Эпос хищника Леонид Александрович Каганов
        # Рассказ удостоен премии конгресса фантастов «Странник-2003» (Петербург).
        ЭПОС ХИЩНИКА
        Просто послушай секунду, о'кей? Услышь - это очень важное место! Я смотрел сверху на эту планету. Космонавт над этой землей. И я видел страдания. И войны. И жадность, жадность, жадность. И я подумал: прокляну продажу. Прокляну покупку. Прокляну этот сучий мир, и давайте будем… Прекрасными.
        Марк Равенхилл «Shoping & Fucking»
        Как будто ничего не произошло. Потолок бокса ярко светился, а на оконном экране убаюкивающе кружилась галактика. Сиреневая, безобидная. Одни и те же созвездия медленно плыли по кругу. И тоскливо выла далекая сирена.
        -Мамонты - это драконы?- снова промурлыкала Глайя.
        -Прости?- Я очнулся и оторвал взгляд от звездного крошева.
        -Гигантские вымершие рептилии. Я читал эпос.
        -Читала эпос,- поправил я.- Ты существо женского пола! Выражайся правильно!
        -Не срывайся,- сказала Глайя.- Все будет хорошо.
        Мне стало стыдно. Глайя отлично знала русский язык. Когда механик принес ее на борт в плетеной корзинке, мурчала только «солнце» и «добрый день». Себя называла в третьем лице - «пушистый». Объяснялась жестами, смешно махала толстыми лапками. Русский выучила в первый день полета. Сидела безвылазно за планшеткой в каюте, не выходила даже поесть - мы с механиком носили еду в мисочке. Они жутко талантливы, эти Чужие. Сейчас Глайя свернулась калачиком на холодном пластике медицинского стола и смотрела на меня большими глазами. Мышь размером со спаниеля. Кошка с расцветкой енота. Огромные глаза. Сплошной каштановый зрачок, никаких белков. Как ей не холодно? Я мерз даже в телаксовом комбезе. Хотя ведь у нее мех. Самый теплый мех в мире.
        -Мне удобно говорить о себе в мужском роде,- промурлыкала Глайя.- Ведь человек мужского рода. И разум - мужского. И значит все, что делает разум, должно быть мужского рода. Я Глайя из рода ют с планеты Юта. Я изучал ваш эпос. У вас очень маленький эпос, всего несколько тысяч лет. Можно выучить за сутки.
        Глайя задумчиво уткнулась мордочкой в лапки. Я отвернулся. Медленно плыли звезды на экране. Отвратительные, холодные. Хотелось закрыть глаза, но тогда пространство заполнит сирена - безнадежная, как зубная боль.
        -Сколько тебе лет?- спросил я тихо, просто чтобы нарушить тоскливый вой.
        -В переводе на ваше исчисление… - Глайя задумалась, пушистый хвост покрутился вокруг ножки стола.- Хронологически мне шесть земных лет. А социально - около семнадцати.
        -Ты несовершеннолетняя?
        -Я совсем маленький. Но если бы я вернулся с Земли, выучив язык и эпос, то мог стать совершеннолетним.
        Глайя свернула бархатные уши, как два зонтика. Они скрылись в волнах серого меха. Это должно обозначать какую-то эмоцию. Свернула уши. Отчаяние? Печаль? Или ей тоже давит на мозг сирена? Что может быть глупее, чем сирена, пытающаяся сообщить о том, что уже сутки известно и без нее?
        -Ты не ответил,- Глайя снова развернула уши,- Драконы - это мамонты?
        -Нет. Мамонты - были такие слоны,- объяснил я.- Огромные косматые звери. Древние люди перебили их.
        -Почему перебили?- Глайя смотрела громадными глазами.
        -Глупые были.- Я отвел взгляд.- Жрать хотелось.
        -Я забыл. Вы плотоядные.- Глайя снова задумчиво уставилась на автоклав в углу.
        -Драконы - это вымышленные существа, вроде гигантских рептилий,- продолжил я.- Были и настоящие гигантские рептилии, но они вымерли за миллионы лет до появления человека. Никто не знает почему. А драконов по правде не было.
        Я вдруг поймал себя на том, что разговариваю с ней как с ребенком. Но ведь это не ребенок…
        -Как-то очень запутанно,- сказала Глайя.
        А может, и ребенок… Я же не ксенопсихолог. Я бортовой фельдшер самого обычного человеческого корабля. Хвост снова махнул в воздухе. Огромный, белый с черными полосками.
        -Слушай,- я глотнул,- а что, если эта чертова сирена… Это значит, что многие аварийные системы в порядке! Может, мы зря волнуемся, уже давно сигнал бедствия…
        Глайя мягко плюхнулась со стола на все четыре лапки, и в следующий миг уже сидела рядом с моим креслом.
        -Не надо. Мы ведь решили пока не говорить про это? Мы будем рассказывать друг другу сказки про драконов, да?
        Все-таки ребенок…
        -Но если нас не найдут за двенадцать часов…
        -Нет,- Глайя положила теплую лапку на мое колено.- Если разговор ничего не изменит, зачем разговор?
        -Незачем,- согласился я и погладил ее спину.
        Удивительно шелковистая. У земных зверей не бывает такой шерсти. Приятно сидеть рядом. Просто сидеть и смотреть, как сиреневая галактика нарезает круг за кругом.
        -Еще три миллиона лет назад,- начала Глайя,- у нас тоже всюду жили драконы. Они нападали, но предки строили заграды. Есть такое слово - «заграды»? Потом юты размножились, и теперь ящеры живут только в заповедниках. Они не разумные, но в эпосе часто разговаривают.
        -Я слышал, что ваша раса очень древняя,- вспомнил я.
        -Первому эпосу более двух миллионов лет,- промурлыкала Глайя.
        -Вы могли быть первыми в галактике.
        -Мы первые.
        -Я имею в виду - первыми покорителями космоса. Вы же такие умные.
        Глайя повернула ко мне мордочку и посмотрела снизу вверх. Каштановые глазищи. Крохотная черная носопырка. Изящные усы. И огромные бархатные уши.
        -Ты тоже умный,- сказала Глайя.- Я расскажу тебе один наш старый эпос, и ты все поймешь.
        -Сказку?- Я поднялся с кресла и сел на пол рядом с ней.
        -Да, сказку. У нас бывают похожие сказки,- сказала Глайя.- Про драконов, принцесс и рыцарей.
        -Наши расы вообще похожи,- кивнул я.- Углеродные, дышащие кислородом организмы, даже клетки почти одинаковые. Есть гипотеза, что мы - одна форма жизни, занесенная на наши планеты из космоса. И метаболизм. Ведь ты попросила капли от головной боли, и мы отправились в бокс, когда…
        -Здесь надо остановиться,- Глайя требовательно постучала лапкой по моему колену. - Послушай, я рассказываю сказку. Постараюсь перевести дословно. Эта сказка звучит полдня, но я расскажу только сюжет. Давным-давно в поселке N жила принцесса…
        -Тогда уж в замке. Принцессы не живут в поселках. Принцесса - дочь из элитного рода. Или у вас различий тоже не бывает?
        -Бывают, конечно. В том все и дело - принцесса родилась очень красивая. У нее было белое мохнатое брюшко, очень пушистая спинка и самый длинный хвост в округе. У нее были бархатные уши и красивые глаза. Она была очень умной. Еще в раннем возрасте знала множество эпосов. Женихи поселения ее очень любили. С ней было ужасно приятно спариваться.
        -Так нельзя в сказках. Спаривание - это табу. Ну, в смысле…
        -Я знаю табу, я изучал ваш океанский эпос. Хорошо, буду цензурировать. Однажды летним днем принцесса вышла из заграды в дремучую хвою.
        -Лес?
        -Да, густой хвойный лес. Из надежной заграды. Вдруг из хвои выскочил дракон, схватил принцессу, взлетел в воздух и унес в горное гнездо. Жители поселения решили, что она погибла. Но самый некрасивый жених отправился ее искать. Он шел без отдыха много дней и ночей. Трава, деревья, ручьи и птицы кормили его, согревали и показывали дорогу. Наконец он поднялся в гору и ночью вышел к гнезду дракона. Дракон спал, а принцесса была заперта в каменной темнице. Но он нашел щель, окликнул принцессу, и она услышала его. Он был рядом, и они говорили обо всем на свете - ночь до утра.
        Глайя замолчала и посмотрела на меня.
        -Продолжай, я внимательно слушаю,- сказал я.
        -Все.
        -Что? Конец сказки?
        -Да.
        -А в чем смысл?
        -Больше ей не было страшно.
        -Он не победил дракона, не открыл темницу?
        -Для нашей сказки это не принципиально. Может, победил, может, не победил. Может, не смог открыть темницу. Может, дракон утром съел обоих. Или дракон съел принцессу, а он спрятался. Зато принцесса знала, что рядом друг. Ей не было страшно. Он пришел, чтобы быть вместе. Ведь это важнее всего - быть рядом до самого конца.
        -Идиотизм,- сказал я, поднялся с пола и сел в кресло.
        -Конечно, сказка очень древняя,- кивнула Глайя.- Но почему идиотизм?
        -Вообще-то в сказках добру положено победить.
        -Но ведь ты помнишь, что юты не хищники?- Она повернула мордочку.- Откуда в нашем эпосе идея победы?
        -Значит, идея поражения? Хорошие сказки.
        -В нашей культуре нет идеи поражения. Воспевание жертвенности - тоже эпос хищников. А у нас идея помощи.
        -Идея пассивности!
        -Нет.
        -Превосходно! Глайя, ты знаешь, что твой мех считается самым ценным в галактике?
        -Да.
        -А знаешь, как еще пять лет назад браконьеры опускались на Юту и стреляли в твоих сородичей? И земляне, и бандиты других планет тайно летали на охоту? Это нормально?
        -Не нормально. Было всего пятнадцать случаев, затем мы поставили систему ловушек, теперь этого нет, браконьеры депортируются раньше, чем ступят на планету.
        -А это нормально, что убийцы не наказаны?
        -Мертвые шкурки не станут живыми ютами. Какой смысл наказывать?
        Я не нашелся что ответить и только со злостью хлопнул руками по подлокотникам кресла.
        -Я попробую объяснить,- сказала Глайя.- Представь, что горная лавина засыпала альпинистов. Вы же не станете мстить лавине?
        -Идиотизм,- пробормотал я.- Непротивление злу.
        -Почему непротивление? В нашем эпосе много сказок, где юты мешают дракону убить своих друзей. Просто они не герои, поэтому действуют разумно и сообща. Герой-одиночка бывает только в эпосе хищника.
        -Почему?
        -Потому что герой - это не тот, кто сильнее врагов. Герой - это тот, кто сильнее своих. Ему не должно быть равных в том, что он делает, поэтому герои хищников действуют в одиночку. В наших сказках обычно нет ни героев, ни врагов. Но мне хотелось рассказать тебе именно эту сказку, чтобы ты сравнил со своим эпосом.
        -Ясно,- хмыкнул я.- Показать, какие наши сказки поганые, и какие ваши добрые?
        -Как это удивительно,- промурлыкала Глайя, потерлась бархатным ушком о мое колено, обернулась и посмотрела мне в глаза.- Ты любой разговор превращаешь в борьбу. Неужели всерьез думаешь, что я хочу оскорбить твой эпос и похвалить свой?
        -Извини,- смутился я.
        -Извини… - повторила Глайя задумчиво.- Это слово мне было выучить сложнее всего. В нашем языке нет слова «извини».
        -А какими словами вы просите прощения?
        -Мы не просим прощения. У нас есть слово «счюитц» - заблуждение, ошибка. Можно сказать собеседнику: «мои слова были счюитц». Но незачем демонстрировать отсутствие агрессии и просить не карать за проступок, понимаешь?
        -То есть вы можете хамить друг другу, но вам и в голову не придет извиниться?!
        -Мы не умеем хамить,- Глайя потянулась.- Если слова оказываются неприятными, то это не агрессия. Возможно, счюитц. А может, неприятная правда. Понимаешь? У нас нет слов «равенство», «смирение», «возмездие» и «добро». У нас никто не стремится попасть в более лучшее место, чем остальные. У нас вообще никто не стремится. Понимаешь? А у вас по-другому. Войны, олимпийские игры, экономическая конкуренция, карьерный рост, научные споры. Сильный и слабый, извинение и оскорбление, преступление и наказание, подчинение и руководство, предательство и месть. У вас смешной обычай приветствия - соприкоснуться открытой ладонью, показать, что нет оружия. Или обычай чокаться бокалами, чтобы напитки плескались через края, и было видно, что нету яда. У вас есть деньги. У вас есть преступность, и вы с ней боретесь. Это ведь не только на Земле, это психология любой цивилизации хищников. И это очень интересно, правда? Мне очень интересна ваша культура, а тебе интересна наша, правда?
        -Интересна. Но я вас не понимаю.
        -Так и я не все понимаю,- Глайя потянулась.- Вот у вас отменена смертная казнь…
        -И чего тут непонятного?- Я подозрительно уставился на Глайю.
        -Я изучал разные эпосы. Я был на Волгле. Там недавно отменили поедание самца после спаривания…
        -Что?!- изумился я,- Ты была на Волгле? У диких пауков?
        -Они не дикие, они разумные. Их инстинкты давно скованы социальными нормами, для путешественников опасности мало,- Глайя замерла и лизнула правую лапку.- Я изучал их эпос, там тоже драконы. Хочешь, расскажу «Тратаниан»? Это главный эпос самого богатого правящего рода. Эпос о Перворождении.
        -Ну, расскажи… - Я снова опустился на пол и прислонился к Глайе.
        -На заре мира рыцарша Тратаниан отправилась на бой с драконом. Панцирный дракон был так могуч, что закрывал полнеба на семь дней пути.
        -А похитить принцессу?- уточнил я на всякий случай.
        -Зачем? Пауки Волглы - хищники одиночные, торговля поступком не в их обычаях.
        -Чего???
        -Торговля поступком. Когда помогают за помощь и мстят за агрессию. Поэтому нападение на врага не требует причины. Понимаешь?
        -Кажется, понимаю…
        -Рыцарша Тратаниан шла много дней, и на ее пути встала гора. «Прочь с дороги!» - закричала Тратаниан и укусила гору. Но гора не шелохнулась. Тратаниан пришла в неописуемый гнев. Ударами своих мощных хелицер она раскидала гору, и на ее месте образовалась яма. Тратаниан испражнилась в яму и отправилась дальше.
        -Идиотизм,- сказал я.
        -Почему идиотизм?- живо повернулась Глайя.- Просто преувеличение. Конечно, паучиха не может раскидать гору, к тому же они ростом меньше меня.
        -А почему гору надо раскидывать?
        -Ну, как ты не понимаешь! Гора встала на ее пути. Гора - враг. Врага надо победить, уничтожить и унизить. Представь, что гора - живое чудовище, тогда поведение Тратаниан будет логичным с точки зрения человека.
        -Человек не борется с неживой природой!- сказал я.
        -Человек не такой ярко выраженный хищник,- возразила Глайя.- Но и в вашем эпосе встречается борьба с неживой природой.
        -Пример, пожалуйста,- обиделся я.
        -Пример… - Глайя подняла пушистую лапку и совсем по-кошачьи почесала ухо,- Человек сказал Днепру: я стеной тебя запру…
        -Это откуда?- насторожился я.
        -Нет, не то,- мурлыкнула Глайя.- Вот хороший пример: буря разметала флот царя Ксеркса, и тот решил наказать море. Он приказал высечь море кнутами. Эпос древней Греции.
        -Увы, не знаком,- поморщился я.- Наверно, совсем древний эпос? Но если так, то полный идиотизм!
        -Вот относительно новый эпос: Иисус Христос, увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек! И смоковница тотчас засохла.
        -Совершенно неуместный пример!- возмутился я.- Это просто земледелие. Селекция.
        -Я продолжу сказку, хорошо? Тратаниан отправилась дальше, но дорогу преградило поле флои. Флоя - такое ядовитое колючее растение с толстыми древесными стеблями, оно растет сплошной стеной. Представляешь, да? Тратаниан закричала: «Расступись, флоя!», но флоя лишь зашелестела и встала еще плотнее. Тратаниан пришла в неописуемый гнев. Она начала перекусывать стебли один за другим и насиловать их.
        -Чего делать?- удивился я.
        -Принуждать к сексуальным отношениям. В эпосе хищников часто используется как форма агрессии и победы. Например, у людей, когда…
        -Как можно изнасиловать поле ядовитых растений?
        -Я тоже не очень хорошо представляю,- задумалась Глайя.- Но так говорит эпос. Наверно, в переносном смысле. Когда с полем было покончено, Тратаниан отправилась дальше. Дорогу ей преградило озеро.
        -Дальше понятно,- кивнул я.- Она крикнула озеру: «отойди в сторону», но озеро не послушало, тогда она пришла в неописуемый гнев, озеро выпила, в яму нагадила, ну, еще как-нибудь изнасиловала…
        -Нет,- сказала Глайя.- В эпосе пауков вода не бывает врагом. У нас принято объяснять это тем, что воды на Волгле мало, и она ценится. Но я думаю, все потому, что вода не имеет формы. Это сложно объяснить: для пауков облик врага важнее всего. Тратаниан увидела на берегу пасущегося коленчатого моллюска. Она вскочила на его спину и велела перевезти на другой берег. Дрожа от страха, моллюск перевез ее. Тратаниан вспорола ему брюхо, съела сердце и отправилась дальше.
        -Благодарность… - фыркнул я.
        -Свойственна только культурам стадных хищников,- кивнула Глайя.- Пауки не торгуют поступками.
        -Постой, а у вас тоже нет благодарности?
        -И у нас нет. Разве для поступка помощи нужна причина? Мне было сложно это понять. И тебе, наверно, очень сложно?
        -Да уж…
        -К тому же моллюск - добыча, глупо оставлять еду. Представь, что банка консервов помогла тебе заколотить деталь в крепежное гнездо - ты же ее после этого съешь, а не отпустишь в космическое пространство?
        -Банка-то не живая!
        -Мы уже обсуждали. Хищники не всегда делают различия между живым и неживым врагом. Тратаниан отправилась дальше и вышла к логову панцирного дракона. Дракон был страшен. Я опускаю подробности. Началась битва. Тоже пропускаю, это самая длинная и подробная часть эпоса. Наконец гигантский дракон был повержен. Тратаниан изнасиловала его, затем разорвала на части и съела. Вскоре у нее завязалась кладка яиц от него.
        -От дракона?!
        -Но ведь и люди в некоторых эпосах ведут род от зверей? Конечно, с точки зрения генетики…
        -Да пес с ней, с генетикой! У нее будут дети от врага?!
        -Вполне разумное поведение для хищников-одиночек: сильный враг - сильный генофонд. Тут другая неясность - выходит, дракон был самцом? Но самцом он не мог быть, пауки не считают геройством победу над слабым полом. Когда просишь объяснить это место в эпосе, они впадают в агрессию… - Глайя запнулась и задумчиво лизнула правую лапку.- Так вот, Тратаниан отложила кладку, и у нее родилось пятьсот одиннадцать дочерей. В оригинале - семьсот семьдесят семь, у них восьмеричная система счисления. Тогда Тратаниан бросилась на спину, разодрала свое тело на пятьсот одиннадцать частей и умерла. А дочери расползлись по миру и дали начало могущественному роду Тратаниан. Конец сказки.
        -Впечатляет,- я понимающе кивнул,- Только зачем себя разрывать?
        -А ведь эта сказка тебе понравилась больше, чем сказка ют… - пробормотала Глайя и задумалась.
        -Так себя-то разрывать зачем?- повторил я.
        -Жертвенная гибель,- объяснила Глайя.- Неизбежно появляется в эпосе всех развитых хищников. Как обратная сторона медали. Лицевая сторона - это агрессия внешняя, расправа над врагом. Победа физическая или более сложная, социальная: месть, разоблачение, позор. А обратная сторона - это агрессия, направленная внутрь. Жертвенная гибель - победа над собой, над жизнью и смертью.
        -Это как?- не понял я.
        -Эпос, прославляющий красоту гибели. Когда хищник уничтожает врагов, погибая сам. Взрывает оружие, сбрасывает общий транспорт в пропасть, заводит чужую армию в ущелье и запутывает следы. В более продвинутом варианте хищник принимает мучительную смерть ради своей идеи. Например, у людей в относительно новом эпосе…
        -А ну заткнись!- рявкнул я и стукнул кулаком по полу так, что звякнули защелки автоклава.
        Глайя замолчала и задумчиво почесала ушко. Наступила тишина, и в тишине снова выплыла тоскливая сирена.
        -Извини,- сказал я, откашлявшись.- Счюитц - бить кулаком по полу.
        -Так вот,- откликнулась Глайя,- Мы говорили о Тратаниан. Основательница сильного рода не должна иметь себе равных в мире. Поэтому не может принять смерть от врагов, от старости или от болезней, правильно? Она может принять мучительную смерть только от себя самой - во имя идеи рода. Дочери пожирают плоть ее и кровь ее и расходятся сытые по миру. Эпос пауков очень логичен.
        Я помолчал, а затем все-таки спросил:
        -Глайя, а ты сама как считаешь - эпос людей больше похож на эпос пауков или ют?
        -Трудно сравнивать,- ответила Глайя, немного подумав.- Где-то посередине, но обособленно. Вы умеренно агрессивные стадные хищники и все отношения строите на торговле. Классический эпос землян - это цепочка торговли поступками. Дракон похищает принцессу, а рыцарь в одиночку отправляется наказать его за это. В пути он мстит встречным за агрессию и покупает себе помощь. Не стреляй в меня, Иванушка, я тебе еще пригожусь. В конце бьется с драконом, который превосходит его силой. Одолевает его. Освобождает принцессу, и она за это становится его брачной партнершей. Вообще, решение своей половой проблемы - важный стимул многих геройских поступков на Земле. А потом рыцарь возвращается в племя и становится королем, потому что купил себе право власти, доказав, что сильнее всех своих.
        Я вскочил с кресла, дошел до автоклава, оперся на него рукой и обернулся.
        -Послушай, ты, маленькая юта, а не кажется ли тебе…
        -Не обижайся,- перебила Глайя.- У тебя замечательная разумная раса, ваша культура развивается быстро, со временем вы изживете хищнические инстинкты. Начни с себя. Перестань обижаться. Перестань соревноваться. Перестань побеждать и торговать.
        -Стоп!- крикнул я.- Стоп!!! Хватит!!! Я больше не хочу говорить про эпос! Я хочу еще раз обсудить нашу ситуацию.
        -Как хочешь…
        Глайя вздохнула, запрыгнула на медицинский стол и легла, уткнув мордочку в лапы. Она казалась еще более пушистой, чем раньше, и я понял, что ей тоже холодно. Я подошел к экрану. Горло сжало судорогой, глаза резануло, и по нижним векам растеклась вода. Звезды помутнели и засияли лучистыми пятнами. Выла сирена. Я долго стоял спиной к Глайе и делал вид, что задумчиво рассматриваю галактику. Но глаза не высыхали. Тогда я придвинул к экрану кресло, поднял с пола планшетку, сбросил обзор пространства и запросил карту ресурсов. На экране появилась схема корабля. В который уже раз за последние часы я разглядывал ее. Скорый пассажирский для средних перелетов с выносным реактором. Сплюснутый шар жилого борта, и от него на сто сорок метров тянется тонкая мачта, внутри нее - транспортный коридор. Мачта заканчивается воронкой реактора. В том месте, где начинается воронка, небольшое кольцо - дальние вспомогательные помещения. Но я не спешил переходить туда, сначала вывел крупным планом сам борт. Восемь палуб. Три грузовые, затем три пассажирские - плацкарта, эконом-класс и VIP-класс с универсальными каютами для
любых форм жизни. Выше - обеденный зал, он же игровой бар. Последняя палуба - гаражи сервороботов, каюты экипажа и рубка пилотов. Все было шершаво набросано серым пунктиром. Ничего этого уже не существовало. Я коснулся пальцами планшетки и сдвинул изображение, еще и еще. Началась мачта. Я дал увеличение и повел изображение вдоль нее. Примерно на середине пунктир, наконец, сменился разноцветными красками. И я дал максимальное увеличение. Изображение было схематичным, наверняка туда лазил фотографировать микроробот из шлюпки. Полая труба мачты была словно разворочена изнутри - как лепестки дикого цветка, наружу во все стороны торчали клочья обшивки.
        -Мне кажется,- произнесла за спиной Глайя.- Это было в нижнем грузовом. Что там везли?
        -Нашла у кого спрашивать!- рявкнул я.- У фельдшера! Откуда мне знать?
        -Все -таки думаешь, что террористы?
        -Я уже ничего не думаю!- заорал я.- Может, твои пауки с Волглы! Может, покушение на кого-то из пассажиров! Может, какой-то идиот сдал в багаж промышленный конденсатор, а идиот-таможенник пропустил! А идиот-серворобот распаковал и отключил контур! Какая нам разница?
        Я хлопнул по планшету и вывел на экран схему присутствия. Как и прежде, мигали всего два огонька. Больше в окружающем пространстве живых существ не было, только сигналил мой коммуникатор на запястье и клипса на ухе Глайи.
        -Бешеный пульс,- огорчилась Глайя и спрыгнула со стола.- Просто ляг и полежи.
        Сволочь, успела прочесть цифры. Я сбросил схему присутствия и пронесся по технологическому коридору до утолщения перед воронкой. Вспомогательные помещения. Склад ремонтных железяк для реактора. И вот она, в стене коридора - дверь аварийной шлюпки. И тут же, напротив, через коридор - дверь в медицинский бокс. Потому что чиновники из здравоохранения, которые сами ни разу не летали дальше курортных планет, панически боятся неизвестной космической заразы и приказывают выносить медбоксы в карантинную зону, почти к самому реактору, да еще герметизировать по высшей категории. Как будто заболевший не успеет заразить всех еще в обеденном зале! И как будто существует инфекция, с которой не справится активный белок из любой стандартной аптечки! Зато теперь жилой борт рассеян мелкой пылью в космическом пространстве. И семеро членов экипажа. И двести восемь пассажиров - земляне, адонцы, кажется, даже юты. И кругом - вакуум, в огрызке транспортного коридора - вакуум. А мы… мы заперты в боксе. Я и эта зверушка, которая напросилась слетать на Землю с экипажем. И все, что у нас есть,- это запас кислорода на десять
часов. И холод. И связь с компьютером шлюпки. Отличной быстроходной шлюпки, до которой нельзя добраться, потому что за дверью - вакуум. Исчезающая надежда, что придет помощь. Откуда она придет? Глухой космос. И медикаменты. И универсальный автоклав. И еще у меня есть кое-что, о чем она не знает. Но об этом нельзя думать, потому что он один, а нас двое.
        -Послушай,- сказала Глайя.- а если меня усыпить?
        -Что?!- Я от неожиданности подпрыгнул.
        -Если пушистого усыпить, тебе кислорода хватит надолго,- полосатый хвост задумчиво ползал по полу.
        -Прекрати!!!- рявкнул я.
        -Просто расскажи, как бы ты меня усыпил? Тебе ведь приходилось усыплять пушистых зверей?
        -Приходилось,- выдавил я.- Не хватило мест в госпитале, и трое студентов с нашего курса проходили практику в ветеринарной клинике.
        -Расскажи, чем усыпляют животных?- в голосе Глайи было живое любопытство, внутри огромных глаз блестели искорки.
        -Как усыпляют? Ты хочешь это знать?- Я сунул замерзшие руки в карманы комбеза и прошелся по боксу.- Я бы дождался, пока ты заснешь. Я бы поднес к твоему носу вату, смоченную эфиром. Затем вколол глубокий наркоз. Затем взял шприц с толстой иглой и наполнил его аммиаком. Затем проткнул грудную клетку между ребер и ввел аммиак в легкие. Мгновенный некроз тканей. Быстрая, безболезненная смерть. Так усыпляли собак и кошек в начале двадцать первого века.
        Глайя смотрела круглыми глазами, чуть склонив голову. Уши бархатными лопухами висели задумчиво и печально.
        -А шкурка не попортится от иглы?- спросила она.- Ты набьешь хорошее чучелко?
        Я промолчал.
        -Обещай,- сказала Глайя.- Что не бросишь меня, набьешь хорошее чучелко. У меня очень ценный мех.
        -Обещаю,- буркнул я.
        -Точно?
        -Точно.
        Глайя помолчала, задумчиво елозя хвостом по полу. Я внимательно смотрел на нее, а затем расхохотался:
        -И это существо рассказывало мне, что я хищник, а у вас в культуре нет ни геройских подвигов, ни жертвенной гибели?
        -Я плохо выучил русский язык… - медленно произнесла Глайя, хвост проехал по полу и замер.- Я не знал, что «усыпить» имеет два значения…
        Изо всей силы прикусив губу, я закрыл лицо руками и упал в кресло. Меня трясло. Я чувствовал, что Глайя села рядом и прислонилась ко мне, чувствовал ее тепло. Она что-то говорила, успокаивала. Наконец я почувствовал, что силы покидают меня, и накатывается тяжелый сон, видения наплывали со всех сторон.
        Я сполз с кресла и лег на пол. Глайя свернулась рядом.
        -Ты не бросишь пушистого?- промурлыкала она сонно.
        -Нет, конечно,- ответил я.

…Очнулся я от холода. Встал, посмотрел на спящую Глайю. Открыл сейф с медикаментами, достал вату и эфир. Намочил вату и положил рядом с ее носопыркой. Она шумно вздохнула, и я испугался, что она проснется. Но она не проснулась. Очень долго искал наркоз, а вот аммиак нашелся быстро. Шприц вошел в легкие не сразу - панически дрожали руки, игла натыкалась на ребрышки. Затем распахнул стенной шкаф и достал скафандр эпидемиологической защиты. Полноценный герметичный космический скафандр - с запасом кислорода на несколько часов. Разве что не экранирует от радиации, зато с усилителями движений. Кто знает, если бы не усилители, может, мы смогли бы влезть туда вдвоем? Я отключил трансляцию внешних звуков. Сирена стихла, но тишина оказалась страшнее. Нашел пластиковый пакет и положил туда тушку Глайи. Поднял с пола планшетку и ввел команду. Тяжелая дверь бокса дрогнула и отползла в сторону. Порывом ветра меня качнуло и бросило вперед, я грохнулся на порог, но пакета не выпустил. Встал, перешагнул коридор и долго возился с рычагами, срывая аварийные пломбы. Наконец дверь шлюпки распахнулась, и я залез внутрь.
Когда давление выровнялось, снял скафандр, сел в кресло пилота и положил руки на пульт…
        Чучелко я поставил в своем загородном доме под Ярославлем. Глайя сидела на задних лапках и казалась совсем живой, если бы не тусклые стеклянные глаза, в которых уже не бегали искорки. Неделю я выдержал, а затем переставил чучелко на чердак. А когда через пару лет заглянул туда, увидел, как его безнадежно испортили мыши.

* * *
        -Ты не бросишь пушистого?- промурлыкала она сонно.
        -Нет, конечно,- ответил я.

…Очнулся я от холода и долго пытался прийти в себя после кошмарного сна. Встал, посмотрел на спящую Глайю и потряс ее. Она сонно хлопала глазами.
        -Глайя, у меня есть один скафандр. Ты попытаешься залезть в него и доберешься до шлюпки.
        -Где?- спросила Глайя и повертела головой.
        -В шкафу. Не важно. Он один.
        -А ты?- спросила Глайя.
        -Я - нет. И не смей спорить! Это решено.
        -Героизм и жертвенность,- промурлыкала Глайя и перевернулась на другой бок.- Прекрати глупости, давай спать. Ты же не бросишь пушистого?
        -Нет, конечно,- ответил я.
        Сел в кресло, включил внешнее наблюдение и стал смотреть, как сиреневая галактика нарезает бесконечные круги. Когда Глайя заснула, подошел к шкафу, достал вату, эфир и шприцы. Сделал все необходимое, подошел к автоклаву, открыл тяжелую дверцу и положил внутрь маленькую остывающую тушку. На ощупь сквозь мех она казалась совсем крохотной. Я закрыл дверцу и установил на пульте режим кремации. Когда в камере автоклава потух багровый огонь, я отстегнул защелки и распахнул дверцу, чтобы прах рассеялся в космосе. Герметичная дверца распахнулась с тяжелым хлопком. В воздухе разлился горячий запах паленой шерсти. Я надел скафандр. Разблокировал дверь бокса. Забрался в шлюпку.

* * *
        -Ты не бросишь пушистого?- промурлыкала она сонно.
        -Нет, конечно,- ответил я.

…Очнулся я от холода. Встал, посмотрел на спящую Глайю, открыл сейф с медикаментами, достал вату и эфир. Намочил вату и положил рядом с ее носопыркой. Она шумно вздохнула, и я испугался, что она проснется. Но она не проснулась. Вколол снотворное. Ее дыхание стало почти незаметным. Надел скафандр. Подошел к автоклаву, распахнул дверцу и осторожно положил Глайю внутрь. Закрыл дверцу и вручную запер герметичные защелки. Затем обхватил автоклав руками и напрягся, чувствуя, как гудят и вибрируют мускулы скафандра. Наконец опоры дрогнули и выползли из пола, раскроив пластик. Я обломал их, схватил громоздкий цилиндр под мышку, открыл дверь бокса и рванулся к шлюпке. Он должен выдержать. Я успею за две минуты. Она не задохнется.

24 октября - 16 декабря 2001,
        Москва, Чертаново
        Спасибо всем, кто помог в написании рассказа:
        Ю.Никитину за тему конкурса «Рыцарь отправляется спасать принцессу от дракона»;
        С.Лукьяненко за моральную поддержку в осмыслении идеи;
        Ю.Бурносову за консультации и моральную поддержку;
        В.Кронгауз за помощь в создании образов;
        С.Горбачевой за шиншилл, которые жили у нее на кухне в коробке;
        Т.Монаховой за консультации по ветеринарии;
        М.Тумановой за поддержку и помощь в поиске книжек по теме;
        Б.Диденко, автору книги «Цивилизация каннибалов» за полный бред;
        Д.Моррису, автору книги «Голая обезьяна» за пищу для размышлений;
        М.Салтыковой за неоценимую помощь в осмыслении идеи и моральную поддержку;
        Т.Шельен за консультации по истории культуры и моральную поддержку.