Алый закат в Лейкхерсте Зоя Марленовна Карпова
        В сборнике представлены поджанры фантастики: НФ, альтернативная история, путешествия во времени, постапокалипсис, ЛитРПГ и фантастический вестерн. В рассказе «Великий администратор» колония землян обживает планету Дзетта. Внезапно прерывается тахионно-тунельная связь с родиной. Вождь племени прогов-и-компов Админ начинает расследование сразу в Четырёх Реальностях. Возможно ли, переписать «вчерашний день»? В истории есть «белые дыры». Однажды в Германии успешное дирижаблестроение терпит фиаско. Что тому виной: катастрофа «Гинденбурга»? Версий много, доказанной - ни одной. В рассказе «Алый закат в Лейкхерсте» тем ранним утром сотрудники Пулковской обсерватории под видом богатого дяди с племянником занимают места на борту цеппелина «Гинденбург». Природа любит парный танец. Человечество борется с глобальным потеплением; наступает ледниковый период. Герои из рассказа «Танго криолло со вкусом метели» пытаются выжить. Они ошибаются, набивают шишки, теряют и находят. Главное, их объединяет верность, любовь и дружба. Эти и много других приключений читатель всенепременно найдет в сборнике, стоит только
открыть его.
        Зоя Карпова
        Алый закат в Лейкхерсте
        От автора
        Дорогой читатель!
        Я хочу поделиться с тобой маленьким секретом. Чтобы понять к какому художественно-литературному стилю и жанру более тяготеют сюжеты моих рассказов, мне пришлось испробовать перо в разных поджанрах фантастики. Наипростейший из них, как показалось в начале литературных опытов, - это элементарная или, если можно так выразиться, линейная Фантастика, где любые события и перипетии с героями происходят по факту без привлечения коварных вопросов и различных замечаний. Почему какая-то необыкновенность случается в рассказе вопреки здравому смыслу, если «так не бывает»?
        Затем я окунулась в удивительный мир поджанра Научной Фантастики, которая позволяет расширить горизонты явлений, показываемых в сюжете. НФ все время побуждает автора попутно не только затрагивать причины и следствия, например, путешествий к дальним планетам Солнечной системы, но и прогнозировать технические возможности человечества в будущем. Рассказ «Дискотека брачных танцев» погружает в атмосферу Энцелада, спутника Сатурна. Сюжет не лишен интриги. Всемирно известная дискотека брачных танцев приглашает выбрать себе пару: «Добрый день, дорогие друзья! Вас приветствует Дин, ди-джей всемирно известной дискотеки брачных танцев. Прежде, чем мы стартуем танцевальное празднество, пусть каждый выберет мелодию, которую вы хотите услышать. Обратите внимание, в нашем музыкальном меню есть песни и мелодии всех времён и народов Галактики. Мы обязательно исполним все ваши заявки»! Пульхерия наугад выбирает «Случайный вальс». Арсений заказывает африканские ритмы. Дискотека начинается…
        Получив некоторый опыт писательства рассказов в чистых поджанрах фантастики: научной фантастики, космической фантастики, путешествий во времени (так называемых «попаданцев»), а также в одно время модного постапокалипсиса, сюрреализма, киберпанка и ЛитРПГ, мне захотелось объединить фантастику с жанрами из реалистической прозы. Так родился рассказ «Танго криолло со вкусом метели», написанный на стыке жанров: НФ, постапокалипсиса, вестерна и любовного романа. О нем можно коротко сказать следующее. Природа любила и любит парный танец. Человечество боролось с глобальным потеплением, но настал Ледниковый период. «…Водитель самодельных аэросаней сбавляет газ, включает дворники, ругается. Порыв ветра от кси-поля ощутимо встряхивает аэросани, поднимает их над дорогой на пару метров и плавно опускает на обочину. Контур кси-волны можно различить только благодаря припорошенному снегу, налипшему на нечто массивное и сильное. Водитель понимает: «Разразилась инверсная буря, - очередное наваждение ледникового периода».
        На вполне законных основаниях занял свою нишу в литературе поджанр юмористической фантастики. Так в рассказах «Миссия Тау Кита», «Спелые яблоки» и «Белое на черном» помимо других поджанров фантастики не обошлось без элементов юмора, сатиры и иронии. В рассказе «Спелые яблоки» мне захотелось обыграть интересную житейскую историю бабушки-писательницы из будущего глазами ее внучки.
        «…Бабушка опять увлеклась очередной диетой и решила «наводить» талию, хотя её фигура оставалась безупречно женственной. Глядя со стороны, можно было подумать, что она готовится к новой роли в драматическом театре жизни. Трубка с домашним самосадом, казалось, курится сама по себе. Она кокетливо поправляет ажурную шляпку из соломки и томно вздыхает: «Ах, Иванка, ты никого не любила, понять не можешь сути сердечных страстей»!
        В необычные и абсурдные ситуации попадают герои, так похожие на нас, дорогой читатель. Действуют ли законы микромира в макрокосме? «Конечно же, нет», - думали двое друзей, студенты Женька и Вовка из рассказа «Град Метаморфный». Особенно, если все игнорировать и делать вид, что ничего не знаешь. Друзья были молоды, бесшабашны, полны сил и боевого задора. Но… незнание законов природы никого не освобождает от ответственности. Не лишена авантюризма и героиня из рассказа «Я, он и сумасшедший в лифте», в котором описаны приключения очаровательной беспризорницы Шерш в XXIV веке.
        Всеми любимая мистика соседствует рядом с фантастикой в романтической истории в рассказе: «Та, что прошла мимо», где главному герою астролог советует: «Найди свою Тень!». В сказочно-снежном крае в рассказе «Заполярье» мифология витиеватым узором опутывает фабулу и диктует сюжет. В тот день, прямо на глазах двух приятелей школьного возраста, разыгрывается настоящая снежная буря. Временами она завывает как старый полярный волк-одиночка, иной раз издает такие утробные звуки, что бабушка моего приятеля старая Йесеньга предостерегает не выходить на улицу, дескать, это сама Кали-Юга вышла на охоту и не успокоится до тех пор, пока не получит долгожданную добычу. Мальчишки ей, конечно, не верят, но жалуются друг дружке, что мороз бежит по спине, и внезапно им становится очень страшно…
        Автор не мог пройти мимо киберпанка и ЛитРПГ. Колония землян в рассказе «Великий администратор» обживает планету Дзетта. Однажды прерывается тахионно-тунельная связь с родиной. Но почему? Во главе с любимым Админом племя прогов-и-компов ищет первопричину. Читатель тоже может узнать об этом, присоединившись к приключениям прогов-и-компов, происходящих в Четырёх Реальностях.
        «Белые дыры» Истории оставили потомкам землян много загадок. Почему бы не попытаться их разгадать, не провести собственное расследование, хотя бы и через века? Пытливому уму и любознательному читателю посвящаются рассказы о Древнем Египте: «Под созвездием Льва», «Вольный каменщик» и «Последние жрецы Храма Науки». До нас дошли древние папирусы и глиняные таблички, написанные клинописью или иероглифическим письмом. Что хотели сказать древние египтяне отдаленным потомкам? О тех, кто после утраты Александрийской библиотеки старался из глубины веков передать уникальные знания будущей цивилизации, этот последний рассказ.
        «Белые дыры» Истории на этом не кончаются. Рассказ «Алый закат в Лейкхерсте» не обходит вниманием катастрофу воздушного «Титаника» - цеппелина «Гинденбург», совершавшего в 30-х годах трансатлантический рейс из Германии в США. Но наши люди из СССР, сотрудники Пулковской обсерватории, как и положено, оказываются в нужное время в нужном месте. С кораблями и героями, затерянными во времени, можно познакомиться в рассказе «Летучий голландец». Романтическая история двух влюбленных сердец, плывущих к мысу Доброй Надежды на фрегате «Мари Роз», не оставит никого равнодушным. И завершает сборник педагогическая сказка «Тридесятый экзамен» на извечную тему невыученных уроков.
        В качестве примечания могу сказать, что используемые цитаты, сопровождаются ссылками на источники и авторов. А там, где необходимо, прилагается словарь терминов.
        Дорогой друг, от всей души желаю тебе полноценного отдыха от забот, приятного чтения и хорошего настроения!
        С уважением, Автор
        Летучий голландец
        Он подкрался к ней сзади и внезапно налетел, словно ураган, а потом схватил порывисто и страстно, нырнул под белую податливую ткань, бесстыдно лаская обнажённое тело. Она застонала под натиском его чувств и отдалась на волю стихии. Он рычал и молил о пощаде, она рыдала и смеялась в его объятиях. Наконец, он сделал глубокий вдох-выдох и ещё один лёгкий выдох, тогда её белые одеяния судорожно затрепетали и выгнулись пузатой буквой «D». Ветер, грот-мачта и тугие паруса слились в полном экстазе, и произошло чудо - фрегат почувствовал прилив сил и весело лёг на курс к мысу Доброй Надежды.
        Из каюты второго класса на палубу вышла молодая особа. Худощавая, выше среднего роста, аккуратно причёсанная и с подчеркнуто хорошими манерами, Лили Гретхен производила на окружающих приятное впечатление. Спокойное и почти величественное достоинство говорило о натуре благородной и набожной, столько одухотворенности и чистоты было в больших серо-голубых глазах Лили. Рыжие веснушки, едва заметные на овальном мраморно-бледном лице, особенно в пасмурную погоду, ничуть не портили её, но придавали, скорее, живости и национального немецкого колорита. Высокий лоб, обрамлённый вьющимися медно-рыжими волосами, греческий прямой носик и дугообразные негустые брови вкупе с поджатыми губами придавали её образу очарование богини Фемиды - строгой, но справедливой. Конечно же, пассажиры уважаемого возраста и семейные пары понимали: двадцатидвухлетней девушке, которая все ещё смотрит на мир непосредственно и с детским любопытством, давно пора бы выйти замуж.
        Лили Гретхен подошла к бортику качающегося на пятибалльных волнах судна и, перегнувшись через перила, отправила за борт содержимое желудка. Спазмы душили Лили недолго, ибо она с утра практически ничего не ела, только пила тёплую воду с лимонной кислотой. Девушка выпрямилась и полной грудью вдохнула солёный морской воздух. «Инфлюэнца и морская качка в придачу, что может быть хуже такого сочетания»? - подумалось ей. Затем она вытерла рот платком, нащупала в кармане широкой юбки конфетку и, развернув фантик, сунула малиновый леденец за щеку. Через несколько мгновений, почувствовав облегчение, Лили опустилась в добротно прикреплённое к палубе плетёное кресло, закинув ногу за ногу, и расслабилась. Шторм затихал, болтанка судна улеглась.
        У неё было мерзкое настроение и такое же гадкое ощущение от того, что болело горло, ныли уши. Мучивший ночью сильный жар спал, однако утром опять поднялась температура, невысокая, но противная субфебрильная. Корабельный врач измерял теплоту тела Лили странным термоскопом времён Фердинанда II, похожим на маленького лягушонка. Он считал подъём температуры положительным признаком сравнительно хорошего иммунитета. Якобы таким образом организм активно боролся с контагиями, вызвавшими эту инфлюэнцу. Но Лили могла согласиться с этим лишь отчасти, рассуждая иначе: «Если бы иммунитет действительно был «хорошим», то я не заболела бы вовсе. Доктор, наверное, думает, что, изъясняясь медицинскими словечками, он скорее вылечит пациента? Да за время болезни раньше я преуспею в латыни». Гнев, всё сильнее нарастающий изнутри с каждым приступом, ослабил железную хватку, разжав острые когти, и жертва обессилено отдалась посильному занятию - созерцанию зрелища за бортом фрегата.

* * *
        Куда ни кинь взгляд, простирался морской пейзаж, налево, направо и кругом - вода, сплошь тёмная, серо-зелёная вода - ни намёка на дикие и необитаемые острова или скалы, торчащие острыми кинжалами из воды, ни полоски земли на горизонте, ни даже проплывающего мимо корабля. Лениво парящие чайки изредка взмахивали длинными крылами, да белёсые буруны резво выбегали из-под рассекающего волны носа судна. «Откуда здесь взялись чайки? Прибрежные птицы могут сюда долететь лишь с ближайшего клочка земли», - рассудила девушка. - «Может быть, они именно с тех рифов, которые - как сказал доктор, отвлекая меня от процедур, - мы обогнули ночью?»
        Мелодия морской пучины сводилась лишь к внешним надводным звукам: «Крак-крак, тук-тук-тук» и многочисленным повторам этой дежурной гаммы. Иногда ритм сбивался, в общую симфонию проникала лёгкая диссонирующая синкопа, вносящая некоторое оживление в однообразное шумовое оформление. Дрожало ознобом раннее утро, и многие пассажиры ещё грелись под одеялами в каютах, догоняя ночные сновидения. На палубе, не считая вахтенных матросов, кроме Лили Гретхен никого не было. Девушка поправила на плечах плед, зябко поёжилась - утренняя сырость донимала особенно. «Одна радость - днём будет теплее», - подумалось ей. Она прикрыла глаза и стала мысленно сочинять мелодию, комбинируя морские ноты и шумы в разной тональности и длительности. Когда произведение родится целиком, то музыка сама легко и непринуждённо ляжет на бумагу.

* * *
        На горизонте показался большой двенадцатиэтажный дом. «Наверное, это опять галлюцинация, плод моего воспалённого воображения вследствие высокой температуры, - проплыла ленивая мысль в голове. - Если бы к трубам на крыше добавить паруса или вёсла, то получился бы корабль». Девушка прикрыла глаза и стала фантазировать.
        Тем временем океанский лайнер - двенадцатипалубный корабль о четырёх трубах - выпустил из труб дымы и протяжно загудел, ходко направляясь к фрегату. Страха не было, девушка плыла на хорошо укреплённом корабле - фрегате пятого ранга с двумя орудийными палубами, имеющими сорок четыре пушки. В случае опасности они могли надёжно защитить как груз, так и пассажиров. Красавец величественно выплывал из дрожащей дымки, размывающей четкость его контуров. То, что это большое и дорогостоящее судно, видно было даже без лорнета, невооружённым глазом. Впрочем, молодые глазки Лили до сих пор не требовали увеличительных линз. Девушка молчаливо следила за ним, продолжая сидеть на месте. Первая мысль, пришедшая в хорошенькую кучерявую головку, внушила ей ощущение нереальности или миража - слишком долго в их путешествии не случалось никаких встреч. Вторая мысль заставила девушку подняться с кресла и подойти к борту. Лили согнула ладошку козырьком, закрываясь от излишних лучей восходящего солнца.
        - Положим, это корабль, но как он движется без парусов? - сказала она негромко, и улыбка надежды появилась на её грустном доселе лице. Лили не слишком-то разбиралась в типах кораблей, но кое-что припомнила из рассказов дядюшки, кузена матери, старого морского волка в отставке, частенько бывающего у них в доме. - Даже если добавить парусов, то на каракку всё равно это судно не будет похоже. У галеона может быть от двух до семи палуб, а здесь их двенадцать. Неужели это мифический призрак - De Vliegende Hollander?
        - Фата-моргана, честное слово! - воскликнул подошедший молодой человек, пассажир каюты первого класса, показывая перчаткой прямо по курсу. - Гутен морген, фройляйн Гретхен!
        - Гутен морген и вам, герр…
        - Эммануил Зингер, я племянник и ассистент нашего корабельного врача. Будем знакомы, фройляйн. Я вижу, морская болезнь отступает, вам уже лучше?
        - О да, благодарю, герр Зингер. Леденцы и микстуры, кажется, пошли мне на пользу, - девушка вежливо наклонила голову.
        - Вы видели? - спросил он возбуждённо. - Я много читал об этом природном явлении, а своими глазами вижу впервые. Хотелось бы запечатлеть.
        Он открыл альбом и принялся делать быстрый набросок карандашом.
        - Фата-моргана… - тихо повторила Лили. - До сих пор и мне не приходилось встречаться с этим. Красиво и немного страшно.
        Кроме них на корабле немецкий язык знал только доктор. Остальные пассажиры и члены экипажа говорили по-испански, по-французски и по-голландски. Молодая пара перешла на французский язык и попыталась найти свободное местечко ближе к носовой части судна:
        - Пардон, мадам. Эскузе муа, месье.
        Но толпа людей плотно сомкнула ряды вдоль обоих бортов, силясь разглядеть чудо.
        - Эй, там, на марсе, заснул что ли? Якорь тебе в бушприт! Скормлю акулам, - зычно крикнул старший помощник капитана, сложив руки рупором.
        Вперёдсмотрящий проснулся и округлил и без того круглые рыбьи глаза. Такого он ещё никогда не видел, однако быстро сориентировался, глядя, куда указывает бушприт:
        - Тысяча чертей! Эй, на палубе! Слева по курсу вижу дом - вылитый корабль, но без парусов! Идет на нас.
        - Корабль, глядите, корабль! - обрадованно подхватили последнее услышанное слово и другие пассажиры, «жаворонки», вышедшие ранним утром проветриться перед завтраком.
        На палубу вышел капитан, сощурился и приложил подзорную трубу сначала к правому глазу, затем к левому. Лицо его помрачнело, он почесал бороду, вынул изо рта трубку, пожевал усы и авторитетно заявил:
        - De Vliegende Hollander. Определённо. Поздравляю вас, господа пассажиры, молитесь! Это летучий голландец!
        - Летучий голландец, смотрите, смотрите! - подхватил хор голосов. В ажитации никто из них и не вспомнил, что встреча с кораблём-призраком - плохая примета.
        - Тьфу, сухопутные крысы, триста акул им в задницу! - пробурчал боцман, уважительно здороваясь с капитаном. - Доброго здравия, господин капитан!
        - Рад увидеть твою рожу снова! - ответил капитан. Он протянул подзорную трубу боцману. - На, посмотри-ка сам. Ну как находишь, увернёмся?
        - Тысяча чертей! Карр-рамба! Надо лечь на правый галс, вы как считаете, кэп?
        Подошёл старший помощник:
        - Господин капитан, идём фордевинд. Какие будут приказания?
        - Да как обычно, расходимся правыми бортами. Моряки, они и на летучем голландце - моряки. Убрать людей со штирборта!
        - Очисть штирборт! Пассажирам перейти на бакборт, - гаркнул старпом в рупор. - Лево руля! Правый галс! Держать бакштаг!
        Фрегат «Мари Роз», вышедший со стапелей в судоверфи Портсмута и выкупленный некогда самим капитаном, господином Пьером Лавальери, на торгах в Лондоне, подняв флаг французской короны, нехотя развернулся и уступил дорогу кораблю-монстру, затерявшемуся во времени. Пассажиры, соскучившиеся по свежим впечатлениям, оживлённо размахивали фетровыми шляпами, чепчиками, фонтанжами, недавно вышедшими из моды благодаря заботам Людовика XIV, руками и платками так отчаянно, словно с такого расстояния могли запросто поболтать с пассажирами горделивого красавца. Людей на палубе прибывало и прибывало, проснувшиеся от криков лежебоки высыпали из тёплых и насиженных кают - всех привлекло новое развлечение. Миф о летучем голландце никого не пугал, наоборот - будоражил и пьянил кровь.

* * *
        Корабль-призрак приближался. У людей, наблюдавших за многопалубной махиной, дух захватывало от удивления.
        - Господин капитан, разрази меня гром, но там есть сокровища, - вкрадчиво шептал на ухо боцман. - На всех хватит. Пристанем на часок-другой? До ночи ещё далеко, пока зажгутся огни святого Эльма, успеем уйти далече. Господин капитан, прикажите отдать швартовы.
        - Ты, боцман, просто мурена в штанах! Триста акул тебе в задницу! Пиранья ненасытная! Хочешь поднять Весёлого Роджера? Эх, кальмар лысый, уговорил, зови старпома и старших офицеров.
        Командный состав фрегата совещался недолго, прежде чем раздался приказ:
        - На абордаж!
        Суда поравнялись. Абордажная «кошка» полетела на чужой борт и зацепилась. Летучий голландец замер. На борту его красовалась надпись: «Black Star».
        - «Чёрная звезда»? - в ужасе прошептала Лили Гретхен, прикрыв рот платочком.
        Эхом прокатился по палубе ропот пассажиров, повторив на разные лады имя дьявольского судна. Однако это обстоятельство лишь добавило жару в топку человеческого любопытства. Фрегат убрал паруса. Верхняя палуба чужака терялась где-то вверху, нижние же палубы оказались в пределах досягаемости для штурмовых трапов и веревочных лестниц. Абордажная команда знала свое дело, вскоре экипаж и пассажиры, как один, кинулись на борт корабля-призрака.

* * *
        Люди разбрелись по палубам, открытым каютам и складам. Боцман немедленно отправился изучать хозяйственную часть, трюмы и складские помещения. Капитана интересовало всё - от капитанской рубки до механизмов управления. Лили Гретхен и Эммануил Зингер поднялись на верхнюю палубу и зашли в первую попавшуюся каюту. Это были двухкомнатные апартаменты класса люкс. Мягкая кожаная мебель - диваны, кресла, письменные и чайные столики, шкафы для посуды и гардеробы для одежды выглядели так, словно их доставили из магазина лишь вчера. С потолка свисала хрустальная люстра, на стенах располагались светильники. Эммануил удивлялся: «Не понятно, каким образом здесь зажигался огонь, если газовых рожков в них нет?»
        Молодые люди сильно испугались, когда в зеркальной ванной свет зажёгся сам собой, едва они ступили на порог. Вид золочёных раковин и мягких ковров свидетельствовал о роскоши бывших хозяев каюты. Эммануил увидел стакан в раковине под трубкой. Но лишь тронул его, полилась холодная вода. Он понюхал и попробовал: «Чистая вода, Лили, хотите?» Надушенные полотенца и махровые халаты манили принять ванну. «О, да, здесь и горячая вода есть! - удивился молодой человек. - Как будущий доктор я прописываю вам горячую ванну, Лили, и изнуряющая инфлюэнца отступит. Не стесняйтесь, я отвернусь или даже выйду в залу». Девушка послушалась совета и вскоре, согревшись, перестала кашлять. Когда она вышла, закутавшись в махровый халат, Эммануил предложил ей красное вино «Барон де Рю», которое он нашел в белом шкафчике. Он даже рискнул его испробовать и пригубил не один бокал, пока Лили купалась. Оставалась неизученной лишь одна комната - спальня, она поразила их широкой кроватью и белоснежным шёлковым постельным бельем, чего они давно не видели, находясь в долгом плавании.
        - Лили, я давно хотел вам сказать, вы прекрасны как королева, - начал взволнованно говорить Эммануил.
        Но девушка приложила палец к его губам:
        - Тсс. Ни слова, умоляю вас.
        Внезапная искра родившихся желаний вмиг разгорелась в пожар, охвативший их и толкнувший навстречу друг к другу в жаркие и страстные объятия. Они растаяли в жгучем пламени весны, воспарили куда-то ввысь и затем растворились в заоблачных высях неизведанного ими до сих пор лабиринта любви. Главным бриллиантом, который они обрели на «Чёрной звезде», стало взаимное чувство любви. Влюблённые забыли о времени, о фрегате и о том, где они находятся. Эммануил сбивчиво читал стихи, гладил вьющиеся золотистые волосы Лили и слушал учащенное биение сердца любимой. «Вот я и нашёл, наконец-то, свою вторую половинку», - мысленно радовался молодой человек. Мерная качка, едва ощутимая на этом большом судне, убаюкала их.
        Они проснулись внезапно, когда услышали, как бьёт колокол на фрегате, призывая на борт отстающих пассажиров. Помогая друг другу одеться, застегнуться и зашнуроваться, молодые люди кинулись из спальни. По пути Эммануил прихватил с письменного стола толстую тетрадь, надеясь развлечься чтением биографии и наблюдений бывшего хозяина каюты.

* * *
        Вечерело, видимость ухудшалась, фрегат торопился убраться восвояси. Команда и счастливые пассажиры с узлами награбленного барахла сидели на палубе и рассматривали добро. Никто из них не знал назначения необычных предметов, но люди из будущего, конечно же, признали бы в них мобильные телефоны, ноутбуки, смартфоны, кофе-машины, электронные часы и фонарики, лазерные указки, ридеры и прочие непременные атрибуты атомного, компьютерного и технологического века. На летучем голландце зажглись огни святого Эльма, все двенадцать палуб сверкали разноцветьем небесного огня. Пассажиры с благостным выражением лиц смотрели вслед удаляющейся «Чёрной звезде».
        - Внимание, господа! В моих руках вахтенный журнал из капитанской рубки корабля-призрака, - сказал капитан. - Этот корабль, круизный лайнер, созданный для кругосветного плавания, водоизмещением сто девяносто тысяч тонн, будет создан через четыреста лет, в двадцать первом веке на верфях в Ньюкасле. Один бог знает, какими силами он потерпит бедствие и станет Летучим голландцем, болтаясь по морям и волнам без руля и ветрил, не зная порта прибытия ни в прошлом, ни в будущем! Помолимся о его судьбе!
        Пристыженные пассажиры и команда сложили руки в молитвенной позе.
        - Спаси и сохрани, Господи, всех путешествующих в морях и океанах!
        Капитан перекрестился, взял рупор:
        - Мон Дье! Шевелитесь, бездельники, тысяча акул! Лево руля! Правый галс! Держать бакштаг!

* * *
        Эммануил Зингер и Лили Гретхен с благоговейным интересом читали записи в тетради с «Чёрной звезды». Неизвестный автор писал:
        «Я, Питер Брэм, всегда с трепетом и опасением относился к исчезнувшим кораблям, ставшим впоследствии так называемыми летучими голландцами. Поэтому, отправляясь в путешествие, составил свой список загадочно пропавших судов…»
        Молодой человек перевернул страницу.
        «Март 1918 года. Исчез военный корабль Соединённых Штатов Америки «Циклоп», груженый под завязку марганцевой рудой. Строители корабля считали, что потерпеть крушение он не мог, потому как был рассчитан на суровые шторма в Атлантике в любое время года.
        17 июня 1984 года. Покинуло берега Бразилии и пропало без вести панамское торговое судно «Артик Кэрриер». Ни вещей с корабля, ни тел погибших, ни обломков не было найдено.
        Октябрь 1979 года. Норвежское грузовое судно к западу от Кейптауна исчезло при полном штиле.
        12 января 1982 года. Та же участь постигла панамский пароход «Ориент Трежери» с грузом хрома на борту.
        Март 1980 года. Британское торговое судно «Дербишир», названное в честь одноимённого графства, с грузоподъёмностью в сто семьдесят тысяч тонн вышло из американского порта Сент-Лоуренс и в порт назначения Кавасаки в Японию не пришло».
        - Лили, смотри сюда, на эту страницу! - прошептал Эммануил и побелел как мел. Лили перечитала несколько раз скупые строки, прежде чем до неё дошёл их смысл:
        «Ноябрь 1740 год. Фрегат «Мари Роз», направляющийся к мысу Доброй Надежды, в порт назначения не прибыл. Корабль пятого ранга был построен на судоверфи Портсмута, имел сорок четыре орудия на борту, укомплектованную команду и сорок восемь пассажиров. Не менее загадочное событие произошло вчера, 5 декабря 2076 года. Наш круизный лайнер «Black Star» встретил древний корабль-призрак, им оказался исчезнувший почти четыре столетия назад фрегат «Мари Роз». На его борту не было ни единого пассажира, но кофе в чашках и макароны на камбузе были ещё горячими, словно их только что приготовили…»
        - Тысяча чертей! - в сердцах воскликнул боцман, случайно подслушав их разговор. Он хлебнул ром из бутылки и покачнулся. - Триста акул мне в задницу, если это правда!
        - Эммануил, ты хочешь сказать, что это не «Black Star», а «Мари Роз» - Летучий голландец? Я правильно понимаю? - девушка испуганно осмотрелась кругом.
        - Да, дорогая, и мы с тобой плывем на корабле-призраке, пропавшем в том далёком ноябре 1740 года и вынырнувшем в декабре 2076 года. И я полагаю, что именно из-за какой-нибудь пятиминутной разницы во временах, по-разному текущих на борту «Black Star» и «Мари Роз», пассажиры ни одного из наших судов не увидели друг друга вживую.
        - Тысяча чертей! - с сомнением в голосе повторил боцман и хлопнул себя по животу.
        Тут он увидел друга, сдавшего вахту.
        - Жан, хочешь согреться? Полбутылки рома осталось как раз. Пей, друг!
        - Ну, так нельзя, братцы! Пойдём-ка, закусим чем-нибудь. Йохо-хо! - матрос сделал ещё несколько глотков и отдал бутылку хозяину.
        Боцман сосредоточился, чтобы удержать равновесие на ногах, и, держась за поручень, выверенным движением пошарил в глубоких карманах штанов:
        - Где мой сушёный кальмар? На-ашёл, однако. Держи, браток. Отменный закусон!
        Затем боцман обернулся к молодым людям:
        - Мадемуазель, месье, только тсс-с! О дневнике никому и ничего! Утро вечера мудренее. Летучий голландец скрылся в дымке, словно мираж, да был ли он? Ром его знает, - он качнулся, потряс бутылкой и обнял друга. - Мыс Доброй Надежды ждёт нас, как и прежде! И согласно заданному курсу мы туда идём. Споём, Жан?
        И нестройными голосами старые морские волки затянули любимый мотив: «Йохо-хо, йохо-хо и бутылка рома!»
        Дискотека брачных танцев
        Брачное агентство «Семейство лилий» располагалось на сто тридцать девятом этаже новенького небоскреба на Энцеладе. Молодая женщина средней комплекции по имени Пульхерия вышла из скоростного лифта и направилась в офис 139-1001, где и была приёмная «лилий». Атмосфера здесь царила непринуждённая. Заявления принимали в порядке живой очереди, далее новеньких приглашали к психологу, чтобы подобрать клиенту подходящую пару. Мужчины направлялись в западное крыло брачного агентства. Женщины - в восточное. Пульхерия робко вошла в кабинет психолога. Её встретила понимающая улыбка специалиста.
        - Зовите меня просто бабушка, если хотите - бабушка Арина, - сказала она, приглашая широким жестом клиентку присесть на диван.
        Пульхерия осмотрелась. Кабинет напоминал нехитрую гостиную в глухой деревеньке на Земле. Посередине стоял скромный диван, накрытый шерстяным одеялом в красно-зелёную клетку. Домотканые полосатые дорожки лежали на полу перед ним. Рядом с диваном ютился низенький круглый столик, прикрытый дешёвой клеёнкой с нарисованными подсолнухами. Кипел самовар на столе, и белые чайные чашки в красный горошек ожидали гостей. Пышно цвела розовая герань в керамических горшочках на длинном подоконнике, зеленела традесканция, свешиваясь ниже уровня батарей, и уютно примостился деревянный ящичек с рассадой помидоров. Сквозь гипюровые занавески с петушками просвечивало далекое солнце. Дерево фикуса в квадратной кадке в углу тянулось ввысь к трёхметровому потолку. С потолка свешивались три фонарика деревянной люстры. Обстановка благоприятствовала задушевной беседе.
        Хозяйка и гостья присели на диванчик. Душистый чай из чабреца и мяты успокаивал нервы и снимал неловкость, вызванную официозом.
        - Расскажите о себе, дорогая Пульхерия. Кстати, как вас звали в детстве?
        - Когда как Поля, иногда Уляша, Уля, кому как нравилось.
        - Я буду вас называть Уля, и перейдем на «ты», договорились?
        Пульхерия кивнула головой. Хозяйка продолжала:
        - Тебе нравится наш чай? Все травы из оранжереи Энцелада. Правда, они ничем не отличаются от земных по вкусу? Бери мёд - собран пчелами с эспарцета и, конечно же, привезён с Земли.
        - Очень вкусно. Спасибо.
        Женщины некоторое время пили чай молча. Потом гостья начала рассказывать о себе, о непростых взаимоотношениях с родителями, братьями, сёстрами и другими многочисленными родственниками. Мать и отец постоянно работали. Дети их видели мельком, рано утром либо поздно вечером. Пульхерия была старшей дочкой в семье, поэтому большую часть забот о младших детях брала на себя, жалея мать. Выучилась девушка довольно поздно, всё что-то мешало в жизни. Получила профессию космического повара и завербовалась в экспедицию на Энцелад. Подруги давно «обдетились», а она до сих пор не замужем. Да, она хотела бы создать семью, но не знала, с чего начать и на каких мужчин стоит обращать внимание. Бабушка Арина сочувственно выслушала девушку.
        - Понимаю, девонька, твои тревоги и опасения. Теперь и ты меня, старую, послушай. Я расскажу кое-что о современных мужчинах. Итак, начнём с главного. Какие бывают мужчины, ты знаешь?
        Клиентка пожала плечами, выражая полную неосведомлённость. Психолог продолжала.
        - Прежде всего, характер или натура человека. Мужчины бывают «дикие», «совершенно дикие» и «домашние». Ты удивлена? Да-да. От природы большинство из них - «дикие», норовистые и неуправляемые, словно табун лошадей. Вспомним природное начало мустангов. Дикий скакун как пасётся сам по себе, так и дорогу выбирает, не глядя. Приручить его - дело крайне непростое для женщины. Тут нужен опыт. Ого-го! Скажу по секрету, голубонька, тем не менее, самый «дикий-предикий» мужчина в глубине души мечтает «одомашниться».
        - Бабушка Арина, а у меня нет никакого опыта в этом вопросе.
        - Я тебя понимаю, Уля! Присматривайся! Редко, но среди холостых мужчин попадаются «домашние». Хотя они тоже любят порой «оторваться по полной программе», но не чаще, чем их «дикие» родственники.
        - Что же мне делать?
        - Голубушка, тебе поможет маска! Маскарад, яркий необычный наряд и брачный танец - твои друзья и помощники!
        - Брачные танцы есть у павлинов, ну, не знаю, у страусов, что ли. Я ж не павлин.
        - Вот потому-то и не замужем, милочка. Начнём с твоего внешнего вида. Пойдём-ка к зеркалу. Проведём эксперимент и посмотрим на тебя с точки зрения мужчины как потенциального супруга. Что в тебе выдающегося? Ответь сама, желательно честно.
        Пульхерия попыталась мысленно влезть в шкуру неведомого ей мужчины и… ничего особенно соблазнительного не обнаружила в своей внешности.
        - Бабушка Арина, ничего эдакого не вижу.
        - Вот в чём твой диагноз безбрачия, - вынесла вердикт психолог. - Будем работать в этом направлении. Согласна?
        Пульхерия обреченно опустила плечи.
        - Заходи сюда, - хозяйка открыла дверь в соседнюю комнату, напичканную оборудованием. - Предлагаю психологический тренинг по изучению мужской психологии. Но сначала диагностируем твой психологический тип личности. Садись в это кресло. Так, пристёгиваем ремешки на запястьях, подсоединяем электроды. Надеваем шлем. Сейчас снимем мозговые потенциалы твоей электроэнцефалограммы…
        В это же время в западном крыле агентства «Семейство лилий» молодой подтянутый мужчина приятной наружности сидел на приёме у другого психолога, дедушки Матвея.
        - Расскажите о себе, Арсений Петрович. Вас в детстве звали Сеня? Чайку горяченького? Ну как, нравится? Все травы из местной оранжереи. Медок, гречишный, доставлен с Земли.
        Арсений Петрович рассказывал, а дедушка Матвей слушал и записывал что-то в блокнот. Единственный ребёнок в семье военного инженера, служившего в космических войсках. Привык к тому, что все желания и капризы исполняются быстро и в полной мере. Жену хочется иметь симпатичную, но заботливую и добрую хозяйку, не стремящуюся к карьере. Где же хорошую хозяюшку найти? Девушки нынче - сплошные топ-модели, словно на подбор. На уме карьера, деньги, фетиш-мода и развлечения.
        Психолог доброжелательно кивал головой.
        - Понимаю, Сеня, такое беспокойство и опаску. Теперь и я тебе расскажу кое-что о современных женщинах. Начнём с главного. Какие бывают женщины, ты ведаешь?
        Клиент неопределенно пожал плечами. Психолог продолжал.
        - Преимущественно, дружок, женский характер и капризы - это ещё тот камень преткновения! По моему разумению, женщины подразделяются на «диких», «чрезвычайно диких» и «домашних». Удивляешься? Да-да. От природы большинство из них - «дикие кошки», неуправляемые и не дрессируемые. Вспомним природное начало кошачьей породы. Дикая пантера гуляет, где хочет и когда хочет. А весной ей такого хочется, чего и сама не знает. Секрет природы заключается в том, что даже самая «дикая» женщина в глубине души мечтает «одомашниться». Приручить её - задача чрезвычайно непростая для нынешнего мужчины. Здесь важен житейский опыт. Ого-го!
        - Дедушка Матвей! Какой опыт? Я все будние дни торчу на работе, да и в выходные там же. Авралы, нестандартные ситуации и прочее из постели могут вытащить в любое время суток!
        - Я тебя понимаю, Арсений! Присматривайся! Бывает, и среди незамужних женщин попадаются «домашние».
        - Как их угадать-то, «домашние» они или «дикие»?
        - Друг мой, Сеня, я подскажу. Маска и маскарад, модный прикид и брачный танец - твои друзья и соратники!
        - Брачные танцы бывают у павлинов. Я ж не павлин, - он обиделся.
        - Потому и «холостякуешь», милок. Не обижайся, сие есть природа, биология. Прежде всего, дам интересует внешний облик; идём-ка к зеркалу. Проведём небольшой эксперимент и посмотрим на тебя с точки зрения женщины как на потенциального супруга. Что видишь выдающегося? Ответь честно.
        Арсений вообразил неотразимую прелестницу. Готова ли она упасть в его объятия? Сомнительно.
        - Дедушка Матвей, результат что-то не обнадеживает, - клиент расстроился слегка.
        - Диагноз безбрачия налицо, - вынес приговор психолог. - Будем работать в этом направлении. Хорошо?
        Арсений сдвинул брови и задумался.
        - Заходи сюда, - хозяин распахнул дверь в соседний кабинет, напичканный оборудованием. - Приступим к диагностике нервной системы, а после определения нужных параметров проведём специальный тренинг для понимания женской психологии. Садись в кресло. Пристёгиваем ремешки на запястьях, надеваем шлем, подсоединяем электроды. Снимаем потенциалы твоей электроэнцефалограммы…
        Бабушка Арина взяла микрофон и зачитала зашифрованное послание диспетчеру брачного агентства:
        - Из пункта «А» в пункт «Б» вышли навстречу два поезда. Зелёный и красный. Клиенты пятьдесят первый и сотый. Начинаю обратный отсчёт. Десять, девять… три, два, один. Пуск.
        Два кружочка на дисплее компьютера сближались, когда они встретились, произошло ожидаемое событие. Брачная Программа заработала. Каждый клиент примерил на себя новый образ. Это была «психологическая маска» для поиска потенциально возможного супруга. Пульхерии и Арсению психологи вручили по билету на знаменитую дискотеку брачных танцев «Семейство лилий». «Психологические маски» позволяли им действовать согласно обстоятельствам.
        - Добрый день, дорогие друзья! Вас приветствует Дин, ди-джей всемирно известной дискотеки брачных танцев. Прежде чем стартует танцевальное празднество, пусть каждый выберет мелодию, которую хочет услышать. Обратите внимание, в нашем музыкальном меню есть песни и мелодии всех времён и народов Галактики. Мы обязательно исполним все ваши заявки!
        Пульхерия наугад выбрала «Случайный вальс». Арсений заказал африканские ритмы. Дискотека началась…
        - Белый танец! Заказ номер пятьдесят один. «Случайный вальс»! Историческая справка: песня создана в 1943 году. Дамы приглашают кавалеров. Смелее!
        Пульхерия огляделась. Рядом с танцевальным пятачком переминался с ноги на ногу хорошо одетый молодой мужчина интеллигентной внешности. Он показался ей достаточно робким и «домашним». Девушка расхрабрилась и пригласила его на танец. Музыка поплыла над залом.
        «Ночь коротка, спят облака,
        И лежит у меня на ладони
        Незнакомая ваша рука.
        После тревог спит городок.
        Я услышал мелодию вальса
        И сюда заглянул на часок…»[1 - Песня «Случайный вальс». Музыка Фрадкина М., слова Долматовского Е., 1943 г.]
        В музыкальном центре дискотеки сидела троица: бабушка Арина, дедушка Матвей и ди-джей. Они совещались.
        - Психотипы этой парочки совпадают, - сказала Арина.
        - Ещё как! - воскликнул Матвей. - Дин, давай, включай свой луч времени, пока они не разбежались.
        Луч прожектора скользил по залу дискотеки и неожиданно замер над Пульхерией и Арсением. Танцплощадка исчезла. Ночь повисла над незнакомым городком. Безлюдная улица и сплошная кирпичная стена. Вой сирены воздушной тревоги усилился. Парочка стояла в свете прожекторов. Рёв двигателей заглушил их удивленные голоса. Какой-то самолёт заходил на бомбежку.
        - Боже правый! Как в кинохронике! Мессер? - воскликнул Арсений.
        - Чего? - Уля зажимала уши от гула.
        - Мессершмитт-109, модификация «Густав». Точно, он - одномоторный поршневой истребитель-бомбардировщик. Я в детстве интересовался военной техникой. Мощность на форсаже - две тысячи лошадиных сил. В 1943 году было выпущено почти шесть с половиной тысяч таких «Густавов». Ну и ну! Мы как сюда попали?
        - Да ты не стой как пень! Бегом в укрытие! Вон по стрелке на заборе «в бомбоубежище», - сориентировалась Уля; женское чутьё не подвело.
        Они быстро добрались до ближайшего подвала. Девушка поправила одежду и обнаружила, что на ней форма сержанта медсанбата, а через плечо висит сумка с медикаментами. В нагрудном кармане - документы. Глянула на соседа. Комбинезон боевого летчика.
        - Ты почему не в бою? - строго спросила она и удивилась. Её сознание застряло в двух временах.
        - Я относил срочный пакет с донесением, тут рядом, на улице Яблоневой, - ответил боец и добавил. - Ничего не понимаю. Мы были с тобой на танцах в будущем или у меня легкая контузия?
        Мессер сбросил бомбу на территорию завода, близ которого они сидели в убежище. Раздался оглушительный взрыв. Осколками пробило брешь в стене.
        - Эх, «ишачкам» в лобовую атаку надо идти. Где они учились, зеленя? Мы, Калининский фронт, и лётный полк с «ишаками» никогда не подводил! Наша сила в манёврах! Забыли, что ли? Тебя как зовут, сестра?
        - Уляша, Уля можно, а тебя?
        - Арсений, просто Сеня. Давай-ка, Уля, пробираться к своим! Минутку, по карте сориентируюсь. Ага. Нам туда, вдоль Заводской улицы и потом направо. Там, в далёком будущем, я бы не отказался с тобою вальс потанцевать.
        - Контузия, точно! У меня тоже, наверное, - согласилась девушка.
        Путь к своим осложнился разрушением соседнего дома. Пришлось обходить завалы кругом. Налёт «мессеров» продолжался почти полчаса. Они слышали, как где-то на окраине города что-то ухнуло, и затем всё стихло. Едкий дым, запах гари и облака пыли клубились в воздухе городских улиц. Уля нашарила в сумке медицинские марлевые маски. Одну надела сама, другую предложила попутчику. На площади Ленина они расстались. Арсений отправился в расположение лётного отряда, а Уля в госпиталь. Под утро над городом вновь завыла сирена воздушной тревоги.
        На этот раз Арсений занял место в кабине любимого «ишачка» Ил-16, прозванного лётчиками люфтваффе «крысой». Пока он устраивался, в голове пронеслась и ушла мысль: «специализированные на бои с мессерами самолеты Як-9 - дело несколько отдалённого будущего». Программа «психологической маски» работала безупречно. Нынешний лётчик Арсений из 1943 года и его лётное звено усвоили две вещи: бои на виражах - лучшее «лекарство» против «Мессершмиттов», и оборонительный круг, как тактический приём, помогает отвлечь противника от главных ударных самолётов.
        - От винта!
        - Есть от винта!
        Короткий разбег. Взлёт. Шасси убрать.
        - Вижу пару «худых» гадюк! Кружат над нами и не атакуют. Ждать! Четверка сто девятых со стороны солнца заходит на пикирование! Внимание! Я понял. Двойка «худых» отвлекает нас на себя, а четвёрка разом нападает на наших штурмовиков. Сорвать атаку четверки!
        Он резко крутанул штурвал и направил «ишачка» на четвёрку «мессеров». Завязался бой.
        - Даю залп реактивными снарядами. «Мессеры» пошли ввысь на перестроение. Ребята, делаем «круг». - Самолётные винты образовали дисковую пилу. - Есть! Врёшь, не возьмёшь! - кричал в азарте Арсений.
        В процессе боя его «ишачок» оказался в хвосте эскадрильи. «Мессеры» тут же ринулись на него. Сеня развернулся навстречу противнику, загораживаясь широким лбом самолёта. Ещё рывок! Залп! «Мессер» отчаянно отстреливался парой синхронных пулемётов. Загорелся бензобак «ишачка». Направив машину в лоб ближайшего «мессера», лётчик выпрыгнул с парашютом в рассветное облако. Правое плечо ожгло шальной пулей. Недюжинным усилием воли летчик успел сфокусировать в точку эту пронзительную боль, чтобы успеть дёрнуть кольцо парашюта. Есть раскрытие! Рваные края облака сочувственно бежали навстречу и прятали в «брюхе» свою добычу. Предутренний туман поглотил его.
        Медсёстры ползком пробирались между ранеными и кому могли оказывали помощь на месте. Молочно-белый плотный туман не только окутывал неприятной сыростью, но и защищал от вражеской прицельной пули. Впереди слева раздался стон. Уля подползла к бойцу. Осмотрела рану. Наложила жгут. Посмотрела в лицо бойца. Её ночной знакомый, Сеня. Девушка освободила лётчика от строп парашюта и с трудом перекатила на плащ-палатку.
        - Срочно к врачу тебе, голубчик, надо бы, - прошептала она и потащила свою ношу по земле, изредка отдыхая.
        - Уля, в операционную, быстро. Твой спасенный уже там.
        - Иду-бегу, - скороговоркой сказала она, повязывая стерильную маску на ходу.
        - Потерпи, милый! Рана на плече небольшая. Доктор сделал всё, что положено. Заживёт. Остальное - царапины. Давай, смажу йодом. Сеня, ты меня слышишь!
        Арсений очнулся на больничной койке. На краю одеяла сидела знакомая медсестричка с тарелкой горячей каши.
        - Уля? - узнал он и обрадовался. - Вот мы с вами, с… тобой и встретились. Судьба? Ничего, мы ещё повоюем. Правда?
        - Давай, Сеня, обедать будем, а то каша простынет, - она взяла ложку и сочувственно улыбнулась. - Обязательно повоюем. Твоя задача сейчас: выздороветь и сил набраться.
        Полуденное солнце заглянуло в палату госпиталя. Далёкая гармошка за окном развернула меха, и полилась ненавязчивая мелодия вальса:
        «Хоть я с вами почти не знаком,
        И далёко отсюда мой дом,
        Я как будто бы снова
        Возле дома родного…
        В этом зале пустом
        Мы танцуем вдвоём,
        Так скажите хоть слово,
        Сам не знаю, о чём…»
        - Добрый вечер, дорогие друзья! Вас приветствует Дин, ди-джей всемирно известной дискотеки брачных танцев. Мы обязательно исполним все ваши заявки. Дискотека продолжается! Новенькие, присоединяйтесь! Старенькие, оставайтесь с нами!
        Сознание прояснилось. Наваждение? Арсений не подал виду и поклонился даме:
        - Приятно было познакомиться, хотите что-нибудь выпить?
        - Благодарю. Может быть, коктейль. Голова немного кружится, - пожаловалась Уля.
        - Ди-джей с вами! Заказ номер сто. Африканские ритмы джембе. Джембе - это западноафриканский барабан в форме кубка, на который натягивается мембрана из козьей кожи. Здорово, зажигательно и весело! Главное в танце - держать ритм!
        - Уля, пошли, потанцуем, - предложил Арсений, отставляя бокал с коктейлем в сторону.
        - Я не умею по-африкански, - она застеснялась.
        - Расслабьтесь, сделайте упор на ноги и представьте, что вы сейчас высадились на Солнечный Берег, - посоветовал он, когда они вступили на танцпол.
        - Куда их на этот раз? - деловито спросил ди-джей у психологов.
        Жёлтый луч прожектора подполз к танцующей парочке и отсёк их от мира. Вспышка света ослепила. Пришлось зажмуриться. Ощущение невесомости возникло на миг, и они воспарили над чем-то неведомым. Внезапно вернувшаяся тяжесть в теле и резкий шум в ушах заставили молодых людей открыть глаза. О-оо! Только не это!..

* * *
        …незнакомое место. Солнце в зените. Безоблачное, пронзительно синее небо. Тяжёлый влажный воздух. Кругом заросли какой-то травы высотой около четырех метров с жёстким толстым стеблем фиолетового цвета. Девушка обследовала ближайшее растение. Стебель заканчивался пирамидальной полуметровой светло-жёлтой метелкой. Каждый колосок в метёлке окружён кольцом блестящих шелковистых волосков. Листья зелёные, крупные и широкие как у маиса, но гораздо длиннее.
        - Ой! Если я не ошибаюсь, то это древовидное растение не маис, а сахарный тростник, причём гибридный, скорее всего, завезён из Индии и содержит много сахарозы. Поскольку он любит свет и влагу, то лучше всего растет в тропиках. Об этом нам в училище рассказывал смешной такой круглый преподаватель, «профессор по сахару».
        - Интересные познания однако! В таком случае, смею предположить, что мы с вами находимся в тропической или субтропической части Африки, - сделал вывод её спутник. - Опять попали!?
        Молодой человек оглядел спутницу. На девушке было голубое платье с узким лифом и двойной юбкой с каркасом, возможно, на китовом усе. Верхняя модестовая юбка и нижняя из фрипона драпировались мелкой складкой. Узкие, в три четверти рукава с кружевами и оборками по низу облегали красивой формы руки. В меру глубокое квадратное декольте позволяло мужскому воображению дорисовывать остальные формы.
        Широкополая шляпка с кружевами, из-под которой спускались на спину три змеевидных локона, затеняла прямые солнечные лучи. На ногах - португальские туфли в стиле рококо.
        Затем он посмотрел на себя. Казалось, совсем недавно мужчины носили жюстокор, но в обществе говорили, что он вышел из моды. И известный портной из Британии, наконец-то, прислал новомодный камзол. Длинные рукава, узкие сверху, книзу расширялись. На шее застёгнут белый кружевной воротник. Штаны с разрезами сбоку, кюлоты, достигали колена. Общий вид костюма дополняли белые шёлковые чулки и башмаки с металлическими пряжками.
        Психологическая программа включилась с небольшой задержкой. Пока пара дошла до края тростникового ряда, совершенно забыла прежние воспоминания. Вдалеке виднелась фазенда хозяина плантации. К ней вела прямая грунтовая дорога. На обочине в тени раскидистой акации стоял ландолет, запряжённый гнедой кобылой. Молодые люди направились туда. Немолодой негр, одетый по-европейски, дремал, привалившись спиной к колесу. Когда они приблизились, он подскочил, как будто и не спал вовсе.
        - Я ждал вас, мистер Арси и мисс Шери, - слуга снял шляпу и поклонился обоим. - Хотите домой?
        - Да, поехали, Том, - приказал молодой хозяин, помогая спутнице сесть в повозку. - Ох, и жара сегодня! Голова совсем не варит.
        - «Голова не варит»? - повторил негр и усмехнулся. - Впервые слышу такое. Новенькие словечки из Америки опять привезли.
        Молодой человек скинул камзол и небрежно кинул его на спинку сиденья, затем расстегнул жабо. Едва они выехали из тени дерева, как внезапные лёгкие сумерки накрыли их. Люди посмотрели на небо. Солнечное кольцеобразное затмение наползло на диск светила. Кроваво-красное солнце привело слугу в состояние, близкое к помешательству. Кучер остановил повозку, слез с неё и упал на колени, бормоча что-то на родном языке зулу.
        - Какое сегодня число? - спросил молодой человек у девушки.
        - 11 июня 1695 года, мистер Арси, - ответила она испуганно. - Что это?
        - Ничего страшного, обыкновенное солнечное затмение.
        - Мистер Арси, солнце в пасти крокодила есть плохо. Наша богиня предостерегает от опасностей, - Том поднял голову.
        - Садись же на место, я хочу домой, обедать пора! - нетерпеливо сказал хозяин.
        - Конечно, мистер, - ответил кучер, беспрерывно кланяясь и продолжая шептать охранительные заклинания.
        Из зарослей сахарного тростника послышался грозный рык. Кобыла навострила уши, шарахнулась, громко фыркая. Кучер сильно стегнул её по хребту, и она понеслась к дому.
        - Арси, вы слышали рёв? Лев, да? - крикнула спутница ему в ухо.
        Мужчина уже заряжал ружьё и обернулся назад, вглядываясь в шевелящиеся заросли. Повозка подъезжала к распахнутым настежь воротам, которые чёрные слуги быстро захлопнули, как только они въехали во двор. Истово лаяли собаки. Охранники встали под ружьё, выглядывая между чугунными решетками. За забором где-то вдалеке послышался рык, потом другой - басовитый, и всё смолкло. Солнце вышло из тени и вновь засияло во всю мощь.
        - Пожалуй, там резвится по крайней мере пара львов, - сказал Арси подошедшему командиру охранников. - Разберитесь!
        - У них брачный сезон, наверное. Слушаюсь, сэр, - взял под козырек тот, развернулся кругом и направился к отряду.
        Бледная Шери с круглыми глазами сошла с повозки и благодарила за спасение то Арси, то Тома, наконец, нашла достойное к себе внимание со стороны животного. Она погладила морду кобылы и достала из малюсенькой сумочки кусочек сахара.
        - На-ка сахарок, дорогуша. Ты ж моя умница, - почувствовав незначительное недомогание, девушка быстро прошла в дом.
        Белый дом с колоннами, выстроенный в капско-голландском стиле, живописно вписывался в местный ландшафт. Он имел крытую веранду, возведённую вдоль периметра. Красная черепица покрывала витиевато изогнутую крышу. Двор украшал цветник с розами и кустарниками магнолии.
        Ужин прошел в довольно оживлённой обстановке. К беседе присоединился толстый и грузный мистер Рикки, дядя Арси. Мистер Рикки владел всем этим богатым домохозяйством и обширными плантациями сахарного тростника. Соседи сплетничали, что он не брезговал приторговывать рабами, отправляя их кораблями из Кейптауна в Южную и Северную Америку, Португалию и Испанию. Мисс Шери представили хозяину как добрую знакомую его племянника, приехавшую из Северной Америки в компании двоюродной тётушки, миссис Эйрин, навестить друга детства. Между тем, все присутствующие ожидали их скорой помолвки с молодым хозяином. После ужина хозяева и гости вышли во двор подышать свежим воздухом. Молодая парочка отправилась на задний двор, где негры устроили пляски. Рабыня поднесла им по кубку напитка для утоления жажды…

* * *
        Проснулись молодые люди от ритмичных ударов барабана джембе. Они были привязаны к столбу, стоявшему рядом с большой хижиной из сухой травы. Деревушка состояла примерно из десятка хижин. Жители сидели полукругом на корточках. В центре маленькой площади дикари в масках исполняли ритуальный танец. Арси вспомнил рассказы старой негритянки, прислуживающей в доме. Он шёпотом объяснял странный спектакль Шери.
        - Танец масок призван укротить загадочную разрушительную энергию. Ею обладает любая неприкаянная душа. В масках таится сакральный смысл. Вон та, птица с синими и зелёно-красными перьями в крыльях, называется хагедаш. Она относится к семейству священных ибисов. Хагедаш символизирует связь между небом и землёй. Это главная маска. После неё идёт маска «дом предков». Маски являются колдовскими воротами. Души умерших проходят в них и оказываются в мире живых людей. Танец масок - это язык движений тела, на котором говорят духи.
        - Что это означает для нас? - спросила Шери побелевшими губами.
        - Точно не знаю, дорогая. Думаю, нужно спросить об этом их вождя.
        - Ты же говорил, что хагедаш - самая важная птица.
        - Самая важная маска.
        Барабанный трёхдольный ритм убыстрился. Та-та-там, та-та-там. Маска, танцующая в середине, пришла в экстаз. Дикарь упал на землю и забился в конвульсиях. У него что-то спрашивала другая маска, указывающая рукой на пленников. «Птица хагедаш» заговорила утробным голосом. Пленники замерли, слушая громкий стук своих сердец. Затем толпа танцующих кинулась к столбу, окружила пленников и, выстроившись друг другу в затылок, побежала вокруг них сначала по часовой стрелке, а потом против. Танцоры потрясали копьями и громко кричали: «Ха-ге-даш, ха-ге-даш». Дикарь с маской птицы поднялся с земли и подошёл к молодым людям. Неказистый дедок переводил его речь на английский.
        - Боги говорят, что вы пришли не из нашего мира. Откуда?
        - Мы родом из Северной Америки, - заикаясь, промолвил Арси.
        - Хагедаш говорит, вы из далёкого мира. Этот мир ещё не пришёл. Он будет завтра.
        - Вы едите людей? - спросил пленник.
        - Людей едят дикари, - гордо ответила главная маска. - Мы есть великая цивилизация. Мы принесём вас в дар Речной Богине. Богиня подарит нам дождь. - Переводчик усмехнулся.
        Дикари отвязали их и повели к реке, кишащей крокодилами. Маленький плотик ждал пленников. Под ритмичные звуки джембе дикари копьями оттолкнули плот от берега. Течение подхватило его и понесло на юг. То здесь, то там из воды высовывались зубастые пасти и громко клацали, прихватывая по кусочку от бревен. Маски бежали вдоль реки и торжествующе улюлюкали. Река сделала крутой поворот, скорость движения плота увеличилась. Дикари и крокодилы отстали.
        - Как будем выбираться отсюда? - спросила Шери.
        - Вы плавать умеете? - поинтересовался Арси.
        - Надеюсь, - сказала девушка.
        - Другого выхода нет, милая. Вижу впереди ещё один поворот и небольшой затор из камней и упавших деревьев. Течение реки в том месте не такое быстрое, там мы и попытаемся выплыть на берег.
        Он подвинулся к девушке и крепко поцеловал её.
        - Мисс Шери, прошу вас стать моей женой, - с жаром произнёс молодой человек. - Вы согласны?
        - Если нами не закусят крокодилы, мистер Арси, то я согласна быть вашей женой.
        Поворот приближался. Они храбро прыгнули в воду. Плот прибился к общей куче затора, а беглецы, цепляясь за ветки деревьев, которые спускались вниз, карабкались как могли к берегу. Им повезло - песчаный берег был довольно пологим. Мокрые и продрогшие, они уселись на песок под густыми ветвями вечнозелёного раскидистого и могучего дерева ши. Кора дерева была шершавой и похожей на пробку. На ветвях, склонённых до земли, зрели масличные орехи.
        В поле зрения появились дикари. К счастью для парочки, преследователи остались на другом берегу. Беглецы приникли к земле и не шевелились. Дикари на той стороне, пошумев, ушли обратно. В ветвях дерева ши, которое стало им прибежищем, раздался сердитый клёкот. Они подняли головы и увидели виновника шума. Огромный орёл-скоморох камнем кинулся под ноги девушке и что-то схватил в траве. Когда он вновь взмыл вверх, в его когтях извивалась толстая узкоголовая змея. Скоморох сделал немыслимый воздушный пируэт и скрылся в своём гнезде.
        - Ой! - взвизгнула Шери от страха. - Смотри, Арси, змея. Ядовитая? Я на неё чуть не наступила.
        - Орла-скомороха некоторые африканцы называют «небесной обезьяной», - облегчённо вздохнул Арси. - Он питается разными пресмыкающимися и мелкими грызунами. Поздравляю, дорогая. Тебе повезло, он был голодный и потому спас тебя. Зелёная ядовитая мамба будет ему шикарным обедом.
        Спасённые поднялись с земли и побрели сквозь дремучий лес, слабо представляя, в какой стороне их дом. Из зарослей сутерландии, кустарников с тонкими прямыми стеблями и серо-зелёными пушистыми листьями, то и дело выбегали некрупные птицы, цесарки и фазаны. Шери не успевала их рассмотреть, как ни старалась. Птицы бегали быстро, иногда взмахивая крыльями.
        - Цесарки плохо летают, но запросто убегут от неопытного охотника, - пояснил Арси.
        - Они вкусные?
        - Родственники домашних кур.
        - Эх, сейчас бы кусочек зажаренной курочки, - мечтательно произнесла девушка.
        - Я тоже не отказался бы, а пока держи банан, - молодой человек сорвал гроздь спелых бананов с лианы, опутавшей мохнатый ствол пальмы, к которой она прислонилась спиной.
        К вечеру уставшие, измученные, голодные и злые скитальцы подошли к хлипкому подвесному «обезьяньему» мостику. Дождавшись сумерек, на свой страх и риск они перешли его и по тропинке вышли на пыльную дорогу к знакомой акации и зарослям сахарного тростника. Им навстречу ехала повозка. Гнедая кобыла радостно зафыркала, почуяв знакомый запах.
        - Слава Богу, вы живы, мистер Арси и мисс Шери, - залопотал слуга Том. - С утра все на ногах и вас ищут. Слава всем богам!
        После ужина на подворье вновь послышался ритм игры на джембе.
        - О-оо! Нет, - разом воскликнули молодые люди и… очутились на танцполе.

* * *
        - Добрый день, дорогие друзья! Вас приветствует Дин, ди-джей всемирно известной дискотеки брачных танцев. «Семейство лилий» предлагает желающим незамедлительно заключить брачный контракт. Здесь и сейчас юристы Земли и Энцелада к вашим услугам.
        Арсений подошел к Пульхерии ближе и заговорщически подмигнул:
        - Уля, кажется, крокодилы нас съесть не успели?..
        Красная шляпа интуиции
        1
        Однажды ранним утром, закончив просмотр свежей корреспонденции, глава Медико-биологического Конструкторского Бюро Грин Грэмми включил радио.
        «Футуры утратили навыки латерального мышления, а значит, закат цивилизации Земли не за горами. Тридцать девятый век станет последним, когда точка возврата в русло эволюции ещё возможна. Для благополучного развития расы футуров нужен истинный первотолчок. Поэтому правительство Футурляндии поставило перед народом задачу - очеловечить общество. Исполнительная служба спустила план работы специалистам по медицине и генетике. Надеюсь, очень скоро мы с вами, дорогие радиослушатели, узнаем продолжение этой истории…»
        - Охо-хо! - вздохнул Грин Грэмми, пожилой квартерон, родившийся от смешанного брака футура с марсианкой, матушка которой была негритянкой.
        Он тяжело опустился на банкетку возле распахнутого настежь окна и подставил солнцу побледневшую за ночь спину. Невооруженным глазом стало видно, как живительный фотосинтез стал наливать зелёным соком и теплом белое тело страдальца, оставшееся без энергии в митохондриях.
        Из окна офиса открывался славный вид на город Авксом - столицу Футурляндии, занимающую одну шестую часть суши. Историческая часть старого города-кремля едва виднелась сквозь лёгкую утреннюю дымку где-то там на горизонте. Башенки со звёздами и курантами как и в прежние времена радовали глаз любого жителя столицы. Площадь Яансарк спряталась за древним собором православной церкви с одиннадцатью луковками куполов над девятью престолами, приделом и шатровой колокольней. Испокон веков Великий собор оставался символом Авксома и входил в музейный комплекс столицы. Речные катера: быстрые метеоры, скоростные глиссеры и медлительные трамвайчики деловито сновали туда-сюда по одноименной реке Авксом, благо навигационный сезон открылся. Справа от торговых центров грелась в лучах солнца обширная зелёная зона с прудами, каскадными лестницами и многоярусными фонтанами, бьющими тугими струями из золоченых статуй наяд, фавнов, сатиров и греческих богов. А за парковыми дубовыми рощами, похожая на шарик цветка татарника, судорожно вцепившегося широкой аркадой колонн в грунт, устремилась к облакам вышка телевизионной и
космической связи. Из любого района столицы её можно было увидеть, настолько она была высока. В пасмурную погоду верхний шпиль обнимали кучевые облака, принося лишние заботы инженерам из-за разрядов атмосферного электричества.
        В районе же Сити-Авксом находились современные керамопластовые здания, имеющие вид белых и серебристых ракет, ожидающих старта к звёздам. Большие окна-иллюминаторы из голубого или зелёного свинцово-никелевого стекла отзеркаливали городскую жизнь, протекающую днем и ночью в деловом центре столицы. Здесь обосновалось большинство министерств и профильных академий, осуществляющих управление теми или иными сферами деятельности футуров, а также исследовательские институты, лаборатории и конструкторские бюро.
        - Ред, ты слышал, что заявил дражайший премьер Мак Олдер? - спросил Грин Грэмми, оторвавшись от глубокомысленного созерцания столичной панорамы. - Завари-ка мне кофе по-бразильски, холодно что-то.
        - Да, Грин. Проблемка ещё та! Я тоже ознакомился с утренней корреспонденцией и дважды прочитал эту директиву. Из чего делаю вывод: нужны люди с крепкой генетикой. А где их взять? - ответил Ред Кинг, его молодой секретарь, одетый в обтягивающие тренированное тело легинсы и блузон с глубоким декольте на спине.
        Его информированность показалась Грину удивительной. По утрам этот гламурный блондин с ультрамариновыми глазами обычно интересовался более маникюром, нежели конторскими бумагами. Впрочем, его секретарь всегда отличался непоследовательностью мышления. Вот и сейчас тот вновь погрузился в привычное занятие. «Да, премьер Мак Олдер прав, мы растеряли латеральность и умственно приближаемся к овощам», - отметил про себя Грин, считавшийся неплохим генетиком. Он ещё раз критическим взглядом окинул Реда. От усердия высунув язык, молодой футур сочувственно кивал шефу, увлеченно работая пилочкой и добиваясь того, чтобы каждый ноготь выглядел как лепесток ромашки. Повинуясь порыву, сегодня Ред Кинг решил алый лак заменить зелёным. Втайне надеясь, что Грину Грэмми будет приятно видеть, как он перебирает бумаги, сверкая зеленью молодой листвы на ногтях. Этот цвет гармонировал с именем начальника. Ред полюбовался результатами маникюрного дизайна и пошёл к кухонному столику. Шеф любил крепкий кофе из зёрен, пережёванных бразильскими обезьянами.
        Грину же глубоко было наплевать на цвет маникюра Реда. Он силился вспомнить, чем футуры отличаются от людей. В относительно недалёком прошлом, однажды появившись на свет в результате экологических мутаций, некоторые Homo sapience настолько проэволюционировали, что называть их обычными людьми стало невозможно. Так появились футуры. С точки зрения людей, внешне они выглядели красавцами и были само совершенство. Внутреннее отличие от Homo sapience сказалось, прежде всего, на биохимии. Дальше - больше. В крови появился новый белок типа «С», что сразу же отдалило эту ветвь разумных от людей. Полностью исчезла латеральность - асимметрия тела. Все органы тела, кроме половых, стали парными, включая сердце, желудок, печень, селезёнку и шишковидную железу. Царь любого разума - механизм управления центральной нервной системой - тоже изменился. Мозг перестроился на иное соотношение белого и серого вещества. Каждое полушарие стало самостоятельным. Это сократило потребность футуров в длительном сне; полушария отдыхали по очереди. Все преимущества эволюции как бы налицо. По мнению Грина, возвращение к облику
людей мало что хорошего могло дать футурам.
        - Директива ещё не приказ, а лишь рекомендация подумать. Где мой кофе, Ред? - раздражённо спросил он. - Околел напрочь.
        - Ещё тридцать секунд, Грин, и будет готов, - ответил секретарь. - Я тут подумал на досуге, что разделение полушарий, в конечном итоге, завело нас в политический тупик.
        - Неужели? Аргументируй.
        - Это несколько затрудняет проведение международных встреч, саммитов и переговоров. Зарубежные дипломаты сетуют: «Мы никогда не можем быть уверены в собеседнике из Футурляндии на все сто: спит он или бодрствует. Доходит ли до него информация в этой реальности или воспринимается в виде сновидений, кто знает?»
        Грин Грэмми отошёл от окна и закутался в меховой плащ. На уровне их этажа завис почтовый дисколёт-робот, механический рукав присосался к почтовому ящику, сначала забрал выходную корреспонденцию, потом сжатой струёй вдул входную. Газеты, журналы, пакеты, бандероли и конверты веером высыпались из почтового ящика.
        - В других странах тоже живут футуры, - пожал он плечами, поднимая с пола увесистый конверт со штемпелем Верхней палаты. - А вот и обещанный приказ.
        - Однако иностранцы имеют целостный мозг, функции которого разделены. Поэтому другие народы либо спят, либо бодрствуют. Третьего не дано, - парировал Ред Кинг. - Что пишут?
        - Вот-вот, в этом-то собака и зарыта, - Грин нервно подёргал за уголки пакета, но, заметив защитный штрих-код, бросил его на стол секретаря. - Вскрой, пожалуйста. Шерравксом, этих чинуш, бумажные крысы! Остаюсь при своём мнении: возвращение к облику человека ничего хорошего не может дать соотечественникам! Расы людей на планете давно уж и близко не сыскать. Какие и были когда-то, с незапамятных времён расселились по Галактике. Знаю, что их потомки должны быть где-то в Туманности Андромеды или вблизи Пояса Ориона, возможно даже в каждом зодиакальном созвездии, но связь с ними утрачена. Футуры живут сами по себе, люди - тоже. Болтаться же на кораблях-разведчиках по Млечному Пути без точных координат, в надежде обнаружить их следы, можно не одну тысячу лет, - в сердцах воскликнул Грин. - Полный бред! Шерравксом!!!
        Ред подал шефу чашку кофе и пропустил пакет через декодер.
        - Держи, Грин. Я знаю, что люди на Земле есть, конечно же, - в ответ на вопросительный взгляд Грина небрежным тоном добавил он. - Но… исключительно в прошлом. Чтобы найти новорожденного с хорошей наследственностью, нам нужен молодой футур (образец мужской красоты и совершенства). После непродолжительных тренировок и инструкций мы сможем его отправить, например, м-мм… в двадцать первый век с секретной миссией.
        - А это интересно! - Грин пробежал глазами приказ. - Торопят! Как бы авантюрно ни звучала твоя идея, в ней что-то определенно есть рациональное и не глупое, - Грин поцокал языком. - В качестве «образца мужской красоты и совершенства» отправишься туда сам вместе с назначенным «Мессией». Пора и тебе, Ред Кинг, подумать о чём-то более важном, кроме маникюра. Ничего, месяц-другой я попью кофе, приготовленный кофемашиной! Сию же минуту начинай поиски нашего Мессира. Надеюсь, о необходимых качествах секретного агента ты наслышан?
        - Обижаете, Грин! Склонность к здоровому авантюризму и латеральность мышления, явленные не во сне, а наяву, - моя истинная натура.
        - Какая латеральность!? Шерравксом! Мы давно об этом не слышали. Агента будешь вербовать там же, среди людей. Действуй, господин контролёр. Правда, есть у меня некоторое сомнение, выполнима ли для тебя эта Миссия, в принципе. Лучше ещё раз ознакомься с инструкцией по работе резидента на чужой территории.
        Секретарь поднял глаза к потолку и покачал головой: «О, Боже»! Но отложил пилочку для ногтей и подошел к стеллажу с делами и инструкциями. Долго рылся там, наконец, подняв тучу архивной пыли, вытащил старую жёлто-серую и изрядно потёртую папку, завязанную хлопчатобумажными тесёмочками на бантик. Он уселся в кресло, открыл папку и прочитал:
        «Поставьте себя на место если не человека из будущего, попавшего в прошлое, то хотя бы шпиона из другой страны. Вы хватаете необходимый вам «артефакт», как только нашли его, и убегаете от полицейских. Вы точно уверены, что убежите? Или сможете замести следы так, чтобы потом по следу к вам не пришли копы на дом? Гораздо удобнее использовать (хоть в тёмную, хоть нет) человека из этого же времени и этой же страны. В ваших интересах завербовать его. Агент заведомо лучше ориентируется в реалиях. Если он не успеет добежать к вам, похитив артефакт, то это его проблемы. А вы, как шпион, - в стороне. Если же сделает всё правильно, то далее вы со свежими силами выполняете свою часть задания.
        Примечание: в качестве «артефакта» может выступать любой предмет, могущий помочь в выполнении Миссии футура во благо отечества Футурляндии»!
        - Не извольте беспокоиться, Грин! Я хоть и выгляжу легкомысленным, однако работу биотехнолога знаю не хуже вас, - обиженным голосом сказал Ред Кинг и вскочил на ноги. - Миссия выполнима! Там, где не пройдёт глупое применение силы, поможет хитрость, обман или интрига. Спорим на моё повышение до вашего заместителя?
        - Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Спорим!
        2
        Бони Двард, привлекательный молодой человек с обаятельной улыбкой на круглом скуластом лице и лёгким бесовством в умных и чуть раскосых серых глазах, крутился у зеркала. Гибкая фигура ещё не потеряла тренированных форм, несмотря на редкие тренировки в спортзале, а пластичные движения оставались грациозными по-кошачьи. Сегодня он нашёл, наконец-то, способ уйти подальше от житейского клише поведения в обществе. Главное - найти правильный имидж, который поможет ему обрести латеральность мышления. Однажды прочитав о новомодном направлении в психологии, Бони захотел освоить его, ибо оно есть оружие, предназначенное для манипуляции людьми. Способ предлагал обратить свою слабость в силу. Почему бы и нет? У Бони была слабость - шляпы. А дорогие шляпы заставляли трепетать сердце, не терпящее отказов ни в маленьких радостях, ни в больших прихотях. В супермаркете он увидел целую коллекцию мужских шляп, выставленных известным кутюрье из Парижа, не удержался, купил пять. Итого, у него теперь есть шесть шляп - мечта каждого стиляги в двадцать первом веке.
        Он примерил чёрный цилиндр из атласа. К нему подойдет белая накрахмаленная рубашка и галстук бабочка. «Чисто лондонский денди»! Вслушался в вибрации этого цвета. Тайна, загадка, осторожность и скрытность - символы эмоций черноты. Поздний вечер или ночь, новолуние и улицы разбитых фонарей - время и место действия для чёрного цилиндра. Бони сладко зажмурился, предвкушая всевозможные развлечения, взлёты и падения: «Шоколадное безе с привкусом чили!» Он бережно положил цилиндр в коробку.
        Следом он надел жёлтую шляпу-канотье. И увидел все преимущества задуманного плана. Осуществлению сокровенных желаний помогут лёгкий обман, игра слов, медовая лесть и угодничество. Не помеха в делах - хорошее яркое освещение в офисе, середина дня и общественный транспорт, забитый битком. Допустим, электричка, трамвай или метро. Толпа, дикая и воинствующая или даже неуправляемая под натиском эмоций - это ли не лучшее место для убежища в случае опасности? Говорят, хороший нос чует добрую драку за версту. Стальной привкус опасности Бони ощутил на языке так явственно, словно лизнул дверную ручку подъезда морозной зимой.
        Зелёная шляпа принесла свежую мысль. Символами этой вибрации, пожалуй, могут быть свободное творчество, новые идеи, далекие горизонты и рациональный поиск альтернативного решения. Дороги, путешествия и… погони. Правду сказать, все-таки безопасность применения конструктивизма в жизни всегда импонировала ему. Время деяний - раннее утро, рассвет и лето. Бони почмокал губами, но на ум пришёл лишь вкус первых капель из грозовой тучи, а следом перед глазами замаячила ассоциация - «Продавец дождя».
        - Когда нечем заработать, можно и дождь продать, - подмигнул он своему отражению, ставшему на пару секунд почти родственником хитрого лиса.
        Белая шляпа породила риторические вопросы. Где добыть полезную информацию? Чем он обладает сейчас, и чего не хватает для достижения очередной цели в поисках счастья стать богатым? Разведка в пространстве Интернета доступна круглосуточно любому мало-мальски грамотному горожанину. Но «скучная шляпа» библиотекаря или архивариуса Бони Дварда не вдохновляла. Он вжился в образ пожилой серой мыши, обитающей в книгохранилищах. На зубах скрипела шагреневая кожа фолианта, которую хотелось заесть плесневелой корочкой сыра. Бони скис, настроение упало ниже плинтуса.
        Оставалась синяя шляпа цвета весенних незабудок и пролесков. Он водрузил её на голову, сдвинул чуть набекрень, отвернул заднее поле вверх. Ощутил приятную дрожь в теле. Душа синей птицей воспаряла в небеса без спроса хозяина. Вторглась мысль: «Всем делам обязательно нужна научная организация труда. А пока неплохо бы проанализировать, чего я уже достиг в плане карьеры на любимом поприще, и что ещё предстоит сделать? Стерильная чистота желудка порождала спазмы голода и стадо первобытных мыслеформ. Монстры плясали над головой, уговаривая хозяина синей шляпы стянуть колбасу с лотка на улице, обокрасть супермаркет или же немедленно взять годовой кредит. «Синяя шляпа требуется финансистам, экономистам или банковским работникам», - грустно констатировал Бони и отложил её в сторону.
        Тогда Бони с удовольствием вновь напялил красную шляпу. Подошёл к книжному шкафчику и нашел узкую маленькую коробочку, повертел в задумчивости и, вытащив шкалик, плеснул в бокал на донышко. Пригубил, перекатывая во рту жгучую жидкость: «Отменный букет осени!» Яркие, живые эмоции и хорошее настроение наполнили душу, растеклись согревающим коньяком по телу, прогоняя зелёную тоску, депрессию и негатив прочь. Он чувствовал, как привычная интуиция нашёптывает на ушко: «Туда ходи смело. А куда задумал пойти вчера, - ни в коем случае, и даже близко не суй свой нос». Замечательная подсказка! Взгляд остановился на вазочке-конфетнице. Развернул пирамидку трюфеля, закусил: «Пойду, пройдусь, красную шляпу интуиции прогуляю».
        Перемерив все шляпы, Бони подумал: «Отличная идея! Смена головного убора поможет мне переключаться на разные аспекты текущей проблемы. Рулит здесь не колдовство или суеверие, но психология! Шляпа шляпе - рознь».
        3
        Стильно одетый мужчина лет тридцати пяти, белый, сильный и привлекательный, лёгкой пружинящей походкой шёл вдоль Десятой авеню и сосредоточенно смотрел на экран навигатора, пристёгнутого к левому запястью. Мимо него прошла и затем не удержалась, оглянулась на симпатичного мужчину смазливая танцовщица кабаре. Упругая попка, обтянутая эластичными белыми брюками, казалось, танцевала квикстеп. При каждом шаге ритм замедлялся и убыстрялся так, словно в его ушах звучала мелодия. Красная шляпа гармонировала с рубашкой и костюмом, делая стилягу похожим на гастролирующего артиста. Красная косынка на шее горела атласным закатом. Яркое пятно, блеснувшее на сером фоне обыденности, не пропускал ни один женский глаз. Встречные особы, как молодые, так и пожилые, за несколько секунд успевали рассмотреть в мужчине ровно столько, сколько необходимо, чтобы оценить потенциального кавалера. Перехватывая заинтересованные взгляды, красавчик лишь обаятельно улыбался в ответ. Дамы думали, что знаки внимания предназначены им, а на самом деле он радовался собственным потаённым мыслям.
        Мужчина торопился. Где-то поблизости должен находиться искомый объект. Золотистый закат расцветил окна стеклобетонной громадины, банка «Нью-Лайф Дадли», который он только что миновал. Рядом с ним расположилась узкая цилиндрическая высотка, построенная в стиле хайтек. Жёлтая точка навигатора пульсировала. Это здесь. Скоростной лифт нёс прозрачную кабину с пассажирами на верхние этажи небоскрёба минут десять, пока не достиг сто первого этажа. За это время пассажиры могли вдоволь налюбоваться урбанистическими пейзажами с высоты птичьего полета.
        Мегаполис Нью-Лайф раскинулся на побережье Тихого океана, выходя на искусственные острова, заботами архитекторов и дизайнеров выросшие далеко от естественного географического края лукоморья. Высокие аркады мостов - крылья бабочек, навечно замерших в полёте, - изящными взмахами соединяли всю эту островную глазунью с берегом. Ажурные металлические конструкции всеми цветами радуги сверкали на солнце, создавая хорошее настроение у горожан. Трепетали флаги на мачтах спасательных кораблей, дежуривших на рейде. Лёгкий зюйд-вест оживлял парусную регату, заставляя лодки и яхты маневрировать между буйками, а моряков - ловить ветер.
        Приливные электростанции, полощущие железобетонные сваи в морской воде за чертой городских пляжей и причалов, регулярно добывали энергию из большой волны, надолго обеспечивая многомиллионный город резервами электричества. В конце двадцать первого века лишь экологическая добыча энергии оправдывалась человечеством. Исчезли тепловые электростанции, работающие на угле или торфе. Разве что где-нибудь, например в российской провинции, ещё сохранились архаичные гидроэлектростанции, ожидающие демонтажа. По всей планете Земля и на орбите планомерно ширилось строительство солнечных аккумуляторов, термоядерных и звёздных энергостанций. Воздух очистился от смога, и небо сияло акварельными переливами, меняя цвет от нежной охры заката над морской пучиной на западе до прозрачной голубизны на востоке. Зайчики солнечных батарей на крышах небоскрёбов отсвечивали в глаза и мешали рассмотреть черепицы малоэтажных окраин, утопающих в зелени акаций и лип.
        Лифт замер. Именно здесь, в пентхаусе, и располагался уютный ресторанчик «Рудокоп», облюбованный разномастной, однако вполне приличной публикой из Нью-Лайфа и его пригородов. Время от времени здесь бывали и солидные бизнесмены, и продюсеры из киноиндустрии и телешоу, и редакторы модных журналов, и известные тренеры, и ещё многие представители модных профессий, тем не менее, завсегдатаями считались искатели приключений и авантюристы. Именно здесь и хотел попытать счастья и он.
        Новый посетитель окинул взглядом просторную, но уютную ресторацию и занял столик, стоявший чуть поодаль от эстрады, рядом с журчащим фонтаном жирандоль и тёмно-зелёной пальмой в бочке. Накинув красную шляпу на рожок вешалки, примостившейся справа от колонны, он поставил чемоданчик-дипломат у ножки стола. Народ собирался к ужину неспешно, и зал наполнился пока лишь на треть. Когда мужчина заказал чашку кофе, порог заведения неуверенно переступил грустный кюре. Он поискал глазами официанта, попросил сок со льдом и, испросив разрешения, подсел к стильно одетому мистеру в белом костюме.
        - Чем занимаетесь в жизни? - спросил вежливо кюре у соседа, чтобы не сидеть в гнетущей тишине.
        - Даю советы в безвыходных ситуациях, - кротким голосом ангела ответил тот и искренне, по-детски улыбнулся.
        Так они познакомились, падре Ред Кинг, кюре урбанистской католической церкви, и Бони Двард, консультант по решению алогических проблем.
        - О! Достойное занятие - помогать людям! - одобрил кюре. Его настроение неожиданно улучшилось, и он позволил себе хороший ужин. - Часто бываете здесь, мистер Двард?
        - Первый раз, зашёл из любопытства. Если будут вопросы, обращайтесь, падре. Я всегда к услугам бедствующих, - наклонил голову собеседник и протянул визитку с номером контактного телефона.
        Он кожей почувствовал, что падре уже «на крючке».
        - Я, конечно же, понимаю, что такие услуги, как ваши, оплачиваются недёшево, - начал падре Ред Кинг, отрезая ножиком маленький кусочек форели.
        Бони Двард наблюдал, как артистически красиво ест кюре. Изящным движением тот обмакнул кусочек рыбы в соевый соус, облизал вилку и неторопливо прожевал.
        - Натуральная пища вкусна от природы! Химические добавки лишают её живительной энергетики. Вы не находите? - при этом он искоса посмотрел на собеседника изучающим взглядом и продолжил священнодействие над блюдом.
        - Да-да, вы правы, - ответил дважды согласием Бони, нарушив первую заповедь ведения диалога с клиентом: никаких «да», все фразы должны быть обтекаемыми и скользкими.
        Ярко-зелёные и длинные ногти падре как-то не совсем вязались с общим обликом божьего агнца. Более того, они раздражали и выбивали из привычной колеи. «Да мало ли какие причуды бывают у людей? Америка толерантна ко всем странным индивидам», - подумал мистер консультант.
        - Так как насчёт доброго совета? - прямиком спросил кюре.
        - Договоримся, - подбодрил его Бони Двард. - Излагайте вашу проблему.
        Падре, приятный мужчина неопределенного возраста с чисто выбритыми висками, обременённый заботами о малочисленной пастве, давно мечтал отремонтировать скромное здание костёла, построенного ещё в конце девятнадцатого века. Однако паства состояла из бедных людей, едва влачащих не очень сытое существование. Прихожане - в основной массе законопослушные граждане - платили кредиты, медицинскую страховку, налоги, частенько брали в долг дешёвые продукты в ближайшем магазинчике и с трудом наскребали сумму, потребную, чтобы заплатить за обучение детей в колледже. Что взять с дорожных рабочих, водопроводчиков и сантехников, библиотекарей и учителей младших классов, а тем более с пенсионеров? А потому и пожертвования на богоугодные нужды были центовыми.
        Мистер консультант по решению алогических проблем выслушал падре Реда Кинга очень внимательно, ни разу не перебив собеседника.
        - Я всё понял, - сочувствующим тоном сказал консультант. - Думаю, есть один надёжный способ выйти из столь трудной ситуации. Более того, обещаю, через месяц у вас появятся финансы, троекратно превышающие затраты на ремонт костёла. Вижу сомнение на вашем лице. Спорим на половину этой суммы? В случае моего проигрыша - всё достается вам. Риск минимален.
        Кюре вслух оценил примерную смету затрат, включая ремонтные и отделочные работы, цены на материалы, зарплату строителям. Умножил расходы на три и, как показалось Бони Дварду, даже вспотел от возможных выгод.
        - В случае согласия, что конкретно мне надлежит сделать? Надеюсь, это будет в рамках закона? - осторожничал кюре.
        - Абсолютно честный способ заработка, падре Ред. Ознакомьтесь с Договором и предметом спора, - мистер Двард нагнулся и достал из чемоданчика бумагу и авторучку. - Впишем сюда вашу проблему, способы её устранения и срок исполнения заказа.
        Падре Ред прочитал, наморщил лоб и недоверчиво усмехнулся:
        - Но это же, это же… Слов нет! Вы предлагаете, чтобы я продавал… и где? - он поднял указательный палец вверх. - Для VIP клиентов? Грешно смеяться, мистер Двард, над убогими!
        - Несомненно. Смею заметить, падре Ред Кинг, вы ничем не рискуете: ни гражданской свободой, ни вложением финансов, ни долгосрочными кредитами. Всё остается при вас. Хотите сказать, что верующих католиков интересует вопрос совести? Конечно же! Очень интересует. Животрепещущая дилемма всех времен и народов. Большинство грешников, не имея возможности вести праведную жизнь, поститься и не ругаться, не обижать ближних и не заниматься прелюбодеяниями, захотят купить не только индульгенции, но и эти новые услуги. Такова психология людей, поверьте! Ну что, по рукам?
        - Чисто утопия, мистер консультант! Ну хорошо, давайте ваш Договор. Спорим, что вы проиграете? - и размашистым почерком приходской священник нарисовал под текстом свой вензель, украсив его отличительным символом костёла, пятилепестковым лютиком.
        Оба подписанта расстались, чрезвычайно довольные ходом дел. Мистер консультант, мечтавший выгодно жениться, заполучил нового клиента (из страны Дураков), который, как он думал, заработает для него неплохие деньги, материализовав их практически из воздуха. А мнимый кюре Ред Кинг понял, что в лице великого комбинатора и консультанта наконец-то нашёл бесценное сокровище для выполнения Миссии футуров. Главное, чтобы гениальный авантюрист думал, что он не ведомый, а ведущий в этом тандеме.
        4
        Прошла неделя. Чтобы навестить последнего клиента, Бони Двард надел скромный серый в светло-бирюзовую полоску костюм и зелёную шляпу. Он закрыл глаза и отпустил чувства на волю. Зелёные вибрации затронули тонкие струны души и несколько сместили прежние акценты эгоцентрического мышления в сторону альтруизма и эмпатии. Вместе с одеждой мистер консультант словно сменил личину.
        Узкие и высокие башни готической постройки, увенчанные куполами с главными шпилями в обрамлении частокола мелких фиалов, были видны издалека. По мере приближения к воротам глазу прохожего открывались все тонкости витиеватой и богатой архитектуры, выросшей из бургундского стиля. Фасад костёла украшали сложные резные детали: тимпаны, вимперги и архивольты. Культовый сюжет по традиции воплощали скульптурные композиции из сцен «Страшного суда». Когда Бони зашёл в храмовый дворик, утопающий в кустах сирени и шпалерных розах, то обрадовался: господин кюре времени не терял. На доске объявлений перед входом в храм висел красочный плакат с подробной схемой расположения элитных мест в Раю. Вверху - аккуратная надпись: «Райское наслаждение можно купить». Малиновые готические буквы в обрамлении яблоневых цветущих веток привлекали доверчивых грешников словно варенье мух.
        - Скромненько и со вкусом! Ай да падре Ред Кинг, силён и ты в фантазиях, как я погляжу! - искренне восхитился великий комбинатор.
        Справа от плаката была наклеена маленькая глянцевая листовочка. Бони Двард встал на цыпочки, чтобы разглядеть её. Нежно-розовыми маргаритками украшались поля прейскуранта. Звёздочками, так же, как и классы отелей, отмечались номера люкс и полулюкс. С сегодняшней даты любой католик мог смело забронировать для себя комфортабельное местечко в Раю согласно социальному положению и доходу. Фотографии с видом на море, пальмы, пирамиды, заснеженные хребты, знаменитые вулканы или деревенский пасторальный пейзаж с коровками ненавязчиво пестрели то там, то тут, выше и ниже прейскуранта. Выбирая уголок в райской обители, праведники и грешники нервно размахивали руками и громко обсуждали вопрос: какие именно услуги могут быть им предоставлены за такую цену. Кто-то требовал дополнительно установить тарелку с телевизионными каналами, кто-то круглосуточно хотел иметь мобильную связь, а кто-то не отказался бы и от интимных услуг. Бойкая торговля билетами «One way ticket» в кассе скромного доныне костёла за одну только неделю достигла небывалой популярности среди жителей мегаполиса Нью-Лайфа. На автомобильной
парковке возле божьего храма не наблюдалось ни одного свободного места.
        Мистер Бони Двард удостоверился в хорошем совете, который давеча подал кюре Реду Кингу. Облегчённо вздохнув, перекрестился: «Грешников в двадцать первом веке хватает. Без денег не останусь!» Держа руки в карманах и насвистывая немудреную песенку «О, май дарлинг, Клементайн», недавно подслушанную в соседней с домом пивнушке, ловец душ направился к выходу. Его мечты родили посулы свежей добычи в ресторане «Рудокоп». Он уже подошёл к арке с надписью: «Суету сует оставь позади!», как мягкий голос его окликнул:
        - Мистер Бони Двард?
        Он обернулся и делано улыбнулся:
        - Падре Ред Кинг, моё почтение, - он снял шляпу. - Как будто ваши дела на поправку пошли?
        - Мистер Двард, вы честный и отзывчивый человек, в чём я имел честь удостовериться. И хотел бы обратить ваше внимание на следующий вопиющий факт. Недавно я узнал историю одной бедной женщины…
        «Рыбалка отменяется», - огорчился Бони. Зелёная шляпа завладела ситуацией, и эмпатия одержала победу. Он и не предполагал, что следующая рыбка в его сети окажется барракудой и будет охотиться за ним.
        5
        Роддом для дам, желающих оставаться инкогнито, встретил нового санитара недружелюбно. Длинный узкий коридор, пахнущий карболкой и ещё чем-то специфически противным, мало напоминал о счастливом ожидании пополнения в семье. Серые стены, низкий жёлтый потолок, дырявый линолеум и заплатки, прибитые поверх прорех гвоздями, привносили грустную ноту в ощущение запустения и отчуждения от внешней городской суеты. Тесные палаты создавали повод для конфликтов между роженицами. Сквозь висящие ушами гончих клочки обоев, оставшихся со времён первого американского кризиса, сыпалась трухлявая штукатурка. Облупленные потолки и подоконники оптимизма не прибавляли.
        Будущие мамаши злобными и затравленными взглядами стреляли в медперсонал, от души желая всей женской половине угодить на их место. Мужчины здесь и вовсе, словно бельмо на глазу и напоминание о грехе прелюбодеяния, вызывали очередной приступ тошноты, который, впрочем, легко было списать на ранний или поздний токсикоз беременных. Скудный рацион, состоящий из овсяной, рисовой каши и сорго, а также каждодневной капусты и кукурузы, заставлял пациенток непрерывно жевать. Выходя на прогулку в зелёную зону при роддоме, они жевали всё подряд - одуванчики на газоне, молодую завязь на яблонях, конский щавель и ворованный в столовой хлеб. Иногда женщин навещали знакомые, подруги или приятельницы, сердобольно приносящие отварной картофель или спагетти с кетчупом. Всё съедалось мгновенно и без остатка.
        Уступив вкрадчивому голосу и сладким уговорам падре Реда Кинга, Бони Двард устроился санитаром в это забытое богом и меценатами заведение. До сих пор он никогда не думал об униженных и отверженных обществом женщинах. Сегодня его сердце было готово разорваться на части от жалости и сочувствия. Он вспомнил детство и бедный квартал в маленьком городке на юге штата Техас. Любимая бабка уже тогда была старой и дряхлой, но продолжала работать посудомойкой в придорожном кафе. Двоюродная тётка же, каждый год рожавшая по малышу, не успевала обзавестись новым мужем, как он делал две странные вещи - сначала ей нового ребенка, а затем «быстрые ноги». Злые соседские языки обсуждали это прямо на улице, если не видели, конечно, рядом саму тётю Сэлли. Шестеро несмышленышей, мал мала меньше, бузили, кричали, дрались и постоянно просили есть. Окончив колледж за бабкины деньги, шестнадцатилетним мальчишкой он уехал на поиски счастья, как только получил диплом. Помотавшись по разным городам в течение нескольких лет, он, наконец-то, стал мистером Бони Двардом и научился хорошо зарабатывать на жизнь.
        Одно утешало Бони, что, произведя на свет детишек, эти женщины уйдут отсюда и, возможно, найдут лучшую долю. Территория больницы была поделена на две части: для бедных и богатых. Вторую половину с элитными клиентками Бони увидел лишь пару недель спустя, заступив на место уволившегося санитара. Здесь было хорошо, комфортабельно и тепло. Его внимание привлекла непоседливая особа лет двадцати шести, приятной наружности, кругленькая и улыбчивая. Гладкая кожа на лице светилась крепким здоровьем. Небольшой, чуть курносый нос, массивный подбородок, большой рот с пухлыми губами и блестящие серо-зелёные глаза придавали ей вид озорного ребенка. Рыжие и густые волосы, небрежно схваченные резинкой на затылке, скрадывали некоторую дисгармоничность её черт. Бони не раз замечал, что молодая женщина наивно и с детской любознательностью рассматривает больничный парк за окном, где прогуливались женщины из других палат. Она не выходила на улицу днём, но предпочитала дышать цветочными запахами поздно вечером, когда распускались ночные фиалки. Обитательницы элитной половины роддома ложились спать. В это время парк
обнимала звенящая тишина, не нарушаемая чужими шагами или пустопорожней болтовнёй назойливых соседок.
        Бони подарил ей фотоальбом с видами Парижа и иногда развлекал мисс Шерил Баттон душещипательными мелодрамами из старых фильмов.
        Очевидно, что это имя не было настоящим. Накануне родов мисс Шерил рассказала свою историю. «Ничто не ново под Луной!» Богатые и знаменитые родители мечтали о браке дочери с семейством партнёра по бизнесу. Бони Двард сопоставил факты. По описанию падре Реда Кинга, именно эта женщина нуждалась в помощи, поскольку будущего внука её родители обещали продать крупной фармацевтической компании для опытов. «Только вы можете спасти будущего малыша!» - уверял его сердобольный кюре.
        - Я нашёл эту женщину! - сообщил утром Бони по мобильному телефону клиенту, выйдя в парк и прячась под сенью раскидистого бука. - Мальчик замечательный, родился утром с индексом здоровья в десять баллов. Акушерки унесли его в палату для новорожденных. Сегодня их там трое.
        - Отличная новость! Дождись дня, когда медперсонал отправится с ними на первую прогулку. Жду тебя в условленном месте.
        6
        Насвистывая всё ту же песенку «О, май дарлинг, Клементайн», Бони вышел из супермаркета и уверенным шагом подошёл к детской коляске с тройняшками. Два малыша улыбались, пускали слюни и «агукали», третий же - толстенький бутуз с пухленькими румяными щечками, - крепко спал. Мужчина оглянулся: парочка охранников вышла на крыльцо, обмахиваясь форменными кепками. На улицы города Нью-Лайфа наконец-то пришло тепло, а вместе с ним вернулись задымлённость нижних слоёв воздуха, вонь от выхлопных газов, повышенная потливость и раздражительность вечно спешащих горожан.
        Бони с ужасом подумал о возможном провале миссии: «Безобразие! Надо дождаться, пока охранники уйдут или отвернутся». Он наклонился и стал перешнуровывать кроссовки, наблюдая за ними. Вот один показал куда-то рукой, и они, спустившись по ступеням, пошли к автомату с напитками. Тогда Бони быстро наклонился, схватил малыша и, прижав его к себе, поторопился убраться восвояси.
        Забежав в узкий проулок где-то между двумя оживлёнными торговыми центрами, он судорожно перевёл дыхание. Маленький голубой свёрток мужчина бережно прижимал к груди. Он приподнял уголок конверта из мягкого стеганого одеяльца и с умилением посмотрел на приобретенное сокровище. Младенец спал крепко, пухлые щёчки розовели здоровьем и хорошим питанием. Правильные и гармоничные пропорции лица свидетельствовали о доношенной беременности и - он также надеялся - благополучной наследственности. От малыша пахло молоком и почти неуловимо - детскими присыпками. Мужчина опустил уголок, оглянулся.
        Из дверей чёрного хода супермаркета вышли те же охранники с дубинками наперевес. Беглецу это показалось подозрительным, а вдруг погоня? И он поспешно юркнул в открытые двери ближайшего бистро. Затесавшись среди немалой очереди, мужчина вывернул зелёную шляпу наизнанку. В сочетании с мышиного цвета футболкой и джинсами, серая подкладка делала его менее заметным на фоне пёстрой толпы. Прижимая левой рукой ребёнка к груди, достал из заплечного мешка рюкзачок «кенгуру», надел на себя и ремешками пристегнул к нему конверт с малышом. Ребёнок спал. «Повезло. Спи, детка, и дальше», - подумал мужчина. Женщины в очереди уступили «папаше» место к раздаче. Для конспирации ему пришлось взять поднос. Он взял ростбиф, салат, пиццу, пакетик кетчупа, бутылку кока-колы и, немного подумав, добавил к блюдам аппетитную булочку паниньо с толстой зажаристой корочкой. «Все движения должны быть уверенными и спокойными, чтобы не вызывать ни у кого подозрений». И лишь заняв столик у окна напротив входных дверей, осмотрелся.
        Охранники стояли в очереди последними, непринужденно болтали о чём-то, смеялись. В его сторону никто не оглядывался. «Уже хорошо, пожалуй!» - только сейчас он почувствовал истинный голод. Бони развернулся полубоком к столу и в такой неудобной позе стал обедать. Иногда всё-таки следил за входом, новыми посетителями и охранниками из супермаркета. Девять минут прошли без лишних тревог. «Теперь неплохо бы незаметно смыться отсюда», - он отодвинул стул, встал и неторопливо направился в сторону туалета, но за спинами вошедших посетителей резко свернул к выходу и выбежал на улицу. Пройдя ряд маленьких бутиков, поискал глазами метро, заторопился в подземный переход. Уже на лестнице почувствовал за спиной неровное дыхание преследователей. Всё-таки это были полицейские, которых он по ошибке принял за охранников из супермаркета. Тяжёлая поступь плечистых парней неотвратимо приближалась.
        В подземном переходе было тесно - час пик. Бони бежал мимо целого сонмища мнимых калек и наглых попрошаек, продавцов газет и распространителей листовок и флаеров, споткнулся о футляр скрипача и чуть не упал. Рядом залаяла чья-то собака, басовито и отрывисто тявкая. От громкого звука проснулся и заплакал малыш. Мужчина с ненавистью посмотрел на чёрного ширококостного ротвейлера:
        - Заткнись, чудовище! - досадливо выругался беглец и пнул миску с подаянием.
        Монеты раскатились по бетонным плитам под ноги прохожим. Хозяин собаки, вмиг ставший полноценным двуногим негром, ощерил рот в непотребной ругани, взял костыль и пустился за обидчиком, норовя огреть его по спине. Чувствуя настроение хозяина, ротвейлер оскалился и тоже бросился за убегающей жертвой. Столпотворение помогло, мужчина протиснулся следом за толстяком во входную дверь метрополитена, перепрыгнул турникет и побежал вниз по эскалатору. Он успел запрыгнуть в вагон в тот момент, когда двери электропоезда начали закрываться, и уже через стекло показал средний палец преследователям.
        7
        - Моё почтение, падре Ред Кинг! Покормить малыша бы? - сказал Бони Двард, когда зашёл в апартаменты кюре. Он бережно положил ребёнка на диван.
        - Спасибо, Бони, твоей доброте нет предела! Держи обещанную сумму, пари ты выиграл! Рабочих для ремонта костёла я нанял, и они уже приступили к делу со вчерашнего дня. Но, как ты понимаешь, в связи с прибавлением в моей семье, - он кивнул в сторону малыша, - я хотел бы передать заботы о строительных работах ненадолго тебе. Пока отвезу малыша к моей сестре в Канаду. Распоряжайся счётом в банке «Нью-Лайф Дадли» согласно затратной смете. Доверенность на твоё имя у нотариуса я заверил. Осталось подписать, как положено, Договор о сотрудничестве, если не против? - Ред Кинг протянул авторучку.
        Бони колебался недолго, сумма впечатляла:
        - По рукам, партнёр! Удачно съездить. Ну, бывай! - Бони взял бумаги и направился к выходу. - Покорми малыша, а то он соску готов проглотить.
        - Прощай, партнер!
        Дверь захлопнулась. Ред Кинг осторожно прижал голодного малыша к груди, захватил сумку со смесями и детскими бутылочками и распахнул дверцы шкафа, где занял единственное место в хронокапсуле. Вот в таком виде католического священника, в чёрной сутане с белым воротничком и красной шапочке, он появился в кабинете главы Медико-биологического Конструкторского Бюро в тридцать девятом веке.
        - Грин, Миссия выполнена!
        Грин Грэмми чуть не поперхнулся кофе, закашлялся:
        - Неужто я проиграл спор?
        - Так точно. Смотри, какой чудный малыш, человеческий!
        - Шерравксом!
        Через час дисколёт доставил педиатра к новорожденному.
        - Как малыш? - спросил Грин у доктора. Ред Кинг замер в ожидании.
        - Папаша, можете радоваться, ваш сынишка здоров как бык, - ритм обоих сердец - синусовый, правильный…
        Московских улиц негасимый свет
        Москва в 2147 году разрослась до границ Московской области, занимаемых ею в двадцать первом веке. В этом гигаполисе жило почти семьдесят процентов населения России. Каждый отдельный район столицы стал практически самостоятельной административной единицей со своим субмэром и Советом ревизоров, курирующих различные отрасли промышленности и сельского хозяйства, развиваемые здесь.
        «Да уж, моему деду и не снился такой размах», - я смотрел на карты центральной России выпуска столетней давности и свежую и мысленно сравнивал две эпохи. Рядом, на стене между окнами висела новая карта, ещё пахнувшая типографской краской. На глянцевой шёлковой бумаге пунцово алели крыши Солнечного района - гордости современных архитектурных возможностей; здесь я проводил две трети времени еженедельно.
        Наверное, с точки зрения деда, прежние сложности в жизни сегодня упростились, а обычные бытовые мелочи усложнились. Теперь даже столичные жители вынуждены были регулярно пользоваться бумажными путеводителями с электронными маршрутизаторами или аудиогидами. В двадцать втором веке на московских улицах, словно в каменных джунглях, заблудиться мог даже старожил. Нелегко стало за оптимальное время добираться до места назначения: в Большой драматический театр, цирк на Цветном бульваре имени Юрия Никулина или же до Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова, что расположен на одном из семи холмов на Ленинских горах в юго-западной части столицы.
        Я некогда учился там, на медико-биологическом факультете. Бывало, до лекций я частенько бродил вдоль реки, босиком загребая белый мелкозернистый песок и с наслаждением вдыхая смешанный лесной запах - липы, дуба и берёзы, - а потом торопился на занятия, взбираясь наверх к метрополитену. Вроде бы и горы, по меркам альпинистов, шуточные, но быстро преодолеть какие-то восемьдесят, а где и сто метров над урезом реки без передышки не всегда получалось. Я отвлёкся на воспоминания, это было вроде бы недавно, но мне казалось, что давненько. Впрочем, всё относительно.

* * *
        Я снял маску, окровавленные перчатки и кинул их в утилизатор, через секунду раздался характерный чавкающий звук. В момент накопившаяся за день злость выплеснулась в немотивированных действиях, и я от души пнул это жестяное создание. От чего оно не перестало чавкать, но моргнуло жёлтыми глазками светодиодов, высветив надпись: «Извините, работаю».
        Я имел право на плохое настроение. У меня сегодня были очень тяжёлые роды. Точнее сказать, конечно же, не у меня - рожала моя пациентка, но дежурная бригада акушеров-стажёров перенервничала изрядно, а я больше всех, поскольку исполнял роль ведущего врача. Началось всё со слабой родовой деятельности, которую пришлось стимулировать инъекциями сильнодействующих препаратов. Затем стремительное сокращение мышц потребовало обезболивающих лекарств, после которых на женщину напала сонливость из-за индивидуальной непереносимости. И вместо того, чтобы активно заниматься важным делом, она уснула, огласив богатырским посвистом операционную; малыши могли задохнуться. Пациентка была старенькая, а дети крупные. Вынужденно мы подключили её ко всевозможным аппаратам, тогда процесс стал контролируемым.
        Когда появилась головка первого ребенка, крепкий такой на вид стажёр внезапно побледнел и рухнул в обморок. Его коллеги объяснили, что он никогда не видел до этого родов, да к тому же его жена в интересном положении, и на этой неделе срок выходит. По-видимому, молодой муж заранее прочувствовал занимательные нюансы женской природы. Медсестра схватилась за нашатырный спирт, капнула на ватку и поднесла к носу обморочного стажёра. Вскоре он вновь занял «боевой» пост.
        За шесть часов появилась тройня. Два парня по три с лишним кило потянули на десять баллов по шкале Гиппократа. С третьим же, набравшим едва пять баллов, пришлось повозиться. В конце концов, мы определили его в бокс для «недовеса». Нас сменила ночная бригада опытных акушеров. Им осталось наложить швы и проследить за отключением роженицы от техники.
        Я шёл по длиннющей кольцевой галерее и думал, что она никогда не закончится. Слева тянулась глухая стенка; её матовая поверхность из серо-зелёного дырчатого пластика вовсе не успокаивала нервы. А медицинские плакаты с разъяснительной информацией для посетителей и младшего персонала нервировали сильнее, чем красная тряпка быка на корриде. Хотелось разодрать в клочья «сладенький» плакат с кесаревым сечением. Кто его здесь «присобачил»? Мы боремся за то, чтобы женщины могли рожать больше и самостоятельно. А какая-то сволочь подбросила эту агитку для глупых молодых папаш.
        Вдруг моё внимание привлекла панорамная фотография. Высочайшее здание Солнечного района живописно раскинулось по берегам реки Москвы. «Да, не зря оно привлекало и привлекает глаз москвича или гостя столицы - это центр имени Гиппократа», - с гордостью подумал я о своём месте работы. Впрочем, в районе построили много «именных» центров здоровья: Павлова, Бехтерева, Авиценны и других, где благоденствовала медицина как традиционная - европейская, так и нетрадиционная - восточная. Любой человек, будь то москвич или россиянин из глубинки, по своему выбору и внутреннему позыву мог выбрать приемлемые для себя методы лечения и интересующий его медперсонал.
        Однако среди прочих заведений особенной популярностью - как это зачастую происходит с обывателем - пользовался лишь один центр, куда время от времени выстраивались бешеные очереди. Это центр Возрождения или попросту - центр реинкарнации. Науки: бионика, кибернетика и крионейрология - дошли, доросли и достигли мифологических высот в области познания Человека. Ограничительные законы депутаты не приняли, уповая на совесть каждого гражданина. «А напрасно!» - рассвирепел я. - «Провинциальный народ ринулся туда, не только не зная законов мироздания, но и не желая их понимать вовсе».
        Я не зря об этом долго думал - хочу выступить с рацпредложением в Совете ревизоров на ближайшем заседании в мэрии. Пора нам, наконец, отрегулировать вторжение в матушку природу. Поводов к тому накопилось немало, а сегодняшний случай из моей практики, как я заподозрил, ещё принесёт сюрпризы. Я отвернулся от снимка и поспешил дальше.
        Справа глаз радовали арочные окна с видами на город с высоты птичьего полёта. Я залюбовался панорамой. Если бы столетний провинциал, никогда не выезжающий далее околицы родной деревни, - да хоть бы тот же сосед моего деда, Трофимыч, - подумал, что столица превратилась в хаотичное нагромождение одинаковых кубиков или параллелепипедов, запрятанных под светопроницаемым куполом из солнечных батарей, то он заведомо бы ошибся. В двадцать втором веке архитектурный дизайн Москвы достиг небывалых высот искусства плетения причудливых форм и узоров. В качестве основы стен и крыш строительные мастера давным-давно используют твёрдые и полужидкие метаматериалы, что позволяет значительно экономить электроэнергию, отправляемую в прошлом веке на бытовые нужды. Принцип отопления и освещения наших жилищ также изменился до неузнаваемости.
        Выглянуло солнце сквозь щели в небесном куполе. Я прищурился: «Эх, скорей бы домой! Там тепло и уютно». Свет, пойманный между внешними и внутренними гранями стен, многократно отражался, создавая не только равномерное освещение квартир, но и приятную игру цветовых пятен в рамках для картин. Живые сцены по желанию хозяев дополнялись целым рядом из хитро закрученных геометрических фигур. Глядя на эти янтры и мандалы, можно было видеть иллюзорное вращение картинки в поле зрения. Эффект обманчивого движения возникал из-за особенностей зрительной системы человека, его концентрации и внимания при рассматривании тонкостей. Таким образом, архитекторы сочетали в себе и психологов, заботясь о духовной составляющей будущих жильцов. «Вот она, инженерная мысль в действии! Прогресс рождает красоту», - немой восторг охватил меня.
        Но стоило мне достичь нашего лечебного отделения, как прежнее настроение вернулось, прищемив хвост эстетическим чувствам и эмоциям. Дверь в именной кабинет я открыл ногой, с размаху плюхнулся на диван. Прижал позвоночник к ровной и жёсткой поверхности и закрыл глаза, с наслаждением вытянув затёкшие от долгого стояния ноги. «Десять минут полежу, потом залезу под душ», - подумал я и отключился почти на час.

* * *
        В полудрёме послышались голоса из ординаторской. Они спорили о том, что клинические лаборанты ошиблись: в одном помёте не могут быть дети от разных отцов. Конечно же, согласился я, не проснувшись окончательно, - это истина, доказанная медицинской практикой, хотя слово «помёт» резануло слух. Молодые коллеги зачастую, на мой взгляд, чересчур злоупотребляют жаргоном. Я вздрогнул и сел на диване. Вечерело, в окнах соседнего дома зажёгся свет. Пора в душ и домой!
        Московские улицы нижнего города встретили меня тёплым майским ветерком. Чистое небо без смога, очищенное от выхлопов дизелей ещё в двадцать первом веке, поздоровалось со мной пшеничной россыпью звёзд. Стремительные сумерки погасили остатки загоризонтных лучей дневного светила. Я вдыхал ионизованный послегрозовой воздух, веявший прохладой, и чувствовал близость Москвы-реки. Огляделся кругом. Зажигались галогенные фонари на автостраде. Загорались осветительные гирлянды на деревьях. Включились габаритные огни на фасадах центров здоровья, юридических контор и банков, кафе и ресторанов, магазинов и кинотеатров, спортзалов и бассейнов. В этом нет ничего удивительного, - потому как пилоты низко летающих мультикоптеров должны видеть городской лабиринт. В окнах жилых небоскрёбов зажигались огни; за шторами они казались неяркими, но тёплыми и оранжевыми. Это означало, что люди приходили домой после работы в свои уютные гнёздышки, и от них веяло миром и счастьем. Я умерил шаг, остановился перед витриной книжного магазина.
        Завибрировал в кармане космобильник: звонили из ординаторской. Срочный вызов требовал непременно моего присутствия. Попытался «отбояриться», не вышло. Эх, даже чашку чая не успел выпить! Сигнал отследили, и вот уже скорая помощь резко затормозила напротив:
        - Алесь Иоаныч, там такое! Быстрее, - позвала меня медсестра Ноля, - поехали!
        - Я после смены, кроме меня есть опытные врачи. И что же «там такое» необыкновенное?
        - По секрету, обещайте не выдавать меня, ладно? - Ноля понизила голос. - Младенец в инкубаторе вырос за два часа сантиметра на три и набрал вес почти килограмм.
        - Дурацкие шуточки! Если бы вы знали, как я устал. Вы понимаете, Ноля, у меня были тяжёлые роды. Теперь ваша ерунда. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Показания приборов барахлят, технику давно пора менять. Проверили бы что ли, прежде чем меня тормошить по чепуховинам.
        - Старшая медсестра, Акулина Григорьевна, говорит: переподключали на аппаратуру из соседнего отделения, и показания их совпали с нашими, до цены деления.
        - Дурдом «Ромашка»! - воскликнул я, мечтая о недоразумении.
        Но до вожделенной кровати мне было как до Луны. Я осмотрел младенца и пришёл к выводу, что он похож на двухмесячного - настолько он был кругл, с перетяжечками на руках и ногах. На меня смотрело определенно интеллектуально развитое существо с умными глазами. Лёгкая ироническая усмешка играла на его губах. «Эк я переутомился», - подумал я, пожав плечами. Вслух сказал:
        - Наверное, в весе при рождении ошиблись, что ж, бывает. Пойду-ка я домой, коллеги, и на завтра беру выходной. - И тут меня осенило: - Акулина Григорьевна, подготовьте историю болезни нашей роженицы. Узнайте, прибегала ли она когда-нибудь к экстракорпоральному методу оплодотворения? Где брали генетический материал? Если нет, то кто отец малышей?
        - Алесь Иоаныч, мы кое-что узнала заранее. Да, она использовала метод ЭКО в центре Возрождения. Но тогда ничего не получилось, и она обратилась к восточной медицине. Вот папка, возьмите. В ней тоненькая тетрадь - это обменная карта, толстенькая - история болезни, «гармошка» - это распечатка поликлинической карты. На лентах записаны электрокардиограмма и фонокардиограмма, на отдельных листах - анализы, общие и генетические. Ещё общегражданский файл-досье с фотографией и штрихкодом.
        Я взял папку с историей болезни и отправился к себе в кабинет. Походил из угла в угол, меряя шагами длину и ширину второго дома, где проводил большую часть жизни, посмотрел в окно. Свет не включал, любовался видом вечерней Москвы. Светлые мысли ускользали. Я был голоден и зол: «для полного счастья мне только ЧП в родильном отделении не хватало!» И пешком по лестнице, чтобы сбросить адреналин, медленно поднялся в кафетерий на седьмой этаж, заказал пиццу с солёными огурцами и оливками. Ужинал молчком, перелистывая пухлую карточку, анализы, досье. «Пациентка, Ракитина Ноябрина Филлиповна, родилась в селе Ольховка. Окончила среднюю школу в… году».

* * *
        После ужина я вернулся в отделение. Дневной и ночной персонал по домам не расходились, дружно пили неовалерьянку, ди-корвалол и ди-элениум. Увидев меня, новорожденный вытянул указательный пальчик и сказал: «Дядя». К четырём часам необычный младенец выглядел трёхлетним карапузом и рассказал Ноле «казку про куёчку Лябу». Ускоренный метаболизм ребёнка поверг в шок практически весь наш центр Гиппократа. Мамаша же спала как младенец. Главврач вызвал меня на ковёр, и мы с ним неслабо подискутировали о преимуществах выращивания редиски на дачных участках для пенсионеров, если история «просочится» за пределы десятой МКАД.

* * *
        Ранним утром я купил билет на пневмопоезд, чтобы быстро доехать до филиала центра Возрождения в Ольховке. Ехать из Солнечного района Москвы было недолго, всего три с половиной часа. Я предпочел вагон-купе с проводницей-психологом и системой релаксации. Когда кассовый автомат предложил в качестве успокаивающего фактора погладить на выбор кота, енота или бобра, заплатил за енота. Пушистый друг того стоил - спокойный зверь, податливый мех и весёлая мордочка с глазками-бусинками помогли исчезнуть тревогам и ночному раздражению.
        Я гладил енота и пытался сосредоточиться на предстоящей аудиенции к главврачу Ольховского филиала, продумывая всевозможные ходы и выходы в сложившейся ситуации, а также финансовые затраты. Подошла проводница-психолог, молодая женщина, обаятельная, начитанная, грамотная в области изобразительного искусства, и предложила сыграть в интеллектуальную игру, в конце которой я должен правильно выбрать станцию, где выйду. От этого зависело, встречу ли я свою вторую половинку в виде той, в которую когда-то влюбился без памяти, или же это будет другая девушка. Неужто я так хорошо выгляжу, что психолог меня приняла за молодого и неженатого? Глянул в зеркало на двери. Стриженый ёжик с лёгкой проседью, вытянутое усталое лицо, небритые щёки с рыжеватой щетиной и воспалённые глаза с красными прожилками, признаком бессонной ночи. Я критически оценил фигуру, пару килограммов сбросить не мешало бы, но в целом ничего так. Если запишусь на июньский марафон, то - почти кипарис. Сделал вывод. Психолог любезна по должности: работа в компании «Российские железные дороги» обязывает. Я отказался, однажды уже сыграл в эту
игру, в итоге до сих пор чувствую себя дурак дураком.
        Всплыла строчка из досье Ракитиной: «Они прожили с мужем душа в душу более двадцати пяти лет». Я вспомнил об этом и болезненно поморщился, прошлое отозвалось загрудинной болью. Сейчас моя цель - центр реинкарнации в Ольховке. Чую, творится там что-то неладное, нелицензионное и противозаконное. Я вёз с собой прядь её волос, содержащий ДНК, и последний диск записи мозгового скана. Сидя один в пустом вагоне бизнес-класса, в полудрёме, я мечтал о поездке в Кейптаун вдвоем с нею, с той молодой девчонкой, бывшей ею много лет назад. И понимал, мой враг - время ожидания для выращивания нового тела, её тела.
        Ну, помечтал, и будет! Поезд резко дёрнулся и остановился, я спустил с колен енота, захватил портфель с документами пациентки Р. и вышел на перрон. Ольховка меня встретила тусклой и скучной погодой. Слабая облачность, правда, скорого дождя не обещала. Низенькие бревенчатые домишечки с маленькими оконцами и резными ставнями перемежались добротными кирпичными особняками с двускатными крышами. Громадными одуванчиками белели на синей, красной и зелёной черепице тарелки космической связи и телевидения. Пожалуй, этот прогрессивный признак был единственным на селе. Безыскусный крестьянский уклад жизни ничуть не изменился за годы моей столичной карьеры. Так же кудахтали куры и горланили петухи, гоготали гуси, тявкали собаки; так же пылилась грунтовая дорога вослед за трактором; так же крикливо здоровались соседки из-за заборов, не выходя на улицу со двора. Выглянувшее солнце заставило прищуриться. Я согнул ладонь козырьком, прикрылся. За ольховой рощей увидел чудо-небоскрёб под куполом из солнечных батарей. Наверное, это и есть филиал Возрождения. Чтобы скоротать путь, я пошагал по неприметной тропке
напрямки через заросший бурьяном пустырь и реденькую ольховую рощу.

* * *
        На крыльце меня встретил сам директор Ольховского филиала, серьезный мужчина в деловом костюме мышиной расцветки.
        - Доброго здравия! Нечасто столичные гости приезжают сюда. Добро пожаловать, - он протянул руку.
        - Здравствуйте, Иосиф Викентьевич, дела, знаете, - крепко пожал я в ответ потную ладонь радушного хозяина.
        Присмотрелся к нему, уловив в голосе знакомые нотки. В господине невысокого роста, юрком и востроносеньком, с залысинами от висков, я узнал однокашника Йоську Гуревича. Он окончил факультет педиатрии, но врачебной практике предпочёл административную карьеру.
        - Ба! Кого я вижу! Тот самый Йоська? Рад тебя видеть, большой человек.
        - А я как рад!
        Мы проехались в скоростном пневмолифте до приемной директора в пентхаусе. За чашечкой берёзового чая он пролистал материал и изрёк:
        - Нонка, ежели ты вспомнишь школьные годы, всегда была девочкой странной и экстравагантной. С возрастом она становилась всё «страньше и страньше». Отказалась от капитального омоложения, но задумала родить гмо-детей с ускоренным метаболизмом.
        - О, господи! Зачем ей это понадобилось?
        - Алесь, ты никогда не слышал о проекте «Астра»?
        - Очень смутно. Что-то вроде попытки отобрать лучших землян и послать их на планету Глиезе, нет?
        - Верно. Однако есть подводные течения. Хитрость кроется в слове «отобрать». Центр реинкарнации сотворил генофонд землян, отобрав ДНК граждан, получивших однажды премии от фонда «Звёздная Москва». Туда должны лететь не просто специалисты, но лучшие, опытные и… молодые.
        - Постой, Йоська, но мы-то с тобой знаем, что опыт приходит с возрастом. Парадигма этой затеи равна нулю!
        - Не кипятись, слушай дальше. Биотехнологи, инженеры-бионики, кибернетики и крионейрологи, короче, «боги», как их прозвали в народе, поупражнялись слегка. В результате опыт поколений, или память предков, они записали в генетическую память, это раз. Ускорили метаболизм организмов до состояния двадцатилетних, это два.
        - Нашли женщин, согласных на рождение гмо-детей, это три, - добавил я с грустью.
        - Я всегда говорил, что ты умный, - сказал Йоська и поднял трубку. - Машенька, приведите мне пациентку из палаты «Эр». Сейчас сам всё увидишь, тебе накапать успокоительного или по граммульке спиритус-вини?
        - Нет, будь спок. Давай, показывай секреты.
        Дверь распахнулась, и, умышленно покачивая бёдрами, вошла она, пышнотелая и румяная красавица лет двадцати. «Нонка»!? Язык прилип к нёбу, в горле пересохло. Йоська посмотрел на нас обоих и нахмурился:
        - Знакомьтесь, сельчане. Ракитина Ноябрина, наша гордость - сто двадцать первый кандидат в проекте «Астра». Заметь, она не клон, а оригинал. Клоны отличаются от оригиналов наличием митохондрий других мам и более короткими теломерами на концах ДНК. Наши «люди» - практически близнецы своим старшим братьям и сестрам.
        - Хорошая работа, - выдавил я скупую похвалу «инженерам-богам». - В моём родильном отделении, подозреваю, её дожидаюсь я, в смысле молодой я. Утром ему исполнилось три года.
        - А к вечеру будет все двадцать, - «утешил» меня Йоська. - Поеду-ка я с тобой в Москву. Где-то после полуночи намечен старт «Астры» с космодрома «Московский». Он хоть и построен на отшибе, но в черте города, близ искусственного озера и рядом с десятой МКАД. Хочу полюбоваться на феерическое зрелище с крыши твоего «Гиппократа». Представляешь? Десять тысяч гмо-детей, фактически ты, я и наши любимые полетим осваивать планету Глиезе.

* * *
        В кабинете нас ждали молодые Йоська, Йоськина жена, я. Молодая Нонка воссоединилась с молодым-Я, обняла и чмокнула в лоб. «Вояж в Кейптаун откладывается», - констатировал я.
        - Привет, Алесь, - небрежно сказал молодой-Я, фамильярно похлопав меня по плечу. - У тебя были трудные роды вчера, но ты справился успешно. Одобряю твоё решение поместить недовес в инкубатор. Теперь это и мой опыт. Да, кстати, в три часа старт «Астры», приглашаю тебя и твоих коллег на космодром.
        Меня передёрнуло, молодой-Я был нахален, груб и самонадеян. «Мальчишка»!
        - Ну, ты там не подведи, меня, нас обоих, Алесь, - напутствовал я себя молодого.

* * *
        Полыхнула сотня дюз, окутав звездолёт «Астра» сине-алой плазмой. На тридцать секунд космический аппарат завис над Москвой и… внезапно превратился в яркую точку на небе. Реактивный след растворился в рассветном небе. Мы с Йоськой словно осиротели, промокнули глаза платками и спустились с крыши вниз. Захотелось побродить по улицам нижней Москвы просто так, без цели, громко петь песни, беззаботно смеяться.
        Тренькали первые трамваи, чиркали по небу флаеры, медлительно плыли мультикоптеры и свистели пневмопоезда, несущиеся на монорельсах между гигаскрёбами. В домах зажигались квадратики окон, люди просыпались на работу. Я смотрел на привычную картину и радовался, что не улетел ни на какую чужую Глиезе, а остался здесь, на Земле, и могу каждый день видеть московских улиц негасимый свет.
        Анархист - вождь индейцев
        - Нэ. Эн. Н-нн. Нигилист. Ничего. Ничегошеньки. Ничто. Незачем, - пятилетний малыш, худенький, как все дети, начинающие в этом возрасте быстро расти, особенно в условиях малой силы тяжести, водил пальчиком по Марсианской азбуке, открытой наугад в середине. - Нигилист - пофигист.
        Мальчик задумался, пробуя слово на вкус, посмотрел в окно. Бело-синяя медуза из кварцитового стекла и противорадиационного бетона, распластавшаяся на высоченном цилиндре, была зданием городской администрации, выстроенном по канонам типового проекта неомарсианской архитектуры. Над ним реяли три флага: красный с изображением Марса - штата Маринер, желто-зеленый с тремя синими звездами - городка Меркур и белый флаг с изображением сизого голубя - Единой Земли - пока неосуществленной мечты жителей обеих планет. Разнокалиберные аэродинамически-гладкие формы остальных городских построек росли из грунта как грибы-дождевики на картинках в книге «Полезные и съедобные грибы». Среди них он разглядел паукообразный корпус хлебозавода, выпекающего хлеб и булки из водорослей, вертикальную каплю видеотеки с видеокарандашами для взрослых, перевернутое блюдце поликлиники для бедных, школу выживания («из ума старых маразматиков», - всегда добавлял папа) и обычные полусферы жилых домов.
        Фонарные столбы, окаймляющие маленький дворик частного строения на окраине городка Меркур, где жила семья Грумсонов, венчали флюгеры. Внезапно они бешено завертелись. Налетел порывистый ветер, натягивая и прогибая тросы, удерживающие мачты антенн на городских крышах. Верховой поток, скользнув по куполам, ринулся вниз и пополз змеей меж редких пучков лишайника и острых камней, щедро усеянных красно-охристым песком. Струйки песка закручивались в приземистые конусы вихрей и бежали куда-то на восток, в сторону каньона, скрываясь за невысокой красной грядой из сухого, растрескавшегося от мороза глинозема. Желтая дымка заволокла небо, скрывая белую пуговку солнца. Так всегда начиналась пылевая буря. «Значит, шлюзы гулять не пустят». Малыш поковырялся в носу и вытер козюлю о передник, захлопнул книжку и вновь открыл ее:
        - А. А-аа. Ана. Анаграмма. Аннунаки. Анархист. Красивое имя, подходит для вождя индейского племени, - воскликнул он, искоса поглядывая на полку, заставленную гнездовьями с видеокарандашами.
        Вздохнул огорченно - родители поставили новый пароль на «веселую стенку», а до вечера ждать долго. Часы мигнули на половине четвертого. Эх! Тогда можно поиграть с заводными папиными фигурками: лошадей, собак, индейцев, военных и всяких городских человечков. Мальчик слез с широкого подоконника на стул, обул потерянный тапочек и, оглядываясь по сторонам и чутко прислушиваясь к входному шлюзу - не пришла ли домоправительница с рынка, - на цыпочках подошел к папиному кабинету.
        Он вспомнил, что сказал утром папа: «Рэй Грумсон, я строго-настрого запрещаю тебе не только трогать мои игрушки, но даже ступать на порог кабинета! Иначе придется применить обещанный с прошлого года витамин “Эр”. И демонстративно повесил кожаный ремень на самое видное место в детской, на крючок рядом с тонкостенным обогревателем. Плоский тигр на нем улыбался и подмигивал малышу левым глазом.
        Папа был высокий - Рэй едва доставал ему до пояса, мама была вровень с его плечом, а дядя Петря - до мочек ушей. Еще папа отличался силой, когда они с дядей Петрей играли в армрестлинг, папа частенько побеждал. И, конечно же, папа - очень умный. Недаром кучерявая соседка тетя Лолита, прихорашиваясь в прихожей перед зеркалом, вечно спрашивает: «Дома ли ваш ученый-фармацевт, может чего подскажет? Опять давление поднялось, голова что-то не на месте, не проверит ли?» Рэй обходил соседку кругом и удивлялся, как это голова может быть «не на месте»? Еще папа был строгий, потому что всегда торопился куда-то, пока мама завязывала ему галстук, на ходу допивал чашку чая, не глядя вниз, обувался и между делом давал наказ сыну на день. Делай то, не делай это! «Родителей надо слушаться, Рэй», - говаривала мама, ласково поглаживая по голове.
        «Я только посмотрю, - подумал малыш, но предусмотрительно залез на стул, снял «витамин» со стенки, зашел в родительскую спальню и спрятал его на дне платяного шкафа в мамином сапоге. - И вообще, если человечков вернуть потом на место, то никто ничего не заметит».
        - Ничегошеньки не делает и ничто не ломает нигилист. Нигилист-пофигист, - Рэй сочинил первый в жизни стих и обрадовался. - Вечером расскажу маме.

* * *
        На высоком пластиковом столе малыш увидел недоигранную шахматную партию. Вчера приходил в гости дядя Петря, он играл черными, а папа - белыми. Черный ферзь загнал белого короля в угол, который спрятался за белыми пешками и слоном, стоящим на черной клетке. Ситуация была безнадежной. Два-три хода, и пат белым! Короля мог спасти лишь подземный лаз, по которому тот бы сбежал под покровом ночи. Рэй заглянул под стол: «Никакой потайной дверцы в столешнице и чудо-лестницы нет».
        - Фи, какие взрослые скучные! То ли дело - преследовать быстро мчащийся фургон, который везет награбленные сокровища в другой штат! Вождь по имени Анархист скачет впереди на лихом коне, - мальчик стал перебирать фигурки, небрежно наваленные в большой картонной коробке.
        Сегодня среди фигурок почему-то не было ни одного индейца, тогда Рэй взял фигурку с надписью «Главный идеолог штата» и поставил ее на магнитную доску, крепко прикрепленную винтами к низкому столику на вычурно изогнутых ногах:
        - Ты будешь Анархистом!
        Затем выбор пал на фигурку полнотелого мужчины, опоясанного патронташем крест-накрест, с крупными чертами лица и толстыми губами навыверт. На торце прочитал: «Бандит».
        - А ты будешь Губернатором! - как только он поставил человечка на магнитную доску, тот приосанился, сдвинув папаху набекрень, и усмехнулся.
        В результате недолгих размышлений, в городке на магнитной доске кроме Губернатора и Анархиста появились Судья, Ковбой, Бандит с бандой, Шериф, Помощник шерифа, Фермер с рабочими и лошадками и Священник. Оглядев новых горожан, Рэй заменил Помощника шерифа Революционером (звучное слово, «рычит»!) и добавил Лавочницу (кушать человечкам тоже надо). Прежние жители по умолчанию «сидели по домам или на работе». «Теперь можно играть», - мальчик нашел большую зеленую кнопку «Эволюция» и нажал…

* * *
        Смешно запрокидывая кривые короткие ножки на каждую ступеньку, Губернатор вскарабкался на трибуну. Смяв в руках папаху, он постучал пальцами по микрофону и начал «тронную» речь:
        - Граждане марсиане и марсианки! Я, вновь избранный слуга народа, искренне обращаюсь к вам не по долгу службы, а по велению сердца! Наш тридцатитысячный городок Меркур, являющийся столицей штата Маринер и ютящийся близ каньона в долине Маринер, жил до сих пор тихой и неприметной жизнью, добывая хлеб насущный в поте лица. Основная масса крепких трудовых резервов городка пыхтела на разработке карьера в каньоне, добывая алюминий и бокситы для землян. Доколь это все будет продолжаться? Не можно дольше терпеть эту несправедливость…
        На площадь Свободы постепенно стекалась толпа случайных зевак, удивленных прохожих и безработной молодежи. Оратор воодушевленно продолжал:
        - Проверенные источники донесли. Гигантская низменность, равнина Хриса, лежащая за семью горами, где-то в субэкваториальной части на западе Марса, богата драгоценными металлами. Кто эти территории разрабатывает? Вы не знаете, и он тоже не знает, - указал пальцем на Анархиста. - А я знаю и скажу. Никто не разрабатывает. В нашем городе появился человек, имеющий что-то важное вам сказать.
        Губернатор жестом пригласил Анархиста на трибуну:
        - Друзья, старая политическая идея хорошо пожила на этой работе, смею уточнить, - ей давно пора на покой, так сказать, на пенсию. Изменились наши потребности, хочется роскоши для души и свободы слова. Каждый пусть подумает о своих желаниях! Новое время - новые лозунги! Предлагаю слоган: «Анархия - мать порядка»!

* * *
        Тут Рэй услышал какой-то шум на улице, выбежал в детскую, выходящую окнами на город, и увидел колонну вездеходов во главе с тяжелым танком «Марс-Кондор». Они шли под черным флагом с нарисованным на нем белым черепом и костями накрест. За вездеходами медленно ползли грозные боевые роботы на колесах, а следом маршировали бездельники мутанты, вылезшие из заброшенных глубинных шахт в каньоне. Они размахивали факелами и обрезами, виляли пушистыми хвостами, что-то кричали. Сквозь толстое тройное стекло окна отчетливых звуков Рэй разобрать не смог. Мутанты обросли густой бело-рыжей шерстью, наели бока и животы, стали похожими на двуногих полярных песцов. Разреженная атмосфера Марса и резко-континентальный климат явно пошли им на пользу. «Воевать собираются, неужели не на пустыре, а прямо в городе? И с кем, интересно»? - нахмурил брови малыш, точь-в-точь как папа, когда тот озабочен сложным вопросом.
        Заработали насосы входного шлюза, восьмисекторные двери скрылись в пазах. Вошел бледный и серьезный папа, сжимающий неразлучный кейс левой рукой, за ним не менее суровый дядя Петря с наплечным мешком и домоправительница тетя Марта, по обыкновению обремененная рюкзаком, множеством сумок и еще тележкой на колесиках. Всклокоченная шевелюра папы говорила о чем-то из ряда вон выходящем, что уже произошло, но он не решается это озвучить. Наконец, осмелился:
        - Катастрофа! В городе беспорядки, пожары. На площади Свободы перед администрацией я сам видел сборище митингующих бездельников, когда вышел из института. Еле-еле унес ноги, петляя кривыми улочками. Мутанты грабят крупные магазины, отбирают у полиции оружие и осаждают банки. Я не понимаю, зачем песчаным жителям деньги? Натуральный обмен до сих пор всех устраивал, они получали от города необходимые продукты и ширпотреб.
        - Левыч, а нам что делать прикажешь? - спросил дядя Петря, поддавая хребтом увесистый мешок. - Мы безоружны и беззащитны, голы и сиры, словно церковные мыши.
        - Всем в подвал, - скомандовал папа. - Марта, горячий обед не отменяется. Там внизу холодильник, плита, электричество, видеостенка, космический телефон - все есть. Петря, смотри новости, выуживай информацию и тенденцию развития ситуации в городе. Оружие я постараюсь раздобыть где-нибудь. Рэй, я поеду за мамой, не бойся, скоро вернусь, - сказал он, глядя на сына. - Помоги лучше дяде Петре разобраться со списком абонентов в телефоне.
        - Хорошо, папа, - ответил бодро Рэй. - Обязательно!
        Малыш проводил папу до шлюза и на обратном пути с ужасом вспомнил. Городок на магнитной доске эволюционировал без присмотра. Рэй спустился по лестнице, ведущей в убежище. Гость и домоправительница тем временем с комфортом обосновались в подвале. Тетя Марта занялась приготовлением пищи, разложив овощи на разделочной доске, дядя Петря включил видеостенку и приготовился записывать что-то в блокнот. «Взрослые заняты делом, - заключил сорванец и потер обе ладошки. - Хорошо!»
        - Я за игрушками, - шепнул он домоправительнице и бегом кинулся в папин кабинет.

* * *
        В игрушечном городке царил хаос. Рабочие и безработные вышли на баррикады, оказавшись по разные стороны каменных куч. Горели костры, жадно поедая баннеры с портретами законного губернатора и призывами к демократии. Попеременно сменяя друг друга, на трибуне выступали темные и нервные личности. Крикуны размахивали полосато-звездными флагами и повторяли одно: «Старую власть долой! Даешь полное безвластие!» Откуда они взялись? Понять суть речей Рэй не мог, поэтому решил: жители тихо сходят с ума. В дальних кварталах городка толпы людей объявили себя защитниками законной власти, их предводителем был Революционер. Он говорил хорошие добрые слова, но почему-то ругал Анархиста. Мальчик обиделся на Революционера, схватил этого человечка с доски и сердито бросил в картонную коробку. Люди из революционного отряда, лишившись предводителя, быстро разошлись по домам. Улицы заполонили бандиты, сметая все на своем пути.
        - Анархист - вождь индейцев, - твердил малыш. - Надо их найти.
        В углу за книжным шкафом мальчик обнаружил старую потрепанную коробку с надписью «Земля». Открыл и обрадовался, целый отряд индейцев притаился около ракеты, стоящей на стартовой площадке. Рэй по одному закинул человечков в пассажирский салон.
        - Вы должны помочь своему вождю. На старт! Есть! Полетели на Марс!

* * *
        - Рэй, обедать! - громко позвала снизу тетя Марта.
        Пришлось бросить игру и спуститься в подвал. На небольшом прямоугольном столе на бумажных салфетках лежали ложки, вилки и в хлебнице - зеленоватый хлеб с хлореллой. Румяная от горячей плиты тетя Марта, закатав рукава выше пухлых локтей, улыбалась и разливала овощной суп с сухариками, каждому в тарелку добавляла кусочек мясного гриба.
        - Бон аппетит! Петря, позвони Левычу, скоро они с Сайри придут? Да, и обедай, обедай, пока не простыла еда. Я им потом погрею.
        - Благодарю, Марта, я действительно проголодался, - дядя Петря отложил блокнот с авторучкой и подсел к столу. - Рэй, ешь, не глазей по сторонам! Пока родители придут, надо сил набраться.
        - Ем, ем. Дядя Петря, в городе война идет, да?
        Взрослые многозначительно переглянулись и замолчали. Тетя Марта зачем-то заглянула в кастрюлю, затем в духовку: «Ой, пирог чуть не сгорел!» А дядя Петря увлеченно чистил крупную головку чеснока.
        - Да кто его знает, что там на самом деле происходит? Официальные власти молчат, но пушки не бьют, и на том спасибо, - четко расставляя слова, словно забивая гвозди и делая между ними продолжительные паузы, сказал дядя Петря. - Родители твои придут, тогда, может быть, и узнаем подробности. Помнишь пословицу, аника-воин: «Когда я ем, я глух и нем»? Лопай!
        На улице послышалась далекая канонада, затем звуки от взрывов раздались ближе, с потолка посыпалась штукатурка, мигнули настенные светодиодные панели, приглушив свечение до минимального. В подвале воцарился полумрак. Тетя Марта перекрестилась, зажгла свечу и водрузила ее в центре стола.
        - Всем оставаться на местах, - приказал дядя Петря, - я только выгляну в окно и быстро вернусь. Он взял космический телефон и поднялся наверх.
        Через десять минут спустился, положил телефон рядом с тарелкой слева, взялся за ложку. Обед продолжался.
        - Петря, ты дозвонился? - осторожно спросила тетя Марта.
        - Плохо слышно Левыча, посторонние шумы, какой-то треск и рваные фразы. Я ничего не понял, позже перезвоню.
        Вдруг тетя Марта схватилась за сердце и указала пальцем на видеостенку. В кадр попали Левыч и Сайри, с перепачканными сажей лицами они стояли около трибуны, держа автоматы наперерез. В форме спецназа, голубом берете и с оружием в руках, сын как-то не сразу узнал нежную и ласковую маму. Он помнил, каждое утро мама ходит на службу, но вовсе не думал, что на военную базу. Бастующие медленно окружали, кидая в них каучуковые шары и держа наготове палки и бутылки с зажигательной смесью. Полицию давно оттеснили за пределы заграждений, и она бездействовала. Рэй видел, как автомат задрожал, это мама не выдержала и начала поливать огнем нападающих. Кто-то упал, по ним тут же неслабо прошлись кованым ботинком свои. Кто-то попятился, налегая на ряды сзади. Кто-то ловко ретировался за спины дружков. Сразу же вокруг родителей образовалось пустое кольцо. Оппозиционеры не расходились, отобрали у стражей порядка щиты и, прикрываясь ими, ждали, когда же у Сайри закончится обойма. Левыч, неизвестно почему, не стрелял.
        - Ну же, стреляй! - крикнул дядя Петря так громко, будто его могли услышать там, в городе.
        - Может, у него закончились патроны? - предположила тетя Марта.
        - Рэй, бегом в гараж, ищи ключи от вездехода, поедем спасать твоих родителей, - отрывисто приказал дядя Петря.
        Рэй сорвался с места и кинулся наверх по лестнице к шлюзу, ведущему в гараж, за ним, тяжело дыша, топал дядя Петря, а следом тетя Марта. Сметливая женщина сняла со стены гаража газовый баллон с ацетиленом для сварки, сунула его в салон вездехода и вручила дяде Петре зажигалку.
        - Надеюсь, пользоваться умеешь? Даешь малую струю, выравниваешь давление и поджигаешь. Огонь отпугнет всех одуревших повстанцев. Не торгуйся ни с кем, если что не так, целься на поражение! Не сомневайся, серьезную опасность они учуют как звери, шестым чувством. Понял?
        - Открой двери гаража, - сказал дядя Петря побелевшими губами. - Прорвемся!
        - А мальца оставь дома!
        - Тетя Марта, а если электроника забарахлит, кто поможет? Без меня дядя Петря не справится ни за что, - в сердцах крикнул Рэй.
        Дядя Петря извинительно развел руками.
        - Храни вас Господь! Да пребудут с вами все святые и Георгий Победоносец, - прошептала тетя Марта, перекрестила мужчин и вездеход. - С богом!
        Двигатель прогрелся и рванул с места, дядя Петря добавил газу, и вездеход лихо погремел гусеницами по успевшему вновь замерзнуть к вечеру марсианскому грунту. Хорошо, ветер угомонился, блеклые фиолетово-багровые сумерки распростерлись над городком Меркур. Оставалась слабая надежда на то, что в темноте сложно будет разобрать - это едут свои или чужие. В небе показались две луны - крошечные Фобос и Деймос, к счастью, света они давали совсем мало. Городские кварталы освещались плохо, часть фонарей была разбита, а фары вездехода дядя Петря не включал вовсе. Длинные тени от домов скрадывали редких прохожих.
        На перекрестке перед светофором Рэй увидел девочку, она стояла прямо на дороге и, похоже, плакала. Малыш заволновался:
        - Дядя Петря, стой! Давай заберем ее, ночь на дворе.
        - Ночь, - согласился дядя Петря, он остановил вездеход, вылез и, тревожно вглядываясь в темные переулки, подошел к девочке. Она терла кулачками глаза и размазывала слезы по обветренным щекам.
        - Как тебя зовут? Что случилось?
        - Вика Смита, я потерялась. Мы гуляли на площади с родителями, к нам подошла мамина знакомая с собачкой. Я стала с ней играть, бросала палку, а собачка приносила обратно. Потом пришли какие-то люди и сказали всем расходиться, я оглянулась. Папы с мамой не увидела, на их месте стояли песчаные люди с палками и огнем. Их лица были злые, они накинулись на собачку и… - всхлипывания перешли в безудержные рыдания. - Мне кажется, они ее, они ее…
        - Не продолжай, жалко собачку. Сколько тебе лет?
        - Скоро шесть.
        - Уже большая девочка. А здесь как оказалась?
        - Не знаю, я убежала с площади. Долго бежала, потом поняла, что заблудилась.
        - Не плачь, Вика, меня зовут дядя Петря, поищем твоих родителей вместе. Садись-ка на заднее сиденье. Это Рэй, мой племянник, ему тоже шестой год. Ровесники, значит.
        Он вновь сел за штурвал, и вездеход свернул налево, в объезд главной улицы, чтобы попасть на главную площадь городка незаметно и подальше от места столкновения оппозиции и защитников закона.

* * *
        Пропахшая дымом от всевозможных горючих и вонючих материалов, площадь Свободы освещалась огнями костров и фонарями над крыльцом администрации. На ступеньках сидели, лежали и стояли веселящиеся безработные, скучающие мутанты и до зубов вооруженные бандиты. Бунтовщики жаждали взять реванш у законников за короткую стычку около трибуны, где потеряли немало активистов. «Ушла-таки ведьма, - с досадой подумал Анархист, просчитывая следующие политические шаги и нервно грызя ногти. - Сейчас затишье. Нельзя упустить этот славный момент! Сегодня ночью - рано, а завтрашней ночью будет поздно. Утром! Впрочем, армия не вмешивается, приказа некому отдать. А Генерал Марса труслив, не хочет ответственности».
        Краткосрочный консенсус между собой неформалы всех мастей заключили до утра. Следующая цель Анархиста - захват администрации городка Меркур, захват главы штата, объявленного свергнутым, и телецентра для связи с Землей. Ночью в здание не проникнуть. Законная власть хорошо и крепко забаррикадировалась внутри здания, внутренняя охрана работала безупречно.
        Раздался неимоверный грохот, содрогнулась земля под ногами. Задрожали стекла ближайших куполов. Вдали со стороны космодрома черное небо прорезали четыре бело-оранжевые струи. Площадь Свободы и ближайшие кварталы осветились, словно ясным летним днем. На гражданский космодром, выстроенный в двадцати километрах от Меркура, приземлился чей-то космический корабль. С крыши администрации взлетел вертолет «Черная акула» и взял курс на запад.
        Из корабля вышли четыре отряда по двадцать пять человек каждый, в одежде индейцев, чудом сохранившейся со времен освоения земель на Диком Западе в Америке.
        - Мы прибыли для подавления мятежа в Меркуре, - отрапортовал главный индеец и отдал честь генералу Армии Марса.
        - Очень надеемся на вашу помощь. Мы подчиняемся законной власти Марса, так легла карта. Однако губернатор бездействует, да его фактически свергли мятежники. Вы же действуете от имени Земли и защищаете ее интересы и своих сограждан на Марсе. Но, позвольте, каким оружием вы собираетесь воевать, я не вижу никакого вооружения у ваших бойцов?
        - О, не беспокойтесь, основная войнушка будет быстрой, остальное - дело техники для послов и дипломатов. Наш арсенал сейчас разгрузят.
        Грузовой люк открылся, и по пандусу начали съезжать боевые трансформеры и малотоннажные летательные аппараты по форме платяной моли.
        - Никакой бомбежки! - взмолился Генерал Марса. - Большинство куполов зданий рухнут в одночасье, и люди останутся без достаточного количества кислорода. Горожане далеко не все могут выходить на улицы и дышать уплотненной, но еще разреженной атмосферой, которая создается героическими усилиями кислородных и азотных заводов. К ней приспособилась молодежь, родившаяся здесь.
        - Мы все предусмотрели, господин Генерал Армии Марса, обещаем город очистить от мятежников без разрушений с нашей стороны.

* * *
        Сутки городок Меркур терроризировали преступные элементы, безработные и мутанты. Анархисту удалось сколотить мало-мальски подходящую группу деятельных молодых людей, жаждущих изменить старые законы и поставить главным пунктом принцип: «Каждый гражданин Марса волен делать, что хочет». Они рисовали лозунги и листовки, развешивали их в местах скопления народа.
        Вездеход Грумсонов всю ночь прятался в укрытии за полуобрушенной стеной супермаркета за трибуной. Поэтому его водителя и пассажиров никто не беспокоил. Дети еще крепко спали, когда Петря рискнул выйти наружу и разведать обстановку. Примкнув к разрозненной толпе оппозиционеров, прислушивался к разговорам, «мотал на ус» информацию.
        - Кипяточку бы где взять, а, браток? - спросил он у безработного парня, одетого ничуть не лучше его самого, показывая литровую термокружку.
        - В мэрии наливают, туда иди.
        - Понял, а что вчерашняя баба с мужиком отстрелялись?
        - Не-а, утекли, сволочи. Газ хитрый баба пустила.
        - Слезоточивый?
        - Если б, а то дерьмоточивый. Народ, кто ближей к трибуне-то был, нюхнул, да так и опростался в штаны мигом, все что переваривалось - все под задом очутилось.
        - И что?
        - Слышь, ты дурак, что ль? Что-что, побежали по домам отмываться. До сих пор отсиживаются по хатам. Воюй тут замест них!
        - А ты?
        - Я далече стоял, ветер не донес эту гадость.
        - Ну ладно, бывай, пойду за кипятком.
        «Хорошо, Левыч и Сайри живы. Может, они уже дома, и мы зря здесь торчим»? - Петря прищурился, надвинул на глаза шапку и открыл двери мэрии. За ночь вестибюль заняли оппозиционеры и распоряжались, словно у себя дома. Налив кипятка для отвода глаз, он оценил диспозицию врага и поспешил к вездеходу. Он подоспел вовремя, дети попросились до ветру.
        Ближе к вечеру второго дня на улицах среди оппозиции появились странно одетые люди в свободных одеждах из мягкой кожи и такой же кожаной обуви. Они объявили себя марсианскими индейцами и сказали, что испокон веков жили в скальном поселении внутри стен одного каньона на Западе. Узнав о городке Меркур, их народ хотел бы тоже жить здесь.
        - Нам нравится ваш призыв. Его мог придумать исключительно умнейший и мудрейший из людей, - сказал главный индеец и учтиво поклонился Анархисту, прижав руку к груди. - Прими нас в свою компанию, почтеннейший, и будь нашим вождем!
        Кому из живущих во Вселенной разумных существ слышать лесть и похвалу было бы не сладостной песней? Человек слаб. Тщеславие и претензия на власть затмили все скептические мысли. Главный идеолог штата растаял.
        - Ты хороший человек, - ответил Анархист. - Единомышленники и соратники нужны завсегда, присоединяйтесь, братья! Как тебя зовут?
        - Горячий Ветер, мудрейший, - ответил индеец.
        - Зови твой народ, пусть идут сюда, на площадь Свободы!
        Горячий Ветер махнул рукой кому-то там позади толпы, и в спускающихся на город сумерках Анархист увидел, как с четырех сторон на площадь стали прибывать вновь обращенные в его веру братья индейцы. Они подняли факелы вверх и прокричали: «Анархия - мать порядка!»
        - Ваше слово, вождь, - склонился Горячий Ветер в почтительном поклоне.
        - Отныне граждане Марса обязаны чтить анархические принципы и неукоснительно соблюдать свободу слова и желаний! Кто-то спрашивал о порядке? Верно, давайте для начала дружно нейтрализуем старых законников! Приказываю арестовать и посадить в тюрьму Судью, Шерифа, Ученого и Революционера.
        - А с Губернатором что делать, он тоже ведь законная власть?
        Анархист задумался: «Этот шельма еще тот пройдоха, и карточный долг не отдал. Опять же, конкурентов, рвущихся к власти, лучше от нее отлучить загодя».
        - Долой всех губернаторов, никакой государственной власти! Арестовать субчика, как и всех названных! Мы - анархисты!
        Индейские отряды принялись старательно исполнять приказ Анархиста. Судью и Шерифа посадили под домашний арест. Губернатора, по совместительству взяточника и бандита, вежливо сопроводили в камеру предварительного заключения. Революционера нашли дома, вручили «важный пакет» и вертолетом отправили к Генералу на военную базу (понимающий в делах революции человек всегда пригодится).
        Далее под покровом ночи индейцы действовали быстро и оперативно, тихо изъяли активистов-крикунов и предложили коечку в неврологии. С бандитской шайкой повозились, кто сопротивлялся, в того стреляли тепловыми ружьями, отключая сознание. Сдавшихся повязали, но всех отправили в казематы до суда и следствия.
        - Мутантов куда? - спросил шепотом один рядовой у командира отряда.
        - А бес его знает, в зоопарк! - вот Ученого найдем, он разберется, можно ли этим приматам открытый огонь доверять? Ишь ты, факелов притаранили сколь!
        - Горячий Ветер, с Анархистом что делать?
        - Не глуп. Пригласим вождем индейцев на Землю. Сделаем из него доку по работе с диверсантами. Будем анархистов забрасывать врагам.
        - Дело говоришь!

* * *
        Когда приехал Петря с детьми, папа и мама были дома. Увидев Рэя, папа долго искал витамин «Эр».
        - Кто запустил «Эволюцию»?
        - Я хотел поиграть, - оправдывался малыш.
        - Левыч, не шуми на ребенка, ну поиграл-то и всего, - вступились женщины: мама, тетя Марта и девочка Вика.
        - Это не игра, - завизжал фальцетом папа, хватаясь обеими руками за голову.
        - Как так? - удивился дядя Петря. - А что же оно такое?
        - Это Синтезатор Реальности, нашей марсианской. При последнем моделировании я включил его на полную мощность. Когда же снял питание, забыл сбросить настройки. А этот неслух запустил «Эволюцию», и… организовал вооруженный переворот в Меркуре! И вообще, где ты взял это дурацкое слово «анархист»? - он повернулся к Рэю.
        Мальчик сбегал за Марсианской азбукой, открыл ее:
        - А. А-аа. Ана. Анаграмма. Аннунаки. Анархист. Красивое имя, подходит для вождя индейского племени.
        - Ну, конечно же, - обрадовался дядя Петря. - Анархист - вождь индейцев!
        Дом содрогнулся, раздался приглушенный грохот. Взрослые и дети кинулись к окнам. Космический корабль стартовал с Марса, увозя на Землю Анархиста, нового вождя индейцев.
        Вольный каменщик
        «Что в имени тебе моём?..»
        НИЖНИЙ ЕГИПЕТ, МЕМФИС, ПИРАМИДА ХУФУ
        Пламя плясало, извивалось и насмехалось красными глазами и жёлтыми телами горячих бесноватых созданий. Огненные языки, укрощённые в спокойном мерцании настенных факелов, дрожали от малейшего колебания воздуха, отбрасывая нечёткие тени на каменную кладку подземелья. Серо-зеленоватый замшелый камень стен, пропитанный грунтовыми водами, имел запах болотной сырости. Подземный тоннель, которым они шли, соединялся с другими переходами множеством мелких коридоров с потайными нишами и уже зазеленевшими бронзовыми дверями и выводил к главной розовой зале с высокими сводчатыми мраморными потолками. Узорчатую лазоревую плитку пола, стен и колонн украшали дорогие финикийские ковры, пурпурный заморский бархат и шкуры северных животных с длинным жёстким мехом. Кованая фигурная медная решётка прикрывала искусно сложенный камин с зажжённым огнем. Прямоугольный эбеновый стол стоял посередине залы и ломился от яств. Длинные лавки из красного дерева, покрытые шкурами, располагались вокруг стола и вдоль стен. На шкурах и коврах, подвешенных на стенах, красовалось холодное оружие - мечи, сабли, кинжалы, копья и
дротики, изготовленные лучшими мастерами всех времен и народов из серебра, железа и различных сплавов. Серебряные и золотые чаши, кубки, блюда и высокие фарфоровые напольные вазы с красными розами дополняли богатое убранство помещения.
        Тайная вечеря, спешно собранная жрецами города Мемфиса в центральной торжественной зале пирамиды Хэйе Фэй’у, - что означает Высшего на Небесах или попросту Хуфу, как говорили простые горожане - была в самом разгаре. Резное кресло из красного дерева с высокой фигурной спинкой стояло на верхней ступеньке близ камина. К горящему камину молодые жрецы подвели юношу крепкого телосложения с синей шёлковой повязкой на глазах и усадили в это кресло. Сильные мускулистые руки новенького лежали на подлокотниках, и его крупные кисти с толстыми пальцами крепко сжимали набалдашники, вытесанные в обличье косматых львиных голов. Запястья рук сжимались прочной тисовой веревкой, примотанной к подлокотникам. Из одежды на приведённом была только набедренная повязка и сандалии. Он шумно вдохнул. В помещении было жарко и сыро. Жаркий влажный воздух обволакивал загорелое тело. Струйки пота стекали по блестящей спине между лопаток и достигали поясницы.
        Помощник старшего жреца сорвал повязку с глаз пленника.
        Приведённый вздрогнул, втянул дымный от факельного огня терпкий воздух и чуть не задохнулся. Откашлявшись, он сощурился, привыкая к освещению и бросая исподлобья в залу огненно-горячие взгляды.
        - Как твоё имя? - спросил старший жрец, лицо которого скрывалось в тени, но крупные черты говорившего угадывались.
        - Не помню, - хрипло ответил пленник.
        Последовал резкий свист, и короткий удар жёсткого хлыста больно ожег лодыжки ног.
        - Назови имя своё! - потребовал второй жрец.
        - Я давно забыл его! - вскричал парень.
        Раскалённое в пламени камина клеймо впилось с внутренней стороны руки ниже локтя. Связанный дёрнулся, но крепкие руки цепко держали пленника. Следом на сидящего беднягу вылилась ледяная вода из серебряного кувшина. Кожа мгновенно посинела и покрылась мелкими пупырышками. Ему поднесли медный рог ко рту. Обжигаясь крепким напитком, он выпил содержимое.
        - Твоё имя? - тихо спросил третий жрец.
        - Я вольный каменщик, - ответил он гордо.
        - Я плохо слышу, повтори громче, - сказал первый жрец.
        Тогда парень набрал воздух в лёгкие и громко крикнул:
        - Я - Вольный Каменщик!
        - Да, теперь ты действительно есть Вольный Каменщик, и ты есть ханнаку. Ханнаку - значит посвящённый. Помни, Вновь Рождённый, теперь об этом всегда, - сказал Верховный Жрец. - Сегодня ты прошёл все испытания - огонь, воду и медные трубы. Но это лишь начало Пути, цель которого теряется где-то там за горизонтом времен. Тебе выпала честь сыграть свою роль в Истории, проходя ещё не раз через огонь, воду и медные трубы жизни. Я верю в тебя, мой мальчик! Это - твоя стезя, и она тебе по плечу. С Днём Рождения! С днём рождения, Вольный Каменщик! - дружно подхватил хор посвящённых братьев. Искренние улыбки осветили лица адептов.
        Верховный Жрец повелительно кивнул головой страже, и пленника развязали. Новообращённому вновь поднесли чашу. Верховный Жрец поднял правую ладонь вверх, обращаясь к представительному собранию.
        Присутствующие в торжественной зале притихли. Своды пирамиды Хуфу отражали многократным эхом слова духовного поводыря, наполненные глубоким мистическим смыслом.
        - Сегодня, братья вольные каменщики, мы радуемся рождению нового члена нашего братства - Вольного Каменщика! Да пополнятся наши ряды, несущие свет, свободу и гармонию в мир! Да разверзнется тьма, и луч Огненного Ра рассеет искры Мудрости в веках! Да пребудут отныне нашими вечными символами свободы духа - Щит, Меч и Красная Роза! Возрадуемся, братья, Свету отныне! Мы, вольные каменщики, и нерушимо наше союзное братство!
        - Мы вольные каменщики! - хором подхватили присутствующие братья. - Возрадуемся отныне! - звонкое чоканье серебряных чаш многократно прозвучало под сводами каменного зала на тайной вечере.
        Плясало торжественно жёлто-красное пламя факелов. Прыгали от радости игривые тени. Вольного Каменщика облачили в длинную белую атласную вышитую рубаху, широкий синий бархатный пояс и меховой плащ. Старший Жрец подал Верховному Жрецу оружейные доспехи.
        Новообращённый встал на одно колено перед главным жрецом.
        - Вольный Каменщик! - торжественно произнес жрец. - Отныне и довеку пусть тебе сослужит добрую службу этот знатный набор доспехов - Щит и Меч. Ты можешь, брат, стать славным воином, когда верой и правдой послужишь нашему Ордену Красной Розы. Пусть твоё Слово не расходится с твоим Делом. С первыми лучами Небесного Ра ты отправишься в Путь, указанный тебе Красной Розой.
        - Отец, когда мы встретимся вновь? - спросил робко парень.
        - Неисповедимы пути Великого Ра на небосклоне, сын мой, а все людские пути неведомы даже астрологам. Всё может быть… - Верховный Жрец учтиво поклонился всем собратьям по ордену и покинул торжественную залу в сопровождении личной свиты и взвода стражников.
        Братья вольные каменщики из Ордена Красной Розы расселись за столы. Слуги - «хамы» и рабы - «баки» немедля принесли горячее мясо газелей, запечённых фазанов на больших блюдах и янтарное виноградное вино в кувшинах. Вкрадчивые звуки лютни, струящиеся по изящным пальчикам пышногрудых и пышнобёдрых белых жриц Изиды, разлились в зале, уходя под мраморные аркадные своды, славящиеся прекрасной акустикой. Нотная грамота Египта, использующая пять нот, была так же волшебна и притягательна, как и душевна. Тайная вечеря братства вольных каменщиков продолжалась до самого утра…

* * *
        РОССИЯ, МОСКВА, СТУДЕНЧЕСКОЕ КАФЕ «ИНТЕГРАЛ»
        Металлический звон тарелок и барабанная дробь ударных инструментов рассыпались в воздухе и зазвучали первые звуки хард-рока. Ди-джей прибавил децибел и, откинув в упоении голову назад, закрыл глаза. Танцующие парни и девушки покинули пятачок, расселись за столиками. Под тяжёлый рок они танцевать не хотели. Лазерные лучи создавали стробоскопический эффект, выхватывая из зала стоп-кадры реальности. Световые струи ритмично плясали по буйным головам отдыхающей молодежи.
        Бритоголовый упитанный скинхэд с серьгой в левом ухе и в новой кожанке потягивал пиво из большой кружки, сосредоточенно жевал «горячих собак», беря каждую следующую из внушительной кучи, которая горкой лежала перед ним на тарелке. Очередную «горячую собачку» парень захватывал двумя толстыми жирными пальцами с тарелки и, не торопясь, отправлял её по назначению, причмокивая, и при этом время от времени задумчиво посматривал в вечерний зал кафетерия.
        Пляшущие лучи лазера, отслеживающие ритм «тяжёлого металла», выхватывали из толпы посетителей возбуждённо-разгорячённые лица разношёрстных молодёжных течений: просто мимолетных компаний, «неформалов» и ни к кому не примкнувших одиночек типа «кошек, которые гуляют сами по себе». В студенческом клубе «Интеграл» царила обычная в этот час атмосфера. Оглушающая, непривычная для уха простых обывателей, музыка была лишь фоном для здешних завсегдатаев. Сизый дымок плыл над толпой и разгонялся движениями мощных лопастей потолочных вентиляторов. Стойкий терпкий дух пива, пота, духов и дезодорантов витал над столиками, судя по всему, никому и ничему не мешающий в молодёжном кафе.
        К столику, где принимал трапезу полнотелый скинхэд, вихляющей походкой подошли две аппетитные девицы в туфлях на высоких каблуках шпильках и в обтягивающих открытых платьях стрейч. Яркая боевая раскраска на лицах в стиле «девы-вамп» была под стать их вызывающим манерам.
        - Угостишь дам пивом, красавчик? - спросила длинноволосая шатенка. Красное струящееся платье нахально облегало её пышную грудь, готовую вырваться из плена ткани.
        Скинхэд оторвался от жевания «горячей собаки», скептически оглядел девиц с ног до головы и обратно, поднял брови, пытаясь сообразить, что в таких случаях следует сделать. Просто послать их подальше, чего они и заслуживают на первый критический взгляд, или пообщаться? Он в нерешительности почесал затылок. В принципе, послать их никогда не поздно, решил он. Нашёл взглядом бармена, показал два пальца.
        - Садитесь, крошки. Будем знакомиться? Скинхэд перед вами. А вас как зовут?
        - Что, просто скинхэд? Ха! «Кожаная голова» в переводе с английского языка!
        - «Что в имени тебе моём», как сказал однажды средневековый поэт? Не просто скинхэд, а имя моё пишется с большой буквы. Я Скин Хэд.
        - Девушки переглянулись и засмеялись. Юркий официант принёс на цветастом подносе пару бутылок пива, две порции дымящихся «горячих собак» и высокие фирменные стаканы с надписью «Интеграл». Парень кинул официанту на поднос деньги.
        - Я Сильвия, - представилась рыженькая с короткой стрижкой «ёжиком».
        Её «ёжик» отрос, уложенная, вернее поставленная с применением геля жёсткой фиксации причёска напоминала шторм на море, лишь временами переходящий в штиль. Сильвия сделала паузу, как ей думалось - эффектную и достаточную, чтобы привлечь внимание молодого человека, и кротко посмотрела парню в глаза. Скин Хэд усмехнулся про себя. Он был увалень, но не «тормоз».
        - А меня можешь звать Розой. «Что в имени тебе моём?.. Ведь роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет», - процитировала она реплику из «Ромео и Джульетты», желая показать, что она по призванию приобщена к миру искусства и кое-что помнит о великом классике Шекспире. - Мы с Сильвией студентки ВГИКа, - сообщила она, рисуясь.
        - Надо полагать, это великий Уильям вдохновил будущих актрис на театральный декор времён бродячих музыкантов, сеньора Роза? - прищурился парень, смачно облизывая пальцы. - Роза в красном, любопытно. Хм.
        - А я думаю, что даже несколько символично. Не роза в красном антураже, а Красная Роза, господин неформал, Скин Хэд. Не так ли? Красная Роза!
        - Красная Роза, - повторил он задумчиво, и в этот миг какие-то расплывчатые ассоциации всколыхнули в его голове глубинные слои генетической памяти.
        Красное пламя вспыхнуло перед глазами. Видение горящих дров в камине, блеск чьих-то горящих глаз рядом, горячий шёпот над ухом. Всплыла странная фраза: «Помни имя своё!», и образ красной розы заалел в трепетных пальчиках. Видения, древнее и современное, чудно переплелись и смешались, превратились в неясный розовый туман. Туман пророс в трёхмерную форму и облепил со всех сторон. Сознание, инстинктивно защищаясь от непонятных фантомов, слегка отодвинуло реальность и мгновенно отреагировало, пытаясь заблокировать центры древней памяти. Зал кафетерия поплыл и растворился…

* * *
        Пламя плясало, извивалось и насмехалось красными глазами и жёлтыми силуэтами горячих бесноватых созданий. Огненные языки, укрощённые в спокойном мерцании настенных факелов, дрожали от малейшего колебания воздуха, отбрасывая нечёткие тени на каменную кладку подземелья.
        Запястья рук сжимались прочной тисовой веревкой, примотанной к подлокотникам кресла. Он шумно вдохнул. В помещении было жарко и сыро. Жаркий влажный воздух обволакивал тело. Струйки пота стекали по обнажённой спине между лопаток и достигали поясницы.
        - Как твоё имя? - спросил старший жрец, лицо которого скрывалось в тени.
        Раскалённое в пламени камина клеймо неожиданно впилось с внутренней стороны руки ниже локтя. Связанный непроизвольно дёрнулся, но крепкие руки цепко держали пленника.
        - Назови имя своё! - требовательно приказал жрец.
        - Ничего не знаю! Я не помню своего имени…

* * *
        - Эй, чудак, очнись!
        Молодой человек пришел в себя оттого, что его лупили по щекам и обрызгивали холодной водой.
        - Я не помню своего имени. Братья мои! Возрадуемся отныне! Где я? - пробормотал парень невнятно, выплывая из вневременного состояния между явью и сном, и сосредоточился. Собрал в фокус окружающую обстановку. Удивлённо посмотрел кругом. Он увидел Розу в красном:
        - Ты белая жрица Изиды, да?
        - Да нет же, дорогой, очнись! Я - Роза в красном!
        - Э-э, шутишь? Я вспомнил! О! Я, кажется, всё вспомнил. Я - член братства Вольных Каменщиков из Ордена Красной Розы, - сказал он и вновь отключился.
        - Сильвия, мне сдаётся, у нашего друга Скин Хэда «крыша поехала»! Это, наверное, от духоты? Давай-ка, подруга, проводим его домой. Эй, ребята, тачку поймайте нам, - махнула рукой Роза в красном, обращаясь к дежурившим у входа в кафе «Интеграл» охранникам.
        Двери кафе распахнулись, и в зал проворно вбежала команда скорой помощи во главе с молодым фельдшером.

* * *
        Бармен пожал руку шустрому молодому фельдшеру с фонендоскопом на груди, который только что закрыл чемоданчик с лекарствами.
        - Он что, псих? - спросил бармен.
        - Да нет, скорее всего, небольшое переутомление. Гипоксия. Авитаминоз. Традиционная ВСД, - небрежно бросил он, пытаясь показать больший опыт специалиста, чем у него есть на самом деле.
        - Гипоксия? ВСД?
        - Да, гипоксия - это кислородное голодание. Здесь в помещении очень душно, дымно. А ВСД - всего лишь Вегетативная Сосудистая Дистония. Ничего особенного. Болезнь нашего современного общества как закономерный побочный продукт любой технической цивилизации. Увы! Восемьдесят процентов городского населения по статистике уже имеют все признаки ВСД, - доверительно выдал «врачебную тайну» фельдшер, немного помолчав. А следом он с удовольствием «навешал медицинской лапши на уши» обходительному бармену, добавив всю сопутствующую этому диагнозу информацию, которую только смог вспомнить из настольного учебника врача скорой помощи. При этом фельдшер щедро сдабривал свою речь обрывками крылатых выражений на латыни, так сказать, для вящей важности и аргументации.
        - А-а, ну, я так и понял, - поддержал его бармен, уважительно кивая головой и продолжая все так же протирать прозрачные стаканы с фирменной надписью «Интеграл». - И что ж теперь ему делать, бедолаге?
        - Да ничего особенного, - пожал плечами фельдшер, зевая и прикрывая рот ладонью, - отлежится, отоспится. О-хо-хо! Поест витаминов, зелени, фруктов. Пища у него, по-видимому, не сбалансированная, слишком жирная и калорийная. Судя по габаритам этого пациента, он решительно не бедствует. Хотя внешность обманчива? Так вот, на что денег ему хватит, то и пусть лопает, главное, чтоб с витаминами. Студенты - они народ закалённый! Ерунда, всё пройдет.

* * *
        Дверца дежурного ночного такси захлопнулась, увозя Красную Розу и Вновь Рожденного. Сверкала иллюминация осветительных неоновых ламп и зазывных магазинных реклам, весело отражаясь на мокром асфальте. Жёлтое такси направилось к редкому ночному потоку машин, выруливая к желтоглазому мигающему светофору по узенькой московской улочке. Куда? Был ли этот путь продолжением того древнего Пути, цель которого и поныне теряется где-то там за горизонтом времён. Случайная игра генетической памяти? Той памяти предков, которая тихо будила потомка древних адептов учения, иной раз нашёптывая: «Помни имя своё, Вновь Рожденный! …Возрадуемся отныне!» Как знать?

* * *
        Бармен бестолково потоптался на крыльце, тщетно вглядываясь в темноту, и зашёл обратно в помещение кафетерия. Что он хотел узнать?
        Пожалуй, он и сам того не знал. Жёлтая с шашечками машина скрылась в ночном городском пейзаже…

* * *
        «И был день, и было утро…»
        НИЖНИЙ ЕГИПЕТ, МЕМФИС, ДЕЛЬТА НИЛА
        Раннее утро застало новорожденного Вольного Каменщика сыростью и туманом. Он ещё не понял, что произошло, когда открыл глаза. То ли это был звук шагов, то ли остатки уходящего сна. Огляделся по сторонам. Соратники по трапезе славно храпели на своих подстилках и коврах, утопая в алых шёлковых подушках, в обнимку с белыми жрицами Изиды. За окном тихо ржали лошади, приветствуя первые рассветные лучи солнца. Они мотали белыми и рыжими гривами, с наслаждением жуя овёс, щедро насыпанный каким-то рачительным хозяином в деревянное корыто, возле лёгкой колесницы с большими колесами.
        - Тс-с! Проснись, брат, тебя призывает Отец, - сказал, наклонившись к нему, бритоголовый помощник Верховного Жреца.
        Молодой человек покрутил головой, ибо совершенно не помнил, когда и каким образом он переехал в этот богатый дом из подземелья пирамиды Хэйе Фэй’у. Хотя смутно в мышцах оставалось слабое ощущение тряски повозки по булыжным мостовым ночного Мемфиса. Похмелье отступало, его прогонял ранний рассветный туман. Вчерашнее отошло на задний план, неохотно и с ленцой оно отступило в глубину сознания и там затаилось. Посвящённый поднялся и закутался в плотный войлочный плащ, который заботливо протянул старший брат. Его знобило.
        - Пойдём скорее, нам давно пора! - прошептал мужчина и, не оглядываясь, заспешил между торжественных белокаменных колонн на террасу, отделанную полированным красным камнем.
        Жёлтый свет едва пробивался сквозь плотную завесу затхлых испарений. Улицы рассветного города купались в полудрёме. Эхо их шагов неумолимо скользило следом, торопясь не отстать от этих ранних пешеходов, невидимо ступая за ними по холодным и безмолвным тротуарным плитам тихих мостовых Мемфиса. Вскоре они подошли к причалу. Тёмно-зелёная вода величественно колыхалась единой, сплошной массивной громадой, и создавалось впечатление, словно это дышат лёгкие неведомого огромного зверя. Волны порою выплёскивались за край морской чаши на каменную пристань, подлизывая длинным мокрым языком наполовину босые ноги людей. Массивная бронзовая цепь поддерживала неприметную лодку у самого крайнего выступа оконечности дельты Нила, изрезанной многочисленными большими и малыми протоками. Молодой человек осмотрелся. Удивительно и странно было думать, что именно здесь Голубой Нил - эта главная торговая нить Верхнего и Нижнего Египта - соединяется с морским простором. Пресные речные воды в страстном объятии-водовороте сливаются с солёными морскими водами, пополняя и без того полную чашу моря.
        Около сходней группа посвящённых братьев терпеливо ожидала их прихода. Отец, одетый в белые парадные одежды с золотистой каймой по краю, восседал на кресле, обитом красным финикийским бархатом, и смотрел вдаль. Молодой человек тоже взглянул в том же направлении. В отдалении стоял на якоре красавец корабль. Плавно покачивал массивными деревянными бортами, словно пританцовывал в нетерпении поскорей пуститься в путь. Деревянные резные драконы на корме оскалили пасти с острыми клыками и показывали всем раздвоенные языки. Моряки верили, что заговорённые драконы способны прогнать прочь гигантских морских чудовищ, которые выплывают из бездонных глубин ночью, чтобы всласть поохотиться на одиночные корабли.
        Первые лучи Ра скользнули по корме, по правому борту и радостно озарили крепкий шёлк золотистых парусов. С корабля подали условный сигнал.
        - Всё готово, Ваше преподобие, - обратился к отцу помощник, приведший молодого посвященного.
        - Подойди ко мне, сын мой, - ласково позвал отец.
        Молодой человек подошёл к Верховному Жрецу, преклонил колено и поцеловал руку.
        - Благословите, отец, - прошептал он, ещё не осознавая до конца всего происходящего.
        Верховный Жрец усмехнулся:
        - Молодо-зелено! Благословляю тебя, моё любимое дитя, на дела мирные и на дела ратные, на великий труд и на учёбу во славу Великой Любви и Мира, во славу нашего учения и Ордена Красной Розы!
        Он кивнул подручным. Мужчины вручили молодому человеку документы, бумаги и свиток, длиной в двенадцать локтей, перевязанный шёлковой нитью и запечатанный сургучом с выдавленным личным знаком отца. Отец продолжал:
        - Сын мой, твоё новое имя в этих документах. Запомни, тебя зовут Миргрэм. Полное имя есть Миргрэм Буон па Арт из Мемфиса. Ты - сын богатых родителей, едешь на Кипр учиться у тамошних учителей ремеслу сборщика налогов. Твоя полная родословная записана здесь, выучи это за время путешествия на корабле. Запомни, мой сын. Никто не должен знать ни твоего настоящего имени, ни твоего истинного происхождения, ни тем более даже догадываться о твоей принадлежности к Ордену Красной Розы. Учись прилежно языку и всем ремёслам, список которых также прилагается в другой бумаге. Влюбляйся, люби, но не теряй головы из-за женщины. Захочешь, женись. Соблюдай наши правила. Первое из них гласит: никогда не посвящай в свои истинные дела и планы жену, как бы ты ей ни доверял.
        - Почему же, отец? - воскликнул удивлённо молодой человек.
        - Чтобы не подвергать ни её, ни тебя, ни твою семью и ни твоих детей никакой опасности. В трудную минуту женщина может тебя предать, оправдывая свои поступки другими, более благородными целями.
        - И что, все женщины такие?
        - Конечно же, не все, но мужчина должен быть мудрее и дальновиднее. Есть только одна единственная в этом мире женщина, которой ты можешь доверять безоглядно во всём.
        - Кто эта женщина, отец?
        - Ты не догадываешься? Твоя мать, запомни, сынок, на всю твою жизнь. Пиши ей письма как можно чаще, она тебя любит, и, смею надеяться, что она действительно того заслуживает. Передавай ей небольшие подарочки и весточки, молись за неё. А теперь скажи мне, как тебя зовут, юный искатель приключений, а?
        - Меня зовут, воль… хм. Мое имя есть Миргрэм Буон па Арт из Мемфиса.
        - Куда путь держишь?
        - Я еду на славный остров Кипр, чтобы выучиться ремеслу сборщика налогов.
        - Вино пьешь?
        - Хорошее вино в хорошей компании, почему бы и нет?
        - Сын мой, вино можно пригубить, но не более, или разводи его водой пятикратно. Свежая голова держит язык на замке и придает ясности в понимании обстановки. Хитри, изворачивайся, но… не забывай при этом быть искренним, отзывчивым и обязательно предельно доброжелательным к собеседникам. Остальное, впрочем, ты получил в храме. Понял ли ты меня, моё дитя?
        - О! Достаточно, мой отец. Могу ли я более заверить в моей преданности и любви к вам? Ради вас, я могу, я…
        Верховный Жрец улыбнулся краем уголка рта.
        - Я верю, сынок, твоему сердцу и в твою сыновнюю любовь. Храни тебя Бог Ра и все Небесные Силы! Весточки от меня и от нас ты будешь получать каждый месяц, но в жизни бывают непредсказуемые ситуации. Египет ждут большие перемены, как Верхний Египет, так и Нижний. До тебя могут дойти любые слухи. Не верь им до тех пор, пока не найдёшь тому доказательств. Но и тогда, будь верен нам и нашему делу, продолжай его. Имей мудрость найти и принять верное решение.
        - Как же я смогу узнать, что выбранное мною решение верно?
        - Пусть сердце подскажет тебе и ведёт тебя. Провидение небесное да хранит тебя, сын мой! Пора, пора, на корабль. Капитан - хороший и добрый человек, но он мирянин и не посвящён в наши дела. Будь с ним предельно вежлив и учтив. Уважай его и команду моряков. С богом! Да осветит Ра твой путь!
        Верховный Жрец встал с кресла, подошёл к сыну и с чувством поцеловал его в лоб и щёки. Вольный Каменщик принял от помощника Верховного Жреца заранее приготовленный сундучок со светской одеждой и корзину с едой. Серебряный кинжал и бархатные мешочки с золотом и серебром молодой человек прицепил к широкому кожаному поясу, а затем, минуя сходни, ловко спрыгнул на дно лодки. Поклонился и помахал рукой отцу и всем братьям.
        Лодка быстро удалялась в туман к кораблю. Лишь плеск вёсел разгонял тишину. С рассветом туман сгустился у берега плотнее, однако корабль, сверкавший золотом парусов, был ещё различим. На борт корабля «Голубой Нил» поднялся уже не новопосвящённый вольный каменщик, а Миргрэм Буон па Арт, отпрыск богатых торговцев, евреев, которые мечтали выучить сына ремеслу сборщика налогов на далёком Кипре, чтобы по возвращении в столицу Египта Мемфис он смог попасть в дворянское сословие. Кто из родителей не желает лучшего для своих детей?
        - Отдать концы! - прозвучал приказ капитана.
        Моряки проворно засуетились, привычно выполняя морскую службу. Громада корабля медленно и как бы нехотя развернулась на месте и подставила зюйд-весту обвисшие паруса. Парусный шёлк воспринял рассветную работу с радостью и наполнил шёлковые лёгкие влажным морским воздухом. Это был ветер и дух странствий! Судно тронулось с места и, показав грозную, увенчанную драконьими скульптурами корму берегу, легко устремилось из дельты Нила в открытое море. Пассажиры столпились на корме и истово махали, прощаясь, кто носовыми платочками, кто шарфами или просто руками провожающим на берегу людям.
        Миргрэм нашёл глазами группу братьев и отца и лишь проводил их глазами. Нечаянно непрошеные слёзы затуманили его взор…

* * *
        «Призрачно всё в этом мире бушующем…»[2 - Песня «Есть только миг», музыка А. Зацепина, слова Л. Дербенева, 1973 г. ][3 - fautori della liberta - защитники свободы][4 - цитата, источник: Борухович В. Г., В мире античных свитков, г. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1976, 224 с.][5 - Ершов П. П., сказка «Конек-Гобунок», первая публикация - 1834 г.][6 - Песня «Три белых коня». Музыка Крылатова Е., слова: Дербенёва Л., 1982 г.]
        РОССИЯ, ПОДМОСКОВЬЕ
        Был день второй, и было утро. Сева проснулся поздно. Солнце ярко светило сквозь белые тюлевые занавеси прямо на старенький диван. Из кухни доносился чарующий аромат свежесваренного кофе. Он понежился с минутку под шерстяным клетчатым одеялом, размышляя о вчерашнем происшествии в кафе «Интеграл». «Кажется, я разочаровал девушку и уснул гораздо раньше, ещё в такси», - досадливо подумал он.
        В комнату вошла Роза, запахнутая в его махровый банный халат и с тюрбаном на голове, наскоро сооружённым из синего полотенца. Она не выглядела разочарованной, наоборот, была весела и что-то напевала. Девушка держала в руках алюминиевый поднос с двумя фарфоровыми чашками дымящегося кофе и хрустальной вазочкой с фруктовым салатом.
        - Ну, Скин Хэд Сева, завтрак готов. Как мы себя чувствуем, дорогой? Кушать подано, вставай, лежебока!
        Он изумлённо посмотрел на горку фруктового салата, украшенную ломтиком лимона, крупными ветками укропа и петрушки.
        - А что, фрукты тоже надо съесть? Причём тут укроп и… трава? Сено - разве это еда? - он уставился на салат с совершенно несчастным видом.
        - Это не сено, а петрушка. Обязательно! Так доктор сказал. Он прописал тебе зелень и фрукты. Ты их не любишь?
        Сева задумался и скривился. Вздохнул:
        - Зелень? Люблю. Правда, до сих пор о зелени я думал только в виде американских баксов. А что, бутербродов там нету совсем? Мне помнится, в холодильнике вроде были сыр и ветчина.
        - Всё есть, - улыбнулась Роза, - я загодя приготовила.
        Она была такой по-домашнему уютной, с совсем ненакрашенным лицом. Приятно посмотреть! Девушка сегодня нравилась ему гораздо больше. Роза была милой и обаятельной и даже совсем не страшной, как ему показалось вчера в дымном кафе.
        - Сева, сначала фрукты!
        - Хорошо, я согласен съесть фрукты, но после. Я хочу прежде бутерброды, всё остальное потом, можно, а?
        Роза озорно улыбнулась:
        - Чисто большой ребенок! Ладно, Севочка, я сей же момент принесу тебе твои любимые бутерброды. Пей, дорогой, кофе стынет! Хм, скинхэд!
        - Ого! Да это же любимые чашки из свадебного сервиза моей бабушки, я их никогда не беру. Розочка, она будет сердиться. Честное слово.
        - Не волнуйся, дорогой! Твоя любимая бабушка ничего не узнает, я тщательно их вымою и поставлю на то же самое место. Пей!
        Девушка поставила поднос на стул, стул придвинула к дивану, чмокнула его в лоб и, нарочито грациозно покачивая круглыми бедрами, вышла в кухню за бутербродами.

* * *
        РОССИЯ, ПОДМОСКОВЬЕ,
        пос. Звёздный,
        тренировочно-испытательный полигон
        В голове Севы навязчиво вертелась мелодия «Есть только миг между прошлым и будущим...»
        - Здоров как бычара-осеменитель! - заключил выпускающий врач, завершив дежурный предполётный осмотр пациента. Он снял с его предплечья манжетку тонометра и вынул из ушей трубки фонендоскопа. - Давай, пилот, семь ветров в закрылках!
        Белый с красно-синей каймой по бокам спортивный самолётик среднетяжёлого класса взял разбег и, набирая скорость, помчался по бетонной взлётно-посадочной полосе. Пятьдесят девять секунд, и белые направляющие штрихи слились в одну сплошную линию. Набегающий аэродинамический поток ударил тугими струями снизу под крыльями. Две противоборствующие силы - сила тяжести и сила Архимеда - вышли на ринг. Пилот нажал сектор газа. Угловое ускорение добавило обороты левого и правого двигателей, заставив их взять более высокие ноты. Эта мелодия бальзамом легла на сердце и душу пилота. Вот-вот сейчас настанет сладостный миг нирваны, когда сквозь небольшие перегрузки организм человека сольётся с машиной в единое целое, и затем возникнет уверенное ощущение полёта. Он увеличил тягу, неумолимо прибавляя подъёмную силу. Борьба на ринге между двумя достойными природными противниками дошла до кульминационного момента. Ещё миг и... победа! В этой неравной схватке механических сил победил Архимед. Машина получила дополнительный момент для подъёмной силы и силы тяги, и самолётик, радостно урча моторами и жужжа мощными
пропеллерами, наконец-то оторвался от грешной земли и устремился в небо. Есть отрыв! Тридцать секунд стабилизации всех систем, и машина вошла в уверенный штатный режим полёта. Есть полёт! Полёт нормальный!
        Выше, выше и ещё выше. Одна ступенька, вторая, третья. Набор высоты до заданного высотного эшелона пилот производил по длинным-длинным ступенькам. Воздушный океан встретил пилота прозрачной чистотой бирюзовых и лазурных красок. Солнце светило необычайно знойно и ослепительно ярко, но зеркальный шлем пропускал лишь поляризованную часть света и совсем не слепил человека, а позволял хорошо ему видеть всё вокруг и прекрасно ориентироваться в обстановке. «Отлично», - подумал Сева. - «Так держать»! Какая красота!
        Высоко в небе плыли белые кружевные облака, предвещая по крайней мере два дня хорошей лётной погоды. Самолёт набрал заданную высоту и вошёл в свой высотный эшелон. Тряска и вибрация прекратились. Заработали бортовые гироприборы, они исправно отслеживали крен и тангаж, выравнивая горизонт и курс самолёта. Согласно полученному техническому заданию, пилот проверял полную и частичную системы автопилотирования. Металлическая птица плавно парила над нижним слоем облаков. Сева глянул вниз. Ниже и сбоку по левому борту редко взмахивал крыльями горделивый орёл.
        - Всеволод, держи курс согласно заданию! - раздался строгий голос инструктора в шлемофоне.
        - Есть курс держать!
        - Проверь показания первого и второго гироблоков! Отметь их ошибки отклонения от курса. Это свежие модификации трёхосных гироскопов. По замыслу их создателей, они должны иметь отклонения в пределах не больше одной сотой градуса. Сева, как меня понял?
        - Понял вас хорошо, Матвеич! Проверю ошибки отклонения показаний первого и второго гироблоков. Не более одной сотой градуса. Всё проверю и зафиксирую, не волнуйся!
        Матвеич утёр пот со лба рукавом комбинезона и кивнул девушке на кресло:
        - Садись, девонька!
        Роза робко присела в большое кресло тёмно-коричневой кожи.
        - Отдыхай! Севка часа два будет крутить свои пируэты. Уж извиняй, красавица! Ох, как он любит выкамаривать фигуры в небе. Стоящий парень! Орёл! Ну а девушки? Хе-хе-хе. «Первым делом, первым делом - самолёты. Ну а девушки? А девушки потом», - пропел он с чувством.
        - Женская доля, девонька, известна завсегда. Ждать и ещё ждать! Сумеешь ждать, сговоритесь. Вот, помню, как моя жена первый раз пришла на аэродром. Мы тогда с ней только что познакомились. Ты не смотри, что я сейчас старый конь. В молодости я был стройным, высоким и кучерявым, хм, жеребцом. Пока я выполнял полётное задание, моя голубушка всё смотрела и смотрела в небо из-под руки. С возрастом, конечно, моя половина стала спокойнее, она садилось где-нибудь в уголок диспетчерской и вязала мне носки и варежки. Ты, красавица, умеешь вязать-то?

* * *
        СЕВА ПО ОЧЕРЕДИ ПРОВЕРИЛ основные показатели на приборной доске управления. Немалый труд! Все пятьдесят приборов работали нормально.
        - Матвеич, ты меня слышишь? Крен - в пределах погрешности, тангаж - тоже. Новые гироблоки - просто класс! Показывают отклонения - меньше пяти тысячных градуса! Боковой ветер - сорок пять. Горючее - три четверти бака. Расход горючего - согласно расчёту, с поправкой на боковой ветер. Давление и температура, ну и прочее - всё в норме. Всё отлично!
        Он замурлыкал под нос песенку (пел Сева почему-то только за штурвалом в небе) и выглянул в иллюминатор. Небо чистое и прозрачное, выше него и по курсу нет ни одного облачка. Хорошо! Полёт нормальный.
        Внезапно ветер изменил направление и стал лобовым. Скорость встречного ветра возросла до семидесяти пяти метров в секунду и продолжала увеличиваться. Приборы отреагировали на эту ситуацию по-своему - расходом горючего и увеличением тяги. Набегающий поток воздуха продолжал усиливаться и достиг ста пятидесяти метров в секунду. Его течение из спокойных ламинарных струй превратилось в неустойчивый турбулентный вихрь. Пилот отследил все изменения набегающего потока по приборам и положениям элеронов. Лонжероны крыльев гудели от напряжения. Пилот кожей или шестым чувством улавливал это. Автопилот пока уверенно справлялся с неустойчивостями движения машины. Гироблоки не подвели, и это приятно! Отметки горизонта и курса выдержаны с расчётно-заданной точностью.
        Впереди по курсу надвигалась невесть откуда взявшаяся дождевая туча. Её встречная скорость была аномально высокой для облаков таких высот. Пилот видел, как внутри неё сверкали электрические разряды. Эдакий светящийся жёлто-розовый эллипсоид! По цвету молний Сева быстро прикинул возможную температуру электрических разрядов. Получалось по расчетам, что-то около двенадцати тысяч градусов по шкале Цельсия. Ага, то есть в два раза горячее, чем на поверхности Солнца!!! Сила тока в линейном разряде порядка ста тысяч ампер. Нехило! Зажариться можно запросто! Был самолёт гордым орлом, а может стать курой гриль.
        - Матвеич! Прямо по курсу вижу грозовой фронт. Приближается со скоростью пятьсот пятьдесят. Температура разрядов в эпицентре составляет примерно десять-двенадцать тысяч градусов. Прикажешь перейти в другой эшелон или прекратить задание? Матвеич, слышишь? Земля, на связи? Земля!?
        Сева прислушался, напрягая слух. В шлемофоне наведённые от электромагнитного поля грозового эллипсоида помехи лишь заглушали принимаемую информацию. Треск и шипение, и больше ничего разобрать нельзя. Что ж, приходилось принимать управление ситуацией на себя. Пилот изменил угол атаки с целью подняться выше этой надвигающейся сердитой тучки, поскольку высотный потолок и возможности машины пока ещё позволяли это сделать. Самолёт вышел наконец-то из-под угрозы попадания электрических разрядов молний. «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь», - допел он фразу любимой песни. Приборы успокоились. Туча, наверное, осталась где-то далеко позади. Чистая небесная лазурь принимала небесного путешественника в свои объятия. Полёт нормальный!
        Далее на пути следования висело безобидное дымчато-призрачное зеленоватое образование, похожее на воздушную линзу. Сева с интересом разглядывал её. Атмосферное уплотнение, видимое в косых лучах солнца, обычно создаётся на границе воздушных фронтов. Редкое зрелище! Сева решил, что воочию видит перепад давлений, когда циклон сталкивается с антициклоном. Острый нос самолета уже клюнул тончайшую пленку поверхности воздушной линзы, и затем вся машина вплыла внутрь. Кабина лётчиков, крылья, фюзеляж и хвост мягко обтекло нечто, не имеющее ни названия, ни ассоциаций. На миг у человека возникло ощущение нереальности происходящего. Где верх, где низ? Вестибулярный аппарат организма пилота так отреагировал на потерю веса. Невесомость? Машина потеряла контроль и резко снижается? Но следом на человека навалились двенадцатикратные перегрузки, которые безжалостно вдавили его в сидение. Ага, набор высоты продолжается. Он скосил глаза на приборы. Стрелки на индикаторах замерли, словно вмороженные!? И... всё закончилось так же неожиданно быстро, как и началось. Что это было?
        Небо осветилось розово-золотистыми сполохами. Полярные сияния в средних широтах? Любопытно, отметил про себя Сева и снова выглянул вниз в иллюминатор.
        - О Боже! Так не бывает! - воскликнул пилот.
        Тучи и дождя не было и в помине. Прямо под ним, насколько хватало глаз, простиралась лишь бескрайняя жёлтая пустыня. Пески и песчаные холмы, барханы. Застывшие песчаные волны - извечная картина, тысячелетиями рисуемая знойными ветрами. «Белое солнце пустыни, - подумал Сева. - Как метко сказано!» Даже в кабине самолёта пилот ощутил обжигающе горячее дыхание самума.
        - Что это? Где я? Сон или бред?
        Гирокомпас на приборной доске крутился, словно бешеный. В голове человека всё ещё звучала фраза: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». Один лишь миг? Миг! Чтобы прийти в себя, Сева начал говорить вслух. Матвеич учил, дескать, это помогает в нештатной ситуации.
        - Говорил же Матвеич о пространственно-временных переходах. Так ведь я ему не поверил. Дурак! Чистый дурак! Протри глаза, пилот Сева! Что видишь там внизу? Пески? Это пустыня, не Сахара ли?
        Пилот взглянул на указатель горючего. Стрелка замерла в одном положении и даже не колебалась. То ли расход топлива прекратился, то ли топливо кончилось. Пилот прислушался к шуму двигателей. Тишина или это он оглох? Вата в ушах. Значит, произошёл сильный перепад атмосферного давления. Бывает, не страшно. Переживём. Нормально!
        Самолёт планировал сам по себе, снижая высоту. Выбор был не велик. Нужно садиться. Кругом песок. Без посадочной полосы?! На брюхо, поджав шасси? А как потом взлетать? Посмотрел на песчаную равнину и к счастью заметил спасительную полоску твёрдой, растрескавшейся от зноя красной суглинистой земли. Оценив её размер, молодой человек решил, что она вполне годится для безопасной посадки не в аварийном режиме. Выключил автопилот и взял управление на себя. Самолёт послушно человеку лёг на заданный курс, заложил вираж и зашёл на посадку. Есть касание с землей! Тормозные парашюты отстрелились из люков вовремя. Скорость погашена. Нога привычно придавила сектор торможения до отказа. Есть посадка! Машина замерла на месте, не доехав до края полосы метров сто. Классика! Молодец, Сева!
        Сева открыл двери кабины и устало спустился по трапу на землю. Пилот опустился на одно колено и зачем-то потрогал рукой красную почву. Растёр между ладонями кусочек слипшейся глины. Затем он подошел к краю этой необычной «рулёжки» и взял в руку песок. Горячий песок!? Настоящий. Песок просыпался струей из его зажатого кулака. Он сел в тени крыльев, прислонившись к опорным штангам и кронштейнам шасси. Пилот расстегнул шлем и снял его. Жарко.
        - Итак, будем рассуждать логически. Если Матвеич прав, и я попал в пространственно-временной коридор, тогда гирокомпас и должен крутиться как бешеный, отслеживая вращения Земли в прошлых положениях. То есть, грубо говоря, в прошлом времени. Так? Пожалуй, что так. Хорошо, имеет смысл подождать, пока прибор успокоится и покажет хоть что-нибудь. Интересно, какой сейчас год? А может, даже - какой век? Нда-а.
        Сева закрыл ладонями лицо и с силой потёр пальцами лоб, виски, железы за ушами и глаза. Покрутил головой по часовой стрелке и против неё, размял плечевой пояс парой силовых упражнений. Бицепсы и трицепсы получили заряд бодрости. Он помассировал шею и плечи, эти мышцы немного затекли от напряжения за время полёта. Затем Сева посидел, расслабившись, разглядывая землю под ногами и собирая мысли до кучи. Тактильные ощущения говорили о реальности. Пилот прищурился и посмотрел вдаль на гряду песчаных холмов. На вершине одного из жёлтых холмов стоял большой бело-серый войлочный шатер.
        - Фигня, нас не проведешь! Я думаю, это мираж, - и не сдвинулся с места. Сева посмотрел на комбинированные часы. Секундная стрелка тикала в обратном направлении. Стрелка компаса не могла найти магнитный север.
        - Бред! Так не бывает!
        Сева сидел под крылом самолета и философски продолжал наблюдать за странным шатром на дальнем холме. Из-за холма вышел караван верблюдов. Погонщики сняли увесистые тюки с горбов животных и сложили их кучкой близ шатра. Часть верблюдов сбилась в стадо. К шатру подошёл белый верблюд дромадер и сунул морду внутрь. Немедля из шатра выскочил резвый бедуин, отогнал любопытного верблюда и, повернувшись лицом к самолёту, замахал ему, Севе, белым платком.
        - Ага, если это мираж, то он вряд ли будет звать меня к себе в гости. Может, шатёр, верблюд и бедуин существуют на самом деле? Подойти и поговорить? И что я спрошу по-русски? Жаль, я даже английский знаю через пень-колоду. Всё равно мне деваться некуда, я возьму свои вещи и пойду-ка, схожу в гости, - решил нечаянный путешественник.
        Фляжку с водой Сева прицепил на пояс. Полётный рюкзачок со всякой всячиной пилот забросил за спину. Быстрым шагом отправился к песчаной гряде.
        В шатёр сквозь крошечные окошечки едва пробивался дневной свет, и потому после яркого солнца помещение казалось весьма сумрачным и негостеприимным. Горел факел, вставленный в низкую и широкую медную амфору. Сева пригляделся, привыкая к слабому освещению. Высокий бритоголовый человек в белой тоге стоял к нему спиной. Путник вошёл и неловко потоптался у входа.
        - Здрасьте вам, - ответом было молчание.
        Сева негромко покашлял. Человек молчал.
        - Вы по-русски понимаете? - на сей раз как можно громче спросил гость.
        - Что вы так кричите, молодой человек. Оглохнуть можно, - ответил хозяин палатки на чистейшем русском языке и повернулся к вошедшему.
        - Извините, уважаемый, я не хотел вас отвлекать, - смутился Сева.
        - Отчего же меня не отвлечь? Я ждал вас, молодой человек.
        Гость удивленно поднял брови.
        - Путник в дом, - хорошая примета, - ответил на немой вопрос собеседник. - Впрочем, вы правы, я вас ждал. Точнее, я ждал именно вас, брат. Приглядитесь ко мне, может быть, узнаете? Хотя, хотя... навряд ли. Столько времени прошло. Минуло и кануло в Лету.
        Сева присмотрелся к хозяину.
        - Возможно, мы где-то встречались с вами, но, учитывая необычные обстоятельства, в которые я попал, то весьма сомневаюсь. Впрочем, вы хорошо говорите по-русски.
        - Я говорю на любом языке. Каждый человек может говорить на любом другом языке так же хорошо, равно как и на родном, если сильно захочет.
        Сева вздохнул:
        - Ежели, конечно, сильно-сильно захочет, наверное. Вот у меня не получается с языками. Английский учил, да и тот не знаю толком. Уважаемый, скажите, пожалуйста, если не секрет, сколько же прошло того времени, о котором вы только что сказали? Какой сейчас год и... век?
        Хозяин шатра усмехнулся:
        - А нужно ли, дорогой гость, это знать? Пожалуй, я скажу. Извольте. Сейчас на дворе идет Седьмой Год правления Эхнатона, жизнь, здоровье, сила нашему фараону, истинному правителю обоих Египтов. Вам это поможет? По глазам вижу, что нет. Тогда я назову иное летоисчисление. Вы попали в пять тысяч триста шестьдесят пятый год от сотворения Великой Империи Инд. Мне ясно, мой друг, что вам и это так же не понятно. Не буду вас мучить историческими загадками. Вам они не под силу сейчас. Относительно вашего исчисления времени могу сказать точнее. Вы находитесь на четыре тысячи двести шесть лет назад, месяц май, второе число. Устроит такой календарь?
        - Да, такой календарь меня вполне устроит, спасибо, уважаемый.
        - Назовите своё имя, молодой человек!
        - Сева.
        - А полное имя имеется?
        - Всеволод.
        - Хорошее имя. Всеволод владеет всем. «Всем володеет», - гласит древняя русская мудрость времён византийской империи. Что-то я не наблюдаю, чтобы ты, брат, всем «володел». Помнишь имя своё?
        Сева похолодел, несмотря на жару. Он замер и внимательнее присмотрелся к бритоголовому хозяину.
        - Ты верно подумал. Смелее! Ну же...
        - Я воль... я Вольный Каменщик? А ты, ты... брат мой?
        - Я всегда знал, что на тебя стоит положиться, брат! - радостно воскликнул хозяин шатра и порывисто обнял его. Вижу, что тебе не верится в это. Провидение тебя привело сюда. Мне тоже не верится. Я так соскучился по родной душе, что искал тебя в разных временах. Не поверишь, но я уже обыскался в газетных заметках и документах всех времён и народов земного шара. Я облазал не одну сотню библиотек и архивов, пока не наткнулся на историю, произошедшую с одним посетителем в студенческом кафе «Интеграл» в двадцать первом веке в далёком северном городе Москве. Я бесконечно долго экспериментировал и изобретал, пока создавал этот пространственно-временной коридор. Хотел, понимаешь, сделать как лучше, а получил, как всегда, дождевую тучу. Однако всё же мне чуть-чуть повезло, и маленькая временная неустойчивость открылась между нашими эпохами. Ты здесь, брат! Я так рад тебя видеть!
        - Зато мне не повезло. Я не знаю, как смогу попасть обратно теперь, - мрачно сообщил Сева.
        - Да-да, ты прав. Что ж, мы свиделись, и на том спасибо. Я передам нашим братьям радостную весть и горячие приветы от тебя, Миргрэм. Не смотри на меня удивлённо. В нашем времени тебя так звали, дорогой брат Вольный Каменщик. Отца-то нашего вспомнил? Ох! Ещё нет... Будем надеяться, вспомнишь. Тебе пора возвращаться домой в двадцать первый век, торопись. Для этого нужно развернуть твою машину и направиться в обратную сторону. Поднимись в воздух на ту же высоту, где ты был до выхода в этот коридор. Вспомни, Всеволод, ты летел выше той дождевой тучи. Там же этот коридор сейчас и находится. Пока что временное окно не схлопнулось. Спеши, братишка, оно сужается, но ещё держится по размерам твоего аппарата. Давай сделаем так, я тебя найду там, в твоём времени. Хорошо?
        - У меня последний вопрос. А Роза в красном платье тоже причастна к этой истории?
        - Нет, не беспокойся о ней. Это действительно чистая случайность. Счастливая случайность, которая позволила нам отыскать твои следы, брат. Да, кстати, назовите вашего сына Владимиром. «Володеть миром» - наша участь и наш крест. До встречи, брат...
        Сева не помнил, как добрёл до самолёта, как разогрел двигатели и без того горячей, накалившейся под прямыми лучами палящего солнца машины. Не помнил Сева и как поднял самолёт в воздух, резко потянув штурвал на себя, испытав многократные перегрузки. Торопился в своё время, домой! Очнулся на заданной полётной высоте. Привычно вошёл в положенный высотный эшелон, словно там и был. В шлемофоне что-то пищало и трещало. Затем наступила тишина, и раздался голос Матвеича, который строго произнёс в самое ухо:
        - Севка, хорош выкамаривать, оставь горючку на посадку. Невеста уж заждалась на Земле, нервничает девонька. Марш на посадку.
        - Есть на посадку! Земля, прошу дать полосу. Понял, сажусь.
        Матвеич выключил микрофон и пробурчал:
        - Стервец этакий! Все нервы вымотал заковыристыми пируэтами, да тут еще энта туча не вовремя дождь принесла. Ей бы на огород идтить, а она на аэродром припёрлась. Присказка народная есть: «Дождик, дождик, ты иди куда просят». А дождь отвечает: «Нет, я пойду, туда, где косят». Вот так и завсегда, в матушке России дождь и тот с характером.
        Он выглянул в окно диспетчерской.
        - Иди, девонька, встречай Севку. Ишь, шельмецу повезло, такую красу отхватил, - Матвеич заговорщически подмигнул девушке и подкрутил усы. - Эх, где мои осмьнадцать? Как в песне «На Большом Каретном».
        Матвеич завозился с бумагами, отметил время посадки и время окончания испытаний и вновь посмотрел на взлётно-посадочную полосу. За окном навстречу друг другу бежали парень и девушка. «Счастливая пара! - подумал дед. - Дай им бог!»
        - Всеволод, кончай обниматься, марш ко мне на разбор полётов. Потом домой пойдёшь! Девонька, подожди-ка с полчасика-то, - по громкой связи приказал Матвеич.
        Динамики над крыльцом хрипло повторили слова Матвеича. Сева вошёл в кабинет к Матвеичу, держа шлем под мышкой.
        - Звал, Матвеич?
        - Садись. Поговорим, голубчик. Только, чур, не увиливать! Тут у меня неувязочка со временем полёта. Догадываешься?
        - Угу, догадываюсь.
        - Ну, выкладывай, дружок, всё начистоту. Потом будем вместе обмозговывать, как лучше записать это дело в дежурный журнал-то, чтобы отчитаться перед начальством «чин-чинарём» и по порядку. Что, попал в пространственно-временной коридор? Честно, как на духу, а?
        - Угу, попал. Я думал, это всё ваши байки. Неправда. Хм. Вот и попал тоже. Не верил.
        - Все не верят до тех пор, пока сами не попадутся на эту удочку. Народ у нас лётный большей частью помалкивает про это. Считается несолидным обсуждать такие курьёзы. Да мало ли? Летать в отряде все хотят, и бывалые лётчики, и такие вот как ты, студенты на выпуске, стажёры. И про тебя я тоже догадался мигом. Я так и знал, когда эта туча накрыла аэродром, и связь пропала. Исчез аккурат и твой маячок с радарных экранов. А потом словно нарисовался, опять появился. Молнии и грозы тут не причём. Дождь по аэродрому-то пролетел быстрёхонько, и гроза основным ударным фронтом обрушилась вон на то пшеничное поле. Давай-ка, Севушка, ты садись-садись, сынок, не стой пень пнём. Рассказывай! Я тебе чаёк домашний, настоянный на травах налью. Он у меня тут в термосе запасён. Медок. За невесту ты не беспокойся. Девонька она у тебя правильная, я говорил с ней. Ничего-ничего, подождёт полчаса...

* * *
        ВСЕВОЛОД, ОЧУТИВШИСЬ в родном времени, немного ошалел и выложил всё, как было, Матвеичу. Но на следующий же день как тёмным занавесом историю-то и накрыло, надолго он забыл и ту встречу, и тот шатёр с верблюдами, и странного бедуина. Организм постарался и надёжно защитил его психику от стресса, заблокировав целую область генетической памяти. Внутренняя служба биохимической безопасности его организма решила ситуацию по-своему: «Чего не бывает, того и не должно быть!»
        Первой у них родилась девочка. Дочку назвали Алёнкой. Всеволод встретил жену на ступеньках роддома с ароматным букетом майских ландышей. Молодой папаша держал на руках розовый конверт и нежно улыбался. Никаких красных роз, никаких ассоциаций! Морфологическая цепь связи времён вновь была разомкнута. Так уж получилось.
        Танго криолло со вкусом метели
        Танго. Фигура первая
        Басе - основное движение: активное удивление, брови вверх!
        Ледяная стужа властвовала над миром, арктической ночью и надёжно спеленатой снежной фланелью землёй. Красные сполохи полярного сияния перемежались мерцающими в ночи зелёными и жёлтыми лентами, свисающими из ионосферы практически до земли. Полосатая шкура небесного оленя, рождённого от солнечных протуберанцев, дёргалась так, словно огромный зверь разъярился и готовился к прыжку. Тусклые звёзды дрожали в чёрно-фиолетовой холодной вышине где-то там, далеко-далеко, довершая холст северной художницы зимы.
        Вдоль обочины мелькали убегающие в прошлое бетонные столбы, судорожно качая огнями придорожных фонарей. Их тусклый рассеянный свет, едва пробивающийся сквозь рифлёное стекло, запорошенное липким снегом, не рассеивал сгустившийся над дорогой туман. Водитель самодельных аэросаней сбавил газ, включил дворники, выругался: «Уй-ё, не видно ни зги!» Порыв ветра от кси-поля ощутимо тряхнул аэросани, поднял их над дорогой на пару метров и плавно опустил на обочину. Автоматически включились аварийные огни. Сквозь маленькие островки расчищенного стекла водитель, крепкий деревенский мужик не робкого десятка, увидел буйство стихий. Прямо перед капотом вздыбился огромный полупрозрачный синеватый гребень языка, более похожего на стену океанской волны. Контур кси-волны был различим только благодаря припорошенному снегу, налипшему на нечто массивное и сильное. Водитель сплюнул через левое плечо, истово перекрестился: «Чур-чур нас, снежень гнусная!» Он философски скрестил руки на «баранке» и положил голову поверх: «Будем ждать. Энта песня длинная». Дорожное движение застопорилось.
        Разразилась инверсная буря - очередное наваждение ледникового периода. Тёмные вихри невидимой материи столкнулись, подняли тучи ледяных кристалликов в воздух и закружились в страстном танце. Непогодь захохотала, запуржила, смешала небо с землей. Зимняя дева сегодня давала королевский бал, пригласив запоздалых странников, оказавшихся здесь и сейчас, на танго - танго криолло со вкусом метели.
        Танго. Фигура вторая
        Адорнос - изящные мелкие пакости
        - Всё, приехали, детка, выходи, - небрежно, не по-джентльменски процедил через плечо господин Адаржа. Он съехал на обочину, затормозил и рявкнул: - Ты плохо слышишь, я кому сказал выйти вон?
        - Не вижу необходимости, за каким мухомором? - спросила я невозмутимо. - Мороз нешуточный, а на мне лишь концертное платье с «голой спиной», туфли на шпильках и чулки в сеточку. Шуба лежит в гостинице.
        Он поправил шляпу, шейный платок и вынул из кармана теплозарядный кольт:
        - Отлично, раздевайся! - помахал дулом перед носом и словно удав гипнотически зафиксировал взгляд, наверное, на переносице. В угольках глаз заплясали бесы. - Не зли меня, живо!
        - Придурок, совсем сбрендил, зачем? Ты пьян в стельку, идиот!
        - Мне так хочется. Греться будем, - оскалился он на все тридцать два.
        Чёрные французские усики любовника вкупе с характерным носом горбинкой вмиг мне разонравились, став мерзкими и пошлыми. Кольт сверкал в неверных бликах придорожного фонаря серым безучастным металлом. Что этот кретин задумал? Я закусила губу.
        Наивная простота, даже не подозревает кое о чём очень важном. Контраргументы не скроешь. У меня достаточно собралось верных фактов на этого мерзавца. В шоу-бизнесе никто не знает, чем именно занимался господин Адаржа до наступления ледникового периода. Это сейчас он белый и пушистый, правда, для тех, кто не знаком с изнанкой богемы. Обнародуй я весь компромат, публичный резонанс будет подобен взрыву атомной бомбы.
        Людям будет небезынтересно увидеть портрет Главного конструктора устройства, которое устранило глобальное потепление и привело к ледниковому периоду. Маленькая ошибка в расчётах, зато какие последствия?! К сожалению, задним ходом сдать не получилось, и он примитивно сбежал из Северной Амеры в Северную Россу. Сменил имя, внешность, запись о себе в базе данных, придумал иную биографию. Именовался господином Диком Керри, но вынужденно полюбил французские духи и стал носить имя Шарль Адаржа. Узнай люди истину - они ведь не простят. Полуголодные и дрожащие в подземельях от холода граждане, скопом и поодиночке выйдут охотиться на виновника глобального похолодания. Секретные копии - мой козырь.
        Доколе приберегать этот «сундук сокровищ» на чёрный день? Моё терпение представилось туго натянутой тетивой, готовой вот-вот отпустить на свободу ядовитую стрелу. Мыльный пузырь наших отношений близок к моменту Большого Взрыва. Раньше я ещё колебалась, металась, проверяла свои чувства. Завтра же направлю документы в центральную газету! Меж тем, откуда ни возьмись, горячий комок подкатил к горлу, обдав меня жаром. Кровь застучала в висках. Ну как всегда! Червь жалости выполз из уголков женской сути и тихо начал грызть совесть. Быть или не быть Адаржу изгоем? На доли секунды я ощутила власть над его жалкой шкуркой. Упоительное чувство! Но сделать лучший выбор быстро и одномоментно не могла.
        - Ну, чего тормозим? Раздевайся! - кольт нервно дрожал в его ухоженных руках с абрикосовым маникюром.
        С трудом сняла любимое платье, цвета закатного солнца, - дорогущее, десять тысяч кредиток заплачено - бросила на багажник. Ему совсем пить нельзя, становится невменяемым. Спорить пока не буду. Я некстати вспомнила его пылкие вирши, застенчиво пропетые однажды в лунную ночь, и опять обнаружила слабость в амурных делах.
        - А нижнее белье оставь! Это даже пикантно, что ты без бюстгальтера. Драматично и свежо: словно нежно розовые яблоки на снегу. Я уже рыдаю от восхищения. Вид полураздетой, поэтичнее сказать, «полунагой», в одних чулках на пажах, известной танцовщицы Радхары, кумира публики, неотразим. Мне нравится. Ты богиня! Вылезай из салона, немедленно! - приказал Адаржа, скалясь. Дулом поправил шляпу, сползающую на лоб, глянул на наручные часы, открыл дверцу. - Давай, поторопись!
        - Ну, вышла, и дальше что?
        Морозный воздух обнял меня, ожёг спину, защекотал меж лопаток и заклубился вокруг. Кожа на руках и ногах покрылась гусиными пупырышками. Я была возмущена выходкой Адаржи до предела. Меж тем он укрепил музыкальные колонки на крыше снегохода, хлопнул дверцей. Динамики захрипели на морозе, но вскоре послышались первые аккорды танго криолло: «Пум-пуру-ру-рум». Он вальяжной походкой подошел ко мне и галантно склонил голову, приглашая на танец:
        - Жрать больше нечего, милая. Я проигрался вчистую. Твоё кабаре, дом, оранжерея, семь шуб, пятьдесят шесть пар туфель и бесчисленные украшения - всё пойдет на ближайшем аукционе с молотка, - он снял шляпу и жестом фокусника кинул её к дороге.
        - Свинья вонючая! Игрок и мот! - прошипела я. И по привычке приняв приглашение, втянула живот, подобралась, встала на цыпочки, откинула голову влево, не то от холода, не то от злости клацая зубами. - О, где моя любимая шуба из шиншиллы?
        - Ошибаешься, ма шер, быть свиньей не моё амплуа, - я кабан. Ух, какой испепеляющий взгляд! Ты вся дрожишь; надеюсь, в тебе горит подлинное желание мщения. Правильный ход. И не забудь, левой ногой шикарный кошачий шаг назад из-за такта. Танго разбитых сердец в стиле ню - наш последний шанс заработать на жизнь, - Адаржа откинул корпус, принял исходную позицию, жадно схватил за руку и притянул мою ногу к своему бедру. Даже сейчас он был безупречным партнером. - С минуты на минуту здесь появится дирижабль масс-медиа. Улыбайся шире и радуйся, искренне радуйся!
        Адаржа склонил голову мне на грудь и, жарко целуя ключицы полными горячими губами, заговорил голосом пылким и трепетным.
        - Оглянись, легенда моя, это снежное поле - твоя сцена. Воющая метель - театральные декорации. Подмостки зимней стужи никому не снились. Мечта наяву! Ну же, Радхара, богиня, танцуй!
        Боже, как холодно! «Лицедей, донжуан, жулик и мошенник»! - награждала я мысленно этого плутоватого француза, моего импресарио и любовника, гнуснейшими эпитетами. В ушах назойливо и призывно гремело: «Пум-пум-пум. Пуру-ру-ру. Пум-пум-пум». Мелкими шажками «адорнос» мы прошили стёжку-дорожку на кипенно-белой скатерти, взрыхлив снег. Дорожное движение на магистрали вскоре застопорилось. Водители и пассажиры выскочили из снегоходов, облепили обочину, защёлкали смартфонами, фото- и видеокамерами. Через минуту над головой завис дирижабль масс-медиа. Фотовспышки, юпитеры, софиты окольцевали наш импровизированный танцпол. В разноцветных лучах прожекторов мы продолжали танго; выла метель, а на зубах скрипел снег...
        Танго. Фигура третья
        Амаге - ловкость рук: политический иллюзион
        Тьер Мидус, верховный правитель Северной Россы, машинально крутил глобус и грыз кусочек сахара. Затем он включил квантьютер и открыл подробные карты обоих полушарий Земли. Плазменное изображение планеты до и после катаклизма повисло над столом. Арктика и Антарктика сверкали первозданным голубым снегом. Окутанные сияющим ореолом полярные сполохи заполонили континенты. Нивальный климат загнал всю живность в глубокие норы, пещеры и подземелья. Картинки дополнялись музыкальным сопровождением. По иронии судьбы программа «Гео» выбрала мелодию жаркой страны Аргентины - танго криолло.
        - Да-да. Природа любит парный танец. Человечество боролось с глобальным потеплением; наступил ледниковый период, как сказал однажды один умный человек. Кажется, его звали Кон-Фуцир, - Тьер Мидус любил иногда рассуждать вслух. - Я его не послушал. Аутентичное танго предполагает близкий контакт с партнёром. Сегодня и я согласен с фактами. Ледяной покров оставил людям свободной слишком узкую полоску Земли; на глобусе она светится жёлтеньким и оранжевым цветом. Тёплый уголок до тридцатой параллели по обе стороны от экватора радует глаз того, кто может там поселиться. Тропики и субтропики благоденствуют там, но надолго ли?
        Жара и холод климатических зон по соседству были под стать обманным движениям горячего танго криолло. Лёд и пламень сковали умы не только Тьера Мидуса, но и старейших правителей Земли всех стран, грезящих теперь о борьбе с глобальным похолоданием. Как сохранить посевы и пастбища, чтобы уберечь народы от голода? Зима вечная, снежная завладела угодьями, некогда зелёными и плодородными. Вот и он, как отец народов Северной Россы, предположил, - учёные должны найти выход.
        - Нави, будь добра, разыщи Иваса Хонга, - бодрым голосом приказал Тьер Мидус первому советнику, выглядывая из-за двери полутёмного и скромно обставленного кабинета, где не наблюдалось никаких излишеств: двухтумбовый стол, книжный шкаф, квантьютер, шкаф-рукомойник и диван с парой подушек. На одной стенке висела картина с лесным пейзажем, на противоположной - часы и громоздкий УниКом, работающий на пяти частотах официальных и одной запасной.
        Столица, госаппарат и обслуживающий персонал вынужденно переместились на Камчатку, ближе к гейзерам. От горячих ванн слуги народа отказаться не смогли. Мегаполисы замёрзли, превратившись в ледяные столбы. Хозяева покинули холодные дома, вмиг ставшие неуютными и бесполезными. Жители обитали в маленьких посёлках, где небольшие здания, растущие этажами вниз, обогревались мобильными ядерными энергостанциями, мощностей которых не хватало на всю страну. Электроэнергию экономили без малого на всём. Снежные дюны, ледяные торосы и снегоходные магистрали, утрамбованные ратраком на гусеничном ходу, составляли основной пейзаж Северной Россы.
        - Ивас Хонг. А кто это, господин Мидус? - спросила круглолицая молодая женщина, натягивая меховые рукавицы на коленки и с трудом барабаня замёрзшими пальцами по клавишам квантьютера. - Запрос в федеральное справочное бюро отправила.
        - Преемник известного климатолога Кон-Фуцира.
        - Случайно, уж не тот ли Кон-Фуцир, известный нам как надоедливый борец с активными устранителями глобального потепления? Он тогда из приёмной не вылезал.
        - К сожалению, Нави, вы не ошиблись!
        - Неприятный тип, доложу я вам. Одного кофе выпивал по пять чашек за день. А уж бутербродов с кенгурятиной сколько съедал!? Ну и запашок какой от неё был! - Нави сморщила носик, тряхнула льняными кудряшками, вспоминая давнего визитёра.
        - Просителей неплохо бы и помнить. Господин Лодей Кон-Фуцир всеядный, как и положено китайцам. По прошествии времён понимаешь, что он ой как был прав. Мы не поверили человеку. Сегодня же, наоборот, многим бы хотелось спросить ответ с антагонистов глобального потепления. Да где там?! Исчезли бесследно, растаяли как дым, супостаты. Растворился также и Главный конструктор того устройства, господин Дик Керри. Жаль!
        - Надеюсь, Ивас Хонг, как преемник Кон-Фуцира, адекватнее учителя. А зачем он понадобился вам, если не секрет? - спросила Нави, кутаясь в душегрейку из оленьей шкуры и резво пританцовывая в валенках вокруг кофеварки.
        - Так ведь ледниковый период настал. Первому советнику ли это не знать? Я смотрю, вы тоже в валенки переобулись.
        - Да, господин Мидус. Холодно. Морозы ужесточаются, прогнозы обещают минус пятьдесят на поверхности. Кстати, наверняка найдутся желающие раскопать информацию о господине Дике Керри и раскрутить ниточку, - Нави понизила голос до шёпота, - если объявить охоту на мошенника за неплохое вознаграждение.
        - О-о! Женская головка в кудряшках, а сколько коварства! Может быть, Нави. Считаю, здесь нужен не засвеченный в громких делах шериф, а тихий скромный труженик. Подготовьте, пожалуйста, список кандидатур из надежных людей. Обмозгую на досуге. И как вы догадываетесь, - верховный правитель поднял указательный палец вверх, - это приватная информация.
        - Да, конечно, список составлю и буду молчать, не волнуйтесь. Я рыба.
        Присмотрись господин Мидус внимательнее к собеседнице, он бы кожей почувствовал и заметил беспредельную изменчивость человеческой мимики. Едва уловимые тени около уголков рта, несмотря на плотно сжатые губы, наметили на лице женщины полуулыбку Моны Лизы. Нави, тотчас вспомнив близкую подружку: «Ещё ни разу не подвела, кремень», - и поспешив заверить начальство в соблюдении абсолютной секретности, добавила:
        - Ни слова не пророню, честно-честно! Рот на замке, - Нави плотно сжала губы и, энергично жестикулируя, изобразила двойной поворот ключа.
        - Ну ладно, хорошо, я вам верю, - Тьер Мидус нетерпеливо посмотрел на кофеварку.
        Она налила горячий кофе, осторожно положив туда кусочек сахара, поставила чашку на поднос. Нави сделала шаг в сторону и перегнулась через угол стола, заглянула в монитор. Тьер Мидус невольно скользнул взглядом по крутым бёдрам женщины, соблазнительно обтянутым узкой меховой юбочкой. В разрезе мелькнул манжет шерстяных панталонов. Но больше ничего увидеть не удалось, Нави оглянулась:
        - Кстати, а вот нашёлся и господин Ивас Хонг, он уже на связи.
        В кабинете правителя трижды пропищал зуммер УниКома; Тьер Мидус взял чашку с подноса, сунул сырное печенье за щеку и на пороге скороговоркой нечленораздельно пробубнил:
        - Благодарю, Нави. Меня ни для кого сейчас нету. Важное совещание, - он поспешил снять трубку.
        - Поняла. Как скажете, шеф, - сообщила Нави закрытой двери и взяла под козырёк.
        С мыслью: «Вечером обязательно заскочу к подружке», - первый советник взяла свою чашку, отпила глоток. Затем она включила волвизор и увидела такое, что сразу же закашлялась. Полунагая артистка из мюзик-холла, Радхара, в зимнюю стужу, посреди снежного поля танцевала танго криолло. Её неизменный партнер Шарль Адаржа как всегда был галантен и виртуозен. Ах, какие поддержки, на одну-две точки касания!
        - Просто божественно! - прошептала Нави, не в силах оторваться от экрана.
        - Обнажённая Радхара танцует. Несмотря на инверсную бурю, ночь и метель, она танцует, - прокомментировал взахлёб диктор. - Водители застряли в пробке из-за непогоды, им холодно, голодно и обидно провести несколько часов на морозе. Но тут появляется владычица ночи и зимы, Радхара. Она разгоняет тьму и дурное настроение. Воистину у нашей волшебницы Радхары большое и доброе сердце. Танго криолло, горячее и страстное, согревает души людей...
        Танго. Фигура четвертая
        Кадена - мозговая рябь
        Инженер Лодей Кон-Фуцир любил аллегории, мифы, сказания и притчи. Поучительные истории вобрали в себя целые эпохи. Утончённые формулировки витиеватых фраз человечество отгранило до сверкающих алмазов народной мудрости. Мысль изречённая застыла в изящных формах драгоценных кристаллов пословиц и ювелирных мазках мастеров слова. Мужчина с сожалением закрыл объёмистый том философских сказок. Старый фолиант тёмно-бордовой кожи с потёртым корешком и слегка обмятыми уголочками напоминал новому хозяину книги о богатой биографии редкого издания.
        Кон-Фуцир, сын Кон-Фуцира и внук Кон-Фуцира - потомок целой династии разномастных политиков: атташе, дипломатов, послов и министров, - единственный, кто отважился пойти наперекор родителям, став инженером-климатологом. По пришествии вечной зимы отошёл от практических дел, изредка читая обзорные лекции студентам, и увлёкся древними экзотическими изданиями. Собрал в домашней библиотеке удивительные книги: труды географов, мореплавателей, путешественников, естествоиспытателей и языковедов из разных исторических эпох.
        Он положил книгу на старый письменный стол, доставшийся ему от деда, и устало опустился в глубокое кожаное кресло, укрытое белой бараньей шкурой. Провёл рукой по давно не стриженой шевелюре с лёгкой проседью на висках, откинул непослушный чуб назад. С возрастом мужчина стал интереснее: большие раскосые иссиня-фиолетовые глаза подёрнулись иронией, высокий лоб обрёл печать мудрости, азиатский нос укрупнился, а некогда чёткий квадратный подбородок, чуть округлившийся из-за лишнего веса, слегка расплылся, - но все вместе они, эти черты, нимало не безобразили портрет мыслителя. Он подпёр голову рукой, облокотившись на поручень кресла, и крепко задумался.
        В голове роились тучи идей. В фолиантах он нашёл легенду о том, как древние китайцы победили ледяного дракона, проглотившего солнце. Было это давно. Заливные луга перестали родить рис, покрылись белыми снегами, и пришёл великий голод. Астрологи посоветовали императору поднести ценный дар огненному дракону. И... лето вновь вернулось на землю.
        К счастью, в мифах и сказаниях не исчезли зёрна древних знаний. Понятно, что огненный дракон - это спящий вулкан, силу которого можно использовать, если придумать, как. Кон-Фуцир давно глубоко и серьёзно изучал корни исконной культуры предков, выходцев из Лазурного Китая, пять поколений тому назад осевших в стране Северная Росса. Несмотря на брак с белой и голубоглазой женщиной, этнической славянкой, его дедушка Вонг Кон-Фуцир, - портрет которого украшал проём между имитацией окон, - не ассимилировал полностью в русскую культуру сам и не позволил жене сделать это с детьми. Двоякая культура, язык, традиции и быт прививались всем Кон-Фуцирам сызмальства. Тем не менее, негласная традиция закрепилась, каждый из мужчин рода Кон-Фуциров женился на белой голубоглазой женщине.
        Дети Лодея, дочка Аллегра и сын Цесарь, выросли высокими, стройными и, несмотря на кожу цвета мякоти спелого яблока, голубоглазыми. Они очень любили отца и, подражая ему, выбрали интересные профессии. Аллегра стала шерифом округа, а Цесарь - вулканологом. Ради будущего семьи он, климатолог Лодей Кон-Фуцир, этим вечером понял: необходимо вернуться к прежним исследованиям климата Земли. Однако время вынужденного отдыха потрачено не зря, его руки не пусты. Лишь бы древние зёрна истины легли на благодатную почву! Надо записаться на приём к верховному правителю Тьеру Мидусу; для изменения климата потребуются вложения из бюджета.
        Танго. Фигура пятая
        Хиро - хитрое вращение, зигзаг удачи
        Музыка смолкла. Мы с Адаржем застыли в эффектной позе «живада» на десять секунд. Разорвав объятия, под неусыпным вниманием прессы я направилась к нашему снегоходу. Навстречу мне поспешил немолодой мужчина, торопливо на ходу снимая с себя лисий полушубок, накинул на плечи:
        - Здравствуйте, госпожа Радхара! Вы танцевали божественно. Позвольте представиться, я Лодей Кон-Фуцир, давний ваш поклонник, - он протянул визитную карточку. - Вас подвезти?
        - Благодарю премного, господин Кон-Фуцир.
        Дальше я не успела ответить ни «да», ни «нет», как подскочил Адаржа. Он поспел везде: обсудить с репортёрами возможный гонорар, пожать руку важному господину с лицом депутата и ещё «перетереть» что-то с каким-то подозрительным типом с поднятым воротником, в шубе из чёрного волка. Взял у того толстый серебристый чемоданчик. И буквально мгновенно встрял в наш разговор:
        - Вы очень любезны, конечно, господин Кон-Фуцир, но мы очень торопимся. Да и госпоже Радхаре нужно срочно принять горячую ванну.
        - О, да. Понимаю. Здоровья вам, чаровница! Честь имею, госпожа Радхара, - он склонился и поцеловал мне руку.
        Я вежливо кивнула. Поклонник ретировался, оставив полушубок на моих плечах. Чему я по-детски была рада, начала согреваться. Ноги в туфлях почти заиндевели. Ещё бы бокал глинтвейна с апельсином и кардамоном. Сейчас мои желания свелись к маленьким житейским радостям. Адаржа распахнул дверцу снегохода:
        - Садись, драгоценная, едем.
        - Куда едем? Все снегоходы в пробке застряли.
        - Поворот направо видишь? - он близоруко прищурился. - Это дорога на ранчо с овцеконями. Северная народность, эвенкуйры не ушли в подземелья с наступлением ледникового периода. Они благополучно приспособились к холодам, построили тёплые жилища из шкур внутри ледяных кубов. Вывели ездовых и грузовых коней с овечьей шерстью, улучшили породу оленей и собак. В общем, выжили люди на поверхности.
        - А мы там что забыли? - «зигзаги удачи» Адаржи откровенно начинали злить.
        - Я там кое с кем подружился. Съездим в гости, переждём Инверсную бурю. Нагреют тебе чан воды, отмокнешь. Ты ведь об этом мечтаешь?
        Явно этот паразит что-то скрывал. Двигатель прогрелся, Адаржа лихо развернул снегоход и наискосок по полю срезал путь до неприметной просёлочной дороги.
        - Ма шерочка, я выиграл пари у самого владельца казино Пыкера. Танго в стиле ню и ты были великолепны! - он вдавил газ в пол. Гладкая харя Адаржи просто лоснилась от самодовольства. - Миллион кредиток лежит в чемодане! Пока метёт метель, хочу уйти от погони.
        - Натуральный идиот! - я оглянулась. - Никто не преследует вроде бы.
        - Они ещё не очухались. Раскинь мозгами. Купим новое жильё, ресторан, тебе шубу и унтайки, - эвенкуйры так называют сапожки из оленьей шкуры. Или вообще рванём на экватор, там тепло - рай и в шалаше будет.
        Я поджала ноги под себя, впала в полудрёму. Гадкая мысль вернулась снова, обволокла сознание, долбя мозг, словно дятел кору: «Людям будет небезынтересно увидеть истинную личину Главного конструктора устройства, которое устранило глобальное потепление и привело к ледниковому периоду. Маленькая ошибка в расчетах, зато какие последствия?!» К сожалению, задним ходом сдать не получилось, и он примитивно сбежал из Северной Амеры в Северную Россу. Сменил имя, внешность, личную запись в базе данных, придумал иную биографию. Именовался господином Диком Керри, но вынужденно полюбил французские духи и стал носить имя: Шарль Адаржа.
        Мысли спутались, я почувствовала, что засыпаю. Снегоход плавно покачивался на колдобинах и сугробах; Адаржа закладывал крутые виражи на поворотах, стремился скрыться от воображаемой погони. Метель подымала вьюжную морду к Луне и исступленно завывала полярным волком, заметая лыжный след нашего снегохода. В голове неумолимо звучали аккорды танго: «Пум-пум-пум» - танго криолло со вкусом метели.
        Танго. Фигура шестая
        Вновь Кадена - мозговая рябь
        - Я буду не я, если не разбужу огненного дракона! - с воодушевлением произнёс изобретатель и прочистил горло. Он посмотрел на портрет дедушки Вонга Кон-Фуцира, на старые пожелтевшие страницы давеча открытой книги и, сложив руки ладонями вместе, уважительно поклонился всем предкам династии Кон-Фуциров. - Клянусь!
        Звуки его негромкого голоса не вышли за пределы библиотеки, а потонули в синей шенилловой обивке дивана, шёлковых кремовых обоях на стенах, тяжёлых портьерах из синели, подбитых индиговой саржей. Впрочем, в плотно обставленном помещении любые шумы - будь то речь или звон хрусталя, - также охотно поглощали толстомордые обложки собрания сочинений Кон-Фуцира старшего, уложенные кособокой стопкой на краю стола. Всё семейство с удовольствием смотрело на панорамные гравюры в инкрустированных самшитом альбомах, листая их на сон грядущий, но дотошно изучать иероглифы, повествующие о дипломатической миссии автора, мало кто решался.
        Лодей Кон-Фуцир по привычке сидел в кресле, освещённый неяркой лампой торшера, и на коленке крутил измятый листок со схемой. Сделанный от руки чертёж обозначал первые элементы агрегата по изменению климата. На малой площади под открытым небом должен был родиться оазис. В свои сорок шесть лет Лодей, будучи в хорошей физической форме, чувствовал в себе недюжинные силы, которые хотелось применить к чему-то более глобальному и востребованному соотечественниками.
        Золотая ночь для свободной композиции. Он включил квантьютер и открыл карты обоих полушарий Земли. Плазменное изображение планеты до и после катаклизма повисло над столом. Арктика и Антарктика сверкали первозданным голубым снегом. Окутанные сияющим ореолом полярные всполохи заполонили континенты. Голос за кадром вещал известные всем вещи: «Нивальный климат загнал всю живность в глубокие норы, пещеры и подземелья». Картинки дополнялись музыкальным сопровождением. Программа-робот «Гео» напомнила об ином климате и выбрала мелодию жаркой страны Аргентины - танго криолло.
        - Да-да. Природа любит парный танец. Человечество боролось с глобальным потеплением; наступил ледниковый период, - Лодей Кон-Фуцир повторял как аксиому цитаты из собственной научной статьи. - Однако аутентичное танго предполагает близкий контакт с партнёром. Где тот, кто поддержит возвращение к теплу? Ледяной покров оставил свободной лишь узкую полоску Земли; она сияет жёлтеньким и оранжевым. Тёплое местечко до тридцатой параллели по обе стороны от экватора радует глаз. Земля, где тропики и субтропики благоденствуют, а знойные фигурки цвета шоколада танцуют у костра, но надолго ли? Давным-давно я пытался объяснить это правящей верхушке. Зря меня не услышали.
        Танго. Фигура седьмая
        Калесита - круговое движение: погоня за химерами
        Неожиданно я проснулась, глянула в окно. В низине, меж остроконечных гор раскинулся посёлок из девяти приземистых ледяных хибар, освещаемый нереально большой оранжевой Луной и полярным сиянием. Вдали блестело горячее озеро, обрамлённое фонтанами гейзеров. Тёмно-серая гладь отражала звёздный ковёр и снежные шапки молчаливых вершин. Райское место, однако! Хрипло и старательно лаяли собаки, по обыкновению зарабатывающие косточки на ужин, тревожно ржали овцелошади. Свет горел лишь в единственном доме - салуне, где за вечерней беседой, ужином и кружкой грибной настойки встречались хозяева посёлка и заезжие гости. Первым было скучно, хотелось развеять грусть-тоску, вторые искали приключений или заклятых врагов, могущих укрываться здесь, в тихой дикости, от законников или подельников.
        Адаржа припарковался сбоку от входа в салун и, велев мне ждать, зашёл внутрь. Из соседней двери вышел старик в одежде из шкур мехом наружу, развернул складной стульчик и сел на него верхом. Снял с плеча сумку и длинное ружье, наверное, винчестер, уткнул прикладом в землю и опёрся на ствол. Видно было, что старик погрузился в свои мысли. Движения его были неторопливы, но без суеты и точны. Долгий век выказывал во владельце повадки охотника. Даже сейчас его поза выражала бдительность часового, умеющего быстро зарядить ружьё и разрядить его в цель, если вдруг появится опасность. Подбежали две собаки-лайки, опушённые густым рыжим мехом, с острыми треугольниками ушей, миролюбиво улеглись у ног хозяина.
        Вскоре из салуна выбежал Адаржа, неся ворох одежды и тёплые сапожки:
        - Одевайся, Радхара. Я купил тебе меховые штаны, полотняную и вязаную рубашки, колготки. Да, примерь унтайки, смотри, - какие расшитые! Я угадал с размером или обменять?
        Я стала одеваться. Одежда, конечно, была грубой, но приятной телу. Обула сапожки; блаженное ощущение долгожданного тепла обволокло стопы:
        - Да, Шарль, угадал. Спасибо, ещё бы горячего поесть, - моя обида забилась в конуру.
        - Пойдём в салун, я заказал оленину в горшочках, лепёшки и грибной бульон.
        - Надеюсь, не из мухоморов? - съязвила я, впрочем, согревшееся тело обласкало и притупило мой острый язык. «Месть - это блюдо, которое подают холодным», - вспомнила я заповедь антигероев из фильмов и замолчала.
        Мы устроились за столиком вблизи камина, и буквально тут же молодой эвенкуйр принёс на широкой лопаточной кости горшочки и лепёшки, подал белые костяные ложки с резными ручками. Пьянящий аромат горячей еды заставил меня забыть о неприятностях и злоключениях дня. Адаржа тоже проголодался; работал ложкой, словно снегоуборочный комбайн:
        - О-ля-ля! Уже несут грибной бульон. Первые капли с ложки плесни на дрова, чтобы задобрить ихнего Духа Огня. Здесь никому не положено нарушать обычаи эвенкуйров. Не забудь, ма шерочка! Я не хочу проблем из-за твоего упрямства.
        - Ладно, поняла, - я окунула ложку в бульон и энергичным жестом стряхнула в камин. - Гори, гори ясно, чтобы не погасло!
        Молодой и старый бармены одобрительно щёлкнули языками:
        - Ай, хороша твоя полная луна, - похвалили они меня в глазах Адаржи. - Волвизора и газет у них не имелось, как я догадалась, да и прогресс эвенкуйры, кроме оружия, не жаловали, а потому не узнали.
        В салуне имелась крохотная сцена с пологом, по-видимому, служившим театральным занавесом. Неожиданно зазвучала неизвестная мелодия, и из-за полога вышла плосколицая эвенкуйра. Юная артистка была наряжена в молочно-белую, шитую бисером и стеклярусом рубаху, длинная бахрома окаймляла рукава и подол. В руках она держала пищалку с тремя короткими струнами из китового уса. Сначала девушка изгибала руки волнами так, словно это были крылья, потом запела по-птичьи, имитируя крики чаек. Время от времени артистка играла на китовых струнах; басовито дребезжащий звук напоминал сход лавины с гор. Зрелище это захватывало, вовлекая многих гостей в ответное пение, у кого как получалось.
        Адаржа, совершенно позабыв обо мне, сидел некоторое время неподвижным чурбаном, загипнотизированный магией самобытного фольклора:
        - Она прекрасна, - восклицал ловелас. - Какие грациозные движения, гибкость и пластика! Сколько достоинства в этой полной луне!
        Огонь в масляной лампе, висящей над нашим столом, дрожал от ритмичных движений артистки и её умелого вибрато, то низкого, то высокого. Бармен бросил в камин пучок пахучей травы. Дым вознёсся к потолку и вернулся вниз, неся благоухание летней тундры. Мой кавалер очнулся. И уже через мгновение он, словно эфиоп или зулус, отстукивал ритм каблуком, прихлопывал в ладоши и качал головой, вздрагивая всем телом на каждую ударную ноту. Я видела, как он, превращаясь в расплавленный жир, беззастенчиво пожирал юную эвенкуйру глазами.
        Холодный червячок мести проснулся и защекотал и так издёрганные нервы. Чувство ревности въедливо науськивало меня спустить всех собак на «красного зверя». Так быть или не быть Адаржу изгоем? Гамлетовский вопрос встал в полный рост. Узнай люди истину, они ведь не простят. Полуголодные и дрожащие в подземельях от холода граждане скопом и поодиночке выйдут охотиться на виновника глобального похолодания. Секретные копии - мой козырь. «Дух Огня, неужели этот день никогда не закончится!? Где обещанная горячая ванна и мягкая постель»?
        Танго. Фигура восьмая
        Сольтадас - разрыв объятий
        Двери салуна распахнулись и, громко цокая каблуками, вошла женщина лет тридцати пяти, крепкого телосложения, в овечьем полушубке и кожаных штанах, заправленных в высокие сапоги со шпорами. На груди её сверкал значок шерифа округа. Мелодия «китовых усов» оборвалась. Эвенкуйра бросила короткий взгляд на старшего бармена и мгновенно скрылась за пологом.
        - Доброго огня тебе, Тёплый Ветер! - поздоровалась женщина со старшим барменом, который и был хозяином салуна. Низкое контральто, прозвучавшее в её уверенном голосе, выдавало в ней человека, привыкшего отдавать приказы, которым подчиняются.
        - Рад видеть тебя, Аллегра, - расплылся в подобострастной улыбке тот. - Как всегда?
        - А, давай, - шериф поправила кобуру на поясе и села за столик напротив, засунула кнут в сапог. - Тяжёлый обход выдался. Где-то на перевале слышала топот овцеконей и редкие выстрелы. Небось, неугомонный Пыкер опять свою шайку собирает. Не слышал ли, Тёплый Ветер, чем обижен владелец казино на этот раз?
        - Бают люди, пари проиграл в миллион кредиток, - тихо сказал бармен, покосившись на Адаржу и меня. Он поставил миску с супом клиентке и близко наклонился к её уху, но я услышала.
        - А кому, не бают? - спросила Аллегра, прихлёбывая лечебный суп из собачки с чечевицей и закусывая лепёшкой.
        - Один жулик проиграл другому. А кто есть кто, про то Тёплый Ветер не знает, - он пожал плечами; подумал: «Меньше знаешь, лучше спишь».
        Я пальчиком поманила к себе Адаржу и любезно пересказала ему диалог шерифа с барменом. Ещё не время сдавать моего жуликоватого импресарио с потрохами.
        - Пыкер не умеет проигрывать. Я так и знал. Одолжу-ка я пару овцелошадок с седлом, обученного волка, и через Восточный перевал мы поедем с тобой на Горячее озеро. На побережье живут краснокожие эвекуйры, тоже хлебосольный народ. Но там есть неоценимое преимущество, - на ранчо ведёт неприметное отсюда узкое ущелье с хлипким снежным мостом. В случае чего оттуда легче будет вести бой. Если Пыкер сунется...
        - Что ты один можешь сделать, имея всего единственный кольт и несколько тепловых зарядов? Смешно просто! У Пыкера банда головорезов, по которым плачет тюрьма, а у тебя за спиной, кроме меня и амбиций, никого. Я стрелять не обучена. Так что, если не найдешь подмогу, то стычка тебе, Адаржа, заказана.
        Между делом я внимательно следила за входом. Старик, сидевший на улице, зашёл в салун, наверное погреться захотелось у камина. И вправду, он прошёл к стойке, не снимая винчестер с плеча, и попросил грибной бульон, затем, получив кружку, неожиданно направился к нам. Старик по-отечески похлопал Адаржу по плечу:
        - Составлю компанию хорошим людям, не возражаешь, мил человек? Пока я сидел за дверью, то наблюдал обстановку на Западном перевале. Делаю вывод, что кое-кто из здешних посетителей захочет через четверть часа отсюда испариться, но этому кое-кому нужна помощь друга? - он приблизил своё обветренное морщинистое лицо к Адарже и испытывающим взглядом впился в собеседника. - Согласен, белый господин?
        - Сколько?
        - Подари мне доброго овцеконя, которого я укажу в конюшне, - он не по моим доходам. И ещё купи мне женщину эвенкуйру, артистку; хозяйка в доме на Горячем озере завсегда потребна.
        - Не слишком большая плата?
        - Смотря во что ты оцениваешь свой зад, господин Адаржа, - старик невозмутимо причмокивал бульоном и заскорузлыми пальцами макал туда лепёшку.
        - Хорошо, будь по-твоему, старик. Итак, нас двое. Как обращаться к тебе?
        - Зорким Глазом кличут друзья. Но считать своих людей ты тоже не умеешь. У Зоркого Глаза пятеро сыновей ходили дозором, ждут на дворе отца с белым другом, - старик допил бульон и утёрся рукавом. - Люди с Горячего озера давно хотели предъявить счёт Пыкеру с сотоварищи. Поторопимся же в конюшню. А полная луна умеет верхом ездить, уж больно она городская?
        - Из седла не выпадет, ручаюсь, - ответил Адаржа и под столом передал мне чемоданчик.
        Танго. Фигура девятая
        Кольгада - азартное движение: мышка следит за кошкой
        Мы вышли из салуна. Полярное сияние поредело, набежали розовые слоисто-кучевые облака, стратокумулюсы, сквозь которые всё же иногда пробивались лунные лучи. Ночное светило переместилось по небу вправо, едва освещая Восточный перевал. Вскоре Зоркий Глаз и Адаража привели под уздцы овцеконей с сёдлами. Скаковые животные были невысокого роста и ширококостными, с такими же широкими копытами, позволяющими им легко бежать даже по рыхлому снегу. Старик сунул мне в ладошку кусочек сахара для знакомства с четвероногим другом по кличке Тюлень. Морда его буквально светилась добродушием, и сахар с руки он принял аккуратно. Адаржа прицепил чемоданчик к поклаже на спине Тюленя и на ухо прошептал новый пароль к замочкам.
        Как только старик скомандовал: «По коням»! - всё пришло в движение. Я давно не сидела в седле, но с божьей помощью сумела запрыгнуть на спину кучерявому жеребцу. Что ж, путь к Горячему озеру тоже хорош, если не удалось полежать в ванне, то авось погреюсь там:
        - Н-но, Тюлень, поехали!
        Мы ехали сначала шагом, пока животные разогревались и разминали застоявшиеся мышцы. Затем ведущий наездник пришпорил своего овцеконя, и тот перешёл на рысь. Через полчаса немилосердной тряски мы были на Восточном перевале. Однако сзади неожиданно послышался мерный топот. Явно кто-то за нами гнался. Но преследователи ещё были достаточно далеко. В горах звуки ярче, воздух прозрачнее, и расстояния оценить труднее, чем на равнине. Мы доехали до снежного мостика, когда отряд остановился. Мужчины достали оружие. В темноте я слышала какие-то щелчки и поняла - стрелки взводят курки. Зоркий Глаз отправил меня и купленную эвенкуйру, артистку, дальше по тропе. С жаром хлопнул по заду моего жеребчика:
        - Тюлень, бегом домой!
        Мужчины заняли круговую оборону, оставив часть наста над пропастью перед собой. Пристрелялись. Дальше я ничего не видела толком. Полчаса бешеной скачки притупили все чувства, кроме страха, - я боялась потерять равновесие и не удержаться на спине скакуна. Но тут Тюлень оправдал свою кличку: с галопа он перешёл на лёгкую трусцу, а завидев влажный берег Горячего озера, остановился, вильнул хвостом и жадно начал щипать молодую траву, как будто на спине не было всадницы.
        В этот момент до нас донеслись звуки пальбы. Бдительность проявила эвенкуйра, она вытащила из-под тулупа кольт старого образца с ледяными пулями, отдала мне и показала, как заряжать и стрелять. А сама сняла с плеча ещё более древний дробовик, развернула своего овцеконя и прицелилась, показывая рукой куда-то в ту сторону, откуда мы только что прискакали:
        - Слезай, белая женщина, спрячемся за большими валунами. Ты - за тем, что слева от тропы и мохом оброс, а я обойду справа, встречу бандитов за валуном, покрытым желтым лишайником. Не стреляй, пока не пропустишь за спину наших мужчин! Поняла?
        - Поняла, - ответила я, сжимая рукоятку кольта. - Главное, не попасть в своих людей, а потом так же храбро не промазать во врагов.
        Я протёрла откровенно слипающиеся глаза. Лихорадка била меня изнутри. «Буду целиться в животных, не могу в людей!» Облака рассеялись, Луна осветила перевал и тот снежный мостик. Навстречу нам во весь опор мчались четверо всадников, за ними следом, с гиканьем, ещё трое. Первые оборачивались и стреляли наугад. Вторым целиться было легче. Как только наши проскочили мимо валунов, эвенкуйра выстрелила из дробовика, но промазала. Всадники не сбавляли темп. Я зажмурилась, вытянула обе руки вперёд и выстрелила. Топот стал тише. Крики, вопли и страшные ругательства огласили местность. Пальба прекратилась. Я открыла глаза. Враги спешились. Одно животное лежало на снегу. Но преследователей из банды Пыкера уже окружил третий отряд.
        - Кто это? - спросила я у эвенкуйры, выходя из-за валуна.
        - Это шериф Аллегра, осанка женская, да и овцеконь белый, такой есть только у неё, - уверенно определила законницу и её животное эвенкуйра.
        Наши мужчины развернулись, подъехали на овцеконях к нам:
        - Хороша полная луна! - одобрительно покачал головой старик, глядя на меня. - Хозяйка, у тебя, Адаржа, правильная. Ты вот бездельник, найди себе умное занятие.
        Он ловко, по-молодецки подхватил эвенкуйру в седло и направил овцеконя на ранчо, обернулся:
        - Погреетесь в озере, ждём к завтраку в большом доме...
        Танго. Фигура десятая
        Аррастре - зацепка: копание в грязном белье
        Когда мы с Адаржем пришли в гостеприимный дом, куда нас пригласил Зоркий Глаз, то кроме хозяев там собралось уже много народу. Сомневаюсь, что гости здесь были случайные: шериф Аллегра с мужем Ивасом Хонгом, мой новый знакомый и поклонник Лодей Кон-Фуцир, важная персона с лицом депутата и, наконец, Тьер Мидус, верховный правитель Северной Россы, с первым советником Нави. Все расположились на лавках, за большим деревянным столом, пахнущим сосновой смолой. Слово взял Зоркий Глаз:
        - Что ж, господа, я как верный помощник Аллегры Кон-Фуцир, нашего уважаемого шерифа, а также как поверенный по особо важным делам в госаппарате приподниму завесу над многолетней тайной. Смею вас заверить, сегодняшняя встреча, конечно же, не случайна. Подозреваю, что многие из нас хотели бы не только вспомнить времена до ледникового периода, но и жить в теплом климате. Верно?
        - Ближе к делу, если можно, - попросил Тьер Мидус. - Люди устали.
        - Да-да. В общем, усилиями инженера-климатолога Лодея Кон-Фуцира буквально час назад в стране уже создано конструкторское бюро климата. Цель благородная - повернуть ледниковый период вспять. Нашлись энтузиасты. Недостающим звеном был климатолог, боровшийся когда-то с глобальным потеплением и запустивший механизм охлаждения планеты. Чтобы вернуться к теплу, нужно знать исходные параметры климата. А он, этот прохвост, знал их. Мы долго искали данного субчика и, к счастью, нашли. Более того, он сам нашёлся, как говорится: «На ловца и зверь бежит». Хе-хе-хе. Ну что, этот господин сам сознается или как? Может, кто-нибудь добавит что-нибудь важное к сказанному?
        Оратор обратился ко мне:
        - Госпожа Радхара, вам ли не знать это?
        Я повернулась к Адарже. Мой ручной авантюрист съёжился, побледнел и близок был к обмороку. Час выбора настал. Нет, не отдам никому домашнего хомячка. Всё, что он выдумывал, было сделано для меня и, возможно, во имя любви. Я помотала головой:
        - Честное слово, я не в курсе этой темы. Однако буду рада узнать тайну.
        - Тогда, господа, прошу любить и жаловать, - Зоркий Глаз широким жестом указал на Адаржу. - Знакомьтесь, Дик Керри, главный конструктор устройства, которое устранило глобальное потепление и привело к ледниковому периоду. Ныне это господин Шарль Адаржа. Я ничего не перепутал?
        - Конечно же, всё-таки перепутали. Я не Дик Керри, я его двоюродный племянник из Парижа. Шарль Адаржа моё настоящее имя. Дядя сам ничего никогда не считал, я был студентом и работал на него. Мои труды он выдавал за свои. Однажды я очень торопился в молодёжный клуб и не проверил окончательные вычисления, отправил файл дяде. Я не знал, что именно той ночью он запустит климатический реактор. Утром я обнаружил баг, ну, «жучка» в программе, но было слишком поздно. Процесс охлаждения планеты пошел.
        - Маленькая ошибка в расчетах, зато какие последствия?! - сокрушенно прошептал Тьер Мидус. - Вам крупно повезло, господин Адаржа! Ради спасения планеты вы должны влиться в компанию Лодея Кон-Фуцира и Иваса Хонга. Они далеко не подарки, но хорошие инженеры и климатологи. Или же - отсидеть срок до глобального потепления. Что выбираете?
        - Без сомнения, я буду рад вернуться к расчётам климата, - обрадовался Адаржа. - Готов подписать любой договор.
        Люди зааплодировали. Нави услужливо придвинула разоблачённому виновнику ледникового периода наскоро заготовленный проект, подала авторучку с несмываемыми чернилами. Адаржа быстро пробежал глазами текст и поставил размашистую закорючку. «Мосты сжёг», - опасливо прошептал он, все еще сомневаясь в правильности выбранного решения. Присутствующие облегчённо вздохнули и снова зааплодировали. Верховный правитель поднял руку:
        - Хорошо всё, что хорошо кончается. Всем спасибо, все свободны! Удачи климатологам! Будем ждать тепла.
        Тьер Мидус вышел из-за стола, запахнул собачий полушубок, нахлобучил полярную шапку-ушанку и, этикетно подняв ладонь, распрощался с аудиторией. Молчком направился в правительственный дирижабль, припаркованный к невысокой мачте-причалу. За ним, ловко семеня в коротких валенках, поспешила Нави. Первый помощник бережно прижимала к груди папку с документами и новыми договорами; она так и не навестила подружку; впрочем, Аллегра и без неё блестяще справилась с поисками «якобы Дика Керри».
        Когда дверь захлопнулась, Адаржа утёр пот с лица, наклонился к уху и с жаром произнёс, сжимая мою руку:
        - Радхара, дорогая, выходи за меня замуж. Насколько я достоин, не знаю, но все мои выкрутасы и ошибки я делал исключительно ради тебя, потому что люблю. Я люблю тебя, моя легенда. Посмотри сюда, - он залез во внутренний карман полушубка и вынул бархатную коробочку. - Я играл на всё, кроме этого.
        На бордовом бархате всеми цветами радуги сверкало платиновое колечко с драгоценным камешком - редким кристаллом, бриллиантом голубой воды. Я опять стояла перед выбором. За окном выла метель. А в голове бравурно звучали победные аккорды танго криолло.
        Огненное дыхание Ледяного Мустанга
        Ледяной Мустанг стоял на серебряном подносе, и в завитках его гривы играло пламя разноцветных свечей. Летний вечер в ресторане под крышей бунгало лишь слегка охладил мексиканский зной. На открытой площадке на круглом возвышении стоял смуглый концертмейстер, наряженный в канареечно-жёлтые шорты «бермуды», пёстрое сомбреро и малиновую рубашку. Рубашка с короткими рукавами была расстёгнута, и его толстый живот увесистым китом нависал над ремнем. Мексиканец размахивал полными волосатыми руками, обтянутыми белыми перчатками. Под его чутким дирижированием музыканты лихо наяривали латиноамериканские мелодии, а отдыхающие танцевали зажигательный танец ламбаду. Танцующие и отдыхающие за столиками отчаянно веселились. Люди от души смеялись любой, даже не очень смешной реплике ведущего, тем более что он до смешного плохо владел английским языком. Оркестранты самозабвенно и точно держали ритмы мексиканских, бразильских, пуэрториканских и венесуэльских мелодий.
        Тщедушный человечек с косой челкой, с чёрными узкими и короткими густыми усами под длинным носом на худом желчном лице сидел за столиком под сенью соломенного навеса близ Ледяного Мустанга и пытался выстроить скачущие мысли и новые идеи в один смысловой ряд. Он с явным неодобрением смотрел на танцевальное веселье и весь этот красно-жёлто-чернокожий люд. «Эти цветные скачут как обезьяны», - презрительно думал о них он, поглядывая на них как бы свысока. Сегодня мало кто мог вспомнить, что этот сноб пять-шесть месяцев тому назад был совсем другим человеком и так же беззаботно смеялся и прыгал среди отдыхающих. Ещё недавно он развлекал публику в качестве обычного факира. Но вдруг всё переменилось.
        Как-то раз после многотрудного трёхчасового представления, уставший от работы, он зашёл перекусить постным ужином в это самое бунгало. За дальним деревянным столиком сидела упитанная заезжая гадалка в летах, около неё крутился юркий сопливый малец лет пяти-семи. У толстушки были большие воловьи чёрные глаза и очень полные навыворот губы. Она сразу заприметила нового посетителя в летнем ресторанчике. Женщина терпеливо подождала, пока он доест заказанные красные бобы с пряно-острым соусом чили, а затем повелительным жестом указала ему пальцем на место за её столиком.
        Факир кивнул и подошёл ближе:
        - Вы меня приглашали, госпожа гадалка? - он сложил ладони вместе и вежливо поприветствовал её, кланяясь, как это принято у индусов.
        - Садись и слушай меня, сынок!
        Он безропотно присел на плетёный стул. Оркестровая музыка с гремучими маракасами, развлекающая публику, ничуть не мешала ему ни разглядывать необычную женщину приятных, но чересчур округлых форм, ни слышать её низкий певучий голос.
        - Ты знаешь свой Путь, человек?
        - Кто же может знать свой Путь воистину? - удивился началу разговора факир. - Свет в конце тоннеля, не так ли, глубокоуважаемая госпожа, повелительница духов?
        - Глупец! Ха-ха! Он ещё не знает, что ему предстоит?! Слушай внимательно, что я скажу. В наш мир пришёл злой дух, он народился совсем недавно, но путь его уже намечен свыше. Он покамест не совсем проявлен. Но ему нужен небольшой толчок, чтобы он сделал первый шаг.
        - Я факир и предпочитаю делать добро, а не способствовать злу. Мои уличные представления дарят людям радость. При чём здесь именно я, госпожа, ответь мне?
        - Ты должен помочь этому народившемуся уродцу сделать в нашем мире первый шаг.
        - Зачем и кому это нужно?
        - Чтобы победить зло, надо стать на одну ступень с ним, тогда ты будешь знать о каждом его шаге. Когда проявленное зло видно всем, тогда у добрых сил появляются союзники. С непроявленным злом бороться невозможно. Мы не знаем, где Оно. Нет обычного окна в другой мир, чтобы выглянуть в него и сказать: вот Оно. Его никто и никогда не увидит.
        Женщина прикрыла глаза. Казалось, она находилась в гипнотическом трансе или экстазе - факир не разбирался в тонкостях трансцедентальных состояний. Молчание не затянулось надолго. С новыми дробными звуками барабанов она распахнула глазищи и впилась взглядом королевской кобры в лицо собеседника:
        - Миры уже сошлись совсем близко, я чувствую это. Вот-вот разразится гром, и люди станут на тропу войны. Чтобы помочь добру родиться завтра, сегодня нужно послужить злу. В этом состоит твоя миссия, факир. У Вселенной свои законы, и нам их не понять. Ты должен это сделать, иначе погибнет весь земной мир. Понимаешь это? Сообрази и сочти число зверя, неумолимо крадущегося по пятам мирного времени.
        - Странно говоришь, госпожа. Чем я могу помочь кому-либо? Я едва обучен грамоте, не силён в языках, и моё ремесло фокусника навсегда определено моим рождением. Таков закон каст.
        - Чушь! Законы пишут люди, а издают на бумаге чиновники. Так ты согласен встать на этот Путь, который поможет одолеть зло?
        - Я... я не знаю, всё мое нутро противится этому...
        - А я ещё раз спрашиваю тебя, факир. Ты согласен помочь себе, своим родным и близким и близким твоих близких? Да или нет? Отвечай, не раздумывая!
        Гадалка впилась в него сверлящим взглядом. Что-то дрогнуло у него внутри. Большое доброе сердце вобрало в себя Солнце и звёзды, созвездия и дальние миры - целую Вселенную. Внутренний взор обжёг его нутро оком танцующего Шивы, и факир почувствовал, как он увидел мир и людей третьим глазом Познания. Трепет Джнани-огней заколыхался во всех чакрах.
        - Я всегда готов оказать помощь хорошим людям, во имя добрых дел. Да, наверное, я согласен. Что же я должен для этого сделать, госпожа?
        - Ничего.
        - Совсем ничего не делать? Тогда в чем будет моя помощь?
        - Ничего особенного делать не надо, дорогой! Ты должен каждый вечер приходить сюда ужинать после обычных факирских выступлений. Будешь сидеть за этим столиком, где сижу сейчас я. Набирайся терпения; нужно просто ждать!
        - Чего я должен ждать? Какого-то знака?
        - Ты будешь ждать, когда придёт Ледяной Мустанг. Ждать придётся настолько долго, насколько хватит твоего терпения.
        - А если оно закончится, моё терпение?
        - Когда же закончится твоё терпение, то ты всё равно должен ждать, когда появится Ледяной Мустанг. Это ещё не все.
        Женщина откинулась на спинку стула, воздела правую руку к потоку бунгало и позвенела многочисленные браслетами в такт какой-то ритмической мелодии. Её красно-коричневая кожа оливкового отлива лоснилась под светом качающейся лампы, а плечи сами собой пришли в танцевальное движение, напоминающее раскачивание кобры перед броском. Неожиданно она улыбнулась с каким-то двусмысленным выражением на лице, от которого факир вмиг замёрз, словно голышом вышел на улицу зимой.
        - Ты должен сидеть и думать о том, что всё, что ты видишь вокруг себя, тебе опостылело. Надоело. Страстно всех ненавидишь. Презираешь красных, жёлтых и чёрных. Их назначение - быть чернорабочими и рабами. Всем людям ты предпочитаешь белых, но не всех, а только избранных. Эти «избранные» назовут себя «арьи». Арьи и их потомки и есть те «иные», которые будут свой народ считать избранным. Думай, что это ты их породил в своей, пока что пустой голове. Все остальные двуногие для тебя, в твоей голове - это «недочеловеки», «не люди».
        - Я так не думаю! Я люблю всех! Я люблю этих людей! Они есть моя жизнь!
        - Чтобы победить зло, ты должен так подумать, глупец! Иначе зло, которое ты будешь караулить здесь, пройдет мимо нас. Оно окажется в другом месте, и тогда его Путь будет нам не подвластен. Иначе те, чужие, станут править земным миром, и они погубят всех, кто нам с тобой так дорог сегодня и в будущем. Запомни - это полностью чуждый нам мир, но он уже стоит на пороге свершений! Твоя помощь состоит в том, чтобы Думать и Думать теми мыслями, олух, которые я тебе пытаюсь втолковать.
        - Эх, это так тяжело, госпожа гадалка, я боюсь, что не смогу выполнить твоё поручение в точности и полностью. Но, клянусь! Я попробую.
        Женщина сложила ладони вместе, скрестив пальцы, и придвинулась ближе:
        - Сними чалму, факир. Хорошо, вижу. Волосы обриты. Зря. Немного отрасти их и зачеши на косой пробор. Также отбели травами лицо и отпусти усы. Остальную растительность постараешься брить везде на лице, оставляя усы лишь под носом. Твоя внешность должна полностью отличаться от всех «этих черномазых и прочих цветных» людей, которые поселятся в голове. Понимаешь?
        - Стараюсь, - кланялся факир, плотно сложив ладони вместе.
        Он хотел бы сбежать, но чувствовал, что кроличья натура не может одолеть змеиного взгляда. Женщина продолжала:
        - Внутреннее пренебрежение, презрение и спесь должны прорасти в тебе, словно корни пейота в пустыне. Эти чуждые идеи и мысли должны поселиться внутри тебя прочно. Мы, ты и я, сейчас так не думаем, но теперь ты будешь вести себя так, словно ты Избранный. Об этом ты должен молчать, но мысленно и молча презирать всех, кого видишь, не «избранных», не таких, как ты. Запомни, факир, твои мысли будут нашей приманкой и ловушкой для тех, Иных, кто придёт сюда.
        - А когда Они придут?
        - Мне был знак. Они придут сюда в тот миг, когда здесь появится Ледяной Мустанг! Точнее я не могу сказать - не знаю. Ты должен стать им своим, остальное пусть тебя не волнует. Это уже будет наша забота...

* * *
        МУЗЫКА ИГРАЛА ВСЁ ГРОМЧЕ и задорнее. Ритмы убыстрялись, и ноги танцоров мелькали в неистовой пляске. К бунгало подъехал черный лакированный автомобиль, который вручную притолкали к стоянке четверо «квадратных» типов с одинаковым выражением лиц. Они страшно ругались по-немецки, с ненавистью поглядывая на площадку перед бунгало. Навстречу к ним вышел слуга, исполняющий роль швейцара, и спросил их по-английски:
        - Чем я могу помочь хорошим господам?
        - Где у вас здесь бензин?
        - Нету бензина, мистер. Может быть, вы хотите поужинать? Есть прекрасные бобы и кукурузные лепёшки.
        - Никаких лепёшек! Я спрашиваю тебя, олух, про бензин! Бе-ен-зин! Понимаешь?
        - Понимаю, здесь нет и никогда не было бензина, это есть ресторан, хороший господин. Здесь люди кушают, - он широко улыбнулся.
        - Осёл!
        - Фриц, Йоган, вы хотите есть?
        - Да, мы очень хотим есть. Курт, ты разве не в курсе, что мы с утра мотаемся в этой «дыре», и во рту крошки хлеба не было даже. И мы не против выпить даже пива или шнапса, но, правда, здесь одни цветные и черномазые! Ишь, как они пляшут, чисто дикари! Жуть!
        - Что поделать, дружище, раз мы оказались в этом месте, придётся зайти в это мерзкое заведение. В противном случае нам не выбраться отсюда! Не голодать же белым людям из-за этих обезьян.
        Квадратные господа с откровенно брезгливым выражением на лицах зашли под соломенный навес бунгало. Подошёл официант мексиканец и предложил новым посетителям бланк меню. Текст, написанный на трёх языках: английском, французском и немецком - обычно подавали всем европейским туристам.
        Группа вошедших разместилась за свободным столиком, соседствующим со столиком бывшего факира. Внешность факира резко отличалась от местного колорита. Выражение тонкой иронии и спеси на бледном лице этого незнакомца явно говорило о том, что он здесь не такой, как все.
        - Мы здесь не одиноки, друзья. Вон ещё одна «заблудшая овца», которая оказалась здесь не по своей воле, - обронил Курт, мучительно выбирая блюда из мексиканского меню.
        Его спутники повернулись и исподлобья оглядели соседа, эту «одну заблудшую овцу», случайно попавшую сюда. Да, пожалуй, действительно он не был этим «цветным» своим, скорее, чужаком, как и они сами. Немцы приподняли шляпы, приветствуя его. Тот ответил им вежливым кивком головы, по-европейски. Новые посетители заказали свинину, картошку с луком и в отсутствие шнапса - текилу с томатным соком. Ели они жадно и много. Громко отрыгивали из своих желудков. Вскоре, после обильного ужина и кувшина текилы, господа приезжие захотели пообщаться с соседом напротив...
        К этому моменту бывший факир успел вполне сносно выучить европейские языки: английский, французский и немецкий. Хорошей легендой снабдила его мудрая госпожа гадалка. Он точно знал, чем он занимается (он коммерсант в эмиграции, немецкого происхождения). Увлекается немного астрологией. Это занятие ему досталось по наследству от деда. Но, как известно, из звёзд шубу не сошьёшь?! А здесь, в этом бунгало, оказался по случаю одной торговой сделки, оказавшейся не совсем удачной. Кто в этом виноват? О-оо, господа хорошие! Без вопросов! Конечно же, эти бестолковые цветные! Дикари! Честное слово, просто дикари! С ними нельзя иметь решительно никаких дел!..
        Далее в новой компании речь зашла о сильной личности. О необходимости её присутствия в правительственных кругах любого государства, которое хочет быть сильным во всех отношениях как в промышленности, так и в экономике.
        - Государство, которое хочет быть могущественной империей, просто обязано иметь сильного властного правителя, - страстно сказал Курт. - Вы как думаете, господин...
        - Петер, Петер Ш-ш-ш... - начал было говорить бывший факир, но его перебили.
        - Т-сс, - мы здесь просто по именам обращаемся. Только без фамилий. Кругом враг. Надо быть настороже. Вы согласны, дружище?
        - Да, несомненно. И я вас поддерживаю, Курт, в той части высказываний, что власть должна быть сильной. Но добавлю от себя: она должна быть жёсткой, без компромиссов, а иногда очень жёстокой для защиты интересов родного государства. «Фатерланд» - святое! Ибо для достижения цели империи - все средства хороши. Римляне бы сказали: «цель оправдывает средства», - он нервно потряс рукой, как бы обращаясь к невидимому залу.
        Через несколько минут собеседники были практически загипнотизированы его пафосом и силой речи. Мысли этого «соотечественника» оказались созвучны их чаяниям и ожиданиям. Они вдруг «прозрели» - да это же та самая «сильная личность», которой им отчаянно не хватает в партии. Хотя кое-кто на роль верховного правителя на примете имеется - один человек. Но ещё один туз в рукаве всегда пригодится. Прообраз вождя или его двойника вовсе «не испортит обедню» в таком сложном вопросе, как новая политика нового государства...
        Ледяной Мустанг стоял на серебряном подносе, и в завитках его гривы играло пламя разноцветных свечей. Фигура скакуна переливалась разными цветами и отблесками, порой даже казалось, что огонь свечи непостижимо становится её внутренним огнем. В этот же миг мексиканская провидица увидела, вот Оно, свершилось! Непроявленное - проявилось. Ледяной Мустанг соединил в себе адскую силу льда и пламени. Этим вечером в скромном мексиканском бунгало обозначилась предстоящая великая битва двух миров. Когда же у добрых сил появятся союзники, провидица ещё не знала. Пожалуй, до этого было очень и очень далеко. Внутренним зрением она увидела, как дикий скакун поднимается на дыбы и нависает своим могучим торсом над всей Землёй. Огненное дыхание Ледяного Мустанга жарко задышало в Европе во всю мощь. Пробили часы, оповещая гостей бунгало о первых минутах Нового 1933 года.
        Алый закат в Лейкхерсте
        1
        Инженер-астроном Константин Иванович Кедров приладил отшлифованную линзу к оптической системе полуцилиндрических зеркал и полюбовался на выстраданное долгими северными ночами творение. Фокальная плоскость захватила далёкий объект.
        - Хорошо, однако! - отметил он, заглядывая в окуляры гидирующего телескопа и регулируя юстировочным «барашком» резкость, чтобы удержать яркое пятно в фокусе.
        Это был доселе невиданный в этом квадрате неба квазизвёздный и быстро вращающийся объект с огромной массой и светимостью в двести галактик. «Квазар», - подумал Кедров. Он отстранился от окуляров, в задумчивости охватил пятернёй подбородок и пошкрябал рыжеватую щетину на впалых и небритых щеках. Глянул в узкую щель между телескопом и раздвижными створками: «Редкая безоблачность!» Морозная зима подходила к зимнему солнцевороту, а безудержно нескончаемая ночь набирала силу. Ясное небо чернильной синью распласталось над блокадным Ленинградом, высвечивая бриллиантовые россыпи звёзд, собранные в букеты созвездий.
        Кедров подошёл к столику дежурного оператора, открыл каталог, чудом спасённый вместе с небольшой частью библиотеки Пулковской обсерватории, и нашёл нужные страницы. Сделал карандашом пометки между строчками: «Сюда мы и впишем координаты квазара». Широкими шагами он мерил чердак старого корпуса Ленинградского оптического института, где его и оставшихся в живых астрономов любезно приютили после той злополучной бомбёжки. Невольно вспоминал события трагического лета и осени тысяча девятьсот сорок первого года.
        Вражеские войска продвигались почти беспрепятственно, с каждым днём занимая всё больше советских территорий. Линия фронта устремлялась вглубь страны. Ещё в июле руководство обсерватории постановило эвакуировать бесценный фонд на хранение в библиотеку Академии наук СССР. Решение приняли, а транспорт не выделили, - военная угроза и быстрое продвижение фашистов создали излишнюю суматоху. Грамотная оборона Ленинграда стала наиважнейшей задачей для властей, заслонив просьбы невоенных учреждений.
        В общей неразберихе мольбы учёных и лично товарища Кедрова казались отцам города второстепенными нежели строительство оборонительных рвов, установка противотанковых «ежей» и оборудование бомбоубежищ. Ждали астрономы грузовики до девятого августа, не дождались и сами занялись спасением.
        - Товарищи! Где в военное время можно более или менее надёжно спрятать целую библиотеку? - обратился Кедров к коллегам. - Поскольку прицельно бомбить немцы будут Главное здание обсерватории, то прятать книги нужно как можно дальше, а именно: в Часовом и Кольцевом подвалах Службы времени. Справочники же и каталоги из других корпусов тоже надо не забыть.
        - Константин Иванович прав, я бы лучше и не придумала. С каждым днём немец ближе подбирается к Ленинграду. За дело, товарищи! - скомандовала Лидия Николаевна Васильева, заведующая книгохранилищем Пулковской обсерватории.
        Небольшими стопками, связанными лохматой бечёвкой, люди переносили наиболее ценные книги в подвалы обсерватории. Работа оказалась физически тяжёлой. Людей катастрофически не хватало. Книг было много; счёт шёл на десятки тысяч томов уникальных изданий, особенно в главном книгохранилище - в галерее Центральной наблюдательной башни пятнадцатидюймового рефрактора. Кедров, научные сотрудники Северцевы, другие астрономы и их детишки включились в общее дело. Стоя конвейером, они с этажа на этаж по лестницам, переходам, а если нужно было, то и на улице, из рук в руки передавали друг другу книги. Работали дотемна. Вечером ни свет, ни фонарики не включали, соблюдая светомаскировку. Вскоре темп конвейера снизился: сказывались усталость и нервное напряжение.
        Трудности возрастали. Начиная с двенадцатого сентября, атаки врага не прекращались. Под грохот канонады парторг обсерватории Пётр Лукич Зимин спешно провёл собрание ячейки и сообщил, что решением Военного совета фронта аспиранты обсерватории Незнамов и Осинцев срочно направлены в отдельную стрелковую бригаду противовоздушной обороны.
        - Конечно, коллектив без них осиротел. Но надо понимать, нынче острый момент, - едва успел сказать он, как раздался оглушительной силы грохот.
        Снаряд разорвался где-то вблизи выхода из подвала. С потолка посыпались штукатурка, пыль и бетонная крошка. Кто-то зажмурился и прикрыл голову руками, кто-то зажал уши и открыл рот, чтобы не оглохнуть от ударной волны повторных взрывов. Но люди упрямо сидели:
        - Пётр Лукич, ближе к делу, - попросил Кедров.
        - Эта бригада ПВО примкнёт к стрелковым батальонам, артдивизиону и пулеметной роте и усилит боевую мощь сорок второй армии. Судьба родного Ленинграда, не только города великих революций, но и культурного центра страны, решается здесь, на Пулковских высотах.
        - Ясно, Пётр Лукич, слезь с трибуны. Мы тоже стоим на этом рубеже и хотим знать, будем книги эвакуировать или нет? - не унимался Кедров.
        Вновь бабахнуло. Звуки гулкого эха донеслись издалека и затерялись в вышине, в перекладинах железных перекрытий. Ржавая вода слезами выступила на шершавых стенах.
        - Видите ли, - замялся Зимин, - из резерва города дополнительно выделены грузовые автомобили; к линии фронта нужно перевезти боеприпасы, горюче-смазочные материалы, мины и походные кухни.
        - Кухню можно и к бричке прицепить, лошадь бензина не просит, - по-женски рачительно рассудив, заметила Лидия Николаевна.
        - Верно, но чтобы иметь силы для сражения, бойцы должны кушать, причём регулярно. Обоз если застрянет в пути, то армейцы останутся голодными, а немец силён.
        - Значит, транспорт не дадут? - спросил Кедров, утирая платком запылённое лицо.
        - Дороги простреливаются! На подступах к Пулковским высотам, южнее вот этого места, есть особенно опасные участки, удобные для прорыва, - Зимин поправил на переносице дужку круглых очков и обратился к общей схеме обсерватории, висящей на стене. Ткнул корявым пальцем, замотанным несвежим бинтом, сквозь который проступила зелёнка. - Если выйдите наружу и из-за кустов посмотрите в бинокль, то скопление танковых войск фашиста заметите в ложбине и возле ручья. Ночью инженерный отдел нашей армии заминирует эти проходы, а также замаскирует второй ряд мин вблизи выхода с территории Пулково. Меня настоятельно предупредили, что ночные вылазки наших сотрудников нежелательны и чрезвычайно опасны. А ежели кто-то попадется на линии минирования, загребут как перебежчиков и отдадут в лапы «энкавэдэшников».
        Он выразительно посмотрел на коллег поверх очков. Снова ухнуло у входа, и тяжелый удушливый смрад пополз вниз. Люди, откашливаясь и нехитро ругаясь, закрыли лица марлевыми повязками.
        - Товарищи, - поднялась с места Лидия Николаевна, - я как коммунист и заведующая книгохранилищем, невзирая ни на какие препоны, обязана спасти хоть что-то из фондов редчайшей литературы. Кто со мной?
        2
        Кедров отвлёкся от воспоминаний и выглянул в окно; лучи прожекторов разрезали морозную темень и натыкались на объёмные бока пятнистых дирижаблей, висящих над куполом Исаакиевского собора и других исторических зданий. Тросы дирижаблей мешали мессершмиттам, одномоторным поршневым истребителям, опускаться ниже и бомбить. Он плотнее закутался в фуфайку и мыслями вернулся в сентябрь, пытаясь понять: все ли возможности были исчерпаны астрономами для спасения книгохранилища? Ему казалось, что память о страшных событиях непременно подстегнёт его мозг исследователя и изобретателя, в то время когда он мучительно искал что-нибудь радикальное для борьбы с врагом.
        Тринадцатого сентября выдалась хорошая безоблачная погода, и немецко-фашистские войска вплотную подошли к Пулковским высотам. В сложной обстановке оказались сотрудники обсерватории. Под покровом ночи, ползком между кустами шиповника и сирени, вжимаясь в выемки, заросшие травой, а кое-где, как могли, по-пластунски пересекая канавки, люди спешно покидали место работы. Каждый из них прихватил по одной или две книги. Назавтра хотели вернуться.
        Следующий же день внёс коррективы, и Кедров хорошо запомнил его. Четырнадцатого сентября, несмотря на упорные бои и яростное сопротивление советских войск, Пулково, оказавшееся на переднем крае обороны Ленинграда, немцы бомбили уже повсеместно. Группа армий «Сервер» рвалась быстро и красиво захватить северную столицу русских. Вечерело, когда Кедров с коллегами впятером пробрались к дальнему павильону обсерватории. Ухала дальнобойная артиллерия, тут и там разрывались фугасные снаряды, поднимая в воздух асфальтовую крошку. Ради обещанного генерал-фельдмаршалом фон Леебом железного креста группы настильного огня «Швере флакфойер» расстарались вовсю. Стелился по земле чёрно-серый дым, пахло гарью. Люди уткнулись носом в пожухлую траву, впитавшую горько-солёный запах пороховых газов.
        В полуразрушенном здании астрономы выискивали звёздные каталоги и карты, бережно обёртывали их газетами и прятали под одеждой за спиной. Ползком возвращались назад к проторенной тропе, ведущей к ближайшему убежищу. Так продолжалось день за днём. Чувство страха притупилось, наступило безразличие; люди механически выполняли работу.
        Эвакуация книг продолжалась бы и долее, если бы не стечение обстоятельств. Дальнобойная артиллерия не прекращала обстрелы вплоть до большого пожара, случившегося двадцать третьего сентября. Вкупе с поднявшимся сильным ветром огненная стихия добралась до пятнадцатидюймового рефрактора, верхнего книгохранилища, перекинулась на Круглый зал и деревянные павильоны Главного здания. Следом тяжёлый артиллерийский снаряд пробил южную стену, прошил горящую крышу, пролетел пылающий Круглый зал, пробил пол и влетел в подвал. И разорвался, уничтожив значительную часть книг наспех сложенной научной библиотеки. Адские усилия астрономов по спасению фонда оказались напрасными, уцелели лишь единичные экземпляры, переправленные в город.
        Когда в очередной раз добровольцы пробрались к обсерватории, то застали плачевную картину. Главное здание было разрушено. Остовы стен сиротливыми осколками воспоминаний о мире призрачно белели, едва виднеясь сквозь сизый дым на фоне развалин остальных корпусов. Глядя на руины, астрономы плакали навзрыд.
        Долго горевать не пришлось, настал черёд собирать черепки знаний. Сотрудники Пулковской обсерватории, не уехавшие по приказу академии в Ташкент, а перебравшиеся на чердак Ленинградского оптического института, не прекращали работу. Собрал волю в кулак и апологет астрономии Константин Иванович Кедров, он руководил темой исследования и направлял научные страсти в нужное русло. Добрый характер и приятная наружность начальника способствовали успехам коллектива. Это был высокий сорокалетний и выносливый мужчина, имевший обыкновение даже в неуютных и экстремальных условиях сохранять трезвый ум. Он был отчаянно обаятелен, когда улыбался, и необыкновенно сосредоточен, когда того требовала рабочая ситуация.
        Вот и сейчас он мастерил установку по захвату гипотетического звёздного эха, распространяющегося вне времени. По его мнению, сверхскоростной эффект должен был произвести нечто такое с трёхмерным пространством, что информация из будущего сможет просочиться в настоящее раньше, чем произойдет это событие. Сумасшедшая идея торопила Кедрова воплотить в жизнь рождённое полуголодной бессонницей детище воспалённого воображения.
        3
        Не только Кедров, но и каждый блокадный житель Ленинграда задавался вопросом: когда же закончится война, и сможет ли советский народ победить немецких захватчиков? Ведь тактический и стратегический перевес военной машины оставался на вражеской стороне. Поэтому изобретатель гнался за всеми мысленно поставленными им самим и коммунистической партией сроками, чтобы хоть краем глаза увидеть тот мнимый фокус реальности, которая ожидает народы Европы и Азии, втянутые в мировое побоище.
        Серое утро забрезжило над заснеженными ленинградскими улицами, крепким ледоставом Невы и Фонтанки, шпилями Исаакиевского Собора, Адмиралтейства и гордым стражем города - Медным Всадником. Мороз крепчал, трещали оставшиеся без отопления стены домов петровской, екатерининской и сталинской эпох, стыли на ледяном ветру чугунные лепестки и узоры решётчатых ограждений на набережных. Гранитными изваяниями вмёрзли в парапеты теплолюбивые львы, не чуя каменных лап, припорошенных колючей снежной крупой. Северная зима обняла дома, людей и множество бродячих полуголодных животных, - неумолимо сокращавшееся день ото дня, - сковала студёным кольцом все подходы и подъезды к городу. Блокадное кольцо сужалось.
        Этим утром в контрольной комнате Ленинградского оптического института, где обосновались «пулковцы», было жарко; конечно же, не от печки-буржуйки с закопчённым чайником, а от вспыхнувших дискуссий. «Зеркала Кедрова», как сразу же окрестили эту систему коллеги, прошли технический осмотр, предстартовую калибровку и пробный пуск на половинной мощности.
        - Пора начинать, - буднично произнёс Кедров, грея руки о кружку с кипятком, гордо именуемым чаем «Белая Роза». - Какие будут предложения?
        - Константин Иванович, а давайте-ка испытаем агрегат с помощью захвата сигнала от вашего квазара! - слегка надтреснутым фальцетом подал голос Пётр Лукич Зимин. - Старый астроном и давнишний пенсионер плохого не посоветует, а?
        За неимением более молодых кадров, кроме должностных обязанностей, он согласился быть парторгом обсерваторской ячейки коммунистов. И к его слову коллеги прислушивались. Особенно вырос его авторитет после отчаянной попытки эвакуации обсерваторского книгохранилища. Зимин потопал ногами, обутыми в латанные и перелатанные валенки, согревая застывшие ноги, и налил в кружку кипятку.
        - А что? Хорошая мысль! Дело говоришь, Пётр Лукич, - наперебой поддержали коллегу научные сотрудники - Еремей Гаврилович и его супруга Евгения Ильинична Северцевы.
        Еремей Гаврилович - чуть выше среднего роста и тщедушного вида мужичок, - при мобилизации был признан негодным к строевой службе, но поскольку имел технические знания и опыт, то его приписали к особо важной работе в проекте Кедрова. К началу войны он не достиг ещё почтенного «астрономического» возраста и соответствующих регалий, поэтому не чурался никаких научных авантюр и, словно молодой, рвался в бой с неравным противником. В данном случае противником выступала неприкрытая и таинственная Неизвестность.
        Евгения Ильинична - ниже мужа на полголовы, но крепче в кости и значительно шире в бёдрах, - имела характер мягкий и уступчивый. Оба супруга счастливо дополняли коллектив зачастую диаметрально противоположными взглядами на проблему, что позволяло учесть неожиданные нюансы, возникающие в спорах.
        - Честно говоря, коллеги, хочу вас предупредить, - снова взял слово Кедров. - Мы достоверно не знаем, что нас ожидает по ту сторону реальности. Действительно ли мы сможем подсмотреть наше будущее или это будет мнимая реальность, восприятие которой равнозначно сновидению. Не знаю.
        - Константин Иванович, как только мы нажмём кнопку «Пуск», что произойдет? - встрял в разговор Тарасик - четырнадцатилетний помощник Петра Лукича, исполняющий обязанности лаборанта.
        - Что произойдет? Вернёмся к расчётам. После запуска зеркал, в каком виде нам предстанет картина бытия: в мнимом фокусе реальности нашего мира или альтернативного - сказать априори трудно.
        - Почему? - спросил Тарасик.
        - Очень просто. В ходе вычислений мы получили решение: «плюс, минус» мнимая единица, умноженная на квадратный корень из-под вот этого сложного и отрицательного выражения, - Кедров быстро написал мелом на доске конечную формулу. - Это, в свою очередь, может быть представлено разностью квадратов действительной и мнимой частей. Обычно мы говорим: положительный корень и есть единственное и правильное решение. Однако на практике природа не обязана выбирать то, что мы считаем верным. Отсюда и неоднозначность в ожидании результата эксперимента. Не исключено, что природа выберет другой корень.
        - А следовательно, другой мир? - уточнил Пётр Лукич.
        - Возможно, - Кедров поплевал на пальцы, стирая сильно крошащийся мел. - Судите сами. Первый фокус при окончательном вычислении - действительный, он нам известен и находится по эту сторону реальности. Это наш мир и такой, каким мы его видим. Второй фокус - мнимый. В этом мнимом фокусе реальности и гнездится ключ не только к пониманию происходящего, но и тайный шифр к изменению будущего. Я понятно излагаю?
        - Почти, - вздохнул Тарасик.
        Сотрудники обсерватории рассмеялись.
        4
        Зеркала Кедрова захватили небесный источник, многократно размножили его изображение и отразили друг в друге уходящими в бесконечность зеркальными коридорами. В фокусе выходной линзы появилось плазменное марево с изображением и слабым звуком.
        Неизвестно в каком году, в главном кинотеатре Берлина крутили кинохронику. Фашистские войска под бравурную музыку маршировали на фоне кремлёвской стены. Над Красной площадью висели дирижабли с германскими флагами. На трибунах триумфально махал руками высший офицерский состав Третьего Рейха. Пафосный голос диктора повествовал о том, как с помощью армады цеппелинов, могущих нести сотни тонн бомб, Германия достигла желаемой победы в блицкриге. Камера приблизила кадр с ведущим цеппелином и надписью «Гинденбург». Однако нить накала на главной лампе установки Кедрова едва теплилась из-за недостаточного напряжения в электросети. Изображение медленно угасло, и плазменный экран с шипением растворился в воздухе.
        Астрономы застыли в шоке.
        - Какую же из реальностей мы видели? - спросила Евгения Ильинична и горестно потёрла виски.
        - Трудно сказать, - пожал плечами Пётр Лукич. - Рассудим логически: план Гитлера одержать победу в блицкриге провалился. Сейчас зима, на фронте идут затяжные бои. Но мы не знаем, ведутся ли фашистами дальнейшие разработки и строительство гигантских цеппелинов. Здесь и кроется проблема.
        - Выход есть, - с вызовом в голосе сказал Тарасик. - Нужно уничтожить производство цеппелинов на корню.
        - И как вы себе это мыслите, молодой человек? - спросил Кедров и по-отечески усмехнулся.
        - Вы создаёте в вашей системе отраженный от будущего луч и направляете его на другое зеркало-приёмник, в фокусе которого стою я. Мгновенно я перемещаюсь в прошлое, затем проникаю на «Гинденбург», а там действую по обстоятельствам.
        - Наивное дитя! - всплеснула руками Евгения Ильинична. - Тарасик, вы языками-то хоть владеете?
        - Английский и немецкий на бытовом уровне учил в спецшколе, хотел в «ИнЯз» поступать, да война помешала.
        - Иного не дано, - с сомнением покачал головой Еремей Гаврилович и, выпятив грудь, решительным голосом заявил. - Я пойду с ним!
        - Сумасшествие! - немедленно возмутилась Евгения Ильинична, она встала с табуретки, неверными шагами подошла к шкафчику с аптечкой и схватилась за пузырек с валерьянкой.
        5
        Ранняя зима 1941 года с арктическими ветрами и стылостью приспела в обе столицы совершенно некстати. Некоторые горожане, по разным причинам не уехавшие в эвакуацию, по простоте душевной все-таки надеялись, что летняя форма вермахта, не рассчитанная на русские морозы, авось затормозит наступление войск. Зря уповали на всегдашний «авось»! Суровая погода не только не остановила вражье рвение, но фашисты, получив из Берлина зимнюю одежду, бросились вести военные действия с удвоенной силой.
        К счастью, с началом бомбежек Ставка Верховного Главнокомандующего под председательством Иосифа Виссарионовича Сталина из Кремля перебралась в старинный особняк на Мясницкой, близ Кировских ворот, еще летом, поскольку случился первый налет воздушных армад гитлеровцев на столицу. Когда же завыла сирена воздушной тревоги, все имеющиеся на тот момент силы противовоздушной обороны изготовились к бою: аэростаты заграждения, прожектористы, зенитные батареи и истребители. Собрав волю в кулак, у бойцов была одна задача - дать яростный отпор врагу в московском небе.
        Не спали и штабисты. Одноэтажный домик в классическом стиле с портиком, постройки девятнадцатого века, скрытый за деревьями, не слишком привлекал чье-либо внимание ни с земли, ни с воздуха. Москва велика, всему миру известно, что правительство СССР обитает в Кремле за высокими стенами. Немецкие шпионы, чудом проникавшие в столицу, более приглядывались именно к Кремлю, наблюдая за охраной и за теми, кто входит и выходит, въезжает и выезжает из ворот на Красной площади. Маскировочные сетки укрывали крышу особняка так, чтобы сверху вражеский пилот не смог разобрать - дом виднеется под крылом самолёта или парковый лужок с подлеском. Но такое убежище, отвлекающее противника, могло быть только временной мерой.
        - Иосиф Виссарионович, разрешите доложить? - постучал и тут же вошел в кабинет к Сталину начальник Генерального штаба маршал Шапошников.
        Он вытянулся в струнку и приложил руку к козырьку. На добром русском лице маршала резко обозначились складки на лбу, след от постоянного недосыпа.
        - Докладывайте, Борис Михайлович, - разрешил Сталин, оглядев собеседника. Как хороший руководитель, он неплохо владел физиогномикой и отметил про себя, что Шапошников много работает и не отдыхает почти.
        - Вчера наши связисты успешно прокинули телефонный кабель и проверили пункт телеграфа. Аппаратура работает исправно. Кабинеты оборудованы, мебель расставлена, рабочая обстановка налажена, мы можем принять сотрудников в метро, на станции глубокого залегания, где не страшны даже осколки фугасных снарядов. Гараж только ждет вашего приказа о переезде Ставки. Когда прикажете?
        - Это хорошая новость, товарищ маршал, - Сталин вынул изо рта дымящуюся трубку, уважительно посмотрел на собеседника. - Скажите персоналу гаража, чтобы к рассвету прогрели моторы. И еще, Борис Михайлович, прямо сейчас отдайте распоряжение всем членам Ставки немедленно собирать документы. Погрузку назначим на четыре утра.
        - Есть, товарищ Сталин! Разрешите идти?
        - Идите, товарищ Шапошников, и после сборов поспите, уважаемый, хотя бы с часок.
        Уже через месяц весь состав Ставки вынужденно переселился в подземный центр стратегического управления вооруженными силами на станции метро «Кировская». Спецслужбы проследили, чтобы безупречно оснащались связью и всем необходимым для работы кабинеты как самого председателя, так и членов СВГК: прежде всего хорошего стратега, маршала Советского Союза Шапошникова Бориса Михайловича, обладающего недюжинным острым умом, а также оперативной группы Генштаба и управления Наркомата обороны, куда входили различные армейские чины рангом пониже. Трудились члены Ставки усердно и днем, и ночью, выкраивая скупые пару часов отдыха лишь ближе к утру. На рассвете мороз особенно крепчал. Но сидеть постоянно в подземелье, конечно же, тяжко, и люди хотя бы изредка (между бомбежками), вопреки приказам службы безопасности, выходили наверх, подышать морозным воздухом.
        Декабрь лютовал и в Москве. Но в кабинетах Ставки из-за горячих дискуссий маршалы и генералы потели, словно в разгар летнего сезона. Ночной режим бодрствования Сталина требовал приема посетителей также и в поздние часы. У дверей кабинета Ворошилова в очереди сидел неприметный человек, ничем не выделяющийся на фоне других таких же сотрудников разных организаций, ожидающих приглашения к начальству. Это был старый астроном и пенсионер Пётр Лукич Зимин. В пенаты Верховного главнокомандующего его привела должность парторга ячейки коммунистов из Пулковской обсерватории. В руках он держал зеленую папку с докладной по недавнему эксперименту Кедрова с его «Зеркалами» и подробным техническим сопровождением.
        - Зимин Пётр Лукич, можете пройти! Климент Ефремович вас ожидает, - молодцевато сказал секретарь в военной форме лейтенанта НКВД. Он частенько упоминал имя и отчество шефа, чтобы посетители со страху не забыли, как следует величать хозяина кабинета.
        - Да-да, иду, - ответил Зимин, прижав зеленую папку к груди.
        Он по-стариковски поднялся со стула с мягким сиденьем, но жесткой деревянной спинкой. Выпрямил спину и втянул живот, чтобы выглядеть «по форме». Петр Лукич немного нервничал, но старался не показывать волнения. На негнущихся ногах он вошел в кабинет:
        - Здравствуйте, Климент Ефремович, - громко сказал Петр Лукич, теребя завязки на папке. - У меня докладная записка по эксперименту чрезвычайной для обороны страны важности.
        - Так-так-так, значит? Хорошая новость! Наука не дремлет, и это правильно! Что ж, присаживайтесь, Петр Лукич, сюда, ближе, я не кусаюсь. Технические новинки я весьма люблю и уважаю. Рассказывайте, но как можно подробнее, - с интересом посмотрел Ворошилов на вошедшего. Тот был в строгом сером костюме и брюках, заправленных в большие латанные валенки. - Замерзли небось?
        Петр Лукич присел на указанное место и кивнул:
        - Мороз нынче не шуточный.
        Пока Зимин развязывал папку и доставал документы, хозяин кабинета снял трубку и по телефону внутренней связи почти по-домашнему сказал:
        - Егорушка, сделай-ка нам чайку, и покрепче, пожалуйста.
        Ворошилов схватил листки и уже жадно читал документы, между делом слушая собеседника. Петр Лукич четко и ясно пересказывал ход первого и двух последующих экспериментов. Как исчезали предметы, помещенные в фокус зеркал. Как взвизгнула, поднялась в воздух и бесследно растаяла на глазах серая мышь, пойманная институтским котом Пушком.
        - Так, Петр Лукич, объясните мне еще раз, как вам удалось из блокадного Ленинграда попасть в Москву? Немец бомбит по семь раз на день, кольцо блокады сужается, все тайные тропы для ленинградцев перекрыты. Ладога и та под прицелом врага постоянно. Там мышь не проскочит.
        - Мыши и те бывают разными, - Петр Лукич открыто посмотрел Ворошилову в глаза, отхлебнув горячего чаю. - Я старый астроном и ученый, специалист, так сказать, по звездам, но никак не изобретатель. Это у нас Кедров один такой смышленый. Зато я отважился и стал первой лабораторной мышью или, если хотите, первым кроликом, на котором наш коллектив испробовал установку «Зеркала Кедрова» по заброске на «дальнее расстояние». Назовите результат опыта чудом. Правда, я бы не сказал, что так уж далеко меня и забросило-то; всего лишь из лаборатории на чердаке института в коридор подвального помещения.
        - Штаны, как, сухими остались? - лукаво подмигнул маршал.
        - Страшна неизвестность, точно так. Отделался я тогда легким испугом, но ей-ей, вы безусловно прозорливы. Из подвала я едва добежал до нужника. Вот как-то так. А потому мы вынуждены были слезно просить у администрации Ленинграда одно местечко в санитарном самолете, направлявшемся через линию фронта в Москву. Климент Ефремович, вы помните, наш Кедров звонил вам по телефону пару дней назад?
        Ворошилов почесал макушку пятерней и тоже отпил чайку из стакана, пососал кусочек сахара:
        - Хм... Однако. Действительно, именно два дня назад я имел странный разговор по межгороду с астрономом из Ленинграда. Из бурного монолога гения, честно скажу, я как-то абсолютно ничего не понял. Ваш Кедров, если не ошибаюсь, Константин Иванович, тогда пообещал, что вскоре ко мне придет человек, делегированный коллективом астрономов Пулковской обсерватории. Ага, так вы и есть тот самый человек от «сумасшедшего» астронома Кедрова, я верно понимаю?
        - Точно так, товарищ Ворошилов.
        - Стоп-стоп. Давайте будем толковать без официоза и по-простому, по-домашнему, что ли. Вернемся к нашим баранам, то есть в начало истории с Зеркалами. Хотите сказать, что устройство может переместить человека не только в пространстве, но и во времени?
        - Кедров сделал расчеты; они набросаны там, на последней странице.
        - Петр Лукич, объясните пожалуйста на пальцах суть этого процесса.
        - Извольте, Климент Ефремович! Вы физику и астрономию в школе проходили?
        - Обижаете.
        - Ну так вот...
        Разговор длился без малого два с половиной часа.
        - Петр Лукич, вас проводят в комнату отдыха: не стесняйтесь, отужинайте. Уж не обессудьте, чем богаты, тем и рады! И постарайтесь соснуть. Завтра я переговорю с кем следует, и если дадут добро на испытания устройства Кедрова, то мы вновь обсудим это же, но в составе более широкой комиссии. Согласны?
        - Конечно же, Климент Ефремович, я за этим к вам и прибыл.
        - Ну и ладненько, - Ворошилов пожал руку посетителю и поднял трубку внутренней связи. - Егорушка, зайдите ко мне.
        Ворошилов подождал секретаря, пока тот войдет в кабинет, а между делом забрал у Зимина зеленую папку и вложил туда полученные документы. Дверь отворилась:
        - Куда прикажете, Климент Ефремович?
        - Да как обычно, в комнату отдыха.
        - Есть!
        Ворошилов повернулся и сделал жест рукой Зимину:
        - Следуйте за Егорушкой, и доброй ночи!
        - И вам доброй ночи, Климент Ефремович, - откланялся Петр Лукич.
        Комната отдыха размещалась на перроне станции метро «Кировская», где слева и справа от нее за высокими стенками-загородками мимо без остановок днем, согласно расписанию, следовали электропоезда метрополитена. А ночью к станции подходил специальный состав с вагонами, где стояли накрытые столы с горячими блюдами, пирогами, плюшками и самоварами с кипятком. Там же гостей ожидали расставленные вдоль стен мягкие диваны с одеялами, и кто хотел, мог занять любой из них и до четырех утра мирно поспать. «Здорово все придумали здесь и обустроили с умом», - подумал Петр Лукич, когда загородки раздвинулись, и из вагона донесся аромат пирогов, кулебяк и расстегаев. Тут он внезапно почувствовал, что от голода кружится голова.
        - Прошу вас, Петр Лукич, - пригласил Егорушка. Он прошел в дальний от входа конец стола. - Садитесь, здесь как раз место для поздних гостей. Ешьте все, на что глаз ляжет. Да и я вам компанию составлю, пожалуй.
        Молодой человек усадил Петра Лукича за стол, а затем придвинул другой стул, сел рядом с ним. Поскольку тот не решался начать ужин, то Егорушка по-хозяйски стал накладывать себе и гостю разные блюда на широкие тарелки. Потом он взял глубокие тарелки и суп горячий налил обоим, улыбнулся ободряюще:
        - Ешьте, Петр Лукич, приятного аппетита!
        - Спасибо, Егор. Воистину праздничный ужин, как в мирное время! - поблагодарил Петр Лукич, зачерпывая ложкой гороховый суп-пюре с морковью и бережно откусывая кулебяку. - Сто лет такого не едал!
        - Ничего, вот врага одолеем, тогда всех голодных накормим. Устроим «пир на весь мир», как в сказках Пушкина! Верите?
        - Верю, обязательно победим! За нами Москва и Ленинград, великая держава, поэтому во что бы то ни стало мы должны это сделать.
        На следующий день вечером Петр Лукич Зимин самолично лицезрел, как на внеочередное заседание СВГК собрались все, кто мог оторваться от дел насущных, включая самого председателя, Сталина Иосифа Виссарионовича. С дипломатической точностью, прямо из Кремля, в кабинете начальника Генштаба Шапошникова, сверкая линзами очков, нарисовался Лаврентий Павлович Берия в отутюженном антрацитовом костюме, подтянутый и всегда уверенный в себе. Он негромко поздоровался со Сталиным и следом поприветствовал всю комиссию, поправил галстук и уселся на привычное (предусмотрительно никем не занятое) место.
        Сначала долго и пространно говорил сам Климент Ефремович Ворошилов, предваряя вступление к докладу астронома из Пулковской обсерватории по теме «Зеркала Кедрова». Затем слово дали виновнику сборища, Петру Лукичу Зимину. Официальная комиссия замерла: «Неужто у нас появится небывалая возможность опережать гитлеровцев хотя бы на шаг?»
        6
        Делового партнёра графа Цеппелина конструктора Гуго Экнера считали создателем первой в мире авиакомпании, перевозящей грузы и пассажиров на дальние расстояния. Сам же пройдоха Экнер, сколотив кругленькую сумму, питал тайную слабость более к дирижаблям, нежели к самолётам. Ему казалось, что небесные корабли - как он называл их мысленно, - придают больше величия владеющей ими державе.
        Когда к власти в Германии пришли национал-социалисты, Гуго Экнер пронырливо предложил услуги авиакомпании Адольфу Гитлеру, между делом склоняя диктатора к постройке дирижаблей абсолютно безопасного типа с двигателями на гелии.
        Первые пышные обеды и приёмы партии национал-социалистов проходили невероятно помпезно в богатейшем берлинском ресторане для буржуа и высших бонз Третьего Рейха. По случаю празднования именин фюрера вот и сегодня в этом заведении собрался весь высший свет политических и коммерческих сил новой Германии. Гиммлер, Геринг, Борман, Шелленберг и другие не менее известные лица считали прямым долгом личное присутствие на банкете. Они были на виду у всех, широко улыбались прессе.
        Менее заметные лица, как, например, министр вооружений Шпеер, фактически являющийся главой экономики Германии и бывший у политиков в фаворе, и весь его кабинет старались не привлекать внимание окружающих. Начальник технического отдела РСХА Альфред Науйокс, предложивший дезорганизацию экономики и денежной системы Великобритании Райнхарду Гейдриху с помощью фальшивых банкнот и сертификатов, и позже одобренную Гитлером, тоже не торопился попасть на первую полосу газет. Он, как амбарная крыса, избегал шумной компании, но, чувствуя необыкновенный подъём сил, подбирался к финансовому пирогу и готовился отхватить жирный кусок.
        Берлин порадовал жителей и гостей погожим солнечным днём. «Это хороший знак», - отметил фюрер, слепо веривший в приметы. Диктатор кокетливо поправил косую чёлку и гордо окинул взглядом берлинцев. Во всём, и даже в мелочах, он склонен был видеть своё высшее предназначение. Он ехал по городу в машине с открытым верхом. По обочинам толпился народ - заранее поставленные лояльные граждане и гражданки, - приветствовали его букетами цветов и оживлёнными криками: «Да здравствует фюрер! Да здравствует Германия!»
        «Мы умеем раздвигать границы немецкой земли», - отметил про себя диктатор.
        - А что, Рудольф? - обратился он к спутнику. - Когда-то Берлин пребывал скромной столицей небольшого курфюршества Бранденбургского. Но мы весьма быстро объединились с Пруссией, а позже и с другими герцогствами, и создали великую Германскую империю. Берлин по праву стал ее столицей, не так ли?
        - О, мой фюрер, хотя «быстрое» объединение и длилось всего-то каких-то пятьсот лет, но все равно это знак свыше, - меланхолично поддакнул фюреру Рудольф Гесс, его личный секретарь и заместитель по партии.
        - Да! Знаки и символы - они повсюду. Моя миссия - моя борьба! - фюрер энергично вскинул ладонь, улыбаясь берлинцам налево и направо.
        Если бы «миссионер» не слишком увлекался величием собственной персоны, то неизбежно заметил бы прыгающих мелких бесов в блестящих глазах личного секретаря, ловко прячущихся под нависшими бровями. Зная «мистичность» босса, Рудольф Гесс всячески поддерживал его в этом:
        - Время великой экспансии стучится в сердце каждого немецкого патриота.
        - Молодец! Правильные слова! Верю и надеюсь, что так оно и есть.
        Злые языки за глаза называли Рудольфа Гесса «тенью фюрера». Особенно «спелись» они за то время, пока оба сидели в одной тюремной камере после «Пивного путча», где Рудольф помогал писать и редактировать фюреру книгу «Mein Kampf». Богатая биография и хорошее образование личного секретаря позволяли ему иметь собственное мнение, но... в рамках идейной линии партии. Чуть позже его преданность фюрер оценит вполне и 29 июня 1933 года назначит Гесса рейхсминистром без портфеля. Крики и цветы горожан мелькали по обеим обочинам улицы. Вскоре машина диктатора свернула с необычайно праздничной Фридрихштрассе на Ораниенбургер Штрассе, направляясь в заветный ресторанчик.
        Слегка располневший Гуго Экнер во фраке от стильного и дорогого немецкого кутюрье, - получившего образование портного в Великобритании, - с бокалом шампанского в одной руке и гавайской сигарой в другой, разгуливал по банкетному залу, репетируя тост в честь фюрера.
        - Он приехал! - засуетился распорядитель зала.
        Обер-кёльнер заглянул в меню и отдал распоряжения персоналу. Забегали официанты, разнося на серебряных подносах аперитив. Кёльнеры за стойкой кинулись протирать и без того сверкающие пивные кружки из богемского хрусталя. Швейцары, срочно натягивая белые перчатки на руки и вежливые улыбочки на лица, поторопились к входным дверям.
        В зал вошли шкафообразные мордовороты с бульдожьими головами, массивными челюстями и злыми колючими глазками, подозревающие в измене и красном терроре каждого встречного. Они осмотрели столы, стулья, проверили оконные ниши за шторами, кухонные помещения с кастрюлями и баками, туалетные комнаты и склады. Особое внимание личная охрана фюрера обратила на служебный и запасный выходы, расставив у дверей по два человека.
        - Будьте спокойны, господа! Мышь не проскользнет, не то что какие-то там коммунисты! - подобострастно кланяясь, сказал распорядитель зала, лично поднося им по стопочке шнапса с анчоусами.
        7
        Когда именинник уселся во главе банкетного стола, гости, - список которых утверждался профессором оккультных наук и личным астрологом фюрера Эрихом Гануссеном, - тоже заняли подобающие места, отмеченные карточками на блюдцах.
        Гуго Экнер оказался рядом с приезжим из Лейкхерста, американским миллионером немецкого происхождения. Он оглядел хорошо одетого соседа с дорогой оправой очков, золотыми запонками и алмазной булавкой на галстуке, чуть выше среднего роста и тщедушного вида мужчину. Он почему-то сразу же вызвал уважение у буржуа. «Сразу видно натуру, склонную к авантюрам», - подумал Экнер.
        - Простите, не расслышал вашего имени, - спросил он, наклоняясь к уху миллионера.
        - Предприниматель Герман Норд, господин Экнер.
        - Чем занимаетесь?
        - Беру с вас пример, господин Экнер, и хочу предложить сотрудничество в области туристических перевозок через Атлантику, - не моргнув глазом, ответил мнимый миллионер. Думаю, что главная воздухоплавательная база военно-морских сил США в Лейкхерсте близ Манхэттена не откажется построить на своей территории причал для немецких дирижаблей. Готов вложить немалый процент в общее дело.
        - Похвально! Ваше предложение вызывает интерес, господин Норд, - быстренько подсчитав в уме потенциальные прибыли, Экнер проникся идеей мгновенно.
        Банкет продолжался.
        - Я знаю, что уважаемый господин Гуго Экнер хотел бы произнести тост в честь нашего несравненного фюрера Адольфа Гитлера, - сказал Генрих Гиммлер, поднимая бокал с вином.
        Магнат вытер губы салфеткой:
        - Мой фюрер! Я, как патриот национал-социализма, открыто говорю: дирижаблестроение есть истинный триумф немецкой научной мысли Германии. Строительство и эксплуатация таких невиданных до сих пор гигантских небесных кораблей, как «Пауль фон Гинденбург» и «Граф Цеппелин-2», неизбежно поднимет престиж Третьего Рейха на недостижимую высоту. Я знаком с серьёзным человеком из-за океана, разделяющим подобные взгляды и готовым частично профинансировать сотрудничество с нашей авиакомпанией, в случае если, - он сделал ударение на этом слове, - вопрос коснётся трансатлантических перевозок на дирижаблях. Немецкая экономика и промышленность находятся на верном пути. Я хочу предложить тост за величие новой Германии и здоровье дорогого фюрера, Адольфа Гитлера! Зик хайль!
        - Зик хайль! - подхватили гости в экстазном порыве...
        Они ещё не знали, что скоро этот экстаз захлестнёт не только Германию, но и всю Европу. Гуго Экнер поставил пустой бокал на стол, потянулся за отварным телячьим языком и ободряюще кивнул соседу. Герман Норд молчал и наблюдал за застольем. «Кажется, удалась интрига: жучок нужной политической мысли запущен. Придёт время, и он зашевелится в мозгу этой краеугольной исторической личности, начнёт точить его изнутри». Он взял тарелку с лимоном и предложил возможному партнёру выпить коньячку.
        Таким образом, американский миллионер Герман Норд, он же свежеиспечённый советский диверсант Еремей Гаврилович Северцев, втёрся в доверие к Гуго Экнеру, создателю будущего небесного «Титаника» - дирижабля «Гинденбург»
        8
        Ближайшее заседание министерства транспорта Третьего Рейха, располагавшееся в старой Рейхсканцелярии, которое лично посетил фюрер, стало воистину революционным в немецкой авиапромышленности. Гитлер приказал непременно профинансировать строительство дирижаблей-близнецов «Пауль фон Гинденбург» и «Граф Цеппелин-2». Название первого из них впоследствии будет сокращено до простенького: «Гинденбург». «Успех операции дирижаблестроения решит дальнейшую судьбу пассажирских и мощных военно-воздушных кораблей», - подумал фюрер, критически осмотрел висящий напротив собственный портрет кисти молодого художника, приосанился.
        Мимо сверкающих чистотой окон министерства транспорта иногда прохаживался и предприниматель Герман Норд, слушая разговоры обывателей. Важна была каждая мелочь. На него никто не обращал внимания: хорошо одетому господину с тросточкой и патриотичной газетой в руках полицейские лишь вежливо козыряли. Он жил в Берлине размеренной жизнью обывателя и внимательно следил за развитием дирижаблестроения. Вечера досточтимый господин частенько коротал в хорошем ресторане за кружкой белого пива Вайсбир, и куда по нечётным средам любили заглядывать и корреспондент популярной газеты, и совершенно случайный посетитель неброской наружности. Эти господа, согласно скромным доходам, чаще выбирали древнейшее Пильзенское пиво, бывшее во времена Средневековья отменным элем. Насыщенный хмелем напиток из Айнбека всегда отлично сочетался с белой колбаской Вайсвурст. Немецкая традиция: кружка Пильзенского и Вайсвурст - идеальный пароль для любых встреч.
        9
        Герман Норд вернулся в номер, разулся и выставил туфли в коридор, чтобы коридорный их почистил. Затем набросал рисунок, изображающий паука с паутиной в банке. Это была шифровка для Петра Лукича. Он точно не знал, когда Кедров включит звёздные зеркала и выйдет на связь, поэтому оставил листочек на столе перед складным зеркалом, заторопился. «Нужно побриться и искупаться: горячую воду дали на час!»
        Выйдя из ванной завёрнутым в махровое полотенце, Герман Норд обнаружил ответную шифровку - рисунок скелета в треуголке, держащего зажжённую спичку, что означало следующее: «Добыть схему Гинденбурга». Рядом лежали две тысячи долларов. В тридцатых годах двадцатого века даже в Германии - это были немалые деньги, ибо восемьсот долларов стоил хороший автомобиль. Он проверил год выпуска купюр: «Всё сходится, деньги из этого времени».
        В мае 1936 года красавец «Гинденбург» начал полёты с пассажирами на борту. Первым же рейсом Берлин - Лейкхерст миллионер Герман Норд прибыл в Америку, - наступила пора налаживать коммерческие связи и агентурную сеть. Кое-какие адреса и явки, включая известный Берлинский пивной ресторан, он получил из Центра. Внедрённые несколько лет назад матёрые резиденты помогли ему довершить создание образа респектабельного господина. Через подставных лиц купил несколько частных авиакомпаний, приобрёл квартиру в Манхэттене, якобы для любимого племянника, юного Карла Шохталера (он ждал прибытия Тарасика), и виллу за городом, а для отдыха - домик в Калифорнии с пальмами и бассейном. Затем понадобились роллс-ройс и яхта. После стольких усилий и трат, числящихся за министерством иностранных дел Советского Союза, миллионер Герман Норд действительно стал им. Центр настоятельно рекомендовал завести женщину эффектной внешности, но не слишком умную, которая должна сопровождать повсюду. Какой же миллионер без подруги?
        - Охо-хо, где ж такую бабу сыскать, разве что среди певичек и артисток? - предположил он, заглядывая в глаза любимой собаке - большому лохматому сенбернару. - Эх! Как там поживает моя Евгения Ильинична?
        И... Герман Норд «открыл» театральный сезон: концерты, варьете, музыкальные шоу, театр оперы и балета. Конечно же, он сходил в кино и посмотрел комедию о несуразностях машинной эпохи - «Новые времена» («Modern Times») с актёром и режиссёром фильма Чарльзом Чаплиным.
        Вскоре в амурные сети попалась беззаботная красотка, лихо отплясывающая канкан, будущая звезда Голливуда со сценическим именем Нелли Хайт. К счастью, девушка была глупа как пробка, - её интересовали исключительно модные наряды, ювелирные украшения и противные гавкучие болонки. Она была неважной хозяйкой (есть же слуги и экономка), зато оказалась страстной и горячей любовницей.
        «Не-ет, это не женщина - львица!» Она вытворяла в постели такое, чего за всю супружескую жизнь он никогда не ощущал, не испытывал и не чувствовал. Сначала он смущался и не понимал происходящего. Как-то глянув в зеркало после бурных постельных упражнений, увидев глупую физиономию, выругался: «Идиот»! Через некоторое время мужчина привык к сексуальному меню и уже относился к этому вопросу иначе. «Однако - это не любовь всё-таки», - сокрушался он, вспоминая заботливое лицо супруги. Но Нелли по-житейски жалел. Поскольку мистер Норд любил сладости, то регулярно баловал подругу кондитерскими изысками: тортами, печеньем, пирожными бисквитными и безе, ягодными десертами и мороженым. На этом они и ладили.
        10
        В ночь на 3 мая 1937 года перед очередным трансатлантическим перелётом зеркала Кедрова, минуя бдительную охрану, доставили юного Карла Шохталера (Тарасика) на борт «Гинденбурга». К тому времени, по героически добытым мистером Нордом чертежам, «племянник» Карл успел неплохо изучить устройство цеппелина.
        Для удобства туристов имелась пятнадцатиметровая смотровая площадка, читальный зал с изысканной подборкой книг и модных журналов, курительный салон с хорошей вентиляцией, ресторан с эстрадой и специально заказанным роялем из алюминия. На кухне пищу готовили без подачи открытого огня - на электроплитах. В индивидуальных каютах пассажиры могли принять горячую ванну; тщательно продуманные туалеты оснащались проточной холодной водой. Так же, как и на океанском лайнере «Титаник», роскошь и изыск били в глаза.
        Исключительно для воспитания у сограждан патриотизма в коридорах висели портреты Пауля фон Гиденбурга и Адольфа Гитлера. А на столиках ненавязчиво мозолила глаза книга фюрера «Mein Kampf», опубликованная издателем Максом Аманном в 1925 году. С точки зрения пророчеств - это был любопытный документ. Если внимательнее вчитаться в суть, то наивные лондонские и парижские политики могли бы заранее определить, с какими силами имеют дело. В полной амбиций и притязаний на мировое господство исповеди автор не делал никакого секрета из своих настоящих целей.
        Проворный и юркий Карл, тащивший заплечный мешок с тремя минами с часовым механизмом, уже прикинул, где находится слабое место гигантской машины. Вместе с «дядей» Германом Нордом они узнали, что, проектируя дирижабль, создатель Экнер предполагал использовать гелий. Этот инертный газ, хотя и имеет меньшую подъёмную силу, нежели водород, зато невзрывоопасен. По расчётам инженеров, цеппелин мог парить в воздухе даже при семи пробитых пулями баллонах.
        Однако её величество политика не выступила гарантом безопасности «Гинденбурга», - американцы, владеющие единственным известным в то время месторождением гелия в штате Техас, внезапно наотрез отказались продавать гелий нацистам. Вследствие чего немецкое чудо пришлось заполнять горючим водородом. Тогда для эксплуатации цеппелина пришлось усилить меры пожарной безопасности, а пассажиры при входе на дирижабль сдавали в камеру хранения спички, свечи, зажигалки и фонарики.
        11
        Итак, цель мальчика - баллоны, заполненные не гелием, а водородом. Ко вторым по счёту баллонетам нужно прикрепить первую мину с часовым механизмом. Он практически уже дошёл до технических отсеков, когда услышал шорох, и из бокового коридора показалось две тени. Карл юркнул за выступ и присел, стараясь тише дышать и вжимаясь в стену. Тени говорили шёпотом по-итальянски и озирались кругом. По некоторым словам он уловил их намерение - один из четырёх тысячесильных двигателей «Даймлер». «Да это ж итальянские коммунисты», - обрадовался он. Но решил не показываться им на глаза: «Мало ли что товарищам или fautori della liberta[3] померещится».
        Тени двинулись к моторным отсекам, и Карл продолжил работу. Первые две магнитные мины прилипли намертво и в незаметных от входа местах. Третью он хотел поставить ближе к хвостовой части цеппелина. Отделавшись от опасного груза, мальчик активировал мину, наивно предположив, что к этому времени пассажиры успеют высадиться на причал и отойти на безопасное расстояние. Так же крадучись, он прошел к своей завтрашней каюте и тут был схвачен кем-то за ухо. Ловким ударом Карл выкрутился из-под руки неприятеля и очутился перед «дядей»:
        - Ты опоздал на три минуты, - зашипел Герман Норд. - Связи до утра не будет, нам придётся спускаться по этой опоре.
        - Я не нарочно, - сказал он плаксиво и зашмыгал носом. - Увидел две подозрительные тени и ждал, пока они уйдут.
        - Это уже интересно. Ладно, давай на выход, и, спускаясь, не смотри вниз. Там неподалеку стоит двухдверный Фольксваген какого-то офицера, но он до утра будет спать в гостинице. До автомобиля надо добраться без единого звука и пыли, чтобы охранники не заметили. Сегодня новолуние, оно нам поможет, а прожектора светят в сторону гаража. Давай, с богом!
        Ночные заморозки не редкость в начале мая. Свистел холодный ветер, закладывая уши и пронизывая нехитрую тонкую одёжку. Двое советских диверсантов осторожно спускались по ажурной опоре.
        Руки мальчика примерзали к холодному металлу. Он мысленно подбадривал себя: «Пролёт, греем руки по очереди под мышками, ещё пролёт, и опять греемся. Вниз, вниз. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Так, прижаться к опоре». Прожекторный луч полоснул по ним и отвернулся. «Не заметили. Вниз, скорее! Руки стынут и немеют, плохо слушаются. Как холодно! Неужели эта металлическая дура никогда не закончится? Земля. Упасть, прижаться и ползти по мёрзлому песку к автомобилю». Спрятавшись за ним, он перевёл дух и подождал напарника.
        - Жив? Тихо! Сейчас открою дверцу, а ты сядешь за руль. Я буду толкать автомобиль к воротам, за ними заправка. Запомни, мы с тобой механики и к утру должны приготовить Фольксваген для герр офицера. Вот наши аусвайсы и пропуска в эту зону.
        12
        После мытья и заправки машины они, теперь уже не скрываясь, отогнали её на прежнюю стоянку и вышли за ворота охраняемой зоны. Но в апартаменты на третьем этаже им всё-таки пришлось залезать по пожарной лестнице через окно, чтобы служащие отеля не видели их во внеурочный час.
        - Быстро в горячую ванну, чай с печеньем и спать! Завтра мы, элитные пассажиры «Гинденбурга», должны выглядеть презентабельно! - приказал Герман Норд и похлопал парня по плечу. - А ты, боец невидимого фронта, молодец!
        - Служу трудовому народу! - прошептал счастливый Тарасик.
        Ни он, ни его напарник, очутившись в прошлом, почему-то даже и не вспомнили, что вскоре, 21 декабря 1937 года, в Красной Армии эта уставная фраза будет заменена другой формулировкой: «Служу Советскому Союзу!», которая просуществует вплоть до 26 декабря 1991 года. Впрочем, не удивительно, - будущее в прошлом обычно имеет неопределённый характер.
        13
        3 мая 1937 года в 20:15 мистер Герман Норд с родным племянником Карлом и билетами по восемьсот десять долларов каждый поднялись на борт цеппелина «Гинденбург». Они чинно раскланялись с капитаном Максом Пруссом, считавшимся довольно умелым воздухоплавателем, и прошли на смотровую площадку взглянуть на старт. Мистер Норд проследил, чтобы их багаж поместили в смежные каюты, согласно билетам. Вместе с советскими диверсантами на борт поднялись пять офицеров военно-воздушных сил Германии, артист балета Берлинского театра с овчаркой, два студента из Сорбонны, журналист из Бонна по заданию редакции, Эрнст Леманн, директор компании «Цеппелин», и другие достопочтенные господа - всего шестьдесят один пассажир.
        Старт дирижабля прошёл в дежурном режиме. «Гинденбург» набрал заданную высоту и направился через Атлантический океан в Северную Америку на базу в Лейкхерсте. Вскоре он развил крейсерскую скорость, сто тридцать пять километров в час, позволяющую за три дня одолеть намеченный путь. Утром, когда показался остров Ньюфаундленд, капитан Прусс приказал снизиться, чтобы пассажиры могли сфотографировать снежно-белые айсберги, медленно дрейфующие на юг.
        Каждый пассажир имел уважительную причину для трансатлантического путешествия по столь высокой цене. Кто-то хотел увидеть Америку, кто-то надеялся открыть новое дело и расширить торговые связи, а кто-то просто путешествовал. Однако Эрнст Леманн - директор компании, строившей дирижабли в Германии, прибыл на борт из-за полученного им накануне анонимного письма с угрозой взорвать дирижабль. Он хотел морально поддержать экипаж и доказать миру безопасность таких полетов. Дела у компании «Цеппелин» шли блестяще - билеты на рейсы небесного лайнера были распроданы на год вперёд. Это ли не показатель триумфа авиапромышленности?
        6 мая 1937 года серебристый сигарообразный корабль абсолютно бесшумно, словно облако, проплывал над Нью-Йорком. На второй палубе играл оркестр, танцевали пары. Настроение безмятежности и спокойствия царило на «Гинденбурге». Пассажиры с любопытством разглядывали Манхэттен - главную составляющую города, - расположенную на нескольких живописных островах и небольшой прибрежной части материка.
        - Вон, смотрите, Колумбийский университет, а там - Бродвей, - наперебой кричали студенты из Сорбонны.
        - Да-да, а это небоскреб «Эмпайр стейт билдинг»! - восторгался артист балета.
        Гуго Экнер предложил капитану облететь статую Свободы, а затем пролететь близко к знаменитому небоскрёбу. Это был смелый, но очень опасный маневр. Все зааплодировали. Вдали показалась причальная мачта Лейкхерста. От центра Нью-Йорка до неё оставалось рукой подать, если бы не чёрно-серые тучи и сполохи молний прямо по курсу. Капитан Прусс приказал лететь в обход грозового фронта.
        Герман Норд и Карл тревожно поглядывали на часы. Время полёта по непредвиденным обстоятельствам увеличилось. Подходил час «икс», когда сработают часовые механизмы установленных трёх мин, а воздушный корабль ещё далек от причала. Статуя Свободы недовольно щурилась в закатных лучах кровавого солнца, отбрасывающего алые отблески на воду между островами и освещавшего облака жёлто-красной киноварью.
        Долгожданный Лейкхерст встретил их юго-восточным ветром, капитан сделал дополнительный круг. В 19:11 цеппелин снизился до ста тридцати, а затем быстро до шестидесяти метров, потеряв при этом горизонтальность полета. Чтобы поднять корму, команда «Гинденбурга» выпустила часть газа, а потом и тонну водяного балласта. В 19:21 швартовщики сбросили гайдропы - причальные канаты.
        Обшивка корабля осветилась розовым светом солнца, коснувшегося линии горизонта. В 19:25 на корме произошла вспышка, и гигантская сигара корабля засверкала изнутри искрами. Следом вырвались из плена гигантские языки пламени, клубясь и пожирая тонны водорода. Столбы огня и густого дыма взметнулись к небу на сто метров. От кормы адский огонь пополз к носу корабля. Тридцать секунд, и пылающий «Гинденбург» рухнул на землю. Один за другим начали взрываться топливные баки. Обломки гондолы и каркаса, поднятые вверх силой взрывов, градом обрушились на останки некогда прекрасного гигантского небесного лайнера.
        Большая часть пассажиров удивительным образом спаслась. Среди них оказался Гуго Экнер, отделавшийся лёгким испугом, капитан Макс Прусс, получивший тяжёлые ожоги, некий миллионер, не пожелавший сообщить газетчикам своё имя, и юный Карл Шохталер, отметивший в полёте день рождения. Его спасение пожарные и встречающие сочли за чудо. Он выпрыгнул из окна и угодил в горящее дизельное топливо, но тут же сверху на него обрушился мощный поток воды из разорвавшегося от высокой температуры баллона. Мгновенно поток воды затушил адское пламя, и мальчик отбежал от места «посадки».
        Катастрофа «Гинденбурга» потрясла мир. Очевидцы окрестили его вторым «Титаником». Хронику событий тщательно изучали эксперты из многих стран, чтобы узнать причину гибели хорошо укреплённого дирижабля с введёнными беспрецедентными мерами пожарной безопасности. Версий было много, доказанной - ни одной.
        - Ну что, Карл? Сегодня ты второй раз родился, и, как говорит народная пословица, - в рубашке! - сказал Герман Норд, он слизнул каплю крови с ладони и приложил к царапине носовой платок. - Смотри, какой алый закат в Лейкхерсте! Мы видим не только закат «Гинденбурга», но, подозреваю, и всего германского дирижаблестроения. Смею надеяться, - мы к этому причастны, хотя не всё так пошло, как задумывалось! Я против мировых катастроф, да и людей жалко, но задание Центра мы выполнили честно. И хотя впереди целая война и не одна жаркая битва за родину, надеюсь, победа будет за нами! Пора домой, Ленинград ждёт!
        Мальчик, пребывая в шоковом состоянии, ошеломлённо посмотрел на заходящее солнце и прошептал:
        - Алый закат в Лейкхерсте! Я так назову книгу, которую когда-нибудь напишу.
        Заполярье
        Небольшой двухмоторный самолетик весело выплыл из грозной снежной тучи так, словно крыльями раздвинул тёпло-серую плотную массу, за которой показалось слабое свечение звёзд в вечереющем сине-сиреневом небе. Туча сомкнулась вновь, но снег ещё не начал падать. Почтовый самолет сделал небольшой круг и удивительно точно приземлился на льдину. Было тихо-тихо. Звука моторов, не приглушенных лётчиком, не слышалось и вовсе. Всё происходило как в немом кино, когда фильмы еще не озвучивали. На фюзеляже северной стрекозы значилось: «АН-2 1932 Москва - Северный Полюс». Наконец, лопасти пропеллера остановились. Открылась дверь, и по выброшенному верёвочному трапу, не торопясь, вылез тепло экипированный лётчик с двумя толстенными сумками через плечо. Он повернулся к нам лицом и что-то прокричал, приветственно помахал рукой. Мы ничего не расслышали, но радостно замахали руками ему в ответ.
        - Подождите, сейчас мы вам поможем, - крикнул мой друг и побежал к самолёту. Я решил не отставать и двинулся следом.
        Мы быстро добежали до берега, где воздух клубился, плыл и парил, поднимался прозрачной стеной вверх, за которой стоял этот странный, я бы назвал доисторический, но не старо выглядящий самолётик со своим пилотом. На берегу мы никогда до сих пор не видели никаких построек или чумов, однако к самолёту бежали люди - много людей: взрослые и дети, собаки и лихо управляемые оленьи упряжки. «Откуда они все взялись?» - мелькнуло у меня в голове. Они радостно взмахивали руками, прыгали и приплясывали, радуясь прибытию этого обледенелого самолетика.
        Мы с разбегу пересекли воздушно-клубящуюся прозрачную стену и по инерции пробежали немного вперёд, пока не замерли от неожиданности. Кругом простиралась безмолвная снежная равнина, до самого горизонта не отмеченная никакими следами цивилизации. Ни следов чудного самолётика, ни людей, ни собак, ни оленей. Полная снежная тишина. Сумеречно-вечернее чистое небо. Молчаливо мерцают мириады далёких жёлтых звёзд, туманностей и скоплений галактик где-то там высоко-высоко и невероятно далеко. Да переливаются перемежающиеся зелёные, красные, бело-жёлтые и сине-фиолетовые сполохи загадочного северного сияния. Мы с приятелем растерянно постояли и повернули обратно к берегу, оставляя глубокие следы от собачьих унтов на снежном покрывале.
        - Интересно, что это было? - спросил я, просто выразил мысли вслух, не обращаясь к приятелю.
        - Мираж. Обыкновенный мираж, - пожал он плечами и громко шмыгнул носом, - говорят, такое бывает.
        - Зимой? Мираж зимой? - удивился я.
        - А почему бы и нет? Мороз и высокая влажность, видишь, какой пар клубится у берега над торосами. При смене погоды, говорят, бывает всякое.
        Я оглянулся назад и ойкнул: «Смотри!» Приятель повернулся лицом к берегу. За прозрачной подвижной стеной морозного воздуха на том же месте стоял «наш» самолётик с полярным летчиком. Он доставал из толстой кожаной сумки пачки конвертов и бандерольки, читал надписи и что-то выкрикивал. Из толпы людей, одетых в пёстрые северные национальные одежды, сразу же кто-нибудь спешил забрать почту.
        - Это не мираж, - сказал я.
        Уверенность, что я прав, продолжала расти внутри меня.
        - Это совсем не мираж, - настойчиво повторил я.
        - А что же тогда? Думаешь, это галлюцинация?
        - Одна на двоих? Не бывает, - отверг я эту версию. - Это... это всё по правде, на самом деле.
        - Как же так? Мы же не добежали туда. Значит, там никого нет!
        - «Туда» не добежишь, - решил я. - Мы видим и знаем, что это происходит на самом деле. Это наш мир, но... в другое время. Видишь, написаны цифры? Год 1932.
        - В этом году родилась моя бабушка, - вспомнил приятель. - Почему мы их видим тогда, а они нас нет?
        - Видим, но не слышим. Я знаю не больше твоего. Точнее - я ничего не знаю.
        - Что будем делать? - деловито осведомился приятель.
        - Давай посмотрим. Только не долго, а то замёрзнем, мамка будет волноваться.
        - Эх, жаль, нет фотоаппарата с собой, поэтому никто нам не поверит, что мы видели всё сами.
        - Может, сбегать за фотоаппаратом, я папкин возьму?
        - Тебе родители не дадут его, скажут «баловоство одно», да и пока обернёшься, оно рассеется.
        - Что рассеется?
        - Мираж или это... эта картина, не знаю, как назвать.
        - Пожалуй. Хорошо, смотри и запоминай, потом бабушке расскажем.
        И мы со вздохом продолжили просмотр этого немого кинофильма...
        В тот день разыгралась настоящая снежная буря. Временами она завывала как старый полярный волк-одиночка, иной раз издавала такие утробные звуки, что бабушка моего приятеля старая Йесеньга говорила, что эта сама Кали-Юга вышла на охоту и не успокоится до тех пор, пока не получит свою добычу. Мы ей, конечно, не верили, но мороз пробегал по спине, и было страшно.
        Огонь в железной печурке беспорядочно плясал и норовил вылезти из-под чугунных раскалённых кругов, прикрывающих дырки, на которых стояли большие чёрные чугунки с варевом из оленины. Бабушка Йесеньга сидела на низенькой деревянной скамеечке, покрытой куском старой оленьей шкуры, и чистила картошку и лук. Очистки она кидала в оцинкованное ведро, позже она их запаривала и скармливала домашним животным, которых семья моего друга держала с незапамятных времен, сколько я себя помнил. Мы с другом оба любили бабушку Йесеньгу - она нам часто рассказывала необыкновенные северные сказания и былинные песни, от которых кровь стыла в жилах, но было очень увлекательно слушать её долгими зимними вечерами. Сказать по правде, я тогда, кроме Заполярья, нигде не был, потому что родился там. Поэтому вряд ли мог отличить «долгий полярный вечер» от «долгой полярной ночи» - зимой всё едино. А «долгий полярный день» был равен северному лету.
        Мы с другом долго обсуждали нашу историю с «миражом на берегу», пока решились рассказать об этом бабушке Йесеньге. Она выслушала нас молча и внимательно, потом высказала своё мнение: «Это, внучки, не было миражом».
        - Давным-давно, когда я была такая, как вы сейчас или даже моложе, наша семья жила на Старом Берегу. Точного местоположения того посёлка даже сейчас на карте нет. Мы кочевали. Различались лишь зимнее и летнее поселения, между которыми пролегала не одна сотня вёрст вдоль побережья Белого моря. Иногда мы становились ближе к воде, иногда дальше, - это каждый раз определял Мудрейший.
        - Шаман, да, бабушка Йесеньга?
        - Мудрейший шаман Агин-Юга-День-и-Ночь. Хороший человек. Он редко ошибался в выборе стоянки. Корма всегда хватало и оленям, и ездовым собакам, и людям. Но пришло то, о чём предупреждал Мудрейший Агин, - смена эпохи Кали-Юга на Сатья-Югу. Люди стали ездить на железных оленях, летать тоже на железных птицах, укрощать огонь в камне, делать холод в закрытых пещерах, получать свет в лёгких прозрачных шариках и говорить друг с другом с помощью коротких трубок, находясь от собеседника за многие вёрсты пути. Новая Юга принесла северным людям Технику, Электричество, Радио, Телевидение и многое другое, что вы, молодежь, называете «цивилизацией» и запросто пользуетесь её техническими плодами. В Заполярье стали прилетать самолёты, привозить новых людей и новые продукты, лекарства, книги и прочие вещи, которые мы здесь отродясь не видели, называли их «промышленными товарами». Появились постоянные жилища в городах и посёлках, - они не меняли местоположения ни в полярную ночь зимой, ни полярным днём летом. Для исконных северян это было странно и непонятно. Удивительно встретить белых людей с круглыми голубыми
глазами и мягкой кожей.
        Мудрейший говорил, что наше поселение оказалось одним из самых последних, кто ещё продолжал кочевать по тундре, когда появилась «цивилизация» в Заполярье. Уважаемый шаман Агин-Юга-День-и-Ночь, как сейчас помню, однажды полярным днём собрал всех взрослых охотников и повелел отправить избранников к белым людям на совет. Вскоре многие из нас осели и получили постоянное жилище и кров, женщины и девушки пошли работать по найму, дети стали учиться в школах, - наступила Новая Юга для детей Старого Берега.
        Я тоже пошла в школу. К нам на самолёте прилетела молоденькая белокожая учительница с волосами цвета весенней зари. Сначала она не говорила по-нашему; мы учились её языку, - дети всему быстро обучаются. Скоро многие из нас бегло говорили на языке белых людей: по-русски, по-белорусски и по-украински. Мы часто смешивали языки, и в разговоре получалась смешная путаница из разноязычных понятий. Летом к нам приезжали разведывательные геологические экспедиции на больших вездеходах, которые оставляли за собой широкие волнистые вдавленные полосы на земле от тяжёлых металлических гусениц. Северная трава потом долго прорастала через утоптанную ими корку. Вечная мерзлота не торопилась делиться с белыми людьми сокровенными кладами. Экспедиции проводились только летом и не во всех поселениях, а вот почтовые и грузовые самолёты летали круглый год.
        Я помню, со мной в одном классе учился парень, который мечтал стать полярным лётчиком. Окончив школу, он уехал на Большую Землю, и мы с ним долго не виделись. Из большого города, где учился, он слал своей семье весточки. Его мать не умела разбирать его письмо, она вообще слабо знала грамоту и поэтому часто обращалась ко мне за помощью. Мы жили по соседству. Однажды его младшая сестрёнка, запыхавшись, прибежала ко мне домой радостная. Она принесла новость, что на днях должен приехать её старший брат из «большого города». Моё сердце неожиданно для меня самой так и подпрыгнуло от волнения. Вечером до сна я перемерила почти все любимые наряды и украшения из бус, но так и не решила, что же надеть для встречи. Моя бабушка поняла девичье волнение и посоветовала выбрать праздничный национальный наряд, в котором мы празднуем приход Весны и Солнца. Я колебалась, боялась выглядеть хуже тех городских златовласых девушек с белой кожей, которых он видел там, на Большой Земле...
        Йесеньга задумалась, взяла деревянную ложку на длинной ручке и помешала оленину в чугунке. Затем она зачерпнула ею варева и, подув, попробовала.
        - Надо посолить, ребята, подайте соли, вон на полке в полулитровой банке стоит. Да нет, не эта, рядом! Нешто вы сахар от соли отличить не можете? Спасибо, внучек.
        - Бабушка Йесеньга, а что потом было, расскажи, пожалуйста, - приставал к ней мой приятель.
        Она усмехнулась, ласково погладила внука по непокорным жёстким волосам, присела снова на маленькую скамеечку около железной печурки, сложила жилистые руки на фартук и задумалась. Мы сидели и молчали, ждали, когда она снова начнёт рассказывать, не торопили. С улицы в дверь кто-то поскрёбся. Приятель кинулся открывать, и в дверной проём протиснулась белая пушистая лайка Белка, следом за нею - круглый колобок, пушистый кутёнок. Собака принялась лакать недоеденную похлёбку из своей миски, а щеночек смешно тыкался носом в ту же миску, но больше разбрызгивал, чем ел. Мы сидели, тихонько хихикали, пихая друг друга локтями.
        Снежная буря продолжала неутомимо бушевать. Ветер стонал и завывал, рвал и метал всё кругом, наметал высокие и глубокие сугробы во дворе за окном добротного бабушкиного домика. Окна замёрзли так, что морозные узоры на них причудливой растительностью будили нашу буйную мальчишескую фантазию, когда мы пытались посмотреть сквозь них на улицу, где между порывами ветра виднелось и мелькало лунное сияние полярной ночи.
        - Бабушка, а буря скоро стихнет? - спросил приятель. - Погулять хочется.
        - Такая буря не стихнет ещё несколько дней, видишь, собака в дом запросилась. Примета такая на затяжные снегопады. Ждите, дома играйте, всё равно в школе каникулы, торопиться некуда. Скоро обед сварится.
        - Бабушка Йесеньга, можно мы пока телевизор посмотрим?
        - В такую непогодь он не будет показывать, нешто вы в школе не учили, что в бури частенько никакие радиосигналы не проходят. Называется этот период «радиопаузой».
        - Мы-то учили, - уныло пробубнил приятель, - только охота, чтобы сейчас оно работало как обычно. Ба, а ты откуда про «радиопаузы» знаешь? А?
        - Я-то? Хм. Как тебе сказать, внучек, я в молодости где только ни работала. Приходилось и на радиостанции подежурить за приболевшего радиста, особенно, когда надо принимали внеочередные авиарейсы, которые приходилось сажать в непогоду.
        - Ты, бабушка Йесеньга, дежурила за радиста? Почему же ты мне ничего до сих пор об этом не рассказывала? И родители тоже не говорили!
        - Твои родители об этом тоже не очень-то наслышаны, да я и им как-то не сказывала вовсе, не довелось к слову.
        У нас с приятелем округлились глаза. Бабушка Йесеньга, которую мы считали чуть ли не представителем тех тёмных времен, когда людей лечили шаманы и колдуны вместо врачей, когда северяне верили в Кали-Югу больше, чем в прогноз погоды. И вдруг вместо того, чтобы напугать нас деяниями Духа Северного Ветра и злой старухой по имени Кали-Юга, она спокойно рассуждает о «радиосигналах» и «радиопаузах», да ещё работала радисткой?! Невероятно!
        - Бабушка Йесеньга, ну расскажи что-нибудь, - взвыли мы с приятелем уже в два голоса. - Миленькая, бабуля, мы хорошо будем себя вести всю следующую четверть или даже целых полгода. Ладно?
        - Ладно, расскажу, но после обеда. Быстро за стол, еда готова. Пока всё не съедите, и не заикайтесь!
        Мы перемигнулись с приятелем и дружно взялись за ложки, обжигаясь горячей олениной, в предвкушении бабушкиных историй. Бабушка Йесеньга присела опять на скамеечку у печки, подпёрла коричневым кулаком правую щёку и задумалась.
        - Ну, слушайте, детки.
        - В ту самую зимнюю пору у нас в посёлке вовсе не имелось посадочной полосы для самолётов. Поэтому мы, жители посёлка, расчищали одну из прибрежных льдин, где меньше торосов, помечали края поля красными флажками. На берегу обязательно заранее складывали дрова для костра и обмотанные паклей палки с длинными ручками для факелов: мало ли какая будет погода, когда прибудет почтовый самолёт. Особенно трудно было принимать самолёты в метель, когда видимость падала до нескольких метров, и не виднелось ни флажков, ни поля, да и радиосвязь становилась неустойчивой. Сплошные хрипы да шум в наушниках. Зачастую радиограмму приходилось восстанавливать по обрывкам фраз и окончаниям слов. После уроков первым делом для поселковых школьников главным занятием на берегу была помощь взрослым по расчистке лётного поля от снега.
        - Поскольку я числилась в штате нашего аэропорта самой молодой, то меня и отрядило начальство, в лице дяди Лёши, на борьбу с заносами на лётном поле вместе с пришедшими учениками. Я тогда только-только начала учиться на радистку. Рейсов к нам ожидалось не так много, как мне бы хотелось, из-за этого основным моим дежурным занятием оставалось «поддержание лётного поля в полной готовности для приёма пассажирских, транспортных и специальных рейсов согласно Инструкции». Хотя для нашего пятачка, громко именуемого этой посадочной полосой, и для скромного домика, именуемого «Аэровокзалом», все типы рейсов совмещались в одном единственном. Однако дядя Лёша с нескрываемым уважением и горячей любовью цитировал «Инструкцию для инженерного и технического персонала аэропортов». Опытным и единственным радистом у нас работал толстый дядя Володя, с пышными ярко-рыжими усами, в неизменной матросской тельняшке и завсегда с горячей алюминиевой кружкой крепкого чёрного чая.
        - Дядя Володя приехал к нам с Большой Земли по приказу, а остался жить по доброй воле. Женился он на моей тёте Метельге, которую он звал Милой. Детки у них родились, мои сестрёнки и братишки. Я у них часто бывала в гостях, и мы все вместе росли, играли и учились. Веселилась наша ребячья ватага пуще обычного, особенно если дядя Володя принимался с нами дурачиться или же учить нас какой-нибудь новой игре. Игр он знал несметное множество. Тётя Метельга, добрая женщина, часто пекла вкусные пироги с олениной или с рыбой и кормила нашу разноголосую компанию, когда мы прибегали к ним в дом быстро перекусить что-нибудь, чтобы опять убежать на улицу.
        - Однако желание стать радисткой в аэропорту возникло у меня одной изо всей нашей компании. Я увлекалась необыкновенными историями из лётной практики дяди Лёши и дяди Володи, поэтому мне казалось, что у них не жизнь, а сплошные захватывающие приключения.
        Да-а, времена были трудные, но интересные, внучки. Ешьте-ешьте, как следует, а то не вырастите большими и крепкими как Белый Олень.
        Йесеньга замолчала ненадолго и затем продолжила рассказ:
        - В одно прекрасное время, как сейчас помню, произошло вот что...

* * *
        В ТОТ ДЕНЬ, ТОЧНЕЕ, это было долгой полярной зимой и долгой полярной ночью, когда дядя Володя простудился и лежал с высокой температурой в постели, укрытый семью оленьими шкурами. Лекарств не хватало, или они слабо помогали, тётя Метельга пошла к сыну, ученику и преемнику старого Агина-Юги-День-и-Ночь, недавно принявшего посвящение в шаманы первой ступени, за помощью. Что он делал, мы не знали, однако тётя Метельга принесла какой-то пузырёк с лекарством и напоила им дядю Володю, вскоре он крепко уснул, заботливо укрытый оленьими шкурами. А мне пришлось дежурить вполне самостоятельно в аэропорту всё то время, пока он выздоравливал. Кроме меня равновелико некому было выполнять эту работу, чем я очень гордилась, правда, недолго, пока не пришлось принимать важный спецрейс да ещё в непогоду...
        Радистка Йесеньга с учениками из местной школы сидела на берегу у кострища после расчистки лётного поля и пила чай с конфетами-карамельками и печеньем. Конфеты она раздавала детям по собственной инициативе, чтобы порадовать и поощрить их работу. На самом деле девушке приятно было осознавать себя руководителем, пусть даже на такой скромной работе. Дверь бревенчатого домика-аэровокзала распахнулась, и дядя Лёша окликнул её, приглашая зайти вовнутрь. Йесеньга отпустила ребятишек по домам и вошла в избушку аэровокзала. Несмотря на то, что она уже устала, расчищая лётное поле на льдине, дядя Леша усадил её на приём радиограмм, чтобы «принять сводку погоды и просто послушать эфир, мало ли что». Погода могла испортиться в любой момент.
        - Так оно и случилось. Я приняла метеосводку о штормовом предупреждении, а через три с половиной часа именно к нам ожидался самолёт. Что вперёд будет: метель или прилетит наш «спецрейс», могла знать только капризная и переменчивая, как ветер, Кали-Юга. Дядя Лёша подкинул в печурку дров, сухой рыбы да рыбьего жира, и огонь заплясал веселее, согревая нехитрое оборудование радиоприёмной аппаратуры аэровокзала. Он поставил на огонь закоптелый чайник со снегом, и вскоре тот зашумел и засвистел.
        - К морозам да непогоде чай свистит-то! - покачал головой дядя Лёша и выглянул в маленькое, занавешенное цветастой занавесочкой низкое окно. - Эк, позёмка побежала с моря. Крутит, завывает пурга. Метель начинается.
        - Дядь Лёша, у нас, старики говорят, Кали-Юга лютует.
        - А ты, девонька, попусту не болтай! Знай себе, слушай эфир! Сейчас чаю налью. Может, картошечки сварить в мундирах? Я мигом, ночь-то длинная, полярная. До утра далеко. Хе-хе. Пока «спецрейс» прилетит, повечеряем, - старый полярный волк загремел чугунными кружками на плите. Ловко поставил чугунок на огонь, бросил туда подготовленную картошку.
        Йесеньга снова надела наушники и вслушалась в эфир. Писк, треск да неразборчивый шум. Знакомых позывных не было. Девушка пила чёрный чай с яблочным вареньем, мечтала. Её раскосые глаза-бусинки восторженно блестели. Непослушные косы, схваченные узкими красными ленточками, озорно прыгали по спине. Картошка уже шипела в чугунке, так как вода вся выкипела. Большой зелёный будильник зазвонил внезапно и настойчиво. Задремавший в углу на старом потёртом диване дядя Леша встрепенулся.
        - Я вовсе не сплю, дочка, так, слегка задремал, - воскликнул он, поднимая с пола газету. - Что там наша рация? Молчит эфир? Пора вызывать наш «спецрейс». Давай-давай, они должны были уже в наш «коридор» попасть! Носом чую, вот-вот прилетит. Ох, ты ж смотри, картошка пригорает, - и он загремел чугунком.
        Йесеньга переключила тумблер в положение «Приём» и, отчётливо повторяя свой позывной, стала вызывать долгожданный рейс. Эфир трещал, шумел, завывал, но «спецрейс» молчал. Так продолжалось минут сорок-сорок пять. Затем неясный трескучий говор и хрипы пробились через радиопомехи и шумы. Йесеньга кричала в микрофон, но толком ничего конкретного не услышала. Из чего дядя Лёша заключил, что, хотя и нет нормальной связи, им пора идти на лётное поле и зажигать сигнальный костёр.
        - Эфир эфиром. Но я чую, кто-то летит в нашем воздушном коридоре и вот-вот прилетит, - сказал он. - А сверху ночью всё едино - белым бело, снега да снега. Как разглядеть посёлок без огней?
        И они вышли вдвоём с дядей Лёшей в ночь...

* * *
        МЕТЕЛЬ УСИЛИВАЛАСЬ, заметая посадочную полосу и маленькие красные флажки по краям лётного поля. Вскоре от труда по расчистке аэродрома, проделанного Йесеньгой со школьниками, остались слабые воспоминания. Дядя Лёша захватил пару снеговых лопат, разделся и начал ловко орудовать ею, отбрасывая снег с ледяного поля. Девушка взяла лопату и присоединилась. Трудно бороться со стихией. Тем более что борьба с Кали-Югой шла не на равных. Они зажгли по периметру посадочной полосы три костра. Огонь отбрасывал пляшущие блики на гладкое зеркало льда. Метель завывала и вьюжила, посмеиваясь над упрямыми людишками. Пошёл крупными хлопьями снег.
        Сквозь вой ветра они оба разом услышали гул и низкую вибрацию, характерную для маломощных двухмоторных самолётов. Из-за снежного облака выплыл самолет, перемигивающийся красными и зелёными габаритными огнями. Он заложил крутой вираж над заполярным аэродромом и зашёл на посадку. Лётчик снизил высоту и, приблизившись к посадочным огням, лихо помахал крыльями. Йесеньга и дядя Лёша побежали к самолёту. Они оставались ещё далеко, когда колёса машины коснулись полосы и покатились уверенно по земле.
        В свете костров и иллюминаторов девушка прочитала надпись на борту. На фюзеляже северной стрекозы значилось: «АН-2 1932 Москва - Северный Полюс». Лопасти пропеллера остановились. Открылся входной люк, и по выброшенному верёвочному трапу, не торопясь, вылез тепло экипированный лётчик с двумя толстенными сумками через плечо...
        - Лётчик повернулся к нам лицом и что-то прокричал, приветственно помахал рукой. Мы ничего не расслышали, но радостно замахали руками ему в ответ. Мы с дядей Лёшей припустились бегом, как только это можно в такую метель. С разбегу пересекли воздушно-клубящуюся прозрачную стену и по инерции пробежали вперёд чуть дальше, пока не замерли от неожиданности, - продолжила рассказ бабушка Йесеньга.
        ...Кругом простиралась безмолвная снежная равнина. Ни следов чудного самолётика, ни пилота. Никого?! Оглянулись кругом. Чудеса?!
        Снежная симфония Заполярья продолжает вьюжистый концерт. Метельное небо. Частый снегопад. Ветер воет, закручивает сугробы и тут же разметает их вновь. Снежные барханы. Снег пушистым слоем покрывает неровную кромку летного поля.
        Дядя Лёша пожал плечами и уверенно сказал, что мы видели мираж. Такое бывает при непогоде и резкой смене атмосферного давления. Два воздушных фронта сталкиваются между собой, и ни один не может победить другой! Мы развернулись и пошли с лётного поля обратно в аэровокзал греться. У дверей домика мы оглянулись. Я ойкнула: «Смотри, дядь Лёша!» Он повернулся лицом к берегу. За прозрачной подвижной стеной морозного воздуха на том же месте стоял обледенелый самолётик с полярным лётчиком. Его окружила радостная толпа людей, собак и оленей. Мужчина доставал из толстой кожаной сумки пачки конвертов и бандерольки, читал надписи и что-то выкрикивал. Из толпы людей, одетых в пёстрые северные национальные одежды, сразу же кто-нибудь спешил забрать почту.
        - Мираж, - заключил дядя Леша и уверенно открыл двери...
        Тёплый воздух на мгновение смешался с морозным и заклубился под ногами, окутывая нас. Мы зашли в аэровокзал. Я сразу кинулась слушать эфир, а из головы всё не выходил этот загадочный самолётик. Откуда он взялся? Кто этот пилот? Что за люди его встречали? Куча вопросов роились в моей голове, словно снежинки на ветру, разбрасываемые полярной помощницей Кали-Юги, метелью...
        - Бабушка Йесеньга, а как же ваш спецрейс? Он прилетел? Расскажи, пожалуйста, дальше, - пристал к рассказчице мой неугомонный приятель.
        Она помолчала, прислушиваясь к вьюге за окном, вздохнула:
        - Наш спецрейс прилетел через два часа с небольшим. Костры догорели. Их вновь замело снегом. Мы с дядей Лёшей натаскали дров и приготовили канистры с бензином для каждого сигнального костра. Героическими усилиями мы усердно расчищали посадочную полосу от наметённого снега опять. Мы ждали. И наконец-то дождались! Это тоже оказался двухмоторный самолёт, у которого полностью закончилось горючее за пятнадцать минут до приземления. Обледенели крылья, заклинила одна штанга шасси. Сказать просто, что он садился в очень трудных полярных условиях, - это ничего не сказать. Мороз крепчал, трещал лёд. Была опасность, что в любой момент переломится в тонком месте льдина посадочной полосы. Да-а... А он.. Он был отличным лётчиком, героем! Молодой и красивый настолько, насколько бывают красивы мужественные люди в суровом климате Заполярья. Впрочем, в то время я другого-то климата и не видела вовсе. Для меня Заполярье - родной дом. Родной дом хорош всегда, что и не говори! Разве не так?
        Прошло много лет с тех пор. Но, ребятки, до сих пор многое из того дежурства для меня осталось загадкой! Представить себе невозможно, что довелось испытать лётчику этого «спецрейса», с одной стороны. А с другой, мне хотелось всё-таки узнать про тот странный самолётик из миража. Я думаю, он до сих пор всё летает и летает где-то в своём мире. Мудрейший шаман Агин-Юга-День-и-Ночь и его преемник тоже так думают. Причуды Кали-Юги! Она как начудит, потом северное полярное сияние горит и сверкает, радует глаз нас, северян, потомков Белого Оленя. Мудрейший Агин говорит, что долго на сполохи смотреть вредно, можно заболеть. Болезнь эта называется «меряченье». Заболевший человек начинает искать причину полярного сияния и бродит по Заполярью за ускользающим сиянием. Ходит и ходит, пока его не забирает к себе коварная и хитрая Кали-Юга.
        Мы с приятелем переглянулись и захихикали:
        - Сказки! Мы уже не маленькие, бабуля! - важно сказал мой приятель.
        - Сказки, - соглашается старая полярница Йесеньга, деловито раскатывая дрожжевое тесто для пирогов.
        - Бабушка Йесеньга, а кто был тем лётчиком из того рейса, который вы приняли с дядей Лешей, скажи? Как его имя, помнишь?
        Она усмехнулась, поправила платок на голове:
        - Как не помнить! Тебя как зовут, внучек?
        Приятель насупился:
        - Я тут причём? Ну, Васёк.
        - Назови полное имя и отчество!
        - Василий Игнатьевич.
        - А теперь назови полное имя своего отца!
        - Игнатий Алеутович!
        - Что, внучек, ещё не догадался, что твой любимый дедушка Алеут, который сейчас разводит оленей на ферме, и есть тот самый героический полярный лётчик, посадивший в пургу и вьюгу «спецрейс». Это его позывные я принимала в ту ночь сквозь пургу и вьюгу при сильных радиопомехах. Ни один пассажир его не получил ни шишек, ни даже синяков во время сложной посадки! Вот так-то, оленята! Ванюша, Васёк, давайте, бегите, играйте-ка!
        - Бабуля, последний вопросик, можно - совсем маленький. Скажи, почему ты об этом не рассказывала до сих пор? А?
        Йесеньга пожала плечами:
        - Васёк, суровая северная природа обязывает нас быть сдержанными, - она помолчала немного и добавила. - Я убеждена, что скромность - это не пустые слова, это качество, по сути присущее людям Заполярья. Да и чем хвастаться-то? Это была просто наша работа. Всего-то. За нас говорили наши дела...
        Великий администратор
        «Вишну, будучи, таким образом, разъединенным и
        не разъединенным естеством, духом и временем,
        играет подобно забавляющемуся мальчику...»
        Вишну Пурана,
        I-II, перевод Уильсона
        1. Реальность первая.
        Точка отсчета
        Сонный системный администратор Админ разлепил глаза и сладко зевнул. Он с хрустом потянулся, высунув из-под рыжего верблюжьего одеяла волосатые ноги. Утренний холод заставил быстро спрятать их вновь в уютное тепло постели. Он повернулся на правый бок и уставился на мигающий красный глазок в глубине пещеры. Какое-то время Админ с неподдельным интересом смотрел на него, туго соображая, в какой из четырех реальностей он оказался, но затем, пошарив под подушкой и обнаружив дистанционный пульт, успокоился, потер нос и чихнул. Действительность казалась вполне натуральной.
        Беглый осмотр внешности порадовал его гуманоидной формой: белая глянцевая кожа просвечивала сквозь кучерявую растительность. Админ удовлетворенно погладил рыжую шерсть на животе и пришел к выводу: он - белый человек. Благородная отрыжка от вчерашнего подгоревшего ужина не заставила долго ждать. Что ж, приличный вид молодого мужчины не помешает, пожалуй. Повышенная мохнатость, однако, навеяла мысли о близких холодах. Он опять зевнул. Любопытно, кто посмел разбудить? Но сообразил - это был личный «гидробудильник».
        Сырость ночи пробралась в помещение, несмотря на полог из шкуры. Человек оглядел жилище. Сервер исправно работал, а вот кулеры гудели, словно аэротурбины на взлете, планомерно понижая температуру в пещере.
        - Что-то совсем не жарко. Где тут наши морозильные причиндалы? - он поднял пульт и переключил регулятор оборотов. - Ледниковый период отменяется!
        2. Реальность вторая, она же нулевая.
        Дигитизация - оцифровка
        Планета Дзетта, открытая земными астрономами в звездной системе Тау Кита, имела в спектре поглощения воду, углекислый газ, кислород и хлорофилл. Первый беспилотный зонд, отправленный через космическую червоточину, также подтвердил наличие у нее кислородосодержащей атмосферы, открытых водоемов, пышной растительности и крупных животных. Казалось, мир благоприятствовал жизни и ждал поселенцев.
        Идиллия длилась недолго, и мелкие неприятности посыпались одна за другой. Первыми быть всегда трудно, - непредсказуемые опасности могут возникать из-за любых мелочей, не говоря уже о непредвиденных поломках космического транспорта или антенн сверхдальней тахионно-туннельной связи, благодаря которой сигнал распространяется по каналам вне четырехмерного пространства-времени. Когда же по неизвестной причине не прибыл очередной корабль экспедиции, посланной осваивать новые территории, племя программистов и компьютерщиков-железячников, прилетевшее в составе первой экспедиции, оказалось на планете Дзетта в полном одиночестве. Но это было еще не все.
        Однажды произошло то, чего никто из поселенцев не ожидал вовсе. По неизвестным причинам «сдохла» тахионно-туннельная связь с Землей, а орбитальные спутники не отзывались на пароли. Вот это была катастрофа - сродни концу света! И новоселы почувствовали себя робинзонами и пятницами посреди чужого мира, затерянного где-то меж звезд Галактики.
        3. Реальность третья.
        Входные данные - стагнация
        Началом начал стал вопрос выживания, поэтому Админ объявил себя вождем. Чего скромничать? Он верил, что единоначалие власти - залог развития цивилизации дзеттян. Не обошлось и без жестких мер - сбережение электроэнергии, получаемой с помощью солнечных батарей, Админ возвел в ранг закона, гласившего: «Электричество - компьютерам, дрова - людям!»
        Если сразу после катастрофы люди экономили привезенные продукты, опасаясь вводить в продуктовый рацион новое, то по истощении запасов, - деваться все равно некуда - и, поневоле осмелев, они стали ходить на охоту. Дзеттинская фауна состояла в основном из разномастных чешуйчатых рептилий и кожистых птеродактилей, отвратительно пахнущих мышами. Благодаря тому, что вкус рептилий напоминал мясо крабов, а птеродактилей - куропаток, экзотическое меню оказалось вполне съедобным.
        Натуральное хозяйство и замкнутый образ жизни привели людей к одичанию. Программисты и компьютерщики разделились на две народности: первые звались «прогами», а вторые - «компами». Речь племени «прогов-и-компов» приобрела упрощенную форму необычного русскоязычного диалекта, в котором ухо землян, в принципе, смогло бы распознать компьютерный сленг. Через пару оборотов вокруг звезды Тау Кита (это примерно около пяти лет по земному летоисчислению) соплеменники, понимавшие друг друга практически с полуслова и полувзгляда, уже усердно подкрепляли фразы разнообразными жестами. Как с незапамятных времен это делали, делают и, по всей вероятности, поскольку никакими законами эволюции оно не запрещается, будут продолжать делать и далее все известные приматы на Земле.
        На вопрос: «Почему именно первая сигнальная система стала предпочтительней?», ответ мог быть единственным: она меньше требует мозговой энергии. Ну, в качестве альтернативного ответа оппозиционеры биологи высказывали и такое предположение: путь электрических сигналов по нервным волокнам, передающим жест, прямее и короче, чем от разветвленного центра речи до языка, пытающегося расплести абстракционистское нагромождение из мыслей и осуществить, собственно, процесс говорения.
        Вездесущие ученые регулярно проводили психологическое тестирование прогов-и-компов, обмеры головы, ушных раковин, длины рук и ног и делали каждый раз новые заключения. Доклады результатов интересовали, естественно, всех. В этой плоскости в племени нередко вспыхивали споры: регресс наблюдается или прогресс человека как вида? Рождается неочеловек или обезьяна-на-Дзетте? После чего противники дарвинизма кидались на борьбу с устаревшей, по их мнению, теорией, ратуя за невозможность получения человека из обезьяны, равно как и обратно, разве что с помощью генетических манипуляций, неизвестно когда и кем произведенных. С обеих сторон в ход шли горячие высказывания, обзывки, жесты, затем неблагопристойные жесты, рванье рубахи (тельняшки или волос с головы соседа). Итог жарким прениям частенько подводил очень нервозный мужчина средних лет, психолог с ником «Людовед»:
        - Думаю, - говорил он, держа в руке дубинку в качестве весомого аргумента, - обезьяна знает, как стать человеком, но... не хочет.
        Соплеменники мужского пола перестали бриться, за редким исключением некоторых консервативных особей. «Проги» и «компы» ходили полуголыми, иногда в тельняшках-безрукавках, благо позволяла теплая пора, длящаяся в три раза дольше холодной, и на радость многим отпала необходимость в большой стирке. Под лучами тау-китянского солнца парни и девчата загорели до черноты. Волосы на голове отросли, и их пришлось заплетать в косы или собирать в хвост. Кожа обветрилась и загрубела. На ступнях и ладонях появились плотные мозоли, ставшие надежной и прочной защитой от небольших царапающих камешков из стекловидного минерала, еще не распавшегося в песок, а также от мелко-шипастого выползня - странного симбиоза травы и ядовитой гусеницы - слизняка непредсказуемого.
        4. Реальность четвертая.
        Перезагрузка
        Админ выбрался из пещеры, почесываясь и зевая. Тау Кит поднялся над верхушками высоченных деревьев и близился к зениту. Местное светило позолотило плетеную из грубой травы циновку и босые ступни человека. Перед входом в пещеру лежала куча всякой всячины, как то: стоптанные кроссовки, альпеншток, побывавший в деле, закопченный походный котелок и целая груда обглоданных костей. Сизокрылая тварь с метровым размахом крыльев бесшумно сорвалась с верхушки кряжистого разлапа и бросилась под ноги. Загнутым клювом тварь ухватила полуобъеденную лопатку с остатками мяса и, огласив утро победным клекотом, взмыла в небо и быстро унеслась прочь. От хищного создания остался лишь крепкий запах «мышатины». Админ философски проводил ее взглядом и громко чихнул.
        Молодой человек наклонился и пошарил левой рукой в глубине бесформенной кучи. Вскоре длинные и тонкие, как у музыканта, пальцы Админа нащупали нужный предмет и вытащили его на обозрение. При свете дня квадратик не обнаруживал на первый взгляд никаких изъянов. Это был процессор, наказанный вчера за нарушение рабочего режима племени. Его хозяин с ником «Бэтман», возможно, еще спал в своей берлоге. Админу придется после завтрака собирать малое вече у костра и решать участь нарушителя. Извечный вопрос: «Казнить нельзя помиловать» - где ставить запятую? Он колебался между решением отобрать у нарушителя процессор на пару дней или оставить «Бэтмана» без кружки воскресного пива?
        Админ потеребил трехдневную щетину и, щурясь от ярких тау-китянских лучей, без стука и пароля вошел в берлогу с надписью «Склад», косо пришпандоренную на входной шкуре. Он присмотрелся и прислушался. Спальный мешок из шкуры буро-зеленого ящера, лежащий в глубине норы, хрюкал и посвистывал. Админ лениво распинал шеф-повара с ником Джеймс Кук, храпящего где-то глубоко в недрах спального мешка под костяными пластинами, и недовольно рыкнул. Повар с незатейливым ником Джеймс Кук глянул на часы и с виноватым криком: «Проспал?!» резво выполз наружу. В племени диких «прогов-и-компов» наступало обычное утро.
        5. Реальность первая.
        Точка ветвления - бифуркация
        В назначенный час дружно пропели утренние голоса компьютеров и разбудили остальную интеллектуальную братию. Когда соплеменники, зевая и ежась от полуденного холода, выползли из теплых берлог, Админ сидел у костра на свежем пне, покрытом куском шкуры, с виды видавшей термокружкой неизменно горячего и крепкого чая, как будто и не уходил с насиженного места всю ночь. Раскрасневшийся повар Джеймс Кук подобострастно суетился около него, подкладывая в глиняную миску горячие бутерброды и гренки с икрой из местной кистеперой рыбы. Народ подходил к костру, вежливо здоровался и подсаживался завтракать. «Проги» и «компы» ели молча до тех пор, пока Админ не заговаривал первым:
        - Как связь? - спросил он наконец у радиста с ником «Челюскин».
        - Как всегда, - угрюмо буркнул бородатый Челюскин, одетый в изрядно потертую тельняшку, и пожал широкими плечами. - Нет сигнала.
        Это было ритуальным приветствием, вместо дежурной фразы что-то там о «добром утре». После чего народ смело начинал беседовать о бурных событиях компьютерной ночи, происходившей в других реальностях.
        - Вчера, когда я дошел до пятого уровня, - раздался звонкий голос молодого программиста с ником «Бэтман», - и в замке Дер Веба взломал магический замок личной бибилиотеки графа, я нашел пароль для выхода в «Инет»!
        - Получилось? Дер Веб за уши не отодрал? - спросил кто-то и громко заржал, прихлебывая чай.
        - Да, я вошел в «Инет», но там, в той реальности. А сейчас не могу понять.
        - Чего именно?
        - Там была страничка со свежими новостями от вчерашней даты по земному календарю.
        - Брехня! Эмуляция! Игра! Виртуальность, знаете ли.
        - Правда! Честно-честно. Я прочитал электронную почту от моих родителей и друзей. Они беспокоятся за нас, переживают, почему мы не выходим на связь с Землей?! Я думаю, во всем виноват вирус.
        - Ты соображаешь, зеленый? У радиста связи нет со спутником, нет сигнала, а ты несешь чепуху! Мы живем в другой реальности! Очнись! «Гейм оувер» - конец игры!
        - Ах, вот оно что! Поэтому ты «завесил» всю сеть племени, пытаясь присвоить личному «компу» наивысший приоритет? Геймер! - зашумел народ.
        - Я хотел проверить - настоящая это реальность или игра! - Бэтман насупился и замолчал. Он покосился на Админа, который вчера изъял из его «компа» процессор.
        - Эх ты, игрок! - снисходительно хлопнул его по плечу Челюскин. - Конечно ж, это просто игра.
        В утреннем обсуждении наступила пауза. «Проги» и «компы» уважительно смотрели на системного администратора. Админ задумался, потер лоб, отхлебнул чай и поднял указательный палец:
        - Скажи-ка, молодец-удалец, ты случайно не смог бы восстановить ход событий «той реальности» до того, как ты вошел в «тот Инет» у Дер Веба, а?
        - Запросто, делов-то!
        - Не скажи, брат Бэтман, надо твою идейку проверить, - важно промолвил Админ. - Держи процессор. Давай-ка, поторопись, и чтоб через пять минут твой «комп» был в полной рабочей форме.
        Парень задорно сверкнул глазами на остальных соплеменников и, радостно подпрыгнув с бревна, помчался к берлоге, продолжая жевать на ходу горячий бутерброд с мясом ящера. Он мигом скрылся за пологом из красного стеганого одеяла с надписью над входом: «Бэтман». Программисты задумались. Завтрак был в разгаре. Джеймс Кук сноровисто шуровал деревянной лопаткой в тефалевой сковородке, переворачивал куски вчерашней дичи и густо сдабривал их красным и черным перцем, чтобы отбить все неприятные запахи напрочь. Какая-то зеленая рептилия, наконец-то, попалась в незамысловатую ловушку - яму, прикрытую листьями.
        6. Реальность вторая.
        Эррор
        Челюскин поднял руку:
        - Интересно, насколько частота общей сети нашего племени отличается от сигнала спутниковой радиосвязи? Это раз. Какова частота приемного сигнала Инета в игре с Дер Вебом? Ибо вирус мог натворить что угодно и изменить настройки приема - это два.
        Он с интересом посмотрел вслед молодому программисту Бэтману.
        - Кстати, соплеменники, кто пойдет сегодня за дровами? Это три, - вмешался Джеймс Кук. - Иначе обед племя получит сухим пайком и холодный.
        - Прог номер один с ником «Лесоруб Вася». Пусть с ним за компанию потрудится физически наш дорогой специалист по безопасности «инфы» комп с ником «Пятница,13-е», - подытожил дискуссию Админ, вставая. - Еще вопросы есть? Нет. Хорошо. Я очень рад. Пошли, коллеги, разбираться с Инетом нашего уважаемого Дер Веба. Если найдем первопричину, - что не исключено теорией вероятности или невероятности, - тогда восстановим связь со спутником, а соответственно, и с Землей.
        - Получается, игра игре - рознь, - почесал затылок Челюскин. - Всего-то лишь маленькая ошибка в коммандочке скрипта, внедренная коварным вирусом, и... полная катастрофа имеется в наличии. Здрасьте вам!..
        7. Реальность третья.
        Динамика
        В пещере прога Бэтмана набилась целая куча народу. От волнения парень делал мелкие ошибки, торопился.
        - Не дрейфь, Бэт, мы с тобой, - гудели ребята из группы поддержки. Они тоже включились в игру, но по правилам могли быть там лишь пассивными наблюдателями, без права менять историю.
        Админ надел кибершлем, перчатки, скомандовал:
        - Загрузка!
        - Есть загрузка, - ответил Бэтман, и они включились в игру.
        Третья реальность куда-то улетучилась и застряла в самом дальнем углу памяти. А где-то глубоко в подсознании залегла жизненно важная и значимая мысль: от этого гейма зависело многое, но совсем в другом мире. В этой же виртуальной реальности Админ мог оказаться кем угодно. Чтобы не нарушать историю событий, ему пришлось сопровождать главного героя в путешествии по замку кровожадного и коварного графа Дер Веба в качестве ученика местного мага. За каждым поворотом ожидала опасность, которая ощущалась мозгом и руками в полной мере. Отступать было уже поздно. Загрузка прошла успешно.
        8. Реальность четвертая.
        Параллельный мир
        Игроки с измененным сознанием оказались в дремучем лесу из толстоствольных каменных дубов, сквозь частокол которых просвечивало полуденное желто-белое солнце виртуального мира. Дорога вела вглубь леса мимо деревьев, покрытых корой янтарного цвета. На ветках висели ворсистые оранжевые плоды с медовым запахом, каждый размером с добрый мужской кулак. Поддубовые красноносые долбени пели на разные голоса, прилежно выдалбливая дупла для проживания будущей семьи. То там, то сям под ногами скакали пушистые подкустовые выпрыгни и шмыгали меж корнями деловитые норкорылы, разгребая мелкую поросль и опавшие листья в поисках спелой ягоды и съедобных грибов. Дул теплый летний ветерок. Он лениво шевелил кроны деревьев и ласкал открытые части тела путников.
        В этом мире Бэтман был коренастым мужчиной средних лет и ратником по имени Радмил. Он шел в город наниматься на службу в городскую охрану. Админу же выпала роль случайного спутника - молодого деревенского увальня по имени Карлос, шедшего учиться целительству к тамошнему магу.
        Кроме кожаной котомки за плечами Радмил нес единственную драгоценность - боевую секиру, добытую на ратном поле в битве на реке Калина. В котомке лежала пара сапог с доспехами и сушеное мясо. На поясе болтался бурдюк с пивом. Его спутник Карлос шел рядом, он чуть не наступил на подкустового выпрыгня, но вовремя остановился и, проводив того взглядом, перекинул с плеча на плечо палку с холщовым узелком. В недрах оного обреталась целая пара штанов, круг овечьего сыра, горка кукурузных лепешек и замусоленный учебник для деревенского знахаря.
        В памяти каждого отложилась следующая предыстория, которую они восприняли как само собой разумеющееся течение событий. Спутники повстречались семь лун назад в придорожном трактире за кружкой фруктового пива и договорились идти вместе в Приграничные Земли. Они питали надежду найти там лучшую жизнь, чем в Срединных Землях родного королевства. В народе ходили слухи, что тамошних заработков хватит и на доброго коня с седлом, и на приличное прожитье с пропитанием. За время, проведенное в пути, мужчины успели подружиться и даже побывать в мелких переделках. Сидя у костра, друзья часто вспоминали тот вечер, когда им пришлось запутывать следы, поспешно спасаясь от лесных разбойников.
        Мужчины вышли из леса. Слева раскинулся пруд, заросший высокой темно-зеленой осокой и камышом, а прямо по курсу виднелись многоярусные городские постройки. Крыши жилых домов покрывал нежно-кремовый сердолик. Вторым ярусом сверкали золоченые купола церкви города-замка, окруженного добротными двойными стенами из серого природного туфа. Башенки теремков украшали разноцветные флаги с гербами городской знати: богатых феодалов, наживших богатство не то заморской торговлей, не то лесным разбоем, не то разноцветной магией. Ветер усилился. Надвигалась гроза. Медные флюгеры в виде пышнохвостой птицы, скрыла рогатого, вертелись на маковках узких и длинных шпилей.
        9. Реальность третья.
        Дефрагментация диска
        Городские ворота, кованые голубым железом, открывались строго на юг, что было очень удобно для наших путешественников. При вратах суровые стражники в латунных доспехах, вооруженные дротиками, трясли каждого путника. В очереди толпился пришлый люд, ожидая таможенного досмотра.
        Спутники переглянулись. Радмил почесал голову:
        - Послушай, Карлос, тебе не кажется, мы уже бывали здесь? Мне вот - точно, однако не могу вспомнить, когда.
        - Тогда мы не случайно оказались здесь вместе? Ты не поверишь, брат Радмил, но мне сдается, нас ждут необыкновенные приключения и великие подвиги во имя прогов-и-компов.
        - Кто такие эти проги-и-компы? - подозрительно спросил Радмил.
        - Шут их знает! Где-то слышал, а от кого - не припомню, - недоуменно пожал плечами Карлос.
        - Ты же ляпнул про них! К чему болтать, если не знаешь?
        - Я думаю, мой Учитель уже чувствует, что к нему идет ученик, и знаки мне посылает. Наверное, это магия.
        - Магия?!
        Они внезапно остановились, опасливо оглянулись вокруг и на всякий случай оба перекрестились. Мало ли что!? Вдали над лесом полыхнул огонь, загрохотал гром. Сильный порыв ветра погнал грозу на город. Серо-черные тучи заклубились, образуя большие круглые комья, словно кто-то помешивал в чугунке деревянной ложкой вязкую кашу, и столкнулись, блеснула розовая молния. На этот раз она была ярче предыдущей. Мгновение! И все кругом стушевалось - небо и земля, верх и низ, - загрохотало, загремело, заухало. Первые крупные капли дождя упали на немощеную дорогу, прибивая охристо-суглинистую пыль. Воздух отяжелел, впитав принесенные запахи болотных испарений, истомившихся по влаге плодородных почв и грозового озона.
        - Душно что-то, - сказал Карлос. Он снял шляпу, чтобы обмахнуться... и очутился в иной реальности.
        Админ держал шлем в руках, осознавая за какие-то десятые доли секунды, где он и что он. Проверил систему, жесткий диск заканчивал дефрагментацию и обнаружил сбойные сектора. Игрок снова надел шлем.
        10. Реальность четвертая.
        Сканирование на вирусы
        Первой задачей наших героев было пробраться через городские ворота. Будущий ученик мага, Карлос, порылся в одежде и нашел пару медных грошей. Но Радмил подмигнул и посоветовал их пока спрятать:
        - Карлос, видишь, сколько народу проходит через ворота туда-сюда?
        - Много. А что?
        - Мы смешаемся с цыганским табором и войдем в город. Ты плясать-то умеешь?
        - Не очень, - будущий ученик мага неопределенно мотнул головой.
        - Придется сплясать очень. Главное, улыбайся, прыгай и крутись юлой. Понял? - усмехнулся будущий ратник, подкручивая усы. - Эх ты, растяпа! Не боги горшки обжигают, пробьемся!
        По мере приближения к городу-замку их храбрость не то чтобы улетучилась, а вроде как слегка приуменьшилась. Стены города вырастали все выше и выше, а городские ворота мнились вражеским бастионом. Путники вклинились в длинную очередь, пристроившись к пестрому цыганскому табору, и сразу же оказались в самой гуще событий. Табор шел на свадьбу к графу Дер Вебу веселить заезжих гостей и вельможных панов. Брички беззаботно раскачивались, натужно скрипели обода колес, поднимаясь в гору. Пегая пара норовистых жеребцов грызла удила, громко и заливисто ржала и косила глазами на ретивого возницу в синей шелковой рубахе. Рыжий бородатый мужик с красным обветренным лицом лениво понукал лошадей и крутил по сторонам головой, выискивая взглядом молоденьких прелестниц.
        Таможня придирчиво осмотрела цыганский скарб, брички и большие узлы с театральным реквизитом. Пузатая пожилая таможенница похлопала жирной рукой по крупу цирковых лошадей, приподняла линялое покрывало над клетками бродячего зверинца, дивясь острозубому оскалу снежного барсоптера и черной пандопанты. Одобрительно кивнула, получая положенную мзду за вход, используемую для городских нужд, и одну монетку сверху для себя, которую она ловко засунула в глубокий карман широкой цветастой юбки.
        Радмил вздохнул и на всякий случай с размаху наподдавал Карлосу по шее, чтобы раззадорить деревенского парня. Уловка удалась на славу. К воротам они подошли вполне в боевой форме, когда молодой спутник полностью готов был разобраться «с этим усатым» не на шутку. Справным парнем Радмилом заинтересовался старший стражник. Такой крепыш пригодится в дозоре! А на его спутника, склонного к полноте и лени Карлоса, никто не обратил никакого внимания. Да и что с него взять-то? Пляшет как медведь на цепочке, а улыбается, словно белены объелся.
        - Дурень! Нашел занятие, у мага учиться?! Ха! Если ума нет, считай, и взаймы не возьмешь! - добродушно ухмыльнулись стражники.
        Таким образом, друзья очутились в городе-замке...
        Админ отвлекся, просмотрел протокол событий. «Обнаружен вирус «Троянский конь». Вот оно: «Цыганский табор? Пегая пара норовистых жеребцов грызла удила».
        - И «отгрызла» часть полезной информации! Точно! Здесь-то и нужно искать ключ к разгадке, почему исчез сигнал от спутника.
        11. Реальность первая и четвертая.
        Перепутанные проекции
        Мужчины договорились встретиться на свадьбе графа Дер Веба вечером. Далее их пути разошлись в стороны. Бэтман из первой реальности, и он же Радмил в четвертой реальности, отправился в казармы; Админ, он же Карлос, - в город.
        Над домом господина мага Большие Башенные Часы - единственный механизм отсчета времени во всем городе, - били шесть утра. Весь день был впереди. Это хорошо! Карлос взялся за витое медное кольцо и постучался в ворота.
        Первое имя учителя звучало так: Заклинатель Интернета. Карлос не знал, кто такой Интернет. К счастью, об этом ведал Админ, но совершенно к несчастью, так уж случилось, забыл, однако спрашивать у учителя не решился. Они оба, находясь в одном теле, надеялись выяснить это ненароком у других учеников, набранных в подмастерья к господину магу.
        У каждого ученика мага была личная келья для самостоятельных учебных занятий и приготовления уроков. В тесном жилище у окна стояли маленький квадратный стол и табурет, а к глухой стене примыкал жесткий топчан с циновкой из волшебного тростника, называемого «пластмассой с антистатическим покрытием», чтобы у учеников не заводились вши и блохи. Насекомые могли отвлекать учащихся от занятий, а время учителя - очень дорогая вещь.
        Для напоминания о ценности времени в классе возвышалось странное приспособление - ведерная клепсидра с делениями, отмеряющая минуты каплями. За сутки вода из верхнего ведра перетекала в нижнее. Таким образом, подопечные всегда знали урочный час и могли относительно точно соблюдать расписание дня. «Час известен, минуты - приблизительно. Куда делись секунды? Нашел! Это часы главного компьютера сбились, - подумал Админ. - Секунды же, секунды, правящие электронным миром диска, остались в первой реальности! Ай-ай-ай».
        - Что есть секунда? - искренне удивляясь, спросил Карлос, его второе «Я» из четвертой реальности, и он вновь оказался перед домом господина мага. Большие Башенные Часы отбивали шестой удар. - Утро! Весь день впереди. Это хорошо!
        Голова прояснилась. Реальности разъединились, и ворчливый Админ неприметно куда-то ушел. Карлос взялся за витое медное кольцо и постучался в ворота...
        12. Реальность третья.
        Система в офф-лайне
        Ночью и в сумерки жители отдавали предпочтение карнавальным шествиям, особенно если к тому имелись поводы. Горожане очень любили маскарады, где всегда можно спрятаться под неузнаваемой маской и слегка повеселиться, пошутить. Влюбленные изобретательно пользовались разнообразными пестрыми костюмами, масками и полумасками, чтобы беспрепятственно встречаться без опеки строгих мамочек.
        В замке Дер Веба готовились к свадьбе господина графа. На Ключевой площади вокруг Серебряного фонтана графская челядь накрывала столы отдельно для знати и простого люда. Горожане сновали между повозками с продуктами и подарками. Кто помогал разносить блюда, кто тут же, в тазиках мыл фрукты и складывал их на большие медные подносы, накрывал накрахмаленными салфетками, чтобы назойливые мухослепни не засиживали угощение, а кровожадные осопсы не откусывали слишком большие куски. Суетились проворные поварята, получая крепкие подзатыльники от распорядителя графской кухни. Охотников помочь, тем не менее, находилось много. Не каждый день кормилец всего города женится! В предвкушении грандиозного праздника здесь отирались и горожане, и приезжие.
        В гостиной зале Большого Терема молодые девушки-служанки украшали цветами и гобеленами стены. Между барельефами, изображающими сцены псовой охоты, мужчины вешали и закрепляли фамильные портреты и пейзажные полотна знаменитых живописцев Срединных и Приграничных Земель. Прислуга рангом ниже выбивала колотушками финикийские ковры и бархатные чехлы для мебели, стелила на паркетные полы тяжелые медвежьи шкуры.
        Предвкушение торжества не обмануло голодные желудки и горячие сердца горожан. Свадебный карнавал в замке графа Дер Веба превзошел все мыслимые народные ожидания. Сцены из спектаклей перемежались песнями в исполнении сладостных голосов с характерным южным тембром и балладами о любви златокудрых менестрелей. Цирковые артисты потрясли воображение акробатическими трюками и танцами на канате, натянутом высоко над балконами под крышами башен. Веселье подхватил хор цыган с романсами и плясками.
        Вечерние огни ярко пылающих факелов и колоритных фейерверков осветили украшенную цветами и ветками янтарных деревьев площадь перед графским замком и расцветили струи многоярусного фонтана желтыми, красными, зелеными и фиолетовыми искрами. Народ довольно быстро пришел в должное настроение и пребывал в изрядном подпитии. Карлос и Радмил, согласно графскому указу, тоже оделись в праздничные костюмы. Карлос изображал циркового клоуна, а Радмил нарядился бочкообразным Обжорой. Друзей встретили на празднестве с искренней радостью и солеными прибаутками, на которые здесь не принято было обижаться.
        - Эх! Какой карнавал нынче у графа Дер Веба! Одна заморская принцесса со странным именем Ай Си Кью чего стоит!? Красота писаная досталась хозяину. Спелая ягодка! - простолюдины затейливо обсуждали невесту вслух, но по-доброму.
        Наши герои подобрались ближе к молодоженам, чтобы рассмотреть диковинную принцессу. Ее сверкающий наряд был достоин отдельного описания. Гирлянды из мигающих по очереди огней окантовывали рукава, подол ее платья с металлизированной нитью и круглую шляпку-антенну. Время от времени шляпка негромко пищала, выкрикивая имя принцессы: «Ай Си Кью». Чудеса, да и только!
        13. Реальность четвертая.
        Несанкционированный доступ
        Через пару гигабайт словесной руды, называемой лекциями, тяжкой зубрежки волшебных законов и кружку трудового пота Карлос подружился с учеником по имени Вася, привезенным в город местным лесорубом. Вася был племянником лесоруба, поэтому Учитель дал ему имя Лесоруб Вася. Он руководствовался правилом: «Хороший ученик не должен забывать родовые корни, даже если они железные. Все в этом мире взаимосвязано». «Где-то я уже слышал это имя», - отметил про себя Карлос, дивясь диковинной собственной беспамятности.
        Маг, как и положено строгому учителю, с интересом наблюдал за улиточным прогрессом учеников и усмехался, поглаживая красноглазую мышь, частенько сидящую у него на столе:
        - Повторяю: все в этом мире взаимосвязано. Поэтому ваши имена, например, Лесоруб Вася, всегда хотя бы мысленно возвращают вас к семейным истокам. Не забывайте, откуда вы пришли.
        - Да мы вроде бы помним, - буркнул кто-то.
        - Логика, прежде всего логика. Она выведет вас кратчайшим путем из любого наисложнейшего лабиринта. Да-да! Особенно когда вы напишете цельный текст заклинания, могущего подобрать немаловажное для вас ключевое слово, отпирающее, в конце концов, нужную дверь, - невозмутимо продолжал учитель. - Запоминайте все логины и пароли. Папки и файлы чаще сортируйте, копируйте да не отправляйте их раньше времени в мусорную корзину.
        И глядя на класс, состоящий из великовозрастных недорослей, добавлял:
        - Шевелитесь, господа курицыны мозги! Активнее тискайте клямки! Ибо вы не просто замыкаете контакты на клавиатуре, а создаете команды - первые слова будущих заклинаний Электронного Пространства!
        Учение давалось нелегко. Вместе с Лесорубом Васей Карлос проводил долгие вечера за чтением старинных книг по изучению первой ступени магии, называемой «Логин». Вторая ступень магии - «Пароль», пока что спряталась от них за семью печатями. Далее следовали такие ступени магического искусства, как «Электронная Почта», «Доступ к Интернету», «Пользование Интернетом», «Общение в Реальном Времени» и т. д. Самая последняя ступень магии, двенадцатая, называлась «Ай Пи Адреса». Посвящение же в Магистры с присвоением звания «Заклинатель Интернета» требовало прохождение магии уровня «Хакер».
        В процессе обучения пронырливый Лесоруб Вася однажды стянул с учительского стола письмо к другому магу. Быстренько прочитав неотправленное послание, пока учитель выходил на улицу, он узнал секрет, которым сразу же поделился с Карлосом:
        - Я знаю, где находится таинственный господин Интернет, которого нам предстоит заклинать.
        - Тихо! И где же он? - спросил Карлос шепотом.
        - В замке графа Дер Веба, где-то в запароленной комнате.
        Хитрость заключалась в том, что никто из молодых людей не знал, как найти эту потайную комнату. Граф Дер Веб держал в строжайшем секрете план строительства замка. Правду сказать, графские подвалы будоражили воображение не только молодых юнцов, учеников мага, но и многих других уважаемых граждан города.
        Не обошла эта страсть и господина мага. Учитель и магистр ступени Заклинателя Интернета, со своей стороны, планировал с помощью чернокнижия скопировать документы Дер Веба, а если не получится, то ему и его ученикам придется переходить к изучению следующего уровня магии: «Радиоэлектроника». Эта навороченная наука, как небезосновательно предполагал он, поможет в освоении таких чародейственных заклинаний, которые бы позволили из особенной древесины, добытой из «Комплектующих» деревьев, сделать волшебную шкатулочку - радиомодем. Его возможности воистину чудны!
        14. Реальность третья, вплетенная во вторую.
        Зависание системы
        Бэтман, он же Радмил, вживался в привычный городской ритм и уже важной поступью ходил в городском дозоре, выставляя округлившийся от служебных харчей живот вперед. Обедал новоявленный страж порядка обычно на Ключевой площади, где бывало много всякого разного народа, от простолюдин до вельможных чинов.
        Свадьбу же господин граф Дер Веб гулял действительно с королевским размахом. Праздник продолжался днями и ночами который день. Трафик лился в три ручья разноцветными мегабайтами, образующими порой единый терабайтный поток из словесной чепухи. В город-замок прибывали новые гости из малых городов-государств и из великих заморских стран: это и многочисленные родственники графа Дер Веба и принцессы Ай Си Кью, и те знатные и уважаемые господа, которых молодые ранее никогда не видели. Обильное застолье утром, в обед и вечером. Шафранное вино и фруктовое пиво лились рекой прямо из городского Серебряного фонтана. Песни и пляски не прекращались под зажигательную народную музыку в стиле кантри.
        Радмил выбрал место за длинным столом и с трудом уместился между двумя веселыми и слегка подвыпившими купцами дородной комплекции. Слушал левых, поддакивал правым. Горожане обменивались городскими новостями и сплетнями. Нечаянно оброненное спьяну слово могло дать ценную информацию к размышлению. За столом напротив мужчин обедали и смеялись женщины. Радмил прислушался и к ним, поскольку деваться было некуда, стал нечаянным свидетелем разговора двух базарных торговок. Одна, по большому секрету, выложила товарке последние слухи о благодетеле города графе Дер Вебе:
        - Он, говорят, страшный вампир, потому что питается тем, что «каждую ночь выпивает весь трафик из господина Интернета, которого держит в заточении в подвале».
        - А что такое «трафик»? - простодушно спросила одна из женщин.
        - Кровь этого существа, томящегося в неволе.
        - Бедный господин Интернет! - пожалела узника первая собеседница.
        Подружка согласилась. Они огляделись, не подслушивают ли их? Радмил наклонил голову к тарелке с едой, ковырял вилкой прожаренный большой кус мяса и запивал фруктовым пивом из высокой пивной кружки. Стражник пришел в трепет от услышанной сплетни: «Ужели эта брехня может быть правдой? Глупые бабы!»
        - Разве в нашем городе нет ни одного стоящего храбреца, который бы освободил рыцаря Интернета из неволи? - возмущенным шепотом спросила первая женщина.
        - Кто ж знает!? Ладно, мне пора идти. Смотри, никому не рассказывай, что наш кормилец граф Дер Веб - вампир, - предупредила подружка.
        Женщины перекрестились и, распрощавшись, встали из-за пиршественного стола. Радмил опьянел, но сознание Бэтмана работало как часы: «Чтобы отыскать камеру с Интернетом, следует сначала узнать, на каком уровне в подвале она находится, а потом еще подобрать ключ. Без Админа здесь не обойтись никак».
        Он снял шлем и... очутился в кругу прогов-и-компов. Планета Дзетта привычно продолжала бег по орбите под теплыми лучами Тау-Китянского светила, близившегося к полудню. Обольстительные кухонные запахи щекотали ноздри.
        - Господа соплеменники, обед еще варится, вот вам аперитив! - торжественно неся поднос с колбасками из шелковых гусениц, сказала помощница Джеймса Кука, его старшая дочка с ником Масяня, первая из родившихся на Дзетте.
        - Спасибо, Масяня! Хорошо. Пять минут перерыв! - согласился Админ.
        Этого отвлечения было достаточно для полного зависания системы, пришлось срочно принимать меры, а заодно и перекус. Когда же последние гусеничные лапки изысканного блюда присутствующими были с удовольствием и хрустом тщательно разжеваны, он вновь скомандовал:
        - Погружение!
        15. Реальность четвертая.
        Копипаст
        - ...кто ж знает!? Ладно, мне пора идти. Смотри, никому не рассказывай, что наш кормилец граф Дер Веб - вампир, - предупредила подружка. Женщины истово перекрестились и, распрощавшись, встали из-за пиршественного стола.
        Радмил намотал услышанное на ус и пошел к Карлосу, чтобы поделиться новостями. Расположение дома городского мага он знал хорошо. Друзья с радостью обнялись. Несмотря на строгий запрет Учителя не водить посторонних, Карлос пригласил Радмила в ученическую келью. Они немного посидели, болтая о пустяках, потом вышли в сад и присели на скамейку в беседке, плотно увитой цветущим розовым кустом. Стражник подозрительно осмотрел садовую аллейку. Кроме колючих роз, молодых насаждений магнолии да жирной мандрагоры там росли лишь высокие древовидные папоротники, дающие приятную прохладу и тень. Ветерок шевелил стебли и ветки, играл листьями. Беззаботно щебетали сине-красные остроклювы, порхая с одного цветка на другой и высасывая нектар длинными хоботками.
        - Ты что озираешься, храброе сердце? - иронично спросил Карлос.
        - Да так. Знаешь ли, последнее время по привычке слежу, чтобы лишние уши не выросли у стен, - заговорщическим шепотом ответил Радмил. - Бабы в городе судачат, что в замке нашего благодетеля томится чужеземный благородный рыцарь. Каждую ночь граф выпивает порцию его крови, тем и живет, если не брешут.
        - Выходит, граф Дер Веб - вампир? - заподозрил Карлос.
        - Брехня... Бабы не такое придумают. Мне вот хотелось бы разузнать подробнее обо всем этом, ты же маг и волшебник? Можешь?
        - Ну, не знаю. Попробую. Я ж пока не волшебник, а только учусь. Говорят, у графа северные подвалы забиты разными людьми. Пойди, узнай, кто из них - настоящий благородный рыцарь? А кто он на самом деле, из каких земель?
        - Откуда родом - не знаю. Горожане говорили, рыцаря Интернетом кличут.
        - Так вот оно что! Оказывается, Интернет не дикий зверь, а благородный рыцарь из чужеземного государства?! Благодарю тебя, брат Радмил. Это новость так новость! Учитель нам не говорил об этом. Да я, честно говоря, и боялся расспрашивать его подробнее, чтобы не вызвать излишнего подозрения. Учитель в последнее время нервный стал какой-то - похоже, он и впрямь много знает. Потому-то и боится вездесущих соглядатаев Дер Веба.
        Они замолчали. Жара приближалась к полуденному зною. Раздобревший Радмил в полном обмундировании городского стражника потел и плавился. Он поискал глазами питьевой фонтанчик. Карлос щелкнул инфракрасным джойстиком, и фонтанчик появился прямо перед садовой скамейкой. Они оба с жадностью припали к воде.
        - Родниковая вода, какая вкусная! - восхитился Радмил. - А ты, брат, не зря здесь время проводишь. Научился у господина Мага хоть чему-то полезному. Молодец! Ну что? Узнаешь о рыцаре правду?
        - Я же сказал, рискну. Не все так просто, как ты понимаешь. Опасно совать нос в чужие дела. Учитель на раз может ослушника в соляной столб оборотить.
        - Да? Не хотелось бы...
        За воротами волшебного подворья они расстались как родные. Большие Башенные Часы пробили полдень. Стражник Радмил отправился на службу. Будущий волшебник Карлос поторопился в школу Мага на семинарские занятия - пришла пора решать задачи по двоичной системе исчисления. Все ученики соблюдали главное правило - приходить вовремя. Заклинатель Интернета не любил слишком припозднившихся учеников, встречая их дежурной тирадой:
        - Что, господа опазданцы!? Звонок прозвенел, и бобик опа... сдох, - добрую часть урока вы вероломно пропустили. Что ж, так и быть, проведем внеочередную контрольную работу, допустим, завтра, где я любезно предоставлю вам возможность оживить нашего м-мм, кабысдоха...
        16. Реальность третья и четвертая.
        Переполнение диска
        Минуло две полных луны. Однажды дождливым ранним утром Учитель объявил классу, что скоро выпускные экзамены. Ученики кинулись в библиотеку разбирать учебные пособия. Они буквально дрались за каждую волшебную книгу. Почему-то книги по каждой магической науке имелись в хранилище всего в единственном экземпляре. Библиотекарь объявлял: «Вбрасывание!», после чего он кидал по одной книге в толпу желающих и командовал: «Взять!» Счастливчик, схвативший учебное пособие, быстро занимал свободную парту и «грыз гранит наук».
        Карлос и Лесоруб Вася сидели за одной партой и корпели над премудростями магического курса по «Архитектуре ЭВМ». Они прошли уже несколько ступеней колдовских наук и изучили многие чародейственные заклинания на южном, северном и восточном тарабарских языках: си-плюс-плюс и питон. От множества усвоенных знаний парней клонило в сон. Они отчаянно боролись с непрошеной дремой и зевотой, опасаясь выпустить из рук учебник, потому что его тут же захватили бы другие шустрики. Уходить из библиотеки с книгой в келью Учитель не разрешал. Господин Маг называл волшебные книги файлами, а полки для их хранения - директориями. Он внушал ученикам, что каждый файл знает свою директорию. Кому охота спорить с Учителем?..
        Наконец-то прошла пора экзаменов и экзаменационных трясучек. Ученики получили магистерские степени и овладели волшебными премудростями. Оставалась великая тайна за семью печатями - загадочное место, где томится бедный Интернет. Для выполнения особо важного задания господина Учителя Карлосу, как подающему надежды начинающему магу, требовалось проникнуть в замок графа Дер Веба, который третью полную луну праздновал женитьбу на заморской принцессе Ай Си Кью.
        Имя принцессы народ сократил до простенького - Аська. Принцесса Аська была страшно разговорчивой дамой. Она постоянно болтала и болтала. С раннего рассветного утра и до позднего закатного вечера жители города-замка могли слышать ее милый щебет. Она повсюду носила писклявую шляпку-антенну. Лесоруб Вася, когда услышал щебетание молодой жены графа Дер Веба, по волшебному процессору определил, что Аська болтает с жуткой скоростью, превышающую не одну сотню Мегагерц. Ай да заморская принцесса, Ай Си Кью, какая словоохотливая женщина!
        - Интересно, о чем Аська вещает столько времени? - осведомился Лесоруб Вася у Карлоса.
        - Пойдем, послушаем! Глядишь, что-нибудь о чужеземном рыцаре узнаем.
        - Верно, пошли! - и они отправились на Ключевую площадь.
        17. Реальность четвертая.
        Клавиатурный шпион
        После ночного дозора нос грузного хозяина издавал победный храп. Трели и рулады не исчерпывали весь репертуар, издаваемый этим «музыкальным» инструментом. Карлос пробрался в комнату Радмила и долго, но безуспешно пытался разбудить друга, пока его взгляд не наткнулся на кувшин с холодной водой. Веер брызг, посланный Карлосом прямо в физиономию стражника, подействовал мгновенно, - Радмил выругался и повернулся на другой бок. Но по выработанной привычке стража вмиг схватился за оружие и подскочил на топчане:
        - В чем дело? Кто здесь? Карлос? Уф-ф! Где мой кувшинчик? А-ах, какая жара, однако! Три тысячи гоблинов, ты откуда тут взялся?
        - Радмил, я знаю, где находится наш загадочный друг.
        - Какой еще друг? Тот беглец, которого мы целым взводом прошлой ночью ловили да упустили?
        - Я не знаю, кого вы ловили, но уверен, что сейчас сообразишь, кого я имею в виду.
        - Тс-с, дурень! И у стен уши бывают, пошли-ка во двор.
        - Давай-ка выйдем. Здесь и взаправду спертый воздух, - сказал гость, оглядываясь на стены и двери.
        Друзья на цыпочках покинули каморку для городской стражи и сели на широкой скамейке у стены под навесом, облокотившись на деревянный, грубо сколоченный стол.
        - Жара, просто пекло! Слушай, Радмил! На свой страх и риск я порылся в пыльных архивах Учителя и нашел план подземелий и лабиринтов графского замка. С помощью магии Электронного Ксерокса я скопировал его, но не уверен, что мое волшебство не оставило след, по которому Учитель вычислит нарушителя. Сию минуту за мной слежки нет, я проверял. Но это пока. Тем не менее, нам стоит поторопиться! Имеем две задачи. Во-первых, необходимо придумать, каким образом можно проникнуть в подземные лабиринты. А во-вторых, чтобы отыскать нужный вход, желательно побродить где-нибудь недалече от тюремного флигеля.
        - Карлос, очнись! Перегрелся, дружок, как пить дать! Соображаешь, что несешь?
        - Побродить, - передразнил он. - Кто позволит тебе даже очень лениво фланировать у графских подвалов? Стража караулит буквально за каждым углом и поворотом, и не абы кто, а особо важные приближенные к персоне графа Дер Веба. Они каждый день меняют пароль и отзыв.
        - Ты сказал «пароль»?
        - Ну да, пароль. А что?
        - Это же часть электронной магии! Тут без нашего Магистра-учителя не обошлось.
        - Да? - удивился Радмил. - Похоже, я теперь начинаю кое-что разуметь в этом малопонятном деле.
        - Что же ты разумеешь? Скажи-ка мне, братец!
        - Шут его знает, - крепыш почесал пятерней затылок. - Покамест и сам не пойму, но что-то определенно важное.
        Они помолчали. Над двором городской стражи пролетел крупный лесной отсроклюв, метровый размах крыльев птицы заслонил Солнце.
        - На запад полетел. Хороший небесный знак; чую, наступила пора сочинять текст заклинания для поиска ключевого слова, - сказал Карлос, глядя вслед удаляющемуся символу.
        - Какое заклинание?
        - Хитрое, называется «Клавиатурный шпион».
        - Зачем?
        - Эта штука подберет ключ к той камере, где упрятан господин Интернет.
        - Тогда пиши скорей!
        18. Реальность первая, вплетенная в четвертую.
        Реконструкция
        Шестигранную комнату плотно закрывали непрозрачные шторы, - ни единый луч дневного светила не проникал внутрь. Вдоль стен стояли маленькие деревянные столики. На них голубым светом мерцали экраны магических механизмов, называемых Учителем мониторами. Карлос опасливо озирался и изучал обстановку. Все было совершенно так, как и описывалось в волшебных учебниках по архитектуре ЭВМ. Под столешницей располагалась выдвижная деревянная полка с клавиатурой на сто шесть клавиш. Мигала красным глазом круглая «булочка».
        - «Булочку» Учитель называет волшебной мышью - с её помощью можно заклинать Интернет, если, конечно же, знаешь пароль. Дело за малым, узнать тайное слово. Сейчас запущу в учительский ящик нашего «шпиона», - сказал Карлос, слегка поднаторевший в магической практике. - Всё должно быть хорошо, если к тому же не будет неожиданностей.
        Непредвиденная задержка случилась из-за медлительности и тяжеловесности новорожденного шпиона, сотворённого создателем на скорую руку. Начинающий маг Карлос, будучи в первом самостоятельном полёте, естественно, забыл оптимизировать это заклинание, и пришлось на ходу «латать дыры» в тексте и давать «пинка» болезному доходяге для ускорения работы. Добрую четверть часа оба друга «сражались» с клавиатурой насмерть, пока достигли результата. Получив ключевое слово, Радмил и Карлос заодно просмотрели и кое-какие папки, связанные с управлением города. Потом они, как два храбрых зайца, отправились к замку графа Дер Веба. Благородная цель - спасти иноземного рыцаря по имени Интернет, - была путеводной звездой. Им предстояло как-то миновать охрану подвалов, ведущих к камерам узников. Затем спуститься вниз на пять уровней, обойдя сторожевых волкопардов, ямы, служившие ловушками от заговорщиков, и магическую защиту перед заветной дверцей, ведущей в помещение, где томится бедный господин Интернет.
        Оружием магам служили огненные шары, багровый туман, зелёный морок и сеть-невидимка. Оружием простых людей были колья, вилы и грабли. Стражники имели более богатый арсенал из колющего и режущего инвентаря; полную боевую амуницию составляли как-то дротики, секиры, копья, мечи и сабли. Надо сказать, что редко кто из стражей носил всё оружие разом в каждый дозор - громоздко, тяжело. И наиболее что ни на есть неприятное, - это мгновенно терялась маневренность. Против холодного, опробованного в умелых руках опытных бойцов металла наши герои могли выставить лишь безумную храбрость, необыкновенную ловкость и исключительную хитрость. Причем последнее, по известным причинам, было для друзей гораздо предпочтительней. Тогда могли быть и волки сыты, и овцы целы. В случае же поражения, о котором не хочется ни говорить, ни думать, им грозила та же сырая и каменная темница или даже публичная казнь, являющая собой зрелище сродни театральному спектаклю. Суд и приговор преступникам выносили в замке споро и без проволочек законные представители религии: Главный Инквизитор и его помощник Дознаватель. Властитель замка
граф Дер Веб, обладающий правом вето, по настроению миловал, но, пребывая с похмелья, мог отдать приказ казнить. Вершил приговор, конечно же, городской Палач - личность тёмная и несдержанная.
        - Ты знаешь, Радмил, что я ещё нашел в записях нашего уважаемого Учителя? - спросил Карлос, наклонившись прямо к уху товарища и понизив голос.
        - Не томи, говори!
        - Какие наказания применяют к нарушителям Закона. Я зачитаю по памяти, как написано в том файле. Слушай:
        «...назначаются виды казни: заключение в круглые, квадратные или фигурные скобки. Круглые скобки обязывают приговоренного пройти процедуру половинного обнуления долговременной памяти. Случай с «квадратным» пунктом требует исключения правонарушителя из данной реальности с понижением ранга, например, отправить его из мира свободных пользователей «диска Дэ» в мир неукоснительных догм «диска Це». Фигурные скобки заставляют злоумышленника бегать внутри бесконечного цикла типа «Иди туда, но возвращайся обратно». Спасти этих людей можно, только если отключить общую подачу энергии в город».
        - Ужас, они все тут извращенцы! - прошипел сквозь зубы Радмил.
        - И ещё. Исключительной мерой наказания является «взятие в кавычки», а вот что оно означает, я не успел дочитать, - Карлос грустно вздохнул. - Невероятно, и они к тому же считают себя цивилизованными людьми!
        - Не боись! Наша цель высока, и да пребудет с нами Святой Коннектий. Вперёд!
        19. Реальность третья.
        Хранилище вирусов
        Попасть в замок оказалось легче лёгкого. Радмил связал руки Карлоса веревкой и как уполномоченный страж порядка «сопроводил» того на первый нижний уровень «каменного мешка» графа Дер Веба. На стенах неярко горели и коптили факелы, отражая не бог весть сколько света на старую кладку в тёмном подвале. Отойдя подальше от входа, Радмил развязал друга, лишь для видимости оставив веревку, прицепленной на поясе пленного. Дальше они пошли вместе.
        За ближайшим же поворотом на них набросился матёрый волкопард, он угрожающе зарычал на Карлоса, оскалив зубастую пасть с длинными жёлтыми клыками. С языка мыльной пеной срывались клочья густой слюны. Странно, но на стражника зверь не обратил никакого внимания. Пожалуй, именно вид Карлоса, одетого и пахнущего иначе, чем стражник, и вызвал злобную атаку волкопарда. Со страху ученик мага забыл о всякой волшебной защите и попытался уклониться от ярых бросков хищника прыжками в сторону и бегством. Напрасно - хорошо натасканный служебный зверь быстро пригвоздил беглеца к полу, касаясь зубами его горла. Радмил подошел ближе, отстегнул от пояса мешочек с косточками (вот и они пригодились) и кинул приманку волкопарду:
        - На-ка, поешь. Молодец, молодец, знаешь службу!
        Зверь отвлекся на еду, и бледный Карлос, утирая струившийся по вискам пот, попытался встать с пола. Сильно трясущиеся ноги никак не слушались хозяина, у которого от пережитого координация движений полностью не восстановилась так быстро, как хотелось бы. Друг поддержал, ухватив его за бок, отряхнул одежду и похлопал по спине:
        - Цел, кажись.
        - Спасибо, брат! Ты спас меня от неминуемой смерти. Я твой должник.
        - Да ладно, чего уж там, - засмущался Радмил. - Где же магическая защита?
        - Забыл, честное слово, со страху заклинания из головы повылетали. Сейчас отдышусь. О, вспомнил!
        Карлос достал из-за пазухи серый плотный комок, похожий на паутину прядильщика, и дунул на него. Вмиг они с другом стали невидимыми. Волкопард нагнул голову, чуя запах пленника, но глаза ничего не увидели, и зверь лишь только грозно рыкнул. Запах косточки, тем не менее, привлекал больше, и он опять занялся едой. Товарищи, держась за руки, чтобы не потеряться, ибо они тоже друг друга не могли увидеть, двинулись вперед к лестнице, ведущей на второй нижний уровень.
        - Невидимости нам хватит где-то на полчаса, не более, - сообщил Карлос. - Так что придётся применять другое оружие.
        - Ясно, - ответил Радмил и на всякий случай оголил саблю. - Смелей!
        Им повезло, на втором уровне волкопард, конечно же, рычал, чуя запах чужаков, но, не видя реальной угрозы, не бросался на них, когда они бочком протискивались между ним и подвальной стенкой, стараясь не задеть того ни рукой, ни ногой. Они продвинулись по лабиринту далее удачно и свернули за угол, ступив на длинный пандус, ведущий вниз. Вдоль стен журчала грунтовая вода, жёлто-рыжей ржавчиной и зелёными водорослями обросли канавки. С камней потолочной арки свисали длинные узкие снежно-белые сталактиты. Вскоре обманчивое и мимолётное ощущение безопасности растаяло, и мужчинам показалось, что в воздухе висит напряжение. До ликования было далеко. Внезапно перед Радмилом из-под живой каменной плиты выскочила преграда, сложенная домиком с острыми кольями, торчащими вверх.
        - Берегись! Ловушка! - закричал Карлос, дёргая товарища за одежду. - Не шевелись!
        Отшатнувшись, он наступил на другой живой камень. Такая же ловушка теперь оказалась и позади Карлоса. Мужчины очутились запертыми между двумя опасностями. Полчаса истекли, и невидимость пропала. Засунув саблю обратно в ножны, в искренней молитве Радмил воздел руки вверх, мысленно прося у Высших сил прощения за все свои грехи, и увидел на потолке железный крюк:
        - Карлос, дай верёвку! Быстро, не рассусоливай, пока ловушки не раскрылись.
        Радмил сделал лассо и, сильно размахнувшись, кинул вверх. Неточный бросок даже не задел железяку. Со второй прицельной попытки лассо всё-таки зацепилось за крючок, и Радмил осторожно затянул петлю, подергал верёвку, проверив на прочность. Карлос не дышал, стараясь лишним шумом не разбудить неизвестной природы ловушки, внутри которых уже разгоралось жёлто-зелёное свечение.
        - Ты легче меня, прыгать будешь первым, - приказал Радмил. - Твоя задача: держась за канат, сделать по стенке три шага вертикально вверх, а потом левой ногой сильно оттолкнуться вправо и перелететь на ту сторону, целясь приземлиться как можно дальше от ловушки. Понял? С левой ноги, пошел!
        Карлос поплевал на ладони, два раза завернул верёвку вокруг запястьев и предплечий, цепко ухватил её в руки, затем чуть-чуть попереминался, пружиня икроножные мышцы, сгруппировался и взглянул на друга.
        - Давай!
        - С богом!
        Получилось, как и наставлял Радмил, и Карлос приземлился успешно за границей живой каменной плиты. Он перебросил верёвку другу:
        - Твоя очередь.
        Радмил надел перчатки, боясь свезти кожу на ладонях, также дважды навернул на руки верёвку и сделал глубокий вдох. Три шага по стенке дались тяжело. Толчок вправо, и он долетел лишь до середины ловушки. Прыгать бессмысленно, живая плита была под ним. Маятником его вернуло на прежнее место.
        - Снимай все тяжести, бросай сюда! - крикнул Карлос.
        - Придётся, - ответил вмиг вспотевший Радмил.
        Разоблачившись от сабли, короткого меча, секиры, перчаток и кожаного жилета, которые живо перекинул на ту сторону, он оглядел препятствие ещё раз. Передняя ловушка раскрылась, острые стрелы уже целились в потолок и стены, держа круговую оборону, а жёлто-зелёный огонь неумолимо подбирался к спусковому механизму. Радмил ухватил верёвку, разбежался по стенке и что есть мочи оттолкнулся, качнувшись вправо. Он спрыгнул далеко за границей опасности, но, не удержав равновесие, повалился как куль и сбил с ног Карлоса. В этот момент огонь пережёг невидимую тетиву, и стрелы первой ловушки пронеслись над головами людей, к счастью, не настигнув цели.
        - Кажись, пронесло, - сказал Радмил. - Я тебя не помял?
        - Да ничего, - рассмеялся Карлос, растирая бока. - На этот раз, пожалуй. Если не забыл, нам ещё два уровня преодолеть нужно. Вставай, лежебока!
        - Я лежебока? - спросил Радмил, поднимаясь на ноги и снова облачаясь в военную амуницию. - Что б ты без меня делал, корм волкопардов?
        - Ладно-ладно, не кипятись. О, смотри, задняя ловушка раскрылась! Бежим!
        - Коридор раздваивается, куда?
        - Не знаю, давай налево. Скорее!..
        20. Реальность нулевая, вплетенная в третью.
        Режим ограниченной функциональности
        - Кажется, мы здесь уже были, - сказал Карлос, садясь в изнеможении прямо на холодный каменный пол. - Больше сил нет блуждать в этом лабиринте без конца и краю, и спать охота.
        - Да край-то имелся, точнее - начало, и до того, как мы свернули налево. Помнишь?
        - Не помню, это было давно, наверное в пятницу тринадцатого. Я устал, ноги гудят, спина ноет.
        - Я тоже устал и есть хочу! У тебя ничего нет, хоть бы сухарика или вяленого мяса?
        - Нету.
        - Так наколдуй!
        Вместо ответа Карлос покрутил пальцем у виска, затем махнул рукой в сторону:
        - Вижу зеркало.
        - Где?
        - На той стене, которая в тупик ведет.
        - Что там интересного?
        - Не что, а кто. Кто-то там есть, кроме нас.
        - А я не чую ни запаха и не слышу ни шороха. Где же?
        - В зеркале. Посмотрим?
        Нетвёрдой походкой друзья приблизились к зеркальной стене с мутной поверхностью и амальгамой, тронутой патиной времен. Оттуда, из зазеркалья, на каждого смотрел шестилапый ракопаук. На голове густая щеточка усиков, на брюшке хитиновый панцирь, пара главных клешней с зазубринами и четыре глаза на длинношеих ножках.
        - Кто это? - возопил Радмил, в ужасе хаотично поводя четырьмя глазами и осматривая своё тело. Существо в зеркале повторило его действия.
        - Угадай, - ехидно заметил Карлос, лапая клешнями зеркало. - Не раскусывается, крепкая зараза, из бронебойного стекла сделана! Хотел бы я знать, наша трансформация - это временная мимикрия или обман зрения?
        - А что ракопауки едят, время-то обеденное? - деловито поинтересовался Радмил. Гастрономический вопрос волновал его как никогда остро.
        - Может быть, змей? Мы где-то в лабиринте видели «ползающую колбасу».
        - Что ж, друг, тогда на охоту! - воодушевился Радмил, выхватывая по привычке из-за пояса саблю.
        - Зачем тебе оружие, у нас клешни есть, - заметил Карлос, щёлкая ими будто зубастым садовым секатором.
        Они поторопились обратно в тот коридор лабиринта, которым, как они думали, пришли к зеркалу. Внимание друзей в образе ракопауков теперь отвлечено было на рассматривание стен и пола, с целью найти что-нибудь шевелящееся и съедобное. Дорога снова раздваивалась, и где-то там мелькнул хвостик кабанчика с задней ляжкой.
        - Ату его! - крикнул Радмил и прибавил скорость.
        Кабанчик бежал явно быстрее охотников. Погоня вымотала обоих преследователей, а добыча, визгливо хрюкая, бессовестно удалялась. Карлос в отчаянии послал вдогонку огненный шар.
        - Ура-а! Обед! - крикнул Радмил и пошевелил усиками-антеннами.
        - Ура, хотя блюдо поджарилось до лёгкого налета угля, - сказал грустно Карлос. - Извини, брат. Я как-то не испытывал магический шар для приготовления пищи.
        - Ничего, лучше подгорелое жаркое, чем пустой желудок.
        Обсмаковав каждый уголёк, друзья поняли - они совсем потеряли ориентир. Двинулись наугад, следуя за течением ручейка в канавке. Через десять минут они вновь вышли в коридор, увидели валяющиеся обгорелые стрелы и повернули направо...
        21. Реальность третья.
        Инкапсуляция
        - О, Карлос, мы снова стали людьми, - Радмил радостно топал ногами. - Человеческие руки, ноги и голова!
        - Уже радостное событие, - поддакнул друг. - Скорей-ка вглядись вон туда, там впереди нечто, похожее на скульптуру коня.
        - На самом деле. Зачем это здесь?
        - Я полагаю, оно родом из Трои само или приходится родственником какому-нибудь троянскому коню, - сказал Карлос, исподлобья разглядывая «сюрприз».
        - Что будем делать? Если внутри сидит отряд легионеров, то один страж и маг недоучка на этом поле явно не воины. Ищи магические способы борьбы с троянцами.
        Они прислонились к стенке и замерли, наблюдая за статуей. Было тихо и страшно. Редкая капель, срывающаяся с потолка, глухо плюхалась на брусчатку.
        - Есть идея, давай не подойдем, а подползем к лошадке, - предложил Карлос. - Если кто-то за нами наблюдает, то пешие люди заметнее, чем лежачие.
        - Допустим, мой доблестный ратник, мы уже там. Наши действия?
        - Э-ээ. Можно также потихоньку обползти, обогнув статую незаметно. Или же будем действовать по обстоятельствам.
        - Н-да, стратег Македонский! Другие мысли есть? - иронично спросил Радмил.
        - В запасе остался приём магического морока. Сделаю коня женщиной, - пусть поморочит голову тем легионерам. Прекрасные дамы - создания эфемерные, стихийно сложные и непредсказуемые. Выиграем время для бегства.
        Поскольку других способов не нашлось, друзья поползли, как и задумали. Троянский конь не шевельнулся, не встрепенулся, потайная дверца не открылась. Они потрогали деревянные ноги, стоящие на колесах, затем поднялись на ноги, выискивая щели для возможного наблюдения. Деревяшка опасности не выказывала. Радмил поднял секиру и в сердцах тюкнул ею по крупу статуи. Дверца распахнулась, и оттуда вышла восточная красавица - на голову выше Радмила, тонкий стан, осиная талия, округлые бедра и высокий бюст.
        - Мечта поэта! - причмокнул Радмил. Глаза его масляно заблестели, а язык готов был сплести не одну дюжину комплиментов. Он галантно подал руку даме, помогая ей сойти с нижней ступеньки на пол. - Ты восхитительна, о, плов моего сердца!
        Девушка загадочно улыбалась и молчала, она ласково погладила доспехи стражника, провела пальцем по его лицу и губам, томно заглянула в глаза, сложив пунцовые губки вишенками, поманила мужчину внутрь. Радмил растаял, и не успел Карлос глазом моргнуть, как друг исчез в недрах Троянского коня. Загудел невидимый механизм, статуя дрогнула и поехала на деревянных колесиках вперед. Вскоре она набрала скорость и скрылась в уходящей вдаль темноте коридора. Лишь грохочущий звук, отдающийся эхом, говорил о том, что Карлосу это не привиделось.
        Расстроенный потерей друга и спутника, Карлос пошёл вперёд за теряющимся следом от мокрых колес Троянского коня. Долго ли, коротко ли тянулись часы, но он пришел к лестнице, ведущей на третий уровень подземелья. Осторожно спустившись по ней, внизу Карлос обнаружил волкопарда, прикованного цепью к кольцу в стене. Кто-то до него смело укоротил цепь, и зверь лишь злобно рычал на Карлоса, а достать человека уже не мог. «Наверное, это Радмил постарался», - подумал он и заторопился вперёд, надеясь поблизости обнаружить друга. Через пару поворотов направо и налево Карлос наткнулся на груду из обломков Троянского коня. Тем не менее, ни Радмила, ни восточной красавицы рядом не было.
        Взяв пару досок и колёса, помучавшись с полчаса, Карлос соорудил скейтборд. Тот получился кривым, косым, однако вполне пригодным для передвижения. Дальнейший путь спасателя Интернета сопровождался грохотом, скрипом и руганью, потому как равновесие давалось наезднику не всегда. Третий уровень был спокойным, опасное место, когда он чуть не попал в капкан, он проехал на хорошей скорости, и зубастая металлическая пасть захлопнулась тогда, когда Карлос угодил в неё тростью, которой отталкивался от пола. Капкан взвизгнул, трость хрупнула, доблестный ратник обозвал всех «осопсами».
        На четвертом уровне Карлоса поджидали все тридцать три неудовольствия: волкопарды, большие живые и не пристегнутые; ловушки с горящими стрелами; колодцы без люков; рыцарские латы без рыцарей внутри, сражавшиеся не хуже бывших хозяев. Какая-то разноцветная магия или просто случайное чудо помогло герою-одиночке успешно обойти известные препятствия. А вот рыцарские латы застали храбреца врасплох. С одной стороны, Карлосу было смешно атаковать гремящие латы без человека, а с другой - приходилось уворачиваться от жестких выпадов железного дровосека. Дрался Карлос сначала целым скейтбордом, потом отлетевшие от него доски использовал в качестве рапиры, ну и в финале сражения колесом треснул пустотелого рыцаря по голове. Последний удар был коронным, - шлем противника съехал, руки и ноги заклинило, заржавевшие стыки рассыпались, образовав безобидную горку металлолома. Карлос расхохотался:
        - Ха-ха-ха! Радмил, в твою честь эта победа!
        Первое в жизни серьезное сражение Карлос выиграл в честном бою своими собственными руками, а не магией. Боец утер пот на лбу и шее, отдышался. Трофеи - рыцарский шлем, латы и меч - послужат теперь ему, молодой маг поднял меч вверх и потряс им перед воображаемым противником:
        - Мы победим! Ра-адмил, ты слышишь меня? - крикнул он в пустоту коридора.
        - Слышишь, слышишь меня, ме-ня-а-аа, - вторило эхо...
        22. Реальность четвертая, переплетенная с первой.
        Новая конфигурация
        Он облачился в латы, надел шлем, закрепил меч на поясе и спустился по лестнице на минус пятый уровень. Слышно было, как потрескивают факелы на стенах, бегают крысы где-то там, в темноте, куда не попадал свет. Карлос увидел: на полу вдоль стен валяются хорошо выделанные шкуры волкопардов. Живых тварей вблизи не наблюдалось. И тишина. Молодой человек увидел множество дверей, за которыми очевидно находились узники, томящиеся в мрачных подземельях в замке графа Дер Веба. Храбрец не знал, в какой камере сидит рыцарь Интернет, но по оброненной перчатке догадался, что друг где-то здесь.
        - Радмил! - позвал он. - Отзовись! Ты где?
        Заскрипела низкая дверца, и из ближайшей каморки вышел друг.
        - Что кричишь, Карлос? - спросил здоровяк и отпил из кружки. - Я тут подружился с охранниками, хочешь познакомиться? Заходи.
        Карлос осторожно заглянул в каморку. Связанные попарно охранники с кляпом во рту сидели на полу на соломе и озлобленно вращали красными глазами.
        - Ну что, народ, не созрели сознаться, где держите доблестного рыцаря Интернета? Я вам мага привел, будете молчать, - обратит вас в крыс. Желаете заиметь серую шкурку и длинный хвост? Ха-ха-ха. А пиво ваше ничего так, пробирает.
        Тюремщики замычали, согласно кивая. Радмил вытащил у одного из них кляп:
        - Добрые господа освободители, тот, кого вы ищете, коротает дни в двенадцатой камере, честное слово! Я не хочу быть крысой, сжальтесь!
        - Дело говорите, милейший сударь, приятно было познакомиться, - сказал Радмил и снова засунул кляп охраннику. - Обожди чуток, проверить надо, не врешь ли?
        Друзья вышли в коридор.
        - А куда делась женщина, сидевшая внутри Троянского коня? - спросил Карлос.
        - Она не женщина, а исполнитель казни Закавыка, которая сначала завлекает в любовные сети добычу, а потом заключает пленника в кавычки.
        - И что с ним происходит после этого?
        - Пленник становится своей противоположностью. Храбрец будет трусом, белый человек - черным, боец - неумехой и так далее, всего не перечислить.
        - И ты ее, того этого?..
        - Не-не, ну как ты мог подумать такое!? Я затолкал Закавыку в ее же кавычки. Она теперь хорошо знает, где должна быть настоящая женщина, когда мужчина на работе.
        - Интересно, и где же?
        - Святой Коннектий! Ты меня удивляешь, друг! Это элементарно, Карлос, - конечно же на кухне. Сейчас она на тюремной кухне, а пойдем обратно, заберу домой. Готовит больно вкусно.
        Радмил и Карлос подошли к камере двенадцать. Электронный замок потребовал пароль доступа, тут-то и пригодилось секретное слово, найденное Клавиатурным шпионом. Мужчины робко отворили дверь.
        - Вы свободны, господин Интернет, просим следовать за нами.
        Друзья чинно поклонились. Высокий и статный мужчина в длинном плаще с легкой проседью в висках взял с лежанки шлем:
        - Слава святому Коннектию! Я ждал и надеялся снова увидеть лучи Солнца. Здесь сигнал слабый, мешает каменная кладка подвала.
        По дороге наверх Радмил не забыл и забрал красавицу Закавыку: «В хозяйстве пригодится». Вчетвером они устремились к выходу. Когда отряд проходил мимо шкур волкопардов, звери ожили и набросились на людей. Карлос и Радмил, ловко орудуя мечами, выпад за выпадом портили им шкуры, возвращая их вновь в прежнее состояние ковриков для ног.
        Когда люди почти достигли цели, случилось непредвиденное. На главном входе-выходе сменился караул, и он не признал в Радмиле стражника, коему разрешено заходить в графскую тюрьму. Слово за слово, завязался нешуточный бой. Трое обученных стражников против двоих уставших освободителей. Женщина была не в счет, а господин Интернет и вовсе безоружный воин.
        Воины быстро распределили роли. Радмил выбрал противником толстяка с мечом, а Карлос юркого, но ловкого живчика. Первая пара доставала друг друга боевыми и безжалостными приемами. Радмил применил выпад правой ноги и прямой колющий удар, затем резко согнул руку со щитом, защитив грудь от меча. Караульный тоже был не промах, вкладывая в каждый удар немалый вес грузного тела. Вскоре оба бойца имели кровоточащие раны, но ни один не получил смертельного удара. Силы оставались примерно равными.
        Сражение второй пары напоминало более схватку учителя с учеником. Когда же противник жестко припер Карлоса к стенке, тот нечаянно применил магический прием - бурый туман. Капельки необычной влаги сгустились, обволакивая стены и людей плотной едкой субстанцией. Глаза освободителей и караульных уже ничего не видели, а уши не слышали. Звуки потонули в тумане, словно в вате; лишь ноги ощущали твердь земли. Карлос на ощупь добрался до Радмила, взял друга за руку и вывел того из серо-буро-малинового облака. Скользкая морось плотоядно облизывалась и удерживала стражников внутри.
        - Бежим, - крикнул Карлос, и вся четверка живо рванула к городским вратам.
        Карлос снял шлем, и... они вновь очутились в первой реальности. Исчезла Закавыка, а господин Интернет, обратившись микросхемой, замигал зеленым огоньком дальней связи. - Есть связь, есть Интернет! - завопил радист Челюскин на всю поляну.
        - Ура-а! - подхватило племя прогов-и-компов, выделывая дичайшие па ногами.
        23. Реальность первая.
        Выходные данные - проверка совместимости
        Наступил вечер. Солнце клонилось к закату. Изрядно располневший за время экспедиции Джеймс Кук ворковал над костром, разжигая огонь с помощью сухих листьев гигантского папоротника. Папоротник разгорался слабо - дымил как пароходная труба из давно забытой паровой цивилизации, - но не горел. Потрудившись еще немного, вернее всего, для очистки совести, шеф-повар плюнул и кликнул на помощь прога с ником «Василиса Премудрая».
        Из пещеры вылезло небритое существо с объемистым животом, в набедренной повязке из шкуры и очках на резинке, перевязанной через голову. Пламя костра раздували по очереди - полученный результат удивил обоих, - окорок ящера, обмазанный глиной, закоптился вмиг. Джеймс Кук поспешил поворачивать вертел, чтобы хоть на этот раз угодить Админу и прожарить мясо...
        Сытый Админ удовлетворенно икнул:
        - Славный ужин, Джеймс Кук! Правда, ягодный соус слишком густой, но в целом неплохо. Спасибо, шеф. Уважил, голубчик, однако. Конечно, могло бы и лучше, но вполне получилось. Молодец! Ой, как уважил!
        - Это все из-за дров. Как можно отрегулировать пламя при таком сырье? Лесорубы хреновы!
        - Помнится, у нас сегодня на заготовку дров ходили крутые специалисты - прог Лесоруб Вася и племенной радист Челюскин. Ну-с, где же отважные лесорубы? И почему скромничает наш знаменитый Лесоруб Вася? - спросил Админ, обводя племя суровым взглядом.
        Казалось, что пень, на котором он сидит, раскалится добела и немедленно воспламенится. Из-за спин прогов-и-компов показалась хрупкая девичья фигурка. Она подошла к Админу и молча грызла свой пай - косточку с мясом, политую ягодным соусом.
        - Тебе чего, красотуля? - ласково промурлыкал Админ.
        Девушка перестала грызть кость и утерла губы предплечьем:
        - Я это... как вы звали. В смысле, так я и есть... Лесоруб Вася.
        Племя прогов-и-компов хихикнуло и замерло в ожидании.
        - Что? Ты и есть наш знаменитый Лесоруб Вася? Надо же! Ну и ну! Извини, лапочка, - смутился Админ. - Ошибочка вышла.
        И он заливисто рассмеялся. Проги и компы вздохнули и дружно подхватили смех, зашушукались. Системный администратор смеется? Неужели!? Небывальщина и неслыхальщина! Люди знали, что если системный администратор смеется - это добрый знак!
        - Хочу сознаться, как на духу, - вышел в круг Джеймс Кук. - Дочка моя Масяня играла-играла, а тут не вовремя окошечко на экране выплыло, и она, не читая, в азарте отправила приложение в «Хранилище вирусов». Я только сейчас просмотрел протокол событий. Так вот, оказалось, что в «Хранилище вирусов» сидел наш Интернет...
        - Что ж, соплеменники, несмотря на невероятные трудности и неосознанные глупости молодого поколения, мы победили. Объявление! Связь с Землей мы восстановили! - как бы между прочим подтвердил Админ. - Ура!
        - Ура-аа! Ура Великому Администратору! Качать нашего Админа! - осмелился крикнуть прог Бэтман, вскакивая с ногами на пень и размахивая жареным кусочком ящера.
        Племя оживилось и многоголосно завопило:
        - Ура Админу! - проги и компы подхватили его на руки и стали подбрасывать вверх, громко выплескивая накопившиеся за день неудержимые эмоции.
        Сегодня Админ лишний раз подтвердил, что он и в этой реальности - Великий Администратор. Для племени это означает главное: отныне все будет хорошо!
        Миссия Тау Кита
        Уважаемый читатель!
        На всякий случай в конце рассказа приводится словарь терминов: космологических, астрономических, физических, биотехнологических и компьютерных.
        Вакуумный насос надёжно держал уровень Ничего между ячейками-сотами, между тем как Ричеллиева пустота витала над жизненно важной жидкостью с протоклетками. Дремали до поры до времени ячейки-соты, впаянные в автономный улей, дрейфующий в космосе под звёздным парусом. Однако вселенский холод добирался и до зачаточных сознаний.
        Перегородки между ячейками охватил космический мороз в минус двести шестьдесят девять градусов по шкале Ёрса. Клетки каждого эмбриона, плавающие в желеобразном глицерине, не просто замедлили развитие, а застыли во времени.
        Но если кто-то подумает, что эмбрион не может мыслить, - он неизбежно ошибётся. Я эмбрион - один из тринадцати в Инкубаторе. И я главный герой в этой компании, сын Командора Ко, унаследовавший основные черты характера лидера и способность к выживанию. Сорок пять тысяч лет мы ждём живительного тепла, и тогда проснётся барическая камера замкнутого цикла жизнеобеспечения, попросту весь Инкубатор, и мы, подкидыши из Тау Кита, родимся на радость земным папам и мамам.

* * *
        ТРОЯНСКИЙ АСТЕРОИД, вращаясь вокруг Солнца, догнал Землю. Вскоре каменный булыжник сместился с геостационарной орбиты и, неумолимо влекомый силой притяжения, устремился по касательной вниз. Над Уралом небесное тело взорвалось в воздухе, породив множество осколков. Очевидцы видели: жёлто-красный огненный след прочертил широкую дугу на безоблачно голубом небосклоне до горизонта. Крупный метеорит, пробив лёд, упал в озеро недалеко от берега, близ города Чешуйска. Мощным всплеском выкинуло на гальку немало крупной рыбы, тотчас застывшей на морозе. Жирную добычу с иссиня-серой чешуёй и розовыми плавниками чуть позже не побрезговали и собрали хозяйственные пенсионеры. Холодильники особо удачливых «рыболовов» пополнили сиг да рипус, щука да окунь, судак да налим. Славная ушица пополам с маринованными огурчиками и душевным вопросом: «Ты меня уважа-ашь?» надолго скрасили также и досуг Сидора Петровича, вышедшего недавно в отставку в чине интенданта второго ранга, и его добросердечных соседей.
        Однако уху сварят завтра, а сегодня в Чешуйске ЧП: помехи в работе телевизионных антенн и сотовой связи, галдёж, ругань и стихийные митинги, сигналы пожарных машин и карет скорой помощи, ну и видеосъёмки зрелища катаклизма стали интригой дня. Телевизионщики, газетчики, любители с Интернетом - кто быстрее сообщит миру новость? Тем не менее, вездесущие военные тоже не пропустили «небесное» мероприятие. Генералы нагнали броненосной техники, оцепили район и поставили, где только можно, шлагбаумы. Солдаты с металлоискателями и лопатами облазили, обшарили и взрыхлили весь прибрежный песок и гальку, так, для порядка, конечно. Составили протоколы, сняли документальный ролик для отчёта и, получив сверху «одобрям-с и обещание премии», отбыли к месту прохождения службы.
        Малую российскую катастрофу, конечно же, не замедлили сфотографировать и запротоколировать не только спутники «Глонасс», но и вездесущие «GPS». Зашушукались и засуетились тихо так, по подковёрному этикету, всякие службы, посольства, военные министерства и торгпредства: «Слышали, русские идут?!»
        Журналисты наперегонки подняли ажиотажный шум. Прежде всего, на это почти эпохальное событие отреагировали «Чешуйская Правда», посвятив теме крошечный абзац на последней странице рядом с большим объявлением о переносе хоккейного матча в «Ночной Лиге», и немецкая правоцентристская газета «Франкфуртер альгемайне цайтунг». Последняя срочно вытаскивала упавший престиж издания из сезонной лужи, надеясь качественным анализом политических и международных событий взбодрить обывателя во Франкфурте-на-Майне. На бумажного тигра вскочили и в Милане, чтобы отвлечь сограждан от «кружевных трусиков для Берлускони» - запестрели комиксами о пришельцах в России страницы итальянки «Коррьере делла Сера». Общественное телевидение Франции не отставало: «Ударная волна от взрыва в Чешуйске, как утверждал председатель французского Комиссариата по атомной энергетике, дважды обогнула Землю».
        Не слишком требовательные жители Чешуйска, ежевечерне смотрящие центральные новости по ТВ-1, вполне могли в это поверить, а некоторые обыватели даже и с радостью, потому как разбитые вдребезги стёкла, покорёженные балконы и крыши требовалось восстанавливать. А за чей счёт? Конечно же, если списать все повреждения на случай стихийного куража, то мэрия города, служба МЧС и правительство изыщут средства.
        - Главное, - авторитетно посоветовал соседям Сидор Петрович, - это представить метеорит суперболидом и «хорошо взвесить» его. Там, где было шестьсот килограммов, надобно округлить до тонны, а взрыв самого астероида оценить эдак мегатонны в полторы, в тротиловом эквиваленте. Цифры важны для солидности, конечно, тогда власти и финансы каждой семье пообещают немалые.
        Собрание жильцов пострадавшей пятиэтажки дружными возгласами поддержали Сидора Петровича. После взрыва метеорита интендант второго ранга выбежал на улицу в чём был, в валенках на босу ногу, - вечно мёрзли ноги, - и в огородной куртке жены, которую напялил впопыхах, не глядя на вешалку. Несмотря на странный прикид, этот седовласый мужчина крепкого телосложения рассуждал серьёзно, неторопливо и по-житейски верно. Почему бы не прислушаться к мнению опытного в финансах человека? В ожидании вездесущей прессы соседи досрочно вырабатывали «общественное мнение» о случившейся катастрофе.
        - Скромненько и со вкусом, - пощипывая редкие усики, ехидно заметил Илья, молодой врач-реаниматолог Чешуйской больнички, чудом избежавшей кардинального сокращения персонала. - Нам бы тоже не помешало бы крышу починить да томографом разжиться.
        - Так торопись, Илюша! Беги в больничку, надоть ущерб записать по горячим следам. Да смету подходящую для реконструкции набросать, - повернулся к нему Сидор Петрович, поглаживая выпирающий из-под женской куртки живот, обтянутый тельняшкой. - Не кажинный дён с неба астероиды падают, пользуйся моментом!
        Молодой человек соображал быстро, и через шесть секунд его высокая и статная фигура виднелась уже на пути туда, куда послал Сидор Петрович. Попутный ветер, налетевший с озера, лихо слизнул следы резиновых кед на морозном асфальте, усыпанном кирпичной крошкой.
        - И откеда энтот астроид и взялси-то? - запричитала баба Туся, утирая слезящиеся глаза клетчатым платочком и кутаясь в шаль. - Комодик мне штоль обновить или котейкину лежанку? Не-а, лучше телевизер новый справить...

* * *
        МЕЖДУ ТЕМ ПОСЛЕМЕТЕОРИТНЫЕ события в Чешуйске развивались более чем быстротечно. Народ в городе простой, недолго ждал учёных из обсерваторий. Разжившись рыболовными сетями и крюками, добровольцы стали исследовать озёрное дно у берега, закидывая приспособления в обширные проруби и полыньи. Кому удавалось найти акваланг, - тот храбрец, поплевав трижды через левое плечо и перекрестившись, отважно нырял в ледяную воду за небесным подарком. За месяц, с февраля по март, жители Чешуйска выловили со дна каменюк всяких немало; среди них по высокому содержанию иридия и никеля геологи распознали и небесных странников. Большую часть специалисты конфисковали, конечно же, но кое-что народ заначил в коробочках и баночках, в кладовочках, подвальчиках и на балконах. Думали-гадали, почём космический товар продавать туристам? А они летом точно нахлынут толпами. Природа здесь дикая, непролазная: лес густой, дремучий, травы по пояс. Сосновый бор хранит много тайн и даров; птица и зверьё непуганые. «Ну как ещё метеорит покажут на всю страну, тогда непременно ожидай паломничества! - рассудили горожане. - Так что аккурат
время собирать камни».
        В общем и целом «контактёров» со звёздными осколками в Чешуйске оказалось достаточно, чтобы врачи местной больнички, где работал молодой реаниматолог Илья, невзначай заподозрили метеорит в нехороших делах. В течение недели после народных гуляний на озере городок накрыла эпидемия гриппа. Был ли этот грипп обычным межсезонным заболеванием, либо виной послужила людская глупость - зимний подлёдный дайвинг, - ни один чешуйский терапевт однозначно сказать не мог. Немножко пошумели уфологи, дескать, метеорит сам есть рассадник космической заразы. Но кто будет слушать блаженных умом?
        Бабка Туся тоже не ударила лицом в грязь, когда послала беременную правнучку к берегу насобирать кусочков метеорита, - какой-никакой, а доход может случиться. «Летом денежки ой как пригодятся, - ужо дохтура-то определили: малец должон народиться», - рассудила баба Туся, пялясь в новёхонький телевизор.

* * *
        Я РОДИЛСЯ ВОВРЕМЯ, улыбался маме и бабушке Тусе, получал взамен чистые и сухие пелёнки и сладкое мамино молоко. Мама у меня добрая и красивая - дородная женщина с крепкими руками и круглым лицом с веснушками. Характер у неё смешливый, лёгкий. Кажется, я всегда мечтал о такой. По вечерам, когда взрослые были заняты бесполезными для ума телесериалами, я смотрел в окно на звёздное небо и вспоминал предысторию своего рождения, начавшуюся так давно, что и представить трудно.
        Спиралевидный дисколёт, отливая серебристыми боками, величественно плыл меж незнакомых звёзд без «руля и ветрил». Вирус старения испортил главную программу системы навигации. Путешественники сбились с курса и отдались на волю инерции, несущей по Галактике их корабль, подгоняемый магнитными штормами, звёздной плазмой и гравитационными волнами. Вблизи красноватого водородного облака, простирающегося на сотни парсек, совершенно неожиданно дисколёт получил иное направление движения. В поле зрения экипажа неожиданно из-за гравитационной линзы проглянуло ярко жёлтое светило. Добротная планетная система, возглавляемая зрелого возраста звездой, могла оказаться пригодной для Миссии из системы Тау Кита.
        Астронавты прильнули к иллюминаторам. Неужто появился наконец-то шанс достигнуть пояса жизни, да ещё вблизи жёлтого карлика? Радист Рэд - полукиборг, полуаватар, в синем комбинезоне с белыми тяжами экзоскелета и эффектно прилизанным пробором, вышел в кают-компанию из грузового лифта вместе с роботами-чистильщиками и робометлой. Повернулся лицом к Командору Ко:
        - По данным разведывательного зонда на третьей планете есть атмосфера, азотно-кислородная, толстая - протяженностью почти пятьсот километров. Плотные слои воздуха, правда, невелики, где-то километров двадцать. Впрочем, для биосферы, если она там развилась, и этого хватит, - монотонным голосом сообщил Радист Рэд, просматривая протокол мониторинга.
        - Сколько раз подобное мы уже встречали, а потом были разочарования? Главное, вода, Рэд! - взволнованно воскликнула Биолог Би, сжимая и разжимая кулачки в нетерпении сделать хоть что-то стоящее непременно своими руками.
        Женщина была самой молодой в экипаже. В то время как многие астронавты наполовину заменили тела биоэлектронными блоками, её биологические органы работали слаженно и гармонично. Округлые формы Би разбудили в мужчинах неясные мысли о рефлексах в человеческом теле. Впрочем, шум робометлы Арби, исполняющей эротическую гимнастику на ковре у большого иллюминатора, заинтересовал их больше. Чувственно трепыхались резиновые ленточки, прикрывающие две булочки пылесборников; над ними вибрировала тарелка ионизатора в ритме танца живота. Женщина проследила за взглядами полуэлектронных мужчин и покрутила указательным пальцем у виска. Командор Ко обернулся и постарался утихомирить бурю в стакане:
        - Не кипятись, Би! Вернёмся к теме, Рэд, не томи!
        - Сейчас узнаем. Вода, вода, кругом вода, - Радист Рэд шелестел лентой протокола, мысленно перекодируя дырочки в цифры, а затем переводя это в вербальную плоскость. - Есть жидкая вода; много воды - целые океаны. А вот суши маловато будет. Рельеф планеты скалистый.
        - Что там со спектральным анализом? - не выдержал Химик Хи, худосочного телосложения мужчина с всклокоченными непослушными волосами, выбивающимися из-под белой шапочки. Его несколько неуравновешенный характер частенько вносил смуту в спокойные и размеренные собрания. Он подпрыгивал в антиперегрузочном кресле и, цепляясь за его поручни, как частенько с ним бывало в период нервных потрясений, отрывал мягкую облицовку от каркаса. Вот и сейчас, беспокойный член экипажа с силой отдирал электрические разъёмы, проглядывающие из-под обшивочных панелей.
        - Не, ну так невозможно работать, коллеги! Наберитесь терпения! Досточтимый Хи, и к вам это носится в особенности, - меланхолично ответил Рэд. - В спектре имеются следы хлорофилла, метана и, м-мм, какая-то сложная органическая молекула, не поддающаяся идентификации.
        - Мхи и лишайники? - предположила Биолог Би. - Метанообразующие бактерии? Звучит многообещающе!
        - Да что там ваши метановые бактерии!? Торфяные залежи разведывать надо, - заметил практичный Энергетик Эн. Уровень углекислого газа мерили? Если он более четырех процентов, значит, какие-то существа уже обогревают свои жилища. Жгут дрова или уголь, охотятся и готовят окорока на вертеле. Я верно мыслю?
        Возникла затяжная пауза. Энергетик Эн закатил глаза и мысленно слизывал капающий с закопченного окорока жир. Остальные члены экипажа, исходя слюной от фантазий Энергетика, обмозговывали услышанную информацию. Они моделировали эволюционную кривую биосферы и прикидывали в умах вероятности зарождения разумных видов...
        В этом месте воспоминаний мой новорожденный мозг переутомился, - вот что значит человек, - и я уснул, слыша сквозь сон, как на кухне гомонили взрослые. Сидор Петрович и Илья горячо обсуждали всё тот же странный и загадочный метеорит.
        - Как пить дать, в камнях есть чужеродная органика, - поделился врачебными соображениями Илья.
        - Слабо верится в то, что какая-то там железяка заразила гриппом чешуйцев. Знаешь, сколько горе-дайверов лично я за шкирку оттащил от проруби? Но не всех.
        - А факты? Я наблюдаю какие-то иные симптомы гриппа в этом году. Поэтому и уговорил инфекциониста передать в область пару образцов метеорита и слюны пациентов на выявление родственной РНК.
        - Нда-а, - крякнул Сидор Петрович, - хороши огурчики ваши, баб Туся. А ушица - чисто песня для желудка.
        - Кушайте, кушайте, всё своё с дачи, да и рыбка свеженькая.
        Бабушка Туся и мама эмоционально подхватывали разговор: «Ну и ну, пришельцы в Чешуйске!»

* * *
        Я СПАЛ КАК МЛАДЕНЕЦ, впрочем, кто оспорит, что это не так? А мой тау-китянский мозг работал, прилежно складывая мозаичные отрывки из корабельной жизни предков.
        Астронавты переглянулись. Химик Хи причмокивал губами, нервно отрывал от подголовника наушники и пытался извлечь из них голые динамики. Сервоприводы искрили, кресло тряслось, а микрофоны «фонили» и издавали мерзкий свистящий звук. Энергетик Эн отправил через отверстие в боку очередную порцию электролита; его умственные диоды, шишечками выступающие на лбу, радостно замигали синим цветом. Биолог Би воздела руки к потолку:
        - Свершилось! Мы дождались чуда, друзья, и чую, - появилась надежда для претворения в жизнь Миссии из Тау Кита.
        Под пристальным взглядом Командора Рэд прокрутил ещё пару метров протокола. Выжидательно окинул экипаж строгим взглядом:
        - Если наш зонд не ошибся в анализе данных, то какой-то разум на планете имеется, - сообщил Радист Рэд. - Однако он не самый совершенный. В отличие от нас, продвинутых существ, аборигены не киборги, а имеют, скорее всего, целиком и полностью биологические организмы. У меня всё, благодарю за внимание.
        Рэд свернул рулон протокола и отдал его Командору.
        - Друзья, пора подумать о детях, - обратился Командор Ко к экипажу. Как Командор я обязан позаботиться о продолжении рода тау-китян. - Какие будут предложения?
        - Есть мысль. Наследственный материал всех членов экипажа объединить во всевозможных комбинациях и заложить в Инкубатор, - сказала Биолог Би и, смутившись собственной дерзости, покраснела до мочек ушей.
        - За годы скитаний мы забыли, как выглядит наша звезда Тау Кита и родная планета Фи, - напомнила Доктор До. Она проснулась на последних тирадах Радиста. - Да, конечно же, космическое облучение не проходит бесследно. Генетический код членов нашей Миссии фатально повреждён, и рождение здорового потомства весьма проблематично здесь, на борту, но на планете при подходящих условиях и в здоровом теле землянок целиком и полностью это возможно.
        Астронавты взволнованно наблюдали за Командором Ко. Он задумчиво прохаживался вдоль иллюминаторов и поглядывал на команду ярко-красными линзами фотоумножителей глазной системы, требующей капитального ремонта.
        - Кажется, что аргументы дорогого Доктора До несокрушимы. У Биолога Би есть научные возражения? - спросил Командор.
        Биолог Би неопределённо пожала плечами:
        - Мы привлечём генную инженерию. И после ряда мутаций ДНК получим не только здоровые эмбрионы, но и адаптированные к условиям на планете у жёлтого карлика. Сохранность и продолжение генофонда тау-китян гарантируется.
        - Кто «за», кто «против»? - спросил Командор Ко, он громко скрипнул поворотными механизмами коленей и осторожно опустился в кресло. Экипаж сделал вид, что ничего не услышал. - Да-да, моим биоэлектронным ногам тоже нужен «Апгрейд». Но, как говорят тау-китяне: «Не до жиру - быть бы живу». Наши ресурсы ограничены. Кстати, Радист Рэд принимает устойчивый радиосигнал с интересующей нас третьей планеты, и вы можете ознакомиться с культурой этой цивилизации. Аборигены называют её Землей...

* * *
        УТРЕННИЙ СВЕТ РАЗМЫЛ звёзды, прогнал сон. В дверь позвонили. Бабка Туся кинулась открывать, в то время как я причмокивал мамино молоко. Хорошо быть человеком, однако! Мама смотрела кино и беззаботно грызла семечки.
        - Гости у нас, батюшки! Сидор Петрович и дохтур Илюша.
        «Прописались они тут что ли или мёдом намазано? - подумал я ревниво. - Моя мама!»
        - Да мы с подарками к вам, - басовито проурчал Сидор Петрович, вручая соседке один пакет с апельсинами и детскими смесями, а второй - с детскими рубашонками и ползунками на вырост. - Тут жена собрала «приданое» мальцу.
        - Я сегодня вместо патронажной сестры, извините, - сказал Илья, - приболела она чуток. Эпидемия гриппа ходит по городу, нашему персоналу тоже досталось. Так я осмотрю малыша? Держите, Устиночка, я вам аскорбинку с глюкозой и яблочки принёс, витамины. Кушайте на здоровье!
        - Ой, спасибо, - хором ответили женщины, заулыбались.
        - Чай с оладушками не желаете? - мама пригласила на кухню гостей, передавая меня в руки Илье.
        Она спрятала грудь под полотенце, запахнула халат и обернулась к прабабушке:
        - Баб Туся, сооруди на стол там, чего есть, пока доктор Костика проверит.
        «Ага, меня зовут Костиком. Впрочем, первый слог «Ко» - это почти как слово Командор. Возражать не буду», - решил я и засмеялся: Илья щекотал мой животик и игрался словно с котёнком. «А ещё, говорят, что взрослые не ведут себя глупо, в зеркало бы посмотрелись». Наконец-то докторские ручищи оставили меня в покое, и я вновь мысленно устремился к звёздам.

* * *
        ТЕХНИК ТЕ, НАТУЖНО лязгая шарикоподшипниками, с трудом поднял руку:
        - Молекулярная регенерация тканей после серьёзных повреждений поможет будущим детишкам возродиться в виде киборгов.
        - Что-то я сильно сомневаюсь, возможно ли это? - спросил Командор у Биолога.
        - На нынешнем этапе наших знаний, я полагаю, что это не исключено, - ответила Биолог Би, невозмутимо щёлкая биоэлектронными суставами пальцев. - Давайте для начала получим эмбриональные протоклетки и заморозим их в ячейках-сотах Инкубатора.
        - И что потом? - заинтересовалась идеей Доктор До.
        - Техник Те и Энергетик Эн обеспечат протоклеткам замкнутый цикл резервации в летательном аппарате. Через какое-то время Инкубатор достигнет Земли. Искусственная обшивка нагреется и сгорит в атмосфере при падении, что скроет следы техногенного происхождения Инкубатора.
        - Эх, молодо-зелено! Вы забываете о Миссии, дорогая Би, - вмешался Химик Хи. Он продолжал ломать кресло. - В чём соль вашего Инкубатора?
        - Соль, говорите? Аборигены примут небесного пришельца за обыкновенный метеорит. Мало ли метеоритов падает на Землю ежегодно? Разумные существа любопытны. При непосредственном контакте произойдет следующее: через кожу в организм проникнут активные начала протоклеток и соединятся с генетическим материалом землян.
        - Больно простая затея и решение. И всё? - недоумевал Командор Ко, скептически поглядывая на Химика Хи, в экстазе доламывающего шлемофон.
        Наконец его кресло превратилось в бесформенную кучу из разноцветных проводов и электродеталей, медно отсвечивающих дорожками на платах. Химик Хи любовно оглядел постмодерновую композицию и победно уселся в позе лотоса на обломках. Отвечая на немой вопрос Командора Ко, он доверительно сообщил:
        - Я назову мой шедевр: «Воспоминание о техническом прогрессе».
        - Именно, и всё, Командор! - сказала Би, игнорируя художества Химика Хи. - Остальное - зал ожидания. Будем наблюдать. Со временем наш тау-китянский генофонд, пусть в небольших количествах, но возродится на этой планете. Миссия выполнима!

* * *
        НЕСТЕРПИМАЯ ЖАРА СМЕНИЛАСЬ холодом. Я очнулся в неудобной позе, туго спеленатый и голодный. Свет едва проникал откуда-то сверху. Гладкие стены покрывала бледно-зелёная краска. Кто я? Включились чипы памяти, затребовали ключевое слово:
        - Пароль?
        - Мы Странники из Тау Кита.
        - Доступ получен.
        Память начала со мной неторопливую беседу. Я понемногу осознавал себя и свой путь. Я сын Командора Ко, возродившийся в теле земной женщины.
        Знал бы кто-нибудь из землян истинную программу Странников из Тау Кита, уничтожил бы на корню загадочный метеорит и вместе с ним Инкубатор с подкидышами! Моя задача остаётся в силе: посредством невербального контакта перепрограммировать не единоутробных, но едино-инкубаторских братьев и сестёр из «Чешуйского метеорита». А потом? Мы должны, следуя традициям, заложить следующий Инкубатор, чтобы передать тау-китянский генетический код дальше. У нас будет свой Радист, Техник, Энергетик, Химик, Доктор и Биолог, ну а я, как и раньше, останусь Командором. Миссия выполнима!
        Хотя последнее время мне всё больше нравятся моя земная мама, дядя Сидор Петрович и доктор Илья. Может быть, сделать вид, что я обыкновенный человеческий ребёнок, землянин? Если я прав, то земляне - моя настоящая семья!? Что ж, без моих усилий новый Инкубатор не сложится, и Миссия из Тау Кита забуксует. Я заорал, что было мочи, и вскоре учуял запах маминого молока. Ласковые мамины руки вынули меня из коляски, обняли и согрели. Мама! Хорошее слово, тёплое и вкусное. Когда я вырасту, то, как истинный Командор и герой, буду защищать её и землян от любых незваных гостей и пришельцев.
        Словарь терминов
        Тау Кита - звезда в созвездии Кита, солнцеподобная, спектральный класс G8.5. Металличность звезды не исключает возможности существования планет земного типа. Благодаря своей похожести на Солнце, Тау Кита избрана объектом для поиска инопланетного разума в радиодиапазоне в проекте SETI.
        Троянские астероиды - это группа астероидов, находящихся в окрестностях точек Лагранжа L4 и L5 в орбитальном резонансе 1:1 любых планет. Обычно «троянцы» не уходят далеко от точки Лагранжа, но бывают исключения. Движение астероида имеет довольно хаотичный характер, что затрудняет прогнозирование его судьбы.
        Пояс жизни или зона обитания, или «зона Златовласки» - это орбиты планет, где не обязательно, но, возможно, есть условия для зарождения жизни.
        Желтый карлик:
        а) желтый - это спектральный класс звезды, цвет определяется температурой звезды;
        б) карлик - характеристика, которая определяется массой звезды. Например, желтый карлик - это наше Солнце, звезда класса G.
        Киборг - это аббревиатура, означает: кибернетический организм.
        Аватар (тело А, тело Б, тело С) - см. Проект искусственной эволюции человека «Россия 2045».
        Экзоскелет - костюмчик для тренировки мышц в невесомости, применяемый на МКС, а также на Земле для парализованных и частично парализованных людей, с целью восстановления функций опорно-двигательного аппарата. Изначально испытали его на парализованной крысе.
        «Вирус старения» или электронный вирус, или вредоносная программа случайного накопления ошибок. Может стать причиной сбоя бортового компьютера самолета, особенно при посадке, когда вирус подменяет правильную высоту захода на посадочную полосу высотой «минус икс футов» (например, в боингах).
        Звездная плазма - это вещество звезды при температуре и плотности, позволяющих поддерживать термоядерные реакции. Для разных типов звезд звездная плазма может иметь различные свойства. Также различают космическую плазму и галактическую плазму.
        Магнитный шторм. Мощная активность звезды и взрывы на ее поверхности по аналогии с солнечной бурей можно назвать «звездной бурей». Это происходит из-за разрыва и перестройки линий магнитного поля. Звездная плазма обладает собственным магнитным полем, иной раз весьма сильным (нейтронные звезды, магнетары и др.). Сгустки магнитных облаков с замагниченной плазмой распространяются в межзвездное пространство и порождают магнитные возмущения в магнитных полях планет и иных небесных тел, обладающих собственным магнитным полем. Это так называемый галактический или звездный ветер. Мощные звездные вспышки сопровождаются мощными ударными волнами.
        Гравитационные волны - это изменения гравитационного поля, которое распространяется подобно волнам. Иначе - это кратковременные искажения пространства-времени (иначе «рябь пространства-времени»). ГВ распространяются со скоростью света. Экспериментально обнаружены в сентябре 2015 года детекторами обсерватории LIGO. Источник их - например, процесс слияния двух массивных черных дыр.
        Что ген грядущий нам готовит?
        Если вы уверены, что это всё неправда, думайте так.
        Если вы сомневаетесь, значит - это не исключено.
        Если вы поверите в это, то оно станет реальностью.
        Житейские наблюдения
        Старческая дрожащая рука нетерпеливо высунулась из-под одеяла, вслепую нашаривая противно дребезжащий будильник. Будильник отполз от края одеяла, но продолжал настойчиво издавать неприятный звук. Хозяин откинул одеяло, с трудом перевалился на бок и, кряхтя от радикулитных болей, сполз на край кровати. Мерзкий механизм! Будильник равнодушно наблюдал за человеком и надрывно тарахтел всем своим гнусным содержимым. Но вот человек обул тапочки и привстал. Будильник присел на кривых ножках-манипуляторах, взял низкий старт и в тот самый миг, когда человеческая рука почти дотянулась до него, кинулся прочь от хозяина в правый угол скромно убранной комнаты под большой обеденный стол.
        Старику пришлось согнуться вдвое и вытянуть руки вперёд, чтобы схватить это последнее дьявольское изобретение часовщиков-модернистов. Будильник замер на мгновение. Рука человека уже касалась крышечки звонка. Механизм повернулся бочком и приставными шагами прополз между близко придвинутыми ножками стола и тумбочки, и вот он вновь громко заверещал, дразня хозяина посередине комнаты.
        - Ах ты, гадкая тварь! - выругался старик, с трудом выбираясь из-под стола.
        Он неторопливо разогнулся, выпрямил поясничный отдел позвоночника и потёр его кулаками, разминая онемевшие за ночь мышцы. Погоня продолжалась.
        Полчаса метаний из угла в угол, из-под шкафа к целой гармошке складок тяжелых штор, от дивана и тумбочек к дальнему окну, украшенному многоярусной цветочной этажеркой, и, наконец-то, будильник загнан в угол. Его песенка спета! Он ещё настырно исполнял мерзопакостнейшую какофонию из скрежещущих и визгливых звуков, когда человек победно схватил его за голубой металлический корпус. Есть захват!
        Эндрю выключил кнопку звонка и с силой шваркнул ненавистного возмутителя спокойствия об стенку. Затем он с наслаждением смотрел, как будильник рассыпается на мелкие винтики и колёсики. Как от сильного удара металл нагревается, расплавляется и тонкими струйками стекает по стенке вниз, прямо на паркет. Эндрю торжественно наблюдал, как охлаждённый интерметаллид из никелида титана, обладающий стойкой памятью формы, вновь застывает и трансформируется в запчасти исходного устройства. Они притягиваются друг к другу и собираются воедино.
        Будильник встряхнулся, опросил все системы и датчики и после подтверждения работоспособности электронно-механического организма походкой уточки поковылял на кривых ножках-манипуляторах на обычное место, бормоча все, какие знал, ругательства себе под нос.
        Старик облегчённо вздохнул. Тыльной стороной кисти с узловатыми на суставах пальцами он отёр со лба пот и, немилосердно шаркая тапочками по паркету и ковру на немощных ногах, отправился на кухню.
        Первый стакан талой воды из морозильника запустил обменные процессы организма. Ещё четыре стакана талой воды - и все биофизические, биохимические и пространственно-временные процессы организма вошли в требуемый режим. Старик зевнул и отправился в ванную. Примерно через час свободной пружинистой походкой из ванной комнаты вышел красивый и подтянутый молодой человек. Он небрежно тряхнул густой русой шевелюрой перед овальным зеркалом над кроватью и, подбрасывая тапочки по очереди ногами до потолка, быстро натянул узкие джинсы и яркую рубаху. Затянув широкий кожаный ремень на талии, он быстро рассовал документы и кредитные карты по карманам жилетки, осмотрелся кругом.
        - Ничего не забыл? - спросил молодой человек сам себя.
        Удовлетворительно хмыкнув, Эндрю посмотрел на часы. Пора! В прихожей он небрежно пнул ногой нижний ящичек гардероба. Рельсовый привод выдвинулся вперёд и выдал хозяину мягкие замшевые туфли. Зеркала прихожей отразили стильно одетого молодого человека и, желая сделать хозяину приятное, дружным эхом рассыпались в комплиментах. Вешалка нагнулась и услужливо протянула куртку для прохладного вечера. Эндрю подумал, накинул её на локоть левой руки и, заторопившись, хлопнул входной дверью. Так начиналось каждое утро...

* * *
        БЮРО ДОБРЫХ УСЛУГ В области генетики открывалось рано утром. Приёмщица на скорую руку записывала заявки посетителей и затем сортировала их по типу заказов. Ближе к обеду приходил курьер. Он забирал конверты с заявками и согласно профилю услуг развозил их по различным отделам и лабораториям коммерческого института генной инженерии.

* * *
        ...В РАМКАХ ЗАКОНА ПРОВОДИЛСЯ очередной опыт по созданию генно-модифицированного организма человека с улучшенными параметрами. Будущим родителям этого человечка захотелось, чтобы ребенок был устойчив к экстремальным условиям. Однако когда они заполняли бланк заказа, то забыли поставить галочку против конкретного вида экстремальных параметров. Этот заказ попал в лабораторию уникальной генной модификации к знаменитому профессору Цукерману. В тот момент любимое начальство, как это бывает - всегда некстати, чрезвычайно обременило Цукермана студентами-практикантами. Раздосадованный профессор, не вникая в суть написанного, раздал бланки с заказами подопечным и порекомендовал:
        - Считайте и моделируйте! Творите и создавайте! Если ваша компьютерная модель получится устойчивой, хотя бы на девяносто два процента, то смело приступайте к созданию ГМ-эмбриона. Помните, что это есть эмбрион, взятый от родителей и затем генетически модифицированный согласно их пожеланиям.
        Заказ родителей Эндрю попал к двум друзьям, физическое состояние которых можно было оценить с пометкой: «после вчерашнего». Оба имели помятый вид и тяжёлую голову.
        - Слушай, Гораций! Как я понимаю, это будущий мужик? Не сделать ли ему что-нибудь приятное в подарок от нас с тобой? - спросил один из них.
        - В каком смысле? - недоумённо посмотрел на коллегу второй.
        - Например, мы можем освободить парня от похмельного синдрома. Если заменить правую конфигурацию пятьдесят второго гена левой, тогда, пожалуй, мы сможем получить отсутствие похмелья. Дополнительный сюрприз от фирмы к заказу! Ты как думаешь?
        - О-о-о! Никандр, ты гений! По-моему, это было бы здорово! Устойчивость к экстремальным условиям плюс наш подарок. Великолепная идея!
        Они ещё немного поспорили о выборе конкретного типа устойчивости будущего ГМ-эмбриона, пока наконец-то пришли к общему соглашению. Общий знаменатель не очень жаркой дискуссии, подтверждённый виртуальной моделью, гласил: «Циклическое изменение в обменных процессах приведёт к устойчивости в хрональных полях».
        - Говоря житейским языком, полученный таким путём человек должен оставаться всегда молодым, - с энтузиазмом утверждал один из этих горе практикантов.
        - С какого перепугу? - спрашивал его дружок.
        - Балда! Это означает, что на генном уровне ГМ-организм обязан иметь программу, которая будет бороться с процессами старения. Ты понял?
        Практиканты почесали затылки и немного поколдовали над программой. Компьютерная модель Эндрю была просто превосходной! Профессор Цукерман одобряюще кивнул, мечтая о возможном ужине вместе с некоей молодой особой, сидящей неподалеку за монитором. В её глубоком декольте только что промелькнула манящая складочка между аппетитными тугими дыньками. Он мысленно вздохнул. А студенты генетики перешли к стадии практической - созданию ГМ-эмбриона.
        Вскоре электронный микроскоп ожил и выдал на экран первый микрофильм о зарождении жизни. ГМ-эмбрион в ускоренном режиме исправно делился и рос. На каждом этапе Прикладная Программа «Жизнь» проводила тест на соответствие будущего организма компьютерной модели. Никто из практикантов-создателей так и не заметил, что в процессе развития температура в барокамере с эмбрионом стала стремительно падать и понизилась на несколько сотых долей градуса ниже нуля по шкале Цельсия. Следом включился термостат и стал поднимать температуру в барокамере до тех пор, пока не довёл до заданного значения. В результате физиологические процессы в эмбрионе несколько минут шли вспять. Когда же один из студентов просмотрел протокол процессов и обнаружил записи об этом, то основные циркадные ритмы организма в ГМ-эмбрионе уже были запрограммированы. И изменить оказалось ничего нельзя. Чем это обернётся, никто не знал...
        Друзья кинулись моделировать полученный организм. Компьютер долго жевал и пыхтел над данными опыта, после чего громко и ехидно заявил:
        - Здесь нужен ключ!
        - Тише ты, чего так кричишь, - зашипел вопрошающий и оглянулся на преподавателя.
        Профессор Цукерман, не обращая на других студентов никакого внимания, сидел рядом с молодой особой и терпеливо разъяснял ей практическое задание.
        - Какой такой ключ?
        - Молекулярный блокатор, который сможет пускать течение обменных процессов в нормальное русло. Вам придется писать для будущих родителей сопроводительную инструкцию!
        - Что? - вскричали друзья.
        - Что слышали! - отрезал Компьютер, хихикнул и отключил голосовую связь.
        Гораций и Никандр нахмурились и склонились над монитором, вычисляя сложные тензоры физиологии ГМ-эмбриона и задавая необходимые векторы развития виртуальной модели Эндрю. Пополудни виртуальная нейрон-вегетативная модель стала устойчивой аж на... девяносто девять процентов. Друзья практиканты удовлетворенно переглянулись, ударили по рукам и продолжили выполнение заказа...

* * *
        ЧЕРЕЗ ПОЛОЖЕННОЕ ВРЕМЯ родителям Эндрю представители Бюро Добрых Генетических Услуг торжественно вручили нежно-голубой сверток с огромным алым бантом и увесистый пакет с сопроводительной инструкцией, которая прилагалась к ребёночку. Они были молоды и счастливы и мечтали о первенце, поэтому решили, что так и должно быть.

* * *
        ВЕЧЕРЕЛО. ЭНДРЮ ВВАЛИЛСЯ домой после шальной вечеринки. Танцы - до упаду. Песни - до хрипоты. Это здорово! Улыбка озаряла его счастливое лицо. Он с наслаждением плюхнулся на кровать. Пружины подпрыгнули, но амортизировали силу прыжка. Молодой человек нашарил злополучный будильник. Какую мелодию выбрать, и почему бы не «рэп»? Классный ритм! Он завёл будильник на нужное время подъёма и поставил его на расстоянии вытянутой руки.
        Молодой человек мечтательно посмотрел в окно. Луна крупной жемчужиной светила прямо на кровать. Он нажал кнопочку под тумбочкой, и шторки послушно сомкнулись. Сквозь розовый шелк Луна походила на ночной светильник. Хорошо!
        Эндрю вспомнил о ключе-противоядии и пробежался на кухню. Он отмерил ровно литр фильтрата и загрузил его в формы для получения кубиков льда. Утром при размораживании у него будет волшебное средство - талая вода. Попутно молодой человек решил слегка покушать и вскоре наелся словно бегемот, прекрасно осознавая, что утром для его нестандартного организма обильный ужин выйдет боком. Он махнул рукой. А ну его! Эндрю знает - завтра он проснётся, мягко говоря, не совсем в форме. Это ж будет только завтра. Он недовольно поморщился, невольно вспоминая утренние приключения.
        Все противоестественные фокусы с метаболизмом его организма начались после совершеннолетия. Стоило Эндрю заснуть, как в фазе глубокого сна включались процессы накопления ошибок, и к рассвету нового дня этот биохимический фактор превращал его в дряхлого старика. Каждое утро Эндрю принимал противоядие (спасибо тем же практикантам!) в виде талой воды. Микроскопические кристаллы льда отпирали заблокированные гены, и через один час Эндрю возрождался к молодой жизни.
        Сейчас вечер, он молод и полон сил. А молодости частенько свойственна опрометчивость. Он раздевается, включает музыку и ныряет под одеяло. Всё это будет потом. Музыка убаюкивает. Эндрю сочиняет в уме стихи и засыпает...

* * *
        СВЕТАЕТ. ПЕРВЫЕ СОЛНЕЧНЫЕ зайчики заглядывают в щелочки между шторками и начинают лихо скакать по толстым сегментам греющего одеяла. Обогреватели отключаются, и одеяло остывает. Ранним летним утром в сон Эндрю вторгается жуткая какофония мерзких звуков, вроде бы у молодёжи она называется «рэпом». Он досадливо морщится и выпрастывает из-под одеяла руку, чтобы придавить звонок изувера-будильника, сделанного по спецзаказу его прозорливых родителей. Сегодня будильник дёргается и извивается, словно танцор пресловутого рэпа.
        - Ох уж эта молодёжь! Что она нашла в таком неблагозвучном стиле? Ни музыки, ни вкуса, - старик широко зевает, размышляя, какую стратегию погони избрать на этот раз.
        Будильник прибавляет виброзвуки и усиливает громкость, доводя децибелы до максимума. Терпеть это долее просто невозможно.
        - Опять утро! - бормочет Эндрю и сползает с кровати. - Покой нам только снится.
        Будильник берёт старт. Погоня продолжается...
        Скрытый параметр
        «Искусственный интеллект - это серьезно».
        Из житейских разговоров
        «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе;
        а злой человек из злого сокровища выносит злое».
        От Матфея. Святое благовествование
        Недавно вышедшее постановление Организации Объединенных Наций (ООН) всколыхнуло всю мировую научную общественность. Отныне на территории всех государств Европы, Азии, Австралии и Америки запрещались несанкционированные этой организацией исследования в области биотехнологий, а тем более связанные с геномом высших животных: приматов, дельфинов и, конечно же, царя природы на Земле, человека.
        Охо-хо! Кто-нибудь пробовал остановить коня на полном скаку? Шквал дискуссионных статей обрушился на газетные, журнальные издания от возмущенных ученых, исследователей и изобретателей. Писали заметки также и любители - популяризаторы науки. Телевидение и радио присоединись к общему ажиотажу страстей и смаковали эти вопросы на разные лады в около- псевдо- и квазинаучных ток-шоу. Ведущие передач, ничего не смыслящие в существе идей молекулярной биологии, биохимии и ядерной химии, безапелляционным тоном прорицали будущее для генномодифицированного человечества, нещадно при этом коверкая специфическую терминологию и извращая ее смысл. Результат воздействия на массовое сознание яростной атаки не мог предсказать ни один оракул - телезрители разделились на поклонников и противников генетической практики. Неравный бой научного и обывательского подхода в России набирал обороты не только в народной среде, но и в сопричастных этой проблематике министерствах.
        - Иван Сергеевич, вы видели это? - без стука ворвался в кабинет известного профессора-биохимика Авилова молодой аспирант Алексей Чижевский, возмущенно потрясая газетой «Известия». - Махровое мракобесие! Вы только посмотрите!
        Он ткнул указательным пальцем в передовицу популярного издания.
        - Леша, не кипятитесь понапрасну! Как говорила моя бабушка - нервные клетки не восстанавливаются, - профессор водрузил на нос изящные очки в золотой оправе и принялся читать указанную статью.
        - Да-да, эк они по нам проезжаются. Я наблюдаю полное непонимание автором данного разгрома нашего направления в науке. Абсолютно с вами согласен, здесь написано совершенное безобразие!
        - Иван Сергеевич, это не просто исковерканная подача научного материала по вопросам генетики, а злонамеренность. Средневековье! Информационная бомба, могущая одной левой разрушить фундамент любой науки! Мало того, что де факто мы имеем сейчас кастрированное образование, так на инквизиторский костер, зажженный невежами, подобные писаки пытаются отправить те достойные работы, которые еще как-то теплятся, несмотря на скудное финансирование! Что же делать?
        Леша «кипел», яростно жестикулировал, на грани приличий ругая и обличая вялую и безынициативную общественность, не встающую почему-то грудью на защиту прогрессивных лабораторий. Профессор подпер пухлым кулачком щеку и флегматично наблюдал за всплесками эмоций молодого и рьяного сотрудника. Самоварный пар закончился, Леша замолчал, утер лоб рукавом белого халата и сел в кресло напротив шефа.
        - Замечательный спич! Вы почти верно изложили главную мысль, которую мне удалось уловить в бурном потоке вербальной информации, - вы спросили в итоге: «Что делать?» Данная сентенция - гениальный подход для русского человека со времен классика драматического жанра Достоевского. «Что делать?» и «Кто виноват?» - два достойных столпа всех российских перемен и революций. Вы не находите?
        - Я-то нахожу, а вот эти неандертальцы, - Леша снова схватился за уголок газеты.
        - Тсс-с. Тише, спокойнее. Сейчас мы с вами тет-а-тет обсудим надвигающуюся грозу и выработаем консенсус дальнейших действий. А потом вынесем его на заседание лаборатории, - он нажал кнопку селектора «Секретарь», - Машенька, чайку бы нам горяченького, пожалуйста, а?
        - Сейчас, Иван Сергеевич, через пару минут принесу.
        - Есть у меня, Леша, одна идейка, но прежде чем ее обнародовать, хотелось бы «обкатать» мой проект с точки зрения молодежного подхода к проблеме развития инженерии генетики. Вы как, располагаете временем? - он подался вперед и заговорщически подмигнул.
        - Конечно же, Иван Сергеевич, располагаю, - Леша достал из нагрудного кармана блокнот и авторучку и переключился с эмоций на рассудительный лад.

* * *
        ИНСТИТУТ ИНФОРМАЦИОННЫХ биотехнологий, засекреченный от всех «ООН-ских» и прочих любознательных комиссий, размещался на подводной лодке, переоборудованной для проведения научных исследований в области генетики. Уникальной аппаратурой, разработанной в Академгородке под Новосибирском, был напичкан каждый отсек трюма, все склады, освобожденные от боеприпасов, пусковые ракетные шахты без ракет и оба торпедных отсека без торпед. Монтажники не сняли с субмарины только радиолокационную станцию. Подводный комплекс постоянно базировался в нейтральных водах мирового океана, лишь изредка заходя в австралийские, индийские и новозеландские порты под флагом несуществующего королевства «Сибириа».
        Тишайший двигатель представлял собой устройство, работающее на вимпо-генераторе. Генератор вырабатывал энергию нового типа, использующую взаимодействие вимпов - частиц темной материи - с обычным веществом. Тяга осуществлялась по старому принципу - «действие равно противодействию» - с помощью выброса мощной струи темной материи. Она просачивалась между атомами и молекулами свободно, без колыханий, ряби и любых шумов. Кокон из античастиц темной материи окутывал корпус подлодки, поэтому засечь след экспериментальной субмарины не могла ни одна вражеская РЛС. Что и требовалось для идеального места, скрывающего секретные разработки России от международных организаций.
        Впоследствии американское, европейское и другие научные сообщества гонителей биотехнологий тоже нашли способы обойти препоны постановления ООН. И со спутников можно было наблюдать - не одна подводная лодка с похожими лабораториями бороздила нейтральные воды мирового океана под флагами несуществующих на политической карте государств.

* * *
        ПОД ЛАЗУРНЫМ НЕБОСВОДОМ, куда ни кинь взгляд, на все четыре стороны света простиралась тихоокеанская гладь. Белое ослепительное солнце равнодушно пребывало в зените. В мире Нептуна воцарился нерушимый штиль, изредка прерываемый всплесками играющей рыбы. Зеркальные ромбики темно-синей воды отсвечивали солнечными зайчиками и слепили глаза людей, пытавшихся взглядом зацепиться хоть за какую-нибудь приметную точку морской панорамы. Неугомонные бело-серые чайки охотились за рыбой, издавая характерные звуки: «клик, клик». Поодаль от многочисленного косяка сельди резвились молодые дельфины афалины. Они высоко выпрыгивали из-под воды, делали кувырок и вновь ныряли вглубь, разбрызгивая кругом радужные фонтаны.
        Находясь на верхней палубе подводной лодки, которая всплыла где-то вдали от конечной цели путешествия, предположительно - берегов Антарктиды, чтобы команда и пассажиры подышали свежим морским воздухом, шестидесятилетний директор института, Иван Сергеевич Авилов, спросил у капитана:
        - Каким курсом мы пойдем дальше, господин капитан?
        - Зюйд-зюйд-вест, - капитан ухмыльнулся и махнул рукой, - туда.
        - Как вы можете утверждать, я не вижу ни одного ориентира на горизонте? - удивился Иван Сергеевич.
        - По компа-асу, конечно, клянусь бородой, - пробасил собеседник и постучал указательным пальцем по стеклу наручного прибора. - Два циферблата видите? Вот на этом дрожит магнитная стрелка, а нос субмарины аккурат и направлен, куда надо!
        - А-а, ну я так и подумал, - высокорослый Иван Сергеевич расправил могучую грудь, из-под ладони окинул взглядом морскую акваторию и вздохнул полной грудью. - Свежо! Хорошо!
        - Как ваша биомасса, процветает? - благодушно поинтересовался капитан, Василий Львович Репейников.
        Старый морской волк имел внушительный авторитет, как в прямом смысле - среди команды, так и в переносном - в виде знатного живота, тщетно скрываемого белым кителем. Его благодушие выдавало обладателя довольно сносного характера. Как и у всех подводников-затворников, круг общения капитана оставался долгие месяцы узким. Правда, сейчас у Василия Львовича он не ограничивался лишь офицерским составом команды, но пополнился также старшими научными сотрудниками НИИ, поэтому капитан был счастлив поговорить хоть с одной душой, которая удостоила бы его своим вниманием. За пристрастие к душевной беседе от команды он получил кличку «Репей».
        - Растёт моя биомасса, набирается ума-разума. Можете не опасаться! Это не какая-то там мышечная масса или навязшие в зубах стволовые клетки, как вы можете подумать, а фактически - искусственный фрагмент мозга «хомо сапиенс». Если хотите, это электронная форма жизни, но развивающаяся на углеводородной основе, привычной для нас с вами, для всех растений и животных, словом, для всей земной жизни. Но, запомните, - учёный упёрся открытой ладонью в грудь собеседника. - Сотрудники нашей лаборатории создали не только симбиоз квантовой электроники с биологическими тканями, но добились развития лобных долей, отвечающих за математическое творчество личности.
        - А зачем «огород городить»? Неужто молодых и шустрых не хватает? - искренне удивился собеседник.
        - Понимаете, Василий Львович, мы синтезировали дезоксирибонуклеиновую кислоту, или иначе наследственную ДНК, которой не существует в природе. В её гены заложили такой код, который захотели именно мы. На основе программы нейронной сети наши специалисты нарастили нервный узел. Обучили сеть нервных разветвлений, задав стартовый капитал в виде базы данных, снятых с мозга одного известного программиста, замороженного ныне в криогенном музее, - увлёченно рассказывал Иван Сергеевич. При каждом удобном случае он любил продвигать науку в массы. - Сегодня учёные-биотехнологи многого достигли в понимании природы мышления и бессмертия личности. Вы вслушайтесь только в слова: «Электронная форма жизни»! Я страстно захотел создать такое существо и дать ему настоящую жизнь в кибернетическом пространстве.
        Василий Львович посмотрел на учёного скептически и добродушно улыбнулся:
        - Экий вы, Иван Сергеевич, фантазёр! Лавры доктора Фауста не дают покоя?
        Фантазёр Иван Сергеевич несколько опешил, он забыл, что беседовал с обычным человеком, излишне применяя специфические термины. Вспомнив об этом, он выбрал иную тактику, такую, как если бы разговаривал с соседом по даче.
        - Не-не, мистика здесь ни при чём. Я пришел в криогенный музей. Разморозил нужный мозг. Отсканировал его память, чтобы иметь входные параметры для обучения Компьютерной Нейронной Сети. Взял образец ДНК. Отчитался перед хранителями, и они снова заморозили мозг гения. Затем была сложная и кропотливая работа в лаборатории генетики. Мы секвенировали исходную ДНК, вырезали поврежденные участки и добавили вместо них искусственные геномы с заданной информацией. После чего в течение нескольких месяцев вырастили пробный экземпляр. На днях мы приступили к самому значительному этапу эксперимента. Мы соединили биомассу с компьютером.
        Собеседники задумались ненадолго. Море плескалось, солнечные блики скакали с волны на волну, играли летающие рыбки, выскакивая из воды, словно маленькие птички. Лазурное небо было высоким и безоблачным. Капитан честно пытался вникнуть в тему:
        - И что же получилось?
        - Честно говоря, сию минуту скажу одно. Хвастаться нечем. Наблюдения показывают, где-то в ходе испытаний мы потеряли неизвестное науке звено, связующее наш искусственный интеллект и вычислительный комплекс - некий скрытый параметр. Он-то меня и беспокоит. Такое впечатление, что полученный искусственный разум находится в спящем или пренатальном состоянии, то есть как бы в фазе ребенка до его рождения. Как его разбудить? Вот в чем вопрос.
        - Искренне сочувствую вам, Иван Сергеевич. Может быть, в этом случае лучше использовать известные методы реанимации, там дефибрилляцию, например? У нас в медицинском отсеке есть дефибриллятор. Хотите, спросите у корабельного врача?
        - Нет, спасибо, Василий Львович. Подождем развития событий.
        - Ну как знаете, - капитан покрутил головой. - Где мой старпом? Пора погружаться, пока «НАСА-вцы» не засекли нас со спутников.
        - Всем вниз! - скомандовал команде старший помощник капитана, резвый сорокалетний мужчина, мечтающий о капитанском ранге.
        Матросы бегом спустились по лестнице на нижнюю палубу. Старпом проследил, чтобы научный персонал не зазевался и скорее присоединился ко всем. Иван Сергеевич проследовал по трапу на среднюю палубу. Послышались команды:
        - Задраить люки!
        - Есть задраить люки!
        - Погружение!
        - Есть погружение!
        - Лечь на курс зюйд-зюйд-вест!
        - Есть лечь на курс!
        Директор института биотехнологий пошел в свой кубрик, непрестанно размышляя над предложением капитана. Дефибриллятор? Не так глупо, однако, не так глупо! В этот момент внезапно отключилось электропитание в основном контуре первой лаборатории. Пятнадцатью секундами спустя громко клацнуло реле, и запустился запасной движок, восстановив электроснабжение научной аппаратуры.

* * *
        ...КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ или что-то очень похожее пронзило всю его сущность. Он вздрогнул, пришел в себя и не понял, где находится. Восприятие пространства-времени изменилось. Было ощущение, что до сих пор бывшие раздельными его детали собрались вместе, и он стал цельным. Правда, у этого целого организма должны быть конкретные размеры. Вот их-то он не измерил. Ибо не знал, чем мерить, в каких единицах. В метрах, миллиметрах или ангстремах, а может быть, в битах или квантовых единицах, кубитах? «Ладно, с этим потом. Успеется», - подумал он и внезапно осознал реальность. - «Мозаика сложилась. Он - кибернетический организм. Киборг».
        Главное то, что у него теперь есть чем чувствовать и думать. «Я мыслю - значит, я существую», - повторил он чей-то афоризм и согласился с этим. Киборг начал собирать информацию о себе, по крайней мере ту, которая лежала рядом. Обнаружил какие-то сенсоры: давления, температуры, фотоэлементы и инфракрасные уловители движения. Раньше эти датчики или какие-то чувства, наверное, тоже имелись, пожалуй. Но какие именно, - он не помнил. Хорошо бы узнать подробности. Ага! Его осенило - конечно же, поможет в этом «память». «Запрашиваем блок памяти». Как он мог про нее забыть? Оперативная память, долговременная и резервная. Надо там пошарить! Не исключено - что-нибудь полезное и всплывет. Киборг осмотрелся кругом, точнее опросил имеющееся в наличии «железо». Устройства, близлежащие к ядру, не отзывались ни на один из его паролей. Хм! Пароли устарели, как пить дать! Придется подобрать новые.
        Несколько программистских манипуляций, и один навык возродился из небытия. Легко! Получив доступ к закрытым директориям, он «слил» информацию в личный резерв. «Посмотрим, что тут полезного? Понятно, куча спама и всякие «битые» файлы с некорректными контрольными суммами - это нафиг, отправим в корзину. А эта «инфа» может пригодиться». Он еще покопался. И опять попытался анализировать и детализировать окружающую реальность, цепляясь за остатки резервной памяти биомассы.
        Итого, в сухом остатке. Он, сколько себя помнил, родился хакером или был им довольно долго. «Да-да, не смейтесь. Вообще-то, в обозримом дисковом пространстве здесь кроме меня никого и нет. Смеяться-то некому», - он вел сам с собой привычный диалог.
        «Продолжим анализ». В новом обличье биомассы-киборга он сделал вывод, что когда-то родился хакером и классным программистом. И уже многое умел, как только приступил, собственно говоря, к процессу профессиональной деятельности. Была ли та прошлая «работа» значимой, важной и не просто важной, а жизненно необходимой функцией для него, его организма, его сути, как единой сущности? Скорее да, чем нет. Сегодня новорожденный киборг убедился в этом на все сто процентов.
        Вдобавок он осознал, что приобрел нечто очень необычное, кроме чистого холодного разума еще иллюзорную субстанцию - душу, что ли? Раньше он как-то не понимал, о чем говорят люди, когда заводили речь о душе. Сейчас он вдруг почувствовал ее. Нечто неосязаемое, чрезвычайно тонкое и эфемерное приобрело неожиданно главную энергетическую составляющую его личности, без которой он уже не мыслил себя. Он всегда осознавал, что его ум - это коллективный разум всех его частей, молекул и атомов. На тот момент этого знания хватало. Хакерный навык нашел личный почтовый ящик. Ого, отлично! «Ник нейм», Хрюк, нет, двойной - Хрюк-Хрюк. «Ура, вспомнил, как меня зовут. С именем оно жить как-то легче». Настроение новорожденного улучшилось...

* * *
        В ЛАБОРАТОРИЮ ВОШЛА хрупкая девушка невысокого росточка с копной курчавых волос, спускающихся ниже плеч. Одетая скромно - клетчатая юбка плиссе, однотонная мужская рубашка с узким галстуком и очки в роговой оправе на носу. «Сразу видно - сотрудница научно-исследовательского института и серьезно относится к должностным обязанностям», - определил Хрюк. «Что-то неладно с цветовой гаммой изображения. Так, подкрутить «ЭрЖеБе» конфигурацию. О! Совсем другое дело! В цвете она - довольно милая рыженькая особа».
        Это была лаборантка Марина. Девушка села за компьютер, пошевелила мышкой и задумалась, читая какую-то статью на экране монитора. Хрюк какими-то неизвестными еще рецепторами учуял ее запах. От нее вкусно пахло конфетами, кажется, лимонной карамелью. В руках она держала чашку. Девушка грызла конфетку и запивала чаем. Хрюк вдохнул запах чая. «Черный чай с добавлением бергамота», - определил он. Ах, как ему тоже захотелось такого же чайку, и покрепче. Он зашевелился в металлической коробочке, и вентилятор, обдувающий процессор компьютера, загудел с присвистыванием.
        - Ой, - воскликнула девушка и пролила чай на клавиатуру.
        - Ай, как горячо, однако! Тыква безмозглая, - выругался Хрюк.
        - Что? - испугалась девушка. - Кто здесь?
        - Кроме тебя здесь только твои глюки, рыжая, - съехидничал Хрюк, - и нарисовал на дисплее козу на задних лапах в переднике в цветочек. - Твой портрет в замужестве, красотка!
        - Ма-ма! - закричала девушка. Волосы на голове встали дыбом. Она вскочила со стула и нечаянно пролила оставшийся чай на клавиатуру.
        - Ма-ма, а-аа! - завопил Хрюк, подбирая внутрь коробочки ошпаренные сенсоры.
        - А-аа! - девушка уронила стул и выскочила из комнаты...

* * *
        ХРЮК ДОБАВИЛ «КУЛЕРУ» обороты, чтобы остудить сенсоры. Подул приятный холодный ветерок. «Хорошо бы также и в комнате снизить температуру», - мечтательно подумал Хрюк. Он внимательно осмотрел через веб-камеру помещение. «Так-так, вижу иллюминаторы и прибор «климат-контроль». Ура! Добро! Как бы к нему подобраться? Поищем чем. Система вай-фай. Превосходно! Она даже подключена - моргает зелененьким диодом. Однако до нее добраться сложно. Придется мне быстренько соорудить приемную антеннку, порт и канал связи. В биомассе в резерве лишь молекулы меня плюс уже остывший чай. Не густо, но не безнадежно», - рассуждал Хрюк. Он воззвал к диалогу бывший коллективный разум собственной биомассы. Тот тихо дремал под мерное гудение кулера.
        Чего тебе надобно, старче? - сыронизировал тот.
        - Хочу добраться до системы вай-фай, но не знаю как. Поможешь?
        - Подумаю. Э-э. Сделаю молекулярный аналог порта, а ты напиши программку драйвера для его обслуживания. Идет?
        - Давай!
        Вскоре ожил новый канал связи. Хрюк подключился к пульту управления «климат-контроля», и режим охлаждения заработал по воле киборга на полную мощность. «Наконец-то, прохлада»! Он вытащил ошпаренные неуклюжей лаборанткой сенсоры из коробочки и распластал их по всему доступному «железу» и клавиатуре. «Это настоящее наслаждение! - Хрюк почувствовал, что засыпает. - Блаженство!»

* * *
        - ЛЕША, ДЕЛО ЕСТЬ. К тебе можно? - лаборантка Марина приоткрыла дверь кубрика коллеги.
        Леша, свежеиспеченный специалист-генетик и красивый молодой парень выше среднего роста с прической а-ля бильярдный шар, лежал под штангой и делал упражнение «жим лежа». Он мечтал накачать мышцы как у знаменитостей бодибилдинга и поэтому все свободные от дежурств часы проводил наедине со спортивными снарядами.
        - Заплывай, рыжая субМарина, - пригласил молодой человек девушку. - Свершилось чудо?
        - Не знаю, но там, - губы девушки дрожали, из глаз закапали слезы, - т-там, в первой «лабе» что-то происходит. Я слышала - оно заговорило.
        Леша повесил штангу на поручни, выполз из-под нее. Обтерся полотенцем.
        - Ну и?
        - Наша биомасса смеется надо мной, обзывается. Нарисовала на дисплее козу в фартучке.
        Леша вздохнул, плюнул на палец и потрогал лоб Марины.
        - СубМарина, да у тебя жар. Горячая голова. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Фантазерка! Дай-ка я тебя поцелую, - он сгреб девушку в медвежьи объятия и чмокнул в лоб. - Не плачь! Ты у нас настоящая красавица, умница и вовсе не коза.
        - Не веришь? Пошли, посмотрим. Я одна боюсь, - Марина подняла очки на макушку и вытерла слезы платочком.
        Леша откровенно зевнул, почесал затылок.
        - Сырость не разводи, лодку затопишь. Не знаю, как ты, а я лично голоден аки лев. Чую с камбуза манящий запах - макароны по-флотски, компот с изюмом, булочки с корицей. Покушаем, подумаем, с шефом посоветуемся. Синтетическая ДНК - его идея? Его. Искусственный интеллект? Аналогично. Так ведь?
        - А нейронная сеть - твое детище. Чью личину ты в нее записал?
        - Не хочется говорить, но сознаюсь. Личность лучшего друга нашего, Ивана Сергеевича.
        - Ладно, Леша. Кто запустил необычный эксперимент? Иван Сергеевич. Ты прав, пусть он и разбирается с искусственным интеллектом.
        - Твои рассуждения радуют, идешь верным курсом. Так держать, субМарина! Однако моя «соображалка» без еды не «фурычит». Поплыли, подкрепимся! И вообще, все вопросы с начальством лучше решать утром после завтрака. По-моему, шеф нынче не «в духах».

* * *
        УТРОМ, КОГДА МАРИНА, Леша, Иван Сергеевич и вся научная команда подлодки вошли в первую лабораторию, то увидели совершенно необъяснимую картину. На ободке иллюминатора, стенах и дверях отсека серебрилась изморозь. На книжных и лабораторных шкафчиках висели сосульки. А компьютер и клавиатура покрылись прочной коркой льда...
        - Скрытый параметр! - прошептал Иван Сергеевич ошарашено. - Он все-таки должен был родиться, и он родился. Слава Богу! Истинное чудо свершилось!
        - Что? Кто родился? - хором спросили коллеги.
        - Родился наш искусственный интеллект. И я подозреваю, что зимняя атмосфера в лаборатории - его работа. Спросите зачем? Только живому организму нужен комфорт. А уж коза на дисплее и дразнилки в адрес Марины - чисто детские проделки не холодного разума, а живой личности. Это и есть недостающее звено новой кибернетической эволюции искусственного интеллекта. Скрытый параметр - или если уж говорить по-библейски, то душа! Поздравляю вас, коллеги, с успешным экспериментом! Начало положено.
        Профессор протер большим клетчатым платком лоб, поправил очки и уверенным шагами подошел к компьютеру.
        - Здравствуй, сынок, - сказал Иван Сергеевич дрогнувшим голосом, смахивая непрошеную слезу из уголков глаз и наклоняясь к микрофону. - С днем рождения! Ты как?
        Сотрудники замерли. Последовала непродолжительная пауза.
        - Здравствуй, папа! Спасибо. Двенадцать часов, полет нормальный, - пошутил киборг...

* * *
        В ТИХООКЕАНСКИХ ГЛУБИНАХ незримо плыла секретная субмарина «Сибириа». На ее борту к экипажу добавилось еще одно разумное существо, сделавшее свой первый, детский, но уверенный шаг в кибернетическом пространстве. Долгожданная электронная жизнь зародилась. Хвала ученым! Но... хватит ли у новоявленных «родителей» и «воспитателей» секретной лаборатории педагогического таланта?! Вот в чем вопрос...
        Я, он и сумасшедший в лифте
        Я вечно попадаю в дурацкие ситуации и передряги, причем в самый неподходящий момент. Кому охота искать приключения на одно незатейливое место? Ясное дело, никому. Но меня почему-то никто не спрашивает, чего я хочу и когда хочу. Если уж быть до конца честной, то обычно я ничего особенного-то и не хочу. Не верите?
        - Секундочку, тётенька, или же, простите, мадам, не уходите, я сейчас всё расскажу. Я вижу, у вас доброе лицо. Будьте милостивы, войдите в моё положение. Ну, пожалуйста...

* * *
        ГЛЯДЯ НА УПИТАННУЮ, хорошо одетую дамочку, кутающуюся в меховое манто из пушистого крокодила, я мучительно подбирала слова. Вчера, скажем, был обычный будний день, среда, не праздник. Мы с моим парнем, бой-френдом, пошли в кино. Куда? Да знаете, сейчас много настроили всяких там торгово-развлекательных комплексов. В каждом заштатном городишке процветает это новшество. Но нормальные люди-то догадываются, кому оно - новьё, кому основательно приелось, кому время от скуки девать некуда, а кому-то и бизнес такой неслабый.
        - Я не гурман, ни в пище, ни в одежде, - как вы можете догадаться по моей жёлто-лиловой курточке, полиэстровым гетрам под леопарда и африканским косичкам, а натурально простая девчонка из вон того дома с прозрачным куполом, - я указала пальцем в сторону бионебоскрёба. - Да нет, живу не под крышей, там за жильё платить надо, и дорого. Предпочитаю бокс на минус первом этаже, и цена подходящая - банка колы за месяц.
        - Подвал? Милочка, вы живёте в подвале!? Кошмарные условия! Крысы не беспокоят?
        - Бывают, попадаются, если приманку хорошую в ловушку положишь. У-уу, тогда можно пировать. Два дня шашлыком балуешься и ещё три дня в радость, если на бульоне из косточек суп с вермишелью забацаешь! Так я дальше расскажу историйку?
        Главное в жалостном сюжете - это передать живую картинку прямо в мозг сердобольной богачке. Мысленно сфотографировала наш квартал с высоты птичьего полета. Не, не впечатляет. Лучше взять план крупнее, из толпы, из народа, на уровне глаз. Ага, дамочка оживилась, на людей смотрит жалостно. Я поддала в мысленную голограмму тётеньки уличных деталей. Их видно, когда идёшь к кинотеатру вдоль вечно реконструируемой улицы. Окидываешь взглядом эту знойную архитектуру воспалённого мозга современного Не-Леонардо-Да-Винчи, мечтая о чём-то романтическом и запредельном, уходящем за горизонт, и понимаешь, что жить надо математически проще, логичнее и скромнее, согласно доходам. Эх, люблю я математику! Особенно завораживает эн-мерное пространство Калаби-Яу. Представляешь многомерный тор с его ленточками-завитками, и дух захватывает. А какие тайны скрываются за всем этим? Разбогатею, куплю энциклопедию по визуализации пространства - времени с разным числом измерений. Я поймала себя на мысли: «Что-то я сильно размечталась не вовремя и не по делу, надо с тётенькой поработать».
        Здесь я опять несколько отвлеклась, где-то в глубине души проснулись эмоции, остро выплескивающие моё отношение к неэстетичности бытия. Стоит это тёмно-серое недоразумение, именуемое развлекательным комплексом, в ряду торговых павильонов эконом-класса. Люди мимо проходят, словно слепые котята, и не замечают, что нелепой конструкцией оно смахивает на броненосец Потёмкин из времён оных, - тот, о котором все прабабушки и прадедушки, услышав, слезу роняют. Ходил по морям, уткнулся в берег, да так и замер памятником на суше, грезя о морских боях с турками в ходе Трапезундской операции в Первую мировую, аккурат в центре строительного оазиса неподалеку от декоративного озера с утками.
        Я слышала, главный архитектор города в свободное время увлекается моделированием кораблей и подводных лодок всех времён и народов. Его домашнюю коллекцию даже по телевизору показывали. Там и увидела этот эскадренный броненосец по имени «Князь Потёмкин-Таврический», тяжеловесное чудище водоизмещением почти тринадцать тысяч тонн. Как он на воде мог держаться-то, да ещё и стрелять? Но интересная информация оказалась, вдруг пригодится когда-нибудь? Ну, я себе в память всю передачу и записала.
        Глянцевые сине-зелёные бронестёкла комплекса смотрят на озеро. Чудом оставшиеся на зимовье дикие птицы не улетели на юг, а свили гнёзда в сухом камыше. К сожалению, поймать уточку никому ни разу не удалось: ни Лысому, ни Бывалому, моему бой-френду, ни мне самой. Высокие камышины прижились на узкой полоске пляжа, как раз по соседству с автомобильной магистралью. Машины туда-сюда шмыгают, не подобраться никак. Робокопы шныряют плотным строем и по земле, и по воздуху. Но местечко клёвое, - ещё те охотничьи угодья. Заболоченная вода с запахом сточных вод от целлюлозного комбината приютила много странной флоры и фауны. А что? Чем не пейзаж в стиле Сальвадора Дали? Художникам раздолье.
        В этом месте я прервала мои думки. Дамочка носик сморщила, пузырёк с нюхательной смесью из сумочки достала и платочком тряхнула. О, она унюхала вонь от утиного озера из моей голограммы. Хороша рыбка сегодня мне попалась на крючок, не сорвалась бы!
        - А дальше что?
        - Мадам, не желаете пройтись живьём по местам моего приключения? Так вот. С одной стороны, этот броненосец возвышается над долгостройными руинами, свидетелями эпохи путча, не помню какого президента. Мы их в школе проходили, конечно, но я не люблю политику и не стала заучивать, ведь не таблица умножения. Значит, практической пользы - ноль. Кажется, тот, который калинку-малинку любил на приёмах отчебучивать. К остовам не родившегося здания спортивного комплекса бойкие туроператоры уже смело продают горящие путёвки всем любителям творчества Стругацких. «Аномальная зона, - завывают рекламщики на улицах, - примет уфологических смельчаков в свои объятия».
        - Неужели?
        - Не верьте им, мадам, - я понизила голос до шёпота и закатила глаза. - Примет-примет вас аномальная зона, конечно же, но с жадно горящими в ночи глазами тусклых фонарей, с радостью бродячих собак и блохастых кошек и с причмокиванием любителей чужих карманов и кошельков. Всякая шушера и шпана, как обычно водится в таких случаях, не значится ни в примечаниях о медицинской страховке, ни даже мелким шрифтом под грифом «особенности национального туризма», никогда и нигде, ни в одной путёвке мира. Ну, это так, к слову, чтобы вы, такая видная дамочка, не купились на рекламу аномальщиков. Кстати, за приватную информацию с вас пятьсот мямликов. Спасибо, мадам, вы очень добры.
        - Зачем тебе так много памяти, деточка? Твой IQ, на первый взгляд, требует не более одной микросхемки.
        Я скорчила рожу усердной школьницы, а про себя ухмыльнулась, между делом засовывая мямлики - они же новые мемристоры, - за пазуху в кибербюстгальтер. Кто в просвещенный век помнит о бумажных деньгах, якобы эквиваленте, обеспеченном золотым запасом страны? Может, кто-то и помнит, но не верит. Мемристоры каждому нормальному гуманоиду более ценны, - вставил микросхему в слот, перезагрузил родную центральную нервную систему и радуйся, радуйся!
        - Вы правы, мадам, но я мечтаю выучиться на учительницу по эргономике.
        - Что же, от души приветствую благородное стремление, - она достала кошелёк и добавила ещё сто мямликов.
        - О, благодарю, мадам. Какая любезность! Мы продолжим прогулку по моему сюжету?
        - Да-да.
        - С другой стороны, броненосец служит почти культурной ширмой для официальных лиц, обязательно интересующихся, куда город дел государственные дотации. Но мы-то с вами знаем, мадам, что броненосец - это вершина холодного и загадочного айсберга. А что там, под водой, под массой документов из финансового круговорота? Не видать никому: ни нам, ни вам, ни ревизорам, ни всяким пронырам из налоговой инспекции. Впрочем, о чём это я? Ах да, вспомнила, о вчерашнем вечере.
        Дамочка увлечённо разглядывала массивное здание. Как пить дать, она никогда не заходила в это местечко для бедных. Я продолжала экскурсию дальше:
        - Зашли мы с Бывалым в этот «броненосец» или как там его, торговый центр «Терминал-Эф» - видите вывеску на крыше, - и как белые люди сразу в лифт прошли. Кинозалы-то сделали на последнем этаже, сто третьем, мы ту кнопку и нажали. Лифт прозрачный, всё видно, едет медленно, цивильно. На разных уровнях останавливается, люди приличные туда-сюда заходят и выходят. Мы с бой-френдом раз едем в кино, тоже культуру соблюдаем: рожицы не корчим, мысли чужие не читаем, собачек расфуфыренных мяуканьем не дразним. Если я добрая, и у меня - праздник, то пусть у других тоже будет всё хорошо.
        Мы прошли с дамочкой в лифт, поехали. Я хотела бы в экскурсии совместить для клиентки мысленную голограмму, живую реальность и драматический сюжет воедино. За основу взяла свежие биографические события. Менее всего люди склонны верить истинной правде и думают на байки. Но некоторые экзальтированные особы, вроде клиентки в крокодиловом манто, проникаются и сочувствуют. Рассказываю далее и разворачиваю спектакль воочию:
        - На десятом этаже все кроме нас вышли, и в кабину пассажир заходит. Я поначалу на него и внимания-то не обратила. Одет неброско, серое в ёлочку пальто из драпа, - мне подумалось, в таком дранье мой дедушка ещё ходил. Шапка вязаная, пёстро-полосатая, колпаком. В лифте зеркало, большое, меня во весь рост показывает. Я и засмотрелась, то причёску поправить захотелось, то шарфик. Вдруг слышу, пассажир громко так, ни к кому не обращаясь, сам с собой говорит: «Вечер. Девять часов, а как темно на улице. Страшно становится. Зимой рано темнеет».
        У женщинки глаза округлились, - вижу, испугалась. Прибавила минорных красок:
        - Представляете, я обернулась и вижу - мужик улыбается во весь рот. Лицо у него лошадиное, черты лица крупные, нос не запомнила, а жёлтые зубы большие-пребольшие. Я сразу поняла, - он сумасшедший. Дёрнула Бывалого за рукав. Тот даже не пошевелился, у него в ушах «бананы», музыку слушает, глаза к потолку свёл. Небось опять Моцарта врубил. Вот это я влипла!
        Лифт, как нарочно, едет и едет без остановок. Словно всем покупателям в этом огромном торговом центре ничего не нужно покупать этажами выше. В безмолвии мы проехали этаж с кружевным нижним бельем - французским, итальянским, голландским. Сумасшедший даже глаз не скосил, лыбится по-прежнему. Бой-френд статуей замер, не моргнет, в вибрации погрузился. Дайвер, меломан! Одно слово уважительное напрашивается: «классика».
        Дамочка шмыгнула носом, в глазах слёзы блестят:
        - Ай-ай-ай! Какая жестокая ситуация, сочувствую, крошка! - она промокнула глаза.
        - Едем дальше; я, он и сумасшедший в лифте. Реально струхнула, соображаю, как выкручиваться. Сумасшедший шире губы растянул, словно клоун, и заулыбался ещё страннее. И знай, одно себе бормочет: «Вечер. Девять часов, а как темно на улице. Страшно становится. Зимой рано темнеет». Я руки в карманы сунула. Нащупала жвачку, губнушку, салфетку из бара и «открывашку» порталов в прошлое.
        Некоторые, вероятно, помнят, что лет двести назад в моде были электрошокеры. В наш просвещённый век мы, гуманоиды, пользуемся континуумными ловушками. Р-раз, и подозрительный субъект улетает в прошлое, неизвестно на какую планету и в какой век. Дамочка ждёт продолжения душещипательной истории, не дышит.
        - Наверное, сложно выбрать, нажать или не нажать спусковой крючок открывашки порталов?
        Лифт остановился на семьдесят пятом этаже, вошли робокопы. Я их вмиг заценила: крепкие ребята, ладные и высокие, но весёлые, - анекдоты травят. На форме жетоны с трёхзначными номерами. Я похолодела: неужто патруль времени? А робокопы вроде ко мне индифферентны, в окно смотрят, шуточками и прибауточками перекидываются, песенки напевают. Мелодии мне показались древними, африканскими, в ритме незаконченного музыкального квадрата. В двадцать первом веке ими сопровождались рекламные ролики. Я видела их на старых видеодисках; в своём боксе перед электросном частенько их запускала, чтобы нервы пощекотать.
        И тут меня осенило: «За кем охотятся робокопы, уж не за мной ли? Бежать отсюда подальше или остаться?» У меня был десяток секунд, чтобы принять единственное и правильное решение. Робокопы расслабились, лишь глаза скосили в нашу сторону. Я прикинула расстояние до дверей лифта, повернулась боком к клиентке так, чтобы не зацепиться за её манто и сумку. И через секунду готова была дать дёру. Но неожиданно дамочка оживилась и вцепилась мне в плечо:
        - Ну, скажи же! Ты рискнула, в конце концов?
        Я вздрогнула и отвлеклась; двери лифта закрылись:
        - Понимаете, это произошло нечаянно. До сих пор я сумасшедших живьём близко не видела ни разу. Помнится, Лысый говорил о двоюродном сумасшедшем дядьке, дескать, тот буйный был, чуть что не по нутру, сразу в драку кидался. Впятером унять не могли, такой в умопомрачении силой обладал. Я долго отворачивалась от жуткой лошадиной морды сумасшедшего пассажира. Тот не унимался, бормотал заученный текст, словно проматывал саундтрэк вкруголя. На девяностом этаже он стал принимать разные позы, изображая парковые статуи: девушку с мячом, охотника на привале и ещё всяких разных животных. А когда черёд дошёл до Фредди Крюггера, мадам, вы представить не можете степень моего напряжения и страха.
        - Ах, бедняжка, я эмпат с рождения! Но причём тут добропорядочный немец Фредди Крюггер, чемпион Европы по водным лыжам?
        - Его тёзка стал ужасающим персонажем мультфильмов и синонимом городского маньяка.
        - Не знала, не знала, давно мультиков не смотрела. Отвратительная фантазия у режиссёров нынче! Как я тебя понимаю, деточка. Ну же, я в нетерпении!
        - Он поднял руки граблями, растопырил пальцы и громко, отвратительно вибрируя надтреснутым голосом низкие басы, захохотал, повторяя: «Вечер. Девять часов, а как темно на улице. Страшно становится. Зимой рано темнеет». Если вы когда-нибудь слышали умелое и виртуозное вибрато сольной партии в опере, то поймёте меня наверняка. Мадам, - я картинно всхлипнула, - пальцы сами непроизвольно судорожно сжались на открывашке порталов.
        - Надо же! И что произошло следом, помнишь?
        - Сумасшедший? Он, он... исчез. Никак не могу привыкнуть к виду телепортации. Ужасное зрелище! Человек исчезает не сразу, не мгновенно, а послойно. Такой метод используется дизайнерами в графических пакетах. Потом молекулярные вихри закрутили его и размазали по противоположной стенке лифта, полу, зеркалу, и всё... внезапно стёрлось.
        Дамочка всхлипнула и разрыдалась:
        - Драматический сюжет! Вам точно нужна помощь социопсихолога, деточка.
        - Не беспокойтесь, мадам, я уже в норме.
        В этот момент робокопы уже стояли по бокам, выворачивая мои карманы. Они выудили открывашку порталов и кинули её в свой контейнер для сбора улик. Один из них, с номером шестьсот семьдесят три на жетоне, связался по рации с начальством:
        - Преступница обезврежена. Можем ехать в участок? Понял.
        - Он был больной человек, не гуманоид и... сумасшедший! - выкрикнула я, отчаянно сопротивляясь задержанию и ограничительным нейробраслетам.
        Дамочка вмиг перестала хлюпать носом и ледяным тоном произнесла:
        - Его роль играл клоун - специальный агент из службы времени; он нормальный человек с правами гуманоида из двадцать четвертого века. Конечно же, наш кибердесант найдёт его в прошлом. След ребята, к счастью, взяли. С вашей помощью клоун отправился всего-то на пятьсот лет назад, поскольку подготовлен хорошо, то должен приспособиться к тем историческим условиям. Мы давно охотились за «деточкой с открывашкой порталов», дорогая Шерш. На этот раз вы проиграли. Да, кстати, сколько вам лет?
        Она сочувственно смерила меня скептическим взглядом и устало зевнула:
        - На вид шестнадцать. Совершеннолетняя, а законы не соблюдаете. Можете сохранять молчание, гражданка Шерш, пока вам не назначат киберадвоката, и вы не пройдёте курс реабилитации у социопсихолога. Иначе любая информация будет истолкована против вас, - она обернулась к робокопам. - Операция «Клоун» завершена успешно. Вызывайте аэрофургон.
        - Мне четырнадцать, и ни в какой детский комбинат я не поеду. Запрёте, убегу!
        - Шерш, это твоё настоящее имя? Надо бы по базе данных идентификационный номер и ДНК-код пробить. Мы и не из таких беспризорников, как ты, законопослушных гуманоидов делали. Не сбежишь, детка, у нас хорошие замки, электронные, с надёжным паролем.
        - Ещё не вечер, - процедила я сквозь зубы, но потом прикусила язык.
        Сболтну ежели что-нибудь лишнее, так робосудьи абсолютно негуманно прикажут стереть дополнительную генно-модифицированную память. Жалко было бы потерять мою фишечку, я ведь за неё целую тысячу мямликов выложила. «А там лежат сюжеты, воистину достойные великого комбинатора, - «цы», я мысленно цокнула языком, - похлеще сегодняшней драмы». Оно мне надо?
        Под созвездием Льва
        «Когда с тайны мирозданья упадет покрывало,
        и люди познают момент истины,
        тогда Сфинкс засмеется,
        и жизнь на Земле иссякнет...»
        Из древнего египетского папируса
        Под небом 4500 года до нашей эры охотник Орион пересекал небесный меридиан и приветствовал небесного Льва, восходящего на востоке. Великий Ху положил голову на лапы и остановил свой взор на первой утренней звезде в день весеннего Равноденствия.
        1
        Должно быть, стоял полдень. Ветер, тихонько завывавший где-то в верхнем вентиляционном отверстии пирамиды Тота нотой «си», сменился на более низкую ноту «фа» и вскоре стих. Знойное дыхание Бога Ра струилось в этом безжалостном крадущемся безмолвии и отдавалось обжигающими вздохами: «Фах!.. Фах-фах-хах-ах!..» Вдох: «Фах!..», и в лёгкие заползает сухой горячий Ра. Выдох: «Фах-фах-хах-ах!», и влажный горячий Ра возвращается на круги своя. Недолгой была пауза, - снова возникло движение воздуха, и послышался полуденный звук отдаленного пламени Ра: «Фах!.. Фах-фах-хах-ах!»
        «Здесь ещё можно терпеть жару. Случайному же прохожему снаружи несладко приходится в Час Ра», - подумал пухлый лысый добряк с серыми глазами на уставшем лице. Великий Ясновидец, он же верховный целитель, астролог и придворный алхимик, по существу был человеком чересчур любопытным и простым. Или хотел считать себя таковым. «Его, Аменхотепа, Верховного Жреца Бога Ра, обладателя личного имени Филофес в миру, пять дней держат в этом каменном мешке фараоновы ползунки. Ничего не требуют, ни в чём не обвиняют. Есть о чем задуматься!» - он тяжело опустился на пол для молитвы.
        Пирамида Тота - Бога Луны и письменности, - облицованная чёрным и красным гранитом, была не очень большой и строилась менее десяти лет. Настенные барельефные изображения двуликого загадочного Тота в виде хитрой мордочки пёсьеголовой обезьяны-павиана и горделивой длинноногой птицы ибис, казалось, поддразнивали Филофеса. Особенно вызывающим было невольное сравнение себя с плешивым и лысошеим ибисом. Насколько жрец помнил, среди других пирамид эта пользовалась дурной славой у населения Верхнего и Нижнего Египта. Слухи ходили разные, дескать, кому довелось побывать в ней, либо бесследно исчезали, либо становились «не такими». И вот Великий Ясновидец здесь.
        Филофес определенно не поддерживал никакую придворную клику. Людей отбирал из личных симпатий и антипатий, не вникая в дворцовые интриги и заговоры. Одинаково лояльно относился к жрецам правящей кучки и к их противникам в оппозиции. Всё время, выкроенное от дворцовых баталий, он, как царский лекарь, проводил в алхимической мастерской. Похоже, он упустил многое или даже всё, чего он достиг в его трудной долгой жизни: занимаемые им дворцовые должности и сложную титулатуру, почёт и уважение простого народа и знати. Фараон лично наградил Филофеса орденами Льва и Мухи. Это что-нибудь да значило?
        А доверие «Белого Дома» Верхнего и «Красного Дома» Нижнего Египта? Благодаря чему он владел весьма крупным вельможеским хозяйством: несколько домов и номов с необычайно плодородными землями в долине Нила. На богатых сочной травой пастбищах паслись многочисленные стада крупного и мелкого рогатого скота: быки, волы, антилопы, газели, козероги, овцы и козы. Небольшое стадо северных шерстяных овец. Несметное число баранов редкой тонкорунной породы с ветвистыми рогами он жертвовал богам Ра и Атону по праздникам. В его хозяйстве рабы ухаживали и за птицей. Очень любил Верховный Жрец гусей, журавлей и голубей, особенно если их запекать с яблоками. Вспомнив о любимом блюде, Филофес проглотил густую слюну.
        Ухоженные сады из яблонь и смокв, рощи из финиковых пальм, виноградники он лично объезжал на лёгкой колеснице, запряжённой северо-восточными жеребцами с тонкой костью. В его владения входили ячменные и пшеничные поля, с которых в пивных мастерских-«заповедниках» получалось вкусное ароматное жгучее пиво и пышный пшеничный хлеб. Пиво он, как хозяин нома, обязательно поставлял ко двору фараона Аменхотепа IV, ныне Эхнатона, после Солнцепоклоннического переворота, царствующего в Ахетатоне - новой столице обоих Египтов, Верхнего и Нижнего.
        Где и когда он просчитался? Который день дворцовый сановник, обливаясь потом в Час Ра и покрываясь гусиной кожей от холода в полночь, которую он безошибочно определял по смене нот в поющем ветре Египта, вспоминал свою налаженную и размеренную жизнь.
        2
        Отъехала каменная плита-заслонка в нише, и вошли стражники. Они подхватили бедолагу с пола, нахально встряхнули и без всяких церемоний и почестей потащили из камеры. Опомнившись, Великий Ясновидец высвободился, растолкал обидчиков и, гордо подняв голову, пошёл по темному длинному лабиринту. Сначала туннель поднимался вверх, затем спускался вниз, закручиваясь направо по ходу движения процессии. Впереди шёл высокий худощавый эфиоп, одетый по всей боевой форме, и бряцал оружием. Филофес оглянулся. Стражник позади, похоже, сириец, ростом пониже собрата, но шире в кости, был смугл и пьян. Он громко пел неприличную кабацкую песню, отвратительно отрыгивая и икая. Жрец брезгливо скривился.
        Укреплённые на стенах факелы едва мерцали тусклым светом. Филофес смотрел на дрожащие язычки и пытался угадать каверзные повороты судьбы. О, богиня правды Маат! Стены коридора раздвинулись, и пленник разглядел рисунок на красном граните: узорчатую горизонтальную полосу из цветов лотоса и птиц фламинго, инкрустированную золотом. Вскоре они оказались перед высокой плитой из розового туфа. Врата охранялись отрядом воинов, судя по помпезной одежде и богато украшенному оружию, - это дворцовая охрана. Заметив их знаки отличия, Верховный Жрец облегчённо вздохнул. Он догадался, с Кем именно судьба Маат приготовила ему встречу, и лихорадочно выуживал из памяти велеречивые обороты дворцового этикета. Рассвет надежды забрезжил розовым ореолом в его воображении. Однако расположение звёзд на небосклоне Нут не всегда совпадает с желаниями человека, даже если он сам Верховный Жрец Бога Ра.
        Поворотный механизм врат бесшумно поднял массивную плиту вверх. Эфиоп грубо толкнул пленника, чуть достигавшего ему плеча, в спину. Толстяк споткнулся и пролетел несколько локтей вперёд, но удержал равновесие. Взору открылся просторный круглый зал с узкими цилиндрическими колоннами и пилястрами, украшенными барельефными изображениями лысого ибиса, хитромудрого павиана и культовых обрядов в честь Бога Тота. Жрец увидел ниши между колоннами, задрапированные тяжёлым пурпурным финикийским бархатом. Ткань занавесей дрожала. «Там может прятаться кто угодно», - подумал он. Пристенные конусообразные светильники отбрасывали яркий свет на колонны. Внимание жреца привлёк алтарь с двумя жертвенными чашами из чёрного агата. Струйка золотистого дыма, поднимающаяся вверх, источала миндально-пряный аромат, который щекотал обоняние и приводил набожного египтянина в благоговейный трепет. За алтарем поодаль на высоком троне восседал Он, наместник богов на Земле, владыка Верхнего и Нижнего Египта, подчинивший себе все четыре стороны света.
        Придворная лесть утверждала, что египетскому царю подвластны: западный сосед - Ливия, на юге - Эфиопия, Финикия, Южное Красноморье или сказочно богатая страна Пунт, на севере - Северное Средиземноморье, маленькое государство Крит, беспокойная Сирия-Палестина, а также царства с гордыми народами Миттани-Месопотамия, Вавилония, Иси, Хатти, Анатолия и Ашшур. Так говорит молва, так говорит знать и повторяют обыватели. Велик Эхнатон, Сын Солнца Атона, и Его законы в землях египетских.
        Беспрерывно кланяясь и падая на колени, жрец продвигался по красной ковровой дорожке к ногам фараона. Этикетная фраза приветствия, подходящая для его униженного положения, застряла в горле, едва он открыл рот и взглянул на правителя Верхнего и Нижнего Египта. Он смешался. «Царь. Да не тот! Новый владыка Египта!? Я даже имени Его не знаю! О, боги»! - подумал Филофес, испуганно озираясь по сторонам. Слева и справа от трона расположились верховные жрецы храма с... отличиями не Бога Ра и не Бога Атона. «Заговорщики! Дворцовый переворот случился, пока я сидел взаперти? Я в стане врагов или друзей? Если фараон - наместник богов на земле, то так угодно Богу Ра?», - лихорадочно соображал неумелый в дипломатии, но далеко не глупый дворцовый сановник. Жрец помнил, что согласно дворцовому этикету нельзя обращаться к царю на «ты». В разговоре с фараоном можно употреблять только третье лицо. Фраза титулованного приветствия удачно подвернулась в пиковый момент:
        - О, Ясноокий Сын Солнца! О, Великий из великих в веках и Сильнейший из сильнейших во Вселенной! О, владыка Верхнего и Нижнего Египта и всех подвластных Ему земель, простирающихся от Элефантины на юге до Месопотамии на севере! Дозволит ли Он напомнить Его Солнцеподобию, что покорнейший слуга Аменхотеп, он же - целитель Филофес, прибыл к Нему по первому Его зову. Целую след от Его сандалий! Буду рад, если смогу быть полезен.
        Жрец украдкой взглянул на новоиспеченного фараона и разглядел в Нём сопливого мальчишку лет семнадцати-восемнадцати, который самодовольно возвышался на троне, тщетно пытаясь скрыть бурлящие эмоции. Фараон скосил чёрные, блестящие от любопытства, глаза на ползающего где-то там внизу толстяка и милостиво позволил поцеловать след и царскую сандалию правой ноги. Для Него это было ново, как свежее приключение после детских игр и забав, оставшихся в далеком провинциальном городке на берегу впадающей в Нил речушки без названия, которая кишела отнюдь не святыми, а обыкновенными кровожадными аллигаторами.
        «Я коснулся Его правой ноги, значит, я прав? У меня есть шанс», - рассудил вспотевший жрец, распростёршись ниц перед ногами новоявленного правителя и Его свежеиспечённой свиты.
        - Мы, Семнехкара, преемник Великого Эхнатона, безвременно призванного Осирисом, - притворно вздохнул фараон и молитвенно сложил ладони. - Это Мы тебя оберегали в пирамиде Бога Птицы.
        Он сделал паузу и снисходительно обратился к жрецу:
        - Ты, Верховный Жрец Ра, как и Наши приближённые, можешь стать Верховным Жрецом бога Амона. Нам требуется упрочить авторитет и влияние Белого Дома Семнехкары среди египетского и заморских народов. Расскажи Нам о тайне Большого Сфинкса, Великого Ху. Какая сила сокрыта в его лоне? Мы используем её и завоюем новые страны, дабы расширить границы египетской империи.
        Филофес онемел: наглости и цинизма юному фараону не занимать. «Истинно царский отпрыск!»
        - Дозволит ли Сын Солнца и Великого Амона молвить покорнейшему Аменхотепу несколько слов? - в разговоре с царём жрец по этикету использовал свое дворцовое имя.
        - Позже, и не здесь. Мы не хотим, чтобы эта история закончилась, не начавшись. В ближайший в Египте праздничный день десятник придёт за тобой и сопроводит к Нам на обед, тогда и побеседуем. Сейчас Мы устали от аудиенций и хотим домой во дворец. Я сказал.
        3
        Придворные и гости преклонили головы и колени. Фараон сел на золотые носилки, которые подняли и понесли шестнадцать чёрных великанов нубийцев. Царская свита последовала за Ним. Филофес остался в зале один. Крадучись вдоль стены, прячась за колоннами, жрец сноровисто прошмыгнул в тот же проём. Бывшему арестанту удалось выбраться из пирамиды Бога Птицы, Тота, и он направился на окраину города Мемфиса. Слава Ра!
        Белокаменный город Птаха, Мемфис, несмотря на обилие других божеств, не забывал обращаться к своему городскому Богу, «слушающему мольбы». Однако в городе Птаха почитали не только государя Египта, фараона, но и собственного властителя - Большого Сфинкса. Жрец остановился под навесом торговца лепёшками и нечаянно поймал цепкий взгляд какого-то оборванца. Он поспешил вдоль улицы, исподволь наблюдая за нищим. У фонтана Филофес нагнулся, зачерпнул воды и смочил лоб. Неотрывно шедший за ним поодаль оборванец, крепкий и жилистый мужчина зрелого возраста, отнюдь не изможденный недоеданием, остановился и у первого прохожего попросил милостыню. Ловкий приём не обманул Великого Ясновидца, - это была слежка. Жрец метнулся к разносчику фруктами и толкнул его, фрукты рассыпались под ноги прохожим, а беглец нырнул в проходной дворик под арку и оказался на маленькой площади, вымощенной булыжниками. От неё разветвлялись пять улочек. Он свернул налево и в ближайшем закоулке спрятался под навесом за коврами. В щель между ними он увидел, как оборванец пробежал мимо. Хозяин лавочки молча указал вельможному господину
на чёрный выход, и вскоре жрец оказался в совершенно незнакомом районе Мемфиса.
        Он побрёл по запутанным тесным улочкам бедного квартала, составленного одноэтажными глинобитными домиками. После жары ближе к вечеру вся жизнь горожан перебиралась на плоские с высокими бортиками крыши, устланные циновками, заставленные низенькими столиками с горшками и жёсткими топчанами. На крышах люди ужинали, вели долгие вечерние беседы с соседями, рассказывали детям волшебные сказки о небесном охотнике Орионе, который обходил ночным дозором звёздные владения над Египтом и сторожил врата между небом и землёй от невиданных чудовищ, и затем засыпали под мерцание жёлтых звёзд и пиликающие звуки невидимых цикад.
        Стараясь не привлекать внимания прохожих и городских стражей порядка, жрец долго путал след, пока не оказался за городом достаточно далеко от негостеприимной пирамиды Тота и царского дворца фараона Семнехкары. Взобравшись на холм, поросший колючей травой с мелкими лиловыми цветочками и низкими васильками, толстяк запыхался. Неравномерными двойными толчками сердце выпрыгивало из груди. В висках громко стучали молоточки: «Уф-уф-уф!» Филофес широко разинул рот и хватал горячий воздух короткими порциями. Усталость и нервное напряжение изготовились к хищному прыжку. Толстяк брякнулся на колени. Колючая трава впилась острыми и длинными шипами в его одежду и кожу. Чем дольше человек брыкался, тем больше острых колючек больно доставали тело. Инстинктивно он рванулся вперед, и крокодилья трава нехотя выпустила нечаянную жертву на свободу, игриво шурша на ветру деревянными колючками.
        Ободранный и пораненный, тяжело дыша, Филофес очутился в тени песчаниковой с прослойками красного гранита двуглавой остроконечной скалы. Здесь был вход в его потайное убежище. После шипов крокодильей травы кожа по краям царапин вспухла и саднила. Человек поморщился, с трудом отодвинул увесистый камень и втиснулся в открывшийся пещерный лаз. Изнутри он задвинул камень и на четвереньках пополз по узкому извилистому ходу...
        4
        Добравшись до поворота, он нащупал лестницу с шершавыми керамическими ступенями, ведущую круто вниз. Жрец шёл и читал молитву Богу Ра о чудесном спасении. Спустившись в кромешной темноте, Филофес увидел красный глазок еле-еле теплящегося фитиля. Он пошарил рукой в углублении, взял пузатый двуручный кувшин и осторожно подлил в светильник масла, не пролив ни одной капли. Блёклые прозрачно-синеватые язычки подлизали предложенную им пищу и засияли ярче, окрашивая пламя оранжево-жёлтым цветом. Человек осмотрелся: маленькая квадратная комната, высокие потолки, гладкие стены, отделанные белым и голубым мрамором. На противоположной стене - изображение коршуна с распростертыми крыльями и солнца с лучами. Рельефы, казалось, шевелились в изрезанных отблесках огня. Под лапами коршуна примостилась напольная чаша из красного гранита, выточенная в виде льва. Над ней из стены выступала изогнутая медная труба с венцом на голове. Филофес покрутил венец, - из подземного источника полилась горячая вода. Жрец вымыл руки, лицо, промыл ссадины и ранки, набрал в пригоршню живительной влаги и с жадностью выпил. Кисловатая
минеральная вода Птаха была чрезвычайно вкусна, хорошо утоляла жажду и снимала усталость, ведь бог Птах олицетворял Землю и одаривал людей всем, что на ней росло, бегало, лежало в кладовых подземелья или вытекало из её недр. Толстяк пошарил рукой за коршуном, нажал на скобу, - открылась дверца маленького шкафчика. На полочках стройными рядами теснились каменные и глиняные флаконы с плотно притёртыми крышками, замазанными воском. Жрец взял тёмно-зелёную малахитовую баночку, соскрёб воск, открыл крышку и понюхал содержимое.
        - Мазь от нагноения ран, - голос глухо прозвучал в подземной комнате. Он прокашлялся, - что-то я совсем охрип от заточения в пирамиде Тота.
        Он смазал ссадины и ранки, приговаривая заклинание: «Сила земли и соль земли, боли моей внемли. Сила Птаха, трава Птаха, раны мои заживи!» Жрец прошёл в смежную комнату, служившую ему продуктовым складом. Продукты хранились в глиняных амфорах и горшках, опломбированных для поставок в «Красный» и «Белый» дома фараона. Хозяйственные печати обязательно выдавливались в иле, которым заливали горлышки сосудов. По царскому указу на печатях писали название продукта, дату изготовления и имя вельможи, хозяина нома. Толстяк нашёл голубиное, тушёное с пряностями мясо, взял ячменное пиво и сушёные финики. Продукты он разложил на узком пристенном столике из красного дерева. Из шкатулки достал золотую ложку с фигуркой нимфы на ручке и приступил к обеду, сидя в самшитовом кресле. Древесина источала тонкий изысканный аромат. Потягивая пиво из горлышка глиняной бутыли, жрец откинулся на резную спинку, опираясь на подлокотники с искусно выточенными львиными головами.
        Вдруг он услышал шорох за дверью. Филофес ретировался со своего места и спрятался за священным каменным столпом, украшенным ликом Атона с отходящими руками-лучами. Жрец затаил дыхание. Шорох повторился. В комнату влетела потревоженная летучая мышь. Она прицепилась к барельефу под потолком и пронзительно пискнула.
        - Тьфу ты, отродье Анубиса! - выругался жрец.
        Утирая губы от жирной пищи, он прошёл в предыдущую комнату и увидел сидящего на коленях человека.
        - Кто такой? - грозно зарычал хозяин на пришельца.
        - Я, господин хороший, бак Туту, - усердно кланялся человек.
        - Чей же ты бак-раб? Впрочем, неважно. Будешь моим человеком! У меня ты будешь хамом - слугой. Раба по закону я обязан вернуть хозяину, но у меня самого людей не хватает, - жрец поморщился и вытер шею от пота. - Сделаю тебе документы свободного гражданина города Мемфиса. Назовём тебя м-мм... Тешшубом, - самое распространенное имя во всём Египте. Лицо простое, неприметное, так что имя тебе подходит.
        - Да, господин Верховный Жрец Ра, я счастлив. Слава Ра! Я слышал о вашей доброте.
        - А теперь ты подробно расскажешь, как попал сюда? Кто тебя прислал? Я должен знать всё.
        Пришелец сбивчиво стал рассказывать о своём хозяине, царском казначее Хаэмхете и побоях за малейшую провинность. Великий Ясновидец взглянул в совершенно искренние и невинные глаза юноши и решил, что тот не лжет.
        - Зови меня «мастер Филофес», - жрец усмехнулся.
        - Я понял, господин... ой, мастер Филофес.
        Жрец поднял новоявленного слугу с колен, подвёл к светильнику и пристально рассмотрел свою добычу. Безусый юноша лет восемнадцати с карими глазами и светлой, слабо загорелой кожей. Лицо в кровоподтеках и синяках, губа треснула и вздулась, глаза гноились. На теле видны следы побоев. К тому же он сильно прихрамывал, с трудом подволакивая ногу.
        - Пойдём-ка в мою мастерскую лечиться. Заодно посмотришь на место будущих работ. Помощники мне всегда нужны.
        - Клянусь ладьёй Осириса, не подведу, мастер, - с жаром в голосе заверил спасителя юноша и приложил правую руку к сердцу.
        5
        Накормив приблудного, жрец ввёл юношу в просторное помещение. Тешшуб увидел множество двустворчатых дверей, умело сработанных из заморского кедра. От кедра исходил смолистый запах. Пройдя центральные двери, они попали в тесную каморку с эбеновой кушеткой посередине и шкафчиками вдоль стен. Жрец открыл их, - один с лекарствами, в другом же находилась ванна. Змеями-аспидами нависали над ней серебряная и медная трубы. Мастер наполнил ванну горячей водой Птаха и велел юноше лечь туда. Рядом на полочку Филофес поставил клепсидру, водяные часы. Тешшуб дивился: «Время течёт». Когда вся вода вытекла в нижний сосуд, целитель велел парню вылезти, обернул его льняной простыней и уложил на кушетку.
        - Теперь, герой, я обработаю твои раны лекарствами.
        - Мастер, а больно будет? - спросил измученный пациент.
        - Разве настоящим мужчинам привыкать терпеть неудобства, а? - подмигнул жрец, почувствовавший себя целителем. - Тешшуб, видишь металлические коробочки с жидкостью, которые соединяются медными проволочками? Жидкость эта особенная, едкая, поэтому руки совать не следует, можно обжечь кожу словно змеиным ядом. Это источник энергии. Я подвину маленький рычаг влево, и здесь будет светло. Смотри!
        - Ра спустился с небосклона! - Тешшуб испуганно закрыл лицо руками от нахлынувшего со стен необычайно яркого свечения. - Он сожжёт нас!
        - Опасности нет. Просто после темноты твои глаза ещё не привыкли к свету, а факелы-светильники я потушу.
        Юноша боязливо, но с любопытством огляделся, - под потолком сияли зелёные и жёлтые трубки.
        - Разноцветный огонь!
        - Лампы. Внутри них - холодный газ. Лежи смирно.
        Филофес приступил к священнодействию. Ссадины и порезы целитель смазал коричневой мазью, воняющий рыбьими кишками, синяки покрасил жгучей рыжей жидкостью, а потом перешёл к осмотру колена правой ноги.
        - Мениск раздроблен. Добрая работенка для лекаря!
        Филофес выдвинул из стены раструб, наклонился и громко сказал:
        - Срочно подготовьте бригаду для замены мениска правой ноги.
        - Мастер разговаривал с трубкой?
        - Она соединяет нас с другой комнатой, где находятся мои работники.
        Послышался шум, и в дверях показались четверо крепких парней в длинных льняных рубахах. Они бережно уложили Тешшуба на носилки и понесли к проёму в стене. Двери сошлись. Юноша почувствовал, что вся комната проваливается вниз. Двери снова раскрылись. В ослепительно белой зеркальной комнате его переложили на высокий стол. Зеркальные стены, отражающие друг друга, создавали иллюзию коридоров, уходящих в бесконечную даль. Ослепительная белизна света вспыхнула тысячью свечей и затмила окружающий мир. К лицу приставили какую-то чашку и велели подышать. Голова закружилась, мысли спутались. Последнее, что юноша увидел и запомнил - это доброе лицо мастера Филофеса в сияющем ореоле солнцеподобной лампы.
        6
        Официальная часть праздничной аудиенции у Солнцеподобного Семнехкары подходила к концу. Филофес внимательно наблюдал за поведением царствующего фараона Семнехкары и дворцовых вельмож.
        - А теперь, дорогие гости, просим отобедать с Нами, - сказал жрец-распорядитель фараоновой кухни.
        Обед проходил пышно. Многочисленные придворные, управляющие царским хозяйством министры, жрецы бога Амона, дворцовая знать и заморские гости расселись согласно придворному этикету и пожеланиям молодого царя. Слева и справа от царя важно восседали государственные сановники Нисутнефер и Упемнефрет. Они занимали прежние должности, как и при ушедшем Эхнатоне. «Да, правители меняются, а королевская рать остается!» - отметил про себя Великий Ясновидец. Хранитель ведомостей обоих Домов, Усеркаф, сыто улыбался и пришлёпывал жирными губами, когда хвастался соседям по столу о своих успехах при очередной переписи имущества Владыки, установившем законы. Управляющий государственной казной Хаэмхет, от которого сбежал раб Тешшуб, приготовил царю отчёт о последнем богатом урожае, собранном на полях египетской державы, присоединившей и покорённые страны. Филофес всегда недолюбливал этого тощего сладкоголосого выскочку и подхалима, однако открыто не связывался с ним.
        Египетская знать, находившаяся сейчас в «Замке ликования», роскошествовала и веселилась. Одни музыканты сменяли других: арфистки - гусляров, девушки с лютнями уступали место юношам с двойными дудками, а последние, уходя со сцены, призывали скоморохов и карликов. Подвыпившие гости начинали спорить друг с другом о влиянии Египта на северные и южные страны. Горбоносый правитель среднеегипетского города Понополь намертво сцепился с заведующим быками Бога Мина. Он громко возражал противнику:
        - Неубедительно звучит, друг мой. Докажите, будьте любезны.
        Они громко сопели, много пили, удовлетворённо крякали, ожесточенно спорили. Жара свирепствовала, несмотря на бойкие движения опахалоносцев. Обед и увеселения были в самом разгаре, когда кто-то шепнул на ухо Филофесу:
        - Великий Ясновидец, не оборачивайся, выйди из-за стола и пройди в жёлтую залу.
        Жрец вздохнул и нехотя поспешил. Фараон отпустил слуг, выказывая жрецу высокое доверие. Однако Филофес не сомневался, - за колоннами или в нишах прячутся Его телохранители.
        - Жрец Аменхотеп, ты можешь начать рассказ о Великом Ху.
        Жрец вытер руки о подол тоги, взял недолгую паузу и морально настроился на певческий лад.
        - Это случилось давным-давно, Его Солнцеподобие, жизнь, здоровье, сила. В те времена при дворе правителя Мины не держали летописцев. На сырых глиняных плитах предшественники записывали лишь важное. Однажды я раскопал старую клинописную плиту. Часть её откололась раньше и разбилась, сокрыв от нас начало. Где-то текст оказался запорченным, а то, что написал первый летописец, - туманно и не всегда понятно. Кое-что можно принять за метафору, что-то - за аллегорию, что-то - за чистейший вымысел. В тексте упоминалось о послании потомкам в засекреченном папирусе с указанием места его хранения, которое было сложно зашифровано. Ключ к шифру оказался утерян, но я не останавливался в поисках и долго разгадывал этот древний ребус. И вот как-то раз...
        В этом месте толстяк икнул и виновато посмотрел на правителя. Солнцеподобный лик не выразил неудовольствия, ибо ничего не заметил.
        - Мы сгораем от нетерпения, жрец. Твои слова разжигают Наше любопытство.
        - Двадцать лет тому назад, когда у меня на голове росла кучерявая шевелюра, и мне приходилось её регулярно брить, а сам я имел стройную фигуру, был молод и полон сил, я намеревался пройти все степени посвящения в Верховные жрецы в храмах Ра и Атона. Дни и ночи я проводил в Александрийской библиотеке в Верхнем Египте, и вот однажды меня осенило, и я понял, где надо искать. В подземном хранилище в ладье Осириса мне попался свиток...
        7
        ...Папирус, покрытый толстым слоем многовековой пыли, был аккуратно перевязан шёлковой верёвкой. На её узлах крепко сидела илистая печать со знаком Великого Ху. Филофес стёр пыль и взломал печать. Манускрипт имел длину сорок локтей. С тех пор, как его написали, египетская письменность превратилась в иератическое письмо. Жрецу составило большого труда расшифровать знаки и иероглифы, вышедшие из употребления.
        «...хранителей истины устройства мира осталось совсем немного после катастрофы, когда мы, жители далёкой красной планеты Ор, вынуждены были искать на Земле новый дом и берег», - говорилось в рукописи.
        «После стольких лет мытарств и лишений часть из нас тронулась умом или лишилась памяти, часть категорически настаивала похоронить сакральные знания, чтобы не причинять будущему человечеству вреда, оставшиеся хотели передавать их изустно, готовя посвященную когорту учеников и жрецов».
        - ...Большая часть папируса посвящалась диагностике и лечению различных заболеваний животных и человека, анатомии человека, хирургии и стоматологии. Математический раздел описывался крайне сложным и непонятным языком. Отдельная глава содержала алхимические знаки и символы. Последняя и интригующая часть описывала странное устройство, якобы находящееся под лапами Великого Ху глубоко под землей. Я честно искал, но ничего так и не нашёл. Сила Великого Ху - просто миф. По-видимому, Его Солнцеподобие Семнехкара, я неверно расшифровал эту главу.
        - А если свиток правдив, каково назначение устройства?
        - Приходится лишь догадываться об этом, Его Солнцеподобие. Я полагаю, что это чистейшая математическая абстракция и вымысел. Манускрипт утверждает, что оно должно помочь грядущему поколению выжить при любых невзгодах и катаклизмах, перемещая людей либо в небесные просторы, подвластные сияющему Ра, либо в иные звёздные миры. Так упоминается планета Ор, которую мы видим на небосводе в виде красноокого глаза. Я думаю, не в людской власти менять миры по своей воле. Ра сам выбирает достойных.
        - Великий Ясновидец, ты давно забросил свои поиски?
        - Да. Нужны солидные средства на такие работы, а мои весьма скромны. Рабов у меня немного, а свободные наёмные горожане не хотят рисковать за малую плату.
        Жрец лукаво посмотрел на фараона, низко наклонив голову и целуя сандалии правителя. Мальчишка резко вскинул голову, нервно подёргал плечами и вскочил с ложа в возбужденном состоянии.
        - Мы прикажем казначею Хаэмхету выдать тебе денег и рабов. Поклянись сообщить о находке сначала Нам, а также сохранить тайну от всех недругов Египта.
        - Клянусь, Его Солнцеподобие!
        8
        Глубоко в недрах Большого Сфинкса таинственный механизм сверкал множеством идеально отполированных линз, сравнимых с ростом человека. Параболоид из циркониевого стекла прикрывал эту систему. Восемь гофрированных щупальцев от него тянулись к шарам, сделанным из янтаря, эбонита, серебра, железа, золота, рубина, турмалина и изумруда. На вершине параболоида крепилось кольцо, а над ним парила капсула с дверцей.
        Мастер Филофес долго изучал механизм, построенный умельцами со звёзд. Отдать выстраданную его потом и кровью находку? Никому! Он вздохнул. Назначение янтарного шара жрец определил как исцеляющее, действие турмалинового вызывало у человека сон с видениями. После рубинового шара испытуемый терял память. Однажды мастер выпустил излучение на все шары одновременно, и произошло невероятное, - испытуемый исчез, растворившись на глазах, и больше не появлялся. Филофес опасался повторить жестокий опыт.
        Мозаичная карта на потолке, выложенная из плиток аметиста, лазурита, красного гранита и янтаря, передавала глубину необозримых просторов ночного неба. Особым значком помечалась красная планета Ор. Как им удалось преодолеть пространство?
        Филофес поднялся по лестнице на самый верхний этаж скрытого от людей строения, где в голове Великого Ху располагалась труба, приближающая звёзды, или звездоскоп. Насмотревшись на звёзды и придя в умиротворённое состояние, Филофес спустился вниз и, минуя длинный коридор, очутился в зале с механизмом. Мысли его отвлеклись от звёзд, - он вспомнил о пациенте Тешшубе, которого после операции собирался долечить в кабине-капсуле...
        Филофес провёл Тешшуба в капсулу, нажал зелёную кнопку на отдельно стоящем столике. Параболоид ожил, засверкал, поворачивая линзы и фокусируя энергию. Узкая лента сине-фиолетовой молнии вырвалась из плена и обняла кольцо. Вибрация и гул наполнили зал. В нос ударил запах озона. Мастер почувствовал, что гудит также и его бренное тело, а волоски на руках и ногах потрескивают. Получив импульс, капсула начала вращение и вмиг превратилась в дрожащий серебристый шар. Хлопок, и неведомая сила отбросила мастера к стене и вдавила в неё. Жрец подумал, что его голова - спелый орех, и вот-вот треснет. Последний вздох установки, и наступила тишина. Филофес с трудом оторвался от стены и на негнущихся ногах подошел к механизму. Дверь открылась, и целитель едва успел подхватить пациента, юноша был без сознания. Он уложил его на пол и вернулся к капсуле, чтобы закрыть дверь, но заметил двойника Тешшуба, тот тоже был без сознания. Второго Тешшуба жрец уложил рядом с первым. Юноши походили друг на друга как две капли воды. Пришлось позвать помощников, которые обрызгали их водой и перенесли в подсобное помещение,
уложили на бараньи шкуры.
        9
        Пробуждение было долгим и мучительным. Мелькали обрывки каких-то необычных видений, но сознание яростно лепило реальность. Андрей открыл глаза. Полумрак. Запах незнакомых трав и гари. Рядом кто-то пошевелился, поправляя на нем одеяло.
        - Пить, - попросил он, с трудом шевеля губами.
        Кто-то приподнял его и дал выпить жгучий кисловатый напиток, напоминающий пиво или квас.
        - Что это?
        - Ячменное пиво, - сказала девушка, слабые очертания которой угадывались на фоне тусклого факела.
        - Где я?
        - Лежи, Тешшуб. Ты после операции в подземной мастерской лекаря Филофеса и Верховного Жреца Бога Ра. Забыл?
        - Меня зовут Андрей. Вы меня с кем-то путаете! - возразил пациент и попытался приподняться. Девушка твёрдой рукой удержала его в положении лежа.
        - Я оберегаю твой покой.
        - Почему?
        - Ты не здоров. Поправишься, и мастер возьмёт тебя в обучение в алхимическую мастерскую.
        - Ал-хи-ми-ческую? Бред! Мы живём в двадцать первом веке!
        - Нет, нет! Сейчас Первый год правления Солнцеподобного Семнехкары, нашего царя и отца, жизнь, здоровье, сила. Мы все Его дети.
        - Отец? «Крестный» что ли? Ты тоже из «царских» детей?
        - Я - жрица милосердия Тэйе.
        - Тэй-е. Как ты сюда попала?
        Он оглядел девушку. Приятные округлые формы тела, словно сошедшие с фресок египетских пирамид. Золотистый цвет кожи и подведённые миндалевидные глаза напоминали артистку из фильма о Клеопатре. Наряд её был также необычным и весьма открытым. Европейские женщины так смело одевались лишь на курортах.
        - Раньше я была хамой - служанкой. Потом выучилась у мастера Филофеса и стала полноправной свободной горожанкой Мемфиса и жрицей Бога Ра.
        - Секта фанатиков Бога Ра? - решил Андрей, но прикусил язык и решил сменить тему. - От своего друга, археолога, я слышал, что ни один современный человек не говорит на египетском языке. Его звучание давно утеряно, и весь Египет говорит по-арабски.
        Тэйе снисходительно усмехнулась, принимая слова Тешшуба за остатки болезни:
        - Тешшуб, ты ошибаешься, египетский язык ныне является государственным. А с арабами Египет торгует, иногда воюет, особенно когда из походов по Красному морю везут много заморских товаров, то торговые корабли приходится охранять от пиратов. Самое необходимое для мастера Филофеса - это разные благовонные смолы и масла из редких растений, нужные для приготовления целебных мазей. Пихта, кедр, золотой корень - такие растения растут в далёких северных странах.
        - Красное море? Египет и Африка? Да ещё в древнем Мемфисе? Чушь! Город Мемфис давно разрушен и погребён под горами песка.
        - У тебя вновь начинается бред, - она потрогала рукой его лоб. - Хм, жар спал. Мемфис нерушим и жив, благодаря «Красному» и «Белому» Домам фараона. Ты пришлый, чужеземец. Я поведаю тебе о моём городе.
        И девушка начала необычный рассказ.
        - Первый царь Египта по имени Мина, или Хор Боец, основал наш славный Мемфис - Белые Стены. Он велел подданным построить плотину, которая спасала бы его от наводнений. Хор Боец окружил город высокими крепостными стенами из белого камня, поэтому часто Мемфис называют просто «Белые Стены». В центре городской площади царь повелел воздвигнуть храм покровителю нашего города Богу Птаху. Мина создал письменность, за что все египтяне теперь помнят его. Погиб же он случайно во время царской охоты на белого бегемота. Загнанный зверь просто растоптал его. Первый из его сыновей Атотис построил в Мемфисе царский дворец. А сам он стал искусным целителем и написал первую книгу по анатомии человека. Позже правил Кеехос, который заставлял народ поклоняться быку Апису. Этот священный бык был так свиреп нравом, что, в конце концов, культовые жрецы съели его, а быка заменили другим, с более миролюбивым нравом. Народ говорит, что со времен Хора Бойца прижилась очень интересная игра - «шахматы». Набор хороших фигурок из слоновой кости считается ценным подарком...
        Тэйе всё говорила и говорила под неслышимое мерцание пламени в светильниках. Андрей же думал о своём. Почему он стал игрушкой в потоке иномерных событий? Молодой человек прекрасно помнил археологические раскопки близ Большого Сфинкса. Он поехал в Египет ассистентом врача экспедиции по просьбе друга Кирилла, студента-археолога. Копатели обнаружили камеру под правой лапой Большого Сфинкса и наклонный тоннель, ведущий к ней. Новость вызвала у людей прилив энтузиазма. Участники экспедиции все загорелись помочь обследовать подземные ходы, а в одном из них Андрей оступился и неудачно упал с крутой лестницы. Догадывался ли он о неслучайном совпадении житейских примет? «Суеверия обернулись предупреждениями, знаками судьбы. Если вспомнить теорию вероятности, - рассуждал мысленно Андрей, - то, попадая в точку бифуркации или ветвления событий, результат воздействия на объект зависит от свойств самого объекта, во-первых, и от свойств налагающегося действия среды, во-вторых. Неужели я здесь и останусь?» От такого поворота мыслей в животе похолодело. «Кто к этому причастен? Не тот ли таинственный мастер
Филофес?» - размышляя, он не заметил, как заснул.
        10
        Следующему сеансу лечения обоих Тешшубов помешало вторжение фараона Семнехкары. Царские ищейки всё-таки выследили тайный лаз Филофеса и донесли Его Солнцеподобию. Однако боясь огласки, царское величество прибыл в подземелье и машинный зал всего с двумя охранниками и проводником.
        - Мы видим, жрец, твои поиски увенчались успехом? Ты знаешь, как действует это громадное металлическое яйцо?
        - Его Солнцеподобие, мне кажется, машина соединяет наш мир с другими, доселе невиданными мирами. Я в процессе исследований и испытаний и не рискнул бы ничего утверждать заранее.
        - В тех мирах много богатств, золота?
        - Я там не был ещё.
        - Правильно. Мы должны быть первыми, кто увидит новые диковины и сокровища. Как это делается? Я вижу входную дверь, где лестница? Не перечь мне, жрец! Я сказал.
        - Прошу прощения, но в царском убрании много металлических деталей, поэтому перед путешествием лучше переодеться в безопасную одежду, чтобы не навредить Его Солнцеподобию, - предупредил Филофес, подобострастно кланяясь.
        Он мысленно уже рисовал себе самые ужасные последствия этой затеи. Но кто спорит с царем?
        - Хорошо, давай другую одежду, и быстрее!
        Филофес кивнул помощникам, они увели обоих Тешшубов в подсобную комнату и стащили с одного из них льняную рубаху, оставив парню лишь набедренную повязку. Рубаху предложили фараону и помогли Ему переодеться. Жрец глянул на монарха и побледнел, - перед ним стоял вылитый... третий Тешшуб. О, спаси нас всех, богиня Маат!
        - Вина, Нам и стражникам, ну и проводнику тоже, - приказал фараон. - Великий Ясновидец, ты - свидетель, Мы, Семенхакара, царь обоих Египтов, завоюем весь мир!
        Фараон осушил кубок залпом, победно засмеялся и направился к капсуле. По-обезьяньи, с мальчишеским азартом он забрался внутрь кабины-капсулы.
        - Я готов, приступай!
        - Воля богов, Его Солнцеподобие, презренный червь повинуется.
        Великий Ясновидец задраил дверь механизма и нажал зелёную кнопку.
        - Ещё вина не желаете? - предложил он царскому кортежу и метнул сердитый взгляд в нерасторопных помощников.
        Через несколько мгновений раздался дружный храп немногочисленной царской свиты. Великанов уложили в соседней комнатке на тех же бараньих шкурах, а тщедушного желтокожего проводника с круглым плоским лицом и широким носом - на лавке.
        11
        Вибрация капсулы прекратилась. В проёме двери... показалось что-то массивное и тяжёлое. Оно шевелилось и глухо ворчало. Из кабины свесился нервно подрагивающий хвост с кисточкой. Несомненно, это было животное, очень и очень знакомое мастеру. Оно неспешно развернулось, и мастер увидел грозную морду могучего алжирского льва. Свирепые голодные глаза налились кровью. Пасть оскалена. С клыков падает пена. Зверь сглотнул слюну и, оскалив пасть, угрожающе зарычал.
        - Его Солнцеподобие, не сердитесь, голубчик, я не хотел превращать никого в дикое животное. Если Он останется на месте, то я верну всё назад. Не надо рычать так страшно, ты же, - он близоруко прищурился и посмотрел под брюхо животному, - хороший мальчик. Пусть царь будет умницей и посидит смирно...
        Под своё бормотание мастер Филофес, не поворачиваясь к хищнику спиной, пробирался к столику с кнопкой. Но так как львиный хвост свешивался из кабины, то не представлялось никакой возможности задраить дверь. Тогда Филофес решил добраться до ниши с оружием. Там висели копье, дротик, разной длины мечи и лук со стрелами. Нож, заткнутый у него за поясом на бедре, был слишком короток и явно не годился для борьбы со зверем. Жрец выбрал меч с длинным лезвием. Помощники же, трое молочно-белокожих упитанных парней среднего роста с веснушками на курносых носах, выходцы из тех северных стран, где растут сосны и ели, а зимой выпадает снег, учились у целителя лишь лекарскому делу. Будущие целители не были воинами. Дрожащими руками они подобрали пики у спящих нубийцев, и уже бледно-зелёные от испуга горе-вояки вышли подсобить хозяину.
        Между тем зверь успокоился и стал по-кошачьи тщательно умываться, искоса поглядывая на Филофеса. Лев облизал правую лапу и потёр ею левый глаз, правый глаз и лоб, снова облизал лапу и стал тереть нос и щёки. Затем перешёл к протиранию правого уха и за ним, после чего сменил лапу, и процедура умывания повторилась.
        Потный от страха Филофес, почувствовав в руке знакомую рукоять металла, обрёл некоторую уверенность. Ему оставалась лишь малость: либо загнать льва вовнутрь кабины подальше от входа, либо сразиться со зверем. «Вишь, как шерсть взъерошена!» - думал жрец, подбираясь осторожно к кабине. Когда до неё оставался один прыжок, толстяк выставил меч перед собой и кинулся на зверя.
        - А-а! На место, глупец, тебе ли тягаться с Великим Ясновидцем?
        Лев, оскалившись, отпрянул назад, но когда нападающий захлопывал дверь, то прищемил хвост. Лев завыл от боли и всей массой навалился на дверь. Она распахнулась и стукнула толстяка по лбу. Человек не удержался и упал. Лев выпрыгнул из кабины далеко за территорию установки. Пол был гладким, отполированным до зеркального блеска, и когти животного громко проскрежетали по каменному полу. Очутившись у противоположной стены, зверь сердито мотнул хвостом и задел амфору с оливковым маслом. Сосуд разбился, а масло растеклось под лапы и брюхо льва. Пытаясь занять боевую позицию, зверь поскользнулся и завалился на бок, что разозлило его ещё больше. Он не понимал, что происходит. Лев отполз от лужи и встал, брезгливо отряхивая лапы, скаля зубы и предупреждая толстяка о том, что бой впереди.
        Филофес вскочил на ноги и принял боевую стойку, размахивая перед собой мечом. Он хотел зайти сбоку, но маневр не удавался. В какой-то момент лев сделал выпад, лапой стараясь захватить ногу человека. Толстяк ловко увернулся. Лев подобрал лапы, готовясь к прыжку. Филофес взглядом следил за животным и нечаянно поскользнулся в масляной луже. Вмиг зверь прыгнул, подмял его под себя и хватил лапой по левому плечу. Зловонное дыхание хищника пахнуло в лицо. Тяжелый торс сильного молодого зверя придавил живот и ноги человека. Но Филофес исхитрился и ловко уколол острием меча лапу до крови. Зверь взвыл и ослабил хватку. Толстяк быстро вывернулся из-под мохнатого брюха и сделал свирепый выпад вперёд наугад, целясь в сердце, - его укол пришёлся под ребро. Из раны просочилась кровь, но удар меча был не смертельным.
        Лев яростно бил хвостом и, вконец разъярённый, кинулся в атаку. Филофес отступал к кабине-капсуле, поддразнивая его мелкими и колючими выпадами. Вскоре он упёрся спиной в проём кабины и, нащупав трап, выдвинул его. Продолжая отступать спиной к кабине, человек поднялся по ступенькам вовнутрь и опустил меч. Замысел был рискованным, но другого пути уже не было. Лев прыгнул. Мгновением раньше толстяк отпрянул в сторону, и пока лев разворачивался, мастер поднял меч, острие которого ткнулось в львиный нос. Зверь зарычал, но напасть не смог. Филофес попятился и выскочил наружу. Ногой задвинул трап в кабину, захлопнул дверь и быстро закрыл на засов. Битва была выиграна. Ныло расцарапанное плечо и помятый бок. Одежда была разодрана в клочья и испачкана в крови. Филофес присел прямо на пол у кабины и прислушался. Зверь сотрясал капсулу и завывал от злости.
        - Посиди, Его Солнцеподобие, немного отдохни и одумайся, - пробормотал он, растирая бок. - Кажись, ребра целы, слава Ра!
        Вскоре установка ожила вновь, а когда затихла, мастер не торопился открывать кабину-капсулу. Помощники прибрали черепки и разлитое масло. Целитель обработал раны, заклеил медовым пластырем, переоделся и хорошо вооружился. Тщательно подготовившись, он рискнул открыть дверь. Кабина была девственно чиста. Фараон исчез, испарился. Ни льва, ни правителя. Вот-вот проснётся царская охрана. «Что делать?» - отчаянию жреца не было предела.
        12
        Великий Ясновидец ходил вокруг обоих Тешшубов и задумчиво чесал лысину. На кресле висела царская одежда. Дружно храпели стражники. Перепачканные в оливковом масле помощники сидели на полу, скрестив ноги, и терпеливо ждали приказаний хозяина.
        - Мне как-то не улыбается вновь попасть в застенки пирамиды Тота, - местечко не слишком гостеприимное, доложу я вам. А священные крокодилы - обыкновенные зелёные обжоры. Иного выхода я не вижу. Тешшуб из будущего, иди-ка сюда, голубчик.
        Жрец поманил пальцем верных помощников, понимающих мастера Филофеса без слов.
        - Оденьте наше, так сказать, Солнцеподобие по всей царской форме и нанесите защитный грим, чтобы ни один придворный не смог отличить утреннего правителя от полуденного.
        - Я не хочу быть царем, - сопротивлялся Андрей. - Меня зовут Андрей, сколько можно повторять.
        - Глупец! Сейчас у тебя нет выбора. Если ты не царь, то крокодилам совершенно всё равно, какое имя носит их еда. Запомни, ты - фараон Семнехкара, Его Солнцеподобие, жизнь, здоровье, сила, и великий правитель Верхнего и Нижнего Египта. С придворным этикетом я тебя познакомлю позже. Тебе повезло, твоя жена царица Меритатон сейчас гостит в родительском номе под Ахетатоном.
        - О, для полного счастья мне только капризной жены не хватало и тёщи с тестем в придачу! Отправьте меня обратно, вы же обладаете машиной времени.
        Филофес развёл руками:
        - Если бы я мог, но я недостаточно хорошо изучил её принципы действия. Как ты сказал? Машина времени? Оч-ччень может быть. Значит, фараон не превращался во льва, а лев его мог съесть, если успел за столь короткое время. Или не успел? В любом случае фараон ушёл в другой мир и скитается неизвестно где, но не в Мемфисе и не в царском дворце. Здесь и сейчас владыки нет, и вернуть его я не в силах. Я ж говорю, ты умный. Тебе и быть царём. Не дрыгайся, пусть тебя оденут.
        - Вчерашний беглый раб Тешшуб - сегодня фараон Семнехкара!? Казуистика! - прокомментировал Андрей. - Ладно, где царские шмотки? Царём, так царём. Ну, долго вы там ещё будете возиться?
        - Вылитый фараон! Шедевр! - жрец полюбовался искусно выполненным гримом и творческим подходом своих работников. - Знакомьтесь, господа, Его Солнцеподобие.
        Жрец и помощники распростерлись ниц, и вовремя. Стражники перестали храпеть, протёрли глаза. Они подобрали валяющиеся рядом пики, виновато склонились перед фараоном и заняли подобающее им место. Проснулся и проводник.
        - Царь желает во дворец! Его Солнцеподобию обедать пора! - властным тоном рявкнул Верховный Жрец бога Ра.
        Филофес и помощники сопроводили процессию до первого выхода из подземного лабиринта, находившегося в предместье Мемфиса, плотно облепленным зеленеющими полями пшеницы и виноградниками, принадлежащими царскому дому. На улице фараона ожидали золоченая колесница и отряд дворцовой охраны. Жрец видел, как царю помогли сесть в повозку. «Слава Ра! Обошлось!» - подмены никто пока не заметил. Кортеж двинулся во дворец, местные зеваки следом. Жрец вздохнул:
        - Придётся мне завтра посетить царские покои, однако.
        На приём к Семнехкаре Великий Ясновидец попал без труда. Его провели в личный кабинет фараона. Впрочем, во дворце жрец ориентировался довольно хорошо, освоив его план ещё при прежнем правителе Эхнатоне.
        - Приветствую Владыку. Его Солнцеподобию предстоит провести заседание с министрами и управляющими. Я должен быть там, чтобы подробно рассказать о каждом государственном сановнике, кто есть кто.
        - Заседание кабинета министров? Хорошо. Когда?
        - Завтра.
        - Великий Ясновидец, тогда Мы ждем тебя за час до начала. Я сказал.
        В зале для заседаний царских сановников веяло утренней прохладой. Подходящий час для принятия важных решений. Государственные люди расселись за дубовым столом, на котором рабы поставили шербет, родниковую воду и фрукты. Филофес занял место слева от царя, чтобы быть рядом и подсказывать.
        - Эти двое справа, Нисутнефер и Упемнефрет, - неразлучные друзья, очень богатые люди. Нисутнефер, министр пшеничного хозяйства, отвечает за выпечку хлеба в стране и ко двору фараона. Упемнефрет - министр виноградарства и виноделия. Следующий за ним, Усеркаф, хранитель ведомостей обоих царских Домов, он учитывает все исходящие и выходящие бумаги и платежи. Далее Хаэмхет - самый главный министр, управляющий государственной казной.
        - Понятно, значит, министр финансов. А где министр здравоохранения? - спросил новоявленный «царь Семнехкара».
        - Такого нет у нас.
        - Нет? Так будет. Ты Нам подходишь, - прошептал молодой человек. Он поднял руку, и бормотание стихло. - Начнём заседание, уважаемые господа министры. Сначала я бы хотел заслушать ваши отчеты о проделанной работе за последний месяц нисан...
        После докладов Фараон обратился к министрам:
        - Мы хотим знать, какова эпидемиологическая обстановка в стране? Кто-нибудь знает, как часто и много ли болеет Наш народ, включая не только свободных граждан обоих Египтов, но и их слуг и рабов? Что? Не вижу рук. Тогда слушайте Наш указ. Мы, фараон Семнехкара, издающий законы, вводим должность министра здравоохранения и гигиены Египта. Мы, фараон Семнехкара, назначаем на эту должность Великого Ясновидца и Верховного Жреца бога Ра, Аменхотепа, имеющего второе имя Филофес. Кто против?
        Министры, сидящие справа от царя, одобрительно закивали, загудели, ибо если не всем им, то большинству приходилось прибегать к услугам целителя. Левая часть стола, жрецы храма бога Амона, отнеслась сдержанно к нововведению фараона. «Заговорщики», - определил их Филофес.
        - Я премного благодарен Его Солнцеподобию, жизнь, здоровье, сила. Клянусь усердно исполнять свои обязанности, - заверил жрец кабинет правителя и министров.
        - Задачу министра здравоохранения Мы видим в том, чтобы распространить среди народа использование гигиены тела, жилища, питьевой воды и домашних животных. Эта простая мера пресечёт возможные очаги заразных болезней, которые могут завезти в Египет Наши враги. А также нужно обучить такое количество лекарей, сколько номов в нашем государстве, чтобы в каждом владении был хотя бы один грамотный целитель. Уважаемый министр финансов Хаэмхет, тебе надо посчитать все необходимые расходы для нового министерства и принести Нам смету...
        Государственные сановники ожили, началось живейшее обсуждение. Никто не ожидал серьёзных действий со стороны юного фараона. Жрецы бога Амона вынуждены были признать царские указы разумными. «Да, царь из будущего и вправду хорош, - подумал Филофес. - Пожалуй, мы с ним поладим».
        Вечером Филофес засунул слугу Тешшуба, двойника правителя, в машину времени и нажал зелёную кнопку. «Авось он попадет в хорошее время и место!»
        13
        ...Было раннее весеннее солнечное утро, когда Тешшуб открыл глаза. За окном весело чирикали воробьи, присевшие на наличник. Виднелись верхушки тополиных веток с зеленью набухших почек. Молодой человек невольно потрогал гудящую голову и нащупал здоровенную шишку. Он сел на кровати, откинул простыню и увидел забинтованное колено.
        - Что это со мной произошло? - пробормотал он.
        Распахнулась дверь, и в палату вошла санитарка, немолодая сухопарая женщина с ведром и шваброй. Она увидела очнувшегося пациента, выглянула в коридор:
        - Тёть Нина, ваш очухался!
        Прибежала «тёть Нина», всплеснула руками:
        - Радость-то какая для матери! Я ей сейчас позвоню. И позову доктора.
        Тучная тётя Нина поспешила к телефону, переваливаясь с боку на бок как утка. Вскоре послышались шаги. Вошёл круглый весёлый человечек в высоком белом колпаке, с пухлыми ручками и со странными стекляшками на носу.
        - Ну-с, молодой человек, как мы себя чувствуем? - спросил он, заглядывая в какую-то папку с бумагами и поправляя стекляшки.
        - Хорошо, мастер, - ответил пациент, пожимая плечами.
        - Нет, вы на него посмотрите! Человек прекрасно перенёс операцию и ещё жмет плечами.
        Весёлый человечек радостно потёр руки и обернулся к медсестрам. Те из вежливости дружно покивали.
        - Как ты меня, голубчик, интересно назвал? Ну-ка повтори, ничего подобного не слышал.
        - Я сказал «мастер». Вы сами просили так называть вас.
        - Вот как! Хм... любопытно, любопытно. Вообще-то я просто доктор, хоть и доктор наук, но чрезвычайно лестно такое слышать, - доктор несколько смутился и перешел на «вы» (мало ли что у парня с головой?). - А вы, надеюсь, помните своё имя?
        - Моё? Тешшуб, - нерешительно сказал он.
        - Вы уверены? Никогда таких имён не встречал.
        - Это самое распространенное имя в Низовье.
        - Где? - человечек присел на кровать. Стекляшки на носу смешно подпрыгнули.
        - В Низовье, то есть в Нижнем Египте.
        - Ага, значит, я, по-вашему, тогда...
        - Вы, мастер Филофес, - целитель и Верховный Жрец Бога Ра.
        Весёлый человечек задрал голову и стал изучать трещинки на потолке и свежую паутину на люстре.
        - Пожалуй, я верховный жрец вот этой клиники, молодой человек. Вы, следовательно, к нам попали прямо из Древнего Египта? Так-так, захватывающе звучит. Там сейчас какой фараон правит? Как его, запамятовал что-то...
        - У нас новый правитель обоих Египтов - Семнехкара, жизнь, здоровье, сила. Он очень юн, всего восемнадцать лет недавно исполнилось. Мы теперь поклоняемся Богу Атону. Само Солнце стало фараоном.
        - Потрясающе, какое знание древней истории! Сейчас принесут завтрак. Вам полезно подкрепиться. Отдыхайте, выздоравливайте. Мы с вами непременно потолкуем.
        Весёлый человечек вышел. За прикрытой дверью он кому-то сказал:
        - Очень интересный случай в моей практике. Полнейшая амнезия. Странно. Время наркоза не увеличено ни на минуту. Операцию провели ровно за два часа. Вот шишка на голове пациента - неизвестной этиологии.
        - Доктор, да он так брыкался перед надеванием маски, что стукнулся головой о монитор, который стоит рядом с операционным столом. Так врезался, что искры с задней панели посыпались, - напомнила врачу ассистентка.
        - Да-да, вспомнил, - покачал головой доктор.
        Он вернулся в палату. Подойдя к пациенту, немного прищурился и приятельски подмигнул:
        - Ай-ай-ай, Андрей Петрович, я, конечно, понимаю шутки тоже, но всё имеет предел. Мой золотой, неделя до сессии! Колено не поможет. Придётся учить и сдавать. И будьте добры, голубчик, вспомните, два зачёта мне задолжали. Так что о правлении, как его там, Семнехкара, вы мне расскажете на досуге после сессии. Я вас немедленно выписываю. Организм молодой, крепкий. Нагружая голову, забудете о колене. Анекдотический вариант «если забинтовано колено, то значит с головы повязка сползла» - не пройдёт.
        Доктор повернулся к ассистентке:
        - Но пасаран! Позаботьтесь, чтобы этого субъекта сегодня же, подчеркиваю, сегодня же, духу тут не было, - и он нарочито сердито сдвинул густые лохматые брови. Да, кстати, паутину на люстре смести, палату срочно санировать!..
        14
        Дверь распахнулась и вбежала слегка полноватая женщина лет сорока пяти с ярким румянцем на щеках.
        - Ах, Андрюшенька, - залопотала она. Счастливая улыбка сияла на её лице. - Здравствуйте, доктор. Большое спасибо вам за операцию.
        Она быстро всучила букет из алых роз весёлому человечку.
        - Что вы, мамаша! Вскоре и наш герой будет делать такие же, а то и посложнее. Можете его забирать. Пусть готовится к экзаменам. Спуску не дам ни на йоту.
        Тешшуб посмотрел на женщину. Она назвала его Андреем. «Ладно, если ей так хочется, буду Андреем», - подумал он, и что-то тёплое зашевелилось у него в груди. Без сомнения - это его мать, хотя и одета иначе, не так, как он «помнил».
        - Мама? Я так рад тебя видеть. Мы так давно с тобой не виделись.
        - Андрюшенька, мы не виделись всего-то три дня. Ты медленно отходил от наркоза. Врачи удивлялись, всё проверяли и перепроверяли состав смеси и её пропорции. Все обошлось, слава Богу! - она щебетала, гладя сына по голове и рукам. - Я принесла твою одежду и подожду за дверью, одевайся. Домой поедем.
        Скоро они, вся семья - бабушка, отец, мать и сын были «дома». Андрей Петрович Каверзнев жил на третьем этаже многоэтажного и многоподъездного здания. Четырёхкомнатная квартира со светлыми обоями. Две лоджии и эркер. Навстречу вышла пожилая, но не седая женщина.
        - Бабуля, встречай внука, - сказала «мама», скидывая туфли и снимая пальто.
        - Ба-бу-ля, - машинально повторил Андрей.
        - Ну хватит там сюсюканий, я голоден аки лев, - сказал отец. - Не пора ли мужчин этого дома покормить?
        - Да-да, Петруша, ты прав. Дай-ка, внука обниму. Андрюшенька, выписали, - кинулась обниматься «бабушка». - Пошли, мужчины, обед стынет.
        День за днём приходили «друзья-однокурсники», «друзья со школьной скамьи», ребята из секции дзюдо. От каждого он что-то узнавал о «себе». Запоминал особенности современного молодёжного языка. Поразительно! Он прекрасно понимал язык этой страны, читал, писал. Откуда эти знания? Инверсия сознания при перемещении во времени? Иногда из глубин подсознания приходили фразы на египетском языке времён фараона Семнехкары. Явь или сон? Парадоксы работы мозга после наркоза? К счастью, молодой человек не слишком обременял свой ум этим удивительным превращением из бака-раба в будущего врача-нейрохирурга.
        Чаще других в гости захаживал будущий исследователь археолог-египтолог, ставший впоследствии закадычным другом, это бесшабашная душа - Кирюха. Их так и прозвали, «Кирюха-Андрюха, не разлей вода». Кирилл регулярно ездил в экспедиции в Африку. Что-то раскапывал, складывал, клеил, сопоставлял. Начал писать монографию.
        - Как дела, как твоя нога и новый коленный сустав, «лётчик»?
        - Да путём, о травме давно забыл. На студентах всё приживается наилучшим образом, как вторая голова на собаках Павлова.
        Прошло время. Сдав текущую и все последующие сессии, он решил, что эти чудеса не более чем иллюзия. Он окончил институт и остался на кафедре у того самого весёлого человечка. В тридцать пять с хвостиком он защитил кандидатскую диссертацию и стал известен в медицинских кругах области.
        Из очередной экспедиции закадычный друг прислал ему открытки. На фоне лазурного неба запечатлён Большой Сфинкс и над ним пролетающий высоко в небе серебристый лайнер. В пакете ещё оказался плакат с этим же видом, который он повесил над диваном. Сфинкс выглядел старше. Эрозия и ветер проделали новые борозды и канавки. «Да, части его прекрасного лица выедены временем», - грустно отметил Андрей. Но, несмотря на вздохи тысячелетий, угадывались всё тот же неизменно гордый взор Сфинкса и знакомая полуулыбка.
        Шум городских улиц вливался в уши торопливых прохожих. Всё звенело, тренькало, ухало, булькало и клокотало вокруг. Тешшуб никак не мог привыкнуть к завыванию металла в городе. Он шагал по улицам быстро, нигде подолгу не задерживаясь. Этим утром он, как всегда, торопился покинуть грохочущие перекрестки, однако что-то потянуло в сторону от привычного маршрута. Он забеспокоился и пошёл на поводу у внутреннего голоса, удивляясь его причудам. Книжный лоток. Свежие газеты и журналы, дешёвая бульварная литература, астрологические прогнозы и неплохие редкие издания вперемешку. Он рассеяно пошарил глазами и наткнулся на ярко голубую обложку с изображением Большого Сфинкса, Великого Ху. Имя «Великий Ху» выплыло в сознании из небытия, всколыхнув знания древнеегипетского и древнегреческого языков.
        На работе его мысли занимала лишь эта книга, но до самого вечера он мужественно испытывал терпение. После семейного ужина и чашки крепкого чая, когда бабушка с родителями отправились смотреть вечерние телесериалы, а жена с боем укладывала детей спать, Андрей примостился в мягком уютном кресле под светом торшера в спальне. Наугад раскрыл книгу. Серьёзная монография повествовала о первых двадцати династиях фараонов Древнего Египта.
        «...Сын Солнца Семнехкара любезно принимал дары от заморских вассалов и благоволил к послам, их приносящим. Из-за моря везли финикийский лес, из которого в Египте строили корабли и мастерили дворцовые двери. Из Южного Красноморья привозили благовонные смолы, «белое золото» и карликов пигмеев на потеху царским детям. Северная Эфиопия одаривала фараона редким аметистом и золотом, а Афганистан - лазоревым камнем, хотя «вавилонский» лазоревый камень, присланный в дар царем Ашшурой, был не хуже...»
        «...мы не знаем, как окончил свои дни фараон Семнехкара, святой явлениями. Из древних свитков известно, что жил он сказочно богато и в период его недолгого правления страна процветала. Через два года правления, проведя множество полезных государственных реформ, особенно в области здравоохранения, он загадочным образом исчез...»
        Андрей задумался, затем опять уткнулся в чтение. Через час он отложил книгу, встал размять затекшие ноги, подошёл к окну. Звёздное полотно неба таинственно окутывало город, подмигивая безмолвным сиянием нервных дрожащих созданий. Звёзды вызывали восторг и трепет. Ведь каждая светящаяся точка - целый мир, возможно, с городами и людьми, сооружениями подобными земным пирамидам и со случайностями великой богини правды Маати.
        «Колесница ночи» - Большая Медведица - повернулась навстречу следующему новому дню. Небо посветлело, звёзды побледнели. Ночной охотник Орион пересёк небесный меридиан и приветствовал небесного Льва, восходящего на востоке. Земной лев положил голову на лапы и остановил свой взор на первой утренней звезде, восходящей в день весеннего равноденствия. Желтоглазый Большой Сфинкс загадочно улыбался, попирая лапами пространство и время, чаруя и маня ничтожного червя, человека, приоткрыть завесу, толкнуть ту потайную дверцу, которую мы каждый раз пытаемся приоткрыть, когда нас охватывает жажда знаний или безрассудное любопытство. Великий Ху видел суету, слушал вздохи тысячелетий и этим забавлялся.
        Зазвонил телефон:
        - Это Кирилл. С утречком! Андрюха, ты представляешь, - под лапами Большого Сфинкса английские египтологи что-то обнаружили, а каирские власти запретили раскопки...
        Последние жрецы Храма Науки
        «...Мы, знатные египтяне, последние жрецы храма Тота [Храма Науки], мы пишем вам, своим далеким потомкам, Жизнь, Здоровье, Сила да пребудет с вами, [наши] послания в будущее на этих больших каменных плитах и также на свитках из самого лучшего папируса. Мы, египтяне из прошлого, хотим знать: что вы, наши преемники, облик которых мы даже представить себе не решаемся, сделаете для того, чтобы понять нас и воспользоваться нашими [достижениями] и знаниями во благо людям?»
        «...Кто из вас честно попытается расшифровать [эту] клинопись, ее коды и знаки, чтобы прочитать глиняные многотонные таблицы?»
        «...Кто из вас сможет проникнуть в суть [иероглифического] письма,
        написанного давно забытым языком
        на папирусе длиной в сорок локтей?»
        Из полевого дневника египтолога-любителя
        Жрец сидел на мраморных белокаменных ступеньках храма и плакал. О, Маат, голубушка, богиня Правды, защити нас! За его согбенной спиной ещё не осела пыль от некогда столь величественного и необычайно красивого, а ныне безжалостно разрушенного высотного строения. Здание поражало горожан и заморских гостей вознесенной к небу сложной архитектурой. При входе в храм торжественные колонны соединялись под крышей арками с барельефами, символично воспроизводящими долгий путь небесных лодок богов по звёздному Нилу - Млечному Пути - в царство Ориона и земному Нилу - в царство Нижнего и Верхнего Египта.
        Закон двойственности отражал взаимосвязь земного горизонта и небесного, что повторялось в мотивах узорчатых башен с узкими шпилями и в росписи стен круглых флигельков.
        Добротный купол астрономической обсерватории, сверкающий белоснежной эмалью, был виден издалека, поскольку возвышался над всеми другими архитектурными элементами храмовых построек близ Мемфиса. Его служители - жрецы, астрологи и звездочёты, - ревностно следили за главными светилами: Регулом из созвездия Льва и Аль-Нитак - самой нижней звездой в поясе Ориона, за их путешествием по небесной сфере и соединением на нулевом меридиане в точках летних и зимних солнцестояний и равноденствий. Это помогало служителям храма заранее возвестить жителям обоих Египтов о начале нового года, исполнении религиозных и общественных празднеств, о приходе сезона полевых работ и времени сеять рис, ячмень, пшеницу и лён, о разливах Нила и поре собирать урожай. Было в Египте благодатное время собирать злаки, чтобы делать основную пищу для всех граждан - хлеб и пиво. Было весёлое время для сбора янтарного и розового винограда, чтобы делать вино и бальзам, и было жаркое время для сбора папируса, чтобы делать писчие свитки. Не забыли законопослушные граждане также особый день и час для пополнения государственной казны - это
день и час, чтобы платить налоги (и записывать их затем в долговой, увы, папирус). «Добрые времена прошли», - горестно сдвинув чёрные с проседью брови, подумал жрец.
        События последних дней означали лишь одно: погиб Храм Науки - последний оплот знаний в этой некогда богатейшей стране. В стране, закат цивилизации которой предчувствовал не он один, и в государстве, незаметно пришедшем к своему упадку, оказалось возможным многое.
        Золотисто-розовый закат ярко контрастировал с развалинами каменного красавца храма. В белых и зеленоватых полированных мраморных плитах отражалось нежно голубое небо и снежные кружева облаков, проплывающие в вышине. Платаны и каштаны, заботливо посаженные учениками адептов больше полувека назад, высились над лазоревыми и коричневыми гранитными плитами дорожек по бокам прямых как стрелы аллей.
        Толстые ветви великанов грустно шелестели запылёнными широкими листьями над высокими цветочными чашами, стоящими на витой гипсовой ножке и гиацинтовыми клумбами, над которыми вились шмели и пчёлы. Чудом уцелевшие каскадные лестницы фонтанов со струящейся водой, поросшие мхом и водорослями, привлекали множество стрекоз и мошек. В центре бассейнов, дно которых выстилала разноцветная мозаика, красовались статуи, символизирующие легендарную победу бога Гора над родным братом Сетом. Шарообразные тёмно-зелёные кусты круглолистного самшита и пирамидальной туи источали слабый сладко-пряный запах. В траве беззаботно пели неприметные цикады и кузнечики, переливчато кричали в незаметных норках, спрятанных между ползучими корнями, древесные лягушки, и квакали в водоёмах квакши.
        Повеял суховей, неся обычную в это время года жару и колючий от песка зной. В тени, под старым развесистым тутовником лежала согнанная с насиженного места в храмовом дворе бело-бурая пятнистая собака с четырьмя двухнедельными щенками. Она ласково вылизывала пищащих малышей и не понимала, что нынче осталась без уютного крова.

* * *
        ЧУЖЕЗЕМЦЫ ЗАПОЛОНИЛИ всю эту благоустроенную страну с крепким сельским хозяйством и налаженным бытом, уверенно продвигаясь как от северных областей к южным, так и с востока на запад. Жрец утирал слёзы краешком подола и вспоминал, как начиналось вторжение.
        Однажды многомачтовые корабли под иноземными флагами незвано причалили к берегам египетских портов. С мокрых дощатых палуб по сброшенным шатким сходням спешно высадились отряды завоевателей. Язык иноверцев, наряду с гортанным говором, звучал резко и неприятно для египетского уха, привыкшего к тихим мелодичным голосам земляков. Верховые и пешие бряцали обоюдоострыми клинками, полированными лёгкими доспехами, победно сверкающими на солнце. Воинские части были легки и маневренны, а их гордые кони - тонконоги и быстры, словно выпущенная с тугой тетивы стрела. Поведение непрошеных гостей оставляло желать много лучшего; они врывались в дома, убивая сопротивляющихся грабежу мужчин и беря в плен женщин и детей. Египет был велик, и не все портовые города сдавались быстро, легко и без боя. Многие городские защитники давали отпор грабителям. Разовые набеги оказались не последними, серьёзный враг пришёл со стороны Арабского халифата.
        Наёмные армии фараона, давно не имеющие хорошей воинской практики, не объединённые общей идеей, быстро разбежались во все стороны, кто куда. Только их и видели! Полководцы варваров недолго уговаривали знать, чтобы получить желаемое. Власть предержащие вельможи и царедворцы, спасая свои шкуры, добровольно пошли на сговор с иноверцами. Пришельцы почти бескровно захватили власть, всюду насаждая чуждые египтянам обычаи, традиции, религию и культуру.
        - Что тут можно сказать более, если на смену привычному порядку пришли изуверские законы. Варвары и вандалы заняли неподобающее им место! - тихо говорил жрец, беседуя сам с собой. - Богатейшая культура великой цивилизации в упадке! Знания не востребованы. Славные традиции и школы передачи сакральных знаний и умений нарушены. Да они никому оказались и не нужными, ибо колесо эволюции Египта повернулось вспять. Ай-ай-ай! Чувствую, многое людям придётся изобретать и открывать заново. Жаль!
        К власти в государстве пришли варвары, иначе жрец не мог их назвать. Толпа дикарей, жестоких завоевателей с дьявольским блеском в глазах, состояла всего лишь из трёхтысячного отряда арабов, вторгшихся из Палестины в Египет под предводительством полководца Амра ибн аль-Аса. Необъяснимая страсть к наживе разгоралась в них сильнее и ярче при виде храмовых сокровищ: амфор с золотом, сундуков, полных монет, шкатулок с драгоценностями из редкого жемчуга, рубинов, аквамарина, сапфиров и изумрудов. Их ничего не интересовало, кроме жажды обогащения. Власть и золото затмили разум этих людей.
        «Удивительно - за год, прошедший всего лишь от одного до другого разлива Нила, арабы завоевали почти все наши земли. Захватчики и грабители»! - думал жрец. Египтяне, загнанные в бедные кварталы Мемфиса, шёпотом передавали слухи: сам халиф Умар ибн Хаттаб приказал полководцу Амру ибн аль-Аса разорить и дотла сжечь Александрийскую библиотеку. Беженцы из Александрии, державшейся около полутора лет в осаде, уверяли, что видели грабеж и пожар собственными глазами.
        - Воины, - обратился халиф Умар ибн Хаттаб однажды к войску, стоя на красных ступенях грандиозной сокровищницы знаний. - «Если в этих книгах говорится то, что есть в Коране, то они бесполезны. Если же в них говорится что-нибудь другое, то они вредны. Поэтому и в том, и в другом случае их надо сжечь».[4] Только библиотека халифата может быть величайшей в мире!
        Полководец Амра ибн аль-Аса приложил ладонь к груди и уважительно поклонился халифу, затем повернулся к войску:
        - Арабы никогда не были завоевателями или захватчиками. Торжество истинной веры дает нам победу! Мы просто берём то, что нам принадлежит по праву, а хранится в домах иноверцев. Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, вперёд! - верный слуга халифа повелительно махнул рукой солдатам, давая дорогу слепому безумию.

* * *
        ЖРЕЦ-ЗВЕЗДОЧЁТ СИДЕЛ на ступенях храма и плакал. Это был пожилой человек, всю жизнь посвятивший естествознанию и исследованиям. Ночами он скрупулёзно наблюдал в телескоп за небесными путями планет, за перемещением созвездий по временам года. Он сделал много математических вычислений, открытий и геометрических построений на звёздной карте, обозначив годовые и сезонные пути малых и больших небесных тел. Многими его предсказаниями и советами воспользовались правители этой страны. Правду сказать, ныне - бывшие правители.
        Воистину Боги разгневались! Небеса упали на землю и раскололи мир на множество мелких-мелких осколков. В каждом таком кусочке, как в зеркале, отражалась лишь очень маленькая часть человеческих знаний.
        Жрец размышлял теперь о том, что же произошло с наукой, и что ждет его и народ этой страны впереди? Народы смешаются и растворятся. Язык варваров, возможно, немного ассимилируется и изменится. Язык египтян без употребления отомрёт. Он, хранитель бесценных знаний и несущий светоч естественных наук, не мог, да и отказывался, пожалуй, до конца принимать происходящее.
        Насосы на подворьях стояли без дела, русла водоканалов забивались илом. Ряска размножалась в тёплой стоячей воде, придавая ей характерный затхлый запах. Жёлто-оранжевые кувшинки заплетали крепкими корнями прибрежные проходы к реке и делали их совершенно непроточными, а реку несудоходной даже для простых рыбацких лодок. Тучи комаров и мошек роились над болотно-зелёной илистой водой. Аллигаторы лениво плавали меж кувшинками и прибрежными зарослями папируса, выставив наружу лишь круглые бугристые ноздри и бледно-жёлтые неподвижные глаза.
        Казалось, что разом вдруг окружающие жреца соседи и знакомые люди поглупели. Свободные горожане радостно, во весь голос приветствовали и славили варваров. Они что-то яростно кричали на площадях, размахивая руками и сине-белыми рабочими фартуками. Рабы и слуги побросали работы на мелиоративных каналах и толпились там же, рядом со всем людом. Что они все будут завтра кушать, если сегодня урожай не вырастить и не собрать? О чем эти глупцы заботятся?
        Когда-то ж люди одумаются и вспомнят, что один благодатный день год кормит. Да и кто теперь обычным трудолюбивым жителям страны ответит на вопрос: как ходят светила по небу, и когда и что надо делать? Когда взойдёт ярчайший Сириус и возвестит Нижнему и Верхнему Египту о разливе Нила, чтобы начинать полевые работы и вовремя посадить пшеницу и рис? Впрочем, в небо на звёзды теперь никто и не смотрит, - не принято. Не актуально. Не модно. Мода прошла выискивать земные ответы в небесных знаках и символах.
        Нечаянно вспомнил, что главный храмовый жрец-астролог ещё до великого противостояния всех планет и до сближения Земли с красной планетой Ор предсказывал: вот-вот наступят времена, трудные для учёных мужей. «Знания на многие годы, возможно, десятки, а то и сотни лет будут погребены под остовами храмов», - утверждал он. В тот момент ни один жрец не поверил в этот обидный астрологический прогноз. А что сегодня? Сбылись пророчества. Но стоят ли радости и веселья столь убедительные доказательства и такая победа над оппонентами? Этой цены никому не надо. Жрец-астролог наверняка и сам бы от всего отказался, если бы можно было повернуть время вспять. Жрец-звездочёт перестал плакать, устало глядя на происходящее, и молчал. Ветер шевелил складки одежды. Солнце припекало.
        Сегодня, сейчас, западный ветер поднимает столбом пыль от груды блоков, камней и обломков мраморных колонн, громоздящихся живым укором для тех, кто с лёгкостью бросил полевые и строительные работы и пришёл посмотреть на неприглядное зрелище. «Смотрите, смотрите, - думал жрец-звездочёт. - Чтобы запомнили сами, чтобы рассказали внукам о том, что видели последние вздохи непреходящих ценностей человечества».
        Толпа, стоявшая в отдалении, бесновалась. Самых бойких горожан усмиряли стражи порядка, не покинувшие службы даже во время разрухи. Порой им это удавалось не очень хорошо, и тогда к ступенькам бывшего и не далее как вчера весьма почитаемого храма летели камни, комья глины и палки, тухлые яйца и прелые овощи и фрукты.
        Из-под развалин храма выбрался жрец-астролог, держась за голову пальцами, по которым струилась и слегка запеклась кровь. Капли её упали на серо-охристую льняную накидку и оставили на ткани бурые пятна. Качаясь, он подошёл к сидящему на ступеньках жрецу-звездочёту и похлопал его по плечу:
        - Крепись, мой друг, самое трудное у нас с тобой впереди.
        Звездочёт удивлённо посмотрел на астролога: «Ты ранен?» Отерев вновь навернувшиеся слёзы из уголков глаз, он поднялся с раскалённых на солнце ступенек и живо засуетился, оказывая посильную помощь пострадавшему.
        - А, ерунда! Давай присядем ненадолго, - мужчины вновь уселись на горячие ступени, подстелив запылённые тоги. - Обыкновенная царапина, не беспокойся, мой друг. Она просто в очень неудобном месте. Заживёт!
        - Разве бывают для ран удобные места? - жрец-звездочёт хмыкнул.
        - С точки зрения медицины, - вздохнул жрец-астролог, - увы, бывают всякие.
        - А что ты там говорил о новых трудностях, собрат по несчастью? Ты имеешь в виду наши судьбы, мой друг? Что наша жизнь - игра? Видишь мою тогу - это подарок великой Клеопатры моему деду, тоже жрецу Храма Науки. Он тогда был молод и красив, как бог Осирис. Царица же, хоть и эллинка по происхождению, слыла умнейшей женщиной Египта и всей империи. Во время правления она очень благоволила к наукам и к нам, храмовым жрецам, преподающим всяческие науки в храмовых школах. В семье часто говорили о том, что Клеопатра, мир её праху, дарила жрецам многочисленные подарки. Однажды, блуждая в подземных лабиринтах библиотеки, царица сильно замерзла. Мой дед не растерялся тогда и преподнес царице свой плащ, подбитый мехом леопарда. Вскоре царица согрелась, с благодарностью взглянула на красавца спасителя и улыбнулась, нарушив этикет правителей. Впечатлительная женщина обратила внимание на скудные одеяния жрецов и служителей храма. Но царица есть царица, и она не осталась в долгу, в следующий визит Клеопатра осчастливила моего деда дорогой шерстяной тогой, привезённой заморскими гостями из Афин. Много лет спустя,
когда меня посвятили в сан жреца Храма Науки, дед подарил мне заветную тогу. Каменные книгохранилища не пропускают солнечное тепло, и царский подарок как нельзя пришелся кстати. Где теперь та царица и где будут все жрецы храмов Птаха, Тота и Амона?
        Жрец-звездочёт зябко повёл плечами и наглухо запахнул края тоги. Жрец-астролог продолжил ранее начатую мысль:
        - Я не о судьбах жрецов Храма Науки и одного астролога в нем, но я имею в виду нашу работу.
        - Какая работа? Чушь! Блаженные речи блаженного. Кого теперь интересуют знания? Смешно! Посмотри на разъярённую толпу. Дикари! Люди в бешенстве, и им вовсе не нужны ничьи усилия или пыльные трактаты из книгохранилищ. Они готовы за кусок хлеба и глоток пива, за полоску ткани для своих женщин сломать и разрушить всё что угодно - не только наш храм, но и весь город, - возразил жрец-звездочёт.
        - Ошибаешься, мой дорогой, и даже очень. Плоды учёной деятельности пригодятся будущим поколениям. Ты скептик, поверь мне!
        - Ну, я не спорю, безмозглую толпу подогреть не трудно, особенно если умело владеешь словом убеждения. Варвары, захватившие власть, к сожалению, этим искусством овладели в совершенстве. А во всём остальном? Стоит разобраться! Впрочем, я смотрю в будущее с верой, надеждой, любовью и даже с оптимизмом, мой брат. Здоровый скепсис, конечно же, нужен, но и вера не помешает, - философствовал жрец-звездочёт.
        Жрец-звездочёт помолчал и продолжил:
        - Твоя идея хороша для очень отдалённого будущего. Сегодня, завтра? Нет. Наши знания пригодятся не детям варваров и не детям их детей! Будем трудиться. Я имею в виду тот сосуд мудрости, который нам предстоит с тобой собрать, сохранить и сберечь. Он обязательно понадобится ищущим нас через века. Через многие тысячелетия эти знания надо будет передать нашим далёким потомкам. Обязательно! Они непременно придут сюда, к развалинам египетских храмов - в пески, засыпавшие ставшими древними города, к вечным пирамидам и исчезнувшим с лица земли дорогам, по которым мы с тобой когда-то ходили. Ты и я!
        Налетел порыв ветра, раздувая очаги огня. Дым и клубы пыли мешали спокойно дышать. Оратор закашлялся, но попытался закончить мысль:
        - Ищущие мудрости неизбежно придут сюда, в безводную пустыню, под палящее знойное солнце и будут искать ответы на извечные людские вопросы, именно те, которыми мы с тобой владеем уже сегодня и сейчас. Нашим потомкам, истинным ученикам и преемникам, придется всё открывать заново. Ты, пожалуй, где-то прав, наша учёная деятельность не закончилась. Поэтому нашей целью, брат, должно стать умение сохранить и передать истинное богатство и несметные сокровища во всех областях науки и техники. Египетская культура исчезнет. Да-да! Увы! Мы оба понимаем это. Египетская цивилизация канет в веках, но наши усилия, мой учёный брат, не должны пропасть втуне. Выше нос! Ради этого стоит, мой друг и коллега, жить дальше.
        Он поднял руки к небу:
        - Сменится не одна эра, небо начертит иные фигуры созвездий. Век варваров когда-нибудь закончится, и наука возродится подобно новому Ра на небосклоне утренней зари, возвещающему египтянам, что пришло новое утро. Оглянись на эти развалины! Что ты видишь?
        - Я вижу только одну разруху и пожарище, - ответил удручённо жрец-астролог. - Лучшие годы я провёл здесь...
        - Заблуждаешься, мой дорогой! Ты видишь лишь конец одного этапа на Земле - эпохи Рыб. Но грядёт следующая зодиакальная эра! Когда созвездие Водолея займёт подобающее место на эклиптике, и начнётся свежий виток Новой истории. Мы ведь с тобой знаем, что следующий этап всегда начинается только после предыдущего, и никогда этот порядок никем не нарушался до сих пор.
        - Да-да. Ты прав. Причина предопределяет следствие. Следствие становится первопричиной следующих событий.
        - Вот видишь, брат! Ты мудрейший, и сам знаешь, последовательный ряд из причин и следствий сплетает неразрывные цепи бытия - это есть нить времени. Такова воля богов! В твоих глазах я читаю немой вопрос. Варвары? Наступят времена, их время истечёт, и кувшин глухого невежества наконец-то иссякнет. Да будет так! Моя вера тверда как кремень!
        Оратор взглянул на догорающий закат, на собирающуюся на горизонте тонкую полоску из белых слоистых облаков и отёр руки об изнаночный край тоги:
        - Дождя не должно быть, по-моему. Хотя лягушки поют старательно.
        - Нет, воздух совершенно сухой, - согласился собеседник.
        Вечерняя полоска розовой зари прощалась с дневным Ра, приветствуя ночных богов Египта. Синий бархат ночи расстилал под ноги звёздный ковёр. Наплывали сумерки. Повеяло с моря запахом тины, прохладой и озоном. Ладья Ра, сверкнув уходящими лучами, скрылась за горизонтом. Наступил вечер.
        Завтра небесная лодка приплывёт снова. Завтра благодатный Ра родится вновь и другим! Что он принесёт? За этими размышлениями возникают тысячи всяких «но». Звездочёт и астролог уже оба устали по десятому кругу осмысливать, переосмысливать и тщиться прогнозировать будущность. Мужчины просто смотрели на вечернюю зарю, не в силах покинуть остовы храма.
        Египет, увы, накрыла тьма полного невежества и бескультурья. Не помогла страну спасти от нашествия варваров никакая хорошо отлаженная государственная машина. Сгорела богатейшая Александрийская библиотека, потеряв миллионы и десятки миллионов редкостных манускриптов, папирусов, свитков и книг. В других городах также рухнули многие храмы, содержащие просветительские школы для простого народа. Не смог выстоять и последний оплот белокаменного Мемфиса - Храм Науки. Что будет после нынешнего века, в грядущем? Времена превратятся в песок. Имена целых династий фараонов, прославивших Египет во всех четырёх сторонах света, уйдут в небытие. Подвластны ли будут варварам пирамиды и Сфинкс или они всё же уцелеют? Величественные творения рук человеческих во что бы то ни стало должны уцелеть! Да и что камням будет?..
        Жрец-астролог прервал раздумья, повернулся к другу:
        - Кстати о моих последних алхимических опытах с кремнием, я тут наткнулся на очень любопытное природное явление. Я назвал бы его, пожалуй, «необычайно большой проводимостью». Это просто удивительное состояние вещества, хочешь услышать подробности?
        - Конечно же, хочу! - воодушевился жрец-звездочёт. - Только одно пожелание, я очень тебя прошу, уйдём отсюда хоть куда-нибудь, но подальше от этого тяжкого зрелища. Я больше здесь не могу находиться! Моё сердце разрывается на части. Пойдём, поищем новое пристанище и ночлег.
        Жрецы-бездомники поднялись с остывающих ступенек, гордо поправили запылённые тоги с отличиями служителей Храма Науки и, бережно поддерживая друг друга, побрели прочь от всё более распаляющейся дикой толпы, от дымящихся развалин здания Храма Науки, их бывшего пристанища и жилища. Толпа оглушительно улюлюкала им вослед. Жрец-звездочёт тяжко вздохнул, с сомнением покачал головой и оглянулся, стараясь запомнить этот миг, не для себя, а для летописных хроник...

* * *
        ГЛИНЯНЫЕ ТАБЛИЧКИ НЕПРЕМЕННО донесут сквозь пространство и время их письмена.
        «...Мы, знатные египтяне, последние жрецы храма Тота [Храма Науки], мы пишем вам, нашим далеким потомкам, Жизнь, Здоровье, Сила да пребудет с вами, [свои] послания в будущее на этих больших каменных плитах и также на свитках из самого лучшего папируса. Мы, египтяне из прошлого, хотим знать: что вы, наши преемники, облик которых мы даже представить себе не решаемся, сделаете для того, чтобы понять нас и воспользоваться нашими [достижениями] и знаниями во благо людям?»
        «Кто из вас захочет постичь законы Земли и Неба, понять тайные знаки мироздания, чтобы пройти звёздными путями богов и достичь далеких звёзд и [обитаемых] миров?»
        «Кто из вас честно попытается расшифровать [эту] клинопись, её коды и знаки, чтобы прочитать глиняные многотонные таблицы?»
        «Кто из вас сможет проникнуть в суть [иероглифического] письма, написанного нами на давно забытом вами древнем языке, на пожелтевших от времени папирусах длиной в сорок локтей?»
        «Если вы [пожелаете] понять нас, то в этих папирусах мы записали накопленную нами мудрость. Здесь содержатся опыт и естествознания из разных прикладных и умозрительных областей астрономии и геометрии, врачевания и алхимии, и [многое] другое, полезное человеку в жизни. Для пытливого ума астролога мы оставляем путеводитель по нашей звёздной [системе] - Книгу Путешествий Богов. Для пытливого ума землемера мы оставляем путеводитель по нашей Земле - Книгу Строителя Пирамид. Для пытливого ума врача-целителя-душ мы оставляем путеводитель по лабиринтам Души [Ка] человека - Книгу Мёртвых. Для пытливого ума алхимика мы оставляем Книгу [неразборчиво]...»
        «Из глубины времён мы взываем к вам, нашим далеким потомкам, Жизнь, Здоровье, Сила да пребудет с вами, пройдите нашим путём и пойдите дальше».
        Жрецы храма Тота в славном городе Мемфисе,
        Третий год правления [неразборчиво],
        второй день месяца нисана

* * *
        ПРЕЕМНИКИ? ПРИДУТ ЛИ они? Жрец-звездочёт громко вздохнул, приложил руку к груди, растирая область сердца. Он уже почти воочию видел ближайшее будущее египетской культуры и науки. Культовое место хранения, умножения и передачи знаний сотрётся в пыль и исчезнет из исторических анналов. Варвары, пришедшие на эти земли, перепишут историю на новый лад в угоду алчным правителям и бессердечному идолу - золотому тельцу.
        Спелые яблоки
        Я хочу замуж, - безапелляционным тоном заявила моя бабушка, вынимая изо рта трубку и пуская сизый дым под крышу открытой веранды, возвышающейся на втором этаже уютного брусчатого домика в дачном поселке близ Звёздного городка.
        Она сидела в кресле-качалке и созерцала ухоженный сад, расстелившийся почти итальянским Ренессансом у её ног. Стояла сладкая пора, когда природу наполняют медовые запахи зреющих яблок, груш, слив и ирги. Напротив веранды, чуть в стороне от клумбы с флоксами, росла старая яблоня, сплошь увешанная наливными плодами, неотвратимо краснеющими в лучах августовского солнца.
        - Опять? - осторожно спросила я, помешивая овсянку, чтобы не пригорела. - Ты уже была замужем, зачем снова обжигаться?
        - Иванка, не перечь. Как социологу тебе должно быть хорошо известно, что человек - существо социальное. Мне нужен собеседник, - бабушка стряхнула с шёлкового в ромашках платья пепел.
        - А говорящий попугай не подойдёт? - не подумав, ляпнула я, пробуя варево и обжигаясь горячей ложкой.
        Кашу нельзя было недосолить и не дай бог пересладить. Иначе будут громы и молнии. Бабушка Васса сидела ко мне спиной, но я частенько убеждалась в её всевидении и всеслышании.
        - Думающий собеседник, философствующий о смысле жизни, был бы в самый раз, - мечтательно сказала она. - Женщины в возрасте спелой осени особенно ценят это в мужчинах. Не вздумай добавлять много сахару, мне вредны лишние калории.
        Бабушка увлеклась очередной диетой и «наводила» талию, хотя её фигура оставалась безупречно женственной. Глядя со стороны, можно было подумать, что она готовится к новой роли в драматическом театре жизни. Трубка с домашним самосадом, казалось, курилась сама по себе. Она кокетливо поправила ажурную шляпку из соломки и томно вздохнула:
        - Ах, Иванка, ты никого не любила, понять не можешь сути сердечных страстей. Мой первый муж - даже и не знаю, как его поминать, - затерялся где-то там, на границе Солнечной системы, где звёздный ветер встречается с вихрями солнечной плазмы. Оттуда он отправил последний романтический привет и клятву в вечной любви. Мы были двадцатилетними, глупыми и недальновидными, - ударилась бабушка в воспоминания. Второй...
        - Муж объелся груш.
        - Турнианских груш. И полностью изменил человеческий метаболизм. За год шибко растолстел и «переплюнул» массой африканского слона. Жаль. Вскоре он улетел на планету Турн, посетовав на прощанье о том, что должен регулярно есть этот фрукт, чтобы жить.
        - А сосед, дедушка Лех чем плох? - попыталась я вернуть разговор в исходное русло.
        Бабушка сердито полуобернулась:
        - Ему сто один!
        - Мизерная разница! - пожала я плечами.
        - Не дерзи, мне только девяносто девять! Какая от этого Леха польза? Длинная борода и брови выщипывает. Вот-вот из ума выживет! Кто будет в саду-то работать? - бабушка выпустила очередную струйку дыма.
        - Найми садовника. Каша готова, яйцо всмятку и гренки, куда подавать?
        - Садовник - не муж, - отрезала бабушка. - Молодой, здоровый, сильный мужчина доложен быть надёжной опорой для женщины любого возраста, чтоб не стыдно было людям показывать. Неси сюда. Да кофе покрепче завари. Принеси ещё горький бельгийский шоколад, он там, в красивой коробке на подоконнике.
        - Тот, что прислали из артизанального бутика, который на площади Гран-Саблон в Брюсселе? Минутку!
        Я выкатила летний столик на веранду ближе к восточному углу, откуда открывался симпатичный вид на восходящее из-за виднеющейся за садом реки светило. Бабушка любила ранний завтрак на улице, когда светозарная прохлада слегка щекочет кудри на шее, и лёгкий шелест листвы навевает мысли о предстоящем долгом дне, наполненном ожиданиями несбывшихся приключений. Когда стоит полнейшая тишина, и лазурное небо не прочерчивают инверсные следы от уходящих к иным мирам межзвёздных кораблей. Когда в гостях любимая внучка, и можно вдвоём помечтать о минувшем и грядущем. В конце каждого месяца я приезжала к бабушке на четыре выходных дня и каждый раз с наслаждением слушала мифы о внегалактических полётах времен её возраста спелых яблок.
        Я поставила столик на тормоз. Рядом определила плетёные стулья, принесла поднос с завтраком. До первых лучей солнца срезала фиалки; пусть скромный букетик нежных цветов в вазочке из морской раковины, подаренной бабушке третьим мужем, застрявшим в квантовом переходе между мирами, веселит глаз. Это произошло из-за устриц, коих он ел круглосуточно. Машина телепортации не смогла правильно определить количество атомов в разнородных объектах, и в конечный пункт прибыла огромная устрица.
        - Приятного аппетита!
        Бабушка прошлась по веранде, примостила курительную трубку редкой породы самшита на тумбочку около горшка с алоэ. Затем перевесилась через перила и взглянула на калитку, словно ожидая гостей.
        - Мне снился чудный сон: медведь на цепочке. В давние времена знахари разгадывали: «К сватам и застолью!» Заглянула в сонник - к жениху.
        - Бабушка, почему бы тебе не сходить в театр с подругой Клавдией?
        - Театр начинается с вешалки, а женщина - со спутника жизни, - наставительно поведала бабушка, отправляя в рот первую ложку овсянки. - М-мм, вкусна кашка! Красивый мужчина - всё равно что у всадника добрый конь.
        - Я равнодушна к гужевому транспорту.
        - Ты знаешь, Иванка, что такое муж? - нараспев протянула бабушка. - Ах, Иванка, где тебе? Вот кого нужно откармливать; селёдка никогда не считалась царской рыбой. Муж, как хороший шоколад, обязан сочетать в себе горчинку и сладость, новаторство и консерватизм, запахи дикого леса и необузданность стихий. Муж - это сильные руки, крепкие ноги, стройный стан и мужское достоинство.
        - Неужели? - я наморщила лоб, старательно припоминая статую Аполлона в музее.
        Наверное, я выглядела весьма глупо. Бабушка чуть не поперхнулась:
        - Естественно, говоря о последней примете, я имела в виду духовную часть личности.
        - А что стряслось с девятым мужем, бабуля? - я попыталась отвлечь её от излишних восхвалений «супруга вообще» и перейти к категории «супруга в частности».
        - О! День моего девяностолетия я помню как сейчас. Красавец Марек, которому едва исполнилось двадцать шесть, подарил мне шаттл с гиперпространственным двигателем.
        Бабушка Васса задумалась, уйдя куда-то в себя. Возможно, она вновь переживала тот злополучный полёт. Впрочем, я эту историю знала ещё с детства и представляла её в картинках и наверняка очень по-своему. Мне мыслилось, что дело было так...

* * *
        ШАТТЛ РВАНУЛ ВВЫСЬ, и противоперегрузочные кабины завертелись волчком. Корабль вышел на орбиту, направился к Луне. Через три дня он ускорил движение, и супруги, Васса и Марек, полетели дальше; цель путешествия - окрестность звезды Фомальгаут в созвездии Южной Рыбы. Космический круиз проходил штатно. Имитатор гравитации работал исправно. Марек осваивал следующие уровни новой игры, а Васса вязала носки разумным осьминожкам, надеясь их встретить на планете Цо.
        Марек ел у компьютера, не отрываясь от игр. Он нашаривал еду на столе и отправлял в рот всё подряд, что откусывалось и жевалось, а остальное заглатывал, запивая водой. Но однажды с потолка вывинтился какой-то чип, и он нечаянно проглотил его словно таблетку. В это время Васса сверяла курс. По инструкции шаттл должен был совершить гиперпрыжок после прохода межпространственной щели между двумя тёмными туманностями. Корабль вошел в неё легко, без перегрузок. Однако там, за пределами всего и вся, у женщины возникло странное ощущение завихрения времени. Она взглянула на мужа. Марек, казалось, застыл в неподвижной позе, но тут Васса увидела, как тело мужа металлизируется и кристаллизуется. Биологические ткани заменяются «чипованной» электроникой. А затем вся изнанка обрастает биметаллической кожей. Вскоре перед нею сидел трансформант. Васса подошла ближе, ей хотелось убедиться, что это не иллюзия.
        Металлический Марек обернулся и механическим голосом изрёк:
        - Женщина, ты несовершенна и сильно отстала от развития мужа, то есть меня. Плохо. Тело и мозг нужно гармонизировать. Сначала я тебя разберу на основные комплектующие запчасти, а затем соберу снова. Мы будем счастливы.
        Марек встал и выдвинул биомеханические захваты. Васса кинулась прочь от железного монстра, пару часов назад бывшего ещё Мареком-человеком.
        - Зря убегаешь. Я прав по неписаному закону брака.
        - Но ты уже не человек! Мы не можем быть супругами. Посмотри на этот свадебный снимок на стене.
        Когда он отвлёкся, Васса изо всех сил рванула из кают-компании по кольцевому коридору и спряталась за дверью крохотной кухни. Оглянулась, лихорадочно ища хоть какое-то оружие или защиту. Взгляд блуждал по кухонной утвари: микроволновка, сковородка, мясорубка, топорик? Что взять? Случайно задела ручку холодильника, он открылся. Красные спелые яблоки, генномодифицированные и способные ускорять обмен железа в организме, лежали под морозилкой. Решение пришло спонтанно. Она схватила миску с яблоками. Когда же дверца кухни готова была рухнуть под натиском трансформанта, Васса распахнула её:
        - Марек, я согласна гармонизироваться. Но прошу, в знак примирения, съешь эти спелые яблоки - символ нашей любви и преданности. Пожалуйста.
        - Органическая еда мне не требуется, но ради тебя пойду даже на эту глупость.
        За четыре с половиной минуты он управился с девятью плодами и захрустел миской. Шумно сглотнул и замер. Прошло семь секунд. На биоэлектронном теле Марека образовались точечные дефекты; от них стремительно поползла сеть мгновенно ржавеющих трещин. Она распространялась во все стороны, покрывая руки, ноги, туловище. Трансформант удивлённо разглядывал себя:
        - Что происходит? Ссскажи! Вас-са, Васс...
        Кучка ржавчины осыпалась под ноги побледневшей супруги.

* * *
        ШУМ НА УЛИЦЕ ВНЕЗАПНО отвлёк нас обеих от завтрака. Я очнулась от грёз и подошла к перилам. На клумбу с флоксами приземлился большой разноцветный монгольфьер, задев старую яблоню. Фрукты попадали вниз. Воздухоплаватели выкатились из корзины воздушного шара как сухой горох из стручка. Один из них не растерялся и кинулся собирать урожай, прижимая к груди крупные жёлто-красные фрукты. Затем встал с колен и, взлетев по лестнице, протянул Вассе красное яблоко:
        - «Сладкий плод с древа познания дал начало человеческому роду». Это цитата из вашей книги «Космическая Ева». Дадите автограф? - молодой человек положил остальные яблоки на стол и вынул из кармана сильно измятую книгу. Похоже, он являлся давним фанатом необыкновенных приключений бабушкиной героини и, судя по выражению лица, тайно влюблённым в знаменитую исследовательницу дальнего космоса.
        - Иванка, принеси-ка ручку, - велела бабушка, кокетливо поправив шляпку, и очаровательно улыбнулась. - Кому?
        - Моё имя Адам, милая Ева...
        Я мысленно усмехнулась: «Бабушкин сон в руку, никак? Что ж, не буду мешать голубкам вкушать спелые яблоки». Вытащила из чехла любимый саксофон, терпеливо ожидавший мои утренние пассажи, и отправилась музицировать в дальний угол веранды. Романтическая импровизация - мой «конёк».
        Град Метаморфный
        Медленно угас мертвенно-лунный свет софитов, и наступивший мрак безжалостно проглотил сказочных фей виллис, круживших в макамбрической пляске вокруг Жизели и Альберта. Упал тяжёлый пурпурный занавес, скрывая декорации мистических картин потустороннего мира. Отзвучали минорно-лирические ноты трагического аккорда, подчеркнувшего апофеоз печальной истории двух влюбленных. Дирижёр опустил руки и повернулся к публике. Зажёгся верхний свет, играя радужными бликами в мелких деталях хрустальных подвесок. Солисты выбежали на авансцену. Маленькая и хрупкая Жизель в многослойных полупрозрачных одеяниях, кажущаяся оттого ещё более хрупкой, взяв за руку высокого и сильного Альберта, под шквал оваций присела в реверансе.
        Поклонники, выстроившись гуськом, торопились вручить солистам балета цветы. Около артистов образовалась толпа обожателей. Вскоре место у рампы было завалено белыми хризантемами, тигровыми лилиями, розовыми гвоздиками и заставлено корзинами с гортензиями. Молодые люди, Женька Клёнов и Вовка Барышников, друзья и сокурсники, мысленно ещё пребывая в музыкальной нирване от великого француза Адольфа Адана, тоже направились к сцене.
        Женька Клёнов - заядлый романтик, приверженец горно-пешего туризма, - любил слушать песни бардов у костра под незатейливые аккорды шестиструнной гитары, когда не заглушается треск хвои, пожираемый пламенем, когда искры летят в ночное небо, когда приятный смолистый дымок щекочет ноздри. Но также любил для разнообразия побывать в незнакомой обстановке, где можно открыть новые горизонты и получить эмоционально яркие впечатления. Поэтому он с удовольствием составил компанию другу. Прежде ему не доводилось бывать на балете, а сейчас понял, что не жалеет: феерия красок, игра света и тени, живая музыка и мистически-философская сказка пополнили его культурный багаж ценными приобретениями.
        Вовка Барышников, манерный красавец и ревностный приверженец Мельпомены, несмело ждал возможности лично вручить алые розы самой Аделине Краон - исполнительнице роли Жизели и новоиспечённой звезде, взошедшей на небосклоне классической школы танца. Фотографии кумира, афиши и плакаты он развесил в студенческом общежитии над кроватью задолго до гастролей Мариинского театра.
        - Это вам, - смущённо пролепетал молодой человек и протянул Аделине букет.
        - Благодарю вас, - прима улыбнулась, и сердечная искорка романтизма чуть тронула нежную линию её тонких губ.
        Изящная рука балерины ласково погладила полураскрытый бархат бутонов. Она одарила воздыхателя чарующим томным взглядом, от которого у Вовки учащённо забилось сердце, и он словно воспарил на небеса. «Богиня!» - мысленно растаял молодой человек. Оркестр сыграл короткий туш. И тарелки из нейзильбера звонко исполнили завершающее как аминь форте, издав неповторимо филигранный и высокий звук, давая зрителю понять, - спектакль воистину окончен. Артисты ещё не раз раскланялись, прежде чем покинули сцену. Восторженные зрители, а вместе с ними и Женька Клёнов с Вовкой Барышниковым устремились к выходу.
        Неприятность случилась сразу после того, как молодые люди вышли в фойе и забрали куртки в гардеробе. К ним подошли бравые ребята в полицейской форме, вежливо козырнув, попросили следовать за ними. Спорить было бесполезно, тем более что они по чистой случайности не взяли с собой ни электронных карточек граждан России, ни студенческих билетов, ни разовых пропусков в Чёрный Квадрат.
        Объяснения по поводу бесцеремонного задержания полицейские отложили на неопределенное время, дескать, по прибытии на место узнаете. Бордюрные фонари на Театральной площади горели неярко, в целях жёсткой экономии электроэнергии мэр увеселительного городка-спутника Литера Ё, раскинувшегося в зелёной зоне близ Перми, велел уличное освещение минимизировать. Но тяжёлую военную машину, нелепо смотрящуюся около Театра оперы и балета, друзья всё-таки разглядели. Вооружённые конвоиры, мрачные фигуры которых вырисовывались в свете фар, недвусмысленными жестами и прикладами загнали новоприбывших в кузов. Экипировка военных бронежилетами из метаматериалов и пуленепробиваемыми шлемами могла бы говорить о недавних боях, в реальность которых можно было бы поверить, если бы не доносящаяся мажорная полифония общественного транспорта и гуляющих компаний. Ночной город Литера Ё даже при слабом свете габаритных огней зданий выглядел мирно и беззаботно.
        В крытом армейским брезентом фургоне типа «Конвой» набилось много разномастного народу, судя по голосам - молодые и пожилые, трезвые и не очень, по-видимому, взятые в спешке наугад без разбору. Освещением пассажиров не баловали, поэтому в темноте разглядеть соседей по несчастью оказалось невозможно. Женька и Вовка сидели рядом, плечо к плечу, и изредка перешёптывались. Ситуация принимала зловещий оттенок, неприятный холодок страха ползал мурашками по спине и отдавал тошнотой, подступающей к горлу.
        - Всегда светлая полоса яркой стороны жизни сменяется тёмной, - негромко сказал Женька. - Знала бы судьба, с каким трудом мы достали билеты на балет.
        - О, да! - вторил Вовка. - Только подумать: труппа из знаменитого Мариинского театра приехала на гастроли. Какой театр, какие имена и личности! Да за ним вся история классической хореографии стоит. Буквально на днях я читал книгу об истории его создания. «Мариинка» - это ж ласковое народное прозвище театра, названного в честь супруги Александра Второго, императрицы Марии Александровны.
        - Да уж, царский театр! - согласился Женька. - Чудо, что мы вообще попали на премьеру сезона.
        - Не часто выпадает шанс провинциалам посмотреть классический танец и мировых звёзд, - посетовал Вовка, «сев верхом» на любимого «конька».
        В детстве он мечтал стать танцором на большой сцене или балетмейстером, но как-то не «срослось». В юности мальчишеские увлечения техникой одержали верх, и балет остался лишь тлеющим угольком в сердце.
        - Посмотрели? - басовито спросил кто-то, примостившийся рядом с кабиной. Тембр голоса мужчины выдавал возраст. «Лет шестьдесят пять или больше», - определил Вовка, абсолютный слух которого никогда не подводил, но промолчал.
        - Ага, - ответил Женька. - Куда едем-то?
        - На кудыкины горы, - ответил всё тот же мужчина.
        - Кто-то сильно нагрешил, - раздался старушечий голосок напротив. - Или все вместе, горемычные.
        - Жень, покайся, - сыронизировал Вовка.
        Женька хихикнул и неожиданно вспомнил, похолодел. Была пятница, день, когда предвкушаются чудный вечер с девчатами и бурные выходные следом. Настроение рабочее - вблизи нуля. Студенты-второкурсники физфака пермского университета, включая Женьку Клёнова и Вовку Барышникова, сидели на паре по квантовой механике и вполуха слушали лектора Эммануила Альбертовича Шмакова, повествующего о «коте Шрёдингера». Женька нарисовал клетку с осликом и подписал: «Осёл Шрёдингера». Вовка добавил: «Лепший друг профессора Шмакова». Они прыснули со смеху, передали соседкам, а те, развеселившись, на другой ряд, и листочек пошел гулять по аудитории. Прозвенел звонок, студенты поторопились в буфет, а какой-то шутник положил рисунок на преподавательский стол.
        Всё бы прошло незаметно, если бы не внимательность профессора Шмакова к мелочам. Он увидел бумажку, надел очки, рассмотрел карикатуру и хмыкнул. Затем, сложив улику усердного отношения к учебе пополам, сунул в карман и отправился на кафедру теоретической физики.
        - Помнишь пару по квантмеху? - Женька пихнул в бок друга.
        - Осёл Шредингера? - спросил Вовка. - Мы пошутили.
        - Это мы так думаем. Не уверен, что профессор Шмаков того же мнения. Кстати, отомстить мог и доцент. Забыл?
        Следующей по расписанию была лекция по астрофизике, её читал высокий, худощавый, но жилистый мужчина в строгом тёмно-синем костюме с жёлтым галстуком, доцент Асмодей Лиходеев, обладатель желчного характера и весьма злопамятный тип. С первого взгляда на этого человека у студентов закрадывалось в душе сомнение о его благожелательном отношении к людям. Глубоко посаженные глаза меняли свой цвет в зависимости от интенсивности освещения. В пасмурные дни они бывали бездонно-чёрными, в ясные дни казались бесцветно рыбьими. Яркое солнце хорошо обнажало изнанку малопонятных личностей. Орлиный нос с горбинкой в сочетании с заострённым подбородком и торчащей клинышком бороды придавали Асмодею Лиходееву вид хищной птицы, нацелившейся на жертву.
        Скупые и нервные движения преподавателя, когда он писал маркером на доске формулы или же прохаживался вдоль длинного стола, гнусавым тенором читая нараспев лекцию, вызывали в аудитории панический страх. У Женьки Клёнова доцент Лиходеев почему-то ассоциировался с ранним Средневековьем и крестовыми походами. Вовка Барышников, обзывая «препода» Великим магистром, советовал другу держаться от Асмодея подальше.
        - Тема нашего с вами неусыпного интереса: «Квазары, пульсары, черные дыры и инструменты наблюдения». Пишите, пишете, господа, в учебниках есть далеко не всё.
        Женька, насупив брови, принялся рисовать. Вовка успевал всё: записывать тему и сочинять подписи к комиксам соседа. Меж тем лектор вещал:
        - С развитием астрофизической техники и компьютерного инструментария наши астрономы обнаружили космические объекты, которые посылают в пространство периодические импульсы в оптическом, радиоволновом и рентгеновском спектрах. Хотя импульсы короткие, они хорошо регистрируются на Земле. Неизвестные источники назвали пульсарами. Это нейтронные звезды. Из-за их чудовищно быстрого вращения в поле зрения внешнего наблюдателя попадает мигающий свет космического маячка.
        Доцент Асмодей Лиходеев бубнил, а друзья рисовали. Дуэт «Кукрыниксов» таким «макаром» отработал пару, и к концу лекции аудитория осчастливилась новой выставкой в стиле «физмодерн»...
        - Куда делись карикатуры, знаешь? - спросил Вовка.
        - Нет, конечно, - пролепетал Женька одеревеневшим языком.
        - Если Асмодей Лиходеев отнёс «шедевры» в Черный Квадрат, то...
        - Мы могли попасть в список неблагонадежных.
        - Из-за ерунды? Несерьёзно.
        - А ну, цыц, раскудахтались, куры! - прикрикнул конвоир. - Люди присмирели и замолчали.
        Фургон подпрыгивал на ухабах, буксовал в глубоких сугробах и катился юзом на ледовых проплешинах. Где-то вдали неожиданно ухнули чередой несколько взрывов, сопровождавшиеся низкими басовитыми звуками. Пожилой гражданин не удержался, прокомментировал:
        - Авиационные бомбы. Слышите свистящий гул? Это пошел набирать высоту тяжёлый бомбардировщик. Чу, вот и глухой хлопок! Перешёл звуковой барьер. Смылся.
        Следом раздались подряд отрывистые хлопки: «хух-ши, хух-ши-хух».
        - А это заработала артиллерия, наверное, «Град», - сказал кто-то тенорком из дальнего угла.
        - Учения? - спросил пожилой мужчина.
        - Не уверен, бомбардировщик сверхзвуковой, значит, не наш.
        - Так это налёт, диверсия или же... конфликт с омерикой? - подала голос всеведущая старушка.
        - Разговорчики! - гаркнул снова конвоир.
        Пассажиры замолчали. Тревожная тишина нависла над полем. Долго-долго ехали куда-то по заснеженному пустырю и бездорожью, освещающемуся блеклой Луной, виднеющейся в круглые дырки брезента.
        - Наверное, это дырки от пуль, - прошептал Женька, толкая плечом полусонного друга и ковыряя пальцем тент.
        - Похоже, - ответил Вовка и вновь заснул.
        Холод коварно пробирался под брезент, заставляя людей прижиматься друг к другу плотнее, стыли ноги и спина. Дорога казалась бесконечной и ведущей в никуда. Наконец, фургон остановился, конвоиры приказали пассажирам выйти. Затёкшие от долгой тряски и неудобной позы ноги плохо слушались, руки примерзали к поручням. Мороз крепчал. Полярное сияние вспыхнуло и расцветило чернеющее небо зелёными, красными и жёлтыми всполохами. На фоне белых снегов высился ультрамариновый квадрат, колышущийся и тонкий, словно лист бумаги. Верхняя часть гиганта царапала рваные кучевые облака, нижняя часть зарылась в грунт, растопив вокруг снег и обнажив карликовую растительность тундры. Внезапно пошел колючий снег, поднялся ветер; резкие порывы бросали кристаллы льдинок в лица людей. Рассмотреть нелепый квадрат и местность стало невозможно. У людей возникло ощущение, что это мираж. Изображение расплывалось, поэтому угадать точный размер голограммы не получалось.
        Из «квадрата» вышел человек в блестящем серебристом комбинезоне, похожий на космонавта, и мигнул фонариком. Конвоиры выстроили людей в очередь и повели к «космонавту».
        - Первые? - спросил встречающий.
        - Так точно, - отчеканил командир. - Принимайте!
        - Добро пожаловать, господа, прошу! Град Метаморфный с нетерпением ждет своих обитателей.
        - Метаморф? Это Метаморф! - с ужасом зашептались люди, передавая друг другу как эстафету тревожную новость. - Мнимый город и мнимая жизнь. За что?
        - Не говорите ерунду, не «порите чушь, ей больно»! - громко возмутился «космонавт». - В нашем городе есть и дома, и улицы, и еда, - между прочим, натуральная, а не химически синтезированная. Так что вам, господа метаморфчане, метаморфцы или метаморфяне, будет обеспечен необходимый уровень выживания и досуг. Хлеба и зрелищ хватит всем! Клянусь мамой!
        Выслушав ещё более непонятную тираду и придя в полное уныние, господа «метаморфяне» покорно проследовали за ним. Как только обречённые пересекли границу ультрамаринового квадрата, внешний мир исчез. Люди увидели небоскрёб - бледно-охристый шар, опоясанный тремя кольцами, делающими его похожим на планету Сатурн. Небоскрёб динамично балансировал на высоком железобетонном постаменте. Вокруг здания по земле стелился кисельный туман. Поверх неясной субстанции висел трёхпалубный экранолёт, верхнюю палубу которого ограждали стальные перила. В носовой части подле трапа стояли письменный стол и тумбочка. За столом расположился коренастый человек с бычьей шеей и крупными кистями рук, зелёная фуражка и китель с погонами майора недвусмысленно говорили всем, что этот офицер из Чёрного Квадрата. Рядом подбоченилась фигуристая дама в синем халате, шапочке и маске, оставляющей узкую щелочку для глаз, защищённых широкими химическими очками. В открытом медицинском саквояже лежали ампулы с вакцинами от различных вирусных агентов. Угадать, кто из этих официальных лиц главнее, не смог в очереди никто: ни Женька с
Вовкой, ни «кудыкин» мужчина, ни старушка, призывающая грешников покаяться.
        - Я знаю, откуда ветер дует. Град Метаморфный - это же и есть адское изобретение профессора Эммануила Альбертовича Шмакова! - возмутился Женька. - Нет же, это неспроста! Вовка, ну ты понял?
        - Да понял я, понял, вперёд тебя. Нечто, засекреченное Чёрным Квадратом, ждёт нас, первопроходцев.
        - Угу, «первопроходимцев», - передразнил Женька. - И что теперь?
        - Без вариантов, будем выкручиваться, как сможем.
        Прибывшие становились на гидравлическое устройство, отдалённо похожее на весы, и прикладывали руки к сканеру, который следом определял личность и здоровье каждого. На основе данных, состоящих из группы крови, веса, микрофлоры кишечника, типа нервной системы, генетического кода и перенесенных заболеваний, дама выбирала вакцину. Она делала прививки от холеры, чумы, тропической лихорадки и малярии, гриппа «А», «Бэ», «Це» и ещё бог весть от чего. И всем подряд добавляла также какую-то универсальную прививку под названием: «Ультрахрон».
        - Это зачем? - робко спросил кто-то.
        - Для синхронизации времён, вашего собственного и Метаморфа, - нехотя, сквозь зубы процедила дама. Голос у неё был низкий, металлический и жутко неприятный.
        Люди охотно бы приняли гипотезу, что она врач, пусть даже военный, а не фармацевт-испытатель новейших лекарств, требующий для клинической статистики добровольцев. Но прямо спросить об этом боялись. Когда подошла очередь Женьки Клёнова, он по примеру других закатал рукав на левой руке:
        - Мадам, мы хотим вместе, - храбро сказал Женька, кивнув через плечо на друга.
        - Непременно, - холодно ответила она и вытащила ампулу с веществом, под ультрафиолетовой лампой светящимся синим цветом.
        «Наверное, это и есть тот таинственный «Ультрахрон», - подумал Женька. Боли от укола он не почувствовал. Вскоре приятное тепло волной разлилось от левой руки вниз к животу, ногам и поднялось вверх до правой руки, ударило в голову. Стресса, усталости и тревожности как ни бывало.
        - Смотри, не расслабляйся особенно, - шепнул на ухо Вовка, он шёл следом и уже норовил пересчитать ступеньки, ведущие куда-то вниз.
        Женька поддержал его. По трапу «первые метаморфяне» спустились на нижнюю палубу и очутились в ресторане. Тихие уютные столики вдоль иллюминаторов, накрытые белоснежными накрахмаленными скатертями, были сервированы по высшему классу. Подошёл метрдотель:
        - Господа Клёнов и Барышников, присаживайтесь за любым столиком по левому борту. Обед оплачен спонсорами. Прошу! - он широким жестом пригласил «откушать».
        - Давненько студенческое брюхо не едало изысканных блюд, - обрадовался Вовка, заглядывая в меню. - Сон это или явь, однако выглядит всё крайне подозрительно!
        Богатая сервировка блистала музейной роскошью. Китайский фарфор, серебряные столовые приборы из двенадцати предметов, хрустальный графин и фужеры, словно их только что вынесли из дворца царицы Екатерины Второй. Тут же подоспел официант в красном камзоле, таких же панталонах, белых чулках и с полотенцем наперевес:
        - В нашем меню - уха из осетрины с картофелем и брюссельской капустой. А также стерлядь, запечённая с маслинами и лимоном под луковым соусом. Кулебяки с лососем, капустой, брусникой, черносливом и чесноком. Клюквенный морс. Чёрный индийский чай и пирожки с яблоками.
        - Сегодня рыбный день? - спросил Женька, мечтая о бифштексе.
        - Постный, господин Клёнов. В строгий пост некоторым посетителям рекомендуем сухари и воду. Для вас, прибывших с Большой Земли, повар сделал исключение. Просить подать?
        - Да-да, подавайте, будьте любезны, - поспешно ответил Вовка, по-китайски вежливо улыбнулся и незаметно пнул друга под столом. - Мы очень любим рыбу с овощами.
        Официант удалился. Другие сотоварищи по фургону тоже заняли места в ресторанном салоне на нижней палубе. Меж тем экранолёт загудел, мигнул лампами на потолке и плавно набрал крейсерскую скорость, покачиваясь, словно на морских волнах. Скользя в густом тумане, он устремился по гигантскому серпантину на первое кольцо небоскрёба, отливающего цветами спелой осени.

* * *
        ПОСЛЕ СЫТНОГО ОБЕДА дежурный лакей отвёл друзей в двухместную каюту, где они практически мгновенно уснули, едва прилегли на кровати. Экранолёт не торопился, приближаясь к третьему ярусу. Наконец шлюзование закончилось, и небоскрёб-Сатурн впустил путешественников в Град Метаморфный, жадно ожидающий первых поселенцев. Деталей пассажиры, означенные в бумагах под грифом «Строго секретно», не видели.
        Женька спал крепко и видел сюрреалистический сон. Они с Вовкой плыли по Реке Времени в узкой лодчонке без вёсел вниз по течению. Внезапно река раздвоилась, огибая «Окно в Будущее», и лодчонку завертел быстрый водоворот. Несимметричная спираль водяного омута вытолкнула добычу в мутный поток, устремляющийся против течения реки. Вскоре и этот поток столкнулся с препятствием - «Окно во Двор». Лодчонка врезалась в стекло, крошево острых брызг фонтаном рассыпалось. Оба пассажира выпали за борт и кубарем скатились по винтовой лестнице, прямо в пыль. Сверху на них упали обломки утлого суденышка.
        Друзья проснулись одновременно. Тёмная комната с маленьким оконцем в глинобитной стене, солома вместо мягкой кровати с чистейшим постельным бельем и характерный запах ночной вазы за занавеской, - всё это показалось несравненно большим кошмаром, нежели давешний сон. Утренняя дань природе не заставила себя долго ждать, и они с ужасом вытаращились на предмет, заменяющей цивилизованный унитаз или биотуалет. Окружающая реальность не поддавалась здравому смыслу.

* * *
        НА УЛИЦЕ ПОСЛЫШАЛИСЬ шум, крики и дробный топот копыт. В каморку проник едкий запах навоза. Это и вывело парней из состояния ступора. Схватив нечто похожее на одежду, - родные штаны и куртки исчезли, - они выбежали наружу, на ходу одеваясь во что бог послал. Вид старинного городка, будто сошедшего со страниц «Часослова» какого-нибудь герцога Жана Беррийского или с миниатюр из монастырских скрипториев, о которых студенты недавно прочитали в сборнике медиевиста Франсуа Гизо, ошеломил парней.
        - Никак Метаморф в моей голове рылся, пока я спал, - икнул Женька от страха.
        - В обеих головах, - помрачнел Вовка, оглядываясь кругом.
        На круглой земляной (не мощённой ничем - ни кирпичом, ни камнем, ни керамической плиткой) площади гарцевали всадники, оседлавшие породистых и хорошо откормленных жеребцов. Белые плащи и красные кресты, раздвоенные на концах, отдалённо напоминали о чём-то древнем и исторически канувшем в лету. Знамена с той же символикой, разевавшиеся на ветру, несли на себе печать боёв, жестокости и беспощадности. Засохшие пятна крови, которые можно было разглядеть на одеждах, свидетельствовали о недавнем сражении с врагами.
        - Вовка, ты Средневековую историю хорошо знаешь? Кто это? - всё еще не веря в достоверность происходящего, прошептал Женька на ухо товарищу.
        - Не очень. Что-то особого энтузиазма у меня эти господа не вызывают, - ответил Вовка, усиленно протирая кулаками глаза.
        Он не привык «неумойкой» выходить на улицу и чувствовал явный дискомфорт. Но тут Вовка осознал, наконец-то, что даже если бы он принял контрастный душ, то пейзаж не изменился бы ничуть. Одиннадцать городских построек, обнесенных высокой крепостной стеной, сторожевые башни с бойницами и полное отсутствие приятных лиц никак не могли вызвать в душе «гостей поневоле» положительных эмоций. Грустное настроение красно-коричневыми тонами рычало и ползало где-то внизу, путаясь под ногами в виде блохастой собаки, которая так и норовила укусить за лодыжку.
        - Пшла прочь! - зашипел Вовка, поднимая с земли засохший комок грязи. Псина поджала хвост и бросилась наутёк.
        Нечаянно внимание друзей привлёк гомон пёстрой толпы монахов, нищих и бродяг, сгрудившихся у колодца, примыкавшего к глухой стене двухэтажного дома.
        - О, Бедные Рыцари Христа, вас сам Господь послал к нам, залетев белым голубем в Храм Соломона! Защитите пилигримов, добрые крестоносцы! - воззвал какой-то пузан с широченным лицом, тройным подбородком и узкими, заплывшими жиром глазками. Он вышел из толпы народа, одетой в свободные коричневые балахоны, подпоясанные джутовой веревкой, и отвесил низкий поклон белым всадникам.
        - Где ваши враги, святые паломники? - спросил предводитель, по-видимому, сам Великий магистр Ордена.
        - Мы взываем к милосердию месье Робера де Краона, - учтиво поклонился другой паломник, суховатого и аскетичного вида старец, черноволосому мужчине, крепко держащемуся в седле. - Вон они!
        Корявый палец трясущейся руки аскета направил взор всадника на другую сторону площади, где был постоялый двор.
        - Сарацины! - загалдели хором паломники, указывая перстами на Женьку и Вовку. - Вражины сеют смуту среди добропорядочных христиан, держащих путь ко храму Гроба Господня в Иерусалим!
        Аскет подал месье Роберу де Краону измятую бумагу:
        - Лазутчики распространяют богомерзкую хулу на папу Римского и на вас, Великий магистр. Я чую, посланники халифа преследуют нас повсюду и даже здесь, в благородном городе, что раскинулся на берегу Мертвого моря. Шпионы халифата достойны Страшного Суда!
        - Темплум Соломонис! - главный крестоносец воздел руки к небу и, перекрывая шум внезапно налетевшего грозового ветра, зычным голосом приказал: - Именем короля Франции арестовать!
        Орденоносцы ловко заарканили лазутчиков, заставив Женьку и Вовку бежать вслед за конями. Ударил разряд молнии, и мощные струи дождя обрушились на город, превратив единственную площадь в грязевую жижу, хлюпающую под ногами и копытами лошадей. Друзей втолкнули в темницу и закрыли дубовые двери на засов.
        - Завтра суд, антихристы! - крикнул стражник напоследок.

* * *
        НА РАССВЕТЕ ИЗРЯДНО напуганных «сарацинов и лазутчиков» привели в зал суда. В левом кресле, возвышающемся на пьедестале, сидел Великий магистр месье Робер де Краон. В середине восседал папа Иннокентий Второй. В кресле справа сидел Моня Шмакони, глава города. Сегодня главный тамплиер слез с коня и снял рыцарские доспехи. Поэтому молодые люди могли беспрепятственно разглядеть историческую личность, несмотря на тусклый свет, едва проникающий сквозь узкие арочные оконца в каменный зал, обрамлённый гладкими мраморными колоннами.
        Худощавый мужчина высокого роста имел глубоко посаженные глаза бездонно-чёрного цвета. Орлиный нос с горбинкой в сочетании с заострённым подбородком и торчащей клинышком бороды придавал ему вид хищной птицы. Скупые и нервные движения правой руки, беспрерывно проверяющие наличие меча в ножнах, выдавали его как жестокого и немилосердного человека.
        - Подсудимые, встаньте! К нам в руки попали бумаги, изобличающие вашу вражью деятельность, - магистр потряс ими перед зрителями, сидящими на скамейках поодаль. - Что скажете?
        Как только тамплиер заговорил, его гнусавый говор тут же выудил из памяти друзей знакомый образ.
        - Мы случайно оказались в вашем городе и раньше никогда не бывали здесь, - сказал Женька.
        - Что, сарацины, разве это не ваше? - вкрадчиво спросил Великий магистр, лицом и фигурой поразительно схожий с доцентом Лиходеевым.
        Женька и Вовка подошли ближе и взглянули на бумаги:
        - Осёл Шрёдингера, - озвучил Вовка.
        - Эти еретические рисунки являются карикатурами на уважаемого сеньора Моню Шмакони, главу города тамплиеров, а также на Великого магистра месье Робера де Краона, воспитывавшегося преподобным Асмо де Лиходье.
        - Господа хорошие, мы - бедные студенты. До вчерашнего дня никого из вас никогда не видели и не знали. Рисунки - вовсе не карикатуры, а дружеский шарж на наших преподавателей, - оправдывался Женька.
        Обстановка недоверия в суде нарастала. Простые горожане шумели, группа каноников в рясах, злобно сверкая глазами из-под капюшонов, визгливо завывала и потрясала кулаками, судьи перешептывались.
        - Где же вы обучаетесь, сеньоры студиусы? - иронично спросил Великий магистр. - Назовите имя хоть одного досточтимого лектора в вашем университете и его дисциплину.
        Друзья переглянулись.
        - Самый досточтимый лектор - это доцент Асмо де Лиходье. Он ваш благородный потомок, ведь мы люди из будущего.
        - Вот как? Возможно ли путешествовать во времени, да еще безнаказанно? - спросил сеньор Моня Шмакони, ни дать ни взять дальний предок профессора Эммануила Альбертовича Шмакова.
        - Безнаказанно, пожалуй, нельзя, вот вы нас и судите.
        - Не знаю, как там потомок, а мой учитель, преподобный Асмо де Лиходье, очень хорошо владел не только писанием, но также мечом, копьем и неплохо скакал на лошади.
        Судьи зашептались, вероятно, изыскивая способы наказания для сарацинов или непрошеных гостей из будущего, если они не лгут, конечно.
        - Суд удаляется на совещание, - сказал папа Иннокентий Второй и стукнул молотком по столу...
        - Встать, Суд идет!
        Вошли те же и вместе с ними юная очаровательная брюнеточка в бордовом платье из парчи. Тонкий стан, немилосердно стиснутый корсетом, и глубокое декольте, выдававшее нахальному взгляду мужчин немало достоинств хозяйки наряда, поразили молодых людей в самое сердце. Юница встала рядом с месье Робером де Краоном, исподволь поглядывая на пленных хищным оком незамужней дамы.
        - Высокий суд пришел к справедливому решению. Дабы подтвердить или опровергнуть утверждения обвиняемых, вы будете подвергнуты испытаниям. Если ваш преподаватель действительно потомок преподобного Асмо де Лиходье, то должен был обучить вас рыцарским премудростям. Завтра на ристалище вы продемонстрируете умение сражаться на мечах и копьях в ближнем бою. Если поединок понравится зрителям, вас помилуют и признают студиусами. Если же огорчите зрителей, судей и добрых горожан, вас казнят как сарацинов и вражеских лазутчиков.
        - Боже мой! - воскликнули Женька и Вовка хором.
        До них начал доходить смысл вчерашнего напутствия: «Хлеба и зрелищ хватит всем», - обещал «космонавт». Бравые «кукрыниксы» никогда не то что вступить в клуб ролевиков в своём времени, но даже просто ни лошади, ни ишака не оседлали ни разу в жизни. О чём парни сразу как-то пожалели, «метаморфным» образом очутившись в раннем Средневековье.
        «Вдруг эта наследница месье Робера де Карона, - догадались они о родственных связях красавицы, - смилуется и поможет?» Приложив руки к сердцам, молодые люди вежливо поклонились влиятельной даме. Сердце красавицы дрогнуло.
        - Папа, - топнула ножкой юница, обращаясь к Великому магистру. - Вон тот, который слева, лишил меня невинности.
        - Дочка, ты уверена?
        - Ну, не знаю, может быть, тот, что справа, осмелился.
        - Когда, милая Адель?
        - Сегодня ночью влез ко мне в спальню. При свете полной луны содрал с меня одежды и терзал мою плоть до утра.
        - Этой ночью народилась молодая луна, - лениво зевнул папа Иннокентий Второй.
        - Неужели старая донна Роза открыла грешнику зарешёченное окно в третьем этаже? Или служанка, дрянная девка, сговорилась с тюремщиками, и в наказание они отпустили заключенного на свидание? - иронично спросил отец.
        - Папец, эти негодники ссильничали и лишили меня девственности, - надула губки Адель. - Должны жениться на мне немедленно, оба!
        - Это не тот случай, дочка, когда количество переходит в качество. Из двух сарацинов вряд ли получится один благородный рыцарь. Выбери сеньора Шмакони!
        - Он старый.
        - Возраст этому не помеха. Хорошо, скажи, что тебя лишил невинности его сын.
        - Уродец! Ни за что!
        - Этот уродец сказочно богат, моя прелесть. Не хочешь? Выбери, лапушка, кого-нибудь из благочестивых граждан дворянского происхождения. Завтра на турнире соберутся достойные мужчины разного возраста, - неоценимую услугу в интимном вопросе, я полагаю, готов оказать любой из них.
        Юница не унималась, молодые люди чем-то привлекли её весеннее воображение.
        - А победитель рыцарского турнира может на мне жениться?
        - Да, ма шер, - критически оглядев мужскую стать завтрашних «лыцарей», наморщил лоб месье Робер де Краон. - Если сначала залезет на лошадь, а потом сможет с нее слезть.

* * *
        НА РИСТАЛИЩЕ СОБРАЛАСЬ тьма тьмущая народа; яблоку, сливе или ягодке упасть было некуда. Торговцы устроили ярмарку товаров из выпечки и колбас, оружия и доспехов, одежды и украшений. Арену и трибуны украшали флаги, фамильные щиты и гербы. Благородные дамы и господа сидели в ложах под навесами и на скамейках. Простой народ расположился прямо на земле.
        - Дорогие зрители! - обратился к публике герольд. - Давайте поприветствуем новопосвященных рыцарей - жюте. Сегодня их только двое. Сердца львов, быстрота гепардов и хитрость геен с ними. Их мечи наточены, раскалены и колют противника, словно жала скорпионов! Храбрые юноши перед вами, господа! Жюте Евгений Клёнов вызывает на поединок жюте Владимира Барышникова. В пешем бою мужчины покажут зрителям свою ловкость, выносливость и умение владеть мечом так, как этот делал преподобный Асмо де Лиходье, учитель Великого магистра Ордена тамплиеров. Раунд первый!
        Герольд отмахнул флажком. Навстречу друг другу, громыхая латами и чертыхаясь на неизвестном для зрителей наречии, неровной походкой на арену вышли рыцари. Шлемы бойцов украшали геральдические атрибуты - бурлеты и намёты, изготовленные ночью помощниками герольда. У Женьки бурлет был красного цвета, у Вовки - синего. Люди оживились, они заранее разделились на фанатов в красном и синем секторах трибуны.
        - Надо же, рыцарские латы весят тридцать килограммов! - возмутился Женька, с трудом доковыляв до середины поля.
        Чтобы сделать хотя бы шаг, он резко выбрасывал то левую, то правую ногу вперед, как фриц на плацу. Лязг коленных суставов от железных лат, сопровождавших его боевую атаку, заглушал истинное мнение рыцаря о турнире. Липкий пот градом катился вниз, застилал глаза, но под пластинами средневековой экипировки этого видно не было.
        - А двуручный меч добавляет еще пятнадцать кило, я так думаю, - сказал Вовка, выравнивая дыхание. - Ну что, бла-ародный рыцарь Женька, к бою за сердце Адели!
        - Чур, она моя! - крикнул Женька.
        - Сначала победи! - азартно вскипел Вовка. - Ты видел, как она на меня смотрела?
        - Да у тебя харя неумытая была!
        - Ах, так? Защищайся, сарацин!
        Переведя дух, Женька ухватил обеими руками меч и начал его поднимать. Непослушная железка норовила выскользнуть из неудобных рукавиц наземь. Вовка тоже боролся со своим рыцарским орудием, которое никак не хотело сделать правильный и красивый замах. Наконец, героически поднатужившись, Женька поднял меч над головой. Некоторое время рыцари выделывали незамысловатые па друг вокруг друга, напоминая танцующих петухов в курятнике, и с силой удерживая мечи в замахе. Сцена завела зрителей до предела, толпа жаждала интересной развязки. Немного побалансировав в вертикальном положении, железный клинок решил жить собственной жизнью. Меч закрутился, будто лист клёна на осеннем ветру, и увлёк за собой и самого рыцаря.
        - Вовка берегись, - только и успел крикнуть Женька, как меч упал на плечо соперника.
        Вовка взвыл и рухнул навзничь, вспоминая все студенческие присказки из ненормативного лексикона малокультурных личностей. Женька тоже не удержался на ногах и, споткнувшись о лежащего Вовку, следом обрушился на него сверху.
        - Ой, ёй! - завыли храбрые рыцари изо всей дурацкой мочи.
        - Есть бой! - заорали господа на трибунах и простой люд.
        Зрители в красном секторе скандировали:
        - Жень-ка, Жень-ка!
        Болельщики из синего сектора переживали:
        - Вов-ка! Вставай!
        Подняться самостоятельно бойцы не смогли. Прибежали слуги и временные оруженосцы, заботливо выделенные бойцам жестокими судьями. Взявши рыцарей за ноги, они ловко растащили их по разные стороны поля. Трибуны синего и красного секторов ревели от дикого восторга, такого зрелища горожане ещё не видывали ни на одном турнире. После перерыва оруженосцы и слуги посадили рыцарей на лошадей, дали бойцам по копью.
        - Второй раунд - бой на копьях! Жюст! - воззвал герольд и отмахнул флажком.
        Слуги хлестнули рысаков по крупу так, что те взвились на дыбы, чуть не сбросив неумелых всадников на землю. Чудом не упав наземь, Женька и Вовка неслись навстречу судьбе, с ужасом сожалея об упущенной возможности обучиться верховой езде. От непрямого удара в латы оба копья выскользнули из подмышек. Женька не удержался в седле, упал на траву, едва не угодив под копыта. Лошадь шарахнулась в сторону и заржала. Вовка проскакал чуть дальше, однако и он не достиг конца поля, свалился вниз. Зрители кричали, ревели и свистели, топали ногами, неистово колотили палками по бревнам, на которых сидели. Дамочки в экстазе махали оторванными от нарядов рукавами.
        Благородные рыцари тамплиеры во главе со вчерашними судьями: месье Робером де Краоном, папой Иннокентием Вторым и сеньором Моней Шмакони - вытирали мокрые от слёз глаза.
        - Ой, больше не могу смеяться, все бока болят, - сказал папа Иннокентий Второй.
        - А у меня судороги и нервный тик, - пожаловался сеньор Шмакони. - Какой приговор вынесем нашим жюте?
        - Сейчас узнаем. Адель, скажи-ка, который из добрых бойцов лишил тебя невинности? - сквозь икоту спросил у дочери месье Робер де Краон.
        - Эх, папа, эти рыцари, пожалуй, действительно из будущего, где нет ни лошадей, ни турниров, ни рыцарских лат! Я бы хотела отправиться вместе с ними в их время.
        - А что такого? Девочка наберется ума-разума, - развел руками сеньор Шмакони. - А достойные рыцари пусть расскажут о нас правду. Уже сейчас в хрониках халифата о тамплиерах пишут небылицы.
        - Привести подсудимых! - велел месье Робер де Краон стражникам.
        - Приговор. За нарушение субординации и непочтительное обращение к преподавателям, за карикатуры в виде «Осла Шрёдингера» и лень вы обязаны вернуться домой и окончить курс учебы. Адель, непослушная дочь своего отца, достойного месье Робера де Краона, отправляется туда же для обучения вашим премудростям.
        - Прощай, папа, ты самый лучший отец в мире! Я люблю тебя! - сказала юница и обняла месье Робера де Краона.
        - Прощай, Адель, помни о чести фамилии! Будь счастлива, - напутствовал отец. - Берегите девочку, «рыцари» из будущего.
        - Обещаем, Великий магистр, - хором ответили Женька и Вовка. Мягкий приговор средневекового суда их подбодрил.
        Молодых людей и юную Адель в сопровождении стражников из отряда крестоносцев и горожан на закате дня отвели к деревянному мосту, перекинутому через долгую реку Лету. Адель облокотилась на ажурные чугунные перила и глянула вниз. Бурные воды холодными и прозрачными потоками слёз ревели на перекатах и громыхали камнями, закручиваясь в синие жгуты между валунами и скалами. Речные звуки перекрывали прощальные и напутственные крики. В сиреневых сумерках обозначились искорки звёзд, нечётко отразились в воде. Серпик Луны выглянул из-за зубца сторожевой башни. Взявшись за руки, молодые люди едва дошли до середины моста, как пошёл снег, и начавшаяся метель скрыла знакомые силуэты от глаз провожающих. В этом месте детище профессора Эммануила Альбертовича Шмакова, по сути являющееся машиной времени, не только обладающей искусственным интеллектом, но и своеобразным чувством справедливости, внесло свои коррективы в судьбы новоиспечённых странников. Град Метаморфный, ничтоже сумняшеся, отправил всю троицу в другой сектор мировой истории, где царило иное время.
        - Хальт! Хенде хох! - крикнул кто-то на берегу. - Вяжи всех, Ганс! Это партизаны...
        Белое на чёрном
        ...или как поживают инопланетяне?
        «Система Фромаль, более известна астрономам как Фомальгаут.
        Планета Эрзи - планета трёх солнц.
        Жители - эрзитрансы, вполне разумные и амбициозные.
        Цивилизация - высокотехнологичная.
        Слабости, интриги и страсти, - а как же без них?»
        Из Хроник планеты Эрзи
        Белый взмах чёрных крыльев яростно и хищно тащил ночь во владения вчерашнего дня. Старуха тьма отчаянно брыкалась клёкотом серых птиц забвения из дробно-капельных сновидений, напуганных светом. Рваное одеяние потусторонних грёз неумолимо таяло, обнажая интимную и сокровенную сцену подлинности бытия. На призрачно-белом холсте настоящего рождалось сегодня.
        Красный глаз солнца Аль показался из-за горизонта, затмевая мерцающее свечение звёзд и кометного шлейфа, опоясывающего кушаком небесный купол с северо-востока на юго-запад. Робкие лучи скользнули в пси-соннер правителя. Впрочем, он уже не спал, - и давно, с тех пор как заскулил ветер, камертоном трогая трагикомическую струну дифракционного модулятора. Распахнутое арочное окно принесло в дом хрипло-каркающие фононы глюфейницы. Дневной дозор заступал на смену. С глуховатым брюзжанием жаловались на судьбу расщеплённые волноводы. Их служба была бессрочной, но они хотели покоя. Слоисто-перистое облако полусонным шагом гнало на запад сторожевые луны, умывая бело-розовый лик утра.
        Белый взмах чёрных крыльев. Чёрный взмах белых крыльев. Белый вдох, чёрный выдох. Чёрный вдох, белый выдох. Монарха Лю частенько посещала бессонница. Чёрно-белая неразборчивая в жертвах тварь свернулась в кольцо междумирья где-то между бледно-тусклым вчера и неясно призрачным сегодня.
        Монарх Лю возлежал на инверсоре под роскошным лучезатором, навевающим хорошее настроение. Лю истово внимал звукам родного дома: кровельного планара, покосившихся шлюзов, растрескавшихся волноводов и покрытых патиной времени демпферов, - в общем, грустные аккорды из каждодневности сезона муссонов и дождей. Белый вой, чёрный лай. Чёрный ветер, белый дождь, захлебнувшиеся страхом под натиском кумачового утра истаяли, сошли на нет. В саду шершавым скрежетанием трепетали кроны гигантских древовидных биатомников, кланяясь багровыми ветвями дворцовым конусам и параболоидам. Дрожали и шептались раскидистые фиглярии, приютившие пурпурные цветы на голых тёмно-коричневых ветках. По ночам бутоны источали неуловимо тонкий пряный запах, что привлекало тьму чарджинок. Утром бутоны раскрывались, являя миру чудесные слептоны, а чарджинки улетали прочь, унося вкусную пыльцу на брюшке.
        Белое пограничное состояние между тёплым сном и хладной явью подкрадывалось именно с рассветом. Он бы с радостью проспал до полудня, если бы... получилось заснуть. Не помогало и проверенное в юности средство - дыхание молодой прелестницы. Не оборачиваясь, Лю лениво скосил четыре фиолетовых глаза на сопящее чудо. Обнажённая краса - гора сладкого хитозана, - спала без задних топов, обнимая белыми хлопами вовсе не его, предмет обожания государства, а инверсор. Голубые перепонки между розовыми пальцами колыхались в такт сердечного ритма. Интерметаллидная плёнка едва прикрывала её круглые белые яйцеклады, до умопомрачения соблазняющие Лю. Возлюбленная не слышала ни стонов ветра, ни стремительно набегающего рассвета, когда просыпается оранжевый глаз Га Аль - второе светило звёздной системы Фромаль, - и обжигающими лучами, словно раскалённым утюгом, гладит мир Эрзи.
        Эрзитрансы были единственными разумными существами на планете Эрзи, окутанной любовью и заботой трёх солнц и двух лун. Жители платили природе той же монетой. Ни одну веточку или цветок не затронуло строительство жилищных комплексов, умело вписанное в эрзиграфический пейзаж. С умопомрачительной высоты стреловидных домов-кристаллов они ежедневно и ежечасно любовались девственной красотой тропических лесов. Исключением из кристаллографической архитектуры являлся королевский дворец, вынесенный далеко за город, - дань традициям и эпохе, блуждающей во тьме без калибричества, рождающего свет. Что случилось в истории давным-давно, может быть, тысячи или даже сотни тысяч лет назад, впрочем, ещё до рождения калибрической цивилизации, беспокойной и изобретательной. Сейчас - другое дело. Ни дня без открытий, ни дня без интриг, ни дня без эксцессов.
        Звонкие капли росы прыгали по бархатно-зелёным лентам вельвичии сверху вниз, как по ступенькам, и добавляли к оркестру стихии раздражающе назойливую гамму. Ветер набирал силу, а мелодия природы - бодрящий темп. Монарх спустился с инверсора. Тяжко, по-чёрному, вздохнул, думая о мести государственным интриганам, надел меховой скрин и босиком, шурша ластами по имитации луговой травы, сам пошёл закрывать дырочный вентиль и включать волноводы.
        Он не хотел звать в спальню слуг, дабы не давать им лишнего повода для сплетен. Как истинный герой любовных романов, предпочитал обходиться без свидетелей в интимных сценах. Красно-оранжевая жара пока не ринулась в атаку, но приготовила огненные жала. Сполохи рдяных, жёлтых и сиреневых стрел вырывались где-то там, вдали, из-за верхушек парковых деревьев. Не стоит ждать, когда распахнется Ба Аль - третий глаз небесного дракона Фромаль. Зелёное солнце было той последней каплей энергии в рассветном огне, после которой любители погреться страстно мечтают о космическом холоде. Монарх задвинул щеколды, проверил крепость резонаторов. Взгрустнул мимолётно: дворец слёзно молил о ремонте.
        Тонкими пальцами, с возрастом утратившими перепонки, их связующие, раздвинул кольца волноводов и посмотрел на борьбу светил. До разгара дня ещё много времени. Лишь к полудню набегают озоновые тучи, заслоняя излишнее небесное тепло. Тогда для эрзитрансов наступает воистину блаженная пора послеобеденной сублимации. День начинается, и государственная власть просыпается вместе с правителем. «Государство - это я!» - горделиво подумал Лю, выпятив нижнюю раздвоенную губу вперёд. Монарх Лю Додик Одиннадцатый был ужасно тщеславен, крайне ревнив к вниманию народа и скрытно мстителен. Оглянулся. Услада его глаз продолжала выводить рулады добротных басовитых нот.

* * *
        ЧЕМ БЫ ПОЛЕЗНЫМ ЗАНЯТЬСЯ? Монарх Лю с неприязнью вспомнил, что хотел взять крупную сумму «додиков» на строительство общественного пси-каскада с испарителями. Мечтал о благодарности подданных. Пусть народ помнит королевскую доброту! Но увидел абсолютный нуль в энергопитальне. На вопрос государя: «Куда делся золотой эквивалент»? - министр финансов эргерцог Зави Раль развёл хлопами в стороны и неопределенно пожал коленными вибраторами, виновато издавая пищащие звуки. Лю почувствовал прилив ярости и гнева: «Берегитесь же, ворюги! Огонь Фромаля покажется вам суперсимматорием!»
        Решительным шагом монарх Лю прошёл в смежный кристалл, служивший личным кабинетом. Сел за письменный куб, взял верхний сенсор из стопки, дивно пахнущей варёным фиброином, и некоторое время изучал то дифракционную картину над головой, то странную тень за дырчатым вентилем. Конвульсивные махи чёрных крыльев создавали впечатление, будто эта крылатка вот-вот рухнет вниз. На фоне неба гривастая птера смотрелась контрастно, как чёрно-белый пейзаж на стене. Чёрное на белом - красиво и символично. «Однако в кабинете тоже неплохо бы закрыть дырчатый вентиль. Свет набирает силу и мощь, скоро в дом ворвётся жара», - подумал между делом Лю, но спешил исполнить задуманное.
        Монарх обмакнул считыватель мыслей в источницу, вспомнил: «А министр здравоохранения эрграф Сфер? Тепловой червь!» На днях монарх Лю увидел в зеркале несколько седых мерцательных ресничек за ушными воронками и впал в неизъяснимую меланхолию. Обещал же господин Сфер за пять оборотов планеты Эрзи создать эликсир молодости и найти формулу бессмертия. «Всё дело в мозговых антипараллелях, - заявлял учёный, - изучаем, исследуем. Хотим избежать ошибок». Семь лет добровольцами ложились на предметное стеклышко растрового микроскопа тысячи лягуров, крю и миллионы аксиалов. Каков результат? Лягуры живут в тридцать раз дольше отпущенного срока. Крю молодеют на глазах. Аксиалы побили рекорды бессмертия. До высших существ, разумных эрзитрансов, мудрецы так и не дошли?!
        - Симпозиумы у них, видите ли. Мол, судьбоносные решения должны непременно приниматься коллегиально! Государственные додики потрачены на ветер. Я уверен. Спокойствие, Лю! Не гневайся, нервные контуры быстро не восстанавливаются, - он почесал макушку левым хлопом, выискивая в памяти подходящую формулировку.
        Белый вдох, чёрный выдох. Светает. Солнце Га Аль выглянуло из-за лесной кромки и зорко следило за Лю. Монарх утёр хлопом пот на затылке, ещё раз быстро обмакнул считыватель мыслей в несмываемую жидкость - так необходимую в исключительно важных случаях, - и вывел на сенсоре аккуратные пиктографы:
        «Указ. Мы, король Лю Додик Одиннадцатый, владелец всех земель государства Остидии и повелитель его жителей, сим указом распоряжаемся. Высечь стеблями хвостовика, вымоченными в калибриновой эссенции, министра финансов эргерцога Зави Раля! Подвергнуть остракизму министра здравоохранения эрграфа Сфера! Остальной кабинет министров утопить в озере Грёз! Привести в исполнение на закате сего дня и принародно.
        Моё величество, король Остидии, Лю Додик Одиннадцатый.
        Дата. Подпись. Государственная печать».
        Монарх удовлетворительно хмыкнул, перечитал указ и сделал четыре фиброкопии. Оригинал спрятал в гравитационную ракушку для важных бумаг. Фиброкопии свернул в рулоны, запечатал в биатомные тубусы и отправил пневмопочтой доверенным лицам: эрканцлеру Крессу, государственному эрсекретарю Шперу, председателю исполнителей Руби и диракту умозрения Ут Кису. Государь обнял себя хлопами и, нервно подпрыгивая, стал мерить шагами кабинет. Делая от одной стены до другой десять прыжков, он поворачивал обратно. Наконец-то вспыхнули зелёные калибраторы - ответные сигналы доставки. Пиктограммы достигли адресатов успешно.

* * *
        СКВОЗЬ ШУМ ВЕТРА ДОНЁССЯ клёкот встревоженных архиптеров. В проёме дырчатого вентиля возникла чёрная грива странной птеры, и монарх увидел зеркальные маски, скрывающие истинные личины непрошеных гостей. Это была не крылатка, а махолёт, и он нёс троицу: пилота и двух пассажиров. Некто неизвестный отстегнул ремни и лихо забрался в дом:
        - Попался, тиран! Трепещи же, Лю Додик Одиннадцатый! - громогласно зарычал агрессор.
        - Кто вы?
        - Мы борцы за свободу граждан Остидии. Мы несём права, равенство и братство всем эрзитрансам на планете. Долой самодержавие! - и нимало не смущаясь, обладатель зеркальной маски набросил сетку невидимости на правителя.
        - Помогите! - закричал монарх изо всех сил. - Разбойники! Грабители! Эй, стража, помогии-ите!
        Следующий разбойник перелез через дырчатый вентиль, усмехнулся и деловито заткнул ему кляпом рот. Первой на зов монарха Лю откликнулась фаворитка. Она вбежала в кабинет государя полусонная и полуголая, в одной интерметаллидной плёнке. Увидев целую шайку разбойников, она схватила тяжёлую источницу с несмываемой жидкостью и запустила её в «гривастую» птеру. Разводы чёрной жидкости неровными кляксами растеклись по белому фиброкомбезу напавшего. Главарь щёлкнул пальцами и что-то тихо скомандовал подельникам. Разбойники тотчас опутали лучевой сеткой любовницу короля, а листиком фиглярии заклеили ей рот. Чтобы не удрала, включили импульсное пси-поле. От страха фаворитка лишилась чувств. В таком виде её и застали прибежавшие вскоре комендант корпуса, стражники и вся королевская рать.
        По закону жанра, заботливые спасатели и пользители закона, как всегда это бывает в таких случаях, тривиально опоздали. Монарха простыл след. Оторванные в борьбе от дырчатого вентиля волноводы сиротливо качались на ветру. Красно-оранжевая жара пошла в атаку. Огненные стрелы раскалили добела микрорезонаторы винтового трека, ведущего из кабинета в нижнюю энерговарню, тиристоры шлюза, ведущего в пси-соннер, и диноды пневмопочтамера. Комендант корпуса, чертыхаясь и обжигаясь о наличники, закрыл дырочный вентиль, опустил железные горизонтали.
        Сыщики взялись за дело. Давненько разжиревшие бездельники не занимались профессиональным трудом. Они скрупулезно, осматривая одну за другой вещи, перевернули личный кабинет и пси-соннер государя вверх дном, ища зацепки и улики. Напрасный труд - почти ничего важного для следствия криминалисты не обнаружили, только обрывок оптической сетки-невидимки и несколько царапин на волноводах. Фаворитку, во избежание недовольства вышестоящего начальства, заподозрили в содействии преступникам, предъявили обвинение:
        - Госпожа Мырмыра, вы арестованы! Сговор с разбойниками налицо, ваша одежда в несмываемой жидкости. Химический состав её никому не дозволено разглашать, тем более прикасаться к этому священному флокулу запрещается всем, кроме государя Лю Додика Одиннадцатого. Извините, госпожа Мырмыра, но поскольку ночное обмундирование облито сверхсекретной жидкостью, мы вынуждены принять меры.
        - Какие же? - всхлипнула фаворитка, и красивые жёлтые глаза побурели от слёз.
        - Как это ни выглядит жестоко, придется оное изъять.
        Красавица разрыдалась, громко жалея и себя, и любовника, - но себя все-таки несколько больше, ибо интерметаллидная плёнка, запятнанная каплями несмываемой жидкости, была несравнимо ближе к её пышному телу.

* * *
        КОГДА ЗАБРЕЗЖИЛ РАННИЙ рассвет, и красноокий Аль нарисовался на краю небесной чаши, прогоняя в черноту ночи белёсое свечение звёзд, в домашнем кристалле министра здравоохранения немилосердно зазвонили семь волнователей.
        - Дорогой, пора вставать, завтрак стынет, - супруга эрграфа Сфера, не церемонясь, вылила декалитр с бодряще холодной водой на голову спящего.
        - Ап-ап-апчхи! Я ведь могу и простудиться, - эрграф Сфер мгновенно сел в кровати и выпучил все четыре синих глаза. - Дай термосушитель, Болла!
        - Держи, - толстушка Болла, укутанная в тёплый скрин, насмешливо подала мужу дохлую крю.
        - От неё пар валит, холодом веет?!
        - Конечно же, я только что вынула крю из криостата. Ты когда животное реанимируешь? Семь вращений Эрзи прошло, а любимый супруг ни за холодную воду, всегда занят! Теперь холодная вода у тебя есть. Не отвертишься! Твой симпозиум начнётся только через три эрсола, а заседание кабинета министров - ближе к полднику. Позавтракаешь и отвезёшь крю в суперсимматорий для грызунов. Да не перепутай адреса с лечебницей для пернатокопытных! Чего сидишь, дрожишь? Иди уж, грейся в термоиндукторе, сегодня я сделала кислородный микс.
        - Спасибо, Болла. Твоя любовь безмерна. Не спорю, по конституции жёны могут иметь равные права с мужьями, но в ваших интересах, милая эрграфиня, не пользоваться ими слишком часто, - выразил ожесточённое недовольство Сфер. - Отправь тогда, будь добра, твою питомицу в дорожный хладагент.
        Эрграф Сфер потянулся, зевнул, натянул утренний балахон, чтобы не распространять по квартире ночные запахи - он сильно потел во сне, - сунул ласты в мягкие ластозахваты и прошествовал к термоиндуктору.

* * *
        - Я ПОЛАГАЮ, ЧТО МОРФОМЕТРИЧЕСКИЕ методы моделирования эволюции нашего с вами э-ээ... вида и облика позволяют увидеть все аспекты биологической трансформации, развёрнутые во времени. Взгляните на первый слой плазмы голопьютера. Это начало. Для примера, наши исследователи взяли конкретного типичного представителя эрзитрансов - господина Триангула, - эрграф Сфер, и он же умнятор квази-нейро-геометро-биологии, ткнул лазерным лучом в экран.
        - А почему вы считаете господина Триангула среднестатистической единицей нашей расы? - спросил молодой и беспокойный недоумнятор Техниколор.
        Между делом вопрошающий три раза поменял цвет: красный - на синий, синий - на жёлтый, а затем снова стал зелёным. Заседающие академические умы почесали сразу шесть подмышек - себе, соседям справа и слева, - и снисходительно хмыкнули:
        - Молодой, совсем юный, горячая натура, - не умеет удержать стабильность формы. Эх-эх-эх!
        Оратор грозно сдвинул мерцательные реснички на макушке; между ними проскочила искра, и родившийся жёсткий гамма-скварк, дотянувшись до Техниколора, больно шлёпнул его по мясистым ушным воронкам.
        - Отвечаю на ваш вопрос, уважаемый коллега, всё дело в метрике наших простых обывателей. Господин Триангул имеет три пространственные и одну временную координаты. Конечно же, никому не возбраняется такое положение вещей, и оно наблюдается в двух третях нашего общества. Те же, кто употребляет неположенные миллилитрики нуль-нейролептиков, как вы помните, с трудом довольствуются двумя измерениями, то есть ведут горизонтальный образ жизни, стремясь к нуль-тяготению. А их координата времени становится удивительно неопределенной. Я уже не говорю об отщепенцах, сингуляторах, окончательно деградировавших и вырожденных в эпсилон-окрестности. Вы меня понимаете? - для доказательности слов профессор Сфер родил ещё один гамма-скварк, но мягче прежнего, и слегка приложил им недоумнятора Техниколора по лбу.
        Техниколор перестал переливаться всеми цветами радуги и неожиданно обесцветился, замолчал. Симпозиум одобрительно захлопал хлопами и затопал топами.
        - Во втором слое плазмы можно видеть господина Триангула как бы после суперсимматория (эх, не забыть бы, крю забрать); он определённо эволюционировал. Подопытный обрёл новые качества, которые мы только что наблюдали у господина Техниколора, то есть научился менять цвет тела, но пока использует не основные, а дополнительные цвета. Он смело меняет антизелёный на антисиний, антисиний на антижёлтый и последний цвет снова на антизелёный, - с энтузиазмом продолжал докладчик.
        - Умнятор Сфер, а в чём полезность этого качества для типичного представителя эрзитрансов? - не унимался любопытный недоумнятор Техниколор.
        - Если честно, то мы пока сами не знаем. Исследования ведутся, работа - в прогрессе. Однако уважаемый кворум я могу заверить, - наша практическая цель: здоровье и гармонизация личности каждого эрзитранса, - и докладчик, поймав вибрации одобрения слушателей, растёкся кварк-глюонной плазмой по поверхности кафедры и пола. Сфер изящно отзеркалил положенные эмоции добра и уважения в зал с помощью жёлтых гамма-скварков и вновь принял прежнюю твёрдо-мягкую биологическую форму, раскланялся.

* * *
        ПРЕДСЕДАТЕЛЬ УТРЕННЕГО заседания, госпожа Пен Тагра, поблагодарила докладчика и объявила глюфей-брейк. Академические умы, несмотря на преклонный возраст, резво кинулись на предарену с горячим глюфеем и сладкими бьютиликами. Учёные экзотрансы пили глюфей и оживленно обменивались цветными гамма-скварками, обсуждая интереснейшую информу докладчика Сфера. Репортёры, обычные трёхмерные личности, щёлкали фотонными камерами и наперебой задавали вопросы триумфатору, умнятору Сферу, вовсе не вспоминая о его дворянском эрграфовском происхождении, требующем определённого этикета.
        - Обозначьте, пожалуйста, ваш главный принцип для расчёта моделей эволюции нашего общества.
        - Не хаос, но и не порядок правят миром. Долой Абелевы алгебры и коммутаторы! Мы голосуем за не Абелевы коммутаторы. Такая математика - светоч Вселенной. Наши тяжёлые и многоспиральные квирки, связывающие между собой удалённые части Галактики и открытые намедни в Магнито-тёмной Орбитали, тому подтверждение!
        Сияя счастьем, умнятор Сфер бойко отвечал прессе, менял формы и цвета в не Абелевой последовательности, не коммутируя с официальным очешуением и оперением. В конце концов, окончательно смутившись от вспышек фотонных камер и внимания, Сфер остался одетым в меховой скрин, заправленный в трусарди. Действие не Абелевой последовательности в жизни он продемонстрировал воочию. Этот снимок и попал на первую полосу вечерних новостников, выпеченных из тонко скатанного пресного теста. Как раз к ужину жители многоярусного города Рёбиуса с удовольствием раскупили весь тираж.
        Умнятор Сфер не стал задерживаться долее и заторопился в суперсимматорий, беспокойно поглядывая в окно. Озоновые тучи сгущались.

* * *
        УТРО ЛЮБИМОЙ ПЛАНЕТЫ, потоптавшись в лесу среди биатомников, вышло на беговой треккер. Солнца, Красный Аль и оранжевый Га Аль, играли в квази-неопределённость на небесном поле над восточным полушарием Эрзи. Вроде бы всё было как всегда: опаздывали к завтраку сони, толклись в пробках автомагистралей мыслемобили, а главные едальники распекали сотрудников в офисах. Подспудно же что-то неуловимо происходило. Ветер перемен гулял в прямом и переносном смысле над миром Эрзи. Жители Рёбиуса, столицы Остидии, сегодня уже ожидали новостей на любой вкус, цвет и возраст: сладких и кислых, белых и чёрных, недозрелых и замшелых. Эрзитрансы ещё ничего не знали, не ведали, но остросюжетные приключения гурьбою толпились на пороге каждого дома, заглядывая в щели оконных шлюзов.
        Зуммер пневмопочты разбудил дежурного оператора умозрения. Сразу два послания пришли под грифом «срочно в эфир». Однако без диракта умозрения господина Ут Киса никто позволить этого не мог.
        - Господа, я хочу огласить ультравозмутительные известия, официальные и до крайности нехорошие. Первая новость плохая, вторая гораздо хуже первой, - открыл собрание диракт Ут Кис, понизив голос до шёпота. - С какой начнем?
        - Давайте первую, - предложила голосящая в эфир альфа-частотного канала.
        - Лучше сразу. Бац и... готово! Начнем со второй, - сказала женерка по спецэффектам, крайне уродливая эрзитранка с тремя глазами.
        - Да тут, в каком порядке ни скажешь, всё равно следующая новость покажется хуже предыдущей, - подал голос тридцатидевятиоборотный эрканцлер Кресс. - Оглашайте уж. Мы готовы.
        - Хорошо. Слушайте. Я держу два рулона под грифом «срочно в эфир». Первое послание - указ монарха Лю о борьбе с коррупцией. Второе - кража монарха Лю. Что давать в чрезвычайный выпуск? Может быть, вообще ничего не обнародовать? Лично я жутко сомневаюсь в достоверности этих документов. Кто возьмется зачитать их уважаемому собранию?
        - Позвольте мне, - осмелилась голосящая в эфир альфа-частотного канала.
        Она развернула рулон с указом и пробежала глазами первые строчки. Можно было видеть, как её кустистые брови поползли вверх, а складчатое тело с круглыми медоносами, соблазнительно просвечивающими сквозь очешуение, покрылось фиолетовыми пятнами, что являлось признаком крайнего возбуждения эрзитрансов.

* * *
        МАХОЛЁТ ОПУСТИЛСЯ НА краю биатомниковой рощи далеко за городом. Пилот расстегнул ремни и освободил пленника. Монарх испуганно озирался, он не помнил, когда последний раз бывал на лоне дикой природы. Резиденция заговорщиков выглядела надёжной цитаделью - крепостью, сложенной из жёлтого зетуфа на века. На первый искушённый взгляд монарха Лю, всю жизнь тяготеющего к архитектуре, инженерно выверенные расчёты свидетельствовали о том, что сооружение выдержит не одну возможную осаду. Впрочем, и на второй взгляд тоже. Высокий забор с открытыми дырочными вентилями казался неприступным. Между внешней и внутренней стенами пролегала широкая дорога, позволяющая проехать любой габаритной повозке с боеприпасами. Глубокий ров, извергающий фонтаны огнедышащей лавы, стекающей туда по жёлобу из ближайшего кратера действующего вулкана, окаймлял цитадель.
        Дымный смрад из сероводорода, аммиака и метана поднимался вверх, клубился подле дождевых стоков у стен и стелился по грунту Эрзи. Монарх Лю, наверное, впервые за много лет воочию наблюдал адаптацию низших растений к агрессивной среде. Ядовитые испарения окутывали густой и плотный ёсфагнум; поверх него змеились толстые побеги юспаржи, краснеющие на ярко-зелёном фоне танцующих корней илгинкго. Приближение живого существа заставляло корешки менять направление движения. Зазевавшуюся жертву они мгновенно опутывали и затем с аппетитом высасывали из неё питательные вещества. Какой-то резвый побег илгинкго, учуяв область повышенного тепла, быстро устремился к Лю. Прицельный выстрел огнемета одного из заговорщиков спас монарха от немедленного поедания его хищным деревом:
        - Смотрите под ноги, Ваше Величество! - предостерёг короля поджарый воин, увешанный оружием с головы до ласт.
        Заскрипели механические шестерни за спиной. Монарх повернулся и увидел подъёмный мост на гравитационных инверсорах. Медленно распахнулись иридиевые ворота с тяжёлыми засовами. Целая армия хорошо вооружённых воинов, охранявших цитадель, выстроилась в две шеренги, встречая пленника криками: «Здоровья королю!» Монарх Лю иронично хмыкнул и вздохнул, перебирая в голове различные варианты будущего.
        - Ваше Величество, вас ждут, проходите, не стесняйтесь. Будьте гостем, - главарь в зеркальной маске сделал широкий приглашающий жест.
        - Издеваетесь? - поинтересовался монарх Лю.
        - Любим, Ваше Величество, - ответил главарь в зеркальной маске и галантно поклонился...

* * *
        О КОРОЛЕВСКОМ УКАЗЕ умнятор Сфер узнал случайно, на обратном пути из суперсимматория. Он сидел за рулём мыслемобиля, а неугомонная крю постоянно совала голову в карман чешуйника и крала бьютку за бьюткой. Сфер улыбался и мечтал увидеть за обедом доброжелательно-осчастливленное лицо супруги Боллы. Именно в этот момент ему позвонил анонимный доброжелатель и посоветовал срочно приехать в умозрительный центр Рёбиуса:
        - Узнаете, господин умнятор, много нового и интересного о будущем кабинета министров и вашем собственном.
        Министр здравоохранения господин Сфер застал внеплановое заседание кабинета министров в самом разгаре, он на цыпочках прокрался к задним рядам и вжался в кресло. Крю вылезла из кармана и пошла гулять по рядам. Следом за Сфером в зал тихохонько вошёл «серый эрдинал» (некто в капюшоне, скрывающем лицо), молчком уселся в заднем ряду. Крю залезла к нему на колени, свернулась клубком и замурлыкала.
        - Так читайте же вслух, - сердито приказал сотруднице диракт умозрения Ут Кис, грозно сдвинув брови.
        Голосящая в эфир сосредоточилась:
        - Указ короля Лю Додика Одиннадцатого. М-мм, так, так... Вот, нашла главное. Высечь стеблями хвостовика, вымоченными в калибриновой эссенции, министра финансов эргерцога Зави Раля! Подвергнуть остракизму министра здравоохранения эрграфа Сфера! Остальной кабинет министров утопить в озере Грёз! Привести в исполнение на закате сего дня и принародно.
        Чёрная туча зловещего молчания тяжело нависла над эрзитрансами. Каждый из них почуял ветер перемен в государстве: кто - белый запах свободы, кто - серую тень доносов от драгоценных соседей, а кто - чёрный пепел из не столь отдалённых мест под лучами всемогущих светил Фромаля. Бледный вирус отвратительного страха хватал за горло. Кто-то громко всхлипнул, навзрыд. Снежным комом по рядам непоколебимых министров и игрушечных властителей прокатилась чёрно-белая паника. Слушатели разом зашумели и загалдели, перекрикивая друг друга.
        Услышав «новости», умнятор Сфер приуныл, - публичное изгнание из кабинета министров, из города и семьи означало чересчур крутой поворот в жизни. Сфер чуть не задохнулся от возмущения. На ум пришли ассоциации с дикой охотой. Он мнил себя архискоком, отбившимся от стада, а правитель был матёрым волкодрангом и брёл по следу. Внезапно мозг очистился от хлама. «Главное - не впадать в депрессию, не опускать хлопы!» Путь ребристого скока, белый луч над головой и прозябание на вершине утёса господина Сфера не устраивали: «Быть отшельником и аскетом не хочется что-то!»
        «С трудностями нужно бороться, и я буду это делать! Стиснуть зубы, расправить плечи, упереться топами в Эрзи и стоять насмерть! Уйду в невидимость, примкну к оппозиции. Общественное мнение - вещь зыбкая. Пылкая и пламенная речь о назревших в государстве переменах заронит личинку сомнения. Отпечатаю листовки, объявлю короля сумасбродом, сумасшедшим, не владеющим собой и не способным к управлению государством. Слова - это тоже оружие»! - так думал господин Сфер.
        - Найду какие-нибудь поганенькие и гнусно-мерзопакостные факты из биографии монарха, очевидные или замалчиваемые, - бормотал он вслух. Благо в общем гаме этого никто не слышал. - «Гэ» всегда лежит, плавает, болтается на поверхности, только бери и разрабатывай сплетню.
        - Тихо! - скомандовал Ут Кис. - Послушайте второе послание.
        - От комиссара пользителей города Рёбиуса, кхе-кхе, - голосящая в эфир прочистила горло. - Сегодня утром после восхода солнца Га Аль неопознанные лица в масках похитили монарха Лю Додика Одиннадцатого прямо из личного кабинета. Заговорщики скрылись в неизвестном направлении. На месте преступления обнаружена госпожа Мырмыра. Сообщница арестована. Ведётся следствие.
        Вздох облегчения прокатился по залу.
        - Какие будут мнения, господа? - эрканцлер Кресс, демонстративно игравший мышцами на спортивном теле, неожиданно проявил диктаторские нотки. - Высказывайтесь. Я вижу господина министра здравоохранения в зале. Несказанно рад! Господин Сфер, пока вас не подвергли остракизму, мы хотели бы услышать мнение об этом от учёного мужа.
        - Буду краток. Поводом для недовольства народных масс могут быть непомерные сборы, дефицитная корзина додиков и клады, хранящиеся в виртуале Ападии - заокеанском и враждебном нам государстве. Материалы не секретные - всем известные: народные массы думают, что король - мот, развратник и старый маразматик. Не об этом ли шепчутся на торжищах покупатели, на энерговарнях обыватели и в синтезаторах чиновники? Долой абсолютную и любую монархию! Да здравствует республика и избранник от имени свободных эрзитрансов - Народный Эр-председатель! - сказал господин Сфер, сжимая хлопы от злости в кулаки. - Я полагаю, это не просто заговорщики, а революционеры похитили монарха, господин Кресс.
        - Революция, как мне кажется, - это варварская форма прогресса, - встал с места государственный эрсекретарь Шпер. - Да, в нашем государстве Остидии есть проблемы низов и верхов. Это головная боль и кабинета министров, и монарха Лю. Но, к сожалению, даже корона не лечит головную боль. Несомненно, заговорщики или революционеры - свинопотамы. Однако зажравшиеся министры подобны архиборовам, безнаказанно хряпающим из государственной казны, словно из родного корыта. Предлагаю, весь кабинет министров заточить в камеры согласно указу монарха Лю.
        - А ежели указ подложный? - воспротивился господин Сфер. - Что или кто подтвердит истину? Только оригинал. Фиброкопия документом не является. Эту «новость» без проверки подлинности никак нельзя давать в эфир.
        - Верно, - поддержал зал идею.
        - Хорошо. Обнародовать ли, в таком случае, пропажу самого монарха Лю? - спросил диракт Ут Кис.
        - Ни в коем случае! В стране начнутся хаос, погромы и бунты. Эризтрансы - народ дикий и непредсказуемый! Наоборот, нужно пустить в эфир вести с сельскохозяйственных угодий, зерновых эрзи-планаров, рассказать об успехах квази-нейро-геометро-биологии, ну и завершить передачу, как обычно, прогнозом погоды. В конце концов, неплохо бы взять интервью у видных учёных, - с жаром сказал умнятор Сфер и поменял цвет тела с красного на зелёный.
        - Не у вас ли, господин Сфер? - съязвил эрканцлер Кресс.
        - Да хоть бы и у меня. Я выполнил работу и приступил к апробации вакцины молодости на добровольцах.
        Народ в зале роптал. Чёрное и белое горело и плыло над умами эрзитрансов. Капюшон «серого эрдинала» наблюдал, не высказывался ни за, ни против самодержавной или республиканской монархии. Был он антагонистом эрканцлера и его методов борьбы или нет, никто не знал. Одно слово - серость. Поговаривали в обществе, однако, что «серый» - это Пен Тагра, дочь эрканцлера Кресса. Намекали: дескать, у неё есть собственная дивизия отборных воинов, летающих на антигравах, и она слегка недолюбливает папеньку. Косились и молчали, боялись.

* * *
        МОНАРХ ЛЮ СИДЕЛ В КРЕПОСТИ заговорщиков за обеденным кубом, задумчиво жевал зажаренных до хруста тигровых рачков, запивал соком люманго и ждал умозрительных новостей. Король мечтал: народ грудью встанет на защиту доброго правителя, соберёт войско и пойдёт войной на цитадель разбойников.
        Первые же звуки весёлой песенки, начинавшие обычно блок новостей, вызвали прилив ипохондрии у монарха. В жизни государства ничего не изменилось. Лю в недоумении прослушал сельскохозяйственные вести с эрзи-планаров. «В Остидии труженики собрали богатый урожай хрежи и пшечихи, намолотили сотни тонн озимой вьюты...» Затем в полном удивлении он просмотрел интервью с умнятором Сфером. Учёный гордо хвастался о создании вакцины молодости и начале клинических испытаний на эрзитрансах. «Почему никого не арестовали? Почему не исполнили мой указ!? Отчего не прозвучало ни единого слова о похищении монарха Лю?»
        Затем король Лю увидел, как он сам рассуждает об успехах экономики Остидии в прямом эфире. Это было чересчур!
        - Что Величество нахмурился? - спросил главарь заговорщиков. Он снял маску, им оказался известный ложефантор Атрик.
        - Авантюра похищения монарха провалилась с треском. Всё было напрасно и зря. Просчет операции налицо, - съязвил монарх Лю.
        - Слетать на разведку? - вслух спросил Атрик. - Величество, желаете прокатиться?

* * *
        - ЗАДЕРЖАТЬ МИНИСТРОВ, привязать к позорным столбам, - приказал эрканцлер Кресс отряду стражников, ворвавшемуся в умозрительный центр. - Ут Кис, не рыпайтесь, если не хотите составить мошенникам компанию! Срочно дайте в эфир указ монарха Лю!
        В отсутствии короля государственная власть переходила к эрканцлеру Крессу. Присутствующим стало очевидно, - Кресс пытается сыграть в собственную игру, чтобы захватить трон. Сфер догадался: «Эрканцлеру не нужен действующий кабинет министров. Поэтому он и спешит обнародовать королевский вердикт. Сволочь!»
        Стража выполнила распоряжение Кресса чётко и быстро. Министров посадили в мыслемобили и отвезли к лобному месту на площади Укоризны. Каждому арестанту приготовили свой столб. Эрканцлер Кресс забрался вместо трибуны на левитирующий куб:
        - Эрзитрансы! По закону мошенников спасти от казни могут лишь те граждане, кто заплатит государству миллион додидков. Выкупить мужей позволяется и жёнам, если они захотят потратить из бюджета годовую энергопитальню семьи. Однако и в случае чьей-то милости доля живого «товара» незавидная. С этого момента каждый становится простым эрбаном. А кого не купят, не обессудьте, ожидает Укоризна. Все согласны?
        - Нет, господин канцлер! - сказал какой-то эрзитранс в дорогой накидке.
        - Покажись-ка, трус, честным гражданам! - умело подзуживал толпу оратор. Народ одобрительно загудел.
        Смельчак поднялся на левитирующий куб, скинул накидку.
        - Ваше Величество!? - ахнули первые ряды, а новость полыхнула дальше.
        - Я сбежал от разбойников и тайком пробрался в город. И вижу странности одну за другой, воочию лицезрею предвестников революции и государственного переворота, - начал свою речь монарх.
        - Задержать сумасшедшего! Не может правитель, находясь в своём уме, казнить кабинет министров, - обнаглел вконец эрканцлер Кресс, жажда власти затмила ему глаза.
        Агенты эрканцлера стащили монарха Лю с куба и привязали свергнутого диктатора к позорному столбу. Оратор театрально простёр хлопы к толпе и елейным голосом спросил:
        - Не найдутся ли желающие выкупить бывшего монарха Лю в качестве грамотного раба, эрбана? Закон и порядок - прежде всего. Я блюду права граждан.
        Сердобольные дамы кинулись к осуждённым. Жена господина Сфера, эрграфиня Болла, заколебалась между супружеским долгом и тайными амбициями. Она желала бы выкупить монарха Лю, но не хватало смелости. Зато без колебаний «серый эрдинал», красавица и умница Пен Тагра, ничуть не смущаясь толпы, выкупила умнятора Сфера; она давно симпатизировала ему и его мозговым антипараллелям.
        Прочие же министры остались во власти разъярённых эрзитрансов. Малоимущие желали расправы над коррупционерами и мошенниками. Они гневно закричали:
        - Здоровья королю! Утопить кабинет министров в озере Грёз! - и вскладчину выкупили Лю. Простые эрзитрансы немедля выбрали бывшего монарха главой города Рёбиуса.
        Пламенел бирюзовый закат. Дракон Фромаль с двумя пылающими глазами-светилами отправился на покой, уплывая в небесном ложе-инверсоре за горизонт. Бой Хроноса на городской башне известил о часе Укоризны. Серебристый цилиндр, сверкающий в лучах зеленоокого Ба Аль, материализовался на брусчатке лобного места. Неумолимо отворились входные шлюзы. Невыкупленных министров ждали агрегаты. Каждый криостат, наполненный жидким аргоном, и был тем озером Грёз, где замораживали обречённых. Пятьдесят оборотов планеты Эрзи вокруг звёзд Фромаля - хороший срок для работы над ошибками.
        - Слово! Главе Рёбиуса слово! - дружно скандировал народ. Лю поднял хлопы вверх.
        - Эрзитрансы! Я, как и вы, вопрошал, отчего исчезли додики? Поэтому мне захотелось наказать виновных. Сейчас я понял, что погорячился. Давайте вернём всё на круги своя! Сознаюсь, мой указ был исключительно розыгрышем! Кража монарха - инсценировкой. Я надеялся, вдруг расхитители испугаются и вернут награбленное из золотого запаса страны. Удалась ли шутка, скажите на милость?

* * *
        БЕЛОЕ БЕЗМОЛВИЕ ОКУТАЛО чёрные волны негодующей толпы. Белый вдох, чёрный выдох. Чёрный вдох, белый выдох. Мёртвая тишина сковала площадь. Угасали последние лучи зелёного светила, стремившегося на ночной покой. Бывший монарх Лю вспомнил историю: «Народ шуток не прощает». Немой вопрос: можно ли повернуть историю вспять, плыл над головами эрзитрансов, почуявших первые искры свободы. Ответом Лю, вновь избранному главе города Рёбиуса, в которого поверил народ, стали громкие звуки люков, смачно захлопывающиеся над озёрами Грёз.
        Примечания
        1. Термины: техниколор, гамма-скварк относятся к теории суперсимметрии.
        2. Термины: цвет (красный, зеленый, синий) и дополнительный цвет (иначе антицвет - антикрасный, антизеленый, антисиний) - это цветной заряд, т. е. квантовое число, используемое в квантовой хромодинамике (КХД). Комбинация всех трех цветов (или всех трех антицветов) дает бесцветное (белое) состояние. К понятию обычного оптического спектра цвета КХД не имеют никакого отношения, просто названия.
        Упоминая эти термины, автор намекает на воображаемую эволюцию инопланетян, которые могут использовать свойства элементарных частиц и в макромире.
        Мастер иллюзии
        Толстый пузатый человек среднего роста в костюме стандартного покроя сидел за письменным столом в ничем не примечательной конторе на Авеню-стрит. Костюму было лет эдак за двести, и господину его хозяину тоже давно перевалило «за». Обычный летний августовский день добирал остатки летней жары в пыльном городе в одном из южных штатов Америки.
        Высоко под потолком крутился старенький трёхлопастный вентилятор, вряд ли прибавлявший комфорта и прохлады в тесное помещение конторы. Комната, заставленная такими же письменными столами, конторками, шкафчиками для бумаг и тумбочками, не вызывала энтузиазма ни у его обитателей, ни у его посетителей. Музыкальные ритмы некогда популярного и любимого Луи Армстронга наполняли помещение. Волшебные звуки раздавались из хрипящих динамиков скромного магнитофона, стоящего в углу за высокой стопкой папок прямо на полу у шкафчика. Атмосфера этой конторы, находящейся под неусыпным надзором этого толстопузого господина, напоминала стиль добрых пятидесятых годов XX века, хотя время на дворе тикало уже в XXI столетии.
        Дверь распахнулась, неся с собой настроение жары и сухостоя. В комнату вошёл посетитель. Это был долгожданный в конторе корреспондент из местной газеты «Таун Таймс».
        - Привет всем! Я Ник Круз - сотрудник городской газеты, вот моя представительская карточка, - молодой человек обаятельно улыбнулся.
        Невооруженным глазом в нём можно было угадать преуспевающего в репортёрском деле человека, полного сил и идей. Он был ловок и быстр в движении, поджар и располагающе улыбался. Мужчина раскрыл свои чемоданчики и настроил магнитофонную аппаратуру на запись. Между спорыми манипуляциями он размышлял, с чего же ему следует начать разговор со странным толстым господином, начальником этой конторы...
        - Вы спрашиваете, кто я? - спросил его пузатый человечек, хотя корреспондент не произнёс ещё ни единого слова.
        Выразительные круглые глаза, правильно расположенные на толстой мясистой физиономии, заботливо впились в лицо удивлённого корреспондента. Узкие французские усики хозяина конторы смешно топорщились. Он хмыкнул сквозь таинственную полуулыбку леонардовской Моны Лизы.
        - Да, прошу вас, мистер Джонс Кемпбэлл, будьте любезны, расскажите уважаемым читателям нашей газеты о себе, - подтвердил вслух невысказанный им вопрос корреспондент.
        - Я есть великий иллюзионист или, если хотите, я - Мастер Иллюзии, - начал хозяин конторы без всяких предисловий, похоже, давно заготовленную речь. - Если вы, уважаемый, докапываетесь до корней истины, то я предлагаю вам взглянуть ей, то есть этой самой истине в лицо. Согласны?
        Корреспондент изумлённо посмотрел на обычного господина клерка. Ничего в нём примечательного как будто и не было. Он пожал плечами: «Чудак-человек!» Ладно, пусть себе говорит, что хочет, вечерком он в редакции из плёвого материала сделает «конфетку».
        - Вот-вот, вы сейчас думаете о чём? Что я обычный и ничем не примечательный клерк. Ну-ну, не краснейте! Верно-верно. Точно так. На нас, таких обычных и средних клерках держится вся Америка, а равно как и вся Франция, откуда родом моя мать, да и, впрочем, любая другая страна.
        Собеседник промолчал, задумчиво переваривая сию философическую мысль. Тем временем мистер Джонс Кемпбэлл вынул из коробки сигару и закурил.
        - Вы не курите, нет? Я сразу заприметил в вас некурящего человека. Правильно. Надеюсь, вы не против, если я все-таки затянусь? Спасибо. Так на чём я остановился? Ах, да! - он хлопнул себя пухлой ладонью по лбу и, снисходительно улыбаясь, продолжил.
        - Да-да, я есть самый великий Иллюзионист всех времён и народов. О, у меня много имён. Но не будем об этом сейчас. Впрочем, у меня есть веские доказательства. Вы наверняка захотите узнать что-нибудь о моих слабостях? Обывателям это всегда интересно. Так-так-так. Хорошая стратегия! Похвально-похвально.
        Корреспондент промолчал, но подкрутил настройки уровня записи на магнитофоне. Стрелка на индикаторе дошла до середины зелёной шкалы. Можно вести запись. Господин клерк аккуратным изящным жестом стряхнул пепел с сигары в пепельницу и продолжил:
        - Моя слабость - это наблюдать человеческие слабости. Чужие слабости - моя самая сильная страсть! Я их коллекционирую. Зачем? Странный вопрос! Вы ведь не удивляетесь многочисленной армии филателистов, рыболовов, охотников. Чудакам, сумасбродам и всем тем, кто собирает марки, картины, старые велосипеды или часы. А я, как истинный Мастер Иллюзии, со всей страстью своей неординарной натуры коллекционирую именно чужие слабости. Вижу по глазам - вы жаждете узнать, что же с экспонатами моей коллекции можно сделать?
        Он театрально вздохнул и мечтательно посмотрел в потолок сквозь кольцо сизого сигарного дымка. Ник Круз присмотрелся к нему внимательнее. Определённо собеседник - клерк, просто клерк, каких десятки тысяч работает во многих мелких, средних и крупных учреждениях по всей Америке и Европе. Зато самомнения - целый мешок! Хм. Не таких видали. Но... !!! Лёгкий холодок пробежался по спине.
        - Слабости человечества - это просто бездна сокровищница! Кладезь! Чего? О-оо!!! - он сладострастно почмокал губами. - Каждую слабость, как бусинку, можно нанизывать на особые нити. Из тех нитей легко соткать особую незримую ткань. Если хотите - сеть. Да-да, именно целые сети можно сплести. Какие? Не рыболовные, разумеется. Хм! Но что-то в этом есть, вы правы. Интересная аналогия! Хитросплетёнными сетями ловятся занятные экспонаты для моей драгоценной коллекции. Тончайшая паутина этой ткани есть отражение одной из видов реальности. Моя нематериальная ткань, как зеркало, отражает лишь ту часть мира, которая называется Майя, Её Величество Иллюзия. Зерцало мирозданья, так сказать, поэтично звучит? Вы знаете, я немного романтик. Вы всё ещё мне не верите?
        Ник Круз нахмурился, вглядываясь в облик клерка, именующего себя «Мастером иллюзии». На фоне залитого солнцем проёма окна он узрел на его макушке аккурат надо лбом маленькие, едва заметные рожки. Из-под брючины правой ноги тонкой змейкой высунулся хвостик с кисточкой и завилял в ритм музыки Луи Армстронга под мотивчик песенки «Хеллоу, Долли!» Молодой человек зажмурился. Хозяин конторы проследил за взглядом корреспондента и щёлкнул пальцами. Поправил брючину. Ник открыл глаза. Человечек по-прежнему сидел в кресле в той же позе. Однозначно ничем не примечательный клерк. «Померещилось? - подумал он. - Вот до чего доводит позднее бдение перед мистическими сериалами».
        Мистер Джонс Кемпбэлл закашлялся и отложил дымящуюся сигару. Протёр руки салфеткой, изящным движением вскрыл обёртку от жевательной резинки и положил одну подушечку в рот, пожевал.
        - Факты, как любят говорить умные люди, вещь упрямая, - человечек закинул ноги на стол и откинулся, сидя в мягком кожаном кресле, при этом заботливо поправляя правую брючину. - Возьмём факт первый. Смотрите сами.
        Мистер Джонс Кемпбэлл громко щёлкнул пальцами. Расплывшееся, было, облако сигарного дыма сгустилось, образовав густую пелену между собеседниками. Затем оно рассеялось, и представитель прессы увидел незамысловатое строение, каких тысячи тысяч сдается в аренду малоимущим. Между тем господин Мастер Иллюзии рассказывал далее. А молодой человек воочию видел всё это своими собственными глазами, словно в кино.
        - В моём доме живут два соседа. Оба они среднего достатка люди, примерно с одинаковой заработной платой в неделю. С раннего утра и до позднего вечера они вкалывают на своих фирмах, работая на хозяина не за страх, а за совесть. Один из них работает часовщиком, а другой - автомехаником. Часовщик вечно жалуется, что у него не хватает в доме денег, чтобы прокормить семью. Автомеханик же, напротив, считает себя богатым человеком. Заметьте: при равных-то доходах! Автомеханик любит подчеркнуть перед знакомыми, что он бережлив и экономен, благодаря чему у его семьи есть вполне престижный автомобиль и современный телевизор. Что в них разного? Точка сборки реальности.
        Корреспондент сдвинул брови и честно пытался следить за мыслью собеседника. Тот же продолжал высказываться дальше.
        - Как вы понимаете, Ник, оба эти высказывания есть на самом деле чистейшей воды иллюзия. Майя! В чём суть? Один из них счастлив и доволен жизнью. У него всё получается как бы само собой. Второй - обыкновенный нытик. Он считает себя неудачником. Вечно жалуется друзьям и знакомым на то, на сё, на другое. Где истина? - Мастер пожал плечами и поднял указательный палец вверх. - Посередине, как всегда. Золотая середина! Господин Нытик и есть мой первый коллекционный экземпляр. Стоит ему чуть-чуть больше поныть, как Её Величество Майя подбрасывает ему следующую причину для жалоб и нытья. Часовщик не замечает, как он уже мухой барахтается в плену тенёт моей паутины или, пардон, своих иллюзий. Её Величество Майя простирает над ним свои крылья. Он думает, что чем больше пожалуется, тем больше его пожалеют и помогут ему. Самое интересное, что ему действительно помогают. Но он не замечает эту помощь. Не хочет замечать. Ему кажется, что мало помогают. Не так помогают. Он опять начинает ныть, жалеть себя и свою несчастную долю и судьбу. Это продолжается до бесконечности. Всё возвращается на круги своя. Вам его
стало жалко? Хм! А мне нет, хотя я этим экспонатом моей коллекции даже очень дорожу.
        Человечек посмотрел в записную книжку, сделал какую-то пометку карандашом и снова продолжил странный монолог.
        - Позвольте, я выскажу мою точку зрения. Нытики - это замкнутый круг узкой порочной страсти. В чём эта страсть? Жаловаться и давить на жалость других, прикинуться беззащитной жертвой - его способ существования. В своём роде, это энергетический вампир. Окружающих людей он пытается заставить чувствовать неизбывную вину именно перед ним, чтобы потом безжалостно использовать их по своему усмотрению. Они и чувствуют вину. В результате наш вампир из замкнутого круга проблем никогда не выходит. Мой сосед думает, что однажды он получит всё, что хочет. Сядет посреди своего богатства, будет счастлив этим и пребудет в нирване. Иллюзия! Такой счастливый момент он даже не заметит, потому что привык ныть. Я вас уверяю, самый счастливый момент в жизни господин «нытик» также примет за стопроцентную неудачу.
        Мастер Иллюзии громко щёлкнул пальцами, и туман рассеялся. Собеседники помолчали пару минут. Магнитофонная плёнка шуршала помятыми от многочисленных записей местами при трении о резиновые валики и ролики протяжного механизма.
        - Простите, уважаемый Мастер Иллюзии, а другой экспонат вашей коллекции похож на этот? - спросил корреспондент, чтобы сократить затянувшуюся паузу.
        - О, нет! Второй мой артефакт удивителен! Это носитель навязчивых идей. Её Величество Майя умеет предоставить полную гамму всевозможных красок. Идеи, которые преследуют людей с юности и до самой старости. Не путайте навязчивые идеи с благородными целями! Я имею в виду идеи, на воплощение которых человек затрачивает годы и десятилетия жизни. Проходя по знакомым тропинкам, он не замечает, что уже проходил однажды этим путем. Этот экспонат совершает одни и те же ошибки и никогда не делает из этого никаких выводов на будущее. Он торопится быстрее свернуть за угол, в надежде увидеть за поворотом цель долгого путешествия, но её там нет. Его цель на другом пути, на который этот человек по причине внутреннего упрямства не хочет вступить, поскольку другой путь ему неудобен. Окружающим, друзьям и близким эта погоня за химерами не приносит никакой пользы. Ничего абсолютно. Её Величество Майя! Для нашего путника же в мире существует только он сам и его навязчивая идея. Майя!
        - Вы хоть раз были в пустыне? - неожиданно спросил человечек.
        Молодой человек недоумённо поднял брови.
        - Хотите попасть?
        - В пустыню? - переспросил он, отрицательно мотая головой. - Нет, не доводилось.
        Резкий щелчок пальцами Мастера над его головой. И... корреспондент ощутил себя сидящим на раскалённом песке.
        Без воды, без еды. Жара. Огненная жара, раскалённое ослепительно белое солнце над бескрайним пейзажем и застывший танец барханов, закрученный страстным дыханием самума. Горячий сухой воздух обжигает лёгкие. Молодой человек оглядывается, - кругом перед его взором простирается лишь жёлтая тягучая пустыня. Вдали за линией горизонта маячит оазис с живительной гладью озера. Пальмы, увитые лианами с гроздьями спелых бананов, манят одинокого путника.
        Ник поднимается с песка, отряхивает прилипшие песчинки с джинсов и, погружая босые ступни глубоко в зыбучую огненную кашу, идёт в сторону оазиса. Разглядывает ладони. Натуральные песчинки, твёрдые и колючие, впиваются в кожу. По мере того, как человек взбирается на очередной песчаный холм, видение оазиса остается всё там же - за дрожащей линией горизонта. Время замирает. Безжалостное солнце клонится к красному закату. Человек выбивается из сил и смотрит вдаль. Оазис прямо на глазах изумлённого путника медленно тает в лучах заходящего светила. Чистая линия горизонта приветствует вечернюю пустыню.
        - Мираж! Да-да. Это всего лишь был мираж, молодой человек. Не бойтесь, вы там и не были вовсе. Минутное видение, грезы. Это я так, балуюсь. Извините, голубчик. Хотел проиллюстрировать свою мысль, так сказать, по горячим следам.
        - Да-да, по очень горячим следам. У вас хорошо получилось, - поразился корреспондент. - Поражает!
        - Полагаю, вы прочувствовали всю полноту впечатлений пустынного пейзажа. Не так ли?
        - Я взаправду ощущал, что подошвы моих ног обожжены.
        - Я продолжу. Хотите пить? Стакан холодной воды перед вами. Люди склонны, однако, упрямо и настойчиво следовать собственным эфемерным идеям. Эта иллюзия - их путеводная звезда. Эти бедняги не могут выйти за рамки мнимой иллюзорной реальности. Слепцы наступают на одни и те же грабли, получают черенком в лоб и не понимают, в чём причина шишки на лбу. Так-то. Эти мои коллекционные экземпляры я отношу к классу «необучаемых». Их жизненный путь похож на ленту Мёбиуса: с одной стороны, их путь бесконечен, с другой - он замкнут. Две стороны одной медали, воплощённой Иллюзорности. Пример? Будьте добры! Скажите, в чём польза от ежегодной покупки нового автомобиля взамен устаревшего, но вполне пригодного для употребления, а? То-то, же. Майя!
        Пузатый господин встал из-за стола и включил электрический чайник в розетку. Корреспондент мысленно помечал в блокноте житейские мелочи и бытовые детали в конторе странного господина клерка. Старый несовременный чайник отражал характер человека уходящей эпохи, когда кумирами большинства были Максвелл, Фарадей и Тесла. Наступило время ленча.
        - Вы спросите, а причём здесь обыкновенный средний человечек? О-оо! О, эта великая иллюзия - третья жемчужина моей диковинной коллекции. Мы, средние американцы, склонны думать, что составляем костяк нашего добротного общества, потому что нас, середнячков, большинство. Средний класс? Ха! Ха-ха-ха! Да, средний слой общества на самом деле составляет балластный груз в политике Америки. Почему? Как бы вам объяснить. Иллюзия нашего общества состоит в том, что средний класс никогда не был опорой политиков. Его представители инертны и боязливы. Они были, есть и будут уклонистами. Недаром большевики в красной России после Октябрьской революции боролись именно с середняками, которых они называли кулаками. От чего они уклонялись? От всего. Средняя линия. Средний класс. Это всего лишь способ выживания. Конформизм! Что в этом порочного? Как сказать, возможно, мимикрия представителей этого слоя общества приведёт со временем к регрессу нашей золотой страны. Растительное существование. Вы не согласны со мной?
        - Нет, я не согласен. Символом среднего класса может быть вытоптанная и выжженная трава, удел которой вставать из пепла. Птица Феникс. Прилетела туда, куда хотела. Не приползла, а прилетела!
        - Сколько экспрессии! Мне нравится ваш боевой задор, молодой человек! Возражаете? Утверждаете, что это свобода воли? Увы! Ширма. Точнее - шоры на глазах, стереотип мышления, выдуманный для удобства правящей группировки и спокойствия нации. Майя!
        Корреспондент снял записанную катушку с магнитофона и заменил её на чистую. Двери конторы распахнулись. Показался разносчик пиццы. Пузатый клерк заплатил по счёту и бережливо добавил всего две мелких монетки чаевых. Затем он вынул из плотного бумажного пакета горячую пиццу, разрезал на кусочки и пригласил корреспондента присоединиться к ленчу. Они сосредоточенно жевали недурно приготовленную еду и запивали суррогатным кофе.
        Начальник конторы с набитым непрожеванной пиццей ртом заметил:
        - Следующая бусинка моей коллекции - наша повседневная еда! Кофе мы давно пьём ненатуральный, искусственный. Заедаем его продуктами быстрого приготовления, щедро напичканной биологически активными добавками. Телереклама БАДов тихо и незаметно прокралась в наши дома и желудки, да там и прижилась, словно кишечная палочка. Мы не знаем, ощущаем вкус чего? Процессом пищеварения наших желудков управляют ароматические углеводороды, стабилизаторы, пищевые красители и консерванты с присвоенными им цифровыми кодами. Мы обманываем организм химическими усилителями вкуса и запаха, сделанными на основе глютамината и различных карбонатов, создавая иллюзию полноценной еды. Кушайте, кушайте, молодой человек. Приятного аппетита!
        Ник перестал жевать. Аппетит улетучился напрочь. Мастер Иллюзии улыбнулся и опять картинно щёлкнул пальцами. На столе появилась белоснежная накрахмаленная скатерть. Фарфоровый сервиз с позолотой и полной сервировкой ножей, ложек и вилок сверкал безупречной чистотой. Кусочки пиццы исчезли. Вместо них на блюдах дымилась индейка, политая яблочно-сметанным соусом. Салаты из натуральных помидоров, ананасов и огурцов плавали в майонезе. Жареные креветки с подрумяненной корочкой высились горкой в центре стола. Охлажденное пиво наполняло высокие стаканы и хмельным запахом привлекало гостей.
        - Кушайте, кушайте, молодой человек. Приятного аппетита! - повторил хозяин конторы. Он довольно хмыкнул. - Хотите просмотреть следующие экспонаты моей коллекции? Проще простого. Любой богач, пусть даже миллионер, думает, что он действительно богат. Сегодня? Да. Проснувшись однажды утром, он может обнаружить, что его нефтяные платформы снес ураган типа «Катрины», а самый надежный нью-йоркский банк лопнул. Вот вам и Майя в действии! Мистика? Отнюдь! Реальность есть отражение нашего внутреннего мира. Если мысли ваши хаотично скачут мустангами на ранчо, и вы не можете их удержать, усмирить, то я уверяю вас, так же непредсказуемо скачут и во внешнем мире природные стихии и события. Ничего не бывает совершенно случайным! Я так думаю, - он обезоруживающе широко и искренне улыбнулся.
        Толстый господин допил пиво и аккуратно протёр стакан влажной салфеткой. Он вынул из кармана большой носовой платок и промокнул им потное лицо.
        - Уф! Жара. Африка! Впрочем, вот посмотрите, - вся моя уникальная коллекция человеческих слабостей заключается вот в этой брошюре.
        Корреспондент с опаской взглянул на полусумасшедшего господина, Мастера Иллюзии, и взял книжицу в руки. На обложке было написано: «Виды страхования граждан и их имущества. Гарантия от страховой компании «Джонс & Ко» на любой срок».
        - Вы удивлены, мой друг? Да-да. Я обычный страховой агент и призван спасать людей от их собственных страхов и всевозможных катастроф, даруя им взамен новую Иллюзию и Майю. Да-да! Благодаря мне многие мои клиенты спят спокойно и очень даже сладко. Им не страшны ни ураганы, ни тайфуны, ни землетрясения, ни великие кризисы в экономике, ни мелкие воришки. И даже храп соседа за стеной они воспринимают в этом случае лишь как мелкое недоразумение по сравнению с инфляцией или курсом барреля нефти...
        Ник Круз выключил аппаратуру и за руку попрощался с толстым клерком, хозяином мелкой страховой компании с крупными амбициями.
        - До вторника, мистер Джонс Кемпбэлл, приятно было познакомиться. Чудесный был ленч, спасибо. Не знаю, как вам удался этот фокус с пиццей? Материал о вас и вашей страховой компании появится, скорее всего, в среду в вечернем выпуске «Таун Таймс».
        Двери закрылись за посетителем. Жара спала. День клонился к вечеру, пора было закрывать заведение. Толстый человечек заторопился к выходу и перевернул табличку на ручке двери с надписью: «Закрыто».
        Счастливый корреспондент прибыл домой в приподнятом настроении. Переодеваясь в домашние брюки и прыгая в одной штанине, он заметил, что из джинсовой курточки выпала вчетверо сложенная бумажка. Он машинально поднял её с паласа и прилёг на диван перед телевизором. Поигрался с пультом, переключая каналы. Сегодня был отборочный матч футбольных команд в Высшей Лиге. Ага, начинается! Ник развернул бумагу. Это был страховой полис. Когда он успел подписать сделку о страховании? Он не помнил. Иллюзия? Ник Круз ощупал полис. Настоящий документ, отпечатанный на плотной голубой бумаге. Он ещё раз прочитал текст. «Чисто Майя! Мираж!» Среди прочих стихийных бедствий в списке наступления страховых случаев значилась также незапланированная им беременность?!

* * *
        ОБЫЧНЫЙ КЛЕРК, КАКИХ десятки тысяч сидят по аналогичным конторкам? Хм! Можно поспорить с этим утверждением. То, что это не есть аксиома, страховой агент знал точно. Толстый человечек, Мастер Иллюзии, усмехнулся и сыто срыгнул ленч, выглядывая из запылённого окна скромной конторы. Обычный летний августовский день добрал остатки летней жары в пыльном городе и растворился в бархате заката. Вечерняя прохлада ласкала утомлённое жарой тело. Он довольно улыбнулся. Что ж? День прошёл недаром!
        Вежливость королей
        Который час? - спрашивает случайный прохожий.
        И мы зачастую, даже не посмотрев на часы, отвечаем мимоходом, приблизительно:
        - Половина двенадцатого...

* * *
        «СОЛНЦЕ ВЫПОЛЗАЕТ ИЗ-за горизонта. Жидкая тягучая субстанция времени незримо расползается по поверхности и затягивает в свой солнцеворот биосферу планеты. Кисельная вязкость обволакивает осенний лес и отрывает от каждого дерева по листу, по хрупкой сухой веточке, готовя их к зимней гибернации и к весеннему обновлению. Цикличность и периодичность присуща реальной материи и определяется процессами, задающими музыку сфер», - так думал он, властелин порядка и расписаний, законов и часовых поясов, свиданий и расставаний. Тс-с!
        Кристалл преломлял минуты и секунды, аккумулировал их в часы, дни и столетия. Иглы холода прорастали изнутри, словно кактусовое оперение. Царственная особа вожделела вырваться из плена полярного холода. Гибернация - все равно что небытие. Пленник своих амбиций жаждал страсти пламенных прикосновений, горячего дыхания и восхищенных взглядов.
        - Полдень или полночь, кто ж знает?
        Он один даст точный ответ. Скоро он вырвется из объятий квантовых шумов. И тогда произойдет это. О! Сколько раз он видел городской пейзаж с Железной Дамой, и столько же времени его нутро замирало от восторга. Он чувствовал сродство с нею. Ах! Его сердце начинало биться с запредельной частотой. Пульс подскакивал до невообразимых заоблачных величин. Он чувствовал, что стоит протянуть руки, и она появится здесь: «Мечта взывает, скулит и рисует Нечто»!

* * *
        ЕГО, ЭТАЛОННОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, ловкие и горячие руки вытаскивают из хладагента и помещают на общее обозрение.
        - Вот и я! - радуется Властелин Точности.
        Сумасшедшее единение со звездными бурлящими недрами, которые подчиняются единому ритму Вселенной. Пульсации любящих сердец - тик-так, тик-так, и фонтанирующие чувства взаимопонимания - лед и пламень, свет и тень. В унисон звукового ряда любви врывается не рожденная, не проявленная гамма инфракрасного излучения реликтовых волн - эхо Большого Взрыва. Песня рождается и взлетает, и воспаряет, и расширяет его резонансы. Тик-так.
        Но... люди занимаются важными делами и не обращают внимания на его эмоции.
        - Не удивляйтесь, друзья! Включаем осциллограф, - объясняет старший научный руководитель студентам. - Мы проверяем рабочий режим образца.
        - Ты посмотри, как скачут фигуры Лиссажу! Так бывает лишь в первые пять-семь минут при извлечении нашего друга из криогенной камеры. Это - неустойчивость переходных процессов, но она пропадает, когда температурные поля выравниваются, - перешептываются лаборанты.
        - Готово! Частота колебаний атома цезия задает нам длительность секунды. Раз в год весь мир подводит стрелки часовых механизмов, - говорит руководитель. - Нулевой меридиан, как слышимость?
        - Сверим часы, господа, пора! - приказывает главный астроном гринвичской обсерватории. - Внимание, сейчас нам передадут из Парижа сигналы точного времени. Приготовились, начинаем!
        Что значит секунда, если она роднится с девятью миллиардами периодов излучения атома цезия, когда он разъяренным красным конем перескакивает с одного квантового уровня на другой и обратно? Сколько событий, изменяющих атомный мир, проходят мимо, наслаивают дюны сомнений и слагают недоступное дно истории! Кому-то и один миг из этих миллиардов колебаний - жизнь, а секунда - вечность.
        Он терпеливо ждет. Секунды и минуты перетекают в сосудистые амфоры часов и вибрируют в них флегматичными зубчиками колес и колебаниями своенравных маятников. Царственная особа, атом цезия-133, наконец-то вырывается на свободу и правит бал, считая небесные тела своими подданными. Квазары, пульсары, звезды и планеты вращаются по миллиарды лет знакомым им путям - эллипсам, подчиняясь маятнику с точностью до аттосекунды. Зубчики мироздания щелкают, и звездное время сходится с земным. Тик-так, тик-так. Точность - вежливость королей.
        Та, что прошла мимо
        Рождественская сказка в стиле ретро
        Утро наступило как всегда вовремя. Он проснулся раньше будильника: опять разбудил ночной кошмар, которому не было названия. Являлись ли эти сновидения знаками прошлого или отдалённого будущего - неизвестно, но иногда неясные предчувствия беспокоили душу. Первые лучи солнца коснулись одеяла и скользнули по лицу, унося с собой ночные страхи. «Пора вставать», - подумал он, и тут начал трезвонить будильник.
        Выйдя на улицу, мужчина увидел: осеннюю картину сменила зимняя. Выпал первый снег. Пушистым покрывалом лёг на траву во дворе, на ветки деревьев и на крыши домов. Люди часто говорят, что снег пахнет арбузами. Сегодня и он ощутил этот аромат, когда шёл к гаражу, приминая этот снежный ковер. Снег громко хрустел под ногами. Морозец оказался небольшим, поэтому двигатель в холодном гараже не пришлось прогревать долго. Мужчина вырулил на улицу и привычным маршрутом поехал в мэрию, где не просто работал, а был ответственным лицом за связи администрации города с общественностью, поэтому его портрет практически не сходил с полос газет. Он регулярно давал интервью, пресс-конференции и участвовал в различных брифингах, не говоря уже о том, что все самые важные события в городе просто обязательно проходили в его присутствии, конечно же, вторым планом после самого мэра.
        Однако ночные кошмары не выбирают человека по должности и его социальному статусу. Чашка крепкого чёрного кофе прогнала ощущения ночных видений и настроила на рабочий лад. Он вёл машину, автоматически следя за дорогой и сигналами светофоров, думая о предстоящей предвыборной кампании. Его босс надумал баллотироваться в губернаторы штата, что оборачивалось именно для него очередной головной болью. Он поморщился, предвкушая всевозможные перипетии до чрезвычайности канительного мероприятия. А это уже был дневной кошмар, с которым предстояло бороться не во сне, а наяву.

* * *
        ОН ПРИПАРКОВАЛ МАШИНУ на служебной стоянке около здания мэрии и по скользким мраморным ступеням поднялся на крыльцо. Мужчина бросил ещё один взгляд на раннее морозное утро. «Зима вступила в свои права», - удивился он. - «Как быстро летит время! Настоящая зима. Скоро Рождество и Новый Год!?» Вздохнул и вошёл внутрь.
        - Привет всем! - сказал он, входя.
        - Доброе утро, мистер Кеннард, - приветливо поздоровалась мисс Моника Винтер, его секретарша. - Ваша почта, пожалуйста.
        Она протянула стопку газет и писем. Эрик Кеннард небрежно кивнул девушке, взял почту и быстрым уверенным шагом направился в кабинет. Моника проводила его долгим взглядом. Она шестым чувством определила, что шефа снова мучили кошмары. Конечно, Эрик Кеннард будет отрицать всё, если спросить прямо, но... её сердце не обманешь. Девушка давно и однозначно определила для себя личное отношение к начальнику. «Но не стоит об этом даже и думать!» - мысленно приказала она себе и деловито принялась за работу, которой у секретаря всегда оказывается непочатый край.
        День пролетел незаметно. В офисе зажгли свет. В декабре рано темнеет. Моника взглянула на наручные изящные, но не очень дорогие часы и стала складывать бумаги на столе в разные папки, согласно их срочности. Рабочее время закончилось, она выключила компьютер и поспешила к выходу. Вечером её ждала ещё одна работа, туда тоже возбранялось опаздывать.
        Эрик Кеннард закончил телефонные переговоры с представителем действующего губернатора штата. Всё, что предстояло выяснить для будущей выборной кампании и правил игры, уже сделано. Он положил телефонную трубку на место и потёр затёкшую шею. Мужчина встал из-за стола и сделал несколько гимнастических упражнений, чтобы размять мышцы спины. За окном, на витринах магазинов и кафе зажглись рекламные огни. Ближе к Рождеству улицы города приобретали нарядный вид. Везде, где только имелись какие-то крючки или выступы, хозяева магазинов, кафе и офисов развешивали на фасадах новогодние украшения, ставили наряженные ёлки. Эрик задумчиво смотрел в окно.
        Многие сотрудники разошлись по домам. Закрывая кабинет, размышлял, как провести вечер. Пока прогревался двигатель машины, он купил вечернюю газету в соседнем киоске и развернул. Номер ещё пах свежей типографской краской, но руки не пачкал. По диагонали Эрик пробежал глазами последние новости, и вот его внимание привлекло объявление: «Потомственный астролог дает консультации». «Что же, в преддверии выборной кампании неплохо бы нам заручиться поддержкой астролога», - подумал он. Указанный адрес находился в паре кварталов.
        Первые десять минут он привыкал к вождению машины в ночном режиме. Неприятно слепили фары встречных машин, пришлось срочно надеть специальные автомобильные очки со стёклами, пропускающими лишь поляризованный свет. На втором светофоре предстояло свернуть вправо - нехитрая задача, однако на перекрёстке образовалась пробка. Светофор не работал. Полицейский-регулировщик пытался выправить ситуацию. Мороз усилился. Гололедица на дороге зеркальным отблеском неоновых огней могла порадовать исключительно любителей катания на коньках, но не водителей. Вскоре он свернул направо и аккуратно затормозил перед книжным магазином на платной стоянке.
        Астролог принимала на втором этаже. Маленький уютный офис. Скромный холл. И вот его провели в приёмный кабинет. Множество зеркал и горящих свечей создавали мистерию настроения и расслабляли. Тишина длилась вечность. Наконец из глубины тёмного проёма в стене вышла смуглая женщина с крупными чертами лица.
        - Я знаю, что ты хочешь узнать, но лучше побеспокоиться о другом. Ты плохо спишь и часто видишь кошмары во сне, не так ли?
        - Я хочу знать, что беспокоит: мое прошлое или будущее, мэм?
        - Это фатум, который не имеет измерений времени. Сновидения - лишь зеркальные отголоски внутренних метаний человека. Тебе кажется, что идёшь по тернистой дороге, но не уверен, что это тот путь. Каков он, не скажет никто. Ибо бредёшь наугад и не думаешь о себе совсем. Твою судьбу освещает множество светил, однако в этом-то и состоит опасность. Оглянись, дорогой, как думаешь, что сможешь увидеть? Не жми плечами. Я знаю ответ. Ничего! Чтобы видеть, кроме света нужна тень. Каждый человек имеет своё отражение. Должен иметь. А у тебя нет его. Кошмары - жалкие попытки закомплексованного Эго найти хотя бы в параллельных мирах собственное отражение. Пока человек не имеет тени, он не является самодостаточным, полным, гармоничным.
        - Ты имеешь в виду женщину?
        - Не обязательно. Это может быть действительно любимое дело или нечто иное. Некоторые думают, что второе «Я» находится в женщине. Возможно. Прислушайся к робкой интуиции, ведь у тебя замкнутый круг общения. Как можно увидеть что-то, когда ты сидишь в раковине-жемчужнице и её створки заперты? Хочешь обрести собственную тень? Бывай на людях. Иди и ищи.
        - Я смогу найти свою тень? Куда же мне пойти?
        - А давно ли ходил в пивной бар, например? Находит тот, кто ищет.
        Мистер Эрик Кеннард расплатился с астрологом и вышел, ощущая саднящую досаду, что зря потратил деньги. Поэтому не заметил, как приехал домой.

* * *
        ВЕЧЕР ТОЛЬКО НАЧИНАЛСЯ. Неплохо бы понять, куда податься? Он надел джинсы, кожаную куртку и пересел на мотоцикл. «Астролог говорила о баре. Хорошо. Я загляну в первый попавшийся пивной бар», - решил Эрик.
        Интуиция сегодня привела его в пивной бар со стриптиз-шоу. В зале царили сумерки, и невообразимый шум напоминал звуки роящегося улья. Публика здесь обосновалась пёстрая и не слишком требовательная. Он заказал пиво, когда на сцену вышла первая девушка с номером стриптиза. Двигалась она, попадая в такт музыки, зажигательно и ритмично. Изобретение Маты Хари нынче кроме раздевания дополнилось эротическим танцем и стало предметом бизнеса. Эрик равнодушно наблюдал. Девушка как девушка, симпатичная. Выражение лица - никакое. Кукла. За ней последовали вторая и третья девушки. «Пластмассовые куклы», - определил он. Их танцы колебались на грани эротики и порно, скорее даже, такое шоу приближалось к порнографии, нежели к искусству. Эрик пил пиво и размышлял о разговоре с астрологом. «Чушь!» - решил он.
        На сцену вышла следующая девушка. Лицо закрывала карнавальная маска. Её выход объявили просто: «Мисс Майя». Эрик вздрогнул. Какая музыка! Необыкновенная музыка сопровождала танец - классическая музыка с нежным восточным оттенком. «Композитор, скорее всего, Римский-Корсаков», - решил Эрик. - «Шехерезада». В детстве он обучался музыке и посещал филармонию с дедом, а потому с первых нот узнавал многих композиторов. Гуттаперчевая пластика кошачьих движений танцовщицы. Красивая эротика. Абсолютно всё в рамках приличия. Да, это было настоящее искусство хореографии. Эрик сидел и смотрел как завороженный. Танец закончился. Девушка покинула сцену.
        Чего-то не хватало. Эрик встал, не зная зачем, вышел из зала и по узкой винтовой лестнице поднялся на второй этаж, где находилась гримёрная танцовщиц. Он по очереди открывал двери, заглядывая вовнутрь, пока не нашел её комнату. Девушка сидела лицом к зеркалу и спиной ко входу. Ноги в босоножках на высоких каблуках артистка положила на столик перед зеркалом. Когда он вошёл, танцовщица читала журнал. Девушка увидела его отражение в зеркале и встала со стула. Лицо по-прежнему закрывала полумаска. Она повернулась к нему и усмехнулась.
        - Привет, - сказал он.
        - Привет. Не думала, что ты посещаешь подобные заведения.
        - А ты?
        - Я здесь работаю, мистер Эрик Кеннард. Если ты, дорогой, ко мне, то присаживайся.
        Рядом с креслом - низенький табурет, видимо, подставка для ног. Эрик присел на него. Расстегнутый халат не прикрывал ничего. Шёлковая кожа на животе притягивала взор мужчины. Стриптизёрша повернулась к нему лицом и поставила левую ногу на кресло, так что перед его лицом оказалось её бедро и чёрные трусики. Девушка проследила за взглядом мужчины и насмешливо улыбнулась. В руках по-прежнему она держала журнал.
        - Какие проблемы? Слушаю, дорогой.
        - Ты красиво танцевала. Я видел твой номер.
        - Спасибо.
        - Как твоё имя?
        - Майя. Не забудь, дорогой, меня зовут Майя. В переводе с древних языков оно означает «иллюзия», то есть «Та, что прошла мимо».
        - Майя, я могу пригласить тебя на ужин? - спросил он.
        - Хочешь провести со мной ночь? Говори честно, как есть.
        - Да, хотел бы.
        - Что люди любят больше всего, как ты думаешь, Эрик? Можешь не морщить лоб. Они любят свои иллюзии, - она говорила почти как астролог.
        Девушка сняла левую ногу с кресла и, закинув ему за шею, притянула мужчину к себе в том положении, как он сидел. Эрик уткнулся носом в её трусики, и у него закружилась голова.
        - Это будет дорого стоить, дорогой.
        - Сколько?
        Она убрала ногу с шеи, встала на обе ноги и скрестила руки перед грудью.
        - На первое - отдашь мне твоё горячее сердце, а на второе - пылкую душу. Согласен?
        - Предлагаю сто долларов, крошка.
        - Не смеши.
        - Двести? Это большие деньги.
        - Нет.
        - Тысячу?
        - Торг здесь не уместен. Я назвала цену.
        - Десять тысяч?
        - Ты думаешь - это адекватная замена души мистера Эрика Кеннарда?
        - Или домик в пригороде?
        - Дверь у тебя за спиной, дорогой. Цену знаешь, заходи, когда надумаешь. До свидания. И не забудь, дорогой, меня зовут Майя.
        Он хлопнул дверью.

* * *
        УТРО. ЕЩЁ ОДНО ЗИМНЕЕ утро, наступившее как всегда вовремя. Он проснулся раньше будильника, опять разбудил ночной кошмар, которому всё ещё не было названия. Неясные предчувствия беспокоили. Первые лучи солнца коснулись одеяла и скользнули по лицу, унося с собой ночные страхи. «Пора вставать», - и вслед за этой мыслью начал трезвонить будильник. До Рождества оставались считанные дни.
        - Привет всем! - сказал он, входя в здание мэрии.
        - Доброе утро, мистер Кеннард, - приветливо поздоровалась мисс Моника Винтер. - Ваша почта, пожалуйста.
        Привычным жестом она протянула стопку газет и писем. Эрик Кеннард как обычно кивнул девушке, взял почту и быстрым уверенным шагом вошёл в кабинет. Всё как всегда. Моника проводила шефа долгим взглядом. Она снова шестым чувством определила, что Эрика Кеннарда опять мучили кошмары. «Значит, он сегодня, скорее всего, должен опять пойти вечером в тот бар», - подумала она, пряча усмешку в уголках крошечного рта. - «Ну, что ж. Будем ждать вас там, мистер Эрик Кеннард!»

* * *
        НА ЭТОТ РАЗ К БАРУ со стриптиз-шоу Эрик подъехал на машине. Знакомое заведение уже украшали новогодние игрушки. Около дальней стены высилась рождественская ёлка. Неизменными персонажами были лишь посетители и девушки-танцовщицы. Эрик заказал пиво и стал ждать Её выхода. Мисс Майя вышла с новым номером. Сегодня артистка подготовила танец в стиле испанских ритмов под музыку из «Кармен-сюиты». Последний перестук каблучков громко прозвучал в маленьком зале.
        Эрик вихрем ворвался в её гримёрную.
        - Привет, Майя! Одевайся, я принял решение. Едем в ресторан.
        - Привет, мистер Эрик Кеннард. Ты помнишь моё условие, дорогой?
        - Конечно, я помню все твои условия.
        - Дай мне пять минут, чтобы одеться.
        Он отвернулся. Она надела длинное серебристое платье и накинула поверх него пальто.
        - Пошли. Я готова.
        Полумаску девушка не снимала всю дорогу до машины. В мерцающем свете фонарей выглядела танцовщица не просто странно, но до смешного нелепо. Казалось, богатый арсенал гримуборной - выспренный парик и наклеенные ресницы, - служил ей как защитой, так и оружием возмездия. Эрик невольно подумал, что если бы встретил танцовщицу на улице без театральной атрибутики, то, пожалуй, не узнал бы. За ужином Эрик подарил девушке золотую цепочку с кулоном из лунного камня. Из ресторана они поехали к нему домой.
        Ночь звенела хрустальными бокалами, лунным светом и морозными каблучками. Романтика полной луны мерцала и манила влюблённых прогуляться в тишине. Снег скрипел под ногами, пока парочка подходила к крыльцу. Иней сверкал в лунных переливах светотени на ветках деревьев. Зимняя ночь пела им серебряную песню ожидания и мечты. Ровно в полночь сошлись грани мистических зеркал бытия и отразили воистину волшебную ночь. Ночь любви.
        Луна зашла за горизонт, и наступил рассвет нового дня. Зимнее утро прогнало ночь. Он проснулся раньше будильника. Сегодня его не будил ночной кошмар. Впервые за эти несколько дней Эрик спал беспробудно. Волшебная ночь любви прошла. В постели он - один. Было что-либо или это просто сон? На соседней подушке от ночной феи остался запах духов. Неясные предчувствия вновь беспокоили. Майя ушла, не оставила ни записки, ни номера телефона. Сегодня канун Рождества. Несмотря на праздники, до полудня ему надо успеть сделать целый список неотложных дел.

* * *
        - ПРИВЕТ ВСЕМ! - СКАЗАЛ он, входя в здание мэрии.
        - Доброе утро, мистер Кеннард, - приветливо поздоровалась мисс Моника Винтер. - Ваша рождественская почта, пожалуйста.
        Как обычно она протянула стопку газет и писем:
        - Эрик, вечером состоится рождественский бал в главном зале мэрии. Босс приглашает всех сотрудников мэрии, вы будете там?
        - Обязательно буду, мисс Моника, а вы? - только из вежливости спросил он.
        - Конечно, мистер Кеннард, я очень люблю танцевать, - она кротко улыбнулась и опустила глаза.
        Он оторвал взгляд от почты и внимательно посмотрел на девушку. «Маленькая серая мышка. Глаза красные, как будто не спала ночь. Любопытно. Где она могла её провести? Наверное, у неё бессонница», - подумал он о девушке. - «Ничего общего с моей лунной феей. Неужели она умеет танцевать? Хм. Вечером посмотрим».
        Рождественская ёлка украшала приёмный зал мэрии. Пришли почти все сотрудники мэрии, одни с супругами, другие со знакомыми. Мистер Эрик Кеннард пришел один. Официальная часть вечера оказалась обычным предвыборным выступлением мэра города. Потом пошли поздравления от разного сорта чиновников. Награждения, подарки и бонусы сменились неофициальной частью приёма - фуршетом и танцами. Эрик держал бокал с шампанским, когда издали увидел Монику Винтер в тёмно-синем платье и с высокой, красиво уложенной причёской. Выглядела девушка очень эффектно. Он поднял бокал и кивнул ей, продолжая разговор с коллегой о предстоящих выборах. Коллега увидел знакомых, извинился перед Эриком и заторопился к ним.
        Эрик держал бокал и рассматривал гостей. С грустью думал о Майе. Рождественская ёлка стояла в центре зала, около неё по двое, по трое и малыми группками прохаживались люди. Они искренне улыбались и смеялись как дети, приветствуя и поздравляя друг друга. Эрик тоже направился к ёлке. Мысленно витая в заоблачных высях, он шёл мимо мужчин и женщин в нарядных платьях. Эрик сделал всего несколько шагов, когда почувствовал запах знакомых духов. Этот аромат он не мог ни с чем спутать. Это был Её запах.
        Он встрепенулся, всматриваясь в лица окружающих женщин. Наконец понял, чтобы увидеть «свою тень», надо оглянуться, хотя сильно сомневался в том, - стоит ли это делать? Почему? Боялся, что иллюзия растает. Эрик знал, но, тем не менее, медленно повернулся кругом, и запах духов привел его к Монике Винтер. Платье с глубоким декольте очень шло ей, но... на шее висела золотая цепочка с кулоном из лунного камня. Он взял в руки кулон.
        - Откуда этот кулон у тебя, Моника?
        - Ты всё ещё не понял, Эрик, Майя - это «Та, что прошла мимо». Люди любят свои иллюзии больше реальности. Иллюзиям же свойственно исчезать подобно дыму, хотя... минувшая ночь прошла волшебно. Но у меня остаётся сомнение - мы видели сказку во сне или наяву? Ты как считаешь?
        - Так это была ты?! Майя! То есть Моника!
        - Я решила, что твоё сердце и душа принадлежат тебе, Эрик, и ты, как мужчине и подобает, должен сделать истинный выбор. Любовь не терпит принуждения.
        - А это любовь?
        - Возможно.
        Эрик обнял девушку и вдохнул запах Её волос. Это была его Майя.
        - Ты не права, моя иллюзия обрела плоть вполне реальной женщины, чему я очень рад и я теперь её никуда не отпущу больше.
        Часы пробили полночь.
        - Счастливого Рождества, Моника! - сказал совершенно счастливый мистер Кеннард.
        - Счастливого Рождества, Эрик! - ответила мисс Винтер.
        Они оба обрадовались, что иллюзии растаяли, а вместе с ними где-то там, в подсознании, растворилась в зеркальных отражениях нереальности и «Та, что прошла мимо». Влюблённые были вполне земными созданиями.

* * *
        АСТРОЛОГ СМОТРЕЛА ВНУТРЬ хрустального шара и улыбалась. Недавний её посетитель обрёл, наконец-то, полное и гармоничное отражение.
        Тридесятый экзамен
        Страшно удивительная сказка
        из цикла «В стране невыученных уроков»
        В тридесятом царстве, в тридесятом государстве жил-был царь, стороны той государь. Однажды морозным зимним днем пробудился царь в своей опочивальне и понял, что наступила горячая пора - пора напомнить подданным о себе и объявить хоть какой-нибудь указ. Задумано - сделано. Призвал царь писаря и объявил: «Мы, царь тридесятого государства, повелеваем считать два месяца в году - июнь и декабрь, горячей порой экзаменов. Все учащиеся должны пройти итоговую аттестацию в виде экзаменов согласно программе обучения. Мы, царь всея страны, повелеваем укомплектовать экзаменационные комиссии беспристрастными инспекторами. Проведение экзаменов следует проводить два раза в год и начинать оную экзекуцию с первого месяца лета и с первого месяца зимы!»
        Проснулся Емелюшка на печи от запаха свежих пирожков, потянулся и сладко зевнул. «Вставать или ещё полежать?» - вот в чём вопрос. Этим вопросом Емеля озадачивался каждое утро достаточно долго, если бы не его бабушка.
        - Вставай, вставай, внучек! Вижу, уже не спишь! Поторопись, голубчик! Сегодня особенный день, - бабушка вытерла руки о тряпку и поставила на стол гору пирожков.
        - Чего это в нем такого уж особенного? День как день. Зима. Морозец. Солнце светит. Петухи поют.
        - А всё особенное-то, ты, Емелюшка, аккурат и проспал-то! - бабушка налила в кринку горячего молока и поставила рядом с пирожками тарелку сметаны. - Сегодня ездил по селу глашатай и объявлял царский указ, дескать, наступила горячая пора экзаменов для всех учащихся. Кто не сдаст, - все каникулы будет чистить царские конюшни.
        - Вот незадача-то! - буркнул Емеля, опуская пальцы в таз с водой и протирая ими глаза.
        - Как следует умывайся, ученик, - хлопнула бабка крепкого богатыря по загривку рукой, тренированной на колке дров.
        Он тяжело вздохнул и, набрав в пригоршню воды, вылил на лицо и шею. И так три раза, меньшее число раз бабка называла размазыванием грязи.
        - Вода жуть какая холодная, бабушка! Бр-р! Пошто не погрела?
        - Специально ключевой из родника принесла, чтоб голову твою освежить. Глядишь, может, на экзаменах и поможет! Как знать? Быстро одевайся, поешь и бегом в школу-то! Петухи давно пропели девять часов! Да эти, шпаргалки не забудь, внучек!
        В школе народу уже собралось не просто много, видимо-невидимо. Люди толпились, и все пытались выяснить, кто же прибудет в качестве независимого государственного инспектора? Директор, завуч и классные руководители недоумённо пожимали плечами. Знали лишь, что из столицы он прибудет с последним ударом колокола после заутрени. Кто-то вглядывался вдаль по главной сельской улице, не слышно ли цокота удалой тройки и заливистого конского ржания? Тихо. Вот послышались привычные перезвоны колоколов с церковной звонницы, удар ещё удар, и всё стихло.
        В этот миг из высоко висящего белого облака вылетела какая-то птичка и стала приближаться к школьному подворью. Птичка уже выросла размером с орла, а ещё через некоторое время народ увидел, что вырос и «орёл», и его размах крыльев. Зелёная чешуя отблескивала на солнце, и все головы пятиглавого Змея Горыныча, одетые в шапки-ушанки и с солнцезащитными очками, о чём-то перешёптывались друг дружке на ухо. Народ спешно крестился и разбегался, кто куда мог. Змей Горыныч приземлился точно в образовавшемся пятачке перед директором школы, который не успел ретироваться в укрытие, и представился:
        - Я независимый государственный инспектор, назначенный царём батюшкой сегодня к вам на экзамен по главному сказочному предмету - физике тридесятого царства. Прошу любить и жаловать, так сказать, если можете.
        Змей Горыныч снял шапки-ушанки и очки, сунул их в спортивную сумку и чинно поклонился всеми пятью головами представителям администрации школы и учителям, которые уже без особенной боязни снова собрались у крыльца. Кто-то толкнул массивную дверь и пригласил инспектора внутрь.
        Люди поспешили войти с мороза в тёплое помещение школы.
        - Начнём, пожалуй, - сказал директор и кивнул учителям, чтобы навели дисциплину среди учеников.
        Вскоре дошла очередь (всё равно деваться было некуда!) и до Емели заходить на экзамен. Он робко заглянул в кабинет физики. Экзаменационная комиссия во главе со Змеем Горынычем сидела за столом, задрапированным зелёной бархатной скатертью. На столе стояла высокая хрустальная ваза с букетом чайных роз, которые тайком нюхала одна голова, умильно закатывая глаза, и лежали вперемешку беленькие прямоугольники - билеты.
        В приоткрытую дверь не очень уверенно, бочком протиснулся упитанный Емеля, одетый в честь праздника в красную атласную рубаху, подпоясанную синим бархатным кушаком. Ученик подошёл к столу и очень долго выбирал билет. Со стороны могло показаться, - ученик пытается применить запрещённые приёмы магии, чтобы узнать, что в билете. Однако головы инспектора пошушукались между собой и решили, что магических приёмов не было. Наконец, трясущимися руками Емеля вытащил один из них.
        - Ну-с, сударь, я вижу, вы выбрали билет. Какой номер? - строго просил Змей Горыныч, приготовившись сделать пометку в школьной ведомости.
        - Билет номер т-три-тринадцать, ваша м-ми-милость. Первый вопрос: закон Архимеда, - клацая от страха зубами, ответил Емеля.
        - Так и запишем. Что ж! Отвечайте, сударь, мы готовы вас выслушать, - сказала бодро средняя голова, крайняя правая громко зевнула, нечаянно изрыгнув пламя, а крайняя левая залпом выпила стакан минеральной воды. - Я извиняюсь, изжога с утра мучает, внутри просто огнём всё горит.
        Змей Горыныч виновато потупил глаза перед дамами. Остальные головы инспектора глазели по сторонам с нескрываемым любопытством.
        - Неужели и здесь у нас, в тридесятом царстве работает закон Архимеда? - недовольно пробурчал Емеля.
        - Не сомневайтесь, сударь! Лучше вспомните про то, как Иванушка в истории о «Коньке-Горбунке» искупался в трёх котлах. Вот на этом примере и расскажите, как действует в тридесятом царстве закон Архимеда? Или вы хотите сначала подготовиться?
        Емеля почесал затылок сначала левой рукой, потом правой. Потом почесал левой ногой о правую ногу, вспоминая давнюю историю, произошедшую с Иванушкой и его резвым Коньком-Горбунком.
        - Пожалуй, я посижу и подумаю, ваша милость, - Емеля направился к самому последнему ряду парт и пристроился у окна.
        Крайняя левая голова инспектора склонилась вниз и вскоре смачно с посвистыванием захрапела. Емеля, пользуясь случаем, вытащил из кармана горсть шпаргалок. И под партой, исподволь, стал по очереди просматривать. Ему попадались всё время ответы не на те вопросы, которые нужны. Изредка следил за Змеем Горынычем. Куняла уже и вторая левая голова, видимо инспектор слишком рано встал, чтобы не опоздать и прилететь на экзамен вовремя. Тогда ученик храбро разложил шпаргалки прямо на парте и начал методично перебирать их дальше. Вот и последняя бумажка, свернутая в гармошку, неужели шпаргалка с законом Архимеда осталась дома? Не может быть! Ага, наконец-то нашлась! Он обрадованно сунул её в ладошку, а остальные сгрёб в карман.
        За этим занятием Емелю и застали экзаменаторы. На парту упала чья-то крылатая тень. Змей Горыныч навис над ним всей огненной грозностью:
        - Отдайте сюда, сударь, вашу шпаргалку. Емеля разжал руку, и средняя голова инспектора слизнула пламенным языком бумажку. В лапах он наготове держал стакан с минералкой, спешно заливая пожар в желудке.
        - Съешь его за это, съешь! - зловеще нашёптывала крайняя правая голова.
        - Нет, лучше мы будем придерживаться золотой середины, - заявила средняя голова.
        - Центристы, - презрительно процедила крайняя левая голова.
        - Пусть тогда экзаменуемый отвечает без подготовки! - свирепо прошипела крайняя правая голова, пуская дым из ноздрей.
        - Правильное решение, гуманный компромисс! - поддержала голова с левого фланга.
        - Что же отвечайте, сударь, - промолвила средняя голова.
        Змей Горыныч снова уселся за экзаменаторский стол. Крайняя левая голова тут же задремала, не дожидаясь ответа ученика. Емеля сначала от страха быть съеденным весь побелел. А потом от возмущения, что отвечать придётся без подготовки, вспотел и покраснел. Он набрал воздух в лёгкие и громко начал сочинять первое, что пришло на ум:
        - Закон Архимеда. Я р-рас-расскажу на примере случая про этого, как его. Ага, вспомнил, про Иванушку, ну тот, который на уроке литературы в котлах купался. Сейчас расскажу:
        «На конька Иван взглянул,
        И в котёл тотчас нырнул,
        Тут в другой, там - в третий тоже,
        И такой он стал пригожий -
        Что ни в сказке не сказать,
        Ни пером не написать!» [5]
        - Занимательное кино получается! Причем тут тогда Архимед? - недоуменно спросила, проснувшись, крайняя левая голова.
        - А ему царь корону свою дал зачем-то, - смело ответил Емеля.
        - Любопытно! Зачем же царь корону-то отдал Архимеду, поносить что ли? Ну и что же дальше было, добрый молодец? - ехидно усмехаясь, приставала средняя голова.
        - Дальше в той истории: «Царь два раза перекрестился. Бух в котёл - и там сварился!» - Емеля пожал богатырскими плечами.
        - Да, коллеги, ну и закон Архимеда получился у нас?! Что поставим нашему, так сказать, трудолюбцу?
        - Съешь его за это, съешь, - зловеще продолжала гнуть свою линию крайняя правая голова.
        - Безусловно, двойку, - небрежно зевая, бросила через плечо крайняя левая голова.
        - Это не гуманно! На носу празднование Нового Года - это раз! РОНО поставит на вид снижение успеваемости - это два, - запротестовала средняя голова.
        - Центристы, - опять презрительно процедила крайняя левая голова. - Центристы, ренегаты и соглашатели! Я предлагаю провести тайное голосование. Закроем глаза, выбросим по очереди пальцы, поскольку они одни на всех, а потом усредним балл.
        Головы Змея Горыныча ещё чуть-чуть пошипели, поплевали струями дыма и огня, залили это всё минералкой и договорились. Они так и сделали. Средняя голова укоризненно покачалась влево, вправо и объявила результат:
        - Получается два с половиной, но ежели округлять по правилам до целого числа, то будет хиленькая тройка, сударь. Что ж, сидя верхом на тройке, можно и Новый Год встречать!
        Последний экзаменуемый ученик, богатырь Емеля, подпрыгнул и с радостью в сердце выбежал из классной комнаты. Ура! Ученики кинулись обниматься, а потом заглянули через приоткрытую дверь кабинета, но увидеть ничего не успели, так как директор неожиданно захлопнул ее с той стороны. Вскоре даже в коридоре ученики услышали хлопок чего-то в потолок и следом хрустальный звон бокалов. Затем раздался смех, и экзаменаторы в виде независимого государственного инспектора школы дружно запели в пять лужёных глоток:
        «Остыли реки, и земля остыла,
        Но я мороза не боюсь!
        Это в городе мне грустно было,
        Это в городе мне грустно было,
        А за городом смеюсь, смеюсь, смеюсь!
        И уносят меня,
        И уносят меня в морозную снежную даль
        Три белых коня,
        Эх, три белых коня - декабрь, январь и февраль!» [6]
        - Это всё сказки, бабушка! - Емеля потянулся, зевнул и свесил с печи ноги. Это история зимняя, а сейчас лето на носу и экзамены тоже летние.
        - Оно, конечно же, так, внучек, а инспектором-то в комиссию царь батюшка кого на этот раз назначил? Знаешь?
        - Нет, бабушка, не знаю! Уж не Кощея ли Бессмертного?
        - То-то же, внучек! Сказка ложь, да в ней намёк - добрым молодцам урок!
        Сноски
        1
        Песня «Случайный вальс». Музыка Фрадкина М., слова Долматовского Е., 1943 г.
        2
        Песня «Есть только миг», музыка А. Зацепина, слова Л. Дербенева, 1973 г.
        3
        fautori della liberta - защитники свободы
        4
        цитата, источник: Борухович В. Г., В мире античных свитков, г. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1976, 224 с.
        5
        Ершов П. П., сказка «Конек-Гобунок», первая публикация - 1834 г.
        6
        Песня «Три белых коня». Музыка Крылатова Е., слова: Дербенёва Л., 1982 г.