Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Ишбулатов Юрий : " Пепельная Столица " - читать онлайн

Сохранить .
Пепельная столица Юрий Михайлович Ишбулатов
        Костяной панцирь Нуаркха покрыт трещинами, под ним болят старые раны. Ему пора заставить себя отдохнуть, и путешествие по живописным небесным островам кажется прекрасной идеей. Только у Проклятья на одноглазого бродягу другие планы. Оно стаскивает Нуаркха под облака - в раскаленный пепельный город, терзаемый жаждой и ненавистью. Там в воздухе витает горячая пыль и ощущение неизбежного рока. Но каждый шрам Нуаркха - напоминание о пережитой передряге, он давно умеет обращать катастрофы себе на пользу.
        Юрий Ишбулатов
        Пепельная столица
        ПРОЛОГ. ДЕТИ УРБА

87 год 4 эры. 3 день сезона парящего дыхания.
        Нуаркх сидел в полутемной каюте, спиной к двери и лицом к деревянной стене. Он принадлежал к народу тоннельников с Урба и родился когда-то в касте Солдат. Судьба, уготовленная королевой-матерью, прослеживалась в каждой черте его внешнего вида. Жилистое тело покрывал прочный болотно-зеленый панцирь, усеянный зазубренными шипами. Даже ладони ощетинились загнутыми крюками, а длинные пальцы венчали когти. Выпрями он спину и зигзаги ног, то вытянулся бы на два с половиной метра. Две длинные руки, на каждой по паре локтей, лежали на подобранных коленях и лениво взбалтывали откупоренную бутылку сидра.
        Вязкие капли обжигающего пойла текли по четырем зазубренным жвалам Нуаркха и исчезали в копне чувствительных отростков, которые напоминали короткую бороду. Длинные отростки украшали и скальп, становясь подобием неряшливой шевелюры, в которой позвякивали цветные колечки. На остром лице, прикрытом угловатой костяной маской, остался один выразительный грязно-желтый глаз. Он вспыхивал раскаленным диском, когда к нему прикасались заблудшие солнечные лучи. Второе веко было заштопано грубой кожаной нитью.
        Под ногами скрипел и плавно покачивался пол, на стенах тускло мерцали осветительные кристаллы. За рядом круглых иллюминаторов клубился густой сизый туман, проносились комки мокрой земли и бушевали песчаные бури. С палубы доносились приглушенные крики команды, мачта потрескивала под напором непредсказуемого ветра Перекрестка Миров.
        Нуаркха безразлично рассматривал царапины, обезобразившие аккуратные доски его комнаты, и методично вычищал мелкие щепки из-под когтей. Он пытался удержать в памяти детали ночного кошмара, от которого очнулся пару минут назад. Пугающие видения давно перестали удивлять. Снова были ножи, вонзающиеся в спину, и холодные глаза, пристально следившие из темноты. Сознание и сейчас рисовало угрозу за сгорбленной спиной, но Нуаркх не позволял себе оборачиваться и не развеивал неприятные наваждения. Он прислушивался к тревоге, зреющей внутри, будто надавливал на болезненную рану, и пытался привыкнуть к страху.
        За последнюю дюжину лет эти странные практики не принесли никакого результата, напротив Проклятье Урба неуклонно усиливалось. В детстве панцирь Нуаркха был полупрозрачен и мягок, а Проклятье Урба лишь ненавязчиво напоминало об опасности и не позволяло надолго расслабляться. Постепенно тревога набирала силу и переставала уходить. Когда Нуаркху перевалило за сотню лет, Проклятье уже не помогало, но пыталось убить. Ощущение надвигающегося рока отпускало только, когда тоннельник стоял перед лицом реальной смертельной опасности. Нуаркх все чаще бросался в авантюры и все меньше отдыхал, панцирь покрыли неисчислимые борозды, черную кожу обезобразили бугристые шрамы. Как и все дети Урба Нуаркх не старел, но Проклятье еще никому не позволило прожить больше полутора веков.
        За спиной послышались торопливые шаги, на этот раз настоящие. Мягкие башмаки сначала шоркали по коридору, но потом нерешительно замерли перед закрытой дверью. Нуаркх выдохнул и натянул на жвала маску-переводчик, инкрустированную голубым светоносным кристаллом.
        - Не мнись, Лан, заходи, - измятая тряпичная маска преобразовала глухие щелчки в монотонную речь на общем языке. За стеной раздался удивленный вздох, невысокая девушка осторожно отворила дверь.
        Лантрисс Калменхайм держала в одной руке блюдо с печеной сизокрылкой, а в другой бутыль терпкого Афритового сока. Внешность ее была заурядной, но не отталкивающей: не слишком изящные, широкие скулы, вздернутый нос с расширяющейся кверху переносицей и шестью ноздрями по бокам. Платиновые волосы лежали в растрепанной косе. Тонкие губы девушка нервно поджала, ее пышные щеки покрывал нездоровый румянец. В ореоле темных синяков бегали полностью сизые глаза. Невысокая, две ноги, две руки, не слишком стройная фигура и кожа с зарождающимися морщинками. Обычная Надоблачная Хинаринка, или просто «бледная».
        - Я слышала, как ты царапаешь стену, зашла проведать, - прошептала девушка, замявшись на пороге.
        - Уверена? Может дело в том, что через пару часов мы окажемся на Урбе - самом опасном из Четырех Миров? Тебе ведь просто страшно? - бросил Нуаркх через плечо и ехидно прищурился.
        - Обязательно быть такой занозой? - воскликнула девушка, решительно подошла к сгорбленному тоннельнику, который сидя дотягивался ей до живота.
        - А вообще ты прав. Огромные змеи-разбойники и пасть, которая пожирает мир… мурашки по коже, - тихо призналась девушка и поникла.
        - Почему Калрингер позволил тебе отправиться в эту экспедицию? - обернулся Нуаркх и снисходительно улыбнулся выразительным глазом.
        - Потому что я - один из лучших специалистов по культуре и истории Четырех миров, - с напускной самоуверенностью призналась девушка и протянула копченную птицу.
        - Как тебе это поможет, когда Змеи начнут отгрызать ноги? - заискивающе спросил Нуаркх, а затем вонзил когти в жирный окорочок сизокрылки. Мощные трехпалые кисти перемалывали кости и выдирали куски пряного мяса. Девушка непроизвольно поежилась и отвела взгляд, - они нападут рано или поздно. Даже мой симбионт их не заметит, пока не станет слишком поздно.
        - Прекрати! - отмахнулась Лан и топнула ногой. Нуаркх дернулся от короткого свистящего смешка и отправил измочаленный ломоть мяса в ротовую щель, - лучше расскажи мне, как успокоиться.
        - Садись, покажу один трюк, - сжалился тоннельник. Девушка недоверчиво нахмурилась, но опустилась на пол рядом с шипастым гигантом. Нуаркх движением глаза указ на стену, а потом отвернулся и влил в блестящую от жира пасть щедрую порцию пойла.
        - Я должна просто смотреть на стену? Так еще страшнее, кажется, кто-нибудь вот-вот подкрадется сзади, - поежилась девушка, непроизвольно оборачиваясь.
        - В этом и смысл. Страх нельзя прогнать, но его можно изучить и преодолеть.
        - Какой-то бред, - пожала плечами Лан, а затем прикоснулась подушечками коротких пальцев к истерзанным доскам, - ты так проводишь каждый день, ужасно.
        - У всего есть плюсы, - бодро отозвался Нуаркх, - для тебя страх - нечто ужасное и немыслимое, то чего стоит избегать любой ценой. На деле, за страхом скрываются лучшие вещи в жизни. Принятие страха - дарит свободу.
        - Кажется, ты сходишь с ума, - девушка пригубила афритовый сок и поморщилась от кислого вкуса, - Пасть Урба ведь не сможет уничтожить наш корабль? Паруса выдержат? Они же каменные!
        - Парящий камень довольно хрупкий и обязательно треснет, если пасть подберется близко, - отозвался тоннельник, и девушка жалобно пискнула. Тоннельник разочарованно покачал головой, - прекрати хныкать, «Бродячий Галафеец» достаточно быстрый корабль он сможет уйти от Пасти. Кстати о ней, посмотри в окно.
        Лантрисс резко поднялась и припала к ближайшему иллюминатору. На ее широко распахнутые глаза легли яркие пурпурно-зеленые блики. Девушка сглотнула ком в горле и слабо задрожала. Клубящийся туман Перекрестка Миров расступился, бледно-зеленое Урбское светило озарило каюту. Изумрудно-пурпурные облака обняли борта небесного корабля. Далеко внизу заблестели бескрайние равнины, усеянные обсидиановыми пиками. На острых блестящих гранях танцевали слепяще яркие краски. Мир Урб - был огромным кольцом, поэтому горизонт постепенно закручивался вверх и огибал солнце.
        - Красиво… - призналась Лантрисс, наблюдая за чарующей панорамой.
        - Отвлекая красотой хвоста, Урб оскаливает пасть. Скоро начнет трясти, - Нуаркх неохотно поднялся, отшвырнул пустую бутылку и сгреб взвизгнувшую Лантрисс. Тоннельник оттащил брыкающуюся девушку к двери и вцепился трехпалой кистью в косяк.
        - О, Хин! У нас же еще была пара часов! - всхлипнула бледная, задыхаясь в мощных руках и путаясь в складках невзрачного платья. Затем ее глаза распахнулись, а изо рта вырвался сдавленный крик. Позади кормы «Бродячего Галафейца» бушевала Пасть Урба. Это была стена ревущего вихря, заслонившая горизонт и половину неба. Она неспешно шествовала по миру-кольцу, разгрызая обсидиановые пики и цветные облака. Пасть гнала перед собой каждое живое существо и разрушала старый мир, создавая позади новый пейзаж из осколков старого.
        Огрызки скал пронзили паруса «Галафейца», грохот заглушил сигнал тревоги. Каюта задрожала, жалобно взвыли стены и половицы. Пыль посыпалась с потолка, посуда упала со стола и разбилась с тонким резонирующим звоном, который утонул в оглушительном гомоне. Сердце корабля низко заурчало, воздух нагрелся и завибрировал. Судно ускорилось, и рокочущая геенна осталась позади.
        Ликующие вопли наемников донеслись с палубы, Нуаркх поддержал их свистящим смехом. Лантрисс почувствовала, как задрожали ноги. Ее взгляд налился темнотой, девушка жалобно пискнула и обмякла в хватке тоннельника.

* * *
        Нуаркх осторожно поднял Лан на руки и, оттолкнув дверь ногой, вышел в коридор. Всюду царила суматоха, по трюму витал страх и запах холодного пота. Поврежденные лампы тускло мигали в тисках стальных канделябров. Через пробоины корпуса в недра «Бродячего Галафейца» пробивались столбы фиолетово-зеленого света и клубы обсидиановой крошки. Крупные осколки скал завязли в стенах и потолке.
        Тоннельник поморщился, когда чувствительный слух начали терзать испуганные выкрики и сдавленные рыдания. Почти две трети команды были учеными и дипломатами. Многие из них уже пожалели, что решились на соблазнительную авантюру и отправились на Урб с первой же крупной экспедицией. Некоторые метались по судну в приступе паники, другие бесцельно шатались, зажимая раны и спотыкаясь о разбросанные вещи. Бравые наемники, облаченные в накидки с пятью скрещенными копьями, напротив были в приподнятом настроении. Не прерывая оживленные беседы, они успокаивали раненных и вели их в лазарет. Другие уже спешили на палубу с ремонтными наборами.
        Нуаркх взобрался по крутой лестнице и вырвался из полумрака внутренних помещений. Палуба блестела от въевшейся обсидиановой крошки, всюду зияли пробоины. Паруса из тонких пластин парящего камня жалобно трещали на мощной центральной мачте. Каменные осколки выворачивались из зажимов и медленно плыли вверх чтобы накрыть судно ярко-желтым куполом. Сквозь медленно вращающиеся обломки проглядывался силуэт кольца-Урба, мрачневший на фоне колючих звезд. Десятилетия прошли с тех пор, как Нуаркха изгнали из племени и он был вынужден покинуть родной мир. Снова увидев позабытую панораму, тоннельник вспомнил о детстве и старых друзьях, которые уже давно растворились в желудках змеев.
        - Как она? - Нуаркха из раздумий вырвал мелодичный голос Орека Каламита - офицера наемников и капитана «Бродячего Галафейца». Он был уроженцем мира под названием Син, но вырос среди народа Лантрисс, и пытался подогнать внешность под их стандарты. Поэтому темно-синяя пятнистая шерсть была тщательно выбрита, лезвие щадило лишь роскошные вибриссы, кустистые брови и пышные кисточки на острых ушах. Орек был невысок, примерно как Лантрисс, но почти вдвое шире. На мускулистом четырехруком теле трещал синий капитанский китель, под цвет огромным, выпученным глазам. Мозолистые кисти с ухоженными когтями укрывали тонкие перчатки из кремовой кожи. Массивный разветвленный хвост, заменявший ноги, был скрыт под светло-бежевой тканью.
        - Это рана кажется довольно неприятной, - Орек пристально рассматривал предплечье Лантрисс, запачканное ее голубой кровью.
        - Вырывалась и порезалась о мои руки. Ничего серьезного, разве что шрам останется, - небрежно отмахнулся Нуаркх, - Пасть сожрала кого-нибудь?
        - Одного дипломата из бледных, не успели оттащить идиота от борта, - наемник пожал массивными плечами и широко улыбнулся. В разрезе тонких губ сверкнули ряды выбеленных клыков, - пару наших зацепило осколками. Не слишком гладкое начало, но мы не собираемся поворачивать назад.
        - Зануду Филмафея чудом не сдуло? - с надеждой поинтересовался Нуаркх, неспешно подходя к парапету.
        - Ха, эту гору не сдвинуть даже пасти, - Орек облокотился на резные перила, парой свободных рук он ловко забил курительную трубку. Клыки звонко клацнули на тонком мундштуке, расслабившееся лицо Орека исчезло за клубами ароматного голубого дыма, - когда нам ожидать первое нападение змеев?
        - Мы пока слишком близко к Пасти, им не до нас. Атаки начнутся приблизительно через неделю, но бдительность на Урбе лучше никогда не опускать, - отозвался Нуаркх и небрежно усадил Лантрисс на порванный мешок, из которого струилось мелкое зерно.
        - Разве ты не хотел отнести ее в лазарет? - удивился Орек, опуская взгляд на обмякшую девушку.
        - Ничего с ней не случится. На Урбе даже заражение получить нельзя, - внимание Нуаркха уже приковала многоцветная панорама, проплывавшая далеко внизу. Легкий порыв ветра принес ненавязчивые аромат растений, которые буйствовали в разветвленных подземных пещерах.
        - Давно тут не был? - поинтересовался Орек, пуская колечки густого дыма.
        - Около восьмидесяти лет, - прикинул Нуаркх, рассматривая знакомые созвездия на болезненно-зеленом небе.
        - Ого… не скучал по дому, здесь довольно красиво? - Орек хмыкнул и не дал Лантрисс свалиться на палубу, усеянную острыми осколками.
        - Мой дом давно на Перекрестке Миров, - чувствительные глаза Нуаркха рассматривали красную осоку, припорошившую загнутые обсидиановые пики, - тем более панорамы Урба быстро приедаются. Бесконечные скалы и тоннели. Даже закатов и рассветов нет, светило будто приколочено к небу.
        - Зато здесь некогда скучать, - усмехнулся наемник, и стер синюю кровь, сочившуюся из рассеченной губы.

87 год 4 эры. 47 день сезона парящего дыхания.
        - Ты был прав. Уже тошнит от этих скал, - брезгливо процедил Орек, неохотно пережевывая ломоть жесткой солонины. Свет Урбского светила проникал в каюту через огромное окно и проливался на перевернутый силуэт наемника, который вцепился разветвленным хвостом в перекладины на потолке. Капитан потянулся, выпуская из подушечек отросшие когти, и сонно зевнул. За шесть недель путешествия, он покрылся густой темно-синей щетиной со светло-пепельными пятнами, а сюртук сменил на белую рубаху с пышными рукавами. В лоснящейся шерсти бледнели новые бугристые шрамы, костяшки покрывали свежие ссадины, а из-под распахнутого воротника выглядывали бинты.
        - Бросай уже, - Нуаркх скучающе растянулся в массивном кресле, закинув ноги на полированный стол. Одно из его колен тихо поскрипывало в тисках стальной рамы, которая удерживала не до конца сросшееся колено.
        Орек утер массивным предплечьем слезящиеся глаза, а затем швырнул метательный нож в мишень на двери. Тяжелое лезвие с громким треском вошло в широкую морду Змея, изображенную на толстой доске. Деревяшку мгновенно пересекли темные трещины, цель разлетелась градом крупных щепок.
        - Здорово, и чем теперь заниматься? Нуаркх закрыл лицо ладонью. Затем он усмехнулся и коварно сверкнул глазом, - перекинемся в карты?
        - С тобой будет играть только сумасшедший! - Орек махнул когтистой лапой, а затем резко обернулся к окну. Уши отлипли от головы и навострились, глаза стали еще больше, - что-то блестит на горизонте!
        - Похоже, мы, наконец, добрались до Цикломера, - заключил Нуаркх, неохотно развернувшись. Впереди, среди бритвенно-острых пиков, мерцал холодно-голубой свет.
        - Долетим через пару часов, если ветер не изменится, - взбодрился Орек, хищно ухмыльнулся и плавно спрыгнул на пол, - думаю, Урб готов признать поражение!
        - Не после того, как ты произнес это вслух, - усмехнулся тоннельник.
        - Как думаешь, что это за тайну обещают хозяйки Цикломера? - мечтательно задумался наемник, закинув руки за голову.
        - Надеюсь, Прорицательницы открыли способ прогнать Проклятье Урба, - прощелкал Нуаркх, зажмуривая глаза.
        - Нет никакого проклятья, Нуа. Все мы умираем, это естественно. Почему дети Урба должны быть исключением? - Орек ободряюще похлопал друга по плечу, стараясь не дотрагиваться до острых шипов.
        - Для столь философских рассуждений мне нужно больше сидра, - Нуаркх неловко выбрался из кресла, нечаянно опрокинув пустую бутылку, и похромал к двери.
        - Раз я стал первым капитаном, который довел небесный корабль до Цикломера, то тоже могу позволить пару рюмок, - отозвался Орек, не переставая широко улыбаться.
        - Не зарывайся, раньше не было подходящих кораблей, - мрачно бросил Нуаркх, - скоро тут будут летать даже грузовые развалины.
        - Неважно, именно наше имя останется в учебниках, - повеселевший наемник обогнал тоннельника и решил придержать для него дверь, но она резко распахнулась и врезалась синиту между глаз. Орек отшатнулся, Нуаркх подставил ногу, и наемник с грохотом обрушился на пол.
        На пороге была Лантри, которая не обратила внимания на происходящее, и не даже подняла мокрых глаз. На ней путешествие по Урбу отразилось сильнее остальных. Девушка исхудала, невзрачное платье весело бесформенным мешком. Щеки натянулись на острых скулах, кожа покрылась раздражением от частых слез, под глазами налились мешки.
        - Что сегодня? - поинтересовался Орек, вольготно вытянувшись на полу и массируя ушибленную переносицу.
        - Моего коллегу только что добили раны, полученные вчера от Змеев, - просипела девушка и утерла посиневший нос, - я уговорила его полететь сюда.
        - Какой это по счету труп на твоей совести? - Нуаркх скучающе сложил руки на груди.
        - Как ты смеешь?! - Лантри стиснула кулаки и гневно топнула ножкой.
        - Не переживай, с такими амбициями ты быстро перестанешь слушать совесть. К тому же, все двадцать трупов за семь недель, разве это не успех? - Нуаркх ехидно ухмыльнулся. Лантри поежилась, в заплаканных глазах сверкнули искры обиды и раздражения, - даже тебе не могло прийти в голову, что экспедиция на Урб подарит приключение в стиле романтизированных историй о Крылатом Ксанрисе. Архивы и тайны Цикломера - настоящее сокровище для любого историка. Ты не могла позволить Калрингеру послать кого-нибудь другого и даже вызвалась набрать научную группу, чтобы продемонстрировать лидерские качества…
        - Такой ты меня видишь!? Прекращай мерять всех по себе! - бледная швырнула в Нуаркха мокрый платок и сложила пальцы в вульгарном жесте, - зачем я вообще пришла к тебе!?
        - Понятия не имею, остальных съели змеи? - тоннельник выпустил свистящий смешок, Орек поднялся и задрожал от хохота.
        - Ох, ох. Ну, ты и скотина! - наемник пихнул тоннельника в плечо, а затем положил могучую лапу на дрожащее плечико Лантри, - не обращай на него внимания. Пойдем, приведем тебя в порядок. Цикломер показался на горизонте, скоро ты будешь в безопасности.

* * *
        Нуаркх преодолел крутую лестницу, вышел на палубу и нагнулся, чтобы помассировать горящее от боли колено. В этот момент он встретился взглядом с синитом по имени Филмафей - главой экспедиции. Тоннельник с трудом представлял, как потрепанные доски все еще выдерживают вес этого гиганта. Филмафей родился с даром Лим'нейвен и, подобно Создателям, мог творить невероятные вещи: изменять мир вокруг и собственное тело. Подчинив опасный талант, Филмафей стал вдвое выше и многократно тяжелее обычных собратьев. Его проницательные, вечно хмурые, глаза источали слепящее белое свечение, по скулам и насупленным бровям бежали кольца мерцающих рун. Буйная оранжевая шерсть никогда не знала прикосновения ножниц, кончики напомаженных вибрисов светились, подобно тлеющим лучинам.
        Гигант стоял у края палубы. Он нависал над толпой встревоженных ученых и наемников. Последних обтягивали бинты и исполосовали свежие швы. На массивном плече Филмафея покоился стальной дорожный посох, напоминавший грозный боевой молот. На острых гранях навершия танцевали неестественно яркие блики.
        - Где Лантрисс? - требовательно спросил Филмафей, обернувшись к Нуаркху, - мы не можем встретиться с хранителями Цикломера без главного специалиста по их культуре.
        - Орек пытается привести ее в порядок, - отозвался Нуаркх, огромный Синит неудовлетворенно покачал головой. По толпе наемников прокатилась волна сухих смешков. В тот же момент из недр корабля быстрым шагом показалась Лантри и нервно взглянула в осклабившиеся лица головорезов. Из-за острого плеча девушки торчали свитки желтоватого пергамента. Следом показался Орек, его суровый вид быстро урезонил наемников и заставил отвести неуважительные взгляды.
        «Бродячий Галафеец» изможденно рухнул на обсидиановый причал у подножья Цикломера - главного убежища тоннельников и хранилища многих тайн. Пасть поглощала убежище каждые полтора-два Хинаринских года, но тоннельники возводили его вновь и отмечали этим начало нового цикла на Урбе. Легендарный храм оказался примечательно высоким обсидиановым пиком, увенчанным сферой из мерцающих морозно-голубых кристаллов.
        Оббитый сталью трап «Галафейца» врубился в камень причала и взметнул облако острых осколков.
        - Ты же пойдешь со мной? - спросила девушка у Орека, теребя рукава своего неприметного одеяния.
        - Ты уже большая, сама справишься. Мне надо руководить разгрузкой корабля, - наемник добродушно улыбнулся, но девушка поджала губы и обернулась к Нуаркху.
        - А ты? - с надеждой пролепетала Лантри, позабыв все обиды.
        - Кто здесь специалист по культурам Четырех Миров? Мне нельзя ступать под своды Цикломера, я - изгнанник, - отозвался Нуаркх и указал пальцем на клеймо, черневшее под неряшливым балахоном. Осунувшееся личико бледной исказила привычная смесь стыда и страха.
        - О, Хин! - взмолилась она, когда из голубоватого полумрака Цикломера хлынула толпа тоннельников. Силуэт Солдата-Нуаркха издалека мог сойти за привычную фигуру хинаринца. Огромные Хранители были в полтора раза выше Солдат и гораздо массивнее. С любого расстояния они напоминали ожившие горы и заставляли сердца девушки выпрыгивать из груди. Тоннельники-рабочие были немного ниже и стройнее Нуаркха, но их торсы росли из грузных многолапых брюшек. Со знающими - то есть женщинами - Лантрисс и вовсе встретилась впервые, ведь их было в сто раз меньше чем мужчин, а путешествия в другие Миры гарантировали им бесплодие. Лантри читала множество книг о знаменитой Нирмфрит Треснувшей Слезе, которая воздвигла Башню Перекрестка и соединила с помощью нее Четыре Мира. Но никакие словесные описания или иллюстрации не смогли подготовить девушку к встрече с живой знающей. Они не сильно отличались от рабочих, но были выше на пару голов, а их брюшка венчали дуги хитиновых зажимов. Прорицательницы, с которыми будет вести переговоры Филмафей, были тоннельниками-Лим'нейвен и рождались только женщинами.
        - Мы должны вести себя достойно, - строго отчитал испуганную Хинаринку Филмафей. По тесной толпе тоннельников пронеслась волна присвистывающих смешков.
        - Если они все копии Нуаркха, я вскрою себе горло, - еле различимо пробормотал Филмафей и приветственно воздел все четыре руки. После огромный синит без лишней спешки спустился по трапу, и Лантрисс обреченно последовать за ним. Знающая, закованная в полированный пурпурный панцирь, плавно вышла навстречу. Неестественно высокий рост и ограненные агатовые глаза выдавали в ней Прорицательницу. По телу женщины вились замысловатые узоры, а пластины панциря обрамлял темный обсидиан. Острые скулы и влажные жвала прикрывала полупрозрачная вуаль маски-переводчика.
        - Приветствую, Сарран Прорицательница. Я был рад откликнуться на ваше приглашение, - Филмафей склонил голову в учтивом кивке.
        - Рада видеть вас Саррин Филмафей. Мы за многое благодарны вам и Архонту Калрингеру, жаль, что он не смог посетить нас, - ответила знающая монотонным голосом, который порождала маска. Затем она протянула синиту ухоженное предплечье, проявляя уважение к этикету чужого мира, - мое имя Натакхит.
        - Архонт Калрингер не задумываясь посетил бы вас, если бы мог, - печально поведал Филмафей, пожимая трехпалую конечность.
        - Титул Архонта - тяжелое бремя, мы разделяем его чувства, - поделилась прорицательница, бросая беглый взгляд на величественную громаду Цикломера.
        - А вы, Сарран? Судя по свиткам пергамента, вы пришли, чтобы выслушать нашу тайну?
        Лантри с трудом подавила желание юркнуть за широкую спину Филмафея.
        - Лантрисс… Калменхайм. Архонт Калрингер доверил мне… я специалист по культурам и истории Четырех Миров… неплохой, - заикаясь, ответила бледная, а после сглотнула ком и неловко указала на перепуганных ученных, - мои коллеги: культурологи, знатоки естественных наук, теологи. Очень… компетентные.
        - Мы покажем вам нечто более ценное, чем простые летописи, - загадочным тоном ответила прорицательница, мягкая улыбка тронула каменные глаза, - но прежде я хотела покончить с переговорами. Мы согласны на торговые посты вокруг Цикломера и других убежищ. Помощь в обороне от змеев всегда необходима, тем более посты помогут понять, сколько Слез вырывают из тоннелей Урба. Вас устраивает такое решение, Саррин Филмафей? Другого мы не вынесем.
        - Вполне, Сарран Натакхит, мне тоже противны затянутые переговоры, - улыбнулся Филмафей. Дипломаты за его спиной недовольно зароптали. Огромный синит обернулся и суровым взглядом приказал им вернуться на борт.
        - Тогда приступим к действительно важным дела, - Прорицательница, проводила дипломатов насмешливым взглядом, и указала ученым на высокие врата Цикломера.

* * *
        Внутри Цикломер оказался просторным перекрученным тоннелем, который вился от широкого основания к срезанному пику. Тревогу Лантрисс постепенно сменил живой интерес. Взгляд распахнутых сизых глаз жадно прыгал между многочисленными проявлениями тоннельной культуры и завиткам настенных рисунков. Тоннельники были кочевым народом, поэтому полукруглые залы и извилистые переходы не украшала замысловатая мебель. Единственными исключениями оказались мастерски выделанные шкуры, стойки для своеобразной брони или инструментов, а также петли «кроватей», болтающиеся под высокими потолками.
        Когда Лантрисс смогла преодолеть страх перед вытянутыми фигурами скитальцев, она начала пристально изучать каждого из них. Одеяния прохожих были гораздо элегантнее и опрятнее, чем считало большинство Хинаринцев. Длиннополые накидки из тонких шкур усеивали аккуратные прорези для многочисленных шипов. Одеяния дополняли высокие воротники-маски и длинные перчатки. Плечи рабочих прикрывали объемные плащи из пестрого влажного мха. Солдаты кутались в шкуры Урбских мимиков или Змеев. Одежду покрывали иероглифы, которые описывали статус и вкусы носителя. Панцири пестрели заплатками вросшего мха, утерянные конечности заменяли отталкивающие членистоногие паразиты. И, ровно как Нуаркх, многие воины прятали «глаз ткача» под заштопанным веком.
        Пара рабочих и солдат отдыхали подле незавершенной настенной карты. Первый рабочий натянул шкуру на когтистые пальцы и задавал бодрый, звонкий ритм. Солдат дополнял бой витиеватой мелодией костяной флейты, а второй рабочий растянул жвалами высушенные жилы и выдергивал из них низкие, чистые ноты.
        Внезапно узкий тоннель обернулся огромным, просторным залом.
        - Неужели это… - восторженно воскликнула Лантрисс и подняла голову к куполу, который украшали инкрустации из мерцающих голубых кристаллов - Слез Урба - основы жизни этого мира.
        - Летописи Цикломера, - подтвердила прорицательница, а после остановила руку Лантрисс, которая потянулась к пергаменту.
        - У вас будет достаточно времени в этом зале, пасть Урба снова разрушит его только через половину Хинаринского года. Сейчас нас ждет куда более интересная загадка, - пообещала прорицательница, приглашая Лантрисс и ее коллег за собой.
        - Что может быть интереснее летописей! Это же оригинал, а не обрывки пересказанные изгнанниками и торговцами слез! - запротестовала девушка, невольно замедляя шаг.
        - Летописи повествуют о канувшем прошлом, а мы предлагаем поговорить о будущем, - небрежно ответила знающая, но неподдельный интерес Лантрисс вызвал у Лим'нейвен улыбку.
        - Пасть еще далеко. Думаю, у нас есть время для небольшого урока истории. Не помешает освежить ваши знания перед тем, что предстоит, - сжалилась знающая. Воодушевление выплеснулось на лица историков, восторженные возгласы сорвались с их губ.
        - Известная нам история начинается с глаз Урба. Чем раньше произошло событие, тем ближе оно к глазам, - объявила Лим'нейвен. Пурпурная искра сорвалась с протянутой ладони Прорицательницы и принялась виться вокруг детального изображения огромных круглых глаз. Сверкающий ирис, обрамлявший вертикальный разрез зрачка, был мастерски выложен слезами Урба, которые получили название именно благодаря этому каноничному изображению.
        - Вначале не было Миров, а вещи не знали порядка, - искра скользнула к ровному участку стены, который покрывала сотня уникальных силуэтов.
        - Эти существа боролись за право стать Создателями Четырех Миров. Среди них есть неконечный Урб, безликий Арг, тонконогий Син и, конечно, будущие творцы родного вам Хинарина - железный Нар и стокрылый Хин, - огонек по очереди топил знакомые фигуры в пурпурном мерцании, - но вы не найдете здесь сломанный меч - символ Красного Карлика, смерти и изменения.
        - Разве это удивительно? Оорлинг-говоривший-с-Сином - шаман конца второй эры - говорил:… кора древа времени опала под сень мерцающих ветвей и стала семенем великого противостояния. От семени того родились Создатели и сплели миры в продолжения своих тел…
        - А после вырвали жестокость из своих сердец, и обратилась она хромым Карликом с красными огнем вместо вырванных глаз, - закончила знающая, - позиция Оорлинга нам понятна. Синиты обожают превозносить Отца-Мать Сина даже больше, чем клеймить Карлика во всех бедах. И все же, среди крошечных силуэтов есть целый меч с эфесом, как у сломанного клинка Карлика.
        - Что это, по-вашему, значит? - переспросила Лантрисс, пристально вглядываясь в изображение изящного меча.
        - Среди Создателей только Урб не боится лично замарать клыки. Остальные предпочитают отделаться от грязной работы. Возможно, Карлика переломили и заставили нести бремя их убийств. «Вырвали глаза», как завуалированно выразился Оорлинг, - ответила знающая, пожав острыми плечами. Искра бросилась влево и начала виться вокруг крупных изображений выживших Создателей, среди них был и сломанный меч Красного Карлика. Изображения были богато украшены, в узорах прослеживались крошечные силуэты с предыдущего участка стены.
        - Это объяснит, почему Карлик убил Нара в конце Второй Эры, - задумчиво предложила Лантрисс, не отрывая от гравюр завороженного взгляда.
        - Возможно, но мы пока этого не знаем, - знающая настойчиво попросила всех следовать за ней. Миновав пару извилистых поворотов, процессия была вынуждена штурмовать крутую винтовую лестницу. Острые обсидиановые ступени привели их в просторную круглую комнату. В центре зала располагалось кольцо высокого стола. Неестественно гладкая поверхность была заставлена разнообразными приборами, засушенными препаратами и даже вялеными деликатесами со всех Миров. Приборы и замысловатые детали поднимались в небо, сливались друг с другом или плавно кружились в воздухе. Лантрисс не стала даже пытаться осознать, что здесь творилось. Филмафей, напротив, внимательно изучал загадочное действо.
        Прорицательницы обернулись к вошедшим и склонили головы в вежливых кивках, но эксперименты прерывать не стали. Пурпурная Лим'нейвен вывела гостей из оцепенения звонким щелчком жвал и предложила приблизиться к массивной каменой колонне, которая занимала центральное место в зале. Видя непонимающие лица, прорицательница приложила руку к монолитной обсидиановой поверхности. Пурпурная искра сорвалась с вытянутой ладони и нырнула в толщу темно-зеленого стекла. Яркое мерцание разлилось по бороздам, выточенным в толще колоны, и проявило толстое кольцо, нарисованное фигурками обитателей разных Миров. Затем огонек проник глубже, подсвечивая следующий слой изображения. Кольцо резко провернулось, а звери заняли новые места. Так повторялось до тех пор, пока кольцо не сделало полный оборот.
        - Сарран, что это? - завороженно спросила Лантрисс, коллеги нестройно вторили.
        - Урб начал показывать нам этот шифр после того, как все известные Миры соединились с Перекрестком, - ответила прорицательница, - вам знакомы животные, которых изображают эти символы.
        - Я узнаю многих из них. Часто повторяются изображения каньонных исполинов, а здесь изображены Аргийцы. Но от многих зверей остались лишь воспоминания и старинные летописи, - ответила девушка, пристально изучая изображение.
        - Именно по этой причине мы позволили вам взглянуть. Загадку не решить без помощи остальных Миров. Мы заперты в этой скале, и Урб не позволяет открывать окна в другие земли, - призналась Прорицательница. Ее голос одновременно источал глубокую гордость и ощутимую печаль, - наших знаний хватило лишь на то, чтобы достигнуть намека на понимание. Здесь описано происхождение Лим'нейвен, то, как выйти за границы наших возможностей. Вы согласны нам помочь?
        - Шутите? - широко улыбнулась Лантри.

* * *
        Стражи Цикломера прочесывали трюмы и каюты «Бродячего Галафейца», пытаясь обнаружить следы затаившихся змеев и помогая наемникам отнести тяжело раненных к целительницам. Орек и Нуаркх неспешно прогуливались по кораблю, пристально наблюдая за развернувшейся суетой.
        - Не обидно, что не попадешь в Цикломер после стольких передряг? - поинтересовался Орек у хромающего позади тоннельника.
        - Перспектива просидеть пару недель на опустевшем корабле не кажется слишком привлекательной, - Нуаркх невесело усмехнулся и прильнул к горлу очередной бутылки.
        - Не расстраивайся, вдруг мне разрешат выгуливать тебя вокруг корабля? - Орек широко улыбнулся и потрепал Нуаркха за жвало.
        - Изгнанник не ступит на землю Цикломера, - брезгливо прощелкал Солдат в церемониальном плаще из рубинового мха.
        - С дороги! - добавил он, и грубо пихнул Нуаркха. Хромой тоннельник споткнулся, и врезался спиной в стену. Второй Солдат, укрытый плащом из шкуры Змея, разочаровано покачал головой и неуверенно прощелкал извинения. Орек обернулся и бросил Нуаркху сочувственный взгляд, тоннельник ехидно ухмыльнулся и незаметно указал на дверь ближайшей кладовой.
        - Вы двое, помогите вынести ящик с дарами из того трюма, у моего друга болит нога, - гневно прохрипел Орек, перекрывая коридор широким торсом.
        - Мы не обязаны тебя слушаться, и на жалкого изгнанника нам плевать, - резко отозвался солдат в рубиновом плаще и безуспешно попытался сдвинуть Орека с пути.
        - Успокойся, Хранитель велел нам помогать. Не забывай о гостеприимстве Цикломера, - строго напомнил второй солдат и потянул спесивого товарища в нужную кладовую. Нуаркх и Орек вошли следом. Через секунду за спиной наемника захлопнулась дверь.
        - Что вы задумали? Выпустите нас, - потребовал рубиновый, но к нахмурившемуся Ореку приближаться не рискнул.
        - Простите его, моего товарища часто заносит, но он - добросовестный солдат, - страж в шкуре Змея примирительно вскинул руки, но, вместе с тем, напружинил ноги и приготовился к драке.
        - Мы просто хотим поговорить, - прощелкал Нуаркх, демонстративно убирая кисть от пояса с кинжалом и отбрасывая широкое копье.
        - О чем говорить c изгнанником? О том, в какой момент лучше бежать с поля боя? Или как удобнее спать на посту? - рубиновый презрительно усмехнулся.
        - Я не заметил стаю змеев, которая прокралась в лагерь по подземным тропам. Облажался, признаю, - Нуаркх пожал плечами, а потом сделал шаг вперед и пристально уставился на лица стражей Цикломера, - так сложно их заметить. Даже обыскав каждую комнату на этом корабле, вы не уверенны, что змеев здесь нет. Вдруг они укрылись за шкурами мимиков или растворились в темноте? Я вижу, как нервно вы рассматриваете каждый темный угол.
        - Кстати, о дозоре. Как вам служба? - бодрее продолжил Нуаркх, видя смятение собеседников.
        - Это честь для нас, изгнанник! Помнишь, что это такое? - рубиновый страж ткнул Нуаркха когтем в грудь.
        - Будешь попрекать его честью, когда панцирь окрепнет, юнец, - огрызнулся Орек, но Нуаркх успокоил друга расслабленным жестом.
        - Змеи никогда не решались атаковать Цикломер, ваше могущественное племя слишком большой кусок для их небольших стай. Когда вы их видели в последний раз? В прошлом цикле, позапрошлом? - солдат в шкуре Змея тяжело вздохнул и отвел взгляд, - невероятно, еще раньше? Так чем вы здесь занимаетесь? Проедаете подношения других племен? Наслаждаетесь видами?
        - Неужели иллюзия значимости компенсирует вам мерзостность подобного существования? - Нуаркх ухмыльнулся, заговорил громче и уверенно сложил руки на груди, - вижу, вы часто думаете о другой жизни. Наш народ не просто так первым вошел на Перекресток Миров. Мы искали выхода из этой западни. Устали быть ручными скретами в колесе.
        - Пока вы несли свой… почетный дозор, я помог той самой Нирмфрит Треснувшей Слезе воздвигнуть первую Башню в Сердце Перекрестка, помог соединить Миры. Я видел, как блестят Аргийские волны в лучах синего светила, путешествовал по затерянным городам Сина. Наблюдал, как Хинаринский закат напитывает пурпуром облака. Шестикрылые Хоаксы проносили меня над блистательным шпилями Галафея. Что в это время делали вы? Ждали, пока Проклятье Урба заставит броситься к Змею в пасть?
        - События, о которых вы расспрашиваете путников, я был их частью, - Нуаркх приблизился к стражу в Змеиной шкуре и заглянул в налитые тоской глаза, - ты, хочешь сбежать из этого места?
        - Перед тобой Орек Каламит, знакомое имя? Один из самых уважаемых наемников Пяти Копий, - указал Нуаркх за спину. Синит важно улыбнулся и расправил герб, рдеющий на груди, - одно его слово, и ты примеришь такую же накидку.
        - Начнешь, конечно, с низа пищевой цепи, но страж Цикломера быстро проявит себя. Наши бастионы есть в каждом крупном городе Четырех Миров и даже на Перекрестке. Тебе будут рады в каждом, если станешь одним из нас, - подхватил Орек, улыбаясь еще шире.
        - Славная судьба? Единственное, что мы попросим в замен, - верность нашим идеалам, - Орек, стянул накидку через голову и протянул ее стражу.
        - А еще ударь этого подонка по морде, - добавил Нуаркх, указывая на рубинового.
        - Что за бред вы несете… - воскликнул солдат в плаще из красного мха, но шипастых кулак второго стража свалил его с ног, - что ты творишь?!
        - Не представляешь, как давно у меня кулак чесался, - признался будущий наемник.
        - А ты будешь гнить у Цикломера, пока Урб не выест тебе разум, - процедил Нуаркх, наступив на грудь поверженному солдату, - проследишь, чтобы он никогда не стал одним из вас?
        - Постараюсь, хотя вы все на одно лицо! - усмехнулся Орек, подмигнул стражу в змеиной шкуре и бросил ему заветную накидку.
        - Вот и славно, а теперь вернемся к делам, - Нуаркх, не оборачиваясь, покинул трюм.

87 год 4 эры. 10 день сезона ледяных узоров.
        Лантри кропотливо перенесла на бумагу каждый завиток со стен Цикломера, «Бродячий Галафеец» зализал раны и отправился в обратный путь. Наемники готовились к пиру в честь очередной победы и пополнения своих рядов. Нуаркх и Орек отправились в мрачные недра судна за бочонком сидра. Грязно-желтый глаз тоннельника быстро освоился в густой полутьме. Острый взгляд уловил подозрительное отсутствие движений и Нуаркх насторожено остановился, жестом советуя Ореку сделать то же самое.
        Мысленно тоннельник приказал симбионту проснуться под вторым, зашитым веком. Крошечное существо, чье круглое брюшко заменяло родной глаз, раскрыл створки шероховатого панциря. Поморщившись от неприятного ощущения, тоннельник всмотрелся в нагромождение мерцающих нитей, которым обратился мрачный трюм. Спустя пару секунд он разобрался в замысловатой картинке и разглядел тело, обмякшее за стенами ближайшей каюты. Нуаркх потянулся за коротким обсидиановым копьем, и оно предательски заскрипело в креплении.
        - Змеи! - громко протрещал тоннельник. Затишье мгновенно сменилось барабанным рокотом змеиной речи, доски затрещали под массивными тушами налетчиков. Нуаркх ринулся вниз, Орек последовал следом и выхватил широкие абордажные ножи. Не успела нога тоннельника спуститься с последней ступени, как полумрак сорвался с места. Огромный силуэт, намеченный лишь ореолом неестественно преломляющегося света, вмял тоннельника в стену. Из сдавленных легких вырвался болезненный скрип, вязкая кровь засочилась из треснувшего панциря. Лоснящийся черный хвост змея вырвался из-под маскировочного плаща и хлестнул Орека, а разверзнутая влажная пасть потянулась к ногам Нуаркха. Когтистые пальцы тоннельника вытащили изо рта змея мясистый черно-зеленый язык, мешая захлопнуть челюсти. Обсидиановое копье впилось в широкий череп налетчика и вынырнуло из слюнявой пасти.
        - Филмафей, чтоб тебя! Сюда! - Прокричал Орек, отбрасывая конвульсирующий обрубленный хвост. После он проворно прыгнул на потолок, погружая когти в податливую отделочную древесину. Благодаря этому он избежал костяных клинков нового змея, а после обрушился на круп нападающего и утопил ножи в черно-рыжей чешуе горла. Существо начало биться и хрипеть, захлебываясь пузырящейся кровью. Орек, вцепившийся в шею гигантского змея, болтался в воздухе. Спина синита с треском врезалась в потолок и стены, а пышные манжеты жадно впитывали кровь. Постепенно конвульсии ослабли, и тварь обрушилась под весом мускулистого наемника.
        Нуаркх резко ударил кулаком в грудь, пытаясь откашлять кровавые брызги, но очередной змей прервал неприятное занятие. Обсидиановые клинки изящной работы вырвались из-под пол плаща и с двух сторон бросились на тоннельника. Орек помог отразить нападение, и Нуаркх загнал шипастое колено в уязвимое место на шее нападавшего. Существо попыталось пророкотать проклятья на родном языке, но ругательства обратились в вопль, когда пальцы тоннельника впились в его безжизненные глаза.
        Нуаркх насадил череп змея на копье и увидел как узкие коридоры, вьющиеся вокруг небольших кают, заполняются полудюжиной размытых силуэтов. Пугающе стремительные твари приближались, надеясь размазать двоих по лестнице и вырваться на палубу. Наемники Пяти Копий, судя по боевым кличам, спешили занять оборону в этом же узком проходе. Еще пара секунд и Нуаркх окажется между двумя стенами клинков.
        Спаситель свалился сверху, окруженный щепками и слепящим светом. Филмафей не тревожил криками горло, за него рокотал боевой молот. Урб почти подавил в нем способности Лим'нейвен, но тело, усовершенствованное Искусством, забрать не мог. Удар массивного оружия подбросил ближайшего змея в воздух. Выгнувшаяся спина разбойника пробила доски стен, и существо осталось беспорядочно дергаться в паре метров над полом.
        - Я за Лантри! - бросил Нуаркх через плечо.
        - Спасай ее, я прикрою Филмафея! - отозвался Орек, вычищая из глаз едкую черно-зеленую кровь. Коротко кивнув друг другу, они бросились в разные стороны. Нуаркх двигался гораздо медленнее. Колено выло в стальных тисках, а ветвистая молния боли растекалась по трещинам панциря. Очередной поворот приближался издевательски медленно, шанс сохранить жизнь беззащитной Хинаринки становился все призрачнее. Наконец прямой угол поворота скользнул Нуаркху за спину, кишка нового коридора приветствовала тоннельника кровавой сценой. Змей, сбросивший маскировочный плащ из шкуры Урбского Мимика, терзал культуролога.
        Прозрачная фасция Нуаркха покрылась мурашками, когда он осознал неуютно огромные габариты старого змея. Плоская морда была почти в полтора раза шире вопящего ученого. Разрез пасти бежал до затылка, островки кровавой пены срывались с тупых влажных зубов. Вытянутое тело, достигавшее в холке лица Нуаркха, защищали латы из панцирей тоннельников. Кости украшала витиеватая резьба и яркие платки. Четырехлапый гигант плавно развернулся, передние ноги упирались в землю локтями. Невероятно вытянутые предплечья доставали до выпяченной груди, когтистые кисти легли на эфесы обсидиановых клинков. Колючие бусины глаз поднялись на Нуаркха, недобитую жертву змей небрежно сплюнул на пол.
        - Твои доспехи и мечи будут неплохо смотреться в моей коллекции, - прощелкал Нуаркх, выставляя копье.
        - Твои нежные мускулы прекрасно подойдут для пряной похлебки! - кровожадно пророкотал змей на родном языке и вытянулся в грациозном прыжке. Доски треснули там, где приземлилось мощное тело, обсидиановые клинки вынырнули из облака взметнувшихся щепок. Нуаркх резко отпрыгнул и выхватил слезу Урба. Кристалл сиял голубым светом и нестерпимо опалял ладонь. Острый коготь Нуаркха пронзил одну из граней, поток высвободившейся энергии - Тепла хлынул наружу. Змей попытался отступить, но массивные плечи врезались в стены узкого коридора. Брошенная слеза разорвалась под его ногами. Плоть налетчика исчезла в ослепительной вспышке, чешуя лопнула вслед за доспехами. Тепло, из которого Создали выткали миры, редко оставляло простые ожоги. Обугленная плоть вытянулась острыми спиралями и вновь вонзилась в тело терзаемого существа.
        - Карлик! Доспехи повредил! - выругался Нуаркх, бросая копье к горлу разбойника. Первый обсидиановый клинок отразил выпад тоннельника, второй впился ему в плечо. Удар широкого лба вколотил скитальца в пол. Пока Нуаркх пытался вывернуть лопатки из треснувших досок, змей перешел в наступление, но копье ужалило нападающего и вынудило отступить. Тяжелые раны разбойника орошали коридор брызгами вязкой крови. Он влажно захрипел и прижал локоть к изувеченному боку. С трудом отразив очередной коварный выпад, змей затрясся от гнева и боли, а потом резко развернулся и помчался прочь.
        Нуаркх не жалел гудящее колено, но не смог помешать разбойнику добраться до каюты Лантрисс. Тонкая дверь не стала преградой для рокочущего гиганта. Бронзовые петли вынырнули из деревянных темниц, полотно разлетелось градом крупных осколков. В открывшемся дверном проеме Нуаркх успел заметить невысокий силуэт Хинаринки, которая пыталась защититься миниатюрным кинжалом. Боль пересилила кровожадность змея, он лишь отшвырнул девушку ударом черепа. Лантрисс распластало по стене, а после она медленно осела на пол.
        Прежде чем хвост разбойника скользнул в каюту, Нуаркх пригвоздил его к полу. Узкая дверная рама помешала гиганту вовремя развернуться, и кинжал тоннельника вонзился в бочкообразную грудь. Грозный рев змея обратился булькающим хрипом, но Нуаркх потрошить конвульсирующее тело, пока шок и кровопотеря не подкосили лапы гиганта. После широкое обсидиановое копье впилось в могучую шею и отделило голову с неприятно длинным разрезом пасти.
        Тяжело навалившись на расколотый дверной косяк, тоннельник заглянул в комнату и осмотрел Лантрисс с помощью симбионта. Поза Хинаринки казалась неестественной, но под мешковатым платьем и бледной кожей размеренно билась пара сердец, а тоненькие кости были целы.
        - Как Калрингер мог посчитать ее кандидатуру достойной? - Покачав головой, процедил Нуаркх и согнулся от приступа болезненного кашля. Сквозь клекот, рвущийся из горящей груди, прорвались лихие крики наемников и приближающееся рычание змеев. Измотанно выдохнув, Нуаркх вырвал трофейный клинок из коченеющей лапы и развернулся к накатывающему рокоту сражения.

* * *
        Очнувшись, Лантри обнаружила себя на полу. Девушка застонала и принялась медленно подниматься, наваливаясь на стену. Мысли лениво кружились в раскалывающейся голове, а солнечный свет резал глаза.
        - Лантрисс… у тебя еще есть время, пока я его держу, - тихие щелчки сложились в знакомую речь тоннельных скитальцев. Девушка быстро осознала, что слабеющий голос принадлежал Нуаркху. Раненый тоннельник находился где-то в коридоре.
        - Лан… поспеши…. ты еще можешь спастись, - жертвенность и благородство обычно были чужды Нуаркху, а голос доносился откуда-то снизу, будто тоннельник лежал на полу. Внезапное озарение пробежало по телу Лантрисс холодной волной.
        - Что с тобой? - завопила девушка, но ответила ей лишь тишина. Ноги плохо слушались, голова кружилась, а к горлу подступала тошнота. Лантрисс принялась осторожно приближаться к зияющей темноте дверного проема, не решаясь отлипнуть от стены.
        - Быстрее! Не медли! - отчаянный голос выдавил слезы из распахнутых глаз взвизгнувшей бледной, и вынудил Лантрисс броситься во мрак коридора. Стоило ей перепрыгнуть порог, как скользкая голова змея вынырнула из-за угла и несильно толкнула Лантрисс в грудь. Чудовище уставилось холодными, мутными глазами, с его зубов капала лениво пузырящаяся кровь. Бледная отпрянула, что-то массивное врезалось в лодыжку и опрокинуло девушку на пол. Оказавшись на земле, она прижала колени к груди и закрыла лицо руками. Лантрисс была уверена, мощные челюсти Змея вот-вот примутся разрывать ее на части.
        - Хин, унеси меня отсюда! - Отчаянно взмолилась Хинаринка.
        - Кричи… Змеи не любят громкие звуки, - отозвался слабый голос Нуаркха. Тонкий, пронзительный крик вырвался из груди Лантрисс. Визг, перекрывающий остальные звуки, прерывало только загнанное дыхание. Вскоре горло засаднило. Крик сменился хрипом, а следом - давящимся кашлем. Только тогда Лантрисс смогла расслышать знакомый пульсирующий свист. Когда она распознала в нем смех Нуаркха, в голове девушки распустился многоцветный бутон эмоций. Среди лепестков были злость, страх, обида и облегчение. Крупные слезы сорвались с распахнувшихся глаз и покатились по круглым щекам.
        Голова Змея оказалась нанизанной на обух копья, широкое обсидиановое острие пронзало грудь чудовища. Споткнулась Лантрисс о замерший толстый хвост, покрытый холодной чешуей. Нуаркх сидел у огромной бездыханной туши, вольготно облокотившись на крутой бок. Он не глядя подкидывал трофейный обсидиановый клинок и не мог отсмеяться. Грязно-желтое око сочилось неприкрытой язвительностью.
        - Почему даже в такой момент ты считаешь, что можешь издеваться надо мной? Тебе больше нечем заняться? Что с тобой не так? - крупно дрожащие губы Лантрисс с трудом укладывали нервозную речь в нормы общего языка.
        - Понимаешь… - Нуаркх заговорил предельно неторопливо и четко, будто с капризным ребенком, - ты пролежала без сознания больше часа. Что я только не делал. Например, залатал твой разбитый затылок и рану на руке. Ты ведь о собственный нож порезалась, верно? Признайся, я не буду смеяться.
        - Ты оставил меня на полу? - пробубнила девушка, уткнувшись распухшим лицом в разбитые коленки. Соленые слезы защипали растертые до синевы глаза и щеки. Закончив неразборчивую фразу, она бросила беглый взгляд на тонкую полоску крови, которая проявилась на аккуратной повязке.
        - Каждая минута бездействия усиливает навязчивое чувство того, что Пасть приближается… тебе не понять. Всегда нужно что-то делать.
        - Змеи появились, будто, из воздуха. Вероятно, зацепились за борт во время стоянки у Цикломера, а потом проделали дыры в корпусе. К сожалению, новых жертв избежать не удалось, - стоило подвижным жалам выбить нужный ритм, тоннельник пристально уставился на побледневшее лицо Лантри.
        - Еще кто-то погиб? - сорванным голосом спросила девушка.
        - Пока один. Хинаринец-наемник по имени Албер. Змей вскрыл его грудь. Стоны моего сородича ты обязательно услышишь, если прекратишь хныкать. Он отмучается через несколько часов, а ведь сегодня был первый день его новой жизни. Ореку снова досталось, но Филмафей быстро поставит синита на хвост. А ещё… - Нуаркх выдержал мучительно длинную паузу, - твоему коллеге Алрису отгрызли ногу.
        - О, Хин! Зачем я потащила их за собой! - напряженные пальцы Лантрисс зарылись в растрепанные волосы, распахнутые глаза уставились в никуда. Чувство вины ощущалось физической болью.
        - Успокойся и займись тайной Цикломера. Это твой шанс сделать миры лучше. Кто знает, на что способен Лим'нейвен, раскрывший истинный потенциал?
        - Тебе какое дело? На разгадку шифра уйдут десятилетия. Даже если Лим'нейвен смогут избавлять детей Урба от проклятья, ты не дотянешь до того дня, - мрачно просипела Лантрисс и смахнула слезы с растертых щек.
        - Лучше подохнуть с надеждой, чем безропотно дожидаться смерти, - отмахнулся Нуаркх.
        - Мне это не под силу, прости, - Лантри уткнулась в содранные колени, - чтобы разгадать тайну нужно изучить опасных тварей со всех уголков Четырех Миров. Это новые экспедиции и новые смерти.
        - Я не стану тебя уговаривать или подбадривать, - Нуаркх неловко взгромоздил себя на хромые ноги, - ты умна, даже талантлива, но не незаменима. Очень скоро за шифр примутся лучшие умы, а ученые и наемники начнут гибнуть в лесных дебрях или раскаленных пустынях. Можешь отвернуться и притвориться, что никто не умирает, пока ты не смотришь. А можешь присоединиться, ускорить работу и сохранить несколько жизней.
        ГЛАВА 1. МОРЕ ПЕПЕЛЬНОГО ПЕСКА

109 год 4 эры. 6 день сезона последнего теплого ветра.
        Хинарин сплетен двумя Создателями - братьями Хином и Наром. Хин населил жизнью живописные летающие острова, а Нар создал темнокожих кочевников и отдал им бескрайние пустыни, которые раскинулись под облаками.
        Оживленная столица Фенкриса балансировала на изрезанном краю архипелага, который парил в небесах Надоблачного Хинарина. В паутину пристаней попадались величественные галеоны с каменными парусами и дирижабли с флагами городов-государств Пепельного Хинарина. Нуаркх сошел на поскрипывающий причал и медленно побрел прочь от контрабандистской посудины, пропахшей сомкой из голубых грибов. Под пристанями плыли тучи, окрашенные пурпуром приближающегося заката. В них копались облакосборные баркасы, волочившие сети из холодного металла и пышной ткани. Еще ниже темнели песчанные барханы Пепельного Хинарина, которые никогда не знали прикосновения дождя и не давали жизни растениям.
        Причал разлился в круглую площадь, так и не добравшись до края архипелага. Диск из прочной древесины цеплялся канатами за бесформенную глыбу из ярко-желтого парящего камня, которую украшала витиеватая резьба. У основания валуна торопливо сновали торговцы, витал густой аромат специй, пота и свежих фруктов. Темнокожие гости из земель под облаками держались тесными группами, местные провожали их холодными взглядами и презрительно шептали: «Пепельные! Карлик их забери!».
        Внутренние кварталы столицы, отмечавшей начало сезона последнего теплого ветра, радушно приветствовали Нуаркха уютными, мощеными улочками. Обочины пестрели раскидистыми деревьями. Листья цвета янтаря и охры готовились окраситься в рубиново-алый, а затем опасть со светло-карамельных ветвей. Площади пересекали столы, погребенные под ломтиками нежного мяса, запотевшими графинами настоек и сочными фруктами. Невысокие дома, покрытые неровным слоем пожелтевшей штукатурки, окутывала паутина начищенных бронзовых труб. Разноцветные платки украшали покатые, черепичные крыши и бельевые веревки, натянутые через улицы. Чествуемый теплый ветер спускался со светло - лилового неба и танцевал на лоскутах легкой ткани. Он пел голосом бронзовых инструментов и гулял вместе с пестрыми, беззаботными компаниями. Ветер старался унести переживания о надвигающемся кризисе, он не мог залатать потрескавшиеся стены и разбитые дороги, а также починить дребезжащие корабли. Пепельных он тоже не соблазнил на участие в вечерних гуляниях, так как тумаки поддатых гуляк перевешивал ласковые прикосновения бриза.
        Нуаркх покинул улицы, назойливо гремящие ликующими голосами, в кузове телеги, на дне которой бледнели крошки хлеба и клочки перьев. Колеса поскрипывали на погнутой железной оси, немолодой пернатый зверь тащил ее по разбитой дороге из пепельного пустынного гранита. Две мускулистые лапы, покрытые пятнистой серо-желтой шестью, цеплялись за выбоины серпами когтей. Длинная шея с бледными проплешинами клокотала от тихого хрипа, на острой четырехглазой морде выступили капли пены. Погонщик неспешно брел рядом и чесал уставшее животное за острым ухом. Бледный давно оставил за сутулыми плечами юность и прятал под плетеной шляпой безобразный ожог, тянувшийся через шею и правую скулу.
        - Саррин, только на борт не наваливайтесь, может обломиться, - встревоженно предупредил он, услышав пронзительный скрип, к которому привело неосторожное движение тоннельника, - пепельные, Карлик их забери, задрали цены, даже на горсть гвоздей не хватает. Скоро корабли начнут разваливаться прямо в небе.
        - Вернетесь к костям и коже, - Нуаркх отмахнулся от назойливого пернатого зверька, норовившего сесть на макушку.
        - Шкурами доски не сшить, а костями не дорыться до парящего камня, - покачал головой крестьянин, а затем добавил невеселым, скрипучим голосом, - все как в прошлый раз. Так надеялся, что новой войны на моем веку уже не случиться…
        - Казалось у вас традиция кидаться друг на друга раз в полвека. Уже давно пора, - небрежно бросил тоннельник, бледный потер ладонью взмокшую шею и сухо рассмеялся.
        - А ведь чего сложного? Мы пепельным еду и воду, они нам железо и крепкий камень, - крестьянин пнул пыльным сапогом осколок дорожного полотна, помолчал пару секунд и выпалил, - Аф'хаасфати'фа'Хаат! Жирдяи из Хинаринской торговой компании не могут договориться, а мне теперь сына на войну провожать!

* * *
        Нуаркх решил переночевать в семейной таверне, которая нависла над живописным обрывом неподалеку от шумной столицы. Вечер тоннельник коротал в обеденном зале, украшенном застекленной лоджией. Она открывала завораживающий вид на пушистую пелену облаков. Раны постепенно переставали болеть, а тепло потрескивающего камина прогнало зуд, оставленный всепроникающей Синской сыростью. Тепло очага чувствовалось настоящей благодатью после жидкой грязи, норовящей подняться до самого подбородка, а завсегдатаи были куда приятнее озлобленных аборигенов. Самым досадным было то, что награды за перенесенные тяготы он так и не получил. Зануда Филмафей препарировал аксоны самых огромных и опасных красных деревьев, но не приблизился к созданию искусственных мускулов. Теперь он отправился расчленять морских тварей Арга и даже попытался утянуть за собой Нуаркха. Тоннельник, однако, предпочел мрачным пучинам живописные острова Надоблачного Хинарина и неспешное путешествие от пастбищ Фенкриса до портов Галафея.
        Крестьяне относились с опаской к тощему двухметровому солдату и избегали взгляда единственного грязно-желтого глаза. Но все изменилось, когда они осознали состоятельность отталкивающего пришельца. Завсегдатаи мгновенно загорелись желанием соблазнить Нуаркха партией в клемб - простенькую карточную игру, оставлявшую большой простор для шулерства. Именно незаметность махинаций и являлась мерилом мастерства игрока. За годы, проведенные на Перекрестке, Нуаркх успел перекинуться в клемб не с одной сотней головорезов, пиратов и жуликов, а потому безыдейные трюки местных земледельцев и скотоводов вызвали у него только усмешку.
        Пару партий Нуаркх согласился сыграть с бедным, но очень азартным стариком. Все сбережения бледного составляли россыпь гнутых медяков и серебряная монета, из которой вывалилась пластинка лунного камня. Старик быстро расстался с богатствами, но не спешил покидать стола. Видя его колебания, Нуаркх медленно выкатил пару полновесных золотых хаков. Крупные монеты состояли из золотого кольца, служившего оправой для небесного стекла. Глаза старика выкатились из орбит, когда разглядели профиль Хакарра Ослепленного, организовавшего Хинаринскую торговую компанию и окончившего тем самым четвертую войну. На ломаном Хинар'аурате пожилой Хинаринец попросил Нуаркха никуда не уходить и поспешно удалился. Вернулся он через четверть часа и потянул тоннельника за уединенный угловой столик. Нуаркх неохотно опустился на новое сиденье, а старик принялся озираться по сторонам. Убедившись в безразличии завсегдатаев, бледный достал потаенное сокровище - кожаную навигационную карту времен седьмой войны, которая досталась ему во время службы канониром на Галафейском дредноуте. Разложив потрепанную шкуру, он ткнул грязным
ногтем в чернильный круг к востоку от стен Саантира - Рубинового Венца - крупнейшего пустынного города-государства. Затем старик снова принялся истязать общий язык, дополняя запинающуюся речь присвистывающий поднебесным наречием: «Аф… Аф… Аф'Фиастха… Aф… А! Гробница'Аф'в… пепельных'Aф'пустынях… забыт… хаафиит… к-клан - Хан'Аф'Хенат… сокровища». Тоннельник нахмурился и помассировал виски, не отводя взгляда от карты. Одной партией позже она сменила хозяина.
        Безжалостность родного Мира приучает тоннельников всегда ожидать нападения и не останавливаться. С каждым поколением они становятся хитрее, их панцири крепнут и покрываются новыми шипами. Урб желает, чтобы поколения менялись часто и его дети редко дотягивают до сотни лет, несмотря на потенциальное бессмертие. Возраст Нуаркх давно перевалил за отведенный Создателем срок. Поэтому вместо наслаждения идиллическими панорамами, он пристально рассматривал выцветшие линии, покрывавшие карту с Галафейского дредноута, и заучивал расположение потайных гробниц. Насупив надбровные пластины, он промочил тряпичный лоскут крепким пойлом, а затем и сам прильнул к кривому горлышку. Коснувшись тряпкой чернильной метки, тоннельник замер и оглянулся на пергаментный лист с картами Фенкриса и Галафея. Красная пунктирная линия вилась по живописным берегам. Тоннельник отшвырнул мокрую тряпку и вытянул пергамент из-под бутылок. Несколько минут напряженный глаз скользил по контурам парящих аллодов, воображая долгожданный отдых. Кисти слабо задрожали, загнутые когти разорвали желтоватый листок. Нуаркх запустил пальцы в
слуховые отростки и вновь сгорбился над кожаной картой. Ближе к обеду он садился на торговый галеон, который отправлялся в пепельные пустыни Саантира.
        Небесные корабли бледных не могли спуститься под облака без ядер из дорогих и недолговечных слез Урба. Поэтому под каменным парусом Нуаркх дошел лишь до одного из природных столбов, которые соединяли верх и низ Хинарина. На вершине раскинул вытянутые причалы воздушный порт. Кольцо причала стискивало задыхающееся поселение, которое бурно кипело деятельностью. Постройки, покрытые желтоватой штукатуркой, напоминали тесно жмущиеся башни, увенчанные черепичными крышами и глазками чердачных окон. Аккуратно вымощенные улочки были такими узкими и многолюдными, что протискиваться приходилось боком. Стрелки указателей, погребавшие столбы на перекрестках, были скорее издевкой, чем реальной помощью. Существа из разных Миров горячо спорили друг с другом на всех возможных языках. Перепалки между пепельными и бледными часто перерастали в грязные драки. Куда бы ни падал взгляд, его настигали пестрые вывески, эмблемы Хинаринской торговой компании, а также гербы знатных домов Фенкриса и казначейства Саантира. Суматоха была помножена на разгульное празднования сезона Последнего Теплого Ветра, а небо заслонили
тканевые лоскуты.
        Основание столба, к которому Нуаркха спустил воздушный шар, не уступало вершине по многолюдности. От океана пепельного песка и Зверерожденных оно отгородилось высокими стенами. Большинство заведений и жилых помещений были вырезаны в темно-пепельном граните столба. Переходы, выгрызенные в каменной толще, скрывались за решетками парапетов и сверкали сине-зелеными слезами Урба. Между стенами и столбом теснились навесы, в их тени отдыхали караванные животные. Дирижабли пепельных сжигали драгоценное каменное масло, поэтому пешие караваны оставались основой торговли в Пепельном Хинарине. Не желая тащиться до Саантира в одиночестве, Нуаркх примкнул к одному из них в роли охранника. Большинство попутчиков оказались обитателями пустынных городов-государств - коренастыми и темнокожими Хинаринцами с глазами раскаленных цветов. Меньшинство составляли Синиты, которые успели привязаться к Саантирской стали и другим богатствам бескрайних пустынь. Из-за надвинутых капюшонов-масок Синита можно было узнать лишь по невысокому росту и волнистым следам, которые оставлял разветвленный хвост.

* * *
        Минули две недели странствий по пепельным пескам. Из-под дрожащего от жара горизонта, наконец, всплыли стены Саантира, казавшиеся парящим над землей миражем. Плотная пелена рокочущих облаков грязно-розового цвета не спасала пустыни от беспощадного фиолетового светила, и последние километры путешествия не стали легче. Грязно-желтый глаз Нуаркха дотягивался до трех дюжин караванов, петлявших по гребням отдаленных бархан. Но тоннельник был убежден, что именно его группа приближается к цели медленнее остальных. Перегруженных пустынных ходоков приходилось вести под уздцы. Поджарые четвероногие существа, дальние родственники пепельных, медленно переставляли подрагивающие лапы. Густо-черные языки, покрытые островками белой пены, свисали из небольших провалов ртов, которыми оканчивались вытянутые морды. Равномерный слой вязкого пота жирно блестел на мертвецки-бледной коже, а вытянутые шеи стягивали сети вздувшихся вен. Широкие холки, достовавшие Нуаркху до лица, прогибались под несчетными коробками. Изможденные животные брели, не разбирая дороги, и постоянно задевали тоннельника.
        Устало выдохнув, тоннельник попытался отпихнуть ходока, и эта попытка неожиданно обернулась успехом. Существо отшатнулось и потянулось невероятно длинным языком к иссушенной ноге исполинского Нар'Катира - «Подарка Нара», чей впалый живот нависал над караванщиками и дарил избавление от беспощадных солнечных лучей. Нар'Катир отдаленно напоминал ходоков, только передвигался на трех парах тонких лап, был несоизмеримо больше и шире. Под бледной кожей вытянутой морды прятались не гибкие жвала с сотнями острых клыков, а только разветвленный язык. Когда ходок прильнул к темным отверстиям, усеивающим жилистые голени Нар'Катира, массивная голова исполина заглянула под впалый живот. Благодушные агатовые глаза посмотрели на прильнувшее животное и закатились от удовольствия. Перегревшаяся кровь ходока перетекала в «Подарок Нара», делала круг по мясистым отросткам на горбатой спине и возвращалась назад. Охлажденная и лишившаяся части питательных веществ. Вскоре все навьюченные животные разбрелись по лапам Нар'Катира и утянули погонщиков. Тоннельнику стало гораздо свободнее, он даже несколько приободрился, но
реальность быстро спустила его на землю. Капля соленого пота упала на лицо, просочилась под пластинки и прикоснулась к исцарапанной фасции. Хитин мешал дотянуться до засаднившего места, и Нуаркху оставалось лишь со свистом выдохнуть.
        Над головой покачивалась провисшая сеть, подвязанная к ногам Нар'Кантира. Животное охромело вовремя нападения кочевников, поэтому вместо свертков и ящиков оно тащило четырех раненных, а груз проламывал спины надрывающимся ходокам. Толстые канаты натужно скрипели в такт хромающей поступи из-за пепельного по имени Паартак и его внушительного живота. Вояка был еще не стар, но его лучшие годы давно остались позади, во многом из-за неправильно сросшегося бедра. Паартак себя запустил, ушел со службы и решил податься в караванщики. Бледным внешность Паартака представлялась отталкивающей и излишний вес играл одну из последних ролей. Основные изъяны оставило заболевание называемое «каменная кожа». Оно сделало кожу пепельного грубой и прочной, но взамен обезобразило сетью глубоких трещин. Лоб и скулы чрезмерно выпятились, выпученные глаза спрятались под гипертрофированными надбровными дугами. Пепельным видели в каменной коже награду за верность и выдающееся воинское искусство. Зараженные носили почетный титул каменных стражей, занимали высокие посты на службе Десницы и были завидными любовными партнерами.
Странные вкусы пепельных частично оправдывало то, что действующие стражи тщательно ухаживали за панцирями и напоминали ожившие, величественные статуи. Паартак же, как Нуаркх не раз подмечал, походил на кучу засохших испражнений.
        Назвать язвительного тоннельника знатоком древнейшей Хинаринской истории было преступлением, и причину подобного отношения к «каменной коже» он представлял очень смутно. Из глубин памяти всплывали отрывки легенд о первой «Деснице Нара», которая подхватила заразу в несправедливом изгнании. С кожей, неуязвимой для мечей и стрел, она толи свергла узурпатора, толи освободила родной город-государство от власти бледных.
        Непробиваемая шкура не спасла Паартака от чревоугодия и сильного пищевого отравления. Тучное лицо усеивали крупные капли пота, сочившиеся из глубоких трещин. Бывший страж казался изможденным, но в тоже время умиротворенным, и Нуаркх не мог это проигнорировать. Чтобы ткнуть пепельного в обрюзгшее пузо, ему пришлось выпрямить зигзаги ног и вытянуться еще на половину метра. Паартак никак не отреагировал, его сопящее дыханье не сменило темпа. Под зашитым веком Нуаркха ожил симбионт. Бледное брюшко, обтянутое сетью сиреневых вен, внимательно уставилось на пепельного. Помотав головой и помассировав виски, Нуаркх принялся изучать плетеную куклу, которой обернулся каменный страж. Она была сотворена из разноцветных нитей Тепла и о многом говорила внимательному наблюдателю. Потрескавшаяся кожа обернулась многослойной сетью из грубых бледно-розовых бечёвок. Сквозь ромбические прорехи выпирал невесомый пух, напоминавший плотное облако пара и выражавший температуру больного. По бледно-желтым прядям скользили пятна белого света, а деликатные невесомые нити вибрировали подобно воздуху над раскаленным песком. В
тумане полупрозрачного пуха проглядывались спицы скелета и ветвистое темно-бордовое древо сосудов, унизанное плодами органов. Малое и крупное сердца Паартака надрывались в бешеном темпе. Отставной страж находился в паре шагов от порога Красного Карлика. Неохотно Нуаркх отрегулировал расположение грузовой сетки и опустил Паартака. Тоннельник покопался у себя за пазухой, и достал опустошенную слезу Урба среднего размера. Слеза покалывала незащищенные пальцы, а рука начала стремительно неметь. Прежде чем конечность провисла бесполезным куском мяса, Нуаркх успел установить камень в навершие посоха. Пурпурная слеза тихо затрещала, воздух наполнился прохладным туманом. Нуаркх поднес навершие к лицу, блаженно вздрогнул и обвел довольным взглядом изнывающих от жары спутников. Через пару минут Нуаркх оторвался от посоха и потянуться им к Паартаку. Пот, выступивший на обвисших щеках пепельного, обернулся кристалликами льда.
        Спустя полчаса рука Нуаркха окончательно затекла, а Паартак, наконец, подал признаки жизни, отличные от похрюкивающего сопения. Веки медленно поднялись, обнажая красные, даже по меркам пепельных, глаза. Несколько минут он лениво водил зрачками, не понимая где находится. Нуаркх ткнул караванщика ледяным посохом в лоб, Паартак громко хмыкнул:
        - Кхм… Хуф… кажется, я почти разглядел красный плащ этого Хаэкран'Каэт!
        Нуаркх мгновенно придумал язвительный ответ, и принялся натягивать маску - переводчик. Но, прежде чем он оживил маску подходящей слезинкой, раздался хрипящий хохот Паартака:
        - Со всеми этими камушками ты просто ходячий стереотип!
        - Сказал жирный Саантирский караванщик с «каменной кожей» - благодаря маске, щелчки Нуаркха обернулись монотонной и гнусавой речью на общем языке.
        - И то верно… хах… как далеко мы от Саантира? - хрюкнув, спросил Паартак и вытер лицо грязным платком.
        - Город появился минут сорок назад, - Нуаркх не видел других ориентиров.
        - Хм… Еще не подъехали к бастионам Внешнего Кольца? - караванщик выронил платок из тучных непослушных пальцев.
        - Пока не вижу никаких бастионов, - признался Нуаркх и пристально обвел взглядом однообразную пустыню, а также отвесные скалы, изъеденные провалами штолен. Далеко не сразу он разглядел дюжину коренастых башен с вертикальными разрезами бойниц, - до них еще минут двадцать.
        - Песок мне в глотку! Как же медленно мы тащимся… - Паартак возглавлял караван и все неустойки, связанные с задержками, придется покрывать ему, - да еще и три нападения за две недели! На оживленном пути! Хаэк'лармен торан! Последнее время все будто лишились рассудка. Мы оружия тащим больше чем товара!
        Ответственность за два нападения несли обнищавшие рудокопы и дезертиры, отчаявшиеся прокормиться честным заработком. В пути к каравану присоединились останки другой группы, которую стычки обескровили и лишили сил продолжать в одиночку. Попадались и смердящие останки, брошенные посреди центрального торгового маршрута. Еще больше тел песок жадно поглотил. Нуаркх избежал подобной участи лишь благодаря опыту Паартаку, хотя зверерожденные все же задели сухожилие на правой ноге Нуаркха костяными ятаганами и оставили воспалившуюся рану между ключичными пластинами.
        - Война близко, я уже слышу вой Галафейских труб и клекот Аркефальских Хоаксов! - Не переставал сетовать Паартак, и кровавая история Хинарина вторила его словам. Даже появление Перекрестка между Мирами, положившее начало четвертой эре, не смогло изменить привычного хода вещей. Синитские лекарственные травы и янтарь были не съедобнее песка, а обсидиан и кости не годились на гвозди для летающих кораблей.
        - С обеих сторон полно тех, у кого уже чешутся кулаки, - брезгливо прищурился Нуаркх.
        - Не представляешь сколько… жалкие Хаэкран'Каэт… - тихо прохрипел Паартак. Следующую пару минут он молчал, полностью сосредоточившись на стремлении не потерять сознание.
        Головы караванщиков и перегруженные ходоки не помешали Нуаркху одним из первых разглядеть облако точек, поднявшееся над переплетенными пиками скал в полутора километрах слева.
        - К нам приближаются со стороны западных скал…. Похоже, клекот тебе не мерещился. Их полсотни не меньше, - буднично сообщил Нуаркх, не поднимая взгляда на тучного пепельного. Головы повернулись в сторону, указанную тоннельником, и караванщиков сковало оцепенение. Густо-фиолетовое солнце придавало яркое свечение облакам за спинами Хоаксов, но четырехкрылые силуэты хищников узнавались без труда.
        - Этого не может быть. Неужели война и правда… - Обескураженно прохрипел один из караванщиков, слова застряли в задрожавшем горле, алебарда выскользнула из вспотевшей ладони. Раздался грохот раскалывающихся коробок, которые небрежно скидывали с ходока:
        - Кочевников или даже Зверерожденных, вы видели, я готов отогнать, но на этот шкатаак я не подписывался! - оправдался сутулый охранник, забираясь в седло, - извини, Паартак! Прошлой войны мне на всю жизнь хватит.
        - Беги, Хаэкран'Каэт, и твой труп найдут с арбалетным болтом между лопаток! - разгневанно прохрипел бывший страж, отмахиваясь от дезертира, - с шестью аркбаллистами мы отгоним этих жалких акрати!
        - Ума лишился?! Сотню небесных всадников не отгонит все Внешнее Кольцо! - испуганно возразили из толпы.
        - Это не небесные всадники. На Хоаксах брони нет, - не согласился прищурившийся Нуаркх.
        - Даже одноглазая костяшка все видит, а вы наложили в штаны! Небесные всадники не идут в авангарде, они истребляют дирижабли и прикрывают дредноуты! - пророкотал Паартак, пенящаяся слюна слетал с глубоко потрескавшихся губ, - вас обманули, словно полоумных Грязерожденных, которые сидят на грибах и собственной моче! Они разделятся на клинья по шесть тварей. Несчастные Хаэкран'Каэт, выбравшие нас, подавятся зазубренными болтами!
        - Развернуть аркбаллисты! Лаарак, Хаэкран'Каэт! Дюжина метров слева от каравана! Остальным сидеть под «подарками»! Не разбегаться! - прогремел поставленный ор Паартака, приводя оцепеневшую толпу в движение. Погонщики остальных двух Нар'Катиров подхватили зычные команды, - оставить на ходоках только самый ценный товар, остальное сбросить! Как начнем стрелять, галопом к Саантиру! Шевелитесь! Лаарак!
        Давка под Нар'Катирами снова усилилась, ходоки низко и тревожно зарычали, а воздух загудел от какофонии голосов. Паартак окончательно запутался в сетке, чувства караванщика туманила лихорадка. Раненые, напуганные своей беспомощностью, норовили ненароком задавить барахтающегося стража. Не придумав ничего лучше, Нуаркх со свистом выхватил трофейный змеиный клинок, и рассек сетку правее бывшего стража. Когда тонкий разрез начал стремительно расширяться, Нуаркх осознал, что даже если тучный страж переживет падение, то лапы взволнованных ходоков не дадут ему подняться. Не оставив себе выбора, тоннельник громко выругался и поднырнул под караванщика. Сквозь царящий вокруг гомон он отчетливо расслышал, как щелкнули пластины на спине. Мускулы застыли в болезненном спазме, а нога и шея вновь почувствовали удары костяных ятаганов. Вместе с Паартаком он рухнул и выронил изогнутый клинок, чтобы схватится за луку седла и вздернуть их обоих на ноги. Перед тем как меч втоптали в песок, он сверкнул на прощанье яркими сиреневыми бликами.
        - Тащи меня к баллистам! Лаарак! - Паартак повис на плече шипящего Нуаркха. Затем он выхватил у тоннельника охладительный посох, намереваясь опираться на него при ходьбе. Неловкий хинаринец ухватился за навершие и плотно сжал в ладони не до конца заряженную слезу. Половина тела Паартака обмякла, словно кожаный мешок, набитый мясными обрезками. Нуаркх не успел среагировать, поскольку сражался с застежками, которые приковывали Синитский щит к седлу изможденного ходока. Стоило тоннельнику нацепить миндалевидную пластину из кипящего дерева, как обессиливший Паартак потянул его к земле. Нуаркху удалось удержаться на одном колене и не стать жертвой напуганной толпы. Он ухватил караванщика за шитый золотом воротник и потащил к месту, где синиты должны развернуть орудия. Синиты без труда обогнали тоннельника, неся на широких плечах цельнометаллическую громаду аркбаллисты, двукратно превосходящую Паартака по весу. Благодаря знаменитой физической силе установка орудия тоже не вызвала у них затруднений. Пока один синит загружал бобину зазубренных болтов и взводил тетиву, второй вернулся назад и подхватил
Паартака. Обмякшего хинаринца он прислонил к обшитому деревом прикладу.
        Облако Аркефальских Хоаксов разделилось на клинья по пять-шесть животных. Налетчики рассчитывали разгромить как можно больше караванов и отступить прежде, чем понесут тяжелые потери от сил Внешнего Кольца. Дрожащие руки взвинченных караванщиков никак не могли справиться с взведением последних двух орудий, а Нуаркх уже различал небесных всадников, вооруженных печально известными шестизарядными арбалетами.
        - Может, они не будут нападать? - обратился синит к соплеменнику на мелодичном Таурагли. Роскошные усы, пропущенные в отверстия матерчатой маски, комично затряслись в такт речи, походившей на птичье пение. Голос оказался молодым и звонким.
        - Клином они выстроились явно не покрасоваться, - отрезал Нуаркх на общем языке прежде чем, второй синит успел среагировать.
        - Лже-всадники показательно нас разорвут, чтобы начать войну, - вкрадчиво тоннельник. Глаза синитов испуганно распахнулись за затемненными окулярами.
        - Зачем еще нападать так близко к внешнему кольцу? - согласился старый страж и беззвучно выругался, сохраняя дыхание.
        - Ради титула мученика и с Карликом встретиться не жалко, - Нуаркх ткнул локтем одного из синитов и принялся насвистывать мотив трагичной баллады о самоотверженной защите Внешнего Кольца.
        - Карлик! Саантирцы ведь достаточно тупые, чтобы это сработало! - покачал головой Паартак, - как мы до такого дошли…
        - Страх всегда срабатывает, рано или поздно. Если выживем, напомни рассказать мою версию притчи о перламутровом Синглинге и Звере искалеченного леса…
        - Заткнись и помоги навести эту развалину. В глазах двоиться, - Паартака вяло притянул тоннельника к аркбаллисте.
        - Пли! - скомандовал Страж, когда Хоаксы подошли достаточно близко.
        На команду мгновенно среагировало только три орудия. Тетивы отозвались чистыми низкими нотами, тяжелые болты сорвались с ложбинок и с хищным свистом взмыли в воздух. Затем начался полный разлад, непрекращающийся скрежет зарядных воротов слился с отчаянной руганью караванщиков, звучавшей на трех языках.
        Нападавшие оказались далеко не столь искусны, сколь обязывала грозная репутация небесных всадников. Лже-всадники шарахались от каждого снаряда и дергали поводья, мешая Хоаксам лететь стремительно и плавно. Пернатые звери держались на недосягаемой для аркбаллист высоте, и слепящие солнце висело за их спинами. Только два болта чудом настигли цели. Первый зазубренный наконечник вспорол мускулы на груди зверя, но лишь поцарапал ребра. Существо взвыло, одно из крыльев перестало двигаться с прежней легкостью. Несмотря на это, Хоакс продолжил нестись вперед, оставляя за собой буро-золотые перья и кровавые брызги. Ведущему зверю повезло меньше. Несмотря на выдающееся мастерство пилота, один из болтов нашел основание крыла и раздробил полую кость. Крыло вывернулось, и ветер принялся трепать его как флаг. Клекот хоакса и испуганные крики двух всадников смешались воедино, когда они начали стремительно снижаться. Кульминацию падения Нуаркх увидеть не успел, он оказался под обстрелом раньше, чем она наступила.
        Синиты подхватили Паартака и потащили к пригибающимся ходокам, которые забились под животы Нар'Катиров. Тоннельник поспешил за ними, отмечая, что над внешним кольцом поднимаются темные дирижабли. Надувные исполины напоминали мыльные пузыри, чем подпитывали заблуждения о своей медлительности и неповоротливости. Но не пройдет и пары минуты, как фронт парящих машин стремительно растянется и изогнется, чтобы отрезать пути отступления для хоаксов и их всадников.
        Рана на левой икре напомнила о себе, шаги Тоннельника стали короче и медленнее. Он безнадежно отстал от синитов и стал привлекательной целью для всадников. Болты ручных арбалетов были много легче грозных снарядов, которыми огрызались караванщики, а длиной были не больше ладони. В песок они зарывались на пару длин, и борозда конических воронок стремительно приближалась к Нуаркху. Тоннельник воздел щит и прикрыл глаза от осколков. Попадания ощущались как удары ходока. Наконечники вонзались в кипящую древесину, выныривали из досок и разрушали замысловатый узор, напоминающий застывшие клубы дыма. Внезапно Нуаркх увидел, как мускулы предплечья резко вздулись. Спустя мгновенье его пронзила боль от того, что болт пригвоздил щит к руке. Тяжелые удары продолжили рушиться на щит в дюжине мест. Перенапряжение обжигающей болью растеклось по раненной ноге и сковало мускулы спазмом. Очередной снаряд вырвал из кромки щита приличный кусок и развернул Нуаркха влево, обнажая бок. Первый снаряд, миновавший защиту, скользнул по пластинам панциря и поцарапал шею, второй до середины вошел в плечо. Нуаркха отшвырнуло,
лопатки утонули в раскаленном песке. Лже-всадники посчитали попадание смертельным и принялись орошать железным дождем караванщиков, которые в спешке не совладали со стременами.
        Помимо всадников Хоаксы тащили тяжелые бомбы с каменным маслом, которые им натерпелось скинуть. Отбросив идею бежать к обреченному ходоку, Нуаркх отлип от песка и поспешил прочь от каравана, надеясь, что нападающие не станут тратить бомбы на одинокую цель. Четырехкрылые Хоаксы затмили вытянутый силуэт тоннельника, а в следующую секунду за его спиной начали разрываться снаряды. Грохот взрывов слился в непрерывный пронзительный звон, оглушенный симбионт плотно захлопнул раковину и больно прищемил веко. Ударная волна выбила землю из-под перегруженных ног Нуаркха, которые едва успели затащить его на вершину крутого бархана. Благодаря проявленной расторопности, тоннельник покатился не в пекло, разгоревшееся позади, а в относительно безопасную ложбину между песчаными гребнями.
        - Доберусь до Саантира, обязательно раздобуду арбалет, - Нуаркх испустил усталый, посвистывающий выдох. Болезненно громкий звон в голове не позволил разобрать собственный монотонный голос. Тоннельник медленно поднялся, наваливаясь на последнюю уцелевшую конечность. Затем он начал очередное восхождение, оставляя позади капли вязкой черно-зеленой крови и древесные щепки. При этом Нуаркх машинально расшатал застрявший в плече болт и вырвал его с неприятным влажным чавканьем. Когда вершина бархана, отмеченная полоской красноватого песка, оказалась на уровне лица, Нуаркх осознал, что гребень стремительно проседает, будто с него сходит лавина. Вес тоннельника не мог вызвать столь существенных последствий, и он рефлекторно бросился назад. Не успел Нуаркх скатиться в ложбину, как через вершину перекинулась массивная лапа, покрытая растрепанным буро-золотым опереньем. Вслед за когтистой кистью показалась четырехглазая голова. Длинная оскаленная пасть извергла дождь пенящейся слюны, смешанной с ярко-синей кровью. Острый костяной нарост, которым оканчивалась пасть Хоакса, напоминал остатки разбитой бутылки.
Шея зверя тонула в пышном воротнике янтарных перьев, обломанных при падении. Загривок оплетали стремена, в которых болталась неестественно вывернутая нога. Небо заслонил веер исполинского крыла, напоминающий растопыренные пальцы. Хоаксы обычно производили впечатление спокойных, умных животных. Но существо, тянувшее к Нуаркху окровавленную пасть, растеряло эти качества. Оно было выброшено далеко за пределы той боли и усталости, которые могло вытерпеть. Мечущиеся, вылезающие из орбит, глаза сочились агонией и отчаянной агрессией. Нуаркх не мог слышать пронзительные вопли, изливающиеся из глотки Хоакса, но когда зверь открывал пасть в глазах тоннельника двоилось, а виски болели, будто в них уже вцепились серпы когтей.
        Из-за пульсирующих судорог в раненной ноге Нуаркх не мог сбежать, поэтому он потянулся за одной из слез, которую зарядил за время борьбы с лихорадкой Паартака. Угрожающе выпятив грудь, Хоакс заскользил по склону, подталкивая вытянутую тушу мощными движениями здоровых крыльев. Нуаркх выхватил пурпурный кристалл и почувствовал обжигающее прикосновение острых граней. Тоннельник ударил камень об искореженную кромку щита, оставив на поверхности слезы растущую трещину. Воздух вокруг кристалла задрожал от жара. С силой, какую могло развить простреленное плечо, Нуаркх метнул поврежденный камень в зверя. Молниеносные рефлексы сыграли с хоаксом злую шутку и подсказали отбить кристалл ударом лапы. Мощный взрыв поднял в воздух песок и обугленные частички плоти, оставшиеся от лапы. Обрывки светлых перьев занялись от опаляющего жара, хоакс взметнулся на задние лапы, расправил дымящиеся крылья и протянул к небу искалеченные культю. Нога лже-всадника кулоном свисала на раздувшуюся грудь. Крик поставил Нуаркха на колени и почти погасил искру сознания. Сквозь непроницаемые кляксы, заполнявшие взор, Нуаркх
рассмотрел второго всадника, который был еще жив и сжимал арбалет. Агония животного трепала наездника, но он смог навести оружие на затылок обезумившего зверя. Три метких болта и Красный Карлик подарил животному покой. Создатель двигался слишком быстро, но Нуаркх был уверен, что размытое пятно ему не померещилось.
        Стойкая уверенность в том, что выживший наездник всадит кассету болтов ему в спину, помешала Нуаркху просто уйти. Тоннельник принялся в который раз форсировать бархан, держась по другую сторону павшего гиганта. Песок собрался липкими комками, его выстилали куски перьев, хлопья сажи и тлеющие обрывки пуха. Хоакс еще не остыл и мешал очнувшемуся «глазу ткача» разглядеть лже-всадника, оставляя тоннельника без слуха и зрения. Нуаркха в тени распластанной туши, подволакивая ногу и цепляясь за грязный подшерсток. Нуаркх воздел лицо остатками щита, и резко перешагнул через оперенный хвост. По другую сторону туши его ожидали два болта. Один увяз в Синской древесине, второй - оставил глубокую борозду на панцире ноги. Новая порция боли не выделялась на фоне воющих от перенапряжения мускулов, испепеляющего жары и оглушающего звона в голове. Нуаркх с трудом поборол тошноту.
        Хинаринец растратил последнюю кассету и остался абсолютно беззащитным. Его ногу придавливала огромная туша, а клубок заклинивших ремней почти не давал двигаться. Единственным оружием стрелка был арбалетный болт, которым он безуспешно пытался перерезать кожаные путы. Обтекаемый шлем, подражавший голове хоакса, медленно скатывался к дну впадины. Голубоватая кожа морщинистого лица блестела на пота. Бледный был в хорошей форме и действительно напоминал армейского офицера. Когда Нуаркх подобрался ближе, в глаза бросились подозрительные детали. Седые волосы в кудрявой каштановой шевелюре были в пору командующему, но никак не боевому офицеру. Стеганый китель, обшитый кожей и стальной чешуей, сливался со шкурой Хоакса и явно был настоящим. Начищенные пряжки и отсутствие пятен были следствием аккуратного обращения, свойственного солдатам надоблачной армии. Некоторые застежки выделялись неправильной формой, а отдельные чешуйки отливали голубизной Нар'дринской стали. Броню часто ремонтировали подручными материалами, что было немыслимо для снаряжение легендарного небесного всадника. Подтверждали догадки
Нуаркха и обыкновенные рабочие штаны, выглядывавшие из-под пол кителя.
        Чем ближе оказывался Нуаркх, тем ожесточеннее хинаринец пилил ремни и тем чаще косился. Нуаркх, хромавший на обе ноги, приближался медленно и неотвратимо. Когда до рвущегося наездника осталось три метра, Нуаркх извлек изогнутый кинжал. Хинаринца испуганно вытаращиться на блестящий месяц лезвия и осыпал тоннельника грязными ругательствами.
        - Тихо… тихо. Ты не подумай, я на вашей стороне. Просто хочу помочь освободиться, - из-за маски голос тоннельника звучал монотонно и неубедительно. Скиталец поспешил стянуть капюшон и продемонстрировать сострадание, читающееся во взгляде желтого глаза. Тоннельник даже попытался примирительно вскинуть руку, но боль в простреленном плече его остановила, - Если вы проложите воздушные маршруты до Саантира, мне не придётся больше мотаться по мерзкой пустыне! Упертые пепельные, удави их Урб!
        Стоило тоннельнику опуститься на колени за спиной бледного, как лже-всадник попытался ткнуть Нуаркха острием болта. Попытка вышла неуклюжей и заранее обреченной, поскольку заклинившие ремни болезненно выгибали спину пленника и не давали развернуться.
        - Полегче! «Пепельные» уже почти здесь, не хочу, что бы меня с тобой заметили! Займись лучше ремнями, до которых можешь добраться. Я займусь путами на спине.
        Просмоленные путы не сдавались обессиленной руке Нуаркха без боя. К тому же Хинаринец еще дважды попытался достать его острым наконечником. В конце концов, кожаная петля на шею лже-всадника все же звонко лопнула. Бледный выпрямился и облегченно выдохнул. Оружие в его руке еще какое-то время было направленно на Нуаркха, а затем медленно вернулось к работе над путами.
        - Видишь, мы быстро управимся… и прости, что с Хоаском так вышло, я надеялся только отпугнуть… - печально извинился Нуаркх, не отрываясь от работы.
        - И что? Даже спасибо не скажешь? - поинтересовался тоннельник, расправившись еще с парой ремней. Хинаринец поднял встревоженные глаза и пару секунд изучал Нуаркха. Постепенно взгляд смягчился, бледный кивнул и выдавил слабую полуулыбку. Нуаркх хлестнул лже-всадника тыльной стороной ладони, закованной в шипастый хитин. Раненая рука не позволила удару стать действительно сильным, но одной внезапности хватило, чтобы хинаринец растерялся и позволил Нуаркху выхватить арбалет. Всадник попытался броситься на тоннельника, но путы снова помешали. Нуаркх отполз и уселся на склон бархана, раскинув искалеченные ноги. Раскаленный песок почти нестерпимо обжигал, но мысль о том чтобы подняться вызывала еще большую боль.
        Пурпурные глаза злобно уставились на тоннельника сквозь растопыренные пальцы, которые прикрывали исполосованное глубокими ссадинами лицо. Нуаркх ухмыльнулся и выставил кисть так, чтобы большой и указательный пальцы соприкоснулись, образовав кольцо, а оставшийся палец указывал на землю. У Нуаркха было всего по три пальца, поэтому крайне неприличный жест, распространенный среди шестипалых бледных, удался ему не до конца. Ярость, с которой всадник заметался в путах, показал Нуаркху, что он все же смог передать общий посыл.
        - Возвращайся к работе. Саантирская кавалерия прибудет с минуты на минуту, - процедил Нуаркх. На случай чуда, он выдрал болт из щита и зарядил им поднятую с земли кассету. Присвистывая от смеха, тоннельник поднял глаза к небу, где подходила к концу баталия между Саантирскими дирижаблями и отступающей тучей хоаксов. Большинству всадников удалось сбежать, скорость давалась Саантирским дирижаблям нелегко и быстро истощала запасы горючего каменного масла. Но многие пернатые хищники попали под ливень зазубренных болтов, который щедро проливали дирижабли. Им уйти было уже не суждено.
        ГЛАВА 2.СААНТИР РУБИНОВЫЙ ВЕНЕЦ

109 год 4 эры. 17 день сезона последнего теплого ветра.
        Воспользовавшись полным истощением Нуаркха, Саантирская стража отобрала трофейный арбалет и пару слезинок. Воспаление под ключичной пластиной напомнило о себе и стремительно набрало силу, рана опухла и источала жар. Тоннельнику оставалось только догадываться, что за мерзость забилась в трещины и зазубрины костяных ятаганов Зверерожденных. Нуаркху не удалось добраться до Саантира на своих двоих, к счастью Нар'Катир из западного бастиона Внешнего Кольца предоставил ему шесть длинных и выносливых лап. Тоннельник медленно покачивался на провисающей грузовой сети в тени исполинского тела. Рука провалилась сквозь крупное плетение сетки и бессильно болталась при каждом шаге огромного животного. Затуманенный взгляд с нездоровым упорством следил за крупной каплей крови, набухающей вокруг открытой раны на плече. Капля медленно покатилась вниз, оставляя жирный след. Задержавшись ненадолго на загнутом когте, она сорвалась вниз. Но пепельного песка так и не достигла. Ее поймал коренастый карлик, на плечах которого лежал дырявый рубиново-алый плащ и сидел бело-бурый одноглазый скрет. Кожа Карлика раз в секунду
примеряла новую коллекцию устрашающих шрамов и окрашивалась в новый бледный оттенок. Под кожей танцевали шишки и рельефные мускулы, на поясе болтался обломок великолепного клинка из лунного камня. Ветер не беспокоил полы плаща, тени у Создателя не было, а за бодрым шагом Нар'Катира он поспевал, не совершая никаких движений. Более того, «подарок Нара» сильно качался при ходьбе, но Карлик всегда оставался на одном и том же расстоянии.
        Кровь Нуаркха тонкой струйкой побежала по короткому предплечью Карлика, подпрыгивая на непрестанно изменяющемся теле. Ручной скрет проворно вытянул усатую мордочку и слизнул черно-зеленую каплю.
        Карлик воздел непропорционально крупную, бурлящую голову, и Нуаркх увидел янтарные искры в непроглядной тьме надвинутого капюшона. Поймав взгляд тоннельника, Создатель потянулся к широкому поясу, снял пузатую медную кружку и поднял ее в учтивом салюте.
        - Ты когда-нибудь меня догонишь? - вяло прощелкал Нуаркх, старясь не выпускать сознание из слабеющей хватки. Красный Карлик промолчал.
        - Тоже его видишь? - Прочитал контуженный Нуаркх по губам Паартака, который слабо, но упорно, пихал его в бок. - Этот Хаэкран'Атаак сидит на моей груди. Так близко, что я могу сосчитать зазубрины на обломанном мече. Как думаешь, он настоящий?
        - У меня лихорадка, а у тебя кровотечение, - невнятно пробормотал Нуаркх после длительной задержки, - хотя кто знает…
        - Дай нож, отгоню его, - решительно прохрипел старый страж и нетерпеливо дернул плащ Нуаркха.
        - Может сработать, - саркастично ответил тоннельник и протянул изогнутый нож, - старайся не сильно дергаться, ты все еще должен мне денег.
        Паартак вспорол воздух несколькими беспорядочными, вялыми выпадами. Абсолютно безразличный и неподвижный Карлик был недосягаем, всегда оставаясь поверх руки Паартака.
        - Лучше не думать о том, как такое возможно, - хмурый пепельный вернул нож.
        - Тебе не кажется, что ваши погребальные ритуалы слегка наивны?
        - Заткнись, это лишь мираж, - прохрипел Паартак и замолк. Помимо них в сетке была еще дюжина раненых. Зыбкую тишину тревожили стоны и тихие молитвы Создателям. Братья синиты, отличившиеся во время обороны, тоже потратили последние вздохи на обращения к матери-отцу. Сейчас их сердца уже не бились.
        Спустя минуту Нар'Катир перешагнул через стены западного бастиона, которые были высотой в два Хинаринских роста. Форт оказался существенно более основательным укреплением, чем казалось издалека. По-Саантирски коренастая башня возвышалась на дюжину метров, четыре дозорных вышки прикрывали бастион со всех сторон света.
        Нар'Катир обогнул башню и пригнул колени перед высоким отбеленным шатром дочерей Нара. Здесь измотанные монахини в застиранных светло-серых робах облегчали страдания раненых. Нуаркх неуклюже выбрался из сети. Охромевшие ноги подогнулись, стоило им принять вес хитинового панциря. Голова закружилась, а горло и живот скрутили приступы рвоты. За спиной Нуаркха раздались торопливые шажки. Кто-то попытался потянуть его вверх и натужно запыхтел. Помощи тоннельник почти не ощутил, но отошел от приступа слабости и самостоятельно выпрямился. Развернувшись, он обнаружил миниатюрную, болезненно худую монахиню. Солнце уже скрылось за горизонтом, и от юркой черной кляксы девушку отличали только крупные янтарно-оранжевые глаза. Шишковатая головка монахини не дотягивалась Нуаркху даже до грудных пластин. Ее попытка помочь была до того комичной, что тоннельника весело прищурился. На утомленном и крайне встревоженном лице монахини блеснула ответная улыбка. В следующее мгновенье взгляд девушки приковали причалы с покореженными дирижаблями, и искорки веселья бесследно потухли.
        Небесные суда, изможденно растянувшиеся на каменных пристанях, представляли жалкое зрелище. Вытянутые ладьи из лакированного дерева походили на жестоко выпотрошенных рыб. Стальные сети, куполом закрывавшие палубы, были вспороты. На искореженной проволоке блестела голубая кровь и трепетали обрывки бурых перьев. Нос одного дирижабля были раздроблен. Сквозь палубы, унизанные арбалетными болтами и набухшие от крови, блестела начищенная сталь внутренних механизмов. Причал третьего Когтя пустовал. Только выроненные инструменты и печальные взгляды напоминали о дирижабле, который поднялся из этой каменной ложбины.
        Дорожки черной крови тянулись к погребальным урнам, которые лизало яростное пламя. Понурые выжившие отстраненно бродили, стонали под пологом лазарета или до рези всматривались в огонь, поглощающий тела друзей.
        Миниатюрная дочь Нара старалась держаться достойно. Неуверенно шагающему Нуаркху она подыскала подходящую железную трость. Затем девушка бросилась за Паартаком, которого волокли к операционному столу.
        Оставшись наедине с отвратительным состоянием, тоннельник побрел к шатрам, где призывно белела пара свободных коек. Мир он воспринимал как размытые и бледные картинки, с большой задержкой сменявшие друг друга. Только Карлик, плавно скользивший рядом, всегда оставался четким и ярким. Под провисшим пологом высокого шатра царила суматоха. Между ранеными метались невзрачные силуэты дочерей Нара, подпоясанные широкими алыми лентами. На шее каждой из них звенели медные подвески с самородками черного железа, а поясные ленты оттягивали ритуальные ножи. По осунувшимся лицам и растрепанным косам было видно, что у монахинь слишком много забот и нет времени на неуместную деликатность. Солдат и караванщиков они латали столь безжалостно, что крики пострадавших перекрывали рокот в голове контуженного Нуаркха.
        О тоннельнике никто позаботиться не спешил. Дочери Нара, как и любые врачи, дорожили репутацией, а потому не желали брать ответственность за жизнь существа, c физиологией которого знакомы только по картинкам. К тому же, сородичи, истекающие черной кровью, вызывали у них гораздо больше жалости, чем отталкивающий тоннельник. Рано или поздно кто-нибудь соблаговолил бы заняться им, но Нуаркх не любил доверять жизнь случаю. Он уверенно потянулся к ближайшему столу с хирургическими инструментами и ухватился за перчатку из тонкой просмоленной кожи. На фалангах рукавицы блестели начищенные иглы, скальпели и прочие устрашающие приспособления.
        Хирургическая перчатка отказалась налезать на трехпалую кисть, но скальпель справился с ручками щита, который до сих пор болтался на предплечье тоннельника. Стоило ремням лопнуть, щит опал дождем закрученных щепок. Арбалетный болт, по лазурное оперенье впившийся в панцирь, блестел вкраплениями крупных голубых песчинок. Карлик, отрешенно сидевший подле Нуаркха, вынуждал тоннельника действовать без неуместных раздумий. Резко выдохнув, Нуаркх вогнал зажим в трещину, бежавшую от стального снаряда. Следующие несколько секунд тоннельник крупно дрожал, царапая землю когтями на ногах.
        Приступ боли постепенно утратил контроль над тоннельником, и он сжал дужки зажимов. Лопасти развели кривые края трещины, обнажая пульсирующие мускульные волокна. Черно-зеленая кровь прыснула из раны и вытянутой кляксой легла на костяное лицо. В поле зрения, сжавшемся из-за боли до площади ладони, снова появилась миниатюрная дочь Нара.
        - Что вы делаете, Саррат! Я ведь всего на мгновенье отошла! - с трудом прочитал Нуаркх по лепечущим губам. Уважительно обращение «саррат» использовалось для существ неопределенного пола, значит, пепельная не знала мужчина перед ней или женщина.
        - Это было мучительно долгое мгновенье, - тоннельник спокойно оборвал девушку, воздев ладонь, и коротко усмехнулся, - наконечник без зазубрин, сам разберусь. Лучше вернись к каменному стражу, он должен мне денег.
        - Я… я, как раз, хотела спросить у вас, видели ли вы, что с ним произошло? - запнувшись, спросила девушка.
        - Выходит, ты не спешила мне на помощь? - ехидно улыбнулся Нуаркх. Медленно, со скрежетом и влажным чавканьем, он вытянул снаряд из предплечья. Его лицо слабо дрожало, а еле заметный зрачок раздался в стороны, подобно краске в воде, - у Паартака жар и внутреннее кровотечение, думаю, это разрыв селезенки.
        - Из-за его каменной кожи не разглядеть почти ни одного симптома! Как вы можете это знать? - удивленно переспросила девушка.
        - Его задело взрывом бомбы. Разумное предположение, - Нуаркх решил не упоминать симбионта, который показал горячую кровь Паартака, растекавшуюся в левом боку.
        - Отдышка под это подходит, - еще более встревоженно ответила девушка, массируя острый подбородок. Она и сама, наверняка, предполагала кровотечение, но резать каменного стража без подтверждения не решилась. Получив оружие против сомнений, монахиня поторопилась обратно, но Нуаркх окликнул ее.
        - Погоди! Мне нужно что-нибудь от лихорадки. Есть охладительные жезлы?
        - Скоро приведут малыша Нар'Катира, он поможет вам с заражением, - робко ответила девушка, виновато заламывая пальцы.
        - Кровь тоннельников ему не по вкусу, как, к слову, и кровь Аргийцев, - процедил Нуаркх и начал вливать тонкую струйку едкого, целебного клея в открытую рану, - принеси жезл, сам не дойду.
        - Боюсь, они все заняты. Ваше положение не столь тяжелое, как у… - начала оправдываться пепельная.
        - Конечно не столь тяжелое! Я же не мягкотелый! Но и плясать мне не хоч… - раздраженная брань тоннельника задохнулась в болезненном свисте, а сам он спазмически прижался грудью к коленям и схватился за воспаление.
        - Что с вами!? - спросила девушка, опустившись перед скрюченным Нуаркхом.
        - Со мной ничего. А вот что с тобой? Отказываешь в помощи, хотя у тебя есть то, что мне нужно, - еле слышно прощелкал тоннельник и стиснул предплечье дернувшейся дочери Нара, - склянки, которые ты стыдливо прячешь за пазухой. Дай мне одну.
        - О чем вы? - возмутилась пепельная, но сама не заметила, как перешла на скрытный шепот.
        - Специи, которые вы добавляете в свою гнилую еду, выжигают носы. Но я чувствую аромат голубых грибов, сочащийся из-под твоего воротника, - Нуаркх никакого запаха не чувствовал, но «глаз ткача» различал мерцание двух изящных ампул на фоне костлявой фигурки.
        - Я не понимаю о чем вы!
        - Прекрати. Многого не прошу, - твердо продолжил тоннельник, - если откажешь, сообщу о твоем грязном секрете каждому в бастионе.
        - Многие сестры пользуются настойками, для них это не станет неожиданностью, - не слишком уверено парировала монахиня.
        - Я видел, как ты озираешься на дирижабли. В бастионе есть солдат, или офицер, который тебе далеко не безразличен. Что будет, если он узнает? - вкрадчиво проговорил Нуаркх и глаза дочери Нара резко распахнулись.
        - Нащупал нужную нить.
        - Я…нет… - Запнулась девушка и, немного помолчав, начала нервно осматриваться. Убедившись, что у измотанных коллег есть более важные заботы, она сгорбилась и потянулась в просторные полы робы.
        - Я не какая-нибудь наркоманка. Мне нужна… поддержка, чтобы помогать страждущим, - миниатюрная девушка боязливо прятала плотно закупоренный сосуд в черных ладошках.
        - Что ты, я не осуждаю. Но от наркомана или алкоголика можно ожидать что-нибудь в том же духе. Например: Мне нужно расслабиться после работы, чтобы не нести злость в семью. Это все ради моей семьи, - процедил Нуаркх, а затем неуловимым движением заставил склянку исчезнуть во внутреннем кармане.
        - Прекрати! Это совсем иное, - уязвленно прошипела дочь Нара.
        - Конечно. Считай, что убедила меня, - отмахнулся Нуаркх и потерял к девушке интерес, - можешь идти.
        Пепельная резко выпрямилась, сжала кулаки и поспешила к Паартаку. Тихо отсмеявшись, Нуаркх подмигнул Карлику и принялся вычищать нарыв на груди. Мучительный процесс обещал затянуться, и тоннельник скрасил его наблюдением за спасением старого каменного стража.
        Сначала дочери Нара вывели из исполинских стойл детеныша Нар'Катира, помощь которого обещали Нуаркху. Малыш в холке немного не дотягивал до двух метров. Гладкая шкура, не выдержавшая еще сотен песчаных бурь, пестрела нежно-розовыми пятнышками. Детеныш был очень воодушевлен возможностью размять тощие ноги. Измотанным дочерям приходилось вешаться на него, чтобы удержать от попыток прыгать и вставать на дыбы. Когда щенок немного успокоился, его подвели к Паартаку и соединили со стражем при помощи замысловатой системы из кожаных мешков и блестящих игл.
        Постепенно Паартак переборол лихорадку, его конвульсии стали слабее, а затем он очнулся. Обнаружив себя на операционном столе, Страж выругался и влажно откашлялся.
        - Дело совсем скверно? - с трудом прохрипел караванщик, приманивая миниатюрную дочь Нара вялыми движениями тучных рук, - если да, то закончите это сейчас… отправьте меня к Карлику пока осталась хоть капля сил. Я… должен хотя бы…
        - Сегодня вы с ним не встретитесь, - твердо заверила дочь Нара и нежно приложила ладонь к клокочущей от кашля груди. Караванщик напрягся и беззвучно выругался, но потом позволил поднести к лицу блюдо с тлеющим Синским Черволистом. Густой, бордовый дым забрался в ноздри и рот, погружая разум Паартака в крепкий сон. Стоило грузному Стражу обмякнуть на ложе, скальпели из черного железа расправились с каменной кожей, хирургические зажимы принялись щелкать, а полотенца пропитались кровью.
        Внимание многих Саантирцев было приковано к Паартаку. Даже те, кто уже ощущали стилет Карлика на горле, иногда бросали на караванщика взгляд. Старый Страж многие годы назад продал сокровенный Нар'Охай и начал жизнь торговца, но он все равно оставался символом Саантира, наравне с Вратами Доброй Воли, каскадами дворца Десницы и проспектом Нар'Кренти. По его последним словам Нуаркх понял, что бывший страж до сих пор чувствует порыв соответствовать каменной коже и хочет уйти достойно. Он надеялся провести традиционный солдатский ритуал, который являлся манифестацией ненависти пепельных хинаринцев к Красному Карлику. Пепельные считают, что Красный оборвал существование их Создателя Нара в конце Второй Эры, окропил пустыни его кровью - черным железом, а искру растерзал и разбросал по Четырем Мирам. Согласно старинным легендам, Нар ранил неуловимого убийцу и вырвал из его плаща лоскут рубиновой ткани. Предсмертный жест положил начало традиции украшать города полотнами красного цвета и подарил Саантиру название. Поэтому когда Карлик приходит к умирающим солдатам, они встречают его ударом кинжала. Именно
так должны уходить Каменные Стражи, но дочери Нара лишили Паартака подобной чести.
        Танец хирургических приборов прекратился, когда бесформенная луна - пристанище того, чему нет места в четырех мирах - доползала до зенита и окружила парящие Осколки ореолом мертвецки-бледного свечения. Неудачная операция оставила Паартака без сознания, сил и шанса на доблестную смерть. Мрачные дочери Нара застыли рядом с истерзанным телом. Немного погодя одна из них принялась медленно и торжественно снимать рубиново-красный пояс. Им она привязала церемониальный кинжал к обмякшей ладони Паартака. Еще одна сестра приставила клинок к горлу каменного стража. Лица пепельных помрачнели.
        - Тебе, наверное, уже приелись подобные сцены? - поинтересовался Нуаркх у Карлика, но так и не дождался ответа. В кульминационный момент дочь Нара навалилась на рукоять кинжала и вскрыла каменную скорлупу на шее караванщика, рассекая все артерии и сосуды, до которых могла дотянуться. В это же мгновенье вторая монахиня резко подняла руку Паартака. Синхронно с выпадом, над караванщиком сверкнул еле заметный красный блик, а на груди возникла ромбическая рана от широкого клинка. Существо, сидевшее неподалеку от Нуаркха, даже не шелохнулось и не проявило никакого интереса к происходящему. На этом ритуал был завершен, тело стража накрыли рубиновым саваном, а миниатюрная дочь Нара поспешила в недра Бастиона.
        Дальнейшее развитие событий мало интересовало Нуаркха. Он завернулся в шерстяной плед, пытаясь расцепить морозную хватку пустынной ночи, и отправился к Нар'Катирам, которые готовились отвезти раненых в Саантир. В первый раз за сегодняшний день ему повезло, и Подарки Нара отправились спустя всего дюжину минут.

* * *
        Дорога тянулась почти до исхода ночи, но Саантир наградил долгожданых гостей не впечатляющим видом неприступных стен и знаменитых врат, но нагромождением палаток из протертой, выцветшей ткани. Эта территория считалась пригородом Саантира и, в целом, являлась неотъемлемой чертой всех крупных городов-государств пепельных пустынь, которые задыхались в тесноте собственных стен. Будущие обитатели задворок столкнулись с баснословной ценой на землю и были вынуждены отказаться от роскоши городских стен, спасавших от песчаных бурь. Более того рельеф пригорода менялся каждую ночь, вынуждая местных передвигать жилища в погоне за ускользающими гребнями песчаных бархан.
        Не успел Нар'Катир миновать тряпичные трущобы, зубчатый гребень колоссальной стены затмевал половину неба. Громаду изрывали воронками от бомб, словно кожу старого вояки, обезображивали шрамы. Стена, казалось, бесконечно тянулась в обе стороны, ее сторожили самые неправдоподобно огромные орудия, которые Нуаркху доводилось видеть.
        Западные врата, к которым пришел подарок Нара, были закрыты. Пока караульные водили носом по дорожным грамотам, Нуаркх рассматривал тяжелые деревянные створки, укрепленные гравированными пластинами из черного железа. Трое Саантирских врат были много моложе стен. Они были даром от альянса Надоблачных Аллодов и напоминали о необходимости поддержания перемирия между верхом и низом. Из соображений символизма и экономии врата изготовили из дерева, которое содрали с бортов сбитых Галафейских дредноутов.
        На восточных вратах - Вратах Оков, был выгравирован стокрылый Хоакс Хин. Его элегантно расправленные крылья были прикованы к земле толстыми цепями. На ладони, протянутой к востоку, росло раскидистое древо, прогибавшееся под весом крупных плодов.
        На Вратах Голода, которые оберегали город-государство на востоке, был запечатлён истощенный Нар - неестественно худой хинаринец, опустившийся на одно колено. Кожей его были треугольные чешуйки из черного железа, чело украшали скалистые пики, обвитый полотном из мерцающих красных нитей. Создатель протягивал на запад изогнутый Саантирский клинок.
        Врата Доброй Воли, помещенные в центре стены, завершали повествование. На западной створке был изображен Хин, воспаривший над изрубленными цепями и прижимавший к груди подаренный меч. Вторую половину врат занимал поднявшийся с колен Нар, все еще высокий и стройный, но далеко не истощенный. Братья Создатели тянулись друг к другу со створок распахнутых врат. Открытые ладони соединяли круглые кольца из черного железа, стянутые красными нитями. Попытка рассечь нити имела такой же смысл, что и стремление отрезать ножом силы земного притяжения. Цепь будет разорвана, а врата закроются только когда придет новая война. Приземленные обязанности обыкновенных городских ворот лежали на стальной решетке в руку толщиной.
        Миновав Врата Оков, Нар'Катир принялся цокать грубой подошвой по гранитной дороге на запад. Спустя четыре квартала он остановился напротив монолитного придатка стены, оформившегося в храм Нара. Святое место представляло собой четыре одинаковые башни, соединенные крытыми террасами. Фасады отмечали высокие арочные окна и обнаженные залежи черного железа. Внутри Нуаркха встретили просторные комнатами с высокими потолками и множеством коек, на которых хрипели раненые. Застиранные простыни нередко пестрели пятнами крови. Без лишних слов тоннельник занял угловую койку и оперся спиной на холодную стену, которую покрывал неровный слой пожелтевшей штукатурки. Положив на колени обнаженный кинжал, он позволил усталость взять над собой верх.

* * *
        Чуткий и настороженный сон Нуаркха прервал яркий рассвет, заглянувший в большие окна. Солнце сделало бордовые занавески похожими на пластины раскаленного железа и растопило морозную хватку пустынной ночи. Традиционно измотанные монахини суетились между продирающими глаза караванщиками, раздавая плоские ложки и объемные миски с комковатой, студенистой массой. Смесь была животного происхождения, а особенно крупные комки оказались внутри сухими. Как и синиты, Нуаркх медлил в нерешительности. Липкая кашица могла быть предназначена как для еды, так и для обработки травм. Отсутствие сколько-нибудь приятного аромата не помогало разрешить дилемму. Но вскоре Хинаринцы принялись неохотно заталкивать субстанцию в свои рты. Нуаркх постарался последовать их примеру, но отсутствие губ и языка делало поедание полужидкой пищи настоящей морокой.
        Покончив с трапезой, тоннельник поспешил покинуть храм и приступить, наконец, к планированию следующей вылазки за стену. Сомнительная еда и пара часов сна не сильно улучшили состояние раненного тела, даже подъем с койки потребовал усилий. Опираясь на жесткое ложе надрывающейся рукой, он смог выпрямить ноги, а затем и спину. Спустя пять-шесть минут он уже тяжело хрипел у дверного проема, ведущего во внутренний двор.
        Двор приветствовал тоннельника тихим шуршанием легкой ткани, которая заслоняла беспощадное солнце. К лицу прикоснулись обжигающий ветер и взгляды Нар'Катиров, которые пошатывались на сюрреалистично тонких лапах. Вдалеке набирал силу гомон просыпающегося Саантира - крупнейшего города Пепельного Хинарина.
        Путь до каменной арки, отмечающий границу храма, занял у Нуаркха еще несколько минут. Навалившись на каменную дугу, тоннельник представляла весьма жалобное зрелище. Пришло время пузырька, отнятого у миниатюрной дочери Нара. Вняв специфический запах, Нуаркх жадно припал к склянке с пузырящейся жидкостью бледно-голубого цвета. Сильно разбавленный сок Синских грибов неприятно покалывал горло, но в желудке обратился сгустком тепла. Приятное ощущение растеклось по телу, притупляя боль и усталость. Тоннельник оклематься, приноровился к своему состоянию и покинул арку относительно бодрым шагом. Хотя клюка из железной спицы пока была необходима.
        Храм, испуганно вжавшийся в стену, был окружен плотной застройкой неказистых домов нищего квартала. Кривые улочки приятно напоминали Нуаркху о перепутанных улицах Перекрестка Миров, давно ставшего родным. Тоннельник с готовностью нырнул в каменный лабиринт, где крыши сомкнулись над головой и оставили скитальца в душном полумраке. Нуаркх не решился забираться вглубь трущоб, справедливо опасаясь найти там проблемы, которые сейчас окажутся не по плечу. Поэтому маршрут к центральному проспекту он проложил вдоль громадной стены.
        Когда-то в Саантире Рубиновом Венце было не так тесно, квартал было гораздо просторнее. Старинные монолитные дома еще проглядываются под коростой кривобоких пристроек, вымазанных наспех бледно-серой глиной. Находились тут и бедные, но ухоженные кирпичные домики. Провалы окон закрывали выцветшие бордовые полотна, а крыльца, старательно подметенные от вездесущего пепельного песка, прикрывали опрятные навесы. Стены украшали незамысловатые геометрические узоры и крошечные отпечатки ладошек. Дверные проемы заслоняли пологи с традиционным изображением Нара, приносившим процветание.
        И все же это были трущобы. Рядом с каждым опрятным домом можно было найти несколько берлог, которые в качестве жилища могли использовать только хинаринцы опустившиеся, отказавшейся от самой мысли заслужить право на лучшее существование. Покосившееся сараи, вылепленные из голубоватой глины и каменной крошки, бесформенными опухолями облепляли все вокруг. Они заполняли переулки и перекрывали улицы. Из пробоин, так и не оформившихся в окна, выливались ругань и вонь. Рядом с подобными домами попадались опухшие лица тех, кто слишком пристрастился к сомке из синих Синских грибов или Аргийским дурманам. Исхудавшие беспризорники метались по пыльным улицам, пытаясь ухватить скретов за облезшие хвосты и когтистые лапы. Местные облизывали пересохшие губы и не сводили глаз с глиняных мисок, в которые стекали капли росы.
        Западные скалы, из-за которых вчера показались Хоаксы, притягивали встревоженные взгляды. Разговоры неизменно вращались вокруг нападений небесных всадников и Галафейской армады, которая непременно последует за ними. Популярной темой были также бледные, которые задирают цену на воду и наживаются на страданиях бедняков. Страх крепнул в затхлом, иссушенном лабиринте трущоб. Бледные боялись показаться в окнах собственных домов, которые уже покрывали оскорбительные надписи.
        Спустя дюжину минут ходьбы колени Нуаркха начали подкашиваться. Благо дорога выпрямилась и раздалась вширь, знаменуя близость главного проспекта Саантира - знаменитой Нар'Кренти, которая тянулась от главных врат к базарной площади. Многочисленные прохожие жались на тротуарах и уступали дороги одноместным упряжкам. Их катили наряженные в цветастые попоны ходоки, как всегда казавшиеся изможденными и безразличными. Дома избавились от безобразных глиняных наростов и вытянулись в высоту на один-два этажа. Монолитные стены кичились гладкостью пепельно-серого камня и украшениями из медных плит. Острые углы стен и карнизов смягчала пышная драпировка.
        Наконец, городская застройка оборвалась. Ее рассекла Нар'Кренти - широкая, словно небольшая площадь. Отказывающие ноги уже не позволяли Нуаркху отлипать от стен, и первым его внимание привлекла не пестрая толпа и даже не громада Врат Доброй Воли. Грязно-желтый глаз облизывал стайку свободных упряжек из кожи и железа. Без лишних раздумий Нуаркх расстался с двумя серебряными хаками и получил комфортабельное средство передвижения на весь остаток дня. Оказавшись на мягком сиденье, он, наконец, уделил внимание окрестностям, наслаждаясь приятным зудом в расслабившихся ногах.
        Галафейские каменщики смогли придать помпезной Нар'Кренти уют и символизм. Тротуары укрывали тени, отброшенные скульптурами плодоносящих Фенрикских деревьев. Роль листьев играли пластинки красного Синского камня, ветки, казалось, вот-вот обломятся под весом фруктов из темно-алого обсидиана. Нар'Кренти иногда разливалась круглыми площадями, обрамленными статуями Создателей и героев военных лет. Был ли среди них покойный Паартак, сказать было почти невозможно. Грубые и тучные черты стража изменили бы до неузнаваемости. Центры площадей некогда украшали роскошные фонтаны, которые несколько лет назад начали привлекать слишком большое количество иссушенных бедняков. Теперь пенящиеся каскады уступили место изваяниям диковинных зверей, выполненным из разноцветного гранита.

* * *
        Базарная площадь разлилась по центру Саантира огромной бесформенной лужей и неофициально носила титул сердца города. Тесное нагромождение пестрых кожаных шатров иногда уступало место каменным магазинам, а также мастерским с броскими вывесками и расписными фасадами. Упряжке было не протиснуться среди палаток, которые буквально настилавшийся друг на друга. Нуаркх был вынужден спешиться и очень надеялся, что вторая половина обещанной суммы поможет юнцу-извозчику пересилить желание сбежать от пугающего клиента.
        Смыкающиеся полупрозрачные пологи, сработанные из шкур складчатых хакетов, добавляли свету нотки темно-синих и бордовых цветов. Кривые торговые ряды пробуждали ассоциации с тоннелями Урба. Нуаркх грузно хромал вдоль раскаленных железных прилавков, и даже рубище, покрытое прорехами, потом и разноцветной кровью, не отпугивало громкоголосых торговцев. Они настойчиво предлагали неказистые украшения из дешевого металла и мутных камней, а также протягивали окороки хакетов и старых ходоков, скрытые под коконами из крупной соли.
        Чем скуднее были ассортимент и качество предлагаемого добра, тем навязчивее оказывались лавочники. Закономерность доводили до абсурда бродячие барахольщики. Их горбатые спины прогибались под огромными корзинами из железной проволоки и кожаных обрезков - самых дешевых материалов в Пепельном Хинарине. Покрытые струпьями лица стыдливо прятались в тени капюшонов. Товар демонстрировал степень обшарпанности, которую можно приобрести, только пролежав декаду в погребальной урне.
        Один из таких Хинаринцев настойчиво ухватился за раненное предплечье Нуаркха. Пронзенный резкой болью, тоннельник замедлил шаг. Пепельный посчитал это хорошим знаком и схватил тоннельника за плечо. Нуаркха был далеко не в лучшей форме и действовал от силы с четвертью обычной скорости. Барахольщик успел заметить кинжал, покидающий ножны, и попытаться сбежать. Тоннельник впился в немытую кожу торговца загнутыми наростами ладони. Пепельный принялся верещать, но скрипучий, слабый голос стал единственным, который прозвучал в его защиту.
        Нуаркх вдавил лезвие в горло назойливого бедняка, исполосованное въевшейся пылью. Старик пискнул и слабо дернул руками, когда из-под клинка засочилась тонкая струйка черной крови. Нуаркх оставил барахольщику неглубокий порез, тянувшийся от уха до уха, и похромал дальше.
        Тоннельник, наконец, потерял силы сопротивляться уговорам торговцев, когда оказался перед горой пестрых фруктов, томившихся в крепких железных клетках. Горло саднило от жажды, и Нуаркх расстался с дневным заработком рудокопа ради горсти вялых афри и фляги теплой воды. Тучный лавочник подобострастно улыбнулся и потянулся к водяной бочке, которую массивная цепь приковывала к его лодыжке.

* * *
        В упряжку Нуаркх вернулся в новом кремовом халате с закрытым капюшоном и окулярами из чистейшего горного хрусталя. Халат дополнял бурый бишт, отороченный золотым шитьем. Резное кольцо удерживало «волосы» в тугом хвосте, а растрепанная «борода» улеглась в пару косичек. Ухоженный образ оттеняли веко, зашитое потертым кожаным шнуром, и рассыпанные по телу шипы. Тоннельник все еще напоминал бандита, но теперь более удачливого. Такой вид открывал доступ в состоятельные районы Саантира, где он намеривался провести ночь.
        Обзавелся Нуаркх и заплечной сумкой, в которой позвякивали четыре бутылки. Два сосуда были настоящими произведениями искусства. Чистый как слеза хрусталь принял утонченную форму с вытянутым горлышком. За безупречно прозрачными стенками плескался золотистый Ориекский африт пятилетней выдержки. Нуаркх, растянувшийся на сиденье, предпочел утонченному напитку дешевый и во всех отношениях довольно скверный сидр из неказистой, мутной бутылки.

* * *
        Дорога до района зажиточных ремесленников заняла совсем немного времени. Нуаркх вновь ступил на землю, не успев осушить и трети бутылки. Террасы района взбирались на укручивающийся склон западного ущелья и темнели застойным полумраком. Старательно помассировав ноги и жадно отхлебнув сидра, Нуаркх распрощался с облегченно выдохнувшим извозчиком и принялся форсировать последнюю преграду.
        Поначалу склон был довольно пологим и здания ютились на неровных площадках, окантованных невысокими железными заборами. Многие дома служили одновременно жилищами и магазинами, подобная двойственность передавалась и их внешнему виду. Жилые помещения были невзрачными каменными коробками, в то время как лавки завлекали чрезмерно пестрыми украшениями. Не оставалась без декорации и скудная прилегающая территория, также разделенная пополам. Благодаря этому, Нуаркху попались сад из изогнутых мечей и огромная пустынная змея с чешуей из кровельной черепицы.
        Лестницы, тянувшиеся вокруг неровных платформ, складывались в изодранную рыбацкую сеть. Сложно сказать сколько раз Нуаркх успел зайти в тупик, прежде чем склон стал слишком крутым для построек, а выпрямившиеся дороги нырнули в скалу. Одолев отвесный лестничный пролет, тускло освещенный масляными светильниками, Нуаркх, наконец, оказался на широкой пешеходной улице. Правая сторона упиралась в резной парапет высотой в половину хинаринского роста. Нуаркх не устоял перед соблазном облокотиться на него, чтобы перевести дух и поглазеть на Саантир, величественно раскинувшийся далеко внизу.
        Вдоль противоположного тротуара бежал узкий квартал глубиной в три дома. Двухэтажные особняки упирались в каменный потолок, служа своеобразными колоннами. Тесное расположение оставляло хозяевам не слишком много пространства для творчества, поэтому декорации были довольно умеренными. Каждый особняк придерживался определенного стиля, зачастую оригинального и немного чудаковатого. Попадались здания подражающие жилищам со всех уголков Четырех Миров, а также их Перекрестка. Хозяева украшали и прилегающий тротуар, благодаря чему тут выросли, например, каменные деревья с Нар'Кренти. Со времен теплых отношений с Надоблачными Аллодами сохранились несколько уютных домиков, украшенных закругленными декоративными кирпичами и черепичными козырьками.
        Дом, подражавший постройкам с Перекрестка Миров, выделялся смешением несовместимых архитектурных течений и изломанным силуэтом. До полного соответствия не хватало только постоянного изменения формы. Судя по вывеске над кривой дверью, особняк приютил лавку барахольщика, и символичность этой детали вызвала у тоннельника-изгнанника ухмылку.
        К сожалению, обитель Викковаро и Хати, гостеприимством которых намеривался воспользоваться Нуаркх, была расположена еще тремя уровнями выше. Только преодолев множество ступеней и похромав полкилометра, Нуаркх смог достигнуть пункта назначения.
        ГЛАВА 3. КИПЯЩИЙ КАМЕНЬ

109 год 4 эры. 17 день сезона последнего теплого ветра.
        Несмотря на неисчислимые неудобства, вызванные распространением болезни каменной кожи, Ларканти из клана Хан Ката с каждым днем обнаруживал в своем состоянии новые положительные моменты. Он был временно освобожден от обязанностей командира западного бастиона Саантира и имел полное право скидывать рутинные проблемы на младших офицеров. Из прохладного полумрака кабинета Ларканти могли вырвать только редкие экстренные ситуации. К тому же его сестра - Линфри стала той дочерью Нара, которой храм Черной Крови поручил неустанно следить за состоянием будущего каменного стража. Служба не оставляла много времени на общение с кланом, и Ларканти был рад возможности провести пару недель в компании Линфри. Сейчас они праздно беседовали за основательным столом из Галафейского афритового дерева. Лакированная столешница, украшенная цветочной гравировкой, ломилась от графинов с афритом, запотевших кувшинов воды и чаш с фруктами. Многие караванщики старались заполучить расположения командира западного бастиона Внешнего Кольца. Ларканти, будучи каменным пока лишь наполовину, не всегда находил силы устоять.
        Внешне Ларканти и Линфри объединяли только раскосые глаза цвета раскаленных каминных камней и кожа, черная как каменное масло. Ларканти был высок и массивен. Рост болезненно худой Линфри унесла песчаная лихорадка, перенесенная в детстве. Ларканти двигался обманчиво медленно и несколько лениво, подсознательно копируя покойного отца, который с возрастом основательно располнел. Линфри не могла и минуты продержаться без проворных, резких движений. Привычка закрепилась за годы оперативного латания ран и метаний между койками. Сдержанная и тихая дочь Нара чувствовала себя комфортно в невзрачной робе. Страж привык быть центром внимания и предпочитал вычурные халаты серо-янтарных цветов клана Хан Ката.
        - …И этот щенок Тарк забрал у несчастного караванщика целую корзину перышек Хина. Правда, фрукты оказались немного несвежими, - усмехнувшись, Ларканти жадно пригубил медную пиалу сильно разбавленного африта. Кисло-сладкий напиток приятно горчил на опухшем языке и щипал глубоко потрескавшиеся губы, - Тарк и его друзья, учувствовавшие в дележе, так часто отлучались к выгребным ямам, что перестали нормально застегивать оружейную перевязь.
        Линфри, налегавшая на сочные перышки Хина, поперхнулась и замерла с плоской дугой фрукта в руке.
        - Этот караванщик клялся, что фрукты свежие. У него не хватило бы духу обманывать каменного стража. Хотя, с бледными никогда нельзя быть уверенным.
        - Даже если перышки несвежие, то останавливаться поздно, - невнятно пробормотала Линфри и, нахмурив густые бровки, решительно отправила перышко в набитый рот. В каждом движении миниатюрной девушки прослеживалась по-детски комичная нарочитость. Миловидные черты, подсвеченные мягким мерцанием камина, поддерживали иллюзию юного возраста. Наблюдая за сестрой, Ларканти до сих пор не видел в ней взрослую женщину с десятилетием непростой и очерствляющей службы за спиной.
        - На чем я остановился? Ах да. Настроение в тот день было хорошее, и показательную экзекуцию я провел лично, - продолжил рассказ страж, - внезапно нагрянув на пост Тарка, я застал идиота без штанов. Юнец начал что-то мямлить про потерянную пуговицу. Жалкие оправдания вылились в то, что несчастную и несуществующую пуговицу он, вместе с половиной бастиона, искал в песке у стен крепости. Поиски велись, к слову, до глубокой ночи, но так и не увенчались успехом.
        - Твои истории становятся очень похожими на байки отца, - утомленно пробормотала Линфри, дожевывая очередное перышко. Расправившись с фруктом, она скривила влажные от кислого сока губы в не слишком убедительную улыбку.
        - Боюсь что да. Ты все также скверно изображаешь заинтересованность, несмотря на годы практики.
        - Сегодня я уже достаточно потренировалась. Сменим тему? - дождавшись от брата одобрительного кивка, Линфри звонко хихикнула, откинулась на спинку железного кресла и уперлась босыми стопами в деревянную столешницу, - расскажи мне, Ла-ти, та юная и очаровательная кондитер все еще проявляет к тебе интерес?
        - Кажется, она слишком молода для меня… - признался Ларканти и задумчиво почесал полосу саднящей кожи, окружавшей разрастающиеся участки каменного панциря, - передергивает от ее манеры с придыханием восхвалять мою работу. Она либо бессовестно и неумело подхалимствует, либо читает неприлично много романтизированных книжек про Крылатого Ксанриса.
        - Не все же должны видеть суровую реальность. И вообще, разве существование пепельных, которые понятие не имеют о подноготной грязи Саантира, не дает нам повода для гордости? А еще…
        Ларканти приложил указательный палец к изувеченным губам, наполовину обращенным в камень, и прислушался к тревожным звукам. Отдаленный звон металлических сапог. Скрежет и тяжелое кряхтение пробуждающихся дирижаблей. Страж узнал до боли знакомую прелюдию к сражению.
        - Помоги с доспехами, - поморщился он. Страж неохотно вздернул себя на ноги и схватил грозный Нар'Охай, который дремал в массивных лакированных ножнах. Чудовищные мечи был неотъемлемым атрибутом каменных стражей, наравне с непробиваемой шкурой. Линфри кинулась к стойке с доспехами, напоминая в мешковатом наряде встревоженную сизокрылку.
        - Только левую рукавицу и сапог. Остальное не налезет, - добавил Ларканти, разминая мощную шею. Прежде чем последняя фраза долетела до оттопыренных ушек Линфри, проворная девушка успела предпринять полдюжины безуспешных попыток стащить со стойки длиннополый чешуйчатый доспех.
        Линфри не вытерпела медленности брата и прыгнула навстречу с протянутой рукавицей. Ларканти усмехнулся, стараясь не сильно тревожить больные губы, и потрепал сестру по макушке. Грубая кожаная подкладка плотно обняла предплечье стража, а ловкие руки Линфри проворно разделались с застежками. Ларканти привычно размял кисть, наблюдая, как охряный свет камина скачет по стальным граням перчатки. Опуская ногу в металлический сапог, страж не отводил взгляда от закрытого шлема с рубиновым плюмажем. Каждый удар, оставшийся бороздой или вмятиной на металле, без труда проломил бы хрупкие кости черепа.
        - Постарайся не высовываться, Ла-ти, - Линфри угадала мрачные мысли брата, - поиграешь в героя, когда камень покроет все тело.
        - Постараюсь, - соврал Страж, живо представляя, как будет выкрикивать команды и размахивать рубиновым сигнальным флагом, - помоги с халатом.
        Не успел Ларканти договорить, как почувствовал лопатками грубую серо-янтарную ткань. Линфри снова нырнула в полумрак железного гардероба и вскоре затряслась от тихого смеха. Причиной стал широкий рубиновый пояс. Кроме вызывающего цвета, он выделялся тесьмой крупных золотых монет. На них блестели гербы внешнего кольца - длани Десницы, сложенные кольцом вокруг панорамы Саантира. Пояс демонстрировал право Ларканти отдавать распоряжения и делал стража самой желанной целью.
        - По-моему вполне невзрачно, - шутливо прокомментировал Ларканти. Линфри молча уткнулась лбом в грудь брата, продолжая нервно хихикать. Страж ласково потрепал девушку по макушке и добавил, - не переживай, пока у меня достаточно хорошо получалось не умирать.
        Утешив сестру, страж удостоверился, что бритвенно острое лезвие Нар'Охай плавно покидает ножны. Черное железо клинка резало превосходную сталь, словно голую плоть. Мрачный металл был единственной драгоценностью, которой Пепельный Хинарин отказывался делиться.
        Слабоизогнутый меч, перешедший Ларканти от отца, казался обманчиво хрупким, но обладал немалым весом, а до роста стража не дотягивал всего пол ладони. Треть Нар'Охай занимал эфес, оплетенный колючей проволокой и усеянный зазубренными монетками. В руке каменного стража, защищенной бесчувственной шкурой, рукоять выглядела уместно, но ладонь обычного хинаринца она превратила бы в кровоточащие лоскуты.
        - Точно ни за что не зацепишься? - поинтересовалась сестра, когда Ларканти пристегнул запястье к плавному перекрестью Нар'Охай.
        - Бывали случаи, но оружие из рук выбивают чаще, - отозвался страж и посмотрел на дверь, в которую принялись настойчиво колотить, - заходи!
        Тяжелая стальная створка с тихим скрипом приоткрылась, сквозь узкий проем протиснулся младший офицер. Путаясь в ремешках брони и стараясь не выронить шлем, худощавый Саантирец являл не самое грозное зрелище.
        - Командующий! Сотня небесных всадников появилась из-за западного хребта и набросилась на караванщиков! - протараторил офицер, приложив кулак к расстёгнутому на груди доспеху. Голос пепельного заметно дрожал, как и пальцы, вцепившиеся в шлем.
        - Почему я слышу в твоем голосе страх!? - прогремел Ларканти, быстро сокращая дистанцию с пятящимся солдатом, - гостей убивают на нашем пороге! Ты должен источать ярость!
        Младший офицер спазмически пожал плечами и стыдливо опустил взгляд. Каменный страж скорым переваливающимся шагом вышел в дверь, схватил его за плечо и потащил на поверхность.
        - Докладывай, какие меры были приняты!
        - Когти уже готовятся подняться над всеми бастионами внешнего кольца, сигнальные огни зажжены, - протараторил взмокший офицер. Он явно репетировал ответы в уме.
        - Повозки для раненных караванщиков готовы?
        - Старший офицер Тарк уже распорядился.
        - Пусть отправляются, как только Когти поднимутся в небо! Зверерожденные и прочие животные могут подтянуться на пир, возьми отряд всадников и обеспечь охрану повозок! - приказал Страж, перекрикивая нарастающий гул. Младший офицер снова ударил кулаком в грудь и потрусил прочь. Покинув тоннель, ведущий из подземных помещений, Ларканти и Линфри оказались под куполом Саантирского бастиона. Воздух разрезали зычные команды офицеров, а также тяжелое дыхание пепельных, борющихся с изнуряющей жарой. Всюду сновали небольшие группы служащие в яркой Саантирской форме, серых рубищах техников и балахонах дочерей Нара. На одежде большинства начинали очерчиваться островки пота, а замусоленные воротники натирали взмокшие шеи. Стойки с копьями, многозарядными арбалетами и Саантирским клинками стремительно пустели. Ящики с медикаментами, мешки сухой лечебной глины и жуткие хирургические приспособления, блестевшие начищенным металлом, уже извлекли из подземных хранилищ и везли к шатрам дочерей Нара.
        - Линфри! - Забыв отбросить командный тон, обратился страж к сестре, которая семенила позади, - будь с остальными дочерями. Им твоя помощь нужнее.
        Линфри, кивнув, унеслась к выбеленным шатрам. Страж на мгновенье остановился и полюбовался плавной работой своей смазанной военной машины. После Страж взвалил Нар'Охай на плечо и поспешил к Когтям, которые готовились взлетать. Пересекая двор, Ларканти не отрывал взгляд от стай Хоаксов. Пронзительно вопя, гиганты кружили над пустыней и сбрасывали бомбы на обреченных, почти беззащитных караванщиков.
        Сдерживая закипающую ярость, Ларканти пытался понять мотив дерзкого нападения. Сегодня парящие аллоды, или «разбитые пустыни» как называли их пепельные, содрогались от урагана и скрывались за пасмурной, рокочущей пеленой. Силы Фенкриса и Галафея не могли спуститься с неба и поддержать Хоаксов. Почему атаковать в такой день?
        Ларканти мог придумать лишь один ответ: нападавшие - дезертиры, наемники и прочие отбросы, не имеющие отношения к небесным армиям. Они пытаются усилить страх перед бледными, который давно креп в кольце Саантирских стен. Случись это и каждый надоблачный Хинаринец станет Галафейским шпионом в глазах пепельных, а ужас обратиться ненавистью и агрессией. Ларканти даже не знал, что злит его больше всего: боль, вызванная распространением каменной кожи, само нападение и неизбежные смерти солдат, или трусливость и невежество Саантирцев, благодаря которым нападение имеет смысл? А может быть то, что он позволял гнойнику ненависти и расизма годами раздуваться под собственным боком? Страж заскрежетал зубами, чувствуя металлический привкус крови, которая сочилась из истерзанных губ. Ларканти резко развернулся и схватил пробегавшего мимо офицера.
        - Прикажи капитанам Гончих начать преследовать всадников, как только мы их отгоним!
        - Но, Командующий, тогда Гончие будут уязвимы для остальных сил Галафейцев! - неуверенно ответил полноватый офицер, рефлекторно прижимая кулак к груди, - разве не лучше приберечь их для обороны города?
        - Какой обороны!? Какого, песок тебе в глотку, города!? - взревел страж, притягивая взмокшего офицера, - когда Галафей атакует наши стены, небо потемнеет от парусов его авангарда! Это лишь шайка дезертиров! Нам необходимо обнаружить их логово! У нас нет времени дожидаться основных сил!
        Закончив влажным кашлем тираду, Ларканти грубо швырнул офицера в направлении пришвартованных дирижаблей. Проводив его взглядом до утробно урчащих Гончих, страж сплюнул скопившуюся во рту кровь. Она мгновенно вскипела на раскаленном песке.
        Утерев губы, страж яростно захрипел, взбежал на причал и запрыгнул на поднимающийся Коготь. Появление Ларканти мгновенно привлекло внимание экипажа. Тех, кто пропустил приход стража, соседи потормошили за плечи и развернули лицом к командующему. Солдаты вытянулись по струнке, множество кулаков врезалось в стальную чешую нагрудников. Вернув салют, Ларканти обвел экипаж налитыми кровью глазами и оскалился в хищной улыбке. Черная пена выступила на зубах и смочила растрескавшиеся губы. Чувствуя уверенность и праведный гнев стража, солдаты облегченно выдохнули и воодушевились. Ларканти удовлетворенно кивнул и заорал, не щадя губы и глотку:
        - Это не Галафейцы! Это кучка дезертиров, которая хочет обмануть наш народ! Посрамить нас и заставить бояться союзников с другой стороны облаков! Растоптать мир, за который отдали жизни наши отцы! - Ларканти на мгновение замолчал, выдерживая паузу и сглатывая кровь, а затем продолжил еще громче, - но мы не позволим себя запугать!
        - Кто-то считает хорошей идеей втянуть нас в войну! Вопли его дохнущих скетов убедят ублюдка в обратном! - взревел страж и воздел каменную длань, стискивающую Нар'Охай. Со свистом вспоров воздух, черный клинок вобрал свет полыхающего каменного масла, которое вырывалось из сопел напрягшихся Гончих. Полторы дюжины клинков поднялись следом, воодушевленные крики перекрыли бушующий рокот дирижаблей. «Наконец-то», - раздраженно подумал Ларканти и еле заметно поморщился от боли, терзавшей глотку и губы. Опустив Нар'Охай на массивное плечо, Ларканти прошел к носу корабля, где брызги кипящего масла перестали опалять лицо. Как предписывало офицерское бремя, Ларканти излучал силу, решительность и авторитет. Однако праведная ярость стража была иллюзорнее уверенности в собственных солдатах. В разуме Ларканти проснулись злость и жестокость, которые еще долго будет скрести своды черепа. Там же, в тени, пряталась тревога. Сложно мириться с беззащитной грудью, шеей и половиной лица, когда поднимаешься на бой с роем из полусотни исполинских Хоаксов. Если у нападающих есть треть мастерства легендарных небесных
всадников, то Когти прольются на пустыню ливнем осколков.
        По крайней мере, Линфри не было рядом, чтобы помешать стражу затянуться сомкой из Синих грибов и прогнать навязчивый зуд из зубных корней. Найдя постыдный повод для радости, Ларканти потянулся к кисету неуклюжими каменными пальцами. Обтачивание кистей было каждодневной рутиной каменных стражей, но Ларканти пока не закрепил соответствующие привычки. Бугристая лапа разорвала внутренний карман трепещущего на ветру халата, лакированный кисет упал на пол и раскрылась. Ларканти не стал бы соскребать порошок с палубы, по крайней мере, не на глазах у подчиненных, но и этой возможности он оказался лишен. Кисет был абсолютно пуст. Видимо Линфри оставила попытки отучить брата от курения и начала забирать далеко не дешевую сомку. Ларканти устало вздохнул и улыбнулся. Он надеялся, что акт чистой сестринской любви свершится в менее напряженный момент.

* * *
        Хан Ката грязно выругался и ухватился за решетчатый купол над палубой. На переплетённых прутьях завыл обжигающий ветер, который принялся нещадно хлестать саднящее лицо Ларканти и выдавливать слезы из прищуренных глаз. Цепи, которые удерживали ладью Когтя под брюхом воздушного шара, заскрежетали от непомерного напряжения. Дирижабль стремительно приближался к неспокойной пелене туч, пропитанной светом пурпурного солнца. Закручиваясь плоскими вихрями, облака сверкала изнутри вспышками рокочущих молний.
        Лже-всадники заметили приближение сил Внешнего Кольца и начали отступление, но в недрах Когтей яростно пылало каменное масло. Струи ревущего пламени вырывались из сопел на корме дирижаблей, и они неслись вдвое быстрее Хоаксов. Именно трем судам Ларканти выпало бремя перекрыть путь к скалам, за которыми налетчики надеялись скрыться.
        Дирижабли других пограничных бастионов уже окружили налетчиков, Ларканти оставалось лишь захлопнуть капкан. Страж воздел рубиновое полотно сигнально штандарта. Серией взмахов он скомандовал своим Когтям обогнуть растянувшийся рой Хоаксов, а затем остановиться и развернуться левыми бортами к стремительно приближающимся всадникам. Дирижабль, несший Стража, занял позицию в центре.
        Котлы с кипящим маслом затихли. Но Ларканти не смог снова услышать вой ветра или рокот грома, приближающиеся пернатые исполины выли слишком громко. Ларканти смог удержать самообладание, но большинство простых солдат не сталкивались с противником опаснее тощего Зверерожденного. Паника охватила их заколотившиеся сердца, а оцепенение растеклось по мускулам. Ларканти знал единственный способ заставить их выполнять команды стремительно и без раздумий - напомнить, кого они действительно должны бояться.
        «Внимание, отбросы!» - прохрипел Страж так громко, как только позволяли легкие и горящая глотка. Напуганные глаза, скрытые за обсидиановыми окулярами, уставились на него. Без предостережений он метнулся к девушке по имени Руби и сжал ее плечо до скрежета металлической чешуи доспехов.
        - Вы так медленно шевелитесь, мне расценивать это как измену?! - пенящиеся капли крови сорвались с потрескавшихся губ Ларканти и залили обсидиановые щитки, прикрывавшие глаза сжавшегося солдата, - убрать лапы от промежностей и слушать меня!
        Тарк держался подозрительно близко к Руби и боролся со свербящим желанием оградить девушку от грубости командующего, но яростный взгляд Хан Ката надежно пригвоздил офицера к положенному месту.
        - Еще одна задержка и вы! Полетите к Хоаксам вместо болтов! Ясно!? - Ларканти врезал по руке, которой Руби размазывала кровь по окулярам, и протянул женщине платок. Оставив Руби в покое, командующий до треска сжал древко сигнально флага и поднял штандарт над головой. Хан Ката выдержал тяжелую паузу и подпустил Хоаксов на дистанцию огня. Через мгновенье флаг обрушился вертикально вниз, бортовые аркбаллисты синхронно швырнули тяжелые зазубренные болты. Всем воспаленным телом Ларканти почувствовал, как ладью сотрясла отдача.
        Большинство разбойников не проявили и трети мастерства, присущего легендарным небесным всадникам. Неровные клинья рассыпались, стоило первым снарядам пронестись мимо. Напуганные всадники заставляли животных кидаться в стороны и задевать друг друга крыльями. Хоаксы были под стать наездникам: их грязное оперение усеивали проплешины, а истощенные тела не защищали латы из легкой Нар'дринской стали. Зазубренные наконечники с хрустом вгрызаться в грудные клетки исполинов, безжалостно рассекали могучие крылья и потрошили всадников. Воздух наполнился отчаянным клекотом, от которого закладывало уши, а взор застила кроваво-черная пелена.
        Нашлись среди налетчиков и отставные военные, способные на смертоносно слаженные маневры. Когда лже-всадники подобрались достаточно близко и обрушили на Когти град арбалетных болтов, два Хоакса отделились от стаи и взмыли вверх. Не успели аркбаллисты прицелиться, как всадники поднялись над газовыми шарами дирижаблей. Цель маневра не скрылась от Ларканти. Всадники намеривались обрушаться на носы Когтей и, распотрошив защитную сеть, приняться за экипаж. Жертвами атаки выпало стать Когтю Ларканти и судну, что заняло позицию впереди. К счастью для Хан Ката, отсутствие численного преимущества оставило лже-всадников уязвимыми. Корабли могли прикрыть друг друга.
        Не теряя стремительно утекающие мгновенья, Ларканти приказал канонирам переднего Когтя прикрыть его судно от пикирующего зверя. Затем страж бросился к носовым орудиям, перехватил внимание канониров затрещинами и приказал им прикрыть передний дирижабль. Один из стрелков не отреагировал даже на столь грубый призыв. Он пытался вырвать болт из хрипящего горла и остановить пенящуюся кровь. Ларканти швырнул несчастного на палубу, усеянную впившимися снарядами. Заняв освободившееся место, страж резко развернул аркбаллисту и послал несколько болтов в Хоакса, который уже разгонялся в пике. Прежде чем существо скрылось за газовым шаром, несколько болтов жадно вгрызлись в его крылья и плечи. Судно оросило ливнем вязкой крови и медленно ниспадающими перьями каштаново-золотого цвета. Несмотря на полученные раны, ревущий зверь обрушиться на Коготь и нашел удержался на носу. Дирижабль содрогнулся и накренился, щели между затрещавшими досками откашляли облака серой пыли.
        Канониры атакованного Когтя мгновенно позабыли о приказах Ларканти и сосредоточились на спасении собственных жизней от бушующего зверя. Дирижабль Ларканти остался без поддержки, и второй Хоакс поспешил смять защитную сеть массивным телом. Ударная волна отшвырнула Хан Ката от носовых орудий, которые исчезли в плотном облаке деревянных щепок, пуха и разлетающихся клочков армирующей сетки. Стражу удалось извернуться и рухнуть в заросли арбалетных болтов каменной стороной. Стальные штыри не смогли пронзить новую кожу, но несколько ребер с треском переломились. Не успел страж осознать накатившую боль, как из щепок вырвался исполинский зверь и погрузил палубу в тень расправленных крыльев. Под могучими лапами, провалившимися в расколотую палубу, хрустели тела недостаточно проворных солдат.
        - Всем вернуться за аркбаллисты! - отплевывая кровь, прохрипел Ларканти и с трудом вздернул себя на колено. Подняв раскалывающуюся голову, он обнаружил Тарка и Руби, которые оцепенели под хищным взглядом пернатого зверя.
        - Подстрелите эту тварь! - Ларканти вывел Тарка из оцепенения ударом в бок, солдаты поспешили выполнить приказ. Сквозь кашель, терзавший сломанные ребра, страж услышал ритмичный звон пары ручных арбалетов. Но янтарные глаза Хоакса оказались для Тарка и Руби неуловимой мишенью. Попадания в грудь и шею лишь подхлестывали запредельную ярость чудовища.
        Сквозь кровавый туман Ларканти разглядел мрачную дугу Нар'Охай, который он все еще стискивал в каменной ладони. Страж зарычал, отгоняя тошноту и головокружения, а затем вздернул себя на ноги и приготовился ринуться на Хоакса. Зверь уже потрошил ладью задними лапами, стараясь забросить на палубу исполинскую тушу. Всадники, болтавшиеся на холке зверя, попытались прицелиться в Хан Ката, но залпы Тарка и Руби заставил их прижаться к шее Хоакса.
        Улыбка Ларканти хищно заблестела на окровавленной челюсти. Он почувствовал, как гомон вокруг утихает. Остается только хриплое дыхание и ритмичные пульсации двух сердец. Мощными ударами они загоняли кровь в напряженные до предела мышцы. Накренившись вперед, страж завел дугу Нар'Охай за спину и сорвался с места. Изогнутый клюв Хоакса, покрытый царапинами и неровными костяными наростами, ринулся наперерез. Не сбавляя темп, Ларканти занес клинок над левым плечом и отбросил себя с пути клюва. Массивная голова Хоакса проносилась мимо, рассекая кожу жестким опереньем. Ларканти резко развернул плечи, опустошил легкие гортанным воплем и погнал Нар'Охай по широкой дуге, пересекающий плотно зажмуренный глаз Хоакса. Клинок проложил путь сквозь надбровные дуги, скулы и два янтарных глаза, Ларканти почувствовал омерзительное чавканье, хруст и легкую вибрацию эфеса.
        От вопля Хоакса из носа и ушей начала сочиться кровь, но страж сделал еще один молниеносный рывок. Там, где он только что стоял, палубу с расколола растопыренная лапа. Оставшиеся глаза Хоакса не могли уследить за подвижной целью, поэтому беспорядочные удары громили лишь стонущие доски. Отпрянув назад, зверь вытянул шею, вывернул голову и, наконец, пронзил стража свирепым взглядом. На обнаруженную жертву хищник обрушил грудь и мощные лапы, разогнанные подобно хлыстам. Внезапно вес задних конечностей потянул Хоакса с палубы и вызвал у зверя крошечное мгновенье замешательства. Ларканти этого хватило, чтобы ринуться за передние лапы и не остаться мокрым пятном на досках пола.
        Ларканти направил острие Нар'Охай на подмышку животного. Зверь рухнул на палубу, и изогнутый меч по рукоять утонул в оперенной груди. Выдающаяся физическая сила пепельного была ничем по сравнению с весом зверя. Хан Ката, прикованного к клинку, вдавило коленями в пол. Затем Хоакса скрутило в резком предсмертном спазме. Своим локтем он до хруста вдавил Ларканти в разгорячённую рябую кожу и густой пух, который стремительно наполнялся резко пахнущей кровью. Эфес Нар'Охай болезненно впился в тело стража, выдавливая из груди влажный хрип. В мощной пульсации, охватившей рукоять, Ларканти ощущал последние удары могучего пронзенного сердца.
        Когда задыхающийся страж почти расстался с сознанием, мускулы зверя расслабились, и обмякшая туша начала сползать за борт. С омерзительным шипящим звуком Нар'Охай выскользнуло из раны, а Ларканти из последних сил откатился в сторону и замер в позе эмбриона. Содрогаясь от тяжелого кашля, он попытался вздернуть себя на четвереньки, но смог лишь перевернуться на живот.
        Всадники погибшего Хоакса проворно расправились с застежками и мягко спрыгнули на палубу за секунду до того, как труп животного полетел к дрожащим от жара барханам. Одного из них мгновенно срезала очередь стальных болтов. Выживший опустошил оружие за спину Ларканти и кинулся на каменного стража. Раскаленная гневом кровь вздула вены на потемневшем лице Ларканти, которому не хватало сил на достойное сопротивление. Когда поясной нож всадника бросился к основанию его черепа, бледного сбила стройная фигура Руби, сверкнувшая стальной чешуей.
        Пару секунд хватило Хан Ката, чтобы разглядеть опыт и оточенное мастерство лже-всадника. Когда Ларканти поднялся и получил возможность вмешаться, бледный уже отбросил Руби, судорожно хватающуюся за обильно кровоточащее горло. Спустя секунду на всадника кинулся Тарк, подволакивающий простреленную ногу. Из-под шлема пепельного валили присвистывающие хрипы. Яркая вспышка кашляющих сопел выхватила из-за обсидиановых пластинок до предела вытаращенные глаза. Тарк ошеломил всадника ударом головы, а потом вывернул руку бледного из сустава. Загнутым кинжалом он подрубил колено лже-всадника и обрушил бледного на пол. Отбив ножом коварный ответный выпад, Тарк занес оружие для смертельного удара. Ларканти лишил Тарка права на месть и откинул юношу ударом ноги. Всадник мгновенно попытался вскочить, но Нар'Охай пригвоздил к палубе его плечо.
        - Карлику тебя не забрать! - взвыл Тарк, мгновенно потерявший интерес к бледному, и сгорбился над бьющимся телом Руби. Перчатки Тарка плотно сжимали горло девушки в безнадежном стремлении остановить кровь. Давящие ладони превращали испуганные предсмертные стоны в тихие поскуливания и всхлипы. С каждой секундой Тарк дрожал все сильнее, его дыхание становилось сбивчивее и влажнее. Солдат погружался в бездонную пучину боли и паники, полнее осознавал необратимость и нестерпимую тяжесть ситуации. А затем произошло нечто неожиданное. Тарк обратился неподвижным монолитом и сорвал шлем, открывая мягко улыбающееся лицо. Нежно, насколько позволяла грубая кожа рукавиц, он сжал руку девушки и вложил в нее кинжал.
        - Вот так, милая, - стараясь удушить всхлипывания, выдавил Тарк и помог стремительно слабеющей руке Руби совершить ритуальный выпад. Придерживая обмякшие пальцы, Тарк прислонил покрытой испариной лоб к груди девушки. Только когда сердца Руби затихли, выплеснув последнюю порцию крови из рассечённой артерии, Тарк отпустил рвущиеся из груди рыдания.
        - Двенадцать плетей за связь с сослуживцем, офицер Тарк, - сухо процедил Хан Ката, хватая солдата за воротник и оттаскивая от замершего трупа. Юноша расцепил захват стража и снова сгорбился над Руби. В этот раз Ларканти отбросил его ударом ноги, - неделя в яме за неповиновение! А теперь смени мертвеца за аркбаллистой и отомсти за нее! Живо!
        Тарк влетевший спиной в борт и заколотил по груди, прогоняя скрючивший кашель. Снова обретя способность вздохнуть, он начал подниматься, до скрипа сжимая кулаки. «Несчастный Хаэкран'Каэт! Не вынуждай меня», подумал Ларканти, вспоминая как годы назад оказался в до боли похожей ситуации. К счастью, благоразумие вовремя рассеяло туман в голове Тарка. Оно подсказало опустить руки и сесть за орудие. На стороне благоразумия сыграл и титул Ларканти, который позволял казнить на месте.
        Со смертью Хоакса минул апогей сражения. Зверь, напавший на передний Коготь, ценой жизни прорвал заграждение. Он замер среди полыхающих обломков дирижабля и бесконечных бархан. Через образовавшуюся брешь вопящий рой Хоаксов отступил на запад, проливая дождь сломанных перьев.

* * *
        Поток проблем, обрушившийся на командующего, даже не думал затихать. Не успели дымящиеся Когти рухнуть на каменные причалы, как Ларканти пришлось вновь выкрикивать команды. Стражу было необходимо заполнить рапорты, отослать гонцов со срочными донесениями в Саантир, организовать помощь раненным и позаботиться об огромном количестве неотложных дел. Спустя пару часов он оказался, наконец, в своем кабинете.
        Злость должна была потухнуть в его истощенном разуме, словно огонь, лишенный воздуха, но этого не произошло. Когда сестра без стука ворвалась в кабинет, страж отвернул от нее угрюмое, раздраженное лицо. Не произнеся ни слова, Линфри прильнула к ссутуленному плечу стража и туго стиснула его в объятьях. Ларканти, совершенно машинально, дернулся и попытался ее оттолкнуть.
        - Никак не отойдешь, да? - мягко прошептала Линфри и обняла брата еще крепче, - понимаю, вечер выдался суетливый.
        - Прости, Ли-ри. Устал немного, - измотанно пробормотал Ларканти и положил каменную ладонь на макушку сестры, марая непроницаемо черные локоны хлопьями засохшей крови.
        - Когда я увидела в сколь ужасном состоянии твой Коготь! Я… я очень рада, что ты цел, Ла-ти! - выпалила Линфри. Следующие несколько минут она молчала, прижавшись лбом к пышущей жаром спине брата. Потом густые брови на ее измотанном лице насупились, а опытные руки скользнули по ребрам Ларканти, - погоди. Твоя грудь хрустит! Похоже, два ребра сломаны и эти раны на животе! Нар помилуй, ты выглядишь так, будто дрался с Хоаксами врукопашную!
        - Я в порядке. Почему ты не с теми, кому действительно нужна помощь? - оборвал ее Ларканти, отстраняя заботливые руки.
        - Среди пострадавших караванщиков был бывший каменный страж, - нерешительно начала Линфри, - он не выжил… Подумала, что надо поскорее тебе сообщить.
        - Хаэкран'Каэт! Эта история стала еще мерзостнее. Через пару недель о том, что он был бывшим стражем, уже забудут, - Ларканти устало ссутулился и вытер гноящийся глаз, окруженный ореолом саднящей кожи, - Паартак умер достойно? Успел толкнуть какую-нибудь пафосную речь о важности сохранения мира и всем таком?
        - Он скончался, не приходя в сознание, - Линфри снова запнулась, но раздраженные глаза Ларканти быстро заставили ее продолжить, - Я сказала, что смогу его спасти, но не сдержала слова.
        - Шкатаак! Скажи, что ты не знала о том, что он умрет!
        - Шансы на успех были невелики… - Линфри невольно отвела взгляд.
        - Все, что было в этой жирной туше от стража давно утонуло в дешёвом пойле! - Ларканти резко развернулся лицом к сестре, чем вынудил ее отскочить и запнуться о сваленные на пол латы, - он даже продал Нар'Охай! Сегодня был его последний шанс сделать что-нибудь полезное для Саантира!
        - Он смог бы толкнуть речь, только если бы мы залатали его селезенку! - выпалила Линфри и отстранила напирающего брата, - я только хотела избежать неприятностей, которые вызовет его кончина.
        - Ты хотела избежать ответственности за его смерть! - взревел Страж и агрессивно взмахнул массивной рукой.
        - Когда ты стал Аргийцем и научился читать мысли? - Линфри сложила руки на груди. Ларканти замер с рукой, занесенной над родной сестрой. Устыдившись, страж отвел взгляд и сглотнул кровь, которая снова окрасила губы.
        - В любом случае, речь Паартака придется теперь говорить мне, - угрюмо просипел Хан Ката, прикладывая тыльную сторону ладони к нарывающему лицу.
        - Ты не можешь выступать. У тебя изо рта кровь капает!
        - Уже стемнело, никто не заметит, - страж осмотрел комнату в поисках чистого халата.
        - Да плевать мне на них, я за тебя переживаю! Останься, все измотаны, им не до твоих речей!
        - Ты не права. Когда ночью они останутся наедине со своими мыслями, я хочу, чтобы это были правильные мысли.
        - Ладно… но потом сразу мыться. Не хочу, чтобы ты подхватил заражение, - потребовала Линфри и накинула на сгорбленную спину брата новое одеяние, также украшенное цветами родного клана. Ларканти молча кивнул и, взвалив Нар'Охай на плечо, вышел из комнаты. Линфри поспешила за ним.

* * *
        - Всем построиться во дворе! Лаарак! - скомандовал страж, покинув подземные помещения и оказавшись под просторным сводом башни. Стражники у двери учтиво открыли перед Ларканти и его сестрой створки тяжелый двери. После прогулки по прогретым внутренним помещениям, пустынная ночь показалась Линфри особенно промозглой. Глянув на сестер, завернувшихся в теплые шерстяные плащи, девушка поежилась в тоненькой мантии и с сочувствием посмотрела на брата, которому было не по чину реагировать на холод. Вслед за ними во двор высыпалось более полусотни солдат. Двигались они утомленно и не слаженно, напоминая в тускло блестящей чешуе единый поток. Дожидаясь пока все займут места, Ларканти нетерпеливо прохаживался перед дверью. Затем он каменной рукой выхватил из ближайшей чаши сверкающий от жара камень и, воздев его над головой, привлек внимание толпы.
        - Пепельные, услышьте меня! - громкий голос Ларканти, словно Нар'Охай, рассек промозглую ночь. Сотни осунувшихся, удивленных лиц уставились на стража. Незаметно откашлявшись, Хан Ката скользнул взглядом по знакомым лицам, а после задержался на теле Паартака, которое застыло под выбеленным саваном.
        - То, что произошло сегодня, отмечает начало темных времен! Все мы знаем, кто в этом виноват! Не так ли?! Годами мы игнорировали этого врага, позволяли ему крепнуть! Назовите его мне! - Солдаты, сражавшиеся бок о бок с Ларканти, погрузились в растерянное молчание, а с уст раненных и покалеченных караванщиков начали слетать первые презрительные выкрики: «Бледные! Акрати!».
        - Громче! Как вы намереваетесь отомстить врагу, если не решаетесь его назвать?! - раззадорил Ларканти толпу, и она разразилась уверенным скандированием: «Бледные! Твари!». Вновь воздев руку со сверкающим камнем, страж вернул относительную тишину.
        - Бледные?! Настоящие небесные всадники не позволили бы вам добраться до стен! Хоаксы разорвали бы силы Внешнего Кольца и выпотрошили бы каждого из нас! Стоит вам увидеть в небе крылья, как вы делаете в штаны и сможете отличить лучших воинов Галафея от шайки оборванцев! - взревел Ларканти, перекрывая растерянный ропот.
        - А откуда нам знать, что этой шайкой оборванцев не руководили бледные?! - нагловатым тоном выкрикнули из задних рядов.
        - Поэтому они напали сегодня?! Во время шторма?! Когда невозможно пролететь сквозь пелену облаков и скрыться среди парящих островов?! Галафейцы хотят, чтобы мы поймали и допросили их ручных скретов?! А может дело в том, что этих ублюдков там ждут кандалы?! Карлик! Зачем Галафею вообще устраивать это представление!? Думаете, они хотят дать нам время подготовиться!? - потерял самообладание страж и сделал несколько длинных шагов вперед, заставляя толпу испуганно отпрянуть. Ларканти остановился и помассировал слезящиеся от усталости глаза.
        - Те… кто это сделал… не имеют отношение к армиям Надоблачного Хинарина. Они хотят натравить нас на наших союзников, ослабить изнутри, потопить в предрассудках и страхе. Потом они попытаются устроить переворот или нажиться на продаже оружия, - заговорил страж сорванным голосом, который облетел затихших пепельных. Постепенно речь стража вновь начала наливаться сталью, - и пока у них получается! Посмотрите на себя! Поверили в это нелепое представление! Позволяете страху рушить то, чего мы достигли за годы мира!
        - Это вы распространите по Саантиру слухи о том, что сегодня произошло! Не сейте ложь и ненависть к бледным! Не приближайте войну, - голос стража смягчился, собравшиеся задумчиво уткнули глаза в песок. Ларканти кивнул и спокойно добавил, - надеюсь, я донес мысль. Всем вернуться на посты.
        Двор снова погрузился в суматоху, когда солдаты поплелись к предписанным местам. Линфри догнала брата, бредущего обратно в покои, и аккуратно промокнула его губы чистым платком.
        - Теперь мы тебя вымоем, за тазом я сама пошлю. Затем заштопаю рассечения и забинтую грудь, - с этого момента голос девушки перестал дрожать и растерял всю мягкость. Теперь с ее тонких, бескровных губ слетали строгие команды. Чего еще ожидать от пепельной из семьи потомственных военных?

* * *
        Каменный страж Ларканти, командующий западным бастионом, покорно стоял в низком тазе для омовений. Обычно пепельные очень экономно распоряжаются драгоценной водой и моются в общих банях, где грязь, размоченную густым водяным парам, счищают медными скребками. Однако потрескавшаяся каменная кожа вынуждала Ларканти быть расточительнее и обтираться обычными сырыми тряпками.
        - Что ты возишься, Ла-ти! Только воду истратишь попусту! Дай мне тряпку! - девушка вырвала ткань из вялых рук Ларканти, а затем принялась вычищать грязь и сгустки крови из многочисленных трещин на широкой спине, - когда будешь в Саантире, обязательно встреться с Сатриком. Пусть он приведет панцирь в порядок. Ладно?
        - Знаешь, Ли-ри, это нападение оставило довольно горькое послевкусие, - мрачно оборвал девушку страж, - это ведь были небесные всадники. Ненастоящие, конечно, но какое это имеет значение?
        - Мне твоя речь показалась довольно убедительной. К тому же, Саантирцы не настолько глупы и трусливы, чтобы терять голову из-за такого, - отмахнулась девушка. В ее голосе проскользнула настороженность и тщательно скрываемая тревога.
        - Шутишь? Ты видела реакцию караванщиков? Даже некоторые офицеры поверили в обман. Представь, какой шкатаак закипит в головах грязерожденных? - хмуро опустив голову, продолжил Ларканти, - благоразумие каждого, рано или поздно, подточит мысль о том, что не поддаваться агрессии, значит закрывать глаза на угрозу для своего клана. Надеюсь, ты понимаешь в сколь уязвимом положении тогда окажешься и знаешь, что необходимо сделать.
        - Не начинай этот разговор, Ла-ти, - от тихого голоса Линфри повеяло глубокой грустью, рука девушки замерла между лопатками брата.
        - Поверь, я и сам этого не хочу, но я бы многое отдал за то, чтобы кто-нибудь вовремя поговорил со мной об этом, - ответил Ларканти. Несмотря на серьезность предстоящего диалога, он пытался смаковать прохладу струек, бегущих вниз по ноющему лицу.
        - Почему ты так уверен, что моя связь с Лиорой тоже обернется трагедией? - печально и устало отозвалась девушка.
        - Потому что ты пепельная, а она бледная! Шкатаак! Какие еще нужны причины? - огрызнулся Ларканти, - сорок лет назад ваш союз стал бы светлым символом мира между нашими народами! Но те времена давно прошли. Сейчас эта связь клеймит вас обоих! Для вас не будет места в Саантире. Даже если повезет, и вы избежите открытого притеснения, мирной и счастливой жизни, которую рисует твое воображение, вам никогда не вкусить!
        - Я не верю твоим словам. В головах Хинаринцев еще есть благоразумие, и надежда на продолжение мира пока горит ярко, - отмахнулась девушка. Затем она ненадолго замолчала и добавила более тихим голосом, - если ты прав, и Саантир поддастся панике, то мы оставим его…
        Рука Линфри дернулась, когда мускулы брата мгновенно налились кровью.
        - Ты хочешь бросить город, когда он нуждается в тебе больше всего? Выходит клятва Нару была пустым звуком? - процедил страж, не оборачиваясь. В каждом слове, что обрушилось на Линфри, слышались укор и разочарование.
        - Ты не имеешь права этого говорить! Сколько себя помню, я жила согласно клятве! Следовала ей даже до того, как она торжественно слетела с моих уст на террасе храма черной крови! - голос Линфри стал громким и уязвленным. После нескольких мгновений тишины, девушка тихо и безрадостно добавила, - раненные, больные, калеки, ночи без сна… я научилась с этим мириться. Но я не могу оставить того кого люблю. Сама идея кажется мне кощунственной…
        - Кощунственной? Легко хранить клятву, когда речь идет о бессонных ночах и созерцании человеческих внутренностей! Это, конечно, очень неприятно, но вполне сносно, особенно когда тебя поддерживает гордость за свое дело и уважение со стороны Саантирцев!
        Все так же, не оборачиваясь, Ларканти вышел из таза и натянул просторные шаровары на сырое тело. Оставляя на полу мокрые следы совершенно разных стоп, страж похромал к провалу остывшего камина. Девушка следовала за ним, судорожно перебирая в голове фразы, которыми может оправдаться.
        - Как я могу оставить Лиору? Это разве не предательство? Какую гордость можно испытать за такой ужасный акт? - девушка ухватилась рукой за прохладное плечо Ларканти, но страж не отреагировал и молча начал вливать тонкую струйку каменного масла под кучку гладких камешков. Молчание, повисшее в кабинете, дало девушке сосредоточиться и развеять внутренние терзания, - Знаешь… а ведь совесть не должна мучать меня за смятение. Разве это нормально оставить близких ради долга перед городом, где тебя могут клеймить лишь за то, что ты любишь Хинаринца с другой стороны неба?
        - Саантир здесь не причём. Просто хинаринские сердца, вопреки учениям храма черной крови, это не безупречные рубины, а шарики дерьма, - процедил Ларканти, стараясь унять разгорающееся раздражение, - достаточно взглянуть на Зверерожденных, чтобы это понять.
        - Зверерожденные - жестокие дикари, почти животные. Как их можно сравнивать с нами?
        - Поверь, Нар отмерил злобы поровну, нам и им. Отправь в пустыню любого и недели не пройдет, как он уподобится кочевникам. Пускай их картины это грязные разводы на стенах пещер, одежда - тряпки, стянутые с мертвецов, а их незамысловатая музыка звучит из продырявленных костей. Но разве это не знаки того, что и в их грудях иногда возникает непонятное тянущее чувство, заставляющее желать странного: выразить себя, оставить след в мире, пусть и грязью на пещерном своде. Так в чем же наши отличия?
        - В Саантире… - растерянно прошептала Линфри.
        - Думал до тебя никогда не дойдет! - не давая девушке опомниться, продолжил Ларканти, - Представь: пока солнце еще не начало обжигать кожу, ты собираешь капли росы из трещин в скалах. Затем гоняешься за каменными саламандрами, а потом, в тени Нар'Катиров, плетешься по одинаковым барханам, пока усталость или смерть не свалят с ног. Думаешь, у тебя будет время созерцать небо и задумчиво чесать подбородок, когда каждая секунда промедления это угроза для тебя и твоего потомства? А записать размышления и передать их последующим поколениям? Это будет казаться тебе разумной тратой времени, если вместо рукописи можно взять еще один бурдюк с водой, да и письменность еще надо изобрести… Пойми, Саантир это не просто каменный ящик в котором мы прячемся от песчаных бурь. В жестоких условиях пепельных пустынь города имеют несравнимо большее значение. Из поколения в поколение это место делает нас лучше и не дает вновь сорваться в дикость. Когда речь идет о защите Саантира, то на кону не только бесчисленные жизни не самых плохих хинаринцев, но и сама наша цивилизация.
        - Но Лиора? Ей ведь будет плохо без меня. А я буду тосковать по тому счастью, что могло бы у нас с ней быть…
        - Истинная преданность проверяется тогда, когда выбранный путь становится столь сложным или неоднозначным, что следование по нему кажется чем-то неправильным.
        - Твои речи пугающе напоминают фанатизм.
        - Так ты это видишь?! - выпалил Ларканти, - я не фанатик! Просто понимаю, что многие вещи гораздо ценнее моего собственного счастья и даже вашего хорошего отношения ко мне. Не будь Саантира, то Лиору при встрече ты бы попросту прикончила, обобрала и сожрала!
        Ларканти плотно захлопнул заслонку камина и несколько раз раздраженно вогнал в специальный паз кремниевый штырь, но искра так и не сверкнула, а камин остался холодным.
        - Прошу, Ла-ти, успокойся. Я растерянна и не знаю что делать! Прекрати быть каменным стражем, мне нужен брат. - Линфри обратилась к Хан Ката нежным, но очень печальным голосом. Девушка положила крохотную ладонь на массивную лапу стража, которая до сих пор сжимала каминный штырь. Ларканти дернулся, намереваясь отбросить ее руку, но, испугавшись самого себя, расслабился и замер. Вдвоем они вогнали камень в камин. Пламя за железной заслонкой взревело, вырываясь из всех щелей ярко-рыжими бурунами. Через несколько мгновений комната погрузилась в тишину, а от камина начало исходить уютное тепло.
        - Мы оба знаем, какой путь правильный, - заговорил Ларканти, мягко обнимая плечо сестры, - теперь надейся, что совесть не вынудит тебя с него свернуть.
        - Я… не знаю. Это тяжело. Очень, - Линфри надолго замолчала, ее дыхание дополнялось еле слышными влажными всхлипами. Потом она вдруг сжалась и резко выдохнула, - Ты ведь поможешь нам… ей, если Карлик и правда заглянет на улицы Саантира?!
        - Конечно. Она гражданин Саантира и я сделаю все как…
        - Нет. Она не простой гражданин. Она - огромная часть моей жизни. Ты ведь можешь организовать охрану? - Линфри уставилась на брата полным тревоги взором.
        - Прекрати паниковать, Линфри. Вспомни кто ты такая. И куда подевалась твоя вера в Саантир? - успокаивающим тоном ответил брат, - видишь, об этом страхе я и говорил, все мы сдадимся ему. А насчет охраны… над стражей Саантира у меня прямой власти нет. К тому же они будут заняты патрулированием улиц и предотвращением беспорядков. Если поставить их перед мастерской Лиоры, то кто-нибудь не дождется помощи. Хотя…
        - Что?
        - Пусть заплатит наемникам Пяти Копий. Будет от них хоть какая-нибудь польза, - неожиданно предложил Ларканти.
        - Дела у нее последнее время идут не очень. А мне и вовсе нельзя пользоваться деньгами… - потупив взор, ответила Линфри.
        - Пусть ты не можешь брать золото нашего клана в руки, оно все еще твое. Мы заплатим Наемникам, но это ничего не изменит. Лиора покинет город, если ситуация выйдет из-под контроля, - строгим тоном предостерег девушку страж. Глаза Линфри помрачнели и увлажнились. Ларканти тяжело выдохнул и смягчился, - мы найдем для нее безопасное место. Война - не конец света, она кончиться и вы воссоединитесь.
        ГЛАВА 4. КИСТИ И КОПЬЯ

109 год 4 эры. 18 день сезона последнего теплого ветра.
        У Перекрестка много ипостасей. Для торговцев и бродяг это путь, соединяющий четыре Мира. Для изгнанников, дезертиров и воров Перекресток - место, где можно, остановиться. Тела и разумы неосторожных Лим'Нейвен Перекресток может извратить и деформировать, вместе с тем, он освобождает ткачей от ограничений, наложенных Создателями, и манит полным отсутствием норм морали. Для Викковаро Перекресток стал колыбелью и яслями. Вик попался Нуаркху в самом начале своей жизни, когда тоннельник искал одаренных детей для Ренмаера Калрингера, увлеченно работавшего над разгадкой природы Лим'Нейвен. Как у многих детей, зачатых и выношенных на Перекрестке, Викковаро был искажен этим местом. Дар, с которым Вику повезло родиться, еще более усугубил ситуацию. Но «Глаз ткача» глядел сквозь жалкую искореженную оболочку, покрытую несчетными ссадинами и синяками. «Глаз» видел тряпичную куклу, окруженную плотным ореолом ярко-золотых щупалец, которые испуганно вздрагивали от прикосновений к нитям Тепла.
        Не все опыты Ренмаера умещались в узких рамках морали, принятых на Надоблачных Аллодах. Старик искал в мучениях других не удовлетворение, но знания. Архонт Башни Перекрестка щедро компенсировал страдания золотом, а многие эксперименты ставил на себе. Благодаря страстной увлеченности, внушительному состоянию и титулу Архонта масштабы его исследований вскоре стали беспрецедентны. Калрингеру перестало хватать собственной пары рук, и он пригласил множество ассистентов. Одним из них была молодая пепельная девушка по имени Хати - в прошлом дочь Нара. При всем многообразии ее сильных качеств, убежденность не была одним из них. Она быстро прогнулась, когда ей пришлось испытывать двадцатилетнего Викковаро. Сам мальчик без куска хлеба оставаться не желал и был готов перетерпеть длительные пребывания на грани смерти ради.
        Хати отказалась передавать Викковаро другому ассистенту и забрала мальчика домой, чтобы залечивать его раны. Накопив средства, они переехали на историческую родину, чтобы избавить Викковаро от тлетворного влияния Перекрестка. За последние тридцать лет пара сменила множество городов. Во многом из-за вспыльчивой натуры Викковаро, и невероятного упорства, которое он проявлял в поиске проблем. Два года назад они снова появились на Перекрестке с бандой головорезов за спиной. Калрингер попросил Нуаркха спрятать беглецов и помочь им обустроиться на новом месте, которым стал Саантир.
        Особняк пробыл во власти Викковаро и Хати не более полутора лет, но уже обратился полем брани их противоречащих представлений об идеальном внешнем виде жилища и мастерской. Стены покрывали рисунки, написанные размашистыми мазками Викковаро. Пастельные оттенки в его работах резко контрастировали с угловатыми угольными контурами и жирной штриховкой. Натурщицей для настенной росписи, как всегда, служила Хати. Сюжеты были непривычно романтичными и легкими. Они не отражали грязь и несовершенство, которые Вик обожал подчеркнуть. На радостном лице Хати не было синяков и ссадин, а морщины не мяли утонченные черты. Женщина, облаченная в легкие и светлые наряды, расслаблялась на элементах пестрого фасада, облокачивалась на подоконник, сидела в углах и лежала на гамаке, натянутом под крышей. Хати понимала, что если дать Викковаро полную свободу в росписи дома, то ни один адекватный хинаринец не закажет у него портрет холеного ходока. Вик выразил протест через яростные мазки, оставившие глубокие борозды на влажной штукатурке.
        Еще в половине квартала от порога слух Нуаркха, раздраженный недавней контузией, атаковал хрипловатый крик Хати. Тоннельник затащил себя на крыльцо, хватаясь за перила обоими руками, и постучал клюкой в железную дверь. Викковаро и Хати, поглощенные друг другом, никак не отреагировали. Подъем по ступеням выжал из Нуаркха остатки сил и терпения. Тоннельник грузно сел на раскаленные перила и достал плоский пенал из шкуры мимика. Отмычки и щупы из черного железа ловко скользнули в замочную скважину. Несмотря на превосходную Саантирскую сталь, замок не продержался даже минуты. Петли двери издали пронзительный скрип, но не смогли перекрыть бурный поток брани и звонких пощечин, льющийся со второго этажа.
        За дверью Нуаркха ожидала уютная и опрятная гостиная, выкрашенная в теплые тона. Стены закрывали прямоугольники жизнерадостных масляных полотен. Написание скучных картин явно потребовало от Викковаро не малой выдержки. Центр комнаты занимало кольцо, образованное пушистыми коврами и горами плоских подушек. В центре кольца на большом подносе располагалась ваза, блестевшая начищенной медью. Из тонкого горлышка показывался букет жезлов, увенчанных круглыми креплениями из темно-зеленого обсидиана. Подле чаши были рассыпаны бесформенные слезинки Урба, напоминавшие стеклянные осколки. Прохладительные жезлы оберегали высокородных клиентов от назойливой жары, а пузатая печь, расположенный левее, отгонял холод позднего вечера. К коротким, фигурным ножкам печи жались маленькие блюда, накрытые начищенными колпаками. Хромая и со скрежетом волоча клюку, Нуаркх подошел к коврам и опустился на них. По старой привычке тоннельник отложил мягкие подушки, чтобы не повредить деликатную обшивку зазубринами панциря. Не обращая внимания на неприятное покалывание, он поднял слезинку голой рукой и затолкал в навершие
жезла. Эффект от жезлов был слабее чем от утерянного посоха, и все же обжигающая хватка местной жары отпустила разгоряченное лицо.
        Под пузатыми колпаками Нуаркх обнаружил комочки свернувшейся крови ходоков, а также румяные лепешки с семенами и пряными специями. Был даже поднос, заполненный Ориекскими фруктами. Немного раскисшими, но вполне свежими по Саантирским меркам. Нуаркх расслабился и приступил к трапезе. Усталость загнала его в непроницаемую животную апатию. Взгляд тоннельника обернулся бессмысленным, а с пищей он расправлялся совершенно машинально. Потакая проявившейся детской привычке, тоннельник нанизывал еду на жвала, перед тем как отправить в рот. Неосознанно он прикладывался и к бутылке сидра. Звонкий звук, с которым сосуд опускался на гранитный пол, наконец, привлек внимание хозяев.
        Женский голос, выкрикивающий грязные ругательства, и звуки ударов оборвались, уступив крадущейся поступи. Тощие ноги Викковаро, одетые в аляповатые шерстяные тапочки с загнутыми носками, начали медленно ступать по лестнице. Халат, накинутый на нагое, тщедушное тело, усеивали проплешины и многоцветные кляксы. Одеяние обнажало жилистые лодыжки и предплечья, покрытые прямоугольными чешуйками ярких цветов. Крупные, длиннопалые кисти Викковаро были непроницаемо черными и казались перепачканными сажей. Раздутые, бугристые костяшки блестели кровоточащими ссадинами. Мощные потоки Тепла, которые Лим'Нейвен неосознанно поглощают и испускают, постепенно изменяют их тела. Десять Лим'Нейвен из двенадцати, как сам Виковарро, бояться превратить проклятье в дар и постепенно превращаются в уродцев. Только крошечная доля ткачей обладает необходимым умом и отчаянностью, чтобы изучить Искусство. Они обретают способность подчинять пространство, продлевать молодость, а также перекраивать собственные тела. Существуют и более изощренные техники, позволяющие быстрее залечивать раны, совершенствовать органы чувств и
усиливать врожденные способности. Все эти практики чрезвычайно рискованны, требуют большого терпения и еще больших знаний, а потому мало кто на них решается.
        Викковаро всегда не хватало усидчивости в вещах, которые не вызвали у него страсти. Потому даже перед угрозой проникновения он не решился воспользоваться Искусством, справедливо опасаясь подвергнуть себя и Хати еще большей опасности. Пепельный лишь стиснул эфес обнаженного клинка, обвязанный лоскутами ярко-красной ткани с затейливым золотым шитьем. Кончик ржавого лезвия закручивался спиралью, придавая оружию смехотворный вид и делая его абсолютно бесполезным. Хати следовала за Викковаро по пятам, впившись рукой в его острое плечо. На женщине было короткое светло-голубое платье, напоминавшее ночную сорочку. Юбка обрывалась выше колен, обнажая темно-серую кожу стройных ног, которая давно потеряла девичью упругость и покрылась небольшими морщинами. Хати немного прихрамывала, на ее лодыжках, бедрах и предплечьях растеклись чернильные пятна синяков. На мятом платье застыли следы пыли и грязи.
        Когда взволнованные лица пары, наконец, показались из-за пола второго этажа, приличный вор успел бы закончить и неторопливым шагом покинуть их жилище. Поэтому Нуаркха Викковаро и Хати застали закрывшим лицо ладонью и разочарованно покачивающим головой.
        - Хати, побои очень удачно подчеркивают твои чудесные глазки, - оборвал повисшую тишину Нуаркх, отпустив лицо и потянувшись за очередным комочком высушенной крови, - а ты, Вик, все также некомпетентен в вопросах защиты близких, как и два года назад.
        Кустистые брови Викковаро насупились над прищурившимися глазами, которые располагались на немного разной высоте и еле различимо мерцали. Раздражённое дрожание высоких скул передалось закрученной рыжевато-черной бородке, продолжавшей острый подбородок. Пепельный потянулся к потрепанному блокноту для набросков, что свисал на впалую грудь, и принялся торопливо выводить что-то на желтоватых страничках. Хати даже не думала обращать внимание на обыденную колкость. Она уставилась на Нуаркха с выражением утомленного порицания из-под растрепанной светло-серой челки. Влажные от слез глаза заплыли набухшими темными синяками. Побои тянулись до распухшей переносицы, все шесть ноздрей подводили свежие капельки крови. Хати было около шестидесяти лет, и границу среднего возраста она перешла совсем недавно, но не слишком здоровый образ и пристрастие к алкоголю подпортили некогда почти совершенные черты.
        - Вик, он просто хочет тебя разозлить, не играй ему на руку, - успокаивающе прошептала Хати и попыталась приобнять Викковаро, уткнувшегося в блокнот. Когда Вик раздраженно вывернулся, она устало вздохнула и снова обратилась к Нуаркху., - зачем ты здесь? Ренмаер послал тебя?
        - Не совсем так. Просьба Филмафея, - принялся убедительно врать Нуаркх, - видишь ли, Филмафей хочет титул Архонта Башни Сина, а потому не слишком желает афишировать эксперименты, в которых принимал участие вместе с Ренмаером.
        - Выходит, ты пришел заткнуть нас? - Хати вздернула бровь и скептично ухмыльнулась.
        - Боюсь, моя девочка, вы не из тех, кто умеет держать язык за зубами, - продолжил Нуаркх. Голос его сохранял медленный, размеренный темп, а взгляд распахнутого глаза мрачнел с каждым словом. Тоннельник потянулся к изогнутому кинжалу, и Хати начала сомневаться в своей правоте. В глазах девушки вновь показалась тревога, а ноги непроизвольно сделали несколько шагов назад. Избавление от сомнений она решила искать у Викковаро. Вик, как раз закончивший набросок, поймал взгляд Хати и отрицательно мотнул головой. Его внимательные глаза было не обмануть даже самой изощренной лжи. Успокоив Хати, он протянул Нуаркху неряшливый рисунок. Размашистые линии обратились в портрет Нуаркха, за спиной которого несколько Змеев прокрадывались в лагерь тоннельников.
        - Это был не первый и не последний раз, когда я крупно облажался, - расслабленно ответил Нуаркх и отмахнулся, - вот только что это меняет? Тебе это поможет, когда за Хати придет незнакомец с Карликом на плече?
        - Оставьте это, - вклинился властный тон Хати, - Нуа, чему мы обязаны твоим визитом?
        - Мне нужно безопасное место чтобы отлежаться и спланировать вылазку за стену. Только и всего… хотя от приличной еды я бы тоже не отказался, - Нуаркх приподнял маску, поднес ко рту гроздь маленьких красноватых ягодок и протолкнул их в глотку ритмичными движениями жвал.
        - Судя по тому как мерзко… то есть… потрепанно ты выглядишь, приют тебе нужен не менее чем на половину этого сезона? - неуверенным тоном поинтересовалась Хати, борясь с позывами брезгливо сморщиться. Викковаро, напротив, довольно мыча, строчил заметки в блокноте.
        - Всего неделя, дольше не продержусь, - ответил Нуаркх, ухмыляясь одним глазом, - Хинаринские сутки слишком длинные.
        - Думаю… - Хати и Викковаро переглянулись. Хинаринец, пожав худыми плечами, кивнул, и Хати, закусив губу, кивнула в ответ, - почему бы и нет. Только прошу не надо уничтожать еду, приготовленную для клиентов.
        Хати и Вик спустились с узкой лестницы, и подошли к Нуаркху. Даже опираясь на трость и плечи Хинаринцев, встать тоннельнику оказалось не просто. Взор мгновенно поглотила непроницаемая туча, а ноги прострелила острая боль. Зрение Нуаркха прояснилось только, когда, пыхтящие от напряжения, пепельные затащили его на несколько ступеней.
        Второй этаж выглядел обжитым. Хати и Викковаро не разделяли страсти к чистоте. Просторная комната с открытой стеной, ведущей в студию на балконе, была равномерно присыпана разнообразным барахлом. Скомканная одежда свисала с бортов высокой двуместной кровати, занимавшей центр комнаты, а также вываливалась из открытых ящиков и створок гардероба. Украшенный золотыми бляхами ремень перевешивался через железное кольцо люстры, качающейся под потолком. Сам потолок был раскрашен под темно-синее небо Перекрестка, затянутое воронками бушующих вихрей. Очертания пышных спиралей туч подводил бледный свет луны, написанной светящейся Синской краской. Потоки ливня, извергаемые терзаемыми облаками, напоминали о загадочной природе Перекрестка и падали по непредсказуемым траектории, зачастую не достигая земли.
        Стены комнаты, в основном, покрывала нетронутая светлая штукатурка, но один угол темнел очертаниями Башни Перекрестка. Громада помпезного бастиона сторожила центральный шпиль и купалась в его ярком синем свечении. Лазурными мазками были написаны окна, взбирающиеся по монолитным стенам, и крытые оранжереи на зубчатых вершинах. От основания Башни, усеянного разношерстными торговыми лавками, кабаками и приличными заведениями начинался перепутанный клубок улиц Забытого Города. Ткань Перекрестка была нестабильной, и само пространство дрожало, словно полотно флага. Улицы заворачивались петлями, вздымались над вершиной обители Калрингера и срывались вертикально вниз. Только незыблемая башня казалась гвоздем, вбитым в землю и не дающим буре сорвать город с положенного места.
        - О, это мой балкон, - услышав утомленный голос Нуаркха, Викковаро, будто невзначай, остановился рядом с участком картины. - скреты размером с ходока скачут по крышам, в половине подворотен кого-нибудь пускают под нож… Вик, ты, как всегда, поразительно внимателен к деталям…теперь, когда я почесал твое эго, можешь вести меня дальше.
        Следом Нуаркх миновал высокий мольберт, выполненный из гладкого красно-бурого дерева с яркими голубыми годичными кольцами. На незаконченном полотне была запечатлена Хати, сидевшая на полу с поджатыми к груди коленями. Особое внимание было уделено разбитой и опухшей переносице, морщинам лица, ладоней и стоп, а также появляющемуся жирку на талии. Видимо неожиданный визит Нуаркха прервал работу именно над этой картиной. Не останавливаясь миновав полотно, Вик и Хати помогли Нуаркху до кухни, выполнявшей также роль обеденного зала. Янтарный свет масляной лампы, которая покачивалась под потолком, заставлял густые тени накатывать и отступать подобно приливу. Изрезанную трещинками штукатурку покрывали точные и живые, но небрежные, наброски, выполненные жирными штрихами сажи. Вдоль противоположной стены тянулась гладкая каменная столешница, заваленная грязными медными мисками. Нуаркх обрушился на мягкую стеганую подстилку с пышными красными кисточками.
        Обед было решено устроить пораньше, и Хати принялась оживлять разнообразную кухонную утварь. С грохотом она сметала использованную посуду в многоуровневую печь, где пламя горючих масел обратит в пепел остатки обильного завтрака. Викковаро вернулся из прохладного чердака, взвалив на узкое плечо Галафейскую Сизокрылку. Крупная полуметровая тушка с двумя парами дугообразных крыльев бессильно мотала обрубленной шеей, припорошенной блестящими лазурными перышками. На Надоблачных Аллодах празднование сезона последнего теплого ветра было в зените, и бесчисленные тушки Сизокрылок заполоняли мясные лавки по всему Хинарину. Когда птица оказалась на изогнутой столешнице, Хати похлопала ее по плотному животу и принялась доводить до совершенства заточку серповидного кухонного ножа, качеству которого позавидовали бы шпаги и глефы бледных. Лязг металла о точильный камень вскоре оборвал кристально чистый звон. Изящные Сосуды Ориекского африта отозвались на небрежное прикосновение Нуаркха:
        - Этот звук показался мне дорогим еще, когда мы тащили тебя по лестнице, - воодушевленно произнесла Хати, - но Ориекское золотое!
        - Не будем слепо верить авторитету, - подмигнул Нуаркх Хати, заметно дернув зашитым веком. Не успел тоннельник выставить бутылки на низенький деревянный столик, как Викковаро принес три широких чаши на коротких граненых ножках. Прежде чем плеснуть янтарный напиток, Нуаркх охладил бутылки захваченным скипетром. Сосуд медленно запотел, покрывшись матовыми островками водяных капелек, Хати томно застонала и закусила губу. Ее рука метнулась к чаше, стоило ей наполниться до краев. В том, как женщина выжидала пару минут и давала напитку подышать, чувствовалось сладостное самоистязание. После нескольких жадных глотков глаза Хати блаженно зажмурились, а извилистая струйка африта побежала от уголка губ вниз по изящной шее.
        - О, Нар! Я будто чувствую прохладный бриз, принесший аромат Ориекских арфитовых рощ! Как приятно щекочет горло!
        - Все еще слишком изысканно для меня, - сухо резюмировал Нуаркх и потянулся за сидром. Когда коренастая деформированная бутылка с грохотом заняла свое место на столешнице, Викковаро оживился, вылил остатки пригубленного африта в чашу Хати и жестами попросил тоннельника поделиться.
        - Ходоки вы дикие, - разочарованным голосом заключила Хати и, забрав сосуд с афритом, вернулась к Сизокрылке. Двумя чашами позднее Хати стала гораздо разговорчивее и раскрепощение, пространные рассуждения сыпались с ее губ непрерывным потоком. Привычная к общению с немым Виком, она не оставляла даже крошечных промежутков тишины, в которые Нуаркх мог вставить пару слов. Вначале она лепетала про слухи, которыми отравило Саантир нападение небесных всадников. После женщина осеклась и, прищурившись, осмотрела израненного тоннельника.
        - Закати рукав, Нуаркх, - подозрительным тоном попросила Хати. Не дожидаясь ответа, она прыгнула к тоннельнику и грубо задрала манжету дорогой сорочки.
        - Карлик тебя забери! Ты залил клеем рану от арбалетного болта!? - воскликнула Хати, неприязненно поморщившись, - как у тебя жвала поворачивались называть Синитов дикарями? Они хотя бы накладывают швы из насекомых и чистят личинками раны.
        - Мягкотелым вечно приходиться ухищряться, чтобы удержать искры в хилых тушках, - Небрежно отмахнулся тоннельник, отгоняя назойливую пепельную.
        - Волоски на отростках надорваны и немного кровоточат. Ты пережил контузию от взрыва или сильного удара, - заключила Хати, пристально изучив один из отростков на остром подбородке тоннельника, - неужели тебе повезло встретиться с небесными всадниками? Думала, ты пришел в Саантир сегодня.
        - Я не мог ходить и застрял на ночь в палатах Храма Черной Крови, - ответил Нуаркх, вновь отстраняя руки Хати.
        - Как думаешь, сколько Саантир продержится в осаде Галафейцев? У Вика будет время вдохновиться зверствами, или лучше сразу уносить ноги? - спросила Хати, возвращаясь к чаше Африта. Виковарро отвлекся от очередного наброска и уставил на Нуаркха заинтересованные, мерцающие глаза.
        - Это были ненастоящие небесные всадники, - небрежно отозвался Нуаркх, массируя мускулы под треснувшим панцирем. После он нацепил привычную ехидную ухмылку и начал переводить взгляд между Виком и Хати, - единственная угроза для Саантира исходит от легковерных идиотов, которым не терпится линчевать пару бледных за грехи лже-всадников.
        - Провокация? Кто-то хочет развалить Саантир изнутри? - задумчиво кивнув, протянула женщина, - беспорядки и самосуд даже лучше, правда, Вик?
        - Каждый раз срабатывает… - добавил Нуаркх, его рука поучительно потянулась вверх.
        - Нет, я не хочу снова слушать историю о Перламутровом Синглинге! - оборвала тоннельника Хати, резко мотнув головой. После она единым глотком осушила чашу и потянулась к початой бутылке, - плевать на войну и перевороты, займемся обедом.

* * *
        - Знаешь, чем отличается Саантир от других городов, в которых нам довелось побывать? - привычными движениями Хати рассекла шкуру Сизокрылки и принялась вмешивать в подкожный жир щедрые щепотки пряностей.
        - Тут так громко читают проповеди, будто пытаются что-то ими перекричать, - Хати поджала губы и задумчиво постучала окровавленным ножом по кончику отекшего носа. Вик между тем вернулся к наброскам, оторвавшись от очистки крупных зелено-красных корнеплодов.
        - Понимаете о чем я? - Продолжала тараторить Хати, небрежно размахивая острым как Нар'Охай ножом.
        - Саантир ведь вырезан в скале, которой обернулся Нар после смерти. Получается, они вырывают черное железо из мертвого тела, прямо из головы, - Хати поморщила и комично свела глаза, с силой упираясь пальцем в висок. Улыбнувшись, Викковаро показал ей карикатуру, которую только что закончил. Женщина хихикнула и, одобрительно закивав, указала пальцем на Нуаркха. Викковаро протянул тоннельнику листок, на котором одна под другой располагались четыре картинки. На первой был изображен полный пепельный, жирные пальцы которого терялись под толстыми перстнями. С потным лицом, застывшим в выражении остервенения, он крушил киркой череп скрюченного трупа, облаченного в черную чешую. Из раны на черепе обильно сыпались камешки, которые пепельный пихал в карман. На второй картинке к нему со спины подошла монахиня, в ужасе закрывшая ладонью рот и скривившийся от подступивших рыданий. Еще ниже тот же пепельный был изображен c натянутой на тучную морду смиреной миной. Он успокаивающе похлопывал монахиню по плечу, оставляя на робе отпечатки пухлой окровавленной ладонью. Свободной рукой он вставлял один из черных
самородков в кулон, свисавший на грудь женщины. На последней картинке оба, умиротворенно закрыв глаза, касались завершенного амулета. При этом, тучный пепельный незаметно сметал гору самородков в сундук.
        - Стоило придать разорению тела Нара налет духовности и это уже не кощунство, а почти что святая обязанность, - Хати прокомментировала карикатуру, коснувшись острием ножа нижней картинки.
        - Я думаю, что вы пепельные зашли слишком далеко в стремлении персонифицировать Нара. Он - Создатель, и каждая пепельная песчинка это часть его тела. Ему нет никакого дела до вас и до того в какой скале вы ковыряетесь. Тем более он мертв… - когда Нуаркх приостановил тираду и приложиться к бутылке, Вик протянул ему еще один листок и снова принялся перемешивать нарезанные колечками овощи с мягким Фенрикским сыром. На рисунке был изображен тоннельник, бессильно опустившийся на колени и вытиравший обильные слезы. За его спиной свернулся в кольцо огромный змей - Урб, не обращавший никакого внимания на мольбы и причитания своего дитя.
        - Хм… Это довольно точное описание культуры тоннельников, - признался Нуаркх, внимательно изучив мятый клочок желтоватого пергамента.
        - Только мы плакать не умеем, у нас слезных желез нет, - тоннельник поднес палец к распахнутому грязно-желтому глазу, а затем моргнул парой прозрачных и влажных вертикальных век.
        - Что на картинке? - праздным тоном поинтересовалась Хати, расправившаяся с половиной бутылки африта. Безупречный хрусталь сосуда был замаран жидкой глиной, которой женщина мазала Сизокрылку, фаршированную сухофруктами и волокнистыми кубиками свежего, сочного афри. Оставив птицу, Хати подкралась к Нуаркху и перевалилась через его плечо, пытаясь выхватить рисунок перепачканными в жире и глине руками. Боль растеклась жидким пламенем по истерзанным мускулам, Нуаркх зашипел и врезался грудью в столешницу, опрокинув бутылку сидра.
        - Прости… ты же раааанен. - протянула Хати, небрежно похлопывая Нуаркха по плечу, - а Вик как всегда прав. Вы просто обозлились на Урба и равняете остальных Создателей по нему.
        - Хати, я, конечно, понимаю что после Перекрестка, где всем на вас плевать, очень хочется поверить в то, что Нар хотел о вас позаботиться. Но зачем тешить себя этими сладкими сказками?
        - Мой суровый, израненный солдатик. Совсем один в четырех мирах, - Сюсюкаясь, Хати подергала Нуаркха за жвало и добавила, - я понимаю, что ты просто хочешь меня разозлить. Вот только я слишком пьяна, чтобы мне было до этого дело.
        Нуаркх вернул улыбку давящемуся от смеха Викковаро. В это время Хати забрала у Хинаринца противень с овощами и влажно чмокнула в щеку. Не прошло и часа, как печь начала выдыхать букет густых ароматов печеной сизокрылки, овощей и пряностей. На деревянном столике появились тонкие шершавые пластинки из аквамаринового Синского камня с темно-бордовыми кольцами. В плоских медных мисках, которые Хати и Вик расставили на пластинки, уже парили овощи. Их укрывала вязкая пелена сыра, украшенная бурыми подрумянившимися пятнышками. Парой железных клещей Хати достала из печи глиняный кокон, сковавший сочное мясо сизокрылки, а затем свалила его в вытянутую лодочку, занимавшую почетное центральное место на обеденном столе. Следом женщина начала вяло бродить по кухне, рассеянно обыскивая шкафчики и комоды.
        - Мы кайло потеряли…и как нам теперь добраться… до сизокрылки? - запинаясь и икая, промолвила Хати. С ее губ не сходила довольная полуулыбка, а сузившиеся глаза затянула мутная пелена серьезного опьянения, - Нуаркх! А помнишь, как ты выдавил глаза… как было его имя? Глор… Хи-Хи! Глормррррр! Камнезуб! Его маленькие стеклянные глазки, помнишь?
        - Он не оставил мне выбора. Зажал в углу плоской башкой и намеривался отгрызть ноги, - Нуаркх медленно разомкнул веко, и, валяясь на подстилке, поднял руку с напряженно растопыренной кистью. Благодаря дешевой маске голос тоннельника звучал неуместно уныло и безжизненно, - У Змей есть мягкое место на подбородке, и я ткнул туда костяшками.
        Нуаркх вспорол воздух стремительным выпадом, и, не обращая внимания на притупленную алкоголем боль, медленно поднялся. При этом он отпихнул ногой пустую бутылку сидра. Сосуд отправился катиться по полу, звонко подпрыгивая на кухонной плитке.
        - Его вопль прогремел как бой барабана! - Нуаркх навалился на толстый глиняный кокон Сизокрылки и приставил острые когти больших пальцев к неровной скорлупе, - он попытался отступить, но я не дал ему сбежать! Схватил за мясистые губы и что было сил надавил на глаза. Этот трюк не раз спасал мой панцирь!
        Пальцы Нуаркха с хрустом впились в глиняный кокон, утопая в податливой плоти сизокрылки. По скорлупе пробежали глубокие, извилистые трещины. Через мгновенье черепки осыпались на стол вместе с сизыми перьями и выпустили клубы горячего пара. На окорочке, который Нуаркх резко вырвал из сустава, еще оставался пух, но оголодавшего тоннельника такая мелочь остановить не смогла. В один момент зазубренные жвала оторвали розоватое мясо от пышущих жаром костей, рассекли на мелкие кусочки и отправили в приоткрывшуюся ротовую щель. Горячая плоть и смесь острых специй огненным шаром свалились в желудок, обжигая небо и глотку. Нуаркх блаженно выдохнул, выпуская клубы пара, а после потушил пожар крупным глотком охлажденного сидра. Миска с овощами тоже недолго оставалась без внимания. Столовыми приборами тоннельники почти никогда не пользовались, Нуаркх просто поднес миску к лицу и принялся жвалами выуживать рассыпчатые зелено-красные ломтики из вязкого сыра. Не переставая глупо хихикать, Хати и Вик подражали тоннельнику, вылавливая овощи губами и зубами. Впрочем, через несколько минут они потеряли к еде интерес
и увлеклись друг другом. Вик набрал полный рот африта и прижал Хати к стене страстным поцелуем. Затем он грубо схватил ее за горло и принялся изучать покрытое испариной лицо женщины, ее приоткрытый опухший рот, влажный от африта, и бессмысленные глаза, окруженные ореолом черных синяков. Звонкой пощечиной он рассек измочаленные улыбающиеся губы, и принялся выводить карандашом портрет ее довольного лица на ближайшем клочке чистой штукатурки.
        Нуаркх еде не изменил и вышел из гастрономического транса только, когда от щедрого обеда остались лишь крошки, остывшие разгрызенные кости и бледные пятна застывшего сыра. Тоннельник почувствовал полное удовлетворение и, как раздувшийся желудок упирается в панцирь. Поколения предков, боровшиеся за выживание в клубке извилистых тоннелей Урба, и годы, проведенные на Сине, научили организм Нуаркх быстро очищать кровь, в том числе и от алкоголя. Тоннельник поспешил свалиться на подстилку и заснуть, прежде чем отогнанная сидром Проклятье вернется.

109 год 4 эры. 18 день сезона последнего теплого ветра.
        Нуаркх ощутил прохладное прикосновение полумрака, прятавшегося на кухне от зарождающегося дня. Больное воображение нарисовало стынущие руки мертвецов, которые оплетают ноющее тело. Тоннельник не выдержал, распахнул глаза и судорожно осмотрелся. Слева поджидала плоская морда чудовища, сверкавшая россыпью раскаленных глаз. Сердце затрепетало, почувствовав укол страха, но Нуаркх не шелохнулся и присмотрелся внимательнее. Морок не выдержал пристального взгляда и развеялся. Скалящаяся пасть обратилась стальной чашей с разогретой каминной галькой, которая отдавала слабым свечением.
        Нуаркх осознал, что укутан в огромную синюю занавеску. Ворсинки мягкой шерсти цеплялись за острые грани лицевых пластинок, а раздраженными отростками ткань ощущалась как грубый песок. По внутренней поверхности панциря пробегали пульсации навязчивого зуда, симбионт неспокойно ворочался, родной глаз ощущался чугунным шариком.
        Пару минут Нуаркх провел за созерцанием плывущего пятна, которое постепенно оборачивалось железным кольцом потухшей люстры. Вернув ясное зрение, тоннельник снова осмотрелся и обнаружил неряшливо разбросанную одежду. Заглянув под покрывало, он обнаружил нагое тело, расписанное мерцающей краской. Аккуратные бледно-серые линии петляли по пластинкам панциря, подражая очертаниям спрятанных под ними мускулов.
        Поднимаясь с пола, Нуаркх ощущал себя значительно сносней, чем вчера. Мышцы неохотно подчинялись приказам и почти нестерпимо болели, но уже не прогибались под весом панциря. Тоннельник поплелся к выходу из кухни, громко шаркая костяной подошвой и шурша медными колечками, которые украшали полы его мантии. Спальня находилась в состоянии беспорядка, граничащего с разрухой. Стопы Нуаркха ощущали себя храбрыми исследователями Синских джунглей, продирающимися сквозь густые заросли. Викковаро с Хати были на балконе и не обращали внимания на шумное приближение тоннельника. Хати расслабленно сидела в объятиях Викковаро, подобрав ноги и положив голову на его плечо. Перед парой стоял мольберт. Резкие штрихи кисти, покрытой слоями засохшей краски, заставляли вязкие капели ложиться на голые ноги женщины вытянутыми кляксами. На холсте постепенно проявлялось детальное изображение совсем юной полноватой девушки. Ее голубая кровь текла по лабиринту стертой брусчатки. Сделав еще несколько шагов, Нуаркх увидел натурщицу, неподвижно замершую в переулке сбоку от особняка. На светло-сизой коже уже проступать трупные
пятна, тонущие в густых рассветных тенях. На опухших веках, глубоких ссадинах и разбитых губах хозяйничали жирные насекомые. Скреты жадно глодали кончики пальцев и мочки ушей.
        - Вижу, бдительные Саантирцы уже начали очищать город от Галафейских шпионов, - сухо констатировал Нуаркх.
        - Для Вика начинается период плодотворного творчества, - запинаясь, пробормотала Хати и посмотрела на тоннельника снизу вверх:
        - Слишком роскошная мантия для простого солдата подземных троп, - девушка крупно задрожала от смеха, который с трудом протискивающегося сквозь запрокинутое горло. После разгромной победы над Сидром и Ориекским золотым, Хати принялась за собственные запасы, - вику всегда нравились традиционные Урбские узоры. Мы не могли не воспользоваться твоей беспомощностью.
        - Выгодно подчеркивает мою складную фигуру, - безразлично пожав плечами, прощелкал Нуаркх и закончил наматывать маску-переводчик. Перила заскрипели от напряжения, когда он тяжело на них навалился. Хати проводила его взглядом помутненных глаз и, хихикнув, спросила:
        - У меня есть один пикантный вопрос… а как вы на Урбе размножаетесь? У тебя… там только костяная пластинка.
        - Радует, что вы оказались недостаточно настойчивыми, чтобы отыскать полость с молокой, - отозвался Нуаркх, коротко присвистнул от смеха, - когда королева готова нести детей, ее брюшко раздувается до огромных размеров, а по бокам появляются несколько кармашков. Избранные мужчины одновременно прокалывают пленки кармашков жвалами или пальцами…
        - Очень романтично, - резко воздев руки, Хати оборвала тоннельника.
        - Даже не думай это зарисовывать! - прикрикнула она и звонко хлопнула Викковаро по руке, потянувшейся к блокноту.
        - Более романтично, нежели использовать акт размножения подобно алкоголю и вкусной пище, а затем обращаться к отрекшимся от Нара детям, чтобы извлечь результат сего акта, - Нуаркх пристально наблюдал за тем, как брови Хати на мгновенье насупились. Викковаро попытался резко обернуться и встать.
        - Ты же не думал, что он это не упомянет? - Хати нежно обняла Вика за плечо, и успокоила поцелуем в шею, - ему обязательно надо быть полным подонком.
        - Надеюсь, ты достаточно хорошо чувствуешь себя, чтобы дать нам небольшую передышку от своего общества? - поинтересовалась Хати огрубевшим тоном с плохо скрываемыми нотками неприязни.
        - Вполне. Планировал наведаться к наемникам Пяти Копий, - улыбнулся Нуаркх. Выдержав паузу и задумчиво закатив глаз, он дополнил, - завтрак, впрочем, не помешает.
        - Могу помочь только советом, - ехидно мягким тоном отказалась Хати, - удели внимание национальной кухне.
        Так Нуаркх и поступил, наткнувшись на приличную мясную лавку в нескольких кварталах от особняка. Не обращая внимания на навязчивую боль и почти не опираясь на трость, тоннельник бодро шагал по высеченной в отвесной скале улице, смакуя острую кровяную колбаску и недолговечную утреннюю прохладу. Над изрезанной вершиной восточного утеса, вспаханного террасами района чужеземцев, вспыхнуло пурпурное марево. Первые лучи солнца пронзили пелену раскаленных облаков, протиснулись между резными периллами и легли на мрачные лица прохожих. Видимо ночные беспорядки и мольбы о помощи испортили их ночной сон. Резкую смену настроения отражали и разбитые окна домов, выполненных в опрятном стеле Надоблачных Аллодов.

* * *
        Пять Копий - крупная и преуспевающая организация, почти монополист в сферах выбивания долгов, охоты за головами и охраны богачей. Но даже они не были настолько расточительны, чтобы арендовать центральный квартал Саантира. Наемники ограничились бастионом, пронзающим три верхних уровня ремесленного района. Шагая вдоль перилл, Нуаркх изучал бочкообразный бок крепости, который нависал над лабиринтом Саантирских улиц. Стены из подогнанных гранитных блоков раздели на три уровня полосы изящной гравировки, посвященные горизонтам Четырех Миров и их Перекрестка. Горизонт Сина составляли алые и лазурные Пики, возвышавшиеся над непроходимой пестрой чащей. Скалам не уступали в высоте исполинские деревья, умещавшие на ветках города. Урб был бесконечной грядой обсидиановых пиков с аквамариновыми жилками. Недра острых зубцов пронизывали тоннели богатые сверкающими Слезами. Уровнем ниже парящие суда скользили между водяными потоками Арга. В пучинах могучих течений воображение дорисовывало незримые исполинские силуэты. Хинарин разделяла розоватая пелена пушистых облаков, выполненных из мрамора. Над ней вздымались
узнаваемые панорамы Фенкриса, Галафея и Аркефаля, а также парили корабли и птицы. Пышные облака зиждились на мощных стенах городов-государств, нависавших над разноцветными барханами по которым плелись цепи караванов. Фреска, изображавшая Перекресток, вилась спиралью по куполу крыши.
        Бастион неприветливо уставился на Нуаркха рядами зарешёченных арочных окон. Густой звериный аромат просачивался сквозь плотные занавески, отмеченные следами когтей и зубов. На закрытых вратах из кипящего Синского дерева развевались сизые флаги, украшенные темными контурами вихрящихся туч. К дереву их пригвождали круглые металлические печати с соединенными копейными наконечниками. Фонари подчеркивали яркими бликами рельеф стальных гербов, а также бугристые шрамы на остром лице синита, который сторожил врата вместе с ручным иглошерстом.
        Синит изнывал от Саантирской жары и сбривал голубую с сиреневыми крапинками шерсть. Лезвия щадили только уложенный на бок ирокез и иссиня-черные усы, напомаженные блестящей пудрой. Под опрятной гербовой накидкой позвякивали мелкие чешуйки доспеха, который был распахнут на взмокшей груди. Сквозь короткую щетину обнаженных предплечий бледнела кожа, собравшаяся складками на массивных мускулах и узловатых венах. Наемник вольготно расположился на сложенных кольцах собственного хвоста, скрываясь от вездесущих солнечных лучей за высоким щитом. Синит водил охлаждающим жезлом над матерым иглошерстом, который растянулся в тени и тяжело сопел.
        Существо жадно глодало ледяную глыбу гибкой пастью, напоминавшей вытянутый цветочный бутон с четырьмя лепестками. Крестообразный разрез зубастой челюсти исчезал в жесткой шерсти груди и мускулистых плеч. Среди красных волосков торчали изогнутые иглы, соединенные с ядовитыми подкожными железами. Задней конечностью иглошерста был хвост, разветвляющийся дюжинами когтистых щупалец. Цепкие отростки лениво шуршали по полу. Мощные плечи перетекали в четыре когтистые лапы, две из которых обнимали наемника за кончик хвоста.
        Когда Нуаркха подошел на сотню шагов, иглошерст почувствовал пришельца, несмотря на отсутствие глаз. На кончиках предупредительно задрожавших игл вздулись капли мутного яда. Стражник успокаивающе похлопал закипающего зверя по разгоряченной челюсти и продолжил ворковать с Синитками, которые выглядывали из окна на противоположной стороне улицы. Несмотря на неспокойную ночь, все трое были в приподнятом настроении.
        - Зверства не умерили ваш аппетит? - поинтересовался Нуаркх, распознавший глубоко непристойную природу мелодичных синских речей.
        - Что бы ты понимал, костяшка, - ответил стражник, подергивая длинными надбровными вибрисами, - ваша кровь холоднее Аргийского океана.
        Обворожительно сверкнув желтоватыми клыками, наемник помахал девушкам кончиком хвоста. Синитки, кокетливо хихикая, исчезли в оконном проеме, наемник повернулся к тоннельнику и оскалился в кривой полуулыбке.
        - Если не макияж, выглядел бы сурово, - синит скользнул взглядом по высокому силуэту Нуаркха, - пришел вступить в гильдию?
        - Избиение должников и лобзание задниц не самые мои сильные стороны, - яд, содержащийся в словах тоннельник, частично остановила маска-переводчик, - Я здесь, чтобы заключить контракт.
        - Хочешь, чтобы мы позаботились о твоем кошельке или о седалище? - вздувающиеся мускулы разглаживали морщины на шее наемника синхронно с лающими смешками.
        - Не хочу тебя огорчать, но мне нужны спутники в одном многообещающем, хотя и опасном, приключении.
        - Обычно я сразу прогоняю тех, кто предлагает подобные авантюры. Но ты похож на приземлённого тоннельника, - наемник задумчиво почесал широкий подбородок, усеянный колючей щетиной, - в любом случае, я не могу тебя впустить. Посетителям лучше не оказываться за этой дверью. Спустись на два уровня и войди через главные врата.
        - Ближайший спуск в квартале отсюда. Ты что не видишь трость? - неторопливо прощелкал Нуаркх, убирая руку за пазуху. Наемник закатил огромные глаза и разочарованно покачал головой. Пренебрежительность обернулась осторожным интересом, когда в руке Нуаркха блеснула не взятка, но затертая стальная монетка с изображением герба Пяти Копий.
        - Эта штука, даже если она подлинная, не убеждает меня доверять тебе, - скептично отреагировал Синит, - как тебя зовут, и кто дал тебе эмблему?
        - Зовут - Нуаркх, символ получил от Орека Каламита, - тоннельник протянул монету наемнику, не обращая внимания на вибрирующую холку вновь насторожившегося иглошерста.
        - Каламит… Каламит… Это имя ничего мне не говорит. Разве что, судя по нему, он бледный, верно? - выжидающий взгляд Синита замер на лице Нуаркха.
        - Для бледного у него чересчур роскошные усы.
        - Это верно, - усмехнулся Синит и немного расслабился. Напрягшиеся предплечья обмякли, а мозолистые пальцы отодвинулись от пояса с оружием, - Каламит - настоящая знаменитость, я пока не до конца уверен. Скажи, в каких бастионах Пяти Копий ты бывал?
        - Бастионах Галафея, Перекрестка и в том, что свешивается с ветвей Даурги Белого.
        - Я родился и вырос в белой кроне, - тихо пропел Наемник и, закатив глаза, оперся о стену, - напомни какого цвета своды бражного зала в моем родном бастионе.
        - Их невидно под слоями шкур, - маска вновь подвела Нуаркха, не справившись с явными нотками утомленности, - но я точно помню, что там меня принимали без затянувшихся расспросов.
        - Вопросы были для твоего же блага. Если ты пытаешься проникнуть в бастион, не имея на это права, то, поверь, лучше выяснить сейчас. Тогда отделаешься только парой переломов и укусов, - Синит, не моргая, уставился на тоннельника, а затем усмехнулся и добавил более добродушным тоном, - Но! Если ты не лжешь, то добро пожаловать в бастион, союзник. Мое имя - Силмва. Будут вопросы… доставай кого другого. Да, и не обращай внимания на проволочки, у меня не было выбора. Сам видел, что твориться на улицах. К тому же под нашей охраной находиться особый гость. Не буду портить тебе сюрприз.
        - Уже сгораю от нетерпения, - отозвался Нуаркх, не утруждая маску какими-либо эмоциями.
        - Поверь, даже ты удивишься, - усмехнулся Наемник, - проходи. Только Слезы оставь. Ты же тоннельник, они всегда у вас есть.
        - А нож тебе не отдать, вместе с тростью? - Нуаркх неохотно протянул кошельки.
        - Зубочистку оставь себе, а лучше обзаведись чем-нибудь поприличнее.
        - Как раз намеривался заняться этим, - Нуаркх перешел на приглушенный, осторожный тон, - могу я рассчитывать на вашу помощь?
        - На что ты намекаешь?! Торговля артефактами ткачей в Саантире запрещена! - раздраженно отрезал Синит, насупив брови. Через секунду суровая мина пошла трещиной улыбки, - если хочешь узнать, к чему приводят подобные неосторожные расспросы, обратись к Змею Урба Гаору.
        - Тот самый Черный Лед осел в Саантире? - Нуаркх мысленно перебрал сумасшедших Лим'нейвен, которых Гаор обезглавил за последние шесть десятилетий. Имя Синагара Галафейского Губителя вспыхнуло особенно ярко, - у него точно завалялась парочка занятных трофеев.
        - Не сомневайся в этом, костяшка. Только убедись, что в карманах достаточно Хаков, - Силмва осклабил загнутые клыки, - Наедешь его этажом ниже рядом с кострами бражного зала. Гаора непросто пропустить. За полтора века он отъелся до весьма внушительных размеров, а еще у него слабость к цветастым тряпкам. Хотя, в этом он не выбивается из толпы остальных Змеев.
        - Кажется, он был в зеленой попоне, когда приносил завтрак, - Синит опустил глаза и задумчиво поскреб бритый череп, - раздражающее бряцанье золотых монеток на бахроме все еще звенит в ушах.
        - Передам Гаору, что ты меня послал.
        - Буду благодарен, а теперь перестань отвлекать и проходи, наконец. Обстановка неспокойная, - Синит сдвинулся в сторону, освобождая Нуаркху путь к вратам. Створки открылись без видимой помощи. Не слишком почтительно перешагнув через хвост иглошерста, Нуаркх погрузился в темноту, которая зияла внутри бастиона.
        - Старайся не делать резких движений, - прошептал Синит, заглядывая в сужающуюся расщелину двери.
        Глаза Нуаркха не сразу привыкли к прохладному, сырому мраку и зацепились за островок мерцающего зеленоватого света. Рой светлячков копошился в хрустальной бутыли и проливал свечение на клочок пола, выстланный голубым Синским мхом. Свет мягко касался и пожилого, но крепкого, бледного. Густые тени подчеркивали выступающие позвонки, глубокие морщины на лице и безобразный шрам, бегущий от уголка тонких губ до жидких зарослей седой щетины. Хинаринец стоял на одном колене и возился со стальной конструкцией, которая была вдвое выше его самого. Только через пару секунд Нуаркх узнал в груде начищенной стали шлем, который повторял хищные черты Хоакса.
        - Фалариин'Aф'виурам'Аф'Ортисс, - властная команда Хинаринца перекрыла шуршание, царившее в комнате. Эхо начало блуждать под сводами просторного зала, а в конус света протянулась массивная лапа, покрытая пышным буро-золотым опереньем. Четыре кожистых пальца, каждый толщиной с ногу Нуаркха, осторожно подцепили шлем за пластинчатый шлейф и постарались аккуратно перевернуть доспех. Лапа Хоакса оказалась слишком неуклюжей, шлем со скрежетом рухнул и разогнал ударную волну, которая подстегнула боль в ногах Нуаркха. Когтистые пальцы спазмически согнулись и отпрянули обратно во мрак, но Хинаринец настиг их увесистой затрещиной и грязно выругался. Исполинская туша Хоакса вздрогнула, и сама тень, заполнявшая зал, пришла в движение. Следом проснулись еще несколько гигантов. Один из них приподнялся на задние лапы и почесался холкой о покатые своды, находившиеся на высоте трех этажей. Опускаясь, Хоакс расправил крылья и разогнал тугую волну сжатого воздуха, которая толкнула Нуаркха в грудь. Хинаринец отвлекся от починки шлема, снова выругался и, наконец, обратил внимание на приближающегося тоннельника.
        - Ты у нас надолго? - старик развернулся к Нуаркху. С его акцентом даже грубый Хинар'аурат отдалено напоминал ветер, воющий в узких переулках Фенкриса.
        - А тебе зачем? - недоверчиво вернул вопрос Нуаркх, отмахиваясь от дружелюбной стаи подрастающих иглошерстов. Животные пихали тоннельника в колени и заинтересованно обнюхивали ладонь, которая недавно держала кровяную колбаску. Обонятельные ворсинки на острых кожистых мордочках распознали манящий аромат, и разветвленные языки облепили руку. Щенки быстро отступили, стоило самому крупному из них, захватившему роль вожака, получить размашистый шлепок по морде.
        - Вижу, ты умеешь обращаться с животными, - низким раскатистым голосом заметил Хинаринец, медленно разгибая пощелкивающие подагрические колени, - один из нас притащил беременную самку Урбской долгоножки. Она понесет яйца недели через три. Возьми одно из них, и оно не окажется на серебряной тарелке Саантирской знати.
        Нуаркху доводилось иметь дело с долгоножками. Был он свидетелем их стойкости, неприхотливость, а также сцен, в которых они перегрызали позвоночники Змеям. Спустя минуту задумчивого молчания, он изъявил желание осмотреть самку.
        - Не переживай, будущая мать успела зарекомендовать себя надежной опорой. Впрочем, животным в любом случае пора просыпаться.
        Подойдя к стене, старик навалился на железный рубильник, который привел в движение паутину тросов, бегущую вдоль стен. Смазанные механизмы зашелестели, канаты зашуршали по проворачивающимся блокам, и занавески на окнах синхронно разъехались в стороны. Лучи света, очерченные пыльцой и водяным паром, пронзили густой полумрак. Солнечные блики заплясали на гладких контурах начищенной брони Хоаксов, растянутой под потолком. Изящные латы из легкой Нар'дринской стали включали монолитную кирасу, увенчанную парой кожаных седел, и крупные пластины, бегущие вниз по спине. Места, где гибкость и подвижность были важнее непробиваемой брони, защищали треугольные чешуйки. Покачивающиеся рукава, отмеченные острыми налокотниками, заканчивались латными рукавицами с серпами стальных когтей.
        Хозяева снаряжения лениво валялись на полу, прикрывая лапами глаза и наслаждаясь освежающими прикосновениями влажного мха. Только двое были уже достаточно бодры, чтобы сидеть, опустив расправленные крылья, и игриво похлопывать друг друга лапами. Трое гигантов заполняли массивными тушами почти весь внушительный зал, но в комнате было еще множество животных, которые отходили ото сна и наполняли воздух какофонией голосов.
        Вдоль стен тянулась дуга крытых стойл. Рядом с породистыми, поджарыми ходоками располагались редкие животные со всех уголков Четырех Миров. Ближе к окнам и раскаленным лучам дремали каменные саламандры, неподвижно распластавшиеся на горячем песке. За клубами водяного пара проглядывались тонконогие силуэты синглингов, которых Син создал по своему подобию. Волнистую шерсть величественных животных покрывали извилистые полосы, а вытянутые головы украшали глубокие очи и роскошные ветвистые рога.
        Основное внимание Нуаркх отдал стойлам, из-под которых сочилось ледяное свечение Слез Урба. В гнезде из неровных осколков свернулось в клубок существо, покрытое черным панцирем с грязно-оранжевыми прожилками. Тонкая грудина переходила в раздувшееся, непропорционально огромное, брюшко. Пластины хитина на нем разошлись и обнажили кричаще-оранжевую кожу. Шесть длинных лап, отмеченных парой локтей, были неуклюже растопырены из-за огромного брюха. Короткая морда зияла круглым провалом рта. Пасть прикрывали острые жвала и костяное забрало. Из шести глубоких глазниц, заслоненных хитиновыми решетками, блестели недружелюбные черные бусинки.
        Несмотря на почти беззащитное положение, размеры долгоножки и острые шипы, тянувшиеся вдоль позвоночника, производили грозное впечатление. Будь у зверя необходимость вытянуться, она стала бы в полтора раза выше крупного ходока.
        - Как она могла залететь вне Урба? - удивленно спросил Нуаркх, переваливаясь через заскрипевшие ставни.
        - Никак. Идиот не заметил, что ему подсунули беременное животное. В его оправдание, тогда она выглядела значительно стройнее, - посиневшие глаза старика смотрели на тяжело сопящее животное, а мозолистые пальцы задумчиво скребли подбородок, - вне Урба беременность проходит мучительно. Не уверен, что она разродится.
        - Если щенок выживет, я его возьму, но только бесплатно. В конце концов, это я делаю вам одолжение.
        - Наглый кусок засохшего Хоаксинового помета.
        - Ты хочешь, чтобы я заплатил за яйцо, из которого может вылупиться нежизнеспособный уродец? - расслабленно отозвался Нуаркх, а после осознал, что поджатые губы старика не двигались. Среди густого животного аромата тоннельник различил сладковатые нотки Аргийского эфира. Он уже сделал несколько вдохов, в его голове набирало силу странное ощущение. Разум будто заполнялся густеющей жидкостью. Каждая громкая мысль становилась волной, которая покидала застенки черепа. Даже спустя множество циклов чужеродное чувство было невозможно не узнать.
        - Аргийцы посреди пепельной пустыни? - мысль взобралась по спине Нуаркха и вылетела из удивленно раскрывшегося глаза, - будто рыбы, что ходят по земле.
        - Скорее черви, которые хотят взлететь. Наемники назвали нас Клан Безумцев, - мысленная речь Аргийцев была прохладным каскадом, ниспадающим на макушку. Она звучала подобно мелодичному, слаженному хору, в котором постоянно меняются голоса.
        - Довольно меткое имя. Меня назвали - Нуаркх - Чистый обсидиан. Последние годы звучит скорее иронично, чем метко, - признался тоннельник незримым собеседникам.
        - Поэтому мы не пользуемся именами, - ответ настиг Нуаркха на секунду раньше, чем громкий шорох и тяжелое сопенье забрались в комнату по широкой лестнице. Вскоре показалась и туша червя Арга - телесной оболочки нематериальных Аргийцев.
        Морда червя походила на обрубленную шею, зияющую провалом глотки. Огромное, аморфное тело закрывали слои сырых грязно-серых тряпок, обратившиеся на животе в замаранные лохмотья. Тучное туловище оканчивалось клубком переплетенных отростков, покрытых ковром мясистых, липких ворсинок. Всю жизнь телесные оболочки Аргийцев проводят в одной норе, щупальца помогают удерживаться за своды и противостоять бурным приливам. Сейчас клубок отростков, туго перетянутый измочаленной тканью, пытался стянуть с лестницы сумасшедшего червя, забравшегося в пепельные пустыни.
        От беглого взгляда Нуаркха не ускользнули шесть карикатурно коротких, пухлых лап, почти незаметных под складками обрюзглой плоти. Конечности у червей Арга были не типичнее второй головы у хинаринцев. К тому же, Аргиец казался непропорционально вытянутым, будто отражение в кривом зеркале. Глаз ткача, неохотно отозвавшийся на мысленный приказ, явил Нуаркху сверкающие очертания примитивного скелета, который дополнял естественный хордовый остов. Зрительные искажения, возникающие вокруг червя, объяснили сотни золотых щупалец, которые видел только симбионт. Один из Аргийцев, обитавших в трансформированной оболочке, был Лим'Нейвен. Аккуратными движениями незримых щупалец он сминал плетение Мира вокруг себя, уменьшая расстояния, которое нужно было преодолевать червю. Несмотря на ухищрения, телесная оболочка передвигалась натужно и производила впечатление неуклюжего калеки.
        - Я не встречал Лим'Нейвен, который зашел так далеко в перекраивании собственного тела. Аргийцев перестали устраивать норы, до которых можно доползти?
        - Мы еще очень далеки от обретения того, чего мы желаем, - вместо хора Нуаркху ответил дружелюбный голос неопределенного пола. Тоннельник различал мысли Аргийцев, адресованные именно ему, но внешне червь никак не реагировал на диалог. Не проявлял он видимого интереса и к хинаринцу, наблюдавшему за стойлами. Бледный, в свою очередь, внимательно смотрел на червя и активно жестикулировал руками. Аргийцы говорили сразу со всеми, при этом с каждым по отдельности. Это обуславливало отсутствие мимики и манеры разворачиваться к отдельному собеседнику.
        - Наши сородичи спросили тоже самое. «Зачем вы хотите вытащить нашу оболочку из норы? Наш сосуд ее еще не перерос. Вокруг полно еды». Мы со стыдом признались, что, подобно вам пришельцам, не полноценны и жаждем увидеть все Четыре Мира, а также Перекресток. Они клеймили нас безумцами и покинули сосуд. Теперь внутри червя остались лишь семеро. Мы надеемся вырастить крылья у этой неповоротливой оболочки и отправиться в путешествие. Возможно, творения Создателей вдохновят нас и помогутстать полноценными.
        Подавляющее большинство Аргийцев придерживается идеи о том, что истинные свобода и счастье можно достичь лишь через самопознание. Всю жизнь, за редким исключением, они проводят в собственном воображаемом Мире, который постоянно расширяют и перекраивают. Даже столь странные существа нашли место в обществе Четырех Миров. Аргийцы, питающиеся Теплом других существ и способные заключать их в мире иллюзий, стали превосходными тюремщиками. В их силах не только сплести темницу, из которой не существует выхода, но и перевоспитать пленника, заставляя его проживать одну праведную жизнь за другой. Выделяемые при этом галлюциногены потеснили синскую сомку на пьедестале самого востребованного способа убежать от осточертевшей действительности.
        - Последняя пара недель убедила меня в том, что в пепельные пустыни богаты лишь жарой и агрессивными аборигенами. Не представляю, какое вдохновение можно здесь обрести, - тоннельник, не оглядываясь, направился к спуску на нижние этажи. Голоса, разразившиеся подобием клокочущего смеха, не затихали и поддерживали иллюзию близости Аргийцев.
        - С таким телом Синские леса, Урбские тоннели и пепельные пески одинаково непреодолимы. В Саантир наше тело принес дирижабль Пяти Копий. Как они и обещали, здесь мы можем наблюдать за Хоаксами, Хакетами и болезнью каменной кожи, - червь вытянулся неподалеку от пернатых исполинов. Натужное хрипение постепенно затихло, а тело расслабилось и растеклось по полу. Червь пристально разглядывал движения каждого мускула на лапах и боках Хоаксов. Бледный, следивший за животными, неохотно командовал Хоаксам подниматься, расправлять крылья и вытягивать лапы.
        - Мы решили перекроить сосуд по подобию этих существ. Каменная кожа тоже не кажется лишней, по крайней мере, на спине и груди…. - голоса Аргийцев источали восхищение и уважение. Немного помолчав, они задумчиво добавили, - так странно рассуждать о подобных вещах. Пару лет назад у нашего червя не было ни спины, ни груди…
        - Когда окажетесь на Перекрестке, советую заглянуть в Башню. Ренмаер Калрингер, мой старый знакомый и Архонт, будет рад вашему визиту.
        - Спасибо за приглашение, но Саррин Калрингер уже опередил вас. Нам, определенно, есть, что обсудить со столь выдающимся Лим'Нейвен.
        - Рад видеть, что старик не теряет хватку, - усмехнулся Нуаркх. Последние ступени вывели тоннельника из облака Аргийского эфира, голоса в голове, попрощавшись, затихли. От подножья лестницы тянулся прямой, узкий коридор. Справа он разрастался на множество ответвлений, ведущих к апартаментам наемников. Стены освещали пузатые масляные лампы, заключившие трепещущие лепестки янтарного пламени. Они напоминали цветочные бутоны, распустившиеся на раскидистых ветвях древа коридоров. Слева стену лишь намечал ряд угловатых колонн, поддерживающих потолок. За ними был виден просторный бражный зал, заставленный рядами железных столов и лавок. Зал призывно дышал густыми ароматами, которые не успевали утекать через арочные окна, прикрытые сизыми полотнами. Наемники, покинувшие бастион по зову контрактов, оставили большинство лавок пустыми. Парящую похлебку с грибами и вездесущим мясом сизокрылки неспешно поглощала только дюжина грозных и сонных фигур. Нуаркх всегда находил особенно забавным, что бытовой утварью им служили предметы большой ценности, почти артефакты. Плащи с гербом Черно-Синего Каэт'Анара стали
пледами. Кинжал из когтя мракозверя гонялся за куском сочной грудинки, а переливающиеся усы Камнеглодов поддерживали штаны и украшали широкополые шляпы. Во всем чувствовалась стойкая пресыщенность богатой добычей, которой приличные офицеры Пяти Копий забили несколько сундуков.
        Взор Нуаркха мгновенно вычленил крупного змея в замшевой попоне светло-зеленого цвета, который плавно кружил вокруг котла с булькающей похлебкой. Золотые монетки на бахроме и толстые медные кольца на запястьях звонко бряцали в такт размеренным движениям гиганта. Распознать в Гаоре Лим'нейвен было несложно. Плечи Гаора были непропорционально широкими, а измененная форма мускулов позволяла свободно разводить руки в стороны. Чудовищно толстый хвост выглядел достаточно могучим, чтобы удержать вес выпрямившегося змея. Издалека уловив приближение тоннельника, Гаор легко развернулся и вытянул массивную шею, обмотанную обычным поварским передником. Плоскую, широкую голову пересекали безобразные светло-серые шрамы, бегущие от затылка к неуютно длинному разрезу пасти. Глаза Лим'нейвен, холодно и бесчувственно уставившиеся на Нуаркха, напоминали полированные медные шарики.
        - Гаор? - в вопросительном темпе прощелкал Нуаркх, спуская маску-переводчик. Тоннельник едва дотягивался до середины мускулистой шеи змея.
        - Зачем ты искал меня, союзник? - Лим'нейвен ритмично покачивал головой из стороны в сторону. Ни лишенный эмоций взгляд, ни низкий голос, напоминающий приглушенный рокот барабанов, не давал Нуаркху понять настроение змея.
        - Силмва сказал, что у тебя есть артефакты ткачей, которые ты можешь продать.
        - В следующий раз положу ему еще одну грудку сизокрылки. У тебя есть миска? - Нуаркх отрицательно мотнул головой и Змей потянулся к столу за парой глубоких тарелок, одна из которых походила скорее на таз. Зачерпнув мисками еду, Гаор опустился на пол рядом со столом и указал Нуаркху на ближайшую лавку.
        - Судя по твоему виду, тебя интересует оружие, - констатировал Змей и принялся степенно расправляться с превосходной похлебкой, тщательно смакуя каждый глоток.
        - Ты очень проницателен. Что-нибудь вроде алебарды или короткого копья, - не задумываясь, ответил Нуаркх. Под описание прекрасно подходило костяное копье Синагара, знакомое каждому приличному коллекционеру. Глубокую осведомленность Нуаркха такая конкретность не выдавала, ведь тоннельники предпочитали именно короткие копья.
        - Не откажусь и от многозарядного арбалета, - добавил тоннельник, тепло вспоминая отобранный Саантирцами трофей.
        - Лим'нейвен, за которыми мы охотились, предпочитали быть ближе к жертвам. Единственный арбалет я выткал лично для своего компаньона, но она с тобой даже болтами не поделиться, - пророкотал Гаор, неохотно прерывая серию неспешных глотков. - Копье у нас есть. Примечательный экземпляр, а потому недешевый. Двадцать пять полновесных золотых хаков.
        - Это целое состояние! Слишком много даже за артефакт. Не уверен, что ты убедишь меня в обратном, - разочарованным голосом отозвался Нуаркх.
        - Я попробую, - Гаор медленно наклонил голову и облизнулся широким мясистым языком. Он убрал с груди полу накидки, обнажая бесформенный шрам. Безобразный каньон раны, выстланный безжизненно-серой плотью, глубоко врезался в мускулы множеством ответвлений, - острие не вспороло кожу, но через пару секунд плоть вокруг царапины вскипела. Остановить разрастание такой раны невозможно без помощи соответствующего артефакта или Лим'Нейвен, сведущего в хирургии. Оба попадаются очень нечасто. Приличную Саантирскую сталь копье прошило как масло и оставило пару глубоких зазубрин на скимитарах из черного железа.
        - Получается, если я случайно задену лезвие собственного оружия, то лучше сразу отрезать руку? - скептически отозвался Нуаркх, - двадцать пять марок за вещь, которая смертельно опасна для хозяина? Ты, верно, шутишь.
        - Убедительно притворяешься идиотом, костяшка. Ты прекрасно понимаешь, что артефакты, подобно Искусству, всегда очень опасны. Особенно если использовать их без осторожности, - шея Гаора перевалилась через стол и угрожающе нависла над Нуаркхом. Помолчав, Змей продолжил более тихим тоном, - я продолжу, забыв о дурацкой попытке сбить цену. Рана, оставленная копьем, даже с учетом отупляющей боли, это не самое неприятное. Оружие способно прикончить не оставив никаких следов. Наконечник подобен крупной и пустой слезе Урба.
        - И что? Пустые артефакты отнимают Тепло тех, кто имеет неосторожность к ним прикоснуться, - голос Нуаркха был скучающим и не заинтересованным, но сам тоннельник узнавал в описании костяное копье Синагара и с трудом скрывал ликование.
        - Острие копья делает это независимо от того сколько жертв или заряженных Слез оно опустошило.
        - Оставив в стороне все необоснованные придирки… - медленно прощелкал Нуаркх, облокачиваясь на столешницу и скрещивая руки, - это оружие чрезвычайно опасно для хозяина. Как аккуратен бы я ни был, разно или поздно что-нибудь пойдет не так. Это просто неизбежно, ведь копье мне нужно не для украшения гостиной. И все же, оно меня заинтересовало. Снизь цену до 20 хаков, и я буду рад на него взглянуть.
        - 22 хака. Тепло жертвы никуда не исчезает, но переливается в носителя. Это дает ощутимое преимущество.
        - Надеюсь, копье выглядит под стать возможностям и цене, - произнес Нуаркх, поднимаясь с лавки не без помощи клюки.
        - Выглядит оно весьма примечательно. Настолько, что я не советую вынимать его из чехла в пределах Саантирских границ, - прогремел Змей, ощерившись, толи в улыбке, толи в оскале. Следом он вышел из-за стола и направился к своим покоям.
        После короткой прогулки по ветвистым коридорам, заполненным густыми темно-карамельными тенями, двое оказались перед высокой дверью. Массивные створки из кипящего дерева пересекали широкие полосы черного железа, каждую венчал внушительный замок. Проворно с ними разобравшись, Змей навалился лбом на дверь. Медленно и неохотно она поддалась, тихо шурша тщательно смазанными петлями. Через расширяющийся дверной проем, взгляд Нуаркха коснулся просторной комнаты. Богатое убранство содержало следы трех жильцов. Мягкая пуховая подстилка с невысокими бортиками и плотным непроницаемым пологом служила постелью Гаору и напоминала Змею расщелины родного Урба. Ложе явно не могло вместить и трети чешуйчатой туши. Неподалеку от странной кровати возвышалась деревянная перекладина. С гребня свешивался подлатник из шкуры каменной саламандры, идеальный в условиях испепеляющей жары. Темно-серую шкуру облегал элегантный латный доспех Змея. Свечение ламп разлилось по пластинкам матовыми золотистыми бликами. Идеально подогнанные элементы покрывала непрерывная вязь бронзовых узоров, которые закручивались вокруг круглых
прорезей для глаз. Позади доспехов темнел вертикальный росчерк клеймора, пересекавший трехметровую стену. Сюрреалистично тонкий клинок не выдержал бы собственного веса без помощи Искусства. Обманчиво хрупким казался и эфес, в который сплелись две змеи. Чешуя одной блестела начищенной медью, а у второй мрачнела Саантирской темно-пепельной сталью.
        - Очень изящное оружие, узнаю тонкий вкус Змеев Урба, - тоннельник одобрительно кивнул. Гаор никак не отреагировал и даже не поднял на клинок безжизненные медные глаза. Соседями Змея, судя по остальному интерьеру, был мрачный тоннельник из числа Хранителей, а также бледная со слабостью к непрактично роскошным и откровенным нарядам.
        - Накидки из шкур Урбского Мимика? - Нуаркх обратил внимание на несколько плащей, которые издалека казались неровной кладкой, - моя не пережила перехода.
        - Подарю тебе одну, если согласишься на 22 марки, - Гаор нагнулся к огромному цельнометаллическому сейфу. На черной, выщербленной поверхности двери не было замочной скважины, только приоткрытая пасть, сверкающая острыми клыками. В когтистой лапе змея возник небольшой кусок сырой грудинки, который он нанизал на иглы зубов. Через секунду нечто принялось рывками утягивать подачку в недра двери. Под стальными платинами в сбивчивом живом темпе провернулись шестерни, и дверь бесшумно отворилась, открывая вид на множество богато украшенных шкатулок и футляров из черного железа.
        - Осторожней, оно голодно, - предупредил Змей и взялся за древко, собранное из позвонков множества Хинаринцев или Синитов. Широкий наконечник томился в массивных кандалах из черного железа, туго перетянутых красной Хинаринской нитью. Гаор ловко разделался с узлом, и явил острие из нижних челюстей змеев Урба. Роль режущей грани играли маляры, стесанные до борозд нервных каналов. Между собой их соединяли два фрагмента лицевых костей, совмещенных по вытянутому носовому отверстию. Кости казались только что извлеченными из жертв. Хрящи наполняла студенистая, мутная жидкость, а пористая ткань зубов сочилась влагой и имела яркий черно-зеленый цвет. Рассматривая безобразное оружие, Нуаркх ощутил стремительно нарастающее беспокойство, будто стена Урба уже гремела у стен бастиона. Мысли заменил вихрь тошнотворных образов, спина начала зудеть в ожидании коварного удара, тоннельник с трудом подавил желание оглянуться и проверить коридор.
        - Вижу, ты умолчал о некоторых особенностях этого артефакта, - резюмировал Нуаркх, инстинкты молили отшвырнуть кровожадное оружие.
        - Когда оружие поймет, что не может тебя запугать, то признает хозяином. Оно прогонит любой страх и заменит его безудержной кровожадностью, - низко прогремел Гаор, и неохотно вложил оружие в протянутые руки тоннельника, - если поддашься копью, то даже Проклятье Урба не рискнет прикасаться к твоему разуму.
        - Копье исцелит Проклятье?! - глаз Нуаркха расширился, дрожащие пальцы вцепились в омерзительный эфес.
        - Не исцелит. Заменит неутолимым желанием калечить, - змей покачал огромной мордой.
        - Я многие годы пытался перекроить копье или сотворить его менее кровожадное подобие. Каждый раз терпел неудачу. Синагар знал секрет, недоступный мне, - Гаор пристально посмотрел на тоннельника, застывшего в нерешительности.
        - Я понимаю и разделяю твои чувства, Нуаркх, Урб оставил след в каждом из нас. Если не можешь отказаться от копья, запри в ящике из черного железа, когда вернешься на Перекресток, и будь осторожен.
        - Не знал, что мое имя тебе известно, - тоннельник медленно проворачивал копье и выбрасывал пугающие образы из головы.
        - Мы не были представлены лично, но мне известно о твоей работе на двух Архонтов Перекрестка. О коллекции вооружения, которую ты держишь в Башне, я тоже слышал пару слов, - продолжил Гаор, бесшумно присаживаясь на пол. Взгляд медных глаз жадно облизывал наконечник копья, когтистые лапы подрагивали.
        - Признаюсь, я хотел заполучить копье с тех самых пор, как услышал о вашем триумфе. Но не пытайся задрать цену, я не собираюсь переплачивать, - твердо прощелкал Нуаркх, поднимая уверенный взгляд на змея.
        - Не собираюсь требовать переплаты. Забери его, увези далеко и запри в сундуке. Я давно хотел от него избавиться, но подобную вещь нельзя просто выкинуть. Рано или поздо до него доберется сумасшедший, находящий пример Синагара вдохгновляющим, - ответил неестественно неподвижный змей.
        - Ты находишь мою кандидатуру достойной? - Нуаркх удивленно поднял надбровные пластины.
        - Ренмаер Калрингер имеет репутацию сдержанного и дальновидного Архонта. Он не стал бы доверять ненадежному Тоннельному Скитальцу. Мнению Треснувшей Слезы я тоже всецело доверял.
        - Осторожность вынуждает меня спросить. Синагар точно мертв? Опасные подробности мне знать не обязательно, просто не хочу обнаружить эту тварь у себя за спиной, - аккуратно спросил Нуаркх, уставив немигающий взгляд на холодную морду Змея.
        - Галафейские Лагориты действительно хотели сделать Синагара подопытным скретом, но мы отказали. Мы не решились оставлять чудовище в живых, даже за тройную плату, - признался Гаор, и Нуаркх не разглядел признаки лжи в случайных подпрыгиваниях огромного тела. Тоннельник подавил скребущиеся подозрения.
        - То самое копье, которым Синагар умертвил две с половиной сотни жертв… - прощелкал Нуаркх, морщась и скользя ладонью по гряде влажных костяшек.
        - Не совсем. Первые три дюжины из них пошли на его создание.
        - Хорошо. 22 хака представляются разумной платой, - рассудил Нуаркх и, застыв на секунду, прикрыл ужасающий наконечник. Поза Гаора неуловимо изменилась и стала более расслабленной. Тоннельник облегченно выдохнул и беззаботно навалился на запечатанное оружие, словно на дорожный посох. Смакуя спавшее напряжение, он неспешно извлекал увесистые монеты из потайной сумы.
        - Есть еще одна вещь, о которой я хочу тебя попросить. - прощелкал Нуаркх, охотно пересыпая хаки в огромную лапу змея.
        - Арбалета нет, - сухо повторил Гаор, - гражданам и гостям Саантира запрещено их носить, а потому я сомневаюсь, что чужеземцу будет по силам легально раздобыть один из них.
        - С этим я уже смирился, - отмахнулся тоннельник, - могу ли я соблазнить тебя и твоих со-партийцев на небольшое приключение? Охоту за сокровищами, если быть совсем откровенным. Я буду чувствовать себя в безопасности рядом с убийцами того самого Синагара. Все же это проявление выдающейся компетенции.
        - И обоснование для выдающейся платы, - сильный женский голос раздался за спиной Нуаркха. Принадлежал он высокой и статной бледной, которая появилась из-за приоткрытой створки двери с глубокой миской в руках. Откровенное платье намечали лоскуты огненно-рыжего и сиреневого цветов. Оно открывало прекрасный вид на богатую коллекцию безобразных рубцов и аккуратных ритуальных шрамов, собравшихся в изображения кудрявых облаков. Черты вытянутого лица, отмеченного заметными морщинами, можно было посчитать излишне мужественными и угловатыми, но они обладали вызывающей красотой. Грубые мозоли и разбитые костяшки казались столь же чужеродными на ее ухоженных руках, как ножны со скимитаром на изукрашенном поясе корсета. Одеяние подчеркивало бронзу коротких кудрявых локонов, и пурпурные закатные блики в усталых глазах. Женщина неприязненно щурилась, стоило лампе попасться на пути ее взгляда. Густая угольная подводка припухших век сливалась с налитыми синяками. Пышные губы были измочалены поцелуями и блестели свежей кровяной коркой.
        - Синтра, ты, как всегда, излишне тороплива в вопросах финансов. Мы еще не знаем, о каком заказе идет речь, и с Арахкетом ничего не обсудили. Впрочем, чего еще ожидать от Хинаринки? - осадил Гаор компаньона. Разглядев свежие отметины на ее лице и руках, он добавил более громким тоном, - что с тобой произошло?
        - По дороге от ухажера на меня накинулась компания отвратно смердящих пепельных. Ничего серьезного, - Синтра потерла шею ребром ладони и поморщилась от боли.
        - Учти, мы не собираемся рисковать жизнью за гроши. Если ты не при деньгах, то не трать попусту наше время, - наглым тоном обратилась Синтра к Нуаркху и жадно отхлебнула дымящуюся похлебку через край миски.
        - Я сам готов доплатить тебе за небольшое приключение, - вмешался голос Гаора, - Проклятье давно заставляет лезть на стену.
        - Я тоже истосковалась по настоящему делу и всей сопутствующей романтике. Я ведь не Силмва, который рад стезе вечного стражника. Но мы обязаны не забывать держать марку, Гаор. Если не ради себя, так ради братьев, - продолжила бледная хрипловатым, но приятным голосом.
        - Тоннельник отдал 22 золотых хака за копье Синагара. Не думаю, что у него проблемы с деньгами, - строгий голос Змея прозвучал громче и настойчивее, предотвращая следующую корыстную ремарку.
        - Неужели, наконец, нашелся сумасшедший, готовый вытащить эту дрянь из моего дома? - наигранно обрадованным тоном воскликнула женщина, а затем оценивающе осмотрела вытянутую фигуру тоннельника.
        - Саррин Нуаркх - рука Архонта Перекреста, - представил Гаор гостя. Тоннельник заметил вызывающую позу Синтры и уязвил ее плавным мановением кисти, которым приветствуют благородных дам на Надоблачных Аллодах. Синтра раздраженно поджала губы, когда ее ладонь, протянутая для рукопожатия, нашла лишь воздух.
        - Теперь, когда с формальностями покончено, перейдем к обсуждению моей просьбы? - прощелкал Нуаркх, иронично поглядывая на раззадоренную женщину.
        - Хочу, чтобы вы сопроводили меня до гробниц забытого Саантирского клана Хан Хенат, - добавил он, когда завладел вниманием наемников, а затем достал из-за пазухи карту с Галафейского дредноута, - скорее всего, оттуда выскребли все до последней монетки, но меня, как вы понимаете, больше интересует сам процесс…
        ГЛАВА 5. ВОЗВРАЩЕНИЕ ВО ВНЕШНЕЕ КОЛЬЦО

109 год 4 эры. 25 день сезона последнего теплого ветра.
        Нуаркх неделю прозябал в Саантире. Он успел зализать раны, обсудить с наемниками маршрут предстоящего путешествия и познакомится с Арахкетом, которого с подачи Синтры все, кроме Гаора, называли «Мракоцвет». Он, подобно другим хранителям, родился в теле обыкновенного солдата, а право на второе рождение и почетный титул заслужил своим мастерством. Питаемый ферментами Королевы он начал увеличиваться и обрастать дополнительным слоем мощной мускулатуры. Катаклизмы Урба и змеи набросились на будущего Хранителя в момент уязвимости, выдворили из родного мира и отдали на растерзание Перекрестку Миров. Это коварное место вмешалось в ход перерождение, оставив Мракоцвету пугающие уродства и прозвище, которое их подчеркивало. Плоть Арахкета выглядела как каменное масло, застывшее посреди бурного кипения. Правую половину темно-синего панциря уродовали нагромождения заворачивающихся пластин хитина, которые складывались в цветочные бутоны. Искалеченная рука досаждала весом лишних пластин, которые терлись друг о друга и мешали конечности плавно двигаться. Не спаслись от Перекрестка и жвала, которые канули вместе с
голосом гиганта.
        Несмотря на уродства, внешность Мракоцвета не располагала к жалости. Макушкой он задевал потолок в каждом втором доме, его панцирь был массивнее и прочнее стальных лат, а левая рука сдержала больше силы, чем тело большинства Хинаринцев. Непомерный обсидиановый клинок, пропитанный Искусством прорицательниц, и пламенная пика, выточенная из костей змей, дополняли внушительный вид нависающего гиганта.
        Подобно Гаору, Мракоцвет отправился бороздить раскаленные барханы на ногах, которых у него была целая дюжина. Синтра и Нуаркх положились на выносливость семижильных ходоков.
        - Может, все же перекинемся в клемб? - снова предложил одноглазый тоннельник и бросил взгляд на резной приклад, который торчал из-за плеча разгневанной Синтры.
        - Оставь меня в покое, костяшка, - раздраженно буркнула бледная и даже не посмотрела в сторону Нуаркха. Ее озлобленные пурпурные глаза вонзались в лица враждебных пепельных, которые делили с наемниками проспект Нар'Кренти. Страх перед лже-всадниками окончательно перекричал в них голоса разума и совести. Уже несколько дней горячие словесные перепалки или косые взгляды приводили к тому, что голубая кровь вскипала на раскаленном темно-пепельном граните. Причина нападений лже-всадников казалась местным очевидной, а каждый бледный обратился в потенциального соучастника. Виновность Синтры большинство считало априорно доказанной, из-за ритуальных шрамов небесных всадников, которые покрывали ее тело. Символ Пяти Копий, блестевший на груди, пока уберегал женщину от гнева толпы, но не спасал от паршивых мыслей. Только гордость мешала ей натянуть на голову закрытый капюшон из шкуры мимика.
        - Седло натерло? - ехидно поинтересовался Нуаркх, изучая насупленное лицо Синтры, - вы мягкотелые такие нежные.
        - Неблагодарные сволочи! Сколько их шрамов я взяла на себя?! - прошипела бледная, обводя взглядом ближайших прохожих, - теперь я даже не могу позволить Ортиссу размять крылья! Стражники наделают в портки и попытаются его сбить! Представляю, как зудят от бездействия мускулы моего мальчика!
        - Воспринимай нервозность стражи, как возможность попрактиковать маневры уклонения, - небрежно посоветовал Нуаркх и блаженно присвистнул, стоило прохладной тени Саантирской стены упасть на разгоряченное лицо. Синтра горько ухмыльнулась, а короткий смешок дернул ее широкие печи. Зыбкая улыбка исчезла с красивого лица, стоило привратнику перегородить ей путь древком широкого копья.
        - Я покидаю этот прогнивший городишко! Разве не этого ты хочешь!? - прогремела Синтра, раздраженно стискивая кулаки.
        - Успокойся. Такая у него работа, - негромко проговорил Гаор, неспешно сближаясь с замявшимся, вспотевшим стражником. Пока Змей терпеливо показывал необходимые грамоты, Мракоцвет положил на вздувшееся плечо бледной огромную ладонь. «Все будет нормально» - Хранитель, лишенный половины жвал, стучал когтем по ближайшей стене, чтобы изобразить подобие языка тоннельников. Синтра мягко улыбнулась и мягко пожала протянутую руку.
        Не прошло и минуты, как гигант Гаор отпустил вытянувшегося по струнке солдата и пригласил компаньонов следовать за ним. Врата Голода остались позади. Истощенный Нар, изображенный на железных створках, проводил наемников печальным взглядом. Плащи из шкур мимиков быстро приспособились к монотонному темно-пепельному пейзажу и превратили фигуры путников в размытые, прозрачные силуэты.
        На дороге они встретили несколько подозрительно озабоченных караванщиков, которые намеривались пройти лабиринт восточных ущелий и доставить в Нар'дрин дары плодородной почвы Фенкриса. Торговцы, бредущие в обратном направлении, были еще мрачнее и попадались крайне редко. Вдобавок, между далекой громадой восточного бастиона и Саантиром курсировали дирижабли - Гончие, а небо над пограничной крепостью охраняла целая флотилия небесных судов. Уже тогда авантюристы осознали, что Карлик заготовил для них несколько неприятных сюрпризов.

* * *
        Панорама, окружавшая восточный бастион, излучала неоспоримое величие и вечность пепельных пустынь. Небеса наливались пурпуром заката, неспешно остывало дыхание песчаного моря. Горбатые барханы грозили погрести высокие стены под тучными телами, а ветер завывал в трещинах отвесных пиков. Неторопливо и неумолимо он крошил опустевшие причалы и монолитные стены бастиона, который стойко охранял проход в восточные ущелья. Как мрачные напоминания о неотвратимом роке, в стенах ущелья темнели провалы древних руин Каэт'Анара - черно-синего города. Как и его наследник - Саантир, Каэт'Анар поражал размахом. Щербатые грудные клетки заброшенных колоннад можно было найти в каждом ответвлении восточной дороги. Обвалившиеся стены обнажали холодный мрак просторных залов, углубившихся в черные недра скал. Обезлюдевшие жилые кварталы, не уступавшие Саантирским районам чуземцев и ремесленников, взбирались на вершины отвесных утесов. На угловатых колоннах и ржавых штырях флагштоков развевались выцветшие штандарты Внешнего Кольца Саантира. Небольшой городок Саантирских рудокопов укрывался от песчаных бурь в обветренных
останках Каэт'Анара. Из-под проломленных куполов древних залов блестели очаги жмущихся глиняных домишек. Выщербленные каскады обветшавшего дворца стали пешеходным проспектом, который обрамляли самые крупные здания поселения.
        Городок, выросший под стенами восточного бастиона, выглядел так, будто на него уже обрушился гнет седьмой войны Верха и Низа. Проход в каньон перекрывал массивный заслон, наспех сработанный из толстых стальных пластин. Нуаркха и его спутников приветствовал не шум оживленного торгового маршрута и не умиротворенный шепот засыпающего городка. Горячий воздух наполняли хорошо знакомые стоны раненных. Они доносились они из-под выбеленных шатров Дочерей Нара, которые разлились по улицам небольшого поселения и накатывали на стены бастиона. Силы внешнего кольца тоже не дремали. Небо затмили тучные исполины - Гончие. Закрученные вершины скал блестели янтарными глазками очагов, от которых грелись дозорные. Кипящий деятельностью и страданиями котел окружало плотное кольцо Нар'Катиров. Под их впалыми животами разбили лагери насупившиеся караванщики, которым теперь ни за что не довести до Нар'дрина свежие фрукты.
        - Что здесь творится? - не спешиваясь, поинтересовалась Синтра у тучного торговца в сине-белых цветах Нар'дрина. Пепельный сидел в обнимку с открытой бочкой и выуживал вялые фрукты из-под осколков подтаявшего льда.
        - Только Акрати тут не хватало! - угрюмо съязвил караванщик, - сначала вы на треть задираете стоимость афри, а теперь докучаете идиотскими расспросами!
        - Хочешь получить по наглой роже, «пепельный»? - не растерявшись, огрызнулась Синтра. Последнее слово она презрительно сплюнула.
        - Просто скажи, почему перекрыли каньон, - безразличным тоном вмешался Гаор, осаживая Синтру и погружая караванщика в тень своей внушительной фигуры.
        - А я откуда знаю?! Стража со мной не советуется! - дерзко ответил «пепельный». Под немигающим взглядом медных глаз он быстро растерял храбрость и поспешно добавил извиняющимся тоном, - что-то связанное с этими Нарак'Каэт - Зверерожденными.
        - Видишь, было совсем не сложно, - Синтра не проигнорировала возможность снова задеть караванщика. Пепельный и его темнокожие коллеги ответили гневными взглядами раскалено-красных глаз.
        - Успокойтесь, - снова вмешался отстраненный голос Змея. Затем он пристально изучил фрукты, которыми давились жадные торговцы, и добавил, - Могу я купить ящик афри и пару горстей красной мороси?
        - Тридцать серебра за афри и двенадцать за морось! - уверенным, нагловатым тоном отозвался караванщик, оказавшись на своей территории. Его намерение торговаться даже в столь скверной ситуации вынудило Нуаркха присвистнуть от смеха.
        - Что смешного, костяшка? - раздраженно отозвался караванщик, - в Нар'дрине афри разбирают по тридцать пять за ящик! Хватит мне убытков!
        - Еще три дня и твоим товаром будут брезговать даже скреты! Ты уверен, что окажешься в Нар'дрине прежде, чем это произойдет? - поинтересовался Нуаркх гнусавым голосом, - более того из-за кочевников Нар'дринсие жители понесут такие убытки, что на твои фрукты даже не посмотрят. Думаю, десять серебряных хаков за афри и семь за морось, это очень щедрое предложение.
        - Ах ты одноглазый Хаэкран'Каэт! Нар'дринцы даже умирая с голоду, не откажут себе в крепленом африте! Двадцать два Хака или проваливайте!

* * *
        Саантирские солдаты, то и дело косившиеся на перегороженный каньон, знали не больше раздраженного караванщика. Только один заросший щетиной и кисло вонявший рядовой пояснил авантюристам происхождение искалеченных и до дрожи запуганных раненых. Это были Нар'дринские шахтеры, потрошившие руины Каэт'Анара. Их отрезала от безопасности родных стен орда агрессивных кочевников - Зверерожденных.
        От взмыленных и вечно спешащих офицеров не удалось узнать ничего нового, кроме пары заковыристых оскорблений на тему светлой кожи Синтры. В результате авантюристы избрали самый простой путь и решили безучастно дождаться, пока конфликт рассосётся сам по себе. Либо пока не наступит некая катастрофа, напряженное ожидание которой витало в воздухе. Дожидаться развязки было решено вдали от основного поселения. Выбор Нуаркха пал на уединенные руины скромного храма Нара, до которого не доносилась большая часть стонов и криков, а шансы поймать бомбы лже-всадников были мизерными.
        Забытые, обветренные руины стремительно превратились в оживленный лагерь. Лежанки накрыли вездесущий пепельный песок. Баулы со снаряжением заняли полки и ниши, которые веками хранили лишь пыль. Ходоки неспешно забрели внутрь и всадники освободили их от груза. Утомленные животные блаженно растянулись в прохладном углу и по-Хинрински подложили передние лапы под вытянутые морды. Благодаря Гаору и его переносной кухне теплый свет раскаленных камней впервые за сотни лет коснулся вытянутого монумента с острым ликом Нара и пустого постамента для подношений. Плавная незатейливая мелодия, полившаяся из флейты Мракоцвета, развеяла вековую тишину и принесла странный уют под уединенный свод. Искалеченный Хранитель находил покой и удовлетворение в том, сколь просто ему давались складные ноты. Синтра льнула к обернутому дорожным плащом плечу Мракоцвета и расслабленно покачивала ногой в такт мелодии. До того, что флейта была выточена из кости змея, никому, включая Гаора, дела не было.
        - И что теперь делать? - Синтра повесила в воздухе вопрос, который, в той или иной мере, интересовал каждого из собравшихся.
        - Немного подождать, - спокойно ответил Гаор, под его раскрытой ладонью ярко-желтый афри расслаивался на тонкие ломтики.
        - Не слишком рад такому положению дел, - признался Нуаркх и со звонким хлопком откупорил неказистую бутылку любимого дрянного сидра. С присущей ей элегантностью, Синтра протянула за бутылкой руку. Нуаркх исполнил немую просьбу женщины, после жадного глотка.
        - Что мы будем делать, если заслон не уберут завтра или послезавтра? Может быть, есть путь через старые штольни? - продолжил тоннельник, смакуя грубое, обжигающее послевкусие.
        - Я бы не надеялся на это. В пепельных пустынях принято их обрушать, чтобы оставлять Зверерожденных и бандитов без мест для засад, - ответил Змей и мановением руки отправил ломтики афри парить в раскаленном воздухе над очагом. Там им компанию составили уже подрумяненные кубики птичьей грудки, которые медленно вращались в золотистом тумане душистого Ориекского масла. Сочные дольки начали обильно истекать соком, который при встрече с кипящим маслом громко скворчал и выдыхал густой ароматный пар.
        - Внешнее Кольцо скоро начнет действовать. Каждый день простоя это большие убытки казначеев и Хинаринской торговой компании. К тому же это место буквально просит быть разбомбленным, - рассудил змей, и Синтра поддержала его кивком.
        - В любом случае нужно добиться встречи с тем, кто знает, что твориться за заслоном, - после задумчивой паузы заключил Нуаркх. Легким прикосновением охладительного жезла он остудил порядком нагревшийся сидр в бутылке Синтры, чем заработал благодарную улыбку. Тело женщины не могло остыть после прогулки под палящим Саантирским солнцем. Половина пуговиц на дорожном одеянии была распахнута, а разгоряченную кожу шеи, груди и живота инкрустировали капельки пота.
        - Иначе то, что вынудило кочевников напасть на рудники, может стать для нас неприятной неожиданностью, - закончил мысль Нуаркх.
        - Они могли быть заложниками банального голода, - предложил Гаор, отправляя в ароматную сферу фруктов и мяса горьковатые ягодки красной мороси, а также щедрые горсти измельченных клубней черволиста.
        - По крайней мере, от этого врага ты нас убережешь, - промурлыкала Синтра, затягиваясь манящим ароматом и подергивая острым носком сапога в такт флейте хранителя, - но костяшка может оказаться прав. Зачем нападать на рудники, если караваны ломятся от припасов? Они, наверняка, прятались от чего-то.
        - Осторожность не бывает лишней, - кивнул Нуаркх и перемолол жвалами кусок свежего афри. Синтра прыснула со смеха, слегка расплескав Сидр. Когда хохот отпустил ее, женщина картинно вытерла слезинку с густо подведенного века и сказала:
        - С твоих жвал это звучит довольно странно.
        - Почему это? - во взгляде Нуаркха сверкнула коварная искра, - разве у меня и у вас такие уж разные жизни?
        - А что между нами общего? - пожала плечами Синтра, забираясь все глубже в ловушку коварного собеседника, - мы рискуем жизнью ради чего-то, а не ради пустой гробницы! Хотя бы ради того же золота!
        - Хочешь сказать мне нужен повод для того что бы получать удовольствие? - прощелкал Нуаркх, неторопливо складывая за головой длинные руки, - не ожидал подобного от тебя…
        - О чем ты говоришь? - напряглась женщина.
        - Синтра, не заводись… - не отрываясь от готовки, пробормотал Змей.
        - Выходит, ты берешь деньги с тех на кого запрыгиваешь каждую ночь? - медленно и четко поинтересовался Нуаркх, когда все голоса замолкли. Мелодия Мрокоцвета запнулась и обернулась последовательностью свистящих смешков, - я, конечно, не осуждаю, у каждого свои предпочтения…
        - Аф'хаасфати'фа'Хаат! - выпалила Синтра, но в ее глазах вспыхнул задор, - я выдавлю тебе второй глаз! Гаор!
        - Синтра, остынь, - успокаивающе ответил Змей и разочарованно покачал головой, когда бледная протянула раскрытые ладони.
        - Сначала мне дерзят никчемные, провонявшие скретским дерьмом Саантирцы, а теперь еще и он! - вспыхнула наемница, размахивая перед Лим'нейвен растопыренными кистями, - нет, Гаор! Теперь мне не обойтись без небольшой разминки!
        - Синтра, он прав, - продолжил наступление Нуаркх, - пусть в твоем Доме насилие было единственным способом решать проблемы. Но существуют и другие пути, ты можешь просто выговориться.
        - Заткнись, костяшка! - огрызнулась Синтра и многозначительно закатала рукава, обнажая тугие четко-очерченные мускулы предплечий. В ее голосе впервые проскользнули нотки настоящей злобы, - Гаор, я все еще жду! Мракоцвет, музыку!
        Хранитель отсмеялся, а затем заиграл гораздо более бойкую и энергичную мелодию. К рукам Синтры потянулись крупинки темно-пепельного песка. Блестящие кристаллики, словно щупальца, обхватили ее кисти и предплечья.
        - Неужели я все-таки попал в мягкое место? - удивленно прощелкал Нуаркх, внимательно изучая напрягшееся лицо Синтры широко раскрытым глазом. Затем он непроизвольно вздрогнул, когда теплый песок начал укутывать острые шипы на его костяшках, - тогда это, конечно, объяснит постоянный зуд в штанах. Ты просто хочешь тепло и любовь, в которых тебе отказали в детстве.
        - О! Гаор, теперь мне нужна еще и дубинка! - процедила женщина и гулким ударом оставила выбоину на постаменте для подношений, подняв в воздух облачко пыли и острые осколки. Под ее дорожным одеянием видимо очертились тугие мускулы, а бутылка сидра, оставленная на алтаре, опрокинулась и выплеснула содержимое на песок.
        - Синтра, это тоннельник. О чем ты думаешь? - Гаор не оставлял попыток избежать стычки и сопутствующего балагана, но песок под его рукой начал подниматься и закручиваться в вытянутом вихре.
        - О том чтобы разбить ему рожу, Гаор! Чем ты слушал! - выпалила бледная, вновь протягивая Лим'нейвен руку.
        - Дай ей дубинку, не хочу, чтобы было слишком просто! - небрежно махнул рукой Нуаркх, подёргиваясь от смеха.
        - Вы сами этого захотели, - устало пробормотал Гаор и отдал женщине короткий, перекрученный жезл, с которого еще сыпались одинокие песчинки, - только отойдите за монумент. Не хочу жевать рагу с песком.
        Синтра ухватилась за оружие зубами и освободила руки. Затем она выгнулась дугой и уперлась лопатками в подстилку, на которой лежала. Оттолкнувшись сильными руками, она подлетела в воздух и грациозно приземлилась на песок. Женщина выхватила оружие из оскаленных зубов и потянулась вверх, разминая плечи.
        - Пощелкай напоследок пастью, ведь сейчас я ее сломаю! - вызывающим тоном воскликнула «бледная» и рассекла воздух свистящим взмахом жезла.
        - Думал, ты никогда не соберешься, - отозвался Нуаркх и, приспустив на секунду пропыленную маску, громко щелкнул двумя парами жвал.
        Когда оба оказались в тени монумента, Синтра не стала ждать приглашения. Стремительно двигаясь по волнистой траектории и поднимая в воздух клубы песка, она ринулась на тоннельника, которому едва ли доставала до груди. Ложные выпады и сбивчивый ритм делали атаки Синтры непредсказуемыми и коварными. Физическая сила, недоступная большинству Хинаринских мужчин, высвобождалось в каждом увесистом ударе. Нуаркх чувствовал, как вязкая кровь сочиться из открывшихся ран, а ударные волны, пробегающие по панцирю, оборачиваются прикосновениями раскаленной кочерги в местах трещин и пробоин. И все же на натиск тоннельник отвечал лишь ехидной ухмылкой. Пользуясь тем, что может говорить, не сбивая дыхания, он вновь уязвил соперницу:
        - Настойка из мраколесного светоча? На что еще ты готова пойти, чтобы поспевать за коллегами-мужчинами? - выкрикнул сгруппировавшийся тоннельник и резко разорвал дистанцию прыжком, - разве ты не знала, что от этой дряни бывают приступы злобы и раздраженности? А еще растут усы!
        - Побереги себя костяшка, закрой рот! - язвительно парировала Синтра, победно осматривая раны Нуаркха. Тоннельник разминал крупно дрожащую левую кисть и стряхивал в песок тяжелые черно-зеленые капли, скопившиеся под панцирем. Отдышавшись, женщина растянула губы в хищной улыбке и снова возобновила нападение. Синтра держалась слева, там, где защита Нуаркха постепенно трескалась, вместе с пластинами предплечья. Уже после нескольких легких ударов тоннельник начал болезненно шипеть и вздрагивать, а Синтра стала вкладывать еще больше силы в тяжелые, размашистые удары. Нуаркх упал на одно колено, не выдержав яростного натиска. Синтра захохотала, предвосхищая триумф, и занесла дубинку для финального удара, который затолкает оскорбления обратно в глотку тоннельника. Но Нуаркх неожиданно продемонстрировал превосходное владение телом, которое должны были забрать боль и изнеможение. Усилие, вложенное в удар, не позволило Синтре отступить и уберечься от кистей Нуаркха, сжавшихся на лодыжке и правой руке. Несмотря на отчаянные удары, посыпавшиеся на его костяную маску, Нуаркх ухмыльнулся, оторвал Синтру от
земли и швырнул в монумент Нара. Тоннельник не вложил в бросок и трети силы. Холодный камень не переломал ребра женщины, а лишь вмял плечо в ее челюсть и выбил из груди болезненный стон.
        Далеко не с первой попытки Синтра смогла подняться на четвереньки и уткнуться лбом в песок. Женщина чувствовала привкус крови и то, как мощный приступ кашля разрывает легкие. Оторвавшись от земли, она исподлобья посмотрела на Нуаркха, который рухнул на колени и мелко дрожал от смеха. Горящие легкие и кости, ломящиеся от боли, почти убедили ее прекратить противостояние. Чувствуя это, Нуаркх язвительно сощурился и медленно процедил:
        - Видишь? Все такая же беззащитная, как в детстве.
        Синтра натянула отвлекающую улыбку и выждала пару секунд, чтобы окончательно прийти в себя. Нуаркх был уверен, что Синтра не стерпит ядовитых слов, но световая бомба застала его врасплох. Когда уютную полутьму разорвала ослепительная вспышка, глазное яблоко Нуаркха обернулось шариком раскалённого добела железа. Первая мысль, вспыхнувшая в терзаемом разуме, вопила выцарапать глаз и не дать ему окончательно впечься в мозг. Нуаркх устоял и воздел руки в тщетной попытке уберечься от неминуемой мести разозленной Хинаринки. Его ладонь лишь смягчила восходящий удар, с треском врезавшийся в челюсть. Отростки на остром подбородке не почувствовали боль, но превратили удар в оглушительный колокольный звон. Кровь прыснула из-под лицевых пластин оглушенного тоннельника.
        Симбионт, скрывавшийся под неряшливо заштопанным веком, не поддался световой бомбе. Он видел вздувшиеся мускулы Синтры, которой натерпелось обрушить вертикальный удар, затмевавший по силе все предыдущие. Когда кисть женщины замерла в точке наивысшего подъема, Нуаркх ребром ладони хлестнул ее запястье. Вскрикнув от боли и удивления, Синтра выронила оружие из онемевшей руки. Ее разогнанный корпус продолжал лететь к Нуаркху и его второй руке, сжатой в массивный кулак. Синтра отчаянно выругалась за вскинутыми руками, почти ощущая, как костяшки Нуаркха перемешивают в ее внутренности. Но конец сражения ознаменовал лишь сильный толчок, милосердно опрокинувший Синтру на спину. Нуаркх не собирался калечить свою охрану.
        После пережитого напряжения, песок показался удивительно теплым и уютным. Бледная отречено слушала гул двух сердец, колотивший в уши и заставлявший взор пульсировать. Обхватив ребра, отзывавшиеся вспышками боли на робкие вздохи, она приподнялась на локте уставилась на Нуаркха. Тоннельник до сих пор не поднялся с колен. Одной рукой он держался за трещащую голову, а второй осторожно двигал похрустывающие жвала.
        - Почему я вообще повелась? - просипела Синтра, медленно усаживаясь и подбирая ноги.
        - Может у тебя больше скретов в голове, чем ты хочешь признать, - болезненно морщась, пробормотал Нуаркх, а потом указал в направлении молчаливых компаньонов, - в может, тебе просто захотелось развеять скуку, которую нагоняют эти истуканы.
        Синтра коротко усмехнулась, проследовала взглядом в указанном направлении и обнаружила Змея, который был вовсе не так умиротворен и безразличен как раньше. Гаор, вытянув шею и плавно двигая массивной головой, внимательно прислушивался к чему-то. Мракоцвет прекратил играть и следил за напрягшимся Лим'нейвен.
        - К нам быстро приближаются пятеро, - тихо проговорил Гаор, оглянувшись на Синтру. Змей зажмурил глаза и оскалился, - у одного из них клинок из черного железа.
        В следующие полминуты события развиваться в стремительном темпе, за которым помутненный разум Синтры не вполне поспевал. Движением ног Мракоцвет погреб раскаленные каминные камни под темно-пепельным песком и вернул заброшенный зал во тьму. Жестом он приказал встрепенувшимся ходокам оставаться на месте и потянулся к вещам Синтры. Неважное состояние женщины было для хранителя кристально ясным. Ножны с изящным скимитаром из черного железа и арбалет, мастерски вытканный Гаором, полетели Нуаркху. Скиталец уже был на ногах, ловко поймал оружие и ринулся к бледной, которая так и не нашла сил окончательно подняться.
        - Какая замечательная работа! Если тебя порубят на куски, то я заберу арбалет себе! - громко прошептал тоннельник, бесцеремонно вздергивая девушку на ноги. Затем он неохотно отдал изящный арбалет и вонзил скимитар у ее ног. От резкого подъема Синтру немного замутило, но отточенные рефлексы перехватили у запаздывающего мозга контроль. Они заставили бледную укрыться в тени алтаря и навести оружие на единственный вход. Арбалет, словно живой, проворачивался в поисках жертвы, а разрывные болты нетерпеливо дрожали в кассете.
        Нуаркх не был уверен во враждебности нападавших, поэтому копье Синагара не покинуло металлической темницы. В руках тоннельника появилась увесистая алебарда из черного железа, выкованная по схемам тоннельных скитальцев. Для хинаринцев она была некомфортно тяжелой, а толстое древко вырывалось из коротких пальцев. Занеся оружие над шипастым плечом, Нуаркх замер слева от выхода. Место рядом с Синтрой занял Мракоцвет и его пламенная пика. Конус свободного Тепла, который извергнет острый наконечник, запечет нападающих в собственных латах, а выживших перекроит непредсказуемым, уродливым образом. Перекресток, богатый свободным Теплом, уже провернул похожий трюк с самим Мракоцветом.
        Гаор, подобно Нуаркху, затаился у входа, а сферу кипящей похлебки отправил парить под потолком. Трансформированное тело змея представляло странное и пугающее зрелище, даже Нуаркх с интересом наблюдал за исполинским неподвижным силуэтом. Вес огромного Лим'нейвен нес необъятный хвост, а корпус и выгнутая шея исчезли в тенях над двухметровой входной аркой. Дорожный плащ спал с не по-Змеиному широких плеч и обнажил корпус, сильно напоминавший синитский. Неправдоподобно вытянутый, слабо мерцающий клеймор готовился обрушиться на первого, кто ворвётся в лагерь. В тоже время Гаор сохранял черты, присущие исключительно Урбским Змеям. Его грудная клетка не раздувалась от вздохов, а тело сохраняло неестественную неподвижность. Змей растворялся в тенях и был пугающе незаметен. Только крошечные глаза, слабо просвечивающие сквозь закрытые веки, намекали на его присутствие.
        - Властью Десницы! Сложите оружие! - в пещеру влетел сильный женский голос. Никто из наемников не последовал властному приказу, только Гаор уставился на Синтру и Мракоцвета из-под опущенных век. Хинарика и хранитель синхронно кивнули и принялись сверлить вход прищуренными глазами. Сквозь скрипение натянутой тетивы, Синтра стала различать шелест стальной чешуи и шуршание тяжелых сапогов на мягком песке. Затем в разлаженный хор стали, кожи и камня вернулся поставленный командный голос:
        - Повторяю! Сложите оружие! Покиньте здание! - призыв прозвучал еще тверже и настойчивее. После короткого и бесплодного ожидания, голос добавил тише, - шеренгой по двое. Щиты поднять.
        Синтра напряглась и прильнула к дереву резного приклада. Мракоцвет шумно выдохнул и приложил древко пики к скуле, пестрые лоскуты высушенного мха коснулось его деформированных челюстей. Свет, что лился в пещеру, перекрыли спины приближающихся гостей. Хинаринка с тревогой осознала, что закатное солнце окутывало фигуры сверкающим ореолом и окрашивало в равномерно черный цвет, не оставляя возможности разглядеть накидки Внешнего Кольца. Гаор уже разминал пальцы на эфесе меча, а Нуаркх поудобнее перехватил пугающую алебарду.
        - Среди вас есть Каменный Страж!? - выкрикнула Синтра, вспомнив про загадочный клинок из черного железа, приближение которого почувствовал змей, - продемонстрируй Нар'Охай, и мы опустим оружие!
        - Откуда такая подозрительность! Мы буквально у подножья восточного бастиона! Мое имя Рикиоти Хан Арак! - ответил раздраженный женский голос из-за стены каплевидных кожаных щитов. После напряженной паузы очень узнаваемая дуга Нар'Охай, прикованная к толстому запястью, поднялась над вжатыми в плечи головами. Клинок был куда убедительнее цветастых накидок, поэтому Синтра решилась опустить арбалет и выйти из-за укрытия. Мракоцвет последовал ее примеру, и медленно отвел пику.
        - Теперь и вы опустите оружие, здесь вам не на кого его направлять, - потребовала Синтра, поднимая вверх руку с эмблемой Пяти копий. Солдаты не спешили следовать ее просьбе и нервно косились на нависающую фигуру Урбского исполина.
        - Мне доложили, что вас будет минимум семь. Где остальные? - сдержано, но твердо, поинтересовалась каменная страж. При этом она положила руки на плечи солдат, приказывая им расступиться и опустить щиты из шкур каменных саламандр. Внешность женщины полностью соответствовала ее мощному голосу и высокому званию. Складки плотной рубиновой робы не могли скрыть крупной, мускулистой фигуры. Тяжелый Нар'Охай казался невесомым прутиком на массивном плече. От бюста с площадей Нар'Кренти симметричное и широкое лицо стража отличалось живыми желто-розовыми глазами и уложенным набок плюмажем шевелюры, который крепила к скальпу начищенная медная скоба. Полоски красновато-золотого металла закручивались спиралями под острыми скулами, подводили крупные раскосые глаза и словно подвеска вились по шее.
        В отличие от солдат, каменная страж проявила предписанную по чину выдержку и не выпустила испуганный вздох, когда Гаор показал необъятную тушу из укромной тени. «Глаз ткача» глядел сквозь стоический фасад и видел два встрепенувшихся сердца. Они забились еще беспокойнее, когда солнце упало пурпурным бликом на три метра стали, которые змей играючи вскинул себе на спину.
        - Я ожидал от каменного стража большего, чем видимость смелости! - заговорил Нуаркх, неторопливо покидая убежище и беззаботно наваливаясь на алебарду. Солдаты оторвали глаза от Гаора и резко развернулись на монотонный голос. Саантирец, оказавшийся ближе всех, подпрыгнул от испуга и направил на Нуаркха скимитар.
        - От сил Внешнего Кольца я, впрочем, не ожидал и этого. Вы можете только отнимать трофейные арбалеты.
        - А я ожидала, что один из вас любит дерзить и не в состоянии соблюдать простейший этикет, - холодно оборвала Нуаркха страж. Ей удалось скрыть подступающую злобу от солдат, но не от симбионта и его язвительного носителя.
        - Вы… Гаор, верно? Я многое о вас слышала, - обратилась страж к змею, показательно утратив интерес к тоннельнику, - до меня донеслись звуки боя, у вас все в порядке?
        - Спасибо за беспокойство, страж. Но оно излишне. Мои товарищи немного повздорили только и всего, - поблагодарил стража змей, неторопливо скрывая лезвие непомерного клеймора, - иногда им нужно выпустить пар.
        - Скоро вам представиться еще одна возможность это сделать, - заверила его Рикиоти и спрятала хищную дугу черного лезвия в массивные лакированные ножны, украшенные медными орнаментами, - даже принимая во внимание вашу репутацию, я удивлена, что вас всего четверо. И где хоаксы?
        - Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, - спокойно признался Гаор, усаживаясь на песок. Взгляд холодных мерцающих глаз абсолютно не соответствовал вежливым и сдержанным интонациям. - Если вы не против, я хотел бы задать пару вопросов о том, что здесь происходит. Возможно, вы даже позволите соблазнить себя сизокрылкой под сладко-пряным соусом.
        - Я не собираюсь сопротивляться, - призналась страж, жадно втягивая аромат, который не смог перебить даже отряд пропотевших солдат, - Саантирские пайки просто ужасны.
        Осознав близость долгожданного ужина, наемники снова расселись на места, с которых их согнали перепалки и вторжение Саантирской стражи. Разве что Синтра заняла место поближе к Рикиоти. Благодаря паре капель масла, отшлифованные каминные камни вновь излучали тепло и мягкий свет, который озарил не только стены забытого храма, но и завистливые лица Саантирских солдат. Сохраненная Гаором сфера еды опустилась из-под мрачного свода и принялась, побулькивая, доходить в жаре воскресшего очага.
        - Итак, вы наняли наших братьев и сестер разобраться с тем, что твориться на восточной дороге? - поинтересовался Гаор, протягивая стражу пустую миску и кружку молодого африта, чтобы оттенить яркий сладко-пряный соус, - с полудня мы занимались пополнением запасов и не появлялись в бастионе. Могли упустить эту новость.
        - Нар'дринские шахты подверглись неожиданно агрессивному нападению Зверерожденных. Они вели себя гораздо бесстрашнее, чем раньше. Среди них были даже самки и детеныши, - пояснила страж, начав неспешно смаковать вино. - Туда их загнал древний и огромный каньонный исполин, явившийся из сердца пустынь. Ловчие заполонили руины Каэт'Анара и истребили всех, кого застали в ущельях. Завтра на рассвете, вместе с силами Нар'дрина мы попробуем разобраться с этим балаганом.
        - Такое поведение вызывает определенные подозрения, - рассудил Змей, маска переводчик дергалась в такт низкому, ритмичному голосу.
        - Вы уверены, что исполин не обратил Зверерожденных в Ловчих, прежде чем они напали? - вклинилась Синтра, декольте которой стало еще откровеннее.
        - Уверенна. Твари действовали слишком хитро для ловчих. Ужас перед исполином просто переборол их страх перед нами, - ответила Рикиоти, презрительно морщась.
        - Не хотите рисковать солдатами и дирижаблями в бою с исполином. - Заключил Гаор, уставился на стража и накренил вбок массивную голову. Замерев на несколько секунд, он обдумывал ситуацию, - не считая нас, в Саантире сейчас две партии, которые способные прогнать его. На кого пал ваш выбор?
        - На все три, - не колеблясь, ответила Страж, - с этой проблемой надо разобраться в кротчайшие сроки, и я должна использовать все доступные ресурсы. Включая вас.
        - Очень жаль. Но мы не можем терять здесь время. У нас есть свое собственное дело, - не медля отозвался Гаор.
        - Боюсь, что это не просьба. Власть Десницы обязывает вас мне подчиниться, независимо от собственных целей, - твердо потребовала Рикиоти, не отводя взгляда от наемников. Затем она добавила более мягким тоном, - более того, вы все равно не войдете в каньон, пока проблема не будет решена.
        - Вы уверены, что хотите свидетелей вашему геноциду кочевников? - закинул наживку Нуаркх, сверля стража выжидающим взглядом.
        - Это не просто бродяги или шайка бандитов, это Нарак'Каэт - Зверерожденные! - в повышенном тоне отозвалась Рикиоти. Глаза девушки вспыхнули праведным негодованием, а унизительное прозвище она выплюнула как гнилой афри, - истребление опасного зверья нельзя считать геноцидом!
        - Глупо отрицать, что мягкотелые склонны самую малость сгущать краски и оправдывать жестокость высокими речами, - растягивая слова, ответил Нуаркх. Тоннельник говорил громко, чтобы его речь докатились до каждого в этом зале. Гнев, старавшийся пробиться сквозь каменную маску стража, явно доставлял ему извращённое удовольствие.
        - О чем ты, костяшка!? Ты видел, что произошло с рудокопами? - еще резче парировала Рикиоти, раздраженно указывая рукой в направлении палаток дочерей Нара. Африт расплескался в ее чашке и пролился на раскаленные камни, очаг на несколько секунд исчез в голубой вспышке шипящего пламени, - посмотри на их тела! По-твоему, следы укусов и рваные раны им оставили те, кого можно считать Хинаринцами?
        - А вы считаете, что достаточно элегантное убийство не требует осуждения? - в еще более небрежной и ленивой манере продолжил Нуаркх. После он поймал укоряюще-утомленный взгляд Синтры, которая успокаивающе придерживала стража за плечо, - к тому же я уверен, рудокопы не проявили и толики гостеприимства.
        - Можешь также быть уверен, что им не дали шанса его проявить! - гневно процедила Рикиоти, звонко ударяя железной кружкой по ножнам Нар'Охай и подаваясь к Нуаркху.
        - Я не разделяю проблемы этого тоннельника, - поспешил вмешаться умиротворенный Гаора и заставил тишину вновь повиснуть в лагере. Что бы еще сильнее сгладить острые углы он направил маслянистые струйки похлебки в миски. Только как все попробовали долгожданную еду, он продолжил, - меня больше интересует вопрос платы за нашу работу.
        - Как вы смеете требовать платы от Десницы, который приютил вас в стенах своего города? Доверил вам черное железо! - оскорбленно воскликнула страж и указала на скимитар Синтры.
        - Он делает это не бесплатно, а в обмен на наши золото, налоги и жизни. Более того, подумайте, сколько вам будет стоить один сбитый дирижабль. Мы обойдемся дешевле, - Отозвался глубокий, но мелодичный голос бледной. Наемница уже довольно близко подобралась к стражу, словно Синский иглошерст к обреченной жертве. Ее откровенный наряд и грация, проявлявшаяся в каждом жесте, отбивали у Рикиоти всякое желание противиться.
        - Но не намного, - Добавила наемница, не удержав алчную натуру.
        - Я даже не собираюсь пересказывать это оскорбительное предложение казначеям, - резко отмахнулась Страж.
        - Хорошо, у меня есть другое предложение, которое устроит обе стороны, - не сдался Нуаркх. Рикиоти пронзила его неприязненным, брезгливым взглядом, но перебивать не стала, - оставьте меня с телами исполина на несколько часов, и я компенсирую наемникам их труды.
        - Боюсь, к органам этих существ уже проявили интерес в храме Черной Крови, - поспешила отказать Рикиоти, но сделала это менее уверено, чем раньше.
        - Вы верно шутите? - мерзко ухмыльнулся тоннельник, - их туши начнут гнить раньше, чем мы успеем достать хотя бы половину сокровищ.
        - Я отошлю письмо в храм Черной Крови, - поразмыслив, произнесла Рикиоти, - Это все что я могу обещать.
        ГЛАВА 6. КАМЕННЫЕ САЛАМАНДРЫ ХАН КАТА

109 год 4 эры. 27 день сезона последнего теплого ветра.
        Со дня нападения все мысли Линфри тянулись к Лиоре. Радость, которую приносила Ларканти компания сестры, превратилась в жалость, и он убедил ее вернуться в Саантир, чтобы купить у наемников безопасность возлюбленной и быть рядом в эти мрачные дни. Компании новой дочери Нара оказалась куда неприятнее самой болезни и даже написания неисчислимых рапортов. Изощренная пытка процедурами, пергаментом и воспалениями тянулась полторы недели. Чтобы не сойти с ума, страж расспрашивал гонцов о настроении, царившем в пределах Саантирских стен. Раз за разом ему докладывали, что массовых беспорядков удается избегать, но напряжение неуклонно нарастает. Побоища стали каждодневной рутиной, многие заведения закрыли для бледных двери. Прошлой ночью терпение угнетаемых лопнуло, некий бледный подорвал себя в сердце большого базара и обратился вихрем искр, от которых рано или поздно загорится Саантир.
        Не давала стражу покоя и загадка лже-всадников. Палубы гончих и павших Саантирских солдатах унизывали арбалетные болты из легкой голубоватой стали - богатства приисков города-государства Нар'дрина - Ириса Нара, который лежал на востоке, в долине белых песков и лазурных клыков. Лже-всадники безнаказанно свирепствовали на дорогах ослабшего Нар'дрина и подозрительно часто обрушивались на караваны превосходной, очищенной стали. Каменный страж тщательно взвешивал слухи и переводил стопки пергамента на письма знакомым Саантирским оружейникам и Нар'дринским караванщикам. Кропотливая работа вознаградила его зацепкой - возможным союзником лже-всадников, который оповещал их о поставках стали из недр Каэт'Анара.
        Цепочка рассуждений оборвалась, когда зверерожденные и каньонный исполин привели Красного Карлика в восточные ущелья и Нар'дринские прииски. Теперь следы предательства или заговора смыла кровь многострадальных шахтеров. Надежда на новый след добралась до Ларканти в заплечной сумке очередного гонца. На тугом свертке письма желтела печать Хан Ката - свернувшаяся каменная саламандра. Дядя Наакрат - капитан городской стражи, хотел встретиться. Лишь Десница мог отдать каменному стражу прямой приказ, но Ларканти, не раздумывая, сорвался в Рубиновый Венец. Там его ждали сведения от Саантирских теней, которые не доверишь гонцу, и старый солдат, столь же опытный сколь тучный.
        Перед тем как въехать на главную улицу Саантира, Ларканти остановил холеного ходока в душном мраке под сенью врат Доброй Воли. Исполинские изображения Создателей, как всегда, сочились умиротворенностью и взаимной благодарностью. Поредевший поток Хинаринцев, текущий между ними, не изобиловал теми, кто разделял эти светлые эмоции. За круглыми окулярами алели изможденные глаза, бросавшие стражу хмурые взгляды.
        Площадь перед Вратами попыталась ослепить Ларканти блеском помпезного великолепия, как она делала с самого детства. Но сегодня Хан Ката не поддался чарам, потому что не искусные фрески и развевающуюся рубиновую драпировку выискивали глаза. Они бесцельно пытались отыскать хотя бы нескольких бледных, которые беззаботно прогуливаются по живописной улице, созерцая скульптуры и архитектуру. Стражу попадались лишь редкие закрытые кареты из которых выглядывали настороженные светло-сизые лица.
        Раздраженно выругавшись, Ларканти развернул могучего, агатового ходока и направился на восток вдоль Саантирской стены. Недалеко от диска многолюдной площади он заметил одинокого бледного, который боязливо крался по широким проспектам. Молодой, худосочный хинаринец кутался в приталенную черную мантию с алым гербом Саантирского казначейства. Выглядел герб как угловатая кисть, сжимавшая ограненный рубин. Вдавленная в плечи голова клерка тонула в пышном белом шарфе, а напряженные руки жались к груди. Пепельные сторонились бледного, провожали враждебными взглядами. Перейдя на шаг, Ларканти поравнялся с затравленным прохожим и мягко поинтересовался:
        - Вас что-нибудь тревожит?
        Ответом на вопрос стали молчание и испуганный взгляд исподлобья. Затем клерк часто задышал, отпрянул из тени, отброшенной вооруженным всадником, и налетел на гранитную стену. Схватившись за ушибленное плечо, он вжался в камень. Спустя пару секунд обреченных стенаний он оклемался и узнал каменного стража. После этого казначей обрел силы выпалить нечто нечленораздельное и, постоянно оборачиваясь, кинулся к ближайшему перекрестку. Прохожие, наблюдавшие со стороны, не расслышали миролюбивого вопроса стража и посчитали, что он припугнул клерка. Ощущая мнимую поддержку Хан Ката, они принялись открыто клеймить несчастного казначея. На Ларканти посыпались похвала и почтительные кивки.
        Поверх редкой толпы, из тени подворотни, стража пронзали яростные рубиновые глаза. Их обрамляло полуметровое изображение черного морщинистого лица, жирно обведенное светящейся белой краской. Над рисунком алел призыв: «Железный сапог раздавит белых скретов!». Разгневанное лицо пробуждало у стража смутные, неприятные воспоминания. Узнать Яроокого Ларканти так и не смог, но разглядел его эмоции на лицах прохожих, наблюдавших за улепетывающим клерком.
        - Как вы смеете?! - взревел страж, натягивая поводья и вынуждая ходока вздыбиться. В разуме вспыхнули слова благородного призыва, но их погасила волна печального осознания. Сражение за разум толпы давно выиграл ужас. Стражу оставалось только перекрыть страх перед бледными новой угрозой. Ларканти оскалился, дуга Нар'Охай возникла в каменной руке, - нападение на Саантирца карается ссылкой в западные рудники, а угрозы - ударами плети! Я лично исполню приговор, если еще хоть раз увижу подобное выражение на ваших рожах! Лаарак! Разошлись!
        Пепельные в ужасе отпрянули от грязно ругающегося стража, пригибаясь и пряча лица. Проводив их разочарованным, гневным взглядом, Ларканти продолжил путь в тени неприступной Саантирской стены.
        Желая остыть перед встречей с Наакратом, он наблюдал за зданиями, которые постепенно превращались из величественных правительственных учреждений в вилы военной аристократии. Особняки, украшенные одинаковыми штандартами, тесно жались друг к другу и напоминали о временах, когда вражда между кланами выходила за рамки политики. Взгляд Ларканти зацепился за реющие флаги родных серо-золотых цветов, но останавливаться он не стал и продолжил путь на восток. Вилы постепенно мельчали, пока не обернулись плотно ютящимися домиками младших офицеров и бараками простых солдат. Вскоре невзрачная, угловатая застройка оборвалась широкой дорогой, которая бежала к величественным Вратам Голода и служили для переброски снабжения. Нападения лже-всадников и появление каньонного исполина гнали по монолитному граниту бессчетные обозы, и Ларканти впервые пришлось форсировать крутые арки надземных переходов. Достигнув другой стороны, он спешился у крепости Саантирской стражи. Привратники вытянулись в почтительном салюте, узнав в госте каменного стража.
        Крепость, имевшую форму хищного наконечника, зажимали отвесный склон района ремесленников и громада Саантирской стены. Острием служил форт, утопленный в гранитном склоне ущелья, грозным видом он отождествлял нерушимость власти Десницы Нара. Выщербленные покатые стены, а также тянущиеся по бокам стойла и ангары, украшали развевающиеся кипенно-белые полотна. На них гордо реял герб городской стражи - перекрещенные скимитары на фоне остроконечного рубинового венца. Ларканти оставил ходока лакомиться выбритыми тушками скетов в компании ветхих Нар'Катиров. Сам он отправился в лабиринт безликих коридоров, освещенных холодным сиянием Слез Урба.
        По дороге к кабинету Наакрата он встретил солдата, который волочил тележку отчаянно верещащих скетов. Руками в грубых перчатках он хватал шипящих животных за холки и прикладывал животами к разряженным слезам Урба, которые лениво пульсировали тускнеющим светом. Скреты начинали биться в мощных судорогах и остервенело огрызаться, но потом безжизненно провисали в безжалостной руке.
        Спустя минуту после неприятной встречи каменный страж остановился у основательной стальной двери и отворил ее после предупредительного стука. Наакрат был немногим младше покойного отца Ларканти. Некогда симметричные черты острого лица подтаяли и обросли складками морщинистой кожи. Шишковатая голова, традиционная для Хан Ката, была коротко отстрижена. Среди редеющих черные волос бледнели седые островки, а крупная фигура давно распрощалась с молодецкой подтянутостью. Слегка помятый воротник бледно-пепельного мундира был распахнут на покрытой испариной груди. Между мясистыми пальцами покоилась изящная курительная трубка, испускающая струйки голубоватого дыма.
        - Ларканти! Не стой в дверях! - воззвал Наакрат. Его голос был низким и скрипучим, но от того не менее доброжелательным. Улыбнувшись, насколько позволяли неподатливые каменные губы, Ларканти широким шагом преодолел порог:
        - Прохладного утра тебе…вам, командующий, - осекся Ларканти и добавил запоздалый салют, когда обнаружил за еще одного посетителя, который отреагировал на появление стража отстраненным кивком. Это был худой младший офицер из числа Саантирских верховых патрульных. Он очень походил на того, кого можно ожидать в кабинете командующего, но что-то в нем мгновенно насторожило Ларканти.
        - Отбрось формальности, Ларк. Этот хинаринец знает о тебе больше родной сестры, - отмахнулся Наакрат, указывая на странного гостя. В этот момент Ларканти осенило, и неясные подозрения обратились законченной мыслью. Внешность пепельного безупречно отражала образ патрульного. Форма была в меру неопрятна, помята в ожидаемых местах и даже красовалась соляными разводами высохшего пота. Мозолистые руки были привычны к эфесу скимитара и алебарды, а высокие сапоги марал бледный помет Ходока. Но младший офицер не сохранил бы скучающее спокойствие в компании командующего и каменного стража.
        - Саантирская тень… - мрачно констатировал Ларканти, сваливаясь на кресло напротив Наакрата.
        - У вас внимательные глаза, страж. Но даже они не видят всего, - отозвался шпион неприятным высоким голосом и скривил бескровные губы в мерзкой улыбке. По телу солдата пробежала рябь, за его спиной обозначился пугающе вытянутый силуэт. В следующее мгновение существо растворилось, а иллюзорная марионетка вновь обрела четкие контуры.
        - Сам Племянник Ио? Надеюсь, дядюшка прекрасно себя чувствует? - удивленно пробормотал страж, с трудом сдерживая беспокойство. До этого момента он был не уверен в существовании Теней - Лим'нейвен.
        - Дядюшка, как всегда, полон сил и просил передать, что нашел вашу речь в ночь после нападения довольно своевременной и отрезвляющей для толпы. Советы, которые вы дали сестре, также звучали очень уместно, - медленно ответила марионетка и продолжила сверлить стража неестественным, немигающим взглядом.
        - Выходит за мою преданную службу, я удостоен личным соглядатаем? - будничным тоном поинтересовался Ларканти, не позволяя нахлынувшей злости проявиться в скудной и грубоватой мимике, которую оставила каменная кожа.
        - Принимая роль стража, вы должны были подготовиться к пристальному вниманию, - ответил шпион. Голос был мягким, словно кусок разлагающегося мяса. Ларканти до дрожи напрягся под бугристым панцирем.
        - Я не доволен твоим рапортами, Ларканти! Слишком мало деталей о том, как ты прикончил Хоакса! - резко и громко вклинился Наакрат, лишая Ларканти возможности окончательно распалиться. Капитан протянул стражу дымящуюся трубку, - а ведь когда-то я боялся, что стряпуха, которую выбрал твой отец, не родит ничего дельного!
        Ларканти осекся и глубоко затянулся сомкой из голубых Синских грибов. Клубы дыма заползли в легкие и распространили по телу умиротворение.
        - Полагаю, ты сможешь повторить это в лицо той самой стряпухи?
        - Повторял ей это при каждой встрече. Вплоть до дня, когда из ее утробы появился ты, огромный как щенок Ходока! - прокашлял командующий, задыхаясь от смеха. Когда лающий хохот затих, в комнату вернулось напряженное молчание.
        - Надеюсь, вы расскажет мне, что твориться в Саантире? - настойчиво поинтересовался Ларканти после очередной жадной затяжки. Линфри выпотрошила все тайники, а страж не мог покупать сомку у подножия собственного бастиона.
        - Почему нет? Ты уже большой, - ответил командующий и кряхтя потянулся в ящик стола. Спустя секунду на столе появилась початая прямоугольная бутылка с густой, мутной настойкой. Кабинет окутал пряный афритовый аромат.
        - Помнишь бледных, которые пережили погромы и чистки в северных шахтерских поселениях дюжину лет назад, «Ночь Карлика»? - сиплым голосом пробормотал командующий и разлил Афритовую настойку по массивным, граненым стаканам. Один он осушил жадным глотком, а два других пододвинул гостям.
        - Когда Фенрикские караванщики напоили бледных первыми? Тогда я не представлял, как легко стравить грязерожденных, - отозвался Ларканти, отметая неприятные воспоминания. Затем он учтиво кивнул Наакрату и проглотил порцию удушающе пряного пойла. Горло вспыхнуло, вынудив Ларканти закашляться.
        - Какой ты чувствительный, Ларканти… - ехидно прохрипел Наакрат, тряся каскадами подбородков и похлопывая племянника по дергающемуся каменному плечу, - в связи с последними событиями, дядюшка Ио проведал выживших, которые осели в Саантире и рядом со стенами. И, представь себе, из ста с лишним бледных исчезли восемьдесят три. Пятерых, правда, обнаружили мертвыми. Возможно, остальные пересели на Хоаксов.
        - Может они просто сбежали, не желая застать повторения «Ночи Карлика», к бледным в последние годы относились не слишком почтительно, - ответил Ларканти, утирая выступившие слезинки, - кроме того, среди нападавших было, по крайней мере, трое по-настоящему опытных всадников.
        - Я никогда не говорил, что бледные пещерные скреты могли сами все провернуть. Скорее всего, некто с другого края Мира мечтает нажиться на нашей войне с Надоблачными Аллодами, торгуя с обеими сторонами. Он вооружил пустоголовых, озлобленных бледных и убедил в том, что нападения на караванщиков помогут им… даже не знаю… отомстить, или еще какой-нибудь бред в том же духе.
        - Атаковать так близко к Внешнему Кольцу не решился бы ни один адекватный наемник, - согласился страж, задумчиво почесывая подбородок, - может наш враг гораздо ближе? Исчезнувшая партия Нар'дринской стали, которой изрешетили моих солдат, не дает мне покоя.
        - Расследование заговоров это не ваша забота, Саррин. Мы сами найдем таинственного мецената, будь он в Нар'дрине или Галафее, - вклинился голос шпиона, напоминающий скрежет несмазанных дверных петель. Стакан, который ему подал Наакрат, Тень брезгливо игнорировал.
        - Противно признавать, но лже-всадники приближаются к цели. Очаги возмущения вспыхивают по всему городу. Не только в сердцах нищих и недалеких Шкадат'Каэт. Казначеи, влиятельные воротилы и даже главы некоторых кланов устали нести убытки. Каньонный исполин перегородил восточную дорогу, лже-всадники прячутся в небесах Нар'дрина там, где Саантирские гончие не имеют права их преследовать. Мы пока можем патрулировать основные маршруты пепельных пустынь, но это не избавит от крылатой напасти. Верхушка Саантирского общества уже подталкивает Десницу к более решительным действиям. Печально признавать, но и я начинаю видеть логику в их предложениях.
        - О каких действиях идет речь? - насторожился каменный страж.
        - О нарушении половины условий, на которых заключен мир с Надоблачными Аллодами! - горько усмехнулся Наакрат, - возобновить Черно-Синий союз с Нар'дрином. Синие уже попросили нас помочь с Исполином, и от лже-всадников им крепко достается. Сейчас подходящее время вспомнить старые клятвы.
        - Галафей не будет спокойно смотреть, как мы воскрешаем черно-синий союз, - заключил Ларканти и вернул Наакрату мрачный взгляд.
        - Всегда можно действовать деликатно, Саррин Страж, и сгладить наиболее острые углы. Галафей опасается, что из пепла восстанет черно-синяя армия, которая не раз обращала в пыль их стены. Галафей можно понять. Поэтому при сближении с Нар'дрином мы будем действовать прозрачно. При каждом удобном случае будем напоминать, что речь идет не о военном союзе, а о создании общего безопасного пространства.
        - Ларк, они, конечно, недолго будут терпеть это дерьмо, но у нас нет другого выхода! Каждый парящий камень ощетинился причалами для небесного флота. Они обзывают их «постами Торговой Компании» и считают необходимыми для безопасной торговли с Саантиром! Но мы оба понимаем, что крепостные стены с тремя рядами аркбаллист не очень нужны при защите от небесных пиратов. Половина Аллодов под крылом Галафея, он бросит их на Саантирские стены. Одним черным железом мы войну не выиграем, нам нужен союзник, - дополнил Наакрат, размахивая увесистой бутылкой. Сосуд африта с грохотом опустился на гладкую столешницу, и замолчавшие Хан Ката синхронно помассировали гудящие виски.
        - А что за рожа пялится из тени каждой второй подворотни? - хрипловатый голос Ларканти развеял затянувшуюся тишину.
        - Если ты не имеешь в виду Саантирских теней, которые… кхм тебя охраняют, то речь идет о Кантаре Хан Неве. Он - символ и лидер готовящегося восстания, - не без брезгливости объявил Наакрат.
        - Шкатаак! Тот самый Кантар, которого изгнали из храма за опыты над пациентами?! Грязерожденные всегда находят прекрасных лидеров! - раздраженно прошипел Ларканти.
        - Толпе много надо?! Главное орать по громче, взращивать страх и обещать горы золотых хаков! К тому же его люди проникли в город во время инцидента на восточной дороге. Уже пару дней они рыщут по базарам и самым злачным трущобам. Ищут уши для лжи. Многие местные идиоты согласились повторять подстрекательские речи. Саантир слишком долго ждал шанса вспыхнуть.
        - Разве вы не должны были покончить с Кантаром прежде, чем он получил подобную поддержку? Судя по искусности, которую вы проявляете при… охране моей жизни, беглый сын Нара для вас - простая цель, - дерзко отметил Ларканти, обращаясь к незримому племяннику Ио и его иллюзорной марионетке.
        - Вы слишком высокого мнения о наших талантах, - протянула иллюзия, склонив голову в благодарном кивке, - к сожалению, Саррин Кантар был удостоен большого таланта в Искусстве, чем и воспользовался, чтобы сбить нас со следа.
        - Осторожней, Ларк. Эти проблемы не для наших скудных мозгов. Не забивай голову и не лезь, куда не должен. Есть другая тревожная проблема, с которой не справиться политические интриги, громкие речи и даже кинжал под черным плащом, - предостерег стража Наакрат.
        - В Саантире полно зажиточных и трусливых бледных: члены богатых Домов Галафея, Фенкриса и так далее. Часть из них решила сбежать из нашего славного города. Ситуация ожидаемая, хотя и постыдная. Чтобы сохранить лицо мы должны доставить их на ближайший крупный Аллод - Фенкрис. В случае неудачи, Хинаринцы начнут считать нас более уязвимыми, чем мы есть на самом деле. К тому же, у Аллодов появятся серьезные претензии, - пояснил капитан, раскачиваясь на скрипящем кресле.
        - Звучит как прекрасная цель для Хоаксов, - мрачно прокомментировал Ларканти. Саантирская тень плавно кивнул и беззвучно достал из-за пазухи кожаный свиток с рубиновой печатью Десницы.
        - Десница Раббаар был впечатлен вашим героизмом при защите Западного Бастиона и доверяет вам сопровождение «Фаланги Нара» на Фенкрис, - проскрипел шпион и растянул бескровные губы в неприятной полуулыбке.
        - Излучая величие и непоколебимость власти Десницы из задниц, ты и твои люди справятся со всеми трудностями. Вы напомните Саантирцам, что военная мощь этого города способна не только проедать их хаки. В конце концов, быть примером для Хинаринцев - работа каменного стража. Ты как статуя на Нар'Кренти, только двигаешься и расчленяешь людей, - прохрипел Наакрат, грузно перевалился через стол и похлопал Ларканти по плечу.
        - Бледные нам не доверяют и потащат с собой шутов из Пяти Копий, - брезгливо поморщился Ларканти.
        - Что ноешь, как девка с песком в промежности? - задрожал от смеха Наакрат. Африт в пригубленном стакане пошел крупными пузырями, - приготовься к отправлению, назначь людей и приведи себя в порядок. Выглядишь как обмазанная глиной халупа.
        - На этом все, командующий? - сдержанно поинтересовался страж.
        - Я бы обмусолил кровавые подробности сражения с лже-всадниками, но государственные дела лишают времени на досуг. Может быть вечером.
        - Прохладного дня, командующий, Тень. Передайте дядюшке Ио мои пожелания доброго здравия и благодарность за заботу, - попрощался страж и направился к выходу.
        - Обязательно передам, дядюшка Ио будет рад. - Голос шпиона настиг Ларканти у самой двери, как капля холодной слизи, упавшая между лопаток. Захлопнув дверь, Ларканти отрезал себя от освященного янтарным светом кабинета и вернулся во враждебный полумрак коридоров. Злость задохнулась в голубом дыме Синской сомки, но приподнятое настроение на ее месте не расцвело.

* * *
        Ходок, льнувший к тощей лапе Нар'Катира, приветствовал хозяина безразличным взглядом, а затем продолжил лениво перемалывать скретов, убитых или истощенных прикосновением Слез Урба. Эластичная кожа поползла вверх по загнутой морде ходока, обнажая гибкие челюсти, унизанные лезвиями резцов. Будто щупальца Лагорита, челюсти обхватили мясистую тушку. Спазмически сжавшись, они распилили жертву надвое, а после протолкнули ее в глотку. Ларканти хлопнул скакуна по холке, призывая прервать трапезу, стер кровавую пену с морды и вернул на место уздцы. Минутой спустя, каменный страж уже правил животное к «Сени мясного дерева», корчме в которой он договорился встретиться с Линфри, Лиорой и ее новым телохранителем. Путь стража вновь бежал вдоль владений Хан Ката, которые приветствовали его развевающимися серо-золотыми баннерами и изображениями свернувшейся каменной саламандры. Высокие темно пепельные здания, окантованные переливающимся золотом гравюр и обнаженных жил, соединяли бесчисленные надземные переходов и провисающие пестрые ленты. Арочные окна и резные вытяжки, бегущие вдоль плоских крыш багдиров,
скрывались под легкими полупрозрачными пологами. Общий двор скрывался под навесом из сшитых цветастых лоскутов.
        Неторопливо ведя ходока в тени забора, Ларканти прикинул, что до встречи с Линфри еще не меньше часа. У него есть время проведать мать, которая наверняка не находила места со времен первых нападений лже-всадников. Страж мотнул головой и напомнил себе, что вместе с отцом погибло ее благоразумие, оставив после себя лишь бесконечный страх за близких. Каменную кожу Ларканти и отцовский Нар'Охай на его плече, мать посчитает предвестниками неминуемой гибели. Она начнет давить на жалось, биться в истерике и уговаривать своего маленького Ла-ти свернуть с опасного пути. Страж был не в настроении выслушивать бесконечные, бессмысленные причитания и продолжил путь к «Сени».
        Ларканти подогнал Ходока. В корчме его ждала приятная собеседница, единственная, кого Ларканти считал настоящим другом. Саакрати - была хозяйкой заведения и сестрой безвременно скончавшейся воительницы, с которой Ларканти почти породнился. Гибель безмерно дорого человека, оставила их в весьма странных и абсолютно не романтичных отношениях. Сходство Саакрати с сестрой вызывало у стража бесконтрольную откровенность и сильную подсознательную привязанность, но, вместе с тем, вычеркивало женщину из небогатого списка любовных интересов.

* * *
        Корчма приветствовала Ларканти каменной фреской вывески. Она изображала раскидистое дерево, многочисленные ветви прогибались от окороков и вырезок. Заведение было двухэтажным гранитным кольцом, унизанным арочными окнами и украшенным незатейливой резьбой. Стены обрамляли то самое дерево, являвшееся схематичной скульптурой Ориекского остролиста. Ветви соединяли каскады промасленных темно-бордовых полотен. В тени ткани блестели стальные крюки, удерживающие копченые тушки откормленных скретов, окороки тучных хакетов и вырезка ходоков. Ларканти с удивлением обнаружил, что часть крюков заменили скульптуры Хинаринских кистей, застывшие в изощренных позах. У подножья благоухающей кроны располагались решетки жаровен, окруженные высокими лавками и деревянными бортиками с подставками для охладительных жезлов. Ранним утром заведение было немноголюдно. Ларканти устроился за пустой барной стойкой, оббегавшей полый ствол. Хозяйка возилась внутри, перебирая богатые запасы спиртного. Саакрати была плотной, высокой и статной женщиной. Широкое лицо горело янтарем узких глаз, а светло-пепельные косы аккуратно лежали
под охряной банданой.
        - Привет, Са-ти, - привлек внимание страж. Женщина вздрогнула, услышав знакомый голос, и резко обернулась. На мгновенье она застыла в замешательстве, вглядываясь в деформированные каменной кожей черты, а после радушно улыбнулась.
        - Ларк! Как же тебя изуродовало! - воскликнула женщина, переваливаясь через стойку и заключая стража в тисках объятий. - Но ты ведь не поэтому не в духе? Ты всегда был не красавец.
        - Теперь я могу высечь себе любое лицо, какое захочу, Са-ти. Думаешь, героичные черты Крылатого Ксанриса мне пойдут? - усмехнувшись, спросил Ларканти, - кстати на счет высекания, что это за руки везде?
        - Ты же знаешь, мой сын увлекается скульптурами. У нас на чердаке закончилось место для его экспериментов. Мрамор недешевый, выкидывать жалко, - объяснила Саакрати, разведя полноватые руки, - я решила их тут пристроить. Кстати, раз речь зашла о моем сыне…
        - Сдается мне речь зашла о местничестве?
        - В некотором смысле, - кивнула женщина, выставляя на стойку бутылку крепленого африта с острыми специями, а также пару низких стаканов, - видишь ли, Дакрот увлекся «работой с плотью».
        - Не знал, что ты растишь второго Синагара, - страж приложил охлаждающий жезл к стакану. Толстое стекло мгновенно покрылось матовой изморозью.
        - Я имела в виду, что он хочет работать над панцирями стражей. Ты не против стать первой жертвой? Хуже уже не станет.
        - А ты не боишься, что старина Сатрик воткнет зубило ему между лопаток?
        - То, что Сатрик ухаживал за панцирем твоего отца, не делает эту уродливую шкуру его собственностью. К тому же, добрая треть стражей - его клиенты. Он может поделиться завалявшимся Хан Ката, - ответила Саакрати, постукивая костяшками по жесткой, растрескавшейся коже стража.
        - Ладно, я доверю шкуру твоему отпрыску. Пускай начинает завтра.
        - Отчего такая спешка? - удивленно поинтересовалась Саакрати и потянулась за подкопченной тушкой скрета, на которую Ларканти мечтательно поглядывал последнюю минуту.
        - Слышала, что «Фаланга Десницы» отправляется в Фенкрис с половиной «бледной» элиты на борту? - угрюмо хмыкнув, спросил страж.
        - Так вот почему ты такой хмурый, - подхватила Саакрати, протирая темно-бурую тушку от пыли. Затем она рассекла ее на полоски, посыпала грубо помолотым перцем и отвернулась к чану с варящимися земляными афри, - тебя заставили следить за летающим балаганом? Там наверняка будут наемники и, конечно, Тени?
        - Ты как думаешь? - нетерпеливо выпалил страж, наблюдая, как гладкая корочка копченной тушки переливается в окружении ломтиков отваренных зелено-красных клубней.
        - Успеешь вернуться в Саантир через три с половиной недели? - спросила женщина более низким и печальным тоном, - помнишь, мы планировали отметить годовщину смерти Таарин…
        - Поверь, сделаю все возможное, - ответил Ларканти, оторвав мясо от покрытых жиром губ, и посмотрел женщине в глаза.
        - Знаешь, мой сын решил сделать бронзовую статуэтку. Ничего вычурного, конечно, - приглушенным тоном поделилась женщина, - у меня есть глиняный слепок, хочешь взглянуть?
        - Да… думаю да.
        Саакрати вновь исчезла в чудной подсобке. Вернулась она с детальной фигуркой в полтора локтя высотой и поставила ее перед замолкшим стражем. Тщательно вытерев пальцы, Ларканти бережно поднял статуэтку и начал завороженно ее рассматривать.
        - Какой красивой она была, - прошептал он, скользя взглядам по изгибам пышного тела и правильным чертам строгого лица.
        - Ты ее идеализируешь, точно также как и эта статуэтка. Здесь нет ни усиков над губой, ни рыхлой кожи на скулах и шее. А какой стервой она была, как тебя колотила?
        - Верно, верно, - дрогнув от нескольких коротких смешков, ответил Ларканти, а потом добавил немного тише, - но как же я скучаю по всему этому.
        - Ларк, ты не каменная саламандра, ты ее яйцо. Твердая скорлупа снаружи, а внутри зеленые сопли, - оборвала Саакрати причитания стража и заменила статуэтку стаканом африта, - снова неудача с очередной пассией? Кто она там архитектор?
        - Кондитер. Знаешь, иногда мне кажется, что я даже не пытаюсь. Но потом понимаю, что дело-то не во мне, - оживился страж, снова принимаясь за еду и алкоголь.
        - Не льсти себе, Ларк.
        - Я могу доказать, - ответил страж, ткнув оторванной ляжкой в шершавое каменное блюдо, - прошло три дня после нападения лже-всадников. Подробности моего… подвига просочились в город, и я получил от нее письмо. Представь. Розоватый пергамент с ненавязчивым сладким ароматом специй, и витиеватые буковки, старательно выведенные пурпурными чернилами.
        - Начало интригует.
        - Да, к тому же она приложила несколько фруктовых пирожных… Но речь не об этом. Слезливой чепухи о том, как она выплакала глаза в переживаниях, я не запомнил. Но была одна строчка, которая буквально въелась мне в память, - Ларканти перехватил стакан, кокетливо оттопырив мизинец, - «Мой Саррин Ларканти, меня переполняет счастье и гордость за вашу доблесть. Благородство и чистота вашей искры сверкает в каждом взмахе клинка».
        - И в чем проблема?
        - Как это в чем!? Хаэк'лармен торан! Летя навстречу Хоаксу, я не излучал благородство и чистоту, а злился! На Линфри за то, что она опустошила мои запасы сомки! На бледных Хаэкран'Каэт с их Карликовым Хоаксом! Ты видела, во что я превращаюсь, стоит мне распалиться! Какую чистоту она в этом разглядела? Как она вообще может быть настолько оторванной от реальности, что верит в существование «благородных взмахов клинка»! Это же оксюморон!
        - Она просто боится задеть твое эго, поставив под сомнение твои безупречность и бесстрашие. Будь уверен, моя сестра не единственная женщина, которая видела размазню за могучим фасадом, - ответила Саакрати, ткнув стража в грудь.
        - Знаешь, может так оно и есть, - задумчиво ответил страж, почесывая бугристый подбородок.
        - Конечно, так оно и есть! Она же кондитер, а не дочь десницы! С чего ей быть оторванной от реальности? - продолжила женщина, закатив глаза, - Карлик с тобой. Так и будешь тратить мое время, или все же займешь жаровню? У меня, кстати, есть свежая вырезка хакета, еще теплая.
        - Боюсь, мою встречу с вырезкой отделяют еще две-три дюжины минут. Я жду Линфри, Лиору и ее телохранителя. Они хотели обсудить со мной что-то важное, - с явным сожалением отказал страж.
        - А почему вы не обсудите это дома? - подняв бровь, поинтересовалась Саакрати.
        - Последнее время мать довольно нервно реагирует на появление Лиоры. Устраивает истерики, начинает клеймить ее во всех неприятностях Линфри, - шепотом поделился Страж, - страх заставляет ее верить всем слухам о «бледных», Галафейских шпионах и предателях за каждым углом.
        - Как нелестно ты описал ее переживания о собственных детях! - прищурившись, прошептала в ответ Саакрати и навалилась на барную стойку, - будто стараешься очернить ее. Думаю это от того, что ты не заставил себя проведать старушку перед визитом ко мне.
        - Не заставил, - коротко кивнул Ларканти, постукивая охлаждающим жезлом по хрустальным граням очередного опустошённого стакана, - решил, что новостей о «Фаланге Десницы» достаточно, чтобы испортить мне настроение.
        - Ты ведь был у Наакрата. Спрашивал, что происходит? За последние пару недель линчевания «бледных» сильно участились, А от красноглазой рожи и проповедников на базарной площади у меня мурашки размером с жирного скрета.
        - Государственные тайны я решаюсь разглашать только членам своего клана, так как они могут не свидетельствовать против меня перед Десницей, - отшутился страж, вспоминая неприятный диалог с Саантирской тенью, - если обобщать и не вдаваться в детали, то все довольно скверно, но под контролем. Что касается рожи, то она принадлежит Кантару Яроокому - новой надежде и спасителю убогих Грязерожденных, а также прочих нищебродов из трущоб.
        - Детали не нужны. Не хочу, чтобы у меня появилась вторая тень, - ответила Саакрати, принимаясь протирать барную стойку, - теперь займи, наконец, жаровню. У меня впереди куча дел.
        - Ты не забудешь про вырезку, которой меня соблазняла? - прищурился страж, сгребая со стола бутылку Африта и блюдо ароматных закусок, - а еще омлет из яиц каменных саламандр!
        - Отмечаешь то, что тебе не надо больше втискиваться в доспехи? - не оборачиваясь, спросила хозяйка.
        - В бастионе весьма нечасто удается стрясти с караванщиков приличную еду, - бросил через плечо страж. Оставив подругу, поглощенную множеством срочных бытовых вопросов, он устроился за жаровней в дальней стороне заведения и принялся коротать ожидание за пряным аперитивом. Девушки и их защитник опоздали всего на полчаса. Первым в корчму бесшумно проскользнул наемник Пяти Копий, посетитель по очереди вздрогнули под его холодным, внимательным взглядом. Ониксовая чешуя змея сверкала всполохами золота и пурпура. Изящное туловище укрывала от беспощадного солнца грубая бордовая ткань. Плотное одеяние также служило подлатником для примечательно искусного доспеха из черного железа, который прикрывал грудь и невероятно вытянутые предплечья. Под подмышками наемника бежала широкая красная лента оружейной перевязи. Ее украшали деликатное золотое шитье и эфесы нечеловечески длинных, вычурных скимитаров. Венчали по-змеиному помпезный и устрашающий образ драгоценные шипы на скулах и массивном подбородке. Змей перекрыл хвостом входную арку и помешал девушкам сразу последовать за ним. Линфри, утомленная чрезмерной
осторожностью, насупилась и проскользнула под хвостом.
        - Гакрот! Сколько можно? Я чуть лбом не врезалась, - тихо пожаловалась пепельная, снимая глубокий дорожный капюшон невзрачно-серой робы. Недовольно цокнув языком, Змей посторонился и пропустил под «Сень» Лиору. Высокая и элегантная бледная отдала предпочтение приталенному одеянию из воздушной темно-зеленой ткани. В дуэте с аккуратной угольной подводкой оно подчеркивало и без того выразительные изумрудные глаза. Волнистые платиновые локоны, украшенные вкраплениями причесанных перьев, обрамляли ухоженное симметричное лицо. Ларканти Лиора всегда напоминала ожившую фигурку, безупречно выточенную из кости. По мнению стража со статуэткой ее роднили не только элегантность и молочная с нотками карамели кожа, но и немного искусственный, чрезмерно ухоженный образ, за границу которого она на памяти Ларканти ни разу не решилась выйти.
        Замыкающим странного шествия оказался ухоженный Ориекский Хоакс, гордо и по-хозяйски вошедший в корчму. Размером сизокрылый хищник серьезно уступал Аркефальским сородичам и даже пустынным ходокам, но массивные мускулы, перекатывающиеся под голубоватым оперением, выдавили из местных какофонию испуганных вздохов. Устрашающий образ дополняли заточенные стальные накладки на клюве и когтях, а также переливающимся чешуйки Нар'дринской стали, которые прикрывали торс и мощную шею. Оказавшись внутри, зверь ласково потерся острой мордой о живот Лиоры, и девушка невольно отъехала на шаг. Бледная сдержанно улыбнулась и почесала загривок Хоакса, покрытый горячим пухом. Затем зверь встрепенулся, поднял удивленный взгляд на мясные деликатесы и шумно втянул густой аромат.
        Благодаря каменной коже габариты Ларканти стали еще внушительнее, и Линфри быстро отыскала его в толпе. Взгляды пересеклись, и от стража не ускользнула тревога, прятавшаяся за радостью. Подзывая жестом Лиору, девушка немного нерешительно подошла к распаленной жаровне.
        - Прохладного утра, Ларканти, - поздоровалась сестра, Лиора вторила ей и добавила уважительное «Саррин», на котором учтивый голос девушки запнулся. Поджав губы и спрятав глаза, они заняли места напротив стража. Ларканти решил не напирать и обратился к наемнику.
        - Я Ларканти из клана Хан Ката, - страж и протянул змею руку. Наемник молча уставился на каменное предплечье, а затем перевел безразличный взгляд на Лиору. Девушка отстраненно поглаживала пушок на загривке урчащего Хоакса и не сразу заметила колючий взгляд.
        - Саррат Гакрот с Урба, наемник Пяти Копий, - опомнившись, протараторила она.
        - Теперь я должен пожать предплечье? Или я должен подождать пока ты перечислишь его титулы? - поинтересовался Змей, медленно протягивая когтистую ладонь. Превосходная маска обратила рокот, покидающий устрашающую пасть, приятным, но столь же безжизненным, басом. Змеи Урба рождаются и живут в одиночестве, видимое проявление эмоций и правила этикета им чужды, ровно как чувство привязанности или любви.
        - Можешь пожать запястье. Саррин Ларканти просто не следовал положенному этикету, - ответила поясняющим тоном Лиора и замолчала на секунду. Затем она снова встрепенулась, побеспокоив Хоакса, и добавила, - но это не значит, что он показал свое неуважение!
        - В чем тогда смысл этикета? - резонно переспросил Гакрот, погребая запястье Ларканти под закованной в латы кистью.
        - Не забивай голову. Лиору с детства приучили переоценивать значимость подобных вещей, - слабо усмехнулся страж. Затем он перевел взгляд на сестру, которая все еще собиралась с силами, - хочешь сообщить мне, что собираешься породниться с Лиорой?
        - Дело совсем не в этом! - поспешно отозвалась Линфри и смущенно посмотрела на улыбнувшуюся бледную, - дело в неприятном мужчине, который ведет себя неподобающе…
        - Переходи к делу, - настойчиво, но спокойно попросил страж.
        - Я просто не хочу, чтобы ты отрезал ему голову, - отозвалась Линфри, а после поперхнулась вылетевшими словами.
        - Ты явно не делаешь ситуацию лучше, - мрачно буркнул страж.
        - Ситуация и правда не такая скверная, - перехватила инициативу Лиора, закусывая тонкую губу и оглядываясь на Линфри, - Харши без клана. Он был мне когда-то близок. Алкоголь и Аргийские дурманы оставили ничего от него прежнего, загнали в Расплавленный квартал. Я пыталась помочь, но у меня опустились руки.
        - Теперь он вернулся и полон ревности? - подтолкнул страж, запнувшуюся девушку.
        - Да, мы с Линфри столкнулись с ним на базарной площади. За три года он стал гораздо хуже. Скинул с себя вину за то, что с ним стало, и возложил ее на Саантир. А еще, даже не знаю, как это описать, он, будто, оставил попытки вернуть прежнюю жизнь и находит извращенную гордость в своем положении…
        - Меня не волнует его гнилой внутренний мир, Лиора. Он решил выместить злобу на Линфри вместо тебя? Потому что ты под защитой? - надавил страж и, дождавшись кивка, откинулся на мягкую спинку лавки. Усталым голосом он обратился к сестре, - что он сделал?
        - Ничего такого, просто хотел напугать, - осторожно и мягко ответила девушка. Не без доли стыда страж осознал, что все это время ее тревожила не случившаяся неприятность, а возможная реакция вспыльчивого брата.
        - Больше он тебя не побеспокоит, - пообещал Ларканти, видя с какой опаской на него смотрят.
        - Поговори с ним, но, прошу, не теряй голову! - не вытерпев, выпалила девушка. Ларканти ничего не ответил, тяжело вздохнул и опустил голову.
        - Прохладного утра! - Саакрати громким и радушным голосом разорвала напряженную тишину. Она появилась в компании основательной тележки с мясом и яйцами каменных саламандр, - сами справитесь, или мне приготовить мясо для вас?
        - Я этим займусь, - ответил мгновенно оживившийся Змей. Даже сидя он, словно гора, нависал над статной, высокой хозяйкой.
        - Вы пепельные, портите все специям, - добавил он, пренебрежительно фыркивая.
        - Почему ты равняешь меня с какими-то неумехами, которые не отличают кусок гнили от свежей вырезки? Думаешь, мы все такие же одинаковые, как вы? - уязвленно парировала Саакрати, выливая пенящуюся яичную смесь в низкие каменные противни, смазанные тонким слоем каменного масла, - хотя, настаивать не буду. У меня есть дела важнее, чем вас обихаживать.
        - День становится лучше с каждой минутой, Ларк? - обратилась она к стражу, закончив выставлять противни на раскаленную решетку.
        - От чего же? - просипел в ответ страж, - у меня только что появились планы. Расплавленный квартал весьма живописное место.
        - Расплавленный квартал? - удивленно и встревоженно переспросила женщина, - Надеюсь, ты не думаешь соваться туда один? Знаешь же, какие настроения царят в этом месте.
        - Я не собираюсь отвлекать патрульных из-за Грязерожденного, - отмахнулся Ларканти, а затем добавил более веселым тоном, - думаешь, я боюсь шайки тощих Шкадат'Каэт?
        - До них мне дела нет, Ларк, - серьезным тоном проговорила Саакрати, не отводя взгляда от немного затуманенных алкоголем глаз стража, - просто не хочу, что бы ты сгоряча…
        - Что вы все сверлите меня глазами, будто я уже кого-то зарезал?! - раздраженно воскликнул Хан Ката, - я - каменный страж, а не животное и вполне могу себя контролировать! Сегодня Нар'Охай останется дремать в ножнах!

* * *
        Уверенность в обещании покинула стража, когда расплавленный квартал встретил его клубком удушающе тесных улиц и враждебными лицами. Нагроможденные халупы, ровно, как и их хозяева, оставили ленивые попытки выглядеть подобающе. Налезая друг на друга, вываливая на улицы бесформенные глиняные стены, дома будто таяли под гнетом безжалостного Саантирского солнца. Демонстративно не обращая внимания на отсутствие радушия и объезжая кучи иссушенных нечистот, Ларканти твердо повел Ходока вглубь этой клоаки.
        Изображения Кантара встречалось здесь гораздо чаще, чем в более благоустроенных районах Саантира. Рубиновые глаза сверлили стража почти с каждой бугристая стены, а воинственные призыва были намалёваны над половиной дверей. Как и все в этом месте, рисунки были выполнены омерзительно, словно обитателям трущоб недоставало желания достойно выразить хотя бы протест. Перекошенным глазам недоставало невыразительности, краска была тусклой и подтекающей, а слоганы пестрели грубыми ошибками. Вскоре страж застал и тех, кто оставляет мерзкие рисунки. Словно напуганные скреты, тощие пепельные оборванцы забились в щели смердящих подворотен, разлив ведра краски и оставив жалкую мазню незаконченной.
        Следом Ларканти наткнулся на немытую гурьбу, собравшейся перед постаментом. Роль сцены играла обвалившееся жилище, разбросавшее по кривой улице выцветшие тряпки внутренностей. С трибуны вещал сутулый самозванец в опрятных одеждах Храма Черной Крови. С его шеи вместо самородка свисало толстое кольцо темного обсидиана, в который была вделана железная реплика древесной чешуйки. То, что проповедник не был ограблен, заставило Ларканти насторожиться. Затем показался огромный змей телохранитель, плавно обогнувший толпу и замерший напротив стража. Ларканти задрожал от бурлящей ярости и медленно обнажил Нар'Охай.
        - Страж ты направил клинок против защитников угнетенного народа, когда должен разить им врагов, явившихся с небес! - раскинув руки, воззвал желтоглазый старик. Голос его раздался мощно и уверенно.
        - Единственный враги здесь вы! Вы не можете силой взять стены Саантира и пытаетесь сгноить его изнутри! - заорал Ларканти и, отведя клинок в сторону, начал неотвратимо приближаться к оскалившемуся змею.
        - Ты понятия не имеешь о наших целях! И даже не хочешь открыться им! Очевидно, ты защищаешь Десницу и Храм Черной Крови, а не собратьев! - активно жестикулируя, проскандировал проповедник Толпа взорвалась одобрительными воплями и бранью в адрес стража.
        - Прочь с улиц моего города! - оскалился Ларканти и ходок поддержал его утробным рыком. Нар'Охай прочертил в воздухе мрачную дугу, заставляя воздух жалобно взвыть. Змей-телохранитель прижался к земле и отступил.
        - Скоро Храм Черной Крови обрушится под грузом своих грехов и лжи, а ты окажешься погребен под руинами! - прокричал, пятясь, лысый проповедник, черные вены вздулись на тонкой шее. Затем он скрылся за толпой и поспешил затеряться в лабиринтах узких переулков. Змей поспешил следом.
        - Пророк сбежал, прикрывшись вами словно щитом! Это произойдет снова, если вы пойдете за Кантаром! - проорал страж, обводя взглядом плотную толпу. Часть голосов заткнулась, а некоторые глаза задумчиво уткнулась в пол. Обрадовавшись незначительной победе, страж вложил смертоносный клинок в ножны, неспешно развернул Ходока и вернулся к поискам.
        От местных он мог дождаться только презрительных взглядов, поэтому о предполагаемом адресе и внешности Харши он подробно расспросил Лиору. Пятнадцатью минутами позднее, страж обнаружил названное девушкой здание и остановил ходока в тени ближайшей подворотни. Правильные очертания обвалившегося особняка, пока угадывающиеся под разрастающимися опухолями пристроек, напоминали о временах, когда это место еще помнило о достоинстве. Ветхие баннеры развевались на останках повалившихся башен и окнах, черневших как глазницы черепа. Полотна напоминали половые тряпки и давно потеряли следы гордых гербов. На почерневших мясницких крюках, вделанных в стены, Ларканти, к своему удивлению, обнаружил черные робы, чьи тяжелые полы слабо колыхал раскаленный ветер. Под капюшонами блестели черепа, покрытые запекшейся кровью. Загнутые штыри пронизывали пустые глазницы. Лицо Кантара, которое пытались изобразить на потрескавшейся глине, было не завершено. Из единственного глаза торчал длинный стилет. На тонком лезвии плавно раскачивались изящные цепочки с обсидиановыми кольцами.
        На подходах к грязно-серому пологу, заменявшему парадную дверь, Ларканти почувствовал тошнотворную смесь перебродившего африта, подгоревшей сомки и едкого смрада Аргийских дурманов. Хозяин был дома и, скорее всего, не один. Брезгливо отодвинув просаленное полотно, Ларканти вошел в просторную гостиную. Вместо масляных портретов именитых предков и живописных каскадов драпировки его встретили почерневшие стены, обезображенные бугристыми глиняными шрамами. Ноги обняли не мягкие распластанные шкуры, но наваленное кучами тряпье и мусор. С пяти подобных куч на него уставились раздраженные глаза, тонувшие в налитых чернотой веках. Грязерожденные были укутаны в пестрые лохмотья, в которых угадывались останки Саантирских одеяний и традиционные для Нар'дрина сине-серые цвета. Особое внимание привлекал заросший запущенной щетиной бледный, на пузе которого трещал свежий костюм казначейского клерка.
        - Ты Харши-без-клана? - Громким командным голосом спросил страж, сверля взглядом худосочного мужчину с рыжеватыми сальными лохмами. Харши приподнялся с кучи полупустых бутылок и нечищеных курительных трубок. Грязерожденный пепельный нарочито учтиво кивнул и поправил грязно-серый платок, болтавшийся на тощей шее. Из импровизированной кухни, которая откашливала кислый смрад, показалась тощая, забитая бледная с потускневшими изумрудными глазами и неопрятно выбеленными волосами. К ее ноге жался костлявый парнишка-полукровка с плешивыми рыжеватыми волосиками.
        - Как вы вежливы, Саррин страж! Почему не клеймите меня с порога грязерожденным или Шкадат'Каэт? Неужто дело в моих друзьях и их острых крисах? В любом случае, чем могу служить? - ответил Харши неприятным скрипучим голосом, его товарищи начали медленно подниматься с мусорных куч и полукругом обступать стража.
        - Не нарывайтесь! - пролаял Ларканти и заставил бандитов отпрянуть гулким ударом ножен об пол. Идея захватить отряд Саантирской стражи уже не казалась кощунственной.
        - Я здесь только затем, чтобы посоветовать тебе держаться подальше от Лиоры и ее близких.
        - Ох… выходит моя малышка считает, что у нее есть влиятельные друзья, - масленым голосом проговорил Харши, отряхивая от пыли колени замаранного балахона и вытирая пот с рябого лица, - если подумать, я даже рад, что ты здесь.
        - Вот как? - угрожающе процедил Хан Ката.
        - О да! Этот город, словно песок, сочится между вашими пальцами. Вы не способны защитить ни гостей, ни жителей. Самое омерзительное, вам нет никакого дела до тех, кто не приносит прибыль. Здесь, в расплавленном квартале, бледных могут расчленять прямо на улицах под сияющим солнцем. Ни один солдат не поспешит ему на помощь, ведь вы боитесь заходить сюда. Вы слабеете! Чем быстрее я докажу это Лиоре, тем лучше!
        - И она, наконец, перестанет подавлять любовь к тебе? - вызывающим тоном просипел страж и до треска сжал эфес Нар'Охай, с трудом подавляя страстное желание отпустить его на волю, - думаешь, так оно обернется?
        - Ваши потуги бросить меня в Саантирские подземелья напугали ее, заставили отстраниться. Но я выжил, я оказался сильнее вас! Я, а не ваша трусливая стража, заставляю фанатиков в черных робах за два квартала обходить этот дом! - Харши почти перешел на крик, его широко распахнутые глаза обильно слезились и сочились презрением, - скоро Лиора потеряет все. Никто не захочет рисковать общением с ней ради красивых тряпок! Запас золотых хаков, которые она бросает в пасть казначеев, подойдет к концу! Она и осознает, что дряхлый десница не может и не хочет укрыть ее от надвигающейся бури! Тогда она вернется ко мне!
        - Я с нетерпением этого жду, - добавил Харши, облизываясь и массируя пах.
        - Лиора отстранилась от тебя, потому что ты омерзительный Шаэкран'Каэт, Харши-без-клана. Потому что живешь по колено в дерьме и тешишься влажными фантазиями о том, что ты по-настоящему опасен, - поморщился Ларканти и принялся наблюдать за тем, как на потном лице Харши проступает негодование, - ты столь жалок и незначителен, что ненадолго потерялся из поля зрения Саантирской стражи. Вот секрет твоей неприкосновенности.
        - Лишь громкие слова, страж! Ровно, как и власть десницы! - уязвленно завопил Хенши, - я докажу это, когда принесу твою каменную башку к ее порогу!
        Стоило отгреметь угрозе, как длинные крисы и дубинки выскользнули из-за широких тканевых поясов. Неровным, полукруглым фронтом они бросились на стража. Ларканти не был пожилым тучным караванщиком или тщедушным клерком из казначейства. Зарычав, он отступил за дверь, лишая грязерожденных возможности его окружить. Когда первый грабитель заполнил тучной тушей арку дверного проема, Ларканти уже ждал его, опустившись на присогнутых ногах и вцепившись в поскрипывающую рукоять Нар'Охай. Стремительно вылетая из ножен, клинок кровожадно зашипел и обернулся размытым мазком ониксовой акварели. Жертву подпирали сзади разгоряченные алкоголем и наркотиками товарищи, лишая спасительной возможности отступить. Последний шанс громила увидел в крепкой дубинке, которой постарался заслонить неуклюже сжавшееся тело. Древесина, стянутая стальными кольцами, взорвалась снопом крошечных щепок. Дубинке удалось слегка отвести коварный восходящий удар, он не выпотрошил обрюзгшее пузо, а лишь оставил глубокую рану на опустошенной криком груди. Обильное кровотечение лазурными бутонами расцвело под одеждой и ручейками заструилось
по прижатой к ране кисти, бледный начал заваливаться на пол. Безжалостный пинок сломал бандиту несколько ребер и отшвырнул его под ноги товарищам.
        Пока трое бандитов откидывали в сторону визжащую, барахтающуюся тушу, еще один долговязый разбойник попытался пролезть в окно. К сожаленью для лысого парня, которого Аргийские галлюциногены убедили в иллюзии бессмертия, Ларканти заметил маневр и метнулся наперерез. Когда головорез перевалился через подоконник, Нар'Охай уже нависал над ним, словно меч палача. Грязерожденный прикрыл предплечьем лицо, с которого отказывалась сходить надменная ухмылка. Лезвие Нар'Охай обрушилось вниз, вошло в руку и с треском вгрызлось в кость. Рассечённым мускулам предплечья нечего было противопоставить силе, вложенной в яростной удар, и массе обросшего камнем стража. Рука юнца рухнула вниз, клинок с влажным чавканьем утонул во вздувшихся мускулах горла. Агонизирующий бандит зашелся булькающим хрипом и повис на подоконнике, словно мокрая тряпка.
        Ларканти понимал, что трое выживших уже бросились на его спину, и поторопился отпрыгнуть вперед. Мягкий песок не позволил ему двигаться достаточно быстро. Удар увесистой дубинки настиг затылок, выбивая болезненный хрип из горла и застилая зрение поволокой пульсирующей полутьмы. Бандиты обернулись размытыми силуэтами. Рядом с ними сверкали полосы слепящего света, окружающие волнистые лезвия крисов. Ларканти отбил несколько жестоких выпадов длинным эфесом Нар'Охай, громя костяшки и локти. Но это не могло продолжаться вечно. В его горло врезалась дубинка. Удар выдавил кровавую пену изо рта и заставила череп гулко пульсировать.
        Закрыв лицо, страж пропустил удар в подмышку. Затем он чудом избежал серьезного ранения в пах, вывернув в последнее мгновение таз. Кинжал, ударивший в бок, скользнул в глубокую трещину еще неокрепшей каменной кожи и вонзился в живую, чувствующую плоть.
        Зрение стража начало возвращаться в норму. Он успел заметить, как к широко улыбающемуся Харши стремительно несется огромно серо-красное пятно. Ходок, облаченный в развевающуюся попону патриотичных рубиновых тонов, оплел горло бандита гибкими челюстями. Харши отмахнулся крисом, но прочные как древесные корни мускулы ходока отразили неумелый удар. Разъяренное животное мотнуло могучей шеей и оторвало жертву от земли, словно невесомую тряпичную куклу. Воздев обреченного разбойника, ходок обрушил его на землю. Звук ломающихся костей смешался с влажными хрипами. Дергающегося бандита, не оставляющего отчаянных попыток высвободиться, ходок придавил когтистой лапой и обезглавил клыкастой пастью.
        Ларканти воспользовался замешательством и нанес схватившему его пепельному несколько увесистых ударов. Чтобы защититься от сыплющихся тумаков, жилистый пожилой разбойник вцепился зубами в большой палец Ларканти. На перекошенном лице стража расцвела зловещая улыбка. Он провернул кисть и ухватился за нижнюю челюсть старика. Рванув руку в низ, он с удовлетворением почувствовал, как челюсть со щелчком покидает сустав, а гнилые зубы крошатся под пальцами. Выронив оружие, разбойник завопил и вцепился в обезображенное лицо. Ларканти развернулся и размозжил кадык грязерожденного коротким ударом эфеса. Вой обратился булькающим клекотом.
        Последний нападавший побежал в дом, позволив Ларканти неспешно прикончить старика. Страж перехватил Нар'Охай за конец длинного эфеса. Обрушивая клинок вниз, он разогнал его слаженными движениями торса, кистей и локтей. Нар'Охай прогрыз себе путь через тощее туловище, завязнув только в толстых костях таза. Прежде чем последняя мысль пронеслась в угасающем разуме разбойника, Ларканти освободил клинок и пронзил то, что осталось от нижней челюсти. Полюбовавшись гранями клинка, блеснувшими в разверстанном рте старика, страж позволил телу свалиться.
        - Увидел сверкание благородства и чистоты, дружище? - хрипло поинтересовался страж, потрепав ходока по сморщенной окровавленной морде. Затем Ларканти медленно направился в дом. Ходок успел отхватить приличный кусок бедра последнего из бандитов, поэтому тому не удалось уйти далеко. Ларканти застал его забившимся в угол, отчаянно пытающимся зарыться в груды смердящего тряпья.
        Закинув клинок на плечо, страж начал неторопливо приближаться. Гнев и жестокость сделали его глухим к мольбам, которые обильным потоком извергал обреченный. Сделав очередной размеренный шаг, страж уловил вялое движение. Тучный бледный, который первым почувствовал прикосновение черного лезвия, не отключился от потери крови и попытался достать сухожилия стража поясным ножом. Ларканти убрал ногу и придавил ею запястье бледного. Затем он медленно направил острие на рассечённую грудь бандита и позволил нескольким крупным каплям сорваться на казначейский балахон, пропитанный лазурной кровью. После страж вогнал клинок в одно из сердец и начал медленно проворачивать его в ужасной ране.
        Бледный, до того лишь скуливший, пронзительно взвыл и попытался выгнуться дугой. От безысходности и ужаса он ухватился руками за лезвие Нар'Охай. Неосторожного взгляда было достаточно, чтобы порезаться о пугающе острое лезвие. Руки бледного скользнули вверх, мясистые пальцы осыпались на пол. Когда они перестали катиться по замаранному тряпью, на шее хозяин уже зияла рана от сломанного клинка Карлика. Покончив с бледным, страж широким шагом приблизился к выжившему бандиту.
        - Конечно, я хочу видеть перед собой Харши. Был бы рад, осознай он каким ничтожеством был. Но Карлик решил иначе и не в моих силах оспорить выбор Создателя. Придется выместить злобу на тебе, - просипел страж, занося ногу над головой последнего головореза, - в конце концов, ты напал на меня, когда Нар'Охай дремал в ножнах.
        От ударов окованного сталью сапога бандит попытался защититься руками, но они поддалась при первом же столкновении. Полудюжиной ударов спустя с треском поддался череп. Разбитые крупной судорогой руки бандита бессильно опали на пол. Карлик забрал пятую жертву. Ларканти молча смотрел на обезображенный труп. Постепенно он остывал и пропитывался отвращением к тому, что казалось столь сладостным.
        Он вытирал лезвие о штанину мертвеца, когда услышал за спиной стремительно приближающиеся шаги. Рефлексы взвыли, затмевая все мысли, и заставили стража стремительно погнать Нар'Охай по широкой дуге. Лишь когда молниеносный до предела натянул каждую связку и достиг пика смертоносной скорости, Ларканти начал разворачиваться лицом к врагу. Это была тощая бледная с вытраленными волосами и каменным противнем, занесенным над головой. До боли вывернув плечо и таз, страж смог остановить тяжелый клинок, но сделал это слишком поздно.
        Несколько неуловимо коротких мгновений ему отчетливо мерещилась дуга, проченная острием Нар'Охай. Дуга бежала сквозь подмышку девушки и глубоко впивалась в шею, пересекая набухшие артерии. Онемевшая бледная рухнула на покрытые ссадинами колени и приложила дрожащую ладонь к кровоточащей ране. С ужасом, застывшим в вытаращенных глазах, она уставилась на пенящуюся голубую кровь, а затем молча посмотрела на стража. На обескровленном лице читались отчаянье и горькая детская обида. Еще несколько секунд и полное осознание опустилось непомерной тяжестью на острые плечики. Ларканти в деталях рассмотрел, как натягивается кожа на скулах, расходятся иссушенные, обкусанные губы. Тонкие брови сморщились над слезящимися глазами. Зажимая рану и закрываясь от Ларканти плечом, она вжалась в стену, прислонила колени к груди и навзрыд завопила. Страж вогнал Нар'Охай в пол и оторвал рукав вычурного серо-янтарного бишта. Лоскутом он зажал рану неистово сопротивляющейся девушки. Краем глаз страж увидел тощего парнишку с волосами цвета ржавчины. Ребенок всхлипнул, задыхаясь пролаял грязные оскорбления и рванул к входной
двери.
        - Сиди тут! - строго распорядился страж, небрежно вытер Нар'Охай о штанину и отправил клинок в ножны. Ходока Ларканти, оставшегося на улице среди растерзанных тел, нервировало откровенно враждебное сборище оборванцев. Стража обитатели трущоб приветствовали бурным потоком грязной ругани, но на большее их смелости пока не хватало. На угрозы Хан Ката не отреагировал и просто поискал ребенка среди немытых тел. Не найдя рыжей головки, он хмуро вздохнул, успокаивающе похлопал скакуна по холке и залез в седельные сумки. Нужный сундучок, обтянутый мягкой шкурой Хакета, хранил загнутые иглы, щипцы и нитки. Вместе с инструментами Ларканти прихватил курительную трубку и промасленный мешок сомки. Не оборачиваясь и демонстративно не испытывая страха, страж вернулся в дом и уселся напротив бледной. Девушка громко скулила и испуганно дрожала. Слезинки покрыли грязными разводами мертвецки бледное, несчастное лицо.
        - Дура, - констатировал страж, забивая трубку щедрой порцией сомки. Огниво в форме хвоста каменной саламандры высекло сноп искр из кремниевой пластинки. Занявшийся темно-синий табак задышал густыми клубами ароматного дыма. Раскурив трубку парой глубоких затяжек, Ларканти выпустил ноздрями шесть тугих струек дыма. Затем он привлек внимание напуганной девушки громким щелчком и вставил трубку в щель между глубоко потрескавшимися губами.
        - Затягивайся. Надеюсь, не подхвачу чего от тебя.
        Как Ларканти и ожидал, у девушки оказалось пристрастие к сомке, такое же, как у половины местных жителей. Несмотря на боль, она принялась жадно обсасывать мундштук. Сомку Ларканти предпочитал крепкую, выдержанную несколько месяцев в крепленом африте и яде Синских иглошерстов. Но даже этот сногсшибательный сорт не справится с ролью обезболивающего. Девушка не удержалась и легонько дернулась, когда холодная сталь зажима передавила перебитую артерию и остановила бурное кровотечение.
        - Не вздумай шевелиться, - мрачно просипел страж и стер рукавом комковатую сукровицу с рассечённой шеи. Раны, оставленные черным железом, всегда были проблемными. Они быстро загнивали и чрезмерно медленно затягивались. Тонкий разрез уже выглядел так, будто воспалялся на жаре в течение пары часов. Ларканти выругался и потянулся за крошечным коробком с загнутой иглой. Миниатюрный замочек поддался почти сразу, но крошечная полоска Саантирской стали отказывалась задерживаться в неуклюжих пальцах.
        После очередной неудачной попытки страж вновь выругался и размял поскрипывающую, раздувшуюся лапу. Он не ладил с тонкой работой, даже до того как служба в армии и неспокойное детство переломали пальцы минимум по два раза. Бугристые наросты бесчувственной каменной кожи не улучшили ситуацию. Когда терпение стража подходило к концу, иголка, наконец, застряла в трещине на подушечке мизинца. Жесткая нить из вибриса Синглинга так и не свернулось в приличный узелок.
        Страж приказал девушке затянуться посильнее, а затем крепко прижал ее голову к стене. Иголка нырнула в воспаленную плоть, девушка вздрогнула, и инструмент впился слишком глубоко. Приступ острой боли заставил бледную вывернуться из хватки Ларканти и резко запрокинуть голову. Голубоватый дым закрученными клубами заструился из раны. Девушка судорожно вдохнула, утягивая кровь в легкие. Болезненный, влажный кашель сложил ее пополам и заставил уткнуться в грудь стража. Одной рукой она вцепилась в трепещущую грудь, а второй обхватила шею Ларканти. Страж полностью осознавал бессилие перед Красным Карликом, но все же придерживал затылок девушки и не давал зажиму свалиться с шеи. Во влажном задыхающемся кашле он слышал нотки сдавленных рыданий. Ее руки отчаянно трепали воротник бишта. Правая рука стража поползла вверх и стиснула подбородок девушки, левая осталась на затылке. Шейные позвонки бледной звонко щелкнули.
        - Верно Саакрати, день становится лучше с каждой минутой, - пробормотал страж, укладывая девушку на замаранный пол. На расслабившейся уже темнела рана от клинка Карлика. Ларканти облегченно выдохнул.
        ГЛАВА 7. НЕПРОСТЫЕ ВИРАЖИ

109 год 4 эры. 27 день сезона последнего теплого ветра.
        Пять дирижаблей - Гончих, шумно извергая соплами потоки пламени, отделились от общего роя, который кружил над восточным пограничным бастионом. Они выстроились клином и понесли наемников с солдатами к Нар'дринским приискам.
        - Пускай отлетят подальше. Мы без труда их нагоним. Верно, здоровяк? - тихо спросила Синтра, застегивая пуговицы на высоком вороте кожаного летного кителя. Следом она зарылась в мягкий пух на лбу бурого хоакса по имени Ортисс. Женщина развела руки и почесала надбровные дуги, скрытые пол защитными пластинами из Нар'дринской стали. Огромный клюв ласково уперся в ноги, - я даю тебе так мало поводов расправить крылья!
        Оторвавшись от довольной морды хоакса, Синтра пошла вдоль мускулистой шеи, по локоть исчезая в пышном оперении. На поглаживания Ортисс отозвался оглушительным урчанием, наклонил в бок голову и блаженно зажмурил все четыре глаза. От проявлений преданности и доверия Синтре становилось одновременно радостно и очень горько. С тех пор как ее вышвырнули из небесных всадников, она осела в Саантире и не могла более обеспечить пернатому спутнику необходимую свободу. Часового кружения вокруг Саантирских стен никогда не было достаточно, а теперь из-за растущего напряжения Ортисс был лишен и этой отрады.
        - Эй! Прекрати прыгать! Дай мне забраться в седло! - расхохоталась женщина, когда хоакс оттолкнулся от земли, предвкушая предстоящий полет. Мускулы Синтры не забыли тренировок и без труда забросили женщину на холку гиганта. За пару секунд она разобралась с кожаными ремнями и круглыми окулярами из пластинок обсидиана.
        - Взлетай, не ленись! - скомандовала Синтра, прижимаясь телом к холке зверя и ударяя пятками по бокам. Она почувствовала, как резко поднялась на четверть метра, стоило Ортиссу напрячь мускулы спины и расправить веера крыльев. Вытянутые силуэты дирижаблей стали стремительно увеличиваться, ветер засвистел в ушах всадницы, хлестнул лицо и сорвал радостный визг с губ. За считанные секунды Синтра вознеслась под пасмурную пелену облаков и почувствовала прикосновение влажного тумана. С такой высоты была четко различима граница между океанами темно-пепельного и сине-белого песка, давшая имя Каэт'Анару - Черно-Синему городу.
        Отсюда каньонный исполин казался клубящейся грозовой тучей, которая распространялась по разветвленным руслам ущелья и пульсировала лиловыми всполохами. Исполин был колонией мириадов взаимозависящих существ, которые несли частички единого разума. Часть из них сплелись в панцирь, чтобы прикрыть огромные ядра, соединявшие сознания, резервуары с водой и тонны скользких органов. Обрюзгшая темная кожа переплетенных отродий вбирала Тепло, а вытянутые когтистые лапы тащили Исполина, цепляясь за трещины. Потоки ливня, которые, казалось, ниспадали на непомерное чудовище, были роем существ пожиравших облака.
        Другие деформированные полоумные твари рыскали вокруг центра колонии в поисках пищи и освещали закутки ущелья пурпурным мерцанием, заключённым в грудных клетках. Эти существа, прозванные Ловчими, сотворены из останков животных, которых поглотил и перекроил исполин. В архивах пепельных они упоминались как «слуги Красного Карлика», которые обещали ему новых жертв в обмен на возможность покинуть урны и снова пройтись по разноцветным пескам. Именно из-за безмолвной армии ловчих был перегорожен вход в каньон, а зверерожденные учинили резню в рудниках.
        - Древняя тварь. Надо быть очень осторожными, - прошептала Синтра и похлопала по холке Ортисса, который радостно клекотал и с нетерпением ожидал передряг. Резко положив хоакса на правый бок и, закружившись в винте, всадница пропустила под собой тучный газовый шар ведущего дирижабля. Рикиоти оторвалась от спора с Нар'дринским коллегой и подмигнула ей. Необычайно крупный синит по имени Ноари, неспешно болтавший с Мракоцветом, помахал Синтре могучей четырехпалой лапой, напомаженные усы подпрыгнули над его широкой улыбкой. Даже с такого расстояния женщина различала сверкающие оранжевые ирисы четырехрукого Лим'нейвен. Пятнистую выбритую шкуру бывшего шамана отмечали шрамы и ритуальное изображение древа времени, сквозь чью кору сочилось слабое рдеющее мерцание.
        Син выкармливал детей-ткачей собственным молоком и лично прививал им уважение к жизни. Одна из причин, по которым спутниками Ноари была свора необычайно покладистых Мракозверей из непроходимых зарослей дальнего Сина. Двухметровые горы мускулов и острых клыков ластились к нему и чесали бочкообразные бока о шипы массивной костяной брони. Синит запускал руки в их извивающуюся шерсть, которая походила на провал в абсолютное ничто, и валял гигантов по палубе в шутливой борьбе. Нуаркх, сгорбившийся над бездной, привлек внимание Синтры салютом небесных всадников. Удостоившись взгляда, он ухмыльнулся и сложил кисть в вульгарном жесте, а после отвернулся и облокотился на оббитый сталью бортик.
        - Самодовольная скотина, - промелькнуло в голове Синтры. В следующее мгновенье из теней извилистых ущелий вынырнули два крылатых силуэта. Первым, значительно более крупным, существом была элегантная самка хоакса с ухоженным опереньем цвета платины. Она несла двух всадников в начищенных до блеска латах и с почти белыми волосами. Хорошие друзья Синтры - Канкойн и Леронц с аллода Аркефаль. Как и она, братья оставили службу в небесной армии ради разгульной жизни наемника. Вторым четырехкрылым силуэтом был Нактрисс - предводитель, во всех смыслах, блистательного квартета.
        - Кстати, о самодовольных скотинах, - процедила Синтра и закатила глаза, когда четырехкрылый Лим'нейвен понесся на нее. Виртуозности, которую Накрисс Галард проявлял в обращении с потоками воздуха, было недостаточно, чтобы оправданной его заносчивость. Он спикировал на клюв Ортисса, в последний момент взмыл вверх и пролетел в полуметре над головой Синтры. После он перекувыркнулся и резко затормозил, раскинув прекрасные крылья. Поравнявшись с бледной, Накрисс нацепил надменную улыбку на носатое, острое лицо и начал сверлить Синтру немигающим взглядом агатовых глаз.
        - Держи свое плешивое чудище подальше от Анафель! - брезгливо потребовал Накрисс, разгневанный лик Синтры отразился в полированном нагруднике из Нар'дринской стал, - не хочу снова выводить паразитов из ее пуха!
        - Тогда прекрати спускать последние марки на цветастые тряпки и наскреби на профилактическую мазь! - язвительно огрызнулась женщина, отпуская поводья и складывая кисть в крайне неприличном жесте, - чем выделываться, лучше расскажи, что твориться в рудниках!
        - Ох, так и быть! - снисходительно улыбнулся Нактрисс. Подлетев ближе, он ухватился когтистой латной перчаткой за луку свободного седла. Сложив крылья, словно полы роскошного плаща, он опустился на холку Ортисса. При этом он не забыл протереть сиденье надушенным платком, - ловчие скоро проникнут в штольни и сожрут рудокопов, нерасторопные Гончие не успеют их перехватить.
        - Карлик их задери! Почему они выследили Зверерожденных так быстро? Когда ловчие научились читать следы!? - выругалась Синтра, резко разворачивая Хоакса обратно к дирижаблю.
        - Пепельные ничего не могут сделать нормально! - съязвил Канкойн, когда Анафель догнала Ортисса. Элегантным движением он поправил вычурную ленту, которая удерживала живописно развевающиеся локоны. Леронц выставил вперед острый подбородок, заросший густым оперением, прищурил глаза и нарочито спародировал брата.
        - Ловчих придется закидать нам. Забери с Гончих бомбы и не отставай, - добавил Леронц, когда Синтра улыбнулась его ребяческой выходке.
        - Снаряжу Хоаксов прямо в воздухе, - уверенно проговорил Накрисс, прильнув к уху женщины. В ответ на раздражённый взгляд, он добавил бахвалящимся тоном, - проще чем уложить Хоакса в вираж!
        Крылатый Лим'нейвен оттолкнулся ногами от седла и бросил себя вперед взмахом могучих крыльев. Волна тугого воздуха толкнула женщину в грудь. Синтра разочарованно покачала головой и постаралась не брать в голову незрелое поведение ткача. При этом она обнаружила, что верхние пуговицы ее одеяния распахнуты, а в декольте трепещет платиновое перо. Синтра попыталась воспламенить крылья Накрисса гневным взглядом.

* * *
        Каменная страж Рикиоти еле удержала свистящий испуганный выдох и непроизвольно потянулась к эфесу Нар'Охай, когда увидела на палубе тень, отброшенную четырьмя расправленными крыльями. Всего лишь Накрисс, вернувшийся из разведывательной вылазки и повисший на защитном куполе Гончей. Слова Лим'нейвен заставили ее снова напрячься:
        - Приготовите бомбы для Хоаксов! - пропел бледный, привлекая внимание офицеров взмахом крыльев, - ловчие уже почти в шахтах! Вы не успеете их накрыть!
        - Мы не доверим масло Акрати! - отказал Даарок - каменный страж из Нар'дрина, который был куда массивнее Саантирского коллеги. Его панцирь не тронули металлические вкрапления, но пересекали замысловатые узоры Нар'дринских цветов.
        - Довериться нам - единственный шанс спасти рудокопов, - вмешался спокойный голос Гаора, который отделился от остальных наемников и направился к обособленной группе офицеров.
        - Саррин Даарок, наемники знают свое дело, и хоаксы гораздо быстрее Гончих, - обратилась к коллеге Рикиоти. Женщина знала что в Нар'дрине нет бастиона Пяти Копий, а, вместе с тем, и повода им доверять.
        - Саантир всегда предпочитал откупиться хаками от проблем. Но в Нар'дрине мы… - начал тираду страж, но его перебил испуганный голос дозорного:
        - Исполин натравил на нас рой!
        Офицеры в Нар'дринских серо-синих накидках и рубиновых Саантирских цветах мгновенно сорвались с мест и принялись слаженно облаивать подчиненных. Грязные оскорбления вынудили нервных солдат плотно запахнуть броню, втиснуться в шлемы и прилипнуть к аркбаллистам. Латы и арбалетные болты не помогут пережить столкновение с валом роя, но они отвлекли солдат от испуганного созерцания накатывающего рока.
        - Часть бомб необходимо передать Хоаксам! Мы нагоним их позже и поддержим аркбаллистами! - твердо заключила Рикиоти. Змей поддержал ее рокотом могучего голоса.
        - Двое Лим'нейвен прикроют Хоаксов, на случай если рой уже там. Я останусь и заслоню одну Гончую, - речь Гаора была спокойной и неоспоримой, - перебросьте боеприпасы и лучших солдат на это судно, отведите остальные.
        - Шкатаак! - выругался Даарок и вогнал в палубу массивный Нар'Охай. Клинок отличался от Саантирского собрата более длинной рукоятью, широким лезвием и больше напоминал глефу, нежели вытянутый меч, - согласен!
        Каменные стражи слаженно воздели огромные сигнальные флаги с гербами городов-государств и передали указания на другие Гончие.
        - Наконец-то соизволили! - фыркнул Накрисс, оттолкнулся от защитного купола и ринулся к Ортиссу, который кружил рядом с головной Гончей в компании Анафель.
        - Забери с палубы Ноари! Исполин выпустил рой! - передал он Синтре, а затем жестом скомандовал Анафель развернуться и следовать за ним. Самка Хоакса кокетливо попрощалась с Ортиссом, накренилась вправо и исчезла позади. Бледная пришпорила бурого здоровяка, развеивая женские чары, и продемонстрировала выдающиеся навыки, вплотную подобравшись к борту Гончей.
        - Синтра! Подними Ортисса выше, иначе я проломлю ему спину! - раздался мелодичный бас Ноари, который висел на внешней стороне защитного купола с огромной корабельной аркбаллистой в руке. Мракозвери скулили вслед уходящему хозяину и царапали сеть серповидными когтями. Когда три сотни килограммов мускулов и стали рухнули на холку Хоакса, животное шумно закашлялось.
        - Прости дружище, нет времени на деликатность! - браво пророкотал Синит, цепляясь разветвленным хвостом за кожаные ремни и взваливая аркбаллисты на плечо.
        - Держи плешивого хоакса ровно! Ноари готовься! - раздраженно скомандовал Накрисс, который парил в дюжине метров от синита и надрывался под весом бомб с каменным маслом. Даже на таком расстоянии могущественные ткачи теснили друг друга, озаряя воздух редкими вспышки аномалий, на их лицах читалась боль. Незримые щупальца Накрисса со скрежетом вырвали несколько прутьев из купола и обернули их парой изогнутых крюков, которые вонзились в мешки с бомбами. Предельно бережно крылатый Лим'нейвен бросил бомбы синиту. Ноари подхватил смертоносную ношу и прицепил к седлу Ортисса.
        - Лови еще несколько! - внезапно предупредил Накрисс, и две дюжины бомб по дуге полетели в Ноари. Синтра непроизвольно прижалась к седлу, но Ноари улыбнулся и протянул руку, будто принимая снаряды в ладонь. Железные сферы выстроились в линию, а потом принялись виться над лысой черепушкой усатого Ткача.
        - Бомбы слишком тяжелые, Ортисс долго не протянет! - тревожно воскликнула Синтра, чувствуя участившееся удары огромных сердец и слыша сбивчивое дыхание, - Анафель он так не нагрузил, смердящий фа'Хаат!
        - Мы отомстим белобрысому скрету. Забросим мешок гнилоножек в его особняк? - с ласковой улыбкой поинтересовался Синит у Ортисса, а после зарылся рукой в бурый пух и зажмурил огромные глаза. Щупальца Ноари оплели перенапряженные мускулы пернатого хищника. Лим'нейвен чувствовал каждое движение Хоакса и значительно усиливал каждое из них. Сепеар Трехглазый, посвятивший годы изучению и систематизации способностей Лим'нейвен, назвал подобные приемы «Искусством ложного ткача» - лучший способ уберечь высокопоставленного офицера от смерти в бою или помочь благородной даме родить. Кантар Хан Неве около тридцати лет назад расширил понятие в прорывной трактате «иллюзорная власть», где описал способ почти мгновенно обращать мысленное усилие подопытного, лишенного дара к Искусству, в понятный для «Истинного ткача» призыв.
        Несмотря на помощь Накрисса и Ноари, Хоаксам гонка со временем давалась тяжело. Из их движений испарилась легкость, а в клыкастых пастях пузырилась белая пена. Каждый неожиданный поток ветра, врезавшийся в крылья, заставлял животных натужно кряхтеть и проваливаться вниз. Всадники тревожно переглядывались и ободряюще похлопывали Хоаксов по взмыленным шеям.
        - Карлик! Не успеем! Ноари, подержи Анафель минуту! - прокричал Накрисс и, дождавшись ответного кивка, сорвался вперед, будто арбалетный болт. Само плетение мира собиралась складками вокруг Накрисса, делая Лим'нейвен еще быстрее. Ноари потянулся напряженной рукой к платиновому хоаксу, который затравленно хрипел и неумолимо снижался. Синит зарычал от напряжения, Анафель задышала легче и постепенно поравнялась с Ортиссом. Не прошло минуты, а у самого горизонта поднялись клубы ревущего пламени. Ударная волна сотрясла землю, распространилась на сотни метров кольцом пыли.
        - Неприятно сидеть на такой дряни! - просипел Ноари и вытер пот, выступивший на напряженном лице. Не успела Синтра криво усмехнуться, как снова увидела платиновые крылья Накрисса.
        - У входа группа выживших! Ловчие укрываются от бомб в трещинах скал и продвигаются к штольням перебежками! - прокричал он, начиная проворно виться вокруг Анафель, - Ноари передай мне часть бомб, пернатые лентяи скоро рухнут!
        - Откуда он знает про тактику?! - вскинув руки, воскликнул Леронц и проверил затвор на многозарядном арбалете. Канкойн закончил за брата фразу, - ловчие всегда были безмозглыми!
        - Творения Создателей не перестают меняться, - отозвался Ноари и поучительно воздел мозолистый палец.
        - Жаль, что убедиться в истине приходиться в таких обстоятельствах! - заметила Синтра, стараясь задушить крепнущую нервозность.
        - Держимся вместе, их там около трех сотен! - снова раздался сильный и мелодичный голос Накрисса, - старайтесь не тратить бомбы попусту! Их в обрез, мы с Ноари будем заняты роем и не сможем прикончить много ловчих!
        - Говори за себя, Накрисс! - отозвался Синит и ловко загрузил двенадцати зарядную бобину болтов в гигантскую, под стать его фигуре, аркбаллисту.
        - О, Ноари! Я сказал это, чтобы никто не расслаблялся, а ты не слишком переживал! - хищно ухмыльнулся Накрисс и выхватил из-за спины изящное копье с широким перекрестьем.
        Крылатый Лим'нейвен поднырнул под шею запыхавшейся Анафель и запустил руки в белоснежный пух. Он приободрил хоакса несколькими фразами, которые унес ревущий ветер. Голос Лим'нейвен был нежным, и забыл на время про надменность. Затем Нактрисс вспорхнул над товарищами, погружая их в тень роскошных крыльев и прокричал:
        - Не липнем друг к другу! - скомандовал он, бегая черными глазами по лицам товарищей. - Лер, Кан! Держите выше огромные носы, это будет проще, чем уложить Хоакса в вираж!
        Вскоре наемниками открылся вид на Нар'дринские рудники. Иссеченные трещинами утесы и вездесущий песок, круживший в слабых вихрях, были светло-сизого цвета с пятнами насыщенно-синего. Под стальными рельсами для вагонеток еще проглядывались втоптанные остовы иссохших фонтанов. Из-под песка выпирали останки широких каскадов, обколотая мраморная плитка и остовы обвалившихся стен. Трёхъярусные колоннады некогда роскошных вил и дворцов, высеченных в прохладной тени утесов, напоминали больных, в чьих изувеченных телах жизнь поддерживают капельницы из иссушенных Нар'Катирских вен. Земляные валы соединяли участки вторых ярусов с землей, а рельсы прошивали ветхие останки стен и исчезали во тьме внутренних помещений. Все ходы, ведущие на поверхность, Зверерожденные завалили грудами крупного щебня, чтобы помешать рою превратить каменные кишки штолен в гробницы. Неподалеку от заваленных проходов стена свалилась на огромный валун. Под ней суетилась дюжина пепельных, которых Зверерожденные отрезали от спасительных тоннелей. Они забивали песком трещины жалкого укрытия и судорожно махали руками, призывая
наемников. Несчастные плотно кутались в плотное тряпье, надеясь уберечься от хоботков роя и когтей ловчих.
        - Твари наступают с востока! Отбросим их, а потом приземлимся рядом с выжившими! - прокричал Ноари, перекрывая рев приближающегося роя, от которого начинало двоиться в глазах. Синтра ухмыльнулась и выпрямилась в седле, ведя Ортисса движениями ног. Арбалет, мастерски вытканный Гаором, нырнул в руки и приготовился низвергать разрывные болты. Ортисс резко ринулся в сторону и через мгновенье завис над группой ловчих, пытавшихся скрыться в густой тени скал. Синит направил на них стиснутый кулак, россыпь бомба с низким гулом ринулась к искажённым жертвам. Тощие твари растворились в яркой вспышке пламени и взметнувшемся песке. Жар обратил место взрыва в воронку грязно-серого стекла, в котором запеклись обугленные останки. Деформированные лапы успели отбросить нескольких человекоподобных тварей от места взрыва. Арбалет Синтры ожил, с ложбины, выполненной в виде приоткрытой пасти хоакса, сорвались неестественно стремительные болты. Рой, отброшенный волной турбулентности, пронзили два раскалено-оранжевых следа. Мерцающие траектории прошили груди деформированных тварей и оборвались в глубоких воронках позади
них. Потоки дрожащего жара хлынули из разинутых пастей рытвин и развеяли ловчих стремительными потоками пепла.
        Не успел Ортисс направиться к укрытию выживших, как каньон погрузился в тень. Обернувшись, Синтра стала свидетелем приближения роя. Она никогда не видела знаменитых Аргийских штормов, которые крушили прибрежные города, но ей они представлялись именно так. Волна яростно жужжащих существ размером с ладонь вздыбилась над Хоаксами и начала рушиться вниз. Всадники непроизвольно пригнулись, закрыв головы руками, но так и не почувствовали меча Карлика. Только головы начали раскалываться от многократно усилившегося рокота. Взяв себя в руки, Синтра оторвалась от напрягшейся шеи Ортисса. Хоакса, неуверенно зависшего в воздухе, окружала сфера пустоты диаметром около тридцати метров. Вдоль границы сферы скользили плоские крылатые твари, слабо мерцавшие пурпуром. Когда они пытались подобраться к Хоаксу, их силуэты вытягивались длинным мазком, и оказывались по другую сторону сферы.
        Глаза Синтры приспособились к полумраку, из-за облака роя проступил рельеф каньона и неправильные фигуры, несущиеся к штольням. Рой чудом миновал ненадежное укрытие рудокопов, но Ловчие разглядят Тепло сквозь каменную толщу и обратят убежище в братскую могилу. Дюжина тварей уже приближалась слева, и Ноари решил обратить их в прах прежде, чем Ортисс опуститься рядом с убежищем. Новая бомба сорвалась вниз, но так и не достигла земли. Рой уплотнился, дюжины тучных тварей бросились ей навстречу. Стремительный снаряд заставил лопнуть тела большинства из них, но потом завис у границы сферы и разорвался, низвергая на Ортисса волну белоснежного пламени. Прежде чем вспышка ослепила Синтру, она увидела, как дрожащий огонь облизывают незримую границу второго купола, возникшего вокруг завопившего Хоакса. Надрывающийся рев Ноари остался с ней даже после того, как свет пронзил пурпурные глаза и опалил разум. Мозолистая лапа синита стиснула ее затылок. Боль мгновенно перестала клокотать под сводами черепа, а взор пробился сквозь бледную пелену.
        - Нужно отступать! Это не простой исполин! - прокричала Синтра, чувствуя, как тяжелая ладонь Лим'нейвен измотанно соскальзывает вниз.
        - Нет… укроемся в штольнях! Нас окружили! - мрачным тоном отрезал Ноари, рука на плече Синтры налилась сталью, аркбаллиста взвелась с гулким щелчком. В тени заброшенных многоярусных кварталов вспыхнули пурпурные искры. Перчатки прилипли к вспотевшим ладоням Синтры, а сердца болезненно сжались, когда ловчие, слепленные из костяных осколков и кожистых крыльев, вырвались из объятий мрака и понеслись на наемников.
        - Они могут летать!? Предупреди остальных! - не веря собственным словам, прокричала она и крепче стиснула шершавое дерево арбалета. Деформированные уродцы с трудом преодолели границу сферы, будто выбрались на берег бурной реки, и кинулись на Ортисса со всех сторон, двигаясь по непредсказуемым траекториям. От арбалета Синтры подобные уловки не могли уберечь, Гаор научил оружие не промахиваться.
        - Сообщил Гаору! Проберись к Анафель! Будем прикрывать друг друга! - скомандовал синит, в недрах его аркбаллисты вспыхнули слезы Урба. Со стальной ложбины сорвался воющий болт. Синит погасил Искусством чудовищную отдачу, и она не выкинула Синтру из седла. Ударная волна пробежала по мускулам Ортисса и вырвала несколько позолоченных перьев. Зазубренный снаряд прошил скопление из полудюжины тварей, которые напоминали скелеты Хинаринских и Синитских детей, облепленные перепонками и осколками костей. Существа хлынули в стороны, но ревущий вихрь, окружавший грозный болт, растерзал тощие тела, вырвал пурпурное мерцание из раздувшихся грудных клеток и свернул его спиралью. В стене роя, располагавшейся позади ловчих, возник тоннель, заполненный кровавым туманом.
        - Разделайся с мелочью! Гиганты подоспели! - прорычал синит сквозь рокот смертоносного орудия. Синтра понадеялась, что ей послышалось, но солнечный свет застрял в распахнутых крыльях массивных ловчих, затмевавших размером змеев Урба. Они пронзали защитную сферу, не ощущая сопротивления, и обеспечивали меньших ловчих защитой от арбалета Синтры, но могуществу Ноари ничего противопоставить не могли. Тетива оглушала ритмичным раскатистым басом, гигантов развеивало маслянистыми каплями и обломками костей, мелких тварей калечило и откидывало в стороны. Оружие Синтры безжалостно и методично расправлялось с выжившими. Крылатые существа отхлынули и скрылись за уплотнившейся пеленой роя, Синтра облегченно выдохнула, но голос Ноари вновь заставил ее напрячься.
        - Они нападут снизу! - прорычал он, пронзая мерцающим взглядом пелену роя.
        - Не могу стрелять сквозь Ортисса! - встревожено отозвалась Синтра.
        - Я займусь, - успокоил Ноари, выпрямившись в седле.
        - Ортисс, подхвати меня! Средняя правая лапа! - скомандовал ткач и решительно спрыгнул на протянувшуюся когтистую лапу. Разветвленный хвост Синита плотно стиснули запястье Хоакса, Ноари свесился вниз головой и навел оружие на возносящихся ловчих. Твари, вынырнувшие из стены роя, держались подальше друг от друга, не давая Ноари забрать две жизни одним залпом.
        - Тебе доже достанется! - прокричал Лим'нейвен, опустошив очередную бобину, и плотнее стиснул запястье Ортисса. Хоакс встретил нахлынувший поток тварей неестественно быстрыми ударами пяти лап, но ловчие быстро окружил пернатого зверя. Внезапно из верещащего водоворота вынырнула уродливая морда, слепленная из двух иссушенных черепов. Глаза бледной встретились с пульсирующим пурпуром глазниц чудовища, половины его нижнего черепа разъехались в стороны, обнажая бугристые десны и острые иглы клыков. Первый болт разворотил половину груди твари и утопил ее внутренности в языках бушующего пламени. Второй раздробил вытянутое шишковатое предплечье и превратил длинную конечность в обугленную головешку. Третий болт впился в основание крыла и мгновенно поглотил кожистые перепонки. Ловчий бесконтрольно завился, но продолжил нестись к оскаленному лицу Синтры. Остатки костлявой груди с треском врезались в бок Ортисса, когтистые лапы вцепились в упряжь и подтянули тварь к всаднице, выхватившей черный скимитар. Синтра утопила клинок в бесформенном черепе ловчего, но его пасть все равно дотянулась до предплечья,
острые клыки проникли сквозь дубленую кожу кителя и глубоко впились в мускулы. Женщина заскрипела зубами и затолкала арбалет в развороченную грудную клетку ловчего, которая выплескивала слепящее пурпурное сияние из страшных, оплавленных ран. Наконечник изверг Тепло, вонзившись в костяные пластины спины. Пурпурный источник извращенной жизни растворился в распустившемся бутоне вспышки, бурлящая черная жидкость прыснула между ребер вместе с обжигающими лучами. Фиолетовое мерцание на морде ловчего сменилось мраком пустых глазниц, и изувеченное тело сорвалось вниз.
        Ортисса постоянно сотрясали залпы Ноари. Стаи досаждающих мелких тварей роились вокруг, безуспешно пытаясь прокусить толстую шкуру хоакса. Серпы когтей и изогнутый клюв не знали покоя. Скоро они покрылись густым слоем смердящих внутренностей и налипшими осколками костей.
        - Приготовься маневрировать! - раздался певучий голос Ноари, вложенный Искусством в острые уши Синтры, - крылатые гиганты близко!
        На спине Синтра выступил холодный пот. Она вскинула голову и до рези напрягла глаза, стараясь прорваться за мельтешащую пелену роя и крылатых ловчих. Женщина разглядела Анафель, которая была уже совсем близко, и Накрисса, прикрывавшего ее спину. В недрах роя она увидела четыре пугающе огромных силуэта, плавно взмахивающие исполинскими крыльями. Гиганты не уступали Аркефальским хоаксам, ловчие казались на их фоне назойливыми насекомыми.
        - Держись крепче! - проорала Синтра и вцепилась в поводья единственной здоровой рукой. Три гиганта ворвались в сферу, заполняя ее костлявыми телами и рассеивая полчища роя взмахами мощных крыльев. Ортисс проворно перекувыркнулся в воздухе, Ноари удержался на взметнувшейся лапе и дрожащей от напряжения рукой направил разрушительный снаряд в ближайшего исполина. Болт разворотил нагромождение Хинаринских и Синских остовов, собранное в уродливое подобие выгнутой грудины. Гибкие челюсти омерзительного создания разверзлись подобно бутону огромного, смердящего цветка. Обжигающее пурпурное сияние хлынуло из пасти и зияющей дыры в груди. Взрыв вырвался из-под спинных пластин и испепелил огромные крылья. Тварь спазмически прижала лапы к изувеченному телу, и обрушилась вниз. Прежде чем Синит успел выстрелить снова, крупный ловчий бросился ему на грудь и вцепился костями в предплечья. Противостояние завершилось почти мгновенно, когда Ноари раздробил череп твари ударом головы, по локоть затолкал руку в грудь и впитал Тепло трепещущего ядра. Изломанный силуэт отродья отлетел в сторону, но пара гигантов была уже
слишком близко.
        Ортисс взмыл вверх и проворно развернулся. Один из гигантов пронесся под ним, достав ощеренной пастью лишь ревущий ветер. Второго встретили полуметровые скимитары когтей. Исполины сцепились, Синтра утопила грудь и голову в пухе Хоакса, не давая тряске переломить ее спину. Ноари в последний момент взобрался вверх по плечу Ортисса, а после не дал бомбам вывалиться из импровизированных мешков и превратить защитную сферу в сгусток бушующего пламени. Ортисс убрал горло с пути оскаленной пасти, голова ловчего пронеслась мимо и разодрала китель на спине Синтры рядами загнутых наростов. Женщине огрызнулась ударом скимитара, черное железо рассекло сухие жилы и утонуло в вязких внутренностях. Холодная кровь брызнула на плечо Синтры, но клюв Ортисса заставил ее хлестать фонтаном. Гигантский ловчий дернулся в конвульсиях и беспорядочно взмахнул лапами. Хоакс перехватил правое предплечье, почти размазавшее Синтру по его спине, и вонзил клюв в грудь охотника, проворачивая голову с омерзительным хлюпающим хрустом. Вопль раненного исполина пронзил уши Синтры, и все звуки слились в монотонный звон. Несмотря на
боль, она почувствовала вибрирующую судорогу, пробежавшую по телу Ортисса.
        Хоакс захрипел, прижал лапу к рваной ране внизу живота и отчаянно оттолкнул противника. Ноари навел потухшую аркбаллисту на раскуроченный кратер, зиявший в груди ловчего. Через мгновенье пестрое оперение снаряда дрожало на дне страшной раны, а потом истлело в потоках пурпурного пламени. Тепло обуглило останки и закрутило кости в спирали. Воздух, сдавленный в рокочущую ударную волну, хлестнул раненное брюхо Ортисса, распорол швы на рукавах Синтры. Хоакс болезненно взывал и начал неумолимо снижаться, разбрасывая бурые перья.
        - Падай у укрытия! - голос Ноари отчетливо раздался на фоне звона контузии и постепенно растворил его. Синтра ответила коротким кивком и Ноари вновь исчез, цепляясь за дрожащие лапы Ортисса, он пробирался к кровоточащей ране. Когда Искусство начало исцелять его тело, Хоакс панически захрапел, но перестал снижаться смертельно быстро и все трое пережили падение на раскаленный песок.

* * *
        Гигантский ловчий, пронесшийся под Ортиссом, сменил цель и кинулся на Анафель, которая не ожидала атаки с этого угла. Жизнь платинового хоакса сохранил Накрисс. Он спикировал на ловчего и вложил силу трансформированного тела в удар копьем. Сквозь полутораметровый слой плоти агатовые глаза Накрисса видели сердце жертвы, сплетенное из толстых нитей Тепла, и направили длинный наконечник. Порыв ветра, рожденный взмахом платиновых крыльев, отшвырнул гиганта вниз, прежде чем Тепло изверглось наружу. Тварь распласталась на останках прямоугольной гранитной плитки. Конус пурпурного огня вырвался из-под ее брюха и обратил камень в обколотый щебень.
        Накрисс почувствовал приближение второго гиганта, необходимость поддерживать купол не дала ему пропустить удар сквозь себя. Лим'нейвен рефлекторно поднырнул под ударившую лапу, но массивное плечо ловчего отбросило Накрисса в сторону. Столкновение вывернуло из сустава правое крыло Лим'нейвен и вырвало из него большую часть перьев. Великолепная конечность превратилась в бесполезную кровоточащую культю, три целых крыла не смогли поднять Накрисса достаточно быстро. Граница купола обрушилась вниз, рой поглотил голову Анафель и торс испуганно завопившего Канкойна. Леронц попытался затянуть брата обратно в сферу, но увесистые тела тварей почти сразу переломили его шею и смяли шлем. Самка Хоакса была гораздо больше и выносливее хрупкого Хинаринца, но это лишь растянуло мучительную агонию. Она начала скрести когтями морду и грудь, стараясь отодрать существ, вонзивших в нее иглы. Захлебывающийся визг Анафель и осознание полной беспомощности подкатило комок к горлу Леронца.
        Когда вся предыдущая жизнь уже не имела для Анафель смысла и единственной мыслью должна была остаться мечта о скорой смерти, она старалась не дергать хостом и спиной. Хоакс не позволил себе задеть всадников и лишить их призрачного шанса на спасение. Сердце Леронца лопалось под непомерным весом утраты и полыхало гневом. Он выплеснул эмоций в хрипящем вопле, а затем выхватил изящную галафейскую шпагу. Тонкое обоюдоострое лезвие отдавало жемчужным свечением и дрожало, словно воздух над раскаленным песком. Свет взобрался по плечу Леронца, и рука бледного сорвалась с места неестественно проворно. За неполную секунду наемник рассек путы седла. Купол защитной сферы опускался на хинаринца, не раздумывая, он поднялся и побежал к копчику Анафель. Разум снова пронзил укол боли, когда самка опустила хвост и задние лапы, чувствуя стальные подошвы небесного всадника. Благодаря этому Леронц не сорвался в бездну и успел разглядеть яростно заоравшего Накрисса, которого искалеченные крылья медленно несли вверх. Увидел он и ловчего, который кружил под животом Анафель и готовился обрушиться на Лим'нейвен. Выдохнув,
Леронц отбросил опустошенный арбалет, перехватил эфес шпаги и сбросился вниз. Не чувствуя сопротивления, шпага утонула в шее ловчего. Внимание встрепенувшейся твари теперь принадлежало Леронцу. Удар крылом выбил из бледного остатки дыхания и сломало ребро. Всадник удержался на крупе гиганта и продолжил вгонять лезвие в плоть твари, которая брызгала соленой кровью на лицо, волосы и саднящую грудь. Второй удар крыла подбросил Леронца на несколько метров. Извернувшись, ловчий явил барахтающемуся хинаринцу тощее брюхо и деформированную голову. Сухие челюсти сомкнулись под правым коленом наемника. Тварь готовилась мотнуть головой и швырнуть его на землю, но сознание Леронца еще не угасло от боли, и он утопил шпагу в глазнице чудовища. Отчаянный удар не остановил тварь и не мог сохранить его жизнь, но тут из-под уродливой грудины ловчего вынырнула пика Накрисса. В следующее мгновение Лим'нейвен взмыл правее твари и подхватил теряющего сознание друга. Крыльями и слабеющим Искусством он заслонился от вспышки Тепла, вырвавшейся из пронзенного ядра. Сквозь кровавую пелену Леронц видел, как пурпурное сияние
прорывается сквозь тающее платиновое оперение.
        - Надеюсь, ты готов, - скрипящий голос Накрисса забрался под темные своды разума небесного всадника, когда пурпурный огонь угас. Леронц ощутил, как кисть Лим'нейвен, стиснутая латной рукавицей, прикасается к безобразной культе и резко наливается испепеляющим жаром. Вместе с тем Тепло заструилось по мускулам небесного всадника, разогнало мрак в голове и дало силы закричать от боли.
        - Вопишь, как та девка из пригорода Ориека! - через силу усмехнувшись, просипел Накрисс. Латная перчатка лопнула на массивном предплечье, пластины стали сплелись в подобие тощей ноги и стиснули прижженную культю.
        - Ноари пытается поднять Ортисса. Помоги ему, - добавил Накрисс, указывая вниз свободной рукой, - я прикрою с неба.
        - Я не успел… - выпалил Леронц сквозь стиснутые зубы, - я мог заметить, мог отвести Анафель…
        - Мы оба крупно обделались! - перебил Накрисс. Леронц чувствовал, как напряженные мускулы вибрировали под латами разъяренного Лим'нейвен. А потом он упал вниз.

* * *
        Ортисс свернулся в огромный дрожащий клубок. Синтра рухнула в раскаленный бело-голубой песок, гудящий череп наткнулся на единственную мраморную плитку в радиусе дюжины метров. Чувствуя подступающую рвоту, женщина перевернулась на живот, обжигающие песчинки прилипли к окровавленному лицу. Огромная ладонь Ноари прижалась к спине Синтры, и струи живительно Тепла заструились по измотанным мускулам, вновь наполняя их силой. Затем могучая лапа подбросила бледную на ноги.
        - Прикрой! Я займусь его ранами! - прохрипел взмыленный Ноари, выпуская последние болты в летающих ловчих и останавливая обильное кровотечение Ортисса. Синтра рассеянно кивнула, пытаясь успокоить дыхание, зажала арбалет между ног и неловко зарядила последнюю кассету целой рукой. Ноари сгорбился перед хоаксом, тяжело опираясь на опустошенную аркбаллисту, песок плавно потянулся к конечностям Ортисса. Пот обильно струился по сморщенной пятнистой коже Лим'нейвен, напрягшиеся мускулы растянули тонкие губы в подобие улыбки и обнажили ряды желтоватых клыков. Песок перестал вздыматься, Синит выпустил измученный хрип и выхватил из-за пазухи крупную слезу Урба. Клыки ткача глубоко вонзились в кристалл, раскалывая его и перемалывая осколки. Потоки Тепла хлынули в стороны, но потом изогнулись и устремились в пасть синита. Глаза Ноари вновь замерцали сквозь зажмуренные веки. Казалось, песок закручивается вокруг лап и крыльев зверя, но песчинки не сдвигались с места. Плетение мира менялось вокруг них, искривившиеся свет и тяготение выткали оковы для Хоакса. Не Лим'нейвен вырваться из них было не проще, чем
удержать в ладони солнечный свет. Но Ортисс все равно отчаянно забился, когда Ноари приступил к операции.
        Поваленная стена, укрывавшая выживших, оказалась в пределах защитного купола. Командным тоном Синтра приказала рудокопам показаться и помочь ей спасти их жалкие жизни. В следующую секунду женщине пришлось отвлечься и сбить несколько пикирующих ловчих, но потом наступил короткий промежуток спокойствия, и неприятное озарение нашло дорогу в ее разум. Летающие ловчие давно таились в тени покинутых руин, они видели, как рудокопы судорожно возводили убежище и не напали. Если исполин использовал пепельных как наживку, то почему рой не поглотил их, стоило ловушке захлопнуться? Почему рудокопы, пережившие нападение Зверерожденных, не поспешили к безопасности Саантирского бастиона? «Слишком много совпадений» мрачно заключила Синтра и взвалила арбалет на раненное предплечье прежде, чем первая когтистая лапа вынырнула из-под песка. Оставшиеся в кассете болты, арбалет загнал под обвалившуюся стену, песок ринулся во все стороны. За бело-голубой завесой поднялись мощные, высокие силуэты, из-под тлеющих одежд блестели доспехи, снятые с мертвецов. Опустошенный арбалет Синтры скользнул за спину, его место в
напряженной руке занял черный скимитар, украшенный витиеватой медной резьбой. Ловчие не бросились на жертву по одному, они осторожно заключали ее в сужающийся фронт деформированных тел.
        Над головой девушки пронеслась тень. Леронц свалился на мягкие крылья Ортисса, из объятий пышных перьев он выбрался с обнаженным клинком. Тонкий слой крови тянулся за Леронцем, когда он поспешил на выручку Синтре. Болезненные вздохи сочились сквозь зубы в такт хромающей поступи. Жемчужное мерцание рапиры, словно струи дыма, витала вокруг предплечья. Внезапно низкий резонирующий рев впился в раздраженные уши бледных, а за завесой роя вспыхнули тлеющие остовы расправленных крыльев Накрисса.
        - Мы сегодня прощаемся с павшими? - не отводя взгляда от осторожных ловчих, спросила Синтра.
        - Если и мы умрем, в бастионе не хватит Африта проститься со всеми, - Леронц убрал с лица окровавленные пряди, печально улыбнулся и плавно присел на здоровую ногу. Он кода-то являлся одним из первых фехтовальщиков Аркефальского круга мечей и был лучшим, кого Синтра знала лично. Искусство, заключенное в шпаге, лишь дополняло выдающийся талант небесного всадника. Он неловко похромал вперед, жестом показывая, что прикроет раненную сторону бледной. Синтра кивнула и, кровожадно завопив, бросилась вперед.
        Ловчие знали, что противопоставить яростному напору и незамедлительно начали окружать Наемников. Когтистые лапы умело пустили в ход трофейные скимитары и пики, но превосходная Нар'дринская сталь не могла тягаться с черным железом и оружием ткача. За попытку достать Леронца первый ловчий заплатил предплечьем, жемчужный клинок мгновенно контратаковал и нырнул в его грудь. Слабеющее отродье обрушилось на подогнувшиеся колени и стало преградой между Леронцем и оставшейся полудюжиной тварей. Существа не смогли воспользоваться числовым превосходством, и Синтра не упустила возможность кинуться на ближайшего из них. Черное железо обрушивалось на широкий тесак ловчего, пока не превратило оружие в бесформенный осколок, а потом со скрежетом вгрызлось в грудную клетку и пронзило ядро. Удар плечом расколол челюсть обреченной твари и отшвырнул ее под ноги ловчих, пытавшихся зайти со спины. Не давая им опомниться, наемница ринулась вперед, и нырнула под ударившую алебарду. Мрачный скимитар впился в грудь одной из тварей по красную ленту на эфесе. Импульсивность и ярость оттащили Синтру от Леронца, открыв
уязвимый левый бок. Она не смогла защититься, когда локоть ловчего врезался в исполосованное плечо, заново открыл кровотечение и отбросил ее на землю.
        Леронц остался наедине с тремя тварями. Бескрылые ловчие были массивнее живых Хинаринцев, под дырявой, сморщенной кожей перекатывались скользкие черные мускулы. Одноногий Леронц был лишен скорости - своего последнего преимущества. Двое ловчих атаковали одновременно. Между скимитаром, нацеленным в горло, и дубиной, несущейся в грудь, наемник выбрал клинок и пронзил врага прежде, чем он занес дугу Нар'дринской стали. Укрепленный Искусством нагрудник не треснул от удара палицы, но мощь ловчего свалила Леронца на землю. Стремясь добить свалившегося противника, ловчий прыгнул вперед и занес массивное оружие. Стальной протез Леронца, все еще напоминавший скомканную перчатку Накрисса, подрубил колено твари, несмотря на обжигающую боль в безобразной культе. До второй ноги дотянулась шпага, и отродье начало рушиться на раскаленный песок, где его встретило жемчужное острие. Леронц успел вытащить оружие из раны прежде, чем массивный труп придавил его грудь. Потоки пурпурного огня, хлынувшие из пронзенного ядра, забрались под латы наемника, и спекли кожу с подлатником. Леронц попытался отбросить массивное
тело, но копье второго ловчего уже неслось к горлу. Росчерк мерцающего клинка отсек наконечник и подрубил колено твари. Падающий ловчий навалился на перерубленное древко и вогнал его в левое плечо Леронца. Жемчужный клинок вспорол широкий торс прежде, чем кулаки крупной твари раскололи череп наемника. Леронц уже смирился с тем, что пурпурное пламя опалит его руки, но Синтра успела отшвырнуть умирающего ловчего.
        - Прости, меня понесло, - прохрипела взмокшая бледная и протянула Леронцу руку, ее силуэт растворялся в кровавом тумане.
        - Ничего, этот подлатник был слишком туго набит…

* * *
        Издалека Накрисс казался элегантным и стройным. На руку обманчивому впечатлению играли манера одеваться и огромные платиновые крылья. На неделе он выглядел как Хинаринец, способный поднять себя в воздух усилием грудных мускулов. К тому же запас сил Лим'нейвен напрямую зависел от размера телесной оболочки, поэтому рост Накрисса постепенно увеличился до двух с половиной метров. Пика осталось погребена под тушей последнего летающего гиганта, но кипящий от гнева наемник был рад пустить вход кулаки.
        Купола сжался до размера могучей фигуры Лим'нейвен, и Накрисс направил большую часть Искусства в разрушительное русло. Он отбросил ловчих рокочущим ревом и сорвался с места. Голые руки разрывали их грубые шкуры и крошили костяные пластины. По локоть зарываясь в тела жертв, Накрисс обращал Тепло их ядер потоками ураганного ветра, которые швыряли беспомощных крылатых тварей. Ловчие отпрянули от неуязвимого великана и попытались спастись бегством. Накрисс раскатисто рассмеялся и мгновенно настиг беглецов. Когтистой латной перчаткой он стиснул лодыжку одного из них, и хлестнул брыкающейся тварью ближайшего ловчего. Он продолжал молотить отступающих чудищ, пока существо в руке не перестало биться и не обратилось лоскутами оборванной плоти.
        - Бегите, несчастные ублюдки! Вам не спасти от меня ядро! - прогремел Накрисс, глубоко дыша, и зашелся победным хохотом, но смех застрял в горле.

* * *
        - Ничего, этот подлатник был слишком туго набит, - отшутился Леронц, отплевывая кровь, и ухватился за протянутую руку. Ответ Синтры оборвал скрежет металла, песок вздыбился, раненное плечо Леронца ужалила новая порция боли. Ладонь женщины дернулась и мгновенно обмякла, наемница упала, не издав звука. Костяная игла торчала из волнистых бронзовых локонов на ее затылке. Леронц не удержал испуганный крик. Вывернувшись из-под туши мертвого ловчего, он сгреб женщину и прикрыл спиной. Дыхания не слетало с разбитых голубых губ, а сердца не колотились в груди. Леронц стиснул зубы и оглянулся через плечо. За пеленой роя возвышался исполинский, коренастый силуэт, подведенный пурпурным мерцанием. Неловко взгромоздившись на подкашивающиеся ноги, Леронц обхватил грудь женщины и поволок тело за повалившуюся стену, надеясь укрыться от следующего залпа. Сверкающий платиновый росчерк пронзил спину исполинского ловчего прежде, чем он низверг новый вихрь костяных игл. Вопль непомерного чудовища оборвал звонкий треск костей и низкий вой урагана.
        - Как ты проглядел эту тварь, Ноари! - раздраженно прокричал Накрисс, борясь с тяжелой отдышкой, и грузно опустился рядам с растерзанными останками гиганта.
        - Был занят поддержанием купола и заталкиванием кишок Ортисса обратно в брюхо! Твои гордыня и кровожадность причина ее смерти! - поучительным тоном возразил Ноари.
        - Не тебе упрекать меня в жестокости и гордыне, Тингуалг! - огрызнулся крылатый Лим'нейвен, выплевывая имя тирана, словно грязное ругательство. Синит нахмурился и поджал обветренные губы.
        - Накрисс, заткнись и подумай над своим поведением! - хрипло воскликнул Леронц, непроизвольно укачивавший остывающее тело.
        - Оттащи бомбы от рудников, а потом уведи Ортисса в безопасность, - процедил Ноари, не поднимая на Накрисса потухших глаз. Небрежным жестом он позволил путам Хоакса рассыпаться бело-голубым песком. Зверь, трясясь от боли и напряжения, перекатился на бок, массивная голова гулко свалилась на землю, две пары глаз уставились на Синтру. Не поднимаясь, зверь вытянул могучую шею и ткнулся в живот хозяйки. Задеревеневшее тело неохотно подчинялось пернатому исполину, и морда Хоакса больно вдавила Леронца в поваленную стену.
        - Ортисс! Грудь… треснет! - прохрипел Леронц и отстранил зверя, оставляя голубые разводы на иссеченном клюве.
        - Думаешь, донесешь ее? Выглядишь неважно… - добавил наемник, сделав глубокий вдох, и начал подниматься с Синтрой на руках, - давай, я пока за ней присмотрю.
        Ортисс с трудом взгромоздился на подкашивающиеся лапы, орошая песок вырванными перьями и клочками кровавого пуха, а затем неверно зашагал вслед за бледным, который хромал к входу в штольню.
        - Не иди за мной, Накрисс тебя заберет, - строго окликнул его Леронц. Пернатый зверь послушно замер, зашелся жалобной трелью и протянул лапу к удаляющемуся телу хозяйки. Сутулый Синит ласково потрепал запястье Ортисса и изможденно пополз за Леронцем, используя громаду аркбаллисты подобно трости. Купол заскользил вслед за ним, и рой начал медленно наползать на скулящего хоакса и мешки бомб, лежащие у подгибающихся лап.
        - Здоровяк, подтолкни бомбы к краю! - непривычно мягким, извиняющимся тоном попросил Накрисс и устало вытер пот с поникшей головы. Ортисс бережно отодвинул смертоносные железные сферы, пряча морду за бурым веером крыла. Щупальца Накрисса осторожно проникли под купол Ноари, вспыхнув болью и искрами аномалий. Шипя и морщась, крылатый Лим'нейвен подхватили массивные снаряды и прикрыл их от бушующего роя. С трудом удерживаясь на высоте пары метров, Накрисс волочил мешки и чувствовал, как перенапряженные связки наливаются острой болью. Когда пальцы крупно задрожали, а костяшки закостенели, пурпурные искры, наконец, сложились в грузные, исполинские силуэты.
        - Придется пока удовлетвориться этим, - подумал Накрисс и закружился, мощно разгоняя воздух крыльями. Руки отпустили разрывающуюся кожу мешков, и бомбы ринулись на стаю гигантских ловчих. Когда бушующее пламя вырвалось из железных оков и окутало непомерных тварей, Накрисс был уже далеко, но раскаленная ударная волна подхватила его и швырнула об землю. До Ортисса он добрался, почти не отрываясь от земли и толкая себя вперед тлеющими крыльями. Окутав хоакса зыбким куполом, Накрисс посмотрел вслед наемникам, скрывавшимся в рудниках, и закинул себя на горячую холку раненного зверя. Последние искры Искусства он загнал в измочаленные мускулы пернатого гиганта, вместе они смогли грузно подняться и поспешили прочь из объятий роя.
        ГЛАВА 8. ЦЕНА ЖИЗНИ

109 год 4 эры. 27 день сезона последнего теплого ветра.
        - Карлик. - Пробормотал Леронц, осматривая флягу, которую пронзила костяная игла.
        - Тоже пусто. - Просипел Ноари, облизнул пересохшие губы и отбросил пробитый бурдюк. Кожаный мешок врезался в одно из раздувшихся и омерзительно смердящих тел, которые выстилали каменистую тропу, ведущую вглубь штолен.
        - Помню, по Башни Сина гуляли слухи о том, что ты пьешь кровь. - Прошипел бледный, выдергивая крупные щепки из раны на плече. - Если заинтересован, могу поделиться.
        - Кровь хинаринцев соленая и вязкая, ей не утолишь жажду. - Признался Ноари, ухмыльнувшись.
        - По-моему ничего. - Отозвался Леронц, приложив к губам окровавленный палец. - Да и хакеты на вертеле, которых запекал Гаор, казались мне довольно сочными.
        - Там не только кровь, еше растопленный жир и афритовый сок. - Уточнил Ноари, откинулся на завал и мечтательно закатил глаза.
        - И запеченный в золе кривокорень… - Добавил хинаринец, а после вздрогнул от короткого смешка. - Кстати, ты бывал в гнезде дома Галард?
        - Я слишком не отёсан для столь высокого общества. - Брезгливо поморщившись, ответил Лим'нейвен.
        - Глубоко внутри они все разделяют твои чувства, поэтому и ведут себя столь надменно. - Поделился Леронц и задрожал от смеха. Опаленная кожа коснулась стали доспеха, бледный согнулся и болезненно зашипел. Взяв себя в руки, он подобрал кривую хирургическую иглу и продолжил рассказ. - Портреты молодого Накрисса почти не сохранились. Только в гнезде осталось групповое полотно, которое от него спасли. Скажу тебе, слезы наворачиваются. Сгорбленный, волосики жидкие, ручки тощие и суставы размером с голову. Знаешь, как братья дразнили его?
        - Кривокорнем? - Предположил Ноари, растягиваясь в улыбке.
        - В точку! - Просипел посиневший Леронц, сдерживая клокочущий в груди смех. Когда приступ закончился, он облегченно выдохнул и добавил. - Он отправит меня к Карлику, когда узнает, что я проболтался. С другой стороны, он был полной задницей.
        - Я воспользуюсь этой силой с умом. - Заверил друга Ноари, выхватил иглу из его дрожащих рук и занялся неприятной рваной раной. На большее его сил уже не хватало.
        - Синтра бы вообще забыла, что его зовут Накрисс. - Пробормотал Леронц и бросил взгляд на обескровленное лицо женщины, которое постепенно опухало и наливалось мертвецкой синевой. Откормленный скрет показался из густых теней штолен и принялся грызть сапог на коченеющей ноге. Леронц хлестнул его жирную ляжку плоскостью клинка, животное испуганно взвизгнуло и скрылось.
        - Поэтому я больше не веду в бой людей. - Отозвался Ноари, сосредоточенно и быстро накладывавший швы.
        - Зверей тоже жалко. - Печально отметил Леронц и поник.
        - Конечно, прости. - Кивнул Синит и оборвал хирургическую нить.
        - Ничего. Я просто… подумал, что Анафель расстроилась бы, если бы я промолчал. - Отмахнулся бледный, а потом кашлянул в кулак и добавил. - Не обращай внимания, я сам не понимаю что несу, слишком много крови потерял.
        - Что же, пора исследовать штольни. - Решил бледный после неловкой паузы.
        - Тут довольно уютно и нет Зверожденных, которые торопятся отгрызть нам головы. Только их трупы. Может, рудокопы отбились и скрылись в недрах, а, может, это ловушка и тени полны затаившихся Зверерожденных. - Бодрым тоном предположил он.
        - По крайней мере, раны этим мертвецам оставили удары кирки. - Заключил Синит, подтянув к себе одно из тел. Зверожденный был пугающей смесью пепельного хинаринца и ходока. Нос с широкой переносицей бежал через всю вытянутую морду, тонкий разрез рта располагался на подбородке. Существо было худым и очень высоким, но передвигалось сгорбившись, опираясь на длинные передние лапы, которые венчали развитые шишковатые пальцы. Одеждой покойника, обмякшего в лапе Ноари, были слои разноцветных грязных тряпок, в которых угадывались одежды Нар'дринских и Саантирских торговцев.
        - Я не чувствую жизни поблизости, разве что скретов. Ты уверен, что в силах один искать выживших? Мне придется остаться, чтобы присмотреть за завалом. - Участливо спросил Синит, осматривая истерзанного небесного всадника, которого с ног до головы отмечали подтеки синего и черного. Светло-зеленые глаза, казалось, светились на фоне замаранной кожи и прядей, слившихся в маслянистые лохмы.
        - Выгляжу и воняю как «пепельный», разве бывает хуже? - Ответил Леронц, подражая надменным интонациям Накрисса, а потом добавил более серьезным тоном. - Сколько у меня времени?
        - Гаор передал, что Гончая прибудет через дюжину минут, может, немного позже. Карликов Исполин, похоже, проверяет нашу оборону. - Ответил Ноари, поникшие усы вяло дергались в такт мелодичной речи.
        - Тогда мне стоит поторопиться. - Решился наемник, кряхтя, перекатился на бок и начал медленно подниматься, используя стену в качестве опоры. - Фа'Хаат! Это не так просто как раньше.
        - Возьми с собой. - Окликнул бледного Ноари и попытался сплести из песка костыль. Песчинки неохотно потянулись вверх, лениво закручиваясь в тонком вихре, но, поднявшись на уровень пояса, хлынули в стороны и опали на землю. Лим'нейвен тяжело выдохнул, массируя виски и плотно зажмуренные глаза. Небольшая Слеза Урба исчезла в пересохшей пасти и захрустела на острых клыках. Тепло вырвалось наружу и хлынуло по изможденному телу Лим'нейвен, но потом Ноари согнулся от кашля, и сила хлынула из пор морщинистой кожи, обратившись завесой тлеющих искр. Крох могущества, которые ткач смог удержать в измученном теле, еле хватило, чтобы завершить изнурительное плетение, и через минуту Леронц облегченно навалился на темно-пепельный костыль. Прежде чем откинуться на стену и закрыть глаза, Лим'нейвен протянул бледному плотно закрытый пузырек с настойкой из Синих грибов.
        - Спасибо. - Поблагодарил Леронц, сделал несколько неуклюжих шагов, а после обернулся и спросил. - Накрисс смог выбраться? Гаор не передавал?
        - Думаешь, я не сказал бы тебе сразу? - Нахмурившись, вернул вопрос Синит.
        - Надеялся, что ты бережешь хорошую новость, чтобы приободрить меня. - Отшутился Леронц, отвернулся и побрел в темноту, развеиваемую только неярким мерцанием шпаги.
        Даже спустя несколько крутых поворотов тошнотворный дух разложения не развеивался. Трупы продолжали появляться из густых теней и врезаться в протез спотыкающегося Леронца. Силы начали покидать небесного всадника, а голубой туман, заслонивший взгляд, задрожал в такт гулким сердцам. В этот момент «бледный» осознал, что он не один бороздит смердящие тоннели. Наемник обернулся и выставил перед собой шпагу, которая нарисовала дугу жемчужным свечением острия. Существо, следовавшее за небесным всадником, не шелохнулось и не издало звука, и продолжило молча наблюдать из-под надвинутого красного капюшона. После минуты напряженного молчания Карлик протянул в салюте огромную кружку и сделал несколько глубоких, беззвучных глотков.
        - Почему ты не пришел, пока я лежал? - Заданный Леронцем вопрос остался без ответа. Красный Карлик уселся на пол и принялся увлеченно рассматривать свой обломанный меч, высеченный из лунного камня. Грязь и бесчисленные прикосновения почти скрыли изящную гравировку, которая напоминала о былом величии. - А теперь прости, мне сначала нужно выполнить контракт. Хотя, ты, я вижу, и не особо торопишься.
        - Знаешь, я ненавижу то, что ты делаешь. - Признался, не оборачиваясь, Леронц после того как сделал несколько шагов и запнулся об очередной труп. - Сегодня ты забрал у меня брата, которого я любил. Ты забрал Анафель, которую я любил больше брата, и Синтру. Ее я был бы не против любить, согласись она на это.
        Еще пару поворотов бледный шел, подбирая слова. Серьезный подход к диалогу с собственной галлюцинацией вызывал у него улыбку. Тем не менее, журчащий ручеек разговора помогал наемнику отвлечься от мрачных мыслей, и он охотно участвовал в нелепом представлении.
        - Ты не думай. Я понимаю, твоей вины во всем этом нет. - Заверил наемник собеседника, удостоверившись, что мираж его еще не покинул. - Местные вешают на тебя всех скретов, но дело ведь в Хинарине. Сам Мир был сплетен так, что мы вынуждены душить друг друга за пищу, воду, руду. Хорошо, что ты прирезал Нара, честно. Теперь остались только Хин, Син и Арг. Урба можешь оставить, он хотя бы не лицемерен.
        - Не против, что мы на «ты»? Славно. - Небрежно бросил «бледный» вслед, а затем остановился и шумно перевел дыхание. Гулкое эхо распространилось по тоннелю и передразнило всадника низким, утробным голосом.
        - Можешь не говорить, я и сам знаю, что лучше заткнуться. Но, думаю, блеск меча, лязг доспехов и стук протеза выдадут меня, даже если я зашью губы. - Продолжил Леронц монолог, а вместе с ним и путь в каменные недра Нар'дрина. - Ты не из разговорчивых, верно? Не уверен, правда, что хотел бы услышать твой голос.
        - А я вот не могу замолчать, особенно когда страшно. Если сейчас мне под ноги выскочит скрет, то я обделаюсь. Честно. - Признался всадник и с кривой полуулыбкой уставился на Карлика. Ответом немого спутника стал лишь пристальный взгляд искр, танцевавших а непроглядной тьме под ярко-алым капюшоном.
        - А в бою не боюсь, только потом колени… колено дрожит, и отлить очень хочется. Может быть, я зря гордился подобным бесстрашием. Смотри, что со мной стало. - Впервые на лице Леронца проявились страх и злоба. Нахмурившись и поджав губы, он потянулся к безобразной культе. Кисть, крупно дрожащая от боли и мысленного напряжения, сомкнулась на остатках бедренных мышц и скомкала грубую бежевую ткань. - Ноги вытащили меня из стольких передряг. Иногда я на них убегал, или танцевал в бою. Теперь я вряд ли так смогу.
        Почти все силы Леронца уже вытекли из искалеченного тела вместе с голубой кровью, речь и жесты не давались всаднику бесплатно. После очередной длинной реплики он был вынужден остановиться и грузно опереться на стену. Карлик поравнялся с утомленным спутником и уселся напротив, выбрав в качестве сиденья впалую грудь рудокопа, который уже окоченел и налился трупными пятнами. Леронц откашлял голубую кровь, вытер влажное лицо и взбодрился парой пощечин. Желая отвлечься от подкашивающей усталости, он осмотрел очень коренастую фигуру, сгорбившуюся под дырявыми полами алого плаща. Леронц виновато улыбнулся и осторожно потянулся к Карлику костылем, намереваясь коснуться узловатого колена, перекатывавшегося шишками. Он так и не дотянулся до пыльной полосатой штанины, хотя нарушенная перспектива вопила о том, что прикосновение должно было состояться. Леронц задумчиво хмыкнул, и вежливо кивнул, но затем ему стало не по себе, а распахнутый воротник подлатника пропитался новой порцией холодного пота. Если Карлик был размером с луну, находился так же далеко и просвечивал сквозь стены, то Леронцу он казался бы
обманчиво небольшим. Дотянуться до Карлика было не проще чем до луны, а его силуэт не отбрасывал теней. Сглотнув, Леронц загородил ладонью свет шпаги, падавший на Карлика. Фигура существа не погрузилась во тьму вместе с трупами и стеной тоннеля, но осталась столь же четкой и яркой.
        - Ты прости, стало очень интересно. - Слегка дрожащим голосом пробормотал Леронц и сгорбился под взглядом бесконечности, смотревшей на него из-под рванной бахромы капюшона.
        - Накрисс… Накрисс тоже так умеет. В смысле не так, конечно, но он… он тоже не дает до себя дотронуться. Правда это не работает с черным железом и оружием ткачей. У тебя, уверен, нет таких проблем, поэтому не буду проверять. - Добавил Леронц, бросая украдкой взгляд на мерцающее лезвие шпаги.
        - Надеюсь, это ему поможет, и он, вместе с Ортиссом, сегодня с тобой не встретиться. - Кашлянув в кулак, продолжил Леронц и продолжил углубляться в рудники.
        - Отправлюсь в бастион Пяти Копий в Ядре Перекрестка. Найду мастера Ар… Акрахтейн - Тоннельника. Ты его точно знаешь, ты ведь всех знаешь. - Леронц старался держаться непринужденно, но опухший язык плохо справлялся с нагромождением согласных в именах тоннельников. С каждой новой фразой бледный говорил медленней и бессвязней, а шаги его становились короче. - Он мне новую ногу сделает. Пусть… будет сразу в латах, чтобы… не возиться лишний раз. Еще хочу… красивый узор и…
        Протез Леронца внезапно начала пульсировать и раздаваться вширь, свет шпаги замер мерцающим узором на вздувшихся, живых мускулах. Латные пластины на бедре протянули к голени стальные щупальца и плотно обхватили ее, оборачиваясь элегантным латным сапогом. Жемчужные линии, которые не скрыл слой доспехов, вдруг вспыхнули алым цветом с плаща Карлика. Сквозь щели скрежещущих лат начали пробиваться угольно-черные перья, огромные и пушистые как у хоакса. Затем Нар'дринская сталь лопнула, из-под нее показалась толстеющая, пульсирующая лапа. Пернатая конечность напоминала кожаный пузырь, стремительно наполняемый водой. Из стопы проклюнулись, словно грибы, скрюченные мохнатые пальцы, увенчанные серпами когтей. Затем нагрудник стальным обручем стиснул грудь, а тоннель стал слишком узким. Задыхающийся Леронц успел воспользоваться непослушной рукой, прежде чем она обернулась огромной лапой, и сорвал застежки на брони. Жадно схватив ртом воздух, рыцарь плотно зажмурился, начал трясти головой и рухнул на землю. Перестав давиться кашлем, он решился открыть глаза. Всадник увидел руки, все еще стиснутые сталью
когтистых латных рукавиц и упертые в землю. Правой ладонью он случайно оперся на опухшую голень мертвеца, из которой прыснул смердящий гной. Отпрянув от тела, Леронц врезался лопатками в ледяную стену.
        - Похоже, я начинаю бредить, штанина хлюпает. Скреты на меня не прыгали, значит, культя снова кровоточит. - С трудом прошептал он, чувствуя как горло и нос свербят от нестерпимой вони. Затем всадник унял судороги и потянулся в поясную сумку за склянкой Ноари. - Пришло время Синских грибов.
        Вырвав зубами деревянную пробку, бледный прильнул к горлышку и залпом проглотил содержимое пузатой керамической колбы. Чувство легкости начало зреть в районе переносицы и быстро очистило содержимое черепа от скверны боли и тумана наваждений.
        - Было приятно повидаться. Надеюсь на не скорую встречу. - Попрощался Леронц и помахал темноте рукой, после того как безуспешно поискал Карлика взглядом. Затем он смог подняться и сделал несколько шагов. Чем дольше он переставлял ноги, тем легче это становилось, хотя былой легкости он так и не ощутил. Вскоре он наткнулся на завал, за которым расслышал тихое женское всхлипывание.
        - Наверняка ловушка. Но я слишком устал, чтобы возвращаться в одиночку. - Почти шепотом заключил Леронц, а затем позвал более громким голосом. - Вы в порядке!? Меня зовут Леронц - Наемник Пяти Копий, я здесь что бы спасти вас!
        - Откуда нам знать, что ты не Зверерожденный!? - Прокричал в ответ раздраженный мужской голос, заглушенный толщей каменных валунов.
        - Ты, Фа'Хаат, серьезно!? - Поперхнувшись смешком, отозвался Леронц.
        - Ты что из этих Акрати!? Пришел за нашими головами, тварь!? - Снова отозвался взбешённый голос.
        - Шааран, успокойся! Давай впустим их, что нам терять? - Вмешался более спокойный и рассудительный мужской голос. - Нам нужна помощь, я уже забыл, когда последний раз вода касалась моих губ.
        - Лучше сдохнуть от жажды, чем быть забитым, как жирный скрет, этими бледными!
        - Гончая из Саантира будет здесь с минуты на минуту! Прекратите спорить и вылезайте из этой обосранной норы! - Прокричал Леронц, сжимая кулаки и с трудом давя желание рассмеяться от абсурдности происходящего.
        - Шааран, что у нас брать? Зачем нападать на нас под самым боком у Исполина? Успокойся и просто подумай! - Адекватный и разумный голос прозвучал настойчивее, а единственным контраргументам агрессивного «пепельного» стало лишь неразборчивое пыхтение, которое вскоре затихло. - А теперь, давай впустим их…
        Леронц еле успел шарахнуться в сторону, когда несколько гремящих валунов скатились с завала и рухнули рядом. Затем куча щебня подалась назад и с рокотом осыпалась на землю. Из освободившегося прохода на обескровленное лицо бледного упали мягкое свечение масляных ламп и настороженный взгляд двух пар глаз.
        - А где второй!? - раздраженным, сорвавшимся в крик голосом спросил тот, кого звали Шааран. На вид ему было далеко за сто. Седина почти вывела рыжевато-каштановый цвет с лысеющей черепушки, а также из запущенной щетины и густых, жестких усов. Узкие плечи старика были поникшими, руки худыми и жилистыми, а торс красовался выпуклым бражным пузом. В мозолистых, перепачканных пылью кистях он сжимал заточенную шахтерскую кирку со следами крови, въевшейся в деревянную рукоять, - покажись, Хаэкран'Каэт!
        - Я здесь один, - незамедлительно ответил Леронц, примирительно вскидывая ладонь со стальной эмблемой Пяти Копий, - я потерял много крови и мне привиделся Карлик, только и всего!
        - Лжешь, паскуда! - завопил Шааран и двинулся вперед. Второй рудокоп попытался удержать его за руку, но получил от товарища удар обухом кирки и свалился на пол, - отойди, трус! Я спасу наши шкуры без твоего скулежа!
        - Да успокойся ты уже! - проорал Леронц, начиная медленно ковылять назад. Его слова обратились пеплом в горниле разума Шаарана, которое распалили измождение, паранойя и долгая изоляция. Пепельный взревел, сплевывая пену и ринулся на наемника. Вздувшимися от напряжения руками он занес кирку для тяжелого удара, которым метил бледному в висок. Всадник выругался, резко присел на живую ногу и ухватился за эфес клинка. Кирка просвистела над головой Наемника, вспоров лишь воздух, и оставила изможденного рудокопа уязвимым. Леронц зарычал и вогнал лезвие в его шею. Шпага впилась в набухшие мускулы и вспученные вены по самый эфес. Лезвие с чавканьем провернулось и вспороло горло, вырываясь из плоти старика. Обрюзгшее, грязное тело мешком свалилось к ноге наемника и дернулось несколько раз среди камней.
        - Что… что ты с ним сделал!? - просипел оставшийся в живых пепельный, вытерев кровь с подбородка и уставившись на затихшего товарища.
        - Разве ты не видишь, что я вскрыл ему глотку?! - дрожа от нервного смеха, отозвался Леронц, вытирая клинок об рукав. Затем он приблизился к рудокопу, но тот испуганно вскрикнул, загородил лицо киркой и начал отползать назад, ожесточенно перебирая ногами. Пройдя вперед, наемник увидел женщину, жалобные всхлипы которой слышал ранее. Из перепачканной, отощавшей груди вырывались несдерживаемые рыдания, в разбитые колени она зарылась лицом, а руками дергала сальные светло-пепельные кудряшки. Каждый звонкий удар протеза заставлял ее горло разрождаться высоким визгом.
        - Ах, Хин вас подери! Ну не начинайте! - воскликнул Леронц, задрал голову и устало вздохнул. Снова он заговорил, только слегка успокоившись.
        - Вы что пропустили тот момент, когда он кинулся на меня? Что еще мне оставалось делать? У меня не было сил бороться с ним! Я измотан, искалечен, - оправдывался Леронц, указывая на ногу и перепачканное лицо. Женщина так и не перестала выть, но мужчина постепенно начал прислушиваться. - Пытаясь спасти вас, неблагодарные вы скотины, я потерял брата, хоакса, друзей и даже ногу! Мои товарищи и целый отряд солдат сейчас отправляются к Карлику, что бы дать вам время выбраться! Оторвите от земли задницы и двигайте на выход. Если бы я хотел вас прикончить, то вы бы уже стояли у порога Красного, рядом и тем психом!
        - Не думаю, что у меня есть другой выбор, - после короткого раздумья заключил рудокоп, медленно поднялся и заткнул кирку за пояс, - Шааран сдал еще вчера вечером, когда его сына задрали Зверерожденные.
        - О! Ты понятия не имеешь во что ввязался, начав со мной разговор! Теперь я точно вылью на тебя ушат того дерьма, что переполняет мою голову! Но это позже, а пока поднимай свою подругу, - коварно улыбнувшись, приказал Леронц и указал на женщину, которая так и не рискнула посмотреть на долгожданного спасителя.
        - За последнюю ночь мне не удалось вытянуть из нее ни слова, а приблизиться подойти, она начинает так орать, что штольни рушатся! - развел руками «пепельный».
        - Ты просто не знаешь подхода к женским сердцам, - протянул спокойным тоном Леронц, не слишком ловко расправляясь с застежками на латных рукавицах. Затем он бросил их рудокопу, вытер лицо пропотевшим подлатником и заправил растрёпанные пряди в хвост, - смотри и запоминай.
        Стараясь не греметь протезом и придерживая позвякивающие ножны, Леронц приблизился к девушке и плавно опустился на колено.
        - Сарран, я пришел забрать вас из этого ужасного места и доставить в безопасность, - нежно прошептал всадник, а затем галантно протянул несчастной раскрытую ладонь. Женщина несколько раз громко всхлипнула, еще сильнее прижала к груди исцарапанные, разбитые ноги, а затем затихла, не переставая мелко дрожать. Леронц придвинулся ближе. Стоило доспехам зашелестеть, девушка подняла опухшие желтые глаза, оплетенных сеткой вспухших черных вен. Наемник обрадовался обретённому взаимопониманию, но она пронзительно завопила, а затем начала сучить руками и стесывать о камни голые стопы. Леронц резко подался вперед и вогнал костяшки кулака в тонкую челюсть и искусанные губы. Глаза пепельной закатились, тело обмякло, и девушка начала заваливаться назад. Леронц вцепился в ее неровную кудрявую челку и притянул женщину в свои объятья, уберегая от удара головой об выщербленный камень. После он ухмыльнулся и начал тепло поглаживать ее плечо:
        - Потащишь ее на горбе. Она совсем худенькая, ты справишься… - заключил всадник, взглянув на рудокопа, который резко отшатнулся и снова потянулся за киркой, - а что еще оставалось делать?! Времени в обрез, понимаешь ты это или нет?!

* * *
        - А потом спрыгнул на спину ловчего и вонзил шпагу прямо между крыльями! Клинок я, кстати, решил назвать «Анафель», в честь моей красавицы! - живо продекларировал Леронц и выбросил вперед великолепную шпагу. Его спутник, которого звали Сатрати, не смог выразить восхищение. Обмякшее женское тело, казавшееся поначалу почти невесомым, теперь заставляло позвоночник неприятно хрустеть. Единственной реакцией рудокопа стал громкий, загнанный хрип.
        - Тихо, ты! - громко прошептал в ответ Леронц и костылем перегородил рудокопу путь. Затем он присел, спрятал мерцающее лезвие и указал на пурпурный солнечный свет, которым блестел конец прямого участка тоннеля.
        - Слуги Карлика разворотили ваш завал. Нам конец, - слабым, дрожащим шепотом отозвался рудокоп и упал под тяжестью живой ноши.
        - Жди тут, я пойду вперед. Дрянная нога, не подкрадешься. Карлик с ним! - выпалил Леронц и шумно поспешил к свету, с хрустом разминая плечи, костяшки и шею. Подбросив клинок над плечом, он ловко поймал его за спиной и исчез за поворотом.
        Сердца рудокопа неистово колотились в барабанные перепонки и заглушали все кроме неясного шороха. Минутой напряженного ожидания спустя, изломанная тень возникла на стенах тоннеля, начала наливаться тьмой и увеличиваться. Вслед за тенью в штольни проник и тощий, вытянутый силуэт с конечностями, которые гнулись в двух местах. Странной раскачивающейся походкой уродливая тварь направилось к рудокопу, опираясь на окровавленную алебарду и сверкая единственным грязно-желтым оком. Сатрати испуганно взвыл и бросился обратно в штольни. Он замер, не сделав и пяти шагов, до крови закусил губу и вернулся назад, чтобы загородить женщину, которая до сих пор не пришла в сознание. В ответ на благородный жест тварь задрала голову и издевательски, с присвистом, захохотала. Рудокоп оскалил зубы, заставил онемевшие руки сжаться на рукояти наточенной кирки и замер, готовясь к решительному броску. На пике физического и мысленного напряжения рудокоп увидел, как из-за поворота показался живой, но мрачный Леронц. В туже секунду кирка выпала из обмякших рук пепельного, и он рухнул на пол.
        - Это свои, каменная башка, - монотонно пробубнил всадник, а затем снова исчез.
        - Расистский «пепельный» мусор, - добавил Нуаркх безжизненным голосом и позволил себе еще несколько смешков.

* * *
        После ужаса сражения прохладный вечер казался особенно тихим и умиротворенным. Восточный бастион внешнего кольца дремал под пышным пурпурным одеялом. Плотное оцепление из раздраженных торговцев рассосалось, незадачливые предприниматели разбрелись по постоялым дворам Саантира. Шахтерский город, ютящийся в величественных руинах, опустел. Палатки дочерей Нара теперь помещались в пределах стен бастиона. В развалинах небольшого храма, которые заприметил Нуаркх, собрались три поредевшие группы наемников, но под круглым сводом было гораздо тише, чем вчера. Накрисс встал из-за очага, вокруг которого кружил собранный Гаор, и покинул руины, чтобы помассировать вывихнутую конечность и позволить прохладному ветру прикоснуться к опаленной коже.
        - Лер, ты уверен, что не хочешь передохнуть? - спросил он, приблизившись тяжелой переваливающейся поступью к Леронцу, который сгорбился неподалеку от входа. Перед небесным всадником, замотанным во влажный бинты, находился импровизированный стол из пары щитов Ноари, сложенных вместе. На кипящей древесине, отмеченной множеством зарубок и выбоин, лежало обнаженное тело Синтры, которое бледный постепенно покрывал ярким погребальным узором. Компанию Леронцу составлял Мракоцвет, который играл легкий мотив, инкрустированный пронзительными, тоскливыми нотами.
        - Посмертный узор на тело всадника, положено наносить другому всаднику… больше некому. Ты же знаешь, что я пытался его спасти? Я не сразу побежал… Фа'Хаат… надо заткнуться и вернуться к работе, - устало помассировав глаза, осекся Леронц и прикоснулся кистью к гладкой, сизой коже. Мягкая щетина, смоченная в вязкой небесно-пурпурной краске, скользила вдоль тонких ритуальных шрамов, добавляя облакам на животе женщины закатные блики. Сменив кисть, Леронц принялся выводить солнечные лучи на скулах и бровях бледной.
        - Хочу успеть до погребального пира, - отшутился небесный всадник, нанося последние мазки на лицо наемницы. Справившись с тонкой работой, он снизу-вверх посмотрел на Лим'нейвен. Влажные глаза Леронца дрожали в ореоле густой синевы, выражая скорбь и крайнюю усталость. Накрисс похлопал друга по плечу массивной лапой с птичьим пушком на костяшках, а затем посмотрел в глаза Мракоцвету.
        - Арахкет, мне очень жаль, что Карлик добрался до нее так рано. Дорогу ему указала моя гордыня и, надеюсь, ты сможешь меня простить, - проговорил Накрисс и замолчал, уставившись на отекшее лицо Синтры. Мракоцвет удостоил крылатого Лим'нейвен холодного взгляда и не прервал мелодию.
        - Как там те рудокопы, которых мы вытащили? - поинтересовался Леронц, развеивая напряженное молчание.
        - Парень отсыпается, а девушка растворилась. Ни дочери Нара, ни Рикиоти понятия не имеют, когда она смогла скрыться. Впрочем, чего ожидать от пепельных? - голос Лим'нейвен прозвучал нахально, хотя после смерти Синтры он старался не проявлять спесивость.
        - Судя по одежде, она была из Саантира, - пожал плечами Леронц и горячим дыханием подсушил каплю краски на вздернутом носике Синтры, - захотела поскорее вернуться к семье, только и всего.
        - Надеюсь, она добралась до стен, - тяжело вздохнув, пробормотал Лим'нейвен и медленно опустился на песок. Сидя он дотягивался до плеч Леронца, который устроился на высоком табурете, - иначе вся эта ситуация с освобождением штолен превратиться в бессмысленное шутовское представление.
        - Мне больше нравиться другая трактовка, - послышался сзади монотонный и слегка гнусавый голос.
        - О чем ты, Нуаркх? - не оборачиваясь, переспросил Леронц и принялся растушевывать темно-лиловые тени на веках Синтры резкими движениями большого пальца.
        - Вы слышали, что лже-всадники разграбили караван с крупной партией обработанной стали из этих рудников? - продолжил тоннельник, усаживаясь подле тела и бережно укладывая Саантирскую алебарду на колени, - сталь им пригодилась, арбалетные болты они не жалеют.
        - К чему ты клонишь? Считаешь, что сумбур с Исполином и Зверерожденными был организован лишь для того, чтобы замести следы заговора? - поинтересовался Лим'нейвен. Нарочитая насмешливость не скрыла от Нуаркха еле заметную тревогу, - похоже, у тебя паранойя.
        - Мне часто это говорят, - вздрогнув от свистящего смешка, признался Нуаркх и продолжил значительно тише: - И нет, я не думаю, что Исполина и Кочевников сюда кто-то привел. Скорее всего, убийца просто воспользовался ситуацией. В суматохе он всадил нож в спину, скажем, начальника бригады, который решил потребовать слишком много Хаков за молчание. А мы спасли заговорщика от ловчих и за ручку довели домой.
        - Девушка была убийцей? - удивленно раскрыв глаза, переспросил Леронц. Затем он повернул к Нуаркху измазанное красками лицо и принялся говорить, жестикулируя кистью, - внешность, конечно, обманчива, но она выглядела действительно жалко и не смогла бы поднять кинжал.
        - Ели бы подобную работу поручили мне, то действовал бы я в той же манере, - прищурившись, ответил Нуаркх, - группы рудокопов обычно довольно сплоченные. У женщины в беде больше всего шансов примкнуть к их компании и не вызвать лишних подозрений.
        - Мне кажется, ты бы быстро себя выдал. Рудокопы обычно не настолько пьяны, чтобы принять тебя за женщину в беде, - отшутился Накрисс и непроизвольно насупился.
        - По-твоему она сбежала, потому что является шпионкой или убийцей, а ее тело улучшили Лим'нейвен или другие… народные средства? - уточнил Леронц, приподняв кустистую бровь.
        - Не всегда следы вмешательства столь же очевидны, как у каменных стражей, - пожав плечами, предположил Нуаркх.
        - Звучит несколько натянуто, но я не удивлюсь, окажись это правдой, - неожиданно вмешался Гаор. Голос его, как всегда, был спокойным и размеренным, - в любом случае это не наше дело.
        - От чего же? Разве приятно осознавать, что мы рисковали встречей с Карликом ради жалкой наемной убийцы? А кто-то и вовсе отдал за него жизнь, - улыбнувшись грязно-желтым глазом, вкрадчиво протянул Нуаркх и уставился на Накрисса.
        - О, Костяшка! Ты что пытаешься задеть меня!? Думаешь, я позволю тебе такой тон!? - повышенным голосом выпалил Накрисс и стиснул огромные кулаки. К Нуаркху ринулся фронт тугого воздуха, который с громким щелчком лопнул вокруг тоннельного человека и взметнул столб песка. Когда непроницаемая пепельная завеса осела, Нуаркх непринужденно сидел на том же месте, только шевелюра его слегка растрепалась.
        - Если хочешь достать меня, то придется закатать рукава, - вызывающе вздернув надбровную пластинку, проговорил Нуаркх и принялся деловито стряхивать песчинки, осевшие на платье.
        - Ты что творишь Накрисс! Песок чуть не попал на Синтру! - громко крикнул Леронц, закрыв телом крынки с вязкой краской и тело женщины, жирно блестевшее влажными мазками.
        - Сейчас не время для этого, - встрял Гаор, осаживая участников назревающей перепалки, - Леронц, у тебя все готово для ритуала?
        - Да… Да. Можем начинать, - рассеяно кивнув, ответил бледный. Не без помощи Накрисса, он поднялся на ноги, а затем отошел от тела. К Синтре, покрытой узором в виде закатного неба, подошел Мракоцвет. Гигант осторожно подхватил тело и поднял на уровень широкой груди. По сравнению с нависающим, исполинским силуэтом, женщина казалась почти ребенком. Голова Синтры безвольно запрокинулись назад, расчесанные медные локоны раскачиваться в такт поступи гиганта. Ношу молчаливый тоннельник доставил к огромной урне из черного железа, которую установили неподалеку от входа в уединенную пещеру. Накрисс и Леронц отправились в огромную мрачную расщелину, что брала начало в дюжине метров от стоянки наемников. Спустя минуту они вернулись на свет в компании Ортисса, который стараниями Лим'нейвен почти не хромал. Хоакс выглядел подавленно, ступал медленно и покорно. Пух на груди и шее зверя был грязен и взъерошен. От печальных глаз спускались полоски высохшей влаги, отмеченные налипшим песком. Когда Ортисса подвели к Арахкету, он приклонил передние лапы и, упираясь клювом в песок, прильнул к телу Синтры. Так он
простоял несколько минут, низкие, вибрирующие стоны покидали его грудь. Следом хоакс отступил на шаг и свалился на пол, Мракоцвет подошел к черной урне и опустил в нее тело Синтры, устроив ее в положении младенца. К скорбной процессии примкнула Рикиоти. Женщина выглядела собранно и непоколебимо, но кисти, сжимавшие эфес Нар'Охай, слегка дрожали.
        Мракоцвет захлопнул крышку, трое Лим'нейвен вышли вперед и обступили урну. Переглянувшись, они синхронно протянули к ней раскрытые кисти. В налитых мраком сумерках были четко видны полоски раскаленного докрасна света, собравшиеся на складках их ладоней. Сверкнул сноп искр и каменное масло, по щиколотку заливавшее тело, яростно вспыхнуло. Когда ослепляющая вспышка померкла, оказалось Лим'нейвен заставляют потоки бушующего белого пламени спиралями виться вокруг урны. Всего через минуту огонь остался без пищи и резко потух. За это время черное железо даже не нагрелось, Накрисс непокрытой рукой извлек вытянутый сосуд с горстью пепла, оставшегося от наемницы. Лим'нейвен заткнул сосуд большой деревянной пробкой и протянул Ортиссу. Пернатый гигант, не переставая низко скулить, бережно подцепил его кончиком клюва.
        Отойдя от собравшихся на безопасное расстояние, он мощным движением шести лап подбросил себя в воздух, расправил крылья и взметнулся под облака. Когда силуэт хоакса обернулся размытой точкой на фоне бугристой черно-сиреневых туч, Ортисс ударом лапы сорвал крышку сосуда. Прах подхватило прохладное дыхание Хина и унесло за пелену облаков, Хоакс издал пронзительный, резонирующий вой, который достиг земли и раскатился на многие километры вокруг.
        ГЛАВА 9. ФИОЛЕТОВО-ЧЕРНЫЙ РАССВЕТ

109 год 4 эры. 28 день сезона последнего теплого ветра.
        Всего одна ночь оставалась до того, как гончая отправиться в черно-белые ущелья, чтобы превратить Каэт'Анар в гробницу Каньонного Исполина и отомстить за отнятые жизни. Испепеляющее солнце дремало за зубчатыми хребтами темно-пепельных скал, а пасмурное небо изредка озарялось всполохами беззвучных молний. Пустыня, раскинувшаяся вокруг Саантира, безмятежно нежилась в предрассветной прохладе, а Восточный Бастион бурно кипел деятельностью. Гончие грозно урчали на причалах, пока их осматривали команды техников. Солдаты выслушивали брифинги, а Наемники Пяти Копий шумно простились с Синтрой и разбрелись на небольшие группки. Гаор и Мракоцвет отправились в оружейную Бастиона, чтобы без спешки проверить снаряжение и пополнить запасы.
        - Арахкет, возьми башенный щит. Не хочу, чтобы тебе пришлось прикрывать меня грудью, - пророкотал на родном языке Гаор, заполняя средними слезами Урба ленту из железных коробков.
        - Жаль портить эмоциональный момент… - прощелкал Нуаркх и приблизился к гигантам, рядом с которыми казался хрупким и тщедушным, - Но мне надо поговорить об Исполине.
        - Ты не обязан идти с нами. Мы быстро доставим тебя к телу, когда все будет кончено, - кратко отозвался Змей и начал поливать тонкой струйкой смазки, разложенный на полу латный доспех. Арахкет вовсе не принял участие в разговоре и начал придирчиво осматривать огромный щит, выточенный из монолитной обсидиановой глыбы.
        - Пропустить охоту на эту тварь? Ты верно шутишь. Проклятье, оставленное Урбом, никуда не делось! - отмахнулся тоннельник.
        - Понимаю, - Признался Змей, - переходи к делу, у нас еще много работы.
        - Этот экземпляр уникален. Ты видел, как ведут себя ловчие? - тихо поделился Нуаркх, скрывая слова от ушей пепельных, которые стояли у входа в оружейную, - они бесстрашны и неразумно самоотверженны, но далеко не бездумны. Ловчие помнили как пользоваться оружием и преподнесли немало неприятных сюрпризов.
        - Эта тварь необычна. Но я все равно не понимаю, к чему ты клонишь. - Согласился Змей и продолжил загонять капельки смазки в сочленения лат, помогая Искусству неторопливыми движениями раскрытой ладони.
        - Некоторые ловчие выглядели древними, но могли мыслить и сохраняли воспоминания. На Перекрестке есть престарелый Лим'нейвен, который очень боится встретиться с Карликом и неплохо заплатит за… живой экземпляр.
        - Ты считаешь, что Исполин открыл секрет вечной жизни? Даже разумность отдельных ловчих еще под большим вопросом, - повернувшись, наконец, к собеседнику, переспросил Змей, а затем достал из огромного баула темно-серую латную перчатку, украшенную спиральным медным орнаментом.
        - В этом я не уверен, но изучить его работу необходимо, - развел руками тоннельник.
        - Представь, какие перспективы это открывает? Те, кто вам дорог, перестанут быть такими хрупкими, величайшие умы станут бессмертными и разгадают, наконец, Урбский шифр, - прощелкал Нуаркх. Арахкет вздрогнул и мрачно уставился в пол.
        - Зачем его разгадывать? - ответил Гаор, нетерпеливо дергая кончиком хвоста, и коснулся взглядом Мракоцвета, который бережно извлек из кармана серьгу Синтры.
        - Не знаю, - тоннельник нахмурился и размял тыльную сторону шеи, - надеюсь, он может что-то изменить, избавит нас от проклятья. Ты не устал, что Урб навязывает тебе образ жизни? Заставляет бросаться на каждый клинок?
        - Шифру позволил появиться сам Урб, разгадка не даст нам свободы, - покачал головой змей и вернулся к уходу за доспехами.
        - Откуда тебе знать? - Нуаркх вызывающе скрестил руки.
        - Попытка выкрасть ловчего поставит наемников под угрозу. Рикиоти дала нам понять, что у Храма Черной Крови свои планы на тела, - не оборачиваясь, бросил Гаор.
        - Ты хочешь, чтобы такое знание оказалось исключительно в руках Саантира? Думаешь, у этого будут хорошие последствия? - еле различимо проговорил Нуаркх.
        - Если твои рассуждения верны, то Саантир получит хорошо скоординированных солдат, которые не бояться боли и сражаются, пока не пронзят их ядро. Возможно, Галафей снова втопчут в пыль. Но мне, как и тебе, до этого дела нет. К тому же, Наемники всегда придерживались нейтралитета в подобных вопросах, - спокойно ответил змей.
        - Безучастно наблюдать как Саантир получает столь мощное оружие, значит соблюдать нейтралитет? Разве нейтралитет - это не баланс? Ты предлагаешь предательство.
        - Нейтралитет - это когда меня и моих согильдейцев не сжигают на главной площади за подозрение в измене, - отрезал Змей. В голосе не было и намека на эмоции, но Нуаркх распознал зреющее раздражение по менее плавным движениям хвоста.
        - Твои уловки не тронули меня, слишком много «если». К сожалению, подобное решение я не могу принять один. Позови Накрисса и Леронца в лагерь, я, тем временем, разыщу Ноари, - закончил разговор Змей, отложил броню и направился к выходу из оружейной.

* * *
        - Выходит ты потерял интерес к забытой гробнице клана Хан Хенат? - поинтересовался Леронц, не отрываясь от манипуляций со скрежещущим временным протезом.
        - Карта уже привела меня к сокровищу, - ответил Нуаркх, расправляясь с остывшими остатками погребального пира. Раны тоннельника заживали быстро, но заставляли испытывать постоянный голод, - к тому же выкрасть это существо из Саантира будет куда интереснее, чем ковыряться в разграбленных руинах.
        - Давайте перейдем к делу. Нам еще нужно отдохнуть, - пророкотал Гаор и прервал шепот разговоров, которыми заполнились руины.
        - Во-первых, я не горю желанием помогать костлявому отморозку, несмотря на то, что он Союзник, - высказался Накрисс и презрительно ткнул пальцем в тоннельника, - во-вторых, я бы втоптал в грязь все, что осталось от Исполина, будь то в моих силах. К сожалению, даже я на это не способен и Саантир точно сгребет останки. Представлять армию ловчих, подконтрольную кровожадным кланам, мне даже неприятней, чем делить крышу с Нуаркхом.
        - Соглашусь с Накриссом, но не в плане нелюбви к костяшке, хотя он и подонок каких поискать. Не хочу, чтобы Галафей и Аркефаль снова обратились в дымящиеся руины, - принял слово Леронц и осторожно похлопал тоннельника по шипастому плечу.
        - Я сам собирался поднять вопрос спасения ловчих, хотя передел власти на Хинарине меня мало волнует, - заговорил Ноари, окруженный стаей мракозверей, которые растворялись в полумраке пещеры.
        - Видимо, настояния Отца-Матери дают о себе знать, но я не могу оставить уникальных существ во власти Храма Черной Крови. Все мы знаем, что там с ними произойдет. Ренмаер, с другой стороны, уважает жизнь и сможет предоставить ловчим защиту, - высказался огромный Синит.
        - Мы даже не будем обсуждать перспективу спасения сразу нескольких из них. Если нас поймают, то под угрозой окажется весь Саантирский бастион, - отрезал Змей и протестующе взмахнул рукой.
        - Должны спасти хотя бы одного. Думаю, на такой риск мы обязаны пойти, - частично согласился Синит.
        - Калрингер ведь бледный, верно? По нему не поймешь, - уточнил Накрисс.
        - Когда-то был, - Нуаркх вздрогнул от пары коротких смешков, - будь уверен, он поделится с Галафеем секретом ловчих. Благосостояние Торговой Компании Хинарина - основа его богатства, а основа Торговой Компании - паритет Верха и Низа.
        - Признаю, твари нас обманули, заманили в засаду и даже смогли создать летающих ловчих. Но исполины никогда не были абсолютно безмозглыми. Вдруг разработка стратегии заняла у них четыре сотни лет? - вновь взял слово Накрисс.
        - Через купол Гончей они не пробились, их главным преимуществом было огромное количество, - добавил Гаор и Нуаркх был вынужден согласиться.
        - Я с вами не согласен, они меняли стратегию на ходу. Далеко не все люди способны так быстро соображать, - покачал головой Ноари.
        - Мы ведь обсуждаем бессмертие и опасность солдат-ловчих? Какое нам тогда дело до поведения целого исполина? Вдруг по отдельности они тупее хакетов? - вклинился Леронц и улыбнулся в ответ на одобрительные кивки.
        - Понаблюдаем за ловчими. Если покажут, что чему-то научились, и не потеряют разум после уничтожения центральных ядер, то вытащим одного из них, - рассудил Гаор авторитетным, раскатистым голосом.
        - Но если не выполниться хотя бы одно из условий, то ограничимся исключительно препаратами тел и не будем сильно рисковать, - добавил он немного погодя и посмотрел на лица остальных Наемников, ожидая проявление согласия.
        - Как сказала Рикиоти, Храм Черной Крови уже проявил интерес к исполину. Думаю, без риска нам удастся добыть разве что пару фляг ядерной жидкости и обрывки аксонов, - предостерег Нуаркх.
        - Параноик! Загоним ловчего в пещеру, и ты его выпотрошишь. Солдаты не смогут перебороть отвращение и изучить то, что ты отрезал, - отозвался Леронц.
        - К тому же, они гузно сизокрылки не отличат от своего отражения, - подхватил Накрисс и бледные позволили себе несколько сухих смешков.
        - Лучше, чем ничего. Если в останках действительно есть что-нибудь интересное, то Калрингер это найдет. Причем быстрее Храма Черной Крови, - пожав плечами, согласился Нуаркх.
        - Я тоже согласен, - кивнул Ноари, поправляя блестящие кончики усов, - если ловчие потеряют разум, значит, Десница Раббаар не получит солдат, а наследие исполина будет безвозвратно утрачено.
        - К вопросу о возможных солдатах десницы. Храм Черной Крови действительно сможет убедить паству в этичности превращения Хинаринцев в Ловчих? - осторожно поинтересовался Леронц.
        - Скажут что-нибудь про способ попрать Карлика за все устроенные им козни. Они всегда находят способ истолковать каноны в пользу своих интересов, - отмахнулся Нуаркх.
        - Тогда решено? - убедился Леронц хрипловатым, утомленным голосом. Дождавшись от собравшихся утвердительных кивков, он добавил, - мы с Ортиссом будем ждать команды. Если, конечно, переживем бой.

* * *
        Гончая под названием «Нар'Караад» - неспешно плыла над извилистым ущельем на встречу с рассветом. Пурпур обволакивал стальную защитную сеть, танцевал на грозных аркбаллистах и чешуе пепельных солдат. Ортисс плавно скользил впереди, мерно взмахивая двумя парами крыльев. Рана на подтянутом животе зверя обратилась безобразным бугристым шрамом и почти не напоминала о себе. Место Синтры на холке пернатого гиганта занимал Леронц, Ноари вновь занял место стрелка и пристально исследовал аркбаллисту, щелкая затворами и дергая тугую тетиву. Накрисс, кружась, пронесся над палубой и сделал несколько петель вокруг Ортисса, держась подальше от щупалец Ноари.
        - Чувствуешь, как вши роятся под одеждой? - прогремел крылатый Лим'нейвен, надменно ухмыляясь.
        - Мы с Ортиссом успели немного приноровиться друг к другу, - отозвался Леронц, жмурясь от солнца и возвращая улыбку, - оказалось, его пух чист от паразитов, а еще я узнал его любимую еду…
        - Кривокорни, - подхватил Ноари, и всадники дружно захохотали.
        - Ты проболтался!? - процедил посиневший Накрисс и раздраженно дернул крыльями. После Лим'нейвен разочарованно покачал головой и оскорбленно предостерег Леронца, - будьте осторожнее, крылья еще болят, могу не успеть спасти твою бледную задницу.
        - Саррин Галард! Левый борт! - вмешался твердый голос Рикиоти, многократно усиленный Гаором. Громада змея возвышалась на носу гончей, отбрасывая густую тень на каменного стража и огромную палубу. Подле гиганта возвышался Арахкет. Среди пальцев его здоровой руки танцевала золотая серьга Синтры, украшавшая эфес обсидианового меча.
        - Леронц! Я прощаю тебя и спасу от участи сторожить подветренную сторону! Похоже половина пепельных обделались! - брезгливо морщась, прокричал Накрисс и неохотно обогнул корабль.
        - Молчать! Мне плевать, что ты Наемник, отправишься в… - гневно проорал Нар'дринский страж Даарок, курсирующий между серо-синими и воодушевлявший их пафосными призывами. Стоило отзвучать зычному крику стража, как сияние рассветного солнце оставило палубу и уступило место полумраку. Приближающийся рой был неравномерен. Дюжины плотных скоплений приближались к Гончей со всех сторон. Каменные стражи воздели сигнальные флаги и серией замысловатых взмахов приказали прощупать тяжелыми болтами каждое из скоплений.
        - И все-таки они учатся, - ухмыльнулся Нуаркх, разминая шею и снимая чехол с широкого лезвия мрачной Саантирской алебарды.
        Накрисс окружил себя куполом и нырнул в загибающуюся волну роя. Агатовые глаза Лим'нейвен разглядели огромный крылатый силуэт в одном из сгустков. Накрисс выставил изящную пику, вошел в стремительный штопор и обрушился на уплотнение роя. Ураган, взвывший вокруг ткача, разметал мелких тварей и обнажил стаю крылатых ловчих, которые сплелись в грозный шестикрылых силуэт. Пика прошила одну тварь, но остальные ринулись прочь, и исчезли в других сгустках, которые непрестанно сливались и перемешивались.
        - Похоже, казначейство не скоро вернет восточную дорогу, - прощелкал Нуаркх, оглядываясь на помрачневшего Саантирского стража, которая напряженно наблюдала за тем, как сверкающие всполохи исчезают в сгустках роя.
        Леронцу не удавалось уловить вызывающе-алое оперение снарядов, срывавшихся с аркбаллисты Ноари. В сгустках роя возникали проплешины, заполненные перемолотыми костями и кровавой взвесью. Арбалет Синтры подпевал стальной громаде и истреблял выживших ловчих. Только когда тетива аркбаллисты с низким металлическим звоном швырнула последний снаряд второй бобины, очередной сгусток лопнул, извергая пурпурные всполохи. Огромный крылатый силуэт, извиваясь и оглушающе вопя, обрушился вниз. Но даже огневой мощи наемников и Гончей было недостаточно, чтобы совладать с натиском Исполина. Огромная лапа, сплетенная уплотнениями роя, стиснула купол, возведенный Гаором. Большая часть сгустков бесследно рассеялась, заскользив по границе сферы. Из некоторых хлынули стаи небольших слуг, которые мгновенно облепили купол, только два скопления извергли массивных гигантов. Один из них напоминал непомерный клубок наспех скроенных крылатых ловчих.
        - Поднимите Гончую! - прогремел Гаор и ринулся к борту, который готовился протаранить гигант, - оно несет бомбы!
        Флаг Рикиоти взметнулся вверх и «Нар'Караад», натужно скрипя, поползла вверх. В лапе Гаора лопнула россыпь огромных Слез Урба. Массивный силуэт исчез во вспышке Тепла, но слепящий многоцветный туман быстро хлынул под латы и чешуйчатую кожу. Медные глаза змея докрасна накалились, волна зрительных искажений пробежала по клинку непомерного клеймора. Чудовищный клинок вспорол воздух с низким рокотом, который заставил трепетать кости. Купол напротив змея лопнул, разбрызгивая искры и капли расплавленной стали. Верхние крылья гигантского ловчего сорвало с аморфной туши, а потом развеяло крупными хлопьями пепла и смердящим дымом. Исполинская тварь грузно рухнула вниз. Удар развернул Гаора, протащил по палубе и врезал в затрещавший борт. Змей жадно проглотил воздух и грузно поднял тушу с пола. Черный Лед не утратил контроль и сжал купол, позволяя Накриссу перехватить второго крылатого гиганта. Гаор оказался одним из немногих кто устоял, когда взрыв выбил пыль из каждой щели корабля и усеял дно осколками бело-голубых скал.
        Накрисс и порыв ветра, несущийся за ним, обрушились на лысый загривок, унизанный редким платиновым оперением. Изломанный силуэт, заключенный в скомканные латы и наполовину исчезнувший в туше ловчего, лопнул под стальными сапогами Накрисса, а исполинская тварь пронзительно взывала и отлетела вниз. Прежде чем Лим'нейвен вновь нырнул, гигант перевернулся и расправил четыре обглоданных остова крыльев с натянутыми перепонками. Из бугристой плоти еще торчали клочки пуха и роскошные перья. Шкура впалого живота пузырилась на железных сферах бомб. Острая морда пугала гранями обнаженного черепа, но в ней еще угадывались черты прекрасного зверя.
        - Анафель! Что ты творишь?! - завопил Лим'нейвен и раскинул в стороны руки, преграждая путь к Гончей. Облезлая массивная туша зависла в воздухе, когти исчезли во вспоротых подушках. На грани агатовых глаз Накрисса легли пурпурные блики взгляда Хоакса, из приоткрытой пасти гиганта вылетела жалобная прерывистая трель. Руки Лим'нейвен слабо задрожали, а к горлу подступил ком, когда голос Анафель вновь начал набирать силу и обратился угрожающим ревом.
        - Нет! Никуда я не уйду! Проваливай сама! Улетай! - прогремел в ответ Накрисс. Анафель прижала остатки ушей и отпрянула назад, но потом мотнула головой, отчаянно захрипела и бросилась вперед. Накрисс заскрипел зубами и кинулся навстречу, в последний момент он увернулся от когтей и оказался за спиной Анафель. Глазницы раздавленного Канкойна смотрели на Лим'нейвен, когда он отсекал остовы прекрасных крыльев. Накрисс провожал взглядом падающего Хоакса, бережно сжимая в руке огромное платиновое перо, и зажмурился, когда Анафель исчезла в клубах белого пламени.

* * *
        Гаор оставил огромную брешь в защитном куполе, и вскоре она превратилась в сердце вихря из тощих ловчих. Конуса жара, сорвавшийся с пики Мракоцвета, поглотил перепонки на их крыльях, словно сигарную бумагу. Опаленные тела прикипели к стальной сети и покатились по палубе, оставляя за собой пепельные хлопья, пробоина исчезла за клубами смердящей гари. Стоило Слезе в пике Хранителя исчерпать запас Тепла, как из дыма хлынул поток молчаливых тварей, ощетинившихся сталью и клыками. Они обрушились на хинаринцев, разбили строй и смели стрелков. Гаор схватил за холку Мракозверя, который кружил вокруг него, подтянул замершего зверя к лицу и пророкотал, перекрывая какофонию сражения:
        - Прикрой брешь!
        - Нужна поддержка аркбаллист! - вырвалось многочисленных пастей на массивном теле мракозверя. Синских Таурагли было почти не разобрать в нагромождении лая и воя.
        - Минуту! - невозмутимым голосом ответил Змей и оглянулся на Рикиоти, вокруг которой уже собрались отчаянные Саантирцы.
        - Дольше и не продержимся! - прохрипел зверь, с грохотом падая на пол. В следующее мгновенье сквозь пелену роя пробился оглушительный рев Хоакса, а на палубу упала тень четырех крыльев. Когти, клюв и два чудовищных арбалета начали слажено истреблять ловчих, чем значительно ослабили поток тварей, хлещущих из бреши, и дали обороняющимся шанс.

* * *
        Двое Нар'дринцев помогли Нуаркху подняться с колен. Тоннельник отшвырнул оторванную лапу ловчего и огляделся. Растерзанный Нар'дринский страж распластался на полу, натиск ловчих разбросал синих по кораблю. Младшие офицеры собирали выживших и пытались выстоять под накатывающими тварями. Нуаркх пожал плечами и решил прорваться к Хранителю, который играючи сметал крылатых существ ударами обсидианового клинка, и Рикиоти, окруженной отборными Саантирскими смельчаками. Только полудюжина искаженных, крылатых Хинаринцев, Синитов и Зверерожденных стояла между тоннельником и относительной безопасностью.
        Ловчие выстроились полукругом и слаженно ринулись вперед, намереваясь заключить противников в кольцо. Нуаркх резко отпрыгнул из капкана заворачивающегося фронта, заведя обнаженную угольно-черную алебарду за спину. Всем телом он показал, что намерен совершить колющий выпад и даже дернул предплечьем. Крайний ловчий прочитал это движение, трофейный Нар'дринский ятаган поднялся на защиту обглоданного черепа. Тоннельник резко отдернул руку, подался вперед и переломил колено уродца. Крылатый ловчий было ветхой оболочкой из скользкой кожи, натянутой на каркас полых костей. Удар развернул его и обрушил грудью в палубу. Тварь мгновенно начала подниматься, но тоннельник утопил лезвие тяжелой алебарды в ее спине. Железный сердечник слегка задрожал, когда черное железо разгромило холодную плоть и встретило ядро. Деревянный эфес задымился, а на лезвии возникли бесформенные, раскаленные кляксы. Добивающий удар на мгновенье сделал Нуаркх уязвимым и очередной ловчий не упустил шанса. Его туша была раздута, сквозь натянутую кожу просвечивали черные сети вен и очертания тщедушного силуэта, тонущие в пурпурном
мареве. Пики, в которые срастались костяшки твари, скользнули по панцирю Нуаркха. Тоннельник перехватил алебарду одной рукой, метнулся вперед и заломил тучную лапу. Кожа соприкоснулась с хитиновыми шипами и звонко лопнула, облако зловонного газа вырвалось наружу. Грязно-желтый глаз Нуаркха засаднил и непроизвольно скрылся за прозрачной мембраной, легкие тоннельника вспыхнули болью. На помощь пузырю пришел измененный синит, который впился в торс тоннельника четырьмя лапами. Зазубренные когти проскользнули в узкие щели брони и вскрыли мускульные мешки. Не позволяя боли взять контроль и борясь с удушающим кашлем, Нуаркх сгруппировался и не дал когтям проникнуть глубже пары сантиметров. Используя массивную алебарду как противовес, тоннельник метнул зловонного ловчего в искалеченного синита, и они оба обрушились на палубу. Осколки когтей, застрявшие в резко сократившихся мускулах тоннельника, обернулись источниками умопомрачительной боли, но не помешали казнить вертикальным ударом. В этот момент Нуаркх узнал, что удушающий газ легко воспламеняется.
        Взрывная волна отбросила тоннельника и протащила несколько метров. Отчаянно глотая воздух между приступами кашля, Нуаркх начал тушить бутоны пламени, которые расцвели на одежде. Не давая времени подняться, из-за дымовой завесы вырвался крылатый, перекроенный зверерожденный и начать молотить Нуаркха увесистыми кулаками. Предплечья тоннельника не смогли остановить все удары, и вскоре крохи воздуха, которые ему удалось загнать в горящие легкие, были выбиты наружу. Вытянутая морда ловчего разверзлась тремя подвижными лепестками и вцепилась в лицо Нуаркха. Когда тварь поняла, что зазубренные жвала тоннельника могут не только выстукивать нескончаемые колкости, нижняя половина ее морды уже обернулась бахромой из кожаных лохмотьев. Ловчий отпрянул, но не перестал давить на грудь Нуаркха и не дал вздохнуть. Тоннельник дотянулся до поясного ножа и полоснул по лапам противника, которые стиснули горло. Существо не обратило внимания на глубокие раны, и пульсирующий взор тоннельника начала заволакивать черно-зеленная пелена…
        Темнота поглотила Нуаркха, но вскоре в ней сверкнуло широкое лезвие Нар'дринского скимитара. Расширяющийся серповидный клинок поймал фиолетовый блик, который вырвался из пронзенной туши ловчего. Грудь тоннельника освободилась и смогла судорожно вздохнуть, не обращая внимания на жар, от которого тлели легкие. Зрение скачками прояснялось с каждой порцией воздуха, несущей зловоние опаленной плоти и оставлявшей железный привкус крови. Вскоре Нуаркх разглядел двух Нар'дринцев, с которыми очутился ранее. Солдат, протянувший руку в грубой кожаной перчатке, судя по невысокому росту и узким плечам, был девушкой. Второй синий, возвышавшийся позади, явно был мужчиной и носил яркий офицерский пояс.
        Невысокое, костлявое создание с непропорционально длинными лапами и дырявым полотном кожи, закрывавшим нижнюю половину морды, бросилось на спину младшего офицера. Нуаркх с присвистом захрипел, указывая на нового врага, но предупреждение вышло запоздалым. Проворно ухватившись тощей кистью за забрало голубоватого шлема, ловчий запрокинул голову Нар'дринца и вогнал короткий меч под чешую бармицы. Не успел солдат упасть на колени и попытаться остановить кровь, низвергавшуюся на грудь, убийца уже бросился на девушку. Скорость и внезапность атаки не оставили бы ей шансов, но хрупкий силуэт ловчего перехватила громада мракозверя. Увлажнившаяся пасть Синского чудовища оскалилась, перед тем как сомкнуться на пояснице длиннорукого убийцы. Крупные черные капли брызнули из ужасной раны, приземлились на шлем Нар'дринки и замарали обсидиановые окуляры. Поглощенное ядро разорвалось в пасти мракозверя, озаряя подвижные челюсти и рядов острых клыков. Хлынувшего Тепло утянуло в глотку, многочисленные глаза зверя вспыхнули из-под густой шерсти, словно россыпь раскаленных углей. Синитское чудовище низко заурчало и
ринулось терзать тварей, которые еще остались у аркбаллист.
        Вязкая кровь оставила непроницаемые разводы на личине шлема Нар'дринки. Дрожащими пальцами она потянуться к замкам, которые скрывались под пологом бармицы. В этот момент из хаоса, который до сих пор бушевал по палубе, вынырнул ловчий и наотмашь врезал ей по голове увесистой дубиной, в которую исполин превратил руку. Второй ударом должен был проломить череп Нар'дринки, но его предотвратил кинжал, вонзившийся в костлявую грудь. Содрогаясь от кашля, Нуаркх вздернул себя на колени и потянулся к проломленному шлему, который стиснул череп контуженной девушки. Когти тоннельника расправились с застежками, и из-под перепачканной стальной маски показалось приятное, но очень потрепанное, личико. Аккуратный вздернутый нос и правильные скулы были припорошены белыми крапинками веснушек. Светло-пепельная кожа с голубоватым Фенрикским отливом выдавала далекое родство с обитателями Надоблачных аллодов. Из-под растрёпанной рыжевато-бурой челки на тоннельника рассеяно уставилась пара разноцветных глаз. Один был красно-янтарным, а второй удивлял насыщенным сине-зеленым ирисом. Взлохмаченные пряди на левом виске
стремительно пропитывались черно-голубой кровью и прилипали к черепу.
        - Поднимайся, кто-то должен прикрывать мне спину! - Монотонным голосом воззвал Нуаркх, грубо притягивая девушку за щеки. Нар'дринка непонимающе моргнула пару раз, но потом растерянное лицо начало морщится от боли и рука ухватилась за рану. Опершись на предплечье Нуаркха, она поморщилась от прикосновения шипов и тяжело поднялась. После солдат нашарила глазами сжавшееся тело товарища, оскалилась и принялась топтать сапогом голову ловчего, который забрал его жизнь.
        - Опомнись, а не то закончишь как он! - окликнул девушку тоннельник и толкнул в плечо. Разноцветные глаза раздраженно впились в костяную маску, а затем испуганно раскрылись и уставились поверх его плеча. Перехватив Алебарду за конец древка, Нуаркх резко развернулся и подрубил ноги бросившемуся ловчему. Нар'дринка пронзила тварь прежде чем, она отлипла от пропитавшейся кровью палубы. Широкое голубоватое лезвие впилось в ядро и начало наливаться багрянцем от жара, который охватил скимитар. Девушка вскрикнула от боли и выпустила эфес, когда чаша гарды прожгла перчатку на сбитых костяшках.
        Выкроив пару мгновений чтобы оглядеться, Нуаркх увидел вспученных крылатых существ, которые вспорхнули под купол и ощетинились сотнями игл. Тоннельник свалил Нар'дринку грубым пинком, схватил труп ее товарища и укрылся вместе с ней за поднятым над головой мертвецом. Вспученные уродцы с грохотом разорвались, орошая палубу дождем острейших шипов. Судя по влажному звуку и металлическому лязгу, иглы глубоко впивались в блестящую Нар'дринскую чешую. Когда костяной ливень иссяк, тоннельник небрежно метнул мертвеца в первого попавшегося ловчего. Закованное в сталь тело придавило врага, и Нуаркх добил его единым ударом.
        - Он был моим другом! Как ты смеешь - Раздраженный, женский крик донесся из-за спины. Обернувшись, Нуаркх увидел кулак, летящий в челюсть. Силы в ударе разъяренной Нар'дринки оказалось ощутимо меньше чем в атаках Синтры. Нуаркх даже не сдвинулся с места, только сунул в лицо девушки кисть, сложенную в неприличном жесте. Этого, а также боли в разбитых костяшках, хватило, чтобы сбить спесь и вынудить Нар'дринку заткнуться. Окончательную точку в перепалке поставил резкий порыв ветра, который растрепал волосы на ее голове и вынудил поскользнуться на скользкой от крови палубе. Затем пара ловчих, кубарем прокатилась между тоннельником и Нар'дринкой. Зрелище показалась Нуаркху довольно комичным, но прежде чем ухмыльнуться он не дал тварям подняться и по очереди пригвоздил их к доскам из набухшего Галафейского дерева. Следы, оставленные телами на мокром полу, привели взгляд Нуаркха к громадным фигурам Гаора и Мракоцвета. Измотанные гиганты откидывали полчища тварей, которые пытались заткнуть вновь запевшие аркбаллисты. Лапы Лим'нейвен подгибались под напором усталости и веса купола, который окутывал
огромный «Нар'караад».
        - Поможем Змею! Поспеши и не останавливайся! - бросил Нуаркх через плечо и ринулся к наемнику, лавируя между иглами, которые усеивали путь. Спустя несколько шагов, голые стопы тоннельника ощутили усиливающиеся вибрации. Оглянувшись, он увидел крупного ловчего, слепленного из взрослого Зверорожденного и его ребенка. Молотя костяшками четырех передних лап, существо неслось на тоннельника и подгоняло себя взмахами кожистых крыльев. Нуаркх согнулся, выставил алебарду и кинулся навстречу твари. Две оскалившихся пасти обдали зловонием гниющих внутренностей, две пары когтей попытались ухватиться за нырнувшую алебарду. Широкое изогнутое лезвие миновало растопыренные лапы и впилось в широкое плечо, но упустило шанс вспороть ядро. Древко затрещало и отчаянно попыталось вырваться из рук, когда на него обрушились веса разогнавшихся тел. Сердце Нуаркха охватил раскат боли, когда оно сократилось на пределе силы и впрыснуло кровь в набухшие мускулы. Доски из краснолиста заскрежетали под шипастой подошвой стоп, которые оставили на них борозды и крошечные завитки стружки. Урб преуспел в разведении и тренировке
своих скретов. Нуаркх оказался сильнее, сделал шаг вперед, опрокинул тварь на спину и с хрустом загнал алебарду в обе грудные клетки. Разорвавшееся ядро выплеснуло жар и слабо исказило притяжение. На луже крови, в которой замер ловчий, волны застыли и выстроились в витиеватый узор.
        Нар'дринка, между тем, последовала приказу Нуаркха и, не останавливаясь, понеслась на помощь Гаору. Достигнув цели, она стиснула в захвате горло ловчего, и оторвала его от измочаленного плеча неповоротливого Мракоцвета. Солдат раз за разом нанизывала спину твари на тонкий клинок ножа в попытке добраться до его ядра. Удача не улыбнулась девушке, и лезвие лишь вспарывало бесчувственную плоть. Пронзительно заверещав, ловчий впился когтями в скулу и бровь девушки, а затем рванул вниз. Кровь обильно заструилась из глубоких ран, заливая очаровательные веснушки. Ловчий вывернулся из ослабевшей хватки, оттолкнулся лапами от живота Нар'дринки и взмыл в воздух, только чтобы спикировать на ее грудь. Вместе они свалились на пол. Шипы, которые унизывали палубу, болезненно впились девушке в спину, но не пронзили брони. Крича от боли и страха и сплевывая соленую кровь, Нар'дринка закрылась предплечьем от нескольких ударов. В следующее мгновенье она взяла себя в руки, нашарила взглядом щель, из которой ритмично выплескивался пурпурный свет, и утопила в ней кинжал. Выгнувшись дугой, ловчий осыпал девушку градом
беспорядочных ударов, а потом затих и скатился с груди.
        Нар'дринка оторвала спину от палубы, сгорбилась и прижала ладонь к изувеченному лицу. Она сразу начала искать силы, чтобы подняться и содрать со спины Мракоцвета еще одного слугу, но огромная, размытая тень опередила ее. Верхняя половина ловчего исчезла в разверзшейся пасти массивного мракозверя и была с жадным хрустом перемолота. В тот же момент когтистая лапа Хранителя нащупала предплечье последнего ловчего и выломила ее из сустава. Словно невесомую куклу, Мракоцвет швырнул тварь на пол перед собой и пригвоздил массивным обсидиановым клинком.

* * *
        Прошло не меньше дюжины секунд, а очередной ловчий так и не впился в тело Нуаркха. Грязно-желтый глаз осмотрелся, но неестественные силуэты не приближались из-за спины. Вместо этого Нуаркх увидел Гаора, который по колено утопал в растерзанных ловчих. Непомерный клеймор вывернулся из перенапряженной кисти и утонул в треснувших досках. Каменная страж Рикиоти сидела, опираясь на борт дирижабля, глотала ртом воздух и влажно хрипела. Обнаженный Нар'Охай лежал на коленях и капающей кровью выводил на палубе свой силуэт. Мракоцвет без лишней суеты подбирал мертвецов, словно ребенок разбросанные игрушки. Не делая различий между ловчими и солдатами, он закрывал ими прореху в куполе. «Старинная Урбская хитрость» - подумал Нуаркх и ностальгически ухмыльнулся. От воспоминаний его отвлек Саантирский солдат, который медленно прошел мимо, обхватив дрожащие плечи. Поскользнувшись на раскиданных угольно-черных внутренностях сородичей, он даже не попытался восстановить равновесие, а просто рухнул на влажные доски и свернуться в позу новорожденного. Рой отступил и перестал маскировать всхлипывания и мольбы, которые
покидали уста раненых.
        Внезапно послышался пронзительный металлический скрежет и треск древесины. Бурая лапы Хоакса вцепилась в защитную сеть и подтянули израненную, взмыленную тушу крылатого гиганта. В воздухе вспыхнули разноцветные искры, Гаор загнанно захрипел и поторопился к противоположному концу палубы.
        - Вы не слишком торопились! - пробормотал Леронц, мокрой тряпкой свешиваясь с холки зверя, - Ноари досталось! Кто-нибудь поможет его подлатать, чтобы он дотянул до бастиона?
        - Он не перенесет смерти Исполина, если останется на корабле. Оттащите его подальше, - предупредил Гаор.
        - Начал переживать, что зря потратился на новый хирургический набор, - прощелкал Нуаркх и направился к двери купола, устало взвалив алебарду на плечо.
        - Ты идешь с нами, - добавил тоннельник, утягивая Нар'дринскую девушку, которая потерянно бродила по палубе и не отрывала ладони от порезанного лица.
        - Без третьей пары рук не обойтись, - пояснил он, когда девушка начала упираться и протестовать, не вполне понимая, что происходит, - заодно заштопаем твое прелестное личико, не стоит доверять подобное никчемным Дочерям Нара.
        - Тогда для этой штуки места не осталось, - заключил Леронц, указываю на стальную громаду аркбаллисты, которую все еще сжимали лапы лихорадочного Ноари.
        - Скинь ее мне, я разделаюсь с роем, - донесся снизу могучий голос Накрисса, источавший гнев и скорбь. Леронц уделил другу короткий понимающий взгляд, а потом набрал воздуха и ухватился за аркбаллисту.
        - Не теряй головы, не подлетай слишком близко! - громоподобно предостерег Гаор, когда внушительно оружие Ноари сорвалось вниз, и крылатый силуэт нырнул наперерез.
        - Я не полезу на это чудовище! - испуганно запротестовала Нар'дринка, которая, наконец, пришла в себя и испуганно застыла в метре от исполинской мохнатой головы.
        - Ты не слышал этого, дружище! - отозвался Леронц, зажал ладонями уши Хоакса и, посмеиваясь, оглянулся на Нуаркха, который открывал дверь купола.
        - В этом необходимости, - успокоил девушку тоннельник, а потом резко схватил и вытолкнул за борт. Когтистая лапа бережно подхватила Нар'дринку прежде, чем она начала испуганно вопить.

* * *
        Накрисс несся под пеленой плотных грозовых облаков, вспарывая тучи взмахами могучих крыльев. Когтистые латные перчатки скрипели на иссеченном костяном эфесе могучей аркбаллисты. Незамысловатые ритуальные письмена взбирались по стальному ложу и ловили янтарное сияние Слезы, заключенной внутри. Рой бежал от Лим'нейвен, надеясь успеть заслонить тушу исполина.
        - Жалкая потуга! - пророкотал Накрисс, сминая плетение мира и вытягиваясь в мерцающий платиновый штрих. Пейзаж обратился намокшим акварельным полотном. Только непомерное древо из нитей Тепла, листвой которого был рой, оставалось четким и стремительно приближалось. Обогнав спешащий вал крылатых тварей, Накрисс завис над стелящейся незримой кроной и прильнул к шершавому прикладу. Исполин, раскинувшийся внизу, единой живой массой тек по извилистым ущельям и источал раскаты пурпурного мерцания. Шкура, усеянная копошащимися когтистыми лапами, жадно поглощало Тепло, оставляя воздух холодным и застойным. Плетение мира трепетало вокруг аморфной туши. Даже касаясь небес кончиками крыльев, Накрисс ощущал тошноту и нарастающую слабость.
        - Жалкая потуга! - утробно прогремела насмешка, догнав Лим'нейвен.
        - Именно, - прохрипел Накрисс, вдавил спусковой крючок и щедро влил мощь в сорвавшийся арбалетный болт. Раскаленная полоса, мгновенно соединила небо и пучок развевающихся щупалец, управлявших роем. Спустя мгновенье рдеющий след растворился, раздался оглушительный хлопок, а по незримым нитям тепла раскатился спазм. Рой содрогнулся, рваные прорехи возникли в его толще, крошечные твари начали сталкиваться и, слипаясь во влажные комья, сыпаться вниз. Не обращая внимания на дурноту, Накрисс наблюдал, как рокочущий вал развеивается, словно сигарный дым. Презрительно сплюнув на беззащитного, раненного исполина, ткач развернулся и устремился прочь. Преодолев за секунды несколько километров, он плавно опустился на вершину загнутого пика и откупорил флягу превосходного крепленого африта. Изысканный букет обогатит сцену смерти исполина, которую твари принесут бомбы «Нар'Караада».

* * *
        «Нар'Караад», откашливая клубы черного дыма, пропускал под бортом ветвистые русла ущелий, которые заполняла туша исполина. Под копошащейся оболочкой струились бурные потоки Тепла, и пульсировали огромные ядра, соединявшие разумы ловчих. Гаор грузно опирался на борт и вонзенный в палубу клеймор. Мракоцвет находился рядом, положив когтистую лапу на плечо измотанного Лим'нейвен. Рикиоти и солдат, собравшимся в тени громадного змея, близости Исполина не лишала сил и не пыталась вывернуть наизнанку, но состояние могущественного, но состояние Гаора вызывало у них тревогу.
        - Начнем, - сказал Гаор и вцепился когтями в борт.
        - Если вы готовы, - кивнула Рикиоти, воздела рубиновое полотно, а после обрушила вниз. На крутых боках гончей отворились железные люки, внушительные запасы бомб хлынули вниз. Катастрофические процессы, которые принес взрыв, было невозможно осмыслить.
        Ядра исполина разорвались, и непомерные запасы Тепла вырвались наружу. Воздух задрожал от жара и добела раскалился. Сферический фронт ударной волны раскатился по каньону, обращая склоны в пыль. Бело-голубые обломки взвились вверх, а после накалились и спеклись в спирали из мутного вулканического стекла. Нити, которые вынуждали свет следовать привычным руслом, не выдержали напора и лопнули. Палуба и облака замигали белоснежным, пепельным и золотым цветами. Солнечные лучи отклонились, образовывая парящие осколки зеркал. В них отразились небеса, гончая и причудливые пейзажи других Миров. Сгустки непроницаемой тьмы возникли в местах разрыва плетения, утягивая в ничто остатки разбитого роя. Все Лим'нейвен, вплоть до вельмож Десницы и мифического дядюшки Ио, почувствовали катастрофу. Гаор впился в шлем и оглушительно взвыл. Вопль исказился и обратился пронзительным писком, который придавил пепельных к палубе. Черно-зеленая кровь, прыснувшая из ноздрей ткача, завилась вихрями, прежде чем пролиться на палубу. Солдаты отделались беспощадной мигренью, головокружением и приступами тошноты.
        «Нар'Караад» тоже не ушел невредимым. Пламя, окрасившись ядовито-зеленым, разорвало сопла на мелкие осколки. Летучий газ, заполнявший шар, собрался в области с непомерным давлением. Кожаный мешок облепил их, а затем разорвался. «Нар'Караад» был вынужден совершить резкую и далеко не мягкую посадку, еле дотянув до гребня ущелья.
        ГЛАВА 10. СВЕТ В КАЭТ'АНАРЕ

109 год 4 эры. 28 день сезона последнего теплого ветра.
        Ноари низко хрипел и скалился, слабо ворочаясь на пропитанном оранжевой кровью плаще Леронца. Взмыленный Ортисс перекрыл вход в уединенную расщелину и накрыл импровизированную операционную расправленным крылом. Костяные латы Синита, измазанные оранжевыми разводами, лежали в стороне, Леронц распарывал подлатник на рассеченном мускулистом животе. Пока эликсир из алой карлицы утягивал Синита в забытье, тоннельник решил размяться на ранах Нар'дринской девушки по имени Эллин. Солдат усилено пыталась не нервничать при виде загнутых игл и скальпелей, которые сверкали перед окровавленным лицом.
        - Я, конечно, очень тебе благодарна! Но мы можем воспользоваться клеем из костей ходоков? - дрожащим голоском спросила девушка, уставившись на Нуаркха влажными разноцветными глазами.
        - Напомни, кто врезал мне в разгар ожесточенного сражения? - ответил Нуаркх, небрежно вытирая сукровицу влажным лоскутом рубахи.
        - Я уже извинилась! Я была не в себе! - оправдалась девушка, морщась от боли.
        - Мне нужно приноровиться к инструментам, прежде чем я примусь за синита, - ехидно ухмыльнувшись, настоял тоннельник. Посмаковав напряженную тишину, он добавил, - к тому же, склянки с клеем остались на гончей.
        - Только сделай это быстро, - подавленно пробормотала девушка, с опаской наблюдая, как тоннельник роется в пожитках синита. Нар'дринка неприязненно поморщилась, когда Нуаркху извлек очередной подозрительный футляр. К ее облегчению, внутри оказалась тонкая курительная трубка.
        - Я не притронусь к этой гадости, - не слишком активно запротестовала девушка и отмахнулась от трубки, которую Нуаркх проворно заполнил ароматной темно-синей сомкой.
        - Будешь дергаться, останется отвратительный шрам. Впрочем, как хочешь, - пожав плечами, рассудил тоннельник, обернул тряпкой шипастую ладонь и стиснул скулы девушки.
        - Ладно, ладно! Только один раз! - неразборчиво воскликнула девушка, с трудом проталкивая звуки сквозь сдавленные губы.
        - У всех бывает первый раз, - прощелкал Нуаркх, запалил трубку и протянул Эллин. После неосторожно глубокой затяжки, лицо девушки мгновенно потемнело, а вены на шее вздулись. Под разноцветными глазами выступили слезы, легкие зашлись кашлем. Раны на лице снова открылись и брызнули черно-голубой кровью на песок и тоннельника. Миловидное личико скорчилось от боли, но потом голубой дым забрался в легкие. Ирисы Эллин заблестели, а на губах расцвела легкая улыбка.
        - Не налегай. Ты еще должна мне ассистировать, - прощелкал Нуаркх, вырвал трубку из зубов девушки и твердой рукой начал накладывать швы на дергающееся лицо.

* * *
        - Эллин! Кровь хлещет! - Леронц громко окликнул полукровку, стараясь перекричать рокот бомб, которыми Саантирский флот перемалывал останки Каэт'Анара. Кровь Ноари была полупрозрачной и липкой, словно сладкий сок. Ее огненно-оранжевый цвет был под стать глазам и раскаленному мареву, который дрожал над ущельями.
        - Ах… да… да, - отозвалась Эллин и прижгла открывшуюся рану, а после мотнула головой, надеясь отогнать назойливый рокот и разыгравшуюся мигрень.
        - Половина органов уникальная. Тут не протолкнешься, - пожаловался Нуаркх, по локоть провалившись в выпуклый живот Ноари.
        - Вроде нащупал… - победным тоном заключил тоннельник и аккуратно извлек обломок когтя.
        - Как тебе теперь живется? - внезапно обратился он к Эллин и снова принялся орудовать сверкающими инструментами, закрепленными на фалангах хирургической перчатки.
        - Эм… лицо болит? Не понимаю о чем ты, - прищурившись, отозвалась девушка.
        - А я прекрасно понимаю, - усмехнулся Леронц и пихнул локтем Нуаркха, грязно-желтый глаз которого коварно сверкнул поверх маски-переводчика.
        - Эллин - имя Надоблачных Аллодов? - аккуратно заговорил тоннельник.
        - Аркефальское, - кратко уточнил Леронц и глубоко затянулся изящной фиолетово-кремовой трубкой, которая покачивалась между зубами.
        - Верно, моя бабушка оттуда. Мне досталось ее имя, - растерянно ответила девушка, но потом ее разноцветные глаза подозрительно сузились, - ты хочешь высмеять мое положение среди пепельных?
        - Почему все такого низкого мнения обо мне? - притворно удивился тоннельник и развел руки, до нижних локтей покрытые оранжевой кровью.
        - Понятия не имею, - Леронц сухо засмеялся. Но ухмылка быстро покинула его лицо, бледный нахмурился и всмотрелся в длинный разрез на отечном животе Синита, - мне кажется этот… орган рассечен.
        - Урб его знает. Зашьем, и Ноари начнет под себя ходить, - ответил Нуаркх, задумчиво рассматривая странное пурпурное образование, похожее на мясистый резной лист, - хотя края, вроде, рванные, давай залатаем.
        - Так как теперь обращаются с полукровками в Нар'дрине? - повторил вопрос тоннельник, впившись иглой в необычный орган, - может у меня есть совет?
        - К чему строить секрет из очевидного?! - огрызнулась девушка, - на меня не смотрят косо только те, кто многое со мной прошел! Даже во владениях родного клана я слышу разговоры за спиной!
        - Тогда у меня есть еще один вопрос, - продолжил допытываться тоннельник, накладывая очередной небрежный шов, - что ты там забыла?
        - Я всем обязана Нар'дрину! - удивленно воскликнула девушка, а после потупила взор и неуверенно добавила, - у меня есть мораль и клятвы…
        - Боюсь, эта костяшка не примет подобный аргумент, - веселым тоном отозвался Леронц. Голубые глаза с задорным прищуром смотрели на Нар'дринку сквозь клубы ароматного дыма.
        - Верно, не приму. Но не потому, что считаю клятвы и мораль глупостями. Напротив, мораль, наряду с набором табу, - основы любого общества. Пускай сам Десница или Нар'дринская знать никогда не будут руководствоваться честью, но для народа мораль полезна. Я не считаю слабоумными или трусами тех, кого устраивает такой ход вещей, - Нуаркх философски вскинул руку в лоснящейся от крови перчатке, - но я не понимаю, с какой стати ты решила, что все это имеет к тебе отношение?
        В ответ на непонимающий взгляд Нуаркх указал пальцем на открывшееся кровотечение, напомнив Эллин о ранах Ноари. Когда с этим было покончено, тоннельник снова заговорил.
        - Представь, что на твоем месте оказался бы ортодоксальный синит, - монотонно затянул Нуаркх, - он бы принял Саантирскую мораль, посчитал бы ее уместной? Нет, он решил бы, что пепельные лишился ума, раз хотят войны с теми, кто готов снабжать их водой и едой. Есть у меня и другой пример. Скажем, ты окажешься в племени тоннельников и осознаешь, что оно построено на том, что вы назвали бы инцестом. Ты смогла бы жить по правилам моих сородичей? Видишь, мораль не абсолютна.
        - Я ведь родилась и выросла в Нар'дрине! - запротестовала девушка.
        - Но даже Змей там более желанный гость, чем ты, - пояснил Нуаркх, пристально наблюдая за реакцией девушки, - какой вес имеют клятвы этому городу, раз Нар'дрин не будет держать слова? Раз спокойствие, ради которого ты сегодня проливала разноцветную кровь, будет принадлежать не тебе?
        - Я не могу все бросить. Годами я строила свое будущее, рисковала жизнью ради продвижения по службе. В Нар'дрине остались друзья, клан, - тихо и печально ответила девушка.
        - Твоя карьера закончиться, когда тебя обвинят в каком-нибудь предательстве, чтобы прикрыть зад высокопоставленного «пепельного». А друзей и клан ты ставишь под удар одним своим обществом, - подталкивал Эллин Нуаркх.
        - Костяшка, не пугай девочку, - вмешался Леронц.
        - Пугаю? Необходимостью и неизбежностью бегства? Наверно, больше Хинаринцев перемен бояться только Аргийцы! - язвительно подытожил Нуаркх, последний раз осмотрел внутренности Ноари и начал накладывать частые швы на морщинистую кожу, - зашиваю. Леронц, подержи.
        - Не могу не признать, в твоих словах есть доля истины, - согласился наемник, сверкнув рядами желтоватых зубов, и аккуратно расправил пятнистую шкуру Синита, помогая тоннельнику оставить не слишком уродливый шрам.
        - Я слишком долго откладывала это решение. Каждый день ситуация в городе становится все мрачнее, - голос девушки был под стать обстановке в Нар'дрине, а подбородок устало опустился на грудь.
        - Но куда мне бежать? Над облаками я такой же изгой, как и под ними, - не поднимая глаз, продолжила она.
        - Свет не ограничен Хинарином, Эл, - ободряющим тоном напомнил Леронц.
        - Я никогда не была дальше Западного Бастиона, а ты предлагаешь мне отправиться на Перекресток? Столько ужасов слышала об этом месте, - нервно пробормотала она, обхватив руками дрожащие плечи.
        - Большая часть правда. Место весьма… колоритное. И все же Перекресток прекрасно подходит для отбросов вроде тебя и меня, - успокоил Нуаркх, не отрывая взгляда от постепенно закрывающегося разреза.
        - Тебе не обязательно останавливаться на Перекрестке. Что ты думаешь об Арге? Часть океанов подконтрольна Синитам. На их территории конфликт Верха и Низа будет ощущаться гораздо менее остро. Арг - удивительно красивое место, от громадного силуэта Пустоликого Создателя захватывает дух, - добавил Леронц, а затем хмыкнул и немного нахмурился. Задумавшись, он начал почесывать заросший щетиной подбородок и непроизвольно оставил на нем несколько мазков липкой оранжевой крови.
        - Хотя… погоди, погоди у меня есть идея получше, - решился наемник и обратился к девушке уверенным, бодрым голосом, - как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к нам? Пускай тебе недостает умения во владении оружием, но это поправимо настойкой из мраколесного светоча и упорными тренировками.
        - Ты серьезно? - переспросила Нар'дринка, хлопая своими ясными, крупными глазами.
        - Вполне. Ты ведь даже не представляешь, как тебе сегодня повезло, правда? На борту дирижабля ты сражалась бок о бок с двумя из пяти самых уважаемых Наемников в Саантирском бастионе. Третьего из них ты только что помогла вырвать из лап Карлика, - перечислил Леронц, загибая пальцы, - все они видели твою самоотверженность, и, думаю, рекомендуют твою кандидатуру. Конечно, поначалу будешь на самом дне нашей негласной иерархии, но это уже что-то - та опора, которой тебе не хватает. Более того, наши бастионы есть во многих уголках Четырех Миров, и в каждом тебе с готовностью предоставят еду и кров.
        - О, Нар! Это очень неожиданно. Мне нужно все обдумать… - голос девушки звучал неуверенно, но куда жизнерадостнее.
        - Не затягивай с ответом. Кризис уже разгорается, - предостерег Леронц и, видя посветлевшее лицо Эллин, довольно усмехнулся.
        - Что же, теперь по пути в Бастион кишки из него не вывалятся, - вклинился Нуаркх, расходуя последнюю порцию противовоспалительной мази на бугристый шов. С каждым новым взглядом Нуаркх все меньше понимал об устройстве тела Ноари, а потому воздержался от более точных прогнозов.
        Перья Ортисса, закрывавшие наемников от палящего солнца, задрожали от резкого порыва ветра. Увесистый камень сорвался с высоких скал и приземлился на череп Нуаркха, прибивая тоннельника к земле.
        - Прости, костяшка, случайно вышло, - ядовитым, изможденным голосом бросил вниз Накрисс, старавшийся удержаться на острого пика. Взгромоздившись на вершину, он впился когтями в гранит и устало свесил израненные крылья. Агатовые глаза, обрамленные глубокими синяками, морщились от порывов раскаленного ветра, который трепал спутанные платиновые локоны. Насыщенно-голубая кровь сочилась из носа ткача, смешиваясь с крупными каплями пота.
        - Исполин мертв? Как Гаор и Мракоцвет? - прокричал Леронц, задирая голову и жмурясь от застывшего в зените солнца.
        - Наемники живы, а карликова тварь сдохла и неплохо развлекла меня бурной агонией, - прохрипел Накрисс, а потом поник, массируя нахмуренные брови и гудящие виски.
        - Я видел, ты пытался спасти Анафель, - заговорил Леронц и натянул печальную улыбку. Осунувшееся лицо Накрисса напряглось.
        - Должен был утащить ее! Может, смогли бы ее вразумить! - прорычал он, до дрожи стискивая кулак.
        - Ловчие прикончили бы нас без твоей помощи, - напомнил Леронц.
        - Мне приятно наблюдать, как вы поддерживаете друг друга, но вынужден спросить, - вмешался Нуаркх, насмешливо прищурившись.
        - Мы закончили с Исполином? Не хочу пропустить начало бунта, или что Хинаринская чернь делает, когда у нее кончатся хаки на сомку? - добавил тоннельник, когда в него впились раздраженные агатовые глаза. Леронц не отреагировал на колкость, и молча присоединился к вопросу. Накрисс шумно выдохнул и нехотя просипел:
        - Ловчие прячутся от Саантирских бомб в недрах Каэт'Анара. Я почти ничего не вижу сквозь толщу скал, но они явно собираются на площади Железного Озера и на их стороне рой.
        - Нар'дринцы позволили Исполину стать матерью-отцом? - присвистывая от смеха, уточнил Нуаркх.
        - Синие идиоты не смогли вовремя преодолеть гордыню, - брезгливо поджав губы, просипел Накрисс, - теперь зародыш нового исполина засел на площади, к которой ведет всего пара улиц.
        - Саррин Рикиоти ведь не позволит нам приличной передышки? - массируя затекшую шею, поинтересовался сгорбившийся Леронц.
        - Истеричка хочет загнать нас в Каэт'Анар после полудня, когда я и Гаор закончим разведывать ущелья, - сквозь зубы процедил крылатый Лим'нейвен, - плацдарм для наступления подготовят, как только закончат громить ущелья. Наши вещи и верховых животных туда доставит первая Гончая.
        - Не думал, что Десница позволяет казначеям так крепко держать каменные задницы первых воинов Саантира, - удивленно присвистнув, признался Нуаркх, а после взвалил массивную лапу Ноари на плечо. Прежде, чем ноги тоннельника подогнулись, Леронц поддержал гиганта с другой стороны, а Эллин уперлась в широкую спину.
        - Жаль, не могу помочь, - сочувствующим тоном окликнул наемников Накрисс, а после выткал из скалистого пика незатейливое ложе, на котором вольготно растянулся.
        - Ох… надо было оставить половину органов снаружи, - прохрипел посиневший Леронц, обтянутый вздувшимися венами. Ортисс опустился на живот и подполз ближе к истоку расщелины, а потом помог опустить Синита на седло.
        - Ворочать Ноари действительно обременительно, - признался Леронц, проворно закрепляя лихорадочного Лим'нейвен. После он хрустнул перегруженной спиной, широко улыбнулся и оглянулся на Накрисса, - хорошо, что я могу вознаградить себя горячим ужином в бастионе и сном на мягкой постели.
        - Заткнись и улетай, - огрызнулся крылатый Наемник.

* * *
        С раннего утра Когти таскали Накрисса и Гаора над оцепленным ущельем. Лим'Нейвен безуспешно выискивали следы других зародышей под толщей сине-черных скал, изрытых опаленными кратерами. За несколько часов запах обуглившейся плоти въелся в их кожу, а густой черный дым остался на ней слоем сажи. Когда пурпурное светило доползло до зенита, ткачи сошли на землю неподалеку от величественной арки, ведущей к печально известной площади Железного Озера. Неисчислимые песчаные бури стерли острые черты лика Нара, сторожившего проход, мародеры столетия назад выцарапали последние драгоценные камни из его глаз. Черные и белые кости Хинаринцев, павших в сражении за Каэт'Анар, давно обратились песком, который завывающий ветер гонял по ущельям. Спустя столько лет предместья вновь гремели голосами, скрежетом лат и утробным ржанием ходоков.
        Подходы к арке заслонили стальные баррикады, ощетинившиеся ложами аркбаллист. Позади них взрывали землю каменные саламандры «Кулаков Нар'дрина». Закованные в чешую и массивные латы, всадники сгорали от жары и нетерпенья, готовясь с облегчением ощутить могильный холод вымершего города. Во времена пятой войны боевые кличи «Кулаков» вызывали не меньший ужас, чем рев Аркефальских Хоаксов, многие «бледные» бросали оружие, когда видели оскалившийся лик Нара на их забралах. Внушительным видом шести дюжин головорезов Нар'дрин надеялся отвлечь внимание от того, что остальные силы, за исключением горстки добровольцев с «Нар'Караада», несли Рубиновые Саантирские цвета. Позади стены из каменной кожи и Нар'дринской стали ожидали Саантирские стрелки, пряча встревоженные лица под длинными полами стальных шлемов и проверяя затворы массивных осадных аркбаллист. В тени ущелий дожидались всадники на Ходоках, на их плечах дремали изящные алебарды, а с плеч свисали изящные многозарядные арбалеты. На их спины ниспадали рубиновые лоскуты, тянущиеся из-под вытянутых шлемов, которые подражали мордам безразличных ездовых
зверей. Тела Ходоков оплетала пепельная сталь, выпячивая особенности странных силуэтов и близкое родство «пепельными». Строение доспехов на кистях, локтях и плечах было почти идентично устройству лат всадников.
        Нар'Катиры последовали за пепельными даже в руины Каэт'Анара. В броне они выглядели почти сюрреалистично. Железные пластинки взбирались по тощим лапам, которые неспешно ступали под длинными пологами изукрашенных рубиновых попон. Мясистые влажные отростки на горбатых спинах прикрывали плетеные купола. Необычайно длинные шлемы заканчивались загнутыми клювами, стараясь компенсировать отсутствие зубов, а деревянные аркбаллисты, взгроможденные на спины, компенсировали кротость и безобидность Подарков Нара.

* * *
        - Походные пайки действительно омерзительны. Я убежден, что добиться такого вкуса невозможно без особых усилий, - раздраженно прощелкал Нуаркх, неохотно отправляя в рот прогорклые, чрезмерно острые комочки сгущенной скретской крови. Вместе с Леронцем и Накриссом он вольготно опирался на мягкий, покачивающийся бок Ортисса и наблюдал за, как «пепельные» готовятся наступать.
        - Солдат должен быть озлоблен, разве ты не знал? Даже Небесных Всадников кормили также. Одна из причин, по которой я ушел, - иронично ответил Леронц, брезгливо откладывая почти нетронутое блюдо.
        - Так сколько мы проторчим в этом раскаленном каньоне? - поинтересовался он у Накрисса, промывая рот крепленым афритом.
        - Я надеюсь уже сегодня вернуться в наш особняк, а затем смыть вонь пепельных и их стряпни, - брезгливо поморщившись, ответил Накрисс, - мы с Гаором пришли к выводу, что Исполин намеренно привлек к себе внимание. Зародыш, засевший в Каэт'Анаре делает тоже самое.
        - Учитывая коварство этой твари, я ожидал чего-то подобного, - согласился Леронц и задумчиво кивнул, - и чем это обернется для нас?
        - Зародыши, наверняка, отделились от Исполина до того, как мы вступили с ним в бой… - поучительным тоном продолжил Лим'нейвен.
        - Это объясняет то, почему вы нашли только одного, - вклинился Нуаркх и добавил после пары секунд раздумий, - выходит, Исполин намеренно обратил в ловчих племя Зверерожденных, которые прекрасно знают тайные тропы Каэт'Анара?
        - В точку, Нуаркх! Он дождался, пока Нар'дрин окончательно расклеиться и набрал жир, питаясь живностью, которая прячется от жары в руинах, - подхватил Леронц.
        - Затем он отвлек внимание Городов-Государств и приказал обращённым Зверерожденным незаметно провести зародышей через ослабшее оцепление. Только один остался, чтобы еще сильнее задержать нас, - закончил фразу Нуаркх.
        - Именно к такому заключению мы и пришли, потому что… - резко вмешался Накрисс, но Леронц снова перехватил инициативу, стоило Лим'нейвен прерваться на короткий вздох.
        - Исполин, судя по размерам, был чрезвычайно древний, и наверняка скоро отправился бы к Карлику и без нашей помощи! А еще он понимал, что в военное время не выживет с такой огромной свитой! - протараторил Леронц, широко улыбаясь.
        - Да пошли вы! - раздосадовано буркнул Лим'нейвен, наблюдая за ухмыляющимися лицами собеседников, и раздраженно сложил руки на груди, - подумать страшно, костяшка, я чуть было не перестал считать тебя конченым отморозком.
        - Ты голос свой слышал, мудрец? Как тут было устоять? - зступился Леронц. Троица погрузилась в тишину, которую нарушали только натужное кряхтенье пепельных и умиротворенное сопенье Ортисса.
        - Надеюсь, нам не придется гоняться за Зародышами по Сердцу Пустынь, - вновь зазвучавший голос Леронца был мрачным, а взгляд его непроизвольно нащупал выброшенный походный паек и налился брезгливостью.
        - Вроде, мы обязаны принять контракт Десницы только в случае непосредственной угрозы Саантиру, - ответил Накрисс, задумчиво почесывая заросший перьями подбородок.
        - Надеюсь, ты прав.
        - И я надеюсь. У меня нет желания более терпеть прихоти этой каменной истерички. - брезгливо дернув плечами, признал Накрисс.
        - Погоди! Я думал, тебе нравиться компания беззащитных, бесхребетных женщин. Иначе, зачем ты уделяешь этому так много внимания в книгах? - неожиданно вклинился Нуаркх. Леронц поймал наигранно удивленный желтый глаз и согнулся от подступившего хохота.
        - Как ты узнал? - рробормотал Накрисс и закатил глаза.
        - Почему ты удивляешься моей догадке, когда пишешь книжки про идеализированную и еще более напыщенную версию самого себя? Карлик! Даже имя Крылатого Ксанриса - анаграмма от «Накрисс»! - ответил тоннельник, выпуская язвительный свистящий смех.
        - Это я ему рассказал. Я не… мог удержаться от соблазна увидеть твое… посиневшее лицо, - выдавил крупно трясущийся Леронц. Затем он удушил новую порцию смешков, сочувствующе положил ладонь на плечо уязвленного друга и добавил серьезным тоном, - это тебе за то, что вынуждал меня вычитывать эти опусы.
        - Я доверял тебе, Лер! - выпалил Накрисс, грубо пихнув Леронца в плечо, которое задрожало с новой силой.
        - Не будь с ним строг. Одного крылатого наглеца в сверкающих латах уже не просто вытерпеть, - подхватил Нуаркх, Леронц внезапно вынырнул из густого пуха Ортисса и с благодарностью в слезящемся взгляде пожал тоннельнику предплечье.
        - Да пошли вы! - куда категоричнее повторился Накрисс и раздраженно отвернулся. В этот момент к Ортиссу подбежала Эллин. Девушка застала часть диалога, а потому улыбалась и смущенно избегала уязвленного взгляда Накрисс. Рана на ее лице была щедро замазана бледной мазью из пота ходоков и, вместе с желтым глазом, пряталась под лентой запылившихся бинтов.
        - Саррин Гаор и Каменная Страж хотят обсудить стратегию, - сообщила девушка, а после перевела на Нуаркха единственный глаз и добавила, - Гаор просил тебя захватить копье. Наверно, ты понимаешь, что он имел в виду.
        - Змей скоро будет заправлять всем Саантиром, - заметил тоннельник, неспешно поднимаясь с колен и отряхивая штаны.
        - Эллин, можно тебя на пару слов? - окликнул Нар'дринку Леронц, неуклюже вздергивая себя на ноги, а затем бросил в спины удаляющимся товарищам, - я догоню.
        - В этом нет большой необходимости. Среди подземных руин Ортиссу будет тесно, а без него ты простой калека, - отозвался уязвленный Лим'нейвен, - держитесь недалеко от входа. Я сообщу, если появиться другие распоряжения.
        - Эл, если он будет уверять, что единственный путь в наемники - через его постель, не верь, - бросил через плечо Нуаркх, приветливая улыбка Нар'дринки мгновенно сменилась неуверенно поджатыми губами.
        - Это точно упростит процесс! - широко ухмыляясь, подхватил Леронц и подмигнул напрягшейся девушке, - расслабься, у нас больше ценятся навыки в обращении с оружием.
        - Эл, последние дни были не слишком удачны для всех нас. Мне нестерпимо хочется что-нибудь с этим сделать, - признался Леронц и потянулся к изящным ножнам, украшенным гравюрами и завивающимися пурпурными бликами, - возьми Анафель, она поможет тебе.
        - Ортисс не даст меня в обиду, и от Ловчих я буду держаться подальше, - добавил он, когда Эллин попыталась отстранить протянутый клинок.
        - Очень красивая… - прошептала девушка и положила ладонь на кремовый эфес, заключенный в спираль тонкой цепочки. Металлические звенья пробудились и пролили жемчужное мерцание на дернувшиеся пальцы.
        - Она всегда была красавицей, - приглушенно отозвался Леронц, затем наемник прочистил горло и бодро добавил, - у нас есть пара часов, чтобы поупражняться с клинком. Она довольно своенравна.
        - Спасибо… - пробормотала девушка дрогнувшим голосом.
        - Только постарайся ее не потерять, ладно? Если Ловчие получат Анафель, моя доброта, в который раз, обернется головной болью.

* * *
        Офицеры наблюдали за мрачными вратами Каэт'Анара с просторного балкона разоренного особняка. Сквозь щербатый парапет свет проливался на низкий гранитный стол, выщербленный временем и помеченный когтями. Холодное мерцание Слез, смешиваясь с полуденным пурпуром, застыло на начищенных нагрудниках и планах площади Железного Озера. Рубиновые и красные мелки отмечали на желтоватом пергаменте план атаки. Солдаты, стоящие по периметру опустошённого зала, подозрительно осмотрели Нуаркха и запечатанное копье за его спиной.
        - Пропустите его, - неохотно распорядилась Рикиоти, сгорбившаяся над свитками в компании Гаора, силуэт которого расплывался в горячем полумраке.
        - Удивлен, что вы хотите обсудить стратегию. Мне казалось, казначеи приказали вам забрасывать ловчих трупами наемников, пока те не умрут от обжорства, - звонко прощелкал тоннельник, отстранив солдат и войдя в зал совещаний. Железный лязг раскатился по комнате, когда солдаты обернулись к вошедшему и принялись сверлить наглеца раздраженными взглядами.
        - Саррин Гаор, копье должен нести мои солдаты. Они, в отличие от тоннельника, многократно демонстрировали необходимые выдержку и мастерство, - устало заключила Рикиоти, оборвав напряженную паузу.
        - Боюсь, оружие Синагара принадлежит мне, Сарран, - опередил Нуаркх змея, а затем выдержал короткую паузы и язвительно добавил, - ваши люди пока продемонстрировали лишь талант к умиранию.
        Эхо ропота Саантирцев раскатилось по комнате, отражаясь от голых, обветренных стен. Гигантский капитан «Кулаков Нар'Дрина», державший шлем с пышной тканевой гривой, широко ухмыльнулся и обвел взглядом насупленные лица рубиновых.
        - Сарран Страж, тоннельные скитальцы с младенчества сжимают в руке копье. К тому же Нуаркх точно способен сопротивляться зову оружия, - вклинился Гаор, затмевая ропот рокотом своего мощного баса.
        - О каком плане идет речь? Ты что хочешь доверить мою жизнь костяшке? - внезапно в комнату ворвался мелодичный голос Накрисса, парившего снаружи.
        - Зародыша защищает рой, а мы сильно ослабнем рядом с ним и не сможем поддерживать купол, - сообщил Гаор, не отрывая взгляда от планов, - кто-то, неспособный к искусству, должен подобраться к зародышу без нашей защиты. Рой состоит из относительно мелких существ. Близость к напитанному копью Синагара их прикончит или, по крайней мере, дезориентирует.
        - Неужели я удостоен чести лично принести Пяти Копьям триумф? - прощелкал Нуаркх, нарочито поклонился и неторопливо направился к столу.
        - Тобой не жалко пожертвовать! - отозвался Накрисс и брезгливо скривил губы.
        - «Кулаки» проложат путь к зародышу, - перешел к делу капитан Нар'дринцев, ведя пальцем вдоль синей линии на плане.
        - Необходимо снарядить ваших солдат и их саламандр оберегами, иначе напитанное Теплом копье проникнет им в головы, - предупредил Гаор.
        - Нет ничего, с чем может справиться костяшка, но не могут справиться мои люди. Тем более, в головах большинства из них копье найдет лишь сплошную кость, - браво прогремел огромный солдат и зашелся хрипловатым смехом.
        - Ваши солдаты должны отдать все силы сражению с ловчими, а не борьбе с наваждениями, - твердо отрезала Рикиоти.
        - Сделаем, как скажете Сарран Страж, но не лишайте нас права на безобидную браваду. Продолжим обсуждения? Не хочу заставлять ловчих ждать, - ответил капитан, ухмыляясь еще шире.
        - Накрисс тебе видно? - осведомился Гаор, поднимая карту. Накрисс утвердительно кивнул, несмотря на густой полумрак и две дюжины метров, которые разделяли Лим'нейвен, - итак, «Кулаки» войдут под арку первыми…

* * *
        Высокую арку, ведущую в застойный, густой мрак Каэт'Анара, подводили останки проломленных врат. Солнечные лучи боялись касаться монолитных стен, голых после эр разграбления и мародерства. Широкую улицу обрамляли развороченные остовы зданий, которые тянулись друг к другу обвалившимися переходами и порвавшимися цепями из голубых и серых колец. Даже тени сгнивших полотен давно обратились в пыль. Только переломанные кости, дремавшие в опаленных кратерах, напоминали о жизни, когда-то процветавший под сводами Черно-Синего города, и вторжении Лаанара Золотого, который ее оборвал.
        Яркая белоснежная искра возникла над ладонью Накрисса, и взмыла под своды пещеры, зиждущиеся на могучих колоннах. Свет жирно заблестел на слизи, оставленной прошедшей армией ловчих, и подвел провалы разгромленной дороги, которая вновь загремела под сотней лап и латаных сапогов. Пепельные углублялись в некрополь неохотно, до рези в глазах изучая узкие подворотни и тающие во мраке перекрестки. Только «Кулаки», окружавшие Гаора и Мракоцвета, прятали за опущенными забралами бравые улыбки и прибавляли к лязгу железа скандирование боевых кличей.
        Накрисс расслабленно плыл над каменным стражем. Эллин, которую не слишком тепло приняло Нар'дринское подкрепление, ехала в тени платиновых крыльев. Изящная пика покоилась на крупе ее Ходока, а левое бедро купались в мягком жемчужном свечении Анафель. Девушка смутилась, когда поймала на груди взгляд тоннельника:
        - Что-то не так? - спросила она, непроизвольно прикрываясь поводьями.
        - Расслабься, для меня твое тело, в лучшем случае, запас мяса. У тебя там охладительный жезл? - спросил Нуаркх, видевший опустошенную слезу под сталью чешуи. Кристалл вбирал Тепло и представлялся симбионту непроницаемо черным пятном.
        - Да, чтобы бороться с жарой, - напряглась девушка.
        - Когда слеза лопнет, ты останешься без обожаемых жировых мешков, и это еще лучший вариант. Тепло может завить ребра или сплавить грудную клетку с доспехом, - медленно перечислял Нуаркх, приближая прищуренный грязно-желтый глаз к забинтованному лицу девушки.
        - Я знаю, что это опасно. Но наш интендант подыскал мне новый подлатник со специальным карманом, - поспешила неуверенно оправдаться полукровка.
        - Эл, я понимаю, что тебе приходиться несладко среди всей этой ненависти. Но манера бросаться с объятьями на любого, кто показывает сострадание, прикончит тебя. Вероятно, довольно скоро, - прощелкал Нуаркх, пристально наблюдая за тем, как на лице девушке проявляется обида и страх.
        - Не бывает специальных карманов. Это кусок рукава, - подтвердил Накрисс и расплылся в насмешливой ухмылке. Затем он опустился рядом с Нар'дринкой, подмигнул и добавил более интимным голосом, - вытащи эту дрянь, будет очень жаль, если что-нибудь случиться с этими чудесными… жировыми мешками.
        - Кажется, на нем уже начинают появляться трещинки. Ребра определенно вонзятся тебе в легкие, - продолжил Нуаркх, внимательно всматриваясь в грудь девушки.
        - О, Нар! О чем вы! Интендант не мог так меня подставить, - воскликнула сгорбившаяся Эллин и плотно обхватила плечи. Подливало масло и то, что Саантирские всадники, немного обвыкшиеся с гнетущей атмосферой Каэт'Анара, нашли выходку интенданта забавной и осклабились. Кто-то выкрикнул: «Чего ты ожидала, полукровка?!».
        - Меня удивляет только то, что он не пожалел оторванный рукав, - процедил Нуаркх, язвительность в его взгляде уступила месту мрачной убежденности. Нар'дринка, наконец, поддалась и вцепилась в застежки доспеха. Сумбурные движения вынудили ее потерять равновесие, и девушка чуть было не соскользнула с седла.
        - Не дергайся так, с ходока свалишься, - дрожа от смеха, окликнул ее Накрисс, придерживая рукой за плечо. Неуклюжие движения вызвали у всадников взрыв хохота. Однако холодный взгляд Накрисса, который дотягивался всаднице до плеча, вынудил их испуганно притихнуть.
        - Не переживай, я все сделаю, - галантно пообещал Лим'нейвен и прислонил ладонь к груди девушки. Не скрывая подтекста, он действовал так уверенно и быстро, что Эллин не успела его отстранить. Уже через секунду жезл покоился в когтистой латной рукавице, - а ты боялась.
        - Впереди ловчие! Около пяти-шести сотен! - пророкотал Гаор. Солдаты мгновенно потеряли интерес к Эллин и повернули головы в направлении, которое указал змей. Там их взгляды наткнулись на танцы тусклых пурпурных искр, которые с каждым шагом становились ярче. Даже в стройных рядах Нар'дринцев зашелестел встревоженный шепот.
        - Разверните аркбаллисты в зданиях перед площадью! Всадники вас прикроют! - отдала приказы Рикиоти, повернувшись к не слишком обрадовавшимся пепельным.
        - Ловчие затаились в домах, будьте осторожны! - предупредил Гаор, из толпы арбалетчиков посыпались тихие речи крайне грубой и непристойной формы.
        - Выжгите их бомбами! - дополнила Рикиоти.
        - Чтобы вы не мазали, я освещу цели! - сказал Накрисс. Искра, парившая над ним, вспыхнула с новой силой и бросилась к границе Железного Озера.
        - Саррин Гаор, приступайте к маневру! - распорядилась каменная страж и бросила раздраженный взгляд на тоннельника, который подмигнул ей и поравнялся со змеем.
        - Накрисс, я возьму двух Мракозверей? - попросил Гаор, но его голос не предполагал отказа, и массивные хищники сорвались с места, не дожидаясь ответа.
        - Я, в отличие от тебя, справлюсь и без их клыков! - начал бахвалиться Лим'нейвен, а затем обратил взор на Эллин и спросил, - а ты, Эл? Рискнешь отправиться со Змеем?
        - Я не… - девушка запнулась, а после решительно кивнула и пришпорила Ходока.
        - Не отставай, - согласился Гаор и потерял к полукровке интерес. Сверкающие шеренги Кулаков слаженно изогнулись и нырнули на соседнюю улицу.
        - Время пришло? - глубоко вздохнул Нуаркх, когда Саантирцы остались позади. Сгорая от нетерпения и тревоги, тоннельник уложил копье на круп насторожившегося ходока и осторожно отворил замок на массивном коробе из черного железа, которой запечатывало наконечник. Лезвие влажно заблестело в ярком свете Накрисса. Обереги спасали окружающих от тошнотворных кошмаров, но не позволяли закрыть глаза на жестокость и угрозу, которые сочились из пор сточенных зубов. Мракоцвет поморщился, а Эллин непроизвольно отпрянула. Нуаркх не сдержал нервного свиста, когда разум попытались утопить волны накатившей жестокости. Копье завибрировало, лезвие засочилось слюной и, по собственной воле, потянулось к взмокшей шее ходока. Четвероногий партнер, прежде демонстративно не проявлявший к тоннельнику интерес, повернул оскалившуюся пасть и предостерегающе зарычал. В следующее мгновенье широко раскрытые глаза ходока приковало чудовищное лезвие, и зверь начал неспокойно топтаться на месте, пытаясь вырвать поводья. Нуаркх не сдержал хищной улыбки и приложил непокрытую ладонь к шее непокорного животного, зверь прекратил
вырываться и крупно задрожал. Даже удары острых пяток не смогли вывести его из оцепенения. Страх Нуаркх начал тлеть в пламени ярости вместе с омерзительными наваждениями, которые мерещились на краю поля зрения. Когти затряслись, желая впиться в плоть застывшего ходока. Тоннельник глубоко вздохнул и тряхнул головой, возвращая контроль над телом и мыслями. Стоило влиянию копья отступить, как пугающие миражи вновь возникли в тенях Каэт'Анара.
        - Торговец утверждал, что Ходок воспитан в лучших военных традициях Саантира. До того, как он остолбенел от страха, я в это не верил, - просипел Нуаркх и обвел Нар'дринцев ухмыляющимся взглядом. Из-за глухих забрал Кулаков прогремел дружный хохот, отмеченный металлическим лязгом.
        - Забирайся мне на спину, - безразлично пророкотал Змей. Накрисс, пристально следивший за развернувшейся сценой, громко рассмеялся и поинтересовался:
        - Седло на тебя налезет? У нас как раз одно освободилось?
        - Копье может решить ход сражения. Мы не может пренебрегать его силой, - Холодно ответил Гаор, - сможешь удержаться, союзник?
        - У меня есть опыт в объезде Змей, правда я был немного не в себе.

* * *
        Прежде чем рискованный план начал осуществляться, Накрисс и Рикиоти должны были приковать к себе внимание основных сил зародыша. По приказу каменного стража небольшие масляные бомбы залетели в здания, возвышавшиеся на берегу площади Железного Озера. Окна, которые секунду назад зияли мраком пустых глазниц, извергли потоки бушующего пламени. Проемы расширились, плавясь и утрачивая идеальные прямоугольные очертания. Быстро испепелив плоть и обуглив голые стены, огонь поглотил сам себя. Арбалетчики, гремя стальной чешуей, ринулись под прикрытие бело-голубого гранита, взвалили ложа взведенных орудий на подоконники. Напряженная тишина растворила все разговоры, оставила только сопение встревоженных животных и скрип кожаных перчаток на древках алебард. Шорох Нар'Охай, покидавшего ножны, заструился среди застывшей армии. Накрисс вытянул руку вперед, вторая искра света сорвалась навстречу ожидающей орде. Свет пролился на крупные изуродованные фигуры, втиснутые в искореженные лапы, и чудовищные силуэты гигантов.
        - Огонь! - прокричала Рикиоти, Искусство Накрисса подхватило приказ и рокочущей волной разнесло по руинам. Тишину, веками таившуюся в мертвых подворотнях, смели металлические голоса аркбаллист, многократно усиленные изголодавшимся эхо. Свита Зародыша исчезла за взметнувшимися столбами пыли и раздробленного гранита, только чтобы мгновенно прорваться сквозь завесу, мерцая мириадами пурпурных искр. Вал роя вздыбился за спинами наступающих тварей и захлестнул пепельных.
        Кулаки зашлись лихими гортанными воплями, когда их ожидание подошло к концу. Гранит гулко застонал под лапами массивных саламандр, когда они ринулись вперед. Гаора отвел назад непомерный клеймор и сорвался вслед за ними, и Нуаркх с трудом удержался на широкой спине. Щупальца Лим'нейвен перестали беспорядочно колыхаться, и потянулись вверх. Проникая сквозь плоть тоннельника, они сложились в защитный купол. Когда роя обрушилась на незримую крону, Змей громко захрипел, но не сбавил темпа стремительного наступления. Грузные наземные Ловчие заполонили подступы к площади, покинув остовы древних руин. Существа воздели лес массивных пик, но аркбаллисты на спинах Нар'Катиров ожили и перемешали измененную плоть с расколотым гранитом. Ядра ловчих разрывались и окрашивали клубы пыли насыщенно-пурпурными вспышками. Гаора вырвался вперед и оказался на острие атаки. В горле змея родился утробный рокот, мускулы на плечах заставили заскрежетать сталь изукрашенных доспехов, а рука занесла гигантский клеймор. Лезвие обратило оставшиеся пики в облака щепок и с хрустом рассекло широкие грудные клетки. Прощальные
вспышки лопнувших ядер окружили Гаор. Нижние половины ловчих, не успевшие свалиться на землю, перемололи разгоряченные Кулаки.
        Вырвавшись из облака пурпурных искр и костяной муки, всадники помчались к храму, который возвышался в центре площади Железного Озера. Гиганты, окруженные грузными четвероногими тварями, бросились наперерез. Первый был скроен по подобию непомерного зверорожденного, а второй напоминал Нар'Катира с тошнотворно огромным количеством лап. На их плечах и спинах копошились мелкие ловчие. Многих аркбаллисты пригвоздили к мускулам носителей, но одна из тварей, переживших ливень Саантирской стали, кинулась на Нуаркха. Изголодавшееся копье Синагара ринулось к груди твари, выворачиваясь из рук тоннельника. Пористый наконечник, сочившийся вязкой слюной, утонул в жертве, не чувствуя сопротивления влажной плоти и перекрученных костей. Пронзенное тело скользнуло по ребристому древку и врезалось в шипы на панцире тоннельника. Края ужасной раны на глазах расползались и бурно вскипели. Костяное лезвие вспороло ядро, вихри пурпурного мерцания окружили незримые щупальца, которые погрузились в бурлящую плоть. Нуаркх почувствовал, как Тепло, вырванное из растерзанного ловчего, заструилось вверх по предплечью. Тоннельник
взмахнул копьем, останки твари легли на землю жирной вытянутой кляксой и обломками размякших костей.
        Гигант, несший жертву копья, попытался смести Гаора массивным, узловатым предплечьем. Змей прижался к полу и проскользнул под несущейся лапой, Нуаркх припал к холке Лим'нейвен и воздел копье, оставив на конечности ужасную, пенящуюся рану. Вскрытая лапа продолжила нестись по смертоносной дуге, разбрызгивая парящую скверну, и настигла всадников, которые не успели броситься прочь. Переломанные тела саламандр и Нар'дринцев сплелись, подлетели в воздух, а затем со скрежетом и мокрым чавканьем рухнули на холодный гранит. Змей, не поднимая головы, резко развернул корпус и вонзил стальные когти в пол. Подгоняя себя мощным хвостом, Змей закружился и снес заднюю лапу гиганта ударом взывавшего клеймор. Тварь попыталась устоять на трех гротескно толстых лапах, но обезображенное копьем предплечье лопнуло под весом обрюзгшей туши. Ловчий поскользнулся на собственных останках, обращенных в едкую пузырящуюся жижу, и с грохотом обрушился на холодных гранит.
        Между тем мракозвери Ноари впились в лапы неимоверно тощего гиганта, который появился вслед за первыми двумя. Скользкая розоватая кожа, укрывавшая дистрофичное тело, разлеталась в клочья, когда Синские хищники карабкались вверх по узловатым лапам. Вытянутая зубастая голова ощерилась и бросилась одному из них наперерез. Мракозверь вовремя распознал угрозу и прыгнул навстречу разверстанной, зловонной пасти. Он впился в десны и морду ловчего, не позволяя острым клыкам сомкнуться. Гигант отчаянно мотнул головой и потянулся передней лапой к пасти, но мракозверь забросить себя на тощую шею и ринулся к тали. Второй мракозверь к тому времени уже выгрыз из поясницы внушительный кусок скользкого мяса, наполненного осколками костей. Прежде чем морда ловчего вновь броситься на охотников Сина, их могучие челюсти перегрызли его хребет. Задние лапы твари взрыли гранит в безуспешной попытке не разъехаться, а спина сложилась пополам.
        Последней непосредственной угрозой было непропорционально высокое существо, бесчисленные лапы которого напоминали ветхий полог. На острые шипы, которыми заканчивались конечности, он ловко нанизывал всадников. Воющих жертв разгрызали жвала, беспорядочно нагромождённых на передней части безголового туловища. В руке Нуаркха возникла крупная бомба, которую он швырнул в огромную тварь. Кипенно-белый огонь проглотило половину горбатого тела. Гигант не обратил внимания на лопнувшие от жара пластины или плоть, обернувшуюся рдеющими углями, но яркая вспышка позволила Мракоцвету и Кулакам подобраться достаточно близко. Размазывая мелких врагов, тяжелые всадники врезались в лес тонких лап. Подлетели осколки раздробленных конечностей, оставшиеся лапы начали прогибаться и трескаться. Не прошло пары секунд, а массивная туша свалилась в груды собственных обломков.
        Пики оставшихся ловчих глубоко ранили нескольких саламандр, но не смогли преградить путь к часовне Нара, где последний Десница Каэт'Анара принял смерь от копья Лаанара Золотого. Аркбаллисты Нар'Катиров обрушили град ревущих болтов на ловчих, которые закрыли уродливыми туловищами главный вход. Через минуту переломанные конечности тварей тряслись в глубоких кратерах, Подарки Нара заняли подступы к воротам. Пики Нар'дринцев оградили их от накатывающего моря ловчих и гигантов, которые были в нем островами.
        - Внутри клинок из черного железа, - предупредил загнанный Урбский змей, которого тянули к земле рой и близость зародыша. Арахкет помог гиганту выпрямиться, а Мракозвери принялись ласково виться вокруг подгибающихся лап. Гаор повис на перекрестье клеймора и отстранил пеструю свиту, указывая хвостом на храм.
        Нуаркх поднялся к высокой двустворчатой двери, лавируя между гранитными глыбами и развороченными останками. Эллин неохотно последовала за ним, стараясь не смотреть вниз и борясь с дурнотой. Половина врат, ожидавших на постаменте из разгромленных ступеней, блестела светлой Нар'дринской сталью, а вторая темнела Саантирским пеплом. Дуальное изображение Нара пересекало оба полотна. Клинком в белой руке Создатель пронзал небеса, а черной сеял богатство среди подданных. Копье Нуаркха вонзилось в остроконечный венец и начало медленно спускаться вниз, рассекая надвое бесстрастный лик. От внимательного ока тоннельника не скрылось сожаление, с которым Эллин наблюдает над уродованием реликвии.
        - Почему ты относишься с таким уважением к Создателю, который тебя ненавидит? - спросил Нуаркх, указывая движением головы на руку Нара, которая потрошила облака.
        - Храм Черной Крови извращает его мотивы! Старается оправдать ими свою жадность! - огрызнулась Эллин, направляя обнаженную Анафель на расширяющийся проем.
        - Неужели. Тогда почему они с братом создали Мир, который так настойчиво подталкивает их детей к конфликту? Они даже обозначили стороны через цвет вашей кожи.
        - Прекрати! Проблема в Хинаринцах и только в них! - запротестовала девушка раздраженным голосом.
        - Но ведь Создатели сотворили вас такими, - настаивал Нуаркх, но ощутимый толчок Мракоцвета предотвратил последующие выпады, - конечно, пускай дойдет своим умом.
        Вскоре последний засов превратился в бурлящую грязь, Мракоцвет прикрыл Эллин обсидиановой глыбой щита и распахнул дверь ударом разветвленных ног. Бомбы Нуаркха нырнули во мрак распечатанного храма, который освещали лишь тусклые проблески пурпурного цвета. Искры запаленных фитилей взмыли к потолку, вместо того чтобы покатиться по полу. Огненные бутоны расцвели под высоким куполом, и разум не сразу осознал, что явилось из разорванных теней. За завесой ниспадающей пыли, пронзенной языками разбушевавшегося пламени, возникло переплетение тошнотворных форм, в котором он отказался распознавать полчище ловчих. В следующее мгновенье твари резко обернули безглазые морды и единой волной бросились на вошедших. Над морем безобразных существ возвышался зародыш. Его костлявые плечи, обтянутые морщинистой шкурой, прогибались под весом вытянутого черепа, которую венчал пучок щупалец. Лепестки раскрытой пасти оканчивались костяными клювами и были выстланы кожистыми клыками. Из чернеющего провала огромной глотки торчал хвост разрастающегося облака роя, который отбросил бомбы. Клубок ребер упирался в пустеющее пузо,
бурлящее от вьющихся внутри существ. С таза молодого исполина свисали лоскуты лопнувшей кожи, из-под которых торчала целая юбка тонких костяных лап. Нуаркх сгреб остолбеневшую от ужаса Эллин, прежде чем рой хлынул ей в лицо и грудь. Арахкет тоже нырнул под защиту устрашающего копья, мракозвери сдавили тоннельника разгоряченными телами. Копье Синагара вонзило щупальца в крошечных тварей и разложило их примитивные разумы. Тучные существа беспорядочно взвились вокруг оружия Синагара, сминая друг друга, а затем врезались в пол у ног Нуаркха, где скоротечная агония знаменовала их кончину.
        Краем глаза Тоннельник разглядел движение за роящейся пеленой. Опаленные твари спустились с потолка и хлынули в открывшуюся дверь. Отталкиваясь щупальцами и мощными лапами от верхнего края проема, они проталкивали себя под купол Гаора. Бурлящие животы нескольких из них не избежали выпадов тоннельников, вспоротые твари кубарем скатились по крутой лестнице. Из разверстанных ран и разинутых пастей вырвались клочки роя, которые мгновенно бросились на Гаора. Накатившая волна не опрокинула огромного Змея. Сквозь вихрь, поглотивший мощное тело, было видно, как вмятины покрывают доспехи, а подлатник разлетается на мелкие клочки. Лапа Гаора стиснула три крупные Слезы, которые начали стремительно меркнуть. Черные латы Витиеватый бронзовый узор, покрывавший мрачные доспехи, налился раскаленным свечением, глаза засверкали в тени смятого забрала. Испепеляющий жар хлынул из пор Змея, тела тварей бурно вспыхнули и обратились росчерками пепла. Вместе с клочком роя горели и остатки сил Гаора. Купол резко сжался, его стены пошли неспокойными волнами. Многие Нар'дринцы оказались без защиты, рой смел их вместе с
саламандрами. Крики несчастных быстро стихали, но их изломанные тела еще долго кружились в воздухе.
        - У нас нет времени на страх! - прокричал Нуаркх, вывел Эллин из ступора хлесткой пощечиной и насильно потянул за собой. Мракоцвет отбросил давящую толпу ловчих ударом щита и смел размашистым ударом. Полосы аквамаринного света вырвались из обсидиановой темницы лезвия и впились в рассеченные тела ловчих, обугливая края чудовищных ран. Ненасытные мракозвери набирали силу с каждой новой жертвой, на которой сомкнулись их клыкастые пасти. Поверх вздыбленных холок разило копье Нуаркха, которое растворяло каждый клинок, пытавшийся встать на пути. Чем больше ядер впитывало копье, тем бурнее разрастались оставленные им раны, а рой отступал все дальше. Нуаркх становился быстрее с каждым телом, свалившимся у его ног, костяной панцирь вибрировал на вздувшихся мускулах. Когда очередной прилив ловчих разбился об обсидиановый бастион Мракоцвета, хранитель сжал костяное древко копья Синагара и, подобно Нуаркху, впустил в себя необузданное Тепло. Эллин с опаской реагировала на близость омерзительного оружия, но стилет Карлика, тянувшийся к горлу, заставил девушку перебороть себя и последовать примеру тоннельников.
Благодаря Теплу умертвлённых ловчих, группа стремительно продвигалась к зародышу, превращая его свиту в груды костей и пенящуюся слизь.
        Постепенно копье Синагара набрало силу, позволило наемникам отлипнуть друг от друга и дало мракозверям пространство. Один из них нырнул в приближающуюся толпу ловчих, испуская утробный рев, но спустя несколько секунд треск разгрызаемых костей обернулись отчаянным низким воплем, а затем резко оборвался. Из-за сгорбленных спин собратьев вынырнул тощий ловчий с Нар'Охай, который парил от горячей крови зверя. Древний клинок был тонкой заточенной жилой с грубой рукоятью из бедра Нар'Катира. Костяной панцирь, гремевший на вытянутом теле, отдаленно напоминал старинные доспехи с другого края пепельных пустынь и не стеснял пугающе быстрые движения. Последний мракозверь оскалился, непроницаемая шерсть вздыбилась на огромном теле, а глаза яростно вспыхнули. Жажда отмщения швырнула хищника на убийцу. Ловчий не отступил, но прильнул к полу и ринулся вперед. Прочерчивая мрачную дугу, зазубренный клинок впился в плоть зверя, и начисто срубил когтистые лапы. Искалеченное животное покатилось по песку, оставляя массивным телом кровавый росчерк. Рой облепил культи его задних лап и начал отрывать от земли, в которую
мракозверь отчаянно вгрызся зубами.
        Эллин, стоявшая спиной к Нуаркху, бросила испуганный взгляд на обращенного Стража и отвлеклась от толпы напирающих ловчих. Мига хватило, чтобы когтистая тварь миновал жемчужное лезвие и глубоко впился в плечо. Нуаркх не дал узловатым лапам вскрыть горло раненой девушки, пронзив череп твари костяным наконечником, но копье не успело ринуться вниз и отразить восходящий удар обращенного Стража. Черное лезвие, утопая в снопах искр, вскрыло стальную чешую Эллин и рассекло ее бедро. Вынырнув из ноги девушки, клинок продолжил нестись по мрачной дуге и вспорол ногу Нуаркха, затем Страж отскочил назад, ускользая от контратаки замедлившегося тоннельника. Нуаркх удержался от падения, но Эллин обрушилась на колено. Черно-голубая кровь обильно струилась по подогнувшейся ноге. Дрожащей рукой Нар'дринка воздела мерцающий клинок, но эфес вывернулся из немеющих пальцев, когда массивный ловчий обрушил на Анафель костяной ятаган. Выругавшись, Нуаркх развернулся и наотмашь ударил тварей, давивших Эллин. Копье Синагара не заметило трофейные клинки, которыми прикрылись беспомощные ловчие, и расчленил их ядра. Тварей,
которые вовремя отпрянули, достал меч Мракоцвета, извергающий плети разящего света. Обсидиановая глыба щита опустилась рядом с Эллин, прикрывая ее от опасности. Клинок Хранителя запустил в рану раскаленные щупальца и остановил кровотечение, несмотря на протестующий вопль бледной.
        Древний Страж использовал уязвимость Эллин, чтобы вновь ринуться на тоннельника. Нуаркха переполняло Тепло, его мускулы сокращались с неестественной силой и скоростью, грязно-желтый глаз заметно мерцал в полутьме кошмарного зала. Тоннельник убрал ядро с пути клинка и пожертвовал плечом. Костяные пластины не мгновенно треснули под натиском черного железа, и лезвие скользнуло в расширяющуюся трещину. Пренебрегая жгучей болью, тоннельник не отогнал противника ответным выпадом, но ринулся ему навстречу. Нар'Охай с хрустом вырвался из спинных пластин, а стертый костяной эфес уперся в пронзенное плечо. Древний Страж попытался вырвать оружие и отступить, но ладонь Нуаркха стиснула его запястье, обращая в осколки костяную броню. В следующую секунду тоннельник ехидно ухмыльнулся и разгромил бедренную кость противника. Свободная рука ловчего, ощетинившаяся выставленными когтями, ринулась к горлу Нуаркха и оставила на нем глубокую рваную рану. Не обращая внимания на новую порцию боли, тоннельник стиснул кисть древнего стража и перемолол кости в пыль. Дернув изувеченную длань, тоннельник развернул противника
спиной и надавил ногой между лопаток. Колени Нуаркха резко выпрямились, прогремела какофония сухого треска и звон обрывающихся связок, лишенного рук ловчего отшвырнуло на пол. Копье рвануло к переплетенной грудной клетке поверженного врага, но Нуаркх одернул оружие. В который раз ему пришлось отмахиваться от кровожадных наваждений и манящего желания избавиться от страха. Собравшись с мыслями, тоннельник расколол бедро ловчего ногой и забрал древний Нар'Охай.
        Пока Нуаркх четвертовал обращенного Стража, Арахкет прикрывал Эллин от исполинского зародыша, окруженного остатками свиты. Наемник уже гулял по стилету Карлика, когда оружие Синагара вернулось к истреблению ловчих. Массивный меч Хранителя пока оставлял в воздухе сверкающие росчерки и бросал расчлененные тела к его ногам, но костяной панцирь не мог вечно держать удар. Гигантский зародыш чувствовал, как копье Синагара гасит разумы его свиты, и видел, что Тепло стремительно покидает Хранителя через трещины в синем панцире. Боясь оказаться зажатым с двух сторон, тварь ринулась на раненного Мракоцвета. У хранителя еще были силы убраться с пути огромного чудовища, но серьга Синтры пронзительно звенела на эфесе клинка, а Эллин дрожала в черно-синей луже у его ног. Хранитель сгорбился и кинулся навстречу зародышу. Обсидиановая глыба щита обрушилась на массивную челюсть твари, и она оступилась, пронесшись мимо беззащитной Нар'дринки. Хранитель почувствовал, как непомерное давление раздробило плечо, кромка щита гулко опустилась. Арахкет продолжил наступать, волоча обсидиановый бастион. Размашистым ударом он
настиг многочисленные колени Зародыша и обрушил тварь на землю. Падая, Исполин утопил клюв в неприкрытой шее Арахкета. Тварь не успела освободить пасть из безобразной раны, но широкое обсидиановое лезвие по эфес вошло в его горло и несколько раз провернулось. Мозолистые кулаки зародыша начали крошить панцирь на широкой груди Хранителя, но Арахкет продержался долго, и копье Синагара погрузилось в коренастую шею Зародыша. Заточенные маляры вынырнули из-под бурлящей плоти, и Мракоцвет свалился на колени с тяжелым черепом, торчащим из развороченной ключицы.
        Обезглавленный зародыш медленно отползал на четвереньках, но рой был ему более неподвластен. Сквозь отворенные врата в храм ворвался рокочущий рев Гаора, вихри мерцающих искр и хлопья тлеющей плоти. По монолитному граниту побежали трещины и ударные волны, купол пролился дождем осколков. Трехпалая лапа Нуаркха вцепилась грудную клетку последнего ловчего, и швырнула массивную тварь в стену. Лопнувшее ядро извергло пурпурные всполохи через дыры в смятых ребрах, и замершее существо медленно сползло на пол. Стряхивая скользкую шкуру с когтей, Нуаркх подошел к Мракоцвету и вставил эфес копья в его крупно дрожащую ладонь, но Арахкет не стиснул немеющие пальцы. Кукла Хранителя стремительно тускнела, а Тепло и кровь хлестали из пронзенного сердца. Нуаркх грузно свалился на хромую ногу и приложил палец к заштопанному веку, изображая древний солдатский салют. Затем тоннельник принялся небрежно пихать Эллин костяным древком, пока девушка не ухватилась за него. Почти мгновенно дрожь отпустила ее мускулы, Нар'дринка перестала судорожно хватать ртом воздух и оторвалась от земли.
        Нуаркх удовлетворенно кивнул, развернулся к недобитому зародышу и изо всех сил врезался плечом в его обрюзгший бок. Тоннельник почувствовал, как костяной кокон под дряблой кожей с хрустом проламывается. Исполин обрушиваться и проехал несколько метров по замаранному полу. Поверженная тварь попыталась достать тоннельника массивными лапами, но копье обратило их тающими культями, а потом впилось в огромное ядро. Нуаркх попытался отскочить, но тощие ноги исполина оплели его щиколотки. От тугого потока Тепла, захлеставшего из раны, тоннельник заслонился копьем. Незримые щупальца копья жадно оплели тугую струю и попытались затолкать ее в наконечник, но даже у жажды чудовищного оружия были пределы. Вибрирующий свет вырвался из щелей между позвонками эфеса, а многочисленные аномалии исказили пространство вокруг переполненного копья. Чувства Нуаркха завопили от накатившего хаоса, а правое предплечье сковала нестерпимая боль. Пальцы вывернулись из суставов, закрутились в спирали и устремились в разные стороны, разрывая руку вплоть до первого локтя. Кровь, выступившая на безобразных ранах, мгновенно вскипела,
а панцирь задымился и обуглился. Тоннельник сдался перед навалившимися страданиями и полностью утратил контроль. Эллис отсекла терзаемую конечность жемчужным клинком и отбросила Нуаркха на землю, но боль отказалась исчезать. Кукла, которую невозможно повредить простым оружием, была изувечена и беспорядочно сучила оборванными нитями.
        Не меньше пары минут Нуаркх корчился на полу, извиваясь и стесывая жвала о шершавый гранит. Эллис придавливала грудь тоннельника, не давая ему поранить самого себя. Когда судороги немного утихли, она воткнул в его ротовую щель запаленную трубку. Нуаркх предпочитал сомке обыкновенное пойло, но перспектива немного заглушить боль была слишком заманчива. После глубокой затяжки зрение тоннельника начало прояснилось, и он даже смог сесть.
        - Как тебе жизнь наемника? - Еле слышно поинтересовался Нуаркх, не поднимая головы и делая частые вынужденные паузы между сериями щелчков.
        - Я… я будто в бреду и не могу очнуться. Скажи, что это кончилось… - голос девушки дрожал. Сквозь растрепанные волосы и сползшую повязку блестели влажные от слез глаза.
        - Не драматизируй. Через пару дней и дюжину бутылок сидра будешь в норме, - вяло отмахнулся Нуаркх.
        - Обо мне такого, правда, не скажешь, - добавил он, осматривая культю, аккуратно срезанную Анафель. В этот момент в дверях возникла огромная фигура Гаора.
        - Отвлеки Хинаринку, спрячу ловчего в шлеме, - проговорил Змей на родном языке, сломанная челюсть была способна лишь на громкий шелест. Морда Змея стала нагромождением набухших гематом, а губы и ноздри тонули в вязкой черно-зеленой крови. Не спуская глаз с распластанного тела Мракоцвета, он подобрал обсидиановый клинок и бережно щелкнул по драгоценной серьге.
        - Что он говорит!? Они снова приближаются!? - нервно спросила Эллин, непрестанно озиралась и сжимая крупно дрожащие плечи.
        - Просто поторапливает нас, - соврал Нуаркх и подозвал девушку мановением руки. - помоги подняться! Быстро!
        Властный крик заставил девушку вздрогнуть и покорно поднять Нуаркха. Тоннельник поскользнулся и задел рану на ее ноге. Пока девушку боролась с болью, Гаор бесшумно скользнул к четвертованному стражу. Кокон из песка поглотил дергающееся тело и нырнул в открытое забрало искореженного шлема. Нуаркх небрежно извинился, и изможденная троица направилась к выходу из храма. Мракоцвет свисал со спины хрипящего змея, а Эррис сгибалась под весом обсидианового клинка и глубокого шока.
        Многие ловчие бросили оружие и безропотно приняли смерть, других Кулаки отбросили к краю площади, где тварей испепеляла ярость Накрисса. Предместья одинокого храма выстилали мертвецы и те, кто скоро к ним присоединится. У подножья лестницы стыла туша Нар'Катира, которого доспехи не уберегли от лап гигантского слуги. Из-под поверженного животного торчали придавленные тела, замершие среди вытянутых брызг крови. Искусство Гаора обратило огромную тварь, учинившую расправу над подарком, в кучи дымящихся останков. От устрашающих последствий сражения у Эллин заслезились глаза. Смрад опаленной плоти забрался девушке в ноздри и вызвал приступ тошноты, сложивший ее пополам. Затуманенный взор Нуаркха застилали струи дыма и дергали гулкие удары сердца, поэтому он не разглядел вовремя голую Хинаринскую руку, темневшую под грудой тел.
        - Кто-то стянул доспехи с трупа! - прощелкал он, но безногий ловчий, затаившийся под брюхом Нар'Катира, уже сжимал в руке бомбу. Гаор, отягощенный усталостью и неисчислимыми ранами, не смог действовать с привычной скоростью. Снаряд разорвался близко, придавил троицу к земле и заставил змея потерять концентрацию. В следующее мгновенье метательный нож Нуаркха положил конец коварству ловчего, а шлем Гаора с громким дребезгом свалился на пол. Хозяин черного меча, сверкавший пурпурным ядром, выкатился из раскрывшейся стальной пасти и уставился на похитителей.
        - О, Нар! Зачем ты оставил тварь в живых! - выкрикнула девушка, бегая испуганным взглядом между ловчим и Змеем. Затем она прикрыла дрожащие губы руками и уставилась на тоннельника. - Я видела, как ты его пощадил!
        - Эл, успокойся и послушай. Ловчего необходимо доставить «бледным», нельзя оставлять Саантиру такое преимущество. Мы хотим… - медленно проговорил Нуаркх и по привычке потянулся к девушке кровоточащим обрубком. Эллин начала пятиться ускоряющимся шагом, мотая головой. Нуаркх поспешил за ней, примирительно вскинув руки.
        - Нет, прошу! Я не хочу ничего знать, и никому не расскажу! Просто отпустите! - взмолилась она, из красивых, жалостливых глаз покатились крупные слезы.
        - Эл… успокойся. Мы делаем это на благо множества бледных. Ты видела, что твориться в Нар'дрине, - негромко прощелкал Нуаркх.
        - Никому не скажу! Клянусь! - повторяла девушка, запинаясь и всхлипывая.
        - Эллин, мы не угрожаем тебе, наемники на твоей стороне. Ты просто напугана и можешь наделать ошибок, о которых потом будешь сожалеть, - не оставлял попыток Нуаркх.
        - Разве пепельные не показали, какими коварными и жестокими они могут быть? Представь, что они сотворят, когда ловчие окажутся в их руках, - прощелкал тоннельник, приблизившись к замершей девушке. Эллин перестала скрывать лицо, оторвала взгляд от пола и робко заглянула в грязно-желтое око.
        - Хорошо… хорошо. Я могу в это поверить, честно, - залепетала она, широко улыбаясь и часто кивая головой.
        - Слишком напугана, чтобы слушать, - устало заключил Нуаркх, не отворачиваясь от Эллин, которая продолжала растягивать разбитые губы в улыбке, - можешь незаметно пронести ее сквозь пепельных.
        - Нет, я полностью истощен, - покачал головой змей.
        - Тогда мы сделали все, что могли, - пожав плечами Нуаркх. В следующее мгновенье на спину девушки кинулась гора костей, которой Гаор постарался придать формы ловчего. Костяное лезвие покончило с Эллин прежде, чем красивые, наполненные ужасом глаза разглядели приближение Карлика.

* * *
        - Не было выбора?! Не скармливайте мне этот Фа'Хаат! - голос Леронца был негромким, но не скрывал гнева. Одноногий всадник вплотную подошел к израненной морде Гаора и ткнул Змея эфесом жемчужного клинка, на котором мрачнели разводы черно-голубой крови.
        - Она доверяла вам, рисковала жизнью, - процедил всадник, убирая растрепанные пряди с налитого синевой лица.
        - Почему ты так завелся, Лер? Положил на нее глаз? - медленно прощелкал Нуаркх и язвительно улыбнулся, когда бледный фыркнул и отвел глаза. Тоннельник почти падал и грузно наваливался на запечатанное копье.
        - Я понимаю, друг. Мне тоже жаль, что женщина с такими… достоинствами погибла из-за мерзкого ловчего, - подхватил Накрисс и пихнул Леронца в плечо. Самодовольная, мечтательная улыбка застыла на лице крылатого Лим'Нейвен.
        - Ты прикончил рудокопа, не моргнув глазом? - продолжил тоннельник, - на него тебе плевать, ведь он не симпатичная молодая девушка, верно?
        - Он попытался вскрыть мне череп! Как эти случаи вообще можно сравнивать?! - распалился Леронц и оттолкнул тоннельника. Накрисс мог подхватить обессиленного Нуаркха, но предпочел усмехнуться и ничего не предпринимать.
        - Эл хотела поставить под удар всю вашу шайку. Ты бы гордился своей моралью, наблюдая, как твоих друзей зажаривают на Нар'Кренти? - ядовито прыснул Нуаркх, растянувшись на раскаленном песке.
        - Тоннельник прав. Она отказывалась слушать, я не мог позволить ей уйти, - вмешался утомленный Гаора, его дрожащие лапы подогнулись и он сел рядом с телом Мракоцвета.
        - Зачем я трачу силы на разговоры с вами? В вас троих не наберётся совести на одного достойного Хинаринца. Да, Накрисс, тебя я тоже посчитал, - ответил Леронц, ткнув в широкую грудь крылатого Лим'нейвен, и принялся массировать виски.
        - Верно, Леронц, не трать на нас время. Мы не достойны внимания столь возвышенного существа, - посмеиваясь, отмахнулся Нуаркх и принялся с трудом подниматься на колени. - Лучше заткнись, а потом отвези меня и ловчего в бастион, иначе смерть Эл потеряет смысл.
        - Песок тебе в глотку, Нуаркх! В ней и так нет никакого смысла, - гневно отозвался Леронц, но затем испустил печальный выдох и продолжил спокойным голосом, - хорошо… вылетаю немедленно. Накрисс, забрось подонка на седло.
        - Мы направимся обратно в бастион, как только закончим с препаратами, - прошипел Гаор, наблюдая, как Накрисс небрежно скидывает беспомощного тоннельника на седло.
        - Приятно осознавать, что вы никогда не упускаете потенциальную прибыль, - брезгливо скривившись, бросил Леронц.
        ГЛАВА 11. НОВЫЙ ГОРИЗОНТ

109 год 4 эры. 30 день сезона последнего теплого ветра.
        - Встань перед знающей, солдат! Хранитель узнает о твоей дерзости! - властный призыв на родном языке дотянулся до забывшегося разума Нуаркха. Симбионт резко очнулся, и силуэт тоннельной женщины вспыхнул сквозь закрытое веко. Когда солдат попытался резко подняться, изображая традиционный салют, раны придавили его к койке. Сердце встрепенулось, но гулкие удары затмил отдалённый смех Леронца и Ноари. Тоннельник отлип от стеганой простыни и сгорбился, когда пронзенное плечо прострелила вспышка боли. Оглядевшись, он обнаружил себя в слепяще-белой медицинской палате бастиона.
        - Аркцинтри, в башне стало так скучно без тебя. Теперь только причитания Филмафея и Лантрисс дергают отростки, - прощелкал Нуаркх, дергаясь коротких смешков, и поднял взгляд на ухмыляющуюся знающую, которая когда-то помогала Нирмфрит Треснувшей Слезе покорить Перекресток, а теперь ставила на ноги раненых наемников. Полированный панцирь Лим'нейвен с Урба красовался насыщенным синим цветом. Верхняя часть тела начиналась с тонкой талии и расширялось в пышный воротник хитиновых шипов. Ворот обрамлял вытянутую голову со сверкающими кобальтовыми глазами. Остроконечный хитиновый венец украшали изящная золотая гравировка и косы лоснящихся чувствительных отростков, тихо бряцающие драгоценными кулонами. Полупрозрачную синюю вуаль, покрывавшую подвижные жвала, украшало изящное изображение пышных губ. Платьем Лим'нейвен был не слишком вычурный сизый халат, туго подпоясанный насыщенно-синей лентой. Просторной попоной он спадал на лоснящееся брюшко. Четыре опрятно подвернутых рукава обнажали тонкие предплечья и элегантные кисти, оканчивающиеся трёхсуставными пальцами с загнутыми золотыми когтями.
        - Сегодня ты особенно хорошо выглядишь, Знающая, - галантно сообщил Нуаркх, учтиво кивая.
        - И ты, как всегда, обворожителен, - благодарно ответила Аркцинтри.
        - В мирах кожаных мешков мало кто может оценить настоящую красоту, - добавил тоннельник и подмигнул обворожительной хранительницы. Аркцинтри сдержанно рассмеялась, а после мягко попросила:
        - Подвигай правой рукой.
        - У меня ее нет, - ответил Нуаркх, но попытка сжать кисть привела к отчетливому металлическому звону. Достав культю из-под одеяла, тоннельник обнаружил пластины Нар'дринской стали, привинченные к останкам костяного панциря. Металл окружал пучок намасленных спиц, который венчали массивные щипцы. Жгуты из кожи и красных Хинаринских нитей тянулись от протеза к громоздкой стальной полусфере, закрывавшей локоть и крепление для Слезы Урба. Лязгающее нагромождение поршней и спиц реагировало на мысленные приказы с ощутимой задержкой и достоверно воспроизводило лишь острую фантомную боль, но с растерзанной куклой на большее было сложно рассчитывать.
        - Эта ненадежная штука - месть за то, что я не спас Мракоцвета и Эллин? - отозвался тоннельник, брезгливо разглядывая протез. Аркцинтри, ловко налаживающая кожаные крепления, не изменилась в лице, но тоннельник почувствовал болезненный щипок под панцирем груди и непроизвольно дернулся.
        - Вы с Гаором заслуживаете куда больших неприятностей, - прогремел Ноари, лежавший в противоположном конце зал. Кокон бинтов, отмеченный оранжевыми всполохами, не мешал Синиту неспешно перекидываться в клемб с понурым одноногим Леронцем, который демонстративно не уделил тоннельнику внимания. Выжившие мракозверя тихо скулят, свернувшись у медицинского ложа.
        - Я уже привык к нытью бледного, но твоя мягкосердечность для меня сюрприз, тиран, - покачал головой Нуаркх, ехидно ухмыляясь.
        - Как ты узнал? - нахмурившись, просипел Ноари и мгновенно забыл про карты.
        - Леронц проболтался. Ты же знаешь, какой у него длинный язык, - не раздумывая, ответил Нуаркх. Бледный подскочил от удивления и отрицательно замотал головой. Тоннельник удовлетворенно улыбнулся и несколько секунд тянул напряженную паузу.
        - Я помогал Калрингеру разгребать последствия твоего бунта, помню, как Орек Каламит убеждал нас закрыть глаза на загадочные обстоятельства смерти Тингуалга. Если интересно, я был на стороне Орека, - прощелкал, наконец, тоннельник.
        Синит покачал головой и бросил беглый взгляд за спину тоннельника. Обернувшись, Нуаркх обнаружил тощий силуэт, неподвижно облокотившийся на кипу подушек. От черного скелета существо отличали небольшие пучки лоснящихся мускульных волокон и пульсирующее пурпурное свечение, проливавшееся на простыни сквозь переплетённую грудную клетку. Три конечности ловчего обрывались заостренными осколками, но левая рука блестела сталью протеза. Ловчий переводил мерцающий взгляд между тюремщиками и даже не думал тревожить массивную цепь, которая соединяла койку и тощее запястье. Металлическая ладонь древнего стража покоилась на стопке исписанного пергамента и сжимала кусок угля.
        - Выходит он все-таки разумный? - подметил Нуаркх и воодушевленно улыбнулся.
        - Более чем. Он не говорит, но знает Хин'аурат, Таурагли, наречие Зверерожденных, а также древние языки Верха и Низа, - методично перечислила Аркцинтри, мягко опустившись на огромный пуфик в центре зала.
        - Тогда он уже давно раскрыл твой секрет, Ноари. Проще предположить, что наемники обманули Хинаринскую торговую компанию и приютили знаменитого Тингуалга, чем в то, что нашелся еще один Синит, способный понять Искусство, - небрежно отмахнулся Нуаркх.
        - Хенши Хан Горо - ветеран первой войны верха и низа. 522 года, - представила ловчего Аркцинтри. Древний страж ответил учтивым кивком.
        - Невероятно! - воскликнул Нуаркх, потеряв интерес к насупившемуся синиту, - были с ним проблемы?
        - Он не пытался никого укусить, если ты об этом, - процедил Леронц, враждебно оглядываясь на тоннельника. Напускное раздражение продержалось недолго, в запущенных зарослях на его лице расцвела печальная улыбка.
        - Хенши наносит коварные удары по совести. Накрисс хотел отыграться за… всех, но даже у него рука не поднялась, - добавил бледный, опуская посиневшие глаза и массируя осунувшееся лицо.
        - Разве знакомство с таким замечательным существом не стоило жизней… всех, - прощелкал Нуаркх, и лицо Леронца исчезло за растрепанными волнистыми прядями, а рука сложилась в неприличный жест.
        - Никогда не понимаешь, что пора остановиться, - осекла Нуаркха знающая, утомленно закатывая глаза.
        - На месте Хенши я тоже пытался втереться в доверие, - продолжил Нуаркх, не обращая на укор внимания.
        - Такая вероятность останется, пока Аргийцы не достанут воспоминания из его пустой черепушки, - вынужденно согласилась Аркцинтри.
        - Тогда почему я еще не чувствую запаха… - поспешил возмутиться Нуаркх, но в следующую секунду к чувствительным отросткам прикоснулся густой аромат Аргийских дурманов.
        - Мы дожидались, пока Сарран Аркцинтри разбудит вас. Я хотел повременить… - извиняющимся тоном заверили Нуаркха Аргийцы. Шелестящие голоса струились на тоннельника сразу со всех сторон.
        - Мы полтора дня ожидали твоего возвращения с фермы черных каменных саламандр, - твердо констатировала Аркцинтри.
        - По крайней мере, вы не дали мне пропустить момент откровения, - пожав целым плечом, подытожил Нуаркх.
        - Не ной, ты в норме. Тем более это у тебя дело к ловчему, - вклинился Леронц. Несмотря на использование мысленной речи, бледный непроизвольно шевелил губами, - Хенши, выкладывай. Мы знаем, ты слышишь.
        - Приветствую. - заговорил древний страж, и звучал он беспросветно подавленно, - мы… я готов ответить на ваши вопросы и не буду лгать. Давно разучился это делать.
        - Тогда признайся, что попытаешься сбежать? - подумал Нуаркх, вольготно усевшись на измятом ложе.
        - В побеге нет смысла, - проскрипел Хенши, и его голова свалилась на костлявую грудь.
        - Говорил, что не будешь лгать, - прищурившись, перебил Нуаркх, - мы знаем, что отпрыски исполина живы.
        - Я не должен искать, не должен вывести вас на след, - мрачно отозвался Хенши.
        - Твоей семье стоит опасаться Теней, а не нас, - успокоил стража Леронц.
        - В сердце пустынь не выжить даже им, - отмахнулся Хенши и вернулся к внимательному изучению тюремщиков.
        - Взбодрись, исполин вернулся к истреблению торговцев, а мы не собираемся разбирать тебя на маленькие кусочки. Я, конечно, четвертовал тебя, но ты не оставил выбора, - вмешался Нуаркх, после минуты молчания.
        - Что вы хотите? - осторожно спросил Хенши.
        - Предложить сделку. Ты рассказываешь, как обратить одного дряхлого Лим'нейвен в могучего ловчего. Он, взамен, обеспечивает тебя защитой и покровительством.
        - Зачем мне это? Я все равно останусь один, - безразличным тоном возразил оставленный ловчий.
        - Есть простой вариант: он поможет тебе найти утраченную семью. Ты ведь больше не ощущаешь зародышей, а песок быстро заносит следы. Слухи о таинственных нападениях, новости о состоянии торговых маршрутов - единственный способ выследить тех, чьей частью ты был. К сожалению, времена наступают неспокойные, и тебя прикончат на подступах к любому городу или торговому посту, - перечислил Нуаркх и картинно пожал плечом. Затем он коварно улыбнулся и добавил, - Калрингер, с другой стороны, не последний Хинаринец в совете Торговой Компании.
        - Второй вариант? - вмешался заинтересованный Леронц и потянул мускулы, затекшие от долгого сидения.
        - Видишь ли, Лер. Даже если Хенши найдет исполина, то следующее столкновение с силами Хинарина лишь вопрос времени. Особенно в военное время, - ответил Нуаркх, поучительным тоном, а после последовал примеру «бледного» и принялся осторожно разминать развалины, оставшиеся от тела.
        - Мы выжили во многих воинах, - уверенно возразил ловчий.
        - Выжили. Вы прятались в трещинах и темных ущельях. Питались смердящими Зверерожденными и тощими пустынными Хакетами. Вы ведь разумные существа, а не звери. Разве у такой жизни много положительных сторон, разве не мечтал ты снова стать частью Четырех Миров? Искусство, путешествия, свобода от постоянного поиска пищи, - перечислил Нуаркх. Хенши внимательно следил за тоннельником, слегка наклонив голову, но потом вновь опустил глаза.
        - Я мечтаю снова пройтись по улицам бурлящих городов и увидеть Миры, которые знаю по воспоминаниям братьев, но стать частью Исполина я хочу больше. Если бы ты знал, каково это, - с тяжелым сердцем отказался Хенши.
        - Ты не понял моего предложения. Четыре Мира справедливо считают Исполинов слугами Карлика, но твоя семья - особенная. Что если кто-то могущественный, влиятельный признает в вас разумных, рассудительных существ? Выделит клочок земли у основания Башни? Уверен, вы сможете многое предложить Четырем Мирам, - медленно и самодовольно предложил Нуаркх. Оковы ловчего звякнули, Хенши приподняться с горы подушек, - ты не отправишься искать исполинов в пустыне, они придут к тебе, когда узнают, что для них появилось место.
        - Верно! Представьте, если бы за нашими контрактами следил исполин, а не раздувшийся отдел жирных бюрократов! Вы общаетесь мысленно, а, значит, работать будете почти мгновенно! - оживленно вклинился Леронц, глаза наемника радостно блеснули из-под пышных белых ресниц.
        - И бумаги будет меньше, - дополнила Аркцинтри.
        - Мы видим безграничные перспективы для коллективного разума Исполина, - заговорили Аргийцы, увлеченно следившие за ходом беседы с четвертого уровня бастиона.
        - Больше не придется жертвовать семьей ради новых зародышей, - добавил Нуаркх последний штрих, - и вы, наконец, разгадаете этот карликов шифр!
        - Менее отталкивающая внешность тоже не помешает, - посоветовал Леронц, широко улыбаясь, а после поинтересовался у тоннельника, - ты долго думал над этим аргументом?
        - С тех пор, как мне пришла идея поймать ловчего, - признался довольный тоннельник, - знаю Калрингера уже почти век, он одобрит мой план. В конце концов, раз Аргийцам нашлось место в обществе, почему не принять Исполина?
        - А что не так с нами? - удивленно и немного уязвленно поинтересовались Аргийцы.
        - По мне так ничего, но толпа боится всего странного и непонятного. Эти слова прекрасно подходят вашему народу, - ответил Нуаркх и поднял взгляд на массивного червя, который скрывался за парой потолков.
        - Вы для нас очень странные, верно, и мы для вас чудны, - рассудили шелестящие голоса и издали нечто похожее на задумчивое хмыканье.
        - Хинаринцы и Зверерожденные всегда бежали от нас, я был бы рад привести Исполина к мирному существованию, - заговорил Хенши после долгого затишья. Голос его впервые примерил легкую вуаль надежды и воодушевления.
        - Сперва нужно убедить Аркцинтри доверить тебе новые конечности, - напомнил тоннельник.
        - Я предпочел бы вернуть Нар'Охай. С ним все в порядке? Я видел, как ты его забрал, - требовательно спросил Хенши.
        - Такой превосходный экземпляр я не стал бы выкидывать или портить. Если Леронц не выронил клинок на подлете к Саантиру, то все с ним в порядке, - небрежно отмахнулся Нуаркх, мысленно улыбаясь негодованию Хенши.
        - Клинок у Накрисса, но лезвие запечатано. Покажи, что меч не вспорет мне горло, как только окажется на свободе, и я уговорю его снять красную нить, - поспешил вклиниться Леронц.
        - Хорошо, я попытаюсь. Сарраты Аргийцы, моя память в вашем распоряжении, - спокойно согласился Хенши и сосредоточенно замолчал.

* * *
        Нуаркх поморщился, когда плотная завеса Аргийских дурманов заволокла комнату, и чувствительные отростки защипало от густого запаха. Перед взором тоннельника начала проявляться мерцающая, расплывчатая картинка, которая с каждым сокращением сердца набирала четкость и убедительность. Вскоре дорога, тянущаяся через извилистый каньон, почти плыла у него под ногами. По эту сторону Сердца Пустыни тоннельник лично никогда не бывал, поэтому удивительно плавные светло-зеленые скалы были для него в новинку. Привлекали внимание и насыщенно-фиолетовые кольца каменных отложений, которые сливались с брешами в низких тучах. За чудным пейзажем тоннельник наблюдал через подслеповатые глаза Хенши, на сгорбленную спину которого давил тяжелый панцирь каменной кожи. Старик сидел на мерно покачивающейся холке неторопливого мохнатого Ходока, утопая в шерстяном халате, но холод все равно просачивался сквозь ткань и широкие трещины старой брони. Зарыв коченеющие пальцы в жесткую шерсть и прижав их к разгоряченной коже, Хенши старался не стучать тем, что осталось от пожелтевших зубов. Впереди и позади ехали понурые
пепельные. Фигуры их были плотнее и коренастее, чем у иссушенных обитателей раскаленных пустынь, а узкие глаза не слезились от прикосновений морозного воздуха. Лица многих защищали расписанные костяные маски с прорезями для глаз и дыхательными отверстий, через которые валили клубы густого пара. Личины, гарнированные короткими рогами и яркими спиралями традиционных узоров, одинаково успешно вселяли ужас в сердца бледных, а также подчеркивали вычурные наряды из пряжи и шкур. Среди сгорбленных путников брели упитанные Нар'Катиры. Их укутывал мягкий пепельно-зеленый мех, а спины венчали не влажные мясистые отростки, но сложные разветвленные структуры, напоминавшие мятые рулоны черного пергамента. Им они впитывали Свободное Тепло, витавшее вокруг. Провисающие животы Подарков Нара излучали слабое, горячее свечение, а шерстяные попоны, свисавшие с боков, предоставляли убежище от ледяного ветра, который завывая носился по каньону. Хенши было неприятно чувствовать себя обузой, поэтому гостеприимством Нар'Катиров он пренебрегал и старался не отставать от стражи в броне из меха и толстых шкур.
        В который раз старик поправил лямку тяжелых ножен, которая больно впилась в ключицу и сползла с сутуленных плеч. Мороз обжег немощные пальцы, когда они нежно скользнули по костяной рукояти, отполированной мириадами прикосновений, а затем ухватились за развевавшуюся рубиновую ленту, напоминавшую о предыдущем носителе устрашающего клинка.
        - Нар'Охай принадлежал отцу, затем мне. Когда силы начали покидать мои руки, я передал его ученице, которой безмерно гордился. - Заговорил Хенши и непроизвольно прикоснулся к ключице, поправляя отобранные ножны. - Тогда гремела вторая война Верха и Низа. Хи-ти пала при штурме Ориека и Нар'Охай вернулся в мои дряхлые ладони. Вслед за Хи-ти к Карлику отправились владения клана Хан Горо, родной город погребли холодные барханы. Выжившие искали убежище за стенами Изумрудного Кольца Хараада. Караваны тянулись медленно, старики и дети быстро отстали. Этим и воспользовался Исполин, который питался останками разоренной страны.
        Хенши непрестанно разминает саднящую шею, но не перестает изучать плавный зеленый горизонт. В ответ не сморят мерцающие глаза пустынных хищников, и отсутствие жизни тревожит старика. Вскоре подслеповатые глаза замечают впереди группу хинаринцев, которые мгновенно вызывают у стража настороженность. Половина стражников спешились и аккуратно приблизились к незнакомцам, принимая их за замерзших беженцев или группу разбойников. Выстроившись полукругом, они прижали встречных к склону и приготовили на всякий случай широкие костяные клинки с зубцами из неприхотливой грязно-желтой стали. Существа мгновенно перестали вымучивать хинаринские позы и расправили неправильные, искаженные тела. Гибкий корпус одного из них взметнулся вверх, а многосуставные руки уперлись в пол. Костяная маска разлетелась облаком мелких щепок на голове второго и обнажила сплошную разверзшуюся пасть, которая извергла поток смрада и пронзительный пульсирующий визг. Когда ловчие ринулись вперед, выхватив костяные клинки и массивные палицы, половину стражников уже одолел обессиливающий ужас. Они застыли, выронив оружие на промерзшую
землю, и не мигая смотрели на стремительно приближающихся тварей.
        Хенши, неловко путаясь в просторных одеждах, выхватил клинок и врезал по крутым бокам могучего ходока. Боевое животное мгновенно перебороло страх, горячо захрапело и понеслось на выручку стражникам. Стараясь удержаться в седле, Хенши даже смог занести клинок дрожащей рукой, но его Ходок вдруг резко остановился и старик вылетел из седла. Перед тем как сознание раскололось о ледяную землю, страж увидел когтистые лапы, вырвавшиеся из-под земли, и многолапые силуэты, карабкающиеся вниз по склону.
        Когда вспыхнуло следующее воспоминание, Нуаркх услышал испуганные голоса, вырвавшиеся из разумов Аргийцев. Вытаращенные глаза старика слезились от сияния пурпурного ядра, которое пульсировало под сводом просторной пещеры. Он беспомощно наблюдал, как потрескавшиеся чешуйки каменной кожи сдирают с тела вместе с лоскутами кровоточащих дряблых мускулов. Когти ловчих зарывались во внутренности, извергающие пурпурный свет, и выскребли остатки языка из разинутого рта. Вскоре от Хенши остался лишь скелет, неспособный дышать, но он оставался жив. Хенши молил Нара о забытье, мечтая сбежать от извращенного ужаса, но Карлик отказывался его забирать, будто брезговал марать меч об изуродованное тело. Прежде чем когтистые пальцы выдавили полуслепые глаза, Хенши увидел, что рядом терзают неузнаваемую женщину и распластанного Нар'Катира. Затем старик оказался в темноте, полностью отрезанный от мира. Он успел с облегчением принять кончину, но во тьме вспыхнули куклы ловчих, сплетенные из мерцающего Тепла. Огромное ядро вернулось под свод, обратившись тугим вихрем света. Набив животы плотью, ловчие разошлись и
уступили дорогу огромным существам с раздувшимися животами и ворохами костей в длиннопалых лапах. Оставляя разводы пузырящейся слизи, твари подползли к живым остовам и склонили широкие многоглазые морды. Они спутали ребра в сферический кокон, источающий пурпурный пульс. Черная слюна облепила обглоданные кости, застывая узловатыми суставами, и стала основой бугристых мускулов, набитых осколками.
        Процесс тянулся часами. Хинаринец не знал, почему разум еще мечется в опустошенном черепе, но свобода воли позволит отомстить за убитых и закончить жизнь в бою. Мысль сделала участь Хенши, сколь бы дикой она не казалась, абсолютно незначительной. Старый Страж замер, дожидаясь момента, когда тело наберет достаточную силу. Укротив панику, разум Хенши внезапно отворился и впустил поток коллективного сознания. Каждое уродливое существо, на котором старик задерживал взгляд, переставало быть безликим ловчим. На стража бурлящим потоком изливались их воспоминания, не пропуская сокровенных подробностей детства и секретов, которые не хватит духу рассказать самому близкому существу. В обмен, омут его собственной памяти стал кристально прозрачен для сверкающих фиолетовых глаз. Подобная обоюдная откровенность показала Хенши, что каждое уродливое создание тоже сохранило трезвый рассудок. Существа, ставшие в одночасье необъяснимо знакомыми, потянулись к Хенши хором успокаивающих мысленных голосов. Старик ответил враждебно и отчаянно попытался оградиться, но постепенно недоверие растаяло и ловчие стали ему роднее
любого друга или кровного родственника. Хенши пошевелился и обнаружил, что, впервые за годы, способен самостоятельно подняться. Один из ловчих вышел вперед, держа руки за спиной. Костяная маска существа не выражала ничего, но Хенши чувствовал излучаемую заботу и поддержку. Старый Страж впервые видел Саарвати, но уже в деталях знал его жизнь и видел драгоценный Нар'Охай, который ловчий шутливо скрывал за спиной. Протянув вперед твердые, костяные лапы, Хенши сомкнул их на гладких ножнах и скользнул костяшками по эфесу.
        - В тот момент я перестал быть стариком, доживающим последние месяцы в бессилии и слабоумии. - Тоскливо добавил Хенши, не выражая ничего костлявой оболочкой.
        - Как по мне, очень трогательная история. - Ухмыльнувшись, ответил Нуаркх.
        - Но в то же время довольно пугающая. - Дополнили немного взволнованные голоса Аргийцев, которые с насилием были знакомы лишь теоритически.
        - Сойдемся на том, что данный рассказ удачно сочетает в себе оба качества. - Присвистывая, рассудил тоннельник и снисходительно посмотрел на потолок.
        - Вы заставили Анафель прикипеть к обреченному Исполину, а потом вынудили напасть на Накрисса? - С укором просипел Леронц, а потом сгорбился и шумно выдохнул. - Не знаю, что об этом думать.
        - Ей пришлось нелегко, но вас было необходимо задержать. - Хмуро признался Хенши и замолчал. Перед мысленным взором наемников возник древний храм, набитый затаившимися ловчими и освещенный тусклым пурпурным мерцанием. Из-за каменных стен доносятся приглушенные звуки яростного сражения, Хенши ощущает, как гаснут искры его семьи и нарастающую скорбь выживших. Стальные двери с резонирующим скрежетом распахиваются, Нуаркх врывается внутрь, сжимая смертоносное оружие. Копье отравляет мысли Хенши чудовищными образами одиночества и мучений. Скорбь яростно стесывает когти о своды костяного черепа и переплетенную грудную клетку, но страж не поддается и терпеливо выжидает. Черный клинок покидает ножны, и первый Мракозверь обрушивается на пол. Страж видит ярость и отчаяние, вспыхнувшие в сердце второго зверя, и проклинает неизбежность мрачного исхода…
        … Хенши беспомощно дергался среди застывших мертвецов, его взгляд метался между неподвижными телам и зародышем, умиравшим от тяжелых ран. Затем копье утонуло в груди обезглавленного гиганта, и Хенши остался один в темноте осиротевшего разума. Когда Лим'нейвен с Урба заталкивал Хенши в искореженные останки шлема, апатия и отчаянье не дали стражу сопротивлялся. Он был даже рад, что ужасы Саантирских казематов испытает именно он.
        - Я поделился всем, чем мог. Верните Нар'Охай. - Закончил Хенши, воспоминания застыли и постепенно погасли.
        - Кажется мы квиты. - Пробормотал Леронц, с сожалением наблюдая за раздавленным ловчим.
        - Вас возможно обмануть? - Обратился к Аргийцам Ноари, не спуская с Хенши внимательного взгляда.
        - Сомневаемся, что возможно создать столь правдоподобную ложь. - Твердо ответил хор шелестящих голосов.
        - Вернем стражу клинок, как символ нашего расположения? - Предложил синит и ответил улыбкой на утвердительный кивок Леронца.
        - Но в стенах бастиона он не будет распечатан. Вы - достаточная защита. - Добавила Аркцинтри настоятельным тоном. - Леронц, проследишь чтобы не было проблем?
        - Не самая плохая перспектива. Жаль нельзя отправиться в город! - Воодушевленно отозвался бледный.
        - Не уверен, что состояние Саантира меня подбодрит. Удручает, что за пять столетий Верх и Низ не разорвал порочного цикла. - Мрачно возразил Хенши.
        - Зато мы неплохо продвинулись в искусствах и науках. - Пожав плечами, подметил Леронц.
        - И вы любите делиться своими… достижениями с другими народами. Разве это не здорово, Тингуалг? - Небрежно добавил Нуаркх.

* * *
        Хенши медленно вращался над койкой, покрытой крошками древнего тела. Металлические шарниры запустили корни в его иссохшие кости, срослись с пучками металлических спиц и обрастали блестящими накладками, приняв, постепенно, форму новых конечностей. Затем темные капли масла начали плавно виться вокруг суставов и деликатных фаланг, ныряя в поскрипывающие сочленения. Аркцинтри натянула длинные перчатки и придирчиво ощупала стальной скелет, а затем приманила движением кисти рубиновые клубки Хинаринских Нитей. Тугими петлями они соединили незримую куклу и мертвую сталь, и подарили Хенши контроль над новым телом.
        - Кожаные чехлы будут завтра, а пока держись подальше от песка и пыли. - Прощелкала Знающая, опуская стража на кафель. Шарниры тихо зашуршали, когда Хенши пошатнулся и сделал нерешительный шаг.
        - Непривычное ощущение, правда? - Бодро поинтересовался Леронц и отложил тонкие кисточки, которыми возился в щелях собственного когтистого протеза. После бледный звонко опустил стальную стопу и, прихрамывая, поспешил помочь Хенши. Он подхватил невесомого ловчего и помог тому пересечь зал. На обратном пути Хенши ступал уже куда увереннее, а через минут твердо выпрямился.
        - Есть у меня идея, как помочь наемникам к тебе привыкнуть. Но сперва надо кое-что проверить. - Поделился Леронц, осматривая правильную осанку стража, а потом внезапно бросился на Хенши. Древний Страж среагировал мгновенно и скользнул под протянувшиеся руки. Непослушный протез не позволил бледному отскочить, а здоровая нога подвернулась от резкого удара. Комната прокрутилась перед взором Леронца, холодный пол с силой врезается в спину.
        - Что вы себе позволяете!? Вы представляете цену инструментов, которые можете помять глупыми головами!? - Требовательным тоном спросила встрепенувшаяся Аркцинтри.
        - Прости, ничего более приемлемого в голову не пришло. Зато теперь я уверен в своем плане. - Прокашлял посиневший бледный, вставляя смешки и слова в короткие промежутки между удушающим кашлем. - Устроим вечером небольшой турнир! После всем нам не помешает немного взбодриться. Заодно наемники обвыкнуться с Хенши, проникнуться уважением к его навыкам. Как вам такая идея?
        - Ребячество. Как раз то, что вам нужно. - Надменно ответила Знающая после пары минут раздумий.
        - Неплохой первый шаг на пути к мирному сосуществованию. - Мысленно согласился Хенши и утвердительно кивнул. - Мы многому друг друга научим.
        - Нам тоже нравиться эта идея, но необходимо добавить один небольшой штрих. - Вмешался хор Аргийцев. - Саррин Хенши, не могли бы вы сосредоточиться на собственном образе. Покажите, как вы выглядели до превращения в Стража.
        - Придется к месту. Ты уродливее Нуаркха, дружище. - Добавил Леронц, подбирая себя с пола. Хенши с металлическими подушечками по кости скулы и сосредоточенно замолчал. В следующее мгновенье бугристая поверхность его отталкивающего тела закишела выпуклыми спиралями подвижных узоров. Постепенно слой иллюзии разрастался и уплотнялся. Из кипящей массы оформились черты угловатого, широкого лица. Мерцающие пурпурные искры уступили место раскосым янтарным ирисам. Светлые полосы шрамов застыли на мощном подбородке, гладко выбритой макушке и острых, немного оттопыренных, ушах. Переплетенные кости груди исчезли под набухающими мускулами.
        - Не ожидал, что ты был таким здоровым. - Удивлено пробормотал Леронц, наблюдая за тем, как Хенши все продолжает разрастаться.
        - В стражи других не берут. - Ответил массивный пепельный безжизненным, низким голосом. Иллюзия Аргийцев была безупречна. Свет естественно ложился на короткую щетину и иссеченную темно-пепельную кожу, а крупная тень отбрасывала достоверную тень. Но полное отсутствие движений и бесстрастное лицо превращали стража в крайне детальное изваяние. Усугубляли ситуацию и стальные протезы, которые казались пугающе тонкими по сравнению с крупным туловищем.
        - Набей корпии в чехлы. - Посоветовала Аркцинтри, с улыбкой наблюдая за поморщившимся Леронцем.
        - Боюсь, это не сильно поможет. - Поджав губы, резюмировал Леронц. - Хенши, ты можешь хотя бы дышать и моргать?
        - Забираю свои слова назад. - Выпалил бледный, когда Хенши начал ритмично хлопать глазами, а грудь его заходила, словно кузнечные мехи.

* * *
        Леронц с треском обрушился на вытянутый стол бражного зала, который служил ограждением просторной импровизированной арены. Грохот разбитой посуды и загремевшей утвари утонул в хохоте наемников. Позвоночник и копчик бледного хором взвыли, а кисть, сокрытая под стеганной фехтовальной перчаткой, онемела и выпустила деревянный клинок.
        - Ты сам этого захотел. - Надрываясь от смеха, прогремел Накрисс, еле успевший уберечь фужер африта. Отсмеявшись, Лим'нейвен расположил ладонь над хрипящей грудью Леронца, и бледный медленно поднялся в воздух. После Леронц, стиснувший звенящую голову, плавно перевернулся и опустился на скамью подле огромного друга.
        - Я просто недооценил тебя, хах! Думал, ты не успел приноровиться к протезам. - Прохрипел Леронц.
        - К поражению тебя привели чрезмерная импульсивность и неосмотрительность. - Холодным тоном не согласился ловчий, который неподвижно возвышался посреди арены, залитой мягким янтарным светом, и принимал поздравления голосистых наемников.
        - Мой глаз пролил бы слезу, наблюдая за нелепыми движениями твоих ног, если бы был на такое способен. - Язвительно прощелкал Нуаркх, оторвав зазубренные жвала от сочащейся вырезки Хакета.
        - Ты, будучи трусливым скретом, специально берег колкости, пока я мог затолкать их тебе обратно в пасть. - С задором отозвался Леронц, прикладывая охлажденную бутылку сидра к саднящему локтю.
        - Могу я вступиться за этого дохляка? - Прогремел слегка поддатый Накрисс, грубо тормоша друга за плечо.
        - Только если удержишься от использования Искусства. - Предупредил Гаор, сидевший на противоположном конце арены в компании червя Арга, который все больше походил на лысого Хоакса.
        - Это будет проще, чем уложить Хоакса в вираж. - Принялся бахвалиться крылатый Лим'нейвен, резко поднявшись из-за стола и треснув себя кулаком в широкую грудь.
        - Не обманывай себя, пернатый! Ты уже забыл, с какого конца браться за меч! - Пророкотал ломающийся голос Силмвы. Наемник с каждым днем становился меньше и изящней, а под распахнутой рубашкой очерчивались две пары грудей. Подобно всем синитам он мог менять пол по желанию и, видимо, устал от мужской ипостаси.
        - Ты следующий, Силмва. Не посмотрю, что ты женщина! - Проревел в ответ распалившийся Накрисс.
        - Ну что, ловчий? Готов выиграть назад свой обожаемый Нар'Охай. - Обратился он к замершему Хенши. Тренировочный клинок Леронца вспорхнул с монолитного пола и лег в протянутую лапу Лим'нейвен, густо украшенную платиновым оперением. Хенши ничего не ответил, но протянул деревянную реплику Нар'Охай в старинном фехтовальном приветствии.
        - Мы его в любом случае отдадим. - Добавил ухмыляющийся Леронц, заговорщически прикрывая губы.
        - Вы заставили меня спасти это существо, но не вынудите его любить! - Пророкотал в ответ Накрисс, а после вспорхнул и грузно рухнул на арену. - Нар'Охай останется висеть у меня на стене, если ты проиграешь!
        Поднявшись на ноги, Лим'нейвен яростно ринулся вперед, осыпая яства недовольных наемников огромными перьями. Хенши плавно перетек в боевую стойку, подтянул эфес клинка к левому плечу и вытолкнул его в резкий выпад, нацеленный на горло Лим'нейвен.
        - Ах ты тварь! - Взревел Накрисс, отводя клинок и занося собственный меч для серии жестоких уколов. Хенши не потрудился реагировать на оскорбления, а лишь перехватил лезвие второй рукой. Чем больше выпадов вспарывали воздух рядом с флегматичным лицом стража, тем меньше поведение Накрисса соответсвовало дружескому турниру. После очередной неудачи он разъяренно захрипел и погнал клинок по ревущей горизонтальной дуге. Хенши не решился принимать такой удар и нырнул под несущееся лезвие, но там его настигла волна бушующего ветра. Легкое тело ловчего отшвырнуло в сторону. Древний Страж ловко сгруппировался, покатился по полу и уже через мгновенье снова был на ногах.
        - Прекрати! Еще одно нарушение и ты с позором проиграешь! - Властно пророкотал Гаор, взметнувшийся из-за стола. Накрисс отмахнулся, ловко подбросил клинок и приманил Стража. Хенши низко припал к земле и ринулся на нетерпеливого противника. Страж атаковал со всех сторон и часто перехватывал изогнутое лезвие, настигая предплечья и кисти Накрисса болезненными тычками. Досадные удары заставляли Лим'нейвен злиться и вкладывать все больше силы в движения, делая их опасно предсказуемыми. Когда Накрисс попытался смести очередной восходящий выпад, нацеленный в низ живота, изогнутый клинок Хенши неожиданно вильнул в сторону. Инерция потянулся Лим'нейвен вниз, а Страж перехватил лезвие и обрушил его на толстое запястье Накрисса. Массивная лапа мгновенно онемела, пальцы выпустили эфес, и клинок врезался в пол острием. Хенши намеривался продолжить наступление ударом в ключицу, но Накрисс отвел удар ладонью, подхватил ногой оброненный меч и снес ловчего ударом в челюсть.
        Накрисс прыгнул вслед за отлетевшим телом, готовясь пригвоздить Хенши ниспадающим уколом. Перекувыркнувшись, страж смог приземлиться на ноги и вовремя отскочить, но напряженные пальцы Лим'нейвен настигли его руку и грудь, лишая возможности воздеть Нар'Охай. Накрисс захрипел, извилистые вены вырвались из-под воротника взмокшей рубахи, а беспомощный ловчий оторвался от земли. Костяшки побелели на затрещавшем эфесе, когда Лим'нейвен отправил меч к грудной клетке ловчего. Хенши не стал принимать поражение, носок стальной стопы взметнулся и вгрызся в плечо бьющей руки. Истерзанные связки Накрисса непроизвольно расслабились, и Страж вывернул меч из обмякшей кисти. Лим'нейвен взревел и отбросил ловчего, но Хенши ухватился за мощную шею широким перекрестием и притянул себя назад. В следующее мгновенье изогнутое лезвие Нар'Охай прильнуло к хрипящему горлу.
        - Акориса мне за шиворот… - Одними губами пробормотал Леронц, застыв с наполовину обглоданным окорочком в руках. - Нуаркх, как ты умудрился отделать его в Каэт'Анаре?
        - Копье Синагара упростило задачу. - Признался тоннельник.
        Плотное кольцо наемников на пару мгновений погрузилось в тишину, выроненные приборы с тонким звоном свалились на пол. Молчание прервали вспышки удивленных возгласов и тонкий хохот Силмва. Накрисс напряженно захрипел и грубо оттолкнул ловчего.
        - У нас есть победитель. - Негромко объявил Гаор, но голос докатился до каждого уголка бастиона. - Верни Нар'Охай, как обещал.
        - Я сдержу слово. - Неохотно выпалил Накрисс и оглянулся на Леронца. «Бледный» вернул Лим'нейвен язвительную улыбку, а после поднял запечатанный клинок. Хенши, учтиво поклонился и бережно принял голубоватые резные ножны. Забросив лямку перевязи на плечо, страж склонил голову и плотно стиснул отполированный эфес. Многие наемники непроизвольно напряглись, пристально наблюдая за движениями вооруженного стража. Поймав их встревоженные взгляды, бледный поспешил протянуть Хенши предплечье. Страж несколько секунд озадаченно смотрел на его руку, но потом вспомнил предназначение жеста и охотно пожал ее. В тот же момент напряжение спало, и молчаливого ловчего окатил поток оваций.
        ГЛАВА 12. НОЧЬ, В КОТОРУЮ СГОРЕЛ СААНТИР

109 год 4 эры. 30 день сезона последнего теплого ветра.
        Главным несчастьем в жизни казначея Ханрати из богатого клана Хан Саве была тяга к партнерам с очень вспыльчивым нравом. Именно поэтому он был частым посетителем Лиоры, которая латала дорогие платья, разорванные в жарких перепалках. Сегодня в трехэтажную, но очень узкую, мастерскую Саррин Ханрати явился за темно-зеленым парадным биштом, пострадавшим от ногтей матери его старшей дочери. Ханрати стал единственным клиентом за сегодня и четвертым за неделю, а также всегда был приятным собеседником, поэтому Лиора не спешила выпроваживать его за дверь.
        Выглядел «пепельный» под стать благородному происхождению. Он был высок и сохранил армейскую выправку, хотя век службы Саантиру давил ему на плечи. Некогда кипенно белые волосы, обильно припорошенные пеплом седины, были опрятно острижены на висках. Копна длинных прядей, растущая из макушки, аккуратно лежала набок. Ровная щетина, подводившая по-старчески выпирающие скулы, оборачивалась острой бородкой на узком подбородке. Почти черная кожа напоминала поверхность высушенного Афри и собиралась грядой глубоких морщин вокруг узких глаз, замутненных развивающейся катарактой.
        - А где подмастерья? Я был бы рад повидаться с ним, - удивленно подняв брови, поинтересовался казначей и обвел глазами тесный зал.
        - Боюсь, у них больше нет желания работать со мной, - отведя в сторону изумрудные глаза, призналась девушка, - впрочем, я и сама могу справиться с немногочисленными заказами.
        - Извини за слишком прямолинейный вопрос, но как к тебе относятся? - вежливо поинтересовался Ханрати, принимая аккуратно зашитую одежду из рук девушки. Голос его был сухим и не столь глубоким как в молодости.
        - Некоторые весьма учтивы и доброжелательны, - благодарно кивнув, ответила Лиора и помогла накинуть бишт на худые плечи. Затем она оправила пышные манжеты, из пены которых вынырнули тонкие пальцы, и ловко подвернула воротник. Когда старик начал крутиться перед высоким зеркалом, девушка отошла назад, уткнула взгляд в пол и продолжила менее жизнерадостным голосом: - Но подавляющее большинство постоянно пытается прожечь в моем лбу дыру испепеляющим взглядом.
        - Очень жаль это слышать, - признался старик, развернулся лицом к девушке и взял ее изящную кисть в шершавые, мозолистые ладони.
        - И мне. Я ведь не какая-нибудь залетная птица! - в сердцах взмахнув рукой, воскликнула девушка, - я родилась в Саантире, и многое пережила вместе с ними и этим городом. А теперь меня вынуждают чувствовать себя чужой. Признаться, я уже почти не покидаю этих стен…
        - Лиора, я непременно взял бы вас под защиту клана, если бы мог, - досадливо смотря из-под дряблых век, заверил старик, - я уверен, Хан Севе многое приобрели бы, согласись упертые старики из совета принять бледную.
        - Но они не согласились, - твердо ответила женщина, - как не согласится и любой другой Саантирский клан.
        - Такова реальность. Грядет восьмая война «Верха и Низа», это глупо отрицать, - развел руками Ханрати и опустился на кипу пышных подушек, которая занимала центральное место в светло-янтарном зале. Когда он заговорил снова, его голос звучал громко, без налета былой мягкости, - в таких условиях принять в клан бледную, значит снискать репутацию подстилки Галафея или, чего хуже, предателя. Получить такое клеймо недопустимо, особенно в непростые времена.
        - В ваших разъяснениях нет необходимости, Саррин, - отмахнулась Лиора и направилась к низкому столику с напитками. При этом она касалась руками каждого платья, будто проходила в последний раз, - я все понимаю и не держу на вас зла. Видит Хин, вы ко мне добры.
        - Неприятно говорить, но на твоем месте я бы покинул Саантир как можно скорее. Это место более не безопасно. Отправляйся в Ориек или Аркефаль. Там найдется дело для твоих золотых рук.
        - Думайте, легко все бросить? - спросила девушка, навалившись на столик. Потом она зажмурилась, глубоко вздохнула и продолжила более легким тоном, - прошу, оставим эту тему. Я хотела бы, хоть на денек, отвлечься от переживаний. Немного Африта?
        - Я не отниму у вас слишком много времени?
        - Вы видите здесь других посетителей? - Лиора развела руки с бутылкой Африта и парой фужеров.
        - Значит решено! Никаких мрачных мыслей! - поддержал старый пепельный, - кстати, я не мог не услышать сопения, которое доноситься из той комнаты. Это что ваш ухажер? Почему вы нас не представили. Я думал, вы знакомы с этикетом.
        - О, боюсь, моя ухажер сегодня останется на ночную смену в Храме Черной Крови, - элегантно усаживаясь, ответила Лиора и поправила волнистые локоны, упавшие на симпатичное, немного искусственное лицо, - в мастерской находится мой защитник. Я не хотела стеснять вас его компанией…
        - Защитник? Неужели вы имеете в виду настоящего наемника? - удивленно подняв брови, переспросил пепельный, а затем нахмурился, - вы думали, я испугаюсь его вида, верно? Бросьте, я не всегда марал пергамент в казначействе! Большую часть жизни я провел в роли боевого офицера! Пускай разделит с нами бокал Африта, расскажет несколько баек.
        - Боюсь, он предпочитает воду, и говорить не умеет, - бросила в ответ девушка и обернулась к проходу в комнату, где лежали рулоны разноцветных тканей, и стояло портняжное оборудование, - каронц, довольно подслушивать. Иди ко мне.
        Из-за затененного дверного проема донесся громкий шорох и тяжелый, низкий выдох. Затем, громко цокая когтями, из комнаты вышел Ориекский Хоакс со стальной пластиной на выпуклой груди. Лениво переставляя три пары лап, он подошел к Лиоре, пристально обнюхал ее и гостя, а затем наклонился и уткнулся сизой головой в грудь девушки.
        - От когтей его сородичей у меня остался не один глубокий шрам, - сообщил старый солдат, наблюдая за тем, сколь беззаботно девушка запускает руки в пышный пух. - Конечно, по сравнению с матерью моего старшего, они почти безобидны.
        Закончив шутку, Ханрати потянулся к перьям на боках Хоакса, но предостерегающее урчание заставило его передумать.
        - Вы бывали над облаками? Я, признаться, никогда не покидала Саантира, - поинтересовалась девушка, оторвавшись от игры со зверем, - правда, что там Хоаксов используют вместо ходоков?
        - Неправда. Хоаксы - исключительно боевые животные. Те, что поменьше, сражаются небольшими стаями, а крупные, такие как Аркефальские, перевозят бомбы и всадников, - ртветил старик, разливая игристый Африт, - Ходоков бледным заменяют другие крылатые звери.
        Раздался тяжелый стук в железную дверь. Прежде чем Лиора успела среагировать, створка отъехала в сторону, и в мастерскую проник Змей Урба Гакрот.
        - Снаружи относительно спокойно. Вижу, что и здесь для тебя угрозы нет, - пророкотал змей низким, спокойным голосом, проигнорировав все правила этикета. Затем он отправился обратно на улицу, но оклик Лиоры вынудил его остановиться:
        - Погоди, прошу! Почему бы тебе не задержаться на пару минут? Отдохни немного от Саантирской жары.
        - По-моему неплохая идея, Саррат! Я был бы рад послушать несколько баек про насыщенную жизнь наемника Пяти Копий! - Воодушевленно подхватил пожилой «пепельный», а затем не без нотки самоиронии добавил, - единственное, что мне остается в таком возрасте.
        - Произошедшее в растаявшем квартале, требует от меня постоянной бдительности, - сухо ответил Змей, не думая приближаться к девушке и ее гостю, - отвлекать меня не в твоих интересах.
        - Прекрати. Ты чрезмерно осторожен. Что может случиться?
        - Ты хочешь, чтобы я потратил несколько минут на перечисление? - резко ответил Змей, а после наклонил вбок массивную голову.
        - Разве это плохо, если я узнаю тебя получше? - не сдавалась Лиора, - мы ведь заперты вместе.
        - Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя праздными беседами, - не раздумывая, отказался змей и плавно развернулся лицом к выходу.
        - Но…
        - Надо заняться делом, - безапелляционно бросил он через плечо, обрывая девушку на полуслове, и покинул комнату.
        - С ним я вынуждена проводить большую часть времени, - расстроенно выпалила девушка и сделала глоток Африта, который был слишком большим, чтобы казаться утонченным, - если не Каронц, то я бы уже давно повесилась.
        - Мне кажется тебе нужно, нет необходимо, отправиться в город, встретить старых товарищей, размять ноги. Пускай средний обыватель-тугодум тебя ненавидит, но ведь тут полно людей, которым до тебя есть дело! Многие из них тоже, наверняка, бледные и не откажутся от поддержки, - предложил старый солдат, - уверен, если придерживаться оживленных улиц, то тебе ничего не грозит. Стражники караулят на каждом углу.
        - Вы правы! Какое мне дело до толпы? Пока со мной змей и настоящий Хоакс, никто не посмеет и пальцем меня тронуть, - с нездоровым энтузиазмом, согласилась девушка, когда Ханрати озвучил ее мысли, - думаю, если я ненадолго оставлю мастерскую, то Аллоды на землю не упадут. По крайней мере, толпа недовольных клиентов точно не соберется перед дверью.
        - Рад, что помог хотя бы советом, - учтиво улыбнувшись, добавил старик.

* * *
        - Я уважаю желание вырваться из драпированной клетки, которую ты зовешь домом. К тому же, у меня нет права удержать тебя силой, но сейчас не лучшее время, - запротестовал Гакрот против вечернего променада.
        - Не волнуйся, все будет в порядке! Кто рискнет косо посмотреть на меня, когда рядом такой гигант! - успокоила Змея Лиора, пристально разглядывая свое отражение. Разгладив рукава приталенного огненно-рыжего платья и поправив густую подводку глаз, она предприняла еще одну попытку растопить лед, - знаю несколько приятных заведений, познакомлю тебя с подругами.
        - Передумай, Саантир не оставит у тебя приятного послевкусия, - продолжил холодного настаивать Гакрот.
        - Ах, прекрати! Дай мне выжать хоть капельку удовольствия из того, что у меня осталось! - отмахнулась девушка и прикрыла нижнюю половину лица изящной медной сеточкой, которая приковывала внимание к ее выразительным глазам.
        - Хорошо, только старайся не отходить далеко и не забирайся глубоко в толпу. Я не слишком поворотлив в потоке хрупких пепельных, - настойчиво потребовал Гакрот и вышел из мастерской, оставив дверь открытой. Лиора последовала за ним и блаженно вздохнула, когда прохладный вечерний воздух коснулся лица.
        - Первым делом надо найти Мати - мою хорошую знакомую. Ее лавка располагается на восточной границе рынка, - радостно проворковала Лиора и засеменила бодрым шагом, поддерживая длинный подол, - заодно попробуешь лучшие кровяные колбаски в городе.
        - Придерживайся окраины, - буркнул в ответ Змей и поплелся слева от женщины, указывая Хоаксу идти впереди.
        Даже огромная фигура Гакрота, покрытая рубиновой тканью и черным железом, не могла перетянуть неприязненных взглядов. Половина прохожих, независимо от возраста и положения, брезгливо морщились и делали это столь нарочито, что девушка засмеялась бы, если не обжигающие стыд и обида. Последние недели научилась ее держаться, но встреча с проповедником в темно-пепельной робе почти заставила девушку потерять контроль. Массивный пепельный возвышался на трибуне из деревянных сундуков, штандарт с ожесточенным красноглазым лицом развевался у него за спиной. Зычным, хрипловатым криком он подстегивал толпу, вены вздувались на бритом черепе, а мышцы желваков перекатывались под колючей щетиной. Пепельный призывал паству сплотиться перед общим врагом и не дать миазму зла разрастись в ядре Саантира. Перст, закованный в латную перчатку, указал на Лиору, стоило той показаться. Лицо проповедника, сокрытое за длинными зубцами ожерелья, сморщилось в отвращении. Некоторые из собравшихся потянулись к земле за камнями, но оскалившийся Гакрот вынудил их отпрянуть и испуганно прикрыть лица.
        - Кто мог так воспринять слова Нара! - воскликнула Лиора, злобно сверля взглядом проповедника, - надеюсь, в Храме Черной Крови таких жестоких существ не будет никогда!
        - Даже я уже понял, что в Храме Черной Крови не больше веры, чем в любой другом учреждении Саантира. Это очевидно для взгляда со стороны, - холодно ответил Змей, отводя девушку в сторону и заслоняя своим телом, - стоит Деснице решить, что пора готовить толпу к войне с Верхом, и Храм заклеймит каждого бледного в городе. Этот пепельный, возможно, фанатик и действительно верит в то, что несет, но за учениями стоит точный расчет, а не извращенный разум.
        - Ты неправ. Линфри рассказывала, что в Храме много добрых людей, которые сочувствуют жертвам ненависти и чтят заветы Нара! - запротестовала девушка.
        - Сколькие из них откажутся от принципов, когда за них начнут карать? И какой прок будет от той горстки, что останется верна себе? - спросил у Лиоры Змей, не ожидая ответа.
        - Просто уйдем отсюда, - выпалила бледная и поспешила к подруге на восточную окраину рынка. Когда троица добралась до места, за прилавком обнаружился юный, тощий пепельный. Шатер с кровяными колбасками, ровно, как и парень, производил жалкое зрелище. Аромат, выдыхаемый жаровнями, горчил переизбытком специй и нотками гари. Юнец зазывал клиентов с опаской, а не с присущим Мати энтузиазмом. Даже полосатый красно-желтый полог потускнел и пропитался пылью. Стоило пепельному заметить приближение Лиоры и ее свиты, как он непроизвольно отступил за жаровни. Лиора приветливо улыбнулась и попросила пугающего змея подождать в стороне.
        - Приветствую! А не скажете, где Мати? - вежливым и мягким голосом поинтересовалась Лиора, надеясь снять напряжение.
        - Она д-дома. Н-не рискует в-выходить на работу, - заикаясь пролепетал лавочник, сторонясь Лиоры и пугливо озираясь.
        - Что случилось?! - спросила помрачневшая Лиора, осознавая, что светлая кожа и изумрудные глаза пугают лавочника сильнее черных клинков и острого клюва.
        - Ей д-досталось от под-донков из трущоб. Они и меня поколот-тили, - шепотом признался парень и припал к прилавку, будто на него до сих пор сыпались тумаки. Из-под свободного ворота бордовой рубашки выглянул расплывчатый контур налитой чернотой гематомы, - но он-на в поряд-дке. Н-ничего серьезного!
        - Я обязана приободрить ее! - сжав кулаки, решилась Лиора. Затем она оставила в покое несчастного пепельного и твердо обратилась к наемнику, - Гакрот, мы должны свернуть с многолюдных улиц. Не переживай, Мати живет в тихом районе.
        - Ей наверняка страшнее, чем мне! - настойчиво продолжила девушка, видя как Змей устало мотает головой, - как я могу ее бросить?
        - Ты ищешь неприятности, - ответил Наемник, не тратя время на бесплодные возражения.
        - Мы не можем явиться к расстроенной женщине с пустыми руками. Нам нужен достаточный запас Африта и сладостей! И я знаю место.

* * *
        Место, предложенное Лиорой, оказалось кондитерской мастерской с вывеской в виде покачивающегося пирога из Фенрикской красницы. Аренда земли стоила баснословных денег, поэтому здание было узким и тянулось вверх на три этажа. Через огромные окна, собранные из пластинок чистого хрусталя, на Лиору глядела румяная выпечка, блестевшая глянцевой глазурью из перетертых перышек Хина. Отворившаяся дверь приветствовала наемника и бледную переливчатой трелью небольшого колокольчика. Лиора широко улыбнулась, вспоминая как дергала его крошечной ладошкой, сидя на плечах отца. Упитанная кондитер обернулась с приветливой улыбкой на угольно-черном лице, густой пряно-сладкий аромат мгновенно одурманил девушку и вернул ее в далекие, светлые времена.
        - Вы не должны быть здесь! Вдруг кто увидит? Они разнесут лавку! - воскликнула кондитер, складывая руки на пышной, бесформенной груди и испуганно тряся каскадами подбородков.
        - Как вы можете так говорить, Сарран?! - горько воскликнула Лиора, отшатываясь назад. - Три дюжины лет вы улыбались мне из-за прилавка, и казались такой искренней!
        - Я была искренней! Думаешь, я рада тому, что сейчас твориться?! - уперев руки в бока, возразила хозяйка. Голос ее был уязвленным и строгим, - почему ты так на меня смотришь? Я что вырываю последний кровяной шарик из твоего рта?
        - Просто хотела, чтобы все было как прежде, - опустив глаза в пол, тихо призналась девушка.
        - Извини, не могу улыбаться, когда на улице рыщут ублюдки, готовые переломать мне пальцы за то, что не захлопнула дверь перед твоим носом! - продолжила хозяйка. Затем она ткнула тучной рукой в Змея, который, блаженно закатив глаза, принюхивался к выпечке. - В отличие от тебя, у меня нет ручного чудища.
        - Я надеялась, что россказни про погромы лишь слухи… - нахмурившись, призналась Лиора и поежилась под радостно-оранжевым платьем.
        - Я тоже так считала, пока вчера не начали бить стекла. Говорят, бледных лавочников похищают с улиц! - хмуро ответила кондитер и понуро покачала головой.
        - А стража? Куда они смотрят?
        - На разбивающиеся витрины! И улыбаются! - не вытерпев, выкрикнула хозяйка и ударила кулаком по прилавку. Обе женщины замолчали, уперев взгляды в пол. Единственным звуком остались жадные вдохи Змея. Не обращая внимания на напряженную паузу, Гакрот плавно приблизился к прилавку и бросил на него полновесный золотой хак. После он перевалился через полированную каменную столешницу и достал пару глубоких корзин из тонкой железной сетки. Хозяйка шумно запротестовала, но Змей никак не отреагировал и начал методично заполнять корзины самыми аппетитными и ароматными сладостями.
        - Простите его, мы сейчас же уйдем! - извиняющимся тоном пролепетала Лиора и принялась оттаскивать Змея от полок. Наемник молча покачал головой и отстранил девушку могучим хвостом. Только заполнив корзины тщательно отобранными и пристально осмотренными пирожными, Гакрот поддался на уговоры Лиоры и направился к выходу.
        - Не приходите сюда больше! И остальным бледным передайте! - грубо бросила хозяйка в догонку, и в раскосых глазах Лиоры налился легкой голубизной ореол проявившихся венок.
        - Как все могло так быстро перемениться? - тихо прошептала девушка и шмыгнула носом. Ловким движением она смахнула слезы, не дав им испортить подводку, и положила руку на холку Хоакса, который дожидался снаружи.
        - Вы Хинаринцы странные существа. Странные и жалкие, - отозвался будничным тоном Змей и медленно положил лукум из горьковато-сладкого Афри на кончик огромного языка. После Гакрот на пару минут замолчал, блаженно урча и закатив глаза.
        - Сначала вы привязываетесь к миражам, которые сами выдумываете. А когда миражи исчезают, чувствуете боль, - продолжил он, отправляя в пасть теплый «язык ходока», сваренный из их черной крови.
        Хоакс отвлек хозяина от трапезы, встревоженно вздернув голову и начав ловить ноздрями воздух. Проследив за взглядом Каронца, Змей наткнулся на неприметное, обшарпанное здание в квартале от кондитерской. Острые глаза, привычные к вечернему полумраку, разглядели жирные пятна на развевающихся занавесках, а внимательный слух уловил глухой стук керамической посуды о каменные столешницы и нескладный хор неприятных голосов. Питейный зал, заполненный поддатыми, а оттого бесстрашными завсегдатаями, соединялся с улицей множеством высоких окон, а хозяин заведения не мог позволить труппы музыкантов. Неизвестно хотела ли кондитер привлечь подобное внимания к визиту Лиоры, но ее крик проник в кабак и двери его распахнулись. Показалось яростное лицо Кантара, небрежно намалеванное на арочных створках, а пошатывающаяся полудюжина пепельных высыпала на улицу. Растерянно повертев сальными головами, они нашарили влажными глазами Лиору. Все двенадцать глаз засочились злобой и неприязнью, а половина еще и похотью. Огромный Змей Урба, сливавшийся с вечерними тенями, привлек их внимание намного позже. Но ни Наемник, ни
рычащий Хоакс у его ног, не вызвали у пьяниц приступа страха, лишь хищные улыбки на небритых, потных лицах. Гакрот оскалился, понимая, что порция алкоголя, способная придать подобное аномальное бесстрашие, свалила бы их с ног. Компанию скверному пойлу наверняка составили секреты червей Арга, взращивающее чувство неуязвимости и стойкую озлобленность. Попытки уладить конфликт миром или запугиванием были априори обречены.
        Бутылки звонко разбились о край входной двери, оборачиваясь острым оружием. Из толпы дружков вышел широкоплечий, пузатый пепельный, сжимавший клевец, переделанный из обломившейся шахтерской кирки. Свою бутылку он разбивать не стал, но жадно припал к ней дряблыми губами, а после принялся проталкивать в горлышко лоскут ткани, оторванный от рукава пропотевшей накидки.
        - Ты нашла неприятности, - Мрачно пробормотал Змей, - в лавку!
        Лиора поторопилась исполнить приказ, но упитанная хозяйка проявила поразительную для своих габаритов прыткость и захлопнула дверь. Выглянуть в окно и встретиться взглядом с Лиорой она не решилась и скрючилась на полу в тени прилавка.
        - Укройся за углом. Но далеко не отходи, - среагировал змей, заслоняя бронированным телом девушку и протягивая увесистые корзины и парящей выпечкой, - Каронц, проследи, чтобы она их не потеряла.
        Затем Змей отстранил бледную хвостом и уставился на самого крупного из пепельных, который неуклюже сидел на корточках, поставив бутылку перед собой. Тучными, мозолистыми руками он пытался поджечь импровизированный фитиль, но влажная от пота ткань не спешила заниматься. Гакрот не стал ждать пока искры, слетающие с кресала, наконец, найдут сухой участок полотна и, размяв шею, сорвался с места. Воздух наполнился низким рокотом частого дыхания и стука лап, оставлявших рытвины в пепельном граните. Пластины превосходных лат плотно облегали вздувавшиеся мускулы, но доспех все равно производил пугающий шум, походивший на гул шторма и веявший первобытной мощью. Видя приближение змея, пропойца с киркой поднялся, браво закричал скрипучим голосом и занес оружие над бритой головой. Гакрот в последний момент пригнул шею, и клевец раскололся о черный панцирь. Широкий лоб змея вскользь задел ноги пьяницы, заставляя их щелкнуть и выгнуться назад. Гакрот стиснул огромной лапой плечо оседающего пепельного, рассекая кожу черным железом, и швырнул его в ближайшего собутыльника. Вместе с тем змей затормозил, поднимая
клубы крошки, и смел еще одного нападающего ударом крупа. Колено тучного пьяницы, который набросился сзади, змей размозжил ударом хвоста. В следующее мгновенье Гакрот совершил короткий рывок и тиснул ужасные челюсти на локте тощего и волосатого пропойцы, замахнувшегося разбитой бутылкой. У змей Урба всего два недлинных, широких клыка, поэтому кровь пепельного не хлынула на землю, но рука обернулась кожаным мешком с осколками костей, обрывками мускулов и студенистыми фрагментами хрящей. В плечо последнего нападающего глубоко вошло предплечье змея, проломив ключицу и несколько ребер. Наркоман молча осел на колени, а потом уткнулся лицом в камень. За пять секунд агрессивные любители Аргийских дурманов оказались втоптаны в пыль и гранит. Никто из них не выл и не корчился, наркоманы замерли, тяжело дыша, и бессмысленно уставили затуманенные глаза в безразличное черно-пурпурное небо.
        Голубая кровь Лиоры обернулась льдом. Никогда она не была свидетелем столь жестоко проявления животной мощи, никогда не осознавала, сколь хрупко тело Хинаринца. Но Гакрот, круживший среди поверженных пьяниц, загнал девушку в глубокий испуг, граничащий с паникой. Разверзшийся разрез увлажнившихся губ бежал к затылку, а огромные желтоватые маляры тонули в вязкой слюне, которая крупными каплями срывалась на изорванную одежду пепельных. В невозмутимом холодном взгляде не было ни малейшего признака бушевавшей кровожадности. Мотнув головой и громко фыркнув, Гакрот отвлекся от пепельных и поднял безжизненные, мелкие глаза на Лиору. Девушка не смогла больше сдерживать крупную дрожь и частые всхлипы. Каронц успокаивающе заурчал и просунул теплую голову ей под руку, прижимаясь к груди, в которой захлебывались два сердца.
        - Возвращаемся назад, - спокойно скомандовал Змей и быстрым, но не суетливым, шагом направился к Лиоре. Девушка непроизвольно вжалась спиной в стену кондитерской и вцепилась в пух Хоакса.
        - Отомри и начинай перебирать ногами, - громче повторил Гакрот, и встряхнул оцепеневшую девушку.
        - Мы должны навестить Мати. Она в опасности, - отчеканила Лиора, не осознавая произнесённых слов. Она просто озвучила первую мысль, которая не была призывом к паническому бегству.
        - Тогда ей следует обратиться в Гильдию. Мне нет дела, и ты не будешь рисковать ради нее, - безразлично отозвался Змей и жестом велел Хоаксу идти. Бледная покорно побрела за пернатым зверем, дарившем ей подобие успокоения.

* * *
        - Вышло неплохо, - заключил Гакрот, попробовав рагу из Скретов, объемную форму с которым он извлек из раскаленной печи. Как и любой Змей, он был искусным и увлеченным кулинаром, а также знал около трех десятков рецептов с использованием тоннельников и буквально обитал на кухне Лиоры. Ненавязчивый, но приятный и многогранный аромат вывел Лиору из оцепенения, когда парящая миска опустилась перед ней.
        - Недостаточно пряно, чтобы обжигать язык, но и не пресно. Так мы сможем распробовать десерт, - добавил Змей, присаживаясь напротив. Хоакс нес дозор на крыше, и девушка вела себя очень отстраненно, с большой опаской наблюдала за Гакротом. Когда железные пластины на его броне, врезались в пол, она непроизвольно дернулась и отвела глаза. Только через минуту девушка поднесла полную ложку горячего рагу к бескровным губам и принялась совершенно бессознательно остужать его тихим дыханием. На вкус еда оказалась действительно превосходной, но аппетит у Лиоры не пробудился. Перед ее расфокусированным взглядом до сих пор разыгрывалась жестокая сцена у кондитерской, а груз вины давил на плечи.
        - Я должна была остаться здесь, - выговорилась она и заслонила лицо ладонями.
        - Да. Тогда ничего бы этого не произошло, - безучастно и сухо согласился Змей, на секунду отвлекаясь от неспешного смакования рагу.
        - Что ты имел в виду, когда говорил про иллюзии? - тихо спросила девушка, не отрывая рук от лица и не решаясь коснуться взглядом морды Змея.
        - Я не многое понимаю об обитателях чужих Миров. Но одна вещь кажется ясной. Ваши города существуют столетиями, горы стоят вечность. Смотря на них, вы приучаете себя к мысли, что постоянство и стабильность есть покой. Лелея эту мысль, вы привязываете себя к собратьям, кланам, племенам и странам. Не успокаиваетесь, пока не потеряете возможность двинуть пальцем. После этого вы перестаете так сильно бояться будущего и считаете, что чего-то добились. - Змей излагал без спешки, часто прерываясь на глотки густой похлебки, - но когда ваши Миры сдвигаются с места, большая часть пут оказывается не прочнее дыма. Сегодня ты сама это видела. Город отказался от тебя. Кондитер, которого ты знала с детства, стал чужим, стоило тебе превратиться из источника дохода в угрозу.
        - Мы боимся неизвестности, не хотим остаться без почвы под ногами. - Попыталась оправдаться девушка. Она сначала хотела упомянуть любовь и дружбу, но сегодня эти аргументы ей не казались убедительными.
        - Если все это вы делаете из страха, то вы еще более жалкие, чем я думал, - заключил Змей и начал шумно полоскать рот некрепким настоем черволиста, смывая послевкусие рагу. После этого Гакрот принялся за выпечку, неспешно укладывая на язык одно пирожное за другим.
        - Можно сыграть на Онкрессе? - спросила Лиора и потянулась к фруктовым «клювикам Нара», которые обожала с юного возраста. Музыка была для нее вторым по силе успокоительным после сладкого, - тихо.
        - Тогда можно, - коротко кивнул Змей, - я должен слышать, что твориться на улице.
        Без аппетита жуя «клювик», Лиора поднялась из-за стола и спустилась по тонкой, жмущейся к стене, лестнице в тесную, но уютную спальню. В рассеянной колонне лунного света, который падал в комнату сквозь бежевые занавеси, помещалась большая часть узкой кровати. Центральный клочок пола с недавних пор занимала мягкая подстилка, усеянная клочками голубоватого пуха и испускающая густой звериный дух. Стараниями Лиоры и Линфри, зеленоватая штукатурка стен красовалась романтизированными силуэтами зверей из других Миров, а также представители всех рас в необычных одеяниях. Кроме спальни на этаже умещалась только ванная, на скорую руку переделанная из второго гардероба. Лиора старалась до последнего посещать общественные бани, но теперь ее бледная кожа лишь покрывалась там новой грязью брезгливых взглядов.
        Медный Аркефальский Онкресс, украшенный вытянутыми бликами серебристого цвета, мирно дремал возле основания кровати. Лишь изредка напоминая о себе свистом легкого ветерка в многочисленных полых трубах, которые сплетались в подобие раскидистой древесной кроны. Намереваясь пробудить внушительный инструмент, Лиора вооружилась длинными зажимами из высушенных ребер ходоков и потянулась в бархатные недра лакированной шкатулки из Фенрикского желтолиста. С осторожностью, граничащей со страхом, она извлекла сверкающую Слезу Урба средних размеров и вставила ее в паз у основание Онкресса. Инструмент начал просыпаться, пара кожаных мешков по очереди втянули воздух и разогнали его по ветвистому лабиринту полых труб. Дыхание, очнувшегося от дремы Онкресса на шелест сухой листвы. Хин научил бледных музыке через свист ветра в узких расщелинах и вой отдаленных ураганов, поэтому большинство инструментов с поднебесных Аллодов были духовыми и изображали природные звуки вдобавок к чистым нотам.
        Лиора, сохраняя изящную осанку, опустилась на край кровати. Тонкие пальцы начали порхать по множеству костяных рычажков, заставляя дыхание Онкресса свиться в арию «Ночь, в которую сгорел Галафей», а точнее в ее отрывок «Прощание Аделиды». Фрагмент повествовал, как девочка провожает старшего брата на защиту Галафея от штурма пепельных. Они понимают, что шанса на возвращение домой у брата нет. Трогательный отрывок пропитан тихой грустью, сожалением об утраченном будущем и воспоминаниями о счастливом прошлом. По мере развития повествования в тени основной мелодии набирает силу рокот далекого шторма, символизирующий надвигающийся рок. Раньше Лиора отдавала предпочтения более легким и жизнерадостным произведениям, но в последние недели именно эта ария резонировала с ее настроением.
        Гакрот не оставлял девушку без присмотра и любил звучание Онкресса, а потому спустился следом и замер у окна. Он, казалось, растворялся в тусклом вечернем свете, теряя четкость и блеск чешуи. Змей вслушивался в шум города и сквозь узкую щель между парой занавесок наблюдал за улицей. В умиротворении и тихой скорби Лиора провела около получаса, за которые «Прощание Аделиды» успело подобраться к трагичной кульминации.
        - Что то происходит? - бросила через плечо Лиора, когда Змей припал к стене, скрываясь от лунного света.
        - Начинаются беспорядки, - низко прошептал Змей, - кто-нибудь может воспользоваться замешательством, чтобы добраться до тебя.
        - Что? - устало переспросила Лиора.
        - Приготовиться к бегству.
        - Разве не лучше остаться здесь? - взволнованно воскликнула Лиора.
        - Я не знаю, какой масштаб примут беспорядки, - ответил Змей, не уделяя внимания переживаниям девушки, - если стража не успеет их вовремя подавить, то стены с огромными окнами не станут надежной защитой.
        - О, Хин! - сорвалась девушка, сгорбилась и уткнулась лицом в колени, вслушиваясь в учащающиеся выкрики, - знала, что когда-нибудь этот день настанет…
        - Возьми себя в руки. - приказал змей, а затем резко дернул головой, уловив некий звук.
        - Вернись за Онкресс и продолжай играть, - тихо приказал он и указал когтистой лапой на инструмент.
        - Что? - не веря ушам, переспросила девушка. Ее глаза испуганно раскрылись, когда она различила подозрительный шорох, а обсидиановые клинки Змея с приглушенным шелестом выскользнули из ножен.
        - Сюда пытаются проникнуть. Притворись, что не замечаешь, - пояснил, не оборачиваясь, Наемник, - как только увидишь первого, запрись наверху и вылезай на крышу. Они могут быть готовы ко встрече со мной.
        - Неужели это из-за Ларканти? - шепотом, срывающимся в скрип, спросила Лиора. Дрожание ее пальцев передалось запинающейся музыке, которая вновь полилась из Онкресса, - я знала, что ничем хорошим это не обернется. Но Линфри убедила меня…
        - Играй. Молча, - оборвал Змей и ловко забирался пот потолок при помощи локтей и задних лап. Там он затаился, обернувшись огромной черной кляксой. Только влажные оскаленные зубы и крошечные глаза выдавали его присутствие. Шум, который производили незваные гости, стал отчетливо различим, и зубы Лиоры застучали. Когда пепельная рука ухватилась за подоконник, девушка подпрыгнула от страха и с трудом удержала в груди испуганный крик. Тощая, коротко остриженная бандитка рывком забросил себя в комнату, неуклюже свалилась на кровать и уставилась на бледную единственным грязно-оранжевым глазом. В чертах немытого лица Лиора уловила нечто знакомое, а сальные рыжие волосы на угловатой голове мгновенно дали этому объяснение. Ненависть, вспыхнувшая во взгляде женщины, подтвердила догадку. После короткого замешательства пепельная бросилась на Лиору с обнаженным крисом, взметая вверх изысканное постельное белье и вынуждая пружины кровати истерично заскрипеть. Бледная завизжала и, спотыкаясь, бросилась в ванную, где забилась в самый темный угол. Лиора изо всех сил прижала вспотевшие ладони к ушам, но не смогла
скрыться от оглушительного рева уличной толпы и предсмертных воплей пепельных, которые угодили в ловушку изголодавшегося Гакрота.
        ГЛАВА 13. ЧЕРНЫЙ, БЕЛЫЙ И ПЫЛАЮЩИЙ-РЫЖИЙ

109 год 4 эры. 30 день сезона последнего теплого ветра.
        Ларканти Хан Ката сидел на веранде в любимом кожаном кресле, мягкость которого он не чувствовал из-за каменной кожи. Прохладным вечером компанию ему составляли визгливые дети, занятые игрой с надутым желудком ходока, подвыпившая Саакрати, заскочившая после смены в «Кроне мясного дерева», и ее юный сын-каменщик Дакрот. Парню недоставало опыта знаменитого Сатрика, его рука придавала телу каменного стража не вполне идеальные и симметричные черты, но выходило вполне сносно. Бесформенное, бугристое лицо стража приобрело мужественные контуры, достойные красоваться на площадях Нар'Кренти. На правой кисти уже заняли место витиеватые спирали узоров, которые дополнит яркий янтарный лак.
        - Теперь ты даже не похож на комок пережаренного фарша, - заметила Саакрати, положив голову на гладкое плечо Ларканти и вглядываясь вместе с ним в зеркальце.
        - Признаться, я думал, выйдет гораздо хуже, - согласился каменный страж, касаясь кончиками пальцев небольших зарубок, которые оставили зубила из черного железа на его губах.
        - Спасибо за доверие, Саррин, - поблагодарил утомленный Дакрота, который весь день, за исключением пары коротких передышек, не выпускал инструментов. Трещины и мозоли на дрожащих кистях были забиты крошкой, а спина хрустнула, когда юноша согнулся над левой рукой стража. Ларканти коротко кивнул, отмечая упорство каменщика, и уставился правую руку, которой снова мог плавно двигать. Смотря на витиеватый узор, который взбирался по предплечью и смягчал грани загнутых когтей, Ларканти невольно порадовался тому, насколько упроститься заполнение бесчисленных рапортов. Страж поспешил отмахнуться от жалкой мысли, и насадил на коготь очередной ломтик пряного мяса.
        - Шкура не треснет? - с ухмылкой поинтересовалась Саакрати, смотря на стремительно пустеющее блюдо вяленой вырезки.
        - Я понял, почему отец раздался к старости. Ничего не чувствую под каменной кожей. Ни холода, ни жара, ни прикосновений. Только еда мне не отказывает в удовольствии, - отозвался Ларканти, философским тоном. Саакрати дернулась от смеха и ткнула стража в раздувшийся живот. В тот же момент она нахмурилась и властно обратилась к сыну, который обрабатывал трещину на левом предплечье.
        - Что это такое? - женщина указала на бугристую голубую корку, которая выстилала щель. Парень грузно уселся на табурет и вопросительно уставился на стража.
        - Кровь, Са-ти. В щелях и трещинках всегда остается немного, сколько не чисть, - ответил Ларканти, пожимая плечами.
        - Дак, где еще ты обнаружил кровь? - твердо потребовала Саакрати. Ларканти неохотно кивнул в ответ на встревоженный взгляд Дакрота.
        - На груди, мам. Еще на плечах, лице, правой ноге… - перечислил парень утомленным, скрипучим голосом. Саакрати закатила глаза и принялась массировать пальцами виски.
        - Полагаю, прогулка по расплавленному кварталу вышла не слишком приятной, - мрачно заключила женщина после минутного молчания.
        - Не представляешь насколько, - кивнул страж, неспешно пережевывая ломтик пряного мяса.
        - Почему ты сразу не рассказал? Что ты натворил?
        - Я собирался поплакаться, когда стану менее трезвым. Но раз уж ты меня раскрыла… - страж сделал глубокий глоток крепленной афритовой настойки.
        - Прекрати извиваться, Ларк, - настойчиво потребовала Саакрати, уперев руки в пояс, - все-таки прикончил грязерожденного? И почему ты весь в крови? Ты, что его выпотрошил?!
        - Именно, Са-ти, а еще полдюжины его дружков, - немного раздражённым голосом отозвался страж и указал на черный клинок, притороченный к креслу, - Нар'Охай не кухонный нож!
        - Шкатаак, Ларк! Нар'Охай не должен был никого потрошить, он должен был «остаться дремать в своих ножнах», - передернула Саакрати, пародируя самодовольный тон Ларканти.
        - Именно этого я и хотел. Думаешь, я собирался закончить вчерашний вечер выволочкой от Наакрата за убийство «бледных»? Те оборванцы не оставили мне выбора… - начал оправдываться страж, но женщина оборвала его гневным взмахом.
        - Конечно! И ты ни единым словом не подтолкнул их к нападению? Не позволил себе ни одного оскорбления? Был сдержан и вежлив?
        - Не совсем… - признался страж и предотвратил бранный ответ, прикрыв губы подруги, - это ничего не изменило бы! Это были головорезы с крисами и дубинками, замотанные в награбленные тряпки. Половина сидела на грибах, а оставшиеся пристрастились к Аргийским дурманам. Песок тебе в глотку, Са-ти! На фасаде их логова болтались трупы зелотов Кантара! Шкатаак… мать же услышит.
        - Так что же тебя тогда тревожит, Ларк? - более мягко поинтересовалась женщина.
        - Я опять потерял контроль, Са-ти. Смаковал убийства, словно сумасшедший… Но и это не все, - страж до хруста в костяшках сжал правый кулак. Юный каменщик оторвался от работы и с заметным испугом уставился на устало ссутуленного хозяина Нар'Охай.
        - О, Нар. Что еще? - почти ласково спросила Саакрати, кладя ладонь на плечо стража.
        - Там была женщина. Рыжий ублюдок держал ее на правах раба или ручного скрета. Не знаю, - опустив взгляд, начал Ларканти и принялся непроизвольно взбалтывать вязкую настойку в полупустом стакане.
        - Наверное, утолял с ее помощью страсть к Лиоре. Затравленное, жалкое существо. Когда с грязерожденными было покончено, эта дура кинулась на меня с какой-то сковородкой, или чем-то в этом роде. Со спины, - грустно усмехнувшись, продолжил он.
        - Она что защищала рыжего ублюдка? - удивленно переспросила Саакрати.
        - Она защищала рыжего ублюдка-младшего, судя по всему, - пробурчал Ларканти, залпом добил стакан и размел затекшую шею, - карликов шкет так посмотрел, когда я вскрыл глотку его матери. Потом выбежал на улицу и исчез. На половину бледный, посреди расплавленного квартала.
        - Линфри и Лиора знают? - продолжила расспрос Саакрати и взглядом вынудила сына вернуться к работе.
        - Конечно. Я посвятил их, хотя некоторые детали предпочел опустить, - кивнув, ответил Страж.
        - А твоя мать? Она не прознала? - оглянувшись на особняк, Ларканти перешла на шепот.
        - Понятия не имею, Са-ти! - раздраженно отозвался страж, но потом осекся и продолжил гораздо охотнее, - с матерью выходит странная ситуация. Если бы речь шла не о ней, то я, наверное, находил бы это весьма забавным.
        - О чем ты? - поджав губы, переспросила пепельная и разлила мутную настойку по опустевшим стаканам.
        - Ты же знала про Хоакса и лже-всадников еще до того, как я наведался в «Крону»? - принимая стакан, поинтересовался страж.
        - Конечно. Каждый второй Хан Ката бахвалился подвигом знаменитого Ларканти, - с ироничной полуулыбкой ответила женщина.
        - Естественно. Слухи летят быстрее, чем Когти! - кивнул страж, - думаешь, мать бросилась на меня с причитаниями, когда мы встретились? Начала ругала за то, что кинулся на пернатую тварь? Нет. Она понятия не имела и пожурила меня за то, что я не застегиваю халат. Пожурила за халат! Представляешь?
        - Как такое могло произойти? За две недели кто-нибудь сболтнул бы, - сложив на груди руки, заключила женщина.
        - Тоже уверен, она не раз слышал о моем… подвиге. Ее разум, кажется, отгораживается от неприятных событий, - мрачно продолжил страж, смакуя обжигающий алкоголь.
        - Мерзко. Хотя, может это и к лучшему, - задумчиво рассудила пепельная.
        - От этого никакой пользы, - отрицательно мотнул головой Ларканти.
        - Если поставить ее перед очевидным фактом, то самообман ненадолго вскрывается. От осознания начинается истерика, пена изо рта идет, выкатываются из орбит глаза, - активно размахивая стаканом, пояснил он. Прежде чем Саакрати подобрала утешающие доводы, откровенный разговор прервал отдаленный крик. Изможденный каменщик потерял концентрацию, острейшее зубило соскочило и оставило глубокую зарубку на груди стража.
        - П… Простите, Сарри… - поторопился извиниться Дакрот, но ладонь стража дернулась и призвала к тишине. Навострившийся слух Ларканти внимательно прощупывал вернувшуюся тишину, новые крики не заставили себя ждать. Мрачные тучи, затянувшие небо, вспыхнули оранжевыми бликами, а воздух наполнился заревом пожаров.
        - Шкатаак! Могу я получить хотя бы день покоя, - выругался Ларканти и лениво потянулся к эфесу верного Нар'Охай.
        - Ларк, ты не единственный каменный страж. Останься дома, - успокаивающе проговорила Саакрати, кладя пышную руку на плечо стража. Ладонь дернулась, когда отдаленный взрыв прогремел громче раската грома и породил новую вспышку испуганных криков.
        - Я и сам не горю желанием! Что-то происходит по всему Саантиру, и я не имею право это игнорировать! - раздраженно возразил страж, грузно поднялся из кресла и принялся неспешно разминать затекшие мускулы. Двор начал постепенно заполняться пепельными, которые высыпали на улицу, чтобы спрятать детей или разобраться в том что происходит. Выскочила и встревоженная мать Ларканти. Вытаращенные ониксовые глаза влажно блестели на осунувшемся, морщинистом лице.
        - Только этого не хватало, - пробормотал страж и поторопился к стойлам, но пожилая иссушенная женщина обеими руками вцепилась в его шею и вжалась лицом в широкую спину.
        - Я тебя не выпущу, Ла-ти! - пронзительно завопила женщина, мотая гривой запутанных седых волос. Не дождавшись реакции сына, она задрожала от подступивших рыданий и тяжелого кашля, - ты не уйдешь, как твой отец!
        - У меня нет на это времени, мам, - ответил страж и вырвался из дрожащих рук. Затем он открыл дверь, из которой она выбежала, и затолкал мать обратно в особняк. Навалившись на изукрашенные железные створки, Ларканти поймал хмурый взгляд Саакрати.
        - Это твоя мать. Попробуй с ней поговорить, - печально попросила она, бегая взглядом между стражем и створками двери, которые слабо гудели от немощных ударов.
        - Страх забрал ее рассудок. Слова бесполезны, - мотнул головой страж и потянулся к курительной трубке, свисавшей с широкого пояса янтарно-пепельного кафтана, - впрочем, не мешаю тебе попробовать. Отправляйся в дом и помешай ей выпрыгнуть в окно.
        - Что. Что?! - переспросила Саакрати, но потом осознала, что стук в дверь прекратился.
        - Я серьезно. Больше некому ей заняться, дом пуст, - многозначительно добавил страж и приоткрыл дверь, за которой никого не было. Саакрати грязно выругалась, когда увидела тощие босые щиколотки, взбирающиеся по лестнице, и, прихватив сына, нырнула внутрь здания.
        - Одной проблемой меньше, - подытожил каменный страж и задушил подбирающийся гнев глубокой затяжкой сомки. Затем он отправился к стойлам, задумчиво постукивая ножнами по плечу. Ходок, дремавшей под яркой рубиновой попоной, по очереди открыл крупные глаза и потянулся к хозяину влажной мордой. Потрепав горячие скулы, страж потянулся к седлу дубленой кожи, но замер на середине пути.
        - Почему ты показался, Тень? - спросил страж у мрачного силуэта, затаившегося в тени каменного навеса. За спиной шпиона проявились очертания огромной сгорбленной фигуры, задевающей пол серпами когтей. Спустя мгновенье племянник Ио вновь растворился, а его личина плавно скользнула к Ларканти. Сегодня Тень предпочел внешность ткача, посвятившего себя служению Храму Черной Крови. С плеч миража спадали полы невзрачной робы, рубиново-красная маска продолжала надвинутый капюшон и закрывала верхнюю половину лица. Янтарное тление глаз вытянутыми бликами ложилось на тонкие скулы и губы, растянутые в нахальной улыбке.
        - Я право не хотел вас тревожить, Саррин, но вы должны помочь Саантиру, - скрипучим голосом протянул шпион.
        - Этим я и планировал заняться, - с плохо скрываемым раздражением ответил Ларканти и взгромоздил боевое седло на покатую спину оживившегося Ходока.
        - Дядюшка Ио очень благодарен. Я здесь лишь для того, чтобы направить ваш черный клинок, - натянуто вежливым голосом продолжил шпион, и положил влажную ладонь на плечо стража.
        - Кантар имеет отношение к тому, что происходит? - процедил Ларканти и отстранил мираж, брезгливо вздрогнув.
        - Его приспешники запутали легковерных горожан жестокими проповедям и побудили их к беспорядкам. Очаги бунта стремительно вспыхивают по всему городу, дома бледных громят и поджигают, хозяев линчуют на порогах.
        - Теперь он стал моей головной болью?
        - Я окажу вам посильную помощь, страж. Саррин Кантар - могущественный Лим'нейвен, кроме Нар'Охай вам понадобиться мое Искусство, - проскрипел мираж, подобострастно кланяясь.
        - Раз вы не способны сами покончить с этим Хаэкран'Каэт, то следовало раньше довериться его мне! Я отправляюсь немедленно и покончу с его пропагандой! - вспыхнул Ларканти.
        - Прошу, будьте осторожны. Не забывайте, с кем имеете дело, - учтиво добавил шпион, придвигаясь ближе. Ларканти оскалился и попытался оттолкнуть мираж, но его тело пронзила обжигающая боль спазма. Мускулы остолбенели, крупно дрожа от напряжения, а правая рука развернулась раскрытой ладонью вверх.
        - Саантирцы должны как можно скорее освободиться от лжи Кантара, а также увидеть мощь Десницы и истинной веры. Вы подходите для демонстрации, но даже вам нельзя забывать об осторожности, - проговорил огромный силуэт тихим басом, заставлявшим кости вибрировать в такт словам, и вложил в руку стража костяной оберег, инкрустированный крупной слезой Урба. Пальцы Ларканти обхватили черный диск, и незримые путы мгновенно лопнули.

* * *
        - Лиора, выходи, - раздался скучающий голос Гакрота. Лиора сильнее забилась в угол, пытаясь прогнать кровожадное рычание и пронзительные вопли бандитов, которые колотились о своды черепа бесконечным эхом.
        - У нас нет времени, поторопись, - настойчиво повторил змей и возник в дверном проеме ванной, темнея на фоне закатного пурпура и развевающихся занавесок. Лиора, скованная ужасом, уставилась на челюсти Гакрота, пузырящиеся от крови. Не дождавшись нужной реакции, наемник скользнул внутрь и протянул липкую лапу. Лиора заслонила дрожащие губы и отчаянно поползла прочь. Предплечье змея стиснуло грудь, и грубо выволочило ее из ванной. Девушка свалилась на четвереньки посреди спальни. Распахнутые изумрудные глаза решились оторваться от пола и наткнулись на рыжеволосую бандитку, вмятую в руины пружинного матраса. Труп еще одного пепельного перевалился через подоконник и медленно сползал на улицу. Последнее тело, лишенное нижней половины, медленно отлипло от потолка и рухнуло на кровать. Выбив жалобный скрип из развороченных пружин, торс подлетел и свалился в полуметре от Лиоры. Красные глазные яблоки, вылезшие из орбит на раздавленном черепе, бессмысленно уставились на девушку. Ее сердца бешено заколотились, на лице выступила испарина, весь мир обернулся темнеющим ореолом ужасных глаз. Бледная потеряла
сознание, прежде чем успела зажмурить глаза.

* * *
        Лиора почувствовала прикосновение мягких перьев. Еще не вспомнив об увиденных ужасах, она запустила пальцы в теплый пух и заключила мощную шею Каронца в крепкие объятья. Затем память протянула скользкие щупальца к ее разуму, девушка вскрикнула и почувствовала, как ледяной пот хлынул на ее кожу. Бледная резко раскрыла глаза и обнаружила себя на напряженной спине Ориекского Хоакса, который возвышался посреди крыши. Бескрайнюю базарную площадь, раскинувшуюся у основания магазина, покинула стража и терзал бунт. Полыхающие торговые дома откашливали густые клубы дыма из высоких окон, напоминавших вопящие рты. Клубящиеся столбы сливались с низким грозовым небом и заслоняли ветвистые молнии. Море палаток скрывала пелена вьющихся искр и крупных хлопьев пепла. Промасленные кожаные пологи не вспыхивали от напирающего жара, но испускали едкий стелящийся дым. Утопая по пояс в удушающей завесе, копошилась толпа возбужденно вопящих пепельных. Они предавали разорению сородичей или, напротив, прикрывали грудями ценное достояние. Всюду мелькали корчащиеся бледные фигуры. За волосы и воротники их выволакивали из
собственных домов. Над беззащитными, затравленными пленниками измывались на пределе извращенной фантазии, ценности срывали с еще живых, кричащих тел. Город ревел сорвавшейся с цепи яростью, слезы покатились по изможденному лицу Лиоры, оставляя разводы на потекшей подводке и осевшем пепле.
        - Поднимайся. Нужно уходить, - спокойно сообщил девушке Гакрот, оранжевые блики пожаров плясали в его колючих глазах и на лоснящейся чешуе.
        - Как до такого могло дойти? - дрожащим голосом спросила Лиора.
        - Я не понимаю, что движет пепельными, но разрушать жилища и линчевать бледных их побудили проповедники с черными кольцами на грудях. Толпа вскоре вырвалась из-под их контроля, и направленная травля обернулась бессмысленными беспорядками. Огню предают каждое более-менее богатое здание в окрестностях. Бледных жгут за цвет кожи, а пепельных, чтобы скрыть следы грабежей, - пророкотал змей, надев шлем, который придал глубокому голосу металлические нотки.
        - Почему бездействует стража?! - не веря изумрудным глазам, воскликнула Лиора и поднялась на спине встревоженного зверя. Порывы ветра, несущие затухающие искры, трепали ее волнистые локоны и подол двуслойного домашнего халата.
        - Не справляется, - сухо поправил Змей и методично указал огни, разгоравшиеся по всему городу, - бунты вспыхнули всюду, и пепельные, явившиеся за тобой, знали об этом. Скорее всего, стража столкнулась с более серьезной и организованной силой, чем толпа бушующих оборванцев.
        - Мастерская, ткани, платья - все сгорит. Для Линфри я теперь лишь угроза, хоть она и будет все отрицать, - безжизненным голосом пробормотала Лиора. Чем дольше ее померкшие глаза впитывали ужасы восстания, тем яснее в них проглядывалась мрачная уверенность, - у меня никогда не было места среди этого жестокого народа. Ты прав, все было миражем, который, наконец, развеялся.
        - Убегать легче, когда на спину не давят пожитки, - холодно ответил Змей.
        - Тебе не понять. Любимые и дело, на создание которого я потратила целую жизнь, были частью меня. Созерцать, как все это забирает пламя…
        - Мне нет дела, - Гакрот резко оборвал причитание бледной и развернул лицом на запад, - смотри. Квартал ремесленников спокоен, его охраняют наемники Пяти Копий. Мы отправимся в бастион.
        Затем змей набросил на худые плечи Лиоры дорожный плащ неприметного темно-пепельного цвета и вложил в обмякшую ладонь тяжелую шкатулку из черного железа. Внутри, в объятиях мягкого бархата, покоилась двуслойная сфера из безупречного хрусталя. Под гладкой поверхностью покачивалась клякса вязкой желтой жидкости. Оказавшись вне шкатулки, яркое пятно воспротивилась ходу вещей, навязанному тяготением земной тверди, скользнуло вверх по покатой стенке и указало на запад, пытаясь вырваться из хрустальной клетки.
        - Что это? - безразлично спросила Лиора, отвлекшись на мгновенье от пульсирующего жаром кошмара, и постучала обломанным ногтем странный предмет. Упорная клякса пошла мелкой рябью, но остались на противоестественном месте.
        - Убери, сейчас не время, - поспешно проговорил змей. Шкатулка гулко захлопнулась, почти прищемив вялые пальцы девушки. - Сфера с гончим эликсиром указывает на копию внутри бастиона. Она выведет к безопасности или приведет наемников к тебе. Достань ее, если мы разделимся.
        - Что теперь? Мы должны спуститься? - глухо спросила девушка и, приподнявшись, взглянула вниз, а потом резко отпрянула и зажмурила глаза. Возле крыльца, некогда сверкавшего благодушным цветом чистого неба, распластались полдюжины расчленённых мертвецов.
        - Толпа перекрыла выход. Даже страх перед трупами не переборол их ярости и алчности, - спокойным тоном возразил Змей, проверяя, как сидят латы на когтистых лапах, - я прорвусь, но ты не будешь так рисковать. С тобой на спине Каронц может спланировать достаточно далеко. Я обеспечу вам безопасное место для посадки. Теперь, изо всех сил обхвати его шею.
        - Что? Нет… - возразила Лиора, но Змей надавил между лопаток и вмял ее в удушающе плотный пух.
        - Ты бледная, полеты у тебя в крови, - безразлично пророкотал Гакрот, а затем плавно, но мощно сорвался с места и перебросил огромное тело через метровый резной парапет. Когти змея, усиленные черным железом, вонзились в стену. Гранит рассыпался мелкой крошкой под массой тугих мускулов и панциря из неподъемного черного железа, но прочности камня хватило, чтобы змей не набрал смертельной скорости. Толпа, собравшаяся внизу, разразилась какофонией испуганных воплей и попыталась разбежаться. Наемник грузно рухнул на землю, втаптывая трех пепельных в растрескавшийся камень. Закованный в латы хвост врезался в грудь ближайшего живого бунтовщика, обращая его в безвольную куклу, набитую костяными осколками. Согнувшиеся пополам останки взмыли в воздух и снесли нескольких замешкавшихся мародеров. Челюсти змея, обрамленные заостренными кинжалами забрала, растерзали шайку бесстрашных наркоманов и обратили кровожадную толпу линчевателей в беззащитных, верещащих жертв. С мускулами, доведенными до вибрирующего тургора, наемник застыл, борясь с желанием настигнуть беглецов. Затем он мотнул головой и бросился прочь
от башни, тараня развороченные остовы палаток.
        Бедра и руки Лиоры почувствовали, как мышцы вздулись под разгоряченной шкурой Каронца. Не успела девушка испуганно взвизгнуть, как ветер засвистел в ее ушах и безжалостно затрепал волосы. Сердца бледной перестали колотиться, по телу разлилось неприятное зудящее чувство, сопутствующее резкому ускорению. Хоакс оттолкнулся от парапета и взмыл в воздух. Лиору еще сильнее вмяло в его спину, жесткие основания перьев вонзились в нежную кожу. Но затем все изменилось. Боль перестала стискивать напряженное тело, на границе разума тускло блеснула необъяснимая, бесконтрольная радость. Девушка оторвала лицо от густо пахнущего пуха и с легкой полуулыбкой обнаружила, что застеленная дымом и телами площадь становиться дальше, а небо, приветливо веющее спокойствием, приближается. Когда Хоакс начал плавно снижаться, безрадостная реальность снова приковала внимание Лиоры. Голубая кровь приказала девушке оторвать грудь от шеи Хоакса, и бледная смогла удержаться на спине зверя, столкнувшегося с землей.
        Волна едкого дыма, разогнанная двумя парами сизых крыльев, накатила на мародеров, испуганно застывших при виде гигантского змея. Волна гари окатила хозяина одной из разоряемых лавок. Молча стоя на коленях, пепельный придерживал кожаный полог и зажимал рассеченный висок. Его тусклые, тонущие в опухшей переносице, глаза были прикованы Гакроту. Змей не уделил несчастному внимания и понесся на запад, зычной командой приказывая Каронцу не отставать. Вскоре вонь тлеющей кожи становила невыносимой, глаза Лиоры заслезились от дыма и мелькающих сцен. Стонущая женщина, высунувшись из полыхающего здания, хватает разбитыми губами воздух. Пшеничные кудряшки по очереди вспыхивают, а бледная кожа скворчит от прикосновений раскаленного гранита. Изувеченные ожогами руки протягивают наружу ребенка, влажно хрипящего от удушающего дыма. Лиора завопила Гакроту и попыталась остановить Хоакса, но ее мольбы оказались тщетны, и сцена исчезла позади. На смену пришел постамент, сложенный из Афритовых бочек с клеймом Галафейской торговой компании. Массивный проповедник в наморднике из черного железа прижигал раскалённым
прутом дергающиеся ноги несчастных, захлебывающихся в пенящемся пойле, черном от пепла и крови. Беснующаяся толпа размахивала кулаками и выплевывала грязные оскорбления из оскаленных ртов. Лиора зарыдала и зарылась лицом в сизые перья Хоакса, поэтому она пропустила момент, когда справа мелькнули мрачные робы зелотов.
        Гакрот встретил нападающих тяжелыми скимитарами из черного железа. Плешивый пепельно-синий Синит, кровожадно ощеривший клыкастую пасть, напоролся на восходящий удар. Его палаши из Нар'дринской стали обратились снопом сверкающих осколков и отлетели в сторону. Змей резко остановился, вспахивая землю задними лапами, и прошил клинком основание мускулистого плеча. Сметая опаленные кожаные пологи, в бой ворвались два Змея Урба. Наемник оторвал от земли Синита, хрипящего на загнутом острие скимитара, и швырнул в одного из них, а затем парировал удар массивного шестопера, взвывшего в лапе другого гиганта. Темно-бордовый Урбский зелот продолжил натиск и подрубил локоть Гакрота вторым шестопером. Наемник отказался обрушиваться на землю и перенес вес громадного торса. В следующее мгновение он отскочил с пути черно-золотого Змея, оскалившегося за шипастым забралом. Оттолкнувшись хвостом от расколовшегося гранита, Гакрот бросился на спину пронесшегося зелота и вдавил заостренные наколенники в его хребет. Острая боль не позволила шее черно-золотого змея сопротивляться силе наемника, и латная перчатка,
стиснувшая глотку, запрокинула его голову назад. Прежде чем Гакрот вскрыл горло зелота, бордовый змей откинул его ударом широкого лба. Отлетая в сторону, наемник стиснул челюсти на черно-золотой шее. Лезвия намордника с треском разгрызли чешую и глубоко впились в темно-зеленую плоть. Крепкие связки разорвались вместе с содрогнувшимися мускулами, бесформенный кусок мяса остался в пасти Гакрота. Вязкая кровь побежала по его подбородку и шее, струясь между гранями изысканного доспеха.
        Синит отлип от земли и зажал рану, сочащуюся ядовито-зеленной кровью. Товарищи отчаянно потребовали помощи в сражении с распалившимся наемником, но Синит скривил в ухмылке пасть и испустил пронзительную замысловатую трель. Прирученный иглошерст, таившийся в клубах едкой гари, бросился на Каронца. Иглы клыков вонзились в заднюю лапу взвывшего зверя, обжигающий мутный яд хлынул по венам. Каронц резко развернулся и вскрыл грудь твари ударом растопыренной лапы. Синит ринулся к Лиоре, стоило клюву хоакса броситься на скулящего компаньона. Вытянувшись в прыжке, зелот выхватил хищный костяной кинжал. Приземлившись на круп Каронца, он загнал оружие глубоко в живот зверя и заключил бледную в тиски мозолистых лап. Воздуха болезненным комком застрял в горле Лиоры, а ребра жалобно затрещали, когда синит грубо сдернул девушку на землю, заваленную пеплом и острыми осколками. Хоакс попытался достать зелота когтями, но его брюхо пролило в грязь ушат голубой крови, а задние лапы немощно подогнулись. Гакрот зарокотал и ринулся к Лиоре, но отчаянный натиск раненных зелотов отшвырнул его назад.
        Коренастый Синит стремительно тащил Лиору прочь от наемника, ухмыляясь в ответ на жалкие попытки вырваться. Девушка чувствовала железный привкус крови на корне языка, и как вспышки боли терзают ее ноги, волочащиеся по заваленной земле. Вдруг с Синитом поравнялся храпящий ходок, несшийся по разоренной площади большого базара. Небрежно, словно половую тряпку, зелот перекинул девушку через разгоряченную, липкую холку животного. Оказавшись в седле, он сорвал с Лиоры дорожный плащ, элегантная застежка которого лопнула на захлебывающемся горле. Грубые руки синита скользнули под изодранные лоскуты ткани с романтичными Аркефальскими луноцветами, девушка ощущала грязь и позор, которые оставляли на саднящей коже его прикосновения. Бледная издала сдавленный хрип, которому не хватило воздуха оформиться в крик, и оторвала опухшее лицо смогло от слизистой шкуры. Синит разразился лающим смехом мгновенно впечатал ее в напряженные мускулы зверя. Лапа зелота резко опустилась на затылок, зубы девушки вонзились в губы, голубая кровь брызнула на бугристые плечи задыхающегося ходока. Разразившись лающим хохотом, зелот
продолжил обшаривать внутренние карманы и вскоре нащупал черную шкатулку. Облизав находку выпученными глазами, он сунул сферу под пронзенную безрукавку из шкуры каменной саламандры.
        Гонка по тлеющему базару и рана от черного меча постепенно измотала даже семижильного синита. Зеленая кровь струилась по трещинам каменной шкуры и капала с разветвленного хвоста, разгорающееся воспаление обращало ровное дыхание нерегулярным хрипом. Лиора почувствовала зреющую слабость похитителя и вывернула голову из-под когтистой лапы, которая почти расколола ее череп. Изо всех малых сил она врезалась лбом в раненное плечо, заставила зелота выронить поводья и пошатнуться. Девушка зашипела и, извернувшись, кинулась на широкую грудь синита, остервенело колотя брызжущую рану. Затем их глаза встретились, и сердца Лиоры пронзил болезненный спазм. Кровопотеря и набирающая силу лихорадка не проходили для синита бесследно, потемневшие веки опускались на воспаленные глаза, сверкавшие в ночи полукольцами зеленых ирисов. Но покрытое испариной, осунувшееся лицо перекашивала свирепая ухмылка. Слюна срывалась с острых клыков, заливала нижнюю губу и скатывалась в пепельно-голубую шерсть узкого подбородка. Зелот развел в стороны лапы, обвитые тугими мускулами, и позволял кулакам Лиоры выбивать клокочущие смешки.
Когда демонстрация силы перестала его забавлять, широкие кисти стиснули тонкие запястья девушки, перемалывая косточки. Не успела она вскрикнуть, когти впилась в бедро, проникая между податливыми мускульными волокнами. Зелот оторвал бледную от взмыленной холки, развернул к небу и снова обрушил вниз. Боль вонзилась в поясницу, хлынула вверх по позвоночнику и взорвалась в основании черепа. Лапа, стискивающая бедро, резко рванула вниз, берцовая кость со звонким щелчком вышла из сустава. Надломленное тело извергло несколько криков, захлёбывающихся в кашле и крови, которая струилась из глубоко рассеченной губы. Только насладившись тонким визгом, синит методично выбил из Лиоры сознание тремя ударами ладони.

* * *
        Опухшие от слез и побоев веки с трудом разлиплись, и Лиора увидела, как ее волочат к переполненной клетке. Узилища и цепи, натянутые между ним, ограждали от возбужденной толпы небольшой клочок базарной площади диаметром в дюжину метров. Решетчатая дверь распахнулась, изможденные бледные хлынули наружу единой массой податливой, вялой плоти. Сапоги зелотов загнали их обратно, и горячее от лихорадки плечо синита втиснуло в узилище Лиору. Она не смогла вовремя убрать вывихнутую ногу и дверь, усыпанная железными шипами, попыталась захлопнуться на щиколотке и добавила еще несколько раздробленных костей. Удар разветвленного хвоста загнал искалеченную конечность внутрь клетки, девушка ответила лишь тихим всхлипом. Дверь с натужным скрежетом закрылась и беспощадно вмяла девушку в перепачканные, иссеченные тела пленников. Сквозь ликующие вопли пепельных, собственное загнанное сердце и болезненные стоны, Лиора разобрала тонкий плач, рождавшийся под куполом клетки. «Держите, иначе раздавим» слабо прохрипел некий старик, с трудом ворочая разбитыми губами. Перепуганный малыш, сжимавший в пухлых ручках
опаленного плюшевого хоакса, рыдал в гнезде перенапряженных, израненных рук. Выгнув ноющую спину, Лиора потянулась вверх и придержала плечико, трясущееся под тонкой рубашкой. Чувствительные пальцы скользнули по мягкой ткани и нитям незамысловатых узоров, наложенных заботливой рукой.
        Внезапно толпа озверевших линчевателей взорвалась бурными овациями и приковала внимание бледных к исполинскому силуэту Нар'Катира, темневшему черным железом на воне рдеющего зарева. Развевающиеся полотна, ниспадавшие с угловатых доспехов, скользили по лицам обезумивших пепельных и позволяли увидеть железный короб, подвешенный под брюхом вытянутого гиганта. Нар'Катир неспешно брел к расчищенной площадке, деликатно опуская непропорционально тонкие лапы между беснующимися бунтовщиками. Добравшись до сцены, зверь устало пригнул лапы, и дно массивного короба врезалось в гранитные плиты, подняв облака мелкой крошки. Зелоты суетливо скрылись за завесой темно-пепельной пыли и начали с видимым трудом отворять массивную дверь. Чем шире становилась щель, тем сильнее притихали бунтовщики, ощущая присутствие непомерной, первобытной силы. Незримые щупальца вырывались из тесных оков черного железа и медленно стелились по площади, пронизывая сердца собравшихся. Облегченный, рокочущий выдох покинул отворившуюся дверь вместе с успокаивающим аквамариновым свечением, которое сочилось из многочисленных морщин на
темно-пепельной коже Лим'нейвен. Миндалевидные глаза, полыхавшие сквозь плотную повязку, позволяли в мельчающих деталях разглядеть острое лицо Кантара.
        Отстранив протянутые предплечья зелотов, Кантар ухватился за стальные поручни, которые мгновенно налились рдеющим мерцанием, и вытащил себя из паланкина. Воспарив в дюжине сантиметров над землей, Лим'нейвен неторопливо выпрямил пугающе вытянутое тело, поднявшись на высоту двух Хинаринцев, и расправил широкие плечи. Одеянием Лим'нейвен служил струившийся по земле рубиновый плащ, окутывавший горло и грудь. Ветер и потоки пепельных хлопьев не тревожили развевающуюся ткань помпезного одеяния, сквозь которую просвечивал силуэт нагого, атлетического тела. Орел пышной шевелюры, обрамлявший симметричное лицо, припорашивало жемчужное мерцание благородной седины.
        Прежде чем обратиться к затаившей дыхание толпе, Кантар обвел взглядом слушателей и бледных, ожидавших в клетках конца. Гнев была последним чувством, читавшимся во взгляде Яроокого, а от хнычущего малыша он не мог оторваться несколько секунд. Затем лидер взял себя в руки и приветственно вскинул ухоженные руки, погружая зелотов в экстаз. Тепло, струившееся под кожей Лим'нейвен, вспыхнуло насыщенно рубиновым цветом, а лицо застыло в узнаваемой суровой гримасе.
        - Я вижу решительность на лицах каждого из вас! Вижу, что с вас довольно лжи и угнетения! Я безмерно рад этому зрелищу! - голос Лим'нейвен обладал мощью моментально испарять другие звуки и ворвался в каждую подворотню Саантира. Когда слова затихали, ощутимая дрожь еще несколько секунд тревожила камень и кости.
        - Прежде чем наши отцы ступили на раскаленный пепельный песок, этот мир был разделен и загнан в оковы! Десница, Храм Черной Крови, Бледные! Они растащили его на куски, которые способны подчинить своей воле! Но они спросили наше мнение!? Нет!
        - Вода! Разве вода должна стоить столько!? Разве должны ваши дети знать жажду?! Оглянитесь! Она заполняет небо! Она везде! - пророкотал Кантар и потянулся вверх, на его предплечьях вздулись рельефные мускулы, а костяшки побелели от напряжения. Лиора почувствовала, как мрак заволакивает ее взор, а на спину наваливается непомерный груз. Сдавленные тела пленных чувствовали резкие толчки, когда бледные старики дергались, пытаясь дотянуться до захлебывающихся сердец. Слюна вспенивалась на их перекошенных ртах, а спустя несколько мгновений головы вяло опадали. Пальцы Кантара смяли облака над площадью, словно мягкую глину, выдавливая яростные раскаты грома и тугие потоки прохладного ливня. Толпа погрузилась в какофонию удивленных и восторженных выкриков, когда тяжелые капли омыли воздетые лица.
        - Почему мы терпели столько лет?! - вопросил Кантар, погружая площадь в вязкую тишину. Даже дождь проливался тихо, не отвлекая толпу от раздумий.
        - Потому что Десница слаб, - вкрадчивый голос Лим'Нейвен распространился по толпе, заполняя податливые разумы. Вернув безраздельное внимание толпы, Кантар продолжил декларировать с новым напором. - Не верьте в то, что твердит Храм Черной Крови! Десница слаб и позволяет бледным измываться над вами! Думаете, Хаакред Красный дал бы Галафею так обращаться с Саантирцами!? Нет! Когда бледные потеряли контроль над собственной жадностью, Хаакред обратил в пыль их города! Так почему мы следуем за бесхребетным Десницей!? Почему мы верим Храму, который покрывает его бессилие?!
        - Потому что мы боялись! И я никого не виню! У каждого есть клан, о котором надо заботиться! Никто не хочет гореть на этой площади! - смягчился Кантар, протягивая Саантирцам длани. - Слышите!? Каждый страж, гнавшийся за моими друзьями, каждая Тень, явившаяся за моей головой! Я не держу зла! В нас течет одна черная кровь! Встаньте рядом!
        - Сегодня наши страхи уйдут в прошлое! Ибо я обрел власть, которая Деснице даже снилась, и рад разделить ее с вами! - медленно проговорил Яроокий и торжественно освободил глаза, источавшие потоки ослепительного рубинового света. Все, чего касались ирисы Лим'нейвен, окатывал жар Саантирского полудня. Кантар лучезарно улыбнулся и плавно поплыл вперед, выхватывая из вечерней полутьмы промокшие тела пораженных бунтовщиков.
        - Ты! Старый солдат! Готов принять ее!? Готов погрести десницу под руинами Храма Черной Крови! - спросил лидер у хромого старика, подпоясанного скимитаром и тяжело опиравшегося на железный костыль. Не дожидаясь ответа, Лим'нейвен протянул раскрытую ладонь и тепло улыбнулся.
        - Я… я, - неуверенно просипел солдат, морщась от света рубиновых глаз. Его голос прогремел с силой речей Кантара, а хромые ноги медленно оторвались от земли.
        - Да! Да! Я готов! - решился калека, вглядываясь в тучные руки, которые налились силой и перестали дрожать. Люди недоверчиво протянулись к воспарившему пепельному, но вояка не растворился подобно пустынному миражу, и на прикосновения реагировал ощутимыми затрещинами. Волна воодушевленных радостных воплей распространялась от парящего старика, а изможденно хрипящие пленные осели в клетках. Ребенок потерял сознание и замер на куче обмякших, скомканных тел.
        - Я рад поделиться! Я не Десница! Не Черный Храм! Мне не нужны рабы! Мне нужны союзники! - проскандировал Лим'нейвен, оказываясь подле клеток. Под брезгливым взглядом пылающих глаз, вода, хлещущая с неба, начала бурно испаряться, и узилище Лиоры исчезло за белоснежной клубящейся завесой. Кипящая вода обварила кожу пленников, и они вяло заскулили. Кантар позаботился, чтобы визг очнувшегося ребенка не покинул стен железного паланкина. Убедившись в сохранности малыша, Лим'нейвен демонстративно скривил губы и отвел взгляд. Указав на трясущиеся, посиневшие тела, Яроокий продолжил.
        - Не пройдет и минуты, как Десница пришлет солдат за этими жалкими, скулящими тварями! Он боится бледных и не может перейти на нашу сторону! Сегодня Раббаар поплатиться за немощь! - последним рокочущим словам Кантара, аккомпанировал усиливающийся рев каменного масла. Гончие поднялись в небо, чтобы окружить Лим'нейвен и его паству. Пепельные нервно вглядывались в стремительно приближающиеся дирижабли и расступались перед клином солдат, марширующих под сенью рубиновых стягов Саантирской стражи и белыми гербами Хан Неве. Острием атаки был каменный страж Ларканти, верхом на огромном ходоке и с обнаженным Нар'Охай в твердой руке. Беснующееся море грязерожденных встретило Ларканти скандированием грязных оскорблений, но поднять на стража руку никто не решился.
        - Власть Десница отныне не угроза для Саантира! Не угроза для вас! Встаньте рядом с нами! - пророкотал Лим'нейвен, дотягиваясь могучим голосом до солдат на палубах и за широкой спиной каменного стража.
        - Довольно агрессивного бреда, Кантар! - прогремел в ответ Ларканти, и обнаженные клинки задребезжали в руках зелотов.
        - Любого, в ком еще остались совесть и разум, твои призывы лишь ужасают! Лишь у зверей ты нашел одобрение! Зверей, которые выползли из смердящих берлог, чтобы терзать и грабить! Зверей, которые ставят алчность выше блага города и не испытывают благодарности перед бледными, которые восстановили его после войны! - напряженный голос стража пылал яростью и постоянно срывался в грозное рычание.
        - Ползите обратно в поганые норы, пока аркбаллисты не смешали вас с гранитом и грязью, из которой вы родились! - приказал каменный страж и взмахнул рубиновым штандартом, провисшим и темным из-за хлещущего ливня. Стараниями могущественной Тени, металлические щелчки затворов отчетливо зазвенели в голове каждого бунтовщика.
        - Друзья, мы дали им шанс одуматься! Но фанатики Храма и рабы Десницы глухи к доводам трезвого разума! - с горечью сообщил Кантар и разочарованно покачал головой. Зелоты сплотились вокруг Яроокого, ощетинившись крисами и дубинками.
        - Я понимаю ваши сомнения! И не виню за них! Просто расступитесь и наблюдайте за настоящей силой! Помните, она принадлежит вам и Саантиру! - пообещал грязерожденным Кантар, жестами призывая разойтись. Грязерожденные с облегчением забились в дымящиеся остовы руин, с опаской и ненавистью поглядывая на внушительные громады дирижаблей.
        - Как мы можем бросить его?! - воззвал благословленный старик, висевший в метре над землей. Отчаянный призыв заставлял многих приостановиться и обернуться, но напуганная толпа оттесняла их к выжженным укрытиям. Лишь несколько дюжин смельчаков воспротивились потоку. Решительнее прочих оказался тощий парень, грязный и плешивый, словно уличный скрет. Старик зычно усмехнулся и протянул руку, чтобы потрепать юнца за плечо, но тот выхватил стилет из черного железа и вогнал в горло солдата. Над площадью пронесся булькающий хрип, многократно усиленный Искусством Тени. Кантару хватила мгновения, чтобы обратить убийцу в сгусток черного тумана, но отступление Грязерожденных обернулось паническим бегством.
        - Кантар - изгнанник клана Хан Неве - будет казнен на этом самом месте! - продолжил Ларканти, обратившись к Зелотам, которые плотным кольцом стиснули обожаемого лидера.
        - Но у вас еще есть возможность сохранить жизни и искупить вину в шахтах! Даю минуту на размышления! - продекларировал Хан Ката, бесстрашно подъехав к рядам оскалившихся фанатиков. Страж неторопливо спешился и непринужденно выпрямился в объятиях обжигающего взора Кантара, дождевая вода бурно вскипела в трещинах каменой кожи и хлынула тугими струями пара. Вернув Яроокому брезгливый взгляд, Ларканти гневно уставился на рыжевато-черного змея, который угрожающе воздел шипастой дубиной. Страж не был уверен, что перед ним тот самый Змей из расплавленного квартала, но именно его Хан Ката прикончит первым.
        - Появление стража было неизбежно! Но ни он, ни его свита не заставят нас передумать и, тем более, не спасут Десницу! Просто держитесь ближе! - сухо рассмеявшись, ответил Кантар, и Зелоты поддержали его раскатистым хохотом.
        - Каждый Саантирец вправе выбрать свою судьбу, - мрачно процедил страж и воздел сигнальный флаг над угловатой лысой головой.
        - Прикончить каждого из них! - не оборачиваясь, проорал Ларканти и обрушил флаг вниз. Свирепый рев стража перекрыл тугой звон аркбаллист, воющий свист сорвавшихся болтов и топот солдат, которые бросились вслед за Хан Ката. Нар'Охай бросился на существ в черных робах, которые невольно переглянулись и до скрежета стиснули обнаженные клинки.
        ГЛАВА 14. ВОСЕМЬ ГЛАЗ, НАБЛЮДАЮЩИЕ ИЗВНЕ

109 год 4 эры. 31 день сезона последнего теплого ветра.
        - Нуаркх, понесешь рулетики и пряные трубочки, - велела Хати и протянула одноглазому тоннельнику теплую заплечную сумку, дышавшую ароматом горячих закусок. Лязгающий протез Нуаркха резко сомкнулся на горлышке мешка, россыпь Слезинок вспыхнула в недрах стальной конечности и окропила ее холодным бликами.
        - Еще бутылку возьми, - добавила женщина и широко улыбнулась, когда трехпалая кисть с благородным звоном сомкнулась на хрустальном сосуде «Ориекского золотого».
        - Вторая рука пригодиться, когда очередной ополоумевший пепельный бросится на вас, - заметил тоннельник, взваливая на плечо запечатанное копье Синагара. Затем он пристально осмотрел бутылку и, ухмыляясь, добавил, - кого я обманываю, переживание за пойло затмевает привязанность к вам, мягкотелые.
        - Я тоже тебя люблю, костяшка, - проворковала Хати, потянулась на носочках и чмокнула Нуаркха в костяную пластинку скулы. После она захихикала и принялась кружиться в легком бирюзовом плаще. Празднования нового этапа творчества Викковаро началось для Хати с раннего утра.
        - Бенефис Кантара рано или поздно прервут наемники, стража или неконтролируемый взрыв Тепла. Вы можете собираться немного расторопнее? - раздраженно поинтересовался Тоннельник, наблюдая, как Хати вьется по спальне, собирает не до конца изрисованные блокноты и выдергивает из-под кипы покрывал складной мольберт Синского дерева. - Мне нужно там быть!
        - Вик почти готов, а мне осталось лишь отыскать парочку чистых холстов, - промурлыкала пепельная и до середины стройного тела исчезла под неряшливо застеленной кроватью. В следующий момент к балагану прибавился новый артист, сбивчиво спускающийся по чердачной лестнице. Тощие лодыжки Викковаро тонули в низких ботинках с закрученными носками, а кривые ноги прятались за рдеющими клубами шаровар, опускавшимися чуть ниже колен. На острых ключицах Лим'нейвен подпрыгивала гремящая железная кираса, покрытая детальными бронзовыми гравюрами. Трепыхавшиеся наплечники напоминали надкрылья Синского жука. Роль подлатника играла плешивая безрукавка, походившая на обрезки пропыленного ковра, а жилистую шею оттягивала копна кулонов с баночками краски. Вооружение чудного пепельного составляли его любимый и абсолютно бесполезный скимитар, а также пенал с набором кистей. Одной из них Вик на ходу подчеркивал тени в складках шаровар, заполняя их жирной штриховкой. Осмотрев чудаковатого Лим'нейвен с ног до шишковатой головы, Нуаркх лишь язвительно усмехнулся. За две дюжины лет тоннельник вычистил арсенал подходящих
колкостей и не хотел повторяться.
        - Осталось только лампы потушить! - неразборчиво пробормотала взъерошенная Хати, вынырнув из-под кровати с плотным рулоном тряпичных холстов. Вик был слишком увлечён подводкой вен на щуплых предплечьях, и тугой сверток звонко врезался в его сосредоточенное лицо. Хихикнув, пепельная отправилась на кухню в поисках стремянки, но Нуаркх сгреб ее за талию и воздел под потолок. Снова прыснув смехом, женщина похлопала тоннельника по макушке, заросшей шершавыми отростками, и по очереди погасила горелки на раскачивающейся люстре.

* * *
        - Просто смирись с тем, что вас ограбят. Этот замок все равно не продержится и минуты, - заметил Нуаркх, наблюдая, как пепельная разыскивает затерявшийся ключ в многочисленных карманах просторного плаща.
        - Нашу обитель уберегут Наемники, - беззаботно отмахнулась женщина и продолжила рассеянные потуги.
        - Ночь подкинет им проблемы другого масштаба, Хати, - не согласился Нуаркх, разглядывая раскалённые блики, которые отбрасывал на протез полыхающий Саантир. Затем тоннельник устало выдохнул, прислонил копье к крыльцу и резко запустил руку в одеяние кокетливо взвизгнувшей женщины.
        - Вик! Сделай же что-нибудь! Твою даму нахально лапает стройный, высокий ухажер! - сквозь сдавленные смешки, воскликнула Хати. - Я чувствую, как его пальцы ищут кармашки на моем животе.
        - Можно подумать, он способен на подобную храбрость, - прощелкал тоннельник и заключил в трехпалой кисти ключ, положение которого подсказал симбионт. Хати скривилась, больно потрепала Нуаркха за жвало и грубо выхватила ключ из протянутой руки.
        - Вечно тебе надо быть задницей, - пробурчала она, нависнув над обстоятельным темно-пепельным замком. Викковаро оскорбление пропустил мимо лопоухих ушей, увлеченно ощупывая копьем Синагара. Нуаркх небрежно шлепнул узловатую руку, которая пыталась подлезть под массивные оковы и прикоснуться к ненасытному лезвию.
        - Хочешь лишиться пальцев? - поинтересовался тоннельник, многозначительно сжимая эфес хищного кинжала. Художник не ответил, а его яркие глаза уставились на тощего скрета, который обыскивал щели в поисках засохших объедков. Назойливо подергав тоннельника за полу плаща, Вик принялся оживленно рыться в заплечном мешке Хати.
        - Зарисовывать будешь на ходу, - согласился Нуаркх, сунул бутылку «Ориекского» в подмышку художника и резко подскочил к скрету. Подвижные пальцы ноги сомкнулись на костлявой пояснице плешивого животного, а нижнее колено прогнулось и подняло остервеневшее существо на уровень груди. Пока хрипящий зверек обламывал когти и обдирал лапы о шипастый панцирь, Нуаркх неспешно освободил наконечник и вспорол его тонкую шкуру. Порез бурно вспучился и приковала завороженный взгляд Викковаро. Существо на миг остолбенело, осознавая безумную боль, а затем пронзительно взвыло, отчаянно пытаясь дотянуться пенящейся пастью до запястья тоннельника. Рана стремительно распространилась на грудную клетку и растворила ребра. Пузырящаяся кожа облепила легкие и затрепыхалась в такт частым вздохам, а затем зеленоватая скверна хлынула из глотки зверька.
        - Что вы творите!? - завопила Хати, стискивая мерцающий оберег, и снесла голову несчастного зверя кухонным ножом.
        - Вик! Я запретила тебе прикасаться к животным! - прохрипела она, попрекая художника ножом, который стремительно растворяла едкая скверна. Женщина брезгливо зашипела, отшвырнула клинок, и настигла лицо Лим'нейвен звонкой пощечиной. Тоннельник ухмыльнулся, наблюдая за неловко пошатнувшимся Виком, и выжидающе подставил Хати шипастую скулу. Женщина поберегла руки и окатила Нуаркха потоком отборной брани.

* * *
        Миновала четверть часа, отвесные склоны Района Ремесленников остались позади, но полыхающий Базар отделяли еще несколько неспокойных кварталов и шайки буйных пепельных, которые ломились в каждую дверь. Их размягченные алкоголем разумы были неспособны сопротивляться тошнотворным наваждениям копья Синагара, при виде тоннельника пропитые головорезы взывали к Нару и спешили забиться в тесные подворотни. Викковаро плотная атмосфера ужаса приходилась по нраву, а Хати удрученно плелась позади.
        - Кровь стынет от этой дряни, Нуа! - запричитала Хати.
        - Представь, что случиться, когда я не смогу более терпеть нытье и сорву оберег с твоей шеи, - пригрозил Нуаркх и жестоко ухмыльнулся.
        - Я думал, у тебя достаточно… широкие взгляды, чтобы находить в подобном удовлетворение. Иначе как ты могла согласиться жить с этим существом? - добавил он, указывая протезом в направлении Викковаро.
        - Чувство вины и девичья наивность, - ухмыльнувшись, ответила Хати и сменила тему, - откуда ты знаешь Яроокого?
        - Он вместе с Лантрисс и Филмафеем бился над загадкой Цикломера. - Отозвался тоннельник и задерживал взгляд на портрете лидера бунтовщиков, который еще блестел жидкой краской. - У Кантара в голове больше скретов, чем у твоего избранника, но Ярооким я бы его не назвал.
        - Боюсь, действительность расходиться с твоими рассуждениями, - возразила женщина и указала на труп, болтающийся рядом с гневным ликом.
        - Мы понятия не имеем о действительности, - неспешно парировал тоннельник и попытался поучительно воздеть утерянный палец, но лязгающий протез резко распахнулся. Нуаркх закатил глаз и продолжил. - Хан Неве явился в Башню спустя неполный сезон после публикации трактата Лантрисс о первой экспедиции в Цикломер. В расшифровке тайного послания он проявлял нездоровое рвение и мастерство, чем, кстати, ввергал Лантри в весьма комичные само копания.
        - Хотела бы послушать причитания этой напыщенной зазнайки! - Прыснула самодовольным смехом пепельная и мечтательно закатила глаза.
        - Зрелище было превосходное, и я был рядом, чтобы вовремя подливать масло. - Добавил тоннельник, подмигивая Хати.
        - Ты считаешь, Яроокий разгадал знаменитую тайну Цикломера и открыл истинный потенциал Лим'нейвен? - Продекларировала женщина с напускным благоговением.
        - Кантар таинственно исчез, не успев поделиться последними открытиями. Объявившись вновь, он решает устроить в Саантире переворот и разыгрывает притчу о Перламутровом Синглинге. При этом лично примеривает рога спасителя, а бледных клеймит Зверем, что не так далеко от истины. Странное совпадение. - Пояснил Нуаркх, поучительно неспешным тоном.
        - Прекрати умничать, Нуа. Пока ты собирал задницей клыки Синских мракозверей, я ассистировала Калрингеру в дюжинах масштабных экспериментов. Я в состоянии понять, чего добивается красноглазый псих. - Огрызнулась Хати, закатив глаза.
        - Рад видеть, что «Ориекское золотое» и регулярные побои еще не до конца погубили твои острый ум и твердую память. - Заметил Нуаркх и пихнул локтем помрачневшего Лим'нейвен, до дрожи стиснувшего узловатые кулаки.
        - Извини, мерзкое копье и стаи мародеров не располагают к юмору. - Устало ответила женщина, осаждая Вика взмахом открытой ладони.
        - А я видел в вас собеседников, способных оценить важность и волнительность предстоящих событий. - Разочарованно признался тоннельник.
        - Ты испортишь любое торжество, костяшка. - С нажимом ответила женщина, устало массируя виски. - Тем более, восстание Яроокого может закончиться сегодня, и Четыре Мира продолжат существовать в сонной апатии.
        - Пока бунт продвигается на удивление неплохо. Разве что пепельные немного вышли из-под контроля и проявляют неожиданное рвение в истреблении бывших друзей. - Не согласился тоннельник и небрежно развернул Вика к шайке беспризорников, швырявших камни во вздернутый труп. - Такими темпами Кантар может передумать спасать ваш никчемный Мир.
        - Осмотрись. Он давно передумал нас спасать. - Мрачно ухмыльнувшись, ответила Хати и пнула вычурную подушку, оброненную мародером в пыль.
        - Признаю, кровавые чистки и погромы не лучшая основа для процветания, но не Хинаринцам упрекать методы Кантара. Хакарр Красный, Лаанар Золотой - изверги, деяния которых ему долго не затмить. Но спустя века Галафей, залитый горящим маслом - тактическая необходимость, а бойня у Железного Озера - героический эпос.
        - Даже если Яроокий получит право писать историю, ненависть переживет его.
        - Кантар рад оказаться непонятым, ярмо мученика - его фетиш.

* * *
        Когда Нуаркх добрался до площади, та страдала от активного разорения. Смердящие, шумные пепельные горбились под гремящими мешками награбленного барахла. Бледных таскали за волосы, калечили, линчевали и, в целом, унижали в рамках узкой фантазии обитателей трущоб. Пугающее действо вынудило Хати прижаться к тоннельнику, а Викковаро, напротив, начал постоянно отлучаться, чтобы сделать наброски самых примечательных зверств. В один момент его привлекла обрушенная палатка. Из-под изорванного полога торчали поваленные печи и тощая пепельная рука, сжимавшая обгоревшие лепешки. Ведомый любопытством, Вик откинул полог и обнаружил юного прислужника Кантара с толком не проклюнувшейся бородкой.
        - У меня есть идея. - Прощелкал Нуаркх, опускаясь на колено и позволяя симбионту пристально осмотреть неподвижного зелота. - Болван без сознания, наверное, из-за удара по затылку.
        - Нуа, если ты хочешь уколоть его костяной дрянью… - Хати толкнула тоннельника в плечо и пригрозила сжатым кулаком.
        - Не волнуйся, у меня, в отличие от Вика, нет фетиша на насилие. По крайней мере, пока. - Успокоил женщину Нуаркх.
        - Зачем он тебе? - Мрачно поинтересовалась женщина, когда тоннельник взвалил постанывающее тело на плечо.
        - Возьмем с собой, расспросим про Кантара, услышим историю с его точки зрения. Всегда лучше заранее знать, с чем имеешь дело. - Ответил Нуаркх и хитро ухмыльнулся.
        - Что там слушать? Я не знаю, что беспорядки в Саантире ведут к росту цен на воду, поэтому буду еще усерднее колотить жадных бледных. - Скучающим голосом предположила Хати. - У убогих простые мотивы.
        - Уверен, эта беседа принесет нам удовольствие и пользу. - Отмахнулся Нуаркх и улыбка, тронувшая крупный глаз, стала еще заметнее.
        - А вон и разоренное здание, с уединенной крыши которого мы наверняка сможем поглядеть на представление Кантара. - Тоннельник поудобнее перехватил юнца, вяло барахтающегося я на шипастом плече, и указал на чадящие руины четырехэтажного особняка. Огонь уже обратил в тлеющий, горячий пепел внутренности вытянутого строения и обрамил оконные проемы толстым налетом сажи, чем уподобил их заплаканным густо подведенным глазам.
        - Уверен, что не хочешь подойти ближе? - Поинтересовалась Хати, прислушиваясь к рокоту отдаленных выкриков, оскорбительных проповедей и призывов к гонениям.
        - Я абсолютно убежден, что не хочу оказаться в эпицентре взрыва Тепла. А Викковаро может воспользоваться подзорной трубой. - Отказался Нуаркх и осторожно пробрался под сень высокого крыльца, ведущего к приоткрытой парадной двери. Черные и голубые разводы, жирно блестевшие на ступенях, были свидетелем отваги хозяина. Россыпь искр, тлеющих в останках занавесок, и бледный, замерший на ворохе дымящихся перин, мрачно констатировали печальный финал противостояния. Мародеры сорвали с него серьги, обратив острые уши в покрытые запекшейся кровью лоскуты. Лодыжки переломили в процессе стягивания ботинок, роскошный пурпурно-золотой халат исполосовали при обыске внутренних карманов, а глубокие ссадины на пальцах напоминали о стянутых кольцах.
        - Такого холенного ходока загубили. - Посетовала Хати, оглядывая спутанные платиновые локоны и мускулистую, широкую спину. Викковаро переживаний избранницы не разделил, и повеселил ее ревнивым взглядом.
        Смазочное масло выгорело, обжигающе горячие дверные петли поддались с неохотой и жалобным скрипом. За тоскливым стоном от чуткого слуха Нуаркха не скрылась нервозная возня и гулкий скрежет поспешно задвигаемой плиты. Перекинув бессознательного зелота через перила, тоннельник отпихнул ногой створку и ворвался в руины гостиной. Копье следовало за взором грязно-желтого ириса, вбиравшего мерцание редких языков пламени. В закопченной комнате угадывались очертания прилавка, за который резко нырнули две напуганные женщины. Их выдавало шуршание ночных сорочек, шорох колен о замусоренный пол и частое дыхание, перемежающиеся с влажными всхлипами.
        - Мы не тронем вас, если вы не будете докучать. - Предложил тоннельник. Хозяйки разоренного жилища поднялись из-за укрытия и ощетинились темно-пепельными скимитарами примечательно тонкой работы. Старшей была рыжеволосая бледная лет шестидесяти. Ее растрепанные кудри чернели крупными хлопьями пепла и закрывали круглое лицо, слегка тронутое морщинами, и суровые небесно-пурпурные глаза. К женщины жалась молодая девушка, почти ребенок. Оружие в дрожащей руке смотрелось нелепо и скорее закрывало миловидное личико, чем готовилось пронзить незваного гостя. Она была похожа на мать, только светло-голубая кожа была по-девичьи упруга, а крупные пурпурные глаза окружали не паутинки морщин, но бесформенные разводы слез.
        - Кто вы!? Что вы делаете в нашем доме!? - Спросила женщина мрачным, сорванным голосом. Не успела она договорить, как ее взгляд соскользнул с лица устрашающего тоннельника и прилип к наконечнику костяного копья.
        - Хотим попасть на крышу и осмотреться. Только и всего. - Спокойно отозвался Нуаркх и резко распахнул протез, стараясь воспроизвести привычный примирительный жест, но лязг механизмов заставил бледных напрячься и отпрянуть. Хати схватила тоннельника за жвала и развернула к себе.
        - Если не поможешь этим бледным, я выколю тебе последний глаз этими самыми пальцами. - Пригрозила она строгим голосом:
        - Разве я когда-нибудь отказывал в помощи страждущим? Особенно бывшим хозяйкам оружейной лавки. - Прощелкал Нуаркх и небрежно оттолкнул Хати, приложив ладонь к ее лицу. После он принялся внимательно оценивать клинки, угрожавшие его жизни.
        - Нам не нужна помощь! Убирайтесь… - Просипела хозяйка. Ее голос стремительно терял глубину и силу, а распахнутые глаза не оторвались от оружия Синагара, сочившегося липким соком. Молодая девушка выронила позолоченный эфес клинка и медленно сползала по стене, давя подступающий визг.
        - Прикрой костяную гадость и отойди к двери. - Раздраженно приказала Хати. Проследив за выполнением поручения, она мягко обратилась к хозяйке. - Милая, прекрати геройствовать. Посмотри, куда это привело твоего мужчину.
        - Араак мертв?! Ах…конечно. Как он мог выжить? Но я так надеялась… - Глаза бледной заблестели, широкая переносица наморщилась, а губы задрожали. Дочь уткнулась в колени, ее острые плечики задрожали от сдавленных рыданий.
        - Нуаркх, прикрой дверь. Сарранам ни к чему лишнее внимание. Вик, поставь, пожалуйста, лампу… - Раздала указания Хати и осторожно обогнула стойку, чтобы помочь девочке подняться.
        - Ставнями можешь заняться сама или попроси эту пыльную тряпку. - Громко отказался Нуаркх, указывая на порядком уязвленного Вика.
        - А мне пора на крышу. - Продолжил тоннельник и вскинул на плечо зелота, который постепенно приходил в себя. Бодро взлетев на несколько крутых ступеней, он обратился к хозяйкам, которые провожали его неприязненным, напуганным взглядом. - Завалите двери и вытащите из потайного хранилища лучшие клинки. Ими расплатитесь с Наемниками Пяти Копий, когда я доведу вас до бастиона. Лучшую пару оставите мне и этой пепельной алкоголичке. Затем поднимайтесь на последний этаж и переждите бурю. Увидите пепельных кричите.
        На втором этаже Нуаркх обнаружил комнаты для приема особенных клиентов. Под разбитыми куполами выпотрошенных витрин еще остались силуэты изящного оружия, отпечатанные в обгоревшем бархате. Осколки стекла, застрявшие в помятых медных рамах, сгладило пламя. Пышные подушки, наваленные для удобства богатеев, теперь впитывать в помои и дешевое пойло в убогих лачугах грязерожденных. Верхние этажи встречали разоренными интерьерами и расколотыми бюстами, а сожжённые ковры обращались под ногами в облака едкой гари. Крыша почти не пострадала, только пестрый навес, защищавший от песка и солнца, превратился в темные разводы на медных рамах. Нуаркх стряхнул полоски пепла с закоптившихся шезлонгов и вольготно растянулся на тонко заскрипевших прутьях.

* * *
        - Он точно поработал над ораторскими навыками. - Ухмыльнулся Нуаркх, когда низкий голос Кантара распространился по площади, вторгаясь в разоренные дома и извилистые переулки.
        - Что… кто вы? - Испуганно простонал юный зелот, разбуженный воодушевляющей речью Лим'нейвен. Когда затуманенный взгляд фанатика зацепился за вытянутую фигуру Нуаркха, пепельный вскрикнул и свалился с шезлонга. Врезавшись копчиком в стынущий гранит, он болезненно ухнул и начал суматошно отползать назад.
        - Неужели в этом Мире никто не способен оценить настоящую красоту? - Иронично осведомился тоннельник, просовывая пряный рулет под заношенную маску.
        - По-моему ты очарователен. Зашитое веко и шрамы придают таинственность и грубоватую, мужественную привлекательность. - Ответила Хати, баюкая на коленях початую бутылку Африта.
        - Тогда почему ты меня испугался, друг? - Обратился Нуаркх к зелоту и неприязненно зажмурился, когда очередной воспламеняющий призыв Кантара атаковал чуткий слух.
        - Что вы со мной сотворите!? Куда притащили? - Прокричал юнец, затравленно озираясь. Викковаро оторвался от написания черно-оранжевой панорамы Саантира и проворно набросал его портрет.
        - Мы спасли твою жизнь, вытащили из-под обломков и отнесли в безопасное место. - Спокойно проговорил Нуаркх, приглашая зелота на свободную лежанку, и указал раскрытую сумку с парящими закусками. - Теперь мы можем насладиться ночью, в которую Саантир сгорел и возродился из пепла. Присаживайся, посмотри на плоды своих трудов.
        - Да… я помню, как меня догнали бледные. Почему я еще жив? - Рассеяно пробормотал юноша, аккуратно ощупывая кровяную корку на затылке. - Выходит, вы тоже идете за Саррин Яроглазым?
        - Точно не собираюсь стоять у него на пути. - Усмехнувшись, отозвался Нуаркх, протягивая зелоту подзорную трубу. - Вон Нар'Катир Яроглазого.
        - Зачем он сохранил бледным жизни? Эти мерзкие твари - слуги Галафея! - Раздраженным тоном воскликнул пепельный. - Стараются разрушить наш город изнутри своими кознями и бесконечной жадностью!
        - Особенно тот детеныш в юго-восточной клетке. - Медленно отчеканил тоннельник, незаметно приоткрывая узилище костяного наконечника. Викковаро первым почувствовал оружие Синагара и выжидающе замер с угольком наготове.
        - Смерть его… она необходима. - Пробормотал зелот, судорожно выдохнул и смахнул капли пота, высыпавшиеся на бритой голове. Именно в таком положении он замер на следующем наброске увлеченного Вика. - Родители воспитают в нем порочную культуру!
        - Смотри на бледных. Не щадя израненных спин, не дают детенышу порезаться об острые шипы. Разве это не самоотверженность? - Настойчивее продолжил тоннельник, положив руку на дернувшееся плечо юнца. - Между тем, Саантирские кланы купаются в роскоши. Казначеи Саантира поднимают налоги, под которыми ломаются спины торговцев. Бледных и пепельных. Так кто здесь порочен?
        - Замолчи! - Огрызнулся зелот и вывернулся из хватки Нуаркха.
        - Не собираюсь. Посмотри на пепельных, которые собрались вокруг. - Напирал тоннельник, насильно разворачивая зелота к площади. Копье проталкивало леденящие образы в разум парня, даже когда тот заслонил глаза дрожащими руками.
        - Отребье. Грязные скреты, их спины ломятся от награбленного, руки черны от крови собратьев. Оглянись, сердце Саантира в огне! Разве каждая сожженная палатка, каждый разоренный дом принадлежал бледному? - Скользкие от крови руки волочили приспешника Кантара в бушующее пламя, незримые рты перекрикивали надрывный детский плач и описывали, как огонь слижет плоть с его костей.
        - Нам нужна поддержка! Без нее не скинуть Десницу с каскадов дворца! - Прокричал зелот, отчаянно стискивая голову.
        - Поддержка кого? Граждан или комков дерьма, которым постарались придать форму Хинаринцев? Пепельные, которым не безразличен Саантир, сейчас подпирают мебелью двери или маршируют к площади под знаменем Десницы. - Вмешалась Хати, брезгливо поджимая губы. Зелот загнанно сжался, но бурный ливень вдруг обрушились на его сгорбившиеся плечи.
        - Кантар избавил нас от жажды! Как и обещал! Он любого заставит передумать! - Восторженно завопил зелот, истерично хохоча и глотая тяжелые капли. Хати единым глотком осушила фужер, прежде чем дождевая вода испортит богатый букет «Ориекского золотого» и отважно накрыла собой сумку с закусками. Викковаро разинул рот в беззвучном крике и прижал к груди мольберт, проливающий капли размытой краски. Затем он сгреб ворох потрепанных блокнотов и бросился к Нуаркху, который кутался в непромокаемый плащ.
        - Я похож на палатку? - Поинтересовался удрученный тоннельник у художника, который настойчиво лез под полу.
        - Нуа, ты же не откажешься от горячего ужина и теплого очага? - Проворковала Хати, сбрасывая промокший плед и блаженно подставляя лицо под прохладные струи.
        - Справедливо. - Пожав плечами, заключил Нуаркх, вытянулся вверх и приютил отчаянного Вика под поднятой полой. Женщина удовлетворенно кивнула, откашлялась в кулак и примерила грозную мину. Затем она вцепилась в плечо взвинченного Зелота и развернула его к разоренной площади, укутанной клубами белого пепла.
        - Думаешь, пара капель и все простят Кантару разорение Саантира?! Сколько семей будут теперь голодать?! Какой Нар'дринский торговец решиться предлагать здесь товар? - Выпалила Хати, морщась от имени Яроокого, словно от гнилого Афри.
        - Самое смешное, что дождь иссякнет, когда пленников навестит Карлик. - Небрежно добавил Нуаркх, неспешно приближаясь к парапету. Викковаро неловко семенил следом. - Что? Ты же не думал, что Кантар действительно спасет вас от жажды? Дождь лишь широкий жест. Лучше найди глубокую чашу, Фенрикские торговцы водой будут впредь облетать Саантир стороной. Твоя заслуга.
        - Кантар могуществен, какие еще доказательства вам нужны! - Огрызнулся Зелот и оттолкнул Хати.
        - Тогда почему Тепло струиться из притихших бледных и питает загадочную машину в катакомбах? - Поинтересовался Нуаркх, небрежно наваливаясь на обнаженное копье.
        - Нет! Нет! Машина в катакомбах она для… Что вы со мной делаете?! - Дрожащим голосом воскликнул Юноша, обрушиваясь на колени.
        - Для чего, слепец?! Как ты не видишь?! Кантар - слуга Галафея! - Мрачно улыбаясь, процедила Хати. Нуаркх резко обернулся, удивленно подняв надбровные пластины. Хати незаметно улыбнулась и пожала плечами, прежде чем продолжить обличительную речь. - Всадники на Хоаксах принесли ему внимание толпы, и он убедил вас разрушить собственный город изнутри, чтобы бледным господам не пришлось тревожиться о стенах!
        - Это Галафей будет разрушен! - Неуверенно просипел зелот, упираясь лбом в мокрый гранит.
        - Конечно, когда Кантар изгонит кланы, сохранившие верность Раббаару! Кланы, которые выиграли седьмую войну! - Поддержал Нуаркх, зелот вздрагивал от каждого удара жвал.
        - Они прогнили, разжирели и утратили хватку! Бледные держат их на поводке! - Вяло отмахиваясь, запротестовал пепельный.
        - Серьезно!? Они сближались с Нар'дрином, пытались возродить черно-синий союз и подготовиться к войне с набравшим мощь Галафеем. После резни в Нар'дринских приисках это, наконец, начало получаться, но Кантар все уничтожит. Почему ты не видишь связи. - Презрительно прошептала Хати, присаживаясь подле бунтовщика.
        - Саантиру не нужна помощь! Особенно от Серо-голубых слабаков, которые себя не могут защитить! - Сквозь стиснутые зубы отчеканил зелот и сжал гудящий череп, оплетенный набухшими венами.
        - Я участвовал в сражении с Исполином. Нар'дринские кулаки единственные не наделали в исподнее при виде ловчих! Посмотрим, как вы будете штурмовать крепости, не укрываясь за их спинами!
        - Справимся! - Прокричал пепельный, пытаясь спрятать голову в пенящейся луже.
        - Думаешь, армия Саантира последует за Кантаром? Нет, ты будешь дрожать под градом арбалетных болтов вместе с трусливой чернью! - Прокричала Хати и ткнул зелота ногтем. Юнец взвыл, ощущая наконечник Галафейского болта. Узловатые руки Викковаро молниеносно перенесли панику зелота на желтоватый лист.
        - Вы обрекли Саантир! - Прокричал Нуаркх, нависнув над скрюченным телом. - Поверили сказкам изгнанника, который глумился над мертвецами!
        - Оставьте меня! - Завопил зелот и выгнулся дугой, барахтаясь в пенящейся воде. Затем он вскочил, обводя мучителей затравленным взглядом, и бросился на Нуаркха. Тоннельник не потрудился заслониться от отчаянных ударов, и шипы вскрыли кожу на побелевших костяшках. Зелот отпрянул и уставился на потоки размытой крови, струящиеся по иссеченным предплечьям. Затем юноша вцепился изувеченными руками в перекошенное лицо, издал крик, быстро обернувшийся сорванным хрипом, и сбросился с крыши.
        - Песок мне в глотку! Сработало! - Захохотала Хати, убирая с радостного лица мокрые пряди. - Когда спустимся, напишем на расколотом лбу этого ублюдка, что он смердящий Шкатаак.
        - Хати! Я поаплодировал бы, будь у меня руки. Идея с предательством Кантара пришлась очень к месту. - Ответил ухмыляющийся Нуаркх, пряча наконечник копья.
        - Большинство не ведут себя, как сволочи, не потому что не могут, а потому что не хотят, Нуа. - Проворковала Хати и принялась кружиться в промокшем легком платье, наслаждаясь нежными прикосновениями дождя. - А получится ли провернуть нечто подобное с кем-нибудь менее тупым?
        - Есть только один способ узнать. - Коварно прищурившись, ответил тоннельник и впился в лицо женщины внимательным взглядом. - Помнишь несчастных детей, которых ты испытывала для Калрингера?
        - Ох, замолчи, костяшка! - Отмахнулась «пепельная» и взорвалась не женственным хохотом. В тот же момент могучий бас Лим'нейвен обратился рябью на разрастающихся лужах, а хромой ветеран воспарил над землей.
        - Если серьезно, Нуа. Даже Калрингер не смог бы заставить Хинаринское небо пролиться Синским ливнем. С жертвоприношениями или без них. Видишь подвох? - Менее легкомысленным тоном поинтересовалась Хати, облокачиваясь на парапет подле тоннельника.
        - Проклятый дождь точно настоящий. - Посетовал Нуаркх, передергивая плечами. Тоннельник сосредоточенно нахмурился, зажмурил веко и уставился на вознесшегося старика. Мощные потоки Тепла поддерживали его куклу в воздухе, обвивая конечности и ветвясь по сгорбленной кукле. Последовав взглядом за щупальцами, Нуаркх обнаружил, что они пронизывают величественного оратора и тянуться к незримой фигуре позади. Кукла настоящего Кантара была соткана из вибрирующего ослепительного сияния. Силуэт Лим'нейвен не уступал в росте марионетке, но с ощутимым трудом сохранял прямую осанку и дергался от мощной судороги, когда дуги необузданного Тепла срывались с разгоряченной кожи. Плотный ореол скрученных щупалец, окружавший раскаленную куклу, с трудом втискивался в сферу диметром шесть сотен метров. По переплетенным отросткам проносились волны спазмов и искрящиеся вспышки. - Старик болтается на щупальцах Кантара, а мерцающий гигант лишь иллюзия.
        - Выходит все лишь хитрый трюк? Жаль, я уже успела влюбиться. - Закусив губу, призналась женщина.
        - Кантар упорно подбирает щупальца, но мы стоим в паре дюжине метров от его истинного тела. - Добавил тоннельник и болезненно зашипел, когда оглушенный симбионт резко захлопнул панцирь и прищемил веко.
        - Как такое возможно?! Согласно теории Филмафея предельный размер Лим'нейвен вдвое меньше! - Ошарашенно пробормотала Хати.
        - Не похоже, что Кантар с этим согласен. - Усмехнувшись, возразил Нуаркх. - Но он похож на переполненную Слезу, готовую лопнуть.
        - Тогда зачем питать машину дождя теплом бледных?
        - Надеюсь, бережет силы для чего-нибудь грандиозного. - Отозвался взбодрившийся тоннельник, забыв про досаждающий ливень.
        Узловатые костяшки Викковаро настойчиво постучали по панцирю тоннельника. Нуаркх отвлёкся от предвкушения, проследил за взглядом неровных тлеющих глаз и обнаружил эскадрилью из дюжины рокочущих Гончих. Прошивая плотные дымные колоны, дирижабли плавно расходились, чтобы зажать в кольцо Кантара и его фанатичных слуг. Вглубь бушующей толпы вонзался клин солдат, ощетинившийся яркими штандартами алых и белых цветов.
        - Впереди каменный страж в серо-желтых цветах Хан Ката. Кончено Десница натравил на Яроокого этого зверя. - Сосредоточенно прищурившись, заключила Хати.
        - Тот, который двумя ударами уложил Хоакса? А потом два часа держал меня в бастионе? - Непринужденно поинтересовался Нуаркх.
        - Говорят, он недавно отправился в расплавленный квартал и расчленил две дюжины грязерожденных. - Ответила женщина, заговорщически прикрывая ладонью губы.
        - Мне казалось, Саантирская знать уже пару веков не практикует подобные развлечения. - Пожав плечами, отозвался тоннельник.
        - Что такое, Вик? - Промурлыкала Хати и плавно обернулась к художнику, аккуратно толкавшему ее плечо. Викковаро продемонстрировал карикатурное изображение грузного стража и размытого силуэта, нависавшего над ним. Лим'нейвен указал угольно черным пальцем на свою впалую грудь, а после ткнул неопределенную горбатую фигуру.
        - Что-то не так с черным храмовником? - Уточнил Нуаркх и глубокомысленно присвистнул. - Интересная загадка, Вик, но симбионт еще не отошел от шока. Жаль, среди нас нет Лим'нейвен, который способен приносить пользу.
        - Гончие держаться подозрительно высоко, наверняка несут ручных ткачей Десницы. - Вмешалась Хати, грубо пихнув Нуаркха локтем. - Похоже на плече Яроокого уже сидит Карлик.
        - Поверь, устроить бунт в городе с утроенными патрулями почти невозможно, если тебе не помогают изнутри. - Рассудил тоннельник, кончиками отростков слушавший жаркие дебаты между стражем и Кантаром. - Учитывая, как вы любите вгонять стилеты друг другу в спины, понятия не имею, чем все закончиться.
        - В любом случае, у Карлика будет много дел. - Подытожила Хати, когда время разговоров прошло, и Саантирская Тень забрала жизнь благословлённого старика.
        Грязерожденные стремительно уносили смердящие ноги, Гончие зависли над окруженными зелотами. Гортанный рев каменного стража сотряс площадь, Нар'Охай кинулся на черно-рыжего Змея Урба. Огромный скалящийся зелот жадно облизал мясистые губы и занес массивный шест, укрепленный стальными пластинами. Шишковатое навершие не дотянулось до гортани стража, словно она была не ближе луны. Черному лезвию Искусство племянника Ио не мешало, и смертоносная дуга отсекла когтистые лапы змея. Рванув вперед, Ларканти настиг зашипевшего врага, и утопил оружие в широкой морде. Голова существа вогнулась внутрь, нижняя челюсть обмякла и разъехалась в стороны вместе с рассеченным болтающимся языком. В тоже время тучные громады Гончих разразились ливнем ревущих арбалетных болтов, которым придали паранормальную смертность Саантирские Лим'нейвен. Мощь, хлеставшая из тела Кантара, обрела форму непроницаемого купола, который обратил массивные снаряды в брызги расплавленной стали. Каменный страж рубил, резал и колол, перехватив эфес Нар'Охай двумя руками. Черный клинок обращал дерево в облака щепок, а сталь в снопы искр и
сверкающих осколков. Рассеченные тела подлетали на несколько метров, проливаясь многоцветным ливнем крови, лоскутами разорванной одежды и частичками тел. Падая на твердый гранит, они застывали на мгновенье в изломанных позах, только чтобы снова отлететь от пинков Ларканти, который расчищал путь к Кантару.
        Яроокий не терял стремительно утекающего времени. Разведя руки, он источал облако темноты, мерцающей изумрудными и пурпурными всполохами. В миазме мрака проклюнулись колючие искорки звезд, тускло сверкающие над изрезанным горизонтом. Внутри нечётких, клубящихся границ аномалии чувствовался необъятный простор. Вскоре силуэт тускло-зеленого солнца показался из-за пелены пестрых облаков. Многоцветные лучи прорвались в Хинарин и пролились на ожесточенно сражающихся существ.
        - Это то, что я думаю? - Удивленно хлопая сизыми глазами, прошептала Хати.
        - Неконечный Урб. Даже после стольких циклов его панорама впечатана в мою память. - Подтвердил Нуаркх, с легкой сентиментальностью скользя взглядом по знакомому горизонту и взбираясь на укручивающийся склон непомерного каменного кольца, который проглядывался за неплотными облаками. Границы Урба стремительно распространились и окутали Гончих, не успевших отступить, и жестокий Мир потянул застонавшие дирижабли вниз. Каменное масло неконтролируемо вспыхнуло и изверглось из сопел, обратив их в сгустки огня и острых осколков. Чуждое плетение Урба обратило силу Ткачей Десницы в непредсказуемый источник опасности. Вместо того, чтобы обрушить на бунтовщиков заслуженную кару, они свалиться на колени и спазмически сжались в приступах рвоты. Головы Лим'нейвен стиснула мигрень, перед глазами замельтешили ослепительно яркие спирали. Гончие обрушили крутые деревянные бока на базарную площадь и превратились из внушительной демонстрации силы в полыхающие погребальные урны.
        - Трюк, подсмотренный у Калрингера? Очень к месту. - Одобрительно кивнула Хати. После она оторвала Вика от очередного пугающе реалистичного пейзажа и отчитала материнским тоном: - Другие Ткачи соединят два Мира, а ты не можешь притянуть миску с верхней полки!
        - Ренмаер каждому советовал привыкнуть к плетениям всех Миров, но, видимо, Ткачи Десницы слишком заняты праздным проматыванием казны. - Прокомментировал Нуаркх, самодовольно ухмыляясь.
        Ларканти Хан Ката вырвался из пенящихся кровяных брызг, которыми обратил зелотов и ринулся на Кантара, сжимая сверкающий оберег и Нар'Охай, с которого срывались каскады искр. Даже без помощи Тени Ларканти двигался пугающе быстро, но пламенный взгляд Кантара застал его на середине пути. Рубиновые глаза извергли тугой поток свободного Тепла. Многоцветная кровь прислужников мгновенно вскипела на панцире стража и обернулась саваном удушающего черного дыма. Ларканти почувствовал, как жар протискивается в щели накаляющейся шкуры и обугливает чувствительную плоть. Оберег не дал жару прикончить стража достаточно быстро, и наперерез Ларканти ринулись массивные осколки гранита. Хан Ката, тлеющий в раскаленном панцире, отчаянно зарычал и метнулся вперед, направив Нар'Охай на глотку Кантара. Оберег исчерпал силу прежде, чем каменные грани перемололи тело стража, щупальца Гаора успели соединить две точки пространства и переместили Ларканти к истинному телу Кантара. Раскаленная дуга Нар'Охай вспорола веретено щупалец Кантара и глубоко впилась в незримую ключицу, а плавящаяся медь гарды врезалась в его грудь,
размалывая мускульные волокна. Черное железо разрушило иллюзию, сгорбленная громада Яроокого вспыхнула над раненым стражем. Ларканти захрипел и вогнал заточенные костяшки в неестественно впалый живот. По дряблой коже побежала волна складок, выпотрошенное нутро Кантара озарилось ослепительной рубиновой вспышкой и утопило предплечье стража в клубах ревущего пламени. Яроокий зашелся сухим кашлем, извергая раскаленное марево из разинутого рта и раненного плеча.
        Ларканти грузно свалился на колени, дым валил из трещин панциря и сочился сквозь стиснутые зубы. Босая стопа Кантара вонзилась стражу в грудь, и Хан Ката кубарем покатился по разгромленной площади, волоча пристегнутый к запястью Нар'Охай. Стискивая рану, Яроокий выпрямился и направил руку на Гаора, который стремительно пикировал верхом Хоаксе. Широкий конус раздираемого пространства сорвался с ладони Кантара и заключил пернатого гиганта в ореол вскипевшей влаги, рябь зрительных аномалий и какофонию оглушительного рокота. Несмотря на отчаянное сопротивление Гаора, нестерпимый жар испепелил роскошное золотистое оперение и потянул вопящего Хоакса вниз. Наемник зачерпнул истощающиеся силы и уплотнил воздух, замедляя неизбежное падение. Защита Гаора треснула, Хоакс исчез в ярких всполохах и плоть его осквернили прикосновения Тепла. Потяжелевший воздух переломил обугленные крылья зверя, Гаор сорвался с седла и тяжело рухнул на площадь, обнажая непомерный клеймор. Накрисс и Ноари тоже откликнулись на зов гончих эликсиров, но Гаор отогнал их взмахом огромного клинка и призвал дождаться подкрепления. В
следующую секунду Змей натужно зарычал под яростным напором Яроокого.
        Рана Кантара стремительно затягивалась под дрожащими пальцами, что стиснули дряблую морщинистую кожу. Боль утихала, и Яроокий смог сфокусировать конус необузданного Тепла в сверкающий луч, который притянул вьющиеся потоки пепла и валуны размером с широкую голову змея. Стремительно кружась и раскаляясь, они изменились под воздействием Искусства, выпустили завитки каменных щупалец, срослись и проникли друг в друга. Гаор поднялся на задние лапы и вонзил клеймор в гранит. Осколки площади и растоптанные останки торговых рядов вздыбились огромным валом и оградили змея от раскаленного потока. Щупальца Кантара обогнули купол и погрузили наемника в вихрь аномалий, которые сочились обжигающим огнем, утягивали в первозданное ничто и пытались обратить плоть в закрученные костяные трубки. Несмотря на отупляющую боль, Гаор сосредоточился прежде, чем заслон поддался. Он обратился штрихом черно-зеленой краски и нырнул за ряды отступающих Саантирских солдат.
        Кантара разнес победный смех по всему городу и протянул растопыренные кисти к полыхающим обломкам гончих. Из-под треснувших досок и груд искореженного металла выкатились массивные полупрозрачные сферы, заключавшие застывшие силуэты Ткачей Десницы. Просторные рубиновые робы, украшенные эмблемами в виде золотых спиц, замерли в тисках остолбеневшего ветра, а Лим'нейвен ошарашенно вертели глазами. Кантар провернул стиснутые кисти, разворачивая слуг Раббаара спинами вверх, и расслабил ладони. Сферы бесследно растворились, пленники забарахтались и взмыли вверх. Щупальца Яроокого стиснули их в точке наивысшего подъема и неотвратимо потянули к хозяину.
        - Узрите силу, которую нам подарил Нар! - Пророкотал Кантар, его обжигающий взгляд проливался на корчащихся ткачей, окрашивая рубиновым цветом стремительно набухающие ожоги. Кисти Яроокого стиснули головы ткачей, синее мерцание засочилось между ребрами вспученной грудной клетки. Свет проник в вытянутые руки Хан Неве, оставляя на коже лабиринт мерцающих шрамов, напоминавших трещины древесной коры. Надвинутые капюшоны верещащих слуг разлезлись на крошечные лоскуты, медные маски накалились и пролились на лица. Трещины перекинулись с огромных ладоней на их опаленные головы. Линии быстро становились ярче, а пепельная кожа ткачей иссыхала и грубела. Отдельные чешуйки отлипли от кровоточащих мускулов и прилипли к предплечьям Яроокого. Ткачи Десницы мгновенно обмякли, раскаленное мерцание покинуло вытаращенные глаза.
        - Неужели он все-таки смог!? - Радостно воскликнул тоннельник, пока древесные чешуйки запускали корни под кожу Кантара и медленно погружались в его плоть. - Открытие Лантрисс действительно перевернет Четыре Мира с хвоста на голову!
        - Ветвистое Древо переродилось, сбросив камень коры своей и явив плоть, сотканную из золота первозданного Тепла. И сок времени пролился к его корням. И обрела кора разум, чтобы сеять жизнь под кроной Древа. - Процитировала завороженная Хати, вцепившись в плечо Вика, который никогда не орудовал кистью с такой скоростью.
        - Выходит Ренмаер был прав и Лим'нейвен это осколки Нара! - Закончил Нуаркх мысль спутницы.
        - В начале времен будущие Создатели, скорее всего, провернули похожий трюк. - Почесав подбородок, заключила Хати. - Остается непонятным, почему он светится синим, а не «золотом первозданного тепла».
        - Попросим Филмафея отвести нескольких Ловчих на Син. Вдруг они перекрасятся в желтый? - Пожав плечами, ответил тоннельник.
        - Сдается мне Кантару не под силу полностью повторить трюк Нара. - Продолжил он, когда Яроокий схватился за грудь и скорчился на коленях. Сияние прожигало кожу и ослепительными потоками хлестало из каждой морщины. Камень вскипал, от взгляда или дыхания Кантара. Из задравшегося горла вместе с высоким фонтаном пламени вырвался утробный вопль, от которого у Нуаркха потемнело в глазу, и открылись старые раны. Прогремел оглушительный хлопок и Лим'нейвен испарился, оставив пятно деформированного камня. Мусор, усыпавший площадь, резко сорвался с места и собрался огромной дымящейся кучей на месте исчезновения. Слезы Урба лопнули в замысловатом протезе Нуаркха, оборачивая тот нагромождением погнутых поршней и вывернувшихся спиц.
        - Точно поставлю бесхитростный крюк! - Прошипел тоннельник, хватаясь за обожжённое предплечье.
        - Сдох? - Поинтересовалась Хати, опасно перевешиваясь через резной парапет.
        - Теперь от него не просто избавиться. - Ухмыльнулся Нуаркх.
        ГЛАВА 15. ОКРУЖЕННЫЙ БАСТИОН

109 год 4 эры. 31 день сезона последнего теплого ветра.
        Прохладный рассвет принес конец ночи огня и разрушений. Лучи пурпурного светила проклюнулись сквозь облака и застали Саантир изможденным, обескровленным, замершим в клубах парящего пепла и едкой черной гари. Пламя содрало яркие полотна со стен и шпилей, оставив город мрачным и монотонным. Когда Кантар растворился в рокочущих вспышках, зелоты скрылись в норах, и стража вернула контроль над городом. Саантирцы все смелее снимали импровизированные баррикады с дверей и окон, а затем спешили к роскошному дворцу Десницы, который возвышался на острие Саантирского каньона и нежился среди каскадов фонтанов. Перед фасадом, сверкающим золотой отделкой и вереницей рубиновых флагов, вскоре собралась внушительная толпа, которая заполнила исток Нар'Кренти. Стража выстроилась в два ряда, окружила собравшихся и избавила их от непредвиденных опасностей, а также необдуманных высказываний в сторону Саантирского правителя. Наемники Пяти Копий наблюдали за сборищем с парапетов бражного зала через расплывчатые воздушные линзу, вытканные Лим'нейвен. Среди пестрого сборища массивных громил, ловких плутов и впечатляюще
крупных Ткачей гуляли приглушенные споры. Вдоль длинных столов вытянулась громадная туша червя Арга. За прошедшие недели лапы Лим'нейвен вытянулись и окрепли. Под влажными обмотками перекатывались мускулы предплечий, почти оформившиеся кисти блестели серпами выдвижных когтей. Конечности пока оставались гротескно короткими и коренастыми, но выдерживали неподъемную тушу. Грудная клетка и круп раздались вширь, на спине лежали тонкие остовы будущих крыльев, а круглой провал пасти спрятаться за бутоном подвижных костяных лепестков. Кожа существа огрубела, научилась удерживать влагу и уберегать носителя от постоянной угрозы обезвоживания.
        По бокам отталкивающей морды червя сидели три сгорбленные фигуры. Первой был Нуаркх, который прилаживал к пульсирующей болью культе крюк из темной Саантирской стали. Напротив разместился Хенши, обнимая древний клинок и периодично моргая безжизненными глазами. Стальные протезы, торчавшие из-под приталенного бежевого одеяния, оплетали перчатки и ботфорты из просмоленной кожи. Бурая оболочка была туго набита корпией, но локти и колени все еще неестественно выпирали.
        - Делай вдох раз в три-четыре секунды. - Напомнил Нуаркх древнему стражу.
        - Боюсь, за столько лет я… Я совсем потерял привычку к подобным мелочам. - Хенши опомнился и оторвал взгляд от пола.
        - Не переживай, по дороге к Перекрестку тебе почти не придется покидать каюту, и времени на тренировки еще достаточно. - Изможденным голосом подбодрил Леронц. На поникших плечах бледного висело светлое одеяние, несшее кровавые разводы и островки въевшегося пепла.
        - На Перекрестке, уверяю, ты прекрасно вольешься в толпу. - Усмехнувшись, добавил тоннельник.
        - Я был очень стар, когда стал частью Исполина. Совершенно не представляю, как жил до этого. Все убивают, спорят, скрываются. Как мне избегать одиночества? - Продолжил Хенши. Потрясение ужасами отгремевшей ночи не подкрепляла ни мимика, ни интонации.
        - Внутри Исполина мы переставали быть кем попало. Исчезали зависть, эгоистичность и недоверие. Я делил с семьей мысли, не знал предательства и лжи. - Добавил Хенши, полностью уподобляясь статуе с подвижной челюстью.
        - Поздравляю с возвращением в наш мир. Если род Исполина желает влиться в это чудное общество, то ему придется вспомнить, как противодействовать коварству и подковерным интригам. - Ехидно прощелкал тоннельник и похлопал Хенши по холодному, лязгающему плечу. Леронц переглянулся с одноглазым товарищем и печально улыбнулся.
        - Не отчаивайся, в Четырех Мирах есть множество вещей, которые помогут заполнять пустоту, пока не вернешь семью. - В головах собеседников раздался стройных хор шелестящих Аргийских голосов. Голосовой аппарат Лим'нейвен находился в зачаточном состоянии и был способен лишь на громкий присвистывающий шелест. - Мы можем понять эту боль, нам знакома изоляция. Главное помни, какие перспективы она открывает. Разве не волнительно отправиться в другой мир, вместо того чтобы вечность караулить караванщиков и кочевников?
        - В этих словах есть правда. - Согласился Хенши и механически кивнул.
        - Прекращайте ворковать! - Грубо вклинился Накрисс, сильнее растягивая огромную линзу из уплотненного воздуха. - Знать, наконец, соизволила показаться! Сейчас узнаем, нужно ли уносить ноги из этого сумасшедшего города!
        Из высоких двустворчатых врат чинно показалась процессия Перстов Десницы, разодетых в цвета могучих кланов и несших накидки с гербами шести ветвей власти. Был среди них и тучный глава городской стражи, облаченный в серо-желтые цвета Хан Ката. Персты полукругом обступили герб Десницы, мерцавший посреди просторной площадки, которая отделяла врата от широкой лестницы и каскадов величественных фонтанов. Узор в виде раскрытой длани недолго зиял пустотой. Над золотой ладонью сгустились тени, и проклюнулись холодные голубые искры. Постепенно огоньки стали яркими плодами на стальных ветвях стройного древа, которое вобрало клубящийся мрак. Массивное основание ствола оформилось роскошным троном, на мягких подушках восседал Кантар. Рубиновая накидка Десницы покрывала широкую грудь Лим'нейвен и плавно струилась по крутым ступеням. Толпа погрузилась в какофонию испуганных вздохов и одобрительных выкриков.
        - Так и знал! - Выпалил Накрисс, наемники поддержали его потоком грязных оскорблений. - Почему Тени еще не пытают его в застенках Саантирских подземелий?
        - Он убедил их, что проще устроить переворот, чем выведать у него секрет поглощение Лим'нейвен. - Флегматично подметил тоннельник, пробравшись к крылатому Лим'нейвен. - Старина Гаор может пояснить, как Кантару это удалось.
        - Десница Раббаар был рожден в начале эры мира и активно противодействовал началу Восьмой Войны. Когда наступили тяжелые времена, он быстро потерял поддержку знати. Так кланы, построившие могущество на войне, были недовольны постоянными попытками сократить армию. - Спокойно отозвался Гаор, игнорируя очевидную колкость. Ради процветания бастиона Змей часто марал руки в политических вопросах Саантира. - Похоже, Дядюшка Ио тоже потерял доверие к Раббаару и решил заменить его более решительным, могущественным Десницей. Только вмешательство Теней объясняет успех Кантара, которого открыто презирали все могущественные кланы.
        - Монарх, который хочет продолжения мира? Среди Хинаринцев он был обречен! - Подытожил раскатистый бас Ноари, который затягивался горячей и удушающе пахучей настойкой из Синских трав.
        - Аф'хаасфати'фа'Хаат! Посмотрите на этих напыщенных ублюдков! Особенно меня раздражает обрюзгший, лицемер - Наакрат Хан Ката! Только вчера он лично обещал бледным безопасность! Каменного стража из его клана Кантар унизительно вколотили лицом в базарную площадь! - Выпалил Накрисс, теряя последнее самообладание. Затем он промолчал мгновенье и выплюнул новую порцию яда: - Где та гордость и честь, которой нас вечно попрекают!?
        - Успокойтесь. Давайте выслушаем, что хочет сказать узурпатор. - Вмешался Гаор и призвал к тишине крылатого Лим'нейвен, а также нестройный хор сопереживающих наемников.
        - Граждане Саантира! Сегодня вы проснулись в новом, могучем городе! Свободном от скверны! - Могучий голос Кантара раскатился по толпе, мгновенно подавляя роптания и переговоры. - Проснулись с властью, которой у вас не было вчера!
        - Я вижу, многие не верят! Могу понять! Вы видите узурпатора, сумасшедшего! Считаете, мои слова пустыми! Я не собираюсь принуждать вас силой! Но намерен переубедить! - Уверенно пообещал Кантар и воспарил над троном. Ветви дерева раскрылись широким веером, уподобляясь невесомым развевающимся щупальцам. Лим'нейвен картинно потянулся к небу, будто вонзая когти в облака, и рванул вниз. Бугристую пелену небосвода озарила ветвистая молния, крупные капли хлынули на Саантир, который никогда не чувствовал освежающего прикосновения дождя. Кантар повременил с речью, позволив пепельным осознать перспективы, которые открывает его власть.
        - К толпе обращается иллюзия. Кантар в катакомбах под восточными трущобами. - Заключил Гаор, созерцая пульсирующее веретено незримых щупалец, поглотившее несколько бедняцких кварталов. Неспокойные Саантирские небеса инкрустировала россыпь миниатюрных аэростатов. Они несли меньшие части истинного тела Кантара, которые стелились по мрачной пелене туч.
        - Рад, что Яроокий не выступает под нашим балконом. - Признался Ноари и зажмурился, дав глазам передохнуть от сияния Тепла. - Отсюда чувствую давление его присутствия.
        - На Сине это называют дождь! Даже бледные лишены подобной благодати! - Торжественно пророкотал Яроокий, когда пепельные бросились подставлять промасленные сумки и чаши под обильные капли. - Не утруждайтесь, друзья! Вода теперь не реже песка! И это только начало! Маленькая часть нашего могущества!
        - А теперь! Время покарать тех, кто из гордыни и властолюбия мешали нам обрести власть! Мешали отчистить город от бледной скверны! А сами даже не могли дотянуться до небесных всадников, которые отправляли к Карлику наших близких! - Проскандировал Кантар и протянул длань к вратам дворца. Загремели тяжелые цепи, из полумрака выволокли дюжину понурых фигур, облаченных в невзрачные грязно-серые робы.
        - На гербах Хан Канара его профиль выглядит куда внушительней. - Прощелкал тоннельник, вглядываясь в изможденное, морщинистое лицо свергнутого владыки. Несмотря на плачевное положение, Раббаар держал осанку и смело смотрел в лицо неизбежного рока, на котором гневно полыхали рубиновые глаза. Шагал он быстро, но торжественно, не позволяя солдатам дергать лязгающие кандалы. За бывшим Десницей брели высокопоставленные служители Храма Черной Крови и богатейшие казначеи, многим из которых не доставала выдержки Раббаара.
        - Первым ярость испытает Раббаар Хан Канар! Все вы знаете его как слабого, бесхребетного правителя! Потому он уходит из жизни не как Десница, а как предатель! - Дрожащим от гнева голосом клеймил Кантар. Раббаар выдерживал оскорбления стойко, возвращая Яроокому презрительный взгляд. Когда его босые стопы оторвались от земли, Хан Канар смог скрыть испуг и сохранил достойный вид. - Дворец обливался влагой, когда ваши дети умирали от жажды! Что же, если Раббаар так жаден до воды, то пусть напьется всласть!
        Пенящиеся воды каскадов взвились и бросились на свергнутого Десницу. Прежде чем пузырящийся кокон поглотил его, Хан Канар широко раскрыл золотые глаза и стиснул челюсти. Когда пена развеялась, и жидкость начала медленно вращаться в границах крупной сферы, Хан Канар держался стойко. Только когда легкие пепельного начали прожигать искры боли, ужас нашел путь в его ядро. Вынудил схватиться за сдавленное горло и отчаянно потянуться к воздуху. Отчаянные судороги Раббаара постепенно затихли, Карлик рассек его горло, и в сфере набухла клякса густой крови. Вода обрушилась на землю, раздавленное тело распласталось среди пенящихся брызг. Далеко не все радостно приветствовали жестокую расправу, многие отвернулись в ужасе или согнулись от рыданий, но выступить против Кантара не решился никто.
        - Предатель был не один, его поддерживал Храм Черной Крови и Казначеи - ставленники Хинаринской Торговой Компании… - Продолжил экзекуцию Кантар, Накрисс резко погасил линзу и отвернулся от каскадов дворца.
        - У нас нет времени на показательные казни! Необходимо подготовиться к отправлению выживших… - Строгим голосом начал он, но неожиданно замолк и внимательно обвел комнату агатовыми глазами. К тому времени как Лим'нейвен выхватили кинжалы, в центре бражного зала распустилось сверкающее древо, и возник массивный трон. Сгорбленная фигура гиганта была обнажена и по пояс утопала в камне монолитного трона. Лицо закрывала гладкая маска из черного железа, отмеченная парой безжизненных круглых глаз. По металлу скользили пятно раскаленного железа, а за взглядом Десницы следовала волна мягкого тепла. От пышной черной шевелюры осталось несколько седеющих прядей, а влажный череп оплетала паутина набухших вен. Воспаленные раны рассекали морщинистую кожу на бесформенные чешуйки, обрамленные грубыми наростами. Дряблая шея, покрытая испариной и кровоточащими трещинами, дергалась и норовила свалить голову на поникшее плечо. Узловатые кисти крупно дрожали и непроизвольно припадали к впалому животу. Раскидистое стальное древо, мерцавшее гроздьями крупных Слез, запустило иглы корней в острые ключицы и согнутую спину.
Шрамы, оставленные недавней операцией, плохо заживали и держались на частых швах из красной Хинаринской нити. Рана, нанесенная Нар'Охай, проявилась в виде иссиня-черного отека, пересекавшего выпуклую грудь.
        - Приветствую. Простите за отталкивающий вид. Устал вымучивать величие, тем более зыбкие иллюзии вас лишь оскорбят. - Вежливо начал Кантар. Как и тело, его голос был надломлен. - О… Нуаркх, рад тебя видеть. Не удивлен, впрочем, твоим присутствием.
        - Здравствуй, Кантар. - Отозвался тоннельник и аккуратно пожал огромное предплечье. После Нуаркх прищурился, сложил руки на груди и с укором прощелкал. - Надеялся, тебе хватит ума поделиться открытием с Калрингером.
        - Возможно, мне действительно стоило так поступить. - Опустив глаза, признался Кантар и Нуаркх не услышал в ответе лжи. - Может, Ренмаер распорядился бы силой лучше… благородней.
        - Выходит Лантрисс была неправа? Создатели воевали за могущество, а не простор? - Поинтересовался Нуаркх, без опаски приближаясь к старому знакомому.
        - Да. Она слишком полагалась на устаревшие догмы Калрингера и несовершенное Хинаринское мировоззрение. - Просипел Кантар, бережно массируя вздувшиеся вены на впалых висках.
        - С твоего позволения, я передам ей слово в слово. - Добавил Нуаркх и ехидно ухмыльнулся.
        - Перескажи потом ее реакцию, если не будешь пытаться меня прикончить. В любом случае перескажи. - Отозвался Кантар, пропуская слабую улыбку на влажные от крови губы.
        - Оставим приятельские беседы и перейдем к делу. - Вмешался Гаор и вышел вперед. Кинжал, бесполезный против наваждения, вернулся в ножны.
        - Гаор? Прости, что не явился лично. Приближаться ко мне смертельно опасно, и эта ветвистая дрянь нервно реагирует на движения. - Откашливая комки дрожащего света, признался Кантар и поскреб запущенным ногтем гноящийся шов. - И за все, что произошло вчера, я тоже должен просить прощения. Я приказывал использовать не смертельное оружие и не калечить ваших клиентов. К сожалению, мои проповеди привлекли больше кровожадных отбросов, чем я хочу признавать. Многие из них не смогли противиться низменным позывам.
        - Надеюсь, вам не претит моя бледная рожа, Саррин Десница? - Огрызнулся Накрисс, стискивая обнаженный клинок. Роскошные платиновые перья темнели кровью зелотов.
        - Я не испытываю ненависти к бледным, но толпа ждала от меня подобных слов.
        - Толпа кровожадных ублюдков!
        - Таких полно с обеих сторон. За прошедшие годы между нами скопилось слишком много обид. Я не надеялся, что ты примешь мои методы, Саррин Галард. Но попытайся понять мою цель.
        - Не начинай с этим Аф'хаасфати про объединение верха и низа силой! Твоя пасть извергла уже достаточно бреда! - Вспылил Накрисс и подался вперед, но Гаор холодно преградил путь.
        - В случае успеха, через сотни лет, когда зверства исчезнут под слоем песка и пыли, меня будут благодарить за принесенный мир. Хотите вы того или нет. Такое уже случалось, и случиться не раз. Но не думайте, что эта роль дается мне легко. - Успел прохрипеть Кантар перед новым приступом болезненного кашля.
        - Кан, ты хочешь пожертвовать собой и изменить мир, я не могу быть благодарнее. - Прощелкал тоннельник, придерживая дергающееся плечо Яроокого. - Но ты уверен, что Хинарину нужен спаситель с подобной мотивацией?
        - Я не Калрингер, у меня нет времени на твои игры. - Утерев окровавленные губы, просипел Лим'нейвен.
        - У тебя ни на что нет времени, Кан. Посмотри на себя, ты разваливаешься на кусочки. Поэтому используешь не те возможности, которые должен, а те которые успеешь. Думаю, нет необходимости указывать конкретный пример. - Не отступил тоннельник и поскрежетал стальным крюком по цепи, торчавшей из спины Яроокого.
        - У этого мира был шанс на объединение. Он упустил его уже восемь раз. Верить в то, что Хинаринцы вдруг станут лучше - большая ошибка. - Раздраженным голосом парировал Кантар.
        - Верить в то, что поспешными действиями ты принесешь больше пользы, чем вреда, не меньшая ошибка. - Продолжил Нуаркх, несмотря на ощутимый зной, который источал разозленный Лим'нейвен. - Жаль, ты не можешь остановиться и признать это…
        - Довольно! - Строго оборвал Гаор. Жестами и холодным взглядом он вынудил толпу отхлынуть. - Саррин Кантар, мы покинем бастион через две недели и не собираемся вмешиваться в вашу политику. Пять Копий - наемники, а не миротворцы.
        - Этого я как раз не хочу. Саантирцам будет спокойней, если вы останетесь. - Проскрипел Кантар, оторвал подбородок от груди и развернулся к Гаору.
        - Разве вчера вы не показали превосходство над нами? Более того, ваши люди забрали жизни нескольких наших братьев и нанимателей. - Вмешался Ноари. Ненависть к фанатикам проявилась лишь в грубоватом тоне.
        - Некоторых вы покалечили и оставили без Тепла, словно лысых скретов! - Громко добавил Накрисс, мгновенно получив шумное одобрение младших согильдейцев.
        - Я разделяю отвращение Накрисса, но не хочу больше ввязываться в конфликты, основанные на навязанной ненависти. Не стану оспаривать вашу власть, но и под нею жить не собираюсь. - Мелодичным, хрипловатым голосом продолжил Ноари, отпустив крылатому Лим'нейвен короткий одобрительный кивок.
        - Догмы Гильдии требуют придерживаться позиции Ноари. Напоминаю, от наших поступков зависит благосостояние множества бастионов. - Взял слово Гаор, властно подавляя шумные и несдержанные возражения. - Если мы останемся, то вы неизбежно попытаетесь использовать безукоризненную репутацию Пяти Копий.
        - Все же выслушаете мою просьбу. - Настойчиво попросил Кантар, и Наемник зашлись грубым смехом.
        - Выходит, вы пришли не предлагать мир? - Наклонив голову, переспросил Гаор.
        - Боюсь, что нет, но речь идет о выжимании сотен бледных. Я не испытываю ничего кроме сожаления и вины при виде их страданий. - Заверил наемников Кантар и вяло заворочался, безуспешно ища положение, в котором стальные иглы не сильно терзают его спину.
        - О чем идет речь? - Согласился выслушать Гаор, несмотря на протесты наемников.
        - Слухи о перевороте долетят до Фенкриса раньше Фаланги Десницы. Беженцев будут долго проверять на границе, многим из них нужна срочная помощь, которую здесь или на борту они не получат.
        - Потому что вы пообещали обрушить Храм Черной Крови, вынудив большинство Детей Нара бежать или скрываться. - Процедил Ноари и еле заметно оскалил желтоватые клыки.
        - Фаланга Десницы - ценное судно, я могу его доверить только вам или пепельным, в преданности которых уверен. - Продолжил Кантар, не обращая внимания на накаляющуюся обстановку.
        - Они не разделяют моего сочувствия к бледным и не удержаться от истязаний беззащитных беженцев. Я убежден, бледные предпочтут вашу компанию, и готов щедро компенсировать хлопоты. - Закончил Кантар и удовлетворенно отметил растерянность, застывшую на лицах некоторых наемников.
        - Это именно то предложение, которого мы хотели избежать. - Твердо ответил Гаор, обводя притихших согильдейцев взглядом.
        - Речь идет о жизнях сотен и сотен, вы уверены? - Переспросил Яроокий.
        - Давить нам на жалость низко и недальновидно, Саррин Кантар. - Резко отказался Гаор.
        - Противно признавать, но мы вынуждены оставить беженцев в руках фанатиков и изуверов. - Через губу прыснул Ноари, опуская глаза.
        - Если согласимся, то поможем принести горе целому Аллоду и потеряем доверие Галафея! Он что держит нас за полных идиотов?! - Выпалил Накрисс, скалясь и стискивая кулаки. - Почему мы еще не изгнали тебя из нашего бастиона?
        - Часть ваших нанимателей бегут в Фенкрис, а оттуда на Перекресток? К примеру, Аргиец. Всадники на Хоаксах рыщут вокруг Саантира. Уверены, что справитесь без сопровождения? - Вкрадчиво продолжил Десница, внимательно изучая реакцию оппонентов.
        - Сначала пытались нас обмануть или подкупить, а теперь угрожаете? Разговор окончен. - Холодно отрезал змей.
        - Ты прекрасно понимаешь, ублюдок, что тебе не хватит сил противостоять бастионам всех Четырех миров и их Перекрестка! Посмотри на себя! Сгораешь изнутри, осыпаешься на пол! - Грозно прохрипел Накрисс.
        - Не повторяй фатальной ошибки вождя Тингуалга, Кантар, и не мешай нам спокойно уйти. - Мрачно предостерег Ноари и осадил вспыльчивого наемника.
        - Раз таков ваш выбор… - Неспешно протянул.
        - Мы его не сменим. - Резко отозвался Ноари, заставляя Яроокого учтиво поклониться и, наконец, исчезнуть.

* * *
        У Линфри Хан Ката были тяжелые дни. Крупные праздники всегда оборачивались переполненными палатами и буйными пьяницами. Но этой ночью ее тошнило от удушающего смрада крови и Аргийских дурманов. Подкашивающиеся ноги спотыкались о тела, заполнившие коридоры, исколотые пальцы онемели от наложения бесчисленных швов, а голова раскалывалась от непрекращающихся стонов. Бунт достиг апогея, зарево пожаров ворвалось в забитые палаты, легло рдеющими полосами на извивающиеся тела и скомканные, замаранные простыни. Пламя трепетало в остекленевших глазах изможденных детей Нара и обращало искрами бусинки пота. Для Линфри мир обратился вереницей черно-оранжевых красок, но ее кисти продолжали работать, подгоняемые крепкой Синской настойкой. Кровожадные призывы Кантара застали ее разум беззащитным, разожгли последними мыслям животную панику. Рокочущий бас, в такт которому осыпались потолки, вскоре слился в зловещий рокот из «прощания Аделиды». Разъяренный голос Ларканти, внезапно ворвавшийся в гремящий хаос, лишь принес неуютные воспоминания о вспышках его гнева. Пожары сменились клубящимся дымом, в храм ворвались
головорезы, сливавшиеся с густыми предрассветными тенями. Детей Нара, которые могли сопротивляться опрокидывали ударами дубинок и кулаков. Бледных закалывали на ложах, старших храмовников выволакивали из келий. Линфри стянула плащ с крупной женщины, истощенной борьбой с лихорадкой, и влилась в поток верещащих раненых, которые бежали от слепой ярости опьянённых зелотов.
        Не разбирая дороги, запинаясь о трупы и развалины, Линфри хромала по разоренным улицам. Рубиновые накидки солдат пылали на фоне бледных пепелищ, которые извергали и поглощали молчаливые сгорбленные фигуры. Эликсир из Синских грибов покидал девушку вместе с холодным, липким потом, оставляя слепящие вспышки в глазах. Поток стонущих беженцев затолкнул Линфри в гудящую толпу, где изможденную дочь Нара почти свалили грубые толчки и удары локтями. Холодно-голубое древо, обрамленное сверкающими каскадами фонтанов, притягивало остекленевшие глаза девушки, когда она спотыкаясь пересекала море Хинаринцев. Затем ровная земля начала подниматься вверх. Линфри опустилась на ступени и стиснула ноющую голову, в этот момент ее настиг пугающий рокот. Волна ужаса раскатилась по немеющему телу, девушка всхлипнула и принялась карабкаться вверх, хватаясь окровавленными руками за пыльные ступени. Она ползла в тени глубоких трещин, обрамленных железной паутиной. Сверху пролетали огромные пустынные змеи и сады из острой стали, небо вдруг пролилось холодными каплями воды и омыло саднящие щеки девушки. Линфри распахнула
обветренные губы, хватая влагу и дергаясь от нервозных смешков. Мешковатые платья напитались сыростью и придавили девушку к стынущим ступеням. Хохоча тонким надломленным голоском, Линфри стиснула дрожащие плечи и поджала содранные колени к лицу. Вскоре озноб и изнеможением отняли помутненное сознание.

* * *
        Линфри очнулась после полудня под навесом покинутой кожевенной мастерской. Мутная стена ливня отступила за городские стены, плащ просыхал на широких стальных рамах. Одеяние дочери Нара аккуратно лежало на земле, а тощее тело прикрывала радостно-желтая роба и пуховое одеяло. Поднявшись на подкашивающиеся ноги, Линфри задрожала от слабости и зуда, оставленного Синскими грибами, а затем тяжело навалилась на стену. Ее взгляд наткнулся на свежее послание, небрежно высеченное на яркой штукатурке: «Простите, что не можем сделать большего. Спасибо за службу, не покинут вас Создатели». Пробежав кончиками исколотых пальцев по серым царапинам, которые уберегли от палящего солнца капли влаги, девушка позволила печальной улыбке появиться на лице. Вскинув покрывало на плечо, Линфри осмотрелась и обнаружила себя у основания района ремесленников, окруженной причудливыми мастерскими. Прояснившийся разум начал осмысливать кошмар, живо пылающий в памяти. Ларканти, скорее всего, мертв, Саантир принадлежит его убийце, а обезумившие бунтовщики отправились за Лиорой и обратили в пепел ее дом. Девушка надавила на
слезящиеся глаза, отгоняя пугающие образы бледной, покрытой ужасающими ранами и пузырящимися ожогами.
        Отдышавшись, девушка уставилась на стопы, гудящие в стоптанных домашних тапочках, и осознала, что все утро пробиралась к бастиону наемников. Они знают судьбу Лиоры и уберегли западную часть города от разорения, Линфри удрученно пожала плечами и продолжила путь. Когда извилистые тропы района ремесленников начали сплетаться, готовясь нырнуть в отвесную скалу, девушка обнаружила бурлящую толпу беженцев, которые безуспешно накатывали на полукруг трехметровой стены. Монолитная преграда плавно продолжала выщербленную дорогу, неся неестественно вытянутые следы и трещины. За зубчатым гребнем скучали трое наемников Пяти Копий и возвышалась Урбская долгоножка, которая положила морду на шипастое плечо одноглазого хозяина. Безупречные попытки прорваться к стене сквозь неспокойное море грязных тел принесли Линфри лишь ссадины и болезненные ушибы.
        Тоннельник из касты солдат почесал морду устрашающего питомца и неохотно выпрямился, опираясь на приклад осадного арбалета. Солнечные блики скользнули по медным инкрустациям его полированного панциря, ветер растрепал подол длинной маски-переводчика.
        - Если не разойдетесь, я не смогу подстрелить следующего Зелота-самоубийцу! - Прогремел надменный голос тоннельника. Не дождавшись нужной реакции, он неспешно отложил арбалет и схватил за глотки трупы, обмякшие у его ног. Присвистнув от напряжения, наемник перевесил пару мертвецов через гребень, позволяя толпе полюбоваться на черные робы и стальные гроздья бомб, пересекавшие бездыханные груди. - Думали, я шучу?!
        - Наемники патрулируют весь район! Не превращайтесь в легкую мишень! - Добавил тоннельник, когда спотыкающиеся беженцы отпрянули и испуганно завопили. Линфри собралась с силами и ринулась к стене. Замешкавшиеся пепельные не смогли ее снова остановить, но путь преградил арбалетный болт, который впился у ног и осыпал Линфри градом острых камней.
        - Не слышала?! Проваливай! Пускаем только «бледных»! - Прокричал тоннельник, наводя оружие на лоб девушки.
        - У меня есть это! - Воскликнула она, хватаясь за рассеченные скулы, и воздела амулет дочери Нара.
        - Не показывай его каждому встречному головорезу и проблем не будет. - Огрызнулся тоннельник, многозначительно припадая к мушке. Линфри пригнулась и попятилась назад, тоннельник прыснул свистящим смехом. - Расслабься. Умелые руки нам нужны, подойди ближе.
        - Без резких движений. Все еще можешь оказаться тенью. - Предупредил наемник, протягивая руку в стеганой перчатке и обнажая внушительный кинжал. Линфри вздрогнула и нерешительно потянулась вверх. Тоннельник резко подхватил взвизгнувшую девушку и небрежно закинул на гребень башни. Линфри неловко свалилась на четвереньки, изогнутый клинок прильнул к ее горлу. Костяная пластинка в глазу тоннельника плавно скрылась в глазнице, обнажая лоснящееся брюшко бледного симбионта, перетянутое паутиной узловатых вен.
        - Прости за грубость, но с тенями шутить опасно. - Вмешался спокойный тон жилистого пепельного, который сидел в обнимку с изящным скимитаром и скучающе накручивал усы на узловатый палец.
        - Ничего подозрительного не вижу. - Заключил тоннельник и неохотно убрал оружие. Подманив ярко-оранжевую долгоножку, он поделился со зверем жесткой солониной и указал ей Линфри. - Палатки раненых найдешь на первом уровне, на втором раздают еду. Тебе не помешает. Нирм тебя проводит, мелкая.
        Внутрь отвесного утеса Линфри вошла, чувствуя, как глаза зверя колют ее лопатки из-за костяного забрала. Неторопливое цоканье тонконого гиганта преследовала девушку, пока она нервно кралась между яркими шатрами, которые раскинулись на узких проспектах скальных улиц. Массивная морда зверя обдавала девушку горячим дыханием и бережно подталкивала к центральным вратам бастиона, не позволяя свернуть или остановиться. Очередную странную стену, которая оберегала массивные двустворчатые двери бастиона, сторожила коренастая Синитка и иглошерст, жадно глодавший ледяную глыбу. Долгоножка плавно подошла к наемнице и позволила мозолистым лапам почесать под челюстными пластинами. Расправив мускулистые плечи и потянув разветвленный хвост, Силмва грузно облокотилась на бойницы.
        - Дочь Нара? - Мелодично поинтересовалась наемница, и приветливо улыбнулась, когда Линфри протянула кулон. - Спасибо за помощь. Раненые в белых шатрах, а в синие приходи, когда не сможешь стоять. Пайки пока раздают уровнем выше, но через пару часов котел принесут сюда.
        - Мне нужно попасть в бастион. - Твердо потребовала девушка, откашлявшись в кулак.
        - Прости, пускаю только нанимателей и ближайших родственников, бастион уже трещит по швам. Не переживай, если поможешь ухаживать за беженцами, мы в долгу не останемся. Через неделю отправишься с пешим караваном до Фенкриса. - Проворковала Силмва успокаивающим тоном.
        - Я Линфри Хан Ката, нанимала вас для защиты Лиоры Каланати. - Строгим голосом начала девушка, но ее голос быстро сорвался и задрожал. - Скажите, что уберегли ее, позвольте увидеться!
        - Выходит тебя привела любовь? - Синитка улыбнулась, оскалив влажные клыки, и подмигнула крупным аквамариновым глазом. - Контракта с собой нет, как я понимаю?
        - Посмотрите на меня! - Воскликнула девушка, распахивая воспаленные глаза, и потрепала перепачканные пеплом локоны. - Откуда у меня контракт? Я даже не уверена, что у меня остался дом! Спросите Гакрота, он подтвердит мои слова!
        - Обязательно пошлю кого-нибудь за ним. - Пожав плечами, ответила Силмва, но потом разглядела отчаянье в раскосых глазках и поддалась. Ухватившись за шершавые зубцы, наемница внезапно оплела вскрикнувшую Линфри разветвленным хвостом. Перепуганная девушка начала беспомощно дергаться, но мелодичный голос Силмвы ее успокоил. - Просто поднимая тебя на стену. Увидишь, я не отмахиваюсь от твоей просьбы.
        - Могу поделиться подушкой. - Пробормотала страж, поднимая крупную бирюзово-красную подушку с игривыми бордовыми кисточками.
        - Пожалуйста, пропустите! Так не может продолжаться! - Потребовала Линфри, резко взмахнула руками и стиснула дрожащими кулаками сальные локоны. Ощетинившийся иглошерст мгновенно загородил хозяйку и низко зарычал. Пепельная налетела копчиком на монолитные зубцы и свалилась на содранные колени. Силмва переливчато рассмеялась, успокоила зверя звонким шлепком и услужливо протянула подушку.
        - Послушай, ты должна быть благодарна, что я не открываю дверь для каждого встречного, разве нет? - Заговорила мягким тоном Синитка, аккуратно приглаживая шипы зверя. - Наши отношения с Ярооким слегка натянутые, не хочу пропустить в бастион потенциальную Тень. Если Лиора жива, вы скоро встретитесь.
        Линфри подняла мрачные глаза, губы ее сморщились, а на дряблых мешках заблестели слезинки.
        - Успокойся уже. - Устало отмахнулась Силмва и ловко спрыгнула со стены. Плавно скользнув к воротам, Наемница гулко постучалась мозолистым кулаком. Заскрипели массивные шестерни, пять копий с громким шорохом разъехались в стороны, позволяя створкам приоткрыться.
        - Поднимись, пожалуйста, в палаты Аркцинтри и позови Гакрота. - Обратилась Силмва к бледному наемнику, который высунул скучающее лицо из узкой щели. Лениво кивнув, парень жадно затянулся свежим воздухом и снова исчез.

* * *
        Врата оставались закрытыми в течение дюжины мучительных минут. Линфри нервно тряслась, обхватив саднящие колени, и мгновенно вскочила, когда из-за дверей показался Гакрот. Змей был один и грузно хромал на трех лапах, один его глаз исчез под набухшей гематомой, а на разбитых губах темнели свежие швы. Массивные латы из черного железа сменил просторный бордовый халат. Пышный воротник, обнимавший забинтованную шею, украшала вычурная серебряная брошь с охапкой сизых перьев.
        - О, Нар! Что с ней?! - Воскликнула Лиора и ринулась к Гакроту, держась подальше от иглошерста и его ухмыльнувшейся хозяйки.
        - Жива и не останется калекой. - Холодно ответил Гакрот. - Следуй за мной. Когда увидишь ее, не паникуй, раненным нужен покой.
        - Раненным?! Что произошло?! - Взвизгнула Линфри и преградила изможденному змею путь.
        - Не уберег ее от Яроокого, которые использовал Тепло Лиоры для машины дождя. - Прогремел змей, отстраняя взвинченную девушку. - Когда Кантар отступил, я освободил ее и притащил в бастион.
        - Как ты мог это допустить?! - Зажимая слезящиеся глаза, выпалила девушка.
        - Вчера я прикончил три дюжины человек, что выходит за рамки контракта. - Медленно прошипел змей, терпеливо дожидаясь окончания панической атаки.
        - Прости… тяжелая ночь. - Сдавленно пробормотала девушка, глубоко вздыхая, и прильнула к плечу дернувшегося змея. Зарывшись лицом в нежный ворс, она бережно потрепала сизые перья.
        - Нам всем нужен отдых, идем. - Тихо отозвался змей, плавно сдвигаясь с места, и отправился вглубь бастиона.
        Бастион приветствовал девушку просторным залом и высокими стенами, закрытыми многочисленными трофеями. Сотни листовок с неприятными лицами, отмеченные рубиновыми печатями «пойман, оплачено», висели на гвоздях и стилетах. Чучела зверей, поплатившихся за агрессивность, встретили Линфри взглядами стеклянных глаз. Над стойкой из роскошного черно-кремового Синского дерева нависал исполинский череп, напоминавший голову ходока, изуродованную бесформенными наростами и полудюжиной челюстей. Яркими красками выделялись портреты наемников, застывшие в героических позах. На большинстве красовался Накрисс, выпятивший грудь и расправивший могучие платиновые крылья. Лишь одна картина мрачнела элегантным силуэтом Гаора. Лицо змея сохранило бесстрастность, но неестественно меткие штрихи запечатлели оттенок утомленности и раздражения в карикатурно грузной позе. Потрепанные беженцы сидели на полу, окруженные помпезными трофеями наемников и скудными пожитками, вырванными у пламени. У некоторых остались силы на раздражение, но большинство с трудом балансировали на грани паники.
        - Нет, Саррин, на кораблях не найдется места для четырех взрослых. Мне действительно очень жаль. Учтиво, но твердо, ответил пожилой пепельный, вытянувшийся за стойкой в дальнем конце зала.
        - Но они все, что у меня осталось! Кого из них я могу оставить!? - Брызжа слюной, проорал бледный, хлестнув смятым контрактам роскошное кипящее дерево.
        - Пять Копий остаются в Саантире еще на месяц, корабли вернуться за вами. - Флегматично продолжил наемник, вытирая капельки слюны с пухлых скул.
        - Ты просто хочешь выжать из меня Хаки за сопровождение через море пепельного песка!? Верно, пепельная мразь!? - Прогремел бледный, вытаращив посиневшие от ярости и обиды глаза. Дверь за стойкой приоткрылась, за ней в холодном свете слез дремали пыльные стопки пергамента и стеклянные витрины с гончими эликсирами. Из архива медленно показался грузный змей с уставшими, слезящимися глазами.
        - Большая часть стоимости будет покрыта, если вы откажетесь от места на дирижабле. - Продолжил казначей, приветствуя смотрителя эликсиров коротким кивком. Вены набухли на висках беженца, а руки бросились к накрахмаленному воротнику казначея. В следующее мгновение лоснящийся хвост змея стиснул горло нанимателя, давя испуганный крик.
        - Не позволяй себе лишнего. - Медленно проурчал утомленный смотритель, выдавливая из нанимателя булькающие хрипы.
        - Ты хотела видеть Лиору. - Напомнил Гакрот засмотревшейся девушке и поманил ее взмахом хвоста, который красовался пышной бордово-серебряной кисточкой.

* * *
        В палатах Аркцинтри Линфри услышала болезненно знакомые всхлипывания, приглушенные подушками, и суетливое шарканье дюжин утомленных медиков, но внешность прорицательницы стала для девушки пугающим открытием. Массивное чудовище, свернувшееся на пурпурном пуфике, разительно отличалось от утонченного образа, жившего в сознании Линфри. Бледная вскрикнула и налетела на Гакрота, который влажно закашлялся и ощутимо пошатнулся. Брюшко Аркцинтри спазмически задергалось, а смех зазвучал тонкоголосой флейтой.
        - Хинаринские женщины такие трусихи! - Мелодично заговорила Аркцинтри, пока ее щупальца соединяли разорванные мускулы, охлаждали ожоги и вычищали воспаленные раны.
        - Простите! - Смущенно выпалила Линфри, пряча глаза от обернувшихся костоправов. - Я столько слышала о ваших талантах, но представляла вас немного иначе!
        - В отличие от некоторых гордецов я не люблю появляться на картинах. - Ответила Прорицательница, подмигивая поверх вычурной маски. - Пришла к Лиоре? Прелестная, отважная девушка.
        - Где она?! - Встревоженно воскликнула пепельная, подбежала к пугающей Лим'нейвен.
        - Успокойся и не кричи. - Мягко прощелкала Аркцинтри и Линфри почувствовала теплые щупальца, которые массируют ее напряженные ссутуленные плечи.
        - Раненым нужен покой. И тебе тоже, Гакрот. Отправляйся в нору. - Добавила Прорицательница тихим, но властным тоном. Хромой змей не думал сопротивляться и растворился в отверстии, украшенном резной каймой.
        - Койка Лиоры недалеко, только ступай тише. - Сообщила Лим'нейвен, плавно протягивая руку. Линфри почувствовала силу, которая мягко толкает в нужном направлении.
        - Прошла мимо. Слева. - Сочувствующим тоном добавила Аркцинтри, и щупальца настойчиво развернули плечи пепельной.
        - Я не узнаю… о, Нар… - Прошептала Линфри, борясь с подступившими рыданиями. Сквозь мутную пелену слез взгляд скользил по бугристым гематомам, обезобразившим симметричное лицо, и очаровательным изумрудным глазам, которые скрылись за распухшей переносицей. На опухших губах чернели швы, а тело сковала застывшая глина.
        - Не переживай, пара дней и она придет в себя. Встанет на костыли через неделю. Хинаринцы такие хрупкие. - Ласково прошептала Лим'нейвен, табурет тихо зашуршал по кафелю и ткнулся в ноги Линфри. Сгорбившись на мягком сиденье, девушка спрятала лицо в ладони и почувствовала, как щеки саднят от соленых слез.
        - Чувствую, как жжется черный кулон. Ты разбираешься в уходе за ранеными, а нам не хватает рук. - Прощелкала Лим'нейвен, не утруждая маску вопросительными интонациями.
        - С радостью помогу, если мне найдется место на корабле. Вместе с ней. - Твердо попросила Линфри, нежно поглаживая горячие, отекшие скулы Лиоры.
        - Хинаринцы любят торговаться? - Иронично присвистнув, ответила Аркцинтри и пристально уставилась на пепельную, которая старалась не отвести взгляд.
        - Как тут отказать? Я переговорю с Накриссом. - Ответила Аркцинтри после напряженной паузы. Линфри облегченно выдохнула и неловко спрятала дрожащие руки. - Многие останутся с Гаором. Накриссу и Ноари, к сожалению, пригодиться твоя помощь.
        - Почему вы так уверенны? - Тревожно спросила пепельная, касаясь Лиоры печальным взглядом.
        - Кантар пригрозил нам Всадниками на Хоаксах. - Ответила Лим'нейвен и пригласила дочь Нара к столу с инструментами невероятно тонкой работы.
        - Как Кантар может быть связан с всадникам!? - Удивленно переспросила Линфри, стискивая измятый подол. - Он ведь ненавидит бледных.
        - Ох, такая наивная. - Небрежно отмахнулась Лим'нейвен и сомкнула расслабленные пальцы Линфри на превосходном скальпеле. - Лже-всадники принесли Яроокому поддержку недалеких пепельных, и убедили Саантирцев в беспомощности Десницы. Поверь, можно еще долго перечислять.
        - О, Нар… все было предрешено. - Сокрушилась Линфри, а затем по ее коже пробежала волна холода и дрожи. - Вы что-нибудь знаете о Каменном Страже, который бросил вызов Кантару? Он мой брат.
        - Знаю, что он проиграл. - Покачала головой Аркцинтри и устало потянулась на пышной лежанке. - До начала сражения раненым уже не хватало места, мы не находили времени глазеть в окна. Гаор был на площади вместе с Ноари и Накриссом. Тоннельник по имени Нуаркх пристально наблюдал за кровопролитием со стороны, но разговор с ним может оставить тебе неприятное послевкусие.
        - Упомянешь Пасть Урба и услышишь ее вой. - Пробормотала Прорицательница и прислушалась к глухому стуку, которому аккомпанировал лязг стального протеза. Вскоре на винтовую лестницу резко опустилась когтистая лапа, сверкавшая Нар'дринской сталью из-под закатанной штанины. Леронц приноровился к увечью, но бурлящее негодование лишало его походку плавности.
        - Почему из всех напыщенных идиотов, ты сейчас раздражаешь меня меньше остальных? - Бросил он через плечо и смахнул волнистые локоны с насупленного лица.
        - Моему безразличию к судьбе беженцев есть оправдание. - Отозвался высокий тоннельник в пропыленном рубище и язвительно сверкнул грязно-желтым глазом.
        - Ар-ри! Они хотят оставить бледных на растерзание зелотам! - Громко пожаловался одноногий бледный. Поймав недовольный взгляд хозяйки, он хлопнул себя по губам и перешел на шепот. - Прости. Прости. Даже Накрисс согласен.
        - Чего ты хочешь от меня? Я поддерживаю их решение. - Прощелкала Прорицательница и улыбнулась Нуаркху, который подмигнул из-за спины взъерошенного бледного.
        - Леронц до сих пор переживает из-за происшествия в руинах Каэт'Анара и не хочет признавать, что он не рыцарь в сверкающих латах, а бесчестный наемник. - Вклинился тоннельник, наваливаясь на плечо Леронца. - Ждет, что ты его утешишь.
        - Заткнись, костяшка. - Огрызнулся Леронц, отмахиваясь от зудящего тоннельника. После он опустил глаза и признался: - Кого я обманываю, он прав. Эллис была приятной девушкой, доверила нам жизнь, а мы ее… не уберегли.
        - Я понимаю, что невмешательство разумно, но меня уже воротит от правильных решений. Может мы что-нибудь упускаем? - Пылко продолжил Леронц, но запнулся когда увидел Линфри, которую знал по общему знакомству с Лиорой.
        - Рад, что вы обе живы. Когда закончу плакаться принесу тебе обед. - Поздоровался Леронц. Линфри ответила улыбкой и благодарным кивком, но быстро спрятала глаза от тоннельника, который сверлил ее ехидным взглядом.
        - Мы ничего не упускаем, Лер. - Умиротворенно ответила Аркцинтри и изящно взвилась с лежанки. Плавно покачивая огромным брюшком, она приблизилась к Леронцу. - Какая альтернатива? Подыграть его козням и попытаться захватить «Фалангу»? Он не позволит достаточному числу Наемников подняться на борт.
        - Накрисс может осмотреть корабль, какая угроза скроется от его глаз? - Предложил бледный, активно жестикулируя.
        - Даже Накрисс не уследит за пятью сотнями беженцев, половина из которых - Тени, замотанные в грязное тряпье. Мы не знаем на возможностей Кантара, не знаем какие подвохи высматривать. Еще вчера никто не поверил, что можно поглотить искусство другого Ткача.
        - А как же… - С готовностью возразил Леронц, но рука Аркцинтри мягко легла на его плечо.
        - Без «но», Лер. Мы отправимся с «Фалангой» и по горло замараемся в разрушениях, которые Кантар принесет Фенкриса. - Приобняв поникшего всадника, продолжила Лим'нейвен. Сгорбленный наемник дотягивался чуть выше тонкой талии и напоминал раздосадованного ребенка. - Так мы потеряем доверие Галафея, а вместе с ним и два бастиона. Оставшись без поддержки, мы перестанем быть для Яроокого серьезной угрозой, и он обрушит эту крепость.
        - Не путай благородство с самонадеянностью. Кантар - не тот противник, на которого стоит бросаться необдуманно. Лучше и вовсе на него не бросаться. - Твердо добавила Лим'нейвен.
        - Говоришь как Гаор. - Буркнул бледный, держась за запястье Прорицательницы.
        - Существует лишь одна истина, Лер. Ты видишь ее не хуже меня. - Закончила Лим'нейвен, и Леронц неохотно кивнул.
        - Твои страхи подтвердились. - Прошептал Нуаркх в острое ухо всадника. - Они все жестоки, руководствуются лишь выгодой и не оставляют места для подвига. Помнишь Каэт'Анар? Гаор не дрогнул.
        - Оставь… - Беззлобно отозвался утомленный Леронц и пихнул напирающего тоннельника в костяную грудь. - Ар-ри, нужна помощь с чем-нибудь?
        - Прекращай дуться и иди к Накриссу. - Покачав головой женщина. - И не забудьте оставить Линфри место на борту.
        - Я передам Накриссу, что это звучало не как просьба. - Ухмыльнувшись, согласился Леронц и развернулся к лестнице. Нуаркх хотел отправиться за жертвой, но его остановил нерешительный голос пепельной.
        - Я бы на твоем месте спросила Гаора. - Посоветовала Аркцинтри и сосредоточилась на работе незримыми щупальцами.
        - Чем могу служить? - Резко обернувшись, прощелкал тоннельник и плавно скользнул к Линфри. - Видишь, я готов прийти на помощь, когда она нужна.
        - Хотела узнать у… вас судьбу каменного стража, который выступил против Кантара Яроокого. - После длительной внутренней борьбы выдавила Линфри.
        - Он потерпел поражение, но зачем тебе знать больше? Ты тоже Хан Ката? Похоже, я угадал. - Заключил Нуаркх, пристально вглядываясь в нервное лицо Линфри. - Дочь Нара. Жила и росла в храме, далеко от владений клана. Когда тебя начали выпускать погулять, Хан Ката уже стали почти чужими.
        - Прошу, прекратите и ответьте. - Потребовала девушка и комично нахмурилась под обжигающим взором тоннельника.
        - Со стражем тебя объединяет нечто большее… - Протянул Нуаркх, задумчиво постукивая ногтем по скуле. - Он активно участвует в сражениях, стало быть, еще молод. Между отцом и братом, я выбираю брата.
        - Не говори. Знаю, что прав. - Ухмыльнулся Нуаркх, взглянув в распахнувшиеся янтарно-красные глаза.
        - Страж жив. - Выдержав паузу, сжалился тоннельник. - Бежавшие Саантирские солдаты додумались забрать его.
        - Слава Нару! - Выпалила девушка и утопила радостное личико во вспотевших ладошках.
        - Думаешь? - Вкрадчиво поинтересовался Нуаркх и внимательно прищурился. - Создатель приготовил для твоего брата изощренную пытку, а ты славишь его имя.
        - Саантирская стража давно на стороне Кантара. - Продолжил он, смакуя, как тревожные морщинки комкают улыбку - Просто не все из них об этом знали.
        - Как вы можете такое говорить? Глава стражи - мой дядя! Он не мог… - Отчаянно запротестовала девушка. Нуаркх ухмыльнулся и отрицательно покачал когтистым пальцем.
        - Я видел как этот жирный скрет, не стесняясь серо-желтых цветов, приклоняет подагрические колени перед Кантаром. - Ответил Нуаркх, размеренно цедя пугающие слова. - Видел, как он, хрипя от одышки, лобзает перстень на длани нового Десницы.
        - Он поборол гордость ради блага клана. - Стиснув до хруста кулачки, прошипела Линфри.
        - Не старайся, я не поверю. - Прощелкал Нуаркх и подался вперед, нависая над сгорбившейся девушкой. - Верная стража не допустила бы бунта, и Кантар стал Десницей, как только взошло солнце. Персты признали его мгновенно, без долгих споров и отчаянных сопротивлений. Сражение было представлением для недалекой толпы, а твоему брату даровали честь проиграть и продемонстрировать могущество Кантара.
        - Против Яроокого были Десница Раббаар, а также главы Казначейства и Храма Черной Крови. - Продолжил тоннельник. - На них и обрушилась тщательно взращённая ярость тупой толпы.
        - Ты, наверное, их ненавидишь? - Поинтересовался тоннельник, медленно нагибаясь и заглядывая в опущенное личико. - Дядю, бросившего стража на растерзание. Толпу, которая предала его ради пары капель. Но знаешь, что я нахожу особенно забавным?
        - Ты хуже всех. - Насладившись предвкушением, ударил тоннельник. - Да. Выхлопотала место на дирижабле раньше, чем удосужилась узнать его судьбу, и даже не подумала помочь.
        Слова стали для Линфри звонкой пощечиной. Девушка отшатнулась, прикрыв задрожавшие губы, и запнулась о табурет. Выпрямиться она не смогла и сгорбилась на мягком сиденье, борясь с болезненным откровеньем. Мысль о помощи Ларканти давно витала на границе ее разума, но была невероятна и не могла оформиться. Линфри безотчетно признала свою беспомощность, отмахиваясь ею от ответственности и внутренних терзаний. Острый взгляд тоннельника пригвоздил осознание предательства к сжавшимся сердцам. Они выпрыснули в вены ледяную воду, девушка задрожать от холода и самодовольного свистящего смеха. Судороги дергали Линфри, пока вьющиеся потоки тепла не обняли сжавшееся тело.
        - Довольно, Нуаркх. - Вмешался твердый голос Аркцинтри, что поднялась со своего ложа и начала уверенно приближаться к тоннельнику. - Не все солдаты. Кто-то должен жить в мире, и дарить то, за что стоит бороться.
        - Кто будет бороться за трусов и лицемеров? - Беззаботно разведя руки, отозвался Нуаркх и неспешно направился к лестнице.
        - Что до тебя, Линфри. Советую слушаться свою покровительницу, может удаться выслужиться и получить двойной паек. - Добавил он, прежде чем скрыться.
        ГЛАВА 16. КРАСНЫЕ И СИНИЕ ХИНАРИНЦЫ

109 год 4 эры. 40 день сезона последнего теплого ветра.
        Конвой Пяти Копий проходил между створками врат Доброй Воли, сверкая яркими плащами наемников. Тугие струи ливня хлестали их напряженные лица, наблюдавшие за озлобленной толпой отвергнутых клиентов. Лапы ходоков и широкие колеса телег вязли в мокром песке и перемалывали хрупкие глиняные сосуды, которые выстилали скользкий гранит. Роскошные здания казначейств, обрамлявшие Нар'Кренти, обратились жалкими руинами. За разбитыми окнами мрачнели опаленные, разграбленные интерьеры, кремовый камень пересекали тени сожжённых полотен и шрамы вырванных гравюр. Деревья, высеченные из Синского камня, обратились переломанными остовами, скульптуры знаменитых стражей покрылись вульгарными надписями и лишились конечностей. Саантирцы, заполонившие разгромленные переулки, прожигали спины наемников угрюмыми взглядами и накатывали на городскую стражу, освобождавшую Пяти Копьям путь.
        Лиора распласталась под промасленным сизо-белым пологом, в который настойчиво колотились тяжелые капли. Она стискивала зубы и шипела каждый раз, когда широкое колесо подскакивало на гранитном осколке, и волна боли раскатывалась по израненному телу. Просторный балахон заслонял побои и отекшие руки, стиснутые застывшей глиной. Накрисс отдал вычурные сапоги, в которые втиснулись распухшие стопы. Обезображенное лицо прикрывала начищенная бронзовая маска, изумрудные глаза угрюмо скользили по спинам стражников, которые белели символом Десницы. Линфри расположилась подле, нежно поглаживала платиновые пряди и прятала глаза от неподвижного пепельного, который сидел напротив, укачивая странный клинок на стальных коленях. Покачивающийся силуэт Гакрота отражался в воде, бегущей по кипящей древесине повозки.
        - … и он выбегает из комнаты с горящими волосами! - Леронц достиг кульминации длинной истории и затрясся от смеха. На бесстрастном лице Хенши возникла слабая полуулыбка и Линфри непроизвольно поежилась.
        - Да ладно вам! Хорошая же история! Канкойн две недели ходил в платке, словно укротитель камнеглота. - Обиженно пробормотал наемник, ежась на козлах и смахивая с лица мокрые пряди.
        - Расскажешь про Перекресток? - Отозвалась Линфри, бережно укутывая дрожащую Лиору в шерстяной плед.
        - Если не будешь отходить от ядра корабля, то отделаешься легкой тошнотой. Подробностей не знаю, старался там не задерживаться. - Ответил Леронц, скользя взглядом по бурлящей толпе, которая осыпала наемников проклятьями.
        - Можешь расспросить Гакрота или Нуаркха. - Добавил он и, ухмыляясь, взглянул на поморщившуюся пепельную.
        - Он летит к Башне Перекрестка вместе с нами. Невероятная удача, верно? - Продолжил бледный и обнадеживающе похлопал вздрогнувшую девушку по острому плечу. - Поверь, многие наемники подумывают скинуть его за борт, стоит эскадрилье подняться.
        - А после Перекрестка? - Встревоженно спросила Линфри, мгновенно забыв неприятного тоннельника.
        - На Арге беженцев временно приютит Архонт Башни. - Ответил наемник и пожал плечам. Услышав нервное хмыканье, он сосредоточенно замолчал, запустил руки в волнистые локоны и решился. - Не переживай, у меня остались там полезные знакомые. Помогу вам устроиться.
        - Спасибо.
        - Не стоит. Меня тянет совершить что-нибудь благородное. - Улыбнулся он и протянул, тяжело выдыхая. - И необдуманное.
        - Осторожнее, мелкая. - Внезапно вмешался Нуаркх, поравнявшись с повозкой. - Беззащитные девушки, которых он берет под крыло, не заканчивают хорошо. Если предложит свой меч, беги.
        - Что-то хотел? - Поинтересовался Леронц, сложив руки на груди.
        - Хотел поинтересоваться можете ли вы тащиться еще медленнее. Хочу миновать Фенкрис прежде, чем Кантар оставит от него пепелище. - Прощелкал тоннельник, натягивая капюшон, и пришпорил лоснящегося ходока.
        - Мы должны ему после сражения с исполином. - Признался Леронц, почесывая затылок. - По крайней мере, он не поленился подъехать. Разве это не доказательство симпатии?
        - Разумеется, мягкотелый. - Бросил Нуаркх, не оборачиваясь, и изобразил неприличный жест.
        - Прилетел в Карликов Саантир, чтобы отойти от Синской сырости. - Прощелкал он, нетерпеливо обгоняя вытянутый конвой и вздрагивая от прикосновения холодных капель, которые просачивались за воротник.
        - Путешествия сделало пугающий поворот. - Согласились Аргийцы, грузно хромавшие впереди. Провисшее туловище раскачивалось на трех пара массивных лап и задевало брюхом гранит. Тушу перетягивали промокшие лоскуты стертых бинтов, а расправленные крылья и беззубая пасть жадно ловили прохладные капли. - Но мы так скучали по воде.
        - Вы не слишком понимаете концепцию личного пространства? - Поинтересовался Нуаркх, начиная дрожать от холода.
        - Извини. - Поспешил отозваться Лим'нейвен и виновато приклонил уродливую морду. - Постоянно путаемся в ваших обычаях.
        - Я прощу тебя, если избавишь меня от дождя. - Отозвался Нуаркх и с облегчением осознал, что вода перестает сочиться по трещинам хитинового панциря. Грязно-желтый глаз блаженно улыбнулся, наблюдая за пенящимися потоками, которые струятся по незримому куполу.
        - Куда планируете направиться теперь? На Галафей с основной армадой или одумаетесь? - Поинтересовался Тоннельник, оказавшись в тени тучного ткача.
        - Боимся, что сейчас последний шанс полюбоваться лунными башнями, но лучше перестать дразнить Карлика. - Признались Аргийцы, поеживаясь от гнева и обиды, которыми сочились мысли толпы.
        - Не драматизируйте. Галафей отстроят через дюжину лет, бледным не привыкать. - Отозвался Нуаркх, дергаясь от короткого смешка. - Говорят, они даже не используют цемент, который держится дольше полувека.
        - Не знаю, в ужасе мы или восторге. Кантар обнажит механизмы этого Мира, но заставит его пошатнуться.
        - Яроокий, безусловно, принесет многим повод для траура, но он пытается стать тем, кого на Хинарине ждали давно.
        - Уверены, что это возможно? Само его существо отвергает подобную противоестественную силу.
        - Он пытается, а не стал. - Пожал плечами тоннельник. - Тем более, я не уверен, что Кантар правильно разгадал шифр Урба.
        - Ты поэтому везешь Хенши на Перекресток? Надеешься, Саррин Калрингер вернет силу и сделает то, что Кантару не по плечу? Не лучше оставить все как есть? Невозможно предугадать какую опасность несет это знание. - Встревоженно прошелестели голоса Аргийцев.
        - Оглянитесь вокруг, Хинарин вновь поглощает сам себя, дети Урба ищут встречи с Карликом, Синитов пожирает чаща. - Брезгливо процедил Нуаркх. - Я порядком утомился быть игрушкой Создателей.
        - Как иначе? Рост населения необходимо сдерживать, иначе всем не хватит пищи или места.
        - Я понимаю, зачем Создатели затягивают у нас на глотках поводки! - Огрызнулся тоннельник и замолчал. Кашлянув в кулак и убрав мокрые пряди с лица, он добавил. - Не могу знать, что несет знание Кантара, но оно поставит Миры с ног на голову. В хаосе, который тогда начнется, может обнаружиться избавление от нашего рока.

* * *
        Под стенами, окружавшими пристани Внешнего Кольца, бушевала толпа запуганных горожан. Они размазывали друг друга по граниту, стараясь взобраться на отвесный склон, и втаптывали споткнувшихся в зыбкий песок. Позади сжавшихся, притихших зелотов дремала «Фаланга Десницы», укрытая рубиновыми складками сдутых мешков. Стальная паутина гравюр блестела на резных бортах непреступного парящего бастиона. Крошечные фигуры помогали гиганту очнуться от долгого сна, исчезали в кратерах мрачных сопел, начищали ряды аркбаллист и оживляли котлы, от низкого рокота которых дрожал песок. В тени великана раскинулась роща золотых парусов, среди которых сновали сизо-белые повозки и неторопливо вились Хоаксы. На носу стройного галеона возвышался Ноари, тяжело навалившись на приклад громоздкой аркбаллисты и устало наблюдая за беженцами, которыми кишели корабли и каменные арки пристаней. Пара мракозверей растянулись позади него, оберегая хозяина от расспросов назойливых клиентов.
        - Не отвлекаю? - Окликнул его Леронц, выныривая из гудящего потока встревоженных бледных.
        - Слышал я про драку на «Ларете»! Сами разберетесь, мне надо контролировать погрузку. - Раздраженно гаркнул синит, массируя осунувшееся лицо когтистой лапой, а затем выпрямился и улыбнулся.
        - Прости, не видел, что это ты. - Приветствовал он старого друга, грузно разворачиваясь.
        - Казалось у нас армия прославленных наемников, а не шайка ленивого сброда. - Добавил он, разочарованно покачивая поникшей головой. На шее синита внезапно вздулись вены, а тонкие губы обнажили влажные клыки.
        - Боеприпасы грузят с правого борта! Хочешь найти бомбы в пайке?! - Прогремел он, переваливаясь через борт, и могучий голос загнал пепельный песок в небольшие вихри.
        - Мы разжирели в тепле бастионов, на службе в палатах знати. - Согласился Леронц, поглаживая холку Мракозверя, который уткнулся в протез широкой мордой.
        - Еще одна причина полагаться на зверей. - Ответил синит, сухо откашливаясь в мозолистый кулак. - Пришел попрощаться? Я и сам собирался, когда этот балаган утихнет.
        - В каком бастионе планируешь осесть, когда пыль уляжется? - Осторожно поинтересовался Леронц.
        - Подумывал о Перекрестке. Пираты уже начинают пользоваться слабостью Торговой Компании. - Рассудил Ноари, презрительно морщась.
        - Как в старые времена, бороздить небеса междумирья и бросать вызов полчищам головорезов. Звучит заманчиво.
        - Честно, предпочитаю пляжи Арга, но бастиону Перекрестка не помешают лишние руки. - Не согласился Лим'нейвен и опустился на кольца расслабленного хвоста.
        - Я думал о похожих вещах. - Отведя глаза, признался Леронц.
        - К счастью, Пять Копий - единственные сородичи, о которых я переживаю. Если тебя интересует мое мнений, то куда спокойнее бросаться на психов из Лазурных Течений с тобой за спиной.
        - Без ножа режешь. - Просипел бледный, эфес Анафель заскрипел в напрягшейся руке.
        - Какая ты все-таки размазня. - Протянул Ноари и ехидно осклабился. Бледный закатил глаза и ответил синиту оскорбительным жестом.

* * *
        Хрипящего дыхание Аргийца тревожило тишину в кают-компании Копья Перекрестка» - ведущего судна армады Пяти Копий. Туша Лим'нейвен оплетала комнату, янтарные прикосновения ламп вяло ползали по влажной шкуре, стальным рамам иллюминаторов, картинам с нагими женщинами и, к счастью, одетым Накриссом. Тоннельник вытянулся перед выпуклым иллюминатором, наблюдая, как стены Саантира плавно отдаляются и растворяются за пеленой ливня, а палаточный город, жавшийся к мокрым стенам, исчезал под натиском толпы. Суетящиеся беженцы стучались в палубу над его головой, поскальзывались, падали и растаскивали уцелевшие пожитки по переполненным каютам. Их подгонял командный рев Накрисса и страх перед полчищем Хоаксов, нападение которых они ожидали в любой момент. Тоннельник их понимал.
        Нуаркх оторвался от окна, расправил затекшие мускулы, пощелкивая желто-зеленым панцирем, и обернулся к Хенши. Безмолвный Ловчий замер за противоположным концом стола, прислонив запечатанный клинок к металлическому плечу.
        - Калрингер выдержит вес, который ляжет на его плечи вместе с силой? - Спросил древний страж, поднимая бесстрастное лицо.
        - Яроокого разрывали внутренние противоречия задолго до того, как он получил эту силу. - Небрежно отмахнулся Нуаркх. - Может поглощение Лим'нейвен не обязательно ведет к страданиям.
        - Кантар не показался нам сумасшедшим, разве мог он обречь себя на подобные муки? - Отозвались шелестящие голоса, морда червя Арга отлипла от влажной лужи, которую оставила на полу.
        - Загадка Урба - крайне замысловатый и расплывчатый шифр. Он не считается с нашим восприятием времени и будто путается сам в себе. - Пояснил Нуаркх, холодно-голубые блики танцевали в его расфокусированном глазе. - Многое необходимо было додумать и упорядочить.
        - Кантар мог прочитать в туманном шифре необходимость самопожертвование, потому что хотел ее обнаружить. - Пожал плечами Нуаркх.
        - С Ренмаером такого произойти не может? - Спросил ловчий в ответ на пристальный взгляд тоннельника.
        - Калрингер снискал славу, верных друзей и успел наплодить потомков. Он гармоничен и тверд в вопросах морали. - Отозвался Нуаркх, навалившись на затрещавший стол.
        - Конечно, невозможно сохранить истинное благородство, обладая властью Архонта. Но он не оставлял попыток сотворить невозможное и кропотливо рассматривал все точки зрения, стараясь отбросить собственные комплексы. Прислушивался к взгляду со стороны, который предоставлял я. - Присвистнув от короткого смешка, признался Нуаркх и начал расслабленно покачиваться на поскрипывающем стуле. Замолчав, он зацепил крюком сумку и достал последнюю бутылку отвратительной настойки на крови Ходоков. Сделав глоток вязкого пойла, он неспешно продолжил.
        - У нас еще есть немного времени перед атакой. Предлагаю скрасить ожидание небольшим рассказом. - Предложил Нуаркх, коварно смотря на дернувшегося червя. - Покопайтесь в моей памяти, и я подробно опишу, почему ставлю на Ренмайера.
        - Вы же не верили в нападение лже-всадников. - Воскликнули испуганные голоса.
        - Не верил, потому что в распоряжении Десницы Саантира есть куда более опасные инструменты. - Протянул Нуаркх, смакуя каждый щелчок жвал.
        - Ох. Во что же я вас впутал… - Воскликнул Лим'нейвен.
        - В реальный мир. - Прыснув ехидным смехом, отозвался тоннельник. - Теперь родная нора уже не кажется такой отвратительной?
        - Нет! Мы были готовы к подобным поворотам. - Решительно отозвались остальные Аргийцы.
        - Поверьте, вы не готовы, но к подобным опасениям придется привыкнуть. Они - судьба каждого, кто решился вознестись над общей массой. - Не унялся Нуаркх и небрежно махнул рукой. - Потому я и стараюсь не привлекать внимание.
        - Взбодритесь. Пришло время вспоминать. Я покажу вам каков на самом деле ужасный Кантар Яроокий. Начну с того, что его клан несет название Хан Неве, а Неве значит «мягкий песок». Звучит далеко не так грозно, верно? - Заговорщически прищурившись, начал Нуаркх.

* * *
        Мое знакомство с Кантаром состоялось шестнадцать-семнадцать лет назад, точнее на Перекрестке не скажешь. Он, подобно многим увлеченным исследователям, явился к Калрингеру послу публикации первых результатов экспедиции на Урб. За ним по пятам следовала дурная слава, а на лбу красовалось клеймо изгнанника, от которого непросто избавиться даже Лим'нейвен. - Затянул Нуаркх, вольготно откидываясь на спинку кресла и вливая в глотку бутылку вязкой настойки. Его воспоминания нарисовали просторный каменный зал, слабо освещенный Урбскими слезами. Голубые вспышки вибрировали на гранях многочисленных доспехов и клинков, которые стояли вдоль стен или отдыхали на мягких постаментах. Перед тоннельником стоял неказистый стол, и сочная тушка тучной Сизокрылки. Пелена ароматного пара, которую источали закуски, отделяла от него крупную Синитку. Густая сизо-синя шерсть лоснилась здоровьем, а в огненно-рыжих глазах мерцали веселые искры. Распахнутая рубаха и пояс с широким абордажным ножом дополняли лихой образ Аргийской пиратки.
        - Рен переживает из-за Кантара, попросил меня за ним следить. Откуда ты его забрала? - Поинтересовался Нуаркх у Хаотри Железный Хвост, охотно подливая крепленый африт в протянутый стакан.
        - Странный тип. Прозябал в какой-то дыре у подножия Хинаринской Башни. Латал всякое отребье, тех кто подыхал препарировал, словно подопытных скретов. Сразу понятно, почему за его голову дают столько Хаков. - Отозвалась Синитка, рассеянно пожав плечами.
        - Как он себя вел с командой? - Методично продолжил тоннельник.
        - Он работал без отдыха, Железный Шрам провонял трупным запахом. Будоражащих Синских эликсиров в венах этого пепельного больше, чем черной крови. - Ответила Хаотри, неприязненно передернув мускулистыми плечами.
        - Он говорил с кем-нибудь? - Продолжил тоннельник допрос, замаскированный под дружеский ужин.
        - Когда я вела его к скалогорбу, он буквально не затыкался и был рад достойной компании. Неудивительно, если посмотреть на перештопанные рожи его клиентов. - Пропел мелодичный Таурагли, и женщина жадно вцепилась в пышную грудку запеченной птицы.
        - Так говоришь, будто мы и твои головорезы не подходим под такое описание. - Усмехнувшись, отозвался Нуаркх и указал на свежую трещину, бегущую через его грудь.
        - Нам сопровождать этого Ткача на Арг, Нуа. Поделись плодами расследования. - Перешла в наступление Синитка, расправившись с внушительным ломтем сочащегося мяса.
        - Есть чем тебя порадовать. - Незамедлительно прощелкал тоннельник, хватая охапку Синских моллюсков со сливочным соусом. - Пожилая торговка из клана Хан Неве посвятила в биографию родственника за горсть серебряных Хаков.
        - Дай угадаю, детство у него было не легкое?
        - Тоннельники считают подобное беззаботной юностью, но в ранимых искрах пепельных такое оставляет след. - Снисходительным тоном ответил Нуаркх.
        - Ему сколько? Около восьмидесяти? Дитя разоренного войной Саантира? - Заключила пиратка и принялась выцарапывать кусочки, застрявшие между ужасающими клыками.
        - Сын героини, почти заслужившей титул Каменного Стража. К сожалению, Хоаксы настигли ее раньше почестей и славы. Отец был братом Нара, его погребальной урной стали обломки обрушившейся гончей. - Неспешно перечислил Нуаркх и развел руками.
        - Кантара отправили по стопам отца, избавились от мороки с сиротой?
        - Он взрослел вдали от дома, с пугающим бременем Искусства на плечах. Дети сторонились странного юношу, рядом с которым то бросает в жар, то обжигает холод.
        - Следующая война пришлась на его золотые годы. - С язвительной ухмылкой, заключила Синитка.
        - Брат Нара, Лим'нейвен. Повидал всякого, что чувствительным Хинаринцам чудится до глубокой старости. Потом его поймали на незаконных экспериментах, обвинили в неуважении к мертвым и изгнали. Пока Кантара клеймили Черным Железом и закидывали грязью, он вопил, что старался на благо Хинарина.
        - Легко отделался, мне за простую кражу отрубили хвост. - Мрачно ответила Хаотри и заскрежетала бахромой кистеней, венчавшей ее нижнюю половину.
        - В цивилизованных Мирах высокопоставленных религиозных служащих конечностей не лишают. - С язвительностью во взгляде, отозвался Нуаркх.
        - Мне он сумасшедшим не показался. - Продолжила Хаотри расслабленным тоном, проигнорировав ожидаемую колкость.
        - Видела, как трясутся его руки от Синской дряни? Уравновешенный Хинаринец не может так себя загонять. Его поведение немного сквозит одержимостью. Но, в целом, согласен с тобой.
        - Ему самое место на Перекрестке, среди отщепенцев вроде тебе. - На лице Хаотри распустилась улыбка и сцена начала темнеть. Влажные клыки синитки последними растворились во мраке.
        Новая сцена оглушила ревом яростного прибоя, который штурмует полусферу каменистой суши. Языки пенных брызг взметаются на дюжины метров и пытаются выскрести голубоватый мох из глубоких трещин. Водяной поток Арга тянулся вширь на несколько километров, темнел бездонной пучиной и завивался вдали, словно темно-зеленая нить, окруженная ореолом кучных облаков. Нуаркх пригнулся, горькие брызги зудели под панцирем, блики светло-голубого солнца слепили глаз, а тело жалобно хрустело. Хрипящая Хаотри висела на его плече, широкая алебарда, вонзенная в землю, покачивалась в такт ее пульсирующей груди. Полдюжины пиратов сплотились и ощетинились лесом копий. Пика привычно лежала в руках сутуленного Кантара, который нависал над загнанными головорезами. Впереди молотил мириадом щупалец безымянная тварь, вырванная из норы скалогорбом Хаотри. Только упоминание в Урбском Шифре и вдвое поредевший экипаж рыбацкого скалогорба, предвосхитили его существование.
        Хаотри обернула прикрытые глаза к Нуаркх. Мелодичный Таурагли утонул рокоте Арга, и она раздраженно ткнула в розоватую тварь, а после провела когтем по горлу. Нуаркх откашлял облако кровавого тумана, коротко кивнул и воздел тупой глиняный клинок. Неудобный эфес, щедро украшенный золотом и лунным камнем, попытался выкрутиться из слабеющей трехпалой кисти. Прибой щупалец хлынул на охотников, но глиняное лезвие впилось в изрытый трещинами камень. Ударная волна, подведенная полупрозрачными дымчатыми всполохами, издала резонирующий низкий рокот и бросилась на клубок скользких конечностей. Их разметало в стороны, и клин охотников кинулся в брешь. Щупальца пытались вцепиться в ноги охотников и стиснуть их грудные клетки, но копья и гудящий глиняный клеймор пока отражали их натиск. Незнакомое плетение Арга ослабило искусство Кантара, но он видел сердце существа сквозь бледную шкуру и волокна студенистых мускулов. Лим'нейвен вонзает пику у ног и изо всех сил хлопает в ладони. На поверхности пористой шкуры разрывается желтоватая искра, испуская сферический фронт огромного давления и оглушительного рокота.
На бесформенном теле возникает вмятина, окруженная ореолом дрожащей плоти. Конвульсия раскатывается по разветвленным щупальцам, но твари удается схватить охотника за предплечье. Конечность ускользает от алебарды Хаотри, и вколачивает несчастного в скользкий, потрескавшийся камень.
        Капитан оскаливает влажные клыки и яростно кричит, но Кантар предпринимает вторую попытку оглушить ценнейший образец. Хлопок раздается еще громче и придавливает существо к земле. Взметнувшееся щупальце переламывает голень еще одного охотника. Искра снова вспыхивает, фронт ударной волны разбрасывает острые камни и отрывает обрюзгшую тварь от земли. Грузно обрушившись вниз, существо издает болезненный вопль и дряхло растекается среди опавших конечностей. Хаотри приказала охотникам связать тварь и прицепить ее к пасти скалогорба. Цепь из черного железа со скрежетом натянулась, и аморфная туша соскользнула в пучину, где пасть морского гиганта стала ей тюрьмой. Проверив раненых, Капитан бросилась на Кантара. Он попытался отбросить разъяренную Синитку ослабевшим Искусством, но оберег холодно блеснул из-за ее воротника. Женщина вцепилась когтями в протянутое предплечье и притянула Кантара к выброшенному кулаку. Челюсть пепельного звонко щелкнула, а выгнувшееся тело подбросило в воздух. Не успели лопатки ткача врезаться в холодный камень, как Синитка вновь притянула его и подрубила ударом хвоста.
Лим'нейвен перекувыркнулся в воздухе и растянулся на скользких камнях.
        - Как видите, кровавая бойня, которой обернулся переворот, была вполне ожидаема. Потомки поймут мою жертву, процветание Мира важнее жизней отдельных Хинаринцев и все в таком духе. - Прощелкал тоннельник, пародируя кистью говорящего Яроокого. Затем он поднялся и размял затекшие мускулы. - Если вы не против, перемоем голубые косточки Ренмаера после обеда.

* * *
        - Настала очередь знаменитого Калрингера. - Объявил Нуаркх, отставляя опустошенное блюдо дорожных припасов. - Родился он с именем Рен Калти и, подобно Яроокому, предпочел внушительный псевдоним.
        - Слышали Синскую повесть о «Звере изувеченного леса и перламутровом Синглинге»? - Поинтересовался Нуаркх, сосредоточиваясь на изображении тонкой бордовой книжки. На кожаной обложке темнел горбатый зверь, источавший клубы дыма, и сверкал янтарный Синглинг, рассеивающий тень.
        - Я храню отпечаток воспоминаний моего брата, который глазел на Синглинга из колыбели. - Раздался печальный голос Хенши. Тоннельник ухмыльнулся и присмотрелся к бледному, нечеткому образу, который плели воспоминания древнего стража. Чуткие глаза малыша синита без труда пронзили плетение кроватки и вечернюю тень. Не моргая, они уставились на крупного Синглинга, чья волнистая шерсть излучала мягкое свечение и переливалась роскошными платиновыми бликами. Вытянутая морда поворачивается к крохе, и взгляд глубоких агатовых глаз дарит покой. Нуаркх не вытерпел и присвистнул от смеха, прежде чем видение рассеялось.
        - Мы слышали лишь поверхностные пересказы. - Признался хор заинтригованных Аргийцев.
        - Не переживайте, я упомяну все важные детали. - Прощелкал Нуаркх, прикладываясь к горлу очередной бутылки. Каждый глоток становился рябью на его зреющем видении.
        - Какое отношение событья на Сине имеют к Ренмайеру Калрингеру? - Настороженно поинтересовался Хенши.
        - Эта история запечатлела Калрингер в неожиданном амплуа. - Отозвался Нуаркх и сухо усмехнулся, выдыхая обжигающие алкогольные пары. - Позвольте мне нарисовать вам картину…
        Земля укрыта пестрой пеленой раскидистых крон охряного, аквамаринового и множества других цветов. Острые скальные пики выныривают из переплетенных ветвей и плотного тумана, чтобы подставить солнцу кричаще яркие склоны. Дымчато-белое светило, неизменно висящее впереди, сияет из-за пелены жемчужных облаков. Создатель величественно обходит владения, раскидистые кроны едва дотягиваются до щиколоток неестественно тонких лап. Тело Сина окутано прохладной дымкой и лес кипенно-белых остролистов с полосами насыщенно-синих зарослей. За зарослями мерцают огни священных городов и храмов. Когда изящный гигант заслоняет солнце, в его Мире наступает ночь и раздаются нежные колыбельные песни.
        Кажется не самым плохим уголком четырех миров, верно, Аргиец? Но эта иллюзия исчезнет, если спуститься в мрак под сенью леса. Сцепленные ветви поглощают свет. Редкие прорвавшиеся лучи впитывает завеса удушающей пыльцы и влажного тумана. Мощные деревья, перетянутые силками подрагивающих лиан, различимы только по мерцающим полосам, которые бегут в трещинах коры. Стволы облепляют пышный мох, плоские шляпы грибов и гроздья ульев, набитых ядовитыми тварями. В густых зарослях таятся существа, от запаха которых скулят грозные мракозвери. В паутине шипастых ветвей рыщут кожистые долговязые твари, обманчиво похожие на туземцев. Они заманивают в ловушку отчаянными призывами, которые слышали от прошлых жертв.
        - Даже деревья опасны в этом проклятом Мире. - Добавил Нуаркх и брезгливо вздрогнул. Новые воспоминания заполнял затхлый дух древней чаши и ледяной дождь, сочащийся сквозь швы промокшей одежды. Грязно-желтый глаз наблюдал за дюжиной сгорбленный спин, которые плелись впереди, растворяясь в тумане и непроницаемых тенях. В руках и лапах исследователей горели изумрудные факелы. Огонь шипел и откашливал облака черной гари, но упрямо отказывался гаснуть. Первым ступал грузный великан. Сучки и обглоданные кости щелкали под тяжелыми сапогами, а ветви шуршали по широким плечам. Понурую голову окружал ореол мерцающего тумана, напитанного свечением голубых глаз.
        Внезапно раздалась какофония громкого треска, скрежета и щелчков. К изможденной группе бросились узловатые пальцы алых ветвей, которые мгновенно оплели одного из исследователей. Грудная клетка глухо хрустнула, изо рта хлынула голубая пена и лоскуты лопнувших легких. Видение обернулось темнотой. Прояснившись вновь, оно показало пальцы Нуаркха, подрагивающие в неестественном положении. Задержав дыхание, тоннельник оперся на короткую алебарду и по очереди их вправил. Спустя секунду взгляд избавился от пульсирующей поволоки боли и поднялся на нестерпимо яркие глаза Ткача, обрамленные насыщенно-синей кожей. Острые черты Калрингера пересекали глубокие бледно-серые борозды, исчезающие в седеющей черной бороде. Фигуры в плащах не отходили от нависающего Лим'нейвен, их клинки и топоры тонули в мареве пульсирующего голубого света. У ног исследователей распласталось алеющее тело пугающей твари, стискивающее искореженное тело мертвого товарища. На влажной древесине дымятся глубокие зарубки, подведенные язычками голубого огня. В глубине ствола затихают конвульсии скользкой плоти. Створки огромного ониксового
моллюска вяло стучат по основанию ствола.
        - Из такой древесины, к слову, сделан стол, за которым мы сидим. А теперь представляю последнюю зарисовку моей экспозиции - очень редкое зрелище. Нуаркх карабкается по почти отвесному склону. Позади раздается оглушительный рокот, ударная волна вминает его в холодный камень. Челюсти медленно отрываются от земли вместе с непроходимой чащей, растущей на лоснящихся деснах. Из захлопывающейся пасти вываливаются пласты плодородной почвы, высыпаются коренастые деревья и грозные хищники, которые кажутся не больше пылинок. Челюсти исчезают за клубами взметнувшегося мусора, а затем неторопливо перемалывают лес и его обитателей.
        - В 63 году Ноари разрушил Башню Сина, казнил Архонта и умертвил Зверя. Без поддержки Перекрестка города быстро вернулись в кабалу чащи. Поселенцы бежали или закончили в зубах мракозверей. Большинство синитов впали в дикость и разбрелись на небольшие общины. - Перечислил Нуаркх, молча жестикулируя. Поток его сознания резко сплелся в яркое изображение Урбской долгоножки.
        - Кстати о тех, кому не выжить без поддержки и заботы. - Вспомнил тоннельник и стелющейся походкой подобрался к мешкам с многочисленным скарбом. Покопавшись среди баснословно дорогого снаряжения, он достал многослойный мешок. Крупное оранжевое яйцо, украшенное черной кляксой, покинуло объятия мягкой кожи и опустилось на стол.
        - Решил поддаться на уговоры и взял под опеку щенка Долгоножки. Обременительно, но может принести большую пользу. Ситуация точь в точь как с тобой, Хенши. - Съязвил Нуаркх и обложил яйцо сухими тряпками. В лоскуты цветастой ткани он вложил россыпь заполненных Слез. Один мерцающий рыжевато-желтый камень он протянул ловчему.
        - От Теней переговорами не отделаться. - Добавил тоннельник, указывая на запечатанный Нар'Охай. Древний страж кратко кивнул, кристалл стремительно потускнел, а за переплетенными ребрами блеснула янтарная вспышка.
        - Теперь можно вернуться к истории. - Продолжил Нуаркх, развалившись на кресле и приобняв бутылку. - Хинаринскую торговую компанию не волновали поселенцы, но поток Синских деликатесов и шкур должен был возобновиться. Пока Пять Копий гонялись за Тираном, Калрингер должен был создать новую Башню и восстановить былой порядок.
        - Согласно книге, Синглинг явился в город Каруати, на границе Миров, освободил жителей от скверны и поверг Зверя. - Вклинился хор Аргийцев, вежливо улучив подходящую паузу. - При чем здесь Башня и Калрингер?
        - Вы знакомы с другими литературными произведениями Синитов? Их письменности еще не ушла от шаманских, сакральных корней. Они не способны отойти от метафор на тему Сина и его аватаров. - Поделился Нуаркх, имея довольно надменный вид. - Все события на Сине они приписывают воле Создателя. Не важно, что было на самом деле, в летописях останется бред про тонконогого Отца-Мать.
        - Проповеди Оорлинга - Говорившего - с - Сином действительно весьма запутанны. - Задумчиво согласились некоторые Аргийцы, другие зашлись шелестящими смешками.
        - Это не удивительно, учитывая какие растения он использовал для входа в транс. - Дополнил тоннельник, не сдерживая подступивший свист. - Вернемся к притче.
        Перед мысленным взором Нуаркха возникла отдаленная панорама Каруати - древа, сверкавшего многочисленными очагами Синитских жилищ. Оно росло из хвоста Пожирателя Леса, который пронизывал Мир, нес имя Кару и был прекрасным кандидатом на роль Зверя новой Башни Сина. Перекресток начинался у основания древа, и город страдал от его близости. Золотистая кора чернела миазмами бесформенных наростов, глубоко вонзивших пульсирующие отростки. Плоть Пожирателя раздулась, раскалывая сочную древесину и извергаясь рыхлыми опухолями. Ветви на глазах закручивались, по янтарной листве мигрировали черные и темно-синие проплешины. Плодородную почву, взрытую могучими корнями, пересекали глубокие трещины, извергавшие пену Аргийских приливов. Еще глубже на Перекрестке клочки леса, ощетинившиеся выгнутыми деревьями, отрывались от Сина и перемешивались с парящими Аллодами, которые венчали забытые руины. Среди вращающихся островов струились потоки Арга, несущие дрейфующие скалы и глубоководных левиафанов. Пустыни пепельного Хинарина Перекресток обратил в клубящиеся песчаные бури, в глубине которых скользило Обсидиановое
тело Неконечного Урба и плавали четыре светила. Пурпурные облака Хинарина и колючие созвездия Урба кружили над Каруати, загораживая жемчужные небеса.
        - Башня могла упорядочить пространство, вернуть Каруати покой и процветание. Многие местные ждали помощи Хинаринской торговой кампании, но верховный шаман отвергал титул Архонта и не желал терпеть власть другого Ткача. Синиты, удостоенные Искусством, часто слышат «голоса вещей», и в ухо правителя Каруати шептал Перекресток. Попытки вернуть ему трезвый разум были заведомо провальными. - Добавил Нуаркх и достал со дна памяти новый образ.
        Подобрав гудящие ноги и сложив на колени обсидиановую алебарду, Нуаркх сидел под полупрозрачным куполом, который не позволял ливню обрушиваться на продрогшие плечи. Напротив тоннельника коптил зеленоватый костер. За клубами едкого дыма возвышался силуэт Ренмайера Калрингера. Могучий Лим'нейвен поглощен вереницей мрачных дум, под потускневшими глазами разлились черные синяки, а тонкие губы недовольно поджаты.
        - Они хотят, чтобы я прикончил правителя Каруати. - Массируя морщинистые виски, устало прошептал Лим'нейвен.
        - Ты ожидал от Хинаринцев другой просьбы? - Ехидно переспросил тоннельник на родном языке, прижимая шерстяное одеяло к дрожащей груди.
        - Я не желаю подчиняться. - Продолжил Лим'нейвен, медленно переводя взгляд с эфеса огромного фальшиона на мозолистые ладони, усыпанные комками влажной грязи. - У меня есть год - полтора чтобы сотворить Башню. После они отправят психопата Ларакада. Он испепелит местных с большим удовольствием.
        - С верховным Шаманом придется разобраться. Он слишком долго прислушивался к шепоту Перекрестка, его не вернуть. - Напомнил Нуаркх.
        - Понимаю. Но должен быть способ пощадить остальных или, хотя бы, свести жестокость к минимуму. - Ответил Калрингер и мотнул головой, будто неприятные мысли были насекомыми, которые кусают его лицо.
        - Чем дольше ты возишься, тем больше поселенцев погибают в проклятых мокрых дебрях, не дождавшись помощи от Перекрестка? А дети торговцев мехами, которые теперь голодают? - Самодовольно и неспешно перечислил тоннельник, не отводя взгляда от печального собеседника. - Ты не сможешь оставить всех довольными и живыми.
        - Ах! Заткнись, Нуа! - Махнув огромной рукой, отозвался Калрингер. Лицо его насупилось и ожесточилось. - Ты видел какие животы у торговцев? Полтора года голодания пойдут им на пользу! А поселенцев сюда насильно не загоняли. Пусть они не верили, что пасть Мракозверя захлопнется именно на их глотках, но мы предупреждали!
        - Тогда я приступлю к изучению города. Найдем самого харизматичного и злобного противника текущей власти, а затем устроим переворот. Среди местных колонистов он уже наверняка имеет большую поддержку. - Заключил тоннельник, отгоняя озноб подергиванием плеч.
        - О, Хин! Очередная гражданская война! Как я ненавижу этот прием. - Раздраженно воскликнул Калрингер, запрокинув голову. Дряблая кожа задрожала на мощной шее.
        - Лучше чем открытый конфликт с Хинарином. - Разведя руками, парировал Нуаркх и поторопился натянуть сползшее покрывало. - Так мы спасем, по меньшей мере, половину местных.
        - Хорошо. Отправляйся и внимательно изучи настроение в кроне. Ищи то, что позволит провернуть дело изящно, с наименьшим количеством хлещущей крови. - Распорядился Калрингер и понуро опустил утомленное, морщинистое лицо на грудь.
        Так я и поступил… Бесконечный мокрый лес, наконец, расступается перед Каруати, который отгородился высоким частоколом от чащи и хищников, что рыщут в тенях. Стражники, свисающие с высоких арок, придирчиво осмотрели тоннельника и группу измотанных охотников, которые осмелились войти под кроны мрачного леса в поисках ценных шкур. Короткий обсидиановый нож, колющийся под грудной пластиной, им найти не удалось, и Нуаркх проник за стены. Впереди он увидел бугристый ствол и огромные дуги корней, которые выныривают из-под мощеной площади, изрытой лужами и пенящимися гейзерами. Древние полые корни окружали загоны тучных пушистых зверков. Древесные коридоры, украшенные резьбой и агрессивными лозунгами, вели к подземным фермам и поднимались к гроздьям кабаков. Преодолев крутые ступени, Нуаркх оказался в паутине шатких подвесных троп. Синиты проворно лавировали между яркими покачивающимися вывесками, бесстрашно балансируя на упругих канатах и спрыгивая на нижние уровни. Тоннельник добавил архитектуру к причинам для ненависти к Сину и грузно перевалился через порог ближайшей таверны. Плавные контуры
внутреннего убранства повторяли узоры бурой коры, влажный воздух напоминал о свежей могиле, а очаг заменяла бутыль роящихся светлячков холодно-зеленого света. Пища, жирно блестевшая на высушенных листьях, была холодной и скользкой. На просьбу о горячем ужине хозяин ответил горькой усмешкой и крепленой настойкой из экзотических фруктов. Стараясь прогнать дрожь обжигающим алкоголем, Нуаркх сгорбился за шершавой стойкой и впитывал разговоры поддатых завсегдатаев. Местный винили власть в вырождении поголовья и грибах, которые наполнены гнилью и зубами вместо душистой мякоти. Вскоре слуховые отростки тоннельника уловили упоминания о близнецах Линрок и Лигрог, которые наведут порядок под кроной Каруати. Взбираясь по полому корню и тоннелю, вьющемуся до самой кроны, Нуаркх знал, кого искать. Ему лишь оставалось подметить достаточное количество неурядиц, чтобы убедительно ныть и не вызывать подозрений. Магазины и постоялые дворы, высеченные в покатых стенах тоннеля, пустовали и источали застойный дух. По широким проспектам, вьющимся в объятьях янтарной кроны, бродили редкие прохожие и ступали немногочисленные
понурые Синглинги. Многие дома, украшенные пестрыми росписями и замысловатыми лиственными навесами, зияли провалами погасших окон. Синитская вязь, пересекавшая покинутые стены, отчаянно призывала прекратить терпеть подобное существования.
        - Линрок и Лигрог, родились из одного яйца и делили искру Лим'нейвен. Речи о свержении шамана и сближении с Перекрестком заслужили им влияние среди колонистов. Когда тень Сина легла на город, я уже успел послушать пылкий дуэт и предложить сотрудничество с Калрингером. - Добавил Нуаркх, сохраняя ироничный и самодовольный тон.
        - Как они тебе? Готов отдать город в их руки? - Поинтересовался тоннельник у Калрингера, стоило близнецам покинуть лагерь затаившихся революционеров.
        - Они хотят крови и друг друга. - Брезгливо поморщился Калрингер и жадно прильнул к Синской настойке, которую Нуаркх захватил из города. - Перекресток уже шепчет в их уши.
        Я и многие местные не разделяем твоей брезгливости, - Отозвался тоннельник, отнял дрожащей рукой бутылку и жадно опустошит запасы горячительного пойла. - Ненавижу сырость… Почему мы не устраиваем перевороты на солнечных аллодах Хинарина? Когда-нибудь я обязательно отправлюсь туда и выгоню проклятый холод из-под панциря.
        - Иногда я бываю болезненно наивным! - Нуаркх зашелся свистящим хохотом, стальной крюк начал скрести по столу. - Ладно, ладно. Вернемся к делу…
        Калрингер сухо усмехнулся и провел ладонью над костром, заставляя зеленые язычки взметнуться вверх. Затем он снова помрачнел и начал массировать саднящие глаза. - Боюсь, ты прав на счет близнецов. Мы вынуждены работать с тем, что есть. Ситуация на Сине не улучшается и каждый день стоит жизней.
        - Если не хочешь гражданской войны, то надо придумать новый план. - Предложил Нуаркх и потянулся к горячему воздуху, который что вился над чадящим пламенем.
        - Последнее чего я хочу это рек крови, которые струятся по стволу Каруати. - Согласился Лим'нейвен, кратко кивая. - Народ надо не разделить, но объединить под началом близнецов.
        - Убедим их в беспомощности Верховного Шамана и его неспособности защитить подданных.
        - Согласен. Создадим угрозу с которой он не совладает, но справятся близнецы. - Почесывая широкий подбородок, предложил Хинаринец безрадостным хриплым голосом.
        - Угрозой должны стать мы, иначе ситуация выйдет из-под контроля. - Прощелкал Нуаркх и, ухмыльнувшись, посмотрел на помрачневшее лицо друга. Калрингер отвел взгляд и напряженно поджал тонкие губы.
        - Так появился Зверь искореженного леса. - Объявил тоннельник, ухмыляясь удивленным вздохам Аргийцев. Хенши оторвал взгляд от своего отражения и уставился на Нуаркха. - Мы привязали к рукам когти мракозверей и терзали живность в округе, а трупы складывали к частоколу. Лес начали прочесывать охотники. Их встречал Калрингер, сокрытый под иллюзией черной твари с пенящейся пастью и пылающими глазами. Выжившие распространили по кроне истории о звере, который превратил ловца в жертву. Затем Искусство Калрингера стало кошмарами, проникшими в дома. Даже Верховный Шаман пал жертвой ужасных видений. Город лишился сна, паранойя поселилась в каждом жилище.
        Зеленое пламя, отхаркивающее едкий дым, вспыхнуло в следующем воспоминании. Калрингер сидел напротив, обнаженный по пояс. Возраст еще не согнул спину и широкие плечи, под дряблыми морщинами перекатывались внушительные мускулы. Голова была выбрита, колючая щетина серела на осунувшемся лице. Печальные глаза утонули в синяках и потускнели. Брызги разноцветной крови заливали предплечья и поджатые губы. Обрывки плоти набились под ноги, влажная кожа разила острым металлическим запахом.
        - Что я творю, Нуа! - Просипел Калрингер, стряхивая в раскисшую грязь чешуйки засохшей крови. - Я устал мыть руки, меня тошнит от вкуса! Как еще я должен убеждать себя, что делаю благо!
        - Крадешь мои реплики, Рени. - Рассмеялся тоннельник и буднично поинтересовался. - Знал, что из города бегут жители? Жаль, что все дороги ведут их в чащу, где бродят настоящие звери?
        - Замолчи. Я слишком утомлен. - Тихо огрызнулся Лим'нейвен и отмахнулся огромной рукой.
        - Помнишь, когда странствий по Четырем Мирам было достаточно? - Вкрадчиво прощелкал Нуаркх, изучая морщинистое лицо Калрингера. - Все было так просто. Мешок за плечами, под ногами вьется дорога или покачивается скрипучая палуба…
        - Мне и сейчас этого достаточно. - Отозвался Хинаринец, закатил глаза и позволил печальной улыбке показаться на губах.
        - Ты хотел закончить жизнь в кругу семьи, перед горящим очагом. Рассказывая завороженным внукам про былые дни. - Продолжал Нуаркх, морщины Калрингера углублялись с каждым словом. - Но ты ведь могучий Лим'нейвен! Дар Создателей! Простая судьба не достойна тебя, только величие. Радуйся, оно размазано по клыкам.
        - Прекрати, ты сам не веришь в этот бред. Просто хочешь вывести меня из себя. - Отозвался сгорбившийся Хинаринец. За усталостью и грустью, чувствовалась обида.
        - Ладно тебе! Оправдайся, станет легче. - Подбодрил тоннельник.
        - Ах, стилет Карлика тебе в глотку, Нуа! - Выпали Калрингер. - Ты знаешь, я делаю это не для себя! Я должен использовать Искусство на благо Четырех Миров, а не для развлечений!
        - Выходит ты жертва? Те, чьей кровью ты замаран, не согласятся с подобной мыслью. - Самодовольно рассмеявшись, парировал Нуаркх.
        - Почему я трачу силы на споры с тобой?! Тебе плевать на результат, ты любишь процесс и лишь растягиваешь его! - Стиснув кулаки, процедил Калрингер сквозь скрежещущие желтоватые зубы.
        - Потому что я отчасти прав и задел нужные нити. Думаешь, я не узнал тебя за две дюжины лет? - Ответил Нуаркх, внимательно наблюдая за пульсирующими венами на шее и впалых висках Калрингера.
        - Оставим это. - Строго отрезал Лим'нейвен и минуту давил Нуаркха тяжелым взглядом, убеждаясь в его нежелании возвращаться к болезненной теме. - Каруати вытерпел достаточно страха. Пора Близнецам подарить городу надежду.
        - Если связать чудо с Сином, то местные поверят в любой бред. - Предложил Нуаркх, язвительные искры не торопились гаснуть во взгляде грязно-желтого ока.
        - Пришло время перламутрового Синглинга! - Торжественно разведя руки, объявил самодовольный тоннельник. - Близнецы предсказали приход сверкающего спасителя, который посетил их сны. Спустя полсезона деревянные фигурки Синглинга сторожили каждое окно.
        - План подобрался к кульминации, Калрингер натянул личину Зверя и забрался на ветви Каруати. Пики запуганной стражи не причинили ему вреда, Искусство Шамана оказалось не полезнее ярмарочных трюков. Когда дворец пролился благородной кровью, появился спаситель, окутанный перламутровым сиянием.
        - Аргиец, помоги найти воспоминание. - Не прекращая ухмыляться, попросил Нуаркх. Мысленный взор обратился чередой неясных образов. Спустя минут пестрая вереница замерла и обратилась нужным эпизодом. Взор тоннельника тонул в теплом ореоле перламутрового свечения. Он грациозно шагал по широким улицам, звонко стуча копытами по сухому дереву. Мягкое сияние выхватывало воспрянувшие лица из мрачных убранств. Нуаркх обернулся и увидел выпуклые изумрудные глаза, завороженно смотрящие сквозь перепутанные лозы крошечной колыбели. В расширенных зрачках отражается неправдоподобно элегантный силуэт, увенчанный величественными рогами.
        - Представляете? Я поверг Зверя! Изгнанник с Урба! Моя любимая история! - Подумал Нуаркх и затрясся от несдерживаемого хохота. Когда за притихшим смехом стали различимы щелчки жвал, тоннельник продолжил: - Стена их разорви! В Каруати стоит монумент, посвященный мне! Они даже книги написали!
        - Удивительно. - Неуверенно прошептали Аргийцы, колеблясь между испугом и радостью. Хенши промолчал и понуро опустил взгляд.
        - Самое смешное, они считают Синглинга проявлением любви их Создателя! На деле это был одноглазый наемник, а Сину на детей было плевать! - Продолжил Нуаркх, пытаясь унять смех, который из-за нехватки воздуха обернулся прерывистым шипением.
        - С этим можно спорить. Син не вмешался, предвидев ваше появление, или не хотел вытаскивать детей из каждой беды. - Рассудили Аргийцы.
        - Подобной риторикой можно оправдать что угодно. - Небрежно отмахнулся Нуаркх от философских выкладок. - Син слеп к просьбам отдельных существ и пишет историю крупным мазками. Явно не то, чего ждут Синиты от горячо любимого Создателя.
        - Даже знаменитый Калрингер не смог избежать жертв. Зверерожденные и пустынные хищники уже не кажутся плохими соседями. - Спокойно вклинился Хенши.
        - Чего ты ожидал? - Поинтересовался тоннельник. - Калрингер не мог забраться на вершину кроны, убедить местных и отправить Шамана с близнецами на Мозгомывки Арга. Исполин провернул подобный трюк с тобой, но нормальные люди на такое не поведутся.
        - Не стой из себя праведника, ловчий. Исполин питался не воздухом. - Добавил Нуаркх и желчно усмехнулся.
        - Всем не может быть хорошо. - Мрачно согласился Хенши.
        ГЛАВА 17. СЕМЕЙНЫЙ УЖИН

109 год 4 эры. 38 день сезона последнего теплого ветра.
        Надрывающееся тело Кантара Яроокого тлело в мрачных лабиринтах Саантирских Катакомб. Гранитный трон казался Деснице пыточным аппаратом, а не символом власти. Стальное древо прошивало корнями холодную спинку и впивалось в сгорбленную спину. Слезы, мерцавшие на покачивающихся ветвях, вбирали бурные потоки Тепла и не давали ткачу сгореть от непомерного могущества, клокотавшего в груди. Истощенный разум непроизвольно дергал металлическими конечностями и иглы бередили израненное тело, вынуждая накачиваться болеутоляющими перед каждой попыткой уснуть. Зыбкий сон Кантара тревожили не горячее одеяло или скомканное постельное белье. Вихрящееся тепло срывалась с пылающей кожи, накаляя воздух и угрожая погрести Десницу под обрушившимся куполом. Погром предотвращал Племянник Ио и грозные баррикады из Черного Железа, которые стискивали и опаляли истинное тело Десницы. Лишь иллюзорный аватар Кантара мог взлететь и убедиться, что мир не ограничен удручающими казематами.
        Несмотря на угнетающее напряжение, надежда просвечивала мрак отчаяния. Гноящиеся раны, иссекавшие Кантара, постепенно превратилась в сеть бугристых швов. Потоки Тепла неохотно подчинились и перестали испепелять каждого, кто оказался ближе двух дюжин метров. Тени подобрали наилучшую дозу Синских дурманов, которые удерживали Кантара между отупляющей болью и непроницаемым наркотическим трансом. Благоприятные обстоятельства даже позволили Яроокому устроить приличный ужин для друзей и Племянника Ио, с присутствием которого оставалось лишь смириться. Долгожданных гостей ждал по-надоблачному высокий стол из нежно-кремовой Ориекской древесины, который совершенно не вписывался в мрачное, аскетичное убранство темницы. Скатерть цвета спелого Африта заслоняли позолоченные миски парящего мяса, свежие овощи и экзотические фрукты со всех уголков Четырех Миров. Подходящую компанию пище составляли изысканные напитки, включая «Ориекское золотое». Желудок Кантара давно заменил клубок стали и нитей Тепла, но атмосфера праздничного ужина и сопутствующие декорации скрашивали беспросветный кошмар, в который превратиться
его жалкое существование.
        Высокие двери отворились и в зал вошли двое. Первой была зрелая очаровательная пепельная, не скрывавшая благородную седину волнистых локонов. В ее объятиях дремал малыш, которого Кантар вытащил из клетки. Ссадины с ожогами быстро исчезали со светлой кожи и не тревожили крепкого сна. По правую руку Нилин хромал коренастый пепельный с головой, напоминавшей вялый африт. Детство на Перекрестке оставило Родорвицу нескладную фигуру, недоверчивый характер и косые глаза, блестевшие штрихами пурпура и желтизны. В тучных руках он сжимал глянцевый горшок с пышным Синитским светочем. Темно-синий куст испускал свежее благоухание и выделялся из полумрака тускло мерцающими прожилками.
        - Рад видеть вас в моей темнице… то есть тронном зале. - Скомканное приветствие вяло покинуло опухшее горло, и Кантар зашелся болезненным кашлем.
        - Это место кажется еще более дырой, чем в прошлый раз. - Бодро отозвался Родорвиц и похромал к Яроокому, расторопно переставляя кривые ноги. - Здравствуй, Кантар. Принесли светоч, который немного украсит твою крипту.
        - Признайтесь, вы просто хотите узнать, что произойдет с растением в моем присутствии. - Ответил Десница и улыбнулся, наблюдая как коротышка приставляет горшок к трону. Скулы Кантара быстро вспыхнули болью и прогнали улыбку с осунувшегося лица.
        - Несмотря на последние события, мы остаемся исследователями. - Мягко призналась Нилин и аккуратно опустилась на кресло, стараясь не тревожить посапывающего ребенка.
        - Мне интересно, Кан… Когда ты в нескольких местах, что ты видишь и как не путаешься в словах? - Поинтересовался Родорвиц, принимаясь за жирные ломтики пряной Аргийской рыбы.
        - Я окончательно ослеп пару недель назад, приходиться использовать щупальца. - Признался Кантар и провел ладонью перед глазами, сдерживающими клубы рубинового пламени. - Реплики читаю с бумаги, в остальных случаях приходиться мучительно импровизировать и говорить очень медленно.
        - В скольких местах ты сейчас? - Подразнил Родорвиц, пока Нилин сочувствующе поджимала губы.
        - Всецело с вами, друзья. Язык немеет от обезболивающих. - Ответил Кантар и веселая маска начала сползать с саднящего лица. Страстно желаемая компания оказалась тяжелым бременем для изувеченного Хинаринца.
        - Выглядишь неважно. Посмотри на себя, даже побриться забыл. - Ласково пожурила женщина и аккуратно подергала сгорбившегося ткача за редкую щетину.
        - Так странно… - Просипел Лим'нейвен, качаясь истончившимися пальцами колючих седых волосков. - Почти не нужно спать. Не ем и не справляю нужду, ничего не осталось от каждодневной рутины, но проклятая щетина растет. Доставляет некое спокойствие…
        - Кхм… как прошла операция? - Осторожно поинтересовался Родорвиц после неловкой паузы.
        - К счастью, плохо помню. Когда очнулся, в заднице уже торчала дюжина стальных кольев. - Ответил Лим'нейвен, непроизвольно вздрагивая, и поморщился от накатившей боли.
        - Поток Тепла, проделавший дыру стене, вырвался из спины и превратил три Тени в лужицы булькающего дерьма. - Продолжил он, неловко указывая на опалённый камень позади.
        - Хоть одна приятная новость. - Дернувшись от смешка, ответила Нилин и бросила Лим'нейвен печальный, обнадеживающий взгляд. Кантар ответил полуулыбкой и благодарным кивком.
        - Рад, что мы смогли повеселить вас, Сарран. - Мягко вклинился скрипучий голос незримого Племянника Ио, и дверь тронного зала приоткрылась. В воздухе возникло клубящееся облако, которой постепенно уплотнилось и приняло форму неприметного пепельного. Иллюзия плавно присел напротив трона, учтиво поклонился гостям и дружелюбно улыбнулся малютке, дремавшей на руках Нилин. Появления Тени развеяло последнее очарование ужина, Кантар утратил желание терзать разговорами больное горло и докучать мимикой израненному лицу. Окружив себя коконом иллюзии, он облокотился на колени и закрыл лицо. Виртуозный трюк заметил только натренированный глаз шпиона. Тень криво улыбнулась, обнажая влажные желтые зубы.
        - Нилин, ты уверена, что катакомбы хорошее место для ребенка? - Тревожно спросила иллюзия Кантара, переводя взгляд между малышом и Тенью. - Все же эксперимент со светочем пока далек от завершения.
        - Куст не вспыхнул, не почернел и даже не свился в клубок. Не думаю, что твое излучение столь тлетворно. - Отшутилась женщина и несерьезно добавила. - Не хочу оставлять его в храме, где бродят твои сумасшедшие зелоты.
        - Ты хотела сказать наши Зелоты? - Мягко переспросил двойник, а Лим'нейвен напрягся и нахмурился. - Переворот был общей идеей.
        - Не взвинчивайся, Кан. - Настороженно ответила Женщина и мягко улыбнулась. - Я просто хотела сказать, что некоторые из них слишком рьяны. И тяжесть праведной ярости испытывают Дети Нара, которые Саантиру нужны позарез.
        - А что я могу сделать с Зелотами? Они - пока моя единственная опора. - Гнев Кантара распаляла терзающая боль и скребущаяся совесть. - Думаешь, мне нравятся их деяния?
        - И сколько это будет продолжаться? Пока люди на улицах не начнут умирать от простейших воспалений? - Резко ответила Нилин.
        - Храмом Черной Крови теперь правишь ты. Осаживать Зверерожденных твоя забота. - Просипел Лим'нейвен, стискивая каменные подлокотники, и ехидно добавил. - Тени всегда к твоим услугам.
        - Уверен, мы найдем к ним подход, пришлите список имен. - Подхватил неуютно холодный голос Тени. Пепельная раздраженно поджала губы и ответила шпиону брезгливым взглядом.
        - Не хочешь связываться с Тенями? - Прошипел двойник Кантара, подаваясь вперед. Нилин отвела янтарные глаза и насупилась.
        - Думаешь, ты лучше меня? Шкатаак! Думаешь, ты не виновата в разрушениях, а лишь пытаешься прибраться за мной?! - Выпалил гигантский Лим'нейвен, извергая языки пламени из вытаращенных глаз. Лицо Нилин исказил испуг, малыш заворочался и проснулся. Вниманием ребенка мгновенно завладел пугающий исполин, чьи рубиновые глаза преследовали дитя в кошмарах. Прежде чем зал наполнился испуганным визгом, Кантар небрежно махнул рукой.
        - Что ты с ним сделал?! - Испуганно воскликнула Нилин, когда влажные губы малыша растянулись в веселой улыбке.
        - Безобидная иллюзия. Я теперь огромный плюшевый Хоакс и говорю смешным писклявым голосом! - Выпалила Яроокий и врезал кулаком по подлокотнику. Налитая жаром рука нырнула в гранит, и холодный камень застыл венцом вытянутых брызг. Боль и раздражение наполнили череп Кантара роем разъяренных Синских жуков. Вокруг трона распространилась аура бушующего Тепла, которая обуглила край стола.
        - Кан, успокойся. Нилин всегда была мягкосердечна. Дай ей немного времени, и она со всем разберется. - Поспешил вмешаться Родорвиц и придвинул блюдо мясной нарезки, не дав ему обернуться тлеющими угольками.
        - Немного милосердия Саантиру не помешает. - Невесело добавил пепельный. Кантар опустил мрачневшее лицо и несколько минут сосредоточенно молчал, возвращая контроль над Теплом.
        - Ты прав. Прости Ни-ли. Так больно, и совесть скребется при каждом напоминании о грехах… - Смягчился Лим'нейвен, рассеяно поглаживая искореженный гранит. - Что до Зелотов, они потеряют власть, как только Саантирские солдаты дадут торжественную присягу, а Тени убедятся в преданности Каменных Стражей.
        - Ты ведь понимаешь, как это звучит? - Осторожно отозвалась Нилин, поднимая сочувствующие глаза.
        - Само собой. Я, к сожалению, пока не лишился рассудка. - Понуро кивнув, ответил Кантар. - Но верность Стражей решит многие проблемы.
        - И многие создаст. Ты буквально потрошишь устои Саантирского народа. - Предостерегла женщина и проверила ребенка, который тянулся пухлыми ручонками к Лим'нейвен и нарезанному Африту.
        - Устои обесценятся, когда в небе зареют желтые паруса Галафея. - Не согласился Кантар и невольно улыбнулся, когда малыш запустил во фрукты режущиеся зубы. Голос Хан Неве потеплел, но слова не утратили жесткости: - Я не видел недовольства на их лицах, когда заставил небеса пролиться дождем. Разве это не рушит какие-нибудь устои или ремесло создания облакосборных шаров?
        - Мы не можем тонуть в деталях и должны смотреть на общую картину. Я видел, что пепельные превозносили Кантара после речи у Храма Черной Крови. Хороший знак. - Добавил Родорвиц, энергично расправляясь с яствами, до которых дотягивались короткие руки.
        - Я испытываю странные чувства при виде их ликующих лиц. - Ответил Кантар и поднял взор к подтекающему потолку, отмеченному грязными коричневыми разводами. - Гордость, конечно, но и угрызения совести с небольшой каплей презрения.
        - Начинаете звучать как истинный Десница, Саррин. - Вкрадчиво прошелестел шпиона.
        - Верно подмечено, Тень! - Подхватил Родорвиц и, указывая жирным пальцем на шпиона, задрожал от смеха. Даже Кантар позволил себе чистосердечно ухмыльнуться.
        - Совесть это хорошо. Она не позволит тебе потерять себя. - Вмешался глубокомысленный голос Нилин.
        - Потерять «себя»? О чем ты говоришь? - Резко переспросил Лим'нейвен. - Мне не нравиться амплуа тирана.
        - Прекрати вкладывать в мои слова свои переживания! - Твердо отрезала Нилин. Выдержав короткую паузу, она смягчилась. - Я лишь хочу, чтобы ты иногда глядел вглубь общей картины.
        - Почаще напоминай об этом. - Желчно отозвался Кантар, воздел руку, демонстрируя нежелание затрагивать эту тему, и обратился к Родорвицу: - Как ситуация в казначействе?
        - Ты же не хотел говорить о делах? - Заискивающе поинтересовался калека.
        - Само получается. - Безразлично ответил Лим'нейвен и не потрудился пожать плечами иллюзии.
        - Фокус с дождем заставил многих принять твою позицию. К сожалению, вопрос провизии все еще не решен. Фенкрис прекратил поставки пищи, и Саантир скоро начнет голодать. - Сухо изложил Родорвиц.
        - Передай, что эта проблема вскоре будет решена. - Заверил Кантар главу казначейства.
        - Как продвигается изучение ловчих? - Продолжил Яроокий, оборачиваясь к насупившейся Нилин.
        - Не так быстро, как мы рассчитывали. Они очень недоверчивы и неохотно идут на контакт. - Осторожно призналась женщина.
        - Мы не можем позволить задержек. Скоро Фенкрис падет, и через две недели силы Галафея будут у Саантирских стен. - Строго напомнил Яроокий, устало покачивая поникшей головой. - Секрет Исполина - шанс закончить войну, по возможности, бескровно.
        - Ловчие скоро доверяться нам, мы достигли значительного прогресса.
        - Если Слуги Карлика не заговорят через десять дней, придется прибегнуть к вивисекции. - Мрачно отрезал Десница.
        - Они живые, Кан! - Воскликнула Нилин и резко потянулась к ребенку. Малыш воспринял прикосновения как щекотку и радостно смеялся, пока женщина стягивала почерневший костяной амулет с тонкой шеи. - Один из них подарил малышу амулет, сказал, что он напоминает ему о сыне.
        - Сколькие погибнут в затянувшейся осаде?! Их жизни будут на моей совести! - Раздраженно возразил Яроокий и замолчал, пристально ощупывая древнее изображение Нар'Катира. Тяжело вздохнув, Кантар сжал кулаки и прохрипел. - Карлик! Даю полный сезон.
        - Спасибо! - Отозвалась посветлевшая женщина, и Десница не удержался от хмурой полуулыбки.
        - Оковы Хинаринской сущности терзают меня, я должен вознестись и разделить могущество с вами. - Продолжил он, чувствуя, как друзья прячут глаза и неуверенно ворочаются на сиденьях. - Неужели перспектива не кажется вам слишком заманчивой? Не переживайте, в Саантире найдутся те, кто готов разделить мое бремя.

109 год 4 эры. 39 день сезона последнего теплого ветра.
        Кантар медленно приходил в себя после неспокойного сна. Рефлекторно освободившись от разогретых стальных тисков, Лим'нейвен осторожно расправил затекшие конечности, помассировал натертые запястья и рискнул размять спину. Боль оказалась терпимой и оставила с приятной надеждой. Осмотревшись, Яроокий заметил новые подтеки расплавленного гранита, темневшие среди ленивых зелено-пурпурных бликов. На кольце железных щитов постепенно гасли рдеющие пятна. Племянник Ио тяжело дышал на неказистом табурете, опустив босые стопы в лужу голубой крови. Иллюзия невидимости зыбко трепетала, и клубящийся туман принял форму неестественно вытянутого силуэта. Хрупкая девушка с безобидными светло-пепельными кудряшками оперативно зашивала глубоко рассеченное плечо, бледневшее участком сколькой кожи. Мгновенно почувствовав пробуждение Кантара и вес, свалившийся с плеч, Племянник блаженно выдохнул.
        - С пробуждением, Саррин Хан Неве. - Измотанно проскрипел шпион, выпрямляя пугающую фигуру и размалывая мерцающую слезу в когтистой лапе. Дополнив приветствие учтивым кивком, Тень медленно растворился и направился к выходу, оставляя блестящие голубые следы.
        - Прохладного дня, Десница. - Подхватила невысокая девушка и игриво подмигнула радостно-желтым глазом. Одеяние ее составлял сизый сарафан, украшенный облегающим поясом и пушистыми облачками. Кантар чувствовал три клинка из черного железа, затаившиеся в просторных полах.
        - Было бы неплохо. - Прохрипел Яроокий, вытирая соленую каплю пота с крючковатого носа. Затем он сплел собственную иллюзию и продолжил беседу через ее уста. - Я уже пропустил какую-нибудь встречу?
        - Боюсь, что так. Саррана Даргод Хан Саве ждала вас к трем часам. - Пропела Тень мелодичным голоском.
        - Ну и в задницу эту скользкую тварь. - Раздраженно отмахнулся двойник Кантара, прогоняя из памяти образ неприятной подобострастной старухи, которая нелепо изображала девичью кокетливость. - Что-нибудь еще?
        - Это не имеет отношение к встречам, но Родорвиц снова давит на подчиненных и пользуется безнаказанностью, которую дарит ваше расположение. - Ответила шпионка, мягко улыбаясь. Кантар с удивлением отметил, что ему начинает нравиться иметь дело с прямолинейными Тенями.
        - Песок ему в глотку. Всю молодость был беднее тощего Скрета, и теперь не может насытиться. - Проворчал двойник, экспрессивно жестикулируя, пока Лим'нейвен массировал ноющие виски. - Нельзя это игнорировать. Саантиру тяжело и без помех в работе казначейства. Намекните ему, что он недостаточно умело скрывает махинации. Но сделайте это аккуратно, не хочу терять друга. Нет, нет. Как вам вообще можно подобное доверить? Сам ему явлюсь.
        - Как пожелаете. - Ответил Тень, учтиво кивнула и обворожительно улыбнулась. - Хочу напомнить, что Наакрат Хан Ката ожидает вас через полчаса в бастионе городской стражи. Уверена, вы не хотите пропускать эту встречу.
        - Очень не хочу видеть его надменную, лживую рожу. Но не думаю, что есть выбор. - Признался Кантар. - Кстати, о Хан Ката. Каменный Страж преодолел желание снести мне голову? «Фаланга» должна была отправиться еще утром.
        - Он готов. Дядюшка Ио собирался сообщить вам после совещания с Наакратом. Если позволите, шесть дней довольно мало, чтобы перекроить столь… упрямого и своевольного Хинаринца.
        - Очень вами горжусь. Приведите его. - Иронично буркнул Кантар.
        - Если хотите испытать его преданность, то рекомендуем сотворить иллюзию его сестры. - Продолжила девушка в неизменно дружелюбной манере, и извлекла из-за пазухи аккуратный блокнот с желтоватыми пергаментными листочками. - Я приведу подробный психологический портрет.
        - Не хотите рубить, чтобы проверить остроту меча? Не ожидал. - Ехидно прошипела Иллюзия.
        - Не жалко загубить предателя, если это единственный способ испытать прекрасный Нар'Охай. - Беззаботно пожав плечами, ответила девушка и начала покрывать листочки рядами убористых букв. - К сожалению, она укрылась в бастионе Пяти Копий и я не приведу ее раньше, чем вы сконцентрируетесь на разговоре с Наакратом. Более того, Дядюшка Ио верит в ваше мастерство в области иллюзий.
        - Я уж точно лучше Аргийца, которого таскают Наемники. - Усмехнулся Кантар. - Радует, что я пока не самое большое зло в этом несчастном городе, но не волнуйтесь и передайте Дядюшке, что норму расправ я выполню, когда Фаланга поднимется с причала.
        - Уверенна, вы будете неподражаемы. - Подбодрила Тень и Кантар не распознал фальши в приятном голоске. Спустя мгновенье девушка, непосредственно улыбнулась, протянула Кантару блокнот. Небольшая книжечка вспорхнула воздух, шелестя страницами и блестя гладкой кожей бордового переплета, а потом приземлилась в протянутую ладонь иллюзии. Шпионка снова поклонилась и удалилась по безликому гранитному тоннелю. Коридор исчезал в непроглядном мраке, будто отмечавшем границу крошечного мирка, которым правил Кантар. Деснице давно казалось, что аватары, покидающие ненавистный зал, видят иллюзии, которые из жалости плетут Тени.

* * *
        Изучение портрета Линфри Хан Ката было завершено, и Кантар притуплял ноющую боль исследованием мраколесного светоча, который норовил оплести подлокотник кресла темно-аквамариновыми лозами. Яроокий ухмыльнулся настырности молодого растения и протянул указательный палец к мясистым лепесткам. Когда до лоснящейся ботвы оставался почти сантиметр, на ней появилось черное пятно. Раздалось тихое шипение, и к потолку поплыла тонкая струйка плотного дыма.
        - Не знаю, зачем они притащили тебя. Постоянно напоминаешь, во что я превратился. - Раздраженно выпалил Кантар, но смягчился и добавил с ироничной полуулыбкой: - Почему ты не боишься дерзить Деснице?
        От разговора со светочем, который за двое суток потемнел и сжался, Кантара отвлекли зашелестевшие дверные створки. В раскрывшемся арочном проеме возвышались пара Теней и широкая фигура Ларканти Хан Ката, облаченная в просторный рубиновый плащ и закутанная во влажные компрессы. Поступь стража была тяжелой, дыхание с хрипами вырывалось из опаленной глотки. Несмотря на увечья, он держался ровно, а верный Нар'Охай дремал на массивном плече. Кантар лично запечатал ножны Красными Хинаринскими нитями, но вид изящной дуги вызвал приступ острой фантомной боли.
        - Приветствую, Десница. Надеюсь, рана не принесла особых хлопот? - Низко процедил Ларканти, презрительно щурясь.
        - Не сравниться с тем, что я испытываю во время омовений. - Огрызнулась иллюзия и небрежно отмахнулся. - Перейдем к делу.
        Двойник Яроокого вскинул руку. На темно-пепельной ладони расцвела яркая рубиновая вспышка, которая на мгновенье притянула внимание Каменного Стража и позволила проворным щупальцам опутать отвлеченный разум.

* * *
        Ларканти медленно поднялся с развороченной базарной площади. Впереди Кантар Яроокий старался удержаться на подгибающихся ногах, его сгорбленная спина уязвима для смертельного удара. Двое окружены стеной ревущего пламени, сквозь которую проглядываются обугленные силуэты Саантирских особняков. Ларканти мотнул головой и приблизился к Яроокому. Каменная рука отпрянула от железного эфеса Нар'Охай и подхватила изможденного Лим'нейвен. Раскаленная кожа Ткача обожгла опаленную шкуру Ларканти, а огромное тело грозило перемешать Стража с острыми камнями, но он заскрипел зубами и не позволил Яроокому свалиться.
        - Не похож ты на объединителя Хинарина! - Грубовато прохрипел Ларканти, помогая Кантару до безопасного места, которое сам не мог представить.
        - Другого нет. - Отозвался изможденный, сиплый голос. Пламенный всполох вырвался из глубокой раны на груди Кантара, и он осел на расколотый гранит. Подняв Десницу, Ларканти выпрямился и обнаружил Линфри, которая преклонила колени перед искалеченной, жалобно стонущей Лиорой. Фигуры девушек купались в слабом перламутровом свечении, а остальной мир скрылся за вуалью полумрака. Услышав шаги, Линфри испуганно дернулась. При виде брата на грязном лице блеснула широкая улыбка, но она скрылась за обкусанными губами, стоило девушке разглядеть Яроокого. Пепельная уставилась на Ларканти непонимающими, напуганными глазами, в которых мгновенно скопились блестящие слезы.
        - Почему это чудовище еще дышит!? - Выпалила девушка, закрывая тощей спиной Лиору и обнимая ее ободранные плечи. - Посмотри, что оно сотворило!
        - Ли-ри, он нужен Саантиру. Впереди война и Надоблачные Аллоды объединяться против нас. - Спокойным тоном прошептал Ларканти, примирительно выбрасывая свободную руку. - Стены станут нашим саркофагом, если сила Кантара не будет на нашей стороне.
        - Из-за него стены уже превратились в крипту! Как ты этого не видишь?! - Выпалила девушка, жилы обозначились на тощей шее, а влажные губы задрожали.
        - Наши страдания - ничто перед надвигающейся угрозой! И ты это знаешь! - Отрезал Ларканти, теряя терпение.
        - О чем ты, Ларканти! Его безумие положило начало войне и объединило Надоблачные Аллоды! - Прокричала Линфри, бросая Кантару презрительный взгляд.
        - Ты видела, что творилось с городом задолго до нападения Хоаксов и проклятого бунта! Не будь эгоисткой! Осознай общую картину и встань на правильную сторону! - Вспылил Каменный Страж, и стиснул Саантирский герб, белевший на рубиновой накидке.
        - Не быть эгоисткой!? Один город обратит целый мир в пепелище, чтобы сохранить независимость! - Отозвалась Линфри, по ее щекам скользили слезы обиды и отчаянья.
        - Речь идет не о независимости, а об объединении Хинарина! Не будет войны Саантира или Галафея, два Мира станут одним! Разве покой не та цель, ради которой стоит пролить кровь? Сделай, что должна! - Пророкотал Ларканти, медленно приближаясь к замершей сестре.
        - Я сделаю, Ла-ти… - Печально пробормотала Линфри и потянулась к рубиновому поясу, который оттягивал черный стилет.
        - Хаэк. Линфри, прошу, убери нож. Я не подпущу тебя. Просто помоги поднять Лиору, и мы пойдем в безопасное место. - Примирительным попросил Страж, непроизвольно отступая.
        - В Саантире для Лиоры нет безопасного места, пока по улицам бродит это чудовище. - С мрачной уверенностью констатировала девушка, горячо поцеловала бледную в покрытую ссадинами щеку и аккуратно уложила светлую голову на свернутый плащ. После Линфри поднялась и неловко кинулась на Кантара. Ларканти громко выругался и бросился наперерез отчаянной девушке. Носок Стража налетел на камень, которого не было всего назад. Массивное тело споткнулось и навалилось на тщедушную Линфри, чтобы через мгновенье обрушить ее на землю. Страж придержал ладонью голову сестры, но все равно услышал чавкающий хруст. Дрожащими пальцами Ларканти прикоснулся к острому подбородку Линфри и повернул шишковатую головку. Когда глаза Стража наткнулись на глубокую кровоточащую рану, его ядра стиснула пронзительная боль, а изо рта вырвался испуганный вздох. Закрыв ладонью поджатые губы, страж провел несколько мгновений в неподвижности и шоке. После он собрался и прикрыл глаза сестры ладонью. Когда каменная кисть скользнула в сторону, и свет яркого пламени вновь лизнул красно-янтарные очи, ирисы Линфри остались неподвижными.
Выругавшись, Ларканти выхватил окровавленный Нар'Охай, старательно вытер клинок о белоснежный герб и поднес к приоткрытому рту. На матовой поверхности не осталось влажное дыхание, и грудь Линфри отказывалась забирать воздух.
        - Кантар, сделай что-нибудь! Ты видишь ее сердца, они бьются?! - Не оборачиваясь, прохрипел Страж, нащупал воротник свалившегося Лим'нейвен и подтянул его к себе. Огромная голова Кантара бессильно свалилась на широкое плечо Стража, а вялая рука слабо коснулась висков. Внутри Линфри вспыхнула тусклая янтарная кукла. Пара мерцающих сгустков в груди была неподвижны, а свечение в голове стремительно рассеивалось.
        - О, Нар… - Пробормотал Страж, прижимая невесомое тело к груди. В тот же момент он почувствовал, как рука Лиоры вцепилась в подол рубинового одеяния. Страж нерешительно оторвал лицо от коченеющего плеча и заглянул в наполненные ужасом рубиновые глаза.
        - Я не хотел, чтобы все так закончилось. - Пробормотал Ларканти и прислонился лбом к холодеющей угловатой головке. Краем глаза он уловил плавное движение мощного тела, переливающегося пламенными бликами.
        - Позволь проститься. - Бросил Ларканти, не поднимая влажных глаз.
        - Все еще защищаешь его? - Холодным пророкотал Гаор, медленно извлекая пугающий клеймор.
        - Ничто не поменялось. - Прохрипел Страж и почувствовал острое покалывание в горле, когда содранные руки Лиоры потянулись к Линфри. Ларканти бережно уложил сестру подле распластанной бледной, которая прильнула к погибшей и задрожала от рыданий. Утерев глаза и кашлянув в огромный кулак, Страж крепче стиснул Нар'Охай и поднялся с колен.
        - Тебе не выиграть. - Прогремел Змей, медленно вздымаясь на хвост и взваливая клеймор на плечо. Ларканти замер в тени массивного гиганта, заставил губы исказиться кровожадной ухмылкой и ринулся вперед. Внезапно мрачная Змея обратилась Кантаром, который устало горбился на отталкивающем троне. Запечатанный Нар'Охай беспомощно отскочил от непроницаемого купола, и Ларканти отпрянул, ошарашенно оглядываясь.
        - Что? Это мираж? Как такое возможно, я не чувствую Аргийских дурманов. - Прошептал Страж. Клинок звонко уткнулся в пол, и эфес выскользнул из дрожащей руки.
        - Не уверен, что в Четырех Мирах найдётся полдюжины Лим'нейвен, способных на Искусство ложного ткача в области иллюзии. Ты сам сплел темницу своего разума, используя мой дар. Я лишь добавил неожиданных поворотов и заставил тебя верить в не слишком натуральное представление.
        - К чему этот Шкатаак!? Разве не достаточно того, что я две недели гнил в этой дыре!? - Прохрипел Ларканти, когда черная кровь Линфри обернулась клубящейся дымкой и исчезала с рук.
        - Прекрати ныть! Можешь поблагодарить за то, что не дал тебе убить родную сестру! - Выпалил Лим'нейвен и презрительно указал на девушку Тень: - Она была не против этой идеи только потому, что Линфри успела спрятаться за спинами Наемников.
        - Она в безопасности? - Встрепенулся Ларканти и принялся внимательно вглядываться в иллюзорное лицо Кантара.
        - Чем тебя не устраивает наш прекрасный город? Разве он не безопасен под властью нового Десницы? - Иронично ответил мираж и невесело усмехнулся. Полуулыбка быстро исчезла с иссеченного шрамами лица, и Кантар спокойно продолжил. - Не переживай, наемники Пяти Копий увезут ее прочь из этого Мира.
        - Не благодаря тебе. Я слышал, что зелоты творили в храмах! - Прохрипел Ларканти, вытирая кровь с каменных губ. - Все это дерьмо оставило бы после себя тошнотворное послевкусие.
        - Я не давал такого приказа. - Ответил Кантар, стискивая подлокотники дрожащими пальцами.
        - На что ты надеялся, когда натравливал толпу грязерожденных на Храм Черной Крови? - Раздраженно процедил Хан Ката, враждебно сцепляя руки на груди.
        - Довольно! Добро пожаловать в мир, где каждое действие влечет несметные кучи дерьма! Чувствуй себя как дома! - Прогремел Лим'нейвен и мелкие осколки гранита свалились к подножью массивного трона. Когда эхо растворилось в мрачных коридорах, Десница жестом подозвал стража и обратился к Тени с воздушными кудряшками: - Принеси маяк.
        - Уже сделано. - Учтиво улыбнулась девушка, извлекая из просторных пол стальную сферу размером с глаз ходока, увенчанную пучком жестких вибрисов Каньонного Исполина, Шпионка игриво посмотрела на Ларканти и провела пальцем по загнутой игле, пронзавшей сферу.
        - Понравилось могущество, которое тебе одолжили Племянник Ио в ночь переворота? - Начал Кантар, с легким отвращением наблюдая за кровожадной улыбкой, которая расцвела на лице Стража. - Я назвал это - Реод'Ранк - «Коготь Карлика». Сосуд содержит гончий эликсир из моей крови. Если подшить эту дрянь к твоей ключице, я смогу провернуть похожий трюк, не покидая затхлых катакомб.
        - Горожан ждет новая демонстрация силы? Я думал, они до сих пор подставляют разинутые рты под дождь. - Съязвил Ларканти.
        - На этот раз зрителями станут лже-всадники, которые атакуют «Фалангу Десницы». - Ответил Кантар и неприязненно скривил обескровленные, подрагивающие губы. - Жестокостью они заслужили подобную честь.
        - Ты знаешь это, потому что сам отдашь им приказ? - Поинтересовался Страж, не отводя тревожного взгляда от полой иглы.
        - Тени уже сделали это. Не на прямую, конечно. - Непринужденно ответил Кантар.
        - Я не удивлен. Их нападения помогли тебе завоевать популярность среди грязерожденных. - Пожав плечами, согласился Ларканти.
        - Да, а еще они ослабили Нар'дрин и почти отдали его мне в руки. Теперь остался лишь один способ выжать немного пользы из этой шайки легковерных идиотов. Завтра я использую расправу над ними, чтобы запугать надоблачные Аллоды и показать Городам - Государствам свою власть. Тогда они, возможно, сдадутся без боя. - Поделился Кантар безгранично усталым голосом.

109 год 4 эры. 40 день сезона последнего теплого ветра.
        Ларканти торжественно ступал босыми ногами по исполинской палубе «Фаланги десницы», за ним тянулся плавный рубиновый шлейф. Широкая грудь стража, открытая урагану, выпячивала мерцающий Реод'Ранк. Трепещущие усы Исполина мерцали еле заметным ореолом извивающихся щупалец Кантара. Кокон неосязаемых отростков содержал стража в центре, проникал сквозь толстые доски палуб и обволакивал непомерный рубиновый шар, дрожащий от разогретого, вихрящегося газа. Каменный страж вырвался за пределы крошечной двуногой оболочки, Дирижабль терялся внутри его существа. Грязные бледные, набитые в выпотрошенные каюты, были не дальше жгущегося Нар'Охай. Ларканти морщился от вони каждого зелота, который бродил по палубам парящей крепости из кремового кипящего дерева, украшенного аквамариновым узором клубящихся прожилок.
        Бритоголовые Зелоты, выползшие из расплавленных трущоб, надменно шествовали мимо немногочисленных солдат. В пленных женщинах они видели куски горячей плоти, а в мужчинах тренировочных болванчиков. Добропорядочные последователи Кантара бесследно терялись в гомонящей толпе и не испытывали переизбытка уважения со стороны коллег. Терпение Стража лопнуло, стоило грозному дирижаблю подняться над пристанями Десницы. Последней каплей стала стая рьяных почитателей, которая вытащила на палубу затравленного бледного и заставила Стражу Внешнего Кольца беспомощно наблюдать за расправой. В мельчайших подробностях Ларканти ощущал, как удары тяжелых сапогов разгоняют по доскам пульсирующие вибрации и прогрызают в костях бледного трещины будущих переломов.
        - Я положу их зверствам конец. С твоей помощью или без. - Мысленно процедил Ларканти, концентрируя новообретенные чувства на омерзительной сцене, которая с каждой секундой порождала более громкие одобрения.
        - Урок смирения им не помешает. - Ответил неуютно отчетливый голос Кантара. - Просто потянись к этим ублюдкам.
        Ларканти не оскалу рассечь величественное лицо, когда он торжественно протянул длань к одному из грязерожденных. Искусство Кантара соединил воедино две точки, расположенные на разных концах палубы и разделенные двумя сотнями метров. Рубиновый плащ вытянулся в длинный штрих, каменная кисть стиснула вздрогнувшую пепельную шею.
        - Бледные - ваши пленники, а не рабы! - Взревел Ларканти, отрывая от земли барахтающегося приспешника. Рокочущий голос, перекрывающий вой ветра и рев каменного масла, вынудил Зелота метаться между попытками зажать уши и ослабить удушающую хватку.
        - Ничто на судне не произойдет без моего надзора! Ничто не останется безнаказанным! - Прогремел Каменный Страж. Из широко раскрытых глаз вырвались всполохи рубинового огня, а перед протянутой ладонью возникли расплывчатые окна, ведущие в другие части «Фаланги». В них появились встревоженные Зелоты, оторвавшиеся от зверств и щерящиеся от громкого баса, который заставлял пыль опадать на бритые головы.
        - В грузовом трюме! - Прохрипел распалился Страж, наблюдая за нескладным пепельным, который наслаждался прелестями вопящей пленницы. - Не обещаю, что сдержусь!
        - Кто их считает. - Пробормотал Кантар, уставший от вопящей совести и доносов Нилин. Тело первого Зелота взмыло в воздух и с хрустом обрушилось на твердую палубы. Прежде чем острая челюсть брызнула черным на карамельные доски, рука Ларканти стиснуло новое горло. Толстые пальцы, закованные в каменную кожу, сгребли дергающийся кадык и нижнюю челюсть, которая мгновенно хрустнула и раскололась. Булькающий хрип утонул во влажном треске переносицы, когда Страж впечатал лицо фанатика в массивную бочку с разведенным Афритом. Ларканти подхватил поток ярости и остановиться на одном не смертельном ударе он не смог. Бритый череп хлынул между когтистыми пальцами потоком костяных осколков и горячей крови. Запуганная бледная, болезненно напоминавшая Линфри миниатюрным сложением, ошарашенно хлопала заплаканными глазами и натягивала на разбитые колени изодранные останки платья. Затравленный вид юного создания не позволил гневу стража затихнуть, и он обратил пламенный взор на других уличенных Зелотов. Прежде чем Страж кинуться к следующей жертве, под сводами его черепа раздалась властная команда Кантара.
        - Успокойся, ты сделал достаточно! - Потребовал Десница и сковал тело Стража, наполнив вены льдом.
        - Еще не время давать волю жестокости! - Продолжил Десница, пока бурлящий разум Хан Ката постепенно остывал. - Помоги ей прикрыться. Заверши акт возмездия красивым жестом, который скрасит его жестокость.
        Мысли Стража замедлялись, переставали скалить пенящиеся пасти. Когда хватка паралича ослабла, он пошатнулся и уставился на предплечье, замаранное лоснящимися останками. Они на глазах растворялись в облаках едкого дыма, оставили крошечные чешуйки пепла и сожаление об утерянном контроле. Ларканти медленно выдохнул, скинул плащ и протянул бледной просторную белоснежную рубашку. Девушка, неловко прикрывая наготу и ссадины, приняла одежду дрожащей рукой.
        - Прости за сцену. - Мягко проговорил Страж и погасил окно, ведущее на оживленную палубу. Затем Хан Ката учтиво отвернулся и великодушно предложил беженке безопасность своей каюты, но она улизнул, стоило одежде оказаться на острых плечиках. - Похоже, я получил свой ответ.
        - За обветренным, суровым фасадом скрывается ранимое сердце. - Язвительно подметил Кантар.
        - Мне говорили подобное. - Отмахнулся Страж и побрел к лестнице, ведущей наверху. Рубиновый шлейф пополз за хозяином, тихо шурша по пыльному полу, и мягко опустился на поникшие плечи.
        - Пошевеливайся, Лже-всадники нападут прежде, чем мы отлетим от Саантира. - Поторопил Десница. - Мы не можем оставить горожан без зрелища.

* * *
        Клинья бурых Галафейских Хоаксов отчаянно неслись наперерез исполинскому дирижаблю Десницы. Хлопки мощных крыльев и низкий рев становились все отчетливее, сердец солдат и притихших зелотов коснулся страх. Ларканти Хан Ката стоял на носу палубы и отстраненно наблюдал за бесконечными пепельными барханами, укрытыми еле заметной пурпурной дымкой.
        - Почему я не чувствую, как ты сгораешь от нетерпения, Хан Ката? - Заискивающе поинтересовался Кантар, изучая меланхоличные, скользкие мысли Ларканти.
        - Аппетит приходит во время еды. - Вяло огрызнулся страж и начал медленно извлекать из ножен черный клинок. Вместо шуршания Нар'Охай порождал вибрирующий рокот, у ног Стража со скрежетом появлялась глубокая борозда, брызжущая измельченными опилками. Последняя треть лезвия вырвалась из лона резко, разгоняя волну отчаянно свистящего воздуха. Трещина взрыла палубу, открывая полумрак нижних отсеков, и обратила коренастые перила в сноп острых щепок. Каменный страж размял плечи и торжественно шагнул в пропасть, заполненную холодным поднебесным вихрем. Незримые щупальца ухватились за плетение Мира, и Ларканти завис в воздухе. Не оглядываясь на удивленную черно-красную толпу, он нырнул вниз, и невесомый плащ окрасил рубином плавную траекторию. Реод'Ранк начал заметно нагреваться, тлеющее мерцание распространилось по трещинам каменного панциря и оплело широкую фигуру стража. Обогнув крутые борта, заключенные в узоры из начищенной бронзы, страж ринулся на обреченных Хоаксов.
        - Главное не увлекись и не прикончи их командира. - Напомнил Кантар, ощущая мрачное напряжение, которое пульсировало вместе с сердцем Хан Ката.
        - Зачем он тебе? - Спросил страж, заводя черную дугу за спину.
        - Чтобы громогласно заявить о преданности Саррину Нараеду Галринад - одному из крупнейших разводчиков Аркефальских Хоаксов на Фенкрисе. - Пояснил Яроокий показательно напыщенным голосом.
        - И это ведь будет правдой? - Разочарованно поинтересовался Страж.
        - Самое смешное, что да. Нараед надеялся приблизить войну с Саантиром и разжиреть на доходах от продажи великолепных питомцев. - Сочась призрением, ответил Десница. - Тени смеялись до хрипоты, когда узнали о его намерениях.
        - Великий Яроокий может обратить в пыль город врагов, только если на то есть причина? - Желчно отозвался Хан Ката.
        - Веришь или нет, я тешу надежду стать спасителем, а не узурпатором. - Признался Десница мечтательным голосом, который быстро налился сталью. - Но с лже-всадниками будет покончено сегодня. Наша квота милосердия - полдюжины команд.
        - Эти бледные заслужили смерть жестокостью. - Рассудил страж, неприязненно морщась, и осмотрел рой пернатых Хищников, который готовился окружить Фалангу.
        - Раббаар дал им повод для ненависти, когда поскупился на стражу в северных шахтерских поселениях. - Напомнил Кантар и направил пылающий взор Ларканти на вытянутый шестикрылый силуэт, выделявшийся размером среди бурых гигантов.
        - Хааф «Хинглинг» Лааран. По сравнению с ним мои зелоты - прилежная паства Черного Храма. - Представил Кантар чудовищного ткача.
        - Наслышан. По крайней мере, несчастный Хаэкран'Каэт сможет сопротивляться. - Процедил Страж и хищно оскалился.
        - Твое последнее столкновение с Лим'нейвен закончилось не слишком удачно. - Ехидно подметил Кантар и почувствовал, как в самолюбии стража появилась небольшая брешь.
        - Целься в голову, которая торчит из груди пернатой твари. - Предупредил Яроокий сквозь лающий смех и швырнул Ларканти на сумасшедшего Лим'нейвен. Время вокруг Хан Ката текло неспешно, и рывок показался плавным, но каменные плечи обращали перья Хоаксов в облака бурых ворсинок, которые мгновенно разрывали яростные вихри. Пернатые исполины взволнованно бросились в стороны, крики исказили лица взмокших всадников, но шестикрылый зверь приветствовал стража расправленными крыльями, в которых запутался солнечный свет. Изогнутые облака застыли на гранях изящных лат, грозный клекот вырвался из-под сплошного забрала, украшенного бесстрастным ликом. В выгнутой грудине утопала вытянутая фигура в остром шлеме, который украшали ряды раскосых глаз и свечение, сочившееся из прорезей. Хааф стиснул в когтистых лапах громоздкий арбалет, черный наконечник снаряда развернулся к горлу наступающего стража.
        - Кантар! Еще медленнее! - Мысленно проорал Хан Ката, видя плавное движение спускового механизма. Разбрасывая обрывки пестрого оперения, болт взвился с обшитой сталью ложбины и понесся к цели. Прежде чем страж напряг плечи и приготовился к удару, из пятизарядной кассеты выскользнул следующий снаряд. Кантар напряженно зашипел, растягивая секунды в минуты, рев шестикрылого Хоакса обратился пугающе низким несмолкающим рокотом. Не обращая внимания на вой растянутых связок, Ларканти обрушил Нар'Охай на вращающийся наконечник стрелы. Лезвие утонуло в облаке янтарных искр и отвело смертоносный снаряд. Скалясь от боли, пронзившей предплечье, Хан Ката занес клинок над вторым болтом. Немеющая рука оказалась недостаточно быстра, и Нар'Охай перерубил деревянное древко. Наконечник, барахтаясь в воздухе, врезался в бедро стража и вырвал лоскут каменной кожи. Брызнувшая кровь несла раскаленное сияние и мгновенно вскипела, оборачиваясь струей едкого дыма. Ревущий Ларканти настиг Хаафа прежде, чем тугая тетива вытолкнула третью стрелу. Наконечник Нар'Охай вспорол ложбину арбалета и отсек когтистые пальцы Ткача.
        Щупальца Кантара и Хинглинга схлестнулись, воздух вспыхнул сломанными лучами света и пульсирующими сгустками непроглядной тьмы. Плетение мира начало распадаться на бесформенные лоскуты. Среди непредсказуемых аномалий дуга Нар'Охай столкнулась с когтями Хоакса, защищавшего хозяина. Удар белоснежного гиганта подбросил Ларканти к лязгающему забралу, во мраке которого пенилась оскаленная пасть. Страж отпрянул от клюва и загнутых клыков, но не избежал массивного лба. Панцирь Хан Ката взрыли извилистые трещины, мгновенно прыснувшие алыми всполохами и дымящейся кровью. Не успели легкие Ларканти затрепетать от удушающего кашля, как стража отшвырнул взмах крыла. Барахтаясь в рубиновой спирали вьющегося плаща, он разглядел удар когтистой лапы и направил черное лезвие на огромное предплечье. Сверкая болтающимися серпами когтей, обмякшая кисть полетела вниз. Взвывший хоакс отпрянул и прижал изувеченную лапу к груди, где Хааф обратил голубую кровь твердой коркой. Ларканти захрипел, изгоняя кашель ударом кулака, и ринулся на раненную тварь. Нар'Охай выдержал натиск пернатого предплечья, ринувшегося наперерез, и
вспорол конечность вместе с рукавицей из Нар'дринской стали. Ларканти перехватил клинок двумя руками и обрушил на изогнутые скимитары, которые Хааф выхватил из-за янтарного пояса. Удар вмял бледного в кирасу питомца, пена брызнула из трещин изогнутого шлема вместе с грязной руганью на Надоблачном языке. Вибрация треснувших лезвий проникла в кости Хаафа, и следующий удар вырвал клинки из слабеющих пальцев.
        Черное лезвие поймало тусклый пурпурный блик, готовясь ринуться на беззащитную грудь бледного, но взбешенный Хоакс ухватился за развевающуюся мантию и оторвал страж от жертвы.
        - Плащ не мешает, пепельный ублюдок!? - Прогремел Хааф, пока клюв Хоакса несся на жертву, удушаемую рубиновыми путами. Щупальца Кантара, разбрызгивая вспышки Тепла, прорвались к шее Ларканти, мантия прошла сквозь каменную кожу и освободила сдавленное горло. Кашель стал яростным кличем, и меч стража вонзался в череп огромного зверя. Искореженное забрало отшвырнуло Ларканти, пернатый хищник выгнул спину и начал цапать эфес, который застрял в кости и искореженной стали. Страж подхватил мантию, трепещущую от беспорядочных взмахом огромных крыльев, и бросился к Хаафу.
        - Не нравиться плащ, тварь!? - Прохрипел Хан Ката, проламывая коленом нагрудник Лим'нейвен и набрасывая рубиновую удавку на шею. Рука Хаафа бросается к перекошенному лицу стража и вытаращенным глазам, источающим обжигающее сияние. Ларканти перехватывает напряженную кисти и кости ломаются в тисках каменной длани, затем кулак вмял строе забрало в лицо Хинглинга. Покончив с сопротивлением, Ларканти рванул полы плаща. Красная петля скомкала латные пластины и переломила шею бледного. Предсмертная судорога раскатилась по изувеченному ткачу, а после скрутила мускулы пернатого исполина. Два существа, противоестественно сплавленные Искусством, отправились к Карлику мгновенно. Ларканти взмыл вверх и вырвал иссеченный эфес из обмякшей туши, которая обрушилась на раскаленные барханы.
        - Их предводитель должен остаться живым! - Напомнил Кантар, и плащ, отмеченный синими разводами, вернулся на каменные плечи. Ларканти застыл, плавно покачиваясь в воздухе. Насладившись весом клинка и железным запахом, он окончательно сорвался. Даже Кантар сморщиться от зрелища, которое развернулось перед вытаращенными глазами Хан Ката. Размытые моменты полета сменялись болезненно четкими видениями лиц, перекошенных ужасом и криком. Потакая извращенному пороку, Ларканти оставлял чудовищные раны, которые далеко не всегда несли мгновенную смерть. Спустя минуту лже-всадники обратилась вопящими жертвами, воздух вокруг Фаланги заполнился иссеченными перьями.
        Постепенно разум Ларканти начал остывать и наполняться отвращением. Медленно в нем вызревало чувство знакомое чревоугоднику, который затолкал в глотку слишком много яств. Надломленная рука болела все нестерпимее, бедро стискивала жгучая боль, а удушающая железная вонь стала тошнотворной.
        - Что я творю… - Прохрипел Хан Ката. Туман развеялся и открыл крупно дрожащие руки, стискивающие вытянутый эфес. Смердящая кровь на кистях и предплечьях не успевала сгорать. Плащ потяжелел и вновь стиснул горло, которое дергалось от подступающей тошноты.
        - Мне казалось, ты умеешь получать удовольствие от подобных… обязанностей. - Голос Кантара с трудом пробился сквозь гомон колотящихся сердец. - Выходит и тебе не повезло?
        - Всему есть предел. - Сухо ответил Страж, передергиваясь от омерзительного зуда.
        - Хинглинг мертв, жалкие остатки лже-всадников бегут в ужасе. Довольно зверств на сегодня, надо беречь аппетит. - Устало протянул Десница и шумно выдохнул, пряча лицо за взмокшими руками. Немного помолчав, он развернул скривившееся лицо Стража к предводителю Хоаксов, который стремительно отступал, разбрасывая платиновые перья холеного Хоакса. - Достань ублюдка с синим плюмажем, и покончим с этим.
        - Хорошо… - Изможденно прошептал Страж и неохотно бросился на лидера. Ощущая ветер, который срывает тяжелые капли, укутанные сухой коркой, Ларканти сделал несколько лишних кругов вокруг взмыленного зверя. Затем он резко завис над пышущей жаром холкой. Всадник, управлявший зверем предводителя, остолбенел на мгновенье, но потом решительно вздернул арбалет. Прежде чем палец надавил на спусковой крючок, Ларканти обратил оружие в щепки вымученным взмахом. Мрачное лезвие бросилось к лицу обреченного всадника, но остановилось в сантиметрах от взмокшей кожи. Предводитель, облаченный в потрепанные латы, отказался сдаваться и, отчаянно вскрикнув, опустошил бобину тяжелого арбалета. Снаряды, сорвавшиеся с ложа в виде изящного женского силуэта, не дотянулись до стража, который не потрудился укорачиваться. Когда запас стрел иссяк, Ларканти покачнулся и оказался за спиной предводителя. Каменная кисть стиснула челюсть, сминая забрало в виде загнутого клюва. Щупальца Кантара рассекли стремена, а предплечье Стража, не обращая внимания на удары кинжала, сдавило грудь бледного. Через мгновенье сцепленные силуэты
стремительно понеслись к Фаланге.
        Страж грузно свалился на палубу, колени глубоко вошли в треснувшую древесину. Зелоты и стражники испуганно отпрянули, не отводя ошарашенных взглядов от окровавленного Ларканти. Предводитель лже-всадников свалился у приклоненных ног Хан Ката, из глухо скрежещущих лат вырвался болезненный стон. Бледный попытался вдернуть себя на ноги, но лезвие Нар'Охай пригвоздило к палубе его плечо.
        - Не трогать пленного! - Пророкотал Ларканти, обведя подчиненных пылающими глазами. В ответ зазвучал нескладный хор, которому с трудом давалась фраза «Так точно, Саррин Страж!». Кивнув, Хан Ката потянулся к пасмурным небесам и взмыл под провисающую серую пелену. Прохладный влажный воздух окутал разгоряченное, перенапряженное тело. Ветер унес густой смрад.
        - Позволишь? - Прохрипел страж, обнимая тучи разведенными руками и дрожа от предвкушения.
        - К сожалению, твои ощущения дотягивается и до меня. - Согласился Кантар и запустил щупальца в обрюзгшие животы облаков. Тугие потоки ливня хлынули на улыбающееся лицо Стража. Пенящаяся вода вымывала скверну и останки из глубоких трещин, пока Хан Ката ловил ртом холодные капли. Голубые струи срывались с босых когтистых пальцев и вернули плащу чистый рубиновый цвет.
        - Тени позаботятся о пленнике. - Утомленно сообщил Кантар и добавил живым, ироничным тоном: - Скоро мы отправим к Карлику всех, для кого пытаемся сотворить мирный Хинарин.
        - Будет сложно оправдать проявленное рвение. - Ухмыльнувшись, отозвался Страж и помассировал остывшие глаза, которые саднили от прикосновения дождя.
        - А перед кем оправдываться, если все отправиться в песок? - Ухмыльнувшись, пробормотал Десница. Хан Ката отозваться одиноким нервным смешком, и Кантар внезапно разразился лающим смехом. Страж, неожиданно для самого себя, подержал его низким хохотом.
        ГЛАВА 18. ГУСТЫЕ ЗАКАТНЫЕ ТЕНИ

109 год 4 эры. 31 день сезона последнего теплого ветра.
        - Ноари, не говори, что он напал. - Пропела Силмва, поднимаясь на капитанский мостик. Четырехкрылый Лим'нейвен опирался на резной борт и внимательно всматривался в живописный осколок, укутанный клубящимися облаками. Над сгорбленными плечами Синита вспыхивала сигнальная искра, велевшая эскадрилье принять оборонное построение. Пара мракозверей сидели подле и, подобно хозяину, навалились на борт. Звери следовали за взглядом Ноари и низко рычали.
        - Тогда остается лишь молчать. - Отозвался Ноари и ряды острых клыков блеснули в разрезе улыбки.
        - Карлик! С чем мы имеем дело? - Выпалила Силмва и положила мозолистые ладони на эфесы широких клинков.
        - Стая взрослых камнеглодов и несколько легких фрегатов. Они слишком далеко, чтобы сказать точнее. - Ответил Лим'нейвен и зажмурил уставшие глаза. Тлеющее охряное мерцание сочилось сквозь опущенные веки.
        - Неужели ты встревожен!? Ублюдок пугает нас шайкой пиратов! - Прогремела наемница, срываясь на лающий хохот.
        - Пираты мало меня волнуют, другое дело сам Яроокий. - Покачал головой ткач и задумчиво замолчал, почесывая острый подбородок когтистой лапой.
        - Саантир в дне пути. Даже его щупальца сюда не дотянуться. - Ответила Синитка дрогнувшим голосом.
        - Скоро мы узнаем, какой клемб спрятан в его рукаве. - Задумчиво продолжил Ноари, массируя виски и плавно скользя по палубе. - На каждом корабле должны быть склянки с гончими эликсирами Накрисса и Гаора.
        - Сделаю, но зачем?
        - Если выживем, будем шантажировать этого гниющего скрета, - ответил ткач и ухмыльнулся.

* * *
        Грузные силуэты камнеглодов показались из-за отвесных утесов, припорошенных ржавой травой. Покрытые шрамами морды развернулись к кораблям Пяти Копий, широкие пасти разверзлись и разогнали влажную дымку низким ревом. В бахроме ярких плавников, бежавших вдоль горбатых спин, суетились пираты и гремели затворы аркбаллист. Гербы Лазурных Течений тянулись вдоль провисших животов, набитых парящими камнями. Следом за покачивающимися хвостами исполинов показались золотые паруса пиратских фрегатов, которые проворно выстраивались клином.
        - Твари! - Сплюнула Силмва, массируя плечи наемников, которые сгорбились за корабельными орудиями. - Заметил что-нибудь странное, Ноари?
        - Да. Среди них нет Лим'нейвен. - Отозвался огромный синит и плавно вогнал кассету стрел в ложе устрашающего арбалета, вторая пара рук стискивала эфес грозного кистеня.
        - Они не могут быть настолько тупыми. - Насторожено прошептала наемница и подозрительно прищурила глубокие глаза.
        - Им хватило глупости связаться с Кантаром. - Пожал плечами ткач и сухо усмехнулся. Наемники поддержали его нескладным хором редких смешков.
        - Им хватило глупости связаться с нами. - Подхватил хриплый голос из толпы, и смешки обратились дружным хохотом.

* * *
        Клин фрегатов бесстрашно несся на флот Пяти Копий. Раскаленные кольца ирисов, сверкавшие под кустистыми бровями Ноари, отыскали центральную мачту ближайшего судна, а руки навели чудовищное оружие. Болт сорвался с взвывшей тетивы, разбрызгивая искры и оставляя мерцающий след. Коренастое основание мачты исчезло за густым облаком щепок и острых осколков. Деревянная громада оторвалась от палубы, гулко лопнули крепления парусов. Скрежещущее каменное полотно вывернулось вверх, разбрасывая каскады золотой пыли, и потянуло обломок мачты. Судно начало резко снижаться и заваливаться на правый бот. Внезапно, в недрах обреченного корабля прогремел взрыв. Из бесформенных прорех в лопнувшем корпусе повалили столбы густого дыма и вылетели вопящие головорезы, отчаянно барахтающиеся в коконах горящей одежды. Ноари мгновенно ощутил появление грозной силы, навалившееся на плечи. В недрах армады и на спинах камнеглодов вспыхнули полдюжины Реод'Ранк.
        - Карлик! - Прошептал Синит, оскаливаясь. Охряные искры хлынули из подшерстка на его холке и приняли форму сигнального флага. Мерцающее полотно затрепетало над нахмурившимся ткачом и передало соратникам неприятную новость.
        - Ты же сказал, что среди них нет Лим'нейвен!? - Выпалила Синтра и вцепилась в набухшее предплечье Ноари.
        - Теперь есть. - Бросил синит через плечо, и в глазах Силмвы вспыхнул отблеск его Искусства.
        - Нам понадобится Хоакс. - Добавил он, когда марионетки Кантара взмыли над армадой. Хоакс, облаченный в сталь и лоснящиеся бурые перья, подчинился команде янтарных искр и подхватил синитов, прыгнувших за борт.
        - Вы остаетесь тут! - Скомандовал Ноари огромным питомцам, которые перевесили туши через край палубы и жалобно скулили. Хоакс взмыл к марионеткам Яроокого и вознес наемников над гулом разгорающегося сражения. Зелоты с искрящимися Реод'Ранк в грудях встретили Ноари шелестом обнажаемых клинков, рубиновые глаза блестели из-под трепещущих капюшонов и из-за глухих забрал. Движения марионеток были неестественно стремительными, а силуэты вытягивались в акварельные штрихи. Ноари зажмурился, тревога и напряжение уступили место воспоминаниям о мрачных чащах и бесконечных ливнях родного Мира. Воздух наполнился сыростью, холод защипал кожу, а густой туман осел на стали доспехов. Резкий запах перегноя и мокрой шерсти забрался в чуткие ноздри синитов, тени фантомных деревьев легли на лица, бледный небосвод Сина заслонил Хинаринский пурпур. Искусство Кантара завязло в непривычном плетении чуждого Мира, и наступление марионеток обратилось замедленным падением. Аркбаллиста Наори настигла двух беззащитных жертв, кровь Яроокого брызнула из раскуроченных Реод'Ранк, обращаясь в хлопья пепла и едкий дым. Бурый Хоакс
снес ближайшего зелота ударом лапы и бросился на облезлую марионетку с Сина. В кислотно-зеленых глазах зелота вспыхнул безумный восторг, увлажнившиеся губы растянулись в жестокой улыбке. Потоки ревущего тепла сорвались с протянутых ладоней, голова Хоакса утонула в вихре бушующего пламени и обрывков тлеющего пуха. Ноари оттолкнулся от дергающейся холки пернатого хищника и подхватил Силмву, которая падала вслед за обреченным зверем. Оказавшись в воздухе, наемник выстрелил вновь, и отдача чудовищной аркбаллисты вырвала охапку вибрисов из напомаженных усов. Стрела понеслась к груди зеленоглазого зелота, но резко изогнулась и вспорола скулу камнеглота, проплывавшего внизу. Поредевший отряд марионеток бросился в лабиринт пестрых плавников, вившийся по спине раненного гиганта. Кантар быстро приспосабливался к плетению Сина, воздух вновь уплотнялся, стискивая легкие Ноари, зрительные аномалии и дыры в пространстве становились отчетливее.
        Наемник бросился за зелотами, придерживая хвостом барахтающуюся Силмву и стремительно опустошая кассеты арбалета. Марионетки исчезли под коконом, который сплели следы отведенных болтов, грубая шкура камнеглота обратилась кровавым болотом. Очередная отброшенная стрела прогрызла его череп, и гигант скорчился в предсмертной судороге. Ноари и Силмва ловко опустились на выгнувшуюся спину и бросились к зелотам, расшвыривая паникующих пиратов. Целью Ноари стал крупный змей, задравший сломанную ногу. Конечность влажно хрустела, костяная мозоль затягивала трещину, а срастающиеся связки оплетали вывихнутый сустав. Змей отразил удар наемника перекрещенными скимитарами, но задняя лапа была еще не готова к натиску и вновь обломилась. Зелот обрушился на колени, стальной приклад аркбаллисты утонул в широком лбе. Ноари наотмашь хлестнул широкую челюсть змея, сметая лоснящаяся тело и сворачивая мощную шею.
        Пара кислотно-зеленых бликов пронеслась слева от Ноари. Кинжал зелота с Сина прочертил мерцающую дугу, брызги оранжевой крови бросились за изогнутым лезвием. Наемник захрипел и прижал локоть к раненному животу, в тот же момент удар широкой алебарды раскурочил ложе верной аркбаллисты. За снопом искр и блестящих осколков Ноари увидел мощного пепельного. Зубцы громоздкого ошейника закрывали бритую голову зелота, перетянутую вздувшимися венами. Он гулко хрипел, крупные капли пота струились по ожесточенному лицу и смешивались со слюной, пенившейся на ощеренных губах. Плечо, закрытое черным плащом, отбросило Ноари ударом в грудь и оставило трещины на половине ребер.
        Сердце камнеглота пульсировало глухо и сбивчиво, судороги постепенно затихали, а тело заваливалось на бок. Аркбаллисты со скрежетом провернулись, пираты заскользили сквозь заросли плавников, безуспешно цепляясь за грубую шкуру. Среди катящихся ящиков и гремящих боеприпасов, зелот с ядовитыми глазами продолжал пронзительно вопить и осыпать Силмву коварными ударами, вцепившись хвостом в пестрые перья камнеглота. Стальная чешуя не смогла остановить голубоватые костяные клинки марионетки, глубокие раны открылись на груди и мускулистых предплечьях наемницы. Ноари чувствовал едкий запах яда иглошерста, слетавший с зазубренных лезвий и струившийся из ран. Слабеющий Лим'нейвен запустил когти в распоротую шкуру камнеглота, спасаясь от падения и жадно вбирая остатки его Тепла. Мощь обреченного исполина хлынула по телу, края ножевых ран слиплись и накрылись бугристыми шрамами, едкий яд покинул тело через поры саднящей кожи. Тепло сорвалось с ладони Ноари и наполнило мускулы его сестры. Силмва обрела возможность сопротивляться, ее натиск придавил марионетку Кантара к земле, заставил отступать. В переломный
момент в сражение ворвался пепельный, но наемница ускользнула от его вертикального удара и подрубила связки на ноге. Четырехрукий слуга сорвался с места, нацелив ядовитые клинки на спину Синитки, но метательный нож Ноари вонзился в его впалую грудь по широкий эфес. Силмва резко обернулась на булькающий хрип, вырвавшийся из зубастой пасти марионетки, и снесла плешивую голову.
        Охромевший пепельный оторвался от пола и резко пронесся мимо Силмвы. Красноглазый зелот удивленно вскрикнул, но успел взмахнуть алебардой. Наемница захрипела и покатилась по накренившейся холке камнеглота, путаясь в дергающемся хвосте. У края пропасти, выстланной цитриновыми барханами, разрубленная спина Силмвы наткнулась на основание аркбаллисты, но немеющие пальцы, скользкие от крови, не удержали основание оружия. Ноари потянулся к сестре, но падающий силуэт заслонил воспаривший пепельный и потоки огня. Бело-красные каскады вибрирующего пламени заструились по границе незримой сферы, накалившийся воздух раздул искры в поредевших усах. Синит закашлялся в коконе удушающей гари и позволил мощи Кантара придавить себя к тлеющей шкуре камнеглота. Победно рассмеявшись, пепельный подлетел ближе и занес широкое лезвие, забрызганное кровью Силмвы. Раскалившиеся доспехи заскрежетали на вздувшихся мускулах Ноари, Наемник оскалился и бросился вперед. Массивный кистень разнес рукоять алебарды и утонул в нагруднике пепельного. Пока зелот болтался в воздухе, откашливая черноту и хватаясь за горящие легкий,
наемник забрался ему на спину и оплел ногу капканом хвоста. Зелот ринулся в сторону, осыпая живот наемника ударами острых налокотников. Силмва оглушил его кровожадным рыком и сорвал зубами массивный ошейник, когти синита вскрыли искореженный нагрудник, а хвост вырвал бедро марионетки из сустава. Прежде чем напряженные пальцы доскреблись до Реод'Ранк, двое налетели на борт небольшого судна пиратов. Резные перилла обратились градом острых осколков, массивные силуэты расцепились и покатились по палубе, оставляя глубокие борозды и черно-оранжевые разводы. Зелот врезался в мачту, руки с хрустом изогнулись и оплели деревянное основание. Ноари совладал со скоростью и остановился, резко вогнав кистень в палубу и колено пепельной марионетки.
        Палуба фрегата опустела, головорезы Лазурных Течений забились в каюты или столпились на корме. Ноари медленно выпрямился и навис над искалеченным противником.
        - От тебя разит пепелищем, словно от Нар'Кренти. - Презрительно процедил наемник, пристально принюхиваясь. Затем он потянулся к дёрнувшемуся лицу зелота и грубо вытер пепельную пыль, темневшую на влажной коже. - Странно. Укрылся от желтого песка из цитриновых пустынь под нами, но каждая морщина на твоей мерзкой морде забита Саантирской пылью.
        - Кантар! Знаю, ты слышишь! - Прогремел наемник, обращаясь к рубиновому мерцанью, сочившемуся из раскуроченного нагрудника. - Я понял, как ты намерен взять Фенкрис!
        - Если посмеешь навредить моим братьям, я узнаю и буду на Фенкрисе раньше рассвета! - Прохрипел Синит, занося кистень, облепленный опилками и черными кляксами. - Позволь нам уйти, или наступление обернется бойней!
        - Не прощаюсь! - Добавил он, срываясь на разъяренный рык, и пепельный зелот исчез за облаком искр и взметнувшейся пыли. Искореженное тело вмяло в глубокую трещину, которая взвилась по мачте. Первый порыв ветра заставил конструкцию жалобно затрещать и обломиться, перемалывая останки марионетки.

109 год 4 эры. 5 день сезона Парящего Дыхания.
        Нуаркх обрушился на влажную палубу Акориса, спинные пластины и затылок взвыли от удара об мачту. Голова заполнилась оглушительным звоном, вязкая кровь увлажнила ротовую щели и заблестела на жвалах. Тоннельник захрипел и неуклюже взгромоздился на четвереньки, удушающий кашель рвался из ушибленного горла вместе со свистящими смешками. Подняв затуманенный взор, Нуаркх отыскал Леронца, который покачивался рядом с обвалившимся пологом Аргийца и массировал плечо.
        - Арбалет Синтры останется у меня! - Задорно воскликнул Леронц, бросил тренировочный клинок на землю, подкинул его носком стального протеза и поймал у себя за спиной, совершив проворный пируэт. - Без обид костяшка, но другого исхода быть не могло.
        - Удивлен, что пришлось за тебя вступаться, дохляк. - Донесся сверху мелодичный голос Накрисса. Крылатый Лим'нейвен растянулся на небольшом парящем осколке под рдеющей древесной кроны. Ониксовые глаза пристально следили за тихой естественной гаванью, спрятавшей Акориса, идеалистическим пригородом Фенкриса и оживленными портами бурлящей столицы.
        - Действительно впечатляет, Саррин Леронц. - Неразборчиво просипел бас червя Арга, когда безобразная голова выбралась из-под желтого полотна.
        - Глаза застелили слезы, когда я увидел твою работу ногами. Жалостливость - единственная причина моего поражения. - Иронично прощелкал тоннельник, навалившись на мачту.
        - Ты расплакался, когда осознал, что не научился держать меч за полтора века. - Беззлобно отозвался Леронц, вытирая кровь с заросшего подбородка. Затем прохладный бриз окутал его левое колено, наемник опустил глаза и сморщился, обнаружив зияющую прореху. - Порвал последние приличные штаны, Акориса мне за шиворот!
        - За этим было приятно наблюдать. - Призналась Лиора, смотревшая на палубу Акориса с изрезанного края живописного аллода.
        - Даже такое зрелище - не повод свалиться на пепельные пустыни! - Требовательно ответила Линфри и настойчиво поманила бледную.
        - Прекрати трусить, Ли-ри! До обрыва несколько метров. - Воодушевлено отозвалась Лиора, жадно ловя опухшим носом ароматом поздних цветов и подставляя зудящие ссадины под прохладный бриз. Затем опухшая нога девушки действительно запнулась о спицу костыля. Линфри нахмурилась и усадила Лиору на ближайший камень.
        - Я не рассыплюсь! - Воскликнула Лиора, хрипло хохоча, и прикоснулась разбитыми губами к взмокшей щеке Линфри, которая не отводила взгляда от клубящейся пропасти, и протянула пепельной цветок, упрямо росший из глубокой трещины.
        - Прости, никак не приду в себя. - Пробормотала Линфри, выпуская смущенную улыбку на осунувшееся лицо. Осторожно опустившись на камень, она застыла в закрытой позе.
        - Ли-ри, тебе надо отдохнуть. - Приободрила ее неестественно улыбчивая бледная и принялась массировать острое плечико слабой рукой. - Позволь Гакроту позаботиться о раненых, поспи и перестань волноваться.
        - Мы летим на Перекресток! Прибежище изгоев, садистов, огромных Скретов и Нар знает кого еще! - Выпалила пепельная, топя воспаленные глаза в трясущихся ладонях.
        - Торговцы регулярно пересекают Перекресток, и не каждого оберегает Накрисс Галард. - Непринужденно ответила Лиора. Линфри поспешила кивнуть и стыдливо отвела взгляд.
        - Уверена, что не хочешь остаться на Надоблачных Аллодах? Галафейцы полюбят твой утонченный вкус. - Осторожно поинтересовалась пепельная, прерывая неуютную паузу. Лиора задумчиво замолчала, отекшие изумрудные глаза скользнули по холмистому пейзажу. Среди них затерялись живописные фермерские хозяйства и стада крупных птиц, неспешно блуждающие на тучных лапах. Вереница изящных каравелл, пузатых баркасов и внушительных галеонов тянулась к высоким стенам столицы. Из-за них выглядывали черепичные крыши и поющие бронзовые трубы, которые оплетали бугристые стены. Закатное солнце украшало острые шпили и вычурные ветряки слепящими бликами.
        - Все столь невесомое и мирное, но здесь точно надуться Хинаринцы, которые не разделят мой вкус в женщинах. - Ответила Лиора, постепенно поддаваясь раздражению и горечи. Стоило словам слететь с разбитых губ, девушка осознала их двусмысленность и поспешила оправдаться. - Прости, прости. Компании бледных лицемеров я с радостью предпочту тебя.
        Линфри растроганно улыбнулась, но тревожные морщины не думали исчезать с ее лица.
        - Я все… боялась спросить, думала рано. - Собравшись с духом, пробормотала она: - Как ты?
        - Мы не можем вечно избегать этой темы. - Натянуто улыбнувшись, ответила Лиора. - Мне не слишком здорово, так стыдно прятать уродство под тряпками. Постоянно боюсь, что щупальца Десницы затолкают меня в новую клетку. Мерзкий тоннельник вечно твердит о войне и переменах, от которых негде скрыться.
        - Костяшка пытается нас запугать и получает от этого удовольствие. - Брезгливо отозвалась пепельная и с желчной улыбкой оглянулась на Нуаркха, который медленно хромал по палубе.
        - Я понимаю и не хочу верить, но даже Леронц не может возразить. - Мотнув головой, Лиора рассеяла тучи мрачных раздумий и с сочувствием спросила: - А ты не винишь себя за то, что оставила брата?
        - А не должна? - Отведя увлажнившиеся глаза и обхватив плечи, переспросила Линфри.
        - Конечно, нет. Ларканти может позаботиться о себе, и переживания о сестре помогут ему справиться с трудностями. - Ободряюще прошептала Лиора, поглаживая сгорбившуюся спину пепельной. - Он вздохнул с облегчением, когда узнал, что ты выбралась.
        - Откуда он может знать? Я даже не удосужилась добраться до владений клана и, признаться, не чувствую себя в безопасности. - Продолжила Линфри подавленным тоном. - Видела червя, у меня от него песок струиться по коже!
        - Зря ты так. Под уродливой оболочкой ютятся очень обходительные и учтивые Аргийцы. - Небрежно отмахнулась Лиора. Следом она огляделась, наклонилась к Линфри и посерьезневшим тоном призналась: - Меня пугает Хенши и его мертвые глаза. В манекенах из мастерской искры жизни сверкали ярче. С другой стороны, Леронц относится к нему хорошо, что немного успокаивает.
        - Он и к Нуаркху относиться хорошо. - Возразила пепельная и мгновенно насупилась.
        - Может, Леронц действительно слишком мягкосердечен. - Пожав плечами, согласилась бледная и с сожалением посмотрела на ноющие ноги, спрятанные за бесформенной юбкой и мужскими сапогами. - Давай возвращаться? Мое тело еще не готово к длительным прогулкам. Отошли на пару дюжину метров, а лодыжки норовят переломиться.
        - Почему раньше не сказала? Где болит? - Встрепенулась пепельная и поторопилась ощупать Лиору, которая ответила игривым хихиканьем.
        - Все хорошо. Просто хотела, чтобы ты прикоснулась. - Озорным тоном призналась Лиора и неловко закусила рассеченную губу. На улыбнувшимся лице пепельной вспыхнул непроницаемо-черный румянец, и она прильнула к шее Линфри. Бледная звонко рассмеялась, чувствуя горячие губы на покрывшейся мурашками коже. В следующее мгновенье она неудачно дернулась и зашипела от боли, пронзившее сломанное запястье.
        - Пока повременим. - Отдышавшись, пробормотала Лиора и припала к Линфри, обмякнув в теплых объятиях.

* * *
        На закатном темно-лиловом небе проклюнулись холодные звезды, и неохотно показалась аморфная луна. Солнце опускалось за башни оживленной столицы, купая ее в светлом ореоле. С Акориса открывался прекрасный вид на бесконечно просторные небеса и пушистую пелену облаков, которая впитывала умеренные вечерние краски. Среди гонимых ветром осколков порхали яркие птицы и мелькали ленты Надоблачных Акорисов. Леронц и Ортисс поднялись на пост Накрисса, чтобы разделить с умирающим от скуки ткачом пряную похлебку. Нуаркх неспешно расправлялся с кулинарным шедевром Гакрота на палубе, составляя компанию Аргийцам и Хенши. Запечатанное костяное копье он держал на перекрещенных коленях.
        - Вы уверены, что Тени следуют за нами? - Встревоженно поинтересовались Аргийцы, не отрываясь от опустошения таза с похлебкой и ремонта навеса. - Я никогда не расплетал иллюзий, даже в моменты сна.
        - Никакие иллюзии не придадут Хенши естественный вид. - Отозвался Нуаркх, наблюдая за переломленной балкой, волокна которой неспешно переплетались и срастались. - Тем более, он не единственная причина напасть. Накрисс видел ритуал Яроокого, Дядюшка Ио его не отпустит.
        - Это облегчает мою совесть. - Мрачно признался Хенши, который бережно правил заточку освобожденного Нар'Охай.
        - Рад, что беженцы обречены не только из-за тебя? Выходит у бледных есть основания сторониться тебя, садист. - Язвительно поинтересовался тоннельник. - Впрочем, мы не оставили тебе выбора. Твое согласие было желательным, но не необходимым.
        - Остается только ждать? Ничего нельзя предпринять? - Встревожено поинтересовался шелестящий хор.
        - Самая противная часть. - Неопределенно присвистнул Нуаркх и оглянулся на ловчего. - Готов последовать плану Хенши, если таковой имеется.
        - Акорис - хорошее место. Нельзя незаметно провести большое количество людей или подкрасться на другом корабле. Мне известно лицо каждого члена экипажа. - Перечислил древний Страж и механически пожал плечами.
        - В пустой черепушке Хенши кружатся те же самые соображения. - Подытожил тоннельник и притянул костяное копье в наморднике из черного железа.
        - Тени, наверняка, вынудят нас разделиться. Возьми копье. - Предложил Нуаркх и протянул чудовищное оружие. Хенши неохотно принял влажную костяную рукоять, но дрожащая кисть тоннельника отказывалась отпустить копью. Нуаркх воздел палец, призывая подождать, глубоко вздохнул и расцепил хватку. - Лучше твоей железки.
        Страж молча уставился на тоннельника, неспешно поднял открытую ладонь и сложил стальные пальцы в унизительный жест.
        - Наконец-то, я уже начинал переживать! - Прощелкал тоннельник, задергался от бесшумных смешков и оторвал взгляд от костяного наконечника. Хенши отвернулся и крайне медленно потянул лямку ножен с плеча. Дюжиной секунд позднее перевязь свалилась со стальной ключицы, а ножны поползли к тоннельнику. Нуаркх отстранил неброские ножны и, иронично подняв надбровную пластинку, прощелкал. - Мне очень приятна потуга проявить доверие, но оставь Нар'Охай себе. Благодаря одной спасенной вдове у меня есть чем защититься.
        - Неужели я не хвастался перед тобой этой вещицей? - Продолжил тоннельник, подбирая с палубы второй сверток, сработанный из тщательно выделанной кожи Ходока. - Неплохой способ скоротать ожидание нападения.
        - Это Нар'дринский Мессер. - Торжественно объявил Нуаркх, освобождая ножны из их дубленого узилища. Страж заинтересованно подался вперед, разглядывая широкие темно-синие ножны с пирамидальные заклепки из Нар'дринской стали. Нуаркх осторожно потянул элегантную украшенную рукоять, сплетенную телами двух стальных Акорисов с восьмигранными телами.
        - Сердечник из черного железа тонет под слоем легкой Нар'дринской стали. - Продолжил Нуаркх, пока прямое одностороннее лезвие с шелестом покидало плотно подогнанные ножны. Волнистая полоса черного железа, бегущая вдоль бритвенно-острой грани, волной накатывала на блестящую сталь лезвия.
        - Очень качественная работа. - Согласился Хенши, скользя фалангами по отполированному лезвию.
        - Не каждую жизнь можно обменять на подобный меч. Если доберемся до Перекрестка, обязательно ознакомлю тебя с моей коллекцией. - Пообещал Нуаркх, закрепил перевязь мессера на костяном панцире и довольно зажмурил глаз. Чувствовать на плечах вес приличного меча было приятно, особенно когда впереди не маячит многодневный марш через плотное нагромождение мокрых, темных зарослей.
        - На нас несется Лим'нейвен! - Внезапно прогремел Накрисс с вершины дозорного пункта и мгновенно вспорхнул на ноги. - Приготовьтесь! Мы не ожидаем дружеского визита!
        На перине безмятежных облаков проступила пурпурно-зеленая клякса, в бесформенных прорехах блеснули острые грани обсидиановых пиков. Вытянутая фигура, намеченная отблеском Урбских звезд, пронзила перину туч и понеслась к осколку Накрисса.
        - Хочет скинуть остров на Акориса! - Взревел Накрисс, обнажая изящную пику и бросаясь в клубящуюся пропасть. - Перехватим его!
        - Коснешься земли, беги. - Предупредил Леронц встревоженного Хоакса, когда зверь вытянулся в прыжке и начал стремительно пикировать на расплывчатую цель. Бледный припал к трепещущим перьям холки, опуская окуляры на слезящиеся глаза и кладя на предплечье взведенный арбалет. Три стрелы взвились с резного ложа и пронеслись между крыльями Накрисса, утянув несколько платиновых перьев. Незнакомец взмахнул серпами когтей, и ветер, наполненный острой обсидиановой крошкой, смел снаряды. Пылающие оперения извернулись, подобно хвостам алых акорисов, и вновь погнали стрелы к спине безликого ткача. Племянник Ио резко обернулся и нырнул в сторону, обращая два наконечника в снопы ярких искр и вытянутые штрихи жидкого огня, но третий снаряд завяз в ладони и яростно разорвался. Взрыв отшвырнул убийцу, окрашивая неестественно длинное тело слепящими бликами. Накрисс обрушился на противника, вспарывая воздух звенящим наконечником изящной пики. Не уделяя внимания раскуроченному предплечью, племянник отвел удар коленом и нырнул за спину крылатому ткачу. Плетение чуждого Урба ослабило Накрисса, сдавило грудь, наполнило
мускулы немощью и слабой дрожью. Тень развернула его в воздухе ударом когтистой лапы, осколки рассеченного нагрудника смешались с вихрем изорванных перьев и мелких голубых капель. Племенник стиснул основание крыла и вонзил стопу между напрягшимися лопатками, направляя захрипевшего бледного к изрезанному краю аллода.
        Накрисс хлестнул воздух свободными крыльями и резко извернулся. Тень не удержался на широкой спине, и наемник дотянулся до его горла. Яркие небеса Урба отразились на волнистом лезвии криса, который появился в руке Накрисса и впился между пальцами стальной рукавицы. Клинок изогнулся и с жалобным звоном лопнул, уткнувшись в тугие мускулы. Пелена невидимости содрогнулась и открыла контур улыбки, растянувшийся на безликом черепе. Предплечья Тени вздулись, и крыло Накрисса вылетело сустава. Воздух внезапно уплотнился и падение сцепившихся ткачей резко замедлилось, кровь хлынула из носа бледного и застыла вытянутой кляксой. Сгорбленная спина наемница взрыла мягкую почву аллода, разбрасывая гальку и клочки высыхающей травы. Длинные пальцы шпиона вонзились в ключицу наемника, пригвождая к податливому грунту. Тепло покинуло пронзенное тело через шесть глубоких ран, забрав с собой сознание.
        - Аф'хаасфати'фа'Хаат! - Отчаянно прокричал Леронц, когда лапа Тени утонула в груди Накрисса.
        - Опускайся на палубу, он еще жив! - Шелестящий призыв пробрался во вспыхнувший разум бледного, и наемник взглянул на Акориса. Незримые щупальца Дома Безумцев правили судно к краю аллода, выдирали доски из палубы и швыряли их в Тень, не позволяя шпиону ринуться к Ортиссу. Ветер Урба ускользал из-под крыльев пернатого исполина, но отчаянные взмахи смогли замедлить падение и вынести Хоакса к кораблю. Могучее ядро Акориса противодействовало Искусству Тени и удерживало клочок Поднебесного Плетения. Перья Ортисса наполнились тугими вихрями, и зверь удержался на изящной статуе акориса, венчавшей острый нос судна. Наемник освободился от пут стремян, взбежал по могучей шее и приземлился рядом с Хенши, пронзив стальным протезом истерзанные доски.
        Хенши вздернул Леронца на ноги и резко обернулся, неестественно вывернув шею. Нуаркх насторожился и разобрал приглушенные постукивания, которым аккомпанировал еле различимый шорох. Над бортом поднялась россыпь желтой парящей гальки, за которой последовали огромные валуны. По стройному корпусу прокатилась ударная волна, левый борт заволокло облако густого дыма.
        - Они пытаются добраться до ядра! - Сообразил Нуаркх и вскинул мессер на плечо.
        - Однорукий ублюдок на вас! - Добавил тоннельник и спрыгнул в мрачные недра корабля, заполненные звуками боя и испуганными воплями беженцев.
        Три Тени вились вокруг кровожадно оскалившегося Гакрота, Тепло Племянника Ио струилось по стройным телам. Лишь короткие, изогнутые мечи отличали бледных убийц от случайных Фенрикских прохожих. Лезвия тускло блестели превосходной сталью из лучших Саантирских рудников, навершия перетекали в лоснящиеся жгуты и взбирались по тонким предплечьям. Племянник творил Алчущих по лекалам чудовищного копья Синагара Галафейского Губителя, и малейшая рана угрожала смертью. Удары змея, усиленные Искусством Аргийцев, откидывали теней, черное железо лат наливалось рдеющими пятнами, но не поддавалось натиску Алчущих. После безуспешного выпада один из шпионов нырнул к беженцу, прикованному к узкой койке. Изогнутое жало клинка впилось в бьющееся тело и жадно вобрало остатки Тепла из израненной оболочки. Глаза бледного затянула мутная поволока, руки перестали дергать заевшие пряжки и вяло затряслись. Взгляд тени наполнился морозно-голубым свечением, движения обрели леденящее проворство. Компаньоны убийцы слаженно бросились на змея, открывая насытившемуся Алчущему путь к спине Наемника. Искусство Аргийцев подняло Нуаркх
на ноги, онемевшие после трехметрового падения. Под костяным панцирем тоннельника пронесся раскат ярости, грязно-желтые глаза кровожадно сверкнули, и воющий Мессер ринулся к черепу шпиона в янтарной рубахе. Бледный проворно отскочил, огрызаясь молниеносным выпадом. Тяжелый клинок отшвырнул короткое лезвие, шипастое плечо вошло в грудную клетку шпиона и пригвоздить его к стене. Выгнутая спина врезалась в стену рядом с зияющей дырой, открывавшей вид на проржавевший холм. Доски, ослабленные всполохом каменного масла, треснули, и тень застрял в капкане деревянных кольев. С пугающим упорством, перекрывшим нестерпимую боль, шпион вытянул руку в отчаянном выпаде. Изогнутое лезвие прошило пластины грудные пластины тоннельника и вонзилось в судорожно сократившиеся мускулы. Нуаркх грузно отшатнулся, ноги подкашивались и стремительно наливались тяжестью. Тоннельник ощерил увлажнившиеся жвала, стараясь удержать мессер в дрожащих руках, жестоко улыбнулся обездвиженной Тени и уронил широкое лезвие на ее голову. Нуаркх свалился на колени, онемевшие пальцы отпустили эфес, гулкое биение сердца застучало в своды
черепа. Подняв взор, окутанный сгущающейся черно-зеленой дымкой, он наткнулся на перекошенные лица Линфри и Лиоры. Стараясь сосредоточиться, вялый разум вопил о полузабытом шансе на спасение. Ватная рука бесцельно потянулась за пазуху, но завязла в складках просторного одеяния.

* * *
        Племянник Ио плавно опустился на палубу, пыль хлынула из глубоких трещин и окутала невидимку плотным вихрем. Убийца остановился и прислушался к звенящему шелесту, с которым когти рассекали вьющиеся песчинки.
        - Будьте осторожны, мы практиковались лишь на черве. - Предупредили Аргийцы, загоняя Тепло в куклы Леронца и Хенши.
        - Постарайся удержать его на месте. - Хмуро просипел Леронц, обнажая жемчужную шпагу. Намордник из черного железа свалился у ног Хенши и вонзился в истерзанную палубу. Костяной наконечник копья Синагара жирно блеснул в закатных лучах. По тучному телу Аргийского червя пробежала судорога, незримые щупальца отпрянули от фигуры Древнего Стража. Иллюзия развеялась и обнажила бугристый остов, наполненный клубящимися облаками янтарного тумана. Племянник Ио обернулся к Ловчему и медленно накренил вытянутый череп. Древесные осколки, смешанные с искореженными гвоздями, взвились к безобразной культе шпиона и слились в подобие напряженной кисти. Неспешно осмотрев неказистый протез, он сорвался с места. Анафель кинулась наперерез когтям, но удар смел Леронца с ног. Не успел бледный обрушиться на землю, растопыренная лапа спешила пригвоздить его грудь. Хенши опередил кинжал Карлика, и загнутые когти Шпиона осыпались вниз, истлевая от губительного прикосновения костяного копья. Широкий наконечник ринулся к горлу Племянника, но капкан деревянного протеза остановил удар, закрывшись на влажном древке. Тень дернул
пойманное копье, Хенши оторвался от земли и понесся на острые обрубки костей, окроплённые пузырящейся скверной. Стальная кисть Стража вырвала из ножен древний клинок, но черное лезвие завязло в незримой ладони, окруженной саваном вьющейся пыли.
        - Сдохни наконец! - Взревел Леронц, подхватил клинок, выскользнувший из сломанной руки, и вытянулся в низком выпаде. Когти протеза вцепились в палубу, плечо и спина вогнали мерцающее лезвие в колено Тени. Клинок выгнулся, столкнувшись с тугим хрящом, но смог вынырнуть с другой стороны и провернуться в чавкающей ране. Не издав ни звука, Племянник швырнул протез в лицо задыхающегося бледного. Жемчужное лезвие взвыло и прошло сквозь плотное облако острых осколков. Леронц заслонился воющим от боли предплечьем и вжал подбородок в трепещущую грудь. Град щепок и острых обломков обрушил бледного на палубу и вколотил в треснувшие доски.
        Хенши оплел руку, стиснувшую Нар'Охай, и вогнал стальной носок под мышку Тени. Обретя опору, он погрузил высвободившееся копье в бедро Племянника. Вьющаяся пыль смешалась с бурлящей скверной, которая хлынула из чудовищной раны, ноги убийцы обмякли и подкосились. Ревущий вихрь, наполненный обломками, грязно-зеленой пеной и голубой кровью, окутал ноги Ткача и не дал упасть. Стопа Хенши с гулким лязгом вонзилась в острую скулу шпиона, стальной берцовый штырь изогнулся и с лязгом вырвался из сочленения. Племянник беззвучно размял ушибленную челюсть и швырнул стража в резной борт. Ухватившись икрами за треснувшие перила, Хенши забросил себя обратно и проворно вскочил на ноги.
        Палубу накрыла густая тень расправленных крыльев. Увернувшись от мачты и разорвав клювом канаты, Ортисс яростно хлестнул Ткача. Загнутые когти вспороли плечо и почти отделили лысый скальп, но племянник не сдвинулся с места и погрузил пальцы в выпяченную грудь Хоакса. Воющий зверь вцепился в безобразную рану, бежавшую через весь торс, и обрушился на ржавые холмы, оросив сохнущую траву голубым ливнем. Шпион пошатнулся и облокотился на мачту, натиск Хенши он предотвратил воздетой рукой. Глубоко вздохнув, Ткач отмахнулся и сбросился на раскаленные пепельные пески.

* * *
        Ища оправдание нерешительности, Линфри оглянулась на Гакрота. Змей часто хрипел, хлопья пены пульсировали на желтоватых зубах, а ноги часто запинались. Пепельная поморщилась и посмотрела на Лиоры. Ее лицо, спрятанное под коростой противовоспалительного клея и раздутыми гематомами, сочилось страх, побелевшие от напряжения костяшки стискивали подол легкого платья Линфри. Пепельная стиснула зубы, давя испуганные визг, и, спотыкаясь, бросилась к Нуаркху, который бесцельно водил рукой рядом с правым боком. Неуклюже свалившись на колени, она откинула безжизненно холодную кисть тоннельника и запустила руку в просторный внутренний карман.
        - О, Нар! Ты ведь был готов! У тебя должен быть способ спастись! - Взмолилась Линфри, обшаривая многочисленные цилиндрические сосуды. Спустя дюжину секунд ей попался пенал подходящего размера, горячий снизу и плотно закупоренной. Дрожащей рукой она вырвала тугую пробку и подцепила ногтем «Касание Нирмфрит», которое прежде видела лишь на иллюстрациях в толстых энциклопедиях. Паника не позволила ей вспомнить инструкцию к драгоценному прибору, но толстая проволока навершия образовывала подобие острия, и «пепельная» решила погрузить устройство в кровоточащую рану. Слеза начала неспешно пульсировать и тускнеть, к движениям тоннельника вернулась осмысленность, а бледная поволока заползла под веки. Шумно выдохнув, Нуаркх вытаращил глаз и вырвал «Касание» из груди. Ногтем он бережно поддел миниатюрный рычажок, и острие разделилось на четыре лепестка. Стоило мышцам костяного лица наполниться Теплом, Тоннельник придал им насмешливое выражение. После он поднес раскрытый прибор к глазу, который язвительно сверлил взмокшую Линфри.
        - Прячься! - Отчетливо прощелкал Нуаркх, убрал устройство и оттолкнул пепельную. Маска свисал с его шеи, но девушка разобрала властное послание и вспорхнула на ноги. Поднявшись, она отпрянула и испуганно заслонила лицо. Нуаркх оглянулся, хватая эфес оброненного меча. Невысокой девушке с бесстрастным лицом оставалась пара широких шагов до ослабленной цели. Тепло, подаренное Касанием, медленно растекалось по истощенному телу, но левой руке хватило сил на резкий, восходящий удар. Тень грациозно ушла от тяжелого лезвия, яростного вспоровшего воздух, и прыгнула к Линфри, зажатой в угол обессиливающим ужасом. Отчаянные попытки защититься не помешали черному лезвию погрузиться в тощее пепельное горло. Отчаянные вопли вырвались из грудей Лиоры и Линфри, но стонущий вой пепельной быстро захлебнулся в пузырящейся крови. Бледная стянула искалеченное тело с койки и сделала пару неуклюжих шажков, тяжело опираясь на скрипящий костыль, но распухшие ноги подвели ее. Девушка рухнула и начала остервенело стирать колени в попытках ползти.
        Нуаркх вонзил протез в пол и подтянул себя к Тени, которая прикрывалась обмякшим хрупким телом. Жизнь еще не угасла в дергающихся глазах миниатюрной «пепельной», но тоннельник пронзил ее стремительным выпадом в надежде зацепить и Тень. Шпионка избежала жестокого удара, и Нуаркх, крепче стиснув эфес, рванул клинок в сторону. Хрупкое тело налетело на отступающую шпионку, вынуждая ее оступиться. Этого было достаточно, чтобы тоннельник глубоко загнал крюк в ее лодыжку, свалил тень на землю и подтянул к занесенному мессеру. Широкое лезвие утонуло в низу живота, вслед за хрустом таза и влажным чавканьем внутренностей раздался сухой треск досок. Второй удар загнал тяжелый конец клинка в грудную клетку, а третий разворотил череп.
        Чувствительность вернулась к нижней половине Нуаркха вместе с неприятным покалыванием. Опираясь на замаранный клинок, он водрузил себя на подкашивающиеся колени и обернулся. Гакрот двигался тяжело и медлительно, хлопья пены слетали с губ храпящей пасти, скимитары покрылись зазубринами и раскалёнными пятнами. Убийца не сбавлял темпа, его глаза грозно мерцали, а бесконечная череда ударов не давала наемнику отдышаться. Охромевшие ноги неуклюже потащили тоннельника к змею, и атаки Тени стали еще агрессивнее. Когда Нуаркх одолел две трети пути, защита измотанного наемника треснула, и Алчущий проскользнул в узкую щель между шейными пластинами. Вялая струя густой крови брызнула из неглубокой раны, но Тепло захлестало из раненной куклы тугим потоком. Гакрот оглянулся на Нуаркха, коротко кивнул и, низко взревев, бросился на шпиона. Тень, напитанный украденным Теплом, стремительно метнулся в сторону, но когтистая лапа стиснула его запястье, а утяжеленное лезвие мессера обрушилось на плечо. Голубая кровь вспенилась на рваных краях глубокой раны, бледневшей осколками светло-сизых костей. Культя повисла на
лоскутах мускульных волокон и грязно-зеленой ткани рукава. Нуаркх потянулся крюком к горлу шпион, но боль не помешала Тени отшвырнуть тоннельника ударом стопы. Нуаркх покатился по полу, ощущая, как его панцирь осыпается, а раскаленные легкие медленно наполняются кровью.
        Распластавшись на полу, тоннельник отхаркнул черно-зеленые брызги, мотнул головой и огляделся. Лиора забилась в угол, сжимая изломанную фигурку Линфри. Дрожащие пальцы с неисчерпаемой нежностью скользили по пепельным рукам, шее и скулам. Дергаясь от удушающих рыданий, бледная вытирала лицо Линфри манжетой замаранного рукава и убирала с безмятежного лица растрепанные угольные прядки. Лиора припала к уху пепельной и задыхаясь шептала об упущенной счастливой жизни, и утешительно покачивала стынущее тело. Не задерживаясь, Нуаркх перевел взгляд на Тень, который отсек культю поясным ножом и прижег рану раскаленной слезой. Быстрым шагом шпион приблизился к металлической двери, оберегавшей Ядро Акориса. Темно-пепельная Саантирская стали и не выдержал укуса Алчущего, смазанная створка отворилась и утопила искалеченного шпиона в ореоле раскалено-оранжевого сияния. Небольшая бомба с каменным маслом выскользнула из рукава и укатилась к сердцу корабля.
        Камера ядра не позволила ударную волну разорвать судно. Поток бушующего Тепла вырвался через открытую дверь, заставляя ее вытянуться бесформенными полипами, и снес тень с ног. Тело шпиона налетело на основание мачты и облепило ее, словно влажная тряпка. Нуаркх, убежденный в запредельной живучести Саантирских убийц, продолжил упорные попытки подняться и с удивлением ощутил слабую руку, тянущую вверх его плечевую пластину. Взбежав взглядом по детской ручонке, Нуаркх обнаружил полноватое лицо беженца, которого отделяла от статуса юноши несколько лет медленного Хинаринского взросления. Темно-сизая кожа, усеянная белыми крапинками веснушек, и бутон янтарной желтизны, распустившийся в светло-зеленом глазе, выдавали в нем полукровку. Половина лица застилали лоскуты компресса и противовоспалительной глина. Глубокие ссадины и распухшие гематомы усыпали тело метиса. Цепкий взор Нуаркха подметил застаревшие мозоли на ладонях, потемневшие от забившейся грязи. Свежие рассечения и штрихи застарелых шрамов бежали вдоль костяшек. Вместо паники чудные глаза, разделенные неправильно сросшейся переносицей, Сочились
агрессией и непокорностью. Нуаркх вскоре поднялся, и мальчик щедро осыпал Тень крайне скабрезными и изобретательными оскорблениями. Нуаркх указал на убийцу и провел ногтем по горлу. Оборванец хищно ухмыльнулся и коротко кивнул.
        Размяв запястье и описав мессера полный круг, Нуаркх приблизился к Тени, который отлепил от мачты искалеченное тело.
        - Отступи, пока можешь! Доложи Кантару о провале! Племянник не придет! Быстрые ноги - твои последние союзники! - Прощелкал Нуаркх, не трудясь натягивать маску. Ответом стали холодный, внимательный взгляд мерцающих глаз и Алчущий, воздетый наизготовку.
        - Разорвать твою глотку тоже будет приятно! - Выпалил Нуаркх и щелкнул жвалами, когда шпион с пугающей скоростью бросился вперед. Завопившие инстинкты спасли Нуаркха от первого удара. Не успели исчезнуть искры, Тень готовился ударить сзади. Мессер ринулся наперерез, шпион отвел утяжеленный клинок с холодящей кровь легкостью. Алчущий вновь ринулся к горлу Нуаркха, он отвел лезвие и выпустил эфес мессера. Освободившаяся рука стиснула предплечье Тени, голубой бутон распустился под шипастой ладонью. Крюк тоннельника потянулся к бледной шее, но резкий удар ноги отбросил культю. Колено Тени врезалось в бок тоннельника. Желто-зеленые кости завибрировали, Нуаркх почувствовал горький привкус собственной крови. Тоннельник бросился к основанию мачты, упирая плечо в грудь убийцы. Раздался гулкий треск и влажный свистящий хрип. Горячие брызги легли на костяную маску Нуаркха. Ощеривая жвала, он отвел голову. Безразличное лицо тени, вылепленное из подтаявшего воска, заливала лоснящаяся голубизна. В следующее мгновенье лоб, прикрытый рядом острых хитиновых пластин, утонул в треснувших костях его лица. Тоннельник
ударил вновь, но вместо податливой плоти наткнулся на кости темечка. Вспышка боли ворвалась в его голову, выжигая мысли и застилая дымом глаз.
        Пока оглушенный тоннельник собирал по кусочкам расколотое сознание, шпион вывернулся из ослабевшей хватки и вогнал Алчущего между ключичными пластинами. Слабость и могильный холод потянули Нуаркха к порогу Карлика, но он вцепился зазубренными жвалами в горло убийцы. Зазубренные жвала вскрыли трахею, связки и напряженные мускулы. Тоннельник закатил от удовольствия глаз, когда пенящаяся горячая кровь заструилась по немеющему горлу. Тень свалился и бился в предсмертных судорогах, Тоннельник хватило сил на пару неуклюжих шагов, а потом ноги прогнулись под весом костяного панциря.
        Нуаркх вновь обнаружил себя на коленях. Пенал с «Касанием» был раскрыт, стремительно немеющие пальцы успели выдернуть спасительный прибор. Но он выкатился из обессилившей ладони, Слеза Урба треснула и потухла. Мысли застряли в вязком тумане, глаза бесцельно метались по комнате. Лиора нежно покачивала Линфри, на взгляд мутнеющего взгляда она ответила презрительным плевком. Беженцы сжались на полу, Саантирский оборванец-полукровка аккуратно стягивал изувеченное тело с койки. Рука подвернулась в скользкой луже, и мальчик свалился, утягивая скованные глиной ноги. Боль пронзила сломанные кости и срывающимся криком вырвалась из горла. Несмотря на увечья, он пополз к Нуаркху, отчаянно цепляясь за щели между замаранными досками.
        Голова Нуаркха поникла, мир обратился гулом и клубящимся туманом. Затем черно-зеленую поволоку пронзили оранжевые всполохи, и кто-то поднял его коченеющую кисть. Нуаркх попытался рефлекторно вывернуться, но лишь дернул сутулым плечом. Костяшки заставили прикоснуться к эфесу копья. Необузданное, обжигающее Тепло пульсирующими потоками хлынуло в ладонь, испепеляя немощь, выжигая медлительность и слабоумие. Плотная паутина тумана ярко вспыхнула, сияющий грязно-желтый глаз отразился в голубой луже крови.
        Копье Синагара вибрировало от переизбытка Тепла, ровно, как и вздувшиеся мускулы Нуаркха. Тоннельник поднял прояснившийся взор на и хищно улыбнулся:
        - Так и знал, что ты поменяешь цвет. - Прощелкал тоннельник и поднялся, ухватившись за тощее металлическое предплечье Хенши. Затем он затрясся от смеха и добавил. - Как я выжил?
        Слуга, лишенный оболочки искусственной плоти, молча слепил Нуаркха полыханием глаз и переплетенной грудной клетки. Тоннельник отлип от стального плеча подошел к распластавшемуся оборванцу и протянул эфес копья. Остатков Тепла хватило, чтобы полукровка перестала корчиться от боли. Второй глаз начал еле заметно просвечивать сквозь влажный компресс. Тоннельник отставил опустошенное оружие и водрузил беженца на кровать.
        - Судя виду, ты умеешь обращаться с оружием. - Буднично заключил Нуаркх, нацепив маску-переводчик. В ответ он получил уверенный кивок.
        - Тебе понравиться на Перекрестке. Это место для нас, грязерожденный. - Добавил он, улыбаясь и пятясь назад. Нуаркх остановился рядом с трупом Тени, которой разворотил верхнюю половину тела.
        - Алчущий - очень опасная вещь, я был бы мертв без Тепла Аргийцев. - Продолжил Нуаркх, опустившись рядом с растерзанным трупом. Затем он замолк, услышал, как Лиора забивается в угол. Тоннельник обернулся к перепуганной, обозленной бледной и облил ее разбитое лицо свечением полыхающего ока. Не произнося ни слова, он плавно придвинулся и прислонил к взмокшему лицу шипастую кисть, сложенную в неприличном жесте. Не отворачиваясь, он развернулся и утопил кисть в раздробленной грудной клетке. Покопавшись в чавкающих руинах, он вырвал вытянутые ножны, которые лоснились от слизи и маслянистых останков.
        - Тени проглатывают клинки. - Пояснил Нуаркх, неторопливо вытирая ножны об рукав убитого шпиона. Затем он вытащил эфес из коченеющей кисти и скрыл в подготовленном лоне. Мрачное оружие он протянул полукровке, внимательно изучая его реакцию. Беженец среагировала на подарок с опаской, разбавленной каплей благодарности, и без видимого отвращения. Тоннельник удовлетворенно кивнул. - Ты у нас приживешься.

* * *
        Леронц сгорбился на треснувшем ящике посреди развороченной палубы и наблюдал за Аргийцами, которые возились с безобразной раной забывшегося Хоакса. Половину лица наемника закрывала толстая корка глины, которая обступала разбитые губы и зажмуренный глаз, окруженный ссадинами и густо-синей гематомой. Крепкая сомка тлела в закоптившейся трубке, забытой меж расслабленными пальцами.
        - Добро пожаловать в клуб. - Глухо прощелкал тоннельник, неспешно зашивавший бесчисленные рассечения на левом плече наемника. Леронц, нахмурившись, обернулся, и Нуаркх постучал когтем по своему заштопанному веку. Бледный слабо ухмыльнулся и болезненно сморщился от боли, который вспыхнули свежие швы.
        - Напомни, вас было пятеро? - Поинтересовался тоннельник, язвительно ухмыляясь.
        - Детских страшилки не делают ему чести. - Покачав головой Леронц, а после не мигая уставился на спирали голубого дыма и добавил. - Помню, несколько ночей мы с братом спали по очереди. Крались по комнате, проверяли шкафы, заглядывали под кровати.
        С лестницы, ведущей к кают-компании, послышалась хромающая, звенящая поступь и громких шорох. Вслед за желтоватой дымкой, озарившей мрачный коридор, появился Хенши. Он волочил огромный мешок из бурой шкуры, оставляя жирные голубые разводы.
        - Мне нужны чистые руки, перетащи пока самых легких. - Окликнул его Нуаркх, когда страж перевалил мертвеца за борт и вновь отправился вниз. Внизу ловчего встретили запуганные взгляды, бесформенные лужи и распластавшиеся тела. Лиора все еще всхлипывала подле сломанного трупа, который начинал ощутимо смердеть. Бледная неуклюже оперлась на стену, черная густая жидкость окропляла забинтованные ноги, засохшие хлопья осыпались с лица и предплечий. Опухшие изумрудные глаза поднялись на черно-желтый силуэт Ловчего, налились страхом и злобой. Хенши снял с груди блокнот и аккуратно вывел на измятой страничке: «Поднимись с ней на палубу, иначе беженцы заболеют». Увидев записку, девушка замотала головой и припала к телу. «Мы оставим Линфри на самом живописном осколке, когда ты будешь готова, но не подвергай других опасности. Она этого не хотела бы».
        - Откуда тебе знать?! Чудовище! - Выпалила девушка и швырнула в стража подвернувшийся осколок развороченного купола. Хенши покачал головой и резко поднял невесомое тело пепельной, Лиора взвыла и попыталась ухватиться за стольную голень, но лишь поцарапала ладони. Сделав несколько быстрых шагов, Ловчий развернулся, аккуратно подхватил болтающуюся шишковатую головку и пригласил Лиору следовать за ним. Захрипев, девушка вцепилась в костыли и отлипла от замаранного пола. Хромоногий Страж взлетел по лестнице и широкой походкой пересек палубу, лавируя между пробоинами и обломками. Оставив тело на носу Акориса, он поспешил назад, чтобы помочь бледной с преодолением крутых ступеней. Нервозная и взбешенная, она отмахнулась от протянутой руки и затащила себя наверх, цепляясь за скрипящие трещины.
        - Почему ты не предупредил! - Взревела девушка, наткнувшись вытаращенными глазами на зажмурившегося Леронца. - Линфри… она… из-за этой твари!
        - Тени бы напали в любом случае. Накрисс видел секрет Кантара. - Тихо ответил наемник, морщась и массируя гудящий висок.
        - Тогда почему Племянник его не добил? - Поинтересовался тоннельник, не отводя взгляда от посиневшего лица Лиоры.
        - Не знаю… - Просипел Леронц, поджимая губы и делая глубокую затяжку.
        - Ты обещал нас защитить! - Продолжила Лиора и неуклюже поддалась вперед, сметая мусор волочащейся ногой. - Посмотри, что ты допустил!
        - Чего ты ожидала?! Что мы играючи сбежим от могущественнейшего существа после Создателей и Тварей, которые заставляют детей бояться темноты?! - Огрызнулся Леронц и взмахнул рукой, разбрасывая тлеющий табак. Женщина отшатнулась и замолчала, слезы скатились по растертым до ссадин щекам. - Добро пожаловать в клуб.
        - Я не хотел тыкать тебя носом, но мы, хотя бы, пытались ее защитить. - Негромко заговорил Нуаркх, разрывая повисшую тишину. - Гакрот пожертвовал жизнью, а ты даже не удосужилась подняться с койки.
        - Что я могла сделать!? - Выпалила сломанным голосом девушка, шмыгая носом и ища опору дрожащей рукой.
        - Метать мусор, стрелять из арбалета, предупреждать о передвижении Теней, броситься им под ноги, наконец. - Неторопливо перечислил тоннельник, пока Хенши подводил вяло сопротивляющуюся бледную к полупустой Афритовой бочке. - Карлик, Хинаринцы беззащитнее новорожденных Рабочих. Разве вас не сгоняют на учения?
        - Если бы ты докучала теням, а не нам, то мне не пришлось бы копать вторую могилу. - Добавил он и болезненно зашипел, разминая хрустящую спину. - Ладно, оставим это. Там работы на пару минут.
        - Довольно. - Вклинился Леронц и пихнул ухмыляющегося Нуаркха в плечо. - Нужно быстрее залатать Акориса и улетать. Нам не пережить второго нападения.
        ГЛАВА 19. БРЕМЯ

109 год 4 эры. 7 день сезона Парящего Дыхания.
        Неторопливо и неотвратимо громада «Фаланги Нара» приближалась к Фенкрису, рассекая полуденное небо яркой вспышкой Саантирского рубинового цвета. Ларканти, по старой привычке, стоял на носу исполинского судна, вдыхая знакомый запах горящего масла и крашеной кожи. За неделю обстановка на корабле сильно переменилась ценой пары дюжин сломанных челюстей, носов и рук. Страх выдернул Зелотов из мира тщеславных фантазий и помог осознать свое низкое положение в пищевой цепи Саантирской военной машины. Солдаты с рубиновыми гербами больше не жались к широкой спине Хан Ката, а также получили возможность свободно передвигаться по многочисленным, забитым каютам и нести дисциплину в каждый темный уголок. Стоны бледных перестали сочиться сквозь доски пола и стен, они постепенно отошли от нескончаемых побоев и привыкли смотреть на Стража со странным боязливым уважением.
        Заграждение из дюжины элегантных фрегатов не пропустило «Фалангу» в гудящие порты Фенкриса. Репутация Десницы-узурпатора неслась много быстрее его сильнейшего судна. Дирижабль причалить к крупному осколку, который тащил на янтарно-охряном горбу прекрасно укрепленный бастион. Массивная крепость росла из нагромождения податливых, плодородных холмов и встретила «Фалангу» коренастыми круглыми башнями, рядами грозных кулеврин, а также начищенными латами защитников и вытянутыми мазками янтарных флагов. Враждебный эскорт заключил «Фалангу» в кольцо и приковал к берегу множеством мостов. Первым на палубу вспорхнул капитан городской стражи. Тело его принадлежало скорее Ориекскому Хоаксу и вызвало волну испуганного шепота среди Саантирских солдат. Ткач шествовал на шести толстых лапах, оставляя зарубки серпами ониксовых когтей. Шишковатые темно-синие пальцы обтягивала звериная, растрескавшаяся кожа, но кисти сохранили Хинаринские очертания. Вытянутое туловище, достигавшее в холке полутора метров, закрывали изящные доспехи из голубоватой Нар'дринской стали. Подлатником были плотный пух и жесткие сизые перья.
Лицо, венчавшее вытянутую пернатую шею, Искусство почти не перекроило. Широкую челюсть и переносицу припорошил светло-сизый пух, короткие перья на скальпе были аккуратно зачёсаны назад. Из-под кустистых бровей враждебно блестели янтарные глаза с тонкими вертикальными зрачками.
        - Тоже изнываете от пергамента, Саррин? - Вежливо начал Хан Ката, подметив аккуратно подпиленные когти на правой передней лапе.
        - Оставим шутки, Страж. - Холодным, низким голосом отрезал Лим'нейвен, пристально изучая Ларканти.
        - Среди беженцев есть тяжелораненые? - Продолжил он, оглядывая толпу осунувшихся бледных.
        - К сожалению, предостаточно. - Озабоченно нахмурившись, признался Ларканти и отошел в сторону, открывая Ткачу путь вглубь корабля. - Ваши люди найдут их на нижних палубах. Следующую пару часов Фаланга в вашем полном распоряжении.
        Бледные в коротких янтарных плащах заполонили гордость Саантира, беженцы вылезли из мрачных кают, разнося густую вонь немытых тел и вызывая пораженные вздохи. Исхудавшие, облаченные в монотонно-серые робы, они брели бесформенным потоком, испуганно озираясь на зелотов. Позади бледные оставляли смятую траву, перемешанную с влажным черноземом, и обрывки ветхих одеяний. Капитан Стражи парил над толпой, провожая несчастных мрачным, сочувствующим взором, и выискивая потенциальные угрозы. Но внимательные глаза упустили трех Теней, которые несли в себе частички «Путеводного огня» - устройства, которое выплеснет поток Тепла уникальной, необычной формы. Ларканти возвышался на палубе и старательно не обращал внимания на удаляющиеся силуэты, бредущие среди изможденных беженцев. С каждым шагом шпионов, совесть настойчивее вопила о разрушениях, которые станут его бременем. Затем «Фаланга» развернулась и отправилась назад, оставив пустой причал и озадаченный гарнизон.

* * *
        Фенкрис скрылся за океаном осколков, припорошенных одинокими фермами и постоялыми дворами. Тень бесшумно оказалась в каюте Хан Ката и плотно затворила дверь.
        - Вы должны обеспечит победу на Фенкрисе, Саррин. Пора покинуть «Фалангу». - Приятным голосом прошептала девушка и протянула Реод'Ранк.
        - Там будет предостаточно Каменных Стражей, они точно не разберутся? - Угрюмо отозвался Ларканти и жадно прильнул к бутылке с отвратительной крепленой настойкой.
        - Вам не стоит налегать на огненную воду, Саррин. - Настойчиво попросила пепельная и ухватилась за дно неказистому, мутному сосуду.
        - Ты же не хочешь, чтобы мои руки дрожали?! - Раздраженным голосом огрызнулся Страж. Тень не переменилась в лице и настойчиво продолжила отнимать пойло. Рука стража вздулась, рванула горлышко и наотмашь врезала бутылкой в челюсти Тени. Основательный стол, заставленный перепачканными пепельницами, отлетел в сторону. Шпион попыталась отскочить, но Ларканти стиснул ее острые скулы и впечатал затылком в стену. Тень неуклюже осела на колени, оставив на полосатых обоях черную кляксу.
        - Теперь мы можем идти? - Холодным голосом переспросила убийца, сдерживая подступающий кашель и сохраняя бесстрастное, скучающее лицо.
        - Да. - Просипел страж, подбирая Нар'Охай, и поспешно удалился из комнаты.

* * *
        Высокая и статная иллюзия Кантара распустила мерцающие щупальца на вершине северного бастиона внешнего кольца. В холодном блеске Слез утопала военная знать и ближайшие союзники Десницы Саантира. Двенадцать каменных стражей с переливающимися Реод'Ранк полукругом выстроились у основания башни. Суровые, угловатые лица выражали уверенность и силу. К сожалению, их непоколебимость не передалась полтора тысячам солдат, которые выстроились на площади Бастиона.
        - Спасибо что показались. После расправы над Хоаксами меня тошнит от одних помыслов о войне. - Признался Кантар Нилин и Родорвицу, удостоверившись, что неправильные уши неспособны уловить малодушных слов.
        - Отступать поздно, Кан. - Отозвался Родорвиц уверенным тоном. Морщинки собрались в уголках неровных глаз и под тучными скулами, когда он подбодрил друга печальной улыбкой.
        - Война была неизбежна, ты лишь придвинул ее. Твоя обязанность закончить ее как можно скорее. - Дополнила Нилин, которая нервно сложила руки на груди. - Бинты надо срывать резко.
        - Не думаю, что ты понимаешь, о чем говоришь, но спасибо за поддержку. Я постараюсь. - Мягко ответила Иллюзия, пока Кантар изгонял из разума образы Хоаксов, которые исчезают за обрывками бурых перьев и голубыми брызгами.
        - Приступим. - Взяв себя в руки, проговорила Иллюзия и обернулась к ожидающей толпе.
        - Приветствую вас! - Пророкотал Десница. Могучий голос покатился по пустыне, сметая гребни темно-пепельных бархан и растворяя перешептывания. Следом на бастион легла напряженная тишина, и Кантар внимательно всмотрелся в лица, темневшие под открытыми забралами.
        - Я чувствую страх и вину! Вижу по вашим лицам! - Мягко продолжил Десница, погружая солдат в напряженные раздумья.
        - Но сегодня у нас нет права на эти чувства! Вы нужны Саантиру и его Кланам! - Взорвался Кантар, вызывая короткую вспышку испуганных вздохов.
        - Верх давно ослаблял нас жаждой и голодом! Предыдущий Десница уговаривал вас терпеть, из страха, что поводок на его шее затянут еще сильнее! - Продолжил Яроокий, все больше распаляясь. При упоминании покойного Раббаара, лицо Кантара презрительно скривилось.
        - Те времена сгинули вместе с жалким, высокородным предателем! Сегодня у нас достаточно воды, а скоро будет вдоволь пищи! Ибо Фенкрис подчинится Саантиру сегодня! - Объявил он, торжественно воздев руки, и дал солдатам минуту на недоумевающие возгласы.
        - Через две недели прилавки восстановленного Базара будут ломиться от дешёвой, не прогнившей еды! Но вы должную проявить стойкость сегодня! - Проскандировал Кантар, когда солдаты обернули разумы вокруг открывающихся перспектив.
        - Пространство - формальность! Набор правил, которые сотворили Создатели, чтобы мы могли существовать в непознаваемом Мире! Но у нас есть сила, чтобы выйти за пределы! - Просветил Десница и сосредоточенно зажмурился. На внутренней стороне век вспыхнула витиеватая структура, сплетенная из яркого мерцания. Тени зажгли «Путеводный огонь» ровно в обговоренный срок.
        - Улицы Фенкриса не дальше… вытянутой руки… - Отчетливо проговорил Десница, сосредоточиваясь на пульсирующем видении. Мысленный взор продрался сквозь непомерно замысловатое плетение Хинарина. Мириады могучих щупалец вцепились в площадь столицы Фенкриса и потянули ее к Северному Бастиону Внешнего Кольца. Кантар обратился каплей чернил, которая распространилась в стороны и заполнила мрачные небеса Саантира незапятнанным пурпуром. Медные крыши многочисленных башен столицы отбросили яркие блики на потрясенные лица Саантирских солдат. Гранит и песок под их латными сапогами обратился в гладкую брусчатку. Обжигающе горячий воздух наполнился порывами освежающего ветерка, а после задрожал от рева Гончих, которые ворвались в разрастающуюся брешь и взмыли над застигнутым врасплох городом.

* * *
        Ларканти дожидался в полутемном кабаке, затерянном на узких и извилистых улочках портового района. Лабиринт переулков, тупиков и зарешеченных окон переполняли Саантирцы и Нар'дринцы, которые бежали от власти узурпатора. Массивный пепельный, прятавший ожоги под влажным компрессом и низко надвинутым капюшоном, вызывал у прохожих только пренебрежение, неприязнь или желание поупражняться в злословии. Колченогий круглый стол Каменного Стража располагался у узкого окна и открывал вид на бурые кирпичи ветхих стен, исписанных фосфоресцирующей Синской краской. Рубиновые глаза Кантара здесь не встречались, но смысл призывов сочился слепой ненавистью к Хинаринцам с другой стороны неба. Ларканти не спеша осушал кружку сидра и тонул в клубах ароматного дыма. Последние минуты покоя он коротал праздным наблюдением за нескончаемым потоком понурых фигур, которые скользили за мутным стеклом и пригибались под растяжками с бельем. Его расслабленная поза привлекла внимание троих подвыпивших завсегдатаев.
        - Что такой как ты здесь забыл? - Грубо поинтересовался тучный, курносый бледный с голубой сеткой венок, бегущей по скулам, и рухнул напротив Ларканти.
        - Сам не знаю. Толи упиться, толи нет. Столько огромных кружек, а осушать их не тороплюсь. - Вызывающе уверенным тоном отозвался Ларканти, осматривая менее упитанных товарищей своего собеседника. Один из них был облачен в светло-бежевый подлатник с янтарным древом Фенкриса. Страж улыбнулся, нетронутые кружки пододвинулись к нежданным собеседникам. Бледные благодушно утерли синеватые носы и расселись на неказистые табуреты.
        - Ты прости нашего Лорика, его брата недавно пепельные забили, вот он обиду и держит. - Оправдался невысокий, худой мужчина с зарождающейся лысиной и неопрятной, редкой бородкой ржавого цвета. - А по правде, зачем такому здоровяку скрываться под этими тряпками?
        - Опалился во время Саантирских пожаров, дружище. Теперь бегу от войны. - Соврал Хан Ката, смакуя слова, которые слетали с растрескавшихся губ.
        - С такими плечами, и не хочешь сражаться за свой дом? Где же твоя знаменитая честь, пепельный? - Язвительно поинтересовался бледный в солдатской форме.
        - Думаешь, нацепил накидку и все знаешь? Городская стража, верно? Все заботы это стрясти пару хаков с торгашей и донести их до борделя. Когда начнется настоящее веселье, ты в штаны наделаешь. - Не моргая, ответил Ларканти низким голосом, заставляя стол натужно заскрипеть под весом широкого торса. Солдат заметно посинел от гнева, из-за высокого воротника показались узловатые вены. Худой добряк положил ладонь на стиснутый кулак и зашелся лающим хохотом вместе с обильно потеющим толстяком.
        - Ох! Ох! Он у нас смельчак! Помню, его местная хозяйка две улицы подносом гнала! - Выдавил задыхающийся худой, улучив момент между приступами смеха.
        - Пасть-то закрой, пока я тебе челюсть не свернул! - Грубо отозвался солдат, ударяя кулаком по столу и заставляя кружки подпрыгнуть. Ларканти чистосердечно засмеялся и протянул кружку худому, выражая почтение его добродушию. Когда кружки соприкоснулись пористая буро-красная глина разлетелась на мелкие черепки, а пенящиеся брызги золотистого пойла легли на столешницу и удивленные лица бледных. Ларканти не приложил усилия, но руку собутыльника отшвырнуло и почти вывернуло из плеча. На морщинистом лице бледного появились недоумение и боль. Ларканти осознал причину происходящего и опустил взгляд вниз. Реод'Ранк полыхал сквозь пелену бинтов, раскаленные угли глаз отражались на влажной поверхности стола.
        - Выходит, время пришло… - Мрачно прохрипел Ларканти, срывая ткань с лица. При виде каменной кожи с витиеватыми ярко-рубиновыми узорами недоумение на лицах собеседников сменилось ужасом. Их разумы разорвали инстинкт замереть и желание броситься наутек.
        - Бегите! Укройте семьи! - Поставленным голосом приказал Хан Ката, поднимаясь из-за стола и освобождая широкую грудь от слоев желтоватой корпии.
        - Что…что ты творишь? - Завопил худосочный бледный, все еще стискивая ручку разбитой кружки, и неуклюже упал с табурета.
        - Делайте, что говорю! Мирное население не тронут, я прослежу! - Продолжил Ларканти. Посетители оживленного заведения образовали вокруг него круг и вжимались в стены. Собутыльник с гербом Фенкриса на груди попытался сбежать, но Ларканти стиснул его запястье.
        - Не тронут мирное население. А на тебе же лежит бремя защиты этого города. - Процедил оскалившийся Страж, переломить колено бледного ударом стопы и обрушить его лицо на столешницу, густо смердящую разлитым пойлом. Не успела туша свалиться на пол, Ларканти выхватил из ножен солдата потрепанный фальшион и пронзил взбесившиеся сердца бледного. Нар'Охай у затаившегося Стража не было, и посетителям он пригрозил трофейным широким клинком. Мирное время разбаловало Фенрикскую стражу. Щели и изгиб меча подводили бесформенные пятна ржавчины. Засаленный эфес, за который стражники хватаются для поддержания грозного вида, почернел от скопившейся грязи и треснул в ладони Стража. Полыхающего взгляда оказалось достаточно для разгона толпы, и Ларканти брезгливо выкинул кусок низкопробного Нар'дринского железа. Тяжело вздохнув, он покинул кабак. В извилистых проулках Хан Ката настиг сосредоточенный и медленный голос Кантара, сочившийся нестерпимым напряжением.
        - Хан Ката… закончил разведку? - Прерывисто просипел Десница.
        - Разумеется, Саррин. - Немедленно отозвался Ларканти и сбрасывая бурый шерстяной плащ во влажную грязь, изрытую глубокими следами: - Военные судна, способные отправиться за подкреплением, расположены на западных и западно-восточных причалах. Около двух дюжин. В первую очередь расправимся с ними. Понадобятся трое Стражей и пара гончих.
        - Необходимо также перекрыть врата на севере и юге, оставив по три сотни солдат. Рекомендую укрепить оборону силами двух Стражей. - Продолжил Хан Ката, без спешки бредя по узкому переулку, смотря в спины удирающим горожанам.
        - Сколько у нас времени, Ларк? Раздался сильный и немного скрипучий голос Стража Дилакада Хан Саве.
        - Пограничные силы доберутся до северных врат за двадцать четыре - тридцать шесть минут. До южных за дюжину. - Не раздумывая, ответил Ларканти и зафиксировал взгляд на незаметном силуэте в плаще из шкуры мимика, который бесшумно выскользнул из темной кишки подворотни. Саантирская Тень торопливым шагом приблизился и протянула ножны Нар'Охай. Ларканти молча застегнул широкие ремни перевязи и, не оборачиваясь, пошел дальше.
        - Хорошо… Хан Ката, Хан Саве… на вас бастион городской стражи. - Протянул Кантар, сдерживая клокочущий в груди кашель.
        - Нужна поддержка трех Гончих. Две сотни пехотинцев понадобятся для охраны цитадели. Будьте осторожнее, там гнезда Хоаксов. - Четко перечислил Ларканти.
        - Дворец… Аллод'Ан'Хаафа. Рубиновый флаг над… шпилями вселит страх… подавит волю к сопротивлению. - Меланхолично протянул Кантар.
        - С вашей силой, Десница, три Стража захватят дворец! - Энергично проскандировала Каменная Страж Рикиоти.
        - Атаку дворца… возглавлю лично. - Холодным тоном отозвался Кантар. - Две Гончих… четыре стража… со мной.
        - Оставшимся силам… Подавить сопротивление на улицах. - Продолжил Десница после длинной паузы. Сквозь трещины в самообладании просочились капли жалости: - Избежать лишних… жертв. Мы захватчики… но не убийцы.

* * *
        Искусство Кантара несло Ларканти и Дилакада к бастиону городской стражи. Холодный ветер хлестал каменное лицо и ревел в ушах, силясь предотвратить кровопролитие. Паутина улиц, скользящая далеко внизу, наполнилась нестройным хором испуганных криков, которые испарялись в рокоте Гончих. Суда неслись следом, извергая яростные струи пламени и брызги кипящего каменного масла. Вытянутый рубиновый стяг трепетал на широких плечах переглянувшихся Стражей. Небесные Всадники подняли Хоаксов, только когда до полукруглых стен бастиона оставалось полдюжины кварталов. Ринуться на Гончих они не решились и взвились над стройными башнями, оставаясь под защитой аркбаллист и кулеврин. Когда первые ядра и болты начали потрошить крутые бока Гончих, пернатые хищники кинулись в атаку.
        - Слышал, ты неплохо справляешься с Хоаксами! - Прокричал Дилакад, ухмыляясь.
        - Отвали, я за капитаном! - Отмахнулся Ларканти, отбрасывая кровавые воспоминания, и ринулся на четырехкрылых силуэт, подведенный острыми сверкающими гранями латного доспеха. Капитан Стражи, поднявшийся вместе с Хоаксами, оттолкнулся темно-сизыми крыльями и устремился навстречу Ларканти. Вытянутое забрало, украшенное пышным янтарным плюмажем, завершало трансформацию Капитана в пернатого зверя. Смотровые прорези заменяли детальные ирисы из мутного янтаря, тонувшие в хмурых стальных бровях. В массивных лапах Лим'нейвен сжимал пару грозных мессеров. Страж и капитан схлестнулись в вихре гремящих снарядов, изорванных перьев, острых древесных осколков и вспышек пространственных искажений. Ларканти взмыл, намереваясь обрушиться на спину Ткача, но Капитан проворно изогнулся и пресек маневр ниспадающим взмахом тяжелых клинков. Нар'Охай остановил взвывшие лезвия в паре сантиметров от оскалившегося лица, но удар отшвырнул Стража вниз. Капитан спикировал на Хан Ката, выставив загнутый клюв. Ларканти сумел прогнать головокружение, отпрянул в сторону и снова вознесся. Клюв и вытянутая когтистая лапа бросились
наперерез, но вспороли лишь неимоверно длинный плащ. Страж взревел, извергая распаляющуюся ярость, и обрушил черное лезвие на основание черепа Капитана. Укрепленная Искусством сталь брызнула снопом искр, но не пропустила клинок к плоти хозяина.
        Ускользнуть от следующего выпада, Капитан рухнул вниз, рассекая воздух острым шлемом. Раскрыв могучие крылья в дюжине метров над широким мощеным проспектом, бледный рванул в сторону, задевая гладкие камни ребром нагрудника, и нырнул во врата крепости. Ларканти, несмотря на меньший вес, держался в воздухе куда менее уверенно и врезался плечом в мощную деревянную решетку. Страж отчетливо услышал, как вместе с древесиной ломается ключица. Объятый ореолом вырванных щепок, Ларканти закружился и вошел в землю, взрывая щебенку коконом щупалец Кантара. Яроокий смягчил удар, но земля содрала несколько чешуек прочной каменной кожи и почти лишила Хан Ката сознания. Ощущая горячее ядро боли под сводами черепа, Ларканти не проявил к себе жалости и резко поднялся.
        - Шкатаак! Осторожнее! - Прохрипел Кантар, и Ларканти ощутил опаляющий жар. Обломки ключицы протянули друг к другу крошечные щупальца и срослись. - У меня… полно других… проблем.
        Стискивая челюсти, Хан Ката удушил болезненное шипение и приступ тошноты. Бежевые солдаты окружили его и воздели многозарядные арбалеты. Тугие тетивы сорвались с воротов, но вместо Хан Ката болты прошили ноги и животы солдат, которые стояли за ним. К треску арбалетов прибавились удивленные крики, предсмертные вопли и скрежет пронзенного металла.
        - Оставьте его мне! Все на стены! - Раздался клекочущий, пронзительный вопль Капитана. Ткач обрушился на двор, порождая волну низкого рокота и перемалывая щебенку стальными когтями. Зарываясь в землю задними лапами, он рванул вперед. Взметая пыль и разгоняясь хлопкам крыльев, Ткач придавил Ларканти размашистыми ударами и выпадами массивного клюва. Разящие мессеры, проносясь над головой Стража, оставляли в щебенке глубокие борозды. Впиваясь в Нар'Охай, они обрушивали Ларканти на колени и вынуждали эфес болезненно дрожать в слабеющих руках. Хан Ката притворился более изможденным, чем был в действительности. Капитан, ощущавший разрушения и гаснувшие искры своих солдат, попытался быстрее окончить схватку. Лим'нейвен поднялся на задние лапы, воздел мессеры над мускулистым крупом и вложил в удар вес непомерного тела. Грохочущая груда стали и мускулов обрушилась на Ларканти, пытаясь расчленить стража крестообразным выпадом. Хан Ката нырнул под падающие лапы и секундой позднее был за спиной огромного врага. Не успел Капитан развернуть грузный корпус, Страж оскалился и, кровожадно хрипя, вогнал клинок в
основание крыла. Культя беспорядочно задергалась, извергая тугие струи крови. Бледный взревел и отпрянул, оставляя позади обмякшее крыло.
        Ларканти кинуться следом, втаптывая в землю отсеченную конечность. Ткач, преодолевая отупляющие страдания, яростно отмахнулся мессером. Страж позволил клинку пронестись мимо и мгновенно возобновил наступление. Лапа Капитана дернуться на защиту лица, но Ларканти перехватил Нар'Охай за середину черного лезвия и загнал под налокотник летящей лапы. Острие распороло связки, мессер вырвался из болтающейся кисти и с низким гулом свалился на землю. Откинув пронзенную лапу, Ларканти достал дернувшийся череп Капитана каменной стопой. Сталь снова выдержала, но болезненно громко загудела и перепутала мысли раненного Лим'нейвен. Страж крепче перехватил клинок и с хриплым рыком обрушил на затылок капитана вертикальный удар. Сверхъестественно быстрое лезвие загнало морду Ткача в перемолотый гравий. Голубая кровь засочилась из решета дыхательных отверстий и щелей между латными пластинами. Черное Лезвие взвыло над горбатой холкой Ткача и понеслось на второе крыло. Мрачная дуга Ч вспорола пух, кожу и мускулы, отшвыривая пернатую конечность на землю. Лим'нейвен отказался поддаваться боли и вонзил в живот Стража
огромное плечо, на котором болталась израненная лапа.
        Ларканти смело с ног, но страж извернулся в воздухе и плавно опустился. Капитан уже несся вперед, тяжело хромая и извергая гулкое, влажное сопение. Ларканти встретил его наконечником Нар'Охай, направленным в лицо. Лим'нейвен взрыл вставшими лапами землю и изможденно захрипел, затягивая свежий воздух в щели забрала.
        - Не унижай себя бегством и не трать мое время. Хочу закончить бойню к вечеру. - Жестким голосом пророкотал Ларканти, вынуждая защитников перестать стрелять и испуганно переглянуться. Капитан сплюнул кровь сквозь дыхательную щель, резко развернулся и, спотыкаясь, исчез в бастионе.
        - Ах, Хаэкран'Каэт! - Выпалил страж и ринулся вдогонку. Взлетев на крыльцо, Страж замер перед массивными ставнями и обратился к ужасающимся защитникам.
        - Ваш лидер бежал, зная, что я прикончу многих бледных в погоне за ним! Но меня тошнит от вони крови! У вас нет шанса победить, сложите оружие и Нар'Охай не отгрызет ваши головы! - Проскандировал Страж, разнося голос по двору и кишкам изящных башен. Когда эхо затихло в узких коридорах, Ларканти взвалил клинок на плечо и исчез в полумраке внутренних помещений.
        Капитан петлял по длинным залам, марая серо-желтые стены вытянутыми разводами крови и выстилая пол сизыми перьями. Он отчаянно пытался скинуть Стража с пернатого хвоста, но его все еще сверкала ярко. Погоня по однотипным комнатам, завешанным гобеленами, и бесконечным винтовым лестницам привела Стража в просторный бражный зал с длинными столами и лавками из лакированного кремового дерева. Здесь он обнаружил жертву и подкрепление, сплотившееся вокруг него. Капитан отыскал охапку оружия из черного железа и всунул его в руки первым попавшимся бледным. Драгоценность пустынных приисков приняла форму мечей, алебард и широких копий, которые привлекали внимание изящностью формы, мастерством исполнения и вязью золотых узоров. Плохо подогнанные чешуйчатые доспехи, нацепленные поверх пропотевших подлатников, не гармонировали с великолепным оружием, а Напуганные вояки не проявляли подобающей смелости.
        - Уносите ноги, глупцы! - Прокричал Ларканти, неотвратимо приближаясь к сжавшейся кучке защитников. - Каждого кто останется, я жестоко прикончу! Ну же! Я должен уговаривать вас принять милосердие?!
        Двое из полудюжины отбросили оружие, развернулись и, спотыкаясь, кинулись к стрельчатым выходам. Оставшиеся решительно боролись с ужасом. Капитан похлопывал их по плечам, пихать вперед и сулил стремительное продвижение по службе.
        - Что же! Это ваш выбор! - Взревел Ларканти и вцепился в ножку длинной скамьи. Основательное четырехметровое полотно взвилось и понеслось на солдат. Вымотанный Лим'нейвен захрипел и обрушил бичи щупалец на скамью, обращая середину в плотное облако древесных осколков. Половины продолжили нестись по смертоносным траекториям, и одна из них вошла в грудь несчастного, который не успел припасть к земле. Солдата пригвоздило к стене, струи бурлящей крови хлынули из разверзшегося рта и раздувшихся ноздрей. Бледный, испуская булькающие вопли, отлип от гладкой кладки и свалился на деревянные обломки, где несколько секунд спазмически дергался.
        Капитан стражи окликнул солдат на местном витиеватом наречье, толкая их вперед, и присоединился к атаке. Лим'нейвен тяжело хромал, щупальца Кантара мешали остановить кровотечение и перестать терять последние силы. От подчиненных он невольно отстал. Ларканти воспарил над многочисленной мебелью и быстро понесся вперед. Яростным жестом он поднял широкую столешницу и метнул ее в троицу оставшихся защитников. Они заметили опасность и неловко отпрыгнули, но один из них, обладавший самым внушительным пузом, запнулся об невысокую скамью. Столешница свалилась на подогнувшиеся колени, но крик вырвался шипящим свистом из зияющего провала гортани, так как оказался Нар'Охай быстрее.
        Двое выживших переглянулись, пики из черного железа заметно задрожали во вспотевших руках. Они оставили попытки вспороть грудь Стража и ринулись за спину Капитана. Нар'Охай вынырнул из впалой груди одного из них. Пронзенное тело поднялось и, барахтаясь, отлетело в сторону, чтобы с хрустом покатиться по полу и забиться между коренастыми ножками стола. Второй солдат успел поравняться с Лим'нейвен. Капитан проворно стянул латную перчатку, обнажил когтистые пальцы и глубоко вогнал их в шею солдата, придавливая к земле ошарашенную, бьющуюся жертву. Вместо сбивчивого, похрипывающего дыхания из щелей забрала повалили густые клубы горячего дыма и мощное пыхтение. Несмотря на противодействия Кантара, кровь забурлила в ранах и обратилась обугленной, черной коркой. Грудная клетка опустошенного бледного звонко треснула, лапа Лим'нейвен погрузилась в легкие. Ткач брезгливо фыркнул, вытер окровавленную руку о чистые клочки подлатника и отшвырнул бесполезное тело. Затем он грозно зарычал, напружинил вздувшиеся лапы и ринулся на Ларканти, яростно сметая тяжелую мебель с пути.
        Ларканти проворно скользнул в сторону с пути гремящей сталью туши. Изувеченный Ткач споткнулся, пытаясь сделать резкий разворот, и Хан Ката вспорхнул над его спиной. Гигант вздыбился, взгромоздил тело на задние лапы и попытался размазать Стража по высокому потолку. Ларканти снова избежал стилета Карлика, перехватил лезвие Нар'Охай и глубоко вогнал черный меч в плечо противника. Хан Ката провернул клинок в болезненной ране, вынуждая Лим'нейвен взреветь и неуклюже завалиться на бок. Лужа крови начала стремительно разрастаться под опрокинутым телом. Капитан попытался оторваться от земли, но Ларканти прибил череп к полу ниспадающим ударом и продолжал молотить, пока грозный рев не сменили слабое хрипение и голубые брызги.
        Когда последние искры сопротивления потухли, Страж взвалил на плечо когтистую лапу Лим'нейвен и, застонав от напряжения, поволок поверженного исполина обратно во двор.
        - Притащите самый огромный черный ящик. Капитан у меня. - Натужно просипел Хан Ката, чувствуя вялые попытки Ткача зацепиться немеющими лапами за углы и щели.
        - Не ожидал другого исхода, Ларк. Мы покончили с Хоаксами и орудиями. Выдвигаюсь на помощь. - Прозвучал твердый, помрачневший голос Стража Дилакада.
        Три минуты Ларканти плелся по залам и коридорам, отгоняя бледных грозным взглядом. Ритмичному гулу шагов аккомпанировали крики, грохот и металлический лязг, которые приглушали каменные своды. Вскоре до слуха Страж докатился низкий шорох, характерный для подогнанной чешуи из Саантирской стали.
        - Песок тебе в зад! Поторопись, э тварь весит тонну! - Не вытерпев, прокричал Страж, и шаги заметно ускорились. Следом из-за угла выплыла пара раскаленных углей, которыми оказались глаза Дилакада Хан Саве:
        - Ты почти дал ему добежать до самого Галафея! - Окликнул Ларканти Дилакад и ощерил желтоватые зубы в широкой ухмылке. Его рубиновое одеяние, влажное и смердящее железом, облепило крупную фигуру. Обнаженное лезвие Нар'Охай жирно лоснилось и окропляло пол вязкими, крупными каплями. Испустив пару коротких хриплых смешков, Дилакад поднялся в воздух, проворно скользнул к Ларканти и схватил вторую лапу Капитана. Благодаря совместным усилиям, на напряженные лица Стражей вскоре пролился пурпурный свет чистого неба, а над сгорбленными спинами проплыла арка главного входа. Небрежно скатив податливое тело с крутого крыльца, Ларканти предоставил солдатам затолкать пленника в душный ящик из черного железа, а сам перевел взгляд на неспокойную панораму Фенкриса. Многочисленные стаи пестрых птиц унеслись прочь и оставили небо гремящим Гончим, которые патрулировали город и орошали опустевшие улицы случайными брызгами кипящего масла. Трупы Хоаксов обрушивались с неба, застывая в изломанных позах на брусчатке или проламывая черепичные крыши пернатыми, бурыми тушами. Один из них налетел на гребень крепостной стены.
Несчастная тварь, обвешанная обмякшими трупами всадников, испускала присвистывающее сопенье из приоткрытого клюва и слабо скребла залитый кровью камень. Ларканти поднял глаза крутой холм, занимавший центр города и украшенный светлым дворцом Аллод'Ан'Хаафа. Размытые темные точки роились вокруг острых позолоченных шпилей и белокаменных фасадов. Спустя минуту высокие витражи, изображавшие стокрылые силуэты Хина, обратились пестрой стеклянную крошку и выпустили клубы ревущего, дрожащего пламени. Лепнина обратилась нагромождением неправильных форм, искалеченный дворец задохнулся в клубах едкого дыма. Еле различимые Стражи, преследуемые росчерками рубиновых плащей, сорвали янтарные флаги и заменили их красными полотнами. Ошарашенные солдаты, многие из которых не успели облачиться в бежевую форму и голубоватые доспехи, жались друг к другу сгорбленными спинами и, не моргая, смотрели на пылающие руины дворца.
        Не каждого пепельного захватчика воротило от жестокого долга. Многие отыгрывались на бледных за годы жизненных неурядиц. Со всех сторон доносились крики и ругань, выбиваемые сапогами из беззащитных пленных. Обезоруженный солдат Фенкриса, прижимавший ладонь к разбитому виску, непонимающе смотрел на Ларканти широко раскрытыми голубыми глазами и бесцельно брел навстречу. Пепельные посчитали его угрозой для стража, и вмяли юнца в щебенку окованными, закрученными носками. Прежде чем отвести взгляд от неприятных сцен, Ларканти свалил одного из пепельных ударом подзатыльника. Страж Дилакад приструнил Саантирцев властным, громким голосом.
        - Похоже, захват дворца завершился успехом. - Усталым и немного пренебрежительным тоном пробормотал Ларканти, неспешно поднимаясь в небо вместе с каменным товарищем.
        - Несчастные даже не успели натянуть портки. - Согласился Дилакад, выпуская на губы немного печальную полуулыбку. - Не время ужасаться, Ларк. Пора отправиться на стены.
        - Разумно. Скоро пограничные силы попробуют отбить Фенкрис. Встречу их на юге. - Кивнув, ответил Ларканти и устремился к резным гребням южных стен. Порывы холодающего ветра остужали кровь на одежде, заставляя холодные тряпки липнуть к телу.

* * *
        Сознание Кантара проникало в каждый угол дворца Аллод'Ан'Хаафа и не могло укрыться от сотен вопящих голосов. Бледные спекались с полом и раскалившимися доспехам, отказываясь испускать искры из обугленных тел, и тянули безнадежную агонию. Сцена перекрыла ужасные образы, которые представали перед глазами тринадцати Каменных Стражей. Вопли, наконец, затихли, Яроокий зажмурил пылающие глаза и спрятал перекошенное лицо за дрожащими ладонями. Вернув частичный контроль над могуществом и эмоциями, Десница распахнул опаленные веки и обернулся к Нилин. Лицо женщины, подсвеченное переливающимся алым заревом, выражало ужас и глубокий шок.
        - Дети. Прислуга. - Пораженным и угнетенным голосом просипела она, с трудом оторвав ото рта напряженные руки.
        - Аллод'Ан'Хааф спрятался под шкурой Урбского мимика. С ним необходимо было быстро покончить. Мое внимание нужно на стенах. - Виновато и нерешительно оправдался изможденный Десница. Иллюзия немного пододвинулась к Нилин и положила горячую ладонь на плечо. Женщина звонко всхлипнула, отстранилась и отбросила протянутую руку.
        - Говоришь как жестокий тиран, которого в тебе видят беженцы! - Огрызнулась пепельная. - Тебе плевать на жизни Хинаринцев! Как теперь поверить в то, что ты жертвуешь собой ради их блага!
        - Господство порядка достигается силой, ровно, как и любое другое господство! Мы на войне, Ни-ли, чего ты ожидала?! Что я уговорю их сдаться, закидав Нар'дринскими сладостями?! - Уязвленно взревела иллюзия Кантара, начиная увеличиваться в размерах, обрастать вздувающимися мускулами и бурлящими прожилками жидкого огня.
        - Я не ожидала от тебя жестокости, ради избегания небольших задержек! - Не замолчала Нилин, невольно отступив на короткий шажок.
        - Небольших задержек!? Ни-ли, спустись в те Карликовы катакомбы и взгляни на мое, песок мне в глотку, лицо! Я на пределе, я не всемогущ и сгораю изнутри! У нас мало времени, мне некогда его тратить на поиски какого-то высокородного ублюдка в плаще-невидимке!
        - Вы двое, остыньте! Это война, тут случается всякое… - Вмешаться Родорвиц, но рука Нилин твёрдо его отстранила.
        - Ты слышал эти вопли, Родорвиц!? Могущество ударило Кантару в голову, он давно не считается с жизнями, которые обещал щадить! - Брезгливо прокричала женщина и нахмурилось.
        - Мне давно ударило в голову твое двуличие! Говоришь, что война необходима, нежишься в достатке и радостно принимаешь плоды моих кровавых деяний! А как только вся эта грязь начинает касаться ног, визжишь, будто в ней нет твоей вины! - Распалился Десница. Монолитный гранит бастиона, вскипел вокруг его босых стоп и беспорядочно забил вытянувшимися щупальцами.
        - Я не нежусь в достатке! Я пытаюсь не дать рассыпаться тем руинам, в которые ты обратил Саантир! - Бесстрашно прокричала пепельная, отпрыгивая от клочка искаженного камня. Стоило ногам коснуться пола, Кантар наотмашь хлестнул ее правую скулу и опрокинул женщину на землю. Схватившись за разбитую, обожженную щеку, она принялась выкрикивать в адрес Яроокого отборные ругательства и затаенные обвинения.
        - О, Карлик! Что ты творишь, Ларк! Она не заслужила! - Воскликнул Родорвиц, неловко падая на распухшие колени рядом с Нилин. Подтянув женщину к себе, он осмотрел ожог, покрывавшийся влажными пузырями, и начал успокаивать раненную торопливыми поглаживаниями.
        - Не заслужила!? Проваливай с глаз, пока я еще сильнее не разворотил твою рожу, Родорвиц! - Не сдерживаясь, прокричал Яроокий. Ужас проступить на лицах ближайших товарищей. Кантар, не мигая, провожал их ожесточенным взглядом, пока Родорвиц помогал женщине подняться и уводил ее прочь.

8 день сезона Парящего Дыхания.
        До глубокой ночи бледные бросались на стены собственного города. Когда бесформенное бельмо луны застыло над холмистым горизонтом, силы их иссякли, а пограничные бастионы обратились кольцом горящих руин. Осколки флотилии бежали под надежные стены могучего Галафея, ловя южный ветер изломанными ярко-желтыми парусами. Кантар поддался отупляющей усталости, выпустил кровоточащие когти из земли Фенкриса и вернулся в Саантир. Израненный Аллод забылся в клубах дыма многочисленных пепелищ.
        Ларканти Хан Ката встретил рассвет, грузно навалившись на изрезанный гребень южной стены. Пульсирующим взглядом он наблюдал за пурпурными лучами, которые просачиваться между холмами и вырывают из полумрака клочки выжженной земли, бесформенные рытвины и раздробленные деревянные остовы. Одежда Каменного Стража напоминала твердую скорлупу, поскрипывала от малейших движений и рассыпала хлопья засохшей синей крови. Измочаленные мускулы саднили под липким коконом, а закостеневшие пальцы сжимались на фантомном эфесе Нар'Охай, который давно дремал в ножнах. У ног сутулого и мрачного Каменного Стража дергалась Саантирская Тень, прыская черной кровью на высокие, пыльные сапоги.

* * *
        Лиора всегда могла похвастать тонким вкусом, последнее пристанище для Линфри она подобрала уютное и живописное. Уединенный каменистый осколок, плавно скользящий вдали от торговых маршрутов. Извилистые корни двух деревьев, расположенных на краях, глубоко проникают в трещины крупных булыжников. Раскидистые кроны, постепенно наливающиеся охрой, сбрасывают резные листья на клочок невысокой травы, усеянной насыщенно-синими колокольчиками поздних цветов. Ларканти Хан Ката, старательно вычистивший кровь из щелей панциря и накинувший свежий халат, осторожно подошел к вытянутому холмику подсыхающей бурой земли и плавно опустился на покачивающуюся траву. У подобранных ног он бережно поставил небольшую миску из ноздреватой глины. Влажная, комковатая земля, заполнявшая скромный сосуд, окружала изящные светло-розовые стебли трех цветков. Пышные бутоны состояли из пушистой бахромы крошеных лепестков. У основания они сверкали насыщенным пурпуром, а к концу теряли краски и обращались кипенно-белыми.
        - Привет, Ли-ри. Я немного опоздал. - Хрипло прошептал сгорбившийся Страж после длительного молчания.
        - Тени не рассказали мне раньше, не хотели, что бы я отвлекался от насаждения власти Десницы. - Поспешил оправдаться Ларканти, сожаление выступило на широком, бесконечно усталом лице. - Пришел, как только смог. Спешил, будто ты действительно хочешь меня видеть после всего этого.
        - Знаешь, последнюю пару недель я грезил, что когда вся эта круговерть успокоиться, я, непременно, разыщу тебя на Арге и смогу оправдаться, а потом все станет как раньше. - Дернув плечами от пары сухих, горьких смешков, признался Ларканти.
        - В конце концов, с помощью Кантара или без, я остался бы солдатом. Мой Нар'Охай прогулялся бы по улицам Фенкриса и Галафея. - Продолжил он, аккуратно проводя грубой ладонью по рыхлой поверхности безымянной могилы: - Теперь придется выкидывать из головы эти видения.
        - Помнишь, что через три дня годовщина Таарин? Я обещал Саакрати, что успею вернуться, но у меня не выйдет. - Одними губами проговорил Ларканти, поднимая глаз на небо и прищуриваясь от пурпурных лучей, которые тянулись к нему сквозь редеющую крону. Он чувствовал, как голос подводит его, а в основании коренастой шеи встает ком. - Хотел попросить, если она сейчас рядом с тобой, презрительно плюет на меня с Солнца, передай, что я все помню и… скучаю.
        - Я принес вам кое-что. «Небесные Лоскутики», ты ведь такие хотела вырастить в своей келье? Надеюсь, ничего не напутал. - Откашлявшись и вытерев увлажнившиеся глаза, продолжил Ларканти. Аккуратно запустив пальцы в мягкую почву, он бережно извлек ветвистые корешки цветов и укутал их почвой могилы. Неряшливо вытерев руки об штанину, он заговорщически улыбнулся и неспешно потянулся за пазуху. Резким движением страж извлек небольшую сферическую склянку с коротким толстым горлышком. Пробка поддалась со звонким щелчком, выпуская клубящиеся щупальца голубоватого тумана и густой аромат Синских грибов.
        - Правда думала, что я не знаю? После пары глотков запах остается больше дня. Не волнуйся, я не расскажу ни матери, ни дядя Наакрату. - Не отпуская улыбки с обветренных губ, пообещал Ларканти и тонкой струей подлил пахучую жидкость к основанию цветков. Поток обратился редкими капельками, срывавшимися с мутного горлышка, Хан Ката закашлялся громким смехом и с трудом пробормотал: - Хах! Такой Клан самому Карлику не пожелаешь!
        Убрав опустевший сосуд, он достал бутыль с кислым Нар'дринским сидром из красной мороси, а затем протянул его к сияющему солнцу.
        - Бутылка для тебя, Таарин, но первый глоток за мной. - Задорно прошептал Ларканти и резко притянул бутылку, будто отбирая ее у невидимых рук. - Помнишь, как прятали эту дрянь в казармах?
        - Теперь надо что-то сказать… - Заключил Ларканти, вытерев лицо после жадного глотка. Сложив руки на коленях и не моргая уставившись на холм, он начал негромко бормотать, обретая твердость с каждым новым словом: - Ли-ри, Таарин пусть ваши искры скоро найдут дорогу в Четыре Мира и пусть в следующий раз вам повезет. Я пока останусь здесь и постараюсь подготовить Хинарин к вашему возвращению. Хотите вы того или нет.
        ГЛАВА 20. БАШНЯ ХИНАРИНА

109 год 4 эры. 10 день сезона Парящего Дыхания.
        Каравелла Пяти Копий, покрытая безобразными шрамами деревянных заплаток, подобралась к формальной границе Хинарина. Перекресток забирался все глубже в ядра и желудки беженцев. Ортисс летел грузно, избегал резких маневров и часто требовал отдыха низким изможденным ревом. Накрисс сосредоточенно молчал и не поднимался с развороченной кормы. Крылатый Лим'нейвен старался закрыть воспаленную рану на ключице прежде, чем чужеродное плетение Перекрестка сделает его Искусство опасным и непредсказуемым. Лиора очнулась от ночных кошмаров и почувствовала, как налитое тяжестью тело вдавливает ее в скомканные, влажные простыни. Разгромленная кают компания, замаранная въевшимися голубыми пятнами, медленно вращалась и вызывала тошноту. Щель между досками искривлялась или закручивалась. Светло-бурое убранство и выбеленные наволочки пульсировали кричащими цветами и наливались непроглядной тьмой. Сердца беженки забились в бешеном ритме, безжизненно-бледная кожа покрылась бусинками холодного пота. Вцепившись в холодную железную раму, девушка отлипла от влажного ложа. Низкий гул и гнетущая тяжесть навалились на
трескающиеся своды черепа, ослепшие глаза засочились слезами. Металлический привкус наполнил отекший рот, приступ рвоты согнул бледную пополам.
        Утерев горчащие остатки скудного ужина с обескровленных губ, Лиора осторожно осмотрелась. Почти все койки вокруг нее были пусты, только хромой полукровка ворочался на поскрипывающей кровати. За часы, которые Лиора провела в плену пугающих сновидений, он обзавелся пушистым компаньоном, который тихо посапывал на его груди. По спине примечательно крупного акориса бежали тонкие голубые полосы, перетекавшие в пронзительно-синий ореол прикрытых глаз.
        - Прохладного утра, Эррис. Где все? - Хрипло прошептала Лиора, обнимая дрожащие от озноба плечи и подтягивая к горлу свалившееся одеяло.
        - Прохладного утра, плакса. - Ответил полукровка, поглаживая спокойного зверька. Речь его скрипела и отдавала наглым говором Грязерожденных. - Странный червяк помогает бледным своими… штуками. А Хенши рассказывает интересные истории, про людей которых съел Исполин.
        - Я не смог пойти, ноги не слушаются. - Раздосадовано добавил он. - Правда, Хенши все равно со мной иногда говорит… так странно.
        - Ты ведь тоже чувствуешь «прикосновение Перекрестка»? - Поинтересовалась Лиора, горбясь и убирая растрепанные пряди с опухших, заплаканных глаз. - Выглядишь почти здоровым, хотя червь Арга тебе не помогает.
        - Прости, что не такой хлипкий, как ты. - Отозвался грязерожденный и уставился на бледную полузакрытыми, надменными глазами. Пренебрежительная мина быстро треснула улыбкой, которая стыдливо прятало неровные, желтые зубы: - Расслабься. Зато ты вон, какая красивая!
        - А с болезнью Перекрёста мне тоннельник помог! - Бодро продолжил Грязерожденный и небрежно потрепал вялого Акориса по крошечной холке. Учтивая улыбка исчезла с лица Лиоры, когда она заметила тонкую полосу пузырящейся слюны, выступившую на острой мордочке, и тусклый блеск обнаженного Алчущего в темных складках одеяла.
        - О, Нар! - Воскликнула девушка, широко раскрыв глаза и впившись в осунувшиеся плечи. - Он же живой! Что ты творишь?
        - А что не так? - Удивленно и настороженно переспросил Грязерожденный: - Сколько себя помню, давился смердящими уличными Скретами, а из их шкур шил одеяла. Разве это не тоже самое?
        - Ты же мучаешь его! - Выпалила Лиора и судорожно потянулась к костылю. Борясь с беспощадным притяжением и тошнотворным головокружением, она сделала несколько коротких шагов: - Отдай его мне! Может, его еще можно спасти!
        - Отвали! Это мое! - Огрызнулся оборванец и направил острие алчущего на горло я Лиоры. Бледная неловко отпрянула, свалилась на заскрипевшую койку и с трудом удержалась от испуганного вопля.
        - Ты такая же, как все! Считаешь себя лучше, потому что не сама убиваешь тех, кого жрешь! - Уязвленным, писклявым тоном завопил полукровка, трепля безвольного Акориса. Лиора вновь взгромоздилась себя на ноги и, не оборачиваясь, поспешила на палубу. Грохот, с которым она штурмовала крутую лестницу, привлек внимание Леронца. Наемник броситься в узкий проход и врезался плечом в затрещавшую раму.
        - Что? Что случилось? - Встревоженно спросил он, переводя сбитое дыхание и неловко балансируя на подкашивающихся ногах. Пот блестел в морщинах осунувшегося лица и заставлял рубаху липнуть к груди.
        - Он вытягивает Тепло из Акориса! Нужно что-то сделать! - Паникующим и слабым голосом просипела Лиора, указывая назад тяжелеющей рукой.
        - Идея Нуаркха. Отвратительно верно? - Нахмурив землистое лицо, ответил Леронц. Замолчав, он грузно облокотился на стену и уткнулся горячим лбом в сгиб поднятой руки. Сделав несколько глубоких вдохов, наемник продолжил: - Мальчик плохо переносил приближение Перекрестка, а его сломанный таз лучше не беспокоить лишний раз. Признаться, я… даже помог поймать несчастное животное.
        - Как ты мог?! - Ошарашенно воскликнула Лиора, возобновив неуклюжие попытки покорить скрипучие ступени.
        - Я понимаю, но ничего не поделаешь. - Устало оправдался Леронц, убрал с лица мокрые, волнистые локоны и сделал несколько переваливающихся шагов навстречу бледной.
        - Его необходимо научить ценить чужую жизнь, а не потакать звериным повадкам, которые привили Саантирские трущобы. - Продолжила Линфри срывающимся в хрип голосом. Леронц вяло взял ее под руку и вытащил на палубу. Прохладный ветер окутал ее слабое тело, а глаза наткнулись на неприятную костяную личину Нуаркха, который перевесился через перила ходового мостика.
        - Выходит именно прекрасные манеры и, может быть, умение шить помогут оборванцу дотянуть до сезона Застывшего Ветра? Сильно сомневаюсь. - Улыбаясь грязно-желтым глазом, начал тоннельник. Штурвал он правил пальцами ног, комфортно облокотившись на поскрипывающие перила.
        - И вам прохладного утра, Нуаркх. - Пренебрежительно отозвалась Лиора. - Из-за таких как он Саантир постигло разорение! Никто иной не пошел бы за Кантаром, не привел бы безумца к власти!
        - События последних дней должны были спустить тебя на землю. - Нарочито снисходительно улыбнулся Нуаркх. - У Кантара была идея, в силе которой он убедил знать и даже Дядюшку Ио. Именно их поддержка позволила скинуть Рабаара, а не кучка беснующихся, плохо вооруженных Грязерожденных.
        - Более того, в вопросах живодерства ты не отличаешься от бедняков. - Продолжил тоннельник, не дав Лиоре перебить. - Пусть ты не истязаешь скретов и не распахиваешь древние Надоблачные рощи, но не торопишься отказываться от наполненных Слез и Надоблачного льна.
        - Этот разговор окончен. - Твердо ответила Лиора, пока Леронц пытался вместе с ней не свалиться на палубу. - Вы вечно преподносите свое жестокое мировоззрение, словно истину. Стараетесь оскорбить или задеть меня каждым словом!
        - Пока грязью бросалась только ты. - Пожав плечами, отозвался Нуаркх и даже не пытался сдержать свистящий смех. - При этом досталось не только мне, но и Леронцу, а также беззащитному страдающему мальчику. Мне стыдно за твои манеры.
        - Следи за штурвалом, Нуаркх! Я чувствую, как мы отклоняемся от курса. - Осадил Союзника Леронц, утягивая бледную подальше от злословия тоннельника. - Лиора, не горячись. Пойдем к Аргийцам, нет сил терпеть эту… заразу.
        Опираясь друг на друга и скрипящий костыль, бледные приблизились к взмокшим, дрожащим беженцам, которые заключили сосуд Аргийцев в кольцо. Облегчение болезни искал и Хенши, лишенный вуали иллюзии. Тело Ловчего подергивалось, в пустых недрах черепа и груди клубился сизый туман.
        - Прохладного утра, Саррин. Присаживайтесь, я смогу пользоваться Искусством еще пару часов. - Громко прошипел сосуд Аргийцев, плавно ворочая массивной пастью. Над клином широкой челюсти блестели слезящиеся зеленоватые глаза, желтый полог трепетал от легких движений четырех кожистых крыльев. Длинные когтистые пальцы огромного зверя сцепились вокруг яйца Урбской долгоножки, отмеченного черной кляксой и обложенного гнездом из мерцающих Слез.
        Оказавшись достаточно близко, Лиора и Леронц почувствовали заметное послабление недуга. Облегченно вздохнув и потянувшись, они опустились в паре метров от крупно дрожащего ловчего. Подобраться ближе было невозможно из-за плотной группы беженцев, которые завороженно наблюдали за воспоминаниями беззлобного Стража. Обычно он делился скорбными историями о многочисленных утратах, которые неизменно находили резонирующий отклик в раненных искрах беженцев, но сейчас Хенши делился лихими и шумными зарисовками из жизни воздушного пирата, которому повезло присоединиться к Исполину.
        - Прохладного утра, Лиора. Чувствую, тебя многое тревожит. - Мягко обратился Хенши к встревоженной девушке. Поток пестрых воспоминаний незаметно тек на фоне завязавшегося разговора.
        - Все оказалось таким жестоким, неправильным и неестественным. - Призналась бледная, обнимая содранные колени. Девушка спрятала лицо за переплетенными руками и вытерла подступившие слезы. Собравшись с силами, она продолжила. - После того как не стало… Линфри, я вижу вокруг одну лишь грязь.
        - Ты имеешь полное право испытывать горе, но не забывай, что оно заставляет тебя сгущать краски. Все не так плохо. Многие сегодня столь же беззаботны и довольны, как в начале сезона Последнего Теплого Ветра. - Спокойно и аккуратно отозвался Древний Страж.
        - Например, эта костяшка! - Мысленно вспыхнула бледная и ткнула Нуаркха колючим взглядом изумрудных глаз.
        - Верно, для него переворот в Саантире точно не стал шоком. Если быть откровенным, он и сам участвовал во многих подобных трагедиях. Но я тебе этого не говорил. - Заговорщическим тоном признался Древний Страж.
        - Разве это не отвратительно? - Резко среагировала Лиора.
        - Возможно, но и его можно понять. Тебе кажется, что произошло нечто невероятное, но это не так. Зажиточная швея с Арга разве что хмыкнет, услышав эту историю. Ровно также хмыкнула и ты, услышав про Каньонного Исполина, который добрался до Нар'дринских рудокопов. - Серьезно ответил Хенши. Лиора потупила взор, чувствуя неприятный голос задетой совести.
        - Не чувствуй вины. С самого детства подобные новости бросались на тебя, ты привыкла, очерствела. Кантар не изменил хода вещей, он лишь донес одну из бесчисленных трагедий до твоих близких. - Хенши положил поскрипывающую ладонь на плечо Лиоры и добавил мягким, воодушевляющим голосом: - Миры далеко не идеальны, но не думай, что они ополчились вокруг тебя.
        - Просто не обращать внимания на мерзость вокруг? - Горьким, но спокойным тоном заключила девушка.
        - В Мирах полно мрачных пятен, но мы были созданы достаточно эгоистичными и твердыми, чтобы иногда игнорировать их и находить радость в собственных свершениях. Это не делает нас плохими, но приспособленными. Нуаркх, возможно, зашел слишком далеко, но ведь нельзя давать каждой трагедии терзать себя. - Продолжил Хенши, поправляя одеяло на сутулых плечах девушки.
        - Создатели никогда не баловали свои творения. Голод, жажда и множество гораздо менее очевидных желаний всегда вынуждали нас нападать друг на друга. Годы существования в виде осколка Исполина сделали это для меня ясным, словно горный хрусталь. Благородные Хоаксы делают гнезда из тушек Скретов и Акорисов. Жертвы неизбежны, все сотворено вокруг этой идеи. Даже бойня в Саантире, не только проявление жестокости Кантара. Его поддержали многие пепельные, которые справедливо затаили злобу на бледных. Просто обдумай мою мысль, ладно? Другой у меня нет. - Закончил Древний Страж, внимательно изучая смешанные эмоции, вспыхнувшие на лице Лиоры. Девушка укрылась за разбитыми коленями и погрузилась в долгое, задумчивое молчание.

* * *
        Солнце Хинарина уже опускалось за горизонт, когда раненный Акорис приблизился к границе Миров. Все, включая тоннельника, собрались на носу корабля, чтобы впитать странное зрелище. Грузные беженцы испуганно переглядывались и висли на резных бортах, а Нуаркх жадно вдыхал густой горьковатый воздух. Плоская пелена облаков, инкрустированная живописными осколками и напитанная насыщенным пурпуром заката, расползаться на лоскуты и закручиваться в вереницу спиралей. Фиолетовые дуги растворялись в бурлящем серо-голубом тумане, завиваясь вокруг необъятных водяных потоков Арга и парящих клочков синских зарослей. Кольцо Урба, будто отражавшееся в разбитом зеркале, прятало за шипастым гребнем размытые силуэты четырех светил. Рокочущие молнии вырывались из мрачных недр песчаных вихрей и вспарывали воды Арга, выхватывая из пучин силуэт вытянутых исполинов. Спустя несколько минут Акорис застонал и сбавил Ход, массивная мачта затрещала под весом каменных парусов. Песчаная буря зашелестела по палубе, тени сошли с ума, не зная какому светилу угодить. Упорный корабль продолжил забираться еще глубже, направив
вздернутый нос на последний клочок пурпурного Хинаринского неба, который зацепился за величественный силуэт далекой Башни Хинарина. На последнем дыхании Акорис дотащился к спасительной громаде, под кормой вновь раскинулись привычные облака, ветер воздел золотые пластины парусов. Близость башни наполнила сердца бледных уверенностью и ощущением защищенности.
        До вторжения Перекрестка двухкилометровая каменная колона Башни держала простой воздушный порт, обеспечивая торговлю между Верхом и Низом. Хаос междумирья согнул гранитную громаду прежде, чем ее недра начинили механизмами из Слез Урба и научили давать отпор, но высокие шпили, пестревших янтарными бликами очагов и мириадами цветастых вывесок, до сих пор ютились на скошенной вершине. Когда «Акорис» подобрался достаточно близко, стали видны деревянные помосты, которые извилистыми ручейками струились вокруг оснований покосившихся домов и превращали крутые склоны в извилистые лестниц с широкими ступенями. Некоторые здания, не обладавшие достаточно крепким фундаментом, почти проиграли схватку с притяжением и указывали на горизонт под острыми углами. Из-за острой нехватки места, даже перевернутые стены и комнаты не пустовали, но обросли паутиной деревянных лесов и держали цветастые торговые палатки. Монолитное основание Башни Хинарина обнимали потоки Арга, в которых тонула паутина водного причала. Темно-пепельный Саантирский камень пестрел островками ярких, фосфоресцирующих водорослей, которые иногда
выныривали из-под лениво пенящихся волн. Среди наростов чудных, покачивающихся растений скользили разветвленные кончики лоснящихся щупалец. В пучине они сплетались в могучие конечности, принадлежавшие Зверю Башни. Громадное, грузное тело имело пугающие очертания подтаявшего женского лица. Толща воды милосердно оберегала беженцев и большинство гостей Башни от чудовищного зрелища, но симбионт Нуаркха видел гротескные, карикатурные черты, и неспешно моргающие исполинские глаза. Конечности Зверя тянулись к серпу воздушной пристани, венчавшей причал, и проникали в окна вычурного особняка Архонта.
        - Лер, спускайся к причалу дворца, Ортисс может следовать за тобой, но пусть не делает резких движений. - Громко прощелкал тоннельник и обернулся к светловолосому Наемнику, который стонал за поскрипывающим штурвалом. Леронц утомленно кивнул, ярко-желтые паруса с различимым треском провернулись, раненное судно плавно снизилось. Стала различима изысканная лепнина фасада, выполненная в традиционном для надоблачных аллодов плавном и загроможденном стиле. Изящную гравировку дополняли тряпичные гирлянды и толстая бронзовая проволока, характерные для Саантирской архитектуры. Детали украшений тонули в подтеках черной вязкой слизи, которую источали щупальца Зверя Башни. Окна напоминали густо подведенные глаза заплаканной девушки.
        Вокруг каменного причала суетились баркасы, забитые звенящими склянками с гончим эликсиром из крови Зверя. Неказистые суда маневрировать между представительными галеонами и изящными дирижаблями, которые красовались гербами опальной Саантирской знати. Акорис замер у свободного клочка причала, измотанный Ортисс свернулся подле опустившихся трапов.
        Хенши и его паства беженцев остались на борту. Накрисс и Аргийцы с палубы чувствовали давящее присутствие могучего Архонта и тоже отказались ступить на причал. Нуаркх проворно спустился по трапу и учтиво протянул взмыленному Леронцу руку. Бледный недоверчиво прищурил единственное око, подведенное желтеющей гематомой, и спустился самостоятельно, поглядывая на неспокойную пурпурную пучину внизу. Коснувшись гранита звенящим протезом, он поправил воротник строгого кителя и сизую глазную повязку, аккуратно сработанную Лиорой.
        Не успели они сделать дюжину шагов, из толпы рабочих и взвинченных Ханов вынырнула широкая Синитка. Ее вычурный капитанский сюртук и широкополая шляпа повторяли цвет густой сизо-синей шерсти. Наряд украшало не вполне адекватное количество позолоченной тесьмы и эполетов. Шляпа пестрела рыжеватым пером Хоакса, который подражал раскаленному цвету глаз и бронзовому кольцу в кустистой брови. Краской того же цвета пестрели кончики старательно уложенных усов и закрученных бакенбард.
        - Нуаркх! Чтобы тебя иглошерсты загрызли! Полгода не виделись. - Проворковала Синитка, вплетая в Хин'аурат сильный акцент, и протянула тоннельнику жилистую правую руку. Ладонь покрывали грубые черные подушечки, а на тыльной стороне короткая шерсть уступала место проплешинам и шрамам. Нуаркх улыбнулся грязно-желтым глазом и показал стальной крюк, венчавший изуродованное предплечье.
        - Добро пожаловать в клуб. - Переливчато захохотала пиратка и ударила гремящим хвостом, увенчанным бахромой стальных булав. - Пора сыграть с тобой в Клемб и отбить тот долг.
        - Без обид, но даже если оторвать мне вторую руку, то долг лишь возрастет. - Ехидно отозвался тоннельник, крепко пожимая левое верхнее запястье Синитки. Затем он указал на Леронца, который с видимым трудом сохранял военную осанку. - Леронц Видавик из Пяти Копий.
        - Из Пяти Копий, а на Перекрестке в первый раз? - Оскалив ряды загнутых клыков, прошипела пиратка и протянула напряженную когтистую лапу. - Рада знакомству, я Хаотри Железный Хвост.
        - Железный хвост? Кажется, Галафейская торговая компания дает за твою голову пару дюжин полновесных хаков. - Ухмыльнулся Леронц, стараясь не скривиться из-за боли, которой налилась ослабленная рука в стальной хватке синитки.
        - С радостью приняла бы твой вызов, но не во владениях Куклы. Жизнь пока дорога. - Бодро ответила пиратка и вернула ладонь на костяной эфес широкой абордажной сабли, запечатанной в прямоугольных ножнах из черного железа. Сине-зеленые искры взобрались по неровным граням незамысловатой рукояти и принялись виться вокруг загнутых когтей.
        - Госпожа Архонт к нам не присоединиться? У меня есть, что сказать. - Вмешался Нуаркх, бросая взгляд на широкий темно-пепельный фасад и просторные арочные окна, завешанные драпировкой густо-желтого цвета.
        - Ей докучают зажиточные беженцы из Саантира и ближайших Надоблачных поселений. Обещала освободиться через пару часов. Предлагаю дождаться ее в покоях для гостей. - Ответила пиратка скучающим тоном, развернулась и поманила гостей.
        - Нуаркх, наши пассажиры тут в безопасности? - Осведомился Леронц, провожая встревоженным взглядом Хаотри и ее грозно гремящий хвост.
        - На пороге у Куклы никто их не тронет, не переживай. Тем более Хенши и Ортисс может за себя постоять. - Расслабленным тоном отозвался тоннельник и потянул Леронца за собой.
        - Архонт передала, что тебе может понадобиться помощь? Просветишь, к чему быть готовой? - Более серьезным тоном поинтересовалась Хаотри, сверкая раскаленным глазом из-за мускулистого плеча.
        - Если у тебя есть выпивка, то это неплохой способ провести два часа. - Усмехнувшись, ответил Нуаркх. Затем он прочистил горло, заложил руки за голову и начал неспешное повествование: - Все началось с того, что я решил передохнуть от проклятого Сина и занудного ворчания Филмафея…

* * *
        Леронц утопал в мягком кресле, покачивая стальным протезом, и дожидался прихода Куклы. Доверчивое, оптимистичное воображение рисовало девушку с гладкой кожей и сдержанным, но приятным лицом. Холодный, обворожительный взгляд именно такой пепельной смотрел на наемника с многочисленных портретов, причем Леронц был уверен, что раскосые алые глаза проворачивались вслед за ним. Внутреннее убранство комнат отчаянно вопило о более пугающей природе Архонта-затворницы. Многочисленная прислуга непрестанно оттирала кафель и гравировку голых темно-пепельных стен, но массивные отростки Зверя оставляли новые лоснящиеся слизью следы. Светловолосый наемник стойко ощущал себя в бронзовой гравюре и не мог отделаться от ощущения, что монотонные краски убранства впитаются в кожу и обратят его еще одним элементом изображения. На руку неуютному ощущению играло и темно-янтарное свечение, которое источала вычурная бронзовая люстра. От мрачных размышлений Леронца отвлек раздраженный, переливающийся голос Хаотри.
        - Что!? Откуда у тебя второй агатовый десница! - Не веря широко распахнутым глазам, пропела пиратка и врезала массивным кулаком по лакированной, желтовато-серой столешнице. Измятые, не единожды крапленые карты подлетели в воздух.
        - Теперь долг увеличился до десяти с половиной золотых хаков. - Напомнил Нуаркх, откидываясь на спинку массивного деревянного кресла. После он присвистнул, положил босую стопу на разоренный стол и выбросил карту янтарного аллода, зажатую между когтистыми пальцами.
        - Боюсь, чтобы рассчитаться тебе придется отдать этот занимательный абордажный нож. - Добавил Нуаркх и указал крюком на угловатые ножны из черного железа. Пиратка дернулась от небрежного смешка.
        - Хоть знаешь, что это? - Синитка самодовольно похлопала эфес костяного клинка, который оплел ее пальцы вибрирующими лозами насыщенно-синего мерцания.
        - Все ждал, когда ты похвастаешься. Это ведь первый примечательный экземпляр в твоей коллекции? - Пренебрежительно пожав плечами, отозвался Нуаркх. Пиратка хищно оскалились и выхватила клинок, который оказался желтоватым клыком. Острие зуба зияло темным каналом, меньшие отверстия испещряли шершавую кость. Четырехпалая лапа стиснула заскрипевший эфес. Мерцающие полупрозрачные нити показались из-под ладони и нырнули в узкие каналы. Хлынув из сточенного острия, они сплестись в широкое лезвие, которое напоминало поверхность непроницаемо темной пучины. Очнувшийся клинок пронесся над метровым столом и уткнулся в лицо Нуаркха, невольно вжавшегося в кресло. Хаотри и Леронц отметили испуг, вспыхнувший во взгляде костяшки, дружным хохотом. Тоннельник поддержал их присвистывающим стрекотанием.
        - Компенсируешь укороченный хвост, Хаотри? Хотя меч действительно очень неплох, позволишь? - Поинтересовался тоннельник, подмигивая Леронцу и подрагивая от смеха.
        - Только не поцарапай крюком. - Гордо согласилась синитка и вложила эфес потухшего клинка в протянутую ладонь. Оружие оказалось почти невесомым и обладало хорошим балансом. Голубые нити, вынырнувшие из эфеса, покалывали ладони, а кость напряженно дрожала.
        - Добыла красавца на Арге. Спятивший Синитский шаман сделал его из клыка некой подводной твари, верхом на которой громил торговые флотилии бледных. - Добавила Хаотри, с удовольствием отмечая уважительное кивание Нуаркха. - Кажется, я переплюнула глиняный меч Хакарра Ослепленного.
        - Возможно, возможно. К счастью у моей коллекции новый венец. - Покачав головой тоннельник. Вернув оружие настороженной синитке, он протянул руку к свитку из шкуры мимика.
        - Думала, это старое ониксовое копье. - Заинтриговалась Хаотри.
        - О, нет. Я специально терпел до подходящего момента и не упоминал это вещицу в рассказе. - Объявил Нуаркх, оторвал от пола чудовищное копье и потянулся к замку черных оков. Стоило железному чехлу приоткрыться, комнату окатила густая атмосфера ужаса, а Нуаркх хищно ухмыльнулся. Хаотри вздрогнула и бросилась захлопнуть оковы, стиснув их напряженной лапой.
        - Не обнажай это близко к Кукле, не стоит отвлекать Архонта от встречи! - Прошипела Синитка и смахнула пот, выступивший на нижней губе.
        - Зато теперь ты сразу поверить, что это - подлинное копье того самого Синагара. - Изумление охватило острое зубастое лицо Синитки.
        - Оно прекрасно в своей отвратительности. - Призналась Хаотри и одернула дрожащую руку от артефакта.
        - Емкое и справедливое описание. - Продолжил бахвалиться Нуаркх. - Копье подстрекнуло меня прикончить несчастного зелота, хотя я изначально хотел лишь поглумиться.
        - Не боишься, что эта штука залезет тебе в голову? Может она уже это сделала? - Насторожилась Хаотри, внимательно изучая костяную маску Нуаркха.
        - У нас с ним странные отношения. - Тоннельник задумчиво опустил грязно-желтый глаз. - Запру копье в ящике, как только окажусь на Перекрестке.
        - Почему ты вообще решился таскать эту дрянь. - Вмешался Леронц, который не спускал с копья брезгливый взгляд: - Синтру неделю мучала мигрень, после путешествия в компании копья.
        - Может Синтра слишком разгульно праздновала триумф над Синагаром? - Ухмыльнулся Нуаркх.
        - Этого отрицать не буду. - Задумчиво кивнул наемник и хмуро уставился в пол.
        - Если бы не копье, то Каэт'Анар стал бы последним приключением для большей части офицеров твоего Бастиона. - Напомнил Нуаркх, выдержал короткую паузу и серьезно добавил. - Важно лишь сохранять осторожность и не часто давать ему слово.
        - Похоже, Кукла освободилась. - Негромко пробормотал тоннельник, следуя симбионтом за приближающимся силуэтом Архонта. Заметив напряжение, сковавшее измотанное тело светловолосого наемника, Нуаркх четко и размеренно прощелкал: - Леронц, главное не смотри в глаза.
        Напрягшийся наемник не успел ничего ответить, так как услышал нарастающий шорох и ритмичное влажное чавканье. Невольно поправив растрепанные локоны и воротник вычурного кафтана, Леронц уставился в темнеющий прямоугольник дверного проема. Он увидел тень неторопливого массивного нечто, которая скользила мимо рядов масляных ламп. Сердца заколотились еще сильнее, а в следующую секунду он испытал стыд за то, что позволил Нуаркху себя напугать, откашлянулся и взял разгулявшиеся эмоции под контроль.
        Архонт показалась в комнате спустя полминуты молчаливого ожидания. Обе догадки Леронца, касающиеся ее внешности, оказались, по-своему, верны. Кукла была зрелой «пепельной» женщиной со строгими, но приятными чертами гармоничного лица. Крупные глаза тонули в ореоле заметных мешков и напоминали отполированные бронзовые шарики. Единственным намеком на зрачок была радужка, намеченная различимым оранжевым свечением. Седеющие, блестящие волосы Архонта лежали в тугом хвосте, а платье имело темно-пепельный цвет, под стать стенам и коже хозяйки. Приталенный корсет украшала детальная вышивка темно-янтарного цвета, а подол распускалось в пышную длиннополую юбку, которую поддерживали плавно изогнутые медные спицы. Ниспадая вместе с легкой тканью, взгляд обнаружил, что янтарная бахрома платья колышется в метре над землей. Под ней перекатывались дюжины щупалец, собранные в единый лоснящийся клубок.
        - Приветствую, Архонт Ланати. - Поздоровался Нуаркх и склонил голову в почтительном поклоне.
        - Используешь формальный тон, чтобы сыграть на моем честолюбии или пытаешься запугать моего очаровательного гостя? С последним прекрасно справиться мой внешний вид. - Лицо Архонта смягчились, а освободившиеся волосы пышными локонами свалились на плечи. Медные глаза Куклы повернулись к Леронцу, а Архонт ответила кивком и улыбкой на смущенный поклон.
        - Что вы Саррин. - Попытался оправдаться немного растерянный Наемник.
        - Брось, твоя реакция вполне понятна. - Отмахнулась Архонт. Следом очередное массивное щупальце притянуло странный стул с очень длинными и широко расставленными ножками. Лоснящиеся отростки взгромоздили чудное сиденье на пучок щупалец, а следом аккуратно опустили на него Архонта. Расслабившись в своем кресле, Кукла обернулась к тоннельнику и будничным тоном поинтересовалась: - Итак, Нуаркх. Почему ты решил выкрасть ловчего из-под носа Кантара? Разве вы с ним не расстались в приятельских отношениях?
        - Я понятия не имел о заговоре, когда крал ловчего. Мне попадались портреты Яроокого, но они вышли уж слишком подхалимскими. - Буднично ответил тоннельник.
        - Расскажи тогда почему мне не стоит вернуть ловчего и исправить плоды твоей невнимательности? - Негромко проговорила Архонт, и воздух в монотонной комнате мгновенно заполнился тугим напряжением. Повисла зыбкая тишина, Леронц нервно заерзал в кресле, Хаотри потянулась к потрескивающему эфесу артефактного меча.
        - Я, с твоего позволения, коснусь лишь основных причин, иначе это займет слишком много времени. - Отозвался Нуаркха расслабленным голосом. - Во-первых, ловчего я украл не из соображений блага Галафея. Костлявому сосуду более пяти сотен лет, а искра и разум в ней все еще сверкают.
        - Выходит, ты везешь Слугу старику Калрингеру? Буду рада снова увидеть легендарного Лим'нейвен в деле. - Одобрила Архонт. При этом лицо ее так и не сбросило радушной маски, нацепленной вовремя раунда дружественных приветствий.
        - Ренмайер обрадуется второму шансу отправиться в беззаботное путешествие, а после по самую макушку погрузиться политику. - Добавил тоннельник саркастичным тоном, чем вызвал у собеседницы проблеск более широкой полуулыбки. Следующую фразу он произнес гораздо серьезнее: - К тому же, Калрингер никогда не скрывал результатов академических изысканий, в отличие от Кантара. Поэтому секрет вечной жизни достанется и тебе, Архонт.
        - Боюсь, что если Яроокий действительно столь… решителен, то старение стать моей последней проблемой. - Призналась Лим'нейвен и непроизвольно сцепила руки на груди, защищаясь от тревожных мыслей.
        - Уже готова признать его власть? - Ехидно подняв надбровную пластину, поинтересовался тоннельник.
        - Просто не хочу играть с горящим каменным маслом. - Бесстрастно парировала Архонт.
        - Ланати, прошу, я пришел к тебе как друг. Не переводи наш разговор в мрачное, враждебное русло. - Прощелкал Нуаркх, разводя длинные руки и показательно избегая прикосновений к пугающему копью. Лицо собеседника не смягчились, тоннельник сосредоточенно выпрямился, выигрывая время для тщательных размышлений. - Изучение ловчего открывает огромные перспективы. Он не устает, не испытывает боли и способен сражаться, пока не переломиться последняя кость в его теле. Как ты знаешь, я и мои коллеги из Пяти Копий, свалили горы подобных существ у стен Саантира. Следовательно, не пройдет и пары сезонов, как они пополнят ряды Саантирских солдат, вставая на места раненных, мертвых или слабых. Думаю, в Галафее расстроятся, когда ты не позволишь Калрингеру изучить единственный доступный бледным экземпляр. Я уверен, в данную секунду лагориты очень пристально следят за тобой.
        - Надоблачному военному флоту для войны с Саантиром потребуется постоянный поток Слез Урба. Вряд ли они оставят Хозяином Башни того, кому не смогут полностью доверять. - Неожиданно подхватил Леронц. Тезис его звучал убедительно, а в тоне голоса прослеживались глубокая осведомленность и опыт.
        - Леронц! Ты буквально впитываешь мое положительное влияние! - Ухмыльнулся тоннельник, когда заметил нахмурившиеся брови Ланати, и продолжил наступление. - И все же от тебя ускользнула одна небольшая деталь: Урбские Слезы проходят через Башню Перекрестка, а потому потоком камней пока управляет Калрингер…
        - Довольно. - Настойчиво потребовала Лим'нейвен, хотя особенной твердости не было заметно в движениях ее верхней, человечной половины. Добившись выжидающей тишины, она продолжила: - Если Кантар действительно способен поглощать Искры других Лим'нейвен, то его возможности могут стать почти безграничными…
        - Далеко не безграничными. Мы с Леронцем видели его настоящее тело. Оно разваливается на крошечные гниющие куски. - Напористо вклинился тоннельник.
        - Похоже, независимо от моего решения, для Башни Хинарина грядут мрачные времена. Поставить на безумца или на старика, сиятельное величие которого сменилось немощью, но может зажечься вновь. - Задумчиво прошептала Архонт и погрузилась в молчаливое раздумье.
        - Даже если Кантар сможет одержать верх, думаешь, он оставит тебе толику власти? Ты будешь править Башней, разве что в качестве безвольной частицы нового Архонта. - Предупредил Нуаркх.
        - Я пропущу тебя, а после прикрою твою спину. - Отозвалась, наконец, Архонт, горбясь от непомерного веса ответственности.
        - Ураган мне в ухо. - Выпалил Леронц, расслабленно расползаясь по креслу и заталкивая полоску сверкающей Нар'дринской стали в ножны: - Я уже почти выхватил шпагу.
        - Верно. Славно, что все обошлось. Не знаю даже, кого мне надо было рубить. - Согласилась Хаотри, мышцы обмякли под затрещавшим сюртуком. Убрав руки от искрящегося костяного эфеса, она задумчиво сцепила их на животе. - Если мы не убиваем друг друга то, что мы делаем дальше?
        - Необходимо разделиться. - Твердо решил Леронц и с некоторой опаской оглянулся на тоннельника. Нуаркха нахмурился и стиснул кулак, наемник поспешил оправдаться: - Не хочу вновь подвергать жизнь беженцев и Накрисса опасности, прости.
        - Леронц, не наступай дважды в те же зыбучие пески! Эта Башня вскоре обломиться под весом мириада беженцев. Дюжиной больше, дюжиной меньше. - Раздраженно ответил Нуаркх.
        - Я не могу снова их подвести. - Медленно покачав головой, пробормотал Леронц.
        - Поэтому ты решил подвести Хинарин? Это уж точно не оставит следов на твоей дражайшей совести! - Не унимался тоннельник.
        - Я не собираюсь больше спорить. - Отрезал Леронц. Голос его не был тверд, а скорее измотан. Следующую реплику Нуаркха бледный перебил вскинутой рукой, а потом обратился к Ланати. - Сарин, Архонт, могут Пять Копий рассчитывать на ремонт ядра? Обещаю, все издержки будут вам компенсированы, когда я прибуду в бастион Перекрестка.
        - Сотрудничество с вашей гильдией всегда было крайне плодотворным. В эти неспокойные времена не следует прекращать наши отношение. - Учтиво кивнула Архонт, из ее слов исчезли последние холодные нотки.
        - Благодарю. - Отозвался наемник и мрачно поник на сиденье, показательно не уделяя внимания тоннельнику.
        - Вижу мне тебя не переубедить? Даже если мы оба знаем, что ты еще пожалеешь о своей упорности? - Спросил у него Нуаркх. Так и не дождавшись ответа, он пожал плечами и развернулся к Хаотри: - Что же, у всего есть положительные стороны. Похоже, нас ожидает приключение без обузы.
        - Тогда, может быть, сделаем небольшой крюк и опробуем копье Синагара на лазурных течениях? Они давно стали настоящей занозой в остатках моего хвоста. - Предложила пиратка, улыбаясь и демонстрируя ряды острых клыков.
        - Боюсь прозвучать зануднее Филмафея, но сначала надо добраться до Перекрестка. - Отозвался Нуаркх, печально покачивая головой. Спустя пару секунд он приободрился и добавил. - Но после я в твоем полном распоряжении.

* * *
        После кончины Линфри, Лиора часто находила себя в состоянии непроницаемой меланхоличной апатии. Подобные эпизоды сказывались на ее состоянии хуже часов тихих истерик, и девушка старалась постоянно чем-нибудь заниматься. Это стремление вылилось в создание маски, предназначенной для сокрытия отталкивающего лица Хенши. Слегка шершавая поверхность благодушной личины была сработана из медицинской глины и тесно подогнанных полированных пластинок кипящего дерева, которые бомбы Теней вырвали из бортов «Акориса». Соединить нетрадиционные подручные материалы смогло Искусство Аргийца, он же придал им сверхъестественную прочность. Подчеркивая стиль далеких морозных пустынь, от подбородка и до затылка тянулась тонкая темно-карамельная дуга, отмеченная кипящими голубыми прожилками. Спереди она расширялась в скругленную личину, ограниченную строгими линиями скул. На ней темнили узкие прорези для глаз, расположены под небольшим углом и выражавшие умиротворение. Короткие рога украшали накладки из обломленного кипящего дерева.
        Линфри достала маску, спрятанную от Хенши, из мешка с немногочисленными пожитками и застыла. Девушка затряслась, она не могла отвести взгляда от платьев и плащей, которые были аккуратно сложены миниатюрной рукой Линфри и радостно сверкали со дна кожаного баула. В голове Лиоры мгновенно вспыхнул образ того, как пепельная старательно укладывает вещи в надежде приободрить Лиору их жизнерадостными красками. Лиора больно закусила потрескавшуюся, бескровную губу. Несколько крупных слезинок сорвались с отекших, темно-синих век и упали на гладкую маску. Скрипучий голос полукровки не выдернул ее из оков мрачных дум:
        - Ей, плакса, смастеришь мне такую же? - Грязерожденный был крайне обходителен, по меркам расплавленного квартала, но Линфри быстро отвела ожесточившиеся глаза от мальчика и нового полумертвого зверька. После она развернулась и неуклюже побрела к лестнице, ведущей на главную палубу.
        - Ну и проваливай, благородная скретина! - Выпалил в догонку оскорбленный оборванец, но бледная никак не отреагировала.
        На палубе «Акориса» царила суматоха, вызванная скорым уходом Хенши. Древний страж кивал в ответ на сыплющиеся благопожелания беженцев, пока тоннельник дожидался на причале в компании сутулого, озабоченного Леронца и обескровленного Накрисса. Под стенами Башни Хинарина, беспорядочно клубящаяся пепельная дымка покинула тело Хенши, вновь уступая место оранжевым всполохам.
        Лиора приблизилась к Хенши, держа маску за спиной и торопливо смахивая слезы с отекших век. Древний страж заметил ее приближение и приветствовал девушку сдержанным кивком.
        - Здравствуй, Лиора. - Донесся до сознания бледной теплый, благодушный голос. Сам Хенши, однако, не уделил ей безраздельного внимания и продолжил бегать взглядом между дюжиной беженцев.
        - Жаль, что ты должен уходить. - Призналась Лиора после короткого молчания.
        - Леронц не может снова делать вас целью Теней. - Ответил Хенши не вполне довольным тоном.
        - А ты можешь? - Резче, чем ей хотелось бы, переспросила Лиора.
        - Не буду скрывать. Эти дни далеко не самые лучшие в моей длинной жизни. Ты знаешь, о чем я говорю и осознаешь, что пошла бы на жертвы, ради шанса вернуть Линфри. - Ответил Хенши, ввергнув бледную в глубокие раздумья. Древний Страж продолжил с тенью воодушевления. - Единственный способ, которым я могу заполнить свою пустоту, лежит на Перекрестке. Я должен туда добраться, ради себя, разумных исполинов и их потомков.
        - Я могу понять это. - Нерешительно кивнув, ответила Лиора.
        - Готовность на жертвы не перечеркивает мое отношение к тебе или другим беженцам. - Хенши уставился на девушку мерцающим взором. Сделав шаг навстречу, он положил руку на ее плечо и продолжил: - Если Исполин перестанет быть изгнанником, этоможет оказаться полезным и для тебя.
        - Что ты хочешь этим сказать? - Неуверенно переспросила девушка, голубые и зеленые искры ложились яркими бликами на раскрытые, влажные глаза.
        - Если ты не сможешь найти своего пути, или у тебя не будет сил ему следовать, то я прошу тебя обдумать мой способ. Буду ждать тебя в Башне Перекрестка. - Незамедлительно ответил Древний Страж и продолжил молча смотреть на девушку отталкивающим голым черепом.
        - Я не знаю, что ответить. Я… подумаю над этим, обещаю. - Запнулась Лиора, Хенши кратко кивнул и начал отворачиваться.
        - Прежде чем ты уйдешь, мы с Аргийцем приготовили для тебя подарок. - Окликнула Лиора и внезапно почувствовала, как глиняная маска выскальзывает из рук и плывет вверх. Не успел ловчий обернуться, как Аргийцы свалили головной убор в его руки. Хенши пару секунд изучал выжидающее, слегка встревоженное лицо бледной и слушал мысленные послания Аргийцев. После он опустил взгляд и принялся разглядывать маску со всех сторон.
        - Хи-ти тоже когда-то подарила мне маску, но она уже давно обратилась в пыль. - Дрогнувшим голосом отозвался Древний Страж, а после прикрыл маской лоснящиеся черные кости.
        - Очень красивая, подходит к любому цвету, которым могут окраситься мои глаза. Как я выгляжу? - Оранжевый свет, лившийся из щелей маски, напитывал холодно-белую глину и растекался по извилистым прожилкам кипящей древесины.
        - Лучше, чем без нее. - Улыбнулась Лиора.

* * *
        До владений Ренмаера Нуаркха и Хенши должны были доставить Хаотри и ее Аргийский скалогорб по кличке Железный шрам. К сожалению, от нижних пристаней, омываемых могучими потоками Арга, путников отделяла половина Башни Хинарина. Быстрейшим путем были тесные, извилистые улочки верхней платформы, над которыми нависали накренившиеся башни. Но там было слишком много людей и слишком мало времени, чтобы понять кто из них - затаившаяся Тень или Лагорит. Поэтому Архонт позволила гостям проскользнуть потайными тропам, которые вились в гранитном монолите Башни Хинарина. В путешествии по узким затхлым коридорам их сопровождал молчаливый Змей Урба, несший лампу с мерцающей слезой в черно-красной лапе. Массивное тело, обтянутое редкими тряпичными лентами, бесследно растворялось в густой темноте катакомб. Змей, казалось, существовал только в небольшом клочке пространства, где лампа дотягивалась морозно-голубыми бликами до лоснящейся чешуи и морды, уродливо деформированной прикосновением Перекрестка. Змей не давал подопечным отстать или свернуть с пути, но в остальном не проявлял к ним никакого интереса.
        Непроглядный мрак укрывал даже шершавые гранитные стены, но симбионт Нуаркха видел небольшие бесформенные карманы и ответвления петляющего коридора. В пустотах он замечал искаженные, неестественные силуэты пленников или обитателей пугающих казематов. Существа чутко реагировали на шаги путников, подрагивая распухшими головами им в такт. Иногда Нуаркх успевал заметить бледные фигуры, прежде чем они исчезали в щелях древних стен. Тоннельник даже слышал влажное шлепанье босых стоп.
        Впереди забрезжил жизнерадостный оранжевый свет, который вскоре затмил мерцание переносной лампы. Удушающая кишка коридора обернулась просторным залом, который пропастью срывался вниз. Центральное место занимала колонна, сотканная из стали и ослепительных Слез Урба, которые превращали кандалы строительных лесов в еле заметные черные штрихи. Работники из всех Четырех Миров суетились на узких деревянных помостах, непрестанно поддерживая Ядро Башни в идеальном, налаженном состоянии. Сложный механизм успокаивал Перекресток, предотвращал его влияние на Зверя, а также служил прародителем современных ядер на небесных кораблях бледных. Мрачные коридоры, из которых появился тоннельник, отгораживали ряды железных прутьев. Рабочие уставились на пришельцев с настороженным интересом.
        - И как вам работается по соседству с этими существами? - Небрежно поинтересовался Нуаркх у ближайшего Синита в пыльной серой робе и длинных перчатках из влажного Урбского мха.
        - Нам запрещено заходить в те коридоры, а… они никогда не показывались здесь. Бывает, кто-нибудь нарушает запрет и исчезает, а может становиться одним из них. Мы стараемся не думать об этом и соблюдать правила. - Признался рабочий, вытирая пот рукавом рубахи. Проводник Змей предотвратил последующие расспросы, настойчиво потребовав следовать за ним.
        Таинственные коридоры сменили оживленные служебные помещения. Они были значительно просторнее и освещались рядами масляных ламп. Постепенно затхлый, могильный дух сменяться прохладным бризом, который нес влагу Аргийских потоков и густой рыбный дух. Нуаркх поморщился от мокрого тумана, забравшегося под костяные пластины. Спустя несколько минут лампу проводника затмило синее солнце Арга, укутанное бурлящей дымкой Перекрестка, а гулкое эхо шагов потонуло в штормовом рокоте. Монолитный камень сменил знаменитый многоуровневый порт Башни Хинарина, а проводник, не попрощавшись, нырнул обратно в темноту.
        Хенши и Нуаркх оказались на просторной полукруглой площади, которая держалась за монолит башни одной стороной. Снующая толпа, частью которой они стали, состояла из обитателей всех четырех Миров, гремящих тележек с разнообразными товарами, небольшими шустрыми питомцами, медлительным скотом и даже крупными животными, вроде Нар'Катиров и мракозверей, остервенело грызущих прутья клеток. Площадь накрывала каменное решето высокого купола, ощетинившееся подвижными усиками причалов, а также инкрустированное переходами, лифтами и винтовыми лестницами. Под куполом раскинулась паутина натянутых тросов, по ним скользило все, начиная от небольших корзинок, до полноценных грузовых кабин. Некоторые канаты, укрепленные Красными Нитями, тянулись к воздушным портам на вершине Башни.
        Нуаркх и Хенши внимательно озирались по сторонам, а также не убирали рук с приготовленного оружия. Тоннельник знал обозначение причала, на котором их дожидался Железный шрам, и потянул Хенши к нужной винтовой лестнице, грубо отталкивая прохожих. Убийцы не решились атаковать под носом Архонта, и крутые ступени оказались покорились без проблем. На вершине их ожидала Хаотри, а ее верная команда толкала по причалу последние тележки с припасами.
        - Мой мальчик уже бьет хвостом от нетерпения, где вас носило!? - Хаотри жестами приказала поторопиться.
        - Ты видела, что твориться под дворцом Куклы? Лаборатории Калрингера кажутся после этих катакомб жизнерадостным местом. - Поинтересовался Нуаркх, выходя на покачивающийся деревянный помост, который тянулся к жабрам огромного Аргийского скалогорба. - Интересно, чем она там занимается? Какую тайну хочет разгадать.
        - Предпочитаю об этом не думать. - Покачала головой Хаотри, а после отвернулась и приказала очередному моряку резвее шевелить облезлым хвостом.
        Троица преодолела узкий причал и оказалась в покачивающейся тени Аргийской громады. Железный шрам имел вытянутое обтекаемое тело длиной в полсотни метров. Загнутый трап исчезал в кольце мясистых жабр, которое отделял горбатое туловище от острой морды с множеством глаз. Голова оканчивалась острым клювом, иссеченным частой сетью бугристых шрамов. Иногда клюв расходился восемью треугольными лепестками и выпускал дюжины зазубренных щупалец, каждое вдвое толще груди Змея Урба. Огромное тело и раздвоенный хвост обрамляли плавно колышущиеся ленты плавников, напоминавшие изодранные стяги. По выпуклому горбу бежала ветвистая трещина, залатанная Саантирской сталью. Поверх грозного шрама ярко рдело изображение трех булав на длинных цепях.
        - Добро пожаловать на борт! - Объявила Хаотри и потрепала гиганта за тучные отростки жабр. Железный шрам ответил низким раскатистым урчанием, которое постепенно обратилось в беззвучные, но ощутимые волны.
        ГЛАВА 21. ВСТРЕЧА СО СТАРЫМ ЗНАКОМЫМ

109 год 4 эры. 12 день сезона Парящего Дыхания.
        Полость под панцирем Железного Шрама отчаянно пыталась быть похожей на кают компанию Хинаринского небесного судна. С хитинового сегментарного купола свисали три железные люстры, инкрустированные крупными мерцающими Слезами. Дрожащий свет холодно-голубых камней проливался на покатые стены, отделанные рядами провисающих гобеленов. Между тепло-красными полотнами вились стебли Синских растений, которые источали мягкое красноватое свечение и освежали затхлый воздух. Бугристый пол пересекали регулярные гребни сочленений, между которыми теснилась традиционная для небесных судов мебель, привинченная к полу. Как и на каперских корабля, длинные лавки скрипели под сурового вида головорезами со всех уголков Четырех Миров. Они громко переговаривались, сотрясали скабрезными шутками хитиновые своды, а также играли в незатейливые азартные игры и жадно проглатывали дары Аргийских пучин. Ножны широких абордажных сабель и Урбских огненных жезлов дополняли платки из промасленной ткани, которые оберегали эфесы от частого прикосновения влаги или слизи. Доспехи были изготовлены из пластин рыжевато-бурого или голубого
хитина, которые соединяли друг с другом толстые дубленые связки и усы морских гигантов. Нагрудники украшали геометрически четкие орнаменты, типичные для кочующих островов и рифов Арга, или изображение бушующих волн. На шеях висели необычно широкие шарфы ярких расцветок, которые источали острый аромат Синского черволиста. Шарфы дополняли крупные окуляры, сработанные из Урбского обсидиана или Хинаринского хрусталя. Странные предметы делали необходимыми едкие кишечные газы, которые часто заполняли внутренности скалогорбов.
        Когда Железный Шрам заполнял водой утробу, полы вспучивались, а гобелены натягивались словно струны. Сочленения огромного тела разъезжались и обнажали полотна влажных, тугих связок. Комната увеличивалась почти вдвое и заполнялась натужным, низким рокотом. Сокращения могучего сердца сотрясали стены ритмичной, частой пульсацией. Относительно неподвижным оставался только клочок пола, расположенный в центре комнаты и плотно заставленный вычурной мебелью. В комфортных тучных креслах, расставленных вокруг длинного стола из кипящего дерева, развалились Нуаркх, Хаотри и наиболее доверенные головорезы. Хенши молча сидел в уединенном угле, где на него не падали лучи Слез и косые взгляды пиратов. В отличие от беженцев, экипаж Шрама не торопился принимать пугающее немое существо.
        - Ставлю на кон карту сокровищ. - Объявил тоннельник и небрежно бросил на стол пергаментный свиток, который когда-то заманил его в пепельные пустыни. Прежде чем комната вздыбилась и загудела, он успел придавить невесомый сверток массивным железным стаканом с Синитской пряной настойкой. Видя алчные взгляды пиратов, Нуаркх продолжил: - Вскоре Саантир погрузиться в войну, кому будет дело до горстки авантюристов, которые решились разграбить потаенные гробницы в Западных ущельях?
        - Не рекомендую вам соблазняться, Сарраты. Вас схватят в полудне пути от стен, а потом развесят вдоль Нар'Кренти. - Самодовольно улыбнулась Хаотри, а после клацнула клыками по изящной курительной трубке и скрылась за клубами голубого дыма.
        - Не волнуйся за них, Хао, я не собираюсь поддаваться. - Самодовольно ухмыльнулся Нуаркх, который четверть часа пытался подначить пиратов на еще одну партию в клемб. Длинные серии побед, одержанные тоннельником в последние дни, вызывали у головорезов обоснованную нерешительность.
        - Вижу, вы не такие смельчаки, как меня уверяла ваш капитан. Может оригинальный Алчущий, вырванный из глотки Тени, сможет вас подстегнуть? - Прощелкал Нуаркх, извлекая изящное, грозное оружие из туго набитого походного рюкзака. Вытянутые дуги голубых бликов, застывшие на лакированных ножнах, мгновенно притянули внимание нескольких Змеев Урба. Нуаркх алчно ухмыльнулся, но по комнате внезапно раскатился низкий голос на границе слышимости:
        - Капитан, поблизости два крупных скалогорба. Движутся вместе и идут к нам. - Еле различимый голос, пульсирующий в самих костях, доносился из вибрирующей бледно-голубой мембраны, натянутой в одном из углов.
        - Нуаркх, скажи, что это миньоны Калрингера! - Хаотри взметнувшись из-за стола. Ее рука непроизвольно легла на эфес заискрившегося костяного меча.
        - Вряд ли, я подал сигнал совсем недавно. Разве что, кто-нибудь из них был неподалеку, но я не стал бы на это рассчитывать. - Ответил Нуаркх, небрежно кидая карты на стол и кладя на колени кожаный чехол копья Синагара. После он потянулся за пазуху и проверил гончую сферу со слегка пенящейся, зеленоватой кровью. Она уже поймала след близнеца, но близость помощи оставалась загадкой.
        - Чтоб меня! Как нас тогда выследили, мы же на Карликовом Перекрестке! - Оскалилась Хаотри и быстро заскользила к нижним отсекам тела Железного Шрама. Даже самые грозные из пиратов торопливо разбегались с ее пути.
        - Твои подчиненные проморгали Теней, которые взяли кровь Железного Шрама для гончего эликсира. - Предположил тоннельник, лениво вытаскивая тело из кресла и отправляясь вслед за капитаном. Хенши покинул уединенный угол и бесшумно присоединился к Нуаркху.
        - Я выкину наших дозорных на растерзание течением и Аргийским тварям. - Прошипела капитан, спускаясь по пульсирующей дуге коридора, которую выстилала крутая деревянная лестница. Несколькими извилистыми поворотами спустя троица уткнулась в ярко-синий мускульный мешок, окутывавший мозг Шрама. Проникли внутрь они через заслонку стальной двери, вживленную в сокращающиеся мышцы. За заслоном их ожидал огромный узел извилин, подвешенный на тугих растяжках сухожилий и толстых сосудах, пульсирующих в такт сердцу. У основания мозга, опиравшегося на костяную пластину грудины, сидел сутулый и худой пепельный. На чисто выбритом черепе тускло блестела открытая стальная створка миниатюрного отверстия. Вытянутая влажная присоска, тянущуюся от извилин Шрама, проникала внутрь этого отверстия и образовывала связь между двумя разумами.
        - Это Лазурные течения, Саррин. Вижу метки на боках скалогорбов. - Окликнул капитана пепельный, бросив в ее направлении расфокусированный взгляд.
        - Нам даже не пришлось сворачивать с пути. - Подытожил Нуаркх, принимая в руки широкополую шляпу Хаотри. Женщина достала вычурный бронзовый гребень из нагрудного кармана и зачесала им густую шерсть на виске, обнажая стальной шлюз. Она затолкала чавкающий отросток себе в голову и поспешила опуститься на пол, прежде чем окончательно потеряет равновесие. Синитка впустила в разум чувства чутких органов Шрама, она видела его глазами и ощущала вибрации малейших движений. Непроглядная темнота мрачной бездны обратилась легкой голубоватой полутьмой, в которой каждое подергивание приводит к отчетливой вспышке раскалённого алого цвета.
        - Ха! Несчастные ублюдки пришли к нам сами! Узнаю скалогорбов, их капитаны - близнецы Ликорд и Ларконд, жалкие неудачники! - Подтвердила пиратка и вновь натянула кровожадную улыбку. Когти Синитки нетерпеливо заскребли по эфесу костяного клинка.
        - На их стороне численное преимущество и Тени. Стоит попытаться договориться. - Тоннельник разглядывал вздыбившуюся шерсть на дрожащем загривке капитана.
        - Ларконд только что пообещала, что «позволит мне самой нырнуть в желудок Шрама, если я отдам ловчего»! - Огрызнулась Хаотри, не поднимая взгляда на тоннельника. - Два скалогорба выпотрошат моего мальчика, нужно напасть первыми!
        - Значит надо договариваться на языке, который понимают эти животные. - Нуаркх сверкнул ожесточившимся глазом и задумчиво постучал когтем по подбородку. - Ликорд самый кровожадной из этой пары? Наверняка, захочет броситься в бой первым.
        - Они оба, те еще твари, Нуаркх. Но Ликорд, вдобавок, тупой. - Просипела Хаотри, выдергивая присоску из головы. После она посмотрела на тоннельника непонимающими глазами и задумчиво наморщила крошечный черный нос. Спустя секунду оранжевый язык скользнул по оскаленным зубам, и женщина прохрипела: - Возьмем его живым и затащим в горб Железного шрама!
        - Отрежем зверю уши, если сестра попытается протянуть к нам лапы. - Кивнул тоннельник, ухмыляясь. - Раздай своим обереги, я поскребу копьем по кишкам их скалогорба. Оружие Синагара растлит каждый незащищенный разум, до которого доберется.
        - Железный шрам вскроет раненному гиганту глотку и сможет уйти! - Прохрипела Хаотри, а после нахмурилась и указала когтем на костяное копье. - Карлик! Это дрянь точно копается в твоих мозгах.
        - Хочешь, чтобы я выбросил его сейчас, когда поблизости рыщет Тень из детских страшилок? - Поднял надбровную дугу тоннельник.
        - Я могу терпеть кровожадного Нуаркха, пока он потрошит головорезов Лазурных Течений, - пожала плечами Синитка.
        - Тогда решено. Отдам старпому Алчущего. На время. - Подчеркнул Нуаркх, поднимая палец, а после закрыл глаз ладонью. - Зачем я подарил кинжал Саантирскому оборванцу?
        - Благородства в тебе ни капли, думаю, хотел покрасоваться. - Женщина дернулась от сухого смешка и пихнула кулаком поникшее костяное плечо.
        - Признаю, не лучшее мое решение. - Нуаркх мрачно ухмыльнулся, касаясь кратким взглядом запечатанного копья. - Жду тебя у слизней.
        Тоннельник выпрямил спину, расправил плечи и направился к жабрам Шрама, Хенши неохотно побрел следом, взвалив Нар'Охай на плечо.
        - Главное напоминай себе почаще, что убиваешь ради блага сотен существ, которые обретут покой и счастье в объятиях Исполина. - Нуаркх протянул понурому ловчему один из трофейных клинков.
        - Не забудь вонзить его в ближайший кусок мяса, как только окажешься в теле их скалогорба.
        Хаотри прильнула к разговорной мембране и зычные приказы раскатились по телу Шрама.
        - Сарраты смердящие скреты из Лазурных течений спешат подавиться нашими мечами! Не будем заставлять их ждать! Нарог, Наоти, Оогин и Шараад возьмите две дюжины храбрецов, а потом тащите хвосты к слизням! Мы идем на абордаж! - Прорычала женщина, и глухое эхо воодушевленных воплей раскатилось под горбом.

* * *
        - Можешь повезти меня в бой. У меня и пика есть, - предложил Нуаркх, когда когтистая лапа Нарога резко выхватила Алчущего. Змей ответил взглядом колючих глаз и молча убрал лоснящиеся ножны под широкую рубиновую ленту, стискивавшие хитиновый доспех.
        - Сарраты! Наша цель - Синит по имени Ликорд. Он уродлив, смердит, от макушки до кончика хвоста исполосован шрамами, ровно, как и вы все. Карлик! Кому я рассказываю, вы все знаете ублюдка. - Зычно прокричала Хаотри, заставляя бурный поток брани и грязных оскорблений пролиться из оскалившихся пастей подчиненных.
        - Несчастный кретин думает, что утопит нас в желудке Шрама! - Подхватила капитан.
        - Но мы нападем первыми и возьмем его живым! - Настойчиво и твердо скомандовала Синитка. Толпа отреагировала на приказ непонимающими взглядами и каскадами неодобрительных воплей.
        - Молчать! - Властно гаркнула Синитка, но продолжила немного мягче. - Я не говорю вам обращаться с ним ласково! Разбить ему череп, вырвите клыки и отсеките пальцы! Сделайте все, чтобы он не мог сопротивляться, но оставьте тварь живой! Нам нужен заложник! Даже крепышу Шраму не растерзать обоих скалогорбов одновременно!
        - Не волнуйтесь! Мы выследим и добьём их! В слизней! Не заставляйте Карлика ждать! - Прорычала она следом. Пираты поделились на группы по четыре и устремились к крупным вытянутым существам. Неприятно огромные бледные твари неподвижно дожидались в пазухах рядом с кольцом пульсирующих пурпурных жабр. Они наполовину вываливали тучные тела из нор и повернули полые морды к приближающимися пиратами. Внешне Слизни напоминали сосуды Аргийцев, но были неспособны становиться источником самозарождающейся жизни. Эти безмозглые, полуживые паразиты поджидали сообразительных Аргийских обитателей в расщелинах плавучих рифов, проглатывали их и использовали инстинкты жертв для миграции. Пиратов они тоже начали проталкивать в беззубые пасти, но о их отростки для проникновения в разум жертв были отсечены. Головорезы Хаотри остались подчиненны только собственной кровожадности, но могли направить слизней к жабрам скалогорба Лазурных течений.
        - Слюна и слизь вечно смазывала мои впечатления о наших приключениях, Хао. - Нуаркх брезгливо передернул плечами, когда покачивающаяся морда слизня нависла над ним и ощерила мрачный провал пасти.
        - Прекращай ныть, в портовых борделях бывает хуже. - Скабрезно ухмыльнулась Хаотри и подтолкнула тоннельника. Влажная чавкающая глотка стиснула шипастое тело, а мускульные волны затолкали Нуаркха в просторную утробу, снабженную ручками и небольшой лампой из слез Урба.
        - Как уютно. - Нуаркх задрожал под слоем слизи, которая просачивалась под панцирь и начинала досадливо зудеть. Следом в желудок червя рухнул Хенши, его отношение к происходящему было скрыто под скорлупой холодной, немой оболочки. Последней ловко приземлилась Хаотри. Удостоив пассажиров самодовольным взглядом, Синитка проворно сняла жгут мясистого отростка с шеи, протолкнула внутрь свое черепа, а после вонзила в бесформенную опухоль Слизня, густо подведенную Синитской светящейся краской. Червь пришел в движение и начал натужно проталкивать тупую морду сквозь жаберную щель Железного Шрама.
        - Раз наши ряды неизбежно поредеют, я рассеку тварь пополам. Заранее напитаю копье и быстрее выберусь наружу. - Нуаркх медленно обнажил костяное лезвие оружия Синагара. По телу Хаотри пробежала волна крупной дрожи, женщина непроизвольно вжала голову в напрягшиеся плечи и загремела цепями на конце хвоста.
        - Стилет Карлика! Режь что хочешь, только не держи эту штуку подальше от меня. - Прошипела Синитка, пытаясь отстраниться от копья и сфокусировать на нем затуманенный взгляд.
        Тело червя начало перекатывалось от водяных потоков, которые напирали на тучные, бесформенные бока. Нуаркх чувствовал костями, как аморфное на вид существо набирает существенную скорость и резко врывается в жаберную щель враждебного скалогорба. Послышался неприятный треск терзаемых жабр. Слизняк резко замедлился и начал остервенело подталкивать себя мощными судорогами. Оказавшись внутри, существо устало растеклось по полу. Костяное копье понестись по широкой хищной дуге, вгрызться в податливую, скользкую плоть паразита и вырвалось из утробы в ореоле пенящихся зеленоватых брызг. Хаотри испуганно вскрикнула и вырвала жгут из головы, не позволяя боли твари просочиться в ее мозг. Прожечь Нуаркха гневным взглядом она не успела, над головой стремительно разрасталась бурлящая по краям дыра. Через нее виднелись голубоватые своды внутренностей, а также доносились предсмертные визги червя и топот приближающейся толпы.
        Шерсть вздыбилась на перекатывающихся мускулах Хаотри, хрипящий вой вспенил слюну у оснований оскаленных клыков. Массивный хвост оттолкнулся от земли и выкинул Синитку через разверстанную рану. Копье Синагара настойчиво подталкивало Нуаркха к звериному бешенству Капитана, жестокость кипела под вибрирующим панцирем. Тоннельник с трудом отогнал страстное желание броситься в бой первым и прощелкал: «Подчиняйся мне или проведешь вечность в черном ящике! Утоплю тебя в пучинах Арга!». Хенши неохотно выхватил Нар'Охай и оглянулся на сутулую фигуру тоннельника, обтянутую узлами пульсирующих мышц и извергающую обжигающе горячее дыхание. Нуаркх раздраженно отмахнулся от изучающего взгляда и вырвался из разлагающийся туши единым прыжком.
        Пираты Хаотри проворно вытаскивали натренированные, привычные тела из пастей полоумных паразитов и ринулись к капитану, держась подальше от местных слизней. Мрачная громада старпома бесшумно и плавно неслась впереди. Подлетев к мясистым сводам пазух, змей утопить в них лезвие заждавшегося Алчущего. Украденное Тепло скалогорба заструилось по мощному телу, покрытому белыми полосами узоров, желтоватые зубы показались в разрезе открывшейся пасти. Кровожадность Нарога навевала Нуаркху сентиментальные воспоминания о юности в бесконечных лабиринтах Урба.
        - Хорошо, что в нашем обществе каждый может найти себе любимое дело. - Нуаркх хрипло отдышался и толкнул локтем отстраненного ловчего. Не дождавшись видимой реакции, Нуаркх поравнялся с Хаотри. Ее вибрирующие лапы уже тонули в беснующихся искрах костяного клинка. Не успел он отпустить колкую ремарку по поводу ее звериной природы, симбионт уловил за ближайшим поворотом свечение яркой, непропорционально вытянутой и израненной куклы. Пираты Ликорда, готовые вот-вот вынырнуть из-за того же угла, не оборачивались на пугающий, хромой силуэт.
        - Племянник Ио! - Костяное копье дернулось в напряженной руке Нуаркха и потянулось к врагам, чьи тени и боевые кличи уже проникли в просторные пазухи.
        - Карлик! Все-таки успел зализать раны! - Прорычала Хаотри, выхватывая широкий клинок.
        - Займитесь Тенями и Ликордом! - Нуаркх глубоко вогнал копье Синагара в пол и двинулся вперед, оставляя бурлящую борозду. - А мы добьем уродца!
        - Разберись с племянником Страж! - Синитка сжала плечо Хенши и широко улыбнулась. - От костяшки пользы будет мало, сколько бы Артефактов он на себя не навешал!
        Капитан подмигнула тоннельнику и бросилась вперед, увлекая за собой воющую шайку. Нуаркх хищно ухмыльнулся и ринулся следом, взрывая хитиновый пол. Чем длиннее становилась рана, тем громче стонал подводный гигант, и тем ощутимее содрогалось непомерное тело, выбивая пол из-под ног. Свора Ликорда перестала быть нагромождением уплотняющихся теней и обратилась грозной ватагой, которая почти в трое превосходила абордажную команду Хаотри. Тоннельник выпустил рвущийся смех и воздел копье, распираемое чужим Теплом. Чудовищные кошмары сорвались с широкого лезвия, покрытого мокрыми порами, и врезались в головорезов волной обездвиживающего ужаса. Далеко не каждый из них мог спрятать разум за мерцающим оберегом. Несчастные обрушились под ноги и хвосты наступающих союзников, закрывая перекошенные лица от ударов и холодящих видений. Боевые кличи растворились среди срывающихся в хрип и визг криков. Те, кто избежал прикосновений копья, оторопели и уставились на обезображенных шрамами убийц, которые бились в истерике у их ног. В эту секунду команда шрама опалила завязшую толпу пламенем Урбских жезлов и яростно
ворвалась в треснувшие ряды. Нуаркх понесся мимо гремящего вихря стали, огня и криков. В его сердце отчетливо вспыхивал меч Хаотри, который окутывал голубыми раскатами грубый тесак Ликорда. Три Тени, тонувшие в неестественно ярком свечении кукол, вынырнули из клубка хрипящих тел и кинулись на тоннельника и древнего стража. Хенши воздел зазубренный Нар'Охай, но в шпионов врезался старпом Нарог и трое отчаянных головорезов.
        Племянник Ио повернул к Нуаркху и Хенши безликую голову, а затем плавно пригнулся. Искаженная вытянутая фигура сорвалась без былой грации и чудовищной скорости. Незримые когти с шипящим свистом вспороли воздух, для «глаза ткача» Тень обратился расплывчатым штрихом янтарно-алой краски. Коварный восходящий удар остановило древко копья, в предплечья и локти Нуаркха впилась острая боль, за которой следовало онемение. С трудом удержав оружие в перенапряженной руке, тоннельник хлестнул крюком лопатки Лим'нейвен. Превосходная Нар'дринская сталь беспомощно скользнула по эластичной шкуре, но оставила небольшую прореху в пелене иллюзии и обнажила клочок безжизненно-серой плоти.
        Хенши прикрыл тоннельника от ответного удара чудовища. Черное лезвие со скрежетом высекло сноп искр из стального протеза, венчавшего уродливую культю Тени. Легкий остов Хенши оторвало от земли, и Лим'нейвен обрушил скелет на жесткий пол, всполох мерцающего света вырваться из треснувшей грудины Стража. Лим'нейвен мгновенно попытался оборвать многовековое существование Ловчего, но костяное копье отогнало Карлика от долгожданной добычи. Ткач взметнул тощее тело, и Нуаркх впился острым локтем в основание грудной клетки. Хитин на предплечье натужно затрещал, врезавшись в тугие мускулы, из стиснутой пасти тоннельника вырвался аккорд болезненного шипения. Шпион глухо захрипел и отшатнулся, и отшвырнул тоннельника резким ударом ноги.
        Древний Страж вскочил, дуга черного железа взвыла в его металлической руке и вспорола скользкую шкуру Тени. В воздухе проявилась тонкая рана, стремительно заполнившаяся вязкой кровью. По пелене иллюзии пробежали волны, глубокий разрез оброс ореолом сухих мускулов и тугих сухожилий. Шпион безмолвно откинул себя искусством, и загнал когтистую лапу в плоть скалогорба. Рана, не пролившая капли крови, вскипела и обратилась бугристой коркой. Хенши ринулся вперед, исчезая в коконе рдеющих искр и мрачных росчерков. Нар'Охай не смог отбросить стальные когти и дотянуться до сердец Лим'нейвен, поэтому шпион перевел дыханье и прекратил отступать. Вихрь металлических серпов, придавил древнего стража к земле. Кость скалогорба не выдержала давления острой стальной стопы Хенши, и нога ловчего провалилась в трещину. Шпион подлетел ближе, различимо хромая, и поддел обездвиженного Хенши лезвиями когтей. Древний Нар'Охай смягчил удар, черное лезвие вырвалось из тисков древней рукояти, обращая ее градом осколков. Застрявшую ногу вырвало из кости таза, скелет взмыл к напряженной кисти Шпиона.
        Прежде чем Лим'нейвен прошил череп Хенши, копье Синагара заставило вытянутое существо скользнуть в сторону. Многочисленные раны замедляли Тень, а во вздувшихся мускулы тоннельника копье загнало неестественную мощь. Нуаркх отшвырнул когтистую лапу Лим'нейвен и вогнал шипастое предплечье в кадык. Выгнутая грудь шпиона гулко заклекотала, в длинной шее забился влажный кашель. Несмотря на боль, полудюжина металлических лезвий бросилась к панцирю тоннельника. Нуаркх рванул вперед и утопил копье в ключицу шпиона, в то же мгновенье стальные когти пронзили его легкое и почти прогрызли путь к мощно пульсирующему сердцу. Нуаркх почувствовал, как его сознание поглощает пенящийся вал страданий. Воздух хлынул из сложившегося легкого, обратил пеной густую кровь в горле и вырвался оглушительным свистящим воплем. Борясь с агонией невыразимой яростью, Нуаркх навалился на рукоять копья и загнал его глубже в отчаянно сопротивляющуюся плоть. Острый локоть он вонзил в ладонь шпиона, мешая когтям погрузиться еще глубже в растерзанный корпус. Наточенный крюк бросился к содрогающейся глотке шпиона, но серп Нар'дринской
стали растворился в облаке вспыхнувших искр. Лапа Тени, укоротившая протез, потянулась к костяной маске Нуаркха, окроплённой брызгами черно-зеленой крови. Осколок крюка, венчавший уродливую культю тоннельника, перехватил конечность Лим'нейвен и пригвоздил к костлявой груди. Ощерившиеся жвала разорвали маску-переводчик и впились в кадык шпиона. Зазубренные челюсти завязли в неподатливой плоти, стопа Тени вонзилась во вскрытую грудь тоннельника, выбивая густые брызги. Нуаркх покатился по полу, подлетел на пороге между костяными пластинами и грузно свалился. Онемевшая рука выпустила копье, болезненный влажный кашель вырвался из-под контроля.
        Глаз Нуаркха, пульсирующий в такт захлебывающемуся сердцу, уставился на Тень, полностью лишившуюся пелены миража. Искаженное нагое теле туго обтягивала скользкой кожа, угловатый таз утопал в бесформенном шраме, подведенном паутиной засохшей крови. В культю правой руки был безжалостно ввинчен неказистый протез, сплавленный из стальных труб и загнутых лезвий. В длинной шее, выныривающей из непропорционально крупных мускулов, подергивалось жвало Нуаркха. Бледное, безглазое лицо со стертыми чертами слабо морщилось и старалось отодвинуться от пузырящейся раны на ключице, брызг смердящей скверны. Миазмы заражения впивались в здоровую плоть, но их распространение сдерживало могучее Искусство. Нуаркх уперся в пол лбом, налитым Саантирской сталью, и попытался подняться. Дрожащие руки подогнулись, тоннельник свалился, выплевывая лоскут легкого, и свернуться в дрожащий клубок.
        Тело последней Тени безвольно болталось в пасти Нарога, окропляя кровью белоснежные полосы ритуального раскраса. Туша Ликорда рухнула к железному хвосту Хаотри, и иллюзия больше не скрывала от нее Племянника, готового броситься на одноногого Хенши. Извергая кровожадный рев, женщина ринулась на шпиона и обрушила широкое лезвие артефакта на протянутую лапу. Тень отпрянул, и лезвие, объятое клубком голубых нитей, пронеслось мимо. Смерть Теней, использовавших Тепло Племянника, позволяла устрашающему Ткачу вплетать больше разрушительного Искусства в атаки и маневры. Пространство вокруг него смялось, Тень оказался за взмыленной спиной Синитки и занес для удара блеснувшие когти. Звериные рефлексы развернули перенапряженное тело Синитки и вскинули костяной клинок на защиту хрипящей груди. Первые пугающе стремительные выпады ей удалось отразить, но затем когти шпиона проскользнули в брешь защиты и погрузились в густую голубую шерсть вздувшегося плеча. Пух напитаться парящей кровью, и невесомый костяной клинок начал наливаться тяжестью каменной глыбы. Если бы не Нар'Охай, отделивший Хаотри от Племянника, ее
сердце бы уже затихало в бледной лапе. Тяжело раненный шпион не смог увернуться от выпада искалеченного Стража и новый разрез вспорол бугристый шрам на бедре. Лим'нейвен неловко отпрянул, но клинок Хаотри, увенчанный пенящейся темно-зеленой волной, настиг широкую спину. Дуга тяжелых кровяных брызг легла на землю, шпион отшатнулся и грузно облокотился на стену, упираясь лбом во взмокшее предплечье. Последний взмах артефактом выскреб силы Хаотри, но копье, протянутое хрипящим Нуаркхом, не позволило ей свалиться.
        - Давай тварь, я видела скретов опаснее тебя! - Дрожа от гнева и усталости провопила Хаотри. Копье впилось в скалогорба, Тепло заструилось по разгорячённым мускулам и обратило пот в плотные клубы пара. Шпион устало обернулся и прислонился к стене горбатой спиной. Вместо ответа он неторопливо подтянул целую руку к груди и сложил ее в оскорбительном жесте. Отлипнув от свода тоннеля, оставив влажный отпечаток рассеченных лопаток, и побрел к ближайшему повороту.
        - Я не собираюсь его догонять. - Низко прохрипела Синитка, оборачиваясь к поредевшей шайке, которая отправляла последних сопротивляющихся врагов к холмам изрубленных тел. - Утаскивайте раненых, хватайте Ликорда! Мы получили свое! Пора отступать!
        Ликорд, обезображенный опаленной раной, был способен лишь на несвязные стоны. Бритая голова безвольно болталась, а на длинном распустившемся хвосте оставляли раны оброненные клинки истребленной команды. Скалогорб содрогался от боли, тоннель слабо искривлялся, пластины хитина скрежетали друг об друга, а связки натягивались до низкого треска. Хаотри выдохнула, изможденно сгорбившись, убрала клинок в ножны и обернулась к Нуаркху, который молча свернулся на полу, прижимая колени к развороченной груди.
        - Крепко тебе досталось. - Мрачно пробормотала Хаотри, вкладывая древко копья в тянущуюся трехпалую ладонь. Она опустилась подле тоннельника и взглянула в лицо, обезображенное потерей жвала. Взгляд ярко мерцающего глаза сохранял осмысленность и источал терзающую боль.
        - Надо тебя поднять, постарайся не сдохнуть. - Мягко прошептала Синитка, просовывая руки под вяло дергающееся тело. Нуаркх не смог сдержать громкого крика.
        - Ты же не какой-то мягкотелый, ты переживешь это. - Хаотри воздела безвольное тело и нервно усмехнулась. Стараясь не раскачивать хрупкую ношу, Хаотри поползла к Слизням. Нуаркх вяло указывал на раненных головорезов Ликорда, которые выстилали пол скорченными телами.
        - Зачем они тебе… - Синитка приостановилась и задумчиво нахмурилась.
        - Годы не привили тебе морали, верно костяшка? - Брезгливо добавила женщина и негромко окликнула Нарога, приказывая захватить беспомощные источники Тепла. Безмозглые слизни не удосужились отползти от места ожесточенного сражения. Прежде чем беззубая пасть облепила тело Хаотри, она передала копье Хенши, который воспользовался им как тростью. Женщина развернулась к слизню спиной и бережно обхватила залитую кровью грудь тоннельника. Придерживая подбородком макушку Нуаркха, Синитка плавно провалилась в утробу и ловко опустилась на дно. Хаотри бережно уложила друга, но Нуаркх не смог удержать сознание под сводами гудящего черепа.

* * *
        Нуаркх медленно поддавался лихорадке и кровотечению на длинном столе посреди кают компании. Отполированную столешницу обезобразили глубокие царапины, оставленные дергающимся костяным панцирем. Хирургические зажимы торчали из груди тоннельника, словно наконечники обломленных копий. Корпия из расшитой голубой рубахи впитывала густую черно-зеленую кровь, которую отхаркивая изувеченные легкие.
        - Как он? - Поинтересовалась капитан у Древнего Стража. Хенши нависал над раненым и смотрел сквозь панцирь серо-голубой дымкой, заменявшей глаза.
        «Я сделал все что мог, но без помощи Лим'нейвен раны прикончат его», аккуратно вывел Хенши на блокноте, отложив в сторону перепачканную хирургическую перчатку. Перевернув исписанную страницу, он убористо добавил еще одну короткую строчку: «И тебя тоже». Хаотри ответила хмурым молчаливым кивком. Рана на плече продолжала кровоточить и опухать, несмотря на давящие повязки и щедрые мазки медицинской глины.
        Чувствуя приближение очередной волны слабости, Хаотри неприязненно поморщилась и утопила кончик Алчущего в исколотой груди пленного, который беспомощно корчился в кольцах массивного хвоста. Часть Тепла она вобрала и вложила шершавый эфес в слабую руку тоннельника. Дыхание Нуаркха на какое-то время очистилось от булькающего хрипа, Хаотри внезапно дернулась от короткого смешка. Оскалив клыки в широкой ухмылке, она обмакнула когтистый палец в миску с жидкой медицинской глиной, а затем вывела надпись «Смердящий скрет» на раскаленном лбу тоннельника. Израненные, взмыленные головорезы, рассеявшиеся по залу, охотно зашлись лающим смехом. Только Ликорд, стиснутый цепями кандалов, продолжил прожигать лоб Хаотри гневным взглядом ярко-красных глаз.
        - Тебе конец! Этот жалкий скалогорб ранен, он не сможет долго бежать от моей сестры! - Прохрипел Ликорд. По лабиринту морщин, который пересекал перекошенное острое лицо, бежали тонкие ручейки рубиновой крови.
        - Наш жалкий Шрам перегрыз глотку хваленому Лазурному исполину. - Надменно парировала Хаотри и кивнула Нарогу, который нависал над Ликордом. Массивный змей, не меняя выражения холодных глазок, вбил лицо Синита в хитин пола. Горячие брызги хлынули из разбитого носа, осколок клыка подкатился к креслу Хаотри. Женщина улыбнулась, а после подползла к сизой мембране, которая вибрировала на ближайшей стене.
        - Хегг, как долго Шрам сможет удирать? - Четко и размерено поинтересовалась капитан у рулевого.
        - С такой раной, у нас есть еще час-полтора. - Ответил низкий, раскатистый бас после минуты раздумий. Синитка кратко поблагодарила голос, оглянулась на тоннельника, в горле которого снова начинала пузыриться вязкая кровь.
        - Почему твои друзья до сих пор не показались, костяшка? Принимая во внимание, какая ты скотина, я не слишком удивлена. - Женщина задумчиво заглянула в гончую сферу, которую извлекла из внутреннего кармана тоннельника. Железный Шрам уже давно толкал раненную тушу в направлении, которое указывало содержимое круглой склянки, но только сейчас Хаотри заметила, что капли эликсира начали ритмично пульсировать.
        - Сарраты! Кто-то действительно решил откликнуться на наши крики! - Торжественно объявила Синитка, показывая оживший эликсир. - Не расслабляйтесь, мы на Перекрестке. Может быть, Шрам вот-вот наткнется на их морского зверя, а может нас разделяют еще сутки пути.
        - Никто вас не спасет! Сестра придет за мной! Мы медленно спустим шкуры с каждого из вас, чтобы драить ими полы! - Прохрипел Ликорд, отплевывая кровь и отдирая лицо от земли. Черно-зеленый Змей плавно поднялся и ожидающе стиснул кулак, но Хаотри подала знак немного подождать:
        - Твоя сестра уже мертва, идиот. Вы сами пришли к Карлику на порог, связавшись с Тенями. - Язвительно прошипела Синитка и крепче стиснула хрипевшего пепельного пленника, чье тепло медленно вытягивала.
        - Что ты несешь, тварь?! - Проревел Ликорд, уставившись на мучительно умирающего товарища.
        - Ланкорд проявила нерешительность, когда испугалась за твою никчемную жизнь и позволила нам ускользнуть. - Хаотри оскалила клыки и облокотилась на заскрипевший стол. Увидев вспышку гнева на лице скованного противника, она позволила себе победный смешок. - Тени не позволят такой размазне и истеричке поставить задание под угрозу. Племянник Ио уже превратил ее тело в марионетку. Когда она настигнет нас, то скомандует абордаж, и твоя жизнь не будет ее волновать.
        - Тени лишь инструмент в наших руках! Среди них нет никакого… - просипел Ликорд и осекся, когда рассмотрел раны Хаотри и Нуаркха. Осознание прокатилось ледяной волной по измочаленному телу.
        - Дошло, глупец? Тени никогда не играют роли инструмента. Ты даже не знал, что Племянник Ио таился среди вас! - Издевательски медленно протянула Хаотри, разглядывая отчаяние в рубиновых глазах. Насытившись зрелищем, она кивнула Нарогу. Огромный кулак обрушился вниз.

* * *
        Тепло бурно струилось из эфеса Алчущего, который торчал в груди слабо хрипевшего Ликорда. Оно вновь зажгло искру сознания в стынущем разуме Нуаркха. Каждое движение чувствовалось подвигом, а лишенное боли беспамятство вспоминалось как благодать. Тоннельник обнаружил себя полулежащим в комфортном кожаном кресле. Шипы панциря накрывало тонкое шерстяное одеяло, прилипшее к сукровице на левом боку. Нуаркх болезненно присвистнул и моргнул, разгоняя туман. Когда тяжелое черное веко поднялось в третий раз, за ним оказался Карлик, сидевший на одном из подлокотников. Тоннельник попытался прощелкать приветствие, но нижнее жвало не обнаружило близнеца и болезненно впилось в развороченную челюсть. Когда раскаленная игла боли перестала ввинчиваться в лицо, Нуаркх перешел на мысленный голос.
        - Последнее время часто отвлекаю тебя от дел. - Подумал тоннельник, но Калик, как всегда, не шелохнулся. Одноглазый, плешивый скрет вынырнул из искрящегося мрака под потрепанным рубиновым капюшоном и проворно взобрался на коренастое плечо хозяина. Нуаркх обвел взглядом опустевший полутемный зал и внезапно обнаружил бутылку Синитской настойки, притороченную к подлокотнику. Мысленно поблагодарив Хаотри, Нуаркх подцепил когтем пробку неожиданно тяжелого сосуда. Карлик оживился и снял кружку с широкого кожаного пояса. Поддавшись неожиданному порыву фамильярности, Нуаркх поднес бутылку Создателю и тот звонко стукнул по ней стальной пинтой.
        - Даже не знаю должен ли я обрадоваться или испугаться. - Задумался Нуаркх, как содержимое пинты исчезает в непроглядном мраке капюшона, а крошечный скрет взбирается по мускулистому предплечью и опускает голубоватый язычок в кружку. От странного зрелища Нуаркха внезапно отвлекло четкое ощущение того, что воздух нагревается, наполняясь резким запахом кислот, экстрактов и ядов. Следом Симбионт различил потоки Тепла, которые стремительно сплетались в широкоплечий силуэт высокого Синита. Через секунду крупная фигура в невзрачной сизой робе и с гончей сферой в руке стала видна обычному глазу.
        - Во что ты опять вляпался? Хоть представляешь, какими задержками для исследований обернется твое очередное спасение? - Строго поинтересовался Филмафей. Острое рыжее лицо, убористо покрытое тлеющими иероглифами, раздраженно сморщилось. Увидев состояние тоннельника, он отложил лекции и внимательно изучил раны белоснежными глазами, источавшими слепящее свечение.
        - Я протяну пару часов, помоги Хаотри. - Неловко прощелкал Нуаркх оставшимися жвалами и невольно бросил взгляд на Карлика, который поймал взор искрящейся темнотой лица.
        - Даже знаю, почему ты еще не порадовал Миры своей кончиной, садист. - Брезгливо ответил Филмафей, освещая глазами обмякшее тело Ликорда. Лим'нейвен резко обернулся и перехватил стальной посох с массивным граненым навершием.
        - Она рядом с жабрами, в ее руках нечто омерзительное и опасное. Абордажная команда Лазурных течений совсем близко. С ними приближается… могущественный Лим'нейвен. - Удивленно и насторожено просуммировал Филмафей, проникая длинными щупальцами сквозь покатые стены и за границы Железного Шрама.
        - Один из племянников Ио собственной персоной. - Пояснил тоннельник. Увидев тревогу, вспыхнувшую на лице Филмафея, он слабо усмехнулся. - Не переживай, он не в лучшем состоянии чем я.
        - Во что ты влез? - Резко обернулся Ткач, распахнутые глаза вспыхнули еще ярче, вместе с ореолом убористых рун.
        - Позже. Просто будь готов к встрече и спаси Ловчего Каньонного Исполина. - Отмахнулся Нуаркх и зашелся влажным, болезненным кашлем.
        - С каждым словом в твоей речи меньше смысла. Надеюсь, для балагана есть веские причины. - Филмафей взвалив на плечо посох и быстро пополз к жабрам. Обстоятельный стол, усеянный царапинами и прилипшими лоскутами корпии, поплыл вслед за первым учеником Калрингера.
        - Похоже не сегодня, дружище. - Подмигнул Нуаркх Карлику, вновь оставшись наедине с ним и его потрепанным питомцем.

* * *
        Хенши как могущественный Лим'нейвен возник в глубине корабля. Хаотри была вынуждена отправить стража на разведку в компании двух Змеев Урба. В столкновении с абордажной командой Лазурных течений она могла надеяться лишь на Нарога и отталкивающее копье. Спустя минуты напряженного ожидания тучные слизни бесцеремонно и грубо пробили себе дорогу через жабры. Хаотри приказала горстке израненных пиратов следовать за ней в левую верхнюю пазуху. Когда они оказались на месте, грузные твари уже заканчивали извергать разгоряченных бойцов из обрюзгших животов. Измочаленные головорезы Железного Хвоста невольно отступили на шаг, осознав троекратный перевес противника, но искры свирепости не потухли в их глазах.
        Хаотри ждала, когда одну из беззубых пастей стошнит Ланкорд, но этого так и не случилась. Головорезы Лазурных течений, не дождавшиеся главаря и союзных Теней, застыли у слизней и настороженно уставились на Хаотри. Обнаженное копье Синагара мгновенно начало раздувать искорки страха в разумах тех, кому не досталось защитных оберегов. Добрая треть нападавших быстро поддалась панике. Хаотри оглянулась на верных пиратов, которые нетерпеливо играли пальцами на эфесах абордажных ножей, издала кровожадный вопль и ринулась вперед. Костяной меч взмыл в лапе старпома и утопил в веретене голубых нитей их мощные силуэты. Копье Синагара жадно потянулось влажным острием к горлу ближайшего противника.
        Пираты Лазурных течений успели выхватить клинки и Урбские жезлы, но это не подготовило их к натиску клина с яростно оскаленной Хаотри на острие. Когда костяное копье почти забрало первую жертву и обратило ее кровь в зловонную скверну, перед Хаотри возник вытянутый обеденный стол. Оружие Синагара с ощутимым трудом прогрызло столешницу, что позволило жертве избежать смертельного удара.
        - Довольно! Выпустите оружие из своих рук! Быстро! - Приказал напряженный голос, украшенный певучим Синитским акцентом и доносившийся со всех сторон. Лазурные Течения не торопились подчиняться, но их пальцы захрустели и потяжелевшие клинки обрушились на пол. Хаотри почувствовала, как амулет обжигает грудь, отчаянно противостоя сильному Искусству.
        - Хаотри, прикажи отойти и, прошу, заткни костяную гадость! - Добавил рокочущий бас, широкоплечая фигура Филмафея вынырнула из стены.
        - Так это был ты! - Облегченно выпалила Хаотри, охотно стискивая копье черным намордником. Жестом она приказала пиратам отойти от остолбеневшей шайки Лазурных течений, но костяной меч в руке продолжил сверкать.
        - Где Племянник Ио? - Спросила капитан у Лим'нейвен, который встал между двумя отрядами и ярко мерцал письменами на бритой рыжей шкуре.
        - Отступил, когда почувствовал меня. Вижу, он уже отправил Ланкорд к Карлику. Может оно и к лучшему. - Филмафей плавно опустил стол и начал брезгливо рассматривать оплавленную, разрастающуюся дыру, которую оставило оружие Нуаркха. - Он раздобыл это омерзительное копье?
        - Оружие Синагара. - С налетом уважения ответила Хаотри.
        - Как мог он устоять перед такой гадостью? - Ухмыльнулся Филмафей, а затем неторопливо развернулся к обезглавленной Лазурной своре.
        - А вы что замерли? Ваши капитаны мертвы, но я дарю вам шанс на спасение. Залезайте обратно в скалогорба и возвращайтесь туда, откуда пришли. - Размеренно сообщил Лим'нейвен, но, не увидев нужного эффекта, он громоподобно рявкнул «Живо!» Костяные пластины задрожали на стенах тоннеля, члены поверженной шайки резко бросились в пасти Слизней. Через минуту от нападавших остались только оброненные клинки.
        - Вам придется многое объяснить. - Пробормотал Филмафей, когда пираты Железного хвоста расслабились и побрели в кают компанию.
        - Если согласишься разделить с нами выпивку, это обернется неплохим способом скоротать пару часов. - Хаотри широко улыбнулась.
        ГЛАВА 22. В ЯДРЕ ПЕРЕКРЕСТКА

109 год 4 эры. 14 день сезона Парящего Дыхания.
        Нуаркх помнил, как отсекал кусочки уха Ликорда и скармливал их дружелюбному питомцу Красного Карлика. Следом начиналась неясная смесь темноты, гулкого эхо и ярких вспышек холодного света. Тоннельник был рад очнуться не на Солнце, или другом воплощении Мира Мертвецов, но в хитиновой скорлупе полутемной каюты. Нуаркх плавно покачивался на растяжках традиционной тоннельной «кровати». Скудное убранство палаты также включало лоскут циновки, пару невысоких костяных тумб и неуместно вычурное кожаное кресло. В объятиях тучных бордовых подлокотников вольготно располагалась Лантрисс Калменхайм, которая коротала ожидание очередной романтичной книгой о приключениях «крылатого Ксанриса».
        - Хаотри осталась в Шраме? - Поинтересовался тоннельник, чувствуя, как трезвость ума постепенно рассеивает миазмы апатии и забытья. Голос оказался удивительно звонким, из-за стального протеза вместо утерянного жвала. Не отрываясь от желтоватых страниц, Лантри кивнула. Нуаркх покачал головой. - Карлик! Выходит я застрял с парой самых больших зануд в Четырех Мирах.
        - Нам тоже не терпеться скорее от тебя избавиться и вернуться к делам, которые поставило под угрозу твое спасение. - Холодно отозвалась девушка и подняла невзрачно-серые глаза, сокрытые за по-Синитски огромными очками в деликатной стальной оправе.
        - Ты понимаешь, что Накрисс Галард пишет эти книжонки, чтобы рассказать всем, сколь он хорош? Шутка в том, что на деле он заносчивый говнюк. - Пробормотал Нуаркх.
        - Прости, но я не слишком доверяю твоей оценке. - Хрипловатым голосом ответила Лантрисс и плавно отложила чтиво металлической кистью, которая стыдливо скрывалась под длинной тканевой перчаткой. Со времен первой экспедиции в Цикломер Урба, бледная повзрослела и обзавелась зарождающимися морщинами. Ее лицо перестало постоянно выражать взволнованность, все чаще выказывая уверенность с различимым оттенком надменности. Годы, проведенные в частых разъездах и длительных переходах, не только оставили девушку с одной рукой, но и убрали лишние килограммы с талии.
        - Мы же в скалогорбе Филмафея? Что здесь забыл культуролог? - Поинтересовался Нуаркх. - Маски-переводчики внезапно перестали работать?
        - Разве не очевидно, я теряю тут время с тобой? - Сдержанно отозвалась Лантрисс, ее глаза холодно блеснули.
        - Я могу это расценивать как выражение привязанности, которую породили наши многочисленные приключения? - Тоннельник и вяло улыбнулся отекшим глазом. В тот же момент он начал раскачиваться из-за приступа ритмичного, болезненного кашля.
        - Нет! Мне нет никакого дела до твоего состояния! - Девушка ответила громче, чем планировала. Ее смущенный взгляд встретился с проницательным грязно-желтым оком, и уткнулся в голубоватые колени. Спустя пару секунд Лантри нашла силы взглянуть на язвительное лицо тоннельника и твердо продолжила. - До Филмафея дошли слухи об огромном Аргийским кукловоде, который поселился в подводных руинах прото-Аргийцев. Судя по длине щупалец, его нора - настоящий комплекс. Филмафей получает аксоны, я изучаю руины под защитой компетентного Лим'нейвен.
        - Раз Филмафей решился на подобный риск, выходит его идея начала давать плоды? - Живо поинтересовался Нуаркх, с трудом подтянув культю к груди. - Теперь и я заинтересован в восстановлении разорванных нитей Тепла с помощью аксонов. Впрочем, это было вопросом времени…
        - Откуда мне знать, как продвигаются его исследования? Я всего лишь культуролог. - Ядовито отозвалась Лантрисс, победно складывая руки на груди.
        - Действительно. Лучше у него спрошу. - Расслабленно отозвался Нуаркх и постарался пожать плечами, но острый приступ боли быстро заставил передумать. Проколотое легкое вновь вынудило тоннельника забиться от лающего кашля. Лантрисс удовлетворенно хмыкнула.
        - Раз ты не ищешь приятной компании, чему я обязан твоим вниманием? - Продолжил тоннельник, когда горло перестали штурмовать комки сжатого воздуха.
        - Я… хотела узнать про ритуал, который позволил Кантару поглотить искры Лим'нейвен. - Осторожно призналась девушка.
        - Завидуешь? - Нуаркх решился на пару аккуратных смешков и заговорил в укоризненной манере. - Завидуешь тирану, который погубил бесчисленные жизни и приблизил начало восьмой войны! В кого ты превращаешься, Лантри!
        - Завидую. Поглощение искры должно было стать моим открытием. Я обнаружила шифр в узорах Цикломера! - Без стеснения призналась женщина.
        - Время так быстро течет. Не успел заметить, как напуганная девочка обратилась властной, честолюбивой женщиной. - Не без гордости поделился Нуаркх, улыбнулся последним глазом и прощелкал: - Я, наконец, понял, почему тебе нравятся романы о крылатом гордеце.
        - Четыре Мира сделали меня такой. Заставили очерстветь, обвыкнуться с жертвами. - Оправдалась девушка, не обращая внимания на ироничное выражение, которое не покидало лица Нуаркха.
        - Не драматизируй. Твой жизненный путь можно назвать непростым только со значительной натяжкой. Можешь представить, какое недоумение вызовут твои причитания у жертв Саантирской расовой чистки. - Отмахнулся тоннельник, жадно впитываю обиду, которой сочились глаза девушки и напрягшаяся, закрытая поза.
        - Сложности и утраты могли наставить тебя на альтруистическую стезю. За эгоистичную трактовку жизненных уроков ты можешь винить лишь свою натуру, которая изначально содержала гнилое ядро. - Неспешно продолжил Нуаркх и уничижительно указал на грудь женщины когтистым пальцем.
        - Зачем я вообще пришла к тебе?! - Воскликнула Лантри, сжала кулаки и резко взметнулась с кресла.
        - Не знаю. А чего ты ожидала? Оскорбления - последняя отрада, которую не отняли у меня когти племянника Ио. - Беззаботно отозвался Нуаркх, кашель снова затряс истерзанное тело. Затем он попытался резко вкинуть целую руку и остановил бледную.
        - Погоди, довольно язвительности. Я действительно могу поделиться тем, что видел. Карлик! Кантара просил меня передать тебе пару слов. - Прощелкал тоннельник спокойным тоном, Лантрисс с настороженностью и подозрением уставилась на него, но вновь опустилась на свое кресло.
        - Ты не заслужила его славы. - Прощелкал Нуаркх, пристально наблюдая, как заинтересованность бледной вновь меняется раздражением, и она громко шипит сквозь стиснутые зубы.
        - От тебя нельзя дождаться ничего, кроме издевательств! - Выпалила девушка, впиваясь в подлокотники кресла.
        - Но это правда! Ты пыталась разгадать шифр, основываясь на неверных постулатах. Создатели не воевали за простор, подобно обычным Лим'нейвен, они питались друг другом. Яроокий просил передать тебе: «Ты слишком сильно полагалась на авторитет Калрингера и несовершенное Хинаринское мировоззрение». - Неторопливо процитировал Нуаркх. - Видишь? Злословием я лишь пытался уберечь тебя от жестокой действительности.
        - Ты мне омерзителен. - Прыснула девушка желчью и поспешила к кожаному пологу, который отмечал границу комнаты.
        - Каждый ищет развлечение по искре, Лантри. Не все находят удовлетворение в жертвовании друзьями на пути к… умеренной известности и достатку. - Прощелкал Нуаркх вслед, вытягивая из Лантри смесь рычания и визга.
        - Хочет казаться очерствевшей и опытной, а на деле еще дитя. - Подытожил тоннельник. Следующие несколько минут он упорно мешал смеху перерасти в новый приступ болезненного кашля, но потерпел неудачу.

* * *
        Кольцо Урба задело растущий миазм Перекрестка за тридцать циклов до начала 4 эры, которая помпезно обозначила прикосновение к Перекрестку тщеславного Хинарина. Стены Цикломера пестрели силуэтами других Создателей, которые «отделили от себя Карлика». Изображения манили тоннельников обещаниями нового безопасного дома и вынуждали их отправиться бороздить извивающиеся улицы забытого города. Большинство смельчаков заблудилось в серо-синем лабиринте, где верх бессистемно сменяет низ, земля закручивается, словно свернутое покрывало, а расстояние и время - бессмысленные слова. Некоторые вернулись, чтобы рассказать про бесконечные дороги в никуда, и перекошенные жилища, испещрённые бесформенными провалами пустых нор. Нагромождение гранитных опухолей, заменявшее внутреннее убранство покинутых построек, вызывало ощущение болезненности и искаженности, ровно как созерцание аморфной луны или само нахождение на Перекрестке.
        Королева Нирмфрит, получившая позднее прозвище Треснувшая Слеза, оказалась удачливее других и вывела племя к скале, чей закручивающийся пик нависал над неспокойным полотном оставленного города. Многие циклы спустя сутулый исполин превратился в Башню Забытого Города и перестал пригибаться под ударами Перекрестка. Тогда Нирмфрит уже осознавала, что лишилась плодородия и причин возвращаться назад. Жажда найти новый смысл для длинной жизни, вынудил Лим'нейвен принять титул Архонта и собственной кровью привязать Башню к Урбу.
        Тогда тоннельники винили в бесплодии долгое пребывание на Перекрестке и не подозревали о том, что сам Урб проклинает беглецов. Башня продолжала разрастаться, в основном силами изгнанников. Начало четвертой эры принесло неспокойное звучание прелюдии к шестой войне Верха и Низа. На Перекресток устремились еще и Хинаринцы, которые не хотели быть участниками обострения бесконечной вражды. Среди них были Лим'нейвен, глаза которых постепенно привыкли к хаотичному плетению Перекрестка и разглядели мерцающую громаду Башни. Хинаринские ткачи проявили крайне оживленный интерес к Слезам Урба и положили начало робким отношениям между парой Миров.
        Когда ненависть между бледными и пепельными иссякла, сменившись горечью и тоской, Хинаринцы начали гораздо активнее исследовать Перекресток и попросили тоннельников создать Ядро их собственной Башни. Многочисленные караваны и дирижабли принялись курсировать между Мирами, неизбежно привлекая внимание небесных пиратов и змеев Урба. Появилась острая необходимость в силе, которая навела бы порядок там, куда не дотягивалась рука Хинаринских властей. Нишу заняли бывшие солдаты, которых шестая война заставила разочароваться в армии и идеалах родных государств. Их идеи о единстве и свободной силе вне правительства нашли дорогу в сердца некоторых тоннельников и даже горстки Змеев Урба. Пестрая шайка наемников быстро набирала влияние, богатства и мощь, расправляясь с бандитами и действуя там, где вмешательство Хинаринской торговой компании могло лишь усугубить конфликт. Вскоре они заручились поддержкой многих Десниц и Аллод'Ан'Хааф, а знамя с тремя копьями узнавали почти все. Не успело забиться сердце Хинаринской башни, как Перекресток дотянулся до Арга и Сина. Это положило началу эпохе открытий, великих
исследователей и путешественников. Бурные годы прославили имена Ренмайера Калрингера, Орека Каламита и многих других первооткрывателей. Наемники добавили еще два копья на герб, а город у подножья Башни Перекрестка ожил.

* * *
        Острая боль в груди, неуклонно следовавшая за малейшими движениями, еще долго не позволит Нуаркху ходить самостоятельно. На Урбе это, почти наверняка, закончилось бы встречей со Стеной или влажными малярами Змеев. Перекресток был снисходителен к старому знакомому, а потому позволил ему блаженно развалиться в кресле-каталке и наблюдать за пестрой, оживленной панорамой, которая неспешно плыла вокруг. Тоннельник часто закрывал глаз и медленно вдыхал воздух, наполненный густым запахом скалогорбов. Он вслушивался в речь, звучавшую на всех известных наречьях, а также в регулярный звон стальных пяток Хенши, который молча толкал кресло и волочил объемный багаж.
        - Я могу рассказать тебе почти про каждый закоулок. - Нуаркх обвел обрубком порт. Именно он служил прототипом морской пристани Башни Хинарина и был огромной каменной клеткой, высеченной в могучем основании скалы и пронизанной бурлящими потоками горько-соленых Аргийских Океанов. Каждый элемент архитектуры, находившийся дальше дюжины метров, казался неспокойным, колеблющимся миражом. Более отдаленные предметы и прохожие сливались в единое зернистое пятно и смутно передавали общий пейзаж, который каждый раз проявлялся по-разному.
        - Когда-то здесь тащили кукловода - переростка, который принял почетный титул Зверя Хинаринской Башни. Пока Кукла не начала над ним экспериментировать, он был меньше, но зрелище представлял впечатляющее. - Тоннельник вспомнил обрюзгшую маслянисто-черную тушу, затмившую вечно неспокойное сизое небо и погрузившую кипящую пристань в густую тень.
        - Кати меня к тем лестницам. Если повезет, на них будет меньше двадцати ступеней. - Посоветовал Нуаркх молчаливому компаньону и указал на плывшие ступени, которые взвинчивались на следующее скальное плато. - После восхождения мы, скорее всего, окажемся почти у подножия Башни.
        Физическая сила ловчего без труда подчинила выщербленные ступенями, которых оказалось двадцать три. Попутчики оказалась у истока широкой, оживленной улицы, бежавшей к западной стене Башни Забытого Города. Рука и вкус Ренмайера определенно чувствовались в его владениях. Во времена Архонта Нирмфрит закрученная спираль пика оставалась нетронутой, но Калрингер высек в скалах настоящий форт с просторными террасами, бойницами и смотровыми площадками на вершинах вытянутых башен. Громада замка грозно нависала над бурлящими, бессистемными кварталами трущоб, проникала в них коренастыми террасами и сверкала размытыми глазками очагов. Луна распласталась на шезлонгах парапетов и воздушных переходов, а многочисленные небесные суда были надоедливой мошкарой, что пыталась прервать ее крепкий сон.
        - Надо признать, этим замком Калрингер превзошел себя. С другой стороны, место было его темницей почти три десятилетия. Это объясняет желание разнообразить вид из окна. - Заключил тоннельник, когда Хенши поднял мерцающий взор на центральный шпиль Башни, пронизанный незамутненно-синим Ядром. Сложнейшая конструкция из мириадов Слез выплескивала пульсирующее свечение через многочисленные окна и взвивалась к открытой зубчатой террасе на крыше, делая ее похожей на распаленный очаг. Мерцание ядра прогнало клубящуюся серость из грудной клетки древнего стража и заменило ее лазурными вихрями, в которых кружились осколки обсидиановых пиков.
        - Мне нравиться, сколь бессистемно тут все расположено. Хотя, может у меня дурной вкус. - Тоннельник разорвал молчание и обратил внимание Хенши на здания, которые постепенно формировались из разноцветного тумана. Лавки, пестреющие зазывающими вывесками, и сомнительные притоны, сочащиеся вонью Аргийских дурманов, возникали бок о бок с весьма приличными особняками и постоялыми дворами. На Перекрестке не было смысла разделять поселения на кварталы, все неизбежно перемешивалось.
        - Видишь ровные Галафейские фасады на тех особняках? Их, наверняка, везли из самого Хинарина. Линейки и чертежи здесь почти не работают, поэтому строить прямое невозможно без помощи Лим'нейвен. - Тоннельник обратил внимание Хенши на контраст между парой респектабельных сооружений и россыпью обезображенных построек. Берлоги были вырублены внутри древних покинутых построек. Века запустения позволили Перекрестку извратить стены и внутренности зданий. Они обратились бесформенными кусками камня, изрытыми лабиринтами тонких тоннелей.
        - До сих пор задаюсь вопросом: это Перекресток так кардинально перекроил оставленные постройки, или старые обитатели изначально имели странные, бескостные тела? - Риторически поинтересовался Нуаркх.
        Дорога, натянутая между портом и Башней, успела дважды вильнуть и замкнуться небольшой петлей, но все же начала постепенно лавировать между учащающимися островками разноцветных зарослей. Короткая трава, растущая на одном и том же клочке, пестрела цветами от зеленого до фиолетового и напоминала лужи пролитого каменного масла. Странные заросли должны были образовать кольцо садов вокруг бастиона и Ренмаер пытался удержать их, но они своевольно разбрелись по округе. С каждым шагом островки уплотнялись и срастались в бесформенные скопления. Извивающиеся острые стебли начали оплетать колеса, замедляя продвижение коляски и заставляя стальные пятки Хенши зарываться в рыхлую землю.
        - Похоже, тебе придется взять меня на руки. - Нуаркх засмеялся и обернулся к Древнему Стражу, сгибавшемуся под весом бессчетных сумок. На выручку Стражу внезапно пришел Ортисс, хромая вынырнувший из невнятной панорамы. Лиора и Леронц бодро шагали подле, болтая о пустяках, смеясь и похлопывая напряженные лапы бурого гиганта.
        - Выглядишь слишком радостной для девушки, избранницу которой еще толком не начали глодать черви. - Окликнул бледную Нуаркх, приветственно вкидывая культю. Радостная улыбка девушки сменилась горько поджатыми губами.
        - Опусти маску, Нуаркх. Тебе без нее лучше. - Вмешался Леронц, перетягивая на себя атаки ядовитых жвал.
        - Как у тебя хватает совести попрекать меня, Леронц? Ты меня бросил! Посмотри, что сотворила Тень, которую ты не смог добить. - Тоннельник задрал полог новой сизой маски и продемонстрировал лицо, обшитое пластинами медицинской стали.
        - Я могу жить с этим, желание вырвать тебе жвала меня искушало не раз. - Леронц улыбнулся еще шире.
        - Мечтай, калека. - Усмехнулся Нуаркх, и наемник похлопал его по шипастому плечу. Бледный оперся на горячий, мерно покачивающийся бок Ортисса и завязал с Нуаркхом оживленный диалог о небольшом сольном приключении. Лиора заломила пальцы и торопливо пошла к Хенши, который скинул скарб и поспешил навстречу.
        - Я переживала. - Девушка смущенно придерживала развевающийся подол легкого платья, украшенного порхающими Аркефальскими зверьками. Волнистые локоны трепетали на ветру, норовя облепить аккуратно накрашенное лицо, почти залечившее следы побоев. Девушка молча смотрела на Хенши широко раскрытыми изумрудными глазами, упорно дожидаясь мысленного ответа. Когда до нее дошло, что Аргийца нет рядом, она прикрыла ладонью извиняющуюся полуулыбку. Хенши плавно выставил ножны Нар'Охай, из которых торчала матовая сердцевина расколотого эфеса. Он ткнул пальцем в обнаженную полоску черного железа, а следом постучал по гипсовой маске, которая давно не покидала черепа.
        - Ты хочешь, чтобы я сделала новый эфес? - Удивленно переспросила девушка, скользя взглядом по сокровенному клинку. Страж утвердительно кивнул. Лиора почувствовала, как комочек тепла рождается в голове и приятно растекается по телу.
        - Я буду очень рада помочь! Аргиец остановился у Калрингера на какое-то время и укрепит глину, она будет крепче железа! - Взволнованно пролепетала девушка. Древний Страж убрал ножны и потянулся в полу невзрачного рабочего рубища со скалогорба Филмафея. В тонких стальных пальцах зашелестел исписанный блокнот, а небольшой осколок графита зашуршал по мятым пергаментным листкам. Он успел вывести «я заплачу, чтобы», прежде чем Лиора мягко отвела металлическую руку и произнесла «В деньгах нет никакой необходимости». Страж начал писать еще быстрее: «Хотел облегчить тебе новый старт».
        - Я понимаю, я не оскорблена. - Успокоила девушка Ловчего, кладя ладонь на блестящие шарниры плеча. Следом она потянулась к воротнику легкого платья и извлекла небольшой кулон из превосходной оружейной стали, изображавший пять скрещенных копий. Лиора немного виновато улыбнулась и пояснила: - Многие наемники из Саантира переберутся сюда, на Перекресток. Они хотят достойно выглядеть на встречах с заказчиками, без работы я не останусь.
        Лиора хотела еще раз поблагодарить Хенши за доверие и предложить изготовить ножны под стать эфесу, но их окликнул скрипучий голос Нуаркха, который мог теперь соперничать по неприятности с надменным и липким взглядом.
        - Хенши, хватит пялиться на нее. Она недостаточно отчаялась, чтобы становиться твоей частью!
        Комфортное общение мгновенно обратилось неуютным молчанием. По крайней мере, так показалось Лиоре. Девушка натянуто улыбнулась и пригласила Хенши обратно к Ортиссу.
        - Подвезти к основанию Башни? - Поинтересовался Леронц, когда все собрались вокруг гигантского Хоакса. Бурый гигант использовал выдавшуюся передышку для отчистки роскошных позолоченных перьев.
        - Под тот балкон. - Ответил Нуаркх, указывая пальцем полукруг камня, окруженный вычурными резными перилами.
        - Сразу предупреждаю, Нуаркх, Ортисс не слишком хорошо себя чувствует. Может нечаянно размазать тебя по земле, особенно если будешь отвлекать его ядовитыми речами. - Вкрадчиво предупредил Леронц и положил забинтованную руку на плечо встревоженной бледной. Массивные пальцы зверя обтягивала грубая шкура, напоминавшая плотно уложенную гальку. Они резко вырвали коляску из травы, придавливая искалеченное тело Нуаркха к спинке. Хитиновые сочленения глухо хрустнули, вспоротые легкие породили болезненный свист.
        - Угомони зверя, Леронц! Я не в подходящей форме для шуток! - Прохрипел Нуаркх, чувствуя вязкие капли крови на жвалам.
        - Что же ты творишь, скретина! - Ласково пожурил Леронц Хоакса и потрепал длинную четырехглазую морду, зарываясь пальцами в горячий пух. Пернатый зверь ослабил хватку, блаженно закатил глаза и неспешно побрел к основанию грозной крепости. Мерцающая синева центрального шпиля пронзила кровавый туман, застеливший зрение Нуаркха, и Хоакс небрежно прислонил каталку к стене.
        - Не самая светлая идея. - Прокашлял тоннельник, наваливаясь на протянутые предплечья древнего стража.
        - Если до вечера не отправишься на порог к Карлику, жду тебя в бастионе! Нужно узнать мнение Калрингера по поводу надвигающейся бури! Хенши, тебе мы будем рады вручить символ Союзника! - Добавил Леронц, пожимая металлическую кисть. Дождавшись от согнувшегося тоннельника утвердительного кивка, бледный коварно улыбнулся и добавил. - Ты сам пригласил его сюда!
        - Он что имеет в виду этого… - Вяло прощелкал Нуаркх, смотря вслед удаляющемуся четырехкрылому силуэту. Помахав улыбающейся Лиоре, Хенши вывел на желтом пергаменте раскосый ирис глаза и наложил листок поверх смотровой щели маски.
        - Похоже на то… - Тоннельник нахмурился и неожиданно расставил неимоверно длинные руки. Из частых мрачных отверстий, которые пронизывали стены крепости, вытянулись толстые маслянистые щупальца.
        - Здравствуй, Зверь. - Добродушно поздоровался Нуаркх, позволяя конечностям аккуратно оплести тело и бережно понести к балкону. Зверь учтиво освободил металлические плечи Хенши от тяжелой ноши и быстро заслужил доверие.
        - Стоит тому Хоаксу приблизиться, вырви пару перьев из хвоста. - Добавил Нуаркх и почесал щупальце, которое неспешно поднимало их к высокому балкону. В ответ на просьбу внушительная секция стены отозвалась низким раскатистым урчанием. Плавно опустив тоннельника на каталку, щупальца отворили обсидиановую дверь и закатили раненного в недра Башни. Оказав помощь Нуаркху, Зверь учтиво придержал зеленоватую створку для Хенши.
        Вытянутые светильники из Слез Урба подпирали покатый купол комнаты. Холодные блики падали на простую мебель и обширную коллекцию вооружения. Композиции из грозных Нар'дринских алебард соседствовали с панно из Синитских духовых трубок, а также костяными томагавками и пиками. Матовые комплекты начищенной Саантирской чешуи возвышались подле огромных манекенов Урбских Змей, закованных в элегантные латы из обсидиана и панцирей тоннельников.
        - Хаотри и не снилось. Подумаешь костяной меч. - Гордо прощелкал Нуаркх, обращая внимание на интерес, с которым Хенши разглядывал результат века коллекционирования. Металлический лязг жвал затерялся в колоннадах и зазвенел на бритвенно острых гранях диковинных клинков. Через мгновенье его перебил низкий раскатистый грохот и грязные ругательства, выпаленные писклявым голосом.
        - Калрингер, наверняка, находит это очень забавным. Посмотрим, что он скажет, когда мальчик подслушает лишнее и лишиться головы. - Тоннельник неспешно покатился к источнику шума, отмахиваясь от густых клубов пыли, которые накинулись из-за угла.
        - Я считал, ч ты достаточно умен и не станешь ронять меч, которым Хакарр Ослепленный проломил стены подземной темницы. Я понимаю, эфес-новодел вызывает неприязнь, но такова особенность всех артефактов, на которые наложили лапы зелоты. - Умиротворенно добавил Нуаркх, приблизившись к месту происшествия. Хенши придержал его плечо и вышел вперед. В ответ на вопросительный взгляд, Древний Страж указал на новую маску тоннельника. Нуаркх ударился себя ладонью в лоб и пронзил толщу монолитной кладки «глазом ткача». Полный полукровка, с трудом держась на подкашивающихся ногах, готовился обрушить подобранный глиняный артефакт на обладателя незнакомого голоса. - Ты, что позволил калеке в инвалидной коляске подкрасться? Чем ты там занимаешься? Меня привез Хоакс! Как ты вообще дожил до своих лет?
        Ответом на тираду кашляющего тоннельника стали молчание и пухлые потные ладони, стиснувшие изукрашенный эфес. Нуаркх поднял последний глаз к потолку и обратился к Зверю башни с немой просьбой. Не успел парень повторно взвизгнуть, как щупальца оплели его лодыжки и запястья, грубо вырвали меч и вернули артефакт на положенный постамент. Когда Нуаркх заглянул за угол, Эррис уже болтался под потолком, отчаянно брыкаясь в пульсирующих щупальцах. Затуманенные глаза оборванца бесцельно блуждали по комнате и выдавали серьезное опьянение. Тучные ноги, туго обтянутые трещащими штанами, пестрели разрастающимися бутонами небольших кровотечений, которые оставили разлетевшиеся осколки.
        - Нализаться, а потом лапать вещи, предназначение которых не понимаешь? Очень разумно. - Мрачно пробормотал Нуаркх, наблюдая за надменным лицом Эррис, которое постепенно наливалось синевой и покрывалось лабиринтом вспученных вен. Парень попытался что-то произнести, но вместо слов с губ сорвался поток рвоты, резко смердящий алкоголем.
        - Слезы Синглинга. Напиток для самых утонченных юных Саррин. - Коляска Нуаркха наехала на заскрипевшие осколки мутной, деформированной бутылки. Небрежным жестом тоннельник попросил вернуть мальчика на пол и Зверь небрежно бросил пленника на голый камень. Не успели дрожащие руки Эррис поднять знатно располневшее тело, Нуаркх был совсем близко. От голоса, которым он заговорил, веяло теплотой вьюг морозных пустынь: - Не волнуйся, я знаю прекрасный способ развеять опьянение. Страх.
        Под немигающим взглядом разноцветных глаз, Нуаркх потянулся к копью, которое болталось на остром плече Хенши вместе с огромным баулом и синими ножнами мессера. Когда сверток оказался в единственной когтистой лапе, парень испуганно вздрогнул и грязно выругался, слабо шевеля обкусанными голубоватыми губами. Стоило черным оковам освободить острие, несвязные мысли оборванца обернулись вихрем тошнотворных наваждений, которые с каждым мгновением раздували все новые потаенные страхи. Видения заставили мальчика всхлипнуть, сжаться в дрожащий комок и судорожно заслонить ладонями бедра. Тоннельник не намеривался останавливаться, трехпалая лапа вздернула хнычущего юнца на подкашивающиеся ноги.
        - Закрой копье Синагара в черном ящике, только тогда оно заткнется. - Потребовал Нуаркх и выразительно протянул ребристый эфес, лоснящийся телесными соками.
        - Я… я не хочу прикасаться к этой дряни. - Запричитал Эррис и отпрянул от рукояти, словно от раскаленного прута. Споткнувшись, он забился в угол и попытался заслонить голову от незримых щупалец.
        - Меня это не волнует. Не хочешь оказаться на улице, приноси пользу. А ты не хочешь оказаться на улице, с такими боками ты застрянешь в первой же подворотне и станешь обедом для Скретов. - Властно потребовал Нуаркх, звонко щелкая стальным жвалом и откидывая ладонь, которую Хенши положил на шипастое плечо. Даже сгорбившись в инвалидном кресле, тоннельник мог пригвождать мальчика к полу мерцающим взглядом.
        - Не хнычь. Я пытаюсь научить тебя осторожности, только и всего. - Продолжил Нуаркх, но Эррис медленно сполз по стене и вжал лоб в трясущиеся колени. Слезы заструились по посиневшим щекам. Стальные пальцы Хенши вцепились в ключичную пластину Нуаркха, пробираясь в узкие щели и заставляя шершавый хитин жалобно затрещать.
        - Оставь мою последнюю руку в покое, Страж. - Прозвенели жвала Нуаркха, вклиниваясь в череду болезненных свистов. Натравить Зверя на Древнего Стража было гостеприимно, поэтому тоннельник пошел на уступки и воздел копье.
        - Ты слишком мягок для груды костей и металла. Так он не научиться осторожности. - Облегченно пробормотал Нуаркх, когда стальная кисть отцепилась от плеча и закрыло копье в массивном ящике из черного железа. Эррис вздохнул полной грудью, страх уступил место злости. Оборванец вскочил с ледяных плит, сжав побелевшие кулаки.
        - Что ты творишь, костяшка! Не смей больше залезать мне в голову! - Эррис подлетел к Нуаркху, направляя кулак в челюсть. Сбитые костяшки юного вора не переживут столкновения с зазубренным стальным жвалом, и Хенши поспешил отвести удар. Нуаркх оттолкнул полукровку, не давая налететь на костяные шипы плеч.
        - Надеюсь, железный друг не помешал тебе уловить суть? Не трогай вещи, про которые ничего не знаешь. - Тоннельник насмешливо заглянул в налитое злобой лицо. Полукровка выругался и сложил руки на впалой груди.
        - Вот и славно. - Нуаркх медленно кивнул, подкатился к внушительному гардеробу и небрежно кинул через плечо. - Теперь перейдем к главному.
        - Что ты хочешь от меня за крышу? Ты извращенец или как? - Вызывающим тоном поинтересовался мальчик, уперев руки в толстые бока.
        - Твои пухлые ляжки вызывают у меня другой аппетит, который еще пробуждают печеные сизокрылки и вяленые окороки. - Отозвался Нуаркх, звонко щелкнул длинными жвалами и отворил дверцу гардероба. Свечение Слез пролилось на ряды парадных и повседневных костюмов, большинство из которых никогда не сидели на шипастых плечах. Нуаркх задержал дыхание, давя болезненный свист, и принялся стягивать неудобную Хинаринскую сорочку, которая цеплялась за крючки и зазубрины панциря.
        - Что ты имеешь ввиду?! - Встревоженно воскликнул Эррис, наблюдая за показавшейся сгорбленного спиной. Наслаивающиеся пластины хитина обезображивали глубокие борозды и обугленное кольцо клейма изгнанника.
        - Я не оскорблял твою… фигуру, если ты об этом. - Тоннельник бросил оборванцу неуютный взгляд. Мальчик испуганно отшатнулся, Нуаркх прыснул смехом и указал полукровке на огромный заплечный мешок. - Будешь следить за яйцом Урбской долгоножки. Пока тварь не вылупиться, она - твоя морока. Жаль нельзя доверить тебе дрессуру.
        - Так ты не собираешься меня есть? - Уточнил Эррис, насторожено косясь на зазубренные челюсти.
        - В моем возрасте лучше не налегать на жирную пищу. Вдруг сердце подведет в самый неподходящий момент? - Ответил Нуаркх и подмигнул Хенши. Древний страж опустил взгляд и покачал черным черепом. Тоннельник пожал целым плечом и достал потрепанный, но крепкий костюм из шкуры Синского иглошерста.
        - Не стой на месте, помоги калеке приготовиться к разговору с самым важным Хинаринцем. - Нуаркх подманил замявшегося парня взмахом безобразной культи.
        - Тебе не идет меховая оторочка. - Эррис неохотно расправил длиннополую безрукавку, которую украшала жесткая шерсть с пустыми иглами. Нуаркх вытянул руки, полукровка неловко забрался на колючие колени и набросил синий плащ на шипастые плечи.
        - Твоему лицу не идет псевдо интеллектуальное выражение. Распутай Карликовы лямки на плечах. - Нуаркх копошился в полосках простроченной кожи, которые должны были виться между костяными крюками на ключицах. Ловкие, грязные пальцы воришки принялись за работу, а Нуаркху оставалось только морщиться от зловонного, обжигающего пыхтения.
        - От тебя воняет как от скрета. Не удивлюсь, если ты и есть выбритый, жирный скрет. Из тех, которыми разжигают лампы. - Тоннельник брезгливо оттолкнул Эррис, стоило ему покончить с лямками. Пока полукровка недовольно потирал зудящие кулаки, тоннельник ухмыльнулся и достал четыре кожаные ленты, которые намеривался застегнуть на руках.
        - Этот кусок руки, между двумя локтями, предплечье или плечо? - Неожиданно поинтересовался Эррис.
        - Завис от точки зрения. Если смотреть снизу то плечо, а сверху-предплечье. - Ответ погрузил мальчика в глубокие раздумья, и Нуаркху пришлось воспользоваться жвалами, чтобы справиться с вышитыми лентами.
        - Я видел попрошаек опрятнее, чем ты. Похож на гору трупных червей, облепленную разбитой яичной скорлупой. - Эррис оценила завершенный наряд тоннельника.
        - По крайней мере, я не похож на раздувшийся внутренний орган, мягкотелая. - Парировал Нуаркх, подгоняя каталку к набитому походному мешку и натужно нагибаясь за ножнами мессера.
        - Тебе не идет этот оттенок синего. - Добавил мальчик со знакомой вежливой интонацией, которая прежде не срывалась с обветренных губ грязерожденного.
        - Главное, что он подходит к ножнам. - Рефлекторно отозвался Нуаркх, закидывая лямку тяжелого клинка на плечо и пытаясь вспомнить, кому подрожал полукровка. Когда ответ вспыхнул в язвительном разуме, тоннельник ядовито стрельнул глазами и медленно спросил. - Повторяешь за Лиорой? Делаешь вид что, разбираешься в одежде, а не привык заворачиваться в любую тряпку?
        - Она не выглядит, как раздувшийся орган, верно? - Тоннельник напирал, Эррис стыдливо прикрыл неказистое, усыпанное ожогами и ранами тело.
        - Заткнись! - Огрызнулся оборванец, не выдержав пристального взгляда.
        - Лучше смирись со своим местом и найди откормленного, привлекательного хакета. - Нуаркх выдавил слезы из спрятавшихся разноцветных глаз. Эррис вылетел прочь из комнаты и затаился в тенях мрачных коридоров.
        - Моя работа здесь выполнена, Хенши. Пора отправляться к Архонту. - Тоннельник поправил воротник и указал Древнему Стражу на дверь.

* * *
        Два стража Архонта скучающе горбились за невысоким столом, лениво бросая карты для клемба между изящными сосудами Синских соков и ароматных настоек. Их простые деревянные кресла возвышались на просторном огороженном балконе, который свешивался с кольца внешних стен. С Ядром Башни его соединяла арка воздушного перехода. Каменная дуга упиралась в основание вытянутых двустворчатых ворот, которые несли дозор у основания круглого амфитеатра. Вертикальные стены испещряли арки окон, на которых развевались кипенно-белые полотна, неспособные полностью сдержать синее сияние Ядра.
        - Вытряхивай Нар'дринских кулаков из карманов, я покрою их шестикрылым Хоаксом. - Пробормотал Урбский Хранитель, челюсть которого подпирал приклад вытянутого многозарядного арбалета. Вертикальные борозды ирисов, выгравированные на золотых шариках глаз, раздраженно изучали лицо компаньона.
        - Я все равно выиграл. Изумрудного Десницу ты отобьешь только Хаккаром Ослепленным, которого прячешь в сапоге, но у меня еще есть племянник Ио и две обычных Тени. - Заунывно протянул сухой Синит, мусоля пальцами кончик косы, в которую перетекало скуластое лицо. Веки выпученных глаз были опущены, но не могли утаить рыжеватые кольца Ирисов.
        - Чтоб тебя Стена разорвала, Сиом! Как ты мог потерять старые карты? - Огромный тоннельник раздражено выхватил карты из полудюжины тайников и швырнул на стол.
        - Они невидимые, Гарх! Их сложно найти! - Синит оскалил ряды желтых клыков и ударил по натужно загремевшей столешнице.
        - Это твоя работа! Найди их или выложишь хаки за новые! - Непреклонный Хранитель сложил руки на широкой груди.
        - Заткнись. - Сиом отмахнулся всеми четырьмя лапами, а после осекся и развернулся к винтовой лестнице на нижние уровни шпиля. - Нуаркх, наконец, соизволил привести того ловчего.
        - Саррины! Не могли бы вы помочь?! - Звонко воззвал одноглазый тоннельник, упираясь колесами каталки в спираль крутых ступеней, взмахнул защитным оберегом и передал его Хенши.
        - Он еще и охромел. Настоящий ценитель активного отдыха. - Сиом переглянулся с посвистывающим от смеха другом, а после подхватил каталку незримыми щупальцами. Поскрипывающее кресло взмыло на вершину центрального Шпиля, принося хрипящего от боли Нуаркха.
        - Скучаете? В этом сезоне никто не пытался поднять руку на нашего Яркоокого? - Захрипел Нуаркх, медленно опустившись перед стражами.
        - Две недели назад были последние. Зелоты с Сина. - Хранитель мрачно улыбнулся парой завораживающих металлических глаз.
        - Тебе это понравиться! - Вклинился Синит, с трудом сдерживая певучие смешки.
        - Пытались прикончить Калрингера за то, что он правит Башней без позволения Перламутрового Синглинга. - Выпалил Гарх, взрываясь какофонией свистящего хохота. Когда толстые костяные пластины естественного панциря перестали трястись, он лаконично добавил: - Фееричные дебилы.
        - Синиты, при всей своей миролюбивости, готовы резать глотки за каждый камень, отдалено напоминающий Сина. Не в обиду, Сиом. - Натужно просипел Нуаркх, загибаясь от болезненного кашля.
        - Я давно проникся духом цивилизованных Миров, Нуа. Камни мне заменили хаки. - Отозвался Синит, с интересом изучая дрожащие лоскуты, которые остались от правого легкого тоннельника.
        - Кстати, о хаках. Вам не нужна пара Алчущих? - Буднично предложил Нуаркх.
        - Не переживай. Мы уже отобрали один у бесстыжего оборванца, который поселился в твоих комнатах. Пытался угрожать амбалу повару. - Отозвался Гарх и стиснул мрачные ножны в когтистой лапе.
        - Еще один ценный урок для него. С каждой минутой, все больше убеждаюсь, что Перекресток - прекрасное место для этого дитя.
        - Скорее вора или грабителя… - Пренебрежительно отозвался Синит и уставился на Хенши, который преодолевал последние ступени лестницы.
        - Не самая дурная стезя. По крайней мере, он не подался в стражники. - Язвительно перебил Нуаркх, заметил направление мерцающего взгляда Лим'нейвен и представил стражникам Ловчего: - Хенши Хан Горо, Каменный Страж времен первой войны Верха и Низа.
        - Похоже, в этот раз ты покалечился не зря. - Сиом учтиво пожал протянутое стальное предплечье. Гарх ограничился кратким кивком.
        - Поторопись к старику, он уже распорядился о пире. - Золотоглазый Хранитель метнул Нуаркху очки из темного Урбского обсидиана.
        - Развалина рада отправиться на второй круг. - Улыбнулся Нуаркх и прикрыл чувствительный глаз зеленоватой пластинкой.
        - Уже велел начистить старые латы. - Сиом заговорщически прикрыл ладонью длинный разрез зубастой пасти.

* * *
        Стоило створкам стальных ворот приоткрыться, костяная маска Нуаркха утонула в потоках синего света. Кольцо пола, украшенное буро-голубой плиткой, заключало вершину Ядра, сотканного из крупных Слез. Заполненные камни топили в энергично вибрирующем сиянии два устрашающих, крупных силуэта. Первый принадлежал Аргийцу, который непринужденно прогуливался на трех парах лап и блаженно впитывал Тепло кожистыми крыльями. Вторым силуэтом был Калрингер - Архонт Башни Перекрестка. Ренмайер грузно сидел на мягком парящем кресле, свесив длинные босые стопы, обвитые вздувшимися венами. Тело Ткача было огромно, но мускулы обратились кусками дряхлой плоти и сползли с положенных мест. Вертикальные полосы, которые пересекали лицо, стали границами складок обвисшей кожи. Скулы старика болезненно обострились, предплечья истончились и выпятили шишковатые запястья, а узловатые, ухоженные пальцы неудержимо тряслись. Дряхлеющее тело давно не могло полностью использовать потенциал Архонта и вынуждало его находиться рядом с нестабильным Ядром, чтобы не дать Башне исчезнуть во вспышке неконтролируемого Тепла.
        - Приветствую Аргийцы, выглядите получше облезлого Ортисса. - Звонко прощелкал Нуаркх, повернулся к Архонту и ехидно продолжил: А ты, Рен, стал вдвое дряхлее.
        - Карлик начал подбираться и к тебе, костяшка. - Отозвался Калрингер и нахмурил кустистые седые брови, под которыми сверкали голубизной неприятно яркие глаза.
        - Он не раз был на расстоянии вытянутой культи, но ограничивался простыми беседами. В последний раз я даже покормил его зверька кусочками чужого уха. - Ответил Нуаркх, закатываясь вглубь комнаты и приглашая Хенши следовать за ним.
        - Рад, что вам удалось ускользнуть от когтей Кантара. - Аргийцы приветствовали знакомых оформившимся басом и мановением когтистой лапы.
        - Он успел пару раз меня зацепить. - Нуаркх указал на истерзанный бок обрубком руки. В тот же момент он ощутил резкий аромат Аргийского эфира и умиротворенный шелест голоса Хенши.
        - Рад, что мы смогли избежать новых трагичных потерь. - Подумал Страж, учтиво кивая крылатому другу, а также хозяину Башни.
        - Можем мы теперь перейти к делу? Хочу быстрее перейти к пиру и утопить боль в самом мерзостном, крепком пойле. - Вмешался Нуаркх, загнав порцию резко пахнущего воздуха в горящие легкие.
        - Любезности, действительно, могут подождать пару часов. - Нетерпеливо согласился Ренмайер. Внушительный каменный трон Архонта оторвался от пола, подлетел к крошечному Древнему Стражу и Лим'нейвен осветил ловчего пристальным взглядом. - Хенши, я взял на себя смелость изучить ваше строение по воспоминаниям Аргийца. Давно не работал с таким энтузиазмом, но у нас еще много проблем впереди.
        - Вы говорите о преобразовании вашего тела? - Хенши, который не дотягивался даже до узловатых, подагрических колен великана. - Вам не вернуть молодости, в ловчем останется мало от существа из плоти.
        - Как видишь, у меня нет большого выбора. - Просипел Калрингер и влажно кашлянул в кулак, оплетенный узловатыми венами.
        - Моему виду необходима ваша помощь, но я должен предупредить. Встреча с Карликом, предписанная Создателями, может оказаться лучшим путем. Вы распрощаетесь со вкусом пищи, теплом плоти. Обжигающий холод и боль станете вспоминать с тоской. Многие сломались, обратившись скелетами, даже поддержка братьев их не спасла. А вы окажетесь один, отрезанный от мира.
        - Ветхие руины, которые язык не поворачивается назвать телом, не доставляют мне ничего кроме страданий. Вкуса пищи я не чувствую давно, а тепло плоти… не смеши. - Ренмайер небрежно отмахнулся. - В Мире есть большее, чем чувства. Цель.
        - Тогда я начну работу над новым ядром, но только если вы вернете одолжение. - Хенши кратко кивнул.
        - Выкроить для разумных Исполинов место в четырех Мирах будет непросто. На преодоление страха уйдут годы, но мне уже не терпится использовать возможности соединенных разумов в исследованиях или управлении потоком товаров. У Пяти Копий ты тоже заслужил доверие, да и мой пример многих успокоит. - Дряблые губы Архонта изобразили улыбку, мерцающие глаза внимательна изучали позу древнего Стража.
        - А поиски моей семьи? - Хенши разорвал неуютно длинную паузу.
        - Исполинов от Перекрестка отделяют Саантир, Фенкрис и Нар'дрин. Три государства, которые подчинились или подчиняться воле Кантара. - Калрингер с сожалением посмотрел на собеседника, бездвижно ожидавшего у трона. - Мои руки попытаются их разыскать, но не могу ничего обещать.
        - Благодарю за откровенность. - Сухо ответил ловчий и вновь погрузился в непроницаемое молчание.
        - Не буду оскорблять тебя лукавством, Хенши. Пока Хинарин пылает, я могу гарантировать поддержку только тебе и тем, кто за тобой пойдет.
        - Решать тебе, но помни: я уже давно чувствую нож Карлика у горла. Уверен, Филмафей разделяет мое уважение к разумным Исполинам, но титул следующего Архонта Перекрестка без моей помощи и влияния ему не гарантирован. - Спокойно предупредил Калрингер. Непроизвольные подергивания дряхлых мимических мускулов, выражали нагнетающееся внутреннее напряжение.
        - Начинаешь переговоры с угроз? Узнаю былой запал. - Похвалил Нуаркх и похлопал по разбитому артритом локтю.
        - Просто не подслащиваю новости. - Парировал Калрингер и зашипел от боли, которой отозвалось на легкое прикосновение ветхая телесная оболочка.
        - Это старость и близость порога Карлика научила тебя самообману? - Нуаркх и пристально уставился на сморщенное, густо-синее лицо. Темные окуляры из обсидиана позволяли при этом не морщиться.
        - Каждый раз, когда я начинал чего-то желать для себя, ты клеймишь меня тираном. - Покачав головой и насупившись, пробормотал Архонт. Затем он плавно опустил трон на землю, перестал вымучивать прямую осанку и перешел на неожиданно усталый мысленный голос: - Хенши, посмотри на меня. Сколько я протяну? Вдруг завтра из Ядра вырвется необычайно крупная вспышка и отнимет последние силы, что поддерживают огонь моей искры? Клянусь, я оставлю Башню и помогу тебе с поисками, истопчу пустыню! Я приложу все силы, но только верни мне их! Я это заслужил.
        Хенши промолчал несколько минут, направив взгляд мерцающих глаз в пол, а после слабо кивнул. Ренмаер рассмеялся и непроизвольно дотронулся до эфеса увесистого клинка, который по старой привычке волочил за собой.
        - Ты рад ухватиться за соломинку, прочность которой еще не испытал. - Язвительно подметил Нуаркх.
        - В моем состоянии, друг, любая надежна, подкрепленная самыми незначительными доказательствами, уже повод для радости. - Широко улыбаясь, ответил Архонт.
        - Что до тебя, Хенши. Ренмаер не позволит Яроокому утопить в крови те места, по которым так мечтал снова прогуляться. - Нуаркх обернулся к встрепенувшемуся ловчему. - Скоро твоя семья сможет пересечь Хинарин без опаски.
        - Один раз моя спина уже согнулась под грузом ответственности. Теперь я мечтаю лишь о дороге налегке и исследованиях. - Ренмаер отрицательно мотнул седой, лысеющей головой. - Я вытащу исполинов, но не собираюсь поглощать других Лим'нейвен и открыто сражаться с Ярооким. Пусть Хинаринцы сами разбираются.
        - Ты действительно мечтал о покое в начале сезона, когда не верил в возможность обмануть Карлика. Если вернешься в строй, тебе не хватит совести пренебрегать чужим горем. Ты же Герой.
        - Возможно, твердая рука Саррина Ренмаера действительно сможет навести порядок в разрозненном Хинарине. - Неожиданно вклинился хор учтивых Аргийских голосов.
        - Какое тебе дело до очередной войны Верха и Низа? Почему ты так хочешь, чтобы я ввязался в нее? - Громко просипел Калрингер.
        - Когда ты покончишь с Кантаром, разобщенность Хинарина начнет резать твои сверкающие глаза. Несправедливость, ненависть. Разве ты сможешь пройти мимо, обладая таким опытом и могуществом? - Нуаркх напирал, несмотря на приступ удушающего кашля. - Представь, на что ты будешь способен, поглотив Кантара! Вдруг ты сможешь сотрясти осточертевший порядок вещей, и из хаоса родиться нечто лучшее.
        - Почему ты тогда не поддержал Яроокого? Он, похоже, разделяет твое безумие. - Калрингер насупил кустистые брови и поджал дрожащие губы.
        - Яроокий сможет лишь снова утопить Хинарин в крови, а не сделать нечто действительно выдающееся. Он недостаточно хорош, настоящая размазня. - Небрежно отмахнулся Нуаркх.
        - Ты попытаешься все исправить, независимо от того, что я говорю, Рен. - Нуаркх подъехал вплотную к трону Архонта и ткнул когтем в дряблую грудь. - Каждый в Башне знает, что ты попытаешься изменить Четыре Мира. Вопрос лишь в том, что случиться, если ты преуспеешь.
        - Безумие Перекрестка и проклятие Урба вновь говорят твоими устами. - Калрингер покачал головой, и примирительно положил огромную ладонь на плечо друга. - Чего хочешь ты?
        - Мне нужен самый лучший многозарядный арбалет, который может выткать Лим'нейвен. - Повышенным тоном отозвался Нуаркх и закатил глаза. - Если ты столь проницателен, зачем спрашивать?!
        - Годами ты меня терзал злословием, а теперь отказываешь в мести? - Сморщенное лицо Калрингера пересекла полуулыбка.
        - Хочу умереть от собственной глупости, а не по воле Урба. - Выдавил тоннельник спустя пару секунд молчания.
        - Так ты хочешь, чтобы я тебя спас? Словно беззащитную девочку из дешевых романов? - Прохрипел Ренмаер и сухо рассмеялся. Нуаркх ответил ухмылкой и кратким кивком. - Что до арбалета, то спустя века жадные одноглазые коллекционеры будут мечтать повесить его на стены.
        КОНЕЦ

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к