Царство крыс Анна Калинкина
        Вселенная Метро 2033 #25
        «Метро 2033» Дмитрия Глуховского - культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж - полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!
        «Первая леди Вселенной Метро» Анна Калинкина возвращается к нам с новой историей! На этот раз - не про Нюту, героиню «Станции-призрака» хотя она в этой книге тоже присутствует. И не про любовь, хотя и ей тут найдется место. Эта история о тех, кто поставлен за грань даже в жестоком мире Московского метро 2033 года. О безысходности и надежде. И - совсем чуть-чуть - о чуде. Итак, былой царь природы свергнут. Теперь на обломках его империи воздвигнуто Царство крыс…
        Анна Калинкина
        Царство крыс
        Quo vadis?
        ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА ДМИТРИЯ ГЛУХОВСКОГО
        Когда мы начинали «Вселенную Метро 2033», никто не знал, куда нас это приведет. И я - меньше всех.
        Сейчас вот только что я снял с полки и раскрыл «Путевые знаки» Владимира Березина, первый том нашей саги. Прочел свое вступительное слово: обещания, что в серии выйдут романы про Питер, про Новосибирск, про Минск и про Софию.
        Ну что же… Про Софию пока так и не сложилось, зато в следующем месяце наконец выходит прогремевший на просторах Сети «МУОС» Захара Петрова о постъядерном Минске. И уже вступили в ряды нашей серии романы о Петербурге и Самаре, Новосибирске и Екатеринбурге, Киеве и Харькове, о Полярных Зорях и вообще о Севере, о Лондоне и Глазго, о Риме и Венеции, о Ростове-на-Дону и даже об Антарктике!
        А эта, двадцать пятая, юбилейная по-своему книга проекта, - снова о Москве. Анна Калинкина - «Первая Леди „Вселенной“» - растет на глазах, превращаясь из дебютантки в мастера жанра. «Станция-призрак», первая часть дилогии, написанной Анной, зацепила за живое почти всех фанатов нашей серии. Думаю, эта книга тоже не оставит никого равнодушным, ведь «Царство Крыс» - одна из самых нестандартных книг серии.
        Карта мира, каким его открываем для себя мы, выжившие в мире Метро, все разрастается. Нашу серию читают теперь в Германии, Польше, Испании, Италии… На очереди - Швеция, Франция, Венгрия… И что-то еще там было.
        Пациент однозначно жив. Но что его ждет дальше? Что ждет дальше всех нас?
        В этом году мир «Метро» станет не только книжным - мультимедийным. На портале Metro2033.ru стартует онлайн-игра «Вселенная Метро 2033». В социальной сети «Вконтакте» к лету должна запуститься еще одна. Обе - высочайшего качества, в обе разработчики вложили всю душу. Уверен, что они смогут не только помочь фанатам постъядера ощутить ту самую атмосферу, но и стать нашими агентами вербовки, завлекая в сети «Метро» новых рекрутов - читателей и писателей.
        Мы продолжим шествие по планете - не снимая костюма РХБЗ и тяжело дыша в противогазе. Откроем новые уголки и выйдем в новых странах. Примем в наши ряды писателей из Европы, Америки и Азии. И не остановимся, пока не отвоюем Землю.
        Дмитрий Глуховский
        Пролог
        В темноте слышалось учащенное дыхание, топот - шло несколько человек. Один светил фонариком перед собой. Тонкий луч то выхватывал из тьмы шпалы и рельсы, то метался по стенам туннеля, едва освещая переплетения труб и кабелей, похожие на узловатые старческие вены.
        - Стой! Кто идет? - донесся негромкий оклик. Брякнуло что-то металлическое.
        Идущие остановились.
        - Победители, - негромко отозвался один из них.
        - Назовите пароль, - потребовали из темноты.
        - Ищущий да обрящет, - снова отозвался один из группы.
        - Все правильно, - облегченно отозвался голос из темноты. - Подходите.
        Идущий первым посветил фонариком. Двое мужчин. Один, в потрепанной защитной форме, - грузный, обрюзгший, заросший щетиной. Второй, облаченный в какую-то робу, из-под которой торчали тренировочные штаны и разбитые ботинки, одетые на босу ногу, - тощий, измученный, с воспаленными глазами. Державший фонарь хмыкнул, но ничего не сказал. Лишь спросил коротко:
        - Где он?
        Тощий показал себе под ноги - там валялось что-то, похожее на узел с тряпьем.
        Державший фонарь нетерпеливо нагнулся.
        - Что с ним?
        - Сомлел малость, - виновато отозвался тощий.
        Задавший вопрос поворошил тряпки, нащупал тонкую, костлявую руку, подержал за запястье. Потом приложил пальцы к шее.
        - Да он не дышит! Какого черта?! Сказано же было - нужен живым! Вы провалили задание, идиоты. Расстрелять вас мало!
        Ему никто не ответил. Обладатель фонарика откинул капюшон с бледного лица лежащего, осторожно оттянул веко покойника, вглядываясь внимательно. Тишина стояла такая, что слышно было, как поодаль возится и попискивает крыса. Несколько секунд прошло в молчании, и наконец мужчина разогнулся и решительно произнес, как отрезал:
        - Не тот!
        И сразу все зашевелились. Шумно выдохнул обрюзгший, в изнеможении прислонился к стене туннеля тощий.
        - На кого вы похожи? - с презрением спросил командир отряда. - Вы позорите звание солдат…
        Он, видимо, хотел еще что-то добавить, но спохватился.
        - Сам бы попробовал, - огрызнулся обрюзгший. - Общаясь в интересах дела со всяким отребьем, приходится маскироваться под здешних аборигенов.
        - Ну, полно, Вагнер, - примирительно сказал командир.
        - Выпить хотя бы есть? - жалобно спросил обрюзгший.
        Командир протянул ему флягу, тот жадно присосался к горлышку. Затем фляга перешла к тощему. Через минуту глаза у него прояснились, он явно приободрился и, когда командир протянул руку за флягой, отдал ее с большой неохотой.
        - Какие будут указания? - спросил обрюзгший.
        - Дело вы до конца не довели, значит, продолжаем поиски. Вы - в своем направлении, ну и у нас тоже есть тут дела кое-какие. Вот вам, кстати.
        И он вложил в руку тощего позвякивающий мешочек.
        - У нас еще одна проблема, - сообщил тот. - Рихарда зацепило.
        Командир нахмурился:
        - Где он?
        Тощий указал чуть поодаль. Там, на ворохе каких-то тряпок, лежал грузный человек. Он дышал еле заметно, на лбу выступила испарина.
        - Ладно, - заявил командир, - идите своей дорогой, мы о нем позаботимся.
        И через несколько минут двое оборванцев исчезли в темноте. Командир сидел возле раненого и о чем-то размышлял. Убедившись, что двое успели уйти, он поднялся и дал команду группе:
        - Стройся!
        - А Рихард? Как мы его понесем? - спросил один из отряда.
        Командир, словно вспомнив что-то, быстро вынул из кобуры небольшой револьвер, нагнулся, приставил к виску лежавшего и спустил курок. Все произошло так быстро, что никто и сообразить не успел. Выстрел прозвучал совсем негромко, тело дернулось и обмякло.
        - Бедняга Рихард все равно был не жилец, - пояснил командир. - Слишком жестоко оставлять его на съедение крысам заживо. А мы не можем тратить время даром. Нам доверена важная миссия.
        Никто из отряда не произнес ни слова.
        - Шагом марш! - снова послышалась команда. И снова топот и шумное дыхание в темноте. В туннеле осталось лишь двое покойников, к которым уже подбирались поближе осмелевшие крысы.
        Глава 1
        БРОДЯГИ
        Игорь Громов пришел в себя оттого, что на лицо ему лилась вода. Он пошевелил запекшимися губами, стараясь поймать драгоценную влагу.
        - Очнулся? - произнес хрипловатый низкий голос. - Ну что ж, добро пожаловать в чистилище.
        Что-то прохладное и твердое прижалось к губам, Игорь почувствовал привкус металла и ржавчины. Глотнул раз, другой. Все тело было сплошным очагом боли. Кружку отдернули, и Громов, застонав, потянулся следом.
        - Ладно, будет с тебя пока, - произнес тот же голос. - А то еще плохо станет.
        «Мне хорошо», - хотел сказать Игорь, но из груди вырвались лишь сиплые звуки. На лоб легло что-то прохладное - он догадался, что это смоченная в воде тряпка. И снова застонал от облегчения.
        - Да, здорово тебя отделали, - снова заметил неизвестный. Или неизвестная. Игорю стало казаться, что голос все-таки принадлежит женщине.
        - Где я? - пробормотал он.
        - У добрых людей, - в голосе говорившей слышалась ирония. - Хотя те, кто так тебя отметелил, нас за людей вообще не признают. Да и не только они…
        - Кто ты?
        Вместо ответа женщина поправила тряпку у него на лбу. И на секунду Игорю показалось, что это Лена сидит сейчас возле него, положив на лоб прохладную ладонь. А в ее огромных серых глазах - сострадание и участие. Ангел в роли сестры милосердия. Но образ Лены тут же заслонило в памяти другое лицо - надменный взгляд немолодого уже человека был устремлен куда-то вдаль, словно обозревал неведомые горизонты. Товарищ Москвин - генсек Красной линии. Товарищ Москвин - наше светило, отец родной. Товарищ Москвин разговаривает с работницами, товарищ Москвин на детском утреннике. Генсек среди свиней: третий справа - товарищ Москвин.
        Игорь опять впал в забытье. Изредка он приходил в себя, и минуты пробуждения были мучительны. Все тело терзала боль. Ему то снова мерещилась Лена, то всплывало в кровавом тумане надменное лицо правителя. Но почти постоянно он чувствовал присутствие ухаживавшей за ним женщины. Громову уже все равно было, кто она. Только бы сидела рядом, клала мокрую тряпку на лоб, поила водицей с привкусом ржавчины…
        И однажды боль отступила. По крайней мере, сделалась терпимой. Он начал осознавать действительность. Правда, та оказалась довольно-таки неприглядной.
        Никакой Лены тут не было. Лену увез какой-то анархист с Гуляй-Поля, в прошлом Войковской, и, по слухам, она стала его женой.
        Товарищ Москвин, отец родной, - предатель. Отступился от агента, как только того раскололи. И вот теперь Игорь лежит в каком-то закутке, на куче тряпок, истерзанный и избитый. И это ему еще повезло - мог бы вообще пойти на корм крысам…
        Но как он мог проколоться так глупо? Как фашистам удалось так быстро его вычислить? Громов не знал этого, как не знал, - а точнее, не помнил, - и того, зачем его вообще забросили в Рейх. Разведчик явно должен был узнать что-то важное, но вот что? Его так долго били, что это напрочь вылетело из памяти. Точнее, он сам велел себе забыть это, чтобы не расколоться. И, видно, забыл весьма основательно.
        В памяти снова встала Пушкинская. Белые колонны, фигуры в серой форме. Сначала к нему, крепкому блондину, попросившему политического убежища, отнеслись хорошо. Сам гауляйтер Волк лично беседовал с ним и назначил перебежчику испытательный срок, в течение которого тот должен был доказать верность Рейху и фюреру. Даже нарек его новым именем - Ингвар. Через пару дней все изменилось: Громова заперли в клетку, откуда то и дело таскали на допросы. Светили в лицо, не давая заснуть, и били. Когда терял сознание - отливали водой и снова били. Но он не сказал ни единого слова. Что же они хотели у него узнать?
        Потом Игорю, уже ничего не соображавшему, зачитали приговор. Совершавший эту формальную процедуру офицер ехидно усмехнулся:
        - Мы предлагали вашему руководству обменять тебя на одного из наших или заплатить за тебя выкуп. Они ответили, что не так богаты. И менять тебя тоже не захотели. Послезавтра красные собираются казнить оберштурмбаннфюрера Пауля, и в этот же день мы вздернем тебя.
        Игорь выслушал это и отключился.

* * *
        - Почему приговор не привели в исполнение? - спросил он теперь сидевшую рядом женщину. Даже не спросил, а подумал вслух.
        - Кто его знает? - ответила она. - Вообще-то когда мы нашли тебя в туннеле, там, куда они выбрасывают покойников, ты живым не выглядел. К тебе уже крысы подбирались, еще немного - и обглодали бы. Мы бы, наверное, мимо прошли, а один из «трупов» вдруг пошевелился и застонал…
        - А кто это - вы? И за каким чертом я вам сдался?
        Женщина ничего не ответила. Что ж, если эти люди вытащили незнакомца с того света и теперь о нем заботятся, значит, зачем-то он им нужен. А разобраться, зачем, время еще будет.
        Громов чуть приподнялся и обнаружил, что первичные ощущения его не обманули. Он действительно лежал на груде ветхого (и весьма вонючего) тряпья в небольшом закутке. Чуть поодаль в стене было углубление, в котором горела свеча, освещая неверным светом профиль женщины, сидевшей боком к Громову. Женщина совсем не походила на Лену, но была, пожалуй, по-своему красива: большие темные глаза, прямой нос, полные губы. Правда, ее черные волосы не мешало бы вымыть и как следует расчесать. Одна прядь то и дело падала незнакомке на глаза, и она отбрасывала ее нетерпеливым движением. На женщине был какой-то драный ватник, из-под которого виднелась заношенная пестрая юбка.
        - Воды, - попросил Игорь.
        - Да что ты все пьешь и пьешь? - спросила незнакомка и тут же сама себе ответила. - Видно, нутро тебе отбили, вот и печет внутри. Женя, принеси напиться. Чего-чего, а воды у нас хватает. Хреновой, правда, ржавой…
        При этих словах женщина повернулась к Громову, и он увидел, что под глазом у нее здоровенный синяк, отливающий всеми цветами радуги, а левая кисть замотана черной тряпкой так, что лишь кончики нескольких пальцев видны.
        Худенькая девочка с перехваченными обрывком ленты светлыми волосами, в потертом и не слишком чистом костюме защитного цвета, который свободно болтался на ней, неслышно скользнув из дальнего угла, молча протянула консервную банку. Игорь жадно хлебнул, сморщился от привкуса ржавчины. Покрутил носом, уловив запах дыма и съестного.
        - Что там варится у вас?
        - Похлебка грибная, - отозвалась женщина.
        - Все как в лучших домах, - произнес чей-то язвительный голос.
        Женщина что-то шепнула девочке, та снова отошла и вернулась опять, неся миску дымящейся похлебки и гнутую ложку. Только сейчас почувствовав зверский голод, Игорь стал жадно глотать, обжигаясь и давясь.
        - Э, такими темпами он скоро нас объест, - раздался тот же голос. - Не напасемся на него…
        - Заткнись, Васька! - бросила женщина.
        Игорь выловил из миски кусочек, похожий на мясо. Поинтересовался:
        - Крыса?
        - Она, родимая, - с готовностью отозвался голос пока невидимого Васьки. - Крыски трупы объедают, а мы их кушаем. Так и происходит круговорот еды в природе. Выбирать-то особо не приходится.
        - Это называется «пищевая цепочка», Василий, - раздался еще чей-то бас.
        Игорь не успокоился, пока миска не опустела. Потом выжидательно посмотрел на женщину.
        - Больше не дам пока, - отрезала она. - Больным сразу много нельзя.
        С сожалением вздохнув, Громов повернул голову, пытаясь разглядеть людей, с которыми свела его судьба.
        У сидевшего неподалеку, обхватив колени, худощавого оборванца было изможденное, выразительное лицо с большими глазами. Его темно-русые с проседью волосы сосульками свисали на плечи, а уши были странной формы - слегка заостренные. Судя по внешности, этому типу могло быть от тридцати до сорока лет. Игорь думал, что он мог бы быть даже красивым, если бы его отмыть, откормить и приодеть во что-то получше, чем неопределенного цвета тряпье, пестревшее прорехами и разнокалиберными заплатами. Но оборванцу, видимо, было глубоко плевать, как он выглядит.
        - Ну, чего уставился? - ехидно спросил он Игоря. - Не в цирке, чай.
        - Фу, как грубо, Василий! - пробасил второй мужчина, впрочем, беззлобно. Игорь перевел взгляд на говорившего. Тот, в отличие от остроухого, был коренастым, а его жидковатые седые волосы обрамляли сияющую лысину. Его наряд составляли такого же неопределенного цвета свободные драные штаны и просторная выцветшая кофта с глубоким вырезом, смахивавшая на женскую. На волосатой груди мужчины болтался какой-то амулет на шнурке.
        - Вот, знакомься, - это Профессор, - ткнула в него пальцем женщина. - А это - Эльф Васька.
        - Вообще-то Аристарх Илларионович Северцев, - с достоинством представился лысоватый, - но дабы не перегружать вас ненужной информацией, которую ваш мозг вряд ли в состоянии сразу усвоить, можете, действительно, называть меня просто Профессор. Благо, это соответствует действительности.
        «Ну и чудики», - подумал Игорь и спросил:
        - А как называть тебя?
        - Можешь звать пока Мариной, - загадочно ответила женщина. При этом Васька захихикал и покрутил пальцем у виска.
        Марина, впрочем, никакого внимания на это не обратила.
        - Ну, а тебя-то фашисты за что так обработали? - спросила она и тут же сама себе ответила: - Хотя что это я? Им причина и не нужна. Может, посмотрел на кого не так или еще что… Ты сам-то откуда будешь?
        - Пленный я. С Красной линии, - ответил Игорь. Естественно, он не собирался вдаваться в подробности и говорить о своем задании кому попало. Тем более неплохо было бы вспомнить сначала, в чем это задание заключалось. Притворяться перебежчиком не хотелось тоже - бродяги явно фашистов не жаловали, и отношение к нему тут же изменилось бы. А он, слабый и беспомощный, пока полностью зависел от них.
        - Тогда понятно, - сочувственно протянула Марина.
        С тех пор она часто подсаживалась к Игорю и словно бы невзначай начинала расспрашивать о порядках на Красной линии, о последних событиях, которые он мог вспомнить. При этом нередко при упоминании того или иного жителя Проспекта Маркса многозначительно кивала головой с таким видом, словно речь шла о ее старом знакомом. Громов охотно рассказывал обо всем, умалчивая лишь о том, чем он сам в действительности занимался на Красной линии. В конце концов, эта женщина кормила его и заботилась о нем, а то, что она со странностями, было не так уж важно…

* * *
        Постепенно Игорь понял - его спасли бродяги. Те, которые считались в метро отщепенцами, людьми вне закона.
        В первые годы после Катастрофы, сделавшей невозможной жизнь на поверхности, спасшиеся в метро люди вели между собой кровопролитные бои. Они и здесь нашли, что делить - еду, оружие. Даже очищенной воды, даже мест, не зараженных радиацией, не хватало на всех. Люди сбивались в сообщества, и постепенно определились границы основных государств. На Кольцевой линии находилась Ганза - содружество торговых станций. На Красной линии жили коммунисты. Пушкинскую, Чеховскую и Тверскую занял Четвертый Рейх. Было еще государство, где жили военные и ученые, - Полис. Оно располагалось на четырех соединенных переходами центральных станциях - Арбатской, Боровицкой, Александровском саду и Библиотеке имени Ленина. Полис был негласной столицей, сердцем метро. Лишь там еще пытались сохранять знания, чтобы люди не скатились окончательно в пучину первобытного невежества. Ходили, правда, слухи, что под университетом на Воробьевых горах, в подземных бункерах и коммуникациях, также живут ученые. Люди называли это мифическое государство Изумрудным городом - оно казалось таким же привлекательным, загадочным и недостижимым.
        В последние годы державы находились в состоянии вооруженного перемирия, тем не менее постоянно засылая друг к другу шпионов в попытках выведать планы соседей.
        Игорь вырос на Красной линии. Смышленого, крепкого мальчика с детства готовили в разведчики. Сам генсек товарищ Москвин выделял его, при встречах хлопал по плечу. «Товарищ Громов» был надеждой и гордостью разведшколы.
        Громов-старший, казалось, был убежденным коммунистом, а матери Игорь не помнил. Когда-то она, конечно, была, но отец ничего про нее не говорил.
        Когда Игорю было пятнадцать, отец ушел со сталкерами на поверхность и не вернулся. С тех пор сироту воспитывал друг отца Михаил Иванович, и под его влиянием парень незаметно стал более критически смотреть на вещи. Стал задаваться вопросами, которые раньше ему в голову не приходили.
        Михаил Иванович вроде бы не делал специально ничего, чтобы посеять сомнения в воспитаннике. Но от него Игорь узнал, например, что единственный сын непреклонного генсека отверг отца и предпочел скитаться где-то в метро, чем идти по его стопам. Об этом не говорили, и если бы не Михаил Иванович, Игорь никогда не узнал бы таких подробностей. Отчего сын мудрого и справедливого правителя бежал из дома? Как в такой семье мог вырасти отщепенец?
        Когда Игорю исполнилось двадцать два, руководство разведшколы сочло, что он готов к выполнению ответственного задания. Но до этого произошла еще одна история, поколебавшая веру Громова в коммунистический строй.
        На станции Охотный ряд, вновь переименованной в Проспект Маркса, как раз готовились к торжественному событию - тело великого вождя всех времен и народов должны были доставить с поверхности и провезти в специальном траурном поезде к месту последнего упокоения. Игорь знал об этом - ему рассказывала Лена. Красавица Лена, которой доверили важную миссию - управлять траурным поездом. Девушка, в которую он уже давно и безнадежно был влюблен. Она вся светилась от гордости, когда говорила о своей роли в предстоящих событиях. Игорь любовался ею, гордился ею и в душе надеялся, что уже совсем скоро совершит какой-нибудь подвиг. Что-нибудь такое, что будет достойно Лены и позволит открыть ей свои чувства.
        И вдруг случилось нечто невообразимое. Какой-то беглый террорист-анархист просто взял и угнал траурный поезд вместе с телом вождя и возлюбленной Игоря. И, что самое ужасное, что просто не укладывалось в голове - комсомолка и активистка, судя по всему, не только ничего против не имела, но даже… помогала негодяю!
        Власти потом как-то замяли историю, хоть и не без труда, а вот Лена на Красную линию так и не вернулась. По слухам, сейчас она жила себе счастливо где-то в Полисе вместе со своим анархистом.
        А потом один человек по секрету рассказал Игорю, что девушка была опасно ранена и чудом осталась жива. Причем ранена не анархистом, а кем-то из своих. Это потрясло Громова едва ли не сильнее всего. У него еще оставались иллюзии насчет справедливого строя и врагов, с которыми нужно беспощадно бороться. Но он никак не мог представить себе врагом девушку, которая с такой радостью рассказывала о доверенной ей важной миссии. А уж возненавидеть ее настолько, чтобы стрелять в нее…
        И все же у жителей того или иного государства оставалась надежда на защиту, пусть и иллюзорная. У бродяг же не было и такой. Бродягу можно было безнаказанно убить, и отвечать за это обычно не приходилось. Для многих это было примерно то же, что пришибить мимоходом крысу в туннеле - просто так, забавы ради. Причем крысу хотя бы можно было съесть…
        Между тем бродяги оказались людьми своеобразными. Поставленные в совершенно, казалось бы, невозможные для жизни условия - куда там бомжам до Катастрофы! - они вовсе не собирались умирать. И для этого им приходилось быть куда более умными, хитрыми, ловкими и выносливыми, чем обычные люди. Ведь они не могли рассчитывать на заступничество властей или соседей по станции. Если они оказывались поблизости, во всех неприятных происшествиях - кражах, убийствах, болезнях - в первую очередь подозревали их. Суд обычно был скорым, а приговор - максимально жестким…

* * *
        Бродяги, подобравшие Игоря, были весьма примечательной компанией.
        Профессор вполне оправдывал свое прозвище. Порой Громову начинало казаться, что этот человек знает все. То есть вообще все. Страшно подумать, сколько книг он, должно быть, перечитал до Катастрофы! Причем знания его были не только теоретическими. Этот человек мог дать полезный совет, как быстрее развести костер, как продезинфицировать рану, и именно он давал указания, как лучше выхаживать Игоря. Совершенно непонятно было, почему Северцев не нашел себе применения где-нибудь в Полисе, а предпочитает вести опасную и полуголодную жизнь вместе с горсткой других оборванцев.
        Девочка-подросток Женя была забитой и запуганной. У Игоря сердце сжималось каждый раз, как он видел в полумраке бледное личико ребенка и его тонкие, спутанные русые волосы. Отчего-то Женя предпочитала носить косынку, хотя, по мнению Громова, кое-как накрученная на голову и не слишком чистая выцветшая тряпица девочку совсем не украшала. А уж тепла от нее… Профессор тоже как-то буркнул, что это не слишком гигиенично, но, к удивлению Игоря, никому и в голову не приходило заставить девочку снять косынку. Да и девочка выглядела такой хрупкой, такой несчастной, так пугалась всего, что пытаться ее к чему-то принуждать было бы просто жестоко. Впрочем, иногда вместо косынки она перехватывала волосы обрывком ленточки.
        С женщиной, которая выхаживала Громова, было сложно. Марина… Игорю нравилось произносить это имя, оно звучало, как туго натянутая струна. Впрочем, совсем не факт, что оно было настоящим. Марина под настроение сообщала такую кучу противоречивых сведений о себе, что Игорь предпочитал ничего не принимать на веру. Она была прямо-таки вдохновенная лгунья. При этом остальные члены маленького сообщества, хоть и посмеивались над подругой, относились к ней добродушно.
        Марина готовила на всех или собирала съедобных слизней вместе с Женей, ловко орудуя здоровой рукой. Васька как-то обмолвился, что раньше она иногда ходила в Рейх гадать солдатам, но теперь ей туда нельзя.
        - Почему? - спросил Игорь.
        - Это тайна, - важно сказала Марина. - Но если обещаешь никому не рассказывать, то узнаешь.
        Игорь невольно улыбнулся - так по-детски это прозвучало. Кому и что он мог тут рассказать?
        - Ну, слушай, - таинственно произнесла Марина. - На самом деле я - дочь Москвина. Того самого, генсека всей Красной линии.
        Игорь даже вздрогнул от неожиданности.
        - У Москвина нет дочери. Только сын, единственный, да и то о нем говорить запрещено. По слухам, он скитается где-то в метро.
        - Я - внебрачная дочь, - гордо заявила женщина, словно это было куда весомее, чем законный сын. - Поэтому мне и приходится скрываться. Кругом враги, интриги. Но скоро отец призовет меня к себе, и я буду помогать ему править.
        Послышалось хихиканье. Игорь обернулся и увидел, что Эльф Васька выразительно крутит пальцем у виска.
        - А неделю назад она была тайной племянницей фюрера. А еще через неделю окажется сестрой правителя Ганзы. Или внучкой главного брамина.
        «Да, - подумал Игорь, - очень правдоподобно. Уж кем-кем, а жгучим брюнетом товарища Москвина никак нельзя назвать…»
        С другой стороны, Маринино вранье было, по крайней мере, безобидным. А вот сам Васька то и дело язвил и ерничал. При этом не терпел, когда ему возражали.
        У Профессора имелись три засаленных томика, которые он очень берег и перечитывал время от времени при неверном свете свечи. Иногда Васька брал один из них и тоже делал вид, что читает.
        - Василий, - добродушно говорил Профессор, - ну что вы там можете понять?
        - Да все могу!
        И Васька по складам зачитывал:
        - Вста-ла из мра-ка мла-дая с пер-ста-ми пур-пур-ны-ми Э-ос.
        - Ну, и о чем тут говорится? - спрашивал Профессор.
        - А что такое - «пер-сты пур-пур-ные»? Не по-нашему…
        - Перст - палец, пурпурный - это красный цвет, - объяснял Профессор. - Ну, сознайтесь, Василий, что вы не понимаете. В вашем случае невежество простительно.
        - Да все я понимаю! - огрызался Васька. - Что ж тут не понять? Девчонка ночью славно поохотилась, оттого и руки по локоть в кровищще.
        - Эх, Василий! - вздыхал Профессор. - Ну при чем тут «кровищща»? То есть, конечно, греческие боги в большинстве своем были мстительны и кровожадны. Но здесь-то говорится совсем о другом…
        Один раз Васька слегка разговорился. В тот день они на редкость сытно наелись, и Эльф, пребывая в добром расположении духа, мурлыкал себе под нос что-то, похожее на песню. Только вот слова, которые доносились до Игоря, были какие-то странные: дикие и недобрые.
        - Что это? - спросил он.
        - Вот, слушай. - И Васька продекламировал:
        Пока вам был нужен только мой яд
        В го-мео-па-ти-чес-ких дозах любви,
        Но вам понадобился именно я -
        И вы получите нож в спину!
        Нож в спину - это как раз буду я!
        Нож в спину - это как раз буду я![1 - Из песни «Нож в спину» группы «Инструкция по выживанию».]
        Слово «гомеопатических» далось бродяге явно с трудом и заинтересовало Игоря своим необычным звучанием.
        - А что такое «го-мео-па-ти-чес-ких»? - спросил он.
        - Не знаю, - пожал плечами Васька. - Но красиво, правда?
        Игорь пожал плечами в ответ:
        - Странные какие-то стихи…
        - Инструкция по выживанию, - пояснил Эльф с нотками превосходства в голосе.
        - A-а, тогда ясно, - кивнул Громов, лучше всего уяснивший насчет ножа в спину. - Нет человека - нет проблемы. Толково…
        - Да нет, ты не понял. Группа так называлась - «Инструкция по выживанию». Которая эту песню написала и пела. Мамашке моей нравилась.
        Совершенно запутавшийся Игорь покачал головой. Какая группа? У них на Красной линии песни писали не группы, а официально утвержденные поэты, прославлявшие товарища Москвина и его наиболее отличившихся соратников. Ведь не каждому можно доверить такое ответственное дело - прославлять генсека. А исполнял их хор. Может, это и есть - группа? Но спрашивать Ваську он не решился.
        - А вы, Василий, любите музыку? - поинтересовался Профессор. Васька нехорошо уставился на него - так, что Северцев неловко заерзал на месте. Пауза затянулась.
        - Ненавижу, - наконец громко и отчетливо произнес Васька.
        - Но… почему? - неуверенно спросил Профессор.
        Эльф злобно ощерился, став похожим на загнанную в угол крысу.
        - Потому что сыт по горло! - злобно выплюнул он. - Если б тебя, голодного, в любую погоду таскали на рок-концерты под открытым небом, ты бы тоже возненавидел - спорим? Если б стоял там под дождем и снегом, а грохот ударной установки выносил бы тебе мозг. Особенно если барабанщик то и дело не попадает в такт.
        - Я как-то не задумывался об этом, - озадаченно пробормотал Профессор. - Я скорее имел в виду консерваторию…
        Васька уже немного успокоился.
        - Хрен его знает. Может, мне и понравилось бы в консерватории, - задумчиво протянул он. - Особенно если бы там был буфет, чтоб можно было наесться до отвала…
        Громов не очень представлял себе, что такое консерватория, зато хорошо знал, что такое консервы. Может, они там хранились? А музыка тогда при чем? Чтобы не злить понапрасну Ваську, он решил не уточнять. Зато немного погодя, когда Эльф куда-то удалился, задал Профессору куда больше интересующий его вопрос:
        - Что такое «го-мео-па-ти-чес-ких»?
        - Лекарства такие раньше были, - отмахнулся Профессор. - Сейчас трудно объяснить, да и зачем?
        Игорь опять ничего не понял. Лекарства? При чем тут тогда любовь?
        «Интересно, - подумал он, - что свело вместе таких непохожих друг на друга людей? И зачем они здесь живут?»
        Впрочем, ответ на второй вопрос найти было несложно. Им просто некуда было деваться.

* * *
        Как понял Игорь, бродяги обитали в каком-то подсобном помещении примерно в середине туннеля, ведущего от Чеховской к Цветному бульвару. Профессор говорил, что добрался сюда с Новослободской, когда его выгнали с Ганзы. Откуда пришли Марина с Женей, понять было трудно - Марина каждый раз рассказывала новую историю. Васька тоже предпочитал помалкивать.
        Из рассказа Профессора Игорь узнал, что Цветной бульвар вроде бы с виду почти цел, но находится в аварийном состоянии. Стены потрескались, станция в любой момент может просесть. Поэтому там никто не живет. А соседняя с ним Трубная и подавно сильно разрушена. Игорь слышал, что во время Катастрофы некоторые станции целиком или частично обрушились, погребая под собой укрывшихся на них людей. Так вышло и с Трубной.
        В сущности, бродяги оказались в западне. С одной стороны - Рейх, с другой - заброшенная станция, куда запросто могли проникнуть какие-нибудь чудовища с поверхности. Они жили в постоянном страхе - то ли со стороны Цветного бульвара нападут мутанты, то ли фашистам надоест терпеть под боком таких соседей и они решат устроить зачистку. Пока обитатели Рейха к ним не совались - видимо, брезговали.
        Профессор, как обладатель наиболее «арийской» и благообразной из всех бродяг внешности, раньше осмеливался иногда пробираться в Рейх - попрошайничать. Случалось, ему подавали и удавалось раздобыть еды. Но в последнее время фашисты совсем озлобились - Профессор все чаще возвращался с пустыми руками, а однажды его ни за что избили. Марина только охала, перевязывая его раны.
        Иногда с Северцевым увязывался Васька - воровать. Он делал это под настроение, когда чувствовал, что сегодня у него удачный день и легкая рука. Иногда ему действительно везло - однажды Эльф притащил почти новый автомат и два рожка патронов к нему. Почти все патроны, правда, пришлось выменять на еду, которой катастрофически не хватало, но Васька обещал, что при случае раздобудет еще.
        Эти четверо жили одним днем, и на фоне остального населения метро, хотя и не уверенного в завтрашнем дне, но пытавшегося строить планы хотя бы на ближайший месяц, казались людьми без будущего. Тем не менее они неизвестно зачем подобрали и выхаживали совершенно чужого им человека. Впрочем, возможно, у них были на него какие-то виды. Игорь, как и все обитатели метро, был достаточно здравомыслящим, чтобы понимать: никто ничего не делает просто так. Здесь, среди отщепенцев, проповеди товарища Москвина о справедливости, братстве и счастливом будущем выглядели особенно цинично.
        Тем более если вспомнить его предательство.
        «Ну ничего, - думал Громов, - если доведется еще увидеться, непременно предъявлю счет. За себя, и за Лену - отдельно. Рановато списали меня, товарищ генсек».
        Наверняка тут не обошлось без Якова Берзина. Этот худощавый, бледный и выглядящий вечно больным человек взирал на мир наивными голубыми глазами. Иногда он надолго пропадал, потом вновь появлялся на станции Проспект Маркса. Ходили слухи, что Берзин лечит застарелый туберкулез, а еще - что он замешан в каких-то жутких и тайных делах. Хотя Игорь знал, что Яков не терпит насилия и даже вида крови не переносит. Тем не менее эта загадочная личность, ко мнению которой прислушивается генсек, многим внушала ужас. Громов полагал, что идея пожертвовать провалившимся разведчиком принадлежала именно Берзину. Может, он и не мог смотреть на побои, но подписать смертный приговор человеку заочно было вполне в духе Якова - если он считал, что это отвечает интересам руководства Красной линии.
        Но к Берзину у Игоря не было такой ненависти. Ведь это не он хлопал способного разведчика по плечу, глядя на него с отеческой лаской. И если даже Берзин дал совет бросить Игоря на произвол судьбы, генсек ведь мог к нему и не прислушаться…
        Впрочем, увидеться с товарищем Москвиным, возможно, и не доведется. Когда Игорь пришел в себя, он по первости просто радовался, что идет на поправку, и не задумывался о том, что будет делать дальше. Но теперь ему стало приходить в голову - они в западне. И пути отсюда нет. Особенно ему, красному шпиону Громову.
        Пусть он чудом выжил, но что делать теперь? В Рейх нельзя - там его опознают при первой же проверке документов и охотно доделают то, что не закончили в прошлый раз. На Красную линию он не вернется - не к кому. Да и не смог бы он после такого предательства продолжать служить, как ни в чем не бывало, идеалам коммунизма. Какой из него теперь гражданин Красной линии? Впрочем, при всем желании Игорь вряд ли попал бы отсюда - туда. Даже если удалось бы пройти через Цветной бульвар на разрушенную Трубную. По слухам, туннель от Трубной к Сретенскому бульвару тоже сильно пострадал и даже переходы с Красной линии на Тургеневскую и на Сретенский бульвар был замурованы. Правда, поговаривали, что Сретенский все же как-то сообщается с Красной линией, но уж очень нехорошие ходили слухи об этой станции. Шептались, что там назначают встречи с бандитами ганзейцы, которые не хотят светиться на Китай-городе. И что народишко там живет отчаянный - можно пропасть бесследно, и никто никогда не найдет. Значит, и этот путь был заказан.
        Оставаться здесь, с бродягами? Деградировать и стать одним из них? Выживать любой ценой, бояться каждого шороха, питаться всякой дрянью, да и ту еще нужно найти! Такое будущее, разумеется, не привлекало Громова. В груди закипал протест. Он еще молод и полон сил, неужели для него все кончено в самом начале жизненного пути? Неужели не заготовлено для него в этой жизни что-нибудь получше? Неужели все его способности и навыки, полученные в разведшколе, не помогут обеспечить себе сносное существование? Он явно заслуживает большего. Когда силы вернутся к нему, он снова станет бойцом, профессионалом. Может быть, подумать о том, чтобы пробраться на Ганзу? На богатую, сытую Ганзу, которая в состоянии будет достойно оплатить его услуги. Да, пожалуй, об этом стоило подумать. Если уж продаваться, так подороже.
        Или, может, попробовать перебраться в Полис? В государство военных-кшатриев и ученых-браминов? Громову, конечно, нечего и рассчитывать стать одним из браминов, не тот у него характер и не те цели. А вот военную карьеру можно было бы, наверное, сделать. Михаил Иванович, провожая Игоря на задание, рассказал, кто мог бы посодействовать ему там, - на всякий случай. Игорь даже удивился - надо же, какие, оказывается, знакомства у неприметного с виду пожилого человека.
        Как выяснилось, в Полисе некоторое время жил и Профессор. Но когда Игорь стал расспрашивать его об оставшихся там знакомых, у Северцева испортилось настроение. Он мрачно принялся рассуждать о том, что ученые Полиса отгородились от народа и не хотят нести свет в массы. Они, мол, решили, что их миссия - сберегать знания, но отнюдь не распространять. Потому-то он и ушел оттуда - сперва не нашел общего языка с этими надменными учеными сухарями, а со временем и вовсе невыносимо стало жить с ними рядом.
        Полис. Игорь нахмурился. А что, если там он встретит Лену? Нет, он не в обиде на нее, сердцу не прикажешь. Но как-то не очень хочется быть свидетелем ее счастливой семейной жизни. Да, пожалуй, Полис - это уж на самый крайний случайно пока все это были лишь планы. Чтобы осуществить их, нужно было набраться сил. И Игорь старался побыстрее восстановиться.
        Когда он окрепнет, можно будет попробовать пройти тем же путем, каким пришел сюда Профессор: через Цветной бульвар до Новослободской. Наверное, это тоже опасный путь. Но, возможно, у него получится. И тогда еще посмотрим, кто будет смеяться последним!

* * *
        - Гауляйтер Волк, срочно к фюреру!
        Высокий плечистый человек со стрижкой «ежик», густыми седыми усами, в серой форме и черном берете с эмблемой-черепом, вскинул руку в приветствии. Затем широкими шагами направился через всю станцию - в рейхсканцелярию. Открыл дверь в одно из технических помещений, украшенную орлом, сжимающим в лапах венок с трехконечной свастикой внутри. Почти все погруженное в полумрак - газовые лампы давали не так уж много света - помещение занимал длинный стол, а вдоль стен стояли знамена Рейха. В самом дальнем конце стола, под портретом своего предшественника, великого вождя всех времен и народов, сидел глава Четвертого Рейха. Гауляйтер вновь вскинул руку:
        - Хайль фюрер!
        Тот лишь надменно кивнул. Невысокий, желчный, с запавшими небольшими серыми глазами и жидкими русыми волосами, он, несмотря на внешность, внушал гауляйтеру трепет.
        - Ну? - гневно спросил фюрер. - Почему до сих пор нет результатов?
        - Люди стараются, мой фюрер. На поиски брошены лучшие силы. Но дело не из легких.
        - Кому поручено задание?
        - Задействованы самые толковые агенты. Самая сложная задача доверена Вагнеру и Коху. Уж если они не справятся, то не справится никто.
        - Пусть удвоят усилия. Но - крайняя осторожность. И помните, нужно обязательно взять его живьем!
        Гауляйтер вздохнул, вспомнив о трупе в туннеле. Хорошо, что фюрер не узнает об этом проколе. Но задача трудная, чертовски трудная.
        Сначала, когда вождь впервые заговорил с ним об этом деле, гауляйтер был потрясен. В голове не укладывалось: неужели фюрер и впрямь намерен изловить призрак? В таком деле, пожалуй, не помогла бы и вся военная мощь Рейха. Это было бы слишком самонадеянно с их стороны - заниматься охотой на потусторонние силы.
        Но когда фюрер объяснил свой замысел, гауляйтера потрясла его простота и гениальность. Конечно, и эта задача была очень сложной, пусть и более реальной. Во всяком случае, попробовать стоило. В случае успеха Рейх обрел бы невиданную мощь. Но все же как найти именно того, кто им нужен?
        - Надеюсь, вы все поняли? - спросил фюрер. - Он нужен мне живым! Да, кстати. Что там с группой сталкеров под руководством Дитля? Не вернулись еще?
        - Никак нет, мой фюрер! Ждем со дня на день, - бодро гаркнул гауляйтер.
        Указанная группа была давным-давно отправлена обследовать здание, в котором до Катастрофы располагалось посольство ФРГ. На схеме был указан бункер, и фюрера интересовало, не остался ли там кто-то из людей или хотя бы что-нибудь нужное из имущества. Честно говоря, гауляйтер уже не верил, что Дитль и его люди вообще когда-нибудь вернутся: посольство находилось вроде бы где-то на Мосфильмовской, путь был неблизким и опасным. Тем не менее все усиленно делали вид, что не сегодня завтра сталкеры триумфально постучат в гермоворота Тверской.
        - Ясно, - подытожил фюрер. - Можете идти.
        Гауляйтер шел по станции Пушкинская, и мысли его были невеселы. Ну сколько он еще сможет выносить вечные придирки? Каждый начальник здесь старается перещеголять другого в верности идеалам нации. Какой, к черту, нации, если тут каждый первый Вилли на поверку оказывается самым чистокровным Ваней? И предел мечтаний чуть ли не каждого обитателя Рейха - иметь в предках ну хоть обрусевшего немца из Поволжья.
        Тем не менее деньги, почет, власть - вовсе не пустой звук. Ради этого, пожалуй, стоит иной раз и потерпеть…
        Даже Волк не знал, что оба возложенных на него задания выполнялись в рамках тщательно засекреченного проекта «Аненэрбе». О нем знали лишь высшие командные чины. Руководителей проекта интересовали тайные бункеры, склады оружия, стратегические запасы пищи и медикаментов, специальные бронированные вездеходы для передвижения по поверхности. Все это нужно было для установления господства над миром. Но для решения такой глобальной задачи требовалось и кое-что помощнее вездеходов. Такое оружие, противостоять которому не смог бы никто. И фюрер как раз ломал голову над тем, что может стать этим оружием. Традиционно почти вся руководящая верхушка рейха увлекалась оккультизмом. Похоже, настало время обратить тайные знания на службу великой нации…
        Глава 2
        ТАЙНЫ ЦВЕТНОГО БУЛЬВАРА
        Жизнь бродяг становилась все опаснее. Однажды в туннеле послышался топот сапог со стороны Чеховской - шло несколько человек в сторону Цветного бульвара. Бродяги едва успели затаиться в своем закутке и сидели в темноте, задув все свечки. Потом с той стороны вдруг донеслись крики, автоматные очереди и снова топот - несколько человек пронеслось мимо них обратно к Чеховской. Лишь к вечеру, когда все утихло, Васька решился сходить туда - посмотреть, в чем дело. Профессор тоже отправился с ним. Вернувшись, они рассказали, что наткнулись в туннеле ближе к Цветному бульвару на два трупа в противогазах, костюмах химзащиты и с автоматами. Все это, разумеется, они принесли с собой, невзирая на то, что одна «химза» оказалась щедро залита кровью. Что это была за группа, зачем шла к Цветному бульвару, на кого наткнулась там и почему эти люди бросили трупы товарищей, осталось загадкой. Впрочем, на последний вопрос ответ найти было нетрудно - они просто увидели что-то, напугавшее их до полусмерти, и бежали, оставив своих убитых. Васька сказал, что один покойник был еще теплым на ощупь - скончался как раз перед их
приходом. Если бы его не бросили, оказали помощь, мог бы, наверное, выжить.
        - Им все равно уже без надобности, а нам в хозяйстве все сгодится, - цинично подытожил Васька, который снял с одного из убитых даже кирзовые сапоги. Он с удовлетворением разглядывал добытый там же нож со свастикой на рукоятке.
        - На еду в Рейхе не сменять, конечно, - уж больно приметный. Но мне и самому сгодится, давно о таком мечтал.
        Игорь тоже с завистью смотрел на нож. Он бы и сам от него не отказался.
        - Не к добру все это, - покачал головой Профессор. - Рейх как осиный улей гудит, фашисты так и шастают во всех направлениях. Опасно становится здесь.
        - А где сейчас не опасно? - философски спросил Васька.
        - Интересно, почему они так всполошились? - вслух подумал Игорь. «А не может ли это быть как-то связано с моим заданием?»
        - Есть у меня кое-какие догадки, - протянул Профессор. - Слышал я странные слухи… Один офицер говорил другому, что скоро военная мощь Рейха многократно возрастет.
        Игорь силился вспомнить. В последнее время все лазутчики красных доносили, что в Рейхе всерьез готовятся к войне. Кажется, именно из-за этого его и направили в Рейх - узнать, почему так взбудоражены фашисты, когда и против кого готовят очередной поход и, главное, отчего так уверены в победе?
        - Интересно, на что они рассчитывают? - пробормотал он. - Что за секретное оружие заготовили?
        Профессор хмыкнул:
        - Я слышал очень странные вещи. Будто бы они собираются заручиться такой поддержкой, противостоять которой не сможет никто.
        - Обычные пропагандистские сказки. Фрицы на них всегда были большими мастерами, - скривился Игорь, стараясь не показать виду, как этот разговор его интересует.
        - А вы не слышали здешней легенды? - спросил вдруг Профессор. - Про то, как на одной из станций метро, вроде бы Полежаевской, рождались голубоглазые детки-ангелочки, годам к пяти превращавшиеся в дебилов?
        - Я уже взрослый, сказками не увлекаюсь, - пробормотал Игорь. - Что-то такое слышал вроде - говорили о проклятии, наложенном на станцию. Не могу же я всерьез верить в такие глупости!
        - Не в проклятии дело, - покачал головой Профессор. - Его невежественные женщины придумали, конечно. А причина была, скорее всего, в повышенном радиационном фоне. Знаете, бывают такие мутации, где несколько признаков связаны между собой и проявляются вместе. Это я доступно объясняю, чтоб вам понятнее было. В данном случае отличительной особенностью был цвет глаз. У детишек, которым грозило в будущем слабоумие, были голубые глаза. Ну, раз так, слышали, наверное, и о том, как отдан был тайный приказ убивать их сразу, как только они появлялись на свет? И как одна безумная, но отважная женщина убежала в туннель, унося на руках новорожденного сына? Конечно, бедняжку, скорее всего, растерзали какие-нибудь монстры, но с тех пор во всем метро ее почитают, словно святую. Рассказывают, что многие ее видели после того случая, что она творит чудеса. Вы не представляете, как быстро здесь разносятся слухи! Казалось бы - с одной станции на другую не так-то легко добраться, а телефонная связь есть лишь между самыми важными объектами. И тем не менее каким-то загадочным образом слухи молниеносно распространяются.
Возможно, их разносят челноки - они почему-то всегда знают, где и что происходит.
        - Да, я понял. Но при чем здесь это? Или вы тоже верите в чудеса, которые совершает эта женщина, восстав из мертвых?
        Профессор остро глянул на Громова.
        - Нет, я в это не верю, - помолчав, сказал он.
        - Может, вы думаете, что она могла чудом уцелеть?
        - И в это я не верю тоже. Но сейчас речь даже не обо мне. Представьте себе - на одной из станций власть находится в руках невежественного человека, которого окружающие убедили в том, что святая действительно существует и творит чудеса. Представляете, какое искушение возникнет у него?
        - Нет, не представляю, - честно сказал Игорь. - Он что же, попытается ее разыскать и привлечь к сотрудничеству? Вряд ли такая смелая идея придет в голову даже самому недалекому глупцу.
        - Привлечь к сотрудничеству можно разными способами. Уж в Рейхе-то знают об этом. Они и мертвых могут заставить себе служить.
        - Но как… - начал было Игорь, и тут из туннеля раздался крик.
        Васька отреагировал быстрее всех: метнулся в туннель, держа в одной руке фонарик и на ходу доставая нож.
        Кричала Женя. Она указывала на небольшую щель. Васька говорил потом, что успел заметить странный черный шланг, торопливо втягивавшийся туда. Девочка что-то бормотала про змею, которая хотела напасть на нее.
        Марина отругала ее и велела не выходить никуда одной. Но все понимали, что дело плохо. Если гады завелись поблизости, им ничего не стоит проникнуть в их убежище.
        Марина вообще в последнее время стала нервной и злой. Еды катастрофически не хватало. Игорь чувствовал угрызения совести - он пока был для группы только обузой.
        «Ничего, - утешал он себя. - Если они меня кормят, значит, им это нужно. Потом потребуют чего-нибудь взамен».
        В тот вечер Профессор и Васька ушли к Чеховской - посмотреть, не удастся ли чего-нибудь выклянчить или украсть. Довольно быстро вернувшись с пустыми руками, они рассказали, что в туннеле опять валяется труп какого-то бедняги, весь истерзанный.
        - Совсем фашисты озверели, - вздохнула Марина. - Видно, скоро быть войне.
        - Знаете, - сказал Профессор, - мне кажется, дело даже не в них. Мне кажется, метро - это не просто туннели и перегоны. Это настоящий, живой организм. Слышите!
        Он поднял палец, призывая к молчанию. В тишине что-то шуршало, вздыхало - словно дышало неведомое гигантское животное.
        - Туннели - это его артерии и вены. А кровь метро - это мы. И когда становится слишком много дурной, больной крови - тогда и случаются войны. От нас тут ничего не зависит.
        Марина слушала, затаив дыхание.
        - Глупости! - фыркнул Васька. - Это значит, что туннель не сегодня завтра обрушится. Это земля шуршит, осыпается.
        И тут горько заплакала Женя. Игорь еще вчера, засыпая, слышал ее сдавленные всхлипывания. Теперь девочка плакала уже навзрыд.
        «Она чем-то очень напугана», - подумал Громов. Конечно, любой ребенок в ее положении боялся бы. Но все же она ведь не одна, со взрослыми. У них на Красной линии дети, несмотря на суровую жизнь, все же оставались детьми - случалось им и шалить, и смеяться. А эта девочка как будто слишком рано повзрослела. Словно ей пришлось пережить что-то ужасное.
        Впрочем, откуда ему знать, что ей пришлось пережить?
        - Ну, чего разнюнилась? - спросил Васька. - Не реви, все равно рано или поздно все помрем… Да хватит ныть, вот завелась, и не уймешь теперь. Давай сказку расскажу. Вот слушай - жил как-то один добрый человек, у богатых все отбирал, а бедным, вроде нас, отдавал. У него еще был лук со стрелами, и еще он умел летать. У него сзади был такой пропеллер с моторчиком…
        - Интересная версия, - пробормотал Профессор.
        - Нет, я перепутал, он на воздушном шаре летал, - быстро поправился Васька. - И еще у него был верный поросенок.
        - Василий, друг мой, - не выдержал Профессор, - вы, случайно, Робин Гуда с Винни-Пухом не перепутали?
        Притихшая было Женя снова расплакалась, а Васька пристально уставился на Северцева.
        - Моя мать не рассказывала мне сказок, - сказал он со странным выражением. - Ей было не до меня. Я ей на фиг не нужен был! - его голос сорвался на крик. - Я никогда не ходил в кино или в цирк, как обычные дети! Только на концерты она таскала меня с собой - и то когда можно было пойти бесплатно. А я их ненавидел, ненавидел музыку, которая выносит мозг, но оставаться дома одному хотелось еще меньше! И нечего все время меня этим попрекать! Если ты такой ученый, что ты тут делаешь с нами?!
        - Да я и в мыслях не имел… - растерянно пробормотал Профессор.
        И тут, на счастье, вмешалась Марина.
        - Твоя мать любила тебя, - убежденно сказала она. - Любая мать любит своего ребенка. Просто она не знала, как детям нужны сказки.
        Васька недоверчиво посмотрел на нее. Вздохнул:
        - Врешь ты все, - но голос его был уже спокойнее.
        Уже потом, когда девочка уснула, убаюканная Мариной, Игорь, сам засыпавший, слышал обрывки разговора между Профессором и Васькой. «В первую очередь будут искать на станциях ближе к Полежаевской, - озабоченно говорил Васька. - А какие там рядом? Беговая, Улица девятьсот пятого года, а с другой стороны - Октябрьское Поле, но там люди не живут. Да и на Щукинской вроде людей нет, а что уж там дальше - не знаю».
        «Интересно, кто и кого собирается искать?», - сонно подумал Игорь. Почему-то казалось, что разговор этот имел отношение к рассказу Профессора о сбежавшей с ребенком женщине, но ему слишком хотелось спать. Игорь решил, что расспросит профессора потом.

* * *
        Через день, когда уже Марина расплакалась от отчаяния, пытаясь утешить голодную Женю, Васька решительно сказал Игорю:
        - Готовься. Сегодня вечером наверх пойдем, какой-нибудь жратвы поищем.
        Игорь молча кивнул. Он все еще чувствовал себя не лучшим образом, но понимал - надо что-то делать, иначе они от голода совсем ослабеют, и тогда - конец.
        - Ближе к вечеру до Цветного дойдем, оттуда и выйдем наружу… Да ты не дрейфь, я уже выходил как-то, и ничего. Костюмы да противогазы у нас теперь есть, спасибо фрицевским жмурикам, автоматы - тоже. Одно плохо: места я тут ни хрена не знаю. Старик мне, конечно, рассказывал кое-что, вроде он лучше здесь ориентируется. Но ведь с собой его не возьмешь, какой из такого помощник - обуза только…
        Главной проблемой для Игоря оказалась обувь. Перед тем как бросить в туннеле, в Рейхе с него, естественно, сняли ботинки: годной обувью в метро не разбрасывались. Профессор с большим скрипом, после долгих уговоров, одолжил ему разбитые бесформенные ботинки, которые держал про запас. И то только после того, как Васька намекнул: если Игорь останется босым и не сможет идти на вылазку, то завтра всем будет нечего жрать.
        Пока шли по туннелю, Игорь не очень волновался. Васька уверенно двигался вперед, то и дело прислушиваясь. Но когда вышли на просторную пустую безмолвную станцию, Игорю стало не по себе. Луч фонарика выхватил из темноты осколки красивого разноцветного стекла, украшавшего стену. Станция выглядела почти не разрушенной, тем противоестественнее была царившая на ней тишина.
        Под ногами валялось какое-то тряпье, иногда что-то похрустывало.
        - А тут что ж, люди не жили? - спросил Игорь у Васьки, чтобы услышать хотя бы звуки собственного голоса.
        - Тише! - прошипел тот. - Потом языком чесать будешь, когда вернемся. Если вернемся. А пока - ни слова без нужды. Молчи и слушай меня. Пора одеваться.
        Они натянули костюмы и противогазы. Гермоворота здесь были закрыты не до конца, оставалась большая щель, которую кто-то старательно забаррикадировал, навалив досок, обломков кирпичей и другого хлама. Васька уверенно отодвинул пару досок, и они протиснулись в образовавшееся пространство. Долго шли вверх по заржавевшему эскалатору и наконец оказались в небольшом вестибюле. Васька осмотрелся и махнул рукой Игорю, приглашая идти следом.
        Выйдя из вестибюля, они увидели прямо перед собой улицу, а за ней - темную массу разросшихся деревьев, освещенную слабым светом нарождавшегося месяца. Васька подумал и повернул направо, вдоль полуразрушенного здания, состоявшего, казалось, наполовину из стекла. И сквозь это стекло Игорь видел какие-то белые фигуры. Те, впрочем, стояли неподвижно. Товарищ не обращал на них внимания, и Игорь тоже успокоился. Они шли вдоль улицы, сплошь заставленной остовами машин. Вдруг Громов вздрогнул и остановился.
        Возле одной из машин спиной к ним стоял человек.
        Игорь толкнул Ваську, но тот и сам уже заметил. Они замерли на месте. Игорь потихоньку поднял автомат. Человек не шевелился - наверное, не слышал их приближения. «Стоит ли сразу стрелять? - лихорадочно размышлял Игорь. - Возможно, это вовсе не враг, а кто-нибудь из сталкеров?» Страшно было оттого, что неизвестный был гораздо выше самого Игоря и выглядел настоящим великаном. Только почему он так долго стоит на одном месте, даже не пытаясь спрятаться, как будто ничего не боится?
        Тут Васька вдруг успокаивающе махнул рукой и шагнул вперед, прямо к застывшей на месте фигуре. Подняв руку, он фамильярно похлопал неизвестного по плечу. Игорь вздрогнул, но странная фигура по-прежнему не шевелилась и никак на Васькин жест не отреагировала.
        Тогда Игорь тоже подошел поближе и усмехнулся. Человек стоял тут явно уже очень давно - не один десяток лет. И будет стоять еще долго, если ничего не случится.
        Человек, как и необычного вида машина возле него, был сделан из металла. На голове у него был странный приплюснутый головной убор. Видимо, это один из памятников. Правда Игорь знал, что памятники обычно ставили на специальных постаментах, чтобы их было видно издалека. А чтобы так вот, прямо на тротуаре…
        Тем временем Ваську что-то заинтересовало напротив, на бульваре. Игорь взглянул туда.
        Прямо перед ними пространство было очищено от деревьев и кустарника. На просторной круглой площадке он увидел возвышавшуюся грозную фигуру. Еще один памятник, но куда более зловещий. Толстый человек в просторной пестрой одежде, разрисованной ромбами, с развевающимися волосами под странным конусообразным головным убором, оседлав колесо и непонятным образом удерживаясь на нем, держал в руке громадный драный зонт. С рукоятки этого зонта свисал головой вниз какой-то несчастный малютка. Вокруг зловещей фигуры располагалось еще четыре - кто сидел, кто стоял, один даже оседлал другого. У всех на носах были непонятные круглые нашлепки. А недалеко от главной фигуры на земле лежал большой четырехугольный плоский предмет. И сверху на нем что-то белело.
        Васька, явно тоже заинтересованный, подошел поближе. Игорь осторожно устремился за ним. Каждую минуту оглядываясь на темневшую неподалеку массу деревьев, откуда то и дело доносились странные звуки, они вышли на круглую площадку. Тут Игорю стало совсем не по себе. Ему все казалось, что страшный человек только притворяется неподвижным, замерев в броске. Вот-вот он оживет, покатится на своем колесе прямо на него, схватит за шиворот и добавит к своим трофеям.
        Васька тем временем разглядывал то белое, лежавшее на прямоугольной подставке. Когда Игорь пригляделся, ему стало еще хуже. Предметы оказались несколькими человеческими черепами, обглоданными дочиста. Васька нервно замотал головой, показывая назад. Игорь был с ним абсолютно согласен - пора было уходить, и поживее. Кто бы ни были те, кто оставил здесь эти страшные подношения, они в любой момент могли вернуться.
        Васька и Игорь торопливо прошли назад, в сторону станции Цветной бульвар. Но заходить в вестибюль Васька не стал, а вместо этого пошел по улице дальше, решив, видимо, попытать счастья в противоположном направлении. Игорь следовал за ним.
        Впереди виднелся большой мост, нависавший над дорогой. Васька оглядывал дома, но никак не мог ни на что решиться и продолжал идти дальше. Так, пробираясь между заржавевшими остовами автомобилей, они дошли до широкой улицы и прошли под нависавшим мостом на другую сторону. Ваську заинтересовало невысокое здание. Напарники осторожно приблизились к прикрытой двери, Васька потянул ручку на себя, и дверь открылась. Внутри просторного зала стояли столы и валялось несколько стульев. Миновав это помещение, они попали в другое, небольшое, где вдоль стен стояли шкафы. Васька принялся шарить на полках и, обнаружив несколько металлических банок, пару бутылок с какой-то жидкостью, а также несколько прорванных пакетов, кинул все это в свой рюкзак. С сожалением оглядев валявшийся вокруг хлам, Эльф отдал Игорю потяжелевший рюкзак и направился к выходу. Видимо, добыча показалась ему недостаточной, потому что он двинулся дальше вдоль широкой улицы.
        Игорь крутил головой, оглядываясь. Дома чаще попадались высокие, но Васька интересовался только первыми этажами. Не обнаружив ничего интересного, они дошли до странного здания почти кубической формы. Передняя сторона была украшена какими-то ромбами и цифрами, расположенными по кругу. Тут Васька вдруг оживился, хотя на продуктовый магазин здание было совсем не похоже. Бродяга толкнул дверь, которая - тут же рухнула - они едва успели отскочить, - и напарники шагнули в проем. Игорь и сам вдруг почувствовал интерес - ему почему-то очень нравилось здесь.
        Миновав еще одни двери, они попали в помещение. Справа за барьером виднелись стойки с крючками, на которых висели кое-где тряпки. «Одежда», - подумал Игорь. Ему даже захотелось взять что-нибудь оттуда для Марины и Жени, но тут он отвлекся: в углу помещения стояла высокая фигура в поблескивающей юбке колоколом. Игорь вздрогнул, но тут же понял - кукла, только очень большая. Васька посветил фонариком - над дверью и следующее помещение была надпись «Музей». И они, не сговариваясь, шагнули внутрь, забыв про еду и про с нетерпением ожидавших их возвращения голодных товарищей. Они так давно не видели ничего подобного! Точнее, Игорь вообще никогда не видел ничего подобного.
        Тут были куклы.
        Они стояли в витринах. У одной была голова свиньи, а туловище совсем как у человека, да еще обряжено в пестрое женское платье. Еще был здесь человек в черной одежде и странной высокой шляпе. Были и красавицы в длинных платьях, и чернобородый мужчина в разноцветном халате и каком-то платке, накрученном на голову, и девушки с раскосыми глазами, и страшная горбатая старуха. Еще был усач в шляпе с пером и обтягивающем красном блестящем комбинезоне с пышными рукавами. Он держал в руке старинное оружие - длинное и тонкое лезвие. «Несерьезный ножик», - подумал Игорь. Он, как завороженный, разглядывал эти фигурки. Особенно поразила его девка в платке с жуткими синими глазищами, обрамленными пышными как веники ресницами. Куклы были примерно в треть человеческого роста. Они показались Громову невероятно красивыми: каждая в особенном наряде, каждая со своим характером. В одежде обитателей метро преобладали темно-зеленый, черный, серый и коричневый цвета. Да и лица у большинства были похожие, измученные и невыразительные. А эти куклы были как… праздник. Игорю захотелось взять какую-нибудь с собой - хотя бы
для Жени. Он отодрал стекло и взял одну из красавиц, но та стала разваливаться у него в руках. В результате Игорь взял отвалившуюся голову куклы и сунул в рюкзак.
        Он потерял счет времени. Как долго они уже находятся здесь? Уходить не хотелось. Ему почудилось, кто-то зовет его по имени: «Игорь! Игорь!» Голос вроде женский, но не похож на Ленин и уж точно не Маринин. И снова: «Игорь, я жду».
        Показалось, что кто-то манит его из угла. Одна из кукол как будто пошевелилась. Громов тряхнул головой, отгоняя наваждение, но тут ему стало казаться, что девка в платке уставила прямо на него свои жуткие синие глазищи. Игорь понял, что надо скорее уходить.
        «Надо подняться на второй этаж, - почему-то решил он, - там гораздо лучше. Там можно отдохнуть. Отдохнуть…»
        Опомнился он оттого, что Васька тряхнул его за плечо, отчаянно показывая в сторону выхода. У Игоря в голове словно иголочки закололи, но он послушно сделал шаг, другой, третий. Каждый следующий шаг давался все легче, и наконец они вывалились из этого страшного дома. Тут же откуда ни возьмись подбежала собака - с виду самая обычная, - и принялась на них лаять. Но Игорь был ей почти рад. По крайней мере, это была просто собака, он даже пару раз видел похожих в метро.
        Впрочем, радовался Громов недолго. Собака сама по себе была неопасной, но ее возбужденный лай привлек внимание других хищников, пострашнее. Пробираясь под мостом обратно, Игорь и Васька видели огромные серые тени, бесшумно скользившие слева и сзади. Людей как будто пытались загнать туда, где их было бы удобнее окружить. Но вестибюль метро был уже совсем рядом, и, нырнув в него, бродяги услышали сзади тоскливый разочарованный вой. Видимо, в помещения хищники предпочитали не соваться.

* * *
        Вернувшись в свое логово, Игорь и Васька застали остальных в сильном волнении. Те рассказали, что, оставшись одни, услышали топот сапог - шла группа со стороны Чеховской. Идущие вполголоса переговаривались, освещая путь фонариками. Марина, Женя и Профессор затаились. Казалось, вот-вот их убежище обнаружат, и тогда бродягам несдобровать.
        Солдаты не дошли до них совсем чуть-чуть. Видимо, им что-то активно не понравилось в туннеле - бродяги слышали их недовольные, тревожные голоса. Затем группа развернулась и ушла обратно.
        - Не сегодня завтра они до нас доберутся, - сказала Марина.
        Игорь с Васькой принялись разбирать трофеи. В разорванных пакетах оказалась крупа, которую Марина тут же кинула в котелок. Затем выбрали одну из принесенных железных банок, открыли. Запах был не слишком приятным, но изголодавшимся людям он показался замечательным. Содержимое банки тоже вытряхнули в котелок, и через несколько минут они уже уплетали горячую похлебку.
        Когда все наелись, Васька принялся рассказывать по порядку - о человеке возле машины и о странной площадке на бульваре.
        - Это памятник Никулину, - задумчиво произнес Профессор. - Надо же, до сих пор сохранился. И на бульваре, на площадке - клоуны. Там же цирк был рядом.
        - Не знаю, чьи это клоны, - мрачно буркнул Васька, - друг на друга они и вправду похожи. Но теперь там место очень нехорошее. Может, там дикари какие-нибудь живут и этим клонам молятся. Мы там черепа человеческие видели. Я лично больше туда не пойду. Я, конечно, никогда не был в цирке, но теперь там уж точно делать нечего.
        Игорь вспомнил про голову куклы, достал и протянул Жене. Но, к его удивлению, девочка никакой радости не выказала. Вежливо поблагодарила, взяла, но потом Громов заметил, как она украдкой запихнула подарок в самый дальний угол. Он удивился. Ему казалось, что девочка должна обрадоваться. Впрочем, что он понимал в девочках-подростках? Может, она уже вышла из того возраста, когда радуются куклам? Или обиделась, что он ей только голову принес? Лучше было, наверное, поискать ей что-нибудь из одежды.
        Профессор поинтересовался, откуда они взяли куклу, и Васька рассказал о странном помещении, где они едва не остались навсегда.
        - Кукольный театр, - горько вздохнул Профессор. - А теперь там, наверное, устроил себе логово какой-нибудь монстр - сидит в засаде и подманивает жертвы. Я слышал о таких случаях. Вам еще очень повезло, что сумели уйти. Боже, во что мы превратили наш прекрасный город!
        Игорю город вовсе не показался таким уж прекрасным, хотя масштабы, безусловно, впечатляли. До этого он уже пару раз поднимался на поверхность, но гигантские каменные коробки неизменно производили на него угнетающее впечатление.
        - М-да, - задумчиво произнес Васька, - Кастанеда-то об этом не писал ничего.[2 - «Кастанеда об этом ничего не писал», - фраза из песни Е. Летова «Ночь».]
        Профессор обалдело посмотрел на него.
        - Чего уставился? - буркнул Васька.
        - Нет, ничего, - пробормотал Северцев. - Просто никак не подозревал, что вы знакомы с творениями Кастанеды, Василий. Вы это очень успешно скрывали.
        - А я и не знаком, - буркнул Васька. - Я ваще без понятия, кто это такой. Это у мамашки моей такая поговорка была. Когда ее что-то сильно удивляло, и не сказать, чтоб приятно. А чаще всего так оно и было. Бывало, лежит с книжкой на продавленном диване, рядом окурков полная пепельница, а она смотрит куда-то в стену и бормочет: «Прав, прав ты был, Егор. Кастанеда об этом ничего не писал». Я голодный сижу, а она книжки читает. Нет бы хоть сказку ребенку рассказать, раз уж жрать все равно нечего… И все-таки наверху лучше жилось, чем здесь. Хотя здесь мне голодать приходится гораздо реже, чем в детстве.
        Игорь обратил внимание, что Васька не стал показывать остальным принесенные с поверхности бутылки, оставил в рюкзаке. На следующий день он с этим рюкзаком ушел в Рейх. А вернувшись, отозвал Игоря под каким-то предлогом в туннель, подальше, чтобы не слышали остальные, и показал ему костюм химзащиты и два респиратора.
        - Вот, смотри, сколько полезного выменял. Еще патронов отсыпали в придачу. Я вообще-то противогаз хотел, но противогаз не дали, уроды.
        - Зачем нам столько снаряжения? - удивился Игорь.
        - Затем, что уходить надо отсюда. Пропадем мы здесь. Сидим, как крысы в норе. Со дня на день ждем - то ли фашисты нас прикончат, то ли туннель на башку обрушится, то ли сами от голода загнемся. Вывод: надо перебираться в какое-нибудь местечко поспокойнее да посытнее.
        Игорь и сам подумывал об уходе, поэтому Ваську слушал очень внимательно. А тот продолжал:
        - Старика с собой не возьмем - он нам только обузой будет. Надо, чтобы он нам карту нарисовал, он места эти знает. А с собой не потащим, с ним далеко не уйдешь. Я бы и баб с собой не брал, и вообще сам бы ушел, но только не знаю тут ни черта. В незнакомом месте лучше, чтоб прикрывал кто-нибудь, а с тобой, я посмотрел, можно дело иметь. Девчонку бы еще оставить тут, но Маринка без нее никуда - придется взять.
        - А зачем костюмы? - спросил Игорь. - Не проще ли отсюда по туннелям дойти до Новослободской?
        - Во-первых, так тебя и пустят на Ганзу без документов. Но это не главное. Можно было бы попробовать. Но старик говорил - нехорошо в том туннеле.
        - А что нехорошего? Он же сюда дошел оттуда.
        - Так-то оно так. Но только он как-то мне проболтался, что вышло-то их с Новослободской двое. А дошел он сюда один. Вот и думай - кому он напарничка скормил по дороге?
        Игорь молчал. Эльф, довольный произведенным эффектом, перешел к практическим вопросам.
        - Костюмы у нас теперь есть. Я этот себе возьму, а девчонке свой старый отдам, пусть спасибо скажет, что хоть какой ей достанется. Те два, которые мы тогда с мертвяков сняли, - вам с Маринкой. С собой надо жидкости горючей взять, у меня есть немного. Зажигалки, еду. Оружия у нас, конечно, маловато, ну да бабы все равно с ним обращаться не умеют. Главное выбрать надо, куда пойдем. Я попробую со стариком потолковать сегодня, он говорил, что места тут знает. Даже вспоминал, что какая-то станция тут недалеко совсем - Сухаревская, что ли?
        Игорь напрягся. Что-то он такое нехорошее про эту Сухаревскую слышал, но вспомнить не мог.
        Вечером Васька завел разговор с Профессором.
        - А какая станция отсюда всего ближе? - как бы невзначай спросил он.
        - Сухаревская, - ответил Профессор. - Только странные вещи рассказывают про эту станцию. Дескать, там люди в туннелях пропадают.
        - Я вспомнил! - хлопнул себя по лбу Игорь. - Потому и переходы с Красной линии на Тургеневскую замуровали.
        - Стало быть, туда лучше не ходить, - неосторожно брякнул Васька. - А еще какие тут поблизости есть?
        - Вы что, уходить собрались? - с подозрением спросил Профессор.
        - Да просто интересно, - отнекивался Эльф, но старик уже все понял.
        - Возьмите меня с собой, - умоляюще заговорил он. - Я тут один пропаду. А вы без меня все равно не дойдете - я тут все места знаю.
        Васька недовольно скривился:
        - Молодым и сильным тяжело, а ты вообще по дороге загнешься.
        - Возьмите! - умолял Профессор. - Я тогда вам расскажу, как идти. Если повезет, нам и на поверхность выходить почти не придется.
        - Это почему? - спросил Васька.
        - А здесь совсем рядом река подземная по трубе течет. По той трубе вдоль нее можно дойти даже до красных на Охотном ряду. То есть на Проспекте Маркса, - спохватившись, добавил Профессор.
        - Я к красным не хочу возвращаться, - помотал головой Игорь.
        - Да нам бы хоть до каких людей добраться. Хуже, чем у фашистов под боком, все равно не будет. Ну, разве только у бандитов на Китай-городе. Да и там, говорят, тоже люди попадаются.
        Игорь подумал и согласился. Главное - для начала выбраться отсюда. Можно и к своим. Товарищ Москвин ведь еще не в курсе, что Игорь многое понял, пока поправлялся. Товарищ Москвин даже не знает, что диверсант Громов вообще уцелел. Интересно будет взглянуть в глаза вождю. С каким лицом он его встретит?
        Товарищ Москвин. Отец родной. Предатель.
        - В чем-то ты прав, - рассуждал тем временем Васька. - Когда еще вас всех тут не было, проходил мимо человечек один. Чудно как-то назвался. Так он сказал, что шел под землей, но не по метро. И от красных прямиком дошел сюда в обход Рейха. Я его в туннеле возле Цветного бульвара встретил. А потом он дальше пошел - сказал, к Проспекту Мира. Ушел, и больше я его не видел. Но он много интересного рассказал. Что в этих местах под землей везде трубы проложены, потому и станция рядом с Цветным бульваром Трубной называется. И по этим трубам далеко можно уйти.
        - Да тут везде подземные ходы, - закивал Профессор. - Я раньше не так далеко отсюда жил, эти края неплохо знаю. Тут воры когда-то обитали и по подземным ходам уходили от облав. А еще тут относительно недалеко друг от друга целых три станции метро находятся. Про Сухаревскую уже говорили, а вот если Садовое кольцо перейти и пойти прямо, то там не так далеко будет Достоевская. Правда, от кого-то слышал я, что разрушена она, но, может, врут люди? А от нее через Екатерининский парк до Проспекта Мира не так уж далеко. А там уж точно люди живут - что на кольцевой, что на радиальной. На Ганзу мы, может, и не попадем, но на радиальной, думаю, можно устроиться. Жалко, - посетовал Профессор, - что нет у нас плана подземных коммуникаций.
        Идея, показавшаяся сперва бредовой, постепенно стала обретать конкретные очертания. Бродяги вообще не умели долго сидеть на одном месте, они привыкли скитаться в поисках еды.
        План Профессора подразумевал, что его самого должны беречь как зеницу ока. Ведь он единственный бывал в этих местах еще до Катастрофы и мог указать направление. Игорь уже знал, что одно дело - карта, а другое - суметь сориентироваться по этой карте. К тому же за столько лет все могло измениться до неузнаваемости.
        Глава 3
        ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ
        Среди ночи Игорю вдруг послышались из угла странные звуки - нежное шипение, словно струйка пара вырывается из-под крышки котелка, а затем шорох. Он нашарил поблизости обломок кирпича и ждал. Но, как оказалось, проснулся не только он - чуткий Васька, привыкший спать вполглаза, тоже был настороже. Вспыхнул фонарик, и эльф с ругательствами принялся ожесточенно тыкать во что-то ножом. Игорю показалось, что он заметил черное щупальце. Оно прямо у него на глазах буквально всосалось обратно в щель возле пола. Эльф был мрачен.
        - Буди остальных, - сказал он. - Уходим. Теперь нам тут житья не будет.
        Женя уже проснулась и, услышав эти слова, принялась молча трясти за плечо Марину. Игорь удивился хладнокровию девочки. Разбуженный Профессор тоже не задавал лишних вопросов. Каждый быстро собрал свой нехитрый скарб, и Васька сказал:
        - Придется идти прямо сейчас. Может, в туннеле возле Цветного бульвара остаток ночи и день пересидим, а потом дальше отправимся.
        - А что случилось-то, - подала наконец голос ничего не понимавшая Марина. - К чему такая спешка?
        И словно в ответ на ее слова в углу опять раздалось шуршание. Потом в том месте, где ближе к полу шла трещина, от стены отвалилось несколько обломков - словно кто-то пробивал себе дорогу. Марина, расширив глаза, глядела как завороженная. Игорь взял ее за плечо и подтолкнул к выходу - только тогда женщина опомнилась, схватила за руку Женю и двинулась за эльфом и Профессором, а Игорь замыкал процессию, поминутно оглядываясь. Жаль было покидать насиженное место. Но чутье подсказывало ему - от существа, которое сейчас пробивалось к ним, лучше держаться подальше.
        Уже выходя в туннель, они услышали за спиной стук еще нескольких упавших камней и прибавили ходу. Путь до Цветного бульвара показался Игорю очень недолгим.
        Возле станции устроили военный совет. Марина робко заикнулась, что можно было бы попробовать остаток ночи провести здесь. Возможно, удастся даже вздремнуть. Но Профессор считал иначе:
        - Думаю, нам не стоит терять времени. Если сейчас мы выйдем на поверхность, то успеем проделать часть пути до конца ночи.
        - Уже полночи прошло. Далеко мы не уйдем, - хмуро возразил Васька.
        - А нам далеко и не нужно, - загадочно сказал Профессор.
        Они еще немного поспорили. Профессор и Игорь были за то, чтобы не терять времени, Васька сомневался, Марина и Женя больше молчали, полагаясь на мужчин. Им тоже было неуютно в незнакомом месте, но кто знает, что ожидало их в пути? В конце концов Васька согласился, что оставаться на заброшенной станции тоже не самый лучший вариант, и маленький отряд стал облачаться в костюмы. Марине и Жене достались респираторы, у остальных были противогазы. На щуплой Жене костюм химзащиты болтался, как на вешалке.
        Мужчины проверили оружие - у каждого был автомат, а у Васьки еще нож и предмет зависти Игоря - пистолет Макарова. Не слишком большой, не слишком тяжелый, и патроны к нему найти вполне можно - то, что надо. Его Эльф тоже, видно, где-то украл.
        - Как ты не боишься красть? - спросил его однажды Игорь, и бродяга в ответ выдал неожиданное рассуждение: если ты берешь то, что тебе и вправду необходимо именно сейчас, то это обычно сходит тебе с рук. Главное - чувствовать меру, не ошибиться, не пожелать лишнего.
        - А вдруг ты ошибешься? - спросил тогда Игорь.
        Эльф беспечно махнул рукой:
        - Значит, попадусь, и уж тогда по головке не погладят.
        Игорь пожал плечами. Он и так был уверен, что Эльф со временем плохо кончит. Но что ему до этого? Эти люди сейчас нужны ему, потому что один он никуда не дойдет. Как только они перестанут быть ему необходимы, он без сожаления, даже с радостью расстанется с ними. Бродяги - неподходящая компания для такого, как он.
        Но сейчас Игорь был почти благодарен Ваське за то, что тот взял командование на себя.
        Они подошли к гермоворотам и по очереди протиснулись в узкую щель. Васька с сомнением оглянулся - Игорь, казалось, читал его мысли. Эльф прикидывал, не расчистить ли щель, чтобы к фашистам пробрались какие-нибудь мутанты снаружи и устроили им веселую жизнь. Но, видимо, Эльф от этой мысли все же отказался и снова заслонил щель досками. Хотя и не без сожаления, как показалось Игорю.
        Они поднялись по эскалатору - Васька первым, за ним - Профессор и женщины, а Игорь шел замыкающим, то и дело оглядываясь и прислушиваясь. В вестибюле небольшая крылатая тварь с шумом заметалась под потолком, потом вылетела на улицу. Путешественники вышли вслед за ней и остановились, чтобы оглядеться. Игорь посмотрел налево, в сторону эстакады, - не видно ли хищников, которые провожали их в прошлый раз? Но все как будто было спокойно, а вот на бульваре ему почудилось движение. Тем временем Профессор указал вправо - туда, где прошлый раз они видели памятник возле машины. И отряд направился в ту сторону.
        По дороге Профессор заметил под ногами круглую металлическую крышку и знаками показал, что ее нужно поднять. Игорь и Васька налегли, Профессор сделал вид, что помогает, хотя толку от него было чуть. Когда откинули крышку, увидели уходящую вниз трубу, вдоль которой торчали проржавевшие железные штыри. Васька полез первым. Скоро они услышали стук. Потом Васька посветил снизу фонариком. Оказалось, труба довольно быстро оканчивалась, выводя в подземелье. Спустился Профессор, следом Женя и Марина. Последним по трубе вниз полез Игорь. Спустившись на пару ступенек, с трудом, держась одной рукой, попытался задвинуть другой люк. Не удалось. Плюнув, Громов спустился еще немного, потом повис, держась за штыри, разжал руки и спрыгнул на кучу перемешанного с землей мусора.
        Они оказались в низком, почти сухом коридоре с выложенными кирпичами стенами и полукруглым сводом. Профессор подумал и указал рукой в одну сторону, пробубнив что-то невнятное. Бродяги пошли вперед, но вскоре уткнулись в завал. Коридор был засыпан крупными обломками кирпичей. Пришлось возвращаться и двигаться в противоположном направлении.
        В противогазе было тяжело дышать, поэтому Игорь стащил его и тут же услышал звуки: где-то тихонько журчала вода. Сзади со стуком упал камень. Игорь обернулся. Посветил - никого. Ему стало не по себе. Остальные тоже стянули резиновые маски и тревожно оглядывались.
        Что-то грохнуло наверху, где была крышка люка. Все остановились. Игорь схватился за автомат. Но нет, опять все тихо. Они пошли дальше по коридору, слабый луч фонарика освещал неровные стены, кучи грязи на полу. Вдруг Игорь услышал, как кто-то скребется. «Крыса», - подумал он. Но звук раздавался совсем рядом, а зверька видно не было. Игорю стало казаться, что скрежет идет из-за стены.
        - Выпус-с-сти меня! - вдруг услышал он свистящий шепот.
        Игорь осветил стену. Ничего. Кое-где кирпичная кладка осыпалась, видна была земля. Но никаких отверстий и полостей не наблюдалось. Звук словно шел прямо из стены.
        - Выпус-с-сти!
        - Там кто-то есть, - сказал Игорь и сам испугался своего голоса - хриплого, чужого. Женя глядела на него полными ужаса глазами. Наверняка она тоже слышала.
        - Ты с ума сошел? - сказал Васька, явно нервничая.
        - Тут стена глухая, - зачем-то уточнил Профессор, хотя это и так было всем ясно.
        - Пошли отсюда, - заключил Васька. - Живых тут быть не может, а если это мертвяк… тем более сваливать надо побыстрее.
        Игорь покосился на Марину - она словно бы ничего не слышала. А вот Женя тревожно вертела головой.
        «Неужели она тоже слышала?» - подумал Громов, но спрашивать девочку не стал, чтобы не пугать ее еще больше. В привидения он вообще-то не верил и склонен был думать, что в Рейхе его слишком сильно огрели по голове, оттого и шумит теперь в ушах. Их на Красной линии воспитывали в духе атеизма. Нельзя не признать, что после Катастрофы сторонники материализма получили еще один сильный довод в пользу своей теории. «Если Бог есть, - спрашивал, бывало, патетически очередной лектор, - как он мог допустить такое?» И вроде бы приходилось с ним соглашаться, но… при этом суеверными были чуть ли не все поголовно. Кто-то верил в Хозяина туннелей, кто-то - в Путевого Обходчика, и почти все - в Черного Машиниста. Сталкеры все как один обвешивались оберегами и придумывали свои приметы и ритуалы.
        Михаил Иванович предпочитал этих вопросов в разговорах с Игорем не касаться. Один раз мельком обронил, что в потусторонние силы верят лишь невежественные люди. Игорь больше с ним не заговаривал, но такое объяснение его тоже не вполне удовлетворило. Гораздо больше понравилась теория одного из сталкеров.
        Сталкер тот был у руководства Красной линии как бревно в глазу - уж очень колоритная личность, и по каждому поводу было у него свое мнение, почти никогда не совпадавшее с мнением товарища Москвина. Звали сталкера Айрон Медный, по станции он ходил в потрепанной косухе, мешковатых штанах и остроносых сапогах с заклепками. Был невысоким и полным, но двигался при этом с кошачьей ловкостью. Металлические колечки торчали у него в ушах, в носу, и однажды, когда несвежая рубаха выбилась у сталкера из штанов, Игорь заметил кольцо даже у него в пупке. Говорили, что в прежней жизни был он не то рокером, не то байкером - Игорь так и не понял, это одно и то же или нет. Полуседые волосы Айрон обычно стягивал в хвост, но мог и заплести в косицу, украсив ее лентой. Товарищ Москвин, конечно, давно бы приказал его остричь и одеть по-человечески, а то и в карцер посадить за вольнодумство, но Айрон был удачливым сталкером, и за это приходилось ему многое прощать. Людей, которые могли вернуться с поверхности живыми, да еще и с полезной добычей, и так становилось все меньше. Поэтому Айрон отлично знал себе цену и
поговаривал, что в любой момент может податься на Ганзу или в Полис, ему там будут рады. Для Игоря было загадкой, почему Айрон все же до сих пор остается на Красной линии.
        И вот однажды, когда сталкер расслаблялся после очередной вылазки и был уже слегка навеселе, он и сказал то, что особенно запомнилось Игорю:
        - Я думаю, брат, после Катастрофы все изменилось. Раньше ведь как было - каждый за себя, один бог - против всех. Но вот прогневали его, истощилось его терпение, устроил он нам большой барабум да и плюнул на уцелевших. Мол, сами себя истребят окончательно. В общем, богу теперь не до нас. Больше мы ему не интересны. Крест он на нас поставил. Но у каждого из нас есть свои демоны и свои заступники.
        - И у меня тоже? - спросил Игорь.
        - И у тебя. Просто ты еще не знаешь их в лицо. Придет время - узнаешь.
        И Игорь поверил ему. У Айрона было одутловатое от пьянства лицо - он уверял, что выпивка помогает от радиации. Но говорил он как человек, много повидавший и переживший.
        И, как нарочно, мелькнуло в голове Игоря еще одно воспоминание. Случай, который он старался забыть.
        Командир их отряда стоит перед кучкой оборванных пленников. Это беженцы. Их поймали в туннеле. Откуда они шли, Игорь уже не помнил. Командир допрашивает их предводителя:
        - Почему я должен верить, что вы - не шпионы?
        - Мы просто хотим жить в мире с другими. Мы призываем всех прекратить войны - ведь нас и так осталось мало, - отвечает ему человек в истрепанных, но относительно чистых лохмотьях. У него правильные черты лица, хотя выглядит он бледным и осунувшимся. «Он еще не стар - думает Игорь. Сколько ему могло быть в день, когда погиб мир?» Человек смотрит на командира спокойно и прямо, не опуская глаз.
        - Вредные мысли! Вы просто смутьяны. Бродячие проповедники. От таких, как вы, одни проблемы.
        - Нет. Нам открылась истина. Остатки человечества уцелели не случайно - на то была воля свыше.
        - Вот как? А я думаю, что ты уж точно уцелел по ошибке. И сейчас докажу тебе это.
        Командир поднимает пистолет и стреляет в упор. На груди человека расплывается красное пятно, он молча падает вниз лицом на шпалы. Командир смотрит на остальных:
        - Ну? Кто еще хочет потолковать о божественном?
        Пленников привели на станцию, а потом куда-то переправили. Ходили слухи, что где-то на одной из отдаленных станций Красной линии расположен не то лагерь, не то лаборатория, где на врагах народа ставят эксперименты, служащие для пользы всего прогрессивного пролетариата.
        Такие случаи тоже вызывали сомнения в существовании высшего разума. Впрочем, подрывали они заодно и веру в справедливость, доброту и мудрость руководства Красной линии.
        «Я не поддамся, - думал теперь Игорь. - Здесь не может быть живых. А если это дух и он нуждается в моей помощи, значит, он недостаточно силен, чтобы самостоятельно выбраться из стены. Но я не стану помогать ему, еще не хватало - выпускать зло наружу своими руками».
        Задерживаться здесь, конечно, не стоило. И Игорь поторопился за Васькой.

* * *
        Эльф ушел вперед, и вскоре остальные услышали его удивленный возглас. Путешественники остановились. Игорь подошел к ним и увидел - все четверо столпились перед проемом, где коридор выводил в большое помещение. Васька осторожно посветил внутрь. Луч обежал серые бетонные стены с потеками сырости и кучи хлама на полу: старая железная решетка, лопата и какое-то тряпье, слежавшееся от времени. Они вошли, спотыкаясь об обломки кирпичей и прочий мусор. Васька, добравшись до дальнего угла, тихо присвистнул. Игорь подошел поближе.
        В полу виднелось круглое, выложенное кирпичами отверстие. Ширина его была такова, что человек, пожалуй, мог бы туда протиснуться стоймя, прижав руки к телу. Васька посветил, но дна не было видно. Дыра казалась бездонной.
        Игорь поднял обломок кирпича, кинул вниз. Долго ничего не было слышно, затем из глубин колодца вдруг послышалось шуршание. Словно там лежала мятая бумага, и теперь кто-то ее ворошил. Женя ойкнула, все попятились назад.
        - Не плюй в колодец. Вылетит - не поймаешь! - наставительно заметил Васька и осветил потолок, держась подальше от дыры в полу. В потолке обнаружился круглый люк. Других выходов помещение не имело. Эльф обернулся к Профессору.
        - Ты куда нас привел, гад?
        Тот что-то неразборчиво бормотал. Васька схватил его за грудки.
        - Слышь, старый черт?! Я к тебе обращаюсь! Ты чего нас сюда притащил? Чтоб мы тут сдохли? Блин, как знал - не хотел тебя брать!
        У него начиналась истерика. Игорь схватил бродягу за плечо, тряхнул:
        - Не время сейчас отношения выяснять. Выбираться надо отсюда, пока не поздно.
        В этот момент наверху неожиданно раздались тяжелые, неторопливые, размеренные шаги. Судя по звукам, существо, бродившее там, было в несколько раз крупнее человека. Все сразу притихли.
        - Я просто ошибся люком, - бормотал Профессор. - С кем не бывает? Этот коридор никуда не ведет. То есть ведет, но - в подвал дома. Может, раньше еще куда-то вел, но его завалило.
        - Эй, разбор полетов потом, - повторил Игорь фразу, которую не раз слышал от командира в разведшколе. - Все быстро и без шума идем обратно.
        Над их головами что-то загремело, покатилось. Потом звякнуло, как будто металлический предмет упал, послышалась возня. Находившееся там существо, судя по всему, учуяло людей и вплотную заинтересовалось люком. Раздался скрежет - словно крепкие когти царапали металлическую поверхность. Из дыры в полу по-прежнему слышалось шуршание. Казалось, что источник звука понемногу приближается.
        Путешественники быстро пошли обратно по коридору к тому месту, где спускались.
        - Сейчас, сейчас, - бормотал напуганный Профессор. - Теперь я знаю, куда нам надо. Я найду другой люк.
        - Это если успеешь, - зловеще бормотал Васька. - А если наверху, на выходе, нас уже какая-нибудь тварюга караулит? Я тогда лично первым делом тебя придушу, старый черт!
        Он настоял на том, чтобы Профессор лез первым. Тот пытался сопротивляться, но пришлось уступить. Игорь в их перебранку не встревал, хотя в душе порадовался, что не смог задвинуть люк - старик не смог бы его отодвинуть и двумя руками.
        Громов подсаживал в трубу всех по очереди, а потом Васька посветил ему сверху и он, подпрыгнув на куче хлама, на секунду всей тяжестью повис на нижнем ржавом штыре. Тот начал прогибаться под его весом, но Игорь уже уцепился другой рукой за следующий штырь, с усилием подтянулся и вскоре был на поверхности. Они кое-как задвинули тяжелую крышку люка. Игорь еще подумал - кто-нибудь пойдет и провалится. С другой стороны, ходить тут особо некому, кроме животных.
        Бродяги двинулись вдоль бульвара, удаляясь от эстакады. Дойдя до памятника человеку возле машины, Профессор нежно погладил его, словно старого друга. Оглянулся на разрушенное здание поблизости и указал рукой на бульвар, в направлении круглой площадки, где темнели жуткие фигуры. Васька отрицательно замотал головой, но Профессор настаивал. В результате они все же двинулись в том направлении. Игорь понял - Северцев хотел перейти на ту сторону бульвара. Двигаться сквозь заросли было бы безумием, а площадка хотя бы как-то просматривалась.
        Чуть ли не из-под ног у них порскнуло небольшое животное и умчалось в темноту. С бульвара донесся тоскливый заунывный вой, сменившийся поскуливанием. Профессор заторопился. Нервно оглядываясь, они прошли справа от фигуры на колесе, Игорь невольно покосился на четырехугольный предмет - черепа были на месте. «Как бы и наши к ним не прибавились», - подумал он. И тут же услышал, как вскрикнул Васька и нагнулся, ощупывая ногу. Игорь посветил - в щиколотку Эльфа воткнулась острая железка. Тут что-то пролетело возле самого его уха. Громов торопливо погасил фонарь - на свету они представляли собой отличные мишени. Васька вскинул автомат и дал очередь по ближайшим кустам. Оттуда раздался короткий вопль. Игорь жестом показал женщинам, что лучше передвигаться ползком, и сам, пригнувшись, чуть ли не таща на себе Ваську, поторопился покинуть площадку, видимо охранявшуюся здешними аборигенами. Знакомиться с ними поближе никакого желания не было - Игорь подозревал, что числом их маленький отряд явно уступает противнику. Профессор уже давно опередил товарищей и вскоре опять обнаружил круглую железную крышку под
ногами. Игорь с Васькой вновь, поднатужившись, отвалили ее, и на этот раз результат явно устроил старика больше. Вниз шла труба, в которую на некотором расстоянии друг от друга были вделаны толстые железные скобы. Профессор заглянул в нее, кивнул и выжидательно обернулся к Ваське. Тому все это ужасно не нравилось - он знаком предложил Северцеву спускаться первым. Профессор отрицательно замотал головой.
        Все это Игорю уже изрядно надоело, к тому же в любой момент могла появиться неведомая погоня. Отстранив шипящего от боли и злости Эльфа, Громов решительно поставил ногу на крайнею скобу, попробовал - выдержит ли? Скоба выдержала, и он потихоньку начал спускаться, не ожидая, чем кончится спор наверху.
        Сначала Игорь лез на ощупь, но вскоре услышал, что сверху за ним спускается еще кто-то, освещая трубу слабым лучом фонарика. Бодрости у Громова прибавилось. Он только боялся, как бы тот, кто спускался сверху, не оступился и не рухнул прямо на него.
        Казалось, спуск продолжался куда дольше, чем в первый раз. Потом правая нога Игоря вместо железа скобы вдруг ощутила пустоту, и Громов, сорвавшись от неожиданности, повис на руках. В слабом свете фонарика он увидел, что до пола недалеко, и решился разжать пальцы. Упал удачно, почти не ушибся, только весь измазался в грязи, и через секунду уже стоял на ногах, готовый подхватить того, кто спускался следующим. Повисев немного, тот, как куль, рухнул ему в руки, и по весу Игорь догадался, что это была Женя. Марина оказалась куда тяжелее, а уж удержать Профессора и вовсе не вышло - в итоге Игорь не устоял на ногах и они оба рухнули на пол. Последним появился Васька - ему явно трудно было спускаться из-за раненой ноги. Игорь поймал и его - Эльф оказался не таким уж тяжелым.
        Теперь они могли оглядеться. Странное это было место. Люди находились в туннеле, по размерам почти таком же, как и в метро, только в середине его текла мутноватая река. А они стояли как будто на тротуаре, достаточно широком для того, чтобы спокойно идти. Такой же был и с другой стороны.
        Профессор решительно потянул с лица противогаз. Марина, глядя на него, тоже сняла респиратор. Игорь вовсе не был уверен, что это разумно, но, поколебавшись, противогаз тоже стащил. Воздух здесь был слегка затхлый, пахло сыростью и еще какой-то гнилью. Но после туннелей метро этот воздух показался почти свежим.
        - Ни хрена себе! - пробормотал Васька. - Где это мы оказались?
        - Это и есть подземная река Неглинка, - сообщил Профессор. - Начинается где-то в районе Марьиной рощи, - он неопределенно махнул рукой вверх по течению, - потом впадает в Москву-реку возле самого Кремля. Когда-то была обычной речкой, но это было очень давно. Постепенно ее стали использовать для сброса всякого мусора, и скоро ближе к Кремлю она вообще превратилась в зловонное болото. Там ведь мясные ряды были, можно себе представить, какой стоял запах. Потом реку заключили в каменную трубу. Думали, тогда перестанут горожане сбрасывать туда отходы, но ничего подобного. Наоборот, из окрестных домов хозяева провели туда стоки для нечистот. Трубы, по которым текла Неглинка, постоянно засорялись, и во время сильных дождей она разливалась по поверхности, затопляла улицы. Я этого уже не помню, а вот мать мне рассказывала, как на месте Трубной площади возникало озеро, по которому можно было плавать на лодке. В конце прошлого века все же построили новый коллектор, вот этот, - и он обвел рукой коридор. - Но его сделали только от Цветного бульвара, а выше по течению речка по-прежнему заключена в старую
кирпичную трубу.
        - А ты откуда знаешь про это место? - спросил Васька.
        - С другом как-то залезли сюда, еще когда студентами были. Но мы быстро выбрались обратно - тогда такой ужасный запах здесь был…
        - И куда мы теперь пойдем? - поинтересовался Васька.
        Профессор махнул рукой вниз по течению:
        - Думаю, стоит отправиться в сторону Кремля, по новому коллектору. Тут хотя бы идти удобно, не то что по старинным трубам. А там попробуем попасть на Охотный ряд. В смысле, на Проспект Маркса.

* * *
        Очень скоро все почувствовали усталость. Марина не жаловалась, но Игорь видел - она еле передвигает ноги. Вдобавок Женя уцепилась за нее, норовя повиснуть всей тяжестью. Васька прихрамывал и тихо чертыхался сквозь зубы.
        - Давайте еще немного пройдем и устроим привал, - предложил Профессор. - Спать ужасно хочется. А когда отдохнем и перекусим, двинемся дальше.
        - А где мы сейчас примерно? - спросил Игорь. Зачем спросил, он и сам не знал. Наверху он все равно не ориентировался.
        - Думаю, уже приближаемся к Трубной площади. Отсюда не так уж далеко до Охотного ряда. Там, может, верхом немного придется пройти - прямого сообщения между этим туннелем и метро нет, по крайней мере, мне об этом ничего не известно.
        «Ладно, - подумал Игорь, - может, действительно не так уж плохо для начала попасть к своим». А уж потом он решит, что делать. На Красной линии не останется, конечно. Не сможет простить, что его списали со счетов, как ненужный хлам.
        Впрочем, для начала туда еще дойти неплохо бы. А потом уже и думать.
        Отряд, не торопясь, двинулся дальше. Но скоро Женя, не сказав ни слова, бессильно опустилась на пол, прямо в грязь. Тут и остальные остановились. Всех клонило в сон, но кто-то должен был караулить.
        - Давай так, - предложил Васька Игорю, - я на пару часиков прикорну, а потом сменю тебя и ты поспишь.
        Спорить не хотелось, хотя Громов чувствовал себя не лучшим образом. Скоро вокруг него все дремали, пристроившись, кто как мог, положив под голову рюкзаки и подстелив что-нибудь из вещей. А Игорь слушал журчание воды, и понемногу глаза его тоже начинали смыкаться.
        Чтобы не заснуть, он включил фонарик, нашарил возле себя обломок цемента и швырнул в мутноватую воду. Тотчас оттуда высунулась небольшая, но на редкость зубастая пасть, по бокам которой торчали два выпуклых белых глаза. «А река-то, оказывается, обитаема, - подумал Игорь. - Интересно, можно ли пить эту воду, если вскипятить, и употреблять в пищу здешних обитателей?»
        Он и сам не знал, сколько времени провел так, то проваливаясь в сон, то просыпаясь. Ваську будить не хотелось - тот стонал во сне, ему явно было плохо. Но вдруг, как от толчка, проснулась Марина и села, протирая глаза.
        - Не спишь? Ложись, я за тебя покараулю.
        Игорь сначала отнекивался, но усталость брала свое. Марина подошла к краю воды, присела, глядя вниз.
        - Руки не вздумай мыть, - успел предупредить Игорь, и тут сон сморил его окончательно.

* * *
        Когда он проснулся, остальные были уже на ногах. Женя и Марина под руководством Профессора разводили костер из собранных на берегу веток, дощечек, корней деревьев и прочего хлама, плеснув на все это горючей жидкости. Игорь в очередной раз подивился, как ловко Марина орудует обеими руками. Даже той, что замотана в тряпицу.
        - Ты ранена? - спросил он, указывая на черную повязку.
        - А, это ерунда. Это давно уже. Не обращай внимания, - отмахнулась она.
        Игорь уже начал привыкать, что его спутники, хоть и относятся к самому низкому социальному слою (а может, наоборот, именно из-за этого), очень нервно реагируют, когда им наступают на любимую мозоль. Все они были, что называется, со своими тараканами. Игорь уже усвоил, что Ваську, например, лучше не спрашивать о судьбе его матери. Профессор под большим секретом, взяв с него слово молчать, сообщил, что Васькина мать погибла в метро уже через несколько лет после Катастрофы. Вроде бы она пристрастилась к дури, и такой итог был закономерен. Васька, видимо, переживал это очень болезненно. Тихая, запуганная Женя едва в истерике не забилась, когда Игорь спросил, почему бы ей не снять замызганную тряпицу, обмотанную вокруг головы на манер косынки, которая ее вовсе не украшает. Теперь вот обнаружилось, что свои секреты есть и у Марины. Обычно такая разговорчивая, она тут же замкнулась, когда он задал вполне невинный, с его точки зрения, вопрос - что у нее с рукой. «Ладно, - подумал Громов, - не хочет говорить - не надо».
        В одной из боковых труб они набрали воду, которая показалась им вполне приемлемой. Профессор велел ее процедить хотя бы через тряпку. Он недовольно напомнил всем, что в эту речку испокон веков стекали всякие нечистоты. И даже теперь, когда на поверхности уже двадцать лет не живут, неизвестно, намного ли чище стала вода. Впрочем, он решил, что после кипячения ее можно будет употреблять. Васька сидел, баюкая раненую ногу. Марина уже успела перевязать ее какими-то тряпками.
        - Лишь бы железка не была отравленной, - мрачно сказал Профессор.
        Васька помотал головой. Он беспокойно принюхивался.
        - Ты говоришь, в эту реку раньше дерьмо сливали. Так это мы по нему вчера шли?
        - Да с тех пор уже двадцать лет прошло, - пробурчал Профессор. - Оно уж давно превратилось в удобрения.
        Но Ваську это не успокоило.
        - Вот только этого не хватало - утонуть напоследок в дерьме, - фыркнул он. Профессор с опаской покосился на него, ожидая очередной вспышки Васькиного гнева.
        - Как ночь прошла, спокойно? - спросил Игорь у Марины.
        Та рассказала, что, в общем, спокойно. Если не считать того, что она вдруг услышала чавкающие звуки, а потом увидела слабый луч фонарика. На ее глазах мимо по противоположному берегу прошел человек в странной одежде, измазанной грязью, и, не обращая никакого внимания ни на нее, ни на спящих, убрел куда-то вверх по течению.
        - Профессор сказал, что раньше сюда сверху сбрасывали трупы убитых и ограбленных. Может, это призрак был? - совершенно серьезно предположила Марина.
        Васька, несмотря на то что имел бледный вид, не упустил случая покрутить пальцем у виска.
        Игорь подивился другому. Он, конечно, в призраков не верил, возможно, Марина опять сочиняла. А могло быть и так, что какой-то человек действительно прошел мимо по своим делам. Почему бы здешним подземельям и не быть обитаемыми? Но если Марина действительно видела странного человека - или ей показалось, что видела - почему не подняла крик, не забилась в истерике, не перебудила тут же всех? Девять из десяти его знакомых женщин поступили бы именно так. Эта особа не переставала его удивлять - при всей своей болтливости и кажущемся легкомыслии она оказалась довольно хладнокровной.
        Пока горел небольшой костер, Марина с Женей ухитрились не только вскипятить воду и сделать чай, но и сварить из крупы что-то вроде каши, сдобрив ее содержимым одной из железных банок. И вскоре, перекусив, все повеселели. Надо было двигаться дальше, но из-за раненой ноги Васька мог лишь еле-еле ковылять. Из найденной на берегу палки ему соорудили плохонький кривой костыль и потихоньку тронулись в путь.
        Места здесь были интересные. Бетонные стены кое-где выкрошились, так что торчали куски железной арматуры. Сверху свисала бахрома из корней деревьев, пробившихся сюда, иногда настолько густая, что даже приходилось раздвигать руками. А один раз дорогу преградили такие могучие корни, что Игорю пришлось пилить один из них Васькиным ножом, чтобы освободить проход. Потом Васька указал всем на огромный вырост серо-белого цвета, торчащий прямо на стене. Профессор, разглядев его, пришел к выводу, что это гриб. Правда на вопрос, съедобен ли он, уклончиво ответил, что лучше не рисковать. А потом они заметили, что из бокового прохода торчат два прямых длинных беловатых прутика, да еще и шевелятся. Там явно притаилось какое-то существо. Васька на всякий случай взял автомат наизготовку. Бродяги остановились, не зная, на что решиться.
        - Отойдите подальше, - велел Васька, - я сейчас попробую пристрелить тварюгу.
        - Не надо стрелять, - раздался вдруг человеческий голос. Все на мгновение замерли. «Неужели здесь водятся мутанты, утратившие человеческий облик, но не возможность говорить?» - ужаснулся Игорь.
        И тут из бокового прохода показался человек. Был он бледен, светловолос и одет в какое-то тряпье защитного цвета.
        - Не стреляйте. Ни я, ни Грегор не сделаем вам зла.
        Однако Игорь заметил, что странный человек держит в руке пистолет.
        - Тут разные люди попадаются, - пояснил незнакомец, поймав его взгляд. - Откуда идете?
        - С Цветного бульвара, - коротко ответил Игорь, решив не вдаваться в подробности.
        Человек этим ответом, казалось, вполне удовлетворился.
        - А куда путь держите? - поинтересовался он.
        - До Охотного ряда хотим дойти, - отозвался Васька.
        Человек покачал головой:
        - Вы поосторожней там. Говорят, в Кремле какая-то биомасса засела и всех жрет. Над Кремлем даже вичухи не летают.
        Женя, между тем, рассматривала обладателя длинных усов. Это был бледный, словно обесцвеченный таракан размером с небольшую собаку.
        - Не бойтесь, - сказал человек, - Грегор без моей команды не тронет.
        - А ты прямо здесь живешь? - спросила Женя. Игорь подивился - обычно молчаливая и пугливая девочка мигом прониклась доверием к незнакомцу. Может, ей просто таракан понравился? Хотя тоже странно - он считал, что девчонки даже при виде обычных, маленьких тараканов должны визжать и пугаться. Но, видимо, жизнь в метро давно отучила Женю визжать по пустякам. А размерам таракана Игорь не удивился, он еще на Красной линии слышал сталкерские байки о гигантских насекомых и крысах, обитающих, по слухам, в туннелях под Зоопарком.
        - Да, так и живу, - с улыбкой ответил незнакомец.
        - А что вы тут едите? - спросила практичная Марина.
        - Да чаще всего рыбу или крыс. Здешние рыбки вполне съедобные, только вымачивать надо. Грегор их ловит, у него реакция отменная. А еще раки тут водятся - очень икусные, только надо знать, как их ловить, чтоб пальцы не оттяпали.
        И человек погладил таракана между выпуклых фасетчатых глаз. Игорь невольно брезгливо передернулся.
        - А тебя как звать? - спросил Васька.
        - Зови Костей.
        Костя не проявлял излишнего любопытства, зато охотно рассказывал обо всем, что знал. Он жил здесь совершенно один, не считая своей «домашней зверюшки», уже несколько лет, и ему здесь нравилось. Кстати, он уверял, что людей по коллектору ходит предостаточно. Хорошо, если мирных, а то ведь всякие отморозки попадаются.
        Оказывается, отсюда почти до самого метро Охотный ряд идет широкий удобный туннель. А тот боковой ход, выложенный кирпичом, с круглым сводом, в котором он живет, - ответвление в старую часть коллектора, его некоторые называют «привал Михайлова». Ближе к Охотному ряду удобный туннель сменяется коридором из красного кирпича, который зовут «тропой Гиляровского». Наверное, Михайлов и Гиляровский были предводителями обитавшего здесь еще до Катастрофы племени диггеров, представители которого до сих пор тут попадаются. Но с той стороны, где проходит тропа Гиляровского, уже давно никто не приходил, поэтому нельзя точно сказать, что там сейчас творится. Говорят, кто-то видел в тех подземельях странных людей в черном, но они справляют свои непонятные ритуалы и не опасны, если не хаять их божества. Хотя вообще места там нехорошие, и если вдруг путешественники увидят или услышат, что навстречу идет группа в несколько человек, то лучше от греха подальше затаиться или убегать как можно скорее. Но когда Игорь пытался расспросить подробнее о том, что за люди там бродят, Костя отвечал уклончиво. Чего-то он боялся
и недоговаривал. Тогда Игорь постарался узнать побольше о хитросплетениях подземных ходов.
        Сам Костя в той стороне не бывал ни разу, но от людей слышал, что ближе к концу «тропы Гиляровского» вправо отходит подземный ход - старое русло реки. И будто бы проходит он где-то совсем недалеко от станции метро Боровицкая. В общем, вполне возможно, что если в том месте найти выход на поверхность, то можно попасть прямо в Полис. Главное - не смотреть на кремлевские звезды, иначе конец. Забудешь обо всем и пойдешь на их свет - а что дальше, никто не знает, потому что никто оттуда не возвращался.
        А про подземные ходы знающие люди еще много всякого рассказывают. Будто бы чуть ли не от самого Кремля к Храму Христа Спасителя ведет старинный ход, выложенный белым камнем. А рядом с Храмом - вход в метро Кропоткинская. Кажется, все очень просто - по подземным путям можно добраться, куда душа пожелает. Но ведь одно дело - знать, что ход такой есть, и совсем другое - попасть туда и собственными глазами увидеть, что там теперь творится. Может, этот коридор осыпался давно, или твари какие завелись в нем - пауки, гигантские многоножки, да мало ли кто. На куполе Храма Христа Спасителя, по слухам, уже давно свили себе гнездо вичухи. Вполне возможно, что какие-нибудь создания природы облюбовали и тамошние подземелья. И еще, конечно, смущает, что ход этот идет от самого Кремля. Там ведь можно встретить не только мутантов. Говорят, какой-то грозный царь еще задолго до Катастрофы спрятал в подземельях свою библиотеку, да так хорошо, что потом сколько ни искали - найти не могли. И верят многие, что дух его до сих пор бродит в тех подземельях - стережет свои книги. Так что хищники - это еще не самое
страшное, что по дороге может попасться.
        Как раз живых мутантов Игорь боялся больше, чем мертвого царя, но слушал внимательно, не перебивая.
        - Уходят люди иногда в ту сторону, но никто из них обратно не проходил, - посетовал Костя. - А с той стороны приходят гораздо реже, и не от самого Кремля, а из ближайших мест. Последний раз вот с Лубянки двое беглых пробиралось.
        Про дикарей на Цветном бульваре нелюдим ничего сказать не мог, так как на поверхность выходил редко.
        - Там ведь цирк раньше был, - вспомнил он. - А теперь разрушено все.
        - Цирк сгорел, - мрачно сказал Профессор. - А клоуны разбежались. Сидят теперь в кустах и швыряются острыми железками.
        - Ладно, если клоуны, - покачал головой Костя. - Там ведь были и змеи, и обезьяны, и крокодилы. И тигры, и слон был. Про слона это так, до кучи - он если где и бегает до сих пор, то наверху, ему в наши подземелья всяко не протиснуться. Но народ говорил - не знаю, правда ли, - что одного крокодила видели потом здесь, в Неглинке. Так что вы поаккуратнее.
        - Да мы и Грегора твоего сначала испугались, - признался Васька.
        - Тут огромные белые тараканы еще до Катастрофы жили, - философски заметил Костя. - Ну, не такие здоровые, конечно. А Грегор мирный и питается только мелкими зверушками.
        Игорь подумал, что, попадись Грегору беспомощная добыча покрупнее, он тоже может не упустить случая подкрепиться. Но вслух высказывать свои мысли не стал, чтобы не обидеть хозяина таракана.
        - Не хочешь с нами пойти? - спросил он Костю напоследок.
        Тот только плечами пожал:
        - К красным? Зачем? Мне и тут неплохо. По крайней мере, сам себе хозяин.

* * *
        Небольшой отряд двинулся дальше по туннелю. Кое-где на осыпавшихся стенах еще сохранились рисунки и надписи. Некоторые из, них прочтению не поддавались. Васька сказал, что это древние руны, наверное, оберегающие от подземных духов. Профессор тихонько хмыкнул, но спорить не стал: после того как Эльф наорал на него тогда, в подвале, он предпочитал больше помалкивать.
        Профессор вспоминал тот день, когда они с приятелем забрались сюда впервые. Его так поразило, что под огромным городом, живущим своей шумной жизнью, есть такое место, где время словно замирает. Здесь было тихо и темно, негромко журчала вода. Это место было каким-то самодостаточным. Оазис тишины. Если бы только не запах… Он наводил на мысль о зловонной клоаке, о кишечнике огромного существа, по которому выводятся из организма отходы жизнедеятельности. Но в каком-то смысле это был запах жизни. Двадцать лет назад гигантский организм наверху прекратил функционировать, и запах здесь стал иным. Но и мертвым город тоже трудно пока назвать. Он словно бы впал в спячку. Сумеет ли этот труп когда-нибудь возродиться к жизни или так и будет постепенно разрушаться?..
        Иногда в стене туннеля попадались трубы, из некоторых в подземную речку впадали ручейки. Кое-где путь преграждали корни деревьев, через которые приходилось с трудом перебираться. А вскоре путешественники заметили впереди человека. Тот сидел на берегу и на их приближение никак не отреагировал. Подойдя ближе, они увидели, что на коленях у него лежит женщина. Она явно была мертва. Человек механически гладил ее по волосам и тупо смотрел на текущую воду. На проходящих мимо людей он даже не оглянулся. Те осторожно обошли его, сочтя за лучшее его не беспокоить. И лишь когда отошли подальше, Васька с сожалением сказал:
        - Костюмчик-то неплохой у нее.
        - Ты о чем? - не понял Игорь.
        - Да костюм, говорю, у той жмуры хороший. Ей-то он уже без надобности, а нам бы не помешал.
        Игорь только пожал плечами. Его уже не коробила циничная манера бродяг говорить откровенно то, что они думали. Это все же лучше, чем лицемерие товарища Москвина. «В сущности, - подумал он, - Васька вполне приличный человек. Ему ведь не пришло в голову дать по голове беспомощному человеку, погруженному в свое горе, и потом ограбить обоих - живого и мертвую. Мужик явно не стал бы оказывать сопротивления, ему, похоже, было все равно. А Васька не воспользовался этим, лишь высказал вполне понятное сожаление - хороший костюм нужней живым, чем покойнице…»
        Монотонно чавкала грязь под ногами. Игорь чуть было не задремал на ходу, но вспомнив, где находится, расправил плечи. Видно, он и вправду слегка вздремнул - даже не заметил, что Васька поменялся с ним местами и теперь бредет замыкающим. А кто же первый - неужели трусоватый Профессор? Ну, наверное, кто-то очень крупный сдох. Возможно, тот самый слон из цирка…
        - Не отставать! - послышался Васькин голос. Доносился он спереди. Игорь посветил - слабый луч выхватил спину Марины, худенькую фигурку Жени. Перед ними - грузноватый Профессор, а самый первый - Васька. А кто же тогда идет за ним?
        Он резко обернулся и посветил фонариком. Никого! Но стоило ему тронуться дальше - и сзади вновь зазвучали чьи-то шаги: «Чвак-чвак! Хлюп-хлюп».
        Игорь снова обернулся, - и вновь не увидел никого. Когда он проделал это в третий или четвертый раз, Васька, не оборачиваясь, недовольно спросил:
        - Чего ты мечешься, как потерпевший?
        Игорю стыдно было сознаваться в своих страхах.
        - Да так… Надо же проследить на всякий случай, нет ли сзади кого-нибудь, - уклончиво ответил он.
        - Акустика здесь странная, - отметил Профессор, и Игорь понял - старик тоже слышал шаги.
        - Не зря тутошние стены знаками изрисованы, ох, не зря! - проворчал Васька. - Нечисто тут - зуб даю!
        В какой-то момент шаги сзади вдруг прекратились. Но теперь Игорь чувствовал затылком чей-то тяжелый взгляд. Он уже не оборачивался, зная, что все равно никого не увидит, но ощущение было вполне отчетливым. Кто следил сейчас за ним, оставалось лишь гадать. Потом вдруг отпустило - словно хозяину здешних мест надоело их разглядывать, и он занялся кем-то другим, оставив людей в покое - но лишь до поры до времени. А может, проводил их до границ своего участка, и теперь за ними незаметно наблюдает другой? Вопреки рассудку и логике, Игорь чувствовал присутствие постороннего и враждебного существа.
        Вскоре пришлось снова сделать привал и подкрепиться. Запасы еды неуклонно таяли. От фонарика толку было мало, и, чтобы освещать дорогу, обмакнули один конец палки в горючую жидкость и подожгли. Импровизированный факел неимоверно чадил. Впрочем, по расчетам Профессора, идти им оставалось уже не так уж долго. Ориентиром должно было стать то место, где современный туннель переходил в старинный коридор, выложенный красным кирпичом. Где-то там, по словам Кости, нужно было искать дорогу на поверхность, а затем и вход в метро. Правда, непонятно было, что делать с Васькой - нога у него совсем разболелась, он еле мог передвигаться, тяжело налегая на костыль. Вряд ли в таком состоянии Эльф смог бы подняться по скобам вертикального колодца. Но Игорь уже понял - на будущее здесь лучше не загадывать и решать проблемы по мере их поступления.
        Они вновь тронулись в путь. Ноги скользили по илу, покрывавшему берег. Кое-где поднимались небольшие известковые выросты. Профессор назвал их сталактитами. Подняв голову, Игорь увидел такие же сосульки, свисавшие с потолка.
        В одном месте из стены вывалился огромный кусок бетона и образовалась глубокая ниша. Ее обходили осторожно. Потом попалось еще одно круглое отверстие. Сначала, видимо, в этом месте обрушилась часть стены, но ход явно был углублен и расширен человеческими руками и уводил куда-то перпендикулярно основному туннелю.
        Берег был нередко завален разным хламом. Они обнаружили чьи-то драные сапоги необъятных размеров, а поодаль валялся труп небольшого животного, в котором копошились жирные белые личинки.
        И наконец впереди Игорь увидел красивую красную кирпичную кладку. Но он разглядел и еще кое-что - в глубине выложенного красным кирпичом коридора путь преграждала стена. Она была сделана из другого материала, темного и пористого. Игорь чертыхнулся.
        - Ничего, - сказал Профессор. - Мы можем поискать выход поблизости. В любом случае мы уже где-то недалеко от цели. Но какое интересное сооружение!
        Говоря это, он неотрывно глядел на стену. Игорю тоже захотелось разглядеть ее поближе. Судя по всему, та же мысль пришла в голову и Ваське. Они подошли чуть поближе, Васька посветил фонариком и, шокированный, пробормотал:
        - Да ведь она… живая. Она дышит!
        - Назад! - крикнула издалека Марина, прижимая к себе Женю. Игорь инстинктивно метнулся назад, его чуть не сбил с ног Профессор. А вот Васька не успел. Раздался его крик, и, оглянувшись, Игорь увидел, что темная масса, протянувшись вперед по полу, облепила ноги Эльфа. Громов дал автоматную очередь, но пули как будто не причинили массе никакого вреда. И тут Марина, подскочив, сунула ему в руки горящий факел. Игорь швырнул факел в направлении темной субстанции, та отпрянула, зашипела, отступила. А Васька остался лежать, скорчившись.
        Игорь осторожно подошел к нему. Бродяга глядел на него мученическими глазами.
        - Больно очень, - прошептал он. - Ноги прям огнем горят. И не слушаются. Как будто не мои…
        Он попробовал пошевелиться, и Игорь обомлел: Васькина нога ниже колена неестественно гнулась во все стороны, словно была бескостной.
        - Давай я тебя понесу, - предложил Игорь. Но едва он попытался дотронуться до Васьки, тот вскрикнул:
        - Нет, не надо! Не хочу! Больно очень. Рюкзак мой возьми.
        Игорь попытался как можно осторожнее стянуть с него рюкзак, но Васька все равно пару раз зашипел от боли. Чуть поодаль темная масса бугрилась, приподнималась, словно выжидая.
        - Достань там бутылку с жидкостью горючей. Налей вот здесь, - он показал перед собой. - Автомат мой возьми - пригодится. И то, что в рюкзаке, - противогаз, патроны - все вам. Да, вот еще. На память тебе.
        Он протянул нож со свастикой на рукоятке - предмет мечты Игоря. Тогда Громов начал понимать.
        - Прекрати, - сказал он. - Мы вынесем тебя отсюда. Живут люди и без ног.
        - Смеешься? - прохрипел Васька. - Я сгнию раньше, чем мы хоть какого врача найдем! Да и не по мне такая жизнь - кому я нужен безногий? Лучше сделай доброе дело - возьми пистолет и пристрели меня. Не хочу, чтобы эта пакость меня живьем сожрала. А потом поджигай все, чтоб паскуде жизнь медом не казалась!
        Игорь покачал головой. Он сам понимал, что так было бы лучше. Но не мог.
        - Ну, тогда бери все, а мне пистолет останется и зажигалка. Там фляга есть в рюкзаке - дай мне глотнуть. И валите отсюда, пока эта курва опять не полезла!
        Игорь посмотрел вперед - масса неуверенно потянулась чуть ближе. Он оглянулся на Профессора, на Марину с Женей.
        - Уходите! - прошипел Васька.
        Он еще что-то бормотал. Игорь разобрал: «Больно… Не хочу больше… Ах, тебе нужен я? Ты хочешь меня? Ну, сейчас ты получишь!»
        Васька понимал, что сейчас умрет. Но страха не было. Была злость.
        Всю жизнь приходилось увертываться, скрываться, хитрить. Он всегда был один против всего мира. И большинство остальных людей презирал за то, что был более ловким и соображал быстрее, мог обвести их вокруг пальца. И в то же время ненавидел - за то, что они изгнали его и травили.
        Он и мать ненавидел - за то, что так плохо о нем заботилась и так рано умерла, бросила его одного. За то, что оказалась такой слабой, принимала всякую дрянь, лишь бы не смотреть жизни в лицо. А он был маленький тогда и остановить ее не мог. Он ненавидел музыку, потому что быстро понял - музыка была для матери как наркотик. Он думал, что хуже музыки ничего нет. Но в метро ему стало ясно, что он ошибался, - грибы доконали мать гораздо быстрее. И только теперь Васька понял, как сильно на самом деле ее любил.
        В последнее время жизнь стала казаться ему более сносной. Товарищи, с которыми его свела судьба, не смотрели на него свысока. Принимали его таким, какой он есть. Но теперь и они ничем не могут ему помочь. Умирать все равно каждому приходится в одиночку.
        И верная подруга-злость, которая сейчас поднималась в нем, на этот раз была направлена не на людей, а на слепое нечто, засевшее в туннеле и руководствовавшееся только животными инстинктами. Надо же было, чтобы такие уроды вытеснили людей с поверхности, заставили ютиться в подземке! Может быть, люди изменились бы к лучшему, хоть чуть-чуть, если бы им не было так трудно?
        Что ж, пусть он жил, как придется, но умереть сумеет, как полагается. Впрочем, не так уж плохо он жил: ему везло, часто удавалось наесться досыта. Беспутная мать, сгинувшая через несколько лет после Катастрофы, оставила сыну в наследство звериное чутье и ловкость. А еще - ярость на эту бессмысленную жизнь, где никто никому не нужен. Васька точно знал, что нужен был разве что своей матери, да и то не очень. Но матери давно уже не было…
        Теперь вся его ярость обратилась против засевшего в туннеле, как в раковине, безмозглого моллюска.
        «Ты хочешь меня? Ты меня получишь. Но придется тебе усвоить - человека так просто не возьмешь».
        И твари, засевшей в туннеле, пришлось-таки пережить пару неприятных минут. Уже убегая, Игорь услышал негромкий хлопок и, оглянувшись чуть ли не одновременно с этим, увидел забушевавший позади огонь. Раздался звук, похожий на возмущенный вздох, затем шипение. Игорь даже как будто уловил с содроганием запах горелого мяса. Теперь он был уверен - чертова масса на некоторое время забудет, как охотиться на двуногих. И еще мелькнула в голове подлая мыслишка: хороший был пистолет «Макаров», им бы он тоже не помешал, а теперь вот пропал… Но тут Игорь вдруг скорчился, и рыдание вырвалось из груди. Он опустился на пол и заплакал, а рядом сидел, обхватив голову руками, Профессор, и горько, надрывно скулила Марина, прижимая к себе девочку.
        Глава 4
        О ЧЕМ ЕЩЕ НЕ ПИСАЛ КАСТАНЕДА
        Они решили, что не станут подниматься на поверхность здесь. Кто знает, не притаилась ли в туннеле та же самая биомасса, которая, по слухам, находилась в Кремле? А может, то был какой-то другой мутант. В любом случае, проверять это никому не хотелось. Бродяги двинулись в обратный путь. И хотя теперь с ними не было Васьки, из-за раненой ноги которого им приходилось идти медленно, все четверо все равно еле ползли - сказывались усталость и переживания.
        - Ну, и куда мы теперь? - спросил вдруг Профессор.
        - Не знаю, - ответил Игорь. - Наверное, надо идти в другую сторону, к Цветному бульвару, а там либо к Сухаревской, либо к Проспекту Мира искать дорогу.
        - Это далеко, - сказал Профессор.
        - А что, у нас есть выбор? - поинтересовался Игорь.
        - Тут рядом должна быть еще станция Кузнецкий мост, - сообщил Профессор. - Только я не знаю, сможем ли мы под землей до нее добраться, или на поверхность придется вылезать. Она в стороне немного находится, но довольно близко отсюда. Там вроде мастеровые живут. А с нее переход есть на Лубянку.
        - Знаю, - буркнул Игорь. - И в каком это направлении?
        Профессор ткнул рукой в правую стену туннеля.
        - Надо искать проходы в ту сторону. Хотя если слева проход попадется, тоже неплохо - можем выйти в подземелья Большого театра, а они вроде бы сообщаются с туннелями метро. Есть шанс попасть на Красную линию.
        - Только театра нам и не хватало, - буркнул Игорь. - Цирк уже был, музей я тоже видел и еле ноги оттуда унес. Воображаю, что творится теперь в театре - не сомневаюсь, можно получить незабываемые впечатления. Но, кажется, культурную программу я и так перевыполнил на несколько лет вперед.
        - А я бы сейчас посмотрел балет, - с сожалением вздохнул Профессор. - «Лебединое озеро», например…
        Где-то над ними была сейчас Театральная площадь. «Интересно, - подумал Профессор, - уцелел ли Большой и четверка коней наверху?» Он вспомнил массивную люстру, тяжелые складки занавеса, бархат и позолоту. В оркестровой яме настраивают инструменты музыканты, в зале рассаживается нарядная публика, негромко переговариваясь. Видение было таким отчетливым, что Северцев потряс головой. Все это в прошлом и никогда не вернется. Пышные костюмы актеров, роскошное убранство зала, великолепие под стать царскому дворцу. В Малом театре много лет подряд шла пьеса «Царь Федор Иоаннович», даже когда царей в Кремле уже давно не было, - это ли не мистика?
        «Что там толковал этот парень про мертвого царя? Наверное, он прав - тени царей никогда и не покидали этого места, почему бы им и теперь не скитаться поблизости? А вот перед царем кривляется юродивый: „Дети отняли копеечку. Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича“. Ах, нет, это уже, кажется, из „Бориса Годунова“. Впрочем, какая теперь разница?.. „Нельзя молиться за царя Ирода - богородица не велит“. - Какая-то важная мысль мелькнула и пропала, зато застрял почему-то в голове царь Ирод в пышной пурпурной хламиде, с длинными седыми волосами, с крючковатым носом. Глядел подозрительно и свирепо. - При чем тут Ирод? Он тоже велел убивать детей. Васька недавно толковал об избиении младенцев, и вроде бы это было связано со станцией Полежаевская - или с какой-то соседней? Он еще говорил, что фашисты ищут одного ребенка. Что за ребенок, зачем он им?.. Как нелепо погиб Васька - плохо жил, глупо умер. Впрочем, он бы в любом случае плохо кончил…»
        Профессор понял, что потерял мысль окончательно. Попытался восстановить ход своих рассуждений - почему-то это казалось важным. Сначала он думал, что никогда больше не побывает в театре. А ведь, казалось бы, какие невероятные декорации появились наверху теперь! Какие грандиозные спектакли можно было бы ставить, какие фильмы снимать на руинах! Мечта любого режиссера. Вот только со съемочным оборудованием теперь напряженка, да и вряд ли найдутся актеры-добровольцы, готовые в буквальном смысле умереть ради искусства.
        Об этом он думал? Кажется, он вспоминал еще «Бориса Годунова». В Большом театре ставят пьесы из жизни царей, а с площади напротив неодобрительно взирает на все это памятник Карлу Марксу. Профессор захихикал, и Марина с изумлением посмотрела на него - она не видела в ситуации поводов для веселья. «Нет, все не то!» - подумал он. Мысль, казавшаяся важной, ускользнула окончательно.
        А Игорь вспомнил одну старуху с Проспекта Маркса, которая рассказывала, что была когда-то в этом самом театре балериной, танцевала лебедя. Верилось в это с трудом - старуха была худая, но крепкая и жилистая, очень вредная и драчливая. Седые волосы расчесывала на прямой пробор, остричь отказывалась категорически, очень прямо держала спину. На лице у нее постоянно была боевая раскраска - она подкрашивала глаза и губы всем, что под руку попадалось, даже сажей за неимением лучшего. Игорь однажды слышал, как другая старуха сказала ей в спину: «Подумаешь! Была седьмым лебедем у пятого пруда, потом и вовсе выгнали, а строит из себя невесть что». Игоря заинтересовало больше всего упоминание про пятый пруд. Это каких же размеров был театр, если в нем столько всего помещалось? Не зря, видно, называли его Большим. И еще о чем-то шептались старухи, но то было уже из области баек, какие взрослому мужчине слушать не пристало. Но Игорь был уверен, что в подземельях театра их ничего хорошего не ждет. Он подумал про Ваську, который так никогда и не побывал в настоящем театре. Как и он сам, впрочем: Громов был
слишком мал, когда верхнему миру пришел конец. А пьесы-агитки, которые ставились иногда на Красной линии, вряд ли были похожи на настоящий театр. По крайней мере, никаких танцующих лебедей в тех пьесах не подразумевалось, а все больше революционные солдаты и матросы да ударники труда…

* * *
        Вскоре им попался тот самый проход, уходивший вправо, перпендикулярно основному руслу, на который Игорь еще по пути обратил внимание. Создавалось впечатление, что дыра появилась в результате оползня или взрыва, но потом была расширена человеческими руками. Игорь посветил фонариком, но видно было плохо. Его смущало, что идти придется по одному, друг за другом. Если там притаился какой-нибудь хищник, он с легкостью убьет их по очереди.
        Профессор же очень оживился:
        - Я же говорил - тут все ходами изрыто! Если не к Кузнецкому мосту выйдем, то в подземелья Лубянки. А еще дальше - подземелья Китай-города, там когда-то знаменитый вор Ванька-Каин скрывался и клады свои схоронил. Там долго потом скелеты прикованные находили.
        - Ну, и на что тебе сейчас те клады? - поинтересовался Игорь. - Лучше бы склад продуктов найти или лекарства - это другое дело.
        - А может, мы на бункер какой-нибудь наткнемся? - размечтался старик. - Говорят, по всей Москве таких законсервированных объектов видимо-невидимо - на случай войны как раз строились. Вот если найдем такой - там и снаряга может быть, и оружие, и запасы еды. Если знать такое место, с голоду не умрешь.
        Они свернули в узкий боковой проход. Потом еще раз свернули. Некоторое время шли, пригнувшись, низким коридором, кое-где попадались подгнившие деревянные подпорки. Этот ход выглядел куда более древним, чем туннель, по которому текла река.
        - Надо бы запоминать дорогу или метки на стене оставлять, - озабоченно сказал Игорь.
        - Тсс! - сердито прошептал Профессор. - Здесь нельзя так громко разговаривать. Даже дышать лучше через раз. А в сторону вон той подпорки лучше вообще даже не глядеть.
        Игорь, конечно, тут же поглядел. Обычная подпорка, ничего особенного, только хлипкая очень.
        - Неизвестно, сколько лет этим туннелям, но, несомненно, тут все уже обветшало и держится на честном слове, - неодобрительно покосившись на него, проворчал Профессор. - В любой момент все это может обрушиться нам на головы от малейшего сотрясения воздуха и похоронит нас здесь.
        Проход стал еще уже. Теперь это был просто прорытая в земле нора. Игорь посветил вперед - там, кажется, проход опять расширялся или выходил в более просторный коридор - не поймешь. Женя шепотом сказала, что ей страшно.
        - Возвращайтесь на берег реки и ждите меня там, - велел Игорь спутникам. - За мной не ходите, даже если услышите шум. Если не вернусь через час, идите вверх по течению. А там уж придется вам самим решать, что делать.
        Марина как будто хотела возразить, но промолчала, только вздохнула. Профессор тоже молчал. «В сущности, он заварил всю эту кашу, ему бы и идти в первых рядах», - подумал Игорь. Но Северцев, судя по всему, предпочитал действовать чужими руками. А Игорь понимал, что толку от старика в разведке не будет, наоборот, он будет только мешать и затруднять движение. Тут и без его постоянного нытья несладко.
        Профессора же катакомбы настроили на мысли о бренности всего земного. «Вся Москва, - думал он, - буквально изрыта подземными ходами. Когда-то в них скрывался знаменитый Ванька-Каин, а теперь от него осталось лишь имя, которое уже мало кто помнит, дурная слава да, возможно, несколько припрятанных кое-где кладов, никому более не нужных. Антиквариат и золото с бриллиантами теперь не в чести - оружие, лекарства, еда и снаряжение - куда более желанные сокровища. Десятилетия спустя после смерти Ваньки-Каина бродил по подземельям Гиляровский, затем обживали подземные ходы диггеры - да много всякого народу здесь побывало, по большей части не оставившего по себе памяти. Сейчас вот мы проходим здесь. А пройдет еще совсем немного времени - и уже от нас самих не останется имен… да что там, имен - даже костей не останется! А подземелья по-прежнему будут жить своей неведомой жизнью. В Неглинке будут плавать странные пучеглазые рыбы, по берегам будут бродить белые тараканы. А будут ли еще жить люди или вымрут вскоре окончательно - никому не известно…»
        От подземных ходов мысли Профессора загадочным образом перескочили к египетским пирамидам. Наверное, оттого, что в них тоже были тайные ходы и камеры. Старик начал размышлять о великой цивилизации, оставившей такие гигантские памятники и сгинувшей бесследно. Потом вспомнились огромные статуи, которых так много появилось в Москве в последние годы перед Катастрофой. Профессор задумался, можно ли установить прямую связь между размерами памятников и сроками гибели той или иной цивилизации? Возможно, здесь есть прямая зависимость - чем грандиознее сооружения, тем ближе конец? Не исключено, что он на пороге великого открытия. Но настроение у него сразу упало, как только он вспомнил о бездарном брамине Якубовиче, который поломал ему всю карьеру в Полисе. Якубович уверял, что все его гениальные открытия сильно запоздали и никому не нужны. «Как он не понимает - у открытий нет срока давности! Хотя нельзя не признать, что из наблюдений по поводу размеров статуй уже поздновато делать выводы… Обидно, чертовски обидно!»
        Разве думал прежде Аристарх Северцев, что придется на старости лет связаться с таким отребьем? Ведь он единственный среди них, кто еще знает, о чем на самом деле писал Кастанеда. А этим уже без разницы - что Кастанеда, что Торквемада. Им дела нет ни до того, ни до другого. Все их мысли - лишь о еде да о собственной шкуре. А кому эта шкура нужна, кроме них самих? Но пока ему не обойтись без них, один он здесь пропадет…

* * *
        Игорь полз по узкому проходу. Земля словно сдавила его со всех сторон. Громов ощутил запоздалое раскаяние: зачем он вообще сунулся в эту чертову дыру? Зачем послушал безумного старика? Сейчас шлепали бы себе спокойно по туннелю. Не надо было идти у Профессора на поводу. Ведь даже если самому Игорю удастся тут пролезть, остальные ни за что не решатся следовать за ним. А Профессор и вовсе застрянет. «Надо возвращаться», - подумал Игорь, но обнаружил, что он уже не может ползти назад. Он торчал в земляной норе, как плотно пригнанная пробка.
        Игоря охватила паника. Он так и останется здесь, он задохнется! Может, остальные догадаются, что его надо выручать? Придут, попробуют вытащить? Но сколько еще времени ему ждать? И вдруг он понял: никто не придет и не спасет. Он же сам велел за собой не ходить и ждать до истечения часа!
        Вот они подождут его час. Может быть, даже два. И отправятся обратно. А он в этой земляной дыре будет постепенно умирать от голода и жажды. Или явится какой-нибудь хищник, привлеченный запахом, и будет постепенно объедать его, беспомощного. И даже если крупных хищников здесь не водится, то наверняка есть крысы. Полчища вечно голодных серых зверьков с острыми зубками. Скоро они учуют его… и лучше не думать, что будет тогда.
        Игорь сжал зубы. Нет. Не станет он паниковать. Нельзя назад - попробуем вперед. Медленно, сантиметр за сантиметром, он преодолевал расстояние и вдруг почувствовал, что нора расширяется. Он уже мог двигаться свободно. Потом ход расширился настолько, что Игорь смог идти, лишь чуть-чуть нагибая голову. Зато он почувствовал резкое зловоние - словно бы сдохло животное или поблизости находился очень давно не мывшийся человек. Громов сделал еще несколько шагов, и тут сбоку на него кинулся кто-то невероятно вонючий.
        Игорь двинул нападавшему на ощупь и, видно, попал в челюсть - тот охнул и отлетел в сторону. Но Громов и сам не удержался на ногах - от резкого движения ноги разъехались на жидкой глине. Упав, он приложился виском обо что-то твердое. Накатила противная слабость, в глазах потемнело. Сказывались недавние травмы. Тот, другой, немедленно навалился сверху, схватил за горло, пытаясь сунуть Игоря головой в лужу И ему это почти удалось. Игорь уже задыхался, как вдруг нападавший дернулся, обмяк и лежал теперь на нем без движения, придавливая к земле.
        Подождав чуть-чуть, Игорь вывернулся из-под вонючего тела, пошарил по сторонам. Пальцы наткнулись на ботинок. Мало того - он был обут на чью-то ногу. Другой рукой Громов нащупал, наконец, фонарик. Щелкнул рычажком. «Отличный ботинок, хороший выбор, - скользнула в голову идиотская мысль. - Толстый, с ребристой подошвой, почти новый». Хозяин ботинка явно знал толк в обуви и был человеком небедным. Луч скользнул вверх, осветил стоящую над ним фигуру в костюме химзащиты, но с непокрытой головой. И когда луч света упал на лицо, Игорь понял, что перед ним женщина.
        Незнакомка стояла спокойно, давая себя рассмотреть. В одной руке она держала пистолет, опущенный дулом вниз. Но Игоря не обманывала расслабленная поза - он чувствовал, что женщина начеку. Если что, пустит оружие в ход быстро, не раздумывая.
        Он с усилием поднялся. Женщина молча наблюдала за ним. Совсем молодая, лицо самое обычное: скуластое, с маленьким носиком, волосы неопределенного цвета, пожалуй, темно-русого. Стриглась явно сама - челка неровная, косая, с одной стороны волосы закрывают чуть ли не пол-лица и ухо, с другой - ухо открыто. Аккуратное вполне ушко. Игорь мог бы поклясться - неровная прическа сделана сознательно, а не оттого, что зеркала под рукой не оказалось. Конечно, в метро с парикмахерами было туго. Стригли чаще всего друг друга, кто как умел. Попадались очень способные мастера, но к ним стояли в очередь, и они заламывали высокие цены за работу. Естественно, больше этот вопрос волновал женщин. Мужчины чаще просто брились наголо, а потом так и ходили, пока волосы опять не становились чересчур длинными.
        «Да, - подумал Игорь, - женщина есть женщина. Думает о внешности, даже когда и любоваться на нее особо некому». А впрочем, почему - некому? Вот, попался же он на пути, и другие, наверное, попадаются. Он перевел взгляд ниже. Костюм измазан глиной, но на груди можно разглядеть овальные металлические вставки. На руках - черные кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Видно было - вся экипировка тщательно продумана.
        Громов перевел взгляд на тело, валяющееся под ногами. Тощий человек в лохмотьях, весь в крови. «Видимо, она его ножом пырнула», - без особого удивления подумал Игорь. В метро он уже всякого успел насмотреться, и женщины, умеющие за себя постоять, ему встречались тоже. «Значит, это она меня спасла», - понял он и, откашлявшись, сказал:
        - Спасибо.
        Девушка все так же задумчиво глядела на него.
        - Куда ты идешь? - спросила она наконец. Голос был мягким и приятным.
        - Да вот, хотели тут дорогу в метро разведать, - хрипло ответил Игорь. - Говорят, тут станция Кузнецкий мост недалеко.
        - Так ты не один? - подняла бровь спасительница. - Кто еще с тобой?
        - Старик, женщина и девочка. Они ждут меня недалеко отсюда, - ответил Игорь, удивляясь, что ему и в голову не приходит ослушаться или хотя бы поинтересоваться, в свою очередь, - зачем она его расспрашивает? В конце концов, он тоже мог бы спросить, откуда она взялась и что здесь делает. Только чувствовал - не стоит. Да и пистолет в руке девушки как-то не располагал к болтовне.
        Услышав про девочку, незнакомка будто вздохнула слегка. И Игорь не удержался - все же спросил:
        - Чем ты его? Ножом?
        - Ножом. А тебе какая разница?
        - Просто удивился. У тебя, вижу, пистолет есть.
        - Есть. Но в этих подземельях лучше не стрелять без крайней необходимости, - негромко сказала она. - Тут от малейшего звука потолок может обрушиться тебе на голову.
        Девушка невесело усмехнулась, а потом нахмурилась - словно раздумывала. Игорь ждал. Наконец она, видимо, что-то для себя решила.
        - Здесь не выйти в метро, - сказала она. - Конечно, если знать все тайные ходы, то можно было бы попробовать. Но вы одни заблудитесь, а провожать вас мне некогда. Возвращайтесь обратно, к реке, идите вверх по течению. Там перед водопадом на берегу живет старуха, она покажет вам путь к Сухаревской или к Проспекту Мира. Это будет вернее.
        - Спасибо, красавица, - сказал Игорь. - Скажи, как звать тебя?
        - Зачем тебе это знать? - насупилась незнакомка.
        - Ну, как зачем? Чтобы я знал, кому спасибо говорить утром и вечером за свое спасение.
        - Обойдешься! - неожиданно резко произнесла девушка. - Много будешь знать - не доживешь до старости. Лучше тебе вообще про меня помалкивать. Впрочем, мужчины треплют языками не меньше, чем женщины.
        - Что ж, тогда - счастливого пути! - попрощался Игорь.
        Незнакомка еще минуту-другую глядела на него, как бы в нерешительности. Затем резко развернулась и исчезла в темноте, кинув на ходу негромкое: «Прощай!».
        Игорь же двинулся в обратный путь. Одна мысль об узком отверстии вызывала дрожь, но он пересилил себя. Словно бы в награду, ползти обратно показалось ему даже легче. Не было уже того изнуряющего страха, боязни застрять намертво.

* * *
        Профессору в компании неразговорчивой Марины и хмурой Жени было не по себе. Ему казалось, что они недовольны тем, что он подбил Игоря на разведку, а сам остался в тылу.
        Осветив фонариком мутноватый поток и стены туннеля, он внезапно увидел чуть ниже по течению большое отверстие в стене на противоположном берегу. Как же они его проглядели? Профессор перешел неглубокий поток вброд и осторожно заглянул в пролом. Проход уводил в темноту. Освещая путь фонариком, старик осторожно двинулся вперед. Вскоре он увидел перед собой довольно широкое подземелье, где на каждом шагу торчали заржавевшие металлические конструкции, странные механизмы и змеились многочисленные провода. Из-под ног выскочила крыса, и Профессор приободрился. Крыса отбежала чуть-чуть, уселась неподалеку и принялась чистить усы, а Северцев тем временем оглядывал подземелье. Вскоре он обнаружил металлическую лесенку, уводившую вверх, и осторожно пошел по ступенькам. Добрался до гостеприимно распахнутого люка, выбрался, посветил фонариком - луч выхватил из темноты пыльную портьеру. «Неужели я и вправду попал в театр?» - подумал старик. Тихонько отодвинув портьеру, он увидел перед собой пустой и темный зрительный зал. Стулья были поломаны, кое-где на них проступила пушистая плесень. Из лож свешивались лианы
и словно бы тихонько шевелились под действием почти незаметного сквозняка.
        Профессору вдруг захотелось присесть хотя бы ненадолго на одно из сидений в партере, хотя вряд ли разумно было оставаться здесь. Нет, лучше он постоит на сцене. Он когда-то мечтал стать актером, хотя знал, что нет у него для этого ни таланта, ни внешних данных. Но теперь можно приблизиться к осуществлению мечты - лучше поздно, чем никогда. Что из того, что услышать его смогут лишь безмозглые и немые лианы да парочка крыс?
        - Быть иль не быть? Вот в чем вопрос, - произнес он и обнаружил, что подзабыл слова. Все же, сбиваясь и путаясь, ему удалось добраться до «Офелия! О радость! Помяни мои грехи в своих молитвах, нимфа!». Тут он картинно простер руку к залу - и случилось невероятное. Из зала раздались… аплодисменты.
        Северцев вдруг понял - то, что происходило с ним в последнее время, как раз и было дурным сном. А на самом деле никакой Катастрофы не было. Он поступил в Щукинское училище, и вот теперь настал час его триумфа. Еще немного постояв с закрытыми глазами, Профессор посмотрел в зал - и остолбенел.
        Прямо перед ним хлопало ластами существо, отдаленно похожее на тюленя, но с длинными висячими ушами. Иногда оно скалилось, словно хотело улыбнуться, и становились видны желтоватые кривые резцы огромных размеров. Чуть подальше на сиденье шелестела крыльями вичуха. Какой-то маленький, но очень противный с виду мутант суетился у самой сцены, стуча об пол хвостом. Из ложи, откуда свисали длинные щупальца, донеслись звуки, напоминавшие ехидный смех. Одно щупальце методично колотило о барьер отломанным подлокотником кресла. Послышался свист - его издавал сидевший столбиком зверек, которого можно было бы принять за тушканчика, не будь он Профессору по пояс.
        Северцев кинулся было за кулисы, но запутался в пыльной тряпке. Кое-как выдравшись из нее, он кубарем скатился по лестнице обратно в подземелье и нырнул в туннель. Сначала он бежал, потом выбился из сил и перешел на шаг. Погони слышно не было. Вскоре Профессор забеспокоился. По его расчетам, он давно должен был вернуться обратно на берег Неглинки. Неужели он перепутал туннели?
        Он посветил фонариком - туннель был выложен потрескавшимся белым камнем. Конечно же, это был не тот ход. Но Профессору страшно было даже подумать о том, чтобы вернуться обратно в подземелье театра. Тем более ему постоянно казалось, что сзади за ним кто-то идет.
        Старик двинулся вперед наудачу. Шел довольно долго, и ему уже казалось, что этот узкий ход не кончится никогда. Но вдруг ход уперся в каменные ступеньки, ведущие наверх. Профессор осторожно полез вверх и вскоре оказался в небольшом кирпичном простенке. Дальше хода не было. Подняв голову, Северцев увидел прямоугольную плиту, отличавшуюся по цвету от кирпичной кладки. Он попытался сдвинуть ее, ни на что особенно не надеясь, и плита неожиданно подалась. Профессор с трудом подтянулся и вылез, стукнувшись при этом головой. Прислушался - было тихо. Он включил фонарик и огляделся.
        Северцев находился в огромном помещении, где стояли застекленные шкафы. Оттуда на него глядели статуэтки с удлиненными глазами и черными волосами. Вдруг Профессор понял, что оказался в египетском зале Музея изобразительных искусств.
        Нельзя сказать, чтобы это открытие его обрадовало. Музей находился довольно далеко от того места, где Профессор оставил спутников, и шансы воссоединиться с ними были теперь ничтожно малы. Зато отсюда можно было добраться до станции метро Кропоткинская. Правда, расстояние, которое в прежние времена считалось совсем небольшим, могло теперь стать серьезной проблемой. Но прежде следовало осмотреться - нет ли поблизости опасности.
        Профессор глянул под ноги. Рядом валялся раскрытый саркофаг. А чуть поодаль, обхватив колени, неподвижно сидело человекоподобное существо, сплошь обмотанное бурыми бинтами. Даже лицо было замотано практически полностью.
        - Если видишь в стенах руки, не волнуйся - это глюки, - пробормотал сам себе Профессор. И тут существо пошевелилось, а потом медленно повернуло голову в его сторону.
        - Откуда ты пришел, человек? - поинтересовалось оно.
        Профессор на всякий случай решил быть вежливым. Вот только он не знал, как лучше обратиться к этому созданию. Кем оно было прежде? Раньше Северцев часто бывал в этом музее, но не помнил, что было написано на табличке возле саркофага: то ли Аменхотеп III, то ли Рамзес IV. Хотя о чем это он? Наверняка это обычный человек, случайно, как и он сам, попавший сюда. Возможно, кожа его покрыта язвами, вот он и обмотался с ног до головы бинтами. Профессор на всякий случай решил не уточнять этот вопрос. Главное - выбраться отсюда.
        - Я от самой Неглинки иду, - пояснил он. - Заблудился.
        Существо понимающе кивнуло, ничуть не удивившись.
        - И куда направляешься?
        - Да мне бы куда-нибудь в метро попасть…
        - Метро здесь под самым музеем проходит. Идем, - сказало существо. Поднялось и побрело в противоположный конец зала. Профессор отправился за ним.
        Они шли мимо тонувших в полумраке колонн, мимо застекленных витрин. Статуэтки древних собакоголовых богов, казалось, провожали их глазами. Вот они миновали крылатых быков у входа в зал и, пройдя еще немного, вышли в греческий зал, к статуе Давида. «Приятно видеть, что музей почти не пострадал, - подумал Профессор. - Хотя и странно, как это красные не растащили экспонаты? Впрочем, зачем им теперь картины и гигантские статуи? Каменный бык - плохой выразитель идей коммунизма…»
        И вдруг со стороны входа послышались тяжелые, гулкие шаги: «Бам! Бам! Бам!»
        - Хреново, - пробормотало существо хриплым голосом. - Это ты хвост привел?
        - Да я… Да я никого… - в ужасе забормотал Профессор.
        - Ладно, потом разберемся. Пошли обратно. Только не оглядывайся.
        И существо, развернувшись, стремительно засеменило в сторону египетского зала. Профессор поспешил за ним. А сзади, неумолимо приближаясь, грохотало: «Бам! Бам! Бам!»
        Сапоги идущего были словно подбиты металлическими подковками.
        «Не оглядывайся!» - предостерегающе зазвенело в голове Профессора. Но он, разумеется, не выдержал.
        Сзади, в дверном проеме, стоял гигантский бронзовый клоун, самый большой из тех, что они видели на Цветном бульваре. В шляпе, с толстой нашлепкой на носу. В руке он держал гигантскую трость и слепо таращил глаза по сторонам. И в ту секунду, как взгляд Профессора упал на эту жуткую фигуру, клоун его заметил. Кошмарно ухмыльнувшись, он широкими шагами двинулся прямо к старику.
        Профессор побежал. Теперь ему казалось, что это дурной сон, но он никак не мог проснуться. Тяжелые шаги грохотали следом, отдавались в ушах. Профессор миновал крылатых быков у входа в египетский зал, пулей пронесся мимо застекленных музейных витрин, откуда глядели изображения заморских богов. У стены, возле которой валялся саркофаг, его уже поджидало существо в бинтах, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
        - Лезь туда, а я следом, - ткнуло оно рукой вниз.
        Профессор нырнул во тьму. Существо юркнуло следом и задвинуло за собой дыру саркофагом.
        - Сюда не сунется, - удовлетворенно сказало оно.
        Некоторое время они шли по подземному ходу в молчании.
        - А куда мы теперь? - наконец не выдержал Профессор.
        Существо молча пожало плечами. Профессору становилось неуютно. Молчание начинало его тяготить. А ход то сужался, то расширялся и шел через странные помещения с низкими округлыми сводами, похожими на каменные мешки. Кое-где со стен свисали заржавевшие цепи. «Возможно, мы уже в подземельях Кремля, - мелькнула мысль. - Нет, наверное, мы где-то под Ленинской библиотекой».
        - Над нами ведь библиотека? - неуверенно спросил Северцев у существа.
        - А зачем это тебе моя библиотека? - вдруг совсем другим, подозрительным голосом спросило оно. Профессор глянул на него и увидел, что существо теперь закутано в истлевшую мантию, на голом черепе у него корона, а в руке - клюка. Оно замахнулось, Профессор в ужасе вжался в стену… и вдруг очнулся.
        Он сидел на берегу Неглинки возле отверстия в стене, прямо в грязи, а рядом стояла Марина, прижимая к себе Женю. Профессор почувствовал, что ему холодно - комбинезон слегка пропускал влагу.
        - Я что, заснул? Долго я спал?
        Марина молча пожала плечами.
        - А Игорь не вернулся?
        Она все так же молча покачала головой.
        - Еще немного подождем - и надо отсюда уходить, - решительно сказал Профессор. - Игорь ведь и сам так нам советовал.
        Марина молчала. Лицо ее было непроницаемым. Совершенно непонятно, согласна она с ним или нет.
        Профессор на всякий случай осветил противоположную стену туннеля. Ничего. Никакого прохода. Кое-где слегка выкрошился бетон - и все.
        И тут из пролома в стене рядом с ними наконец показался Громов.
        - Ты весь в глине, - приветствовала его Женя.
        - Упал, измазался, - пояснил Игорь.
        - А рукав и спина - в крови, - так же без всякого выражения сказала Женя.
        - Ты что, ранен? - забеспокоилась Марина.
        - Да что вы все всполошились?! - заорал Игорь. - Говорю вам, ничего страшного! Носом кровь пошла, наверное. Мне ведь фашисты все легкие отбили!
        Профессор ничего не сказал, но в глазах его так и читался немой вопрос: каким образом кровь из носа могла так испачкать комбинезон на спине?
        - А мы вроде голоса слышали… - сказала Марина.
        - Это я чертыхался, когда в лужу упал, - объяснил Игорь, чувствуя, что врет очень неубедительно.
        Вскоре они снова обнаружили углубление в стене. Его почти не видно было из-за корней деревьев, именно здесь свисавших особенно густой бахромой. На этот раз Игорь, наученный горьким опытом, сразу оставил спутников на берегу, а сам осторожно двинулся вглубь. Но далеко он не ушел. Проход кончился небольшой земляной камерой. На полу лежала куча тряпья. Игорь посветил и вздрогнул - из тряпья торчала рука со скрюченными пальцами. На руке не хватало мизинца.
        «М-да, пожалуй, Кастанеда ни о чем таком уж точно никогда не писал…»
        Игорь осторожно присел, разглядывая труп. Это был мужчина средних лет. Судя по всему, умер он дня два назад. И, судя по глубокой ране в груди, не своей смертью. Преодолевая брезгливость, Игорь обыскал покойника, но ничего не нашел. Возможно, если что у бедняги и было, то все забрал убийца. Когда Громов переворачивал тело, он заметил - у мертвого было отрезано одно ухо. И совсем недавно, судя по характеру раны. Или непосредственно перед смертью, или сразу после. Хотелось бы верить в последнее.
        «Вот загадка, - подумал Игорь. - Ну, насчет пальца еще можно понять - наверное, мужчина носил кольцо, а убийца не сумел снять и попросту отрезал сустав. Но ухо-то зачем ему понадобилось? Может, это маньяк, который коллекционирует уши своих жертв?» Впрочем, Игорь вспомнил, что некоторые мужчины из желания казаться оригинальными носят в одном ухе серьгу. В определенных кругах это даже модно. Все же такая версия не казалась ему убедительной. А если и так, значит, поблизости орудует какой-то беспредельщик, способный убить человека за украшение, и лучше побыстрее уносить отсюда ноги. Игорь вернулся к своим и снова ни о чем не стал им рассказывать. Объяснил, что это просто нора в земле, которая никуда не ведет. И они опять пошли вверх по течению - в направлении Цветного бульвара.
        Глава 5
        БЕРЕГИСЬ ВОДЫ
        Игорь машинально отметил - на обратном пути они уже не увидели на берегу мужчину и тело женщины. Унес ли он ее куда-то, или кто-нибудь все же воспользовался его беспомощным положением, прикончил, ограбил и кинул трупы в реку - кто знает?
        Вскоре они увидели на берегу Костю. Рядом замер белый таракан Грегор. Он что-то неотрывно высматривал в реке. Вдруг таракан сделал неуловимое движение передними лапами, и в них забилась головастая пучеглазая рыба, разевая зубастую пасть. Грегор ловко держал ее, избегая острых зубов, и через минуту-другую рыба затихла. Тогда насекомое-переросток положило добычу к ногам Константина, и тот ловко кинул ее в мешок, где уже находилось несколько других. А таракан снова застыл над водой.
        Некоторое время они смотрели, как Грегор охотится.
        Потом Костя решил, что на сегодня достаточно, и одну из рыб отдал таракану. Тот взял ее передними лапками, церемонно поднес к голове и принялся деликатно жевать, шевеля усами. Игоря замутило, но все остальные восприняли зрелище совершенно нормально. Особенно Женя - она глядела на таракана чуть ли не с восторгом.
        Затем Костя положил пойманную рыбу отмачиваться в помятом ведре и пригласил их поужинать. Развел костер прямо на берегу реки, вскипятил чай. Он не спрашивал ни о чем - путешественники сами рассказали ему, как погиб Васька. Костя долго молчал.
        - Значит, туда лучше не ходить, - подытожил он. - А вы-то что собираетесь теперь делать? Хотите - живите здесь, места полно. Тут, правда, тоже разные люди ходят. Настоящих бандитов вроде нет, для них тут поживы мало, но уродов хватает.
        - А если в ту сторону пойти, куда можно выйти? - спросил Игорь. Он все же не терял надежды вернуться к людям. Не видел смысла оставаться здесь, с бродягами.
        - Вверх по течению? - переспросил Костя. - Упретесь прямиком в Лизкин пруд.
        - Это где ж такой? - заинтересовался Профессор.
        - Тут неподалеку наверху парк, а там и пруд.
        - Екатерининский парк, - догадался Профессор. - Рядом с Суворовской площадью.
        - Ну, типа того, - согласился нелюдим.
        - Но я не понял, почему пруд так называется? - удивился Профессор. - Вроде в прежние времена у него вообще названия не было. Считалось, что это часть притока Неглинки, которая видна на поверхности.
        - Да просто в том пруду Лизка-утопленница живет, - невозмутимо ответил Костя. Марина с Женей сразу уставились на него во все глаза, а Игорь удивился - вроде мужик с первого взгляда производил впечатление вменяемого. Впрочем, поживи тут с тараканом, начнешь еще и не то сочинять. Совсем как Марина…
        - Интересно-интересно, - протянул Профессор. Покопавшись в рюкзаке, он выудил клочок бумаги, огрызок карандаша и попросил: - А можно поподробнее.
        И Константин охотно принялся рассказывать:
        - Лизка-то еще в прежние времена, задолго до Катастрофы утопилась. Говорят - от несчастной любви.
        - Бедная, - машинально сказал Игорь. Впрочем, скорее из вежливости. На самом деле ему вовсе не жаль было неизвестную Лизку. Мало ли людей погибло во время Катастрофы, так их имен никто не знает. А эту не только помнят люди - она себе еще и персональный пруд захапала. И за какие заслуги, спрашивается, - за то, что хватило ума утопиться? Вот так всегда - одним почему-то все, а другим ничего…
        - Что, прямо в этом пруду? - спросил Профессор.
        - Да нет, утопилась она в другом пруду. А живет здесь - видно, нравится ей тут. Им, мертвым, перебраться из одного места в другое - не проблема.
        - А с чего вы взяли, что именно она здесь живет? - удивился Профессор.
        - Так видели ее люди. Лицо все белое, глаза закрыты, маячит на глубине, руки к тебе тянет. Может, кое-кого и утащила уже к себе. Не всем, конечно, она показывается. Но, говорят, увидеть ее - очень нехорошая примета. В общем, лучше немного не доходя пруда на поверхность подняться. Там будет парк, с одной стороны - метро Достоевская, с другой - спорткомплекс Олимпийский. А за тем спорткомплексом - метро Проспект Мира.
        - А что с Достоевской? Говорят, она разрушена? - поинтересовался Профессор.
        - Разное люди болтают, - неохотно ответил Костя. - Одни тут проходили, сказали - не так уж сильно она разрушена, но жить там страшно. Там как на станцию по лестнице спускаешься, на одной стене черный человек нарисован, на другой - девушка в белом. И вот, говорят, раз в год выходит тот черный человек из стены, и девушка ему навстречу. И непременно в эту ночь кто-нибудь умрет. Оттого и не живут там люди - боятся.
        - А на Проспекте Мира? - спросил Игорь.
        - На Проспекте Мира живут, говорят, - отозвался Костя. - И на кольцевой, и на радиальной. Да только туда надо мимо Олимпийского комплекса добираться, а там на крыше вичухи гнездо свили. Да и через сам комплекс идти тоже непросто.
        - Там раньше книжный рынок был, - мечтательно протянул Профессор. - Может, книги еще остались…
        Нелюдим как-то странно поглядел на него.
        - Ничего не могу сказать, - произнес он, помолчав. - Одно только: нельзя оттуда ничего брать. Ну, вроде как с кладбища - примета плохая. А если уж очень хочется, надо что-то там оставить взамен - иначе плохо будет.
        - Да что там такое? - спросил Профессор.
        Костя неопределенно махнул рукой:
        - Разное люди болтают, даже повторять не хочу. Будто там торговцы сидели, которые книжки продают. И говорят, когда все началось, в метро почти никто из них не побежал, хотя поблизости оно было. Одни, видно, не поверили, что так серьезно все, другие вовремя не спохватились, а третьи все поняли, но не захотели книжки свои бросать. И болтают люди, что большинство этих торговцев умерли, конечно, но некоторые как бы не совсем.
        - Как это - не совсем? - не понял Игорь. У Марины заблестели глаза.
        - Не хочу я об этом говорить, - пробормотал Костя. - Вроде они там так до сих пор книжки свои и стерегут. Правда или нет, не знаю, сам я туда не совался. Но в общем, я вас предупредил.
        - А здесь водятся привидения? - жадно спросила Марина.
        Костя отнесся к ее вопросу абсолютно серьезно.
        - Вот это, - он обвел рукой широкий коридор, - новый коллектор. Местные говорили, его не так давно построили, ближе к концу прошлого века. А трупы-то в старый скидывали, в основном, - он ткнул рукой себе за спину, в направлении сводчатого хода, выложенного красным кирпичом, где, как понял Игорь, Константин и оборудовал себе жилье. - Хотя, кто его знает? И в новый, может, мертвецов сбрасывали, но не в таком количестве. А там дальше, в старом, и правда беспокойно - стоны слышатся и звуки всякие. Иногда, знаете, как будто кто-то скребется в стену изнутри - с той стороны. Раньше-то, с непривычки, жутко было, а теперь привык. Кажется мне, живых тут стоит опасаться больше, чем мертвых.
        Игорь вспомнил странные звуки в подземном коридоре, в который они забрались сначала, и ему стало не по себе.
        - Ну, думаю, у нас посерьезнее есть проблема - еда кончается, - сказал он с напускной бодростью, чтобы показать, что его не волнуют все эти байки.
        - Это беда поправимая, - сказал Костя. - Я вам с собой копченой рыбы дам, а еще можно вылазку на поверхность сделать за продуктами. Тут на углу Трубной магазин большой, я туда хожу изредка. Кое-что там еще осталось.
        Игорь удивился, что магазин еще не до конца разграбили. Впрочем, ведь станции метро, находящиеся поблизости - Цветной бульвар и Трубная, - необитаемы…
        - Не всегда и решишься туда выйти - в иные ночи страшно бывает, - поделился Костя. - Особенно когда ветер поднимается наверху и в ближайшем монастыре начинает колокол словно сам собой звонить. В такие ночи лучше на поверхность вообще не соваться…

* * *
        Вылазку наметили на ближайшую ночь. Решили, что пойдут Игорь с Мариной в сопровождении Кости, а Профессор и Женя останутся с Грегором.
        Нелюдим провел их в одно из тупиковых ответвлений подземного хода, где он оборудовал себе жилье. В узком, выложенном красным кирпичом помещении, отгороженном драной занавеской, было относительно сухо и почти уютно. На вбитых в стены гвоздях была развешана одежда, на полу стояла самодельная кровать из досок, на которой валялся массивный квадратный матрас и несколько толстых дырявых одеял, которые условно можно было считать чистыми. «Интересно, как Костя приволок сюда матрас?» - подумал Игорь, но расспрашивать не стал.
        Нелюдим, позвав с собой Игоря и Профессора, показал им еще несколько досок, валявшихся в проходе. Когда принесли их в жилище и накрыли одеялами, получились еще спальные места. В стене была ниша, где стояла посуда - помятый котелок, в котором Костя кипятил чай, и несколько красивых, почти новых, но уже закопченных кастрюль, в которых можно было разогревать пищу, поставив на кирпичи.
        - А спать-то ты тут не боишься? - спросил Игорь.
        В ответ Костя с гордостью продемонстрировал две заржавевшие металлические дуги - неизвестно откуда добытый капкан.
        - Я его каждую ночь ставлю перед входом, - пояснил он. - А утром первым делом снимаю. Ну, и Грегор тоже караулит.
        Игорю стало не по себе. Он представил, что будет, если однажды нелюдим забудет про ловушку. Но Костя уверил его, что такого быть просто не может.
        - И попадался уже кто-нибудь? - поинтересовался Игорь.
        Нелюдим сразу поскучнел - этот вопрос ему очень не понравился. Он покачал головой.
        - А вдруг хороший человек заблудится и в капкан попадет? - спросила Женя.
        - Что в наших подземельях может понадобиться хорошему человеку? - вопросом на вопрос ответил Костя и поспешил сменить тему. Но у Игоря от этого разговора остался какой-то неприятный осадок.
        Вечером стали готовиться к вылазке. Игорь взял автомат, а Марине вручил нож, доставшийся ему от Васьки. Женя глядела, как они собираются.
        - Игорь, - тихонько сказала она, - можно тебя попросить?
        - Попробуй, - ответил он с улыбкой. Решил, что девчонка сейчас попросит принести ей что-нибудь из магазина. Даже порадовался - уж больно печальной она была последнее время, да и смерть Васьки тяжело ей далась. Слишком много ей выпало совсем не детских испытаний. Теперь, видно, отходит понемножку, и слава богу.
        - Научи меня стрелять, - сказала Женя.
        Он уставился на нее. Девочка глядела серьезно, прямо. У него сердце защемило. Вот какие игрушки по вкусу теперешним девчонкам. Но он не стал спрашивать - зачем, и так было ясно.
        Не то чтобы он любил детей. Но иногда, задумываясь о будущей жизни, представлял себя и Лену вместе. А когда уж совсем далеко заходил в мечтах, воображал маленького мальчика, которому он рассказывал бы всякие истории, а когда подрастет - научил бы всему, что сам умел, и защищаться, конечно, тоже. Но чаще ему казалось, что в подземке детей заводить неразумно. Погибнет - и будешь маяться. Или мутант родится. Зачем обрекать малышей на жизнь без будущего?
        А вот теперь у него сердце защемило при виде чужого ребенка. Слишком рано повзрослевшей девочки.
        - Научу, - решительно сказал он. - Надо только время выбрать и место подходящее. В этих подземельях ведь неизвестно, кто на звуки выстрелов может сбежаться.
        - Ты обещал, - сказала Женя, и он снова подивился ее серьезности. Кивнул и потрепал ее по русым волосам, перехваченным неизменной выцветшей косынкой.
        Перед уходом Костя объяснил Грегору:
        - Я ненадолго, скоро вернусь. Жди.
        И он погладил насекомое между глаз. Таракан, словно понял его, попятился в боковой проход и прижался там к полу, распластавшись и слившись с пейзажем. В таком положении он замер.
        - Часами может так лежать, - похвастался гордый своим любимцем Костя. - Но чуть что услышит - реакция моментальная. Словно и не спит никогда. Такая умная тварь!
        - А он тут один, или другие такие есть? - спросил Игорь.
        - Есть другие, но дикие. Чуть увидят меня, убегают сразу. А он иногда уходит к ним ненадолго, потом опять ко мне возвращается. Мне иногда кажется, - понизил голос Костя, - что он на самом деле меня изучает. Что это я дурак, считаю себя, человека, царем природы, венцом творения и все такое. А на самом деле главные - такие, как он. Иной раз гляжу на него - и страшно делается. Сидит неподвижно, усы свои выставит и тихо-тихо ими шевелит. О чем он думает, что у него в голове? Кажется, все понимает, только сказать не может. Но прогнать его не могу, да и не хочу - очень уж я от него завишу.
        Игорь еще раз подивился странной дружбе человека и таракана. Но в последнее время ему и так довелось увидеть много необычного.
        Костя положил в свой рюкзак сверток с копченой рыбой, еще какую-то еду.
        - По дороге еще в одно место заглянем, - объяснил он.
        - Куда это? - заинтересовался Игорь.
        - Да тут поблизости чудак один живет. Тоже отшельник, вроде меня. В старом коллекторе, который от основной системы отрезан давно. Туда только с поверхности можно попасть. Я его навещаю иногда, приношу еды немного. А так он все больше мхом да грибами питается. Большого ума человек, иногда такие вещи говорит - словно насквозь тебя видит. С ним побеседовать не вредно.
        Игорю не очень-то хотелось к отшельнику в гости, но спорить с хозяином тоже не приходилось - как-никак, без него они бы вряд ли сумели добраться до продуктового магазина.
        Надев костюмы химзащиты и взяв с собой оружие, противогазы и респираторы, Константин, Игорь и Марина приготовились идти.
        - А куда этот ход дальше ведет? - спросил Игорь, указывая в противоположном направлении. Кирпичный коридор там куда-то заворачивал.
        - Да он в другой коридор выходит, потом еще с одним пересекается. Тут многие ходы завалены. Раньше, говорят, целая система ходов была, с подвалами жилых домов сообщалась.
        Игорь вспомнил рассказ Профессора о том, как раньше грабители и воры уходили по этим подземельям от облавы. Словно в ответ его мыслям, из глубины подземного хода послышался звук шагов. Все оторопели. Игорь на всякий случай схватился за автомат. Марина стояла, остолбенев, - похоже, она ожидала, что вот-вот перед ними появится призрак.
        Из бокового хода вывалился здоровенный детина в измазанном глиной защитном костюме. Даже на лице были серые разводы. Не обращая внимания на автомат в руках Игоря, он деловито спросил:
        - Мужики, к Маяковской я правильно иду?
        - К Маяковской - это тебе прямо, потом направо, вверх по течению, а возле водопада налево, - сказал Костя после минутного оцепенения.
        - Спасибо, братан! - кивнул детина и грузно потопал в указанном направлении, а они еще некоторое время оторопело смотрели ему вслед. Впрочем, на призрак детина, пожалуй, не тянул - слишком уж смачно чавкали по жирной грязи его разбитые кирзовые сапоги.
        - Я же говорю - проходной двор! - немного придя в себя, недовольно буркнул Костя. - И откуда только он взялся - там же тупик? Сверху, что ли, спустился, или я какой-нибудь лаз пропустил? Надо будет посмотреть потом…

* * *
        Костя, Игорь и Марина прошли немного вниз по течению и остановились в том месте, где вверх уходила круглая труба со скобами-ступеньками. Костя посетовал, что некоторые скобы расшатались и скоро выбираться будет трудно. Они надели противогазы, а Марина - респиратор, после чего Игорь подсадил напарника, и тот ловко полез вверх. Затем Игорь помог уцепиться за скобы Марине, и сам полез последним, не без труда подтянувшись. Все-таки одна рука еще плохо слушалась, да и ребра сразу заныли. Здорово его тогда в Рейхе отделали…
        Костя долго возился, отваливая тяжелую крышку люка. Наконец ему это удалось, и он исчез снаружи. За ним выбралась Марина, затем вывалился Игорь.
        Перед ними была площадь, освещенная слабым светом луны. На четыре стороны расходились бульвары. Один уходил налево - Игорь понял, что именно там, на круглой площадке, они видели страшные фигуры. В начале бульвара торчала неведомо почему не обрушившаяся колонна, увенчанная фигуркой с занесенным копьем. Другой бульвар протянулся вверх, на вершину холма. По левую сторону от него находилось жутко изуродованное здание, состоявшее как будто почти целиком из стекла. Острые осколки торчали, как огромные зубы неведомого животного. С правой стороны бульвара, за кирпичной стеной, возвышались хорошо сохранившиеся башенки с куполами и крестами. «Церковь. А может, и монастырь», - понял Игорь; он уже видел такие во время одной из прежних вылазок. А чуть ближе, на самом углу площади, находилось невысокое светлое здание, довольно длинное и почти не поврежденное.
        Перед ним тоже протянулся небольшой бульвар с чахлыми полузасохшими деревцами, выломанными кустарниками и вытоптанной травой. Туда и указал Костя.
        На бульваре они обнаружили очередной люк. Перед тем как начать спускаться, нелюдим с силой долбанул по нему три раза валявшимся поблизости кирпичом. «Что он делает? - забеспокоился Игорь. - Сюда же сейчас сбегутся мутанты со всей округи!». Костя же, как ни в чем не бывало, нырнул в люк. Игорь указал Марине, чтоб лезла следом, и лишь потом, в последний раз окинув настороженным взглядом окрестности, начал спускаться сам, постаравшись как следует задвинуть за собой тяжелую железную крышку.
        Они оказались в коридоре с полукруглым сводом, выложенным красным кирпичом - почти как в жилище Кости. Здесь было почти сухо, но стены покрыл мох (кое-где ободранный) и бело-серые уродливые наросты. Марина и Игорь прошли немного вслед за Костей и увидели сидящего прямо на кирпичах человека. Вид у него был изможденный, темные волосы слиплись в колтуны. На незнакомце было длинное черное дырявое пальто необъятных размеров, служившее одновременно и подстилкой, и одеялом. Из-под пальто торчали тощие ноги, обтянутые черными рейтузами, обутые в драные кеды. Игорь огляделся - вокруг валялись какие-то яркие пакеты, коробки, обертки - по большей части, видимо, из-под еды. Вряд ли отшельник бедствовал. Тут Игорь заметил, что сидящий следит за ними из-под опущенных век.
        Костя стянул противогаз, скинул рюкзак и достал оттуда сверток с рыбой. Протянул отшельнику. Тот взял сверток, принюхался, закатил глаза, вытащил кусок рыбы и принялся с удовольствием жевать. Потом утомленно откинулся к стене и произнес:
        - Ну спрашивайте.
        - Что спрашивать? - не понял Игорь, успевший к тому времени тоже стянуть противогаз.
        - Что хотите узнать, - снисходительно пояснил сидящий. - Раз вы нарушили мое уединение, значит, что-то вам нужно. Да побыстрее давайте - вы мне мешаете слушать, что происходит вокруг. Я слышу, как черви гложут покойника в километре отсюда. Как в туннелях ползают под землей гигантские слепые змеи. Как в Зоопарке чудовище, обитающее в пруду, скрывшись под водой, подкарауливает добычу. Вичухи, сегодня летают ниже обычного - возможно, завтра наверху будет дождь. Группа сталкеров выходит сейчас с Лубянки - и не все из них вернутся обратно. А в Рейхе фашисты решают судьбу всего метро. То есть это им кажется, что они решают, - на самом деле от них ничего не зависит, конечно. Но я на всякий случай должен быть в курсе. Неважно, что моя бренная оболочка находится здесь - мое астральное тело может в это время путешествовать где угодно.
        Игорь хотел спросить, что происходит сейчас на Красной линии. Но вместо этого с удивлением услышал свой голос:
        - Как мне теперь жить?
        Костя с интересом посмотрел на него, но промолчал. Отшельник вгляделся в лицо Громова и пожевал губами.
        - Берегись воды, - изрек наконец он. Костя с почтением поглядел на отшельника. Потом вопросительно указал на Марину, которая так и не стала снимать респиратор.
        - Женщинам не предсказываю, - мрачно буркнул отшельник. Игорь удивился: как он понял, что это именно женщина? Ведь лицо Марины было скрыто капюшоном, и она молча стояла в стороне.
        - Еще что-нибудь? - раздраженно спросил отшельник, явно теряя терпение.
        - Но я не понял… Разве это был ответ?
        - Чего тут непонятного?! - окончательно выйдя из себя, рявкнул отшельник. - Какой еще ответ тебе нужен?! Берегись воды, вот и все! - оглянувшись на Марину, он подумал и добавил: - И баб - тоже. А теперь уходите. Я и так на вас много времени потратил. Теперь долго сосредоточиться не смогу.
        И он закрыл глаза, окончательно потеряв интерес к своим гостям.
        Костя скорчил Игорю гримасу и стал торопливо натягивать противогаз. Пожав плечами, Громов последовал его примеру, и они направились обратно. По мнению Игоря, они завернули сюда совершенно зря, ничего умного этот чудик сказать им не мог. Но раз уж их проводнику так приспичило заглянуть к нему, что оставалось делать? А теперь пришлось снова подниматься по трубе.
        Выбравшись вновь на покрытый чахлой растительностью бульварчик, они осторожно двинулись обратно к длинному светлому зданию, обходя остовы машин. Кое-где навек застыли троллейбусы, их Костя старался обходить подальше. С Цветного бульвара иногда раздавались странные звуки - словно кто-то громко откашливался, давясь застрявшей в горле костью. А когда они затихали, можно было различить нежный щебет и стрекотание.
        Они подошли ко входу в здание, отмеченному несколькими колоннами, и Костя осторожно толкнул стеклянные двери. Слева Игорь увидел зал, заставленный столиками, оттуда шарахнулось какое-то животное и выскочило в разбитое окно. Они повернули направо по коридору; по бокам были стеклянные витрины. Вроде бы там висела одежда, но Костя еще перед выходом дал четкие инструкции: шмоток не брать, ничего путного там все равно нет. И теперь Игорь сам убедился в этом - одежда в витринах выглядела тяжелой и неуклюжей либо слишком легкой и непрочной для походной жизни. Но тут слева он увидел закуток, где висели пестрые платочки. Воровато оглянувшись, Громов протянул руку и сгреб сразу несколько. Он подумал, что Женя наверняка обрадуется обновке, ее-то косынку давно пора было выбросить.
        А поблизости был обувной отдел. И Игорь не удержался - завернул туда. Обувь была разбросана по полу, трудно было найти парные ботинки. К тому же на ощупь она казалась чересчур тонкой. Наконец ему удалось найти остроносые сапоги, все в заклепках, украшенные цепочками. Они были похожи на те, в которых ходил Айрон Медный. Пришлось взять так, без примерки, иначе он рисковал отстать от своих и заблудиться в этом стеклянном лабиринте. К счастью, выскочив из обувного отсека, Громов увидел, что они как раз сворачивают за угол.
        Марина оглянулась на него - она дисциплинированно шла за Костей, старалась не отставать и почти не смотрела по сторонам. Они повернули налево, но тут Игорь опять отвлекся - что-то блеснуло в одной из витрин. Легко выбив стекло прикладом, он посветил фонариком и взял оттуда блестящие камешки на цепочке и небольшую рыбку, переливавшуюся и искрившуюся. Костя, обернувшийся на грохот, вскидывая пистолет, недовольно погрозил Игорю кулаком.
        Проходя мимо отдела игрушек, Игорь вновь не сдержался и прихватил куклу. Она была не такая красивая, как те, в кукольном театре, зато целая. Уж такой-то Женя наверняка обрадуется.
        Наконец они добрались до цели - полок, уставленных банками и пакетами. Кое-где разорванные пакеты и упаковки валялись прямо на полу. Все трое принялись набивать рюкзаки. Константин предупредил перед выходом - брать надо в первую очередь консервы, крупы и чай в железных коробках. Марина, покрутив в руках небольшую пластиковую бутылочку с яркой этикеткой, тоже сунула ее в рюкзак, затем еще одну, похожую, и несколько небольших брусочков в ярких бумажных упаковках.
        А потом со стороны входа донесся звук, от которого они похолодели, - низкое, утробное рычание.
        Костя, перехватив автомат поудобнее, указал рукой в направлении другого выхода. Они осторожно принялись отходить, протискиваясь через узкие проходы. И кто только это придумал - перегородить выход какими-то стойками, перилами?
        Крадучись, они свернули направо, в тот же коридор, по которому пришли. Игорь поглядел налево и увидел на фоне стеклянного окна гибкую фигуру огромного зверя с горящими глазами и круглой усатой мордой. И если бы только его! Возле зверя неподвижно застыл… человек.
        Игорь не мог толком разглядеть его. Ему только показалось, что неизвестный был на голову выше него, поджарый, широкоплечий и стройный. И ни противогаза, ни респиратора на нем не наблюдалось. Да и вообще он был то ли голым по пояс, то ли одет во что-то облегающее.
        Человек протянул руку в их сторону. Повинуясь этому жесту, зверь сделал шаг по направлению к бродягам, скаля внушительные клыки. И тогда Костя дал очередь из автомата - без предупреждения и, кажется, даже не целясь. Зазвенело бьющееся стекло, а Игорь и компания кинулись вдоль по коридору.
        На бегу Костя указал в один из отсеков, и они, задыхаясь, вломились туда. Здесь на вешалках все еще висела одежда - плотные, тяжелые и объемные вещи, видимо, для зимы. Беглецы спрятались за длинным рядом вешалок. Через пару секунд они услышали грохот - это обвалил что-то прыгнувший зверь. Костя раздвинул висевшие вещи и выстрелил снова. Раздалось неожиданно тонкое жалобное поскуливание. А еще через пару минут, не веря своим ушам, они услышали, что поскуливание это стало удаляться. То ли неведомый хозяин позвал зверя, то ли он сам решил не связываться с такой вредной добычей.
        Костя указал в сторону выхода, и они заторопились туда. Одну из курток, показавшуюся ему теплой и не слишком тяжелой, Игорь все же прихватил.
        Через площадь они пробежали без приключений и, благодаря Костиному опыту, быстро нашли тот самый люк. Мужчины моментально отвалили крышку, и через пару минут они все уже были внизу.
        Глава 6
        НА БЕРЕГАХ ОЧЕНЬ СТРАННОЙ РЕКИ
        Профессор с Женей встретили товарищей так, словно и не надеялись уже увидеть их живыми. Они принялись разбирать добычу и обсуждать случившееся.
        - А я тебе говорю - манекена ты испугался! - в который раз уже упрямо твердил Костя. - Зверь был, не спорю. А людей там никаких быть не могло!
        - Еще б ты спорил, - усмехнулся Игорь. - Но во-первых, я не испугался. А во-вторых, он шевелился. И не просто шевелился, а сам на нас зверя и натравил!
        - Ну, мало ли - свет упал на него, тебе и показалось. Или ты всерьез думаешь, что кто-то из цирковых уцелел и теперь со своими дрессированными зверушками тут обитает? Глупости это. А вот то, что зверь в магазин дорожку протоптал, - это плохо. Теперь не знаю, можно ли ходить туда. Если только с напарником. Вы-то что решили - уйдете или останетесь?
        - Не знаем пока, - туманно ответил Игорь, хотя про себя уже твердо знал - не останется он здесь.
        Громов достал из кармана блестящие вещички - оказалось, это браслет из белого металла с переливающимися фиолетовыми камешками и красивое кольцо в виде золотой рыбки, усеянной блестящими стеклышками.
        - Раньше наверху такие вещи больших денег стоили, - заметил Профессор.
        Игорь протянул браслет Марине. У нее восхищенно заблестели глаза, она погладила цепочку, полюбовалась фиолетовыми камушками.
        - Надень, - предложил Игорь.
        - Нет уж, еще потеряю, - отказалась она и убрала браслет в нагрудный карман. - Лучше побережем, может, пригодится. Если туго станет, на еду выменяем.
        Кольцо Игорь дал Жене. Она тоже не выказала особой радости. Нет, она, конечно, смутилась и пробормотала: «Спасибо, неужели это мне?» Но примерять не стала и, покрутив в руках, отдала Марине: «Боюсь потерять».
        Игорь слегка обиделся. Но потом решил, что девочка еще мала и не интересуется блестящими побрякушками. Да и изящные вещицы выглядели абсолютно неуместными здесь, в мрачном сыром подземелье. Хотя в его представлении девочки чуть ли не с пеленок должны были увлекаться подобными вещами. Хлопнув себя по лбу, он достал из рюкзака и протянул Жене куклу. Ну, теперь-то она наверняка обрадуется.
        Но вместо этого девочка вдруг… разрыдалась.
        - Что ты? В чем дело? - спрашивал Громов тревожно.
        - Ты такой добрый! - всхлипывала она. - Не надо! Я не стою! Не надо мне ничего дарить!!!
        Игорь окончательно растерялся. Кто бы мог подумать, что с девочками так трудно найти общий язык! И тут он вспомнил про косынки.
        - Ну, не плачь. Посмотри, что я еще принес.
        Он достал несколько пестрых платочков. Один из них тут же схватила и накинула на плечи Марина - кажется, она обрадовалась этому раскрашенному кусочку ткани даже больше, чем браслету. Потом она выбрала себе еще один пестрый шарфик, тут же намотала его на больную руку поверх повязки. А Женя снова повела себя как-то странно. Она смотрела на Игоря уже чуть ли не испуганно.
        «Дурак я, - подумал он. - Совсем запугал девчонку. Ну, не радуют ее подарки - что ж делать? А может, она думает, что я ей не просто так все это дарю? - От этой мысли он даже покраснел. - Тьфу, черт, надо с ней аккуратней, а то ведь будет меня бояться до полусмерти. Бедняга! Наверное, много всякого пришлось ей вынести, вот она теперь и не доверяет никому, смотрит с подозрением на всех. Особенно - на мужчин».
        Он отозвал в сторону Марину:
        - Ты бы сказала девчонке, чтоб она свою рваную тряпку, которой волосы завязывает, сменила на что-нибудь получше. Объясни ей, что это я так просто, от души. И если хоть платок в подарок не примет - обидит меня.
        - Ладно, - со вздохом сказала Марина. - Ты ее не вини, ей тоже тяжело…
        - Да я понимаю, - кивнул он. А потом извлек, наконец, из рюкзака свою главную, как он считал, добычу - сапоги. И присвистнул. Они оказались зеленого цвета. Профессор хмыкнул.
        - Могло быть и хуже, - заметил он. - Хорошо еще, что не красные.
        Игорь тут же отодрал цепочки. Вот с заклепками ничего нельзя было поделать. Он переобулся, а ботинки наконец вернул Профессору. Тот снова хмыкнул, но на этот раз недовольно: после того как Игорь исходил в них почти всю Неглинку, обувь стала выглядеть еще более плачевно, чем прежде.
        Сапоги оказались лишь чуть-чуть велики. Игорь решил, что сделает смазку из жира и сажи и натрет их как следует. И от влаги будет защита, и выглядеть обновка станет не так странно и вызывающе.
        Они снова развели костер на берегу реки и сварили из принесенной крупы кашу, к которой Костя выдал всем по куску вяленой рыбы. Потом вскипятили воду, заварили настоящий чай и уселись греться вокруг костра, разморенные вкусной едой. Игорь посветил на воду, и тут же раздался плеск. Нелюдим объяснил, что это раки. В темноте они выползают на берег, но света боятся и тут же плюхаются обратно в речку. Ловить их не так-то легко, зато мясо у них очень вкусное. Раньше ему попадались в основном мелкие, но в последнее время стали встречаться и довольно крупные экземпляры. Поймаешь одного такого - вот и обед. Правда, клешни у них тоже здоровые, и надо быть очень осторожным, чтобы не лишиться пальцев.
        - А ты сам-то откуда сюда пришел? - задал Игорь давно интересующий его вопрос.
        - Сталкером я был, - нехотя ответил тот. - А потом забрел в эти места - и понял, что не хочу к людям возвращаться. Так и остался здесь.
        Игорю показалось, что Костя многое недоговаривает, но не бередить же было душу гостеприимного хозяина назойливыми вопросами. Тем более после сытной еды его начинало клонить в сон. Да и остальные клевали носом.
        - Пойдемте в мое жилище, - позвал Костя. - А Грегор покараулит, разбудит, если что.
        И они залезли в боковой проход, где у нелюдима было оборудовано спальное место. Улеглись и вскоре заснули.

* * *
        Когда Игорь проснулся, он услышал монотонное журчание воды. Как будто она текла струей где-то совсем недалеко от него. Он приподнялся, нашарил фонарик и осветил Костю - тот тоже не спал.
        - Дождь наверху, - пояснил он. - Хорошо хоть ночью повезло с погодой.
        Вода, стекая откуда-то из угла, журчала по полу и устремлялась по боковому проходу вниз, в подземную реку. Было прохладно и сыро.
        - Может, костер развести? - вслух подумал Игорь.
        - Ну, если только прямо здесь, - отозвался Костя. - В реке воды прибыло, берега заливает. Площадь-то как бы в углублении находится, во время дождя вся вода сюда стекает. Хорошо еще, такие сильные дожди бывают нечасто, а когда дождь перестанет, вода вскоре снова спадет.
        Постепенно просыпались остальные, сидели, нахохлившись. Погода действовала на всех усыпляюще. Хозяин все же развел небольшой костер, вскипятил чаю и разлил по нескольким симпатичным кружечкам - фарфоровым, беленьким в горошек.
        - Все оттуда, из магазина, - кивнул он, заметив взгляд Марины. - Там на втором этаже большой посудный отдел. Чего только нет! Кастрюльки всякие… Жалко, в этот раз зайти не успели.
        - A-а, нам только кастрюлек сейчас не хватало! - беспечно рассмеялась Марина.
        Вдруг откуда-то из подземелья долетел низкий, стонущий звук, закончившийся словно бы тоскливым завыванием. И по земле словно дрожь прошла, даже с потолка что-то посыпалось. Игорь от неожиданности поперхнулся горячим чаем, Марина так и застыла, не донеся кружку до рта, а перепуганная Женя уткнулась ей в плечо.
        - Что это? - чуть отдышавшись, спросил Игорь.
        - А кто его знает? - хмуро буркнул Костя. - Здесь иногда так бывает. Кто говорит - это земля проседает, а старуха Чуфыриха сказала - это воет жуткая тварь Неда, которая под землей сидит взаперти. Вот как выйдет однажды наружу - тут всем каюк и придет.
        - Может, взорвалось что-нибудь? - вслух подумал Профессор. Тварь Неда его явно не впечатлила. Он нахмурился в ответ каким-то своим мыслям. - Неужели кришнаиты расстарались все-таки? Хотя, если бы на Октябрьском поле реактор рванул, вряд ли было бы так слышно…
        - А что за Чуфыриха? - заинтересовался Игорь.
        - Да старушенция одна дальше вверх по течению живет, недалеко от водопада. Может, увидите ее, привет передавайте. Странная старуха - вроде до того, как все случилось, в цирке работала. Не то дрессировщицей, не то уборщицей. Да, впрочем, какая теперь разница? Она немного того, но животных любит, вечно каких-то крыс, мокриц опекает. Травы наверху собирает, варит из них настой, который называет чуфирь, и лечится им от всех болезней. Брагу из грибов варит. А еще говорят, - загадочно сказал Костя, понизив голос, будто кто-то здесь мог его подслушать, - что варит она яд из корня подземельного.
        - Из какого корня? - спросил Игорь.
        - Подземельного, - веско повторил нелюдим.
        - А что за корень такой?
        Костя пожал плечами и указал на корешки, в изобилии пробивавшиеся сверху. В некоторых местах они висели бахромой.
        - Так это же обычные корни. Разве они ядовиты? - удивился Игорь.
        В ответ Костя пробормотал, что многое зависит от того, кто варит и с каким заговором. Из самого обычного корня можно сварить отраву, если знать, какие слова говорить. Но Игорь сомневался. Да и к чему старухе в этих подземельях нужен был яд, если со всякими тварями она дружит, а людей чурается? И спросом у живущих здесь яд вряд ли пользовался. Здесь люди, чтобы отправить врага на тот свет, больше рассчитывали на оружие да на силу своих рук. Скорее всего, старуха нарочно распускала такие слухи, чтобы ее боялись и не трогали.
        - В ту сторону не так давно один чудик ушел, - спустя некоторое время вспомнил Костя. - Он такие странные вещи рассказывал. Будто там, на Суворовской площади, есть здание, построенное в форме пятиконечной звезды. Театр в нем раньше был. И говорил тот чудик, что гиблое это место и не надо было там ничего строить. Там когда-то в древние времена капище стояло, жертвы приносили. И даже когда стали лет сто назад там рельсы трамвайные прокладывать, специально крюк большой сделали и пустили их в обход того места. А потом красному диктатору пришло в голову театр там построить. Согнали туда заключенных, и они, понятное дело, на строительстве мерли, как мухи. Говорят, покойников часто, чтоб не возиться, прямо в стены замуровывали, потому и чертовщина всякая потом в том театре творилась. И один святой человек, мол, предсказывал, что будет построено здание пятиконечное, а когда рухнет оно, кончится власть Сатаны. И вот чудик тот вбил себе в голову, что должен именно он этот подвиг совершить - здание взорвать. Чтоб, значит, кончилась власть нечистого. Я ему говорю: с чего ты взял, что это тебе по плечу? Да и
не может быть, чтоб все так просто оказалось. Не получится у тебя ничего. Но он упертый оказался, слушать ничего не хотел. Ушел, и больше я его не видел. Только, думаю, не вышло у него ничего. Если вправду власть Сатаны от этого рухнуть могла, не дал бы он так просто здание порушить. А мне так кажется, что всякая власть давно уже кончилась.
        «Нет власти для людей прекраснее, чем власть генсека Красной линии товарища Москвина!» - еще год назад уверенно ответил бы на такие речи Игорь. Теперь же он лишь мрачно промолчал. Ему становилось тоскливо. Улучив момент, когда Костя отошел поглядеть на реку, он сказал Профессору и Марине:
        - Надо уходить, как только спадет вода.
        Никто ему не возразил. Женя поднялась и тихонько пошла к выходу.
        - Ты куда? - спросила Марина.
        - Хочу тоже на реку посмотреть.
        - Я с тобой, - заторопилась Марина.
        Профессор сидел сгорбившись и казался несчастным и одиноким. И Игорь решился спросить:
        - А родственники ваши… они все погибли еще тогда? Во время Катастрофы?
        - Да какие там родственники! - ожесточенно махнул рукой Профессор. - Дочь с муженьком ее. Тунеядцы и потребители, все норовили на шею мне сесть, рассматривали как машину для зарабатывания денег. Не знаю, что с ними случилось. Со времен Катастрофы известий о них не имел и думаю, что погибли скорее всего. Я-то ехал в университет лекции читать, оттого в метро и оказался.
        - А из коллег потом никого не встречали? - Игоря словно подзуживал кто.
        Профессор мрачно забормотал о каком-то Якубовиче, называя его дилетантом и ничтожеством. Игорь уловил, что этот Якубович, видимо, пользуется сейчас влиянием в Полисе, а у Профессора отношения с ним явно не сложились. Получалось, что его, талантливого ученого, терроризировали все, кому не лень - домашние, конкуренты. Иначе он сумел бы многого добиться и не прозябал бы теперь в таком жалком состоянии.
        Тут вернулись Марина и Женя и рассказали, что мутная вздувшаяся вода несет с собой всякий хлам, а только что мимо них проплыл труп - слава богу, лицом вниз, а то совсем было бы жутко.
        - Такой ужас! - возбужденно сказала Женя. - У него не было уха!
        Игорь нахмурился. Ему все это не нравилось. И он, в свою очередь, пошел на берег, чтобы поговорить с Костей.
        Нелюдим стоял у стены, вода плескалась у самых его ног. Она и впрямь несла с собой мусор - ветки, полиэтиленовые пакеты, даже красный пластмассовый горшок. Костя длинной палкой зацепил горшок, подтянул.
        - В хозяйстве все сгодится, - объяснил он.
        - А нас-то не зальет? - словно бы в шутку поинтересовался Игорь.
        - Не должно вроде, - пробормотал Костя, но голос у него был неуверенным. - Такие сильные наводнения очень редко бывают.
        - А что, тут у вас маньяк орудует? - задал Игорь новый вопрос.
        - С чего ты взял? - настороженно отозвался Костя.
        - Да вот девчонки сказали - труп проплыл с отрезанным ухом.
        - Ну, мало ли откуда он взялся, - пробормотал нелюдим, отводя глаза. - Может, бандит какой-нибудь разделался с должником, да и кинул тело в реку?
        - Просто я уже видел труп с отрезанным ухом, - понизив голос, сказал Игорь.
        Костя так резко обернулся к нему, что чуть не поскользнулся и не плюхнулся в мутную воду. Некоторое время он балансировал, держась рукой за стену, пытаясь сохранить равновесие. Наконец ему это удалось.
        - И где ты его видел? - требовательно спросил он.
        - В земляной камере, когда обратно сюда возвращались. Точно не скажу где, не ориентируюсь я здесь. Но учти - девчонки и старик ничего не знают, я один видел. Им не сказал, не стал пугать.
        - Значит, снова она тут объявилась… - пробормотал Костя.
        - Кто - она? - спросил Игорь. Но тот ответил вопросом на вопрос:
        - А женщина вам не попадалась по дороге?
        - Даже две, - сказал Игорь, - но одна мертвая была. А со второй я в боковой пещере столкнулся. Она, правда, просила об этой встрече не рассказывать. Ну, я своим и не сказал. Но ты - другое дело. Ты - местный, и сдается мне, ты ее знаешь.
        - Столкнулся, и она тебя не тронула? Не пыталась напасть? - удивился Константин.
        - Наоборот, она меня спасла, - и Игорь вкратце рассказал о встрече со странным дикарем и о появлении незнакомки, которое оказалось так кстати.
        - Да, с ней не угадаешь, - пробормотал Костя. - Смотря под какое настроение ей попадешь. Может прикончить, а может и спасти.
        - Да кто она? Скажи наконец! - потребовал Игорь.
        И Костя нехотя начал рассказывать.
        - Началась эта история вроде бы на Китай-городе. Жила там девчонка одна - не то чтобы совсем мутант, но на одной руке было у нее шесть пальцев и ухо правое было странной формы, как у зверя, и даже шерсткой кое-где поросло. И было оно вдвое больше второго. Ну, и относились к ней, как к недочеловеку: на побегушках была, грязь возила, стирала. Вроде как за еду - и то все делали вид, что из милости кормят уродку. А она вообще-то и не уродка была - носик маленький, аккуратный, глаза серые, волосы русые и густые, что по нынешним временам редкость. Только вот палец этот и ухо все дело портили. Ну, одному там она вроде нравилась даже, он ее Кошкой прозвал - за ухо это самое. И еще за то, что видеть она могла в темноте.
        И однажды решили над ней поизмываться спьяну трое отморозков. Я так думаю - многие на станции ее побаивались. Не то чтобы ведьмой считали… но эти ее странности и то, что в темноте видит, на подозрения всякие наводили. Ну вот как бывает, пауков боятся люди - а за что, и сами не знают. Ну, а пьяным-то море по колено…
        В общем, издевались над ней всячески, а под конец что еще удумали - говорят, щас человека из тебя делать будем. И отрубили ей шестой палец, и еще пол-уха откромсали. Да так и бросили кровью истекать в туннеле. Кто-то из них спьяну даже похвалялся своими подвигами. Само собой, никто из местных не пошел взглянуть, что с Кошкой стало. Только старуха одна перевязывать ее ходила, да девчонка какая-то еды таскала ей, у себя урывая.
        - А тот, кому она нравилась, не помог ей? - спросил Игорь.
        - Да что он мог сделать против троих? Да и нравилась - сильно сказано. Конечно, доброе слово девчонке ему не жаль было сказать, чтоб старалась получше. Тем более это ему ничего не стоило. А с больной с ней возиться - на фиг ему сдалось? Да и не было его, говорят, в то время на станции.
        В общем, думали, помрет Кошка, уж очень была плоха. Но она кое-как оклемалась, отлежалась. Уходить хотела со станции, но напоследок на беду свою опять на глаза одному из тех отморозков попалась. Он удивился: «Что, мало тебе, чертово отродье, мутантка? Надо же, живучая какая! Получай!» - и ногой ее в живот. Говорят люди, что на самом деле испугался он, когда ее увидел. Оттого и ударил - со страху.
        - Чего испугался? - спросил Игорь.
        - Ну, он ведь ее мертвой считал. Обычная женщина и умерла бы после того, что они над девчонкой учинили. Но эта Кошка, значит, не такая уж хилая была. Не зря, видно, ее так прозвали. Раньше говорили - у кошки девять жизней. А бандит тот решил, наверное, что она колдунья или того хуже.
        Старуха ее спрятала где-то, полуживую. Говорили шепотом, что Кошка беременной была, а от того удара выкидыш у нее случился, и оттого она кровью изошла. Прошло с тех пор несколько месяцев, все уж и думать о мутантке забыли. Считали, что умерла она давно и тело ее где-нибудь в туннеле крысы обглодали. Ведь в метро и хоронить толком негде. И была однажды на Китай-городе гулянка, перепились все, даже часовые приняли на грудь. Ну, утром стали кое-как просыпаться, похмеляться, а отморозки те, что мутантку замучили, спят и спят. В палатку к ним заглянули - у самых храбрых поджилки затряслись. Все вокруг кровью залито, все трое лежат, зарезанные. И у каждого отрезано правое ухо и мизинец на одной руке.
        Вот тут про Кошку и вспомнили. Да и один из часовых сознался - вроде видел он похожую женщину, проходила мимо него. Он пьяный был в дымину, сообразил только, что лицо вроде знакомое, а кто это - так и не понял. Решил, из своих баб кто-то и не стал шум поднимать. Да и как ему сразу было Кошку-мутантку признать, раз ее давно мертвой считали? И только когда тех троих нашли, сообразил часовой, кого гостья ночная ему напомнила.
        Никто и не знал - верить ему или нет? Может, он сочинил все спьяну. Не думал никто, что девчонка на такое зверство способна. Но вариантов-то особых не было. Либо сама она с обидчиками разделалась, либо поквитаться за нее кто-то решил. А кому она больно нужна - мстить за нее? Да еще вот так рисковать при этом? Впрочем, люди поахали, да и успокоились быстро. Все-таки то, что те отморозки с девчонкой сделали, даже по бандитским понятиям беспределом было. Ладно бы с мужиком так обошлись. Так что в глубине души многие считали, что получили они по заслугам.
        И с тех пор то здесь, то там встречали женщину, по описанию похожую на Кошку. И говорили, что носит она черные кожаные перчатки с обрезанными пальцами - это чтобы шрам скрыть на том месте, где лишний палец ей оттяпали, а волосы так причесывает, чтоб закрывали остатки изувеченного уха. Еще на виске у нее вроде бы шрам под волосами. Бандиты с Китай-города за ней охотятся, даже премию назначили тому, кто ее убьет.
        - Все простить не могут? - спросил Игорь. - А по-моему, девчонка поступила по понятиям.
        - Да не в этом дело, - досадливо поморщился Костя. - Они бы, может, давно забыли и простили, но Кошка теперь китайгородских очень не любит. Уже пару раз случалось - выйдет человек со станции в одиночку по своим делам и исчезает. А спустя какое-то время находят его мертвым в туннеле, с отрубленным пальцем и с отрезанным ухом. А может, и еще несколько случаев было, но там точно сказать нельзя было, крысы успевали трупы обглодать. Потому бандиты и ищут ее - кому охота под боком такого врага иметь? И говорят, что она вообще мужчин теперь ненавидит, не только с Китай-города. Ее, кажется, в Рейхе тоже в розыск объявили. Но известны случаи, когда Кошка, наоборот, помогала сталкерам. Тут, видно, не угадаешь, под какое настроение ей попадешься. И женщин она никогда не трогает. Теперь, значит, снова здесь, у нас появилась.
        - А сам-то не боишься ее? - задал Игорь вертевшийся на языке вопрос. - Или на сторожа своего шестиногого надеешься?
        - Я уже давно ничего не боюсь, - грустно ответил Костя. А Игорю уже в который раз показалось - чего-то их хозяин гостеприимный не договаривает. «Уж не пришел ли он сам сюда с Китай-города в свое время, после тех самых событий? - подумалось Игорю. - Иначе отчего бы эта история ему была известна в таких подробностях?»
        - Ну что ж, повезло тебе, что тебя она отпустила, - подытожил Костя. - Но советую об этой встрече никому не рассказывать. Кошка может объявиться где угодно, и лучше ее не злить лишний раз. Вы вообще глупость страшную сделали, что в тот ход полезли. Это хорошо еще, что вы только ее там встретили. Могло быть гораздо хуже.
        - Да куда уж хуже-то? - усмехнулся Игорь. - Впрочем, ты говорил - там группы вооруженных людей ходят. Бандиты?
        - С бандитами еще как-то можно договориться. Кошка тоже может иногда отпустить человека живым. Но если попадетесь летучему отряду - тогда точно конец вам, - понизив голос, сказал Костя.
        - А это еще что такое? - удивился Игорь.
        - Слух ходит, в районе Лубянки сохранился бункер. Ведь этих бункеров полно было понастроено под Москвой - как раз на случай войны. Но так все неожиданно случилось, что основная масса народа укрылась в метро. А люди поговаривают - успел кое-кто и в том бункере запереться. И до сих пор там живут. Всего у них запасено с лихвой - оружия, одежды, продовольствия. Да только нужна им рабочая сила - слуг не хватает. Вот они и выходят на охоту. Тех, кто попадается им на пути, если не нужны им - слабые там, или больные - убивают. А сильных уводят к себе. Заставляют пахать на износ, а ослабевших убивают и в специальном крематории сжигают, чтоб и следов не осталось. А кто говорил, что и в пищу употребляют - в переработанном виде. Им проще новых рабов наловить, чем с немощными возиться. Они всех остальных, кроме себя, за людей вообще не считают. Оттого и говорят про них - летучий отряд, потому что появляются они внезапно, словно из ниоткуда, и исчезают тоже непонятно куда. Они возле своего бункера все ходы-выходы знают, но сюда вроде не суются. А вот в метро, по слухам, пробираются иногда, ловят в туннелях
зазевавшихся одиноких путников и утаскивают к себе в бункер.
        - А кто ж тебе в таких подробностях все это рассказал? - спросил Игорь.
        - Я видел одного человека, которому рассказал другой. А тот, другой, своими глазами видел беднягу, который оттуда бежал по подземному ходу, - объяснил Костя.
        Игорь не очень-то поверил во всю эту историю. С другой стороны, кто-то же расширил ход, ведущий из коллектора Неглинки, по словам Профессора, как раз в сторону Кузнецкого моста и Лубянки. Зачем, спрашивается?
        Тем временем Костя увидел в воде тряпку, которая его чем-то заинтересовала, и попытался зацепить палкой, чтобы подтащить поближе. Игорь осторожно шагнул вперед, желая помочь ему, ноги заскользили по грязи, и он плюхнулся в воду. Бурный поток тут же подхватил его и потащил прочь. Громов увидел бледное лицо Константина и его выпученные глаза, а потом ему стало не до этого - он старался не нахлебаться мутной вонючей воды. Плавать Игорь, конечно, не умел - где ему было научиться? Впрочем, здесь было неглубоко, но течение оказалось сильным, а дно - скользким. Он никак не мог подняться на ноги.
        Он уже представлял себе, как сейчас вода понесет его все дальше и дальше - мимо той дыры, где он видел труп, прямо в трубу, где погиб Васька. Интересно, сидит ли еще в трубе эта вязкая дрянь? Скоро он это узнает на собственном опыте.
        Но тут Игорю удалось наконец уцепиться за торчащий из стены прут арматуры, и он с трудом поднялся. Вода здесь была ему почти по пояс. Сначала Игорь облегченно вздохнул, но, немного отдышавшись, он ощутил, что вода просто ледяная, и почувствовал, что замерзает. С одной стороны, надо было скорее возвращаться к своим, переодеться в сухое, погреться у костра и выпить горячего чаю. Но с другой, как решиться отпустить прут и сделать даже шаг против течения? Ведь если его опять собьет с ног, он может не выбраться обратно. Так он и стоял, не зная, что делать, и чувствуя, что замерзает все сильнее.
        «Берегись воды», - вспомнились ему слова отшельника. «А ведь правду мужик говорил», - подумал Игорь с запоздалым раскаянием.
        Вдруг он увидел обломок доски, который почему-то не проплыл мимо, а болтался в воде возле него. Приглядевшись, Игорь понял, что доска обмотана толстой веревкой, и сообразил, что это Костя пытается ему помочь. Он осторожно ухватился за веревку - она сначала подалась, но потом натянулась. И Игорь, держась за нее, уже увереннее сделал шаг, другой против течения. Вода норовила сбить его с ног, но, цепляясь одной рукой за веревку, а другой - за стену, он все же мог потихоньку двигаться. И скоро увидел Костю, который изо всех сил тянул веревку, и помогавшую ему Марину.
        Они вернулись в боковой ход, к Жене и Профессору. Те, оказывается, нагрели воды и по очереди ополоснулись в дальнем закутке. Игорь снял промокшую одежду, разложил возле костра для просушки и тоже с удовольствием вымылся почти горячей водой - у него зуб на зуб не попадал. В бутылочке, прихваченной Мариной из супермаркета, оказалась какая-то пенистая жидкость, правда перебродившая и уже не слишком хорошо пахнущая. Все же это было лучше, чем ничего - удалось помыть волосы. Впрочем, Игорь понимал, что ощущение чистоты будет недолгим - очень быстро они снова испачкаются в сырой глине. Но, сидя у костра, закутавшись в сухую куртку и прихлебывая горячий вкусный чай, он чувствовал себя на верху блаженства и даже находил в происшедшем свои плюсы. Сапоги, из которых он вылил воду и пристроил сушиться, после купания слегка сморщились и облезли. Теперь они выглядели уже более подходящими для человека, который не хочет выделяться среди других.

* * *
        К вечеру вода стала понемногу спадать, и бродяги начали собираться в путь. Впрочем, вещей было совсем немного, основное место в рюкзаках занимали съестные припасы - банки, крупа, чай. Костя, как и обещал, дал им с собой копченой рыбы.
        - Вы там поосторожнее, - посоветовал он. - И идите только прямо, никуда не сворачивайте. А то еще попадете в зыбучие пески - засосет.
        - Что еще за пески такие? - нахмурился Игорь.
        - Ну, почва тут кое-где зыбкая, - туманно объяснил нелюдим. - Идешь и проваливаешься - сначала ноги увязнут, а попробуешь выбираться - еще глубже застрянешь. Затянет по пояс, потом по грудь, а потом и с головой под землю уйдешь. И метаться бесполезно - чем больше двигаешься, тем быстрее засасывает. Так что идите только по туннелям, как я объяснял. Не сворачивайте никуда, если не хотите тут навсегда остаться. И еще - грибы лучше не собирайте. Старуха их, конечно, ест, но она в них толк знает. А вам я даже останавливаться не советую в тех местах, где грибы эти растут.
        - Почему это? - нахмурился Игорь.
        - Понимаешь, - протянул Костя, - они как-то действуют на людей. Не все, но некоторые. Когда стоишь возле него, у тебя мысли меняются. Все, что до этого казалось важным, становится каким-то лишним. И наоборот, мелочи всякие вдруг делаются очень нужными. Радость чувствуешь без всякой причины. Иногда даже петь хочется ни с того ни с сего. Или тянет самому с собой беседовать. Как будто это гриб начинает за тебя думать.
        - Это вредно? - спросил Игорь.
        - Это опасно, - отрезал Костя. - В такую минуту тебе любой монстр покажется просто милой зверушкой, которую надо скорее погладить по головке, а первый встречный - чуть ли не родным братом, от которого не ждешь плохого. В итоге становишься легкой добычей. Я думаю, что грибу хорошо, то вряд ли человеку полезно, - убежденно подытожил он.
        - Ну, совсем запугал, - усмехнулся Игорь.
        - Мне говорили, что в некоторых местах здесь и время течет по-другому, - сказал нелюдим. - Да я и сам замечал такое. Наверное, это тоже как-то связано с грибами.
        - Да, - согласился Игорь, - грибы разные бывают, это точно. У нас был случай, один поел от голода странных грибочков, бледных и тонких, да и не проснулся потом.
        Ему почему-то вспомнился отшельник. У него в пещере грибов как раз хватало. Вполне возможно, что грибы уже думали за него. Игорь не удержался и фыркнул.
        - Время для всех течет по-разному, - вдруг резко сказал Профессор. Игорь с изумлением посмотрел на него, но тот пояснять свою мысль не стал.
        - А то оставались бы, - в очередной раз предложил Костя, уловив колебания Громова. - С напарником на поверхность ходить веселее.
        - Не расстраивайся, может, еще вернемся, - усмехнулся тот. - Как встретим Лизку-утопленницу, так сразу и побежим обратно.
        - Привет ей передавайте, - не остался в долгу Костя. Марина нахмурилась и украдкой сплюнула через левое плечо.
        Игорь посветил фонариком - все ли взяли? В дальнем углу валялось что-то розовое. «Кукла», - понял Громов. Та самая кукла, которую он принес для Жени.
        Игорь ничего не сказал девочке. Он уже понял - Женя найдет оправдания. Скажет, что это лишняя тяжесть, что в рюкзаке и так мало места. Но ему стало очень обидно. Девочка ведь вроде уже неплохо начинала к нему относиться. Даже попросила, чтоб стрелять научил. Все-таки какой-то знак доверия. А теперь опять ершится, подарки не берет - а он ведь специально старался, порадовать хотел. «Можно сказать, рискуя жизнью, - усмехнулся он про себя. - Что изменилось-то, пока мы были на поверхности?»
        Провожаемые Костей, бродяги выбрались на покрытый илом берег. После наводнения всякого хлама валялось еще больше. Они попрощались и пошли вверх по течению - теперь их целью был Екатерининский парк, откуда они собирались пройти к проспекту Мира.
        Взглянув мимоходом на Женю, Игорь увидел, что одну его просьбу она все же выполнила: сменила косынку на голове. Но красивый новый платок уже весь выпачкался в грязи, так что цвет его теперь было и не разобрать. И наверняка вредная девчонка сделала это нарочно - трудно было за короткое время так измазаться.
        «Может, она чувствует, что я хочу уйти от них при первом же удобном случае? Но ведь пока я с ними, я стараюсь заботиться о ней», - горько подумал Игорь и зарекся на будущее делать Жене подарки.
        Чавкала под ногами грязь. Игорь вновь думал, что Костя темнит и что, скорее всего, не по своей воле он от людей ушел, а выгнали его за какие-нибудь серьезные проступки. Впрочем, какое Громову до этого дело? Он и сам теперь бездомный, под стать тем бродягам, с которыми судьба свела.
        Да и о своих спутниках он знает не так уж много. Чего все время так боится Женя? Что скрывает под повязкой на руке Марина. А вдруг… Игорь даже поежился. Нет, это невозможно. Во-первых, описание, которое дал Константин мстительнице с Китай-города - серые глаза, русые волосы, - точь-в-точь подходит встреченной в подземельях незнакомке, но вовсе не Марине, темноволосой и темноглазой. Ну ладно, волосы еще можно перекрасить. Женщины знают всякие ухищрения, они даже в подземке ухитряются что-то делать со своим лицом и волосами. Но цвет глаз не изменить. Он слышал, что в прежней жизни, наверху, для этого существовали специальные линзы. И пластические хирурги имелись, которые могли себе позволить не только раны лечить, но и перекраивать женские лица в угоду тогдашним понятиям о красоте. Теперь же, в подземке, вместо того, чтобы возиться с изменением внешности, проще иной раз убить нескольких ненужных свидетелей. Чем, кстати, Кошка, судя по всему, и занимается.
        И самое главное, оба уха у Марины были в порядке - он сам видел. Игорь помотал головой, отгоняя бредовые подозрения. «А девчонку ту жалко, конечно. Неудивительно, что она после такого начала на людей кидаться. Хотя, может, и нет на самом деле никакой Кошки, а все это просто очередные байки. Но вот что странно - та женщина ушла во тьму, не зажигая фонаря… Словно и без света отлично видела…»
        «Да, Кастанеда об этом ничего не писал, - услышал Игорь голос Васьки так отчетливо, словно тот шел рядом. - Не знал, наверное, что так бывает, и не рассказывал ему никто про нашу жизнь скорбную. А если б знал, написал бы обязательно, как мыкаемся мы тут, бездомные, никому не нужные, и каждый норовит нас пнуть, точно собачонок приблудных».
        Игорь хотел что-то возразить, сказать, чтоб Васька прекратил паясничать. Но потом вспомнил - нет больше Васьки. Отмучился.
        Путешественники не так уж удивились, когда через некоторое время увидели сидящую на берегу пожилую женщину. Спутанные нечесаные полуседые космы падали ей на лицо. Рядом чуть тлели угли небольшого костра. Женщина внимательно смотрела в воду. Увидев, что мимо проплывает толстая ветка, она нагнулась, выхватила ее из воды и положила возле себя, где уже валялось несколько палок.
        - Дрова собираешь? - приветствовал ее Игорь. Женщина пристально посмотрела на него, и ему стало не по себе - очень уж цепким был ее взгляд. Она протянула к нему руку:
        - Еда есть? А то я два дня крошки во рту не держала. Дай поесть, не пожалеешь. Погадаю тебе, всю правду скажу.
        Она улыбнулась, обнажив голые десны. Лишь впереди торчали два кривых почерневших зуба.
        - Все, что мне надо знать про себя, я и сам знаю. Ты лучше расскажи, как нам к людям в метро выйти, - усмехнулся Игорь, прикидывая, чем не жаль угостить старуху. Черт с ним, с гаданием, а вот побольше узнать про дорогу не мешало бы.
        Поколебавшись, он все же выудил из рюкзака неполный пакетик крупы. Женщина проворно сунула пакетик куда-то в складки многослойной одежды. Была она в темном ветхом платье, на которое сверху еще было накинуто что-то грязное и бесформенное, с потертым и слипшимся меховым воротником.
        - Чифирь? - спросила она, протягивая стеклянную банку с бурой жидкостью. Жидкость выглядела очень неаппетитно, и Игорь покачал головой, вспомнив про яд из корня подземельного.
        - Что ж тебе сказать хорошего? - прищурилась старуха. Перевела взгляд на Женю, поводила рукой над ее головой: - Вижу, все вижу, дитятко. Тяжкая доля тебе выпала. Молчи, терпи, может, и уцелеешь.
        - Скажи нам лучше, как до Проспекта Мира дойти, - оборвал Игорь причитания старухи.
        Старуха уставилась на него… А старуха ли? Громов вдруг понял, что не такая уж она и старая. Если бы не дурацкая одежда, ей можно было бы дать лет сорок. И движения у нее были быстрые, уверенные.
        - А ты, красавец, долго жить будешь, - усмехнулась она как-то двусмысленно, - если, конечно, не умрешь на днях.
        У Игоря мурашки побежали по спине. Но старуха вдруг, отбросив кривляния, заговорила вполне нормально:
        - Пока лучше низом идите, по реке. Сейчас по водопаду подниметесь, в кирпичный коридор попадете, вот прямо по нему и идите. Только не до самого пруда, а чуть раньше выход ищите. Потом парком пройдете вниз, там перейдете улицу широкую, по ступенькам подниметесь и увидите большой дом с круглой крышей. Лучше справа обойдите его, со стороны месяца. Потом все прямо - и выйдете, куда надо.
        Она стояла так близко, что Игорь почувствовал странный острый звериный запах. Вдруг из проема за ее спиной послышалось что-то вроде стона. Причем - нечеловеческого.
        - Кто там у тебя? - спросил Громов, непроизвольно сжимая приклад автомата.
        - Кошечка моя захворала, - запричитала снова старуха.
        Игорь вздрогнул и мог бы поклясться, что старуха это заметила - глаза ее злорадно блеснули. Но она тут же горестно подперла щеку рукой, как бы собираясь расплакаться, и опять заныла:
        - Котеночек мой заболел, Васенька. А вы идите своей дорогой, добрые люди, какое вам дело до одинокой больной старухи?
        Игорь махнул рукой, и маленький отряд двинулся дальше. Старуха же проворно забралась в боковой ход, где лежал, уронив голову на лапы, крупный зверь. Старуха присела и погладила его по лобастой голове.
        - Обидели Васеньку злые люди, ранили, - забормотала она. - Ничего, будет Васенька здоров.
        Зверь вздохнул почти по-человечески.
        - Не так далеко им идти, - захихикала старуха, - да только дойдут ли? Там ведь по дороге домик стоит, хорошенький такой. Доброго Дедушки домик. А в домике том - зверушки. Милые зверушки, ученые. Стоят звери около двери!
        И она снова мерзко захихикала.
        Глава 7
        ДОСТОЕВСКАЯ И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ
        Как и предсказывала старуха Чуфыриха, путешественникам пришлось преодолеть небольшой водопад, после чего они очутились в кирпичной трубе значительно меньших размеров, чем туннель. Идти здесь было не так удобно, под ногами хлюпала вода. Но скоро они миновали боковой туннель, откуда вливалась основная масса воды, и брести против течения стало легче.
        Наконец они увидели, что впереди забрезжил неясный свет. По подсчетам Игоря, снаружи сейчас смеркалось. Он вспомнил совет старухи - не выбираться через пруд, а подняться на поверхность раньше.
        Все устали, промокли и замерзли, но погреться и обсушиться все равно было негде. Решили подкрепиться немного и вернуться чуть-чуть назад в поисках выхода.
        Пройдя немного в обратном направлении, Игорь обнаружил трубу, показавшуюся ему подходящей. Отдохнув с полчаса, они принялись выбираться. Первым лезть решил Игорь, а Профессора оставил замыкающим.
        Добравшись до верха, Громов отвалил тяжелую крышку и высунулся наружу. Уже почти стемнело. Он находился на полянке, заросшей буйной травой, уже начинавшей жухнуть. Невдалеке виднелись густо разросшиеся кроны деревьев, оттуда долетали странные монотонные скрипучие крики. Не очень Игорю нравилось это место, однако выбирать не приходилось. Он осторожно выбрался из люка, постоянно оглядываясь. За ним вылезли Марина и юркая, как ящерица, Женя. Последним грузно вывалился Профессор.
        Игорь наугад принялся прокладывать путь сквозь густую траву. По сторонам слышались шорохи и треск, как будто на лужайке, кроме них, находилось еще множество всякой мелкой живности.
        Профессор растерянно оглядывался по сторонам. И не узнавал знакомые места. Ведь он здесь бывал много раз до Катастрофы. Он отлично знал Мещанский район. Вон там, за парком, возвышается шпиль Театра российской армии, необычного пятиконечного здания. А сейчас они в парке. Когда-то, в XVIII веке, здесь была загородная усадьба графа Салтыкова. Наверное, город тогда еще умещался в пределы Садового кольца. Потом, век спустя, усадьба графа была переделана в Екатерининский институт благородных девиц, и парк стал называться Екатерининским. А еще через сто лет в здании института разместился Центральный Дом Советской Армии, и вместо благородных девиц по аллеям парка, также переименованного, теперь ходили солдаты. Да и сам Северцев бывал здесь не раз - ресторан в нарядном здании с колоннами на площади днем работал как столовая, там можно было хорошо поесть. В парке гуляли мамы с детьми, в пруду плавали лебеди. Ну, может, лебедей и не было, но уж утки плавали точно.
        К 1980 году, к Московской Олимпиаде, от парка отрезали кусок, чтобы проложить широкий Олимпийский проспект. Тогда же был построен и Олимпийский спорткомплекс. Аристарх тогда был мальчишкой, но он все помнил.
        Теперь парк превратился в джунгли. Утки куда-то делись - наверное, их пожрали новые обитатели этих мест. А может, и сами утки теперь жрут новых обитателей…
        «Но ведь когда-то на этом месте уже был лес, - подумал Профессор. - Еще задолго до того, когда никаких графов Салтыковых еще и в проекте не было, стояло тут небольшое поселение. А до этого стояла дремучая чаща, где наверняка водились волки и медведи. Вот теперь мы стали свидетелями нового витка. Все начнется с нуля, но уже по-другому. Возможно, в недалеком будущем здесь будут ползать разумные слизни и говорящие тараканы. Кто знает, какие невероятные формы примет жизнь теперь? Но она продолжается. Глупый, самонадеянный человек считал себя царем природы, но не справился с правлением, и его свергли. Пришлось ему уступить власть. Следующие цари природы будут выглядеть по-иному. И возможно, остатки человечества даже не успеют узнать - как именно…»
        Профессор почувствовал одиночество. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, кто тоже помнил недавнее прошлое. Ведь для его спутников все эти места ничего не значат, не напоминают о прежней жизни, такой милой и легкомысленной. Для них это лишь развалины, в которых таится угроза.
        Тем временем Игорь обнаружил, что стоит возле небольшого полуразрушенного строения, которое изначально, судя по всему, было выкрашено в белый цвет. Когда-то это, видимо, был нарядный домик, находившийся в ухоженном парке. Теперь парк превратился в буйные джунгли, а домик - в сущую развалюху. Прогнившие ступеньки вели к крыльцу. Сделав остальным знак подождать, Игорь поднялся по ступенькам - одна проломилась под его весом, и Громов еле успел убрать ногу. Затем он включил фонарик и первым делом посветил вокруг себя. Луч выхватил из темноты белую фигурку возле его колена. Игорь чуть не вскрикнул, но фигурка не шевелилась, и он понял, что это статуя - кудрявое дитя держало на плече корзинку или что-то в этом роде. Громов облегченно вздохнул.
        Справа сплошной стеной стояли гигантские деревья, и что там, за ними, разглядеть было невозможно. Прямо перед ним расстилалась черная гладь воды. «Тот самый Лизкин пруд», - понял Игорь. Слева тоже росли деревья, но не так густо, и где-то вдали над ними неясно маячил шпиль на одном из зданий.
        Примерно посередине пруда Игорь тоже заметил статую - животное с круглой мордой держало в зубах большую рыбу. Он подивился затейливой фантазии живших прежде людей, которые так старались обустроить и приукрасить места своего обитания. Пока Игорь присматривался, рыба вдруг ударила хвостом, зверь еще больше высунулся из воды и перекусил ее пополам. Затем ловко проглотил и с плеском нырнул в воду. Игорь поежился. Ему было не по себе в этом месте, где статуи так похожи на живых существ, а живые существа - на статуи. Но пруд так и притягивал его - хотелось рассмотреть, что там.
        По поверхности воды плавали водоросли, сучья и несколько желтых листьев, а в просветах между ними виднелась черная гладь воды. Игорь посветил вниз - в одном из таких черных омутов что-то белело. Он присмотрелся и остолбенел: в толще воды явно просматривалось прекрасное белое женское лицо с закрытыми глазами. Женщина тянула к нему руки, словно умоляя спасти. Громову даже показалось, что глаза ее вот-вот откроются…
        Игорь спустился по ступенькам и, с трудом переступая непослушными ногами, пошел к воде. Оставалось совсем немного - спуститься по отлогому склону туда, где в омуте плавали желтые листья. А может, ему все это только кажется? Может, это тоже парковая статуя? А если нет? «Тогда это труп, - решил он. - Но откуда он здесь? Получается, что женщина утонула совсем недавно, иначе мертвое тело выглядело бы по-другому - его обглодали бы рыбы или прочие твари, облепили бы водоросли. Она не была бы такой красивой. А может, она просто живет в воде? После Катастрофы наверху появились очень странные создания, и женщина, способная дышать под водой, была бы далеко не самым невероятным из них». Ему хотелось найти какое-нибудь понятное объяснение. Костя говорил, что в пруду живет покойница - но ведь это глупости. Это суеверные сталкеры придумали. Сейчас он посмотрит на нее поближе и поймет, кто она на самом деле.
        «Берегись воды», - зазвучал в голове предостерегающий голос отшельника. Но ведь здесь нет бурного течения, и он вовсе не собирается сразу лезть в воду. Он только посмотрит…
        Голова у Игоря закружилась, он пошатнулся, теряя опору на скользком склоне. Еще чуть-чуть - и он скатится прямо туда, вниз.
        Но в этот момент его тряхнули за плечо. Игорь рывком обернулся - оказалось, это Марина так резко вернула его к реальности. Когда Громов оглянулся на черную воду, то уже ничего там не увидел.
        Игорь постарался отогнать наваждение, но его то и дело тянуло оглянуться, хотя он прекрасно понимал, что живой женщине в пруду взяться неоткуда. Хорошо, что он был тут не один и необходимо было продолжать путь. Вдоль пруда протянулось подобие дорожки, когда-то, видно, покрытой асфальтом, поскольку травы на ней росло меньше. И Игорь повел по ней свой отряд.
        Он чувствовал - пора быстрее уходить из этого места. Здесь было опасно. Он не сумел бы объяснить, почему так думает, но инстинкт прямо-таки заходился тревожным криком. Опасность затаилась наверху, в кронах ветвей. Опасность была в полуразрушенном здании неподалеку. Опасность подстерегала за следующим поворотом. Из-за каждого куста их провожали чьи-то внимательные, недобрые глаза - Игорь это чувствовал всей кожей, вспотевшей под костюмом химзащиты. Видимо, люди были здесь не такими уж частыми гостями. И пока еще местные обитатели приглядывались к ним, оценивали их силы. Но еще немного - и хозяева парка, возможно, осмелеют настолько, что решатся на «разведку боем». Выход только один - проскользнуть, пока они не опомнились, не спохватились.
        По дорожке путешественники дошли до другой, пошире, которая ее пересекала. Игорь вдруг почувствовал, что ужасно устал. Если верить тому, что рассказывал Костя, по дорожке, ведущей вниз, можно было выйти к Олимпийскому спорткомплексу. А если идти парком вверх, то совсем недалеко будет полуразрушенная станция Достоевская. Игорь почувствовал, что у него просто не хватит сил выдержать еще и путешествие через спорткомплекс, которое вовсе не обещало быть легким. Ему ужасно хотелось отдохнуть, обсушиться, прийти в себя. И он повел свой маленький отряд вверх. Никто возражать не стал.

* * *
        Они добрались до полуразрушенного строения возле выхода из парка, пересекли дорогу и небольшой сквер. Профессор узнал памятник Суворову - великий полководец слегка покосился, но все еще держался молодцом. Справа от них было здание театра Российской армии - то самое, пятиконечное. От него вниз шли ступеньки. Вблизи заметно стало, что правое крыло здания обрушилось. А вскоре они обнаружили букву «М» над подземным переходом и осторожно принялись спускаться.
        В вестибюле Игорь посветил фонариком - несколько крыс кинулись врассыпную. Значит, не так уж плохо здесь. Он вспомнил наставления опытных сталкеров - мол, если водятся крысы, значит, место не совсем гиблое. Вот если даже крыс нет, стоит насторожиться - возможно, завелось кое-что похуже.
        Путешественники прошли по облицованному серым мрамором коридору, который пару раз заворачивал, и увидели перед собой турникеты, а за ними эскалатор. Они потихоньку принялись спускаться.
        Добравшись до низа, они обнаружили, что потолок просел и гермоворота заклинило в полуоткрытом состоянии. Но щель была заслонена изнутри деревянным щитом, явно поставленным чьими-то руками. В то же время станция не подавала признаков жизни. Осторожно отодвинув щит, они убедились, что вокруг темно и тихо. Но что таила в себе эта тишина?
        Игорь с удивлением разглядывал стены, освещая их фонариком. Там, где ступеньки спускались на станцию, на серой стене действительно виднелся черный силуэт мужчины. Он словно крался вниз. На противоположной стене Игорь увидел белый силуэт девушки, а посветив назад, в ту сторону, откуда они пришли, - огромное, почти во всю стену, скорбное бородатое лицо. Ему стало не по себе. Если бы не необходимость отдохнуть, он бы ни за что не стал оставаться в таком месте. Но сил уже не было. Надо было снять противогазы и костюмы, которые, как выяснилось, местами пропускали воду.
        На станции их ожидало еще одно открытие: в углу виднелись следы костра. Колонны здесь были широкие, массивные и скорее напоминали стены, в которых были проделаны квадратные проходы. Во многих были глубокие трещины - станция словно проседала под собственной тяжестью. Тут и там валялись обломки серого камня, осыпавшиеся со стен. И еще в двух местах Игорь обнаружил нарисованные на стенах черно-белые человеческие фигуры или лица. Да уж, как ни крути, а радостной эту станцию было назвать трудно.
        В одном из проходов было устроено что-то вроде топчана из уложенных на пол досок, потемневших от времени. Игорь пришел к выводу, что станция еще недавно была обитаемой. Больше того - его не покидало ощущение, что за ним неотрывно следят чьи-то глаза. Но его с непреодолимой силой клонило в сон. Взяв с Марины и Профессора обещание подежурить, Громов растянулся на топчане из досок прямо в полусырой одежде и скоро провалился в беспамятство.
        Ему снилось, что черный человек вышел из стены, склонился над ним и приставил нож к его груди, примериваясь, чтобы вернее нанести удар. Нащупав одной рукой собственный нож, а другой - фонарик, Игорь моментально сгруппировался и сел, светя перед собой. Черная тень шарахнулась от него.
        - Ты кто? - осипшим со сна голосом спросил Игорь.
        Человек не ответил, хотя и скрыться не пытался. Сидел на корточках у противоположной колонны, каждую секунду готовый убежать. На нем был темный мохнатый плащ, на голове - кожаный шлем. Игорь посветил вокруг и облегченно вздохнул - его спутники были целы, просто спали богатырским сном. Тогда Громов снова перевел взгляд на человека напротив.
        - Ты здесь живешь? - спросил он.
        - Сейчас паук придет. Плохо будет, - неожиданно отозвался человек. - Ты уходить быстро, все уходить.
        - Куда уходить? Какой паук? - но Игорь уже начал кое-что понимать. Толкнул Профессора, потряс за плечо Марину. Женя тут же проснулась сама, когда вокруг зашевелились остальные.
        Человек указал им в сторону гермоворот и сам двинулся туда же. Игорь по-прежнему настороженно следил за ним, хотя ему казалось, что местный житель настроен скорее дружественно. Иначе давно мог бы убить их, спящих.
        Они подошли к гермоворотам и присели возле деревянного щита так, чтобы в любой момент можно было его отодвинуть. Странный человек устроился немного поодаль.
        - Как тебя зовут? - спросил Игорь.
        Но тому, видно, было пока не до церемоний.
        - Смотреть туда, - прошептал он и протянул руку в направлении места их ночлега. Игорь навел луч фонарика и увидел. Там что-то двигалось. Из квадратного прохода вытянулась длинная толстая бурая конечность, покрытая короткими волосками. Потом протянулась и вторая, а потом он увидел между ними маленькую голову с близко посаженными глазами, сверкавшими злобой, и часть огромного бурого туловища. Паук занял собой чуть ли не половину квадратного прохода между колоннами. «Ничего себе!» - подумал Игорь. Черный человек в капюшоне поднял большой обломок серого камня, валявшийся рядом, и швырнул, метя в голову паука. Существо слегка попятилось и угрожающе приподняло передние конечности.
        Игорь начал понимать, что неизвестный спас им жизнь. Если бы не предупредил… Он даже поежился, представив себе, что бы с ними сейчас было.
        «Раз так, надо освещение наладить», - подумал он и принялся отдирать планку от деревянного щита. Черный человек следил за ним с любопытством, но не возражал. Игорь достал пластиковую бутыль, где плескалась горючая жидкость, открыл крышку. Тут черный человек, почувствовав резкий запах жидкости, оживился.
        - Огонь! - возбужденно заговорил он. - Огонь убивает паука!
        - Только надо с умом, - согласился Игорь.
        Паук, между тем, осмелел и снова высунулся в проем. Злобные глазки, казалось, следили за людьми. Он как будто затаился в ожидании, в предвкушении добычи.
        Поразмыслив, Игорь решил, что надо сначала как следует подготовиться, а потом действовать наверняка. Он слегка смочил конец отодранной дощечки горючей жидкостью, нашарил в кармане зажигалку, поджег факел и передал его Марине. Затем перехватил автомат поудобнее. Черный человек одобрительно кивал. Игорь тщательно прицелился прямо между глаз паука и дал короткую очередь.
        Передние конечности монстра судорожно вскинулись, он вслепую яростно замолотил ими в воздухе. Игорь тут же выхватил у Марины зажженную дощечку и, сделав несколько шагов вперед, кинул ее в проем, где судорожно бился паук, а сам тут же отскочил подальше.
        И вдруг запылало сразу все - иссохшиеся доски, валявшееся рядом тряпье. Замелькали в воздухе волосатые конечности, распространился отвратительный запах паленого. Игорь понял, что сейчас горящий паук начнет метаться по станции, и тут начнется такая свистопляска, что мало не покажется. Но вдруг в проходе что-то с треском взорвалось. Паук еще некоторое время судорожно сучил ногами, потом застыл, скукожился, скрючился. Игорь, слегка оторопев, смотрел, как тварь догорает, распространяя жар и удушливую вонь. Несколько минут - и от чудовища остался обгорелый труп. А огонь продолжал полыхать, и вдруг прогремел еще один взрыв. Во все стороны полетели каменное крошево и горящие хлопья, один каменный обломок смазал Игоря по щеке, острым краем рассекая кожу. Трещина в стене стала еще больше, и Громов инстинктивно прикрыл голову руками. Но когда доски сгорели окончательно, пламя постепенно погасло само собой. Лишь искореженные останки паука источали жуткое зловоние - запах паленой шерсти и чего-то еще очень противного. Зато на станции сразу стало жарко, полусырая одежда исходила паром, высыхая прямо на людях.
        Черный человек прижал руку ко лбу и поклонился.
        - Спасибо!
        - Как тебя зовут? - снова спросил Игорь. - Есть тут кто-нибудь еще?
        - Саид зови, - отозвался черный человек. - Никого нет, все умерли. Лейла умерла, Сергей умер, а Слава и Виктор ушли. Только Ася и я остался.
        Он вытащил из ближайшего угла худенькую девушку в ветхом черном костюме, кожаной куртке и черном кожаном шлеме. Девушка упиралась, но как-то вяло.
        - Ася, - сказал Саид.
        У Аси от ужаса расширились глаза, но когда она увидела Марину и Женю, то как будто немного успокоилась. А вообще Игорю показалось, что происходящее вокруг ее не слишком волнует. Она словно обдумывала какую-то свою мысль. И лишь при виде автомата в его руках Ася слегка оживилась.
        Не нравились Игорю ее глаза. Слишком отрешенный был у нее взгляд.
        - Есть хочется, - подала голос Марина. - Может, приготовим что-нибудь?
        Они отодрали еще несколько дощечек от деревянного щита и развели костер. Водой запаслись, еще путешествуя по подземной речке, и вскоре готовы были каша и чай. А Игорь попытался объясниться с Саидом. Но это было не так просто, и в конце концов рассказывать начала Ася - монотонно, как о чем-то постороннем. Приглядевшись к ней, Игорь понял, что не так уж она молода - ей было уже около тридцати. Просто ее хрупкость и худоба вводили в заблуждение - с первого взгляда женщина казалась чуть ли не подростком.

* * *
        Раньше на Достоевской народу было побольше, хотя станция сильно пострадала и оказалась отрезанной от остального метро. Тем не менее сначала еще можно было запасаться продуктами в магазинах наверху, крысы в туннелях водились, вода, хотя и не особо хорошая, была. Публика тут собралась самая пестрая - жители ближайших улиц, Селезневской и Советской Армии, несколько актеров из театра - это такое пятиугольное здание со шпилем на площади, видели? Военные были, а еще дядя Слава, пиротехник, как он называл себя. Сначала на станции даже свои обычаи были, актеры очень трепетно относились к изображениям на станции, огромное бородатое лицо тщательно протирали тряпками, цветы рядом клали, когда удавалось их раздобыть. Некоторое время спустя изредка стали появляться уцелевшие - приходили то из большого метро, то из подземных коммуникаций. Рассказывали, какие войны идут в большом метро. Понятно, что у жителей Достоевской никакого желания отправиться туда не возникало. На станции, конечно, тоже конфликты случались, но удавалось как-то справляться.
        - А там, дальше, что? - спросил Игорь, ткнув рукой в направлении туннеля.
        Ася пожала плечами. Они этого не знают, ведь туннели разрушены. Но вообще они идут в направлении станции Трубная, а с другой стороны - к станции Марьина роща. Про эту станцию тоже ничего не известно. Кто говорит - разрушена она, а кто - бандиты там живут. Но лично она, Ася, в это не верит - какой смысл бандитам жить на отшибе, где и грабить-то некого?
        - Название какое странное - Марьина роща, - отметил Игорь.
        Ася сказала, что, по слухам, когда-то в старину был это самый что ни на есть разбойничий район и орудовала там банда под руководством этой самой Марьи. А потом ее поймали и повесили, а может, и не поймали. В общем, дело темное. Эта история, видимо, столько раз пересказывалась, что уже невозможно понять, где в ней правда, а что люди сочинили.
        Игорь кивнул. У них на Красной линии тоже многие станции были названы в честь выдающихся покойников. А в этих краях, видимо, хватало незаурядных женщин с трагической судьбой. Лизкин пруд был назван в честь утопленницы, Марьина роща - в честь разбойничьей атаманши. Екатерининский парк поблизости тоже, видимо, получил название в честь какой-нибудь Екатерины, которая, возможно, именно здесь свела счеты с жизнью.
        Ася тем временем продолжала свой рассказ. Население Достоевской постепенно уменьшалось - жители умирали от болезней или гибли, поднимаясь на поверхность. Лет десять назад скончалась мать Саида, остались он и пятнадцатилетняя сестра Лейла. О них стала заботиться немолодая уже супружеская пара - Сергей и Наталья. Это были люди мужественные и добрые, они и прозвали его Саидом, а раньше у него было более длинное и труднопроизносимое для них имя. И теперь в память о них он так себя и зовет.
        Ася в метро оказалась одна - десятилетняя девочка ехала из музыкальной школы. Все ее родные остались в тот день наверху. Но здесь, на станции, она встретила Виктора. Пока Виктор был с ней, все казалось не таким ужасным.
        Когда людей на станции осталось не так уж много, пришел очередной скиталец и рассказал, что в большом метро уже вроде все наладилось, и кое-где можно жить совсем неплохо. Сергей и Наталья говорили, что ближайшие станции метро отсюда не так уж далеко. Но сами они уже не решались пуститься в такой опасный поход, а подраставшие дети и подавно - они, в отличие от взрослых, уже почти не ориентировались на поверхности.
        И все было бы ничего, если бы не старый пиротехник-самоучка дядя Слава. Тут голос Аси пресекся, она всхлипнула. Потом оправилась немного и продолжала рассказ.
        Несколько месяцев назад неизвестно откуда появился паук. Сначала он был не такой уж большой, ну, примерно вот такой. Тут Саид изобразил что-то на уровне своего пояса. И на людей нападать еще не пытался, ловил в свою паутину крыс. Это тоже было не очень хорошо, потому что крысы нужны были им самим. Люди пытались убить паука, но он был шустрый, быстро убегал и ловко прятался.
        На станции к тому времени оставалось уже человек десять, включая Саида с Лейлой, дядю Славу, Виктора, Сергея и Наталью. Сначала пропал маленький ребенок, и никто ничего не понял. Решили, что малыш убежал в туннель и там заблудился. Идти же на разведку никто не решился, ведь нормального оружия у них давно уже не было.
        Потом заметили паутину в туннеле, пару раз пытались ее выжигать, но она снова появлялась. Сергей вызвался караулить всю ночь, но утром его нашли скрюченным, посиневшим и словно иссохшим у входа в туннель, а в глубине туннеля все так же поблескивали нити паутины. Наталья весь день молчала, даже не плакала, а вечером сказала, что теперь караулить будет она. Ночью, когда все заснули, Саид не спал и видел, как она взяла горящий факел. Увидев, что он смотрит на нее, Наталья поцеловала воспитанника и велела заботиться о сестре, а сама отправилась жечь паутину. И не вернулась. Горючей жидкости она не взяла, факел, видно, погас, и нетрудно догадаться, что с ней случилось в логове паука.
        Еще через несколько дней, проснувшись, они не обнаружили на станции Лейлу. Саид поклялся отомстить пауку, но что он мог сделать? Люди поняли - скоро они все тут погибнут, постепенно, один за другим. Они всерьез решили уходить со станции. Но во всем виноват полоумный пиротехник-самоучка дядя Слава. Если бы не он, то, может, и станция бы еще продержалась, и Виктор сейчас был бы жив.
        Тут голос снова изменил Асе, и остальную часть истории кое-как досказал Саид.
        Дядя Слава старался обеспечить станцию оружием. Один раз, во время вылазки на поверхность, им посчастливилось найти в одной из квартир высотного дома целый арсенал - несколько автоматов, пистолетов и некоторое количество взрывчатки. Видно, хозяин квартиры был связан с криминалом. Дядя Слава экспериментировал с этой взрывчаткой, в результате чего ему оторвало полпальца, а станция пострадала еще больше - трещины в стенах заметно увеличились.
        А когда они решили, что отсюда надо убираться, дяде Славе втемяшилось для этой цели непременно использовать танк. Тут недалеко музей оружия, он туда иногда ходил на вылазки. Оружие там, конечно, хранилось очень старое, но кое-что полезное исследователи там нашли - костюмы химзащиты, например. Или вот бурку для Саида - она была подарена в свое время какому-то маршалу. А еще древний самозарядный карабин, к которому дядя Слава приспособился отливать пули. Там вообще очень много было старого оружия, жаль, что его уже нельзя было приспособить к делу. И снаряды были - некоторые, конечно, внутри пустые, а некоторые, как дядя Слава говорил, настоящие.
        А танки стояли во дворе, под открытым небом. И прекрасно сохранились, как уверял дядя Слава. Имелись даже вертолет и бронепоезд, но первый оказался слишком древним, а второй мог ехать только по рельсам, поэтому толку от них не было.
        И вот дядя Слава присмотрел подходящий танк. Он сначала хотел приспособить боевую машину пехоты, но потом все же решил, что танк лучше, и принялся приводить его в порядок. Даже топливо уже залил. Позавчера они должны были сделать последние приготовления и после этого уже могли погрузиться в танк - ведь их так мало осталось - и ехать куда-нибудь в поисках уцелевших. Виктор, правда, говорил, что для этой цели гораздо проще приспособить какую-нибудь машину из тех, что ржавеют наверху, но дядя Слава и слышать ничего не хотел - танк, и точка! А без него нельзя было, он один хоть немного знал окрестности. Заигрался он в войну, оттого все так и вышло.
        В общем, позавчера Виктор и дядя Слава ушли в музей и не вернулись. Не вернулись и вчера. Ася хотела пойти посмотреть, но Саид ее не пускает. Да и как ей идти безоружной? Хотя уже понятно, конечно, что нечего там смотреть. Можно уже и не ходить, и так все ясно. Ну а вдруг? Вдруг застряли там по каким-то причинам, но еще живы?
        Ася с мольбой посмотрела на Игоря:
        - Может, сходим туда? Это недалеко совсем?
        Саид тут же замахал руками:
        - Нельзя, плохо там! Его уже нет. Сами там пропадем!
        А вот у Игоря не хватило духа сразу отказать девушке.
        - Посмотрим, - уклончиво сказал он. Хотя делать из-за этого крюк, подвергая опасности себя и спутников, вовсе не собирался. Понятно, что людей уже нет в живых.
        Вонь от сгоревшего паука на станции стояла теперь невыносимая - хоть противогазы надевай. Приходилось терпеть.
        Впрочем, дождаться вечера внизу им так и не удалось. Когда они совсем одурели от чада, Игорю стало казаться, что трещина в стене расширяется на глазах. А потом он понял, что это ему вовсе не кажется, и принялся тормошить остальных. Уже когда они бежали вверх по эскалатору, то слышали, как за их спиной раздается грохот и треск. Люди еле успели выскочить в вестибюль, когда земля слегка вздрогнула у них под ногами. Игорь понял, что станция обрушилась окончательно, сложилась, как карточный домик, похоронив под собой и обгорелый труп паука, и остатки его жертв.
        До вечера они просидели в вестибюле. Игорь пытался представить, как им теперь идти. Саид мог рассказать только о самых ближайших окрестностях - на дальние вылазки они не осмеливались. Наверху была площадь, сквер, а на противоположной стороне площади - вход в парк. Чтобы попасть к спорткомплексу, а затем и к Проспекту Мира, надо было пройти через парк. Впрочем, по словам Профессора, можно было сделать крюк, обойдя его справа. Игорь склонялся именно к этому варианту - уж больно не хотелось опять идти мимо того пруда, где привиделось ему прекрасное белое лицо утопленницы.
        Выяснилось, что Саид умеет стрелять из автомата. Игорь тут же решил, что отдаст ему Васькин «калаш». Конечно, опасно было доверять огнестрельное оружие незнакомому, по сути, человеку, но решения приходилось принимать быстро. К тому же ведь именно Саид спас их, предупредив, хотя мог этого и не делать.
        Автомат, впрочем, на станции имелся свой, но к нему давно уже не было патронов. Ася уверяла, что тоже умеет стрелять, и Саид подтвердил это. Так что Игорь, скрепя сердце, выдал часть своих патронов ей, приказав беречь. Честно говоря, он не был уверен, что женщине стоит вообще доверять оружие. Не нравились ему ее глаза - неживые, пустые. Но с другой стороны, вдруг придется отбиваться от мутантов - каждый стрелок будет на счету.
        Саид похвастался тесаком, найденным в том же музее оружия. Сказал, что это оружие повстанцев какой-то Анголы. Тесак и впрямь выглядел внушительным, грозным и незаменимым оружием для ближнего боя. Игорь проникся уважением к неведомым повстанцам - видно, что к войне люди готовились основательно. Саид продемонстрировал еще несколько шашек с длинными клинками, ножей и кортиков, и предложил выбирать. Шашки показались неудобными, в итоге каждый взял по паре ножей, даже Женя.
        Наконец наступил вечер, и они стали собираться в путь. Саид в последний раз оглянулся туда, где остались все его близкие. Игорь сочувственно вздохнул. Ася оглядываться не стала.
        Отряд вышел на площадь. Погода была пасмурная, луна то пряталась за тучами, то появлялась вновь. Игорь разглядывал местность - вот сквер перед парком, весь заросший кустарником, вот стоит покосившийся памятник, вот перед ним улица, уходящая направо. Наверное, лучше пока идти по ней вдоль сквера, параллельно парковой ограде, а миновав парк, свернуть налево, к Олимпийскому. По крайней мере, так Профессор говорил.
        Ася затормошила его, показывая на полуразрушенное здание со шпилем. Видимо, в той стороне и был музей. Но Игорь покачал головой. Как раз в той стороне особенно густо разрослись деревья, и соваться туда совсем не хотелось.
        Шли быстро; никто не отставал, даже Женя. Один раз из парка донесся громкий всплеск - словно что-то с размаха плюхнулось в воду. Потом - резкие заунывные крики. «Птица какая-нибудь ночная», - подумал Игорь.
        Справа от них, перед многоэтажными домами с выбитыми окнами, возвышались могучие деревья толщиной в несколько обхватов. Кое-где их корни выворотили наружу целые пласты земли, взломав асфальт. Ржавые остовы машин казались забытыми игрушками. Игорь облегченно вздохнул, когда сквер пересекла широкая улица, уходящая налево, в нужном направлении. Он пересчитал своих спутников - плотная фигура Профессора, худенькая Женя, Марина, Саид. А где же Ася? Женщины не было.
        Игорь сразу понял, что искать ее бесполезно. Скорее всего, она не удержалась и все-таки самовольно ушла туда, в музей. Эх, Ася, Ася! Но рисковать из-за нее остальными он не мог.

* * *
        Ася пробиралась мимо полуразрушенного здания со шпилем. Когда-то, поднявшись на второй этаж этого здания, они с Виктором стреляли из окон по вичухам, отгоняя хищников, вознамерившихся свить неподалеку гнездо. Сейчас на освещенных луной просторных ступенях, поднимавшихся ко входу, дремало только несколько диких собак. Увидев девушку, они насторожились, а вожак слабо гавкнул ей вслед. Но особого интереса собаки к ней не проявили.
        Ася как тень скользила по улице. В рюкзаке, таком тяжелом сегодня, было кое-что из арсенала дяди Славы. Никогда не знаешь, что где пригодится - не оставлять же добро на станции.
        Ну вот наконец и здание из стекла и бетона - музей. Памятник десантникам, потом морякам, а у самого входа до сих пор стоит танк. Женщина осторожно поднялась по ступеням и вошла в дверной проем. Несколько раз Ася уже уже была здесь, поэтому знала, что увидит. Как войдешь - небольшой зал, в центре - белая лестница на второй этаж. Там, на втором этаже, большой белый бюст на постаменте - человек с бородкой смотрит прямо на входящего с легким прищуром. Слева наверху темная фигура - тоже статуя. Справа - две белые мужские фигуры слились в объятии. Ей Виктор объяснял, что они радуются победе. Хорошо, когда есть чему радоваться…
        На первом этаже, возле самой лестницы, были свалены несколько устрашающего вида снарядов - коллекция дяди Славы. То ли он собирался их тоже разобрать с риском для жизни, то ли здесь хотел как-то использовать.
        Ася подумала и осторожно стала подниматься по лестнице. Она только посмотрит в ближайшем зале.
        Но далеко идти не пришлось. То, что осталось от Виктора, лежало прямо на верхних ступеньках. Ася бессильно опустилась рядом. Дальше можно было уже не ходить.
        Она просидела так какое-то время, а потом ей послышался шорох в зале напротив. Ближе, ближе… Ася вскинула автомат и, не целясь, дала короткую очередь. Шорох стих. Тут ей пришла в голову новая мысль. Осторожно, пятясь, она стала спускаться по лестнице. Немного лунного света проникало сквозь окна. Ася дошла до того места, где дядя Слава устроил склад, и добавила к этой кучке часть содержимого рюкзака. Была у нее и бутылка с резко пахнущей жидкостью, которая моментально воспламенялась. Ася полила кучку, плеснула в одном углу, в другом, подумала и облила остатки сувенирного прилавка внизу возле лестницы. При этом ей все казалось, что результаты получаются какие-то мизерные. Потом жидкость в бутылке кончилась, и женщина утомленно присела, оценивая итоги своего труда. Осталось сделать совсем немного…
        Глава 8
        БЛУЖДАНИЯ НАУГАД
        Игорь и его спутники свернули на широкую улицу, немного прошли вдоль боковой ограды парка, а потом она неожиданно кончилась, и теперь слева была просторная площадка, а справа виднелся невысокий нарядный двухэтажный длинный домик с многочисленными башенками, на диво хорошо сохранившийся. Напротив же, через дорогу, как на подставке, возвышалось круглое здание с почти плоской крышей и множеством то ли высоких окон, то ли дверей - видимо, тот самый спорткомплекс «Олимпийский». Чтобы дойти до него, нужно было подняться по ступенькам. Игорь совсем было приободрился и прикидывал, что такими темпами они быстро доберутся. Профессор уверял, что оттуда до станции Проспект Мира уже довольно близко. «Кстати, этот старый чудак что-то отстает. Что он там нашел, интересно?»
        Профессор тем временем споткнулся о трамвайные рельсы и поднял голову - впереди застыл трамвай. Неприятное зрелище - тем более на месте водителя, кажется, до сих пор чудом сохранился труп. «Даже странно, что не сожрали до сих пор - стекла-то почти все выбиты…»
        У Профессора в голове почему-то закрутился детский стишок - о медведях на велосипеде и зайчиках в трамвайчике. Как он ни старался отводить глаза от водительской кабины, но удержаться не смог - обходя трамвай, глянул еще раз. Да так и застыл на месте.
        Труп шевельнулся. Теперь он смотрел прямо на Профессора. Тот попятился, не отводя глаз от внезапно ожившего мертвеца. Потом заметил, что у него странно торчат вверх заостренные уши. Глаза блеснули зеленым. Тут Профессор вышел из ступора и осознал, что это за нарядный домик с башенками. Но было поздно.
        «Зайчики в трамвайчике… Стоят звери около двери…»
        Неведомое существо в кабине, имевшее мало общего с человеком, подобралось, готовясь к прыжку.
        Вдруг справа, из-за домика, долетел такой заунывный, такой тоскливый и полный лютой ненависти ко всему живому вой, что у путешественников кровь застыла в жилах. Игорь поднял голову, и тут на него налетел Профессор, что-то бессвязно мыча и тыча в направлении нарядного домика. Потом отчаянно замахал руками, показывая, что надо немедленно уходить отсюда - куда угодно, лишь бы подальше. Но неведомый обитатель домика разразился новой руладой, в которой, кроме ненависти, можно было различить торжество - и тут же ему ответили откуда-то сзади, из оставшегося за спиной сквера. А потом кто-то подал голос и в парке, совсем рядом. Игорь с ужасом заметил, что именно здесь ограда была повалена, а значит, вздумай неведомый хищник приблизиться, преграды для него не существует.
        Так, значит, их предупредили - охота началась.
        Игорь махнул рукой вперед, надеясь, что остальные поймут, отставать не надо, и двинулся в сторону Олимпийского, держа в поле зрения домик с башенками с правой стороны. Попутно он заметил - Саид старается следить за темными зарослями слева. Профессор, невзирая на возраст, так резво рванул вперед, что и подгонять не надо. Женя с Мариной старались держаться поближе к Игорю.
        В парке возвышались раскидистые кроны деревьев, которые уже двадцать лет некому было подстригать. Теперь их ветви переплелись между собой. И оттуда за путешественниками тоже следили чьи-то недобрые глаза. Сверху раздавались гортанные тревожные крики птиц. Когда они прошли чуть дальше, крылатые тени сорвались с ветвей и принялись кружиться у них над головами, громко крича, словно оповещая всех об их присутствии.
        И вдруг Игорь увидел - впереди их тоже ожидают. Три черных силуэта, на первый взгляд - огромные собаки, глаза светятся красным. Они стояли на дороге, даже не пытаясь таиться. Вой сзади стал ближе, и снова ему ответили с обеих сторон. Людей явно загоняли.
        От домика с башенками отделилась темная тень. Крупный зверь по-кошачьи плавно двигался в темноте, а сзади… «Показалось», - подумал сперва Игорь. И тут же понял: нет, не показалось. Там было какое-то существо, и передвигалось оно на двух ногах… лапах… нижних конечностях. А в верхних - держало палку.
        «Человек? Не может быть! Но кто тогда? Неужели это те же существа, что раскладывают обглоданные черепа перед статуями на Цветном бульваре? Те, что легко находят общий язык с хищниками и вместе с ними охотятся на людей? Проклятая старуха! Она знала, она с ними заодно, она нарочно направила нас на верную смерть!»
        Соображать нужно было быстро. Игорь кинул взгляд налево - там тянулась просторная заасфальтированная площадка вдоль ограды парка. В парк лучше не соваться, но придется взять левее. Тем более что и в Олимпийский так удобнее будет попасть.
        «Да, наверное, Кастанеда и об этом ничего не писал», - пришло ему в голову абсолютно некстати.
        Хищники впереди как будто совсем не беспокоились. Они лениво потрусили параллельным курсом по дороге, усыпанной опавшими листьями, огибая остовы машин.
        Вой со стороны парка прозвучал на этот раз ближе. Людей куда-то целенаправленно гнали. Оглядываясь, Игорь видел подбиравшегося все ближе крупного гибкого хищника и жуткое существо с палкой, которое, слегка сгорбившись, легко бежало следом за ним.
        Громов издалека заметил ступеньки подземного перехода, но, подбежав ближе и посветив фонариком, увидел, что он обрушен. Ничего не оставалось делать, как идти вперед. Круглое здание «Олимпийского» они уже миновали, справа были еще какие-то двухуровневые сооружения, а дальше виднелись обломки высотного дома. По левую руку тянулась ограда парка, возле которой Игорь увидел небольшое странное сооружение - вроде навеса, а под ним - белые столбики и застывший автомобиль, из которого к одному из столбиков тянулся шланг. Рядом валялись чьи-то останки и несколько больших пластиковых канистр. А когда Игорь попытался разглядеть, что дальше, ему чуть плохо не стало: впереди был громадный котлован, курившийся паром, и лишь где-то далеко виднелись остатки кирпичного строения. На дне котлована что-то шуршало и булькало, и у Громова почему-то не возникло желания выяснять - что именно.
        «Все, пришли», - подумал он.
        Хищники, между тем, понемногу сокращали расстояние. И вдруг со стороны парка послышался жуткий треск - словно кто-то ломился сквозь кусты напролом, подминая их под себя, сминая и плюща, как простую траву. К ним явно приближался истинный хозяин этих мест.
        Игорь поднял автомат, хотя сам понимал - такому созданию это как укус комара. Даже если оно не станет жрать людей, то просто раздавит их или загонит в котлован. В любом случае им конец.
        «Может, попробовать развести костер?» - тоскливо подумал он? Игорь уже уверовал в мощь огня, но здесь, на открытом воздухе, это вряд ли поможет. Не смогут же они вечно сидеть возле этого костра? Нет, тут надо что-то более радикальное. Но все же попробовать стоило.
        Игорь плеснул немного драгоценной горючей жидкости на капот автомобиля и чиркнул зажигалкой. Язычки пламени неуверенно заплясали по ржавому железу. И вдруг он почувствовал, что его схватили за руку. Профессор с неожиданной силой волок его прочь, что-то крича при этом. Поддавшись панике, кинулись бежать и остальные - чуть ли не навстречу хищникам. Те, слегка опешив, даже отскочили - впрочем, недалеко, и настороженно выжидали - что дальше.
        Зверь из породы кошачьих выгнул спину, изготовившись к прыжку. За ним бесновалось, приплясывая и торжествующе подпрыгивая в нетерпении, размахивая палкой и издавая гортанные крики, странное человекоподобное существо.
        Профессор вдруг указал в сторону парка. Там, недалеко от изгороди, стоял человек в костюме химзащиты и противогазе. Только вот в руках у него было не привычное оружие, а нечто похожее на самодельный арбалет, который Игорь видел у одного из сталкеров. И из этого арбалета незнакомец целился в них!
        Игорь загородил собой женщин, и в ту же секунду стрела взвилась в воздух. Но то ли у стрелявшего в последний момент дрогнула рука, то ли он не сумел толком прицелиться. Стрела свистнула у Громова над головой. В отсветах огня что-то блеснуло на груди у загадочного стрелка. Металлические вставки на груди. У кого-то Игорь видел такие совсем недавно.
        Стрелок достал из колчана за плечами другую стрелу и снова прицелился.
        Сзади полыхнуло, волна жаркого воздуха толкнула людей в спины. Игоря что-то больно ударило по плечу, а Женя и вовсе упала на четвереньки. Громов оглянулся. За их спиной бушевал столб огня. Хищники попятились. Впрочем, отбежав метров на двести, они снова застыли в ожидании - огонь позволял четко различить их темные силуэты.
        Зарево осветило и гибкого зверя с круглой усатой мордой, и двуногую тварь позади него. Существо то ли было покрыто длинной шерстью, то ли завернулось в меховой плащ. На плоском, как блин, лице, имевшем лишь отдаленное сходство с человеческим, виднелся уродливый вырост, что-то среднее между носом и хоботом. Но Игорь мог бы поклясться - это именно лицо, а не звериная морда. Глаза были сощурены от яркого света.
        И вдруг, словно в ответ, с противоположной стороны парка прогремел другой взрыв, в десятки раз более мощный: содрогнулась земля, высоко в небо взвился огненный вихрь. Рядом с людьми в кустах послышался треск ломаемых сучьев - хищники удирали без оглядки. Даже утопленница в пруду, наверное, от изумления приоткрыла на миг глаза.
        «Что за цепная реакция?» - подумал Игорь и сжался, ожидая, что сейчас еще где-нибудь рванет. Но все было тихо, только на противоположном конце парка разгоралось зарево и слышался треск пожираемых огнем деревьев. А потом и впрямь послышалось еще несколько взрывов, но уже не таких внушительных.
        Как только прогремел первый из них, жуткое существо, издав гортанный возглас, полный гнева и разочарования, оседлало вздыбившегося зверя, вцепившись ему в холку, и, подгоняя палкой, умчалось прочь, в направлении домика с башенками. Стрелок в костюме с металлическими вставками рухнул на землю, затем поднялся и, прихрамывая, торопливо заковылял к изгороди. Еще несколько мгновений - и он скрылся в темноте парка.
        Теперь Игорь окончательно понял, куда подевалась Ася. Взрыв, скорее всего, был делом ее рук. Это был последний привет от подруги Саида. Громов был уверен: Аси больше нет. Да и музея, скорее всего, тоже. Отчаянная девушка своим безумным поступком обеспечила им передышку. Хотя сама она, конечно, такой цели перед собой вовсе не ставила.
        Почему-то подумалось: «А вот пятиконечное здание, скорее всего, опять уцелело».
        Но раздумывать долго было некогда, и они побежали в сторону ступенек, ведущих к Олимпийскому. Надо было торопиться, пока животные не опомнились. Впрочем, Игорь не думал, что они скоро опомнятся.
        Люди быстро поднялись по ступенькам на два пролета вверх и вышли к огромному зданию. Высокие окна, больше похожие на двери, кое-где оказались выбиты, внутри было темно. Справа возвышались башенки, увенчанные полумесяцами. «Иди так, чтобы месяц был по правую руку», - вспомнил Игорь.
        Еще правее виднелось странное здание с выпуклой зеркальной поверхностью - некоторые стекла вылетели, и вместо них чернели темные провалы. На крыше сидела, нахохлившись, крупная вичуха и, казалось, дремала.
        Увидев башенки, Саид разволновался: опустился на землю, показывая на них рукой и пытаясь что-то сказать. Игорю некогда было разбираться в его настроениях. Он схватил Саида за плечо и тут увидел, что впереди маячат подозрительные черные тени. Теперь не оставалось ничего другого, как попробовать пройти через комплекс - Игорю почему-то казалось, что туда звери не сунутся. И он решительно шагнул в ближайшее выбитое окно - или то была дверь? - показывая пример остальным, снова включая фонарик, начинавший уже садиться.

* * *
        Под ногами шелестела бумага. Странные это были звуки, похожие на вздохи. Последним внутрь шагнул Саид, все еще оглядываясь на башенки с полумесяцами.
        Они прошли немного вдоль окон, потом Профессор вдруг решительно свернул в сторону, где ступеньки вели вниз.
        Старик внезапно захотел найти место, где обычно сидел со своими книгами его приятель Валентин. Воспоминания оказались такими ясными, словно не было всех этих двух десятков лет и он последний раз был здесь буквально неделю назад. Он так и представлял себе Валентина - высокий, грузный, с выступающим животом, лысоватый, добродушный. Стоит в толстовке и свободных спортивных штанах и спрашивает с хмурой иронией: «Ну, где же покупатели-то?» Он никогда не торопился, с ним всегда можно было поболтать, и только теперь Профессор понял, как все эти годы ему не хватало вот таких вот бесед. Что случилось в тот день с Валентином? Был он здесь или остался дома? Скорее всего, приятеля давно уже нет, но как не хочется в это верить…
        Профессор любил приходить сюда в былые времена, но нередко ему становилось грустно в Олимпийском. Он помнил, как было оживленно на книжной ярмарке в девяностые - иной раз по выходным протолкнуться было трудно. Тогда сразу появилось столько новых книг, и люди жадно ринулись наверстывать упущенное, восполнять информационный голод. Шумная толпа обтекала столики, заваленные книгами в пестрых обложках и глянцевыми открытками, от их обилия разбегались глаза. Но через какой-то десяток лет ярмарка выглядела уже по-иному. Апатичные торговцы, у большинства из которых на лотках был примерно один и тот же набор книг, согревались чаем, с надеждой глядя на немногочисленных покупателей. У некоторых товар лежал на складных столиках, а у иных был сложен стопками прямо на полу. Многие мрачно предрекали, что электронные книги скоро вытеснят бумажные. Но еще раньше, чем это случилось, мутанты вытеснили читающих…
        Первое время после Катастрофы книгами топили костры, потом спохватились. Уничтожить их было легко, а вот воспроизвести заново надежды не было. Книги вновь стали ценностью. Главным образом, конечно, те, по которым можно было чему-нибудь полезному научиться. Но даже никчемные на первый взгляд издания служили напоминанием о прежней жизни. Тем более что их оставалось все меньше. Профессор вспомнил, как в прежней жизни, на одной из научных конференций, делилась опытом библиотекарша - кажется, из Дании. Она сказала, что они сохраняют все вышедшие книги, не пытаясь разделить их на хорошие и плохие. Для них все это - культурное наследие.
        И вот теперь книги валяются прямо под ногами - бери, сколько сможешь унести. Но, как нарочно, именно сейчас лишний груз так некстати. Вот так обычно всегда и бывает.
        Мысленно ругаясь последними словами, Громов спешил за стариком, а остальные старались не отставать. У Игоря мелькнула было мысль наплевать на старого чудака - пусть себе бродит тут хоть до посинения, а они дальше пойдут. Но дорогу-то знал один Профессор, а сам Игорь на поверхности, среди хаотичного нагромождения высотных бетонных коробок, чувствовал себя очень неуверенно, хотя общее направление движения более-менее представлял. Так что без Профессора пока обойтись было нельзя.
        Они оказались в помещении, по центру которого через равные промежутки стояли высокие четырехугольные колонны. Профессор мчался вперед целеустремленно, Игорь и остальные еле поспевали за ним. Громов лишь мельком замечал разбросанные и перевернутые небольшие столики, сломанные стульчики, и книги, книги под ногами. Возле одной колонны лежала куча тряпья. «Скорее всего, чьи-то останки», - подумал Игорь. Еще валялись какие-то фигурки, коробочки, пестрые куски бумаги и картона. Игорь поднял голову - высокий потолок терялся в темноте. Там, наверху, тревожно попискивая, стремительно перепархивали небольшие создания. «Летучие мыши, - понял Игорь, - их тут целая колония». Он почти обрадовался - по крайней мере, они были относительно безобидными. Хотелось бы верить, конечно, что их тут не слишком много. В большом количестве даже эти безобидные зверушки могут быть опасны.
        Профессор свернул вбок, спустился по ступенькам, и следующая за ним группа очутилась в просторном подвале. Игорь, шагавший первым, краем глаза заметил рядом лестницу, ведущую на верхние этажи. Профессор явно чувствовал себя здесь как дома, но Громову было не по себе в этом лабиринте - слишком много пустого места, слишком много темных углов, где могут их подкарауливать здешние обитатели. Тут Профессор уверенно огляделся, сделал еще несколько шагов и принялся рыться в книжных россыпях. Игорь тем временем пытался осветить пространство вокруг - ему не нравилось в замкнутом помещении. «Эх, Васьки с нами нет! - с тоской подумал он. - При нем бы старый чудак вел себя смирнее, не своевольничал»…
        Профессор поднял с пола один томик, второй, затем выхватил у Игоря фонарик и принялся рассматривать остальные. Женя опустилась на пол и тоже принялась перебирать книги. Марина с тревогой оглядывалась по сторонам - по углам шевелились смутные тени. Игорь тоже уловил какое-то движение - из угла поднялась тощая фигура. Громов начал поднимать автомат, но вдруг увидел, что существо закутано в какие-то серые лохмотья. Неужели это чудом выживший человек? Это открытие так потрясло его, что он решил не торопиться. Тем более что существо вроде бы не проявляло агрессии.
        Возможно, он поступил правильно. Появилась еще одна фигура, вторая, третья. «Да их тут много!» - в панике подумал Игорь. Но неведомые существа не стремились нападать. Правда, одно из них протянуло костлявую конечность и вцепилось в книгу, которую держал в руках Профессор, но тот тоже не хотел уступать. Так они и тянули томик - каждый к себе, в совершенной тишине.
        Игорь понял - надо как-то заканчивать все это и уходить. Но как? Старый чудак нисколько не боялся странных созданий и, видимо, категорически не желал оставлять им свою добычу. А если начать стрельбу, не рассвирепеют ли они? Не накинутся ли толпой? Еще неизвестно, легко ли свалить такого из простого автомата, а патронов-то в обрез…
        Положение неожиданно спасла Марина. Она вдруг сняла рюкзак, покопалась в нем и решительно протянула упрямому существу пестрый шарфик, один из тех, что Игорь принес из магазина на Трубной. Существо тут же отпустило книгу, взяло шарфик и принялось с явным удовольствием перебирать его в костлявых пальцах. Два других приблизились, склонили набок странные, удлиненные лысые головы и принялись что-то бормотать. Профессора оставили в покое, и он, воспользовавшись этим, быстро сунул несколько томиков в рюкзак. Он бы, может, и дальше остался здесь, но Игорь тряхнул старика за плечо и выразительными жестами показал, что надо убираться побыстрее.
        «Если возьмешь что-то, обязательно надо что-то оставить взамен», - вспомнил Игорь слова Константина. Не это ли он имел в виду?

* * *
        Зверь подкарауливал их на выходе из Олимпийского. Он преградил дорогу, потом поднялся на задние лапы. Огромный, косматый - примерно так, по представлениям Игоря, мог бы выглядеть медведь, какого он в книжке видел. Только медведи вроде бы бывают бурые и белые, а этот - серый, но пойди разбери в полутьме. А потом зверь припал к земле, повалился и принялся перекатываться с боку на бок. У Игоря и остальных совершенно не было ни времени, ни желания выяснять, что означает такое поведение. Может, зверь не голоден, или он так отвлекает внимание? В любом случае оставлять его за спиной было неразумно. Игорь поднял автомат и тщательно прицелился. Зверь никакого беспокойства не проявил. Наверное, ему еще не случалось видеть людей с оружием. Громов почувствовал, что его хватают за локоть, но он, не глядя, одним движением отпихнул хватавшего и тут же выстрелил, стараясь попасть зверю в глаз. Тот рухнул и забился в судорогах, а Игорь на всякий случай еще несколько раз выстрелил ему в голову.
        Им надо было торопиться - они и так уже много времени потеряли. Еще немного, еще чуть-чуть, и они у цели.
        Профессор уверенно вел их по небольшой площади, потом свернул налево и вывел на улицу. Видимо, это и был Проспект Мира. Вход в метро находился в ближайшем же доме. Неужели они наконец дошли?
        Но что толку? Очень быстро путешественники убедились - никто не собирается впускать их на станцию. Они вошли в вестибюль, спустились по эскалатору и принялись стучать в запертые ворота, а никакой реакции с той стороны не последовало. Видимо, там вовсе не ждали гостей, а может, отзывались только на условный стук.
        Бродягам хватило примерно получаса, чтобы это осознать. Меж тем ночь неуклонно подходила к концу. Нужно было срочно принимать решение.
        Игорь пока не собирался предаваться отчаянию. Он уже убедился, что из любого положения существует несколько выходов. Может, вернуться назад, в подземелье, где течет Неглинка? Но страшно было даже подумать, что опять придется идти мимо парка, полного хищников.
        Профессора, кажется, осенила еще какая-то мысль, и он показал в направлении выхода. Путешественники снова выбрались на улицу и пошли по ней, а старик внимательно разглядывал здания. Потом он указал через дорогу на высокий серый дом, стоящий буквой «П», на фасаде которого виднелись навсегда остановившиеся большие круглые часы. Игорь понял, что Профессор знает это место. Но стоило приблизиться, и они убедились, что фасад заплетен паутиной, а по ней перемещаются какие-то очень шустрые многоножки. А еще выше сидела вичуха и следила за шустрыми тварями.
        Темный предмет вдруг отделился от паутины и стал медленно планировать вниз - словно обрывок тряпки несло ветром. Он плавно подлетал все ближе, ближе. Игорь бездумно следил за ним и вдруг заметил, что это вовсе не тряпка. Предмет явно перемещался по собственной воле. Еще несколько секунд - и жуткое создание зависло перед его лицом. Оно было похоже на паука с растопыренными в стороны лапками, между которыми были натянуты тоненькие перепонки. Существо висело перед человеком, быстро-быстро трепеща перепонками и гипнотизируя его маленькими злобными глазками. Развернулся откуда-то длинный хоботок, потянулся прямо к его лицу. Игорь даже забыл на секунду, что он в противогазе, и про автомат тоже забыл. Он отшатнулся и замахал руками, словно мальчишка, которого атакует летучая мышь. Тут сбоку что-то просвистело, создание рухнуло на бугристый асфальт и забилось в судорогах. Саид еще пару раз рубанул тесаком, и скоро тварь застыла в лужице черной крови. Наверху встрепенулась вичуха, и люди поторопились быстренько миновать это место, пока хищница не переключила внимание на них.
        «Хорошо, что арахны не летают», - вспомнилось Игорю любимое присловье Айрона Медного. «Если когда-нибудь еще увижу сталкера, придется его разочаровать», - подумал Громов.
        И вдруг со стороны ближайшего переулка раздались странные звуки.
        - Хех-хех-хех!
        Не то лай, не то хохот. Игорь вздрогнул. Только не это!
        Еще на Красной линии он наслушался рассказов сталкеров о веселых мутантах с Каланчевки. Эти существа, похожие на горилл, но передвигавшиеся на четвереньках, скачками и как-то боком, наводили ужас на всю округу. Жить они предпочитали почему-то в районе трех вокзалов - селились в полуразрушенных вагонах и зданиях, в подземных переходах, говорят, даже сделали однажды попытку ворваться на Комсомольскую - их отбили с трудом. Никто не знал, откуда они взялись. Некоторые выдвигали предположение, что это мутировавшие вокзальные бомжи, которых не сумела убить даже радиация. При передвижении они издавали странные хриплые звуки, похожие на одышку и на смех одновременно. За ночь стая могла пробежать огромное расстояние и объявиться где угодно в пределах Садового кольца или даже за его пределами. А Профессор, когда обсуждали дорогу, помнится, говорил, что отсюда до Каланчевки, до площади трех вокзалов, не так уж далеко. Судя по его схеме, твари появились как раз оттуда - из какого-то Протопоповского переулка.
        - Хех-хех-хех! - раздавалось все ближе на разные голоса. И вот первый хищник появился в поле зрения. Застыл, оценивая обстановку. Видимо, это был вожак. Клочья шерсти неопрятно свисали по бокам, а морда была пародией на человеческое лицо - маленькие глубоко посаженные глазки, сплюснутый нос, растянутый рот. Игорю сначала показалось, что шея вожака в крови, но потом он понял, что вокруг шеи мутанта завязан истрепавшийся обрывок грязного красного шарфа.
        Понемногу подтягивалась остальная стая. Жуткие звуки смолкли - звери оценивающе глядели на людей, то и дело с шумом втягивая ноздрями воздух.
        Игорь попятился. Сзади находился небольшой магазинчик с выбитой витриной. Наверное, стоило отступить туда. Громов знаками показал остальным, чтобы они отошли, а сам остался стоять на улице. Рядом без всякой команды встал Саид с тесаком в руках. Оружие повстанцев Анголы выглядело вполне внушительно.
        - Хех? - вопросительно сказал вожак, делая шаг вперед и как будто ухмыляясь.
        Саид сделал выпад тесаком. Вожак слегка попятился. Он попытался обойти Саида справа, следя за ним злобно горящими глазками.
        Игорь вскинул автомат. Вожак зарычал.
        И тут какой-то не в меру резвый мутант из задних рядов не выдержал, взвился в прыжке. Игорь дал короткую очередь, тот взвизгнул на лету, но по инерции пролетел еще дальше. Саид встретил его тесаком и одним движением развалил на две части.
        Следующие несколько минут пронеслись как в бреду. Стая кинулась на штурм. Саид крутился, словно ветряная мельница, и с каждым взмахом его тесака отлетали головы, конечности, клочья шкуры. Грозное оружие повстанцев Анголы сослужило этой ночью добрую службу. Асфальт был залит кровью, вокруг валялись тела мертвых или издыхающих хищников. Игорь поливал стаю из автомата, стараясь попасть в вожака, но тот был хитер и под выстрел не лез.
        Все новые мутанты вылетали из переулка, Игорю стало казаться, что они вот-вот похоронят его под своей массой, задавят косматыми телами. Но в какой-то момент он вдруг с радостью почувствовал - зверолюди дрогнули, попятились.
        - Хех! - раздался гортанный крик вожака. Повинуясь ему, остатки стаи начали отступать, злобно оглядываясь на такую, казалось бы, близкую, но такую строптивую добычу. Один из мутантов, присев на задние лапы над трупом другого, вдруг издал леденящий душу тоскливый вой. Такая жалоба звучала в нем, что Игорь вздрогнул. Но тут же напомнил себе - раскисать не время.
        Стая кинулась в ближайший переулок, и скоро резкий лай, похожий на хохот, снова затих вдали. Мутанты отправились присматривать себе более доступную жертву.
        Игорь оглядел свой отряд. Вроде все были целы, но Профессор держал левую руку на весу; рукав его химзы был порван и окрасился кровью, да Саид при ходьбе припадал на одну ногу. Но пока было не до врачевания. Профессор здоровой рукой указал вдаль, и они двинулись вперед.
        Профессор пытался что-то объяснить, но Игорь не понимал. Через некоторое время им на глаза попался люк, Игорь жестом предложил открыть его и посмотреть, что внизу. Он подумал, что, возможно, подземные коммуникации как-то сообщаются между собой и им удастся опять попасть в систему подземных ходов и речушек. Они с Саидом отвалили люк, но внутри оказалась узкая дыра, в которую уходил толстый кабель. Человеку туда явно было не протиснуться.
        Еще пара люков тоже не вдохновила. Но нужно было на что-то решаться до наступления светлого времени суток.
        Очередной люк оказался просторнее. Путники сначала целую вечность, как показалось Игорю, спускались вниз, затем шли по узкому ходу. Ход вывел их в более просторный коридор. Посветив фонариком и увидев знакомый кабель, а на полу - рельсы, Игорь с изумлением понял, что они все-таки оказались в туннеле метро. Вот только в каком?
        Самое время было снять противогазы и устроить военный совет. Предварительно убедившись, что здесь им ничто пока не угрожает.
        Бродяги расположились на шпалах и достали остатки продуктов - копченой рыбы и крысятины. Но первым делом Игорь осмотрел руку Профессора, в душе чертыхаясь. Ведь старик во время схватки находился в задних рядах - как он ухитрился подставиться? Зубы мутанта прокусили химзу, рана была неглубокой, но обильно кровоточила. Скупо промыв рану драгоценной водой, Марина перебинтовала ее не слишком чистыми тряпками. Профессор стонал и охал. Впрочем, Саид свою ногу вообще осмотреть не дал, только рукой махнул и что-то буркнул.
        Немного подкрепившись, стали обсуждать, что делать. Собственно, выбор был невелик - предстояло решить, идти им направо или налево. Беда в том, что путники несколько утратили ориентацию. Они пришли к выводу, что это наверняка один из туннелей от Проспекта Мира до Сухаревской. Впрочем, Профессор неуверенно предположил, что это может быть один из туннелей Метро-2. Оставалось только надеяться, что это не так, - иначе они вообще могли забрести неизвестно куда и блуждать по лабиринтам, пока не умрут голодной смертью. Впрочем, про туннели к Сухаревской тоже рассказывали очень нехорошие вещи. Уходившие туда в одиночку люди пропадали бесследно, и только группой можно было надеяться дойти до места назначения.
        Решили, что в таком случае идти надо, конечно, не к проклятой станции, пользующейся такой дурной славой, а обратно к Проспекту Мира. Но с какой стороны теперь находился этот самый проспект, никто не знал. У Профессора и Игоря оказались диаметрально противоположные точки зрения на этот счет, а остальные и вовсе воздержались.
        Даже в полутьме Игорь заметил ненавидящий взгляд Жени. Девочка смотрела на него так, словно он совершил что-то непоправимое.
        - Что с тобой? - спросил он.
        - Зачем ты так… - сказала она и разрыдалась.
        Он с трудом уловил в ее бессвязных упреках - зверь, который их встретил возле комплекса, ничего плохого не хотел, просто поиграть, а Игорь превратил его в кучу мертвого мяса.
        Игорь обозлился. Нашла время нюни распускать! Еще неизвестно, чего хотел этот зверь. А в такой обстановке вообще разбираться некогда. И пусть скажет спасибо, что они все еще живы. «Вот идиотка!» - подумал он. Его пожалеть ей и в голову не приходит, хотя он валандается тут с ними, спасает их, рискуя жизнью. А вот из-за какого-то мутанта, который ее саму за малым не сожрал, сопли распустила. Громов начинал чувствовать, что еще немного - и он тоже начнет ее ненавидеть.
        Они поплелись по туннелю. Воздух как будто стал более вязким, каждый шаг давался с трудом. У Игоря заломило виски, другим, видимо, тоже было не по себе. В голове шумело, потом Игорю стало казаться, что он слышит женский голос - далекий, холодный. Как тогда, в кукольном музее. «Игорь, я все еще жду тебя. Я терпелива, и я дождусь». Интересно, если бы заговорила та утопленница, такой ли был бы у нее голос? «Им, мертвым, из одного места в другое перебраться - не проблема», - вспомнилось ему.
        Постепенно Игорю стало казаться, что туннель идет под уклон. Идущая сзади Марина споткнулась, уцепилась за него. Он, очнувшись, посветил вперед, и как раз вовремя, чтобы успеть остановить остальных.
        Перед ними расстилался огромный провал, и конца ему не было видно в темноте. Оттуда поднимался тяжелый запах.
        - Пришли, кажется, - констатировал Игорь.
        От этого запаха, смрадного и сладковатого, у него закружилась голова. Опять припомнилось белое лицо утопленницы в пруду. Теперь он знал своего демона в лицо. Самое время было познакомиться и с заступником - но, возможно, ему таковой не полагался.
        «Это моя смерть», - подумал Игорь, но как-то равнодушно и отрешенно. Так и тянуло расслабиться, опуститься на пол и задремать. Очень уж он устал за последние дни…
        Глава 9
        НЮТА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ
        Кинотеатр «Балтика» блистал огнями, за окнами двигались неясные силуэты. Нюта против воли, с трудом передвигая ноги, шла к входу - только посмотреть. Она знала, что туда нельзя, предупреждал же Захар Петрович, комендант Сходненской, что место это гиблое и нечистое. Что «Балтику» давно сломали, нет там ничего, все это морок один. Но слишком уж странное было зрелище - залитый светом кинотеатр на фоне разрушенного города и мертвых, черных зданий. Девушка поднялась по ступенькам и остановилась возле самого входа, не решаясь шагнуть дальше. Двери гостеприимно распахнулись перед ней.
        «Сделай только шаг - и ты все узнаешь, - нашептывал внутренний голос. - Здесь светло и радостно, здесь никто ни о чем не печалится. Один шаг - и ты с нами, а все твои заботы и горести останутся в прошлом. Здесь у нас вечный праздник».
        Нюта еще чуть-чуть помедлила на пороге. Странное оцепенение охватило ее. Вроде надо было развернуться и бежать без оглядки, но на нее накатывало сонное безразличие.
        «А почему бы и не заглянуть? Стоит ли цепляться за жалкую жизнь, когда, проснувшись утром, не знаешь, найдется ли что поесть вечером. Да и вообще, будешь ли ты жива вечером. Не лучше ли покончить со всем этим одним махом?»
        «Сделай шаг, и ты узнаешь такие тайны, о которых никто из живых даже не догадывается», - продолжал искушать внутренний голос.
        И Нюта не утерпела: осторожно занеся ногу, шагнула внутрь, на всякий случай придерживая дверь. И остановилась, ослепленная.
        Вокруг мелькали смеющиеся лица нарядных людей. Мужчины в белых одеждах, женщины в легких ярких платьях. Ребенок в пушистом голубом костюмчике жевал конфету. Играла музыка.
        «Иди к нам», - звали ее незнакомые люди. Улыбались, протягивали ей руки. И, словно ненароком, старались оттеснить от двери.
        Нюта чувствовала себя неловко в своем костюме сталкера. Ее химза наверняка ужасно грязная и так мешковато сидит на ней. Да и противогаз, наверное, надо снять. Нюта взялась за край резиновой маски.
        И вдруг застыла. Рядом с ней нарядную женщину случайно толкнули, платье сползло с плеча. В зияющей ране у нее на спине видны были позвонки и копошились белые черви. Женщина непринужденно рассмеялась и мигом поправила платье, но глаза ее злобно блеснули. У ребенка с конфетой на глазах удлинялся череп, а сзади торчал толстый чешуйчатый хвост. Увидев, что Нюта попятилась, жуткий малыш цепко ухватил ее за комбинезон с недетской силой. Лапка его вытягивалась, пальцы удлинялись на глазах, на них появились кривые желтоватые когти. Нюта рванулась с криком.
        - Ну вот, говорил я тебе - другой дорогой надо было идти к каналу. А вы не послушались, вот и нанюхались венерина башмачка, - сурово выговаривал ей знакомый ворчливый голос. - Вот и мерещится теперь черт знает что.
        - Павел Иванович! - облегченно вскрикивает Нюта. - А я уж думала - не вырвусь оттуда. Как хорошо, что вы меня спасли! Только… как вы здесь оказались?
        Она оглядывается. Знакомое небольшое помещение с низким потолком, старик сидит перед ней на колченогом стуле, а на полу лежит мутант Маруська, смотрит умными глазами.[3 - Про Нюту, Павла Ивановича и Маруську можно прочитать в романе Анны Калинкиной «Метро 2033: Станция-призрак» (М.: ACT, Астрель).] Круглую черную голову положила на две передние конечности, а остальные четыре вольготно вытянула по полу.
        - Значит, мне все это померещилось. Как же я рада, - говорит Нюта.
        Павел Иванович кивает; он в плаще с капюшоном, и глаз его не видно. Старик почему-то нарочно от нее отворачивается.
        - Павел Иванович, мне теперь к своим надо… А пойдемте со мной? - предлагает Нюта. - И Маруську с собой возьмем. Чего вам тут в овраге с пауками сидеть? Пора выбираться к людям.
        - Нельзя мне к людям, - отвечает старик, наконец-то поворачиваясь к ней. И девушка вдруг видит, что глаза его светятся красным из-под капюшона.
        Нюта вскрикивает и кидается бежать, пригнувшись, по тесному проходу. Вдруг проход неожиданно кончается, выходит на обрывистый склон. И она падает. Катится кубарем на дно огромного оврага, где протекает речка, излучая слабое зеленоватое свечение.
        Нюта с трудом поднимается на ноги. Вроде за ней никто не гонится. Она неуверенно идет по берегу. Не так уж тут и страшно, лишь бы пауки ее не заметили.
        Она наклоняется к воде. В глубине что-то белеет. Женское лицо смотрит из темной воды. И самое страшное - что глаза открыты, но смотрят словно бы сквозь Нюту. При этом Нюта уверена, что женщина отлично ее видит, просто притворяется.
        Показывается белая рука, манит Нюту к себе. Нюта отшатывается, поверхность воды идет рябью. Наверное, женщина хочет выбраться на берег и схватить ее. Нюта вновь бежит, но впереди стоит Павел Иванович, сверкая красными горящими глазами, оскалившись в жуткой ухмылке. Нюта кричит в ужасе.
        - Да что с тобой?! - слышится недовольный голос Кирилла. - Уже третью ночь спать мне не даешь!
        От облегчения Нюта рыдает. Так это был только сон, а на самом деле она в палатке на Тушинской, и рядом Кирилл, брюзжит, как всегда. Сейчас она даже рада его брюзжанию.
        Она потихоньку приходила в себя после пережитого кошмара. «Кто бы видел меня сейчас - ни за что не поверил бы, что перед ним та самая победительница зверя, которая спасла Улицу 1905 года, - усмехнулась она. - Наверняка волосы растрепаны, лицо бледное, глаза покраснели от слез…»
        Нюта давно боялась воды. Оттуда приходило самое страшное. Жуткие черные твари. Чудовище, о котором она старалась не думать, хотя именно ему была обязана своим спасением. Хорошо, что с тех пор она почти не выходила на поверхность, тем более вблизи водоемов.
        И вот теперь - этот сон. Что он означает? Нюта была уверена - кому-то грозит беда. Необязательно ей. Страдания причиняло то, что иногда она могла предсказывать события, но не знала точно, с кем из ее близких они произойдут. А некоторые сны явно не имели к ней отношения, и она мучилась оттого, что понятия не имела, кому предназначался сон и кого предупреждать об опасности. Нюта научилась сама анализировать свои сны. Неудивительно было, что она видела во сне кинотеатр «Балтика», пользующийся такой дурной славой, и что привиделся ей загадочный отшельник из Тушинского оврага, Павел Иванович. Все это были отголоски впечатлений, оставшихся от выхода на поверхность. Но белое лицо утопленницы приснилось ей впервые, и наверняка - не просто так.
        Нюта была уверена, что почти все ее сны - вещие, и изводилась оттого, что кто-то попал в беду, а она не смогла предотвратить. Ее дар был скорее наказанием, чем благословением.
        Девушка поняла, что уже не уснет. Кирилл задремал, а она тихонько выбралась из палатки. Станция Тушинская жила своей обычной жизнью - повариха уже была на ногах, гремела черпаком в котелке, висевшем над огнем. Вольный город Тушино потихоньку просыпался.
        Хотя Нюта успела уже побывать не на одной станции, ей все так же мила была Тушинская, пусть ее убранство было не таким уж вычурным. Стены отделаны светлым мрамором, высокие серо-голубые четырехугольные колонны, бордовая полоса с белым зигзагообразным орнаментом ближе к потолку - вот и все украшения, пожалуй. Да еще четыре алюминиевых панно с изображениями самолетов, вделанные в стены.
        Нюта шла и вспоминала, как она появилась здесь впервые, как первый раз увидела Кирилла. И с болью думала, что тогда станция была гораздо более людной и оживленной. Плотными рядами стояли разноцветные палатки и другие жилища. Теперь на Тушинской стало просторнее и тише, а на детской площадке, оборудованной даже пластмассовой горкой, почти не было малышни. После нашествия черных водяных гадов, случившегося у нее на глазах, Тушинская никак не могла оправиться. Тем не менее станция не собиралась сдаваться. Временный комитет поручил уходившим в большое метро приглашать на Тушинскую всех, кто недоволен жизнью и не боится работы. И несколько новичков уже появилось на станции. Об их прошлом никто особо не расспрашивал, и если человек хорошо проявлял себя, то быстро становился своим.
        Нюте встретился отец Кирилла, обходивший посты, - он улыбнулся ей, но в глазах была тревога. Нюте иногда казалось, что он понимает ее лучше, чем сам Кирилл.
        Нюта шла по станции, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, вещим ли был сон или все же случайным. С чего она взяла, что все ее сны что-то значат? Не слишком ли самонадеянна?
        С тех пор, как девушка избавила от жуткой напасти станцию Улица 1905 года, многие внимательно прислушивались к ее словам. Считали, что у нее особые способности, которые еще развиваются. Кирилл делал вид, что подтрунивает над ней, но она видела - он беспокоится.
        Конечно, нельзя было отрицать, что ей очень везло - несколько раз она выходила живой из таких переделок, уцелеть в которых шансов практически не было. Но кто знает, были ли тому причиной ее способности? Может быть, выручал амулет, подаренный подругой Крысей? Нюта прикоснулась к мешочку, висевшему на груди. По уверениям Крыси, там находился большой палец Алики-заступницы. Сколько пришлось ей выдержать насмешек Кирилла по этому поводу! Нюта сама не знала, верит она в чудотворную реликвию или нет. Святая никогда не являлась ей - ни в видениях, ни во снах. Но кто знает, может быть, и помогала ей незримо?
        Ей вспомнилась Мура, а потом в памяти всплыло озабоченное лицо Ильи Ивановича, лысого коменданта Улицы 1905 года. Неужели у него опять что-то случилось?
        Нюта подошла к колонне, где висел экземпляр «Тушинской крысы», машинально отметила, что газету давно не обновляли.
        Постепенно обитатели станции выбирались из палаток. Скоро начнется обычная суета, и она не сможет прислушаться к себе, не сможет понять, был ли то знак или так - наваждение, обман.
        И вдруг такая тоска навалилась на Нюту, что стало трудно дышать. В этот момент она думала о своей единственной подруге Крысе, Кристине, которая осталась на Гуляй-Поле, выйдя замуж за анархиста Валета. Неужели с ней что-то случилось?
        «Нет, - решила Нюта, - мы так были связаны, что я бы почувствовала более ясно. Скорее всего, беда грозит не ей, но кому же?»
        Она машинально улыбнулась худенькой темноволосой женщине, проходившей мимо. Та улыбнулась в ответ, лицо ее показалось Нюте смутно знакомым. Женщина уже давно прошла, а Нюта все думала - кого же она ей напоминает?
        И тут ей ясно представилось лицо гадалки Коры в тот момент, когда она изрекала свои пророчества. И ее голос отчетливо произнес: «Они идут, беда уже близко. Мы все можем погибнуть из-за одного».
        Нюта нахмурилась. Теперь она знала, что ей надо делать. Это тоже было нелегко, но все же лучше, чем сидеть сложа руки - такого она себе не простила бы. Надо только придумать убедительное объяснение для Кирилла. Он, конечно, очень добр к ней, но иногда без должной серьезности относится к ее снам, ставит ее предчувствия под сомнение. Это свойственно большинству мужчин - они предпочитают логику, а не эмоции.
        Нюта вернулась в палатку, еще немного посмотрела, как спит Кирилл. Во сне лицо его было безмятежно, но дышал он трудно, с присвистом. Вот по лицу пробежала тень - наверное, приснилось что-то. Она осторожно потрясла Кирилла за плечо. Тот мгновенно приподнялся, протирая заспанные глаза, отбрасывая со лба длинные русые волосы.
        - A-а, что-то случилось?
        - Насколько я знаю, пока еще ничего, - серьезно ответила Нюта. - Но у меня для тебя новость. Мы возвращаемся на Улицу 1905 года.
        Кирилл удивленно посмотрел на подругу, но спорить не стал, только вздохнул. Нюта легко могла представить, о чем он думает, - вот только недавно, после долгих скитаний, вернулся на родную станцию, встретился с отцом, которого не надеялся уже увидеть живым, и снова надо собираться в поход. Нюта и сама со страхом думала о предстоявшем переходе через заброшенные, пустынные станции, особенно о том участке перед Беговой, когда придется выходить на поверхность. Ее так напугали тогда загадочные всадники! Хотя чего уж тут, не видела она самих всадников, и никто из них не видел. Слышали только топот копыт - все ближе, ближе. Они тогда еле успели добежать до лаза в подземку. Дожидаться таинственных скакунов ни у кого мужества не хватило.
        «Ничего, как-нибудь, - подумала Нюта и вновь дотронулась до висящего на груди амулета. - Тогда прошли, авось пройдем и теперь».
        Кирилл все же сделал попытку возразить.
        - Ты уверена, что тебе сейчас стоит отправляться в путешествие? - с каким-то особенным выражением спросил он, делая упор на слове «сейчас».
        «Он думает, что я жду ребенка, - сообразила Нюта. - Считает, наверное, что оттого я и нервничаю, и фантазирую. Но мне кажется, это не так. А я сама не знаю, хочется мне ребенка или нет? Вдруг он родится с какими-нибудь отклонениями?»
        Нюта тряхнула головой. Нельзя давать волю таким мыслям.
        - Кирилл, я думаю, что отправляться нам нужно немедленно, - твердо сказала она.

* * *
        Вагнеру и Коху показалось удобным устроить наблюдательный пункт в туннеле поблизости к станции Улица 1905 года. К тому же очень кстати нашлось подходящее место. Они обнаружили боковое ответвление в туннеле - скорее всего, это был подземный ход к Белому дому, о котором их инструктировали. Путь привел в помещение, где раньше, судя по всему, уже обитали люди. Вот только очень странные, видимо, люди.
        Здесь стояло несколько распахнутых железных клеток, от которых исходил тяжелый запах. В одной лежал высохший труп животного, которым почему-то побрезговали местные крысы. Остальные клетки были пусты. Был тут и топчан с кучей ветоши. Вагнер принялся было бойко разгребать ее, но наткнулся на человеческие кости. Он сразу как-то притих, хотя смерть видел перед собой не впервые. Фрагменты еще одного скелета напарники чуть позже нашли на полу. В общем, неприятное было место. Отсюда был выход на какую-то ржавую лестницу, спускавшуюся вниз. А там, внизу, плескалась черная вода, и оттуда при их приближении выставилась в ожидании чья-то пасть, полная острых зубов. Вагнер отнес туда и выбросил сверток с тряпьем и костями. Кох зачем-то упросил его оставить череп. Поставил его на одну из клеток и утверждал, что череп помогает ему размышлять. Вагнеру категорически не нравилось все это, но отсюда удобнее было шпионить за жителями станции. Их уже принимали за бомжей, к ним уже почти привыкли.
        - Мне кажется, детей подходящего возраста на станции немного, - заявил Вагнер. - Одного шустрого мальчишку я видел, но он маловат - лет пять. К тому же его воспитывает как будто родная мать, хотя сейчас ни в чем нельзя быть уверенным. Еще несколько заморенных пацанов бегают, один вообще горбун. В общем, ни один нам не подходит. Думаю, есть смысл в ближайшее время перебраться поближе к Беговой и продолжить поиски там.
        Кох как-то странно улыбался:
        - Так, значит, это здесь, поблизости, случилось? Представляешь, эта женщина… она пробиралась с ребенком по туннелю. Что произошло потом? Мне так хотелось бы знать, как она погибла, как встретила свою смерть? Что должна сделать женщина, чтобы стать всеми почитаемой святой мученицей?
        Вагнер с изумлением посмотрел на напарника. Конечно, он знал, что Кох иногда бывает чересчур восторженным и экзальтированным, но не настолько же!
        - Зачем тебе это? - спросил он.
        - А тебе неужели не хочется знать? Ведь сам фюрер верит в нее…
        Вагнер смутился. Подвергать сомнению веру фюрера было как-то не с руки.
        - Да я ведь ничего не говорю. Просто не знаю, как мы будем искать подходящего мальчишку. А вдруг это все байки - что он остался жив? Вдруг он тоже уже давно того… в образе духа пребывает? Тогда все без толку. Разве что опять пацана какого-нибудь голубоглазого наобум изловить - а тут пойди еще найди такого. Но когда выяснится, что пацан самый обычный, с нас же голову и снимут. В общем, не по душе мне это задание. Ну, еще Беговую осмотрим - а если и там не найдем? В вольный город Тушино добираться? Дорога дальняя и опасная. Да и там не факт, что отыщем.
        - Не о том ты думаешь, - покачал головой Кох. - Я считаю, если хорошо помолиться святой, она и вразумит. Неужели ты не чувствуешь, как мы близко от места, где все это происходило? Нам такая возможность представилась здесь побывать - так пользуйся случаем. Здесь ее влияние, присутствие должно особенно сильно ощущаться. Я начинаю понимать монахов, которые молились, постились и получали удивительные откровения. Тем более место тут уединенное, можно сосредоточиться… - и он глубокомысленно посмотрел на череп.
        Вагнер забеспокоился. Кох ведь действительно последние два дня ничего не ел. Как бы не довел себя до нервного истощения.
        Сам Вагнер уже начал уставать от скитаний. Ему хотелось вернуться обратно в Рейх, где можно ходить по станции, не опасаясь каждого звука, нормально питаться, наконец, банально выпить бражки со знакомыми. А вместо этого он в каких-то жутких лохмотьях, прикидываясь бомжом, вынужден торчать в грязной дыре, опекая напарника, который несет всякую чушь! О скудных «полевых» рационах и говорить нечего. Грузный Вагнер за эти дни еще больше обрюзг, а Кох, наоборот, высох как щепка. Зато в глазах напарника Вагнер стал замечать какой-то неестественный восторг, и это ему активно не нравилось.
        Да и вообще Вагнеру иной раз становилось не по себе при взгляде на Коха. На его худое, болезненно бледное лицо, на неестественно блестящие глаза. Редкие волосы Коха, вечно слегка влажные от пота, были словно приклеены к черепу. Вагнер знал, что у этого человека странные привычки - например, ему нравилось разглядывать трупы и находиться возле них. Зачем только такого чудака дали ему в напарники? Никогда не знаешь, чего от него ждать, не можешь чувствовать себя в безопасности. Но Вагнер знал и то, что Коха в Рейхе считали мистически одаренным, талантливым медиумом. Он увлекался оккультными науками и даже выпускал журнал «Рагнарек» - впрочем, нерегулярно, когда удавалось добыть для него бумаги. Тираж в три экземпляра Кох считал большим достижением. Фюрер этому проекту покровительствовал, считая, что затраты на идеологию себя оправдают.
        «Так, может быть, - подумал Вагнер, - напарника дали ему с умыслом? Что, если руководство Рейха не уверено, что с поставленной задачей можно справиться традиционными методами? Не возлагают ли они надежды на магию там, где оружие может оказаться бесполезным?»
        При мысли об этом шпиону сделалось неуютно - словно холодным сквозняком потянуло из других пределов, куда человеку заглядывать не следует. Что и говорить, иной раз он даже побаивался Коха. Впрочем, чаще напарник его раздражал. Но иногда, при виде того, как трудно даются Коху скитания по туннелям, Вагнер испытывал к нему чуть ли не сострадание. Не такой выносливый, Кох, тем не менее, старался не жаловаться, хотя иной раз у него на лбу выступала испарина, а во время привала он мешком валился на рельсы, дыша хрипло и с трудом. Но даже несмотря на это Кох был полон решимости выполнить поставленную перед ним задачу, и Вагнер невольно чувствовал к нему что-то вроде уважения.
        - Ладно, - буркнул он, - ты, конечно, можешь и молиться, а я лучше на разведку еще раз схожу. У тебя свои методы, у меня свои.

* * *
        Гауляйтера Волка вновь срочно вызывал фюрер. Печатая шаг по мрамору Пушкинской, тот размышлял - за какие огрехи с него будут спрашивать сейчас? Например, от Вагнера и Коха давно не было известий. Да и неудивительно - очень уж фантастичное у них задание.
        Гауляйтер вообще считал - хотя этими мыслями ни с кем не делился - что некоторые проекты фюрера, мягко говоря, несвоевременны. Лидер нации как будто не понимает, в каких условиях они все живут. Не только Рейх, а вообще - ВСЕ. Иной раз голову ломаешь, чем людей накормить, а он такое придумает, что диву даешься. Чего стоит одна только идея использовать новое оружие - телепатов. И как ему объяснить, что телепаты в метро, конечно, имеются, но ведь это презренные мутанты, которых должны всячески чураться, презирать и вообще при каждом удобном случае уничтожать истинные арийцы. Тут бы идеолога толкового, чтобы теоретическую базу подвел. Но что-то напряженка у них с идеологами. Фюрер горяч не в меру - если не угодит ему идеолог, тут же приказывает повесить на глазах у всей станции. С тех пор как двоих вздернули, никто уже идеологом быть не хочет. Вот и приходится самому отдуваться, каждую минуту дрожать, что сделаешь неверный шаг. А может, фюрер спросит, почему не готов еще зал для медитаций высшего руководства и почему чашу Грааля для его украшения не достали? Напряженно тут как-то и с залами, и с
Граалем. В общем, та еще морока.
        Вот и со святой опять же непонятная история. Да, мальчишку-то они ищут голубоглазого, но у самой святой - он нарочно опросил несколько человек - по слухам, были темные волосы. Разве можно такую объявлять покровительницей арийских воинов? Значит, и ее ребенок - полукровка и не годится для включения в официальный пантеон? Как во всем этом разобраться и не допустить ошибки? Впрочем, лишь бы найти мальчишку - это очень способствовало бы поднятию боевого духа солдат Рейха. А в тонкости потом будем вдаваться. Даже если мальчишка в итоге окажется не тот, разберутся-то далеко не сразу. А за это время, глядишь, фюрер успеет смениться.
        «Потери, сплошные потери в последнее время, - размышлял гауляйтер. - Группа Дитля так и не вернулась». Посланные наверх сталкеры часто не возвращаются. Сначала грешили на мутантов, но потом кто-то наткнулся на свежий, еще не обглоданный труп сталкера Рейха с огнестрельной раной. Кто-то отстреливает их там, наверху. Впрочем, сталкеры Рейха тоже не упускали случая поохотиться на красных. Не вернулись - это еще не худший вариант. Иногда они возвращаются, но уже совсем не такими, как, например, получилось с Гансом. Он один вернулся из всей группы, Рудель и Ульрих остались наверху. Только тот, кто вернулся, тоже не был уже Гансом, а на самом деле им командовала какая-то хрень, поселившаяся у него в мозгу. Ганс чуть не устроил переворот, в итоге множество народу было перебито, и от самого Ганса еле удалось избавиться - он скрылся в туннеле. Поговаривали тайком, что он до сих пор где-то там в туннелях бродит и лучше ему на дороге не попадаться…
        Волк вошел в небольшое помещение, где над широким столом висел портрет их любимого вождя. Сидевший за столом поднял голову, и Волк вздрогнул. Ба! А фюрер-то, оказывается, уже другой!
        Волк привык, что иногда они меняются. Понятно ведь - фюрер не вечен. Поэтому гауляйтер старался не замечать, что каждое новое воплощение фюрера чем-нибудь да отличалось.
        Один из идеологов, до того как его тоже повесили, успел придумать этому более или менее понятное объяснение. Мол, великие задачи, которые решает фюрер на благо Рейха, не под силу простому смертному. Поэтому ясно, что через фюрера являет себя некий могущественный дух, выбравший его тело своим пристанищем. И если вдруг произойдет несчастный случай, то дух может выбрать себе другую подходящую бренную оболочку - главное, правильно выбрать преемника и вовремя провести некие тайные ритуалы. Волк все хотел потолковать с этим идеологом поподробнее, но не успел. А потом и вовсе зарекся вникать в такие дела. Лучше обычному человеку от потусторонних сил держаться подальше. Вот, спрашивается, где теперь тот идеолог? А он, Волк, пока вполне себе жив и здоров.
        Как бы там ни было, а особо приближенные знали - преемник фюрера всегда выбирается заранее и должен быть в курсе всех дел, если с правителем что-то внезапно случится. А в метро чаще всего неприятности случались как раз внезапно. И у каждого нового фюрера были свои личные заморочки.
        Этот фюрер внешне даже больше походил на того, глядевшего с портрета, - косая челка, усики. В отличие от предшественника, волосы у него были темными. Цвет волос фюрера Волка давно не смущал - ему в свое время объяснили, что у высшего руководства Рейха такая мелочь, как внешность, не имеет значения, главное - истинно арийские мозги. По каким критериям определялась «арийскость» мозгов, лучше было не задумываться.
        Волк решил, не дожидаясь вопроса, сделать первый шаг. Конечно, это было неслыханной наглостью. Но ему казалось, что фюрер не в духе и вызвал его именно по этому поводу.
        - Мой фюрер, Вагнер и Кох делают все, что можно. Но святая…
        - Какая святая? - визгливо перебил его фюрер. - Сколько можно возиться с этой святой сомнительного происхождения? Мы слишком много уделяем внимания частным вопросам и не видим главного - того, что творится у нас под носом! Почему до сих пор не разобрались со снайпером, уничтожающим наших сталкеров на поверхности? Вот о чем надо в первую очередь думать, а не о байках, рассказанных ночью у костра выжившими из ума стариками!
        Вот в этом гауляйтер был с новым лидером нации полностью согласен.
        - Будет сделано, мой фюрер! - воскликнул он, вытянувшись в струнку. - А Вагнера и Коха отозвать?
        - Разве я это говорил? - сварливо спросил сидевший за столом. - Пусть продолжают поиски. Кто знает, может, и найдут. Вот тут разведчики сообщают интересные сведения - в катакомбах на нижнем уровне обнаружены человекоподобные существа, почти не владеющие речью, но очень свирепые. Они даже череп одного из них добыли с риском для жизни. Вдруг это те самые пралюди, прародителей, которых в свое время пытались найти историки Рейха? Надо изловить одного такого и изучить. Представляете, каких бойцов мы можем получить? Не рассуждающих, неутомимых, непобедимых!
        У гауляйтера волосы встали дыбом. Пожалуй, этот фюрер был еще покруче прежнего.
        - Да, кстати, - вспомнил вдруг фюрер, - а группа Дитля до сих пор не вернулась?
        - Нет, мой фюрер. Ждем со дня на день, - машинально ответил гауляйтер.
        Глава 10
        СНОВА В МЕТРО
        - Как же я мог забыть про Уголок Дурова? - сокрушался Профессор.
        - Ну, и что бы изменилось? - поинтересовался Игорь.
        - Постарались бы обойти как-нибудь.
        - Да не факт, что нас гнали зверюшки именно из этого уголка. Может быть, это была стая из парка.
        - Да нет, ведь в стае были разные животные, даже птицы, но действовали они вместе. Охотились согласованно, как будто кто-то ими управлял. А это жуткое существо… брр. До сих пор не понимаю, что это было, - пробормотал Профессор.
        «Зайчики в трамвайчике, - подумал он. - Стоят звери около двери. Конечно, он был как-то в Уголке Дурова с дочкой еще до Катастрофы. Да и мать его туда водила мальчишкой. Мартышки в передниках и бантиках, как и медведь с ошейником, выглядели очень мило и, казалось, с удовольствием проделывали трюки, которых от них ожидали. Люди всегда рады выдать желаемое за действительное. А ведь той ночью они едва ноги унесли от этих милых, добрых зверюшек - или то было уже их потомство?»
        Если повязать медведю бантик, он не превратится в зайчика - об этом хорошо знают дрессировщики. Они знают, каково удерживать в повиновении дикое животное, которое в любой момент радо забыть, чему его обучали. Вдруг хищник учует запах крови - и в одно мгновение многолетний труд летит к чертям.
        «То же самое происходит в метро с людьми, - подумал вдруг Профессор. После Катастрофы с большинства мигом слетел тонкий налет цивилизации. Они уподобились животным, оставшимся без дрессировщика, - грызутся между собой, убивают из-за добычи. И лишь немногие еще держатся, еще сохраняют человеческий облик. Но их все меньше…»
        - Говорят, в Питере есть какие-то собаки Павлова, - вспомнил Игорь. - Они вроде тоже охотятся стаей.
        - Да что там Питер! Подумаешь, собаки Павлова! - бесцеремонно вмешался в их разговор сидевший рядом мужик. - Это они еще наших кошек Куклачева не видели!
        Игорь поежился. Неужели теперь он всегда будет вздрагивать, услышав слово «кошка»? Профессор подозрительно посмотрел на него.
        - Вообще-то я таких тоже не видел, - словно оправдываясь, сказал Игорь. - И даже не слышал о них. Порода, что ли, такая?
        Профессор, наоборот, оживился - видно было, что тема ему знакома.
        - Нет, это дрессировщика фамилия, - сказал он.
        - Потому и не слышал, что не здесь они шустрят. А на Кутузовском, - снова встрял в разговор мужик. - Кто тебе расскажет, что там творится? Мутанты с Филевской линии?
        - А сам-то ты откуда знаешь?
        - Сталкер знакомый рассказывал. А уж он-то лично видел.
        - Ну, понятно, - хмыкнул Игорь. - Агентство ОСС - «Один Сталкер Сказал».
        - И зря лыбишься. Твари жуткие, он от них еле ноги унес. Вообще-то они не особо опасны, стаями не охотятся. Вот только иногда, в лунные ночи, на охоту с ними выходит сам Хозяин. Тогда - беда.
        - А кто это - Хозяин?
        - Хозяин - и все. Они все его слушаются. Вот тогда лучше им не попадаться - порвут в клочья.
        - А кто-нибудь этого Хозяина видел?
        - Видеть его простым людям нельзя. Кто увидит - тот недолго проживет.
        - Как же тогда твой сталкер остался жив?
        - А кто тебе сказал, что он жив остался? - со значением спросил мужик. И замолчал с таким видом, что было ясно - победа в споре осталась за ним.
        Игорь тоже молчал - но не оттого, что возразить ему было нечего. Он вновь вспомнил загадочную незнакомку, которая сначала спасла его в подземельях, а потом чуть не убила возле Олимпийского. Или то была уже не она? Игорь вспомнил, как в отсветах пламени блеснули металлические нагрудные вставки. Наверное, все-таки Кошка, та, которая научилась ни в грош не ставить человеческую жизнь, решила поохотиться на них, чтобы утолить свою ненависть. Но ведь для нее они были просто неизвестными путниками, безликими фигурами в химзе и противогазах. Интересно, если бы она узнала его, это что-то изменило бы?
        «Какая теперь разница? - устало подумал он. - Главное - мы живы. Мы все-таки вышли к людям».

* * *
        Бродяги находились на станции Проспект Мира - радиальной. Их отчаянная авантюра все же увенчалась успехом.
        Тогда, в туннеле, Игоря привела в чувство Марина. Трясла и толкала, заставляла подняться на ноги. Если бы не она, он так и остался бы возле этого провала, уснул бы там навечно, надышавшись смрадными миазмами. Они все остались бы там.
        Но Марина буквально заставила его идти самого и увести остальных. И после того как измученные путешественники шли, казалось, целую вечность, уже не веря, что когда-нибудь выйдут к людям, они увидели свет. А потом услышали и голоса, сливавшиеся в неразборчивый гул. Они неуверенно подходили к станции, каждую секунду ожидая окрика часовых. Но никаких кордонов им на пути не попалось. Игорь подивился беспечности местных властей - на Красной линии на подходах к любой станции стояли дозорные и тщательно проверяли документы.
        Они поднялись по маленькой чугунной лесенке на платформу и только тут заметили маленький столик, за которым сидел человек в серой форме и фуражке.
        - Добро пожаловать на Проспект Мира, - сказал он, разглядывая пеструю компанию. - Какова цель прихода?
        Человек, видимо, вовсе ничего обидного в виду не имел. Просто исполнял свои служебные обязанности, уточнял, чем собираются заниматься на станции посетители. Но Игорь напрягся. Для него это прозвучало как: «Зачем явились?»
        - Туризм, - сказал Профессор легкомысленно.
        Человек в форме вскинул брови.
        - Документы предъявите, - так же невозмутимо попросил он. Видно, ему и не такие попадались, и он уже всякого насмотрелся.
        Профессор порылся в карманах и протянул ему истрепанный кусок картона.
        - Просрочен давно, - отметил человек и выжидающе перевел глаза на Игоря и Марину. Потом окинул взглядом Женю. И тут Игоря осенило.
        - Какие документы, командир? - спросил он. - Мы с Достоевской поверху пришли. Не было у нас там никаких документов.
        Человек вскинул брови еще выше.
        - А разве там кто-нибудь жил? - спросил он. Видимо, таких историй он тоже успел наслушаться. Но агрессии в его голосе не было, и это обнадеживало.
        - Жили-жили, - сказал Саид, выглянув из-за спины Игоря. - Теперь нельзя больше жить. Сломалось все.
        И он жестами показал, как именно обрушилась Достоевская. Таможенник подумал еще минуту и принял наконец решение.
        - Раз документов нет - ищите поручителей. И оружие сдайте.
        - Каких поручителей, командир? - удивился Игорь.
        - Тех, кто будет за вас отвечать - что вы тут не натворите бед.
        - Ты смеешься, что ли, командир? Нас тут никто не знает. Где мы поручителей возьмем?
        - Могу посодействовать, - сказал таможенник. И крикнул куда-то в пространство: - Анвар!
        Рядом тут же неожиданно материализовался черноволосый и черноусый молодец в военной форме. Стоял он расслабленно, но чувствовалось - обстановку контролирует. Окидывал группу оценивающим взглядом. Игорь отметил - автомат у черноусого был.
        - Вот, пришли без документов. Будешь поручителем?
        Анвар окинул компанию пытливым взглядом. Удивление мелькнуло в его глазах, когда он увидел Саида. Анвар что-то спросил у него на непонятном языке, Саид, хотя и неуверенно, с запинкой, ответил.
        - Пять патронов в день с человека, - сообщил Анвар. - С него не надо ничего, - он указал на Саида.
        - Это за что пять патронов? - удивился Игорь.
        - Анвар и его люди возьмут на себя ответственность за вас, - объяснил таможенник. - Откуда мы знаем, может, вы - шайка преступников? Вот они и будут следить и отвечать за то, что вы не причините никакого вреда ни станции, ни жителям. Ничего не украдете и никого не убьете.
        - Понятно, - сказал Игорь. - Ребята зарабатывают так.
        - Они рискуют, - напомнил таможенник. - Впрочем, вас никто не уговаривает. Не нравится - можете возвращаться, откуда пришли.
        И он ткнул в направлении туннеля. Игорь подумал и решил поторговаться.
        - По пять патронов в сутки - это грабеж. Давайте хотя бы по три. И при чем тут девочка. Она же еще совсем ребенок.
        - Иногда такие дети попадаются - хуже взрослых, - пробормотал таможенник.
        Саид тем временем тоже пытался что-то втолковать черноусому. В результате тот нехотя согласился брать за взрослых по три патрона в сутки, за Женю - по одному, а с Саида не брать вовсе. Пришлось тут же расплатиться с ним за первые сутки. Игорь уже прикидывал - жить здесь без документов им обойдется недешево. Наверное, надо было поискать выходы на тех, кто может организовать поддельные бумаги. Но где таких найти?
        - Зря вы думаете, что меры безопасности - это лишнее, - неожиданно вполне мирно и даже доверительно сказал напоследок таможенник. - Тут и в туннелях бывает всякое, и бандиты, случается, пошаливают. Вот на днях нашли одного беднягу - весь израненный лежал. Когда наткнулись на него, вроде еще жив был, но через несколько минут умер. Изуродовали его страшно, ножом кто-то орудовал. Говорят, одно ухо вообще отрезали.
        Игорь вздрогнул. Саид пристально посмотрел на него, но промолчал.
        - Он перед смертью пытался что-то сказать, - продолжал таможенник, - но получался только хрип невнятный. Так никто и не разобрал, что он бормотал. То ли «ложка», то ли «мошка», а может, «крошка». При чем тут какие-то ложки-мошки?
        «Я знаю, - подумал Игорь, - он хотел сказать „Кошка“».
        - А мизинец у него тоже был отрезан? - спросил он.
        - Понятия не имею, - сухо сказал таможенник, глядя на него с подозрением. Саид толкнул Игоря в бок и потянул прочь.
        Сдав автоматы в камеру хранения и еще не веря, что все обошлось, путешественники прошли на станцию.
        Пути тонули в полумраке, но арки освещались изнутри неярким желтым светом. Источником его служили обыкновенные лампы, свисавшие через каждые двадцать шагов с провода, протянутого под потолком. На обоих путях замерли по нескольку вагонов, служивших, видимо, жильем, а вдоль платформы в два ряда стояли торговые лотки. Чего тут только не было - и потрепанные книги, и одежда, и кое-что из инструментов, и всякий хлам непонятного назначения. Женя, застыв, разглядывала все эти непонятные вещички.
        «Надо бы ей обувку купить!» - подумал Игорь, глядя на разбитые ботинки девочки.
        Они пошли вдоль рядов, высматривая подходящую обувь. Попадались все больше потрепанные ботинки и сапоги огромных размеров. И вдруг Марина толкнула его в бок - она увидела почти новые сапоги, с виду не такие уж большие.
        - Сапожки с убитого гимназиста, - непонятно пробормотал Профессор. Продавец, щуплый мужичонка, отреагировал неожиданно бурно.
        - Почему с убитого! Чушь не говори, да? Откуда знаешь, что с убитого? Сам, видел, как сняли, да? - визгливо заорал он. Так рьяно оправдываться мог лишь человек, чья совесть была нечиста.
        Игорь замахал на него руками:
        - Да уймись, дядя, он ничего такого сказать не хотел. Так просто ляпнул.
        - Цену сбить хочет, - уверенно заявил продавец.
        - А почем сапоги?
        - Пятьдесят патронов.
        - Ну ты даешь! За ношеную обувь такую цену заламывать?
        - Да они почти новые! Глянь, кожа какая! До Катастрофы еще делали. Им сносу не будет.
        - То-то и оно, что до Катастрофы. Прикинь, сколько лет прошло. Если где-нибудь в сырости лежали - в момент развалятся.
        - А раньше гарантию на обувь давали, - встрял Профессор. Игорь решительно оттер его от прилавка. Продавец, услышав незнакомое слово, уже и так разъярился.
        - Померить надо сначала. Мне кажется, велики будут, - с сомнением сказал Игорь.
        Но сапоги оказались Жене впору - Громов даже удивился, какая большая у девочки нога.
        После получаса яростной торговли удалось сойтись на том, что продавец отдает сапоги за тридцать патронов и два пестрых шарфика из тех, что Игорь принес из магазина на Трубной. Наверняка продавец собирался потом перепродать шарфики с выгодой для себя. Расплачиваясь, Игорь вздохнул - патронов оставалось не так уж много. Но не оставлять же ребенка без обуви? У Жени ноги и так уже натерты безразмерными старыми ботинками. Еще немного - и девочка просто не сможет идти.
        На соседнем прилавке они увидели сапожки поизящнее, но за них просили столько, что Игорь крякнул. Впрочем, Женя и так выглядела в обновке вполне счастливой и, казалось, ничего другого не желала.
        «Не купить ли ей заодно платье или юбку? - подумал Игорь. - А то ходит, как пацан, в потертых штанах защитного цвета и старенькой рубашке». Но, подумав, он от этой мысли отказался. Лучше было патроны поберечь и тратить только на самое необходимое. Опять же, если учесть, как настороженно Женя относится к его подаркам… Может, она расплачется и швырнет это платье обратно, порвет или нарочно в грязи извозит. С нее станется. Так зачем тратиться понапрасну?
        На прилавке у следующего продавца были разложены карты. Хозяин зорко следил, чтобы ничего не стащили, - поблизости шныряли юркие личности. У Игоря загорелись глаза. Может быть, не так уж и нужна им сейчас была карта, но в нем заговорил разведчик - такой вот схеме с указанием опасностей и проходов цены не было. Продавец, заметив его интерес, начал нахваливать товар:
        - Бери, скидку сделаю. Тебе какую? Есть просто схема, есть подробная, на которой государства обозначены. Есть вообще уникальная! Делал ее сам безногий картограф Казимир с Тульской. Все на ней указано - все склады, все магазины, где можно пройти, где нельзя. Он у сталкеров последние новости узнает и пометки на карте делает - где мутанты, где еще какая хрень.
        - Ой, брешет, - доверительно сообщил продавец обуви. - Не Казимира это карта. В последнее время еще один картограф-умелец завелся, Леонидом зовут. Скорее всего, он ту карту и рисовал. К Казимиру на Тульскую сами все за картами ходят. Но Леонид тоже неплохо делает, врать не буду.
        «Леонид - имя как у сына Москвина», - машинально подумал Игорь. Продавец обуви тем временем продолжал:
        - А вот есть одна волшебная карта, о которой все мечтают, - она сама показывает, где что происходит. Сама ведет туда, где безопасно. С такой не пропадешь. Делал ее, говорят, великий маг прошлого, и одна она, другой такой нет.
        - Это ты про Путеводитель, что ли? - недоверчиво спросил торговец картами. - Слыхал я про него, только байки все это досужие. А карты мои зря хаешь. Я специально знакомым челнокам заказал, чтоб у Казимира мне карту купили.
        - Так она уж который день у тебя лежит. Такую цену заломил, что не берет никто. Устарела уж карта-то - в метро каждый день все меняется, - ехидно заметил торговец обувью.
        - Тьфу на тебя! - в сердцах сплюнул торговец картами.
        Тем временем Игорь заметил в конце станции железный занавес, отгораживавший выход наверх. Видимо, именно с той стороны они пытались достучаться. Теперь понятно - скорее всего, их стука никто здесь даже не услышал.
        В противоположном конце кучей лежали туго набитые серые мешки. Возле них, перед ограждением, стояли пограничники в сером камуфляже, с автоматами через плечо. Сверху свисало белое полотнище с нарисованной на нем коричневой окружностью - флаг могущественной Ганзы. За ограждением виднелись четыре коротких эскалатора - переход на Кольцевую.
        Игорь и его спутники побродили еще вдоль лотков, купили колбасы, выглядевшей довольно привлекательно. Продавец клялся и божился, что колбаса свиная, высокого качества. У Игоря были на этот счет кое-какие сомнения, но уж очень есть хотелось. Возле одного лотка на жаровне кипятили чай, путешественники взяли по кружечке. Пора было позаботиться о жилье. Игорь осмотрел вагоны, но предпочел арендовать палатку в конце станции - и дешевле, и у людей не на виду.
        В палатке обнаружились старые матрасы, все в подозрительных пятнах, и дырявые байковые одеяла. Игорь надеялся, что их хотя бы иногда прожаривают на костре, чтобы не заводились вши. О такой мелочи, как подушки, никто не позаботился, и под голову пришлось положить рюкзак. Все же путешественники, впервые за долгое время оказавшись в относительной безопасности, заснули тут же, едва рухнули на матрасы.
        Игорю снился странный сон. Как будто он находится в огромном театре, сидит на длинной скамейке, и прямо перед ним широкое поле, в котором выкопано несколько прудов с прозрачной водой. Это и есть сцена. А в прудах плавают огромные белые тараканы, шевеля усами. Потом они выбираются из воды и начинают грациозно двигаться по кругу. «Что это?» - спрашивает Игорь. «„Лебединое озеро“, - отвечает голос Профессора, а может, Васькин, - самая современная постановка». «Так ты жив?» - хочет спросить Игорь, но голос ему изменяет, получается лишь невнятный шепот. Но Васька, сидящий рядом, понимает его и с усмешкой прикладывает палец к губам - мол, потом поговорим, не мешай смотреть представление. Один из тараканов замирает, смотрит в их сторону. «Грегор», - думает Игорь и поднимается с лавки, чтобы подойти поближе. Но вдруг тараканы начинают в панике разбегаться, словно их что-то напугало. Может быть, это такой спектакль? Игорь приближается к пруду и видит, что вода забурлила, что-то поднимается со дна. Он уже понял - это утопленница. Из воды на него смотрит белое женское лицо. Глаза начинают медленно
открываться. Игорь понимает, что надо бежать, но не может тронуться с места - ноги словно свинцом налились… Ему и жутко, и любопытно - вот сейчас он встретит ее взгляд… и что тогда?..
        Он очнулся в холодном поту и все никак не мог понять, где в действительности находится. Выбрался из палатки, отправился в подсобку, где из латунного крана текла ржавая водица, и долго плескал себе в лицо, чтобы окончательно проснуться.

* * *
        Вот уже несколько дней они жили на Проспекте Мира. Но что теперь делать, Игорь не знал.
        Ходили слухи о невиданной угрозе на ВДНХ - о черных мутантах, которые вот-вот начнут захват метро. Говорили, что черные обладают телепатическими способностями, что жители ВДНХ сходят с ума и оборонять станцию уже почти некому. Скоро черные ворвутся туда, станция падет, и это означает скорую гибель для всех. С ВДНХ толпами приходили беженцы, которым Игорь, несмотря на их бедственное положение, люто завидовал - их Ганза принимала. Ему же и его спутникам на Кольцевую линию без документов попасть было нереально. Вот они и сидели здесь пока, благо патроны у них еще оставались. Но каждый день приходилось покупать еду, платить поручителям… Запас патронов быстро таял.
        Игорь уже не раз вспоминал Красную линию. Не то чтобы ему хотелось вернуться туда, и все же… Там все было ясно и определенно. Он учился в разведшколе, был одним из лучших, его многие знали и неплохо к нему относились. И хотя, на его взгляд, неоправданно много времени тратилось на идеологическую подготовку, на лекции о преимуществах социалистического строя и изучение основных положений марксизма, еда была гарантирована всем. Питались они в общественной столовой, хотя, должен был признать Игорь, кормежку обильной назвать было нельзя. И это при том, что ученики разведшколы получали усиленный паек. Обычным жителям доставалось еще меньше.
        Здесь же, на Проспекте Мира, его никто не знал. Платить приходилось за все, а способа подзаработать пока не предвиделось. «Да, - размышлял Игорь, - свобода не так уж дешево обходится. На воле голодно, иногда страшно, зато интересно». На Красной линии жизнь была размеренной, хотя и скучноватой, каждый знал, что он должен будет делать сегодня и чем займется завтра. Здесь загадывать наперед было невозможно - в любой момент случай может смешать все планы.
        Днем на Проспекте Мира было шумно, шла оживленная торговля. Но вечерами, когда торговцы складывали свои лотки, в нескольких местах разводили костры. Здесь можно было узнать последние новости и сплетни, встретить путешественников, таких же, как они, оказавшихся здесь ненадолго и спешивших дальше по своим делам. Игорь надеялся, что на него не наткнутся здесь знакомые с Красной линии. Впрочем, встретить знакомых из Рейха хотелось еще меньше.
        Саид чистил автомат. Марина и Женя устроились возле ближайшего костра, им досталось даже по кружке кипятка. Марина что-то рассказывала. Игорь прислушался:
        - Да как же ты говоришь - Изумрудного города не существует? - спрашивала Марина сидящую рядом пожилую тетку. - Да ведь я с матерью там до пяти лет жила. А потом дали ей секретное задание - узнать, как люди живут в метро. И меня она с собой взяла. А потом умерла она, а перед смертью все мне и рассказала.
        «Опять она про свое», - подумал Игорь.
        Изумрудным городом называли подземное государство в районе Университета на Ленинских горах, где якобы уцелели ученые - и устроили себе вполне цивилизованную жизнь, сущий постъядерный рай в отдельно взятом подземелье. Кто-то верил в это, но только не Игорь. Он считал, что людям просто очень хочется верить - где-то есть умные, всемогущие, контролирующие ситуацию и теперь правители. Никак не хотят признать, что все рухнуло, не возродиться теперь ни цивилизации, ни науке. Осталась лишь горсточка оборванцев, которые доживают свой век, пользуясь тем, что еще случайно уцелело. Постепенно они все растащат и либо вымрут потихоньку, либо окончательно скатятся к первобытной жизни. Уже почти скатились.
        Или взять миф о Невидимых наблюдателях. Если и вправду кто-то следит за людьми, почему не вмешались до сих пор? Почему позволяют погрязнуть в крови и невежестве? Чего ждут?
        - Ну и как там - в Изумрудном городе? - спросил какой-то мужик.
        «Интересно, как она выкрутится?» - лениво подумал Игорь. Но Марина уверенно ответила:
        - Да ведь я многого не помню, маленькой оттуда ушла. Но там хорошо - чисто, тепло, светло, еды хватает и люди не злые, ученые все, вежливо между собой говорят. За оружие, чуть что, не хватаются, как здесь.
        «Сказка, - подумал Игорь. - Люди просто придумывают себе сказки, чтоб было, чем утешаться. На самом деле нет никакого Изумрудного города. Но людям хочется верить, что возможна иная жизнь, не такая тупая, бессмысленная и жестокая. Не такая, как здесь, где всем друг на друга наплевать, где никому нет дела до другого. Как говорится, там хорошо, где нас нет. И стоит ли осуждать эту несчастную фантазерку за то, что она старается хотя бы в воображении действительность приукрасить? Она, похоже, и сама в свои выдумки верит».
        Марина с удовольствием прихлебывала кипяток, в котором плавала непонятная труха, щеки ее, обычно бледные, раскраснелись. «Неплохо, конечно, что ее угощают, - подумал Игорь, - но все же пустая болтовня вряд ли до добра доведет. Вон сидит какой-то непонятный человечек - прислушивается, прямо ухо оттопырил от усердия. Вот найдутся какие-нибудь идиоты, которые поверят. Схватят ее да начнут пытать - а ну, рассказывай, где твой город Изумрудный находится? Выкладывай явки и пароли. Надо бы ей внушение сделать, да ведь без толку… Сумасшедший дом! Свихнуться можно с такими товарищами. Что я вообще с ними делаю - с женщиной, которая все время врет, с девчонкой, которая меня ненавидит, и со стариком, от которого одни проблемы?»
        Конечно, стоило попробовать пройти на Кольцевую, но как это сделать без документов? В его историю здесь вряд ли поверят, да и неразумно было бы рассказывать на Ганзе, что он - проваливший задание разведчик с Красной линии. А если просто поведать что-нибудь жалостное о том, что случайно попал к фашистам, пытали, чудом спасся? Так они такого уже наслушались, тут каждый второй что-нибудь в этом роде рассказывает.
        Игорь вдруг с удивлением обнаружил, что за последние два дня он впервые вспомнил про Красную линию и товарища Москвина. И почти перестал думать о Лене. Все, что раньше болело и кровоточило, стало вдруг каким-то несущественным, отодвинулось на второй план. Громов вспомнил свои терзания по поводу того, что не знает, как жить дальше. В сущности, он и теперь этого не знал, однако жил же как-то, решал проблемы по мере поступления и даже начал находить в этой жизни удовольствие.
        - А чего ж вы ворота не открываете? - спрашивала, меж тем, Марина. - Мы стучали-стучали, а вы нас не пустили. Мы чудом живы остались.
        - Так ведь кто его знает, девка, что там с поверхности может появиться? - пробормотал неопределенного возраста мужик в ватнике. - Может, из комплекса Олимпийского букинисты придут, или черные маклеры с Банного переулка притащатся. А несколько лет назад и вовсе жуткий случай был. Сталкеры девку одну подобрали на поверхности, а она вампиром оказалась.
        - Как это? - оживившись, жадно спросила Марина. Все вокруг тоже затаили дыхание.
        - А так. Тут ведь поблизости, на улице Щепкина, больница была - институт исследовательский какой-то. МОНИКИ называлась.
        - Красиво как, - сказала Марина. - На женское имя похоже.
        - Да нет. Это вроде означало московский областной научный институт - а дальше не помню. В общем, больница. И вот отправились сталкеры в те края - а к ним оттуда, из больничного корпуса, девица выползла. Они удивились, пожалели ее и сюда, на станцию, принесли. А она, вишь, - вампир! Пока спохватились, кучу народа перекусала, падлюка.
        - Да врешь ты все! Просто у ней болезнь какая-то была, которая через кровь передается. Она потому и в живых осталась, что из-за этой болезни радиация на нее меньше действовала. Там ведь много народу лечилось, исследования всякие проводились, а когда Катастрофа приключилась, погибли не все. Некоторые, наоборот, из-за химии этой, ну, лечения, к радиации невосприимчивыми оказались. И никого она не кусала, а заразилось от нее всего пару человек, и то случайно. Один - парень, который с ней тут жил, да еще - тетка, которая за ней ухаживать помогала…
        - И что с ними случилось? - спросила Марина. Женя, сидя возле нее, сосредоточенно похрустывала купленными у торговцев сушеными грибами, насыпанными в свернутый из замусоленной бумаги кулек. «Никак не может наесться досыта, бедняга», - подумал Игорь.
        - Наростами все пошли. По всему телу такие странные блямбы образовались, бугры. А потом вроде тетка умерла, а парня и девчонку со станции выгнали - испугались, что и остальные заразятся. А может, они и сами сбежали, потому что некоторые предлагали их убить, а трупы сжечь, чтоб зараза дальше не пошла. Но, думаю, их по-любому уже давно в живых нет. Или прикончил кто, или зараза их доконала. У девчонки той под конец и лицо уже было непонятно на что похоже - словно у ней по всему лицу пальцы выросли. А была симпатичная, когда только нашли ее…
        - А что за черные маклеры с Банного? - не отставала любопытная Марина.
        Мужик объяснил, что это странные черные тени, которые видят иногда сталкеры в районе Банного переулка. Там раньше было, кажется, бюро обмена квартир, потому их так и называют. Впрочем, никто не знает, имеют тени отношение к бюро или нет. Но знающие люди уже заметили - у тех, кто с ними встречался, и вправду происходило улучшение жилищных условий. Тем не менее здешние почему-то очень их боятся, еще больше, чем букинистов.
        - Вон Колька увидел их - и через неделю им с женой угол выделили, - доверительно сообщил мужик.
        - Ты про Семена вспомни, - мрачно буркнул другой.
        - А что Семен? Ну, погиб потом по случайности вскоре, закопали его. И опять же сбылась примета. То у него вовсе жилья не было, а теперь хоть три аршина, да свои…
        Неподалеку у костра сидело несколько человек в черных кожаных куртках, среди них - красивая темноволосая девушка. Оттуда донесся взрыв смеха, потом Игорь уловил фамилию, показавшуюся ему знакомой.
        - Нет, Томский сейчас не на Гуляй-Поле, - говорил один.
        «Томский - что-то знакомое, - подумал Игорь. - Ах, да, это фамилия того анархиста, который Лену увез».
        Он перебрался поближе к говорившим. Те сначала настороженно покосились на него, но потом продолжали разговор.
        - Вот вы сейчас про Томского говорили - а про жену его ничего не знаете? - спросил Игорь.
        - А зачем тебе? - подозрительно спросил коренастый крепыш.
        - Валет, ну что ты сразу, как волк, на человека бросаешься, - упрекнула его темноволосая девушка. - Может, это знакомый ее.
        - Знаем мы таких знакомых, - пробурчал крепыш, однако уже спокойнее.
        - Елену Томскую я не видела, - сказала темноволосая девушка, - но слышала о ней много.
        - Как она сейчас, где? - спросил Игорь.
        - Не знаю точно, - девушка нахмурилась. - Еще недавно, говорят, в Полисе была. Ходили слухи, что они с мужем прибавления в семействе ждут.
        Странно, но Игорь вовсе не ощутил боли при этом известии.
        - Ты знал ее? - спросила девушка. Игорь кивнул. - Я понимаю, - грустно продолжала она, - как хочется что-то узнать о близких. Сама от подруги вестей не имею давно. Ты, может быть, слышал про Нюту, которая помогла спасти Улицу 1905 года?
        - Слышал, конечно, - закивал Игорь. - Он чуть не добавил «как раз перед тем, как меня забросили к фашистам, у нас много говорили об этом», но вовремя спохватился. Не следует посторонним людям знать, кто он и откуда, хотя эта девушка кажется такой приветливой и милой. Он обратил внимание, что она тоже не задает лишних вопросов. По принципу «меньше знаешь - крепче спишь и дольше проживешь».
        - Так это и есть моя подруга, - с гордостью сказала девушка. - Но это было последнее, что я узнала о ней. Теперь не знаю, как она - жива ли, здорова? Нет, нет, жива, конечно, - перебила сама себя она. - Если бы что-то случилось, мы бы узнали, она теперь человек заметный. Знаешь, ведь никогда не угадаешь наперед, куда судьба занесет… Если вдруг увидишься с ней, передай ей привет от Крыси, скажи, что все у нас хорошо.
        - А муж тебя вроде Тиной называл, - удивился Игорь.
        - Он считает, что настоящее имя у меня - Кристина. Точно спросить не у кого теперь, матери нет в живых давно. Но Нюта знает меня как Крысю. Я уж столько приветов послала ей с разными людьми, может, кто и передал. И она по мне скучает, я знаю.
        Темноволосый крепыш, между тем, перебирал струны старенькой гитары. Игорь прислушался:
        Мертвое тело валялось в пыли,
        Голову долго найти не могли.
        Главный ругался - мол, так вашу мать,
        Был же приказ - головы не терять.
        - А я знаю - про что это, - неожиданно заявил сидевший рядом старик. - Это о том, как завелась в головах у людей зараза. Ну, вроде какая-то тварь приспособилась селиться у людей в мозгах и приказы свои им отдавать. И никак эту тварь убить не могли. А чтоб определить, кто заражен, нужно было голову осмотреть. А у одного бойца голову потеряли, из-за этого весь сыр-бор и вышел.
        - И чем же все кончилось? - спросил Игорь. Он тоже помнил эту историю. Знатная была заварушка и в Рейхе, и в Полисе, даже жителям Красной линии пришлось дать отпор толпе обезумевших фашистов, бежавших за новоявленным лидером. Но Игорь решил на всякий случай осведомленности своей не показывать.
        - А кто его знает? - философски заметил старик. - То ли ту тварь сожгли, то ли на поверхность она вылезла и мутантами теперь командует…
        Игоря тронул за плечо Саид.
        - Поговорить надо, - сказал он. - Хочу тут остаться, со своими.
        - Рад за тебя, - кивнул Громов.
        - Запомни - если что надо, наши в разных местах живут. Помочь могут. На солнечной Киевской живут, - Саид скупо улыбнулся. - Вольный город Тушино живут. Кому спокойно жить охота - идут вольный город Тушино. Там человека найди, Мустафа зовут, Миша по-вашему. Скажи - от Анвара. Он поможет.
        - Спасибо, - сказал Игорь, оценив искренний порыв Саида.
        «Вот люди, сплоченно держатся, глядишь, и выживут. А некоторые готовы из-за лишнего куска глотку друг другу перервать, - грустно подумал он, когда Саид отошел. - А может, попробовать через Саида и документы сделать, раз у него тут знакомые завелись? - пришло вдруг Игорю в голову. - Наверняка этот Анвар здесь все ходы-выходы знает, вдруг посодействует?»
        Саида он обнаружил достаточно быстро - тот пил чай возле одного из лотков в компании нескольких мужчин, черноволосых и смуглых, одетых в военную форму. Те сидели кружком прямо на полу и чувствовали себя вполне вольготно - громко шутили, смеялись. Игорь отозвал Саида в сторону и изложил суть дела. Саид слегка поскучнел, но сказал, что сейчас спросит у Анвара. Подошел, шепнул тому на ухо. Анвар окинул Игоря оценивающим взглядом, лениво потянулся, гибко поднялся с места. Подошел и сказал, понизив голос:
        - Сделать-то можно, конечно. Знаю я тут человечка одного. Но стоит дорого - у тебя и за один паспорт-заплатить не хватит.
        - Откуда ты знаешь? - спросил Игорь. - Ты цену назови, остальное - мои проблемы.
        Но когда Анвар назвал стоимость ганзейского паспорта, Игорь понял, что для них это нереально.
        - Тут еще такое дело, - продолжал Анвар. - Раз Саид за тебя просил, предупредить тебя хочу. Кого другого не стал бы. Если пограничники поймут, что бумаги поддельные, - кирдык тебе.
        И он сделал выразительный жест, проведя рукой по горлу.
        - А что, бывало уже такое?
        Анвар молча кивнул.
        - Ладно, - сказал Игорь, - спасибо за разъяснения. Мы подумаем.

* * *
        Игорь давно уже присматривался к бородачу, который громко что-то говорил у костра неподалеку, где народу было побольше. Там сидели измученная мать с сыном лет восьми, пожилая тетка, мужчина средних лет. К ним же пристроился и Профессор.
        Игорю казалось, что бородач очень себе на уме. Он то и дело улыбался, однако его цепкие глаза так и ощупывали окружающих.
        - А давайте поиграем, - вдруг предложил он собравшимся людям. Мальчик тут же с надеждой поглядел на него.
        - Во что? - спросила пожилая тетка изумленно.
        - В ассоциации, - предложил бородач. И, видя недоумение большинства окружающих, пояснил: - Была раньше такая игра. Я называю, допустим, слово, а каждый из вас мне в ответ говорит тут же любое слово, которое ему пришло в голову. Очень увлекательная игра, можно много узнать о человеке по его ответам.
        Игорь пожал плечами.
        «Странный какой-то тип, - подумал он. - Зачем это ему больше узнавать о людях? Подозрительно. Может, один из тех шпионов, которыми, по слухам, кишмя кишат станции ближе к центру?»
        - Ну, давайте попробуем, - несмело сказала женщина, которую мальчик нетерпеливо дергал за одежду.
        - Отлично! Начнем, - пробасил бородач. - Полковник!
        - Автомат, война, победа, - тут же выпалил мальчик и сам испугался своей храбрости. Но бородач одобрительно потрепал его по плечу.
        - Очень хорошо. Из тебя выйдет славный солдат.
        Мальчик покраснел - ему явно было очень приятно.
        - Ну, а вы, сударыня? - обернулся бородач к пожилой тетке.
        - Настоящий, - вздохнула тетка. - Настоящий полковник.
        - С вами все ясно, - отвесил иронический поклон бородач и обернулся к сидящему рядом мужчине средних лет.
        - Приехал на фронт? - предположил мужчина и, подумав, уточнил: - С молодой женой.
        - A-а, батенька, до Катастрофы тоже БГ слушали, - обрадовался бородач. - Надо будет нам с вами потолковать на досуге, вспомним прежние времена!
        - Никто не пишет, - сказал Профессор.
        - Я сразу понял, что вы человек начитанный, - с некоторым даже уважением произнес бородач. - Ну, а остальные что же молчат?
        - Мельник, - вдруг неожиданно для себя негромко сказал Игорь. Бородач тут же изменился в лице.
        - А вот некоторые ассоциации лучше держать при себе, - проговорил он так, чтобы слышал только Игорь. - Мы еще с вами потолкуем об этом…
        Выслушав еще несколько ответов, которые его уже явно мало интересовали, он сделал знак Игорю отойти подальше.
        - Ну что ж вы, батенька, так сразу при всех? Аккуратнее нужно было, - упрекнул он Игоря. - И где, спрашивается, вас носило? Я вас уже несколько дней тут поджидаю.
        Игорь понял, что его принимают за кого-то другого. Возможно, за связного, который должен был тут появиться и назвать фамилию. А он-то совершенно случайно брякнул. Просто еще на Красной линии Михаил Иванович, прощаясь с ним перед тем, как Игорь должен был отправиться в Рейх, наказывал: «Неизвестно, как дело повернется, куда судьба занесет. Если окажешься в Полисе, спроси там полковника Мельника. Он поможет». Еще что-то говорил про Виктора, бывшего спасателя из МЧС, сталкера, который теперь натаскивал молодежь, но его фамилию Игорь забыл. Или Михаил Иванович ее не назвал?
        И теперь, услышав теперь слово «полковник», Игорь автоматически выдал первое, что пришло на ум.
        Он решил не разуверять пока бородача и посмотреть, что будет дальше. А тот продолжал:
        - Ну, говорите, какая вам помощь нужна? Патроны, документы? Нужно торопиться, и так уже отстаем от графика.
        - Патроны, и особенно документы, - подтвердил Игорь. - И не только на меня. Со мной женщина, старик и девочка.
        - Это кто? Массовка? Группа прикрытия? - недовольно спросил бородач. - Будь вы один, вопрос решился бы легче.
        - Эти люди пока нужны мне, - сухо ответил Игорь.
        - Тогда мне нужны их имена и фамилии. Напишите вот здесь, - и бородач протянул Игорю потрепанный блокнот и огрызок карандаша.
        Игорь напряг память. Северцев… вроде бы Илларион Аристархович, а может, Аристарх Илларионович. Он выбрал второй вариант. Откуда-то взялась уверенность, что проверять все равно никто не будет.
        Марина. Он успел уже услышать от нее несколько вариантов ее фамилии - пять как минимум. Написал: «Кондрашова Марина Степановна».
        Несколько секунд он колебался, настоящим именем назваться самому или вымышленным? Если бородач знает фамилию связного, который должен явиться, то тут же его и раскусит. Но, скорее всего, фамилии он не знает и просто ждал человека, который назовет пароль. Конечно, если бы Игорь совершил что-нибудь из ряда вон, его искали бы по всем станциям, разослали бы повсюду его данные и приметы. Но, по идее, и в Рейхе, и на Красной линии агента Громова считают мертвым. А если не повезет нарваться на знакомых, то они по-любому в лицо узнают, не помогут и поддельные документы. Он же не может заодно и внешность изменить. Лучше уж тогда своим именем назваться, чтобы не запутаться. И он, решившись, твердой рукой вывел: Громов Игорь Владимирович.
        Теперь Женя. Вроде бы она Марине не родная дочь. На какую фамилию писать ее? И, по какому-то наитию, Игорь нацарапал на бумажке «Громова». А отчество? Если уж продолжать в том же духе, то и отчество нужно ей дать соответствующее - может, подумают, что сестра, все девчонке безопаснее будет. Он уверенно вывел «Евгения Владимировна». Бородач выхватил у него бумажку, впился глазами. Игорь напряженно глядел на него - если обман вскроется, то именно сейчас. Но бородач лишь кивнул.
        - Ну хорошо, постараюсь сделать все, что смогу. Но, надеюсь, вы понимаете, что речь может идти только о временных пропусках, - недовольно сказал он. - Встречаемся завтра - я сам вас найду.
        И он ушел, не попрощавшись.
        На следующий день бородач так же неожиданно появился. Отозвал Игоря в сторону:
        - Вот все, что удалось сделать. Пропуска действительны в течение недели, постарайтесь за это время решить там все свои задачи. Или в крайнем случае продлить попробуйте уже там. Вот еще патроны на первое время.
        «Ого, - подумал Игорь, - не поскупились таинственные наниматели».
        Он до самого последнего момента думал, что это ошибка. Что его приняли за другого. Даже когда они уже подошли к ганзейским пограничникам, стоявшим у входа в переход, и предъявили документы. Те некоторое время придирчиво крутили бумаги в руках, оглядывая людей, но видно было - больше для порядка. Придраться им явно было не к чему. В какой-то момент Громов оглянулся и увидел удовлетворенный взгляд бородача. Тот кивнул и пропал в толпе. И тут у Игоря появилось странное ощущение, что никакой ошибки не было. Что ждали тут именно его, каким-то образом просчитав все, что с ним произойдет, просто по их предположениям он должен был появиться раньше. И что за помощь, которую ему оказали сегодня, ему придется еще заплатить, и, возможно, недешево. Скитаясь по метро безымянным, среди бродяг, Игорь был недосягаем для чужих взглядов, его как бы и вовсе не существовало. Но, произнеся фамилию Мельника, он как бы назвал пароль, привлек к себе внимание некой организации, засветился, и что теперь из этого выйдет, совершенно непонятно. Возможно, ничего хорошего.
        Глава 11
        СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ
        Итак, они на Ганзе! Пользуясь случаем, Игорь с любопытством разглядывал, как тут все устроено. Станция была отделана светлым мрамором, а толстые квадратные колонны вверху - украшены фигурками людей и изображениями растений. Яркий свет с непривычки слепил глаза. Но обстановка здесь была тревожной: множество людей в форме и с оружием сновало туда-сюда с озабоченным видом.
        Профессор и Марина удивлялись куда меньше. «Ну да, ведь Профессор здесь уже был», - вспомнил Игорь.
        За несколько патронов «гостям Ганзы» разрешили устроиться в небольшой потрепанной палатке, где на полу лежали относительно чистые матрасы и заштопанные одеяла. Марина сказала, что здесь, на Кольцевой, есть душевые, и за вполне скромную плату можно помыться. Игорь обрадовался - на этой блистающей чистотой станции ему и самому не хотелось выглядеть грязным оборванцем. Правда, тут же вспомнил, что переодеться ему не во что, но Марина успокоила его - можно отдать постирать свои вещи, а ему взамен дадут пока чужие. Так оно и вышло. Громову выдали широкие выцветшие спортивные штаны и рубаху, которая была ему маловата. Марина облачилась в какую-то хламиду темного цвета и замотала другим платком раненую руку, а Женя оказалась в трикотажной линялой синей кофте, которая была ей на пару размеров великовата, и таких же штанах. «Надо было все-таки купить девчонке одежду получше», - покаянно подумал Игорь. Впрочем, строптивица никакого недовольства по поводу одежды не высказывала. Она, кажется, напрочь была лишена обычного женского кокетства, или оно просто еще не успело в ней проснуться. «Да она не так уж
красива, бедняжка, - подумал Игорь. - Ключицы выпирают, угловатая… Может, выровняется потом, у подростков так бывает». Профессор надел трикотажную кофту на пуговицах, вновь подозрительно похожую на женскую. Штаны были ему коротковаты, и выглядел старик немного странно. Один из прохожих, не распознав со спины, даже сказал ему: «Подвинься, бабушка!»
        Марина сменила Профессору повязку. Рука у него слегка распухла, но ничего угрожающего Игорь пока не заметил.
        Вечером Игорь вдруг решил задать Профессору давно уже вертевшийся на языке вопрос - что же он все-таки рассказывал про бежавшую женщину с ребенком, которую люди потом стали считать заступницей.
        - Я думаю, это просто легенда такая, - пояснил тот. - Действительно, какая-нибудь женщина вполне могла убежать в туннель с младенцем. Ну, мало ли, родильная горячка приключилась или что-нибудь в этом роде. В таком состоянии женщины способны на самые странные поступки. Ну и, конечно, бедняжка погибла. Нет, я даже допускаю, что она могла добраться до соседней станции, что там ее приютили. Но ничего сверхъестественного в этой истории нет. Просто люди сочиняют легенды, приукрашивают их по-своему, потому что им хочется верить в чудо. В этой легенде, я думаю, воплотилась народная мечта о свободе, отваге и торжестве справедливости. Ведь подумайте, какое мужество потребовалось женщине, чтобы пойти наперекор всему, бросить вызов охранникам, заведенному порядку, да даже и самой смерти! Пусть, мол, все равно погибну, но по своей воле, а не по вашей. Вот это и есть настоящая свобода выбора!
        - Ну да, из двух зол. Шило на мыло поменять, - хмыкнул Игорь. На самом деле эта легенда в таком виде, как ее преподнес сейчас Профессор, ему очень понравилась. Ему понятнее стал поступок неизвестной женщины, чьи кости уже наверняка давно истлели в туннеле. Ах, нет, Профессор же говорил - их на обереги растащили. Даже после смерти люди не хотели оставить ее в покое, обращались к ней за помощью.
        - Да ведь не ей же смертью угрожали, - заметил Игорь. - Убить хотели только ребенка.
        - А вы считаете, что после этого она смогла бы жить среди этих людей как ни в чем не бывало? - хмыкнул Профессор.
        - Но ведь глупо пытаться ее найти. Это все равно что ветер ловить. Если вы имеете в виду, что ее помощью кто-то хочет заручиться…
        - Тсс! - Профессор недовольно приложил палец к губам, оглядываясь по сторонам. И, понизив голос, продолжал: - Разве я говорил, что ищут ее?
        - Но как же тогда понять тот наш разговор на Цветном бульваре? - удивился Игорь.
        - Вы не поверите, какие странные вещи способны выдумывать люди, - произнес Профессор еще тише. - Ходят слухи, что женщина-то погибла, но такой страшной ценой она купила жизнь своему новорожденному сыну. И он рос, как обычный ребенок: она некоторое время его опекала, а потом вывела к людям. Мальчик воспитывался на одной из станций, где никто не знал его истории. Сейчас, как некоторые считают, ему может быть примерно лет двенадцать. И вот именно его-то и ищут… некие, скажем так, заинтересованные лица. Они считают, что, найдя ребенка, смогут заручиться поддержкой его матери, заставить ее помогать им. Да и то сказать, какая мать устоит, если пригрозят замучить ее сына?
        - Ну, это нереально, - пробурчал Игорь. - По всему метро искать мальчишку…
        - Одержимые люди способны на многое, - не согласился Профессор. - В древней истории известен случай, когда один из царей, желая убить единственного младенца, представляющего для него опасность, просто отдал приказ истребить всех родившихся в этот день мальчиков. Для человека, обладающего властью, ничего не стоит отдать любой приказ, сколь бы он ни выглядел абсурдным, а уж как его выполнять - о том пусть болят головы у его подчиненных. Да притом круг поисков все же несколько ограничен. Считают, что история эта произошла на Полежаевской, поэтому искать ребенка будут на ближайших станциях.
        - Беговая, Улица тысяча девятьсот пятого года, - прикинул Игорь.
        - Ну да. До вольного города Тушино они вряд ли доберутся. А впрочем, кое у кого руки длинные.

* * *
        Игорь шел по станции, и вдруг его окликнули:
        - Громов, ты? Как ты здесь оказался?
        Он вздрогнул, оглянулся. Остренькое личико, обрамленное растрепанными белокурыми патлами. Тонкие губы. Красные, как у крысы-альбиноса, глаза. Хрупкая фигурка, затянутая в костюм цвета хаки.
        Эля. Его конкурентка по разведшколе.
        То есть это она так считала, что конкурентка. Ей вечно хотелось доказать себе и окружающим мужикам, что она круче, умнее, способнее. К Игорю она, кажется, неровно дышала, и тем сильнее лезла из кожи вон. А он старался держаться от нее подальше.
        Она вечно придумывала какие-то вычурные варианты своего имени. Называла себя то Элеонорой, то Эвелиной. А в последнее время ей нравилось, чтобы ее звали Элен. Причем вся эта «экзотика» настолько не вязалась с ее внешностью заморенного крысеныша, что Игоря смех разбирал. Какая, к черту, Элен? К тому же было противно - получалось вроде бы сравнение с Леной. С прекрасной, гордой и прямодушной Еленой, которая была бесконечно далека от всех этих расчетов и интриг. Игорь знал, что Эля Елену ненавидела, а та ее просто не замечала.
        Было в Эле что-то странное. Игорь не понимал, зачем она так стремилась попасть в разведшколу. Считал, что нормальным девушкам там не место. А она старалась поразить его воображение своей удалью. Рассказывала, как присутствовала на допросах, как при ней пытали пойманного шпиона. И как ей доверили загонять иголки ему под ногти.
        - Ты не представляешь, как он визжал! - с упоением рассказывала Эля. Игорю в этот момент захотелось ее ударить, он еле сдержался.
        У Эли всегда была куча идей, как можно развязывать языки молчаливым.
        - Нужно привязать пленника и запустить в комнату голодных крыс. Он тут же выложит все, что знает, и даже то, чего не знает. Даже самый стойкий сломается, - деловито говорила она. И все время старалась продемонстрировать начальству свою старательность и инициативность. Но ею как будто слегка брезговали. А она-то, наивная, все никак не могла понять - почему…
        Эля любила заводить задушевные разговоры, старалась выпытать подноготную собеседника. Чтобы потом, извратив самые невинные признания, поливать его грязью и со смехом рассказывать гадости окружающим. У нее были свои способы управлять людьми - сначала втираясь в доверие, прикидываясь беспомощной, белой и пушистой и вызывая на откровенность. Когда оценивали задания, Эля так и сюсюкала с однокурсниками, добиваясь хороших отзывов. Но если кто-то смел усомниться в ее выдающихся способностях, поливала конкурента отборным матом. Без свидетелей, разумеется, чтобы не выходить из образа. Тем не менее скрыть что-то на станции было трудно, и все уже давно об этих ее милых особенностях знали. При этом Эля искренне жаловалась на непонимание, на то, что ее никто не любит и не ценит. Впрочем, Громову все это было параллельно - он по жизни был замкнутым, в доверительные беседы с нею, да и с другими никогда не вступал. Он давно взял на вооружение фразу, вычитанную в какой-то книжке. Название той книжки он не помнил уже, но фраза очень ему понравилась: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».
        С тех пор Игорь всегда старался говорить поменьше, а слушать побольше. Он знал, что окружающие считают его молчаливым, надежным и недалеким. Знал и пользовался этим. Когда его пытались втянуть в игру, которая ему не нравилась, достаточно было сделать вид, что плохо понимаешь собеседника, и тот вскоре отвязывался, досадуя на его тупость. С Элли тоже нередко так бывало. Она пыталась строить ему глазки, а Громов делал вид, что не замечает ее маневров. Все это его очень развлекало.
        Но теперь Игорь даже рад был увидеть старую знакомую. Возможно, она поможет ему. Вот только что она здесь делает? Шпионит в пользу Красной линии? И как ему держаться теперь с ней, чтобы она не поняла - он уже не считает себя бойцом товарища Москвина, он теперь сам по себе?
        - Как тебя зовут здесь, Элли? - спросил он, чтобы выиграть время.
        - Неужели ты жив? - не отвечая на вопрос, все бормотала она. - А мы-то тебя давно похоронили…
        - Эльза! - вдруг окликнул ее проходивший мимо тип в серой форме, с трехконечной свастикой на рукаве. И неприязненно уставился на Игоря. Тот напрягся, а Эля вздрогнула.
        - Вы обознались, - быстро ответила она типу, но Игорь мог бы поклясться, что Эля одновременно сделала ему какой-то знак.
        - Простите, фройляйн, - усмехнулся тип и отошел, но продолжал поглядывать на них издали. Игорю вдруг пришли в голову странные мысли. А что, если Элли работает здесь не только на красных? Он всегда думал, что она вполне могла бы найти общий язык и с фашистами. Двойной агент - почему нет? Элли всегда хотелось устроиться получше. Пожалуй, надо быть с ней осторожнее.
        - Я думала, тебя уже нет в живых.
        - Я и сам еще недавно так думал, - хмыкнул Игорь.
        - У нас говорили, что тебя казнили в Рейхе.
        - Недоказнили, как видишь. Ты рада?
        - Спрашиваешь! А почему ты не вернулся обратно на Красную линию?
        - Ты думаешь, это так просто, Элли? - усмехнулся Громов.
        - Ладно, все успеется со временем, - тут же сменила тему девица. - Пойдем, потолкуем. Заодно отпразднуем твое спасение, бражки выпьем, я угощаю. Да говори потише, тут полно посторонних ушей!
        Они зашли в палатку-столовую, взяли по шашлыку из свинины и по кружке браги.
        Прихлебывая брагу, Элли оживилась и раскраснелась. Вполголоса возбужденно говорила:
        - Не вернулся - и не надо. Здесь тоже можно неплохо устроиться. Я тебя с нужными людьми сведу.
        Облизнув губы, она села поближе к Громову.
        - Я тебе помогу. Со мной не пропадешь.
        Игорь слегка отодвинулся. Эля ему была без надобности. А она уже строила какие-то далеко идущие планы.
        - Вместе мы - сила! - говорила она. - Мы ведь самые-самые способные были из всего выпуска. Я так переживала, когда узнала о твоей смерти…
        И она нежно погладила его по плечу.
        - Мой бедный мальчик. Как же тебе было плохо! Пойдем ко мне в палатку. Ты должен мне все рассказать. Ты ведь успел узнать кое-какие секреты там?
        Игорь развеселился. Шустрая девица уже прикидывала, как использовать его с выгодой для себя.
        Глаза у нее сделались осоловелыми. Похоже, Эля совсем раскисла. Но даже в таком состоянии не забывала о своих планах. Игорь решил, что на сегодня с него хватит.
        - Элли, я тут не один. Я пойду, а завтра снова встретимся и еще потолкуем.
        Услышав такое, девица сразу как будто слегка протрезвела.
        - Что значит - не один? А с кем ты тут?
        - Да так, случайные попутчики, - пытался отделаться от нее он. Но взгляд ее стал цепким и жестким. - Встретимся завтра, Элли, - с легким нажимом повторил Игорь и пошел, спиной ощущая ее возмущение.
        Он чувствовал - она этого так не оставит. И действительно, немного позже, когда они с Мариной и Женей сидели возле палатки и пили чай, он вдруг увидел, что Элли стоит рядом и пристально смотрит на них. Ее глаза впились в Марину, та недовольно тряхнула головой, но промолчала. Игорь заметил, что здесь, на Кольцевой, Марина старалась вести себя тихо и даже не развлекала народ сказками собственного сочинения.
        Элли отозвала его в сторону.
        - Где ты подобрал эту шлюху? На какой помойке? Фингал под глазом ей пьяный собутыльник поставил? Или ты сам, из ревности? Не думала, что ты так низко пал. Якшаешься с бомжами!
        - Успокойся, это не то, что ты думаешь. Она просто меня спасла.
        Лучше бы он этого не говорил. В глазах Элли полыхнула ненависть.

* * *
        Вечером Громова вызвали к коменданту станции.
        Невысокий плотный человек с холодным взглядом предложил ему садиться и без предисловия поинтересовался:
        - Ну, и что делать будем?
        - В смысле? - не понял Игорь.
        - А в том смысле, - сказал человек, с интересом его разглядывая, - что странная у вас компания. - Он заглянул в лежащие перед ним бумаги. - Предположим, про вас я ничего сказать не могу - пока. А вот Кондрашова Марина Степановна - она же Манька Черная, она же Машка-гадалка и так далее, - моя старая знакомая. В прошлом году уже была депортирована с Ганзы за попрошайничество и по подозрению в воровстве.
        Игорь не очень и удивился. Он ожидал чего-то подобного. «Элли постаралась», - подумал он.
        - Да и человек, называющий себя Профессором, уже появлялся здесь, хоть и под другим именем. Бродяга, бомж, тунеядец, не способный к полезной для общества деятельности. Знаете, я всегда считал, что излишнее образование до добра не доводит. Человек, несомненно, многое знающий, но ни на что не пригодный, одна смута от него. В общем, короче. Я не хочу, чтобы эти люди оставались на вверенной мне станции. Предлагаю им завтра с утра убраться добровольно, иначе их выставят силой.
        - Но наши пропуска действительны еще неделю… - начал Игорь.
        - Это меня не интересует, - отрезал начальник.
        Игорь задумался. Ему показалось, что попробовать откупиться - бесполезно. Но в словах начальника была некая лазейка.
        - Вы сказали - предлагаете им? А я могу остаться?
        - Приятно разговаривать с умным человеком, - сказал начальник, его глаза ощупывали Громова. - Не знаю пока, откуда вы взялись, но если дурака валять не будете, то какое мне дело до вашего темного прошлого? В вас чувствуется военная выправка. Сильные люди, умеющие владеть оружием, нужны всегда - в охрану, например. Если хорошо проявите себя во время испытательного срока, жаловаться на жизнь вам не придется. А девочка - сестра ваша, я так понял? Надеюсь, она еще не успела испортиться в такой компании. Она может остаться при вас. Но женщина и старик должны уйти. - Человек побарабанил пальцами по столу и спросил: - И вашим первым заданием, как кандидата на получение ганзейского гражданства, будет попытаться убедить их сделать это добровольно. Ну как, согласны?
        - Мне нужно время - подумать, - сказал Игорь.
        - Конечно, конечно, - согласился начальник. - Даю вам время на размышления до завтрашнего утра. Ну ладно, даже до завтрашнего вечера - я сегодня добрый. Надеюсь, за день ваши бродяги не успеют ничего натворить. Впрочем, за ними будут приглядывать. Видите, сколько мне с вами хлопот? Ну, буду ждать вашего решения, надеюсь, проявите благоразумие. Но завтра вечером ваши спутники, если не уйдут до тех пор сами, будут депортированы принудительно. Говоря проще, их вышвырнут со станции вон. Вы сами же вольны остаться или уйти с ними. Подумайте о моих словах и передайте… этим…
        Когда Игорь вернулся к «этим», Марина вопросительно взглянула на него, словно догадывалась, о чем шел разговор. Профессор тоже был невесел. Но Громов пока ничего говорить им не стал - ему хотелось для начала разобраться в своих мыслях и желаниях.
        Он очень много успел пережить за последний месяц. Он давно уже перестал ощущать себя разведчиком на службе Красной линии. С этим было покончено. Сейчас он наконец добрался до Ганзы. Все получилось, как он хотел, и даже лучше. Повезло в кои-то веки. Ему и работу прямо с ходу предложили. С пустячным, в сущности, условием: отделаться по-хорошему от бродяг. Он ведь и сам еще недавно хотел того же.
        Нечего сомневаться, что его служба на Ганзе будет неплохо оплачиваться. Он сможет позволить себе все, чего душа пожелает. Ну, или почти все. Будет сыт и пьян. Если захочет, будет иметь красивых девочек, дурь из-под полы. Но так будет только до тех пор, пока с ним что-нибудь не случится. Если он станет немощным инвалидом, ему разве что кусок хлеба дадут из милости.
        «А вообще-то девочки за мной и так бегали, - подумал Игорь не без гордости. - Так что на это и тратиться особенно не придется. Можно найти себе тут постоянную девушку, семьей обзавестись». Почему-то при мысли об этом у него скулы свело от скуки.
        Рассматривать Элю в качестве возможной подруги ему и в голову не приходило, несмотря на ее авансы. Игоря отталкивали ее странные садистские наклонности. И пусть сейчас она откровенно вешалась ему на шею, Громов был уверен - случись с ним беда, Эля мигом его бросит. Причем постарается сдать с выгодой для себя.
        «А я ведь в любой момент могу выйти из строя после тех побоев, - подумал Игорь. - Глядя на меня можно подумать, что я крепкий и сильный. Никто ведь не знает, как меня отделали в Рейхе… Если что-нибудь серьезно повредили внутри, то и не поймешь, от чего умер…
        Стоп! Но меня вынуждают отказаться от единственных людей, которым есть до меня хоть какое-то дело. Просто так, без какой-либо выгоды для себя. Допустим, Марина - лгунья и, возможно, даже воровка. Думаю, если она что-нибудь и стащила, то только чтобы прокормить себя и Женьку, и вряд ли стоит ее строго осуждать за это. Но она выхаживала меня, когда я был полутрупом. Без какой-то выгоды, теперь я понимаю это. Наверное, это называется - из сострадания. Сама голодная, делилась со мной жалкими крохами еды. И если я заболею опять, она не бросит меня. Она будет заботиться обо мне снова.
        А Женя? Ели сейчас их с Профессором выгонят, а я останусь здесь, девочка со мной не останется. А мне так хотелось бы, чтоб она стала больше похожа на обычного ребенка. Чтоб улыбалась хоть иногда, чтоб доверяла мне. Чтоб я не видел этого постоянного ужаса в ее глазах. Ее, наверное, сильно обидели, а мне почему-то не безразлично, что с ней будет. Я хотел бы с ней подружиться…»
        Игорь сам удивился, как мысли у него перескочили уже на другое. Следовало сначала все же определиться с решением, а сложные отношения с Женей могли подождать.
        «Так, - подумал он. - Но если их отсюда гонят, а я расставаться с ними не хочу, тогда надо нам всем вместе куда-нибудь с Ганзы уходить. Вот только куда?»
        Вольный город Тушино - вдруг вспомнилось ему. Про это место говорил Саид, и еще от кого-то он о нем слышал. Ах, да, та хорошенькая анархистка, Крыся, тоже упоминала Тушино. А что, возможно, это выход! Там их никто не знает, там они могли бы жить спокойно. Кажется, Крыся рассказывала, что там нет таких строгих порядков, как на Ганзе. На окраинах всегда как-то полегче, там проще затеряться от внимательных глаз. А для Громова это очень даже актуально - его будут искать фашисты, и красные тоже будут искать, когда узнают, что он уцелел. А они наверняка узнают - уж Элли постарается. Как только поймет, что ей тут ничего не обломится, - тут же сдаст и тем, и другим. «Поэтому Полис тоже отпадает, - облегченно подумал Игорь, как бы оправдываясь сам перед собой. - Там, скорее всего, тоже полно шпионов».
        Он стал прикидывать, как им добираться до Тушинской. Сначала по кольцу до Краснопресненской на дрезине, а оттуда - через Баррикадную и Улицу 1905 года. Может быть, там он своими глазами увидит Нюту - победительницу зверя. Интересно ведь - столько слышал о ней. Ну, а дальше узнают дорогу. Говорят, там народ как-то приспособился обходить по поверхности заваленные туннели к Полежаевской.
        «Вот и ладно, - подумал он. - Завтра обрадую своим решением ганзейского начальника, а сейчас самое время поговорить с Мариной».
        Женщина отлучилась и сейчас как раз возвращалась с тремя дымящимися кружками чая в руках. Чай здесь был какой-то особенно вкусный, его все еще поставляли с ВДНХ, несмотря на тревожную обстановку. Но цены на него постоянно взвинчивали, распуская слухи, что ВДНХ не сегодня завтра падет под натиском черных и тогда достать чУдной заварки будет уже неоткуда.
        Марина вручила одну кружку Громову, другую - Профессору.
        - Я говорил сегодня с начальником станции, - начал Игорь. Марина кивнула. - Он, оказывается, помнит вас с Профессором. Сказал, чтоб завтра же оба выметались отсюда.
        Марина молча глядела на него. Невозможно было понять, о чем она думает. Потом женщина кивнула:
        - Что ж, собраться недолго…
        - Куда думаешь идти? - спросил Игорь.
        - Где-нибудь приткнемся, - беспечно ответила Марина. - Нам не привыкать. Оставишь нам немного патронов на первое время?
        - А разве я говорил, что остаюсь? - притворно удивился Игорь.
        Марина уставилась на него. Затем шутливо толкнула в бок, едва не расплескав кипяток в кружке. Громов притворно сморщился, охнул, и они рассмеялись.
        - Что, все еще болит? - спросила она. И чуть погодя, заглядывая в глаза: - Ты правда уверен, что хочешь уйти с нами? Тебя-то наверное не станут отсюда гнать. Это только мы тебе мешаем тут устроиться.
        - Вы мне не мешаете, - заспорил Игорь. - И чего-то меня не тянет тут устраиваться. При ближайшем рассмотрении мне здесь далеко не все понравилось. Поэтому у меня конкретное предложение: как насчет того, чтобы отправиться в вольный город Тушино?
        - Это далеко, - вздохнула Марина. - Но можно, наверное, дойти. Почему бы и нет?
        Она задумалась. Потом снова поглядела на него:
        - Но ты точно уверен?
        - Ну конечно, - стараясь казаться беспечным, ответил он. - А то кто же мне еще будет так интересно рассказывать про Изумрудный город?
        Марина прыснула и снова ткнула его в бок.
        - Ну, тогда заметано, - подытожил Игорь. - Завтра с утра на дрезину и - покатим с ветерком!
        Он понимал, что трудностей впереди будет еще много. Но главное, самое трудное решение было принято.
        - Надо Жене сказать. Думаю, она обрадуется. На дрезине прокатится, станции новые посмотрит… Кстати, где она?
        У Марины сползла с лица улыбка:
        - Когда я уходила за чаем, она была здесь.
        - Наверное, отошла куда-нибудь, - предположил Игорь, хотя его кольнуло нехорошее предчувствие. Он постарался не давать воли дурным мыслям. Ну что может случиться с девочкой здесь, на хорошо охраняемой станции?
        «Все, что угодно, и ты прекрасно это знаешь», - ответил внутренний голос.
        Они обошли всю станцию, рассматривая людей, пытаясь заглядывать в палатки. Жени нигде не было. Если только ее не удерживали где-нибудь силой в укромном уголке.
        Девочка бесследно пропала.
        Глава 12
        КУДА ИСЧЕЗЛА ЖЕНЯ
        Появлению Нюты и Кирилла на станции Улица 1905 года обрадовались многие. Вэл, Мура, еще множество знакомых и незнакомых собрались вокруг, забросали вопросами. Возле Муры стоял, обняв ее за плечи, высокий худой мужчина со Спартака, Олег, который чудом нашел ее спустя двадцать лет после Катастрофы. Но Нюта отметила про себя, что Мура вовсе не выглядит счастливой. Тому, что она опять в черном платье, Нюта не удивилась - это был ее любимый цвет. Но Мура всегда очень заботилась о своей внешности. А теперь ее красивые черные волосы, обычно распущенные, были словно наспех перехвачены обрывком ленты. И в покрасневших утомленных глазах таилась тревога.
        Гадалка Кора тоже стояла рядом в своем вечном балахоне, при каждом движении позвякивали многочисленные браслеты. Она выглядела словно бы еще более удивленной, чем обычно.
        И Нюта поняла - на станции что-то происходит. Опять повисла мрачная, гнетущая тишина, как тогда, когда ждали нападения зверя. Даже колонны темно-розового мрамора, даже бронзовые изображения факелов с задуваемым ветром пламенем, казалось, излучали тревогу. Видно не судьба была этой станции жить спокойно.
        Комендант Илья Иванович еще больше похудел, военная форма висела на нем, как на вешалке. Он ласково потрепал Нюту по плечу, но выглядел при этом рассеянным и печальным. Устало потер рукой бритую голову.
        - Ну, отдыхайте, потом потолкуем, - напутствовал он вновь прибывших и пошел осматривать станцию.
        - Почему в лазарете бардак? - обратился он к человеку с уродливым рубцом на щеке. - Я заглянул - ни черта найти нельзя. Привести в порядок немедленно!
        Человек с тоской поглядел на него.
        - Какая разница? - устало поинтересовался он. - Все равно скоро придут фашисты и всех перебьют.
        - Молчать! - крикнул комендант. - Что за упаднические настроения? Отставить панику! Выполняй приказ. Иначе - в карцер. Там будет время подумать.
        - Почему Илья Иваныч озабоченный такой? - спросила Нюта Муру. Та печально покачала головой:
        - Пойдем ко мне. Лучше там поговорим.
        В палатке, прихлебывая чай, она рассказала Нюте, что в последнее время на станции творится что-то странное. Не так давно поймали шпиона из Рейха, тот был ранен при захвате и вскоре умер, но перед смертью пригрозил, что скоро придут сюда их основные силы и расправятся с жителями станции. Иваныч принял это близко к сердцу и теперь проявляет бдительность, как никогда. И еще тот фашист обмолвился, что ищут они здесь какого-то мальчишку. Какого и зачем, никто не понял, но этот мальчишка фашистам так нужен, что они готовы всю станцию зачистить, если потребуется. А тут еще Кора со своими предсказаниями. Она уверяет, что на днях может случиться что-то страшное. И это связано с одним человеком, которому лучше не задерживаться у них на станции, когда он здесь появится. Из-за него многие могут погибнуть. А человек тот, между прочим, уже в пути. У гадалки пытались узнать что-нибудь более конкретное, но она, как всегда, не говорит. Только повторяет упрямо: «Я так вижу. А почему - не спрашивайте меня, сама не знаю. Остальное от меня скрыто».
        - Ты же знаешь Кору - она всегда дает такие туманные ответы, - сказал заглянувший в палатку Вэл. За ним неуверенно протиснулась Маша. Она все так же куталась в бесформенную изодранную кофту, казалось, ее вовсе не волновали такие мелочи, как одежда. Темные волосы тусклыми прядями свисали вдоль впалых щек, в глазах стояло отчаяние. Мура жестом предложила ей сесть на покрывало. Протянула Вэлу свою кружку с чаем, он хлебнул и поморщился - не тот теперь чай, невкусный. Мужчина как будто не изменился - все так же обтягивала мускулистую фигуру черная футболка и драные джинсы сидели как влитые. Полуседые волосы были собраны в хвост, в больших глазах чуть навыкате по-прежнему мерцала ехидная искорка. Если бы здесь был человек образованный - хотя бы Профессор, который в этот момент спал на Проспекте Мира - он нашел бы, что в лице Вэла есть что-то от фавна. Правда, сегодня это был усталый фавн, склонный к меланхолии.
        Нюта невольно покрепче сжала висящий на груди амулет.
        - Что это у тебя? - рассеянно спросил Вэл.
        - Большой палец Алики-заступницы.
        - А, ну да, конечно. Безотказное средство от всех бед с точки зрения большинства женщин. Сильнее него ничего нет, ну разве что череп крысы-альбиноса, пойманной в полнолуние. Но не хотел бы я иметь дело с женщиной, у которой на шее вместо украшения болтается крысиный череп. Неужели ты веришь во все эти сказки?
        - Мне подруга подарила, - как бы оправдываясь, сказала Нюта. - Иногда все-таки бывает неуютно, хочется во что-нибудь верить.
        - Ну да, а торговцы этим пользуются. Я тебя уверяю, они давно уже поставили дело на поток. И наверняка на одной станции тебе покажут череп святой в возрасте пятнадцать лет, на другой - череп святой, когда ей было двадцать, и так далее.
        - То есть, ты думаешь, что моя реликвия поддельная? - спросила Нюта.
        - Господи, как трудно иногда разговаривать с женщинами! Да ведь дело не в том, поддельная она или нет. Разумный человек вообще не поверит, что чьи-нибудь кости, волосы и прочие мощи способны творить чудеса. А представь себе - ты просишь святую о чем-то, у тебя есть ее указательный палец. Зато у твоего врага есть ее сушеное ухо, и он обращается к ней с прямо противоположной просьбой. Что она должна делать? Какая часть тела круче? Ну, теперь-то ты видишь, что все это абсурд? Да и вообще, все это предание основано на абсолютно бездоказательных фактах. Ну, допустим, какая-то женщина действительно убежала в туннель с младенцем от преследователей. И после этого, через какое-то время, нашли там скелет и решили, что это ее кости. А скелет мог быть чей угодно. К примеру, челнок какой-нибудь заплутал, или бродяга бездомный, или мало ли, кто еще. А женщина-то как раз вполне могла остаться в живых. Тогда вся история с пальцами и прочими мощами вообще теряет смысл. В итоге у тебя есть неизвестно чья кость, и ты надеешься с ее помощью совершить чудо?
        - То есть ты не веришь в святую? - уточнила Нюта. - Получается, что если она выжила, значит, она не святая?
        - И даже если она таки не выжила, а у тебя - действительно ее палец, с какой стати ее останки должны стать чудотворными? А если выжила, то непонятно - откуда тогда все эти кости? Подумай сама.
        - А я верю в святую, - произнесла вдруг Маша, ни к кому конкретно не обращаясь. - Только не уверена, что ей есть до нас дело. И кстати, тот фашист, которого поймали недавно, перед смертью сказал еще, что святая теперь будет за них…

* * *
        Игорь бродил по станции Проспект Мира, прислушиваясь к разговорам. Бродил и простить себе не мог, что отлучился так надолго. Марина тоже не прекращала поиски. Но все равно, когда они встречались, именно Громов виновато отводил глаза.
        Потом Марина подошла и сообщила, что недавно случилось странное событие: часовых на посту у входа в туннель, ведущий к Комсомольской, обнаружили спящими. Их тут же сменили и постарались, чтобы никто ничего не узнал о досадном происшествии. Но об этом уже рассказывали по секрету у ближайшего костра - значит, скоро вся станция будет знать. Только непонятно, имеет ли это отношение к исчезновению девочки.
        На Марину жалко было смотреть - лицо осунулось, глаза тревожно блестели. Она бродила по станции, как неприкаянная. Игорь подумал: если Женя не найдется до завтра, положение станет вообще аховым. Ведь их отсюда будут выгонять! Тогда, видно, придется ему делать вид, что он согласен на предложение начальника, чтобы задержаться на станции еще. Хотя он прекрасно понимал - с каждой минутой уменьшается вероятность того, что Женю удастся найти. Или что найти ее удастся живой. Сама девочка вряд ли ушла бы от Марины - она была слишком пуглива. Скорее всего, ее похитили. В голову Игоря лезли самые черные предположения, но он изо всех сил старался выглядеть бодрым.
        - Я осмотрел уже всю станцию, - сказал он Марине. - Это все без толку. Надо пойти посмотреть и в туннеле. В том самом, где нашли спящих охранников. Раз на станции Жени нет, уйти она могла только туда. Ведь ее пропуск у меня, ее бы просто не выпустили. Она могла проскользнуть, когда охранникам было не до какой-то там девчонки…
        «Или ее могли увести», - мысленно добавил он про себя. Мало ли кому и зачем могла понадобиться девочка-подросток? В метро у определенных людей был спрос и на такой товар. Но озвучивать свою идею вслух Игорь не стал - в глазах Марины и без того читались самые страшные предположения.
        - Я с тобой, - тут же сказала она.
        К счастью, когда Громов предъявил охранникам пропуск, автомат ему выдали без заминки. А у Марины имелся нож - неважное, но все же оружие…
        Освещение в туннеле было тусклое, а тишина стояла такая, что становилось жутко. Игорь чувствовал всю бесполезность этих поисков. Тот, кто увел девочку, наверняка уже далеко. И все же он освещал фонариком пространство перед собой, внимательно глядя под ноги. В какой-то момент ему померещилось распластанное у стены худенькое детское тельце. Громов посветил и шумно перевел дыхание. Показалось. Тряпье какое-то лежит. Марина внимательно взглянула на него, словно пыталась прочесть его мысли.
        Сам Игорь уже не верил в эту затею и продолжал идти вперед лишь для того, чтобы хоть что-то делать. Чтобы не видеть укоряющего взгляда Марины. Впрочем, он его чувствовал даже спиной. Хотя в чем он-то виноват? Ведь с девочкой оставалась она. Но Громов тут же отогнал эти мысли. Никто не виноват. Беда может случиться с кем угодно в любой момент.
        Они шли по неосвещенному участку, и Игорю все сильнее становилось не по себе. Тишина в туннеле стояла такая, что они слышали лишь звук собственных шагов. Игорю казалось, что он понемногу растворяется в этой тишине и в темноте. Еще немного - и туннель засосет его, он перестанет существовать. В ушах начинался странный шум, как тогда, в туннеле к Сухаревской. «Господи, хоть бы кто-нибудь попался! - тоскливо подумал он. - Друг или враг, неважно, главное - чтобы живое существо».
        И вдруг из глубины туннеля послышались шаги. Игорь тут же сделал знак Марине стоять тихо, а сам выключил фонарь и тоже замер. Шаги приближались. Тяжелая поступь, шумное дыхание уставшего человека. Игорь не торопился, подпуская идущего поближе. Но тот первым почувствовал чужое присутствие.
        - Кто здесь? - послышался хриплый голос.
        Игорь молчал, пытаясь собраться с мыслями. Как их обнаружили? Может, удастся затаиться, прижаться к стене, пропустить неизвестного? В его планы сейчас вовсе не входило ввязываться в драку. Но тут вспыхнул свет, и неизвестный крикнул:
        - Если не скажете, кто такие, стреляю на счет три!
        И сзади - голос Жени, отчаянный, испуганный:
        - Не на-а-адо!
        В этот момент сухо щелкнул выстрел.
        На Игоря посыпалась какая-то труха. Он кинулся вперед и скрутил стрелявшего - тот даже не сопротивлялся. Громов быстро отобрал пистолет и скрутил неизвестному руки своим ремнем. Торопливо осмотрел сидевшую рядом на шпалах Женю - вроде цела. Обернулся к Марине.
        - Ты не ранена?
        Та покачала головой, всхлипывая и обнимая Женю.
        - Чего он от тебя хотел? Он ничего не сделал с тобой? - быстро спросил девочку Игорь.
        - Нет, нет, все хорошо, - торопливо пробормотала Женя. - Она меня обратно вела, она мне помогла.
        Она? Игорь посветил на связанного, который молча пыхтел, пытаясь освободиться. Пышные темные волосы с проседью. Женщина, хоть и одетая по-мужски.
        - Пошли на станцию, - сказал он. - Там разберемся.
        Игорь помог женщине подняться, но развязывать пока не стал. Ведь она пыталась в них стрелять. Хотя, на счастье, стрелок из нее оказался никудышный - сам Громов с такого расстояния ни в жизнь бы не промазал.
        Игорь освободил незнакомку уже возле самого поста. К его удивлению, пропуск у женщины был, так что обратно на станцию они прошли беспрепятственно.
        - Пойдем с нами, - сказала женщине Женя. Игорь не возражал - надо же было выяснить, что случилось. Они подошли к палатке, где лежали их вещи, и Игорь послал ахающего Профессора за чаем.
        Женщина, обжигаясь, прихлебывала кипяток. Смотрела исподлобья, настороженно.
        - Ну, для начала, как тебя зовут? - спросил Игорь. Женщина молчала. За нее ответила Женя:
        - Ее Диной зовут. Она мне помогла. Вывела обратно.
        - А ты-то куда подевалась? - набросился на нее Громов.
        Из бессвязного рассказа девочки он понял не так уж много. Вроде бы она увидела странного человека, который вел за собой девушку. Та спотыкалась и вообще еле шла - как будто ей нездоровилось или ее одурманили. Человек подошел к часовым, но они не обратили на него внимания. Жене показалось даже, что они дремлют на посту. Это было так странно. А человек поднял девушку на руки и понес в туннель. И Женя, подумав, пошла следом, сама не зная почему. Ей хотелось узнать, зачем он увел эту девушку, хотя человек вовсе не казался ей злым или опасным, наоборот, излучал какое-то спокойствие. Словно бы он знал, как надо, и все делал правильно.
        Она не сразу догнала человека, потому что он даже с ношей двигался довольно быстро. А когда подошла ближе, он вдруг обернулся. Словно почувствовал, что за ним кто-то идет. Спросил, в чем дело. В ответ Женя спросила про девушку, и человек объяснил, что зла ей причинять не собирается. Наоборот, девушка серьезно больна, и он хочет ей помочь, потому что такие болезни почти никто не умеет лечить. И Женя поверила - такое располагающее было у него лицо. Человек спросил, что же теперь с Женей делать - она уже отошла от станции на некоторое расстояние. Ему не хочется бросать девочку тут одну, но и проводить ее обратно он не может - ему надо в первую очередь позаботиться о больной. Но тут появилась эта женщина, Дина, и сказала, что она сама отведет Женю обратно на станцию. Человек посмотрел на Дину, но спорить с ней не стал - уж очень решительно Дина говорила. И Дина повела ее обратно - вот и все.
        - Ты цела? С тобой ничего плохого не сделали? - в который уже раз переспрашивал Игорь. Женя качала головой - нет, нет, все в порядке. Странная Дина молча пила чай.
        - Пусть она останется с нами, - попросила Женя.
        - Да, конечно, - рассеянно кивнул Игорь. Дина ему не очень нравилась, было в ней что-то беспокойное. Он чувствовал ее напряжение. Интересно, что у нее на уме? Но, судя по всему, странная женщина уходить от них вовсе не собиралась. Впрочем, Игоря сейчас беспокоило другое.
        - Интересно, что это был за тип? - вслух подумал он. И попросил Женю описать мужчину.
        Сообщить она сумела не очень много. Лучше всего ей запомнились небольшая бородка и усы незнакомца. И еще - что лицо у него было спокойное и безмятежное. Потому-то девочка сразу и прониклась к нему доверием. Игорь вспомнил, что уже видел похожего типа на станции. Его интересовали два момента: почему часовые беспрепятственно пропустили бородача и что за странный сон их сморил? Да, и почему человек, уносивший куда-то больную девушку, старался не привлекать внимания, а девушка не сопротивлялась? Может, ее предварительно одурманили? Может, Женя столкнулась с торговцем живым товаром и сама не понимает, что была на волосок от гибели? Ей, как нежелательному свидетелю, могли просто голову проломить и бросить там же, в туннеле. Или увести и продать куда-нибудь в рабство. Игорь посоветовался с Профессором.
        - Может быть, и работорговцы, - пробормотал тот, - но мне тут другое в голову пришло. Слышал я, странные вещи творятся в метро. Существует некая организация, тайная, но могущественная.
        - Какая организация? - спросил Игорь.
        - Тсс! - сказал Профессор. Оглянулся на всякий случай по сторонам и, понизив голос, спросил: - Вам не приходилось слышать о Санитарах?
        - О санитарах? А кто это? - простодушно переспросила Женя.
        Сидевший неподалеку мужчина услышал. Сначала пристально уставился на Женю, а затем диким взглядом обвел колонны, словно опасаясь возле каждой из них увидеть по санитару.
        - Это врачи-убийцы, что ли? - спросил Игорь.
        - Никто не знает, - загадочно сказал Профессор. - Говорят, что в метро распространяется эпидемия странной болезни, очень опасной. А Санитары взяли на себя задачу предотвратить ее. Они борются за чистоту метро, отыскивают и уничтожают людей с признаками болезни. Потому их боятся и ненавидят. Но эта организация так законспирирована, что выследить Санитаров очень трудно. К тому же говорят, что они - люди не простые и обладают сверхъестественными способностями. Вот этот тип с бородой, например, умеет усыплять людей.
        - Тогда откуда вообще о них известно? - с сомнением спросил Игорь. - Может, это все просто досужие домыслы?
        - Да? А отчего же заснули часовые на посту? Ладно бы один, а то оба сразу…
        - Не будем говорить о том, чего не знаем, - вмешалась вдруг в разговор Марина. - Может, они убивают, а может, наоборот, спасают. Люди разное говорят. Но тот мужчина не сделал Жене никакого зла.
        - Может, просто не успел, - буркнул Игорь.
        …Уже сквозь сон он слышал, как странная Дина о чем-то разговаривает с Женей.
        «Девчонке спать давно пора», - подумал Игорь, но замечание делать не решился. Он даже не решился всыпать ей как следует за то, что ушла без спросу. По-хорошему, следовало бы, но ведь Женя и так ненавидит и боится его. «Надо будет обязательно с ней поговорить. Может, потому она и хотела уйти?» - с горечью подумал он. И странная Дина его беспокоила, ее реакции были непредсказуемы. - «Ничего, завтра они с этой станции уйдут…»

* * *
        Игорь проснулся рано - на станции почти все еще спали. Сначала он не мог понять, что его разбудило. Потом включил фонарик и увидел, что Женя тоже не спит. Но, встретив его взгляд, девочка тут же закрыла глаза.
        - Не притворяйся, - шепотом сказал он. - Давай отойдем куда-нибудь, чтоб людей не будить. Мне нужно с тобой поговорить.
        Женя затравленно посмотрела на него, но покорно поднялась, поправила тряпицу на голове и, осторожно перебравшись через спящих, вылезла из палатки. Игорь последовал за ней. В углу станции уже возилась стряпуха, тихонько гремя мисками и ведрами, да часовые, нахохлившись, несли вахту. Кроме них, лишь двое или трое жителей были на ногах - с озабоченным видом пробежал куда-то вестовой, один из военных, усевшись на стул возле колонны, задумчиво чертил в своем блокноте схемы. Он проводил внимательным взглядом Игоря и Женю. Наконец они нашли местечко на путевой платформе, подальше от любопытных глаз.
        - Объясни мне, - начал Игорь, - какого черта ты потащилась за этим типом вчера? Ты понимала, как это опасно? Как мы будем волноваться?
        - Вообще-то ты мне не отец, чтоб за меня волноваться, - сжавшись, как затравленный зверек, ответила девочка. И, кажется, даже съежилась в ожидании удара. У Игоря и вправду дернулась рука - закатить ей оплеуху. Но он, хоть и с трудом, сдержался. Она только ребенок. И он не знает, через что ей пришлось уже пройти.
        - Допустим. А тебя не волнует, что он мог тебя убить? Ты бы хоть про Марину подумала, если на себя наплевать.
        - Он не мог.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я почувствовала. Я не могу объяснить. Я смотрела на него - и мне становилось спокойно. Может, он мог бы меня спасти. Зачем только эта тетка привела меня обратно?
        - От кого тебя надо спасать? От нас, что ли?
        Девочка не ответила. Судорожно вцепилась в свою выцветшую косынку и молчала.
        - Значит, так, - сказал Игорь. - Еще раз попробуешь отмочить что-нибудь в этом духе, и я так тебе всыплю, что неделю сидеть не сможешь.
        И тут девочка вдруг начала смеяться. Игорь вовсе не ожидал такой реакции. Сначала она тихонько хихикала, но ее смех постепенно становился все громче, в нем появились истерические нотки. «Еще не хватало, чтоб люди сюда сбежались! - подумал он. - Да у нее же истерика начинается». В панике он залепил-таки Жене оплеуху. Ему показалось - вполсилы, но голова у нее мотнулась, в глазах появилось изумление, а потом Женя тихонько заплакала.
        - Ну полно, брось, - совсем растерялся Игорь. - Ведь я не хочу плохого, пойми. Я только хочу помочь.
        - Ты не можешь помочь. Никто не может, - всхлипывая, обреченно ответила Женя. - Меня все равно убьют - чуть раньше, чуть позже, какая разница?
        - Да что ты вбила глупости себе в голову? Кто тебя убьет?
        Но она не отвечала, только плакала. Игорь погладил ее по волосам.
        - Ну пожалуйста, давай договоримся. Ты больше не убегай, а я уж как-нибудь сумею тебя защитить. - И он демонстративно сжал кулак. Женя грустно улыбнулась. - Ну что, договорились? - спросил Игорь, увидев, что девочка вроде приходит в себя.
        - Хорошо, - чуть слышно сказала она.
        - Ну вот и славно! - заключил Игорь. - Пойдем тогда к нашим. А то проснутся и будут нас искать.
        Он первым направился обратно. И не видел взгляда Жени - отчаянного, беспомощного, безнадежного.
        Вскоре появилась Эля. Игорь сидел возле палатки и чистил сапоги, когда она окликнула его и отозвала в сторону.
        - Ну как, говорил с начальником. Остаешься?
        Игорь прикинул - не соврать ли, чтоб выиграть время?
        Но потом решил лучше сразу все прояснить. Кто ее знает, что Элли натворит в гневе, когда узнает о его уходе? Лучше ее заранее поставить перед фактом. Заодно можно посмотреть, какие козыри она приберегает. В том, что она попытается на него воздействовать, манипулировать им, Громов не сомневался. Вот только чтобы им манипулировать, надо было знать его слабые места. А он никому их не показывал.
        - Я не останусь, Элли, - сказал он.
        - Ты с ума сошел?! - взвизгнула она.
        - Это мое дело, - холодно ответил Игорь. - Моя жизнь, мое решение.
        - Значит, хочешь остаться с этой шлюхой? Да я только словечко шепну - и ее не то что выгонят, а расстреляют!
        «Значит, и правда Элли постаралась», - подумал Громов. Впрочем, он и не сомневался. То, что она сейчас молола, конечно, было блефом чистой воды. Вряд ли к ней так уж прислушивались на Ганзе. Но надо было поставить девицу на место.
        - Только попробуй, Элли, - почти ласково сказал Игорь. - Только попробуй вякнуть хоть что-нибудь еще - и я сверну тебе шею вот этими руками.
        - Как ты можешь так разговаривать с девушкой? - взвизгнула та. - Ублюдок!
        - Когда девушка начинает играть в грязные игры, она теряет право на уважение, - пояснил Игорь.
        - Неужели ты действительно сможешь! А как же наше прошлое, наша дружба?
        - Какая дружба, Элли? Разве тебе знакомо такое понятие? Ты всю жизнь только и знала, что издеваться над слабыми и пресмыкаться перед сильными. Если бы я был слабее тебя, мне не поздоровилось бы тоже. Но к счастью, я сильнее. И в память о прошлом, Элли, я сверну твою куриную шейку сразу, чтоб ты не мучилась и умерла быстро.
        Эля даже не нашлась, что сказать. Бледная от унижения, она силилась найти какой-нибудь достойный ответ, но ничего членораздельного Игорь так и не услышал. Зато перед глазами вдруг мелькнуло видение: Эля, скорчившись, лежит в каком-то грязном углу - с посиневшим лицом и с неестественно вывернутой шеей. Образ был настолько отчетливым, что Игорь вздрогнул. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, и заметившая это девица попятилась.
        - Уходи, не доводи до греха, - с трудом произнес Громов.
        - Да ты просто сумасшедший! У тебя крыша поехала! - процедила Эля, на всякий случай отойдя подальше. Ее щеки окрасились неровным румянцем, лицо некрасиво искривилось, словно она сейчас заплачет. Игорь с трудом перевел дыхание. Неужели он в самом деле сходит с ума?
        - Раз ты так волнуешься - значит, я тебе не безразлична! Брось свою шлюху, и приятелей ее, бомжей, тоже брось. Их все равно выгонят отсюда не сегодня завтра. Оставайся со мной, я все для тебя сделаю!
        - Не переживай, Элли, - почти ласково сказал Игорь. - Ты скоро и сама поймешь - я теперь тебе не пара. Недостаточно хорош для такой выдающейся особы: инвалид, карьере моей конец, якшаюсь со всяким отребьем. Как же мы с такими рожами возьмем, да и припремся к Элис? К пай-девочке Элис! Некрасиво выйдет. Совсем не шикарно. Ах, я и забыл - теперь тебя надо называть Эльзой! А твоих новых друзей, наверное, зовут Ганс, Фриц и Пауль?
        Эля молчала. Лицо ее из багрового стало зеленоватым. Игорь пожал плечами и ушел, не оглядываясь. Хлопот и так хватало. Он предчувствовал, что разобраться с Диной тоже будет не так уж просто.

* * *
        Когда Игорь вернулся к своим, Дина уже стояла, готовая к выходу.
        - Собирайся, пойдем, - приказала она Жене.
        - Что-то я не понял, - протянул Игорь. Дина покосилась на него исподлобья и тронула Женю за плечо:
        - Пойдем скорее.
        - Я не могу с тобой уйти, - помотала головой девочка. - Я с Мариной пойду. Спасибо, что привела меня к ней. Хочешь, оставайся с нами.
        «Только этого не хватало», - с досадой подумал Игорь. Но в планы странной женщины такой поворот событий, видимо, тоже не входил. Она угрюмо посмотрела на Марину. Игорь напрягся. Он не понимал, что происходит.
        - Чего ты от нас хочешь? - спросил он.
        - Ничего, - буркнула Дина. - Я нашла своего сына и хочу его забрать. Пойдем, Русланчик, - нежно сказала она Жене и потянула за руку.
        Игорь похолодел. Женщина оказалась сумасшедшей. Ему уже встречались такие. Но что им делать с ней? Помощи от властей ожидать, похоже, не приходилось, они сами тут были на птичьих правах. Очень не хотелось вмешивать сюда охранников и лишний раз привлекать к себе внимание.
        - Ты ошиблась, - попытался объяснить он. - Это не Руслан. И вообще - не мальчик. Это наша девочка, ее зовут Женя.
        Но женщина только угрюмо сверкнула глазами, не выпуская Женин рукав. Громов растерялся. Что делать? Можно продолжать сборы, не обращая на Дину внимания, но ведь сумасшедшая в любой момент может поднять шум. Скажет, что они украли ее ребенка, и доказать что-либо будет очень трудно. Особенно теперь, когда за бродягами и без того следят по наводке Эли, подозревая чуть ли не во всех смертных грехах.
        Но тут подошла Марина. Дина глянула на нее враждебно. Игорь внутренне сжался, приготовившись к скандалу, а то и драке: сейчас Марина накинется на эту сумасшедшую, затеет свару… Но вышло иначе. Марина пристально посмотрела безумной женщине в глаза. Под этим взглядом Дина как будто слегка расслабилась, даже зевнула.
        - Я знаю, ты ищешь сына, - тихо заговорила Марина. - Мне понятны твои материнские чувства. Но того, кого ты ищешь, здесь нет. Оставь нас, добрая женщина. Ты долго скиталась и устала. Тебе нужен отдых.
        Дина зевнула еще раз. Потом рассеянно оглянулась, как будто не понимая, где находится, опустилась на пол и свернулась калачиком. Через пару минут она уже крепко спала.
        - Надо уходить, - сказала Марина, лицо ее было печально и строго. - Она вскоре может проснуться. Лучше, чтобы мы к тому моменту были уже далеко.
        - А ее сын жив? Она найдет его? - спросила Женя. Марина молчала. Затем медленно покачала головой - нет.
        Глава 13
        СВЯТЫМ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО
        Наконец путешественники сели на дрезину, переделанную из старого вагона, которая курсировала между станциями. Один перегон - один патрон.
        Женя возбужденно оглядывалась, на лице ее даже появилось подобие улыбки. «Все-таки она еще ребенок, - подумал Игорь. - А косынку не мешало бы постирать, а то выглядит замарашкой. Впрочем, может, девочка к тому и стремится - чтобы взгляды окружающих на ней не задерживались…»
        Они сошли на Новослободской, чтобы, пользуясь случаем, посмотреть, как тут люди живут. Благо, дрезины ходили регулярно.
        Станция своим великолепием затмевала все виденные Игорем до этого. Пожалуй, похожие картины, выложенные из разноцветного стекла, он заметил на Цветном бульваре, хотя в сумраке, второпях все равно не успел их толком разглядеть. Но такие величественные, высокие, закруглявшиеся сверху арки видеть прежде ему точно нигде не доводилось. А в торце станции виднелась оттертая до блеска картина, выложенная, опять же, то ли из кусочков стекла, то ли из черепков, покрытых блестящей глазурью: высокая женщина держала на руках младенца в окружении диковинных блестящих растений, над ней струилась лента, на которой написано было «Мир», а за спиной распростерла свои лучи золотистая огромная звезда. И все это так блестело и сияло, что у Игоря заболели глаза.
        Правда, когда Громов немного привык к яркому свету, то отметил разрушения, произведенные здесь временем. Большая часть разноцветных стекол осыпалась, уцелели лишь немногие. В стенах заметны были большие трещины, замазанные весьма небрежно. Одним словом, станция потихоньку разрушалась, хотя видны были усилия жителей отсрочить неизбежное.
        В палатке-закусочной, где стояли обшарпанные, исцарапанные, когда-то белые пластиковые столики и стулья, Игорь угостил всех крысиным шашлыком и чаем. Один из сталкеров, сидевший поблизости, рассказывал, как отправился пару дней назад в продуктовый магазин на Селезневке и вдруг услышал громкий взрыв со стороны театра Российской Армии. Он так и не понял, что это было, но предпочел поскорее вернуться. Неужели театра больше нет? Судя по тому, с каким загадочным видом сталкер говорил, ему тоже было известно старое предсказание насчет пятиконечного здания. Игорь и его спутники могли бы кое-что порассказать об этом, но вступать в разговоры и привлекать к себе лишнее внимание не хотелось. Сидевший поблизости человек в военной форме и без того подозрительно поглядывал на потрепанную одежду Профессора, а потом перевел взгляд на повязку на руке Марины.
        - Вы кто? Бродяги? Беженцы? - отрывисто спросил он вдруг.
        «Черт, надо было купить им одежду поприличнее!» - подумал Игорь.
        - Документы у нас в порядке, - ответил он сухо, впрочем стараясь не раздражать собеседника. Им только скандала сейчас не хватало.
        - Ну то-то же. А то с бродягами тут разговор короткий, - довольно усмехнулся человек в форме. - Депортируем на Менделеевскую, а там - на дрезину и до Тимирязевской по прямой.
        - А что там, на Тимирязевской? Исправительно-трудовой лагерь? - поинтересовался Профессор.
        - Можно и так сказать, - усмехнулся охранник. - В общем, рабочая сила там нужна по-любому.
        - Я слышал, все население станции еще когда-то давно было сожрано крысами, - пробормотал Игорь.
        - С тех пор многое изменилось. Теперь на Тимирязевской снова живут, - хмыкнул охранник. - А мы с ними торгуем, точнее, меняемся: нам - топливо, а им - еда и дешевая рабочая сила.
        Он допил чай, поднялся и вышел. Тут же молчавший до тех пор невзрачно одетый человечек поманил Игоря пальцем.
        - А разве вы не слыхали, - проговорил он, понизив голос, - что на Тимирязевской теперь живут сатанисты?
        - Кто-о? - изумился Игорь. Он и впрямь ничего подобного не слышал. То ли эти слухи еще не успели докатиться до Красной линии, то ли руководство тщательно скрывало скандальную информацию.
        - Самые натуральные сатанисты. Поклоняются дьяволу и роют яму, чтобы докопаться до преисподней.
        - Но охранник говорит, что вы с ними торгуете? - удивился Игорь.
        - Тут, на Ганзе, такой народ - с самим дьяволом будут торговать, если прибыль намечается, - пробормотал человечек. - Главное - выгода, а уж как ее получать, им без разницы…
        - Ладно, некогда нам засиживаться, - мудро рассудил Игорь. - Да и задерживаться здесь мне что-то не хочется. Пошли, посмотрим, может, дрезина уже подошла?
        Выйдя из палатки, они увидели возле одной из колонн небольшую толпу. Неожиданно, перекрывая гомон собравшихся, оттуда послышались чистые, нежные, печальные звуки - словно кто-то тихо жаловался на одиночество и холод. Люди понемногу затихли, слушая. Игорь и его спутники тоже подошли поближе.
        Им пока не видно было музыканта, и Игорь разглядывал лица людей - задумчивые, отрешенные. Он поглядел на Женю. Она так и тянулась туда, откуда слышалась музыка. Что ей вспоминалось сейчас? А Профессору? Кажется, у него даже слезы на глаза навернулись. Может, представилась молодость, жизнь наверху? Ведь не всегда Северцев был таким брюзгой, когда-то и он тоже был маленьким, случалось и ему испытывать беспричинную радость…
        Игорь почти угадал. Профессор вспоминал жену, которая давным-давно ушла от него к более удачливому коллеге. Из-за какой-то ерунды ушла, казалось ему теперь. Просто накопились взаимные обиды. Ведь она тоже не все время была усталой, сварливой теткой, какой стала в последние годы, перед тем как решилась бросить мужа. Вспоминал дочь - не хмурую девушку, неприязненно глядевшую на него, а маленькую кудрявую крошку, смеющуюся у него на руках и целующую его липкими от мороженого губами. Что с ними сталось теперь?
        Они с Татьяной поженились еще студентами и тут же решили завести ребенка. Большинство знакомых не одобряло - в смутное время начала девяностых на такое решались немногие. Роддома были полупустыми. Северцев вспомнил, как в ненастный зимний денек забирал жену вместе с новорожденной - неловко сунул Татьяне пучок гвоздик и лишь потом подумал, что надо было купить цветов и санитарке. Но денег не было, и если бы не друг со своей машиной, пришлось бы, наверное, ехать с женой и младенцем домой на метро. Тогда казалось, что это трудности, над которыми они героически подшучивали. Он усмехнулся. Что они знали о настоящих трудностях? Вот теперь он кое-что узнал, это верно. Сейчас кажется, что тогда они жили просто замечательно, а жена… жена дождалась, когда вырастет дочь, а потом просто ушла. Сказала на прощание, что ее замучил быт, что он, Северцев, не может обеспечить ей даже минимальный комфорт. Дочь вскоре вышла замуж, причем профессору ее выбор не нравился. Она иногда забегала в гости к отцу - не потому, что сильно скучала, а скорее, выполняя некий ритуал вежливости. Или если нужны были деньги. Да и то
сидела, поглядывая на часы, а Северцев иной раз даже не знал, о чем с ней говорить.
        Немудрено, что в тот страшный день, оказавшись в метро, он далеко не сразу вспомнил о своих близких. В сущности, они уже и не были близкими, перейдя в ранг «знакомые». А когда все-таки вспомнил, то решил, что скорее всего они остались наверху - и даже вроде не слишком переживал по этому поводу. Странно устроен человеческий ум - первые месяцы после Катастрофы его интересовало, есть ли что-то общее у тех, кто оказался в те минуты в метро. Почему спаслись именно эти? Нет ли в этом какой-то высшей справедливости? Ведь были среди них и те, для кого метро было единственным доступным средством передвижения, и те, кто из-за пробок вдруг бросил машину наверху и спустился в подземку впервые за много месяцев…
        Примерно через год Профессор решил, что никакой закономерности тут нет. Просто ум, привыкший анализировать, продолжал работать вхолостую, выдвигая самые невероятные гипотезы. Возможно, это была защитная реакция.
        И вот теперь он снова вспомнил своих близких - на этот раз уже тепло и с какой-то странной тоской. Теперь ему показалось трогательным стремление жены к комфорту. Профессор подумал - для нее, наверное, лучшим выходом было бы погибнуть тогда сразу, чтобы не испытать еще большего ужаса и страдании потом. Он знал - скорее всего они в тот страшный день остались наверху. Оставалось надеялся только, что смерть Татьяны и Юли была хотя бы не слишком мучительной… Но как ему хотелось в эту минуту увидеться с ними!
        В душе Игоря музыка тоже разбередила что-то. Он вспомнил Лену, ее улыбку, ласковый взгляд серых глаз. Но тут же черты девушки стали меняться, и теперь перед внутренним взглядом Громова было другое лицо - прекрасное, белое, неживое, с закрытыми глазами. Странно, но никакого страха он сейчас не испытывал. Только любопытство - а что будет, если она откроет глаза? Каково это - глядеть в глаза собственной смерти?
        Он почувствовал движение сбоку и тряхнул головой, отгоняя морок. Рядом стояла Марина. Она глядела на Профессора и Женю с бесконечно терпеливым и снисходительным выражением. Словно на детей, слушающих волшебную сказку. Дети целиком захвачены увлекательной историей и забыли о том, что сказка скоро кончится. Они бы и рады не возвращаться к действительности, но кто-то должен напомнить им - пора очнуться от грез. И Марина терпеливо ждала.
        «Да ведь она на самом деле все понимает, - подумал Игорь. - А я-то считал ее фантазеркой. Похоже, она и байки свои придумывает не оттого, что сама любит сочинить, а оттого, что знает - люди этого ждут».
        Музыка кончилась. Люди зашевелились, заговорили тихонько. Игорь протолкался сквозь толпу - ему хотелось увидеть музыканта.
        Стройный темноволосый парень поднял с пола черный футляр, пересыпал в карманы патроны, которые набросали слушатели, и убрал в футляр трубку с множеством клапанов. Поймав взгляд Игоря, подмигнул ему, усмехнулся краешком губ. «Пожалуй, уж слишком хорош собой, - неприязненно подумал Громов. - На войне такому красавчику делать нечего - толку от него не будет никакого». Но неприязнь тут же ушла, сменилась любопытством. Не каждому дано извлекать из бездушной трубки такие гармоничные звуки. Интересно, где парень научился этому? Какое-то воспоминание шевельнулось в памяти - как будто он уже видел эти зеленые глаза, этот беспечный взгляд…
        Мысли прервала Марина, дернув Игоря за руку, - к остановке подошла дрезина. Они заторопились. Расплатились и уселись на сиденья.
        - Видели флейтиста? - спросила пожилая женщина, одетая в потрепанный и не слишком чистый розовый спортивный костюм. - Говорят, какого-то большого начальника сынок. Из дому сбежал, скитается в метро. Отец, говорят, знать его не хочет.
        И тут Игоря осенило - он вспомнил, у кого он видел такие же зеленые глаза, такую же независимую осанку. Правда, это было давно, и тогда мальчишка был гораздо младше.
        - Это же был сын Москвина! - пробормотал он потрясенно. - Ну да, конечно, он самый.
        Игорь оглянулся на Марину. Она молча кивнула, но лицо ее осталось непроницаемым.

* * *
        Они сошли и на Белорусской. Игорь решил, что торопиться им некуда, и можно подождать следующей дрезины. Пусть, дескать, ребенок посмотрит, как люди на других станциях живут. На самом деле ему самому было очень интересно - курсант разведшколы Громов почти не выбирался за пределы Красной линии. А вот Женя, наоборот, особого любопытства не проявила - то ли ей уже случалось здесь бывать, то ли устала от обилия впечатлений.
        Станция была нарядная и отмытая дочиста. Три неоновые лампы заливали ее ярким светом. Радовали глаз и узоры на полу, и лепнина на потолке. Но здесь, как и везде на Ганзе, царило деловое оживление. Вереницы грузчиков с тюками появлялись из перехода на радиальную, шли к путям, складывали там тюки в кучи и спешили обратно. Впрочем, некоторые задерживались на станции, чтобы отдохнуть и перекусить. Игорь вспомнил - сюда везут продукцию с Динамо, Сокола и Аэропорта. Швейные цеха Динамо обеспечивали кожаными куртками значительную часть населения метро, свиные фермы Сокола также процветали. И всем этим торговала могущественная Ганза, обеспечивая себе солидную прибыль.
        В конце станции также стояла палатка-закусочная для грузчиков. Путешественники зашли туда и взяли по кружке чая и порции жареных грибов просто для того, чтобы был повод посидеть и отдохнуть. Увидев, что они закусывают, к ним подсел отиравшийся здесь старик. Одежда его была хоть и поношенной, но относительно чистой. Старик завел разговор с Профессором, безошибочно вычислив в нем потенциального собеседника. И как-то так вышло, что Игорь заказал чай и закуску и на его долю. За это старик поведал множество интересных вещей. Понизив голос, он рассказал, что в последнее время все больше продвинутых сатанистов стекаются на Маяковскую. Дескать, именно там реальнее всего встретить Князя Тьмы. Достаточно подняться наверх в полнолуние - вот хотя бы к бывшему театру Сатиры, это, как известно, его излюбленное место. И даже квартирка сохранилась в этом районе, где он останавливается, бывая в Москве. Там, на Садовом кольце, неподалеку. Так что те тупые дикари, которые роют яму в ад на Тимирязевской, сильно просчитались. Может, до чего-то они и дороются, но достоверно известно от знающих людей, что их мечта куда
быстрее могла бы осуществиться в этих краях. Игорь невольно вспомнил мужика, который встретился им в подземных ходах Неглинки - не затем ли он направлялся на Маяковскую?
        Увидев их интерес, старик подозвал к себе тощего мужика средних лет.
        - Вот Эдик вам сейчас расскажет. Он лично видел сталкера, который в той квартире бывал.
        - Сашку-то? Да он туда больше не ходит, - буркнул Эдик.
        - А ты расскажи, почему не ходит, - подначивал старик. И Эдик с явной неохотой стал рассказывать.
        Жил у них на Маяковке некий сталкер по фамилии Кравчук. Очень противный был тип, вредный. Никто его не любил. И даже прозвища, традиционного для сталкера, у него не было - так по фамилии и звали. И повадился Кравчук в ту нехорошую квартиру ходить в полнолуние. Однажды пришел очень возбужденный, рассказал, что видел он там рыжую ведьму, практически без ничего, и огромного черного кота. Отправился туда на следующую ночь - и не вернулся.
        Все долго обсуждали, что там с ним случилось? Кто говорил - мутанты сожрали, а кто - нечистая сила забрала. Любопытно было людям: вправду ли он там ведьму видел? Ходили слухи, что Князь Тьмы и его слуги являются только самым верным своим поклонникам. Впрочем, говорили, что Кравчук был большой любитель галлюциногенных грибов, так что если б он там, к примеру, вичуху говорящую увидел, то никто бы и этому не удивился. Но некоторые поверили, что сталкер и впрямь удостоился знака. Через месяц, аккурат в следующее полнолуние, собрался туда вышеупомянутый Сашка. Вернулся сам не свой, и оказалось, - тут мужик сделал паузу, - кое-что он там видел тоже.
        - Рыжую ведьму? - предположил Игорь.
        - Хуже, - вздохнул рассказчик. - Он уверял, что видел там… Кравчука. Причем Кравчук глядел на него в окно снаружи и манил к себе. А этаж-то там далеко не первый. И не очень-то он был похож на живого, хотя и для мертвого был чересчур бойким. Вот с тех пор Сашка и зарекся туда не ходить.
        - Испугался?
        - Да нет, он не из пугливых. Скорее, обломался. Он вовсе не прочь был, чтобы его там встретила красивая рыжая ведьма, хоть бы даже и с огромным котом, лишь бы голая. Но чтобы его там поджидал Кравчук - нет уж, увольте. Сказал: раз уж он не удостоился чести видеть самого Князя Тьмы или хотя бы его слуг, то и нечего ему там делать. А на рожу Кравчука за время совместного проживания на станции он успел насмотреться так, что больше отчего-то не хочется.
        Старик оказался болтливым - или просто соскучился по внимательным слушателям. За короткое время они с Профессором успели обсудить виды на урожай шампиньонов в зависимости от колебания поголовья крыс и сезонные особенности миграции веселых мутантов с Каланчевки, которые, по слухам, в иные ночи добегали даже сюда. Профессора с трудом удалось оторвать от такого любопытного собеседника. Игорь понял, что старичок, видимо, кормится за счет посетителей, расплачиваясь байками за угощение.

* * *
        Краснопресненская заинтересовала Женю куда больше. Белые своды опирались на колонны, выложенные камнем темно-красного цвета. Девочка с любопытством разглядывала вделанные в белые же стены вставки желтого цвета с выпуклыми изображениями людей. Вот, например, двое мужчин держат какое-то бревно, рядом присела женщина. Видно, что это бревно всех очень интересует - наверное, прикидывают, достаточно ли хорошие получатся из него дрова. Игорь, наоборот, рассматривал бумажные листочки, прилепленные здесь и там на стены. Как-то очень чувствовалось, что наверху Зоопарк - неведомый художник, явно очень талантливый, изобразил монстра с кожистыми раскинутыми крыльями, похожего на гигантскую летучую мышь. Игорь подумал было, что это вичуха, но у неведомого монстра почему-то было две головы, одна из которых вполне добродушно ухмылялась, а другая, наоборот, наводила ужас свирепым видом. На другом рисунке изображен был огромный осьминог и рядом, для масштаба, нарисована крохотная человеческая фигурка. Третий принадлежал куда менее талантливому художнику: девушка в мужской одежде, с развевающимися волосами,
неправдоподобно пухлыми губами, тонюсенькой талией и огромным бюстом, держала автомат наперевес. Подпись под рисунком гласила: «Нюта - победительница зверя».
        Здесь было не так оживленно, как на Белорусской. Кое-где стояли лотки с книгами и одеждой. Жители были в основном вполне прилично одеты, попадались нарядные женщины. Игорь обратил внимание на изможденного высокого старика в лохмотьях, резко выделявшегося своим видом в толпе: седая борода спускается чуть ли не до груди, неопрятные седые космы свисают, закрывая лицо. «И почему его не остригут? - подумал Игорь. - На нем, наверное, вшей полно…»
        - Кто это? - спросил он у проходящей пожилой женщины.
        - Юродивый, - негромко, с почтением в голосе, ответила она.
        Из-под спутанных волос старик кидал на проходящих цепкие взгляды. Увидел добротно одетую молодую женщину - на ней и юбка была поновее, и кофта не заштопанная. Ухватил за локоть:
        - Дай пожрать!
        - Вот честь великая, - прошептала пожилая и перекрестилась. Но молодая думала иначе.
        - Убери лапы, вшей напустишь! - прикрикнула она.
        - Дай ему хоть что-нибудь, дура, - посоветовала пожилая. - И будет тебе счастье.
        Юродивый, тем временем, увидел у молодой на шее мешочек.
        - Что это? - спросил он. Та машинально ответила:
        - Реликвия. Волосы святой заступницы.
        - Вот! - визгливо закричал старик. - О милосердии забыли, зато амулетами увешались. Да остригите вы святую хоть налысо, благодати вам не прибавится! Только о себе радеете, а с ближним куском поделиться не можете. Даже крысятины вам жалко. Вы и сами уже уподобились крысам - жадные и тупые. Из-за каждого куска грызетесь, друг друга готовы сожрать. Кончается род человеческий! Грядет царство крыс! Явись к вам святая, вы бы ее растерзали не из злобы даже, а просто чтобы каждому досталась частичка ее силы. Или не признали бы и выгнали, как попрошайку, чтобы не делиться своим куском. Но не ждите, не явится она к таким, как вы, зажравшимся, глухим и слепым! Святая скорее придет к отверженным и обездоленным. Явится среди шлюх и воров!
        - Что он говорит? - переспросил только что подошедший мужик.
        - Что святую на Китай-городе искать надо, - машинально ответила пожилая, которая слушала как завороженная.
        К ним уже подходил охранник.
        - Ну-ну, старый, потише, - уговаривал он. - Чего разбушевался? Иди вон в караульную, тебе там супа нальют.
        Но видно было, что уговаривал скорее для проформы, для очистки совести. Он, так же как и все, рад был бесплатному зрелищу.
        Впрочем, юродивый уже выдохся и величественно прошествовал дальше - видно, действительно направился в караульную за обещанным угощением.
        Игорь с удовольствием задержался бы на Краснопресненской подольше - очень уж здесь было интересно. Они сидели возле лотка пожилого торговца книгами и слушали рассказы о бледных упырях. Никто не знал, откуда те взялись. Предполагали, что сначала расплодились в подвалах Филатовской больницы, а потом постепенно расползлись и по всей округе. И вот идет, бывало, сталкер, и слышится ему вдруг из какого-нибудь подвала плач, похожий на детский. Он подходит, смотрит - и впрямь ребеночек. Бледный, изможденный. Ну конечно, хочется взять на руки, отнести на станцию, обогреть, накормить. Да только ни в коем случае нельзя жалости поддаваться. Они только того и ждут - чтоб их на руки взяли. Улучит момент упырь, вцепится - не отдерешь. Присосется и вытянет всю кровь. Поговаривали, что одного такого упыря сталкеры все же принесли на станцию, а ночью он убил охранника и убежал в туннель. И если не погиб там, то до сих пор бродит где-то неподалеку. На станции вовсю торговали амулетами и заговорами против упырей, помогающими вовремя их различать. Прочтешь правильный заговор - и увидишь упыря в его истинном обличье:
серого, бесформенного, как огромная пиявка, с тупыми, злобными глазками.
        «Интересно, - подумал Игорь, - писал ли что-нибудь об этом Кастанеда?» Почему-то ему казалось, что нет.
        В этот момент к путешественникам подошел человек в ганзейской форме. Остановился перед ними, пристально глядя на Марину. Игорь сразу понял - сейчас у них будут неприятности.
        - Женщина, на тебя пришла ориентировка. Ты и твои спутники должны немедленно покинуть территорию Ганзы.
        Марина молча вскинула на плечо рюкзак со своими нехитрыми пожитками. Игорь тоже поднялся на ноги.
        - Все-все, командир, мы уже уходим, - примирительно сказал он человеку в форме.
        Тот перевел тяжелый взгляд на Женю, затем на Профессора. Женя тоже вскочила. А вот Северцев остался сидеть.
        - Я не с ними, господин капитан, я этих людей час назад впервые увидел, - торопливо забормотал он, стараясь не встречаться взглядом с Игорем. - Клянусь вам чем угодно!
        Человек в форме окинул старика оценивающим взглядом.
        - Если я твой господин, - проговорил он неторопливо, растягивая слова, - то я, пожалуй, тебя продам. Зачем мне такой лукавый раб?
        Профессор угодливо и растерянно захихикал, не зная, как себя вести, чтобы не вызвать гнева военного, и считать ли его слова шуткой.
        На лице у Игоря не дрогнул ни один мускул. Вот, значит, как. Старик решил обосноваться тут, найти себе местечко потеплее? Вряд ли у него что-нибудь получится. Скорее всего, через несколько дней разберутся и тоже турнут. Ну, да это его проблемы, он свой выбор сделал. Теперь Громов начинал догадываться, почему Профессор при всех своих достоинствах не ужился в Полисе. Уж очень легко и охотно он приносил окружающих в жертву собственным интересам. Но Игорю вовсе не хотелось оказаться теперь на его месте. С другой стороны, если бы этот военный вздумал поиздеваться над ним, Игорем, ему это так легко не сошло бы с рук. Но у вояки, видно, была голова на плечах, и от комментариев в адрес крепкого мужчины с автоматом на плече он воздержался.
        - Ну как, собралась? Пойдем, - сказал Игорь Марине, беря за руку насупленную Женю. На Профессора они даже не оглянулись.
        «Снова Элли постаралась», - думал Игорь, шагая по перрону. И вдруг он совершенно отчетливо понял - фашистам тогда его тоже наверняка сдала Эля. Оттого у нее так забегали сначала глаза, когда она увидела Громова. Конечно, девица уж никак не ожидала встретить его живым и даже относительно невредимого.
        Зачем она это сделала? Наверное, сначала он нравился Эле, она ревновала его к Лене. Потом Лену увез тот анархист, Томский, и у Эли появились надежды. Но она быстро поняла - ничего не изменилось. От того, что соперницы больше нет рядом, Игорь вовсе не собирается искать утешения у нее. Он отвергал все ее намеки, все попытки подружиться поближе.
        И Эля решила отомстить, а заодно и подзаработать. «Интересно, сколько ей заплатили в Рейхе?»
        Но вместо злости Игорь чувствовал лишь усталость. Эля выбор сделала и скоро получит свое. Долго работать на две стороны, балансировать на грани у нее ума не хватит, для этого нужно невероятное чутье и стальные нервы. Ну, и мозги конечно - не чета Эллиным. Однажды она проколется, и ее найдут где-нибудь в укромном уголке - со свернутой набок куриной шейкой и с посиневшим лицом. Следствие, как водится, зайдет в тупик. Предприняв для приличия минимум телодвижений, власти Ганзы поспешат закрыть дело - зачем им лишняя головная боль?
        Женя дернула Игоря за руку, и он вернулся к действительности. Предъявив документы, путешественники перешли на Баррикадную. Это была станция, отделанная темно-розовым мрамором, с приземистыми, массивными квадратными колоннами. В проемах между ними традиционно торговали книгами, едой и каким-то барахлом. Игорь отправился искать попутчиков - ему хотелось уйти как можно дальше, пока миграционные документы у бродяг еще не просрочены. Обратил внимание на то, что в одном конце станции посты оборудованы куда серьезнее и охранников заметно больше, чем в другом. «Это ведь туннель к Пушкинской! - сообразил он. - Всего один перегон - и ты в Рейхе». От столь близкого соседства фашистов Игорю стало не по себе. Даже ребра заныли, и захотелось убраться отсюда поскорее.
        Он узнал, что туннель в сторону Улицы 1905 года считается относительно спокойным. Ходили, правда, слухи, что одно время там встречалось безголовое привидение, но уже довольно давно его никто не видел.
        Слушая вполуха станционные сплетни, Игорь обратил внимание на зазывалу - худосочный парень в не слишком чистой желтой майке и красных широких заплатанных штанах, с волосами, собранными в хвост, надрывался возле одной из колонн:
        - Дамы, господа к прочие жители! Только сегодня вы можете увидеть уникальное представление. Подходите, не стесняйтесь!
        Женя потянула Марину за руку, и они подошли к зазывале, возле которого уже толпился народ. Рядом с колонной стояла оранжевая линялая палатка с нашитыми кое-где цветами из ткани зеленого цвета - хозяева явно пытались таким образом одновременно украшать ее и латать прорехи.
        - Становитесь в круг! - командовал зазывала. - Сегодня вас ждет незабываемое зрелище, о котором вы будете потом рассказывать детям. Только один день! Только сегодня на гастролях бродячий цирк! Клоун-жонглер и невероятный сюрприз, о котором позже.
        И зазывала для убедительности подудел в небольшую деревянную дудочку. Звук вышел на редкость противным.
        Когда собралось достаточно народа, зазывала пошел по кругу с помятой кепкой в руке. Каждый из зрителей кидал ему туда патрон, а кто-то расщедрился и сыпанул то ли пять, то ли шесть. Зазывала рассыпался в благодарностях.
        - Спасибо, щедрый господин, - причитал он, гримасничая. - Пусть у тебя всегда будет на закуску хотя бы крысиное мясо, а мутанты и туннельные призраки пусть обходят тебя стороной!
        Некоторые делали вид, что не замечают протянутой кепки. Зазывала не настаивал.
        Обойдя всех и убедившись, что больше никто ничего не даст, он крикнул в сторону палатки:
        - Эдгар, на выход! - а сам вновь обратился к публике: - Дамы, господа и прочие жители! Перед вами - неподр-рр-ажаемый Эдгаррр!
        Из палатки вылез мускулистый парень в таких же широких красных штанах, только чуть поновее. На лбу у него красовалась свежая царапина, а один глаз был прищурен. Впрочем, это отнюдь не помешало «неподражаемому» достаточно ловко жонглировать тремя мячиками. В качестве музыкального сопровождения шоу зазывала время от времени извлекал из своей дудки мерзкие звуки. Вдруг один мяч полетел вбок. Еще немного - и он улетел бы через проход на рельсы, но зазывала неуловимым движением перехватил его и кинул обратно Эдгару. В толпе захлопали.
        - Спасибо, спасибо, - тарахтел зазывала. - А теперь обещанный сюрприз. Перед вами выступит неср-ррр-авненная женщина-пантер-рра!
        Приговаривая это, он расстелил на полу линялую красную тряпку, после чего из палатки появилось странное существо. Женщина была одета в меховой жилет, сшитый из разноцветных (и порой совершенно не сочетающихся друг с другом) фрагментов, и обтягивающие штаны. Лицо ее было закрыто черной полумаской и разрисовано красными и желтыми полосами. На голове красовалась черная вязаная шапочка с ушками на резинке, почти закрывавшая волосы. Игорь впился в нее взглядом - глаза, блестевшие из-под маски, показались ему знакомыми.
        Зазывала весьма бесцеремонно растолкал зрителей, освобождая место. Женщина наступила босыми ногами на тряпку, легко встала на руки, потом перекинулась обратно. Игорь обратил внимание - на руках у нее были черные перчатки с обрезанными пальцами.
        Зрители захлопали, и тут в толпе громко спросил ребенок:
        - А что такое пантера?
        - Стыдно жить возле Зоопарка и не знать этого, - немедленно откликнулся зазывала. - Сам ты, конечно, видеть ее не мог, ну а родители-то на что? Неужели не рассказывали? Пантера - это очень большая черная кошка.
        - Такая же большая, как трупоед? - спросил ребенок. Но Игорь его не слушал. У него в голове что-то щелкнуло, после чего смутные подозрения превратились в уверенность.
        - Кошка! - крикнул он, указывая на женщину.
        Та метнула в него яростный взгляд из-под маски. Игорь кинулся, пытаясь перехватить ее, но «женщина-пантера» с неожиданной силой его отпихнула. В эту же секунду зазывала потянул за тряпку, на которую наступил Игорь, и Громов тяжело шмякнулся на пол. Тело пронзила резкая боль - дали себя знать старые раны. Когда ему удалось вскочить на ноги и кинуться следом, было уже поздно. Выбежав на платформу, он успел только увидеть, как женщина, пулей проскочив мимо оторопевших часовых, босиком, слегка прихрамывая, убегает в туннель в сторону Рейха.
        Кто-то тронул Игоря за руку. Он оглянулся - рядом стояла Марина.
        - Пусть бежит, - сказала она.
        - Но ты не знаешь… - начал было он и замолчал - Марина приложила палец к губам.
        - Потом поговорим, - сказала она. - Да и зачем она тебе? Допустим, ты бы ее поймал. А что дальше?
        «Действительно, - подумал Громов, - на кой она мне сдалась? Один раз спасла, другой раз - чуть не убила. Но ведь не убила же. Ну и пусть дальше гуляет на воле, пусть с ней разбираются те, кто ее боится. При следующей встрече, может, и убьет. А впрочем, это мы еще посмотрим - кто кого».
        Но вопреки всякой логике, он был рад, что Кошка осталась жива.
        Глава 14
        СОМНЕНИЯ КОМЕНДАНТА ЗОТОВА
        Появление Игоря, Марины и Жени на Улице 1905 года прошло почти незамеченным. Обитатели станции выглядели подавленными. Охранник, скептически покрутив в руках временные документы путешественников, проводил их к коменданту станции Илье Зотову - в закуток, огороженный деревянными щитами. Худой, наголо обритый человек в военной форме, сидевший за обшарпанным столом, окинул компанию оценивающим взглядом и сделал знак Игорю задержаться, а Марине с Женей - подождать снаружи.
        Глядя ему в глаза, Громов понял, что версия насчет секретного задания вряд ли тут сработает. Придется выкручиваться на ходу.
        - Откуда идете? - спросил комендант.
        - С Проспекта Мира.
        - С какой целью?
        - Да вот, ищем, где жизнь полегче… - туманно ответил Игорь, решив пока обо всех планах не рассказывать. А то еще увидят, что они торопятся, подумают - беглые преступники. - У вас бы остались, если не прогоните.
        - Смотря, как вести себя будете, - поморщился Зотов. - Если, к примеру, работать, то сильные мужчины не помешают, конечно. А если воровать - у нас расправа короткая. Да и нечего тут воровать, станция небогатая. Кстати, гадалок нам не надо, свои есть.
        «Это он насчет Марины, - понял Игорь. - Да что ж она так всем глаза-то мозолит!»
        - Кстати, а почему пропуска у вас всего два дня назад выписаны? И временные к тому же? - поинтересовался комендант.
        Проклиная в душе его бдительность, Игорь ответил:
        - Челноки мы. В одном туннеле напали на нас, так мы еле спаслись. Вещи, бумаги - все побросали…
        Зотов по-прежнему глядел недоверчиво. И тут Игорь вспомнил:
        - Да, ведь у меня дело к одной вашей жительнице. Нютой ее зовут.
        - К той самой? - удивился комендант. Игорь кивнул:
        - Ага, к ней. Поклон ей от подруги-анархистки.
        - А откуда ты знаешь, что Нюта здесь? - недоверчиво спросил комендант. - Она ведь гостила у отца мужа, в вольном городе Тушино. Только два дня назад к нам вернулась.
        - А я и не знал, - улыбнулся Игорь. - Просто подруга та сказала: если вдруг встретишь, привет передай.
        - Ладно, - кивнул бритоголовый. - Думаю, скоро ты ее увидишь. Про ту подругу Нюта часто вспоминает. Рада будет от нее весточку получить. Вы осматривайтесь пока, устраивайтесь, где место свободное найдете.
        Он поднялся; Громов, поняв, что аудиенция окончена, шагнул к выходу. Комендант вслед за ним выглянул наружу и окликнул охранника:
        - Семеныч, на минутку! - И, когда тот вошел, понизив голос, приказал ему: - Ты вот что: присматривай за этим белобрысым. Чувствую я - непрост он, ох как непрост. Челноки они, как же! А то я челноков не видал. Баба и девчонка, судя по повадкам, обыкновенные бродяги, а этот - профессионал. Выправку-то военную видно. Только зачем-то он мне голову морочит? Как бы беды нам от него не было какой… Нюта ему, опять же, понадобилась…
        - Так, может, турнуть их, да и вся недолга? - хмыкнул в усы охранник.
        - Ну, турнуть-то всегда успеется. Может, я и перестраховываюсь… Черт, как будто мало мне хлопот - еще и этот на мою голову свалился! Значит, так. Где-нибудь через часок-другой действительно отведи его к Нюте. Только во время разговора рядом будь, присматривайся да прислушивайся. Да, еще найди Вэла и попроси от моего имени, чтоб он тоже за гостями приглядывал.
        Игорь, Марина и Женя, тем временем походив по станции и осмотревшись, подошли к костру, где стряпуха варила что-то в котелке. Получив за вполне сходную цену по миске похлебки и поев, они уселись, расстелив на полу кое-что из вещей. Женя тут же задремала, положив голову Марине на колени. Выглядела девочка неважно, ей явно нездоровилось. К Игорю же подошел охранник и тронул его за плечо:
        - Ты, что ли, Нюту хотел увидеть? Идем.
        Они прошли немного по станции, и тут Игорь наконец увидел знаменитую Победительницу Зверя. Она стояла возле колонны и нетерпеливо оглядывалась, переминаясь с ноги на ногу.
        Сначала Громов удивился, что Нюта такая высокая - почти одного роста с ним. Потом - что она такая красивая. Большие голубые глаза, небрежно остриженные короткие белокурые волосы. Голубоватые тени под глазами - не высыпается, устает? Она была в потертых брюках защитного цвета, которые были ей явно коротковаты, и в камуфляжной майке. Никак не попыталась себя приукрасить, как будто ей безразлично было, что на ней надето. И даже в такой одежде ухитрялась выглядеть красавицей.
        Увидев Игоря, Нюта молча кивнула в направлении стоявшей неподалеку оранжевой палатки и сама пошла вперед. Она слегка прихрамывала и изредка нервно дергала плечом, после чего морщилась - видимо, это движение причиняло ей боль. Охранник, не отставая, шел за ними. И в палатку тоже протиснулся в след за Игорем, даже не спросив разрешения у хозяйки. Нюта досадливо поглядела на него, но промолчала.
        Когда Игорь заговорил, она повернулась к нему. Лицо ее выразило напряженное внимание. Громов вспомнил, что его предупреждали - Победительница Зверя после травмы глуховата на левое ухо. Он передал ей привет от Крыси, и Нюта стала жадно расспрашивать: где он встретил ее, как она выглядит, что говорила и не жаловалась ли на что-нибудь. Потом, словно бы из вежливости, задала несколько вопросов самому Игорю. Ему показалось, что сочиненные наспех ответы Нюта выслушивала тоже скорее для проформы и не очень-то им верила. Тем не менее она, в отличие от коменданта, глядела на Громова без тени подозрения или враждебности. Как будто, отметя все лишнее, моментально поняла суть его проблем, и даже тех, о которых он не говорил. «Вряд ли она обладает сверхъестественными способностями, - подумал он, - просто за короткое время пережила так много, что научилась понимать главное о людях, отбрасывая всякие незначащие мелочи». А еще подумал, что ей, наверное, скучно иногда жить - она видит людей насквозь и очень быстро все схватывает. Уж на что он сам привык моментально соображать, а все же за этой молодой женщиной ему
не угнаться. И он как-то сразу проникся к ней доверием.
        Нюта слушала его, иногда рассеянно кивая в такт скорее своим мыслям, чем его словам. А уже под самый конец разговора, роняя незначащие вежливые фразы, вдруг, словно мимоходом, сказала:
        - Я ведь недавно вернулась сюда. Мы жили на Тушинской. Слышал, наверное, про вольный город Тушино? Путь туда легким не назовешь - после Беговой надо некоторое время идти по поверхности. Но для смелого человека это не проблема - даже я, хоть и трусиха, проделывала этот путь уже дважды. Потому-то на Тушинскую часто уходят те, у кого проблемы с законом, - оттуда выдачи нет. А уж там дело для умного и храброго человека всегда найдется.
        - Те, у кого проблемы с законом? Всякий сброд? Как же вы не боитесь? - усмехнулся Игорь. И тут же укорил себя за дерзость - как он посмел так разговаривать с ней? Теперь она обидится и ничего ему больше не скажет. А он вовсе не хотел ее обидеть, наоборот. Нюта казалась ему необыкновенной, не такой, как все, он бы с удовольствием поговорил с ней еще. Но оказалось, он ее недооценивал.
        - Всякий сброд, как ты выразился, обычно остается на поверхности, - сказала она и усмехнулась. - Далеко не каждый способен осилить дорогу в вольный город Тушино. Туда и впрямь всех принимают, но не всех пропускают…
        После этого разговора у Игоря осталось ощущение, что Нюта понимает его проблемы даже лучше, чем он сам. На душе у него стало чуть полегче. Начал растворяться мутный осадок, вызванный выходкой Профессора и воспоминаниями об Элли. Впрочем, как раз от нее Игорь, положим, никогда не ждал ничего хорошего, но Северцев в очередной раз подпортил его мнение о людях. «А собственно, почему? - примирительно подумал Игорь теперь. - Старик просто устал скитаться, в его возрасте все это переносится тяжелее. Да и рана дает себя знать. Почему бы ему не попробовать купить себе спокойную жизнь ценой совсем небольшого и, в сущности, безобидного предательства? Что тут удивляться - каждый за себя. Один бог - против всех…»

* * *
        Вечером в гости к вновь прибывшим пришел человек с гитарой. Без приглашения присел у костра и повел себя так непринужденно и свободно, что никто и слова не сказал. Он был в простой рваной черной майке, джинсах и в тапках на босу ногу. Русые с проседью волосы рассыпались у него по плечам. «Выразительное лицо», - подумал Игорь не без зависти. Человек, словно прочтя его мысли, вдруг вскинул на него глаза - они словно светились - и слегка усмехнулся.
        - Вэл, - представился он, протягивая руку. Пожав ее, Игорь тоже назвался. Снова наступило молчание. Музыкант потихоньку настраивал гитару, казалось, не обращая на них внимания. Насторожившаяся сначала Марина притихла, слушая музыку.
        «Наверное, комендант прислал - за нами шпионить», - подумал Игорь. Но против воли он уже чувствовал необъяснимое расположение к незнакомцу. Отчего-то казалось, что этот человек похож на самого Громова - тоже хочет поступать по своей воле и не желает, чтобы им управляли.
        Словно почувствовав его настроение, Вэл негромко запел балладу о непокорных людях, которые хотели молиться своим древним богам и погибли за это. Тут уже заслушались все, и от соседних костров стал потихоньку стекаться народ. Видимо, музыканта здесь хорошо знали и любили.
        Но, спев еще пару песен, он снова принялся возиться с гитарой, крутя колки и то ослабляя, то подтягивая струны. Подождав немного продолжения концерта, люди потихоньку разошлись. И тогда музыкант, отхлебнув браги, которую ему поднес один из слушателей, вполголоса сказал:
        - Не обижайся на Иваныча… ну, коменданта нашего, - его тоже понять можно. Какому начальнику нужны неприятности на его территории? Илье по должности положено подозрительным быть. Вот, говорит, что ты не тот, за кого себя выдаешь…
        Лицо Игоря стало каменным. Он уже подыскивал слова для достойного ответа, но Вэл успокаивающе протянул руку:
        - Мне-то это все параллельно. Что уж там у тебя не заладилось и как ты дошел до жизни такой, - то твое дело. Не хочешь - молчи, я в чужую душу лезть не любитель. Я главное вижу - человек ты стоящий, с тобой в разведку можно идти. Но Иваныч тут за всех нас в ответе, вот и переживает. Не суди его строго. Ну и я сам поговорю с ним, конечно…
        Думая, что бы такое ответить, Игорь почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он поднял глаза и увидел, что поблизости стоит худенькая темноволосая женщина со словно бы изумленным лицом, в каком-то немыслимом балахоне. Руки ее были унизаны браслетами, сделанными из обычных железных цепочек, на которых позвякивали монетки, бусинки, жетоны и прочая дребедень. Встретившись с Игорем глазами, она шумно вздохнула, как человек, очнувшийся от глубокого сна.
        - Посиди с нами, Кора, - предложил Вэл.
        - Кровь, - как завороженная произнесла женщина. - Я вижу кровь.
        - Ну, конечно, - хмыкнул музыкант, пытаясь перевести все в шутку. - Сегодняшний свиной шашлык был, пожалуй, жирноват. Вот и у меня в глазах какое-то помутнение…
        - Кровь у него на руках, - монотонно сказала женщина, указывая на Игоря. Люди вокруг невольно отодвинулись чуть подальше и уставились на Громова. Игорь непроизвольно покосился на свои руки. «О чем это она? Помыть не мешало бы, конечно, но…» Вэл успокаивающе похлопал его по плечу:
        - Не обращай внимания. Кора иногда что-то видит, но не всегда умеет правильно объяснить. От этого все наши проблемы. Брось на сегодня пророчествовать, Кора! Нака, глотни и успокойся.
        И он протянул женщине недопитую кружку браги. Та отхлебнула, лицо ее сделалось умиротворенным, как у ребенка. Она опустилась рядом на какую-то ветошь.
        После этого все как-то полегче вздохнули. Игорь достал еще браги, и незаметно они засиделись допоздна, вполголоса распевая крамольные песни, наподобие такой:
        Красная линия, Красная власть,
        Мудрый генсек не позволит пропасть.
        Только скажи нам, товарищ Москвин,
        Где же теперь твой единственный сын?
        Комендант, прислушиваясь из своего закутка, только качал головой и делал вид, что не слышит.
        Кора до того успокоилась, что даже погладила по голове сидевшую рядом Женю. Но почему-то не сказала, как обычно: «Я бы хотела иметь такую дочь, как ты». Наоборот, сдвинула брови и весь вечер поглядывала на девочку слегка озадаченно.
        Игорь вспомнил Васькину песню. К его удивлению, оказалось, что Вэл слышал ее когда-то еще до Катастрофы. Музыкант тихонько запел:
        Пока вам был нужен только мой яд
        В гомеопатических дозах любви,
        Но вам понадобился именно я -
        И вы получите нож в спину!
        Нож в спину - это как раз буду я!
        Нож в спину - это как раз буду я!
        Игорь заметил, что слово «гомеопатических» никаких затруднений у Вэла не вызывало, и проникся к нему еще большим уважением. У Марины глаза блестели от слез. Они незаметно увлеклись и распевали уже так, что было слышно на всю станцию, но, к изумлению Игоря, никто не сделал замечания, что они мешают спать.
        У Вэла даже щеки окрасились слабым румянцем. Марина глядела только на него. А он смотрел невидящим взглядом поверх голов, словно видел не закопченный потолок станции, а что-то иное.
        - Ну, раз уж так хорошо сидим, - сказал он, будто очнувшись от сна, - спою я вам еще одну свою любимую песню. Ее написал питерский музыкант Кирилл Комаров еще в прежней жизни, еще до Катастрофы. Я тогда мальчишкой был.
        И он, перебирая струны, запел - негромко, задушевно:
        Смотри! Верещагин покинул баркас - его дождалась жена.
        Профессор Плейшнер заметил цветок и не выпрыгнул из окна.
        Егор Прокудин ушел от пуль в самый последний момент.
        Хеппи-энд. Это - хеппи-энд.
        Игорь не знал людей, о которых говорилось в песне. Понял только - для них вроде бы все кончилось хорошо. Но в голосе музыканта было что-то такое, что предупреждало о подвохе. В утешительных словах была ложь. А Вэл продолжал, голос его набирал силу:
        Включи телевизор, но выключи звук. Радуйся новостям.
        Небо в огне - это салют. Все бегут навстречу гостям.
        И я учусь читать по губам, о чем говорит президент.
        Хеппи-энд. Он сказал: «Хеппи-энд».[4 - Из песни К. Комарова «Хеппи-энд».]
        И тут один из сидевших вокруг костра - немолодой уже мужчина с рубцом на лице - пришел в необыкновенное волнение. Он вдруг начал бессвязно выкрикивать:
        - Мы строили-строил, и наконец построили! Махмуд, поджигай! Верещагин, уходи с баркаса!
        Сидевшие поблизости люди шарахнулись. Но Вэл как будто не удивился.
        - Да-да, - мягко сказал он, отложив гитару, - примерно так оно все тогда и получилось. Чего уж теперь. Успокойся, друг. Дайте ему воды.
        - Не волнуйся, Рваный! Все уже позади. Ничего не поправишь - так зачем изводиться попусту? Выпей-ка вот лучше, - сидевшая рядом женщина средних лет протянула мужику свою кружку. Тот хлебнул, взгляд его стал более осмысленным.
        - Так вы думаете - все уже позади? - пробормотал он. - Глупцы! Все самое страшное только начинается!
        При этом он глядел почему-то на Женю, упорно и чуть ли не с ненавистью. Девочка сжалась в комок. Игорь решил, что мужик, наверное, больной на всю голову.
        - Не бойтесь его, - шепотом объяснила Игорю женщина. - Просто он у фашистов в лапах побывал и чудом вырвался. С тех пор вот такой стал… нервный.
        Игорь кивнул. Каково побывать у фашистов в лапах, он знал не понаслышке.
        Больше Вэл в тот вечер не пел, и народ вскоре разошелся спать.
        На следующий день Игорь объяснил Марине и Жене, что все они не слишком приглянулись местному коменданту, и предложил спутникам двигаться дальше, на Беговую. Илья Иванович, действительно, при встречах по-прежнему окидывал Игоря задумчивым, оценивающим взглядом. К тому же он велел пришельцам сдать все имеющееся у них оружие. Как человек, успевший поработать в милиции и немного разбиравшийся в людях, комендант нутром чувствовал, что Громов опасен, поэтому старался не упускать его из вида. Марина с доводами Игоря согласилась, только вот Жене все еще нездоровилось, поэтому женщина убедила Громова подождать.
        Сам Игорь в глубине души понимал коменданта. Вэл был прав - если у каждого в метро болела голова только за себя и своих близких, то начальник станции отвечал за всех ее жителей. Оставалось только надеяться, что со временем Илья Иванович убедится - Игорь вовсе не ищет на свою голову приключений. Он устал и хочет спокойно жить. Ну а нет - они просто уйдут, и всем будет хорошо.
        Все это он еще вчера изложил Вэлу, попросив похлопотать перед комендантом насчет того, чтобы ему вернули конфискованное оружие. Тот, действительно, сходил и вернулся весьма раздосадованным.
        - Иваныч начал мне что-то втирать об угрозе со стороны Рейха. Мол, уже несколько раз фашистов замечали на Баррикадной, и они явно активно интересуются нашей станцией. Ходят самые странные слухи - кто говорит, что из Рейха сбежал некий пленник, который им был нужен до зарезу, кто вообще такое несет, что и повторять смешно. Но Иваныч почему-то связывает все эти слухи с твоим появлением на станции, и разубедить я его не могу. Он вообще мужик хороший, но упертый. Да еще тот пленный фашист, который умер вскоре после поимки, тоже какую-то ахинею нес…
        Вдобавок к коменданту и явно назначенному им усатому охраннику Игорь стал замечать повышенный интерес к себе и своим спутникам и со стороны Рваного. Громов не раз ловил на себе его пристальный взгляд, но особенно часто унылые глаза бывшей жертвы фашистов останавливались на Жене. Последнее Игорю особенно не нравилось. «Что ему надо от девчонки? - гадал он. - Неужели какие-то грязные мыслишки? Если я прав, пусть только попробует сунуться - врежу так, что мало не покажется!»
        Однажды Громов, ненадолго отлучившись и вернувшись обратно к спутникам, неожиданно услышал обрывок разговора Рваного с Женей:
        - Почему ты не смотришь в глаза? Ты что-то скрываешь? Дети должны смотреть в глаза старшим и отвечать, когда старшие их спрашивают!
        - Отстань от меня! - прошипела девочка, и в ее голосе было столько взрослой ненависти, что Игорь и сам опешил. Но тут же пришел в себя и положил тяжелую руку на плечо Рваного.
        - Чего тебе надо от девчонки? А ну вали отсюда, а то так наваляю - мало не покажется!
        Рваный как будто хотел что-то сказать, но тут прибежала запыхавшаяся Марина и встала рядом, глядя исподлобья и готовясь в любую минуту поднять крик.
        - Ну хорошо же, я уйду. Но я еще вернусь, - процедил Рваный. Медленно развернулся и побрел прочь. А Игорь обернулся к Жене:
        - Чего этот урод от тебя хотел?
        - Оставь ее в покое, ей и так несладко! - неожиданно набросилась на него Марина. - Мало того что этот чудик к ней вяжется, так теперь еще и ты с расспросами пристаешь! Чего-чего - неужели не ясно?
        - Я ему руки оторву, - мрачно пообещал Игорь. - И еще кое-что…

* * *
        Нюта сидела в палатке у своей старой знакомой Муры, на расстеленном одеяле, и прихлебывала чай.
        - Не понимаю, почему Илья Иваныч так разозлился на этих людей? - говорила она жалобно. - Девочка выглядит такой запуганной и несчастной. Наверное, им и вправду лучше уйти, но девочка прихворнула. А Иваныч дергается и заводит других. Этот парень, Игорь, кажется ему опасным.
        - А что за женщина с ними? - спросила Мура. - Красивая, хотя чем-то на цыганку похожа.
        - Да, она тоже странная. Рука, например, завязана… хотя это еще ничего не значит. Может, обварилась кипятком, или ее укусил какой-нибудь зверь, или… Да мало ли в жизни поводов получить ранение? В общем, мне очень хочется им помочь, только я не знаю как.
        - Отнеси им какой-нибудь еды, - предложила Мура. - Может, удастся их разговорить. Кстати, пойдем-ка вместе? У меня еще осталось несколько лепешек.
        Нюта кивнула, и подруги отправились туда, где возле одной из колонн расположились путешественники. Как оказалось, Игорь куда-то отошел, чему Нюта была даже рада. Непонятная женщина давно вызывала у нее любопытство, но при взгляде на ее угрюмого спутника у нее слова застревали в горле.
        - Доброго времени суток, - улыбнулась Мура. Марина удивленно взглянула на нее, но мягко ответила:
        - И вам не хворать.
        Худенькая, изможденная Женя с обвязанным вокруг головы платком, изначальный цвет которого угадывался с большим трудом, сначала боязливо косилась на гостей, но быстро успокоилась.
        О чем теперь говорить? Нюта не знала. Спросить, долго ли они собираются оставаться на станции, казалось ей невежливым. Положение спасла Мура.
        - Рука болит? - сочувственно спросила она Марину. - Можно показать ее нашей медсестре. А вообще на Баррикадной есть очень хороший врач - Оганез Ваганович Акопян. Именно он поставил на ноги Нюту после тяжелого ранения.
        - Да нет, спасибо, - отнекивалась женщина, - не болит уже.
        - Да вы не стесняйтесь. Не думайте, что у нас все звери. Покажите мне, я немного понимаю толк в ранах. Раз вы повязку носите до сих пор, значит, рука еще не зажила.
        И Мура бесцеремонно потянула за черную ткань. Женщина попыталась отдернуть руку, но сделала это недостаточно быстро. Повязка на секунду сползла, приоткрыв кисть.
        У женщины на руке не хватало двух пальцев - большого и указательного.
        Нюта вздрогнула. По спине пробежал озноб. А женщина быстро замотала руку вновь, пристально глядя на нее непроницаемыми черными глазами.
        - Это было давно. Уже не болит, - с нажимом произнесла она. Стало ясно: больше из нее сегодня и слова не вытянешь.
        - Ну, и что все это значит? - спросила Нюта, как только они с Мурой вернулись к ней в палатку. Ей было ужасно неловко, словно они нечаянно узнали чужую тайну, которая их никаким боком не касалась.
        - Пока не знаю. Но кое-какие мысли имеются. Пожалуй, с этой Мариной надо быть осторожнее.
        - Объясни, я не понимаю.
        - Ну хорошо, - после некоторого колебания сказала Мура. - Учти, пока это только мои предположения, ничем не подкрепленные… В общем, я слышала, что на некоторых станциях так наказывают пойманных воров. Мне уже попадались люди, у которых не хватало пальцев. Конечно, увечья бывают и у сталкеров, да и бытовые травмы случаются сплошь и рядом. Опять же, возможно, Марину укусила, допустим, крыса, рана загноилась, и пальцы пришлось ампутировать. В общем, ничего плохого пока о ней сказать не хочу, но присматривать за этой голубушкой, пока она у нас гостит, на всякий случай не помешало бы. Тут я Илью целиком и полностью поддерживаю.
        - Ужас какой - пальцы отрубать! - поежилась Нюта.
        - Ты еще молода и, на свое счастье, многого не знаешь. Мне доводилось видеть людей, которым за воровство рубили руки целиком, и это был еще не худший вариант. Пойманному вору сгоряча вполне могли отрубить и голову. Это зависело от того, что именно он украл и насколько озлоблены были те, кто его ловил. А уж если в процессе он оказывал сопротивление… На центральных станциях еще сохранились обычаи цивилизованного общества, хоть какое-то подобие нормальных законов, а там, где жизнь трудная, и нравы жестокие. Но если даже мое предположение верно, - спохватившись, добавила Мура, - то бедняжка, скорее всего, стащила какую-нибудь мелочь, а то бы так легко не отделалась. Может быть, немного еды. Так что мы не должны осуждать ее слишком строго даже в этом случае.
        Нюта вздохнула. Марина ей нравилась, и девушка заранее уже мысленно подыскивала ей оправдания на тот случай, если гостья действительно окажется воровкой.
        В этот момент снаружи вдруг послышался шум, крики. Нюта и Мура, переглянувшись, моментально выскочили из палатки - и остолбенели. Они увидели толпу, люди возмущенно переговаривались. Протиснувшись в первые ряды, Нюта увидела, что жители станции собрались вокруг Игоря. А он, с перекошенным от ярости лицом, крепко держал за плечи ее знакомую, Оксану - невысокую плотную девушку с русыми волосами и курносым носом. И не просто держал, а тряс ее так, словно душу хотел вытряхнуть. Оксана, к удивлению Нюты, безвольно болталась в его руках, словно кукла. Хотя Нюта знала: обороняться девушка умеет и может так ударить ногой, что мало не покажется.
        - Что происходит? - тревожно спросила Нюта, но Игорь ни на кого не обращал внимания.
        - Ты что, следишь за мной? - гневно кричал он. - Ты и сюда явилась за мной? Прикончить меня хочешь?
        - Да он контуженный! Псих! - раздался истерический женский крик из толпы. - Ксенечка, детка! Заберите ее кто-нибудь от него! Мужчины вы или нет? Он же ее убьет!
        Кто-то из мужчин попытался схватить Игоря за руку, но он только двинул плечом - и заступник отлетел в толпу.
        - А ну, покажи руки! - кричал Игорь. Опешившая Оксана покорно протянула пухлые ладошки. Игорь с недоумением глядел на миниатюрные розовые пальчики, не слишком чистые и в царапинах. Их было как раз столько, сколько нужно. И никаких рубцов и шрамов, которые говорили бы о произведенной ампутации.
        - Вроде нормальные, - обескураженно пробормотал Громов. - Покажи тогда уши!
        - Больше тебе ничего не показать? Хвост, например? Извини, не отрастила еще! - огрызнулась слегка осмелевшая Оксана. Однако все же покорно отвела русые волосы от лица и придерживала рукой, пока Игорь разглядывал ее уши. Под его пристальным взглядом розовые маленькие ушки постепенно превращались в пунцовые.
        - Блин! Прости дурака, - пробормотал Громов. - Не сердись, обознался. С кем не бывает…
        Оксана все еще тяжело дышала, но протянутую Игорем руку взяла и демонстративно тряхнула в знак примирения.
        - Что тут происходит? - рявкнул подоспевший Илья Иванович, которому только сейчас удалось протиснуться сквозь толпу.
        - Да ничего страшного, - торопливо пробормотала Оксана. - И правда, с кем не бывает? Обознался человек. Принял меня за… свою знакомую.
        Комендант тяжелым взглядом смотрел на запыхавшуюся, растрепанную Оксану. Она поправляла волосы, на запястье наливался синевой синяк. Илья Иванович перевел взгляд на Игоря. Тот буркнул: «Все нормально. Извиняюсь», развернулся и широкими шагами пошел прочь. Толпа испуганно расступалась перед ним.
        - Видал, он еще и контуженный, - мрачно сказал комендант Вэлу. - Вот только психа на станции мне не хватало для полного счастья!
        Нюта и Мура тревожно переглянулись.

* * *
        Вагнер быстро понял - от того, что они ушли из того жуткого места и перебрались поближе к Беговой, легче не стало.
        Шпионы нашли туннель, уходящий в депо, и обосновались там, неподалеку от развилки. Только вот Кох по-прежнему вел себя странно. Во-первых, он не пожелал расставаться с черепом. Вагнер думал, что, как только они займутся делом, напарник возьмется за ум. Но пока приходилось по-прежнему ждать, и Кох все время старался что-нибудь отмочить, чтоб Вагнеру жизнь раем не казалась. Например, ни с того ни с сего начал предлагать подняться на поверхность. Здесь, мол, такие интересные места: бывший ипподром рядом. А еще ему страсть как хочется поглядеть на знаменитое Ваганьковское кладбище при лунном свете. Ему, мол, в последнее время все хочется стихи писать, и нужна пища для вдохновения. Вагнер только суеверно сплюнул - придет же такое в голову! Нет, какого черта ему навязали в напарники этого ипохондрика? В Рейхе-то вроде нормально общались, а вот сейчас, когда столько времени приходится проводить вдвоем, все и вылезло. И вместо того, чтоб делом заниматься, он должен изображать няньку для этого Коха. Хоть бы это все уже закончилось поскорее!
        Вагнеру вдруг пришла в голову жуткая мысль, от которой он покрылся холодным потом. Возможно, ему только казалось, что в их паре ведущую роль играл он сам. Возможно, в Рейхе на это смотрели совсем иначе и рассчитывали в первую очередь не на его мозги, а на увлечение Коха потусторонними материями? А ведь всякий знает, что лучший способ обратить на себя внимание потусторонних сил - принести человеческую жертву.
        Уж не выполнял ли он при Кохе, сам того не зная, роль овцы для заклания?
        Вагнер старался отогнать так некстати пришедшие подозрения. Но от ужаса, охватившего его при этой мысли, руки и ноги сделались ватными. Но ничего, теперь он будет начеку и не даст себя безропотно зарезать в случае чего…
        Вечером он совсем ненадолго отлучился: ему послышался какой-то шум в туннеле. А когда вернулся, Коха на месте не нашел. И «химзы» его, ясное дело, тоже. Наверняка напарничек решил-таки осуществить свою мечту. И что теперь делать - бежать за ним или ждать, пока налюбуется местными пейзажами и сам придет?
        Вагнер некоторое время мучился сомнениями. Потом все же надел свой комбинезон и побрел по туннелю в сторону депо, надеясь, что те, кого они ждут, не успеют за это время проскочить на Беговую. «Черт бы побрал этого Коха!»
        Шпион дошел до выхода - теперь его отделяли от улицы только старинные стеклянные двери. Он приналег, отворил створку и вышел. Под открытым небом стояло несколько полуразрушенных составов. Неприятное место. А самое главное - совершенно неясно, где теперь искать блудного напарника?
        Вагнер сделал несколько шагов вперед. Надо попробовать постучать их условным стуком - вдруг отзовется?
        Он поднял с земли обломок кирпича и стал настукивать по двери. Сначала тихо, потом громче. И так увлекся, что не сразу услышал - ему ответили.
        Шпион прислушался. Да, откуда-то издалека и впрямь доносился вполне четкий звук, и звук этот с каждой секундой приближался. Только он не похож был на условный стук. Это было скорее похоже на… цоканье лошадиных копыт! То есть Вагнер, конечно, в последний раз видел живую лошадь в раннем детстве, но почему-то был уверен: соприкасаясь с асфальтом, их копыта звучали именно так.
        Вот лошадь запнулась, сбилась с шага, но через мгновение стук раздался еще ближе. Вагнер затаил дыхание. Казалось, сейчас она появится из-за ближайшего состава. Она и ее всадник! Шпиона охватил необъяснимый ужас. Он то ли где-то слышал, то ли читал, что лошади - животные весьма пугливые.
        «Если бы это была просто заплутавшая лошадь, - подумал он, - то она, скорее всего, испугалась бы шума и убежала вместо того, чтобы двигаться мне навстречу, да еще такой уверенной поступью Вывод: это не просто лошадь. Ею кто-то управляет!»
        Вагнер вдруг сразу вспомнил все нехорошие вещи, которые ему доводилось слышать об этом районе. О старом ипподроме, о призрачных всадниках. Не помня себя и едва не выбив дверь, он влетел назад, в туннель, и успокоился, лишь пробежав с полкилометра. Вроде бы никто его не преследовал.
        Теперь шпион ясно понял - все погибло. Кох не вернется. Те, наверху, кто бы они ни были, уже добрались до напарника. А если он, Вагнер, посмеет еще раз высунуться наружу, следующая очередь - его. Нет уж, не будет он искать идиота Коха, а постарается закончить дело сам. Только вряд ли удастся его закончить так, как это желательно фюреру. Очень глупо было посылать их туда, где святая имеет наибольшую силу, и ее адские подручные, видимо, тоже.
        Да и неужели фюрер действительно надеялся заставить святую себе помогать? Каким наивным надо быть, чтобы думать, что она не сумеет защититься! Вот она и защитилась - испортила Коху рассудок и отдала на развлечение адским всадникам. Все-таки заигрывание с потусторонними силами никогда ни к чему хорошему не приводит… Тьфу, черт, он уже начал рассуждать как Кох! К счастью, он, Вагнер, совсем не такой, как его непутевый напарник. И он все же постарается выполнить порученное ему задание…
        Глава 15
        ТЕПЕРЬ ЕМУ НЕ СПАСТИСЬ
        Ночью Игорь вдруг проснулся, словно от толчка. Сначала он не мог понять, что его разбудило. Чуть-чуть приоткрыв глаза, Громов увидел, что Женя роется в его рюкзаке. Потом девочка что-то достала, зажала в кулачке и оглянулась на Игоря. Решив, что он спит, негодяйка прошмыгнула куда-то за ближайшую палатку. Выждав пару минут, Игорь бесшумно вскочил и, пригнувшись, двинулся следом.
        Девочка прошла в конец станции, на тот пятачок, где обычно готовили еду. Сейчас, ночью, там было пусто. Все спали, кроме часовых на постах, да и те украдкой клевали носом.
        Но, оказывается, спали не все. Навстречу девушке шагнула тощая фигура в драном плаще. Рубец, пересекавший лицо, был заметен даже в полумраке. «Рваный - понял Игорь. - Оч-чень интересно, что у них тут за свидание?»
        Между тем Женя что-то протянула мужчине в горсти.
        - Хочешь этим откупиться? - хрипло засмеялся Рваный. - Не получится!
        - Тогда чего тебе от меня надо? - тоскливо спросила Женя. - Больше у нас ничего нет.
        - Надо? А с чего ты думаешь, что мне что-то надо? - издевательски ответил тот. - Наоборот, мне кое-чего НЕ надо. И всем жителям этой станции - тоже.
        - Я не понимаю…
        - Просто я думаю, что скоро у нас всех из-за тебя начнутся большие неприятности. А неприятности нам ни к чему, ведь правда?
        - Мы скоро уйдем отсюда, - быстро сказала Женя. - Хочешь, прямо утром?
        Рваный покачал головой:
        - Проблемы могут начаться прежде, чем вы уйдете. Мне даже кажется, что они уже начинаются. По-моему, фашисты уже здесь, и они ищут тебя. Я думаю, надо решить проблему, пока не началась настоящая заварушка. Проще пожертвовать одним, чтобы не губить всю станцию.
        - Так чего ты хочешь? - в отчаянии спросила Женя.
        - Иди и расскажи все коменданту. Скажи, что фашисты ищут именно тебя. Ты спасешь нас всех. А тебе все равно пропадать. Они тебя разыщут. И учти: если из-за тебя здесь начнется война, тогда я собственными руками тебя прикончу и…
        - А руки у тебя не коротки? - спросил Игорь, потеряв терпение и выходя из тени.
        - Ах, так? - процедил Рваный. Он сделал едва уловимое движение, и девочка даже вскрикнуть не успела. В следующий момент мужчина уже одной рукой прижимал Женю к себе, зажимая ей рот, а другую занес над ней. И в руке этой сверкнул нож!
        Времени на раздумья не оставалось. Игорь метнулся, молниеносно перехватил руку с ножом и выкрутил, как его учили в разведшколе. Пальцы Рваного разжалась. Нож остался у Игоря.
        - Идиот, ты все испортишь! Щенок дурачил всех нас. Его надо убрать по-быстрому, а голову отослать в Рейх, пока не случилась беда!
        И Рваный, ослабив хватку, потянулся за своим ножом. На голых рефлексах Игорь сделал обманное движение, словно бы отшатнувшись, а потом - выпад, одновременно отталкивая от Рваного Женю. Издав утробный звук, мужчина рухнул на пол. Под ним быстро стала растекаться темная лужа.
        Все произошло в тишине, никто ничего не понял и никто из спящих вокруг не проснулся - лишь человек с рубцом на лице плавал теперь в луже собственной крови.
        Игорь оглянулся. Ему послышался шорох поблизости. Но нет, на станции по-прежнему тихо, никто не обратил внимания на странный звук. Он оторопело посмотрел на дело рук своих. Может, он поспешил? Может, надо было сначала поговорить? Но инстинктивно он понимал - другого выхода не было. Насколько он успел понять Рваного, разговоры ни к чему бы не привели. Но что за околесицу нес этот мерзавец?
        Громов повернулся к Жене, которая стояла рядом и мелко дрожала.
        - Что он от тебя хотел?
        Девочка опустилась на пол, сгорбившись, и первый раз на глазах у Игоря решительно стащила с волос грязную косынку. Это было так неожиданно, что Громов обомлел.
        - Уходи, - отрывисто произнесла Женя. - Я приношу несчастье. Теперь из-за меня ты убил человека. У тебя будут неприятности. Беги, пока не поздно.
        И безнадежно добавила:
        - Уж лучше б он меня убил…
        «Неприятности - это еще мягко сказано, - подумал Игорь. - То-то комендант обрадуется…» А вслух он сказал:
        - Я не уйду без тебя.
        - Да неужели ты не понимаешь? Это никогда не кончится! Сколько можно бегать, прятаться, врать? Я ведь только хочу, чтоб меня все оставили в покое! Я не хотела… не хотел такого.
        Игорь взял девочку за подбородок, заглянул в глаза. Он подумал, что раньше не видел ее глаз. Женя опускала взгляд, надвигала косынку на лоб. Глаза оказались голубыми. А он думал - серые…
        - Да что ты такое несешь?
        - Отстань от него! - услышал он вдруг яростный голос сзади. Марина! Она подошла неслышно и теперь стояла, гневно глядя на Громова. - Тебе говорят! Оставь его в покое! Он и так уже натерпелся…
        - Его, - пробормотал Игорь. - Он… Ну конечно, как я сразу не догадался? А я-то кукол ему, косыночки всякие… Хорошо хоть губную помаду подарить не успел!
        Он во все глаза глядел на Марину. Женщина смотрела на него в ответ - упрямо, исподлобья, не отводя глаз. Она готова была защитить мальчика от кого угодно. Наверное, она и научила Женю носить косынку. Большинство подростков одевалось во что придется, и зачастую по одежде девочку от мальчика отличить было трудно. Вот Марина и придумала эту наивную уловку, надеясь обмануть окружающих. И надо сказать, ей это удавалось до поры до времени. Но все тайное когда-нибудь становится явным.
        - А ты сама давно поняла? - спросил Игорь.
        - Я с самого начала знала, - устало ответила Марина.
        - Марина меня от фашистов скрывала, - пояснил мальчишка.
        - Понятно, - кивнул Игорь. Огромный синяк под глазом у Марины все еще не прошел окончательно. И, пожалуй, учитывая все обстоятельства, она еще очень легко отделалась. - А твоя мать… - начал было Игорь, но Марина торопливо сказала:
        - Его мать умерла от болезни, когда ему было лет пять. И звали ее Аленой. И она не возвращалась после смерти и не творила чудеса.
        Это было похоже на правду. Хотя, если учесть Маринины привычки, вполне могло оказаться очередной выдумкой.
        - Сейчас дело не в этом, - продолжала Марина. - Ты убил человека. Без свидетелей. Никто не подтвердит, что это была самооборона. А если даже и так. Рваный, конечно, был редкой сволочью, но - своим. Гражданином этой станции. А ты - чужой. Комендант изначально не доверял тебе и был против тебя настроен. Тебя казнят. Тебе надо бежать!
        - А вы? - спросил Игорь. Мальчик оглянулся на Марину. Та без слов поняла его взгляд.
        - Мы пойдем с тобой, - сказала она.
        - Это опасно, - заспорил было Игорь, но Марина отмела все его возражения одним-единственным аргументом:
        - Нам сейчас везде опасно, - сказала она.
        «А я-то думал, Женя меня ненавидела… ненавидел то есть», - невпопад подумал Игорь. Он только теперь начал понимать, в каком страхе жили женщина и мальчик все это время. Оказывается, дело было вовсе не в ненависти. Они были напуганы до полусмерти. Боялись, что правда откроется, и тогда Жене несдобровать. Игорь был рад этому открытию - у него словно камень с души свалился.
        Теперь им тоже будет легче - хотя бы от него не надо скрываться. А с другой стороны, теперь он преступник, его будут искать, чтобы наказать за убийство. Все могло так хорошо устроиться… он научил бы мальчишку стрелять, наконец, а теперь уже, видно, не успеет. Всегда что-то мешает - не одно, так другое. Почему-то там, где готовы принять его, Марина оказывается не ко двору, а если согласны терпеть Марину, то стараются избавиться от него? А они ведь просто хотят жить своей жизнью, никому не причиняя вреда. Они нормально бы жили с Мариной. Игорь не знал, сказала ли она за всю свою жизнь хоть слово правды, хоть случайно. Но разве дело в этом? На нее вполне можно положиться. Да, с нею бесполезно вести умные разговоры, как с Леной, например. Но ему это и не нужно. Зато он твердо, знал - если ему придется отстреливаться, она будет подавать патроны, не спрашивая, кто его враги, не сомневаясь и не задаваясь вопросом, прав он или нет. Из последних сил будет защищать его и мальчика.
        И мальчишка - разве он виноват? Он тоже не желал ничьей смерти. Он просто сам хотел остаться в живых и на свободе. Неужели это слишком много?..
        - Нам надо дойти до Беговой и подняться наверх, пока не началась тревога, - вернула его к действительности Марина. - Или, наоборот, в туннеле отсидеться. А этого надо чем-нибудь накрыть, чтобы его попозже нашли и у нас в запасе осталось побольше времени.
        И снова он удивился ей. Ни следа паники, истерики. В минуты серьезной опасности Марина удивительным образом умела сосредоточиться на главном.
        Взяв с собой Женю, она пошла к месту, где они спали, а Игорь остался возле мертвого тела. Потом Марина вернулась, неся свой старый плащ. Они накрыли Рваного и постарались замаскировать его под кучу рухляди. Утром, конечно, кто-нибудь обязательно заинтересуется этой кучей, но до этого времени, как Игорь надеялся, у них в запасе будет несколько часов, чтобы уйти подальше.
        Вернувшись, они быстро собрались, уложив в рюкзаки лишь все самое необходимое. Часовые на посту возле входа в туннель на Беговую были, конечно, слегка удивлены уходом гостей в столь неурочный час, но пропустили без слов. Оба и не раз и не два слышали пожелания коменданта, чтобы загадочный белобрысый тип побыстрее куда-нибудь убрался со станции, и не видели причин его останавливать. Конечно, наутро они все расскажут Илье Ивановичу, а к тому времени труп будет обнаружен. Комендант не дурак, сумеет сложить два и два и пошлет за ними погоню.
        «Нам бы хоть несколько часов! - молился Игорь про себя неизвестно кому. - Несколько часов, чтобы дойти до Беговой и выйти на поверхность. А уж туда за нами не сунутся».
        Но даже нескольких часов у них не было. Труп обнаружили очень быстро - кто-то, отправившись среди ночи справить нужду, случайно об него споткнулся. Тут же разбудили коменданта, опросили часовых. Нюта, которая в эту ночь спала на удивление спокойно, от суматохи тут же проснулась и выскочила узнать, в чем дело. А узнав, кинулась к коменданту, ломая руки.
        - Не преследуйте его! Дайте ему уйти! Я знаю, он поступил так, потому что не мог иначе!
        - Он убил человека, - рявкнул Илья Иванович. Даже лысина его, казалось, побагровела. - Нашего гражданина! Если мы будем всем потакать, зачем тогда законы? Простим одного, другого, и скоро у нас начнется бардак и кровавая резня. Ты знаешь, чего мне стоит сохранять порядок на станции? Нет? Вот и не лезь не в свое дело!
        На шум пришел встревоженный Вэл.
        - Иваныч, - сказал он, взяв коменданта за локоть, - не пори горячку. Надо сперва разобраться. Этот Рваный - странный тип, он давно мне не нравился. Может, парень за дело его зарезал?
        - И ты туда же! - крикнул комендант. - Никто не понимает, как мне трудно! Поблизости ошиваются фашисты, кого-то ищут, хотят станцию прибрать к рукам. На Красной линии так и смотрят - что тут у нас творится? Пока надо было от Зверя отбиваться, все помалкивали - мол, знать ничего не знаем, выкручивайтесь сами. А теперь так и следят. Не успеешь оглянуться, скажут, что сами не справляемся, пришлют ставленника своего - вот я тогда на вас посмотрю. Распустились тут, развели оппозицию, понимаешь! А я вас прикрывай!
        - Иваныч, ну что ты несешь? Между нами и Рейхом - Ганза. Да и Красной линии наша станция не настолько нужна - она ведь на отшибе. Помнишь ту историю, еще в первые годы?
        «Ту историю» помнили все, хотя усиленно старались забыть. Тогда Игорь Иванович Зотов был еще заместителем прежнего коменданта, хотя все ожидали, что когда тот покинет свой пост - по старости, болезни или еще от чего - выберут его. Прежний комендант слегка свихнулся - ему все мерещились атаки обитателей ближайшего кладбища. Он то рвался посылать сталкеров заготавливать впрок осиновые колья, то призывал выращивать в подземельях чеснок как верное средство от вампиров. Но когда его отстранили, с Красной линии неожиданно прислали своего кандидата, да еще и не в меру ретивого. Он так завинтил гайки, что жители стонали. Кончилось дело тем, что однажды ставленника красных нашли вроде бы без признаков насильственной смерти, но мертвым, как бревно. Официальное заключение гласило: «острая сердечная недостаточность». Люди если и не верили - молодой и здоровый мужик на сердце отродясь не жаловался, - то все равно помалкивали: кандидата многие не любили. Расследование велось, конечно, но не слишком усердно. С тех пор товарищ Москвин больше не предпринимал попыток посадить здесь своего человека. Хотя за
событиями на станции следил.
        Вэл не учел, что Зотов терпеть не может упоминаний об этом.
        - Прекратить разговоры! Я все сказал! - крикнул Илья Иванович и повернулся к троим вооруженным охранникам:
        - Серьезного оружия у него вроде бы нет. Но он - профессионал. Вон, Рваного его же собственным ножом зарезал. Если зазеваетесь, он и вас мигом разоружит, а то и просто голыми руками передушит. Поэтому в случае серьезного сопротивления приказываю открывать огонь на поражение.
        - Илья Иваныч! - в отчаянии крикнула Нюта, но он словно не слышал. Комендант вовсе не был злым человеком, но тут был брошен вызов его самолюбию. Пусть не думает этот хмырь залетный, что может творить на вверенной ему станции что угодно, а потом уходить безнаказанно!
        - Я тоже пойду, - вдруг раздался решительный девичий голос. Нюта оглянулась - рядом стояла Оксана, одна из «спасательниц», которая, вдохновившись подвигом Нюты, вместе с еще несколькими девушками освоила приемы стрельбы и самообороны. Та самая Оксана, которую Игорь чуть не задушил сгоряча. Девушка была невысокой, плотненькой, но с оружием управлялась ловко.
        - Еще чего удумала! Не бабье дело по туннелям убийц ловить! - неожиданно грубо рявкнул комендант.
        - Что значит - не бабье? А что тогда наше дело? Зачем мы учились стрелять? - гневно поинтересовалась девушка. И комендант, не ожидавший такого напора еще и с этой стороны, обреченно махнул рукой. Он, честно говоря, устал препираться с норовистыми женщинами.
        «Старею, наверное, - с горечью подумал Илья Иванович. - Раньше так бы цыкнул на нее, а теперь проще уступить, чтоб только отвязалась. Хотя если убьют девку, ее смерть тоже на моей совести будет».
        Но на совести Зотова и без того уже было много лишнего. На такой должности, как у него, нередко приходилось принимать сложные решения, когда любой просчет оборачивался чьей-то смертью.
        Оксана, тем временем, послала Нюте загадочный взгляд. И Победительница Зверя почему-то слегка успокоилась. Она чувствовала - девушка напросилась с мужчинами неспроста, не из тщеславия или глупого каприза лишний раз рискнуть жизнью. Оксана обожала Нюту и в споре с Ильей Ивановичем была явно на ее стороне.
        Трое мужчин и одна девушка скрылись в туннеле, ведущем на Беговую. А Нюта в отчаянии смотрела им вслед.

* * *
        Кох вернулся к утру. Ничего не понимавший со сна Вагнер вскочил и тут же наставил на него автомат:
        - Не приближайся!
        В слабом свете фонарика лицо напарника показалось ему неестественно бледным, можно даже сказать - мертвенно-бледным. А глаза, наоборот, нехорошо блестели.
        - Да ты что, чудак, боишься меня? - Кох зашелся каким-то хмельным смехом. И, загадочно округлив глаза, произнес: - Ну и правильно боишься. Ведь я видел ее.
        - Кого? - в ужасе пробормотал ничего не понимавший Вагнер.
        - Ее. Святую. Она такая красавица! Даже пальцем мне погрозила, но не сурово, а так, для порядка. Я никуда больше не уйду, останусь здесь. Буду питаться тем, что под руку повернется, молиться и беседовать со святой. Больше мне от жизни ничего не нужно.
        - Идиот, ты забыл про наше задание?! Про фюрера?! Про Рейх?! - машинально вскрикнул Вагнер.
        - А там у них вообще весело наверху, - сообщил Кох, словно не слыша напарника. - Хочешь, в следующий раз вместе пойдем? А задание… кто тебе дал это задание? Властитель земной? Точнее, подземный, - захихикал вдруг Кох. - Так есть силы и покруче него, - он вновь визгливо хихикнул. - Покруче и повыше. Считай, что они наше задание от-ме-ни-ли. Властью, ниспосланной Небесами! Фюрер, конечно, наше все, но со святой даже ему не тягаться!
        Вагнер зажал уши, чтобы не слышать кощунственных речей. В отчаянии он потянул из кобуры пистолет, как бы невзначай направил его на Коха. Инструкция гласила, что если напарник взбунтуется или поставит под угрозу выполнение миссии, его следует уничтожить.
        Только вот Вагнер знал - в Коха он стрелять не станет. Просто не сможет.
        Все было кончено. Как следует поступить солдату Рейха, если он провалил задание?
        Вагнер неуверенно поднес пистолет к собственному виску.
        И тут в туннеле зазвучали голоса и шаги.

* * *
        Игорь услышал погоню первым. Скривился: слишком рано.
        - Не повезло, - сказал спутникам. - Думаю, вам лучше сдаться. Вы ведь ничего такого не сделали. А то ведь просто расстреляют издалека, даже разговаривать не станут.
        - Скоро сбоку будет туннель, который выводит в депо, - отозвалась Марина. - Мы можем через него выйти на поверхность.
        - Откуда ты знаешь? - удивился Игорь.
        - Рассказали, - односложно ответила Марина.
        - Стоять! - раздался окрик сзади. - Оружие на землю! Лицом к стене! Иначе открываю огонь!
        В руках одного из преследователей вспыхнул фонарик.
        - Что вам нужно?! - крикнул Игорь, пытаясь выиграть время. Одновременно он жестом показал Марине - бегите! Но женщина не двинулась с места.
        - Нам нужен ты! - прозвучало в ответ. - Сдавайся, и мы обещаем тебе честный и справедливый суд.
        «Ага. И честную, справедливую виселицу! - подумал Игорь. - Интересно, далеко ли еще тот туннель в депо?» И вдруг послышался стук, после чего фонарь погас.
        - Бежим! - крикнул Игорь, и они рванулись вперед. За спиной слышался наполненный яростью голос:
        - Дура! Так я и знал, что не надо было брать тебя с собой! Какого черта ты меня толкнула? Фонарь разбила!
        - Ну прости, Гена, - хныкала Оксана. - Я, кажется, ногу подвернула, вот и схватилась за тебя…
        - Вечно от вас одни проблемы!
        Пока нашли другой фонарик, время было упущено. Но Оксана понимала - второй раз такой номер у нее не пройдет.
        Когда луч света вновь упал на них, Игорь как раз заметил впереди темное жерло бокового туннеля, уходящего в депо.
        - Бери Женьку, уходите туда и прячьтесь! - пробормотал он на бегу. - Жив останусь - вернусь за вами. Быстро! - крикнул он, заметив, что Марина колеблется. - Вы мне сейчас только мешать будете. Один я, может, еще уйду от них, а вместе точно не спасемся!
        Марина, отчаянно взглянув на него, подтолкнула Женю в темноту и шагнула за ним. И тут же поняла, что в туннеле кто-то есть.
        Сзади опять что-то кричали, Игорь даже не слушал. Потом раздалась автоматная очередь, но стрелявший промазал.
        - Идиоты криворукие! - пробормотал Игорь. Он не знал, что Оксана в самый неподходящий момент толкнула стрелка под руку.
        - Под трибунал пойдешь, Ксюха! - выругался он. - Ты же просто саботажник!
        - А ты - убийца! - не осталась в долгу девушка. - Зотов тебе что сказал: «в случае сопротивления»!
        - Это он - убийца! - крикнул охранник, грубо отшвырнув Оксану и снова поднимая автомат. - В последний раз предлагаю, сдавайся! - обратился он к Игорю. - Может, тебе сохранят жизнь.
        - Ну, это уж не вам решать, ребята, - пробормотал Громов себе под нос. - Моя жизнь, и я с ней сам разберусь. Вы со своим лысым мне точно не указ…
        Он шел вперед, уже почти не пытаясь скрыться. Легко и стремительно, каждую секунду ожидая выстрелов в спину. Люди травят его и гонят, хотя он всего лишь хотел, чтобы его оставили в покое. В чем он виноват? В том, что ему не повезло? Или в том, что он сильнее и быстрее их, и потому опасен?
        Теперь он лучше понимал Ваську, его горечь и озлобленность. И женщину понимал, которая убежала на верную смерть, унося своего малыша от озверевших людей. Если осталось только умереть, то лучше уж по своей воле.
        - Вам нужен я, - бормотал он. - Так нужен, что вы готовы стрелять в меня, даже в безоружного… Вы, четверо вооруженных людей, боитесь меня. И правильно боитесь. Будь у меня автомат, я шутя справился бы со всеми вами четверыми. Я и теперь могу устроить вам засаду, - нож-то у меня остался. Двоих убью точно. Может быть, третий или четвертый прикончит меня. Но мне сегодня что-то уже надоело убивать. Вам нужен я - но вы-то мне не нужны, и договариваться я с вами не собираюсь. Я давно уже ни в какие договоры между людьми не верю. Раз уж я вам так понадобился, возьмите меня сами - если сумеете…
        Веселая ярость вскипала в груди - оттого, что они так его боятся. Слова всплывали в памяти сами собой:
        Пока вам был нужен только мой яд
        В гомеопатических дозах любви,
        Но вам понадобился именно я -
        И вы получите нож в спину.
        Это были подходящие слова для того, чтобы уходить быстрым шагом в темноту, каждую секунду ожидая выстрела в спину. Вполне подходящие слова, чтобы умереть.

* * *
        Нюта не ложилась в ту ночь. Группа, посланная за беглецами, вернулась только под утро. Хмурые, измученные. Двое стрелков тащили третьего, раненого. За ними, еле передвигая ноги, шла Оксана. Нюта пристально взглянула на нее, но девушка не поднимала глаз.
        - Ну что? - жадно спросила Нюта. - Чем все кончилось?
        Один из парней нехотя ответил:
        - Сама видишь. Генку ранил, гад. Хорошо хоть не очень тяжело, должен оклематься.
        - А он сам - где он? Жив или…?
        - Или, - буркнул парень.
        Нюта горестно охнула.
        - Генка в упор стрелял, - пробурчал парень. - Мы его не нашли, но кровь видели. Много крови. По всему выходит - умирать уполз, забился куда-нибудь. Можно послать людей посмотреть.
        - Послать, Илья Иваныч? - спросил один из охранников Зотова, который стоял тут же рядом. Комендант вовсе не казался довольным.
        - Не надо, - буркнул он и, ни на кого не глядя, большими шагами ушел к себе в каморку.
        - А женщина с девочкой где? - спросила Нюта.
        - Черт их знает. Скрылись куда-то в суматохе. К Беговой, наверное, ушли.
        Подошедший Кирилл тронул Нюту за плечо:
        - Пойдем, хватит себя изводить. Ты устала, надо поспать…
        Нюта не думала, что сможет заснуть. Но сон сморил ее, стоило только опустить голову на подушку. И во сне она видела черноглазую женщину, похожую на Марину. Женщина баюкала искалеченную руку.
        - Ничего, уже не болит, - ободряюще улыбнулась она Нюте.
        - Это звери тебя так? - спросила Нюта.
        - Нет, это люди, - ласково ответила ей, как несмышленой, женщина. - Люди ведь злые стали теперь - дай им палец, они руку по локоть оттяпать рады. Как крысы голодные. А ты за меня не переживай. Самое страшное уже позади, теперь все уладится. Все будет хорошо, спи. А я за тобой присматривать буду.
        И она здоровой рукой коснулась амулета на груди у Нюты. А рядом с женщиной девушка увидела голубоглазого подростка с удивительно знакомым лицом.
        Эпилог
        - А дальше что было, Викинг? - спросил сидевший у костра парень. - Так он и погиб?
        - Ясное дело, - отозвался рассказчик, широкоплечий мужик в джинсах и толстовке. - Куда ж ему с ножом против четырех автоматов? Ну, даже против трех - если учесть, что девчонка не помогала, а только мешала.
        - И что с ней сделали? - с любопытством спросил тот же парень.
        - С ней-то ничего, жива-здорова. Нюта, видно, в обиду ее не дала, прикрыла. Только пальчиком погрозили. Да и парня-то ведь все равно убили.
        - Да нет, его ранили, а потом нашли и взяли в плен. Но не казнили. Зачем молодому и способному мужику за так пропадать? Подлечили его и дали возможность кровью искупить свою вину. Только через месяц он все равно погиб в бою с мутантами…
        - Да не погиб он! Говорят, так и живет там, под другим именем только. Инвалидом, правда, стал, еле ходит…
        - Да все ты сочиняешь! Не могли его взять живым, не дался бы. Потому что он был не тебе чета. Он был профессионалом. Спецназовцем с Красной ветки.
        - А чего ему убивать-то вздумалось того типа?
        - Потому что это был фашист. Такой садюга, что его даже из Рейха выгнали. Форменный зверь. И у разведчика этого было задание - найти его и убрать. Но задание было секретным, и открыться он никому не мог, даже коменданту. Потому и погиб.
        - Да не задание это было! Этот зверюга-фашист его жену и дочь замучил. А он отомстить хотел. Своими руками приговор в исполнение привести. На власти не надеялся уже. Долго он этого фашиста выслеживал, маскировался. На Улицу девятьсот пятого года пришел с шайкой бродяг или челноков, притворился одним из них, чтоб фашиста не спугнуть раньше времени.
        - Вот бедняга! И верно, на власть надежда плохая, своими руками - оно надежнее…
        - Да не было у него ни жены, ни дочери!
        - Все равно жаль его, хороший, видно, был мужик. Маш, - окликнул говоривший красивую темноглазую женщину с повязкой на руке, - а ты ничего не слыхала про того разведчика красных, которого в туннеле к Беговой убили? Вроде вы с Иваном вскоре после этого к нам пришли?
        - Слыхала, конечно, - охотно откликнулась женщина. - А только все не так было, люди добрые. Когда уже ни на что тот беглец не надеялся, появились солдаты ему на подмогу и спасли его.
        - Ну что ты мелешь? Какие солдаты, откуда?
        Женщина подняла здоровую руку, приложила палец к губам - при этом на запястье звякнул браслет. Цепочка с фиолетовыми переливающимися камушками. Оглянувшись по сторонам, та, которую назвали Машей, загадочно сказала, понизив голос:
        - Из Изумрудного города солдаты. Только никому не говорите. Они с собой его забрали, теперь он там живет. Там хорошо, чисто, светло, люди ученые да вежливые.
        Сидевшие у костра дружно расхохотались.
        - Ну ты даешь, Маш! Прям из самого Изумрудного города?
        - Не верите - дело ваше, - ничуть не обидевшись, сказала женщина и пошла дальше. Все некоторое время смотрели ей вслед.
        - А ведь и правда, странное тогда вышло дело, - задумчиво сказал один из говоривших. - Не знаю я, из Изумрудного города там солдаты были или нет, но только в тех, кто за разведчиком гнался, тоже кто-то стрелял. Ранили даже одного. А кто стрелял - так и не дознались. У беглеца-то огнестрела не было. Потом в туннеле к депо нашли только двух бомжей, Васю да Колю, тоже безоружных. Да и что с бомжей взять - они вообще ни во что не врубились. Несли какой-то бред про святую Алику. Кому-то из них, мол, она явилась. Ничего странного, ее тут многие видели. Незачем из-за этого такой шум поднимать. Может, даже она и вмешалась - кто знает?
        - М-да, Кастанеда об этом ничего не писал, - задумчиво протянул Викинг.
        - Какой Кастанеда? При чем тут Кастанеда? - удивился пожилой мужик.
        - Да вот же привязалось, - сплюнул в сердцах Викинг. - Так Машкин Иван говорит про всякие неожиданности. И ко мне прицепилось теперь. А я без понятия, кто такой этот Кастанеда. Да и Иван, думаю, тоже. Не похож он на ученого. Просто присказка у него такая.
        - А те бомжи, говорят, до сих пор там и живут, в туннеле. Но Машку-то, конечно, без толку спрашивать. Машка правды не скажет, она только небылицы сочинять умеет да сказки рассказывать.
        - Зато рука у нее легкая. Ни один раненый или больной, за кем она ухаживала, до сих пор не умер!
        - Да, это верно. Да и Иван ее - мужик дельный. Молчун только. Уж больно тихий.
        - Тихий-то он тихий, но вовсе не размазня. В тихом омуте черти водятся. Нрав у него бешеный, только он нам его не показывает. Чуть слово поперек услышит - так и сверкнет глазами. Я вот думаю - чего им на Ганзе-то не сиделось? Не иначе, повздорил с кем-нибудь, вот и пришлось им сюда уходить.
        - Да нет, хороший он мужик. И пацана своего любит. Да и тот в нем души не чает. Только не похож на отца мальчишка. Вроде светловолосые оба, но у Ивана глаза карие, а у мальчишки - голубые. А у Машки и вовсе черные.
        - Да не может быть пацан его сыном. Иван-то молодой еще мужик, просто выглядит старше. Это в метро не редкость.
        Один из сидевших у костра нахмурился, пытаясь поймать ускользающую мысль. Кто-то не так давно рассказывал про красивую темноволосую женщину и голубоглазого мальчика…
        «А впрочем, какое мне до этого дело? - подумал он. - По нынешним временам лучше в чужие дела не лезть - так оно гораздо спокойнее. Крепче спать будешь и дольше проживешь».
        А Викинг, между тем, думал: «Может, достать где-нибудь почитать этого самого Кастанеду? Вот как отправлюсь снова на поверхность, обязательно загляну в какой-нибудь книжный - вдруг там найдется? А то ведь присказка проклятая привязалась и может неудобно получиться. Ляпнешь случайно при знающем человеке: „Кастанеда об этом ничего не писал“, - и опозоришься. Окажется, что неведомый Кастанеда всю свою жизнь как раз только и делал, что писал. Именно об этом…»
        От автора
        Здравствуйте, я - Анна Калинкина. Родилась в Москве. Образование - факультет журналистики МГУ. Работаю редактором. Люблю хорошую литературу, которой, к сожалению, много не бывает, и отечественную рок-музыку.
        После того как прочитала в 2009 году «Метро 2033» Дмитрия Глуховского, в моей жизни произошел крутой поворот. Роман меня потряс и покорил. Не могу сказать, что так уж люблю фантастику, а о таком жанре, как постъядер, до того и не слышала. Но «Метро 2033» я восприняла как очень талантливый, увлекательный, философский и психологически точный роман не только о приключениях, но о нашей жизни вообще, о поведении людей в экстремальной обстановке. Думаю, те, кто пережил в 90-е годы ломку всех и всяческих устоев, которая в чем-то была сродни катастрофе, меня поймут.
        Естественно, узнав о книжной серии «Вселенная Метро 2033», я мечтала попробовать свои силы в строительстве мира метро. И мечта сбылась! Прошло три года, и сейчас вы держите в руках мою вторую книгу в серии.
        За это время мир постъядерной вселенной стал для меня своим, появились друзья и знакомые на портале. Хочу передать привет Ольге-Скарлетт, Михаилу и другим тверчанам, Андрею Гребенщикову, Ирине Барановой, Константину Беневу, Игорю Осипову, Дмитрию Ермакову, Йону, Дарье Авдеевой, Льву Рыжкову, всем, кто делает жизнь на портале «metro2033.ru» увлекательной и разнообразной, а также видимым и невидимым наблюдателям, которые поддерживают порядок. И, конечно, огромное спасибо читателям, которые в большинстве своем с энтузиазмом восприняли мой первый роман, писали отзывы, делились впечатлениями.
        В сущности, постапокалиптических серий сейчас немало. Но я снова и снова убеждаюсь, что ближе всего мне именно мир «Метро 2033». И когда начинаю задумываться, почему, прихожу к парадоксальному выводу: наверное, своим реализмом, как ни странно на первый взгляд это звучит. Да, в этом мире есть мутанты, но их появление можно объяснить. Зато в нем нет взбесившихся роботов и изрыгающих пламя драконов, нет оживших мертвецов, вампиров, зомби и волшебных палочек. Здесь главное - не сверхъестественные ужасы, а люди, оказавшиеся в трагических обстоятельствах. Как они проявят себя в жестоком мире, кто сломается и предаст, кто сдастся, кто будет бороться до последнего? Какие знания они сумеют сберечь и передать детям, а какие отбросят за ненадобностью? Останется ли в них то, что и делает человека - человеком, что отличает его от хищника? Какую цену они готовы заплатить за выживание?
        Такие вопросы занимали меня, когда я писала эту книгу. Мне интересны были люди, которые не смиряются с судьбой, которые хотят быть свободными, несмотря ни на что, и распоряжаться собой самостоятельно. Пусть даже для этого приходится рисковать жизнью. В метро, как известно, сложились свои государства и кланы. Но всегда находятся и те, кто по каким-то причинам вступил в конфликт с обществом. И пусть это отверженные, изгои, но это вовсе не обязательно отупевшие от голода существа, влачащие жалкое существование. Среди них попадаются очень колоритные личности, которым приходится напрягать все умственные и физические способности, чтобы выжить вопреки всему в жестоком подземном мире.
        И еще, конечно, занимала меня Москва - старинный и загадочный город со своей историей, хранящий множество тайн. Некоторые из них известны диггерам, а многие, возможно, так и останутся неразгаданными. Помимо туннелей метрополитена, под Москвой существует целая сеть подземных ходов. Людей, по приказу которых они были прорыты, в большинстве своем давно уже нет на свете. И тем, кто случайно попадает туда много лет спустя, остается только удивляться городу, разрастающемуся и вширь, и вглубь по своим непонятным законам.
        Мне было очень интересно писать этот роман. Хочу снова сказать огромное спасибо Дмитрию Глуховскому - и за его книги, и за «Вселенную метро 2033», и за то, что дал мне возможность попробовать свои силы. Хочу также поблагодарить редактора серии Вячеслава Бакулина за понимание, помощь и идеи, а художника Илью Яцкевича - за очень атмосферные обложки.
        Надеюсь, это не последняя моя книга в серии - у меня есть планы на будущее. Думаю, мир метро еще далеко не весь изучен и описан, «Вселенная Метро 2033» продолжает расширяться. Главным - не единственным - героем «Царства крыс» стал мужчина, но в следующем романе хочется снова уделить больше внимания женщинам. По-моему, о московском метрополитене и населяющих его разнообразных персонажах можно рассказать еще очень много историй. Ведь как сказал один из героев романа «Питер» Шимуна Врочека: «Главное в метро - люди»…
        notes
        Примечания
        1
        Из песни «Нож в спину» группы «Инструкция по выживанию».
        2
        «Кастанеда об этом ничего не писал», - фраза из песни Е. Летова «Ночь».
        3
        Про Нюту, Павла Ивановича и Маруську можно прочитать в романе Анны Калинкиной «Метро 2033: Станция-призрак» (М.: ACT, Астрель).
        4
        Из песни К. Комарова «Хеппи-энд».