Танкетка Леонид Александрович Каганов
        #
        Леонид Каганов
        Танкетка
        В то утро я проснулся от стука капель по подоконнику и долго лежал неподвижно на спине - вытянувшись, широко раскинув в стороны руки и глядя в потолок. Взрослые не умеют смотреть в потолок. Если разглядывать его долго, то он не белый и не гладкий
        - на нем можно различить неровности и трещинки. И при наличии воображения потолок превращается в бескрайнюю пустыню с белыми дюнами, как если смотришь на нее с неба. Раскинув руки как крылья, я представлял себя самолетом, который летит над пустыней, высматривая в белых барханах свою цель.
        Цель на потолке имелась - прямо над моей головой сидел крупный комар. Даже отсюда было видно, как раздулось его толстое брюшко, отливая свежим малиновым цветом. Чьей крови этот зверь напился в моей комнате - иллюзий не оставалось. Сразу зачесался лоб над левой бровью. Но шевелиться мне было нельзя, потому что я самолет и лечу над пустыней. Достать комара у меня все равно не было шансов, разве что он опустится ко мне сам. Это было очень обидное чувство - чувство беспомощности и проигрыша. Поэтому я представлял, что это не комар, а шатер кочевников посреди пустыни - растянутые во все стороны колья с веревками, посреди распят купол малинового ковра, а рядом еще какая-то дикарская утварь, сваленная у входа. Может, автоматы с рожками патронов, а может кувшины с верблюжьим молоком. У меня все-таки не настолько хорошее зрение, чтобы разглядеть это из кабины самолета.
        На концах моих самолетных крыльев растопырились боевые ракеты - по пять на каждом крыле. Я тщательно навел каждую из них на цель, выждал немного и начал огонь. Сперва вниз пошли самые маленькие ракеты - я так ярко представил, как они, окутавшись дымом, стартуют и с ревом несутся вниз, что на миг даже перестал чувствовать свои мизинцы. Без спешки я хладнокровно отстрелял весь боезапас - все ракеты до последней. Теперь оставалось только ждать. Высота была хорошая, требовалось время, может даже минута, прежде, чем в пустыне грянет огненный шквал. Но проклятый комар что-то почувствовал. Да и кто бы на его месте не почувствовал? Он вдруг грузно приподнялся и с ленцой пересел левее на полметра. Ракеты, считай, пропали. Это было так обидно, что слезы наполнили глаза и покатились по вискам. Ты лежишь без пальцев, а он, набитый твоей кровью, взял и пересел…
        Но в этот момент в комнату заглянула мама и сообщила, что сегодня возьмет меня с собой в «Центр-Плазу» за продуктами. Я сразу вскочил, забыв про комара. В
«Центр-плазу» мне хотелось уже месяц - если мама окажется в настроении, были все шансы затащить ее в большой маркет игрушек на втором этаже и даже выпросить что-нибудь полезное.
        Мама была не в настроении. Еще за завтраком она потребовала, чтобы я перестал петь. В машине - чтобы перестал болтать. А когда мы стояли в пробке на Парковой, мама, развернувшись вполоборота, принялась говорить о школе. Ее послушать, так выходило, что я самый плохой ученик в классе. Конечно же мне напомнили о постоянных двойках по пению. И уж конечно - про оборону, с которой в четверг сержант выгнал нас с Марком за жвачку. Становилось понятно, для чего мама взяла меня с собой в «Центр-плазу» - провести выходной в душеспасительных беседах.
        Понимая, что шансы попасть в маркет игрушек тают с каждой секундой, я твердо решил молчать. Но у мамы же есть привычка постоянно спрашивать: «Почему ты молчишь? Ответь!» Пришлось отвечать. И как-то незаметно начался наш старый спор. Сперва я пытался увести разговор в сторону, объясняя, что не умею петь, потому что мне это не дано от природы. Что я, виноват, что у меня нет слуха? Мне, может, самому от этого грустно. Но мама юрист, ее такими жалобами не проймешь. Она сразу мне объяснила, что отсутствие слуха и плохое поведение на уроках - это разные вещи. Потому что слух от бога, а поведение - от распущенности.
        Когда мы вышли из машины и уже поднимались на лифте с подземной парковки, я аккуратно задал свой вопрос - не нужно ли маме что-нибудь из косметики на втором этаже? Мама сразу ответила, что для меня это не имеет никакого значения, потому что в маркет игрушек с таким поведением мы все равно не пойдем, и вообще мы ехали за продуктами.
        Продуктовый маркет я не люблю, потому что там скучно. Когда я был маленький, мама сажала меня на откидную полочку в тележке, и мне нравилось кататься, глазея по сторонам. Вылезти из тележки нельзя, но и не очень хочется - катайся и верти головой. Теперь, конечно, в тележку я не помещусь, и должен ходить за мамой. И вот это настоящая пытка, потому что вроде ты на своих ногах, но ходить должен как привязанный - ни отойти, ни зазеваться. Ходили мы сегодня долго. К тому моменту, как наша тележка превратилась в гору из овощей, зелени, фруктов, сосисок, коробочек, флаконов и пакетиков, я умудрился дважды потеряться настолько, что маме пришлось нервничать и звонить мне на ИД. Сам не знаю, как так произошло. Я не хотел, честно. На кассе мама уже со мной не разговаривала и в мою сторону не глядела. Когда мы прошли кассу, мама решительно докатила тележку до фонтана в центре первого этажа, где прогуливался пузатый охранник с рацией на боку.
        -Я оставлю его здесь на пару минут, - деловито сообщила мама охраннику, кивнув то ли на меня, то ли на тележку.
        Тот меланхолично пожал плечами.
        -Артур! - приказала мне мама. - Ни на шаг не отходи от тележки! Я иду на второй этаж, а ты наказан! Вернусь - проверю по ИД все твои перемещения. Если окажется, что ты отходил хоть на метр, будешь сидеть без игровой приставки неделю! Почему ты молчишь? Ответь!
        Что тут ответить?
        -Без приставки мне нельзя, - объяснил я, убедительно копируя холодную мамину интонацию, - нам по обороне задали к пятнице три новых уровня пройти на тренажере, я пока только один сделал. Мам, возьми меня на второй этаж? Ну, пожалуйста!
        -После всего того, что было в магазине?! - рассвирепела мама.
        -Пожалуйста… - попросил я тихо.
        -Нет, Артур, ты наказан! - строго повторила мама. - Жди меня здесь!
        Она повернулась и двинулась к эскалаторам.
        -Мам? - Я шмыгнул носом.
        -Что еще? - раздраженно обернулась мама.
        -Мам, я тебя люблю… - произнес я.
        -Ты наказан и останешься здесь!
        -Я знаю, - вздохнул я и добавил совершенно искренне: - Все равно я тебя очень люблю.
        Некоторое время она стояла молча, затем вздохнула, шагнула ко мне и крепко обняла.
        -Я тоже тебя очень люблю, Артурчик. Но ты меня так расстраиваешь…
        -Я больше не буду. Я не специально, мам.
        -Я знаю.
        Мама улыбнулась, потрепала меня по волосам, а затем бережно поковыряла пальцем мой лоб.
        -От комаров средство забыли купить, - поморщилась она. - Бедняжка.
        -Возвращайся скорей, - попросил я.
        Не люблю, когда меня называют бедняжкой.
        Мама ушла, а я остался у фонтана сторожить тележку. Вокруг шли люди сплошным потоком, они были веселые и нарядные, с ними тоже были дети, и вся толпа вливалась в три эскалатора, которые катилась на второй этаж - туда, где огромный маркет игрушек, наверно самый большой в мире. Он занимал почти весь этаж, если не считать стеклянного закутка с косметикой, куда постоянно ходила мама.
        Охранник прогуливался неподалеку, но в мою сторону не смотрел. Фонтан деловито шумел, и время от времени местный сквозняк обдавал меня едва заметной водяной пылью.
        Я постоял немного у тележки, задумчиво теребя зелень, торчащую из пакета, а затем из принципа отбежал на цыпочках в сторону. За мной никто не гнался. Тогда я гордо прошагал до самого эскалатора, затем двинулся обратно и вызывающе пошел в другую сторону - до самого бутика с манекенами. Поглазел немного на их пластиковые лица, и тогда, почувствовав себя полностью отомщенным, вернулся к тележке.
        В этот момент наверху раздался громкий хлопок. Мраморный пол ногами вздрогнул, и зазвенело стекло, словно где-то уронили шкаф. Мне на майку и голову посыпались сверху песчинки известки. Я начал отряхиваться, и только когда наверху пронзительно завопила женщина, вдруг понял: очередной теракт. Но ведь там, наверху, была мама! Я бросился к эскалаторам. Но они уже не работали - сверху по неподвижным ступенькам сбегали со второго этажа люди. Они истошно вопили, и некоторые были в крови. Я успел отпрыгнуть с дороги, чтоб меня не задавили, и вдруг увидел словно в замедленной съемке - по неподвижным ступенькам эскалатора, прыгая как мячик между ногами и обгоняя всех, катится маленькая штука - оторванный палец. Такой бледный, словно игрушечный. Я так и не узнал, чей он был, но до сих пор мне кажется, что мамин. Хоронили ее в закрытом гробу.

* * *
        На столе сержанта красовалась стильная и могучая машинка - плоская, почти полметра длиной, на открытых гусеницах, опоясывающих сплошной лентой приземистый корпус. Спереди торчало дуло, а вдоль корпуса, как сложенные за спиной руки, лежали оба манипулятора. Корпус матово отливал нежно-салатовым с нелепыми бурыми пятнами. Это была самая настоящая боевая танкетка, и мы рассматривали ее всем классом, обступив стол сержанта. Марк первым потрогал пальцем гусеницу, а за ним каждый стал аккуратно трогать машинку. Потом попробовали сдвинуть танкетку, но она оказалась на удивление тяжелой - стояла на столе как влитая и не двигалась. Алиса потрогала пальцем пушку, но все на нее зашикали и велели идти в туалет отмывать руку, потому что пушка ядовитая, и можно умереть. Алиса посмотрела на меня испуганными глазами, но я тоже покивал головой. Она перепугалась и убежала отмывать руку.
        Тут вошел сержант Александр и с порога дал команду на построение. Мы быстро разбежались по своим партам и вытянулись по стойке. Сержант скомандовал сесть, провел перекличку и спросил, где Алиса. Мы не стали ему ничего рассказывать, я объяснил, что она сейчас придет. Начался урок.
        -С сегодняшнего дня, - сообщил сержант, оглядывая притихший класс, - мы приступаем к изучению танкетки. Вы ее видите на моем столе, уже все рассмотрели и потрогали. - Сержант прищурился. - Что ты мотаешь головой, Марк? Ты первым ее и трогал, я все видел. Итак, через три недели каждый из вас сядет за управление точно такой же танкеткой в реальных боевых условиях. Ну, кроме тех неудачников, которые до сих пор не могут мне сдать свои тренажерные этапы.
        По классу прокатился смешок.
        -Ваши танкетки, которые доверила вам Родина, - продолжал сержант, - сейчас лежат в заводских коробках за тысячи километров отсюда и ждут момента, когда будут раскиданы с самолетов над территорией противника. - Сержант сделал паузу и развернулся на каблуках. - Поэтому. Собственную танкетку вы своими глазами не увидите никогда, и пощупать тоже не сможете. - Сержант снова оглядел класс и повысил голос, слова его стали отрывистыми как команды: - Но в детских миротворческих войсках не должно быть неумех. Вам уже десять лет. Детские игры на игровой приставке для вас закончились. Через месяц каждый из вас примет присягу юниора, и безопасность страны отныне будет в ваших руках тоже. Что ты там опять морщишься, Марк? Я повторяю вам это снова и снова, и буду повторять еще сотню раз, потому что вы должны очень хорошо понимать: игры - закончились, вы - бойцы фронта. И пусть вы по-прежнему сидите в своих детских комнатах и смотрите в тот же самый дисплей, но теперь вы держите в руках не джойстик, а судьбу Родины. Более того - судьбу планеты, судьбу всего человечества. Я хочу, чтобы каждый это понимал. Ваши
танкетки пойдут в бой наравне с танкетками ваших отцов и старших братьев. Родина надеется на вас в этот трудный час и доверяет вам отважную миссию. - Сержант еще раз обвел класс строгим взглядом, его левое веко, как обычно, подергивалось. - И поэтому каждый из вас должен очень хорошо знать, что такое танкетка. Вы должны чувствовать ее как свое собственное тело, а для этого надо понимать, как она выглядит со стороны, как стреляет и перемещается, пока вы смотрите на мир врага через ее камеры. Это понятно?
        Мы закивали. Сержант Александр подошел к столу и властно положил руку на зеленый корпус.
        -Танкетка, как вы видите, зеленая. Кто мне скажет, почему она зеленая?
        -На газоне прятаться, - хихикнул Марк, и все засмеялись.
        -Не вижу причин для веселья! - отрезал сержант. - Ответ был правильный. Танкетки этой расцветки сбрасывают над районами джунглей, где густая растительность. Но ваши танкетки будут светлыми. Почему?
        Класс молчал.
        -В песочнице прятаться? - предложил Марк, и все снова захихикали.
        -Кому смешно - отправится за дверь, - сурово предупредил сержант. - Марк опять пытался острить, но сегодня он снова дает правильный ответ. Да, песок и камни. Вас готовят для патрулирования именно таких районов. - Сержант увидел поднятую руку. - Вопрос? Разрешаю.
        Встал серьезный Алекс.
        -Мне кажется, или эта танкетка более плоская, чем обычно?
        -Молодец, - похвалил сержант. - Отвечаю. Все верно, у меня на столе шестая модель. А тренажер вы проходите на семерке, и управлять будете семеркой. Она действительно чуть толще. По сути они ничем не отличаются, просто у семерки более мощные солнечные батареи, чуть лучше разрешение камеры, а кроме того, в седьмой модели имеется устройство, которое вам не пригодится - это устройство для самоподрыва с поражением живой силы противника.
        -Вау! - прошептал кто-то.
        -Еще раз повторяю, - отчеканил сержант Александр, - это не игрушки. Каждая танкетка стране обходится недешево, поэтому самоподрыв вы будете осуществлять только в крайних ситуациях, о которых вам рассказывал сержант Антон на тактике.
        -Он нам не рассказывал, - возразил Алекс.
        -Значит, еще расскажет, - кивнул сержант, заложил руки за спину и прошелся вдоль класса, а затем снова навис над столом. - Итак, сейчас мы начнем знакомиться с танкеткой на практике. Что мы видим? - В руке сержанта появилась лазерная указка, и по салатовым пятнам заскользил огонек как прицел: - Корпус из кевларового углепластика. Две ходовые гусеницы. Кому плохо видно, разрешаю подойти поближе…
        Все пятнадцать человек, как по команде, выскочили из-за парт и столпились вокруг стола. В дверь на цыпочках проскользнула Алиса и неслышно встала за моей спиной.
        -Сверху, - рассказывал сержант, - солнечные батареи. Они в свернутом состоянии, позже я покажу, как батареи выглядят, когда разворачиваются, пока вы оставляете танкетку. Сержант Антон вам уже рассказывал, как выбирать место стоянки и прятаться на местности?
        -Да… - послышались голоса.
        -Спереди, вот эти два бугорка, это камеры, на тренажере вы учились продувать их присоской манипулятора, если засорится. Вот эта решетчатая полоска - динамик, который позволяет отдавать бандитам команды голосом. Для этого вы учите арабский. Здесь вы видите два манипулятора, они сложены в походном состоянии. Далее - антенна для связи с ретрансляторами. Она встроена в корпус, вот это ребро справа - всем видно? - это она. Эта же антенна используется для сканера ИД. Ну а это - ствол для ведения стрельбы по живой силе противника. - Сержант похлопал по стволу ладонью.
        -А разве руками трогать можно? - изумился Алекс. - Он же ядовитый?
        -Бред! - отрезал сержант. - При стрельбе на стволе пушке ничего не остается. Ну а эта модель и вовсе заряжена холостыми патронами. Запомните: паралитический яд содержит только капсула патрона, он действует только при попадании в кровь. Когда вы производите выстрел и патрон достигает цели, игла наконечника протыкает слои одежды до контакта с телом противника. Капсула продолжает движение и сминается, содержимое поступает через иглу в ткани тела противника, и наступает мгновенная остановка…
        -Не надо… - жалобно пискнула Алиса.
        -Что - не надо? - Сержант мгновенно развернулся и навис над ней. - Что не надо?!
        - повторил он с яростью.
        Алиса шмыгнула носом.
        -Ведь это же люди… - тихо произнесла она.
        -Люди? - протянул сержант Александр, покачиваясь на каблуках. - А мы кто? Не люди?
        Алиса молчала, опустив голову.
        -Подними голову, Алиса! - сквозь зубы потребовал сержант, и глаза его превратились в две узкие щелки. - Подними голову и посмотри на своего одноклассника Марка! Марк, выйди вперед! Посмотри на шрам у него на щеке! Это были люди, которые пустили под откос поезд, где ехал Марк, когда был еще младенцем? Люди это были, да? А Деннис, который в прошлом году потерял брата, а сам остался без руки, и больше не ходит на уроки обороны, потому что не может управлять танкеткой? Это люди взорвали его дом? - Сержант Александр вдруг резко вскинул руку, схватил меня за плечо и выпихнул в центр круга: - А может, ты хочешь сказать это своему однокласснику Артуру, который месяц назад похоронил мать и остался сиротой? Ну так скажи ему при всех, что бомбу в торговом центре заложили люди! Скажи ему это! Вот он стоит перед тобой!
        Я закусил губу и изо всех сил уставился в пол, чтобы не встретиться глазами с Алисой, а потом искоса взглянул на сержанта Александра.
        -А может быть… - Сержант перешел на зловещий шепот и лицо его пошло красными пятнами. - Может, ты хочешь сказать мне, что мою жену и годовалых двойняшек забили арматурой люди? - Скажи мне! Ну! Скажи громко: сержант Александр, это сделали люди! Скажи!!!
        Алиса разрыдалась, закрыв лицо руками.
        Сержант резко отпустил мое плечо, и только в этот момент я почувствовал боль, которая разрывала плечо все это время. А потом, уже дома, нашел огромные синяки - пальцы у сержанта оказались железными.
        -Всем сесть по местам, - устало скомандовал сержант Александр. - И запомните: наш враг - это не люди. Люди в любой стране - это те, кто зарегистрировались и пристегнули на руку ИД. А наш враг - убийцы и пособники убийц, которые отказываются это сделать, потому что ИД помешает им убивать нас. Ясно?
        Он рывком распахнул ящик стола и вытащил планшетку:
        -А сейчас мы будем смотреть, как ходит танкетка в реальной жизни. Я снимаю ее со стола…
        Сержант коснулся пальцами планшетки, и машина на столе вдруг ожила. Она заурчала тихо-тихо, почти неслышно, поводила пушкой из стороны в сторону, а затем вдруг рванулась вперед и остановилась у края стола. Двигалась она тоже почти бесшумно. Сержант Александр кратко пробарабанил по планшетке, и на машине ожили манипуляторы. Они поднялись вверх, и это выглядело неуклюже - словно две крабьи клешни поставили на игрушечный танк.
        Клешни вцепились в столешницу, машинка рванулась вперед, кувыркнулась и вдруг повисла под столом, раскачиваясь, как обезьянка на турнике. Я и раньше понимал, что сержант Александр великий мастер, но только теперь понял, насколько его уровень отличается от нашего - так кувыркать танкетку никто из нас не умел.
        Как только я это подумал, клешни разжались, и танкетка упала на пол неудачно - пузом вверх. Но в следующую секунду она оперлась манипулятором и перевернулась. И я понял, что даже это сержант сделал нарочно - чтобы показать нам переворот.
        Танкетка крутанулась на месте и бросилась вперед. На миг мне показалось, что она несется прямо ко мне, и стало страшно. Но она пронеслась мимо, с размаху толкнула дверь манипуляторами и остановилась на пороге.
        -Встать, разбиться по парам, и за мной во двор! - скомандовал сержант Александр.

* * *
        Я и представить себе не мог, насколько скучной окажется служба в патруле! Гонки, стрельба по врагам, прятки под камнями, поиск мин и перебежки под бандитскими пулями - все, что так захватывало на тренажере, в реальности не существовало.
        Даже первый день - день выброса - оказался совсем не таким, как я думал. Выбрасывали нас, конечно, ночью. Я слышал гул моторов, глухой лязг кронштейнов и свист ветра. Потом передо мной в черноте замелькали пятна, но настолько неяркие, что мельтешили по экрану квадратиками. Компас в уголке дисплея показывал вращение, но по изображению было не понять, что происходит, и куда я лечу. Камеры танкетки не могут смотреть вниз, я знал, что вокруг должно быть небо. В какой-то момент по экрану величественно прополз полумесяц. Он был маленький и совершенно неправильный, опрокинутый на спину - плыл передо мной как стоящая на тарелке арбузная корка. Я даже подумал, что у меня запуталась стропа, и я падаю боком. Попытался двигать манипуляторами, но они еще не работали. Желтая арбузная корка проплыла вокруг меня шесть раз, с каждым разом все медленней, а затем в наушниках послышался глухой удар и скрежет, а изображение стало совсем черным - камеры накрыл купол парашюта.
        Я сделал все четко и по инструкции, словно за мной кто-то наблюдал: быстро отстегнул парашют, следя, чтоб он не намотался на гусеницы. Выполз из-под него, огляделся - камеры уже привыкли к темноте: передо мной замаячили валуны, за ними в темноте проступали неясные очертания гор, а над ними я увидел небо. В нем висел полумесяц всё той же арбузной коркой, подняв рожки вверх.
        Я покатался взад-вперед, проверил по инструкции все узлы, а затем попытался вырыть ямку, чтобы закопать парашют. Ямки здесь не рылись. Тогда я просто немного разгреб камушки, скомкал парашют, закидал камнями, а затем двинулся в путь и до рассвета полз вперед как можно дальше - так нас учили на тактике. Ползти в темноте приходилось почти на ощупь, переваливая через мелкие камни и объезжая крупные. Наконец я, как мог, выбрал укромное место для стоянки и отключился.
        А дальше начались дневные дежурства. Бортовой термометр показывал сорок градусов, вокруг тянулись горные склоны, над которыми поднималось небо, затянутое сплошным белым пятном засветки. Первым делом я попытался забраться на склон, но гусеницы елозили по каменной крошке, а пучки выжженной травы выскальзывали из манипуляторов. Мы сдавали на тренажере и переход рек по дну, и подъем на горные кручи, но на тренажере это было интересно, а здесь - нет. Я скатывался вниз, хватаясь манипуляторами за выступы, искал другой путь и снова полз. Склон поддавался, но на это уходило огромное количество времени. Закончив патрульный день, я спрятался в каменную щель, растопырился клешнями, как учили, и распустил солнечные батареи. По стояночной маскировке у меня были лучшие баллы в классе, жаль, что здесь это оценить было некому.
        К концу второго дня мне удалось вскарабкаться почти наполовину склона, и я смог осмотреть с высоты тот мир, который мне достался. Это было ущелье, покрытое седыми каменными глыбами и поросшее жестким сухостоем. По дну извивался ручей. Никаких танкеток вокруг не было - нас предупреждали, что шанс встретиться минимальный, и смысл патрулирования именно в этом. Вверх карабкаться расхотелось, и я начал спускаться. А когда спустился, двинулся вдоль ручья, и больше не делал попыток подняться.
        Я жил в коттедже у маминой сестры тети Дианы в комнатке на втором этаже. Раньше здесь обитала моя двоюродная сестра Марго, пока не отправилась учиться в колледж. Стены были покрашены в позорный девчачий цвет, на полочках стояли плюшевые игрушки и свисали бисерные нитки, цепочки и прочие висюльки. Хуже всего смотрелся здоровенный плакат «Вайт Анжелс» над кроватью. В какой бы угол комнаты я ни уходил, размалеванный певец с черными кругами вокруг глаз, в клепаной куртке и в белых перьях на голове все равно указывал пальцем прямо в меня и смотрел прямо мне в глаза. Хорошо, хоть его гитарист был занят собой и копался в своей гитаре на пузе, свесив голову на грудь, а барабанщик и вовсе глядел вверх, задрав голову и открыв рот. Я спросил тетю Диану, можно ли снять плакат, и она разрешила. Зато приставка у Марго была лучше моей - со стереоочками вместо дисплея. Я всегда ей завидовал, еще пока был совсем маленьким, и Марго сажала меня смотреть мультики, когда мы с мамой приезжали в гости. Ничего удобнее очков Марго в мире до сих пор не появилось, а вот джойстик я оставил свой - у Марго была старая модель,
да еще он весь болтался. Как она патрулировала на нем свою танкетку - загадка.
        Каждый день тетя Диана забирала меня из школы, мы ехали обедать в пиццерию на заправке, потом приезжали домой, я поднимался в свою комнату и честно проводил четыре часа в очках за приставкой. Затем тетя Диана начинала звонить мне на ИД, чтобы я спускался к ужину. Я парковал танкетку, мы ужинали с тетей Дианой и дядей Олегом, а потом я снова поднимался к себе - делал уроки или смотрел мультсериалы. Алиса теперь звонила каждый день и звала кататься на роликах, но на улицу меня одного не выпускали. Да и кататься на роликах с девчонкой… мало ли, что о тебе подумают?
        Никто не мешал мне снова сесть за танкетку, но почему-то не хотелось, да и темнело там рано и всегда внезапно. Нам, конечно, не сообщили, что это за страна, но место, куда я попал, казалось чужой необитаемой планетой.
        На третий день я встретил черную ящерицу - она пробежала так близко перед корпусом, что камеры даже не успели толком сфокусироваться. Я, конечно, выбросил манипулятор, но поймать ее не удалось. С тех пор, вот уже вторую неделю, не было даже ящериц. Я шел вдоль ручья, а он все не кончался.
        Врагов тут не было, и делать оказалось совершенно нечего. И об этом нас никто не предупреждал - ни на занятиях, ни в день Присяги, когда нас повезли на плац, вызывали по одному целовать знамя, и большой пузатый командир в белом кителе жал каждому руку и повязывал на грудь алую ленту юниора.
        У всех одноклассников, кроме Алекса, были вокруг те же камни и та же самая скука. А вот у Алекса сразу начались приключения. Сперва его постигла катастрофа: в первую же ночь его нашли и забили камнями, и еще целых два дня он боялся об этом рассказать сержантам. Я не думаю, что он плохо спрятался или неправильно закопал парашют - Алекс был круглым отличником, наверно ему просто не повезло, кто-то из бандитов заметил, как он садился. Но, конечно, для отличника погибнуть в первый же день - это настоящий позор. Алекс рыдал на весь класс, нам было и жалко его, и стыдно за него одновременно. Потом он съездил с родителями в районный штаб, написал заявление об утрате, и через пару дней ему выдали новую танкетку, зеленую
        - где-то в другом районе, на пастбище. Там где-то жили пастухи - Алекс постоянно встречал их следы, мусор и остатки костров. Он был уверен, что пастухи не носят ИД, но подкараулить их не удавалось - видно, хорошо прятались. Зато Алекс похвастался нам шепотом, что мстит врагам, отстреливая каждый день по одной вражеской овце. Я спросил, не боится ли он, что подключится посмотреть сержант Александр или сержант Антон. Но Алекс ответил, что овцы не носят ИД, поэтому их можно. Мы с Марком не придумали, что на это возразить. Алекс всегда умел поставить в тупик. По крайней мере, было ясно, что он занят делом и ему интересно. Мы завидовали.
        У Марка тянулся тот же унылый пейзаж - равнина и камни, даже без ручья. Ручей был у Алисы, она тоже все время шла вдоль него. Зато Марку однажды попалась вышка сотовой связи. Он даже в нее выстрелил парой иголок. И очень этим гордился, словно убил врага.
        К концу первой недели Марк признался, что патрулирует теперь не каждый день, а только когда хочется. У Марка старший брат - летчик-курсант, который летает на настоящих боевых самолетах. Он сказал Марку, что нас, малышей, вообще никто не контролирует, и где мы там ползаем на своих танкетках, никому не интересно. Тогда я тоже стал водить танкетку через день.

* * *
        Мне оставался еще час патрулирования, когда вдруг показалось, что шум ручья усилился. Я сразу замер и начал прислушиваться. Но ручей журчал как обычно. Вокруг стрекотали кузнечики, что-то мелодично звенело, и над самым микрофоном пролетела муха как грузовой самолет. Я уже собрался двинуться дальше, как звук повторился - что-то плескалось в ручье. Аккуратно пробираясь между камнями, стараясь не шуметь, я приблизился.
        Плеск продолжался - словно какое-то небольшое животное купалось в воде. А потом я вдруг услышал песню. Тоненький и звонкий девчачий голосок выводил протяжную мелодию - настолько протяжную, что сразу и не понять, есть там какие-то слова или это просто голос. Я слушал и слушал, а песня все не кончалась. Я подобрался еще ближе. Да, в этой песне были и слова - на гортанном арабском. С арабским у меня было неважно, я только понял, что каждая строчка припева начиналась с «салям» - мир. Песня завораживала - так красиво петь не умел никто в нашем классе. Я повысил громкость, прислонил ИД к наушнику и выбрал в меню «распознавание мелодии». Я был уверен, что он ничего не определит. Но ИД долго вслушивался, затем удовлетворенно пискнул, и на экранчике появилось имя композитора: Ахмет Эрден. Я подъехал еще ближе и высунулся из-за камня.
        У воды на другой стороне ручья сидела девочка. Моя ровесница, может быть, на год младше. Немного смуглая, но совсем чуть-чуть - темнокожей не назвать. На ней было красное платье, длинное и слегка выцветшее, оно напоминало халат с капюшоном. Девочка сидела на камне, спустив босые ноги в воду. Справа и слева от нее стояли два зеленых тазика, наполненные бельем. Девочка брала тряпки из правого тазика, нагибалась и подолгу полоскала их в ручье, поднимала и выкручивала. А затем укладывала в левый тазик. И при этом пела свою бесконечную песню.
        Мне очень не хотелось этого делать, но я все-таки дал максимальное увеличение и стал ждать, пока она в очередной раз поднимет из воды руки в серебряных брызгах… Ни на одной руке у нее не было ИД. В карманах ИД не носят, но вдруг? Я вздохнул и запустил сканер. Сканер думал долго - несколько секунд. И уже было все понятно.
        Я снова дал максимальное приближение и перевел камеры на ее лицо. Наверно она это почувствовала, потому что вдруг замерла и уставилась прямо на меня. У нее были тонкие брови, широкий носик и ослепительно зеленые глазищи. Я выехал из-за камней и подъехал к ручью. Нас теперь разделяло всего два-три метра. Девочка сидела неподвижно.
        -Вакеф, в-алана батуха, - старательно выговорил я в микрофон, включив динамик танкетки.
        Девочка молча смотрела на меня, словно оцепенела. Я прямо чувствовал, как сейчас стучит ее сердце.
        -Ты хочешь меня убить? - вдруг произнесла она на чистом английском.
        -Н-нет… - выдавил я потрясенно, тоже на английском.
        -Я просто стираю здесь белье, - сказала девочка.
        -Я вижу…
        Мы помолчали.
        -Ты очень красиво поешь. Ты сама или тебя кто-то научил?
        -Я училась в студии.
        -У вас здесь разве бывают студии? - удивился я.
        -Нет, - она покачала головой и вдруг улыбнулась. - Это было в Лондоне.
        Я чувствовал, что совсем ничего не понимаю.
        -Меня зовут Фарха, - сказала девочка. - А тебя как?
        -Меня зовут Артур.
        -Артур, - повторила девочка. - Красиво. А тебе сколько лет?
        -Уже десять. А тебе?
        -Мне тоже будет десять, - сказала она, - завтра.
        Она нарочито медленно поднялась и вывалила белье из левого тазика обратно в правый. А затем выпрямилась и посмотрела на меня. У нее очень хорошо получалось скрывать испуг.
        -Артур, можно я уйду? - спросила она тихо.
        -Подожди! - закричал я. - Не уходи.
        Девочка послушно села. Наступила тишина, и снова стало слышно, как трещат кузнечики. Затем вдруг ожил ИД на запястье, громко прозвенел и сообщил бесцветным голосом: «тетя Диана». Снова прозвенел, и опять: «тетя Диана». Я долго ждал, пока он успокоится, а он все не успокаивался.
        -Тебе звонит тетя Диана, - сообщила девочка.
        -Фарха, - позвал я. - Скажи, где твой ИД?
        Она молча помотала головой.
        -Ну, может, ты его оставила дома? - спросил я с надеждой. - Там, у себя, в Лондоне?
        Она усмехнулась, снова помотала головой и вдруг посмотрела на меня с вызовом, сверкнув зелеными глазами:
        -У меня нет ИД, потому что я верю в Аллаха!
        -Подумаешь, - фыркнул я, - вот я тоже в Иисуса верю, но ИД ношу. Все носят ИД. Те, кто верят в Аллаха, тоже носят.
        -А я не ношу.
        -Почему?
        -Потому что это противно воле Аллаха.
        -Это тебе сам Аллах сказал? - усмехнулся я.
        Она не ответила, только гневно сверкнула глазами.
        -Дурочка ты какая-то, - пробурчал я. - Не носят ИД только бандиты.
        -Ну, значит, я бандит.
        -Значит, ты убила мою маму.
        Девочка вздрогнула, и в глазах ее появился испуг - но уже совсем другой испуг. Я ждал, что она ответит. Она долго молчала.
        -Зато вы убили моего отца и старших братьев, - произнесла Фарха.
        Отчаянно застрекотали кузнечики.
        -Это не я, - сказал я тихо.
        -Я знаю, - ответила она, - ты наверно тогда был совсем маленьким.
        -Послушай, Фарха! - крикнул я с отчаянием. - Да неужели ты не можешь зарегистрироваться и просто надеть себе на руку этот проклятый ИД?!
        -Не могу, потому что он проклятый!
        -Да хороший он! - закричал я. - И полезный!
        -Чем полезный?
        -Я бы тебе мог на него позвонить…
        -Зачем? - удивилась Фарха.
        -Ну, просто так… - Я смутился.
        Мы снова помолчали.
        -Я не хочу носить на руке смерть, - сказала Фарха.
        -Смерть? - удивился я.
        -А то ты не знаешь, что у него внутри иголка!
        -Бред какой! - возмутился я. - Нет там никакой иголки!
        -Ты его разбирал что ли? - усмехнулась Фарха.
        -Его запрещено разбирать. Его и с руки-то снять нельзя!
        -Вот потому и запрещено.
        Я фыркнул - говорить с ней было совершенно невозможно.
        -Дурочка ты. Зачем там иголка?
        -А затем, чтобы тебя со спутника убить, если нужно.
        -Да кому нужно тебя убивать?
        -Вот тебе, например…
        Я обиделся и замолчал.
        -Артур! - позвала она.
        -Чего тебе?
        -Твои тебя сильно накажут, если ты меня отпустишь?
        -Да никто и не узнает…
        -Ну а чего ты тогда?..
        Я молча кусал губу.
        -Я не убивала твою маму, - напомнила Фарха. - Честно-честно! И никто из моей семьи не убивал. Мы уехали сюда из Лондона, чтобы хранить веру и не носить ИД. Я не знаю, кто убил твою маму. Я не хочу никого убивать, правда.
        -Врешь ты, - сказал я, шмыгнув носом. - Вы всех хотите убить, кто не верит в Аллаха, потому что мы для вас - неверные.
        -Вы первые начали! - крикнула она. - Вам только нефть нужна и разврат!
        -Разврат - это что такое? - удивился я.
        -Ну… Это когда тетки в телевизоре пляшут голые.
        -Фи! - Я рассмеялся. - Вам с Аллахом жалко что ли? Какое ваше дело? Переключи на футбол или мультики. Убивать-то зачем?
        -Это же ты меня приехал убивать, - напомнила Фарха.
        -Проклятье! - взорвался я. - Ну а что нам с вами еще делать-то? Сидеть и ждать, пока вы нас всех перебьете, как вам приказала ваша гнусная религия?
        Фарха вскочила.
        -Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь про ислам!
        -Что вижу, то и говорю! - заорал я. - А ты думала, очередную бомбу взорвала - и эта бомба нам что-то хорошее про ваш ислам расскажет?
        -Я не взрывала ничего!
        -Ты или не ты - какая разница? Ваши! Спасибо вам, рекламщики ислама! Гнусная у вас религия! Гнусная-гнусная-гнусная!
        -А у вас не гнусная? - возмутилась Фарха.
        -У нас не гнусная, - объяснил я. - Потому что Иисус не велел никого убивать. Он прощал своих врагов, и сам на крест пошел. А людей учил любить и прощать!
        -Так что ж вы не прощаете? - прищурилась Фарха.
        Я даже захлебнулся от такой наглости.
        -Да ты совсем обалдела? Вы нас будете убивать, а мы вас прощать?!
        -Но вам же ваш Иисус велел? - возразила Фарха с усмешкой. - Это ж не я придумала. Если вы в него так верите, почему не слушаетесь? Значит, не верите в своего бога. А мы в своего - верим. А кому вы такие нужны? Аллаху вы не нужны, раз вы даже своего бога не слушаетесь.
        От возмущения я снова потерял дар речи.
        -Да вы хорошо устроились, я гляжу! Ваш Аллах велит всех нас убить…
        -Неправда, - строго перебила Фарха.
        -Правда! Нам на обороне рассказывали! У вас в Коране написано: «убивайте всех неверных, где встретите!»
        Фарха топнула ногой:
        -Нет такого в Коране! Там не так написано! Там написано: «сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, если они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверным». Вот вы и перестаньте сражаться!
        -А почему это мы первые?! Не мы начали!
        -Потому что ваш Иисус так говорит!
        -Да с вами нельзя перестать сражаться! - закричал я. - Вы только обрадуетесь и всех перебьете! Вы же террористы, убийцы! Знаешь, что нам сержант Антон все время говорит на истории обороны? Что за всю историю человечества были три секты террористов-убийц! Были ассасины, которые всех резали на Востоке, были туги в Индии, которые всех душили, и еще были боксеры в Китае, которые всех били до смерти! И всех их в итоге победили, но только потому, что просто взяли и поубивали! Они так всех достали, что их просто пошли и убили! Всех подряд, каждого! Всю секту! Поняла? А иначе они бы до сих пор били, душили, и резали! И гордились! Вот и с вами будет то же самое! Вы - четвертые! Понятно тебе?
        Фарха с вызовом смотрела прямо на меня и молчала.
        Я тоже молчал.
        -Ну и стреляй тогда! - сказала она. - Чего не стреляешь?
        -Иисус не велит, - буркнул я.
        -Тогда отпусти.
        -А я тебя и не держу, - возмутился я. - Иди себе, мне не жалко! Только если ты думаешь, что ваши после этого прекратят людей убивать, то они не прекратят! Я тебя сто раз могу отпустить, а они все равно не прекратят!
        -Я не убиваю людей, - вздохнула Фарха, собирая свои тазики, - сколько раз тебе повторять… А ты мне в спину не выстрелишь?
        -Не выстрелю…
        -Ну… тогда я пошла?
        Она надела сандалии, закрыла один тазик другим, взяла под мышку, развернулась и медленно поплыла над каменной пустошью.
        -Фарха! - окликнул я.
        Она замерла и обернулась.
        -Фарха, ты обиделась?
        -Немножко, - ответила она, подумав. Подняла свободную руку и показала пальцами: - Вот столечко.
        -А ты совсем уходишь или когда-нибудь придешь?
        Фарха долго молчала.
        -Когда-нибудь приду, - сказала она, наконец.
        -Приходи завтра? - предложил я.

* * *
        На уроке обороны сержант Антон читал нам тактику, но я не слушал его, а думал о своем. Сначала я думал о маме - до сих пор не получалось поверить, что ее больше нет. А наверно уже надо поверить. Мне казалось, что это какая-то шутка, или кино, или она просто уехала отдыхать, и скоро вернется, мы переедем опять в наш дом, и все снова станет, как прежде. Но в нашем доме уже давно жили чужие люди. Потом я немножко думал про Алису, и про Иисуса. А потом про Фарху.
        -Артур! - послышался раздраженный голос сержанта Антона. - Встань и повтори, что я сейчас сказал?
        Я встал и молча уставился в пол.
        -Почему ты смотришь в окно, а не на доску? - допытывался сержант.
        Он вроде с виду совсем не военный мужик, наш сержант Антон, говорят, был учителем истории раньше. Но иногда гораздо строже, чем Александр. А иногда, наоборот, мягче. Не поймешь его.
        -Простите, товарищ сержант, я задумался, - буркнул я.
        -Он задумался! - фыркнул сержант Антон. - Расскажи всему классу, о чем ты задумался! Подумаем вместе!
        Я вспомнил, как дерзко Фарха вскидывала голову, и тоже поднял на него взгляд.
        -Сержант Антон, а правду говорят, что у каждого ИД внутри иголка, чтобы убить человека со спутника?
        Я, конечно, ожидал, что он растеряется, но чтобы настолько… Сержант Антон дернулся и отшатнулся, словно его ударили током. «Сейчас выгонит из класса» - мелькнуло у меня в голове.
        -Бред какой! - возмутился он. - Кто это говорит?
        Я опустил взгляд.
        -Кто тебе это сказал? - допытывался сержант Антон.
        -В интернете прочел, - буркнул я.
        -Принесешь мне ссылку, где ты это прочел.
        Я снова поднял на него взгляд.
        -Но это правда, сержант Антон?
        Он прошел через весь класс и встал надо мной.
        -Я слышал такие слухи, - произнес он.
        -Но это правда?! - крикнул я. - Это правда или нет?! Вы можете ответить честно, сержант Антон?!
        Класс затаил дыхание. Сержант Антон вздохнул.
        -Я могу тебе, ответить честно, Артур, - произнес сержант тихо, серьезно и даже немного печально. - Но, боюсь, тебя мой ответ не устроит.
        -А вы скажите правду! - попросил я.
        -Хорошо, - кивнул сержант Антон, - скажу: я не знаю.
        -Как это? - удивился я. - И сержант Александр тоже не знает?
        -Никто не знает. А теперь спроси меня, что я на это счет думаю.
        Я посмотрел ему в глаза.
        -Что вы на это счет думаете, сержант Антон?
        -Я думаю, Артур, что даже если бы это было так, то это правильно. Потому что всех бандитов надо выслеживать и уничтожать. И когда на планете не останется ни одного человека без ИД, тогда теракты прекратятся.
        -Почему они прекратятся? - спросил я. - Разве у нас в городе бомбы закладывают люди без ИД? У нас же всюду турникеты со сканерами.
        -Потому, - объяснил сержант, - что по ИД можно точно выследить, кто где был, кто куда ездил, кто с кем встречался и где стоял. И наказать его.
        -А если он сам взорвался?
        -Тогда наказать его друзей и родственников.
        Я открыл рот и снова закрыл.
        -Что, наказать невиновных? Разве так можно?
        Сержант Антон печально усмехнулся.
        -Так устроена жизнь, Артур. Она почему-то всегда наказывает невиновных. Невиновные всегда искупают чужие грехи, как это делал Иисус.
        -Но так же нельзя!
        -А как можно? - спросил он. - Как, Артур? Предложи! Как нам остановить террористов? Уговаривать их? Прощать? Терпеть? Обращать в христианство? А может, всем нам принять ислам, раз уж они так просят? Так они не прекратят, Артур! Они между собой дерутся еще злее, чем с нами. У тебя есть другие предложения? Другой способ? Предложи! Расскажи всему классу, расскажи правительству, расскажи всему миру! Мы все тебя слушаем!
        -Я не знаю, сержант Антон…
        -Никто не знает, - повторил сержант Антон. - Никто не знает.
        Класс молчал.
        -Садись, Артур, - сказал он мне, и зашагал вдоль парт. - За всю историю человечеству трижды пришлось бороться с мощными сектами террористов. И всякий раз оказывалось, что победить их можно лишь поголовным уничтожением. В одиннадцатом веке убийцы из секты исмаилитов-ассасинов Хасана ибн Саббаха держали в страхе всю Персию, Сирию, Ливан и соседние страны…

* * *
        На переменке Алиса поманила меня пальцем и отозвала в сторону.
        -Артурчик, - сказала она, - а давай сегодня прогуляем патруль? Все прогуливают, я узнавала.
        -Зачем? - удивился я.
        -Так мы пойдем в парке погуляем! - Алиса заговорщицки подмигнула. - Поедим мороженого!
        Я поморщился и оглянулся - вроде на нас никто не смотрел.
        -Мне в парк нельзя, - объяснил я. - Тетя Диана не пускает.
        -А мы ей скажем, что ты пошел ко мне делать уроки.
        Я помотал головой и буркнул:
        -Что ж, я ей врать буду?
        -А ты типа никогда не врешь! - задрала нос Алиса.
        -Типа не вру, - обиделся я.
        -Тогда пошли ко мне делать уроки.
        -Не, - я помотал головой, - мне в патруль надо.
        -Ну не хочешь, как хочешь, - вскинулась Алиса, отвернулась и шмыгнула носом. - Иди в свой патруль, если он тебе важнее! Первый раз в жизни тебя как человека попросила! А он один раз прогулять не может! Сержанта боится! Ай-я-яй, маленький мальчик!
        -Да не боюсь я никакого сержанта! - обиделся я. - Вот пойду и мультики смотреть буду! А идти ниуда не могу - тетя Диана так за меня боится…
        -Пусть она отвезет тебя ко мне делать уроки! Хочешь, я ее попрошу? - Алиса заглянула мне в глаза.
        -Нет, - сказал я. - Не хочу.
        -Все с тобой ясно, - выдавила Алиса сквозь слезы, - А я-то думала, ты мне друг. Иди, смотри свои дебильные мультики со своей дебильной тетей!
        Она развернулась и пошла прочь.

* * *
        Никаких цветов здесь не росло, а вот колоски, если присмотреться, оказались разных видов. Рвать их манипуляторами было сложно - выскальзывали. Но я приноровился: хватал клешнями за стебелек - одна повыше, другая пониже - и мочалил соломинку туда-сюда, пока она не разрывалась. Я понимал, что скорее всего Фарха не придет, но пусть найдет букет на берегу. Он получился уже довольно толстым - такой желтый веник из сухостоя. По крайней мере, сразу видно, что это букет.
        Фарха пришла.
        Она появилась из-за груды камней со своими тазиками и направилась к ручью. А, увидев меня, помахала рукой и даже чуть пробежала вприпрыжку.
        -Салям! - крикнул я, подняв свой букет обоими манипуляторами как можно выше. - С днем рождения!
        -Хай! - крикнула Фарха. - Это мне?
        -Ага! - ответил я гордо. - Это тебе букет! Цветов у вас тут не растет, но я собрал, что было.
        -Спасибо! - удивилась Фарха. - Классный букетик! Мне еще никто не дарил цветов. Ты первый… танк! - она захихикала.
        Я покружил по берегу.
        -Как тебе его передать? - спросил я. - Ты ручей перейдешь или мне перейти? Эта штука умеет ходить и под водой, и через огонь. Но букет намокнет.
        -Я к тебе боюсь, - кокетливо сказала Фарха. - Вдруг, ты стрелять будешь?
        -Ни за что не буду, - пообещал я.
        -Тогда отвернись.
        -Зачем? - удивился я.
        -Я приподниму платье, чтоб не замочить, и перейду на твой берег.
        -Хорошо! - Я резво провел джойстиком, разворачивая корпус.
        Послышался плеск. Я рассеянно смотрел вперед и думал о том, как Фарха сейчас переходит ручеек. Потом она похлопала ладошкой по корпусу:
        -Эй, в танке!
        Я развернулся. Она села рядом и взяла пучок колосков.
        -Слушай, а не боишься, что твои тебя накажут? - прищурилась она.
        -Да что они мне сделают! - фыркнул я.
        Фарха вздохнула.
        -Везет тебе, - сказала она. - А меня дядя зарежет, если узнает…
        -Как зарежет? - насторожился я. - О чем узнает?
        -Ну… - она замялась. - Что с тобой встречаюсь. Я ведь должна была им рассказать…
        -Что рассказать?
        -А то ты не знаешь… - она посмотрела в мои камеры чистыми зелеными глазами. - Рассказать, что у ручья танкетку видела. Чтобы они дождались, пока ты на стоянку встанешь, и камнями забили…
        Я молчал.
        -Не обижайся! - попросила Фарха и погладила танкетку по корпусу. - Ведь я про тебя не рассказала.
        -Вот уж спасибо… - пробормотал я. - Ну, расскажи им, если хочешь…
        -Не хочу, - она помотала головой. - Расскажи лучше о себе.
        Я растерялся.
        -А что рассказывать?
        -Ну, как ты выглядишь? Где живешь? Бывал ли в Лондоне?
        -Не, в Лондоне не был. А как выгляжу… У тебя здесь интернета нет, чтобы фотку прислать?
        Она показала пальцами:
        -Вот столечко - у мамы. Но прислать фотку все равно нельзя - если кто-то из дядиной семьи найдет, я даже не знаю, что будет…
        Я поморщился.
        -Какой вредный у тебя дядя.
        -Он не вредный, - возразила Фарха, - просто очень строгий. Понимаешь, он пастух. И отец его был пастух. И в Лондоне не жил никогда… Когда убили отца и братьев, мы с мамой переехали к нему. Он строгий, но я люблю его, - добавила она. - К тому же, у него неприятности сейчас. Танкетки стали ходить в округе, и он боится выходить на пастбище - только по ночам, когда танкетки спят. А тут еще какая-то танкетка повадилась овец убивать…
        -Это не я! - сказал я быстро.
        -Да я знаю, - отмахнулась Фарха. - Это же за перевалом, на пастбищах. А ваших тут вообще много?
        -Не. Я еще никого здесь не встретил. Ну, кроме тебя.
        Мы помолчали.
        -Знаешь, - сказала Фарха, - а вот я наверно смогу тебе прислать открытку, когда буду в поселке. Только бумажную, как в старину.
        -Круто! - обрадовался я. - У тебя есть, чем записать адрес?
        Фарха кивнула, полезла за пазуху и достала небольшой кожаный кошелек, висевший на шее на шнурке. Оттуда появился маленький блокнот и карандаш. Замелькали странички…
        -Ух ты! - удивился я. - Ты еще и рисуешь?
        -Немножко… - смутилась Фарха.
        -Покажи! - попросил я.
        Она полистала блокнот перед объективами камер. Рисунки были совсем беглые, но уверенные и очень живые: горы, овцы, хижины, деревья, белье на растянутых веревках.
        -Это дом, где мы живем, - объяснила она, а затем открыла чистый листок.
        -Пиши, - скомандовал я. - Один-семь-два-… - я тщательно продиктовал индекс. - Новый Шахтур, седьмой район, Вторая парковая, дом шестьдесят два, Артур Галик.
        -Я через неделю в поселке буду и зайду на почту, - пообещала Фарха, убирая блокнот в кошелечек и пряча его за пазуху. - А жаль, что ты мне не сможешь прислать фотографию.
        Мне вдруг пришла в голову идея:
        -Слушай, а если ты скажешь дяде, что я тоже верую в Аллаха?
        Фарха засмеялась.
        -Дурачок ты. Пойди расскажи моему дяде, что ты веруешь в Аллаха и при этом фотографируешься.
        -А что, вам Аллах еще и фотографироваться запрещает?! - изумился я.
        Фарха пожала плечами.
        -Кому как. Дядя считает, что запрещает. - Она вдруг внимательно посмотрела на меня. - Слушай, а ты правда что ли веруешь в Аллаха?
        -Нет, но…
        -Но ты хотел бы поверить? Это просто! Достаточно трижды произнести…
        -Нет, Фарха, спасибо. Я в Иисуса верю.
        Фарха огорчилась и поджала губы.
        -Но это же выдумки. Был только пророк Иса. А бога Иисуса - нету такого.
        -Почему это нету? - обиделся я.
        -Потому что нет бога, кроме Аллаха, - объяснила Фарха.
        Я засмеялся.
        -Это он тебе сам сказал?
        -Это в Коране написано.
        -А Библию ты читать не пробовала?
        -Зачем? - удивилась Фарха. - Есть Аллах, он меня хранит, я это чувствую.
        Мне стало обидно.
        -Нет никакого Аллаха! Его твой дядя пастух придумал! Ты попробуй почувствовать Иисуса, вот он тебя точно любит! Потому что он вообще всех любит! Он не злой.
        -Это тебе Иисус сказал? - усмехнулась Фарха.
        -Это я сам чувствую! - обиделся я. - Иисус меня хранит всю жизнь!
        -Как он тебя хранит? - поинтересовалась Фарха.
        -Как… - растерялся я. - Как всех. А как тебя твой Аллах хранит?
        Фарха стала очень серьезной.
        -Аллах меня хранит каждый день. Вот вчера, например, он меня спас от смерти.
        -Это как? - удивился я.
        -Ну, когда ты выполз, я обратилась к Аллаху. И ты в меня не стал стрелять.
        Я надул щеки от возмущения, а затем специально всплеснул манипуляторами, чтобы она видела.
        -Не, ну нормально?! - фыркнул я. - Стрелять не стал - я, велел мне не стрелять - Иисус, а молодец все равно выходит - Аллах? Чего у тебя в голове вообще творится? Тебе ведь уже целых десять лет, не девочка!
        Фарха обиделась не на шутку.
        -Балда, нет никакого Иисуса! - Она вскочила и топнула ножкой. - Нет, и не было! Нет бога, кроме Аллаха!
        -Тьфу, - сказал я.
        -Весь день рождения испортил… - Фарха села рядом, надулась и отвернулась.
        Мы помолчали.
        -Ладно, - сказал я примирительно, - извини. Давай знаешь, как поступим?
        -Как? - насторожилась Фарха.
        -Пусть тебя и дальше хранит Аллах, если вдруг он существует. А меня сохранит Иисус.
        -Если он существует, - уточнила Фарха.
        -Ну да, - кивнул я. - А мы с тобой будем просто дружить. А когда вырастем, поедем в Лондон, возьмемся за руки и будем гулять по парку.
        Фарха просияла.
        -Давай! - кивнула она.
        Я вдруг неожиданно для себя протянул манипулятор и бережно взял ее за руку. Она не отдернула ладонь. Так мы сидели наверно очень долго - перед нами журчал ручей, вокруг пели кузнечики. А потом Фарха вздохнула.
        -Мне пора, - сказала она и погладила танкетку по корпусу.
        Я этого не чувствовал, просто шелест был в наушниках от ее ладони.
        -Пока! - вздохнул я. - До завтра?
        -До завтра, - кивнула она, поднялась и взяла в руки букетик. - Отвернись, я пойду через ручей…
        Я проворно развернулся на гусеницах, готовясь услышать, как Фарха за спиной будет шлепать по воде, но вдруг остолбенел: прямо передо мной в камнях пряталась грязно-белая танкетка.
        -Что, посмотрел мультики с нелюдями? - раздался голос Алисы, искаженный не то злобой, не то динамиком. - Теперь смотри последнюю серию!
        Прежде, чем я успел что-то сделать, пушка на танкетке дрогнула и послышался хлопок
        - один, другой, третий, четвертый… Тихо вскрикнула Фарха, застонала, а затем послышался тяжелый всплеск.
        Я рванулся вперед, понимая, что уже поздно, врезался в танкетку всем корпусом и ввел на панели код самоподрыва.

* * *
        Прошел месяц. С тетей Дианой и дядей Олегом мы ездили в районный штаб. Помню, у входа цвела сирень и толпился народ - военные с разноцветными нашивками курили, встав в кружок, армейцы-призывники сидели на чемоданчиках, ожидая чего-то. А вот разговор с комендантом не запомнился совсем.
        Потом ко мне домой каждый день ходила психолог Элена. Она говорила глупости, показывала дурацкие картинки и заставляла сочинять по ним сказки.
        Потом я снова начал ходить в школу. В патруль меня пока посылать не стали.
        Однажды мы с тетей Дианой, вернувшись из школы, поставили машину в гараж и стояли на крыльце. Тетя Диана ковыряла ключом в замке, а я разглядывал каменные плитки под ногами, задумчиво помахивая портфелем. По улице проехал мотоцикл и мягко притормозил напротив. Я поднял голову.
        -Простите, пожалуйста! - глухо спросил мотоциклист из-под шлема. - Не подскажете, Вторая парковая, дом шестьдесят два?
        -Это здесь, - ответил я.
        -А ты, наверно, Артур Галик? - спросил мотоциклист.
        -Да.
        -А вы кто? - тревожно обернулась тетя Диана, хватая меня за руку.
        Вместо ответа мотоциклист нагнулся, и вдруг в руках у него появилась небольшая коробка, перевязанная темным скотчем. Но я смотрел не на коробку, а руки мотоциклиста - ни на правой, ни на левой не было ИД.
        -Это тебе от Фархи! - яростно крикнул он, швырнул коробку прямо нам под ноги, а его мотоцикл взревел и рванулся прочь.
        Май-июль 2011