Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Караваев Вадим : " Наследие Предков " - читать онлайн

Сохранить .
Наследие предков Вадим Валентинович Караваев
        В 2001 году в высокогорном районе Чечни с радаров исчезают два российских штурмовика Су-25. Спецоперацию ГРУ по их поиску в скором времени срочно засекречивают, и начинается жестокая и бескомпромиссная война спецслужб за обнаруженное в лабиринтах пещер Кавказского хребта ужасающее наследие древних цивилизаций, к обретению которого так сильно стремились высшие чины Третьего рейха и СССР.
        Наследие предков
        Том 1. Горы будут молчать
        Вадим Валентинович Караваев
        
                
        СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ЧЕРНОБРОВА ВАДИМА АЛЕКСАНДРОВИЧА, ЖАРНИКОВОЙ СВЕТЛАНЫ ВАСИЛЬЕВНЫ И СКЛЯРОВА АНДРЕЯ ЮРЬЕВИЧА ПОСВЯЩАЕТСЯ.
        ВСЕ СОБЫТИЯ И ПЕРСОНАЖИ КНИГИ ВЫМЫШЛЕННЫЕ.
        ВОЗМОЖНЫЕ СОВПАДЕНИЯ СЛУЧАЙНЫ.
        Часть 1. Горы будут молчать
        Глава 1. Ни забыть, ни вспомнить
        Ближайшее Подмосковье, октябрь 2003 года. Закрытый военный госпиталь для сотрудников Минобороны.
        Капитан Глеб Куренной снова не спал всю ночь. Это продолжалось уже шестые сутки. Если бы не дневные выключения на пять-десять минут, то он давно бы перестал ощущать тонкую грань между реальностью жизни в закрытом специальном учреждении, формально относящемуся к оборонному ведомству, и яркими, предельно живыми снами, в которые он уже почти месяц начал спонтанно погружаться. К восьми утра, как обычно, пришли несколько врачей в палату и стали что-то тихо обсуждать между собой, ковыряясь в стопке каких-то бумаг, лент кардио- и энцефалограмм и прочей медицинской макулатуры. После утреннего осмотра и капельниц день продолжался по накатанному сценарию: капитана либо везли в кабинет к Константину Григорьевичу - одному из светил закрытого института экспериментальной психиатрии, чьим отнюдь не добровольным пациентом был Глеб. Константин Григорьевич обычно подолгу беседовал с Глебом на различные темы. Большую часть обсуждаемых вопросов Глеб, как ни странно, вспомнить потом вообще не мог. А то что вспоминал, были банальные темы про семью, детство, школу и прочие малоинтересные вехи биографии будущего офицера
отряда специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Cил РФ. Второй же альтернативой дневного времяпрепровождения было посещение так называемых «спецпроцедур», представляющих собой обкалывание пациента чудодейственными препаратами, от которых сознание уходило куда-то далеко за пределы измученного тела, с последующим подключением к огромным аппаратам с кучей проводов и цветными мониторами. В последнем случае Глеб приходил в себя только к вечеру следующего дня, так как сознание напрочь отказывалось воспринимать реальность происходящего, а образы и картины подсознания всплывали яркими эпизодами перед глазами, как только он закрывал глаза.
        Глебу было уже все равно, что начнут сегодня предпринимать «мозговеды», чтобы выудить из памяти офицера интересующую информацию, которую сам он при всем желании не мог вспомнить. И в этот день Глеб в кабинете Константина Григорьевича увидел странного человека неопределенного возраста, сидящего в пол-оборота к присутствующим хозяину кабинета и прибывшему пациенту. Человек был одет в медицинский халат, небрежно наброшенный на плечи поверх серого делового костюма. Он встал, протянул руку в знак приветствия Глебу и пронзительно посмотрел в глаза изможденному офицеру. Глеб успел только заметить, что этот человек вообще не имел особых примет: среднего роста, среднего телосложения, среднего возраста. Сколько ни старался Глеб потом определить возраст человека, но так и не смог: можно с уверенностью было сказать, что ему сорок лет, а можно, что шестьдесят - это не вызывало противоречий при оценке внешности данного «здравоохранителя» в штатском. Константин Григорьевич посадил Глеба в привычное глубокое кресло и затем поспешно вышел из кабинета, закрыв дверь снаружи. Глеб не совсем понимал, что стало
происходить, но сознание сначала поплыло, а потом перед глазами, как на кинопленке, пошли воспоминания двухгодичной давности. Когда несколько разведывательно-диверсионных групп отдельного отряда спецназа ГРУ, дислоцированного в неприметной воинской части с номером 32 111 рядом с подмосковным Наро-Фоминском, в тот момент находящихся в командировке на территории охваченной боевыми действиями Чеченской Республики, получили неожиданный приказ. Отряд имел непосредственное подчинение Главному разведуправлению и даже для своих коллег из бригад спецназа был практически неизвестен, так как по придуманной для всех легенде при встрече с бывшими сослуживцами бойцы нового спецотряда рассказывали, что теперь служат в спецбатальоне охраны особых стратегических объектов. У собеседников, как правило, такой ответ вообще не вызывал какого-либо удивления, потому что многие прекрасно знали о том, что в подобные подразделения, соблазняя приличным жалованием, в основном набирали бывших спецназовцев всех мастей, начиная от военной разведки, заканчивая спецназами внутренних войск МВД и УИНа, а из-за повышенного уровня
секретности вопросы о служебной деятельности в разговорах не присутствовали.
        Кадровый состав нового отряда был сформирован в конце девяностых из офицеров, прапорщиков и контрактников сержантского состава спецназа ГРУ, имевших солидный опыт боевых действий и высокий уровень боевой подготовки. А главнейшим критерием профпригодности была весьма специфическая характеристика - способность выполнять, не задумываясь, приказы на ликвидации кого бы и где бы то ни было. Так сказать, развитый «инстинкт убийцы», но в той степени, чтобы он не влиял на критичность мышления и способности к четкому выполнению поставленной задачи. Проще говоря, государству нужны были преданные, холодные и расчетливые убийцы, а не стадо полубезумных берсерков с патологической жаждой крови. Вербовка в отряд шла по всем тогдашним бригадам спецназа и подразделениям войсковой разведки, но куда и зачем вербуют, никто толком не знал. Лишь позже, прослужив несколько месяцев, бойцы стали понимать, почему держится настолько высокий уровень секретности, ведь основной задачей вновь сформированного отряда было физическое устранение руководителей незаконных вооруженных формирований внутри и за пределами государства.
Необходимость наличия такого подразделения с весьма узкой специализацией была продиктована реалиями второй половины девяностых годов прошлого столетия. Бойцы отряда не раз выполняли задачи по физическому устранению не только лидеров боевиков на Северном Кавказе, но и представителей высших кругов криминалитета, неугодных политиков, сотрудничавших с иностранными спецслужбами или теми же боевиками, предателей Родины и прочих нежелательных с точки зрения ГРУ персонажей российской действительности, каким-то образом перешедших дорогу официальной власти.
        О существовании данного отряда вообще не знал никто, кроме нескольких высших офицеров 8-го диверсионного управления ГРУ и руководства «Аквариума», то есть Главразведуправления Генштаба, называвшегося так за внешний вид полностью застекленного здания штаб-квартиры, расположенного в Москве в районе старой Ходынки. Но события в Чечне внесли и свои коррективы в деятельность спецотряда, по праву считавшегося одним из самых боеспособных спецподразделений в вооруженных силах. И хотя бойцы регулярно получали задания на устранение лидеров боевиков или захват в плен «языков», тем не менее большую часть времени спецназовцам приходилось выполнять стандартные разведывательно-диверсионные задачи.
        Карьера капитана Глеба Куренного складывалась вполне обыденно для офицера спецназа: Новосибирское высшее командное училище, служба в 3-й бригаде спецназначения, активное участие в первой чеченской кампании. А вот вторая чеченская застала Глеба уже в рядах нового спецотряда в должности командира разведывательно-диверсионной группы. Среднего роста, сухощавого телосложения, с коротко стриженными светло-русыми волосами, Глеб ничем особым не выделялся в толпе, разве что армейской выправкой и всегда до блеска начищенной обувью. После первой чеченской кампании успел жениться и завести ребенка. Но, впрочем, жена и подрастающий сынишка папку чаще всего видели на семейных фотографиях, стоявших на комоде в спальне небольшой двухкомнатной квартиры в военном городке на окраине Наро-Фоминска. Жена Галина уже вполне привыкла к постоянному отсутствию мужа дома, к его бесконечным командировкам в Чечню и практически перестала донимать его вопросами о переводе на более спокойное место службы. Глеб же беззаветно любил свою работу и четко осознавал, что если и со стороны семьи будет уж если не поддержка, то хотя бы
невмешательство в его специфическую служебную деятельность, то все в жизни будет складываться самым наилучшим образом. О чем-то большем он и не мечтал.
        Тем сентябрьским утром несколько разведгрупп были брошены в Шалинский район Чечни с одной единственной целью: захватить в плен связного Абу Хаттаба уроженца Иордании Саида Халеда. Полученные разведданные насчет перемещения боевика полностью подтвердились, и из устроенной на горной дороге засады спецназовцы атаковали автоколонну, везущую продовольствие и боеприпасы для боевиков. Саид в завязавшемся бою получил разрывную пулю, разворотившую тазовые кости и оторвавшую левую часть задницы, и теперь надоедливо стонал на обочине дороги.
        - Командир, как бы ни откинулся «интурист» по дороге на базу! - устало пробурчал в рыжие усы снайпер разведгруппы старший прапорщик Вася Ярымбаш, радиопозывной Хохол, обращаясь к подходящему к ним Глебу. Вася был угрюмым, не особо разговорчивым увальнем, но отличавшимся просто адским терпением и выдержкой. Это от его выстрела из «винтореза» разлетелась, как гнилая тыква, башка у водителя головного «Урала», который благополучно впилился на полном ходу в оторвавшийся от взрыва фугаса кусок скалы и загорелся, тем самым преградив на узкой дороге путь оставшимся трем машинам боевиков.
        - Да, в общем-то, не должен он сдохнуть, а вот ходить будет теперь только под себя! - озабоченно сказал Глеб, пытаясь рассмотреть, куда конкретно иорданец словил пулю, приведшую к таким удручающим перспективам для дальнейшей жизненной активности южного гостя.
        И как раз в тот момент, когда подоспели бойцы разведгрупп к месту последнего боя для дюжины воинов Аллаха, радиостанция Глеба разразилась шипением и треском внезапного вызова на связь.
        - Змей, это Бугор, как слышишь меня? - на связь неожиданно для всех бойцов на закрытой частоте вышел командир отряда подполковник Волостных, который сегодня должен был вылететь из Ханкалы в Москву по какому-то срочному приказу Центра.
        - Слышу тебя, Бугор, говори.
        - Змей, срочно передавай на броню эту полудохлую макаку и дуй со своими орлами на место посадки. Группы Феникса и Хамсы идут с тобой. В 6:20 вас заберет вертушка, там получите инструкции. Принимай командование сводным отрядом.
        - Понял тебя, Бугор! - Глеб выключил радиостанцию и выругался, осознав, что при подобных раскладах возвращение в расположение не грозит еще несколько дней.
        В свете первых лучей восходящего солнца над надоевшими взору Глеба осенними горными пейзажами, борта вертушек послушно тащили три разведгруппы в сторону южной границы Чеченской Республики.
        После получения инструкций и постановки боевой задачи Глеб Куренной и командиры двух других разведгрупп наконец поняли, почему их безо всякой подготовки бросили в самый дальний и недоступный уголок горной части Чечни. За час до того, как в Шалинском районе диверсанты уничтожили автоколонну и проявляли интерес к вновь появившимся отверстиям в теле «иностранного туриста», в высокогорном Шаройском районе неожиданно исчез с радаров штурмовик СУ-25. А ввиду того, что якобы в этой дыре не оказалось мобильных частей для поиска, было принято решение бросить диверсантов из соседнего района на поиск самолета. Глеб, обладавший отменной интуицией, поделился сомнениями в правдивости предоставленной информации с командирами разведгрупп старшим лейтенантом Хамсутдиновым и капитаном Орловым.
        - Что-то мне сдается, что ты прав Глеб, брешет командование насчет обычного поиска «сушки», что ей там было делать в такое время? Бомбить аулы в предрассветном тумане? Смысл?! - не успокаивался вечно суетливый Орлов, постоянно теребя рукой ремень АКМа.
        - Да все может быть! Эти затейники - большие любители закинуть несколько ракет типа «воздух-поверхность» хоть по отаре овец ради прикола, - попытался сгладить недоумение товарищей шустрый татарин.
        - Перепились, небось, и послали отработать «сушку» по какому-нибудь аулу, а она в гору неожиданно впилилась, а теперь ищи-свищи ее по всем перевалам.
        - Ну что ж, координаты последнего выхода на связь у нас есть, это не так далеко по прямой от места нашей высадки, а как по перевалам туда топать, надо думать, - сказал Глеб, усиленно изучая подробную карту местности для определения маршрутов поиска разведгруппам.
        Вертолеты выгрузили бойцов в разных местах в районе самого труднодоступного высокогорного аула Хуландой в Шаройском районе Чечни, что как раз на границе Грузии и Дагестана.
        Спецназовцы пошли по озаряемому осенним солнцем горному ущелью, скрывая свой путь среди редкой растительности, контрастирующей с одинокими столбами боевых башен, исписанных древними солярными символами - всевозможными свастиками и прочими изображениями солнца. Некоторые из этих башен немногочисленное местное население соседних аулов, в основном состоящее из аварцев, разбирало на камни. На близлежащей территории в горах встречалось множество водопадов и пещер. Негустая горная растительность сменялась видами на снежные вершины Тушетского хребта, среди которых было несколько живописных вечно покрытых снегами «четырехтысячников». Группа Хамсутдинова заходила с юго-западной стороны, осматривая заброшенный полуразрушенный аул, а орловские бойцы пошли в сторону горной дороги на Шарой. Через шесть часов заснувшую радиостанцию Глеба оживил скрипучий голос Хамсутдинова:
        - Змей, прием, это Хамса! Слышишь меня?
        - Прием, Хамса, слышу тебя.
        - По руслу реки от меня в твоем направлении топает вооруженная группа. Человек двадцать, не больше. Они должны, по идее, выйти на вас через час с небольшим. Как понял?
        - Понял тебя. Встретим.
        Заняв на ближайшей высоте и окрестных холмах боевые позиции, откуда прекрасно простреливалась единственная дорога по дну ущелья, группа Глеба принялась ждать «гостей».
        Через полтора часа появились «гости» в виде растянутой цепи боевиков, направлявшихся в сторону грузинской границы, причем вся недружная компания совершенно не заботилась о какой-либо маскировке и элементарной осторожности. Первое впечатление, возникшее при виде боевиков, было такое: их кто-то очень сильно напугал. Было видно в оптику, что они плелись из последних сил, но тем не менее на лицах был запечатлен ужас.
        - Командир, ты видишь? - пробубнил в эфире Хохол, глядя сквозь прицел СВДэхи на возглавлявшего цепь бородатого боевика. - Что с ними, командир? Они какие-то ненормальные.
        - Пропусти ближе, сейчас вылечим. Работать только «винторезами», - отдал приказ капитан, подразумевая, что огонь разрешен только бойцам, вооруженным бесшумными снайперскими винтовками ВСС «Винторез» и специальными автоматами «Вал».
        - Шнобель, Мерин, отстающих взять живыми. Огонь!
        Первым упал как подкошенный бородач, идущий в конце вереницы, получив пулю в руку и очередь по ногам из бесшумного автомата «Вал». Боевик мгновенно выронил свой автомат, который он тащил за ремень, как понурую псину на поводке, и мягко скатился в овраг. Практически одновременно его судьбу повторил молодой чеченец, которого от полученных пуль швырнуло с дороги на обочину, где его быстро оприходовали лежащие там бойцы. Идущие первыми боевики вообще не поняли, что случилось. Сначала они стали оборачиваться, а потом просто бросились бежать по дороге вперед, где их практически в упор расстреляли из бесшумного оружия.
        Старший сержант-контрактник Сапрыкин с радиопозывным «Шнобель» и аналогичным погонялом, полученным за красный картофелеобразный нос, вместе с крепышом, по кличке Мерин, тащили пока еще живых боевиков к командиру. Начался отработанный до автоматизма «экспресс-допрос», как его часто называл Глеб. Молодой боевик сначала тихо стонал, а потом и вовсе потерял сознание от болевого шока, а вот второй, получив укол промедола, смотрел на бойцов испуганными глазами и, показывая пальцем в сторону заснеженной вершины, постоянно повторял только одно: «Там, там. Это не люди!». Никакие меры, предпринятые бойцами, уже не смогли вернуть его в нормальное состояние. Глеб встал с корточек, закурил сигарету и жестом показал Хохлу кончать бородачей. Хохол, не торопясь, кряхтя от возложенной на него рутинной задачи, подошел вразвалочку к обезумевшим от непонятного ужаса воинам Аллаха и мощными движениями скрутил им головы по часовой стрелке так, что косматые затылки отважных горцев вдруг гармонично поменялись местами с бородатыми харями.
        - Что буробил этот второй, как думаешь, командир? - тоже закурив сигарету, спросил у Глеба Хохол.
        Глеб, всматриваясь в сторону заснеженной вершины, куда не так давно тыкал пальцем чеченец, ответил:
        - А что тут можно думать? Я тоже в бинокль видел, что с ними со всеми что-то странное было. Что могло так напугать «чехов» в родных горах - ума не приложу!
        Устроившись на ночлег на хорошо защищенном от ветра и посторонних глаз горном склоне, Глеб связался по рации с командирами других разведгрупп, поведав вкратце о непонятном поведении перепуганных боевиков.
        - Змей, да под наркотой они были, я тебе отвечаю! Мы таких под Старыми Атагами в плен брали. Законченные мракобесы, обдолбятся чем-то, а потом им везде шайтаны мерещатся! - твердил всезнающий Орлов, который был на три года младше Глеба, но первое впечатление от встречи с ним практически стопроцентно убеждало его собеседников, что перед ними был, ну как минимум, командир батальона.
        - Да какая наркота, пацаны! - вмешался в эфир Хамса. - У «чехов» в основном амфетамин находили, когда они, насквозь простреленные, умудрялись скакать, как горные сайгаки, а потом подыхали от потери крови. Перепуганных я вообще не встречал. Не знаю, Змей, что за экспонаты там тебе попались.
        - Лады, завтра выходим все на намеченный квадрат, как раз у той горы, куда этот папуас показывал, там и посмотрим. Конец связи!
        Глава 2. Вопросов больше, чем ответов
        26 сентября 2001 года, Москва, Хорошевское шоссе, район Ходынского поля, «Аквариум» - здание Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС РФ.
        Командир отдельного отряда спецназначения ГРУ ГШ подполковник Михаил Волостных шел по коридору «Аквариума» к кабинету начальника 8-го «диверсионного» управления полковника Скороспелого Ильи Григорьевича. Подполковнику Волостных шел сороковой год. За плечами была война в Нагорном Карабахе и две чеченские кампании. На груди красовались орденские планки от двух орденов Мужества и медали «За отвагу». Подполковник снискал подлинное уважение бойцов за абсолютную преданность боевому братству и готовность идти на любые жертвы ради спасения своих солдат. При штурме Грозного в 1995-м тогдашний майор Волостных, услышав по рации, что одна разведывательная группа из их батальона на подходах к городу попала в засаду и была прижата к земле минометным огнем, чуть ли ни под прицелом автомата заставил механика-водителя какого-то танка, стоявшего рядом с их расположением, прорваться сквозь кольцо окружения к попавшим в беду спецназовцам. И лично ведя огонь из пушки, спас жизни дюжине товарищей, организовав прорыв окружения. За этот подвиг Волостных повесили первый орден, а от благодарных спецназовцев навсегда
привязалось ласковое прозвище «Батя».
        Срочный вызов в Центр после неожиданного приказа для его отряда по поисковой операции потерянного штурмовика в горах южной части Чечни вызывал полное недоумение бывалого офицера. Подполковник не понимал, зачем матерым диверсантам искать самолет где-то далеко в горах, да еще и в обстановке абсолютной секретности.
        - Разрешите, Илья Григорьевич? - просунув голову в дверь, громко гаркнул подполковник.
        - А, Волостной, ты!? Здорово, заходи, давай. К 8:30 нам на совещание к «самому».
        Офицеры пожали друг другу руки и присели за стол.
        - Илья Григорьевич, вы хоть в курс дела введите, что да как. Чего меня сюда дернули?
        - Да, в общем, Миш, что на тот момент тебе положено было знать, уже сообщили. Но, конечно, не все по связи можно было рассказать, сам понимаешь. Сейчас на совещании генерал введет в курс дела, пошли.
        Совещание в кабинете начальника ГРУ генерал-лейтенанта Трофимова началось с доклада сотрудника отдела оперативной разведки, который сообщил совершенно неожиданные для подполковника Волостных факты. Оказывается, ранним утром 25 сентября от пограничников Итум-Калинской погранзаставы поступил сигнал о движении двух групп боевиков общей численностью до ста человек с территории Грузии через перевал южнее селения Хуландой. Пограничники вступили в неравный бой и потеряли несколько солдат убитыми. Двое пограничников попало в плен, остальные чудом уцелели. А за месяц до этого в эфире первый раз засекли выходившего на связь с Басаевым по спутниковой связи полевого командира Расула Исмаилова, бесследно исчезнувшего после штурма села Комсомольское в марте 2000-го. Он являлся одним из главных связных между далеким миром арабского ваххабизма и приверженцами подобных светлых идей на территории Северного Кавказа, пусть пока еще духовно незрелыми в религиозно-идеологическом плане, но зато с лихвой компенсирующими пробелы в знаниях тонкостей салафитской доктрины безудержной яростью в нелегком деле священного
джихада. И чем полноводнее становился мотивационный нефтедолларовый поток с далеких арабских земель, тем сильнее и непримиримее становилась священная борьба горских джихадистов против многолетнего ига неверных. Из радиоперехвата было понятно, что Исмаилов находится на территории Грузии и готовится перейти с большой группой боевиков через границу как раз в районе селения Хуландой. Рано утром 25 сентября по спутниковой связи уже с территории Чечни выходит долгожданный Исмаилов. Определив его местонахождение, в воздух были срочно подняты два штурмовика СУ-25 с явной претензией на повтор триумфа шестилетней давности, когда ударом с воздуха был успешно осуществлен ускоренный перенос в объятия райских гурий праведной души вождя и учителя молодой ичкерийской республики, бывшего генерала советской авиации Джохара Дудаева. Но в этот раз, к всеобщему сожалению, действия штурмовой авиации были не столь блистательны. Выйдя на цель и выпустив несколько неуправляемых авиационных ракет класса «воздух-поверхность» (НАРов) по указанному квадрату, один из штурмовиков предпринял попытку повторного захода на цель. На
десерт для долгожданных гостей с южных гор оставалось изысканное угощение - объемно детонирующие бомбы, специально предназначенные для атаки противника в горной местности. При попадании такой бомбы в цель взрывчатое вещество в виде аэрозольного облака накрывало все вокруг, а затем происходил подрыв. От чудотворного воздействия такого оружия не спасали ни пещеры, ни естественные укрытия в горах, так как всюду, куда проникало газовое облако, все разбиралось на молекулы в доли секунды.
        Последними словами заходящего на цель для бомбометания пилота «сушки», принятыми на земле, были: «Первый, первый, прием! Я потерял цель, отказ системы наведения. Сильная вибрация машины. Очень яркий свет. Ничего не вижу». При попытке выхода на связь второго пилота, уходящего в юго-восточном направлении от цели, последовали сильные помехи в эфире, такие, что слов было не разобрать. Через несколько мгновений оба штурмовика исчезли с экранов радара. А то, что началось потом, никакой логике уже не поддавалось: через двадцать минут пилот второго штурмовика вдруг вышел на связь с центром управления на очень редкой, практически не используемой частоте, а затем появился в небе в семистах километрах севернее в Ростовской области, где только с третьей попытки чудом смог посадить самолет на Зерноградский военный аэродром. На вопросы трясущемуся от страха летчику, как тот сюда попал, он просто смотрел круглыми глазами и всем видом показывал полное непонимание ситуации. Сейчас пилот госпитализирован, но получить какие-либо сведения от него пока не удалось. Анализ бортового самописца еще произвести не успели.
Первого же самолета так и не нашли, спихнув данную задачу на плечи диверсионного спецназа.
        Доклад прервал генерал Трофимов и обратился к присутствующим офицерам:
        - Товарищи, надеюсь, что все прекрасно понимают сложность данной ситуации. Вероятность атаки самолета с земли весьма велика, боевики могли запросто сработать по самолету «Стрелой», переносным зенитно-ракетным комплексом. Ситуация на границе остается очень сложной. Вчера утром пограничники Итум-Калинской погранзаставы вступили в бой с небольшой группой боевиков на самой границе с Грузией. Боевики по непонятным причинам пренебрегли всеми правилами маскировки и просто толпой бежали в направлении ущелья на грузинскую территорию, туда, откуда пришли менее суток назад. Одиннадцать человек удалось уничтожить, остальные рассредоточились и прорвались в лесной массив. Еще несколько разрозненных групп, двигающихся в южном направлении, были замечены в бинокль теми же пограничниками. Ввиду того, что по имеющимся данным численность боевиков в квадрате незначительная, было принято решение не поднимать дополнительные подразделения, а произвести поисковую операцию силами нескольких развед-диверсионных групп спецназа. Пока не поступит какая-либо информация от них, приказываю не предпринимать никаких действий. На
спутниковых снимках каких-либо интересующих нас моментов не зафиксировано. Радиоэфир боевиков также молчит по этому поводу, так что будем ждать информацию от наших бойцов.
        Выйдя с совещания, офицеры молча смотрели друг на друга с нескрываемым удивлением. А через несколько минут по всем каналам спецсвязи подразделений Вооруженных сил, ФСБ и МВД прошел сигнал о потере российскими военными штурмовика СУ-25 в районе границы с Грузией. Это означало, что в район предполагаемого падения самолета в скором времени будут выдвинуты значительные силы для масштабной поисковой операции.
        Подполковник Волостных сидел в кабинете начальника 8-го, так называемого «диверсионного», управления полковника Скороспелого Ильи Григорьевича, изучая подготовленное аналитиками досье по данному делу.
        Полковник Скороспелый наклонился над столом и чуть ли не шепотом сказал сидящему напротив него офицеру:
        - Миш, тут такая задница, если честно. Я тебя сюда не для массажа ушей выдернул из Чечни. Здесь дело куда более сложное, чем сейчас для всех обрисовал генерал. Это по его личному приказу на поиски самолета бросили именно твой отряд, о котором мало кто знает даже из своих. Подобные чудеса происходили не раз в разных местах бывшего СССР и за его пределами. И как только наше ведомство пыталось выяснить всю подноготную, то сразу появлялись осведомленные о проблеме специалисты в штатском и изымали весь накопленный материал, давая понять, что, мол, у военной разведки своих вопросов навалом, и нечего совать нос в подобные темы. Вчера после получения информации о падении самолета всех сразу начали поднимать на уши. Генерал сразу потребовал всю информацию по интересующему нас квадрату. Но как только навели справки, генерала Трофимова дернули в генштаб на ковер к первому заместителю начальника генерал-полковнику Краснову. Это мне сам наш генерал вчера рассказал с глазу на глаз. Так вот, в кабинете Краснова присутствовали он сам и два неизвестных Трофимову человека. Кто они и откуда - не представлялись.
Разговор, со слов Трофимова, был очень недолгий: сначала потребовали полный доклад по делу, а потом приказали закончить поисковую операцию к 19:00 сегодняшнего дня и вывести поисковые подразделения из указанного квадрата. Только вот наш генерал прекрасно знал заранее, чем обычно заканчиваются подобные уравнения с несколькими неизвестными. Поэтому он доложил наверх, что самолет ищет обычная разведрота ВДВ, а не твои диверсанты. А мне поручил совместно с тобой разработать план продолжения разведывательной операции по поиску самолета в условиях строжайшей секретности. Поэтому ты здесь. Пойми, Миш, это, как говорится, дело чести нашего доблестного ведомства. А мы никогда за долгую историю конкурентной борьбы с гэбэшниками покорно лапки не складывали и не принимали униженную позу. И зубы показывали всегда и всем, причем вне всякой зависимости от политической обстановки и благосклонности к нам верховной власти, которая в разные времена по-разному расставляла приоритеты в сфере работы различных силовых ведомств.
        Полковник сделал многозначительную паузу, посмотрел исподлобья на командира спецназа и продолжил:
        - Как мне думается, то ли мы залезли в кухню эфэсбэшников, то ли имеем далеко не всю информацию по аналогичным случаям, явно попахивающим какой-то чертовщиной. Вот смотри: место выхода на связь полевого командира Расула Исмаилова было у подножия так называемой Белой горы, как ее называют местные. Очень странное место, скажу я тебе. Дурная слава еще со времен Великой Отечественной тянется. Наши аналитики вчера немного нарыли по этому месту: там и связь частенько пропадала у погранцов, и у летчиков помехи сильные в работе приборов были, да и местных легенд полно про эту гору. Аборигены стараются вообще там не показываться. По высоте гора небольшая - менее двух тысяч - с восточной стороны много глубоких пещер, водопадов. В общем, местность труднопроходимая. Удар самолеты наносили по заданным координатам в условиях плохой видимости в предрассветные часы, как раз по восточному склону. И только наш спутник начал делать снимки местности, генерала сразу дернули наверх. Скоро твои ребята должны быть в указанном квадрате. Миш, давай дождемся связи. Если ничего интересного не обнаружат, то сразу отзываем
группы назад и начинаем разработку нового плана.
        9 час. 02 мин. 26 сентября 2001 года, южная граница Чеченской Республики.
        Разведывательно-диверсионная группа под командованием капитана Глеба Куренного форсировала небольшую горную речку, один из притоков реки Шаро-Аргун, и подошла вплотную к намеченному квадрату, где чуть более суток назад штурмовики атаковали отряд боевиков.
        Рассредоточив группу, Глеб начал просматривать в бинокль местность. Метрах в четырехстах от него ущелье возле горы и склон местами выгорели, были видны воронки от взрывов и трупы боевиков.
        - Хохол, Мясной, что там у вас видно? - спросил Глеб по рации у снайперов, шедших чуть выше по склону.
        - Змей, это Мясной! Вижу около двух десятков трупов на местности, впереди, судя по всему, в скале есть проход, мне отсюда не видно, - ответил старший сержант Колосков, по прозвищу Саша Мясорубка, снайпер разведгруппы.
        В прошлом до службы Саша Колосков, худенький и улыбчивый мальчуган с детским выражением глаз, конопушками на лице и какой-то наивной улыбкой, был кандидатом в мастера спорта по биатлону. Сразу после окончания школы Сашку забрали в армию. Понятно, что отмазать его было некому и не на что, и поэтому недокормленную надежду и гордость отечественного биатлона с радостью встретили в райвоенкомате, быстренько определив на службу в отдельный разведывательный батальон псковской дивизии ВДВ, где Сашка со страхом и трепетом встретил новый 1995-й год. Вовремя нажимая на спусковой крючок старенькой СВД - снайперской винтовки Драгунова, - Сашка быстро стал одним из самых востребованных снайперов войсковой разведки.
        А необычную кликуху он получил за один весьма «забавный» случай, произошедший на блокпосту рядом с одним из сел Ачхой-Мартановского района солнечной Чечни. БТР, на котором ехали ВДВэшные разведчики, остановился на блокпосту на несколько часов. Бойцы отдыхали, ожидая выхода на связь разведгруппы, находившейся в «зеленке». Только собрались ехать, как толстомордый милицейский майор, дежуривший на посту, ни с того ни с сего сказал водителю БТРа ехать по дороге в объезд села. Якобы в селе вчера армейский «Урал» налетел на фугас и до сих пор дорога не проверена на наличие мин. БТР с разведкой послушно выдвинулся по указанной майором дороге и через три километра словил в слабо бронированный борт выстрел из ручного противотанкового гранатомета РПГ-7 - чудного изделия советской оборонной промышленности, кумулятивная граната которого, попадая в бронированную преграду, прожигает ее струей раскаленного газа. Газ, прорываясь внутрь корпуса бронемашины, создает там избыточное давление, превращающее находящуюся внутри живую силу в плохоопознаваемые фрагменты тел. Спасаясь от неблагоприятного для молодых
организмов действия подобных снарядов, военные и придумали кататься на броне сверху с открытыми люками.
        От взрыва разведчики разлетелись с брони, как конфетти из хлопушки. Благо, что стрелял один человек и не было организованной засады, потому что достойного сопротивления нападавшим оказать вряд ли кто бы смог. Каким-то чудом все бойцы остались живы, но ранения и контузии получили практически все. А Сашкиному лучшему другу пулеметчику Денису Воронину взрывом оторвало кисть правой руки. Сразу к месту подрыва примчалась БМП с блокпоста, забрав на броню раненых разведчиков и оставив на дороге догорать старенький БТР. И в то время, когда разведчикам оказывали медицинскую помощь, сержант Сашка Колосков с перебинтованной головой уже тормошил какого-то перепуганного старлея по поводу местонахождения толстомордого майора. Старлей сказал, что как только разведчики отъехали с блокпоста, майор с кем-то недолго говорил по рации, а потом поехал в соседнюю деревню, якобы прикупить мясца на шашлычок. Сашка собрал несколько несильно потрепанных взрывом бойцов и на милицейском уазике поехал в ту же деревню.
        Дом, в котором находился «заботливый» майор нашли быстро по припаркованной милицейской «Ниве». Бойцы, недолго думая, ворвались через окна и двери в жилище, положили всех находящихся там мордой в пол, скрутили руки и запросили по рации армейский «Урал» с бронированным фургоном для транспортировки захваченных лиц, подозревающихся в организации теракта. И пока бойцы, разойдясь по разным комнатам дома, дожидались приезда импровизированного «автозака», Сашка остался на кухне охранять связанных злодеев.
        Гнетущее ожидание вдруг оживил чей-то истошный вопль с кухни. Взору бойцов, ворвавшихся туда с автоматами наперевес, предстала «презабавнейшая» картина. Оказывается, Сашка Колосков, оставшись наедине с плененным офицером родной милиции, высадил ударом автоматного приклада все передние зубы майора и запихнул в освободившееся кровавое отверстие чуть ли не половину рукоятки стоявшего рядом плетеного веника. Потом точным ударом приклада сверху перебил правую ключицу многострадальному служителю закона, засунул висящую, как плеть, руку майора пальцами в привинченную к кухонному столу старенькую ручную мясорубку и давай старательно наяривать рукоятку по часовой стрелке. Ну что тут сказать? Даже ручка веника не смогла заглушить издаваемых голосовыми связками майора децибел. Товарищи Сашки, увидев стоящего на коленях свиноподобного предателя Родины, пальцы которого в виде тщательно перемолотого фарша падали на грязно-белую клеенчатую скатерку, оторопели секунд на десять, потеряв дар речи, а потом оттащили юного мстителя от его страшного орудия возмездия.
        При подобных раскладах Сашке грозил бы трибунал за его выдумки с кухонным изделием. Но было одно «но» - Сашка служил в разведке, а эти ребята своих не сдают. Неминуемую перспективу уголовного дела за причинение тяжких телесных «доблестному» майору боевые товарищи замяли следующим образом: связали синей изолентой пять осколочных оборонительных гранат Ф-1, радиус разлета осколков которых составлял 200 метров, выдернули чеку и бросили через стекло в кухню с лежащими на полу врагами поближе к газовому баллону. Бросавший связку спецназовец сам чудом успел отбежать за соседний кирпичный сарай. Рвануло так, что от дома остался только фундамент, где обрели последнее пристанище три матерых террориста и толстопузый «оборотень в погонах». В результате все списали на самоподрыв группы боевиков-шахидов в жилом доме, которые, испугавшись штурма дома «доблестным» майором милиции, привели в действие взрывное устройство. В честь геройски погибшего милиционера даже улицу назвали в его родном селе в Брянской области. Ну, а к Сашке после этого случая навечно пристало погоняло Мясорубка.
        Получив приказ капитана осмотреть местность, снайперы-разведчики сменили местоположение, и их взору предстал хорошо различимый проход между скалами, совершенно невидимый для находящихся внизу в ущелье спецназовцев. Небольшая поляна перед этим проходом была полностью усеяна трупами боевиков и изрыта взрывами авиационных ракет.
        - Змей, это Хохол, здесь все «двухсотые», поднимайтесь сюда, - пробубнил в рацию усатый снайпер, давая понять, что кроме изорванных взрывами ракет трупов, ничего интересного найти не удастся.
        Принявшись тщательно осматривать местность, Глеб с подчиненными услышали слабый стон за огромным плоским камнем, лежавшим перед самым проходом в скале. Подойдя ближе, они увидели связанного российского пограничника, более похожего на только что выбравшегося из забоя шахтера. Грязная камуфляжная форма, на которой с трудом просматривались знаки различия, была изорвана в клочья, голова залита почерневшей запеченной кровью, и все это сверху было щедро присыпано землей и гарью.
        Вытащив кляп изо рта и развязав руки пленнику, разведчики принялись приводить его в чувства.
        Минут через двадцать избитый и изможденный пограничник начал приходить в себя и стал рассказывать разведчикам свою историю о том, как он попал в плен, когда его погранотряд вступил в неравный бой с превосходящими силами боевиков, спустившихся с одного из перевалов Тушетского хребта.
        - Так, ну это мне понятно, а что произошло здесь? - спросил капитан.
        - Нас с Серегой привели сюда и бросили связанными вон там, - пограничник стеклянными глазами посмотрел на место воронки от взрыва, вокруг которой лежали куски человеческого тела в пропитанном кровью зеленом камуфляже. - Серега раненый был, сознание терял часто. Чечены принялись на ночлег готовиться. А тут вдруг авиация ни с того ни с сего накрыла. Начали ракетами долбить, «чехи» к проходу тому бросились. Человек тридцать, наверное, успели туда забежать, а я за камень спрятался. Потом вдруг в один момент воздух стал густой вроде, словно газ в воздухе был, и все вокруг «плыло», как при сильной жаре. Я не знаю, что точно произошло, но все вокруг тряхануло. Сразу боль во всем теле, слабость, ломота и какой-то непонятный дикий ужас. Мне никогда так страшно не было еще. Голова была готова разорваться на части, тошнота жуткая, позаблевал все вокруг. А через несколько секунд, чечены обратно в ужасе из расщелины на карачках выползать стали. Глаза безумные, метаться начали туда-сюда, некоторые просто падали без сил. А тут как раз второй самолет ударил ракетами прям по толпе.
        - Да уж, попали вы под раздачу! - понимающе сказал Глеб. - А самолеты? Что с самолетами стало, которые по вам долбили?
        - Они в том направлении ушли, - пограничник показал в сторону величественно возвышающейся над горным пейзажем, вечно покрытой снегами вершины горы Диклосмты, являющейся природной границей Чечни, Дагестана и Грузии. - Но потом опять гул послышался. Видать, один самолет снова хотел нам «гостинцев» передать. А потом вспышка была во все небо и хлопок сильный, я минут пять вообще видеть не мог. Когда очухался, все уже было как сейчас. Чечены разбежались, а я остался лежать со связанными руками и ждать милости судьбы. Вот дождался.
        Пограничник затрясся и заплакал, а потом сквозь слезы добавил:
        - Зря, зря главный чеченец над дедом смеялся, прав оказался старик.
        - Каким еще дедом? - вдруг оживился Глеб.
        - Да когда мы пришли сюда, у боевиков проводник был, паренек из здешних мест. И вот главный «чех» начал спрашивать его, где здесь есть пещеры, чтобы можно было тайник для оружия организовать, а паренек ответил, что здесь лучше в пещеры не заглядывать, мол, его дедушка запрещает ему даже подходить к пещерам в этой горе. Чечены долго смеялись над ним и его пугливым дедом. Учили его, что никого, кроме Аллаха, на этом свете бояться не нужно. Ну и досмеялись, что даже Аллах им не помог.
        Через десять минут капитан спецназа Глеб Куренной связался с командирами других разведгрупп, которые прочесывали местность в направлении предположительного падения штурмовика. Никаких следов падения самолета никто не обнаружил.
        В расщелину между скалами первыми пошла на разведку боевая тройка спецназовцев, возглавляемая старшим прапорщиком Поповым, а через пару минут на поляне все вдруг испытали необъяснимое чувство страха. С бойцами стали происходить вещи точь-в-точь как в недавнем рассказе бедолаги-пограничника: паническое состояние, тошнота, боль во всем теле, пусть не с такими сильными симптомами, но тем не менее весьма ощутимыми. Только неимоверным усилием воли спецназовцы заставили себя не покидать занятые позиции.
        Через несколько секунд из прохода между скалами послышались торопливые шаги. Первым выбежал сам Попов, за ним двое его бойцов. Все попадали на землю, нервно глотая воздух, как будто только что вынырнули из воды. Находящиеся на поляне спецназовцы сразу же приготовились к бою, оттащив подальше вышедших из строя разведчиков. Глеб приказал всем отступать вниз по склону. Через какое-то время испытываемое бойцами непонятное чувство тревоги начало ослабевать, что позволило более критично оценить случившуюся ситуацию.
        Когда бледный, как тень, старший прапорщик Попов отдышался, он выпалил:
        - Командир, там что-то есть… Что-то не пускает пройти.
        Выбежавшие из расщелины разведчики, бледные и напуганные, ничего толком не смогли рассказать остальным. Только и сообщили, что, пройдя по проходу между скалами до входа в большую пещеру, почувствовали себя плохо, стало нечем дышать, и они из последних сил выбрались наружу. Находящимся на поляне бойцам, хоть и досталось поменьше, но все прекрасно понимали, о чем идет речь.
        Глеб долго думал, как и о чем докладывать наверх. Потом принял решение рассказать все как есть.
        - Змей, слушай меня внимательно! - услышал Глеб металлический голос подполковника Волостных в динамике аппарата спутниковой спецсвязи. - Прекращай поисковую операцию, выводи группы в пункты эвакуации. Через полчаса будут вертушки. Конец связи.
        Глава 3. Старая гвардия
        11 часов 20 мин 26 сентября 2001 года, Москва, здание Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС РФ.
        В кабинете начальника 8-го управления ГРУ полковника Скороспелого сидел удрученный после последнего выхода на связь с разведгруппами командир специального диверсионного отряда ГРУ подполковник Михаил Волостных.
        - Да уж, дела, - сквозь зубы процедил хозяин кабинета, уставясь в экран монитора. - Что ж это за шутки-то такие? И самое главное, что сейчас эфэсбэшники влезут в дело, и эта тема навсегда нырнет в бездонные архивы Лубянки. Миш, я тебя сюда вызвал для совместной разработки плана разведки этого квадрата, а поиск самолета, как ты понимаешь, - дело второстепенное. А тут эфэсбэшники все хотят прибрать к своим рукам. Но мы им этого никогда не позволяли и не позволим. Работать будем сами. Но сначала надо понять, как там вообще действовать нужно. С кем или чем мы имеем дело.
        - Илья Григорьевич, а кто сейчас в управлении способен хоть какую-то информацию предоставить по этому проклятому квадрату? - вдруг оживился командир спецназа.
        - Ну что у нас было по данной теме важного для военной разведки, ты видел все. Хотя есть один интересный факт: почему-то вся информация по этому району до 1944 года была изъята по личному распоряжению Наркома обороны товарища Сталина еще в далеком 1946 году. Где теперь она хранится неизвестно. А все остальное находится уже явно не в категории фактов, которые можно занести в досье: слухи, неподтвержденные свидетельства, легенды аборигенов и прочая «брехология». Хотя есть один человек, который может кое-что поведать. Миш, да я ж тебя с ним знакомил - это Белостоков.
        Подполковник Волостных уже достаточно давно был знаком с Андреем Семёновичем Белостоковым, легендой военной разведки, чья служба выпала на период «холодной войны». И надо сказать, на земле имелось очень ограниченное количество мест, где не побывал этот поистине уникальный человек. Полковник Белостоков участвовал то в качестве атташе, то военного советника везде, где Советский Союз пытался протянуть дружественную руку помощи любому мало-мальски официально оформленному государству, грезящему о причастности к великому социалистическому лагерю. Очень часто могучая рука интернациональной помощи, зажавшая в мозолистом кулаке неслабую военную и финансовую поддержку, тянулась с явной целью свержения существующей в стране государственной власти. Но вот незадача: местная оппозиция, на которую делалась основная ставка, и априори считающаяся просоциалистической и жаждущей установления диктатуры пролетариата, часто не умела не то, чтобы обращаться с оружием сложнее копья и боевой палицы, но и вообще явно не понимала сути государственного управления, потому как родоплеменной строй уважаемого племени часто
совсем чуть-чуть не успевал дойти в своем ускоренном развитии до создания примитивных институтов государственной власти, как бывал нещадно истреблен другим, не менее древним и уважаемым племенем, имеющим свои претензии на занимаемую территорию. Именно для таких случаев у советской власти и были припасены всевозможные военные советники, вроде легендарного Семёныча, вся деятельность которых заключалась в профессиональной организации государственных переворотов и всевозможных диверсий, зачастую силами не только вооруженных оппозиционных формирований, но и специальных подразделений советской военной разведки.
        После выхода в отставку он занялся написанием серьезных научных трудов по истории разведки и спецслужб, благо после развала СССР с большинства архивов были сняты грифы секретности и они стали доступны для широкой общественности. А с авторитетом Семёныча вопросов доступа к архивам не возникало вообще. Разведчики-спецназовцы старшего поколения очень любили и уважали ветерана, частенько заглядывая к нему на подмосковную дачу с бутылочкой чего-нибудь крепенького.
        На момент описываемых событий Семёнычу шел семидесятый год, но назвать его стариком ни у кого язык не повернулся бы. Бодрый, подтянутый, он каждое утро в любую погоду купался в местном озере рядом с его дачным домиком.
        В то дождливое осеннее утро Семёныч вернулся с озера после купаний и утреннего моциона домой на полчаса раньше обычного. Всю ночь ему не давали заснуть воспоминания о бурной военной молодости, всплывали в памяти лица боевых товарищей и никак не отпускало какое-то странное волнение.
        Жена пригласила к столу, совершая привычный за долгие десятилетия вместе ритуал угощения утренним кофе. Заметив, что с мужем что-то не так, она спросила:
        - Андрюш, что с тобой? Ты какой-то напряженный. Что случилось?
        - Не знаю, Надь, что-то предчувствие нехорошее. Сам не пойму.
        - Да успокойся ты. Какое еще предчувствие, ты отвоевался уже, на пенсии. Живи спокойно, жизни радуйся.
        - Да все так-то оно так. Ладно, давай пить кофе.
        Жена Семёныча Надежда Ивановна сделала вид, что быстро забыла о странном предчувствии мужа, но на самом деле в ее голове сразу затаился незримый островок тревоги. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, что предчувствия супруга, которые он сам в шутку именовал «чуйкой», никогда еще его не обманывали.
        Эта самая «чуйка» во время боевых действий 1969-м году в Гондурасе ни с того ни с сего заставила молодого советского военного советника выйти из автомобиля за несколько секунд до того, как машину на куски разорвало взрывом от сальвадорского снаряда. А в 1980 году в восточной горной афганской провинции Бадахшан подполковник ГРУ Белостоков вдруг безо всяких видимых оснований в нарушение приказа высшего командования перекрыл танком путь на горную дорогу колонне БМП из 860-го отдельного мотострелкового полка и приказал выслать головной дозор с саперами для повторной проверки участка дороги. Головной дозор наткнулся на засаду и был уничтожен пулеметным огнем. Подошедшие силы отбросили «духов», а саперы обнаружили несколько мощных фугасов на обочине дороги, провода от которых были прикреплены к нескольким ржавым пружинным пластинам от автомобильной рессоры, беспорядочно разбросанным в дорожной пыли. Замысел бородатых борцов против несметных полчищ «шурави» состоял в том, чтобы проходящая по дороге техника наехала металлическими гусеницами на брошенные пластины рессор, тем самым замкнув электрическую
цепь детонатора фугаса, от мощного взрыва которого разрывало на куски военные «Уралы», а у танков и БМП детонировал боекомплект. Взрывом выбивало тяжеленную башню на несколько метров вверх и далеко выбрасывало мощный двигатель, засыпая окружающее пространство раскуроченными узлами и агрегатами многотонной машины. И то, что оставалось от экипажа, сослуживцы собирали на раскинутую армейскую плащ-накидку с последующим запечатыванием в цинковые гробы, а убогий пейзаж афганских дорог периодически пополнялся новыми сгоревшими остовами советской бронетехники.
        Сослуживцы всегда очень трепетно относились к семёнычевским «бзикам» по поводу обеспечения безопасности личного состава, памятуя случай с майором Власенко, близким другом Белостокова, командиром отдельной разведывательной роты. В далеком 1981 году, несмотря на все уговоры Семёныча не преследовать отступающую по пещерным ходам группу боевиков в Панджшерском ущелье, бравируя перед подчиненными, майор первым бросился в бесконечные лабиринты пещерных ходов Гиндукушских гор, где и сгинул навечно с двумя десятками бойцов. До сих пор все бойцы группы Власенко числятся без вести пропавшими. Сколько ни прочесывали потом эти ходы разведчики, не было найдено ни тел, ни вообще каких-либо следов пребывания там людей. Даже попавшие в плен душманы из группировки одного из самых одиозных полевых командиров моджахедов Ахмада Шаха Масуда под пытками не вымолвили ни слова по поводу пропавших разведчиков.
        Семёныч сидел за кухонным столом, потягивая горький бодрящий напиток, и вспоминал приснившийся сегодня под самое утро красочный сон, от которого бывалый разведчик больше так и не смог сомкнуть глаз. А приснился ему пропавший Борька Власенко, только почему-то сильно постаревший. Он стоял у того самого входа в пещерный лаз на обжигающем горячем афганском ветру и смотрел на друга из-под широкополой военной панамы-«афганки», потом закурил и зовущим жестом правой руки пригласил его с собой. Затем оглянулся, как бы желая что-то сказать, и усмехнувшись своей широкой белозубой улыбкой, снова исчез во мраке узкого пещерного хода.
        - Эх, Борька-Борька, что ж ты… - не успел Семёныч закончить фразу, как её прервал звонок сотового телефона.
        - Алло, Андрей Семёнович, это вас Скороспелый беспокоит. Помните такого?
        - О, какие люди! Конечно, помню, Илюша. Ты по делу или просто в гости к старику решил заглянуть на пару рюмок чая? - обезоруживающе прервал долгие прелюдии старый разведчик.
        - Если честно, по делу, Андрей Семёнович. Хотел с вами посоветоваться по одному деликатному вопросу, так как кроме вас здесь вряд ли кто поможет.
        - Ну что ж, польщен, конечно, если такие люди из таких структур спрашивают моего совета, но ты тоже не переоценивай мои возможности. Хотя давай ближе к делу. Где хочешь встретиться?
        - Да если вам будет удобно, то здесь, в «Стекляшке», - несколько извиняющимся тоном промолвил начальник управления диверсионного спецназа российской армии, приглашая легенду советской разведки в привычное для них обоих здание «Аквариума».
        - Ну не раньше, чем через пару-тройку часов. Я пока доберусь по пробкам к вам на своей старенькой «Волге», вы там не заскучаете?
        - Ждем с нетерпением.
        Семёныч после разговора с генералом Скороспелым взбодрился. Приятно, конечно, когда твой опыт и знания по достоинству оценивают и перенимают не только страницы монографий и учебников, но и действующие сотрудники, да еще и такого высокого уровня. Ветеран оделся в строгий костюм, причесал густые седые волосы и сел в начищенную до блеска белую «Волгу - 3102», доставшуюся ему из правительственного гаража еще в начале девяностых. Машина была сделана на совесть, для партийной элиты. Под капотом стоял мощный форсированный двигатель. Семёныч очень гордился своей машиной и всегда отмахивался от зятя-бизнесмена, пытающегося заменить тестю морально устаревшую гордость советского автопрома на новенький «Мерседес».
        Белостоков выехал с подмосковной дачи заблаговременно, так как очень не любил опаздывать, даже если не назначал точного времени для встречи. Проехав дачный поселок, он выехал на безлюдную неширокую дорогу, густо поросшую по сторонам зарослями кустарника, а когда до выезда на автомагистраль оставалось каких-то двести-триста метров, его как будто кто-то тряхнул сзади. Ветеран разведки вдруг побледнел, опять засосало под ложечкой и бросило в пот. Старый диверсант резко крутанул руль вправо, остановив машину за небольшим поворотом дороги так, чтобы она не была видна со стороны трассы. Отойдя на несколько метров от обочины, Семёныч вдруг услышал рокочущий шум двигателя огромного грузовика, несшегося навстречу его машине. Водитель мощного автотягача «Вольво» увидел левый бок припаркованной машины, торчащий из-за кустов, и на полном ходу направил многотонного монстра на белую «Волгу» ветерана.
        Только сейчас у Семёныча сложилась в голове в одну картинку вся череда минувших событий сегодняшнего дня: тревожные сны с пропавшим товарищем, звонок полковника ГРУ, не беспокоящая много лет «чуйка» на опасность и излюбленный прием отечественных и иностранных спецслужб по «некриминальной» ликвидации неугодных персон - организация «случайного» ДТП с грузовиком. Водитель, как водится, «осознав весь ужас содеянного», наверняка сбежит из этой глуши еще до приезда милиции. А через пару дней в новостях объявят о поимке виновника аварии, показав в телевизоре опухшую рожу какого-нибудь забулдыги, на которого старательные опера навесят все грехи на автодорогах района за последние пару лет.
        От страшного удара «Волга» взорвалась и смялась в лепешку под огромными колесами тягача. Крыша, капот и багажник оказались на одном уровне так, что машина сделалась похожей на огромный горящий металлический саркофаг.
        Метров через тридцать грузовик остановился и медленно сдал назад. Из окошка показалась коротко стриженная голова водителя, который, посмотрев на горящую груду металла, удовлетворенно шмыгнул носом и вылез из кабины. Обойдя вокруг горящей «Волги», спортивного вида любитель экстремальной езды с препятствиями увидел, что следы обуви на обочине отсутствуют, и, очевидно, сделал вывод, что водитель находился внутри машины. А так как проверить это предположение уже не представлялось возможным, мнимый дальнобойщик быстренько сел в грузовик, развернулся и рванул в сторону автомагистрали.
        Семёныч, вылезая из густых придорожных кустов, не поверил своим глазам. Как он, семидесятилетний пенсионер, чуть заслышав шум несущегося грузовика, перемахнул по нескольким крупным булыжникам через придорожную полосу, не оставив ни единого следа, и нырнул «щучкой» в колючий шиповниковый куст, откуда не без интереса наблюдал за происходящим!?
        - Ничего, молодёжь! Мы ещё повоюем! Там где вас, лодырей, этому всему учили, я преподавал! - прокряхтел ветеран разведки, отряхивая грязный и порванный в нескольких местах серый костюм.
        Дойдя до дома и успокоив супругу, выбежавшую навстречу потрепанному мужу, Белостоков достал из сейфа в подвале автоматический двадцатизарядный пистолет Стечкина, заботливо припасенный им еще с афганской войны и четыре магазина к нему. Быстро собрав сумку, отставной полковник вместе с женой сели в стоящий в гараже армейский «УАЗик», эксплуатирующийся Семёнычем исключительно для охоты и рыбалки, и выехали по грязной проселочной дороге в направлении Москвы.
        Глава 4. Преданья старины глубокой
        16 часов 25 мин 26 сентября 2001 года, Москва, здание Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС РФ.
        Прождав Семёныча несколько часов, полковник Скороспелый, начал названивать ему на мобильник, но в динамике искусственный женский голос вежливо объяснил, что абонент отсутствует в зоне действия сети. Полковник разволновался не на шутку и приказал подчиненным срочно найти неприбывшего гостя.
        Через несколько минут в кабинет к Скороспелому зашел капитан с докладом о страшном ДТП, случившимся с машиной Семёныча. А уже через полчаса черный «Мерседес» с мигалкой и специальными номерами Минобороны, доставил полковника Скороспелого и командира спецназа Волостных к месту трагедии, окруженному толпой зевак и милицейскими машинами.
        - Вот так дела, Миш. Кто ж это так деда уделал? - отрешенно спросил полковник.
        - Илья Григорьевич, да подожди ты сразу за упокой! Сейчас МЧСники распилят болгаркой кузов, тогда и будем поминать или радоваться, - выпалил Волостных, протирая платком выступившие капельки пота на гладко выбритой голове и с тающей надеждой взирая на манипуляции спасателей МЧС с огромной дисковой пилой.
        Спецназовец всю сознательную жизнь придерживался железного правила: если ты не видел трупа, значит говорить о смерти как минимум преждевременно. А даже, если ты видел труп, то это вовсе не факт, что труп именно того, кого ты предполагаешь.
        На этот раз такой жизненный принцип боевого офицера сработал как нельзя кстати и товарищи с облегчением вздохнули, когда на их глазах, выпилив большую часть спрессованной крыши обугленной «Волги», спасатели не обнаружили фрагментов тела водителя среди остатков оплавившейся приборной панели, сгоревших сидений и кусков обшивки салона.
        Усаживаясь обратно в машину, полковник Скороспелый вдруг начал судорожно искать по карманам запиликавший едва слышным сигналом мобильный телефон.
        - Привет, Илья. Узнаешь? Надо срочно встретиться. Как обычно. Как можно скорее, - пробасил грубый мужской голос в динамике телефона.
        Полковник сразу узнал, кто ему звонит. Это был отставной разведчик Кригер Герман Вольфович, более известный в узких кругах под псевдонимом Альберт. И этот круг лиц, лично знающих Альберта, был настолько узок, что, по сути, сводился к нескольким высшим офицерам ГРУ и отдельным спецназовцам, встречавшим Альберта во время специальных операций.
        Альберт был «чистильщиком». Он, как никто другой, умел заметать следы за напортачившими разведчиками и, если того требовала необходимость, убирал случайных свидетелей всевозможных спецмероприятий, проводимых за рубежом. Звонок Альберта был не совсем уместен в складывающейся обстановке, когда полковник судорожно перебирал в голове варианты поиска пропавшего Семёныча. Но в то же время вызов на встречу со стороны такой персоны как Альберт, сам по себе был чем-то из ряда вон выходящим.
        - Вань, трогай на Краснохолмскую набережную, кафе «Прибрежное», - обращаясь к водителю, скомандовал полковник.
        Черный «Мерседес» с военными номерами припарковался метров за сто, не доезжая до кафе. Полковник Илья Скороспелый, одетый по гражданке в темно-синий костюм и белую рубашку, вышел из машины и спешным шагом направился к кафе.
        За столиком у окна с видом на Москву-реку сидели два хорошо знакомых полковнику человека: легендарный Семёныч и заметно располневший за последние годы Альберт, потягивающий из бокала темное пиво.
        - Ну что, присаживайся, Илья Григорьевич, да расскажи, что это такое в мире творится, что меня после твоего звонка чуть тягачом не раскатали, - шутливым тоном, в котором явно прослеживались металлические нотки, начал диалог прищурившийся по-ленински Семёныч.
        Полковник Скороспелый молча присел за стол, заказал себе чайничек ароматного липового чая и рассказал двум опытным разведчикам все события последних дней, которые скорее походили на фантастический рассказ, нежели на изложение фактических обстоятельств деятельности одного из самых секретных подразделений ГРУ.
        - Однако! - звонко прицыкнув языком, удивился Семёныч. - Без обид, Илюш, но я уж грешным делом и тебя в список подозреваемых поставил. А потом вот с Альбертиком переговорил. Он и убедил меня встретиться с тобой. Уж больно все непонятно. Кому мог перейти дорогу безобидный пенсионер, уже добрый десяток лет просиживающий задницу в архивах да библиотеках?
        - Да какие уж тут обиды, Андрей Семёнович! Я б на вашем месте тоже самое думал. Мы сами в полных непонятках. Группу моих матерых диверсантов, как обоссавшихся сопляков, эвакуировали с поисковой операции - полная небоеспособность одной из лучших разведгрупп в один момент. Я о таком сам впервые слышу. Кстати, командир их в моей машине сидит, если вы не возражаете, товарищи, могу его пригласить.
        - Да, пожалуйста, приглашай, мы уже давно в отставке, ни для кого интереса не представляем, - усмехнулся рыжий розовощекий весельчак Альберт, за плечами которого одних подтвержденных ликвидаций было несколько десятков, не говоря уже про обычные зачистки свидетелей и массу случайных жертв, пострадавших при взрывах и перестрелках.
        Глядя на Альберта, никто бы в жизни не угадал, что за человек находится перед ним. Высокий, долговязый, сутулый, с копной спутанных рыжих волос на голове и уже хорошо заметной проседью, вечно небритый и одетый, как стареющий хипарь, Альберт всем своим видом походил на скандинавского туриста, заблудившегося в переулочках старой Москвы. Не хватало только рюкзака за плечами и фотоаппарата на шее. Альберт и вправду очень любил путешествия по миру, правда, после его турпоездок оставались или горы трупов, или же колонки местных газет покрывались свежими фотографиями без вести пропавших персонажей.
        Через некоторое время после звонка полковника Скороспелого к столику в кафе подошел командир спецназа Михаил Волостных.
        - О, Миша, сколько лет, сколько зим! Ты чего к старику давно не заглядывал? - радостно воскликнул Семёныч, протягивая руку знакомому ему офицеру. - Служба, я понимаю. Ну вот, и свиделись, причем, согласись, самым чудесным образом!
        Прежде подполковник Волостных частенько бывал в гостях у Семёныча и всегда с огромным интересом слушал рассказы старого разведчика, жадно впитывая боевой опыт старшего поколения.
        - Да, Андрей Семёнович, мы только что с Ильёй Григорьевичем с места аварии. Ума не приложу, кто это мог быть. А самое главное, зачем?!
        - А затем, дорогие мои ребятушки, что у вас, оболтусов, кроме меня не осталось никаких источников информации по интересующему вас вопросу. Никаких, уж поверьте на слово.
        - Товарищи офицеры, предлагаю для дальнейшего продолжения беседы переместиться в более уютное и подходящее местечко, - тихим голосом предложил полковник Скороспелый собравшимся разведчикам, - например, на нашу ведомственную конспиративную дачу в Переделкино, где вам, Андрей Семёнович, с супругой первое время предлагаю пожить, пока мы тут все не утрясем. Разумеется, с нашей охраной, незримое присутствие которой заметить сможете, разве что только вы.
        - Подумаем, Илья. А пока поехали. Шашлык с коньячком за вами с Мишкой. Надо ж как-нибудь старику восстанавливать утраченные по вашей милости нервные клетки.
        - Так врачи ж говорят, что они не восстанавливаются вроде, Андрей Семёнович? - участливым тоном попытался обезнадежить старика командир спецназа.
        - Это у гражданских не восстанавливаются, - отрезал ветеран. - А у нас с нашей работой их хватило бы максимум на пару месяцев без должного восстановления. Так что дуйте за коньяком, молодежь!
        ГРУшная конспиративная дача представляла собой довольно-таки приличный советский особнячок, затерявшийся среди вековых сосен и елей, который мало отличался от соседских писательских домов, нещадно теснимых выросшими за последнее десятилетие громадными дворцами современных нуворишей.
        Семёныч, развалившись в глубоком плетеном кресле перед камином, посмотрел на ожидающих шашлыка офицеров и сказал:
        - Так, ребята, хватит греть рюмки. Давай по первой, а потом, может, и дождемся, когда Ваня с мясом управится.
        Офицеры согласились со старшим товарищем и, не дожидаясь застрявшего у мангала полковничьего водителя, употребили по первой стопочке семизвездочного «Арарата». Семёныч продолжил:
        - Что я вам хочу сказать, товарищи разведчики. Дело, в которое вы имели неосторожность вляпаться, весьма серьезное. С момента создания ВЧК в далеком 1917 году и по сию пору в недрах госбезопасности существовал специальный отдел, занимающийся вопросами, не имевшими с точки зрения здравого смысла какого-либо рационального объяснения. Отдел этот многократно менял свой состав, переформировывался, на короткое время упразднялся, но все равно необходимость в его наличии существовала всегда. Вот теперь ваши пути как раз и пересеклись с теми, кто поставлен следить за тем, чтобы определенного рода информация никогда не стала достоянием широкой общественности.
        А точкой пересечения как раз и явилась ваша Белая гора с ее таинственными пещерами.
        Подобных странных мест, где частенько фиксируются всевозможные чудеса, полно на территории России. И места эти известны с незапамятных времен всем местным жителям, которые реальные факты, переданные им из уст в уста от предков, со временем стабильно переводят в разряд мифов и легенд.
        Придя к власти, большевистская группировка имела в своих рядах многих представителей всякого рода оккультных организаций. Одни масонские символы молодого советского государства чего только стоят - алые звезды с серпами-молотками. Так вот эти любители мистики, вроде первого руководителя спецотдела ОГПУ Глеба Бокия, свои оккультные интересы и изыскания в ту пору щедро подкрепляли административным ресурсом, пытаясь ставить интересные им идеи на службу коммунистической партии. Стоит сказать, что многое этим молодым оккультистам удавалось, начиная от интересных парапсихологических опытов, заканчивая созданием всевозможных ядов и психоактивных веществ. Но основной акцент все же ставился на организации всевозможных экспедиций по поискам то загадочной Шамбалы, то нашей полярной прародины на Кольском полуострове. Результаты данных экспедиций по большей части засекречены до сих пор, а информация, попадающая на всеобщее обозрение, содержит лишь крупицы фактов, да и то сильно искаженных. Но не только в молодом советском государстве интересовались всем загадочным и необычным. Набирающий силу фашистский режим
Германии проявлял ничуть не меньший интерес к знаниям, доставшимся нам от славных предков.
        - Прошу прощения, Андрей Семёнович, - прервал исторический экскурс разведчика командир спецназа Волостных, - я что-то не совсем понимаю, о каких таких предках, обладающих недоступными современному человечеству знаниями, вы ведете речь? У нас на территории северной части СССР по большей части цивилизация насчитывает от силы пару тысяч лет, а то и меньше, насколько мне известно из истории.
        - Да тут вот в чем дело, Миш. Официальный взгляд истории весьма однобокий, к тому же упорно отвергающий очевидные факты, представленные теми же археологами. Ну, сам подумай: по всему миру существуют сотни мегалитических сооружений, создание которых даже в современных условиях было бы весьма затруднительно. Поразительные знания в медицине, астрономии, металлургии, обработке камня, математике, физике и химии - все это, по мнению ученых, возникло чуть ли не сразу на заре шумерской и египетской цивилизаций в четвертом и третьем тысячелетии до нашей эры.
        Причем современная наука, говоря о развитии цивилизаций, охватывает своим близоруким оком лишь временной период в 6 - 8 тысяч лет, отметая даже мысль о том, что все могло возникнуть гораздо раньше. Не признаются все существующие легенды, мифы и исторические хроники, бытующие у многих народов, причисляя все это к разделу народного творчества и вымысла. А в тех же шумерских и египетских мифах детально описано, кто и когда из так называемых богов приходил к людям и чему их учил. Да и вообще вполне понятно описывается процесс сотворения современного человека путем манипуляций с генами.
        А если откроем древнеиндийские Веды, то там вообще находим знания о таких временных характеристиках и законах физики, известных древним людям, что просто диву даешься. Есть еще и такой интересный факт: по всему миру в скульптуре и живописи встречаются всевозможные необычные существа - кентавры, минотавры, сфинксы, птицы с человеческими лицами, козлоногие полулюди и так далее. Не наводит ни на какую мысль? Почему это вымысел не одного какого-нибудь народа, а разных цивилизаций, даже не контактирующих между собой? Хотя в древних источниках об этом упоминается. А сколько легенд и историй о могучих великанах, богатырях, своими размерами поражающих всех вокруг! Вспомните сказания о Святогоре-богатыре, например. Да чего уж там далеко ходить - возьмем даже канонический текст Ветхого Завета, Книгу Бытия. Там есть упоминание, что сыны Божии сходили к дочерям человеческим и от их союза рождались исполины, которые вскоре и привели допотопную цивилизацию к краху, неправильно используя свои знания и силу. И ведь здесь речь идет явно не об ангелах, а о вполне материальных существах, вступивших в контакт с
земными женщинами. И что самое интересное, подобных сказаний по всему миру сотни, причем все они очень похожи друг на друга.
        - Так что ж это получается, Андрей Семёнович, - вмешался в разговор полковник Скороспелый, - эти так называемые боги - вполне реально существовавшие персонажи?
        - Да, совершенно верно, Илья! Большинство ныне известных в мифологии богов представляли собой вполне похожих на современных людей существ с проблемами, подобными нашим; они так же ели, пили, изменяли своим женщинам, убивали друг друга, воскресали из мертвых, боролись за власть. Здесь в один ряд можно поставить и египетского Осириса, и шумерского Мардука, и ханаанского Баала, и греческого Зевса, и скандинавского Одина со славянским Сварогом. Так что в древних легендах и мифах речь идет вовсе не о персонификации природных сил, как нам рассказывали в школе, а о реальной истории жизни нашей планеты, на которой было уже несколько цивилизаций, каждая из которых погибала от различного рода катаклизмов, как пресловутая Атлантида.
        Но тем не менее погибали не все представители працивилизаций. Именно оставшиеся и являлись учителями и наставниками для нового поколения, осторожно передавая накопленные знания своей эпохи и стараясь направить новый виток жизни людей в нужное русло, чтобы не допустить очередной мировой катастрофы. Но, как говорил мудрый Экклессиаст: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
        - Да уж, озадачил ты нас, Андрей Семёнович, есть над чем поразмыслить долгими осенними вечерами, - заинтересованно сказал Альберт, активно пережевывая сочный кусок бараньего шашлыка.
        - Да, а чтоб лучше думалось, разливай скорее, а то в горле пересохло у оратора! - шутливо заметил Семёныч и продолжил рассказ. - Так вот, как я уже сказал, знания эти были просто колоссальные. В тех же Ведах есть информация о нескольких видах оружия массового поражения, таких как ядерное, климатическое, психическое и даже не известное ныне, а также о летательных аппаратах и других весьма любопытных вещах. Эти знания могут стать убийственными для нашей планеты, если попадут не в те руки. И именно за этими знаниями всю историю современной цивилизации и гоняются мировые державы, желая поработить или уничтожить всех остальных. Но в мире есть еще и скрытая сила, отвечающая за равновесие и не допускающая большого перекоса военного и технического потенциала у сверхдержав, а также активно следящая за поисками древних знаний. Нет, это не секретные отделы гэбэшников, которые, конечно, тоже активно ищут и со своей стороны охраняют наследие древних, это надгосударственная организация, опутавшая своей паутиной весь мир.
        - И что же это за организация, неизвестная даже Главному разведуправлению? - съехидничал Альберт.
        - В литературных источниках она описана как «Союз девяти неизвестных», созданный в стародавние времена якобы для защиты цивилизации от неправильного применения продуктов научного прогресса. По одной из версий поводом послужило применение оружия массового поражения в крупной битве, описанной в индийском эпосе «Махабхарата», приведшей к многочисленным жертвам. По другой версии инициатором создания тайного общества был выдающийся индийский правитель, царь Ашока, также ужаснувшийся огромному количеству жертв в одной из своих битв. Члены тайной организации занимались сбором и сохранением в тайне доступных человечеству знаний, полученных в ходе научного прогресса, а также доставшихся в наследство от предыдущих цивилизаций. Что же представляет собой эта организация в действительности, никому не известно.
        - Андрей Семёнович, при всем уважении, ну уж это больше похоже на какие-то сказки! - возразил рассказчику полковник Скороспелый.
        - Да, Илья, я бы и сам ни за что не поверил бы в эту ахинею, не будь неоднократным свидетелем активных проявлений этой организации, когда кто-то из наших намеренно или по незнанию пытался влезть в сферу их контроля. Впервые я столкнулся с чем-то подобным еще во время войны в Афганистане, а потом уже после выхода в отставку начал усиленно рыть госархивы и просиживать задницу в библиотеках. Информации накопил, конечно, очень много, но тут еще предстоит провести большую работу, чтобы, как говорится, отделить зерна от плевел, потому как каждый факт обрастает кучей слухов и искажений, а при последующих передачах все это может быть превратно истолковано.
        - А что случилось в Афганистане, если не секрет? - спросил Альберт, которого эта война, к счастью, обошла стороной, так как все восьмидесятые годы Альберт всецело посвятил себя очищению стран Ближнего Востока и Западной Европы от заклятых врагов социалистического режима.
        - Так вы все прекрасно знаете про моего пропавшего друга Бориса Власенко. Так вот, примерно через месяц после его исчезновения вместе со всей разведгруппой к нашим разведчикам в афганской провинции Бадахшан попал паренек, выходец из недоступной высокогорной деревушки на границе с Пакистаном. Там до сих пор остались местные племена, исповедующие древнейшую проарийскую религию и избежавшие ассимиляции с остальным исламским населением. Так вот этот паренек через переводчика поведал разведчикам, что несколько недель назад отряд численностью около двадцати человек в советской военной форме был замечен местными пастухами недалеко от их языческого святилища в горах. Парень подробно рассказал, во что были одеты солдаты, которые, с его слов, прошли мимо пастухов, как будто не замечая их вообще, даже головы никто не повернул. Отряд якобы вошел в какую-то священную для местных пещеру в горе и также бесследно исчез в никуда. Мы, естественно, захотели сами поговорить с пареньком и взять его проводником, чтобы вывел на то место. Добираемся, значит, до деревушки, указанной разведкой, а деревушки-то и нет
никакой. Вернее, вместо деревушки видим огромный недавно сошедший горный ледник, похоронивший все живое в нескольких километрах вокруг. Случайность, скажите вы, - возможно, только вот по данным сейсмологов в той местности в горах ночью произошел взрыв колоссальной мощности, сравнимый с небольшим ядерным зарядом. Причем взрыв глубинный, к землетрясению не имеющий никакого отношения.
        - Ничего себе, кто-то следы заметает! Да я просто ювелир, со своими двадцатью килограммами тротила в Бейруте! - рассмеялся Альберт, вспоминая, как пришлось ликвидировать следы пребывания советских военных представителей в столице Ливана. Когда израильские солдаты ворвались в здание с хранившимися там секретными документами, рыжий озорник Альберт дистанционно привел в действие мощное взрывное устройство, разнесшее на атомы не только шкаф с важной макулатурой, но и всё пятиэтажное здание, ставшее братской могилой для доброго десятка солдат армии обороны Израиля.
        - Андрей Семёнович, ну а что по нашей кавказской теме можете рассказать? - спросил утомленный долгими прелюдиями командир спецназа Волостных.
        - А ваша тема, дорогой мой Миша, ровным счетом не отличается ничем от моей стародавней бадахшанской истории со сгинувшим в пещерах лучшим другом. Вы, голубчики мои, наткнулись на одно из самых загадочных мест на территории Евразии, точнее на один из проходов к этому месту, расположенному где-то в недрах Кавказского хребта. И смею предположить, что штурмовики СУ-25 в предрассветных сумерках решили атаковать группу боевиков не по прихоти похмельного начальства, а по приказу с самого верха по причине критического приближения отважных ваххабитов к запретному для простых смертных тайному ходу в бесконечные пещерные лабиринты Кавказских гор. Более того, скажу, что зайти в эти пещеры посчастливилось за всю современную историю лишь однажды в 1942 году нескольким высшим чинам СС, сотрудникам одной из самых секретных организаций Третьего рейха «Аненербе». Но это уже совершенно другая история.
        Глава 5. Все новое - это хорошо забытое старое
        29 сентября 1942 года, Тбилиси, Особый отдел НКВД Закавказского фронта.
        В кабинет начальника особого отдела НКВД Закавказского фронта старшего майора госбезопасности Николая Максимовича Рухадзе постучался и молча вошел высокий широкоплечий мужчина в выцветшей военной форме без знаков отличий. Старший лейтенант Сергей Харитонович Самохвалов, а именно так, если верить архивам НКВД, звали мрачного гостя, был командиром секретной диверсионной группы, формально входившей в состав Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД, группа альпинистов которой была направлена для обороны перевалов Кавказского хребта летом 1942 года. При виде гостя хозяин кабинета встал, протянул руку и чуть заикающимся голосом предложил присесть за стол, нервно сминая носовой платок в потном кулаке.
        Стоит отметить, что старший майор Рухадзе слыл человеком весьма жестоким и беспощадным к врагам народа, в число которых он щедро записывал всех тех, кто, по его особому мнению, не соответствовал эталону благонадежности и преданности трудовому народу. Поэтому пытки и жестокие избиения на допросах были заурядным делом. Да что там говорить, будь воля Николая Максимовича, советское уголовно-процессуальное законодательство, в частности его раздел про дознание и следствие, по своему гуманизму мало бы чем отличался от средневекового трактата «Молот ведьм», детально регламентирующего изощренные способы добычи признаний во всех смертных грехах. Чего только стоила фраза товарища Рухадзе: «Кто не бьет, тот сам враг народа!», получившая широкое распространение в конце тридцатых годов среди ретивых НКВДэшных следователей, наконец-то получивших складный мотивирующий лозунг для любимой работы. Но как выяснилось в долгосрочной перспективе, излишняя ретивость товарищу Рухадзе, как и многим другим землякам и соратникам Лаврентия Павловича Берии, вышла боком. Так в 1955 году Николаю Максимовичу пришлось уже не по
своей воле перекрашивать мрачную стенку тбилисской тюрьмы содержимым собственной черепной коробки.
        Но, впрочем, мы отвлеклись от описываемых событий только ради того, чтобы показать, что для старшего майора госбезопасности Рухадзе на территории Закавказья авторитетов особых не было: он никого не боялся. Именно поэтому его поведение при виде долгожданного гостя вызывало определенное недоумение. А вот в поведении вошедшего в кабинет старшего лейтенанта Самохвалова вообще не угадывалось не то что страха, но и какого бы то ни было пиетета по отношению к высокой персоне начальника военной контрразведки фронта.
        Сергей Харитонович был родом из кубанских казаков-пластунов, служил войсковым старшиной пластунского полка, так называемого «казачьего спецназа» - особого подразделения в казачьем войске, занимающегося разведывательной и диверсионной работой в глубоком тылу противника. О боевых способностях пластунов ходили легенды, часто носящие мистический характер, и, как позднее выяснилось, небезосновательно.
        Каким образом матерый казак оказался на службе в НКВД, история по большей части умалчивает. Известен лишь один вопиющий факт: в тридцатые годы во время голода на Кубани, когда Советская власть изымала последнее зерно по станицам, в одном хуторе бесследно исчезли представители партийной ячейки, участвующие в раскулачивании большой казачьей семьи. Туда была направлена опергруппа НКВД, которая также канула в лету. Лишь после того как хутор был окружен войсками и началась массовая зачистка, чекисты столкнулись с яростным сопротивлением казаков, причем боестолкновение выдалось настолько нетривиальным, что о его результатах местные чекисты очень боялись докладывать в Москву. Так как из девятнадцати погибших в перестрелке сотрудников НКВД, двенадцать человек оказались застрелены своими же товарищами, утверждавшими все как один, что стреляли они прицельно по казакам. Только после того как руководством чекистов было принято решение спалить взбунтовавшийся окруженный хутор вместе с непокорными жителями, казаки приняли решение сдаться. Что произошло далее, можно только гадать. Известно лишь то, что этот
хутор больше никто из властей не трогал, а, попросту говоря, его вообще старались объезжать стороной как проклятое место.
        Арестованные казаки вернулись домой все, кроме девятерых мужчин из рода Самохваловых. О них ничего не было известно среди казаков вплоть до начала Великой Отечественной, когда выходцы из злополучного хутора, воевавшие на разных фронтах, рассказывали, что изредка узнавали знакомые лица казаков Самохваловых среди диверсантов, возвращавшихся через линию фронта из тылов противника. Правда, ни на какие контакты никто из них не шел, поэтому какой-либо информации о пропавших казаках попросту не было.
        Старшему лейтенанту государственной безопасности Самохвалову на вид было около сорока пяти лет. Ровную линию лба у границы черных с проседью волос нарушал крупный рубец от осколка гранаты, протянувшийся вплоть до левого виска. Усы «подковкой», обрамлявшие тонкие, казавшиеся поджатыми губы, еще заметнее визуально опускали уголки рта вниз к мощному выступающему подбородку, выражая на лице казака гримасу холодной ненависти и презрения. Но самыми страшными в его облике были глаза - леденящий душу давящий взгляд исподлобья. Смотреть в эти бездонные черные колодцы было попросту невозможно. Ужасающее ощущение холода и страха передавалось даже через фотографию, не говоря уж о непосредственном контакте с Самохваловым, на который решалось идти очень ограниченное число лиц из центрального аппарата НКВД, да и то только в экстренных случаях.
        Собравшись с духом, старший майор Рухадзе начал неприятный для него вынужденный диалог, разложив подробную карту местности на зеленом сукне стола:
        - Сергей Харитонович, я вкратце изложу обстановку и задачи для вашей группы. Как стало известно, немецкие войска активно прорываются на восточном направлении к Грозному. 21 августа группа немецких альпинистов из горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс» водрузила фашистское знамя на вершине Эльбруса. Данная выходка местного командования даже Гитлеру показалась бессмысленной, но настораживает другое: сначала в Баксанской долине по данным разведки была замечена группа то ли спелеологов, то ли альпинистов, которая начала поиск пещерных ходов в горах. И еще, уже второй «язык» подтверждает, что в одну из пещер спустилась большая делегация высоких чинов СС, сопровождавшая группу каких-то азиатов, завернутых в оранжево-багровые одеяния. Причем делегация назад не вернулась. Согласно местным легендам в Приэльбрусье находится разветвленная сеть пещерных ходов, тянущихся вглубь горы. Более того скажу, фашистские альпинисты в довоенный период дружбы между нашими государствами вдоль и поперек облазили все окрестности Эльбруса. Что искали - непонятно, но НКВД на всякий случай перекрыло большинство туристических
маршрутов. А вот на прошлой неделе уже на территории Итум-Калинского района Чечено-Ингушетии бойцы из 141-го горно-стрелкового полка оперативных войск НКВД преследовали одну из бандгрупп из отряда Хасана Исраилова. У подножья горы Тебулостмы несколько десятков бандитов исчезли в районе старых замурованных шахт. Еще до 1905 года одна из швейцарских фирм добывала там горный хрусталь, а потом вдруг резко свернула разработки и замуровала шахты. Так вот, ни одного бандита найти не удалось до сих пор, все как сквозь землю провалились. А Хасан Исраилов и Маирбек Шерипов[1 - Хасан Исраилов (1910 - 25 декабря 1944), Маирбек Шерипов (1905 - 7 ноября 1942) - организаторы антисоветских движений в Чечне в 1940 - 1944 гг.] уже несколько лет баламутят местное население, они объединили свои отряды и давно установили контакты с абвером[2 - Абвер - орган военной разведки и контрразведки Германии в 1919 - 1944 годах, входил в состав Верховного командования Вермахта.]. По данным разведки в районе западнее горы Тебулостмы ночью десантировались две диверсионные группы абвера, которые должны были встретиться с бандой
Исраилова в ближайшие дни. Но войска НКВД загнали бандитов в шахты, поэтому фашистские диверсанты сейчас затаились где-то поблизости от них и ждут выхода на связь. По нашему мнению, бандиты умело используют пещерные ходы и шахты в горах, о протяженности которых мы можем только догадываться.
        Наша цель: не допустить фашистов в пещеры Кавказского хребта на контролируемой нами территории, потому как последствия использования этих пещер врагом предвидеть невозможно. Ваша основная задача весьма непростая: взять живым кого-нибудь из высадившихся диверсантов абвера в качестве «языка». Не мне вам рассказывать об уровне подготовки разведки вермахта и общей сложности операции. Поэтому высшим руководством задачу было решено поручить именно вашему отряду. Горное обмундирование и все необходимое вы получите у моих подчиненных. Когда сможете приступить к выполнению операции?
        - Завтра на рассвете выдвигаемся, - коротко пробасил казак. - Это все?
        - Ну, в общем, вся информация, которой мы располагали, теперь вам известна. Можете идти, капитан Смирнов вас проводит, - хозяин кабинета поднял трубку телефона и вызвал к себе подчиненного.
        Старший майор госбезопасности Рухадзе с опаской посмотрел на захлопнувшуюся за мрачным гостем дверь и, протерев скомканным платком вспотевший лоб, тяжело выдохнул. В памяти вдруг всплыли слова знакомого полковника из Главка про этого головореза со товарищи, которых даже не селят вместе с остальными сотрудниками, опасаясь за психическое здоровье последних, так как казаки были великие мастера морочить головы и вводить присутствующих в какие-то гипнотические состояния, вселяя в сердца необъяснимый страх перед ними. А про то, что это казачье племя, по слухам, вытворяло в тылу противника, и говорить страшно. Таким талантливым головорезам даже простили гибель взвода НКВДэшников в обмен на их клятву преданно служить трудовому народу в рядах специального подразделения Наркомата внутренних дел, что они старательно делали последние десять лет.
        30 сентября 1942 года, Итум-Калинский район Чечено-Ингушской АССР, северо-восточнее горы Тебулостмы.
        Спецотряд из девяти человек под руководством старшего лейтенанта госбезопасности Самохвалова Сергея Харитоновича десантировался ночью с самолета на относительно ровный участок горного ущелья. Спрятав парашюты, бывшие казаки-пластуны, а ныне сотрудники секретного диверсионного отряда Наркомата внутренних дел, облаченные в маскировочные халаты, пробирались по склону горы, направляясь в район заброшенных шахт у подножия самой высокой горы Восточного Кавказа.
        Когда осеннее солнце начало лениво пробивать густую вату тумана, вдалеке, в районе показавшейся на горизонте старинной боевой башни, вдруг послышались одиночные выстрелы, а затем и автоматные очереди. Казаки, мгновенно разделившись на тройки, начали окружать район боевых действий. Подобравшись ближе, старлей Самохвалов увидел в бинокль троих горцев, прятавшихся за камнями и изредка пытавшихся стрелять из винтовки и немецких пистолетов-пулеметов МП-38 по бойницам башни. Четвертый джигит валялся рядом на груде камней и не подавал признаков жизни.
        Командир диверсантов принял решение не вмешиваться и понаблюдать за происходящим. Убогие попытки гордых обитателей Кавказских гор попасть в отстреливающегося затворника боевой башни ни к чему хорошему не привели. При очередном появлении из-за груды камней головы одного из осаждавших сверху прозвучал винтовочный выстрел, в результате которого в темя нерасторопного абрека прилетела пуля калибра 7,62 мм, пронзившая голову, словно гнилой арбуз, и разорвавшая надвое нижнюю челюсть. Подстреленный горец скатился вниз к ногам товарищей, своим обезображенным видом окончательно погасив их боевой пыл. Из-под грязно-белой бараньей шапки торчали лоскуты окровавленных щек с клочьями слипшейся от крови бороды и демонический оскал из острых обломков передних зубов. Оставшиеся в живых два абрека, несмотря на уязвленную гордость, все-таки решили отказаться от бесперспективной затеи долгосрочной осады боевой башни и поспешно ретировались вниз по склону.
        Через некоторое время, наконец-то, показался и сам воинственный обитатель местного архитектурного шедевра 16-го века, держа в единственной руке винтовку системы Мосина образца 1891 года. Второй руки ниже локтя не было, как, впрочем, и левого глаза. Горец был одет в советскую военную форму, на петлицах которой виднелись три красных эмалевых треугольника, выдавая в своем обладателе сержанта рабоче-крестьянской Красной армии.
        Первым окликнул однорукого сержанта подползший ближе всех к месту боя двоюродный брат командира спецотряда НКВД Ваня Самохвалов, законно ожидая выстрела, немедленно прозвучавшего в ответ. Что и требовалось другому казаку, зашедшему сзади для того, чтобы в несколько прыжков налететь со спины и обезоружить горца, пытавшегося передернуть одной рукой затвор винтовки, прижав оружие культей левой руки к груди.
        Очухавшийся от неожиданного нападения и признавший, в конце концов, невесть откуда взявшуюся свору вооруженных людей за советских солдат, горец начал на ломанном русском языке объяснять казакам, кто он такой и что здесь произошло. Оказывается, однорукого воина звали Саламбек, он воевал с фашистами под Ростовом в пехотном полку, где в бою получил тяжелые осколочные ранения. Впоследствии он был награжден орденом Красной Звезды и с почетом комиссован из рядов рабоче-крестьянской Красной армии в родной высокогорный аул, расположенный неподалеку от здешних мест.
        Валявшийся с разорванной физиономией горец звался Вахой и приходился заклятым кровником Саламбеку. Прознав о возвращении орденоносного увечного красноармейца в родное селение, Ваха решил поквитаться с ним, ловко соединив мотивы личной вражды с благородной идеей священного джихада, объявив ни в чем не повинного Саламбека предателем своего народа и главным приспешником неверных. Идею расправы над предателем с радостью поддержали новые товарищи Вахи, вместе с которыми он состоял в мятежном отряде Хасана Исраилова, вот уже несколько лет активно досаждавшего молодой советской власти на территории южных районов Чечено-Ингушской АССР. Но вышло все совсем не так, как замышлялось в горячих головах народных мстителей. Никто и предположить не мог, что однорукий и одноглазый ветеран, почуяв слежку за собой, рванет как ошпаренный и запрется в старинной боевой башне. А его снайперские выстрелы превратят благородный лик Вахи в некое подобие раскрывшегося бутона огромной гротескной розы, попутно с ним пристрелив еще одного незадачливого абрека.
        - А к заброшенным шахтам нас провести сможешь? - поинтересовался у горца бывший казачий войсковой старшина.
        - Провести смогу, но дальше не пойду, - выпалил Саламбек и отвёл взгляд в сторону. - Я отцу обещал, что не пойду туда.
        - Да ты, в общем-то, там и не нужен будешь, только дорогу покажи. А что ты обещал отцу, Саламбек? - вдруг оживился Ваня Самохвалов.
        - Отец запретил туда ходить. Это плохое место. Наши старики знали про него с давних времен. Там много лет назад хрусталь добывали, шахты глубокие рыли. Не послушали наших стариков, потом и поплатились за это. Много людей там пропало.
        - Ну, пойдем, хоть до шахт нас доведешь, коли такое дело, - прозвучал приглушенный бас старшего Самохвалова, заподозрившего в словах горца какую-то недосказанность.
        Вернув отставному сержанту «трехлинейку», бойцы спецотряда НКВД рассредоточились и осторожно двинулись в направлении горы Табулостмы, снежная шапка которой горделиво возвышалась вдали над скупым осенним пейзажем. Только к вечеру, когда пропали последние отблески заходящего за горные гребни солнца, отряд достиг намеченной цели и командир распорядился организовать привал в небольшой расщелине между поросшими кустарником огромными камнями. Стремительно накрывшая ущелье черная дождевая туча еще сильнее усугубила картину промозглого осеннего вечера в горах.
        Впрочем, непогода никоим образом не смогла негативно сказаться на настроении бывших казаков, которые продолжали травить похабные анекдоты и всячески подшучивать друг над другом, чем вызывали еле сдерживаемый гнев Саламбека. Он даже отсел подальше от костра, чтобы только не слышать этих виртуозно вставляемых в разговор сложных матерных конструкций, живо и красочно описывающих будущую картину извращенных половых взаимоотношений участников диалога с ожидаемыми фашистскими диверсантами, которых, если воспринимать буквально слова затейливых казаков, ожидала незавидная участь жертв постыдного надругательства. Одним словом, картина «Казаки пишут письмо турецкому султану» вдруг ожила и заблистала новыми красками.
        Когда над вершинами гор чуть забрезжил рассвет, к входу в одну из старых штолен осторожно подползли два бывших казака, отправленных командиром спецотряда в разведку. Услыхать передвижения пластунов даже в ночной тишине родных кубанских плавней крайне редко кому удавалось. Казаки могли часами сидеть в самых неудобных и труднопроходимых местах, затаившись в засаде, а потом внезапно обрушиться, словно коршуны, на зазевавшегося врага. При разведке местности или вылазках за «языками» у пластунов с давних времен было заведено обувать специальную мягкую кожаную обувь мехом наружу, которая практически не оставляла следов.
        Понаблюдав минут десять за входом, опытный пластун Степан Тарасенко, которого все кликали Степанычем, приходившийся кумом командиру отряда Самохвалову, вдруг услышал шуршание опавшей листвы за большим осколком скалы метрах в пятнадцати правее. Следом в предрассветном тумане вдруг прояснились очертания горской барашковой папахи. Степан подал знак рукой своему молодому напарнику Кольке Косенко, попавшему в плен к чекистам вместе с остальными сородичами, когда ему едва исполнилось 17 лет, но зарекомендовавшего себя весьма способным воином. Знак старшего товарища означал, что «брать» дозорного абрека предстояло ему. Колька аккуратно достал из-за пояса нагайку и тихо, по-змеиному, подкрался сзади к намеченной цели. Увидев, что снулый дозорный находится в одиночестве на своем посту, молодой пластун отработанным движением накинул нагайку петлей вокруг шеи горца и, резко развернувшись, вздернул последнего себе на хребет. Судя по всему, такого продолжения предрассветного сна дозорный никак не ожидал. Не издав даже хрипа, он несколько раз дернул в воздухе ногами, а потом, закатив выпученные глаза ко лбу,
раскинул руки в стороны и повис на спине пластуна, как прикованный к скале Прометей. Дабы не «передержать» придушенного абрека, Колька аккуратно опустил его на землю и вместе со Степанычем уволок ценного «языка» в расположение своих.
        Допрос вел сам командир Самохвалов, никаких физических пыток к обескураженному горцу никто и не думал применять. Уж кто-кто, а командир пластунского отряда сумел бы развязать язык даже мертвецу. Ему достаточно было просто посмотреть человеку в глаза, как у того парализовывало всю волевую деятельность и он превращался в некое подобие сомнамбулы, но с сохранением активной речевой функции. Картину допроса опечаливал лишь факт, что плененный чеченец очень плохо говорил по-русски, и никакое суггестивное вмешательство не могло исправить этого досадного недоразумения.
        Из слов горца было понятно немного. После того, как отряд мятежников несколько дней назад вступил в бой с войсками НКВД, бандитам пришлось скрыться в районе заброшенных штолен, а потом они вышли на поверхность для встречи немецких диверсантов, проявлявших нездоровый интерес к пещерам и шахтам в здешних горах.
        Ближе к полудню допрошенный чеченец, представлявший теперь некое подобие лоботомированного пациента дома скорби, был возвращен казаками на боевой пост, а весь личный состав диверсионного отряда НКВД расположился в засадах вокруг центрального входа в заброшенную штольню в трепетном ожидании визита непрошеных иностранных гостей.
        Гости, к счастью, не заставили себя долго ждать. Ближе к вечеру в отдаленном горном пролеске дважды был замечен отблеск оптического прицела или бинокля. А через пару часов к месту предполагаемой встречи со связным вышел один из диверсантов. Остальные его подельники в это время со всех сторон окружали данное место, опасаясь засады. Судя по тактике действий, диверсанты были очень хорошо подготовлены. Отследить их перемещения было практически нереально. Умело используя особенности горной местности, никто из них не вышел на траекторию выстрела казачьих снайперов.
        Старлей Самохвалов изначально решил не дать возможность фрицам пройти в штольни, потому что шанс схватить хоть кого-нибудь из них живым при таком раскладе стремительно приближался к нулю. А судя по уровню подготовки вражеских диверсантов, весьма несладко придется казакам и во время боя на открытом пространстве, так как задача взять живым такого матерого противника предполагает вступление в близкий огневой контакт с учетом того, что со стороны врага будет работать как минимум один снайпер.
        Глава 6. Бой у заброшенной штольни
        После короткого разговора с полувменяемым дозорным диверсант явно кавказской наружности, облаченный в грязный маскировочный халат, негромко присвистнул и обернулся по направлению к схоронившимся в зарослях сообщникам. Однако никаких движений в течение нескольких часов в округе видно не было. Все это время горцы о чем-то мирно беседовали, по крайней мере, так казалось со стороны. Судя по всему, такие странности в поведении дозорного, как вялая речь и общая заторможенность, несильно удивили бывшего выходца с непокорного Кавказа, а ныне непримиримого борца с советским режимом в рядах доблестной военной разведки вермахта. Да и чему тут удивляться, если дозорный просидел на своем посту несколько суток голодный и спавший лишь урывками.
        Все это время бойцы спецотряда НКВД вглядывались в ближайшие горные пролески, стараясь выявить «лежки» остальных диверсантов. И вот перед самым заходом солнца неожиданно из-за камней показалась фигура одного из фашистских гостей, более похожая на внезапно ожившую гору опавшей листвы, и короткими перебежками направилась к входу в штольню. Осмотревшись по сторонам, диверсант не стал приближаться к своему сообщнику и к дозорному, а занял боевую позицию чуть выше по склону, очевидно для прикрытия своих. Остальные диверсанты, которых казаки насчитали двенадцать человек, подтянулись только с наступлением темноты. С одной стороны, наступившая темнота значительно облегчала задачу по добыче «языка», с другой стороны, никто и предположить не мог, что диверсантов окажется так много и что они сразу же начнут оборудовать оборонительные позиции возле входа в штольню.
        Казаки, никоим образом себя не проявлявшие при приближении неприятеля, терпеливо ждали приказа атамана Самохвалова, но тут один из ночных гостей вплотную приблизился к позиции Кольки Косенко, и тот был вынужден атаковать неприятеля первым. Невесть откуда прилетевший из кромешной тьмы приклад пистолета-пулемета системы Шпагина мгновенно потушил сознание фашистского диверсанта, попутно расколов ему челюсть в нескольких местах. Колька ловко подхватил падающее тело, но из руки фашиста вылетела саперная лопата, которой тот только что собирался окапываться, не учтя того момента, что предполагаемое место боевой позиции окажется занятым кем-то еще. Неожиданный звон ударившегося о камни металла привлек внимание сразу же нескольких находящихся рядом сообщников неудачливого агента вражеской военной разведки, которого гостеприимный казачок Колька надолго отправил в недружелюбные объятия Морфея. Ждать далее уже не позволяла ситуация, и в ближайшие несколько секунд более половины абверовцев попадали, словно скошенные, от прилетевших в их адрес пуль и метательных ножей. Остальная половина диверсантов весьма
технично и слаженно отступила к входу, открыв огонь во все стороны и забросав гранатами близлежащую территорию. Несколько казаков бросились наперерез отступающим фашистам, но были прижаты шквальным огнем к земле. Неожиданно из входа в штольню показался Степаныч, который вместе с Ваней Самохваловым организовал засаду внутри входа, и начал вести автоматный огонь по приближающейся группе, сразив очередью сразу двоих гитлеровцев. В ответ в его сторону полетели гранаты, и он чудом успел укрыться в расщелине между большими камнями.
        Воспользовавшись неприкрытым входом, четверо фашистских диверсантов сумели проскочить и скрыться в кромешной темноте тоннеля.
        Казаки осторожно подошли с боевых позиций к месту боя. Весь склон горы возле входа в старые штольни дымился от недавних взрывов гранат. Преследование неприятеля не имело уже никакого смысла: бой в темноте в узком разветвленном тоннеле с учетом наверняка уже поставленных мин - не самый удобный способ самоубийства.
        Из результатов боестолкновения напрашивался неутешительный вывод: казаки потеряли в бою Ваню Самохвалова, еще один казак был сильно контужен и посечен осколками гранат. Из числа фашистов шестеро были мертвы, трое тяжело ранены. Причем один из них, вырубленный прикладом Кольки Косенко, в ближайшие несколько недель вряд ли смог бы что-то вразумительно поведать, так как его лицо было похоже на футбольный мяч от массивного отека переломанной и вылетевшей из суставов челюсти. Дозорный чеченец вообще валялся без головы на месте своего боевого поста. Но тут ситуацию еще более усугубил выкинутый одним из раненых диверсантов фортель: в то время как казаки пытались привести его в чувства и разговорить, тот, словно голодный пес, вцепился в расстегнутый воротник своей гимнастерки, хрустнул зубами и захрипел. Изо рта пошла обильная пена, тело забилось в страшных судорогах и затем словно окаменело в руках ошарашенных пластунов. В воздухе повис четко ощущаемый запах миндаля.
        - Держите пасть другому, придурки! Это цианид! - заорал во всю глотку разъяренный атаман Самохвалов. - Отравился, змееныш! Вот гад!
        Через некоторое время, рассмотрев внимательнее трупы неприятелей, стало понятно, что из убитых диверсантов только трое имели европейскую внешность, остальные были выходцами с Кавказа. Единственный из оставшихся в живых абверовцев, тоже кавказец, уже вполне пришел в себя и в ответ на русскую речь что-то бубнил по-чеченски, явно пытаясь выдать себя за невладеющего интернациональным языком трудового народа, но неожиданное появление увечного Саламбека и заданные им в адрес диверсанта несколько вопросов на его родном языке отбили всяческое желание играть в интуриста.
        Гитлеровец вполне сносно на русском языке рассказал, что зовут его Лом-Али и что ему было известно не так уж и много про эту специальную операцию. Отряд представлял собою сводную группу батальона особого назначения «Бергманн» - специального диверсионного подразделения абвера, укомплектованного в основном выходцами с Северного Кавказа и Закавказья из числа военнопленных, изъявивших желание служить рейху, и прочих предателей и перебежчиков. Остальную часть личного состава батальона составляли немцы, хорошо владеющие русским языком. Операцию возглавлял обер-лейтенант Клаус Шпигель, трупа которого не обнаружилось среди перебитых гитлеровцев; по всей видимости, он прорвался в шахту с тремя другими диверсантами. Методом исключения Лом-Али определил, что вместе со Шпигелем удалось уйти лейтенанту Фрицу Клюге и еще двум кавказцам: обер-ефрейтору и рядовому. Целью операции было соединение с мятежным отрядом Хасана Исраилова и проникновение в систему тоннелей внутри горы. Дальнейшие инструкции ему как обычному ефрейтору не давали, и всю картину операции знать было не положено. Неожиданно разговорчивый
Лом-Али, утонувший в черном омуте ужасающего взора Самохвалова, особо обратил внимание, что в случае, если группе удастся соединиться с проводниками из местных и проникнуть в шахту, необходимо заминировать за собой все входы и, отойдя внутрь горы, осуществить подрыв. Самохвалов несколько раз переспросил чеченца насчет этого подрыва, явно сомневаясь в правильном изложении диверсантом секретной информации. Но, несмотря на наведенный на чеченца «морок», тот вполне ясно твердил одно и то же: «заминировать и подорвать входы».
        - Ну что братцы, надо идти внутрь, иначе не успеем, - обреченно проговорил атаман.
        - Да ты что, бать! Они ж нас на входе положат, как пить дать! - возразил ему Степаныч.
        - Не положат, их уже давно нет здесь, они утопали вглубь. В общем, так, Степаныч, с тобой четверо. Берете пленного, Ваньку тоже заберите и топайте в точку, вас там встретят. Расскажешь все, как было. Мы с Колькой и Шичко пойдем за фрицами.
        Колька посмотрел на угрюмого снайпера Володю Шичко, вообще никак не среагировавшего на такой поворот событий, и нервно закурил самокрутку. Ему очень не хотелось лезть в эти мрачные штольни, в которых не так давно исчезло четверо опытных диверсантов, имевших очень странный, если не сказать больше - явно сумасшедший - приказ, который они, судя по всему, вот-вот должны были выполнить.
        Попрощавшись с товарищами, трое казаков во главе с атаманом Самохваловым осторожно пошли к входу в штольню, соорудив самодельные факелы из кусков маскировочных халатов убитых фрицев, намотанных на палки и пропитанных найденным в рюкзаках у неприятелей керосином.
        У самого входа атаман подал знак товарищам остановиться. Колька с Володей, несмотря на опасность задачи, ясно понимали, что атаман не бросит их просто так на верную смерть, и очень надеялись, что козырей в рукаве у батьки припасено немало. Что дальше стало происходить с Сергеем Харитоновичем, было по большей части неведомо для них. Точнее сказать, загадкой были внутренние процессы, которые начались у атамана. Тот, подойдя вплотную к входу, вдруг странно вытянул макушку вверх, опустил взгляд вниз, заметно присел, чуть расставив руки в стороны, развернул обе ладони, как бы намереваясь загрести что-то в охапку, и словно поплыл по направлению к зловещей темноте тоннеля. Губы атамана чуть заметно шевелились, бормоча какие-то непонятные слова то ли молитвы, то ли заговора. Через секунду от его тела в разные стороны пошла вполне осязаемая волна, похожая на дуновение теплого ветра. У товарищей атамана было ощущение, что его тело вдруг приобрело огромные размеры и заполнило все вокруг на десятки метров.
        Когда силуэт Самохвалова полностью исчез во мраке, вслед за ним осторожно пошли Володя с Колькой, забросив ППШ и снайперский карабин за спину и держа в обеих руках пистолеты ТТ. Казаки не раз вживую наблюдали, как атаман входил в подобное состояние, начиная видеть и чувствовать даже те предметы и людей, которые были скрыты от взора. Володя, будучи снайпером, часто в одиночку пробиравшийся забавы ради в тыл противника подстрелить какого-нибудь важного фрица и навести шороху в рядах неприятеля, хоть и обладал отменной интуицией, не раз спасавшей ему жизнь в суровых переделках, но подобных навыков даже близко не имел. А вот молодой Колька унаследовал весьма хорошие задатки, при должном развитии которых, он вполне смог бы даже превзойти умения атамана. Мало того, что Колька мастерски мог навести «морок» на окружающих так, что те часто вообще забывали, кто они и что вокруг происходит, кроме этого он еще частенько, даже не взглянув в сторону врага, мог безошибочно определить его месторасположение, несмотря на то, что враг находился в нескольких верстах. Имевший весьма яркую внешность - высокий,
чернявый, широкоплечий, с озорным взором и болтливый до ужаса - Колька не пропускал мимо ни одной юбки. Да и чего уж греха таить, эти самые юбки, отвечали ему взаимностью даже тогда, когда, казалось бы, окружающая обстановка ну никак не способствовала воспоминаниям о заложенном матушкой-природой основном инстинкте.
        Так однажды в сентябре 1941 года Колька со Степанычем, возвращаясь из вражеского тыла, забрели в захолустном городке в штаб какой-то дивизии, спешно эвакуируемый ввиду массированного отступления доблестной рабоче-крестьянской Красной армии. Офицеры штаба, понимая, что прорвавший оборону на данном участке фронта противник вот-вот окажется на пороге, в панике метались по зданию, пытаясь не забыть впопыхах секретную документацию. Во всей этой суматохе Колька вдруг заметил молоденькую смазливую радисточку с роскошной черной шевелюрой и весьма выразительной филейной частью фигуры. Зиночка, судя по заверению пьяного, а поэтому единственного никуда не спешившего в этом столпотворении усатого старшины, руководившего процессом погрузки секретной документации в грузовой ЗИС, оказалась «занятой» самим начальником штаба дивизии полковником Трухановым, а потому практически недосягаемой для претензий остальных защитников Родины, свято чтивших воинский устав и соблюдавших субординацию. Но в виду того, что Колька помимо избыточных и с трудом сдерживаемых чувств к прекрасному полу имел еще и стойкую апатию к
уставным взаимоотношениям, подчиняясь исключительно начальнику спецотряда НКВД Самохвалову, информация об имеющих место неуставных отношениях между красавицей-радисткой и начальником штаба никоим образом не смогла повлиять на пламенный порыв молодого казака.
        Как и чем заморочил Колька голову прелестной брюнетке, история умалчивает, но менее чем через час взносившийся, словно смерч, полковник Труханов, в суматохе потерявший из виду объект своего натужного воздыхания, ворвался в запертую ленинскую комнату. Сказать, что от увиденного полковника хватил шок - это ничего не сказать. Его дорогую Зиночку на столе рядом с бюстом товарища Сталина, отчаянно любил, - кто бы мог подумать! - сам командир дивизии генерал-майор Кречетов, да еще и ехидно улыбаясь начштабу прямо в глаза. По крайней мере, именно такая картина представилась взору обомлевшего полковника с лицом цвета накрахмаленной простыни. «И это в такой вот ситуации - немец на пороге! А генерал-то, ведь он же вообще баб ненавидел. Да у него кроме усов и не стоит-то ничего еще с гражданской, он сам по пьяни сколько раз признавался. А Зинка, как она могла? Она ж ненавидела Кречетова!» - именно такая кавалькада мыслей разом обрушилась на воспаленный мозг горемычного начальника штаба. Полковник лишь сдавленно промычал: «Извиняюсь!» - и выпрыгнул из комнаты как ошпаренный.
        Озорник Колька, закончив чесать похоть, вежливо удалился через окно, а сладострастную Зиночку в полном беспамятстве вынесли из кабинета вместе с бюстом товарища Сталина офицеры, последними покидавшие штаб. Мстительный начальник штаба впоследствии добился ее перевода в другую часть. А вот с генералом Кречетовым, ни о чем не подозревавшим, он более не пил, а обходился чисто уставными формальностями в отношениях, потому как настолько сильно ошибаться в людях орденоносному полковнику Труханову до сих пор не доводилось.
        Вот такими талантами обладал озорник Колька Косенко, осторожно пробиравшийся сквозь сырой мрак заброшенной штольни вслед за атаманом Самохваловым.
        Пройдя ощупью метров двадцать от входа по наклонному сырому тоннелю, Володя с Колькой услышали шепот атамана, присевшего на корточки прямо перед разветвлением тоннеля:
        - Ребят, здесь есть кто-то за углом. Он один и ранен. Кровь чуете?
        - Не-а. Атаман, а мины где? - послышалось в ответ.
        - Не успели они заминироваться. Наверняка он сам с взрывчаткой сидит. Ладно, приготовьтесь: по моей команде посветите фонариками вон на ту дальнюю стену, только не пугайтесь того, что там увидите. Не реагируйте никак.
        - А он не взорвет себя? - Казаки, уже вполне обвыкшиеся в темноте, вытащили карманные фонарики и приготовились.
        - Не бойсь, ребята, не взорвет! - еле слышно промолвил атаман.
        Через несколько секунд Самохвалов хлопнул по бедру Кольку, давая знак начинать. Густой сумрак штольни вдруг пронзили фонарные лучи, освещая дальнюю мрачную стену тоннеля, возле которой вдруг появился только что убитый во время заварухи фашистский диверсант. Вот только образ его был немного мутноватым и каким-то смазанным. Молодой худощавый немец стоял и смотрел за угол туда, где, по мнению атамана, должен был находиться раненый диверсант в засаде.
        Колька с Володей, увидев образ абверовца, просто обомлели. Несколько минут назад они своими руками резали его маскировочный халат себе на факелы, фриц был мертвее всех мертвых, а теперь вот стоит и смотрит куда-то в сторону - бред какой-то. Молодые казаки еле сдержали себя, чтобы не начать палить по этому призраку. А вот атаман Самохвалов, чьими силами и был организован этот мистический спектакль с фантомом убитого немца, вдруг резко выскочил вперед за угол и несколько раз выстрелил из пистолета в голову затаившегося в засаде раненого диверсанта. Взору подошедших Кольки с Володей предстал труп молодого кавказца, лежащего на полу с кучей каких-то проводов в руках. Остекленевшие глаза абверовца так и остались смотреть на место, где несколько секунд назад в свете фонарей он увидел вдруг ожившего командира. Секундное замешательство горе-подрывника и позволило атаману не допустить соединения проводов детонатора.
        Дальнейшие несколько сот метров передвижения по лабиринтам штольни заняли у казаков более часа времени. Проявляя осторожность, пластуны обследовали каждый закоулок и тоннель на наличие мин и растяжек. Штольня имела постоянный уклон вниз и, судя по всему, уходила на многие сотни метров вглубь горы. Неожиданно в отдаленном коридоре в свете факелов Самохвалов вдруг увидел зияющую дыру провалившегося пола, возле которой на мокрой земле были видны отчетливые следы сапог и профессионально закрепленный альпинистский страховочный трос. Посветив факелом в темноту, казаки не смогли оценить глубину провала - дна видно не было. Эхо от удара брошенного камушка вернулось через несколько секунд, что говорило о весьма приличной глубине колодца.
        - Ну что, рискнем? - спросил младших товарищей атаман.
        - Давай я первым пойду, - сходу вызвался Колька, спешно облачавшийся в альпинистское снаряжение и на всякий пожарный закрепивший другой трос рядом.
        Минут через пять атаман с Володей увидели слабый мигающий луч фонарика внизу - Колька давал знак, что можно спускаться.
        Оказавшись на самом дне огромной пещеры, казаки принялись обследовать местность на предмет удравших фрицев, но никаких признаков жизни в окружающем пространстве не угадывалось. И лишь только запалив факелы, казаки поняли, что находятся не в природной пещере, а огромном зале с идеально гладкими гранитными полом и стенами, уходящими на десятки метров вверх так, что и потолка не было видно.
        - Бать, это чо такое? Где мы? - пробубнил ошарашенный Колька.
        - Я откуда знаю! - отозвался не менее удивленный атаман. - У компаса вон стрелка по кругу вращается.
        - Да тут не по себе как-то, - прохрипел еле держащийся на ногах Володя, - тошнит что-то.
        Пройдя еще несколько десятков метров, казаки поняли, что полностью оценить размеры гигантского помещения они не смогут, только ширину - около сотни метров. В мерцающем свете факелов на полу вдруг показался огромный, более двадцати метров в диаметре, металлический круг с барельефом из каких-то непонятных геометрических узоров. Металл был похож на давно окисленную бронзу, да только вот нож не оставлял ни малейшей царапины на нем, как ни усердствовал любопытный Колька. А впереди показалась стена с идеально круглым тоннелем в ней, в который запросто мог пройти железнодорожный состав. Неожиданно Володя упал на колени, его нещадно тошнило.
        - Атаман, он дальше не пойдет, ему совсем плохо, - сказал Колька, взваливающий на спину боевого товарища.
        - Давай двигай к месту спуска, лезь наверх, а я его обвяжу и вытянем вдвоем.
        Казакам кое-как удалось вытянуть Володю. Колька дотащил его до выхода из штольни на свежий воздух и стал приводить в чувство. Самохвалов, поняв, что никакой опасности для жизни товарища нет, сказал:
        - Коль, я пошел обратно, организуйте засаду и сидите молча. В бой ни с кем не вступайте. Если через сутки не приду, то уходите.
        Атаман обнял Володю с Колькой на прощание и больше не вернулся - ни через сутки, ни через трое. Возвратившиеся на четвертый день после данных событий казаки обнаружили все входы в заброшенные штольни взорванными.
        К месту постоянной дислокации спецотряд НКВД под руководством старшего лейтенанта госбезопасности Самохвалова не вернулся. Есть сведения, что оставшиеся в живых казаки ушли на оккупированную немцем территорию в свой родной хутор. В октябре 1942 года в оккупированном Новочеркасске прошел казачий сход и началась организация казачьих формирований в составе вермахта. Как известно, никто из «самохваловских» к немцам служить не пошел. Сколько ни пытались чекисты их отыскать, это им не удалось сделать ни в 1943 году после освобождения Кубани, ни в апреле1945 года, когда в Австрии были взяты в плен ушедшие с семьями вместе с отступающими немцами более двадцати тысяч казаков. «Самохваловские» казачки словно испарились.
        - Такие вот дела, ребята, - сказал Семёныч, закончив это длинное повествование о временах более чем полувековой давности. - Давайте ложиться спать, а то уже светает.
        - Андрей Семёнович, прошу прощения, но откуда такие подробности вам известны стали, если казачки пропали, а атаман сгинул в штольне? - спросил Альберт, сильно впечатленный живописным монологом рассказчика.
        - Ну, на самом деле, все намного запутаннее и сложнее. Мне же удалось лично познакомиться с участником всех этих событий. Скоро и вы все его увидите. А теперь спать!
        Глава 7. Гость из прошлого
        Опорожнив последнюю бутылку коньяка, гости ведомственной конспиративной дачи в подмосковном Переделкино разбрелись по комнатам спать. Подъем был назначен на шесть утра, поэтому для действующих и отставных разведчиков оставалось не более двух часов на сон, что было делом вполне обыденным для боевой обстановки, некое подобие которой так неожиданно сложилось за прошедшие сутки. Даже Семёныч, который, будучи на пенсии, мог позволить себе спать сколько душе угодно, по старой привычке всегда вставал в шесть утра, причем вне всякой зависимости от того, во сколько ему посчастливилось лечь. Про Альберта же и вообще говорить не приходилось, так как «чистильщик» за последние два десятка лет существовал в каком-то особом режиме сна и бодрствования: он мог выключаться практически моментально на нужное ему количество времени и просыпаться без будильника полностью отдохнувшим и готовым к выполнению поставленной задачи. В любом случае более четырех часов подряд он не спал ни при каких обстоятельствах.
        Единственный, кому из этой четверки не удалось сразу уснуть, был командир диверсионного спецназа подполковник Волостных. После рассказов Семёныча из головы почему-то не уходили мысли обо всей этой чертовщине, которая теперь коснулась и его подчиненных.
        Офицер долго крутился с боку на бок, а когда, наконец-то, выпитый алкоголь под аккомпанемент осеннего ливня за окном все же начал свое расслабляющее действие на нервную систему, подполковник вдруг вскочил с кровати. Очертания комнаты, несмотря на темную осеннюю ночь, были видны. Спецназовец подошел к окну, и в этот момент боковое зрение уловило чье-то присутствие в комнате. Подполковник медленно обернулся через левое плечо, и от увиденного у него вдруг все похолодело внутри: в темном углу комнаты был виден четкий силуэт высокого крепкого человека, будто обведенный фосфорной краской. Только вот цвет этой краски был еще более темный, чем все оттенки, различимые в комнате. Но самым зловещим было то, что на фоне чернеющего силуэта бросался в глаза холодный давящий взгляд, словно ледяной иглой пронизывающий пространство комнаты. В голове спецназовца вдруг возник четкий и ясный голос. Причем подполковник Волостных вполне осознавал, что голос он слышит не ушами, а скорее улавливает передаваемую ему информацию, источником которой, без сомнения, был этот зловещий черный силуэт в углу. В мозгу словно звучал
динамик, который нельзя было ни выключить, ни заткнуть уши, чтобы не слышать его. Голос повторял один и тот же набор цифр много раз подряд. Подполковник находился в шоковом состоянии и параличе одновременно, не в силах пошевелить ни языком, ни конечностями, а в горле комом застыл сдавленный возглас. Простояв так пару секунд, которые спецназовцу показались вечностью, его вдруг что-то резко развернуло вокруг своей оси, потом сознание на миг померкло, а через секунду офицер с воплем, наконец-то вырвавшемся из пересохшего горла, вскочил со своей кровати.
        - Это был сон. Ф-у-ууух, это сон! - пробубнил перепуганный офицер, щелкнув выключателем ночника на тумбочке.
        - Ну как сказать, как сказать, - вдруг из проема двери раздался знакомый голос входящего в комнату Семёныча. - Это не совсем сон, Миша, это уже осознанный сон. Не волнуйся, все в порядке!
        - Андрей Семёнович, здесь, то есть, во сне здесь кто-то был только что!
        - Я знаю. Меня больше интересует, что тебе сказал этот кто-то? Ты запомнил?
        Спецназовец схватил с тумбочки блокнот с ручкой и принялся быстро писать цифры, которые, судя по ощущениям, он запомнит, наверное, на всю оставшуюся жизнь.
        - Обижаете, Андрей Семёнович! Я топографическую карту района запоминаю за несколько минут, а десяток цифр для меня ерунда! Так кто это был?
        - Я же обещал, вас кое с кем познакомить! - как ни в чем не бывало ответил старый разведчик. - Вот он и пришел в гости. Ну а то, что не через парадную дверь - уж извините!
        В это время в комнату вошли Альберт и полковник Скороспелый, проснувшиеся от крика Михаила.
        - Что за шутки, Андрей Семёнович. Кто здесь мог быть? - удивился Альберт, причесывая взъерошенную рыжую шевелюру.
        - Сам атаман Самохвалов собственной персоной, - чуть призадумавшись, промолвил Семёныч. - Он не только с Мишей так познакомиться решил. Я сам осенью 1992 года чуть инфаркт не получил от такой встречи.
        - Я не пойму, это что, был призрак?
        - Так это смотря что считать призраком, Миша. Если объяснять доступным языком, то во время полусна ты находился на другой частоте восприятия реальности и смог увидеть свойственные именно этой частоте явления и объекты.
        - Так ведь все же было как вживую, да и страх я испытывал именно телесно!
        - Правильно, так и тел у нас помимо физического еще шесть, если, конечно, верить до конца восточным учениям. И именно при выходе тонкоматериального тела из физического, нам открывается доступ в иную реальность.
        - Ну и дела, Андрей Семёнович! А что нужно-то ему было, и что теперь нам делать? - спросил совсем обескураженный спецназовец.
        - Судя по всему, ситуация с упавшим самолетом, наделавшая столько шума по всем силовым ведомствам, явно вышла из-под контроля.
        Семёныч пытался понять, что мог означать набор цифр на клочке бумаги, записанный спецназовцем, затем продолжил:
        - Я связался сейчас кое с кем. Скоро все прояснится, надеюсь. А теперь у меня к вам, товарищи, большая личная просьба. Объясню всё потом. Илья Григорьевич, ты поезжай к себе в «Аквариум», постарайся разузнать, что там за последние сутки по твоему самолету нарыли. Ты, Миш, срочно двигай обратно в Ханкалу в расположение отряда, собери группу человек десять-двенадцать бойцов. Будет нужна ваша поддержка в скором времени. Инструкции будут позже. А нас с Альбертом подбросьте до метро.
        - Ну ладно, как скажете. Надеюсь, потом объясните, - пробурчал себе под нос начальник диверсионного управления ГРУ полковник Скороспелый Илья Григорьевич и вместе с шофером и командиром спецназа Волостных вышел во двор к машине.
        Оставшись наедине с ветераном разведки рыжеволосый Альберт, старый проверенный боевой товарищ и единственный из всей компании общавшийся с Семёнычем на «ты», не выдержал:
        - Ну, мне ты объяснишь, что тут происходит?
        - Это координаты, Альберт, координаты, только вот не пойму чьи, - ответил Семёныч, не отводя взгляда от загадочного набора цифр на клочке бумаги. - У меня самого только сейчас сложилась в голове более-менее ясная картина. Вчера утром специальный эфэсбэшный отдел, контролирующий все сверхсекретные объекты страны и подконтрольных государств, испугавшись, что на территории временно выбывшей из-под неусыпного контроля Чеченской Республики кто-то проникнет на спецобъект, подняли в воздух самолеты. Но это не только не помогло, но и привело к потере одного из штурмовиков. Своих подразделений у них в этом районе не было. Вот и решили использовать гэрэушных спецназеров для зачистки местности. Приказ шел от самого начальника Генштаба. Как только наверху поняли, что кроме трупов вокруг пещеры никого обнаружить не удалось, а отряд утратил боеспособность, сразу начали возвращать всех назад. Сдается мне, что проморгали чекисты того, кто пробрался внутрь системы. Ваххабитский отряд был простым прикрытием, они просто провели кого-то к входу, и этому кому-то удалось попасть внутрь, иначе Самохвалов бы не пожаловал
в гости.
        - Семёныч, ты за последние сутки столько загадок нагородил, что если б не покушение на твою скромную персону, я б подумал, что у тебя уже паранойя развилась на фоне грустных пенсионных будней, отягченных воспоминаниями о былом! - усмехнулся Альберт.
        - А вот ты не юродствуй, Альбертик! Я тебя сегодня с одним человеком познакомлю, который и передал мне архивные материалы про все эти объекты еще в 1992 году. Мои сказки тебе покажутся детским лепетом.
        - Да ты уж познакомил Мишу кое с кем! Он чуть не поседел.
        - Отставить разговорчики! Давай на выход. Поехали, впереди насыщенный день.
        Черная «Волга» начальника 8-го управления ГРУ полковника Скороспелого ненадолго притормозила в районе небольшого банка в центре столицы и резко сорвалась с места, слившись с нескончаемым автомобильным потоком.
        Вышедшие на тротуар двое мужчин, одетых в серые плащи, раскрыли зонты и бодрым шагом направились к входу в метро. Семёныч с Альбертом быстро смешались с толпой спешащих на работу жителей столицы и исчезли в бескрайних лабиринтах московской подземки, сев в разные вагоны, а затем выйдя на разных станциях. Подобную тактику передвижения по столице опытные разведчики выбрали с одной единственной целью - отсечь возможные «хвосты». Альберт вышел через две станции позже своего спутника и, поймав такси, поехал по указанному Семёнычем адресу.
        Такси въехало во двор желтой пятиэтажной «сталинки». Во дворе располагалось неприметное двухэтажное здание еще дореволюционной постройки, окруженное кованым забором. Картину ветхой старины строения нарушали только необычного вида пластиковые окна, которые, судя по отсутствию форточек и фрамуг, были бронированные. Альберт вышел из такси, поднял высокий воротник плаща и только решил расположиться на лавочке под раскидистой липой, как услышал тихий голос Семёныча, стоявшего у калитки забора и приглашавшего пройти внутрь.
        Войдя в здание, Альберт ничуть не ошибся: при внешней ветхости строения, внутри оно представляло собой настоящую цитадель, а внешняя старинная резная дверь из потрескавшейся древесины была обычной ширмой от любопытных глаз, так как через пару шагов вход закрывала тяжеленная бронированная дверь. На секунду остановившись перед всевидящим оком глазка видеокамеры, гости прошли в светлый коридор, в конце которого стоял и широко улыбался человек среднего роста и неопределенного возраста. Если бы Альберта в гэрэушной «учебке» попросили бы описать приметы этого человека, то описание было бы предельно скупым даже для составления нормальной рабочей ориентировки: средний рост, среднее телосложение, аккуратная прическа, правильные черты лица, открытая улыбка с ровными красивыми зубами. «Только вот неясно, сколько лет этому радушному хозяину? - сразу же в голове Альберта молнией промелькнула мысль. - Ведь можно дать как сорок, так и шестьдесят, если вглядеться в глаза». Не успел Альберт определиться, какому варианту отдать предпочтение, как хозяин жестом пригласил их пройти в помещение, полностью заставленное
комнатными растениями. Гости вошли и расположились на мягких слегка затертых резных стульях.
        - Ну, давайте знакомиться, вы, наверное, Альберт? - все также искренне улыбаясь, спросил хозяин кабинета у высокого пятидесятилетнего красавца скандинавской наружности, ярко-рыжую шевелюру которого осенний ветер превратил в подобие застывшей огненной вспышки.
        - Вы прекрасно информированы о моей скромной персоне!
        - Ну, может и не настолько, как хотелось бы, но Андрей Семёнович рассказал немного. Александр Иванович.
        Хозяин кабинета протянул руку Альберту, а когда тот пожал ее, то на пару секунд их глаза встретились и взгляд Альберта как бы остекленел и расфокусировался. Рукопожатие затянулось секунд на десять, не меньше. А позже, опустившись на стул, Альберт начал осознавать, что его хваленая способность противостоять различного рода гипнотическому влиянию, видимо, в этот раз дала осечку.
        - Все в порядке? - хозяин кабинета посмотрел на приходящего в себя Альберта, похожего на боксера после состоянии грогги.
        - Я прошу прощения, конечно, но без этого, увы, не обойтись! - извиняющимся тоном сказал хозяин кабинета и посмотрел на улыбающегося Семёныча.
        - Да уж, вот это приход! На гашиш чем-то похоже, - засмеялся весельчак Альберт. - И что же это было, извиняюсь. Как вас?..
        - Ах да, Александр Иванович меня, - не вовремя я представился! - сказал сквозь смех хозяин кабинета. - Мне просто нужно было вас прочитать, мой дорогой друг. Уж очень у нас специфические цели знакомства. Кстати, голова скоро пройдет. Просто мне нужно знать все про своего собеседника.
        - Ого! И много удалось узнать? - Альберт с удивлением обнаружил, что временное помутнение отступило, а голова стала ясной и светлой.
        - Да что вы, только самое необходимое! Все в порядке. Теперь, думаю, можно и поговорить о деле. Андрей Семёнович обо мне, наверное, вам вряд ли рассказывал?
        - Ну, о вас точно ни слова! - Альберт, прищурясь, посмотрел на сохраняющего глумливое молчание ветерана разведки.
        - Да, Альбертик, про Александра Ивановича, я не рассказывал. - Вкратце можно сказать, что когда я вышел в отставку и начал рыться в архивах, пытаясь найти интересующие меня материалы про афганские горы, попутно напрягая всех своих знакомых, имеющих хоть какую-то информацию для розыска Борьки Власенко, то наткнулся на никому не интересные на тот момент и плохо изученные архивы организации «Аненербе». Вот тут-то мы и встретились. Точнее, Александр Иванович сам вышел на меня. Оказывается, к моменту нашей с ним первой встречи он был отлично осведомлен обо всех моих приключениях во время службы.
        - Ну, это не удивительно! - воскликнул хозяин кабинета. - Когда офицер, про интуицию и проницательность которого ходят легенды в узких кругах, начинает совать нос в один из самых секретных разделов гостайны, то такого человека нужно или устранить, или держать на коротком поводке. Пришлось знакомиться к нашему общему счастью.
        - Да уж, а то я уже смотрел бы на прохожих с черно-белой фотокарточки на мраморном надгробье где-нибудь на Новодевичьем кладбище! - усмехнулся Семёныч.
        - Да что ты, Андрюш, Господь с тобой, это же не наши методы! Это у вас в разведке чуть что не так, сразу лифт обрывается или трамвай по тротуарам за пешеходами гоняется. А у нас - один телефонный звонок, и ты бы больше никогда не вспомнил ни про какие архивы и горы, - Александр Иванович расплылся в довольной улыбке.
        - Ну, спасибо, за столь гуманистический подход к советскому пенсионеру! - съехидничал старый разведчик. - Альбертик, наш Александр Иванович как раз и представляет ту самую организацию, которая призвана обеспечивать недоступность определенного рода секретной информации не только для любопытных искателей всего неизвестного, но и представителей спецслужб и даже руководителей страны. Да, да, ты не ослышался. Это надгосударственное образование. Люди в органах власти и спецслужбах приходят и уходят, предают и продаются. Попадет к ненадежному человеку определенная информация, и он может таких дел натворить. Весь мир в труху!
        - Вот мы и следим, чтобы если и попадала власть имущим нужная информация, то только дозировано и соответствующе времени и обстановке, - подтвердил слова Семёныча новый знакомый Альберта.
        - Так, а моя персона чем заслужила столь большое доверие, что вы меня посвящаете в эти тайны?
        - Ну, во-первых, Альберт, ты человек проверенный, профессионал и по гроб жизни под подпиской о неразглашении, а, во-вторых, близкий друг Семёныча, да и я тебя уже «проверил», - снова усмехнулся хозяин кабинета. - А раз уж ситуация так сложилась, что история с пропажей злополучного самолета коснулась и вас, то в игру, можно сказать, вы с Семёнычем уже вступили.
        - Александр Иванович, а вы, простите, к какому ведомству принадлежите?
        - Ну, если формально, то к центральному аппарату ФСБ, - отсюда удобнее контролировать.
        - Так это от вашей организации исходил приказ на авиационный удар по боевикам?
        - От нашей, от кого же еще.
        - Что ж, теперь-то у меня все догадки подтвердились, - сказал Семёныч. - А кто и зачем покушался на меня вчера? После звонка Скороспелого и приглашения в ГРУ сразу на его счет грешить начал, тебе дозвониться не смог.
        - Я сам вчера был занят, да и сейчас дел не убавилось. А вас пригласил сюда именно потому, что ситуация начала выходить из-под контроля. Ты, Семёныч, заигрался со своими поисками секретных архивов гитлеровской «Аненербе». Тебя начали пасти еще с середины девяностых годов. Нам удалось обезвредить кое-кого из интересующихся твоей персоной, но выудить стоящую информацию или перевербовать кого-либо из них нам не удалось - уж очень мелкие сошки это были. Допуска к чему-то важному они вообще не имели: так подсмотреть, подслушать, доложить, или вот как тебя - тягачом переехать.
        - Я, значит, у вас как живец был? - искренне удивился Семёныч. - Вот и ветеран разведки получается. Сам, как приманка, десяток лет болтался.
        - Ну, ты уж скажешь, приманка! Просто мы наблюдали, кто интересуется несметным багажом научного наследия Третьего рейха, а потом уже начали наблюдать за теми, кто интересовался тобой. Вот вчера, судя по всему, кое-кто очень испугался, что ГРУ начнет тормошить тебя по поводу твоих обширных знаний по специфическим темам, и решил, что тебе на том свете будет несколько удобнее. Пора, мол, уже туда старику! - снова рассмеялся хозяин кабинета.
        - Нашел старика! Да я тебя на три года младше! - выпалил обиженный Семёныч.
        - Что? Вам уже за семьдесят? - сорвалось с языка у Альберта, искренне надеявшегося, что Семёныч пошутил.
        - Ну, если верить справке о рождении, то да. Но я все еще действующий полковник госбезопасности! Или у кого-то есть сомнения?
        Альберт в ответ просто удивленно улыбнулся.
        - Так, друзья, - продолжил хозяин кабинета, - всего не расскажешь сразу. Да и информацией можно запросто отравиться, как обильной пищей после голодовки. Поэтому то, что пока следовало вам знать - вы уже знаете. А теперь приступим к делу.
        Семёныч в подробностях рассказал о том, что произошло на даче, и протянул загадочному полковнику листок бумаги с цифрами, переданными атаманом.
        - А, к вам уже атаман наведался в гости?! Видать ситуация вообще труба, раз «там» уже беспокоиться начали.
        - Простите, Александр Иванович, а где это «там»? - поинтересовался Альберт.
        - Если тебе просто объяснить, то это как бы параллельно нам. Или по ту сторону зеркала.
        - Не, ну так бы сразу и сказали, а то загадками все, загадками! Вот теперь все понятно! - съязвил Альберт над столь красочным и подробным описанием параллельной реальности в исполнении полковника.
        - Долго объяснять, друзья. Ситуация и вправду намного сложнее и опаснее, чем могло показаться на первый взгляд. Если и Самохвалов пришел, значит, было проникновение в одни из Врат.
        - За подробностями, наверное, сейчас обращаться не стоит? - понимающим тоном спросил Семёныч.
        - Ты прав. И теперь прошу оказать мне посильную помощь. Нам всем нужно будет лететь сегодня в Чечню. Семёныч, ты Скороспелого и Волостных попросил, чтобы они были наготове?
        - Попросил, но они же не мне подчиняются, поэтому тут как получится. Александр Иванович, а нам-то с Альбертом что в Чечне делать? - удивился Семёныч.
        - Мне помогать. Судя по докладу спецназовцев, искавших вчера самолет в горах Чечни, один из пленных пограничников выжил и был доставлен в военный госпиталь в Ханкалу. Мне его срочно нужно будет расспросить о том, кого ему довелось увидеть в отряде Расула Исмаилова. А специально для тебя, Семёныч, вот на этот компьютер закачали весь оцифрованный архив «Аненербе», касающийся пещер и горных систем. Ты в нем неплохо ориентируешься. И поэтому никто, кроме тебя не сможет мне быстро найти нужную информацию по интересующим вопросам. Да и одного человека необходимо будет отыскать в горном ауле и расспросить кое о чем, этим займешься как раз ты, Альберт.
        - Ну, надо, так надо, - блеснул глазами «чистильщик» в предчувствии интересного времяпрепровождения в охваченной боевыми действиями южной республике. - Я, как пионер, всегда готов!
        Глава 8. Под тремя завесами[В каббале нефеш, руах, нешама-покровы души человека.]
        14 час. 20 мин., 29 сентября 2001 года, Ханкала, Чеченская Республика, Объединенный штаб группировки Северо-Кавказского военного округа.
        Подполковник Волостных, только что прибывший с аэродрома к месторасположению своего отряда и вымокший до нитки под проливным сентябрьским дождем, стоял под козырьком у входа в двухэтажное штабное здание и пытался закурить. Серые пейзажи осенней Чечни совсем не радовали взор, несколько дней до этого услаждавшийся картинами золотой осени в столице с ее вечно спешащими жителями, роскошными иномарками и обворожительными красотками на улицах. Намокшие спички напрочь отказывались разродиться хоть малейшей искоркой, из-за чего монотонный шум дождя периодически разбавлялся матерными репликами по поводу потерянной зажигалки и всеобщей несправедливости бытия. Сказывались стресс и накопившаяся усталость за последние несколько практически бессонных суток.
        В этот момент к зданию, рассекая, словно крейсер, огромную лужу, подкатил армейский уазик. Из него выскочили три человека в затертых стареньких камуфляжах без знаков отличий со здоровенными баулами в руках. Картина десантирования офицеров больше смахивала на высадку союзных войск на побережье Нормандии в 1944 году, и это хоть немного позабавило пригорюнившегося командира особого отряда спецназначения ГРУВ. Выбросив неприкуренную сигарету, подполковник поздоровался с Семёнычем и Альбертом и протянул руку незнакомому доселе человеку.
        - Полковник Субботин Александр Иванович, - представился командиру спецназа широко улыбнувшийся военный без определенного возраста.
        Альберт с Семёнычем с интересом наблюдали за сценой рукопожатия офицеров, но, как ни странно, ничего интригующего не произошло, и все дружно прошли по коридору в дальнюю комнату с табличкой «Спецсвязь». Переодевшись в сухую камуфляжную форму, офицеры начали обсуждать самый животрепещущий вопрос последних дней.
        Не вдаваясь в подробности по поводу личности Александра Ивановича, Семёныч в общих чертах обрисовал картину предстоящих действий подполковнику.
        - Миш, нам сейчас нужно будет переговорить с твоими подчиненными из группы капитана Куренного и со спасенным пограничником. Если можно, приглашай их к нам в кабинет по одному. - Семёныч посмотрел на Александра Ивановича, который чуть заметно кивнул, а затем добавил: - Миша, ты поприсутствуй, тебе нужно быть в курсе всего. Вам ведь сам начальник ГРУ генерал Трофимов приказал негласно продолжить поиски пропавшего штурмовика, так вот мы и поможем в этом запутанном деле.
        - Не вопрос, сейчас все организуем, - с улыбкой произнес командир спецназа, сам не осознавая того, отчего у него вдруг улучшилось настроение и появились силы. - Сейчас отдам приказ, а пока чайку организую.
        Когда подполковник вышел из комнаты, Альберт с ехидной улыбкой, не удержавшись, спросил:
        - Александр Иванович, а вы что же не стали «читать» командира спецназеров?
        - А мы, Альберт, с ним отлично знакомы! Только он не помнит наших с ним встреч, - ответил загадочный собеседник, вызвав плохо скрываемое недоумение у разведчиков.
        - Вам расскажу, только без передачи. Их отряд изначально ведь создавался в недрах ГРУ для очень деликатных операций, весь масштаб и значимость которых для его членов были, как правило, скрыты. Выполняемые задачи требовали от бойцов поистине колоссального напряжения и физического, и психического. Так вот, чтобы у бойцов нормально происходило восстановление психофизического ресурса, их регулярно отправляют в специальный медицинский центр, где они проходят особую восстановительную терапию. Помимо этого, с помощью специальной аппаратуры и бесед со специалистами удается с большой долей вероятности прогнозировать возможность успешного выполнения той или иной операции конкретным военнослужащим. Но приборы они и есть приборы: определенные параметры психики они фиксируют, но вот чтобы пробраться в глубины подсознания и выведать самое потаенное в человеке их недостаточно.
        - Тут, смею предположить, как раз и вмешиваетесь вы, - подытожил Альберт.
        - Да, я и несколько моих коллег, так сказать, курируем вопросы душевной чистоты и беззаветной преданности Родине, причем не только у сотрудников спецподразделений подобного уровня.
        Улыбка Александра Ивановича не оставила ни малейшего желания продолжать расспросы по такой деликатной теме у обескураженных слушателей.
        Принесенный подполковником Волостных чай с печеньями оказался очень кстати и немного скрасил промозглый осенний день. Как раз в разгар чаепития в дверь постучали.
        - Разрешите?! Товарищ, подполковник, капитан Куренной по вашему приказанию…
        - Заходи, Глеб! - не дав окончить вошедшему офицеру набившую оскомину уставную реплику, подполковник Волостных представил подчиненного присутствующим офицерам, пригласил капитана присесть за стол и налил ему чаю. Задав несколько формальных вопросов о самочувствии бойцов разведгруппы и общем моральном духе в подразделении, командир предоставил слово Александру Ивановичу, который, несмотря на ожидания Альберта, начал просто и незамысловато расспрашивать молодого спецназовца о прошедших событиях.
        После того, как уже восьмой из опрошенных бойцов покинул кабинет, загадочный полковник попросил пригласить освобожденного из плена пограничника. Выслушав в общих чертах уже всем известную историю перепуганного и перемазанного зеленкой еле живого солдата-срочника, Александр Иванович почему-то очень подробно расспрашивал про чеченского мальчишку-проводника, пугавшего моджахедов запретами деда по поводу прохода в пещеру. Солдат рассказал, что паренек был из местных, из какого-то маленького высокогорного аула недалеко от грузинской границы. Александр Иванович то поднимался со стула и ходил по комнате, то подходил к окну и постукивал пальцами по глиняным плошкам на подоконнике с давно завядшими цветами. В общем, всем своим видом показывал скуку и незаинтересованность поступающей информацией.
        Приунывшие офицеры, не ожидавшие более никаких интересных подробностей, вдруг оживились при виде следующей картины. Александр Иванович, неспешно попивавший чай из граненого стакана в древнем советском подстаканнике, судя по всему, прихваченному из поезда кем-то из офицеров снабжения группировки, вдруг резко подошел к сидевшему за столом пограничнику и, обхватив его голову руками, пристально уставился тому в глаза. Солдат, не успев издать не единого звука, обмяк, его глаза остекленели, а руки повисли, словно плети. Такое ощущение, что отпусти Александр Иванович его голову, тот просто стечет со стула, как воск с зажженной свечи. Замерев в таком необычном положении секунд на двадцать, полковник отпустил голову солдата, погладил его по стриженой голове, сплошь и рядом залепленной пластырем, и провел рукой по глазам, словно покойнику. Солдатик опустил подбородок на грудь, а через несколько секунд вдруг начал трясти головой и открыл глаза.
        - Ой, извините, что-то голова… - начал мямлить пришедший в себя пограничник.
        - Да ничего-ничего, ты не волнуйся, такой стресс пережил, в плену побывал, иди отдыхай, - заботливым голосом успокоил солдата Александр Иванович и проводил того к двери, по-отечески положив руки на плечи.
        Развернувшись к собравшимся, загадочный полковник процедил:
        - Ну что же, товарищи офицеры, худшие опасения сбылись. В гору вошел сам Гюнтер фон Гроссхейм, он же полковник Джейсон Гудридж, он же обер-лейтенант спецотряда «Бергманн» Клаус Шпигель.
        - Что-о-о!? - пока остальные офицеры пытались припомнить хоть какую-то из названных фамилий, Семёныч чуть было не потерял дар речи, услышав последнее имя.
        - Да кто это? Вы о ком? - спохватился командир спецназа Волостных.
        - А помнишь, Миш, я вам тут на днях рассказывал про фашистов, которым удалось прорваться в штольню горы после боя с отрядом атамана Самохвалова? - сказал Семёныч взволнованным голосом.
        - Ну да, помню, но причем тут это? Это ж когда было!
        Все присутствующие недоуменно посмотрели на Александра Ивановича, на лице которого читалась предельная собранность и настороженность вместо привычной улыбки. Загадочный полковник неспешно открыл одну из своих папок и бросил на стол несколько черно-белых фотографий, на которых как будто нарочито был то ли смазан, то ли слегка засвечен силуэт худощавого светловолосого мужчины лет сорока-сорока пяти. Он был то в форме офицера СС в окружении высших чинов вермахта, то в маскировочном халате со снайперской винтовкой в тренировочном лагере абвера, то уже в американском пустынном камуфляже где-то в горной местности.
        - Все верно, Михаил, было это давным-давно. Но человек на снимках один и тот же. Информации о нем очень мало. А вот почему на фотографиях такой странный дефект - так это до сих пор загадка. У меня есть свое объяснение этого феномена, но, думаю, оно вас вряд ли устроит.
        - И все же, если можно подробнее, - прервал молчание Альберт, которого не на шутку заинтриговала складывающаяся в последние дни ситуация. Уж больно соскучился отставной «чистильщик» по горячащим кровь событиям. А тут еще оказалось и мистики всякой немало примешано.
        - Так подробностей как раз и немного. В трофейных архивах «Аненербе», вывезенных с территории Германии, удалось кое-что нарыть. А именно, мы нашли довольно странные подписи и резолюции на самых засекреченных документах, содержащих информацию по образцам оружия массового поражения. Имя штандартенфюрера СС Гюнтера фон Гроссхейма изредка всплывало еще несколько раз в переписках высших чинов СС, касавшихся исследований института и экспедиций в различные горные районы Евразии и Южной Америки. Как раз вот на этой фотографии руководство «Аненербе» вместе с ним демонстрирует какой-то загадочный документ Гимлеру и Борману. А на другом фото уже в гражданском костюме запечатлен тот же человек рядом с Герингом, причем он весьма вольготно сидит рядом с рейхсмаршалом за обеденным столом. А вот уже снимок времен афганской войны, 1983 год, горы Гиндукуш, провинция Бадахшан - на нем все тот же человек, хотя его лица также досконально не видно. Александр Иванович перевел взгляд на внезапно напрягшегося Семёныча, который буквально сверлил фотографию глазами.
        - Андрей Семёнович, это именно та фотография, о которой я тебе говорил на одной из наших первых встреч. Снимок сделан через месяц после исчезновения разведгруппы Бориса Власенко и за день до того, как прогремел взрыв в недрах гиндукушских гор, отправив маленькую деревеньку вместе с последними свидетелями в небытие. Примерно за неделю до тех событий этот человек появился с группой американского спецназа, пройдя через высокогорные районы Гиндукуша из Пакистана. Зачем надо было идти на такой риск и во что бы то ни стало пробираться в совершенно неинтересный со стратегической точки зрения район, до сих пор не ясно. Впрочем, объяснение напрашивается само: он узнал о проникновении в горные лабиринты Гиндукуша советского спецназа и предпринял попытку стереть всю возможную информацию вместе с носителями. По агентурным данным звали того незнакомца полковник Джейсон Гудридж.
        - Я что-то не понимаю, но ведь сорок лет прошло между событиями в Германии и Афгане! А здесь одно и то же лицо. Он же должен быть дряхлым стариком, - недоумевал Волостных.
        - Я вам более того скажу, он и сегодня такой же! - обезоруживающе поведал Александр Иванович.
        - Чертовщина какая-то! - промолвил Альберт и поглядел на бледного, с поджатыми губами Семёныча, не отрывающего взгляда от черно-белой фотографии.
        - Александр Иванович, вы уж извините, но я что-то не совсем понимаю. Почему вы думаете, что человек на фото и тот, кого видел перепуганный погранец, одно лицо? - разродился вопросом командир спецназа Волостных, у которого, судя по выражению лица, уже давно начала подтормаживать оперативная память, как у компьютера, которому сразу задали много непосильных задач.
        Ответа на вопрос с нетерпением ждали все присутствующие в комнате офицеры, так как количество необъяснимых, даже для сотрудников спецслужб, событий за последние несколько суток просто зашкаливало.
        - Как вам покороче и понятнее объяснить это, я, признаться, не знаю, - начал Александр Иванович и налил себе очередной стакан горячего чаю. - Я просто считал с парня то, что ему довелось видеть.
        - Это что же, для вас все равно, что видеоролик посмотреть? - выпалил Альберт.
        - Видите ли, друзья, мозг человека - это вовсе не хранилище данных, как жесткий диск у компьютера, это скорее больше смахивает на приемник информации из окружающей среды. И человек волевым усилием сам настраивает себя на нужную частоту восприятия. У кого-то диапазон приема шире, у кого-то уже, а у кого-то еще есть и усилители сигнала. В последнем случае мы говорим уже сверхчувственном восприятии. А в так называемом энергоинформационном поле земли, как на компьютерном сервере, хранится вся информация обо всем, что произошло и чему надлежит произойти в нашей реальности. И все те события, участником или зрителем которых кому-либо довелось побывать, навечно оставляют в глубинах подсознания человека, если можно так выразиться, частоту настройки, через которую можно воспроизвести данные события. В нашем конкретном случае, пограничник в состоянии транса представлял собой включенный компьютер с разблокированным паролем и свободным доступом для системного администратора ко всем имеющимся в памяти файлам.
        - А лицо это Гудриджа-Гроссхейма вам удалось разглядеть в глазах у погранца? - слегка глумливо поинтересовался Альберт. - И, вообще, долго вы всему этому учились?
        - Разглядеть удалось, но не совсем то, что причудилось солдатику. Я видел истинное лицо этого человека. Хотя отнести его к роду человеческих существ возможно лишь с большой натяжкой. А вот учиться, Альберт, пришлось недолго. Долго приходится работать над собою для того, чтобы подготовить свое сознание и тело к иному восприятию реальности. А конкретные техники ложатся на готовую базу довольно-таки быстро.
        Тут внезапно снова очнулся от транса подполковник Волостных, усиленно пытавшийся сложить вновь появившиеся элементы мистической мозаики в одну картину, а это ну никак не получалось.
        - Александр Иванович, а как тогда этот Гроссхейм попал в пещеру, если это не смогли сделать ни чеченцы, ни мои бойцы?
        - Трудно сказать, Михаил. Чеченцев, сопроводивших Гроссхейма до пещеры, он сам и снял с хвоста, выгнав их под ракетно-бомбовый удар самолетов. И они, и твои ребята, скорее всего, в пещере попали под воздействие инфразвука. По крайней мере, общая симптоматика совпадает, и следы на энергетических телах остались очень похожие. Вот этих, - тут Александр Иванович вытащил из стопки несколько личных дел военнослужащих, - можешь смело отправлять домой на реабилитацию, к боевым выходам они не годны. Остальных тоже потрепало, но мы это дело поправим. К утру готовь бойцов для отправки в Шаройский район искать пацана.
        - Александр Иванович, объясните нам, наконец-то, зачем вы нас здесь собрали? - подытожил разговор многозначительно молчавший до этого Семёныч, который был лучше остальных осведомлен о личности и способностях загадочного полковника.
        - А затем, товарищи, что у нас остаются считанные часы на то, чтобы предотвратить глобальную заваруху. И я это не для красного словца сейчас говорю.
        - Александр Иванович, ты давай не так масштабно-то! Конкретнее говори, - прервал полковника Белостоков.
        - А конкретнее узнаете по ходу пьесы! Михаил, ты запомнил цифры, переданные атаманом?
        - Так точно, даже записал! - Командир спецназа протянул обрывок листка полковнику, который долго молча смотрел на ряд цифр.
        - Если это и координаты, то какие-то странные. Даже если предположить, что первые шесть цифр это градусы, минуты и секунды северной широты, а последующие шесть - восточной долготы, то что означают тогда еще три цифры. Попробуй отдать шифровальщикам, Миш, пусть покумекают, - Александр Иванович протянул листок обратно командиру спецназа и продолжил:
        - Семёныч, ты как знаток архива «Аненербе» попробуй нарыть какие-нибудь карты этой местности, которыми располагали нацисты. В компьютере есть сканы всех документов по экспедициям на Кавказ.
        - Миш, от тебя потребуется самая значительная помощь. Мне нужно, чтобы твои бойцы отыскали того паренька-проводника. Как отыщут, пусть берут под охрану и ждут нас на месте.
        Подполковник Волостных проводил гостей в расположение и вернулся в помещение, где они недавно находились. Из головы никак не выходили необъяснимые способности странного московского полковника. Командир спецназа внезапно осознал, что за последние пару часов в обществе московского гостя, его вообще не клонило в сон, даже наоборот ощущалась необычайная свежесть в теле, и это с учетом практически бессонных последних суток, да и желание курить почему-то не напоминало о себе с момента их встречи. Последним штрихом в общей картине необъяснимого оказалась герань на подоконнике, точнее вновь ожившее растение, которое последние месяцы не подавало признаков жизни и воспринималось посетителями не иначе, как некое подобие гербария. А здесь взору офицера предстал красивый ярко-красный цветок с изумрудными листьями. Командир отмел даже попытку объяснить все происходящее. «Не загреметь бы в дурку после всего этого!» - была единственная мысль, пробившаяся в наголо бритую голову боевого офицера спецназа. Все остальные мысли почему-то не приобретали законченного содержания и рассыпались в прах под ударами защитных
механизмов психики, действующей у подполковника Волостных последнее время в аварийном режиме.
        Глава 9. В дорогу дальнюю
        Вечером того же дня капитан спецназа Глеб Куренной и старший лейтенант Хамсутдинов, склонившись над картами вместе с подчиненными, пытались определить, где конкретно находится аул, в котором, судя по рассказам пограничника, проживал паренек-проводник. Информация, переданная им со слов командира отряда, была весьма скупой. Район поиска был не так далеко от места злополучной пещеры в Шаройском районе.
        Спецназовцы даже между собой не решались обсуждать, что же конкретно произошло пару дней назад, потому как несколько человек во главе с капитаном Орловым, последние сутки валявшихся в лазарете со странными симптомами, срочно отправили в Москву. Та же участь постигла еще нескольких бойцов, которые вообще ни на что не жаловались, но после встречи в штабе со странным человеком в военной форме без знаков различий были безжалостно причислены к печальному списку временно негодных к строевой и также отправлены на восстановление пошатнувшегося психического здоровья в подмосковный секретный институт.
        Капитан Куренной оторвался от карты, подошел к окну и, опершись руками на подоконник с облупившейся краской, процедил сквозь зубы:
        - Слышь, ребят, что там про Орлова врачи говорят?
        - Да глючить его стало на ровном месте, заговариваться стал, ерунда всякая начала мерещиться, - потупив взор, пробубнил Хамсутдинов, всерьез расстроенный таким поворотом событий. Все прекрасно понимали, что такие симптомы у болтливого до ужаса и суетного капитана Орлова ничего хорошего не предвещали.
        Вася Ярымбаш, по прозвищу Хохол, добавил:
        - Примерно такая же картина с остальными бойцами, Шнобель вон с покойной бабушкой полночи общался. Командир говорит, что это вроде как от инфразвука такая хрень.
        - А откуда в пещере инфразвук взялся? - все так же хмуро, не отвлекаясь от созерцания дождливого осеннего вечера за окном, спросил Глеб.
        - В некоторых местах в природе это встречается совершенно необъяснимым образом, - вдруг вмешался в разговор невесть откуда свалившийся загадочный военный в промокшей камуфляжной куртке с плащевыми накладками грязно-серого цвета. - Сидите-сидите, ребята, - загадочный офицер прервал попытку бойцов соблюсти уставные нормы и присел между ними на табурет.
        Бойцы с опаской и недоверием смотрели на промокшего гостя, который широко улыбаясь, сверлил их глазами с хорошо уловимым стальным оттенком и выпалил:
        - За товарищей своих не волнуйтесь, через пару недель будут как новые! А мы завтра в пять ноль-ноль выдвигаемся в горы.
        В это время в комнату зашел подполковник Волостных с картами в руках и сразу же отвлек от посиделок Глеба и Хамсутдинова, озадачив их тщательным изучением топографии. Загадочный человек повесил на батарею промокшую «горку» и вышел в соседнее помещение, где бойцы готовились к завтрашнему боевому выходу. Несколько спецназовцев сразу пошли спать, так как в ближайшие дни эта физиологическая потребность удовлетворена, скорей всего, не будет. Кто-то приводил в порядок походную одежду и принадлежности. Тут до слуха загадочного Александра Ивановича донеслись монотонные удары по стене, на которые из бойцов никто не обращал никакого внимания.
        - А это что еще за такое? - обратился он к Хохлу, паковавшему маскировочный халат в рюкзак.
        - Вы про стук, Александр Иванович? Так это Мерин тренируется каждый вечер так. Мы уж привыкли, даже спится лучше от ритмичных ударов.
        Александр Иванович прошел по коридору и увидел, что старший сержант Вова Меренков, в десантном «тельнике», играя мускулами, методично лупил кулаком в бетонную стену, не обращая никакого внимания на окружающих. Затем менял стойку и продолжал тоже самое другой рукой. Александр Иванович замер в изумлении и решил понаблюдать за таким необычным ритуалом отхода ко сну. А старший сержант тем временем начал долбить стену уже ребром ладони, затем локтями, потом другими частями тела, которые не сильно богатая фантазия бойца представляла в качестве грозного оружия.
        Володя Меренков до армии очень увлекался карате, даже стал чемпионом страны среди юношей. Срочную он служил в ВДВ, где командным составом по достоинству были оценены крепость Володиной головы и стремление крушить кирпичи на показных выступлениях. Так может и отбарабанил бы два года Володька, приводя в восторг начальство своими спортивно-прикладными навыками. Да нет, на втором году службы за конфликт с командиром взвода, после которого последний оказался в госпитале с серьезным сотрясением головного мозга, загремел толстолобый любитель восточных боевых искусств аккурат в объятую огнем и дымом Чеченскую Республику, и там, в составе десантно-штурмового батальона, Вовка навоевался от души.
        А перед самым дембелем он попал в плен вместе с двумя сослуживцами. Их колонна нарвалась на засаду и была расстреляна из гранатометов. Вовку контузило взрывом и он без сознания скатился по склону вниз к ручью, где был схвачен боевиками. Его бросили в кузов армейского грузовика и повезли по горной дороге. Ведь никто из боевиков и предположить не мог, что лежащий в кузове со связанными руками десантник, у которого кровь лилась из ушей, разорвет в хлам веревку, которой были связаны руки, вылезет из кузова и на полном ходу засадит кулаком через дверное стекло водителю в голову.
        Для водителя такие движения со стороны пленника тоже были полной неожиданностью, к тому же и самой последней в его недолгой, но яркой жизни. Когда водитель грузовика с проломленным виском рухнул носом в рулевое колесо, второй боевик в растерянности попытался одновременно выровнить руль и достать автомат. К Володькиному счастью, не удалось ни то, ни другое. Машина впилилась в дерево, боевик вынес головой лобовое стекло и оказался в грязи перед машиной. Володьку от удара тоже бросило вперед, но он сгруппировался и кубарем пролетел метров десять по дорожной жиже.
        Догнавшие их на второй машине боевики увидели такую картину: на лежащем моджахеде сидит грязный окровавленный пленник и плющит бородатую голову их собрата своими пудовыми кулаками. Боевики открыли беспорядочный огонь, но Вовке удалось убежать без единой царапины. Через полчаса к месту гибели колонны уже понаехала тьма-тьмущая народа. Сразу же обнаружили машину с пленными полуживыми десантниками и два трупа боевиков с изуродованными черепами.
        Через несколько суток в расположение родной части заявился Вовка, которому роль лешего в советской сказке была бы обеспечена, попадись он на глаза режиссеру в то время: изодранный, весь в грязи и запекшейся крови, с остекленевшим взором. Начальство, конечно, сильно обрадовалось, что не придется ломать голову над возвращением из плена пропавшего бойца. Но Вовка еще больше удивил всех, когда сообщил разведке примерные координаты базы боевиков в горах, на расположение которой он наткнулся, блуждая в поисках расположения своего батальона. Посланные на проверку разведгруппы подтвердили информацию, и база была уничтожена. Также разведка сообщила начальству странный факт: на подступах к базе были обнаружены заваленные ветками и камнями четыре трупа боевиков, но без пулевых, ножевых или осколочных ранений. Все были убиты предположительно голыми руками или подручными предметами - у двоих проломлены черепа, у одного пробита глазница и свернута голова, а у последнего была огромная гематома на месте кадыка. На вопросы начальства касаемо авторства этих художеств, оставленных на телах молодых обитателей гор,
Володька отпирался: «Не я, мол, и все». Впрочем, всем и так было понятно, кто чисто технически мог вытворить подобное с боевиками, оставшимися в боевом охранении около горной перевалочной базы.
        Одно только удивляло, Володька всегда отличался удивительным спокойствием и миролюбием, за что вкупе со звучной фамилией, недюжинными физическими кондициями и невыраженной реакцией на женский пол, заслужил ласковое прозвище «Мерин». Только вот радовались Вовкиному чудесному возвращению недолго. Внезапно раскрывшийся талант молодого десантника по затейливо-фантазийному «выпиливанию» всякого рода мрачных персонажей из устоявшейся картины реальности был по достоинству отмечен высокопоставленными «ценителями прекрасного» из недр Главного разведывательного управления Генерального штаба. Господа прибыли в расположение части, коротко побеседовали с пока еще плохо слышащим от контузии бойцом и увезли того в неизвестном направлении, причем изъяв личное дело. Как и не было никогда бравого десантника, крушащего кирпичи и бутылки перед красномордыми генералами на военных праздниках.
        Закончив играть роль стенобитного орудия, Мерин обернулся. Прислонившись к противоположной стене, на него с интересом смотрел Александр Иванович. Володя немного смутился, но странный военный сам прервал сконфуженную паузу:
        - Вов, физуха твоя, это хорошо, но надо дальше расти!
        - Вы о чем?
        - Не удивляйся, я несколько лет наблюдаю за тобой и твоим интересом к боевым искусствам. Знаю, что во время отпуска ты не на родину едешь и не на отдых с девками, а посещаешь всех доступных спецов по карате и рукопашному бою. Впрочем, пока дальше «физики» ты не ушел. Но думаю, тебе будет интересно попробовать и другие грани в мордобойном искусстве. Глядишь, и получиться из тебя что-то интересное.
        От выданной странным военным информации с явным пренебрежением к его талантам Володя вообще растерялся, но разговор касался единственной интересующей его темы - боевых искусств. Поэтому красный, как рак, старший сержант вытер со лба пот и оценивающим взглядом с ног до головы просканировал собеседника, одетого, словно американский боевой генерал, в натовский военный свитер зеленого цвета с накладками на плечах и локтях, камуфляжные штаны и фирменные военные ботинки. При абсолютной внешней обыденности в облике и отсутствии характерных признаков вроде поломанного носа, ушей, набитых кулаков Александр Иванович почему-то производил на Володю какое-то странное впечатление. Одна мысль даже о спортивной схватке с этим человеком бросала в дрожь. Необъяснимое противоречие между логическим осмыслением внешности и возраста человека с подсознательным восприятием опасности, исходящей от него, тормозили напрочь психические процессы в ударопрочном мозгу бывшего десантника. Увидев плохо скрываемое сомнение на Володином лице, Александр Иванович все с той же добродушной улыбкой предложил немного поспаринговаться.
Володя, переборов странное чувство опасности и неудачную попытку понять происходящее, согласился и вышел на середину коридора.
        - Атакуй! - сквозь зубы проговорил военный без определенного возраста.
        Не придавая особой серьезности данному действу, Володя решил, что ничего страшного от такого невзрачного противника ожидать не стоит, немного успокоился и пошел в атаку. Выбросив на скачке левую руку в голову противника, молодой боец успел только почувствовать, что странноватый любитель боевых единоборств слегка коснулся его предплечья своей ладонью, и Володю словно ударило током и развернуло вправо, потом что-то увесистое прилетело по затылку и сознание вдруг померкло.
        Очнулся он на полу. Загадочный полковник пальцами надавил на какие-то точки в основании черепа, и Володя наконец-то смог приподняться и сесть на корточки. Вокруг стояли с открытыми ртами полуодетые сослуживцы, которые налетели сюда по крику старлея Хамсутдинова, вышедшего в туалет и заставшего картину начала спарринга лучшего рукопашника диверсионного спецназа с невзрачным странноватым офицером. Прекрасно зная бойцовские навыки Мерина, на занятиях по рукопашному бою никто не соглашался стоять с ним в паре. Мерин, будучи в боксерских перчатках, умудрялся пробивать защитные жилеты и подушки для нанесения ударов, никакая глухая боксерская защита не помогала против его колотушек. Спарринг-партнеров Мерина словно перерубало пополам. Ну, а попасть под атаку ногами, было сродни столкновению с грузовиком: тело оппонента пролетало в воздухе несколько метров и бессознательно валилось на пол. Инструкторы по рукопашному бою, которым надоело откачивать бойцов на занятиях и отправлять их в медсанчасть с поломанными ребрами и отбитыми конечностями, заставляли Мерина всю тренировку лупцевать настенные подушки или
заниматься с тяжестями.
        Вот почему картина с обморочным Мерином на полу вызвала у сослуживцев шоковое состояние. Большинство из них, словно в трансе, застыли посреди коридора - кто в трусах, кто в кальсонах и тельниках - не сводя глаз с сидящего на корточках бледного старшего сержанта.
        - Так, товарищи, разошлись! - жестко скомандовал Александр Иванович. - Нечего тут смотреть.
        Бойцы заторможено поплелись в казарму, обмениваясь недоумевающими взглядами. Александр Иванович помог подняться Володе и отвел того в отдельную комнату, где напоил чаем. После этого они недолго беседовали, и Володя вернулся в казарму весьма озадаченный, но довольный тем, что наконец-то встретил на своем жизненном пути мастера, словно из старых китайских фильмов про кунг-фу. Досужие расспросы сослуживцев Мерин игнорировал. Он пока и сам не понимал, с какой силой ему пришлось столкнуться.
        На рассвете, когда бойцы готовились к погрузке в машины, Володя заметил за деревьями возле двухэтажного корпуса Александра Ивановича, стоявшего неподвижно в странной позе: вытянутый в струнку, с немного согнутыми ногами в коленях и руками, словно охватывающими невидимый ствол дерева перед грудью. Взгляд был устремлен куда-то вдаль, туда, где темное осеннее небо, словно пуховым одеялом, укрывало острые ледяные пики далекого Тушетского хребта. Туда, куда Володю с остальными бойцами скоро понесут «вертушки» на поиски молодого парня-проводника из маленького полузаброшенного аула где-то на границе с Грузией и Дагестаном.
        Глава 10. Шейх
        7 час. 30 мин, 30 сентября 2001 года, Ханкала, Чеченская Республика, Объединённый штаб группировки Северо-Кавказского военного округа.
        - Александр Иванович! Ребята высадились и выдвинусь к заброшенному аулу, - отрапортовал подполковник Волостных, только что закончивший радиоэфир с подчиненными, начавшими поисковую операцию на юге высокогорного Шаройского района Чечни.
        - Отлично, всем остальным полная боевая готовность. Как найдут паренька, то выдвигаемся и мы.
        Семёныч с Альбертом, пристально рассматривающие за столом старые немецкие карты с обозначенными на них странными с точки зрения военной топографии значками и аббревиатурами.
        - Ну что, есть что-нибудь интересное? - спросил подошедший к столу Александр Иванович.
        - Есть, товарищ полковник, кое-что нашли. Вот только до конца понять не можем, что здесь такое, - Семёныч указал кончиком карандаша на квадрат, где находилась злополучная гора Диклосмта, где несколько суток назад произошли странные события с самолетом и поисковыми группами.
        - Так это же указан проход в скале, куда наши спецназовцы попали. Вот и стрелка здесь нарисована, - промолвил Альберт.
        - Да, скорее всего это ход, тогда что вот здесь за надпись? - перевел внимание собеседников Александр Иванович, пытавшийся с увеличительным стеклом прочесть полустертую надпись.
        - «Zent.Son.»… что это может означать, Семёныч?
        Старый разведчик слегка приспустил очки вниз и пристальным взглядом поверх оправы принялся сверлить странные надписи.
        - На ум приходит только одно, товарищ полковник, «Zentral Sonne» - «Центральное Солнце» или более известный термин «Черное Солнце» - старый оккультный символ, широко используемый нацистам и имевший особое почтение в СС.
        - А причем здесь черное солнце? - удивился Альберт.
        - Ну, с этим символом много связано в мистических изысканиях эсэсовской верхушки и института «Аненербе», но почему это употребляется в контексте с недрами кавказских гор - для меня загадка. И вот здесь еще одна стрелка с другого склона той же горы была нарисована, хотя ее пытались стереть.
        - Да, похоже на то. Хорошо бы проверить это место на предмет наличия входа.
        - Да, если нам пацан-проводник или его дед не расскажут ничего интересного, то придется щупать гору со всех сторон, - подытожил разговор загадочный полковник. - А пока ждем выхода на связь разведгруппы.
        Ближе к полудню подполковник Волостных вернулся в кабинет вместе с начальником разведки воздушно-десантного полка и с порога выпалил, что в районе высадки разведгрупп завертелась какая-то странная канитель.
        - Погранцы передают, что после высадки наших бойцов, несколько групп боевиков перешли границу с Грузией, произошли боестолконовения, большие потери с обеих сторон. Все рвутся в злополучный квадрат, - обрисовал картину осеннего утра усатый десантник.
        - Так ничего удивительного! Оно и понятно, откуда ноги растут у этой кутерьмы, - сдавленно произнес Александр Иванович. А после того, как из кабинета вышел начальник разведки десантуры, добавил:
        - Видать Гроссхейм недалеко смог уйти, так как кто-то всеми силами пытается нас не подпустить к горе. Свяжите меня срочно с командованием, чувствую, малой кровью не обойдемся. Волостных, что там у твоих?
        - Александр Иванович, нашли паренька, он овец пас в горах. Сейчас ведет бойцов к своему деду в аул.
        - Ну что ж, товарищи, мне срочно надо увидеться со стариком, можем не успеть.
        - Мы с вами, товарищ полковник! - выпалил Альберт, переглянувшись с Белостоковым.
        В район старинного полуразрушенного аула, затерянного высоко в горах, в помощь резко поредевшему отряду подполковника Волостных выдвинулись весьма внушительные силы: несколько «вертушек» с вэдэвэшным спецназом, сопровождаемые процессией из трех «крокодилов» - ударных вертолетов МИ-24, ощетинившихся многочисленными НАРами, пулеметами и авиационными пушками, словно огромные зловещие жуки.
        При приближении к району заброшенного аула с воздуха была замечена группа боевиков порядка тридцати человек, растянувшаяся прерывистой цепью вдоль русла пересохшего ручья. МИ-24 один за другим пошли на цель.
        Воздух разрезали НАРы, затрещали крупнокалиберные пулеметы и авиационные пушки. Русло ручья прочертили длинные цепочки взрывов снарядов, поднимающие в воздух фонтаны камней и грязи. Через несколько секунд русло заволокло клубами пыли и дыма от взрывов, в которых изредка просматривались человеческие силуэты, появляющиеся и пропадающие, словно пятна на старых архивных кинопленках.
        Семёныч, Альберт и остальные спецназовцы на борту смотрели в иллюминаторы и, хотя практически не видели ничего, что в те минуты происходило на земле, прекрасно представляли последствия подобных авиационных мероприятий. Из всей группы боевиков выжили несколько человек, так как остальные не смогли выбраться из каньона и бросились вперед по руслу высохшего ручья, перекрашивая камни под ногами в грязно-багровый оттенок. Авиационные удары, как правило, оставляют после себя лишь фрагменты тел вперемешку с вывороченными комьями земли и камней.
        Место высадки для «вертушек» бойцы капитана Куренного выбрали очень грамотно - площадка не простреливалась снизу ущелья, а все высоты вокруг заняли или контролировали снайперы диверсионного спецназа.
        Перед самой высадкой кто-то из снайперов передал, что видит несколько человек возле небольшой лесополосы на склоне горы в полутора километрах от аула.
        Подполковник Волостных по рации приказал следить за ними, а в случае приближения - стрелять.
        Десант высадился в считанные секунды, высыпавшись с борта, словно горох из дырявого мешка. Семёныч с Александром Ивановичем на их фоне вовсе не выделялись и, если бы не седина, вполне сошли за действующих бойцов.
        Аул представлял собой несколько полуразвалившихся домов из природного камня серо-бурого цвета. Ни электричества, ни каких-то иных благ цивилизации здесь и в помине не было. Кто здесь вообще мог жить в такой глуши, представлялось загадкой.
        Прибывшие спецназовцы быстро рассредоточились по местности, занимая боевые позиции.
        Капитан Куренной проводил гостей к дому, у дверей которого стоял паренек лет четырнадцати в мусульманской феске, в стареньком армейском бушлате, в широких черных штанах, заправленных в шерстяные носки, и в грязных резиновых калошах.
        Проведя гостей в лабиринты каменных строений, он подал знак рукой всем остановиться, а сам зашел в маленькую комнату. Послышались обрывочные фразы на чеченском, потом паренек вышел к гостям и пригласил их войти.
        Взору Семёныча, Александра Ивановича и Альберта предстал древний статный старик с длинной седой бородой, завернутый в серый плащ. На голове у него была надета огромная белая баранья папаха. Правой рукой старик постоянно перебирал черные блестящие бусины четок, а вот левой руки у старика не было. Когда он повернул к гостям морщинистое обветренное лицо, стало видно, что место, где должен был находиться левый глаз, пересекал глубокий кривой шрам.
        Гости поздоровались и молча стояли. Старик пригласил их присесть. На чистом русском языке с небольшим акцентом он сказал, что зовут его Саламбеком и что он уже давно их ждет. Александр Иванович встретился глазами с Семёнычем и Альбертом, и всем стало понятно, что перед ними находился не кто иной, как тот самый участник далекого боя у заброшенной штольни горы Тебулостмы, что находилась в соседнем Итум-Калинском районе Чечни.
        Несколько десятилетий о Саламбеке никто не слышал, а потом среди местного населения поползли слухи, что в горах появился суфийский шейх, рядом с которым постоянно происходили всяческие чудеса. Правда, лишь немногие из верующих могут к нему прийти, так как найти его в горах очень трудно, вернее сказать, что шейх сам выбирает с кем встретиться.
        Старый Саламбек сказал, что время его на исходе, и он скоро предстанет пред Аллахом, но должен им рассказать о тайных ходах в горах. Из его короткого рассказа стало понятно, что о тоннелях в недрах Кавказских гор всегда ходили слухи еще со времен обитания там великанов-нартов из общекавказского эпоса, о чудесных способностях которых сложено было много легенд. Но в современном мире едва ли кто-то всерьез воспринимал древние предания о былинных богатырях - обитателях гор. Иногда на Кавказе то тут, то там появлялись слухи о встречах в горах местных охотников с великанами, но они также быстро растворялись в людской молве, как капли воды в горном ручье. А с приходом на Кавказ ислама народные предания и подавно стали восприниматься как некие пережитки языческого прошлого.
        Далее шейх начал свое повествование о встрече с казаками в 1942 году, почти шестьдесят лет назад. После боя у заброшенной штольни, он дождался выхода атамана Самохвалова на поверхность, а затем пошел за ним в гору.
        Дальше пошло описание событий, которые разум присутствующих отказывался увязывать с реальностью. Якобы они при спуске в тоннель прошли несколько километров в западном направлении и достигли небольшой металлической комнаты, в которой были странные короба со стеклянными экранами и множеством кнопок. Факелы догорели, и они оказались в полной темноте, но вокруг ощущалось чье-то присутствие. Внезапно начался приступ страха, стало тошнить, кружиться голова, а из мрака вышли огромные прозрачные светящиеся люди, различимые только в кромешной тьме. Страх прекратился, люди-тени долго смотрели на своих гостей и затем заговорили. Только слов слышно не было, но Самохвалов с Саламбеком отчетливо понимали умом, для чего к ним обращаются и что хотят донести.
        Саламбеку была адресована информация, что ему предстоит уйти далеко на восток, где он будет обучаться долгие годы, а затем должен вернуться в родные места и стать хранителем тайн этих гор. Самохвалову же предстояла иная миссия, его тайные существа увели с собой во мрак. Как много позже понял Саламбек, атаману предстояло стать стражем Врат в иные миры, попасть в которые можно через порталы в недрах горных систем.
        - Саламбек, а вы после этого видели Самохвалова?
        - Часто вижу, скоро тоже увижу. Время близко. Старик наклонил голову вниз и с губ еле слышно слетали отрывочные фразы на арабском: «Аллаhу акбар, Аллаhу акбар..».
        Далее старик продолжил свой рассказ о путешествии в горных лабиринтах. После того, как атаман со светящимися существами растаяли во мраке, комната, где они находились, вдруг вспыхнула множеством огней, раздался сильный гул, потом сознание померкло.
        Когда он очнулся в темноте, то с трудом различил очертания окружающих предметов, а выглянув из комнаты, увидел, что в конце тоннеля откуда-то сверху пробивался свет. Там он нашел поднимающийся коридор, который вывел его в лабиринты пещер, где Саламбека уже ждали люди, говорящие на непонятном языке.
        Как позже выяснилось, это были представители одного из самых загадочных и закрытых от мира суффийских братств, а пещеры вокруг были не чем иным, как лабиринтами подземелий Гиндукуша в восточном Афганистане. Там Саламбек провел много лет, обучаясь тайным наукам у различных суффийских шейхов. Внезапно старик перевел взгляд на Семёныча, внемлющего каждому слову рассказчика:
        - Ты его до сих пор ищешь? Бориса своего?
        Губы Семёныча задрожали, и он еле заметно кивнул.
        Старик закрыл единственный глаз и промолвил:
        - Они зашли туда, куда нельзя заходить никому из живущих на земле. Теперь они так и бродят между мирами, пока срок их жизней не истечет.
        - Им как-то… что-то можно сделать? - дрожащим голосом спросил старый разведчик.
        - У тебя будет такая возможность. Вы о другом думайте сейчас. Шайтан опять пробрался туда, куда не следует. В тот раз он дошел до Черного Солнца, но на хвосте сидел Самохвалов, и он ничего не смог сделать. Обратного хода наружу не было - штольни взорвали. Шайтан ушел по тоннелю на запад, вышел в Крыму к своим, там на тот момент немцы были. Все эти годы в СССР входы в тоннели охраняли или же завалили, сделав недоступными. В Афганистане, Тибете, Гималаях к ним не подобраться, там их тщательно охраняли все века. От древних нам осталось многое в наследство не только в этих подземельях. Правда, все это недоступно для людей. Эти знания погубят землю в один миг, как губили уже не раз. Вот шайтаны и баламутят власти, чтобы развязать войны по всему миру. Вторая мировая, Китай с Тибетом, Афганистан, а теперь вот Кавказ - это войны за наследие древних, за их знания. Людям нельзя их давать, нельзя.
        Неожиданно у Александра Ивановича на груди ожила рация: «Всадник, прием! У нас гости с востока обходят!»
        Старик взглянул единственным глазом на запыленное маленькое окно, сквозь которое пытались пробиться скупые лучи осеннего солнца, перевел взгляд на Александра Ивановича и с грустью сказал:
        - Мне пора. Не бросай Ису, моего внука. Он тебе кое-что передаст. Потом ему расскажешь все, что знаешь сам!
        Старик привстал, повернул голову в сторону Мекки и громко произнес: «Аллаh…».
        Фразу оборвал хлопок где-то на далеком горном склоне, поросшим лесом. Тяжелая пуля калибра 12,7 мм, выпущенная с полутора километров из крупнокалиберной «антиснайперской» винтовки «Барнет-50», вдребезги разнесла каменный подоконник окна, который взорвался, словно от динамитной шашки, испещрив острыми осколками камней и стекла всю комнату, и попала старику чуть ниже правого уха. Баранья папаха вместе с ошметками черепа отлетела к стене. Сидящие на ковре офицеры, получившие кучу осколков и камней, упали на пол, протирая рассеченные в кровь лица. На улице раздались автоматные очереди.
        Александр Иванович, пострадавший меньше всех, схватил за шиворот Семёныча, лицо которого посекло осколками стекла, и поволок на выход. Альберт выхватил «стечкина» из кобуры на поясе и побежал следом.
        Спецназовцы заняли круговую оборону и вызвали штурмовую авиацию, так как на месте высадки их ожидали только три транспортных МИ-8, а сопровождавшие их «крокодилы» вернулись на базу. На соседних склонах появилось множество боевиков. По строениям аула периодически били пулеметные очереди. Командир спецназа ВДВ и капитал Куренной, посовещавшись, решили, что пока боевики не подошли близко, прикрыть огнем и дать возможность взлететь вертолету с Александром Ивановичем с товарищами, а самим дождаться воздушной поддержки и новых транспортников.
        До вертолетов нужно было метров триста добираться по склону. Пройдя полпути перебежками, отставные разведчики были прижаты к земле плотным пулеметным огнем. Работал, судя по всему, ДШК, так как здоровенные булыжники на дороге от попаданий пуль взрывались, как фарфоровая посуда. Бежавший с ними рядом десантник взял бинокль посмотреть, откуда ведется стрельба, чтобы по рации скорректировать снайперов. Но как только он высунулся из-за земляного вала и блеснул оптикой, незамедлительно с дальнего склона раздался хлопок, а через мгновение куски головы десантника разлетелись в разные стороны вместе с разбитым биноклем.
        Радиоэфир наполнился криками: «У нас двухсотый. Снайпер на восточном склоне». Через какое-то время по позициям спецназа начали бить из минометов. Боевики пошли на штурм с северной стороны. Казалось, их было никак не менее двухсот человек. Вторая группа боевиков начала окружать место посадки. Минометный огонь начал усиливаться. Эфир все чаще и чаще разрывало сообщениями о «двухсотых» и «тяжелых трехсотых». С лесополосы нагло работал снайпер, не давая высунуть головы. Несколько мин попало по домам аула, присыпав местных жителей камнями. Тяжелые пулеметы насквозь прошивали каменные стены старых строений.
        Александр Иванович и Семёныч так и продолжали лежать посреди грунтовой дороги на полпути к вертолетной площадке, прячась за глиняным бруствером на обочине. Мины взрывались все ближе и ближе к ним. Семёныч практически ничего не видел. С залитым кровью лицом, он умудрился заползти в расщелину между огромным куском скалы и старой каменной кладкой сарая, в тот же момент на предыдущее место его лежки прилетела мина, оставившая здоровенную воронку на дороге.
        Вдруг ни с того ни с сего Александр Иванович обернулся в сторону старого сарая, где в тот момент схоронилась живая легенда отечественной военной разведки. Рядом с сараем стоял как живой старик Саламбек, только у него были две руки и оба глаза, а от его тела шло неестественное свечение. Правой рукой шейх указывал на дверь строения. Александр Иванович несколькими перекатами добрался до убитого десантника, забрал его СВД и подсумок с патронами, подполз по-пластунски к Семёнычу и помог ему заползти в сарай.
        Осмотревшись внутри, Александр Иванович вдруг заметил на земле открытый деревянный люк и зияющую в полу дыру. Потащив в темный узкий проход за собой Семёныча, которому запекшаяся на глазах кровь сильно подпортила зрительную функцию, загадочный полковник, освещая себе путь фонариком, через несколько минут достиг выхода на поверхность. Осторожно высунув голову, Александр Иванович мигом сообразил, что подземный лаз вывел его в разрушенную местными жителями боевую башню, от которой остались теперь лишь фундамент с несколькими бойницами. Семёныч, выбравшись наверх, стал промывать глаза дождевой водой, собравшейся в огромную лужу на полу башни. Александр Иванович тем временем начал наблюдать через оптику за лесополосой на склоне горы, откуда бил проклятый снайпер.
        Связавшись по рации с капитаном Куренным, бойцов которого уже изрядно потрепало боем, полковник попросил его вынудить снайпера проявить себя. Куренной понимал всю опасность подобной просьбы, исполнение которой с большой долей вероятности может закончиться досадной потерей им или кем-то из его бойцов какой-нибудь ценной части тела вроде головы. Потому как с холма, несмотря на дистанцию более километра, работал снайпер очень высокой квалификации, причем из крупнокалиберной снайперской винтовки с чудовищной убойной силой, сравнимой с пулеметом ДШК.
        Смекалистый капитан не придумал ничего более умного, как вдвоем с Мерином поймать в отаре здоровенного барана, нарядить его в камуфляжную куртку «горка», на голову поверх крученых рогов натянуть капюшон и веревкой примотать солдатскую каску погибшего несколько минут назад десантника. Понятное дело, что подобный фокус снайпер моментально разглядит, но показывать камуфлированного барана в полный рост никто не собирался. Связав веревкой копыта бедной животины, разведчики несколько раз высовывали верхушку его каски в проемах окон, провоцируя стрельбу по окнам дома. Затем резким прыжком в дверной проем выскочил Мерин и скатился под высокий каменный забор. Капитан Куренной понимал, что следующий, кто попытается выйти из помещения, тот и станет очередной жертвой если уж не того самого аса-снайпера, то любого другого воина Аллаха с эсвэдэшкой, которые со всех сторон простреливали и без того разбитый временем высокогорный аул.
        Матерый баран, облаченный в военное обмундирование, от смачного пинка командира сводной разведгруппы полетел из дверей точь-в-точь как согнувшийся в три погибели перепуганный срочник. Через несколько метров его полет был прерван сухим щелчком с холма. Снайпер с противоположной стороны влепил пулю из СВД прямо в лоб горемычного животного, от нее со звоном и искрами слетела солдатская каска, а из капюшона вылетел отстрелянный завитой рог. Животное рухнуло на пузо, и в этот момент долетел крупный калибр в его косматую бочину, вырвав на выходе ошметок мяса размером с кулак. От этого выстрела завернутое в камуфляжную куртку тело животного неестественно сложилось пополам и отлетело на пару метров.
        Это только и требовалось Александру Ивановичу, увидавшему вспышку выстрела среди деревьев на холме. Полковник прекрасно понимал, что, скорее всего, не достанет до цели, так как особых снайперских талантов он не имел, а работать с СВД на дистанциях свыше километра - так это вообще из области фантастики. Но снайпер в лесу вел себя нагло и неосторожно, понимая, что он находится вне зоны прицельной дальности обычного вооружения бойцов спецназа. Не мудрствуя лукаво, бывалый офицер нашел в подсумке убитого десантника несколько трассирующих патронов и зарядил их в магазин винтовки. И, как только увидал вспышку на холме, выпалил несколько трассеров по тому месту. Все снайперы и пулеметчики спецназа, державшие оборону на холме, были предварительно проинструктированы по рации, и более десятка стволов одновременно открыли огонь по обозначенной светящимися пулями цели. В оптику было видно, как полетели перерубленные пулями ветки деревьев, обнажая голые стволы. Больше с восточного склона выстрелов не было, а через несколько минут в небе появились штурмовики, ударившие ракетами по позициям боевиков. Те же, в
свою очередь, решили более не испытывать глубину милости Всевышнего и начали отступать.
        Спецназовские снайперы вернулись с позиций последними, заметно проредив гордые ряды отступающих моджахедов. К прибывшим «вертушкам» начали сносить на брезентовых плащ-накидках раненых и убитых бойцов.
        Глеб Куренной курил возле вертолета вместе со снайпером Васей Ярымбашем. Только что на этот борт погрузили тела троих убитых товарищей. Старлея Хамсутдинова, лежащего на носилках с тяжелым осколочным ранением брюшной полости, мединструкторы обкалывали промедолом и пытались остановить кровотечение. Еще нескольким «тяжелым трехсотым» также оказывали необходимую помощь перед погрузкой. Сзади к спецназовцам подошел Александр Иванович с Семёнычем, на лице которого более не угадывалось признаков остервенелого работника скотобойни. Кровь он отмыл, а на лбу виднелось лишь несколько небольших порезов от осколков стекла.
        - Вы пацана-проводника нигде не видели?
        - Видели, он со Святым, кажется, ушел в дом.
        Святым звали младшего лейтенанта Колю Новичихина по причине сугубой религиозности оного. В отряде, в принципе, все бойцы были крещеными православными. Но эта тема как-то никого не волновала настолько сильно, как Колю. Ну, придет батюшка перед командировкой на построение, благословит иконой, проведет водные процедуры со святой водой, да и хорошо. Тут надо еще учитывать специфику отряда: это были матерые головорезы, главной целью которых было физическое уничтожение лидеров незаконных вооруженных формирований. По этой причине коллектив подбирался с учетом определенных психических особенностей личности. Проще выражаясь, у человека не должно быть склонности к рефлексии и самокопанию, глубинному осмыслению замысла бытия и учету данных от рождения прав и законных интересов других индивидуумов, потому как с подобным багажом душевных прикрас глотка врагу режется значительно труднее, если вообще режется. Нужна была психоустойчивость, быстрые восстановительные способности, высокая адаптивность, нестандартное мышление, которое в основном было направлено на решение таких животрепещущих задач, как-то: подойти
незаметнее, убить потише и побольше, а потом аккуратненько свалить, не наследив. Согласитесь, подобные утилитарные интересы военнослужащих как-то не очень сочетаются с высокой христианской моралью про «другую щеку» и «любовь к ближнему», особенно в ситуации, когда из захваченного языка как можно скорее нужно выкачать необходимую информацию. Здесь-то и вступает во всю красу творческое мышление, сочетающее в себе высоту «человеколюбия» Ганнибала Лектора с обыденной непосредственностью районного патологоанатома. И когда особо упертых молчунов приходится креативно разбирать на запасные части при помощи пассатижей и штык-ножа, то мысли о высоком просто не добираются ни до холодной головы, ни, тем более, до горячего сердца. Про чистоту рук вообще приходится молчать.
        В ситуации же с Колей Новичихиным все складывалось как-то ровно и просто: хороший парень, окончил монтажный техникум, слушался родителей, занимался бегом, попал на срочную в 1993 году в Дагестан в погранвойска, где натерпелся в учебке от «дедушек» местного производства. Потом перевели его в другую часть, где остался на сверхсрочной. Первую Чеченскую отвоевал в разведке «от» и «до». При вторжении отрядов Хаттаба и Басаева в Дагестан в 1999-м принимал активное участие в боях, прекрасно себя проявив, и даже заработал орден Мужества. Вторую Чеченскую начал в отдельной разведроте танковой армии.
        И все шло как по маслу, но однажды в бою под Ведено он попал в окружение и у него заклинил автомат. В лицо старшему прапорщику смотрел ствол боевика. Первый раз в жизни Колька столкнулся лицом к лицу с неминуемой смертью. Нет, он, конечно, все последние годы бегал под пулями и взрывами, но чтобы вот так в лоб, такого еще не было. Никакая предыдущая жизнь перед глазами у юного разведчика кинолентой не пробежала. Единственное, что он вспомнил, так это молитву, которой его богомольная бабка Дуняша научила еще в детстве и которую он почему-то одну запомнил: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя». Именно эта молитва и побежала на языке в момент, когда старший прапорщик был не в состоянии отвести взгляд от черной дырочки в стволе калибра 7,62 мм.
        Ваххабит нажал на спусковой крючок, и несколько пуль попали Кольке в грудь, живот и лицо. Боевик, довольный отправкой проклятого кафира в преисподнюю, растаял в предрассветной мгле. А Николай Новичихин грустно лежал на спине, широко раскинув руки…
        В госпиталь Кольку товарищи приволокли без сознания. Когда начали снимать с него обмундирование, он пришел в себя. Дальше все присутствующие и сам виновник торжества чуть не уронили челюсти на пол, так как из четырех полученных Колькой пуль, только последняя причинила кое-какой вред организму - вошла в левую щеку, выбив пару коренных зубов, и на выходе разорвала ухо. Одна из пуль попала в разгрузку, размолотила автоматные магазины и срикошетила вбок, другая разбила пополам висевший на груди штык-нож и также улетела в неизвестном направлении. А вот третья пуля попала в небольшой алюминиевый крестик, вогнав его в грудь на пару сантиметров, но так и не пробив.
        Колька прорыдал пару суток в госпитале, не выпуская крестик из рук ни на минуту и, провалявшись неделю на больничной койке, взял отпуск и уехал в родной Псков, где месяц провел в известном на всю Россию монастыре. Думали, что более служить он не вернется. Но к концу отпуска старший прапорщик вернулся в родную часть как ни в чем не бывало. Поговаривали, что старцы в монастыре настояли, чтобы он далее честно исполнял свой воинский долг до конца - не время ему, мол, еще в монастырь.
        С этого момента Колька очень изменился, перестал курить, да и матерного слова от него никто более не слышал. В любое свободное время он или молился в одиночестве, или посещал походный храм. В отпуск уезжал на родину в монастырь. А когда из разведроты его стали вербовать в новый отряд вместе с несколькими сослуживцами, то он, не задумываясь, пошел. Сказал, мол, что кто-то же должен делать и такую страшную работу, а я не святей своих товарищей, значит, и я буду служить с ними. С тех времен к нему и прилипло погоняло Святой.
        Младшего лейтенанта Новичихина застали рядом с четырнадцатилетним внуком шейха Исой, который плакал у обезглавленного тела дедушки. Оставшиеся в живых жители аула в тот же день до заката солнца похоронили старого Саламбека и других погибших соседей согласно мусульманским традициям.
        Перед вылетом к Александру Ивановичу подошел Иса с каким-то отрешенным взглядом и протянул замотанную в большую белую тряпку ветхую кожаную папку, на которой вполне отчетливо виднелось тиснение германского орла и свастики.
        - Это дедушка для вас хранил. Он давно вас ждал и мне говорил, что вы придете.
        Александр Иванович раскрыл папку, там были немецкие карты здешней местности, чертежи подземных тоннелей и какие-то другие бумаги на немецком. Полковник недолго поговорил с пареньком, расспрашивая у него, что ему еще известно про дедушкины тайны. Иса не сказал ничего нового. Добавил лишь в конце:
        - Дедушка еще просил передать, что если вы сохраните эту тайну, то и горы будут молчать!
        Глава 11. Темная территория
        01 октября 2001 года, юго-восток Шаройского района Чеченской Республики.
        Погибших и раненых спецназовцев отправили вертолетами на базу в Ханкалу. Полковник ФСБ Субботин Александр Иванович, которого спецназовцы за глаза называли «загадочный полковник», командир объединенной разведгруппы диверсионного спецназа капитан Глеб Куренной и командир разведвзвода спецназа ВДВ старлей Степанов, бойцов которого передали в помощь поредевшему подразделению диверсантов, посовещавшись, приняли решение не отбывать на базу и остались в ауле. Злополучная гора, где несколько дней назад произошло много загадочных событий, находилась совсем рядом. После проникновения в недра горы одного из самых загадочных персонажей современной военной истории терять время было смерти подобно. К тому же, в строю у капитана Куренного оставалось двадцать два бойца, годных к выполнению поставленных задач, еще двадцать бравых вэдэвэшных разведчиков было у Степанова, плюс Семёныч, Альберт и сам Александр Иванович - вполне грозное подразделение, учитывая высочайший уровень подготовки личного состава.
        Выйдя на связь с Ханкалой по спутниковому телефону, полковник Субботин, вернулся с живым огоньком в глазах, словно и не было усталости от минувшего боя:
        - Семёныч, доставай карту, которую пацан передал. Волостной со спецами над координатами покумекали, кажется, они совпадают с предполагаемым южным входом.
        - Да, практически полное совпадение с затертыми стрелками на наших сканах штабных немецких карт! - оживился потрепанный боем ветеран разведки, разглядывая ветхие бумаги из переданной погибшим шейхом папки.
        - Только последние три цифры привязать не удается ни к одному объекту. У меня есть одно предположение, но посмотрим на месте. На южный склон ведь с грузинской территории заходить надо?
        - Так точно, товарищ полковник! - бодро отрапортовал Семёныч. - Иных вариантов, по-моему, нет никаких.
        После короткого совещания было принято решение десантному спецназу скрытно выдвигаться к уже известному входу в гору, где несколько дней назад «попали» диверсанты Куренного, и организовать там засаду. С ними вместе идет Альберт, которого наедине весьма долго инструктировал Александр Иванович на предмет возможного проникновения внутрь и действий в случае выхода оттуда всевозможных недружелюбных персонажей. Проводником выделили снайпера Сашу Мясорубку, потому как для него отдельная разведрота N-ской дивизии ВДВ была родной, он в ней как раз и начинал свою службу в далеком 1995 году. Да и на момент описываемых событий почти треть взвода капитана Степанова, особенно контрактники, хорошо помнили Сашку. А все остальные бойцы были наслышаны о креативном подходе улыбчивого снайпера к вопросам возмездия врагам Родины.
        Группа Куренного с Александром Ивановичем и Семёнычем погрузилась в вертушки и унеслась в южном направлении к государственной границе с бывшей союзной республикой.
        Отряд старлея Степанова выдвинулся почти сразу. Из центра постоянно сообщали, что в районе находится большое количество разрозненных групп боевиков, поэтому было необходимо добраться до нужной точки, не вступая в боестолкновения и, по возможности, незаметно.
        К нужному месту десантники прибыли глубокой ночью. Погода не подкачала - было сухо и достаточно тепло. Понятно, что сидеть в засаде по горло в холодной глинистой жиже желания ни у кого не возникало. Выставив дозоры и окружив проход между скалами двойным кольцом на расстоянии чуть более ста метров, Альберт, Мясорубка и взводный Степанов решили, что нужно будет организовать разведку к входу в пещеру.
        - Товарищ старший лейтенант, я свою функцию, по сути, выполнил, привел вас сюда, разрешите мне в разведку. В прошлый раз я так кайфа и не словил, смотрел через оптику, как мои товарищи корячатся на земле, и ничего не смог поделать! - как-то ущемлено-просяще съехидничал Сашка.
        - Да иди на здоровье! Для хорошего человека ничего не жалко, - устало ответил старлей, прижал левую щеку к радиостанции и вышел на связь со своими бойцами. - Бледный, Гопарь, приём! Давайте ко мне живо!
        Скоро из темноты выплыли по одному два зловещих силуэта - прапорщик Линёв с радиопозывным «Бледный» и младший сержант-срочник Шмырёв, по кличке «Гопарь», прилепившейся к нему из-за его уголовного прошлого.
        Будучи подростком из неблагополучной семьи, Митя Шмырёв еле-еле доучился в интернате, имея две условные судимости за грабежи и кражи. Последующих судимостей будущему герою передачи «Россия уголовная» удалось избежать благодаря соседу-отставнику, который приволок парня в райвоенкомат и благополучно сдал в руки «покупателей» из десантуры, тем самым заслужив пожизненную благодарность соседей по хрущевской пятиэтажке на окраине Тамбова.
        Специфические навыки Митеньки очень пригодились в разведке не только по вопросам тайного проникновения на базы и в дома боевиков. В ситуациях ненадлежащего снабжения подразделений необходимым продовольствием в условиях контртеррористической операции на Кавказе Митяй был просто незаменим. Бывшему уголовнику удавалось добывать пайки чуть ли не для всей своей роты, вызывая шок и панику у снабженцев группировки наших войск в Чечне, которые не терпели конкуренции в самоотверженном деле расхищения госимущества, а поэтому остервененело рвали и метали, выявив недостачи в продовольствии.
        Естественно, никого и никогда из реальных злодеев найти не удавалось, поэтому спихивали вину на кого ни попадя, хотя сами тыловые и догадывались, куда уходят коробки и фляги из грузовиков и складов. Но устраивать из этого шумиху было бы себе дороже - за подобный наезд на «спецуру» в условиях активных боевых действий можно ведь и жизнью поплатиться. А разбираться никто и не будет: бомбу ли тебе в штабной «уазик» заложили или ты сам на фугас боевиков нарвался. Нет уж! Чтобы потом жене закрытый «цинк» пришел с орденом Мужества и веником гвоздичек от райвоенкомата. Куда лучше все-таки прикрыть похмельные очи на действия проклятых «конкурентов» и благополучно дождаться возвращения из командировки с последующим полноправным требованием боевых выплат, квартиры в столице, санаториев для лечения «чеченского синдрома» и гордого ношения высокого звания «ветеран». Согласитесь, альтернативы далеко не равноценные!
        Прапорщик с радиопозывным «Бледный» являлся куда более нетривиальным персонажем в разведроте. Тридцати шести лет от роду, Виталий Иванович Линёв был четвертый и, судя по всему, нежданный ребенок в интеллигентной советской семье затюканных инженеров. Блондин с бледной прозрачной кожей, впалыми глазами и ехидной ухмылкой на тощем лице, он с детства был патологически неравнодушен к радиоэлектронике и всему, что могло взорваться или ярко вспыхнуть. Имея паскудно-вредительский характер, он был ненавидим всеми и всегда, включая самих родителей, за свои дерзкие и пакостные эксперименты.
        Из школы Виталика пытались выгнать чуть ли ни ежемесячно в основном за ревностный интерес к физико-химической части общеобразовательной программы. Дважды Виталик устраивал пожар в кабинете химии, намешав в пробирках принесенных из дома реактивов, а на уроках труда в слесарной мастерской вытачивал всевозможные оболочки для взрывных устройств, дистанционным подрывом которых восторгал одноклассников и приводил в шок педагогический коллектив. Единственное, что спасало юного изобретателя от возмездия образовательной системы, так это призовые места на всех городских и областных олимпиадах по профильным дисциплинам.
        Попади Виталик в хорошие руки, советская оборонная промышленность получила бы в его лице талантливого инженера и создателя какой-нибудь хитроумной штуки для массового уничтожения себе подобных. Но судьбе суждено было указать юному дарованию иное русло приложения мизантропических талантов.
        В конце десятого класса перед самыми выпускными экзаменами будущего Оппенгеймера прямо с урока алгебры вывели под руки двое «педагогов» в штатском и увезли в районное управление госбезопасности для тщательного изучения его талантов. Оказывается, Виталик путем систематического подпаивания соседа-алкоголика, работавшего инженером в каком-то закрытом оборонном НИИ, умудрялся получать различные радиоэлектронные элементы и схемы. Конечно, указанные детали не представляли какой-либо научной ценности или гостайны, но их стабильная утрата всерьез заинтересовала гэбистов. Они, разумеется, быстренько вышли на бледнолицего изобретателя, пытаясь вменить ему чуть ли не попытку создания оружия массового поражения в условиях общежития барачного типа, но потом сжалились над ним. Таким образом, вместо блестящей научной карьеры Виталику выпал жребий нести службу в далеком и не в меру теплом Афганистане, где во второй половине восьмидесятых уже прекращались агонизирующие потуги Советской власти по оказанию помощи дружественному афганскому народу в борьбе за светлое социалистическое будущее.
        Интернациональный долг обгорелый до шелушащихся струпьев нордический астеник выполнял в должности сапера в отдельной разведроте десантной дивизии. Служба юному мизантропу понравилась, несмотря на удручающие внешние обстоятельства и очевидную нелюбовь отцов-командиров. Как ни странно, но у наглядного пособия по изучению воздействия радиации на человеческий организм, коим предстал Виталик в глазах сослуживцев, он отличался весьма хорошим иммунитетом и выносливостью, поэтому, проходя отбор, попал по здоровью в десантуру. А когда начальство разузнало про таланты «истинного арийца», его чуть ли не с руками оторвали вэдэвэшные разведчики.
        Виталя не подкачал. С утра до вечера с совершенно маниакальным видом он ковырялся во взрывных устройствах. Все спецы из инженерных войск и старшие товарищи из саперов дивизии при одном только виде «бледной спирохеты», как сначала окрестили Виталика, прятались по углам, потому как тот своими досужими расспросами буквально высасывал всю интересующую его информацию по минно-взрывному делу вместе с мозгом. Зато все добытые знания попали на благодатнейшую почву: афганские моджахеды и чеченские боевики взрывались на своих же хитроумных растяжках и фугасах, а адресные акции по ликвидации неугодных элементов поражали воображение всех спецов по диверсионному делу в армии. Направленные взрывы и сами конструкции взрывных устройств были настолько необычны, что у служб безопасности и саперов врага даже мысли не возникало, что подобным образом вообще можно «выпилить» человека.
        Помимо нестандартно-ориентированного аналитического ума у Виталика была чудовищная, просто звериная интуиция. Возникало ощущение, что он, как рентгеном, видит, где заложены «обманки», а где само ВУ, и куда ведут замаскированные провода взрывных устройств. Иногда дело даже доходило до того, что он часами не подходил к самому месту предполагаемого расположения ВУ, а долго с разных точек в бинокль или тепловизор изучал местность, а потом указывал снайперам или пулеметчикам, где находится подрывник.
        На все попытки вытянуть взрывного гения из десантной разведки в ФСБ или ГРУ, тот всегда отвечал решительным отказом - ему было все равно, где не любить людей, а здесь он уже как-то пообвыкся за последние годы.
        К проходу между скалами тройка разведчиков выдвинулась, вооружившись бесшумным оружием с приборами ночного видения. Лежащие повсюду комья земли, развороченной взрывами авиационных ракет, которыми несколько дней назад щедро угощали пилоты двух «сушек» бородатых воинов Аллаха, были перемешаны с кусками гниющей плоти. Повсюду лежали развороченные трупы боевиков, и при отсутствии ветра находиться на склоне было совсем уж скверно.
        Первым в тройке шел Митя Гопарь. Маленького роста, коренастый, кривоногий, он лишь изредка заглядывал в прибор ночного видения, прекрасно ориентируясь в кромешной темноте. Спрятавшись за выступом скалы, замыкающим двигался Саша Мясорубка, не отрывающийся от «ночного» прицела специального бесшумного автомата «Вал», тяжелые девятимиллиметровые пули которого на небольших дистанциях обладали огромной останавливающей силой, а бронебойные с легкостью размолачивали в труху двигатель автомобиля.
        Через несколько секунд после того, как силуэт Мити исчез в проходе между скалами, в наушниках раздался его глухой шепелявый голос:
        - Здесь чисто, заходите.
        Оказавшись в небольшом коридоре метров десять длиной и не более двух в ширину, образованным двумя вертикально стоящими осколками горной породы, спецназовцы устремили свои взоры к мрачной темноте входа в пещеру, который под большим углом уходил вниз и влево.
        - Пацаны, вы чуете, трупного запаха больше нет совсем? - настороженно произнес Бледный, который стал первым пробираться во тьму пещеры, обследуя каждый сантиметр на предмет растяжек и мин. На самом деле, кроме сильно озонированной атмосферы в пещере другой характерной особенностью являлось наличие на языке выраженного металлического привкуса.
        - Да здесь радиации немерено! - вдруг послышалось в эфире шепелявая реплика бывшего уголовника Мити Гопаря, разглядывающего маленький экран электронного дозиметра, врученного ему Альбертом перед выходом к пещере.
        - Не боись, Гопарёк, с такой харей, как у тебя, тебе нечего бояться, тебе и так девки не дают. Только и можешь, что тушенку тырить! - съязвил бледнолицый мизантроп.
        На что оскорбленный младший сержант сдавленно еле слышно выругался, но не стал доказывать старшему по званию свою мужскую состоятельность, а потом все-таки не стерпел:
        - Как тут вам не поверишь про девок, товарищ прапорщик?! Вы же с детства с лучевой болезнью! - нарочито в интеллигентной манере парировал оскорбительный выпад в свою сторону Митя, с трудом сдерживая рвущиеся наружу матерные живописные обороты, касающиеся половой принадлежности и родословной легендарного сапера разведроты.
        - Хорош собачиться, у нас связь с внешним миром пропадает! - вмешался в высокую беседу снайпер Саша Мясорубка, первым обративший внимание на то, что по мере продвижения вглубь пещеры, начались серьезные перебои со связью, поэтому было решено оставить Сашку ближе к входу, а другим пройти дальше.
        Через час с небольшим радиостанции старлея Степанова и Альберта, наконец-то, ожили:
        - Сотник, это Мясной, прием! Бледный с Гопарём не вернулись. Уже полчаса нет связи. Жду инструкций.
        - Будь на месте. Выдвигаемся.
        Оставив несколько человек в засаде у входа, основная группа вэдэвэшных разведчиков проникла в пещеру. Предупредив командиров о повышенном радиационном фоне внутри, Саша Мясорубка первым начал движение внутрь мрачного лабиринта одной из самых высоких гор восточного Кавказа.
        Растянутая цепочка разведчиков, освещая себе путь фонарями, около получаса продолжала движение по все сужающемуся пещерному коридору вглубь горы. Неожиданно коридор привел в просторное помещение, примерно восемь на десять метров, с гладкими вертикальными стенами и ровным потолком.
        Альберт, рыжая копна волос которого была аккуратно стянута камуфляжной банданой, а лицо с отражающимися огнями фонарей в зрачках выглядело зловещим ликом языческого бога, начал руками ощупывать стены.
        - Во дела, это же металл! Стены металлические, - ошарашено промолвил бывший «чистильщик» военной разведки. - Чувствуешь, как здесь фонит и на башку давит?
        В ответ старлей Степанов только молча кивнул и, присев на пол, ощупал его.
        - Да, и пол тоже. Похоже на бронзу. Куда же мы попали? - адресовав свой вопрос скорее всего окружающему пространству, чем кому-либо из присутствующих, старлей чуть приоткрыл рот от удивления. В этот момент послышался громкий металлический скрежет и передняя стена комнаты начала медленно уходить в сторону. Бойцы слаженно бросились врассыпную, занимая боевые позиции и направив лучи фонарей, пристегнутых к автоматам на расширяющийся проход впереди. В лучах фонарей замелькали тени и послышались голоса.
        - Это мы, не стреляйте!
        Из темноты вышли Бледный с Митей. По их внешнему виду можно было сделать вывод о том, что они обнаружили занятие куда более интересное, чем разведывательная операция. Даже впалые глаза прапорщика Линёва чуть не выкатывались из орбит, губы дрожали, а оружие висело на ремнях за спиной. Наперебой бойцы начали сбивчиво тараторить что-то про странные приборы и потянули за рукава Альберта со Степановым вглубь открывшегося за стеной коридора.
        Чуть впереди в лучах фонарей показались большие металлические ящики с продолговатыми клавишами размером с мужскую ладонь со странными выпуклыми барельефами и надписями на них.
        - Понять не могу, что это за система такая! - возбужденно недоумевал Бледный, для которого подобные технические замороки представляли главную ценность в жизни. А здесь же перед его взором предстал загадочный древнейший агрегат совершенно незнакомой для него конструкции. - Пока понял только одно: вот эта клавиша открывает дверь.
        - Ну, если можно считать это дверью, - натянуто процедил старлей Степанов, вплотную подойдя к торцу отодвинувшейся металлической стены. - Здесь не менее полуметра толщина. Такая и ядерный удар выдержит. Сколько же она весит?!
        - Самое интересное, каким механизмом она отодвинулась при легком нажатии на клавишу? - вторил ему Альберт и надавил на выпуклую круглую кнопку на металлическом ящике.
        Неожиданно все стены, потолок и пол начали быстро покрываться светящимися паутинками, похожими на электрические разряды, а потом вдруг весь воздух вокруг засветился.
        - Ты что нажал, зачем!? - в панике завопил сапер Линёв, которого такие вольности с неизвестными техническими системами повергли в ужас.
        Через мгновение помещение наполнилось ярким светом, совершенно обескуражив всех присутствующих бойцов, потому как источников света не наблюдалось вообще - светился сам воздух, не оставляя затемнений в пространстве.
        Единственное, что смог выдавить из себя Альберт, оглядываясь вокруг, была фраза:
        - Мы словно внутри галогеновой лампы.
        Выключив фонари и осмотревшись вокруг, бойцам стало ясно, что первая комната была своего рода предбанником, отделенным толстенной подвижной металлической стеной от огромного коридора, в самом начале которого находились два больших металлических сундука с кнопками. Стены и сундуки были темно-коричневого цвета и напоминали старую бронзу, но металл сохранил блеск, нигде не было и намека на коррозию, окислы или нарушения поверхностной структуры. Ни нож, ни другие острые металлические предметы, оказавшиеся в руках любопытных гостей подземелья, не оставляли ни малейших царапин на нем.
        - Обратите внимание на компас и все электронные приборы - они заглючили! - Саша Мясорубка стучал по электронному дозиметру, на экране которого быстро менялись цифры, показывая совершенно невообразимые величины.
        - Да, компас то вертится, как пропеллер, то стрелка замагничивается; электронные часы постоянно сбиваются и гаснут. Хрень какая-то! - согласился старлей Степанов.
        Перегруженный мозг Бледного, пытавшийся разобраться с принципом действия загадочного механизма, напрочь отказался выдавать какие-либо логические объяснения и строить схемы. Понять принцип работы, обозревая только внешний облик устройства, было невозможно. Проникнуть же внутрь было нельзя, так как металлические сундуки были, словно литыми - без щелей, панелей, крышек и проводов.
        Надписи и барельефные узоры на клавишах представляли собой другую загадку, ничего подобного видеть никому из присутствующих ранее не приходилось. Но тут неожиданно всех удивил Митя Гопарь:
        - Знаешь, на что эти каракули похожи? Я у бабки Клавы похожие надписи в книжках и тетрадках встречал.
        - Ты что несешь, полудурок! Совсем мозг от радиации раскис?! - одернул подчиненного прапорщик Линёв, для которого все происходящее вокруг казалось кульминацией его технических изысканий, от этого нервная система была взвинчена до предела и не терпела вмешательства подобной пошлости в данную картину.
        - Я серьезно, говорю, товарищ прапорщик! Очень похоже было.
        Тут бывший криминальный элемент поведал всем душещипательную историю своей никчемной юности, когда он с целью экспроприации материальных ценностей залез в форточку к местной колдунье бабке Клаве. Помимо столового серебра, небольшой суммы денег и каракулевой шубы ему удалось спереть у старухи несколько старинных рукописных книг и тетрадей, которые он с интересом разглядывал с целью найти заклинание для фарта воровского, а также заговор от пули и ножа. Но то ли ввиду потомственного скудоумия, то ли по малограмотности разобрать каракули в колдовском манускрипте шпанюку не удалось, как, впрочем, и сбыть все эти драгоценности местным барыгам.
        А ночью бабка Клава явилась во сне к будущей грозе криминального мира в окружении чертей и других страшнючих существ и потребовала возвернуть украденное. Митя, судя по всему, обильно загадив исподнее, решил не рисковать будущим воровским фартом и со скорбной рожей приперся на повинную к местной ворожее.
        Та его встретила как ни в чем не бывало и даже угостила чаем, строго-настрого наказав ему и через него прочей приблатненной шелупони, даже не помышлять никогда о подобных выходках, обещая неописуемые беды за непослушание. Митя, отстирав единственные портки от следов досадного конфуза, все запомнил и более к бабе Клаве не совался. В памяти от неудачного опыта общения с потусторонним миром остались лишь смутные воспоминания о нарисованных в книге магических пентаклях, печатях планетарных ангелов и прочих загадочных рисунках.
        Выслушав слезную исповедь младшего сержанта, Альберт уставшим голосом произнес:
        - Ну и что, ты сейчас бабке Клаве на сотовый наберешь и попросишь инструкцию почтой выслать?
        Поняв, что раскаяние в ошибках молодости вряд ли поможет в сложившейся ситуации, Митя Гопарь удрученно склонил голову и вышел в предбанник.
        Впрочем, Митины бредни навели Альберта на единственно верную мысль - здесь необходимо присутствие Александра Ивановича и Белостокова, так как только с их знаниями можно хоть что-то понять в загадочном наследии древних.
        Не успев додумать до конца, как и когда ему удастся пересечься с друзьями, краем глаза он увидел, как рука Бледного потянулась к продолговатой кнопке с изображением черепа на самом верху металлического саркофага. Альберт хотел крикнуть «Стой!», но не успел. Малохольный технический гений из-за отчаяния понять загадочный механизм, решил положиться на интуицию и метод грубого научного тыка. Что-либо сделать уже было поздно.
        Глава 12. Поцелуй преисподней
        Бледный, стоя на коленях перед металлическим саркофагом, бросил отчаянный взгляд на Альберта, который замер на полуслове в попытке остановить неизбежное, словно сапер и в самом деле только что приоткрыл дверцу ящика Пандоры. И через миг Альберт боковым зрением заметил то, что так напугало самого опытного сапера десантной дивизии, и отчего тот начал рукоприкладствовать с диковинным саркофагом.
        Вокруг трясущегося, словно в лихорадке, прапорщика стояли черные полупрозрачные силуэты ростом под два с половиной метра с бледными лицами и горящими черным огнем пустыми глазницами. Глаза стоящих рядом разведчиков вдруг замельтешили из стороны в сторону, потому как все присутствующие начали замечать темные тени, ощутимо контрастирующие с подсвеченным воздухом горного подземелья. Взоры бойцов впивались в лица стоящих рядом товарищей в отчаянной попытке понять, что происходит вокруг и что нужно делать. Но в глазах друзей читались только знаки вопросов и такой же безмолвный вопль беспомощного отчаяния. В комнате началось паническое броуновское движение, лязганье затворов. Десантники наставляли стволы автоматов друг на друга, пытаясь взять на прицел скользящие между их телами тени. Но понимая, что при таких раскладах они просто перестреляют друг друга, начали смещаться за полуоткрытую дверь. Тут видно сработал активированный Линёвым древний механизм адского агрегата.
        В длинном пещерном коридоре в недрах горы вдруг послышался сильный нарастающий гул, словно мощный поток ветра пронесся по горным лабиринтам, врываясь в небольшие вентиляционные шахты, расположенные под потолком пещерного хода на всем его протяжении вплоть до металлической комнаты. Эти вентиляционные шахты сразу были обнаружены разведчиками при обследовании первых метров пещеры. Они были размером чуть более сигаретной пачки и шли под углом в 45 градусов на десятки и даже сотни метров сквозь горный массив на поверхность склонов. Спецназовцы, приняв по факту наличие странных отверстий, сквозь которые, как в подзорную трубу, были видны яркие звезды на небе, не придали им какого-либо значения. В течение нескольких секунд гул начал перерастать в странный шум, схожий со звуком морских волн, но многократно усиленный, а позже шум вообще исчез из области восприятия человеческого слуха и, казалось, перешел на какой-то телесный уровень вибрации. Последнее, что успел заметить Альберт, были силуэты десантников, перемешанные с темными тенями, бросившиеся по коридору к выходу.
        Рыжеволосый «чистильщик» рухнул на пол, словно сраженный пулей. Болело одновременно всё тело. Точнее сказать, не было вообще ощущения тела, головы, рук, ног. Была большая концентрированная точка боли, с которой накрепко слилось сознание и никак не могло ни покинуть ее пределы, ни прекратить восприятие этого кошмара. Ни мыслей, ни ощущения времени, ни каких-либо иных сигналов от органов чувств - не было ничего, осталась одна боль. Словно и была только она в вечности. Навсегда, без начала и конца. Вечное ужасное здесь и сейчас.
        От этой же боли Бледный изогнулся дугой, словно персонаж популярных голливудских фильмов про одержимых, затем, как натянутая пружина, вытянулся в другую сторону и после этого, согнувшись пополам, со всего маха впечатался лицом в кнопки на передней поверхности металлического сундука, забрызгав его кровью, блевотиной и осколками зубов. А вот переносица бледнолицего любителя фейерверков совершила поистине подвиг: прежде чем свернуться на бок от избытка приложенного старания, заостренный хрящеватый нос прапорщика аккурат угодил на кнопку закрытия двери. Этот щедрый жест агонизирующего тела и спас жизнь ему самому, старлею Степанову, Альберту и Мите Гопарю, которому повезло больше всех из оставшихся в металлическом помещении искателей приключений. Ну, по крайней мере, он не успел опорожнить содержимое желудка и прямой кишки наружу от инфразвуковой атаки инфернальной машины.
        Когда его товарищи, отчаявшись разобраться в честном бою с призраками, словили приступ дичайшего страха от воздействия инфразвуковых волн и, будучи не в силах противостоять природному инстинкту, бросились в обратный путь, то Митя солидарно подорвался бежать с ними. Но вот беда, споткнулся о лежащий на полу автомат старлея Степанова, получившего к тому времени кратковременную остановку сердца и пытающегося, словно выброшенный на поверхность карась губами-трубочкой жадно захватить хоть глоточек воздуха. Споткнувшийся Гопарь запутался в ногах и со всего маха, подражая древнему стенобитному орудию, впилился стриженой бестолковкой в толстенную бронированную дверь, припав долу ниц, точно холоп при виде их императорского величества. К счастью, никакие жизненно-важные органы у гордости отдельной роты спецуры ВДВ в этом столкновении не пострадали: гематома на темени размером с кулак и смещенные шейные позвонки вовсе не были поводом для прекращения участия в специальной операции и противопоказанием к геройскому подвигу во имя любимой Родины.
        Наконец-то закрывшаяся многотонная воротина прекратила весь этот невиданный кошмар для четверых участников авантюры Александра Ивановича, оставив их корячится на полу в своих рвотных массах, крови и экскрементах, но все же живых.
        Трое бойцов, поставленных охранять вход в пещеру снаружи, повторили судьбу диверсантов недельной давности: все те же панические атаки, рвота, головокружение, потеря ориентации в пространстве, галлюцинации. Ребята, почуяв неладное, при нарастающем гуле внутри коридора все же успели выскочить наружу.
        Также досталось, правда не столь щедро, еще пятерым разведчикам, находящимся в боевом охранении на склоне, которым и без того выпала несладкая доля вдыхать ароматы разлагающихся тел боевиков.
        Но хуже всего пришлось десятерым бойцам, бросившимся наутек из металлической комнаты в окружении призраков: на следующее утро в злополучном пещерном коридоре в тридцати метрах от выхода нашли мумифицированные трупы подчиненных лейтенанта Степанова со следами минно-взрывных и пулевых ранений.
        Позже спецы из Москвы, ретроспективно восстанавливая события этого загадочного боя, пришли к заключению, что самой рациональной из предложенных версий случившегося была следующая: беспорядочная стрельба началась из-за галлюцинаций и панических атак у бойцов спецназа ВДВ на фоне воздействия сверхнизких звуковых колебаний.
        Бойцы открыли огонь по кажущимся им реальными целям в закрытом помещении, что привело к рикошету пуль и усиленному эффекту от взрывов гранат. Двое из разведчиков погибли при самоподрыве наступательными гранатами. А вопрос, почему обнаруженные тела были высушены, словно египетские мумии, на рассмотрение специальной комиссии Министерства обороны не ставился по причине неразглашения условий секретной спецоперации. Домой родным и близким привезли запаянные цинковые гробы с песком внутри. Мумифицированные тела военнослужащих отдельной разведывательной роты N-ской воздушно-десантной дивизии были изъяты специальной комиссией и увезены в неизвестном направлении.
        Ответ на вопрос, что же на самом деле произошло с телами погибших десантников, перестал быть загадкой для диверсантов из группы капитана Глеба Куренного. Они высадились на южном склоне горы Диклосмта в Ахметском районе грузинской Кахетии под чутким руководством загадочного эфэсбэшного полковника Субботина Александра Ивановича и непрестанной помощью легенды Советской военной разведки, а ныне отставного полковника Белостокова Андрея Семёновича, не по своей воле втянутого в водоворот описываемых событий.
        Десантироваться пришлось в условиях плохой видимости. Весь вечер группа активно прочесывала покрытые лесом склоны горы, но ничего похожего на вход в пещеру найти не удалось.
        Устраиваясь на ночлег, Семёныч залез в палатку полковника Субботина и устало произнес:
        - Иваныч, а что если вход смыло селем, завалило камнями или что-то еще его похоронило навсегда?
        Загадочный полковник молча смотрел в ночную горную высь, туда, где бриллиантовые россыпи звезд создавали неповторимые и величественные картины, в сравнении с которыми все тысячелетние события современного человечества на маленькой планете где-то на окраине видимой вселенной переставали казаться чем-то важным и значимым. Ну, разве могут волновать развитое сознание огромного сложнейшего человеческого организма события мельчайшего электрона какого-то мизерного атома малюсенькой клеточки эпителия крохотной бородавки на собственной заднице?
        - Еще как могут! - нежданно и фаталистически убедительно Александр Иванович закончил собственные мудрствования о глобальном смысле бытия, вызвав недоуменный взгляд из-под запотевших очков Семёныча, и далее продолжил, отвечая на вопрос ночного гостя:
        - Может и смыло, может и завалило. Но у меня выбора нет. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы эти твари не добрались в те места, где наши нерасторопные предшественники по земному общежитию не удосужились в свое время уничтожить остатки своей цивилизации.
        - Ты погоди делать поспешные выводы, Александр Иванович! Замысел предшественников нам еще предстоит осознать и оценить. Все это не зря, чует мое сердце. Значит для чего-то все это нужно.
        В этот момент вышли на связь вэдэвэшные разведчики, оставшиеся в боевом охранении по ту сторону границы, и сообщили свои печальные новости. У столпившихся вокруг палатки полковника Субботина диверсантов настроение упало ниже некуда. Смесь злобы, жажды мести и беспомощности от непонимания того, с чем они столкнулись и что со всем этим делать.
        Тут полковник Субботин насторожился, поменялся в лице и, отодвинув в сторону Семёныча, вышел из палатки, не отрывая взгляда от светлого блика на большом поросшем зеленым мохом камне.
        - Атаман пришел, - сквозь зубы процедил Александр Иванович.
        - Я уже понял, - Семёныч боковым зрением уловил то, что его собеседнику удавалось видеть во всей красе: на фоне еле видимых в ночной мгле очертаний деревьев и прочей лесной растительности выделялось светлое прозрачное пятно, в котором угадывался образ мужчины в военной форме.
        - За мной не ходи, - с этими словами загадочный полковник направился по ходу перемещения еле видимого светового пятна на ночном горном пейзаже.
        Через двадцать минут вся группа спецназовцев спускалась в тонкую незаметную расщелину в скале, расположенную в пятидесяти метрах от их ночной стоянки. Именно туда отвел полковника Субботина безмолвный ночной гость. За несколько часов до этого диверсанты прочесали вдоль и поперек этот квадрат, но в поле зрения не попал заросший кустарником и необычно высокой травой участок с нагромождением огромных камней, между которыми и начиналась глубокая трещина в горной породе. Расщелина была не более метра в ширину, но оказалась столь глубокой, что пришлось использовать альпинистское снаряжение для спуска.
        Несмотря на упорство командира разведгруппы Куренного, Александр Иванович настоял на своем: никакого боевого охранения и групп прикрытия, так как производить эвакуацию группы с грузинской территории не будут. Все бойцы спустятся в тоннель и, если все сложится по задуманному плану, выйдут на поверхность на территории Чечни.
        Но проблемы начались уже при спуске первого диверсанта. Опустившись на двенадцать метров в расщелину, самый маленький и шустрый из диверсантов лейтенант Леха Воробей, инструктор по горной подготовке, высококлассный альпинист, обнаружил, что казавшаяся в свете фонарей поверхность внизу оказалась вовсе не дном, а выступом скалы. Далее противоположная стена имела отрицательный уклон. Затем подобная картина повторилась еще дважды. То есть, по сути, спуск представлял собой не вертикальное погружение, а спуск по зигзагообразному лазу. Если бы что-нибудь случилось с Лехой во время спуска, то вытащить его наверх было бы просто невозможно.
        Через несколько минут спуска всякая связь с первопроходцем прекратилась. Радиостанция трещала от сильнейших помех. Визуально понять, где находится офицер, уже не представлялось возможным. На окрики никто кроме эха не отвечал.
        Следом за Воробьем пошли еще двое бойцов, один остался на первом горизонтальном выступе и держал связь со вторым. Через какое-то время вдруг резко ослабели оба троса - и Лехин, и второго бойца. Как правильно действовать в сложившейся ситуации никто не знал. Еще пять человек решили идти один за другим с первого скального выступа.
        Капитан Куренной шел первым номером и после прохождения второго выступа вдруг почувствовал резкую слабость, но решил продолжить спуск. Руки еле-еле перебирали веревку в спусковом устройстве. В тусклом свете фонарей и бликах темной расщелины вдруг начали мерещиться какие-то странные тени. Неожиданно ноги уперлись в поверхность, но от слабости резко подкосились. К капитану протянул руку второй из спустившихся бойцов, у которого все лицо было в крови, из двух ноздрей хлестало так, что в пору было подставлять кружку. Боец посветил фонарем в сторону. На ровном каменном полу в позе эмбриона лежал без сознания Воробей, сил у которого хватило только на то, чтобы отвязаться от спускового устройства и взять в руки автомат. Спустившиеся следом спецназовцы также резко слабели после преодоления второго выступа, но тем не менее им удалось передать на поверхность информацию о нагрянувших неприятностях.
        - Неужели радиация? - удрученно спросил Семёныч.
        - Фон высокий, но не настолько, чтобы валило с ног. Здесь гиблое место, сильнейшая геопатогенная зона, но чтобы вот такой эффект! Нет, видимо, это газ.
        Полковник Субботин быстро вытащил из рюкзака черную коробку с ампулами и раздал оставшимся на поверхности бойцам.
        - У нас маловато противогазов. Всем пострадавшим колите стимуляторы и антидот. Володя, ты со мной пойдешь! - Александр Иванович одним махом натянул на лицо прозрачную маску противогаза, а вторую кинул заскучавшему Мерину. Тот лихо натянул ее на квадратную голову, как привычный каратистский шлем с прозрачным забралом, растопырил ноздри и активно засопел, словно готовился к выходу на ринг.
        Спустившись на самое дно расщелины, Мерин начал обкалывать стимулятором коматозных товарищей. Александр Иванович же, прижав правую руку с зажатым в ней «стечкиным» к боку, левую с фонариком выставил в сторону и, пригнувшись, осторожно пошел по коридору. Подобное передвижение в темноте с выставленной вбок рукой с источником света было известным и оправданным приемом в спецназе, так как в большинстве своем первые вражеские пули прилетали именно в сторону фонаря.
        Мерин решил осмотреться. Место их неудачного десантирования представляло собой ровный каменный пол огромного тоннеля более пяти метров в диаметре, уходившего в темную даль в обе стороны от них. Скорее всего, здесь произошло сильное землетрясение и горная порода пустила глубокую трещину, сделав незапланированный древним архитектором проход в потолке.
        Неожиданно из темноты тоннеля Мерин увидел прерывистый свет фонаря - это Александр Иванович подавал сигнал. Старший сержант поднял с земли автомат и стал продвигаться к товарищу. Загадочный полковник сидел на корточках с фонариком в руках и показывал на стену.
        В луче фонаря появились очертания двух ржавых газовых баллонов с облупившейся черной краской, на которой прослеживались знаки орла и свастики. Рассмотрев внимательно маркировку, стало понятно, что это был немецкий отравляющий газ. Потрескавшиеся шланги от баллонов вели как раз в сторону расщелины, откуда десантировались спецназовцы.
        - Они же здесь с войны еще, наверное! - удивился Володя.
        - Да, но нас здесь ждали чуть раньше: вентили открыли давно, баллоны наверняка пустые. Концентрация газа небольшая, но он не до конца выветрился.
        На весь отряд оказалось всего семь противогазов, так что бойцов пришлось спускать партиями и уводить на безопасное расстояние по тоннелю. Было потеряно много времени.
        Но случившиеся неприятности оказались просто сущим пустяком по сравнению с тем, что ждало диверсантов впереди.
        Глава 13. В тени Черного Солнца
        Бойцы продвигались по тоннелю тремя группами. Впереди шел головной дозор во главе с младшим лейтенантом Колей Святым и саперы, в средней основной группе находились полковник Субботин, Мерин, Семёныч, обдышавшийся ароматами третьего рейха капитан Куренной и основная часть личного состава. Арьергард составляли наиболее пострадавшие бойцы, самым плохоньким из которых был Леха Воробей, периодически терявший сознание и заблевавший рюкзак и всю спину несущему его товарищу.
        Перемещаясь по тоннелю, все были прекрасно осведомлены, что за опасности таились в недрах проклятой горы. Новости от десантуры еще сильнее подлили масла в огонь.
        Через сорок-пятьдесят минут в тоннеле показалось странное свечение, не имевшее никакого источника, светился сам воздух. При приближении к свечению, все обратили внимание на металлическое покрытие стен тоннеля. Спецназовцы были словно внутри гигантской трубы, по которой скользили маленькие синие паутинки электрических разрядов. До этого на всем протяжении маршрута диверсантов были идеально гладкие каменные стены, как будто тоннель был пробурен гигантской фрезой и отполирован.
        Вся имевшаяся в распоряжении бойцов электроника, включая рации, часы и прочие приборы, не работала. От головного дозора прибежал гонец, сообщивший, что те уперлись в металлическую дверь. Когда основная группа подошла к двери, саперы пытались найти хоть какой-то открывающий механизм, но кроме отполированного до зеркального блеска выпукло-круглого люка ничего обнаружить не удалось.
        - Такую махину мы и взорвать-то не сможем! - Коля Святой постучал кулаком по металлу.
        По звуку все собравшиеся поняли, что броня вряд ли уступит танковой башне.
        - Ну, все, попали! Придется обратно топать, - возмутился Мерин, которого распирало желание хотя бы засадить смачного пендаля по этому люку.
        Александр Иванович долго неподвижно стоял, глядя в упор на блестящую поверхность преграды, в кривом зеркале которой отражались стоящие в коридоре спецназовцы.
        Загадочный полковник полуприкрыл глаза и слегка вытянул макушку вверх. От него ощутимо пошла волна как будто бы плотного воздуха, окутавшая все вокруг.
        - Ключ здесь! - полковник повернулся в правую сторону и вплотную подошел к металлической стене, на поверхности которой были еле заметны странные символы, объединенные в большую таблицу.
        - Иваныч, что это такое? Не похоже ни на один язык из тех, что мне доводилось увидеть! - обомлел Семёныч, поправляя очки, чтобы лучше рассмотреть диковинную гравировку на темно-коричневой металлической поверхности стены.
        - Это не допотопные письмена, однозначно. Этим миллионы лет. Это вообще не наше, не с Земли. Помнишь последние три цифры, переданные атаманом? - словно в трансе промолвил загадочный полковник.
        - Конечно, помню! Девять, три, семь.
        Александр Иванович приложил ладонь к одному из рисунков на стене и замер, закрыв глаза. Вот только у Семёныча и всех остальных глаза начали округляться, одновременно оттопыривая нижнюю губу и открывая челюсть: по контуру рисунка побежали тоненькие огненные ручейки, а затем и весь рисунок загорелся огнем, как будто по линиям гравировки пустили нити раскаленного докрасна метала. Далее полковник повторил эту операцию еще с двумя рисунками на стене, что привело к аналогичному эффекту. После чего раздался гул где-то за дверью, и она медленно поползла наружу.
        - Иваныч, ты как догадался, к чему нужно было прикоснуться? - не унимался Семёныч.
        - Язык совершенно непонятен, тут просто на тонком уровне пришлось считывать числовую сущность каждого рисунка. И, кажется, получилось, - полковник указал на открывшуюся дверь, в пространство за которой было нацелено два десятка стволов диверсионного спецназа.
        Тоннель за дверью был освещен подобным образом - светился сам воздух, оставаясь, тем не менее, прозрачным. Вдалеке виднелось разветвление, в правой ветке которого свет отсутствовал. Спецназовцы даже те, кто только что готов был «склеить ласты» от фашистского газа, явно приободрились, понимая, что на том свете они вряд ли увидят столь загадочные вещи. Ну разве что филиал преисподней, а находился он именно здесь, в недрах Тушетского хребта.
        Полковник Субботин немедленно отправил группу бойцов во главе с капитаном Куренным по светлому коридору, приказав: что бы они далее ни встретили - ни к чему не прикасаться, и что бы ни увидели - не паниковать и не дергаться. С бойцами пошел Белостоков на всякий случай, чтобы никому в голову не взбрело самовольно принимать решения при столкновении с чем-то из ряда вон выходящим.
        Основная группа спецназа во главе с капитаном Куренным достигла большого светлого помещения размером со школьный спортзал, в центре которого находились странные ворота, с виду напоминающие японскую арку из темного, словно уголь, металла.
        Семёныч сразу предупредил всех присутствующих, не проходить под аркой и не трогать ничего из обнаруженных артефактов, и с видом ответственного партийного работника суетливо забегал по залу, с интересом рассматривая диковинные изображения на стенах.
        Сам же Александр Иванович с Колей Святым, Мерином и еще двумя бойцами-саперами, забрав у остальных все фонари и аккумуляторы к ним, пошли по темной ветке тоннеля.
        Пройдя в кромешной тьме чуть более трех сотен метров, начинающие диггеры уперлись в каменную стену, в которой виднелась круглая металлическая дверь, приоткрытая на четверть.
        - О, кто-то уже там есть, - еле слышно прошептал полковник.
        - Товарищ полковник, а для чего такие двери большие? Диаметр более трех метров, зачем так много? - не удержался от вопроса Святой, до этого молча перебиравший всю дорогу четки в левой руке и чуть заметно шевеливший губами, постоянно повторяя Иисусову молитву.
        - Ты, Коль, библию читал?
        - Читал и постоянно читаю.
        - Так вот, вспомни книгу Бытия, тот момент, где сыны Божии сходили к дочерям человеческим и потом рождались исполины. Вот и дверцы под них делали соответствующие. Но сдается мне, что эта система не допотопных атлантов, а тех, кто был намного раньше. Тех, кого атланты считали богами.
        Темный коридор за циклопической калиткой привел бойцов в просторную комнату, в центре которой в полу был вмонтирован круглый металлический диск диаметром около пяти метров, испещренный непонятными символами.
        Александр Иванович снова принялся настраиваться на чтение древних каракулей, сделав сложную физиономию и всем своим видом показывая принадлежность к чему-то высокому. Бойцы диверсионного спецназа понимающе ему не мешали и не очень заинтересованно рассматривали гравировки и барельефы на полу и стенах в свете фонарей.
        Все мистические священнодействия продолжались минут двадцать. Загадочный полковник ходил по комнате, прикасался к стенам, сопел, вздыхал, потел, но никакие физиологические признаки мощных мыслительных процессов не приводили к нужному результату.
        Все «пляски с бубном» неожиданно прервал зазевавшийся сапер старший сержант Зыков, решивший пройтись по периметру комнаты с видом скучающего экскурсанта и споткнувшийся о небольшой металлический порожек комнаты, отчего оказался на четвереньках точно в центре металлического круга.
        Неясно, какие неведомые силы инициировал своим падением незадачливый сапер, но через мгновение все вокруг загудело и круг начал медленно утапливаться в пол. Сержант Зыков замер в изумлении, решив не дергаться и посмотреть, куда его утянет эта махина. Как только круг ушел в глубину на пару метров, стало понятно, что движение вниз вряд ли просто так остановится. Александр Иванович со Святым и Мерином прыгнули вниз к Зыкову, а наверху остался скучать прапорщик Михалев, который, в случае чего, по скоропалительному замыслу полковника Субботина должен был каким-то образом обеспечить путешественникам в недра земли экстренную эвакуацию посредством одного нейлонового троса. Приказ есть приказ, не обсуждается.
        Когда нисходящая круглая платформа с искателями приключений ушла вниз метров на двести пятьдесят, то всем стало понятно, что экстренный план эвакуации, краеугольным камнем которой являлся доблестный сапер Михалев, с треском провалится в случае такой необходимости. Древнейший прототип лифта планомерно двигался вглубь в кромешной тьме. Полковник Субботин иногда подсвечивал фонарем, но кроме отполированного до блеска колодца вертикальной шахты, на которой виднелись незамысловатые узоры гранитной структуры, ничего нового видно не было.
        - Насколько глубоко мы уехали, товарищ полковник? - в бронебойном черепе Володи Меренкова наконец-то начали зарождаться мысли об опасности складывающейся ситуации, потому как, даже если связать все имеющиеся альпинистские тросы, их длины не хватит, чтобы опуститься на такую глубину.
        Через какое-то время сбился в расчетах даже Александр Иванович, так как никакие часы не работали - ни механические, ни электронные. О том, что идет равномерное погружение, напоминала только все повышающаяся температура воздуха вокруг.
        Примерно через час платформа остановилась, и внезапный поток света со всех сторон ослепил четверку отчаянных искателей приключений. С платформы их взору открылись необъятные пространства, залитые все тем же странным светом. Во все стороны на несколько километров вокруг простирался гигантский холл. Где-то вдали в туманной дымке по всему периметру этого необъятного зала виднелись огромные трубы, выходящие из монолитного массива черного металлического пола и упиравшиеся в весьма необычный рельефный потолок метрах в двухстах вверху.
        Главной особенностью центральной части этого потолка был медленно вращающийся колоссальных размеров пропеллер с двенадцатью лопастями. За лопастями внешнего пропеллера на той же самой оси, но в противоположном направлении вращался другой пропеллер, вдвое меньший, создавая завораживающую картину изломанных лучей, исходящих из единого центра. Смотреть на все это можно было бесконечно, если бы не жара свыше пятидесяти по Цельсию и туманная перспектива вернуться обратно.
        Загадочный полковник повел обомлевших и мокрых до нитки товарищей к центру зала, где на несколько сотен метров растянулись множество переплетенных между собой загадочных кругов, как будто бы вырезанных на идеально ровном черном полу. Встав точно под осью исполинского пропеллера, полковник Субботин поднял голову вверх и зачарованными глазами уставился в необъятный механизм, сквозь вращающиеся лопасти которого шло голубовато-фиолетовое свечение, обдавая весь зал волной горячего воздуха со стойким запахом озона.
        - Турбина здоровенная, лопасть одна метров пятьсот или больше! Что это за хрень такая?! - прорвало на эмоции старшину Зыкова.
        - Да, с полкилометра точно будет. Прям как у звездолетов и летающих тарелок в фильмах американских, - подхватил Мерин.
        - Жаль сфоткать не получится. Ребятам бы показали. Такое стоит увидеть! - подрасчувствовался Коля Святой.
        - Вот оно Черное Солнце древних с фиолетовым светом, - сказал Александр Иванович фразу, которую никто из окружавших его не понял, но переспрашивать и просить разъяснений не стали.
        - Кстати о ребятах. Нам выбираться надо. Тот, кого мы ищем, был здесь сутки назад, но ушел наверх. Он как раз и запустил всю систему в движение.
        - Товарищ полковник, а откуда вы это знаете? - смущенно и подозрительно спросил Святой, для которого все пророчества не из уст православных старцев воспринимались не иначе как магия и бесовщина.
        - След, след остался хорошо читаемый в пространстве. Тут кроме него тысячи лет никого не было, а он наследил, - устало ответил Александр Иванович, не занимая себя вопросом, насколько его ответ будет понятен собеседнику. - Ты сам тоже будешь видеть многое, когда придет время.
        Святой же от подобных предсказаний насупил ноздри, нахмурился и, углубившись в молитву, больше вопросов загадочному полковнику не задавал, скорее всего, мысленно поставив на нем метку «бесноватый».
        Наконец вступив на доставившую путешественников в это загадочное место круглую платформу, все ожидали только одного - ВВЕРХ!
        Изо всей компании улыбался один Александр Иванович, так как он единственный знал истинную причину запуска сказочного лифта. Подойдя к центру металлического круга, полковник присел на корточки и со знанием дела начал прикладывать ладонь к различным рисункам на его поверхности. Неожиданно древнее средство с вертикальным взлетом сработало, и четверка поплыла вверх к зияющему черному отверстию в далеком гранитном потолке.
        Мерин подполз к краю диска и посмотрел вниз на удаляющийся пол со странными кругами, которые неожиданно сложились в единую и гармоничную картину каких-то сложных геометрических узоров, похожих на цветок. Одуревший от такого масштабного великолепия старший сержант опустил взгляд на само их средство передвижения, которое в профиль представляло собой ровненький тридцатисантиметровый диск из темного металла с однородной структурой, весьма похожей на чугун.
        Путь наверх не показался таким устрашающе-утомительным, хотя диск плыл с такой же скоростью, плавно удаляясь от самого страшного - неизвестности, оставшейся где-то внизу, в нескольких километрах от поверхности земли.
        Выбравшись из бездны, спецназовцы с кормчим полковником Субботиным застали прапорщика Михалева на боевом посту, забившегося в угол и трясущегося от ужаса. Прапор только чудом не выпустил очередь по вынырнувшим из бездонного колодца товарищам. Александр Иванович, не задавая лишних вопросов, подскочил к саперу, положил руки ему на виски и заглянул в остекленевшие глаза. Через несколько секунд полковник надавил пальцем спецназовцу куда-то под левое ухо, и тот вырубился. Подержав еще немного свою ладонь на голове прапорщика, он обернулся к стоящим диверсантам и произнес:
        - Ребят, чего бы вы сейчас ни увидели, не реагируйте! Пока вы боитесь, то с вас можно сосать энергию, вам можно морочить голову. Не реагируйте никак!
        Бойцы настороженно кивнули, а в их головах завертелись всевозможные страшилки, потому как на дне колодца довелось повидать такого, что не всякому шизанутому в башку взбредет.
        Оставив бессознательного Михалева отдыхать на полу, полковник с товарищами бросились по развилке в светлый коридор. Добравшись до просторного помещения с аркой, троица спасателей обнаружила, что в помещении никого нет. Воздух же в арке был какой-то мутный, как будто с примесью газа. Полковник Субботин вдруг резко окрикнул своих попутчиков:
        - Сейчас увидите тени - не бойтесь! Вреда не причинят. - Сам-то он давно их наблюдал еще со времен вхождения в светлый коридор.
        Мерин с Зыковым засуетились. Периферическое зрение улавливало темные фигуры огромного роста вокруг них. Зыков начал активно перемещаться по залу, вертеться волчком, как будто пытаясь стряхнуть с себя чьи-то руки. Он на глазах начал бледнеть и трястись. Александр Иванович подбежал к Мерину, схватив его за отворот одежды, и пристально посмотрел ему в глаза:
        - Не бойся!
        Только он перевел взгляд на сапера и хотел броситься ему на помощь, как тот, кружась, шагнул под арку и в один миг исчез. Полковник растерянно подошел вплотную к мутному воздуху и протянул руку вперед. Рука, словно в воду, ушла в какую-то полупрозрачную густую энергию. Полковник обернулся к Мерину:
        - Вов, запомни одно: не ссы! Жди не более трех часов. Если не вернусь, то хватай Михалева и уходи в ту сторону тоннеля, - полковник указал на светящийся коридор в противоположном конце зала. - Там должны быть десантники с Альбертом. Инструкций давать не буду. Действуй по ситуации. Если выберешься отсюда, сразу свяжись с Волостных. В самом крайнем случае позвони сюда и все расскажи.
        Субботин протянул диверсанту скатанную в трубочку бумажку и добавил:
        - Пусть уничтожают входы и с нашей, и с грузинской стороны. Хотя это вряд ли уже поможет. Ну, не поминай лихом!
        Полковник как-то грустно улыбнулся на прощание и шагнул в неизвестность.
        Мерин хоть и имел крепкую нервную систему и притупленное до минимума чувство страха, вдруг почувствовал себя покинутым ребенком в огромном, кишащем неизвестными опасностями мире. За последние сутки ему довелось насмотреться такого, что подорвало его все, пусть и не самые сложные, представления об окружающей действительности. Володя оглянулся кругом: вокруг стояли, словно безмолвные стражи, черные трехметровые тени, но они уже не нападали и даже не приближались к нему. Старший сержант прижался спиной в угол зала, медленно сполз на корточки, направив ствол автомата на ворота, и стал ждать. Час, два, три, восемь. Заснуть усталому и измотанному Володькиному организму не давала тревога за товарищей, канувших в неизвестность, и эти надоедливые призраки, которые теперь скорее раздражали, чем пугали.
        К концу мериновского ожидания «у моря погоды», он уже начал смачно плеваться в них, материл почем зря и справлял малую нужду прямо посреди комнаты с проклятой аркой, поглотившей его товарищей. В общем, всем своим видом показывал пренебрежительное превосходство грубого материализма над астральными планами бытия с их мрачными обитателями.
        Прервал опостылевшую картину «великого стояния» вылетевший из ворот кубарем капитан Куренной, который распластался на металлическом полу «звездой» лицом вниз.
        Следом бодрым шагом из ворот шагнул Александр Иванович. Сразу усевшись на спину капитану, он принялся лихо заламывать ему руки редким приемом связывания задержанных, которым владели очень немногие сотрудники спецподразделений: автомат заводился под оттопыренные назад руки, а ремень накидывался сверху через голову на носогубную складку, превращая пленника в подобие живого щита с запрокинутой навзничь головой.
        Мерин, одуревший от увиденного, еле выдавил из себя:
        - Товарищ полковник, а что он натворил?
        - Да это, Володь, в общем-то, не «он»! Точнее, теперь не только он. Долго меня не было?
        По лицу Мерина было понятно, что все резервы его головного мозга пытались обработать сказанное полковником, но эта информация, словно непереваренный ком, образовала ментальный запор в черепе лучшего рукопашника спецназа ГРУ.
        - Долго, часов десять, наверное, здесь стрелки у часов магнитит, не могу сказать точно, - старший сержант перевел внимание на более понятном мозгу категории. - А где все остальные?
        Полковник поднял голову, взглянул в глаза собеседнику и опустил взгляд на кряхтящего капитана.
        - Не знаю, там все дороги открыты, иди куда захочешь. Вот все и разбрелись кто куда. А этот один шел обратно на выход, но я его быстро раскусил. Пробрался в капитана, гаденыш. Ничего, мы тебя выпотрошим хорошенько. Я-то думал, минут на двадцать задержался там. А ты не ушел отсюда! Спасибо, конечно, что дождался, но приказ не выполнил. Ладно, тащи сюда Михалева. Пора сваливать. Нас-то, поди, заждались.
        По светлому коридору пришлось топать очень долго в северном направлении. Наконец полковник Субботин, ведущий за автомат, словно теленка на убой, капитана Куренного, и Мерин, тащивший на себе сапера Михалева, достигли комнаты с загадочными технологиями предков, где кроме крови и отходов человеческой жизнедеятельности обнаружить ничего не удалось. Пришедшие в себя от пережитого кошмара бойцы уже успели вынести все тела погибших и раненых товарищей.
        Ко времени, когда на выходе из пещеры полковник Субботин вызывал на связь Альберта, того грузили на носилках в одну из прибывших «вертушек» вместе с остальными участниками печальных событий. Единственный, кто залез сам, был Митя Гопарь, который еще пытался стрельнуть сигарет у пилотов.
        Из Ханкалы пострадавших срочным рейсом отправили в Москву сначала в военный госпиталь для общего восстановительного лечения, а затем в специальный закрытый институт экспериментальной психиатрии, где каждый получил необходимую помощь от заботливой Родины. Большинству из выживших вэдэвэшных разведчиков во главе со старлеем Степановым «зачистили» память и комиссовали по состоянию здоровья из рядов вооруженных сил на гражданку «в связи с тяжелой контузией», вручив ордена и медали. Их невернувшиеся товарищи по официальной версии погибли при крушении вертолета в горах от попадания снаряда ПЗРК «Стрела» в борт, поэтому никто и не думал докапываться до истины или требовать предоставить тела. В месте постоянной дислокации отдельной разведывательной роты поставили памятную табличку с именами героев.
        Что касалось диверсионного спецназа, то после вышеупомянутых событий воинская часть была расформирована. Командира отряда подполковника Волостных «подтянул» к себе в «Аквариум» начальник 8-го диверсионного управления ГРУ полковник Скороспелый. Они же вдвоем и сообщили жене Семёныча и семьям остальных невернувшихся бойцов об их «пропаже без вести при исполнении воинского долга во время специальной контртеррористической операции на Северном Кавказе». Основная часть диверсантов ушла служить в другие подразделения спецназа ГРУ, некоторых забрали в «Вымпел» и «Альфу», СОБРы, кто-то ушел на гражданку, затаив обиду на Родину и на весь белый свет.
        Но некоторые выжившие участники тех страшных событий бесследно исчезли уже после прибытия в закрытый «мозгоправный» институт - это Володя Мерин, Саша Мясорубка, Митя Гопарь, Виталя Бледный и другие, не имевшие семей и близких родственников на гражданке. Их личные дела были изъяты из архивов Минобороны и канули в Лету. Следы Альберта также затерялись после его попадания в институт.
        Капитана Глеба Куренного «мозгоправы» не выпускали из своих цепких лап уже второй год. Он находился под пристальным контролем главного «психотерапевта в штатском» полковника ФСБ Субботина Александра Ивановича, контактов с которым Глеб не запоминал вообще. На каждом новом сеансе Александр Иванович представлялся в глазах капитана странным «человеком неопределенного возраста» в белом халате, которому почему-то были интересны некоторые воспоминания Глеба.
        Часть 2. Не ворошите старые могилы
        Глава 1. Странник
        1 января 2015 года, Москва, ул. Куусинена, Следственное управление по Северному административному округу
        Следователь по особо важным делам капитан юстиции Ланецкая Инна Валерьевна, не успев переступить порог своего кабинета, услышала ненавистное треньканье телефона на рабочем столе.
        - Черти вас раздирают, Новый год, восемь утра!
        В трубку же прозвучали несколько усеченные приветственные возгласы от заготовленной реплики:
        - Ланецкая слушает!
        - Инн, привет, с наступившим! Это Громов!
        Пожалуй, единственный человек, с которым ну никак не получилось бы поругаться в это пасмурное похмельное утро молодой служительнице закона, был добродушный и простой до неприличия опер со 2-го отдела полиции на московском метрополитене Саня Громов, который вообще не умел обижаться на людей, и сам был безотказный, как пьяная пэтэушница. По этой же причине, наверное, он имел отличительную особенность характера, временами просто уничтожающую всех окружающих, - абсолютную бесцеремонность. Но так как Саня всегда был готов пожертвовать всем чем угодно для друзей, будь то последняя рубаха или сия временная жизнь, ему все прощалось и не поминалось всуе.
        - И тебя туда же, Сань! Чего не спится-то?
        - Инн, да я ж с дежурства только что, вспомнил, сегодня ты тоже дежуришь, думаю, дай позвоню, поздравлю, спрошу как дела, - с плохо скрываемым стебом тупо пошутил старший лейтенант, зная, что новогодняя ночь у самой красивой сотрудницы Следственного Комитета удалась не самым лучшим образом.
        - Поздравил уже. Короче, чего надо? - начинала свирепеть дама.
        - Ну ладно, уже и поговорить с красивой девушкой нельзя!
        - За красивую спасибо, но сейчас повешу трубку.
        - Инн, тут, кажется, по твоей части объявился персонаж. Слышала про вчерашнее задержание вояки на Замоскворецкой ветке?
        - Громов, где я и где вояка? В военную прокуратуру звони, а не мне!
        - Да погоди ты, может он никакой и не вояка, а больной на всю башку психопат. Тут весь отдел на ушах из-за него, а ты ни сном ни духом.
        - Да не до того было, - в голове у следовательницы сквозь болевые спазмы пошли смутные воспоминания вчерашнего вечера: новогодние посиделки с веселой компанией на загородной даче, двенадцать сброшенных звонков будильника, героические попытки поднять непослушное тело с кровати и кое-как запихать его на заднее сиденье «Гелендвагена». Хорошо, что Гена, давнишний ухажер Инны, нашел в себе силы и отвез несчастную слугу закона на службу.
        А тяжкий жребий новогоднего дежурства выпал молодой капитанше именно по Гениной милости. Собственная безопасность ни с того ни с сего полгода назад начала шерстить связи и контакты сотрудников их управления. Добрые люди дали наколочку, что кое-кто из отшитых высокопоставленных поклонников Инночки настучал, что у самой результативной следовательницы управления имеется неблагонадежный ухажер, прочно связанный с криминальным миром.
        Да и чего греха таить, Геннадий Викторович Бурков, сорока двух лет от роду, в определенных кругах более известный как Гена Сложный или Гена-Хрен-Найдешь, был весьма популярен по обе стороны правоохранительного забора. Знакомства Гены простирались от криминальных авторитетов до самых высоких коридоров власти. А причиной тому была его патологическая страсть к высокотехнологичным способам экспроприации денежных средств у всевозможных отечественных и зарубежных толстосумов и редкий талант к созданию сложнейших схем укрывания и отмывания денег. Лучшего специалиста по весьма щепетильным вопросам было трудно найти.
        Генины интересы простирались от совсем преступных, как-то: взломать системы компьютерной безопасности, увести нужную информацию, умыкнуть со счета деньги, - и до совсем уж банальных, вроде: перетащить бизнес в оффшор, наладить грамотную схему для сокрытия доходов, ну и, наконец, создать надежную систему защиты информации или вычислить злодея-хакера. Гена не гнушался ничем, за что грозили солидным гонораром. Он был мастер на все руки, точнее сказать, не один он. В его команде было около двух десятков спецов, при этом большинство из них вообще не ведали о работе коллег, да и конкретная деятельность самого Гены, как правило, была загадкой для всех. А все потому, что как бы сильно он не нашкодил, Гена умудрялся всегда выходить сухим из воды, так как был крайне труднодоступен и конфиденциален.
        Все это создало ему репутацию надежного человека, к которому у правоохранительных органов в середине нулевых годов странным образом начал пропадать интерес. Причиной тому были услуги, любезно оказанные нашим героем большому числу представителей номинально противоположных категорий граждан, как криминала, так и высокопоставленных правоохранителей и чиновников. Но, как понял в свое время Геннадий, несмотря на внешние вывески и ярлыки, фактическая граница между ними была или сильно размыта, или отсутствовала вообще.
        А с Инной Гене довелось познакомиться как раз в Следственном управлении, куда его вызвали на допрос в качестве свидетеля по какому-то нашумевшему делу. За два часа до начала допроса «владельца компьютерной фирмы», а именно так был представлен Геннадий в материалах уголовного дела, во всем здании неожиданно повисла вся компьютерная сеть и с сервера вдруг исчезли какие-то важные материалы. Естественно, все управление стояло на ушах, а в коридорах царило броуновское движение сотрудников из кабинета в кабинет.
        Спокойным был только сидящий на лавочке в коридоре с ухмылкой на лице свидетель Бурков, с интересом разглядывающий нервную и злющую, как черт, молоденькую следовательницу, отмечая высокий лоб, широкие скулы, сочные губы и минимум косметики. Выше среднего роста, в сером брючном костюмчике, подчеркивающем развитую филейную часть, и густыми русыми волосами, забранными в тугой пучок на затылке, она раскраснелась, бегала туда-сюда, отстукивая высокими каблучками мелодичную чечетку, сверкала глазами и материлась по сотовому как сапожник. В общем, ненавидела весь белый свет. Хотя истинный виновник нервного расстройства, по чистой случайности резанувший ее файлы вместе с теми, что были необходимы ему, благообразно сидел в коридоре и при каждом спринте девушки из кабинета в кабинет вожделенно провожал ее взглядом, редко поднимающимся выше пояса.
        В конце дня Гена, позабавившись от души, но так и не дождавшись допроса, спускался по лестнице и вдруг увидел, как в курилку прошмыгнула уже полюбившаяся фигурка в сером костюмчике. Ну что ж, пришлось стать заядлым курильщиком. К концу разговора ни о чем высокий широкоплечий шатен с косматой шевелюрой, одетый в модный костюм из синей мешковины, предложил чуть не плачущей Инночке подвезти ее до дома. Та нехотя согласилась.
        Гену, конечно, немного удивило, что хорошенькая «следачка», как ни в чем не бывало, устало подошла к его новому приобретению «Мерседесу SLS», привычным движением открыла дверь, никоим образом не удивившись, что двери у машины, похожие на крылья чайки, открываются вверх, и плюхнулась на сиденье, грустно уставившись в окно. Ну, ничем не удивишь! Словно каждый день ездит на таких тачках.
        Когда любопытный ухажер навел справки про эту «царевну Несмеяну», то все встало на свои места: единственная дочка известного адвоката, красный диплом юрфака МГУ, вращалась в высшем обществе, тачки, шмотки, клубы - все, как положено в тусовке. Но по окончании вуза назло всем идет работать простой следачкой, причем пашет как папа Карло - процент раскрываемости самый большой сначала в отделе, а потом и во всем управлении. Неясно, то ли папе что-то решила доказать, то ли про Шерлока Холмса и Пуаро книжек обчиталась и загналась по теме, но к тридцати двум годам у нее ни детей, ни мужа, зато всемерный респект коллег и обломанные надежды воздыхателей. Часто ночует на рабочем месте, по вопросам службы дотошна и надоедлива - пока не доведет дело до конца, хватку не ослабляет.
        Но богатенький «программист» не на шутку ее зацепил, особенно когда чудесным образом помог восстановить утраченные с «сервака» файлы. Да и ему девушка приглянулась - красивая, умная и совершенно не падкая на земные блага, коих за Геннадием скопилось весьма и весьма, а самое главное, что не сует нос в чужие дела и не задает лишних вопросов. Гена, видимо, стал долгожданной отдушиной от прежде круглосуточной нервной работы.
        Ну, а когда у кое-кого с большими погонами сладострастные мечты насчет Инночки накрылись медным тазом, то начальник следственного управления, который ранее не мог намолиться на подчиненную, начал старательно делать вид, что держит «распоясавшуюся» капитаншу в ежовых рукавицах, чтобы и мысли не было о якшании с криминальными элементами. Все суровые меры воздействия привели к тому, что теперь из «Гелендвагена» нужно было выходить за два квартала от работы и идти пешком, а дежурства на праздничные дни само собой доставались, конечно же, Инночке. Что касалось самых сложных и срочных дел, то они и так все уже были у нее в производстве.
        А по поводу утреннего звонка от шутника Громова, то это могло означать лишь одно: появился кто-то из пропавших без вести, тем или иным образом фигурировавший в делах о похищении людей. Именно эту ненавидимую всеми категорию дел, изобилующую «висяками», следы которых уводили, как правило, на Северный Кавказ, намеренно спихивали в производство Инны, стараясь подпортить статистику.
        Оперуполномоченный Громов вкратце сообщил, что вчера на камере видеонаблюдения между станциями «Театральная» и «Тверская» вдруг появился персонаж, топающий по путям с автоматом в руках, в полном боевом снаряжении, обвешанный гранатами. На голос окликнувших его патрульных вояка не среагировал, прошел мимо, словно и не слышал. Те испугались, вызвали собровцев, которые догнали его только через час в заброшенной ветке тоннеля. Он как ни в чем не бывало сидел на рельсах и пил воду из фляжки. Бойцы решили не пугать загадочного диггера. Один из спецназовцев подошел к нему без оружия и попросил попить, тот охотно протянул флягу. На вопросы, кто он такой и что он тут делает, незнакомец сказал, что он десантник, заблудился в тоннелях и не может выбраться. Его благополучно отвезли в отдел полиции, оружие попросили сдать в «оружейку» под подпись, тот не конфликтовал. Никаких документов при нем не было. Просил дать ему телефон, чтобы связаться с начальством, но набирал несуществующий ныне номер. Озвученные им имя и фамилия числились за несколькими действующими военнослужащими. Личный номер называть отказался,
имена командиров тоже. Но когда узнал, какой нынче год, то испытал шок, много раз перепроверял по календарю и спрашивал у всех входящих в кабинет. Снова куда-то звонил, плакал. Позже рассказал, что последнее, что он хорошо помнит, это командировку в Чечню осенью 2001 года. Он искренне считал, что потерялся пару-тройку дней назад.
        Громов, не понимая, что делать с таким пациентом, не мудрствуя лукаво решил свалить проблему со своей больной головы на не менее болезную Инкину голову, ведь она же, по его мнению, - главный специалист по похищенным.
        Капитан Ланецкая, слушая постновогодний бред веселого опера, все придумывала фразу, как бы позаковырестей послать досужего полицейского, но все-таки природное любопытство и профессиональное чутье одержали верх над абстинентным синдромом.
        Инна подошла к зеркалу, посмотрела на помятую физиономию, заколола немытые волосы на затылке «кулюшкой», выкурила сигарету за чашкой кофе и, закрывая кабинет, в сердцах выпалила: «Так и весь год теперь через жопу пойдет!».
        Если б она тогда знала, насколько оказалась права. То ли запрограммировала себя в трансовом состоянии на подобный исход, то ли интуиция действительно считала с тонких планов грядущие события и выдала в эмоциональном порыве - тут, как будет угодно.
        В кабинете опера Громова Инну дожидался крепкий парень лет около тридцати плюс-минус два года. В нос сразу резанул сильный запах пота. Короткая стрижка, пятидневная щетина на лице, камуфляжный костюм, на руках перчатки с обрезанными пальцами, в левой руке непрерывной лентой ползли плетеные четки. Парень еле слышно что-то бормотал себе под нос, встал, поздоровался и несколько виновато отвел взгляд от вошедшей красавицы.
        - Знакомьтесь, Тихон Сергеевич, следователь по особо важным делам капитан Ланецкая Инна Валерьевна. Очень надеемся, что она поможет в нашей непростой ситуации, - торжественно объявил не в меру галантный оперуполномоченный, очевидно, в предчувствии скорого избавления от нагрянувшей проблемы в камуфляжном обличии.
        Громов организовал чаю и убежал по каким-то своим делам, оставив новых знакомых наедине.
        Потерявшийся военный оказался очень скромным и вежливым собеседником. На вопрос, почему тот не смотрит в глаза при разговоре, парень сказал, что это считается дерзостью.
        - Это, кажется, у блатных такие особенности общения, - продемонстрировала свои глубокие познания в тюремных понятиях молодая следовательница.
        - Не только у блатных, еще у православных монахов.
        - А какое вы к ним имеете отношение?
        Военный немного приоткрыл собеседнице некоторые вехи своей биографии, представившись именем Тихона Сергеевича Большунова, уроженца города Великие Луки. О себе он рассказал все очень ровно и складно. Процентов на девяносто это было отлично зазубренной легендой: из родни все мертвы, про друзей и сослуживцев не имеет права разглашать. Но парень был явно потерянный - в его мозгу до сих пор застрял октябрь 2001 года.
        Капитан Ланецкая, соображавшая ровно наполовину от обычной производительности мозга, никак не могла понять, что ей сейчас делать: сдать парня в военную прокуратуру или все же по-человечески как-то помочь. Вроде впечатление очень приятное о человеке сложилось, да и в любом случае кроме незаконного ношения оружия ему и пришить-то нечего. Но что-то сердце было явно не на месте, так и норовило выпрыгнуть наружу, разорвав грудную клетку вкупе с подаренным Геной кружевным бюстгальтером. Инночка убеждала себя, что это, скорее всего, последствия кофеина, наложившиеся на хронический недосып и вчерашние возлияния. Все же женская логика была не в силах совладать с криками интуиции, которая дергала за все нити и тормошила начинавшую доминировать шаблонность мышления, чтобы только не дать удобным логическим алгоритмам в два касания решить судьбу сидящего перед ней человека. И еще этот взгляд! Весь облик военного выдавал в нем много повидавшего на своем веку человека, но глаза были, как у растерянного ребенка.
        Первоянварские посиделки прервал ввалившийся в кабинет Громов. Бесцеремонно схватив Инну за рукав, он вытащил ее из кабинета и запыхавшимся голосом затараторил ей в ухо:
        - Этот долбаный диггер набрал несколько номеров с моего рабочего. Я попросил наших пробить, что это за номера. И вот что я сейчас узнал, слушай: все они более не значатся в базе, кроме одного - N-ной лавры, монастыря, что в Псковской губернии. Когда вояка туда дозвонился и справился о каком-то старце, а на том конце ему ответили, что интересующий его монах много лет назад почил в Бозе, то наш Рэмбо разрыдался, как ребенок. После того, как успокоился, он начал хоть что-то рассказывать о себе. Что касается других телефонов, то тут какая-то полная неразбериха. Серега Михин, кореш из отдела «К», по счастливой случайности оказавшийся тоже на дежурстве, мне сболтнул, что это телефоны до 2001 года числились за какой-то секретной воинской частью под Наро-Фоминском, и им уже приходилось отрабатывать запросы по ним. Но всегда вмешивались эфэсбэшники и всё затухало. Вот. Как бы чего нехорошего со всем этим не вышло! Может, этого парнягу сдадим военной прокуратуре по-быстрому и отметим где-нибудь в кафе наступление Нового года, что скажешь?
        Ланецкая предосудительно и оценивающе посмотрела исподлобья на мнущегося перед ней Громова, словно ей подсунули дешевый эрзац вместо долгожданного подарка, покачала головой и, заходя обратно в кабинет, сквозь зубы с сарказмом бросила через плечо:
        - К жене вали отмечать, Дон Жуан хренов!
        Не успела Инна закрыть за собой дверь в кабинет, как стоящий напротив зарешеченного окна военный обернулся и, пронзая ее все таким же растерянным взглядом, прошептал:
        - За мной приехали, но не те, кого я ждал. Если можно, не отдавайте меня им, скорее всего, меня сегодня же и убьют.
        Инна подскочила к окну. Возле центрального входа в отдел стоял серый наглухо тонированный микроавтобус «Мерседес», из которого выпрыгивали вооруженные люди в черной форме и масках, на бронежилетах были желтые надписи «ФСБ».
        Девушка в растерянности смотрела то в окно, то на парня, не понимая, что здесь вообще происходит. Боец, видно, понял, что вряд ли ему чем-то помогут, взял со стола кусочек бумаги и ручкой написал какую-то букву, а через тире шесть цифр, скомкал листок и вложил девушке в ладонь.
        Через секунду дверь распахнулась и комната наполнилась вооруженными людьми. Единственным из незваных гостей без балаклавы на голове был высокий человек в черном плаще. Его светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая подбритые виски. Неприятно поражал леденящий взгляд светло-серых глаз с каким-то странным переливом. Человек улыбнулся, посмотрел пристально в глаза красе и гордости отечественного следствия и, не предоставляя никаких документов, забрал с собой закованного в наручники таинственного странника столичной подземки.
        Инна пришла в себя только минут через сорок. Рядом с ней стоял незнакомый ей человек неопределенного возраста, среднего роста и телосложения в сером костюме и серой шерстяной водолазке под пиджаком. Человек представился полковником ФСБ и показал девушке служебное удостоверение. Вот только фамилию полковника ни Ланецкая, ни Громов так и не смогли потом вспомнить.
        Чекист стал задавать вопросы о произошедших событиях, но следовательница никак не могла собраться с мыслями. Когда же до нее, наконец-то, стало доходить, что здесь недавно произошло, из глаз ручьями полились слезы. Рядом бегал взъерошенный и также ничего не понимающий Громов, предлагая объекту своих эротических грез то чай, то валерьянку. А Ланецкая, не стесняясь, размазывала потекшую тушь по смазливому личику и нервно курила сигарету за сигаретой. Потом вскочила со стула и побежала на первый этаж к дежурному, чуть ли не высекая искры шпильками из мраморного пола.
        Когда Громов и эфэсбэшный полковник прибежали вниз, «дежурка» уже сотрясалась от криков взбесившейся следачки:
        - Вы, сборище дебилов, даже не догадались оформить его?! Какие документы вам показали?! Никаких! Целый майор сидишь, зад протираешь! У тебя подозреваемого из-под носа увели! Оружие его из «оружейки» забрали, как мешок картошки с рынка! - Ланецкая выплеснула все, что хотела бы выговорить в лицо самой себе на оторопевшего дежурного майора и перепуганного лейтенанта, все время порывавшегося объявить тревогу в связи с побегом подозреваемого.
        Когда же все успокоились и сели смотреть запись камер наблюдения, оказалось, что лицо человека в черном плаще появилось трижды, но в двух случаях оно было скрыто под широкополой шляпой, а в кадрах, когда он тыкал в нос дежурному какие-то бумаги, на пленке вдруг возник дефект, отчего лицо загадочного человека было сильно засвечено. Поняв, что ничего поделать уже нельзя, эфэсбэшный полковник всех успокоил, пообещав не поднимать шум, потом скопировал себе на флешку и стер с жесткого диска запись камеры видеонаблюдения, а затем словно испарился.
        Полицейские долго вертели головами, смотрели друг на друга, но в связи с тем, что никаких материальных доказательств произошедшего не осталось, о данном инциденте все решили дружно забыть и не портить себе праздник.
        Капитана Ланецкую, всю зареванную, с початой бутылкой «Джек Дэниэлс» оперуполномоченный Громов подвез до управления, где та, опорожнив бутыль, забылась сном в рабочем кабинете. Сам же полицейский устало порулил по заснеженным, на редкость пустынным улицам домой в родное Бибирево к заждавшейся жене, двум детишкам, гостящей третий месяц тёще и беременной кошке Люсе. Но как только старший лейтенант закрывал слипавшиеся глаза, перед мысленным взором всплывал образ перемазанной растекшейся тушью следачки Инны, сидящей на его рабочем столе прямо на томах уголовных дел, хлещущей «вискарь» из горла и в коротких перерывах между выкуренными сигаретами повторявшей только одну фразу: «Где ж теперь ты, Тихон, с того света спихан?».
        Глава 2. Любопытная Варвара
        На следующий день после новогодней нервотрепки капитан Ланецкая до вечера отсыпалась в своей квартире в Смоленском переулке. Когда она, наконец, продрала глаза и немного справилась с реальностью, то начала судорожно тыкать роскошным маникюром в мобильный телефон, пытаясь найти Гену. Через двадцать минут стараний по одному из номеров хриплый инфернальный голос ответил:
        - Да, любимая, вроде живой!
        А через полчаса во двор дома вкатился знакомый черный «Гелик» и рокотом пяти сотен кобыл под капотом уведомил жильцов готовящейся ко сну элитной новостройки о своем присутствии. Инночка выбежала из подъезда в довольно необычном для нее обличии - в разноцветном спортивном костюме и розовой вязаной шапке со здоровенным помпоном.
        Запрыгнув в авто, Инна сразу после формальных поцелуйных приветствий, принялась тараторить про острую необходимость пробить какой-то непонятный номер на клочке бумаги. Компьютерный Робин Гуд смотрел на возлюбленную стеклянными глазами, «зависая» при каждой попытке вникнуть в ее мелодичный речитатив, повествующий о вчерашнем дежурстве и встрече с загадочным странником подземки. К удивлению Геннадия все его проявления ласки и поползновения с сексуальным контекстом в этот вечер подруга обрубала на корню, вела себя чересчур напряженно и требовательно.
        - Ладно, придется тебя познакомить лично с лучшим специалистом по криптографии и всяким головоломкам. За свои услуги берет он дорого, но тебе будет скидка! - поняв, что перспектива весело и беззаботно провести вечер улетучилась вместе с сигаретным дымом в приоткрытое окно внедорожника, Гена, будучи человеком неконфликтным и мягким, несмотря на особенности своей деятельности, повез упрямую подругу к одному из своих фрилансеров.
        Темно-коричневые рулонные ворота небольшого утыканного по периметру камерами видеонаблюдения особнячка на Новой Риге поползли вверх, но вместо ожидаемого проезда внутрь «Гелендваген» через метр уткнулся в бронированную плиту, которая медленно и плавно утопала в боковой стене, открывая въезд внутрь огромного гаража, органично входящего в необычный комплекс строений на участке.
        Оказавшись, наконец, внутри, молодые люди вышли навстречу пожилому тощему очкарику в шелковом бордовом халате и мохнатых белых тапках.
        «Для полной картины „Хью Хэфнер по-русски“ этому стареющему ловеласу не хватает только стаи силиконовых проституток в свите», - почему-то именно такая мысль первой посетила циничную донельзя светлую головушку представительницы отечественного следствия.
        - Знакомьтесь, это Инна, а это мой старый добрый друг Аркадий Соломонович!
        - Можно просто Аркаша, - нараспев прервал Генину прелюдию кучерявый лысеющий плэйбой с маслянистыми глазами и кинулся лобызать Иннину руку.
        «Всё ясно, откуда такая любовь к точным наукам и женскому полу! С учетом того, что все буквы „Р“ в сказанных словах были произнесены в лучшем случае как „Г“, моментально делаются соответствующие выводы о национальности и генетической предрасположенности индивида к интеллектуальному ремеслу, финансовой грамотности и изящным искусствам», - Иннины аналитические способности наконец-то оправились от атаки алкогольных ядов и живо принялись обрабатывать поступающую через органы чувств информацию, при этом окрашивая ее в саркастические и откровенно глумливые тона.
        Аркаша провел гостей в просторную гостиную, изысканно оформленную и обставленную антикварной мебелью.
        - Инночка, желаете вина? Совершенно роскошное вино. Франция, Бордо. Недавно получил посылку от родственников, попробуйте, мой вам совет! - словно не замечая ее кавалера, любезный еврей порхал, как бабочка, вокруг симпатичной гостьи, нещадно режа ее чуткий слух своим ярко грассирующим «Р».
        Пока хозяин дома возился с бокалами и штопором, Гена, зная Аркашину слабость к женскому полу, совершенно не обращал внимания на его ухаживания за своей подругой, а с интересом рассматривал картины на стенах дома, удивляясь, где же бедный еврей достает эти явно подлинные экземпляры музейных реликвий.
        Инна, не испытывая ни малейшего диссонанса от явного несоответствия своего яркого спортивного облачения внешней изысканной обстановке в стиле барокко, откинулась в резное кресло, закинув ногу на ногу, и с превеликим удовольствием опустошила второй бокал Аркашиного вина. Затем чуть заметно прикусила нижнюю губу и стрельнула глазами по фигуре хозяина дома, не отводя от него пристального взгляда.
        Женский угодник, в конце концов сообразив, что от избыточного внутреннего напряжения скоро «повылетают пробки», и то, что не стоит настолько увлекаться милым созданием, к тому же без пяти минут женой своего основного работодателя, вскочил с кресла и с серьезным видом заявил:
        - Молодые люди, давайте ближе к делу! Чем могу быть вам полезен?
        Гена с ухмылкой посмотрел на Инну, отметив, что та весьма талантливо выхлопотала себе скидку.
        Инна вытащила смятый клочок бумажки из кармана, который она так никому и не показала после загадочного инцидента в отделе полиции, да и сама вспомнила о нем только этим утром. Математический гений приспустил очки с переносицы и, с предвзято-недоверчивой миной взглянув на бумажку, заунывно протянул:
        - Боже ж мой! И из-за этого сущего пустяка вы беспокоили старого еврея?! Геночка, я тебе удивляюсь, это же проще простого. Более чем уверен, что это личный номер военнослужащего.
        - Так это я и без тебя понял, Аркаша! Но вот, услышав совсем необычную историю этого якобы военнослужащего, я сильно засомневался, что смогу сам найти его по базе. А ты же во все базы данных и архивы Минобороны как к себе домой заходишь. Вот я и решил сразу к тебе.
        - Ладно, сейчас посмотрим.
        Хозяин дома взял бумажку и, шмыгнув в одну из многочисленных дверей своего особняка, исчез минут на сорок.
        Вернулся Аркаша в расстроенных чувствах:
        - Гена, признавайся, зачем тебе этот военный?! То, что я нашел, очень мутная история: до 2000-го года служил в отдельной разведроте танковой армии где-то в Воронежской области, а потом уже в спецбатальоне охраны особых стратегических объектов, подчиненном 12-му главному управлению Минобороны, ориентировочно под Наро-Фоминском. Еще раз этот номер вместе с несколькими десятками других пропавших без вести всплывал в докладной записке в одном из секретных архивов, однажды перехваченным покойным Борей Скупердяем. За свои проделки с секретными документами бедного Бореньку уварили в бочке с кислотой, даже не пытаясь пришить ему ни шпионскую, ни хакерскую статьи. Раз - и нет человека, как и не было! Им просто полили палисадник с цветами у его же дома!
        - Ну, ты жути-то не нагоняй, да цену своих услуг не приукрашивай! - саркастически одернул собеседника Гена, тем не менее прекрасно зная, что старый еврей не врал про холодящую кровь историю известного хакера Бори Хейфеца.
        - Дорогие мои, мне за это ничего не нужно с вас кроме всей полноты информации по этому делу. Знаете ли, мне хочется дожить остаток отпущенных мне лет в добром здравии и душевном спокойствии, а не как покойник Боря.
        Проникнувшись трогательной речью бедного еврея, Инночка выложила все, что ей было известно про вчерашний короткий визит необычного военного в один из столичных отделов полиции.
        Аркаша, грустно опустив взгляд, несколько замялся, но потом тихим ровным тоном произнес:
        - Дорогой мой друг Геночка, ты прекрасно знаешь о моем теплом и искреннем отношении к тебе, но мой тебе совет - не лезь в это дело, уж больно оно отдает комитетским дерьмецом.
        - Я, Аркашенька, признаюсь честно, и не планировал туда соваться, но у моей возлюбленной неистребимая тяга ко всему загадочному. Ну, пойми, не мог я ей отказать.
        В свое время гениальный математик, один из самых молодых докторов наук в Советском Союзе, Аркадий Соломонович Розенблат сильно пострадал от притязаний комитета госбезопасности из-за своего непреодолимого желания выехать со всем своим семейством в землю обетованную. Периодически получая палки в колеса в своих изысканиях, Аркадий прекратил свою научную карьеру и начал вникать в основы компьютерного программирования, что к концу девяностых годов сделало его одним из самых гениальных хакеров в мире.
        Природная осторожность и трусоватость сыграли на руку бывшему математику, позволив избежать больших трений с законом, потому как Аркадий работал исключительно через своих проверенных знакомых, никогда не имея дела напрямую с заказчиком. А тот факт, что Аркаша вообще не действовал в своих целях и от своего имени, отводило от него праведный гнев ущемленных его стараниями персон. Высокоумное ремесло позволило немолодому еврею сколотить приличное состояние и обеспечить безбедное существование всему своему многочисленному семейству в вожделенном Израиле на много поколений вперед. Сам же компьютерный гений редко останавливался в каком-то одном месте надолго, беспрерывно курсируя между Швейцарией, Англией, Германией и Россией. Последние же годы господин Розенблат вообще официально отошел от дел и предавался исключительно гедонистическим порывам души - от живописи и нумизматики до путешествий. Ну и, конечно же, общение с прекрасными дамами, ради которых пожилой еврей был готов на все. Или почти на все.
        - Так вот, слушайте, молодежь! - менторским тоном начал вещание Аркадий Соломонович. - Через мои глаза и руки за последние два десятилетия несколько раз проходили очень странные материалы Минобороны и ФСБ. Не то, чтобы кто-то из наших на них нажиться хотел, нет, их тырили уж явно и не в шпионских целях. Ребята ломали системы просто ради любви к искусству и тяги ко всему загадочному. Единственный, кто хотел забарыжить найденные материалы, был покойный Боря Хейфиц, но он за свою жадность и поплатился: под видом шпионских покупателей на него вышли эфэсбэшные люди и передали несчастного программиста туда, откуда уже не возвращаются.
        Тут Аркадий Соломонович закатил свои глаза вверх, словно сдерживая слезы, и со вздохом проговорил:
        - То, что можно было разобрать в этих материалах, так это фамилии военнослужащих и координаты каких-то объектов, коих по всем раскладам и быть не должно в природе, да и со спутника их не видно. Еще попадались ссылки на какие-то архивы, вывезенные еще в 1945 году из оккупированной Германии.
        Снова старый еврей закатил глаза кверху и театрально запрокинул голову то ли в молитве к Небесам, то ли скорбя о Холокосте, поди пойми его, и продолжил:
        - Что касается вашего военного, то он числится пропавшим без вести с октября 2001 года вместе с двадцатью своими товарищами.
        При этом рассказчик снова приспустил очки на тонком крючковатом носу и, заглянув в распечатанные им материалы, подтвердил:
        - Да, все точно, в/ч 32111 под Наро-Фоминском. Настоящее имя его, если верить этой бумаге, младший лейтенант Новичихин Николай Иванович. Вот взгляните.
        Инна взяла в руки бледную, плохо читаемую копию докладной записки некоего подполковника Волостных на имя начальника 8-го управления ГРУ полковника Скороспелого, в которой фигурировали имена и воинские звания двух десятков военнослужащих, пропавших без вести при выполнении служебных обязанностей в Шаройском районе Чечни второго октября 2001 года.
        - Странно. Наверняка, по официальным сводкам это никогда не проходило.
        - А что вы рассчитывали, прелестное создание, чтобы военнослужащих ядерного арсенала страны искали в Чечне? Да их там отродясь не должно быть по определению!
        - Сильно сомневаюсь, что мой вчерашний боец был из батальона охраны.
        - Ну, для того, чтобы это понять, Инночка, не надо иметь семи пядей во лбу, если докладная записка адресована начальнику диверсионного управления ГРУ. Сами делайте выводы, кого списали под видом бойцов войсковой части ядерного арсенала.
        - Так столько лет прошло с того момента, как бойцы пропали, а этот вчерашний действительно как будто только что с задания топал, да и лет ему явно не больше тридцати.
        - А по этому вопросу ничем помочь не могу - думайте сами, гадайте сами! Только анализируя, в какие сферы лучших ученых страны бросали в советские годы, можно предположить, что оборонка зашла далеко за пределы современных технологий.
        - И какие же это сферы, если не секрет? - не унималась досужая капитанша.
        - Климатическое, тектоническое и психическое оружие, методы информационной борьбы. Но напрямую мне довелось столкнуться только с одним из секретных направлений работы советской оборонки - математическими расчетами масштабного проекта подземной инфраструктуры. Не знаю, ушло ли все это дальше бумаг и расчетов, но насколько мне удалось понять суть этих проектов, речь шла то ли о создании, то ли об использовании гигантских подземных коммуникаций в нуждах обороны. Как я потом додумал сам, пытались решить задачи сверхбыстрой доставки межконтинентальных баллистических ракет в различные точки страны. Но это только мои частные выводы. Проект же был поистине колоссального размаха, потому как все новейшие данные, приходящие с Кольской сверхглубокой скважины и со всех научных институтов, связанных с геологией и шахтным бурением, прямиком шли на анализ и обработку к моим коллегам. Все мы были под пожизненной подпиской о неразглашении. К сожалению, мое участие в этом проекте прекратили в связи с подозрением в связях с диссидентами. Позже я и сам стал самым ярым противником режима. Гэбисты с меня не слазили
вплоть до распада Союза. Те же, кому в дальнейшем передали мои старания на дальнейшую разработку, навсегда исчезли с научной арены. Впрочем, это уже отношения к нашему с вами вопросу не имеет. Так, ностальгирую просто.
        Старый еврей снова надел образ извечной и необъяснимой национальной тоски то ли по разрушенному Храму, то ли просто вспоминал молодость. Для полноты контекста не хватало только рыдающей еврейской скрипки над ухом и талмуда на письменном столе.
        Дорога обратно домой прошла в напряженном молчании. Инна не отрывала взгляда от листа с фамилиями пропавших военнослужащих. Гена осторожно предложил немного отвлечься и поехать к нему, но, поняв, что у дамы появились интересы куда более значимые, чем совместное времяпрепровождение, не стал настаивать и отвез Инну домой.
        До самого утра девушка просидела в интернете, пытаясь хоть что-то нарыть по интересующей теме из открытых источников. Единственное, что примерно сходилось по датам и цифрам с интересующими ее событиями, была гибель транспортного вертолета с десантниками на борту в горном ущелье. Ни имен, ни званий найти она так и не смогла. Только на каком-то вэдэвэшном форуме попалась интересная переписка многолетней давности. Один из участников диалога, вроде как вертолетчик, писал, что никакого упавшего вертолета с десантниками и в помине не было. А было то, что якобы чуть ли ни весь взвод вэдэвэшной разведки попал в засаду в какой-то пещере на самой границе с Грузией, а ему на «черном тюльпане» довелось эвакуировать сожженные тела ребят, закутанные в брезент. Более аноним под ником «Vertuha77» нигде ничего не писал, хотя раньше был весьма активным участником форума.
        Списавшись с модераторами на форуме, Инна, представившись возможным сослуживцем «Вертухи» попросила их узнать, есть ли какие-нибудь закрытые от глаз обычных «юзеров» данные для связи. Под утро пришло письмо матерного содержания с пожеланиями скорейшей смерти «долбаному чурке и всей его чурекской родне» плюс к тому вечный бан на самом форуме. Очевидно, приняв хитрую следачку за жаждущего мести абрека, модераторы отреагировали соответствующе. Но подобная досадная оказия никоим образом не смогла сломить боевой дух девушки и стремление докопаться до истины.
        Ни свет ни заря Инна уже бежала в городской главк к знакомому подполковнику Юрченко, потому как точнее и оперативнее, чем он, вряд ли кто-либо смог навести справки по интересующим следовательницу фамилиям из вчерашнего списка.
        Михаил Павлович, огромного роста мужик сорока восьми лет от роду, при виде старой знакомой разулыбался в усы и крепко прижал аккуратненькую головушку капитанши к своей широченной груди, предварительно боднув ее огромным пузом. Пока та приходила в себя от таких экстремальных проявлений мужской ласки, усатый подполковник уже пялился в бледную копию вчерашнего документа, на котором единственным незакрашенным маркером местом Инна оставила лишь сам список фамилий военнослужащих.
        - Ланецкая, ну ты любишь подкинуть работенку в праздничные дни. Нет, чтобы пришла и раздавила пузырек коньяка по случаю праздника с нами, а ты все о своей работе думаешь.
        - Миш, да ты ж меня знаешь, пока есть работа, я не засну! А вот пузырь самой лучшей «конины» с меня! - кокетливо отмазалась капитанша от совместного распития, но намек приняла к сведению.
        - Инка, мужика тебе хорошего надо, чтобы лучше спалось, да чтоб башку всякой фигней не забивала! - по-отечески дал наставление раскрасневшийся полицейский, недвусмысленно намекая на свою нескромную персону.
        В ответ девушка наигранно смутилась и потупила взор, словно гимназистка при виде бравого гусара. Михаил Павлович же поправил усы и воодушевленный оказанным на девушку мужским воздействием пошел озадачивать кого-то из подчиненных срочной работой.
        Выйдя из главка, Инна бесцельно побрела по заснеженной улице, погруженная в свои размышления, и на автомате зашла в какое-то уютное кафе. Усевшись за стол возле окна, девушка заказала глинтвейна и начала рыться в телефоне, надеясь найти хоть кого-то из знакомых, связанных с ВДВ и способных оказать содействие по поиску данных анонимного вертолетчика с форума. Кроме двух собровцев, о предыдущей службе в десанте которых ей было точно известно, никто на ум не приходил.
        - Здравствуйте, девушка! - неожиданное обращение к ней прервало безвременное залипание в телефонной книге айфона.
        - Здравствуйте! - Инна подняла взор на стоящего перед ней высокого стройного молодого человека лет двадцати восьми-тридцати.
        Русые густые волосы, модная хипстерская прическа с завитым чубом и выбритыми висками, благородное лицо с широкими скулами и тонким прямым носом, клетчатая рубашка, модные джинсы, дорогой «будильник» на руке - типичный московский раздолбай.
        - Кажется, вы обронили, - парень протянул перчатку Инны.
        - Ох, да, действительно моя. Спасибо огромное.
        Инна смущенно взяла перчатку из руки галантного молодого человека с темными, как смоль, глазами, которые на внешне типично-европейском лице несколько выбивались из контекста.
        - Меня Игорь зовут, вы позволите к вам присесть? - учтиво поинтересовался кавалер.
        - Ну, присядьте, - заинтригованно ответила девушка. - Я Инна.
        - Очень приятно.
        - И мне.
        Далее завязался светский разговор ни о чем, но общение с парнем было легким и непринужденным. Только голову опытной следовательницы не покидала мысль: «Да ты такой же Игорь, как я Фатима, с такими глазками и внешностью про Игоря ты будешь рассказывать Жаннам и Анжелам в дешевых клубах».
        Лицо молодого человека было гладко выбрито с утра, но на нем уже к полудню пробивалась густая черная щетина. Вот поэтому и нет привычной столичному взору хипстерской бороды, иначе бы наш Игорек тут же превратился бы в Зелимхана или Дауда, причем безо всяких апелляций к «мама русская, атэц с Кауказа». Еще девушка сразу отметила, что парень практически не использовал современного молодежного сленга. Язык был очень чистым, чуть ли ни классически-литературным, не слышалось ни московского «аканья», ни малоросского «гхэканья», на концах слов согласные, словно намеренно, не оглушались. Да уж, школу парень заканчивал точно не в Москве, но никаких намеков на кавказский акцент не наблюдалось. А как умудрилась выпасть на пол кожаная перчатка, которую она точно засунула в глубокий карман короткой норковой шубки, тоже осталось загадкой.
        Позже в разговоре узнав, что Игорь работает финансистом в крупном нефтяном холдинге за рубежом, сомнения в легенде влюбленного мажора развеялись почти полностью. Но поиграть тем не менее стоило, кто и зачем заслал «казачка», было нестерпимо интересно. Все же на прощание молодые люди обменялись телефонами, и Игорь с огнем в глазах обещал позвонить.
        Глава 3. «Стучите, и отворят вам»
        В ночь у капитана Ланецкой приключилась горячка. То ли хронический недосып и нервотрепка дали свое, то ли начала набирать обороты по выходу в свет давняя подсознательная программа против надоевшей работы. Мысли типа «Да вертись все оно, провались!», только куда более вульгарные и непереносимые для утонченного слуха интеллигентной аудитории, стали посещать Инночку с момента начала необоснованных репрессий со стороны начальства около полугода назад. Тем не менее набранные рабочие обороты до сего момента позволяли следовательнице вытаскивать бренную плоть в шесть утра из-под одеяла и волочить ее на привычное место службы. Но после спихивания всех «висяковых» дел в Инночкино производство, темпы раскрытия и служебное рвение начали неумолимо падать.
        Геннадий в начале их отношений с Инной как-то осторожно поинтересовался, что же заставляет молодую и красивую даму гробить лучшие годы в подобной организации с вредными условиями труда, на что к его удивлению возлюбленная не нашлась ответить ничего вразумительного. Промямлила что-то нечленораздельное и перевела тему. Ну что ж, если нравится, бог с тобой! Но когда у его дамы сердца с незавидным постоянством после пятнадцатичасового рабочего дня остается лишь единственное желание снять стресс, раскупорив бутылку чего-нибудь покрепче, и завалиться спать, то это уже переходит все допустимые границы.
        Инна и сама все прекрасно понимала, но остановиться уже не могла, подсознательно ожидая вмешательства всесильного провидения в свои обрыдлые жизненные обстоятельства. Вот у провидения, хоть и с опозданием, время нашлось и на Инночку. Рассмотрев в свете ночника ртутную шкалу около отметки «40», девушка чуть ли ни с предсмертной усмешкой подумала: «Хорошо, что хоть таким образом, а не в ванне поскользнувшись!».
        Гена, узнав о болезни любимой, примчался рано утром, привез кучу всяких таблеток и, вызвав врача из ведомственной поликлиники, стал, словно заботливая бабушка, суетиться по дому, бегать в магазин и надоедливо пичкать больную лекарствами. В общем, оторвался от души за все два года знакомства, наконец-то попробовав себя в роли заботливого супруга.
        Провалявшись почти сутки в забытьи, свербящий червь неуемной тяги к раскрытию тайн, все последние годы заставлявший капитана Ланецкую докапываться до истины в любом деле, начал немного приходить в себя и подтачивать сознание следовательницы стремлением к новым свершениям, нашептывая на ухо: «Поболела и хватит! Вставай с постели и иди работать!». Поняв, что подобные доводы не возымеют ожидаемого эффекта, паразит сознания начал внедрять мысль о срочной необходимости позвонить усатому подполковнику Юрченко. Что тут скажешь? Брешь в обороне, наспех отстроенной затюканным инстинктом самосохранения, была пробита. Словно через образовавшуюся трещину в плотине в измотанный, но пока еще не угробленный стараниями хозяйки молодой организм, начала притекать кипучая жизненная сила, восстанавливая все поврежденные участки и заряжая аккумуляторные батареи для новой нарисовавшейся в мозгу сверхзадачи.
        К вечеру второго дня в дверном проеме на кухню, где наслаждаясь идиллией, смотрел телевизор заботливый Геннадий, нарисовалась растрепанная и бледная как моль Инночка, неловкими движениями пытаясь завернуться в белоснежный махровый халат:
        - Ген, ты мой телефон не видел? Что-то найти не могу.
        Гена, увидев восставшую со смертного одра возлюбленную, так и застыл с куском пиццы во рту. Потом понуро залез в ящик стола и, скрипя зубами, протянул мобильник еле стоящей на ногах трудоголичке, понимая, что горбатого исправляет, к сожалению, только могила.
        - Почему он выключен!? Мне же должны были звонить! Ты это специально? - истерический накал нарастал с каждой фразой, достигнув абсолютного максимума на пятой минуте полубезумного монолога сотрудницы Следственного комитета.
        Гена скучающе и отстраненно созерцал активную жестикуляцию и меняющиеся гримасы на лице любимой, вслушивался в реактивные всплески децибел в просторной кухне, не утруждая себя вниканием в суть выплеснутого вместе с брызгами слюны, и… потихоньку начинал возбуждаться. Смиренно приблизившись к разъяренной подруге, одетый в одни черные шорты Геннадий как-то неожиданно всплеснул руками, захватил отворот халата и коротким резким рывком развернул вокруг своей оси излишне заболтавшуюся спутницу жизни, слегка подтолкнув в спину, отчего та плавно плюхнулась грудью на обеденный стол. Не в силах противостоять довлеющим обстоятельствам, капитан юстиции через непродолжительное время оставила всякие попытки подняться и всецело отдалась в заботливые руки судьбы. Не вдаваясь в пикантные подробности тесных межличностных взаимоотношений влюбленной пары, отметим, что сим безудержным действом со спонтанной практикой Инниного ораторского искусства было решительно покончено.
        Пока Геннадий принимал душ, следователь Ланецкая с душевным спокойствием обнаружила тринадцать непринятых звонков на сотовом. Единственным человеком, кому удосужилась перезвонить Инна, был подполковник Юрченко, сообщивший, что полных совпадений воинских званий и фамилий, имен и отчеств обнаружилось всего несколько; более половины совпадений фамилий и инициалов из списка имеют от двух до двадцати восьми носителей в рядах доблестных Вооруженных сил Родины. Возможных же родственников у них такое несметное количество, что нежелание полицейских рыться в установлении кровнородственных уз такого обширного числа сограждан не перебьет даже пара ящиков элитных крепкоалкогольных напитков.
        Через час с небольшим капитан Ланецкая в алкогольном отделе гипермаркета уже загружала тележку всевозможными брендовыми бутылями, которые впоследствии произвели неизгладимое впечатление на усатого подполковника, подозрительно озирающегося по сторонам при перегрузке их из багажника такси в салон служебного «Форд-Фокуса».
        Уж кто-кто, а лысоватый богатырь с гусарскими усами, изящно переходящими в тонкие бакенбарды, для красивой дамы, как всегда, постарался на славу: во-первых, связался с боевым товарищем по второй Чеченской кампании, занимавшем солидный пост в Главном управлении кадров Минобороны, который предоставил имеющуюся незасекреченную информацию по всем военнослужащим с аналогичными личными данными, проходящих службу в рядах Вооруженных сил за последние пятнадцать лет, во-вторых, все совпадения по фамилиям списка и их ближайшим родственникам были отработаны по адресной и телефонной базе и сброшены на флешку.
        Последующие пара дней у валявшейся на больничном следовательницы ушло на фильтрацию данных и звонки в различные регионы необъятной Родины. К сожалению, никто из отозвавшихся на том конце провода не подтверждал наличие у них в родне погибших или пропавших без вести военнослужащих в октябре 2001 года. Это могло означать лишь одно: никто из списка не значился в общей базе военнослужащих, то есть их личные дела были засекречены. Закипев от злости и безысходности, следователь Ланецкая в одиннадцатом часу ночи начала вновь набирать телефон Юрченко, изрядно подпортив тому настроение перед сном. Единственным выходом, который ей казался уместным из данной патовой ситуации, был поиск всех однофамильцев пропавших бойцов с наиболее редкими фамилиями.
        Примчавшись на утро в кабинет к усатому подполковнику, которому как совестливому человеку магарычовый коньяк со вчерашнего вечера уже не лез в глотку, Ланецкая, выбрав первую фамилию из списка капитана Куренного Глеба Алексеевича, принялась ковыряться в адресной базе на предмет поиска однофамильцев. По Москве и Московской области их насчитывалось несколько сотен человек, а вот в самом Наро-Фоминске и муниципальном районе числилось не более десятка жителей с подобной фамилией. Дозвониться же удалось менее чем половине из них, и все отрицали всякое родство с пропавшим военным.
        На следующее утро уже совсем отчаявшаяся следовательница еще раз набрала сотовый номер абонента Куренной Галины Тимофеевны. После десятка надоедливых гудков в трубке послышался испуганный женский голос. Представившись как обычно, Инна озвучила причину беспокойства и, уже ожидая надоевшие «нет, не знаю», вдруг услышала жалобные всхлипы, а затем откровенные рыдания женщины в трубку. Ни на какие другие вопросы следователь ответа так и не получила. Повторные звонки женщина сбрасывала, а потом и вовсе выключила телефон. Все сразу стало понятно - капитанша попала в точку!
        В половине десятого утра ветхая дверь кабинета оперуполномоченного Громова чуть не слетела с петель от удара плечом ворвавшейся, словно валькирия, капитана Ланецкой, одним махом оказавшейся возле заваленного уголовными делами стола.
        - Сань, выручай!
        - Э-э, Инн, я вообще-то свидетеля вот опрашиваю, - начал мямлить подавившийся пряником ошарашенный Громов, который и так всегда немного терялся и краснел при виде объекта своего воздыхания, а здесь еще эффект неожиданности сыграл злую шутку.
        - Подождите за дверью, - властно отрезала следовательница, усаживаясь на стул вместо вскочившего перепуганного работяги, поторопившегося покинуть неспокойный кабинет.
        - Ты чего без звонка как снег на голову?
        - Сань, сможешь свести с твоим корифаном из управления «К»? Очень срочно! Надо номерок один отследить.
        - Ну, м-м….подожди, сейчас узнаю.
        В скором времени служебная серебристая «Приора», за рулем которой сидел оперуполномоченный Громов, рассекая серо-коричневую снежную кашу на дороге, въехала в Сергиев Посад. Найдя по навигатору указанный спецом из управления «К» адрес в городке, Инна и Громов подошли к воротам частного дома, судя по всему, еще дореволюционной постройки.
        На звонок к воротам, опираясь на палочку, вышла благообразная старушка в беленьком платочке, представившаяся гостям Агафьей Сидоровной. На вопрос о Куренной Галине Тимофеевне старушка охотно рассказала, что Галенька уже лет двенадцать частая постоялица у нее в доме. Приезжает она в Лавру к своему духовнику отцу Никите раз в месяц, а то и чаще. И сегодня с утра она, вся зареванная, убежала на службу в Лавру, а телефон она всегда дома оставляет.
        - Агафья Сидоровна, а как же нам в Лавре Галину найти? - не успокаивалась Ланецкая.
        - О, деточка, там ее найти будет трудно, вы лучше у меня подождите. Она или к вечеру, или завтра к полудню уже вернется.
        - Да нет же, Агафья Сидоровна, нам очень срочно нужна Галина. Может, нам отца Никиту самим найти?
        Долго ли, коротко ли, но процесс убалтывания благочестивой старушки в итоге увенчался успехом, и Агафья Сидоровна, сидя на переднем сиденье «Лады», указующим перстом завела наших героев за старинные стены под величественные купола и своды крупнейшего монастыря России - Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
        На входе Инна фыркала и недовольно бухтела, мучаясь с необходимым облачением в традиционно-православный гардероб: один платок на голову, другим подпоясалась, соорудив некое подобие длиннополого платья, что в сочетании с пушистой жилеткой из чернобурки создавало образ настоящей столбовой дворянки. Возмущенная необходимостью соблюдения, как ей казалось, архаичных и неприемлемых в современном обществе «поповских» обычаев, капитан Ланецкая всем своим надменным видом демонстрировала неприязнь к религиозной культуре, а терпение к возникшим неудобствам обосновывала себе лишь служебной необходимостью. В глазах молодой следовательницы мелькали недобрые искорки и, скорее всего, ностальгировала она по советской богоборческой эпохе. Эх, ее бы сейчас при погонах да в годик эдак 37-38-й! Показала б она этим попам с их платками-юбками!
        Но как только бабуля провела своих нежданных гостей сквозь величественные Святые ворота на территорию Лавры и завела в Успенский собор, как вдруг что-то стало резко меняться в выражении лица молодой следовательницы. Сначала она начала бледнеть, а потом вообще еле ноги волочила, спотыкаясь на своих высоченных шпильках, и не падала лишь потому, что шедший сзади Саня Громов вовремя подхватывал ее.
        Сам же Громов при входе в храм быстренько крестился и кланялся, озираясь на свою решительную спутницу. Не сказать, чтоб опер был шибко верующим, но какое-то чувство трепета в его душе всегда возникало в подобных местах. Все-таки жена с тещей приучили его к соблюдению определенных норм поведения: он и молитвы некоторые выучил, и постился в меру сил, да и по праздникам в храм частенько заходил.
        Увидев, что московской гостье стало совсем плохо, Агафья Сидоровна усадила ее на лавочку рядом с храмом, куда-то сбегала, принесла попить водички и умыла девушку. Наказав Громову следить за Инной, сама направилась в сторону корпуса братских келий искать Галину.
        Немного придя в себя, девушка посмотрела на улыбающегося румяного опера, глядящего куда-то вдаль.
        - Ты как, Сань?
        - Нормально. Хорошо тут, спокойно, не то, что у нас.
        - Да, насчет того, что спокойно, пожалуй, соглашусь! - апатично ответила Инна, сарказм которой странным образом улетучился при входе на территорию монастыря, хотя она решительно не понимала, что же произошло здесь с ее самочувствием.
        Вдруг, откуда не возьмись, прилетела их знакомая старушка, которая только с виду была старенькой и немощной. На деле же, Агафья Сидоровна суетилась и сквозила туда-сюда как электровеник.
        - Так, ребятки, айда за мной! Галина много часов в очереди стоит в келью к отцу Никите. Не могу я ее сейчас оттуда выдернуть к вам. Пойдемте сами к ней.
        Бубуля отвела гостей к приемной келье старца, где толпились люди, в том числе множество священников и монахов.
        Из толпы кое-как протиснулась худенькая, бледная, неброско одетая женщина на вид лет сорока с небольшим. Она протерла платком красные веки заплаканных глаз и посмотрела на незнакомцев, стоящих рядом с бабушкой Агафьей.
        - Здравствуйте, я Галина. Вы меня искали?
        Не успели Саня с Инной поздороваться с ней, как дверь кельи старца отворилась и на пороге появился невысокий худой старик с длинной седой бородой и большими выразительными глазами. В тесном помещении, где толпились все страждущие, вдруг в какой-то момент исчез привычный гомон и воцарилась гробовая тишина. Старик пронзительно посмотрел в сторону Галины и московских гостей, его взгляд на несколько мгновений встретился с взглядом Инны. Старик опустил голову, долго смотрел в пол, потом махнул рукой - следующий! А Инна так и осталась стоять с приоткрытым от удивления ртом, словно увидела что-то недоступное взору остальных.
        Выйдя из кельи старца, Галина разительно отличалась от той, какой она предстала московским гостям при первой встрече. Глаза блестели от слез, но это были уже слезы радости. Выйдя на воздух, Инна вкратце и без подробностей рассказала по поводу цели их визита сюда, и что это она звонила с утра насчет Глеба.
        Галина потупила взор, вновь погрустнела, но потом оживилась и начала всматриваться в глаза следовательницы, будто пытаясь в них что-то рассмотреть, а потом спросила:
        - Вы ему поможете? Только правду скажите - поможете или нет?
        - Да что с ним случилось, в конце концов? Где он, и какая помощь ему нужна? - недоумевала Инна.
        Галина собралась с духом и начала сбивчивое повествование о судьбе своего мужа, из которого капитан Ланецкая поняла, что Глеб Куренной был командиром разведывательно-диверсионной группы, служил в секретном отряде спецназа ГРУ, дислоцированном под Наро-Фоминском. В сентябре 2001 года уехал в очередную командировку в Чечню, из которой не вернулся. Они жили с сыном в военном общежитии рядом с воинской частью вместе с семьями сослуживцев Глеба. В первых числах октября 2001 года в дверь постучали. На пороге стоял командир отряда спецназа подполковник Волостных и с ним еще какой-то незнакомый полковник, они сообщили, что второго октября Глеб со всей своей разведгруппой пропал без вести в Чечне. Где и при каких обстоятельствах - не уточняли, но от других слышала, что в пещере был какой-то взрыв. Вскоре часть была расформирована и семьи, потерявшие своих близких, разъехались кто куда. С некоторыми из офицерских жен, рассказчица до сих пор переписывается.
        Галина вдруг разрыдалась, Инна принялась ее успокаивать. Попив водички, женщина продолжила:
        - Все жены пропавших бойцов после случившейся трагедии не понимали, что им теперь делать: ждать или нет, о здравии мужей молиться или за упокой. Ну и, как водится в подобных случаях, кто по всяким бабкам и экстрасенсам начал ходить, кто в веру ударился, а кто постарался поскорее забыть и снова выйти замуж. Только вот большинство экстрасенсов говорили, что, мол, живы ребята, только не здесь они. А толком ничего объяснить никто не мог. Я же сразу по старцам прозорливым ездить начала. Мне три старца четко сказали, что Глебушка мой остался жив и где-то в больнице лежит сейчас. Вот я до сих пор и молюсь Богу, чтобы он мне мужа вернул.
        - А сейчас он что вам сказал? - вмешался в разговор бесцеремонный Громов, которому, несмотря на имеющееся начальное религиозное воспитание, все же было невдомек, что подобные вещи не принято выспрашивать у верующих.
        Галина же ничуть не смутилась вопросу полицейского и охотно ответила:
        - А сегодня батюшка сказал, чтобы я усиленно молилась о здравии супруга и помогла вам. Только чем помочь, не сказал, а только добавил, что и вы поможете мне с моей бедой.
        - Прямо так и сказал? - удивилась Ланецкая, для которой жизнь начала медленно, но уверенно приоткрывать завесу над доселе непонятным и пугающим православным миром. Хотя на тот момент кроме общей слабости и весьма необычного состояния от взгляда старца, служительница закона никаких иных материальных свидетельств существования иного бытия не выявила.
        - Да, именно так и сказал, - уверенно подтвердила Галина. - А вот еще забыла вам рассказать. Лет через пять после пропажи мужа, я на перроне вокзала в Москве увидела парня, точь-в-точь похожего на подчиненного Глеба старшего сержанта Вову Меренкова, они его еще Мерином звали. Мне Глеб его кулаки как-то показывал. Они у него были размером с небольшие дыни, и мозоли огромные на костяшках. Таких рук я больше нигде не видела. Я тогда начала всматриваться в него: фигура мощная, рост тот же, мускулы сквозь свитер проступают, и кулаки те же самые - точно он. Только вот лицо будто изменили ему: общие очертания те же, но вот разрез глаз, щеки и нос вроде бы другие. Я стояла сбоку, разглядывала его, а потом окликнула. Он дернулся, посмотрел на меня и запрыгнул в электричку, а я не успела за ним. Родственников у него не было, жил он в общежитии один. Из той командировки Володя тоже официально не вернулся. Вот такие дела.
        Тут Инна с Громовым переглянулись и следовательница задала Галине самый главный вопрос, ответ на который уже и так был понятен из предыдущего рассказа жены пропавшего капитана Куренного:
        - Галина, а вы были знакомы с младшим лейтенантом Николаем Новичихиным?
        - Господи, конечно же, Колька был лучшим другом Глеба. Это он нас в церковь водил первое время и настоял, чтобы мы повенчались, да про своих старцев северных все время рассказывал.
        - Так вот, Галина, тот человек, про которого я вам рассказала в начале разговора, что попал к нам на Новый год в полицию и был Николай Новичихин, в этом уже нет никаких сомнений. Но его забрали, предположительно, эфэсбэшники, и где он сейчас, остается только гадать.
        Галина Куренная чуть не рухнула без чувств от услышанного. Когда она более-менее пришла в себя, то нашла в себе силы дослушать до конца рассказ о младшем лейтенанте, а потом спросила:
        - Так он свято верил, что на дворе конец 2001 года?
        - Получается, что так! - констатировала факт капитан Ланецкая.
        - А я, дура, все понять не могла, что мне батюшка говорил: «Где воины были, там один день как наших тысяча».
        Глава 4. Нежданные гости
        Возвращаясь из насыщенной событиями поездки в Подмосковье, Инна дремала на откинутом переднем сиденье флагмана российского автопрома, а старлей Громов с умиротворенным видом крутил баранку, то и дело посматривая в зеркало заднего вида.
        - Инн, когда туда ехали, машина у нас на хвосте сидела, теперь вот другая. Не пойму, совпадение или нет?
        Ланецкая нехотя обернулась через плечо и уставилась в заднее стекло:
        - Серая «Мазда» что ли?
        - Да, я уже дважды отрывался и уходил с маршрута, а она все равно нас находит как-то.
        Инна на всякий случай позвонила Гене и продиктовала номера подозрительных авто. Через несколько минут ненаглядный отзвонился и сообщил, что автомобили числятся за пенсионерами из Подмосковья, что с неизбежностью сужало до минимума поиск адекватных мер реагирования на угрозу, а именно: надо отрываться любой ценой - это стопроцентная слежка с пока еще невыясненной целью.
        Кое-как Громову удалось дворами и переулками уйти от преследования, но нехороший осадок в душе остался. Самое главное, что было совершенно непонятно, кому и зачем понадобилось следить за ними.
        Вечером того же дня сотовый Инны разродился песней Рианы «Diamonds», что сразу вызвало недюжинный интерес хозяйки телефона, поскольку эта композиция стояла на звонках всех новых номеров, которых Инна пока не удосужилась распределить ни в одну из групп.
        - Здравствуйте, Инна!
        - Не буду лукавить, что не узнала кто это! Здравствуйте, Игорь!
        После учтивых общих реплик про настроение и планы, собеседники бодро перешли к выбору места сегодняшнего досуга, остановившись на небольшом пафосном ресторанчике в центре.
        Словно чувствуя фривольное настроение подруги с явным намерением развеяться по полной, перед самым выходом из дома Инне позвонил Геннадий и сообщил ей о звонке Аркаши с приглашением на встречу. Но поскольку сам Гена в этот момент по срочным делам мчал в Питер и поэтому никак не мог составить компанию, то ему ничего не оставалось делать, как напомнить возлюбленной о необходимой бдительности при общении с любвеобильным математиком и уповать на столь редкую сейчас человеческую честность и беззаветную преданность.
        Оценив уже второе заманчивое предложение за этот вечер, девушка прикинула, что до «стрелки» с Игорьком оставалось еще пара часов, следовательно, не стоит упускать шанса навестить гостеприимного господина Розенблата. Чем черт ни шутит, глядишь, и поделится старый затейник еще чем-нибудь ценным из своих бесконечных тайн.
        Инна спустилась на подземную парковку в подвале своего дома и подошла к давнему Гениному подарку на свой день рождения белоснежному «БМВ Х6». Дабы не смущать излишне бдительное руководство, она не пользовалась автомобилем в рабочие дни, а благополучно «падала на хвост» своему спутнику, офис которого располагался в паре кварталов от места ее службы. Сейчас же, расслабляясь на больничном, наконец-то, представился шанс продуть поршни этому железному монстру.
        Дорога до дома Аркадия Соломоновича не заняла много времени, да и дополнительная доза эндорфина от управления роскошным кроссовером сильно приукрасила мировосприятие капитана юстиции. Вот только при въезде в охраняемый коттеджный поселок в зеркале заднего вида снова замелькала серая «Мазда».
        Подъехав к пропускному пункту, где в прошлый раз досужий отставник-охранник бдительным рентгеновским взглядом сверлил гостей и записывал их данные в журнал, сегодня Инна обнаружила пустую будку с выключенным светом и открытым шлагбаумом. Не доехав каких-то пятьдесят метров до дома Аркадия Соломоновича, девушка услышала громкий хлопок где-то внутри периметра его участка и остановила авто. В этот момент позвонил Гена и велел срочно возвращаться обратно, так как у Аркаши состоялся нежданный визит правоохранителей. Инна заглянула за угол трехметрового кирпичного забора и прямо перед воротами дома увидела знакомый микроавтобус «Мерседес» и суетящихся вокруг спецназовцев.
        Внезапно откуда-то сзади в волосы девушки вцепилась крепкая мужская рука и опрокинула любопытную красавицу прямо в раскисшую придорожную слякоть, не давая подняться. «Вот как неделю начнешь - так ее и проведешь!» - ни с того ни с сего посетила Иннину голову приснопамятная картина недавней тыловой атаки возлюбленного. Но по всему было видно, что настоящая ситуация по оригинальности и брутальности куда более превосходила Генины выдумки.
        Буквально в ту же секунду сзади раздался рев мотора приближающейся на скорости машины, а затем несколько хлопков выстрелов. На принимающую грязевые ванны перепуганную следовательницу рухнуло сверху чье-то центнеровое тело, а по голове и лицу девушки побежали ручейки какой-то теплой и липкой жидкости. Не успевшую ничего понять даму невидимая сила мощным рывком за рукав перевела в вертикальное положение, и грубый мужской голос крикнул:
        - Беги к машине и вали скорей отсюда!
        Инночка сквозь пелену грязи и крови, сплошь залившей ее лицо, успела увидеть крупный мужской силуэт, в руках у которого был здоровенный ротный пулемет Калашникова с пристегнутой коробкой на сто патронов. Силуэт повернулся в сторону выбежавших из-за фургона спецназовцев и, припав на колено, открыл огонь из пулемета. Две фигуры в черном облачении как подкошенные распластались около микроавтобуса. Но Иннин спаситель продолжал давить на спусковой крючок, оглушая всю округу грохотом пулеметной очереди, пока бронебойнозажигательные пули калибра 7,62 мм не прошили бензобак, и продукт немецкого автопрома не превратился в дырявый пылающий железный остов.
        Инна, как в тумане, наблюдала за всем происходящим, припав спиною к высокому кирпичному забору, а под ногами девушки распласталось тело напавшего на нее спецназовца, видимо, обеспечивавшего оцепление периметра этой стороны участка, но непредвиденным образом лишившегося верха черепной коробки. Увидев, что пулеметчик метнул пару гранат за изгородь, прыгнул на заднее сиденье «Мазды» и скрылся за поворотом, девушка тоже бросилась к своей машине.
        Перепачкав белый кожаный салон дорожной грязью и кровью, следовательница вцепилась в руль и рванула автомобиль с места. Давя, что есть сил на педаль акселератора, оглушая округу ревом пятилитрового двигателя и свистом тормозов, стремительно с заносом заходя в повороты, Инна помчала по лабиринтам улиц прочь из негостеприимного коттеджного поселка.
        Выехав на шоссе, Инна судорожно тыкала пальцами в экран смартфона и, услышав наконец в трубке перепуганный голос любимого, разразилась дикой истерикой.
        Инна не придумала ничего лучше, чем приехать на съемную Генину квартиру в центре города, продемонстрировав всем камерам видеонаблюдения в районе номера своего авто. Впрочем, голова после произошедших событий соображала неадекватно и о каком бы то ни было прогнозировании нежелательных последствий не могло быть и речи.
        Не разглядев себя толком в зеркале заднего вида, девушка накинула капюшон намокшей грязной шубы и бросилась со стоянки бегом в подъезд. Переступив порог квартиры, она немного успокоилась, но зеркало в ванной вернуло весь ужас пережитого. Вместо прежней красотки из зеркала смотрел персонаж постапокалиптических боевиков про зомби: всклокоченная шевелюра с застывшей грязью, обильно приправленная кровавыми сгустками и кусочками мозгового вещества грязно-желтого цвета, все лицо тоже было в серо-багровом нелепом макияже. С ужасом и омерзением рассмотрев свое отражение, Инночка вдруг резко согнулась над раковиной, и спазмирующий желудок безжалостно распрощался с вкуснейшей лозаньей из придорожного кафе.
        Гена был в Москве минут через сорок, установив личный рекорд скорости на своем «Гелендвагене» и собрав немереное количество штрафных фотографий с камер на Ленинградском шоссе. Ворвавшись в квартиру он остолбенел, когда увидел окровавленную шубу на полу в коридоре, но немного успокоился, когда услышал из ванной жалобные всхлипы любимой. Свернувшаяся калачиком под душем Инна долго не могла прийти в себя. Пришлось применить проверенный антистресcовый инструмент в виде большой бутылки «Чиваса Ригала», скучавшей в баре. Телефон Аркаши долгое время не отзывался. Весь вечер прошел в выслушивании горестных воспоминаний Инночки, смешанных с пьяными сопливыми истериками, и периодического сетования на тяжелую судьбу.
        Аркадий Соломонович отзвонился только в семь утра:
        - Геночка, меня забрали в ФСБ. Они приехали почти сразу же после нападения. Говорят, что это не их люди были в фургоне, а какие-то бандиты, косящие под «федералов». Куда катится этот безумный мир!? Приезжай и забери меня срочно отсюда!
        На обратном пути из управления ФСБ, перепуганный Аркаша недоумевал, неужели его телефонные звонки кто-то прослушивал и решил перехватить информацию.
        Старый продуманец рассказал вкратце свою версию произошедшего. Увидев по камерам и сигналам хитроумной службы оповещения, что у ворот начинаются недвусмысленные действия «масок-шоу», Аркаша спрятался под лестницей за дверью автоматического бронированного люка в погреб, который более всего походил на элитное бомбоубежище. Усевшись за мониторами, Аркадий Соломонович вволю натешился, наблюдая по камерам, напичканными по всему периметру домовладения, за людьми в черных бронежилетах с надписями «ФСБ», которые подорвали бронированную воротину мощным зарядом пластида. Но большинство из них почти сразу же погибли от действий отчаянного пулеметчика, решившего не полагаться только на свои стрелковые навыки и добавившего пару наступательных гранат в закрытое помещение переднего двора перед гаражом. Из прибывших восьмерых «солдат удачи» пять человек остались лежать у фургона на переднем дворе, а еще одного пристрелил пулеметчик при подъезде к дому. Двое ретировались в сторону лесопосадки за домом.
        Закончив феерическое повествование, Аркадий Соломонович вдруг вспомнил об Инночке и завопил так, что чуть не оставил Гену глухим на правое ухо.
        - Да жива она, жива, все в порядке. Напугалась чуток, спит пока.
        Войдя в квартиру, Геннадий решил не будить натерпевшуюся Инну, да к тому же это было бесполезно с учетом количества употребленного алкоголя.
        Проснувшись, девушка побрела на кухню, где застала Аркадия Соломоновича с Геной, потягивающих ароматный кофе.
        - Ген, что же ты не предупредил меня, что у нас дома гости, я в таком ужасном виде! - смутилась растрепанная и заспанная Инна.
        Не успевшего что-либо сказать в свое оправдание Геннадия, прервал бросившийся обниматься Аркадий Соломонович:
        - Бедная моя девочка, сколько вы натерпелись! Кто бы мог подумать, что в наше время такое может произойти! Весь дом мне чуть не разрушили! Что теперь подумают обо мне соседи!? - Трагичный плач пожилого еврея продолжался с приплетанием в жалостливую песнь всех несчастий многострадального народа чуть ли ни со времен рассеяния колен израилевых.
        Когда девушке начали надоедать не в меру крепкие объятия старого ловеласа, она вдруг резко прервала Аркашины завывания:
        - Аркадий Соломонович, а камеры и меня тоже запечатлели?
        - Ой, не волнуйтесь, милая! Я федералам предоставил только запись с камеры на переднем дворе, а там вообще ничего не видно кроме скоропостижной гибели этих бандитов. Сервер со всеми данными находится в моем подвале, куда проникнуть могут только я и противобункерная бомба, и то вряд ли! В конторе я наплел, что камеры по периметру вообще висят только для вида.
        - Фу, успокоили! А я уж думала, что отписываться на работе придется. А что с камерами на пункте пропуска и у других соседей?
        - А вы разве не заметили, что в поселке совсем не было электричества? Эти молодцы связали охранника и вырубили всю линию, думая, что смогут взять старого еврея тепленьким. Наивные!
        Далее Аркадий Соломонович долго и нудно рассказывал про свою систему безопасности в доме и автономные источники питания.
        - Аркаш, так, может, мы закончим все эти прелюдии с фугами и поговорим, наконец, о деле?! Зачем хотел встретиться? - вмешался в разговор Геннадий.
        - Ну да, ну да, конечно же! Вы, Инночка, интересовались событиями октября 2001 года, и я решил-таки поискать что-нибудь по этой теме у своих знакомых. Так вот, у одного проходимца нашлась небольшая часть архива покойного Бори Скупердяя. За оказанную услугу этот любезный молодой человек мне его передал. Но получается, что Боря все-таки не успел или не захотел отдавать архив бандитам, а иначе, почему они пытались перехватить его у меня?
        - А ты не думаешь, что эти бандиты, зная досконально, что содержится в пресловутом архиве во что бы то ни стало пытались предотвратить его передачу в нежелательные руки?
        - О чем ты, Гена! Какие руки могут быть более нежелательными, чем руки хакеров? В один момент миллионы файлов становятся известными сразу всем! Вспомни того же Сноудена!
        - Так что же интересного содержится в этом архиве, если за него вся боевая группа полегла? - недоумевал Геннадий.
        - Думаю, что бойцы сами никак не рассчитывали, что преследовавший меня мордоворот на серой «Мазде» окажется наглухо отмороженным боевиком, - вмешалась Инночка. - Но почему он меня в живых оставил, ведь я же главная свидетельница его фокусов?
        В комнате повисла тяжелая пауза, никто не мог сложить отдельные факты в целостную картину.
        После полудня Аркадий Соломонович провел гостей через заднюю дверь в свое загородное убежище. На переднем дворе до сих пор ковырялись эфэсбэшные криминалисты, но так как налетчики не проникли внутрь дома, господин Розенблат устроил с утра в управлении чуть ли не международный скандал с требованием, чтобы никто из чекистов не пересекал порога его дома.
        Оглядывая изысканное убранство подвала с кучей электроники, Инночка прицокнула языком и с улыбкой заявила:
        - Вот это подвальчик, я бы здесь с удовольствием пожила пару неделек, был бы интернет и что-нибудь выпить.
        - Милости прошу, и одного, и другого добра в избытке! - расплылся в улыбке польщенный еврей.
        Изучение архивных материалов трагически почившего международного преступника в сфере компьютерных технологий, уроженца Одессы, Бориса Залмановича Хейфеца затянулось глубоко за полночь.
        - Друзья, хочу обратить ваше особое внимание вот на эти документы.
        Аркадий Соломонович вывел на печать несколько листов материалов из архива ГРУ с пометками «Совершенно секретно» и «Особой важности».
        Из представленных документов Инна смогла понять лишь то, что 3 октября 2001 года была проведена специальная спасательная операция силами спецназа ГРУ на территории северо-восточной афганской провинции Бадахшан.
        - А вот теперь сравните данные безвозвратных потерь из этого документа и их место гибели с нашим старым списком без вести пропавших на территории Чечни.
        Аркаша протянул два документа Инночке.
        Удивлению не было предела: в новом документе числилось восемь совпадений личных номеров военнослужащих войсковой части 32111 (пять в графе «пропали без вести» и три человека «погибшие») в сравнении со старым «чеченским» списком пропавших солдат. Место и дата исчезновения и гибели привели следователя в замешательство: «3 октября 2001 года, провинция Бадахшан, Афганистан».
        - Как такое вообще может быть, если в старом «чеченском» списке они считались пропавшими 2 октября?
        - Прибереги свои вопросы для сведущих людей, я сам пока не понял, что к чему! А вот теперь, как говорится, шах и мат, атеисты!
        Легким касанием клавиши «print» Аркаша вывел на печать один из секретных файлов ЦРУ обнародованных легендарным Эдвардом Сноуденом: «Провал сводного отряда из сил специальных операций сухопутных войск США и ВМС, достославные спецотряды „Дельта“ и „морские котики“ оплошались по полной. Куча раненых, пятнадцать погибших - и никаких упоминаний в официальных хрониках. Везде пестрят только новости про сбитый вертолет „Чинук“ в провинции Кунар, но нет ни слова про бойню в Бадахшане». А вот теперь грамотно формулируем вопрос: «Что делали в горах Гиндукуша элитные спецназы США и России, и почему вдруг всплыли именно там чеченские потери ГРУ»?
        - За такие сведения, если они всплывут вместе с подтверждающими фактами, запросто бы открутили голову любому на планете! - присвистнул Геннадий, нервно анализируя вероятность подобного исхода событий в отношении себя и возлюбленной.
        - Чем дальше в лес, тем злее партизаны! - вырвалось у Инночки, мозг которой уже не успевал обрабатывать все найденные в архиве Хейфеца материалы, основная масса которых содержала космические и аэрофотосъемки каких-то непонятных объектов с кучей координат и кратких описаний на английском языке. Ареал расположения объектов был весьма широким - от Земли Франца Иосифа до Антарктиды, от Урала до Калифорнийского побережья США.
        - Аркаш, неужели это все нарыл Боря? - спросил изумленный Геннадий, которому и в голову взбрести не могло, что один из известнейших хакеров с мировым именем годами скрупулезно собирал сверхсекретную информацию о самых загадочных объектах, явно отдавая себе отчет, что перевести свои старания в денежный эквивалент никогда не получится.
        - Боря, кто же еще! Я только сейчас начал понимать, что вряд ли он пытался что-то продать из всего этого, ведь Хейфец был далеко не дурак. Судя по всему, его кто-то выманил на связь из таких же хакеров, работающих под спецслужбами, посулив очередной сенсационный материал. Загадка из загадок: где же сейчас храниться его полный архив, если в мизерной части оного столько всего интересного?
        Глава 5. Новые знакомые
        Выйдя на работу после десяти дней больничного, капитан Ланецкая поняла, что за все это время никто палец о палец не ударил, чтобы провести какие-то следственные мероприятия по ее делам. Окунувшись с головой в толстенные папки уголовных дел, буквально зарывшись в своем кабинете, Инна Валерьевна совсем было начала забывать о постновогодней катавасии с неизвестно откуда взявшимся военным.
        Аркадий Соломонович, не выдержав постоянного присутствия в его дворе раздражающих элементов в штатском, нажаловался в израильское посольство, что ему, мол, чинят препятствия, не выпуская из страны до окончания предварительного следствия, и в срочном порядке был переправлен в одну из клиник Тель-Авива спецрейсом из Москвы с подозрением на инфаркт.
        Геннадий неделями пропадал в Питере, где кому-то из высших эшелонов вдруг в срочном порядке потребовалось организовать грамотную схему вывода капитала на Запад.
        Эфэсбэшный полковник не соврал - никаких признаков проверки по новогоднему инциденту с исчезновением военнослужащего из отдела полиции не было. Да и по перестрелке у Аркашиного дома странным образом никакая информация так и не попала в новостную ленту. Два-три форума что-то написали насчет стрельбы, да и все тут. ФСБ полностью взяло расследование в свои руки. В общем, жизнь начала входить в привычное рутинное русло.
        В первых числах февраля, когда Ланецкая сидела на совещании у начальника следственного управления, ее телефон вдруг ожил противным вибрирующем жужжанием. Резко сбросив входящий вызов, Инна краем глаза отметила, что звонил запропастившийся Игорек, который сам неожиданно исчез в вечер нападения на Аркашины хоромы. Понятное дело, что Ланецкой в тот день было уже не до свиданий, но и черноокий хипстер странным образом не поинтересовался судьбой продинамившей его красотки, а здесь вот вдруг нарисовался.
        Выйдя из кабинета, Инна набрала номер нового знакомого:
        - А я уж думала, что ты вдруг потерял интерес ко мне!
        - Что ты, я просто в аварию небольшую попал в тот вечер, когда хотели встретиться.
        - Ну, ты даешь! С тобой все в порядке?
        - Нормально, лицо немного стеклом порезало, а в целом хорошо. Увидимся сегодня?
        - Я не против, - ответила Инна, предчувствуя, что сегодня будет возможность стряхнуть с себя накопившуюся усталость.
        К давно выбранному ресторанчику Инна подъехала на такси, заметив перед входом кучу припаркованных дорогих автомобилей. Озадачившись вопросом, какой же из них принадлежит Игорьку, взгляд почему-то упал на новый джип «Гранд-Черокки»: «Посмотрим, не пропила ли я еще чутье на мужиков?».
        Инна прошла в зал для курящих и увидела за столиком в углу своего знакомого, от модного облика которого практически ничего не осталось: черный свитер-кольчуга, черные брюки с начищенными до блеска туфлями и короткая стрижка на голове. Когда Игорь повернулся, Инна вдруг растерялась - левую щеку вспучивал толстый и глубокий зарубцевавшийся шрам, разделяющий кожу, словно река два крутых берега.
        - Привет. Как видишь, я не обманывал! - усмехнулся правой половиной лица молодой человек.
        - Привет. Да, вижу. Где же ты так?
        Прекрасно понимая, что пореза стеклом даже и близко не было, а было касательное пулевое ранение, и уже начиная предвкушать, как сейчас Игорь будет живописать трагический случай на дороге, Инна, к своему удивлению, ничего подобного не услышала в ответ. Он просто махнул рукой и перевел тему:
        - Да, ерунда. До свадьбы заживет!
        Ужин прошел просто чудесно. Игорь пил немного, но легко и непринужденно шутил весь вечер. С юмором у него все было в порядке, и в данном аспекте он совершенно отличался от продуманно-серьезного Геннадия. А вот Инна позволила себе употребить от души.
        Выйдя из ресторана заполночь, молодая пара пошла вдоль по заснеженной улице. В сознании Инны вдруг промелькнула мысль: «А как же джип? Хотя он ведь пил вино. Да, Ланецкая, ты стала пропивать свою хваленую интуицию. Пора завязывать и с работой, и с алкоголем!»
        Посадив даму в такси, Игорь галантно распрощался даже без намеков на продолжение вечера или проводов до крыльца, что несколько удивило Инну, не привыкшую к такому избирательному подходу в отношениях. Ну что ж, на нет и суда нет!
        Зато на следующее утро усталости как и не бывало, наоборот, сразу несколько прорывов за день по трем «висяковым» делам. Кипучий энтузиазм Инны странным образом сказался на всех сферах ее жизни: соскучившийся Гена обрывал телефон, Игорек тоже надоедал с эсэмэсной перепиской. Позвонили даже из ГИБДД - извиняющимся тоном молодой лейтенант мычал в трубку по поводу отсутствия видеоматериала по фиксации номерных знаков минивэна «Мерседес», в котором увезли из отдела полиции задержанного спецназовца.
        Инна стала потихоньку смиряться с мыслями о том, что, если кому и суждено будет увидеть того бойца живым, то это, скорей всего, сотрудникам госбезопасности, потому что все ее усилия по поиску хоть каких-то нитей этого загадочного клубка обрывались, как только она пыталась за них дернуть. По большому счету для следователя Ланецкой очередной «висяк» уже не вызывал аллергической реакции психики как в первые годы службы, когда врожденный перфекционизм заставлял рыть землю носом, только бы довести начатое дело до логического завершения. Сейчас же, несмотря на недюжинное старание в работе, развилось естественное смирение с неудачами и фатальными подарками судьбы, от которых просто опускались руки и пропадало всякое желание к самоотверженному поиску истины, более того, развивалась стойкая апатия к следственной работе вообще. Только в этом загадочном случае судьба, видимо, уготовила несколько иную роль для Инны Валерьевны, уже начавшей смиряться со своим полным бессилием перед злым роком и самоощущением пешки в чьей-то серьезной игре.
        А проявилось это совершенно случайным образом. Зайдя как-то вечером на сайт «ВКонтакте», где Инна изредка появлялась в чисто утилитарных целях для установления связей и интересов подозреваемых, она прочитала письмо от незнакомого пользователя следующего содержания: «Здравствуйте, Инна! Не дает покоя октябрь 2001 года? Можно обсудить». Ланецкая незамедлительно откликнулась на такое необычное предложение и тут же позвонила Гене, сообщив об этом. Ответ пришел на следующий день. В электронном письме кроме номера телефона ничего не было. Инна сразу же попросила своего возлюбленного пробить номер. Геннадий оказался весьма расторопен и не заставил долго ждать: «Никакого имени за номером в базе не числится». На аккаунт «ВКонтакте» мистического анонима заходили с этого мобильного телефона.
        Ничего не оставалось делать, как идти ва-банк - Инна сама набрала номер. После нескольких гудков в трубке послышался глухой мужской голос:
        - Сегодня в 19:30 в конце восьмого перрона на Павелецком вокзале. Стойте одна. Я вас узнаю.
        Примерно что-то подобное Инна и ожидала от анонима. Даже хорошо, что он выбрал оживленный вокзал, а не крышу какой-нибудь высотки в Бирюлево. Здесь хоть как-то можно подстраховаться. Понятное дело, что использовать свой правоохранительный ресурс, требуя обеспечения физической безопасности в данном случае было совершенно неуместно.
        Пришлось снова подключить Гену, который позвонил своему хорошему знакомому Григорию Васильевичу Логунову, известному в криминальном мире как Гриша Патефон, который в девяностые часто был героем криминальных сводок и близким другом «солнцевской» братвы, а ныне стал уважаемым человеком, депутатом в столичной думе и хозяином крупного охранного предприятия на юге Москвы. Звучное погоняло тогда еще молодой рэкетир получил за свою любовь заглушать крики пытаемых им «коммерсов» звуками старинного патефона с заезженной пластинкой Шаляпина.
        Гриша на звонок Гены радушно откликнулся и, не вникая в подробности, сразу же спросил:
        - Человек пять будет достаточно?
        Встреча с людьми Патефона должна была произойти недалеко от вокзала. Ожидая увидеть киношных персонажей из фильмов вроде «Жмурки» или «Бригады» в виде бритых мордоворотов в кожаных куртках и спортивных штанах, Гена и Инна были приятно удивлены, когда неприметный человек средних лет подошел к ним сзади на остановке и попросил пройти в стоящую неподалеку тонированную «газельку». В салоне, забитом какими-то приборами и мониторами, находились еще четыре похожих персонажа. Все по виду были из того самого ведомства, где «бывших» не бывает. Услышав характер предполагаемых мероприятий, один из пассажиров, назвавшийся Алексеем, прикрепил маленький передатчик к поясу Инны, а в отворот норковой шубки закрепил практически незаметный микрофон. Дав короткие инструкции девушке, Алексей велел ждать назначенного времени в зале ожидания вокзала, а за пару минут до предполагаемой встречи начать движение по перрону.
        Февральский вечер был, как назло, с обильным снегопадом и пронизывающим ветром. Протискиваясь сквозь толпу прибывших пассажиров, которые со своими баулами спешили быстрее покинуть заснеженный перрон, Инна точно в назначенное время подошла к хвосту прибывшего поезда и оглянулась вокруг. Неподалеку от нее стояли несколько пассажиров, чуть дальше ругались между собою проводники, сотрясая окружающее пространство неблагозвучными эпитетами.
        Инна, не вынимая сигарету изо рта, порылась в сумочке в поисках зажигалки, как вдруг перед лицом появилась вспышка пламени. Девушка с зажигалкой, стоящая до этого рядом с группой смеющихся туристов с огромными рюкзаками, улыбнувшись, сказала:
        - Здравствуйте! Вы, должно быть, Инна? А меня Надей зовут.
        Не ожидавшая подобного развития событий капитан Ланецкая поперхнулась, прикусив себе губу вместе с сигаретой.
        - Здрасьте! Признаться, не ожидала, - сквозь зубы процедила Инна.
        Да, это было неожиданно. Ведь когда она готовилась к встрече, в голове у нее мелькали кадры «Ошибки резидента» и «Семнадцати мгновений весны», накаляя и без того натянутые до предела нервы, а тут на тебе - встреча с беззаботной тусовкой любителей экстремального отдыха, которые хохотали на весь перрон и с виду напоминали шайку обкуренных хипарей.
        - Вы сейчас в какую сторону? Подкинете нас с Сашей? - девушка обезоруживающе улыбалась.
        Смотря в ее большие распахнутые глаза, в которых не читалось и намека на какие-то конспирологические заморочки и государственные тайны, можно было подумать, что капитанша просто обозналась. Но откуда она знает ее имя?
        - Вы вдвоем? - Инна посмотрела на подошедшего щуплого паренька в цветастой куртке и нелепой вязаной шапке, обнимающего чехол с горными лыжами.
        - Да, Инна, мы вдвоем. В смысле в теме нас двое, если считать из присутствующих здесь, - с виноватой улыбкой промолвил парень.
        - Ну, тогда пойдемте.
        Инна подвела своих новых знакомых к Гениному внедорожнику и предложила положить рюкзаки в багажник. Гена таращился удивленными глазами на здоровающихся с ним туристов и непонимающе смотрел на любимую.
        - Срыв шаблона не только у тебя, Ген. Я добегу до Алексея, а ты с гостями посиди.
        - Куда едем, молодежь? - обернулся Геннадий, внимательно рассматривая пассажиров на заднем сиденье.
        - Можем к нам домой, а можем в каком-нибудь кафе пообщаться, если хотите, - скромно предложил улыбающийся Саша, поправляя запотевшие толстые очки на носу.
        - Ну, раз пока мы близко не познакомились, может, в баню? - предложил Гена, сразу же просчитав вариант с возможной прослушкой, ожидая подвоха со стороны внешне безобидной пары откровенных «ботаников». - Заодно и отогреетесь.
        - Мы не против, - хором ответили переглянувшиеся ребята.
        Прибежавшая Инна прыгнула на переднее сиденье и обернулась к молодой парочке:
        - Так куда едем общаться, ребята?
        - Решили в баню, - ответил за всех Геннадий.
        - Тогда поехали.
        Гена привез веселых туристов в свою любимую сауну на окраине Москвы, где хозяин азербайджанец делал изумительный бараний шашлык.
        Вволю напарившись, молодые люди как раз подоспели к шашлыку. Надо было переходить к главной теме вечера.
        - Ну, Саши-Нади, рассказывайте, как на меня вышли, и что вам известно по теме? - с ленинским прищуром посмотрела Инна на щуплых застенчивых туристов.
        Переглянувшись друг с другом, по какому-то молчаливому согласию жребий отдуваться за двоих достался Саше, наверное, как более мужественному.
        Парень вкратце поведал, что они уже давно являются активными членами общероссийской нашумевшей по всем каналам ТВ организации «Поиск», которая занимается широким спектром исследования всевозможных загадочных тем, начиная от контакта с внеземными цивилизациями, заканчивая метеоритами и геопатогенными зонами, и в придачу ко всему наследием древних цивилизаций и всевозможными космическими технологиями.
        С виду типичный компьютерный задрот Саша был доцентом на кафедре металлургии в Институте стали и сплавов. Помимо этого он очень увлекался археологией, историей и с детства бредил темой НЛО. На этой почве он очень сдружился с руководством организации «Поиск», на общественных началах проводя исследования добытых в экспедициях образцов всевозможных металлических изделий, которые могли иметь внеземное происхождение. За десять лет сотрудничества Саше много раз доводилось удивляться предоставленным артефактам, о происхождении которых никто из маститых ученых-коллег по институту и другим научным центрам ничего рационального сказать не мог, только и приходилось, как разводить руками.
        Надя была историком и также увлекалась темой всего неизвестного и загадочного, сдружившись с Сашей в одной из экспедиций «Поиска» на Северный Кавказ. Что же касалось выхода на связь с Инной, то здесь никакой шпионской истории не было. Саша просто, проверяя свой сайт, где выкладывал отчеты, фотографии и всю прочую доступную информацию по различным загадочным темам, неожиданно обнаружил несколько повторяющихся запросов по поводу событий в Чечне в сентябре-октябре 2001 года. Подобный интерес со стороны вновь зарегистрированного пользователя, персональные данные которого были доступны для админа, немало взволновал самого Сашу, потому как ему однажды уже довелось столкнуться с людьми, интересующимися данной темой. А было все следующим образом.
        Осенью 2001 года к Саше обратился коллега из «Поиска», недавно вернувшийся из экспедиции с Кольского полуострова, где туристы за две недели до этого стали очевидцами чуть ли не взрыва НЛО в воздухе. Как рассказал сам участник этой экспедиции, провести полноценные исследования им не дали военные, оцепившие квадрат падения двойным кольцом. Но все же кое-чем искателям приключений удалось поживиться, а именно обломком двигателя того самого объекта, который взрывом швырнуло на пару километров от зоны оцепления. Этот обломок удалось найти абсолютно случайно на туристической тропе по пути к известному всем любителям мистики Сейд-Озеру, где проводили исследования участники экспедиции. И когда у одного из них дозиметр вдруг показал какую-то запредельную величину, стали искать, что могло вызвать такие серьезные показания ионизирующего излучения, и неожиданно наткнулись на крупный оплавленный металлический обломок, как позже выяснилось от двигателя штурмовика СУ-25.
        Когда Саша в своем институте начал проводить исследования металла, то и у него, и у его коллег чуть не помутнел рассудок, так как подобной молекулярной структуры никогда ранее ученым-металлургам видеть не приходилось. Железяка была похожа на сталь, но что так сильно могло изменить молекулярную структуру, ни у кого не было даже предположений. Кроме этого было удивительно, что на металлическом обломке остались все еще читаемые цифры заводского номера. Подняв на уши всех спецов по двигателям, в скором времени определилась принадлежность этой находки - отечественный штурмовик СУ-25.
        Большинство членов экспедиции после сообщения им этой информации испытали сильное разочарование из-за того, что вместо достоверных свидетельств существования летающего диска обнаружили за тридевять земель останки банального падения гордости отечественной авиастроительной мысли. Про странные показатели характеристик металла никто и слушать не хотел: «Подумаешь! Возможно, и был взрыв ядерного заряда малой мощности, который и привел к странному изменению кристаллической решетки. Ну и что! Что это по сравнению с полноценным падением НЛО. Сущий пустяк!».
        Самое интересное произошло спустя неделю после начала подробного исследования необычной железяки в институте. Члены «Поиска» начали копать в направлении установления разбившегося штурмовика по номеру двигателя и для этого всеми правдами-неправдами хотели достать данные ВВС. Кто-то додумался послать официальный запрос в Военно-Воздушные силы.
        На следующий день на институт обрушилась с проверкой прибывшая группа ФСБ, после работы которой стали реально вырисовываться перспективы возбуждения уголовных дел чуть ли не за шпионаж. Сашу за его исследования едва не попросили с работы, благо нашелся заступник в лице двоюродного брата отчима, занимающего высокий пост где-то в центральном аппарате госбезопасности, поэтому все спустили на тормозах. Исследуемый образец пропал в пакете для вещдоков в руках какого-то странного полковника, внешность которого Саша так и не смог вспомнить, как потом ни старался. Всю эту душещипательную историю знакомые Саши вспоминать больше не хотели, так как досталось абсолютно всем - от руководства «Поиска» до руководства института, - и потом эта тема никогда больше не всплывала.
        Но как-то вечером Надюшка принесла Саше факсимильную распечатку последних двух страниц необычного документа, который удалось достать одному из так называемых «спонсоров» «Поиска», весьма известному хакеру, объявленному на тот момент в федеральный розыск. В документе неоднократно по тексту упоминался знакомый номер двигателя штурмовика СУ-25. Были указаны дата и место гибели самолета: 25 сентября 2001 года, Шаройский район, Чеченская республика. В графе «примечание» жирным текстом была выделена фраза: «Обломки самолета и фрагменты тела пилота не найдены. Причина гибели не установлена. Вероятна атака с земли с применением ПЗРК».
        Самое неприятное во всей этой истории было то, что на очередном собрании «Поиска» руководитель с нескрываемой скорбью в голосе сообщил о трагической гибели «спонсора» спустя два дня после передачи им секретных документов. Как позже выяснил Саша, благодетеля «Поиска» звали Борис Хейфец.
        С интересом выслушав Сашину историю, Инна без утайки рассказала о своем интересе к злополучной дате далекого года. Саша с Надеждою, раскрыв от удивления рты, слушали про загадочного странника подземки, про богомольную жену командира сводного отряда, про архивы пресловутого Хейфеца и чью-то маниакальную жажду овладения ими.
        Когда, казалось бы, все интересные факты в арсенале Инны исчерпались, Саша совсем сник и еле слышно промолвил:
        - А я до последнего верил, что все это просто цепочка нелепых случайностей! Столько трупов, столько искалеченных судеб, и все только для того, чтобы сохранить какие-то тайны.
        До самого утра продлился Сашин монолог про загадочные смерти и исчезновения многих независимых исследователей тайн, как отечественных, так и из других стран.
        Когда забрезжил рассвет, усталые, но довольные друг другом добровольные участники своеобразного конспирологического квартета твердо решили держать связь друг с другом и усилить действия по поиску всей возможной информации по теме. Гена вызвался отвезти ребят домой, а Инна решила заскочить на работу для улаживания каких-то срочных вопросов.
        Сколько ни просили ребята оставить их возле ближайшей станции метро, упрямый Гена никак не хотел отпускать новых знакомых. Последствием его упертости стало полуторачасовое стояние в утренних пробках, которое, впрочем, было приятно сглажено продолжающимся ночным разговором о тайнах, загадках и прочей манящей своей недоступностью мистической тематики. Саша, казалось, мог разговаривать об этом бесконечно, не обращая никакого внимания на такие бытовые мелочи как сон, еда и прочее. Надя же, будучи не столь сильно экзальтированна конспирологией, блаженно почивала на заднем кожаном сиденье внедорожника.
        Когда же они почти добрались до дома ребят, на въезде в Марьино Гену неожиданно остановил ошалелый инспектор ДПС, выпрыгнувший на проезжую часть, словно черт из табакерки. Начав что-то бубнить про ориентировку, гаишник попросил Геннадия пройти в машину, а тот из-за бессонной ночи менее всего хотел сейчас собачиться на дороге.
        Совершенно без задней мысли Гена вышел из джипа и сел на переднее сиденье гаишного «Форда», за рулем которого сидел худощавый мужчина в кожаном плаще со светлыми волосами, аккуратно зачесанными назад. Его лицо и взгляд серо-голубых глаз с отражением арктического холода в них были абсолютно бесстрастны, мужчина даже не повернул головы в сторону нового пассажира.
        Гена же взглянув на водителя, сразу понял, что послужило причиной нервного напряжения плюгавого инспектора: от сидевшего за рулем человека на расстоянии разило опасностью, а к правоохранителям он имел такое же отношение, как Аркаша Розенблат к честным программистам. Противное состояние необъяснимого липкого страха, когда тело парализует, бросает в пот, а все мозговые центры начинают работать рассинхронизированно, что на корню рубит даже устоявшиеся двигательные навыки, накрыло Гену. В ситуации, когда интуиция кричит нервной системе: «Беги!», а другие части мозга словно дергают стоп-кран и выключают питание тела, сильнейший когнитивный диссонанс превращает за считанные секунды здорового адекватного мужчину в центнеровую амебу, пусть и облаченную в фирменные тряпки и внешне мало отличимую от человека разумного.
        - Что тебе жид передал? Где архив? - сухо и безэмоционально произнес незнакомец.
        Не в силах каким-либо образом противостоять необъяснимому влиянию этого человека Гена, словно во сне, прошептал:
        - В машине, внешний жесткий диск в бардачке.
        - Быстро неси сюда!
        Выполнение положенных действий у Гены не заняло много времени, и он снова послушно сидел на переднем сиденье служебного авто и бессмысленно смотрел сквозь лобовое стекло на яркое весеннее солнце, отраженное в сотнях маленьких капелек на капоте. Ничего иного во всем мире просто не существовало - капли, солнце - и все…
        Человек в черном плаще хлопнул ладонью Гену по спине, когда тот выходил из машины. Гена почему-то сильно закашлялся от вроде несильного хлопка и шатающейся походкой пошел за руль своего «Гелендвагена». Не обратив никакого внимания на отсутствие Саши и Нади в салоне, Гена завел двигатель и тронулся с места. В это время от гаишной машины отъехал наглухо тонированный минивэн «Фольксваген», где на полу без сознания валялись чудаковатые искатели приключений с руками, скованными наручниками за спиной.
        Инна все утро тщетно набирала сотовый Гены, но вместо знакомого хрипловатого баса в трубке противно пищали бесконечные гудки. Телефоны Саши и Нади вообще были выключены. Поняв к полудню, что стряслось недоброе, Инна начала звонить во все инстанции.
        После ответа дежурного ГИБДД, что «Мерседес» с интересующим номером обнаружен на МКАДе, а в салоне находится неустановленный труп мужчины, дальнейшие события отражались в сознании Инны лишь фрагментарно. Выяснить, что же случилось с Геной, капитану Ланецкой в тот день так и не удалось.
        Подходя к припаркованному у обочины такси, боковым зрением девушка заметила стремительно приближающийся автомобиль со встречной полосы, впрочем, осознание факта неизбежного столкновения уже никоим образом не могло повлиять на исход событий. Заместитель начальника следственного управления непосредственный начальник Инны подполковник Шаповалов, управляя новеньким «Фордом-Мондео», вместо того, чтобы сбавить скорость при подъезде к месту службы, изо всех сил надавил на газ и направил свое авто на увиденную им на тротуаре подчиненную. Удар «Форда» пришелся в водительскую дверь такси, отчего водитель совершил стремительный полет по салону, а машину бросило на тротуар метров на пять, снеся подбегающую девушку, словно кеглю.
        Глава 6. «Jedem das seine»[«Каждому своё» - надпись над воротами концентрационного лагеря смерти Бухенвальд (нем.)]
        Сумрак мрачного осеннего леса скрывал силуэт изможденной женской фигуры, шатающейся походкой идущей по еле видимой тропе. Вечерний туман, неясные очертания деревьев, скользкая грязь под ногами, смешанная с комьями опавших полуперегнивших листьев. «Воздух, почему же здесь такой вязкий воздух?» - единственная мысль все же нашла лазейку к сознанию Инны и вырвалась на свободу из толщи инертных пластов психики, словно героический сперматозоид, пробившийся к вожделенной яйцеклетке. Босые ноги коченели от холода и натыкались на острые камни и сучки опавших веток. Периодически накатывала тошнота, вызывая гнетущее чувство боли и безысходности. Девушка падала в грязь, устало плакала, вставала, заворачивалась в грязные лохмотья и продолжала идти.
        Мысли о цели этого пути, как и о причинах, почему она здесь оказалась, даже не возникали в голове. Был только настоящий момент, наполненный страданием и безысходностью. Тело бросало в жар, потом он сменялся жутким холодом, потом все чувства перекрывала волна тошноты и так далее. Все суставы тела выкручивало. Хотелось спать, но неясное чувство тревоги и страха не давало возможности остановиться. Ни дня, ни ночи, ни каких-то иных критериев течения времени в этом месте не было.
        Иногда на тропинке возникал рваный фрагментарный образ Гены, он смотрел себе под ноги. Инна кричала ему, что было сил, звала его, но он отворачивался и таял в тумане. Встречался не только Гена. Иногда рядом с тропой сидел спецназовец с четками в руках, что-то бормочущий себе под нос, или же мимо проходила супруга капитана Куренного Галина, оборачивалась и провожала Инну грустным проникновенным взглядом. В эти недолгие мгновения боль в теле проходила и ноги более не натыкались на острые камни. Подойти же к кому-то из них было невозможно - тропа сама затягивала вперед в черную бесконечную череду отчаяния, боли и безысходности.
        Дни, недели, месяцы, годы, десятилетия жизни сжались до размеров нескольких десятков метров однообразной ужасающей картины, будто поставленной на функцию «repeat» в адском кинопроекторе. Только все ощущения давались не опосредованно, как отклики в теле, а напрямую отождествлялись с внутренним «я». Сознание не делало различие между категориями «мысли», «тело», «боль», «тяжесть», «холод». Это все было одно и одновременно, без конца и без начала. Тьма вокруг с каждым шагом сгущалась все сильнее, видимость становилась хуже, а неприятные ощущения в теле открывались в новых оттенках.
        На тропе возник черный силуэт высокого худого блондина с ледяным взглядом, и все пространство вокруг начало медленно плыть и исчезать в нем, словно в черной дыре, и чем ближе к нему притягивало девушку, тем сильнее и болезненней становилось переживание реальности. Собственный слух даже не уловил истошный вопль из пересохшей глотки - все стремительно затягивалось в силуэт черного человека.
        Внезапно движение пространства прекратилось. Девушка увидела согбенного старика с белоснежной бородой в черном одеянии с капюшоном, расшитым какими-то белыми письменами и знаками. С противоположной стороны вдруг появился еще один старик в высокой бараньей шапке с посохом в руках, завернутый в серый плащ. А между ними стояли знакомый спецназовец с женой пропавшего капитана Куренного. Темнота вокруг начала таять, переливаясь различными оттенками, а потом появился ослепительный свет, который стремительно наполнил все вокруг. Из этого света подошел Геннадий, обнял девушку, поцеловал и исчез. И тут вдруг все тело пронзило болью.
        Глаза долго не могли привыкнуть к яркому свету. Когда же, наконец, удалось раскрыть слипшиеся ресницы, в поле зрения возникли очертания светлого помещения, где она находилась. Попробовав пошевелить конечностями, девушка ощутила дикий болевой импульс сразу во всем теле, сразу осознав, что далеко не все так гладко, как хотелось бы. Потом взору предстали очертания блестящей металлической конструкции, в которой была зафиксирована ее левая нога. Повернуть голову не получилось. Исследовать окружающее пространство она могла только глазами и правой рукой. Тактильные ощущения дали понять, что вся грудная клетка до самого подбородка вместе с отведенной в сторону левой рукой закованы в холодный белый монолит гипса. Ощупав правой рукой лицо, надежда умерла нерожденной - без бинта были только отверстия для глаз.
        - Инна Валерьевна! Пора возвращаться! - голос из другого конца больничной палаты исходил от сидящего на стуле знакомого мужчины.
        Еще раз осмотрев сквозь красную пелену пространство вокруг себя, Инна заметила кучу всяких проводов и трубок, подходящих к ее телу. Еще сутки ушли на периодические включения и отключения сознания от реальности.
        - Инна Валерьевна, вы меня узнаете? - снова обратился знакомый мужчина в белом халате.
        Понять, кто к ней обращается, Инна смогла не сразу. Только через несколько минут рассудок наконец сопоставил облик стоящего перед ней мужчины с имевшемся в базе данных памяти файлом «полковник ФСБ», тот который замял дело про исчезновение из отдела полиции спецназовца. Вот только вспомнить фамилию полковника она никак не могла.
        Первая попытка акустического взаимодействия провалилась, так как вместо речи послышались лишь хрипы и шипение. Ну, еще бы! Пересохшее горло и воспоминания о красивых передних зубах явно не в лучшую сторону отразились на дикции. После нескольких попыток воспроизвести что-то более или менее благозвучное, Инна все же смогла поговорить с посетителем.
        В процессе беседы, когда сознание продолжило планомерно разгребать накопившиеся завалы памяти, в глазах Инны все более выразительно прорисовывался ужас. Наконец черед дошел и до вопроса о Гене. Человек в белом халате поведал все как есть.
        Следующий разговор у них состоялся только через сутки, после того, как успокоительные позволили девушке адекватно вести беседу.
        - Александр Иванович, сколько уже я здесь лежу?
        - Семнадцать дней, Инна. Сегодня восемнадцатый. Кома, тяжелая черепно-мозговая травма, пришлось делать трепанацию черепа, плюс множественные переломы конечностей, смещения позвонков, переломы и ушибы грудной клетки. Но, в общем и целом, вы везунчик. От такого удара обычно мгновенная смерть наступает, а вы остались живы.
        После этой фразы полковника Субботина у девушки снова началась дикая истерика. В этот раз полковник не стал прибегать к услугам медсестер с успокоительным. Он спокойно подошел к кровати и тихонько сжал пальцами правую ладонь девушки, отчего она в скором времени закрыла глаза и провалилась в сон.
        Разговор на следующий день получился более предметным и содержательным.
        - Вы интересовались причиной смерти Гены. Официальную версию я вам озвучил еще вчера: острая сердечная недостаточность. Так вот, Инна, чтобы понять, что на самом деле произошло, мне придется вам многое рассказать, а эта информация не просто секретна - о ней в стране знает не более пары десятков лиц. И здесь передо мной стоит дилемма: или же вас вербовать к сотрудничеству, или придется подчистую лишить вас воспоминаний последних месяцев.
        - Зачем я вам нужна? Да еще в таком состоянии, - обреченно прошептала Инна.
        - Ну чего греха таить, специально бы вас никто и никогда не стал приглашать к сотрудничеству, несмотря на ваши аналитические способности и профессионализм. Но так как жизнь тем не менее сплела нити наших судеб, то этим стоит воспользоваться, как вам кажется?
        - Вы верите в судьбу?
        - Смотря, что под этим подразумевать! Если бы у людей была бы возможность сейчас обработать на компьютере весь конгломерат генетических данных, приобретенных навыков, психологических установок, подсознательных программ конкретной личности, то результат взаимодействия всех этих разнородных факторов в данной конкретной точке времени можно бы смело было называть судьбой.
        - Интересно, никогда об этом не думала.
        - У вас еще будет много времени подумать, что к чему. Насчет своего здоровь не беспокойтесь - все заживет. Да, в общем-то, нам нужны как раз ваши интеллектуальные способности, а не спортивно-прикладные навыки, а с головой, несмотря на сотрясение, у вас, кажется, все в порядке, - рассмеялся полковник, но поняв, что собеседнице сейчас явно не до смеха, он продолжил уже серьезно. - Все заживет как на собаке, уж поверьте, мы это умеем делать. В данный момент мы с вами подошли к поворотной точке в наших отношениях. Только вот в случае вашего согласия сотрудничать, вам придется умереть. Да, да, почти во всех смыслах этого слова, не удивляйтесь. С похоронами и памятником на кладбище. Сейчас вы официально находитесь в коме в критическом состоянии и возможный негативный исход никого не удивит. Но должен вам сказать, что ни прежней жизни, ни связей, ни даже внешности у вас не останется.
        - Александр Иванович, я даже думать не буду. Я согласна. А от меня прежней на данный момент только правая рука осталась нетронутой. Я думаю самое время меня обновить. - Инна грустно хмыкнула и добавила, - А вот грустить по мне вряд ли кто-то будет!
        - Зря вы так, Инна. Ваш отец очень переживает.
        Но девушка бесцеремонно и решительно прервала полковника на полуслове:
        - Отец?! О чем вы? Он даже забыл меня поздравить с тридцатилетним юбилеем! Он в это время со своей любовницей на Майорке телеса прогревал. Я с двадцати лет одна, совсем одна.
        - А ваша мама?
        - А моя мама в 99-м году психанула на папу, собрала вещи и вышла в дверь. Ее после этого никто и никогда не видел. Так что насчет организации пышных поминок можно не заморачиваться. Что, кстати, будет с моим «убийцей»?
        - Подполковник Шаповалов сам сейчас в реанимации. Если он придет в себя, то будет уволен из органов, получит, скорее всего, условный срок и будет тихонько спиваться дома, не понимая, кто на самом деле сыграл с ним такую злую шутку.
        - Не поняла я что-то.
        - Расскажу, все расскажу, но постепенно. О Шаповалове особо не сожалейте, это он сливал все ваши «косяки» в отдел собственной безопасности и копал под вас по указке генерала Соловьева. Видать, сильно вы запали в душу генерала!
        - Ах, вот откуда ноги росли у всех этих игр в «чистку рядов», - у Инны в голове пробежал видеоряд контактов с приснопамятным моложавым генералом, который одно время очень сильно подбивал к ней клинья.
        - Не понимаю, но зачем Шаповалову надо было убивать меня.
        - Не ему, Инна, не ему. Он даже не был в курсе, что будет так злодействовать.
        - Но тогда кому я понадобилась и зачем?
        - Я ж предупреждал, что тут на пару дней баек наберется, но если коротко: ты помнишь человека, который забрал того спецназовца из райотдела?
        - Помню, только вот лица вспомнить не могу.
        - Так лица его ты и потом не вспомнишь. В общем, это он поработал с подсознанием Шаповалова, причем абсолютно без ведома последнего.
        - Что еще за чертовщина?
        - Это для вас смертных чертовщина, - улыбнулся полковник. - Для спецслужб подобная кодировка мозга вполне обыденная вещь уже много десятилетий, и вскрыть подобную программу бывает крайне сложно.
        - А как человеку помимо его воли можно загрузить подобную команду в мозг? Гипнозом?
        - Если рассматривать совсем на примитивном уровне, то что-то в этом духе. Правда, люди под гипнозом в большинстве своем отказываются выполнять аморальные и противоправные поступки, несмотря на директиву гипнотизера, так как в психике все равно стоят глубинные ограничители. А вот если человеку загружается иная личность, в которой вообще может не быть и намека на какие-то рамки, то в данном случае открываются куда более широкие возможности.
        - А как же тогда уживаются в человеке две личности?
        - Запросто. И не только две, попадались перевербованные агенты иностранных спецслужб, у которых в глубинах психики выявляли по три-четыре личностных слоя, причем пробраться в самые нижние слои нам так и не удавалось. Человек после подобного «апгрейда» вполне остается обычным человеком, но если ему в жизни вдруг встречается ключевая кодовая фраза, символ, номер, то, словно по щелчку, основная личность замещается иной, которая на автомате начинает выполнение ранее заданной миссии.
        - Но как такое можно сделать с человеком? Сколько для этого нужно времени?
        - Не так уж и много. Достаточно похитить человека на сутки и потом вернуть его домой. Все. Человек будет годами жить спокойно и счастливо, потом поднимет трубку телефона и с улыбкой шагнет в окно. Так, кстати, многих неугодных политических деятелей убирали в Союзе. Правда, наблюдались и более естественные причины смерти вроде сердечных приступов.
        - Гену он так же убил?
        - Нет, не совсем. Гена, безусловно, был в трансовом состоянии и практически не владел собой. Но смерть наступила от сильного энергетического дисбаланса в организме. Здесь был применен один из самых секретных приемов восточных боевых практик. Путем нехитрых манипуляций специалист нарушает правильный ток течения энергии в теле. А потом как в забитой канализации происходит засорение трубы с последующим разрывом, так подобную аналогию можно смело перенести и на человеческий организм. У Гены отказало сердце за рулем. Он успел остановить машину, обнял руль и тихо умер.
        Инна, не сдерживая слез, продолжила расспрос собеседника:
        - А пассажиры в машине были? С ним ехала молодая пара.
        - Нет, Инна, даже если кто и был с ним, у них тоже незавидная участь. Мы нашли гаишный экипаж, который останавливал машину Гены, но инспектор даже и вспомнить не мог, что кто-то еще был в салоне Гениного внедорожника.
        Здесь Александр Иванович умолчал о своем методе получения информации из недр памяти путем прямого сканирования, хотя именно этим способом был исследован куцый мозг плюгавого гаишника из Марьино. Тот был искренне убежден в том, что к нему в машину с проверкой явился сам начальник собственной безопасности ГИБДД Москвы и захотел лично общаться с остановленными водителями. В его-то чистые руки и передал слуга закона ничего не подозревающего Гену за сорок минут до смерти последнего.
        На следующее утро в Следственном управлении с самого утра перед входом висела огромная фотография капитана юстиции Ланецкой Инны Валерьевны, перечеркнутая траурной каймой. Похороны состоялись через два дня, и вопреки прогнозам «покойной» собрали несколько сотен человек. В основном это были коллеги, но пришло огромное количество поклонников, однокурсников и даже школьных друзей.
        Хоронили Инну в закрытом гробу, потому как всем сообщили, что привести покойную в приемлемый вид не удалось. Папаша раскошелился на роскошный памятник с фотографией в полный рост, что немало повеселило «новопреставленную», с большим интересом просматривающую подробную запись «торжества» на ноутбуке. Ее родитель периодически демонстративно всыпал в рот таблетки и пускал сопли в роскошный бюст столь же сильно скорбящей молодой жены. А каких только речей не довелось послушать! Ужравшийся в хлам генерал Соловьев чуть ли ни в любви клялся в траурном зале и так расчувствовался, что стал прилюдно просить прощения у безвременно почившей сотрудницы.
        Впрочем, было немало людей, искренне сокрушавшихся о потере. Усатый богатырь Юрченко плакал у гроба, как маленький ребенок, и растерянно смотрел по сторонам, словно ища ответа в глазах окружающих. Опер Громов стоял черный как тень и, несмотря на мокрый снег с дождем, так и остался сидеть у могилы с бутылкой водки до самого вечера.
        На записи в пестрой толпе людей Инна заприметила даже супругу капитана Куренного, которая, судя по выражению лица, наотрез отказывалась верить в происходящее. Женщина с болью смотрела на гроб и отрицательно крутила головой, словно произнося: «Нет. Нет, не верю!» Вот именно ей Инна очень захотела помочь.
        - Александр Иванович! Я же ее последняя надежда была. Как она теперь будет?
        - Не волнуйся, она двенадцать лет верила своим старцам и не сдалась. Будет ей по ее вере! Теперь уже точно. Глеб вернется домой в ближайшие дни. Ты лучше собирайся с силами - впереди множество операций. Себя прежнюю ты теперь увидишь только на фотографиях.
        Глава 7. Преображение
        2 сентября 2015 года, г. Москва
        В теплое сентябрьское утро серебристый внедорожник «БМВ» остановился возле зеленого сквера. За рулем авто сидел наголо бритый крепкий парень с виду типичный представитель колоритной плеяды братков из девяностых. По факту же это был не кто иной, как Володя Меренков, к этому времени дослужившийся до звания майора ФСБ. Правда, кроме пары десятков сослуживцев о существовании Володи не знал никто. Да и вообще об отделе «Зет», возглавляемым полковником Субботиным, были в курсе лишь несколько высших чинов госбезопасности, которые, впрочем, и сами находились под незримым чутким контролем отдела, основная функция которого состояла в слежении за сверхсекретными объектами и материалами, а также в наблюдении за умами высших лиц государства.
        Последняя функция, как правило, выполнялась посредством специального учреждения экспериментальной медицины, скрытого за вывеской «Госпиталь восстановительных инновационных технологий», где еще с незапамятных советских времен концентрировались лучшие умы и технологии по вопросам «мозговедения». Здесь помимо плановых профилактических госпитализаций проходили самые рискованные и опасные эксперименты над организмами подопытных пациентов, в роли которых в советское время выступали в большинстве своем приговоренные к высшей мере наказания преступники.
        В настоящее же время подопытный материал, как правило, представлял собой «отработку». Это были захваченные в плен боевики, преступники и прочие нежелательные с точки зрения безопасности государства элементы, которым после полной выдачи всей имеющейся у них информации, Родина в принудительном порядке давала шанс более полно искупить свою вину, отдав бренное тело в руки затейливых ученых-экспериментаторов.
        Доктор Менгеле умер бы от зависти, если бы узнал, каких технологических высот в медицине удалось достичь за полвека русским ученым. Когда организм и психика испытуемого уже утрачивали способность адекватного функционирования, то и здесь у него оставалось как минимум два варианта судьбы. Если человек сильно «засветился» по уголовным делам, или же имелась вероятность поисков его со стороны родственников и друзей, то тело, как правило, находили в реке после схода льда со следами насильственной смерти. Ну, а если же необходимость в предоставлении трупа общественности отпадала, то бренные останки либо сжигали в крематории, либо растворяли в кислоте и сливали в канализацию. Курировал это медицинское учреждение как раз полковник Субботин, являвшийся главным специалистом в области суггестии и управления психическими процессами.
        Рядом с Володей на переднем сиденье немецкого внедорожника развалился черноглазый хипстер, как прозвала его в свое время капитан Ланецкая. Через некоторое время к машине подошла высокая стройная девушка в светлом спортивном костюме и бейсболке, немного прихрамывающая на левую ногу и опирающаяся на трость. Девушка села на заднее сиденье, сняла очки и головной убор, улыбнулась и хрипловатым голосом спросила:
        - Что, ребята, не признали?
        Крепкий водитель и стиляга синхронно обернулись назад и недоуменно вперили глаза в пассажирку. На лицах мужчин читалась напряженная интеллектуальная работа, которая, впрочем, оказалась тщетной для идентификации личности гостьи. Короткие густые черные волосы, широкие скулы, тонкий нос, восточный разрез глаз и крупные белоснежные зубы, сильно контрастирующие с шоколадным загаром - незнакомка была явно хороша собой.
        - Нет, определенно, я бы запомнил, - первым начал контакт общительный хипстер, у которого шрам на правой щеке уже окончательно зажил, оставив глубокую борозду.
        - А я вот все задавалась вопросом, из какого же ты тейпа, Игорек? - глумливо промолвила пассажирка, уставив исподлобья на обалдевшего собеседника хитрые черные глаза.
        У Игоря даже затряслась нижняя челюсть, потому как видеть покойников живьем ему приходилось лишь однажды.
        - Что ты так смутился? Или такой меньше нравлюсь? - не унималась девушка, у которой начинался истерический хохот при виде недоуменных лиц мужчин.
        - Инна, как же….
        Задняя дверь внедорожника вдруг резко распахнулась, и в салон забрался полковник Субботин с пакетом мороженого.
        - Ну что, узнали капитана Ланецкую, оболтусы? - шутливо поприветствовал полковник подчиненных.
        - Вот, Иса, цена твоей нерасторопности: десятки операций и полгода восстановления, - полковник стрельнул взглядом на бадик девушки.
        - Да, да, Инна, не удивляйся. Он присматривал за тобой с момента нашей первой встречи и пулю словил в щеку, будучи за рулем серой «Мазды», возле особняка Аркаши Розенблата.
        - Иса, значит. А я все гадала, Аслан или Зелимхан, - снова съехидничала девушка. - А с пулеметом был, конечно же, ты! Если не ошибаюсь, Мерином кличут?
        Инна с интересом посмотрела на водителя, выкручивающего руль внедорожника и мельком поглядывающего на нее в зеркало. Хипстер тем временем стал пунцового цвета и отвернулся к окну.
        - А ты, смотрю, все обо всех уже знаешь? - удивился полковник, протягивая мороженое девушке.
        - Вы уж на ребят всех собак не вешайте, Александр Иванович! Все же один раз им удалось спасти меня от смерти, - сжалилась бывшая следовательница над сконфуженным хипстером и мрачным мордоворотом, которым несколько месяцев назад не удалось предотвратить аварию со «смертельным» для нее исходом.
        - Зато я теперь я стала восточной красавицей и к тому же сантиметров на пять выше ростом, - улыбнулась девушка, вспоминая, что не так давно снятые аппараты Илизарова, помимо основной своей цели послужили и косметическим средством, добавившим к длине ее модельных ног лишние сантиметры.
        - Ладно, проехали, кто старое помянет… - с неизменной улыбкой произнес полковник Субботин. - А сейчас я хотел бы вам всем кое-кого показать.
        Через пару часов внедорожник подрулил к забору небольшого деревенского домика в подмосковной деревне. Сквозь деревянную изгородь был виден широкий стол под раскидистой яблоней, за которым сидел бледный изможденный мужчина лет сорока и пил чай. Заметив подъехавшую машину, мужчина занервничал и начал звать жену. На крик из дома выбежала худенькая женщина в белом платке. Инна сразу же узнала Галину, которая решительно подошла к калитке, не выпуская из рук кухонного ножа, и стала ждать появления гостей.
        - Вот дела, так это ж капитан! - не выдержал Мерин, увидев командира за столом. - Товарищ полковник, разрешите?
        - Да, конечно, пошли.
        Галина, увидев Володю, вся затряслась и разрыдалась, а тот едва обняв ее, несколькими прыжками достиг стола и сгреб в охапку ничего непонимающего бывшего командира. Глеб, не вполне осознавая происходящее, растерянно смотрел то на Мерина, то на остальных гостей, то на жену.
        - Глебушка, ну что, узнал Володьку? Ты смотри, а он изменился, но ведь ни капли не постарел с тех пор, как и ты! - причитала Галина, рассаживая гостей за стол.
        - Что значит, не постарел? - спросила Инна шепотом у Александра Ивановича.
        - Вот такой странный эффект у того места, где нам удалось побывать. Позже расскажу, - так же тихо ответил полковник, не отрывая глаз от растерянного капитана.
        Когда начали пить чай, Александр Иванович вдруг оживился:
        - Глеб, а ты помнишь, паренька, внука погибшего шейха в том ауле в Чечне?
        Глеб насторожился, посерьезнел и опустил взгляд. Через несколько секунд прошептал:
        - Да, Иса кажется, его Исой звали.
        - А теперь догадайся, кто сейчас с тобой пьет чай, - улыбающийся полковник перевел взгляд на молодого стройного кавказца за столом.
        Капитан Куренной растерянно посмотрел на гостя, потом на полковника, закрыл глаза и погрузился в воспоминания, пытаясь связать их обрывки с событиями последних лет в закрытом учреждении, которые пролетели в его памяти, словно мрачный затянувшийся сон.
        Пока все вспоминали и шутили, Инна сквозь темные очки периодически посматривала на Галину, понимая, что о себе не стоит напоминать. Этой семье и так нервных потрясений хватит с лихвой на целую вечность. Неожиданно Галина прервала разговор, пронзительно посмотрела на полковника Субботина и спросила:
        - Александр Иванович, а та следовательница, Инна, она действительно погибла?
        - А в этом есть сомнения? Вы же на похоронах были.
        - Просто мне мой духовник, схиигумен Никита, сказал, что Инна мне поможет, но и я должна буду помочь ей. Действительно, я наконец получила то, о чем мечтала последние годы - муж живой вернулся, а вот ей помочь не смогла ничем, только молилась за нее. Хотя за упокой ее души я молиться не могу. Мне не вериться, что она погибла. И старец сказал, что мертвой ее не видит, но и прежней Инны тоже больше нет. Я не знаю, что и думать!
        В голове Инны вдруг пронеслись мрачные картины воспоминаний об ужасающей реальности комы, когда образы Галины и пропавшего спецназовца только и давали какое-то облегчение от нескончаемых страданий. Это и был самый настоящий ад, а эти едва знакомые люди, можно сказать, своими молитвами и выдернули ее оттуда. Инна опустила лицо, из-под темных очков градом полились слезы. Не в силах более сдерживать себя, она выскочила из-за стола, коротко выдавив «извините», и исчезла за калиткой.
        Галина долго смотрела на полковника, потом прошептала: «Она?». Получив утвердительный кивок, женщина побледнела и побежала вслед за гостьей.
        Расходиться стали только за полночь, вдоволь обсудив все наболевшие темы. На обратном пути Инна начала расспрашивать полковника про Глеба.
        Как оказалось, капитан Куренной после выписки из больницы, получил пенсию по инвалидности и отправился на покой в подмосковную деревеньку вместе с супругой, которая за все эти годы неведения наконец обрела долгожданного мужа живым и благоразумно не задавала лишних вопросов. Галине отдали его совершенной развалиной: ни обслужить себя толком не мог, ни вспомнить все с ним случившееся. Супруга возила его несколько месяцев по старцам. Те вздыхали, понимая, сколько натерпелся воин за все эти годы, отчитывали его, молились. Потихоньку жизнь стала возвращаться в Глеба и он начал приходить в себя. Для возвращения к нормальной жизни, конечно, должно было пройти много времени, но тем не менее Глеб стал делать разительные шаги в своем восстановлении.
        - Александр Иванович, а почему Глеба так долго держали в больнице? Что с ним такое случилось? - Инна, наконец, перешла к самой сути.
        - Да не уверены мы были в первый год наблюдения, что в теле Глеба находиться только его личность.
        - Вы имеете в виду кодировку, о которой рассказывали?
        - Нет, Инна, намного хуже и сложнее. Я имею в виду ситуацию, когда в родном теле осознанно живет совсем чужая личность.
        - Как паразит?
        - Нет, паразиты заинтересованы в нормальном функционировании донора, а здесь личность донора вообще не интересует нового хозяина тела, разве что для сохранения коммуникативных функций с прежним окружением. Так сказать, чтобы изменения были не совсем уж разительны для окружающих.
        - А как такое возможно, ну чтобы одна личность заместилась иной?
        - Для этого нужен или сильнейший стресс, или существенное изменение в функционировании всех систем организма, то есть полная разбалансировка. Когда волевые и энергетические структуры перестают контролировать тонкие тела, и сознание более не воспринимает их в совокупности как свои.
        - А при каких условиях это возможно?
        - Можно это проделать или в условиях специальной лаборатории, коих на всей земле считанные единицы, и все они, как правило, засекречены, или же при прохождении тела сквозь пространственно-временные ускорители, в которых и довелось побывать всем нам несколько лет назад. Не торопи события, Инн, ввести тебя в курс дела просто так не получится, ведь много базовых условий придется принять на веру, так как здоровое материалистическое мировосприятие не позволит сразу глубоко осознать эти факты. Для этого нужно время. А возвращаясь к твоему первоначальному вопросу, могу немного удовлетворить любопытство: первоначально со спецоперации в 2001 году вернулся вовсе не Глеб Куренной. Точнее тело было его, а вот личность нет. Того, кого мы надеялись найти в теле Глеба, не проявлял себя более года, затаившись где-то в глубинных пластах подсознания капитана. Приходилось долго путешествовать в лабиринтах его внутреннего мира, благо, что он был не особо сложный.
        Полковник усмехнулся и продолжил:
        - Нашел я все-таки мерзавца, правда, ничего сделать с ним не смог, тот просто покинул тело. В октябре 2002 года, через год после злополучных событий, Глеб находился в нашем институте. Многочасовой поход в недра психики Глеба, наконец-то, увенчался успехом. В закоулках внутреннего мира обнаружился лазутчик, и это был не кто иной, как Гюнтер фон Гроссхейм. Да, Инна, тот самый, кто забрал у вас спецназовца Колю Святого, и тот, кто убил Гену. Все пошло не так, как хотелось бы нам. Аппарат, синхронизирующий мозговую активность трех человек - меня, Глеба и еще одного врача, страхующего меня при погружении в подсознание пациента - сыграл с нами злую шутку. Личность лазутчика, словно загнанная в угол крыса, начала искать выход из западни. Как вода, выбивающая наиболее слабое место в плотине, душа Гюнтера прорвала все защитные механизмы второго врача и обрела в его теле новое временное прибежище. Когда я пришел в себя, было уже поздно, врач словно испарился из кабинета. По запасному ходу он покинул здание института. Вечером в лесу в нескольких километрах мы нашли его обезображенный труп. Над телом был
совершен древний магический ритуал переселения души. Энергия, выделяемая при убийстве тела, служила топливом для насильственного перевоплощения. Вокруг было полно женских следов. Судя по всему, очередным земным пристанищем Гроссхейма стала первая, попавшаяся на глаза, молодая неизвестная особа. Нового облика врага мы не знали, считать информацию с пространства не удавалось, так как все следы в информационном поле были затерты. С тех пор начался длительный период ожидания. И вот в линейном отделе полиции вдруг оказывается Коля Святой, единственный выбравшийся самостоятельно с того света спецназовец. Остальных, к слову сказать, пришлось вызволять. Но об этом после. Гроссхейм упустить такой возможности не мог. В этот раз он появился в своем привычном теле, ни одна камера не смогла его запечатлеть. Поэтому и надобность в изоляции Глеба пропала.
        Иннина логика, находящаяся под волевым нажимом и до сего момента не бунтовавшая против поступающей информации, а принимающая все по факту без разбора, в конце концов дала сбой и запротестовала:
        - Ничего не поняла, Александр Иванович, этот Гроссхейм покинул же тело Глеба еще в 2002 году…
        Не дав закончить мысль, предугадывая вопрос, полковник сразу же перешел к ответу:
        - Все верно, Инна Валерьевна, только вот все «ключи от старого дома» у Гроссхейма остались, плюс все закоулки внутреннего пространства Глеба были изучены вдоль и поперек.
        - Что значит «ключи»?
        - Кодировка психики, Инна. После однажды проделанной работы по проникновению в чужие внутренние глубины, все пароли доступа к так называемым «дверям» и «воротам» остаются в памяти навсегда. Все эти годы мы потратили на смену «замков», «шифров» и «паролей», изменение «ландшафта» и «планировки» пространства, и это, поверь, была колоссальная работа.
        - А Глеб когда-нибудь сможет вернуться к прежней работе?
        - Нет, однозначно, нет. Хорошо бы ему вернуться просто к нормальной человеческой жизни, о чем-то другом и мечтать не приходится.
        - А почему именно Глеб стал жертвой этого Гроссхейма, и зачем ему сейчас понадобился Николай?
        - Я тебе уже приводил пример с загнанной крысой. Некто атаман Самохвалов, «заклятый друг» истинного арийца еще со времен Великой Отечественной, сорвал все планы Гюнтеру после проникновения его в недра Кавказских гор в 2001 году. Тому ничего не оставалось, как попытаться скрыться в ином измерении, да только и там его уже давно поджидали самохваловские головорезы, для которых последние полвека пограничные области с «тем миром» стали вотчиной, граница между измерениями бдительно охранялась атаманом с казаками. Гроссхейму пришлось пытаться выбраться обратно, а тут уже подоспели мы с отрядом спецназа. Но демон все-таки нашел выход обратно в лице командира отряда капитана Куренного, который одним из первых попал «по ту сторону» вместе с Колей Святым. Коля оказался не по зубам Гюнтеру, пробраться к нему вовнутрь было непосильной задачей даже для этой темной твари. А вот растерянный капитан оказался вполне доступен, чем непременно и воспользовался мерзавец. Расчет был верен: заподозрить в вернувшемся командире подмену у бойцов бы вряд ли чутья хватило. Ну, а я-то, тертый калач, быстро понял, что к чему и
оприходовал капитана. Что касается интереса к Колиной персоне, то следует учесть тот факт, что каким-то непонятным образом ему удалось выбраться из иного пространства самому, не зная ни карты местности, ни законов того мира, ни расположения входов-выходов. Что самое интересное, выбрался Колька возле одного из самых секретных подземных бункеров в центре Москвы, а не как вся остальная группа в горах Гиндукуш. Представь себе ценность подобного экземпляра для потенциального противника Родины. Да Гроссхейм в лепешку расшибется ради таких данных!
        - Кто же он такой, этот Гроссхейм? И почему он не совладал с Колей?
        Александр Иванович вкратце выдал информацию об арктическом блондине с ледяным нечеловеческим взором, которую он когда-то сообщил Семёнычу, Альберту и иным соратникам, а потом добавил:
        - Хочешь - верь, хочешь - нет, но первые фотографии этого человека, хотя термин «человек» здесь вряд ли уместен, датируются девятнадцатым веком. Но это только потому, что ранее не было фотоаппаратуры. Наш хороший друг Семёныч за последние годы переворошил кучу старинных архивов тайных обществ, орденов и прочих закрытых надгосударственных структур. Так вот сведения об этом персонаже известны чуть ли не с античных времен, возникая и исчезая в различных странах и континентах. Имена и образы разнятся, но всегда он упоминается в очень мрачном контексте: после него остаются лишь трупы и темные пятна в истории. А вот Коленька, видимо, не зря заслужил прозвище Святой!
        - Это потому что он молился постоянно?
        - Да. Непрестанной Иисусовой молитвой, широко известной в аскетической практике православных монахов. Даже если не верить во все эти религиозные предрассудки, подобная практика является превосходным средством успокоения и стабилизации психики, плюс постоянная внутренняя бдительность и концентрация не позволяют ничему чуждому проникнуть внутрь вопреки собственной воле. Вот Коля и миновал все потусторонние препоны в одиночку, да и вылез в столице на белый свет.
        - А где он сейчас, товарищ полковник? - вмешался в разговор Иса.
        - Выкрали Кольку. Не успели мы буквально на час. Вот госпожа Ланецкая теперь и подключится к его поискам. Завтра введу в курс дела.
        - Я теперь не Ланецкая, товарищ полковник, а капитан Федеральной службы безопасности Адашева Дина Ильясовна, если верить служебному удостоверению и паспорту, - усмехнулась девушка, рассматривая новые документы, - уроженка Набережных Челнов, тридцати четырех лет от роду, не замужем и на зависть всем провинциалам имею постоянную регистрацию в городе Зеленограде.
        Глава 8. На страже Родины
        8 сентября 2015 года, Московская область
        Ранним утром на обширной территории некогда секретного оборонного предприятия в Подмосковье началось некоторое оживление. Нескончаемая череда железнодорожных переездов, заборов, котельных, цехов, увитая ржавыми оковами труб теплотрассы, представляла собой вполне заурядную и привычную для обывательского взора картину былого величия советской индустриальной системы, из которой, словно крохобор из вчерашней заварки, нынешние собственники пытались всеми силами выжать последнее. Территория предприятия только с первого взгляда имела вид ржавеющего загибающегося гиганта грозного советского ВПК.
        С конца 1980-х годов действительно все производственные мощности были перемещены куда-то за Урал, но что ввозилось обратно, практически никому из верхов КГБ и Минобороны не было доподлинно известно. Уходящие вглубь нескончаемых цехов железнодорожные ветки позволяли вне поля зрения досужих глаз осуществлять масштабные погрузочно-разгрузочные работы на протяжении нескольких лет. Что именно было создано в результате на территории оборонного завода, так и осталось загадкой для строителей. Курировался масштабный проект с неприметным названием «Можайск-19» Управлением строительства военных объектов КГБ СССР и уже на стадии разработки был обвешан грифами «Совершенно секретно» и «Особой важности».
        Несколько подведенных линий электроснабжения, автономная электростанция, подземная железная дорога, система фильтрации воздуха, огромные склады - чего только не было сокрыто в недрах тайного бункера. По замыслу проектировщиков бункер представлял собой автономный центр функционирования для высшего командного состава, одновременно являясь и запасным командным пунктом для ракетных войск стратегического назначения. Противорадиационная и противохимическая защита вместе со стратегическим запасом продовольствия позволили бы на случай ядерной войны десятилетиями функционировать бункеру.
        Однако в начавшейся перестроечной неразберихе, предшествующей развалу страны, когда все власть имущие пытались, как можно более надежно прикрыть тылы для неизбежного отступления, группа офицеров КГБ начала процедуру глобальной передислокации, имевшую кодовое название «Схрон». Сверхсекретные архивы, различные оборонные разработки, всевозможные опытные образцы всего на свете - от медицинских препаратов и приборов до систем наведения баллистических ракет - все это тщательно и планомерно складировалось в железнодорожные вагоны и со всех уголков необъятной Родины свозилось в «Можайск-19», где исчезало в необъятных подземных хранилищах.
        Когда же Союз приказал долго жить и в некогда мощнейшую спецслужбу мира изо всех щелей полезли прозападные крысы в поисках всех доселе неизвестных секретов почившего гиганта, то никаких документов и даже намеков о строительстве объекта найти не удалось. Странным образом исчезли несколько высших офицеров госбезопасности, которые были сопричастны к возведению бункера. Одним словом, в девяностые годы о спецобъекте не осталось даже воспоминаний. Да и не до того было в то время органам.
        Ржавел себе заводик за колючей проволокой да ржавел. Но тайная жизнь бункера не утихала ни на минуту. Жизнеобеспечением объекта занимались все те же несколько офицеров госбезопасности, используя в основном подземные коммуникации для проникновения внутрь.
        К началу нулевых востребованность спецобъекта возросла, на воротах КПП появилась вывеска ЗАО НПП «Сатурн», началась какая-то небольшая внешняя активность: взад-вперед шныряли машины, иногда по ветке подходили небольшие составы.
        Когда черная «Ауди» подъехала к заводской территории и покатила по неширокой асфальтированной дороге среди соснового леса, полковник Субботин, сидевший за рулем, шутливо заметил:
        - Дина Ильясовна, а сколько вы насчитали камер видеонаблюдения от шоссе до нашего штаба?
        - Да вроде три, если считать от ворот.
        - Семь. Вот сейчас мы последнюю проехали, - усмехнулся полковник, указав пальцем на металлическую конструкцию чуть в стороне от дороги. - И примерно такая же картина на всех подъездах к объекту.
        Въезжающие машины двигались по сложному маршруту между производственных цехов, окончательно теряясь в одном из них. Далее скрытый от внешнего наблюдения маршрут движения сотрудников предприятия приобретал вертикальный вектор - лифт опускался в толщу бетонного бункера на сотни метров.
        - А лифт-то у вас допотопный! - несмотря на удивление от увиденного, саркастическая сущность девушки все же проступила наружу, когда за ее спиной со зловещим скрежетом закрылись створки бронированных дверей лифта, на некоторое время оставив их вместе с полковником Субботиным в закрытом металлическом саркофаге с не самым лучшим освещением.
        - Зато на века! - ностальгически улыбнулся Александр Иванович, постучав щелбаном по стальному листу боковой стенки кабины. - И вам, Дина Ильясовна, следует знать, что термин «допотопный» в нашем специфическом контексте часто используется в прямом смысле этого слова.
        - Уже давно поняла, - смиренно промолвила девушка, внимание которой вдруг резко переключилось с придирчивой оценки «совкового» антуража на резанувшие слух ее новые имя и отчество.
        Первое впечатление о новом месте работы поменялось, когда Дина вошла в оборудованный по последнему слову техники просторный зал с пестрящим множеством мониторов. За десятком столов располагались незнакомые ей люди, среди которых было две женщины. Все были одеты по гражданке в деловом стиле. Представив неширокой общественности нового сотрудника, Александр Иванович показал Дине ее новое рабочее место.
        Девушка сразу же отметила, что атмосфера в подземелье была просто великолепной. Несмотря на искусственное освещение, в зале было множество зелени, а воздух вдобавок ко всему искусственно озонировался. Живописные виды из окон заменяли голографические экраны, на которых в недолгие периоды отсутствия рабочей информации оживали картины живой природы с расслабляющей ненавязчивой музыкой. Вполне приличная рабочая атмосфера, и уж точно не чета предыдущему кабинету в следственном управлении.
        Полковник Субботин отвел Дину в одно из помещений бесконечного подземного коридора, где располагался архив. Стеллажей с ящиками было такое количество, что у новой сотрудницы даже задергался глаз от нерадостных перспектив поиска необходимых файлов. Позже она успокоилась, узнав, что система поиска необходимых документов была отлично оптимизирована: в компьютерной базе по поисковому запросу выдавалась ссылка на место хранения бумажных носителей информации, если они не были оцифрованы.
        Как сразу выяснилось, предыдущая работа с розыском пропавших без вести, сыграла в судьбе Инны злую шутку, словно кармическая проблема, никак не желающая исчезнуть из ее реальности. Девушке было досадно от того, что глобальные перемены в жизни, как-то: смена персональных данных, места работы, окружения и внешности - кардинально не отразились на сфере приложения ее талантов, ей снова придется ковыряться в бесконечных материалах по пропавшим без вести, правда, с одним непростым «но». Категория дел была существенно сужена за счет отсева непрофильного контингента, то есть в разработку принимались лишь дела, тем или иным образом связанные с обеспечением безопасности государства. Поэтому пропажа обычных с точки зрения государственного интереса людей не принималась во внимание, не говоря уж об исчезновениях всякого рода забулдыг, маргиналов и гастарбайтеров.
        Громадным плюсом в работе был прямой доступ к весьма обширным базам данных всех интересующих служб и ведомств, что невообразимо облегчало определенные этапы работы. Самой же главной отличительной особенностью новой служебной деятельности было отсутствие необходимости соблюдения всех процессуальных процедур и формальностей для последующей передачи дела в судебные инстанции. А все потому, что нынешняя служба осуществляла контрольные функции в сфере деятельности настолько специфической и секретной, что выявленные противоправные действия третьих лиц, создающие угрозу безопасности на данном уровне, приводили, как правило, к бесследному исчезновению данных лиц из существующей реальности. А при подобных раскладах соблюдение формальных процедур как-то нецелесообразно, если не сказать более - нелепо. Основными же критериями качества проделанной работы являются скорость выявления и адекватность реагирования на возникающую проблему.
        Углубившись с головой в тонны макулатуры, Дина с интересом обнаружила копии нескольких своих «висяковых» дел в местном архиве. В основном, это были дела по пропаже бывших военнослужащих, физически здоровых, среднего возраста, вполне себе устоявшихся в жизни. На памяти Дины несколько таких субъектов спустя определенное время обнаруживались с полной потерей памяти, бредущие, как правило, по железнодорожным путям. Лечение в отечественных домах скорби с пугающей неизбежностью вело лишь к постановке набившего оскомину врачам-психиатрам диагноза «ретроградная амнезия» и никоим образом не способствовало восстановлению памяти о событиях, предшествовавших пережитой психотравмирующей ситуации.
        Как позже пояснил полковник Субботин, некоторые вернувшиеся люди были его вынужденными пациентами по причине случайного свидетельствования событий и лиц, которые созерцать было уж никак нельзя. Просто люди оказались не в том месте и не в то время. Данные индивидуумы в большинстве своем не теряли воспоминаний о социальных контактах и своем прошлом. Но попадались и «чужие» подопытные, в крови которых обнаруживались следы мощных психотропных препаратов. В последнем случае надежд на восстановление воспоминаний у них не питал никто.
        Полковник сразу же обозначил Дине новые возможные способы получения информации в виде использования помощи экстрасенсов, предоставив данные для связи с некоторыми из них. Уже по собственному опыту зная о паранормальных способностях самого полковника, Дина удивилась такому неожиданному аспекту в получении сведений. На что Александр Иванович рассказал о различной чувствительности у разных людей не только по глубине и масштабам получаемой информации, но и по различным аспектам событий. Кто-то из них четко видел картину произошедшего события, кто-то улавливал причинно-следственные связи, кто-то чувствовал психологическое состояние участников и их побудительные мотивы. То, что не было доступно одному, восполняли другие, которые в свою очередь, пользовались поддержкой и защитой высокопоставленного коллеги по данному изящному ремеслу, так сказать, «старшему брату», как его за глаза называли многие экстрасенсы.
        Ознакомительный экскурс по новому фронту работ закончился у Дины к восьми вечера.
        Александр Иванович заглянул в архив, где она, обложившись горами папок и фотографий, просматривала компьютерную базу как раз по самому животрепещущему делу - исчезновению сотрудника специального подразделения ГРУ ГШ младшего лейтенанта Николая Новичихина, со дня повторного исчезновения которого из стен линейного отдела полиции прошло уже около года.
        - Товарищ полковник, неужели его никто не искал до сих пор?
        - Искали. И по горячим следам пытались настичь фургон, по всем камерам Москвы его вели, но не успели. Чуть позже, как ты помнишь, этот фургон с бойцами Мерин превратил в решето, окончательно оборвав все ниточки к похищенному Кольке. Потом новые дела на голову обрушились, не до этого стало. В нашей стране я его не вижу и не видел. Местные экстрасенсы тоже ничего конкретного не сообщают.
        - А что наши ясновидцы говорят?
        - Сама и расспросишь. У тебя есть пара месяцев, чтобы окончательно окрепнуть и все досконально изучить. Транспорт всегда в твоем распоряжении.
        Дина вышла в один из ангаров, нажала на брелок сигнализации. В углу крякнул и мигнул в знак приветствия черный «Фольксваген-Тигуан». Данное средство передвижения вполне устроило новую владелицу, да и первая за долгие месяцы самостоятельная поездка за рулем вызывала неописуемый восторг.
        Поколесив по городу, Дина остановилась рядом с тихим кафе с открытой верандой и залипла в планшете, проглатывая сайт за сайтом, посвященные объединению «Поиск», отыскивая контактные данные его руководителей. На один из указанных на сайте телефонов ответил грубый мужской голос. Дина под предлогом передачи интересных данных назначила встречу на следующий день в том же самом кафе, где находилась сейчас. По счастливой случайности руководитель объединения только что вернулся из очередной экспедиции и находился в столице.
        На следующий день на летнюю веранду зашли двое мужчин в бейсболках и майках цвета хаки. Оглянувшись по сторонам, они заметили машущую рукой из-за стола брюнетку в джинсовой куртке и темных очках.
        Ожидая увидеть перед собой весьма специфических персон с уехавшей «крышей» на фоне поиска НЛО, Дина была приятно удивлена, так как мужчины оказались вполне приличные, спокойные и интеллигентные. Один из них, назвавшийся Дмитрием, представлял собой толстого лысоватого увальня с усами и в круглых очках. Его спутника звали Роман. Сутуловатый, с короткой светлой бородой и ясным проникновенным взором, он как раз и был руководителем и идейным вдохновителем организации.
        После недолгой прелюдии мужчины перешли к делу и перевели внимание на личность Дины, определяя истоки ее заинтересованности в области загадок и тайн. Дама не стала играть роль сексуально неудовлетворенной домохозяйки, похищенной пришельцами, и сразу же показала служебное удостоверение капитана ФСБ. После чего Роман спокойно встал со стула и начал собираться, а Дмитрий расстроенно сказал:
        - Девушка, могли бы сразу сказать, а не тратить свое и наше время. Если что интересует, вызывайте повесткой как обычно.
        Дина сразу поняла, что взаимоотношения «конторы» и «Поиска» далеко не самые радужные, и экспромтом переиграла пьесу:
        - Мужчины, я не в курсе ваших трений с нашим ведомством, но я здесь не по служебной необходимости, а по личным вопросам.
        Выходя из-за столика «искатели» чуть ли не хором выпалили:
        - Разговора не будет! - и поспешили к выходу.
        Дина встала со стула, сделала пару шагов вдогонку, пытаясь что-то сказать в спину уходящим, но левую ногу свело судорогой, и девушка чуть не грохнулась на пол. От боли и негодования капитан ФСБ громко выругалась на все заведение и рухнула в кресло, отчаянно массируя незажившую до конца ногу.
        Когда мужчины вышли на улицу и проходили мимо живой изгороди у столика Дины, та в последней попытке наладить контакт крикнула:
        - Я знакомая Саши и Нади Стрельцовых, я о них хотела поговорить.
        «Поисковики» застыли на месте, переглянулись и поплелись обратно.
        Усевшись на свои места, Дмитрий с Романом попросили официантку принести чаю и начали общение уже в другом тоне, хотя и не скрывая скептицизма и явной подозрительности.
        Беседа затянулась на пару часов. Дина в меру подробно рассказала об известных ей аспектах исчезновения супружеской пары и затронула тему пропавших военнослужащих в Чечне, на что после длительной паузы Роман нехотя ответил:
        - После обнародования этого документа о двигателе самолета, мы достаточно уже пострадали от ваших коллег. Шерстили всех и вся.
        - Да и Бориса Залмановича убили тоже из-за этого, - с грустью пробурчал вспотевший увалень Дмитрий, протирая очки носовым платком.
        - Не из-за этого! - резко оборвала Дина. - Это уже дело прошлое, и Минобороны всегда найдет способ прикрыть себе задницу, сославшись на подложные сведения и клевету. А вот смерть господина Хейфеца стала следствием совершенно иных сведений, случайно или намеренно попавших к нему в архив.
        - А что вы знаете о Хейфеце? - насторожился бородатый руководитель «Поиска».
        - Не так уж и много. Знаю, что у него оставались схемы подземных коммуникаций некоторых горных хребтов на территории нашей страны.
        После этой фразы главный уфолог страны насупился и погрустнел. По всему было видно, что ему было неприятно говорить на эту тему. Диалог продлился еще незначительное время, в итоге собеседники расстались достаточно тепло. Смело, без явных недомолвок раскрывая карты, Дина наладила вполне доверительный контакт с весьма информированными собеседниками. Но все равно у капитанши оставалось чувство, что у мужчин, имевший весьма богатый опыт общения с «конторскими», наверняка, осталось много интересных сведений, припрятанных до лучших времен.
        Череда рабочих будней вихрем закружила нового аналитика отдела «Зет». В основном все рабочее время Дина проводила в изучении базы по пропавшим без вести лицам, производя отсев профильной категории, то есть лиц, причастных к государственной тайне, секретным разработкам и новым технологиям. Работа проходила в архиве с редкими перерывами на кофе и обед. Квартиру Дина снимала в столице, недалеко от МКАД, дорога на службу и обратно занимала не так уж много времени. Вечера, как правило, девушка проводила в бассейне или тренажерном зале фитнес-центра по пути домой.
        Ну а дома после легкого ужина предстоял полуночный сеанс поиска нужной информации по закрытым форумам и сайтам. Лишь изредка позванивал вечерами Иса, превратившись в одночасье из общительного хипстера в стеснительного зануду. «Родина не велит!» - успокаивала себя Дина, потому что была уверена в том, что если уж прежнее обличье пришлось по вкусу молодому кавказцу, то современный восточный «стайл» ее внешности, должен был вообще выбить все «пробки» в его голове.
        В один из таких вечеров при выходе из фитнес-центра на сотовый позвонил помощник руководителя «Поиска» увалень Дмитрий, будучи в изрядном подпитии. Мужчина в развязном тоне начал нести всякую ахинею про то, что в похищении Саши и Нади виновата сама Дина, да и Хейфеца убили из-за таких, как она, любопытных чекистов, которые под видом невинных овечек затесались в отару, а потом погубили своих доброжелателей. Дине после тяжелой тренировки вовсе не хотелось слушать пьяные бредни конспиролога, и она уже намерилась повесить трубку, но тут в пьяном бреду Дмитрий проронил фразу: «… Фауст вот тоже в друзья набивался, я его свел с Борисом, а через неделю Хейфеца убили. А этот урод исчез, как сквозь землю провалился». Далее последовала пьяная истерика с высмаркиванием в телефонную трубку. Но Дина, наконец-таки, получила хоть какую-то новую зацепку в деле.
        Весь следующий день Дина набирала телефон Дмитрия, но безрезультатно. Позвонив, в конце концов, идейному вдохновителю и руководителю «Поиска» Роману, она узнала, что и тот не владеет информацией о местонахождении своего соратника. К вечеру Роман позвонил сам и сообщил, что Дмитрий найден мертвым в своей квартире в центре Москвы.
        Дина, потеряв массу времени и нервов в вечерних пробках, прибыла по указанному Романом адресу уже в сумерках. На пороге квартиры в только что отреставрированной «сталинке» толпились несколько полицейских, очевидно беседовавших с соседями. Дина, показав удостоверение, аккуратно прошла в квартиру.
        В заваленном хламом и давно не убиравшемся помещении стоял неприятный затхлый запах. Огромное количество книг, карт, журналов стопками лежали на столах, полках, полу. В комнате на большом столе находились два широкоформатных монитора и куча бумаг вокруг. Дина обвела взглядом комнату и осторожно прошла на кухню, где работал криминалист, выявляя отпечатки пальцев на предметах вокруг.
        От увиденного в центре кухни девушку чуть не вывернуло наизнанку, благо, что закалка с прежнего места службы не позволила рвотному рефлексу обнародовать содержимое желудка. В окровавленном кресле с высокими подлокотниками рядом с обеденным столом лежало разрубленное надвое тело Дмитрия. Хотя узнать в этих кусках мяса знакомого увальня девушке удалось не сразу. Голова была расколота от темени вдоль по позвоночнику до самого живота так, что половинки тела развалились через подлокотники в противоположные стороны. Причем тело было рассечено вместе со спинкой кресла. Все вокруг было залито запекшейся кровью. В непроветриваемом помещении стоял ужасный запах. Перед трупом на обеденном столе в луже крови лежал сотовый телефон Дмитрия в силиконовом чехле.
        Дина, изо всех сил справляясь с подступающей дурнотой, на цыпочках выскочила в спальню, где полицейский опрашивал бледного, как лист бумаги, Романа. Тот, увидев Дину, тут же подскочил к ней, жалостливо смотря на нее грустными, как у бассет-хаунда, глазами, очевидно желая что-то рассказать. Молоденький лейтенант, поинтересовавшись личностью гостьи, ретировался в другую комнату к коллегам. Дина же, желая как можно быстрее покинуть злополучную квартиру, велела Роману скорее управиться с операми и спускаться к ней в машину.
        К тому времени, когда главный в стране исследователь непознанного спустился во двор, прикатила «труповозка», рассеяв толпу зевак перед подъездом. Присев на лавочке во дворе дома, капитанша окликнула Романа и сразу же попросила закурить.
        - Я не курю, - растеряно и грустно промолвил бородатый «поисковик» и плюхнулся на скамейку, обреченно потупив взгляд.
        - Что ж вы все не курите?! Здоровый образ жизни до добра не доводит, - озлобленно прошипела капитанша. - Ну что, господин Черняев, так и будем дальше играть в ничего не ведающих искателей острых ощущений, пока вас всех не покрошат на шаурму?
        - А что вы от меня хотите услышать? - не ожидавший такого тона от собеседницы ответил оторопевший Роман.
        - Пока вы все молчите о том, что вам стало известно от Хейфеца, то ни я и никто иной вам не поможет, не защитит. Мне звонил вчера Дмитрий, пьяный в дымину.
        - Что он вам сказал? - выпучив глаза, выпалил Роман.
        - Да обвинял во всех смертных грехах, а потом обмолвился про какого-то Фауста, который якобы затесался к вам в доверие, но оказался предателем.
        Роман долгое время молчал, но потом решился и тихо произнес:
        - Дина, можно ли будет обеспечить безопасность моих близких? Я вас очень прошу! Я сам человек одинокий - ни жены, ни детей - мне-то терять нечего, но со мной работают несколько преданных мне и общему делу людей, и многие из них в курсе про наши отношения с Хейфецом. Я боюсь, что их ждет участь Дмитрия.
        - Идемте в машину, Роман. Из меня самой защитница никудышная, - грустно усмехнулась девушка. - От этих ребят и отряд СОБРа весьма сомнительное прикрытие.
        На конспиративной квартире в спальном районе столицы в ожидании обещанной капитаном Адашевой встречи к полуночи собрались начальник отдела «Зет» полковник Субботин и консультант-аналитик отдела полковник Белостоков.
        Войдя в комнату первым и увидев Субботина, руководитель объединения «Поиск» Роман Черняев оторопел и «завис» на несколько секунд в попытке осмыслить воспоминания об их встрече после шумихи с обломком двигателя самолета. Но полковник моментально разрядил обстановку, легко и непринужденно переведя первые минуты беседы на легкий лад. Дина изложила события последних суток и свои догадки по делу, Роман все еще был насторожен, ожидая подвоха от чекистов.
        - Роман, ты можешь объяснить, почему активных членов вашей организации планомерно нейтрализуют при попытках выйти на связь с представителями органов? - спросил Субботин.
        Главный конспиролог и мистик страны долго молчал, а потом заговорил:
        - Многие крупные исследовательские проекты «Поиска» последние лет пятнадцать полностью спонсировал наш меценат олигарх Беркович. Он сам вышел на нас еще в конце девяностых под видом заинтересованного энтузиаста и охотно предложил взять на себя материальные расходы наших экспедиций. О таком подарке судьбы мы могли только мечтать. На его деньги мы и понаделали наших открытий, снимали передачи, печатали книги. Через несколько лет Беркович привел к нам молодого и мотивированного соратника Андрея Смирнова по прозвищу Фауст. Что он за фрукт мы так и не поняли, но он проявлял незаурядный интерес к наследию «Аненербе». Свои каналы получения информации он не раскрывал, говорил, что через сотрудников Госархива добывал сведения, но была ли это правда, неизвестно. Материалы он отдавал на обработку нашим специалистам. Благо, что у нас с лихвой хватает энтузиастов-исследователей - лингвисты, химики, металлурги, физики, историки - кого только нет. Был у нас еще один тайный меценат и одновременно источник информации Борис Хейфец, который обладал исключительными возможностями в сфере добычи информации. Но о нем
знали только самые проверенные соратники.
        - Да, про Борю Скупердяя и его хакерские навыки в определенных кругах слагали легенды! - подтвердил Александр Иванович.
        - Так вот, от Бориса мы дважды получали перехваченные обрывки интереснейших материалов про системы подземных коммуникаций по России и частично схемы тоннелей под Москвой. И если коммуникации Москвы - это явно творчество какого-то энтузиаста двадцатого века, так как указаны все тоннели метрополитена семидесятых годов, то вот обрывки карты подземной инфраструктуры страны содержали надписи на санскрите и рукописные комментарии по-немецки. Да и листы карт нам достались только с изображением части Кавказского хребта и вот совсем недавно Северного Урала.
        После этой фразы Семёныч явно напрягся и мельком посмотрел на Субботина. Начальник отдела «Зет» тоже посерьезнел и на полуслове прервал рассказчика:
        - В каком году материалы по Кавказу попали к вам, Роман?
        - Кажется в 2000. Хотя нет, весной 2001 года. Да точно. Смирнов сразу тогда хотел снаряжать экспедицию, но на карте была обозначена территория горного хребта в районе Чечни, Дагестана и Грузии. В то время там шли боевые действия и, естественно, никакое любопытство не пересилило бы инстинкта самосохранения.
        - А с кем еще общался Фауст? Были ли у него какие-нибудь отношения с людьми вроде Берковича?
        - Да мы ничего толком не знали то ли это были криминальные связи, то ли подвязки с какими-то охранными структурами, но эти контакты он имел точно. Очень хитрый, умный, увлекающийся, энергичный, он всегда приходил на помощь, когда кому-нибудь что-то нужно было - или денег занять, или подвезти куда.
        - А почему Дмитрий называл Фауста предателем? - вмешалась в диалог Дина.
        - Незадолго до смерти Бориса он нам передал копию старинной карты подземной инфраструктуры Северного и Полярного Урала. За помощью в расшифровке надписей на санскрите мы обратились к очень редкому специалисту в области древних языков Семену Ильичу Запрудскому.
        - Что?! - вскинулся полковник Субботин. - Кто и когда на него вышел?
        - Да как раз Дмитрий ездил к нему в маленький городок где-то в Московской области. Он затворником жил и ни с кем не общался. Еле уговорили его взглянуть на карту, а тот даже побелел, когда ее увидел. У старика шок был, все расспрашивал, где нам удалось ее достать. Помогать в переводе надписей он категорически отказался и вообще всячески отговаривал Дмитрия от исследования этого документа. Тогда нам показалось, что старик из ума выжил.
        - Роман, а Фаусту было известно о контактах с Запрудским?
        - Нет, через неделю после того, как Андрей узнал про вторую карту, убили Борю Хейфеца. Все были очень напуганы, притихли, с Фаустом контакты не поддерживали, потому что были подозрения насчет чистоты его намерений. Но ФСБ при расследовании вообще не было известно о контактах Хейфеца с «Поиском». Видать без этого Борис был популярен у «конторы». Потом все вроде утихло. А вот месяца три назад старик Запрудский попадает в реанимацию. Дмитрий ездил проведать его, и тот подтвердил, что к нему наведывались насчет карты. Там вообще какая-то мутная история оказалась, тянущаяся еще с советских времен и каким-то образом связанная с его былой научной деятельностью.
        Сотрудники ФСБ погрузились в гробовое молчание. Полковник Субботин позвонил по телефону и отдал несколько распоряжений для обеспечения обещанной защиты Романа и его товарищей. Дине велено было доставить Романа по определенному адресу, а самой ехать домой отсыпаться.
        Утро на основной базе спецотдела ФСБ «Зет» объекте «Можайск-19» началось очень напряженно. Субботин беспрерывно висел на телефоне, связываясь то с региональными управлениями ФСБ, то с кем-то из агентуры и отдавая распоряжения оперативному составу отдела.
        Прибыв на службу к восьми утра, Дина застала полковника Белостокова в архиве на ее рабочем месте с кучей папок.
        - Доброе утро, Андрей Семёнович!
        - Привет, Дина! Ты-то как раз мне и нужна. Давай-ка поройся в папках. Нужен 1966 год. Проект «Крот».
        Минут через десять Дина отдала объемный картонный короб Семёнычу и тот пулей вылетел из архива. Почти сразу и саму капитаншу вызвал к себе в кабинет Субботин. Рядом с кабинетом толпились почти все старшие офицеры отдела.
        Полковник, резко раскрыв дверь, сухо скомандовал:
        - Белостоков, Адашева, Шмелёв срочно собираемся! Хамсутдинов, отряди трех человек для группы прикрытия. Выдвигаемся немедленно.
        - Товарищ полковник, а куда мы направляемся, если это не секрет, конечно? - вкрадчиво поинтересовалась Дина.
        - Чуяло мое сердце: вчерашнее убийство поисковика - только начало предстоящей бойни. На Лубянке с утра объявился странный монах из богом забытого закрытого городка и сообщил дежурному, что имеет информацию о секретном промышленном объекте, который был официально расформирован еще в конце восьмидесятых. Требует к себе начальство, мол, информация очень важная. А городок это как раз тот, где последние годы жизни доживал лингвист Запрудский.
        Дине еще не удалось связать все эпизоды последних дней в единую картину, но и расспрашивать более начальство она не решилась.
        Глава 9. Старик
        4 апреля 2016 года, Московская область
        Отец Серафим проснулся, как обычно, до зари, покряхтел, поворочался и набрался решимости встать из-под тонкого латанного-перелатанного цветастого одеяла в холодный полумрак нетопленной избы. Тощей рукой сгреб назад спутанную прядь волос с глаз на проплешину, аккуратно осенил крестным знамением бренные телеса пред иконами и засуетился средь скудной утвари своей кельи, коей именовалась его убогая избушка на самой окраине частного сектора забытого богом безликого серенького городишки где-то в Подмосковье.
        Название городка ни о чем никому не скажет, поэтому его можно было бы смело назвать Долбопропащенском, Богозабытском или Тленском - на выбор читателя. Городишко был когда-то промышленный, а так как градообразующие предприятия с развалом Союза не замедлили повторить судьбинушку страны, то все рабочее население оказалось не у дел. Те, кто были помоложе и пошустрей, перебрались в Москву, благо было недалече. А менее расторопные и инертные граждане предпочли планомерно и неумолимо спиваться. Хотя были и альтернативные варианты развития судьбы патриотов городка, как, например, промышлять разворовыванием металлоконструкций старых заводов с помощью автогена и сдачи их во вторчермет. Но это было хлопотно, да и тяжеловато. С оставшимся населением Тленск не тянул даже на большое село, но тем не менее сохранил гордый статус города. В общем, дыра была еще та.
        С начала девяностых годов с повсеместным подъемом религиозного сознания в новой России матушка-церковь не обделила своим вниманием и приснопамятный городишко, начав строительство храма на месте бывшего ДК. Строительство шло крайне тяжело и долго, пожертвований было кот наплакал. Да и батюшки не приживались в Тленске надолго, потому как у духовенства назначение в этот городок почиталось чем-то вроде ссылки. Но и по прибытии туда опальные священники все как один начинали молить о помиловании и проситься в более благополучные места. Их понять тоже можно: кругом алкаши, наркоманы, драки, грабежи, воровство. Храм весь сырой, отопление никудышное, из прихожанок три старухи, с их нищенских пенсий и шли пожертвования.
        Единственным подспорьем к скудному жалованью батюшек было отпевание усопших горожан. Уж что-что, а мёрли тленцы регулярно, потому как старому поколению было уже по возрасту положено, а молодые не уступали им из-за масштабов злоупотребления спиртным и наркотиками. Загубленная с советских времен местным химическим предприятием экология уже не бралась в расчет, так как онкологические заболевания не поспевали губить горожан - их твердо опережал зеленый змий.
        Вот такое расчудесное место и досталось очередному прибывшему ссыльному попу отцу Серафиму. Новый батюшка был из монахов и явно не от мира сего. Сухонький, сутулый, плюгавенький, с редкой седой бороденкой и впалыми глазами, он тараторил себе под нос совершенно неразборчиво и тихо, часто разговаривал сам с собой, но что самое тягостное, был очень требовательный и дотошный в плане исполнения церковных правил. Если же он видел какую-то несправедливость или нарушение устава, то делал замечание, жаловался, писал кляузы. До ссылки в Тленск, он был занудным и несносным насельником N-ого монастыря, исполняя обязанности эконома. И вот, когда церковное руководство подыскивало в очередной раз кандидата на служение в Тленск, игумен того монастыря, где подвизался отец Серафим, не упустил возможность избавиться от надоедливого иеромонаха, предложив благочинному самую подходящую кандидатуру для настоятельства тленского храма.
        Отец Серафим, восприняв ссылку как волю Божию, очень быстро вписался в местный колорит и на удовольствие местных бабок надолго остался окормлять немногочисленную паству. Бабки поговаривали, что батюшка прозорлив и юродствует. Но так как измерительных приборов для определения уровня духовности пока не придумали, оставим те высказывания на совести бабок. Единственно, что бросалось в глаза при знакомстве с отцом Серафимом - это совершенное пренебрежение материальными благами: подрясник весь заштопанный, кирзовые сапоги худые, жил в самой затрапезной лачуге с печным отоплением, которым он почти и не пользовался. В общем, батюшка разительно отличался даже от провинциальных священников, не говоря уже о столичных. Никто и подумать не мог, что юродствующий и кажущийся полуграмотным чернец в прошлой жизни был кандидатом физических наук и доцентом в столичном техническом ВУЗе. Но сейчас не об этом.
        В тот пасмурный апрельский день отцу Серафиму нужно было после службы пособоровать старого помирающего прихожанина Запрудского Семёна Ильича, в далекие шестидесятые годы прошлого века откомандированного в здешние края на секретное предприятие. В конце восьмидесятых то предприятие вывезли в неизвестном направлении вместе с трудовым коллективом, а Семён Ильич досрочно вышел на пенсию по болезни и остался в Тленске. Родных у него не было, он вел затворнический образ жизни, а с началом девяностых неотлучно прибился к церкви, постоянно помогая меняющимся настоятелям по хозяйству.
        Отец Серафим долго отряхивал грязь с сапог, прежде чем войти в квартиру на втором этаже двухэтажного дома довоенной застройки. Первое впечатление от квартиры Семёна Ильича было таким, что здесь словно застыли шестидесятые годы прошлого века: мебель, книги, вязаная скатерть, черно-белые фотографии в рамочках на стене - все дышало советской стариной, «чистенько-бедненько».
        Семён Ильич, высокий худой старик в домашнем халате, еле-еле передвигался по дому. Встретив в коридоре батюшку, он с трудом наклонился, поцеловал ему руку и жестом пригласил на кухню.
        Воскурив ладан, отец Серафим принялся махать кадилом и гнусавить молитвы, а затем провел положенные священнодейства с больным стариком. После всех необходимых процедур по подготовке вступающего в вечность Семёна Ильича, пришло время и для последних земных радостей - чая с бубликами. За чаепитием старик долго собирался с силами и наконец выпалил:
        - Отче, я кое-что рассказать хотел, да все не решался.
        - Что, либо, какой грех вспомнил? - с подозрением посмотрел пожилой иеромонах на старика.
        - Да и не знаю, грех это или нет, но ты, батюшка, послушай.
        Далее последовало длинное-предлинное повествование, чуть ли не от сотворения мира про то, как тогда еще молодого специалиста по санскриту Запрудского партия направила сюда. Долго ли, коротко ли, но пока отец Серафим дожевывал очередной постный бублик, прихлебывая крепким чаем, Семён Ильич, вздохнув, молвил:
        - Я ж по гроб жизни под подпиской о неразглашении, чем мне приходилось заниматься по приказу Родины. Это же только на вывеске было название «Конструкторское бюро горнопромышленного оборудования».
        - Так я ж священник, а не следователь, и соблюдаю тайну исповеди. Ты, это, если что гложет душу - лучше открой, как есть. Я-то все равно не разбираюсь в ваших секретах, Семён Ильич. Да и спросу-то с меня!
        - Ты все же послушай, отец честной! Мой дед был иранцем, знал в совершенстве двенадцать языков, включая несколько древних. Приехал он в царскую Россию по приглашению одного из высокопоставленных чиновников как специалист по древним текстам для работы над каким-то секретным проектом. Что это был за проект ни я, ни мой отец, ни мама не знали, потому как дед не рассказывал. Революция и гражданская война прервала все планы: на деда и отца насели из ВЧК. Мама говорила, что их использовали в качестве специалистов по переводу древних текстов в каком-то спецотделе, но, когда в 1936-м началась глобальная чистка, оба были расстреляны вместе с руководителем отдела товарищем Бокием. Нам с мамой каким-то чудом удалось избежать репрессий и под девичьей фамилией мамы дожить до хрущевской оттепели. Потом я пошел по стопам отца и деда, став военным переводчиком. Только вот поработать за рубежом мне не посчастливилось, так как мои таланты к языкам стали интересовать «языковедов» в штатском и меня взяли в оборот.
        Тут старик встал и мелкими шашками добрел до окна, всматриваясь подслеповатыми глазами в очертания заводской стены за окном, и продолжил:
        - В шестидесятые годы наше бюро занималось конструированием специальных атомных горных тоннелепрокладчиков - это такие автономные буровые машины, которые роют тоннели в горах и глубоко под землей. Задача была поставлена конструкторскому бюро еще до моего назначения. Были какие-то интересные разработки, опытные образцы, но ничего не удавалось довести до какого-либо приемлемого результата. Я, будучи на тот момент в столице, был вызван на Лубянку, где мне показали несколько тележек макулатуры на санскрите, описывающей какие-то странные древние механизмы. В марте 1966 года в бюро пришел целый железнодорожный состав с огромным количеством кагэбэшной охраны. Ну и меня, как необходимое приложение к тому составу, переправили сюда с грудой старинной технической документации. Со всей нашей рабочей группой, естественно, был проведен детальный инструктаж, и только после этого нам удалось взглянуть на то, что было в вагонах. Нашему вниманию был представлен почти нетронутый временем образец совершенно удивительной машины неизвестного происхождения. Позже выяснилось, что эта машина была привезена из гитлеровской
Германии в качестве трофея. Это была самоходная буровая установка, подземная лодка, если хотите. Но компетентно заявляю: ее не могли изготовить в Германии. В этом мы все вскоре убедились. Потому как принцип действия этого образца немыслим даже для современной науки: эта штуковина улавливала колебания земли, передавая энергию на резонатор, посредством которого происходило колоссальное усиление колебаний. Энергия аккумулировалась и передавалась на механизм запуска бура. По сути, механизм был оснащен вечным двигателем. А металл, отец Серафим! Какой там был металл! Это настолько сложный сплав, что до конца разобраться с ним наши химики так и не смогли. Ни один наш инструмент с победитовым наконечником не мог оставить на буре даже царапины.
        - Семён Ильич, то, что ты говоришь, конечно, очень интересно, но для меня, человека плохо образованного и недалекого умом, сия тема вредна. Потому ты как-то давай ближе к духовной стороне вопроса переходи! - смиренно слукавил бывший доцент-физик в штопаном подряснике.
        - Прости, отче, заболтался я! Я ж с этим со всем наедине сорок лет живу. Только вот это не всё! Попытки перевести документацию на санскрите лишь отчасти возымели успех, так как в текстах было много непонятных терминов, но тем не менее основные технические решения неизвестных инженеров нам удалось воплотить в опытном образце. После чего было принято решение произвести испытания на Северном Урале. Результат нашего коллективного труда оказался выше всяческих похвал. Принцип работы двигателя мы, конечно, повторить не смогли, но миниатюрный атомный реактор вполне справлялся с задачей. Опытный образец мог бурить тоннели в твердых породах, таких как гранит и базальт, а уж в обычном грунте скорость движения составляла от трех до пяти километров в час. Только вот углубившись на приличное расстояние в недра горного хребта, произошла катастрофа - бурильная установка взорвалась. Произошел, по сути, ядерный взрыв малой мощности. Незадолго до взрыва руководитель испытателей передал информацию, что буровая машина уперлась в гладкую металлическую стену, непонятно откуда взявшуюся на глубине около одного километра
под Уральским хребтом. Далее начали происходить уж совсем странные события. Наш штаб, располагающийся на поверхности, ночью подвергся нападению. Трое моих коллег, несколько офицеров КГБ и солдаты из охраны периметра испытательного полигона были убиты при загадочных обстоятельствах. Я был тяжело ранен в живот из пистолета, но хорошо запомнил одного из нападавших - высокого подтянутого блондина с ледяным взглядом. Он ворвался к нам в вагончик, расстрелял инженеров и офицеров госбезопасности, а затем выгреб всю имевшуюся у нас документацию по буровой машине. Понимаешь, отец Серафим, ему в глаза смотреть было страшно, в них было что-то нечеловеческое.
        Отец Серафим внимательно поглядел на старика и отхлебнул еще чая, решив не перебивать, а обветшалый советский лингвист продолжил:
        - После того случая меня спрятали в хорошо охраняемую больницу, а испытательный полигон расформировали. Оставшиеся документы с предприятия вывезли в неизвестном направлении, а меня и моих коллег еще три месяца не отпускали из изолятора чекисты, выведывая, кто же мог оказаться предателем Родины и помочь врагу угробить чудо-машину. Наконец, все благополучно разрешилось после беседы с каким-то полковником, который долго пристально смотрел в мои глаза, а потом просто сказал: «Возвращайтесь к своей работе!». Я и вернулся, да только работа была уже совсем не та. Мне и потом в Москве часто приходилось переводить древние тексты даже по приказу оборонного ведомства, но это все было не то, совсем не то, с чем мы столкнулись в 1966 году. Всем было приказано о том забыть, мы приказ исполнили.
        Выйдя досрочно на пенсию, я переехал сюда из столицы. Я уже давно был в разводе, детей у нас женой не было. Я остался совсем один и все свободное время посвящал изучению древних архивных документов, которые только мог найти в библиотеках и спецхранах, объясняя свое любопытство чисто научным интересом. Как ни странно, меня никто не трогал, и неведомые мне тайные покровители все мои запросы по интересующим документам одобряли. Но с началом перестройки неожиданно мне перекрыли кислород и более не подпускали к секретным архивам. Только вот, видимо, Господь мне припас финальное испытание под конец жизни. Пару лет назад один исследователь всяческих загадок из Москвы вышел со мной на связь и, показав копию той самой карты, которую я видел в 1966 году, просил поспособствовать с переводом. Я очень напугался и отказал ему. А видно, зря, хороший он парень. Я испугался за него, потому что с такими тайнами он долго не протянет. Но самое страшное случилось позже. Несколько месяцев тому назад, еще до моей болезни, я прогуливался рядом с воротами нашего завода, я всегда любил там ходить. Присел на лавочку, смотрю
на заброшенные цеха и заросшую кустарником железнодорожную ветку, как вдруг рядом со мной садится тот самый блондин, который перебил наш испытательский штаб на Урале. Не просто похожий, а именно тот самый, причем ни капли не постаревший! Меня охватил такой ужас при его появлении. Страх, отче, лютый страх обуял меня. Воля отказала. Язык сам собой и развязался. А ведь клялся хранить секреты по гроб жизни.
        - Ты, Семён Ильич, ничего не путаешь? - пожилой священник испытывал явное подозрение насчет полной адекватности восприятия реальности своим прихожанином.
        - Чего-чего, отче, а галлюцинаций и слабоумия Божьей милостью я избежал, несмотря на телесную немощь.
        - Да ладно, прости, продолжай! Он беседовал с тобой?
        - Да, причем так, как будто я был его хороший знакомый, и мы встретились после долгого расставания. Он спрашивает меня: «Ты помнишь, кто выбирал место испытания машины?»
        Я отвечаю: «Нам, мол, не докладывали». А он и говорит, что полковник, который проводил проверку после инцидента с буровой машиной, как раз и стоял не только за созданием самого проекта, но и полностью руководил всеми нашими испытаниями. Потому как точно знал, какая конкретная цель лежит на пути буровой машины. И ядерный взрыв был частью плана по сокрытию того, что покоилось в недрах Северного Урала.
        - А что он от тебя хотел. Ну, тот блондин? - иеромонах постепенно начал вникать в байки, вещаемые старейшим прихожанином храма.
        - Он спрашивал, помню ли я тексты, которые мне довелось читать на санскрите.
        Тут старик затрясся, и на его глазах появились слезы, но он нашел в себе силы продолжить:
        - На испытательном полигоне у нас практически не оставалось подлинников древних текстов. Были только какие-то старинные карты, которые меня просили переводить. Но технических описаний древних машин мы на испытания не брали. Да и зачем, если скопировать принцип работы машины мы так и не смогли из-за недостатка информации в текстах. В руки этих негодяев попали именно эти карты и техническая документация на наш, а не на древний опытный образец, но это было лишь жалкое подобие той машины, что построили таинственные предшественники.
        Тут старик начал бледнеть и тяжело задышал.
        - Ты чего это, Семен Ильич? - священник испугался, что его прихожанин преставится до окончания исповеди, и бросился за валерьянкой.
        Немного придя в себя, ветхий санскритолог продолжил:
        - Отче, я же столько узнал за все годы моих исследований! Это же великие тайны, способные перевернуть современный мир и даже уничтожить его. Я попытался встать и уйти от этого ужасного человека, но тот крепко схватил меня за руку и сказал: «Как хочешь, старик, а вспомнить придется!» После этого он сжал мне шею и пристально посмотрел мне в глаза. Больше я ничего не помню… Прохожие вызвали скорую помощь, и меня беспамятного увезли в больницу. Вот я и начал таять на глазах с каждым днем после того случая. Дни мои сочтены. Но прошу тебя, отче, как помру, сообщи об этом куда следует. Сам я уже не выдержу допросов и прочей волокиты. Не знаю, что этот демон смог выудить из моей памяти и как этим воспользуется, но похищенные им в 66-м году карты содержали информацию о подземных ходах подо всем Уральским хребтом вплоть до Северного полюса. Бог свидетель, не по своей воле я снабдил этого беса ценными сведениями. Вот такая исповедь получилась.
        После этого старик взял священника за руку и отвел в крохотную кладовую, полностью забитую рукописными материалами.
        - Вот, отче, здесь все мои записи за годы работы в архивах. Что смог понять из древних рукописей, все изложил в своих журналах. Ты даже не представляешь, что там такое!
        Отец Серафим задумался, помолился, попрощался со стариком Запрудским и озадаченный потопал в храм.
        Старик отдал Богу душу на следующий день после литургии в храме, куда его привели две пожилые прихожанки. После похорон для иеромонаха Серафима остро встал вопрос: «Как же надлежит лучше исполнить волю усопшего?». Дилемма виделась в следующем: сообщи он по церковной линии наверх о таком странном случае, то и его самого, и покойного прихожанина однозначно сочтут умалишенными, и толку от этого не будет никакого. Примерно такая же судьба его ждала и при обращении в местный отдел ФСБ. Тут еще и по допросам затаскают у всех на виду. Решил священник поехать к своему духовному отцу для совета. Закрыл он храм, бабкам раздал указания на всякие непредвиденные случаи, собрал с собой в дорогу скудные харчи и потопал на автобус в сторону столицы.
        Где и с кем советовался отец Серафим доподлинно неизвестно, только после встречи со своим духовным руководителем, всецело положившись на Божию волю, провинциальный священник бодрым шагом пришел прямо на Лубянку и принялся досаждать дежурному странными просьбами «позвать начальника для сообщения информации по подземным ходам на Урале». Восприняв посетителя сначала за очередного умалишенного, дежурный офицер уже было усомнился в подлинности его документов, но позвонив в епархиальное управление, все-таки решил выслушать странного посетителя и протянул ему несколько чистых листов и авторучку, мол, излагайте, батюшка, все что накипело. Плюгавенький иеромонах ни за что не желал писать, продолжая требовать к себе начальника.
        Когда терпение у дежурного уже стало подходить к концу, отцу Серафиму пришла милость свыше в виде заглянувшего в кабинет отставного полковника Битюцкого, который в свою бытность курировал крупные оборонные предприятия центрального региона. Полковник, услышав обрывки фраз про Тленск и конструкторское бюро горнопромышленного оборудования, весь напрягся и что-то шепотом затараторил на ухо дежурному.
        Через несколько минут отца Серафима тщательно обыскали и, отобрав вещмешок с сухарями, сопроводили в кабинет, куда через пару часов зашел человек средних лет в сопровождении нескольких сотрудников, среди которых была стройная черноволосая девушка в элегантном темно-сером костюмчике.
        Отец Серафим недоверчиво смотрел на чекистов, но представившийся полковником Субботиным человек неожиданно быстро расположил его к себе и завел спокойный разговор. Через десять минут иеромонах уже сбивчиво, но подробно излагал всю ситуацию по существу. А когда речь зашла об интересном наследии усопшего, полковник резко оживился и прервал беседу:
        - Отец Серафим, скажите, а где сейчас материалы, показанные вам покойным Запрудским?
        - Так я сложил их в сундук и прикопал в укромном месте, - с подозрением ответил настороженный священнослужитель.
        - Это хорошо, что в укромном! Но их как можно скорее нужно будет откопать и доставить нам сюда. Я распоряжусь.
        Полковник обернулся к стоящему за спиной оперативнику Зарубину и что-то коротко шепнул на ухо, после чего офицер юркнул за дверь.
        - На этом беседу мы прервем. Прошу вас сейчас с моими людьми выехать к себе в Тленск и передать им все материалы.
        Через полчаса черный тонированный внедорожник, набитый вооруженными людьми, мчал перепуганного батюшку в родной городок. Отец Серафим и не подозревал, что дорога из столицы может оказаться такой недолгой. Приехав на место, батюшка кряхтя выбрался из зловещей машины, перекрестился, глядя на храм, и вдруг заметно напрягся, вглядываясь в темноту. Прибывшие вместе со священником эфэсбэшники вышли из внедорожника и начали обходить периметр храма.
        - Кошки нет. Странно, она меня всегда встречает! - словно ребенок, проскулил священник, глядя в глаза крепкому стриженому сотруднику в черной кожаной куртке с автоматом в руках. В ту же секунду крепыш молниеносно толкнул священника в грудь и сам грохнулся на него в весеннюю грязь, а из темноты зашуршали звуки выстрелов бесшумных автоматов, высекая пулями фонтаны искр на металлической обшивке сторожки.
        - Отползай за угол! - прошипел спаситель, но в следующий момент справа от них раздался оглушительный взрыв гранаты, прервав процесс осознания действительности у двоих лежащих в апрельских жиже мужчин.
        Остальные прибывшие сотрудники отдела «Зет» попали под шквальный перекрестный огонь и практически моментально погибли.
        Полковник Субботин с момента отъезда священника в сопровождении оперуполномоченного Зарубина, Мерина и еще двух спецназовцев не находил себе места. Когда на звонок не ответил опер Зарубин, полковник Субботин напрягся и связался с командиром спецподразделения отдела «Зет» подполковником Хамсутдиновым, отдав распоряжение поднимать по тревоге весь личный состав отряда.
        Глава 10. Consummatum est[«Свершилось!» - последнее слово Христа на кресте (Евангелие от Иоанна, 19,30)]
        В свете фар милицейских «УАЗиков» тленский кафедральный собор, как часто отец Серафим именовал местный храм, более напоминающий часовенку, выглядел еще более серо и уныло, чем днем. С задней стороны храма грязную жижу то и дело перемешивали колеса вновь подъезжающих авто, а так как выйти без резиновых сапог было просто невозможно, машины пробовали попытки разворота и окончательно увязали в грязи. Атмосфера возле храма из-за матерных возгласов и проклятий была под стать черной жиже внизу - при соприкосновении с ней можно было запачкаться не меньше. Местных милиционеров и сотрудников следственного комитета начали оттеснять от места происшествия прибывающие толпами эфэсбэшники. Они сильно негодовали, что на месте боестолкновения отпечатки подошв обуви, стреляные гильзы и прочие улики нещадно уничтожались местными похмельными стражами порядка, праздношатающимися по месту преступления, как по базарной площади, и втаптывающими в грязь последние скудные улики.
        Микроавтобус с Субботиным, Семёнычем и Диной подъехал со стороны паперти. Полковники с фонарями подошли к месту последнего боя спецназовцев. Что-либо различить в такой грязи, да еще и ночью, было проблематично. Тело опера Зарубина лежало на одном из бойцов ничком. На грязной кожаной куртке было множество окровавленных отверстий. Головы у всех трупов были простреляны. Еще одного спецназовца нашли с тыльной части здания. Пробравшись к подсобным помещениям, Семёныч первым окликнул Ису, сидевшего на корточках возле тела старшего лейтенанта Меренкова. Тот устало приподнялся и посмотрел на приближающихся к нему полковников. Из глаз чеченца ручьями текли слезы.
        Полковник Субботин наклонился над изорванным осколками гранаты телом и сказал:
        - Семёныч, их всех добивали очередями в голову, кроме Володьки. После гранаты, видно, не посчитали необходимым добивать. Грамотно организованная засада, нечего сказать. Работали профи.
        - Я заметил, Саш. Смотри, отсюда тело тянули, след четкий остался, - полковник фонарем обозначил длинные глубокие борозды в грязи, оставшиеся от каблуков сапог местного настоятеля.
        - Володя прикрыл собой отца Серафима от взрыва. Священник, скорее всего, остался жив, - через несколько минут подытожила Дина, осмотревшая территорию вокруг.
        - Документы! - полковник Субботин вскочил и, шлепая легкими туфлями по хлюпающей жиже, бросился в подсобные помещения. Следуя его примеру, презрев превратности местности, побежали остальные.
        В сторожке была открыта дверца в погреб, рядом на дощатом полу везде была раскидана земля.
        - Явно здесь под полом рыли! - Семёныч сунулся с фонариком вниз и отпрянул.
        - Он здесь, - тихо сказал ветеран разведки, пропуская полковника Субботина.
        В свете фонарей крохотный погребок сторожки показал ужасающее содержимое: на земле лежало окровавленное тело отца Серафима с выдавленными глазами, без ушей и передних зубов. Пальцы на руках частично отсутствовали.
        - Уроды! Зачем это надо было делать?! - возглас непонимания вырвался даже у много повидавшей следовательницы.
        - Это, Дина, экспресс-метод допроса пленного. В ход идут самые устрашающие и болезненные приемы. Сначала режут пальцы по одному, потом выдирают плоскогубцами зубы. Если это не помогает, ковыряют гениталии, слуховые проходы и глаза, - безэмоционально констатировал Семёныч. При подобном усердии трудно удержать секрет в себе. А батюшка, видать, идейный был. Таких, как он, в тридцатые годы по кускам резали и живьем сжигали, а они не отрекались.
        Весенний рассвет окрасил все окружающее пространство в мрачные тона. Дина, шатаясь, еле вышла из сторожки, где уже заканчивали работу криминалисты, и вдруг услышала еле различимый в утренней тишине писк. Обернувшись, девушка увидела забившуюся под крыльцо маленькую кошечку. Капитанша позвала ее к себе, но та еще сильнее начала прятаться. Пришлось сходить за сумкой и отрезать кусочек колбасы из запасов Семёныча. Кошка наконец вылезла и принялась поглощать подношение. Окрас зверушки оказался почти камуфляжным - белые, коричневые и черные пятна вразнобой покрывали тощее маленькое тельце с короткой шерстью. По окончании трапезы Дина взяла животинку на руки. Размурчавшееся создание привнесло мизерную частичку тепла в окружающую обстановку. Кошка забилась за пазуху и упорно не желала покидать вновь обретенное укрытие. Да и ладно, сиди! Трясясь от холода, Дина откинулась на пассажирское кресло микроавтобуса, но как только закрывала глаза, всплывали картины изуродованных трупов.
        «Да когда же это все закончится!? Будь проклят тот новогодний день, когда вылез на свет этот странник из подземки. Перестрелки, убийства, авария, Гены нет больше, да и самой Инны тоже нет, но череда ужасов не заканчивается. Теперь что ни день, то сбор трупов после каких-то больных на голову маньяков, с изысканной жестокостью убивающих всех подряд. Не могу больше!» - Дина проваливалась в сон все глубже и глубже.
        Подремав немного, она встала и вышла из фургона. Кошка куда-то убежала, пока она спала. Светило яркое солнце, на деревьях из набухших почек вырывались наружу молодые листочки. Как грязь-то быстро высохла!
        Дина подошла к храму и осмотрелась вокруг. Как ни странно, но рядом почти никого не было. На душе было невероятное спокойствие и легкость. Девушка подошла к двери храма и потянула за ручку. Дверь скрипнула и поддалась. Внутри был полумрак, горели свечи, в воздухе струился аромат ладана. Посреди храма стоял спиной к вошедшей Дине невысокий сухонький священник в светлом облачении, а рядом фигуры трех мужчин в военной форме. Капитанша подумала, что, скорее всего, зрительное восприятие странным образом искажалось при переходе с улицы в затемненное помещение, потому как силуэт священника отчетливо светился. Когда Дина закрыла за собой дверь, священник обернулся.
        - Здравствуй, Инна! - на девушку смотрел грустно улыбавшийся отец Серафим с сияющим лицом. Как ни странно, но никакого шока у девушки не было, хотя она сама ночью видела его обезображенный труп.
        - Здравствуйте!
        - Вот видишь, как оно вышло. Они не все нашли, что я спрятал. Часть бумаг осталась у меня в доме. За иконостасом найдешь тайничок, там все самое ценное лежит.
        - А как же они? - Инна посмотрела на троих бойцов, из которых так никто и не обернулся в ее сторону.
        - А вот воинам в ближайшие сорок дней предстоит трудная дорога. Поспеши к Володе, он тебе жизнь спас однажды, а сегодня меня закрыл собой. Теперь и я его сопровождать буду всегда.
        Внезапно видение исчезло и Дина вскрикнула.
        - Ты что? Приснилось что-то? - полковник Субботин разливал из термоса кофе по пластиковым стаканчикам в микроавтобусе.
        - Где Володя?
        - Мерин? - непонимающе смотрел на нее начальник спецотдела. - Тело погрузили уже и увезли.
        - Нет, остановите машину. Срочно! - заверещала Дина, выпрыгнув из фургона, но поняв, что без авто убывшие катафалки не догнать, забралась обратно, чуть ли не в приказном тоне потребовав их немедленного преследования.
        «Труповозки», следовавшие в сторону столицы, на полпути подрезал микроавтобус отдела «Зет». Полковники не понимали, что происходит с новой сотрудницей, но пока не торопились вмешиваться в ситуацию, решив посмотреть, чем закончится ее пламенный порыв. Распахнув настежь дверцы судмедэкспертного «УАЗа», капитанша бросилась к окровавленному телу богатыря и истерично завопила:
        - Он живой! Скорее в больницу его!
        - Ты сдурела, Дин! Чего несешь?! - оттолкнул ее полковник Белостоков, но когда прикоснулся к шее капитана Меренкова, то осекся и принялся вертеть головой по сторонам, словно ища ответа в глазах окружающих:
        - Теплый! Саш, слышишь, он теплый.
        Полковник Субботин, которого поколебать или удивить обычно не удавалось даже самыми необычными обстоятельствами, здесь лишь растерянно смотрел на тело подчиненного и еле слышно сказал:
        - Я не мог ошибиться, он был мертв!
        Врачи, выбежавшие из других машин, тоже переглядывались и непонимающе хлопали глазами. Семёныч опомнился раньше других и громко скомандовал:
        - Срочно в реанимацию его!
        Носилки с ожившим телом Володьки Мерина из развалюхи-«труповозки» погрузили в минивэн «Мерседес» и с мигалками помчали в ближайшую больницу.
        Через несколько часов из операционной больницы скорой помощи вышел вспотевший пожилой хирург, закурил прямо в коридоре и, взглянув на чекистов, молвил:
        - Чертовщина какая-то! Раневые каналы от осколков есть, но частично зарубцевавшиеся, а самих осколков ни в голове, ни в жизненно-важных органах нет! Как такое может быть?!
        Поняв, что жизни Володи больше ничего не угрожает, полковник Субботин распорядился о скорейшем переводе капитана Меренкова в московский госпиталь. И тогда измотанная, невыспавшаяся, с темными кругами под глазами Дина тихим голосом обратилась к полковнику Субботину:
        - Товарищ полковник, надо срочно ехать в дом к этому священнику, отцу Серафиму! Не спрашивайте ни о чем! Это срочно.
        Сомнений в необходимости послушаться новую сотрудницу отдела «Зет» больше не возникало.
        В скором времени автобус с офицерами ФСБ въехал снова в Тленск и, миновав полосу рытвин и луж на пути к лачуге убиенного батюшки, подкатил к облезлой двери его дома. Дверь даже вскрывать не пришлось: от нажатия плечом одного из спецназовцев она чуть не вылетела с петель. Дина первая бросилась в темный проем комнаты, а через несколько секунд убогую хату заполнили остальные прибывшие.
        В маленькой комнатке в углу на деревянной стене было прикреплено много разных икон. Взгляд Дины упал на самую большую из них - старую репродукцию иконы «Троица» Андрея Рублева. Капитанша долго рассматривала толстую деревянную рамку, а потом осторожно попыталась потянуть правую часть на себя. К всеобщему удивлению икона висела на скрытых петельках и, словно дверца, открыла проем тайника в стене. Оттуда девушка аккуратно достала завернутые в тряпицу два толстых журнала в потертых кожаных переплетах.
        Изумленные полковники Субботин и Белостоков переглянулись. Всем окружающим было явно невдомек, откуда у капитанши, без году неделя служившей в их отделе, вдруг появилась такого рода информация, ставшая хоть какой-то их победой в череде непрекращающихся неудач и трагедий.
        Ближайшие к описываемым событиям несколько дней прошли в похоронной суете, в изучении отчетов криминалистов, просмотров камер видеонаблюдения и результатов билинга. Ничего! Полный ноль! Кто, зачем, куда ушли - все было неясно. Одни догадки.
        Самым интересным во всей этой истории было изучение дневников старика Запрудского. Семёныч и Субботин практически не покидали кабинет, выходя только размять ноги и перекусить. Дина явно негодовала. Как же так! Она нашла дневники, а теперь ее даже не пускают взглянуть. Неожиданно в архивном помещении, где она изучала папку с документами 1966 года с надписью «Проект „Крот“», только что возвращенную Белостоковым в архив и содержащую целых три грифа: «Совершенно секретно», позже измененный на «Особой важности», и «Хранить вечно», зазвонил телефон. Субботин вызывал к себе в кабинет.
        В кабинете начальника спецотдела сидел Семёныч, обложившись кучей бумаг.
        - У тебя, Дина, наверное, много вопросов накопилось? - поинтересовался хозяин кабинета.
        - Да как вам сказать, - пожала плечами девушка. - Я уже не знаю, что стоит спрашивать, что нет. У меня под боком архив с документацией с самыми секретными грифами, и я имею к нему доступ.
        - А знаешь почему?
        - Ну, наверное, потому что меня нет официально. Я не существую чисто юридически, и в случае моих косяков искать меня будет некому.
        - Как и весь отдел. Здесь «живых» нет вообще. Так что, если появится у кого-то крамольная мысль, то его даже искать никто не будет. Здесь все мертвецы со свидетельством о смерти и могилкой на сельском кладбище. Изменены и внешность, и даже отпечатки пальцев, поэтому секретов-то и нет. Да и душевную экологию сотрудников наша расчудесная закрытая клиника блюдет уже много десятилетий, - непонятно к чему клонил полковник Субботин, но его тон несколько озадачил капитаншу.
        - Впрочем, сейчас не об этом, - полковник взял в руки толстый журнал в кожаном переплете и протянул Дине. - Ты уже в курсе, что такое «Проект „Крот“»?
        - Только в общих чертах.
        - Так вот, обрисую главные моменты: по древним манускриптам и немецким чертежам были воссозданы самоходные буровые машины, правда, на ядерном реакторе, а не на древних резонаторных двигателях. Цель, как нам видится, была одна - пробраться к подземным энергоустановкам.
        - Каким установкам? Можно подробнее? - смутилась капитанша.
        - К спецам Третьего рейха попали карты расположения древней системы энергообеспечения Земли, выстроенной задолго до самых древних известных классическим историкам цивилизаций. Каким образом и откуда попали эти карты к немцам, мы не можем понять. Скорее всего, из Тибета. Про экспедицию Эрнста Шефера 1936 года что-нибудь знаешь?
        - Да, но ни про какие тайные знания даже упоминаний не было.
        - Это естественно! Кто же об этом скажет! Немцы запустили проект «Мировой змей», правда, первые образцы машин были на дизельных агрегатах. Начались экспедиции в Арктику и Антарктиду. И вот после этого произошел колоссальный прорыв в технологиях: реактивные ракеты и самолеты, системы вертикального взлета, ядерный проект. До каких глубин удалось докопаться фашистам во время войны, мы можем только догадываться, но попавшие нашим «смершевцам» в 1945 году образцы машин свидетельствуют о том, что институту «Аненербе» удалось установить если не прямой контакт с древними обитателями Земли, то, по крайней мере, обнаружить их скрытые базы.
        - Так почему же тогда прилагается столько усилий для получения документов Запрудского, если немцы уже во время второй мировой завладели высокими технологиями древних?
        - Завладели, все верно, но завладели поздно, опоздали буквально на полгода или год. И ядерная бомба была почти готова, и применение баллистических ракет «Фау» и много всего другого, и не только в военной области. Благодаря нашей разведке удалось предотвратить применение оружия возмездия при штурме Берлина. Просто не успели немцы перебросить по подземной железной дороге ядерные боеприпасы из Кенигсберга к столице, наши войска ворвались в подземелья нынешнего Калининграда буквально на день раньше. В противном случае, исход войны мог быть несколько иным. Верхушка рейха практически вся сбежала в Латинскую Америку, и сколько бы ни говорили про Нюрнбергский трибунал, там не осталось никого из фактических лидеров, только опальные соратники фюрера и официальные ничего не ведающие «шишки». А те, кто действительно имел доступ к тайнам, они все были переправлены на антарктическую базу и в Латинскую Америку. Только вот за время войны немцам так и не удалось пробиться к главным тайным объектам, расположенным на территории нашей Родины в недрах Кавказского хребта и Полярного Урала. Так вот Запрудский как раз и
переводил документы, касающиеся данного вопроса. Более того, именно ему удалось вживую видеть оригинальный экспонат - древнюю тоннелепрокладочную машину, «подземную лодку», как ее называли в рейхе. Жаль, что в шестидесятые годы ученые не разобрали принцип запуска механизма, но потом старику все-таки удалось найти ответ в древних текстах. В своих журналах он пишет, что необходимы были очень специфические звуковые сигналы для запуска двигателя, что-то наподобие мантр. На этой страничке почему-то стоит отметка на полях «шаман», что это может значить - не совсем ясно. Но факт захвата в плен северных шаманов для последующей отправки их на заводы рейха хорошо известен. Гениальный изобретатель Виктор Шаубергер якобы тоже настаивал на привлечении шаманов к испытаниям летательных дисков, но это не более чем легенды.
        - А что же там было такое интересное на Полярном Урале и Кавказе?
        Полковники переглянулись. В этот раз процедуру посвящения неофита в тайные знания принял на себя Семёныч:
        - Согласно легендам именно там расположены выходы из системы подземных тоннелей и узловые участки древней энергетической инфраструктуры планеты. Вход же на Урале вел вообще в центр Арктиды, древнего полярного материка, ныне покоящегося на дне океана. Но как гласят легенды, энергетические объекты находились на огромной глубине и не пострадали при катаклизме, они и сейчас в целости и сохранности, несмотря на отсутствие обитателей тех древних материков: Арктиды или Гипербореи, Агархи, Атлантиды, земли Му, Шамбалы. Если верить легендам, то мощности нынешних атомных станций покажутся просто ничтожно маленькими по сравнению с энергопотреблением древнейшего мира. Сказания об энергетических кристаллах потопленной Атлантиды, с помощью которых совершались совершенно немыслимые вещи - не такие уж и сказки. Только вот технологии совсем нам недоступные и непонятные. Можно только гадать, что там были за машины и системы, которым требовалось такое количество энергии. В 1943 году советским морякам удалось потопить несколько подлодок из арктического конвоя фюрера, тогда всплыли очень интересные и странные
документы. Подлодки шли пустыми по направлению к Таймыру, даже без торпед. А вот чем они должны были загрузиться где-то на нашем заполярье - это загадка из загадок. Возможно такими же уникальными машинами, как доставшиеся нам землеройки. Так вот те, кого не добили в сорок пятом году, не оставили своих попыток вернуть мировое господство. В Советское время это было крайне проблематично, но тем не менее попытки продолжались, и история Запрудского тому подтверждение. А с падением «железного занавеса» уже спецотделу пришлось скрываться под землей, потому как к власти прибились те, кто все семьдесят лет считались самыми заклятыми врагами, но мы выстояли, несмотря ни на что. Примерно к началу нулевых годов постепенно удалось выдавить и передушить всю пришлую сволочь, и это не просто прозападные ставленники или агенты влияния. Официальные политические структуры - это пешки в игре теневых правителей мира, война с которыми шла всегда. Во все века и эпохи.
        Речи умудренных тайными знаниями полковников повергли Дину в транс, она без слов сидела на стуле и смотрела в одну точку. Интенсивные процессы обработки информации в голове требовали обеспечить переброску мощностей снаружи внутрь, поэтому Дина «зависла» на пару минут.
        - Кофейку, товарищ капитан? - предложил Субботин.
        - Не откажусь, - и чуть позже добавила: - Товарищи полковники, а какого участия на данный момент требует от меня Родина? Куда двигаться, если так активизировались злодеи?
        - Быстро и четко выполнять мои приказы - на первое время это самое главное. Со временем получишь свой сектор работы, но это потом. Сейчас ситуация сильно обострилась, нам нужно начинать работать жестко и на упреждение, в общем, необходимо вернуться к режиму работы спецотдела в советское время. Надо признаться, что с перестройкой вся отлаженная система полетела в тартарары. Гюнтер фон Гроссхейм под именем Александра Виленского в начале девяностых годов стал тайным советником нашего президента по безопасности. И хотя ему не удалось пролезть в самые глубины спецслужб, потому как не все в те годы присягнули новому строю, но тем не менее он оброс связями во всех структурах. После того, как прошел процесс чистки в высших эшелонах власти, он стал действовать опосредованно через высокопоставленных чиновников и олигархов. И если боевую группу Гюнтера в России возглавляет Фауст, то наиболее активный его ставленник в большом бизнесе - это известный олигарх Виктор Беркович. Вот именно этой персоной тебе и придется заняться, Дина. Мы уже дважды получали сигналы, что он ведет активные изыскания в районе
Уральского хребта и Чукотки, но пока что все проверки не выявили ничего по нашей части - обычная геологоразведка. Так что, Дина, соберешь максимум данных о нем и доложишь через три дня.
        - Товарищ полковник, разрешите? - в дверь вошел Иса.
        Семёныч и Дина с интересом обернулись.
        - Что у тебя, докладывай!
        - Да тут выяснилось, что Фауста активно разрабатывают «бэтэшники»[6 - Департамент ФСБ по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом.], причем уже давно.
        - Ну, про это я в курсе и про их нулевые результаты тоже. Теперь к делу подключаемся мы. Субботин снял трубку телефона и принялся набирать номер заместителя начальника департамента ФСБ по борьбе с терроризмом генерал-майора Круглова, потом сказал:
        - Ты, Иса, как раз и займешься этим прямо с завтрашнего дня.
        Дина, поздним вечером выехав с объекта «Можайск-19», направилась прямиком в фитнес-центр, работавший до глубокой ночи. Ей было необходимо переварить огромное количество полученной информации, а годы практики подсказывали: «Чтобы голова лучше работала, ее нужно оставить в покое. Поэтому самый благоприятный способ дать возможность мозгу доделать свою работу - это перевести сознание на телесную активность».
        Спустя некоторое время, наплававшись в бассейне и погревшись в сауне, капитанша уже предвкушала, как расправится с предстоящим диетическим ужином в знакомом еще с прошлой работы кафе. Предоставив многострадальному телу возможность испытать приятную мышечную усталость и погрузившись в свои мысли, девушка подошла к своему авто на стоянке рядом с фитнес-центром, села в машину, включила радио, не обратив никакого внимания на припарковавшийся сзади черный старенький внедорожник, перекрывшей ей выезд.
        Резко открывшаяся водительская дверь даже не успела испугать новоиспеченную чекистку, так как в одно мгновение ее за руку рывком выдернул из-за руля человек в черной маске и затолкал в салон внедорожника. Девушка только хотела возмутиться столь бесцеремонному обращению с ее персоной, но похититель в салоне стащил с себя маску. Это был Иса. Взрыв эмоций и сбивчивая речь с требованиями объяснений прервались страстным поцелуем.
        Чуть придя в себя, кавказец перебрался на водительское сиденье, велев Дине оставаться сзади. Резко стартанув, внедорожник помчал молодую пару по МКАДу в северном направлении. Критическое осмысление случившегося наступило только часам к четырем утра в комнате небольшого домика в полузаброшенной подмосковной деревне.
        Девушка, накрывшись пледом, лежала, а Иса пил кофе, очевидно, не собираясь сегодня ложиться спать. Накопившийся избыточный гормональный потенциал не позволил в предыдущие часы спокойно пообщаться молодой паре. Теперь же после того, как кровообращение вернулось к своей норме, мозги снова заработали в привычном режиме.
        - К чему весь этот маскарад, Иса? - разомлевшая Дина перевела взгляд с поволокой на стройного молодого чеченца. Иса повернулся к девушке. В свете тусклого фонаря на веранде обнажилась глубокая борозда шрама, глубоко делящего щетинистую щеку на две части. - Где ты был все эти месяцы?
        - Рядом, присматривал за тобой, но контактировать было нельзя. Был приказ тебя охранять. Мы сначала не понимали, почему тебя вообще в живых оставили. Но потом замысел Старика нам стал ясен: через тебя планируют выйти на Гроссхейма. Разменяют тебя, как пешку, Инна.
        - А я-то думала, что вам хороших следователей не хватает, - грустно улыбнулась девушка. - Ты смотри, отвыкать стала от прежнего имени. Даже вздрагиваю, когда слышу.
        На глаза у девушки навернулись слезы и, еле сдерживаясь от всхлипов, она, чеканя каждое слово, выпалила:
        - Шучу, ничего я не думала. Жизнь со мной в последний год просто случается безо всякого моего намерения, безо всякого учета моих планов на нее. Но причем тут я и Гюнтер? Где связь?
        - Всего пока не могу рассказать. Это опасно для тебя самой. Тебе нужно исчезнуть, Инн! У меня есть кое-какие запасы и документы. В начавшейся суматохе Субботин легенду о похищении проглотит, здесь явно не до тебя сейчас, поэтому спишут на Гюнтера.
        - А как же ты? Для Субботина мы ведь все, как на ладони.
        - Не всегда. Многое и ему не удается видеть. Не такой он уж всемогущий, как кажется. Да и времени у него на всех не хватает - уж очень обширный сектор контроля у Старика.
        - А почему вы его Стариком зовете? Он вроде как вполне себе в форме.
        - Поймешь потом. В этом отделе много, очень много тайн и скелетов в сейфах, - грустно улыбнулся кавказец.
        - Я никуда больше не побегу. Ведь меня просто нет. И у меня никого и ничего нет. Так, не жизнь, а незнакомый страшный фильм без зрителей. Ты думаешь, мне так сильно хочется жить?
        - Ну что ж, сама решила. Будь, что будет, - подавленно промолвил кавказец. - Если поймешь, что ситуация становится критической, постарайся дать мне знать. Возможно, что в ближайшие дни все может очень круто поменяться. Началась очень серьезная игра на самом высоком уровне. За время моей службы такого еще видеть не доводилось. Береги себя, Инн.
        В положенные 8:00 парковочное место в заводском ангаре с вывеской ЗАО НПП «Сатурн» привычно занял «Тигуан» Дины. Невыспавшаяся сотрудница спецотдела, держась на кофе и разогнанных бурной ночью эндорфинах, бодро зашагала к лифту.
        Глава 11. Hallo aus «Brandenburg»[Hallo aus «Brandenburg» - Привет из Бранденбурга (нем.)]
        - Шурик, где тебя черти носят? Половина десятого уже! - хрипло пробурчал коротко стриженный недружелюбного вида мужчина в черных очках в адрес забирающегося в салон «Шкоды» заспанного сослуживца.
        Негодующего водителя авто звали Константином Березиным, позавчера ему исполнилось тридцать годков. За прожитое время Костик успел получить звание капитана госбезопасности, шесть лет проработать в отделе по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом, дважды по полгода провести в командировках в Чечне и развестись с женой. Юбилей отметить не удалось и, судя по всему, в ближайшее время вряд ли удастся, так как практически круглосуточные оперативные мероприятия по поиску злодеев из ультранационалистических организаций отнимали куда больше двадцати четырех часов в сутки, если учесть, что время приходилось насильно сжимать и утягивать. Широкие возможности по части «поспать, пожрать и справить естественные потребности» Родина предоставила с избытком: в любое время и в любом месте, лишь бы не мешало работе. То есть на ходу.
        - Знакомься, старший лейтенант Игорь Исаев, будет с нами в операции, - сказал Костя.
        Забравшийся в салон чекист с подозрением посмотрел сначала на своего напарника, а потом и на нового коллегу, весьма сильно напоминающего южного гостя столицы, протянул для рукопожатия руку и коротко буркнул:
        - Саша.
        Старший лейтенант Александр Гущин разительно отличался от своего напарника Константина тем, что службу в органах он считал большим подарком судьбы, а «корягу», то есть служебное удостоверение офицера ФСБ, пропускным билетом во все двери. Невысокого роста, крепкий, с идеальной выправкой, густой щетиной и стойким дурманом парфюма, плохо скрывающим амбре от злоупотребленного намедни, Сашка был на редкость жизнелюбивым человеком. И если балансирующего на грани нервного срыва Костика авральный режим работы лишил единственного спасения от нарастающего стресса - вечерней выпивки, то Шурик ничуть не выглядел угнетенным государевой службой, а даже умудрялся вдохновенно обнадеживать жену перспективами представления его к ордену и близкой реальностью всевозможных благ по завершении сложнейшей операции.
        Планомерное «навешивание лапши» на женские уши служило одной цели - сократить количество проверочных звонков на мобильный, поскольку обслуживание Сашкой своих многочисленных любовниц всегда сопровождалось финансово-временными затратами и вызывало праведное подозрение у недоверчивой супруги. Появившаяся возможность не приходить после работы домой была воспринята Шуриком как благое воздаяние за самоотверженную службу трудовому народу и употреблена на скоротечные походы в гости по многочисленным пассиям, коих в любом районе столицы имелось в избытке.
        Вот именно это и вызывало злобную зависть коллег, особенно Костика, у которого из-за скверного характера как-то не складывалось с нежным полом. Еще бы тут не гневаться: разложенное переднее сиденье старенькой «Шкоды» и широкая кровать вкупе с объятиями страстной барышни не самого скромного поведения не шли ни в какое сравнение друг с другом.
        - Ты с Гансом встретился? - недовольно прошипел капитан.
        - Я, в отличие от некоторых, все успеваю! Сегодня ночью в Кунцево намечается большая тусовка нацистов и язычников всех мастей.
        - А что Ганс знает о нашем Фаусте?
        - Да мало, как и все. Ганс говорит, что из Украины вернулся только он один. Все остальные его соратники или сложили головы за «незалежность» на Донбассе или, разочаровавшись во власти еврейской олигархии в стране, побросали добровольческие батальоны и разбрелись кто куда. А вот о Фаусте давно не слышали. После начала конфликта на Украине его не видели ни здесь, ни там. По слухам его ждут сегодня на празднике в Кунцево. Там ведь грандиозный языческий праздник намечается.
        - Так если тусовка намечается такой масштабной, то было бы недурно поучаствовать в ней, затерявшись в толпе.
        - Опять под язычников закосить?
        Шурик вспомнил начало своей карьеры оперативника, когда он вместе с сотней «родноверов» скакал возле костра на Купалу в надежде втереться в языческую тусовку. Тщетно. Молоденький волхв долго присматривался к нему, а потом чуть ли не до смерти отходил посохом. Что ему взбрело в голову, не ясно - то ли родные духи шепнули ему про недостойного верующего, то ли ясновидение или банальная интуиция - не ведомо. Фактом было то, что неприятный след от встречи с адептами возрожденной веры остался у Шурика и в душе, и на плутоватом челе в виде шрамов. По этой причине маячащая перспектива снова выдавать себя за ярого носителя светлых идей национал-социализма с неоязыческим уклоном совсем не казалась ему привлекательной.
        После неблагозвучных пререканий чекисты обоюдным решением постановили вызывать на место проведения незаконного сборища группу прикрытия из состава Управления специальных операций ФСБ, потому как физическая и идеологическая подготовка современных язычников не позволяла надеяться на смиренное отношение к блюстителям основ государственного строя. Прикрепленный к ним новый опер Игорь молча впитывал основы борьбы с экстремизмом, сидя на заднем сиденье.
        Ближе к первомайской полуночи просторная лесная поляна на окраине столицы оживилась: огромный костер пылал вровень с растущими деревьями, сотни людей толпились вокруг. Несколько бородачей в расшитых свастическими орнаментами рубахах наводили суету, пытаясь организовать пока еще плохо сведущую в тонкостях языческих гульбищ толпу.
        Кого только не было на весеннем празднике! И вечно ищущие себя блажные патлато-бородатые раздолбаи со своими амебными спутницами, бесцельный жизненный путь которых странным образом привел их в языческую тусовку. И седовласые идейные реконструкторы древних обрядов с горящими глазами и бубнами, несмотря на комсомольское прошлое некоторых из них, без зазрения совести открыто именовавшими себя потомственными волхвами. Самая же многочисленная категория присутствующих состояла из националистически настроенной молодежи. Спортивного телосложения, накаченные, бритоголовые, они были одеты в фирменные прикиды от «Longsdale», «Stone Iseland» и иных почитаемых брендов: толстовки с капюшонами и «бомберы» (короткие куртки без воротников из прочной блестящей ткани), поло, майки, кроссовки, высокие шнурованные ботинки с металлическими вставками в носах, штаны в стиле «милитари». Те, кто были в футболках, красовались живописными татуировками, сплошь покрывавшими руки вплоть до запястий, тут было все: от фашистских флагов и орлов до рунических надписей и картин с изображением скандинавских богов. Лидерами
тату-символики были неизменные «Черное солнце» и паутина на локтях, свидетельствующие о самой стойкой преданности бонхедовской идеологии.
        Понаблюдав из окна машины за брутальной частью контингента весеннего праздника, борцы с террором решили все же не погружаться самостоятельно в ритуальную часть праздника, а по старинке воспользоваться услугами утыканной микрофонами и скрытыми камерами многочисленной агентуры, которой, к счастью, во всех представленных субкультурах хватало с избытком. Сами же чекисты предпочли на почтительном расстоянии слушать и следить за всем происходящим.
        Праздник затянулся чуть ли не до рассвета. Никто из ожидаемых гостей так и не появился в объективах камер. Спецназовцы дремали в лесу в микроавтобусе, а оперативники допили последний кофе из термоса и уже начали собираться, когда в микрофоне одного из агентов вдруг начался плохо различимый диалог:
        - Давайте закругляйтесь, сейчас должны гости подъехать.
        - Макс, гости уже ждут в паре километров отсюда, а тут «мусорами» все утыкано. Ребята уже три ментовские тачки срисовали.
        - Не бойтесь, пусть менты боятся! - этот ответ незримого оратора заставил проснуться и напрячься даже тех оперативников, которые, казалось, уже видели третий сон.
        - Слышь, Кость, это что сейчас этот фашист болтнул? Что за ерунда? - напрягся оперуполномоченный Гущин, сидя в тонированном фургоне в нескольких сотнях метрах.
        - Понтуется урод! Как за яйца возьмем и начнем трясти в камере, сразу же запоет по-другому, - озлобился капитан Березин, которому очередная нервная бессонная ночь явно не добавила жизнелюбия и служебного рвения.
        Эфир вновь оживился неясными фразами, из которых можно было понять, что агента Ганса вместе с двумя десятками соратников правого движения ждут те самые «гости» где-то в лесу.
        - Готовность номер один! Аккуратно сопровождаем объект, - спецназ получил приказ подполковника ФСБ Колунова Ивана Никифоровича, осуществлявшего общее руководство операцией и являвшегося непосредственным начальником опера-раздолбая Шуры и его нервного напарника Константина.
        Пятнадцати бойцам Управления специальных операций Центра специального назначения ФСБ предстояло осуществлять незаметное преследование отделяющейся в северном направлении группы спортивных парней, в которую затесался дерганый агент Ганс. Целью данной операции был захват опасного преступника Смирнова Андрея Ивановича, ультранационалиста, связанного с международными террористическими группировками, известного по прозвищу Фауст.
        О самом Фаусте было известно не так уж много. Родился он в станице Галагаевской Ставропольского края, что на самой границе с Чечней. Эта станица была известна своими грозными и непримиримыми казаками. Чужаки туда вообще не захаживали, так как перед вооруженным казачьим патрулем любой встреченный кавказец с пристрастием допрашивался на предмет того, чьим гостем в станице тот являлся. И если ответ не удовлетворял патруль, то залетный гость мог здорово поплатиться за необдуманное решение посетить станицу. Андрею было тридцать восемь лет. В юношеские годы ему пришлось семь с половиной лет провести в местах не столь отдаленных за групповое убийство троих таджиков сначала на «малолетке», а затем уже и на строгом режиме в Мордовии. После освобождения Фауст перебрался в столицу, где в девяностые годы примкнул к известной на всю столицу «бригаде» Леши Норда, которая отличалась многочисленными кровавыми акциями в отношении всех подряд, как им казалось, расово неполноценных гостей столицы.
        В терминологии нацистской Германии, коей усиленно пользовались неонацисты, представители иных рас именовались «унтерменшами» - от киргизов до дагестанцев, от негров до китайцев. Себя же наци считали самыми что ни на есть истинными арийцами и потомками белых богов. Движение скинхедов или «скинов» в девяностые годы набирало силу и становилось поистине пугающим феноменом социальной жизни многих российских городов. Видя наглый беспредел со стороны кавказцев, цыган, азиатов и прочих некоренных народностей среднерусской полосы, сдобренный бездействием купленной-перекупленной отечественной милиции, подростки, невзирая на славное прошлое своей Родины, заплатившей чуть ли ни тремя десятками миллионов жизней за победу над фашизмом, вставали под знамена всевозможных националистических и неонацистских организаций. При этом совершенно без зазрения совести носили фашистскую символику и специфическую атрибутику английских скинхедов, а точнее их ультраправого подразделения «бонхедов».
        Дюжина подростков четырнадцати-восемнадцати лет, составлявшая костяк так называемой «бригады», представляла собой вполне боеспособную единицу низшего звена правого движения, конвейером поставлявшего кандидатов в серьезные военизированные организации. Некоторые из них имели какой-либо юридически оформленный статус, а остальные были близки типичным ОПГ, но разве что были проникнуты националистической идеологией с соответствующим антуражем. Несогласные с режимом военспецы еще со времен пресловутого общества «Память» активно обучали членов новых радикальных организаций военным наукам: ножевому бою, стрельбы изо всех видов оружия, минно-взрывному делу, тактико-специальной подготовке и вождению боевых машин.
        Государственный аппарат в лице правоохранительных органов сначала еще как-то лавировал между опасностью для конституционного строя и необходимостью иметь под боком подобные экстремистские группировки для сдерживания напирающей с юга волны этнической преступности. Но все попытки контролировать деятельность подобных организаций потерпели крах из-за того, что в их руководстве было много здравомыслящих людей и достаточное количество профессиональных военных и бывших сотрудников специальных ведомств. А сколько соратников в случае чего могло быть поставлено «под ружье», и говорить не приходилось. Будь эта махина более согласованной и координированной, то смогла бы запросто устроить в государстве то, что не смогли сделать когда-то в 1993 году оппозиционные силы. Чего греха таить, много националистов в ту злополучную осень обороняли Белый дом с оружием в руках. Понимая реальную угрозу, стражи государственного суверенитета в штатском начали плановую процедуру закручивания гаек. Массовые аресты, судебные запреты деятельности многих организаций к середине нулевых годов привели к тому, что часть серьезных
группировок ушла в подполье или самораспустилась, а зарегистрированные общественные организации погрязли в судебных тяжбах и карикатурной смене названий, не подпадающих под формулировку судебного решения. Несколько наиболее одиозных лидеров отечественных НС были попросту убиты правоохранителями.
        Фауст, кстати сказать, получивший такое погоняло еще на зоне из-за тяги ко всему мистическому и оккультному, к тому времени стал уже одним из идеологов правого движения. Непонятно благодаря каким силам, но Андрей, имевший за собой длинный уголовный шлейф, ловко пронырнул сквозь расставленные правоохранителями сети и полностью исчез из поля зрения оперативников на несколько лет. Когда же он появился в роли руководителя одной из самых кровавых террористических группировок националистического толка, то можно только предполагать, какой начался «звездопад» у офицеров госбезопасности, проморгавших процесс мутации скинхеда-уголовника в лидера правой террористической группировки.
        Смирнов возглавлял известную в узких кругах боевую группу «Бранденбург-800», названную в честь легендарного немецкого диверсионного спецназа - восьмисотого батальона, а затем полка и дивизии «Бранденбург». Бойцы, прошедшие в том подразделении спецподготовку во время Второй мировой, провели кучу легендарных спецопераций, действуя, как правило, в военной форме своих противников. Они прекрасно знали родной язык территории и свободно ориентировались на местности. Особо выделялась их моральная подготовка, точнее сказать, аморальная: с бойцов «Бранденбурга» специальным приказом были сняты все ограничения на убийство «некомандантов», включая женщин и детей. Поставленная командованием задача выполнялась вероломно, жестоко и предельно эффективно, не считаясь ни с кем и ни с чем. Что уж тут говорить про те случаи, когда диверсионной группе вдруг на пути попадались нежелательные свидетели - речи о сохранении им жизни вообще не велось. «Бранденбург» вступил в войну с СССР не 22 июня 1941 года, а на день раньше: немецкие диверсанты в форме советских военнослужащих вырезали пограничников и охрану важных
стратегических объектов, обеспечивая внезапное масштабное наступление основных сил.
        Так вот современные тезки легендарных диверсантов Второй мировой в лучших традициях своих предшественников за десятилетие своего существования накопили такой багаж грехов, что эфэсбэшное руководство при одном упоминании о них трясло и бросало в жар. Жестокие убийства криминальных авторитетов этнических группировок, громкие массовые террористические акции против всевозможных «врагов белой расы» потрясали новостные агентства и приводили в ужас толерантную общественность.
        Самым мерзопакостным фактом существования современного «Бранденбурга» было то, что за все время его деятельности не было никаких материальных признаков его присутствия в стране. На допросах даже при использовании «сыворотки правды» задержанные «нацики» ничего существенного не могли поведать ни о составе группировки, ни о месте дислокации, ни о способах связи с ними. Лидеры других правых организаций толком рассказать о «Бранденбурге» тоже не могли, так как сами ничего не знали, только всякие байки, легенды, вымыслы, но по существу - ноль. Зато при разборках с этническими группировками многие козыряли крышей «Бранденбурга». Козырь этот был весьма весомый, потому как там, где работал этот отряд, оставались одни трупы.
        Большинство силовых акций, за которыми стояли эти неуловимые спецы, были настолько совершенным образом спланированы и исполнены, что аналитики ФСБ и ГРУ чесали головы, вспоминая, кто же у нас в стране может так готовить спецоперации. Таким образом, за десять лет поисков у госбезопасности, кроме нескольких номеров сотовых телефонов и общих описаний внешности бойцов, ничего существенного не было.
        И вот удача - во время перестрелки с дагестанцами при разделе сфер влияния по каким-то коммерческим объектам в руки полицейского СОБРа попадается Сережа Зотов по кличке Ганс, известный активист правого движения, ранее дважды судимый по 282 статье УК. В дело моментально вписывается ФСБ и забирает его в раскрутку себе. Сереже навешивают два трупа убитых кавказцев и перспективу провести последние годы жизни где-нибудь на «курортах» с особым режимом содержания, как-то: остров Огненный, «Белый лебедь» или «Черный беркут». Ганс под прессом федералов ломается и становится одним из самых результативных агентов в правой среде, но в последнее время и он молчит как рыба насчет «Бранденбурга». И тут на конспиративной квартире оперуполномоченный Шурик Гущин получает от пьяного в дымину Ганса «инфу» насчет ожидаемого прибытия в столицу в начале мая легендарного Фауста, якобы для отбора новых кандидатов в свою группировку.
        Глава 12. Захват
        Полтора десятка бойцов спецназа ФСБ в черном камуфляже рассредоточились в лесопосадке и, держась на внушительном расстоянии от удалявшейся по просеке группы националистов, не упускали их из виду. Наблюдение велось через приборы ночного видения и тепловизоры. Скрытое преследование продолжалось около двух километров. Группа шла бодрым шагом по петляющей тропе, но неожиданно четыре человека отделились от коллектива, судя по всему, для организации тылового прикрытия. В оптических прицелах и биноклях спецназа было четко видно, что ребята достали из рюкзаков пистолеты, а у одного из них в руках оказался укороченный карабин «Вепрь» со складным прикладом и барабанным магазином.
        - Твою ж мать! Они арьергард выставили, - заматерился подполковник Колунов в радиоэфире. - Углубляйтесь в лес. Постарайтесь пройти незамеченными.
        В виду того, что четверо «нациков» не остались стеречь тропинку, а врассыпную ушли в лес по обе стороны дороги, то группе преследования следовало принять более серьезные меры к маскировке и недопущению столкновения с ними.
        В микроавтобусе, где находились опера Гущин, Березкин и Иса, представленный как старлей Игорь Исаев, напряжение в воздухе достигло максимума.
        Внезапно эфир разразился матерными криками и щелчками выстрелов. Стало ясно, что группа преследования все же напоролась на засаду. При подобном раскладе ничего не оставалось, кроме как подавить оказавших сопротивление скинхедов и успеть нейтрализовать встречавших основную группу, хотя шансы на благополучный исход операции таяли с каждой упущенной секундой.
        Основная группа неонацистов, среди которых из агентуры ФСБ был только Ганс, резко рванула вперед, услышав выстрелы за спиной. Предположения чекистов относительно численности группы прикрытия оказались весьма далекими от истины. Четверо бойцов из тылового прикрытия примкнули к соратникам, ожидавшим их на оборудованных в лесу огневых точках. Ребятишки оказались далеко не лохами, засада была организована на высшем уровне. Да и первоначальная оценка огневой мощи противника - предполагаемый дробовик и несколько пистолетов - сыграла злую шутку.
        После того, как один из бойцов спецназа ФСБ зацепил растяжку и чудом остался жив, по нему и остальным преследователям ударили несколько пулеметов. Спецназ вместо молниеносного подавления заигравшихся в неонацистов молодчиков сам занял глухую оборону и начал постепенно ретироваться, потеряв одного из бойцов убитым и еще четырех с различными ранениями. Планируемая операция по захвату бритоголовых почитателей Адольфа Алоизовича никак не предполагала возможного общевойскового боя в лесу. Ни гранатометов, ни пулеметов у спецназа не было, поэтому подавление оборудованных пулеметных расчетов с кондачка представлялось совершеннейшей авантюрой. Спецназ был задержан в перестрелке, и лишь четверым чекистам удалось сразу же уйти в обход и, сделав большой крюк, выйти на хвост убегающей группе. Группа спецназа ФСБ все же смогла обойти с фланга огневую точку, уничтожив двух боевиков и вынудив остальных к отступлению. Оперативникам при начале стрельбы тоже не сиделось на месте и после того, как в эфире прозвучала информация об отступлении боевиков, все рванули из микроавтобуса на захват злодеев.
        Ранний майский рассвет вполне позволил различать удаленные объекты. Но растянувшаяся цепь спецназа постепенно таяла в лесу. В эфире то и дело появлялись сильные помехи, и связь с бойцами прекращалась. Крики подполковника Колунова с требованием доложить обстановку оставались без ответа.
        Исе, как самому тренированному из оперативников, первому удалось добежать до большого оврага в лесу. Прячась за стволом кряжистого дуба, чеченец высунулся и посмотрел вниз. Лог тянулся на несколько сотен метров, в конце его виднелся громадный чернеющий проем раструба бетонного тоннеля для отвода сточных вод. Тоннель уходил в склон холма, за которым шумело шоссе. Двадцатью минутами ранее сюда добежали обогнувшие засаду четыре спецназовца и, судя по их докладу командованию, они видели, как подоспевшую группу новобранцев встречали возле тоннеля вооруженные люди. В завязавшейся перестрелке спецназовцы застрелили нескольких неонацистов, вынудив остальных скрыться в тоннеле. Но сунуться за ними чекисты не смогли, так как из трубы работал пулемет. Зайти в тоннель стало возможным только после прибытия основных сил.
        Подоспевшие запыхавшиеся опера Гущин и Березкин, не притормаживая, начали спуск, не обращая внимания на Ису, но неожиданно из бетонной трубы раздались трели очередей. Саша Гущин кубарем полетел вниз, быстро сгруппировался и по-пластунски начал отползать в сторону. Капитан Березкин автоматически последовал примеру напарника.
        Иса не сразу понял в чем дело, но когда он перевел взгляд на холм впереди, то оторопел: из трубы врассыпную выбегали черные силуэты спецназовцев, спотыкаясь, падали на колени и отползали. Увидев это, Иса решил зайти сверху с противоположной стороны.
        Из глубины тоннеля доносились звуки пулеметных очередей. Затем снаружи от входа взорвались две гранаты, порвавшие не успевших ретироваться спецназовцев. Опера завопили в рацию о подмоге и бросились по склону холма вперед. Подойдя первым к бетонному тоннелю, старлей Гущин даже не успел понять, что с ним произошло: он рухнул на колени, задыхаясь, начался сильный тремор рук. Увидев это, Костик Березкин снова заорал в рацию о поддержке, но почти сразу же и его постигла участь напарника. Единственный, кого не коснулось странное воздействие, был стоящий над обрывом Иса. Он увидел, что творилось с чекистами, и сразу же передал информацию дежурному в спецотдел «Зет».
        Через полчаса вокруг злополучного места уже кружили вертолеты, а территория вокруг оцеплялась ОМОНом и спецназом внутренних войск. Тяжелораненых и убитых спецназовцев транспортировали на носилках из оврага и с поляны грузили в вертолет. Почти сразу за «Альфой» прибыл вертолет отдела «Зет». Подошедший Иса увидел полковника Субботина, который пытался втолковать командиру прибывшего отряда «Альфы» об инфразвуке и опасности осуществлять преследование по тоннелю, но на того уже орали по рации отцы-командиры с требованием посылать группу в тоннель. Пытаться повлиять на решение генералитета, жаждущего крови и мести, полковник не мог.
        Цепочка спецназовцев боевым порядком, прикрываясь бронещитами, начала продвигаться в темноту бетонной трубы. Мощные фонари освещали только несколько десятков метров, но впереди лучи упирались в стену, так как менее чем через пятьдесят метров от входа начиналось разветвление тоннеля. Боевые группы разделились и пошли вглубь. Иса с полковником переглянулись.
        - Товарищ полковник, это инфразвук был?
        - А что же еще! - угрюмо ответил начальник отдела, вспоминая события 2001 года с подобным исходом. - Только сейчас это было краткосрочное применение, но с добавлением пулеметов и гранат.
        - Игорь, иди сюда, - слабый голос капитана Березкина раздался откуда-то из толпы суетившихся военных. Костик сидел на траве в облеванных штанах бледный, как моль. Наклонившийся над ним врач пытался найти вену для инъекции.
        - Что с Шурой? Он жив?
        - Да жив, вроде, - ответил чеченец. - Без сознания только. Уже в вертушку погрузили.
        Взгляд капитана упал на кровавое пятно перед входом, где вперемежку с землей лежало разрубленное напополам тело агента Ганса.
        - Снайпер наш видел в прицеле, как двое растянули Ганса за руки в стороны, а один из ожидавших их уродов выхватил здоровенный меч и рубанул аж до лобка, - с сожалением добавил подошедший подполковник Колунов, который даже предположить не мог, чем закончится казавшаяся несложной операция.
        Вертолет отдела «Зет» нес полковника Субботина с Исой на базу в «Можайск-19», где уже в полной боевой готовности находился весь оперативный состав отдела и основные силы спецподразделения. Полковник Субботин был напряжен как никогда.
        - Товарищи, террористическая группировка «Бранден-бург-800» сейчас находится в полном составе где-то в подземных коммуникациях Москвы. Мы ведем наблюдение за всеми важными магистралями и спецобъектами подземки, но как вы все прекрасно знаете, из «слоеного пирога» тоннелей нам известно процентов семьдесят, не более. Поэтому группам спецназа приказано занять узловые точки для охраны, а именно: подземные бункеры, закрытые узкоколейки и прочее. Так как на все необходимые объекты людей, естественно, не хватит, тебе, Хамсутдинов, выделят тридцать человек из «Вымпела». Расставлять бойцов будешь сам лично, но на объекты класса «Омега» ставить только наших бойцов. Вопросы?
        Далее оперативный состав отдела получил приказы и началось самое неприятное - ожидание.
        К двум часам пополудни командир «Альфы» сообщил, что обе группы без потерь вышли в систему канализационных тоннелей Москвы. Никаких следов беглецов обнаружено не было.
        - Что и следовало ожидать, - хмуро пробурчал Семёныч. - У «Бранденбурга» на руках старинная карта подземной Москвы. Где они вынырнут в следующий раз одному богу известно.
        Для сотрудников отдела «Зет», центра специального назначения ФСБ, да и для всего личного состава управления по городу Москве в эти сутки рабочий день не заканчивался, а плавно перетекал в завтра. По всем ведомствам была объявлена тревога.
        - Антитеррористический комитет назначил срочное совещание на семь вечера, готовьте мне электронный вариант всех возможных подземных ходов внутри МКАДа, - сказал полковник Субботин, поручив Семёнычу разыскать всевозможные оцифрованные карты, схемы, чертежи и проекты подземной Москвы, информация из которых может быть непроверенной, но представляющей ценность в сложившейся ситуации.
        Уже через час начальник отдела рассматривал на огромном мониторе карту подземной инфраструктуры столицы в трехмерном варианте. Семёныч и молодой техспец отдела показывали ему, как листать различные уровни расположения тоннелей.
        - «Слоеный пирог» возможно намного глубже, чем мы предполагали, - полковник Субботин ужаснулся масштабам подземного города, о существовании которого среднестатистический обыватель даже не догадывался. - Самое интересное то, Андрей Семёнович, что уже во времена Ивана Грозного были карты древней Москвы с лабиринтами тоннелей.
        - Ничего удивительного, Александр Иванович. В средние века в мире всплыло множество карт с изображениями островов и континентов, официально открытых лишь спустя столетия.
        Но ближе к вечеру следующего дня сотрудники отдела по борьбе с терроризмом сообщили новость. Четко и оперативно сработала агентура «бэтэшников»: какой-то завербованный активист «правого движа» узнал старого знакомого среди странной группы молодых людей в походной экипировке, выгружающей тяжелые сумки из кузова «Газели» в подъезд жилого дома в центре столицы, и не позабыл отзвониться курирующему оперативнику госбезопасности. С этого момента все завертелось с ужасающей скоростью.
        В кратчайшие сроки центр специального назначения ФСБ начал действовать: старенькую девятиэтажку блокировали силами спецназа ФСБ, полицейские оцепили жилой квартал полностью, в доме началась эвакуация жильцов. При попытках выявления нужной квартиры был тяжело ранен один из оперативных сотрудников ФСБ. Прибывающие все новые и новые группы спецназа «Альфа» с ходу занимали боевые позиции на крышах соседних домов, формировались штурмовые группы.
        Во время подготовительных мероприятий полковнику Субботину позвонил заместитель командира Центра спецназначения ФСБ генерал-майор Лаврухин, который руководил всей операцией. Он хотел получить данные о подземных коммуникациях под оцепленным зданием, потому как именно отдел «Зет» владел наиболее полной информацией обо всех секретных коммуникациях и объектах под землей, но ответа тот полковник получить не успел.
        Из зашторенных наглухо окон седьмого этажа в среднем подъезде девятиэтажного дома прозвучал винтовочный выстрел. Пуля калибра 7,92 мм немецкой снайперской винтовки «Маузер» времен второй мировой войны, разбив оконное стекло, устремилась в сторону балкона соседней многоэтажки, где только что облюбовал позицию корректировщик из «Альфы». Тот даже и подумать не мог, что его наблюдательную трубу, более всего напоминающую перископ, среди кучи белья на балконе заприметит стрелок из квартиры. Расчет выстрела был сделан с поразительной точностью: бронебойная пуля пробила бетонное ограждение балкона и угодила спецназовцу точно в кадык, на выходе раскрошив шейные позвонки. Боец мгновенно рухнул навзничь замертво, а снайпер, с которым он работал в паре, заорал в рацию о «двухсотом». На этом смутные надежды на мирное разрешение конфликта улетучились.
        Командование ЦСН ФСБ уже было наслышано о вчерашнем стиле работы группы «Бранденбург», поэтому решило более не рисковать личным составом. Так как жильцов из соседних квартир уже удалось эвакуировать, по окнам начали стрелять из гранатометов и пулеметов со всех огневых точек. Две штурмовые группы заняли позиции в смежных квартирах в соседних подъездах, чтобы в случае чего не допустить прорыв банды при подрыве стены. После массированного обстрела жилплощади казалось, что шансов выжить не останется даже у тараканов под плинтусом.
        Основная штурмовая группа в подъезде осторожно начала приближение к тамбурной двери квартиры, откуда некоторое время назад прозвучали выстрелы в оперативника. Саперы заложили заряд пластида по контуру дверного полотна и отступили к лестнице. Хлопок взрыва, и дверь слетела с петель, вывалившись наружу. Но в следующую секунду сработало взрывное устройство в электрическом щитке на лестничной клетке. Килограмм пластида в закрытом помещении с учетом направленного взрыва смел огненным вихрем готовившуюся к штурму квартиры боевую группу с двух лестничных пролетов. Нисходящий поток взрывной волны выбросил двоих спецназовцев через межэтажные окна на улицу. Часть лестничного пролета, не выдержав ударного воздействия, обрушилась на нижний этаж, погребая под собой несколько бойцов «Альфы».
        Не понимая до конца ситуацию, но предвидя возможный прорыв выживших террористов через соседний подъезд, командующий спецоперацией отдал приказ на подрыв смежной стены. Перед взрывом по окнам квартиры еще раз ударили гранатометом и затем газовыми гранатами. В проделанную брешь в несущей стене ворвалась штурмовая группа из квартиры соседнего подъезда, но в охваченном пламенем помещении вообще отсутствовала какая-либо видимость: огонь, газовый смог и тяжелая взвесь цементной пыли не позволили произвести осмотр комнат.
        Квартиру взяли в плотное кольцо со всех сторон и дали возможность пожарному расчету потушить пламя. После того, как потушили огонь, в здании долго работали саперы и лишь к утру туда вошли криминалисты.
        К вечеру руководство ФСБ услышало печальную новость: в сгоревшей квартире были найдены обугленные останки только одного человека, а вот в запертой квартире на первом этаже был обнаружен пролом пола в подвальное помещение, из которого имелся специально проделанный лаз, ведущий в систему подземных коммуникаций. Напрашивался самый негативный из возможных вариантов произошедших событий: террористов на момент штурма в квартире не было, да и сама квартира служила для прикрытия основного места дислокации боевой группы «Бранденбург».
        Спецотдел «Зет» в полном составе находился на базе в «Можайске-19». Спецназ же рассредоточился по подземным пространствам столицы. Оперативный состав и аналитики просчитывали пути возможного отхода «Бранденбурга» после бойни в подмосковном лесу. Но вариантов дальнейших маршрутов на многослойной карте московских подземелий было великое множество. Вторые бессонные сутки, проведенные в напряженном ожидании, давали о себе знать. Сотрудники начинали «зависать», скорость реакции падала, а голова намного медленнее обрабатывала входящий поток информации.
        Дина весьма ловко научилась от опытного коллеги еще на предыдущей службе «выключаться» за столом на десять-пятнадцать минут, помня предостережение наставника, что больше организму давать спать не следует, так как в противном случае начинается фаза медленного сна, чреватая разбитым состоянием на выходе. Зайдя к себе в кабинет, капитанша плюхнулась на стул и уткнулась лбом в скрещенные руки, мгновенно перейдя в царство морфея, но по закону подлости практически сразу по коридорам штаба раздалось противное пищание старинной советской системы оповещения, сигнализирующее о немедленной боевой готовности личного состава.
        Все до единого сотрудники бросились снаряжаться в бронежилеты, пристегивать кобуры с табельным оружием и с «тревожными» чемоданами прибывать на место сбора - центральный зал бункера, где располагалась группа мониторинга. Полковник Субботин, спокойный и сосредоточенный, вдруг напрягся и пронзительно посмотрел на Дину. В ответ, к своему удивлению, старейший контрразведчик увидел холодный немигающий взгляд исподлобья, но на анализ перемен в облике подчиненной времени не было. Полковник четко и сухо довел до подчиненных необходимую информацию:
        - Товарищи офицеры! Несколько минут назад выставленный нами патруль в подземке вступил в перестрелку с разведкой «Бранденбурга» в Северном административном округе Москвы, - лазерная указка полковника красной точкой указала до боли знакомую Дине станцию метро. Недалеко от этой станции первого января прошлого года на белый свет вылез спецназовец Коля Святой, своим нелепым визитом в столицу исковеркав пусть и не самую счастливую, но вполне привычную и устоявшуюся жизнь молодой следовательницы. Полковник тем временем продолжал обрисовывать оперативную обстановку:
        - Спугнув головной дозор, наш спецназ преследовать его не имел возможности, люди все на счету, а там, как многим известно, находится вход к секретной узкоколейке, - взгляд полковника снова упал на отстраненно-задумчивую Дину.
        Девушка снова смело и холодно посмотрела на начальника, пока тот не перевел взгляд на коллектив.
        - Теперь слушайте задачу: всему оперативному составу немедленно прибыть на станции метро желтой и серой веток выше Серпуховской и координировать действия всех служб на станциях в месте предполагаемой локализации группы. Если камеры видеонаблюдения не фиксируют посторонних в метро, то в данном районе у нас остается всего четыре альтернативных глубинных маршрута вне основных тоннелей метро. Ни в коем случае не пытайтесь вступать в бой. Группы спецназа нашего и ЦСН рассредоточены в радиусе нескольких километров вокруг. Не факт, что члены «Бранденбурга» будут в экипировке и с оружием, вполне возможен и гражданский выход. Ваша задача - выявить и доложить. Ни в коем случае не пытайтесь своими силами задерживать и ввязываться в бой. На базе остается группа мониторинга и охрана. Остальные по машинам!
        Полковник Субботин с Семёнычем и начальником оперативной разведки унеслись с базы на вертолете. Дине же выпала участь добираться до места вместе с Исой и болтливым тощим оперативником Петей Хорошиловым на служебном внедорожнике по пробкам столицы. Во время объезда очередной пробки, когда они неслись по встречной полосе с мигалкой под ненавистными взорами обывателей в раскаленных майским солнцем авто, в эфире прозвучала информация об обнаружении группы людей в закрытом подземном тоннеле в непосредственной близости от станции метро «Серпуховская».
        Так уж легла карта судьбы, но именно группа Исы оказалась ближе всего к нужному месту. Локализация ареала поиска очень обрадовала Ису и Хорошилова, а вот Дина заметно нервничала. Понятное дело, что ее никто не собирался бросать на захват террористической группы, а из-за нехватки личного состава прикрепляли к оперативному составу для координации действий оперативных служб и общему мониторингу. Но складывающаяся обстановка последних дней с взрывами и трупами не добавляла энтузиазма и служебного рвения, хотя общая перемена в жизни капитанши сильно сказалась на ее мировоззрении, заметно поубавив тревожности и мнительности.
        Дине предстояло в срочном порядке занять место перед монитором камер наблюдения и инструктировать полицейских. Иса и Хорошилов бросились на перрон. Народу на станции было немного, и матерых боевиков с оружием наперевес не наблюдалось. Просвистели несколько поездов, народ на перроне менялся, но эфир пока наполняли только инструкции руководства по вопросам передислокации сил спецназа к месту обнаружения группы. Иса с Петей Хорошиловым находились в разных частях станции и периодически переговаривались по портативным рациям.
        Тем временем прибыл еще один поезд, разбавив людскую массу на перроне. Но как только состав тронулся, Петя сообщил о том, что из-за поезда на перрон выбираются люди в спецодежде ремонтных служб с огромными сумками. Тут же Дина, вторя Хорошилову, сообщила, что насчитала девять «ремонтников». Людям на перроне было совершенно невдомек, кто только что появился на белый свет из тоннеля - ситуация не вызвала особой реакции у людей на станции. И только Петя Хорошилов, мгновенно сообразив, что ровным счетом уже ничего не сможет сделать, покрылся каплями холодного пота и остался на месте словно вкопанный. Иса стал пробираться сквозь толпу спешащих к эскалатору граждан.
        В это же время направленные Диной четверо полицейских начали по одному останавливать «ремонтников» под предлогом проверки документов. Те же из бесшумного оружия в мгновение ока наделали в досужих стражах порядка множество непредусмотренных природой отверстий. Полицейские хотя и были с оружием наготове, но в условиях толпы не успели произвести ни единого выстрела в ответ. Видя падающих ниц окровавленных стражей порядка, люди завопили, началась паника. Многие прыгали на рельсы и бросались в тоннель, да только уже было поздно: боевики успели рассредоточиться и оцепить практически весь перрон. Толпа, рванувшая к эскалатору, нарвавшись на автоматные очереди, повалила обратно. За несколько секунд перрон покрылся десятками трупов попавших под пули гражданских лиц. Когда начались первые очереди по толпе, Петя Хорошилов выхватил пистолет и засадил с десяти метров пулю прямо в переносицу бородатому боевику с автоматом, но уже в следующую секунду сам рухнул, сраженный очередью в спину. Да и что могли противопоставить в толпе гражданских лиц двое оперативников, вооруженные всего лишь пистолетами «Глок»,
двенадцати «отмороженным» диверсантам, доставшим из сумок пистолеты-пулеметы «Хеклер и Кох МР-5», автоматы Калашникова и другое автоматическое оружие?
        У Дины, увидевшей в монитор, какой ужас происходит на перроне, вмиг улетучилась осторожность, и она в горячке рванулась с пистолетом к запасному выходу на перрон. Иса, затерявшись в толпе, успел спрятать пистолет под рубашку и в толчее оказался на самом краю перрона прямо напротив автоматчика. Боевики, поняв, что полностью окружили уже послушную толпу, прекратили стрелять.
        В тоннеле раздался звук приближающегося поезда. Машинист получил предупреждение о немедленной остановке состава слишком поздно. Первые три вагона поезда все же докатились до перрона. Очередь из АКМ прошила стекла кабины электровоза, окрасив внутреннюю поверхность стекол кровавыми брызгами. Один из боевиков пробрался через разбитое стекло в кабину и открыл двери. Пинки, удары прикладов и автоматные очереди в воздух очень поспособствовали быстрому заполнению вагонов. Боевики бросили гранату в четвертый вагон. Прогремел взрыв, и окровавленные люди начали высыпаться в тоннель из открытых дверей и выбитых окон. Набив три вагона заложниками, словно бочки сельдью, «бранденбуржцы» начали втаскивать объемные и, судя по всему, очень тяжелые сумки в четвертый вагон, сплошь забитый человеческими телами и залитый кровью.
        И вот, когда уже последний «ремонтник» собирался шагнуть в головной вагон уже трогающегося состава, ему в спину прозвучал с десяток быстрых хаотичных выстрелов из девятимиллиметрового пистолета «Глок». Несмотря на солидный разброс, три пули все же легли в спину злодея, аккурат между лопаток, сбив того на одно колено. Нетрудно было догадаться, что все исполнители террористической акции имели под спецовками бронежелеты как минимум пятого класса, защищающие даже от бронебойных пуль автомата Калашникова. Но меры индивидуальной бронезащщиты оказались тщетными: одна пуля пронзила незащищенное плечо, а другая, расколов оранжевую строительную каску обнародовала содержимое буйной головушки злодея.
        Узнай, кто «сминусовал» одного из членов элитного террористического подразделения, «бранденбуржцы» впали бы в депрессию от несправедливости бытия. Это была хрупкая красивая девушка, и стреляла в человека она впервые. Нет, целиться ее научили, и нажимать на спусковой крючок она умела, но чтобы вот так в спину пол-обоймы - этого от себя Дина и сама не ждала. А тут хоть и с тремором в руках, и с пересохшим от волнения ртом, и бешеным пульсом, она выждала время, следя в щель чуть приоткрытой аварийной двери и, увидев, что практически никого из боевиков уже нет на платформе, заприметила желанную цель и выплеснула все волнение через ствол легендарного швейцарского пистолета. Практически одновременно с последними выстрелами один из бандитских пистолетов-пулеметов выплюнул бесшумную очередь в ответ. Пули высекли на металлической двери искры, но из-за набора скорости результат стрельбы уже был недоступен взглядам террористов.
        Первые вздохи дались Дине с трудом. Сидеть в новых брючках на грязном цементном полу было как-то не «комильфо», но вот встать из-за дикого болевого спазма брюшных мышц тоже не получалось. Благо, что через пару минут на перроне раздался топот и крики людей. В запасной вход не спешили заглядывать, а сама Дина тоже не торопилась проявить себя из-за соображений безопасности.
        Поиски ее не затянулись. Первым ее обнаружил спецназовец ФСБ, чуть не застреливший ее и заоравший «Бросай ствол!». Когда же девушка смогла выдавить: «Капитан Адашева. ФСБ», рядом уже оказался взволнованный Белостоков.
        - Дина, детка, ты как? Пулю словила? - по-отечески волновался Семёныч, а спецназовец уже совершенно бесцеремонно рвал на ее груди белую блузку и липучки на бронежилете.
        - О, а здесь что? - Семёныч повернул голову капитанши и улыбнулся: - На твой век бед хватит - только царапина!
        Дина приложила руку к окровавленной шее: под ухом чувствовался кровоточащий шрам от скользящего пулевого ранения. Тем временем спецназовец содрал кевларовую защиту с груди девушки и нагло любовался красотами молодой чекистки.
        - Жить буду! - прохрипела девушка и запахнула блузку.
        - М-да, бронник целый, да еще и через дверь - ерунда! - пришел в себя боец и неловко засобирался.
        Семёныч помог встать натерпевшейся коллеге и, забросив ее руку себе на плечо, повел через окровавленный перрон к эскалатору, где врачи уже начинали эвакуацию раненых.
        Внезапно Дина остановилась около самого края платформы, где на животе лежало тело в спецовке, свесив руку с края, словно пытаясь что-то поднять с рельсов. Чуть впереди валялась пробитая строительная каска с кусками мозгов внутри.
        - Ты что? - Семёныч сразу не понял интереса девушки к мертвому террористу. - Это ты его что ли?
        - Угу, - Дина вытаращила глаза на результат своего экспромта в стрелковом деле.
        - Ну ты даешь, вот молодец! - оживился старый разведчик, явно искренне радуясь за подчиненную, и почему-то сразу не домысливший, что ситуация лишения жизни другого живого существа для девушки вполне естественно может оказаться психотравмирующей. Сообразив же что к чему, бодрый ветеран изобразил понимание на лице и заботливо повел сотрудницу к выходу.
        Бойня была зафиксирована всеми камерами видеонаблюдения, и через несколько минут о ней знали уже все правоохранительные органы страны. Всю столицу подняли на уши в считанные минуты. Движение в метро было прекращено. О судьбе поезда с террористами пока ничего не говорилось в сводках. К МКАДу потянулись колонны армейских грузовиков и бронетехники. Высший уровень террористической опасности был объявлен уже к четырем часам дня: были перекрыты въезды в город, отменены рейсы гражданской авиации, повсеместно эвакуированы детские сады, школы, общественные учреждения.
        К девяти вечера в Москве был объявлен комендантский час, потому что захват заложников на станции метро оказался вовсе не банальной бойней с требованием выкупа. Поезд с заложниками остановили в тоннеле между станциями. Из вагонов хвостовой части поезда, где не было террористов, пассажиры стали выбивать стекла и по рельсам бросались наутек. Впрочем, они никого не интересовали, кроме эфэсбэшников, подробно опрашивающих беглецов на предмет получения информации по террористам. Сведения были или нулевыми, или совсем скудными, так как к первым четырем вагонам, где находись заложники и террористы, никто прямого доступа не имел, а пассажиры, спасшиеся из остальных вагонов, при первой удобной возможности начали разбегаться.
        Тем не менее, к стражам безопасности Родины в скором времени вышел заложник, снабженный террористами видеоматериалом на телефоне. Короткий видеоролик содержал съемку собранного в окровавленном вагоне крупногабаритного взрывного устройства. Когда чекисты развернули пакет с продолговатым металлическим предметом и запиской: «Это для подтверждения серьезности наших намерений», все недоуменно уставились на него. Но в скором времени по спецсвязи ФСБ прозвучала страшная новость: «В контейнере обогащенный оружейный плутоний. У террористов, вероятно, имеется ядерное взрывное устройство».
        Переговорщики ЦСН ФСБ установили связь с террористами, а те еще более омрачили картину: «Заряд термоядерный и большой мощности». Что касалось освещения событий в СМИ, то сначала общественности была сообщена совершенно другая информация: якобы боевики исламистской террористической группировки заминировали вагон и требуют вывода войск из Сирии. Но молчать о ядерной угрозе было нельзя. Поэтому в скором времени по всем каналам оповещения были даны указания по организации эвакуации населения.
        Вечером был созвано расширенное заседание Совета безопасности. Руководство ФСБ доложило президенту о вероятном наличии у террористов ядерного взрывного устройства и об отсутствии выдвинутых требований на настоящий момент. Ситуация становилась катастрофической, так как нахождение вагона с ядерным зарядом на перекрестье различных подземных тоннелей, да еще и в непосредственной близости от русла Москвы-реки напрочь отсекало большинство сценариев антитеррористических действий силовиков, потому что никто не мог гарантировать даже саму возможность подхода штурмовых групп к вагону. А не позволить террористам привести в действие взрывное устройство - это было уже вообще из области фантастических гипотез. Впрочем, и о последствиях подземного взрыва большой мощности в центре мегаполиса со сложной пустотной структурой грунта и большим количеством коммуникаций даже и думать было страшно. Все прекрасно понимали, что существование самого города, как такового, сейчас висит на волоске. Главной задачей в сложившихся обстоятельствах была скорейшая эвакуация населения безо всякой гарантии возвращения.
        - А если это обычный блеф? Добыть оружейный плутоний не такая уж сложная задача, если задаться целью, - министр обороны вперил глаза в директора ФСБ, словно от его ответа могло что-то поменяться. - Да и что им надо-то, в конце концов? Есть хоть какие-то оперативные данные?
        Директор ФСБ переглянулся с президентом и что-то шепотом сказал ему, после этого глава государства попросил членов Совета безопасности и приглашенных лиц освободить кабинет, оставив только директора ФСБ и министра обороны. Чуть позже в кабинет зашел человек среднего возраста среднего роста без каких-либо отличительных черт во внешнем облике. После его визита в течение десяти минут верховным главнокомандующим был отдан приказ о приведении сил быстрого развертывания в полную боевую готовность и переброску на Крайний Север. Военно-космические силы, ракетные войска стратегического назначения и Северный флот получили приказ к подготовке нанесения ракетно-бомбового удара по целям на Крайнем Севере страны и в Арктике. Какое отношение имел террористический акт в столице к подобным приказам военного руководства страны, оставалось загадкой. Весь вечер и всю ночь из Москвы продолжалась массовая эвакуация жителей.
        В «Можайск-19» возвратились все оперативники отдела «Зет». Террористы в тоннеле были блокированы силами спецназа ФСБ. Спецназовцы отдела «Зет» продолжали нести дежурство на самых важных и секретных объектах подземной части столицы. Все ждали развязки, потому как прогнозировать ситуацию было совершенно невозможно из-за отсутствия требований террористов.
        Во время вечерней планерки в кабинете полковника Субботина раздался звонок дежурного. Сотрудник, сидевший за мониторами в центральном зале бункера, сообщил о звонке на старый, неиспользовавшийся много лет номер. Звонок был сделан из Ямало-Ненецкого автономного округа, чем вызвал неподдельный интерес полковника, велевшего установить связь с таинственным абонентом. Субботин вышел из своего кабинета в коридор.
        Окончив разговор с неведомым собеседником, полковник бодро вошел в кабинет и с порога выпалил:
        - Ну, наконец-то! Теперь мне более или менее становится понятна причина теракта в столице.
        - Что случилось, Александр Иванович? - Семёныч в глазах у начальника отдела увидал привычный озорной огонек, замещенный тревожной сосредоточенностью в последние дни. - Товарищи, пока рано что-то утверждать, но чуйка подсказывает мне, что я прав.
        - Да в чем прав-то, не тяни! - Семёныч начинал заводиться от длительного нервного ожидания.
        - Эти движения «Бранденбурга» в Москве не более чем ширма, прикрытие для основного удара на Полярном Урале.
        После этой фразы в кабинете начался ропот и перешептывания подчиненных между собой.
        - Да, расчет сделан вполне разумно: все лучшие спецподразделения страны стянуты к столице для возможного силового решения операции. В это же время никому не будет дела до полярных областей с их законсервированными спецобъектами. Я более чем уверен, что самого Гроссхейма нет в Москве, да и лучшие диверсионные силы «Бранденбурга» не здесь.
        - Так что же получается, товарищ полковник, никакого ядерного заряда в московской подземке и в помине нет? - удивленно молвил начальник оперативной разведки отдела.
        - Девять из десяти, что именно так. Не совсем понятно, зачем они сунулись в колонию, где сидят «пожизненники»? Ну, это мы скоро выясним.
        Начальник отдела окинул взглядом подчиненных:
        - Полковник Белостоков, капитан Адашева, через час быть готовыми к вылету в Салехард! Подполковник Хамсутдинов, снимайте людей с подземных объектов, оставьте человек пять для координации «вымпеловцев», остальные через час летят с нами. Оперативному составу отдела посменно дежурить в штатном режиме. А нам - удачи!
        Часть 3. Под стражей вечного холода
        Глава 1. За забором
        2 марта 2016 года, пос. Хорт Ямало-Ненецкий автономный округ,
        самая северная исправительная колония России «Белый Медведь» (ИК-11)
        В устье ледяной реки Соть, впадающей в Северный Ледовитый океан, обрамленная горной грядой Полярного Урала расположилась одна из самых лютых зон современной России - исправительная колония особого режима номер одиннадцать, более известная среди осужденных как «Белый медведь». Целевой контингент учреждения составляют осужденные к пожизненному лишению свободы, но кроме этого имеется и вполне многочисленный сектор строгого режима и колония-поселение с общим режимом. Несмотря на географическую удаленность от цивилизации и суровый арктический климат, эти недружелюбные места тем не менее имеют хорошее транспортное снабжение: Северная железная дорога, морское и речное сообщение, да плюс ко всему аэропорт в Салехарде не позволят отнести это место к забытым Богом уголкам.
        В тюремной больничке с самого утра начался какой-то непонятный для несведущего взора кипиш[8 - Кипиш - суета, шум, паника (крим., жарг.)]. Туда-сюда постоянно сновали зэки с новостями для положенца[9 - Положенец - человек, назначаемый «вором в законе» и имеющий право принимать решения в его отсутствие и от его имени на определенной территории или в исправительном учреждении (крим., жарг.).], потому как вчера в зону зашла «малява»[10 - Малява - записка, сообщение на бумаге (крим., жарг.)], что в здешние края этапирован некогда авторитетный урка Колюня Боцман, который пару лет назад в одном из захолустных подмосковных городишек сильно набеспределил, в одиночку завалив семерых местных блатарей вместе со смотрящим[11 - Смотрящий - уголовный авторитет, уполномоченный решать вопросы на определенной территории (крим., жарг.)]. Пошел на это злодеяние Боцман после того, как получил предъяву в том, что не отстегнул в общак[12 - Общак - воровская касса взаимопомощи (крим., жарг.)] «рыжья»[13 - Рыжье - золото (крим., жарг.)], коего на Колюниной хате было более сотни килограммов в виде фасованного золотого
песка.
        Боцман в том Долбопропащенске был «на гастролях»[14 - Гастроль - выезд воров в другую местность для совершения преступлений (крим., жарг.)], поэтому сразу по прибытии, как полагается, нанес визит местному смотрящему, а после этого исчез из виду на несколько недель. Когда же один из блатных заявился к Боцману на хату, то застал Колю в весьма невыгодном с экономической точки зрения положении: тот с сильного похмелья в одних семейных труселях фасовал на медицинских весах золотой песок по холщовым мешочкам. От количества увиденного драгметалла у визитера даже глаз задергался, потому что в этой провинциальной дыре такого количества золота не проходило даже центробанковским транзитом по железной дороге. Гость наставил на Колюню ствол и отзвонился смотрящему. Через пять минут удивление на лицах изображали еще шесть человек из местного «блаткомитета», а Коля в исподнем посреди комнаты пытался рассказать свою давнюю мечту о том, как он желал донести часть незаконно нажитого добра в общак, но, к сожалению, не успел. Долго ли, коротко ли, но пока блатные мороковали, как лучше сгрести разбросанный по полу
золотой песок, Боцман вытащил из спортивной сумки автоматический пистолет системы Стечкина и длиной очередью по комнате прервал золотую лихорадку местного криминалитета. После чего спешно сгреб в мешки золотишко и несколькими ходками погрузил его в припаркованный неподалеку внедорожник. Из сраженных пулями искателей Эльдорадо одному Шуре Долгому посчастливилось не сразу отдуплиться. Он, оставаясь верным до конца блатной идее, в агонии набрал номер серьезного подмосковного авторитета и сквозь стоны и хрипы поведал сию душещипательную историю.
        Через час на хате уже толпился десяток недружелюбного вида ребятишек в кожаных куртках во главе с хмурым сухопарым кавказцем, который очень расстроился, что к его прибытию Шурик уже «склеил ласты», а гастролер Боцман испарился из города. Неподобранных Колюней впопыхах остатков золотого запаса вышло более двух килограммов - этот факт лучше любых слов подтверждал слова идейного борца, сложившего буйну голову за «общее» счастье, Шуры Долгого. О том, где Боцман раздобыл столько «рыжья» и куда его заныкал, в блатном мире каждый месяц ползли новые слухи. Главным же рассадником новостей были, конечно же, зоны, тюрьмы и пересылки. И каких только новостей не слышали в СИЗО! Чуть ли не в каждом городе находилось по пять-семь человек, которые Боцмана видели на свободе, кто-то с ним чалился в «обезьяннике»[15 - Обезьянник - спецприемник, изолятор временного содержания (крим., жарг.)], кто-то слышал о трагической кончине Боцмана, двоим же Колюня являлся во сне и поведал, где зарыл клад. В общем, блатной мир в лице Колюшка с его барахлишком получил интереснейшую фольклорную тему как минимум лет на пять.
        Где же на самом деле обитал два года Колюня Боцман, никому доподлинно известно не было. Попался же «золотодобытчик» в руки правоохранителей в Питере, причем попался эфэсбэшникам на контрабанде золота. Что именно вышло со следствием у Боцмана, никто не знал, но только вот групповой «мокряк»[16 - Мокряк - «мокрое дело», убийство (крим., жарг.)] ему к контрабандному делу не пришили, поэтому помимо «беспредельной»[17 - Беспредел - действия, грубо нарушающие воровские законы и понятия (крим., жарг.)] репутации у Колюшка маячила недвусмысленная слава «ссученного»[18 - Ссученный - вор, преступник, заключенный, в силу различных причин пошедший на открытое или негласное сотрудничество с администрацией исправительного учреждения, правоохранительными органами (крим., жарг.)]. Да и вообще все, что касалось Боцмановского дела, было тайной за семью печатями: никто ничего конкретно сказать не мог, но все стояли на ушах и суетились, как на похоронах.
        Почтенное общество так и не смогло уразуметь, зачем Боцмана прислали на Ямальский «строгач»[19 - Строгач - исправительное учреждение со строгим режимом содержания заключенных (крим., жарг.)], раз он пошел на сотрудничество со следствием и ему так щедро скостили багаж грехов, посчитав групповой «мокряк» самообороной, поэтому по зоне один за другим шли «прогоны» с инструкциями насчет персоны нового пассажира. Авторитетные люди четко определили: Боцман должен сначала отдать либо «рыжье», либо деньги, а только потом его можно «умножать на ноль». Подобный расклад был самым нежелательным для Колюни, так как подразумевал под собой использование экзекуторами всех методов и средств для инициирования в его свободолюбивой душе неистребимого желания к исполнению божественной заповеди делиться с ближними. Так что вся заинтересованная общественность с нетерпением ожидала лицезрения легендарного Колюни с его секретами добычи и схоронения несметных сокровищ. На зоне «вертухаи»[20 - Вертухаи - контролеры исправительного учреждения (крим., жарг.)] тоже были в курсе, как нужно обращаться с долгожданным пассажиром и
каким образом организовать встречу с ожидавшими его «доброжелателями».
        Отдыхавший безвылазно уже третий год в тюремной больничке положенец зоны сорокадевятилетний рецидивист с четырьмя судимостями Виктор Сергеевич Подопригора, более известный как Витя Хребет, не спал всю ночь, обсуждая со своими близкими, как лучше организовать «теплую» встречу с легендарным гостем. Блатное сообщество никак не могло решить вопрос, где и как удобнее подкатить к Колюшку: на карантине не получится - уж больно наглядно все будет, а ждать, пока распределят в отряд - жаль столько времени терять, да и уважаемые люди с воли торопят.
        Красномордый, обритый наголо бывший «международник» по боксу Лёня с погонялом «Молоток», который по решению сходки занимался рукоприкладством по отношению к неугодным, прервал гробовое молчание чифирившей компании и разразился гениальным предложением:
        - Слышь, Хребет, а что если Боцмана в ШИЗО дернут за драку? Ну, а там его и…
        Хребет поднялся с кровати, устало расправил сутулые плечи, на которых были выколоты синие расплывшиеся от времени звезды и эполет, подошел к окошку с кружкой в руках, глотнул горячего, неимоверно терпкого напитка и недовольно скосил взгляд на бравого «отбойщика», всем своим видом выражая немой укор за бестолковое предложение. Молоток в черной борцовской майке, обтянувшей мускулистый торс с красочной татуировкой римского гладиатора, недоумевающее поворачивал голову то на сидевших напротив Калача и Моню, то на положенца, не понимая, почему общественность не оценила продукт его мозговой активности. Калач хотел было сказать ему, что ввиду отбитости головы и природного скудоумия, Молотку ртом лучше не говорить, а кушать, но осекся, зная не понаслышке о горячем нраве боксера, поэтому помягче пояснил:
        - В ШИЗО не получится побазарить нормально, мусора все слушают.
        Молоток понимающе кивнул, вспомнив, что Боцмана надо будет не просто загасить, а еще и расспросить о важных вещах.
        - Придется ждать, как дернут с карантина в отряд, - резюмировал высказанные и еще витающие в воздухе скудные идеи Хребет, положив ладонь на постоянно ноющую поясницу, из-за которой Виктор Сергеевич и получил погоняло во время второй своей «командировки» в Нижний Тагил. Тогда в далеком 1989 году во взбунтовавшемся лагере перегоревшая балка перекрытия рухнула на молодого отрицалу[21 - Отрицала - заключенный, не соблюдающий режим содержания в исправительном учреждении (крим., жарг.)] Витю, сломав тому позвоночник. Когда же его беспомощно лежащего на земле начали обрабатывать сапогами «краснопогонники»[22 - Краснопогонники - военнослужащие внутренних войск МВД СССР, осуществлявшие функции охраны мест заключения (крим., жарг.)], на весь лагерь слышался вопль калечного зэка: «По хребту не бей, сука, хребет сломан!»
        Следующая неделя прошла при неусыпной опеке находящегося в карантине Колюни, который абсолютно беззаботно встретил место своего будущего пребывания, словно младенец, не ведая, что грозит ему за его давние подвиги. Когда же Боцмана определили в четвертый отряд, то он с таким же нездоровым пофигизмом встретил утомившихся от длительного ожидания Калача, Моню и Молотка. Боцмана провели в каптерку и предложили присесть.
        - А. У. Е.[23 - А.У.Е. - воровское приветствие «Арестанский удел един» или «Арестанско-уркаганское единство» (крим., жарг.)], босота! - весело поприветствовал коллектив Боцман.
        - Как доехал, Колюня? Как дорога, не растрясла? - глумливо пробасил Моня, сидя на подоконнике и затягиваясь сигаретой.
        - Спасибо, хорошо! - улыбаясь, ответил Боцман. - Вашими молитвами!
        - Да, молится о тебе теперь куча народу и здесь, и на воле! А вот, что в дороге не простудился, то это хуже - здоровье медленнее кончаться будет, страдать дольше придется! - не подразумевающим разночтений тоном процедил долговязый угловатый Калач.
        - Ну, это неизвестно еще кому больше страдать придется! Тот, кто придет за мной, вам и о здоровье пояснит и небо в алмазах замастырит, поэтому я бы не стал.
        - Что не стал? - выпалил начинающий заводиться Молоток.
        - Не стал бы с таких вот гнилых подкатов знакомство начинать!
        Не успел Боцман договорить фразу, как здоровенный кулак Молотка молниеносно взмыл от левого бедра и впечатался ему в переносицу. От такого удара ноги Колюни оторвались от пола и в изящном полете сопроводили бренное тело в противоположный угол комнаты.
        Очухался Боцман минут через десять, когда Моня вылил на него баклажку воды.
        Только когда Колюня открыл глаза, на досужих охотников за чужими секретами смотрел совсем другой человек. Точнее, телесно это был прежний Боцман, но взгляд отражал совершенно другую сущность. Первым отшатнулся от встающего Колюни Калач, уловив всеми фибрами души волну ужаса, шедшую от плюгавого зэка со свернутой набок переносицей. Даже быковатый Молоток, у которого, казалось, вместо нервной системы была толстая медная проводка, и тот невольно подался назад.
        Боцман встал и зажал свой нос между ладонями. В каптерке послышался режущий нервы хруст костей, после чего из ноздрей Боцмана кровь полилась еще сильнее. Колюня еще раз приложил ладонь к носу, и все прекратилось.
        Подойдя к трясущемуся Калачу с выкидным ножом в руках на расстояние полутора метров, Боцман приставил указательный палец к собственной шее и провел по ней, словно показывая разрез. Не отрывая от него глаз, Калач с немигающим взором завыл и послушно повторил такое же движение на себе, только с учетом зажатого в руке ножа. Вой Калача сразу же смешался с хрипом и свистом разрезанной гортани. Зэк затрясся, упал на колени и, будучи не в силах оторвать взгляда от Боцмана, рухнул на пол, залив всю комнату кровью. Моня, глядя на произошедшее, сполз с подоконника на пол. Молоток, переведя взгляд с конвульсирующего Калача на Боцмана, словно в замедленной съемке, рванулся в его сторону, но Колюня легким движением левой руки смахнул выброшенный кулак, а правой открытой ладонью резко толкнул боксера в широченную грудь, как раз под срез левой грудной мышцы. Молоток с открытым ртом развернулся к Боцману, жадно несколько раз вдохнул воздух, побагровел и рухнул на затихшего Калача.
        Боцман расправил плечи, отряхнул залитую кровью робу, неторопливо надел кепку и поправил козырек. Во всех его манерах читались навыки офицера с большим багажом строевой подготовки за плечами. Переведя леденящий взгляд на затаившегося в углу Моню, тихим спокойным голосом сказал:
        - Вас, недоумков, ведь предупреждали, что не надо.
        Потом, немного погодя, продолжил:
        - Ментам скажешь, что они друг друга завалили в драке. Про меня молчи, тогда оставлю жить.
        После того, как Боцман вышел из каптерки, Моня на полусогнутых бросился в тюремную больничку, где, трясясь от ужаса, поведал о случившемся положенцу. Минут через десять в больничке уже толпилась куча блатных, решая, что теперь делать с новым неспокойным пассажиром.
        - Так это что ж получается, Моня? Калач сам, вот так, от нечего делать, вскрылся?
        - Бля буду, Хребет, это был уже не Боцман! В него словно бес вселился.
        - Лады, посмотреть бы на него надо, - заключил Хребет.
        - А что смотреть на него, валить падлу при первой возможности, - забухтел татарин Наиль.
        - Ума у тебя до хрена, я смотрю! А за «рыжье» ты людям потом объяснять сам будешь?
        На этом мнения относительно дальнейшей судьбы Боцмана вслух больше не высказывались. Хребет отошел в маленький закуток и позвонил по сотовому авторитетному вору на волю для получения новых инструкций. Решили до завтрашнего дня Боцмана не трогать. Но что действительно удивило всех сведущих, особенно Моню, это то, что к вечеру в день убийства блатных в каптерке Боцман сиял, как огурчик: ни следов насилия на лице, ни крови на робе как не бывало, словно Молоток ему только перышком в носу пощекотал.
        Через несколько часов после инцидента в лагере началось светопреставление. По отрядам пошел глобальный «шмон»[24 - Шмон - обыск (крим., жарг.)]. «Кумовья»[25 - Кумовья - оперативные сотрудники исправительного учреждения (крим., жарг.).] дергали на допросы всех подряд. В одном из отрядов при обыске случился конфликт, в результате которого одному из контролеров проломили голову табуретом. Ну и, соответственно, в зону прибыл УФСИНовский спецназ на «профилактику». «Маски-шоу» в привычно-жестокой манере начали дубасить резиновыми изделиями зэков и на корточках выстраивать их на площади.
        Все было, в общем-то, обыденно и ожидаемо, только вот отряд спецназа недосчитался двух человек после своих спецмероприятий. Эти двое погнались за каким-то шустрым зэком, сквознувшим в окно, а нашли их уже холодными в одном из бараков, причем без признаков насильственной смерти. На лицах погибших бойцов осталась посмертная маска ужаса. Как позже выяснила судмедэкспертиза, один умер от обширного инсульта, у второго произошел разрыв аорты. Бегуна так никто и не опознал. А нелепая потеря личного состава вызвала законный гнев спецназовцев, отразившийся естественным образом на организмах заключенных: под «молотки» попали все подряд. Неоправданное насилие привело к бунту. Остальные отряды начали поджигать корпуса, баррикадировать двери кроватями. На помощь спецназу нагнали войска и продолжили экзекуцию над осужденными. Избиение продолжалось несколько суток. Восемь осужденных были просто забиты до смерти или умерли от травм в изоляторе. Несколько десятков зэков без разбора «дернули на тюрьму». А еще восемнадцать человек, протестуя против ментовского беспредела, прямо на плацу вскрыли себе вены, причем
четверых человек уже не откачали. Это багровое пятно на прежде безукоризненной репутации колонии резко оживило внимание Москвы.
        Долгое время колония возвращалась к своей привычной жизни. С центрального аппарата УФСИН отправили глобальную проверку. «Хозяину» пришлось лавировать между попытками сохранения мирного спокойствия и привычной жесткой дисциплины учреждения, чтобы показать проверке нормальный режим его функционирования. С одной стороны, и гайки сильно закручивать нельзя было, чтобы не колыхать память о недавних кровавых событиях, а с другой, - совсем распоясавшуюся зону нельзя было представить москвичам.
        Хребет и еще несколько блатных больничку не покинули. После дубиналов спецназа она теперь стала для них жизненной необходимостью: все залечивали поломанные конечности и ребра, да и отбитые внутренности и мозги требовали длительного покоя.
        О Боцмане вспомнили через много дней после кипиша. Колюня, чудесным образом избежавший насилия правоохранителей и где-то отсидевшийся в дни «жесткача», теперь с дебильной улыбкой работал в цехе деревообработки, как будто ничего и не произошло. Вдвойне было странно то, что Боцман две предшествующие ходки «отрицал» и не работал ни дня, за что неоднократно подвергался всему имеющемуся у власти арсеналу средств принуждения: от «пресс-хат»[26 - Пресс-хата - камера, где отрицательно настроенных осужденных подвергают избиению т.н. «ссученные» по указанию администрации учреждения с целью склонить к отказу от своих взглядов, либо добычи определенных сведений (крим., жарг.).], ШИЗО[27 - ШИЗО - штрафной изолятор исправительного учреждения], промерзших карцеров до банального глубокого массажа внутренностей с помощью резиновых изделий и кирзовых сапог.
        После утреннего развода Боцмана в промзоне встретил мелкий худосочный Вася Вжик, который был на побегушках у Хребта и по количеству суетливых перемещений вполне смахивал на затейливую зеленую муху из старого диснеевского мультика. Вжик предложил пройти для разговора в один из полупустых складских ангаров. Колюня вытер грязной ветошью руки, отряхнулся и послушно потопал вслед.
        Восемь человек во главе с положенцем зоны расположились в закутке за металлическими стеллажами. Густые клубы сигаретного дыма еле пробивали лучи тусклой лампы, смазывая очертания лиц. Боцман, подойдя к почтенной публике, поздоровался и добродушно залыбился на Хребта. Разговор завел сам положенец, прямо пояснив Колюне, что смертный приговор ему вынесен и от сиюминутного перемещения в лучшие миры его отделяет только знание о местонахождении всем известных материальных благ.
        Боцман не стал перечить и грозить неописуемыми бедами, а покорно опустил подбородок на грудь и прогундосил:
        - Я и без тебя прекрасно понимаю, что мне кирдык, только вот моя судьба ни мне, ни уж тем более тебе давно не принадлежит. А если бы ты знал, чье это золотишко, ты бы ни за что не «вписался» в эту тему. Это не просто проклятое «рыжье». Это не людское вообще, и людям нельзя его брать. Хочешь - верь, хочешь - нет, решай сам.
        - Ты чего несешь, в калган надуло в поезде? - начал свирепеть Хребет, нутро которого подсказывало, что ничего кроме мороки и трупов от стоящего перед ним персонажа ждать вряд ли придется. Поэтому положенца так и подмывало поставить Колюню на «пики» и забыть о нем навсегда, а для людей можно сочинить ладную «откорячку», чтобы к нему «предъяв» не было.
        - Расскажу, воля твоя, - Боцман изобразил полную покорность довлеющей силе и вытащил сигарету из-за отворота кепки. - Но разговор будет только с тобой, без лишних ушей.
        Хребет тяжело вздохнул, подал рукой знак одному из стоявших рядом обыскать Колюню, откашлялся и велел братве оставить их. После шмона Боцман устало опустил руки, плюхнулся на большой пенек перед положенцем и мягко сказал:
        - Неужели ты думаешь, что тому, кто упокоил Молотка с Калачом, нужны железки за поясом?
        Ненавистные буравящие взгляды уходящих блатных вонзались в Боцмана, который кожей чувствовал их с трудом преодолеваемое желание изобразить из его тушки загадку для патологоанатома.
        - Говори! - глухо пробасил Хребет.
        - Хочешь узнать, где «рыжье» запрятал? Все хотят! - Боцман помолчал, поковырялся большим пальцем в ноздре и продолжил. - Это как ты себе картину представляешь, Хребет: я говорю место, ты звонишь на волю, там находят «рыжье», и вы меня «не больно зарежете»? Заманчивая перспектива!
        - Так ведь можно зарезать и больно. Вон Ваня Викинг, например, с твоего же четвертого отряда, просто завернутый на сказках про древних воинов. Так вот, попал он сюда за то, что он с двоими «чурбанами» в «орла» поиграл - казнь такая древнескандинавская - человечка разрубают вдоль хребта аккуратненько и ребра выворачивают наружу, прям, как птичка, получается. От вышки Ванечку спасло то, что «чурбаны» были в международном розыске и одного из них чудесным образом спасли в больничке. Так вот тебе наш Ванята с удовольствием такой же отходнячок забацает при желании.
        - Ладно… того золотишка, что видели бродяги, больше нет.
        - Как это нет? Тебя же вроде чекисты всего с двадцаткой взяли, а у тебя более сотни было.
        - У меня его забрал тот, кому оно предназначалось.
        - Фуфел не гони, иначе мечты о легком отдуплении останутся мечтами, Коля. И будешь ты по лагерю гордо парить с развороченной спинкой стараниями нашего Викинга.
        - Ты, Хребет, не осознаешь, куда прешь, но это по незнанию. Попробую просветить. Сразу так и не объяснишь. Если готов послушать, я на байки не жадный. Слушай. Было это три года тому назад. Я к корешу после отсидки в Салехард зарулил, ну и пропасли мы одного ненца. Он пытался «рыжье» толкнуть местным барыгам. Короче, когда мы на хату влезли к нему, то чуть не опидарели от увиденного: полкомнаты было в мешках с песком золотым. Ну, мы оленевода прессанули чуть: мол, где ты столько раздобыл. А он начал нам чесать, что это их род испокон веков передает «рыжье» каким-то «великим древним», которые в стародавние времена с неба спустились. Мы, ясное дело, в этот зачес не поверили, дали ему еще по ливеру. Он раскудахтался, что сам он не знает, откуда «рыжье», а вот братан его знает. Мол, дед у них шаман местный, через него передает «рыжье» брату где-то на Полярном Урале, а брат уже этим древним отвозит.
        - Ну и долго ты еще пургу нести будешь!?
        - Тля буду, Хребет, как на духу, все как есть, слушай! Оленевод сказал, что с братом встреча будет на следующий день, к ним фуры приходят в Салехард, в эти фуры грузят товар, ну и золотишко нычут. Только фура назавтра не пришла, так как братца его эфэсбэшники заластали, как выяснилось. А браток при задержании завалил одного федерала и одного ранил. Его и самого подстрелили серьезно и думали, что он отскочит, но тот, паскуда, живучий оказался. А оленевод после того, как узнал, что брата повязали, бросился на подельника моего и розочкой ему по шее писанул. На глушняк. Тут я ненцу, естественно, буденовку молотком и разнес, «рыжье» - в джип, и покатил поближе к столице. Машина большая у меня была, просторная. Остановился я в городишке каком-то уже под Москвой, упал там недели на три - кабаки, шалавы. Мозг совсем от водки с дурью усох, забыл я, с каким багажом кантуюсь, и к смотрящему зашел поздороваться. Кто ж мог знать, что местные бродяги мне ответный визит нанесут. Вот такая канитель вышла.
        - А что ты все плел про то, что кто-то за тобой придет?
        - А, это… - Боцман помрачнел и потупил взор. - Как только я «рыжье» снес в машину, стал постоянно присутствие чье-то ощущать рядом. Глючить начало, трясти, как на кумарах, перестал понимать иногда, где сон, где явь. Только синькой и спасался. Так вот, начались провалы в памяти у меня. Находить себя начал в местах, коих совершенно не помнил. А во сне мне явился тот, кто и сейчас живет во мне. Он из тех, кому якуты золото свое везли. Это демон, по-другому и не назовешь. Как только какой-нибудь опасный кипиш случается, меня уже самого в теле нет. Он правит, а я потом любуюсь результатами.
        - Как же тебя твой демон от «мусоров» -то не спас? - усмехнулся Хребет.
        - Так это он меня сюда и устроил специально!
        - Еще скажи, что это он вместо тебя «мусорнулся»[28 - Мусорнулся - пошел на сотрудничество с правоохранительными органами (крим., жарг.)], а ты честный арестант и не при делах!
        - Примерно так и было всё! Он гэбистам показал, где «рыжье» лежит, не все правда, килограммов тридцать. Ну, они в дело все пришивать не стали, сами раздербанили большую часть. Мне же за эти заслуги не стали пристегивать «мокряка» группового.
        - Душевный такой подгон: по-братски, посиди, мол, Коля, на дорожку чутка! - съехидничал положенец. - За каким же хреном, хочется узнать, тебя вообще в зону определили при таком-то хозяине?
        - Так брательник убитого оленевода чалится здесь на «полосатом»[29 - Полосатый - сектор, где отбывают пожизненное лишение свободы. Название дано из-за полосатой формы осужденных (крим., жарг.)]. За угондошенного федерала ему вечный срок нарисовали. Вот ради него и меня сюда, на волю его надо переправить, целого и невредимого. Дед-шаман ласты склеить никак не может без передачи ему силы своей, а этот упырь его единственным наследником оказался, потому что второго наследника я ударом молотка без очереди на тот свет определил.
        - Складно базаришь! Это зачем ты мне все рассказываешь? Мне от тебя нужно только «рыжье», а баек я и так в зоне наслушался.
        На глазах Хребта Боцмана начало трясти, у него закатились глаза, и внешне показалось, что кожу Колюни, как водолазный костюм, надел другой человек. Боцман встал, провел рукой по коротко стриженным волосам, надел зэковскую кепку, повернулся к обомлевшему положенцу и металлическим голосом сказал:
        - Получишь ты свое «рыжье», но в обмен поможешь рвануть[30 - Рывок - побег из мест лишения свободы (крим., жарг.)] с лагеря мне с оленеводом. Золота так много, что сможешь себе, как фараон, саркофаг замастырить, в нем и похоронят! - Боцман раскатисто засмеялся.
        Хребет с ужасом смотрел за метаморфозами во внешности собеседника, но когда пришел в себя, то усилием воли решил не подать вида и с напускным гонором заявил:
        - Да ты не опидорел часом, Колюня?! Как я тебе ненца сдерну: он не на «общаке»[31 - Общак - в данном случае имеется в виду сектор с общим режимом содержания исправительного учреждения (крим., жарг.)] и даже не у нас на «строгаче», он в «крытой»[32 - Крытая - исправительное учреждение с тюремным режимом содержания. В данном случае речь идет о «полосатом» секторе в исправительном учреждении (крим., жарг.)] чалится и последний год передвигается только сракой в небо.
        Когда же положенец встретился еще раз взглядом с глазами Боцмана, то от страха даже выронил окурок себе на штаны.
        - Твое дело кипишнуть корпуса в нужное время, а как оленевода с «полосатого» отцепить - моя забота! - металлическим тоном бросил напоследок Боцман и направился к выходу, оставив обомлевшего Хребта в легком треморе еще на несколько минут. Курящие на входе в ангар блатные интуитивно расступились, в изумлении смотря на выходящего Колюню, точнее на того, кто сейчас принял облик сорокадвухлетнего рецедивиста с тремя судимостями, уроженца города Волновыска Николая Олеговича Босых.
        После этого разговора прошло два месяца, в течение которых Боцман периодически тайно встречался с положенцем. Они подолгу разговаривали с глазу на глаз, обсуждая возможные варианты организации побега. А зона тем временем ждала очередную крупную проверку из Москвы.
        Глава 2. Сверчок
        4 мая 2016 года, пос. Хорт, Ямало-Ненецкий автономный округ, исправительная колония - 11 «Белый медведь»
        Холодным промозглым майским утром обрыдлый и убогий зоновский пейзаж усугублял периодически накрапывающий ледяной дождь, окрашивая серые кирпичные корпуса в совсем уж противный взору оттенок. «Хозяин» зоны, официально именуемый начальником учреждения, полковник Хузов Фидаиль Равильевич, широкоплечий приземистый татарин с вечно загорелой рябой физиономией и тонкими усиками, нервно курил возле административного здания, прокручивая в голове различные комбинации вариантов правильной встречи московской проверки, которая должна была нагрянуть в обед. Состав комиссии был до конца не известен, поэтому и возможные методы встречи разнились диаметрально. Необходимым консультантом в подобных вопросах выступал, как правило, только один человек на весь округ, лучший специалист в области снабжения и тыловых мероприятий подполковник Борис Иванович Попков из регионального управления ФСИН. Талант к установлению взаимовыгодного сотрудничества с власть имущими персонами проснулась у Борюсика чуть ли ни с яслей. В институте не было более востребованного человека по части передачи взяток преподавателям. Правда, после
крупного скандала с взятками, когда нескольких человек из профессорско-преподавательского состава взяли за задницу оперативники, Боре пришлось срочно соскочить в доблестную и непобедимую Советскую армию. Но и тут Борис устроился неплохо, закончив Академию тыла и транспорта и сделав успешную карьеру. Кривая мечты о роскошной жизни в итоге устроила тридцативосьмилетнего подполковника Попкова в уголовно-исполнительную систему как раз на любимую тыловую должность, где Бориными стахановскими стараниями расхищались казенные средства в невиданных доселе масштабах. Борюсик имел свой процент практически со всех зоновских производств в республике, и это помимо своей вотчины в сфере снабжения. У начальника регионального УФСИНа Попков был на очень хорошем счету, так как с первых дней пребывания на должности наладил прочные контакты с Москвой, да так, что ни одна проверка не уезжала в центр неудовлетворенной. Все местные казино, рестораны, бани и сутенеры знали доблестного подполковника как VIP-клиента.
        Роскошный внедорожник Попкова подкатил к скамейке с приунывшим «хозяином».
        - Ну что, Равильич, совсем тяжко? - протяжно и звонко начал вечно улыбающийся румяный Попков, напяливая фуражку. Всегда одетый с иголочки, с идеальной выправкой, гордо смотрящий вдаль подполковник вытащил из золотого портсигара и залихватски забросил в рот тонкую сигаретку.
        - Узнал, кто в комиссии будет? - хмуро прошепелявил полковник.
        - Не бзди, встретим в самом лучшем виде, хотя мой процентик с неучтенки надо бы уже давно пересмотреть.
        - Да ты до нитки оберешь, Борюся!
        - Ну что ж, хочешь на должности задержаться подольше - мы к вашим услугам, а на «нет», как говорится…
        - С тобой, Борь, говно хорошо хлебать - ни капли не оставишь!
        - Короче, к часу готовь все в лучшем виде, организация внеслужебных мероприятий будет за мной, - довольный собой подполковник прыгнул в новенький автомобиль и дал по газам.
        Тем временем на производственном участке колонии кипела работа: выгнали даже всех хромых, больных и убогих для показа кипучей трудовой деятельности. Старый матерый сиделец, вор-рецидивист с пятнадцатью судимостями за плечами семидесятрехлетний дед Жора с погонялом Сверчок, главный старожил зоны, практически не бывавший на свободе, сидел возле котельной и удивлялся непривычной суете вокруг. За Сверчка арестанты говорили: «Дед всегда сидел, тянул срока с незапамятных времен». Деда Жору уже совсем не тянуло на свободу, потому как там жить он вконец разучился. В свою молодость Сверчок был медвежатником и раскурочил немереное количество государственных и частных сейфов, за что Советская власть его частенько прятала от социалистического общества за колючий забор. С годами же жизнь на воле стала практически невыносима для вора старой закалки. Этнические группировки со своими понятиями, спортсмены-беспредельщики и прочие атрибуты постперестроечной страны вызывали стойкую неприязнь у Сверчка. Единственным местом, где в своем большинстве общество хоть как-то чтило старые воровские понятия, оставались зоны.
Тут дед Жора все знал, был уважаемым человеком, и хотя в воровских движняках уже давно не принимал активного участия, но тем не менее к нему часто обращались за советом по некоторым сложным вопросам зоновской жизни. Родни у него на воле не осталось: половина перемерла, другая часть Сверчка и знать не хотела. Поэтому редкие выходы на волю у него были крайне непродолжительны, и большую часть времени отсутствия в зоне дед Жора проводил, как правило, в СИЗО по новому делу. Маленький, сухонький и незаметный, Сверчок практически не покидал своей котельной, где большую часть времени проводил за чтением всех без разбора книг из тюремной библиотеки.
        В то дождливое утро старый зэк листал синими от расплывшихся наколотых перстней пальцами какую-то новую книгу и вдруг боковым зрением заприметил, как в сторону одного из заброшенных ангаров прошмыгнул новый пассажир зоны с не самой хорошей репутацией, по кличке Боцман. Отношение к Боцману блатных было негативным, но его никто не трогал, а последние дни он с положенцем несколько раз встречался на нейтральной территории и о чем-то долго беседовал. Сверчок, в котором старость не смогла задушить природного любопытства и тяги к сбору всех возможных новостей и сведений, опасливо огляделся, положил потрепанную книгу на пенек и, пригнувшись, ринулся наперерез Боцману. Подойдя к обитой кровельным железом ржавой стене ангара, Сверчок отогнул известный одному ему лист и аккуратно забрался вовнутрь. Для ясности стоит отметить, что, несмотря на преклонный возраст и жизнь в условиях строгого режима, Сверчок сохранил прекрасное зрение, сам объясняя этот парадокс постоянной тренировкой в виде чтения книг при плохом освещении. В полутьме просторного ангара Сверчок разглядел вошедшего зэка, который опасливо
озирался, а потом рухнул на пол, завыл и зарычал. Неожиданно все прекратилось и Боцман резко преобразился. У Сверчка создалось ощущение, что Колюня даже вырос на десяток сантиметров, хотя, может, просто выпрямился. Боцман отряхнул деревянный поддон от опилок и присел на него по-турецки, затем начал жутко реветь непонятные песнопения, очень напоминающие тибетское горловое пение. В металлическом ангаре эффект от издаваемых звуков вообще произвел демоническое впечатление на Сверчка, которому за более чем сорокапятилетний общий стаж отсидки такое видеть не приходилось. Когда же луч света попал на лицо сидящего зэка, Сверчок сильно пожалел, что годы не наградили его близорукостью - вместо человеческого лица у Боцмана оказалась ужасающая гримаса с залитыми кровью закатанными вверх глазами и жутким оскалом. Потом из глотки Боцмана послышались слова на непонятном языке, обращенные к невидимому собеседнику. Самым страшным было то, что на эти обращения кто-то быстро и отрывисто отвечал на том же языке. И хотя не все можно было разглядеть в дальнем темном углу, но акустика помещения позволила отчетливо все
слышать, не понимая большинства фраз. Бедный Сверчок затрясся от ужаса и, будучи не в силах оторвать взгляда, продолжал наблюдать за мистической встречей Боцмана с гостем из пустоты. Когда же луч света попал на то место, куда смотрели залитые кровью глаза Боцмана, то в полутьме проступили неясные очертания шамана, стоящего на коленях перед ним, почтенно наклонившего голову и еле заметно шевелящего губами. Несколько фраз на русском Сверчку все же довелось услышать: это были обрывки фраз о побеге и о какой-то обещанной помощи, но кого и когда Сверчок не понял. Зловещий диалог прекратился через несколько минут.
        Боцман поднялся, отряхнулся и вышел из ангара. Сверчок же начал сбивчиво креститься и бормотать все знакомые молитвы себе под нос, а потом, придя в себя, вприпрыжку на полусогнутых понесся к положенцу. Хребет в то время с двумя блатными мороковал над планом побега.
        - Хребет, Хребет, я сейчас такое видел!
        Далее, брызжа слюной сквозь прорехи в золотых и железных коронках, Сверчок на ухо Хребту затараторил о пережитом ужасе, особо отметив, что Боцман говорил о побеге.
        - Да ты присядь, Георгий Сидорыч, ноги-то не казенные, - положенец всегда обращался к Сверчку по имени-отчеству, отдавая дань уважения годам, отданным воровскому делу. - Я в курсе про Боцмана и планируемый рывок.
        Хребет угостил старого медвежатника халвой и сигаретами, поблагодарил за нужную информацию и отпустил с миром.
        Сверчок возвратился к родной котельной озадаченный тем, что не смог удивить положенца новостью. «Ну, на то его и поставили положенцем, чтобы за зоной смотреть и все знать», - успокоил себя Сверчок, натягивая кепку поглубже на лысую голову. Да вот только сердце все равно не успокаивалось, так как об этой информации следовало бы еще кое-кому на воле сообщить, но сделать это будет весьма затруднительно, ведь столько лет прошло. Сверчок залез в свою каморку в котельной, порылся в каких-то потрепанных блокнотах и извлек оттуда календарь за 2006 год, на котором были выдавлены цифры номера сотового телефона, написанного ему десять лет назад в Москве давнишним знакомым. Знакомство же это приключилось как раз в то время, когда Сверчку впервые довелось столкнуться с той чертовщиной, которую сегодня изобразил бесноватый Боцман.
        Было это летом 1971 года, когда во Владимирской пересылке случился серьезный «кипиш», в результате которого порезали четверых «пупкарей»[33 - Пупкарь - то же, что «вертухай», контролер исправительного учреждения (крим., жарг.)] и дали деру трое зэков, которых, правда, в тот же день всех перестреляли при задержании. В самой же тюрьме в перестрелке тридцатилетний медвежатник Жора Сверчок словил по пуле в каждую ногу и корячился на цементном полу несколько часов. Советская власть разбираться не стала, кто именно резал контролеров, и запаяла всем попавшим под подозрение ни много ни мало - «вышак»[34 - Вышак - высшая мера наказания. Применительно к СССР- расстрел (крим., жарг.)]. Ну, чтоб другим неповадно было. Жора, конечно, попытался доказать, что он честный жулик, а не мокрушник, да и вообще не при делах был в этом замесе. Но кого это интересовало? Попытка побега, групповое убийство сотрудников при исполнении и т. д. И после трех недель в тюремной больничке состоялся суд, приговоривший к высшей мере его и еще троих особо опасных рецидивистов, двое из которых вообще были в другой части корпуса под
замком. Но судьба на этой печальной ноте вовсе не прекратила Сверчковы мытарства. Двоим из приговоренных рецидивистов действительно «намазали зеленкой» морщинистые лбы в Вологодской тюрьме. А вот Жорик и известный на весь Союз налетчик на сберегательные кассы Никита Лавсанов по кличке Лавсан отправились этапом через всю страну, как считали они тогда, на урановые рудники.
        Догадка зэков была практически верна. Несколько месяцев прицепной вагон колесил по необъятным просторам Союза, собирая таких же злостных горемык, как Лавсан со Сверчком, а потом поезд дотянул «столыпина» в далекую Якутию, туда, где уже не было ни железных дорог, ни более-менее нормальной автомобильной дороги. Автозаки со смертниками охранялись целой ротой солдат и десятком офицеров КГБ. Большинство зэков очень радовались хоть какой-то альтернативе расстрелу, в глубине души все же тая мечту о рывке на волю, но те, кто были посмышленее, сразу же поняли, что с таким конвоем им придется заживо сгнить в руднике. Ведь официально все они уже были трупами - потенциальными или реальными - все равно, потому как привести в исполнение приговор могли и через месяц, и через пару-тройку лет.
        Долго ли, коротко ли, но спецконвой все-таки доставил смертников в глухую якутскую тайгу, в район поймы реки Индигирки. На месте прибытия зэков ждал наспех оборудованный лагерь с привычными вышками и колючкой по периметру, но рядом было огромное количество специальной техники и солдат, сплошь утянутых серой химзащитой. Вся техника и спецзащита подвергалась дезактивационным процедурам после каждого выхода. Сам же объект представлял собой вовсе никакую не шахту и не рудник: на болотисто-лесной местности виднелись огромные дыры в грунте, затянутые болотной жижей, из которой выступали остовы каких-то непонятных металлических предметов, наподобие гигантских свинцовых колоколов. Эти самые «колокола» зэки откапывали, привязывали к ним лебедки мощных армейских тягачей и вытягивали на твердую поверхность. Защитную экипировку смертникам не выдавали, поэтому с первых же дней появились у них все признаки лучевой болезни, но зэки поняли это слишком поздно. Да и выбора у них никакого не было, кроме как красиво сдохнуть на колючке во время попытки побега.
        Через пару недель после начала работ во время эвакуации из-под земли второго по счету «колокола» из тайги выскочил, словно леший, старый шаман с молодым пареньком, по всей видимости, внуком. Он начал бросаться на солдат и орать на ломаном русском языке, чтобы не трогали эти железяки. Солдаты, которые из-за противогазов и защитной амуниции более походили на инопланетян, начали отпихивать шамана прикладами и уж было совсем его прогнали, как подбежавшие на шум офицеры КГБ без разбора разрядили в старика свои пистолеты. Шаман упал ничком в болотную жижу, а паренек разревелся и рухнул на колени над телом деда. Все думали, что кагэбэшники завалят и паренька, но те, то ли пожалели его, то ли не сочли за источник угрозы, оставив его с дедовским трупом наедине. Да, как оказалось, зря. Парнишка сначала просто скулил, а потом стал орать какие-то заклинания на своем языке, и через несколько минут голос юнца более всего напоминал утробный звериный раскатистый рык. Небо над тем местом потемнело и очень быстро опустился туман. Паренек рухнул в беспамятстве навзничь, и в тот же миг неожиданно поднялся убиенный
старичок.
        Смотреть на окровавленного деда было просто невыносимо, потому как человеческих черт в его облике практически совсем не осталось - это было нечто среднее между звериной мордой и старым полусгнившим трупом в каком-то фиолетовом свечении. Шаман метался сквозь строй солдат с невиданной скоростью, ревя и полосуя длинным ножом всех подряд. Серые прорезиненные облачения бойцов вмиг окрасились в багровые цвета. Досталось и зэкам, несколько человек из них так и остались в болотной жиже навсегда. Когда же офицеры успели добежать к месту резни, то там шла беспорядочная стрельба оставшихся в живых солдат вокруг себя, потому что деда в полутьме уже никто не видел. От хаотичной стрельбы погибло несколько кагэбэшников и полтора десятка солдат. Когда все успокоилось, оставшиеся в живых зэки рванули в лагерный барак безо всякого конвоя и подперли изнутри дверь. На работы не выходили пару дней, пока в лагерь не приехало большое начальство из Москвы.
        На следующий день всех смертников по одному начали дергать на допросы к странному человеку, внешность которого никто толком запомнить так и не смог. Представился он просто: «гражданин полковник госбезопасности». После беседы со Сверчком полковник долго буравил взглядом перепуганного зэка и произнес:
        - Тебя-то сюда зачем определили? Ты же пальцем никого не трогал.
        - А вот зачем! - Сверчок стянул грязные кирзачи, скинул полусгнившие портянки и обнажил убористую аккуратную надпись на тощих ногах: «Пойдете за правдой - сотретесь до жопы!», а потом истерично рассмеялся, уже совсем не боясь за свою дерзкую выходку, потому как, если и верить в существование ада, то это место было его дном.
        Несмотря ни на что, полковник в кожаном плаще тоже ржал как конь без устали минут пять. После чего еще раз внимательно посмотрел на Сверчка и тихонько добавил:
        - Если будешь молчать, то остаток положенного тебе срока отмотаешь где-нибудь в европейской части нашей Родины. «Мокряка» за тобой не будет. Но если хоть что-то сболтнешь - пожалеешь, что не умер здесь. Горько пожалеешь!
        Потом полковник напоил зэка чаем и угостил сухпайком. Бедный Сверчок чуть с ума не сошел от переполнявших его эмоций. Офицер не соврал: через три дня Сверчка, единственного изо всех смертников, этапировали обратно и поместили в какую-то странную больничку, где круглосуточно ставили капельницы и давали вкусно поесть. Здоровье Сверчка быстро пошло на поправку, и в скором времени он уже сидел в одиночной камере следственного изолятора «Лефортово». Далее был этап в Воронежскую область на строгий режим с личным делом, в котором отсутствовали материалы по делу об убийстве контролеров Владимирской тюрьмы. В общем, жизнь Жоры Сверчка пошла своим привычным ритмом, и он странным образом практически наглухо позабыл свой «вышак» и приключения в якутской тайге, словно ничего этого и не было.
        А вспомнилось все тоже весьма неожиданно. Во время его очередной отсидки всех отрицал, в числе которых находился и Сверчок, собрали с зоны и бросили на «прожарку»[35 - Прожарка - в данном случае имеется в виду ЕПКТ - единое помещение камерного типа, отдельное учреждение для злостных нарушителей режима (крим., жарг.)], где их нещадно ломали менты. Все премудрости отечественных пенитенциариев по перевоспитанию отрицательно настроенных осужденных сводились в своем итоге к банальному ежедневному избиению их дубинками с головы до пят, да так, что те, которые не загнулись от обильных гематом и разрывов внутренних органов, не могли ни лежать, ни сидеть. В морги же доставляли трупы зеков с черными от кровоподтеков спинами и ногами. Многие под дубаками ломались, и тогда избитых вдрызг, полуживых арестантов перед строем заставляли отречься от своих убеждений. Кто-то вскрывался, если была хоть какая-то возможность найти острый предмет после тотальных ежедневных шмонов. Более приемлемым вариантом достойно отдуплиться была петля, но после обыска, как правило, и шнурки в обуви, и веревки в штанах отметали
«пупкари». Самые изобретательные «бродяги»[36 - Бродяга - то же что «босяк», «блатной», человек с правильными понятиями (крим., жарг.)] сплетали шнурок, распустив шерстяной носок или разорвав белье на длинные тонкие лоскуты. Двойной узел на шнурке вокруг шеи не позволял развязать его даже в агонии. Так и находили опрометчивые вертухаи задушенного, но не сломленного страдальца на бетонном полу камеры с высунутым языком и зловещим ошейником под подбородком. Те же, кто до последнего все вытерпели, уходили на тюрьму или возвращались на прежние места отбытия наказаний уже без здоровья, часто инвалидами. Сверчку в тот самый раз так надавали по бестолковке, что Жорик впал в кому на несколько дней, где, словно заново, пережил кошмары позабытой высшей меры. Очнулся Сверчок в тихом ужасе, не осознавая сон это или реальность. Так и жил потом много лет, не понимая, с ним ли это все было или же от сильных потрясений привиделось.
        Прояснил ситуацию неожиданный случай. В 2006 году постаревший Сверчок в очередной раз откинулся на волю и решил прогуляться по столице, в которой он не был аж с восьмидесятых годов. Ошалевший от совершенно иного мира с горящими рекламными стендами, красивыми высотными новостройками и пестрящими автомобилями он, зазевавшись, чуть не угодил под колеса ведомственной эфэсбэшной машины, в салоне которой находился знакомый из старого полузабытого сна «гражданин полковник госбезопасности». Тот самый без сомнения, причем ни капли не постаревший. Водитель подбежал к сидящему на проезжей части сухонькому старичку и начал его тормошить и спрашивать о самочувствии, а старичок не мог оторвать взгляда от вышедшего из салона человека средних лет в штатском.
        Полковник тоже сильно удивился, что старичок его помнит, потому как подобных проколов с незапланированным восстановлением памяти у пациентов сотрудники спецклиники ранее не допускали. Сверчка посадили в салон роскошной иномарки и отвезли в какое-то странное место в центре столицы: дом - не дом, офис - не офис.
        Разговор вышел долгим. Сверчок, словно ребенок, открыто и наивно спрашивал у загадочного полковника все интересовавшие его вещи. А полковник и не думал что-то скрывать и лукавить: «Раз судьба вновь свела - значит так надо, значит необходимо». Да и скрывать что-то было, по крайней мере, смешно: старику, большую часть жизни проведшему в местах заключения, никто бы все равно не поверил. А Сверчок сразу догадался, что его мысли, воспоминания и чувства как на ладони видны этому странному чекисту, поэтому разговор выдался откровенным и интересным для обеих сторон.
        Полковнику было по-человечески жалко старика, который кроме страданий и лишений в жизни ничего так и не увидел, а только читал в своих любимых книжках из зоновских библиотек. Сверчок же, наконец-то, обрел успокоение своим душевным терзаниям по поводу реальности произошедших событий в далеком 1971 году. И если бывают у людей памятные вехи в жизни, как то: школа, армия, свадьба, рождение ребенка, выход на пенсию и тому подобное, то и у Сверчка теперь тоже сложилась единая логическая картина памятных событий: детдом, интернат, малолетка, тюрьмы, смертный приговор и две встречи с полковником, одна из которых перевернула его судьбу, отменив высшую меру, а другая, наконец-то, прояснила очень многие вещи, которые для большинства обывателей покажутся откровенными выдумками. Этот разговор с полковником затесался в память Сверчка целиком и до мельчайших подробностей. Долгими тюремными ночами он часто его полностью прокручивал в голове, словно пленку кинопроектора.
        - Гражданин полковник госбезопасности, а что же мы там копали тогда? Кто эти колокола в той глуши отыскал? Это ведь какие-то летательные штуковины были, судя по соплам в днище…
        - Да, Жор, летательные и очень древние. Один Бог знает, сколько они пролежали там, в заболоченной пойме реки Индигирки. И отыскали-то их случайно, потому что в тех местах ни с того ни с сего упал наш бомбардировщик. Во время его поисков приборы зафиксировали сильные радиопомехи в округе, хотя никаких военных объектов там не было.
        - А зэков-то почему копать отправили?
        - А кого же еще на эти работы Советская власть могла отправить, по-твоему? Студентов? Как на картошку в летние каникулы! Там, Жора, радиационный фон был очень высокий и еще очень странное излучение, нам пока неизвестное до конца. У людей «крыша» съезжала после длительного пребывания там, «глюки» сильные начинались, несли всякую ахинею.
        - Это что ж получается, зэки - не люди, что нас можно было вот так без защиты?
        - Получается, Жора, что нет! С виду у большинства облик остался человеческий, а внутри хуже диких зверей. Если бы ты видел, что творится внутри у многих, то с ума бы сошел и удавился, чтобы только не жить в этом мире.
        Эта фраза полковника почему-то не вызвала сомнений в своей правдивости у Сверчка, который потупил взгляд и грустно вздохнул. А полковник продолжил:
        - Ты там один жулик был, а остальной сброд - это убийцы, насильники, маньяки. Расстрел для них - чересчур гуманное решение проблемы. Расстрел, Жора, еще заслужить надо!
        - Гражданин полковник, а чем вся эта канитель с железяками закончилась в итоге?
        - Свернули все работы через месяц окончательно. Чертовщина началась после этого шамана: при вытягивании очередного объекта лопнули сразу два толстых плетеных металлических троса на тягачах, и несколько зэков и солдат, как бритвой, располовинило, так по частям и складывали в мешки. Потом вытянутые на поверхность объекты стали неожиданно тонуть в земле, хотя выволакивали их на твердый грунт. Дальше больше, у солдат «глюки» начались, бессонница, один стрельбу открыл по зэкам, потом при подвозе второй партии смертников два автозака сорвались в реку, все зэки утонули. Решено было свернуть проект. Оставшихся смертников расстреляли там же в лесу. Солдат-срочников отправили на спецобработку, они до сих пор думают, наверное, что служили в степях Казахстана. Отчаявшись что-либо получить для исследований, взорвали все к чертям. Маломощный ядерный заряд не оставил ничего на том месте.
        - Да уж, дела… А почему вы мне это все рассказываете?
        - Спросил - рассказываю, ты же все равно никому не поведаешь об этом. Да и судьба нас с тобой столкнула, видать, не случайно. Наверное, еще придется встретиться.
        - Вы мою судьбу наперед видите?
        - Вижу, Жор, по большей части вижу. Но вероятность отклонений от заданной траектории всегда сохраняется.
        В конце разговора полковник взял календарик с живописным пейзажем морского берега, нацарапал ручкой номер своего сотового на нем и протянул Сверчку. И этот календарь старый сиделец хранил много лет у себя в пожитках. Перед сном, бывало, достанет его, посмотрит на морской берег с закатным солнцем и провалится во сне прямо в эту картинку. А на утро вместо ласкового теплого бриза Георгия Сидоровича вновь ожидал привычный лютый мороз, ветер, вьюга и крики надзирателей.
        Не ошибся полковник, судьба вновь разбавила серые тюремные будни Сверчка порцией необычных впечатлений. Да и телефончик на календаре теперь как раз кстати оказался. Вопрос же о том, не будет ли его звонок гэбэшнику расценен как стукачество, Сверчок, никогда и ни при каких обстоятельствах с властью не сотрудничавший, решил для себя предельно просто: во-первых, гэбэшник его спас от несправедливой «вышки», во-вторых, он ведь не за себя старается и не ждет никаких поблажек от мусоров, а, в-третьих, с этой чертовщиной кроме необычного полковника вряд ли кто-то сможет разобраться. Да и, в конце концов, бесноватый Боцман, сука и беспредельщик, правильных пацанов повалял немерено. Если его завалят гэбэшники, а не блатные - разницы не будет никакой.
        Отзвониться Сверчок решил с телефона знакомого коммерса Саввика из третьего отряда. У Саввика был должок перед Сверчком, потому как Савву после прибытия на зону сразу же взяли в оборот блатные, прознав про его бизнес на воле. От полной разводки на деньги Савву уберег как раз Сверчок, грамотно «причесавший» бродяг о соблюдении разумности в поборах с жирных лохов. Сказал, что, мол, если «коммерс» может нормально делать деньги, то не стоит его сразу же до нитки обирать, а следует грамотно и постепенно использовать его способности и связи для общего дела. Доводы Сверчка посчитали разумными, и Саввику не пришлось продавать свой бизнес. Правда, и доля в общак стала приличной, зато Саввика никто не трогал, и жил он в зоне со всеми удобствами, благодарно вспоминая участие Сверчка в своей судьбе.
        Пользоваться сотовым телефоном Сверчок не умел, но видел, как блатные часто звонили ворам на волю, спрашивая совет по тем или иным вопросам. Поэтому дед Жора попросил набрать номер самого Саввика. В трубке записанный голос оператора сообщил о том, что этот номер более не обслуживается. Саввик набирал номер еще несколько раз, но результат был тот же. Расстройству деда Жоры не было предела. Саввик, как мог, успокаивал старого зэка:
        - Сидорыч, да ты не расстраивайся, может, номер сменил твой кореш!
        - Ты что гундосишь, барбос?! Такие люди номеров не меняют! - сурово огрызнулся Сверчок, которому было невдомек, что сим-карты телефонов на воле можно теперь менять чаще, чем носки.
        Расстроенный старый зэк потопал к себе в котельную, строго-настрого запретив Саввику рассказывать другим о его просьбе. Но через полчаса запыхавшийся Саввик сам прибежал в сверчково убежище, протягивая трубку сотового:
        - Ждут твоего звонка, Сидорыч!
        От такой новости Сверчок аж подпрыгнул с табуретки и вытянулся по струнке. Затем велел нажать нужные клавиши на хитроумном изобретении и выгнал Саввика из котельной, чтобы тот не «грел уши».
        - Я вас слушаю!
        - Э-э, я, это… гражданин полковник, это я, Жора Сверчок, со строгача, с «Белого Медведя» звоню, по делу…
        - А-а, припоминаю. Вот видишь, Жора, прав я оказался - судьба нас с тобой свела вновь. Что стряслось у тебя?
        Далее последовало скомканное описание события, увиденного Сверчком в металлическом ангаре несколько часов назад. Суть произошедшего из-за обилия матерных слов и блатной «фени» мог уловить только внимательный слушатель, сведущий в преступном жаргоне.
        - Благодарю, Жора, ты как раз вовремя со своей новостью. Жди в гости! - подытожил разговор столичный собеседник. - И попроси, чтобы при тебе стерли номер сотового.
        Сверчок все так и сделал, напугав и без того зашуганного Саввика лютой расправой, если кто-то узнает об этом звонке.
        Глава 3. «Замес»
        4 мая 2016 года, пос. Хорт, Ямало-Ненецкий автономный округ, исправительная колония - 11 «Белый Медведь»
        Как и обещал подполковник Попков, ФСИНовская проверка прибыла в колонию в обед. Такого количества старших офицеров на памяти начальника учреждения полковника Хузова Москва еще не присылала ни разу. Причем вели себя проверяющие нарочито строго и отчужденно, без прелюдий и общих формальностей приступив к ковырянию макулатуры в бухгалтерии, на складах и производстве.
        Заведовал проверкой полковник Андрей Юрьевич Лазаренко, один из самых мерзких инспектирующих офицеров центрального аппарата Федеральной службы. Дотошный, мелочный, необщительный даже с коллегами, он постоянно глотал таблетки от хронической язвы и протирал узенькие очочки на своей бледной кроличьей физиономии, как-то по-детски украшенной конопушками. С прямой зажатой спиной и неврастеничными манерами Лазаренко казался полной противоположностью подполковнику Попкову - вальяжному, уверенному и живущему на широкую ногу, любимым выражением которого было «Надо здесь пожить хорошо, там не дадут!». При слове «там» подполковник почему-то показывал не на небо, а в землю, очевидно, подсознательно понимая свою загробную участь, хотя, может, и от материалистического мировосприятия, а вовсе не от совестливого воздействия тонких материй на глубинные сферы души, напрочь забитыми мыслями о вкусной еде, женщинах и дорогих автомобилях.
        - Андрей Юрьевич, что ж вы сразу-то за работу. С дороги отобедать бы хорошо. Колония никуда не денется от вашего чуткого взора! - расплылся в широкой улыбке подполковник Попков, приветствуя тщедушного проверяющего. Следом за Попковым еле поспевал переставлять кривые короткие ноги кряжистый полковник Хузов, нервно протирая носовым платком вспотевший лоб.
        - Нет-нет, сначала работа, - поздоровался Лазаренко и заспешил в бухгалтерию.
        - Вот урод! - с досадой процедил Попков, - ему сорок два года, а пить нельзя - язва, жрать нельзя - панкреатит, о потенции остались лишь юношеские воспоминания. Равильич, ты не представляешь, каких я ему баб привозил в прошлом году. Закачаешься! Даже не взглянул, импотент хренов.
        - А может он того? Ну, в смысле, «под хвост» балуется! - остроумно заметил начальник оперчасти колонии майор Колчин, - так мы ему любителей найдем. У нас на зоне таких в избытке: и с подшипниками в «приборе», и с декоративными надрезами - каких захочешь!
        - Федя, ты уже нашел нам на жопу эту проверку! - начиная вскипать, зашепелявил и без того взведенный до предела «хозяин». - Это, Федя, твой косяк, что недоглядел за блатными. Весь холодильник трупами зэков забросали, контролер инвалидом остался, два трупа спецназовцев. А зато начальник оперчасти у нас всех педерастов колонии готов на проверку предоставить. Идиот, скройся с глаз моих, видеть тебя тошно!
        - Да ладно вам, я ж пошутил.
        - Пошел вон отсюда, шутник! - огрызнулся Хузов и посмотрел на Попкова.
        - Слушай, Равильич! А мы-то чего должны без обеда сидеть, пошли к тебе! - быстро нашелся снабженец. - Я коньячку с балычком привез. Пусть ковыряется этот крысеныш, он только к вечеру пойдет цеха осматривать, вот мы и составим ему компанию. А сейчас пока отдохнем от нервной работы.
        - И то верно, пошли.
        Все вышло в точности так, как предсказал ушлый подполковник Попков. Несколько часов комиссия провозилась с документами и результатами последней проверки, пытаясь состыковать данные инвентаризационных ведомостей с первичной бухгалтерской документацией, что как всегда получилось только наполовину. В конце рабочего дня неутомимый Лазаренко погнал уставших офицеров на осмотр производственного участка колонии, а сам задержался в курилке поговорить по телефону. А один из молодых оперативников стоял за тоненькой жестяной перегородкой и услышал, как Лазаренко кому-то кричал в трубку: «Хоть один склад, но мы должны сегодня проверить. Завтра прибудет Потапов, а тут конь не валялся». Услыхав такую интересную информацию, майор Колчин потрепал молодого оперативника по-отечески за щеку, а сам вольготно и неспешно пошел к начальнику, где тот уже почти опорожнил с Попковым бутылку французского коньяка. «Я вам, дармоедам, покажу, кто из нас идиот!» - не покидала голову майора мысль о восстановлении поруганного самолюбия.
        - Заходи, Колчин, что там опять?
        - Новости, и не опять, а снова! - уверенно продекларировал майор, воодушевленный наличием у себя крупного козыря.
        Офицеры подозрительно и настороженно посмотрели на вошедшего майора.
        - Не тяни резину, Колчин, что еще?
        - По моим оперативным данным приехали к нам не все, кто планировал. Завтра здесь будет заместитель руководителя Федеральной службы сам генерал-майор Потапов со свитой.
        Похмельные зрачки Попкова и Хузова долго пытались состыковаться друг на друге, а когда им это удалось, полковник побагровел и процедил:
        - Услуги, говоришь, бесценные, Борюся!?
        - Да ты не кипятись, Равильич! - залепетал Попков, - это еще не точно все! Федь, ты откуда знаешь про Потапова, кто сказал?
        - Кто-кто, сам Лазаренко и сказал, а мы-то в ушки не долбимся, а работу работаем!
        - Ладно, Федь, присядь, на вот, выпей! - начальник щедро плеснул ароматного напитка в большой стакан и протянул майору, а тот с победным видом принял угощение как должное и плюхнулся в глубокое кожаное кресло. Через несколько минут полковник Хузов распорядился своему заму сопроводить Лазаренко на производство, а сам достал из сейфа вторую бутылку коньяка и закуску.
        - Что, Попков, не ожидал? Вот теперь выкручивай нас всех из этой задницы! - устало сказал начальник колонии и протянул трубку стационарного телефона покрасневшему тыловику.
        Остаток вечера офицеры, запершись в кабинете, провели в освоении алкогольных закромов начальника и звонках в Москву покровителям Попкова. Выяснить удалось лишь то, что генерал завтра прибудет с большой свитой, но точная причина визита никому не известна, так как все проводится в рамках большой секретности.
        Всю ночь в тюремной больничке положенец зоны, закрывшись в палате, долго мороковал с Васей Вжиком и Моней, давая инструкции по поводу завтрашнего дня.
        - Слышь, Хребет, я вот что вспомнил, - вдруг затараторил Вжик. - Есть у нас на поселении Сеня Сквозняк, ну, тощий такой, электрик. Так вот, его вчера «пупкари» заставили лезть в подвал в одном из зданий на производстве, там, типа, закоротило что-то. А время уже было около десяти вечера. Короче, Сеня туда полез, а там следы на полу сырые и слышен гул какой-то из-под земли. Ну, как будто метро под землей гудит.
        - Что ты несешь, нашел кого слушать! Твой Сквозняк на кумарах уже неделю, у него все мозги гудят! - заорал Моня, которому завтра предстояло организовать массовый кипиш на производстве, и все его мысли были заняты обсуждением с положенцем вопросов взаимодействия между отдельными отрядами бунтовщиков.
        - А ты не ори! Я вчера сам видел, как Боцман у Саввика телефон с JPS просил и лазил там весь день. Это зачем, по-твоему?
        - Шум, говоришь? - заинтересовался Хребет.
        - Ну да, говорит, что прям отчетливый шум и даже дрожь небольшая.
        - Так может это на производстве что-то шумело?
        - Сквозняк говорит, что с земли гул шел, он бы не перепутал.
        - Хрен его знает, что это может быть. Неужто ты думаешь, что за Боцманом поезд под землей пришлют? - сходняк гулко загоготал охрипшими глотками.
        Прямо во время утреннего построения в колонию прибыли высокие гости. Заместитель руководителя Федеральной службы генерал Потапов шел в окружении спецназа УФСИН и нескольких человек в штатском. Генерала встречала дружная похмельная компания, которая, несмотря на количество вылаканного пойла, смогла привести себя в подобающий вид. Генерал, в отличие от малохольного проверяющего Лазаренко, не отказался от завтрака и с удовольствием проследовал в накрытую по высшему разряду банкетную комнату. Двое неприметных сотрудников из окружного управления ФСБ и их московский коллега из спецотдела «Зет» сразу же взяли под руки начальника оперчасти колонии майора Колчина и пошли к нему в кабинет смотреть личные дела осужденных. Утро на зоновском производстве начиналось в лучших традициях советских времен. Не хватало только снятого несколько лет назад металлического щита с надписью «На свободу с чистой совестью!». Народ шуршал, видимость работы кипела.
        После утренних посиделок генерал, несмотря на свою природную брезгливость и непереносимость всего, что касалось сферы непосредственного исполнения наказаний, решил все-таки выполнить возложенную функцию и проинспектировать колонию. Полковник Хузов с ушлым Попковым вертелись вокруг московского начальства, всеми силами пытаясь перевести его внимание на более приятные объекты материального мира, как-то: банька, рыбалка, охота в заказнике и прочие атрибуты красивой жизни. Да и генерал, если бы не эти безликие чекисты со своими секретными темами, ни за что на свете бы не поехал за тридевять земель пялиться на суровые скучные пейзажи в далекой полярной зоне. Ну, раз уж приехал, надо хоть видимость показать, что не зря свой хлеб кушает. Так, переходя из одной «локалки» к другой, большой начальник особо не смотрел по сторонам, с интересом вникая в заманчивые предложения местных офицеров на счет вечернего времяпрепровождения.
        В это самое время трое прибывших чекистов вместе с начальником оперчасти колонии майором Колчиным и его подчиненным прочесывали производственные цеха в попытке найти осужденного Николая Олеговича Босых, более известного как Колюня Боцман, которого почему-то не оказалось на привычном месте работы в положенное время, хотя на утреннем разводе Коля был и бодро маршировал к месту работы.
        Через какое-то время ДПНК[37 - ДПНК - Дежурный помощник начальника колонии] по рации вдруг срочно вызвал начальника колонии. Хузов живо зашевелил кривыми ногами и побежал к административному зданию. После нескольких обрывочных фраз дежурного помощника начальник колонии начал стремительно бледнеть, несмотря на вечный загар. А побледнеть было от чего: на промзоне камеры зафиксировали группу вооруженных людей, передвигающихся между цехами короткими перебежками. Чуть позже воздух наполнили трели автоматных очередей, и всякие надежды на похмельные галлюцинации испарились. «Вот такой трагический финал твоей карьеры, полковник», - пролетела пулей мысль в голове Хузова.
        Немного собравшись с мыслями, полковник попытался связаться с Попковым, который сопровождал генерала. Сквозь трескотню выстрелов Попков визжащим голосом орал в радиостанцию, что на них напали, и спецназовцы, охранявшие генерала, практически все убиты. Оно было вполне понятно - экскурсия по зоне для высокого начальства не подразумевала наличия у охраны тяжелого вооружения, имелись только пистолеты. Наспех сформированный отряд из роты охраны на подходе к промзоне был встречен плотным огнем и с потерями ретировался.
        Полковник Хузов, находясь в предынфарктном состоянии, попытался выйти на связь с майором Колчиным, который вместе с эфэсбэшниками должен был как раз прочесывать складские ангары, но радиостанция «кума» молчала. «Неужели и его положили?» - мысли отчаяния лезли в похмельную голову начальника колонии. Трясущимися руками полковник распахнул дверь сейфа, вытащил початую бутылку коньяка и присосался к горлышку на длительное время. Ну, по крайней мере, тремор в руках сняло, да и суета в мыслях улеглась.
        - Хрен с ним со всем, помирать, так с музыкой! - пробурчал полковник и помчался в оружейку. Там, напялив бронежилет и армейскую каску, передернул затвор автомата и собрался было вести отряд на штурм, как вдруг эфир радиосвязи оживился голосом майора Колчина:
        - Товарищ полковник, мы с генералом и несколькими офицерами в заложниках. Много убитых. Не предпринимайте попытки штурма. Нас всех перебьют! Связь будет через меня. Как поняли?
        - Понял тебя, Колчин. Что они хотят?
        - Требования будут позже. Конец связи.
        Полковник во всем обмундировании так и уселся на мокрый асфальт, раскинув ноги. Рядом испуганно суетился заместитель по режиму подполковник Абаев, который успел уже сообщить об инциденте в окружное управление ФСИН и в Москву.
        Первым к колонии прибыл вертолет с региональным отрядом спецназначения ФСБ, обычно именуемый РОСНом. Чуть позже прибыли УФСИНовский спецназ и подразделение оперативного полка внутренних войск, которое обеспечило оцепление периметра. Оперативный штаб расположился в кабинете геройского полковника Хузова, который на людях, не снимая каски и бронежилета, наводил суету и показушно орал по рации на подчиненных бездельников. Непонятно с какой целью и с чьей подачи прибыл второй армейский вертолет, а в штабе неожиданно появился человек средних лет, среднего роста и среднего телосложения в сером костюме, представившийся полковником ФСБ Субботиным. Его сопровождали с десяток крепких парней в сером пятнистом камуфляже с желтыми надписями «ФСБ» на спине. Командир местного РОСНа с недоверием смотрел на неизвестно откуда прибывшего полковника, понимая, что все командование операцией теперь будут осуществлять москвичи. Безликий полковник, словно уловив мысли спецназовца, обескуражил последнего громким заявлением:
        - До прибытия из Москвы генерала из ЦСН руководство силовой частью спецоперации будет производиться командиром регионального отряда спецназа ФСБ. А теперь попрошу начальника колонии доложить оперативную обстановку и показать имеющиеся подземные коммуникации на территории колонии.
        Пока местные офицеры пытались обрисовать ситуацию и тыкали трясущимися пальцами в схемы и карты, в кабинет вдруг влетел один из бойцов РОСНа, держа в руках миниатюрный пропеллерный квадролет, в народе именуемый «дроном», к которому скотчем были прикручены четыре отрезанных человеческих уха.
        - Это что еще за херня? - прошипел командир РОСНа.
        - Уши, товарищ полковник! Мы как обычно разведку с воздуха проводили дроном. Вдруг сигнал пропал, управление потеряли. А потом дрон к нам вот в таком виде вернулся.
        Примерно в это же самое время радиостанция у начальника колонии затрещала и в эфире появился знакомый голос майора Колчина:
        - Товарищ полковник, тут их главный говорить хочет.
        - Слушаю! - сурово рявкнул Хузов, напустив на себя хозяйский образ.
        В радиостанции неожиданно появился совсем иной, чем ожидался, металлический хриплый голос, от которого бросило в дрожь большинство присутствующих в кабинете:
        - Да не тебя я хочу слышать, мразеныш криволапый! Рацию передай гостю своему московскому.
        Фраза из динамика вколотила раздухарившемуся офицеру комок в горло, и тот замер с радиостанцией в трясущейся руке.
        - Я здесь, - неожиданно громко сказал полковник Субботин.
        - Это хорошо, что здесь, полковник. Сразу тебе говорю: сунетесь со штурмом - поляжете все. Здесь взрывчатки около сотни килограммов гексогена. Заложников человек двести зэков, плюс ваши: генерал, проверяющие, два раненых «спеца» и трое чекистов. А ушей офицеры лишились из-за вашего любопытства. Попробуете еще раз «летуна» запустить - пришлю их глаза.
        В помещении повисло гробовое молчание, которое прервал полковник Субботин, обратившийся к членам оперативного штаба:
        - Уши в холодильник в лед положите, может, смогут пришить потом… если будет к чему.
        К колонии весь день бесперебойно прибывали все новые и новые силы. Над внешним периметром кружили вертолеты. Вдоль стен стояли БТРы и окапывались солдаты. На все сторожевые вышки по периметру колонии вместо солдат зашли снайперы из «Альфы», РОСНа и УФСИНовского спецназа.
        Запланированный блатными кипиш по отрядам сорвался, не успев начаться. Точнее сказать, кипиш начался, но совсем не тот, на который рассчитывали. Основная часть спецконтингента находилась на производстве, а когда ни с того ни с сего началась пальба и несколько десятков осужденных штабелями рухнули под пулями, то все остальные решили, что их косят из «калашей» менты. Зэки ломанулись из цехов в сторону «локалок»[38 - Локалки - отгороженные друг от друга участки жилой зоны, где расположены бараки одного-двух отрядов (крим., жарг.)], даже не помышляя ни о каких неправильных движениях в отношении режима и администрации. Личный состав сотрудников колонии достаточно грамотно отреагировал на начавшиеся события: «вохре» удалось отрезать сбежавшую часть зэков от захваченных в заложники, тем самым спасти им жизни. Странным было то, что по утверждению вступивших в огневой контакт с захватчиками солдат, им противостояли не взбунтовавшиеся зэки, а профессиональные бойцы в камуфляжной экипировке, бронежилетах и с тяжелым вооружением. Все сомнения в свидетельствах растаяли, когда по кружившему в воздухе вертолету
ударил крупнокалиберный пулемет «Утес», пробив один из двигателей.
        Подоспевший к вечеру вместе с московской «Альфой» заместитель начальника Центра специального назначения ФСБ генерал-майор Лаврухин орал на запуганного начальника колонии благим матом:
        - Полковник, мать твою! Объясни мне, как к тебе на зону попали крупнокалиберные пулеметы? Что у тебя здесь вообще проходной двор?!
        Но Хузов уже не реагировал на истеричные вопли зама генпрокурора, представителя президента и эфэсбэшных начальников, а просто тупо смотрел в одну точку, вжав в плечи голову. Он уже давно распрощался и с должностью, и со свободой, хотя еще вечером надеялся и строил планы, как лучше встретить проверку и поменьше отдать прохиндею Попкову. А теперь и главный проверяющий, и Попков хранят свои уши у него в морозилке в кабинете. Эко их всех жизнь крутанула!
        К вечеру, когда уже московская «Альфа» заняла боевые позиции, в оперативном штабе принялись изучать вновь поступившие снимки с вертолетов и беспилотников, а также результаты акустического сканирования захваченных помещений. Стало понятно, что у противника по самым слабым подсчетам не менее двенадцати тяжеловооруженных бойцов, и все ключевые точки и подходы в периметре промзоны простреливаются пулеметами. Самым необъяснимым фактом было то, что в захваченных помещениях была зафиксирована немецкая речь. Этот факт вызвал напряжение не только у полковника Субботина, который сразу же распорядился одному из сотрудников, знавшему в совершенстве немецкий язык, докладывать ему обо всех переговорах террористов. Когда же прозвучал вопрос представителя президента о возможности ночного штурма, то глава регионального УФСБ завизжал, что ради кучи уголовников бросать на ДШК лучших людей нельзя.
        - Там, между прочим, генерал и несколько наших офицеров захвачены, - не унимался заместитель генпрокурора.
        - Все офицеры уже давно мертвы, их уши вот в этой морозилке хранятся, Сергей Сергеевич, опомнитесь! Это вам не Беслан, где ребята детей спасали, своими телами прикрывая от пуль! - орал прибывший из Москвы первый заместитель директора ФСБ, настаивавший на обязательном применении танков и ударов с воздуха для нейтрализации пулеметных точек и гранатометчиков. - Положить лучшее подразделение спецназа ради уголовного сброда - это верх абсурда!
        Общее командование операцией, как и последнее слово, было именно за ним.
        В пылу пререканий никто не заметил, как в кабинет, где уже от табачного дыма и витавшего в воздухе напряжения не осталось ни грамма свежего воздуха, вошел бодрый пожилой отставник с зачесанными назад густыми седыми волосами. Следом за ним вошла стройная брюнетка с аккуратной стрижкой в черном приталенном плаще с большим портфелем в руках. Гости подошли к полковнику Субботину и тихонько посовещались с ним. Полковник встал со стула и громко произнес:
        - Товарищи, только что к нам поступили новые разведданные. Информация в полной мере может быть доступна лишь лицам, имеющим не менее первого уровня допуска к совсекретным данным. Для сведения всем присутствующим могу доложить следующее: на территорию колонии проникло подразделение террористической группировки «Бранденбург-800». Той самой, которая осуществила позавчера захват заложников в Москве.
        Полковник выдержал многозначительную паузу, поймав напряженные взгляды членов оперативного штаба.
        - Маршрут проникновения подземный, так что предвидение такого рода обстоятельств и соответствующее обеспечение безопасности было бы вряд ли возможно для руководства колонии. В сложившейся ситуации всех собак вешать на полковника Хузова не стоит.
        После этой фразы начальника колонии начало трясти, а на глазах выступили слезы. Он встал, схватившись за сердце, подошел к шкафу и вдруг начал оседать, но был вовремя подхвачен под руки присутствующими офицерами. По всем признакам у него стало плохо с сердцем. В один момент появились врачи и уложили его на носилки, а полковник все не замолкал: «Столько лет верой и правдой, а вы меня с говном смешали, сволочи! Столько лет…».
        Справедливость восторжествовала, и полковника «скорая» увезла в больницу как одного из первых героев спецоперации, честно пострадавшего при освобождении заложников, хоть и не от пуль бандитов, а от злобных упреков столичных чинуш, но все же. Когда суета вокруг «сердечного» начальника учреждения поутихла, коллектив снова внимал вещающему тайные сведения полковнику Субботину.
        - В общем, дело намного хуже, чем можем себе представить! Штурмовать крайне рискованно. Существует очень высокая вероятность подрыва основного производственного цеха, где находятся заложники. При подходах к зданию вероятность потери до половины личного состава штурмовых групп. Но самое неприятное то, что боевикам есть куда уйти и подорвать за собой подземный ход и цеха с заложниками.
        - Что это значит, полковник? - завопил начальник регионального управления ФСБ, но встретившись взглядом с Субботиным, моментально потерял весь свой гонор и спокойно сел на место.
        - Это значит то, что мы пока не имеем никакой информации о тех подземных сообщениях, какими воспользовались боевики для подхода к колонии. Следовательно, планировать антитеррористическую операцию с такими исходными данными, какими мы располагаем на данный момент, крайне рискованно и бесперспективно. Выход только один - узнать требования боевиков.
        - Ну, если мы не может осуществить освобождение заложников, то на каком основании должны давать возможность террористам уйти? - взъерепенился заместитель директора ФСБ. - После вчерашних московских событий пришел жесткий указ с самого верха - максимальная жестокость по отношению к террористам!
        - Уважаемый Алексей Владимирович, я изложил общие выводы из наших разведывательных данных, а вот решение по таким государственным вопросам меня принимать никто не уполномочивал! - максимально учтиво и корректно сбросил с себя бремя ответственности полковник Субботин, понимая, что правильных решений в данной патовой ситуации быть не может.
        Все прекрасно осознавали, что приказ на уничтожение террористов вместе с заложниками поможет минимизировать потери личного состава, расширив сферу применяемых сил и средств, вплоть до артиллерии и авиации. А вот о моральной стороне вопроса лучше забыть совсем, потому что если наносить удар по боевикам, обложенным несколькими сотнями заложников, лишь бы не дать тем уйти, то придется пренебречь всхлипами совести и расчетливо совершить необходимое. Неожиданно вмешались в разговор двое штатских из администрации президента, до этого момента лишь наблюдавшие за развитием ситуации. Седой высокий человек с отпечатком государственности на бесстрастном челе после разговора с Москвой коротко произнес:
        - Готовьтесь к штурму. В случае невозможности произвести штурм силами ЦСН ФСБ, имею приказ Верховного главнокомандующего по нанесению авиаудара по объекту.
        В ответ седовласый декламатор высшей воли получил удивленное тяжелое молчание. Возражать против такого поворота событий не стали ни заместитель генпрокурора, ни полпред президента, до этого пытавшиеся соблюсти какую-то абстрактную букву закона. Полковник Субботин молча встал и вышел из кабинета.
        Глава 4. В недрах Полярного Урала
        Тишину в отдельном кабинете с кучей мониторов, где расположились Семёныч с Александром Ивановичем, наблюдающие по камерам за обстановкой вокруг захваченных боевиками цехов промзоны, побеспокоил вошедший генерал-майор ФСБ Иван Петрович Лаврухин, заместитель начальника Центра специального назначения. Иван Петрович был вполне заслуженным бойцом и командиром, прошедшим в составе «Альфы» все без исключения горячие точки, вплоть до первой Чеченской кампании, когда после тяжелого ранения ушел из подразделения и начал продвигаться вверх по административной лестнице. С полковником Субботиным они были неплохо знакомы еще с Афганской войны. Генерал, один из немногих в высшем аппарате Федеральной службы, знал, чем занимается отдел «Зет», и не задавал вопросов. Пару дней назад в Москве полковник Субботин предоставил в ЦСН максимально полную схему подземных коммуникаций вокруг захваченного поезда метро, а сегодня с утра именно с его подачи была организована быстрая переброска спецназа на Полярный Урал.
        Генерала удивляло, что со времени их первой встречи с полковником в 1984 году, тот практически не изменился внешне. Впрочем, разговоры среди верхушки ФСБ об отделе «Зет», официально подчинявшемся лично начальнику Федеральной службы, не приветствовались, потому как все, что касалось деятельности этого подразделения, было окутано какой-то мрачной завесой. В некоторых серьезных заварухах Иван Петрович встречал невесть откуда появлявшегося Субботина, но, как правило, их разговоры не выходили за рамки служебной необходимости. Да, по правде сказать, генералу было всегда неловко находиться рядом с внешне дружелюбным полковником. На памяти были свежи пара случаев, когда в руки Субботина передавали проштрафившихся сотрудников, уличенных если уж не в измене Родине, то как минимум в попустительстве серьезным и резонансным преступлениям, смотреть потом на этих «иуд» было невозможно. Это были человеческие тушки, словно после лоботомии, но без внешнего хирургического вмешательства, хотя со всеми атрибутами новой «счастливой» жизни: с капающей слюной и ходящие под себя. О численности отдела и его могуществе тоже
ходило много легенд. Многие громкие уголовные дела канули в Лету в недрах отдела «Зет» вместе с вещдоками, свидетелями и воспоминаниями о них даже у самих чекистов. Поэтому каждый серьезный чин госбезопасности всегда невольно примерял на себя последствия столкновения с этим отделом и невольно передергивался: «Чур, меня!».
        - Что будем делать, товарищ полковник? - с порога устало спросил генерал.
        - Нам нужно еще не менее двух суток, Иван Петрович! - строго ответил Субботин. - Я вам докладывал, что и в Москве что-либо предпринимать можно только после разрешения ситуации здесь.
        - А что должно случиться за двое суток?
        - Мы попробуем блокировать отход боевиков под землей.
        - А если они сейчас попробуют уйти? Их ничего здесь не держит. Требований они не выдвигают. Если подтвердится тот факт, что им помогает осужденный Босых, за которым они и пришли, то поставленную задачу они выполнили, так как ни среди убитых, ни среди сбежавших зэков Босых нет. Поэтому он, скорее всего, у них.
        - Я полагаю, требования террористов прозвучат в самое ближайшее время. Босых вряд ли является их основной целью, уж очень он мелкая сошка. Он пошел на сотрудничество с УФСБ по Ленинградской области, и за отданное золотишко сам упорно просился на отсидку в зону «Белый медведь». Ему пошли навстречу, продолжая наблюдение. Как выяснилось, с собой он привел уж совсем неожиданную компанию.
        Генерал с полковником Субботиным за разговором не заметили, как возле открытой двери остановилась Дина с подносом кофе. Услышанный разговор поверг ее в ступор:
        - В Москве среди заложников находится ваш человек, Александр Иванович! С ним есть какая-то связь?
        - Связи с ним нет. Не принимайте во внимание его присутствие в вагоне при принятии решений. Действуйте, как будет необходимо, Иван Петрович.
        Нельзя сказать, что услышанное Диной было неожиданной новостью для нее. Иллюзий она не питала: сотрудник, оказавшийся в заложниках, пусть, вероятно, до сих пор остающийся вооруженным, в случае штурма разделит судьбу остальных. Но все равно в горле встал ком, а на глазах непроизвольно выступили слезы. Опустив глаза, девушка поставила поднос с кофе на стол и молча вышла. Генерал Лаврухин проводил взглядом молодую сотрудницу и только хотел продолжить диалог, но неожиданно со стороны промзоны зазвучали выстрелы и послышался глухой взрыв. Вызов террористов по рации ничего не дал, кто и куда стрелял было неясно. Снайперы передали, что заметили оживление и перемещение боевиков, несколько человек из них бросились в сторону котельной и продолжали оставаться там. А примерно через час в оперативный штаб влетел один из РОСНовцев и сообщил, что на улице из подвальной заваренной двери кто-то упорно подает сигналы SOS. Подвалы и цокольные этажи никогда не использовались из-за промерзания, а жилые помещения в условиях вечной мерзлоты располагались на сваях. Весь оперативный штаб высыпал на улицу посмотреть, что
это за чудо такое ломится наружу из подвала. Несколько человек взяли на прицел дверь, а один из бойцов с огромной дисковой пилой начал ее кромсать.
        Когда дверь рухнула к ногам бойцов, в свете фонарей на них смотрел маленький чумазый, похожий на домовенка, лопоухий старичок в вязаной шапке с длинным гаечным ключом в одной руке и окровавленной заточкой во второй. Сразу же раздались вопли бойцов: «Брось заточку!». Дедок выронил одновременно и ключ, и заточку на промерзший пол и был вытащен за шкирку здоровенным спецназовцем, словно нашкодивший ребенок.
        - Ты кто такой и что тут делаешь? - орали «маски-шоу».
        Дедок испуганно смотрел на толпу вооруженных спецназовцев и молчал.
        Протискиваясь сквозь толпу, полковник Субботин окрикнул старичка:
        - Сверчок, ты что ли?
        - Я, я, кто ж еще, гражданин полковник госбезопасности! - оживился дедок и чуть не расплакался при виде старого знакомца.
        Стоит ли говорить, что у большинства присутствующих чуть глаза не выпали сквозь щели балаклав: даже в такой глуши у полковника своя агентура есть! Полковник Субботин подхватил старичка под руки и поволок на третий этаж здания в оперативный штаб спецоперации. Усадив деда Жору на стул и сунув в руки ему стакан горячего чая, полковник спросил:
        - Рассказывай, Георгий Сидорович, только скорее!
        - Я это, гражданин полковник, эта падла со стволом ко мне в котельную… Они столько людей в расход, паскуды…
        Далее последовало неблагозвучное скомканное повествование о предшествующих встрече событиях, из которого можно было понять, что в начале стрельбы на промзоне дед Жора увидел, как зэков начали крошить из автоматов и пулеметов неизвестные люди в странной военной форме. Сверчок нырнул в свою котельную, выключил свет и зашкерился за трубой в надежде пережить кипиш. Позже в котельную ворвался огромный бородатый боевик с пулеметом и начал оборудовать огневую точку, так как сквозь небольшие окна в подсобке отлично просматривались сразу оба подхода к промзоне. Старый сиделец сначала было испугался, но потом, сообразив, что его никто не заметил, босиком подкрался к лежащему с пулеметом боевику, засадил здоровенным гаечным ключом ему по кумполу и насовал для верности заточкой в шею.
        - Сверчок, ты смотри, да ты сработал, как заправский мокрушник! Такому матерому террористу ласты сплел косичкой!
        - Да ты что, начальник, это же гады, тля буду, это же гады самые настоящие, беспредельщики, столько людей положили! - дед Жора аж вскочил со стула, брызжа слюной сквозь прорехи в металлических зубах, доказывая верность старым воровским принципам.
        - Да успокойся ты, я пошутил. Все ты правильно сделал! - пожалел о высказанной шутке полковник, пытаясь утихомирить Сверчка. - Как ты выбрался оттуда?
        - Там между котельной и дизельной электростанцией ход есть под землей, он очень старый, промерзший, даже в жару не оттаивает. Я его случайно нашел года три назад. Он засыпан был, но я отрыл его помаленьку, а вход всяким хламом завалил. Его, видать, еще до зоны строили, и он как раз к административному зданию ведет. С него убежать нельзя - земля мерзлая, только если сюда, к ментам под крылышко, - дед Жора хрипло засмеялся, обнажив металл редких зубов.
        - А что там за стрельба была и взрыв? - спросил полковник.
        - Так это его подельники сначала в рацию вызывали, а потом, видно, бросились искать его. Я тут и смекнул, что если останусь там, хана мне сразу. Забежал, значит, за ту сторону котельной, а один из этих сук меня фонариком засветил. Ну и давай стрелять. Я пока лаз разгреб, они уже рядом оказались, я махом нырнул внутрь и пополз, а этот бычара влезть не смог и гранату бросил. Хорошо, что я сидор свой к ноге привязал и за собой тащил. Весь сидор мне порвало осколками.
        Дед Жора печально взглянул на размочаленный латаный-перелатаный брезентовый рюкзак с пожитками, в котором при желании можно было спрятать и самого Сверчка.
        - Дед, этот сидор тебе жизнь спас. А то так бы и сам лежал, похороненный в своем лазе! Тебя бы и искать не стали, - вмешался в разговор генерал Лаврухин.
        - А мне-то что - в земле, да в земле - гроб мне не нужен, - огрызнулся на незнакомого «мусора» Сверчок.
        - Дед Жора, а откуда же ты азбуку Морзе знаешь? - спросил Субботин.
        - Книжки читал! - ответил гордый собой старенький «домовенок», почесав пальцем запыленную ноздрю и прихлебнув остывшего чаю. Пока дед Жора молол железными зубами охотничьи сосиски, в тишине небольшой комнатушки вдруг послышался отчетливый дискретный сигнал, похожий на звук сотового телефона. Александр Иванович пристально посмотрел на Сверчка, отчего дед Жора чуть не подавился, потом виновато залез в голенище кирзового сапога и вытащил американский военный навигатор, внешне мало отличающийся от смартфона.
        - Это откуда у тебя, Сверчок?
        - Начальник, я это, ну, у этого гада в котельной пошмонал по карманам, ну и телефон насадил. Ты только «пупкарям» нашим меня не сдавай с ним - отметут вмиг и меня в «бур» за него закроют.
        - Эх, дед! Ты даже не представляешь что это! Это не телефон никакой! - по-детски радовался полковник, предполагая какого рода информация могла быть в этом девайсе.
        Через минуту над навигатором колдовали технические спецы отдела «Зет», а еще двенадцать пар любопытных глаз с умным видом наблюдали за этим.
        Сверчок не очень-то поверил, что добытый предмет не являлся телефоном. Ну и пусть, что пользоваться им он не умел, да и звонить было совершенно некому. Но перед братвой понтануться, конечно же, хотелось, чтобы его уж совсем не списывали со счетов, как музейный экспонат советской каторжанской эпохи. Расстроенный тем, что спалился и лишился модной электронной приблуды, «вечный арестант» с горя сметелил еще пяток бутербродов из запасов Семёныча и попросил полковника Субботина определить его для лучшего переваривания в карцер на несколько дней, чтобы у братвы не было лишних вопросов по поводу его ночной вылазки.
        6 мая 2016 года, пос. Хорт, ИК-11 «Белый медведь»
        Давно настало утро, но темень стояла такая, хоть глаз коли. Сверчка, сытого и довольного собой, вертухаи утолкли в карцер отсыпаться после нервных потрясений, которые ему на излете жизненного пути судьба-затейница вновь отсыпала от души. На прощание полковник Субботин хитро посмотрел в глаза старому сидельцу и шепнул на ухо:
        - Слышал я, что плохо ты в своей котельной пошмонал, Сверчок, невнимательно!».
        Добытый Сверчком навигатор в сложившейся ситуации был просто неоценимым подарком судьбы, так как в нем была загружена древняя карта Уральского хребта и Арктики с привязкой к современным координатам. Минусом было то, что сам маршрут на карте не был отмечен, так как спутниковый сигнал не пробивался в глубинные горные недра. Но тем не менее отмеченные в навигаторе схемы подземных ходов и сообщений были вполне читаемы. Когда сотрудники отдела «Зет» вывели старинную карту на большой монитор, из комнаты попросили всех членов оперативного штаба, кроме генерала Лаврухина, командира сводного отряда московской «Альфы» и РОСНа и начальника УФСБ по Ямало-Ненецкому автономному округу.
        - Что скажешь, Андрей Семёнович? - спросил Субботин.
        - А что тут говорить, товарищ полковник: наши противники идут на шаг впереди нас уже семьдесят пять лет, а этой карты вообще никогда не было в наших архивах. А вот здесь, - ветеран разведки указал кончиком карандаша на мониторе, - подземные коммуникации идут вдоль горного массива Рай-Из в непосредственной близости от сверхсекретного объекта «Салехард-45».
        - Это же объект ядерного арсенала, но он законсервирован еще в восьмидесятые! - испуганно произнес начальник местного УФСБ генерал-майор Федоров, которого разговоры о семидесяти пяти годах чьего-то преимущества повергли в полное недоумение.
        Семёныч переглянулся с полковником Субботиным, и тот еле заметно кивнул, а потом, переведя взгляд на начальника УФСБ, произнес:
        - Ядерного арсенала там никогда не было. Сведения об объекте не просто совсекретны, но еще и с кучей других грифов, поэтому давать пояснения о его истинном назначении я не уполномочен. Но сводный отряд спецназа отдела «Зет» должен в самое ближайшее время проникнуть туда. «Альфа» и РОСН должны будут начать штурм по нашему сигналу, чтобы вынудить боевиков к спуску в подземные коммуникации.
        В ближайшие полчаса возле колонии началась жуткая суета. Прибывали все новые колонны бронетехники и боевые вертолеты. Спецназ отдела «Зет» в количестве восемнадцати человек усилили еще десятком бойцов московской «Альфы». Всем бойцам выдали противогазы и дозиметры, плюс ко всему специальные препараты, позволяющие действовать в условиях сильного радиоактивного излучения. Весь личный состав был честно предупрежден, что возможно придется столкнуться с высоким радиационным фоном, но бойцов это совсем не пугало. Уж очень хотелось поквитаться с боевиками за недавние московские события, когда ЦСН ФСБ потерял много бойцов в лесу при попытке захвата Фауста и при штурме многоэтажного дома. Да и немногочисленный отдел «Зет» заметно поредел: трое спецназовцев и оперативники Зарубин и Хорошилов полегли в столице в заварухе с «Бранденбургом».
        Май на Ямале и май в средней полосе - это, как сказали бы в Одессе, две большие разницы. Все утро шел мокрый снег и дул шквалистый ветер. Вертолеты со сводным отрядом спецназа под командованием подполковника Хамсутдинова приземлились на пологом берегу реки Соть в пятидесяти километрах юго-западнее поселка Хорт. После высадки бойцы широкой цепью маршем двинулись в сторону горной скалистой гряды с виднеющимися небольшими ледниками. Самые высокие из гор Полярного Урала - это в лучшем случае «тысячники». Но есть своя особая прелесть в аскетичных северных горных пейзажах, размежеванных холодными реками, серым небом и скупой растительностью в редкие теплые месяцы года.
        На подходе к небольшому лесному массиву в предгорье показался ржавый частокол, плотно обвитый колючей проволокой. Старые таблички с облупившейся краской «Запретная зона», «Проход запрещен» в настоящее время только притягивали немногочисленных туристов. Спецназовцы аккуратно перекусили проволоку около столба и по одному просочились на некогда секретную территорию, заросшую кустарником и жухлой травой. Здесь повсюду торчали из земли арматурины, бетонные столбы и проломленные бетонные плиты. Отряд, следуя данным в штабе указаниям, без промедления проследовал мимо заброшенных одноэтажных строений без окон и догнивающих остовов армейских «Уралов» и тягачей к бетонному бункеру у самого подножия горы. Массивная заваренная воротина располагалась сбоку большого бетонного куба и, судя по всему, должна была уходить на катках вглубь горы, открывая проход. Могучий раздвижной механизм, некогда работающий от электропривода и мало отличающийся по размерам от железнодорожной полуоси с колесами, и арматурные клинья, вваренные между воротами и стеной, напрочь проржавели и застопорили воротину в закрытом состоянии.
Спецназовцы, подойдя к входу, поняли, что просто так сюда не попасть.
        - Бледный, ты на экскурсию что ли приехал? Хорош ротозейничать! - возмущенно завопил командир отряда, увидев, как главный сапер отряда колдует с приборами возле одного из остовов грузовика.
        - Хамса, тут хрень какая-то: помимо радиации здесь и электромагнитное поле зашкаливает!
        - У нас приказ, иди с воротами разбирайся!
        - Ща, один момент! Не успеете оглянуться, как вы уже внутри! - Бледный и еще два спецназовца начали распаковывать объемные рюкзаки, вытаскивая из них кумулятивные заряды. Точечные заряды расположили прямо на арматурных клиньях, вбитых и заваренных между воротиной и стеной здания, а также на стяжках, приваренных к нижнему рельсу.
        Хлопки от произведенных взрывов были совсем тихими, но результаты колдовских действий Бледного превзошли все ожидания: толстенные арматурины отлетели, как спички. Найдя длинную металлическую ось в ржавых скелетах военной техники, заместитель командира отряда спецназа по вооружению капитан Митя Шмырёв, как главный специалист по проникновению в объекты чужой собственности, мигом организовал бойцов на процедуру отжатия воротины. Действуя осью как рычагом, троим спецназовцам удалось сдвинуть промерзшую бронированную дверь сантиметров на пятнадцать, после чего бойцы расстроено опустили руки, так как воротина ни в какую не хотела ползти дальше по рельсу. Сколько ни пытались новые группы энтузиастов опробовать свои богатырские силы, но многотонная стальная дверь стояла как вкопанная. Провозившись с ней минут сорок, используя рычаги и сложные матерные обороты, бойцы убедились в бесперспективности этой затеи. У командира отряда уже начали сдавать нервы. Ну не докладывать же в штаб, что «не смогли дверь открыть, поэтому просим нас эвакуировать домой в Москву в печали».
        Все время не прекращался ледяной дождь со снегом. Бойцы рассредоточились по округе и задумчиво курили, осмысливая сложившуюся нелепую ситуацию.
        Подполковник Хамсутдинов поднялся вверх по склону над бетонным сооружением и как-то вмиг почувствовал слабость, недомогание и необъяснимый приступ тревоги.
        - Хамса, прием! С кем ты там трёшься? - затрещала рация у командира спецназа.
        - Бледный, тебя чего там контузило при взрыве? Один я!
        - Командир, ты в своем уме? Вокруг тебя народа человек десять! - орал снизу склона сапер. - Оглянись вокруг!
        Хамсутдинову совершенно не хотелось сейчас шутить, но он быстро бросил взгляд через правое плечо вниз, где неугомонный взрывник не унимался в попытках раскурочить многотонную преграду. Сквозь залепляющий глаза снег боковое зрение вдруг уловило человеческие фигурки маленького роста. Подполковник передернул затвор автомата и резко повернулся в сторону, но там, где только что он видел силуэты, были только обледенелые булыжники. Чувство непонятного страха начало усиливаться. «Неужели снова влипли, как тогда в Чечне?» - прилетели в голову воспоминания о стародавних событиях на Кавказе.
        - Что за хрень?! - заорал подполковник и присел на корточки.
        В этот момент на пороге видимости справа снова мелькнули тени маленьких человечков. На груди радиостанция разрывалась воплями Гопаря, который с несколькими бойцами бросился вверх к командиру, увидев, что тот находится на горе явно не один.
        Подполковник коротко рявкнул в рацию:
        - Гопарь, стой на месте, ко мне ни шагу!
        Митя с бойцами рассредоточились на склоне, держа под прицелом фигурки еле видимых существ, сильно смахивающих на гномов. Подполковник присел на корточки, опустил автомат, осознав, что фронтально маленькие человечки для него не видимы вообще. Следуя нехитрой логике, офицер смекнул, что поскольку он до сих пор жив, будучи в окружении, то гномы не убивать его пришли, следовательно, нужно попробовать установить контакт.
        - Вы кто такие? - громко и отчетливо проговорил спецназовец.
        - Мы хозяева этих гор, - прозвучал ответ. Но голос прозвучал не снаружи. Подполковник не смог бы поручиться, что слова услышал ушами. Скорее мозг четко и однозначно уловил смысл информации, потому как говорящий с ним голос был идентичен его собственному.
        После недолгого молчания, когда офицер пытался отсеять сомнения в своей вменяемости и прогнать страх внезапно налетевшей шизофрении, окончательно убедив себя в том, что гномов видит не он один, продолжил диалог:
        - Что вам от нас надо?
        - Вы пришли к нам, а не мы к вам. Значит вам что-то надо, - снова прозвучал ответ.
        В этот раз подполковник смог удержать боковым зрением силуэт общающегося с ним существа и немного разглядеть незнакомца: рост примерно метр двадцать, длинная седая борода, какие-то нелепые меховые одеяния, наподобие тех, что сейчас встречаются у северных оленеводов, только почему-то сшитые из мелких лоскутков. Самым необычным было то, что силуэт гнома был нечетким, а каким-то смазанным и полупрозрачным. Устрашающими выглядели глаза существа: они были белого цвета и светились каким-то непонятным светом.
        Подполковник кивнул головой, согласившись с утверждением незнакомца, и попытался коротко объяснить цель своего визита в здешние края, объяснив причину, по которой ему нужно попасть под землю. После его рассказа о том, что враги пробрались по тоннелю и сейчас угрожают огромному количеству людей, офицер почувствовал кожей, что его буравят глазами очень много существ.
        - Ты не врешь! Но там наш дом, мы никого не пускаем к себе. Много лет тому назад приходили к нам двое, но они не смогли найти того, что искали. У них злые намерения. Главный у них - это один из тех, из-за кого наш народ давным-давно ушел под землю. Он наш враг.
        - Он наш враг тоже. Поэтому я прошу вас помочь нам остановить его, чтобы он не успел совершить много зла.
        Гномы долго молчали, переглядываясь друг с другом, ходили вокруг, словно рентгеном, сверля глазами офицера. Хамстутдинов только успевал сдавленно ругаться в рацию, убеждая неуемного Гопаря и Бледного прижать свои задницы к земле и не соваться к нему. Через какое-то время седобородый незнакомец заговорил вновь:
        - Мы вам поможем, но больше к нам никогда не приходите, иначе повторите судьбу тех солдат, что когда-то здесь пытались строить подземный город.
        - Я о них ничего не знаю, - искренне ответил командир спецназа.
        - Зато ваш главный знает. Иди за мной! - гном исчез из поля зрения офицера, но какая-то невидимая сила вдруг потянула спецназовца вниз по скользкому ледяному склону. Спотыкаясь на мокрой осыпи, подполковник постоянно видел по сторонам от себя маленьких обитателей здешних мест, сопровождавших его.
        - Внимание всем! Отступите от ворот и ждите моего сигнала! - скомандовал в радиостанцию Хамсутдинов.
        Подойдя к заклинившей бронированной воротине, подполковник остановился, наблюдая, как маленькие существа по одному ныряли в проем, пока не скрылся последний из них. После чего огромное стальное колесо вдруг со скрипом сорвалось и медленно пошло по рельсу, отворяя проход в кромешную тьму.
        - Прием! Все за мной, живо! - гаркнул Хамса и, включив фонарик, первым шагнул в бетонный саркофаг.
        Внутри было просторное помещение с облупившейся зеленой краской на стенах и большой ржавый электрощит с кучей рубильников.
        - Ишь ты, командир, а как ты с карликами добазариться умудрился? - затараторил подбежавший Гопарь.
        - Молча! В прямом и переносном смысле, - строго ответил подполковник, дав понять, что не хочет обсуждать подробности диалога с местным населением.
        Остальные двадцать восемь бойцов с округлившимися глазами один за другим проходили в большой коридор, вдоль стен которого тянулись толстые силовые кабели.
        - Слышь, командир, а может здесь электричество есть? - Бледный с фонариком изучал электрощит. Потом дернул с хрустом какой-то рубильник и, выдав фонтан искр, сотворил чудо: по бесконечному коридору зажглись лампочки в запыленных плафонах из рифленого толстого стекла.
        Спецназовцы от резкой перемены обстановки прижались к стенам, вращая туда-сюда головами. Коридор был метра три шириной, а посреди него была узкоколейная железная дорога. Шагая цепочкой по коридору, бойцы наблюдали наследие великой ядерной программы Союза. Узкоколейка часто разветвлялась, и каждая новая ветка уводила в боковые помещения, где, судя по всему, располагались склады с боеголовками. По крайне мере, именно такое объяснение сложилось в головах у спецназовцев. Пройдя около трех сотен шагов, спецназовцы встретились с еще одной бронированной плитой на железнодорожной платформе, уходящей в стену и, к счастью, наполовину открытой.
        - Ты смотри, вот это понастроил Никита Сергеевич! - запричитал Бледный, увидев чуть ли не полуметровый профиль дверцы. - Это же противоядерная защита!
        - Ты головой думай, Бледный, а не жопой! Зачем ставить такие ворота уже после складских помещений с боеголовками? - угрюмо возразил командир.
        - Да, нелогично получается, - согласился сапер и задумался. - Выходит, что охраняли не внутренние помещения от внешнего воздействия, а наоборот.
        Разгадка ждала бойцов еще через сотню метров. Одно из боковых ответвлений узкоколейки привело в громадный зал, где располагались непонятные агрегаты, один из них был похож на гигантскую конденсаторную установку с кучей силовых кабелей толщиной в руку, уходящих в узкий тоннель в толще горной породы. По стенам зала стояло множество трансформаторных коробов.
        - Это что еще за хрень? - Гопарь стал с интересом обходить стального монстра.
        - Это не для средних умов, Митя, а тебе-то уж вообще задумываться опасно для здоровья - продолговатый мозг перенапряжешь и всё! Был дураком, а станешь овощем!
        - Залепи варежку, мудло бесцветное! - огрызнулся несостоявшийся уголовный авторитет, не поняв всю глубину остроумия Бледного, намекавшего на отсутствие существенных отличий в физиологии капитана спецназа и представителей земноводных.
        - Так, нам задерживаться здесь не положено, двигаем вперед! - придя в себя, скомандовал Хамсутдинов.
        Основная ветка узкоколейки в итоге привела бойцов в круглое помещение метров пятидесяти в диаметре. На полу помещения располагалась массивная металлическая плита с непонятным орнаментом и какими-то символами, не имевшими никаких известных аналогов в распространенных алфавитах. Освещение по периметру было отвратительным: половина лампочек не горела, другая половина тускло освещала подземелье.
        - Командир, взгляни вверх! - тихонько сказал Бледный.
        Сразу все бойцы запрокинули головы и направили лучи фонариков вверх. Свет фонарей не добивал до потолка.
        - Это какая же здесь высота? Пусковая шахта что ли? - проявил эрудицию Гопарь.
        - Ага, более пятидесяти метров в диаметре и несколько сот высотой! Если только Гагарина отсюда запускать, - парировал выплеск остроумия своего вечного противника по словесным баталиям Бледный. - Сюда все силовые кабели подходят. Но что здесь располагалось, если кроме креплений на земле и этой плиты здесь ничего не оставили?
        - Бледный, меня другой вопрос волнует: как нам дальше добираться до «Белого медведя», проводники-то наши белоглазые как сквозь землю провалились, - озадачился командир спецназа.
        Для альфовцев, привыкших к земным задачам, как то: освободить заложников и уработать террористов, подобные приключения были в диковинку. Они перешептывались и округленными глазами смотрели вокруг. Спецназ «Зет», которому удалось на своем веку повидать куда более захватывающие вещи, оценивающе осматривали стены и пол в поисках выхода, о котором инструктировал полковник Субботин.
        Майор «Альфы» Порошин подошел к подполковнику Хамсутдинову и тихонько сказал:
        - Смотри, подполковник, стены-то уже не как в коридоре, не бетонные. Это кварцит.
        - Откуда ты знаешь, майор?
        - У меня первое образование геологическое было до того, как в ФСБ попал, - улыбнулся широкоплечий «альфовец», поправив на голове каску с открытым забралом из бронестекла. - И отец у меня - известный геолог.
        - Эко тебя судьба-то барахтает!
        - Зато не скучно!
        - А что это меняет в нашей ситуации, будь это не кварцит, а бетон или, допустим, гранит?
        - Многое меняет, командир, ведь в кварцевой жиле совершенно иные свойства электропроводности. Теперь мне понятно, зачем они сюда конденсаторы поставили и кабели тянули, рассчитанные на такую силу тока, - вмешался в разговор Бледный.
        - Ну-ка подробнее давай, «громовержец»!
        - В двух словах так: кварцевую жилу использовали для накопления гигантского энергетического заряда, только вот для чего, я пока не пойму. Есть версия, что на Кольском полуострове фашисты в войну испытывали подобным образом системы вертикального взлета на дисколетах. Если бы нам удалось осмотреть потолок, уже можно было бы сказать точнее.
        Тут из дальней части помещения заорал Митя Гопарь:
        - Нашел, командир! Тут выход заложенный.
        Спецназовцы гурьбой сбежались к нему. Тот же с довольным видом показывал отчетливо различимую кирпичную кладку в толще монолитной каменной стены.
        - Похоже на то, о чем говорил полковник Белостоков. Значит, дальнейший проход в тоннель заложен, - озадачился Хамсутдинов. - Ну что же, Бледный, твой ход!
        Бледный с двумя бойцами затеяли процедуру подрыва. Вскоре прозвучал хлопок направленного взрыва, но вместо привычного звука по всему подземелью пошла сильная вибрация и какой-то непонятный гул, не прекращающиеся около минуты.
        - Не обвалилось бы тут ничего! - недовольно высказался Гопарь.
        - Не ссы, босота! Помрешь - похороним! - ожидаемо для всех прозвучала ответная реплика Бледного.
        - Да тут все поляжем твоей милостью, а с тобой рядом я лежать не хочу! - раскручивал новый виток перебранки плюгавый капитан с прохиндейским выражением лица.
        Взрывом разворотило всего квадратный метр кирпичной кладки, да и то только первые несколько слоев кирпича. Когда разобрали обломки, то обнаружили нетронутые силикатные ряды. Потребовался еще один взрыв, чтобы проделать необходимый проход.
        Первым в кромешную тьму нырнул Митя Гопарь и от увиденного там чуть не выронил фонарь:
        - Что там, Мить? - протиснул голову в пролом командир спецназа и вмиг понял, что так удивило капитана, который ни жив ни мертв уставился в темноту. Вот и старые знакомые: десять пар белых фосфорных глаз смотрели из мглы на спецназовцев. Подполковник осторожно втиснулся внутрь и уже без особого пиетета завел разговор:
        - Мы правильно двигаемся или есть другой ход?
        - Правильно, поспешите, там уже началось без вас, - пришел ответ, который ничьи барабанные перепонки не уловили, но он отчетливо отпечатался в сознании Хамсутдинова.
        Командир заорал, чтобы бойцы быстрее пробирались в проделанную брешь. Но не тут-то было! Нескольким бойцам пришлось раздеваться чуть ли не до маек: разгрузки, бронежилеты и рюкзаки не позволяли рослым и плечистым спецназовцам протиснуться в лаз.
        Когда все забрались внутрь нового тоннеля, где уже не было и намеков на освещение, из темноты вновь последовал голос белоглазого гнома:
        - Следуйте за мной. И не вздумайте отстать! - Эту фразу хорошо услышали все без малого три десятка бойцов, которые словно по команде двинулись в кромешной тьме за группой маленьких существ, глаза которых были единственным источником света в темном тоннеле.
        По какой-то неведомой причине все как один бойцы забыли о наличии фонарей и толпой бросились вперед. Никто из спецназовцев так и не понял, что с ними происходило, но при их перемещении встречный поток воздуха обдувал лицо так, как если бы они ехали на мотоциклах, хотя они даже не бежали, а просто быстро шли минут десять-двенадцать, не больше. Потом гномы повернули направо и вскоре остановились.
        - Дальше вы сами!
        Маленькие белые существа начали таять в темноте тоннеля, а спецназовцы в лучах фонарей увидали, что гладкая, чуть ли ни полированная, поверхность тоннеля обрывается пересекающим ее менее широким проходом, стены которого так же были идеально гладкими, но весь пол был завален перемолотой горной породой. Слой осадка был неравномерным, и создавалось впечатление, что эту породу буквально чем-то выгребали и вывозили.
        Бойцы долго совещались, в какую сторону тоннеля следует двигаться, вспоминая весь маршрут своего продвижения, и пришли к однозначному выводу - направо. Идти быстро по острым каменным обломкам не получалось, но и идти было недалеко. Через пару сотен метров бойцы выбрались к вертикальной штольне с мощным электроподъемником. Тут бойцы увидели, что пол завален несколькими десятками обезглавленных человеческих трупов.
        - Ё-мое, голов почти нет ни у кого! Такое впечатление, что ошейники на шеях взрывали - все в лоскуты порвано! - сделал свое экспертное заключение Бледный и добавил:
        - Трупам не более трех дней.
        - Кто же это такие? - шепотом произнес Хамсутдинов.
        - Скорее всего, те, кто расчищал этот тоннель несколько дней назад, - отозвался из темноты майор «Альфы».
        Спецназовцы осторожно перешагивали через тела безымянных погибших.
        - Гопарь, давай дуй с двумя бойцами на подъемник и на поверхность, сверься с координатами и вниз. Только осторожнее, вдруг там засада! - распорядился командир и сам нырнул в темноту тоннеля к майору. Загудел электродвигатель и подъемник потащил троих бойцов к небольшому светлому пятну наверху. Этим временем основная группа спецназа продолжила ранее выбранный маршрут.
        Засады никакой не оказалось. Добравшись до поверхности, трое спецназовцев отдела «Зет» очутились рядом с огромной горной выработкой и, проверив координаты по спутнику, поспешили вниз.
        - Командир! Мы сейчас в пяти километрах от зоны! - запыхавшийся Гопарь нагнал в тоннеле ушедшую далеко вперед основную группу бойцов.
        - Ни хрена себе! Это что же получается? Выходит, что мы за пятнадцать минут с гномами прошли почти пятьдесят километров, - удивился подполковник спецназа, переглянувшись в тусклом свете фонарей с майором «Альфы».
        - Я лично предпочитаю подумать об этом после операции, - буркнул майор и затопал вперед, потому как логического обоснования событий последних часов просто не находилось, а лишняя нагрузка на мозг могла негативно сказаться на эффективности действий в боевой обстановке.
        Через какое-то время все почувствовали, что уклон тоннеля пошел вверх, а вскоре до бойцов донеслись отзвуки выстрелов и взрывов. На поверхности полным ходом шли боевые действия.
        Глава 5. Штурм
        6 мая 2016 года, пос. Хорт, ИК-11 «Белый медведь»
        Ближе к десяти часам утра террористы вышли на связь и потребовали освободить осужденного Лапцуя Сергея Ивановича, отбывавшего пожизненный срок на зоне. В обмен на него эфэсбэшным переговорщикам удалось выторговать десять осужденных и одного офицера. Отдать генерала Потапова террористы категорически отказались. Непонятно каким образом, но счастливчиком оказался тыловик Попков. Среди офицеров ФСИН сразу же возникли подозрения, что ушлый подполковник умудрился договориться даже с наглухо отмороженными террористами, положившими при захвате несколько десятков человек.
        Обмен произошел в длинном проходе между «локалками» и промзоной. По сигналу зэки цепочкой начали выходить из-за угла вслед за шатающимся безухим полуобморочным Попковым, камуфляжный китель которого после экзекуции был темно-багрового цвета. Не пройдя и двадцати метров, Попков рухнул ничком в лужу, а идущие вслед за ним осужденные аккуратно переступали через офицера и продолжали идти к расположению первого кольца оцепления спецназа. Вызволять «тюнингованного» бесчувственного тыловика вышли безоружные сотрудники МЧС.
        - Александр Иванович, а почему этот оленевод Лапцуй так нужен террористам оказался? - спросил генерал Лаврухин, настороженно косясь на подошедшего Семёныча, который постоянно курсировал между кабинетами, сообщая полковнику Субботину информацию из Центра.
        Полковник задумчиво пожал плечами и произнес:
        - Точно не знаю. Сын шамана местного. Взяли на контрабанде золота, как и Босых. Но он застрелил оперативника при задержании и еще одного ранил, поэтому его к высшей мере приговорили.
        Затем, посмотрев в глаза Семёнычу, коротко произнес:
        - Он шаман, слышишь, Семёныч, шаман!
        Белостоков в ответ понимающе кивнул и вышел из кабинета.
        Генерал Лаврухин изумленно посмотрел на полковника, но не решился задать уточняющий вопрос.
        В оперативном штабе понимали, что после того, как боевики получили то, что хотели, счет шел на минуты. Если верить освобожденным зэкам, весь периметр двух цехов был оборудован самодельными взрывными устройствами, начиненными поражающими элементами в виде гаек и гвоздей, да и самой взрывчатки было более ста килограммов. Боевиков было предположительно пятнадцать человек, а в заложниках не менее двухсот зэков и несколько офицеров.
        Серьезная задача выпала на долю местных врачей. В холодильнике хранились две пары отрезанных ушей: одни, по идее, были Попкова, другие - генерал-майора Потапова. Генерал-майор до сих пор находился в заложниках и было непонятно, в каком виде он попадет в руки эскулапов. В самом печальном варианте в цинковый гроб можно положить к останкам все, что угодно. А вот доблестный подполковник выкарабкался более или менее живым, поэтому по прибытии в сознание будет жаждать получить на законное место купированные запчасти. Да только как определить, где чьи уши? По большому счету, чужой фасон ушей не сильно бы осложнил жизнь будущему владельцу, но была серьезная причина - возможность отторжения чужеродного органа. Самую разумную идею по выходу из данной патовой ситуации выдал пьяный начмед колонии майор Могила Григорий Ильич: достать фотографии Попкова и Потапова в периоды жизни, предшествующие незапланированному обрезанию. Решение этой проблемы возложили на ДПНК подполковника Зюзина, озадачивших всех сотрудников, у которых могли оказаться фото с ушами Попкова. С генеральскими ушами задача была куда сложнее,
но и в столице нашлись расторопные ребята, которые вникнув в сложность ситуации, быстренько накидали на электронную почту различные фото Потапова. В общем, все как могли спихнули с себя ответственность. Сунули в вертолет вместе с раненым подполковником стопку распечатанных фоток с ним в различных ракурсах и переносной портативный холодильник с четырьмя ушами - пусть в больнице хирурги сами разбираются, где чьи уши.
        Предположения оперативного штаба относительно дальнейших действий террористов оправдались целиком и полностью: заполучив в свои руки оленевода, боевики резко активизировались, с крайних наблюдательных точек они начали перебежками отступать к главному цеху, где находилось большинство заложников. Поняв, что дальнейшее затягивание событий может привести к тому, что боевики, скрывшись в подземном ходе, подорвут заложников, было принято решение идти на штурм. По плану операции одновременно должны были выдвигаться шесть штурмовых групп, состоящих из бойцов РОСНа и московской «Альфы». Первая группа должна будет подойти с тыльной стороны цеха и войти в него через задние ворота. Вторая и третья группы по замыслу должны будут атаковать второй швейный цех, в котором находились захваченные офицеры и несколько боевиков. Четвертая и пятая штурмовые группы под прикрытием БМП и БТРа должны будут подойти с разных сторон к главному входу и подавить основное сопротивление боевиков на этом рубеже. Шестой же группе предстояло осуществить подрыв в боковой стене главного цеха для выведения заложников.
        Приказ о штурме прозвучал от генерала Лаврухина практически сразу. Взревели моторы бронетехники, а снайперы со своих позиций начали обрабатывать огневые точки из крупнокалиберных снайперских винтовок. Задача была поставлена предельно жесткая - не дать террористам покинуть здание. Об освобождении заложников четких инструкций не было по причине большой вероятности подрыва цеха. Отдел «Зет» в полном составе следил за недопущением проникновения информации о террористическом акте в СМИ.
        Четыре пулеметные точки были спрятаны в глубине здания и простреливали периметр через окна и проломы в стенах, сами же они не были доступны для выстрела снайперов.
        Первой под огонь попала четвертая штурмовая группа, шедшая за БТРом, который как только вывернул из-за угла, был расстрелян из крупнокалиберного пулемета «Утес». С расстояния в сто двадцать метров бронебойно-зажигательные пули калибра 12,7мм, как консервную банку, прошили насквозь борт и колеса бронетранспортера, достав до спецназовцев. Одновременно с другой, ранее не выявленной огневой точки, расположенной за стеной дизельной электростанции, прозвучал выстрел гранатомета, который положил конец агонии загоревшегося БТРа. Экипаж сгорел за считанные секунды. Шедшая за бронемашиной группа не успела даже выйти на позицию для стрельбы, как была прижата шквальным огнем к земле и начала отступление. Идущий впереди группы подполковник РОСНа получил тяжелое ранение в ногу: бедро буквально висело на рваных волокнах мышц, но каким-то чудом целой осталась бедренная артерия. Группа залегла, пытаясь затащить подполковника за угол здания. Когда же им удалось это сделать, то следующая очередь из «Утеса» дала понять, что угол вовсе не является хорошим укрытием. Крупные куски промерзшего бетона вылетали из свай,
осыпая находящихся на земле бойцов, которые отползали от угла все дальше и дальше.
        Пятой штурмовой группе повезло намного больше. Оператор-наводчик БМП не хотел повторять судьбу БТРа и рубанул из пушки прямо по предположительной огневой точке, размолотив в куски все помещение, где находился боевик с пулеметом. После чего БМП переключилась на дизельную электростанцию, начав долбить по ней из пушки. В этом благородном деле помогли штурмовые вертолеты, ударив туда же НУРСами. Впереди по предварительным расчетам оставались еще две огневые точки с крупнокалиберными пулеметами, до которых было невозможно достать с этого угла атаки.
        Снайперам, прикрывавшим наступление первой группы, которая заходила к главному цеху с тыла, удалось ликвидировать огневую точку, держащую под контролем заднюю сторону здания. Но самые трагические события штурма выпали на долю бойцов именно этой штурмовой группы. Так при проникновении бойцов внутрь цеха через задние ворота террористы успели привести в действие фугас, состоящий из начиненного гексогеном кислородного баллона, к которому были примотаны веревками трое зэков. Шестеро из десяти человек этой штурмовой группы погибли под обломками рухнувшей задней части здания. Эфир наполнился криками о большом количестве «двухсотых» и «тяжелых трехсотых» у спецназовцев, проникших в цех с других флангов. Подрыв боковой стены здания шестой штурмовой группой практически ничего не дал, так как из-за взрыва фугаса оставшиеся в живых заложники были ранены и сильно контужены - выводить было некого. В освобожденные проходы ринулись саперы на разминирование оставшихся взрывных устройств. Нескольким террористам в главном цеху тоже досталось от взрыва, и добивали их практически не оказывавших сопротивления.
        В соседнем швейном цеху оставались четверо боевиков с одним крупнокалиберным пулеметом, одним ротным пулеметом и автоматами. Насчет наличия взрывных устройств по этому цеху информации не было, так как из освобожденных заложников отсюда был один страдалец Попков, который впал в «отключку», так и не добравшись до своих. При приближении к цеху сразу же бросили газовые гранаты в окна. Террористы же были подготовлены заранее к таким действиям и натянули портативные американские противогазы, отвечая пулеметным огнем. Когда раздался хлопок взрыва в соседнем цеху, то, не раздумывая, по огневой точке ударили из гранатометов, моментально ее заглушив. После этого штурмовые группы, прикрывшись бронещитами, начали заходить в широкую распашную дверь.
        Лестницу прошли, не встретив никакого сопротивления, но на втором этаже из угла комнаты по группе ударил пулемет «Печенег». Боевик связал несколько сидящих заложников, среди которых были генерал Потапов, полковник Лазаренко и два раненых спецназовца. Прикрываясь заложниками, злодей поливал из пулемета дверной проем. В комнату набросали газовых и светошумовых гранат и пошли на штурм. В бронещит, которым был защищен первый спецназовец, попало сразу пять бронебойных пуль. Боевик же моментально перевел огонь на нижний сектор, и пули калибра 7,62мм размололи обе голени «щитовика», заставив того рухнуть вниз. Снова переведя огонь на верхний сектор, боевик расстрелял следующего бойца. Пули попали в шлем, пробив забрало и подбросив шлем вместе с верхней частью черепной коробки, спецназовец моментально упал навзничь. Шедшие за ним офицеры бросились в стороны, одновременно стреляя из автоматов и пистолетов по пулеметчику. Благо, что заложники после газовой атаки в судорогах согнулись и открыли террориста. Больше ответных выстрелов от боевика не последовало, так как его голова теперь напоминала разбитую
тарелку с красным борщом.
        Когда осмотрели заложников, то оказалось, что в живых из них остались генерал Потапов и один из охранявших его спецназовцев ГУФСИН. Как выяснили позже патологоанатомы, полковник Лазаренко скоропостижно скончался сразу после начала захвата и избиения со стороны боевиков: у него открылась хроническая язва, а от последующих ударов произошел разрыв поджелудочной железы. Генерала же срочно переправили в Москву вслед за Попковым, в надежде, что приложенные фотографии помогут «лепилам»[39 - Лепилы - врачи (крим. жарг.)] не перепутать уши офицеров.
        - Центр, это шестой! У нас двухсотый и два упыря на минус, - раздалось в эфире после зачистки второго цеха.
        - Обследуйте все здание. Должно быть еще трое шакалов.
        Штурмовые группы начали прочесывать здание соседних цехов, но там было пусто. Повсюду валялись тела расстрелянных зэков, но террористов не было.
        Неожиданно в одном маленьком здании, в котором располагались электроустановки, обнаружился один террорист, открывший стрельбу из двери подвала. Не раздумывая, в боевика саданули сразу с двух подствольных гранатометов. От взрыва гранат злодею вырвало правую руку аж до шеи, его тушка в конвульсиях сделала несколько оборотов вокруг себя на полу и затихла. Влетевший в гневном пылу в подвальное помещение боец РОСНа зацепил растяжку, но шедший сзади товарищ толкнул его в спину, и из предбанника оба выпали за бетонную стенку, защитившую их от взрыва наступательной гранаты РГД. Потрясая оглушенными головами, бойцы увидели рядом с собой в свете фонарей край вертикальной скважины со спущенными в нее альпинистскими тросами.
        Через несколько минут подвал был забит спецназом. Бойцы радировали в штаб о необходимости набросать в скважину «эфок»[40 - Ф-1 - оборонительная граната с радиусом поражения до 200 метров] и забыть об упырях. Штаб отвечал категорическим «нет», так как там уже могут быть свои. Как позже выяснилось, мысль руководителей операции была абсолютно верной.
        После того, как отряд под руководством подполковника Хамсутдинова, пробиравшийся по подземному тоннелю к колонии, услышал выстрелы в вертикальной скважине, то сразу принял решение оставаться на месте и встречать альпинистов внизу. Расчет был сделан правильно. Ровно под вертикальной штольней осыпавшуюся горную породу вывезли полностью, очистив под ногами гранитный пол. Первым треснулся об него пятками съехавший по тросу перепуганный ненец в зэковской полосатой телогрейке. Он упал на задницу и, даже не посмотрев по сторонам, стал пялиться вверх, где с фонарем в руках аккуратно спускался боевик с АКСУ. Как только камуфлированый воин наступил на землю, откуда-то из темноты в голову ему прилетел удар прикладом. Террорюга рухнул на изможденного особым режимом оленевода, как жених, дорвавшийся в первую брачную ночь до зашуганной невесты. Тут уже в третий раз альпинистский трос задергался, и сверху блеснул луч фонарика.
        - Все назад, там еще «турыст»! - тихо сказал Гопарь.
        Боевик продолжал спускаться и окликал своих сверху на немецком языке:
        - Hans, bist du unten? Hans, bist du stumm geworden oder was?[41 - «Ганс, ты внизу? Ганс, ты стал немым или что?» (нем.)]
        Когда до низа оставалось чуть более десяти метров, и в ответ боевик не услышал ни слова, то понял, что дело приняло неожиданный оборот.
        - Fickt euch, ihr kriegt mich nicht![42 - «Имел я вас! Вы меня не получите» (нем.)] - на этой фразе подвешенный на альпинистской системе террорист потянулся к гранате, но сразу же получил пулю из бесшумного автомата «Вал» с ночным прицелом точно в лучезапястный сустав. Тяжелая девятимиллиметровая пуля оторвала правую ладонь «интуристу», и подземное пространство огласил нечеловеческий вопль. Следующие две пули вошли в разгрузку на груди, перебив спусковую систему и трос. Здоровенная туша боевика с объемным рюкзаком за спиной, обвешанная тяжелым обмундированием, рухнула с двенадцатиметровой высоты вниз, звучно чвакнув ботинками по каменному полу. Обе голени с треском лопнули и сложились гармошкой, а окровавленные острые обломки костей разорвали пятнистые камуфляжные штаны. Позвоночник злодея, судя по всему, ссыпался в раздробленный от удара о пол таз, так как нижняя половина тела моментально обездвижилась. Да и стонать любитель скалолазания быстро перестал, так как вырубился от болевого шока.
        Наверх отряд Хамсутдинова подавал условные сигналы мощными фонарями, так как глубина скважины была никак не меньше пятидесяти метров, а рация не работала из-за сильных помех в эфире. Первого тросом вытянули Гопаря, который тут же начал взахлеб рассказывать ожидавшим наверху спецназовцам о героическом захвате трех уродов. Только вот слушать его никому уже не хотелось, так как большинству бойцов этот захват живыми был вообще поперек горла. Все жаждали лютой расправы над отморозками, но приказ есть приказ, поэтому следующими пассажирами из бездны были связанные окровавленные тела боевиков и ничего не понимающий истощенный сын ненецкого шамана, которому и в страшном сне не снилось, что ради его освобождения замутят такую мясорубку.
        Весь день из зоны в Салехард вывозили трупы на армейских «Уралах». А поскольку складировать такое количество убитых было негде, то их штабелями бросали под открытым небом для последующей переправки в центры судмедэкспертизы других городов для установления личности. Трупы боевиков завернули в пакеты отдельно и отправили спецрейсом из Салехарда в Москву.
        Вышедшие на поверхность спецназовцы с серыми мрачными лицами обходили места недавних боевых действий, сильно сожалея, что в то время, как здесь гибли их товарищи, они путешествовали по подземным лабиринтам Полярного Урала.
        Хамсутдинов был в оперативном штабе на докладе у полковника Субботина. Тот все внимательно выслушал, велев бойцам спецназа «Зет» пока не расслабляться и быть готовыми в ближайшее время к новому марш-броску, а чуть позже добавил:
        - Командир, а вы нашли бурильную установку в тоннеле?
        - Нет, товарищ полковник, не было ничего похожего. Только трупы безголовые, человек тридцать пять-сорок в шахте в пяти километрах отсюда. У капитана Шмырёва есть точные координаты места.
        - Вот так дела!
        - Действительно, это что же получается, они руками что ли подкоп рыли, как граф Монте Кристо? - озадаченно молвил Семёныч.
        - Основной тоннель, где нас эти, как их обозвать лучше-то, ну, гномы вели, был метров пять диаметром, а вот пересекший его другой тоннель, который до зоны шел, тот от силы два с половиной метра был, причем без каких-либо ответвлений, и стены были почти полированные. Чем такое пробурить можно - ума не приложу! Да и под вертикальной шахтой под самой зоной не было выработки, видимо, кто-то все вытаскивал и расчищал тоннель.
        - Получается, кто-то забрал бурильную установку! - полковник Субботин опустил взгляд в стол с распечатанной картой из навигатора боевика, потом произнес: - Семёныч, нужно отправлять спецназ прочесывать тоннели. Мы здесь не закончим, пока не найдем тоннелепрокладочную машину!
        - Ты прав! Давай тот же отряд «Альфы» спускайте в тоннели и вперед!
        Подполковник Хамсутдинов пошел доводить приказ до личного состава.
        - Так, а Босых кто-нибудь видел живым или мертвым? - спросил полковник Субботин собравшихся в штабе офицеров.
        - Товарищ полковник, труп осужденного Босых полчаса назад погрузили в грузовик для отправки в город, - отрапортовал ДПНК подполковник Зюзин. - Погиб при взрыве в основном цеху.
        - А труп кто осматривал?
        - Так врачи и осмотрели.
        - Да что б вас! Срочно врачей ко мне, - начинал свирепеть полковник.
        В комнате, где помимо него находились еще семь человек, взорвались две галогеновые лампы, осыпав осколками всех присутствующих. Все компьютеры в помещении резко крякнули и перезагрузились. В таком состоянии полковника никто и никогда не наблюдал. Субботин вышел из кабинета, и только тогда генералы и другие высокие чиновники правоохранительных органов с облегчением выдохнули.
        - Хамса, срочно поднимай вертолет с нашим спецназом! Остановите все грузовики с трупами, которые еще не доехали до города, - кричал в рацию Субботин.
        В результате всей наведенной суеты отряд «альфовцев» затолкали обратно в шахту, а остальных боеспособных бойцов бросили на поиск тела осужденного Босых.
        Зоновские врачи, сотрудники МЧС и прибывшие из города бригады скорой помощи, трясясь от ужаса перед полковником Субботиным, судорожно вспоминали, кто производил осмотр трупа. Молодой фельдшер сознался, что лично проверил окоченевший труп с признаками минно-взрывных ранений, на зэковской робе которого был ярлычок «Босых Н. О.». Медика срочно выволокли в отдельное помещение, усадили на стул, и полковник применил свой метод сканирования воспоминаний, уставившись в зрачки перепуганному пареньку.
        - Да, труп похож на Боцмана. Но вот труп ли? - резко выпалил полковник.
        Приходящий в себя фельдшер начал что-то мямлить про свой опыт и квалификацию, что он, дескать, «жмура» бы точно отличил от коматозника. Но его оправдания были совсем не интересны полковнику с устрашающим взглядом.
        Вертолет с группой спецназа «Зет» на борту приземлился прямо на дорогу с идущими по ней грузовиками, под завязку забитыми трупами зэков. На долю бойцов выпала не самая интересная и героическая участь разбора фрагментов человеческих тел в кузовах в поисках трупа Боцмана, но обнаружить его не удалось.
        - Центр, это Хамса, прием! У нас пусто, - отчитался о проделанной работе командир спецназа.
        - Сколько машин досмотрели?
        - Семь.
        - А с зоны выехало восемь. Продолжайте поиски!
        Александр Иванович немного успокоился, но было видно, что полковника очень разозлило исчезновение, пусть даже трупа того, кто уже многие годы представлял неведомую угрозу безопасности и шаткого мирового равновесия, как бы громко и претензионно это не звучало.
        - Иваныч, тебя не узнать! В чем дело? - Семёныч по-товарищески обнял полковника за плечи, а капитан Адашева принесла крепчайший кофе и пригласила к столу.
        - Андрюш, дело не в том, что Гюнтер и те, кто стоит за ним, нарубали дров, как никогда прежде. Так нагло замахнуться на Арктику, совершенно наплевав на глобальный паритет, для этого надо иметь очень крутые козыри. В этот раз Гроссхейм забрался туда, куда мы даже не предполагали. Он, гад, снова на пару-тройку шагов впереди. Дойди он в ближайшие часы до Северных врат - и все! Мы на лопатках. Россия больше никому не сможет диктовать свою непреклонную волю, потому что снова станет марионеточным государством, как на заре девяностых.
        - Ты имеешь в виду потопленную Арктиду и Гору в Ледовитом океане?
        - Именно, Андрей Семёныч, именно! Этот ход, куда рвался Гюнтер, совсем рядом, но он уже в который раз не может преодолеть врата в одиночку. На Кавказе с ним был некто, кто открыл ему портал, но он не знал карту маршрутов на той стороне реальности, да и мы тут как тут оказались. А здесь к вратам все ходы взорваны, поэтому пришлось бурить новый тоннель. Да и в случае, если доберутся до заветного места, нужен посвященный шаман, которому древние «боги» доверили ключи от врат. Ловко он подцепил старого ненецкого шамана на крючок: убил в шкуре Боцмана одного наследника, а второго пообещал геройски вытащить с пожизненного срока. Судя по всему, план состоял в том, чтобы его подручные забрали его самого вместе с шаманским сынком с зоны и дальше под землей добрались до врат.
        - Так, а как же эти гномы, про которых Хамсутдинов рассказывал? - с интересом спросила Дина. - Разве они не в «контрах» с Гюнтером.
        - Это в Исландии гномы! - усмехнулся Субботин. - А у нас Чудь! Чудь белоглазая, подземный народ, здесь на Ямале их зовут сирти. Они когда-то жили на земле, но после так называемой «войны богов» при угрозе полного уничтожения людского населения планеты вынуждены были перебраться в подземные обители. Что раньше, что сейчас при всех разборках они стараются держаться в стороне и в открытую никогда не лезут на рожон. То, что помогли нам - это уже достижение. Им предпочтительнее скрыться в бесконечных лабиринтах северных подземелий, чем принять ту или иную сторону в борьбе.
        - Товарищ полковник, а что за гору вы сейчас упоминали? - вкрадчиво и осторожно, словно сапер на разминировании новой территории, поинтересовалась капитан Адашева. - Ну, пока Хамсутдинов рыщет по лесам, есть время, можно и рассказать!
        - Подожди, товарищ полковник, перебью! Ты думаешь, что Боцмана еще можно настичь? - вмешался Белостоков.
        - Дорогой мой, Андрей Семёныч! Осужденный Босых, по кличке Боцман, в очень скором времени будет представлять собой холодный труп в лесу. Дальше будет действовать Гюнтер в своем привычном теле, но для этого ему необходимо соблюсти два условия: встретиться с шаманом на здешнем месте силы и иметь поблизости свое прежнее тело. Чтобы нам узнать, где находятся место силы и шаман, нельзя терять Босых. А вот ты, Дина, послушай: Великая гора, Пуп Земли или гора Меру, как ее звали в Ведах, - это был центр Северной земли, Арктиды или Гипербореи. В ней был сосредоточен энергетический полюс планеты, туда сходились все силовые линии Земли. Там была энергоустановка колоссальных масштабов, превосходящая по своей мощности все атомные станции современности. После последней планетарной войны, когда от невероятных, с точки зрения наших современников, взрывов у Земли сместились магнитные полюса и она сошла с привычной орбиты, Арктида и Атлантида были разрушены и затоплены. Наши земли Великой Тартарии, как ее называли в древних картах, сместились к северу и покрылись ледником, который дошел до средней полосы России,
уничтожив все воспоминания о былом величии нашей Родины. А то, что осталось, добивали долго и планомерно вплоть до наших дней. Если посмотришь подробнее карту России со спутника, то увидишь, что вся территория в кратерах от сверхмощных взрывов. Но то, что выложено сейчас в интернете в открытом доступе, как правило, жестко и неаккуратно редактируется, в том числе и нашим отделом.
        - Какие-то совсем невероятные вещи вы говорите, Александр Иванович! - сконфузилась Дина.
        - А разве ты еще не поняла, что служишь теперь в отделе, который как раз и занимается всем невероятным и таинственным.
        - Поняла, - девушка задумалась и через некоторое время спросила: - А как же раскопки, археологические данные о племенах оленеводов северных земель? Никто и ничего не находил невероятного, иначе бы это стало известно!
        - Ну, во-первых, ледник постарался. Миллионы тонн ледяного панциря, словно бритвой, срезали все наземные памятники древности, а во-вторых, мы существуем, чтобы ничего экстраординарного не попадало до поры до времени людям! - наконец-то улыбнулся полковник, сбросив с себя напряженную маску. - То, что находят археологи, это уже история совсем близкая к нам. В полудиких племенах, не обремененных дарами цивилизации, остались лишь легенды и мифы о древних событиях. Много интересных моментов до нас дошло из русских сказок, но и там сведения не о самых древних временах. Вспомни великана Святогора-Богатыря, даже в его имени есть упоминание о Святой горе. Но больше всех фактических данных содержится в Ведах, где досконально, практически в неизменном виде, описана мировая история существования человечества, да и то только потому, что после последней планетарной катастрофы наши предки мигрировали на юг, оставив в Индии, в Тибете, в Иране, частично в Афганистане и на Кавказе, знания об истории человеческого рода. Индия и особенно Тибет сделали поистине великий подарок для мировой истории, сохранив эти древние
знания. Тибетские монастыри хранят знания древности, практически не обнародуя их, хотя и они напороли косяков в тридцатые годы, посчитав Адольфа Алоизыча мессией вернувшихся арийцев. А мы по их милости до сих пор разгребаем плоды неосторожного пользования знаниями великих предков. В Индии же каста брахманов заучивала Веды наизусть, даже не осознавая в полной мере их важность. Так вот, согласно Ведам, наша планета уже давно вступила в эру Кали Юги - полной противоположности когда-то бывшему Золотому Веку человеческой расы. Ничего хорошего на этом этапе уже не будет - упадок духовности и нарушения связи с высшим миром, угасание знаний и полная деградация людей. Все это закончится глобальной «зачисткой» и последующим новым витком в эволюционном развитии.
        - Ну, ты совсем в упадническом настроении, Иваныч! Хорош тоску гнать! - буркнул Семёныч.
        - Возможно, но применительно к нашим сегодняшним событиям, могу сказать лишь то, что в мире, Дина Ильясовна, до сих пор существуют такие знания и технологии, которые от планеты в считанные секунды оставят лишь космический мусор. Одними из последних исследователей, кто глубоко проник в недра мировой истории, были представители фашистской Германии. Гюнтер как раз и был одним из ведущих охотников за древними тайнами. За десять лет существования режима Гитлера к сорок третьему году был сделан просто фантастический скачок в технологиях с учетом того, что немцы после первой мировой войны вообще имели знак минус в оценке военной мощи. По своей недальновидности и даже откровенной глупости многие народы с удовольствием раскрывали перед агентами «Аненербе» сокровенные древние знания и секреты, увидев в эсэсовцах вернувшихся полубогов старого мира. Известно, к чему это привело: пятьдесят миллионов жизней бросили в жертву группе маньяков, стоящих у мирового руля. А Адольф Алоизович был просто заигравшейся марионеткой, возомнившей себя вершителем судеб мира. Так вот, чтобы такие истории не повторялись больше,
мы и призваны соблюдать баланс в развитии человечества, ограждая страны и континенты от преждевременного открытия и использования древних знаний. Но кое-кто еще с глубокой древности не согласен с такой постановкой вопроса. Атлантида, Лемурия, Гиперборея были уничтожены из-за неправильного применения раскрытых секретов вселенной. А тот же Гроссхейм и поныне изо всех сил пытается эти знания разыскать и воплотить в жизнь, и наша задача - ему помешать, желательно отправив его за пределы циклов воплощений.
        Глава 6. В погоне за ветром
        Дождь со снегом не прекращался уже вторые сутки. Спецназовцам отдела «Зет» удалось поспать только в военном самолете при переброске на Ямал. Весь оставшийся световой день отряд Хамсутдинова прочесывал маршрут движения грузовиков и, когда уже начали опускаться северные сумерки, в свете фонарей были замечены размытые дождем следы протекторов армейского «Урала», уходящие в лес. Через несколько сотен метров на просеке показались очертания искомого грузовика. Окружив по периметру машину, спецназовцы начали аккуратно подбираться к ней.
        - Гопарь, давай в кабину! - скомандовал уставший и мрачный подполковник.
        Взятую на прицел нескольких автоматов водительскую дверь махом растворил подскочивший, словно леший, капитан Шмырёв, который из-за намокшего и грязного камуфляжного обмундирования с капюшоном напоминал известного персонажа русских сказок. Из открывшейся двери кулем выпал солдатик-срочник, который, очевидно, и был водителем. Нырнувший в кабину Гопарь натолкнулся на второй труп на соседнем сиденье. Сидевший рядом старший сержант лежал ничком на своих же коленях, сплошь залитых застывшей кровью. Подняв голову солдата, спецназовец увидел, что в левую сонную артерию кто-то аккуратно воткнул длинную зэковскую «пику», переделанную из трехгранного напильника.
        - Командир, в кузове пациента нет! Одни жмуры! - отозвался один из бойцов.
        - Это я и без тебя понял, - злобно проговорил подполковник и вызвал по рации штаб.
        - Хамса! Оставайтесь на месте, к вам вылетит вертушка, - протрещало в эфире. - Сейчас прибудут зоновские собаководы, может быть, след возьмут.
        Все надежды на скорое возвращение на базу вмиг улетучились. Подполковник смачно заматюкался. В грязном северном лесу при мокром снеге и пронизывающем ветре теперь предстоит искать следы чертова отморозка Гюнтера, за которым, как поговаривали в отделе, полковник гоняется еще с Великой Отечественной.
        Вертолет появился достаточно быстро. Налетевшие кагалом правоохранители принялись протоколировать место происшествия, где шустрый жмурик Босых умудрился заколоть заточкой двух вояк и сделать ноги. А вот прибывшие прапорщики с матерыми овчарками были как нельзя кстати. Кое-как найдя следы от кирзачей Боцмана в мокром снегу, натасканные на поиски зэков собаки взяли след и припустили по нему. Усталые спецназовцы рванули за ними. Через пару часов блужданий по заснеженному предгорью с буреломами и оврагами собаки вывели группу преследователей к каменистому перекату неширокой реки с бурным течением. Овчарки, намотав несколько сот метров кругами по обледенелым камням, встали как вкопанные, шевеля носами, пытаясь уловить в воздушных потоках отголоски искомого запаха.
        - Товарищ подполковник, надо брод искать. Бегун на тот берег перебрался, - обратился зоновский «прапор» к Хамсутдинову.
        В мокром снегу среди луж, камней и проталин различить следы было невозможно. Пришлось переходить на другой берег по зыбкому льду по щиколотку в воде и ледяной каше. А вот на другом берегу спецназовцев ждал сюрприз: к следам беглеца Боцмана присоединились следы еще одного персонажа, который, по всей видимости, тащил за собой санки с чем-то тяжелым.
        Поздний северный рассвет забрезжил, когда цепочка преследователей вышла на просторную возвышенность в двухстах метрах от русла реки. Очень плотная заснеженная растительность и огромные валуны полукругом отгораживали достаточно большой участок поляны, но что-либо рассмотреть на нем не было никакой возможности. Собаки при подходе к этому месту взвыли и забеспокоились, воротя морды в противоположную сторону. Усатые прапорщики тянули овчарок за поводки, но собакам было уже не до поисков следов. Заприметив в поведении собак что-то неладное, подполковник Хамсутдинов рявкнул в рацию:
        - Обходим участок с трех сторон и проникаем внутрь.
        Бойцы, пробравшись сквозь бурелом и плотно растущие деревья, увидели просторную поляну, на которой из больших заснеженных камней на земле были выложены замысловатые узоры. В центре поляны на коленях стоял человек в грязной зэковской телогрейке с запрокинутой назад головой, а перед ним стояли пустые длинные ненецкие санки. Подполковник показал знаками капитану Шмырёву, что нужно подобраться к объекту.
        Гопарь аккуратно перебежками добрался до зэка, обошел вокруг и зашептал в рацию:
        - Двухсотый! Может быть заминирован!
        Хамсутдинов с Бледным аккуратно подошли к трупу и увидели ужасающую картину: осужденный Босых, уже окоченевший, стоял на коленях без какой-либо опоры, выгнувшись назад дугой и максимально запрокинув голову. Полопавшиеся сосуды превратили глаза в два кровавых блюдца, открытый в предсмертном крике рот демонстрировал зловещий оскал небу - по всему было видно, что умирал зэк в ужасных муках.
        - Товарищ подполковник, обнаружили труп Босых в центре поляны! Тут какие-то узоры из камней выложены, и сюда собаки не заходят! - затараторил в рацию командир спецназа, пока Бледный обследовал труп на предмет взрывных устройств. Ответ полковника Субботина был краток:
        - Оставайтесь на месте. Вылетаем!
        - Да здесь вообще место странное какое-то, уходить надо отсюда, башка кружиться начинает, надо дальше искать следы, - разродился очередной гениальной мыслью капитан.
        Пока прапоры с собаками обходили поляну, любопытный Бледный достал кучу приборов и принялся делать замеры:
        - Хамса, нам снова везет как утопленникам! Да тут ни компас, ни JPS не работают толком. Магнитное поле очень сильное. Странно, по какой же причине?
        Подполковник Хамсутдинов велел всем бойцам выйти с поляны и расположиться на привал неподалеку. Когда же прапорщики сообщили, что обнаружили следы двух пар ног, ведущие к горной гряде на другом конце поляны, Хамсутдинов вновь бросил уставших и даже не успевших перекурить бойцов на преследование покинувших поляну двух неизвестных. Впереди цепочки людей рвали когти овчарки, убегая подальше от неприятного места. Усталые зоновские прапорщики еле поспевали за собаками, скользя по мокрым камням. Для них тоже вся эта физкультура на свежем воздухе была не самым удачным времяпрепровождением. Сам же Хамсутдинов со Шмырёвым остались дожидаться начальство.
        Вертолет с полковниками приземлился на длинной каменистой косе возле реки. К каменным геоглифам первым приблизился Семёныч. Окинув взглядом петельчатый узор на земле, он обернулся к шедшему сзади Субботину:
        - Саш, это же древний лабиринт, но ни на одной карте его нет.
        Полковник Субботин стоял молча, растворив взгляд в пустоте и не реагируя на реплики старого товарища, потом встряхнул головой, словно выходя из транса, и сказал:
        - Семёныч, это место куда сильнее Усть-Полуя. Тут очень серьезный геологический разлом рядом. Скорее всего, где-то поблизости вход в потерянный портал.
        - Да ты что!? - Семёнович даже отшатнулся, услышав эти слова от Субботина.
        Подоспевшие к ним Хамсутдинов и Шмырёв настороженно слушали непонятный диалог полковников, потому что обычно после ведения подобных разговоров благородная миссия по воплощению в жизнь высоких идей старших офицеров неизменно ложилась на плечи спецназа. Так что лучше уж сразу быть в курсе будущих приключений. Хотя бы частично.
        - Товарищ полковник, а о каком лабиринте идет речь? - поинтересовался Хамсутдинов.
        - А вот, посмотри, - полковник Субботин обозначил рукой границы странного петельчатого узора на земле, образованного плотно лежащими валунами; в диаметре лабиринт был метров сорок.
        - И что здесь необычного? Камни да камни, вроде, - скептически буркнул себе под нос капитан Шмырёв.
        - Это, товарищи офицеры, не просто камни. Лабиринты, встречающиеся сотнями на северных землях - это в первую очередь геоантенны, собирающие энергию земли определенным образом. А при правильной эксплуатации такие штуковины служат для искривления пространственно-временных характеристик местности. Следы беглеца и его спутника с санками ведут к центру лабиринта, так?
        - Так точно, товарищ полковник, - смущенно ответил командир спецназа.
        - Труп одного остался в центре, но из лабиринта все равно две пары ног вышли?
        - Так точно, - еще более мрачно ответил подполковник.
        - То-то же! Это значит только одно, что свой замысел по перевоплощению Гюнтер исполнил с помощью шамана. Шаман дожидался Боцмана здесь с анабиозным телом Гюнтера.
        - Так шаманский-то сынок зону покинуть не смог! - изумился Семёнович. - Что ж он ему теперь помогает?
        - Если Гюнтер сам смог сбежать с такой лютой зоны, то и сынка рано или поздно вытащит. Тут дело времени, а шаман ему верит. Да и альтернатив не остается никаких - единственный наследник магического таланта.
        Осмотрев по окружности поляну, полковник Субботин подошел к телу Боцмана, вытащил из кобуры пистолет и прострелил висок окоченевшего трупа. Пуля пистолета ТТ, который был неизменным спутником полковника Субботина много лет, прошила голову насквозь и выбила височную кость с противоположной стороны. Труп завалился по направлению выстрела, забрызгав кровью и мозгами землю вокруг.
        - Больше не сбежишь! - полковник сплюнул, угрюмо обвел взглядом поляну и махнул рукой, давая знак всем догонять преследовавших беглецов товарищей.
        - Семёныч, вестей от наших из тоннеля нет?
        - Нет, Иваныч, глухо!
        - Ну что приуныли, соколики? Сейчас повеселимся немного! - ободрил бойцов полковник Субботин. - Бегом к вертолету и тащите оттуда четыре ящика.
        Не ожидая ничего хорошего от бодрого полковника, спецназовцы в обледенелых капюшонах, напоминающие бенедектинских монахов, скептически переглянулись и побежали месить грязь по камням, устало оперев руки на висящие автоматы. Вытащив из вертушки объемные металлические контейнеры с ручками, бойцы потащили их в след удаляющемуся начальнику отдела. Семёныч перевел взгляд на понурых спецназовцев, вымокших до нитки от непрекращающегося дождя. Судя по весу контейнеров, заботливо припасенных полковником Субботиным, Хамсутдинов со Шмырёвым сразу поняли, что быстро передвигаться с такой ношей не получится. Благо, что догонять ушедших в преследование товарищей долго не пришлось. Собаки привели растянувшуюся людскую цепь к большому обломку скалы на поросшем лесом склоне одной из вершин Полярного Урала - горе Ханмей.
        Невидимая снизу южная грань скального обломка, возле которого расположились передовые силы преследователей, резко обрывалась, образуя вертикальный срез стены настолько гладкий, что на блестящей каменной поверхности не рос даже мох. В центре стены имелось прямоугольное углубление размером с полноценный проем входной двери. Издали можно было бы подумать, что это и есть обычный вход. Только подойдя ближе, спецназовцы поняли, что древние строители искусно сымитировали вход в каменном монолите.
        - Вот, товарищ полковник, следы привели именно сюда, - усатый замученный прапорщик сидел на корточках и гладил промокшую овчарку.
        - Осмотрите все вокруг в радиусе трехсот метров. Если увидите какие-то странные строения или даже груду камней, сразу радируйте мне. Я пока поколдую здесь.
        Полковник отогнал спецназовцев от входа и со стеклянным взглядом замер перед ним. Бойцы же, не желая любоваться мистическими выкрутасами начальника, уныло разбрелись по склону.
        Капитан Шмырёв, давным-давно завязавший с уголовным прошлым и даже закончивший заочно ведомственное высшее учебное заведение, в душе так и остался таким же любопытным до чужого добра соискателем, который при любом удобном случае так и норовил разжиться то халявной едой, то ценным барахлишком. Несмотря на оставшиеся преступные наклонности, он был на хорошем счету у руководства по нескольким причинам. Во-первых, природное любопытство и азарт толкали Гопаря на разведку новых территорий даже тогда, когда все остальные валились с ног и мечтали только о сне. Во-вторых, несмотря на отсутствие необходимых знаний по основным дисциплинам средней школы, Митя обладал очень гибким умом, быстро схватывал новую информацию и запоминал навсегда. Все-таки природная изворотливость в свое время и уберегла молодого шпанюка от реальных сроков на зоне. Ну и, в-третьих, Митя обладал редким сочетанием преданности Родине с сугубо утилитарным мышлением мелкого воришки, поэтому внеземные секреты, встречающиеся по ходу служебной деятельности, ему были абсолютно неинтересны из-за низкой ликвидности на черном рынке. Интересы
Митяя пролегали сугубо в микроэкономическом русле. Так в служебной командировке Митю частенько удавалось застать за ковырянием ножом какой-нибудь ценной штуковины на предмет наличия драгметаллов или иных ценных составляющих. Гопарь, видимо, насмотревшись в детстве фильмов про Индиану Джонса, до сих пор пытался завершить гештальт по отысканию какого-нибудь ценнейшего артефакта, который бы удалось выгодно реализовать коллекционерам. Но радовало то, что темы об измене Родине в виде продажи секретов вражеской разведке, расценивались Митей как явное «западло». Видно, в криминальном отрочестве ему накрепко вбили в рыжую бестолковку старые воровские понятия. Вся представленная совокупность Митиных характеристик расценивалась полковником Субботиным как идеальный сплав для разведчика: храбрый, авантюрный, идейный, высокоадаптивный к переменчивой среде, но с четким внутренним кодексом, через который он никогда не переступал.
        Нынешнее преследование беглого зэка по заснеженному сырому лесу и горам представлялось для Мити скучной занудной темой, потому что ничего интересного здесь встретить было невозможно. Гопарь в тоске полез вверх по скользкому склону, пиная камни и нехотя посматривая по сторонам, пока не добрел до обледенелого странного камня метра три с половиной в высоту, вокруг которого не росли деревья. Митя двумя прыжками забрался на него и хотел уже спускаться вниз, как вдруг правая нога соскользнула с камня, тело изобразило в воздухе забавный кульбит, и капитан нырнул вниз головой в широкую трещину в горной породе, находившуюся как раз за валуном. Удар спиной о каменный пол завершил полет капитана, но особой радости не прибавил. Тошнило так, что от спазмов, казалось, оторвется печенка, да хорошо еще, что на спине был объемный рюкзак, иначе позвоночник Мити не сдюжил бы такого удара. Промычав в радиостанцию что-то нечленораздельное, Митя покряхтел, перевернулся на бок и потерял сознание.
        Шедший вслед за Шмырёвым Хамсутдинов не переставая орал в рацию: «Гопарь, ты где?», но оттуда доносились нечленораздельные звуки, а затем динамик радиостанции издал протяжный свист и шипение - на этом сеанс связи с капитаном спецназа отдела «Зет» Дмитрием Шмырёвым был окончен.
        - Первый, у нас Гопарь исчез! - сухо сообщил в эфир командир спецназа и обернулся к топчущимся вокруг злополучного скользкого камня бойцам.
        - Уроды слепые, вот же трещина! - подполковник ринулся к разлому в горной породе и принялся светить фонарем вниз.
        Полковник Субботин продолжал исследовать вход на предмет скрытых механизмов открывания, а бойцы тем временем уже спускались по веревкам к низвергнутому беспокойному товарищу, который, придя в себя, обозначал свое местонахождение исключительно матерными криками из толщи горной породы. Субботин, не обращая внимания на суетящихся с веревками бойцов, еще немного постоял перед входом, а потом утробным голосом нараспев начал повторять какие-то непонятные речитативы. Гортанное пение в северных мрачных горах навеяло совсем уж нерадостную атмосферу, но бойцы отряда «Зет» воспринимали чудачества руководства вполне адекватно, так как многократно убеждались, что начальник отдела - это просто кладезь всевозможных знаний и навыков, недоступных большинству.
        Ничего особенного после выступления Субботина не произошло - вокруг те же горы, тот же лес. Все предметы - деревья, снег, камни - оставались на своих местах, да и дверца ничуть не поддалась на заунывные мантры. Только вот странным образом вдруг перестал идти дождь с мокрым снегом, отчего бойцы и Семёныч приоткрыли в изумлении рты. Спецназовцы недолго держали удивление на лицах и вскоре, потеряв интерес к происходящему, начали понемногу продвигаться к месту эвакуации провалившегося в подземелье Гопаря. Наблюдать за метаморфозами природы после магических потуг Субботина хватило терпения лишь у Белостокова, которому довелось первому обратить внимание на треск горной породы в нескольких метрах от фальшвхода, перед которым колдовал начальник отдела.
        - Ух, ты, Иваныч, гляди! - завопил старый разведчик, тыча пальцем в начинающую отъезжать левую часть обломка скалы, обнажавшую черный проем входа.
        Через полминуты двухметровый проход в гору был полностью открыт, а на фоне черного проема стоял шатающийся Митя Гопарь.
        - Мать твою, Митя! - заорал испуганно Хамсутдинов, когда все сбежались на вопли Семёныча вниз.
        - Ты как вход открыл? Мы тебя сверху вытащить хотели, но в щель никто пролезть не смог, - рассмеялся командир.
        - Да уж, Шмырёв, в ту щелку только ты и блохи могли протиснуться! - выдал очередной дифирамб капитану его «лучший друг» Бледный.
        Посмотрев на товарищей, как на свору недоумков, Гопарь показал пальцем на огромный ржавый рычаг, сопряженный с громоздким открывающим механизмом на рельсах. С высокомерным видом, словно находясь перед стадом неандертальцев, Шмырёв дернул рычаг ржавого рубильника на каменной стене. - Тут и свет есть, если что!
        Обомлевшие спецназовцы втащили внутрь открывшегося тоннеля металлические контейнеры.
        Полковник Субботин, как и все остальные, был сильно удивлен таким чудесным поворотом событий. Он первым зашел в освещенный тоннель. Бойцы выжидающе смотрели на начальника, ожидая приказа, что же делать дальше.
        - Это что за дела, Семёныч, почему мы ничего не знали про этот вход? - широко заулыбался полковник.
        - Кто ж его знает, Иваныч, ведь ни у немцев, ни у нас на картах в этой горе вход не обозначен. Рубильник и открывающий механизм явно современные, сделанные не более десяти-пятнадцати лет назад.
        - Что нам-то делать дальше, товарищ полковник? - практичный подполковник Хамсутдинов вывел в суровую реальность задумчивых старожил спецслужб.
        - Да что и раньше! Находим и убиваем Гюнтера. Лучше, конечно, взять живым, но, боюсь, у него другое мнение на этот счет. - Семёныч засмеялся и указал рукой на проем тоннеля с тусклым освещением.
        Спецназовцы ломанулись вперед. В арьергарде плелись шестеро бойцов, которые тащили контейнеры с неведомым для большинства содержимым. В скором времени тоннель начал давать сильный крен вниз, а еще через пару сотен метров уперся в пересекающий его другой подземный коридор.
        - Ты смотри, Иваныч, стенки какие гладкие! - полковник Белостоков погладил поверхность стены. - Видно тот спуск рыли, точно планируя место пересечения с этим, древним. Но рыли давно, раз выработки нет.
        - Да мы в точно таком же тоннеле вчера лазили под зоной! - забубнил Шмырёв. - И диаметр, и стены - все один в один.
        - Похоже ты прав, капитан. Так, маршрут основной группы пойдет в северном направлении, то есть налево. Семёныч, с тобой трое бойцов! Вам повезло больше - ваш участок тоннеля освещен. Уходите направо в сторону зоны. И осторожнее там, возможно наткнетесь на идущих навстречу «альфовцев». Не перестреляйте друг друга!
        Тем временем на восточные склоны горной гряды Полярного Урала вертолет из колонии доставил капитана Адашеву в сопровождении десятка бойцов «Альфы», которым вчера довелось полазить по глубинным тоннелям вместе с бойцами отдела «Зет». В «пустынном» камуфляжном комбинезоне с глубоким капюшоном и высоких шнурованных берцах, похожая на героиню фильма «Расхитительница гробниц», Дина с неприязнью забиралась по заснеженному склону насыпи горной выработки к месту, отмеченному на JPS-навигаторе капитана Шмырёва. Настроение окружавших ее офицеров ЦСН было сильно подпорчено вчерашними трагическими событиями. Да тут еще предстоял спуск в смрадную шахту и предстоящие блуждания по проклятым лабиринтам подземных тоннелей, черт знает кем и когда построенных. При подходе к вертикальной шахте с подъемником невыносимая вонь начавших разлагаться в майскую оттепель тел, очевидно сброшенных вниз с тридцатиметровой высоты, не позволила бы без противогазов осуществить осмотр их и подземной инфраструктуры. Капитанша в момент смекнула, что ее профессионального участия здесь не потребуется, и по рации связалась с
оперативниками регионального УФСБ, распорядившись о выезде на место следственной бригады и криминалистов. Разумеется, все мероприятия были сразу же засекречены. Отойдя от смердящей шахты на приличное расстояние, майор «альфовец», которому вчера довелось побывать в этом подземном тоннеле, достал из нагрудного кармана плоскую металлическую фляжку с коньяком и протянул побледневшей Дине, брутальный облик которой вмиг померк при виде такого количества гниющих трупов.
        - Жаль, что я больше не курю, - вздохнула капитанша. - Сколько работаю, а так и не смогла привыкнуть к таким картинам.
        Дина поморщилась от крепкого алкоголя, но не сразу отдала фляжку обратно майору.
        - Ну, в таком количестве трупы редко встречаются в жизни.
        - Да уж. Там их человек сорок, наверное?
        - Наверное, - майор с грустной улыбкой посмотрел на милое личико девушки, натянул противогаз на голову и зашел на подъемник к своим подчиненным.
        Группа во главе с полковником Субботиным шла уже много часов, постоянно сменяя носильщиков контейнеров. В темноте использовали приборы ночного видения и фонари. Впрочем, гладкий тоннель пролегал под весьма крутым углом вниз, что несколько облегчало дорогу. Наконец, бойцы достигли конца тоннеля, за которым открывалось уходящее вверх огромное подземное пространство. Лучи фонарей не достигали стен или потолка, поэтому сделать выводы о размерах зала было невозможно. Тепловизоры не выявили живых существ в обозримом пространстве. Чуть впереди в лучах фонарей бойцы увидели заднюю часть самоходной буровой установки, представляющей собой цилиндрический корпус метров двадцать длинной и около трех метров в диаметре. С левой стороны в машине была приоткрыта дверь. Увидев агрегат, бойцы рассредоточились и стали его окружать. Первым на разведку в незнакомые объекты по общему негласному и уже привычному для всех правилу шел капитан Шмырёв. Но в данной ситуации Гопарь изменил себе, пропустив вперед двух молодых бойцов, сам же встал с внешней стороны дверцы. Видимо, интуиция взяла верх над авантюризмом, но именно
это и спасло жизнь Мите. Просунув в дверной проем руку с фонарем, идущий первым боец пытался разглядеть что-нибудь в темном нутре агрегата на предмет растяжек или иных потаенных «подарков», второй спецназовец по команде резко открыл дверь. Вроде как ничего не произошло. Но в следующее мгновение из темного угла кабины прозвучала очередь. Пули попали в лицо первого бойца с фонарем. Его голова дернулась назад, но тело, уже сделавшее первый шаг, на противоходе все равно упало вперед, перекрыв собой сектор стрельбы. Это не позволило сразу же отреагировать ответным огнем остальным. Второй боец ремнем автомата зацепил ногу павшего товарища и вытянул его наружу. В кабину моментально залетела граната. Когда зашли внутрь и немного осмотрелись, все отметили, что буровая машина была очень странной: не было ни современных материалов в отделке салона, ни привычных взору деталей из пластмассы, кожи, резины, все поверхности были выполнены из какого-то матового металла, похожего на окисленный темный свинец. Беглый осмотр трупа в кабине тоже удивил: в салоне находился изможденный лысый мужчина в драной вонючей
телогрейке и в грубых кирзовых ботинках на босу ногу. Как в его руках оказался современный бельгийский пистолет-пулемет, было непонятно. Впрочем, задумываться над странными деталями было некогда. Полковник Субботин приказал скорее выдвигаться вперед. Измотанные спецназовцы с тоской посмотрели на павшего товарища и, схватив ручки тяжелых контейнеров, потопали вслед неуемному начальнику. Рельеф подземной местности вполне напоминал горный ландшафт наверху, но только без естественного освещения. Обогнув огромный скальный выступ, взорам бойцов открылся гигантский простор. Лишь увидев отдаленный источник света, стало возможным оценить масштабы подземных территорий.
        В многокилометровой подземной долине светилась величественная пирамидальная гора.
        - Охренеть! - подобные и еще более живописные возгласы спецназовцев заполнили пространство вокруг, когда бойцы перевели взоры на виднеющуюся вдалеке гору.
        Удивляться действительно было чему. По мере приближения группы к горному пику с практически вертикальной стеной, все более ужасающе зияло поразительно ровное гигантское отверстие входа или какого-то раструба с мерцающим бледно-фиолетовым светом. Отверстие в горе находилось на высоте нескольких сотен метров и с каждым шагом казалось все больше и больше.
        - Северные врата! - задумчиво сказал Субботин о мифическом феномене, известном только ему одному. Бойцы, тащившие по двое тяжеленные темно-зеленые контейнеры с ручками, менялись каждые несколько сотен метров и опасливо поглядывали на странное голубовато-фиолетовое свечение на входе в рукотворную пещеру, более напоминающую циклопический тоннель. Подъем к нему шел по зигзагообразным наклонным пандусам.
        Когда вся группа, наконец, зашла под высоченные своды исполинского тоннеля, полковник Субботин приказал остановиться. Вход в тоннель представлял собой циклопический раструб с постепенным сужением диаметра в глубине. Проход, где мог бы запросто пролететь аэробус, просматривался на сотни метров благодаря переливам света, похожим на северное сияние. Осмотревшись вокруг, все еще сохранявший бодрость полковник присел на камни и что-то поднял рукой с каменного пола.
        - Гюнтер внутри. Теперь наши пути расходятся, ребятки. Бледный, распаковывай аппаратуру! - сказал полковник.
        Главный специалист по взрывным устройствам с двумя бойцами начали профессионально вскрывать объемные контейнеры и аккуратно доставать составные части какого-то агрегата на платформе с небольшими колесами, более всего напоминающего двигатель грузового автомобиля, положенный на тачку. Состыковав на земле тяжелые металлические узлы неведомого агрегата, а затем присоединив к нему провода, Бледный взял пульт управления в виде маленькой металлической коробки с неким подобием сотового телефона на внешней части.
        В верхней части тоннеля со зловещим шелестом пронеслась черная тень, оставив на какое-то время в память о себе глухое эхо.
        - Возвращайтесь, ребятки, дальше я один, - обескуражил Субботин группу спецназа и, предвосхищая протестные возгласы неповиновения, добавил: - Не обсуждается! Это приказ!
        Бойцы чуть ли ни со слезами на глазах попрощались с полковником и под матюки Хамсутдинова поспешили в обратном направлении.
        Из группы в полной мере осведомлены насчет точного назначения содержимого контейнеров были только командир Хамсутдинов и Бледный. Остальные догадывались, что на тачке полковник катил по гладкому каменному полу тоннеля вовсе не гигантский кухонный комбайн, а вещицу куда более затейливую. Все стало понятно тогда, когда вскрытые контейнеры обнажили на отдельных узлах значки радиационной опасности и маркировку термоядерных боеприпасов.
        На обратном пути группе спецназа судьба соблаговолила: выходить из подземелий повезло уже не по прежнему тоннелю, а по замеченному Митей Гопарем почти вертикальному ходу в скале. Подполковник Хамсутдинов, посовещавшись со всеми бойцами, решил все же рискнуть и поддаться на уговоры Шмырёва попробовать расположенный ближе ход. И действительно, дорога обратно не шла ни в какое сравнение с марш-броском туда, отягченным парой сотен килограммов, расфасованных по металлическим контейнерам.
        Выбравшись наконец наружу, спецназовцы очутились в лесистой местности в полукилометре от русла реки Кары. Привычные горные вершины Уральского хребта на горизонте просматривались где-то сзади. Навигатор показывал местоположение отряда в близости от побережья Байдарацкой губы.
        - Ничего себе мы протопали! - присвистнул Гопарь, сложив в голове данные JPS-навигатора.
        - Более чем странно, что мы так далеко от входа ушли.
        На вызов по спутниковому телефону неожиданно ответил Семёныч, который был уже на месте временной дислокации отряда в «Белом медведе» и сильно удивился, почему так долго спецназ не выходил на связь.
        - У меня с головой у одного непорядок? - Бледный смотрел на обновленное табло навигатора. - Мы ходили под землей сутки, а судя по дате на календаре, три дня!
        Осознав наконец, что главный сапер отряда не пошутил, минут десять среди бойцов шло неблагозвучное обсуждение поступившей информации исключительно в эмоционально-ругательном окрасе.
        По переданным координатам сразу же вылетел вертолет для эвакуации. Понимание поступка начальника отдела приходило постепенно, погружая уставших, измотанных бойцов в тяжелое мрачное уныние.
        - Да где ж ты есть, вертушка?! - в отчаянии бормотал командир отряда, не отрывая взгляда от горизонта, еще не в полной мере осознавая, что же может сотворить загруженный в подземные недра термоядерный заряд.
        Сначала никто из бойцов не мог понять, почему вдруг воздушное пространство вокруг помутнело и слегка уловимо начало звенеть, а потом из недавно покинутого входа в подземелье вырвался ослепительный свет, пронзив насквозь горную породу. Через мгновение раздался оглушительный хлопок, и земная поверхность взметнулась к небу, словно Матушка-Земля вытряхнула укрывавшее ее грязное одеяло. Взрывная волна, хоть и значительно ослабленная географической удаленностью подземного эпицентра взрыва и внушительной массой горной породы под ногами, ошеломляюще мощно понеслась в разные стороны, подбрасывая вверх все лежавшее на своей поверхности и разметав спецназовцев, будто щепки. Время вдруг оборвалось, оставив мерилом прожитых мгновений лишь боль, которая не имела определенного очага. Тела бойцов теперь как раз представляли собой сплошной болевой узел из оголенных нервов.
        - Хамса, прием! Хамса, это первый, ответь! - охрипшим голосом бормотал капитан Шмырёв, которого выбросило в глубокий ров за пятнадцать метров от их расположения на опушке, пытаясь кричать в радиостанцию. И только окончательно придя в себя, наконец-то, понял, что в разряженном воздухе радиосвязь после ядерного взрыва не скоро восстановится. Кровавая пелена на глазах оставила в лучшем случае треть от нормального зрения; металлический вкус на языке, дикая тошнота и боль угнетали остатки сознания. Пренебрегая всем этим, капитан Шмырёв все же нашел в себе силы выбраться из оврага. На четвереньках добравшись до места, где несколько минут назад он с бойцами вылез на поверхность, Митя обнаружил, что никого из товарищей на обозримом пространстве нет. Огромный валун, рядом с которым он сидел и пил воду из фляги, теперь был заброшен на пригорок в десяти метрах поодаль. Кое-как поднявшись, капитан шатающейся походкой поплелся в сторону направления взрывной волны. Практически ничего не видя, он стал искать тела бойцов чуть ли не на ощупь. Двое из бойцов были живы, хотя и получили сильнейшие контузии и, судя по
всему, переломались капитально. Кроме невразумительных реплик и стонов добиться от них чего-то не представлялось возможным.
        Через какое-то время капитан услышал стон копошащегося в куче камней подполковника Хамсутдинова. Офицер сидел на земле, широко раскинув ноги, и пытался собрать ладонями лоскуты кожи на лице, разорванном в лохмотья от удара об острые камни. Передних зубов не было вообще, а нос, верхняя челюсть и лобные пазухи были проломлены и представляли собой сплошное кровавое месиво. На землю ручьями текла кровь, окрашивая все вокруг в багровые тона. Подоспевший Митя аккуратно уложил командира на землю, распаковал перевязочные материалы и принялся колдовать над его ранами, не придумав ничего лучшего, чем присыпать антисептиком и наглухо перемотать голову командира несколькими индивидуальными перевязочными пакетами, оставив лишь щель для рта. Единственный, кто более-менее остался нетронутым при взрыве, был Бледный. Он вылез, словно леший, из оврага и принялся орать во все горло в поисках товарищей. Вот уж действительно, у человека выработался мощнейший иммунитет к мгновенным расширениям веществ, не брало его ничего. Он-то и помогал Шмырёву с оказанием помощи раненым.
        Подоспевший экипаж вертолета с Белостоковым на борту никак не мог предположить, что события могут принять такой трагический поворот. Пилоты с Семёнычем, еле живым Шмырёвым и перепуганным Бледным закончили сносить тела погибших и раненых бойцов на борт. У Хамсутдинова уже в полете начались сильные судороги. Необходимо было предпринимать экстренные меры по спасению командира. Но что можно было сделать на борту без спецоборудования и медикаментов? Митяй вколол раненым остатки промедола и предпринял очередную попытку протереть глаза, но красная пелена никак не проходила.
        Шмырёва встретила в госпитале в Салехарде Дина, набросившись с расспросами на теряющего сознание окровавленного спецназовца. Гопарь и рад был хоть что-то рассказать ей, но, к сожалению, силы окончательно покинули некогда болтливого спецназовца.
        Митяй вырубился, так и не успев дослушать повествование девушки о том, как долго ждали возвращения отряда на поверхность, и что прочесывание тоннелей «Альфой» не дали никакого результата: через десять часов подземных блужданий отряд Семёныча с тремя бойцами лоб в лоб столкнулся с ними у подземной развилки.
        Подполковник Хамсутдинов умер ночью в госпитале, так и не придя в себя. Под утро испустили дух еще двое коматозных бойцов. Изо всей группы сравнительно мало пострадали лишь трое спецназовцев, получивших контузии и ушибы. Утром борт МЧС с военного аэродрома унес раненых и погибших бойцов в Москву.
        Все пространство возле колонии до сих пор было заполнено машинами МЧС, скорой помощи и армейской техникой. Везде сновали разношерстные люди в форме прокуратуры, Следственного Комитета, милиции, УФСИН. К зоне продолжали пребывать все новые и новые автобусы с московскими высокими чинами. Заканчивался разбор завалов и следственные мероприятия.
        Прибывшая из Москвы группа оперативных сотрудников отдела «Зет» сразу же очертила круг предоставляемых в руки следствия объектов, наложив гриф секретности на многие аспекты проведенной спецоперации. В подвал здания электроподстанции, где была пробурена скважина, не пускали никого. Все сотрудники колонии, знавшие о ее существовании, и несколько бойцов «Альфы», прочесывавшие горные тоннели, срочно были отправлены в закрытую спецклинику в Подмосковье якобы для принятия срочных мер по нейтрализации полученных доз радиации. Через две недели эти сотрудники вышли с восстановительных процедур полностью отдохнувшими, но потерявшими часть воспоминаний о прошедшей спецоперации на Ямале. Капитан Шмырёв, к всеобщему удивлению, пришел в надлежащую форму буквально за несколько дней в закрытом военном госпитале после интенсивной восстановительной терапии. Но настроение у него было сильно омрачено воспоминаниями о судьбе начальника отдела. Бледный же сначала наотрез отказывался, чтобы его кололи антидотами и препаратами, выводящими радионуклиды, но потом все же согласился.
        Гопарь с Бледным еще не знали самого странного и одновременно ужасающего по предполагаемым последствиям факта ямальской заварухи: в момент термоядерного подземного взрыва оборвалась всякая связь с объектом «Можайск-19». Ни центральный аппарат ФСБ, ни оперативная группа на Ямале - никто не мог понять, что же могло случиться с самым засекреченным объектом в стране. Только через час по секретной линии ФСБ пошла информация, что на месте объекта «Можайск-19» зияет котлован около сотни метров глубиной. Окончательная картина стала ясна только много дней спустя. Оказалось, что в момент подземного термоядерного взрыва на Ямале почти с секундной точностью произошел подрыв ядерного заряда в недрах «можайского» бункера. Стоящие на поверхности здания завода взмыли в воздух и тут же провалились в гигантский кратер в толще земли. По предварительным данным подобные разрушения могли быть вызваны очень мощным подземным взрывом, мощность которого в тротиловом эквиваленте составила бы не менее десяти килотонн. По сути, это был несколько уменьшенный аналог Хиросимы, только подземный. Взрыв был зафиксирован всеми
сейсмологическими станциями в Центральном федеральном округе.
        Место расположения основной базы отдела «Зет» было оцеплено двойным кольцом внутренних войск, в периметр пропускались только высшие чины ФСБ и отдельные специалисты. Но исследовать было особо нечего: в гигантскую котловину ссыпались бетонные конструкции заводских цехов. Ни жилых объектов, ни какой-либо коммерческой недвижимости в ближайшем к базе окружении не было - сплошной сосновый лес.
        В официальные СМИ сразу же пошла информация об аварии на оборонном предприятии. Подземные пути сообщения с бункером были завалены на расстоянии около километра; специальные противоядерные ворота, перекрывающие основную и запасную железные дороги, были на момент происшествия засыпаны наглухо массой обвалившейся породы, судя по всему, за ними произошел обвал тоннелей. Таким образом, любой доступ к руинам бункера был заказан. Распоряжением директора ФСБ было поручено произвести поисково-спасательные работы с привлечением лучших специалистов МЧС. Но через несколько дней наверх была доложена следующая информация: «Под разрушенными железобетонными блоками и плитами внешних заводских цехов все глубоко залегающие объекты и подземная инфраструктура полностью уничтожены. Высокий радиационный фон не позволяет вести поисковые работы на глубине». Да, собственно, они и не имели никакого смысла. В конце концов, работы свернули, местность оцепили колючей проволокой, все сведения по объекту засекретили. Началась стадия ликвидации внешних последствий взрыва, коих к счастью было не так уж и много. Котловину частично
засыпали многометровым слоем земли. В скором времени из-за дождей и грунтовых вод она быстро превратилась в озеро. Оцепление, правда, оставалось, но каких-либо признаков катастрофы, кроме повышенного радиационного фона не было. «Можайск-19» исчез, словно никогда и не существовал.
        В прессу после трагических событий на Ямале попала информация о захвате в самой северной исправительной колонии России заложников и их успешном освобождении силами спецназа регионального УФСИН. А еще автономный округ прославился сильнейшим за новейшую историю неожиданным землетрясением, в результате которого, к счастью, никто не пострадал.
        10 мая 2016 года, г. Москва
        Практически сразу после подземного взрыва на Полярном Урале в захваченном террористами поезде столичной подземки началась странная суета. По перехватам переговоров в ЦСН ФСБ сразу же сообразили, что из-за срыва ямальской операции группа столичных террористов начала судорожно искать альтернативные варианты отхода. Заложники были в крайне тяжелом состоянии, так как из-за плотности заполнения вагонов не хватало воздуха, а справлять естественную нужду приходилось прямо в штаны. После того, как двое пожилых заложников умерли в вагоне, террористы согласились отпустить часть женщин, стариков и детей во время получения воды и продуктов. Аналитики ЦСН ФСБ расценили данную ситуацию как первый победный шаг и стали прогнозировать возможный благоприятный исход операции. Но события последующих часов порядком подпортили их смелые предположения.
        Суета среди террористов была связана с тем, что было решено произвести направленный взрыв в стене тоннеля, где рядом с ним проходил участок старой узкоколейки, к которой примыкало множество подземных коммуникаций. Это был лучший вариант скрыться после взрыва. Макет ядерного взрывного устройства, которым бандиты пугали власть, был не чем иным, как кумулятивным зарядом огромной мощности. Его смонтировали на полу вагона прямо напротив распахнутой двери, уперев носовую часть в стену тоннеля. Четвертый вагон отцепили от состава, а поезд с тремя вагонами, проехав около пятидесяти метров, перепугал чекистов и неожиданно остановился. В это время в смежной узкоколейке бойцы ЦСН ФСБ, направленные для страхования от возможного прорыва террористов, были атакованы другой боевой группой «Бранденбурга», пробравшейся туда из вентиляционной шахты.
        Находившийся в третьем вагоне Иса, увидев, что четвертый вагон отцепили, а сам поезд тронулся, выхватил пистолет и приготовился вступить в перестрелку с террористами. Но, не заметив никого из злодеев поблизости, он сразу сообразил, что отцепленный вагон сейчас подорвут. Оперативник отдела «Зет» заорал изо всех сил, чтобы все падали на пол. Это решение хоть в какой-то мере сберегло человеческие жизни. Несмотря на то, что взрыв был направленного действия, взрывная волна от кумулятивного заряда в закрытом пространстве пошла в обе стороны, разорвав вагон, и пронеслась по тоннелю огненным ураганом. Почти сразу же с головы поезда боевики цепочкой побежали к месту образовавшегося прохода.
        Но расчет по применению кумулятивного заряда для борьбы с железобетоном не оправдался - пробой в стене толщиной около двух метров оказался слишком маленьким. Впрочем, будь он даже пошире, протискиваться в раскаленный лаз с оплавленными арматуринами было далеко не самой умной авантюрой и к тому же еще, как выяснилось в дальнейшем, абсолютно бесполезной.
        Оглушенный взрывом Иса с трудом поднялся, перевалился через выбитое окно и сполз на рельсы. Большинство боевиков уже толпились у пролома, но несколько человек оставались для прикрытия со стороны электровоза. Иса, выждав момент, когда группа прикрытия начала спешно покидать позиции и растянутой цепью уходить к своим подельникам, открыл огонь по замыкающим фигурам. В тот же момент стрелять начали все одновременно: боевики по приближающимся «альфовцам» и по Исе на рельсах, а те, соответственно, в ответ. На смежной узкоколейке прорвавшуюся группу поддержки уничтожили очень быстро, так что путей отхода у основной боевой группы уже не было. В тоннеле «альфовцы» шли боевыми порядками с бронещитами. Истомившись ожиданием и поняв, что никакой ядерной бомбы и в помине нет, они не скупились на пулеметные очереди и стрельбу из подствольников. Закончилось все быстро - с двух сторон шквальным огнем «бранденбуржцев» разметелили в лохмотья.
        Ису с двумя пулевыми ранениями достали из-под вагона в самом конце эвакуации раненых, так как не сразу заметили, к тому времени он потерял много крови; одна пуля угодила в руку, вторая прошла под ключицей и вышла аж над поясницей. Его увезли в реанимацию как обычного заложника, потому что удостоверения при себе у него, естественно, не было.
        Раненых, убитых и контуженых заложников списали на зверства отмороженных боевиков, якобы подорвавших самодельное взрывное устройство и начавших расстрел беззащитных и измученных невольников, и если бы не расторопные действия героических спецслужб, то жертв было бы много больше. В общем, все как всегда.
        Послесловие
        Прошло несколько недель с тех трагических событий. В кабинете директора ФСБ только что закончилось совещание с участием двух старших офицеров отдела полковником Белостоковым и начальником оперативной разведки отдела подполковником Стрельцовым. Как выяснилось, картина событий была довольно мрачная. Руководитель отдела полковник Субботин был признан погибшим во время специальной операции в Ямало-Ненецком автономном округе. Во время выполнения спецоперации в Москве, подземного взрыва в «Можайске-19» и спецоперации на Ямале погибли шестнадцать сотрудников подразделения специального назначения «Зет» во главе с командиром подполковником Хамсутдиновым и семь оперативных сотрудников отдела. Все личные дела, серверы, секретный архив отдела и огромный склад с вещдоками и всевозможными засекреченными образцами были уничтожены ядерным взрывом. Секретным приказом директора ФСБ отдел «Зет» был расформирован. Оставшиеся в живых сотрудники были должны пройти в добровольно-принудительном порядке процедуры в спецклинике. Нетрудно догадаться, что память офицеров будет подвергнута безжалостному вмешательству
«мозговедов». На долгом совещании директора с курирующим отдел «Зет» замом и советником президента по безопасности обсуждался важный вопрос: на кого возложить функции такого деликатного и нужного подразделения. А так как на настоящий момент осталось с десяток сотрудников, владеющих сверхсекретной информацией, то безжалостное форматирование их «жестких дисков» могло здорово аукнуться в будущем горячо любимой Родине.
        Советник президента настаивал на переложении профильных функций отдела на более или менее схожие по задачам департаменты и управления в структуре ФСБ. Мол, нечего тут городить тайны, потому как все секреты уже покоятся глубоко под землей в «Можайске». Заместитель директора ФСБ и теперь уже бывший куратор отдела ни в какую не соглашался с мнением доверенного лица «самого», потому что свежо было в памяти воспоминание о занимании подобной должности в лихие девяностые одним из самых опасных людей современности. И хотя все ключевые должности в структуре нынешней власти занимались людьми проверенными и большинстве своем из ведомства, где «бывших» не бывает, но тем не менее в секреты подобного уровня посвящать людей следовало с максимальной осторожностью.
        17 июня 2016 года, г. Москва
        Дина сидела в дополнительном офисе отдела, расположенном в старинном двухэтажном здании недалеко от Садового кольца. Капитанша вторые сутки работала с ветхими папками с символикой третьего рейха, немногими сохранившимися из спецхрана «Можайска-19». Без стука вошел Белостоков и бросил на стол еще одну папку с красующимся на обложке орлом со свастикой, а потом, порывшись в портфеле, достал флешку с файлами оцифрованного дневника старика Запрудского.
        - Дина, до меня, кажется, дошло, что случилось. Страница сто сорок три второго дневника.
        - Что там?
        - То ли это был альтернативный источник питания, то ли система самоликвидации машины, которая могла бы запросто использоваться как тактическое оружие с подземной системой доставки. И вот что получается, Дина: Субботин привел в действие ядерный заряд в Северных вратах, оставшийся под землей рядом с Вратами образец «землеройки», при зачистке которого мы потеряли сотрудника, очевидно, сдетонировал при взрыве и практически одномоментно произошло еще две детонации.
        - Как две?
        - Да, Дина, две. В хранилище «Можайска» взорвался образец, который исследовал в свое время Запрудский в своем бюро. И еще один взрыв произошел на другом конце страны под брошенной ныне секретной базой РВСН в чукотском поселке Гудым, более известной как «Анадырь-1» или «Магадан-11».
        - И как это можно объяснить?
        - Не спрашивай меня, Дина. Я не знаю. Как пишут в древних легендах, вся планета во времена Атлантиды была связана единой системой энергообеспечения. Вполне возможно, аппаратура древних машин была настроена на цепную самоликвидацию при наступлении определенных обстоятельств.
        - А как объяснить еще один интересный факт, Андрей Семёнович? Все погибшие в шахте, если верить их татуированным личным номерам, являлись узниками концентрационного лагеря Маутхаузен. В этих папках списки с личными номерами все сохранились. А согласно данным наших судмедэкспертов смерть наступила вследствие травм от падения с высоты в середине апреля сего года, и лишь потом взорвались ошейники, обезглавив уже мертвых людей.
        Андрей Семёнович тяжело вздохнул, поправил очки с узкими прямоугольными стеклами на переносице и, выдержав мучительную паузу, ответил:
        - Теперь мы многого с тобой не узнаем. Захваченных в плен террористов допрашивали в спецклинике, но только вот непонятно, кому их теперь в разработку отдадут. Знаю лишь одно, что оба террориста владеют немецким языком как родным. Судя по всему, получается, что Врата, к которым вели тоннели, соединяют не только пространственные объекты, но и временные пласты. Что и как в точности работает, нам не понятно до сих пор, поэтому не задавай вопросов и прими как данность. Работай с тем, что удалось понять. При перехвате переговоров «брандербуржцев» более половины разговоров шло на немецком языке. А вот тело Фауста среди трупов боевиков не обнаружено. С этим делом нам еще предстоит повозиться.
        - А есть ли смысл дальше стараться? Отдел же расформировали, - сказала Дина. Семёныч многозначительно улыбнулся, посмотрел в окно и, обернувшись к капитанше, сказал:
        - Если б отдел всегда в точности выполнял волю стоящих у руля, то он просто по определению не имел бы права на существование. Так что, девушка, не вешай нос!
        Дина долго смотрела в монитор экрана, на котором был отображен сканированный фрагмент старого немецкого документа с плохо пропечатанными именами заключенных концентрационного лагеря. Чертыхнулась, бросила принесенную Белостоковым папку на этажерку, закрыла кабинет и, прыгнув за руль служебной «Ауди», рванула с места. Закрепленный за ней привычный и полюбившийся «Фольксваген-Тигуан» ныне покоился на дне котловины под разрушенными перекрытиями заводских цехов.
        Наконец отыскав свободное парковочное место в узком переулке, Дина оставила авто и вышла прогуляться. Периодически накрапывающий мелкий дождь нисколько не мешал девушке бесцельно брести по улице, разглядывая в лужах на асфальте отражения проходящих мимо людей. По старой памяти дойдя до уютной чайной, где в прошлой жизни частенько бывала с Геной, Дина долго стояла перед дверью, но пересилившее желание выпить ароматного черного пуэра заставило потянуть ручку на себя. Ударивший в нос тяжелый аромат благовоний спровоцировал в сознании целую нарезку из воспоминаний двухгодичной давности. Невнятное подсознательное желание чего-то, преследовавшее девушку с утра, наконец-то, обрело вполне отчетливый образ. Дико захотелось курить, несмотря на то, что никотиновую ломку девушка благополучно пережила еще в реанимации и после этого длительное время даже не вспоминала о некогда любимой вредной привычке. Да, именно желание затянуться сигаретой, почему-то стояло доминантой в голове, прогоняя остальные мысли прочь. Наверное, потому, что чайную церемонию они с Геной часто варварски смешивали с курением кальяна или
же, за не имением оного, обычных сигарет. Когда-то давно ей очень понравилось сочетание тонизирующего сосудорасширяющего эффекта высокоферментированного пуэра со сглаживающим действием никотина. Сегодня Дина была бы не прочь это повторить.
        В будний полдень чайная оказалась совсем пустой. Молоденькая девушка-китаянка занялась обслуживанием промокшей клиентки. Ни сигарет, ни кальяна в меню не оказалось, что несколько омрачило предвкушение от предстоящего чаепития. Пока азиатская кудесница колдовала над столиком с затейливыми приборами для церемонии, в зал вошел высокий стройный мужчина. В полутьме Дине не удалось рассмотреть лицо посетителя. Мужчина занял место за столиком у окна, спиной к Дине. От занятой своими мыслями капитанши ускользнуло, как при появлении в помещении незнакомца передернуло китаянку, которая непонятным образом напряглась и искоса посмотрела на внешне презентабельного мужчину в старомодной широкополой шляпе и длинном кожаном плаще. Будь Дина внимательнее, она бы тоже уловила, что даже в воздухе, наполненном благовониями ароматических палочек, появился отчетливый резкий оттенок, а огонь горящих в бамбуковых светильниках свечей колыхнулся от неведомой волны, словно от сквозняка.
        Но капитану Адашевой, погруженной в собственные глубины, было явно не до того. Только обратив внимание на побледневшую азиатку, в руках которой ходуном ходил чайник, Дина стала приходить в себя и опасливо осматривать зал на предмет источника опасности. Официантка слила в чабань первую порцию чая и трясущимися руками предложила продегустировать гостье аромат раскрывшихся листьев. Дина машинально вдохнула землистый запах черного пуэра и, не отрывая глаз от второго гостя чайной, нащупала в просторной сумке рукоять пистолета «Глок-18». Китаянка с горем пополам налила первую чашку густого бурого напитка в маленькую чашечку размером со стандартную солонку, извинилась и засеменила в подсобное помещение.
        Гнетущее ожидание неизвестного прервал сам гость и, не поворачивая головы в сторону девушки, спросил:
        - Что ж ты чай не пьешь? Такой аромат чудесный.
        У Дины в горле застыл ком, а конечности словно парализовало. Мерзкое ощущение непонятного липкого страха и отчаяния одновременно полностью завладело сознанием девушки, но, сохраняя минимальный волевой контроль, пальцы нащупали предохранитель пистолета и привели его в боевое состояние. Какая-то маленькая частичка в испуганном мозгу, словно Брестская крепость на давно захваченной врагом территории, сохраняла боеспособность и не сдавалась. Дина всегда славилась хорошими аналитическими способностями и, зная описательный образ того, за кем многие десятилетия охотился спецотдел отечественной госбезопасности, однозначно идентифицировала личность незнакомца. Кто же еще, кроме старины Гюнтера может произвести такое жуткое впечатление при встрече? Пожалуй, только полковник Субботин. Но нет, тот воспринимался в большинстве своем намного мягче.
        - Закуришь, Инн? - металлический с хрипотцой голос незнакомца, казалось, пробирал до костей, отражаясь в сводах черепа и резонируя внутри, как зловещее эхо. Рука мужчины вытащила блестящий серебряный портсигар и подняла его вверх.
        - Превосходный табак, рекомендую! - не оборачиваясь, сказал старомодный блондин.
        Бледная девушка, по телу которой прокатывалась одна за другой волны мелкой дрожи, никак не могла унять тремор в руках, поэтому держала их под столом.
        «Давай же, просто вытащи пистолет и прострели ему затылок! Другого шанса не будет. Действуй!» - несломленный очаг сопротивления в голове отчаянно просил решительных действий от хозяйки, видимо раздухарившись после успешного «выпиливания» террориста в метро.
        - Не успеешь, Инночка, не успеешь! Даже не пробуй. Ты ведь умная девочка. Неужели ты думаешь, что я вот так просто пришел подставить тебе под пулю свой затылок?
        Девушка молчала. Да и сказать уже она вряд ли что-либо могла. Правая рука изо всех сил сжимала пластиковую рукоять пистолета, но вот сумела бы она сейчас вытащить ее из-под стола, капитанша не была уверена.
        Мужчина медленно обернулся вполоборота и с прищуром взглянул в глаза перепуганной девушке. Холодный пронизывающий взгляд серо-голубых глаз, светлые волосы с выбритыми висками, высокий лоб и крупный прямой нос рисовали в голове образ истинного арийца с немецкого пропагандистского плаката конца тридцатых годов.
        - Не нервируй меня, прелестное создание, а то вместо нормального диалога придется сломать тебе правую руку. Ей ведь и так, наверно, сильно перепало в аварии?! - усмехнулся ариец.
        Девушка обессилено запрокинула голову, прислонив затылок к стене, но пальца со спускового крючка не сняла.
        - Не хочешь, значит, по-хорошему?
        - По-хорошему - это как? Так, как ты с Геной поступил, урод?! Или с этими, разрубленными пополам? Или как со священником с выдавленными глазами? - в отчаянии выпалила девушка.
        - Ну, ты на меня работу отморозков Фауста не навешивай! Воистину, заставь дураков Богу молиться! - с презрением сплюнул ариец. - А вот насчет женишка твоего, не пойму, с ним-то, что не так? - недоумевающее произнес блондин. - Ну, поспал пару суток после нашего общения. Какие вопросы ко мне?
        - Ага. Поспал. Вечным сном. До сих пор никак не проснется.
        - Ты что такое несешь? Ты его труп видела? - начинал свирепеть грозный собеседник, громко говоря на весь зал.
        - Я только через месяц после его смерти в себя пришла, его к тому времени уже давно похоронили, - не улавливая до конца нить разговора, с подозрением ответила капитанша.
        - А-а-а, теперь ясно! - засмеялся ариец. - Дай угадаю, про гибель жениха тебе, наверное, гэбэшный старец напел перед вербовкой? И даже могилу показал, - рассмеялся блондин в глаза перепуганной собеседнице.
        Девушка молчала не в силах оторвать усталых глаз от подошедшего к ней любителя довоенной моды.
        - Старый черт таких басен про меня насочинял, что я уже не одно десятилетие диву даюсь изобретательности очередных «вбросов» лубянковского сторожила. Но, впрочем, совсем не удивлюсь, если твоего Гену Субботин действительно упокоил! - зло усмехнулся блондин.
        Уловив отчаянный взгляд обессиленной собеседницы, ариец несколько смягчил тон и, выдержав паузу, продолжил:
        - Ты, вроде, умная девушка, а адекватную картину реальности сложить не смогла. Вот тебе два факта: ваш капитан спецназовский, которого старец двенадцать лет продержал в дурдоме, пока начисто не вычистил память и подсознание и жена его, бедолага, ни сном ни духом не знала, жив ли ее муженек или нет. А ведь до последнего так и не было известно, оставит ли его Субботин в живых. Соблаговолил все-таки. Но, как всегда, чисто в утилитарных целях, на все у старого черта есть свой расчет. Нет, я тебя умоляю, о совести тут речи не идет, Инночка. Этот механизм психики уже давно выключен за ненадобностью у таких существ. А вот и второй факт: неужели ты думаешь, что, имея в арсенале такие технические и людские ресурсы, коими располагает Субботин, вы так и не смогли найти пропавшего богомольного спецназовца Колю, которого я стащил у тебя из-под носа в линейном отделе полиции? Да его никто и не искал никогда! Дурачок убогий не побежал бы никому жаловаться и что-то рассказывать, он ведь только о монастыре мечтал.
        - Где он сейчас?
        - Убежал на следующий день после нашей с тобой первой встречи. Проворонили его фаустовские ротозеи, когда потащили его в тоннели. И поминай как звали!
        Сквозь забор предубеждений и защитных механизмов психики девушки, которая в состоянии стресса уже не срабатывала адекватно, наконец-то, начали проникать первые порции сомнений. Последним ударом, от которого измочаленный бастион сопротивления рухнул, были небрежно брошенные на стол, словно карты из рук проигравшегося игрока, цветные фотографии. На них за большим обеденным столом сидели молодые искатели приключений Саша с Надей, пропавшие из Гениного внедорожника в день его официальной гибели, а главный злодей всех времен и народов с улыбкой разливал им вино по бокалам.
        - Они живы? - отрывисто спросила девушка.
        - Намного живее тебя настоящей, - сухо улыбнулся ариец, скептически оценив состояние собеседницы.
        Затем медленно приподнялся, ногтем изящно стряхнул со шляпы маленький ивовый листок и протяжно молвил:
        - Обожаю холодное лето в Москве и хочу прогуляться. А у вас, радость моя, есть всего лишь два выхода: или самой прийти в спецклинику и честно попросить изобразить вам лоботомию, но боюсь, что местные «весельчаки» вколят вам миорелаксант и заживо сожгут в крематории, они это любят, забавляются так еще с тридцатых годов. Поверь на слово, не нужны государству недобитки спецотдела «Зет». Вас всех в ближайшее время приведут в соответствие с вашими официальными некрологами многолетней давности.
        - А какой второй выход? - безэмоционально поинтересовалась девушка.
        - Хм, ну хотя бы составить мне компанию на сегодняшней прогулке, о большем просить пока нет смысла.
        Блондин развернулся и медленно пошел к выходу, на ходу надевая шляпу. На мгновение замер в дверях и через плечо коротко бросил:
        - Жду пять минут.
        Ровно через десять минут, не обращая никакого внимания на начавшийся ливень, в роскошный салон припаркованного перед входом черного «Мерседеса», еле волоча ноги, ввалилась Дина. Или Инна. Или кто-то еще в черном приталенном плаще и с взъерошенными мокрыми волосами, которые она даже и не думала приводить в порядок.
        - А что за имя такое тебе старец подобрал - Дина? - неприязненно буркнул сидевший на водительском месте ариец. - Мне больше нравилось Инна. Хотя пластические хирурги постарались на славу, вопросов нет. Теперь ты мне нравишься больше, чем тогда с похмелья в полицейском отделе.
        - Ну, хоть какой-то плюс! - пробурчала себе под нос девушка. - Табачком хвалился, так угощай!
        Из чуть приоткрытого окна еле заметно струился сигаретный дымок. Снаружи поливал дождь, разбавляя серыми тонами и без того унылые панорамы столичных улиц, проносящихся за окном. Ход мыслей девушки остановился еще там, в чайной, и более голова не хотела воспринимать ничего нового, пусть оно и окажется самой будоражащей правдой. Чересчур много кардинальных перемен за два года. Гори оно все синим пламенем. Что будет, то и будет. С меня хватит…
        P. S. Много разных испытаний выпало на долю наших героев в последующие дни, недели и месяцы, но об этом как-нибудь в другой раз.
        P. P. S. Ах, да, забыли замолвить словечко за лютую полярную зону и ее вечного сидельца - деда Жору Сверчка.
        «Белый медведь» медленно возвращался в привычное русло тюремной жизни. Зэки с утра до вечера ремонтировали разрушенные и поврежденные строения. Мало-помалу заработали некоторые цеха. Жизнь постепенно наполнилась привычными событиями. Погибших при захвате заключенных похоронили рядом с колонией в безымянных могилах, трупы родным не выдавали. Официальной версией гибели заключенных объявили взрыв баллонов с газом в производственном цеху. Поле рядом с колонией покрылось сотнями новых колышков с табличками, на которых вместо имени, фамилии и годов жизни был указан один лишь номер.
        Дед Жора больше недели отсутствовал в своей каморке в котельной, а вернувшись туда, старый каторжанин долго с опаской смотрел на то место, где он проломил голову неосмотрительному пулеметчику. Следаки давно забрали труп, а вот лужу засохшей крови на бетонном полу оттирать пришлось Сверчку самостоятельно. Заложив тряпками и картонными листами прорехи в окнах и немного прибравшись в помещении, дед Жора распаковал пожитки из старого латанного-перелатанного сидора, который не так давно принял на себя изрядную долю осколков гранаты. Над допотопным колченогим столом Сверчок первым делом прилепил старенький календарь десятилетней давности - подарок загадочного полковника-чекиста. Затем старик принялся проверять свои заначки в котельной, запрятанные в десяток всевозможных тайников: и курево, и чаек, и несколько самодельных ножей и заточек - все было на местах. А вот в самом дальнем углу под выбитым из кладки силикатным кирпичом, где дед обычно хранил скудную наличность и шикарную колоду самодельных карт, подарок ростовских катал, на этот раз лежал странный холщовый сверток. Дед Жора аккуратно развернул
его и чуть не рухнул на стул. В свертке лежал новенький сотовый телефон. С виду ничуть не хуже, чем «насаженный» у беспредельщика навигатор, да еще и зарядное устройство к нему. А Сверчок уже и забыл к тому времени, на что намекал полковник, когда прощался. Старик долго смотрел на модную вещицу, потом завернул все обратно, как было, и затолкал в тайник. От волнения каторжанин вышел на улицу, уселся на пенек, смахнул слезинку с глаза и закурил. Вот как жизнь крутанула на старости лет!
        А ведь Сверчок после описанных событий стал настоящей легендой! Несколько дней после штурма Сверчка держали в ШИЗО, а когда выпустили, то все зэки уважительно и сочувственно смотрели на старого сидельца, которому, как все считали, перепало и от беспредельщиков, и от мусоров. И, конечно же, о Сверчке поползли байки, которые через год уже гремели по всей необъятной России каторжанской. Еще бы! Старый зэк встал против беспредела и, несмотря на тщедушный внешний вид и годы, Сверчок, верный воровской идее, в одиночку отбивался от пятерых матерых боевиков. Откуда только силы взялись! Отомстил дед за честных пацанов и «поставил на пику» самого здорового бычару, взял у него «плетку» и шмалял, пока какая-то сука его гранатой не подорвала. И уже, будучи контуженным и израненным, Сверчок умудрился еще кого-то завалить и сбежать по подземному ходу. Поговаривали, что собирался дед на рывок уйти с оружием, но тут целая рота мусорского спецназа его окружила. Раненый и обессиленный каторжанин отбивался, как мог, но босяцкий фарт, впрочем, как и последние силы закончились. Ломали деда мусора всеми, а потом чуть
живого бросили в карцер. Вот так пострадал честный каторжанин за идею. С одной стороны, беспредельщики завалить хотели, с другой - мусора последнее здоровье отняли.
        Так и родилась легенда о несломленном старом сидельце в лютой заполярной зоне. И если в самом «Белом медведе» заваленных Сверчком беспредельщиков хроники насчитывали от трех до пяти харь, то с географической удаленностью от колонии это число неумолимо росло, приближаясь в магаданских лагерях к двадцати. Сам же легендарный каторжанин на подобные вопросы отвечал нехотя. Затуманит, бывало, взгляд, погружаясь в тяжелые воспоминания, покрутит трофейную мобилу, словно четки между пальцами, и прохрипит: «Не помню точно, при взрыве контузило сильно». Подобный ответ порождал широкую вариативность при передаче из уст в уста, отчего легенда обрастала все новыми и новыми событиями и фактами. И уже когда в разговоре каторжан проскакивал вопрос: «Ты за Сверчка слышал?», то тут же находились люди, которые его лично знали, «чалились» с ним по трюмам и бурам и даже звонили на волю по диковинной трофейной мобиле. Такой вот он тюремный мир - никого ничем не удивишь!
        notes
        Примечания
        1
        Хасан Исраилов (1910 - 25 декабря 1944), Маирбек Шерипов (1905 - 7 ноября 1942) - организаторы антисоветских движений в Чечне в 1940 - 1944 гг.
        2
        Абвер - орган военной разведки и контрразведки Германии в 1919 - 1944 годах, входил в состав Верховного командования Вермахта.
        3
        В каббале нефеш, руах, нешама-покровы души человека.
        4
        «Каждому своё» - надпись над воротами концентрационного лагеря смерти Бухенвальд (нем.)
        5
        «Свершилось!» - последнее слово Христа на кресте (Евангелие от Иоанна, 19,30)
        6
        Департамент ФСБ по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом.
        7
        Hallo aus «Brandenburg» - Привет из Бранденбурга (нем.)
        8
        Кипиш - суета, шум, паника (крим., жарг.)
        9
        Положенец - человек, назначаемый «вором в законе» и имеющий право принимать решения в его отсутствие и от его имени на определенной территории или в исправительном учреждении (крим., жарг.).
        10
        Малява - записка, сообщение на бумаге (крим., жарг.)
        11
        Смотрящий - уголовный авторитет, уполномоченный решать вопросы на определенной территории (крим., жарг.)
        12
        Общак - воровская касса взаимопомощи (крим., жарг.)
        13
        Рыжье - золото (крим., жарг.)
        14
        Гастроль - выезд воров в другую местность для совершения преступлений (крим., жарг.)
        15
        Обезьянник - спецприемник, изолятор временного содержания (крим., жарг.)
        16
        Мокряк - «мокрое дело», убийство (крим., жарг.)
        17
        Беспредел - действия, грубо нарушающие воровские законы и понятия (крим., жарг.)
        18
        Ссученный - вор, преступник, заключенный, в силу различных причин пошедший на открытое или негласное сотрудничество с администрацией исправительного учреждения, правоохранительными органами (крим., жарг.)
        19
        Строгач - исправительное учреждение со строгим режимом содержания заключенных (крим., жарг.)
        20
        Вертухаи - контролеры исправительного учреждения (крим., жарг.)
        21
        Отрицала - заключенный, не соблюдающий режим содержания в исправительном учреждении (крим., жарг.)
        22
        Краснопогонники - военнослужащие внутренних войск МВД СССР, осуществлявшие функции охраны мест заключения (крим., жарг.)
        23
        А.У.Е. - воровское приветствие «Арестанский удел един» или «Арестанско-уркаганское единство» (крим., жарг.)
        24
        Шмон - обыск (крим., жарг.)
        25
        Кумовья - оперативные сотрудники исправительного учреждения (крим., жарг.).
        26
        Пресс-хата - камера, где отрицательно настроенных осужденных подвергают избиению т.н. «ссученные» по указанию администрации учреждения с целью склонить к отказу от своих взглядов, либо добычи определенных сведений (крим., жарг.).
        27
        ШИЗО - штрафной изолятор исправительного учреждения
        28
        Мусорнулся - пошел на сотрудничество с правоохранительными органами (крим., жарг.)
        29
        Полосатый - сектор, где отбывают пожизненное лишение свободы. Название дано из-за полосатой формы осужденных (крим., жарг.)
        30
        Рывок - побег из мест лишения свободы (крим., жарг.)
        31
        Общак - в данном случае имеется в виду сектор с общим режимом содержания исправительного учреждения (крим., жарг.)
        32
        Крытая - исправительное учреждение с тюремным режимом содержания. В данном случае речь идет о «полосатом» секторе в исправительном учреждении (крим., жарг.)
        33
        Пупкарь - то же, что «вертухай», контролер исправительного учреждения (крим., жарг.)
        34
        Вышак - высшая мера наказания. Применительно к СССР- расстрел (крим., жарг.)
        35
        Прожарка - в данном случае имеется в виду ЕПКТ - единое помещение камерного типа, отдельное учреждение для злостных нарушителей режима (крим., жарг.)
        36
        Бродяга - то же что «босяк», «блатной», человек с правильными понятиями (крим., жарг.)
        37
        ДПНК - Дежурный помощник начальника колонии
        38
        Локалки - отгороженные друг от друга участки жилой зоны, где расположены бараки одного-двух отрядов (крим., жарг.)
        39
        Лепилы - врачи (крим. жарг.)
        40
        Ф-1 - оборонительная граната с радиусом поражения до 200 метров
        41
        «Ганс, ты внизу? Ганс, ты стал немым или что?» (нем.)
        42
        «Имел я вас! Вы меня не получите» (нем.)

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к