Колесо Фортуны Лука Каримова
        Тьма и заговоры клубятся во дворце, мучая Короля. На безумного принца готовится покушение, а в деревнях устраивают бойцовые ямы с оборотнем. В полуразрушенном замке правит скелет. Смерть ищет себе новую косу и только Рыцарь сумеет ее отыскать, пока Маг затаился в тени и наблюдает… Так что же общего между загадочным Чародеем, брошенным Пажом и мрачным Рыцарем? Божественный промысел непостижим! Знаки и символы матушки Фортуны возвещают смертным о существовании законов мироздания. Одним открывается светлая дорога, полная богатств и радостей, другим же - окутанная непроглядными туманами. И путь их усыпан костями предшественников, сошедших с ума. Фортуна сводит и разводит людей на пути к заветной цели, преподавая каждому его урок, но никогда не забывает собрать их души вновь и воздать по заслугам. Ныне ее планы могут быть открыты посвященным…
        Колесо Фортуны
        Глава 1
        Шут
        ' O Fortuna velut luna statu variabilis,
        semper crescis aut decrescis;
        vita detestabilis nunc obdurate et tunc curat ludo mentis aciem,
        egestatem, potestatem dissolvit ut glaciem '[1]. (Carmina Burana - O Fortuna!)
        «Вы - дитя Вселенной и открыты для всего нового, что предоставляет вам жизнь. Будьте готовы использовать момент»[2].
        Когда-то давно в деревеньку за стенами замка лорда Урсуса заглянула Смерть. Пришла она за душами для госпожи Фортуны, чтобы устлать дорогу новыми костями: старые давно превратились в прах под копытами хозяйки судеб. А ей так нравилось с хрустом объезжать свои бескрайние владения.
        Смерть хорошо поработала и решила посетить один из тех трактиров, где, по словам смертных, подавали отменное вино, холодное с вишневым вкусом или горячее с яблочными, грушевыми нотками, посыпанное лимонной или апельсиновой цедрой.
        Но вот незадача! В тот вечер почти все столы и лавки были заняты: яблоку негде упасть. Приуныла Смерть: не возвращаться же в чертоги Фортуны, как следует не напившись. В жизни и так мало радостей: только и делай, что целыми днями шляйся по миру, души собирай, а потом складывай их кости в мозаику, да чтобы всегда разная получалась, а то госпожа заскучает.
        - Путник! Да-да, ты, в балахоне и с косой! - крикнул один из людей и помахал Смерти рукой. Разодет этот смельчак был в двухцветную одежду: одна половина черная, как глазницы Смерти, а другая светлая, как локоны Фортуны.
        «Он меня видит», - Смерть приятно удивилась. Давненько она не встречала всевидящего. Таких Фортуна с рождения наделяла особенным зрением, и они замечали в людях плохое и хорошее, а в остальных - истину. Как и сейчас «черно-белый» узрел в Смерти ее истинный лик и не испугался ни пустых глазниц, ни костлявого обличия. Разве что взглянул на собственное отражение в лезвии косы, и то чтобы поковыряться в зубах и вытащить застрявшую зелень.
        - Кружечку лучшего вина для моего знакомого! - воскликнул он, освободив место рядом.
        Смерть с хрустом опустилась за столик у окна и вскоре получила заветный напиток, осушив кружку наполовину и довольно жмурясь.
        - Я пришла за тобой, но решила немного передохнуть, - поделилась Смерть.
        - Вот как? И сколько же мне отмерено минут? Успею ли я еще напиться? - ничуть не удивился молодой человек с шапкой пепельных, почти седых волос и с турмалиновыми глазами.
        - Пожалуй, я задержусь на час, если ты еще раз угостишь меня выпивкой, - подумав, ответила Смерть.
        - Тогда у меня есть время рассказать о себе, мы ведь должны познакомиться поближе, - вдохновился юноша.
        - Что ж, почему бы и нет, - Смерть приложилась к кружке, медленно обведя присутствующих взглядом.
        Никто не обращал на них внимания: все видели местного дурачка, сидящего в углу у окошка и болтающего с самим собой. Перед ним стояли две кружки, и завсегдатаи знали: парень давно рехнулся. Временами его поколачивали, но чаще всего игнорировали. Сидит, пьет, никого не трогает, да и Фортуна с ним! И без того обделила парня умом, так хотя бы не лишила таланта выступать на ярмарках.
        А юноша все рассказывал о своей жизни, хотя Смерть и так знала, что в детстве мальца нашли в капусте. Чей он был, никому неизвестно. Снесли его в дом для сирот, откуда он выбрался пятилетним мальчуганом и сбежал на ярмарку к местным лицедеям, а затем стал путешествовать с ними по Фейту, исколесив королевство вдоль и поперек, разве что за море побоялся сунуться. Он вернулся обратно в родную деревню, где стал выступать как шутник и танцор-жонглер, даже показывал гимнастические трюки и гадал на картах. Шут был открытым и добрым, слова плохого от него не слышали, даже когда пинали. О таких говорили: «Подставит вторую щеку, еще и поблагодарит». Кроме как Шутом, его иначе не называли: при рождении имени ему не дали. Сироты - это просто сироты. Зачем им имена?
        Речь Шута лилась плавно и почти усыпила захмелевшую Смерть, но юноша тронул ее за плечо и осторожно потряс.
        - Пойдем ко мне, вижу, ты, путник, пришел налегке. Готов поделиться и крышей над головой, и подстилкой с соломой, не обессудь: иных роскошеств нет.
        Взглянула Смерть на Шута, но не увидела в его глазах и намека на насмешку. Сидящий перед ней был чист и искренен в своих помыслах. Таких, как он, нельзя предавать праху, а с госпожой она объяснится.
        - А знаешь, пожалуй, нам сегодня с тобой не по пути. Ты угостил меня, и я отплачу за твою редкую для мира людей доброту. Отныне ты сможешь увидеть будущее тех, кто будет так же приветлив с тобой, как ты со мной этим вечером, и обратится за помощью.
        Шут пожал плечами:
        - Но ведь когда-нибудь ты заберешь меня, и я смогу узреть, как своими тонкими нежными пальцами наша великая госпожа перебирает нити судьбы и прядет людские жизни.
        Смерти были приятны его слова о хозяйке, как и открытость, забота Шута, угостившего незнакомца вином и не потребовавшего ничего взамен, хотя он знал, кто перед ним.
        - Когда ты доживешь до седин, и твои пальцы утратят былую ловкость, а карты покажутся тяжелыми, тогда мы встретимся вновь, будь уверен.
        - Позволь же проводить тебя?
        Смерть кивнула, и они вместе покинули таверну. На столе сами собой появились монеты, и трактирщик удивленно сгреб их в карман пожелтевшего передника. Весь долг Шута за еду, напитки и постой был оплачен, да еще на год вперед.
        Шут проводил Смерть до конца деревни. За воротами они распрощались, и Смерть махнула ему костлявой дланью. Порыв ветра всколыхнул черный плащ, а в пустых глазницах сверкнули кровавые огоньки. Смерть пошла по дорожке, исчезнув в сгущающемся тумане. На миг Шут увидел устланную человеческими костями дорогу, зажмурился, а, когда распахнул глаза, все было как прежде.
        В тот вечер он вернулся в трактир, поднялся на второй этаж. Жалкий тюфяк в его комнате сменился добротным матрасом, появилась и подушка с теплым шерстяным одеялом, а в давно нетопленом камине весело потрескивали дрова. В столе обнаружился запас белоснежных свечей, а в кувшине - свежая колодезная вода, а не тухлая, которую ради экономии набирали для бедных клиентов в дождевой бочке.
        Шут расспросил трактирщика, но тот удивленно вскинул брови. Если бы у него и завалялись лишние постельные принадлежности и уж тем более свечи, он бы не стал вручать их Шуту. Этого еще не хватало!
        Через год, когда пришло время платить по счетам, Шут сидел на ярмарке и гадал всем девушкам. То был первый день весны, земля расцветала и готовилась к лету.
        В эту пору крестьяне собирались дружной толпой и разбирали зимние завалы, разбивали сугробы, очищали дома от старых вещей, сжигали или продавали ненужное, трухлявое. Для нищих весна была самой благодатной порой. Перепасть могло все что угодно, даже золотая монета или несколько серебряных. Хорошо кормили, да и появлялась возможность наняться в помощники за хлеб и место у очага, особенно к одиноким женщинам, вдовам или старухам.
        У луж толпились дети, пуская кораблики из дощечек, оставшихся после сожжения или упавших с телег, наполненных хламом. Среди ребятни Шут и заприметил дочь лорда Урсуса. Он сразу узнал малышку, хотя никогда ее не видел, и подозвал к себе, предложив погадать на будущее.
        В липких пальчиках девочка сжимала сердцевидную булочку, обсыпанную сахаром и корицей. Не евший весь день Шут старался не смотреть на сладость, но, не удержавшись, сглотнул слюну.
        Беззаботный и всегда сытый человек никогда не заметит голода в глазах другого, но только не маленькая Амальтея. Ее сестры бродили по ярмарке, выбирая ткани для платьев и слушая ворчание сопровождающих их дуэньи и служанки, а за младшей сестрой взрослые наблюдали издалека.
        Стараниями лорда Урсуса в округе почти не водилось разбойников, а если и появлялись, то от них мигом избавлялись вассалы. Никому не выгодно, чтобы обкрадывали их земли и работающих на них людей.
        - Итак, погадаем тебе на… - Шут задумался, выкладывая карты дрожащими от голода пальцами и едва не роняя колоду.
        - На суженого, - тут же отозвалась девочка. - Сестры говорят, что такую, как я, вряд ли кто-нибудь захочет взять в жены. Больно ученая, - она насупилась, вспоминая свои «прегрешения» - чтение, правописание, стрельба из лука. Последнее - отнюдь не женское занятие: от него грубеют руки, и никто не захочет их целовать.
        - Вот как! Самый лучший расклад выйдет именно сегодня: весна благоволит юным девам, - карты все же выпали из его рук, и Шут взглянул на них с такой печалью, что девочка испугалась, как бы он сейчас не расплакался. Вручив ему булочку, она обтерла ладошки платком и быстро собрала колоду.
        - Ешь, а я погадаю сама себе, - сурово сказала она и начала расклад, как делали старшие сестры, гадая на женихов. Правда, они гадали ночью при свечах, бросали в камин пахучие травы, а потом чихали.
        Шут не посмел перечить и, как было велено молодой госпожой, съел булочку, не оставив и крошки, даже облизал пальцы.
        - Раз ты самой себе устроила расклад, то давай я хотя бы взамен угощения открою тебе будущее?
        Амальтея быстро огляделась по сторонам. Если Шут не врет, то сестрам незачем знать ее судьбу: вдруг она самой первой и выйдет замуж, а они потом станут локти кусать от зависти. Представив это, девочка довольно улыбнулась и кивнула.
        Шут протянул ладонь, и Амальтея коснулась его руки своей.
        - Вижу, как ради любви ты закружишься в танце со смертью, но не бойся, если Фортуна не станет противиться, то ждет тебя светлое будущее, какое отцы пророчат сыновьям.
        - Леди Амальтея! - взвизгнула дуэнья.
        Девочка обернулась к торговым рядам и скривила рожицу. Если воспитательница подойдет к ним, то Амальтея так и не узнает ничего о возлюбленном.
        - Ты видишь моего жениха? Кто он? Как я его узнаю? - затараторила она.
        Дуэнья двигалась к ней, а позади семенили старшие сестры.
        - Скоро ты его встретишь, и будут у него глаза подобны расплавленному золоту.
        - А ну не смей ее трогать, невежа! - вскричала дуэнья и хотела хлопнуть Шута по руке, но тот ловко ее убрал, и пятерня женщины ударилась о деревянный ящик, который тот использовал вместо столика.
        - Пойдемте, какая вы непослушная девочка! Ах, что бы сказала ваша покойная матушка? - вскричала дуэнья и потянула Амальтею за руку в сторону замка. Старшие сестры послушно шли гуськом, а несчастная служанка, пыхтя, семенила за ними. У бедняжки разве что во рту не было свертка с покупками.
        Девочка все же обернулась к Шуту, и он помахал ей рукой. А через неделю в деревню заявился чернобородый мужчина с нечесаными волосами в грязном плаще и дорожным мешком за плечами..
        Шут сразу увидел в нем человека с великой судьбой. Вокруг всклоченных волос сиял голубоватый ореол, какой бывает только у магов - верных слуг Фортуны.
        Взгляд путника скользил по прилавкам и людям, пока Шут сам не остановил его, непочтительно схватив за руку и заглянув в странные, по-кошачьи желтые глаза.
        - Постой, нужна ли тебе помощь?
        Мужчина смерил его пристальным взглядом и расслабил до сих пор напряженные пальцы, сжимающие ремень мешка:
        - Не откажусь. Не знаешь, есть ли у здешнего сюзерена маг?
        Шут обернулся к горе. Там, среди изумрудных елей и сосен, виднелись башенки замка, а неподалеку шумел водопад.
        - Нет, но поторопись к своей любви и не перепутай. У лорда Урсуса шесть дочерей, старшие готовы к замужеству, но не они принесут тебе счастье, остерегайся.
        Мужчина склонил голову набок и взглянул на Шута иным, магическим зрением. Этот юноша был отмечен печатями Смерти и Фортуны, обе оставили на нем лишь магу заметные следы: один на глазах, а другой в центре лба. Они напоминали черточки, какие дети рисуют на пергаменте, учась считать.
        - Значит, мне следует изменить облик, дабы не угодить в любовные сети молодых и понравиться старшим, - пробормотал он.
        Шут улыбнулся и указал перстом в небо:
        - Хитрецу все к лицу, но как бы твои глаза тебя не выдали… - солнечный луч скользнул по их радужке, и Шут увидел, как обычный желтый цвет превратился в золотой. «Словно жидкое золото… Воистину, Фортуна!»
        Мужчина кивнул, и на столик Шута упало несколько монет.
        - Будь здрав, - незнакомец пошел к замку, меняясь на ходу. Волосы утратили былой цвет, превратившись в седую паклю, спина сгорбилась, а тело усохло, скрывшись за серым балахоном. Ближе к замку старик отломал у дерева палку и использовал ее для опоры, неторопливо ковыляя к воротам.
        [1] O, Фортуна, словно луна ты изменчива, всегда создавая или уничтожая;
        ты нарушаешь движение жизни, то угнетаешь, то возносишь, и разум не в силах постичь тебя;
        что бедность, что власть - всё зыбко, подобно льду. (Из сборника «Кармина Бурана» - средневековые стихотворения и песни XI - XIII веков. Отрывок - О Фортуна!) Борис Тараканов (перевод)
        [2] Н. Дрюри «Таро. Пошаговое руководство по изучению».
        Глава 2
        X Мечей
        «Окончание - это еще и начало. Это завершение одной главы вашей жизни и начало новой».
        Леди Амальтея встала из-за стола и под любопытными взглядами прошла в центр празднично украшенного зала. Музыка смолкла.
        - Господа, вероятно, всем известно, что друзья моего жениха сэра Кнайта и вассалы[1] нашего сюзерена[2] считаются опытными охотниками и воинами, коим нет равных во владении любым оружием, - девушка заложила руки за спину и приняла задумчивую позу.
        В королевстве даже после обряда бракосочетания супружеская пара становилась мужем и женой, только проведя брачную ночь вместе, а до тех пор могли вести себя друг с другом как незнакомцы и обращаться исключительно на «вы».
        - Но так ли это на самом деле? - ее фиалковые глаза хитро блеснули, глядя поверх мужских голов. Сегодня многие из них впервые за долгое время соизволили помыться, приодеться, и их волосы были уложены и даже напомажены маслами.
        - Что вы хотите этим сказать, миледи? - выкрикнул один из них. Другие молча наблюдали, как девушка грациозно прохаживается вдоль столов, оставляя шлейф нежного, едва уловимого аромата персиков.
        - Лишь то, барон Уистлер, что сегодня знаменательный день - наша с сэром Кнайтом свадьба, и как будущая жена я хотела бы лично убедиться, насколько присутствующие действительно хорошо владеют оружием, чтобы сражаться не только подле моего отца, но и подле супруга. Смогут ли поразить врага в движении? Не дрогнет ли рука?
        С разных сторон послышались мужские голоса:
        - Мы готовы, миледи!
        - Подайте добычу!
        - Раз так хочет будущая супруга нашего товарища!
        Амальтея подняла руку, и все замолчали. Хлопнула в ладони, и по ее приказу заиграла едва слышная музыка.
        - Так вот она, ваша добыча, - на реверанс Амальтеи ответили удивленными и недовольными возгласами. Единственный, кто оставался спокоен, - ее отец.
        По непроницаемому смугловатому лицу лорда Урсуса[3] пробежала тень сомнения, но тут же исчезла. Он знал свою дочь как затейницу и помощницу мага.
        «Вероятно, эти двое замыслили очередную шалость. Так почему бы не посмеяться? Особенно над кичливостью некоторых вассалов вроде Уистлера». Лорд Урсус знал: не все его воины так опытны и умелы, как ему бы того хотелось. А игра Амальтеи покажет, кто среди них слабое звено. Руками дочери он избавится от лишних.
        Если бы она родилась мальчишкой, Урсус испытал бы двойную гордость, но, увы, супруга подарила ему очередную девчонку, правда, отличающуюся от своих недалеких сестер-рукодельниц в лучшую сторону. В Амальтее Стефан Урсус видел себя в юности: ей тоже были свойственны необузданная жажда знаний, приключений и внутренняя сила. Будь Амальтея мальчишкой, Урсус бы первым бросил в нее кинжал и с восторгом увидел, как сын ловко поймал бы или отразил оружие. Но перед ним стояла девушка в серебристом подвенечном платье. Стройная (хотя для деторождения ее худоба считалась изъяном). Белокурая, с молочной нежной кожей, за которой скрывалась непроницаемая сталь. Стефан долго выбирал ей супруга, для нее одной постарался найти подходящего из множества вассалов и их взрослых сыновей.
        Фортуна[4] свела его с Виолентом Кнайтом[5], рыцарем при дворе короля Ульриха. Тот заявился на земли Урсуса с королевским благословением, а не дорогими подарками. Лорд знал этого хоть и молодого, но с уже испещренным шрамами лицом воина по рыцарским турнирам. Урсус слышал множество историй о его боевых операциях за Костяным морем, в которых он проявил себя опытным стратегом. Во владении оружием Виолент мог сравниться разве что с самим Урсусом или королем Ульрихом.
        Много лет назад Стефан спас его величество от заговора и свержения в пользу младшего брата, страдающего слабоумием. Преступников казнили, и при дворе воцарились мир и покой. В благодарность за верную службу король наградил Урсуса землями одного из заговорщиков. Туда-то Стефан и удалился на покой к любимой супруге и дочерям. Землями лорд управлял умело и по совести, окружив себя верными людьми. Пять дочерей Урсус пристроил в надежные и, как ему казалось, любящие руки, ни одна из них пока не вернулась под отцовский кров с разбитыми губами или опозоренная. Их уделом было сохранение и поддержание домашнего очага, вассалы благодарили сюзерена за таких жен. Но подарит ли Фортуна то же счастье и Виоленту?
        - Что же ты задумала, дочь моя? - с легкой насмешкой спросил Урсус.
        Из тени выступил маг - сгорбленный старец с длинной седой бородой. По случаю свадьбы он сбросил старое платье и надел мантию из синего бархата, расшитую созвездиями. Костлявая рука с острыми, по-птичьи загнутыми ногтями сжимала посох, при каждом шаге маг опирался на него. За годы службы Урсус ни разу не видел, чтобы Арканум[6] споткнулся или упал. Маг пришел к Урсусу в поисках работы и уже тогда показывал чудеса, которые впоследствии способствовали процветанию землям лорда. Отказаться от мага было бы верхом глупости и недальновидности, хотя многие в королевстве побаивались выходцев из ордена Солнца и Луны, потому и не связывались с ними. Король же не брезговал их услугами, и по его примеру Урсус взял мага в услужение, заключив с ним договор, платя ему не деньгами, а, как просил Арканум, аквамаринами. Драгоценностей у Стефана хватало, и плату он считал приемлемой, зная, что маги используют камни для своих ритуалов, приготовления зелий и прочих нужд.
        Сам Урсус мог бы многое узнать у Арканума, если бы захотел. Но слишком занятый земельными и вассальными делами лорд приходил в башню исключительно за бытовыми советами или чтобы услышать очередное загадочное предсказание будущего по звездам. К счастью, россказни о гадании на внутренностях животных были лишь байками злых языков.
        - С вашего позволения, милорд, мы с леди Амальтеей приготовили небольшое представление. Все, о чем мы просим, - довериться нам и магии, поспособствовать задору в сердцах ваших вассалов, - маг склонился в полупоклоне. Окружающие видели, с каким трудом он это сделал. По замку ходили предположения, что однажды маг поклонится и упадет замертво, но Арканум продолжал удивлять окружающих своей живучестью. Маги слыли долгожителями и, якобы знали тайные пути к здоровью и молодости.
        Заинтригованный Урсус кивнул:
        - Я также могу поучаствовать?
        В уголках бледно-голубых глаз Арканума появились улыбчивые морщинки:
        - Без вас у нас ничего не получится, и финальный ход за вами.
        - Старина, вы все также загадочны, - Урсус бросил улыбчивый взгляд на мага. - Позволяю!
        Услышав голос сюзерена, гости перестали галдеть.
        - У каждого уважающего себя воина при себе всегда имеется кинжал, прошу обнажить оружие! - воскликнула Амальтея, голос ее звучал как приказ, и Урсус не скрыл довольной улыбки.
        «Не завидую Виоленту. Уверен, моя строптивица его допечет, и он первым заявится в замок просить о разводе», - подумал лорд, пригубил вина и бросил тоскливый взгляд на пустующее кресло рядом. Уже много лет его возлюбленной супруги не было рядом: она скончалась при последних родах вместе с долгожданным сыном. Вассалы предлагали ему жениться во второй раз, но Урсус выбрал гордое одиночество. Его сердце закрылось со смертью Дарлинги[7], а мужское семя утратило жизнь. Со слов Арканума, это произошло по воле Фортуны. Раз любовь умерла, то она больше никому не даст своих ростков, и земли с титулом унаследует его внук. Но, словно в насмешку над Урсусом, все его дочери рожали девчонок, и ни одна не принесла супругу даже самого слабенького мальчика. Втайне Урсус возлагал большие надежды на Амальтею. С ее умом земли будут в надежных руках, и она-то наверняка родит крепкого мальчишку.
        Отвлекшись на воспоминания, лорд не сразу заметил, как столы сдвинули ближе к стенам, увеличив место в центре зала.
        - Господин маг, поведайте нашим рыцарям правила игры и расскажите о дарах, которые они получат в конце, - попросила девушка.
        Маг прочистил горло:
        - Победителями могут стать лишь десятеро из вас, чьи кинжалы попадут в живую мишень. По одному кинжалу на каждого! Фортуна укажет на самых опытных и зорких, они и выиграют предсказание будущего. Стоит воину попасть в цель, и в его руках окажется свиток. Однако помните, написанное может измениться в любой час, и предсказание окажется пустым.
        - Но где же живая мишень?
        - Сейчас в зал выпустят хорошенького кабанчика?
        - Или зайца? Маловата дичь на нас всех!
        Амальтея вновь хлопнула в ладони и закружилась.
        - Вот ваша мишень! - перст мага указал на улыбающуюся девушку.
        - Немыслимо!
        - Это шутка?
        - Побойтесь Фортуну!
        Маг качнул головой и встретился взглядом с Урсусом.
        - Те, кто испугался скрестить кинжалы с Фортуной, пусть отойдут к стене и не мешают бравым вассалам испытать себя, - Стефан уже приготовил метательный нож, отполированный, с удобной рукоятью. «Давно же я его не использовал…». На охоте слуги подавали ему другие ножи и кинжалы, этот же подарила Дарлинга. Легкий, удобный, не знающий промаха.
        - Но ведь миледи погибнет!
        - Истечет кровью!
        - А как же ее лицо?
        Маг усмехнулся в седые усы и стукнул посохом о каменный пол:
        - Ах, старость… проклятая забывчивость. Господа, все, что ниже шеи моей молодой госпожи, принадлежит острию ваших кинжалов. Моя магия защитит ее, будьте же смелее, или вы мне не доверяете? - он прищурился.
        - Милорд? - взгляды устремились на Урсуса.
        Их сюзерен улыбнулся и, подбросив свой нож, ловко его поймал, дав сигнал к действию.
        Гости прижались к стенам, и в зале стало еще свободнее.
        - Бросайте кинжалы с тех мест, где каждый из вас стоит, - добавил Урсус, заметив, что некоторые вассалы сделали шаг вперед. - Усложним задачу, Арканум?
        Маг прижал ладонь к груди:
        - Прекрасная идея, милорд, иначе некоторые хитрецы заполучат предсказание отнюдь не ловкостью.
        Кто-то тяжело вздохнул или разочаровано скрипнул зубами, другие собирались победить честно, без уловок.
        Один лишь жених остался бесстрастен и не сдвинулся с места, сидя подле Урсуса и потягивая вино. Кинжал Виолента лежал рядом со столовым серебром в ожидании броска. Другой бы на его месте волновался о молодой невесте, но не Кнайт. К привлекательной девушке он не испытывал никаких теплых чувств… только напоказ. Если бы не послание от короля, то, вероятнее всего, ему пришлось бы собственными усилиями добиваться руки Амальтеи. Земли Урсуса манили рыцаря плодородием и стратегически важным расположением. Если враг нагрянет с моря, Урсус первым об этом узнает, и все лавры достанутся ему. А о будущем Виолент позаботится, даже если Амальтея, как и ее никчемные сестры, родит девку.
        «Хочешь позабавиться, малышка Амальтея, я жду…» - с едва заметной усмешкой подумал Виолент.
        - Начнем! - маг воздел руку к потолку.
        За окнами прогрохотал гром, сверкнули вспышки молнии, и зал погрузился во мрак. Дамы вскрикнули от испуга, мужчины побледнели. В камине ярко вспыхнуло пламя, взвилось по трубе, вырвавшись голубоватым облачком к затянувшим закатное небо тучам.
        Гости услышали треск поленьев и завывание ветра. Стук барабанов стал нарастать, зазвенели бубны и заиграли флейты. На леди Амальтею упал луч света, словно потолок прорезало солнце. Золотистые песчинки витали в воздухе, ложась на ее осеребрившиеся гладко причесанные волосы до пояса.
        - Полагаю, добычу всем видно, не промахнитесь, но помните - цельтесь в туловище, - подсказал маг.
        Рыцари решили, что над ними насмехаются, раз девушка как на ладони, и не составит труда в нее попасть. По рядам прокатился довольный гул предвкушающих легкую победу мужчин. В Фейте всем хотелось знать будущее так же сильно, как и разбогатеть.
        Первый кинжал полетел Амальтее в живот и уткнулся в спинку деревянного стула. Девушка незаметно сделала шаг назад, подняла руки и под мелодию зазвучавших инструментов приготовилась танцевать. Второй кинжал ударился в шаге от ее ноги, третий - в сантиметре от руки. Осмелевшие рыцари отринули страх, и началось! Изрядно выпитое вино пробудило охотничий азарт. У каждого из попавших в Амальтею на столах появились обвязанные серебристой нитью свитки, но ни один рыцарь не посмел их развернуть, желая уединиться и только тогда узнать таинство будущего.
        Амальтея улыбалась и продолжала танцевать с такой легкостью, словно у нее выросли крылья, а торчащие из тела ножи ничуть не мешали. Она порхала с места на место, а кинжалы скользили мимо, лишь оставляя на платье разрезы.
        - Распорядитесь, чтобы для моей дочери принесли широкий плащ, боюсь, как бы к концу танца она не осталась нагишом, - приказал Урсус, и служанка поторопилась выполнить поручение.
        Мелодия ускорилась, и Амальтея задвигалась быстрее. Следующий кинжал она поймала плечом, и ее улыбка сделалась шире, но ни крови, ни страшных ран гости не увидели. На полу даже не осталось багровых следов.
        Те, кто уже использовал попытку, восклицали от удивления, с жадностью глотали вино и неотрывно смотрели, как очередные кинжалы вонзались в женскую поясницу и бедро. Амальтея их не чувствовала, танцуя и улыбаясь, плавно уворачиваясь. Когда кинжалы иссякли, и их большая часть усеяла пол, отбрасывая отблески, из-за стола поднялся Виолент. Девушка улыбнулась, в ее глазах он увидел призыв: «Ну же, будущий муж, бросай. Не испугаешься?». И рыцарь кинул, попав невесте точно в сердце. Амальтея дрогнула, но продолжила танцевать.
        - Отец! Ваш бросок последний! - немного задыхаясь, воскликнула она, по ее лбу стекал пот, а от платья остались лохмотья, обнажавшие руки и ноги.
        - Десятый кинжал, милорд! - подбодрил маг, утирая выступившие на глазах слезы.
        Мало кто заметил, в какой момент сюзерен вскинул руку. Тонкий, словно осколок стекла, нож незаметно пролетел в воздухе и врезался в девичью грудь аккурат рядом с кинжалом Виолента.
        Музыка стала утихать. С улыбкой Амальтея сделала последний шаг и упала на пол. Гости решили, что девушка устала, и к ней бросились служанки. Но стоило одной из них прикоснуться к рукояти кинжала, как по остальному оружию прокатилась незримая волна, всколыхнула светлые волосы…
        Истошно крича, перепуганные девки отскочили от своей леди, и гости узрели истыканное кинжалами, обагренное кровью тело со страшными ранами.
        Дамы попадали в обмороки, одни рыцари поддерживали других, кого-то стошнило в миски с едой и на пол.
        К Амальтее подскочили Виолент и Урсус. Держа дочь на руках, гневно вырывая ножи из ее податливой, разгоряченной танцем плоти, лорд не мог поверить, что игра обернулась такой злобной шуткой - насмешка Фортуны, не иначе.
        Виолент разодрал на невесте остатки платья и увидел самые настоящие колотые раны. Магией и не пахло. Но где же Арканум?
        Мужчины заозирались, но маг пропал. Немедленно, по приказу Урсуса, слуги и воины обыскали замок, оседлали коней и поскакали по дорогам и тропинкам. Рыскали всю ночь и следующий день, но маг как сквозь землю провалился.
        Гости давно разошлись, Виолент собрался в путь, и на его лице все видели невероятную печаль. Он молчал, но люди понимали: вероятно, молодой рыцарь отправляется на поиски мага, чтобы отомстить за возлюбленную.
        Лорд остался с телом дочери наедине. Амальтею успели обмыть и переодеть в погребальные одежды. Но даже из-под полупрозрачных рукавов и в вырезе платья мужчина видел тонкие полосы от кинжалов. Кровь давно перестала сочиться, словно вся вытекла еще во время танца. Замок погрузился в траурное молчание.
        «Даже в склепе веселее, чем в доме нашего господина», - шептались слуги, не смея показываться ему на глаза.
        Зал, в котором Урсус отмечал предстоящую свадьбу, стал местом утраты и боли. Смерть витала в воздухе, но лорд не чувствовал ее холодного дыхания, лишь запах грозы и… персиков, исходящий от причесанных волос дочери. Даже в смерти ее красота не потускнела, разве что кожа стала слишком белой, а подкрашенные служанками губы - алыми, как лепестки роз, лежавшие вдоль девичьих рук.
        Урсус сжал цветы, и сквозь пальцы засочился насильственно отданный ими сок. Аромат роз усилился. Безутешный мужчина страдал второй раз в жизни.
        Дарлинги нет, и Амальтея, так на нее похожая, ушла по вине или же оплошности мага.
        «Неужели она доверила ему свою жизнь? Позволила вовлечь в эту игру?» - он обернулся к креслу покойной супруги и увидел на столе свиток. Такой же получили все, кто пронзил его дочь.
        Отбросив скомканные лепестки, Урсус приблизился к столу и протянул руку. Шершавая желтоватая бумага вмиг раскрылась, стоило пальцам прикоснуться к серебристой нити.
        Буквы предсказания проявились на чистом листе, складываясь в слова:
        'Как потеряешь, так и обретешь. Не верь насмешкам матушки Фортуны.
        Раз суждено Ей было полюбить того, кому благоволит судьба и кто убережет тебя от смерти и позора.
        Раскроет глазки долгожданное дитя, но лишь когда последняя слеза скользнет на ложе из Эйторита. Вернет Фортуна дочь, но берегись, ее убийца рядом и не дремлет.
        Спешит возлюбленная по костяной дороге. Отец спасет ее живое воплощенье'.
        - Эйторитовые горы, - пробормотал он. - Амальтея, неужели ты там?
        Урсус не увидел, как в щели приоткрытой двери мелькнула тень, и некто бесшумно пробежал по коридору в конюшни, успев застать Виолента.
        Шепот донес до рыцаря заветные слова, и он хищно улыбнулся как охотник, вышедший на след добычи.
        «От магов ордена одни беды. В своих руках они путают нити Фортуны и мешают нам, простым смертным, жить». Его план не изменился, оставшись таким же ясным, как прежде.
        - В путь! - хлестнув коня по крупу, Виолент Кнайт помчался во весь опор.
        [1]Землевладелец - феодал, зависящий от сюзерена и обязанный ему различными повинностями.
        [2]Сюзер?н - феодальный правитель, власть которого основана на вассальном подчинении ему более мелких феодалов, получавших от сюзерена право на часть земли (феод) в его владениях.
        [3]Медведь - (лат. Ursus).
        [4]Богиня Фортуна - в королевстве Фейт (англ. Fate - судьба) единое божество, отвечающее за людские судьбы.
        [5] Жестокий рыцарь - (англ. Violent knight).
        [6]Тайное - (лат. Arcanum).
        [7] Дорогая - (англ. Darling).
        Глава 3
        Рыцарь Жезлов
        «Для достижения цели, нужны силы и упорство, но есть ли у нас терпение, чтобы увидеть осуществление своих целей? Мы должны избегать поспешных решений и следовать велению своей совести».
        «Оставь свой прежний путь. Иди другой дорогой и вознесешься на вершину, а нет, так попадешь во тьму. И треснут кости под колесами Фортуны, таков финал, но есть и свет. Решись! Отринь и завоюй!».
        Виолент свернул предсказание Арканума и убрал в седельную сумку. Конь переступал на месте, недовольно всхрапывая. Ему не нравилось, что хозяин решил остановиться, ведь дорога была ровной и широкой, можно разогнаться как следует, отстукивая копытами привычный ритм и наслаждаясь запутавшимся в гриве ветром.
        Рыцарь удалился от замка Урсуса и двигался к деревушке Перл на берегу Костяного моря. Оттуда планировал продолжить путешествие на корабле и, обогнув Фейт, высадиться неподалеку от Эйторитовых гор.
        Виолент все рассчитал. По воде он сократит путь, и у него останется время спокойно подготовиться к встрече со сбежавшей невестой и магом.
        - Устроим небольшую охоту, как считаешь, Рейдж? - рыцарь погладил коня по светлой гриве.
        Спустя столько лет он вернулся в стены родного замка и вручил лорду Урсусу письмо от его величества. Лорд не хотел выдавать дочь против ее воли, но желание короля… закон, однако, к его удивлению, Амальтея не стала противиться.
        - Я готов побороться за руку вашей дочери, принять участие в любом из рыцарских турниров, - добавил Виолент и, не колеблясь, склонился перед виновником всех бед его семьи. На лице рыцаря застыла бесстрастная маска. Если бы он мог, то выхватил бы меч и снес Урсусу голову, а затем любовался бы, как та, сброшенная с балкона, валяется в конском навозе, как к бороде лорда прилипла солома, а мухи ползают по белесым глазам.
        Но Амальтея обвела их всех вокруг пальца и не без помощи старого мага скрылась.
        Фортуна благоволила Кнайту, и он был уверен, что не вернется в замок без невесты. Даже если придется взять Амальтею силой, консумировав их брак.
        Жеребец стукнул копытом, отбросив в стороны земляную крошку.
        - Какой ты нетерпеливый, - Кнайт прищелкнул языком, и конь рванул вперед.
        «До деревни я доберусь завтра утром, а сегодняшнюю ночь скоротаю под открытым небом».
        Уже много лет Виолент спокойно засыпал где придется, а ведь когда-то не мыслил сна без мягкой перьевой подушки, теплого одеяла и устилающей холодный пол медвежьей шкуры. Тогда он носил другое имя: был не Кнайтом, а Виндиктивом[1]. В камине его комнаты всегда потрескивал огонь, а по утрам хорошенькая служанка приносила молодому хозяину завтрак. Виолент свешивал ноги с постели и с наслаждением елозил пятками по мягкой шкуре - своему первому охотничьему трофею. Его отец питал страсть к охоте. Стоило маленькому Виоленту научиться ходить и держать ложку, отец тут же стал подсовывать ему оружие, сделанное на заказ специально для ребенка. Виолент обучался метанию кинжалов, стрельбе, рукопашному бою и сражению на мечах, к десяти годам освоил лук с арбалетом, попадая с одного выстрела мелкому зверю в сердце.
        Земли феодала процветали, об этом заботился дедушка Валантайн. Стол в обеденном зале их родового замка ломился от обилия блюд, в бокалах алело вино с виноградников, а в стойлах было не меньше шести породистых жеребцов редкой серебристо-белой масти. Тогда Виолент был представителем уважаемого рода, приближенного к королю. Но, в отличие от дедушки Валантайна, занимавшего должность регента при несовершеннолетнем принце Ульрихе, Вальто обожал дворцовые интриги. Будучи помощником регента, он умело развешивал «нити», опутывая ими людей, превращая их в марионеток. Однако любому веселью и беззаботным временам приходит конец.
        Когда старый маг ушел на покой, и к Валантайну из ордена Солнца и Луны прислали нового, Вальто насторожился. Он питал к магам глухую ненависть, втайне завидуя их способностям и власти. Если бы они захотели, то возглавили бы королевство, а вместо этого торчали в своем ордене, обучая одаренных детей себе на замену.
        Новый маг сразу же не понравился Вальто. Этот зеленоглазый миловидный юноша казался слишком неопытным для столь важной и серьезной должности. Вальто даже осмелился возразить против решения отца при принце Ульрихе, но оба смерили его пристальным взглядом, и лорд умолк, обозлившись еще сильнее. «Почему отец совсем не амбициозен? Была бы моя воля, трон давно бы оказался в руках нашей семьи. Столько лет регентства, и все напрасно?».
        Но маг показал себя не только опытным стратегом, но и весьма одаренным Фортуной человеком.
        Если бы не предсказания его ушедшего коллеги, в свое время Ульрих бы не занял трон, и королевством правил его старший, но, к сожалению, слабоумный брат Рихтер. Тогда Вальто смог бы заменить отца, став новым регентом при короле с недостатком (как деликатно говаривали при дворе), но маг предрек иное, и корона перешла к Ульриху. Валантайн обучил принца Ульриха, воспитав как будущего короля, и пророчил своему ученику великое будущее. Принц любил и уважал Валантайна. Старик приблизился к нему, не потому что был знатен, а из-за желания помочь народу Фейта. Первым его указом стало проведение канализации, которая, благодаря королевскому магу, исправно заработала, но нововведение прижилось не во всех уголках Фейта, и понадобилось много лет, прежде чем феодалы сделали то же на своих землях. Также Валантайн уделял много времени проблеме с питьевой водой и строительству. Во всех начинаниях его поддерживал Ульрих. Регент объяснял будущему королю преимущества нововведений и приговаривал:
        - Вступив на трон, ты будешь присматривать за всем этим, заботиться о своем народе.
        Валантайн заменил Ульриху с Рихтером погибших в кораблекрушении родителей, многие при дворе удивлялись, почему регент не избавился от детей и не узурпировал трон? А другие отвечали: «Попробуйте найти второго такого честного человека, готового отдать себя на благо страны!».
        Вальто ревновал отца к Ульриху, и, хотя они родились в один год, он никогда не стремился подружиться с принцем, но взял на себя заботу о его старшем брате Рихтере. Лорд надеялся, что утирание слюней, дружеское понимание и сострадание к тому возвысят его в глазах отца, и, когда тот уйдет на покой, Вальто непременно займет его место.
        В один из щедрых на урожай годов Валантайн сильно заболел. Старость не добавляла сил, и он быстро скончался, не дожив до коронации Ульриха. Его тело предали огню, а на следующее утро по Фейту разнеслась весть о новом короле.
        Однажды, бредя по дворцу, королевский маг остановил Вальто. Его холодные пальцы стиснули запястье лорда мертвой хваткой, а зеленые глаза недобро сверкнули:
        - Остановись, пока не поздно. Твои интриги приведут к разрушению и пустоте. Утратишь все не только ты, но и твой сын. Подумай о судьбе, и да убережет вас Фортуна, - он говорил спокойно, но Вальто, даже если бы захотел, не мог вырваться.
        Язык прилип к небу, а на лбу выступил пот. «Снова эти сказки о будущем. Чушь! Он просто желает меня запугать: боится за собственное положение. Ведь если не убережет Ульриха, его голова полетит с плеч».
        Маг отвел руку, сложив ладони в молитвенно жесте и склонив голову, а затем удалился, шелестя подолом мантии.
        С того дня Вальто возненавидел магов еще сильнее, желая не только сместить Ульриха, но и уничтожить орден Солнца и Луны. Он надеялся, что, избавившись от магов, люди перестанут верить в Фортуну, и судьба каждого будет принадлежать им самим.
        Вальто Виндиктив не внял совету мага и начал готовить мятеж, заручившись поддержкой некоторых придворных. Но заговор раскрылся, а Вальто и заговорщиков казнили. Земли бывшего лорда вместе с титулом король отдал Стефану Урсусу, поймавшему заговорщиков.
        В ночь, когда стража ворвалась в замок Вальто, Виолента успели спустить по стене и вместе с верным слугой отправить подальше от владений. Единственный оставшийся из рода Виндиктивов сменил имя, а старое, очерненное предательством и кровью, похоронил.
        Если бы слуга Виолента был менее добропорядочен, он бы отобрал у молодого господина все деньги и бросил в первый же год их скитаний по Фейту или же продал охочему до детских тел аристократу. Виолент был хорош собой, но, чтобы на него не слишком обращали внимание, слуга обрезал светлые, по-девичьи завивающиеся на концах локоны и натирал нежную, благородную, светлую кожу охровым порошком. Вместо красивого мальчика по рынку стал ходить неприметный загоревший парнишка в мешковатой одежде из разных лоскутов. Такую в Фейте делали крестьянки для своих детей, когда те вырастали из рубашечек, а на новую не было денег. Женщины разрезали несколько черно-белых вещей, что-то брали у старших и сшивали заново, но уже нужного размера.
        Цветные одежды носила знать, объезжала владения на светлых жеребцах (их выводили маги у Эйторитовых гор для его величества). Каждый жеребенок был на счету и даровался за заслуги перед королем, ценился дороже, чем любой драгоценный камень, добытый в морских копях неподалеку от дворца Ульриха.
        Морскими их называли из-за уходящей под воду горы и всевозможных ущелий. Горнорабочим мог стать исключительно образованный человек, разбирающийся в камнях и сильный физически, умеющий орудовать не только киркой, но и ювелирными инструментами. Из таких получались самоцветных дел мастера, которые налаживали производство украшений, принося в казну Фейта немалый доход. То же касалось и лесничих с краснодеревщиками: первые выращивали леса, а вторые создавали мебель и всевозможные предметы, облегчающие жизнь не только знати, но и простолюдинов.
        Когда им со слугой больше не на что было жить, тот оставил Виолента ради службы у одного аристократа, а шестнадцатилетний мальчишка остался один. Квартирная хозяйка выгнала его в тот же вечер, и всю ночь он искал место для ночлега, пока не забрался в чужой хлев, устроившись на чердаке в стоге душистого сена. Крестьянин той фермы сжалился над несчастным сиротой, позволив остаться и помогать по хозяйству за крышу над головой и горячую похлебку. Не привыкший к тяжелой работе, изнеженный сын лорда превратился в простолюдина с сильно кровоточащими мозолями на руках и ногах, его кожа загорела и обветрилась, жена крестьянина шила ему одежду и стригла. Так она отблагодарила Виолента за то, что он научил ее читать и писать втайне от мужа. Кому нужна умная жена? Крестьянки даже гордились своей необразованностью. «Главное что? Уметь готовить, за скотиной присматривать да детей нянчить, чтоб супруг был доволен, одет и обут, накормлен и в постели ублажен, а остальное - блажь», - говорили они.
        Труд закалил Виолента, научив смирению и терпению, а голод, холод и побои за непослушание окончательно выбили остатки непомерного эгоизма.
        Только повзрослев, Кнайт понял негодование крестьянина его поведением: вместо того, чтобы выгнать противного мальчишку, он дал ему возможность честно работать, не умереть с голоду, околев в канаве среди помоев, или же быть изнасилованным в замке вельможи, любившего привлекательных мальчиков и их нежные попки. И хотя с приходом лорда Урсуса многих насильников и детоубийц казнили четвертованием или насаживанием на кол, Виолент успел увидеть найденный деревенским мясником труп шестилетнего мальчика, разрезанного пополам от промежности до груди. Привыкшего к крови и мясу несчастного, как и стоящих рядом, стошнило от вида разбросанных детских кишок.

* * *
        Солнце погасло, скрывшись за высокими деревьями. Виолент разжег костер и, устроив на земле подобие ложа из еловых веток, лег, укрывшись одеялом. Как только последний язычок пламени угас, оставив тлеющие угольки, Виолент устремил взгляд вверх.
        Чернильное полотно неба усыпали звезды, горящие ярче, чем любая свеча. Их свет казался рыцарю смертельно холодным, как и могила, в которую, по рассказам слуги, вместе с телами других предателей сбросили и его обезглавленного отца.
        В старинных писаниях, хранящихся в библиотеке ордена Солнца и Луны, говорилось, что тех, кто пойдет против природы человека, ждет расплата. Поэтому в Фейте мертвых предавали огню, чтобы в будущем Фортуна соткала из частиц их пепла новую судьбу, пустив по ней жемчужину человеческой души. В морских же деревушках и селениях тела, наоборот, свозили к воде, скармливая русалкам. Те хрустели костями мертвых, насыщались и не нападали на жителей. Преступников закапывали в землю и тем самым отдавали в руки Смерти. Та прибирала их кости и выкладывала из них дорогу для колесницы Фортуны.
        Перед сном рыцарь очертил кругом место ночлега зажатым в левой руке кинжалом. Этой и другим премудростям его обучил маг, плывший с ним на одном корабле в Форт за Костяным морем. Виолент не питал к ордену Солнца и Луны ненависти, но и особо не жаловал, относясь к магам с настороженностью.
        «Если Фортуна благосклонна, то одаривает человека благодатью. Тебя она наградила не только сильным духом, но и крупицей магии. Ты не сможешь стать учеником ордена, но этого хватит для защиты», - вещал маг, сидя в каюте с Виолентом и другими воинами и слушая завывание ветра.
        Это был не первый корабль с добровольцами, отправленными на неизведанные земли. Предыдущие воины сумели отстроить там Форт, но каждый раз его осаждали кочевники, и воины погибали, защищая новый дом.
        Кочевникам не нравилось, что чужеземцы захватили их берег, отобрали плодородную землю, лучшее место для ловли рыбы и жаждут завоевать все, орудуя острыми палками и круглыми тарелками, которыми защищались от их копий, топоров и стрел.
        Виолент не собирался сложить голову ради короля, но знал, что самый быстрый, хоть и не простой способ добиться желаемого - это отправиться в качестве телохранителя мага с другими добровольцами. Маг хотел донести до кочевников истину о Фортуне и о короле Ульрихе, который возьмет новых жителей под свое покровительство и защиту. Все, что от них потребуется, - присягнуть ему на верность и принять законы Фейта.
        Ко всеобщему удивлению, оказавшись на берегу, маг в одиночку ушел к племени и не возвращался три ночи. Виолент нервничал, но помнил его приказ: ни один воин не должен покидать стен форта.
        Когда маг вернулся, то походил на ходячий скелет, и встретивший его на разводном мосту Виолент успел подхватить обессилевшего старика. Тот сжал загорелое мужское запястье костлявыми полупрозрачными пальцами. Спустя миг бледность сошла с его лица, а тусклые глаза сверкнули серебром. Он смог подняться, но до своих покоев добрел только благодаря поддержке Виолента.
        Уложив мага на кровать, рыцарь хотел было уйти, но маг его удержал:
        - Позволь, мне нужно еще немного, - прохрипел он, словно жаждущий в пустыне, и Виолент опустился на стул.
        - Я слышал, что так вы, маги, восполняете энергетические запасы.
        Маг слабо кивнул:
        - Верно, но не будь в тебе крупицы моей госпожи, я валялся бы на мосту бездыханным трупом, и мои кости уже облизывали бы ненасытные языки пламени.
        Рыцарь потянулся свободной рукой к кувшину, плеснул в глиняную чашу воды и поднес к пересохшим губам мага. Тот напился и благодарно улыбнулся, откинувшись на подушку и вздохнув:
        - Какая благодать - просто лежать и пить.
        Виолент усмехнулся. Он, как никто другой, научился ценить простые вещи.
        За Костяным морем, в Форте, ему пришлось выстраивать собственный путь к новому титулу, возвысив до сих пор никому не известное имя. Но даже там он не переставал следить за судьбой лорда Урсуса и получал донесения от своего старого слуги, которому повезло устроиться туда на работу.
        Виолент планировал жениться на одной из дочерей Урсуса, но, пока помогал магу в делах Форта, налаживал жизнь других воинов и кочевников, почти все девушки вышли замуж, и у лорда осталась лишь Амальтея. В отличие от отца, Виолент был очень терпелив и умел ждать. Он не планировал избавляться от Урсуса, пока не вернётся в свой замок, благодаря браку с Амальтеей. Со временем она родила бы ему наследника, и только тогда Кнайт избавился бы от Урсуса: заточил бы лорда в подвале или замковом склепе, возможно, пытал бы, мучил голодом. Но для начала следовало позаботиться об Амальтее. Даже если новоиспеченная жена, как и ее сестры, родит девочку, никто не посмеет второй раз отобрать у Виолента его замок
        Когда история с предателем Вальто позабылась, рыцарь вернулся в Фейт и прибыл ко дворцу короля Ульриха с донесением.
        Читая послание мага из Форта, его величество бросил на рыцаря пристальный взгляд. Коротко остриженные, выгоревшие на солнце волосы, загорелая и местами покрасневшая кожа… И хотя гость оказался не из улыбчивых, слушая его ровный чистый голос, король заметил белоснежные зубы, какие бывают только у аристократов. На изможденном лице горели сапфировые глаза, и даже темные круги не портили облик рыцаря. Он обладал той красотой, которую придворные дамы называли мужественной, но не слащавой.
        - Я вижу, маг ордена описывает вас как достойного человека, умелого командира и стратега, ходатайствует о вашем продвижении по службе. Но чего же вы хотите… Кнайт? - от ответа рыцаря зависело его будущее, и Ульрих задал вопрос не из праздного любопытства.
        Виолент бесстрашно смотрел королю в глаза:
        - Готов исполнять любую службу, какую прикажете, ваше величество.
        - Даже станете чистить конюшни?
        - Если так будет угодно моему королю, - рыцарь склонил голову, готовый покориться любому приказу.
        Ульрих свернул послание и отложил на стол к документам. Посланников он принимал в просторном кабинете, а не в тронном зале. Так советовал ему покойный учитель Валантайн Виндиктив, говоря: «Будь ближе к людям, и они сами откроют тебе свои помыслы».
        Для визитеров краснодеревщик изготовил несколько удобных кресел и обил сиденья кожей, сделав не слишком твердыми или мягкими. Даже кресло его величества не отличалось от них, а помпезный стол с позолотой убрали в дальние апартаменты, заменив более дешевым. Но только мастер мог отличить редкую породу дерева, из которой был вырезан королевский стол, от той, что использовалась для обычных граждан. Также мастер установил ящики с двойным и тройным дном, где могли храниться документы и письма, не предназначенные для чужих глаз.
        - В таком случае вы назначаетесь одним из телохранителей моего старшего брата, принца Рихтера, - изрек король и немедля подписал приказ о назначении, вручив пергамент с непросохшими чернилами рыцарю.
        - Благодарю, ваше величество, - Виолент прижал свиток к груди.
        - Все распоряжения получите у сэра Уайза, ступайте, - Ульрих небрежно махнул рукой и вернулся к письму от мага.
        Виолент поклонился и, не поворачиваясь к королю спиной, покинул кабинет. Он так и не узнал, почему маг решил за него похлопотать.
        «Неужели за тот вечер, когда я поделился с ним своей энергией?» - прикинул Виолент, шагая по коридору. Один из стражников указал ему путь к кабинету Уайза.
        Когда за рыцарем закрылась дверь и Ульрих остался один, то тяжело вздохнул и провел рукой по лицу. «Фортуна, не дай Смерти забрать единственного родного мне человека», - мысленно взмолился мужчина, чувствуя себя отнюдь не королем, а простолюдином, беспокоящимся о своей семье. Рихтер был его слабым местом. Невинное дитя, заключенное во взрослое тело. Однажды его уже попытались использовать против Ульриха, но лорд Урсус пришел на помощь, предотвратив катастрофу. В тот день мертвенно-бледный придворный маг ворвался в кабинет короля и изрек предсказание о грядущих несчастьях: земли Фейта погрязнут в многочисленных междоусобицах, голод, болезни и смерть пронесутся по королевству, если Ульрих окажется марионеткой в руках врагов короны.
        Угроза миновала, заговорщики казнены, а Рихтер в безопасности. Однако недавно маг вновь начал предрекать беды, но уже связанные со смертью брата короля. Спустя какое-то время после этого, на слабоумного принца совершили первое покушение, и маг успел спасти Рихтера, выбросив корзину с любимыми яблоками принца в окно. Между плодами укрылась смертоносная змея; как она туда попала, никто не знал, даже под пытками слуги ни в чем не признались.
        И вот очередное предзнаменование, но уже от мага из Форта:
        «Мой король, примите Виолента Кнайта, и пусть его тело и разум станут щитом для вашего несчастного брата, которому угрожает скорая гибель», - если бы не эти слова, Ульрих действительно мог бы сослать воина на конюшни.
        Фортуна вновь одарила Виолента благодатью и одновременно посмеялась. Теперь он был не только телохранителем лица королевской крови, но и нянькой слабоумного.
        «Если я не справлюсь, то меня либо казнят, либо снова отправят в Форт», - думал рыцарь, вспоминая слова мага перед его отъездом:
        - Жду твоего возвращения.
        Стоя на берегу в ожидании отплытия, Виолент удивленно вскинул брови:
        - Я не вернусь.
        Маг усмехнулся и вложил в его испещренную многочисленными линиями ладонь кулон из черненого серебра на кожаном шнурке. Круглый амулет оказался крупнее и тоньше монеты, поверхность составляли многочисленные символы и вырезанные звериные головы.
        - Это колесо Фортуны, оно поможет тебе в решении непростых вопросов. Быть может, ты даже спасешь для моей госпожи парочку жизней.
        Кнайт надел амулет на шею и убрал под жилет.
        Во дворце короля ему пришлось обучаться уходу за больным. Его терпение и выдержка помогали переносить все тяготы новой должности, в том числе и вынос ночного горшка. Если бы не опыт пребывания в лазарете Форта во время эпидемии, вероятно, Кнайт обратился бы к сэру Уайзу с просьбой о переводе в конюшни: чистить стойла лошадей куда привлекательнее, чем убирать за обгадившимся человеком и обмывать его, потому что стоило тому съесть чуть больше положенного и его тут же начинало выворачивать наизнанку. Виолент не роптал, выполняя все, чему научился у напарников. Их оказалось всего трое: Палек, Маран и Визар. Ко всем принц Рихтер привык и первое время при виде Кнайта испуганно верещал, словно его сжигали заживо.
        Однажды ночью, приготовившись к очередным крикам, Виолент взял со стола книгу сказок и начал читать, как делал в Форте с больными товарищами. Поскольку одни, благодаря чарам мага и зельям кочевников, быстро шли на поправку, но все еще оставались очень слабыми и лежали в постели. Другие метались в бреду, но голос Кнайта чудесным образом их успокаивал, и он взял за привычку после каждого дежурства заходить к товарищам и читать все, что мог найти в Форте из книг и свитков. К несчастью, народ оказался по большей части необразованный, и никому бы не пришло в голову прихватить на корабль из Фейта сундук с книгами, чтобы коротать вечера в своей келье.
        Рихтер перестал метаться в кровати и успокоился, сворачиваясь калачиком и крутя в пальцах шелковую простыню. Ему нравилось пропускать легкую и тонкую, приятную на ощупь ткань через пальцы, а еще вдыхать запах яблок и играть ими, потому что они круглые и идеально ложатся в руки.
        Сказки Рихтеру читали, но не так выразительно и четко как новый охранник, от него даже пахло иначе: чем-то морским, а еще нагретой на солнце кожей.
        Одежду с обувью Кнайт полностью заменил и как следует вымылся, чтобы Рихтера не нервировал непривычный запах. Один из напарников даже предложил Виоленту свою пропотевшую после дежурства рубаху, быть может, тогда его высочество не почувствует новичка. Но Виоленту было проще вытерпеть оглушительные крики, чем носить одежду с чужого плеча. Кончились деревенские времена, когда жена крестьянина шила одежду из черно-белых лоскутов.
        Позже Маран принес ужин, Виолент молча кивнул темноволосому напарнику, когда тот оставил поднос с салатом, картофелем и тушеным мясом на столике, а сам осторожно собрал с постели принца яблоки, чтобы, перевернувшись, тот не испугался, обнаружив посторонние предметы. Плоды он сложил в корзину; фрукты меняли, как только они начинали портиться, и отдавали свиньям. Кнайт укрыл больного и не забыл надеть на безвольно лежащие руки специально сшитые рукодельницей мешочки, чтобы Рихтер не поранился во сне. И хотя телохранители были обязаны обрезать принцу ногти, время от времени они забывали это делать или ленились: все равно руки можно убрать в мешочки.
        Виолент не мог позволить себе подобного и подошел к обязанностям со всей ответственностью.
        Сэр Уайз не без удовольствия наблюдал за усердием и искренней заботой нового телохранителя о Рихтере. Он сам поднялся из низшего сословия, добившись такой важной должности как лекарь его высочества. Король доверял мудрому целителю, а тот в свою очередь делал все возможное, чтобы Рихтер не страдал, хотя о полном излечении никто не заговаривал, считая это невозможным. О деталях биографии короля и внезапной болезни его брата знали единицы, вероятно, благодаря стараниям покойного регента и старого мага, а затем и молодого.
        Если бы Виолент не был сыном своего отца и внуком деда, то никогда бы и не узнал истории королевской семьи, но эту тайну он предпочитал не смешивать с остальными, чувствуя на себе испытующий взгляд мага его величества, когда тот переговаривался с лекарем о новых успокоительных отварах для Рихтера. Несчастный принц страдал аллергией на многочисленные травы, но именно они позволяли ему спокойно спать, не мучаясь от видений, подброшенных воспаленным мозгом, когда тело лихорадило.
        Теперь в заботе о пациенте Виолент был не хуже кочевниц, но, к сожалению, уступал в лечении серьезных ранений. Порезы он еще мог зашить, но не более.
        Сев за стол, Кнайт принялся за поздний ужин, но предпочел съесть лишь салат. Спустя час Виолент с трудом доковылял до своей комнаты, держась за живот. Внутренности скручивало, как будто кто-то невидимый тянул за них, пытаясь вырвать вместе с другими органами. От жара перед глазами все расплывалось. Толкнув дверь, он споткнулся о порог и свалился, сильно ударившись локтем, но по-прежнему не отнимая ладонь от живота. Ему казалось, что его кишки сейчас вывалятся без всякого надреза, как у того мальчика, от трупа которого в деревне стошнило мясника.
        Запустив вторую руку в сумку под кроватью, он пошарил, слушая позвякивание, пока не выудил длинный, напоминающий льдину пузырек с голубоватой жидкостью. Откупорив крышку, Виолент сделал крошечный глоток и скривился. От горечи противоядия свело язык и губы. Маг в Форте всегда поил им отравленных воинов, разбавляя с отварами, но сейчас Виолент оказался не в состоянии дотянуться до кувшина и старался не слишком ворочать языком. Боль стала утихать, и он даже смог встать, все еще покачиваясь и стирая с лица пот. Спрятав пузырек и прикрыв сумку краем, покрывала, он снял со стены меч и, бросив ножны на пол, поспешил к спящему Рихтеру.
        Уже с порога телохранитель увидел, как к принцу приблизился закутанный в темные одежды человек. Лицо незнакомца скрывала маска, а на руках сверкнули странные перчатки с когтями как у дикого зверя.
        Работа на заказ, такое в их краях не встретишь. Кто-то хорошо подготовился к покушению на его высочество, да еще и с таким необычным оружием.
        - Не на того напал, котик, - процедил Виолент, бросив взгляд на Рихтера: благодаря отвару тот не проснулся, иначе доставил бы Кнайту неприятности своими криками и отвлек бы от наемника.
        Убийца замахнулся рукой, целясь острыми когтями в лицо принца, но подскочивший рыцарь перехватил удар, и сталь слегка зазвенела, напоминая колокольчики, по которым придворные дамы обожали стучать медными палочками, играя с котятами.
        «Однако прочные же у него перчатки», - Кнайт ткнул противника мечом, но тот ловко отпрыгнул к окну, за которым Виолент разглядел болтающуюся веревку. «Значит, он пробрался на крышу, пройдя почти весь замок с охраной никем не замеченным?» - в такие случайности рыцарь не верил, понимая, что кому-то в замке Рихтер мешает, или же те люди проявляют своеобразную, даже убийственную заботу о своем короле, боясь, как бы его, а вместе с ним и их не скинули с насиженных мест.
        Наемник перемахнул через подоконник и повис на веревке. Выронив меч на толстый ковер, Виолент высунулся в окно и попытался раскачать канат.
        «Лучше скинуть, чтобы точно больше не смог лазать», - но перед лицом сверкнула пятерня с когтями, и Кнайт зашипел от боли, одернув руку с кровоточащими ранами. Заминка дала убийце возможность ускользнуть.
        В коридоре Виолент окликнул стражу, опираясь окровавленной ладонью о дверной косяк. На закрытом окне также остались его отпечатки.
        Естественно, что засланного убийцу не поймали, а на крик прибежали разбуженные напарники. Последним заявился Маран, на ходу натягивая рубашку. Только сейчас Виолент разглядел, каким стройным и должно быть пластичным был тот. Прямо как наемник.
        «Хм, так вот ты кто, волк в овечьей шкуре», - вспоминая слова крестьянина, понял Кнайт. Если бы Маран лучше знал, с кем столкнулся, то проявил бы смекалку, но ему велели избавиться от нового охранника, чтобы добраться до принца и убить того во сне, без лишних страданий.
        Потоптавшись для вида несколько минут в уборной, Кнайт сгорбился, прижал руку к животу и, сделав мученический вид, прошагал мимо напарников.
        - Ты куда? - спросил его рыжий Палек, почесав кудрявую макушку.
        - Схожу к сэру Уайзу, может, даст что-нибудь от… в общем, пронесло знатно, но, чувствую, будет еще хуже. Маран, что за салат тебе дали?
        Но тот пожал плечами:
        - Служанка, как обычно. Может, она хотела тебя приворожить и спутала любовное зелье со слабительным? - он усмехнулся, а вместе с ним и ловелас Визар, похожий на шкаф, широкоплечий, с огромными, но очень мягкими руками. Когда Рихтер начинал беситься, Визар осторожно его обнимал и держал, пока несчастный не умолкал.
        - Если встретишь ее, то поимей за меня, - окрысился Виолент, скрывшись за углом, и, прикидываясь больным, добрел до апартаментов лекаря. Уайз встретил его в ночном колпаке и длинной рубахе в пол, плечи покрывал расшитый узорами бархатный халат.
        - Кнайт? Что привело вас в столь поздний час? - мужчина изумленно оглядел кривящегося рыцаря, но тот, не церемонясь, втолкнул его в апартаменты и плотно закрыл дверь.
        Мука боли мгновенно исчезла с лица Виолента, и он впился взглядом в морщинистое лицо Уйза.
        - Принца попытались убить, а перед этим меня отравили. Яд был в салате. Я подозреваю Марана: есть предложения. Что с этим делать?
        Лекарь захлопал глазами и попросил рассказать все в деталях, но сначала порывался осмотреть Рихтера. Кнайт его успокоил и кивнул на кресло, словно не он был в гостях у лекаря, а наоборот.
        - Не знаю, что у вас здесь творится, но кому-то жизнь его высочества не дает покоя. Просто так пробраться в замок невозможно, только с чьей-то помощью, но тогда убийце пришлось бы выбираться тем же путем… - Кнайт лукавил: не стоило упоминать, что ему все известно. В противном случае его первым же и начнут подозревать, а там найдется какой-нибудь свидетель преступления, тот же Маран, вздумавший спасти собственную шкуру за чужой счет.
        Лекарь выслушал его до конца, как и аргументы о двуличности Марана, который, судя по всему, продался тому, кто посулил больше денег.
        - Оставим это дело магу, а сейчас отправляйся отдыхать, я сам доложу королю о нашем разговоре, - Уайз встал с кресла. - Но как ты смог выжить после яда, не зная, какого именно? - отбросив формальности, полюбопытствовал лекарь.
        Кнайт остановился у двери и, не оборачиваясь, ответил:
        - В Форте меня снабдили всем необходимым: кочевое племя разбирается в большинстве ядов и противоядиях лучше любого фейтского лекаря. Может, вам следовало отправиться туда? А не проходить практику у магов ордена, - и ушел, оставив того в задумчивости.
        «Этот Кнайт - непростой малый, - в который раз подумал Уайз. - То молчит постоянно, а то как выдаст нечто невообразимое. Видимо, нелегко ему пришлось, раз он столько знает. Странно для простого солдата…» - спать он не лег и, переодевшись, поспешил к магу, а затем к королю.
        Позже маг действительно подтвердил подозрения Виолента, но о том, как его величество избавился от убийцы брата и нашел ли заказчика, Кнайт так и не узнал. Его не интересовали дворцовые интриги. Когда Ульрих решил вознаградить рыцаря, Виолент ответил:
        - Ваше величество, сейчас я ни о чем вас не попрошу, позвольте мне подумать, и, когда я точно буду знать, что хочу, то непременно сообщу.
        Король согласно кивнул, помня слова Уайза о некоторых странностях телохранителя, и все же за жизнь брата даровал Кнайту одного из своих белоснежных жеребцов и официально посвятил в рыцари. Виолент получил титул, которого жаждал со времени смерти отца. А когда пришло время, он действительно пришел к королю с просьбой дать благословение на брак с леди Амальтеей, дочерью лорда Урсуса.
        Его Величество помнил старого друга и даже помыслить не мог о том, как тесен мир и что Кнайт питает к девушке нежные чувства. На грамоте он поставил свою печать и разрешил рыцарю отправиться в путь, освободив от обязанностей при дворе, но добавив, что ждет его возвращения.

* * *
        Выдохнув облачко пара, Кнайт натянул одеяло до подбородка и, прислушиваясь к ночной тишине, стал медленно засыпать. Лунный свет коснулся выпавшего из-за ворота колеса Фортуны, и амулет слабо блеснул.
        На рассвете от костра остались слабо тлеющие угольки, которые Виолент залил родниковой водой, затем напился и, умывшись, наполнил флягу. По пути конь хрустел предложенной морковкой, а Виолент неторопливо жевал кусок хлеба.
        - Очень скоро доберемся до моря, придется тебе потерпеть качку, - Кнайт похлопал Рейджа по крупу, и тот недовольно фыркнул.
        - Ну что поделать, знаю я вашу благородную породу, не любите воду. Вам подавай ее только в хрустальных поилках да сочную траву. Обещаю, долго мы плыть не станем.
        Конь хлопнул большими серебристыми глазами и, перестав хрустеть, перешел на галоп, наслаждаясь бегом.
        [1] Злопамятный, мстительный - англ. vindictive.
        Глава 4
        Паж Кубков
        «Вы преодолели препятствия и можете видеть вещи в новом свете. Оставайтесь открытыми для помощи других».
        Путника на вороном жеребце люди в деревне заметили сразу же, но их полные надежд взгляды вмиг потухли, и они позабыли о человеке.
        Кони черной масти имелись почти у каждого уважающего себя воина. Всадник остановился у постоялого двора, и с некоторой ленцой к нему подошел мальчишка-конюх в холщовой рубахе. Поймав монету, он попробовал ее на зуб, как учил отец, и увел жеребца под уздцы в приготовленное стойло. Отец конюха подрабатывал вышибалой, избавляя трактирщика от неугомонных посетителей, когда те напивались до беспамятства. Пусть лучше побузят у моря, поближе к ночным певуньям или, как их еще называли, русалкам, чем разнесут имущество трактирщика. Все, кто живет на побережье, знают, что хвостатые красавицы появились вовсе не из пены, а из счастливых слез Фортуны. Однако певуньи - отнюдь не милые и безобидные создания, а кровожадные морские жительницы, вкушающие человечину, обернутую водорослями, или глазные яблоки с мидиями. В лунные ночи русалки любили приплывать к берегу, и тогда если в воду на их пение забредал какой-нибудь подвыпивший малый, то беднягу находили под утро лицом в песке с улыбкой идиота. Убитый больше никогда не выпьет вина, ведь в его желудке алела дыра, а разбросанные внутренности вперемешку с
водорослями щедро посыпаны песком.
        Это русалки устроили пир после полуночи, не заботясь о фигуре; останки подъедали мелкие крабы или голодные коты. Раньше убийства случались чаще, поэтому люди обратились за помощью к сюзерену, а тот к своему магу.
        В деревушке Перл, куда приехал путник, люди жили дарами моря и поставляли морепродукты в домены[1] лорда Урсуса. Но приближалось полнолуние, а маг не явился в срок, и жители нервничали, переживая, как бы русалки не разъярились и не выползли на берег. По слухам, они могли становиться двуногими девушками и знакомиться с мужчинами, а затем приводить их к морю сестрам на ужин.
        Когда люди увидели всадника, то решили, что это скачет их маг, но обознались.
        У входа в таверну на земле сидел перепачканный мальчишка в лохмотьях. Босой, со свежими кровоподтеками на лице и костлявых руках, он просил не денег, а еды, вымаливая у мимо проходящих кусочек хлеба. При виде незнакомца ребенок испуганно сгорбился и, словно грязный котенок, убежал, скрывшись в тени соседних домов.
        Мужчина толкнул дверь таверны и вошел в тускло освещенное помещение. Массивные балки из дерева поддерживали беленый потолок, над кованой люстрой темнели следы от свечной копоти. Выскобленные до блеска столы занимали компании рыбаков и приезжих, под потолком висела дымовая завеса, тянущаяся от попыхивающих трубками мужчин. Привыкший к галдежу трактирщик смерил нового гостя быстрым, но наметанным взглядом и едва заметно кивнул охраннику, чтобы тот за ним понаблюдал. Явно не с добрыми помыслами сюда нагрянул незнакомец, укутанный с головы до ног, так что видны одни глаза, да и те скрыты козырьком потрепанной треуголки из мягкой темной кожи. Одеяние путника также нельзя было назвать чистым: потертый, местами рваный, если не изъеденный молью, плащ с капюшоном подчеркивал широкие плечи, а под ним - кожаная куртка с ремешками. Грудь пересекала портупея, и трактирщик смекнул, что к ней прицеплено оружие.
        «Кинжалы или мечи?» - прикинул трактирщик, заранее думая о возможном уроне и жертвах, которых придется тащить к берегу для русалок. Кладбищ у них не водилось, и от тел избавлялись, либо сбрасывая в море, либо сжигая, как велел орден Солнца и Луны, а с ними попробуй поспорь да докажи, что люди после смерти близкого хотят навестить могилу, излить душу ледяному камню. Но для этого в ордене магов обучались врачеватели душ, которые готовы были часами слушать страждущего и в конце дать ему совет.
        Высокие сапоги путника запылились, на каблуки налипла солома и грязь. Трактирщик поморщился и взял на заметку выпороть юного конюха, чтобы тот лучше убирался, иначе заведение превратится в свинарню.
        - Чего желаете? - он попытался заглянуть под козырек, когда странник подошел к стойке.
        - Сидра, но не разбавляй. Воды я могу напиться из колодца или поилки для своего коня, - предупредил гость низким голосом, показавшимся трактирщику пугающим.
        «Видимо, из-за этого треклятого платка, скрывающего половину лица. У него там что, нет носа?» - раздраженно подумал трактирщик. «Может, он скрывается? Раз прячет внешность», - смахнув пену, он поставил кружку с сидром на стол.
        Незнакомец раскрыл ладонь, и мелкие монетки со звоном упали рядом, хотя трактирщик был готов поклясться, что еще секунду назад мужчина даже не сжимал пальцев. Забрав выпивку, он удалился в укромный уголок и отвернулся к окну.
        «Пей и проваливай поскорее», - трактирщик сгреб деньги в передник и привычно подлил воды в кувшин с сидром.
        - Да говорю же! Приплывут как пить дать сегодня же ночью и устроят пир. Потом с берега снова будете собирать кишки и печенки! - один из посетителей грохнул кулаком по столу и резко встал, опрокинув стул. Остальные примолкли, озираясь со своих мест на болтуна.
        - Вы как хотите, а я сваливаю! Уж лучше переждать поближе к горам и быть пойманным гоблинами, чем разорванным на кусочки хвостатыми кровопийцами! - мужчина бросил трактирщику плату за вино и ушел, хлопнув дверью.
        - Правду говорит! - зашушукались другие, и по залу прокатилась волна шепотков.
        Трактирщик недовольно поджал губы.
        - Будь неладен этот треклятый маг, не мог прийти вовремя, - шипел он, натирая тарелку, пока от усердия та не треснула.
        - Что у вас за беда с морскими девами?
        Незнакомец в маске вырос перед ним, и от испуга трактирщик уронил поврежденную посуду. Стоило ей коснуться дощатого пола, как тарелка развалилась на половинки.
        С раздражением сплюнув в помойное ведро, он бросил полотенце на стол:
        - Твое какое дело?
        Гость не обратил внимания на грубость и остался стоять.
        Трактирщик смягчился и прошептал:
        - Беда у нас. На днях от лорда Урсуса должен был прибыть маг Арканум и обновить защиту против русалок, да, бестия его задери, видно, совсем плох стал. Все-таки старик. Хотя до нас от замка его сиятельства чуть больше суток пути, но, видать, магу уже освещена дорога к Фортуне. Вот народ и переживает, что сегодня после полуночи русалки всех живьем сожрут.
        Трактирщик и сам волновался, но о себе и своем заведении давно позаботился. Скопил достаточно денег и заказал у гоблинов прочное стекло, чтобы никто не поразбивал окна, а у краснодеревщиков - крепкие двери и ставни с засовами да замысловатыми замками. Теперь его таверна не хуже крепости.
        «Гоблины еще те крохоборы. Только магам и делают скидку за услуги и материал, а если не устроит, то ловят и утаскивают к себе на работу в подземные пещеры, и будешь до конца дней зеркала создавать или выдувать какой-нибудь тетке-герцогине чайные сервизы. Работники из людей слепнут там в первый же год, если кому повезет, отработает срок и уходит домой с мешком добра, а то и телегу увозит», - каторжный труд был трактирщику не по нутру, хотя его племянник ушел к гоблинам и стал отменным мастером, теперь вот живет в столице, продает посуду аристократам. Правда, слеп на один глаз, зато печали не знает.
        - Если я скажу, что смогу помочь, чем отплатишь? - едва слышно спросил незнакомец, крутя между затянутыми в черные перчатки пальцами монету.
        Трактирщик сложил руки на мощной груди и прищурился: «Точно маг, если не жулье…».
        - И сколько же ты попросишь за свои услуги? Учти, мы народ бедный, на морепродуктах много не зарабатываем… - конечно, он нагло врал, не желая расставаться с деньгами, особенно, ради соседей. Трактирщик любил одного себя, но понимал, если не избавиться от русалок, то всех его завсегдатаев пожрут, а ему останутся одни бабы и старики, и те непьющие.
        - Язык что ли проглотил? Говори, давай, время идет, - поторопил трактирщик, и незнакомец ответил:
        - Комнату, горячую ванну и ужин с завтраком, о коне пусть как следует позаботится конюх, остальное - деньгами. Я даром не работаю. Попрошу немного, всего лишь двести фейтов.
        - Нашел богачей! - зашипел трактирщик, наиграно прижимая ладонь к груди, словно, если заплатит такие большие деньги, то его сердце остановится.
        - Тогда жди банкротства и вооружайся лопатой, сам будешь трупы разгребать, - незнакомец был само спокойствие и собрался уйти, но трактирщик успел схватить его за руку и горько об этом пожалел, почувствовав, как конечность по локоть онемела, однако неприятные ощущения быстро прошли. Шевеля пальцами, трактирщик бросил на мага недобрый взгляд.
        За подобные услуги Арканум брал шестьсот фейтов, и жители не обеднели, не померли с голоду. А тут такая мелочь…. Но природная жадность и душа торгаша все равно требовали сбивать цену.
        «Однако делать нечего. Да и деньги народ собрал заранее, теперь бы подумать, как оставшуюся сумму прибрать к рукам», - но это трактирщик оставил на потом, вдруг маг не справится, и первым русалки поужинают им.
        - Погоди, не надо горячиться. Будет тебе двести и крыша над головой, - согласился он.
        Маг качнул головой, и его глаза сверкнули расплавленным золотом:
        - Чтобы к моему возвращению была готова ванна и ужин.
        Когда маг скрылся за дверью, трактирщик подозвал к себе служанку и отдал распоряжения.

* * *
        Маг шел по берегу моря к поблескивающей от лунного света воде. Проминая влажный песок, сапоги начинали увязать. До полуночи оставалось меньше часа, а ему необходимо было найти закрытое пространство, а лучше грот, куда могли бы приплыть русалки. Они любили подобные места.
        - Быстрее-быстрее! - крикнули со стороны высоких камней, где громоздились рыбацкие лодки.
        Маг прищурился и мгновенно оказался у того места. Двое парней тащили мальчишку, того самого нищего, которого Маг видел у таверны. По тому, как бедолагу тянули к воде, он уже понял: местные решили принести его в жертву.
        Подняв с песка весло, Маг крутанул его в руке, как если бы это был шест, и бесшумно подобрался к обалдуям. Коснулся плеча одного, а когда тот повернулся, Маг ударил его лопастью в лоб, а второго - кончиком в пах. Парочка свалилась на песок, а мальчишка в лохмотьях и без того слабый, окончательно упал на колени, глядя на своего спасителя большими блестящими от слез глазами.
        Смерть ходила за его плечами, и Маг чувствовал исходящий от тела холод.
        «Спаси его…», - шепнул ему нежный девичий голос.
        Мужчина скрипнул зубами. Идея ему не понравилась.
        - Проваливайте в таверну и сидите там, - он пнул очухавшихся парней, и, спотыкаясь, те сбежали.
        «Жертва» осталась на месте.
        - Отдайте меня морским девам, я не стану сопротивляться, - прошептал нищий, покачиваясь от голода. В полумраке его кожа светилась мертвенно-белым, а глаза превратились в два черных блюдца.
        - Они не любят костлявых. Вставай и уходи, - процедил Маг. Отбросив весло, он развернулся и пошел в противоположную сторону, где камни выстраивались в подобие стены. Во время прилива их заливало водой и торчали покрытые водорослями кончики. Пробираться между ними были опасно: ступишь не на тот, на первый взгляд гладкий, камушек, и нога угодит в объятьях ядовитых морских ежей, любящих обустраивать гнезда в щелях и ямках. Маг ловко перепрыгивал с камня на камень, пока не оказался перед темнеющим входом в пещеру.
        Здесь остро пахло водорослями, солью и разложившимися крабами. Маг прекрасно видел в темноте. Черная дорога тоннеля оборвалась на выступе, открыв взору грот. Проникающие сквозь дыры и щели в потолке лучи падали на разложенные предметы, и свет преломлялся от брошенной на берегу серебряной бляшки от ремня, осколка зеркала у камня и множества золотых ложечек и тарелок, разбросанных по гроту. Благодаря этому стены озарялись радугой.
        На песке лежали две хвостатые красавицы, их сине-зеленая чешуя облегала тела, оберегая от стрел не хуже человеческого щита. Игольчатые плавники, тянущиеся вдоль позвоночников, путались с мокрыми волосами и укрывали обнаженные плечи полупрозрачными накидками. Широкие хвосты игриво шлепали о воду. Длинные острые черно-синие ногти вспарывали темный песок, загребая разбросанные драгоценности из поднятого со дна сундука. Русалки о чем-то переговаривались, но простой человек принял бы их голоса за щелканье гальки во время шторма. Их товарки плавали вдоль дна, усыпанного многочисленными розовыми жемчужинами, и бережно гладили их руками с перепонками. Из воды показывались плавники - и по стенам скользила новая радуга.
        Магу нужна была всего одна такая жемчужина, но вовсе не для того чтобы использовать ее для кулона или кольца. Эти кругляши являлись икринками, из которых, если русалки не дадут им достаточно энергии, так и не вылупятся их дети.
        Завидев вышедшего из тьмы человека, русалки на берегу зашипели, ощерив ряд мелких клыков. Плавники расправились за их плечами подобно крыльям, показывая агрессию незваному гостю и предупреждая об опасности.
        Маг стянул с лица платок, капюшон упал с его головы, открыв морским девам лицо. Забравшись на камень, он вытащил из кармана серебряный кинжал и, уколов палец, капнул кровь в воду. Ее аромат разнесся по гроту. На берег, сменив подруг, выбралась старшая русалка. Вьющиеся красно-фиолетовые волосы венчала коралловая корона с острыми зубцами, а грудь украшала россыпь жемчужин-икринок, переливаясь от лунного света и напоминая корсет. На острых скулах алел румянец, и, в отличие от других, эта русалка пылала жизнью.
        «Видимо успела кем-то поживиться, раз кормит малышей своей энергией», - понял Маг, сунув палец в рот, и кровь мигом свернулась.
        - Приветствую, Дива. В прошлом году я обещал вернуться и сейчас воспользовался вашим гостеприимством, - он спрыгнул с камня и приблизился к русалке, присев напротив, чтобы она не задирала голову: это было бы непочтительно по отношению к ее положению главной на этом берегу Костяного моря.
        Ее соплеменницы обитали в разных уголках Фейта, где были уютные и защищенные от людей гроты, морские пещеры вблизи жилых деревень. Выбраться на берег они могли, но, не оборачиваясь двуногими. То всего лишь слухи. А умертвить всю деревню не позволяли такие, как Дива.
        Тех из русалок, кто отдавал больше всех энергии икринкам, называли дивами.
        Русалка прищелкнула длинным языком и села боком, прижимая левую руку к груди, словно держала на ней младенца:
        - Принес?
        Маг вытащил колье из бирюзовых аквамаринов и протянул Диве, но, пока русалка не сцапала украшение, проговорил:
        - Жемчужина.
        Дива прищурила чернильные глаза без белков и оскалилась, а затем отлепила от соска одну жемчужину-икринку и вручила Магу. Обмен был совершен.
        - Оторвала от сердца, - процедила она, стиснув клыки.
        Все ее естество желало накинуться на него, изорвать в клочья и вернуть дитя, но уговор есть уговор. Аквамарины с собранной живительной энергией смогут дать ее племени возможность некоторое время не охотиться на людей (разве что ради забавы) и использовать камни как энергетические накопители, чтобы жить и кормить потомство, пока те не разрушатся.
        Маг раскрыл висевший на шее кулон и добавил к уже лежащему внутри кольцу из белокурых волос жемчужину.
        Русалка собралась было уплыть, чтобы как следует выплакать свое горе подальше от сестер, но Маг продолжил:
        - Я пришел не только за этим, но и чтобы продлить защиту для жителей.
        Дива хищно улыбнулась.
        - Неужели ты привел к нам гостей? Или только этого тощего мальчишку? - она кивнула в сторону, и, обернувшись, Маг увидел черноволосого нищего. Каким-то образом ослабевший мальчишка последовал за ним и не побоялся пробраться в логово кровожадных морских созданий.
        Скрипнув зубами, мужчина нахмурился:
        - Нет. Неразумное дитя оказалось излишне любопытным.
        - В таком случае ты сам знаешь, как нужно отплатить, чтобы мы остались здесь, - Дива протянула к нему руку.
        Маг незаметно выдохнул и коснулся ее, почувствовав влагу и холод. Свободной ладонью русалка дотронулась до дна, связывая их жизненные силы в одно целое.
        Мальчик стоял за камнем, наблюдая, как маг договаривается с русалкой, но слышал лишь щелканье языков и напев. Последнее делала морская обитательница. Из воды показались другие русалки. Выглядели они жутко, их хищные взгляды пугали, но мальчик решил отплатить спасителю, чем сможет. Вернувшись к таверне, он подслушал рассказ трактирщика о пришедшем Маге и поторопился к берегу, помня, куда тот ушел.
        Когда русалка указала на него, и глаза Мага гневно сверкнули, мальчик испугался, решив, что помешал ритуалу, но мужчина отмахнулся и снял перчатку, обнажив руку.
        Несколько длительных минут он и русалка сидели, закрыв глаза и будто медитируя, пока мальчик не заметил, как кожа Мага становится мертвенно-бледной, руки усыхают, а кожа на черепе натягивается. Едва не потеряв сознание, Маг отдернул руку, и на ладони остался белесый след в виде засоса как от осьминога. Русалка расплылась в довольной улыбке и окунулась в воду с головой, проплыв вдоль дна и погладив пальцами жемчужины, которые засияли еще сильнее.
        Сев на камень, Маг устало вздохнул и поманил к себе мальчонку. Стоило ему коснуться костлявой руки, как мальчик почувствовал, что его тело сковало холодом, а зубы застучали. Магу вернулся прежний более-менее здоровый вид, но он все еще был слаб, не решаясь подняться.
        Другие русалки успели выбраться из воды, перекрыв выход тяжелыми хвостами, чьи острые плавники резали не хуже кинжалов.
        Дива исчезла, уплыв вместе с аквамариновым колье и энергией, оставив гостей сестрам на потеху.
        - Коварная бестия, - процедил Маг. - Умеешь петь? Придется их развлечь, чтобы выпустили, а я сейчас не в форме для распева арий.
        Мальчик кивнул и запел. В четырнадцать лет у него еще не успел сломаться голос, он звучал по-девичьи высоко и мелодично.
        Русалки лежали и наслаждались, пока мальчик не захрипел, и только тогда скользнули обратно в воду, напоследок обрызгав спины людей.
        Начался прилив, и тропинку между камней залило по щиколотку. Опираясь на плечо мальчишки, Маг выбрался из морской ловушки на берег, откуда виднелись призывно горящие окна таверны. За стеклами он увидел прибавившихся постояльцев.
        Внутри его окутало теплом, запахами жареного мяса, картофеля и свежей зелени. При виде ходячего мертвеца люди перестали галдеть, с любопытством разглядывая хваленого трактирщиком мага.
        Черноволосый, немного смугловатый мужчина с тусклыми желтыми глазами, под которыми залегли круги. И если бы не мальчишка, тощий, как жердь, вероятно, маг бы упал.
        Мужчина оперся о барную стойку и вяло спросил:
        - Ужин и ванна готовы?
        Трактирщик, уже прикарманивший себе часть вознаграждения, улыбнулся.
        - Еще бы, за кого ты меня принимаешь? И конь твой ухожен да накормлен, - его взгляд уткнулся в оборванца. - А ты что здесь делаешь? Ни крошки не получишь, дармоед. Проваливай отсюда, пока тебя пинками не выгнали. Нам воры не нужны!
        Мальчик бросил на Мага затравленный взгляд и собрался было уйти, но мужчина придержал его за плечо.
        - Этот мне помог, поэтому останется со мной. Возражения? - его зрачки стали вертикальными, и у трактирщика упало сердце.
        Он слышал, что маги странный народ, болтали, что, мол, в ордене Солнца и Луны над ними проводят различные опыты: скрещивают женщин с драконами, чтобы увеличить магический уровень силы ребенка, а затем женщин сжигают, а их пепел смешивают с козьим молоком, которым поят младенца. Должно быть, очередные байки, как и про вечно голодных русалок, но кто знает?
        - Если доплатите из своего кармана, - трактирщик вручил магу мешок с золотыми. - Ровно двести, можете пересчитать.
        Маг криво улыбнулся и положил ладонь на мешок, но спустя миг достал кинжал:
        - Отдай недостающие сорок и не пострадаешь, а то знаешь, какие русалки в полнолуние бывают охочими до мужской плоти….
        Трактирщик нахмурился, но достал из передника монеты и вернул Магу, оставив одну за мальчонку.
        - Брюнхильд, проводи постояльцев! - крикнул служанке. Пышногрудая девица подхватила поднос с едой и поторопилась наверх по скрипучей лестнице.
        Комната оказалась довольно чистой и даже уютной: над отливающими зеленью стеклами висели занавески в цветочек. Пол и мебель до блеска натерты воском, в углу - добротная широкая кровать, накрытая пропитанным лавандой покрывалом. На тумбе кувшин из белой глины и таз. В камине потрескивали поленья, напротив громоздилось кресло, стоял столик и даже скамеечка для ног. А за ширмой исходила паром лохань с остывающей водой.
        Служанка поставила поднос на стол и сняла с локтя полотенца, затем оглядела мальчугана и тяжело вздохнула:
        - У меня есть настойка от вшей, могу продать.
        Маг доковылял до постели и, морщась, присел; выглядел он как настоящий старик, даже волосы потускнели, и среди черных прядей угадывалась седина:
        - Обойдусь собственными, ступай и принеси мою седельную сумку, но не пугайся, если найдешь рядом с конем чью-нибудь конечность.
        Девушка удивленно захлопала глазами, не понимая, разыгрывают ее или же нет? Пожав плечами и уложив полотенца на табуретку рядом с лоханью, Брюнхильд удалилась.
        - Ешь, а мне нужно освежиться, - распорядился Маг, потянувшись к застежкам плаща, но пальцы не слушались.
        - Позвольте вам помочь, господин, - предложил мальчишка, ловко щелкая застежками и развязывая шнурки. Затем быстро снял с мужчины сапоги и подвел к лохани, стараясь не разглядывать его изрезанное многочисленными шрамами жилистое тело.
        Как только Маг сел в воду, он с блаженством уперся затылком в широкий край лохани и прикрыл глаза. Вода забурлила, быстро нагревшись, в воздухе запахло травами.
        Он услышал, как мальчишка умывается в тазу. «Чистоплотный, для нищего и вора», - подумал мужчина, видя внутренним зрением все, что происходило в комнате: как паренек нерешительно подошел к столу, неторопливо сел в кресло, трогая мягкую обивку, и в его глазах отразился не огонь камина, а голод человека, не евшего очень давно. Перед ним стояла миска супа, мягкий свежеиспеченный хлеб и жаркое.
        - Начни с супа, тебе нельзя много есть, - предупредил Маг, взяв с табуретки мыло с крошкой из раковин. В морских деревнях собирались ингредиенты для скрабов, которые так любили аристократки, а также глина и морская соль для всевозможных масок и банных процедур.
        Шурша куском мыла по телу и тщательно смывая пот, Маг услышал, как дверь приоткрылась. Мальчишка забрал у служанки сумку и отдал его сапоги для чистки.
        «Хм, услужливый. Откуда же ты такой взялся?» - покончив с купанием, мужчина обернул бедра полотенцем и ткнул пальцем в воду: та очистилась от грязной пены, сделавшись прозрачной.
        При виде него мальчишка замер, не донеся ложку до рта, будто испугался, что его сейчас отругают и заберут еду.
        Маг прошел мимо, покопался в сумке и выудил крохотный пузырек с красной жидкостью. Содержимое полилось в лохань. От резкого аромата он чихнул.
        - Если ты закончил, то иди мыться, а затем я тебя осмотрю.
        Должно быть, Маг сказал это слишком суровым голосом: на вид мальчик стал перепуганным, как будто его настиг оборотень.
        - Если ты ранен, то я смогу немного помочь, но ты можешь отказаться. Как тебя, кстати, зовут?
        Мальчишка отложил ложку:
        - Эверет Кроули.
        Маг удивленно вскинул брови:
        - И что же сын из дворянской семьи делает здесь, да еще и нищим, которого обвиняют в воровстве?
        Эверет понурил голову и тяжело вздохнул:
        - Фортуна отвернулась от меня.
        - Ересь! Неужели ты успел сотворить нечто ужасное, чтобы богиня так тебя наказала? - не поверил Маг, присев на скамеечку.
        Мальчик тут же встал, уступив ему место, и мужчина усмехнулся:
        - Искупайся, а затем мы все обсудим.
        Пока Эверет тщательно соскребал мылом грязь, мужчина бросил его одежду в огонь, и та вмиг истлела, охваченная магией. Он провел ладонью над своими вещами, те затрепетали - следы пота, пятна от дорожной грязи и пыль стерлись, оставив одежду посвежевшей и чистой, даже выглаженной.
        Надев штаны и рубаху, Маг вышел из комнаты и спустился к трактирщику. В поздний час посетители уже расходились.
        - Кто этот мальчик? - он вручил трактирщику мелкую монету.
        - Несколько дней назад у нас остановился некий сэр Уистлер, он ехал на свадьбу дочери лорда Урсуса, а мальчишка был при нем навроде пажа или оруженосца. Пока Уистлер обедал, мальчик приглядывал за его конем - отменным жеребцом белой масти, а когда вздумал уезжать, конь куда-то пропал. Естественно мальчишку обвинили в воровстве, избили, а он все отнекивался, не понимая, как это произошло, но кто ж ему поверит? Уистлер взял другого коня: время поджимало, а по пути нашел своего белого дружка, видать, паж плохо привязал, и тот ускакал: у нас здесь пасутся отменные лошадки. Уистлер вернулся, но мальчишку так и не забрал, сказав, что тот украл у него деньги. После такого заявления, да еще и аристократа, пажа никто бы не захотел взять даже посудомойщиком, не то что ухаживать за конями. Добрые женщины его подкармливали, но потом перестали: мужья запретили, побоялись, что Уистлер прознает и нажалуется сюзерену, мол, люди ворье привечают. Если бы не вы, мальчонку скормили бы русалкам, и никто бы о нем не вспомнил.
        - Пусть твоя служанка достанет для него одежду и обувь, - и к первой монете Маг добавил еще несколько. - На простую рубаху с курткой, штанами да обувью хватит.
        «На чердаке как раз остались вещи племянника», - спохватился трактирщик, не желая тратить деньги.
        - Если целое и не слишком пыльное - неси, а молью побитое - сам носи, - отрезал Маг и поднялся к себе.
        Трактирщик закусил губу. Он и словом не обмолвился о чердаке, но был уверен, что Маг прочел его мысли.
        - Брюнхильд! Сходи на чердак, снеси вещички Голберта да почисть, если запылились…
        Девушка с раздражением стукнула шваброй о пол и уперла руку в бок:
        - Да там поди дыра на дыре, моль все сожрала давно… - она слышала мужской разговор, увидела монеты. Алчность трактирщика вызвала в ее душе гнев. «Чтоб тебя с твоей жадностью Фортуна погребла под колесницей, скряга!».
        - Давай не болтай, будет надо - заштопаешь, - отрезал хозяин и оттеснил ее от ведра.
        Служанка обижено поджала губы и поплелась на чердак, надеясь, что ей на голову не сядет паук, а под ногами не пробежит треклятая мышь. Девушка боялась их куда больше русалок. Ведь всем известно, что хвостатые привечают только мужскую половину.
        Когда Маг вернулся в комнату, Эверет сидел на скамеечке, завернувшись в широкое полотенце как в плащ, и грел ноги у огня. Миска с супом опустела, жаркое осталось нетронутым.
        - Ну что, оголяйся, - велел Маг, и мальчик нехотя спустил полотенце до бедер, обнажив исхудалую спину. - Да у тебя все позвонки можно пересчитать. Ты всегда был таким худым?
        Эверет шмыгнул носом:
        - Дядя говорил, что я жилистый.
        Маг хмыкнул, водя ладонями над свежими ссадинами и багровыми синяками (старые успели пожелтеть), в паре ребер обнаружил трещины и давно зажившие переломы.
        - Что за жидкость была в том пузырьке, который вы вылили в воду? - тихо спросил Эверет, когда Маг покончил с осмотром. Он был сносным целителем, мог избавить от ссадин, синяков, даже переломов или простуды, но не сегодня. Встреча с русалками сильно истощила, а жизни пажа ничего не угрожает.
        - Эликсир от вшей и прочей заразы. Ты не пойми где и с кем якшался, не хочу что-нибудь от тебя подцепить.
        Мальчик понимающе кивнул.
        - Возьмите меня к себе, я буду все исправно выполнять и служить вам верой и правдой, - взмолился он.
        Маг скривился.
        «Возьми…» - шепнул женский голос.
        «На кой он мне сдался? Одни растраты», - проворчал про себя Маг.
        «Возьми», - настаивал голос.
        «Ты из меня веревки вьешь», - и услышал, как в голове зазвенели легкие колокольчики смеха.
        - Рассказывай, как все было с Уистлером, и советую не врать, - Маг сел в кресло и принялся за еду, подогрев ее так же, как воду в лохани.
        Паж уложился в пять минут как вышколенный слуга. Несчастный малый, сирота, оставшийся на дядино попечение, а тот в свою очередь пристроил его к казалось бы уважаемому человеку, который без стеснения бьет невиновных и клевещет.
        - Почему же ты не вернулся к дяде? Думаешь, он бы не поверил твоей истории? Не принял бы обратно? - спросил Маг, слизывая с пальцев жир.
        - Возможно, поверил бы, но побоялся бы опорочить честь семьи. Лучше умереть, чем вернуться к нему опозоренным, - пробормотал Эверет.
        К ним со стуком вошла служанка и вручила мальчику сверток с одеждой.
        - Можно все убрать? - спросила Брюнхильд.
        Маг кивнул, вытерев руки о полотенце, и, скомкав, бросил его на пол к остальным.
        - Лохань оставь, утром она мне понадобится.
        Девушка ловко взяла под мышку свернутые полотенца, забрала поднос с пустыми тарелками и ушла.
        Маг скептично осмотрел одежду с чердака, ничего хорошего он и не ждал:
        - Купим тебе в городе что-нибудь поприличнее, а пока ложись спать.
        Вручив мальчику подушку и покрывало, Маг разлегся на кровати и блаженно закрыл глаза, чувствуя, как по телу начинает бродить живительная энергия, но лишь к утру он сможет полностью восстановиться: еда и сон этому поспособствуют. Лучше приходить в себя привычным, хоть и длительным способом, чем он станет тянуть энергию из кулона с жемчужной и локоном. Впрочем, Магу повезло вдвойне. Если бы не дар мальчишки, мужчине пришлось бы непросто: Дива утащила бы его на дно, чтобы пожирать остатки энергии, цепляясь за каждую крупицу в теле Мага.
        Эверет свернулся в кресле комочком, подтянув покрывало до подбородка, и спросил:
        - Почему вы просто не отдали меня русалкам?
        Маг перевернулся набок и прижал ладонь к кулону на шее:
        - Был бы ты простым - отдал. Спи.
        Рубаха с чужого плеча оказалась велика, но Эверет как никогда радовался чистой одежде и сытости. Кресло казалось подарком Фортуны: сегодня ему не страшны голод, холод и жесткие доски чьего-то вонючего сарая.
        Среди ночи мальчик неожиданно проснулся. Из-под полуприкрытых век он увидел, как из кулона Мага к потолку поднялся крохотный светящийся шарик, и над Эверетом склонился кто-то одетый в саван. Призрак (или сновидение)? с длинными белокурыми волосами и тонкими женскими руками погладил пажа по голове и шепнул:
        - Спи спокойно, теперь о тебе позаботятся.
        Мальчик улыбнулся, чувствуя на макушке тепло и дивный персиковый аромат, окутавший его вторым покрывалом, и вновь крепко уснул.
        Маг лениво перевернулся на живот и широко зевнул, скользнув взглядом по комнате. Мальчика не было. Зато на кресле лежала подушка с аккуратно сложенным покрывалом.
        Сквозь зеленое стекло на пол падал свет, а на улице кто-то чистил ступени, мерно водя щеткой по камню и напевая. «Должно быть, Брюнхильд», - решил Маг, заметив свои вычищенные сапоги рядом с вешалкой, куда кто-то додумался повесить его плащ. У изголовья кровати лежала стопка чистых полотенец, а в комнату, бесшумно ступая, вошел Паж.
        Эверет поставил поднос на столик, старательно отводя взгляд от ароматной каши с нежно-кремовым молоком и золотистым ломтиком масла. В чашке дымился шоколадно-молочный ароматный напиток, а на отдельном блюдце лежали поджаренные треугольники хлеба с ветчиной.
        Как только Маг поднялся с постели, Эверет поклонился ему и несмело улыбнулся.
        В лохани осталась вода, и Маг быстро ее очистил, чувствуя себя полным сил и готовым двигаться вперед. Быстро умывшись, он кивнул Эверету на скамеечку и придвинул к нему кашу с тостами, сам же ограничился напитком. Маг не переносил по утрам две вещи: приветствия и еду. Паж несмело взялся за кашу.
        - Ешь все, тебе понадобятся силы, раз ты хочешь стать моим слугой.
        После слов Мага Эверет перестал стесняться и быстро покончил с завтраком.
        Деревню они покидали на одном коне.
        Брюнхильд успела выскользнуть из таверны и начертить пальцем в воздухе круг Фортуны.
        - Удачи тебе, маленький паж, - ей, как и другим женщинам, тоже было жаль несчастного мальчика, который и корки хлеба не взял бы без разрешения, но что могут простолюдины возразить высокородным? Их слова для них пустота….
        [1] Дом?н (от лат. Dominium - владение) - в Средние века часть владений короля либо владения какого - либо феодала, на которых они вели собственное хозяйство.
        Глава 5
        Маг
        «Истинная способность к созиданию означает черпание силы из внутреннего царства Духа и проявление этой священной силы в повседневном мире».
        Отъехав от деревушки, Маг с Пажом углубились в лес и по тропам, известным лишь мужчине, пробрались в логово, пропахшее страхом, человеческим потом, болью и кровью.
        В горе обитали гоблины и драконы: первые - в ее глубинах со стороны человеческих поселений, а вторые - у обрывов, омываемых Костяным морем, поближе к подземным озерам и водопадам. Добраться до их гнезд можно было только на собственных крыльях или пройдя гору насквозь.
        Если бы не необходимость, Маг обошел бы это проклятое место. «Лучше пройти по усыпанной костями дороге Смерти, следуя за колесницей Фортуны, нежели побывать у гоблинов в гостях. Проникнуть к ним не так сложно, как выбраться», - думал Маг.
        Маг стоял не шевелясь, даже каменная крошка под его ногами не шуршала. От напряжения по лбу мужчины стекал пот, а поднятые руки начинали слегка подрагивать. Давненько ему не приходилось удерживать силой мысли такую громадину, как дракон.
        С наступлением ночи крылатый засыпал, и Маг усилил его сон, помня, что с ним и Пажом сделают гоблины, если поймают.
        Пот заливал глаза, скрежеща зубами, Маг продолжал стоять. Мальчишка на удивление бесстрашно подбежал к дракону. В тонких пальцах блеснул стеклянный пузырек.
        Увидев дракона впервые, Паж не испугался, а испытал восторг, наблюдая, как вздымается покрытая серебристо-синей чешуей массивная спина зверя, но никак не монстра. Синеватые крылья укутывали его, словно покрывалом. Тяжелые когтистые лапы сложены под узкой мордой. Ноздри раздувались, а из гортани слышался мирный рокот. Голову дракона украшали два загнутых на концах рога. Они напомнили Пажу бивни элевантов[1], каких он видел на свитках, привезенных барону Уистлеру из-за Костяного моря. Мальчика всегда манило неизведанное. Живя у дяди, он мечтал побывать в жарких странах и увидеть все, что сумеет охватить человеческий глаз.
        Дракон слабо шевельнулся, и Маг прошипел:
        - Поторопись.
        Мальчишка перестал разглядывать творение Фортуны. Ему заранее вручили защитные перчатки и объяснили, что и капли драконьей ртути хватит, чтобы прожечь кожу насквозь до самой кости. Паж осторожно сунул пузырек в уголок драконьей пасти, откуда стекала ртутная слюна, и наполнил до краев. Осторожно закупорив пробку, мальчик не удержался, стянул перчатку и украдкой от Мага прижал ладонь к шее дракона, чешуя оказалась гладкой и немного горячей. Паж улыбнулся самой счастливой улыбкой и отступил на несколько шагов, успев заметить хвост с кисточкой. Сейчас дракон напоминал ему… чешуйчатого кота с наростами вдоль позвоночника, каждый из которых, по словам Мага, разрезал человеческую плоть как бумагу. Гоблины скармливали драконам бесполезных рабочих, но прежде тот опалял их и без того худосочные тела, чтобы душа сразу же отлетела к Фортуне.
        Дракона гоблины чтили не только как одно из созданий Фортуны, но и за ртуть, которую крылатые производили в большом количестве. Стоило дракону обустроить гнездо, он опалял его стены огнем. Позже гнездо пустело, и гоблины принимались за работу по добыче ртути.
        По преданию магов, в первую, пронесшуюся по земле грозу Фортуна протянула руку к облакам, достав из них сверкающую молнию. Стоило той коснуться земли, и она превратилась в яйцо, из которого вылупился первый дракон. Второго Богиня сотворила из огня, вспыхнувшего в центре земли, глубоко под горами, и так каждый дракон появлялся из той или иной стихии.
        Какое-то время в Фейте велась борьба за голову монстра: якобы те охраняют наполненные сокровищами пещеры. Из-за подобных слухов люди шли на бой с драконом, и мало кто возвращался, а выжившие говорили, что никакого золота и драгоценностей там нет, лишь Смерть, оберегающая созданий своей госпожи ледяной сталью косы.
        За убийство одного дракона земли Фейта расплачивались лютыми зимами, неурожаем, голодом и болезнями, пока маги ордена Солнца и Луны не призвали правящих королей дать клятву на крови и не допускать смерти драконов, и если запрет нарушался, король страдал за проступки подданных, посмевших убить дракона.
        С тех пор прошло много лет, и созданий Фортуны оставили в покое. Большинство драконов обитали в Эйторитовых горах и мало кого к себе подпускали, однако не нападали на обитель ордена, даже оберегали ее. Проходя обучение, Маг подружился с крылатым, но здесь, у гоблинов, понимал, что, если один дракон привечает мага, другой может его испепелить.
        Прижимая пузырек к груди, Паж приблизился к Магу и вместе с ним отступил к одному из многочисленных тоннелей, по которому они сюда пробрались.
        Скрывшись за стеной, мужчина отпустил магию, дракон зашевелился и, зарычав, выдохнул обжигающее облачко, но продолжил мирно спать, слыша лишь шум льющегося водопада.
        Паж отдал пузырек Магу, и тот дрожащей рукой убрал его под куртку, а затем скользнул на пол и расселся как после трудового дня.
        Паж заботливо протянул ему флягу с водой и выглянул из-за стены. Дракона сквозь широкую дыру под потолком освещала луна, а за ним сверкал широкий водопад.
        - Невероятно, - прошептал Паж, и Маг довольно хмыкнул, помня себя в его возрасте.
        Лоб прочертила морщинка, и мужчина закрыл глаза, пытаясь отогнать детские воспоминания.
        В десять лет он повстречался с одним из своих наставников неподалеку от пещер гоблинов, и тот забрал Мага в орден, воспитал и сделал тем, кем он стал, а до тех пор никто не знал сына торговца, едущего с ярмарки со своими родителями.
        В ту пору гоблины продолжали совершать редкие вылазки и уводить людей в рабство, хотя регент поставлял им преступников для работы в шахтах.
        Семье Мага не повезло: они стали случайными жертвами. Семилетнего мальчишку сразу же отлучили от матери, сковав цепями и вручив кирку. Был бы он младше, его бы усадили за полировку или разбор мелких стекол, использующихся для мозаики. Маленькие детские пальчики как нельзя лучше справлялись с этой ювелирной работой, но в свои семь лет Маг выглядел старше и казался крепким. Наравне с другими взрослыми, по большей части заключенными, он помогал рыть новые тоннели, перевозил тележки с камнями. До работ со стеклом его допустили только на второй год рабства, убедившись в его аккуратности и бережном отношении к хрупкому материалу. Из Мага получился отличный стекольщик. Ему даже удалось войти в доверие к старому гоблину, создающему магические зеркала для ордена Солнца и Луны. Так и началось знакомство маленького заключенного с магией. Мудрый и дальновидный гоблин увидел в нем зачатки волшебства и решил использовать Мага в своих целях. Волшебство в добыче ртути не лишнее.
        Маг мечтал сбежать от гоблинов, вырваться из сырых тоннелей и вдохнуть свежего морозного воздуха, почувствовать согревающие солнечные лучи на коже, а не прозябать в услужении у своих хозяев. Однажды ночью ему приснилась светлоликая дева, протягивающая руку. Мальчик коснулся ее пальцев, и женщина в серебристых одеяниях улыбнулась. С пальца девы на его палец скользнуло тонкое колечко.
        - Следуй за нитью… - шепнула дева и исчезла.
        Маг вздрогнул и, очнувшись, увидел на пальце едва заметное свечение. На полу блеснуло подобие солнечного зайчика, как бывает при чистке зеркал от падающих с потолка лучей. Зайчик скользнул вперед, указывая путь из мастерской в узкую щель скалы. Был бы Маг толще, он бы ни за что туда не пролез. Обернувшись на черные дыры в стенах, где могли дежурить или отдыхать гоблины, Маг закусил губу. Он не видел родителей три года, первый из которых прошел для него как в тумане. Горло до сих пор саднило от пыли и каменной крошки, а в носу застрял смрад потных тел, гноящихся ран и крови, стекающей по звенящим на запястьях цепям. Став подмастерьем гоблина, Маг давно перестал их носить, но, если бы и попытался сбежать, его бы ждала смерть. Никому, даже самому старому рабочему не удавалось спастись, и гоблины это знали. Внутри горы был сложный лабиринт. Человек попадал в него как в хитрую мышеловку и рано или поздно умирал. Но Мага вело нечто иное, и, следя за серебряной полупрозрачной нитью, он карабкался, спускался, полз, обдирая ребра, макушку и позвоночник, плыл в леденящей тело и душу подземной реке, пока
течение не вытолкнуло его к водопаду, и он полетел вниз, надеясь на быструю смерть. Однако воды озера вынесли мальчика к подножию горы, где его и нашел маг ордена.
        - Милостью Фортуны ты остался жив, - сказал тогда наставник, влив ему в горло обжигающий эликсир. - Теперь ты должен преодолеть Смерть.
        Маг не помнил, как они добрались до земель ордена, но первое, что он увидел в закатном небе, - парящих над бирюзой Эйторитовых гор драконов.
        Сейчас Маг молился Фортуне, чтобы та вновь помогла ему выбраться, и гоблины их не схватили. Что может быть лучше рабочей силы, пришедшей прямо в их когтистые руки?
        - Я не знал, что здесь растут цветы, - вырвал его из воспоминаний голос Пажа, и Маг едва успел схватить того за запястье, пока он не коснулся розовых лепестков колючкообразных растений.
        - Это куспис. Он растет только в пещерах, неподалеку от воды. Из их стеблей гоблины вырывают ядовитые колючки и используют против непослушных рабов. Одна колючка может парализовать конечность, и если бы ты укололся, у тебя бы на некоторое время отнялась рука. Всё зависит от того, как глубоко войдет игла, если их много, жертва может погибнуть, - нравоучительно отметил Маг.
        Паж убрал руку за спину.
        - Они пахнут ягодным вареньем…
        Мужчина невесело усмехнулся, вспоминая этот отвратительный запах. Учитель-гоблин много раз парализовывал его ноги, чтобы мальчик не отвлекался от кропотливой работы. Маг помнил, как мог не есть сутками и ходить под себя, но гоблина запах человеческих испражнений ничуть не смущал.
        - Когда он не цветет, его головку обрезают. Стоит запустить таким розовым шариком в человека, и цветочная головка разрывается, выбрасывая в воздух сонную пыльцу. Так гоблины могут утащить к себе проходящего мимо горы путника, - «Кусписом оглушили мою семью».
        - Вы отдохнули? - Паж покосился на Мага.
        - Более-менее, нам стоит поторопиться, пока дракон не очнулся, или сюда не прилетела его подружка - там, в углу, я заметил новенькое гнездо. Пахнет свежей ртутью…
        Этот запах, словно кто-то одновременно зажег несколько спичек, он ни с чем не спутает.
        Идя по тоннелю внутрь горы, Маг оставлял на стенах светящиеся метки, лишь он один мог их увидеть, прекрасно зная, какие зоркие гоблины. Стоило остановиться на развилке, и Маг замер в нерешительности. Оба тоннеля были отмечены его рукой. «Как такое возможно?» - он удивленно провел пальцами по шершавой стене.
        - Куда идти? - Паж тоже смог разглядеть символы, но не увидел между ними разницы. Рядом с Магом его дар быстро развивался.
        - Ты ничего не рисовал? - холодно спросил Маг, но мальчик покачал головой.
        «Неужели ловушка?» - мужчина прикоснулся ладонью к земле, но камешки в обоих тоннелях были тронуты или припечатаны именно их человеческими следами. «Ведь мы не могли сделать круг… или же?».
        Интуиция молчала, и Маг решил довериться Фортуне. «Госпожа, выведи нас к свету», - и повернул в левый тоннель, Паж последовал за ним.
        Сделав несколько шагов, Маг замер, и мальчишка врезался в него, недовольно потирая нос.
        - Что-то не так, господин? Может быть, нам лучше… - Маг закрыл ему рот и прижал к себе, укрывшись в расщелине. Мимо них прошел гоблин.
        Паж видел существо с двумя ногами, но с одним толстым пальцем вместо человеческих пяти, в кожаных штанах и с копьем, имеющим серебристый наконечник. «Голубой» углубился в тень и исчез в другом коридоре.
        - Не вздумай кричать, - шепнул Маг, и Паж кивнул.
        - Из чего его одежда? Напоминает…
        - Человеческую кожу, да?
        Мальчик распахнул полные ужаса глаза.
        - Но этот, видать, из старожилов: раньше с людей действительно сдирали кожу и не только, гоблины, должно быть, до сих пор считают человечину неплохой заменой козлятины: в горах ведь только козы и овцы водятся.
        Недолго думая, Маг схватил мальчишку за руку и потащил в сторону, откуда появился гоблин. Путь обратно был закрыт: где один стражник, там соберется несколько. Время сна - только для дракона и рабочих, гоблины же идут на обход, чтобы не упустить ни одного заключенного.
        Паж дернулся, и Маг обернулся. Сквозь прутья камеры детское запястье держала крепкая мужская рука, а из тени сверкало два синих глаза. На миг мужчина принял их за драконьи.
        - Пусти, если не хочешь попрощаться с жизнью, - прошипел Маг, и пальцы разжались.
        Заключенный выступил вперед. В пещерах не было огня, и все трудились при свете заряженных на солнце кристаллов, другим помещениям хватало и пробивающегося через потолок солнца.
        - Это же рыцарь его величества, - прошептал Паж. - Виолент Кнайт.
        Маг скрипнул зубами: «Только его здесь не хватало».
        - Господин Кнайт, как вы здесь очутились? - мальчишка невинно прижался к железным прутьям крошечной, напоминающей чулан камеры с низким потолком. В скале таких было вырублено множество, но на этом уровне соседние камеры пустовали.
        «Значит, его поймали недавно», - понял Маг, не увидев на запястьях рыцаря цепей. В углу решетки стояла миска с зеленоватой похлебкой. Гоблины готовили ее из растущего на камнях мха и, если повезет, рыбной требухи и того, что осталось от горных козлов. Рыцарь привык есть совсем иные блюда, но посмотрел бы Маг на него после каторжных работ и дней голоданий. Похлебку приносили два раза в день, рабы ели в камерах, там же слизывали со стены стекающую воду и испражнялись в небольшие углубления, а спали на прохудившихся тюфяках. Поймать крысу было редкостью, но те, кому это удавалось, не могли ее поджарить, разве что сожрать сырой или договориться с кем-то из гоблинов за дополнительную работу.
        Маг недовольно потянул Пажа за собой, но тот вцепился в решетку:
        - Помогите ему, я знаю этого благородного господина… - взмолился он, и Кнайт уставился на одетого во все черное Мага. За маской его лица не было видно.
        - Вы не останетесь внакладе, - добавил рыцарь.
        Внутренняя борьба разрывала Мага. Сначала он спас мальчишку, и теперь тот слезливо просит вытащить этого…. Ему хотелось схватить Пажа, перекинуть через плечо и поскорее выбраться из мрака. Пусть гоблины сгноят Кнайта заживо.
        «Он не виноват, - шепнул знакомый голос. - Судьба неслучайно столкнула вас здесь».
        Проклиная все и всех, Маг кивнул и склонился к замку, тот был на уровне его колен, а гоблину - по грудь.
        За годы жизни на воле Маг понял, что гоблины сменили обычные замки на более изощренные, и булавкой или же магией такой не вскрыть. Но почти у всех часовых были ключи.
        - Нужно найти часового, хотя бы одного… - пробормотал Маг.
        - Кто-то идет, прячьтесь, - предупредил Кнайт.
        Двое гоблинов шли вразвалочку, о чем-то переговариваясь на своем гортанном языке, когда их окликнул рыцарь. Прижавшись к прутьям, Кнайт вытряхнул свою похлебку одному в лицо.
        - Приятного аппетита.
        Перепачканный гоблин кинулся на него, желая проучить копьем, но Кнайт ловко схватился за шест и дернул оружие вместе с гоблином на себя. Рыцарь с легкостью сломал заморышу шею и бросил труп на пол. Второго бесшумно прирезал Маг. Паж бросился осматривать валяющегося в луже крови гоблина, пытаясь найти ключ.
        - Это должна быть необычная пластинка, - Маг вытер нож о край плаща и склонился над вторым. Их с Кнайтом взгляды пересеклись, рыцарь сидел на корточках и прислушивался к тишине коридора.
        Маг зашарил по одетому в кожу гоблину и выудил заветный ключ.
        Вручив его Пажу, мужчина отволок оба тела за камень и начертил на них руны - гоблинов охватило пламя, и они превратились в прах.
        «Быть может, зря я трачу силы, но малейшие следы приведут остальных гоблинов к нам». На кровь он плеснул очистительным зельем, как в таверне, и растер землю носком сапога - запахло травами.
        Паж успел прокрутить пластину в замке три раза, поворачивая в разные стороны, пока не услышал заветный щелчок.
        - Свободно, - радостно сказал он, сняв замок и потянув дверцу на себя. Что-то просвистело в воздухе, но Маг успел отклониться. В его плащ попала игла, но не задела тело, а Паж упал, держась за правую руку.
        - Проклятье, - Маг выдернул иглу, но было поздно. - Говори, докуда онемела.
        Рыцарь вышел в коридор:
        - Что с ним?
        - До локтя, - ответил Паж, пытаясь пошевелить пальцами, но не смог, чувствуя холод.
        - Теперь он не сможет карабкаться, - процедил Маг. - Онемение длится несколько часов.
        Кнайт нахмурился, а затем вернулся в камеру и чем-то затрещал. Стряхивая с постельного тряпья солому, он соорудил подвязку, в которую матери кутали детей, чтобы те были у их груди, оставляя руки свободными.
        - Залезай мне на спину, - велел Кнайт.
        - Но, господин, вы, должно быть, ослабли… - промямлил Паж, едва не заплакав от своей оплошности.
        Маг хмурился, понимая, что в этом и его вина, он не подумал о ловушке гоблинов: те оказались хитрее, заменили не только замки, но и проделали в полотне дверей едва заметные щели с ядовитыми иглами.
        «Должно быть, у них свой трюк по открыванию дверей, о котором я не знал».
        - Не раскисай, был бы он голоден - не предложил, - и помог Пажу взобраться Рыцарю на спину, проверил подвязку и осторожно выглянул из-за угла.
        Они находились внутри горы, как в кратере, окруженном пещерами, тоннелями и камерами с заключенными. «Каморка» Виолента темнела у самого края, вниз и вверх уходили вырезанные в камне ступени без перил. Еще один способ не позволить рабам сбежать: стоит оступиться, и упадешь в дыру, прямо к шалашам гоблинов. Серовато-голубые стены уходили до самого потолка, откуда и падал свет, а вместе с ним веяло чем-то, отдаленно напоминающим свежий воздух, с краев срывались дождевые капли, или шел снег. В летнюю пору те, чьи камеры находились ближе к «выходу», мучились от жары и духоты, а зимой могли замерзнуть насмерть. К каторжанам-преступникам, присланным его величеством, гоблины относились чуть хуже, чем к тем, кого поймали собственноручно.
        Сейчас по узкой лестнице к ним поднимались гоблины, и Маг прижался к стене.
        - Путь закрыт, придется тоннелем, где твое оружие? - спросил он у Кнайта.
        - Осталось с конем за пределами горы, когда они меня оглушили, но Рейдж успел сбежать.
        Маг удивленно хмыкнул:
        - Какой сообразительный у тебя конь…
        Маги в ордене выращивали эту породу, наделяя ее неким подобием разума, схожего с человеческим, чтобы животное с первого раза понимало команды наездника и умело помочь в бою.
        Маг нехотя извлек собственный меч и вручил рыцарю с некоторой брезгливостью, но маска скрыла гримасу.
        Кнайт кивнул и принял оружие.
        - Значит, по коридору.
        - Идем до развилки, уж не знаю, происки ли это Фортуны, но нам нужен второй тоннель, - обратился Маг к Пажу, и тот понимающе кивнул.
        Они торопились, и Маг негодовал, понимая, что их шаги эхом отдаются от стен, и такой шум привлечет кого угодно. Но у нужного тоннеля их встретила компания из пяти гоблинов, они успели протрубить в рог, подав сигнал, прежде чем Маг с Рыцарем заставили их замолчать. Один успел бросить к ногам Виолента головку кусписа, та взорвалась розовым облачком, часть пыльцы осела на бедре Кнайта, и он вдохнул ее и сразу же чихнул. Перед глазами все поплыло.
        - Не засыпай! - велел Маг, не без удовольствия ударив того по лицу и поманив за собой.
        - Там же дракон! - зашипел Паж.
        - Лучше он, чем гоблины, - бросил Маг, выскочив в другой тоннель к водопаду. Мимо дракона они прошмыгнули ровно в тот миг, когда он поднял голову и, зевая, раскрыл пасть.
        - Прыгай! - крикнул Маг и первым сиганул в пропасть с бирюзовой водой и поднимающимся от нее паром.
        Дракон выплюнул ртуть и, вдохнув, злобно выпустил струю серебристого пламени. Столпившиеся гоблины отшатнулись и ринулись к водопаду в обход.
        Дракон обернулся, но никого в воде не увидел и приготовился покинуть насиженное место. Вцепившись сильными передними лапами в стену, он задрал голову, и в ночи блеснули его рога, а крылья затрепетали.
        Что-то вцепилось в заднюю лапу дракона и хлестнуло по бедру, он недовольно обернулся, но ничего не увидел, продолжив карабкаться наружу. Только тогда лапу отпустило, и дракон взмыл в небо.
        Маг лежал с обратной стороны горы, чувствуя затылком мох.
        Холодный ветер обдувал взмокшие лица «узников». Снаружи горы напоминали моховые кратеры, выросшие из земли, поднявшиеся острыми пиками к небу, но пустыми изнутри, как ульи без пчел.
        Если бы не дракон и не владение магией, им бы троим пришлось бултыхаться в озере, плывя по нему, а затем блуждая по тоннелям. В детстве Маг прошел этот путь один, но сейчас не хотел рисковать, особенно с балластом в виде Пажа и Рыцаря.
        Кнайт лежал на животе, воткнув меч между камней:
        - Веревки нет?
        Колдовство не позволяла Магу скользить вниз, он был вынужден почерпнуть немного сил из кулона, чтобы вытащить их троих на драконе, и теперь ему хотелось проверить, все ли в порядке с амулетом.
        - Есть кое-что получше, - Маг распахнул руки, и от ладоней отделилась полупрозрачная голубоватая сфера, она росла и росла, пока не охватила Рыцаря. Тот испуганно заозирался.
        - И что теперь? - его ноги упирались в мягкие прозрачные стены, которые не лопались.
        - Катись отсюда, - Маг пнул сферу, и она закружилась вместе с Кнайтом и Пажом. Последний, скорее, хохотал от восторга, чем кричал от страха, пока они неслись с крутой горы, прыгая на камнях, натыкаясь на деревья и отскакивая.
        Маг вытянул кулон и внимательно осмотрел: ни царапины, ни трещинки, целый и невредимый.
        - Как ты там? - прохрипел он.
        «Холодно, мокро, ты немного ослабил меня».
        - Прости, любимая, - и прижал кулон к губам, чувствую такой же нежный отклик. - А теперь и мы покатимся, жаль ты не почувствуешь этого.
        Зачарованная сфера с Рыцарем и Пажом остановилась почти у подножия горы, вдали от пещер гоблинов, и когда Маг подкатился к ним, Кнайт с трудом стоял на дрожащих ногах, Паж успел спрыгнуть на землю и поддерживал его. Магически одаренному было легче перенести «катание», чем обычному человеку. Рыцарю можно было посочувствовать, но он стойко держался, жадно глотая воздух, чтобы успокоить тошноту и головокружение.
        - Господин, мы живы, - Паж заулыбался, видя, как к ним приближается Маг. Сферы позади него обернулись мыльными пузырями и лопнули, оставив на земле влажные следы.
        Мужчина свистнул, и через несколько минут из-за деревьев показались два жеребца. Черный конь смотрел на Рыцаря инфернально-желтыми глазами, объятое дымкой тело напоминало призрака. Рейдж держался сбоку и недовольно ржал, словно жалуясь на непутевого хозяина.
        - Нужно отсюда убираться, - Виолент первым взобрался в седло и подал руку Пажу, тот бросил на Мага вопросительный взгляд.
        - Садись, - он оседлал черногривого и щелкнув языком, Маг поскакал вперед. Рыцарь не отставал. Они неслись вскачь, пока от горы не остался виден лишь кончик вершины, и только тогда остановились. Здесь гоблины до них точно не доберутся.
        - Поблизости развилка, - перейдя на рысь, сказал Маг.
        - Там и простимся, - Рыцарь достал из сумки флягу и, отпив, вручил Пажу, тот сделал несколько глотков.
        - Куда держите путь? - спросил Маг.
        - К морю, мне нужно на корабль, - скупо ответил Виолент.
        - Вы поплывете за Костяное море? - полюбопытствовал мальчик, вернув флягу.
        Рыцарь усмехнулся:
        - Возможно, когда-то я там бывал.
        - Я знаю, господин Кнайт. О вас при дворе кое-что рассказывали.
        - Откуда знаешь, малец? - Виолент насторожился, но постарался, чтобы его голос звучал не слишком напряженно. Спаситель-маг в любой момент мог стать врагом. Нельзя никому доверять.
        - Мой бывший хозяин, барон Уистлер, поведал, - пояснил Паж. - Я видел вас на рыцарских турнирах и рядом с принцем Рихтером.
        - Вот как…
        Они остановились у развилки, когда начало светать. В центре стоял деревянный указатель. От времени и непогоды с букв стерлась краска, оставив вырезанные контуры, но и по ним было ясно, в какой стороне море.
        - Здесь мы с вами расстанемся, - сказал Маг.
        Рыцарь вернул его меч:
        - Я так и не сумел вас отблагодарить.
        Маг взял Пажа на руки и усадил сзади, тот начинал клевать носом.
        - Если хотите отблагодарить, то только этого несносного мальчишку. Я планировал купить ему в городе приличную одежду.
        Рыцарь понимающе кивнул и достал из седельной сумки пухлый кошель, оттуда выудил несколько золотых монет, но их хватило бы на одежду не только Пажу, но и самому Магу, а также на приличную комнату и еду.
        Маг ссыпал монеты в карман:
        - Этого достаточно, за остальное благодарите Фортуну, - и двинулся вперед.
        Рыцарь хотел спросить, как его зовут, но вспомнил, что маги хранят имена в тайне. Тот, кто узнает настоящее имя, сможет привлечь мага себе в услужение до самой смерти.
        «Арканум и маг из Форта не называли своих настоящих имен ни лорду Урсусу, ни мне», - Рыцарь проводил взглядом спасшую его жизнь парочку и сказал:
        - Поедем, Рейдж, хватит с нас приключений, море ждет… - на миг Кнайту захотелось вернуться в Форт и позабыть обо всем, что связывает его с Фейтом и Амальтеей.
        [1] Слон - (эстон. elevant).
        Глава 6
        IV Меча
        «Он сдался, отказался от своих чувств, „похоронил себя заживо“. Но он жив и полон мыслей. Не нужно отгораживаться от мира, выйди к тем, кто тебя ждет»[1].
        На рассвете Маг с Пажом прибыли в Дум, ближайший городок, где можно было разжиться едой и одеждой перед въездом на земли короля Зэодера.
        К несчастью, путь Мага лежал именно по равнине Эмпти. Когда-то это были самые плодородные земли. До правления регента и короля Ульриха в Фейте существовало небольшое королевство, но его название стерлось из памяти людей вместе с воспоминаниями о Зэодере. Древний король превратился в легенду, но маги знали: старик жив и обитает на краю Фейта в полуразрушенном черном замке, омываемом волнами вечно неспокойного моря. В той части страны не водилось даже русалок. Все знали: где Зэодер, там и смерть, тлен, пустота.
        Перед походом на равнины Эмпти Магу было необходимо добыть очередной ингредиент, и он рассчитывал найти его в Думе.
        Улицы были вымощены камнем, но даже это не помогло городу стать чище. Коричневые стены заляпаны грязью. Вышедшие из таверн люди мочились на них, а по улочкам ходили специально нанятые уборщики с ведрами и щетками, оттиравшие стены мутной водой с резким запахом и разбрасывавшие солому по лужам. Город стоял на горном перевале, обдуваемый ветрами, которые не позволяли вони распространятся по всему Думу. Но в особо жаркие дни здесь витал удушливый запах испражнений.
        Вдоль узких улочек возвышались трехэтажные дома с рыжей черепицей, местами покрытой мхом. Они стояли так узко, что женщины протягивали между ними веревки и развешивали белье после стирки. Вода с него капала на плащи проезжавших всадников. Эверет смахнул с носа влагу, сожалея, что его короткий плащик без капюшона.
        - Потерпи, и купим тебе одежду, - пробормотал Маг, обернувшись к мальчишке.
        - Господин, мы надолго здесь задержимся? - Паж старался внимательно следить за седельной сумкой, чтобы случайно пробегающие дети не оказались карманниками и не порезали вещь. Ловкачей везде хватало. Барон Уистлер однажды хорошенько отделал Эверета, когда у того на рынке подрезали кошель, а Паж недосмотрел.
        Но помощь понадобилась вору, вздумавшему прикоснуться к сумке Мага: он вскрикнул, прижимая руку к груди. Эверет разглядел обнаженную кость, торчащую из грязного рукава воришки.
        Конь повернул голову к вору, обдав горячим дыханием и глянув своим инфернальным глазом. Несчастный попятился назад, страшась отвести взгляд от лица всадника, сменившегося черепом.
        - Его рука останется такой навсегда? - спросил Паж.
        - На ближайшие несколько часов. Прикоснувшийся к моей сумке со злым умыслом может лишиться конечности, не зря я говорил служанке в таверне о валяющейся руке, но это в случае, если ее вскроют, - Маг усмехнулся, но Паж не понял, что его позабавило. Мужчина спешился у городской конюшни, и мальчишка спрыгнул следом. Уходя, Эверет обернулся, но никто не посмел приблизиться к их коню, принявшему вид обычного черного скакуна, поедающего сено с другими жеребцами.
        - Как его зовут? - Эверет старался не отставать от Мага. Тот быстро лавировал между людьми.
        - У него нет имени, - мужчина недовольно хмыкнул, вспомнив Рыцаря и его коня. «Рейдж, надо же…» - он остановился перед лотком с готовой одеждой и стал придирчиво ее оглядывать, но не нашел ничего подходящего.
        - Любезный, где лавка кожевника? - спросил Маг.
        Торговец ткнул в сторону, где за шатром с тканями для платьев темнела вывеска с изображением драконьей головы, меча и пузырька с зельем.
        Когда Маг вновь скользнул в гущу толпы, Эверет, засмотревшийся на лоток с яблоками в карамели, не сразу заметил его отсутствие. Испугавшись, Паж бросился за хозяином, пытаясь подражать его манере плавно двигаться, но все равно задел кого-то в кожаной куртке. Незнакомец смерил мальчишку пожелтевшими глазами и, выслушав извинение, проводил задумчивым взглядом. На его губах появилась кривая улыбка, он предвкушал нечто очень интересное.
        - Не зевай, - строго отметил Маг, и нагнавший его Эверет покаянно опустил голову.
        - На рынке можно купить недорогую одежду… - начал Паж, не понимая, почему Маг ушел от торговца. Цены у того были вполне демократичными, а если поторговаться, можно сэкономить. Хотя Эверет не был уверен, что Маг станет это делать. Сам мальчик никогда не покупал ничего, кроме еды, и потому не умел вести торги, всегда полагаясь на барона.
        - Нам не нужны обычные тряпки, - отрезал Маг и вошел в непрезентабельную на вид лавочку с мутными стеклами и массивной, испещренной трещинами дверью, на которой вместо ручки болталось кольцо в виде кулака. От времени и посетителей металл стерся, став пятнистым.
        После улицы внутри оказалось темно, и Эверету пришлось присматриваться к вещам. Обшитые дубом стены сверкали от многочисленных пузырьков с зельями и эликсирами, на крючках висели разномастные кольчуги, некоторые под самым потолком, но даже там чистые и смазанные. В углу Эверет увидел странный доспех: шлем с личиной и рогами выглядел как морда неизвестного монстра, и лишь щелочки для глаз и рта доказывали, что это просто защита для воина. Доспехи были выкрашены в бордовый цвет, но, присмотревшись, Паж понял, что к материалу не применялось красящее зелье, он сделан из настоящей драконьей кожи.
        Эверету захотелось притронуться к доспехам, вновь почувствовать знакомое тепло от драконьего бока, но его прервал Маг, подозвав к прилавку, где продавец, седовласый мужчина в черном кожаном переднике поверх рубахи с тонкой синей кольчугой (из русалочьей чешуи), выложил одежду подходящего для Пажа размера.
        - Рубашка как на мне: легкая, но прочная, материал приятный, сделана недавно с добавлением русалочьей и драконьей чешуи, с маскирующими свойствами, которые также отторгают яды и драконье дыхание, - продавец провел по одеянию ладонью, затянутой в перчатку. - Кожаные штаны с защитой поясницы и паховой области.
        - И плащ с капюшоном, - Маг сгреб одежду и сунул Пажу, кивнув на примерочную.
        Эверет быстро переоделся, и продавец вручил ему высокие чулки, но не обычные из шерсти, а из неизвестной Пажу ткани.
        - Ноги всегда в тепле и сухости - залог здоровья любого мага, - усмехнулся продавец и исчез за складской дверью в поисках плаща.
        Маг бродил вдоль стены с зельями. Выбрав несколько пузырьков, поставил их на столик.
        Эверет натянул чулки, чувствуя, как те приятно облегают ноги, и в них тепло, но не жарко. В Перле его не только избили, но и обобрали, лишив привычной одежды. С Магом Эверет путешествовал в обуви на босу ногу и успел заработать болезненные мозоли, стараясь на привалах незаметно подкладывать в ботинки подорожники. Но не смел жаловаться Магу.
        Обновки действительно оказались не только приятными и легкими, но и удобными. Маг сразу же велел Эверету присесть, попрыгать на месте, чтобы в этом убедиться. Продавец как раз принес плащ и высокие сапоги со шнуровкой и острыми носками с железной окантовкой. Паж осмотрел детище обувщика и быстро примерил на ноги.
        Маг выложил на прилавок монеты, убрал звякнувшие пузырьки во внутренние карманы кожаной куртки и обратился к продавцу:
        - Благодарю, мастер Птуф, с вами всегда приятно иметь дело, но, помнится, в прошлую нашу встречу ваша лавка располагалась в другом месте. Что-нибудь случилось?
        Мужчина задумчиво погладил бороду, подвязанную на кончике золотым шнурком:
        - Сейчас ту площадь зачистили, сделав боевую яму, и теперь город получает дополнительный доход от этих варварских игр.
        - Кто же борется?
        - У господина Хайзенца, местного купца, имеется один сильный оборотень. Кого с ним только не ставят, но он всегда побеждает. Уж не знаю, как Хайзенц умудрился его заарканить. Однако Фортуна никак не приберет душу волка, тот словно ищет погибели в каждом бою.
        - Стоит взглянуть на этого искателя смерти, не подскажете, будет ли сегодня бой?
        Старик бросил взгляд на настенный календарь:
        - Да, вам повезло, господин Маг. Если сделаете ставку на оборотня, сможете немного выиграть, но поберегитесь, на Хайзенца работают нехилые мордовороты и любой выигрыш могут отбить обратно только потому, что вы им не угодили своей физиономией или желтыми глазами. Градоначальник смотрит на их нарушения сквозь пальцы, ведь Хайзенц дает ему неплохую взятку.
        - Еще раз благодарю, - Маг кивнул Птуфу и подтолкнул одетого Эверета к выходу. - Не мешало бы перекусить и наведаться к яме.
        Эверет успел проголодаться, но больше всего мечтал как следует выспаться.
        Время до вечера они скоротали в тихой и уютной таверне. Посетителей оказалось мало, должно быть из-за того, что заведение выкрасили в розовый цвет, окна украшали цветочные кадки, а хозяйкой была женщина. Тут не посквернословить и морды не поразбивать. При виде мужчины со слугой Лиара, по прозвищу Сотейник или, как ее за глаза называли, «Бой-баба со сковородкой», смиренно приняла постояльцев. Те оказались тихими, не дебоширили, даже не пили. Хотя мрачный тип, чье лицо скрывал капюшон, не вызывал доверия, а вот темноволосый мальчишка с большими почти черными глазами добродушно улыбался и самостоятельно убрал с их стола посуду, как только они покончили с едой.
        Эверет бы, может, и прикорнул, но Маг велел ему помочь хозяйке, а сам закрылся в комнате на втором этаже.
        Мужчина сидел на постели, держа перед собой кулон и водя над ним рукой, согревая собственной энергией.
        «Так-то лучше», - послышался в голове женский голос.
        Маг улыбнулся, поцеловав украшение. Губы защекотало, а в воздухе запахло персиками.
        - Разбуди меня на закате.
        «Хорошо».
        Откинувшись на подушку, Маг мгновенно уснул.
        Кулон согревал ему грудь, а под вечер раскалился, оставив на коже слабый ожог. Очнувшись, Маг остудил артефакт в холодной воде и, быстро умывшись, спустился вниз, где над тарелкой с куском говядины клевал носом Эверет.
        При виде Мага мальчик улыбнулся. Всего за пару дней он превратился в живого подростка, и потихоньку его впалые щеки округлялись. Из глаз исчезли испуг и голод, а на лице появился румянец.
        - Отдохнул? - Маг опустился рядом и, расплатившись с хозяйкой за ужин, принялся есть.
        - Да, госпожа Лиара любезно разрешила мне воспользоваться маленькой гостиной, постояльцев все равно не много. Все больше селятся в центре, поближе к рынку и яме, - прожевав, ответил Паж.
        - Скоро и мы туда отправимся.
        Ночью Дум выглядел куда мрачнее, чем днем. Улицы как будто вымерли, было слышно, как из водосточных труб с плеском льется вода, а от мусорных куч доносится крысиный писк. Крысы недовольно шевелили длинными облезлыми хвостами после встречи с дворовыми котами. Крохотные коготки щелкали по камням, а красные глазки поблескивали из тени, провожая Пажа с Магом.
        Мутные облака прикрывали желтоватую луну, от которой Фортуна как будто откусила половинку, а затем выплюнула из-за безвкусности в ближайшую реку. Воздух Дума стал прохладным, местами и вовсе морозным, заставляя дремлющих по укромным углам бродяг дрожать, отбивая зубами дробь.
        В темном плаще Паж сливался с тенью Мага и не отставал, предчувствуя нечто опасное и радуясь, что сумел выспаться и как следует перекусить. Ходить на дело голодным не лучшая затея. Вдруг Магу понадобится его энергия, как с русалками. Пока что Паж не осмелился просить о большем
        «Все впереди. Он не сможет мне отказать», - думал Эверет, зная то, чего Маг, вероятно, не учел, взяв его к себе в услужение.
        Многочисленные окна жилых домов встречали их черными провалами, поглощая малейший свет и отражаясь расплывчатыми образами странных существ. «Игра тьмы», - успокоил себя Эверет.
        Они миновали рынок, углубившись в узкие переулки, пока не вышли к площади, где в центре зиял огороженный острыми пиками провал. Вниз вела каменная спиралевидная лестница с широкими ступенями. Как только Эверет спустился, до его слуха долетел гомон людских голосов, словно их всех упрятали под землю, закрыв в тоннелях. Но люди не были закованы в кандалы, а, напротив, столпились у нового провала-ямы, кричали, обливали соседей вином. Здесь царила настоящая подпольная жизнь с девками, недорогим пойлом, жареным мясом и боями.
        В подобии ложи с довольным видом сидел кряжистый мужчина с темной бородой, пил вино из серебряного кубка (давая другим понять, что он не просто особенный гость, а хозяин этого вертепа).
        «Должно быть, тот самый господин Хайзенц», - Эверет бросил взгляд на Мага. Тот пристально разглядывал находящихся в ложе и, кажется, нахмурился. Паж посмотрел на арену и впервые увидел оборотня.
        Из книг Эверет знал, что такие существа имеют три облика: человеческий, полуволчий и животный (медведь, волк или горный кот).
        Вторая ипостась отличалась человеческим ростом и умением стоять на массивных задних лапах-ногах, то же касалось и рук, но вместо пяти пальцев - острые черные когти. Бедра скрывались под подранными штанами, стянутыми веревкой. Под темными волосами, покрывающими вполне обычную кожу, перекатывались внушительные мышцы, а на месте лица - деформированная волчья морда с клыками и горящими жаждой убийства желтыми глазами. Удлиненные на концах уши разорваны, по шее оборотня стекала кровь, но благодаря регенерации его тело быстро заживало, но слишком глубокие шрамы оставались на человеческой коже.
        Сегодня оборотня стравили с себе подобным. Те, кто не желал зарабатывать на жизнь обычным способом, помогая в полях или трудясь охранником в обозах, мог получить деньги за драки. Охочих до быстрой наживы находилось много, и Хайзенц заключал многочисленные договора на первые бои, а затем как бы невзначай предлагал участие в следующем, но на своих условиях: когда необходимо выиграть - выигрываешь, проиграть - проигрываешь, и, упаси Фортуна, ослушаться.
        Эверет заметил рядом с Хайзенцом худощавого мужчину. Его лицо показалось мальчику знакомым, и, видимо, неспроста Маг смотрел именно на него, но быстро отвел взгляд.
        Внезапно хозяин взял Эверета за плечо и, развернув, потащил к выходу, но у подножия лестницы их остановил мужской голос:
        - Куда же ты уходишь? Разве так встречают старого товарища?
        Маг обернулся, не отпуская Эверета.
        - Старый товарищ занят, служа богатому хозяину.
        «Тот человек с рынка!» - осенило Пажа.
        Он выглядел моложе Мага, но, присмотревшись, Эверет увидел в его русых волосах седину, под покрасневшими глазами пыльного серого цвета залегли глубокие круги. Лицо осунувшееся, как от недоедания и тяжелой работы, кожа желтоватая.
        «Он явно нездоров».
        - Неужели решил взять себе ученика? - «Мертвоглазый» посмотрел на Эверета, и мальчику стало не по себе. Казалось, от слов хозяина сейчас зависела жизнь Пажа.
        - Видимо, да, - ровно ответил Маг. - Но не ожидал увидеть тебя в таком… злачном местечке. Еще в Эйторитовых горах ты говорил, что устроишься на службу, самое меньшее, к советнику короля, - не без ехидства отметил он.
        Мужчина пожал плечами:
        - Все меняется. Но пока что я решил задержаться здесь. Хайзенц исправно платит. Меньше, чем при дворе, но зато все прочие удовольствия бесплатные.
        - Особенно плоть оборотня, из которой можно столько всего повынимать да продать втридорога под видом эликсира регенерации или зелья для увеличения сил, кажется, теперь я понял, почему градоправитель так за вас держится. Уик, я и не думал, что ты станешь промышлять подобными делишками, а ведь как маг ты подавал надежды.
        От обличительной речи Мага взгляд Уика стал злым, но он по-прежнему улыбался:
        - Так, может, сравним, кто из нас одареннее? Можешь даже поставить на самого себя, а я договорюсь с Хайзенцем. Он порядком подустал от оборотней и прочих монстров. Хочется человеческого мордобоя, как в старые добрые времена, - мужчина потер кулак.
        - Может быть, в другой раз, а сейчас мне с учеником нужно идти, - Маг подтолкнул Эверета к лестнице. - И вот еще что. По старой памяти, ты не мог бы замолвить хозяину за меня словечко? Завтра я привел бы к нему на бой своего оборотня. Если выиграю, разделим гонорар пополам.
        Уик призадумался и довольно хмыкнул:
        - Приводи, Хайзенц обрадуется свежей плоти. Мы не прощаемся…
        Маг понял, что задача усложнилась. «Уик просто так не отцепится. Если не сегодня, то завтра попытается спровоцировать, а там и Хайзенц подзадорит стражу Дума».
        «Ты неплохо придумал с оборотнем», - похвалил женский голос.
        «Это потребует максимальной концентрации и энергии», - Маг нахмурился.
        «Я готова!»
        - Нет, - процедил мужчина, оказавшись на свежем воздухе под ночным небом.
        - Что вы сказали? - не понял Эверет.
        - Завтра у тебя будет задание, и раз ты до сих пор не озвучил свою просьбу, то рекомендую сделать это сейчас, пока я не передумал.
        Мальчик всмотрелся в его глаза:
        - В-возьмите меня в ученики, - голос дрогнул. - Прошу вас!
        «Просящий да обрящет», - таков был один из заветов ордена Солнца и Луны. Маг, которого одаренный попросил об ученичестве, не имел права отказать.
        - Да будет так, Эверет Кроули, - мужчина присел перед ним, положив ладони на плечи подростка и впившись хищным взглядом в его глаза. - Ты сам избрал свой путь, и не дай Фортуна тебе с него свернуть. С этого мига ты будешь выполнять все, что я тебе велю, и не посмеешь ослушаться.
        Паж кивнул, и они побрели в сторону городской конюшни. Маг вывел инфернального скакуна из стойла, отшвырнув в сторону чью-то отрубленную руку, и та скрылась под пучком соломы. Дум лишился еще одного карманника.
        - Кто-то остался без возможности самоублажаться, - Маг оскалился, идя к розовому домику госпожи Лиары. Здесь стойло было рассчитано на пять лошадей, и чернобокий занял последнее свободное место.
        В комнате с двумя отдельными койками Маг протянул Эверету пузырек.
        Мальчик понюхал жидкость, но не посмел отказаться и, выпив залпом, мгновенно почувствовал, как язык онемел, а горло словно затянуло льдом. Перед глазами стало все расплываться, и единственное, что Эверет услышал во тьме - голос Мага, нашептывающего странные неразборчивые слова, напоминающие речь морских дев: то же щелканье и напев.
        Эверет не мог пошевелиться. Жар разливался по его телу, переплетаясь с холодом и охватывая разум. Мышцы закололо многочисленными иглами, кости вывернуло, причиняя невероятную боль, а изо рта вырвался полурык.
        Пажу казалось, что с того глотка прошла вечность, когда он распахнул глаза и увидел за окном ночь. Маг сидел на полу, тяжело дыша. От его ладоней шел свет, а к плечу склонялась полупрозрачная девушка.
        Мальчик смежил веки и погрузился в крепкий сон, не видя, как по его телу бродит пробужденная магическая энергия, растекаясь по венам мерцающими песчинками, пока те окончательно не впитались в плоть, растворившись в крови.
        Маг откинулся на бортик кровати и тяжело вздохнул. Инициация ученика отняла у него силы, но его ждало еще одно дело.
        «Отдохн», - предложил женский голос.
        Мужчина качнул головой. Если он сейчас уснет, то завтра им не поздоровится.
        Выпив эликсир, он закрыл глаза и сосредоточился, заставив проекцию отделиться от тела. Та пронеслась над городом, остановившись над лестницей в бойцовскую яму, и канула вниз.
        В самой большой из клеток с животными сидел оборотень. На дверце висел массивный замок. Хищник сменил ипостась на человеческую: пустой взгляд устремился в потолок, где сквозь небольшую щель виднелся кусочек ночного неба. Его руки и ноги не были скованны, но оборотень и не пытался сбежать, неторопливо обматывая порезы на теле лоскутами от разорванного полотенца. Ткань быстро пропитывалась кровью, но оборотень даже не морщился.
        Выйдя из тени, Маг скользнул к прутьям. Оборотень резко обернулся. В его глазах вспыхнул хищный огонек, ноздри раздулись, а из горла вырвался рык.
        - Завтра ты будешь сражаться с другим противником, нежели обычно, будь осторожен с ним, - прошелестел голос Мага.
        Оборотень фыркнул:
        - С чего бы? Ты, видно, спутал клетки, чародей, - и тихий смех коснулся его ушей.
        - Я знаю о тебе все, Фортуна поведала о боли и вине терзающих твое сердце, но вспомнишь ли ты о них вновь, когда перед тобой окажется невинная душа? Тебе лучше проиграть ради свободы…
        - Убирайся! - взревел оборотень, схватившись за прутья, но те не позволили ему вырваться. По клетке прошел синеватый разряд магии, запахло обожженной кожей.
        - Мы еще увидимся, помни, кто твой друг, а кто враг, - тень растворилась, а вместе с ней и эхо голоса мага.
        Оборотень откинулся на холодные прутья и тяжело вздохнул, издав протяжный, полный боли вой.
        Следующей ночью к нему, как обычно, пришел Уик, провел ладонью над замком, и тот со щелчком открылся. Оборотень неторопливо вышел, разминая руки и ноги, хрустя суставами. Немытая грива волос упала на лицо, и он стянул ее кожаным шнурком.
        - Сегодня будет бой с оборотнем, - по лицу Уика пробежала тень, и заключенный это заметил. Обычно маг был само спокойствие, а тут… что-то действительно намечалось.
        - Убей противника - вот все, что от тебя требуется, выигрыш целиком твой, - продолжил Уик.
        Хайзенц всегда отбирал у оборотня большую часть, а перед новым боем запирал того в клетке, чтобы на него, как говорил маг, не посмел никто напасть и заранее вывести из игры. Только оборотню было ясно - жадный ублюдок делает это, чтобы потешить самолюбие. Заточил оборотня в клетку, каков смельчак! Даже чародей при нем - блажь человека, не имеющего к магии никакого отношения, но желающего быть не хуже короля. Ведь похвастать личным магом и оборотнем на коротком поводке может далеко не каждый. Единственный, кому Хайзенц не скупился платить, - Уик. К остальным, даже самым умелым бойцам, он относился как к кускам мяса. В нужное время те позволяли расквасить себе физиономии и своими проигрышами приносили ему ощутимый доход. Если что, маг более-менее их подлечит, но лучше оборотень сам залижет раны, чем о чем-то попросит Уика (да и лечил тот из рук вон плохо).
        Когда-то и у оборотня было имя, но он запечатал его в своей памяти вместе с преступлением, которое даже Фортуна не смогла бы простить.
        Каменные своды арены упирались в края портала, сквозь который виднелась белесая луна, чей светлый диск служил потолком.
        Площадку для боя окружали крепкие перила и галереи со скамьями для зрителей. Единственными украшениями были разномастные флаги, кем-то принесенные с рыцарских турниров.
        Хайзенц всегда мечтал стать рыцарем, но его несколько ленивое существование не позволило этого добиться, как и неблагородное происхождение. Жилка торгаша сделала свое дело, и мужчина преуспел, а затем негласно провозгласил себя главой Дума. Градоначальник приходился ему дальним родственником и, получая внушительные взятки, не мешал Хайзенцу в его темных делах и даже был рад, что городской сброд стекается в его боевые ямы, а не обретается на тихих улочках, донимая горожан и стражу. От такой жизни охрана Дума разъелась и обленилась, никто и пальцем бы не пошевелил без приказа (далеко не всякого).
        Сегодняшней ночью последним противником оборотня стал новичок, против которого поставили почти все. Сам Хайзенц подумывал нажиться на легком поражении, но чутье торговца подсказывало ему быть осторожным. Легкая победа часто приводит к легкому поражению. Ведь после оборотней выступят два мага, Уик уверил его в этом. И Хайзенцу оставалось ждать, когда его волк победит своего хилого соплеменника.
        «Откуда пришлый маг его только взял?» - с насмешкой думал хозяин ямы, глядя на стоящего у перил человека в черном. Его лицо было скрыто темным платком, а находившийся рядом Уик едва сдерживал улыбку, глядя на оборотней. Их боец избивал противника, нанося удары когтями и оставляя на хилом волчонке кровавые отметины. Не будь тот оборотнем, давно бы упал замертво. Всю арену заливали алые брызги, попавшие даже на зрителей в первых рядах, отчего они взревели еще сильнее.
        Оборотень схватил волчонка за горло и поднял над землей. Ни у кого не осталось и тени сомнения в том, что сейчас в воцарившейся тишине они услышат заветный хруст сломанного позвоночника, и к когтистым лапам упадет труп.
        Оборотень застыл, и люди в недоумении загалдели:
        - Чего ты ждешь?
        - Убей его!
        - Да! Прикончи шавку! Мы на тебя поставили!
        Оборотень уронил соперника на землю и присел напротив, тем самым объявив ничью. Яма взорвалась недовольными криками, кто-то даже полез на арену, чтобы прикончить слабую псину, но от руки Мага отделился мерцающий кнут, щелкнув о перила и оттеснив недовольных. С шипением и воплями они отпрыгнули к лавкам, навалившись на других людей, и в этой толчее никто не заметил, куда с арены исчезли оборотни. Их место занял Маг. Его рука потянулась в сторону Уика, и он пошевелил пальцами: «Иди ко мне…».
        - Разберись с этим недоноском, - процедил Хайзенц, осознав свое поражение, но даже не подумал возвращать деньги проигравшим. Пусть только попробуют к нему сунуться, и его бойцы сломают им не только руки, но и ноги, да так, что ни один лекарь не срастит. Останутся калеками и пойдут на корм русалкам.
        Уик перемахнул через перила и подошел к Магу.
        - Взял и испортил такой бой, - он отчитал товарища и наигранно тяжело вздохнул. - Что же ты наплел волчаре?
        - Оставлю это при себе, - Маг усмехнулся под платком. Уик выставил вперед руку. В воздухе пронеслось нечто невидимое и едва задело щеку Мага, оставив на скуле порез.
        Мужчина качнул головой.
        - В горах ты был шустрее. Старость сказывается? - с издевкой спросил Уик, начиная магический танец. Воздух завибрировал от ментальной энергии, а оставшиеся зрители подались вперед. Между ними ходили зазывалы и предлагали делать новые ставки. Хайзенц и на этом бое собирался нажиться.
        Маги концентрировали энергию силой мысли, и та выплескивалась из их рук фиолетово-золотистыми сполохами. Некоторые из зрителей даже видели, как она обретает форму лезвий, но никакого оружия в руках борющихся не было. Схватка шла на том уровне, который недосягаем для обычного человека.
        Лишь им двоим было ведомо, сколько сил это отнимает. По виску Мага скатилась капелька пота, Уик раскраснелся и скрипел зубами. Маг заметил, что тот начал прикладывать больше усилий. Никогда не стоит недооценивать противника, и Уик это помнил.
        - Можешь сдаться, и я отдам тебе выигрыш, заберешь своего мальчишку-перевертыша, оборотня, и проваливайте, - предложил он.
        - Какая щедрость. Но, пожалуй, я закончу начатое в Эйторитовых горах…
        В глазах Уика на миг появился страх. Тогда, в детстве, на занятиях по боевой магии, он лишился пальца, а левую руку изувечило пламя. Маг выплеснул на него всю нерастраченную энергию и гнев. Учителя отлично его подготовили. Но сейчас в золотистых глазах соперника не было гнева, только холодное спокойствие. Его энергия не дрожала. Он наносил один удар за другим, выверенно и осторожно.
        - Хайзенц все равно не оставит тебя в живых, ты будешь измотан, чтобы отразить атаку, согласись на предложение, и мы разойдемся. Обещаю больше никогда не вставать на твоем пути. Наши дороги не пересекутся.
        Маг сделал шаг вперед и махнул рукой, будто хотел дать Уику пощечину. Тот вздрогнул, не успев закрыться. Алая полоска рассекла кожу от лба до подбородка. Тело Уика рухнуло на землю, а отсеченная половина головы отлетела к ложе Хайзенца.
        - Маги, восставшие друг против друга, должны биться. Убит будет только один, если Фортуна над ним не смилостивится. Но сегодня она не вмешалась. Да украсят твои кости ее дорогу, - прошептал молитву Маг и начертил в воздухе круг. - Господин Хайзенц! Где же мой выигрыш? Я как раз ставил на ничью между оборотнями и на свою победу с магом, - он беззаботно приблизился к мужчине.
        Тот вцепился пальцами в подлокотники. Несчастное дерево заскрипело, а лицо Хайзенца побагровело, а затем побледнело, пока он дрожащим голосом не исторг:
        - Выдайте этому… человеку его выигрыш.
        В руку Мага перекочевал тяжелый мешочек с позвякивающими монетами.
        - Всего вам хорошего, - и, улыбнувшись, Маг покинул яму.
        Его сил хватило ровно на то, чтобы дойти до улицы, где он привалился к ожидающему его коню. Черная морда уткнулась мужчине в плечо, уронив поводья в ладонь.
        - Поехали, - Маг спрятал деньги в седельную сумку и попытался забраться в седло, но пошатнулся. Его стошнило желчью на камни. Утерев рот перчаткой, мужчина выпил энергетический эликсир и, оседлав коня, двинулся прочь из Дума.
        Ехал, пока не увидел в лесных зарослях огонек костра.
        Эверет сидел на своем плаще и о чем-то разговаривал с оборотнем, пока тот зализывал его раны, а затем бинтовал, стараясь не задеть целую кожу когтями. Паж морщился и шипел, как маленький котенок.
        Маг едва не свалился с коня и, доковыляв до костра, упал на влажную траву, тяжело дыша. Мальчишка протянул флягу, но его сломанная рука на перевязи помешала ее откупорить.
        - Помоги ему напиться, он не в силах, - попросил мальчик оборотня, и тот молча выполнил это.
        Утолив жажду, Маг блаженно прикрыл глаза и вмиг провалился в сон.
        - Ему хорошо досталось. Уик был далеко не слабым соперником, - пробормотал оборотень, перекинувшись человеком и затянув веревку на бедрах.
        Эверет подполз к господину и коснулся его шеи: под пальцами нервно билась вена. Рука мгновенно онемела по локоть, и, застонав, мальчик привалился к боку оборотня.
        - Мне не стоит к нему приближаться, иначе он выкачает мою энергию, - прошептал он. Сейчас это чувствовалось не так как в пещере у русалок, тогда Эверет не столь остро осознал, что из него качают силы или просто позабыл, каково это.
        - Разумно. Я постерегу ваш сон, - оборотень подбросил ветку в костер, а сверху кинул пучок травы. В воздух поднялся едкий дым. - От насекомых, - пояснил он, но мальчик рядом с ним уже беззаботно спал.
        Когда туман сгустился между деревьями, а в воздухе усилился аромат сырости, оборотень напрягся. Его глаза распахнулись, сверкнув зеленью, а зрачки сузились. Осторожно переложив Эверета на плащ, оборотень поднялся. Его звериный слух уловил мужские голоса: около десяти противников крались по лесу, не слишком тихо и осторожно, как следовало бы. Он уже знал, кто они. Бросив взгляд на беззащитных магов, волк скрипнул клыками и, погасив костер, юркнул в туман.
        Никто из наемников Хайзенца так и не вернулся назад. Их нашли аккуратно лежащими рядком с разорванными телами и сломанными шеями, будто после охоты они решили недолго вздремнуть. Опасно идти против оборотня без помощи мага.
        Волк слился с туманом и покинул окрестности Дума, ведя за собой инфернального коня, на которого уложил Мага, а Эверета нес на плече.
        «Два мешка с костями свалились на мою голову. Фортуна, неужели это новое испытание? Ты глумишься надо мной, госпожа?» - не без усмешки подумал он, шагая все дальше и дальше в сторону равнины Эмпти, к границе с землями короля Зэодера.
        [1] Е. Колесов «Азбука таро».
        Глава 7
        Башня
        'Все, чего вы достигли, рухнуло. Этого бы не случилось, если бы вы действовали мудро с самого начала. Вы зашли слишком далеко и должны поплатиться. Вы уверовали в свою власть, которой нет. Иначе говоря, вы доигрались, и падение - ваша вина[1].
        Что-то заставило оборотня проснуться. Открыв глаза, он огляделся: рядом мирно спали Маг с Пажом. Лес был спокоен. Их окружала плотная завеса тумана. Оборотню почудилось, что из-за деревьев вышла белесая фигура и приблизилась к Эверету.
        Оборотень хотел было встать, но белокурая девушка с насмешкой на него посмотрела и приложила палец к губам, а затем погладила Пажа по голове. Тот улыбнулся во сне. Девушка растворилась и появилась напротив оборотня, шепнув на ухо:
        - Не позволяй боли воспоминаний сломить тебя и обретешь заветный покой, ведь ты спас уже две жизни в уплату за тех, что погубил. Фортуна любит, когда ей отдают долги, и свой ты вернул сполна.
        Оборотень вдохнул персиковый аромат, когда тот почти растворился в воздухе. Призрак скользнул к груди Мага, исчезнув в кулоне.
        Маг открыл глаза, чувствуя, как тело переполняет энергия. Он прекрасно выспался. Сбоку трещал хворост, пахло костром и мясом. Повернув голову, мужчина увидел, как оборотень осторожно переворачивает насаженную на палку дичь. Пламя взметнулось, подрумянивая корочку. Эверет спал неподалеку, свернувшись калачиком. Из-под края плаща выглядывала забинтованная рука, на виске запеклась кровь, а под глазом темнел синяк. В бою с оборотнем мальчишке досталось, но он стойко выдержал испытание, заставив Мага почувствовать толику гордости за ученика. Чародей перетащил попону к костру и, устроившись рядом с седельной сумкой, тихо спросил:
        - Где мы?
        Оборотень жадно оторвал от мяса кусок и, быстро пережевав, ответил:
        - Неподалеку от Эмпти.
        - Долго я проспал?
        - Часов пятнадцать, - волк поднял взгляд к темнеющему небу.
        В этой части королевства день становился короче и мрачнее. Вечные свинцовые облака нависали над путниками, и ни один даже тоненький лучик света не проникал сквозь них. Не было видно ни луны, ни звезд - только не на мертвых землях Зэодера.
        Маг подполз к Эверету.
        - Я… не сильно его избил, но руку сломал, - виновато пробормотал оборотень, положив дичь на широкий лист.
        - Это поправимо, в отличие от душевных ран, - Маг прикоснулся к кулону. - Ты в состоянии пройти еще немного?
        Оборотень пожал плечами. Слишком долго он просидел взаперти, и сил накопилось предостаточно, чтобы совершать длительные переходы.
        - Я так и думал, - Маг растормошил помощника.
        Зевая, тот сел:
        - Хозяин, с вами все в порядке, - мальчик широк улыбнулся. - Ваш план сработал!
        Проснувшись на постоялом дворе мадам Лиары, Эверет не ожидал увидеть себя в облике оборотня и сперва испугался, но Маг быстро его успокоил, рассказав о плане. Пажу предстояло не выказывать страха перед оборотнем и в нужный момент заговорить с волком. Так и произошло. Эверету досталось сильнее, чем в уличной драке, и не выпей он перед боем целебного эликсира, боль от первого же удара погубила бы его на арене.
        «Остановись!» - взмолился тогда Паж, и оборотень замер, сжимая его горло. Одно движение, и Эверет бы погиб. Сейчас бывший противник сидел у огня и неторопливо, даже вяло, жевал, глядя себе под ноги. Босые огрубевшие ступни не знали человеческой обуви. Единственное, что на нем осталось - штаны, прикрывавшие человеческую наготу; в облике животного одеянием служила темная шкура. Ночью у костра он помог Пажу залечить раны и не дал замерзнуть.
        - Верно, но в него не входили твои сломанные конечности, придется нам всем немного подлечиться, - Маг принял от оборотня лист с мясом и дождался, пока подопечный все съест, а затем запьет новой дозой обезболивающего.
        Эверет прополоскал рот водой, стараясь избавиться от вяжущего привкуса, и испуганно вытаращил глаза:
        - Вы ведь не станете…
        - Я? Нет, мне стоит беречь силы, как и тебе. Нас ждет прогулка до озера Хэлс, так что поднимайся, - Маг обернулся к коню. Тот стоял в ожидании, до людей ему не было никакого дела.
        Они скакали чуть больше часа, прежде чем оказались возле угольно-черной стеклянной горы. Острые пики упирались в подернутое чернильной завесой небо. У подножия лежало озеро. Со стороны вода в нем походила на темное зеркало и казалась непроницаемой. С горного выступа на камни у берега стекали полупрозрачные струи водопада.
        - Хозяйка озера излечит лишь того, кто поделится с ней своей болью и печалью, - спрыгнув на землю, сказал Маг и снял Эверета с седла.
        Мальчик с восхищением осматривал холмистую местность, окруженную все тем же густым туманом, преследовавшим их от самого Дума. Пахло мятой. Ее освежающий аромат мгновенно пропитал одежду и волосы, заставив Пажа чихнуть. Единственное, что нарушало тишину этого места, - шум водопада.
        Приблизившись к черной воде, Эверет увидел, насколько она прозрачная, и запустил руку, но ничего кроме прохлады не почувствовал, даже на вкус она оказалась обычной водой.
        - Пойдешь первым, - рядом с ним встал Маг.
        Паж поднял на него взгляд и неуверенно пожал плечами:
        - Это ведь не больно? - и кивнул на руку.
        Мужчина качнул головой и помог ему раздеться, снял повязку, а сам разулся, оставив на берегу сапоги. Вдвоем они ступили в воду. Эверет задрожал от холода. Маг сунул в озеро пустой флакон и, как только он наполнился, убрал в карман:
        - Ничего не бойся и отдай озерной деве все плохое, что есть в твоей душе.
        Пажу не хотелось вспоминать о тяжелой работе у барона и о деревне, где его едва не принесли в жертву русалкам. «Пусть забирает все!» - твердо решил он.
        Оборотень видел, как мальчишка скрылся в черной воде, оставив на поверхности расходящиеся в стороны круги. Волк ожидал чего-то необычного, но Эверет быстро вынырнул, смахивая с лица влагу совершенно здоровой рукой и довольно улыбаясь.
        Маг встретил его, набросив плащ на узкие плечи. Паж перестал хромать, порезы зажили, синяк исчез, открыв чистое здоровое лицо, но на память от боя у него остался едва заметный шрам на щеке в виде неровной линии.
        - Теперь ты настоящий оруженосец, а не девка на побегушках, - похвалил Маг.
        Оборотень тяжело вздохнул и, не раздеваясь, вошел в воду, нырнул, исследуя дно, пока не оказался в центре.
        Потоки воды коснулись его рук и ног, обвили голову, заставив ощутить холод.
        - Отдай мне все… - услышал он женский голос и увидел перед собой полупрозрачную женщину, обволакивающую его голубоватым светом. Озерная дева тянулась к его душе, желая забрать боль. Оборотень выпустил воздух. Пузырьки поднялись вверх, а он стал опускаться во мрак. Перед глазами замелькали картины прошлого.
        'Луна подернута алой пеленой, нечто разрывает человеческое тело, и он оборачивается жаждущим крови монстром, который бежит в собственный дом на запах человеческой плоти. От двери остаются щепки, но в кухне пусто. Оборотень слышит два бьющихся сердца. Их стук эхом отзывается в его висках. Облизнувшись, он бросается наверх и встречает Адию, она держит перед собой меч, защищая сына. Тот жмется к стене, но оружие не спасет их от чудовища. Жена захлебывается криками, когда раздирают ее нежную податливую плоть. Столько раз руки мужа бродили по телу любимой, ложились на выпуклый живот, когда она носила под сердцем их первенца. Сейчас ее глаза широко распахнуты, но жизнь ушла из них. Подле нее лежит Колрит. Семья мертва. Он убил их. За что, Фортуна, ты одарила его этой сущностью? Он не помнил, как покинул свой дом и скитался по Фейту. Лишь боль смогла отрезвить. Тогда-то оборотень и очутился на арене, почувствовав на шее сковывающую цепь. Серебро обжигало и одновременно холодило его буйную сущность. Хайзенц с легкостью заключил бойца в клетку, и тот не стал сопротивляться.
        Фортуна не наказала его за убийство семьи, он сделал это сам, избрав жизнь в заточении. Но когда перед ним оказался противник, и он услышал его детский умоляющий голос, сердце дрогнуло. Он напомнил ему Колрита. Слова Мага обрели иной смысл. Монстр не убьет эту жизнь, довольно с него страданий и мук вины!'
        В груди разлилась боль, и из горла полилась озерная вода. Оборотень лежал на спине, отплевываясь, а над ним склонились Маг и успевший высохнуть Эверет. Мальчик с беспокойством смотрел на волка. Тот бросил взгляд на озеро, по его глади по-прежнему шли круги. В воздухе послышался тяжелый вздох - озерная дева насытилась и, не желая расставаться с приобретенным, заливала ступни волка водой, но ему больше нечего было ей отдать. Боль ушла из его души, воспоминания затуманились.
        - Позволь сопровождать вас.
        Маг встретился с ним взглядом, долго всматриваясь в зеленые человеческие глаза оборотня, и ровно произнес:
        - Если отдашь немного своей крови.
        Волк прищурился и скрипнул заострившимися клыками.
        - Я не стану использовать ее во зло, клянусь Фортуной, - Маг начертил в воздухе круг, и тот вспыхнул фиолетовым пламенем, впитавшись в его ладонь. Клятва была нерушимой.
        Кровь оборотней могла использоваться ради создания им подобных; к счастью для жителей Фейта, в королевстве их обитало не так много. Но некоторые маги и люди не гнушались охотиться за ними, чтобы сделать рабами или вырастить телохранителями. До встречи с Адией волк был опытным бойцом и наемником.
        Оборотень разрезал ногтем запястье и протянул, Маг подставил пузырек.
        - Достаточно, - последняя капля упала, и мужчина заткнул пробку.
        Оборотень лизнул порез.
        Эверет успел немного узнать хозяина и понимал, что просто так Маг никого к себе не подпускает. Пажу оборотень понравился: «Глупо отказываться от такого опытного воина, даже если обладаешь магией».
        - Куда мы идем? - спросил их новый попутчик.
        Маг оседлал коня, Эверет устроился было сзади, но мужчина пересадил его вперед.
        - К королю Зэодеру. Я слышал, старик терпеть не может оборотней, но будем надеяться, что тебя он не почует: вода в озере слегка изменила твой запах. Обернись волком.
        Оборотень обнюхал себя, от кожи действительно пахло иначе - мятой.
        - У нас есть несколько дней - после запах выветрится, но к тому времени мы будем далеко, - Маг щелкнул языком, и конь двинулся вперед.
        Оборотень послушно принял облик волка, ступив на четыре лапы. Как давно он этого не делал! Его животная сущность ликовала, ощутив свободу от клетки человеческой плоти и воспоминаний, на душе было легко и спокойно. Он с наслаждением вдыхал окружающие запахи - настоящий фейерверк для обоняния. Хвост ударил о бок, и волк бросил на него взгляд больших желтых глаз.
        «Стоит вспомнить, как себя контролировать, иначе я буду похож на домашнюю псину».
        Всадник скрылся среди деревьев, и, прислушавшись, волк побежал следом.
        Он бежал за Магом без остановки два дня и две ночи.
        Мужчина привязал дремлющего Эверета к себе ремнем, чтобы мальчишка не соскользнул. Под копытами коня пролетали горные тропинки, пожухлая листва. Отскакивали черно-красные камни. На закате третьего дня они выехали на равнину Эмпти, воистину пустынную и мертвую землю. Здесь не летали птицы, не гулял ветер, не шевелились мельчайшие песчинки. Тишина оглушала, и с непривычки волк дернул головой и сглотнул.
        - Теперь, что бы ни произошло, оставайся в своем обличье. Король Зэодер на короткой ноге со Смертью. Если он поймет, кто ты, никто не сможет тебя спасти. И Эверету будет очень обидно, если ты оставишь его, так и не обучив владению мечом, - Маг подмигнул волку, и тот навострил уши.
        «Мне известно, что чародеи умеют читать мысли, но откуда ты узнал о моем прошлом?» - мысленно спросил оборотень.
        Маг невесело усмехнулся.
        - За некоторые дары Фортуны я заплатил годами жизни, но не путай человеческую сообразительность с магией. Ты предсказуем, а значит, я с легкостью могу узнать твои мысли, не прибегая к дару, - он ударил коня пятками и поскакал вперед.
        К ночи дорога стала петлять, уходя то вверх, то вниз. Под копытами стал раздаваться треск и хруст, словно заработали жернова мельницы, перемалывая пшеницу.
        По земле стелился густой туман, и волк не мог ничего разглядеть, стараясь держаться поближе к магу. Потянуло сыростью и болотом.
        «Почему ты не используешь дар, чтобы осветить путь?»
        - Зэодер сразу почувствует, что у него гости, а мне этого не хочется. Мы постараемся стать для него неожиданностью, чтобы он не смог отказать нам в крыше над головой. Ему будет любопытно посмотреть на таких загадочных гостей, сумевших пройти через равнину живыми.
        «Что же нам помешает?»
        Над ними нечто пролетело, но волк не увидел даже тени. Инстинкты предупреждали о незримой опасности.
        - Существа из тумана, они охраняют Эмпти, но пока ты рядом со мной, тебе ничего не угрожает. Хотя заявись сюда Уик, все бы закончилось печально.
        «Хайзенц подумывал устроить бой на равнине, добавить остроты, раззадорить зрителей, но Уик отговорил. Сказал: слишком опасно, даже пустота может убить».
        - В итоге я принес ему смерть, - Маг усмехнулся, накрыв голову спящего Эверета капюшоном.
        «За что ты его ненавидел?»
        - Уика? Ненависти не было. Раздражение. О да… сильное. Но это в прошлом, сейчас его нет, - Маг замолчал, не желая продолжать разговор. Над ними вновь что-то пронеслось и ударилось в незримый щит.
        Оборотень заметил, что как только они начали спускаться в туман, Маг слегка побледнел, и его лоб прорезала морщинка. Волк не отставал, слыша позади глухое рычание. Туман обернулся клыкастыми отродьями и преследовал их, гоня вперед. Их визгливый смех резал слух оборотня. Ему казалось, что стоит остановиться, и его сожрут заживо.
        «Ты держишь защиту, но ведь это магия…».
        - В каждом правиле есть свои исключения. Я сформировал защиту из тумана, того же, в котором обитают твари, это требует дополнительных усилий, и я продержусь сколько нужно, но боюсь, дальше буду очень слаб. Эверет мне поможет.
        Так и случилось: туман неожиданно расступился, явив извилистую дорогу, усыпанную серыми камнями. Вдоль нее когтистыми лапами торчали голые деревья, по кривым ветвям стекал багровый сок. Запах сырости сменился удушливым смрадом пролитой крови, и путники увидели, чем оказались камни на самом деле: под их ногами лежали сотни человеческих костей.
        - Это дорога Смерти! - ужаснулся Паж, почувствовав, как Маг взял его за запястье, вытягивая живительную энергию.
        - Здесь начинает свой путь слуга Фортуны, неся за собой мешок с костями. Тот давно прохудился, и кости высыпаются, оставаясь позади. Темнее места нет.
        Волк повел носом, надеясь учуять что-то не столь тошнотворное, как смерть. Повеяло морским бризом, и он разглядел вдалеке острые пики черного замка. Единственный красный огонек мерцал в окне-бойнице, и они поспешил на его свет, прежде чем туман вновь не скрыл замок от глаз.
        «Это другой конец Фейта, здесь должно быть море».
        - Оно омывает замок, отсюда ты его не увидишь, но почуешь… - Маг втянул воздух, его ноздри затрепетали. - Уже близко.
        Конь резко остановился перед рвом. Черный провал утыкали многочисленные колья, на некоторых светились белесые черепа. На тени волка и всадника наползли другие, поглотив их очертания, словно пожрав себе подобных.
        Осторожно переступая через дыры в рассохшемся перекидном мосту, троица вошла под каменную арку, оказавшись во внутреннем дворе разваливающегося замка.
        Внезапно небо разрезала молния, и на путников обрушился ливень. Маг завел коня под навес и, придерживая перепуганного Эверета за плечо, поднял задумчивый взгляд ввысь.
        Очередная вспышка осветила площадку, но к ним так никто и не вышел. Дождь заливал ступени, а приоткрытая дверь в замок поскрипывала под порывами ветра.
        - Идемте, - Маг взял седельную сумку и, перекинув через плечо, стал подниматься первым. Растрескавшиеся ступени, едва не крошились под ногами. Лестница чудом выдержала гостей, а массивная дверь открылась ровно настолько, чтобы в нее можно было протиснуться. Маг вошел боком, а за ним юркнул Эверет с волком.
        Паж осмотрелся и раскрыл рот от удивления. По пути он представлял себе старинный замок короля Зэодера несколько иным. Это место действительно оказалось очень старым, на грани разрухи. Полы застилала пыль, в полумраке каменные стены отсвечивали синевой, будто в гроте. С рассохшихся деревянных балок полупрозрачным шелком свисала паутина. Стоило Эверету прикоснуться к на вид крепкому стулу, как тот рассыпался трухой.
        В центре зала темнел прямоугольник обугленного камина, но никаких дров ни на улице, ни здесь мальчик не обнаружил. Обернувшись, он увидел на полу их мокрые следы. Прогремевший гром заставил стены содрогнуться, пол затрястись, а стоявшие в самом темном углу массивные часы издали звон. Замершие стрелки передвинулись, и паутина поплыла по цифрам, исчезнув в утробе скрытого дверцей механизма.
        «Клянусь Фортуной, еще несколько таких ударов, и потолок обрушится. Это не замок, а настоящий склеп», - волк принюхивался к запахам, но ничего, кроме сырости и тлена, не учуял и громко чихнул. В воздух поднялось облачко пыли. «Он вообще здесь?»
        - Наверху, - едва слышно ответил Маг, продолжая осматриваться. - Мы подождем, нехорошо врываться в покои хозяина. - Эверет, собери труху от мебели и брось в камин.
        Паж быстро стянул с себя плащ, развернул его и сгреб мусор, напоминающий горку темной муки. Отнеся сверток к камину, он осторожно ссыпал все на угольки. Маг приложил ладонь к почерневшей стене. К трухе пробежали золотистые линии, и вспыхнуло пламя.
        Волк закинул передние лапы на целый стул.
        «Этот прочный».
        Маг подтащил когда-то роскошную мебель к свету и сел, положив сумку в ногах.
        - Господин, разве не опасно пользоваться магией? - тихо спросил Эверет, наблюдая, как сквозь щели в стенах пробивается свет от очередной вспышки молнии, а гром заставляет уцелевшие стекла дрожать.
        - Уже нет, - Маг откинулся на спинку и смежил веки.
        Волк обошел зал и обнаружил выход в людскую[2], куда заглянул и Паж, найдя у печи горку дров и даже кое-какие запасы подгнивающих овощей.
        В животе заурчало. Мальчик давно не ел, только пил, и сейчас от вида старой картошки рот наполнился слюной. В деревне он был готов съесть кусок плесневелого хлеба, отбросы для свиней - все что угодно. А тут целая корзина с картофелем, брюквой и даже морковью, может, не такой крепкой и яркой как с грядки, но все же. Еда!
        В шкафчике обнаружился даже кувшин с маслом, а в холодном погребе обрезки вяленого мяса.
        «Не сказать, что свежее, но съедобное», - оценил Волк, не посмев притронуться.
        Эверет с грустью покинул кухню. Маг дремал, его веки слегка подрагивали. Огонь успокаивающе искрился.
        Вдруг волк глухо зарычал. Со ступеней второго этажа поползла тень, но не посмела приблизиться к огню и закружила у ножек стула. Эверет прижался к стене, положив ладонь волку на загривок, и внимательно следил за существом, сожравшим их собственные тени у моста.
        Внезапно Маг вонзил меч в пол, и по залу разнесся истошный визг. Тень, опутавшая клинок, забилась, превращаясь в подобие кляксы, и попыталась улизнуть в ближайшую трещину, но Маг стал нашептывать заклинание, пока от его ладони не отделился круг фиолетового пламени. Магия осела на кляксу, и та скукожилась, превратившись в пыль.
        - Неплохой сторож, - мужчина вытер меч о край плаща, на ткани остались темные, напоминающие кровь разводы.
        - Кто это? - Эверет приблизился к месту гибели твари и провел ладонью над камнем, чувствуя, как кончики пальцев покалывает от остатков заклинания.
        - Мерзкая штуковина, охранявшая замок от непрошенных гостей. Помимо монстров из тумана Эмпти, есть еще и Блоты[3]. Они сродни крысам, только живут в пыли и старинных замках, где баловались жертвоприношениями; выкачивают энергию живых существ, поэтому здесь нет ни насекомых, ни других паразитов. Блоты приходят из магических брешей в пространстве, когда вершится смертоносный обряд, - он осмотрелся. - Здесь все держится на костях.
        Эверет нахмурился и тоже огляделся, но ничего не увидел.
        - Ты смотришь обычным зрением, но взгляни магическим. Раскрой свой дар и поймешь, - Маг коснулся его плеча и указал на ближайшую стену.
        Эверет сделал глубокий вдох и сосредоточился, буравя каменную толщу. На виске выступил пот. Позади раздался смешок. Паж почувствовал, как от руки Мага сквозь него проходит тонкая нить и обволакивает тело, заставляя глаза слезиться. Сморгнув назойливые солоноватые капли, Эверет увидел, как все изменилось. Их окружали человеческие скелеты, замершие в различных позах. Когда-то живые люди страдали, насильно вмурованные в камень.
        - Кто они? - сдавленно спросил Паж.
        - Девушки, принесенные Зэодером в жертву ради вечной жизни. На их душах и держится весь замок, они оборачиваются тварями из тумана, жаждущими отмщения.
        - Но разве они не видят, на кого нападают? - Эверету стало жаль бедных дев. Один из скелетов замер с вознесенными в молитвенном жесте руками. Паж моргнул, и кости исчезли, перед ним вновь темнела плотная стена.
        Со ступеней раздался скрипучий смех, и, обернувшись, гости увидели короля Зэодера, облаченного в мантию из огненно-фиолетового бархата. Его костяная рука держалась за перила, на среднем пальце сверкал перстень с крупным малиновым камнем, а череп венчала корона. В черных глазницах поблескивали алые огоньки. Король-скелет, вот кем он был, давно утратив человеческую плоть и душу.
        Эверет побледнел. Волк ткнулся носом ему в руку.
        - Ваше величество, - Маг и Паж поклонились. - Просим прощения за вторжение. Я и мой помощник устали с дороги, мы надеялись найти в вашем доме приют.
        Скелет качнул головой, раскрыл щелкнувшую челюсть.
        - Раз вы сумели попасть в мой замок, то останетесь и на ужин. Я хочу послушать вашу историю о переходе через Эмпти, - проскрежетал Зэодер.
        - Почту за честь развлечь вас рассказом об этом небольшом приключении, - спокойно проговорил Маг.
        - Вы можете разместиться в любой из комнат на первом этаже, а ваш паж приготовит и подаст ужин сюда, - скелет щелкнул пальцами, и этот звук эхом разнесся по залу. С одной из стен упал запыленный гобелен, обнажив арку в другие, еще более грязные помещения.
        - Когда часы пробьют, мы сядем за стол, - скелет неторопливо развернулся и стал подниматься. Подол мантии шелестел за ним, напоминая ядовитую змею и сверкая крохотными турмалинами.
        - Эверет, займись стряпней, и, если увидишь Блота, ткни в него своим серебряным кинжалом, а мы с волком осмотрим комнаты, - распорядился Маг и, подняв сумку, ступил в коридор, снимая мечом заполонившую проход паутину. Та свисала с потолка, липла к стенам, опутывая каждую дверь и зарешеченные окна.
        Осматривая комнаты, одну хуже другой, мужчина проткнул парочку клякс.
        «Что это?» - волк кивнул на постели, напоминающие паучьи коконы.
        - Когда-то в них лежали вмурованные в стены девушки. Тела исчезли, а коконы, вытягивающие из них силы, остались, очень темная магия, смертельная, - Маг обошел оставшиеся помещения и остановился на относительно чистой комнате.
        Здесь стояла большая кровать с отяжелевшим от сырости балдахином, письменный стол, кушетка и камин. Распахнув окно, Маг выглянул наружу. Внизу бились волны, из темной бушующей пучины торчали черные клыки скал. Но Маг видел не только камень, но и человеческие скелеты, когда-то сброшенные туда во время отлива.
        Волк встал на задние лапы и вдохнул пропитанный солью бриз. Несколько брызг от очередной волны долетело до подоконника, упав ему на нос и оставшись на рукаве Мага.
        От сильного порыва ветра заколыхались занавески, покрывало встрепенулось; не выдержав напора стихии, один из гобеленов упал на пол. Как только сквозняк исчез, комната стала чистой. В камине резво вспыхнуло пламя.
        «Почему он стал скелетом?» - волк принюхался, довольный посвежевшим воздухом.
        - Это плата за долгую жизнь и определенную магию. Один готов отдать годы, чтобы стать сильнее, а другой - собственную плоть.
        Еще одна картофелина упала в миску с водой к таким же неровно очищенным соседкам. В печи тушилось овощное рагу. По кухне разносились давно забытые ароматы. Они забивались в каждую щель и трещину, норовя остаться там подольше, наполнив замок жизнью, но ускользали через дверной проем и в приоткрытое окно. Эверет обнаружил в подвале запыленный бочонок вина и, прежде чем подать напиток к столу, откупорил и принюхался, вдохнув запах винограда с нотками тлена. На столе поблескивал вымытый кувшин, по глиняному боку от надколотого горлышка скатилась бордовая, похожая на кровь капля.
        - Лучше, чем ничего, - буркнул Паж. Тщательно перемыв и нашинковав новую порцию овощей, он забросил все в кастрюлю, а когда вода забулькала, опустил в готовящийся суп два куска вяленого мяса. Рядом с маслом оказался и горшок соли.
        - Эх, жаль, нет никаких приправ или зелени, вообще ничего нет, - посетовал он, достав из шкафа посуду. Что ни тарелка, то со сколом и трещиной, а то и вовсе разваливается в руках. На полках нашлись деревянные миски, кубки из серебра - последние Эверет почистил, пока те не засверкали.
        «Негоже подавать королю блюдо на деревянной тарелке», - решил Паж. Пока еда готовилась, он быстро вымыл в зале пол, слегка очистил стены камина, протер стол и проверил оставшиеся стулья. Превратившиеся в труху были аккуратно сметены в мусор.
        Скатерти он не нашел и решил использовать вместо нее упавший гобелен, с чем ему помог появившийся Маг.
        Вдвоем они отнесли его на улицу и как следует встряхнули.
        - Почему мы не можем все убрать магией? - недовольно сопя, спросил Эверет и громко чихнул.
        - Нужно беречь силы, я не могу тратить их на ерунду. Смотри, чтобы рагу не пригорело, - Маг дернул «скатерть» на себя, а Паж сбежал в кухню, вовремя успев вытащить блюдо из печи.
        Ливень прекратился, но над замком по-прежнему висели грозовые тучи, слабые вспышки молний прорезали облака, и эхо грома разносилось по замку.
        Расстелив гобелен на дубовой столешнице, Маг осмотрел два стула, поместив одинпо левую руку от себя, а второй во главу стола. - . От магии дерево затрещало и восстановилось.
        - Разговор предстоит долгий…
        Когда часы стали грозно бить, на столе уже красовались блюда и кубки. Эверет принес из запыленных комнат подсвечники, расстелил на полу ковровую дорожку. Зал стал немного уютнее, но это не намного изменило его мрачности и запущенности.
        - Ты хорошо постарался, а теперь ступай в кухню и не высовывайся. Я сам буду прислуживать королю, - приказал Маг, и его глаза привычно сверкнули расплавленным золотом. Волк также последовал его приказу.
        К трапезе Маг не слишком готовился: снял плащ, умылся и встал рядом со своим местом.
        Зэодер появился с последним ударом часов. Неторопливо «сполз» с лестницы, шелестя мантией, обвел пустыми глазницами зал и опустился на отодвинутый Магом стул.
        Мужчина налил в его кубок вина и предложил отведать рагу.
        - Как давно здесь не витало живых ароматов, - король сунул вилку с кусочками овощей в рот и прожевал оставшимися зубами. Еда провалилась вниз, скрывшись под мантией. Подглядывающий сквозь щель Эверет бросил взгляд на пол и был крайне удивлен, ничего не обнаружив.
        «У него нет тела, но что-то позволяет ему есть. Пища растворяется», - волк внимательно следил за скелетом, прислушиваясь к их с Магом беседе и стараясь ничего не упустить.
        Мужчина поведал королю о том, как они пробрались через его земли, обхитрив туманных стражников, рассказал о последних новостях из мира «живых». Зэодер внимательно слушал, вливая в глотку суп и вино, закусывая рагу, пока Маг не упомянул королевскую семью.
        - Я знаю нынешнего короля Ульриха, видел их с братом на своем берегу, - скелет отложил приборы и приник к кубку, с жадностью отхлебнув. Вино плеснуло по позвоночнику и также исчезло под мантией, не оставив на ткани ни пятнышка.
        - Вот как? Ваше величество, вы умете заинтриговать, - Маг едва заметно улыбнулся и подлил ему вина.
        - В тот день небо почернело, и стало так темно, как не бывает ни в одну ночь. Не горели ни звезды, ни луна. Тьма окутала мои земли, растревожила море. В тот день стихия взяла верх над плывущим кораблем со всей королевской семьей, - щелканью челюсти вторил треск огня. - Не скажу, что я был рад избавиться от правителя Фейта, но мне доставило большое удовольствие наблюдать, как их корабль налетел на рифы и разбился в щепки. Только к утру буря прекратилась, землю окутал непроницаемый туман, я слышал плач моих сторожей, их завывание, но они не приблизились к двум мальчишкам, которых по воле Фортуны прибило к моему берегу. Принцы сумели выжить.
        - Должно быть, для вас это было досадное происшествие, - осторожно добавил Маг.
        - Верно, поэтому я избавил их от радости. Не успели счастливые улыбки погаснуть на их лицах, а моя рука уже сжимала горло маленького Ульриха. Однако его старший брат попытался помешать, а когда понял, что это бессмысленно, упал на колени и стал молить о пощаде. Он был готов пойти на все, лишь бы Ульрих остался жив, - Зэодер опустил голову, устремив пустой взгляд на свой перстень. - И я отобрал у Рихтера душу, оставив его брату пустую, лишенную разума оболочку. Старший принц превратился в слабоумного ребенка, который, судя по вашему рассказу, до сих пор висит на шее Ульриха, короля…
        - Любое колдовство можно развеять, - Маг неторопливо потягивал вино, но не глотал, стараясь не кривиться от отвратительного вкуса. «Даже в самом дешевом трактире пойло в разы приятнее, нежели эта жидкая смерть».
        Скелет засмеялся и продолжал долго хохотать, стуча бокалом по столу, пока с силой не швырнул его в уцелевшее стекло. Окно разбилось, и осколки со звоном осыпались на пол.
        - Думаешь, король настолько необразованный, чтобы этого не знать? В тот роковой день на берегу я подарил ему корону и открыл путь к власти. Он мог попросить меня вернуть брату разум, сделать его прежним, но Ульрих не стал этого делать. Он забрал Рихтера и пешком покинул мои земли, пройдя путь через Эмпти, где его никто не тронул, - король тяжело вздохнул. - Я слишком стар, моя жизнь не изобилует увеселениями. Убийство королевской семьи стало неким развлечением, как и игра с принцами, решающая, кому жить, а кому выживать. Попади к Ульриху лекарство, он задумается, прежде чем вернуть корону брату. В нем нет той жертвенности, что в Рихтере, нет благородства. Он - хищник, как я, ты и твой волк, - зашипел скелет, склонившись к Магу, но тот остался спокоен. - Слишком крупный для обычного зверя…
        - В лесах и не такие водятся. Сделав удачную ставку в бойцовской яме, мне повезло его выиграть.
        - Мне же повезло вдвойне, когда вы переступили порог моего дома. Такой чародей, как ты, преданный своему делу и госпоже - редкое явление. Отдать непрожитые годы за магию! Так поступают сильнейшие, - в руке Зэодера появился совершенно целый кубок, а из воздуха в него с плеском полилось багровое вино.
        - Мне далеко до вашего величества. Я по-прежнему остаюсь человеком, которого Смерть рано или поздно приберет к своей косе, и мои кости лягут с другими, такими же несчастными. Вы же единственный в своем роде. Отдав свою человечность и тело, взамен вы обрели бессмертие.
        Зэодер отхлебнул вина:
        - В отличие от тебя, моя магия не была мне дана при рождении. Я выстрадал ее, принеся в жертву не только собственную душу, но и другие. Ты видишь их страдания, слышишь плач. Они поют этот гимн боли, проклиная и восхваляя меня.
        «Мерзавец!».
        Маг стиснул зубы, стараясь подавить женский голос в своей голове.
        - Пока жив я, их души будут жить вечно, но что это… - король вздрогнул и заозирался по сторонам, словно кого-то ища.
        - Что-то не так, ваше величество? - кулон обжог ключицу, но Маг стерпел.
        - Я чувствую еще одну душу, юную и чистую, - если бы у Зэодера были ноздри, они бы затрепетали, как у хищника, почуявшего добычу.
        - Это всего лишь мой Паж, но в скором времени и я смогу им «полакомиться», если, конечно, вы не возражаете? - Маг усмехнулся.
        Скелет рассмеялся:
        - Ты идешь верным путем, душа за душой, и вскоре сам Ульрих вручит тебе корону.
        - Завладеть Фейтом слишком банально для такого, как я, - Маг поморщился.
        - В этом ты прав, все они чернь и грязь под нашими ногами!
        - Однако я утомил вас беседой…
        Король отмахнулся и встал из-за стола. Маг тоже поднялся.
        - Этой ночью вы можете спать спокойно, - скелет обвел рукой пространство и направился к лестнице, скрывшись во мраке второго этажа.
        Наутро Паж с волком прошли во двор, а оттуда спустились к песчаному пляжу. Плотная стена из тумана скрывала территорию Зэодера.
        Оставшись в одиночестве, Маг вытащил из сумки обтянутый черной кожей фолиант и провел пальцами по железным скобам, со щелчком раскрыв книгу на заложенной странице:
        - Десять мечей, - прошептал название въевшегося в память заклинания, которое наложил на Амальтею перед уходом из замка лорда Урсуса.
        Когда Маг впервые увидел его младшую дочь, то сразу почувствовал в ней магический дар. В отличие от «пустых» сестер, Амальтея изучала науки и желала обучаться колдовству. По ночам она торчала в башне Мага, наблюдая с ним за звездами и развивая свой дар. Они доверились друг другу с первых же минут, и девушка хранила тайну его истинного имени, при других называя Арканумом.
        Их чувства вспыхнули не сразу, а лишь спустя время и усилились, когда Амальтее пришла пора выходить замуж. Маг долго раздумывал над планом, не зная, решится ли на возлюбленная.
        В заклинании «Десяти мечей» было четко прописано, что смерть освободит душу от телесной оболочки при условии, если «жертва» по собственной воле примет эту смерть от кинжалов.
        Маг все ей объяснил, рассказав о возможном риске и утрате физической оболочки, о жизни в облике духа, заточенного в кулон, пока он не составит эликсир, который и воскресит Амальтею. Девушка согласилась без раздумий, лишь бы обрести свободу и остаться с Магом. Перед танцем она выпила зелье и до последнего движения не испытывала боли. Маг укрыл ее кровоточащее тело иллюзией и с трудом наблюдал, как любимую пронзают клинки, и на полу остаются багровые следы.
        Мужчина вынырнул из воспоминаний и перелистнул страницы. Ему предстояло добыть у Зэодера очередной ингредиент.
        - Королевский перст, призывающий Смерть, что это может обозначать? - бормотал он, повторяя строку рецепта.
        «Я хочу освободить души этих несчастных», - прошелестел женский голос, и в затылок Мага дохнуло холодом. «Они так страдают, я слышу их, и эти крики разрывают мне сердце».
        - Он почувствовал твое присутствие. И если поглотит еще и твою душу, то сможет вновь стать молодым и сильным. Мы не можем рисковать ради мертвых. Их не вернуть, - твердо проговорил Маг.
        Полупрозрачная фигура Амальтеи возникла у окна. Сквозняк всколыхнул занавеску, повеяло морем, чьи шумные волны ударялись об острые камни, омывая стены замка.
        «Они мучаются и не замолкают. Как только мы ступили на земли короля, их голоса просят о помощи, влекут меня, хотят, чтобы я присоединилась к ним».
        Маг скрипнул зубами и с раздражением захлопнул книгу:
        - Уж не в Пустоту ли? В этих душах не осталось ничего человеческого. Они жаждут увлечь тебя и меня в мир Смерти. Истратив все силы, я ослабну, и Зэодер сотрет меня в порошок, а затем развеет над морем. Я не стану помогать этим душам!
        «Увидим…» - туманно ответила Амальтея, обиженно скользнув в кулон.
        Маг сделал успокаивающий вдох и прижал ладонь к артефакту.
        «Я готов пожертвовать всем, чтобы ты вновь стала прежней». Но Амальтея молчала, не услышав его мыслей.
        Маг подошел к окну и прошептал:
        - Что за перст короля?
        Вечером Зэодер вновь решил скоротать время за беседой с Магом и пригласил его к себе. На втором этаже, напоминающем темницу, царили мрак и запустение. Замогильный холод, исходивший от каменных стен, заставлял дрожать, изо рта вырывались клубы пара.
        Одна из дверей оказалась распахнутой.
        - Входите, мой друг… - услышал Маг шепот и увидел сидящего на троне короля. Его рука покоилась на растрескавшемся подлокотнике, увенчанном черепами.
        Всю комнату от стен до потолка покрывали кости - взрослые и детские. Младенческие черепа окружали раму мутного настенного зеркала. Маг увидел в нем отразившиеся души девушек и услышал их крики, переросшие в вой непогоды за окном.
        - Вижу, мои покои пришлись тебе по вкусу, - если бы у Зэодера были губы, они наверняка бы расплылись в довольной улыбке, но вместо этого его челюсть повторно щелкнула. - Ты можешь разжечь камин. Я не чувствую холода.
        - Он меня не тревожит, - Маг сел на жесткий костяной стул и положил ладони на черепа подлокотников.
        - Мои земли безлюдны и пусты, почва мертва, и нечем кормить твоего коня.
        - Благодарю за заботу, ваше величество, он может обходиться без пищи и воды столько, сколько потребуется.
        - Как интересно. Расскажи же мне, как ты его создал, давно ли это произошло? - скелет приготовился слушать.
        - После обучения в Эйторитовых горах я долго странствовал и повидал немало на своем пути. Этого хватило, чтобы осознать, как я слаб и немощен, даже будучи чародеем. Тогда я отдал моей госпоже несколько лет человеческой жизни, получив взамен новые силы. Для длительных странствий мне потребовался конь, который никогда бы не уставал, даже если бы я проскакал полкоролевства. И я воззвал к Пустоте, сотворив из ее тьмы и животных костей черного скакуна. Инфернальная сущность…
        - Смельчак, не побоялся, - Зэодер одобрительно кивнул. - И как, твой жеребец сослужил ту службу, о которой ты просил у обители смерти?
        - Он будет нести ее до моего последнего вздоха, - тьма в комнате сгустилась, но глаза Мага горели так же ярко, как и алые огоньки в глазницах короля.
        - Инфернальные сущности завораживают своей природой, они такие же, как и мои туманные охранники, - скелет ткнул пальцем в окно. - У меня для тебя тоже есть одна история. Я вспомнил о ней, стоя на балконе, когда увидел, как твой паж бродит по пляжу с волком. Крупная порода, говоришь?
        Маг качнул головой.
        - Когда я был молод и хорош собой, мое знакомство с магией и Смертью только начиналось. Замок окружали плодородные земли, на которых обитали крестьяне. Во время охоты мне приглянулась одна дева. Я до сих пор помню мягкое и горячее тело, оно обжигало мою холодную кожу, но слаще всего оказалась ее девственная кровь. Она стала первой, кого я принес в жертву и приказал замуровать в стену. Первая… - мечтательно проговорил король. - На следующий день ко мне явился ее жених и потребовал отдать любимую. Хотя бы мертвую.
        - Конечно вы не могли этого сделать, не разрушив замка, - усмехнулся Маг, но его глаза остались холодными.
        Скелет засмеялся.
        - Пришлось ему довольствоваться моей рукой, - он щелкнул пальцами. - Но я уже принес Смерти первую жертву, встав на путь бессмертия. Тот юноша оказался оборотнем. Он напал на меня, но благодаря ему я увидел, на что стал способен.
        - Что же с ним стало, ваше величество? Напасть на короля - преступление, которое можно смыть только кровью, - Маг склонился, и кость подлокотника впилась ему в руку.
        - Вышвырнул как последнюю шавку, но перед этим следом за моей плотью затолкал в пасть окровавленное платье его возлюбленной, чтобы он учуял, кто был ее первым мужчиной. Кому она подчинилась, - огоньки в его глазницах недобро полыхнули, и скелет заозирался. - Вновь этот аромат…
        - О чем вы? - Маг увидел мелькнувшую в воздухе белесую фигуру, но было поздно. Зэодер вскочил с трона и метнулся к Амальтее, схватив ее за руку, словно та была из плоти и крови.
        - Я знал, что не ошибся! - воскликнул король. - Как же нехорошо, господин чародей, скрывать от меня эту живительную силу, эту красоту, ах… Фортуна послала тебя ко мне! - восхищенно зашептал Зэодер, приникая ртом к девичьей руке и даря поцелуй.
        Амальтея взирала на короля невозмутимым взглядом.
        - О нет, меня отправила иная госпожа, - девушка провела ладонью по мантии Зэодера. На кончиках ее пальцев заклубилась тьма, соткавшись в клинок. - Слишком долго ты избегал Смерти, пришла пора, уйти туда, где тебя давно ждут, - прошептала Амальтея, впившись взглядом в его пустые глазницы. «Пустота» проткнула короля.
        - Но ведь и ты там будешь, - усмехнулся Зэодер, осыпаясь прахом.
        Красные огоньки потухли, череп упал на единственную уцелевшую руку, чей палец указывал на окно.
        «Перст короля», - понял Маг и, схватив его, осмотрелся. Кости в комнате Зэодера стали трещать и осыпаться, но как только касались пола, превращались в прах.
        Замок вздрогнул, заскрипел, где-то обрушилась одна из стен, а затем и башни. Воздух наполнился многочисленными криками, которые мгновенно подхватил ветер.
        Изумленный Маг перевел взгляд на возлюбленную. Ему стало трудно дышать. Прах забивался в горло и нос, заставляя глаза слезиться.
        - Как ты могла? - прохрипел он, осознав, на что пошла Амальтея ради спасения душ.
        Девушка усмехнулась, и клинок на ее ладони растворился, вернувшись в Пустоту, откуда был призван мертвой в мир живых.
        - Я свободная душа, и лишь мне одной это было по силам, - она протянула к Магу руку, и внезапно ее лицо скривилось от болезненной гримасы. - Они зовут меня к себе… зовут, - Амальтея отступила к окну.
        - Сопротивляйся! Ты можешь! - взревел Маг. - Не смей поддаваться, слышишь меня, Тея?
        На его крики примчались Паж с волком.
        - Господин, замок рушится! - Эверет запыхался, на щеках горел румянец, а руки были перепачканы в саже. Когда началась тряска, он жарил картошку на кухне.
        Напротив окна мальчик заметил ту самую девушку, чей призрак видел в своих снах.
        «Кто она?» - Паж увидел побледневшего Мага, сжимающего чью-то кость. На полу валялась мантия короля.
        - Не могу, - выдавила Амальтея и сорвалась вниз, исчезнув во тьме бушующих волн. Их чернота поднималась вверх, неистово билась о стены замка, желая разрушить.
        - Тея! - Маг бросился к подоконнику, но увидел в море синеватые переливы Пустоты. Проход в мир Смерти был открыт.
        - Забирай мою седельную сумку, коня и убирайтесь из замка, - процедил Маг, глядя на Пажа желтыми глазами, а затем сунул кость ему в руку.
        - Но как же вы? И мое обучение волшебству? - спросил Эверет, но его вопросы остались без ответа. Незримый поток силы подхватил их с оборотнем и вынес прочь со второго этажа.
        Подняв ладони над собой, словно удерживая ими всю тяжесть строения, Маг закрыл глаза и взглянул на происходящее внутренним зрением. Паж быстро забрал сумку и поторапливаемый волчьим рыком бросился вон. Как только они оказались за пределами замка, Маг перестал сдерживать разрушение и выпрыгнул в окно.
        Холод морской воды сомкнулся над его головой. Пустота поглотила неожиданного гостя.
        [1] Энтони Льюис «Таро просто и понятно».
        [2] Помещение для слуг.
        [3] От англ. Blot - клякса.
        Глава 8
        Смерть
        «Смерть не является концом всего - это переходное состояние».
        Фортуна породила Пустоту из кошмаров, в которых видела тьму и смерть.
        То были черные уставленные надгробиями земли. С вечно хмурого неба падали хлопья пепла, они ложились на ветви мертвых седых деревьев, укрывали могилы.
        Смерть наведывалась сюда так же редко, как и ее госпожа. Куда ни ступи, вокруг холмики, внутри каждого покоились чьи-то кости, не сожженные в мире живых.
        Маг стоял между оплывших могил, окруженный полуразрушенными гробовыми плитами.
        Переход из мира живых дался ему невыносимой болью. Смертное тело не выдержало, сильно обгорев, а местами и вовсе обуглившись, и сейчас было покрыто лохмотьями, словно опутанное бинтами.
        Он провел кончиком языка по обожженным губам, почувствовав запекшуюся корочку. Пустота лишила его ушей и глаз, но даже без них он мог слышать и видеть черно-белый мир. Почерневшие пальцы без ногтей слабо покалывало от бродившей в теле магии. Нащупав медальон на прежнем месте, он облегченно выдохнул. Маг уже отдал часть жизни Фортуне, и его сила не позволила предмету исчезнуть, а ему умереть. Он будет скитаться по мертвым землям до тех пор, пока не пройдет Пустоту, не найдет Амальтею и не вернется в Фейт.
        Что-то тяжелое болезненно напрягло руки - от запястий тянулись обрывки цепей - здесь незримая связь с миром живых обрела форму. Звенья лежали у босых ног, позвякивая от малейшего движения.
        Маг неторопливо осмотрелся. «Где же тебя искать, Тея?» - вдалеке виднелись полуразрушенные башни замка короля Зэодера, отражение перехода из одного мира в другой. «В его стенах томится душа Амальтеи, но другие не захотят ее вернуть. Слишком свежа, не успела слиться с Пустотой и отдать всю энергию», - словно в подтверждение его мыслям медальон нагрелся.
        С трудом передвигаясь по впивающимся в ступни осколкам костей, он направился к замку.
        Здесь не было ни солнца, ни звезд - ничего, чтобы понять, сколько прошло времени. Короткий путь казался вечностью. Может, так оно и было.
        Он падал и вновь поднимался, раз за разом подъем давался все тяжелее. Боль растворилась в обожженном теле, будто земля хотела вобрать кости Мага, вцепиться в них, опутать и не отпускать, как поступила с другими. Со всех сторон доносились шепотки. Незримые, давно утратившие облик души кружили рядом, обжигая его тело холодом прикосновений.
        Миг назад он помнил, для чего пришел в Пустоту, а сейчас имя любимой стало забываться. Слабо шевеля губами, он повторил короткое «Тея». Мысли в голове путались. «Я не позволю сбить себя с толку», - черной рукой, обернутой тряпьем, Маг коснулся медальона, ощутив слабую пульсацию. «Нужно торопиться».
        Он оперся о надгробную плиту, та рассыпалась, открыв в чреве могилы скелет: ноги прижаты к груди, руки обнимают плечи, словно погребенный человек сильно замерз и старался сохранить тепло. Порыв ветра подхватил горсть праха и бросил в лицо Мага, будто желая окончательно ослепить.
        Мужчина отвернулся от разрушенного надгробия и, запнувшись, распластался на земле. Торчащий корень напоминал скрюченный палец мертвеца, об него и зацепились звенья оков.
        - Я все равно до нее доберусь, - прохрипел Маг, освободившись и нетвердо встав на ноги.
        Развалины замка встретили угнетающей пустотой, здесь все было другим.
        Стоило подняться по лестнице, приоткрыть скрипнувшую дверь - и перед взглядом мужчины замелькали тени. В следующий миг зал изменился: лестниц оказалось несколько, и они окружили его змеиными хвостами лабиринтов. Многочисленные ступени, коридоры и двери, похожие одна на другую. Маг услышал завывание сквозняка, перешедшее в истерический смех. Души издевались над ним.
        - Даже если придется провести здесь вечность, я все равно ее найду, и вы мне не помешаете, - он взмахнул цепью и гневно ударил кулаком по стене. На камне осталась вмятина, трещины разбежались в стороны, и на пол упал очередной замурованный скелет в женском тряпье. С пальца Мага сорвался синеватый огонек: пламя охватило кости, мгновенно уничтожив.
        Одна из лестниц задрожала, смазалась и исчезла, оставив черный провал.
        «Замок - ловушка, где каждая деталь может оказаться обманом. Они сделают все, чтобы я не забрал у них Тею. В мире живых я был скован. Моя энергия таяла, когда я использовал чары».
        Он не знал правил этого места, не знал, как живому человеку существовать в Пустоте. Бросив взгляд на цепи, Маг криво улыбнулся и поднял пустые глазницы к потолку. Под растрескавшимися балками в прорехах крыши виднелись серые тучи. Они нависли над замком, давили, но где-то вдалеке ясно слышался гром.
        - Найди меня… - в воздухе пронесся знакомый шепоток. Маг свернул в ближайший коридор. На лицо упало нечто липкое, пальцы застряли в появившейся из ниоткуда белесой паутине.
        «Замок изменился, но не настолько. Они играют со мной», - мужчина сорвал кусок «преграды», и та упала к ногам. Цепь звякнула о пол, и эхо удара разнеслось по коридору. Маг попытался вспомнить, каким был второй этаж в реальном мире.
        «Длинный единственный коридор-темница, приоткрытая дверь в комнату Зэодера и зеркало на стене в раме из человеческих костей. Зеркало - символ связи мира живых и мертвых, единственный не запыленный предмет в комнате. Вместилище памяти, запечатлевшее все, что когда-либо с ним происходило. Амальгама впитала время, кровь и чувства не только короля, но и его жертв». Маг опустился на пол и ударил по плитам цепью, проверяя путь, как если бы очутился на болоте, и каждая обманчиво темная кочка казалась безопасной.
        Плиты не треснули. Мужчина шел вперед, пока камни и стена не обвалились, открыв провал и вид на кладбище. Маг вернулся в первый коридор, проверил каждую комнату, ища покои Зэодера. Женский голос звал его, то громче, то тише, а иногда вовсе умолкал.
        В одной из комнат, скрытой завесой паутины, Маг обнаружил зеркало. Внутри с закрытыми глазами стояла белокурая девушка. Ее кожа оказалась мертвенно-бледной, почти белой, волосы истончились, на растрескавшихся губах запеклась кровь, глаза затянуты повязкой, наряд истлел, обветшал. От сердца к обратной стороне зеркала тянулись многочисленные нити. Медальон задрожал, но Маг не почувствовал его обжигающего жара.
        - Пойдешь к ней и никогда не вернешься, никогда, - рассмеялись из пустоты.
        Маг прижал ладонь к ледяному стеклу, ударил кулаком - нити задрожали. Энергия утекала из тела белокурой девы, чужие души отбирали ее, высасывали как изголодавшиеся паучихи. Сжав цепь в руке, мужчина размахнулся и нанес второй удар - зеркало покрылось узором трещин. Маг бил еще и еще, пока от стекла не остались кусочки, удерживаемые лишь нитями.
        - Я заберу тебя, - он нанес последний удар и провалился в пустоту.
        Маг падал сквозь черноту, ударяясь о стены и раня плоть. Казалось, он пролетел мироздание насквозь, прежде чем рухнул в каменном зале. В центре возвышался пустой трон, окружающие его свечи вспыхнули мертвенно-синим пламенем.
        - Каждый огонек - свет порабощенных Зэодером душ. Он принес их в жертву и получил взамен вечность, став королем пепла, королем Пустоты, королем ничего! - донеслись отовсюду все те же насмешливые шепотки. - На том троне лежит твоя смерть и награда.
        - Значит, я встречу ее как полагается слуге Фортуны, - Маг взмахнул цепями - единственным своим оружием.
        По стенам пошли трещины, и на пол высыпались кости, каждая из них соединялась с другой, пока трон не окружили скелеты с костяными мечами.
        Трон по-прежнему был пуст, мертвые приготовились его защищать. Маг обмакнул цепи в синее пламя.
        «Магия жизни и смерти, соединись в этой связи!» - взмолился Маг. Схватка началась.
        Сколько бы нападающих он ни разрушал, появлялись новые, и не было им конца. Многочисленные черепа разлетались перед его пустыми глазницами, оборачиваясь в прах. Шаг за шагом он приближался к трону. Медальон прожег в груди дыру, обнажив пульсирующее сердце.
        Души неистово противились напору живого, но цепь превращала их кости в прах. Отбросив очередных скелетов, Маг размахнулся и задел цепью подлокотник трона. Камень раскрошился, иллюзия пустоты померкла, обнажив белокурую деву.
        «Аркуэне…», - взмолилась она, протянув к нему руку. Ее глаза были по-прежнему закрыты повязкой, она не видела и не слышала его, но чувствовала.
        - Амальтея, - простонал Маг.
        Вспомнил все и прорвался к трону, упав на него и почувствовав, что возлюбленная в его руках. Девушка провела холодными полупрозрачными пальцами по обожженному лицу, поцеловала израненные губы, заставив вдохнуть аромат персиков.
        - Аркуэне, - прошептала Амальтея истинное имя Мага.
        Он устало качнул головой. Стены содрогнулись от визга умерших. Из черного провала в потолке в центр зала ударила воронка, заливая пространство водой и погребая скелеты, трон и влюбленных.

* * *
        Оборотень поворошил палкой в костре и бросил взгляд на осунувшегося Эверета.
        После обрушения замка прошло три дня, но Маг так и не вернулся.
        Как только Зэодер погиб, на Эмпти стала стекаться всякая живность, из земли проклевывались цветы и трава, зазеленели до сих пор мертвые деревья. В море то и дело мелькали русалочьи хвосты, но волк с Пажом не спешили к ним приближаться, наблюдая издалека, как морские девы изучают грот, обнаружившийся в скале под замком.
        Туман по-прежнему окутывал землю, но был не таким плотным, а живущие в нем твари исчезли.
        Паж упрямо не хотел уходить и топтался вокруг пасущегося поблизости инфернального коня. Волк не мог бросить мальчишку и сбегал на охоту, добывая пропитание и родниковую воду за пределами Эмпти.
        Подбросив в огонь веточку сушняка, оборотень повернулся к развалинам замка. Они не нашли в нем ни одной кости, лишь пыль, камень и прах, мгновенно развеянный по всей округе.
        Персиковый круг солнца плавно опускался за горизонт, окрасив небо морковно-алыми полосами. Волны неторопливо накатывали на черный песок, их плеск убаюкивал, и Паж начал клевать носом.
        - Эверет, он может не вернуться, - оборотень снова попытался вразумить мальчишку, но тот упрямо мотнул головой и поджал побелевшие губы.
        - Ты не понимаешь, Фуриа. Я - его ученик, он пробудил во мне магию, и я чувствую, что должен его дождаться. Ты можешь уйти, я не держу, - Эверет поднял на него большие темные глаза, в них блеснули слезы. Грязная прядь волос упала на лоб.
        Оборотень доверил Пажу свое истинное имя, которым тот даже не воспользовался в корыстных целях. Эверет мог привязать оборотня к себе, заставив прислуживать вечно, но мальчик этого не сделал, а наоборот, отпустил.
        Волк тяжело вздохнул, нахмурил косматые брови и почесал голые пятки друг о дружку.
        - И как ты поймаешь себе дичь? Верхом на этом зачарованном скакуне? - не без ехидства спросил Фуриа.
        - Если бы конь растворился, я бы ушел, но он жив, а значит, и его творец тоже. Господин вернется, я верю… - «Нет, точно знаю!» - повторял про себя Паж, не смея предаваться сомнениям.
        Сумку Мага он берег, держа подальше от воды и огня. Все это время Эверет провел, изучая найденный внутри фолиант. Непонятные на первый взгляд письмена обрели для него смысл. Как и учил Маг, он смотрел истинным зрением, тренировался. Эверет даже пробовал управлять водой и землей. Под его пальцами кружили тонкие песчаные ураганчики, пока мальчик не валился с ног от усталости.
        Солнце скрылось, и в небе загорелись первые звезды, посеребрив волны. Вдалеке что-то сверкнуло. Конь стукнул копытами и заржал, привлекая внимание. Паж немедленно бросился к воде.
        - Что это? Корабль? - он обернулся к волку, тот встал и подошел, глубоко вдохнув морской воздух в надежде почуять запах: от кораблей всегда несло смолой, дешевым вином, людским потом и железом. Однако ничего этого не было, как и шума голосов, скрипа снастей.
        - Должно быть, какая-нибудь очень яркая звезда упала, - оборотень положил ладонь на плечо мальчика и ободряюще сжал.
        Они долго стояли, вглядываясь в сгустившийся мрак. Внезапно повеяло тленом и сыростью. Раздув ноздри, оборотень глухо зарычал. К ним по воде приближалась фигура в тряпье, человек нес на руках призрак белокурой девушки.
        Ступив на берег, он упал на колени, но так и не отпустил ношу. Фуриа и Эверет сразу же узнали Мага.
        - Господин? - Паж склонился над его обожженным телом, в ужасе разглядывая обугленные конечности, а затем громко свистнул. Призрак слился с телом Мага, исчезнув в блеснувшем кулоне.
        - Немедленно к озеру! - скомандовал Эверет, подхватив сумку. - Мы еще сумеем его спасти!
        Оборотень погрузил тело Мага на коня, привязал ремнем и усадил Эверета.
        - Я рядом, - он хлопнул животное по крупу, а сам обернулся волком и побежал следом.
        Изнемогая от усталости и стараясь не уснуть, Паж принялся кусать руку. Боль отрезвляла, но к рассвету они ненамного приблизились к Хэлс. В прошлый раз путь занял два дня, и мальчик понимал: они могут не успеть. Эверет пытался поделиться с Магом энергией, брал за обугленную руку, но ничего не происходило.
        - Остановись! - выкрикнул Фуриа, нагнав коня.
        С трудом разлепив веки, Паж потянул за поводья. Конь недовольно фыркнул и замер. Скользнув на траву, Эверет остался сидеть. От длительной скачки болело все тело. Оборотень снял Мага и уложил рядом с Пажом.
        - Передохнем и поедем.
        Мальчик слабо качнул головой.
        - Я боюсь, он не переживет. Должен быть другой способ, - Эверет вытянул из сумки фолиант, быстро зашуршал страницами. - Я видел, где-то здесь… - мальчик хлопнул ладонью по нужному месту. Его глаза просияли.
        - Что ты задумал? - оборотень видел лишь чистые страницы и не понимал, что Эверету взбрело в голову.
        - Я сделаю то же, что и он! Обменяю годы своей жизни на силу от Фортуны!
        Фуриа ошарашено схватился за голову:
        - Ты слишком юн! Вдруг не выдержишь и погибнешь?
        Мальчик отмахнулся от него. Полный решимости, он достал из сапога узкий кинжал и, стиснув зубы, провел лезвием по ладони, на коже выступила кровь. Застонав, Эверет глубоко вдохнул и стал зачитывать слова клятвы, стараясь четко проговаривать каждое.
        - Умоляю мою Госпожу, Повелительницу всего живого и мертвого, одарить меня, смертного раба, своей милостью, благословить. С чистыми помыслами отдаюсь в твою власть, делюсь непрожитыми годами. Прими время жизни в обмен на силу! - окровавленной рукой Эверет начертил в воздухе колесо Фортуны, какое было изображено на странице. Каждая черточка вспыхивала фиолетовым пламенем, оживая на глазах. Колесо закрутилось и слилось с телом Эверета. Пламя проникло сквозь его глаза, уши, рот, потянулось от кончиков пальцев, соединившись в центре груди.
        Мальчик увидел перед собой длинноволосую женщину. Черты ее лица расплывались, но Паж сумел разглядеть усмешку. Дева обвила его тело руками, заставляя судорожно трепыхаться, словно в нем соединились огонь и лед.
        Эверет услышал стрекот прялки - Госпожа расплела нити его жизни, напоследок щелкнув ножницами. На миг Паж увидел свое будущее, в котором он выглядел повзрослевшим, с золотистыми, как у Мага, глазами; по широким плечам рассыпались темные волосы. Одна рука лежала на эфесе меча, а второй он обнимал белокурую женщину. В уголках ее фиалковых глаз замерли тонкие морщинки, в волосах виднелась седина. Она смотрела на Эверета с тревогой, а затем поцеловала в лоб и прошептала:
        - Я жду тебя, сынок.
        Паж очнулся на влажной траве, выпустив в воздух облачко пара, и поймал на себе обеспокоенный взгляд оборотня.
        - Что произошло? - прохрипел Эверет. Усталость исчезла, он чувствовал себя отдохнувшим, полным сил.
        - Ты растворился в фиолетовом пламени и через миг появился, - Фуриа провел пальцами по его виску, всматриваясь в желтую радужку. - Твои глаза…. Теперь они такие же, как у него.
        Эверет глянул на Мага и мгновенно встал. Именно сейчас он четко понимал, что необходимо сделать.
        Паж руками очертил перед собой круг и раздвинул его пальцами, словно незримую преграду. Пространство съежилось, открыв проход к озеру Хэлс.
        - Давай быстрее, я долго не выдержу, - пропыхтел мальчик, скользя обувью по траве, будто что-то его теснило.
        Оборотень закинул Мага на плечо, схватил коня под уздцы и быстро шагнул в портал. Эверет медленно развернулся и вышел к озеру спиной. Руки упали вдоль тела, повиснув плетьми. Мальчик подполз к воде и стал жадно пить.
        Фуриа вошел в озеро и осторожно опустил в него Мага. Вода мгновенно забурлила, объяв тело в бинтах. Когда все прекратилось, оборотень поспешно вытянул Мага из воды и ударил по здоровой, без единого ожога спине. Мужчина зашелся кашлем и распахнул вспыхнувшие в полумраке аметистовые глаза.
        Коснувшись медальона, он прошептал:
        - С тобой все в порядке?
        По воздуху пронесся стон облегчения. Фуриа и Эверет услышали, а затем и увидели обнявшую Мага белокурую девушку-призрака.
        «Ты обнажен», - прошептала она.
        Маг усмехнулся и взмахнул рукой, соткав из тумана одежду. Прилипнув к его телу, она обрела черный цвет, укрыв плоть.
        - Разожгу костер, - оборотень повернулся к Эверету.
        Паж раскинул руки, лежа на траве, и счастливо улыбнулся. Ему было все равно, каким способом он вернул Мага, главное, тот жив, и они вместе.
        Фуриа же не одобрял жертвенности мальчика, однако сделанного не воротишь. Собирая хворост для костра, волк обдумывал то, что безвозвратно утратил Эверет ради своего господина. «Насколько высока цена, заплаченная за дар?».
        Пойманную оборотнем дичь троица ела молча и без особого аппетита.
        Паж бросал на Мага любопытные взгляды, пока тот не обратил на него внимание.
        - Что произошло, когда вы покинули замок? - спросил «оживший».
        Эверет открыл было рот, но оборотень его опередил:
        - Торчали на берегу. Если бы треклятый конь растворился, мы бы ушли, но Эверет не захотел и ждал тебя.
        - Где вы были, господин?
        - В Пустоте, - едва слышно ответил Маг, глядя в полыхающее пламя.
        Оборотень уронил мясо на траву, окончательно лишившись аппетита.
        Об этом месте он впервые услышал от Уика. По его дрожащему голосу Фуриа понял: чародей боялся оказаться в Пустоте больше, чем под каблуком Смерти.
        - Вот почему ты так обгорел. Но как ты сумел выжить? - прошептал оборотень, с опаской оглянувшись по сторонам, словно одно упоминание Пустоты привлечет к ним неприятности.
        - Я и не выжил. Частица меня осталась там, - бесстрастно ответил Маг, с трудом пошевелив руками, будто что-то их оттягивало.
        - Но вы вернулись, - Эверет протянул ему сумку. - Я сберег.
        Маг забрал вещи и тщательно их осмотрел. В его взгляде появилось облегчение, когда он достал книгу, а затем нахмурился:
        - Ты ее читал?
        Паж кивнул:
        - Правда, сначала увидел не все страницы. Порой заклинания и схемы растворялись, будто я оказался под водой, и текст смазывался.
        Маг долго всматривался в его лицо; их взгляды встретились, и он побледнел.
        - Значит, так было суждено, - он сжал запястье мальчика. - Ты избрал свой путь, но тебе предстоит еще многому научиться. Не стоит легкомысленно относиться к сделке с Фортуной. Ты отдал часть своей жизни, как и я в свое время, но сделал это слишком рано. Я отведу тебя в Эйторитовые горы, где начнется твое обучение.
        - Мне кажется, во мне что-то открылось, я чувствую, как сила переполняет меня, словно я могу абсолютно все! - воодушевленно затараторил Эверет, но Маг охладил его строгим взглядом.
        - Нет. Твое тело и разум недостаточно окрепли, чтобы воспроизводить энергию и магию, как это делаю я. Один неверный шаг, слишком сильное заклинание - и ты погибнешь, даже не прожив отмеренного Фортуной времени. Не будь глупцом, мой юный друг.
        Эверет потупил взгляд.
        - Но я… - Паж запнулся, в глазах появились слезы, - надеялся, что….
        Маг коснулся его плеча:
        - Нет, с магией все работает совсем иначе. Из ученика ты должен вырасти, окрепнуть телом, духом и разумом, иначе превратишься в такого, как Уик, и однажды кто-нибудь вроде меня уничтожит тебя, даже не прикоснувшись.
        Мальчик поджал губы и упрямо мотнул головой:
        - Не превращусь. Я готов к трудностям….
        - И смирению, - Маг изогнул бровь. - Нам предстоит длительный переход к горам. Ты по-прежнему с нами? - он посмотрел на оборотня.
        Волк бросил остатки мяса в огонь и скрипнул клыками.
        - Посмотрим….
        Глава 9
        IX Жезлов
        «Один удар, возможно, еще придется отразить, но он будет последним»[1].
        Виолент Кнайт
        Море бушевало. Небо прорезали яркие вспышки молний, в свинцовых тучах грохотало, оглушая экипаж. Темные волны беспрестанно бились о борт корабля, будто желали пробить в нем брешь. Сильные порывы ветра до треска раздували паруса, натягивая тросы.
        Виолент не мог долго оставаться в небольшой каюте, прячась от ливня и поглядывая на упирающихся в стены пассажиров. Худощавый мужчина с зеленеющим лицом не расставался с ведром, вцепившись в него как в самую дорогую вещь и исторгнув очередную порцию блевотины. Сидящий напротив торговец в ярких одеждах щелкал цепочкой. Если бы Кнайт не приглядывался, то не заметил бы, что «украшение» тянется от мужчины к девушке. Ее руки прятались в глубоких рукавах, а лицо скрывала тень капюшона. Торговец о чем-то переговаривался с другим пассажиром - каменщиком, чьи инструменты лежали в специальном ящике под лавкой.
        Устав от постоянных хрипов страдающего морской болезнью пассажира и спертого воздуха, Кнайт ушел.
        Верхнюю палубу заливал непрекращающийся дождь. Порыв ветра бросил в лицо холодные капли, оставив на губах солоноватый привкус. С жадностью вдохнув морской воздух, рыцарь увидел в разрыве облаков крохотный огонек. На миг тот показался ему маяком Форта, но приглядевшись, Виолент понял: это всего лишь звезда.
        Рейдж находился в стойле под трепыхающимся навесом из парусины, переступая копытами и вороша разбросанное сено. Кнайт предпочел бы проделать весь путь рядом с конем, дыша навозом и конским потом, нежели в тесной каюте с постоянно блюющим человеком. Похлопав белогривого по холке и подсунув припасенное яблоко, рыцарь обернулся.
        На палубу вышел торговец. Девушка следовала за ним. Цепочка натянулась, когда она приблизилась к борту, впившись побелевшими пальцами в его край. Вспышка молнии озарила ее темные глаза и вьющиеся коричневые узоры на тонких пальцах. Кочевницы носили их вместо украшений, почти у каждой целительницы были такие.
        Они переглянулись, и девушка вмиг опустила глаза.
        «Рабыня?» - Кнайт бросил взгляд на перешептывающегося с капитаном торговца. «Решил подзаработать на перевозке живого товара».
        В Фэйте была запрещена работорговля, и неважно кого поймали, русалку или того же гоблина, который до этого сам ловил забредших в горы людей, обрекая на рабский труд в шахтах. До коронации Ульриха Валантайн подписал указ о смертной казни за работорговлю.
        «Видимо, торговца это не касается, раз решился на подобное. Скольких еще девушек он сумел вывезти из Форта для утех аристократов? Целительница-рабыня в богатом доме - ценное приобретение».
        После заключения мира с кочевниками женщины из племени лечили всех «чужеземцев» по собственному желанию, ничего не прося взамен. Некоторые воины выбрали себе полюбившихся целительниц и по законам Фейта взяли их в жены. Маг с большой радостью благословлял эти браки. И теперь чья-то дочь, сестра или невеста закована в цепи, и все, что ее ждет, - боль и страдания. Кнайт до сих пор содрогался, вспоминая собственное заточение у гоблинов. Лишь благодаря счастливой случайности он избежал этого участи. «И ведь никто ей не поможет…» - Виолент отвернулся, вглядываясь в черноту бушующих волн. При благоприятном ветре до Эйторитовых гор оставался день пути.
        На рассвете погода улучшилась, и корабль причалил к одинокому острову, чтобы пополнить запасы пресной воды.
        Берег окутывал плотный туман, и одному из матросов пришлось выпустить несколько подожженных стрел. Врезавшись в дерево, те осветили путь кораблю.
        Увязая в рыхлом черном песке и приходя в себя после долгих дней качки, люди высыпались на остров. Цвет лиц некоторых слился с валяющимися водорослями, даже для бывалых моряков плавание не прошло бесследно.
        Как только с приготовлениями было покончено, все вернулись на борт; среди последних шли торговец с рабыней. Мужчина почти силком тянул девушку за собой. Виолент брел позади и видел, как натягивается цепь, а на песке остаются глубокие следы: «рабыня» упиралась, желая остаться на острове и освободиться. Кнайт успел понять характер кочевниц: они были необузданными, упрямыми, как необъезженные кобылы.
        - Быстрее, - прошипел торговец и с силой дернул цепь. Девушка поскользнулась и упала на колени.
        Кнайт молча помог ей встать, на миг задержав ее руку в своей и прошептав на языке кочевников:
        - Не ушиблась?
        Услышав родную речь, глаза девушки расширились от удивления, слабо улыбнулась и пошла за хозяином, обернувшись уже на борту и запомнив лицо рыцаря.
        В портовый городок Тор корабль прибыл раньше времени. Болезный пассажир припал ладонями к земле, зеленоватое лицо порозовело, и он скрылся в рыночной толчее; каменщик последовал за ним, а торговец незаметно сунул капитану мешочек и стал неторопливо спускаться по трапу.
        Виолент только этого и ждал: увидев, как деньги исчезли, он последовал за парочкой. Держась на расстоянии, Кнайт делал вид, что изучает местность, выложенные на прилавках товары, осматривается по сторонам. Фортуна научила его всегда быть на чеку, за торговцем могла вестись слежка, или его кто-нибудь негласно сопровождал. Работорговля - большой риск.
        - Командир! Вы ли это? - окликнул знакомый голос. - Какими судьбами в этой дыре?
        Обернувшись, Кнайт увидел смуглого красавца с каштановыми кудрями и яркими зелеными глазами. Перед ним стоял один из его бывших подчиненных, отслуживший срок в Форте и уплывший обратно в Фейт.
        - Инсидиос[2], - Виолент кивнул, продолжив краем глаза следить за торговцем. Тот остановился рядом с таверной, из которой почти сразу вышел некто неприметный и повел его на конюшню. - Знаешь того человека?
        Инси обернулся и прищурился:
        - Бенефи? Торговец, мотается из Фейта в Форт, перевозит ткани, порой оружие, обратно везет целебные травы.
        - И местных целительниц, - тихо добавил Кнайт.
        Подчиненный поймал его пристальный взгляд и удивленно округлил глаза.
        - Не может быть? Вы видели, как он перевозит кочевниц? - зашептал Инсидиос.
        Виолент кивнул:
        - Знаешь, куда он направляется? Может быть, у него есть дом в городе?
        Инси призадумался и, отбросив прядь волос, ответил:
        - За Тором, но он держит неплохую охрану, человек пять, если не больше. Нужно же кому-то охранять его товары и деньги. Неужели вы решили помочь бедняжке? Пожертвуете собой ради какой-то девки? - он не поверил своим ушам.
        В Форте о Кнайте ходили разные слухи, особенно о его дружбе с магом. Якобы главнокомандующий сам немного чародей, иначе как еще назвать отлично разработанные Виолентом стратегии? Если бы не он, то такие, как Инсидиос, погибли бы в войне с кочевниками, и Форт потерял бы куда больше воинов.
        Кнайт пожал плечами:
        - Значит за городом, я понял.
        - Я захаживал к нему несколько раз, кое-что продать и купить, проворачивал мелкие сделки. Тут ведь если ты не торговец, не выживешь. Наемники нынче не в моде, - он натянуто улыбнулся.
        После войны многие солдаты учились жить заново, пытались стать ремесленниками или вольнонаемными рабочими, но если единственное умение - держать меч и убивать, то куда деваться? Те, кто был поумнее и не столь ленив, уходили из портовых деревень и городов вглубь Фейта или же прямиком ко двору его величества, где могли поступить на службу в королевскую стражу.
        - И это все? Вы ничуть не изменились, сами себе на уме, - Инси похлопал в ладони. - Ладно, уговорили. Пойду с вами, начистим морды этим ничтожествам. Дело благородных мужей - вызволять девиц из бед. Не зря я не успел заложить свой меч.
        Кнайт недоверчиво на него посмотрел. Инсидиос был сносным воином, но никогда не стоял в первых рядах и всячески берег лицо от солнца, носил шлем, даже когда тот не требовался.
        Они дождались сумерек и отправились к дому Бенефи верхом.
        Оставив коня за густыми еловыми ветвями, Инси лег на пружинящую от иголок землю и указал на огонек в окне двухэтажного особняка.
        - Еще не передумали? - спросил подчиненный.
        Кнайт промолчал, сев рядом.
        Старый дом казался заброшенным. Торговец, вероятно, пользовался им как перевалочным пунктом (такие самоуверенные люди вряд ли жили в нищете). В крыше темнели глубокие дыры, а прилегающая конюшня напоминала наспех сколоченную из гнилых досок времянку. Забором служили разросшаяся трава и кусты.
        Рослый парень, на поясе которого висел кинжал, задавал лошадям сено, доливал воду в поилки. На полуразрушенном крыльце сидело еще двое, они чистили мечи и едва слышно переговаривались.
        «Остальные внутри, но сколько же их на самом деле?» - поверить на слово Инсидиосу Кнайту не позволила интуиция. Кто знает, как обернулась жизнь бывшего подчиненного, и в кого он превратился за это время, раз вел дела с таким ничтожеством?
        - Давай я войду первым? - неожиданно предложил Инси, перейдя на «ты»
        - Главное, без шума.
        - Как скажешь, - подчиненный хитро сверкнул глазами и стал осторожно подбираться к дому. Мрак и плотный туман стали ему надежным прикрытием. Кнайт шел следом, мягко ступая по траве и озираясь по сторонам, словно с любого дерева мог показаться арбалетчик.
        На равнине кочевники подпускали его воинов к каменистым участкам и оттуда совершали обстрел, здесь же каждое дерево и крыша поместья были тщательно осмотрены.
        Вдвоем они обошли дом с обеих сторон. Виолент подобрался к конюху сзади и оглушил, заботливо прикрыв тело сеном. Кони посмотрели на нежданного гостя с упреком: мол, проваливай, нечего размахивать клинком, аппетит перебиваешь. Рыцарь перерезал на седлах подпруги и осторожно выглянул на крыльцо. Вместе с Инси они напали на наемников, перерезав горло обоим и бесшумно опустив тела.
        Подчиненный вытер клинок о брючину покойника и с ухмылкой глянул на Кнайта.
        Из дома доносились мужские голоса. В мутном растрескавшемся окне Виолент разглядел еще троих стражников у камина в гостиной. Бородатый мужчина в темной одежде жарил зайца на огне, медленно прокручивая вертел, а его напарники играли в карты. У одного за спиной висел колчан со стрелами, но успеет ли он ими воспользоваться?
        - Я беру их на себя, девушку, скорее всего, держат в подвале, - прошипел Инсидиос и двинулся к входной двери, та со скрипом открылась. Они скользнули в дом, и Виолент сразу же услышал храп за стеной.
        «Четверо, - отметил Кнайт. - Торговец, вероятно, наверху, и кто-то еще должен охранять подвал - пять, шесть…».
        Инсидиос указал мечом на лестницу вниз, а сам вошел в гостиную и, захлопнув дверь, гаркнул:
        - Ну что, собаки? Не ждали! - началась возня, ругань, но что «напарник» делал дальше, Виолент не услышал, быстро спустившись в подвал.
        В узком коридоре было сложно развернуться. Шероховатые каменные стены давили, и собственный меч показался Виоленту неудобным, как доспехи на болоте во время сбора ягод.
        Массивную дверь подпирал рыжий детина. Завидев неизвестного гостя, охранник сжал рукоять топора и выпятил нижнюю губу:
        - Ты еще что за хрен?
        - Лови! - неожиданно выкрикнул Кнайт, бросив ему свой меч. Рыжий поймал оружие и удивленно вылупился на оказавшегося перед ним рыцаря. От удара в пах детина сложился пополам и застонал от боли.
        Виолент подхватил меч и проткнул здоровяка, тот окончательно рухнул, пустив кровавую слюну на пол. Отодвинув засов, Кнайт распахнул дверь и узрел в крохотной смердящей комнатке несколько пар блестящих от слез глаз. Среди дрожащих женских фигур находилась и его спутница с корабля.
        - Ты пришел нас спасти? - спросила кочевница.
        - Да, скорее выходите, - коротко ответил он, подобрав топор.
        Поддерживая друг дружку, четыре девушки, две из которых были совсем юными, поднялись за ним наверх, где Виолента встретил ухмыляющийся Инси с несколькими наемниками. Из груди развалившегося на ступенях торговца торчал кинжал.
        - Без шума, как и просил, - второй такой же Инсидиос подкинул в воздух, оружие сверкнуло лезвием.
        Девушки попятились обратно в подвал, но кочевница ловко оттеснила их к лестнице на второй этаж.
        Краем уха Виолент разобрал ее строгий приказ спрятаться. Интуиция неприятно ворочалась, отдаваясь стуком в висках.
        - Уходи, - велел он, но целительница осталась и даже умудрилась вырвать из тела торговца кинжал.
        - Предлагаю оставить «товар» мне, и тогда уйдешь живым. Только белогривого жеребца я, пожалуй, заберу. Такая роскошь - большая редкость.
        Виолент устало вздохнул и опустил руку с топором, но в следующий миг выбросил ее вперед. Жаривший кролика наемник дернулся и с грохотом упал, его рука слабо затрепыхалась - между глаз торчал топор. Одновременно с Кнайтом целительница швырнула кинжал в стоявшего за Инсидиосом мужчину, и тот с криком схватился за раненое бедро, выронив лук. Кнайт отрубил ему голову и надвинулся на Инси с напарником.
        Подчиненный уступал Виоленту в ловкости, но все же сумел рассечь Кнайту ногу, когда его отвлек второй наемник. Скрипнув зубами, Виолент рассек напавшему грудь. Этой заминки Инсидиосу хватило, чтобы прыгнуть к бывшему командиру и ударить кинжалом в зазор между пластинами доспеха. Кнайт покачнулся. Он увидел, как Инси вздрогнул и распластался на полу с торчащей из сердца стрелой, на лице подчиненного читалось неподдельное удивление.
        - Сын шакала! - раздался позади Виолента девичий голосок.
        Перед Кнайтом оказалась целительница. Ее темные глаза сверкнули зелеными огоньками. Она положила одну ладонь на его рану в боку, а второй прикоснулась к порезанной ноге. Кровь обильно засочилась между ее пальцами. Кнайт ощутил покалывающий тело холодок, перешедший в знакомое тепло, а затем жар.
        Одна из девочек принесла чашку с водой и сунула целительнице. За плечами подростка висел колчан со стрелами, кожаный ремешок перетягивал небольшую грудь, а отекшее от побоев лицо темнело кровоподтеками.
        - Благодарю, - прохрипел Кнайт, и его накрыла тьма.
        Очнулся он от прикосновения чего-то холодного и одновременно нежного к полыхающей жаром коже. Перед ним, сжимая в пальцах иглу, сидела целительница; обрезав нить кинжалом, девушка сунула стальную помощницу в пучок своих каштановых волос. Ее бронзовая кожа блестела от пота. Целительница сосредоточенно осматривала порез на обнаженном бедре Виолента. Пах прикрывал обрез ткани.
        - Коя, принеси еще воды, - приказала кочевница, и в комнату заглянула черноволосая девочка с костлявыми руками, через миг она вернулась с миской. Встретившись с затуманенным взглядом рыцаря, девочка вздрогнула и, втянув голову в плечи, попятилась.
        - В таком состоянии у него даже не встанет, успокойся, - целительница коварно хлопнула Виолента по раненому бедру, и кожа вмиг онемела.
        - Тея, долго они еще будут гореть? Проклятые шакалы, - в гостиную вошла знакомая Кнайту лучница и сплюнула на пол.
        - Столько, сколько потребуется, здесь безветренно, поэтому огонь сразу и не разгорелся, подождем до утра, - обмакнув кусок от рукава в миску, Тея провела по телу Виолента, смыв кровь и пот. В воздухе запахло травами.
        - Слишком много чести для такой погани, зря только дрова собирали, - проворчала девчонка, вычищая наконечником стрелы грязь из-под ногтей. - А этот что? Очухался? Может, и его заодно… - она резво натянула тетиву.
        Целительница по имени Тея усмехнулась и провела кончиком языка по разбитым губам:
        - Он наш шанс вернуться домой, не обижай его, а то боль от следующих регул будешь лечить сама.
        Лучница недовольно фыркнула и вернулась к своему маникюру:
        - Подумаешь! Не всем же быть целительницами, некоторым Фортуна, или как ее называл тот колдун, спряла судьбу воительниц. Лучше бы ты с ним не возилась, давно бы добрались до порта….
        - И что дальше? Думаешь, не найдется других мерзавцев, желающих воспользоваться твоим худощавым телом? А потом они вручат нам деньги и на первом же корабле отправят за Мертвое море, - с сарказмом озвучила Тея, швырнув тряпку в миску. Окровавленная вода выплеснулась на дощатый пол. - Лучше принеси еще одну рубаху или простыню, только чистые, хватит с меня крови. От этой бы отмыться.
        Лучница скривилась и ушла.
        Оставшись с рыцарем наедине, целительница смерила его строгим взглядом:
        - Мы и до вашего чародея сжигали людей на костре, а как он пришел, это сразу стало непреложным законом. Ты мог бы сейчас лежать с ними, - она ткнула в окно, за которым полыхали сваленные в кучу тела.
        Ее сестры по племени, двадцатилетние Мая и Лаяна извивались в диком танце вокруг костра. Их рыжие волосы колыхались на ветру, напоминая живой огонь. Они стали первым «живым» грузом из Форта. Торговец не разбирался в способностях кочевниц, считая почти каждую девушку целительницей.
        Благодаря изворотливости и природной смекалке, кочевницы сумели выжить в окружении головорезов. Мая забеременела спустя две недели сношений с Инсидиосом, но Лаяна спасла ее, использовав дар. В тот проклятый день Мая благодарила силы природы, которым поклонялось их племя: земле, небу, солнцу, ветру, дождю и даже той деве, которую пришедший к ним чародей назвал Фортуной.
        До прихода чужеземцев на их земли кочевники не ведали ни о королевстве Фейт, ни об их поклонении Фортуне. Они верили в силу земли, из которой произрастала пища, воды с многообразием рыбы, огня, согревающего каждый шатер теплом и дающего их племени оружие, а также животных, чью плоть они с благоговением предавали смерти. Их окружали иные силы, как оказалось, подчиняющиеся единому жизненному круговороту Фортуны - Богини и Госпожи, властвующей над всем живым и мертвым.
        Чародей из Форта не лишал их веры, не навязывал неизвестную Госпожу, а желал мира и процветания. Того же жаждали все, кто устал от вечной борьбы, устал терять, предавать огню и страдать.
        Позже в дом привезли Нису и Кою, последней посчастливилось выйти замуж в четырнадцать лет, и в Фейт ее доставили не девственницей. Торговец лично «наслаждался» пугливой девочкой и подумывал оставить себе. По вечерам он любил поколачивать Кою, если та плохо массировала ему ноги или недостаточно быстро исцеляла мозоли от сапог.
        Ниса же не обладала даром, таким, как она, в племени была уготована судьба воительниц. Они рождались с умением хладнокровно убивать и сражались наравне с мужчинами. Нисе не повезло оказаться рядом с больным воином, тогда-то торговец ее и оглушил, а затем вывез из Форта на корабле.
        Девушкам пришлось потратить несколько часов, чтобы вытащить ненавистных убийц на улицу. Со сторожем в подвале Ниса покончила лично, всадив стрелы в его обморочное тело.
        За окном стояла глубокая ночь, и Виолент не мог понять, сколько осталось до рассвета.
        - Долго я был без сознания?
        - Около трех часов, ты быстро пришел в себя, но я успела тебя заштопать, - Тея поднялась и оправила окровавленную юбку. - Поможешь нам вернуться домой?
        Виолент спокойно встретил ее взгляд. Полыхающий в камине огонь заплясал в черных зрачках целительницы, напоминая двух змеек.
        - Как только смогу одеться, а вы приведете себя в порядок. Если в порт заявится воин с четырьмя замученными девушками в окровавленных нарядах, угадай, кому не поздоровится?
        Тея понимающе кивнула:
        - Мужские тряпки на стуле, твои пришлось разрезать.
        Вместо Нисы бинты принесла Коя.
        - Сделай перевязку, и пойдем умываться, нужно еще натаскать воды из колодца, - Тея исчезла за приоткрытой дверцей, но ее заменила Ниса, подпирая дверной косяк с луком наготове.
        - Не будь ты чужаком, я бы назвала тебя привлекательным, хотя белобрысые с такими синими глазищами не в моем вкусе. Уж слишком красив….
        Виолент промолчал. Он закрыл глаза, предоставив Кое спокойно делать свое дело и даже не пошевелился, когда та слишком сильно затянула бинты.
        - Благодарю, - он встретил испуганный взгляд целительницы, а когда стал медленно подниматься, Коя быстро ушла.
        Ниса и не подумала сдвинуться с места, наблюдая с ухмылкой за обнаженным рыцарем и задержав взгляд на его исполосованной шрамами спине.
        - Ты что, подрался с котенком или поимел парочку женщин без их согласия? Вот у моих братьев настоящие боевые раны, - пренебрежительно отметила она.
        Виолент затянул шнурки на снятых с кого-то кожаных штанах и осторожно надел черную, пропахшую костром рубашку.
        - Я бы предпочел, чтобы мои раны были на теле, а не в душе, - он обернулся к ней, сверкнув льдом ярких синих глаз.
        Ниса нервно сглотнула. На миг ей показалось, что рыцарь раздался в плечах, и позади него появился черный дух смерти, который приходит к каждому кочевнику в конце его жизни. Видение растворилось в скользящих по полу тенях, и лучница резко вышла из комнаты.
        Проверив, хорошо ли сгибается нога, и может ли он поднять что-то тяжелее стула, Виолент успокоился. Его меч валялся среди другого оружия в углу.
        По опыту ранений в Форте он помнил, что даже после исцеления стоит еще некоторое время не делать резких движений, не тревожить раны. Магия имела свои ограничения, но процесс уже был запущен. Виолент чувствовал, как в голове проясняется, его больше не одолевает жар, а слабость в теле лучше, чем если бы он очнулся под утро или вовсе на следующий день. Каждый человек в Форте поправлялся по-разному. Даже целители не всегда властны над борьбой человеческого духа с болезнью и тяжелыми ранениями.
        Виоленту вспомнились слова мага: «Ты несешь в себе прошлые раны, но с опытом приобретешь определенную мудрость. Возможно, тебе предстоит отразить еще один удар, но он будет последним». Вряд ли старик имел в виду стычку с Инсидиосом.
        В голову рыцаря неожиданно закрались крамольные мысли: «Нужно ли мстить за прошлое, чужие ошибки? Насколько сильно я желаю получить Амальтею и вернуть дом, который давно стал мне чужим? Готов ли утратить достигнутое?».
        Рыцарь прижал ледяную сталь меча ко лбу, мечтая избавиться от этих вопросов, собраться с силами и вновь превратиться в решительного человека, готового преодолеть все препятствия, и неважно, кто пострадает из-за его необузданного желания отомстить.
        «Таково ли оно сейчас?» - все это время точившее душу чувство остыло, словно целительница заморозила его вместе с болью. Внутри осталась немного пугающая отрешенность, но он по-прежнему хотел дойти до Эйторитовых гор и посмотреть в глаза магу, укравшему Амальтею. Для чего? Возможно, чтобы увидеть что-то очень важное, но пока что скрытое от самого Виолента.
        На втором этаже в богато обставленной комнате торговца нашелся сундучок с деньгами и драгоценностями. Этого добра хватило на оплату всех дорожных расходов.
        На следующий день после сожжения преступников Виолент отправился с Теей в Тор и вернулся в дом торговца, нагруженный тюками с едой, одеждой и лекарственными снадобьями. Кочевниц ждало обратное плавание под присмотром надежного человека, который должен был отвезти послание магу Форта. Виолент описал случившееся и просил разобраться с поставщиками «живого товара».
        В ночь перед отплытием Тея вошла в гостиную. Виолент сидел на кушетке и смотрел на огонь. К целительнице он даже не обернулся, знал, что это именно она.
        Ниса продолжала воротить от него нос, но больше не подкалывала, Мая и Лаяна также держались подальше, избегая встреч. Слишком долго они пробыли в неволе, чтобы заново доверять чужаку, даже когда он натаскал для них воды, вручил новую одежду и сумки из мягкой кожи со всем необходимым для плавания. Коя, застав рядом с ним Тею, осматривающую швы на обнаженном мужском бедре, сбежала к лошадям. Кочевники были лучшими коневодами и объезжали лошадей без седел, веря в силу природы и связь человека с животным: как ты к нему, так и оно к тебе.
        - Почему ты нам помог? - Тея немного владела языком Фейта, выучив его в Форте, и, доказывая свое расположение к рыцарю, говорила на нем.
        - Потому что знаю, каково это - оказаться в клетке, - тихо ответил Кнайт.
        Девушка присела рядом и заглянула в его глаза. Огромные зрачки заполнили радужку, синий ободок слабо поблескивал.
        - Поделишься?
        Виолент моргнул и с непониманием на нее посмотрел.
        - Я вижу, тебя что-то гложет. Расскажи - это как исцеление, станет легче, - она склонила голову набок, волосы рассыпались по плечам.
        - Мне это не поможет, - он вновь отвернулся к огню, но Тея взяла его лицо в свои руки.
        Они долго молчали, прежде чем целительница прошептала ему в губы:
        - Я облегчу твои страдания, если доверишься, обещаю.
        Рыцарь послушно закрыл глаза. Тея провела пальцами по его вискам, коснулась затылка, слегка царапнув кожу. От нее пахло травами, а вкус поцелуя напомнил родниковую воду, освежающую и прохладную. Перед глазами Виолента пронеслись образы: ночная равнина, всполохи костра и поднимающиеся к бескрайнему звездному небу золотистые и алые искры.
        Они с Теей оказались в совершенно другом месте, за пределами мрачной гостиной и Фейта. Тени от костра облизывали их обнаженные тела, теплый ветер развевал волосы целительницы. Ее небольшая грудь вздымалась, а плоский живот украшали узоры. Целительница, принявшая судьбу одиночки, никогда не знавшая мужчину и целиком отдавшая себя ремеслу, нагая, она стояла перед ним, ничуть не стесняясь. Ее теплые руки легли на широкие мужские плечи; двое прижались сердцем к сердцу, слушая мерный стук. Они жили и дышали, ощущая абсолютную гармонию и счастье.
        Виоленту казалось, что он очутился за пределами мироздания, вдали от законов Фортуны, где даже Смерть до него не доберется. Был ли то миг блаженства? Он не знал.
        Тея выскользнула из его объятий, когда первый луч солнца коснулся пола. Они лежали среди разбросанной одежды.
        Виолент проводил девушку задумчивым взглядом, заметив на ее бедре кровь.
        В порту он долго смотрел на отплывающий корабль, а затем оседлал коня и припустил вперед. Его ждала встреча с будущим.
        [1] Е. Колесов «Азбука Таро»
        [2] От англ. Insidious - коварный.
        Глава 10
        Отшельник
        «Отшельник движется вверх по магической горе, и фонарь, который он поднял над головой, освещает путь всем духовным искателям, идущим по его следам».
        Эйторитовые горы встретили Виолента переливами бирюзовых пиков. Каждая вершина упиралась в лазурное небо. На них невозможно было долго смотреть: глаза мгновенно начинали слезиться. Солнце отражалось от «зеркальных» стен, прорезанных цепью серебристых трещин-ручейков. К многочисленным узким и широким водопадам из глубин пиков стекала питьевая вода и с шумом билась о камни внизу. Все здесь чем-то да отличалось от привычной природы за пределами гор.
        Белесая, будто скованная инеем, трава походила на тонкие иглы, с треском крошась под ногами. В воздухе пахло морозной свежестью и мятой, хотя нигде не лежал снег, не росли ароматные травы. Поблизости в разных местах были сложены «домики» из обрушившихся с пиков стеклянных камней всех оттенков синего, голубого и изумрудного. Местами их бока укрывал целебный васильковый мох, который рос только здесь. Маги собирали его, а также белую глину из горячих источников у озера Эйторит, а затем разносили лекарства по Фейту.
        Из-за камней виднелся край такого источника, со стороны он напоминал раскрытую морскую раковину с рифлеными краями-берегами. От воды поднимался полупрозрачный, отдающий мятой пар. Раненое животное или больной человек могли прийти сюда для исцеления, но подвластная озерной деве стихия в любых целебных водах отличалась капризностью: одних она действительно излечивала, а других, наоборот, обжигала, а то и убивала. Поэтому даже сюда, в преддверие вотчины магов, люди захаживали редко, боясь превратиться в прах. Все водные источники на землях магов были связаны между собой подземными тоннелями, гротами; вода двигалась и перетекала из одного места в другое, тянулась до равнины Эмпти к озеру Хэлс. Гость, пришедший на земли ордена Солнца и Луны, никогда не сможет найти дорогу до долины магов, если на то не будет воля Фортуны.
        Виолент был здесь не в первый раз и знал: сколько ни кружи, как не пытайся объехать горы, все равно не найдешь прохода. Одно то, что он приблизился к подножию, - большая удача. Фортуна благоволила ему и в прошлый раз, когда он вернулся из-за Мертвого моря с тяжелыми ранениями, и по совету мага приехал сюда, окунувшись в источник и исцелившись.
        Спешившись, Виолент приблизился к стене-зеркалу и коснулся голубовато-зеленой поверхности, увидев смазанное отражение. До него долетали капли воды от срывающегося в пастельно-голубое озеро водопада. Замутненные белой глиной волны расходились в стороны, омывая берег. Поверхность за водопадом походила на вечный ледник, уходящий под воду и выныривающий в разных местах в виде полупрозрачных осколков-льдин.
        Виолент обернулся к Рейджу. Конь с наслаждением слизывал превратившуюся в пыль траву. На его ухо приземлилась малахитовая стрекоза и неторопливо поползла к морде, откуда перелетела к рыцарю, вцепившись тонкими лапками в палец, будто принюхиваясь. Наконец насекомое взлетело и исчезло в незаметной на первый взгляд расщелине между камней. Виолент обогнул часть стены и протиснулся в нее боком, оказавшись на холме. Губы расплылись в улыбке, а зрачки расширились.
        Перед ним простиралась обширная залитая солнцем долина, окруженная Эйторитовыми горами. Виолент стоял над владениями ордена Солнца и Луны, откуда в Фейт выходили обученные маги и чародейки.
        Здесь не было замка и привычной городской толчеи. По долине, напоминающей грибную поляну, припорошенную осенней листвой, рассыпались крохотные домики. Было их не так много. Маг из Форта рассказывал Кнайту о магии расширения, которую его коллеги задействовали для увеличения пространства, чтобы в одном домике могли свободно жить и передвигаться учитель с учениками. Некоторые предпочитали обитать в горах, с комфортом обустраивая пещеры и живя неподалеку от драконов, чтобы те быстрее привыкали к запаху людей, и с ними было легче управляться.
        Энергию, выделяемую только магами, старшие по ордену преобразовывали для процветания долины и в первую очередь драконов, поэтому те не нуждались в поисках пропитания, не совершали налеты на пастбища за пределами гор.
        Нечто заслонило солнце, и Виолент увидел пронесшуюся над пиками тень. Одну, вторую, третью…. Внезапно из-за облаков возникли покрытые синей чешуей драконы, крупный, поменьше и совсем небольшой, размером с Рейджа. Они лавировали в небе, то появляясь, то исчезая, сливаясь с пространством, ослепляя чешуей и становясь невидимыми для людского глаза. На самых верхушках гор рыцарь разглядел множество темных точек - щелей и пещер, из которых торчали драконьи морды всех размеров и расцветок. Крупные особи летали, обучая молодняк. Некоторые из драконов плескались в озере практически рядом с магами, удящими рыбу или стоящими на деревянном настиле в окружении учеников в темных одеждах. От рук чародеев исходили отблески магии - они напоминали фейерверки и бесшумно взрывались, не причиняя драконам вреда.
        Если бы Виолент мог летать, то давно бы оказался внизу. Крупица магии в его груди болезненно кольнула, поселив в теле непривычную легкость воодушевления.
        Нехотя оторвав взгляд от красот природы, Виолент вернулся к водопаду, но Рейджа на месте не оказалось. Заозиравшись, рыцарь бросился к скрытой синими остролистами дороге, но уперся в сотканную из воздуха полупрозрачную стену, отразившую его озадаченный вид. Кто-то не захотел выпускать его. Позади у источника послышалось недовольное ржание. Рейдж стоял по брюхо в булькающей воде.
        - Иди ко мне, - Виолент поманил его к себе, но упрямое животное мотнуло головой и двинулось дальше, переплыв на соседний берег-ракушку, где благополучно выбралось, позарившись на нетронутую человеческой ногой траву. Стоило розовому языку коснуться иголок, как те растаяли в его прожорливой пасти.
        - Паршивец, поклянчи у меня еще морковку, - выругался Виолент.
        Обогнуть «ракушку» было невозможно. С одной стороны - абсолютно ровная скала без единого выступа, а с другой - острые камни. Избавившись от доспехов и сбросив сапоги, рыцарь вошел в источник и нырнул. Вода приятно согревала тело, расслабляла уставшие мышцы, пощипывала зашитые Теей раны. Вынырнув, Кнайт смахнул с глаз воду и осмотрелся: он стоял в голубой пещере. Потолок украшали бирюзовые сталактиты, своим видом напоминая клыки. Опустив взгляд на рану, Виолент коснулся неровного белесого шрама, прочертившего распаренную кожу. На бедре и вовсе осталась тонкая полоса.
        Ступив на растрескавшийся бирюзовый пол, рыцарь отчетливо услышал звук падающих с потолка капель. Проникающие сквозь крохотные щели лучи освещали узкую тропинку, приведшую рыцаря к подобию жилья.
        Часть пола устилал живой ковер изо мха, а в провале стены трещал огонь. Напротив «камина» стоял небольшой столик с покосившимися стульями и посудой. Жилье отшельника.
        У стены на узкой лежанке темнела чья-то фигура. Человек поднял костлявую руку к потолку, черный рукав обнажил бледную кожу с голубоватыми венами. К Виоленту обернулся седовласый мужчина с длинной бородой. На когда-то добротной одежде не осталось ни одного целого кусочка: заплатка на заплатке. От времени черная половина одеяния стала еще темнее, а белая посерела.
        Отшельник поднял на Виолента глаза цвета турмалина и усмехнулся.
        - Как давно у меня не было встречи с живыми. Госпожа, ты решила сделать мне подарок? - старик повернул голову в сторону, словно там кто-то стоял. - Что ж, раз он сумел сюда попасть, значит, такова его судьба, - Отшельник встал и доковылял до стены, по которой стекала тонкая струйка воды. Подставив треснувшую чашу, он терпеливо дождался, когда та наполнится, и сделал несколько крошечных глотков, с наслаждением смакуя, будто пил лучшее в Фейте вино. Его лицо вмиг озарилось, морщины разгладились.
        Борода и седина делали его старше, но по глазам Виолент понял: тот далеко не развалина.
        - Однако тебе не холодно? - Отшельник указал перстом на Кнайта, а затем вытянул из-под соломенного тюфяка черную мантию и вручил гостю. - Так-то лучше. Мужская нагота не вызывает у меня интереса, другое дело - узреть женскую. Она напоминает о моей госпоже, но ни одна смертная с ней не сравнится, даже если родится под счастливой звездой. О нет, - Отшельник хрипло засмеялся.
        - Я не ожидал, что попаду сюда, - вымолвил рыцарь, одевшись.
        - Я же, напротив, ждал, когда это случится, но не знал, как ты будешь выглядеть, однако… - он призадумался и накрутил бороду на палец. - Мне казалось, ты сам сумеешь наколдовать себе одеяние, ты ведь маг.
        Виолент качнул головой.
        - Вот так-так? Видимо, я действительно слишком долго проторчал здесь в одиночестве, стоит ненадолго спуститься в долину и отведать настоящего вина, а не лакать горную воду. От нее мой разум мутится, и я не различаю, кто передо мной. Сейчас бы испить кубок хорошего вина, - на его щеках появился румянец, а глаза просияли. - Так кто же ты, раз не тот, кого я ожидал? Мне было велено встретить мага и вручить необходимые инструменты. Кажется, он хотел оживить свою возлюбленную.
        Разобрав сумбурную речь Отшельника, Виолент ответил:
        - Я прибыл сюда встретиться с похитителем моей невесты, леди Амальтеи. Видимо, маг, которого ты ждешь, он и есть.
        - Вероятно, но раз его нет, нам стоит скоротать ожидание. Если ты умеешь играть на лютне, показывать акробатические трюки, гадать, то самое время себя проявить, впрочем… - он отвернулся и приблизился к стоящему за столом сундуку. Отбросив тряпицу, Отшельник открыл крышку и выудил колоду карт.
        - Присаживайся, мне стоит размять руки. Вряд ли ты сделаешь расклад лучше меня, - Отшельник сел первым.
        Виолент устроился напротив, не став говорить о том, как он далек от этих игр.
        Отшельник быстро разложил карты и недовольно поджал губы:
        - Хм, как все непросто, - он еще долго пялился на прямоугольники со всевозможными картинками, пока не хлопнул ладонью по столу. - У меня идея! Давай… я предскажу твое будущее?
        Виолент пожал плечами, стараясь не выдать своего раздражения. Если чародея придется ждать несколько дней, рыцарь не выдержит общества выжившего из ума Отшельника. Он уже приготовился ответить согласием, но старик замахал руками, сбив половину колоды на пол, и карты разлетелись в разные стороны, напомнив пестрые лоскуты
        - Я дам ответы на три любых вопроса, даже на тот, о котором не говорят, и людям запрещено об этом знать, - он заговорщицки перешел на шепот. - День твоей смерти, но взамен ты окажешь мне несколько простых услуг, договорились? - Отшельник склонил голову набок и прищурил один глаз, став похожим на хитрого лиса.
        Кнайт долго думал, прежде чем спросил:
        - Кого-то нужно убить?
        Отшельник хрипло засмеялся, утирая выступившие слезы:
        - Я бы не стал перекладывать на тебя обязанности Смерти. Ну, решайся же? Три ответа на самые важные вопросы твоей жизни….
        Рыцарь молча кивнул.
        - Задавай свой первый вопрос, - подбодрил Отшельник.
        - Кто тот человек, который хотел убить старшего брата короля Ульриха, принца Рихтера?
        Старик встал из-за стола и, тяжело вздыхая, собрал колоду карт. Положив ее на стол, он поманил Кнайта за собой и провел в соседний тоннель к черному провалу.
        - Мне нужно, чтобы ты отправился к Смерти и нашел для меня подходящий костяной посох, свой я утратил и теперь не везде могу пройти без него. Досадное недоразумение, - Отшельник обвел пространство рукой. - И когда ты вернешься, я дам ответ на твой первый вопрос, - его голос эхом звучал в бездне.
        Интуиция Кнайта молчала, и он посмотрел на черноту:
        - Мне нужно….
        - Просто шагни в пропасть и мгновенно окажешься на дороге Смерти, - Отшельник ободряюще похлопал его по плечу и как ни в чем не бывало ушел к себе.
        Постояв с минуту, Виолент поддел носком камушек, тот с шорохом упал вниз, так и не коснувшись дна. В другой ситуации он бы не стал слепо доверять старику, но Фортуна позволила ему пройти в Эйторитовые горы, а затем и к Отшельнику.
        «Все неспроста», - не закрывая глаз, Виолент шагнул во тьму, но вместо ожидаемого падения ступил на твердую поверхность. Перед ним, петляя между холмами и голыми серыми деревьями, вилась черная дорога, выложенная черепами. В глазницах полыхали красные огоньки, словно следили за каждым шагом. По равнине и белым от костей траншеям стелился туман, опутывая деревья и обвисая полупрозрачной паутиной на искривленных ветвях.
        Виолент долго шел вперед, прежде чем увидел рядом с горкой костей фигуру в черном. Опираясь на косу, Смерть перебирала черепа и кости, раскладывая в две отдельные кучки. Те, что с трещинами, покоились справа, а целые - слева.
        Смерть обернулась к Кнайту и тяжело вздохнула:
        - Вот, никак не могу подобрать самые крепкие, чтобы выложить вдоль дороги. Истлевшие да с трещинами быстро крошатся. Госпоже это совсем не нравится: она любит проезжать с треском.
        - Отшельник послал меня за костяным посохом, - Виолент присел рядом, помогая отобрать «правильные».
        - Знаю. Абсолютно безалаберный юноша. Его стоило поселить рядом с винным погребом, а не в пещере с целебной водой и горячими источниками: они на него дурно влияют. А от вина он страшно умнеет, становясь истинным предсказателем. Бывало, даже меня переплюнуть мог. Посох сломал, но так и не признался каким образом, недотепа, - ворчала Смерть, наблюдая за работой Кнайта. - Но ты не удивлен? Не испуган? - жнец потыкал шестом в свалившийся к ногам детский череп, и тот мгновенно раскрошился. - Дрянь… никуда не годный материал.
        - Я живу в мире, где человек обладает магией, а в небе летают драконы. Искупавшись в источнике, можно исцелить смертельные раны, а с тобой на поле битвы мы виделись не раз. Помнится… среди сражающихся я замечал твои черные одеяния, ты касалась людей своей костлявой дланью или острием косы, забирая души, - Кнайт отбросил очередную треснувшую кость вправо и стал тщательно примериваться к чьей-то ноге, длинной, прочной, к его удивлению, хорошо сохранившейся и напоминающей шест.
        Смерть усмехнулась, тень от капюшона не позволяла разглядеть ее лица, но Кнайт был уверен: его нет, под одеждой жнеца - пустота, еще более страшная и холодная, чем на равнинах Эмпти или в той бездне, куда он шагнул, чтобы прийти сюда.
        - Вот эта могла бы стать подходящей для Отшельника, если бы не маленький нюанс, - Смерть забрала у Кнайта ногу, покрутила и отшвырнула. - Нужна определенная, свежеоторванная или отрубленная конечность, а это старье, ты потратишь вечность, прежде чем найдешь необходимую.
        - Боюсь, у меня нет столько времени на поиски, - Виолент поднял взгляд, уткнувшись в пустые глазницы придорожного черепа. Жнец исчез.
        - В твоем распоряжении вся жизнь… - донесся до него шепоток Смерти.
        Виолент остался сидеть рядом с горой костей, но, сколько бы он их ни разбирал, тех не становилось меньше. Время замерло. Рыцаря не терзали голод, холод и усталость, он монотонно работал, а затем стал осторожно выкладывать кости вдоль дороги, расчищая ее от старых. От его прикосновений растрескавшиеся черепа осыпались прахом, и очень скоро Виолент им пропитался. Дороге не было ни конца, ни края… Так прошла целая вечность. С трудом выпрямляясь и хрипя от удушливого пепла, Кнайт посмотрел на свои руки: на обугленные костлявые пальцы со слезшими ногтями. Желтоватая кожа в черных пятнах просвечивала, обтягивая закутанное в рванье тело. Когда одежда успела поизноситься, а он состариться?
        - Ты хорошо потрудился, - Смерть предстала перед ним, осматриваясь и цокая косой об уложенные кости. - Так и не нашел подходящую ногу?
        Виолент слабо качнул головой, и отросшая седая борода колыхнулась в такт.
        Смерть усмехнулась:
        - Так вот же она! - костлявый палец уперся вниз. Кнайт опустил взгляд, и его бедро парализовало. Рыцарь упал на спину, слабо шевеля единственной уцелевшей ногой. Вторую Смерть сжимала в руке. Плоть стекала с кости подобно плавящемуся воску, пока совсем не растворилась в черной земле.
        - Хороша! Свежак! Тебе пора возвращаться, - жнец потянул Виолента за руку и вручил костяной посох.
        Опираясь на «костыль», рыцарь медленно поковылял за Смертью. Его одолевали равнодушие и опустошенность, он был готов лечь здесь, среди разломанных костей и праха, вдохнуть в последний раз и умереть. Но у жнеца были другие планы, он подвел его к усыпанной черепами яме.
        - До встречи, Виолент Кнайт.
        Не успел рыцарь опомниться, как его толкнули.
        Он полетел сквозь мрак, ослепленный забившимся в глаза прахом, но не посмел разжать пальцы, сжимавшие посох, пока не упал в ледяную воду. Холод сковал его чресла. Жидкость залила глаза, нос и рот. Образовавшийся водоворот сплющивал тело и нес его словно крошечную ракушку, бьющуюся о водяные стенки, пока не выплюнул в теплые спокойные воды источника, вдохнув в тело новую жизнь.
        Краешком глаза Кнайт увидел кусочек травы и темные стволы деревьев; туман вился вдоль земли, подбираясь к камням. Его голова покоилась на чем-то мягком, кто-то ворошил ему волосы, гладил по щеке и тихонько напевал.
        Волна накатывала на его босые ноги. Кнайт резко сел, уставившись на свою целую конечность. Онемевшие пальцы руки покалывало, он до сих пор сжимал костяной посох.
        - Ты был так измучен и стар, - пропела синеволосая дева, глядя на него малахитовыми глазами. По ее полупрозрачной коже стекала вода, она вся состояла из нее. Дева погладила его по щеке без морщин и седой щетины, поиграла с амулетом Фортуны, болтающимся на шее Кнайта и переместила ладонь на целую ногу.
        - Я исцелила тебя, - озерная дева встала и потянула его за руки.
        Острая боль пронзила ногу. Виолент едва устоял.
        - Тебе потребуется время, чтобы она полностью восстановилась.
        - Благодарю вас, госпожа, - он оперся о костяной посох.
        Губы девы расплылись в улыбке:
        - Я рада помочь тем, кто делится со мной своей болью. Но ты попал сюда опустошенным, - ее пальцы выводили на его груди узоры. - Я не смогла ничего у тебя взять, только отдать.
        Виолент осторожно перехватил руку девы и поцеловал:
        - Прошу вас, мне необходимо немедленно вернуться к Отшельнику.
        Дева захлопала длинными белесыми ресницами и усмехнулась:
        - Смерть предупредила меня о твоем упорстве, я хотела оставить тебя у себя, пока нога полностью не излечится, но вижу, даже боль не остановит рыцаря, - она раскрыла ладонь, от которой отделилась капля. Поднявшись в воздух, она увеличилась, превратившись в стеклянный сосуд. Внутри синеватого кристалла колыхнулась вода.
        - Это для Отшельника, - девушка провела его сквозь шумящий водопад.
        Очертания леса и озера расплылись, сменившись гротом, в котором Виолент оказался впервые.
        Дева не торопилась его отпускать, словно ждала чего-то, но так и не дождавшись, поцеловала Виолента в лоб.
        - Ты не должен отвечать за поступки своего отца, - она отпустила рыцаря и обратилась в воду.
        Кнайт остался на месте, сжимая в свободной руке крохотный сосуд. Лекарство слабо мерцало синевой.
        В пещере Отшельника все изменилось. В центре стены зияло круглое окно, испещренное узорами и символами (колесо Фортуны, как и на амулете Виолента). Яму с полыхающим огнем заменил полноценный камин с дубовой полкой, перед ним стояла крохотная табуретка, на которой лежала старинная лютня; койка опрятно заправлена, рядом с сундуком появился книжный стеллаж и буфет с наполовину задвинутыми ящиками. Из них торчали перья, бутылки с вином, посуда.
        С высокого потолка на укрытый шкурой каменный пол падали голубоватые лучи, будто Отшельник переместился жить в башню. Сам жилец встретил рыцаря, потягивая ароматное пряное вино. Запах напитка доносился из деревянного кувшина, который старик нежно прижимал к груди.
        - Ты быстро, - похвалил он, поднеся чашу к тонким губам и отхлебнув.
        - Мне казалось, что прошла вечность, - холодно ответил рыцарь, сев перед ним и стукнув посохом об пол.
        - Так и было, - старик улыбнулся и протянул ему вторую чашу, подлил гранатового вина.
        Кнайт смерил его гневным взглядом, но напиток принял, вызвав у Отшельника хриплый смех.
        - Ты опасный человек! В тебе есть и коварство, и благородство - гремучая смесь. Особенно для того, кто разрывается на части и не знает, по какой дороге пойти. Они обе хороши, но выбрать придется лишь одну.
        - Я выполнил твое поручение, - рыцарь вручил ему посох.
        Отшельник принял вещь и с удовольствием погладил:
        - Новенький, не стану спрашивать, как ты его добыл, - он придвинул к Виоленту колоду карт. - Вытяни одну, и узнаешь, кто хочет смерти Рихтера.
        Скрипнув зубами, рыцарь сделал, что было велено. Перед ним открылся облик подтянутого мужчины с бронзовыми волосами в алых одеждах. Он смотрел на Виолента немного испуганными зелеными глазами. Знакомые черты лица одного из приближенных его величества.
        «Так вот кто желал смерти несчастного принца Рихтера. Барон Уистлер всегда говорил, что желает упрочить положение короля, и волновался о бродящих в народе слухах. По закону Фейта, престол наследует старший принц, а младший его узурпировал, отравив брата. Кто бы мог подумать, что страх барона, подкрепленный беспочвенными слухами, толкнет его на преступление. Ради Ульриха, спокойствия государства и самого себя он пошел на все. Обманчиво благородный мотив: убрать больного Рихтера, дабы упрочить положение Ульриха. Но попытки убийства не похожи на милость».
        - Следующий вопрос?
        В этот раз Кнайт не раздумывал:
        - Чем излечить принца Рихтера? - сейчас, узнав, кто угрожает несчастному, Виоленту хотелось так же узнать, возможно ли его спасти, хотя бы вернуть разум, способность принимать самостоятельные решения, а не быть под вечной опекой младшего брата и целителя?
        - Ты держишь его судьбу в своей руке, - Отшельник кивнул на подаренный озерной девой флакон. - Твое задание - доставить предмет королю. Предложи ему выбор: исцелить брата или же убить. Он слишком долго тянул, Фортуна устала ждать. Иначе она сама отправит Смерть прибрать Рихтера, а после спрядет для проклятого новую жизнь. Но выбирать королю.
        Осушив чашу, рыцарь оглядел свою одежду. Идти к королю в тряпье с подобными речами - проигрышный ход.
        - Мне нужна моя одежда, доспехи.
        - Естественно, - Отшельник вытянул из-под стола сверток-плащ со звякнувшим о камень мечом.
        Внутри оказалась одежда Кнайта: легкий кожаный доспех с нашитыми металлическими пластинами, наручи со шнурками, поножи и удобные высокие сапоги.
        Переодевшись и вернув меч на положенное ему место, Кнайт сунул пузырек в мешочек.
        - Не зря она выбрала тебя, - пробормотал Отшельник.
        Виолент нахмурился. Сумбурность старика нервировала, но он потерпит столько, сколько потребуется. «Осталось получить последний ответ…»
        Отшельник подошел к завешенной тряпьем стене; оно упало на пол, осыпавшись пылью и обнажив высокое зеркало в черной раме. От прикосновения амальгама пошла кругами. Виолент увидел кабинет его величества. Ульрих сидел за массивным столом в окружении толстых фолиантов, многочисленных писем, документов и усердно скрипел пером, ставя подпись и фиолетовую печать на свитках.
        - Проход открыт, - Отшельник кивнул на зеркало и вернулся к столу допивать вино.
        Нацепив непроницаемую маску спокойствия, рыцарь шагнул в зеркало, ощутив кожей легкое дуновение ветерка и увидев смазанные краски перемещения.
        Устав от бумажной волокиты, Ульрих отбросил перо и откинулся на спинку стула. Дерево неприятно впилось в лопатки.
        «Сам виноват, специально заказал такой гарнитур, чтобы не отвлекаться от работы, ни на минуту не расслабляться. И просители не впадают в ступор при виде отсутствия помпезности в кабинете».
        Появление Виолента Кнайта стало для задумавшегося короля неожиданностью, но первые несколько секунд Ульрих с равнодушием смотрел на гостя, полагая, что тот ему привиделся.
        - Ваше величество, - рыцарь поклонился, звякнув мечом, и выудил из небольшого мешочка синий флакон. Бросил взгляд на дверь, за которой стояла стража, а затем посмотрел королю в глаза. - Все, что я сейчас вам сообщу, должно остаться между нами. Я прошу лишь выслушать меня, - и, опомнившись, добавил. - С вашего позволения.
        Под столешницей был припрятан кинжал, и рука короля легла на удобную рукоять. Если Виолент смог пройти сквозь зеркало, то что могут сделать враги Ульриха?
        «Какой прок от королевского мага, который не просчитал подобного варианта, не уберег меня от незваных гостей?» - безрадостно подумал король.
        - Говори, - приказал он, не двинувшись с места и не отняв руки от кинжала.
        Рыцарь неторопливо приблизился к столу, поставил пузырек и отошел на безопасное расстояние, как и полагалось по этикету. Он в точности повторил всё, что сказал ему Отшельник, добавив от себя информацию о бароне Уистлере.
        Король выслушал его, ни разу не прервав, и когда Виолент развернулся к зеркалу, спросил:
        - Почему ты так поступил? Какое тебе дело до моего несчастного брата?
        Кнайт медленно обернулся, встретившись с Ульрихом взглядом:
        - Все мы заслуживаем шанс быть спасенными, особенно, от самих себя. Если ваше величество позволит высказаться….
        Ульрих кивнул.
        - Отправьте его высочество за мертвое море, в Форт, где о нем позаботятся и дадут лекарство. Если исцелить его здесь, Рихтера без промедления сделают королем по праву старшинства, и вам придется убить собственного брата, чтобы не потерять власть, - рыцарь поклонился и скользнул в портал. Внутри раздался всплеск, и, выровнявшись, амальгама застыла.
        Король приблизился к зеркалу и коснулся твердой поверхности: перстень с синим камнем звякнул о стекло, на котором отпечатались следы пальцев. В руке он держал пузырек с лекарством. Перед глазами возникли образы прошлого.
        «Сейчас нас с братом уже никто не пожурит, не приласкает. Родители канули в морскую пучину, на холодное дно, откуда даже Фортуна их не вернет».
        На черный берег лениво накатывают волны. Море отдыхает после бури, облизывает босые пятки и пропитанные солью одежды принцев. Рихтер подтянул младшего брата к себе, обнял и стал растирать его худые руки, пытаясь согреть и приговаривая:
        - Давай же, иначе снова придется кормить тебя бульоном.
        Ресницы Ульриха затрепетали, а посиневшие губы скривились. Он терпеть не мог бульон: ни сейчас, ни в будущем, когда Валантайн водрузит на его голову корону.
        Уж лучше младший принц будет давиться горькими зельями, чем возьмет в рот ложечку ненавистного супа. Другое дело, отвары с баночкой вкусного, с легкой кислинкой, ягодного варенья.
        - Где мы? - хрипло спросил маленький Ульрих, когда брат помог ему встать. Рихтер всегда был выше, сильнее и проворнее него, а в каждой шалости брал ответственность на себя. Матушка ворчала на обоих, а отец довольно ухмылялся в густую бороду.
        Шторм начался столь неожиданно, что никто из команды не успел отреагировать. Отец велел немедленно спускать лодку, затолкав в нее обоих сыновей и поспешно надев на палец Рихтера свое кольцо. К металлу прилип кусочек содранной кожи.
        - Это не простой шторм! - вскричал королевский маг, пытаясь усмирить бурю, но та и не думала ему повиноваться. - Мой король, спасайтесь, я постараюсь обеспечить вам спокойный путь к берегу.
        Матушка поцеловала сыновей. Ульрих не желал отпускать ее руки, боясь, что никогда больше не сможет почувствовать материнского тепла.
        Молния ударила в мачту, и та с треском обвалилась на родителей. Матросы закричали и, не удержав тросы, отпустили их - лодка с принцами упала в воду.
        Стиснув зубы, Рихтер схватил весла и налег на них, ориентируясь на алый свет в стороне. Сквозь туман виднелась темная полоса берега.
        Висок старшего принца заливала кровь из царапины от отлетевшей щепки. Ульрих вцепился в бортик, с ужасом наблюдая, как корабль охватило пламя, и слыша истошный крик людей. Еще одна молния ударила в него, и судно треснуло пополам, высокие волны поглотили его за пару минут. Ни одна деревяшка не всплыла, ни один человек не выжил. Родители исчезли в пучине.
        Ульрих обернулся к брату. В его глазах, наполненных слезами горечи, отразился ужас. Подняв руку, он запоздало выкрикнул:
        - Скала!
        Рихтер не успел обернуться, почувствовав тупую боль в ударившейся о твердую поверхность спине. Волна подтолкнула лодку, и та разломалась, словно ореховая скорлупа.
        Море расшвыряло принцев в стороны. Превозмогая боль и сплевывая воду, Рихтер бросился к мелькнувшей в воде руке Ульриха и успел схватить брата.
        Затянув его к себе на спину, Рихтер активно заработал руками и ногами, приближаясь к берегу, пока от изнеможения не упал лицом в песок. Он очнулся первым и принялся тормошить Ульриха, давил ладонями на грудь, вдувал воздух в легкие, пока брата не стошнило водой.
        Они оказались на берегу близ черного полуразрушенного замка. К ним неторопливо шел оживший скелет.
        Рихтер слышал его звенящий смех, когда тот принялся душить Ульриха. Старший принц заступился за брата и почувствовал, как лед иглами впился в его тело и разум; последнее, что запомнил Рихтер - испуг в глазах Ульриха. Отцовский перстень, символ власти, скатился с его пальца на черный песок.
        Король осторожно поставил синий флакон на столик и впервые за многие годы смахнул с глаз выступившие слезы. Он давно перестал быть испуганным мальчиком, вторым в очереди на престол. Теперь благо королевства зависит от его действий. Сможет ли он отказаться от власти, трона в пользу Рихтера? Или позволить барону сделать все за него? Жить с осознанием, что он, Ульрих, позволил Уистлеру убить брата, вступившегося за него, пожертвовавшего собой перед королем Зэодером….
        Король убрал пузырек в ящик стола и запер на ключ, словно тот был крохотной ядовитой змеей. Грохнув дверьми, Ульрих быстро зашагал в сторону покоев брата. Стража проводила короля ошарашенным взглядом.
        Рихтер сидел на мягком светлом ковре и играл с яблоками, перекладывая те из одной руки в другую, вдыхая фруктовый аромат и улыбаясь. Из уголка его рта по массивному подбородку с проступившей щетиной стекала слюна. Каштановые волосы коротко остригли, чтобы они не путались во сне и не падали принцу на тусклые синие глаза с расширенными черными зрачками. Когда Рихтер крепко спал, его лицо разглаживалось, становясь мужественным, привлекательным, как будто он вновь был собой прежним, тем смелым старшим братом, который с кривой усмешкой наблюдал за тренировками Ульриха, обучал стрельбе из лука и подарил его первый (хоть и короткий детский меч, выкованный на заказ у кузнеца).
        «Престол наследует старший сын. Таков закон», - Ульрих присел рядом с братом и подобрал одно из оброненных яблок.
        Рихтер обернулся к нему, широко улыбаясь, и забрал фрукт.
        - Ну как ты сегодня, хорошо спал? - сдавленно спросил Ульрих.
        Брат что-то промычал и вернул ему другое яблоко, а затем глубоко вдохнул, показывая, что оно приятно пахнет.
        Король осторожно обнял его за плечи, не слишком сильно, чтобы брат не испугался, погладил по голове и прошептал:
        - Прости меня, - Рихтер несмело коснулся его щеки.
        - Б-брат-т… - вымолвил несчастный.
        Ульрих унес яблоко обратно в кабинет и долго не покидал его стен.
        - Ты ответишь, что было в том пузырьке? - спросил Виолент, упираясь ладонью о стену над камином и слушая треск поленьев.
        - То, что исцелит брата короля. Если он решится, - Отшельник заглянул в кувшин и скривился. Вино закончилось. - Время покажет, какой выбор он сделает, и ты первым об этом узнаешь. Я готов выслушать третий вопрос.
        - Мое будущее… каким оно будет, если я сделаю то, что задумал?
        Отшельник поджал губы, будто не расслышал его. Придвинул к себе колоду, перемешал карты, аккуратно сложил в стопку и протянул Виоленту.
        Рыцарь привычно вытянул карту, но не успел ее перевернуть, как рука Отшельника ворвалась в его грудь острым клинком. Виолент стал задыхаться. Медальон на шее завибрировал, кожаный шнурок натянулся.
        - Ты многое потерял и многое приобрел, - прошептал Отшельник. На его окровавленной руке лежал неровный кусочек плоти. Исходящее от него пламя обжигало взгляд.
        Рыцарь упал на колени, прижимая ладонь к абсолютно здоровой груди. Он поднял на Отшельника удивленный взгляд. Старик водрузил кусочек на посох, и тот обрел форму сияющего шара.
        - Не хватало живительного огонька для фонаря, - усмехнулся он и вернулся к столу.
        Виолент сжимал в руке перевернутую карту с изображением Колеса Фортуны. Сердце болезненно закололо, по лбу скатилась капелька пота, за миг пред внутренним взором промелькнули картины возможного будущего.
        - Единственно, что постоянно в жизни - это непостоянство, - изрек Отшельник и, упав лицом на стол, захрапел. Кувшин закачался и, опрокинувшись, покатился к краю стола. Виолент увидел, как посуда с треском падает на пол, и в деревянном сосуде появляется глубокая выбоина. Ладонь замерла на кувшине в последний миг, не позволив разбиться. Рыцарь убрал его подальше от спящего и ушел в грот.
        Сидя у воды и глядя на расплывающееся отражение, Виолент прокручивал видения в голове и долго не расставался с мечом, то сжимая, то разжимая рукоять, словно готовясь вскочить и сразиться с самой Фортуной. Или же с тем, чей облик она примет.
        Глава 11
        Луна
        «Ты спрашиваешь себя: кто я? Ищешь гармонии с высшими силами, управляющими этим миром. Ты приблизишься к познанию истины, и только собственный страх может помешать тебе на пути к ней. Отринь его и открой двери в свое подсознание». [1]
        Перемещение к Эйторитовым горам заняло у Мага около недели. Но этот путь показался мужчине невероятно длинным и трудным. Он до конца не восстановился после Пустоты и всячески тянул из Эверета силу. И если бы не мальчишка, кто знает, успел бы Маг к назначенному часу прибыть в горы? Они миновали территорию гоблинов, и сейчас можно было расслабиться.
        - Ты должен представлять то место, куда хочешь перенестись, но запомни, - мужчина поднял указательный палец вверх. К звездному небу от костра поднимались золотисто-алые искры. - Всегда учитывай собственные силы и расстояние. Ты можешь переместиться к подножию гоблинских гор, но не до деревушки Перл. Другое дело, от подножия и до поселения, думай, просчитывай, прежде чем «бежать», иначе магия расщепит твое тело, потому что ей будет неоткуда брать энергию для переноса. И тогда она возьмется за другого одаренного, например, за меня. В итоге никто не выживет.
        В полумраке лицо Эверета побледнело.
        - Теперь ты понял, как рисковал?
        Мальчик кивнул.
        - Фортуна никогда и ничего не дает просто так. Никто не знает, чем обернется усиленный дар. Ты получил возможность увеличить свои силы, но пока что не можешь к ним прикоснуться. В Эйторитовых горах мы расстанемся. Ты отправишься в орден, где тебя научат, как правильно использовать магию, а не столь хаотично. Преподаватели там еще строже, чем военачальники королевской гвардии.
        Эверет тяжело вздохнул и прихлопнул на шее комара - поблизости находилось небольшое озеро, остро пахло болотом:
        - Но разве вы не останетесь моим наставником? - в его глазах отразилась слабая надежда.
        - Нет. Как только мы пересечем магическую завесу, ты станешь учеником других чародеев. У меня же есть одно очень важное дело.
        - Это связано с той девушкой? Которую вы принесли из Пустоты? - мальчик посмотрел на кулон.
        Маг прикрыл его ладонью и поднял взгляд на высунувшуюся из-за облаков луну с малиново-красным ободком. Время играло против него, но не оно одно тревожило мужчину.
        Сидя у огня, он бросил взгляд на вышедшего из густой чащи оборотня. Тот нес в руках несколько крупных зайцев. Бросив добычу у костра, Фуриа рухнул на траву и, вооружившись ножом, стал разделывать туши. Эверет подал ему заранее очищенные прутики для мяса. Оборотень усмехнулся, обнажив острые клыки, и, вытянув босые ноги, с удовольствием вдохнул окружающие запахи.
        - Не припомню, когда охотился в зверином облике, тело распирает от энергии, - поделился волк. - Кажется, еще немного, и я взлечу.
        Эверет улыбнулся ему:
        - Зверю особенно необходима свобода, правда, господин? - он посмотрел на Мага, но бревно, где еще миг назад сидел хозяин, опустело: мужчина словно исчез.
        - Что это с ним? - буркнул Фуриа, с треском оторвав от мяса светло-серую шкурку.
        Эверет пожал плечами и подбросил в огонь хвороста.
        «Неужели ты волнуешься за мальчика?» - спросила Амальтея, когда Маг отошел к озеру, подальше от света костра.
        Мужчина нахмурился. «Не говори чепухи», - он смахнул со лба темную прядь и потеребил кулон. Смех девушки зазвенел колокольчиком в его ушах.
        «Расскажи», - призрак девушки выскользнул из артефакта и предстал перед ним. На щеке Амальтеи различался неровный шрам, напоминающий ту самую трещину, которая появилась, когда Маг ударил кулаком по зеркалу, и оно разбилось. Обитель Смерти оставила на ее лице свой отпечаток как пожизненное напоминание о том, что даже после гибели душа продолжает жить. Пустота не прошла для них бесследно. Всей жизни не хватит, чтобы забыть ее ужасы, холод и безысходность.
        «Сегодня первая ночь кровавой луны», - решился Маг.
        Девушка подняла взгляд к небу, и ее лоб прорезали морщинки:
        «Тебе стоит быть настороже».
        «Никогда не знаешь, в какой миг ожидать нападения. Возможно, ничего и не произойдет, но сейчас я остро чувствую напряжение. Оно будто зависло в воздухе, стоит отвлечься - и накроет».
        Амальтея приникла к его груди, обвила шею руками и прошептала:
        - Ты уже помог ему один раз, теперь спаси его душу.
        Маг нахмурился: «Ты дурно на меня влияешь, совсем скоро я превращусь в сострадательного и готового всем помогать человека. Это не входило в мои планы».
        Девушка усмехнулась: «Во время моего танца ты был очень хладнокровен».
        «Не хочу, чтобы это повторилось вновь», - он помнил, как возлюбленную протыкали кинжалами, как гости боялись, а затем веселились, изувечивая ее плоть и наивно полагая, что магией возможно все исправить. Глупцы!
        «Как ты?» - Маг хотел провести пальцам по ее волосам, но белокурые пряди растворились в руке.
        Амальтея улыбнулась:
        «Все хорошо. Мы выбрались из Пустоты, нам осталось преодолеть совсем немного, - она не хотела повторять слов поэтов о вечной любви, чья сила преодолевает на своем пути все препятствия. - Мы вместе».
        Маг вернулся к костру, когда зайчатину поджарили до корочки. Оборотень привычно разложил мясо на широких вымытых в озере лопухах. Эверет захрустел листом, одновременно отрывая зубами от своей порции ароматные кусочки.
        - Вместо пряностей и полезно для десен, - пояснил оборотень, увидев недоуменный взгляд Мага (в травах волк разбирался лучше чародея).
        Мужчина сел рядом с помощником, молча съел свой ужин, даже не почувствовав его солоноватого вкуса и запаха. После возвращения из Пустоты любая еда время от времени казалась ему скрипящим на зубах пеплом.
        Когда Эверет стал готовиться ко сну, Маг коснулся его плеча и проговорил:
        - Спокойной ночи, - и отошел к коню. Животное посмотрело на хозяина инфернальными глазами и мотнуло головой, приглашая присоединиться.
        Паж удивленно захлопал пушистыми ресницами, наблюдая, как Маг устроился среди выпуклых корней дерева, использовав один вместо подушки, и накрылся плащом с головой.
        Сквозь сон Эверет почувствовал дуновение ветра, заглушающего звериный вой.
        В темноте мелькнули ярко-желтые глаза. Из груди монстра донесся рык. Он смотрел на две спящие фигуры. Ноздри раздувались, втягивая одурманивающий аромат мальчишки. Монстр слышал, как кровь течет по его жилам, как спокойно стучит сердце. Веки спящего слабо дрогнули, ему снился сон. Монстр станет его кошмаром.
        Он переступил тяжелыми лапами-ногами, примял траву и приблизился, истекая голодной слюной с ярким привкусом крови. Хотелось разорвать это свернувшееся калачиком существо, как когда-то тех двоих. Женщина из воспоминаний громко кричала, когда он терзал сначала ее, а затем детеныша.
        Он подобрался совсем близко, нависнув над спящим и занеся когтистую лапу.
        Маг так и не сомкнул глаз. Он создал проекцию, и та лежала на его месте, в то время как мужчина встал перед Эверетом скрытый пеленой, став для монстра незримым (лишенным всякого запаха). Маг видел, как тот ощерился, с клыков человекообразного существа капнула багровая слюна. Чародей сжал в руке меч, приготовившись атаковать. Оборотень неторопливо шел в их сторону, даже не подозревая о ловушке.
        Амальтея коснулась спины Мага, заставив ощутить легкий холодок, и шепнула:
        - Не нужно, он должен побороться с чудовищем внутри себя, иначе его страдания окажутся напрасными.
        Маг не верил в преображение ни человеческой натуры, ни тем более животной. Особенно сейчас, когда луна окрасилась алым цветом, будто на нее выплеснули кровь.
        Эверет заворочался. Монстр ощетинился, приготовившись напасть, впиться клыками в мягкую плоть. Из пасти вырвался сдавленный стон. Он сделал шаг назад, схватился за голову, раздирая кожу и оставляя порезы. Оборотня стало кидать из стороны в сторону, словно в нем боролись две сущности, пока одна из них громко не завыла, заставив Пажа вздрогнуть и с криком вскочить. Эверет отполз назад, опершись о незримые колени Мага. Мужчина положил ладонь ему на макушку, став видимым.
        - Он борется.
        Они наблюдали, как оборотень мечется, кусая самого себя, воя, скуля и переходя на человеческий крик, пока его полуволчье тело не исказилось, вернув прежний облик.
        На траве, тяжело дыша, лежал Фуриа с раскрасневшимся от борьбы с самим собой лицом. Сосуды в белках лопнули, сделав глаза багровыми, из носа текла темная кровь, лицо - в неровных порезах от когтей. Блестящая от пота разгоряченная кожа исходила паром. Оборотень задрожал, из глаз брызнули слезы, но он не посмел произнести ни звука, пока Эверет к нему ни приблизился. Маг по-прежнему не убирал меч.
        Паж набросил на плечи оборотня свой плащ, присел и протянул флягу с водой, терпеливо ожидая, пока Фуриа напьется. Утолив жажду, тот встал на колени и опустил голову.
        - Молодой господин, ты владеешь моим истинным именем и можешь убить меня без промедления. Я готов принять свою участь, - прохрипел он.
        Эверет обернулся к Магу, и тот криво улыбнулся.
        - Расскажешь, что с тобой произошло? Или этот монстр по-прежнему сидит внутри и набросится на нас? - голос Пажа звучал очень по-взрослому. Мальчик увидел, как тяжело было Фуриа перебороть инстинкты, и понял его.
        Оборотень качнул головой, не поднимая взгляд:
        - Он ушел и больше не вернется, пока я сам этого не захочу.
        - Очень мило с его стороны, - ехидно заметил Маг и оставил Эверета разбираться с кошмарами отныне верного пса.
        «Теперь он ни за что не бросит мальчишку, станет ему помощником и телохранителем», - мысленно поделился Маг с Амальтеей.
        «Они подходят друг другу. Оба утратили близких, а сейчас их дружба будет только крепнуть».
        «Спасибо, что не позволила мне его убить. Полагаю, об этом поступке я бы действительно сожалел… некоторое время», - он улыбнулся, чувствуя, что она видит выражение его лица.
        «Ты неисправим, но именно за это я и полюбила тебя. Упрямый, своенравный и принципиальный».
        «Сейчас ты в точности описала себя».
        Девушка тихо рассмеялась, а когда Маг улегся на прежнее место, обожгла его грудь раскалившимся кулоном.
        «Как только я тебя верну, жди наказания. Сколько раз за поход ты меня обжигала», - Маг потер больное место, но Амальтея хитро замолчала.
        «Спокойной ночи, Тея».
        «Спи спокойно, Аркуэне».
        Маг ступил в долину как в родной дом и с улыбкой вдохнул полной грудью. Оборотень и Паж выскользнули следом из полупрозрачной стены-портала.
        Эверет восторженно вскрикнул, увидев купающихся в искрящемся озере драконов. Неподалеку другие чародеи обучали сверстников Пажа. Они отличались друг от друга цветом и кроем одежды: те, что постарше, носили темные плащи из кожи, как у самого Эверета.
        - Они все здесь живут? - шепотом спросил Паж, бросив взгляд на просветлевшее лицо господина.
        - Да, и очень неплохо. Ты всегда будешь тепло одет и сыт. Но по мере взросления тренировки ужесточаются, и однажды ты проснешься под крылом дракона где-нибудь на скале, - он усмехнулся. - По крайней мере, со мной так бывало не раз.
        Оборотень молча озирался по сторонам: драконы его не испугали, а вот пристальные взгляды некоторых чародеев насторожили. «Кто знает, что в голове этих экспериментаторов», - думал Фуриа, не отставая от Мага.
        Они приблизились к одному из самых высоких домов с соломенной крышей. У плетеного заборчика возвышался вырезанный из дерева тотемный столб в виде дракона с распростертыми крыльями, а из палисадника торчала всевозможная зелень (оборотень сразу же определил целебные травы и ягоды).
        - Это жилье старосты долины и одного из глав ордена, - объяснил Маг и постучал в дверь, та скрипнула, и к ним вышел старик в темно-синей рясе. На грудь спадала длинная серебристая борода, из-под которой выглядывала тонкая цепь с символами солнца и луны, а на ногах темнели кожаные сандалии.
        - Кого же ты к нам привел? - проскрипел глава, оглядев спутников старого ученика.
        Маг положил ладони на плечи Пажа и оборотня, тем самым показывая доброе к ним расположение:
        - Я оставляю Эверета на обучение, он стал моим учеником. Эти двое в связке, оборотень - его телохранитель и верный друг, - последнее он произнес твердым голосом.
        - Я выделю им место, а что до тебя… - старик изогнул мохнатую бровь.
        - Меня ждет Отшельник.
        - Тогда ступай, - он начертил в воздухе круг, благословляя Мага.
        - Господин, мы еще увидимся? - Эверет успел поймать мужчину за полу плаща.
        Маг обернулся:
        - Кто знает, однако я не скажу тебе «прощай», - он перевел взгляд на оборотня и, усмехнувшись, отправился в сторону темнеющего вдали входа в драконье ущелье.
        [1] Энтони Льюис «Таро просто и понятно».
        Глава 12
        Влюбленные
        «Все мы ищем любви, и все мы испытываем искушение. В разное время нас привлекают то порок, то добродетель. Когда нами руководит любовь, мы позитивно воспринимаем жизненные приключения и ощущаем защиту и поддержку во всем, что делаем» [1].
        Изнутри Эйторитовые горы напоминали огромный, вмурованный в серо-синие камни ледник, местами укрытый мхом. Вдоль стен за Магом скользили его многочисленные отражения, провожая к шуму водопада. Сердце трепетало, заставляя мужчину тяжело дышать. От нетерпения медальон как будто подрагивал, то нагреваясь, то остывая.
        «Мы почти у цели, Тея», - Маг стиснул зубы, боясь рассмеяться и отпугнуть благодать Фортуны. Они столько прошли, даже перенесли смерть, и, если сейчас госпожа подбросит ему очередное препятствие, он перестанет быть послушным ее воле.
        «Я чувствую», - прошептала Амальтея.
        Выйдя в круг света, Маг спешно прикрыл глаза рукой. От бирюзовых стен исходило ослепляющее сияние. Оно опускалось книзу и переливалось радужными волнами. Сильные потоки водопада ударялись о гладь озера, разнося брызги в стороны. На одном из камней у кромки воды сидел облаченный в черно-белые одеяния Отшельник. Его руки сжимали новенький костяной посох.
        - Давно не виделись, - прохрипел он, приветствуя Мага. Приподняв подол своего одеяния, он показал гостю кирку. - Принес?
        Мужчина погладил медальон.
        «Это ненадолго, не бойся».
        «Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется», - отозвалась на прощание Амальтея.
        Маг осторожно снял артефакт и вручил Отшельнику. Затем вытянул из сумки книгу; раскрыв на середине и погрузив между магически расплывшихся страниц руку, достал бархатный мешочек с остальными ингредиентами.
        Отшельник сжал вещь в шершавой, немного дрожащей после выпитого ладони, внутри что-то щелкнуло:
        - Приступай, ты знаешь, что делать. Выбери для нее место получше, - и оставил гостя в одиночестве.
        Маг проводил его наполненным тоской взглядом: Отшельник уносил в своей руке самое бесценное в жизни Мага: его душу и сердце. Пальцы сжались на рукояти кирки. Осмотревшись, мужчина обошел озеро, устроившись практически у самого подножия водопада. Первый удар эхом разнесся по пещере.
        Много дней чародеи долины слышали от горы непрекращающийся денно и нощно стук, но никто не смел потревожить Мага в его бдениях проникнуть внутрь, где грань между мирами стиралась, и среди многочисленных тоннелей и пещер смертный мог повстречать Фортуну. Благоговейный страх удерживал глупцов от незавидной участи. Даже драконы облетали то место, держась подальше.
        Светом Магу служили стены, едой - горная вода. В каждый удар он вкладывал часть своей силы, но та не восстанавливалась, как бы долго он ни спал. Мужчина знал, на что шел, когда прочел о ритуале. Уже тогда, готовясь с Амальтеей к бегству, он понимал: лучшего способа, нежели смерть, нет. Маг заключил душу любимой в медальон и четко знал: он соберет все необходимое, и они вновь будут вместе, свободными. Никто не встанет у него на пути, даже если лорд Урсус обратится к самому королю, а тот отдаст приказ своему чародею.
        По ночам Маг и Тея сидели в его башне, просчитывали план действий, отметая то один, то другой и осознавая: смерть - единственный шанс уйти от погони. Они должны быть свободны, а не бояться, что рано или поздно их узнают. Провести всю жизнь в бегах? Не этой участи Маг хотел для любимой. Создать для нее амулет? Со временем они теряют свойства, и подобная безделушка не способна защитить Тею от энергии опытного чародея. На одно сильное заклинание найдется с десяток еще более изощренных. Маг уяснил это знание в долине. Договориться с Фортуной? Госпожа не торговец. Он отдал ей все, что мог, оставив то немногое, чего им с Теей хватило бы на счастливые годы.
        Кирка со звоном ударилась о камень. Маг отошел, переводя дух. Пот катился с него градом, заливал глаза, хотя еще недавно он с головой окунался в озеро, чтобы остыть и вдоволь напиться. Отросшая борода колола шею и подбородок, руки загрубели, покрывшись трещинами и мозолями. Когда кирку стало невозможно держать и кровь мешала, заставляя рукоять скользить, Маг разорвал рубашку на лоскуты, обвязав ими древко и ладони.
        Углубление в полу у водопада обрело форму женского тела. Вода заливалась в нее, вытекая через края и затрудняя работу. Маг чувствовал, что осталось совсем немного. Все это время он не слышал, не видел и не чувствовал Амальтею. Отшельник запечатал ее в медальон, чтобы она никуда не исчезла. Сейчас Магу безумно хотелось услышать ее голос, почувствовать привычный холодок от объятий.
        Покончив с работой, Маг осмотрел выемку и, довольно усмехнувшись, пошел за Отшельником. Тот сидел за столом, а перед ним стояла шахматная доска с вырезанными из дерева людскими фигурками, в каждой из которых Маг мог узнать знакомые по странствиям лица.
        Опустившись на скрипнувший стул, он отпил вина из предложенного кубка и выдохнул:
        - Готово.
        Отшельник скривил губы и закусил длинный слоящийся ноготь на указательном пальце:
        - Иду-иду, вот никак не пойму, чей сейчас ход? - он кивнул на доску.
        Маг сосредоточился, всматриваясь уставшим взглядом в фигурки, пока наконец не передвинул ту, что на коне, напоминающую ему самого себя:
        - Я сделал свой ход.
        Отшельник хохотнул и, похлопав в ладони, встал:
        - Хитрец.
        - У меня были отменные учителя.
        Отшельник погладил свой карман, взял посох, и они вернулись к водопаду.
        - Неплохо потрудился.
        Маг пожал плечами:
        - Готово?
        Отшельник нахмурился:
        - Обижаешь! Еще в первый же день. Она только и ждет, когда вернется, так что посторонись и молись Фортуне, чтобы все прошло гладко, - он вытянул из кармана узкий флакон с голубым песком и высыпал его в углубление, затем размешал посохом в натекшей с водопада воде. Та замерцала, всколыхнулась, обретя из серебристых частиц форму тела, слабо различимых черт лица и волос. Вырубленные в камне руки и ноги стали медленно обретать плотность.
        Отшельник начертил перед собой круг, и тот вспыхнул, осветив перед ними пространство. Вода продолжала бурлить, колыхаться, внутри формы билось существо, будто пробуждалось от длительного сна, шевеля конечностями, пытаясь выгнуться, но что-то незримое его не пускало.
        Лязг железа по камню заставил Мага обернуться и встретиться с яркими, горящими в полумраке пещеры синими глазами. Расправив широкие плечи, человек вышел на свет, сжимая в руке меч. Отблеск его доспехов заставил Мага прищуриться.
        «Вот кого ты приготовила мне напоследок, Госпожа», - чародей скрипнул зубами и едва заметно улыбнулся противнику.
        - Давно не виделись, Кнайт. Неужели ты проделал весь этот путь за несостоявшейся женой?
        На лоб Виолента упала светлая прядь.
        Отшельник отступил, показав ему «чашу» с леди Амальтеей. Рыцарь недоуменно вскинул брови, увидев не только невесту, но и узнав чародея из гоблинских пещер.
        Кнайт видел в глазах помолодевшего Арканума (так ли его звали на самом деле?) решимость, но отчего-то маг не применил к нему колдовство, не отбросил в сторону.
        «Что с ним? Почему медлит?» - но так и не задал вопроса, молча поправив на запястье шнурок и почувствовав, как задрожал амулет Фортуны под курткой, будто предупреждая: сделаешь неверный шаг, и твое будущее переменится. Рыцарь терпеливо выжидал, переводя взгляд с чародея на Амальтею.
        - Ты все знал, старый пройдоха, - обратился Маг к Отшельнику.
        Тот криво улыбнулся и развел руками:
        - Брось! Тебе было известно, что все пройдет не так гладко, особенно сейчас, когда ты отдал свою силу для ее исцеления, - он кивнул на ворочающуюся в каменной чаше Амальтею. Ее плотная ладонь уперлась в полупрозрачную стену. Серебристые локоны оплели нагую грудь, но девушка по-прежнему не открывала глаз.
        «Я не могу забрать Тею сейчас: ритуал все еще не завершен, и тело не до конца восстановилось. Если Виолент до нее доберется, она погибнет», - Маг опустился к озеру, зачерпнул в ладони воду и как следует умылся, плеснув немного на горячий затылок. У камней лежала его сумка, остатки вещей и меч.
        Кнайт не сдвинулся с места, дав ему возможность вооружиться. Неожиданный прыжок Арканума заставил Виолента, уходя от клинка, оступиться. Шум водопада перекрыл яростный крик чародея. Упорство и желание спасти возлюбленную придавали Магу сил. Обливаясь потом, скрежеща зубами, он все равно проигрывал Виоленту, хоть и сумел сильно ранить того в левую руку. Кнайт предвидел почти все атакующие приемы Мага, с легкостью уклоняясь и парируя их. Клинки звенели. Бой затягивался. Оба взмокли, обзаведясь ссадинами и многочисленными порезами, из которых не переставала сочиться кровь. Тяжело дыша, Маг оперся о меч. Как ни мучительно было признавать это, но Рыцарь побеждал, и без магии чародей не выживет.
        Сам Виолент будто ничуть не запыхался. Его грудь медленно опадала и вздымалась, ноздри раздувались, но в глазах отражалось ледяное спокойствие, словно он что-то для себя решил и готов идти до конца. Крутанув меч в руке, Рыцарь быстро подскочил к Магу и ударил рукоятью по лбу. От неожиданности чародей едва успел выставить перед собой оружие, защищая голову, но боль все равно заставила его упасть на колени. Из последних сил он попытался удержать свой меч, цепляясь за рукоять пальцами. Оружие показалось слишком тяжелым и, скользнув по камням, упало в воду. Измотанный схваткой Маг зашелся сухим кашлем, почувствовав во рту металлический привкус. Висок защекотала горячая струйка крови, перед глазами все расплылось, но он по-прежнему слышал ровное дыхание Виолента, видел нависающего Рыцаря. Нить, связывающая его магическую энергию с чашей, оборвалась, заставив Мага вздрогнуть. Он распахнул глаза.
        - Аркуэне! - безумный крик Амальтеи эхом разнесся по пещере.
        Кнайт видел, как обнаженная леди, спотыкаясь, выбралась из каменной чаши и ринулась к магу, обвила его тело белыми руками, прижала разбитую голову к своей груди.
        «Решайся…» - шепнул Виоленту женский голос, будто соблазняя завершить начатое, всадить острие в грудь противника. Он уже победил его. Схватка была неравной, и Кнайт не мог этого не знать.
        Амальтея взирала на Рыцаря большими фиалковыми глазами. С белесых длинных ресниц упало несколько серебристых капель. Ее нежно-персиковая кожа поблескивала голубоватой пыльцой. Девушка ничуть не стеснялась собственной наготы, став живым щитом между возлюбленным и Кнайтом. Она действительно его любила, покинув дом, избрав непростой путь, чтобы остаться с чародеем. Готов ли он сделать то же самое? Перечеркнуть прошлое?
        - Случайных встреч не бывает, и, если ты встречаешь на пути человека, он твоя судьба. Маг встретил Амальтею, затем спас тебя. Госпожа видит прошлое, будущее, настоящее, и сама решает, кому жить и быть награжденным, а кому погибнуть на одной из проложенных ею дорог. Пойдешь против предначертанного, будь готов столкнуться с наказанием. Чтобы что-то получить, нужно отдать взамен, - забормотал Отшельник, неизвестно когда оказавшись рядом с Кнайтом, но кроме Рыцаря, его слов больше никто не услышал.
        Виолент смерил леди Амальтею равнодушным взглядом и занес над влюбленными меч.
        Маг прижал девушку к груди и развернулся, готовый принять удар. Все его тело и разум замерли в ожидании боли. Время остановилось. Уши заложило. Аркуэне словно оглох, видя перед собой шею Амальтеи и бьющуюся на ней тонкую жилку.
        Виолент вернул меч в ножны и собрался уйти, когда рука Отшельника легла на его плечо, пригвоздив к месту.
        - Не так быстро, юноша, - он усмехнулся и бросил взгляд на ошеломленных влюбленных.
        - Пойдемте, есть разговор, и, именем Госпожи, веди себя достойно, - последнее Отшельник бросил поднимающемуся Магу.
        Аркуэне бережно прижимал к себе все еще слабую Амальтею. Девушка почти висела на нем, дрожа всем телом от пережитого страха и напряжения. Подхватив любимую на руки, Маг кивнул Отшельнику. «Сейчас не время, я должен думать о состоянии Теи», - мысленно успокаивал он поднимающийся гнев. «От Шута можно ждать чего угодно».
        Отшельник поднял вещи Мага и поманил мужчин за собой.
        Миновав пещеру с озером и несколько тоннелей с высокими потолками, они пришли в его обитель. На стене поблескивало зеркало, отражая зелень долины, чародеев и всполохи колдовства. Маг хотел было уложить Амальтею на койку, но Отшельник поднял руку:
        - Внеси ее в зеркало и возвращайся, - он прищурил хитрые глаза, в которых читалось: «И только попробуй ослушаться».
        Кивнув, Аркуэне прошел сквозь портал, выйдя на солнечный свет к стоящим на изумрудном холме чародеям-целителям.
        Тея попыталась сопротивляться, не желая расставаться, но ее быстро одурманили сонной магией, окутавшей девичье тело слабым мерцанием.
        - Позаботьтесь о ней… - выдавил Маг, чувствуя, как в горле застрял ком. Вернется ли он к Амальтее? Что еще приберегла для него Фортуна?
        Целители молча кивнули, приняв девушку на тряпичные носилки. Маг проводил их тяжелым взглядом. Сжав кулаки, он с присвистом выдохнул и смежил веки. Щеку обожгла слеза. Развернувшись, мужчина вошел в портал, оказавшись в ненавистном полумраке.
        Отшельник сидел за столом, помолодевший, в слегка потрепанной одежде ярмарочного Шута, каким Маг встретил его, впервые прибыв на земли лорда Урсуса.
        Посвежевший Виолент с блестящими от воды волосами развалился на стуле и перебирал карты Таро. Каждую рубашку украшали разнообразные изображения, на миг показавшиеся ожившими.
        «Что же ты задумал, Шут?» - Маг прочистил горло.
        - Приведи себя в порядок - негоже садиться в подобном виде с Госпожой за стол, - бросил ему Отшельник, выкладывая перед собой карты и долго всматриваясь в нарисованные символы. - За занавеской найдешь все необходимое, поторопись. Экий ты небритый, увалень, - он усмехнулся, и, как ни странно, губы Рыцаря расплылись в улыбке.
        Тот выглядел куда чище, опрятнее и привлекательнее Мага, вызвав в чародее еще больше раздражения. Кончики пальцев стало покалывать от возвращающейся магии, но ее по-прежнему было недостаточно, чтобы испепелить Кнайта.
        В соседней комнатушке обнаружилось подобие душевой. С потолка в каменный поддон стекал поток воды, исчезая в узких провалах по краям, на деревянном стуле лежал широкий отрез ткани, мутное зеркало, кусок серного мыла и остро наточенный небольшой серп для бритья.
        Как следует смыв с тела кровь и пот, избавившись от бороды, Маг протер стекло. В отражении он увидел собственное изможденное и как будто постаревшее лицо. В черных волосах виднелось несколько серебристых волосков. Отложив зеркальце, Маг было хотел надеть штаны, но вместо них на спинке стула оказалась новенькая одежда.
        «Госпожа…» - быстро одевшись во все черное, мужчина вышел к играющим.
        На столе красовалось несколько глубоких мисок с благоухающим, дразнящим обоняние тушеным мясом, овощами и свежеиспеченным хлебом. От кувшина поднимался пряный аромат вина. Отшельник успел приложиться к кубку, его щеки заалели, а в глазах появился хищный блеск.
        Виолент положил кость на тарелку и как истинный аристократ промокнул пальцы и губы салфеткой, заставив Мага скривиться. Передернув плечами, он сел на свободный стул, оказавшись на расстоянии вытянутой руки между Кнайтом и Отшельником.
        - Наконец-то мы все собрались, теперь можно и поиграть, - довольно пропел хозяин пещеры и быстро раздал карты, запестрившие вспыхивающими символами.
        - Ты для этого заставил меня помыться и обрядиться, чтобы избавиться от скуки? - процедил Маг, собираясь встать, но не смог оторвать зад от стула. Ноги также приросли к полу.
        Отшельник прижал ладонь к губам, приняв невинное выражение лица:
        - А ты как думал? Все ради веселья! Правда, вы его чуть не испортили своей дракой. Госпожа бы расстроилась, что карты легли не по задуманному, но все благополучно завершилось. Вы усвоили свои уроки.
        Виолент прожигал карты молчаливым взглядом. Все, чего ему хотелось, - покончить с игрой и больше не видеть ни Отшельника, ни Мага. Уплыть за море, подальше от Фейта. Но у него оставалось еще одно дело.
        «Что решил его величество по поводу принца Рихтера? Убил или же…».
        Пригубив вина, Виолент выложил несколько мелких карт, оставив два козыря.
        Отшельник пытался мухлевать, но Маг тут же его изобличил, пригрозив, что выльет вино в огонь. Алкоголь был для Отшельника единственно неприкосновенным, и он сдался, в итоге Маг с Виолентом его обыграли.
        Когда в пещере, и без того мрачной, стало совсем темно, Отшельник бросил последнюю карту на стол и хлопнул в ладоши.
        - Ладно, хватит, вы уже несколько раз меня обыграли. Я так не договаривался! - выкрикнул он в потолок, обращаясь к кому-то незримому.
        Виолент с Магом услышали приглушенный женский смех.
        - Проваливайте! - окрысился Отшельник.
        Мужчины переглянулись, и впервые в их взглядах появилось согласие. Молча поднявшись, Маг первым исчез в зеркале, торопясь увидеться с Амальтеей, а Рыцарь побрел по тоннелю к гроту, уже зная, где выплывет.
        На долину опустились сумерки. Рейдж ждал Виолента у куста, недовольно помахивая хвостом, мол, «заждался тебя, хозяин, где ты бродишь?»
        - Ну что, пройдоха, заманили меня в ловушку, - Рыцарь похлопал его по загривку, стянул с себя мокрую одежду и, погрузив ее на коня, взял того под уздцы. - Пойдем отсюда….
        Рейдж согласно мотнул головой и, подцепив зубами сапоги Рыцаря, побрел по дорожке, уводящей прочь от обители ордена.
        [1] Н. Дрюри «Таро. Пошаговое руководство по изучению».
        Глава 13
        Колесо Фортуны
        « Возможно, это клише, но оно верно: 'Единственно, что постоянно в жизни, это непостоянство»[1].
        - Что ж, они немного меня удивили. Я ожидал от Рыцаря более действенных мер, думал, он поборется за руку Амальтеи, вернет свой замок, и в скором времени Смерть приберет его к себе, - гримаса исказила лицо принца Рихтера.
        - Увы, Госпожа, - Жнец поднял кубок из черненого серебра и приложил к тьме капюшона, сделав глоток.
        - Ты мог бы аккуратнее отрезать ему ногу, - пожаловалась озерная дева, всколыхнув голубоватыми волосами и оставив брызги на полу из светлого камня. - Я все силы истратила, чтобы отрастить новую, нельзя так со мной! - она обиженно надула синие пухлые губы.
        - Я и без того был осторожен, старался не задеть его мужское начало, иначе как бы он потом сумел познать страсть с женщинами? - Смерть обидчиво вжалась в спинку стула и повернула голову к Фортуне. - Кстати, Госпожа, как он вам?
        Лицо принца Рихтера сменилось обликом кочевницы-целительницы. Тея восседала на массивном деревянном троне, неторопливо поглощая виноград.
        - Недурен, хоть и пришлось на мгновение вернуть себе невинность. Однако я не жалею о том. Эта боль напомнила мне те времена, когда я впервые была близка с мужчиной. Такое… странное, покалывающее ощущение, - «Тея» запустила пальцы себе между ног. Жить в мужском обличье ей нравилось больше. От рождения она была эфемерным, бесполым существом, наделенным невероятной, как говорили люди, божественной силой, и могла выбирать любое тело и облик. Но смертные запомнили ее как женщину и дали имя.
        - Хм, я тоже давно не была с мужчиной, хотя оборотень очень привлекательный, - дева накрутила прядь на палец. - Такой сильный, а какие в нем бурлили страсти. - Она обняла свои обнаженные плечи и задрожала. На лице расплылась мечтательная улыбка.
        - Это благо - не испытывать никаких потребностей, - изрек жнец. - Лучше бы ко мне приходило побольше людей с крепкими, как у Виолента, костями, и не пришлось бы тратить время на разбор того хлама.
        - Не соглашусь! - Отшельник застучал опустевшей чашей по столу, словно судья. - Что может быть лучше потребности в благородной выпивке? Или же усладить взгляд обликом нашей Госпожи, - он щедро плеснул себе вина и слизнул каплю с горлышка стеклянного кувшина.
        Жнец спорить не стал и слабо кивнул.
        Дева пододвинула кубок с водой к Отшельнику, но тот капризно надулся и перекинул бороду через плечо.
        - Сама пей, я от нее пьянею! - напомнил он.
        Девушка хитро усмехнулась:
        - Когда ты уже избавишься от этой ветоши и приведешь себя в порядок? Не надоело ходить в одном и том же? - она брезгливо оттянула заштопанный рукав шутовского наряда, утративший от времени белизну.
        - Если ты меня хорошо попросишь, а заодно выкупаешь и побреешь, - Отшельник коснулся ее обнаженного плеча и поцеловал.
        Глаза девы хитро заблестели.
        - Довольно! - прервал их хрипловатый голос восседающего на троне короля Зэодера. - Надоела ваша болтовня.
        - Прошу прощения, Госпожа, - пробормотал Отшельник, вмиг посерьезнев.
        - Скажите, вы уже решили, как с ними поступите? - полюбопытствовала дева, наблюдая, как череп стал обретать плоть, обернувшись чародеем с арены Хайзенца.
        Уик встал из-за стола и неторопливо заходил по каменному залу, выглянул в широкое окно, за которым в ночи горели огоньки в домах. Маги в его долине крепко спали. Мимо окна пронесся темный дракон, блеснув в полумраке золотистым глазом.
        - Они расплатились со мной. До тех пор, пока не попросят еще… - расправив плечи, Фортуна неторопливо стала вышагивать перед окном. По полу волочилась алая меховая накидка, на массивных пальцах сверкали перстни.
        Барон Уистлер обернулся к присутствующим и криво улыбнулся:
        - О мальчике позаботились?
        - Обучают, через пять лет он станет вашим верным слугой, Эверет - очень талантливый юноша.
        - Я знаю, поэтому сразу откликнулась на его призыв и забрала больше жизненного времени, чем у Аркуэне, - Фортуна запустила руку в бронзовые волосы Уистлера, и те сменились ежиком каштановых. Из воздуха на ладонь упало крепкое зеленое яблоко. Принц Рихтер впился в его мякоть зубами, заставив сок брызнуть. Утерев рот, он обвел присутствующих взглядом глубоких синих глаз.
        - Пожалуй, я еще немного попутешествую.
        - Куда вы отправитесь, Госпожа? - спросила Дева, накручивая прядь волос на палец и разбрызгивая вокруг себя воду.
        Рихтер усмехнулся:
        - За Костяное море.
        - Вы что же, оставите трон Фейта Ульриху? - Отшельник недоверчиво осмотрел облик Госпожи. Мужественное подтянутое тело источало силу, а на голову так и просилась корона.
        - Подумаю об этом позже, а сейчас оставляю вас ненадолго, - принц приблизился к круглому окну и, прижав к нему ладонь, растворился в его символах.
        Оставшаяся троица переглянулась.
        - Ну вот, снова ее куда-то понесло, - проворчал Жнец.
        - Ей идет в этом облике, - Дева заводила кончиком пальца по образовавшейся на столе лужице.
        - А тебе лишь бы мордой вышли, все красавцы у нее: и оборотень, и принц Рихтер, - ревниво отметил Отшельник.
        Дева бросилась ему на грудь, заставив ткань мгновенно пропитаться водой.
        - Ну что ты, Шут? Когда сбреешь эту нелепую бороду старика и перестанешь корчить из себя опытного мудреца, я затащу тебя в свое озеро и одарю такими плотскими утехами, что ни одному смертному и не снилось, - пробулькала она.
        Отшельник прищурился:
        - Точно?
        Жнец застонал от раздражения и, оставив кубок, превратился в сгусток тьмы, покинув этот балаган спорящих не первый год любовников. Он отправился забирать важную персону, которую еще недавно изображала госпожа. Предстояло избавить Фейт от барона Уистлера.

* * *
        По приказу короля от барона Уистлера избавились без лишнего шума. Лекарь рассчитал необходимую дозировку для яда, подлив его барону в вино за ужином с его величеством. Глубокой ночью остывшее тело вынесли через тайный ход и закопали вдали от замка, не придав кости огню.
        «Смерть сама изберет для него наказание», - решил король.
        Обдуваемый ветрами, Ульрих стоял на верхушке самой высокой башни и провожал тяжелым взглядом удаляющийся во тьме огонек кареты. Принца Рихтера сопровождали его личный маг и Виолент Кнайт, уносящий в своем кармане зелье для исцеления. В порту их ждал подготовленный корабль.
        «Прощай и до скорой встречи, брат», - мысленно повторял Ульрих, скрывая лицо в тени глубокого капюшона. «Я избрал свой путь», - он поднял взгляд к звездному небу и вдохнул полной грудью освежающий морозный воздух. Губы тронула улыбка, он видел перед глазами лица родителей: мать целовала его, отец ободряюще сжимал плечо.
        Перстень на пальце обжег кожу холодом, заставив Ульриха распахнуть глаза.
        Отплыв от берегов Фэйта, Виолент позволил себе улыбнуться. Они добрались без приключений, и маг оставил их в порту, вернувшись к королю.
        - Теперь ты его хранитель, оберегай его высочество, и пусть Фортуна благоволит вашему плаванию, - сказал Кнайту на прощание чародей, увидев выпавший из-за ворота рыцарской куртки медальон.
        Принц Рихтер сидел на койке в каюте, дыша морским воздухом через приоткрытое окошко, его взгляд начинал проясняться.
        Виолент достал из сумки яблоко и протянул принцу, среди плодов лежал опустевший пузырек из-под зелья. Рихтер прищурился, а затем хитро улыбнулся, откусив небольшой кусочек и медленно пережевав.
        «Готов ли ты послужить своему королю?» - спросил Рыцаря знакомый женский голос.
        Кнайт осмотрел каюту и молча кивнул.
        Глубокой ночью на берег у Форта ступил закутанный в плащ человек. Встретивший его маг поклонился.
        - Я говорил, что мы еще увидимся, - в уголках глаз мага собрались морщинки. Сухой рукой он сжал предплечье Виолента, и Рыцарь улыбнулся. Поддерживая старика под локоть, он скрылся с ним за плотными дубовыми дверями, следуя за внимательно осматривающим свои новые владения принцем.

* * *
        Плотный туман привычно окутал равнину Эмпти, клубясь под массивными лапами огромного призрачного волка, несущего на себе всадника в черном.
        У только им видимой границы перед ними расступилась белесая стена, явив черный утес, на котором уже много лет стоял замок. Когда-то здесь было королевство Зэодера, но старик давно отправился к Смерти, оставив земли бесхозными.
        В деревья вернулась энергия, природа благоухала, все вокруг расцветало, а море больше не бушевало, угрожая проплывающим кораблям.
        Острые шпили замка разрезали хмурые облака. С осенью погода в этой части королевства портилась, но всадник знал: его матушка обожает гулять под дождем, так же как и младшие брат с сестрой.
        Волк лег на землю, став нормального звериного размера. Маг слез с него, и верный слуга побежал ко входу в кухню прямиком на запах жареного мяса.
        Сбросив капюшон, черноволосый маг стянул с лица маску и, окинув дом взглядом глубоких темных глаз, улыбнулся, а затем помахал мелькнувшей в окне фигуре в светлом.
        У дверей его крепко обняли, перебирая волосы, как в детстве. Матушка погладила сына по щеке с давнишним шрамом и улыбнулась:
        - Мы ждали тебя только завтра, - проворковала Амальтея, целуя его между бровей.
        - Закончил все дела, и меня отпустили, теперь в долине магам будет о чем подумать. Мы с Фуриа кое-что натворили, - признался он.
        - Эверет, снова? - возмутилась мать, смахнув упавшую на глаза светлую прядь.
        - Что снова? - одновременно загалдели детские голоса, и с обеих сторон в юбку женщины вцепились пятилетние сорванцы. - Братец! - воскликнули они, бросаясь старшему на шею.
        Маг с легкостью поднял близнецов, расцеловав белокурых Дарлингу и Арканума в щеки. Дети глазели на старшего разноцветными глазами: один - фиалковый, второй - желтый.
        - Да вы выросли на целую голову, ох и тяжелые, - он опустил брата с сестрой. - Где отец?
        - Колдует над камином, птицы в очередной раз свили там гнезда, какое-то безобразие, - проворчала Амальтея. - Вы двое, почему такие чумазые? - она шлепнула детей и отправила умываться. - Пойдем, - поманила Эверета за собой.
        По замку витали запахи свежего дерева, краски и еды (как только матушка освоила магию, стала кулинарить с помощью чар, и теперь в горшочках и на сковородках всегда что-нибудь готовилось, а рыба сама прыгала в сеть).
        - Аркуэне, посмотри, кто приехал! - воскликнула Тея, бросаясь мужу на шею.
        Маг по-хозяйски положил ладонь ей на талию. На щеках и руках мужчины темнела сажа:
        - Ну как? - мгновенно спросил он сына. - Устроил им там?
        Они заговорщицки переглянулись.
        - Что? - возмутилась женщина. - Вы это вместе задумали, свести Отшельника с ума?
        - Это моя месть за старую партию в карты, будет знать, - Аркуэне похлопал Эверета по плечу и сложил руки на груди.
        - В ближайшее время вина ему не видать.
        Аркуэне издал победоносный крик, и на пол из камина выпала птичья тушка.
        - Мне кажется, это одно из старых проклятий Зэодера. Ими напичкан весь фундамент, со временем одно из них переходит на стены и мебель, - изрек маг.
        - Давай вместе, - предложил Эверет.
        - Тея, что там с обедом? - Аркуэне забрался в дымоход.
        - Скоро будет готов, - пропела она, еще раз расцеловав сына, и поспешила в кухню. - Вы там умылись, маленькие негодники? Аркуэне! Это все твоя непоседливость!
        - Я тоже тебя люблю! - отозвался маг.
        Конец.
        [1] Н. Дрюри «Таро. Пошаговое руководство по изучению».