Проблема размерности Леонид Александрович Каганов
        #
        Леонид Каганов
        Проблема размерности
        Я откинулся на спинку кресла и оглянулся. Жизнь удалась. В отделе царила скука. Индианка Дженни раскладывала пасьянс. Хосе негромко переругивался с Дэном, глядя через плечо в его дисплей и отчаянно жестикулируя по своей испанской привычке. Я потянулся и глянул на иконку интерпретатора - обсчет массива едва перевалил за одиннадцать процентов, значит, еще часа два можно заниматься чем угодно. Прежде чем запустить трек снова, я проверил почту. И на тебе: пришло письмо от Пашки. Брат сухо писал, что ему снова отказали в американской визе. Это было мерзко. И главное -сделать я уже ничего не мог. Вздохнув, я поправил наушники и запустил трек.
        На этот раз наваждение рассеялось. Сперва показалось, что перкуссия вступает чуть раньше, а ведущий барабан, напротив, опоздал. Это огорчало, но было поправимо: пара щелчков по клавишам, позже, когда доиграет. К середине огорчила скрипка - теперь она казалась искусственной. Она и была искусственной, кто ж спорит. Стандартная скрипка из набора инструментов. Но минуту назад казалась нормальной, а сейчас почему-то резала ухо. Это тоже было поправимо - скрипок в наборах трекера имелось предостаточно, а можно было скачать еще миллион. Но теперь я вслушался в тему - ту самую великолепную тему, которую придумал в прошлый четверг, когда стоял в пробке. Тему, которую насвистывал всю неделю, боясь сесть и записать, ждал настроения - вдруг окажется неудачный день, мелодия не разложится по инструментам, не зазвучит, безнадежно сломается в каких-то высших материях, а потом будет поздно
        - наваждение испарится, и мелодию уже не оживить, сколько ни мучай трекер. Такое у меня уже бывало. Вот и сейчас наваждение кончилось разом - ничего волшебного в теме уже не слышалось. Проклятая скрипка. Опять Дастин Бродяга скажет...
        Разом вспомнились слова Дастина из форума эмбиент. «Твоя проблема, Энди, - желчно писал Дастин, - в том, что ты ограничен. Посмотри на свои куцые ритмы - это бульвар, куплеты для пьяной француженки, партия свирели. С таким подходом ты вообще не имеешь права считать себя начинающим композитором. Ты мыслишь одномерно
        - одной темой одного инструмента. А настоящая сложная музыка - всегда оркестр».
        Дастин Бродяга считался в композиторском форуме гуру и был обидно прав. Но согласиться с ним я тоже не мог. «Оркестр оркестром, - возражал я Дастину, - но ведь любое произведение строится на главной теме, а все остальное - вариации. И запоминается в музыке всегда главная тема. И если нет ее, никакой оркестр не спасет. И, возвращаясь с концерта, ты ведь насвистываешь мелодию, а не навороты оркестра». На что Дастин неизменно отвечал, что в этом и проблема: я, дескать, в силу своего примитивного развития способен чувствовать музыку лишь после того, как выдеру партию ведущего инструмента и устрою свист на прогулке.
        Такие споры у нас шли каждый вечер, и, черт побери, аргументов против Дастина у меня не оставалось: образование математика подсказывало, что многомерное всегда богаче, чем свернутое по ряду измерений. Хотя ту музыку, которую писал сам Дастин, слушать было невозможно - шум и какофония. Впрочем, Дастин и его подпевалы считали иначе. Тоже мне композитор Шнитке без образования, великое светило мелкого форума, четыреста скачивании в год. А у меня - триста, невелика разница...
        Я понял, что опять злюсь на Дастина, хотя злиться следовало на себя. Следующие два часа я пытался добавлять инструменты, перекладывать партии, строить бесконечные вариации и даже пустил фоном совсем другую мелодию - из своих ранних. Но вышла, как всегда, какофония.
        Обсчет массива давно закончился, синяя лямбда хаскеля мигала в углу дисплея, наверно, час, прежде чем попалась мне на глаза. Выходит, час занимался посторонними делами. Именно тут мне в голову пришла совершенно безумная идея - перегнать массив замеров в аудиотрек.
        Зачем? Что я рассчитывал услышать, кроме белого шума с нормальным распределением и скрежета нашего дурацкого веретена? Разве что похвастаться на форуме, что использовал для аранжировки не сэмплы из саунд-библиотек, а звуки космоса, полученные с орбитальной станции NASA, которая второй год висит над головой в пустоте и пытается измерить так называемый реликтовый гравитационный фон Вселенной, в существование которого верит только наш горе-профессор Авербан Каще. Но зато ему всегда верит Конгресс США, потому что Каще - единственный в мире темнокожий физик-теоретик, чьи родители когда-то сбежали из Сомали по католической линии. А еще он каждую пятницу играет в баскетбол с самим президентом США. Несмотря на возраст. Но в результате над головами налогоплательщиков второй год висит ванна, огромная вольфрамовая цистерна с водой высшей очистки, которую стоило абсолютно диких денег выбросить на орбиту и там под диким давлением разогреть до немыслимой температуры. Чтобы эта ванна фиксировала черепковское излучение. А она фиксирует только тишину и лишь месяц назад - веретено, которое, скорее всего, банальная
помеха от какой-нибудь бортовой электроники, хотя обсчет не сходится, как ни крути...
        Перегнать веретено в аудиотрек оказалось сложнее, чем думалось, - понадобилось сочинить программку на хаскеле (извините, Хосе, извините, Дженни, настоящий русский математик работает только на хаскеле). Я так увлекся, что даже не пошел на обед. Наконец веретено замеров превратилось в привычную лохматую гусеницу на экране трекера, но включить звук я не успел - на плечо легла тяжелая рука. Ну очень тяжелая - можно было даже не оборачиваться. Откуда он здесь? И как подкрался?
        -Мистер Лохенко, - пробасил Авербан Каще, как обычно безбожно коверкая фамилию. - У вас все о'кей? Или опять сочиняете песенки на работе?
        -Это данные, мистер Каще, - честно сообщил я. - Наш массив.
        -Хорошее объяснение, мистер Лохенко, - холодно и с расстановкой произнес Каще. - Вы сейчас объяснили, что считаете меня идиотом. И это, увы, не первый раз. Однако я в курсе, как выглядит музыкальный редактор.
        -Мистер Каще, я действительно загнал наше веретено в музыкальный редактор.
        -Цель?
        Я задумался.
        -Любопытство, - нашлось наконец нужное слово.
        -Разрешите и мне полюбопытствовать? - Каще содрал с моей головы наушники и нацепил на свой выбритый череп. При этом ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы не порвать шнур. - Включите! - попросил Каще.
        Ничего не оставалось, как нажать пуск. Дженни, Хосе и Дэн смотрели с сочувствием. Каще слушал недолго.
        -МЕДЛЕННЕЙ В ПОЛТОРА РАЗА И СНАЧАЛА! - прорычал он, как любой человек, забывший, что он в наушниках.
        Это было странно. Я сменил скорость и запустил снова. Прошло несколько томительных минут, из наушников долетали шорохи, но что именно там слышит Каще, было не разобрать. Выбритый череп потемнел еще больше.
        -Еще раз, сначала, - зловеще повторил Каще, когда полозок уперся в край и остановился.
        Я снова включил трек. На этот раз Каще дослушал только до середины, рывком стянул с головы наушники и распрямился.
        -Мы поступим так, - сообщил он. - Подготовьте мне до завтра полный отчет, что вы
        - лично вы - сделали за полугодие. Для бухгалтерии, - уточнил он с ударением. - И заявление. И на этом мы расстанемся. Вы неплохой математик... наверно. Даст бог, найдете себе применение в других проектах NASA. Но не в моих. Всего доброго, мистер... Лощиненко.
        Это был первый раз, когда Каще напрягся и выговорил фамилию правильно. Подчеркнул серьезность сказанного.
        -Мне жаль, мистер Каще, - вздохнул я.
        -Мне тоже.
        Спорить с Каще бессмысленно. Было очень обидно, и лишь слегка утешала мысль, что у самого Каще положение гораздо хуже: рано или поздно ему тоже придется писать свой отчет - о том, что сделала за два года вольфрамовая ванна с водой на геостационарной орбите. Это понимают все, потому он так и психует последнее время.
        -Мне жаль, мистер Каще, - повторил я.
        Тот не ответил - повернулся и зашагал к выходу. И когда стеклянные двери отдела почтительно разъехались перед ним, остановился в проеме, обернулся и добавил:
        -Да, и к докладной приложите сам текст.
        -Что, простите?
        -Текст, - без интонации повторил Каще. - Ваш текст.
        -Какой текст?
        -Спич, который вы сочинили. Хочу прочесть с листа и показать знакомому психиатру.
        Каще вышел. Стеклянные створки постояли недоверчиво и мягко закрылись. А я сидел еще долго, тупо глядя на экран и никак не решаясь нацепить наушники и запустить трек.
        Надо признать, что, несмотря на заносчивый характер, Авербан Каще обладал и многими приятными чертами. Во-первых, он никогда не перебивал. Мог заявить «вы бредите» или «пойдите прочь, нам не о чем говорить» - но только после того, как собеседник закончит. Во-вторых, Авербан Каще никогда ничего не отметал сходу, а лишь требовал проверки. В-третьих, если было надо, он с удивительной легкостью умел менять точку зрения и совершенно спокойно признавал свои ошибки. Да и вообще был отходчив. Наконец, он быстро соображал и столь же быстро принимал решения.
        Уже через пятнадцать минут после того, как я догнал его в коридоре и заставил меня выслушать, над перегонкой веретена в аудио трудился какой-то личный IT-отдел Каще. Сам он потребовал, чтобы я дал подписку о неразглашении, срочно вызвал начальника внутренней безопасности и долго с ним о чем-то говорил в кабинете.
        Все это время я провалялся в приемной на диване с ноутбуком и наушниками - набирал проклятый текст со слуха. А когда набрал, сделал еще и редакторскую версию - переложил этот чудовищный акцент на нормальный литературный английский. Наконец Каще меня вызвал.
        -Энди, дружище, садитесь, - он приветливо показал на кресло, а сам метнулся к кофеварке, - кофе?
        -Спасибо, не откажусь.
        -Энди, - буднично возясь с кофеваркой, начал Каще, - скажите, а каково ваше мнение? Я так и не успел спросить в этой суете.
        Я задумался.
        -Варианта два: либо это чья-то шутка, либо это правда.
        -Допустим для начала, шутка. Какие версии?
        -Либо кто-то навел помеху на аппаратуру на орбите, ну, на ванну...
        Каще вздохнул.
        -Мне очень обидно, когда нейтринный резонатор вы называете ванной. Я знаю, вы все его так называете за моей спиной. Но я потратил на него почти двадцать лет, и мне обидно.
        -Простите. Я продолжу: второй вариант - кто-то обманул приемную станцию на Земле, подсунул сигнал якобы со спутника. Третий вариант: кто-то проник в сеть дата-центра и поменял данные уже у нас.
        -Веретено зафиксировано на орбите, - покачал головой Каще.
        -Но подменить его на звуковой ролик могли на Земле.
        -Зачем?
        -Я сейчас просто фантазирую.
        -Фантазируйте. Но эту версию я тоже проверил - веретено никто не менял.
        -Как проверили? - удивился я.
        -Отправил на орбиту команду компьютеру сконвертировать данные прямо на орбите, взяв их из блока самописца. И вниз отправить готовый звук в mp3... - Каще помолчал. - Ну а если это правда? - спросил он. - Вы сделали расшифровку этого чудовищного акцента, как я просил? Прочтите мне.
        Я начал читать:
        Плесень жизни! Ничтожества трехмерного мира! Перед вами послание из высших измерений, которое вы вряд ли додумаетесь запеленговать и услышать! Мы, жители
18-мерного пространства, отправили его, просто чтобы сообщить: вы грязь под ногтем Вселенной! Вселенная огромна, и число ее измерений бесконечно! Но именно вы живете на том последнем рубеже, где пространство свернулось почти по всем осям и его размерность стремится к нулю! Трехмерные плоские амебы! Ваш мозг даже не в состоянии представить, как на самом деле выглядит настоящий мир! Длина, ширина, высота - вот и все, что доступно вашему пониманию! А знаете ли вы, что существует еще долгота, глубинность, выдлинность... тьфу! У вас и слов таких нет в вашем примитивном языке! Вы когда-нибудь видели красоту хотя бы пятимерной живой природы? Способны себе представить шестимерное искусство? Восьмимерные спортивные игры? Так с чего вы, зазнавшиеся кляксы грязи, вообразили себя лучшими во Вселенной? Знали бы вы, как нам, жителям 18-мерных пространств, смешно, когда клякса начинает хвалиться своей природой, спортом и культурой, считая себя лучшей в мире! Ущербные ничтожества! Сидите тихо в своей сплющенной дыре и помните: вы грязь, плоская тупая грязь.
        -Хорошая расшифровка, - похвалил Каще. - Но мне помнится, что в оригинале слово
«Вселенная» они произносили не как world, а как universe. «С чего вы, кляксы, вообразили себя the best in the Universe?»
        -Именно так, - кивнул я. - А есть разница?
        -Есть, - ответил Каще серьезно. - Вы вообще телевизор смотрите, Энди?
        -Нет, - признался я удивленно. - А у вас хватает на это времени?
        -Утром, пока пью кофе. Так вот, «The best in the Universe» - это цитата. Слоган рекламы пива, которая сейчас везде. Они обиделись именно на это! Вы же видите по тону -они обиделись на нас! Улавливаете мысль?
        -Нет, - честно ответил я.
        Каще встал и зашагал по кабинету своей нелепой приседающей походкой, задумчиво отмахивая рукой. За эту походку его за спиной называли баскетболистом.
        -Как бы ни был чудовищен акцент, - сообщил он, снова остановившись передо мной, - но тот голос произнес отчетливо: вы, плесень, смеете хвалиться своей природой, культурой и спортом. Вам ничего не напоминает этот список претензий?
        -Не понимаю. - Я покачал головой. - К чему это все?
        -Ну вы же физик-математик! - взорвался Каще, раскинув в стороны свои длиннющие руки. - Включите мозг! Станция! Орбитальная станция, где работает нейтринный резонатор! Три телеканала! Вы разве не знаете, какие каналы транслирует станция?
        -Каналы? - изумленно переспросил я. - Какие каналы?
        Авербан Каще сразу успокоился.
        -Я думал, это не секрет, - вздохнул он с горечью. - Вы никогда не задумывались, почему данные поступают только два часа в сутки? Потому что некоторые любители сэкономить запихали на мою станцию еще кучу военных камер и огромный ретранслятор, который гоняет три телеканала. Точнее четыре: спортивных два, еще один - природа и один - культура. А нам оставили только два часа тишины. Вот они их и ловят, эти каналы, наши 18-мерные братья по разуму!
        -А что, - растерянно спросил я, - им нужна для этого станция, они не могут ловить каналы нигде больше?
        -Как видим, не могут! - воскликнул Каще, глаза его горели. - Там же в вакууме в полной изоляции вечно разогретый нейтринный резонатор! И на нем же сидит мощнейший передатчик телеканалов двадцать два часа в сутки! И два часа в сутки - наш тончайший приемник нейтрино. Логично предположить, что это единственный способ обменяться информацией между мирами, единственная точка соприкосновения. По крайней мере так следует из их письма. У вас есть другая гипотеза, Энди?
        -Нет... - Я задумался, пытаясь понять, шутит Каще или всерьез верит, что с нами связался 18-мерный разум. - Но что ж тогда выходит? Что существует другой разум? Что он несоизмеримо мощнее нашего, они сумели запеленговать наши сигналы, догадались, как расшифровать их, изучили наш английский, чтобы кое-как выражать свои мысли, и наконец, построили систему, которая смогла передать нам сообщение из их мира - причем на совсем ином принципе, чем передатчик телеканала. Это действительно надо иметь потрясающе мощный разум!
        -18-мерный, - напомнил Каще. - Но ничего потрясающего я не вижу.
        -Но выучить наш язык!
        -Двухлетний ребенок это делает играя.
        -Но 18-мерное пространство... Они имеют полное право критиковать нас.
        -Вы полагаете? - Каще насмешливо заглянул мне в лицо. - Высший разум пришел объяснить нам, какая мы грязь?
        Я пожал плечами. Каще принялся расхаживать по кабинету.
        -Вот представьте себе, Энди, что вы вернулись в Россию... - начал он, но остановился и задумался. - Нет, неудачный пример. Представьте меня: допустим, меня пригласили читать лекции в Сомали. Вы можете представить себе ситуацию, что я на этой лекции буду втолковывать соотечественникам, что они малограмотное ничтожество в чудовищ но отсталой стране, а я великий физик с мировым именем?
        -Нет. Совсем нет.
        -А ситуацию, когда ко мне подбегут соотечественники и начнут кричать, что я зазнавшаяся грязь, бездарность, позор великой страны Сомали, ходячее невежество, дремучий некультурный ублюдок, рожденный сомалийской шлюхой и согрешившим миссионером?
        -Ну... - опешил я. - Это больше похоже на правду.
        -Вот именно, - задумчиво сказал Авербан Каще. - Вот именно.
        -Тогда, может, там какой-нибудь 18-мерный ребенок играется? - предположил я. - Или отморозок типа наших радиолюбителей? Не могут же политики столь развитой цивилизации делать такие глупые заявления?
        Авербан Каще грустно усмехнулся.
        -Вы слишком хорошего мнения о политиках, Энди, - сказал он с расстановкой. - Слишком хорошего.
        Мы помолчали. Каще глянул на часы.
        -Пора, - кивнул он. - И... простите, Энди, что на вас накричал сегодня. Вы прекрасный математик, и я горжусь, что вы в моей команде. И ваше музыкальное хобби лишь подтверждает вашу разносторонность. Никого не слушайте, пишите музыку, если это помогает работе. Если что-то вам мешает или какая-то проблема - не стесняйтесь, обращайтесь.
        Я кивнул. А потом понял, что другого случая не будет, набрался смелости и выпалил:
        -Я очень люблю младшего брата. А ему не дают гостевую визу.
        Каще кивнул, словно ему и впрямь были известны такие подробности моей биографии. Впрочем, почему бы нет?
        -Если не ошибаюсь, ваш брат - спггнпа!? - спросил он.
        -Это неправда! - горячо возразил я. - Он программист! Он талантливей, чем я!
        -Хакер, - уточнил Каще.
        -Он не был виноват. - Я опустил взгляд. - Он ничего не украл, его подставили. Нужно было кого-то посадить. Это было давно. И что, если человек отсидел год в колонии, он уже не человек?
        -Хорошо, я понял, - кивнул Каще, распахивая наладонник и что-то помечая стилусом.
        - Но обещать ничего не могу.
        Из стеклянного закутка толпой валил народ с колясками и чемоданами. Пашка появился последним. Вышедшая с ним пожилая негритянка в полицейской форме остановилась в отдалении и придирчиво наблюдала, как мы обнимаемся и хлопаем друг друга по плечам. За то время, что мы не виделись, Пашка потолстел, поставил все передние зубы, обзавелся золотыми очочками и стал еще более улыбчив. Когда мы выезжали с парковки, раздался звонок.
        -Энди, вы где? - раздраженно произнес Каще.
        -В аэропорту, брата встретил. Я же взял выходной сегодня.
        -Через сколько сможете быть у меня в кабинете?
        -Ну... - Я задумался. - Мне надо сначала завезти брата домой...
        -Не надо нигде задерживаться! - раздраженно перебил Каще. - Я выпишу пропуск, брат пройдет с вами.
        -Случилось что-то? - насторожился я.
        -Случилось, - сухо ответил Каще. - Пришло второе веретено.
        Секретарша осторожно провела нас в кабинет, где сидели семеро человек. Одного я знал - это был начальник безопасности. Мы с Пашкой тихо сели. Каще ничего не заметил - он читал текст с наладонника. Мы услышали только концовку:
        ...такого ничтожества. И если вы, трехмерная грязь, еще раз посмеете громко булькнуть, будто вы тут цари Вселенной и обладатели разума, мы вас просто сотрем вместе с вашим плоским мирком. Ясно?
        Наступила тишина.
        -Мое мнение: пора докладывать президенту, - произнесначальник безопасности.
        Да? - нервно обернулся Каще. - А если завтра выяснится, что это чья-то дурацкая шутка, как мы будем выглядеть перед президентом и Конгрессом? Все мы, весь наш центр со всей нашей... - Он запнулся, но все-таки закончил: - Вольфрамовой ванной. Она и так уже всем там...
        Каще замолчал, нервно массируя бритую голову длинными черными пальцами. Снова наступила тишина.
        -У кого есть идеи? - глухо спросил Каще. - Что думает Лощиненко, он здесь?
        Каще поднял взгляд, обвел глазами присутствующих, на миг остановился на мне, но в следующее мгновение уставился на Пашку. Брови его удивленно поползли вверх.
        -Мое мнение, - произнес Пашка с отчетливым русским акцентом, - понтуются они, дело понятное. Пугануть их надо разок в ответ, зачморить как следует. А то, если мы не ответим, они поймут, что с нами так и надо. Ну а если что - задний ход потом всегда дать можно, извиниться и выставить крайнего. Зато посмотрим, как они отреагируют, и поймем, шутка это была чья-то или правда.
        Пашка замолчал, а Каще еще долго в упор разглядывал его.
        -Простите, - наконец догадался Пашка и смутился, - вы на меня посмотрели и назвали по фамилии... Я думал, вы меня спрашиваете.
        Каще перевел взгляд на меня.
        -Энди, вы меня удивляете, - прошипел он. - Вы, оказывается, рассказали брату-уголовнику все то, о чем дали подписку? И вы имели наглость привести его сюда, в мой кабинет?
        -Вы же сами пропуск выписали, сказали - пусть пройдет... - растерялся я.
        -В здание пройдет! - заорал Каще. - В здание, кофе попить в буфете! Но не в мой кабинет на закрытое совещание департамента!
        Начальник безопасности проворно поднялся и шагнул к нам, но Каще вдруг остановил его взмахом руки и опять уставился на Пашку. На этот раз на лице его появилась задумчивость.
        -Я не уверен, что это хорошая идея, - говорил Пашка, пока его гримировали. - Вряд ли у меня получится быть убедительным. Я же не уголовник и никогда не вел силовых переговоров на таких тонах и в такой терминологии. Просто видел, как это делают уголовники, вот и все.
        -Примени актерский талант, - посоветовал я. - Импровизируй.
        -Кроме того, у меня плохой английский.
        -Ничего, - напомнил Авербан Каще, - у них еще хуже.
        -Кроме того, - продолжал Пашка, - вы меня подставляете - это еще ладно. Но получается, что я подставляю Россию! Изображаю русского генерала, который говорит за все человечество!
        -Они смотрят американские каналы, поэтому ядерный русский генерал - это именно тот образ, который они поймут.
        -Но, - возразил Пашка, - если что, все шишки посыплются на Россию, а вы как бы ни при чем!
        -В данной ситуации у нас с Россией общие интересы! - лицемерно поднял палец начальник безопасности. - И вообще, мы выведем это заявление по каналу «Природа». Если что - скажем, что заявление отправило частное лицо из офшорной зоны. Скажем: извините, виновные наказаны.
        -Офшорная зона-то тут при чем? - опешил Пашка.
        -Готово! - перебила гримерша.
        Пашка поиграл пальцами, разминая их, раздвигая пошире. Поправил папаху и китель с орденами.
        -Только уберите Энди, - сказал Пашка. - Его циничная ухмылка очень сбивает.
        Я вышел в коридор и прикрыл толстую, обитую кожей дверь. Вскоре над ней загорелась красная надпись «Соблюдайте тишину!». Я приложил ухо к мягкому кожзаменителю. Долетали только отдельные слова:
        ...и крутые, что ли, здесь самые? ...скучно жили, проблем захотелось? ...чо, самая крутая размерность - восемнадцать? ...да вы три шестерки, а не восемнадцать ...кто у вас главный, щурята? ...наши братки из три тысячи двести пятьдесят-мерного пространства велели передать ему, червю Мебиуса... и если еще раз, суки, будут такие наезды... в узел Минкевича скрутим, в бутылку Клейна засунем и в конус Эйнштейна запихаем...
        Всех участников каще отправил пока в отпуск. Ролик, записанный Пашкой, крутили на станции каждый день - но вне сетки, телезрители его видеть не могли. Мы с Пашкой отправились на машине в Майями. Пашка шутил и рассказывал анекдоты, а вот у меня на душе было очень неспокойно. И когда раздался звонок с неопределившегося номера, я почувствовал, что сердце на миг остановилось.
        Но звонили из «Эм-Ви-рекордс» - с ума сойти, они нашли в интернете мою музыку и предложили контракт! Все как у больших: контракт, выпуск пилотного диска, презентация в галерее. Мы спешно вернулись в Долину. Следующая неделя прошла в суете, подготовке и переписках с юристами. Презентация в галерее, правда, оказалась не только моя -в программе были еще пять композиторов, которых «Эм-Ви» раскручивает, в том числе Джемик и Стейтон, отцы жанра. С одной стороны, внимания на меня пришлось мало, с другой - в такую обойму вдруг попасть...
        После презентации ко мне подошел низенький юноша с нездоровой кожей и засаленными волосами. Помявшись, он робко попросил автограф на диске.
        -Кому писать? - спросил я.
        -Дастин Бродяга, - произнес пацан и потупился, смущенно шмыгнув носом. Помолчал и добавил совсем робко: - Энди, ты теперь звезда... Может, и за меня словечко замолвишь продюсерам? По старой дружбе?
        -Хорошо, - пообещал я великодушно. - Только напиши хороший трек с проработанной центральной темой, а не какофонию.
        -Да-да! - закивал Дастин. - Я сделаю и тебе пришлю! Спасибо тебе!
        И в этот момент зазвонил мобильник. Звонил Авербан Каще.
        -Третье веретено пришло, Энди, - сообщил он весело. - Совсем короткое: «Извините. Виновные наказаны. Больше не повторится».
        -Опа... - только и выговорил я. - Выходит, это не земной шутник был?
        Да. И еще мы теперь знаем: интеллект от размерности не зависит.