Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Зверев Сергей / Потерянный Взвод : " №05 Восстание Потерянных " - читать онлайн

Сохранить .
Восстание потерянных Сергей Иванович Зверев
        Потерянный взвод #5 Несколько лет назад капитан Стольников и его бойцы впервые попали в Другую Чечню - параллельный мир, дикий и страшный, где много лет бушует кровопролитная война, где правят жестокие законы, а жизнь человека ничего не стоит. Много воды утекло с тех пор. Другая Чечня со временем стала стратегически важной зоной: туда зачастили военные, там проводятся боевые и спасательные операции, что-то изучается. Но самые ответственные задания до сих пор поручают только капитану Стольникову - первооткрывателю параллельного мира. Вот и теперь перед ним поставлена сложнейшая задача - найти и уничтожить опасного преступника, пособника Аль-Каиды, который скрывается от правосудия на территории Другой Чечни…
        Сергей Зверев
        Восстание потерянных
        
        
        Пролог
        Стольников знал: есть ночи, которые могут длиться вечность. В такие ночи сидишь в лесу, окруженный бандой, идет дождь. Бойцы насквозь промокли, им хочется есть, но еще больше - пить. Несмотря на то что воды вокруг - хоть отбавляй. А в три часа с неба начинает падать снег. И бушлаты начинают парить, тяжелея. Боевики не прут напролом, потому что знают - скоро рассвет, и с разведвзводом Стольникова будет покончено. А капитан Стольников молит о том, чтобы рассвет наступил. Оперативная рота бригады уже у подножия поросшего лесом холма, и только темнота мешает ей взойти на него, чтобы вывести группу. Боязнь перестрелять своих удерживает обе стороны от решающего броска. И ночь тянется, тянется… И нет конца ей. Уж скорей бы что-нибудь случилось.
        А есть ночи, что пролетают как сон, в одно мгновение. Ложась спать, Саша надеялся, что ночь укутает его одеялом забытья, прижмет к себе и будет самой долгой из тех, что он знал. Но, проворочавшись на кровати в городке при НИИ три часа и забывшись, он был разбужен в семь и понял: ночи не было. Нет и свежести, на которую он рассчитывал. А есть боль во всем теле, тяжелая, как после похмелья, голова и желание не подниматься, а зарыться в одеяло с головой.
        - Саша, спишь?
        Это был голос генерала Зубова. Старик пришел не для того, чтобы укутать капитана, это ясно. Стольников устало улыбнулся.
        - Сон хороший приснился? - спросил Зубов, включая свет. Уличные фонари светили в окно, освещая кровать капитана. Так что улыбку Стольникова генерал заметил еще за мгновение до того, как вспыхнул свет в комнате.
        - Сна не было.
        - Плохие новости.
        - Разве хорошую вы принесете?
        Еще одиннадцать лет назад такой диалог был бы невозможен. Сейчас - вполне. Формально Стольников генералу не подчинен, он всего лишь выполняет его просьбу. Прикрывает задницу, как сказал бы он одиннадцать лет назад метрах в пятистах от Зубова.
        - Заключенные покинули тюрьму.
        Стольников как был - в трусах - резко поднялся и сел на кровати:
        - Не понял.
        Арестанты могли выбраться из «Миража» только одним способом - введя себе в кровь антидот, нейтрализующий ксеролит.
        - Они его нашли.
        - Кого его? - Еще не отойдя ото сна, Стольников соображал медленно.
        - Нейтрализатор. Антидот. Они нашли его.
        - В тюрьме был нейтрализатор?
        - Именно.
        - Зачем?!
        - Москва настояла. Я был против, но начальству виднее.
        - Зачем в тюрьме антидот вещества, удерживающего почти тысячу головорезов в одном месте?! - Он рывком поднял свое тело с кровати, смахнул со спинки полотенце и направился в ванную. - Мне надо умыться, товарищ генерал! - крикнул он оттуда. - Без этого я не смогу понять мудрости этой глупости!
        Зубов отошел к окну и начал говорить, всматриваясь в светлеющие очертания гор:
        - Мудаки, они велели ввезти антидот на тот случай, если случится пожар или что-то вроде этого.
        Стольников вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрое лицо:
        - Гуманизм?
        - Именно!
        - Значит, ввезти в иной мир, в мир, в существование которого даже я поверить не могу, убийцу, и там его ширять депрессантами и прочей химией, допрашивать с пристрастием - это гуманно. А вот позволить ему сгореть - это не гуманно? Где логика?
        - А ты спроси, в чем заключается логика! Сливать в этот регион космические суммы госбюджета, зная точно, что их разворуют и ни копейки не потратят на социальные нужды!
        - Кремль откупается от «чехов», чтобы те не устроили третью чеченскую кампанию. Разве не понятно? - Стольников швырнул полотенце на кровать, подошел к шкафу и стал вынимать из него новый камуфляж. - Это всем понятно. Так что теперь с тюрьмой?
        - Одновременно с тобой в Другую Чечню войдет подразделение конвойной службы, чистильщики, и тюрьма будет приведена в порядок.
        - Подождите, подождите… - остановил его капитан. - Вы сказали - «одновременно со мной»?
        - Да.
        Саша сел на кровать:
        - Вчера вы просили вынуть из тюрьмы троих отморозков, и я дал на это согласие, заручившись согласием бойцов. А сейчас, выходит, задание меняется ввиду отсутствия необходимости задания первого?
        - Я еще ничего не говорил о твоем новом задании.
        - А разве я давал на него согласие?
        - Вчера вы мне дали согласие. Фактически вы уже на службе. Через несколько часов из Москвы вернется приказ о вашем назначении на должность. Все, как прежде - Стольников и его взвод. Правда, нового народцу добавится. Но тебе не привыкать, верно?
        Видя, что Стольников ошарашен и растерян, генерал развернул его к себе:
        - Саша, хочешь снова пуститься в бега? Беги! Но в этом случае я помогать тебе уже не стану. Я прикрыл тебя в Инсбруке, в Киеве, в Мюнхене.
        - В Мюнхене? - недоуменно проговорил Стольников.
        - Именно так. Спецслужбы вышли на тебя в отеле «Германика». Не помнишь, почему ты оттуда бежал?
        - Меня предупредил портье…
        - Мой человек тебя предупредил! Хочешь свободы - бери ее. Сколько сможешь оставаться без наблюдения? Год, два? Что потом? Потом ты знаешь, что будет. Пока для тебя единственный шанс остаться в живых - находиться под моим началом. И твоим людям я советую делать то же, потому что самое безопасное для вас место на планете сейчас - это рядом со мной, понял?
        В комнату без стука вошли бойцы. Сначала Ключников с Масловым, через пару минут - Айдаров с Баскаковым. И уже следом завалились Мамаев и прапорщик Жулин.
        - Через пятнадцать минут в актовом зале совещание. Как только оно закончится, вы выступаете. Вопросы есть?
        Стольников сидел и молча смотрел в стену.
        - Мы что-то пропустили? - поинтересовался чисто выбритый и хорошо выспавшийся Жулин.
        - Командир расскажет, что вы пропустили! - бросил Зубов и, уже выходя, напомнил: - Через пятнадцать минут вы или заходите в актовый зал, или выходите за территорию городка. Вас выпустят и под охраной доставят в аэропорт «Северный», Моздок или Нальчик. Выбирайте.
        Дверь захлопнулась.
        - Да что случилось-то? Чего это Батя такой активный?
        - Все очень похоже на то, что мы в западне, ребята, - пробормотал капитан.
        - Но вчера мы сами дали согласие на это, - напомнил Жулин, распечатывая пачку сигарет.
        Стольников промолчал. Затянувшуюся паузу занял Ключников:
        - А что делать-то надо?
        - Сейчас вам расскажут, - сказал Стольников, поднялся и вынул из шкафа кепи. Осмотрел себя в зеркало. Никаких знаков различия.
        - А генерал сказал, что командир расскажет.
        - Я сам толком ничего не знаю. Пошли…
        Он обвел взглядом бойцов. Все как один были одеты в пятнистую форму, в расцветке которой преобладал светло-коричневый оттенок.
        Генерал сидел за столом в актовом зале НИИ, за спиной его белел огромным белым пятном экран. Рядом с ним сидел по правую руку Ждан, по левую - человек в форме полковника грузинской армии. В зале находилось еще около пятнадцати офицеров, самым младшим был лейтенант, самым старшим - майор. И тоже - в форме вооруженных сил Грузии, то есть в камуфляжах НАТО. У двоих или троих на рукавах были белые повязки МР - «военная полиция».
        Появление Стольникова и его группы без удивления встретил только Зубов. Но Ждан не смог удержаться - на скулах его появились розовые пятнышки, в глазах засветилось удовольствие. Остальные рассматривали появившихся в зале людей с недоумением. Вошедшие удивляли габаритами и невозмутимостью. Один только Жулин смотрелся среди них при своем росте в сто семьдесят восемь сантиметров странно. Неизвестные вошли и остановились в проходе.
        - Стольников, рассаживайте своих людей там, где сочтете нужным, - велел Зубов.
        Группа заняла места посреди зала. «Чего теперь на галерках отсиживаться? - подумал Саша. - Сегодня послужим, завтра видно будет».
        - Итак, все в сборе, - объявил Зубов. - Ждан, включайте.
        На экране появились очертания знакомого Стольникову строения.
        - Это секретная тюрьма «Мираж», построенная на территории Грузии, - сообщил генерал. - В ней содержатся особо опасные преступники, задержанные на территории России. Это объект особой важности, аналогов ему нет и в ближайшее время не появится.
        Стольников отметил про себя тот факт, что генерал Зубов сообщил ложные сведения. Тюрьма находится не на территории Грузии, а в Другой Чечне, и информация эта, стало быть, предназначалась только тем, кто сидел в зале в форме натовских офицеров. Но Зубов не предупреждал о конфиденциальности сведений перед совещанием, значит, он уверен, что Стольников и его люди умеют держать язык за зубами. То есть, строго говоря, в отношения с сидящими в зале вступать не будут. У них своя задача, и эта информация - для них.
        - Это вам известно, - продолжал Зубов, - вы неоднократно доставляли в тюрьму грузы и задерживали лазутчиков, желающих познакомиться с «Миражом» поближе. Несли службу на блокпостах. Поэтому знаете о тюрьме немало. Но сегодня ночью, а именно, - он посмотрел на часы, - два часа и семь минут назад случилось нечто, что заставило меня вас здесь собрать. Заключенные подняли восстание и бежали из тюрьмы. Теперь они находятся на территории Грузии, и наша с вами задача собрать их снова в одном месте. В тюрьме «Мираж».
        - Вы откуда? - наклонился к Стольникову усатый майор.
        Стольников оглянулся. Бойцы молча смотрели на него и казались изваяниями. Офицеры в одеждах НАТО косили взгляды.
        - Да отовсюду помаленьку, - ответил.
        - Сводный отряд?
        - Точно. - Чтобы закончить разговор, Саша наклонился на спинку впереди стоящего сиденья и сделал вид, что внимательно слушает Зубова.
        - Инженеры?
        Стольников еще раз обернулся, чтобы посмотреть на своих «инженеров». Ну вылитые инженеры: приплюснутые надбровные дуги, у половины сломаны носы, деформированные ушные раковины, шрамы на губах от рассечений.
        - Да. Младшие научные сотрудники. А как догадались?
        Майор усмехнулся:
        - Ну, военный человек штатского сразу видит.
        - Правда? И чем же мы отличаемся от вас, военных?
        - Взгляды у вас рассеянные, - продолжил дедуктивные изыскания майор. - Походка развязная.
        - И форму носить не умеют, - перегнувшись, добавил кто-то, пахнущий одеколоном.
        Стольников наклонился, чтобы рассмотреть его. Им оказался плотного телосложения, высокий, как и Саша, майор. «Еще один майор, - с огорчением подумал Стольников. - Словно издеваются. А я с девяносто пятого капитан. Уже семнадцать лет».
        - Генерал совещание ведет, а вы почти до пупа расстегнуты, - добавил второй майор. - Срочную-то служили?
        - Я - нет, - сознался Стольников. Он и правда не служил. После школы - сразу в военное училище.
        - А я служил, - вмешался Мамаев.
        - Аэродромы подметал? - прищурился майор. - Сидишь, чупа-чупс сосешь, а на трибуне генерал!
        - Вы хотите поставить нас на место? - поинтересовался Стольников не без удивления.
        - Можно и поставить, - согласился второй майор.
        - Хватит там болтать!.. - рявкнул Зубов из президиума. - Полтысячи маньяков на свободе! Вы все знаете, майор Вакуленко? Тогда, может, доложите, где они сейчас находятся?
        Майор поднялся и вытянулся.
        - Да садись ты, - пробормотал Стольников вполголоса. - Что ты прыгаешь, как мячик? В следующий раз болтать будешь поменьше.
        - Сядьте, - приказал генерал. - Мы полагаем, что не все заключенные вышли из тюрьмы. Потому что в кровь преступников введен препарат, активирующий процесс тромбофлебита. При приближении к ограждению, то есть запретной зоне, датчик на стене фиксирует приближение объекта и отсылает сигнал в центр управления. Центр управления мгновенно оправляет датчику сигнал, и ксеролит, находящийся в крови нарушителя, активирует тромбоз легочной артерии. Арестанты это знают. Но после штурма тюрьмы заключенные отыскали, по всей видимости, антидот. После чего покинули территорию «Миража» и оказались на территории Грузии…
        В зале раздался легкий ропот.
        - Но антидота не могло хватить на всех, так как к сегодняшнему дню тюрьма приняла количество заключенных большее, чем хранилось доз антидота на случай эвакуации. Ваша задача, полковник Бегашвили, - войти в тюрьму и установить там внутренний порядок. Это понятно?
        Сидящий рядом с Зубовым офицер кивнул.
        - Для штатского ты чересчур наглый мудак, - процедил сидящий рядом со Стольниковым первый майор.
        - Он, наверное, в офицерских руках ни разу не обсирался.
        - Это точно, - согласился Стольников и снова повернулся к майору: - А вы-то, собственно, господа, чем на службе занимаетесь?
        - Воюем с ублюдками.
        - Это с кем именно?
        - Ты посмотри, командир, - вмешался Айдаров, - у него на груди награда. Это что, за убийство ста тараканов?
        - Нет, - рассмеялся Стольников, - это за грузинскую храбрость. Пацаны конкретно прихериваются под грузинский спецназ.
        Майоры потемнели, но не сказали ни слова.
        - И где же вы воюете? - поинтересовался Стольников, наклоняясь и уже с видимым интересом разглядывая обоих. - Войны-то вроде нет?
        - Была, дружок, - улыбнулся первый майор. - И не одна.
        - Где? - рассмеялся Саша.
        - Тебя там не было. Ты над чертежами сидел. Или чем вы там, инженеры, в рабочее время занимаетесь?
        - Ну, чем прикажут, тем и занимаемся. - Стольникову становилось все веселее.
        - После совещания притормози, - велел Саше второй майор.
        - Зачем?
        - Я тебе объясню, как нужно с боевыми офицерами разговаривать.
        Баскаков, доселе хранивший молчание, расхохотался.
        - Да что там такое? - уже тихо произнес Зубов и снял очки. Это была плохая примета. Раньше, когда Зубов не носил очков с диоптриями, он таким жестом снимал темные очки. Сразу после этого следовала расправа, и Зубову плевать было, кто перед ним - ефрейтор-срочник или полковник. - Баскаков, я что-то смешное рассказываю?
        - Никак нет, товарищ генерал-полковник! Тут товарищ майор смешное рассказывает!
        - Какой товарищ майор?
        - Вот этот. - И Баскаков показал на первого майора.
        - Вакуленко!..
        Майор вскочил и вытянулся.
        - Прыг-прыг, - пробормотал Стольников. - Опять выебали…
        - Я тебя порву, пацан… - выдавил, садясь, первый майор.
        - А ничего, что со старшими так нельзя, а? - спросил Стольников. - Кажется, я лет на семь постарше буду?
        - Надеешься, что я тебя пожалею из-за этого? Нет, старичок. Зубы вышибу, потом пожалею. Если захочешь. Или Зубову пожалуешься?
        - Он в военную прокуратуру заявление напишет, - подсказал второй майор.
        - По роже ему надавать, да и все, - заключил какой-то капитан в глубине зала. - Оборзели эти москвичи…
        - Итак, ваша задача - обеспечить в течение трех ближайших суток внутренний порядок в тюрьме, взять под охрану оставшихся заключенных, восстановить два блокпоста от тоннеля до ворот «Миража» и доложить о готовности. Полковник Бегашвили, в вашем распоряжении ваш батальон и рота материального обеспечения. Но прежде проведите разведку в поселке Южный Стан. Если обнаружите присутствие заключенных, в бой не вступать! Отойти и немедленно связаться со мной. Вам там делать нечего, работать начнет группа Стольникова.
        Полковник снова кивнул.
        - А неплохие здесь силы сосредоточены, а, Сань? - прошептал прапорщик Жулин. - Это где же квартируется тот батальон, да еще и рота в придачу?..
        - Городок при НИИ видел? Пара пятиэтажек - явно казармы. Дома огорожены высоким забором. Там и для оружейных комнат, и для занятий, и для столовой места хватит.
        - Так, с тюрьмой разобрались… Теперь - Стольников.
        Капитан поднялся.
        - Саша, иди сюда.
        Пробравшись через частокол не умещающихся между сиденьями ног бойцов, Стольников сначала спустился вниз, после поднялся на сцену. «Интересно, сколько вранья с нее в зал слилось?» - подумал он.
        - Внимание всем сидящим в зале. - Зубов откинулся на спинку кресла. - Сегодня утром я получил приказ начальника Управления исполнения наказаний о назначении майора Стольникова командиром взвода специального назначения управления по Северо-Кавказскому управлению.
        - С майором, командир! - прошептал Жулин и улыбнулся широкой эмалированной улыбкой. Своих зубов во рту у него почти не осталось. Бойцы довольно шевельнулись.
        - Герой России, кавалер ордена Мужества, майор Стольников служил со мной в бригаде особого назначения здесь, в Грозном. Руководил сорока восемью боевыми операциями по уничтожению банд боевиков на Северном Кавказе с девяносто шестого по две тысячи первый год. Внимательно посмотрите на этого человека. Отныне любое его распоряжение на территории Грузии является для вас моим приказом.
        Баскаков, продолжая беззвучно смеяться, наклонился и посмотрел на майоров в форме грузинских вооруженных сил.
        - Что за херня? - недоуменно выдавил один из них.
        - Все свободны, - приказал Зубов. - Полковник Бегашвили, начинайте готовиться к выходу. Стольников и его группа остается на месте.
        Глухо застучали сиденья, заскрипели подошвы новых ботинок. Под приглушенные разговоры офицеры разошлись к проходам и, поднявшись по ним, покинули зал.
        Зубов велел Мамаеву последовать за ними и запереть двери в зал.
        - Теперь то, что их не касается, - Зубов встал. - Ждан, засвети карту.
        Полковник пощелкал кнопками на проекторе, и на экране появилась карта незнакомой Стольникову местности. Взяв со стола указку, Зубов подошел к карте. На его лице шрамом высветилась полевая дорога.
        - Южный Стан. Поселок в нескольких километрах от тюрьмы. Никаких населенных пунктов в Другой Чечне больше нет. Грузинские села - это, разумеется, фикция. Но эта фикция привела к тому, что сейчас поселок с населением в четыре тысячи человек подвергся вторжению хорошо вооруженной банды отморозков, первая половина из которых психически больна, а вторая - в шаге от этого.
        - Что это за поселок, есть ли стратегические объекты?
        - Южный Стан появился, когда в две тысячи первом мы снесли крепость «других». Все население крепости, а это около тысячи человек, перевезли в место, которое было наиболее пригодно для проживания, - берег реки, в километре от поселка - озеро. Жители крепости, конечно, хорошо знали это место, но многие из них во время переезда бежали. Судьба их неизвестна. Вполне возможно, где-то вдалеке они образовали свое поселение.
        - О каком количестве людей мы говорим?
        - Если о бежавших, то их около двух сотен. Что касается жителей Южного Стана, то их, как я уже говорил, порядка четырех тысяч. Население растет, смертность здесь низкая. Более сотни стариков перевалили за сто лет. Возможно, воздух Другой Чечни имеет какие-то свойства. Или вода. Или пища. Словом, мы пытались провести исследования, но жители Южного Стана воспротивились. Они вообще живут очень уединенно. Мы построили им поселок, больницу, завозим продукты и вещи, была попытка наладить снабжение на регулярной основе, но два года назад их лидеры отказались принимать помощь. Программа по изучению жителей крепости продолжается, но все сложнее работать с людьми, которые не хотят выйти из Другой Чечни…
        - Кстати, как другие восприняли появление людей из иной цивилизации?
        - Это мы для них - другие. Техника, оружие, манера одеваться и остальное вызывают у них самые негативные реакции. Они не хотят перемен. Кроме того, в поселке находятся те, кто был в крепости, когда ты впервые там появился. Но многое и переменилось. В умах их - в первую очередь. Последний раз я отправлял Ждана в Южный Стан месяц назад. Он делал кое-какие фотографии, снимал местность. Сравнив эти фото со снимками одиннадцатилетней давности, могу с уверенностью сказать о том, что в Другой Чечне время идет в странном режиме… Но не это сейчас главное. Просто я хочу, чтобы вы были осторожны с другими. Потрясения превращают их в неуправляемых дикарей, способных положить жизнь за свободу рода. У них очень крепки родовые связи.
        - Дикарей? - переспросил Стольников. - Но вы же отстроили им жилье, завезли, я так понял, все необходимое?
        - Они пользуются этим, но не жди благодарности, когда войдешь в Южный Стан. Если бы не орда заключенных, я бы держался от поселка подальше.
        - Замечательно! - усмехнулся Жулин. - Мы войдем в поселок, и с одной стороны окажутся отмороженные ваххабиты, а с другой - сектанты!
        Стольников смотрел на него до тех пор, пока все бойцы не засмеялись.
        - Что смешного? - удивился Зубов.
        - Это они чуть не проломили мне голову, они, эти дикари! И приятных воспоминаний от встречи с ними не имею! Кто знает, в кого они теперь превратились!
        Ждан швырнул на стол несколько десятков фотографий.
        На них были изображены жители поселка Южный Стан в тот момент, когда не подозревали о присутствии рядом камеры.
        - Мне их взгляды не нравятся, - произнес Баскаков.
        - Да, вы правы… - согласился Зубов. - Что-то накладывает отпечаток на этих людей. Или воздух, или не устоявшаяся за сто восемьдесят лет культура. Потомки солдат и офицеров роты Черданского полка здесь не эволюционировали, они…
        - Деградировали? - помог Стольников.
        - Возможно, майор.
        - Забыл поблагодарить за звание, товарищ генерал. Десять лет назад я бы напился от радости. Сейчас ничего не чувствую.
        - Ничего, привыкнешь, - успокоил Зубов.
        - Не думаю.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Посмотрите на этих людей, - сменил тему Стольников. - Их лица… Застывшие глаза, отсутствие мимики… Кого нам больше бояться?
        - Я так скажу, Александр. - Зубов присел на край стола. - За все время общения с жителями Южного Стана мы ни разу не подверглись нападению. Но напряжение от общения с ними зашкаливает. Не исключаю, что для взрыва нужно всего лишь запустить крохотный пусковой механизм… И на чьей стороне они окажутся, случись такой взрыв, я не знаю.
        - Лучше не бывает, - ухмыльнулся Саша и, скосив взгляд, посмотрел на Ждана. - Полковник с нами идет?
        - Нет, он остается здесь, - отрезал Зубов.
        - Ладно, - согласился Стольников.
        - С вами иду я.
        А этого бывший бригадный разведчик не ждал.
        Глава 1
        - Нет, так дело не пойдет! - решительно возразил Стольников. - Товарищ генерал, еще десять лет назад я благодарил бы всех святых за такую честь, потому что это добавляло бы процентов пятьдесят к тому шансу, что останусь в живых! Но сейчас - простите…
        - А тебя кто спрашивает, майор? - понизил голос Зубов. - Это мое дело. Мятеж в тюрьме и его последствия - это мой провал. Так что я иду с тобой. Есть еще одно обстоятельство, почему я не могу пустить тебя в Южный Стан одного.
        - Какое?
        - Узнаешь в свое время. А сейчас тебе нужно понять задачу, которая перед нами стоит. Цель - уничтожение всех сбежавших из тюрьмы боевиков. Полная ликвидация! Освобождение поселка Южный Стан. Бандиты вооружены до зубов, оружия и боеприпасов у них - мешками счет ведется! Нет гранатометов, огнеметов и тому подобного, но стрелкового вооружения много. И ты сам пойми - около пятисот человек.
        - Голов, - поправил Стольников.
        - Пусть так. Но это около двух мотострелковых батальонов. Думаю, командование и штаб там уже организованы. У боевиков такого уровня иерархия выстраивается почти мгновенно. Нас будет - твоих шестеро да я. Итого - восемь человек. Много оружия мы не унесем, поэтому от входа в тоннель двинем на двух «Ленд Роверах».
        Стольников опустил глаза, чтобы никто не заметил в них улыбки. Все недоумевают, куда уходят деньги, которые Москва в таких объемах сливает в Чечню в качестве дотаций…
        - Можно вопрос?
        - Говори.
        - В поселке есть техника?
        - Что ты имеешь в виду? - вскинул взгляд генерал, и Стольникову показалось, что он встревожил Зубова этим вопросом.
        - Я имею в виду машины. Автомобили.
        - В поселке два «ЗИЛа» и два «уазика». Все машины стоят на консервации, но расконсервировать их нет никаких проблем, тем более знающим людям. Топлива тоже предостаточно. Так что, майор, в смысле мобильности эти два батальона малоуязвимы…
        - Вы бы туда еще танки завезли и пару межконтинентальных ракет.
        - Твое дело приказы выполнять, майор. Ты на службе. Забыл?
        - Нет, не забыл. - Саша посмотрел в глаза Зубову: - Почему вас переполошил вопрос о технике?
        - Нам некогда об этом судачить. Пора собираться! В дороге все узнаешь.
        - Как в случае со Жданом в прошлый раз? Когда я узнал о том, что на нем маячок и что вы играете с Хараевым в тот момент, когда был в шаге от смерти?
        - Я иду с тобой. Тебе этого мало?
        - Мало! Потому что вы снова не говорите мне всей правды!
        - А сколько раз ты водил своих людей на смерть, не говоря им всей правды?
        - Каждый раз! - не задумываясь, ответил Стольников. - Но сегодня не тот случай! Сегодня я подтираю зад Кремлю, и мне, признаться, не очень хочется это делать!
        - А, тебе выгоднее, чтобы тебя заперли в психушке и исследовали твой мозг?! Тогда - иди! Иди, я велю отпустить тебя! И сколько ты проведешь времени на воле? Через пять минут меня снимут с работы за использование непроверенных данных и провал боевой операции, а тебя возьмут в аэропорту Владикавказа или Моздока! Мне - пенсия, тебе - распятие. Иди!..
        - Вы мне угрожаете?
        - Нет! - вспылил Зубов окончательно. - Я не угрожаю тебе. Просто я ясновидящий, мать твою… А не говорю всей правды потому, что как только ты ее узнаешь, решишь, что я спятил…
        - Так лучше я об этом подумаю здесь, сейчас, чем там, под пулями.
        Жулин поднялся из кресла и, подойдя, сел в первый ряд. Следом за ним подтянулись и остальные.
        - Командир? - тихо позвал прапорщик. Понимая, что тот его не слышит, крикнул: - Командир!
        Стольников обернулся.
        - Генерал дал слово. Мы уйдем, как только сделаем дело. Если ты из-за нас, то нас все устраивает. Я хочу пожить в тишине, рядом с водой, чтобы ни одна рожа не маячила передо мной. Я живу в Зеленограде, но туда больше не вернусь. Заведу в Болгарии огород, открою прибрежное кафе и буду солить капусту. Но чтобы это произошло, я готов поработать. Так же и остальные.
        Стольников понимал, что бред, который несет Жулин, прозвучал лишь для того, чтобы он, Саша, не наломал дров. У генерала есть тайны? Пусть он их хранит. Тем более что вряд ли Зубов откроется, пока не сочтет обстоятельства подходящими. Старик не хочет что-то говорить, да и ладно. Он имеет на это право. А выбор был сделан еще вчера, когда их, умирающих от усталости, привез из Той Чечни поезд. Какая капуста? Жулин и огород - есть что-то более несовместимое?

«Пусть будет так», - подумал Стольников и посмотрел на генерала:
        - Что берем с собой?
        - Выберешь сам.
        Арсенал в НИИ заставлял задуматься. Здесь были образцы всех видов российского стрелкового вооружения, включая хиты последних лет. Едва двери комнаты для хранения оружия распахнулись и разведчики вошли, Стольников почувствовал, как в груди забилось сердце.
        - «Винторез»! - бросился к шкафу Айдаров. Он, штатный снайпер, ничего другого не видел и не хотел видеть. На СВД он даже не обратил внимания.
        Вынув винтовку и клацнув затвором, повертел ее в руках:
        - Люблю эту штучку. Ты долго меня ждала? До-олго… Дай я тебя поцелую…
        - Ты ее еще трахни, - буркнул Ключников, открывая шкаф с автоматами.
        - Заткнись, ты ничего не понимаешь, пошлый автоматчик!
        - Я вижу, твои люди уже возвратились в две тысячи первый год, - заметил, усмехнувшись, Зубов. - А ты?
        - Я еще нет.
        Вынув из шкафа «Вал», он подумал и поставил обратно. Осмотревшись, нашел шкаф с
«калашниковыми» и перешел туда. Вынул АКС, подержал, поставил обратно. Взял АКМС. Там же, в шкафу, выбрал восемь пустых магазинов. Из шкафа со снаряжением вытряхнул на пол несколько разгрузочных жилетов, один надел на себя. Рассовал магазины по карманам, вытянул ящик патронов калибра 7,62 и ногой толкнул его к лавочке у стены.
        Он смотрел, как жадно выбирают себе оружие бойцы, и едва заметно улыбался. Пусть. Сейчас наиграются и возьмут то, что нужно. Айдаров сделал правильный выбор. Девятимиллиметровый бесшумный «Винторез» с ночным и дневным оптическими прицелами - это то, что нужно снайперу сейчас. Прицельная дальность у «Винтореза» в два с лишним раза меньше, чем у СВД, но вряд ли бой в поселке требует большего. Тем более что магазины «Винтореза» могут вмещать по двадцать патронов, то есть в два раза больше, чем у снайперской винтовки Драгунова.
        Жулин и Маслов выбрали «Вал». «Согласен, - решил Саша. - Пара бесшумных автоматов не помешает». Баскаков и Ключников, как и Стольников, остались верны детищу Калашникова. Но им по душе больше пришлись все-таки АКСы.
        Каждый пристегнул к бедру кобуру и сунул в нее «Гюрзу». Стольникову всего несколько раз пришлось пользоваться этим пистолетом, и он сделал вывод, что для него лучшего оружия для самого ближнего боя пока не придумали. Пуля из «Гюрзы» прошивала на дистанции в пятьдесят метров лист титана толщиной в три миллиметра, и убойная сила была такова, что срывала с фиксатора люк бронетранспортера.
        Ножи выбирали долго. Проверяли, насколько легко лезвие выходит из ножен, из какой стали оно сделано, попробовали на изгиб. В конце концов, каждый выбрал то, что посчитал нужным. Ключников прихватил и широкий пояс с ножами для метания.
        - Значит, нас семеро, - не обращаясь ни к кому конкретно, проговорил Жулин, когда все вышли из комнаты для хранения оружия.
        - Восемь, - поправил Саша. - С генералом - восемь. Ты хочешь спросить, почему я не усиливаю группу?
        - Да не помешало бы еще одно отделение, - вздохнул прапорщик. - А так получается, что один к семидесяти.
        - Страшно? - спросил Мамаев. И вдруг занес руки над головой и двинулся на Жулина: - У-у-у!..
        - Не страшно, - отмахнулся от него прапорщик. - Просто если идти туда с целью быть убитым - это одно. Если с целью выполнить задание - это другое.
        - Забыл, как в Панкисском ущелье сутки просидел? - напомнил Баскаков. - Я-то помню… А их там было и сто к одному, кабы не поболе…
        - Но все-таки, почему я не усиливаю группу, да? - снова спросил Зубов.
        - Да! - качнул головой Жулин.
        Стольников знал ответ. Но пусть лучше Зубов объяснит.
        - Потому что, - заговорил генерал, - правду о поселке Южный Стан знаем только мы с вами и еще несколько человек. Грузы, предназначенные для жителей крепости, наши люди свозили к дороге, и уже сами жители забирали их на машинах. Все знают, что мы гуманитарную помощь отправляем русским беженцам из Грузии - продукты, стройматериалы, вещи, топливо, механизмы… Но все думают, что речь идет о поселке Южный Стан, образованном в начале двухтысячных как пристанище для тех, кто бежал от режима Саакашвили. О том, кто на самом деле получает этот груз, никто и не догадывается. Это тайна, равновеликая тайне существования «Миража». И теперь представьте, что я укомплектовываю ваш взвод личным составом по максимуму. Это значит, что еще двадцать человек станут свидетелями того, о чем знать им не нужно. - Зубов посмотрел на Жулина, на остальных. - Их потом что, простите, убирать, что ли?..
        - Гуманно, - заговорил, наконец, Стольников. - Поэтому пошлем туда шесть смертников.
        - Ты забываешь, что с этими смертниками иду и я! - тихо проговорил генерал Зубов.
        - А если эти бойцы разговорятся с местными? - поинтересовался Айдаров, рассовывая магазины по карманам. - Вот и накрылась ваша тайна…
        - Можешь не беспокоиться на этот счет. Поговорить с местными им не удастся. Ведь я только что рассказывал об их упрямом нежелании общаться?
        Стольников забеспокоился:
        - Черт… Товарищ генерал, я кое-что оставил в комнате…
        - Двадцать минут хватит?
        - Навалом!
        Скинув «разгрузку» и сунув ее вместе с автоматом в руки Айдарова, Стольников взметнулся по лестнице, пересек первый этаж НИИ и выбежал на улицу. Минуту бежать туда, минуту обратно, минута - на непредвиденные расходы…
        Она открыла дверь за мгновение до того, как он нажал звонок.
        - Все-таки он тебя уговорил… - Схватив майора за рукав, Ирина втянула его в прихожую.
        - Твой отец умеет уговаривать.
        - То, что вы собираетесь делать, это опасно?
        - Ну что ты. Было бы опасно, он бы с нами не пошел.
        Ирина подняла руки, обняла Сашу за шею и прижалась к его груди:
        - Я прошу тебя - не задерживайся там.
        - Да там ненадолго, Ирочка… Два дня, не больше. Людей расставить, проследить, чтобы цемент вовремя доставили…
        - Возвращайся поскорее, - попросила она. - Это правда, что вас отправляют на войну?
        - Кто тебе сказал?
        - Тут майор есть… Липковатый на вид. На ощупь - не знаю.
        - Усатый, под грузина косит?
        Она улыбнулась:
        - Точно!
        - Врун. Меня отправляют ремонтировать «Мираж», а его - строить блокпост. Видимо, он имеет на тебя виды, если врет так нагло. - И он тоже улыбнулся. - Чешуей блестит.
        - Только не бей его.
        - Ладно.
        - Потому что это не он, а Ждан на меня виды имеет.
        - Насколько серьезные?
        - Ну, раз шесть к папе уже заходил. И это были как раз те шесть раз, что я заходила к папе.
        - Он в тебя влюблен?
        - Мне все равно.
        Пять минут из двадцати прошло.
        - Мне пора.
        - Я буду ждать тебя.
        - Лучше не жди, - вдруг выдавил Саша. - Лучше не жди, поняла? Лучше… уезжай, хорошо? Так нам обоим не будет о чем сожалеть.
        - Ты что говоришь?..
        - Мне пора. - Он мягко отстранил от себя девушку и открыл дверь. - Уезжай. Это просто увлечение, ничего больше. Мы много пережили вместе - это причина. Пройдет время, и все остынет. Мне пора… Прощай, девочка…
        Он хотел еще сказать, что шестнадцать лет разницы - это много. Что уже готовился поступать в военное училище, когда она родилась. Что через пятнадцать лет ей будет всего сорок два, а он, если останется в живых, уже не сможет передвигаться без палочки. Он хотел сказать, что его все равно прикончат - не чужие, так свои. Но на это ушла бы вечность, не пять минут…
        А еще он хотел сказать, что скучает без нее. И что сейчас ему станет совсем невмоготу. Но иначе поступить не мог - однако говорить почему было бы глупо. Все равно Ирина не поймет. Ей не понять, отчего Стольников, если ему повезет и он чудом выберется из этой мешанины, снова станет изгоем. Его не простят, он знал. За керий не простят, за то, что так долго был неуловим. Стольников знал - звезда Героя, погоны майора, должность и офицерское будущее - это дымовая завеса, в мути которой к нему хотят подобраться поближе. Если он возвратится живым или полуживым, его уже будут ждать. Не здесь, в Чечне, нет. Дождутся, когда он поедет зализывать раны в санаторий, в который сами же организуют путевку, или отправится домой. И там накроют. Только теперь все сделают по высшему разряду, не как в турецком Сиде.
        Он шагал к зданию НИИ с чувством, что только что сделал что-то гадкое, отвратительное. Ощущение, что он своими руками только что придушил ребенка или ударил женщину, преследовало его до той поры, пока он не вошел на первый этаж и не пересек холл, оказавшись рядом с лестницей.
        - Ничего личного, дружок… - послышалось совсем рядом.
        Отпрянув, он увидел того самого майора. Рядом стоял второй. За их спинами - капитан. Они располагались относительно входа к лестничным пролетам таким образом, что войти, не протаранив их, было невозможно.
        - Вы меня бить будете, что ли?
        - Нет, но ты не суетись, - успокоил капитан из-за спин майоров. - Тебе же сказали - ничего личного. Это просто работа.
        - Работа? Какая работа? Ты спятил?
        - Все должно закончиться здесь, - проговорил майор, выводя руки из-за спины и опуская.

«Они тут все спятили», - решил Стольников, вслух же произнес:
        - Я немного опаздываю.
        - Это не займет много времени.
        - Я знаю. Но если вы не будете меня бить, вы мне неинтересны.
        И он сделал шаг вперед.
        И тут же был вынужден увернуться от удара…
        В руке усатого майора сверкнул нож.
        Стольников сначала опешил, а потом широко улыбнулся.
        Память мгновенно вернула его в двухтысячный. Тогда приехал в бригаду какой-то милицейский полковник и попросил «немного крепких ребят», чтобы зачистить квартиру в Октябрьском районе. Такое бывает: не успел сводный милицейский отряд приехать откуда-нибудь из Питера, как тут же получает информацию. Вот и сейчас приехали ребята из Омска, и им тут же: по такому-то адресу находится крупная партия героина, готовится к отправке в Москву. И идут счастливые от оперативной находки менты к командиру оперативной бригады, потому что никто кроме его людей город Грозный не знает.
        - Да хрень какая-нибудь, а не информация, - усмехнулся тогда Стольников, посматривая то на Зубова, то на полковника в новенькой форме. - «Чехи» издеваются, в первый раз, что ли?
        - Хрень проверить нужно, - заметил генерал, и было видно, что он и сам раздосадован незваным визитом. Можно, конечно, отказать. Сослаться на нехватку людей, тем более что так оно и было, но Зубов знал - тут же полетит в штаб жалостливый рапорт о том, что генерал-майор Зубов отказывается взаимодействовать. А Зубов ждал генерал-лейтенанта, и ему не хотелось, чтобы какой-то залетный полкан испортил биографию. - Езжай, Саша, лучше тебя Октябрьский никто не знает.
        - А вам кто информацию подогнал?
        - На базаре.
        Стольников рассмеялся. Ну, конечно. Первым делом менты отправились на базар. Водки купить и отметить прибытие. Там, скорее всего, и накатили. И тут появился добросовестный гражданин, житель Грозного. И поведал страшную тайну.
        И вот захватил Стольников пяток бойцов, и поехали они вместе с ментами на улицу Академика Келдыша крупную партию героина изымать.
        Пока менты с его бойцами шерстили указанную квартиру, Саша принюхался на площадке. Запах повел его как собаку к квартире напротив.
        Как известно, в квартиру наркомана можно пройти двумя способами. Первый - постучать условным знаком. Он меняется с такой же периодичностью, с какой меняются пароли в ГУВД, то есть ежедневно. Условного знака на тот день, как и на вчерашний и все остальные дни, Стольников, естественно, не знал, поэтому избрал второй способ.
        Отойдя к стене, напротив двери, он оттолкнулся от бетона спиной и изо всех сил врезал ногой в район замка. Дверь резко… Нет, не отворилась. Она отлетела в сторону, едва не прибив насмерть молодого человека лет двадцати пяти, по приметам - русского. На тот момент он изучал в дверной глазок причину возникновения шорохов на площадке.
        Стараясь не вдыхать едкий запах ангидрида, насквозь пропитавшего всю квартиру, разведчик прошел внутрь и склонился над так и не получившим никакой информации жильцом:
        - Не больно?
        Молодой человек, у которого дури в голове было предостаточно и без ломового удара дверью, задал глупый вопрос:
        - Ты кто?
        - Клайд без Бонни. Кто еще в квартире?
        Наркоман смотрел на Стольникова, но никак не мог признать в его лице человека, выстрелить которому ничего не стоит. По тому, как блаженно закатились его глаза и стукнул о пол затылок, капитан понял, что у парня пошел «приход». Спрашивать его сейчас, зачем он и его приятели решили пошутить над соседями напротив, было равносильно битью лбом о подножие Александрийского столпа с целью сбить оттуда архангела.
        Стольников шагнул в комнату и в этот момент краем глаза заметил, как с балкона соскользнула чья-то рука. Нескольких секунд второму хватило, чтобы принять правильное решение - нужно бежать.
        Саша выбежал на балкон и глянул вниз. В сугробе была вмятина, и от нее тянулась цепочка следов в сторону стоящих за домом металлических гаражей. Недолго думая, Стольников прыгнул. Ну, надо же что-то делать, коль уж приехали. Тем более Зубов приказал, а приказы надо выполнять. В той квартире менты ничего не найдут, разумеется, нужно же им хоть кого-то задержать?
        Он настиг беглеца через несколько мгновений. Бегал наркоман не так быстро, как соображал.
        А вот и небольшой тупичок между узким проходом вдоль ограды и огромным гаражом. Стольников окликнул жертву весьма доброжелательно, но его ответная реакция была для него неожиданна. Разумно было остановиться и поднять руки. Но человек развернулся, как змея, которой наступили на хвост, и дико проверещал:
        - Стой, сука, где стоишь, иначе порежу на хер!.. Мне терять нечего.
        - Что же ты так, по хамски-то?.. И как это нечего, простите?
        Это к вопросу о первом пункте дилеммы. Наихудший вариант. Стольников знал, что у наркоманов с головой не все в порядке, а теперь, как выясняется, им еще и терять нечего. А здоровье? Беглец стоял в двух шагах от капитана с заточкой в руке, на острие которой играл огонек.
        - Пацан, брось дурить, - попросил разведчик, сжимая кончиками пальцев замерзшие мочки ушей. - Ты с «пером» в руке - это уже минимум два года. А с пером напротив меня - это уже пуля в живот. Отдай мне игрушку и аккуратно опустись на снег.
        - Я пять лет назад уже опустился раз на снег перед вами! Уйди, гад, по-хорошему прошу!.. - Заточка стала выписывать перед грудью Стольникова замысловатые кельтские узоры.
        Достать пистолет Саша уже не успевал. Если только отбежать метров на десять… Но он лучше бы дал себя проколоть, чем сделал шаг назад. Поняв, что военный не отступит, наркоман решился на «мокрое дело». Видно, ему на самом деле было нечего терять. Кто знает, что там в милицейских сводках про него написано?
        Сделав ложный выпад вправо, беглец перебросил заточку в левую руку. Парень был плохо знаком с техникой ближнего боя. А его правило номер один гласит - всегда смотри в глаза противнику. Наркоман же смотрел в подмышку капитана, на то место, что не было защищено бронежилетом. Поэтому когда лезвие стремительно полетело Саше в бок, для него это неожиданностью не было. Он сделал шаг вперед и на противоходе ударил беглеца замерзшим кулаком в челюсть. Теряя равновесие и сознание, наркоман сделал несколько нелепых шагов назад и рухнул на спину, ударившись головой о металлический гараж. Ударился, очевидно, сильно, так как сквозь его помутненное сознание продавилась гримаса боли.
        Подойдя к несостоявшемуся убийце, капитан выдернул из его руки заточку. Он продолжал сжимать ее, как убитый при атаке прапорщик сжимает прапор полка. Заточка хорошая. Зоновской работы. Никелированное четырехгранное лезвие, наборная ручка, упор для пальцев. Куртку бандит из квартиры захватить не успел, а вот штырь не забыл.
        - Вставай, маленький мерзавец, - приказал капитан. - Теперь в изоляторе можешь смело всем рассказывать, что пытался заколоть Стольникова. Я подтвержу. После такого подвига тебе непременно разрешат спать не у параши, а на шконаре.
        Вот и сейчас, увидев перед собой нож, Стольников понимал, что ребята решили просто припугнуть его, посмотреть, из чего борзой майор сделан. Если из пластилина и забьется в угол, можно ему смело вмазать по разу в челюсть и уйти.
        - Это после того как Зубов сообщил вам, что я ваш командир? - тихо спросил Стольников.
        Он ударил по руке майора, тот развернулся. И в то же мгновение Стольников пробил ему голенью в правый бок. Майор отшатнулся, ударился спиной о стену и выпрямился. Но Саша знал, что это только на секунду.
        Капитана он встретил прямым в лицо и, когда тот качнулся назад, ногой добавил ему в грудь. Страшная сила понесла капитана спиной вперед, и он вылетел на лестничную клетку вместе с сорвавшейся с петель дверью.
        Выронив нож и держась за отбитую печень, побледневший усатый майор стал опускаться на колено.
        - Задавлю, пилотка!.. - Стольников занес руку над вторым майором.
        Тот попятился назад, прижался спиной к стене и стал, прикрываясь рукой, сползать по ней все ниже и ниже. В конце концов, сел.
        Протянув руку, Саша схватил его за грудки и посмотрел на сверкнувшую на груди медаль. Она была с невнятным изображением на аверсе и зеленой лентой. Больше похожа на значок, свидетельствующий о получении какой-то премии.
        - Грузинская медаль «За воинскую отвагу»? Бутафорим по-черному, старик? - хмыкнул разведчик и поднялся. - Прости, надорвал ленточку чуток… Не обижайся. Скажешь, осколком зацепило.
        Он направился к двери и уже на выходе повернулся:
        - Попробуйте мне только в Другой… попробуйте мне только в Грузии бегом не побежать, когда я вас позову, суки… Удавлю, щенки!..
        Откинув нож ногой в сторону, он сбежал по лестнице и вошел в комнату для хранения оружия, когда Зубов уже посматривал на часы.
        - А ты что забыл-то? - хмурясь, поинтересовался генерал.
        - Да вот часы и забыл, - и Саша показал Зубову запястье. - Где «Роверы»?
        Глава 2
        Два джипа цвета хаки съехали с платформ состава, бойцы быстро заняли свои места. Последним в машину садился Стольников. Уступив место генералу и видя, что тот запрыгивает в машину с той же легкостью, с какой одиннадцать лет прыгал на подножку бронетранспортера, хмыкнул: «Годы не берут его, что ли?»
        Всю дорогу от подземного «вокзала» НИИ до платформы, которая располагалась у самого выхода в Другую Чечню, он рассматривал лицо Зубова. То и дело оно пропадало во мраке, но через мгновение снова освещалось фонарями, тянувшимися вдоль стен тоннеля.
        В который уже раз Саша вспомнил, как он оказался в этом тоннеле впервые. Тогда, после стычки с бандой Алхроева, он отходил с группой южнее Ведено и в конце концов спустился в овраг, рискуя там и остаться. Небольшой, поросший кустарником вход мог быть чем угодно - небольшой пещерой, размытой дождями ямой. Стольников рискнул войти в него и выиграл. Это был вход в лабиринт, приведший его группу через много часов в Другую Чечню. Как много изменилось с тех пор… Одиннадцать лет изменили это место до неузнаваемости. Теперь на месте пещеры находится научно-исследовательский институт, городок для сотрудников, казармы, своя школа, магазины и даже кинотеатр. И все только для того, чтобы скрыть эту маленькую лазейку в несуществующий, казалось, мир. Обеспечить деятельность власти в Другой Чечне. И вот теперь он уже не сам бредет, слизывая влагу со стен лабиринта, а везет его скоростной поезд. А где-то там, по телевизору: «Прорвало трубу на улице Печатников… Администрация района обещала устранить аварию…»… Какая беспросветная слепота…
        Группа заняла весь состав. Подразделения в форме грузинской армии должны были выехать следом. Стольников сидел, молчал, хотя темы для разговора с Зубовым были, и смотрел то на генерала, то в пол.
        И только когда джипы съехали с платформ и подняли столбы пыли на выезде из подземного бункера, игравшего роль «воздушной подушки» между платформой и Другой Чечней, Саша вышел и заговорил первым:
        - Старые времена вернулись, товарищ генерал-полковник?
        - Ничего не изменилось, - подтвердил он. - По-прежнему я вижу вас, и вы с оружием. И как раньше, сейчас отправимся искать приключения на задницу.
        Забравшись в один джип, уселись сзади. В машине находился только Мамаев за рулем и Ермолович на переднем сиденье.
        - Я хотел спросить, товарищ генерал. Кто «крота» будет в НИИ искать?
        - Ждан.
        Это был первый и единственный момент, когда им удалось остаться вдвоем. Лучшего случая поговорить не было.
        Банде Хараева удалось поднять мятеж в тюрьме и выйти из-под контроля благодаря человеку, работающему в институте. Этот человек входил в очерченный специальным разрешением правительства круг лиц, допущенных к тайне существования «Миража». Раз так, то он знал и о Другой Чечне. Хараев и его люди уничтожены, но «крот» остался. Сменил каналы получения и сброса информации, лег на дно. Разоблачить его теперь могла только операция по уничтожению вырвавшихся на свободу бандитов.
        - Я начинаю подозревать, что боевики не случайно нашли антидот, - проговорил Саша.
        - Стольников, я всегда уважал тебя за умение мыслить.
        - Значит, вы скинули информацию в НИИ, и кто-то из допущенных к работе с «Миражом» ее подобрал?
        - Точно.
        - И вы знаете кто?
        - Нет. Поэтому Ждан и остался.
        - А вы пошли со мной, потому что не доверяете?
        Зубов улыбнулся:
        - Нет. Потому что мне нужно пойти. Ты не мясо. А если мясо, то и я - с тобой.
        Разведчик ничего не ответил.
        - У вас со Жданом есть связь?
        - Да. Коротковолновый передатчик. Хотя и не без вмешательства нанотехнологий. - Генерал вынул из нагрудного кармана крошечный, чуть больше спичечного коробка, прибор. - Сюда говори, сюда же и слушай. Ты видишь, куда я его кладу? - Он сунул его обратно в карман. - Если понадобится, возьмешь.
        Стольников понял, о чем речь. А кто бы не понял?
        - Ждан что, подбивает клинья к Ирине?
        Зубов поднял на разведчика удивленный взгляд:
        - Вот куда ты ходил… Да, парень - видный жених. Молодой полковник, отец - видный генерал. Светлое будущее, финансовая независимость. Дисциплинирован, уравновешен. Любит девочку.
        - А она его?
        - А тебе какое дело?
        - Однажды вы с папой Ждана спасли его будущее, сломав человека и засадив в него чувство вины по горло. - Стольников качнулся и толкнул генерала плечом. - Теперь вы с папой хотите организовать его личную жизнь. Однажды бывший классный парень лейтенант Ждан превратится в жалкую скотину, и очень скоро вы с сожалением вспомните обо всех медвежьих услугах, что ему оказали. Вы - быстрее, потому что отец Ирины.
        - Послушай, это не лучший способ понравиться отцу девушки, в которую влюблен, - угрюмо заметил Зубов. - Чернить за глаза человека, который открыт и прозрачен.
        - Кто сказал, что я влюблен в Ирину?
        - Дурак не заметит!
        - Я никогда не окажусь рядом с ней. И не потому, что вы не захотите. Просто я не смогу гарантировать ей счастья. Что я имею? Три с половиной миллиона долларов на счетах, открытых на чужое имя. Будущее покойника или калеки. Мой путь начертан колесами этого джипа. И даже если мы с вами выйдем отсюда, я не подойду к Ирине. У меня, по крайней мере, есть совесть. У меня нет будущего, но совесть - есть.
        - Саня… - Зубов наклонился почти к его лицу: - Знаешь, почему я пошел с вами?
        - Жду, пока расскажете.
        - Люди, которых ты знал в Другой Чечне, сильно изменились. Произошла какая-то трансформация сознания и физиологии… В «Мираже» стояли мощные вентиляционные установки с фильтрацией воздуха, но, я думаю, причина не в этом.
        - А в чем?
        Стольников некоторое время ехал молча и только потом развернулся к генералу всем телом:
        - Прошу прощения, но я вопрос задал.
        - Сейчас ты не узнаешь тех людей, что видел в крепости. Даже если и заметишь знакомое лицо.
        - Что это значит?
        - С ними что-то произошло. По улицам поселка изредка проезжают мои люди, проверяют порядок, и жители в эти дни ходят как тени, не вступая в общение. Несколько раз мои люди исчезали.
        - Их убивали?
        - Не знаю. Попытки что-то выяснить у жителей не имеют успеха. Жители отказываются с нами общаться. И выглядят странно…
        - Сколько раз случались такие пропажи? Вы сказали - «несколько»? А точнее?
        Зубов внимательно посмотрел на майора:
        - Какой период времени тебя интересует?
        - С момента появления Южного Стана.
        - За десять лет?.. Скажем так - полторы тысячи раз.
        Саша не выдержал и присвистнул:
        - И как вы объясняете их исчезновения в Известной Чечне?
        - Пропал без вести при исполнении служебного долга. Медаль Суворова, пенсия семье. Это же Чечня.
        - Полторы тысячи… - повторил Стольников и поднял брови. - И ни трупа, ни следа?
        - Ничего!
        - А вам не приходило в голову перевернуть этот Южный Стан вверх дном?
        - Саша… Моя бы воля, я бы объехал сейчас этот поселок, чтобы только не ступить ни на одну из его улиц.
        - Но вы отдали приказ полковнику Бегашвили провести разведку.
        - Местные знают Бегашвили, он не вызовет у них тревоги. Кроме того, в поселке есть больница, в которой работают главврач и медсестра. Они до сих пор живы, значит, местным это нужно.
        Зубов занервничал. Он знал что-то, чего не мог объяснить, не рискуя выглядеть сумасшедшим.
        - После того как ты и твои люди исчезли из Чечни, я был здесь около сотни раз. За последние два года - раз двадцать. И каждый раз мне хотелось поскорее убраться отсюда… Как из больного сна, понимаешь?..
        - Нет.
        Вдалеке появились первые признаки сильно пересеченной местности с редко стоящими на пригорках дикорастущими абрикосами.
        - Меня пугают не «чехи», Саня. Меня пугают жители, отгородившиеся от нашей помощи молчанием.
        - Вы же говорили, что они принимают гуманитарную помощь?
        - Принимают, но забирают ее как собаки, ночью, тайно, чтобы никто не видел. Однажды мои люди двое суток просидели рядом со снесенным на землю грузом. Они не вышли. Ни один. Два «КамАЗа» муки, консервов, топлива, компрессоров, одеял и всего, что просто необходимо. Дело к зиме шло…
        Стольников хмыкнул снова:
        - Может, они просто боятся вас?
        - Тогда почему я их боюсь? За последние месяцы я не видел ни одного. Они или передвигаются по Этой Чечне ночами, или закупорились в Стане, как в банке!
        - Думаю, эту банку уже откупорили.
        Зубов посмотрел на часы:
        - Через двадцать минут мы увидим Южный Стан. Полагаю, что батальон Бегашвили уже ведет с беглыми боевиками бой. И у меня фантазии не хватает представить, что там сейчас происходит.

«Роверы», пыля, как на ралли, то расходились, то сходились. Они были похожи на два катера, мчащихся по волнам. Вскоре, однако, скорость пришлось сбросить, а когда до поселка оставалось чуть более километра, машины и вовсе еле двигались. Приходилось объезжать овраги, крутые холмы и спускаться на дно пологих ложбин.
        Как только на горизонте появилась окраина Южного Стана, Зубов велел остановиться. Взобравшись на крышу одной из машин вместе с майором, он поднял бинокль. Вгляделся в пейзаж и Саша.
        Цейсовская оптика мгновенно сократила расстояние. Стольников видел дома - они сильно отличались друг от друга архитектурой и высотой - от двухэтажных в два подъезда до низких строений, похожих на дачные домики.
        На улицах не было видно ни души. Словно это был мертвый поселок, выстроенный специально для ядерных испытаний. Но и манекенов тоже не было. Как не было заметно и техники. Зубов говорил, что автомашины законсервированы, но хотя бы одна-то должна была выполнять какую-то работу? Ведь в поселке каждый день нужно что-то подтащить, переместить или просто доехать.
        - Мертвая зона. Что-то не вижу я ожесточенного боевого столкновения, генерал.
        - Не может быть. Хотя Бегашвили мог выдавить их из Стана.
        - За два часа? Не смешите меня.
        - Неужели «чехи» обошли Южный Стан, не признав в нем грузинское село, и двинули дальше? - Сказав это, Зубов посмотрел на Стольникова, словно тот знал ответ на этот вопрос.
        Саша сомневался в том, что заключенные могли проехать мимо. Груженные маньяками и живодерами «ЗИЛы», да чтобы проехали мимо женщин и возможности поживиться или просто кого-то прирезать?.. Маловероятным ему это казалось.
        Они сели на кабину, Стольников похлопал по крыше. «Ровер» тронулся с места, за ним последовал и второй.
        Бойцам не нужно было отдавать команды. Глядя на командира, они выполняли все, чему он их когда-то обучил. Лучшим способом получить приказ при молчании Стольникова было посмотреть на него. И тогда все просто повторяли его действия. В разведке говорить приходится мало. Лучше вообще не говорить. Единственное исключение - когда командир в темноте и приказы отдаются голосом. Но сейчас, хорошо видя Стольникова, бойцы приводили оружие в боевую готовность и поправляли на себе снаряжение.
        - Стой! - приглушенно прикрикнул Саша, когда машины приблизились к поселку не более чем на триста метров.
        Он снова поднялся на ноги и посмотрел в бинокль. Ничего не изменилось с того раза, как он разглядывал Южный Стан в последний раз. Одну из улиц пересекла, поджав хвост, пегая собака. По другой улице ветер вяло гнал перекати-поле.
        И в этот момент Саша почувствовал, как разгрузочный жилет рвануло в сторону. Через мгновение он сообразил, что его смело с крыши. Еще не коснувшись земли, он прогремел:
        - К бою!..
        Бойцы в мгновение ока освободили оба джипа от своего присутствия, кувырками и перекатами разобрали на земле позиции.
        Стольников перевернулся на бок и оттянул в сторону «разгрузку», чтобы оценить ущерб. Сомнений, что его сбила с машины пуля, не было. При этом эта пуля не была выпущена из автомата Калашникова. Такая убойная сила бывает только у снайперских винтовок. Но звук был металлический, и майору хотелось проверить, каких бед эта пуля натворила.
        Поврежденным оказался один из магазинов. Пуля разбила его стальной корпус, вырвала несколько патронов и выбросила наружу пружину. Магазин спас хозяина если не от смерти, то от тяжелого ранения.
        Ссыпав оставшиеся патроны в карман куртки, Стольников зашвырнул испорченный магазин за спину.
        - Девять миллиметров! Товарищ генерал, каким образом в «Мираже» могла оказаться снайперская винтовка «Винторез»?

«Винторез» - это не просто винтовка снайпера. Это оружие спецназа. Особенность ее заключается еще и в том, что выстрелы из нее бесшумны.
        Выстрелов больше не было. Но уже было ясно - группа в центре внимания тех, кто находился в поселке. Кем бы они ни были.
        - Зачем мирным жителям стрелять из снайперской винтовки по тем, кто возит им продукты? - прокричал Ключников.
        - Хороший вопрос! - похвалил Зубов. - Если только это мирные жители!
        - Я задам вопрос иначе. В подразделении полковника Бегашвили кто-то вооружен снайперской винтовкой?
        - Ну конечно, это же подразделение спецназа!..
        Стольников долго молчал, глядя перед собой в землю и соображая. А потом снова вспомнил о «разгрузке». Проверил. Ерунда, можно зашить. Жилет сейчас сыграл роль бронежилета. А могло быть хуже, угоди пуля между магазинами…
        Был бы бронежилет…
        Он вспомнил, как в девяносто девятом его взвод весь день сидел в засаде на улице Лескова в Грозном и ждал появления в трансформаторной будке боевиков. Утром Стольников обнаружил там «схрон» - четыре автомата, два гранатомета, ящик патронов и восемь гранат к РПГ. По приметам сходилось, что груз только что занесли, тщательно не маскировали, то есть вот-вот должны были забрать. Стольников взял с собой Жулина и Ключникова. Проморозив носы в неотапливаемом подъезде напротив будки, им удалось «принять» двоих курьеров с поличным, с гранатометами в руках. Помяв их и сдав в прокуратуру, вернулись в подъезд в ожидании, пока придет
«броня». Адреналин выплескивался наружу через глупый смех и бессмысленные разговоры.
        За этим занятием и застала их женщина лет тридцати, с грохотом спустившаяся по лестнице. Она мчалась вниз, ноги не поспевали за ней, так что, не доходя до опешивших и уже вскинувших автоматы разведчиков нескольких шагов, она упала и по замерзшим ступеням катилась уже на спине.
        - Аллах милостив!.. - кричала синяя от страха чеченка на русском. - Аллах милостив!..
        - Руки покажи!.. - приказал Стольников, не отводя от ее лица ствол автомата. Знал он таких шустрых, подкатывающихся к ногам офицеров с «Ф-1» в руке…
        - Слава богу, что вы здесь! - кричала как заведенная она, простирая к ним руки.
        - Что стряслось, тетка? - Ключников играл пальцем на спусковом крючке, посматривая вверх между лестничными пролетами.
        - Помогите ради бога!..
        От их ответа зависела жизнь маленькой десятилетней девочки. Недоделанный отчим заперся с ней в квартире, а если верить плачущей маме, что босиком скатилась к ногам разведчиков, у того не все в порядке с головой. Зато у него все в порядке с обрезом ружья двенадцатого калибра, который он вырезал полчаса назад. И еще, оказывается, после пол-литра местного самогона он пообещал с девочкой расправиться. Причина проста: девочка ему не родная. Ну кто после этого нормального мужика не поймет? Не родная ведь… Чего бежать к военным-то?
        Стольников спросил этаж, как расположена квартира и помчался наверх. Следом ринулись и Жулин с Ключом. Саша бежал и понимал, что в квартире сейчас его может встретить кто угодно. И это вполне может быть не пьяный бытовик, а полувзвод обдолбанных «чехов», решивших заманить русских в ловушку. Но он бежал.
        Когда они стояли перед дверью, цыкая на тонко подвывавшую супругу безумца, в голове Стольникова, да и в головах прапорщика и сержанта, конечно, стоял один вопрос. Где сейчас в квартире находится маленькая десятилетняя девочка? Вопрос не праздный, если учесть тот факт, что при сложившихся обстоятельствах без насилия над личностью отчима не обойтись, а в панельных домах пули имеют обыкновение делать в квартире по два-три рикошета. Дробь из обреза рикошетов не делает, зато цепляет все на своем пути, что нужно и не нужно.
        Стольников шагнул назад и вложил в удар весь свой вес. Дверь вылетела с одного удара…
        Уже вбегая в коридор квартиры, пытаясь рассмотреть сквозь пыль известки от поврежденного косяка отчима и девочку, капитан понял, что опоздал. У него нет времени для принятия решения, как нет времени даже для необдуманного поступка. Ему в грудь смотрели, чернея пустотой, два расположенных рядом отверстия. Последнее, что он запомнил, были едва различимые стружки на свежих срезах стволов двенадцатого калибра…
        Страшный удар сзади, одновременно с грохотом выстрелов, заставил Стольникова рухнуть на живот и в кровь разбить подбородок…
        Кабанья картечь, в клочья разорвав на стоявшем позади него Жулине бронежилет, отбросила прапорщика к стене. Как кукла с разведенными в стороны руками, он медленно опускался на пол…
        В миллионные доли секунды Стольников догадался, что Жулин сориентировался во времени быстрее него. Он сбил капитана с ног, чтобы дробь ушла мимо.
        Понимал ли в тот момент прапорщик, что если выстрел не попадает в Стольникова, то тот же самый выстрел наповал валит его?

«Нет, - отмахивался потом Жулин, матерясь, - ничего я не понимал. Автомат сработал. Отвяжись!»
        Но это было потом, через неделю. А сейчас, захлебываясь кровью и задыхаясь, непослушной рукой прапорщик пытался разлепить на бронежилете липучки.
        Не в силах даже закричать от ярости, чувствуя, как голова разрывается от боли, Стольников вскочил на ноги. Пьяный чеченец продолжал держать в руке дымящийся обрез. Сколько было выстрелов? Два? Один? Саша не считал, потому что для него не было разницы.
        Когда отчим, уже - не отчим, уже - вообще никто, упал на стену и стал растирать по обоям собственную кровь, Саша кинулся к Жулину. Прапорщик улыбался, что-то шепча ему окровавленными губами.
        - Что? Олег, потерпи, дорогой!.. Я знаю, что больно…
        Стольников сорвал с его плеч бронежилет и подложил под голову. Картечь не тронула тела. Жулин задыхался от страшного по силе динамического удара. Он продолжал что-то бормотать. Капитан видел, как от напряжения вздуваются на его лбу вены.
        - Что?! Молчи, Олег!..
        Бесполезно. Что знал в тот момент Жулин, чего не знал Стольников?!
        Саша прижался ухом к его кровавым губам.
        - У тебя жилета нет, Саня… Ты не надел жилет…
        Да, Стольников редко надевал жилет. Он ему мешал.
        Вот и сейчас, когда он рассматривал разорванную выстрелом «разгрузку» на боку, он встретился с глазами прапорщика. Жулин смотрел, тревожно блестя глазами.
        - Все в порядке, Олег!
        - Предупреждение? - предположил Баскаков.
        - Мне все равно! - ответил Стольников. - Триста метров - короткими перебежками - вперед!..
        Группа снялась с места. По двое, трое разведчики броском поднимались над землей, выписывали замысловатые траектории и тут же падали рядом с удобным укрытием. Кто падал не в траву, а на прожженные проплешины, старался откатываться в сторону сразу, как поднимал пыль. Получать пулю по ориентиру не хотелось.
        Группа уже продвинулась вперед на сотню метров, но больше выстрелов со стороны поселка не было.
        Но едва Стольников подумал о том, что кто-то из людей полковника Бегашвили мог случайно пустить пулю-дуру, как рядом с его головой раздался короткий свист. Словно промчался мимо, издав хищный звук, сапсан.
        - Саня, по тебе бьют, прицельно! - подал голос Зубов.
        Двигаться как разведчики в своем возрасте он уже не мог, выходило тяжеловато и неловко, но группу не задерживал. Чего ему это стоило, видели все. На лбу Зубова бугрились вены, пот заливал лицо. Несколько раз он связывался со Жданом, отдавая какие-то замысловатые распоряжения.
        Когда до ближайших домов Южного Стана оставалось не более ста шагов, Стольников велел подогнать машины. «Роверы», чьи двери и капот были защищены от автоматных пуль и осколков, но были бесполезны при защите от снайперской винтовки дальнего боя, скользнули в овраг, скрылись из виду и только спустя минуту появились: один на левом фланге, второй - на правом.
        - Поднять стекла, - приказал Зубов.
        Тонированные почти в черный цвет стекла бесшумно превратили машины в легкие бронетранспортеры. Толщина стекол не вызывала сомнений - пули от них отскочат.
        - Двигаемся к центральной улице! - приказал Саша. - Татарин, Ключ, Жулин - по правую сторону, остальные - со мной!
        Джипы вкатились в поселок и медленно поехали вдоль дороги рядом с асфальтированными тротуарами. Стольников отдал должное строителям - дома здесь строились не как для потерявших жилье при наводнении в Крымске. Это были кирпичные, выстроенные хоть и без строгого архитектурного замысла, но все-таки стоящие вдоль улиц коробки-крепыши. Саша тут же вспомнил дом Басаева в Грозном. После штурма к этому дому подогнали танк и били в упор. Повалить стену танкисты смогли только после второго выстрела.
        Одноэтажные дома чередовались с двухэтажными, несколько домов на центральной улице выделялись своей высотой - они были в три этажа.

«Роверы» катили вдоль тротуаров, бойцы, прячась за их кузовами, шагали гуськом, пригнувшись. Те, кто шел справа, контролировали крыши домов и окна слева, те, кто двигался по левую руку, держали под прицелом все живое справа.
        Впрочем, живого было немного. Город словно вымер. Ни одного человека на улице, ни одного животного. Лишь приноровившиеся к обстановке скалистые голуби перетаптывались на коньках крыш, толкаясь и ворча.

«Где мычание скота?» - вдруг подумал майор. Приглядевшись к крышам, он не заметил голубей. Скалистые голуби в Чечне - дело привычное. Быть может, дело в том, что здесь - Другая Чечня? Но Стольников своими глазами видел голубей в Крепости и на крыше тюрьмы.
        Он внимательно присмотрелся к окнам. Ни одного лица. В поселке - ни единого звука. Только когда потянуло с запада ветром, с грохотом захлопнулась где-то форточка. Мамаев мгновенно отреагировал и прицелился.
        Но - ничего необычного - просто форточка. Просто окно.
        - Где люди Бегашвили, генерал? - бросил через плечо Стольников Зубову, крадущемуся сзади.
        - Я и сам хотел бы это знать.
        - Может, они проверили, нет ли опасности, и ушли?
        - Тогда бы мы их повстречали. Дорога на «Мираж» проходила через нас… - Зубов поднес рацию к губам: - Третий, свяжись с Десятым. Где он?
        - Почему бы вам напрямую не связаться с Бегашвили? - удивился Стольников.
        Зубов промолчал.
        Эти полутона стали беспокоить майора. Когда вот так идешь и не понимаешь, что делает человек у тебя за спиной, - это не дело. Но сейчас артачиться не стоило. Группа уже работала. Не хватало еще, чтобы бойцы чувствовали сомнение в командире.
        Стольников поднял голову и выпрямился.
        В этот момент он услышал приглушенный голос Ждана:

«Первый, я Третий. Связи с Десятым нет».
        Глава 3
        Джипы проехали треть центральной улицы и четыре перекрестка. Стольников помнил, как въезжал в поселки, похожие на этот. Люди тоже старались не выходить из дома. Даже в отсутствие боевиков. Но во дворах мычали коровы, когда были не на выпасе, блеяли овцы. За все время следования по Другой Чечне Стольников не заметил ни одного стада, ни одного следа. Скота нет в поселке? Но это же немыслимо. Людям нужно мясо, молоко…
        Дальше перекрестков не было, дорога уходила строго направо и строго налево. Впереди был виден тупик, улица запиралась длинным одноэтажным зданием бледно-желтого цвета.
        - Это больница, - подсказал Зубов.
        Саша медленно осмотрелся.
        Обычно все делается не так. Группа добирается до первого перекрестка, после чего первое отделение уходит влево, третье - вправо. Обе группы следуют до очередного перекрестка и разворачиваются, захватывая мини-квартал в кольцо. Идет зачистка территории. Второе отделение находится на месте, готовое в любой момент оказаться там, где дела обстоят хуже всего. После проверки территории отделение возвращается, и взвод продолжает следовать до очередного перекрестка. Так исключается возможность скрытного перемещения искомых лиц из квартала в квартал. При учете того обстоятельства, конечно, что соседние улицы одновременно вычищаются тем же способом. Сейчас Стольников таким количеством людей не располагал.
        Он не мог понять, куда могли деться люди Бегашвили. Понятно, что российский офицер с грузинской фамилией не повел в поселок весь свой батальон. Но как минимум рота здесь должна была появиться. И потом, «Винторез» мог быть только у снайпера его подразделения.
        Саша понимал, что сидящие за рулем Мамаев и Ермолович смотрят на него в ожидании, какое решение он примет. Стольников поднял руку до уровня плеча и пальцами махнул - «налево».

«Роверы» повернули вместе с бойцами, и движение снова началось.
        Заканчивалась еще одна улица. Сколько ни вглядывался в окна майор, он не мог заметить ни лица, ни даже шевеления занавески.
        - Вы уверены, что в этом поселке есть хоть один живой человек?
        - Уверен, - ответил Зубов. - И он умеет стрелять из «Винта».
        Стольникову надоело это бессмысленное кружение. Коротко свистнув, он собрал всех у своего джипа:
        - Я сейчас зайду в дом. Со мной Баскаков. Остальные на улице. Ушки на макушке, ясно?
        Зубов не вмешивался. Стольников знал свое дело.
        Осторожно приоткрыв дверь, майор вошел в подъезд. Можно ли было его назвать подъездом - неизвестно. Наверное, да - на лестничной клетке справа и слева было еще по одной двери. Квартиры. Гробовая тишина усиливала эффект опасной неизвестности.
        Стольников толкнул дверь рукой.
        Она бесшумно открылась и спустя несколько мгновений ударила о стену. Саша поднял автомат и приставными шагами стал входить в квартиру. Следом за ним, спина к спине, не отрывая взгляда от двери квартиры напротив, двигался сержант…
        В квартире еще тише, чем в подъезде. Но - странное дело - Стольников успел отметить, что и там и здесь чисто, словно пол вымыт совсем недавно. А пахнет не свежестью, а деревом.
        Шагнув в зал, майор быстро повел стволом из угла в угол. Чувствуя, как напряжена спина Баскакова, понял, что и тому тоже сейчас обстановка спокойной не кажется. Гораздо лучше, когда в тебя стреляют. Чего ждать здесь?
        Стольников рукой толкнул дверь в комнату и снова взялся за цевье.
        Это была очень странная картина. За обеденным столом - это была, оказывается, кухня, - сидели двое. Он и она. Положив руки на колени, они сидели с одной стороны стола и смотрели на Стольникова настолько безразлично, что у майора пробежал по спине холодок.

«Что мне так не нравится в них?» - успел подумать он и тут же понял: лица людей были бледны, но это был не испуг. Люди не могут пугаться одинаково.
        - Мы не причиним вам зла, - тихо проговорил Стольников. - Не бойтесь.
        Мужчина и женщина продолжали сидеть, словно это относилось не к ним.
        Баскаков осмотрел все места в квартире, которые, по его мнению, могли скрывать опасность. Обошел и вернулся. Осмотрел стены. Ничего особенного - водоэмульсионной серой краской они были покрашены до потолка. Потолок, как водится, белый. Ни фотографий, ни картин, ничего. В комнате: стол, потрепанные стулья и кровать. Застлана аккуратно, но без подчеркнутого педантизма. В кухне ящики на стенах, что-то вроде гарнитура. Уже с опущенным автоматом Стольников спрашивал:
        - Как вас зовут?
        Молчание.
        - Эй!..
        Женщина медленно подняла на майора пустые глаза.
        - Вы видели в поселке вооруженных людей?
        - Обкурились, что ли? - предположил Баскаков. - Я пойду, гляну в квартире напротив.
        Стольников кивнул, пытаясь разглядеть в лицах хозяев квартиры хоть какой-то смысл. Заодно посмотрел на свисающий с потолка конец. Патрон присутствовал, лампочки не было.
        Дверь на площадке скрипнула.
        - У вас здесь у всех привычка держать двери открытыми?
        Он и не надеялся, что получит ответ. Держа автомат в руке, выглянул в окно. Бойцы с генералом находились в прежней позиции - за одним «Ровером». Второй стоял, и не было слышно урчания его двигателя.
        - Баскаков! - позвал Стольников и еще раз повернулся к людям за столом: - Вам нехорошо?.. Баскаков!..
        Этот крик можно было услышать и на улице.
        - Уходите…
        - Что? - резко развернулся майор, не веря, что услышал от этих двоих хоть что-то.
        - Уходите из поселка…
        Стольников замер.
        - Вы видели здесь вооруженных людей? - повторил он вопрос. - Баскаков, чтоб тебя!.
        Лицо мужчины перекосил нервный тик.
        - Поздно… - проскрипел он едва слышно.
        - Что поздно? О чем вы говорите?..
        - Мы - потерянные…
        - Да ничего вы не потерянные! Все в порядке!
        - Стены встали…
        Стольников нахмурился:
        - Какие стены, приятель?
        Мужчина нашел на его лице глаза и замер. Последний раз такую картину Стольников видел в террариуме Инсбрукского зоопарка. Ему стало не по себе.
        Спиной вперед он вышел на площадку. Кричать сержанту в третий раз он не посчитал нужным. Баскаков из тех людей, которые хорошо слышат.
        Ударом ноги распахнув прикрытую дверь, он ворвался в квартиру.
        На полу лежал и корчился, держась за шею, мужчина лет сорока. Под ним расплывалась, увеличиваясь в размерах, черная лужа. А над ним стоял, сжимая автомат, онемевший сержант.
        - Что случилось? - выдохнул Стольников.
        - Я вошел в квартиру, а он… - И Баскаков недоуменно пожал плечами.
        - Зачем ты его порезал?!
        Не раздумывая ни секунды, Стольников схватил стоявший рядом табурет и запустил им в окно. Переломив как печенье оконный переплет, табуретка вылетела на улицу и грохнулась на асфальт. Через мгновение майор услышал топот ног на лестнице.
        - Двое направо, Татарин со мной! - услышал Саша голос Жулина.
        - Я не резал его, командир!.. - вскричал Баскаков.

«Ну конечно! - вскипев, подумал Стольников. - Не резал он!.. У парня просто сработал механизм - он увидел неизвестного, и рука сама сработала, вот что… Махнул ножом и чуть не отсек гражданскому голову. А сейчас подвирает, понимает, видимо, что не в «зеленке» находится, а в жилом доме…»
        - Ермолович, ко мне!.. - проорал во все горло майор. - Ко мне, быстро!..
        Бывшему санинструктору разведвзвода не нужно было объяснять, зачем его зовут. Срывая на бегу сумку, он рухнул коленями прямо в лужу крови перед местным жителем.
        - Ты можешь что-нибудь сделать?!
        - Я сейчас посмотрю…
        Мужчина, хрипя, перевалился на спину. Выставив вперед зажатую в кулак руку, он протянул ее к Стольникову.
        - Я здесь, я здесь, старик! - прокричал Саша. - Все будет хорошо, только не шевелись!..
        С треском расстегнув сумку, Ермолович выдернул из нее, как змею, длинный розовый медицинский жгут.
        - Жгут на шею?! - изумился Мамаев.
        - Разорвите бинты, много бинтов!.. - взревел Ермолович. - Мне нужно много бинтов!
        Продолжая хрипеть, мужчина тянул к Стольникову руку. Его широко открытые глаза, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Стольников схватил его кулак, стиснул.
        - Все будет хорошо. - И обернулся к бойцам: - Что рты раскрыли, мать вашу?! Прошмонайте мне весь этот дом!.. Может, здесь еще кто-то с топором над головой стоит! Эй!..
        Не понимая, отчего так упрям мужчина, майор схватил его кулак и второй рукой.
        - Ермола сейчас все сделает правильно, ты не гоношись! Будем жить, понял!..
        Губы мужчины что-то шептали, и Стольников почувствовал, как из кулака местного жителя ему в ладонь упал какой-то предмет. Вскинув от изумления брови, он поднес окровавленную руку к лицу. Разглядев и поняв, что передал ему хозяин квартиры, он побледнел и быстро, словно боялся, что увидит еще кто-то, стиснул пальцы.
        Тем временем Ермолович, прижав левую руку раненого к голове, накинул ему на шею жгут и стянул рану вместе с рукой. Он мог дышать, и в то же время вена была перетянута. Кровь нехотя перестала пульсировать из резаной раны, но мужчина угасал на глазах.
        - Я его пальцем не тронул! - кипятился Баскаков. - Я зашел, а он по полу елозит!..
        - В этой больнице есть операционная и человек, который умеет резать?! - спросил санинструктор генерала, вскидывая голову. Обеими руками он прижимал к шее раненого размотанные и стиснутые в кулаках бинты. - Я не Авиценна, поплевать и заживить не могу, нужно оборудование!
        - Главврач - хирург, - ответил Зубов и бросился к окну.
        - У меня есть пять минут. Если через пять минут мужик не ляжет под физраствор и не получит хотя бы литр крови, я его потеряю.
        - Машину ко входу!.. - рявкнул Зубов.
        Разведчики унесли местного и уложили в кузов. Ермолович запрыгнул следом, Маслов дождался, когда в кабину сядет генерал, и через секунду «Ровер», взревев, помчался в сторону больницы.
        Прыгая по лестнице, Стольников, чтобы не ошибиться, еще раз посмотрел на предмет в руке.
        - Глазам не верю, - пробормотал он и спрятал находку в карман.
        Ключников, Айдаров и Мамаев, скользя меж деревьями, уличными печами и пристройками, обходили участок.
        - Выведите мне на улицу всех, кто здесь есть! - приказал, стиснув зубы, Саша. - Всех!..
        Таких оказалось пятеро. Четыре мужчины и одна женщина. Все возрастом от двадцати до сорока. Все из разных квартир. Стольников окинул их взглядом. Та же бессмысленность в глазах. Тот же синюшный цвет лица. Полное отсутствие реакции на внешние раздражители.
        - Я спрошу только раз, - тихо проговорил Стольников, чувствуя, как накатывает ярость. В такие минуты он всегда боялся, что может совершить поступок, о котором будет сожалеть весь остаток жизни. Как правило, не совершал и не сожалел. - В этот поселок вошли вооруженные люди. Кто их видел?
        Никто не ответил.
        Он шагнул к первому из мужчин и мощным ударом в грудь повалил его на землю:
        - Хватит прикидываться идиотами!
        Мужчина смотрел на него с земли как на дерево.
        - Что вы скрываете?!
        - Командир… - осторожно вмешался прапорщик.
        - Где они?! Говори!.. - Шагнув вперед, Стольников повалил одного за другим еще двоих. Они не выглядели по сравнению с ним субтильно, но силе майора противостоять не могли. Саша почувствовал, как к его удивлению примешивается досада на самого себя. Это он должен был проверить все квартиры, а не Баскаков. А там смотришь, и убийца бы не ушел.
        - Саня!.. - позвал его Жулин. - Саня, брось! Посмотри на них!.. Они же не понимают тебя!
        Стольников, тяжело дыша, впился взглядом в лежащего прямо перед ним мужчину. На лице жителя Южного Стана не было никаких эмоций. Ему было все равно. И без того темные глаза из-за расширившихся зрачков выглядели пулевыми отверстиями… - Третий, я Первый, прием! - настойчиво проговорил в рацию генерал Зубов. - Ответь!
        - Третий на связи!
        - Где Десятый!
        - Десятый на подходе!
        - На каком, к черту, подходе?.. Откуда он следует?!
        После короткой паузы Ждан ответил:
        - Он следует из «Миража».
        - Какого дьявола, мать вашу?! Я же приказал проверить Южный, а уж после следовать к объекту!..
        Следующая пауза получилась чуть длиннее:
        - Десятый говорит, что Южный проверен. Они вышли из него двадцать минут назад. Он отправился к объекту, оставил там часть, а вторая часть под командой Девятого сейчас следует к Южному, чтобы обеспечить поддержку.
        - Кто ее просил?!
        - Десятый сообщил, что это ваш приказ.
        - Мой приказ?! Я вам глотки перегрызу, гармонисты деревенские!.. - взревел Зубов и отключился.
        - Трудно воевать со слабоумными, но инициативными военнослужащими, да, Александр Львович? - бросил майор и усмехнулся. Разговор он слышал.
        Зубов уронил на колено руку с рацией. Он ничего не понимал. Он велит Бегашвили проверить Южный Стан и отправляться в тюрьму для организации работ на объекте. Вместо этого Бегашвили проверяет Южный Стан, убеждается, что боевиков в поселке нет, и снова следует колонной к «Миражу». Допустим, ошибся. Допустим, это его последнее задание в НИИ. Но если нет боевиков в Южном Стане, зачем отправлять Вакуленко с частью батальона к Южному Стану для организации поддержки?
        - Я что-то, может, не по-русски сказал? - процедил, стиснув челюсти, Зубов. - Ну, следуй, следуй. Сейчас я тебе гланды через задницу вырву…
        Главврач больницы объекта «Южный Стан» вышел из операционной, вытирая полотенцем руки. Зубов поднялся, вынул сигареты.
        - Здравия желаю, товарищ генерал-полковник, - пробормотал доктор, прикуривая. - Что-то не успели мы сегодня даже поздороваться…
        - Что раненый?
        - Дел вы наделали, товарищ генерал…
        - Как раненый, спрашиваю?
        - У него обширная кровопотеря, пациент без сознания. Сантиметр повыше - и сонную артерию распороло бы пополам. А так просто зацепило. Удивительно, но жить он, думаю, будет. Крепкий мужик.
        - Прогнозы?
        - Я не ясновидящий. Теперь все от него зависит. Вы сделали все возможное. Пять минут лишних - и он остался бы вообще без крови. Я сейчас восстановлю ему запас, у меня есть резерв. Главное, чтобы кровоснабжение в мозге не было нарушено. Вот и все.
        Зубов взял его за руку, отвел в сторону:
        - Вы не заметили характер раны?
        - Нет, - ответил доктор. - А что с раной?
        - Она похожа на змейку. Такие разрезы получаются после удара ножом с лезвием, похожим на стропорез.
        - И что?
        - Такие ножи могут быть только у бойцов спецназа.
        - Вы меня простите, но я в этом не разбираюсь. Мое дело - шить и резать.
        Генерал, не отвечая, отошел к Стольникову.
        - Все слышал, - пробормотал майор.
        - Что думаешь об этом?
        - Я сегодня уже видел такой нож.
        - Где?
        - На лестничной клетке НИИ. - Он посмотрел на главврача: - Скажите, вы видели здесь кого-нибудь?
        - В смысле?
        - В смысле - на улице. Боевики, наши люди в грузинской форме?
        - Признаться, я с утра за работой… Может, Настасья видела? Настя!
        В коридоре проявилась высокая стройная девушка с туго собранными на затылке в клубок волосами. Белая шапочка была скорее аксессуаром, чем играла свою настоящую роль. На голове белокурой красавицы шапочка сидела как диадема.
        - Настя, люди Бегашвили в поселке сегодня были?
        - Я не видела.
        - Понятно, - процедил Зубов. - Значит, бессмысленно спрашивать и о боевиках… Куда же они подались?..
        Это было удивительно. Боевики, те, что ввели себе антидот и покинули «Мираж», шли пешком. Вероятно, разбились на подразделения, так удобнее. Скорее всего, на роты. Со времен Македонского рота - самое боеспособное и жизнеспособное подразделение, как бы оно ни называлось. Двигались параллельно друг другу. Проскочить мимо Южного Стана не могли. Им нужна еда, медикаменты, вода. Но они могли умышленно не зайти в поселок, опасаясь, что их там может ждать засада. Обогнули, как вода камень, и ушли еще южнее. Куда? В Грузию! Они уверены, что находятся в Грузии. И сейчас ломятся на восток в направлении, как они думают, Ахметы. Чтобы там разойтись на группы и следовать до Тбилиси или вернуться в Россию через Дагестан.
        Зубов поймал себя на мысли, что не о том думает. Ему нужно соображать не как обманутому боевику, а как руководителю спецоперации, который был автором этого обмана.
        - Нет, а иначе как же мне понять, куда они подались, - вслух он оправдал себя.
        - Что говорите?
        - Я говорю, что хрень какая-то получается, доктор. - Он похлопал врача по плечу и закинул автомат за спину. - Хрень. Самая настоящая.
        - Кстати, где скотина? - вмешался Стольников.
        - Вы о ком?
        - О скотине. Крупнорогатый скот, овцы, козы? Где они?
        - Местные держали одно время животину, но она передохла. Оставшуюся съели.
        Он вышел на крыльцо в тот момент, когда к больнице подъехал, отчаянно визжа тормозами, «Ровер» со Стольниковым.
        - Ну что?
        - Никаких следов присутствия. Если здесь и были, то как в воду канули.
        - А местные?
        - Местные молчат как рыбы. И стали какие-то нервные после этого случая с раненым. Урчат…
        - Любой бы заурчал. - Зубов снял кепи, вытер ладонью пот со лба. - Что думаешь, майор?
        - Я послал Татарина посмотреть, есть ли следы за поселком. Пятьсот человек протопать, без того чтобы бросить окурок или упаковку от таблеток, не могли.
        - Верно, не могли. Но у меня такое ощущение, что протопали.
        - Вопрос можно? Вы хорошо знаете всех этих - Вакуленко и иже с ним?
        - Дерзкие, наглые, но исполнительные офицеры. А что?
        - Ничего. Сколько лет они служат у вас?
        - Около пяти лет.
        - Долго, стало быть… А Бегашвили?
        - Когда ты скрылся после операции в Ведено, он в бригаду капитаном прибыл. На твое место, Саша.
        К ним быстрым шагом подошел Жулин.
        - Где люди? - бросил ему Стольников.
        - Заканчивают проверять южную часть поселка.
        - Результаты есть?
        - Только эти чокнутые. Но ни на одном - ни следов ранений, ни потертостей на плечах, ни следов ружейного масла на одежде.
        - Прошли те времена, когда у них один комплект одежды был.
        - Тем не менее - ничего.
        - Подвалы? Чердаки, хозпостройки? Ну не могут пять сотен боевиков идти мимо поселка и не зайти в него! Генерал, сколько времени прошло после их побега из тюрьмы?
        - Двенадцать часов.
        - Двенадцать! До «Миража» шесть километров. Они туда-сюда уже десять раз могли пройти, а им всего раз-то и нужно было. Жулин, ты внимательно смотрел?
        - Я устал повторять одно и то же, Саня.
        - А ты повторять будешь, пока я не скажу прекратить повторять. - Поморщившись как от зубной боли, Стольников повернулся к Зубову: - Товарищ генерал, а боевики после ухода из тюрьмы могли уйти не к Южному Стану, а вообще в другом направлении?
        - Маловероятно. Географически они мыслят всегда верно. И где они находятся в Грузии, им представляется достаточно хорошо. Если солнце встает справа от
«Миража», они пойдут на юг. Спасительная часть Грузии - на юге.

«Но они могли пойти, чтобы сбить со следа, наоборот, в малолюдные места», - подумал Саша и попросил генерала связаться со Жданом. Люди Бегашвили должны проверить эту версию.
        Генерал перебросился парой фраз с полковником в НИИ.
        - Зайду в больницу, - пробормотал, ожидая своих бойцов, Саша. - Горло пересохло.
        Он стоял над местным жителем, а медсестра вводила в вену раненого какое-то лекарство.
        - Я вас очень попрошу, красивая, - пробормотал Саша. - Сделайте для него все возможное. Очень уж не хочется оставлять о нашем появлении плохие воспоминания. Хоть мы к этому и не причастны.
        - Я понимаю, - улыбнулась ему девушка.
        - Как вас зовут?
        - Настя.
        - Пообещайте.
        - Я обещаю.
        - А что с населением здесь происходит?
        Настя поправила волосы, обошла майора и подошла к столику, где лежали инструменты:
        - В каком смысле?
        - В том смысле, что они выглядят дебилами. Вас это не смущает?
        - А как бы вы себя вели, если бы вас вдруг переместили сейчас на Марс? Представьте, что я вот сейчас возьму какую-нибудь коробочку, открою, и из нее выйдет ваша жена. Скажет: «Привет, милый! Давай, погуляем?» И тут она вспомнит, что оставила в Москве утюг включенным. Я скажу: да нет проблем. Нажму кнопочку, и она улетит в Москву утюг выключать. Для меня это будет нормальным, а как вы будете себя чувствовать при этом? Какие будут эмоции?
        - Вы слишком сложные аналогии для меня рисуете. Годы войны лишили меня чувства юмора и фантазии.
        - Но вы все равно поняли меня.
        - Да, - начал Стольников, - но…
        - Я думаю, вы впадете в ступор. И при этом вы еще знаете, что такое айфон и синхрофазотрон. А они совсем недавно увидели грузовой автомобиль и градусник. Они все в непреходящем шоке. Правильно?
        - Нет, не правильно. Я не знаю, что такое синхрофазотрон. И у меня нет жены.
        - Думаю, вы меня поняли, - и девушка улыбнулась.
        - Скажите, а что у них значит - «стены встали»?
        Она подумала:
        - А кто именно вам это сказал?
        Подумал и Стольников:
        - Да сейчас на улицу толпу выгоняли, так уже и не помню, кто из них. А есть разница, кто именно?
        - Ну, у них у каждого свои проблемы. Как и у нас. Кто-то переносит стрессы спокойно, кто-то вешается, кому-то начинает казаться то, чего нет.
        Стольникову показалось, что несколько минут времени он потерял даром.
        - Вы присмотрите за этим парнем?
        - Это моя работа…
        Их разговор прервался длинной очередью.
        Стольников выскочил на крыльцо и тут же скатился с него как мяч. С его ростом сделать это было сложно, но ничего другого не оставалось. Напротив входа в больницу, за углом жилого дома, стоял кто-то и поливал огнем пространство перед собой. На первый взгляд казалось, что делает он это вслепую. Но Стольников ясно видел сектор обстрела - пять метров справа от крыльца и пять метров слева. И ни одна пуля не ушла выше дверного проема. Стрелок знал свое дело неплохо. Так что лучше выглядеть сейчас мячом, чем через мгновение бревном.

«Странно только, что он стреляет в больницу, а не в тех, кто стоял на улице и был открыт как мишень на полигоне…»
        Осматриваясь в поисках новой опасности, майор не заметил никого, кто поддерживал огнем этого стрелка. Окна домов были по-прежнему пусты, улицы мертвы.
        Бойцы с генералом уже давно заняли позиции и коротко долбили по углу дома. Ключников залег в ста метрах дальше и стрелял одиночными за спину стрелку. Понимая, что тот интересен в живом виде, Ключников не целился, а просто давал понять - назад соваться боевику бесполезно.
        - Ты видишь его? - крикнул ему Стольников.
        - Да!
        - Это «чех»?
        - Да!
        - Ну хоть что-то. Товарищ генерал, это не за ним мы сюда мчались? - едко пошутил майор, поворачиваясь к Зубову.
        У беглого боевика между тем заканчивались патроны. Расстреляв в пылу несколько магазинов, он теперь стучал из-за угла дома одиночными. Сам угол здания уже не был похож на угол в известном смысле. Пули бойцов отбили штукатурку, бетон, кирпичи, и теперь дом выглядел так, словно его покусала гигантская крыса.
        - Хватит патроны расстреливать! - прикрикнул Саша. - Эй!.. - Последнее относилось к боевику. - Хорош стрелять! Брось автомат и вываливайся на свет божий! Даю десять секунд, а после - команду «огонь на поражение»! Ну?
        Сначала появился «калашников». Новенький, с сияющим лакированным прикладом, словно только что со склада. Он вылетел, описал окружность и загремел по асфальту. Ствольная коробка отскочила и забренчала, улетая дальше автомата. Такие Стольников видел в «Мираже». Это из арсенала сотрудников тюрьмы.
        - Не стреляйте!..
        - Выходи, рожа! - рявкнул Маслов, глядя в прорезь прицела.
        Из-за угла появился боевик в пятнистых заношенных брюках от полевой формы и черной майке с принтом, изображающим Бобби Брауна. Руки чеченца дрожали над головой, ноги казались ватными.
        - Ну, ты чего, Аллахов воин? Иди смелее! - приказал Саша. - Ключ, глянь, у него на поясе никаких приблуд нет?
        - Чисто!
        - Я сдаюсь, я сдаюсь… - бормотал, шевеля черными губами, боевик. - Возьмите меня в плен… Я здесь, я не хотел вас убить…
        Подбежав, бандит рухнул на колени и заложил руки за голову.
        - Ты откуда, бродяга?
        - Из тюрьмы я, бежал…
        - А где остальные?
        - Остальные?
        - Да, где остальные? Вас там почти два батальона выродков! Где они?
        - Они… они… - Стоящий на коленях чеченец поднял сначала руки, потом голову. - Они все…
        И в это время выстрел повалил его на землю. Пуля, пройдя сквозь голову бандита, выбила из черепной коробки пригоршню мозгов и веером разбросала по листве растущего рядом куста волчьей ягоды.
        Бойцы как подкошенные повалились на землю, занимая позиции.
        В поселок медленно въезжали два «ЗИЛа». Перед ними, стараясь теснее прижиматься к стенам домов, двигались несколько человек в грузинской форме. «Авангард по-грузински?» - усмехнулся Стольников. Он мог свалить всех пеших в течение десяти секунд.
        Между тем первый из появившихся, увидев, что разведчики заняли позиции, выпрямился и махнул рукой.
        - Вакуленко!.. - прорычал Зубов, узнавая и поднимаясь. - Кто стрелял?!
        - Я. - Офицер отделился от пешей группы и мелкой рысью приблизился.
        Сплюнув под ноги, генерал дождался, когда грузовики подъедут ближе. И когда из кузовов посыпался десант, подозвал всех офицеров.
        - Кто мне объяснит, что происходит? - спросил он, глядя поочередно на Вакуленко и второго майора. - Во-первых, что это за перманентный бланш у вас под глазом?
        - Качнуло в кузове, - коротко объяснил Вакуленко, стараясь не глядеть на Стольникова.
        Саша стоял за спиной генерала с невозмутимым лицом и держал автомат, уложив между скрещенных на груди рук.
        - Во-вторых, доложите свой порядок действий после совещания.
        Вакуленко рассказал, что сразу после совещания он получил команду от полковника Бегашвили на выдвижение. На выходе из тоннеля на территорию подразделение разделилось. Основные силы направились к «Миражу», а роте майора Вакуленко была дана команда прибыть в Южный Стан и удостовериться в наличии или отсутствии бежавших боевиков. Стольников слушал, глядя мимо Вакуленко, и пытался понять, что его не устраивает в официальных ответах майора.
        - И вы побывали здесь, в поселке?
        - Так точно, товарищ генерал. Выяснив, что боевиков нет, мы вернулись к полковнику Бегашвили, чтобы доложить.
        - Между ними что, нет связи? - вмешался Саша.
        - Так же как и между мной и ими. Все контакты - через центр в НИИ. Эта зона свободна от эфира. А почему, Вакуленко, вы не связались с центром и не доложили Ждану о выполнении задания?
        - Как это я не доложил?! Простите… Я доложил, товарищ генерал-полковник! Сразу по исполнении! И он велел отправляться в «Мираж» - так распорядился относительно моей роты полковник Бегашвили.
        Зубов поднес к губам рацию:
        - Третий!
        - Третий на связи.
        - Вам докладывал Девятый о том, что Южный Поселок чист?
        - Нет.
        Посмотрев куда-то в небо, Зубов свирепо покусал нижнюю губу:
        - Я вас всех параши в зону драить отправлю… Ты разговаривал лично со Жданом, Вакуленко?!
        - Так точно!
        Зубов снова поднес рацию к губам:
        - Третий, выясни, как дела у Десятого!
        - Так точно.
        Через минуту, в течение которой появился отправленный на поиски следов Айдаров и коротким кивком отозвал Стольникова, Ждан вышел на связь:
        - Первый, у меня нет связи с Десятым.
        Впечатленный этими переговорами, Саша снялся с места и подошел к Татарину.
        - Тебе надо это увидеть, - проговорил Айдаров.
        - Товарищ генерал, я на минуту! - крикнул Стольников и побежал вслед за снайпером. В спину им смотрел внимательный взгляд Вакуленко.
        - И что у нас сложилось на данный момент, - проговорил Зубов, скользя взглядом по офицерским воротникам. Он подумал, стоит ли размышлять вслух, решил, что не стоит, и поднял глаза на майора: - Вакуленко, а что в «Мираже»? Ты же оттуда следуешь?
        - В тюрьме осталось около сотни заключенных. Вероятно, это те, кому не хватило антидота. Или те, кто не захотел покидать места заключения в надежде, что ему скостят срок.
        - Сколько человек из персонала осталось в живых?
        - Лично я слышал, что их около пятидесяти. Тюрьма порядком разворочена, на восстановление, говорят инженеры, уйдет не меньше месяца при активном содействии извне…
        - Почему вы не выполнили мой приказ?
        - Я подчинился распоряжению полковника Бегашвили, товарищ генерал-полковник. Я не имею права отказаться выполнять его распоряжение.
        - Ты прав. Это вопросы не к тебе. - И Зубов еще раз поднес рацию к лицу: - Третий, мне нужен Десятый. Хоть умри там, а чтобы связь была!..
        Это последнее, что слышал Стольников из разговора. Айдаров бежал впереди него, и вскоре они поднялись на пригорок, который географически обозначал окраину поселка. Еще мгновение - и они скрылись из виду тех, кто стоял на главной улице перед больницей.
        - Саша, - тихо заговорил Татарин. - Очень странные события здесь происходят. Сюда посмотри…
        Он подошел к наваленной в ложбине куче хвороста и двинул ее ногой. Стольников ошеломленно присел. Отброшенные ветки открыли удивительную картину. Перед ним плечом к плечу лежали трое боевиков. Узнать их было нетрудно по характерным для кавказцев приметам и одежде - часть гардероба составляла военная форма, часть - гражданская. Да характерная для «Миража» короткая стрижка и отпущенная щетина.
        Глава 4
        Ни слова не говоря, Айдаров взял труп крайнего за ноги и оттащил в сторону. Труп послушно сполз, открывая тело, лежащее под ним. Татарин взялся за ноги и снова оттянул. Внизу был еще один труп.
        - Они лежат здесь около четырех часов, - сказал майор, ощупывая тела. - Еще не окаменели, но пальпировать уже сложно. Их сложили не более четырех часов назад… - повторил задумчиво. - Кто?
        - Хотел бы я это знать. Я их тут тягал, тягал, но когда понял, что до вечера не перетягать, сложил снова штабелем и ветками забросал.
        - А они зарыты были?
        - И дерном заложены.
        - Как же ты, злодей, разыскал? - восхитился Стольников.
        - Саня, ты же знаешь, я из семьи потомственных промысловиков. - И Татарин улыбнулся. - Иногда, бывает, разыщешь тушку кабанчика подтухшую, и ждешь трое суток, пока мишка явится…
        Стольников уселся на землю:
        - Закидай их ветками. Я ничего не понимаю… сколько их там?
        - Наверху - двенадцать. Сколько под этой чертовой дюжиной - это выкапывать надо.
        Стольников понял, что впервые в жизни оказался в ситуации, которой нет объяснения. То есть объяснение есть, конечно, но его нет у него. Даже приблизительного. Во-первых, понятно, что боевики в поселке были. Ну, или, по крайней мере, проходили мимо. Это все, что было ясно. А кто убил и почему вокруг царит молчание на этот счет? - эти вопросы остались без ответов.
        Те, кого Саша успел бегло осмотреть до того, как Айдаров забросал их хворостом, были убиты из огнестрельного оружия. Причем в районе грудины или во лбу у каждого присутствовали пулевые отверстия с опаленными краями. Это значит, что беглых каторжников добивали в упор, с расстояния не более двадцати-тридцати сантиметров.
        В поселке не то что автомата, даже ружья нет. Абсолютно демилитаризованная зона! - если опираться на результаты шмона, устроенного бойцами его группы. В поселке - ни следа, ни капли крови, ни одной пустой гильзы. Мир и согласие царят в Южном Стане. А в двухстах метрах от него - яма, набитая трупами.
        И никто не слышал выстрела, никто не видел боевиков, и Вакуленко таращит глаза и клянется, что бандитов в поселке не было обнаружено. А между тем время смерти этих боевиков совпадает с тем временем, когда Вакуленко якобы проверил поселок и убыл обратно в «Мираж».
        - Я хочу показать тебе кое-что, - сказал Стольников и сунул руку в карман. - Скажи, друг мой, это тебе напоминает что-нибудь?
        Айдаров принял предмет из руки майора, некоторое время недоуменно рассматривал его, а потом коротко выдохнул.
        - Вот именно.
        - Где ты это нашел, командир?
        - В руке порезанного местного. Он пытался мне вручить эту вещицу, боясь, что может умереть раньше. Возвращаемся. Нашим можешь сказать, но остальным - ни слова.
        Вернувшись, Стольников подошел к генералу и встал рядом. Автомат - там же, на скрещенных руках, у груди. Повернулся к Вакуленко и спросил:
        - В котором часу вы покинули Южный Стан и отправились в «Мираж», никого здесь не обнаружив?
        Вспомнив, что генерал представил Стольникова как старшего, со снисходительным выражением на лице ответил:
        - В начале третьего.
        - А точнее?
        - В половине, если точнее.
        Саша посмотрел на часы:
        - Сейчас без четверти семь. Значит, вы утверждаете, что боевиков здесь не было.
        - Товарищ генерал-полковник, разрешите я буду разговаривать с вами?
        Не успел Зубов ответить, как Стольников, швырнув свой «калашников» Ключникову, снял автомат с плеча Вакуленко.
        - Что это значит, майор? - Побледнев, Вакуленко двинулся на разведчика.
        - Стой спокойно, - Саша поднял глаза, - а то еще раз в дыню заряжу. - Отстегнув магазин, он бросил его под ноги, передернул затвор и выбросил патрон из патронника. На весу отстегнул крышку ствольной коробки и вынул поршень. Он был покрыт сажей, словно его коптили на огне. - Майор Вакуленко, объясните, где вы сегодня успели так мощно пострелять?
        Генерал поднял брови и посмотрел на Сашу.
        - Я просто хочу понять. Здесь принято выходить на боевое задание с нечищеным оружием или майор сегодня участвовал в долгой перестрелке? - Собрав автомат, он протянул его хозяину.
        - Вакуленко? - не понимая, к чему клонит Саша, спросил Зубов.
        - Он просто не чищен. После стрельб во вторник я поставил его в пирамиду и ушел, потому что торопился.
        - У вас были учебные стрельбы?
        - У них каждый вторник стрельбы, - объяснил генерал.
        - У него оружие засрано так, как обычно бывает после расстрела семи-восьми магазинов. Это что за учения такие? Боец, ко мне! - Стольников посмотрел на одного из солдат, переодетых грузином.
        Тот подошел.
        - Оружие к осмотру!
        Скинув автомат с плеча, тот освободил автомат от магазина и отвел затвор назад. Было видно невооруженным глазом, что автомат изнутри покрыт остатками сгоревших пороховых газов.
        Саша подошел и принюхался:
        - Генерал, из этого автомата стреляли не во вторник, а сегодня. Кстати, наш раненый приходит в себя, сестра сказала. Интересно будет услышать из его уст описание напавшего на него. Товарищ генерал, не мне вам советовать, но я бы выяснил у этого майора, по каким наземным или воздушным целям они сегодня долбили… И у палаты раненого хорошо бы караульчик выставить. А сейчас разрешите я займусь делом?
        Теперь ему было неинтересно все, что скажет майор Вакуленко. Он узнал достаточно. Когда Саша подошел к бойцам, те были уже в курсе событий.
        - Сань, может, это шняга? - неуверенно предположил Жулин. - Ну, не может же быть такого, чтобы здесь было настолько все запущено. Эти полугрузины, конечно, уроды моральные, но они же свои уроды, наши?
        Стольников сунул руку в карман и вынул зеленого цвета металлическую, похожую на монету, медаль.
        - Эта медаль была на груди Вакуленко в актовом зале, кто не помнит. Айдаров может подтвердить. А сейчас этой медали у него на груди нет. Есть только лента от нее.
        - И что? - буркнул Баскаков.
        - То, что эту медаль мне вложил в руку порезанный сельчанин.
        - Оп-па, - выдавил Ключников.
        - То есть я хочу сказать, что майор Вакуленко все это время был здесь. И к тому моменту как «ЗИЛы» с этой пехотой вернулись из тюрьмы, он просто слился с ними.
        - Подожди, подожди, Саша… - засуетился прапорщик. - Но если у них у всех автоматы с нагаром, значит…
        - Значит, они все при делах. Все! Сколько их сюда вернулось из «Миража» - шестьдесят? Два взвода. А теперь держите ушки на макушке, дорогие мои… Скоро в поселке появятся еще гости.
        - Что за ерунда здесь происходит?! - в ярости прошептал Ермолович.
        - На твоем месте я задал бы другой вопрос.
        - Какой?
        - Зачем Вакуленко убивать боевика, который стоял перед нами на коленях?
        - И зачем?
        - Он мог рассказать нам правду.
        Бойцы занервничали. Саша их понимал. Они уже превратились в себя прежних, вернулись внутренне в две тысячи первый год, но все, что происходило тогда, хоть и казалось нереальным, но друга от врага отличить можно было сразу.
        - Если «грузины» валили здесь «чехов», то должны были остаться следы - кровь, ошметки одежды, гильзы, зубы, вещи… ничего нет!
        - Я думаю, что бой был не здесь.
        - Где же?
        - Это тебе и предстоит выяснить, - и Саша посмотрел на Айдарова. - Но я знаю, что трупы сюда привезли.
        - Зачем?!
        - Это было по пути. - И он зловеще улыбнулся.
        Объяснение выглядело глупо.
        Стольников был уверен, что трупы привезли на машинах и зарыли здесь на скорую руку. И способ захоронения указывал на то, что кто-то не намерен допустить, чтобы разведчики пробыли в Южном Стане долго. Наступает ночь. Время, когда плохие парни особенно активны.
        - В тебя палили из «Винтореза», - напомнил Жулин, закидывая автомат за спину. - У Вакуленко - «калаш». И потом, зачем ему убивать местного?
        - «Винт» мог быть у того, кто был с Вакуленко. А местный - свидетель того, как велась стрельба по нам. Ты был в квартире и не заметил, что окно выходит как раз туда, откуда появились мы?
        - Почему же не убрали местного сразу? Не убрали и не спрятали?
        - Потому что они не знали, что в квартире есть хозяин. Тот появился и сразу создал им проблемы. Подробности узнаешь у порезанного, когда тот придет в себя. Айдаров, до сумерек осталось часа полтора-два. Возьми Маслова и на джипе прочешите окрестности. Я думаю, бой шел не дальше чем на расстоянии километра от поселка. Где-то здесь это было, где-то рядом… И обязательно в низине, прикрытой от поселка холмами.
        Жулин рассмеялся:
        - Так через минуту ты и без осмотра местности нам расскажешь, где они воевали!
        - Ничего смешного. Ни главврач, ни медсестра не слышали выстрелов. Времени завалить боевиков было в обрез. «Грузины» Вакуленко торопились в поселок, чтобы успеть вперед нас. Завалили банду, погрузили и, не тратя времени, поехали в Стан. Ищите! Я чувствую - это где-то рядом…
        Чувствуя, что бойцы не понимают, зачем убитых боевиков нужно было везти к поселку, Стольников рассердился:
        - Да потому что им нужно было высадить здесь Вакуленко, возможно, не одного, и отъехать на приличное расстояние, имитируя возвращение из «Миража»!
        - Да на кой же тогда черт высаживать Вакуленко?! - не выдержал Жулин.
        - Ты убиваешь меня своей глупостью, товарищ прапорщик! Ты забыл боевика, которого нужно было кончить! Это тот, кто вырвался из боя, и Вакуленко это видел. Возможно, он не один здесь. Останься «чех» в живых, история предстала бы для нас в другом свете.
        - Командир, да ты совсем не изменился, - весело заметил Мамаев.
        - Черта с два. Черта с два… - Стольников наклонился, сорвал былинку и сунул ее в зубы. - Я не знаю главного - какого черта тут происходит и что творится в данный момент в тюрьме. Уверен в одном: один промах - и мы мертвые.
        Стольников понимал, что в яму за холмом зарыты не пятьсот человек. Сколько их там? Двадцать, тридцать? Где остальные? Много вопросов. Искать на них ответы трудно, когда уже не уверен, что среди своих можно закинуть автомат за спину…
        Все медленно разошлись к «Роверам». Оставшись один, Стольников словно нехотя подошел к генералу:
        - Охрану у палаты приказали выставить?
        - Через минуту человек там сядет. Послушай, Саша… Кроме идиотизма Бегашвили я не вижу пока никаких оснований тревожиться. Скорее всего, боевики прошли мимо Южного Стана и их можно нагнать под утро. Что с тобой? Ты видишь что-то, чего не вижу я?
        Стольников коротко поделился фактами.
        - Нет, все не так. - Зубов почесал затылок, взъерошил волосы. - Ерунда какая-то. Так не бывает… Зачем? Смысл?
        - Объясните еще раз, почему мы ведем связь через Ждана? Это же глупость!
        - Не глупость. Имей здесь «крот» связь, он бы просто перешел на другую частоту и руководил событиями или, по крайней мере, владел информацией.
        - В результате этой предосторожности связи нет у нас! Вы знаете, что сейчас делает полковник Бегашвили в тюрьме?
        - Ждан потерял с ним связь.
        - Я думаю, что не случайно потерял, генерал! Вы ищете «крота» - забыли? И то, что здесь происходит, напрямую связано с тем, что он давно начал играть с нами и уже ведет в счете!
        Зубов расстегнул еще одну пуговицу на куртке. Жару турецкую он переносил лучше жары чеченской. Когда-то было наоборот.
        - Что ты намерен сейчас сделать?
        - Я хочу найти кого-то, с кем познакомился во время первого появления в Этой Чечне. Люди живут здесь, смешавшись друг с другом, или жители крепости обособились?
        - Старик, я не знаю. Здесь идет жизнь. Вчера он жил обособленно, а сегодня сошелся с бабой и переехал к ней!
        - Я пройдусь. Мои бойцы займут двухэтажный четырехквартирный дом, в котором порезали местного. И прошу вас… очень прошу… Будьте рядом с ними.
        Распорядившись, Стольников убедился, что его люди подогнали «Роверы» к дому и вошли в подъезд. Уже через минуту вход был закрыт, а из окна первого этажа появился ствол автомата. «Жулин все организует», - удовлетворенно подумал Саша и отправился в последний переулок перед больницей.
        Поселок Южный Стан не был мал. Чтобы поместить там четыре тысячи населения, нужно немало постараться. Инфраструктура не может ограничиваться в этом случае одними домами. Что-то должно было работать на поселок. И это работало: подстанция, мастерские, гараж (запертый, кстати, на ключ), хозяйственные постройки, склады. Все это было. В окнах домов стал включаться свет. Очертания стали размываться, как всегда бывает в Чечне вечером.
        Ждан до сих пор не может выйти на Бегашвили. Что происходит в тюрьме - неизвестно. Стольников лишь предполагал, что там не все в порядке. Что происходит здесь, кто управляет событиями и, самое главное, каким образом - на то ответов не было.
        Саша стал вспоминать лица тех, с кем вынужденно познакомился летом две тысячи первого года здесь, в Другой Чечне. Тогда тоже было не все понятно, но было ясно хотя бы, где находится банда Трофима, а где - банда Алхоева. Сейчас же все перемешалось и запуталось в голове майора.
        Встретить кого-то на улице было невозможно. Даже по нужде люди могли не выходить из квартир - канализация справлялась с работой. Что это было - испуг, недоверие, крайняя степень вражды?
        Поднявшись на второй этаж одного из домов, Стольников постучал в дверь. Закинул автомат за спину, чтобы не выглядеть угрожающе, и расстегнул кобуру на бедре.
«Гюрза» услужливо выскочила на сантиметр, готовая к тому, что ее в любой момент могут выхватить.
        Дверь открылась без лишних вопросов, и Стольников увидел незнакомое ранее лицо:
        - Здравствуйте. Вы хозяин?
        Человек смотрел на него как статуя - то ли в глаза, то ли мимо.
        - Я рад, что у вас дома все хорошо, - произнес Саша и сделал шаг назад. - Закрывайтесь. Спокойной ночи.
        Спускаясь по лестнице, он так и не услышал клацанье замка. «Мода у них такая здесь, что ли, не запираться ни днем, ни на ночь?»
        Посетив таким образом еще четыре квартиры в этом доме и две в следующем, произнеся абсолютно идентичный монолог у входа в каждое жилище, майор спустился со второго этажа на первый и снова постучал. Попытка разыскать знакомое лицо стала казаться ему бессмысленной. Дверь, как и в предыдущих случаях, отворилась, и Стольников почувствовал легкое напряжение.
        Перед ним стоял мужчина лет сорока с покатыми плечами, вытянутым лицом и чуть выпуклыми глазами на нем. Высокий лоб, взгляд чуть исподлобья, и самое главное - эти глаза придавали ему безусловное сходство с актером Авиловым. И даже волосы были у него светло-русые, густые, до плеч.
        - Простите… Вы помните меня? - уже уверенный в том, что им приходилось встречаться раньше, произнес Саша.
        Но человек смотрел мимо, храня молчание.
        - Послушайте, вы должны меня помнить! Одиннадцать лет назад! Крепость! Вы помогаете мне спуститься со стены. Я тогда бежал из вашей крепости, оставляя своих людей, чтобы пробраться через кордоны Магомеда Кровавого!
        Но человек оставался безмолвным и неподвижным.
        - Я прошу вас, вспомните… - в отчаянии выдохнул Стольников. - Вы тогда сказали, что лучший способ отвлечь внимание от одной стены - это привлечь к себе внимание на другой. И стали махать факелом.
        - Мне нельзя вспоминать.
        Майору показалось, что он не услышал это, а догадался. Губы жителя поселка не двигались, но впервые за все время общения с местными Стольников заметил, как глаза человека обрели цвет и смысл.
        Он схватил знакомого за плечи и зашел в квартиру вместе с ним:
        - Что здесь происходит, парень?.. Дай-ка я вспомню твое имя… Ты Никита, верно?.. Ты - Никита! На тебе рубашка была, смешная такая… С курицами на воротнике…
        - С петухами…
        - Точно, с петухами! Кто вышивал, жена?
        Разведчик понял - единственный шанс заставить его говорить, это заставить его напрячь память. Он захлопнул дверь ногой. И быстро обошел квартиру:
        - Почему все двери в поселке открыты?
        - Нам нельзя закрывать.
        - Нельзя? Кто велел? - Стольников выглядел растерянным. Поняв, что ответа не получит, вернулся к тому, что могло зацепить внимание мужчины: - А где женщина, которая вышивала тебе рубашку?
        - Мама. Мамы нет. Она умерла. Я помню тебя.
        - И это хорошо. Потому что я уже на краю. Сядь. Сядь!.. А теперь ответь, дружок, почему вы из веселых борзых ребят превратились в даунов?
        - Я не знаю, кто такие дауны.
        - Это идиоты. Что такое идиоты-то, ты должен знать?
        - Да, я знаю.
        - Так почему в них превратились?
        - Об этом нельзя говорить.
        - Почему?
        - Могут наказать. Наказание придет обязательно.
        - Это кто сказал?
        Мужчина посмотрел на Стольникова и не ответил.
        - Дай руку, - попросил майор. Схватив ладонь сельчанина, протянутую как для приветствия, Саша одним движением задрал широкий рукав рубашки до плеча. Осмотр запястья и вен не дал никаких результатов. Но на плече были заметны следы от давнего медицинского вмешательства. Обычные следы прививки против оспы, нормальные для любого. Но проблема была в том, что жителям Другой Чечни прививку против оспы делать не могли.
        - Ты стал чувствовать себя хуже после этого укола?
        - Да.
        - Когда это случилось?
        - Нельзя говорить, - тихо и безразлично протянул «крепостной». - Зачем мне говорить? Это запрещено.
        - Хорошо, - сразу согласился Стольников. - Сейчас я приведу того, кто запретил, и он подтвердит, что можно. Кого я должен привести?
        Мужчина поднял глаза и посмотрел куда-то мимо Стольникова. Майору это движение не понравилось. Первой его мыслью было протянуть руку к автомату, который он положил на стол в комнате. Но через мгновение он понял, что не успеет. Где-то там, за спиной, далеко ли, близко ли, находился кто-то, кто не упустит ни одного его жеста…
        Осторожно опустив руку, майор нащупал рукоятку «Гюрзы»…
«Никогда ничего не бойся, - говорил ему отец, - ведь ты мужчина».
        Все началось тридцать лет назад, когда после ежедневных школьных избиений одноклассниками мальчик однажды пришел домой, размазывая сопли по лицу. Оказывается, как выяснил отец, его даже не били. На него просто пошел с кулаками наперевес заводила всех драк и гроза школы - пацан, два раза по два года подряд отучившийся в четвертом и пятом классах. И мальчик испугался. Он сильно испугался…
        И это видели все в классе.
        Отец забрал мальчика из школы и перевел в другую, частную. Родители переехали в коттедж, и школа была в двух шагах от дома. И тогда же началось обучение в другой школе.

«Не бойся», - учил его отец. И мальчик учился.
        Они с отцом в течение недели приводили в порядок пыльный, захламленный подвал дома. Чистили, мыли, скоблили с утра до вечера. Трудились до тех пор, пока отец однажды вечером, бросив в угол мокрую тряпку, не сказал:

«А вот теперь можно и делом заняться».
        Что такое дело, мальчик не знал, поэтому молча выполнял все, что требовал отец - таскал в подвал выстроганные тут же, во дворе, доски, песок и инструменты. Отец в работе заводил сам себя и этим, непонятным пока сыну энтузиазмом заражал мальчика. Однажды мальчик не выдержал и спросил, надеясь, скорее, на общий ответ, нежели на обстоятельный. Старший в семье мужчина посмотрел на него как-то устало (сказывался возраст - мальчик был поздним ребенком, а в пятьдесят трудно жить жизнью тринадцатилетнего) и ответил, словно отчитываясь перед госприемкой за созданное творение:

«Это ринг. Здесь мы исключим канаты. Никаких канатов. Их не бывает в жизни, а бывает наоборот - не на что опереться спиной. Здесь, в наиболее освещенном углу, будет размещен мешок. Это место хорошо еще и тем, что мешок будет висеть у несущей стены. Со временем песок в мешок будет добавляться, а это не очень хорошо может сказаться на конструкции дома. Ну и, наконец, «железо». Ты доволен?».
        Мальчик промолчал.

«Ты боишься?».
        Мальчик не отвечал.

«Запомни на всю свою жизнь, сынок: никогда никого и ничего не бойся. Ты должен идти к цели, чего бы тебе это ни стоило».
        И положил Саше на плечо свою тяжелую руку…
        Загораживая свет лампочки, Никита поднялся. Лицо его снова обрело безучастное выражение уложенного в гроб покойника.
        - Нет… - выдавил хозяин дома странным, гортанным голосом.
        Стольников, резко толкнув под себя табурет, прыжком забросил себя на стол, перекатился и, роняя с грохотом и стол, и себя, вскинул обе руки. То, что он увидел перед стволом «Гюрзы», едва не привело его в состояние ступора.
        Бесшумно войдя в дом, трое жителей поселка стояли перед ним, вооруженные топорами. Их черные, неподвижные глаза казались пробоинами.
        - Нет, - повторил Никита, и один из гостей наклонил голову. Так он выразил, понял Стольников, крайнюю степень удивления.
        - Что здесь происходит, мать вашу?.. - пробормотал Саша, облизывая губы. Он знал, что ответа не получит, говорил, чтобы снять с себя состояние страха. Не тот ли это был страх, о котором говорил Зубов? Если да, то это чертовски страшный страх! Стольников не думал уже ни о чем, кроме как о траектории полета в окно. Вылететь нужно было через запертые рамы так, чтобы ни на секунду не задержаться в комнате. Несмотря на заторможенный вид, двигались эти парни, судя по всему, быстро. А к топорам у них руки привычные - гены… «Вырубят из меня балясину, не успею еще до земли долететь…» - думал Стольников.
        - Его - нельзя… - сказал Никита.
        - Почему? - прохрипел один из явившихся.
        - Он не с ними.
        - Он с другими. И он пришел ночью.
        - Мать вашу, я что, не могу ходить по ночам? - вскипел Саша. По виску его скользнула капля пота. Происходящее казалось ему ирреальным. Даже с учетом понимания того, где он находится.
        - Я з-знаю его, - запнувшись и поморщившись, сказал Никита. - Это он убил Алхоева…
        Стольников знал, что хозяин не мог видеть, как умирал Алхоев. И сам факт того, что Никита лгал, внушил майору уверенность, что мозги у мужчины частично все-таки работают. А что с остальной частью?..
        - Когда иные появлялись, они тоже говорили, что пришли с добром, - напомнил второй. - И скоро мы потеряли себя.
        - Я пришел, чтобы помочь вам себя обрести, - вмешался Стольников. - Но как я могу это сделать, если вы, черт вас подери, собираетесь меня зарубить?
        - Его нужно убить, - подал голос молчавший до сих пор третий.
        - Ну, ладно… - процедил, потоптавшись на месте, Стольников. Он искал опору. - Пусть будет по-вашему. Только потом не говорите, что я плохой парень.
        Трое стояли и смотрели на Стольникова черными стеклянными глазами. Никита стоял и смотрел на них. Стольников думал, что делать дальше. Ему нужно две секунды, чтобы вся троица оказалась на полу с расколотыми черепными коробками. Интерьеру жилища это придаст новый цвет, но улучшению отношений с Никитой вряд ли поможет. А пока он в поселке единственный, кто умеет размышлять.
        - Я - майор Стольников, - представился. - Я друг генерала Зубова. Мы не знаем, что происходит в Южном Стане. Километрах в восьми от вас есть тюрьма, из которой днем бежали пятьсот заключенных. Это бандиты, друзья Алхоева. - Саша бросил взгляд на Никиту, пытаясь понять, имеет ли смысл продолжать дальше. Троица начала расходиться, а это превращало уязвимое положение Стольникова в безвыходное. - Я пришел, чтобы убить их и не допустить в ваш поселок. Но вы здесь… От вас… От вас толку нет никакого! Вы как бараны перед новыми воротами!.. Вас спрашиваешь, а вы смотрите своими бестолковыми глазами! И как, по-вашему, я должен вас защитить?! Стой, мать твою! Стой!.. - прикрикнул он на третьего, начавшего обходить Никиту. - Я не желаю вам зла, но если вы не остановитесь и не выслушаете меня, умрете! Выбирайте!..
        Выждав секунду, он нажал:
        - Помните, что я пришел в ваш дом гостем, а вы ведете себя как убийцы!..
        Схватив топор, зажатый в руках третьего, Никита с силой толкнул сельчанина в угол. Падая, тот сбил со стены какую-то полку с посудой. Тарелки упали на пол и не разбились только потому, что были железные.
        - Сядь… - выдавил первый неизвестный, обращаясь к майору и опуская топор. - Покажи, что ты не враг.
        Подумав секунду, Стольников молниеносным жестом погрузил «Гюрзу» в кобуру, ногой подкинул табурет, поймал и уселся на него.
        - Я был в крепости, когда какой-то человек привел своих воинов. Но этот человек принес нам много бед. Сейчас ты снова пришел. Это значит, что к нашим старым бедам добавятся новые.
        Стольников понял, что поспешил с жестом доброй воли. Теперь он не успевал и
«Гюрзу» вынуть.
        Трое набросились на него со всех сторон.
        Зацепив табурет, Стольников ногой швырнул его в голову первого. Опрокинул стол, отрезав от себя третьего, и этой секунды ему хватило, чтобы выхватить нож.
        Поднырнув под второго, он широким движением косца провел под топором и перекатился по полу. Местный, еще не понимая, что случилось, сделал к нему шаг, второй… И в этот момент из распоротого от края до края живота под ноги ему вывалился моток сизых внутренностей.
        Перехватив нож за лезвие, Саша швырнул его в сторону второго и занялся первым…
        Нож просвистел в комнате под лампочкой и вошел под левую ключицу местного по рукоять. Обоюдоострое лезвие рассекло плоть как иголка ткань.
        Никита стоял посреди этого безумия и цеплялся руками за ножку перевернутого стола. Чтобы не упасть, он широко расставил ноги, свободной рукой пытаясь справиться с судорогой, перекосившей лицо.
        - Да что здесь происходит с вами, бродяги?! - прокричал Стольников, ударом ноги отбивая наседавшего на него второго. Он понимал - еще несколько секунд, и говорить будет не с кем. - Кто делал вам инъекции?! Кто колол вас, я спрашиваю?!
        Ответов не было. С пола поднимался раненый сельчанин. Ухватившись за рукоятку, он выдернул из груди нож. Кровь вырвалась из раны, но тут же остановилась.
        Подгадав момент очередного нападения, Саша качнулся в сторону, схватил топор обеими руками и обрушил его на голову наседавшего первого. Лезвие раскроило теменную кость и застряло в ране. Опустив руки, словно смиряясь с положением дел, сельчанин опустился на колени, а после завалился на спину. Прямо за ним корчился в агонии, наматывая себе на ноги кишки, второй.
        Кровь расплывалась по комнате безбрежной лавой, стены были заляпаны брызгами, окна были закрыты, Стольников уже не мог дышать.
        - У тебя еще есть шанс остаться в живых, - сказал он последнему, приближающемуся с топором в одной руке и ножом в другой.
        - Антон, стой! - прохрипел Никита. - Ты не понимаешь!..
        Дальше медлить было нельзя. Уйдя вправо, Стольников развернул местного, а потом отшатнулся влево и ударил его кулаком за ухо.
        Человек сделал вперед неуверенный шаг и покачнулся в тот момент, когда правая рука майора уже рассекала воздух. Сломав челюсть тому, кто через минуту и так должен был умереть от кровоизлияния в мозг, Стольников отшатнулся назад и оперся спиной о простенок между окнами. С лица его ручьями лился пот. «Да, сорок три - это не тридцать три», - подумал он, закрывая глаза.
        - Я сделал все, что мог, ты видел. - И, чтобы это не прозвучало двояко, Саша добавил: - Я не хотел, чтобы они умирали.
        - Если сейчас это увидит кто-то из наших, ты не дойдешь до своих солдат. Уходи.
        - Я не уйду, пока не узнаю, что с вами происходит. Не уйду, пока не узнаю, где беглые заключенные. - Уверенно пройдя к столу, Саша отодвинул его в сторону, поднял автомат и повесил на плечо. Потом поднял с пола нож, вытер о рубашку переставшего сучить ногами второго и вставил в ножны. - Поэтому, если ты не хочешь, чтобы ваши сейчас пришли и удивились, почему я троих убил, а тебя оставил в живых, - рассказывай!
        - Ты убьешь меня, - утвердительно произнес Никита.
        - У меня правило - больше трех в день не убивать. Лимит исчерпан.
        - Они приехали четыре года назад…
        - Кто - они?
        - Иные. Из вашего мира. Сказали, что появилась болезнь, от которой люди чернеют и умирают. И еще сказали, что если ввести в нас лекарство, болезнь обойдет нас стороной.
        - Так, понятно, привить вас решили, стало быть. Продолжай.
        Усевшись на табурет, Стольников закурил.
        - Доктор сидел в больнице, мы приходили, и он колол нас в плечо. Всех. В поселке не осталось ни одного человека, даже ребенка, которого бы ни укололи. Они ходили по домам, сверялись со списками в руках и искали каждого… Даже те, кто были на охоте, получили свой укол. Иные не уехали, пока не ввели лекарство каждому. А спустя время люди стали терять себя…
        - Как это?
        Никита посмотрел на Стольникова. Тик прошелся по его лицу. Он схватился рукой за щеку, и этот жест снова заставил Сашу поежиться.
        - Мы все хотим умереть, но не можем. Единственное желание, с которым мы живем, - убить. Я смотрю на тебя и хочу тебя убить.
        - В смысле?
        - В том… - Никита задергал губами, открыл рот, но справился с кризом. - В том смысле, что ты не должен мне верить… Я обману тебя и убью. Я должен был сделать это сразу, но не смог.
        - Почему?
        - Я помню тебя… Но прошу - уходи…
        Стольников поднялся, поправил автомат на плече:
        - Кто приезжал со списками? Эти иные - кто колол, кто искал людей, кто вообще этим занимался в Южном Стане - кто это?
        - Ты знаешь их.
        - Не играй со мной в фанты. Я не уговорил бы этих троих, а ты умеешь говорить и думать. Раз так, то к тебе очень хорошо подойдут мои методы, которыми я принуждаю упрямцев к общению со мной.
        - Ты видел этих людей собственными глазами.
        - Люди в форме грузинской армии?
        - Мы не знаем, чьей армии. Но тот, кто заставлял людей идти в больницу для принятия лекарства, говорил с тобой.
        - Генерал Зубов? Старик с белой головой?
        - Нет. Человек с круглым лицом.
        - Майор Вакуленко?
        - Я не знаю его имени. Но я помню его лицо. Он приехал год назад на пяти больших машинах. Его сотня разошлась по поселку, и он руководил приводом. Потом приезжал еще много раз и искал тех, кому уколы не сделаны.
        - Кто делал уколы?
        - Наш врач.
        - Главврач?
        - Наш врач.
        - Тот самый, что сейчас главный в вашей больнице? - потерял терпение Стольников.
        - Да.
        - Значит, Вакуленко сгонял людей в больницу, а главврач делал инъекции… - словно записывая, тихо повторил Саша. И вдруг поднял голову: - А медсестра ему помогала?
        Никита покачал головой - «нет».
        - Что изменилось после уколов? - спросил Саша, понимая, что пора убираться. - Хотя… чего тут спрашивать, разве не понятно…
        Его беспокоило другое. Зубов вел себя так, словно и не знал об инъекциях. Между тем операцией по деградации жителей Южного Стана руководил Вакуленко, подчиненный полковника Бегашвили, единственный начальник которого - генерал-полковник Зубов.
        - Теперь вас всех убьют… - услышал он в спину.

«Что еще я не знаю, о чем еще молчит генерал?» - подумал Саша, спускаясь по лестнице.
        На улице он прицелился и выстрелил окурком в куст акации на газоне. «Зачем этим зомби газоны?» - успел подумать и вдруг увидел Настю. Она шла спокойной походкой по темной улице, по той ее половине, что освещалась фонарем. Он машинально двинулся к ней, успев подумать о том, что у девочки, видимо, не все заклепки на месте, если она ходит по этому поселку одна, да еще поздним вечером.
        - Настя! - окликнул он ее тревожно и вдруг остановился. - Черт возьми!..
        - К кому это вы чертей в гости отправляете, майор? - ответила она, меняя направление и подходя к Саше.

«Самое время отправляться в больницу для оперативного эксперимента, - решил Стольников. - Стемнело, мы заперлись в доме, теперь Вакуленко спокойно может войти в больницу. У дверей - его человек. Он обязательно войдет. Он слышал разговор. Раненый должен замолчать навсегда».
        Стольников схватил Настю за руку и поволок к больнице.
        - Что вы делаете, ненормальный?!
        - Спасаю вашу жизнь. Вы кто, Хлоя Брюс, чтобы ходить по городу-призраку ночью, посвистывая?
        - Кто такая Хлоя Брюс?! Отпустите, мне больно!..
        - Пятнадцатикратная чемпионка мира по карате. Не отпущу.
        Метрах в двухстах от больницы он все-таки разжал пальцы.
        - Настя, я потом все объясню. Сейчас просто отвечай на вопросы и запоминай. Как раненый?
        - Пока без сознания, - недоуменно сказала она.
        - К нему кто-нибудь приходил?
        - Нет. А что касается охраны, то она на месте. Сержант сидит у палаты на стульчике и разгадывает кроссворды.

«А если она - человек Вакуленко? - успел подумать Саша. - А у меня есть другой выход?»
        Он мог, конечно, явиться в больницу, взять этого сержанта за шиворот и вышвырнуть на улицу, посадив того же Маслова. Но тогда не будет иметь смысла план, который возник у него в голове пару часов назад. Зубову нужны будут доказательства вины Вакуленко. Стольников их предоставит.
        - Настя, под любым предлогом отзови сержанта от двери раненого и попроси кого-нибудь перекатить кровать с ним в другое помещение. Хоть в туалет! Буду ровно через полчаса. Только никого, слышишь - никого не запускать к нему.
        - Главврач знает?
        - К черту главврача!
        - А Зубов?
        - К черту Зубова!
        Недоуменно пожав плечами, девушка поспешила в больницу. В конце концов, ведь не раздеться же Стольников ей велел. Хотя она лучше бы перед ним разделась. С этими мыслями она и вошла в здание больницы.
        Развернувшись и сняв с плеча автомат, Саша побежал в сторону дома, где остались на ночь его бойцы. Когда до пересечения переулка с главной улицей оставалось метров тридцать, он услышал за спиной звук приближающейся машины.

«Не выдержали парни и решили искать», - понял он.
        Что происходило дальше, он понял не сразу…
        Едва он ступил на проезжую часть переулка, чтобы стать видимым для своих, его глаза резанул свет фар. То, что это был «УАЗ Патриот» с хорошо отрегулированной системой зажигания, было очевидно. Ритмично рыча, машина снесла его. Если бы в последний момент, поджав ноги, Стольников не рухнул спиной на ее капот, спасая колени, ему пришел бы конец.
        Удар, невесомость…
        Страшный удар об асфальт и еще раз резанувший взгляд свет фар уезжающего «УАЗа»…
        Когда он очнулся, вокруг была тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Он лежал на животе и не хотел шевелиться. От одной мысли о том, что у него сломаны ребра, ноги, руки или, чего похуже, позвоночник, становилось плохо.
        Стольников пошевелил всем сразу и понял, что если что-то в нем и повреждено, то это содержимое черепа. Все остальное двигалось, сгибалось и разгибалось во всех предназначенных для этого местах. Сев, он понял, насколько сильно болит голова. Но идти он может.
        И в этот момент из-за поворота, из-за которого вынырнул «Патриот», вновь раздался рев мотора и скрежет колес. Не желая становиться жертвой, майор вскинул автомат и прицелился чуть выше горящих в темноте фар.
        Джип резко затормозил, и Стольников услышал в темноте:
        - Саня, это мы!..
        Жулин!
        - Ты с ума сошел?! Ушел и с концами! Что с тобой? - Прапорщик схватился руками за его лицо и присмотрелся.
        - Нужно догнать «уазик». Меня только что сбили.
        - Случайно, разумеется?
        - Если бы случайно, тогда бы остановились и стали молить о пощаде, ч-черт!.. - пришел в ярость Саша. - Масло, гони вперед, он направо свернул!
        Глава 5
        В километре от города, мерцая в пыли красными фонарями, уходил по дороге, ведущей из поселка, «УАЗ Патриот». Теперь уже он был целью.
        Еще минута, и машина пропала из виду.
        - Спустился с пригорка, сейчас, смотри - вынырнет! - в азарте погони прокричал Маслов, давя на педаль газа. «Ровер» летел по дороге как бронетранспортер, мягко переваливаясь, но не подпрыгивая.
        И тут произошло то, что никогда не вносится в план как погрешность. Такое предусмотреть невозможно только потому, что оно может произойти один раз на миллион случаев и укоротить жизнь.
        Стольников и бойцы увидели фары «УАЗа» только тогда, когда проезжали мимо него. Водитель «Патриота» включил дальний свет, ослепив разведчиков, и вогнал свою машину в джип как в стену.
        - Откуда эта тварь взялась?! - прокричал Жулин, вылетая из машины через окно крутящегося вокруг себя джипа.
        Стольников знал откуда. Он просто съехал с холма, откатился в сторону и выключил свет. И стал ждать. И когда «Ровер» скатывался вниз, пошел на таран.
        До того как «Ровер» вошел в фазу кувырков, в нем находились Стольников, Жулин и Маслов. Все произошло, как в больном сне. Стольников в какой-то момент почувствовал невесомость внутри себя, как на американских горках. «УАЗ» в момент удара присел, а потом подпрыгнул. Он выглядел как живое существо…
        Несколько мгновений было потрачено, чтобы выбраться из машины и прийти в себя. Саша продолжал сжимать в руках «калашников». Вырвать из его рук оружие не мог даже идущий на таран «Патриот».
        Хотелось крикнуть «К бою!», но в голове после двух аварий подряд гудело, как в пустом кувшине.
        Едва он и Маслов успели выбить дверцы, чтобы выскочить, как распахнулись двери и у
«Патриота». Через секунду Стольников понял, что ситуация еще более страшная, чем была на самом деле. Из «Патриота» вывалились пятеро «чехов» - Стольников видел - это боевики, не «грузины»! - и разбежались в разные стороны, поднимая оружие.

«Откуда у «чехов» «УАЗ»?» - успел подумать он.
        Понять, во что боевики одеты и сколько им лет, мешала окончательно опустившаяся на Эту Чечню темнота. У троих в руках были автоматы, которые не спутаешь ни с чем другим даже в темноте, у четвертого - укороченная американская М-16, которыми были вооружены люди Вакуленко. Что было в руках пятого, Стольникову не было видно из-за машины. С криками «Аллах акбар!» все пятеро принялись палить из всех стволов и приближаться к перевернутому «Роверу».
        Майор мог ошибиться, но ему показалось, что бандиты находились в обкурке. А это означало, что их дальнейшие действия не мог предсказать не то что он, но и они сами. Сейчас, когда они вышли из полосы света «УАЗа» и оказались на светящейся дорожке, нарисованной фарами джипа, были хорошо видны их дикие глаза, полураскрытые рты, плохо скоординированные движения.
        - Сидеть и не высовываться!.. - приказал своим Саша и откатился от машины.
        Жулин даже сидя мог сейчас с левой руки пятью выстрелами разбить головы всей пятерке, уложившись в три секунды. Но сейчас он лежал под Масловым и чувствовал себя невнятно. Маслов накувыркался в «Ровере» и теперь, так же как и прапорщик, выглядел пьяным. Он с трудом сохранял равновесие даже сидя и пытался нащупать на земле автомат. Наконец, нащупал, поднялся, и его повело в сторону как из дверей кабака. Прошагав таким образом немало, он вдруг рухнул на землю.
        И теперь жизнь его, как и жизнь прапорщика, зависела только от того, что будет делать Стольников. И когда майор брал в прицел ближнего из боевиков, с тоской понял, в какой позиции находится. Если отойдет вправо, отводя огонь от Жулина, то ему придется стрелять в сторону Маслова. Если сдвинется влево, смещая свой сектор стрельбы от Маслова…

«Тогда эти сволочи расстреляют Олега!..»
        До бандитов было метров двадцать. Первый, широко расставив ноги, поднял ствол АК до бедра и направил в то место, где лежал Жулин.
        Опережая указательный палец обкуренного автоматчика, Стольников нажал на спуск первым.
        Голова бандита запрокинулась назад, в свете фар брызги крови выглядели особенно яркими. Подогнув колени, боевик упал спиной на согнутые в коленях ноги.
        Вторая очередь досталась самому крикливому. Стольников не обратил бы на него внимания во вторую очередь, но ему уже надоели эти крики, где каждым вторым словом было «Аллах». Очередью в два патрона он срезал его и повалил в темноту.
        Оставались трое.
        Плотность огня в его сторону была такова, что невозможно было поднять голову. Три автомата с расстояния в двадцать метров били в пригорок, за которым он лежал, не останавливаясь ни на секунду.

«Гранату бы, - размечтался майор. - Всего одна Ф-1 - и станет тихо, как в раю».
        Но гранаты не было.
        По звуку выстрелов он понимал, что расстояние до боевиков сократилось уже до смешного.
        Выставив автомат, он наугад застрочил над собственной головой. Какая-то из пуль нашла цель - раздался крик. И тут же - еще один, истеричный. Огонь затих, и мгновение это Саша использовал, чтобы перезарядить автомат. Клацнув затвором, он откатился в сторону и поднялся на колено.
        Двое боевиков корчились на земле, ослепленные фарами «Ровера». Из-за ранений они не могли подняться, а теперь еще и не могли ничего видеть - джип лежал на крыше и мощный дальний свет стелился по земле, уходя в степь.
        Двое стоящих бандитов, освещенные по пояс, были как на ладони. Не воспользоваться этим было бы глупо. От бедра он стал расстреливать магазин, наблюдая сквозь прищур, как ломает словно в судорогах тела боевиков, как отлетают от них во все стороны кровь, клочки одежды и фрагменты костей. Пули калибром 7,62 перемалывали бандитов в упор как в мясорубке. И когда они повалились, подняв на свет плотную стену пыли, автомат майора затих. Перевернув «скрутку», Саша снова передернул затвор и направился к раненым.
        Смерть одного приближалась стремительно. На губах боевика появилась пена, руки его затряслись и вытянулись…
        - Не собеседник, - огорченно констатировал Стольников, меняя направление и приближаясь ко второму.
        Вид торчащей из колена кости вводил раненого в исступление. Острый осколок, как наконечник копья древнего человека, светился розовым. Боевик глядел на него широко открытыми глазами и трясся.
        - Жулин, Масло! - позвал Стольников.
        Мат прапорщика и бормотание бойца заверили майора, что все в порядке, живы. Другой вопрос, в каком состоянии. Но это уже - другой вопрос. Главное - живы.
        - Идите сюда, хватит там валяться!
        Присев перед бандитом, Саша вынул сигареты и внимательно рассмотрел бандита. Короткая стрижка, покрытое почти до глаз щетиной лицо. Как это знакомо Стольникову… Перед ним - беглый из «Миража». Других он не видел, но был уверен, что они оттуда же. Откуда же еще? «Чех» в Другой Чечне может появиться только из разоренной тюрьмы. Раньше, правда, Алхоев и его люди входили через тоннели с навигатором в руках. Но те времена прошли. Нет Алхоева, его банда разбита, остались только воспоминания о тех днях. Так что вопросов, кто эти люди, не возникало. Были другие, и искать ответы на них куда сложнее. Откуда у них «УАЗ», о существовании которого в Другой Чечне даже Стольников не подозревал, и откуда у одного из них американская винтовка, вооружены которыми здесь могут быть только люди Бегашвили?
        Жулин подошел, держа автомат под мышкой и растирая лицо. Появился и Маслов. Никаких видимых повреждений майор на них не заметил, разве что царапины. Но было бы странно, когда бы они перевернулись в машине и доказательства этого не присутствовали на их лицах.
        - Я что-то пропустил?
        - Немного. - Стольников щелкнул зажигалкой. - Ты когда-то славился умением допрашивать трехдневные трупы. Хочу убедиться, что ты все тот же классный переговорщик. Мне нужно знать, откуда у этих скотов «уазик» и М-16, а также кто у них главный и где остальные. А мы с Масловым пока перевернем «Ровер». Из «УАЗа» вытек весь антифриз. На их месте я бил бы нас задом.
        - Ты слышал, что сказал товарищ майор? - поинтересовался Жулин, опускаясь перед боевиком. - Думаю, слышал. Поэтому отвечай коротко и понятно, без этих вот
«баршалла-маршалла»…
        Зацепив тросом, найденным в багажнике «УАЗа», джип, Стольников и Маслов перевернули «Ровер». Опускаясь на четыре колеса, машина присела. Был риск, что после такого кульбита выйдут из строя амортизаторы. Но пронесло… Через мгновение джип скрылся в густом облаке пыли.
        Маслов проверил зажигание, поработал с рычагом переключения передач. Если бы не вмятины на жести кузова до стальных плит, этот «Ровер» ничем не отличался бы от прежнего.
        Через минуту подошел Жулин:
        - «Уазик» они взяли в поселке. Украли, если проще, с какого-то склада. Там еще два стоят. Винтовку забрали у убитого «грузина», рядом с гаражом. Кто ими руководит - он не знает. Также не знает, где остальные. После побега они разобрались по мелким группам и разошлись кто куда. Саня, это «пехота», он на самом деле не в курсе…
        Если вдуматься, сказано много, а информации никакой. Майор надеялся услышать про Вакуленко. Поэтому и передал раненого Жулину. Пусть получателем информации станет прапорщик, чтобы Зубов потом не решил, что у Стольникова не все дома. А сейчас выходило как раз, что так оно и есть. Подозрения Стольникова беспочвенны.
        Пятеро отколовшихся от беглых каторжников бандитов бродили по окрестностям в надежде войти в какой-нибудь поселок, поживиться и продолжить путь к границе России. В Южный Стан решили не заходить, так как разговоры о возможности нахождения там военных, скорее всего, ходили. Но вернуться пришлось, потому что, побродив по территории, как они думали, Грузии, они не обнаружили ни одной живой души. В поселке они пробрались в гараж, нашли «УАЗ», горючее. Убили «грузина», то есть человека Вакуленко, охранявшего гараж, и поехали. Появившегося на дороге майора Стольникова решили не подбирать. Решили переехать. И вот - конец истории.
        - Где остальные, урод? - бросил Саша, поднимая из пыли автомат кого-то из убитых бандитов.
        - Я не знаю, - качаясь и срыгивая в сторону, бормотал боевик. От места, где он сидел, исходило зловоние рвотных масс. - Мы вышли из тюрьмы и через несколько километров разбежались… Кто-то крикнул, что так легче будет перейти границу…
        Отстегнув магазин, Стольников вынул один патрон и вставил в ствол автомата. Бросил
«калашникова» к ногам бандита:
        - Ты знаешь, что нужно делать.
        Умереть в крови - слава для воина. Схватив автомат, боевик приставил его к нервно дергающемуся кадыку. Стольников не сводил с него глаз.
        - Аллах акбар!.. - заорал бандит и нажал на спуск.
        - Акбар, акбар… - пробормотал Маслов, вытирая с лица чужую кровь. - Суки безмозглые… Ненавижу вас…
        Саша знал Маслова пять лет. Если не считать одиннадцати последних, Маслов - один из немногих, кто в середине девяностых входил с ним в чеченские деревни, где жили русские, и видел своими глазами, что делали с русскими после захвата власти Дудаевым. Знал, как резали стариков и старух, насиловали на глазах детей молодых русских женщин, вспарывали животы их мужьям и наматывали на заборы, давая сигнал таким же вепрям - «в доме нет мужчин, входите и насилуйте женщин без опаски». Эта ненависть жила в каждом, кто помогал русским семьям бежать из этого ада, но переживал это чувство каждый по-разному…
        Стольников посмотрел на боевика. Тот скреб ботинками по траве, выдирая ее клочьями. Своими движениями он толкал «калашников», лежащий перед ним. Но автомат, ударяясь о ногу застреленного Стольниковым боевика, отскакивал обратно. Это продолжалось настолько долго, что майор отвел взгляд и, резко сплюнув, выдавил:
        - По местам… Срочно в больницу.
        Глава 6
        Откинув знакомую тяжелую дверь и вдохнув воздух, состоящий из смеси спирта, хлорки и еще чего-то больничного, Стольников пробежал по коридору и в ординаторской сразу увидел Анастасию. Ее взгляд был испуган и растерян.
        - Где раненый?
        - В палате напротив. Сегодня у нас мужчина умер. Его привезли из степи. Старичок уже. Сломал ногу, дойти не смог, его шакалы порвали. Хорошо, рядом двое сельчан проходило… Но было поздно.
        - О раненом, - напомнил Стольников.
        - Я поменяла их местами. Мужчина сейчас в реанимационной, а твой раненый на его месте. Что происходит? Мне страшно…
        Саша успокоил ее какой-то дурацкой шуткой, после чего она, естественно, не успокоилась, а, наоборот, разнервничалась. А как ему ее успокоить? Сказать:
«Настя, не беспокойся, ничего страшного, просто сейчас придут пациента убивать?»
        Майор решил проверить свои предположения относительно легкости проникновения к порезанному станичнику.
        - Лейтенант Афиногенов, - представился он, зависнув с автоматом над охранником. - Я хочу посмотреть на раненого.
        Сержант даже помог ему открыть дверь, после чего остался в коридоре разгадывать сканворд. Стольников машинально подумал: «А ведь ни погон на мне, ни других знаков различия…» Охранник! Лучше бы кошку посадили под дверью. Та хоть зашипела бы, увидев постороннего. Раз уж вошел, нужно посмотреть…
        Посмотрел.
        Саша снова закинул угол простыни на лицо трупа и вышел из реанимационной. Сержант поднял на него глаза:
        - Товарищ майор, подскажите - «Древнегреческие счеты»?
        - Абак, - бросил Стольников, вставляя на ходу сигарету в зубы. Так же мимоходом посмотрел на дверь напротив. Порезанный там.
        Настя продолжала сидеть на стуле, сложив руки на коленях. Взглянув в ее глаза, Стольников понял, что в девушку вселился страх. Страх - это не что иное, как пугающая неизвестность. Самое смешное, что раньше она не боялась. Находилась в эпицентре кошмара и не боялась. Значит, чтобы изменить человека, ему нужно просто сообщить о том, что страшное рядом. Он сел рядом с ней, взял за руку и, не вдаваясь в подробности, рассказал ей об опасности, которая грозит пациенту. Его могут убить. Девушка пришла в себя и спросила:
        - А как же охранник майора Вакуленко у дверей?
        - Ты хорошо его знаешь?
        - Он был здесь во время вакцинации.
        - Расскажи об этой вакцинации.
        - Ничего особенного. В НИИ было решено привить всех жителей Южного Стана. Это правильно. Население растет, растет и возможность появления вируса. Зимы здесь теплые, но не в холоде дело.
        - Кто привез вакцину?
        - Майор Вакуленко, конечно. Последние несколько лет он здесь частый гость. Фактически на него все организационные вопросы и возложены. Вакцина, снабжение, организация деятельности поселка…
        - Та вакцина еще осталась?
        - Оставалось около ста доз. Но остаток главврач забрал.
        - Забрал?
        - Да. И сказал, что передал Вакуленко. Тот три дня здесь был, проверял обстановку.
        - Скажи, милая, а полковник Бегашвили здесь такой же частый гость?
        - Нет, его я видела за все время работы здесь всего пару раз. Всем управляет Вакуленко. Это и правильно, на него всегда можно положиться. Привозит все, что попросишь. Но как же охранник? Он же у дверей? Кто войдет в палату?
        - Наша охрана неподкупная. Без денег ни за что не подкупить. А этого парня подкупать не нужно. Он просто плохо соображает. Прости, мне нужно дела кое-какие сделать…
        Настя работала, и ей было не до майора. Вынужденное возвращение в больницу заставило забыть об отдыхе и снова заняться делом. Зачем уже второй раз домой идти? Стольникова это устраивало, так как ему было лучше спокойно сидеть и наблюдать из щели двери за реанимационной, нежели заниматься разговорами.
        Пару раз приходил от генерала Ключников. В доме все спокойно, за подходами к селу ведется наблюдение с крыши. Со Жданом генерал на постоянной связи. Ждан сообщает, что связь с полковником Бегашвили до сих пор не установлена, но из тюрьмы приезжал от него человек к тоннелю, докладывал, что работы по восстановлению техники и службы войск ведутся согласно плану.
        Сержант попался на удивление стойкий. Уснуть на стуле он смог лишь в половине второго ночи. Уткнув затылок в эмаль стены, раскрыв рот и уронив на пол сборник кроссвордов, он спал, как охраняемый им субъект. Понять, что военный жив, можно было лишь по его поднимающейся и опускающейся груди. Стольников подсчитал: за три с половиной часа вахты он шесть раз по пять минут отлучался с поста покурить и несколько раз в туалет. За время отсутствия охранника можно было поочередно перебить всех больных на первом этаже.
        Часы показывали половину четвертого утра. Это Стольников засек машинально, как только хлопнула тяжелая входная дверь и в коридоре раздались шаги сразу нескольких человек. В этих шагах не было суеты и торопливости. В них была напряженность. Саша отклонился к стене, скрываясь за дверью ординаторской. Насти не было, она ушла на второй этаж помогать какой-то сиделке. По кашлю сержанта и бумажному шороху майор догадался, что тот проснулся и сейчас бодро поднимает с пола газету, изображая бдительность. Неизвестные прошли мимо Стольникова, даже не взяв за труд заглянуть в комнату.
        Расстегнув кобуру, майор выглянул в коридор. Двое мужчин в форме офицеров грузинских вооруженных сил стояли напротив сержанта и о чем-то с ним тихо говорили. Один из них был майор Вакуленко. Второй - тот самый капитан, его подчиненный, которого Стольников бил в коридоре НИИ. Знакомые все лица. Как Саша и ожидал, сержант-«грузин» спокойно приоткрыл дверь в палату, запустил офицеров и снова уселся на стул. Через минуту они вышли.
        Опустив руку на кобуру, Стольников вышел из ординаторской и встал посреди прохода:
        - Ночи такие тихие, что не уснуть, верно, майор Вакуленко?
        Капитан сунул руку в карман.
        - Не шевелиться! Замерли.
        - Что вы здесь делаете, Стольников? - спокойно и даже насмешливо произнес Вакуленко.
        - А вы?
        - Я согласно распоряжению генерал-полковника Зубова руковожу организацией обеспечения жизнедеятельности поселка Южный Стан. А вот вы здесь что делаете?
        - Какая длинная должность. Она, видимо, предусматривает такие-то длинные полномочия. Что вы делали в этой палате?
        - А вам какое дело?
        - Мы в данный момент находимся в зоне ведения боевых действий. Согласно распоряжению того же генерал-полковника Зубова вы являетесь моим подчиненным. И если еще раз ваш дружок дернется некстати, а вы вместо ответа на мой вопрос станете озадачивать меня, я восприму это как отказ выполнять приказ командира в боевой обстановке и всажу вам по пуле в лоб.
        - Мы пришли посмотреть на больного.
        - Помочь совершить эвтаназию?
        - Вы что-то путаете, майор Стольников, - насмешливо произнес Вакуленко. - Я пришел посмотреть на человека, на которого несколько часов назад напали шакалы.
        - Еще какие шакалы! - ехидно подтвердил Стольников, глядя в глаза Вакуленко. - Видели бы вы их. Но вам-то это зачем?
        - Вы ошибаетесь. Я должен знать все. Потому что в ответе за все, что здесь происходит!
        - Где оставшиеся после прививки сельчан дозы?
        - Возвращены в НИИ.
        - Сержант, ко мне! - не отводя взгляда от Вакуленко, рявкнул Саша. - Я ваш командир - майор Стольников! О чем вас спрашивали эти двое дяденек?
        - Я же сказал - посмотреть на человека, на которого напали шакалы! - прогремел Вакуленко.
        После этого уточнять что-либо у сержанта не было никакой необходимости. Он подтвердит хоть что, лишь бы Вакуленко не рассказал полковнику Бегашвили о его сладком сне.
        - Куда делась с вашей груди фуфлыжная медаль, Вакуленко? - убирая руку от кобуры, миролюбиво поинтересовался Саша.
        - Не могу знать, товарищ майор, - съерничал Вакуленко. Под его глазом сформировался впечатляющий синяк, и в своем сарказме он выглядел нелепо. Но сейчас - неуязвимо.
        - Вы ее потеряли. - Стольников вынул из кармана медаль и бросил майору. - Не там, где вам хотелось бы ее потерять.
        Тот поймал, посмотрел и бросил обратно.
        - Не моя. Моя - вот, - с этими словами он вынул из своего кармана точно такую же медаль и показал Саше. - Так что вы тут делаете, майор Стольников?
        Впившись взглядом, он уверенно проследовал мимо Саши. Следом прошел и капитан.
        - Где в данный момент находится второй майор? Тот, что был с вами, когда я бил вам лица?
        Двери за ними захлопнулись, а Стольников все продолжал стоять. Посмотреть, что они с трупом бедолаги сделали, что ли?
        В этом месиве обнаружить след пореза, а тем более укола, невозможно. Хотя ничего они и не делали. Посмотрели, что находится под простынею, потеряли в раздумьях еще секунд двадцать-тридцать, поняли, что их развели, и вышли.

«Но валить меня они решили сразу, переглянувшись! - понял Стольников. - Сержант-то хоть понимает, что после меня им не оставалось ничего другого, как убивать и его? Вряд ли. Сейчас он службу будет нести до утра. Честно и бдительно. Только что с того толку, если он до сих пор не понимает, кто находится в палате, у двери которой сидит?..»
        С этими мыслями Стольников и добрался до дома, в котором находились генерал и несли дежурство его люди.
        - Какого черта ты проявляешь инициативу, не ставя меня в известность? - рассердился генерал. По его лицу было видно, что гнев остался позади, свидетелями этого гнева были бойцы, а сейчас Зубов просто ставит Стольникова на место.
        - У меня не было времени предупредить. Генерал, мы совершили ошибку. - Ему следовало сказать не «мы», а «вы». Но он решил выглядеть корректно.
        - Я тебя не понимаю.
        - Расставляя приоритеты, мы выбрали для штурма не тот объект.
        - Я тебя не понимаю. - Зубов сел на стол и нащупал в кармане сигареты.
        - Боевиков здесь нет. Те, кого мы обнаружили, - исключение из правил. Просто они хотели на самом деле сбежать. Их разыскали, догнали и расстреляли.
        Саша прикурил от зажигалки генерала.
        - С Бегашвили нет связи, потому что он или предатель, или под контролем боевиков.
        - Если что-то знаешь, говори сразу, - предупредил Зубов. - Но если это твои предположения - ляг и выспись!..
        - Бегашвили или в плену у боевиков, или организует оборону «Миража» для прорыва из Другой Чечни в известную. Операцией руководит или он сам, или тот майор, которого я видел во время совещания. Сам же Вакуленко руководит уничтожением нашей группы и вас.
        - Почему же до сих пор мы не уничтожены?
        - Потому что Бегашвили или тот, кто командует в «Мираже», не дал добро. - Стольников щелчком отправил окурок в окно. - За некоторый срок до начала операции по выводу пленных боевиков из «Миража» вы отдали приказ о вакцинации населения Южного Стана. Кто явился инициатором этого?
        - Разумеется, Бегашвили. Я что, такие вопросы с майором решать буду? Полковник сообщил, что поселку грозит эпидемия гриппа. Доложил обстановку, факты. Я связался с Москвой, оттуда пришла партия в пять тысяч доз вакцины.
        - А с главврачом вы связывались?
        - Зачем мне главврач? Комендант поселка - Вакуленко!
        - Настя в разговоре со мной дала основания понять, что никакой угрозы эпидемии не было. То есть от докторов инициатива не исходила. А Бегашвили у нас кто, доктор?
        - То есть ты хочешь сказать… - процедил Зубов.
        - Я хочу сказать, что вакцина была подменена какой-то гадостью, и этой гадостью были инфицированы все жители поселка! Все до единого! Вакуленко лично сгонял народ по спискам! Вы мне сказали, что люди в Южном Стане стали странными. И что вы испытываете страх, приезжая туда. Почему вы никак не связали этот свой страх с видом людей, а их вид - с всеобщей вакцинацией? Они в том состоянии, когда могут кормить себя, охотиться, отправлять естественные надобности, словом, адаптированы к продолжению жизни. Правда, уже без репродукции, я думаю! Но они недоступны для общения, вы понимаете? А последний разговор с одним знакомым, еще не дошедшим до кондиции, уверил меня, что в них присутствует скрытая форма агрессии, без проблем переходящая в открытую. Чем на самом деле кололи местных, вы знаете?
        - Нет, не знаю. Но как, черт возьми, это может быть связано с задачей, для решения которой мы сюда прибыли? Наша цель - найти боевиков и уничтожить!
        Стольников бросил автомат на стол, захлопнул рукой форточку и подошел к Зубову:
        - А я вам говорю, что никаких боевиков здесь нет! Какая-то часть из них, несколько групп человек по двадцать, на самом деле покинула «Мираж». Но основные силы расположились в тюрьме, и я могу сказать вам, когда начнется прорыв этой банды из Другой Чечни в обычную!..
        - И когда же?
        - Когда здесь будут уничтожены руководитель НИИ, он же начальник «Миража», человек, который знает о тюрьме все, и мы - люди, которые знаем о Другой Чечне не меньше. - Стольников убедился, что его слышат все. Не хотелось это повторять еще раз. - Движение к тоннелю двух батальонов вооруженных людоедов не началось еще только потому, что мы с вами - живы. Теперь вам понятно?
        - Так почему Вакуленко не убил тебя в больнице? Почему они до сих пор нас не накрыли? Всех! Несколько снайперов на крышу дома напротив, и через минуту здесь не будет ни одного живого человека! Но вместо этого Вакуленко идет в больницу, чтобы прикончить свидетеля!
        Стольников ухмыльнулся:
        - Не знаю. Но при желании можно найти объяснение и этому.
        - Должно произойти еще какое-то событие, - тихо произнес Мамаев. Он сидел на полу в углу комнаты, по привычке выйдя из сектора, открывающего вид на окна.
        - Событие… - повторил Стольников, усевшись рядом с генералом на стол и качая ногой. - А что может тормозить реализацию их плана?
        - Если только у них есть план, и твои подозрения - не результат ДТП.
        - Думаете, я дурак? - рассмеялся Стольников. - Тогда почему я до сих пор жив и они, - он кивнул на бойцов, - живы?
        Зубов поднял перед собой ладони. Спорить с этим было бессмысленно. Стольников и его люди до сих пор живы, потому что Стольников видит будущее. Не настолько далеко, как хотелось бы, но поднимать руку с пистолетом умеет быстрее всех - в любом случае.
        - Тогда убеди меня. Считаешь, что готовится прорыв из Другой Чечни к НИИ? Считаешь, что боевики там, а здесь нас собираются накрыть? Хорошо. - Зубов соскочил со стола. - Тогда давай сядем в джипы и прокатимся до «Миража». И все сразу станет на свои места.
        - Не получится.
        - Почему?
        - Стены встали.
        - Я не понял.
        - Теперь я понимаю, что имел в виду местный, говоря, что «стены встали». Они знают все. Все видят, понимают, но не вступают в общение. Вакцина от гриппа имеет, видимо, кучу противопоказаний и побочных эффектов. Нам отсюда не выйти просто так.
        - Почему же выпустили джип с тобой, Жулиным и Масловым?
        - Они же не к «Миражу» нас отпустили. Был шанс, что в перестрелке нас или всех перебьют, или кого-то. В любом случае нас станет меньше. Не возвратись мы сразу, Вакуленко с людьми перестрелял бы моих людей у входа, вошел и устроил побоище.
        - Так почему же они этого не сделали?!
        - Мамай прав - еще не произошло что-то.
        - Что?!
        - Нужно понять это. - Саша взял автомат и повесил его на плечо. - А для начала - потушить в окнах свет и попробовать прорваться. Лучше сейчас, чем дожидаться, когда случится какое-то событие.
        Когда свет потух, раздалось вдруг:
        - А я знаю, что должно случиться.
        Все развернулись к Жулину. Как и Мамаев, он сидел на полу у стены и, закрыв глаза, вяло жевал жвачку. Пальцы прапорщика крутили фантик, превращая его в тонкую трубочку.
        - Помните того боевика, который сдался? И которого прикончил кто-то из людей Вакуленко? Ну, или сам Вакуленко, не знаю… Он ведь пытался нам рассказать что-то. Последние его слова помните? «Они все». И в этот момент пуля раскроила ему голову. Вы его лицо помните? Это не просто испуг. Это недоумение. Он словно с ума сошел - палил во всех без разбору. Другой бы на его месте бежал подальше отсюда, тайком пробирался. А он пришел и давай стрелять. Потом сразу в плен сдался. Он у нас помощи искал.
        - Помощи? - хохотнул Мамаев.
        - Именно.
        - Значит, есть что-то пострашнее нас. И я так думаю, что он был в курсе того, что происходит. Свидетелем чего-то. И таким же свидетелем был местный, которого порезали. Сань, медаль - фигня. Я посмотрел - она через одного у них. Вакуленко мог с любого снять и положить в карман. Предъявят - и я предъявлю…
        - Ты заговорил о событии, - напомнил генерал.
        - А вы еще не поняли? - Жулин надул из жвачки шар и тот лопнул.
        Это звук заставил всех напрячься.
        - Нас же подставили.
        Такое заявление требовало дополнительных разъяснений, и прапорщик улыбнулся:
        - Нас сюда заманили. Это же ясно. Вот дом свободный. Отдыхайте. Генерал знает, где этот дом, он здесь уже отдыхал. А раз так, нужно отсюда выходить, и побыстрее. И лучше всего в том направлении, где столпились люди майора Вакуленко. Чего он меньше всего ожидает, так это появления нас, злобных, у себя в тылу.
        - Он прав, - подтвердил Стольников.
        Генерал возражать не стал. Коротко кивнул бойцам, и те поднялись. Проверили патроны в патронниках - есть ли, встряхнули на себе снаряжение.
        Из дома выходили молча, по одному. До места дислокации взводов Вакуленко добирались короткими перебежками. И вот, наконец, забор. Он был составлен из щитов - рам с набитыми на них досками. Рамы крепились одна к другой посредством перемычек, закрепленных на вкопанных столбах.
        - Высокий, зараза, - с досадой процедил Мамаев.
        - Что, в армии не служил, что ли? - невозмутимо пробурчал Ключников, проламывая ногой щит. - Та же полоса препятствий.
        Но на полосе препятствий щит не два с половиной метра. И разбегаются к нему по земле, а не по подземелью высотой в полтора метра.
        Обход строения занял около двадцати минут. Это было предусмотрено общим временем. Они приблизились к стене.
        Более мощный Ключников подсел, и Стольников встал ему на плечи. Выпрямившись, он понял, что в таком положении сможет прострелять каждый сантиметр двора дома, где расположился штаб Вакуленко.
        Где охрана?..
        Перебросив ногу, он протянул Ключникову руку. Тот встал на плечо Жулина и тоже без труда оказался на заборе. Пока Саша спускался, на забор поднялся сначала генерал, потом… Потом он уже не видел кто. Главное, теперь он уже был уверен, что группа подберется к дому незамеченной. Обратного пути уже нет. Но Стольников его и не искал. Если с наружной стороны стены была земля, то с внутренней - асфальт. Десяток быстрых шагов, и разведчики по одному перебежали к стене дома. Стольников стоял первым, все внимание было приковано к нему.
        - Как думаешь, нас уже просчитали? - На лбу генерала в свете окон опять блестели бисеринки пота. У каждого чувство ответственности и готовности на все проявляется по-разному. У Стольникова вот, например, сразу потеют ладони.
        - Не знаю, - честно признался майор. - Во всяком случае, суеты не наблюдаю.
        - Я и людей Вакуленко не наблюдаю, - нехотя возразил ему генерал. - Однако они здесь.
        Глава 7
        В глубине двора располагался гараж и какая-то пристройка, похожая на летнюю кухню. Вообще двор напоминал место, где жила не одна семья, а много людей. Здесь, по всей видимости, Вакуленко располагал своих людей каждый раз, когда прибывал в Южный Стан.
        Из пристройки, вытирая руки тряпкой, вышел человек в форме грузинской армии. Он торопился к дому.
        Взошел на крыльцо, открыл дверь…

«Теперь - пан или пропал», - подумал Стольников и вышел из-за угла. По странному тягучему звуку сзади он понял, что Жулин даже пытается изобразить раздирающую рот зевоту. Человек смотрел на них без тревоги. Майор подмигнул ему. Последний раз щелкнул ригель замка, и дверь распахнулась. Ситуация была такова, что перед ними могли оказаться как двое человек, так и вся гвардия Вакуленко. Но привратник был один. Спокойствие на его лице не успело перейти в подозрение. Хотя Стольников понимал, что люди Вакуленко в курсе происходящего. Но что тревожного? Известный всем Стольников пришел поговорить с командиром. Ничего странного. Движение Жулина оказалось быстрее реакции «грузина». Металлический торец дробовика поверг человека Вакуленко в уныние. Он отлетел к стене и скользнул по ней, как кусок масла по раскаленной сковороде. Выбежавшая из его ноздри струйка крови стала расползаться пятном на белой рубашке.
        Стольников схватил второго за шею:
        - Сколько человек в доме?
        Он пытался мотать головой, из чего следовало, что он не понимает, о чем речь. Или просто пытался быть верным хозяину.
        - Ладно. - Саше пришлось согласиться с логикой человечка. - Зададим вопрос по-другому.
        Он с силой воткнул ему ствол «Гюрзы» в район ширинки.
        - Человек, наверное, пятнадцать, - последовал молниеносный ответ.
        - А где остальные?
        - Остальные… остальные на постах.
        - Молодец. - Стольников забросил его себе за спину. - Снотворное!
        Сзади послышались короткий выдох Жулина, треск лба и стук костей о паркет.
        Саша приоткрыл тяжелую дверь, и все вошли. Витая широкая лестница вела наверх. По всему выходило, что весь первый этаж занимала эта лестница и какая-то комната, похожая на столовую.

«Все правильно, - заключил Стольников. - Наверху у них оборудованы секторы обстрела и лежки. Первый этаж - так, подсобка…».
        Ступени были сплошные, с тяжелыми перилами и балясинами, поэтому их можно было обнаружить только в том случае, если кому-то понадобится заглянуть в угол, под лестницу. Процент вероятности этого невелик, однако скоро люди Вакуленко очнутся, и поднимется такой крик, что «грузины» будут заглядывать не только под лестницы, но и друг другу в рот.
        Пути было три. Дверь в неизвестность - налево, дверь в неизвестность другого вида - направо, и дорога наверх по витой лестнице.
        Не успели они выбраться из-под лестницы, как из двери слева вышел в коридор огромный сержант. Если только Стольников правильно понимал в знаках различия на этой форме здесь, в Другой Чечне. Тот самый, что въехал в поселок на первом
«ЗИЛе», на подножке кабины. Он молниеносно дернул руку к кобуре. Теперь жалел, видимо, что вышел без М-16.
        Из-за спины майора раздался выстрел. Из ствола трофейного дробовика Жулина вылетел сноп пламени.
        Выстрел был настолько громким, что у Стольникова на мгновение заложило уши. Сержант, отбрасывая в сторону «кольт», отлетел к стене и скончался, еще не успев скатиться на пол. В его груди зияла дыра размером с чайное блюдце.
        - Чем у тебя патроны набиты?! - Стольников уже бежал наверх.
        - Картечью, полагаю! - Прапорщик поспевал за ним. За спиной его раздавался грохот ботинок группы.
        Сейчас начнется большой переполох в маленьком Южном Стане - Стольников это понимал! Сзади уже хлопали двери, но лестница, свитая в спираль, не давала возможности внутреннему контингенту ни увидеть группу, ни тем более стрелять по разведчикам.
        Мысли пролетели у него в голове, как пули. Впереди - двустворчатая крепкая дверь. Да, этот дом строился специально для отряда Вакуленко. Все слишком крепко и дорого для простого станичника.
        Но дверь распахнул не майор, а двое из людей Вакуленко. И в глазах их отныне - никакого удивления или деланого взгляда, привычного для человека из стана «своих».
        Саша успел лишь подумать, что эти парни дрессированы, как доберманы…
        Их выстрелы из автоматов и залп разведчиков совпали по времени. Все произошло в какие-то десятые доли секунды. Стольников помнил лишь одно - за это время он успел сделать три очереди и дважды услышать грохот дробовика за спиной. Стрелять другим мешали спины майора и прапорщика…
        В воздухе стоял смог. Кислый запах пороха и свежий запах крови заставили отключиться все органы чувств, кроме обоняния. Один из «грузинов», совсем молодой мальчишка, лежал в дверях и судорожно пытался поймать ртом воздух. Белесый цвет его лица и простреленная у самого горла грудь не оставляли сомнений в том, что он умрет уже через десять секунд. Он хотел жить, но не мог… Не в той армии служил - вот в чем его проблема. Возраст второго определить было невозможно. То, что называется головой, отсутствовало. Из тела торчали лишь пучки мускулов и артерии, через которые струей выходила кровь. Ноги «грузина» дергались в агонии. Заряд дробовика Жулина попал прямо ему в лицо. Крови было столько, что потолок и стены были забрызганы, а одежда майора влажна и прилипала к телу…
        Вранье, что человек привыкает к крови. К ней привыкнуть невозможно. Если бы было так, то санитары в морге не пили бы стаканами неразведенный спирт. Стольников знал это.
        - Черт… - услышал он, оглядываясь. Жулин!
        Одна из пуль, войдя в его бедро, вышла в двух сантиметрах от входного отверстия. Ранение навылет. Саша прокричал за спину:
        - Ермола! Прими трехсотого!
        - Давай, вперед!.. - закричал Жулин, делая злобную мину. - Времени нет!..
        Саша откинулся к стенке, зависнув над трупом молодого бандита, и быстро окинул взглядом помещение:
        - Чисто!
        Но не может быть, чтобы «грузины» сидели в одной комнате и ждали! Конечно, они рассредоточились по дому, уже понимая, с кем имеют дело. Саша закинул автомат на плечо и снова вынул из кобуры «Гюрзу». Коридоры узкие, развернуться негде. Пистолет в таких условиях незаменим. Половина разведчиков за его спиной уже давно заменила оружие, переместив автоматы за спину.
        Держа «Гюрзу» перед собой обеими руками, Стольников выбил дверь ногой и ворвался в следующее помещение. Сзади его страховал Жулин. Все комнаты были смежными, две из четырех стен обязательно имели двери.
        - Как бы нам опять на Дерибасовскую выйти! - прокричал Жулин.
        - В ту дверь! - Стольников махнул рукой, приказывая остальным последовать за ним. - Нам туда!
        Он не был уверен, что туда. Но лучше пусть бойцы убедятся в том, что он ошибся, чем в том, что сомневается. Сомневаться нужно было раньше. А сейчас следовало проламываться, пробивая себе дорогу оружием и руками. Второго решения не было.
        Едва Жулин приблизился к простенку, как от дверей стали отлетать полуметровые щепки. Пули прошивали насквозь дверь и, выбивая стекла, со свистом уходили в ночь. Патронов люди Вакуленко не жалели. Плотность огня была такова, что вскоре стена напротив превратилась в голую, отбитую до кирпича.
        Остаться наверху или начать спуск по лестнице? Саша решил, что оставаться в доме долго нельзя. Окружат и - все. Нужно следовать за «грузинами», не давая им возможности принимать правильные решения. Пока враг отступает, он не в состоянии думать позитивно.
        В коридоре полная темень и крутая лестница. Если метнуться вниз в надежде свернуть за поворот, то перелом позвонков гарантирован. Если спускаться с осторожностью альпинистов, то разведчиков просто изрешетят как при расстреле. В упор.
        Стольников сжал пистолет обеими руками и прислонил дульный срез к двери, на уровень головы входящего.
        - Подвинься правее!.. - Раздраженный шепот рядом с его ухом был настолько неожиданным, что майор едва не спустил курок. - Весь проем загородил!
        Это Жулин, которого сейчас должен перевязывать санинструктор.
        - Ермолович?!
        - Он отказался, я что сделаю?!
        Длина тоннеля неизвестна. Возможно, Вакуленко уже вышел на лунный свет и сейчас руководит подразделением, отдавая приказ на уничтожение группы. Первым делом, конечно, будет проверен второй этаж здания на предмет оставленной там засады. А уже потом - этот коридор. В любом случае медлить нельзя. Кровь за Жулиным никто не подтирает. Капли, как нить Ариадны, выведут преследователей прямо на разведчиков. Здесь темнота, но рано или поздно группа выйдет на свет.
        Саша остановился у самого выхода. Опять дверь, из-под которой пробивается узкая полоска светы. Узкая настолько, что перевязать Жулина Ермолович может лишь сидя на полу. Так лучше видно. Рана пустяковая, но она опасна тем, что вот так, по пустякам, из нее может выйти много крови.
        - Как чувствуешь себя?
        - Пойдем. - Опершись на командира, прапорщик поднялся. - Не думай больше обо мне!
        Вся группа вытянулась в цепочку, последним двигался Баскаков, перед ним шел, стараясь не касаться потолка головой, генерал.
        Спускаясь вниз, разведчики держались руками за стену. Никаких ответвлений или дверей Стольников не обнаружил. Выход из лабиринта был один, и он был перед ними. Обычная дверь.
        Он хотел было нажать на ручку и приоткрыть ее, но Жулин схватил его за плечо - по полоске света скользнула тень и остановилась прямо перед разведчиками по ту сторону створки. Судя по тому, что по другую сторону не было суеты и шума, можно было сделать резонный вывод: Вакуленко, если он вообще был в доме, уже давно командует своими людьми на улице. Ждать, пока тень уберется, Стольникову не улыбалось. Выход в этом случае превращался в западню, аналогичную первой.
        Обернувшись, Саша увидел, как Зубов, передав автомат Маслову, крадется к двери.

«Что он делает?» - недоуменно подумал майор.
        Генерал изучал дверь.

«Зачем?..»
        Ответ нашелся тогда, когда генерал начал действовать. Он просто убеждался, что дверь открывается наружу, а не вовнутрь. Резко нажав на ручку, Зубов вложил в удар дверью весь свой вес. Чего-чего, а этого у него и по молодости - Стольников помнил - хватало на двоих.
        Массивная створка распахнулась, как лист книги на ветру. Сокрушительный удар снес с ног хозяина тени - среднего роста «грузина». Он выронил из рук М-16 и почти плашмя рухнул на спину. Жулин, однако, решил, что этого недостаточно, вырвал из рук майора помповое ружье и почти вбил голову человека Вакуленко в бетонный пол.
        - А вот подтирать за мной не надо! - рассердился Зубов. - Я как-нибудь сам управлюсь!
        Опять коридор. На этот раз освещенный, и даже с некоторыми претензиями на изысканность. На стенах то тут, то там попадались небольшие миниатюры из древнекорейской, как майор понял, мифологии. «Ничего себе! - восхитился Стольников. - Эстеты, черт их побери!..» Слишком много драконов и раскосых мужиков с кривыми ножами. Или мечами. Саша плохо разбирался в корейской мифологии. Было бы странно, если бы разбирался… «Сюда бы Ирину…» - некстати подумал он, поймав себя на мысли, что думает о ней чаще, чем должен думать человек, навсегда попрощавшийся.
        Не нужно быть чересчур умным, чтобы понять - группа в подземной галерее. Верхнее перекрытие было недостаточно мощным, поэтому периодически слышались быстрые звуки шагов. Чьи-то ботинки глухо грохотали над головами разведчиков. Зубов, самый высокий, пару раз даже невольно пригнулся, услышав грохот над головой. В доме не прекращался ни на минуту квалифицированный шмон. Удивляться тут нечему. Группа Стольникова активирована на бой. Семь разведчиков и с ними генерал. Вряд ли Вакуленко с подразделением в два взвода осознавал до конца опасность такого противостояния, но когда к тебе в тыл входит спецподразделение, заряженное на убийство, - не до покоя.
        - Ищут, поганцы… - Генерал думал о том же, о чем размышлял Стольников.
        Кровотечение у Жулина прекратилось, Ермолович постарался, но мобильным, как прежде, прапорщик уже не выглядел.

«Это целый подземный город!» - пронеслось в голове майора, когда он на бегу рассматривал обстановку вокруг себя. Дом на улице был айсбергом, у которого видна лишь верхушка. Поскольку движений в этой части тоннеля не было, разведчики стали дергать ручки всех дверей подряд. Дойдя до середины коридора, Саша опустился на ручку всей силой и чуть не упал внутрь. В комнате была темнота. Маслов как кошка скользнул взглядом по абсолютно черной стене и уверенно нажал на выключатель.
        - Мать… моя!.. - вырвалось у него.
        Стольников оцепенел.
        Сказать, что разведчики удивились, - ничего не сказать. Что касается мебели, то комната была совершенно пуста. Лишь смердящий облезлый горшок в углу. Но относительно присутствующих в ней…
        К огромному массивному кольцу, намертво вкрученному в стену, была присоединена цепь длиной около двух метров. К другому концу цепи был присоединен металлический ошейник. Ошейник, словно ворот водолазки, плотно облегал шею человека, сидящего на полу. Мужчина около сорока лет имел недельную щетину и красочные зарисовки на лице. Их характер позволял сделать однозначный вывод: мужчину били неделю назад, били позавчера, вчера и били сегодня. Синяки желтые, синие и бордовые. Живой экспонат для начинающего судмедэксперта.
        От яркого света пленник прищурился, вскинул перед глазами руки и подобрал под себя ноги. Так сделает человек любого возраста, приготовившийся к избиению. От пятилетнего ребенка до старца.
        - Ты кто такой? - Мамаев опустил автомат.
        Мужчина медленно убрал руки и, привыкая к свету, стал разглядывать вошедших. Внезапно его прорвало, и из его опухших от побоев глаз потекли слезы. Стольников ни разу не видел, чтобы слезы появлялись так быстро.
        - Вы - свои?.. Я знаю, вы - свои!.. Спасите меня! Ну, пожалуйста… Вы не представляете, что они здесь со мной делают!.. - Он не останавливался ни на секунду, ползая на коленях перед разведчиками. Его отучили передвигаться на ногах. - Только не оставляйте меня! Только не оставляйте!
        Понимая, что уходит драгоценное время, Стольников все же расспросил мужика. Врезал ему две пощечины, чтобы прекратить истерику, но оказалось, что это лекарство не помогает. Хлопки вызвали обратный эффект. Истерика усилилась, и речь стала невнятной.
        - Нам еще не хватало спалиться из-за этого парня! - выкрикнул Ермолович, выхватывая из сумки пузырек с корвалолом. - Если не прекратишь базлать, мы сейчас уйдем.
        В точку!
        В комнате стало так тихо, что снова стал различим топот по потолку. Минута у разведчиков была. Именно в нее и уложился пленник. Как только он представился, Стольников сразу вспомнил разговор с генералом, случившийся вчера.
        - Сколько человек живет в Южном Стане? - спрашивал тогда Саша.
        - Около четырех тысяч.
        Майор удивился, ведь численность защитников крепости в Другой Чечне составляла не больше тысячи. За объяснениями Зубова он слышал ответ: людей по разрешению Москвы завозят в Другую Чечню - инженеров, химиков, строителей… И теперь, когда Стольников выяснил, что пленник - врач, он понял, что доставляют сюда по приказу Москвы преимущественно тех, кого в Обычной Чечне искать не станут. Ни родственников, ни близких знакомых…
        Саша поднял взгляд на Зубова, тот отвернулся.
        - Зачем тебя держат здесь?
        - Я не знаю! Когда им нужно, выводят, чтобы работать. Уколы сделать, перевязать, диагноз поставить…
        - Вы понимаете, где находитесь? - спросил генерал.
        - Ну конечно, в Грузии… А вы из России?
        - В общем, да, - признался Зубов. - Вам известно, сколько здесь пленных?
        - Нет, но, кажется, много. По ночам слышатся крики и вой. Вой… нечеловеческий. Это ужасно!
        - Что значит - вой?
        - А вы не слышали? Здесь какие-то жуткие твари… И я все боюсь, что меня посадят к ним… Освободите, чего вам стоит?!
        Стольников с генералом переглянулись, а Ключников принялся снимать с мужика ошейник.
        - Твари?.. - вопросительно прошептал Саша, уперев взгляд в генерала.
        - Я ничего об этом не знаю, - признался Зубов.
        Снять ошейник не получилось. Тут нужна «болгарка». Да еще, чтобы ее в руках держал опытный спасатель, иначе ошейник отлетит вместе с головой. Разведчики выключили в комнате свет, приказали бедолаге не орать. Обещание забрать на обратном пути его немного вдохновило. Как бы то ни было, кричать он перестал.
        - Теперь вы понимаете, кто в этих комнатах? - заговорил Саша. - Здесь сидит рабочая и интеллектуальная сила, ваши безвестники. А также какие-то… - Он подумал, как это правильно назвать. Но ничего не придумал. - А также какие-то твари. Что значит - твари?
        Жулин прихрамывал, но не настолько, чтобы отстать. Слабости он не чувствовал, голова была ясная.
        Они вышли из помещения, прошли еще десяток шагов, и вдруг впереди раздался топот. Уже не глухой, а совершенно отчетливый. По одному с ними коридору, только навстречу, двигалось около трех-четырех человек. Отрывистая речь, в голосе - максимум внимания и ответственности. За то короткое время, пока разведчики пробирались по лабиринту, люди Вакуленко успели проверить второй этаж. Убедившись, что разведчики оказались проворнее, Вакуленко отдал команду действовать наверняка - группа Стольникова не должна выйти из подземелья. Отсюда и такое сосредоточенное и ответственное дыхание. Они теперь точно знали, где разведчики, и были готовы ко всему. Коридор уходил вправо, и до встречи оставалось не более пяти секунд…
        - Ложись! - тихо скомандовал Саша и упал первым.
        Только это сейчас могло их спасти. Нелогичность их положения.
        Жулин, сморщившись от боли, распластался на бетонном полу и выставил перед собой, как при выполнении упражнения по огневой подготовке, оружие.
        Трое!
        Изумленные глаза… Растерянность длиною в миг, и залп разведгруппы в этот момент…
        Стольников знал, кто его ангел-хранитель. Серафим Саровский восемь последних лет жизни закрывает его от беды своим плащом. Он словно готовит Стольникова к чему-то важному, не давая смерти прикоснуться. Уже столько раз косоротая взмахивала косой над его головой. Но невидимые высшие силы оберегали его от неминуемой гибели. Они уводят беду прочь, словно давая понять майору - главное в жизни он еще не совершил. А там, как знать…
        Грохот автомата Зубова и длинная очередь автомата Стольникова, лежавших первыми, перечеркнули все надежды поисковой группы на блестящее выполнение задания. Сейчас только один из них, уползая в сторону, откуда он пришел, держался рукой за живот и широко раскрытыми глазами смотрел на свои кишки, что волочились за ним по грязному бетонному полу. Очередь почти в упор прошлась по нижней части его живота, развалила его и повалила на пол.
        Выстрел пришелся не под прямым углом, а наискось. Только поэтому он еще жил. Бандит полз и полз, словно пытаясь так убежать от смерти, оставляя после себя широкую полосу крови и продолжающиеся разматываться из нутра кишки.

«Вакуленко хотел, чтобы так выглядели мы, - стиснув зубы, подумал Саша, вставая. - Но мы этого не позволили. Мы пришли в этот дом не за собственным благополучием или обогащением. Другие мотивы движут нами. Нельзя в этом поселке безнаказанно убивать. И стоять у меня на дороге с оружием в руках тоже не стоит…»
        Стольников с неудовольствием отметил, что годы скитаний превратили его немного в философа. Он думал о том, о чем одиннадцать лет не думал.
        Ему было немного жаль человека, безнадежно пытающегося убежать от собственной смерти. Но разве он, Стольников, вложил ему в руки американскую винтовку М-16 и сказал: «Найти разведчиков и убить!»? Может, генерал его заставил?!

«Генерал ответит за свои грехи, но здесь он точно неповинен».
        - Пойдем… - отводя взгляд от уронившего голову бандита, промолвил Саша. - У нас еще работы - конь не валялся…
        Откинув ногой американскую винтовку, он пошел первым. Как всегда.
        Пора убираться отсюда и подниматься наверх. У Вакуленко много людей, очень много. Против них, восьмерых, - человек шестьдесят в грузинском обмундировании. Когда Вакуленко поймет, где группа, то есть в каком из коридоров находится, он просто заблокирует все выходы и запрет разведчиков как в барсучьей норе. Сил и средств хватит. Можно будет даже не забрасывать гранатами. «Мы передохнем здесь через неделю от голода», - додумал мысль Саша.
        Он решительно двинулся по коридору. Бойцы поспешили за ним. Выход где-то рядом. Когда эти трое выскочили навстречу, он услышал их не издалека, а сразу, рядом.
        Жулин шел за ним. Майор слышал, как он вынимает из автомата магазин. Видимо, засомневался в чем-то прапорщик… Где-то метрах в двадцати позади крадется Маслов. Стольников отличит его поступь от тысячи подобных. А что разворачивает Ермолович?.
        - Ермола, ты там что, жрешь, что ли?
        - Конфетка, командир.
        Мамаев беззвучно хохочет. Слух Стольникова заточен даже на писк мыши в ста метрах от этого места.
        - Пальбу они уже слышали, - шепчет Зубов. - Сейчас ждут результата. Саня, на выходе нам нечего делать. Нас превратят в фарш.
        Стольников огляделся. Что это? Над их головами, уходя в стену, располагался воздушный лабиринт. Труба квадратного сечения с прикрученной снизу решеткой. Осторожно выглянув за угол, он смерил взглядом расстояние до выхода. Метров восемь-девять. Маловато. Если даже разнести к чертовой матери эту решетку, то залезть в воздуховод и удалиться от этого места будет просто невозможно. Не хватит времени. За спиной оставалась последняя перед выходом дверь. Он вернулся, расталкивая бойцов, и дернул ручку. Створка послушно отворилась, открывая перед ним прекрасный вид: лестница, уходящая вниз. Третий уровень? Не многовато ли для одного скромного замка? А что там? Орда «чехов», эти самые твари или циклоп на цепи? Он уже ничему не удивлялся.
        - Выноси решетку! - По взгляду генерала было видно, что он понял не совсем здоровую мысль майора.
        Впрочем, если отталкиваться от разумного начала, то самым логичным была бы сдача в плен.
        Два выстрела оглушили тишину коридора как удар кувалдой. Все вокруг мгновенно заполнилось пылью штукатурки и запахом сгоревшего пороха. На пол посыпались обломки дюралюминия и металлических составляющих. Смог еще не рассеялся, а в потолке, в районе воздуховода, уже чернело пятно. Разведчики бросились вниз по лестнице. Если это обманет Вакуленко, то не более чем на пять минут.
        А лестница закончилась уже через два пролета. Они бесшумно выбрались на нижний этаж (какой уже по счету?) и осмотрелись. Совершенно пустое пространство, с частоколом колонн, труб и компрессорных установок. Очень напоминает трюм корабля. А еще - подвал, в котором Фредди Крюгер резал свои жертвы.
        - Интересно, на какой высоте ниже уровня моря мы находимся? - с конфетой за щекой поинтересовался Ермолович.
        - Кто здесь?! - Крик, раздавшийся в метре от Стольникова, едва не заставил майора разрядить магазин.
        Маслов сделал два шага вправо, утонул в темноте, там раздался какой-то писк, хрип. И через мгновение он выволок на всеобщее обозрение мужика лет пятидесяти. Он выглядел очень нелепо, если учесть место, где происходило действие. Русский мужик, гладко выбритый и распространяющий волны одеколона. Пусть дешевого, но одеколона. Одежда опрятная, руки чистые, взгляд ясный.
        - Ты кто такой? - изумленно рыкнул Маслов.
        - А вы кто такие?! - был ответ.
        Маслов уже взмахнул автоматом, как поленом, но Стольников поймал его за руку.
        - Вооруженные силы России, - пояснил, стараясь перекричать шум компрессора. - Где мы сейчас находимся?
        Мужик, поняв, что перед ним «свои», радостно затряс головой и схватил майора за рукав. Идя быстрым шагом вслед за ним, Саша оглянулся на разведчиков. Ермолович тревожно покрутил пальцем у виска. Генерал пожал плечами - «а у нас есть выбор?». Все время, пока они шли, мужик не выпускал рукав куртки Стольникова. Шум котельной уменьшился ровно наполовину.
        - Ребята! - заорал выбритый, хотя шум уже не мешал говорить спокойно. - Я знал, что это рано или поздно закончится! Остальные наверху?! Включайте радиостанцию, их нужно корректировать во время движения! Здесь целая паутина коридоров! Они могут заблудиться и попасть в засаду!
        Пришлось объяснить…
        У мужика от разочарования покраснели глаза. Он быстро рассказал, что в этом темном царстве он обитает долго. Очень долго. Когда «долго» только начиналось, ему посчастливилось в какой-то газетенке прочитать объявление о начале конкурса на замещение должности главного инженера в Управлении исполнения наказаний на Северном Кавказе. Организация обещала тридцать тысяч в месяц и социальные льготы. У выпускника Баумановского университета и бывшего главного инженера станкостроительного завода семьи не было, как и работы, поэтому он воспринял объявление, как подарок с небес. Конкурс он выиграл очень легко, хотя никого из конкурсантов-конкурентов не видел. Подписал договор. От лица УИН выступал какой-то генерал-лейтенант Зубов, дышло ему в зубы. Привезли в поселок через какой-то тоннель. Проект здания уже существовал, поэтому оставалось лишь запустить строительство. Вот тут-то и начались недоразумения. Через пять месяцев, когда оставалось лишь запустить, его просто-напросто заперли в подвале. С тех пор он обслуживал весь дом, не выходя оттуда.
        - От моего имени трудовые договоры подписывал Бегашвили! - сказал Зубов. - Но это срочные трудовые договоры, люди понятия не имели, где находятся! Их привозили и возвращали обратно!
        - Ну, вот и этого возвратили, - заметил Саша.
        - Но кормят хорошо! - орал полуглухой инженер, и у всех закладывало уши от его криков. - И вода есть! Поможете выбраться отсюда, а?!
        - Чуть позже. - В голосе Стольникова прозвучало сомнение в том, что он сам сможет отсюда выйти. - Но сначала ты нам помоги. Как выйти отсюда, инженер?
        Мужик опять схватил майора за рукав и потащил. Но на этот раз Саша на буксире передвигался уже недолго. Металлическая ржавая дверь появилась через несколько шагов, после чего последовал краткий экскурс в историю. Оказывается, этой дверью уже давно никто не пользуется. Четыре года назад через нее рабочие заносили трубы, инструменты и мешки с цементом. Дверь открывает вход на лестницу.
        - Лестница ведет, конечно, вниз? - вкрадчиво поинтересовался Жулин.
        - Куда еще ниже?! - продолжил орать инженер. - Мы и так на втором нулевом этаже! Лестница ведет наверх! Только будьте осторожны! На первом нулевом - твари!
        - Кто? - чтобы проверить, что понял правильно, переспросил Ермолович. От него пахло леденцом.
        - Я видел пару раз, когда там воздуховоды ремонтировал, и больше не хочу! Упаси господи! Пусть ваши люди спускаются и перебьют здесь всех!
        - Еще не лучше… - прошипел Баскаков.
        - Опять - твари… - пробормотал Маслов. - Что это такое - твари?
        - Вообще, их называют здесь «потерянными»!
        - Как?!
        - Потерянными! В смысле, что они потеряны для общества! Но я считаю, что их так называют, потому что они потеряли разум!
        - Да не ори ты, - попросил Маслов. - А как они выглядят, эти потерянные?
        - Что?
        Маслов повторил.
        - А-а! Понял! Очень плохо выглядят! Не дай бог так выглядеть!
        - Ладно, мастер, не переживай. - Стольников похлопал затворника поневоле по плечу, и это было очень похоже на прощание приговоренных к расстрелу. - На обратном пути заберем.
        Они уже поднимались по лестнице, как в спину опять раздался крик:
        - Мужики, а в мире-то что происходит?!
        Жулин обернулся:
        - Израиль ведет себя неадекватно, морепродукты подорожали!
        - Тебе, родной, лучше вообще наверху не появляться… - процедил Мамаев.
        Глава 8
        Где их не ждали, так это здесь. Резко распахнув очередную дверь, Стольников завис между небом и землей…
        Первое ощущение, которое он испытал, было отвращение от запаха, который его встретил.
        Яростно махая руками, он пытался хоть на сантиметр вернуться назад, к двери. Носки высоких ботинок скользили на краю искусственного водоема, и он с ужасом смотрел вниз. Там, в четырех метрах под ним, стояли и терпеливо дожидались падения гостя около двух десятков жителей Южного Стана. Только это были необычные жители.
        О тварях Стольников слышал уже дважды. Но не думал, что встреча с ними произойдет так быстро. Расстояние между дверью и краем огромного вольера не превышало и полуметра. Немудрено, что этой дверью никто не пользовался…
        Генерал резко дернул его за куртку, и майор отскочил к двери. Тяжело дыша, они оглядывали раскинувшуюся перед ними панораму. Последний раз в зоопарке Саша был в Инсбруке, полгода назад, но даже обстановка в серпентарии не вызывала у него такую тошноту, как здесь.
        - Что там? - нетерпеливо подал голос Ермолович, стараясь выглянуть из-за плеч майора.
        - Тебе лучше не видеть… - пробормотал Стольников, задыхаясь от зловония.
        Вольер на самом деле был огромной, глубиной метра четыре, ямой, стены которой были из бетона. Из бетона был и пол. Площадь заведения представить было сложно - она уходила вдаль метров на триста, но никто не мог сказать наверняка, что там она и кончается. Ширина - Стольников прикинул на глаз - метров сто пятьдесят. Похожие на конуры домики с признаками общежития, повсюду - обглоданные кости, куски ткани, странное сочетание предметов - огромные пружины, отслужившие срок покрышки, палки, сучья, обломки труб… были даже деревья - невысокие, обглоданные у корневищ, с редкой растительностью на кронах, и по потолку, на проводах - жестяные светильники.
        А под ними - Стольников с нескрываемым страхом снова посмотрел вниз - сотни полуголых, очень похожих на людей существ. Синюшные лица, черные безумные глаза, потрескавшиеся, крупные, в незаживающих язвах губы, воспаленные веки.
        Давно обнаружив над собой людей, существа засуетились и стали метаться по вольеру словно собаки. Издавая рычание, они били друг друга, рычали и издавали странный оглушительный свист. Кто-то вцепился зубами в плечо такому же. Завязалась грызня…
        Саша стоял, смотрел на все это и боялся шелохнуться. Ему казалось, что в любой момент он может потерять равновесие и повалиться вниз.
        - Не напирайте сзади!.. - хрипло приказал генерал, держась обеими руками за дверной косяк. - Пресвятая богородица! Стольников, ты видел когда-нибудь что-то подобное?!
        Стольников видел многое. Он без тени сомнения вступал с боевиками в рукопашную, когда была нужда, водил группу напролом через «зеленку», отстреливался из дома в Толстом-Юрте, ожидая подхода подкрепления, но никогда ранее он не видел ничего подобного. И никогда в жизни не испытывал такого ужаса и отвращения, как теперь.
        - Это и есть твари?
        Саша посмотрел на Зубова долгим взглядом, не моргая:
        - Если здесь есть еще и твари…
        Посреди вольера располагался водоем. Что-то похожее на камышовое озеро. Если бы не кафельные стены и искусственное освещение, генерал бы подумал, что находится на Кубе. Коряги, растительность - все представляло собой уголок природы. И вот, среди этой милой простоты, перемещалось несколько сотен тварей, на которых он не мог смотреть без содрогания. Из ступора его вывел голос майора:
        - Теперь вы понимаете, чем подменили вакцину от гриппа Вакуленко и его хозяева? То, что перед вами, - это конечная стадия того, что я видел в квартирах Южного Стана.
        - Но зачем?.. Зачем южностанцев превращать - в это?!
        - Мы спросим об этом у Вакуленко, когда встретимся.
        - И не только об этом, - свирепо подытожил генерал.
        - Вы связывались со Жданом?
        - Да.
        - Когда в последний раз?
        - Четверть час назад. Та же история - Бегашвили не выходит на связь. Я рассказал ему о происходящем.
        - Он удивился?
        Зубов посмотрел на Стольникова:
        - Не понял тебя.
        - Я всего лишь спросил - Ждан удивился?
        - А почему он не должен удивиться? Он обосраться как удивился!..
        Они разошлись в стороны, освобождая проход для разведчиков. Чтобы от потрясения кто-нибудь из них не завалился вперед и не оказался в вольере, Стольников отвел в сторону руку, страхуя.
        - Кто это? - почти прокричал Жулин.
        Услышав его голос, твари заметались по вольеру, прыгая на стены.
        - Они тебя не любят, Олег, - белыми губами пробормотал Мамаев.
        - Нет, - возразил Саша. - Просто они чуют кровь. Жулин ранен…
        И действительно - все внимание существ было приковано к прапорщику, на ноге которого багровела тугая толстая повязка.
        Присутствие людей для тварей означало появление пищи. Барашек, пара ведерок рыбы… Сами люди… Глядя на суету, вызывающую тошноту, Стольников повел шеей, словно освобождался от тугого воротника. Он до сих пор не мог прийти в себя. Сумасшедших он видел. Они не страшные. Удар в зубы одному - и остальные разбегаются. Но те, кого он видел перед собой сейчас - их проблемой было не сумасшествие. Потеря разума - это следствие мутаций, происходящих в организме. Майор видел начало этой болезни. Его знакомый из крепости - это, пожалуй, начальная стадия. Мозг еще способен делать выводы, вспоминать, отличать правильные поступки от неправильных. Следующая стадия - это бессмысленная агрессия, полная деморализация. Такими представились майору трое гостей, с которыми он дрался к квартире «крепостного». Ну и, наконец, завершающая стадия мутации. Это суетящиеся под его ногами сотни полулюдей-полурастений. Их и животными-то нельзя было назвать, животные организованы.
        Глядя, как около десятка существ пожирает того, кому был нанесен укус в плечо, как разматываются его кишки и за них берутся окружившие жертву твари, Саша вспомнил, что где-то в кармане куртки у него есть платок. Сейчас хорошо было бы приложить его к лицу, чтобы хотя бы на минуту избавиться от миазмов, проникающих внутрь него. То же самое происходило и с другими разведчиками. Майор понял, что стоять здесь дальше небезопасно. Кто-то потеряет сознание и рухнет вниз.
        Маслов с Баскаковым судорожно сглотнули слюну. Одновременно. Все существа были разного роста, как и люди, разве что чуть меньше обычного из-за позы, которую им теперь приходилось принимать - согнувшись и присев. Но среди них выделялся один, который вызывал у разведчиков не просто страх, а ужас. Исчадие ада достигало в высоту более четырех метров и, судя по всему, было здесь за вожака. Вряд ли существа были организованы, так что они скорее боялись этого гиганта, нежели уважали. Сгрудясь под разведчиками, несколько десятков тварей смотрели наверх и издавали звуки, слышать которые было неприятно. Стольников бывал в дельфинарии, это было похоже на свист, что издавали дельфины. Но обстоятельства были другие, так что не тошнило…
        Заметив суету у стены, к этим тварям поспешили остальные. И было видно, что еще немного, и образуется свалка, груда подмятых тел, по которым, если стремиться вверх, можно достигнуть верха не имеющего перекрытия стены…
        Пропитавшаяся кровью повязка на ноге прапорщика усиливала их аппетит. Несмотря на то что пока достать разведчиков существа не могли, майор почувствовал, как у него пересохло во рту.
        - Ермолович, у тебя с собой, случайно, чипсов нет?.. - произнес он вслух.
        Прижимаясь к стене, разведчики двинулись к выходу из этого террариума. У стены напротив виднелась дверь с выступающим над террариумом мостиком. Оттуда, видимо, им и сбрасывали пищу люди Вакуленко.
        - Теперь понимаешь, где нужно искать всех, кто проявлял нездоровый интерес к деятельности Вакуленко в Другой Чечне? - Генерал кивнул на водоем. - Интересно, что обнаружится на дне, если осушить это болото?
        - Кости. И еще много чего интересного. Но вы так говорите, как будто не вы держали в подчиненных этого мерзавца и ему подобных. Бегашвили мерзавцем пока называть не буду.
        - Почему?
        - Потому что есть у меня мнение, что он сейчас в плену.
        - В плену? У кого?
        - У Вакуленко! И есть у меня еще одна мысль, но не до нее сейчас!
        - Это плохая мысль?
        - Это очень плохая мысль!
        - Дерьмо там, а не кости! - вдруг уверенно вскричал Ключников, который от увиденного был потрясен более всех. - Одно дерьмо!.. Все уже давно переварено! Эти суки - не собаки, они кости не обгладывают. Хавают все сразу!.. Посмотрите, что они делают с сородичем?! Это все равно, как человека в негашеной извести растворить!
        Пока они шли, он безостановочно говорил. И Стольников его понимал. Пока говоришь, не успеваешь бояться. Мысли переключаются на другое. Сколько же еще так идти?..
        Все… Последний шаг - и они оказались на большой бетонной площадке. Пот, стекая по переносице, попадал в глаза. Температура в доме была гораздо выше, чем на улице. Ничего удивительного. Если ты решил устроить здесь зоопарк, то и климат будет соответствующим. А также запах и вид. Ткань была насквозь мокрой и прилипала к телу. Жулину было тяжелее всех. Находиться раненому в помещении с повышенной влажностью и с таким содержанием в воздухе продуктов распада всегда мучительно.
        Стольников покосился на толпу, которая уже насчитывала около сотни тварей. Толпа изменила направление и так же, огрызаясь и урча, словно намагниченная стрелка, опять приближалась к ним. К этой стене, как в бассейне, поднималось пологое дно. Идти сюда не следовало из соображений безопасности, но эта стена была единственная, где была дверь. И теперь дорогу к разведчикам существам преграждал не бетонный барьер высотой в четыре метра, а ограждение из решетки с прутьями толщиной в мизинец…
        - Пойдем-ка отсюда. Да побыстрее…
        Группа в таком приказе командира не нуждалась. Это желание было написано у них на лицах. Отвратительный запах в помещении слегка притуплял чувство страха, но было очень много причин, по которым им не следовало здесь оставаться.
        Почему-то лишь теперь, пытаясь выйти из огромного террариума, Стольников понял, что на самом деле жителей Южного Стана в поселке осталось не более ста. Вот почему никого не было в окнах при их появлении. Вот почему ему не открывали двери, а если открывали, то в доме находился один, максимум - два человека. Тут, под землей, с недавних пор жили почти все, кто был перевезен из Крепости, их дети и внуки, а также персонал, доставляемый для работ в Южном Стане. Вакцинация превратила работящих потомков второй роты Черданского полка в животных, смотреть на которых без рвотных позывов было трудно. Но не рвоты боялся Стольников сейчас, а того, что решетка в палец толщиной - не бетонная стена, она имеет свой предел прочности…
        Его пессимистические выкладки прервала автоматная очередь. Крошки бетона, отлетевшие от стены, ударили ему в лицо.
        - Командир, назад! - услышал Стольников голос Баскакова. - Там «грузины»! Назад!..
        Саша обернулся. В проеме двери он увидел несколько ряженых грузинскими солдатами. Их обошли… Где несколько - там и все, коль скоро группа обнаружена.

«Назад» - это к тварям. Стольников даже растерялся, пытаясь понять, что хуже. По коже пробежал мороз, и мгновенно вспомнилась сказка о Мюнхгаузене. Сказка для взрослых! Сзади - крокодил, впереди - лев. Он выбрал тварей.
        Почему он так поступил, не мог объяснить даже себе. Знал лишь одно - когда страшно, нужно идти туда, где страшнее. И тогда страх большой исчезнет, а страх малый ничего не будет стоить. Плюс один - у тварей нет автоматического оружия. Минусов много. Но не хотелось об этом думать…
        В нос, словно боксерская перчатка, снова ударил отвратительный запах. Выбежав к водоему, разведчики оказались на открытом месте. Спрятаться можно было лишь за корягами и камышом. Но все это находилось внутри территории, огороженной сеткой…
        - К бою… - спокойно, словно не под частую стрельбу «грузин», произнес Стольников.
        Твари раздраженно реагировали на выстрелы. Они видели людей, которые не покормили их, а ушли. И сейчас снова появились. Но у них хотят отнять еду какие-то другие люди. В мозгах существ царило возбуждение. Они выбирались из укрытий - те, кто еще не смешался с толпой, - и медленно, как во сне, приближались к сетке. Они понимали, что торопиться некуда… Теперь люди - это еда. Главное - рассчитать, как правильно броситься, чтобы сразу оторвать кусок побольше…
        Предчувствуя скорую добычу, они желали ухватить ее первой, поэтому бросались на сородичей, стараясь занять место поближе к ограждению.
        Скоро будет пища…
        Тот, что был самым крупным, уверенно замер, слегка приоткрыв пасть. Твари поменьше старались в пылу борьбы его не задевать. Ими руководил не разум, а инстинкт.
        Саша уже слышал возбужденную речь за дверями, разделяющими водоем и коридор. Преследователи стояли у дверей, готовясь ворваться внутрь. Он не слышал слов, но был уверен, что за дверью экспромтом рождался план их убийства или пленения. Скорее - уничтожения. Вакуленко уже доказал, что живыми ему не нужны ни генерал Зубов, ни майор Стольников.
        Пространство за спинами бойцов постепенно заполнялось людьми в натовских камуфляжах. Вести залповый огонь из всех М-16 им мешала ими же созданная суета. Перемещаясь перед носом друг у друга и занимая позиции, они рисковали нарваться на выстрел. Но по той же причине никто и не стрелял. Лишь несколько «грузин», расположившись на флангах, палили не прицельно, и гильзы звенели на бетонном полу…
        - Вышибай калитку! - приказал майор Жулину, показывая запертую на амбарный замок дверцу в ограждении.
        Прапорщик с неподдельным страхом вонзил в него свой взгляд.
        - Вышибай!.. - заорал Саша что было мочи.
        Жулин повернулся к калитке, и в огромном замкнутом пространстве террариума раздался громоподобный выстрел. Заряд разнес в щепки деревянные стойки, на которых крепилась дверца, и сорвал массивный замок. Твари, услышав грохот, среагировали на него, как на разряд электрического тока. Но это был не испуг, а ярость.
        Перед ними было свободное пространство. Не было решетки, в которую они тысячи раз утыкались своими рылами. Была свобода и пища…
        Существа бросились на разведчиков, заполнив все пространство до самых дверей. Помогая раненому прапорщику, Стольников запрыгнул на метровый выступ над водоемом и стал быстро продвигаться к другому концу бассейна. Группе нужно было успеть до первого точного выстрела в их сторону. Повались кто-то из них - и все бы остановились, чтобы забрать.
        Любой рикошет мог столкнуть их в воду и тогда… Стольникову даже думать об этом не хотелось. Он быстро окинул взглядом акваторию. На противоположной стене виднелось сооружение, напоминающее вышку для прыжков в воду. Но это была не вышка, а балкон. Точно такой, как на противоположной стене. Он зависал над камышом на высоте трех метров. Если сейчас он увидит на нем хоть одного «грузина» с оружием в руках, то можно начинать быстро вспоминать всю жизнь. Только быстро, иначе не успеешь и этого…
        Если бы люди Вакуленко имели возможность видеть сквозь стены, то первое, что они сделали, это забаррикадировали дверь со своей стороны. С криками возбуждения они ворвались в террариум. Они стремились выполнить свой план. Весь, до последнего пункта…
        Стольников понял, что не все из подчиненных Вакуленко знают о тех, кто здесь содержится. Для большинства из них встреча с тварями является такой же неожиданностью, как и для людей Стольникова.
        Когда же поняли, ошибку какого порядка совершили, было уже поздно.
        Окаменев от ужаса, забыв о себе, Стольников смотрел, что происходит на ферме…
        Они смотрели и не могли сдвинуться с места. Ноги в миг превратились в вату, и оставалось только радоваться, что они не подгибаются…
        Твари бросились туда, где их ожидало меньше проблем и больше пищи - сменив цель, они бросились в сторону бойцов в натовском камуфляже.
        Стольников очень терпеливый человек. Он хладнокровен настолько, что иногда даже обвиняет свою психику в несовершенстве. Собрать руками оторванные минометными минами ноги и руки своих солдат после боя или перерезать горло врагу - для него пустячное дело. Но сейчас впервые в жизни, хотя и совершенно без радости, он сообщал самому себе новость: с психикой у него все в порядке - она может и сотрясаться…
        Первым был «грузин» с винтовкой, которую он держал магазином вперед, на вытянутых руках. Он перемещался, пытаясь занять выгодную позицию. Вбежав внутрь, он сгоряча, не глядя вокруг, дал короткую очередь. Не было понятно, какую цель он этим преследовал и кого пугал, но только тот самый, четырехметровый, сделал молниеносный бросок и схватил бойца Вакуленко рукой за шею. Второй он ухватился за винтовку и вырывал ее. А потом Стольников даже сквозь шум услышал хруст позвонков несчастного. Оттолкнув кого-то из тварей, вожак вцепился зубами в горло солдату, и Стольников увидел кровь…
        Кто-то из «грузин» закричал от ужаса. И среди бойцов Вакуленко начался переполох. На него-то и рассчитывал Саша, отступая в глубь вольера. Увидев, наконец, кто перед ними, «грузины» стали отступать, паля вокруг себя, раня и тварей, и своих.
        А вожак пятился, волоча за собой мертвого уже человека. Жертва глядела на мир дикими глазами и рыхлила ногами песок…
        У края водоема образовалась свалка. Несколько тварей напали на двух людей Вакуленко, отрезав от остальных. Чья-то нога трещала в колене, но человек кричал от ужаса, еще не от боли…
        Один из потерянных, на пути которого пролегал маршрут отступления, схватил руками одного из бойцов и рванулся в сторону. И в это же время вторая тварь вцепилась в ногу бойца. Страшный треск, с которым разорвались в паху мышцы мужчины, заставил Стольникова поднять автомат и дважды выстрелить в тварей. Они свалились замертво, и вид крови тут же привлек других существ. Один из выстрелов майора зацепил ногу жертвы, но боль лишь усилила его ярость. Не выпуская из пасти руку бойца, он, вместе с навалившимися сородичами, затащил бойца в воду…
        Вода бурлила, словно в нее сунули кипятильник размером со шкаф. Тварь рванула ногу-пищу на себя, сустав вывернулся, и боец потерял сознание. Второй рванул беспомощное тело на себя. Несколько тварей тут же впились в жертву зубами. Вода стала малиновой… Черная аортная кровь плескалась на листья камыша и стекала кровавыми каплями обратно.
        Не приспособленные для такого способа питания зубы не могли рвать добычу кусками, как гиены или львы. Но мощь челюстей компенсировала этот недостаток. То, что нельзя было отхватить сразу, твари отрывали в несколько приемов, быстро двигая челюстями и помогая себе руками.
        Пули разведчиков срезали камыш у берега, бурлили воду, твари замертво падали одна за другой. Группа Стольникова стояла на возвышенности и была удобной целью для людей Вакуленко, но ужас, овладевший «грузинами», заставил их позабыть о том, на кого они охотятся.
        Одновременно с этим кошмаром на берегу происходили события на бетонной площадке у входа в здание. «Грузины» длинными очередями валили тварей, но их количество не уменьшалось, а, наоборот, казалось, увеличивается. Из глубины вольера, из закоулков этого огромного террариума, появлялись новые и новые потерянные. Они словно возникали из ниоткуда, наполняя пространство у водоема и площадку у входа воем, стрекотом и новой кровью.
        Люди Вакуленко били уже в упор, расстреливая магазины винтовок. Опустошив магазины, они отступали назад, но те, кто стоял за их спинами с готовым для стрельбы оружием, их место занимать не собирались. «Грузины» давили друг друга, пытаясь покинуть вольер и это место, а по окровавленным трупам тварей к ним шли новые потерянные… Уж слишком мало было расстояние между ними. Тем более что прибывающие «грузины», еще не понимавшие, в чем дело, давили рвущуюся из террариума толпу обратно, сила инерции вела их прямо навстречу страшной смерти.
        Наконец, сопротивление было сломлено. Твари приблизились на расстояние вытянутой руки и бросились в последнюю атаку. В воздухе вольера стоял лишь истерический крик. Этот крик можно понять, не зная языка кричащего. И ни Стольникову, ни генералу, ни бойцам не нужен был переводчик, чтобы понять - «грузины» издают предсмертные звуки…
        Не сговариваясь, разведчики били по тварям, пытаясь не задеть людей Вакуленко. В головах бойцов Стольникова сработал какой-то механизм, даже при таких странных обстоятельствах сумевший заставить их почти поверить в то, что «грузины» - они все-таки свои. Хотя каждый в группе Стольникова знал - не будь тварей, люди Вакуленко растерзали бы их подобным же образом…
        В этот момент Стольникову и другим пришла в голову простая мысль - люди обречены. Они уже почти растерзаны, и крики ужаса начинают переходить в крики боли. Они обрывались один за другим. Люди были еще живы, они понимали, что с ними происходит, но шок болевой и шок психологический заставил окаменеть их голосовые связки… Но это все-таки были люди.
        Твари волочили убитых обратно в вольер, чтобы съесть в спокойной обстановке. Переругивались друг с другом, кусаясь и отбивая добычу. Каждый хотел уволочь труп или часть трупа подальше, туда, где никто не сможет отнять еду.
        А Саша и его люди стреляли и стреляли, не боясь быть сброшенными в воду отдачей. Они стреляли в тварей. Они пытались спасти людей, которые только что хотели их убить. То, что они относились к одному роду, подавляло в них чувство собственной безопасности. Они стреляли бы бесконечно, лишь бы не слышать эти звуки разрывающейся человеческой плоти…
        Несколько М-16, кровь на песке и бетоне, бурлящая красная вода, трясущиеся камыши, густой ил, поднятый на поверхность со дна, - вот все, что осталось через пять минут после того, как Стольников приказал Жулину разбить на калитке замок.
        Те из тварей, кому не досталась пища, посмотрели в сторону стоящих на парапете разведчиков. И, толкая друг друга и урча, двинулись к ним.
        - Уходим… - это все, что Стольников смог выдавить из себя, пристегивая новый магазин.
        Глава 9
        Жулин, неловко подвернув ногу, скользнул по стене и рухнул в воду. Он шел перед Сашей, и каждое движение прапорщика происходило на глазах майора. Он даже не упал в воду, а, поджав ногу, скатился по стене, как по желобу. Это произошло настолько быстро, что, когда Стольников пришел в себя, Жулин был полностью под водой. Не раздумывая, Стольников бросил под ноги автомат и уже собрался прыгнуть за ним, как из-под воды, словно на батуте, почти по пояс вылетел Жулин. Рассекая руками тину, он торопился к бортику. Метр пространства, разделяющий жизнь и смерть!..
        - Я помогу! - крикнул Зубов.
        Протягивая ему руку, генерал краем глаза заметил движение в углу водоема. Словно огромный краб, с огромной скоростью к ним приближался потерянный. В голове Зубова пронеслись все правила геометрии и алгебры. Он вычислил все углы и решил все уравнения еще до того, как в его ладонь со шлепком рухнула мокрая рука прапорщика. Время вытягивания его из воды в два раза превосходило время прикосновения к нему твари.
        Генерал не успевал…
        И тогда, крепко схватив его за кисть, Зубов, рискуя упасть в воду, потащил его вдоль парапета к берегу. Он волок его и волок, сжимая другой рукой автомат и считая сантиметры до берега.
        Когда от рук потерянного до ног прапорщика оставалось менее метра, и Жулин уже почти лежал на песке, генерал его бросил. Теперь все зависело только от Зубова…
        Саша вскинул автомат, то же сделал и Айдаров, взмахнув «Винторезом», но нажать на спуск они не решились - тварь находилась на одном уровне с прапорщиком.
        Зубову показалось, что автомат, два раза толкнув его в плечо, захлебнулся.

«Что теперь?! Все?!»…
        Он посмотрел в то место, куда только что прицеливался. Агония твари была ужасна. Бледный, как саван, покрытый вязью просвечивающих сквозь кожу вен, потерянный исчезал в воде, раскрашивая воду в розовый цвет.
        Он вертелся как на шампуре и поднимал вокруг себя фонтаны воды… Потерянный подыхал…
        Чувство ярости заставило Зубова вновь прижать автомат к плечу и нажать на спуск. Спусковой крючок свободно дошел до критической точки и уперся. Выстрелов не было. Он с удивлением отстегнул магазин и уставился в его приемное гнездо.
        Магазин был полон, он проверил его еще там, на стене!
        Но патронов не было. Тридцать патронов, как один выстрел, ушли в цель. Он не заметил этого, потому что боялся не успеть…
        Схватив Жулина за руку, он выволок его на берег.
        - Еще раз так сделаешь, заберу на обратном пути… - вымолвил генерал и рухнул рядом.
        К ним, торопясь, бросилось не менее десятка тварей. Со стены раздался залп. Несколько потерянных рухнули на землю, двое или трое, колотя руками по воде, рухнули в водоем.
        Жулин поднял голову с песка. Двое потерянных, один из которых был ранен, уверенно приближались к коряге у самого берега. К той коряге, за которой лежали они с генералом. Понятно, что потерянных интересовала не она, а два человека, развалившихся у кромки воды. Прапорщик вскочил, как ошпаренный:
        - Валим отсюда!
        Автоматная очередь со стены повалила лицом вперед одного потерянного, выстрел из
«Винтореза» Айдарова разнес голову второму. Генерал с прапорщиком, пригнувшись, бросились к выходу. Туда, где все было залито кровью, где умерли страшной смертью около двух десятков бойцов Вакуленко. Сейчас это был самый ближний выход. Из руки Жулин не выпускал разряженный дробовик. Несколько тварей выбрались из камышей на берег и теперь, как поднявшиеся на задние лапы собаки, вразвалку бежали за ними.
        Группа цепочкой спешила параллельным курсом.
        Увидев опасность, последний из бегущих, майор, вскинул автомат и, не зная, сколько патронов осталось, выстрелил два раза одиночными. Твари - одна - присев и схватившись за поясницу, вторая - просто споткнувшись повалились на песок у самой бетонной площадки…
        Закрывать за собой дверь Саша не стал, да и пытаться сделать это было глупо: замок на двери был сломан, а прикрытая дверь для тварей - не помеха. Ноги скользили по полу от человеческого жира. Кровью был залит каждый сантиметр пола.
        - Кто-нибудь заметил, сколько этих существ вырвалось на свободу?
        - Командир, думаю, не меньше сотни, - просипел, торопясь, Ключников.
        - Тебе везет, - бросил Саша, - ты еще в состоянии думать…
        Каждый, кто сейчас двигался по коридору, вглядываясь вперед, был в твердой уверенности - скоро все до единого потерянные окажутся в доме, наверху. Стало быть, выйдут и на свежий воздух. Сколько их уже вырвалось из плена и сколько осталось еще там, в вольере?
        Зубов толкнул Стольникова в плечо:
        - Саша, ты заметил, что потерянные выглядят по-разному?
        - Есть ответ на этот вопрос, - отозвался майор. - Когда, вы говорите, вакцина от гриппа была доставлена в Южный Стан?
        - Два года назад, - ответил генерал.
        - Я думаю, их кололи группами. Первая пробная партия имеет сейчас самый ужасный вид. Следующий этап - смерть. Если только вакцина не имела среди побочных эффектов - бессмертие. Те, кого кололи во второй группе, менее пришибленные.
        - А те, что наверху?
        - Их инфицировали недавно. Я видел Никиту, того, из Крепости… В нем еще осталось много от человека. Да что говорить, вы сами все видите… Связь со Жданом есть?
        - Здесь - нет. Нужно подняться… Что смешного я сказал?
        - Нужно подняться… Хорошо вы сказали. Сейчас попробуем! Ермолович! Не отходи от Олега! Баскаков, ко мне! Задача - прорваться на верхние этажи дома и вытеснить противника за его пределы! Вопросы?
        Если вопросы и были, то задавать их никто не стал. Смысл последующих минут жизни состоял в том, что если прорваться наверх не удастся, это будут последние минуты их жизни.
        Коридор был широк для одного, двое могли двигаться и прицельно стрелять, не мешая друг другу. Вот почему Стольников принял решение двигаться парами. Так увеличивается плотность огня, и рядом идущий всегда может подстраховать друга в случае перекоса патрона или в момент, когда у рядом идущего закончатся патроны.
        - Боеприпасы?
        - С патронами порядок, командир! - отозвался из глубины коридора Ермолович.
        Первые, кого они встретили, были солдаты Вакуленко. Несколько трупов, пять или шесть, лежали вповалку, и никто из них не подавал признаков жизни. Над ними немало потрудились потерянные - разорванное горло было здесь особой приметой каждого. У кого-то из лежащих были вывернуты конечности или просто сломаны. Стольников поразился тому, с какой легкостью потерянные это делали. Словно карандаши, переламывали они кости не самых слабых бойцов.
        О том, что происходило в доме, разведчики могли только догадываться. Над их головами то и дело раздавался топот и падали какие-то предметы. Звуки были приглушены перекрытиями, но раздавались они, не стихая ни на мгновение. Это могло свидетельствовать только об одном - люди Вакуленко ведут бой с потерянными.
        Выбивать двери не нужно было - все сделали существа, сбежавшие из вольера. Стольников просто шел и шел, держа в прорези прицела каждый сантиметр пространства перед собой.
        - Командир, я слышу сзади шум! - крикнул Ермолович.

«Те, что остались в вольере, вышли на свободу», - понял Саша. Он был готов к этому. Понятно, что твари не будут сидеть сложа руки. Им нужен простор.
        - Шире шаг! - крикнул он и побежал плечо в плечо с Баскаковым.
        Автомат сержанта сработал первым.
        С клекотом появившиеся перед майором потерянные были прошиты длинной очередью. Кровь брызнула из их ран, окрашивая выкрашенные бежевой краской стены.
        - Саня, нас догоняют! - в запале погони, в которой сам был беглецом, прокричал прапорщик.
        Потерянные приближались с удивительной скоростью. Словно мутация прибавила им не только сил, но и скорости.
        Санинструктор с прапорщиком, расстреливая магазины, валили их на пол. Через тела, еще живые, агонизирующие, перепрыгивали бегущие вторым эшелоном потерянные и занимали место первых.
        И вот, наконец, наступил момент, когда они приблизились на расстояние не более десяти шагов…
        - Саня, веришь, нет, - прохрипел за спиной майора прапорщик, - но мне никогда в жизни не было так страшно!..
        - Займи мое место! - приказал майор Мамаеву. Саша понимал, что Жулин ранен, ослаб от потери крови и двигается сейчас только, что называется, на характере.
        Уступив место бойцу, Стольников, пропустив вперед группу, остановился рядом с Жулиным.
        - Все пустое, Олег! - в запале выдохнул он, отдавая автомат Ермоловичу, вынужденному, как и прапорщик, двигаться спиной вперед. - Ты разве не помнишь, как мы уходили от Алхоева тогда, под Ведено? Эти суки нас давили точно так же! А у этих ублюдков даже нет автоматов!..
        Стольников и сам не понял, зачем решил это сделать. Только в глубине себя он мог отыскать ответ, зачем отдал автомат и выдернул из ножен лезвие. Саша догадывался о правильном ответе: он сам испытывал страх. И сейчас этот страх нужно было перебороть. Когда испуг овладевает бойцом, этот испуг нужно из него вытравить. И сделать это можно только одним способом.
        - Вперед, не останавливаться! - приказал Стольников, сам, наоборот, сбавляя шаг.
        - Ты что делаешь?! - послышался из глубины хорошо освещенного коридора голос генерала.
        У Стольникова был ответ на этот вопрос. Он убивал в своих людях страх.
        Он не знал, не видел, сколько потерянных было перед ним. Ширина коридора позволяла видеть лишь пятерых, перекрывших проход. Но, судя по вскидываемым над их головами конечностям, преследователей было гораздо больше. Как бы то ни было, здесь они не смогут его окружить. Значит, преимущество у него.
        Первому он рассек горло наискось, махнув ножом от пояса почти до потолка.
        Кровь широкой лентой ударила из рассеченной артерии и в мгновение окрасила квадратный метр стены. Эта картина тут же ушла в глубину коридора и перестала быть видимой - Саша двигался, твари наступали…
        Еще двумя ударами ножа он вспорол вены на обеих руках бросившегося к нему потерянного. Руки упали как плети, потерянный издал вой, оглушивший всех. На какое-то мгновение раненый остановил поступательное движение преследователей, и майор тут же этим воспользовался. Бросившись вперед, он дважды прицельно и дважды наугад ударил ножом перед собой.
        Скорость преследования упала вдвое. Теперь потерянным приходилось переступать через тела сородичей. Но эти тела не хотели лежать смирно. Они дергались в агонии, вскидывая руки и ноги, вертелись на полу, воя и визжа, и всячески затрудняли движение вперед.
        Саша оглянулся, чтобы убедиться, как далеко ушла группа. И едва не потерял дар речи от изумления, когда увидел, что рядом с ним, вооруженный ножом, стоит генерал.
        - Вашу ммм…!.. Какого черта?!
        - Ну, ну, что ты хотел сказать, майор? Пройтись по моей матушке? - выставив вперед свободную руку, а вторую поднеся к лицу и прицелившись для удара, поощрил Стольникова Зубов. Вороненое лезвие сияло кромкой отточенной до остроты лезвия стали. - Не стесняйся!..
        Сделав несколько шагов вперед, генерал тремя ударами повалил ближайшего к нему потерянного и резко нарисовал в воздухе перед собой восьмерку. Из распоротого крест-накрест живота второго вывалились на пол внутренности.
        - Удар бабочкой! Слышал о таком? Ты думаешь, дедушке пора на пенсию?
        И все-таки забавно было смотреть на седого генерала, вооруженного ножом. Одиннадцать лет назад смешно бы не было. Сейчас Стольников рассмеялся.
        - Что ты ржешь?! - Зубов сделал еще один выпад, и его нож по рукоятку погрузился в горло потерянного.

«Ничего, - подумал Саша, перехватывая липкий нож. - Просто страх прошел».
        Оставаться здесь и резать дальше не имело смысла. Цель была по-прежнему одна - выйти на поверхность. Когда бы знать заранее, что в доме не только люди Вакуленко, а еще потерявшее разум и озверевшее население целого поселка, Стольников вступил бы в бой с «грузинами». И, сложись все удачно, стал бы спокойно дожидаться из НИИ контейнеры с зарином. Пара фугасов в вольер - и через несколько минут в живых там не останется ни одной бактерии. Правда, потом пришлось бы поработать на месте взводу химической защиты какого-нибудь полка, расположенного в Чечне. Дезактивация местности заняла бы много времени. Но ничего, генералу не привыкать вешать лапшу насчет грузинской территории. Поработали бы солдатушки и уехали, описывая потом в письмах девочкам, какое ответственное и опасное задание выполняли на территории Грузии.
        Отходя, Стольников и генерал теперь лишь изредка взмахивали руками. Потерянные уже не проявляли того бессмысленного мужества. Не разум, но инстинкт останавливал их. Было их, по всей видимости, очень много. Иногда Стольникову казалось, что на них с Зубовым движется бесконечный конвейер смерти, змея, состоящая не то из людей, не то из зверей.
        Идущие вторыми перешагивали через поверженных ножами первых и занимали их места. И конца этим сменам не было видно…
        - Командир, мы на этаже минус один! - раздался издалека голос Баскакова.
        Голос раздавался сверху. Значит, группа вошла на верхний этаж. «Минус первый»…

«А откуда ему известно, как он называется?» - вдруг подумал Саша.
        - Эй, кого это ты там встретил, Баскаков?
        - Так тут наш инженер! Трубой Татарину чуть голову не проломил!
        Эшелон потерянных, скрипя зубами и вереща, надвигался без остановок. За тем редким исключением, когда майор или Зубов выбирали момент, чтобы напасть и снова отступить.
        Но было уже ясно - за отсутствием разума инстинкт потерянных подсказывал им - скоро развязка. Добыча уходит, и необходимо предпринять решительные меры. Стольников прочел это в суетящихся глазах зверей перед собой. Толпа нервничала, и в любой момент можно было ждать натиска, который им с генералом не выдержать…
        Стольников услышал за спиной решительные шаги. Обернуться он не решился. Ситуация накалилась до предела. Любое движение, опознаваемое как потеря концентрации, могло стать для потерянных сигналом к штурму.
        - Баскаков, ты?
        - Нет, это не Баскаков, - раздался знакомый голос. - Это Мамаев. И мне надоели эти… - он злобно выругался, - танцы!..
        Раздался щелчок передернутого затвора.
        Генерал и майор как по команде расступились.
        Не доходя нескольких шагов до них, Мамаев поднял автомат и нажал на спуск…
        Бесконечная очередь повалила всех, кто стоял в первых рядах. Когда последняя, тридцатая, гильза вылетела, ударившись в потолок, Стольников снова услышал щелчок. Мамаев перевернул «скрутку». Второй магазин встал на место.
        И автомат снова забарабанил в замкнутом пространстве, глуша генерала, майора и всех, кто стоял перед ними.
        Не менее десяти потерянных повалилось на пол после первой очереди. Вторая раздалась в тот момент, когда твари, идущие сзади, полезли через них, вереща и скаля гнилые зубы. Но, оказавшись на трупах, они сами превратились в трупы. Кто-то полез через них, но пули из автомата Мамаева достали и их.
        - Уходим!.. - прокричал Стольников, морщась и не слыша собственного голоса. Мамаев оглушил его стрельбой, уши резало, как во время простуды.
        Затор задержал потерянных. Генерал и двое разведчиков мчались к спасительному выходу на «минус первый» этаж. И когда Саша, вбежав по лестнице последним, захлопнул дверь и тиснул в щель задвижку, с обратной стороны раздался глухой стук. Металл содрогнулся и загудел. Потерянные догнали группу, но были от нее отрезаны.
        - Надолго ли дураку стеклянный хер? - пробормотал Стольников, с сомнением осматривая качество двери. Она была прочна, задвижка толщиною в сантиметр. В любом другом случае он, насвистывая, уже никуда бы не торопился и спокойно последовал наверх воевать с людьми. Но он видел, на что способны руки и ноги потерянных. Своими глазами видел. А потому понимал, что дверь эта - всего лишь временная преграда. Не пройдет и десяти минут, как потерянные придумают что-то. Двери здесь не будет.
        Теперь было хорошо слышно, что наверху шел бой. Грохотали одиночные выстрелы, трещали очередями американские винтовки. Люди Вакуленко бились насмерть со своими воспитанниками - потерянными. О присутствии здесь тварей мало кто из «грузин» догадывался. Их появление было для них таким же откровением, как и для разведчиков. Они даже не знают, что находятся не в Грузии, а Другой Чечне. А те несколько во главе с Вакуленко, разумеется, молчали. Да и не до разговоров там, наверху, было.
        - Все готовы? - Стольников, вытирая льющийся с лица пот рукой, осмотрел бойцов. - Олег, ты как?
        - Пойдет. Ермола какую-то дрянь мне в ногу вогнал, боль притихла, настроение повысилось.
        - Не героин, Ермола? - усмехнувшись, поинтересовался Стольников.
        - Я похож на человека, у которого может быть героин?
        - Ты и на санинструктора не похож, - вмешался генерал, которому в подземелье было тяжелее всех. - Ты похож на убийцу.
        - Вперед, - пробормотал Саша. - Раз вокруг меня убийцы, мне как-то спокойнее. Тогда - вперед… И помните: и те, и другие для нас - кровники. - Осмотрев бойцов, он вдруг обнаружил в их глазах сомнение. - Вам трудно стрелять и в тех и других? Уверен, что проблемы нет, но все равно объясню. Через несколько часов после того, как мы окажемся в руках Вакуленко, нам введут вакцину и мы превратимся в потерянных. Если вас и это не убедило, представьте, что толпа наверху дерется за тельце вашего ребенка, которого только что убила. Этого достаточно? Я иду первым. Баскаков - за мной…
        Они стояли в похожем на предбанник помещении, с обеих сторон которого были двери. Дверь справа сотрясалась от ударов. Ручку отпертой, залитой кровью двери сжимал Маслов. Эта дверь вела на первый этаж дома. К тому месту, где разведчики впервые увидели витую тяжелую лестницу.
        Маслов откинул створку и прижался к стене.
        Стольников вбежал на этаж, согнувшись, прижимая к щеке ствольную коробку автомата. За ним тут же проскользнул Баскаков, следом появился Маслов с бесшумным «Валом».
        На выстрелы разведчиков Саша всегда реагировал мгновенно. Но бесшумно стреляющее оружие всегда его немного раздражало. Оно хорошо во время диверсий или когда группа залегла в укрытиях, в горах и одновременно обстреливает не подозревающих о засаде боевиков. Бандиты валятся, и никто понять не может, откуда федералы ведут огонь. Но когда шла перестрелка на встречных курсах или ближний бой в городских условиях, бесшумные винтовки и автоматы Стольникова раздражали. Вот и сейчас «Вал» Маслова сработал, выбрасывая гильзу. Гильза пролетела перед глазами майора, и он едва успел кувыркнуться, чтобы увернуться от очереди «грузина», стоящего за спиной того, кого сразил Маслов.
        Лежа, направив автомат в свободное пространство между широко раздвинутыми ногами, Стольников коротко выстрелил, и «грузин», сбитый очередью, ударился спиной в стену.
        Через мгновение загрохотали автоматы группы. Окровавленные по пояс потерянные - кто в своей крови, раненый, кто в чужой - выдавливались из дверей первого этажа, как паста из тюбика. На втором этаже раздавалась беспорядочная стрельба. Вероятно, твари теснили людей Вакуленко и тем не оставалось ничего другого, как подниматься…
        - Где эта сволочь? - вскипел, перезаряжая автомат, Зубов.
        - Вы о Вакуленко или Ждане?
        - Я не понимаю, почему ты привязался к полковнику, майор! Какого дьявола?!
        - Справа - тварь, - коротко констатировал Саша и, вскинув автомат, повалил потерянного в проеме двери. - Разве сейчас не самое время вызвать подкрепление из НИИ?
        - Все подкрепление - здесь! Мы с этим подкреплением сейчас… - он на мгновение отвлекся, нажимая на спуск, - убиваем друг друга!
        Кровь «грузина» окропила лицо майора. Стирая ее и ступая на лестницу, он бросил:
        - Когда вы собирались на пенсию?
        Генерал прострелил пространство перед собой и поднялся на несколько ступенек:
        - Хотел пять лет назад, надоело все до чертиков!.. Выслуги почти сорок лет! А потом решил остаться, не могу, понимаешь?.. - И он поморщился, оглушенный очередью Стольникова.
        К их ногам скатился труп «грузина» с удивленными глазами.
        - И все это время Ждан был вашим замом?
        - Ну конечно!..
        Саша ворвался в комнату на втором этаже. Она была залита кровью, в углу несколько потерянных рвали человека Вакуленко, еще трое «грузин» отбивались от наседавших тварей автоматами с пустыми магазинами. К этому времени помимо генерала и майора в комнату вошли Ермолович и Жулин.
        Их автоматы застучали, заполняя запертое помещение тугой и тяжелой вонью отработанных пороховых газов. Гильзы не стучали по полу, а падали в лужи и шипели. Окна дружно затрещали и стали осыпаться стеклом. Сквозняк захватил смог и потащил за собой в осиротевшие рамы…
        Сраженные пулями, на пол опустились, почти обнявшись, люди Вакуленко и потерянные…
        - Здесь есть второй выход! Мы оказались в ловушке точно так же! - вскричал Саша. - Те, кто на полу, - это те, кто не успел уйти из дома другой дорогой!
        Набивая помповое ружье последними патронами, прапорщик Жулин угрюмо смотрел в пол:
        - Саня, я хочу, чтобы ты знал…
        - Да? - на ходу бросил майор. Дожидаясь, пока группа покинет второй этаж, подошел к Жулину:
        - Что ты хотел сказать?
        - Если получится так, что я буду тормозить вас, уходите. Патронов у меня много. Потом вернетесь. Но только ни в коем случае не останавливайтесь.
        - Хватит дурить!..
        - Я буду стараться, Саша… Но когда-то мне придется сесть, чтобы отдохнуть. На транквилизаторах я долго не протяну, сердце откажет… Так вот - если остановитесь ради меня - застрелюсь. Это ясно?
        Стольников заглянул в его глаза с изумлением:
        - Олег, не время сейчас порожняки гонять, да?
        Какая-то глупая фраза вышла, бессмысленная. Стольников понял, что его растерянность прапорщику видна. Как видно и непонимание, что делать, если Жулин на самом деле сляжет.
        - Просто хочу, чтобы ты знал. Чтобы не подумал потом, что это истерика. - Вставив последний патрон, Олег передернул затвор. - Тормознешь группу из-за меня - застрелюсь. Все! Пошли эту… - он выругался определением, - объединенную группировку воевать!

«Нужно приставить к нему Ермолу», - подумал Саша, и это было последнее, о чем он мог подумать, находясь еще в нормальном состоянии…
        Глава 10
        На мгновение ему показалось, что потерял сознание. Ударом выбило из него дух, и он решил, что в него попал заряд из гранатомета. Но ужаснуться этому уже не успел.
        Когда пришел в себя, все еще летел по воздуху, собирая в комнате стулья. А потом долго скользил по залитому кровью полу…
        Попытался прокричать что-то, выясняя, кто из мужиков рядом, но не услышал себя. Грохот взрыва по-прежнему стоял у него в ушах то ли эхом, то ли звучал до сих пор.
        Несколько трупов потерянных вымело взрывной волной в окна. Бойцов разметало по комнате, «грузины», скудная мебель, оружие - все смешалось в одну кучу…
        Саша увидел, как ножка от стола, просвистев мимо него, вонзилась в грудь одному из людей Вакуленко, да там и осталась, усадив мертвого на пол… Или он увидел это в то мгновение, когда еще не летел по воздуху?..
        - Ермола, помоги! - раздался крик Мамаева.
        Осколками кирпичей, вылетевших из стены, бойцу рассекло лицо. Кровь заливала ему глаза, он дышал тяжело и часто. Саша бросился к нему, на бегу вырывая из кармана перевязочный пакет:
        - Не шевелись! Что это было?!
        - Взрыв!
        - Я понял, что не выстрел! Ты что-нибудь видел?!
        - Я и сейчас не вижу!..
        - Что это было?! - прокричал Стольников, обращаясь ко всем. Он выяснил бы сам, но Мамаев истекал кровью, а Ермолович был занят Баскаковым, которому оторвало мизинец на левой руке.
        - Херня, Ермола… - хрипел он, стараясь не смотреть, как санинструктор перетягивает ему рану и бинтует. - Это же не указательный на правой…
        Закончив, Саша осмотрелся.
        Потерянных не было. Шагнув к двери и выглянув, он понял почему. Лестница была разрушена взрывом. А лазать по стенам и прилипать к потолку по примеру Человека-паука твари не умели. Та часть из них, что не пострадала от взрыва, сгрудилась под проемом в потолке и глядела наверх, задыхаясь от азарта и рыча…
        - Смотреть на них не могу, - процедил сквозь зубы майор. Тряхнув головой, он вернулся в комнату. Из «грузин» в живых не осталось ни одного человека.
        Генерал тоже сходил к лестнице. Точнее, к тому месту, где она только что была.
        - Ты видел, сколько там оторванных конечностей, Стольников?
        - Видел.
        - Я думаю, что могло так рвануть? И ничего не могу придумать. Если бы фугас, дом превратился бы в щепки и камни.
        - Это газ.
        - Газ?
        - Пропан, думаю. Не всегда же здесь было электричество, товарищ генерал?
        - Электричество появилось два года назад. А до этого тут действительно был газ.
        - Тогда чему вы удивляетесь?
        - Тому, что баллоны уничтожены.
        - Это вам Вакуленко доложил.
        - Нет, Бегашвили.
        - А ему - Вакуленко. Понятно. Вот что значит, не проверять выполнение приказа. Не вы ли за это меня драли одиннадцать лет назад? Но самое странное - я всегда проверял, но вы драли. Видимо, здесь хранились баллоны. В подвале. Одна шальная пуля сбила вентиль с одного баллона, вторая высекла искру из второго. Бах - и мы между небом и землей. - Майор посмотрел в окно. - Под нами твари. Вакуленко - черт знает где. Лучше и не придумаешь. Связь со Жданом появилась?
        - Ее нет и здесь…
        - Генерал, я хочу сказать вам одну вещь… Только не обижайтесь. И, самое главное, не считайте меня психом. Договорились?
        Расставив бойцов к окнам и убедившись, что Мамаеву и Баскакову ничего не угрожает, он отошел в угол, где на корточках сидел и курил генерал.
        Опустился и вынул свою пачку. Последняя сигарета. Закурил, откинулся к стене, прислушался к тому, что происходит не этажом ниже, а в поселке. Частые выстрелы, где-то ухнула граната. Стрельба шла вокруг, словно сидел Стольников в зале и смотрел фильм со стереоэффектами. «Аватар», да и только…
        - Вы ищете «крота» в своем ведомстве, генерал. А он сидит в кабинете напротив. - Зубов повернул к нему голову. Стольников пустил струю в воздух, положил автомат и вытер лицо рукавом:
        - Баскаков, Ермолович, Мамаев! Чистить оружие!
        Те, кого майор назвал, тут же принялись разбирать автоматы.
        - У вас больше не получится связи со Жданом. Все, что полковник хотел у вас выяснить, он выяснил. У него есть связь с Вакуленко. Теперь он полностью контролирует ситуацию. Бегашвили со своими людьми в плену. Отправив туда батальон, вы снабдили боевиков оружием и боеприпасами. Те, кто был в курсе, пришли от
«Миража» с Вакуленко. Остальные - верные вам люди. Только теперь, если кто из них и остался в живых, то они скорее завидуют мертвым. Батальона больше нет. Бегашвили захвачен боевиками, которыми управляет Ждан. А Вакуленко здесь расправляется с нами, действуя по указанию Ждана.
        - Ты бредишь, Саня, - пробормотал Зубов. - Ты на самом деле сдвинулся…
        - Вы еще скажите, что свой след оставили во мне дни, когда я недосыпал и в кошмарных снах продолжал уходить от ФСБ за границей…
        - Ты сам-то понимаешь что говоришь?
        - Хорошо понимаю. О Другой Чечне от начала до конца знаете только вы, Ждан и я с моими мужиками. Теперь я понимаю, почему трус Ждан был так активен в последней фазе операции, когда мы добивали банду Хараева.
        - В смысле?
        - Я хотел забрать Ирину и отходить со своими людьми к тоннелю. Хараев с людьми оставался на свободе. Была мысль, что он отправится в Южный Стан. Но тут Ждан вдруг проявил чудеса мужества и заявил, что в этом случае пойдет добивать банду в одиночку. После такого приступа отваги мне не оставалось ничего другого, как вернуться и добить банду. И теперь я понимаю, в чем дело.
        - И в чем же?
        - Это он организовал бунт в «Мираже». Это он связывался с Хараевым. Уверен, что он напрямую говорил с ним, когда был захвачен в плен во время нашей вылазки.
        - Но зачем все это?! Он - человек Аль-Каиды?!
        - Да ему плевать на Аль-Каиду! Но чего не сделаешь для себя!..
        Жулин открыл глаза, убедился, что войны нет, и снова прикрыл. В окно влетела с визгом и полоснула по потолку шальная пуля. С центра потолка стала опускаться струйка известки, расползаясь и растворяясь в воздухе…
        - Во-первых, случись с вами что-то вроде смерти, Ждан - единственный человек, которому Кремль может доверить управление «Миражом». А также УИН по Северному Кавказу и всю Другую Чечню. А это должность генерал-полковника. Но это еще не все.
        - Еще не все?
        - Нет. Ждан влюблен в вашу дочь и не намерен отступаться. Вы вряд ли согласитесь на такую партию для дочери, несмотря на все ваши заверения. Я вас недаром расспросил несколько часов назад…
        - Из-за Ирины?!
        - В том числе. Кроме того, это он спланировал заражение вирусом населения Южного Стана. Это с его подачи Вакуленко заговорил с Бегашвили о возможности эпидемии, и тот доложил вам. Как уничтожить население поселка численностью в четыре тысячи человек? Только эпидемией. Но ее нет. Тогда нужно ее завезти. Но Ждан очень умен для того, чтобы просто убить всех бубонной чумой или оспой.
        Поднявшись, Стольников подошел к окну, рассмотрел раскинувшуюся перед ним панораму и швырнул в проем окурок.
        - Заразы в Другой Чечне не должно быть! Ведь Ждан планировал эту территорию использовать! Как? Нужно будет расспросить его об этом. Если вернемся… И вот все население Южного Стана превращается в мерзоту. Знаете, что сделал Ждан?..
        - Что?
        - Создал войско, способное расправиться с людьми Вакуленко и боевиками. Просто мы слишком рано выпустили джинна из бутылки! А эта армия потерянных должна была загрызть часть оставшихся в «Мираже» боевиков и людей Вакуленко, тех, кто не в курсе… - Стольников потрогал затылок. - Голова болит, черт… - поморщился. - А если полгода сюда не соваться и слать в Кремль отчеты о том, что все в порядке, упыри передохнут сами. Они социально дезориентированы, разбредутся и сгинут. Остатки боевиков приберет к рукам спецподразделение, подчиненное Ждану. Вот и все. Ради этого стоит сдружиться с Аль-Каидой, верно, генерал?.. На время, понятно.
        - Не верю, что ты это говоришь…
        - Я так и думал. Я знал, что вы отнесетесь к моим словам именно так. К сожалению. Но пора открыть глаза, Александр Львович. Вы, я и мои люди - преграда для достижения Жданом цели. А цели две: безграничная власть над Другой Чечней и Ирина. - Саша покосился на генерала.
        Тот сидел, в руке его тлела сигарета. Пепел свисал с нее кривым столбиком, но не падал. Руки Зубова не дрожали.
        - Я тебе тоже хочу кое-что сказать…
        Стольников наклонил голову.
        - Месяц назад, перед очередной инспекцией «Миража», мне ввели вакцину.
        Стольников долго смотрел в стену напротив:
        - Кто вводил?
        - Главврач больницы.
        Саша не верил, что слышит это:
        - Зачем вы позволили?..
        - Доклад Бегашвили об экологической ситуации в Другой Чечне и в районе Южного Стана в частности не вызвал у меня подозрений.
        - Ввели одному вам? А Ждану?
        - Он говорил, что и ему ввели.
        - Вы чувствуете что-нибудь?
        - Ничего.
        Саша прикинул сроки:
        - Население Стана привили полгода назад. Вероятно, прививки делали в несколько этапов. Станичники выглядят по-разному, хоть в общем масштабе это и мало заметно. Но я убедился в этом. Значит, и вы… Черт… Черт!..
        - Что такое, командир? - подал голос Баскаков, заканчивающий чистить автомат.
        Стольников пришел в себя:
        - Кто закончил чистку, поменяйтесь местами! Главврач вводил… - Майор вдруг вскочил, роняя автомат с колен. - Главврач! Он все знает, генерал! И… чтоб меня!.. Там же Настя!
        Изловчившись, Зубов схватил его за ногу в тот момент, когда майор бросился к окну.
        - Это она наблюдала за жителями Стана после вакцинации, Саша…
        Стольников гладил щеку, пытаясь осмыслить сказанное, а бойцы уже садились, поняв, в чем дело.
        - Вы хотите сказать, что медсестра Настя?
        - Ты предложил сюжет, Стольников, - тихо произнес Зубов. - Я его принял, потому что в нем нет изъянов. Но тогда тебе нужно знать, что очень удачно в него вписывается не только Ждан и Вакуленко.
        - Но она помогала мне прятать от Вакуленко раненого местного! Того, порезанного!
        - А ты видел этого порезанного после того, как они ушли?
        - Нет…
        - То-то и оно. Нам нужно прорываться отсюда. - Генерал устало поднялся. - Мы не можем сидеть здесь вечно. Кто-то из них нас прикончит.
        - Здесь есть дом, в котором можно держать оборону до наступления темноты? А то мне что-то боязно. В туалет ходить, - Саша снова заглянул в яму в полу и брезгливо поморщился, - удобно, а вот на ночь оставаться - увольте.
        - А что ты намерен предпринять с наступлением оной?
        - То, что намерены вы, - прорываться.
        Генерал выглянул в окно:
        - Есть дом.
        - В одном мы уже побывали. Слава богу, у Жулина жвачка была. Пожевал и мозги всем включил.
        - Гостиница на четыре номера, - продолжал, не замечая издевки, Зубов. - Самое высокое здание в городе.
        - Ждали гостей из Москвы? - пошутил Стольников.
        - Хватил скалиться, майор! А ты бы не ждал?
        - Я - нет. Наш президент летает в небе, погружается в пучину морскую, но в Другой Чечне ему делать нечего. Для этого есть генерал Зубов. А у Зубова есть капитан Стольников.
        - Майор, - поправил генерал.
        - Ах, да. Совсем забыл. - Стольников осмотрел бойцов. Все в порядке. Даже Жулин выглядит свежо. Насколько это возможно со сквозным ранением в ногу. - Уходить будем вместе, одновременно. Спустимся по стене. Сразу после этого двигаемся за генералом. Оборона - полукругом.
        Со стены он спустился первым.
        И у самого фундамента обнаружил обрезок огнепроводного шнура. Кто-то готовил взрывное устройство прямо на месте. Отрезал шнур, приладил к взрывателю, вставил…
        Стольников огляделся.
        Вот куда вставил! Через разбитое взрывом подвальное окно он увидел чугунные обломки газовых баллонов. Судя по их количеству, их было не менее пяти-семи. Люди Вакуленко, уходя из дома, подорвали строение. Видимо, рассчитывали на большее…
        Убедившись, что бойцы спускаются, а нападения пока не предвидится, он по пояс забрался в пробоину в стене дома и осмотрелся. В углу, как глиняные китайские солдаты, стояли еще около тридцати баллонов. Еще около десятка были повалены в сторону. Взрывную волну от баллонов отвел выступ помещения.

«У бога тоже есть чувство юмора», - подумал Саша. Представлять, что было бы, разорвись все баллоны, ему не хотелось.
        Последним со стены спустился, ступая на услужливо подставленный Мамаевым и Баскаковым «Вал», Зубов.

«Роверы» стояли на расстоянии пятидесяти метров друг от друга там, где их оставили - у водокачки. Старая войсковая привычка - никогда не ставить машины рядом. Постепенно, одна за одной входя в человека на войне, привычки становятся частью его. Где бы он ни был и что бы потом ни делал - на службе или в мирной жизни, побывавший на войне человек никогда не вклинится на трассе своей машиной в колонну бензовозов, не вынет из ножен нож без необходимости и не станет прикуривать третьим. Даже на пьянке. Снайперу хватает ровно того времени, чтобы прицелиться, как только к огоньку приложится третий по счету.
        - Дом в глубине дворов, между машинами, - сообщил Зубов.
        Петляя и оглядываясь, бойцы приблизились к машинам, чтобы объединиться и продолжить путь.
        - Не понял… - недоуменно пробормотал Баскаков, вглядываясь в кабину одного из джипов.
        Стольников мгновенно повернул голову. Опоздай он на мгновение - не успел. Было хорошо видно, хоть и мало времени было, как в окне ряда задних сидений поднялась и исчезла чья-то голова.
        - Потерянный? - предположил Айдаров, невольно наводя «Винторез» на джип.
        - Подожди… - пробормотал Стольников. - Это не тварь…
        Он выпрямился, и в это время голова снова появилась.
        И снова исчезла.
        Взяв машину в прицел, Саша направился к ней медленно, ступая словно по минному полю.
        И в этот момент случилось то, к чему приготовиться было нельзя.
        Сначала раздались один за другим - почти одновременно, в течение одной секунды, как очередь, хлопки-выстрелы.
        А потом взрыв страшной силы поднял в воздух «Ровер», и Стольников, которого ударила в грудь невидимая сила, спиной вперед полетел от крыльца. Все время, что он летел, почти не касаясь земли ногами, его не покидала мысль, что сзади за ремень ему закинули крюк с растянутым до отказа резиновым бинтом. Он летел от крыльца и видел, как переворачивается в воздухе Мамаев, как взлетает над ним, рассеченная у плеча, чья-то «разгрузка» и как веером разлетаются над ним, словно на пике циркового номера, сигареты…
        Упав на землю и перевернувшись, вспахав ботинками землю, Стольников сидел и, дико осматриваясь, пытался сообразить, что происходит. Увиденное его потрясло. Он видел, как Мамаев, шатаясь из стороны в сторону, держится за голову и меж пальцев его течет кровь. Боец впал в ступор. Развороченный «Ровер» горел. Внутри него бился в агонии человек Вакуленко, но помочь ему было нельзя. Заполненный до горловины бак разорвало, взрывом покорежило двери. Стекла вылетели, но ноги водителя оказались зажаты сиденьем. И дико крича - этот крик был единственным звуком в тот момент, когда Стольников сидел на земле, - «грузин» держался за спинку и пытался вырвать ноги из западни. Безумие предчувствия смерти…
        Ком огня ворвался в салон и испепелил все находящееся внутри в считаные мгновения.
        Крик прервался - огонь охватил пропитанную топливом одежду, и Стольников увидел, как лопается кожа уже мертвого «грузина»…
        - Мамаев! - кричал майор. - Мамаев!..
        Тот обернулся и уставился на командира изумленным взглядом.
        И только сейчас Стольников понял, что территория у дома и прилегающие к ней дорога и треть улицы подверглись обстрелу из гранатометов. Взрывы один за другим стелились неподалеку, перепахивая огороды, сады, изгороди и пристройки. Треск деревьев, хруст кирпичей - все звуки смешались в один монотонный грохот.
        И вдруг все стихло.
        Рассыпавшиеся после первого же выстрела бойцы лежали там, где пытались укрыться.
        - Все живы?! - в отчаянии прокричал Саша. - Ответьте, что все живы!..
        - Я в порядке! - донесся голос Ключникова.
        - Порядок… - Жулин.
        - Нормалек, командир!.. - весело отозвался Маслов.
        Стольников крутил головой, пытаясь увидеть всех - живыми.
        И вокруг кроме них - ни души. А потом словно прорвало плотину…
        Из зданий - из окон и сталкиваясь в дверях стали выбегать люди в форме грузинской армии.
        - Что происходит, черт побери?! - зарычал, отнимая руки от лица, генерал. Длинный шрам, рассекший его лицо от глаза до подбородка, сочился кровью. Присыпанный землей, в саже, он казался восставшим из ада.
        - Люди Вакуленко! - на бегу прокричал, хватая воздух ртом, Маслов. Он уже менял магазин на новый, опасаясь, что прежний был засыпан землей. - Они везде!..
        - Отходим! - оценив обстановку, приказал Стольников. Сейчас это было самым разумным. Противостоять роте на открытой местности группа была не в состоянии.
        - Черта с два ты угадал! - прохрипел генерал, вскидывая автомат и нетвердым шагом направляясь к дому.
        - Генерал?! - вскричал изумленный Стольников. - Что вы делаете?!
        - Я не буду отступать!..
        Подбежав и перехватив его за пояс, Саша оторвал грузного обезумевшего Зубова от земли и потащил к обочине:
        - Уходим отсюда, быстро!..
        Генерал упирался и стрелял. Саша догадался, что терпение Зубова, кажется, лопнуло. Оскорбленный предательством, тот соглашался лучше умереть, чем отступить.
        - К гостинице, живо!.. - кричал Стольников. - Прекратите безумствовать, Александр Львович! - взмолился он, отпуская генерала. - Придите в себя, я прошу вас!..
        К центральной улице Южного Стана по двум переулкам торопились несколько десятков людей Вакуленко.
        - Вон она, ваша связь! - вскипел Саша, обращаясь к генералу. - У нас связи нет, у них есть! Откуда, по-вашему, эти люди? Из «Миража»! Это вызванное подкрепление!
        Что-то просвистело над головой майора - словно пролетела стая стрижей.
        За спиной раздалось несколько характерных взрывов.

«Из подствольников молотят!» - понял Саша.
        - Беги за мной, майор! - услышал разведчик голос Зубова. - Беги быстрее, иначе они нас положат!..
        Группа уходила перед ними, разобравшись по обе стороны улицы.
        Появляющиеся на центральной улице «грузины» поливали улицы из М-16, меняя магазины каждые семь-десять секунд. Патронов у них хватало для такого ритма боя, и теперь они пытались создать несовместимую с жизнью плотность огня.
        Саша, стремительно несший свое тяжелое тело вслед за генералом, выбивался из сил. Ему казалось, что он видит все вокруг, как хамелеон. Сзади, справа, слева - он видел каждый участок улицы и каждый из стоявших на ней домов, был свидетелем тому, как пули крошат стены и выбивают стекла… И где-то вдали - шум двигателей.
        Оглянувшись, он увидел, как несколько «грузин» появились в полусотне метров перед ними из уже четвертого по счету переулка.
        - Мы должны успеть!.. - услышал он голос генерала. И вслед за этим - треск ломаемых штакетин - разведчики перебирались через ограду.
        Управляемый привычным чувством, Стольников вскинул автомат. Три очереди прозвучали одна за другой с равными промежутками времени. Бегущий первым «грузин» откинулся на спину. Из раны в горле школьным питьевым фонтанчиком брызнула кровь. Словно кто-то зажал отверстие пальцем, а потом отпустил, и струя под давлением ударила прямо под потолок… Здесь - в небо…
        - Ага, сволочи!.. - дико расхохотался Мамаев. - Не нравится?!
        - Только здесь я стрелял в своих, - прохрипел Стольников, перемахивая через забор. - Только здесь… Все перепуталось, генерал, все перепуталось…
        - Это не свои, Саша! Это банда!
        - Зачем вы приняли под свое управление банду?
        - Я слишком удалился от реальности войны, вот в чем дело, Стольников…
        Они бежали снова рядом.
        - Кандидатуры Бегашвили подбирал?
        - Он подавал списки…
        - Понятно. Зачем целому полковнику заниматься нужной кадровой работой? Есть отдел кадров и Вакуленко, который с этим хорошо справляется!
        - Ты прав! Прав!.. Что еще?!
        - Ничего, - ответил Саша, расстрелял магазин до конца и перевернул его.
        Одна из пуль, прошив руку «грузина», вонзилась ему в бок. Оскалившись, тот грязно выругался - Саша слышал этот лай, и споткнулся. Его занесло вправо, и он, ломая забор, повалился куда-то в палисадник…
        Автомата в руках Зубова не было, скорее всего, оружие выбило из его рук. Генерал сжимал рану в районе плеча и морщился, как от зубной боли.
        - Крепко зацепило?
        - Ерунда!
        Он выхватил из кобуры «Гюрзу», поднял руку, нажал на спуск…
        Остановившийся для того, чтобы прицелиться, «грузин» упал как подкошенный. Пуля угодила ему между бровей.

«Генерал в порядке», - заключил Саша, стремясь догнать группу и одновременно страхуя Зубова.
        Глава 11
        - Вот этот дом! - выкрикнул Зубов, показывая на высокое, по местным меркам, с намеками на готический стиль, здание.
        Метрах в тридцати, между абрикосовыми деревьями, скользнула почти раздетая донага, синюшного цвета тень. Резко развернувшись, Мамаев коротко выстрелил из «Вала». Теперь тень промелькнула с другого фланга.
        - Командир, здесь потерянные!
        - Я вижу!
        Но это были те потерянные, скорее всего, что оторвались от стаи и разбрелись по поселку. Бойцов было больше, поэтому твари просто кружили вокруг, как гиены, в хрупкой надежде на то, что кого-то ранят или кто-то обессилеет.
        Дом был рядом, оставалось каких-то шагов тридцать, когда из окна второго этажа раздалась очередь из М-16.
        Не ожидавшие этого бойцы повалились за деревья.
        - Вот так, генерал! - усмехнулся Стольников. - А в вашей гостинице уже постояльцы! Администратор еще не выдал ключи, а они уже заняли номера!
        Окон было шесть, но стрельба велась только из двух - на первом этаже и на верхнем. Для стрельбы можно было использовать и крышу, но людей там сейчас не было. Значит, не так уж много бойцов охраняют этот дом. Понимание этого дошло до Стольникова сразу:
        - Человек шесть, не больше…
        - Что? - переспросил Зубов.
        - Я говорю - вполне возможно, Вакуленко здесь не ожидает нашего прихода. А своих он направил нам навстречу! Так и вышло! Но он не предполагал, что я обведу группу вокруг. Думаю, в доме мало народу. Нужно попробовать, Александр Львович!..
        Не дожидаясь ответа, он коротко свистнул Ключникову.
        Через минуту, страхуя друг друга, они добрались до крыльца.
        Сколько человек в доме и сколько при них оружия, известно не было. Пять-шесть - это иногда мало, а иногда много. Все зависит от того, обороняешься ты или наступаешь. Но выбора не было. Вокруг мечутся потерянные, и что придет им в голову, никто не знает. А офицеры подразделения Вакуленко сейчас сообразят, что их обошли, и двинут назад, мышеловка захлопнется.
        Стольников, оттолкнувшись спиной от ограждения крыльца, врезал ногой возле хлипкого замка.
        С первого раза дверь не поддалась, но на помощь тут же пришел Ключников, выбивший дверь внутрь в следующее мгновение после того, как майор откачнулся.
        Выломать вторую дверь им было не суждено. Изнутри затрещали выстрелы, и тонкая филенчатая створка стала покрываться отверстиями, сквозь которые узкими лучами искусственного освещения тут же начал пробиваться свет. Это выглядело поистине мистически: выстрел - и в темные сени летела, казалось, не пуля, а луч света. Выстрел - и луч…
        На самом деле пули были и не мистические, а вполне реальные. Они расщепляли над головой лежащих на полу Стольникова и Ключникова косяк входной двери, стены и гипсокартонные перегородки. Пористый утеплитель, высыпаясь на головы командира и бойца, заставлял их задерживать дыхание, чтобы не надышаться алебастром.
        Бетона не было, как не было и арматуры - дома в поселке строились, по-видимому, теми же строителями, что воздвигали дома в Ленске после наводнения. И теперь этот дом можно было простреливать насквозь, стоя даже на улице.
        Стольников лежал, вдавив лицо в пол и положив на затылок руки, слушал выстрелы.
«Три М-16 и один «кольт», - понял Саша. Выстрелы из первых прошивали дверь как швейные машинки ткань, «кольт» работал размеренно, солидно.
        - Зачем так палить? - прохрипел Ключников, кашляя. - У них что, стволы из дамасской стали?
        Пистолет удивлял своей мощью. После каждого удара пули из него образовывали в двери отверстие, через которое можно было вставить палец. Проходя насквозь, они выбивали в стенах отверстия размером с кулак. И теперь, когда в двери и прилегающих к ней по обеим сторонам стенах насчитывалось уже не менее десятка таких отверстий, можно было бы увидеть то, что происходит внутри дома.
        Можно было, если бы не пороховая гарь, гипс и известь, стоявшие в сенях, где лежали двое разведчиков, третьей стеной.
        Где-то за домом, вдалеке, ухнули «калашниковы». Это, разобравшись, что друзья оказались под шквальным огнем, засвидетельствовали свое существование остальные члены группы. Но стреляли они не в дом, чтобы не зацепить своих, а простреливали подворье, в котором суетились, меняя позиции и вяло отстреливаясь, люди Вакуленко. Кто-то из разведчиков обошел строение и надворные постройки и начал стрелять под другим углом. Простая тактика. Теперь находящимся внутри дома стрелкам и защищающим двор «грузинам» придется разъединиться, чтобы держать оборону на два фронта.
        Так оно и вышло. Пистолет, способный крошить стены, теперь стучал где-то в тыльной части здания, М-16 остались при входе.
        Стольников в который раз восхитился, с какой мощью стреляет «кольт». Ему нравился этот пистолет, но брать его из арсенала Зубова, хоть он там и был, не стал. Тяжел, а в случае, когда закончатся патроны, пистолет придется просто выбросить. «Гюрза» легче, калибр меньше, поражающие способности такие же, запасные магазины легче. Он уже сбился со счету, считая выстрелы. Как этот лихач умудряется стрелять без перерыва, да еще успевает при этом перезаряжать оружие?
        Вывод напрашивался сам собой, и ничего сверхъестественного в нем не было. В этом доме ждали гостей. Наготове было и оружие, и десятки магазинов, заранее снаряженных патронами.
        Стольников не выстрелил еще ни разу. Ключников опустошил магазин своего автомата всего на четыре патрона.
        Такой поворот событий Саша, конечно, предполагал, однако встретить столь откровенный натиск не рассчитывал. Он и боец находились в комичном, а точнее - трагичном положении. Решительно начав штурм дома, они оказались в заложниках у собственной уверенности. Их ждали.
        - Вакуленко! - закричал Стольников в сторону пробоин на стене. - Хорош дурака валять! Сюда уже едет рота «Альфы»!..
        Ответом ему была тройка выстрелов из того же «кольта».
        - Дом скоро рухнет, Вакуленко! Это ведь ты из «кольта» долбишь?
        Еще пара выстрелов.
        Уже лучше. Значит, доходит, но не сразу. Постепенно.
        - Я все знаю, Вакуленко! - сменил тактику Стольников.
        Выстрел.
        - Вакуленко, я лежу за стеной пристройки, а группа за домом! Вы нас даже не поцарапали! Как насчет поговорить? Да отзовись ты, черт побери! - Замолчав, майор с удовольствием сделал вывод, что дом затих.
        Серо-белая пыль медленно оседала, свет из отверстий на стене стал освещать сени, словно в солнечный день в них были настежь распахнуты двери.
        - Вот так-то лучше… - с уже известной всем хрипотцой пробормотал Стольников. - Я не желаю вам зла, но если вы не выйдете из дома без оружия, я вас уничтожу. Выбирайте!
        Молчание за стеной стало раздражать. Складывалось впечатление, что обстреливали группу Стольникова не конкретные люди, засевшие в доме, а установленные ими в помещениях десятки самострелов. Но тишина казалась обманчивой.
        Клац, клац! - послышалось в комнате.
        Бум, бум!..
        Это вывалились из рукояток двух «кольтов» пустые магазины и глухо ударились о пол.
        Щелк, щелк!
        Клац, клац! - а это в пустые гнезда встали новые магазины, на этот раз полные.
        Люди в доме слышали Стольникова очень хорошо. Но так же хорошо продолжали делать свое дело. Майор только что стал свидетелем того, что в любой момент в его сторону снова разрядятся пистолеты и пули будут искать его, осыпанного известью и почти сравнявшегося по цвету с потолком. Хороший был камуфляж. Новая форма улетела коту под хвост. Хороший был камуфляж, Стольникову он нравился. Тогда, в далеком две тысячи первом, он о таком мог только мечтать. Но сейчас будет лучше, если коту под хвост улетят обернутые стальной оболочкой пули. Так что не о форме речь. Главное, чтобы потом было на что следующую надеть.
        - Вы слышите меня? - Стольников прислушался к наступившей тишине. Лишь кое-где местами продолжала осыпаться штукатурка. - Согласитесь, глупо молчать! Вакуленко, вам что, Ждан велел живыми не сдаваться?
        - Жаль, что приходится общаться в таких условиях, - послышалось наконец из-за стены. Этот голос принадлежал Вакуленко. - Но ведь еще не поздно все исправить, а?
        - Я тоже так считаю, - облегченно вздохнул майор. Аховая ситуация с залповой стрельбой вошла в стадию переговоров.
        - Какая сумма устроит вас и ваших людей?
        Саша набрал воздуха и огорченно выдохнул его - с шумом, чтобы было слышно.
        - А другие условия исключаются?
        - Абсолютно, - на этот раз послышался голос незнакомый. Однако, покопавшись в тайниках памяти, Стольников узнал его - голос принадлежал капитану. Тому, который получил от Саши свинг на лестнице НИИ. - Ты там об «Альфе» упоминал, Стольников? Вздор! Никто сюда не торопится. Здесь только вы и мы. А когда потерянным надоест слушать стрельбу и они придут сюда полакомиться, вы вспомните, что надо было соглашаться на то условие, которое вам предложили.
        - Длинно говоришь, кэп! - отозвался Ключников. - Ты там задумал что-то плохое? Говоришь, а ручки делают?
        - Хотя что толку, если даже нагрянет полк внутренних войск? - Голос Вакуленко был хорошо слышен. По-видимому, после начала разговора они с капитаном успели поменяться местами.
        Не выдержав, с петель рухнула дверь в подсобное помещение. Верхняя петля, простреленная в двух местах, держалась на честном слове, но и этому пришел конец, когда ворвавшийся сквозняк ударил в стены.
        - Это не я в обморок упал, Вакуленко, - объяснил Стольников. - Я знаю, какие планы вы сейчас вынашиваете. Как вырваться из этого дома с минимальным ущербом. Поверьте, это невозможно. Кстати, в вашу сторону раздалось всего два выстрела. Это вам говорит о чем-нибудь?
        - Только не произносите банальной фразы, что будете брать нас живыми! - заорал вдруг капитан, и пара «кольтов» заработала, как отбойный молоток.
        Щелк, щелк!!
        Клац, клац!!
        - У вас там что, ведро с магазинами? - полюбопытствовал Ключников, который начал приходить в себя после неожиданного залпа.
        - А ты, сопляк, в мужские разговоры не лезь!
        - Это вы опрометчиво, Вакуленко, - укорил майора Стольников. - Боюсь, теперь у вас есть кровник. Но хватит болтать, черт возьми!..
        - Хватит так хватит!
        И снова - выстрел. Только теперь - из М-16.
        Сначала шуршание за стенкой Саша воспринял как очередную перегруппировку сил. Ему самому было неловко уже битый час лежать на одном боку, да еще и говорить, стараясь выглядеть убедительным. Чего же говорить о тех, кто вынужден был его выслушивать?
        Но последующие события майор воспринял уже с тревогой, понимая, что не в силах помешать тому, что происходит за стеной.
        - Что ты собрался делать?.. - послышался яростный шепот Вакуленко. - Что ты делаешь, сволочь?!
        Выстрел глухо прошелся по насквозь пронизанным стенам и ушел наружу, чтобы раствориться в щебете уже проснувшихся птиц. Утро в Другой Чечне окончательно вошло в свои права.
        - Проклятие! Будь ты проклят, сука!.. - слышались яростные от бессилия вопли Вакуленко.
        Саша помолчал с минуту, давая майору возможность спустить пар. То, что предназначалось для двоих и играло какую-то роль, теперь утратило силу. С этого момента все будет зависеть от того, как поведет себя Вакуленко.
        - Я догадался, что случилось, - спокойно, насколько смог, сказал Стольников. - Теперь, когда никто из вас не будет выглядеть в глазах другого слабаком, не пора ли подумать о будущем? Вакуленко?!
        Ждать дольше не имело смысла. За его спиной участилась стрельба. Люди Вакуленко брали группу в кольцо. В том кольце оказались и несколько потерянных - Саша слышал их рычание и клекот.
        Разрушить дверь было нетрудно. Ударив по ней ногой, Стольников вбежал в комнату и полоснул очередью от бедра. Пули прошили стены и раскрошили стекло на оконной раме первого этажа. Она была открыта.
        Бросившись через комнату, майор краем глаза уловил движение в углу.
        Упал, стреляя наугад, длинной очередью, крепко сжимая автомат руками, чтобы хоть одна из пуль нашла цель. Уже касаясь пола, заметил, как сидящий в углу «грузин» выронил М-16 и сполз на спину. Над головой его кружилась завируха из известковой пыли.
        - Ч-черт!.. - не выдержал Стольников и снова бросился к окну.
        Драгоценные секунды были упущены.
        Спина Вакуленко мелькнула за поворотом и исчезла.
        - Ко мне! - прокричал он, чтобы голос его донесся и до тех бойцов, что сейчас сдерживали наступление «грузин».
        По одному, торопясь и стреляя на ходу, его люди вбежали в дом.
        Последним зашел, стреляя из пистолета, генерал. Дождавшись, когда Зубов полностью войдет в помещение, Стольников налег плечом и повалил на бок, к двери, тяжелый шкаф:
        - Баскаков, этаж!
        Сержант с Ермоловичем метнулись наверх. Через минуту спустились, тяжело дыша:
        - Чисто…
        Осмотрелись и опустились у стен, стирая пот. Неподалеку от убитого Стольниковым солдата лежал, без интереса глядя в потолок, знакомый всем капитан. В его виске темнело большое отверстие, в руке был зажат «кольт». Вся стена справа от него была заляпана кровью и слизью - веером вылетевшие из головы мозги застыли и уже потеряли блеск.

«Всем перейти на два!.. - заговорила вдруг голосом Вакуленко рация на полу. - Приказываю всем перейти на два!»
        - Раньше ему нужно было шевелить мозгами, - сказал Зубов и сплюнул. - Сука, сколько я для них сделал…
        Стольников знал - для верных ему людей генерал был готов на все. И сейчас понимал, насколько тяжело Зубову осознавать простую мысль о том, что старался он для тех, кто совсем скоро будет пытаться даже не обмануть его, а убить.
        Он обошел все комнаты, поднялся на этажи с пистолетом в руках, заглянул за каждую дверь. Наградой ему были две М-16 и восемь магазинов к ним. На крыше, как он и предполагал, лежали два РПГ и две «Стрелы». Распластавшись на самом краю, он выглянул. Перешел на северную сторону и снова лег. Картина ему не понравилась. Гостиница находилась в плотном кольце. Около роты людей Вакуленко держали здание в прицеле на расстоянии ста метров. Укрываться было где. Для этого использовались и дома местных, и растительность, и хозяйственные постройки. «Когда-то эти сараи были забиты вещами и служили станичникам. Теперь же, - думал Стольников, - это никому не нужно».
        Он спустился вниз на этаж, поднял с пола принадлежавшую капитану рацию и, ни на кого не глядя, присел на стул. Чего-чего, а стульев здесь хватало.
        - Жрать хочется, - бросил Мамаев. - Ни у кого нет куска холодного мяса?
        - Спустись и забей пару потерянных. Устроим барбекю на виду у «грузинов».
        - Шуточки у тебя, Маслов, как у патологоанатома.
        - Какая жизнь, такие и шуточки.

«Интересно, сколько мы здесь продержимся», - подумал Стольников. Вслух же спросил:
        - Жулин, ты как?
        - Болит, как же… Но терпимо. Ермолович скоро даст дозу, и еще лучше станет.
        - Не дам я тебе больше дозы! - огрызнулся санинструктор. - Потерпеть придется! Садить прапорщиков на иглу - не моя стихия.
        Стольников осмотрел рацию. Обыкновенная «Моторола». Легко умещается на ладони. Можно было радоваться - теперь разведчики могли знать все, что замышляет Вакуленко, какие приказы отдает и как думает. Даже зашифрованные команды можно было при внимательном прослушивании распознать и идти на шаг впереди. Но, ускользнув чудом из западни, тот не потерял способность думать. Вакуленко, вероятно, понимал, что рация капитана стала трофеем, и в тот момент, когда выбежал из дома, приказал всем перейти на запасную частоту. Это его «всем перейти на два» и было указанием. Так что теперь слушать людей Вакуленко майору было не суждено.
        - Нужно и нам сменить частоту, товарищ генерал.
        - Перейди на девятый канал, - велел Зубов, меняя в рации настройки.
        - Перешел.
        - Теперь на связи только мы с тобой.
        - Когда вы в последний раз говорили со Жданом?
        - Десять минут назад. Спрашивал, не прислать ли подкрепление, в НИИ есть взвод охраны, - усмехнулся генерал. - Я думаю, ему нужно сообщить о предательстве Вакуленко. А то как-то смешно получается - его люди уже сутки нас мочат, а я не сообщаю об этом заместителю.
        - Пусть мозги поломает, - бросил Стольников. - Он и Вакуленко не верит. Вы и майор сообщаете ему прямо противоположную информацию. Вакуленко говорит, что скоро нам конец, а вы спрашиваете, как там Бегашвили. И наш полковник в непонятках - кто ему мозги промывает? Вы бы не нервничали? Я бы нервничал. Вы просто скажите Ждану, что люди Вакуленко странно себя ведут - закрылись в домах и сидят. Как закончите разговор, перейдите на девятый канал и теперь на связи будем только мы с вами.
        Саша резко встал и стал ходить, заглядывая в окна. Интуиция подсказывала майору, что уходить нужно сейчас. Именно сейчас, когда Вакуленко бежал, еще находится в грогги и не успел взять в руки управление своим подразделением. Через десять минут будет поздно. Людей у предателя хватит. «Предателя или хорошо замаскировавшегося врага?» - мимоходом подумал Саша. Они осадят дом, в котором нет пищи. Поддержки ждать неоткуда. Боеприпасов при экономном ведении боя - на день. А у них, снаружи - гранатометы, ПЗРК и теперь уже никто не удивится, если они сюда подтащат минометы. Их задача - уничтожение группы и генерала. И с этой задачей они при таком превосходстве сил и средств справятся без труда. Одно непонятно - почему застрелился капитан? Не выдержал напряжения боя, совесть заела или испугался? Как бы то ни было, отсюда нужно уходить.
        - Готовимся к прорыву, - заключил Стольников.
        - Саша, это безумие, - отрезал генерал.
        - Если хотите взять командование на себя, я подчинюсь. Но знайте - с каждым часом нас будет все меньше и меньше, а последнего ждет это, - и майор кивнул на труп капитана.
        - Здесь ты командуешь. Тебе и решать. Я всего-то высказал свое мнение.
        - Тогда оно меня не интересует. При всем к вам уважении. Приготовиться, выходим сразу. - И тут Стольников замолчал, обдумывая какую-то мысль.
        Никто его не тревожил расспросами. Каждый был занят делом - заполнить магазины патронами, еще раз осмотреть оружие.
        - Вакуленко… - тихо выдавил майор. А потом поднял голову и посмотрел на Зубова. - Капитан убит. Есть только Вакуленко и несколько офицеров, которых я разглядел - двое или трое… Вы их знаете, Александр Львович?
        - Да откуда я их знаю? Я что, с каждым беседовал?
        - Что будет, если Вакуленко вдруг не станет?
        - Управление подразделением возьмет на себя старший из офицеров.
        - Вот именно. Какой-нибудь старший лейтенант или лейтенант. Вакуленко уже связался со Жданом… Значит, Ждан в курсе. Вряд ли они рассматривали порядок действий при тех обстоятельствах. Когда Вакуленко вдруг погибает, верно? Ну кто такое будет планировать?
        - Командир, о чем сейчас речь идет? - подал голос Баскаков.
        - Нам нужно сбить их с ритма. Дезорганизовать.
        - Как?
        - Убрать Вакуленко.
        Зубов рассмеялся:
        - Хорошо бы…
        - Кто нам мешает это сделать?
        - В окно посмотри и увидишь ответ.
        - Ерунда. Я смогу выбраться из дома незаметно.
        - И что дальше?
        - Я уберу Вакуленко. И тогда мы получим время на отход. А там - видно будет.
        Зубов покачал головой:
        - А теперь оборотная сторона. Представь, что убивают тебя.
        - Тогда управление подразделением возьмет на себя единственный здесь офицер. Который по странному стечению обстоятельств в общем-то не офицер вовсе. А генерал.
        - И что изменится? Устранишь ли ты Вакуленко - это вопрос. А что нас станет на одного меньше - это ясно как день.
        Стольников положил автомат на стол, вынул «Гюрзу», осмотрел. Снял разгрузочный жилет, рассовал в карманы магазины:
        - Олег, дай пистолет.
        Прапорщик, секунду помедлив, вынул «Гюрзу» из кобуры и протянул.
        - Ждите меня через пару часов. Если я не вернусь, прорывайтесь. Но пока это единственный выход. Поверьте, если бы я видел другой, я бы его предложил. Не прощаемся…
        Выйдя из комнаты, Стольников спустился на этаж, осмотрелся, подмигнул дежурившему у окна Маслову и перешел к лестнице, ведущей в подвал.
        Под землей было сухо и прохладно. Найдя окно под потолком, придвинул к нему пустой пластиковый ящик из-под бутылок, встал и выглянул. Никого…
        Глава 12
        Кортеж стремительно подкатил к высокому крыльцу здания, остановился, и из «УАЗов» высыпали пятеро крепких бойцов с винтовками. Окинув подозрительными взглядами окрестности, ребята встали в странное каре вокруг главного авто, и один из них направился к задней дверце седана.

«УАЗ» с характерным клацаньем распечатал дверь, и над нею тут же показалось серьезное лицо Вакуленко. Действительно, не до улыбок. Потерянные разбежались, половина подразделения перебита, Зубов с группой засели в доме. И непонятно, что ждет впереди.
        Только что он связался с полковником Жданом. И тот велел завершить начатое. Ни в коем случае не уходить. В «Мираже» не все гладко, как казалось вначале. Тюрьма укрепилась двумя сотнями людей, организация несения службы и взаимодействие налажены. Но пока Зубов и разведчики живы, ситуация может выйти из-под контроля в любой момент. Не так опасен генерал, как его воспитанник - Стольников. Поэтому, коль скоро представилась возможность добить группу, это необходимо сделать. Да Вакуленко и сам так думал.
        Он выбрался из каре телохранителей, закинул на плечо автомат. Солнце, отразившись от очков майора, ослепило присутствующих и в смущении зашло за облако - двум солнцам в Другой Чечне светить одновременно не положено. А разве не Вакуленко вскоре станет управлять в этой стране безраздельно?
        Откуда взялась эта тень в пятнистой одежде, понять никто не смог. До ближайшего дома - метров тридцать, деревья настолько худы, что не спрячешься.
        Пятнистая камуфлированная форма, высокие ботинки, кепи, натянутое на брови.
        Он вышел из ниоткуда, держа на вытянутых руках два пистолета, узнать в которых
«Гюрзу» было нетрудно.
        Далее все происходило, как в дурном сне. Как в больном сне, когда видящий этот сон страдает высокой температурой и бредом: хочется убежать с этого места, а ноги не слушаются. Мозг не дает команд конечностям, потому что парализован. Все, на что был способен сгусток этого серого вещества, с помощью которого человек разворачивает реки и строит космические корабли, сейчас лишь вырабатывал гормоны, отвечающие за чувство страха.
        Впереди шли два телохранителя.
        Чуть позади - Вакуленко.
        Позади майора, образуя вместе с первыми правильный квадрат, - еще двое. За ними - пятый.
        Мужчина в камуфляже стал объектом внимания слишком поздно. Так не успевают увернуться от грязной воды, брошенной пролетающим мимо грузовиком. Он остановился в пяти метрах от Вакуленко и чуть присел. Изо рта его торчали, вводя еще в большее недоумение, два снаряженных магазина для пистолетов.
        Никаких приборов для бесшумной стрельбы.
        Куда смотрел каждый из этих пяти, обладающий помимо реакции и звериной ловкости еще и даром предвидения? Этому бойцов спецназа учат с тем же упорством, с коим тренируют вынимать за полсекунды «кольт» из кобуры.
        Бах! Бах! - словно ловкий фокусник с двумя кнутами в руках затушил огонек на двух свечках, стоящих в пяти метрах от него в подсвечнике.
        На какое-то мгновение замерли все, кто был на улице. Даже кровь, хлещущая из ран вмиг остановившихся и начавших валиться на бок первых телохранителей, не позволяла никому догадаться о том, что происходит.
        Сколько времени прошло с момента первых двух выстрелов?
        Столько, сколько нужно телохранителю, чтобы выдернуть из кобуры «кольт».
        Для того чтобы начать поражать цель, нужно еще полсекунды.
        Но у оставшихся на ногах троих из пяти нет этого времени.

«Гюрзы» в руках человека не останавливают своей работы. Латунные гильзы, вылетающие из них, как из автоматов, пугают окружающих.
        Люди Вакуленко не видят пуль. Они видят смерть и гильзы. И в ступоре проводят следственную связь, которую никогда не провели бы, находясь в рассудке: гильзы - это смерть.
        Но гильзы, сверкающие на уже выбравшемся из-за облака солнце, улетают прочь, звенят где-то вдали на асфальте. Этот звон отдается эхом в головах толпы с таким гулом, словно это гильзы от гаубицы, а не от пистолета, и заставляет присутствующих не сходить со своих мест.
        Бах! Бах!..
        Бах!
        Бах! Бах!
        Бах!..
        Люди майора приходят в себя, кровь приливает к конечностям, руки тянутся к оружию…
        Красная жидкость летит по воздуху, она заляпывает одежду и снаряжение подчиненных. Она пахнет мясом.
        Мясом, пропитавшимся пороховой гарью.
        Человек в камуфляже, убедившись, что теперь помех нет, резко увел руки от зашедшегося в агонии последнего из телохранителей. Спецназовец, пытающийся рукой остановить кровь, фонтаном хлещущую из сонной артерии, больше не представлял для стрелка интереса.
        Куртка Вакуленко грузинского образца не выглядела ухоженной после бегства из гостиницы. В пыли, бледная от известки, она выдавала в хозяине человека, который последний час провел в беспокойстве. Но сейчас крови на ней было столько, сколько обычно бывает на халате хирурга в конце рабочего дня. Она не была красной, натовский камуфляж майора напоминал скорее веселую рубашку-гавайку: красные пальмы, черные тени, розовое море с розовым фламинго… Если приглядеться в ступоре происходящего, все это можно было обнаружить на Вакуленко, как на картине…
        - Не надо… - пробормотал майор, правильно поняв намерения стрелка.
        Он выставил перед собой ладони, и они были тоже красны. На них лежали чьи-то мозги, и теперь, когда майор распростер руки, они стали кусками сваливаться на ступени крыльца.
        Он это сказал сразу после того, как услышал первые два выстрела и струи жгучей горячей крови ударили в него с двух сторон.
        - Не надо… - повторил он, едва успев закончить первую фразу, увидев направленные в его грудь два пистолетных ствола. - Стольников, мы можем все обговорить…
        Бах! Бах!
        Бах! Бах!..
        Столько скользких ступеней майор еще не видел.
        Бах!
        Где этот, в камуфляже и с пистолетами?..
        Его не было. Лишь шесть трупов и стоящий над всем этим, словно завернутый в красный флаг, водитель.
        Из губ его выпала и плюхнулась в расползающуюся лужу крови неприкуренная сигарета.
        Еще секунда, и он, пошатнувшись, оперся о раскаленный капот «УАЗа».
        На грохот выстрелов с крыльца, как горох, посыпались «грузины».
        Саша выбросил один за другим пустые магазины. Времени не было ни секунды, чтобы сунуть их в карман. Он выхватил из зубов первый магазин, вставил в рукоять, спустил затвор, то же проделал и со вторым магазином.
        На ходу, меняя направление, выстрелил по разу из каждого. Не прицельно, а чтобы сбить ритм погони. Они видели, что делает «Гюрза» с людьми. Подводить аналогию под себя не хотелось никому. На это майор и рассчитывал. Инстинкт заставит преследователей осесть. Хотя бы на пару секунд. А для Стольникова это сейчас - целая эпоха.
        Он бежал, продираясь сквозь ветви деревьев какого-то сада. «Люди обжили Южный Стан, вырастили деревья, собирали урожай. И теперь это никому не нужно», - снова подумал он. Он бежал, петляя, но не меняя направления. Он хотел обогнуть сад по внутреннему его периметру, не показываясь на улицах. Обойти, вернуться и замкнуть кольцо. Там его никто не ждет…
        Из гущи кустарника с треском отделился потерянный и бросился, оскалив зубы, на Стольникова. От неожиданности майора понесло в сторону, ноги его заплелись, и он понял, что падает.
        Тварь, заметив это, присела и накинулась на него как кошка. Схватив Стольникова за шею и стиснув пальцы, потерянный зашипел, раздувая рот и роняя на лицо майора густую пенистую слюну.
        Стольников чувствовал, как наливается кровью от недостатка кислорода его лицо, как немеют руки и ноги, но ничего не мог поделать. Пистолеты выпали из его руки, как ни старался он сохранить их. Он даже не знал приблизительно, где они находятся - справа или слева. Он перевернулся, падая, а сейчас уже и плохо соображал…
        Краем глаза он заметил еще двоих. Выскочив из-за спины потерянного, который его душил, твари разошлись в стороны, чтобы напасть с двух сторон. Ничего более ужасного Саша в своей жизни не испытывал - ничего ужаснее ощущения, что тебя вот-вот начнут рвать на куски…
        Он держал за запястья руки потерянного, пытаясь стальной хваткой ослабить давление, но потерянный словно не замечал боли в руках. И в этот момент другие твари, ожидавшие момента, когда, наконец, можно будет накинуться, резко обернулись.

«Грузины…» - понял майор.
        Несколько выстрелов заставили потерянных исчезнуть. Они словно растворились. Заволновался и тот, что лежал на Саше. Он крутанул головой, с которой уже давно местами вылезли волосы, раз, другой, и вскоре Стольников понял, что у него есть только это мгновение. Его или удушит потерянный, убедившись, что угроза миновала, или «грузины» прибьют его и прикончат майора сами.
        Отпустив руки, Саша протянул руку и нащупал на голени рифленую, удобную рукоятку. Выхватил нож и без замаха всадил в бок твари. Провернул, выдернул и всадил снова.
        Кровь хлынула из пасти чудовища, заливая глаза и нос Столникова. Кашляя и отплевываясь, он скинул с себя оскалившегося потерянного и поднялся на ноги. Его тошнило, но вставать у дерева и выворачивать себя было некогда.
        В пяти метрах от себя он увидел человека Вакуленко. Тот стоял и широко открытыми глазами смотрел на уже вытягивающегося потерянного. Агония была короткой - лезвие прошло через всю грудину и поразило сердце.
        И тут «грузин» заметил Стольникова. Опомнился, вскинул автомат, и в это мгновение раздался короткий свист. Нож, провернувшись всего один раз, вошел ему в горло и опрокинул на спину. Удар был настолько силен, что с головы бойца слетела кепка.

«Гюрзы» лежали в двух метрах один от другого. Подняв их, Стольников дважды выстрелил в приближающиеся тени. Кто-то закричал, раздался слабый треск. Тело валилось на кустарник, ломая тонкие ветви…
        Развернувшись, он побежал. Задача-минимум - оторваться от преследователей сейчас. Задача-максимум - вернуться к своим. Саша слышал частые выстрелы в пятистах метрах от себя. Очереди сливались в одну бесконечную, на их фоне грохотали одиночные пистолетные, и Стольников понимал, что к этой пальбе нужно добавить еще выстрелы из «Винторезов» и «Валов», которые выпускают смертельные заряды, почти беззвучно чихнув. Над головой его то и дело свистели пули. Свидетельства сумасшедшего по плотности огня боя долетали сюда в виде бесспорных свидетельств. Майор бежал в твердой уверенности - он в любой момент может поймать пулю-дуру и упасть.

«Тогда уж лучше насмерть», - некстати подумал он, понимая, что раненого его возьмут, и тогда смерть придется ожидать.
        Глупее всего будет, если только эта пуля-дура окажется выпущенной из автомата кого-то из своих.
        Сад заканчивался. Он повернул было, чтобы начать захлестывать сад петлей погони, растягивая преследователей, как вдруг отчетливо увидел прямо перед собой, метрах в тридцати, засаду.
        Нельзя было сказать, чтобы «грузины» хотели во что бы то ни стало напасть из укрытия неожиданно. Их было видно, и при появлении Стольникова они лишь поправили взятое на изготовку оружие. «Может, они сами хотят, чтобы я повернул?» - подумал Саша.
        Скорее всего эта засада - липовая. «Загонщики». Так он и сам не раз делал. Давил банду в одном направлении, усадив перед нею в километре-полутора одно отделение. Банда отступает, насаживается на отделение как на кол, понимает, что ее берут в кольцо, и маневрирует в сторону. А там оперативная рота внутренних войск с автоматическими гранатометами и пара огнеметчиков. Стольников понимал, что все люди, что находились здесь, на чьей бы стороне ни выступали, прошли через Афган, Чечню, Молдавию и прочие места, в которых обычному человеку лучше не бывать даже сейчас. А потому и привычки одни.

«Вот черт… - пронеслось в его голове. - Куда же теперь валить, вправо или влево?!»
        Сам-то он всегда поступал так, чтобы у боевиков и в мыслях не было тревожиться этим. Как правило, выдавливал он банду в такое место, где с одной стороны ущелье или река. Чтобы - наверняка. А тут у людей Вакуленко, видимо, времени не было такое место подыскать. Или не знают, как такие места подыскиваются.

«Это у Зубова связи здесь ни с кем нет! А у них со связью полный порядок! Перестраховался, старый дьявол, что теперь без глаз и ушей, как котята!»
        Будь что будет, решил Саша и, резко свернув, бросился через кустарник, которым был опоясан сад, вправо. «Грузины» - черт с ним, - думал он, те его просто пристрелят, и все. - Но вот эти сволочи… бескровные…» Потерянных он не боялся. Они вызывали у него такое отвращение, что даже сейчас, когда их появление ничем не предсказывалось, он скривил рот. Выскочи сейчас солдат Вакуленко, он бы знал, что делать. Но каждый раз, когда Стольников видел потерянного, его мысли сбивались в кучу. Преимущественно потому, что потерянные нападали стремительно и ни одну из мыслей он не успевал додумать до конца.
        Мысли о потерянных бессвязно сменились мыслями об Ирине. Нет, он не забывал о ней. Он думал о ней чаще, чем думает человек, навсегда простившийся. А с того момента, когда ему стало известно о намерениях Ждана и когда он стал допускать, что Ирина может сойтись с ним и с ним же и остаться… Не ревность, а какая-то необъяснимая злоба по отношению к этому еще не состоявшемуся факту заставляла майора стискивать зубы и наполняться желанием выживать.

«Только зачем? - всякий раз думал Саша. - Ну, выйду я отсюда, что маловероятно… Дальше-то что? Принять ее любовь и заставить страдать? Это она не понимает, что будет дальше. А я-то хорошо понимаю. За керий меня не простят. Теперь я еще обогатился знаниями о тюрьме и внутреннем мире Другой Чечни… Таких, как я, в живых долго не держат. Как только я выйду и вручат звездочку, можно быть уверенным в том, что это начало конца. О службе и речи нет. Бежать, только бежать… Ну и - с нею, что ли?..»
        Он на бегу тряхнул головой. Об Ирине пора забыть. Дочь генерала нужно оставить в покое даже мысленно.
        Через минуту он понял - банда выставила пикеты таким образом, чтобы он не выходил из гигантского, растянувшегося на километр, сада, а возвращался внутрь него обратно. Его давят и направляют.
        - Ну уж нет, ребятки!.. - рассердился майор.
        Он бросился сквозь деревца напрямик, к границе сада. Выскочил и под спешным, но не прицельным обстрелом перебежал дорогу и оказался в поселке. Саша помнил - уходил он на север. Посмотрел на солнце и понял, что сместился к востоку. Таким образом, группа, прорывающаяся к тоннелю, была по правую от него руку. Уходя, он сказал ждать его два часа. Услышав пальбу, генерал мог не выдержать и дать команду идти ему на помощь. Старик стал сентиментален. «Вон как на «грузин» с автоматом в штыковую пошел… Герой!» Чего сейчас он не хотел от генерала, так это героизма. Зубову всего-то нужно довести группу к выходу из Другой Чечни и разобраться со Жданом. Давно пора. Стольников очень хотел понять, чем его взяли. Могли напугать полковника? Могли. А могли просто своим исламистским умом унюхать запашок гнильцы, что шел от Ждана. Ты нам поможешь, мы тебе поможем… Как часто Саша слышал такие предложения одиннадцать лет назад…
        Прямо перед ним по дороге бежала, взбрыкивая и отчаянно блея, черная овца. В нее вцепились три потерянных, стараясь растащить добычу в разные стороны. Овца не понимала, чего от нее хотят, и бежала, таща за собой в припадке всех троих. Наконец тому, кто держал овцу за рога, удалось обрести опору, и он с хрустом свернул животному голову.
        Пир начался тут же, но несколько выстрелов неподалеку от места события отогнали потерянных. Перепрыгнув через забор и оказавшись во дворе одного из домов, они скрылись из виду. И только по верхушкам деревьев можно было теперь догадываться об их маршруте.
        Стольников бежал, на его пути стоял дом. Он хотел обежать его, но вдруг увидел во дворе людей Вакуленко. Инерция направила его прямо в парадное. Дом трехэтажный, но ниже гостиницы, которая стала им на час пристанищем.
        Держа пистолеты перед собой, Саша побежал по лестнице как прыгун с шестом перед толчком - напряженно, подбираясь и готовый ко всему. Даже к тому, что шест не выдержит и переломится…
        С лестницы скатились двое. Ни секунды не мешкая, Стольников надавил на крючки обоих пистолетов. «Гюрза» громко огрызнулась, и один из «грузин» схватился за грудь. Стольников видел - пуля вошла под левый сосок, точно в легкое. Сейчас парню не хватает воздуха и кричать невозможно. А очень хочется, потому что больно…
        Второй, поняв, что пуля прошла мимо, вскинул винтовку, и М-16 коротко пролаяла. Падая, Стольников выстрелил еще дважды - по разу из каждого ствола.
        Но пули все равно ушли мимо.
        Он нес свое тело по лестнице с таким видом, словно собирался добежать до «грузина» и начать его бить. И тот не выдержал. Выстрелил еще раз - так стреляют в воздух, чтобы спугнуть, потом еще раз и наконец не выдержал и бросился в дверь второго этажа. Еще на улице Саша успел заметить, что дом огромен в длину. «Школа, что ли?
        - это предположение подтверждала и центральная лестница, по которой он только что поднялся. Геометрия строения удивительным образом напомнила майору школу, в которой он учился.
        Куда же побежал этот парень? В крыло? А что это значит? Там свои или просто ему необходимо выиграть время, чтобы спрыгнуть?
        Он собрался уже броситься в коридор второго этажа, не за человеком Вакуленко, разумеется, а чтобы найти окно или хотя бы класс, в котором можно запереться и спуститься на землю. Майор собрался, но не стал этого делать. Теперь маневр
«грузина» был понятен - в крыле второго этажа, где он скрылся, раздавался топот нескольких пар ног. «По крайней мере, человек пять», - понял Стольников. Многовато для стрельбы в упор…
        И он стал широкими шагами сжирать центральную лестницу, ведущую на третий этаж. Все, дальше некуда. Если люди Вакуленко - он уже сбился со счету - и там тоже, это - крышка на его гроб. Когда эта мысль пришла ему в голову, Стольников, не теряя концентрации и продолжая смотреть по сторонам, вдруг попробовал подсчитать, а сколько, собственно, людей Вакуленко находятся в Южном Стане…
        Подчиненный полковника Бегашвили прибыл, как сказал, из «Миража». И Саша хорошо видел, что с ним два взвода. Зубов на совещании упомянул… Майор попытался вспомнить, что сказал генерал полковнику Бегашвили…

«…Полковник Бегашвили, в вашем распоряжении ваш батальон и рота материального обеспечения. Но прежде проведите разведку в поселке Южный Стан. Если вы обнаружите присутствие заключенных, в бой не вступать! Отойти и немедленно связаться со мной. Вам там делать нечего, работать начнет группа Стольникова…» - вот что Зубов сказал на совещании.
        Батальон и рота матобеспечения. Вагон и маленькая тележка… Триста головорезов, заряженных на убийство, как и он, Стольников, и восемьдесят утырков, которые посланы в Другую Чечню с боевым подразделением не воевать, разумеется, а расставлять в тюрьме стулья по ниточке и чинить краны после мятежа. И сейчас утырки в тюрьме, а здесь, похоже, весь батальон. И действительно, зачем оставлять людей в «Мираже», там и так «своих» хоть отбавляй! Сколько осталось в тюрьме и сколько решили бездумно прорываться в Грузию? Последних около сотни, наверное! И сейчас эта сотня похоронена вот так, в местах, похожих на то, которое обнаружил Айдаров. Батальон Бегашвили не убыл в тюрьму! Он в полном составе находится здесь! Потому что двух взводов, с которыми Вакуленко демонстративно явился, явно не хватает для такой масштабной охоты. Утырки ушли в «Мираж», и боевики обогатились автоматами и патронами. Хотя у них этого добра, Стольников и сам убедился, как фантиков в кармане у дурака…
        Батальон, который направлялся Бегашвили в «Мираж», остановился на подступах к Южному Стану. И как только Вакуленко дал команду, «грузины» вошли! Значит, где-то неподалеку, в какой-нибудь пологой ложбине, стоят и дожидаются девять или десять
«ЗИЛов». Ну, семь или восемь - учитывая, что на двух Вакуленко прибыл. Вот откуда два «УАЗа», появление которых Стольникова так удивило! Они спешились и скрытно выдвинулись в поселок, заняв его и рассредоточившись по подразделениям… А «УАЗы» - так, чтобы теперь, когда все понятно, Вакуленко пешком не ходил…
        Теперь все ясно.
        И вместе с этим Стольников вдруг вспомнил, как его зажали на лестнице в НИИ капитан-самоубийца и двое майоров. Его не на понт брали. Его совершенно обстоятельно собирались резать. Ждан отдал команду. Кто же еще? Убрать Стольникова - и задача облегчится втрое. Не получилось. Тогда вернулись к плану
«А».
        За спиной майора слышался топот. «Грузины» не стреляли. Зато на улице перестрелка шла активная и повсеместная. Вероятно, группа разошлась, растянув преследование и ослабив плотность огня. Старый трюк Зубова…
        А вот и третий этаж…
        На балконе он отдышался, перемахнул через перила и, слыша крик в комнате «Куда, тварь?!», перевалился. Качнувшись, он занес тело на этаж ниже и свалился на такой же балкон.
        - Правое крыло, второй этаж! - послышалось над головой.
        Прыгая через столы и стулья, Саша зацепился ногой и с высоты стола рухнул на пол. Приземление на пол было неожиданно и мощно, воздух выбило из легких, но его это не остановило. Майор сделал несколько коротких вдохов и прокашлялся:
        - Твою мать…
        Вскочив, распахнул дверь и увидел в конце коридора мчащегося к классу «грузина». Того, кто стрелял в воздух, убегая.
        Если бы Саша жил в Южном Стане хотя бы пару раз в месяц, он знал бы точно, куда бежать. Сейчас же он оказался в роли человека, который может метнуться в любую сторону и там оказаться в ловушке.
        Тем не менее нужно было что-то делать.
        - Стой, Стольников!..
        Его это подбодрило. Здесь знают его имя, уже хорошо. Значит, понимают, что от него можно ожидать. А это - плохо. Лучше, когда от тебя ничего не ожидают. За последние десять лет эту фразу в свой адрес он слышал несколько сотен раз. Так часто, что уже привык не поворачивать голову в ту сторону, откуда она доносится. Выработался рефлекс за годы. Не было еще ни разу, чтобы ему это крикнули, чтобы предложить чаю или виски.
        Он сделал шаг вперед и отшатнулся в сторону, едва не упав…
        Перед ним появился потерянный.
        - Чтоб ты сдох, гад! - в ярости, что испугался, прокричал Стольников и выстрелом в лоб повалил стрекочащую тварь на пол.
        - Вас здесь, блядей, только не хватало!..
        Он столкнул потерянного в сторону… Какой-то глухой стук, что-то зазвенело… Сейчас можно ставить себе диагноз - симпато-адреналовый криз. Сердце готово выскочить из груди, в голове жар. Что делать?..
        Что делать?!
        Как загнанный в глубину норы барсук, Стольников стал вертеть головой в тупике коридора. Лестница - нет! Туда - нельзя! Его собьют с ног - в лучшем случае. В худшем - прошьют очередью. Бегущий человек - раздражитель, первая реакция - задержать. Вторая - застрелить. Так было всегда.

«Грузин» появился из-за угла и спокойно направился к Саше, держа у бедра автоматическую винтовку. Из-за его спины вышел второй, потом третий, четвертый…
        - Вы почкуетесь, что ли?.. - процедил Стольников, держа перед собой «Гюрзу». Сейчас у него был один пистолет. Второй вылетел из руки, когда майор отталкивал в сторону потерянного…

«Грузины» понимали, что погоня окончена.
        Опустив голову, Саша пошел к стене, глядя исподлобья угрюмо и свирепо. Внутри него полыхал пожар, залить который было нечем. Шансов не было.
        - Ну, что, дружок… - задыхаясь от непривычного бега, просвистел легкими преследователь. - Не смогли тебя в коридоре НИИ прикончить, придется здесь работу над ошибками делать…
        Саша присмотрелся. Все правильно. Капитан застрелился, Вакуленко сейчас разговаривает с апостолом Петром, а это - второй майор. Последний из троицы.
        Он посмотрел в его глаза. Ни капли разума. Видит ли он отсутствие оного в глазах Стольникова? Хорошо, если нет…
        Оттолкнувшись от стены, Стольников в четыре шага пересек холл…
        Слышал грохот рамы, чувствовал, как осколки стекла вспарывают кожу. Саша думал лишь об одном - «только не глаза…».
        Ударившись правой ногой о раму, он вылетел наружу. Второй этаж здания, сколько ж это в метрах?..
        Первое прикосновение спины к чему-то твердому он принял за удар о землю. Где заканчивался тот коридор? Бежал он в правое крыло или в левое? Стольников не соображал.
        И земля вдруг провалилась…
        Ощущение, что он проваливается в ад, к майору-«грузину» и покончившему с собой капитану, настроения Стольникову не добавило.
        Но он на самом деле летел вниз. Правда, всего одно мгновение.
        Разорвав тент и погнув каркас кузова, он потерял скорость, сломал лавочку у борта, услышал хруст позвонков и ослеп в одно мгновение.
        Из развалившегося борта «ЗИЛа», из щелей в его борту и открытой задней части кузова после его падения вылетели клубы пыли. В воздухе стояла завеса. Кто-то кричал.
        Он услышал похожий на лай голос майора. В голове все перемешалось, и эта смесь мешала соображать…
        Найдя на полу пистолет и вывалившись из кузова, Стольников, пригибаясь, кривой стежкой побежал по улице…
        - Стой!.. - послышалось сзади.
        Он машинально развернулся и выстрелил. Водитель «ЗИЛа» принял в грудь пулю через стекло двери. Последнее, что увидел Саша, были кубики каленого стекла, взметнувшиеся перед лицом «грузина».
        Сбавив шаг, он свернул во дворы. Сдернул с веревки чью-то пересохшую рубашку, перетянул спину. Перебежал двор и снова оказался на большой улице.
        На какой?
        Ветерок шевельнул его волосы, но мозги не посвежели ни на йоту. Стольников совершенно не соображал, где находится. Испытывая непреодолимое желание напиться воды, увидев в глубине одного из дворов колодец, он бросился к нему. «Пусть убьют, - решил он, - но хоть утолю жажду».
        Вылив остатки воды на голову, он фыркнул и, как тигр, с рычанием встряхнулся. Посмотрел на пальцы. Они дрожали.
        Услышав шорох, повернул голову и увидел двоих потерянных. Пригнувшись и оскалившись, они приближались к нему, и их пальцы тоже дрожали. Каждый в этом поселке занимался своими делами…
        Саша, по привычке решив напрячься от отвращения, вдруг не почувствовал необходимости это делать. Словно что-то влилось в него с водой из этого колодца.
        - Я так понимаю, пугать вас бесполезно, - пробормотал он, растирая на лице воду.
        Поднял пистолет и два раза нажал на спуск. Ближайший к нему потерянный повалился на землю - пуля вошла ему в глаз, второй завертелся волчком после ранения в грудь.
        - Только попробуйте мне присниться, суки… - процедил и, проходя мимо, выстрелом в затылок прекратил муки твари.
        Покрутив напоследок туловищем, он выяснил, что порезы - ерунда, кровь уже почти перестала сочиться. Ушибы есть, но коль скоро он ходит, выкручивает ведро из колодца и матерится не от боли, а от досады, они незначительны.
        Прислушавшись, Саша попытался сквозь треск американских винтовок услышать знакомые автоматные очереди. Вскоре был вынужден повернуть голову налево. Метрах в пятистах от колодца, на окраине Южного Стана шел серьезный бой. М-16 переругивались с автоматами Калашникова… АКСы здесь были только у его людей.
        Кепи осталось там, в кузове. Да и черт с ним…
        Глава 13
        С каждым часом Зубову становилось хуже. Сначала он принял это за усталость. Много лет минуло с той поры, когда он мог, как Стольников, бегать и падать, стрелять и прыгать без усталости. Закованный в броню новых обязанностей, он утратил подвижность, годы доделали свое дело. Он утомлялся и уже несколько раз спрашивал себя, правильно ли поступил, отправившись в Другую Чечню вместе с группой. Еще сутки назад он и не думал об этом, а теперь боялся стать для разведчиков обузой. Выйти с ними в поиск, а потом превратиться для них в мешок - это было невыносимо.

«Я устал, - думал генерал. - Вот в чем дело».
        Но когда впервые пошла из носа кровь, он испугался. Ермолович остановил кровотечение, не обратив на это особого внимания скорее по привычке: «Зубов не тот, у кого могут быть проблемы со здоровьем». Так, наверное. Но Зубов почувствовал - дело неладно. Самое странное, что не жгло в груди, как бывает при стенокардии, не ломило сердце, как случается при невралгии. Просто пошла носом кровь, и он обмяк. А потом вдруг ощутил прилив недюжинных сил.

«Вот и славно», - решил генерал, поглядывая на бойцов - не беспокоит ли их его состояние.
        Он отдал приказ на прорыв из гостиницы, точно зная, что после внезапно участившейся стрельбы в поселке - это Стольников работал, кто же еще! - майор в гостиницу не вернется. Он будет уходить один, не возвращаясь к группе. Иначе все его действия потеряют смысл. Уходя, майор просил ждать его два часа. Скорее всего, он просто успокаивал его, Зубова, и бойцов. Он знал, что если и останется жив, то попробует зацепить погоней за собой большую часть людей Вакуленко, чтобы отвести их от гостиницы. Зубов все понимал. И потому отдал приказ на прорыв сразу, как выстрелы стали удаляться.
        Они отошли, отстреливаясь, шагов на двести от трехэтажного дома, и Зубов снова почувствовал странные ощущения. Перед глазами поплыло, лица бойцов стали искажаться, их действия потеряли смысл. Зубову казалось, что все стоят и переминаются с ноги на ногу… На самом деле группа быстрым бегом уходила к окраине Южного Стана.
        Генерал вдруг ощутил себя в другом мире. Лицо Баскакова показалось ему отвратительным. Он заметил, что сержант косится в его сторону и скалит зубы. Он видел, как прапорщик Жулин зачем-то подошел к Мамаеву и, поглядывая на генерала, стал что-то шептать. Зубов вдруг обнаружил, что стоит один, а вся группа отошла от него на десяток шагов и, уже не скрывая неприязни, смотрит ему в лицо. У Маслова, кажется, вытекла слюна изо рта…
        Вокруг шел бой. Бойцы и генерал вместе с ними вели огонь таким образом, чтобы сектор обстрела был как можно шире. Большая часть пуль из их оружия поражала дома, деревья, колодцы, надворные постройки, кроме того, им приходилось время от времени останавливаться, чтобы остановить приближение людей Вакуленко. Вскоре они перешли на «гусеничное» отступление. Пока двое бойцов, приотстав, вели прицельный огонь, остальные разрывали расстояние между ними и погоней. Потом останавливались двое других, и отставшие спешили за друзьями.
        Ермолович первым заметил странное поведение генерала. Зубов был больше занят тем, что рассматривал лица разведчиков, а не участвовал в бое. И взгляды эти очень не нравились санинструктору.
        - С вами все в порядке? - приотстав, поинтересовался он.
        Зубов остановился, пронзил его взглядом и с ужаснувшим Ермоловича сарказмом прокричал:
        - Да!.. Я все вижу, помни об этом, солдат!..
        Совершенно не представляя, что на это ответить, санинструктор решил быть неподалеку. Вскоре он обнаружил еще одну странность. Совсем недавно потом обливавшийся генерал задыхался и использовал каждую минуту остановки, чтобы перевести дух. Теперь же он стал вдруг необыкновенно мобильным, и от одышки его не осталось и следа. Лицо по-прежнему блестело, но уже не от пота, а от отражающегося от него солнца.
        - Я повторю вопрос, товарищ генерал-полковник. Вы хорошо себя чувствуете?
        - Да!..
        - Скажите, вы принимали недавно какие-нибудь препараты!..
        - Что вы все хотите от меня?! Вы думаете, я ничего не вижу?! - И Зубов, странно перекосившись, скрипнул зубами.

«Невероятно… - окончательно встревожился, чтобы уже никогда не успокоиться, Ермолович. - Что происходит с Батей?»
        Спроси сейчас Ермолович вслух, а Зубов находись в трезвом уме, последний обязательно ответил на этот вопрос. Но санинструктор молчал, а Зубов был не при светлом разуме…
        Бой продолжался, и только когда появились последние на улице дома, за которыми открывался вид на великий пустырь, называющийся чеченской степью, группа получила возможность перевести дух.
        Поведение генерала не было новостью уже ни для кого. Кто-то сам заметил изменения, что произошли в Зубове, кому-то во время отступления рассказал об этом Ермолович. Как бы то ни было, командование взял на себя Жулин. Он уложил группу у дома за забором таким образом, чтобы были видны и прилегающие окрестности, и улица, ведущая в поселок.
        - Оборону полукругом!.. Мамаев, Айдаров - наблюдение! Пять минут на перекур!
        Пригнувшись, он приблизился к Ермоловичу.
        - Как дела? - Он имел в виду, конечно, генеральские дела.
        Санинструктор молча посмотрел на Зубова.
        Казалось, тот спал. Улегшись на спину, он закрыл глаза и был будто в забытьи. Лишь по дрожанию ресниц и шевелению пальцев можно было догадаться, что генерал переживает не лучшие минуты своей жизни.
        - Я думаю, он принял какой-то антидепрессант и переборщил с дозой. Или заразился. Но такое скорое появление симптомов… Олег, скоро нам придется его нести. Тебе следует принять это во внимание.
        - Я приму. А ты позаботься, чтобы он жил и чего-нибудь не… - Он подумал, какое слово лучше подобрать: - Сделал.
        Генерал Зубов лежал и видел себя.
        Их двухэтажный дом на окраине рабочего поселка. Отца не было.
        В него вошел страх. Он не боялся кого-то конкретного и не страшился чьего-то нежеланного появления. Его пугала сама ситуация, при которой он впервые в жизни остался один при включенном радио, позабытый и брошенный.

«Не может же быть, чтобы у отца еще не закончились соревнования», - подумал он, глядя на часы, которые показывали половину двенадцатого ночи.
        Одинокий и раздавленный, он просидел на диване еще полчаса.
        Детская особенность усугублять простое до состояния особенного вернула его мысли к знакомой формуле, выведенной несколько месяцев назад в школьном дворе. Его оставляют все. По очереди. Видимо, бог продолжает уводить от него тех, кого он знал и любил. Вот и отец уже не торопится к нему. Но это было уже слишком…
        Сидя на диване, он заплакал и втянул голову в плечи. Мир, такой привычный и любимый, перестал существовать вокруг него. Словно воздушный шарик, проколотый иголкой, он стал лишаться своего веса. Из него уходило все, что было для него главным. Осталась только оболочка - жалкая, бесформенная… Он сидел на диване и беззвучно плакал.
        - Мама… - прошептал он. - Мама, вернись…
        Он верил, что если она вернется, то вернется все, что Саша Зубов утратил: любовь, светлые дни, смех рядом с собой и запах, по которому истосковался.

«Я должен найти отца», - сказал он себе.
        Пройдя в прихожую, распахнул нишу и снял с крючка телогрейку. В прошлом году мама купила ему ее на вырост, куртка до сих пор казалась большой, хотя на самом деле в ней уже не стыдно было показаться на улице. Но сейчас его это не заботило. Подняв воротник, он трижды повернул замок против часовой стрелки. Уходя, отец велел запереться на три оборота и не подходить к двери. Сейчас, нарушая запрет и выходя на улицу, он не чувствовал вины. Что его вина по сравнению с давящим страхом и предчувствием беды? Дверь он прижал к косяку, но закрыть ее было нечем.
        Подъезд был тих, в нем было свежо и пахло, как и прежде, свежевымытым полом. Но сейчас этот запах не вдохновлял скорым появлением на улице. Он был тревожным предвестником его появления в ночном поселке, чего не бывало раньше. Не говоря уже об обстоятельствах, при которых это происходило. Он спустился по лестнице и вышел из дома.
        Мелкое сито тотчас омыло лицо, и он сунул руки в карманы. Его не остановил бы и ливень. С непокрытой головой, полный страха и с комком сдерживаемого плача в груди, он вышел со двора и направился по дощатому тротуару в сторону школы.
        Одинокий, никому не нужный, беззащитный и заполненный переживаниями, он шел по дороге, ступая сандалиями по доскам. Когда луну закрывали кроны деревьев, он ступал мимо, и тогда нога проваливалась меж досок. Несколько раз он выдирал ее силой, срывая сандалию. Все было плохо. Все плохо. Ничего хорошего…
        Подойдя к школе, он не обнаружил света ни в одном из окон. Огромные, словно витражи универмага, окна спортзала тоже были черны. Он не знал, что делать. Возвращаться домой было выше его сил. Уходя, он выключил свет в надежде, что вернется с отцом. Он почему-то был уверен, что так и будет. Но планам его не суждено было сбыться, и теперь он не знал, как войти в дверь квартиры. За ней - темнота. И если бы просто темнота, он смог бы это пережить. Наверное. Но дверь была не заперта, и теперь он был почти уверен в том, что она не пуста…
        Он не знал, что заставило его двинуться с места. То ли дождь, который вдруг полил как из ведра, то ли шорох гравия за спиной. Наверное, все-таки последнее. Встреча с собакой ночью была бы не испытанием, она стала бы кошмаром.
        Сорвавшись с места, он побежал за школу. Там, с торцевой стороны здания, была ведущая в спортзал дверь. Отец чаще пользовался ею, а не центральным входом, когда приходил в школу. Вбежав на крыльцо, он поднял руку, чтобы постучать. Невероятность происходящего привела его к мысли, что это было последнее решение, на которое можно было надеяться, а потому - верное. Но не успел он взмахнуть рукой, как увидел, что дверь открыта. То есть она не открыта, но и не заперта. Как и квартира… Щель между нею и косяком уверила его в возможности свободного входа.
        Он толкнул дверь, и она, скрипнув высоко и гулко, провалилась внутрь и исчезла во мраке. Перед ним было мертвое, пропитанное неизвестностью огромное помещение, больше которого он не видел никогда в жизни. Но это было помещение отца. И поэтому Саша Зубов вошел, и звук его шагов тут же понесся вверх.
        Чтобы не удариться лицом о волейбольную сетку, добавляя в копилку своих кошмаров еще один, он выставил правую руку перед собой.
        Грохот за спиной заставил его сжаться. Пролегавшая под ним тусклая полоса проникшего в спортзал света исчезла. Он перестал слышать живой шелест дождя.

«Это ветер закрыл дверь», - успокоил он себя и двинулся вперед.
        Через несколько тысяч шагов он, наконец, коснулся сетки. Он был готов к этому, но когда это случилось, все равно вздрогнул.

«Это просто сетка. Она не живая».
        Куда он шел? Он не знал. Но ему хотелось поскорее расстаться с мыслью, что отец ушел из школы, позабыв закрыть дверь в спортзал. Ему хотелось сжиться с мыслью, что он сидит с тренерами где-то внутри школы, в кабинете, окно которого не выходит на здания.

«Окно горит, - говорил он себе, - просто мне не было его видно…»
        Чтобы войти в школу, ему всего-то нужно было пересечь вторую половину зала и разыскать проход. Глаза уже привыкли к темноте, и он видел темный проем, через который можно было пройти в саму школу.
        Взгляд упал на нечто большое, темное, поставленное в угол зала словно гигантский кубик. И он опознал в этом кубике высокую стопку матов. Часто, когда мама еще была жива, отец забирал его на тренировки и сажал на эту кучу, как на крышу дома. Играл с учениками в футбол, а Саша Зубов лежал на животе, подперев голову руками, и с интересом наблюдал. Но сейчас стопки было две. Одна, по-прежнему высокая, была на своем месте. А вторая, низкая, мата в четыре, не больше, доходила ему до колен.
        А вот и проход. Он повернулся к нему, и вдруг раздался звук, заставивший его замереть. Из угла спортзала, где находились маты, раздался странный звук. Он был очень похож на глубокий вдох. Не заглуши эхо, он бы распознал его. Не исключено, что это просто двинулся с места один из неправильно уложенных в стопку матов. Но сейчас, в состоянии, когда все неживое кажется живым, он услышал именно вдох.
        Не соображая, что делает, он направился к матам.
        Это был отец. Он спал на маленькой стопке, и вокруг него явственно ощущался запах спиртного. Так всегда пахло за столом, когда они приезжали к бабушке и дедушке в деревню на праздники.
        Отец его предал. Предательство его заключалось не в том, что он забыл о Саше Зубове. Конечно, он о нем помнил. Он предал его тем, что впервые в жизни проявил слабость. Вера сына в безупречность отца, в его несгибаемый дух была им предана. Он спит, раскинув руки, а продолжение мамы, последнее, что у него осталось, стоит перед ним, промокнув до нитки и стуча зубами от холода.
        Саша Зубов взобрался на маты и сел рядом с ним. Кто-то из них должен оставаться сильным. Конечно, он так не думал. Он не умел так думать… Он так чувствовал. А еще ему хотелось быть рядом и снова и снова думать о том, что он превозмог страх и повел себя как мужчина. Он нашел отца. Сжав руками коленки и ощущая, как холодная одежда на нем становится теплой, он принялся думать о том, что сказать отцу, когда он проснется. У него и в мыслях не было упрекнуть, напротив, он размышлял, как сгладить ситуацию, чтобы отец, проснувшись, не ужаснулся случившемуся. Отец всегда переживал остро, и протрезвление его в спортивном зале рядом с сыном, который ночью прошел путь от дома до школы, поразил бы его в самое сердце. А ему не хотелось, чтобы отец страдал. Ему хотелось, чтобы теперь, когда все изменилось, они были рядом. Больше он ничего не хотел, потому что не знал, чего можно еще хотеть.
        И вдруг в темноте зала что-то изменилось. Он не сразу понял что.
        Дождь перестал шуметь по крыше, а в зале стало чуть светлее из-за вышедшей из-за туч луны. Но если бы произошло только это, он бы, напротив, успокоился.
        Саша Зубов увидел, как голубая острая полоска разрезала расчерченный линиями пол.
        Когда стало ясно, что это приоткрылась дверь с улицы, он сжал колени так, что у него заболели пальцы.
        И в этот момент дверь распахнулась настежь. В освещенном лунным светом проходе стоял человек. Саша видел опущенный на голову капюшон брезентового плаща, не доходящего ему до колен, и бугрящиеся, заправленные в сапоги брюки. Руки его были опущены, и он весь блестел от воды, словно был обернут в фольгу от гигантской шоколадки…
        Человек сделал шаг вперед и закрыл за собой дверь.
        Саша с отцом были в спортзале не одни. В полной темноте.
        Он хотел сглотнуть, но у него не получилось. Слюна наполнила рот, и он не знал, что с ней делать. Единственное желание, которое он теперь испытывал, было желание оглушительно закричать. Но проснется ли от его крика отец?.. Он никогда не видел его в таком состоянии, но в таком состоянии и не раз он видел дедушку. В такие минуты над ним можно было включать уличный громкоговоритель без опаски, что это хоть каким-то образом прервет его безмятежность.
        Когда до него донесся шелест потревоженной волейбольной сетки, он прижался спиной к стене. И тут же вспомнил, что именно у сетки глаза его привыкли к темноте и он стал различать предметы. Саша Зубов услышал короткий вздох и понял, что человек, догадавшись, что преградило ему путь, нагибается.
        Вспомнил и шорох гравия за спиной, когда стоял перед школой… Это была не собака. И если взрослый человек идет туда, куда идти ему не следует - ночью в спортзал, значит, делает он это не просто так…
        Ему захотелось подвыть. Коротко, выпуская из себя ужас. И чем медленнее к матам подходил кто-то или что-то, тем хуже он чувствовал себя. Зачем красться в пустом спортзале?..
        Он пришел за ним.
        Он… видит его…
        - Папа!.. - заорал он что было сил. - Папа!..
        Слюна вылетела изо рта, заставив коротко закашляться.
        Отец, шевельнувшись, поднял голову. До Саши донесся звук тяжелой подошвы, ступившей на деревянный пол совсем рядом.
        - Папа!.. - Схватив отца за воротник спортивной куртки и за ухо, он стал дергаться всем телом от стены к краю матов. - Папа!..
        Отец вскочил и схватил его за плечи.
        - Ты?! Где… Как я… - слышал он его бессмысленное бормотанье.
        - Папа, там!.. - И Саша Зубов, схватив голову отца, развернул ее в центр зала.
        И в этот момент небо над школой разрезала жирная, ослепительная молния.
        Окна вспыхнули. Словно снаружи кто-то включил яркий свет, и он увидел стоящего в нескольких шагах от матов человека в блестящем как зеркало плаще…
        - Что за черт?! - проревел отец, вскакивая на ноги.
        Зал оглушил топот ног бегущего к двери человека.
        Отец бросился за ним.
        Молния снова расчертила небо на вены и капилляры, и в ту же секунду он увидел, как убегающий от отца человек грудью врезается в волейбольную сетку. Мрак после яркой вспышки снова лишил Сашу зрения, но грохот посреди спортзала объяснил происходящее без подсказок. Сетка сбила человека с ног, перевернув вверх ногами, и до Саши донесся омерзительный звук встретившейся с полом головы. От головы отлетело что-то, верно, потому, что отец, настигая беглеца, наступил на это что-то, и оно хрустнуло.
        Дверь распахнулась. Неизвестный оказался проворнее. Он выбежал в дверной проем, захлопнув дверь перед самым носом отца, и исчез. Отец уже через секунду снова открыл дверь, но вместо того чтобы броситься в погоню, которая, он уверен, увенчалась бы успехом, развернулся и метнулся к сыну.
        - Сынок… сынок… Как ты здесь оказался? - говорил он и нервно гладил Сашу по голове. Он совершенно не контролировал силу и причинял ему боль. Но Саша терпел, понимая, что так нужно. - Кто тебя привел?
        - Я сам пришел, пап.
        Он обмяк и сел рядом. Вздрогнул и зарыдал. После смерти мамы Саша не раз слышал, как из спальни ночью раздается несколько судорожных всхлипов. Но потом все смолкало, потому что отец накрывал лицо подушкой. Каждый раз он не успевал на несколько секунд, и тогда Саша, уничтоженный этими всхлипами, тихо плакал, зарывшись в одеяло. Но сейчас он рыданий не скрывал.
        Словно опомнившись, поняв, что пугает, отец скинул с плеч куртку и накинул ее воротником на голову сына. Закутал как маленького и взял на руки.
        - Это никогда… ты слышишь, сынок? Никогда больше не повторится… Прости… - говорил он ему, неся домой по улице, и он облегченно вдыхал носом аромат покрытых водой яблонь. - Никогда…
        Он прижимался к нему и шевелил пальцами в его волосах, ощущая в этом непреоборимую потребность. Они снова были вместе, они любили друг друга. А большего ему было не нужно…
        Зубов пришел в себя и дико посмотрел на Ермоловича и Жулина, склонившегося над ним. Прапорщик держал генерала за плечи, а Ермолович что-то вводил Зубову в вену.
        - Какого черта здесь происходит?.. - прошептал Зубов.
        - С вами случился приступ.
        - Какой приступ?
        - Не знаю. Вам лучше знать какой. Что вы видели?
        - Я видел себя и отца при… определенных обстоятельствах. Я бы сказал… при странных обстоятельствах.
        - Ничего страшного, - успокоил его Ермолович. - В момент болезни память возвращает нас в прошлое, и мы видим то, что происходило с нами много лет назад.
        Бывший комбриг прислушался к выстрелам, звучавшим в поселке:
        - Ни хрена меня память не возвратила. Потому что отца своего ни разу не видел и ни разу о нем не слышал. Я даже не знаю, как его зовут. Отчество Львович мне дали в детском доме за широкую кость и силу. Где Стольников?
        Жулин и Ермолович переглянулись.
        - Генерал, - тихо заговорил санинструктор. - Вы не принимали никаких препаратов в ближайшее время?
        - Нет, сынок, не принимал. Но вместе с жителями Южного Стана и офицерами, несущими здесь службу, я прошел вакцинацию.
        Жулин побелел:
        - Вы шутите?
        - Я шучу?
        Прапорщик внимательно посмотрел на Зубова:
        - Вы хотите сказать…
        - Хочу сказать, что я - потерянный.
        Глава 14
        Рация, принадлежавшая капитану, висела на поясе Стольникова. Рация была и у Зубова. Но группа не могла связаться с командиром. Кто бывал в разведке, тот никогда не работает на передачу в тот момент, когда адресат выполняет задание. Любой писк или радиотреск может стать причиной гибели разведгруппы или того, кто имеет радиостанцию. Поэтому - только на прием. Однако время шло, а Стольников на связь не выходил.
        - Может, у него аккумулятор накрылся? - предположил Мамаев, бывший связист группы.
        - Вряд ли у капитана была рация с севшими батареями, - бросил Жулин. Рана на его ноге перестала его беспокоить. Жжение было, но это уже не боль.
        И в этот момент торчавшая из кармана генерала «Моторола» пискнула, и все услышали голос майора:
        - Сто тридцатый, Третьему!..
        Бойцы переглянулись, и кто-то даже улыбнулся. «Сто тридцатым» в бригаде одиннадцать лет назад был генерал-майор Зубов. А «Третьим» - командир разведвзвода капитан Стольников.
        - Слушаю, Третий, - проговорил Зубов, который к этому времени уже отошел от приступа.
        - Где вы?
        - На Севере.
        Это означало, что группа удержалась на южной окраине поселка Южный Стан.
        - Я иду к вам.
        - Товарищ генерал, разрешите мне? - вмешался тактично Жулин.
        Зубов протянул рацию прапорщику и устало откинулся на спину. Снова закрыл глаза, и к нему придвинулся Ермолович…
        - Саша, это я…
        - Почему ты? Где Сто тридцатый?
        - Слушай меня внимательно. Сто тридцатый инфицирован.
        - Что-то проявилось?..
        - Ты был в курсе насчет вакцинации Сто тридцатого?
        - Да. Что у вас происходит?
        Прапорщик поднял автомат и несколькими прыжками, насколько позволяла раненая нога, спустился в ложбину подальше от ненужных свидетелей, вернее - свидетеля - разговора.
        - У него срывает крышу. Уже было несколько приступов. Глаза краснеют, в них ни капли разума. Я не знаю, как быстро происходит полная мутация, но если это первые признаки, то ждать последних осталось недолго, мне кажется… Нужно что-то делать.
        Стольников остановился у забора и присел, осмотревшись:
        - Оставайтесь на месте. Повторится приступ - вяжите его. Попыток выйти из поселка не предпринимать! С грузом окажетесь на равнине - и вас заметят. Пока бежал, увидел «ЗИЛ», в кабине которого двое сидели рядом с двумя АСВК «в оптике». Так что готовились они хорошо и задолго. Стоит нам только выйти на равнину, и эти двое окурков перебьют нас в течение получаса.
        АСВК - крупнокалиберная снайперская винтовка под патрон калибра 12,7 миллиметра. Жулин присвистнул. Когда они служили, речь о таком оружии шла, но только речь. Само оружие появилось в войсках позже, после их вынужденного бегства из страны. АСВК пробивала тяжелые бронежилеты бойцов на расстоянии полутора километров, из нее одним выстрелом можно было остановить автомобиль или уничтожить вертолет.
        Саша похлопал по карманам. Сигарет не было. С генералом худо дело. Кругом одни проблемы. Он и сам не знал, как долго тянется инкубационный период заболевания, которое было привито Зубову. Вполне возможно, счет идет на часы. Генерал вроде говорил, что прививка была сделана давно, но всему виной могло быть отличное здоровье Зубова - симптомы у него стали проявляться позже остальных. Стольников не знал, как долго продержится генерал, но хорошо знал человека, который ввел ему препарат.
        Он встал, развернулся и побежал в сторону больницы. Странность такого поступка объяснялась тем, что именно там скопились основные силы «грузин», в больницу постоянно прибывали раненые, которым требовалась помощь. Но именно там находился главврач, исполнивший команду Вакуленко «привить» Зубову вирус.
        - Сто тридцатый, как слышишь?
        - На связи!..
        - Закрепиться на Севере. Уходить по равнине, если только зажмут. Я иду в больницу.
        - Третий…
        - Выполнять и ждать меня! Уходить, только если зажмут! Но пока вас даже не обнаружили! Я вас сам найду. Конец связи!
        Стольников отключил рацию и сунул ее в карман.
        Он возвращался туда, откуда с таким трудом ушел. По дороге ему встретились двое потерянных, терзавших труп «грузина». Он спугнул их выстрелами, ранив одного:
        - Что ж вас, суки, не кормят здесь, что ли?!
        Твари отбежали на безопасное расстояние и замерли в ожидании развития событий. Но человек и не думал их преследовать или пожирать их добычу. Глупец сдернул с окровавленного куска мяса разгрузочный жилет, проверил патроны в магазинах, поднял М-16 и, коротко дернувшись в их сторону и напугав, побежал дальше. Потерянные вернулись к еде…
        У примыкающего к главной улице у самой больницы дома он залег в палисаднике, оценивая обстановку. Похоже, с некоторых пор концентрация главных сил «грузин» была именно здесь. Командовали, как разобрался Саша, один старший лейтенант и несколько лейтенантов. Конечно, были еще офицеры. Но здесь он их не замечал, стало быть, они выполняли какие-то другие задачи. Вокруг были расставлены караулы. Стольников понимал - на крышах есть снайперы. Две крупнокалиберные винтовки он уже видел, но вряд ли их будут применять здесь, в городе. Нет смысла. Для этого есть
«Винторезы». И штатных снайперов хватало, чтобы при необходимости прострелять каждый двор поселка.
        Майор снова осмотрел вход в больницу. Кого-то приводили, кого-то выгружали из кузовов «ЗИЛов» и кабин «УАЗов». Всего он насчитал пять грузовиков и четыре легковые машины. Скорее всего, перед смертью Вакуленко отдал приказ всем машинам войти в поселок. Бояться обнаружить свои намерения теперь уже не стоило.
        Саша осмотрелся. В тридцати шагах от него сидел на лавочке у забора и курил
«грузин» в форме сержанта грузинской армии. Но его затылок даже при аномальной ширине плеч едва доходил Стольникову до подбородка. «Борец-вольник, скорее всего», - решил майор и продолжил визуальный поиск. Через минуту он увидел того, кто был ему нужен.
        Высокого роста и даже лицом похожий на Здено Хару - защитника словацкой сборной по хоккею, человек Вакуленко стоял, повесив «Винторез» на шею как украшение. На его груди снайперская винтовка смотрелась детской игрушкой китайского производства. Удалившись в глубину сада, Стольников коротко свистнул в направлении верзилы. Странное дело, но на свист обернулся тот, что сидел у забора.

«Черт бы побрал этого ушастого! - рассердился Стольников. - Ну куда ты идешь?! Что тебе здесь нужно?! Ты что-нибудь слышал про конец света?!»
        Но делать было нечего. Отойдя за угол хозяйственной пристройки - такие обычно бывают в садоводческих товариществах, в них дачники закрывают до следующих выходных грабли и лопаты, он поставил подальше от себя М-16 и размял затекшие пальцы.
        Вспомнил про конец света, усмехнулся…
        В Инсбруке, летом этого года, он сидел в открытом ресторане и потягивал, убивая время, пиво. Через двадцать минут появились двое русских, обоим лет под сорок, и по лицам их было видно, что они с самого утра курсируют, проверяя качество спиртного, по всей главной улице Инсбрука - Марии-Терезии.
        - Двадцать первого конец света, - сказал один. - А я не верю! Херня это все! У меня двое знакомых сделали бомбоубежище и закупили харчей на пять лет. Это нормально?
        - А ты чего бы сделал, если бы двадцать первого декабря был конец света?
        - Я бы? Не знаю… ну, я бы на Эверест поднялся.
        - Гонишь?
        - А ты что сделаешь?
        - А у меня даже план есть. Девятнадцатого декабря я бы вернулся в Кемерово. А двадцатого разбил бы кирпичами окна в Ленинском РОВД, от имени Президента Белоруссии послал в Кремль телеграмму «Я вас усех пэрэтрахну», шестьдесят четыре раза проехал под камерой со скоростью 110, подкинул вице-мэру видеозапись своих с его женой отношений, отхлестал клюшкой по морде ротвейлера из девяносто пятой, отравил ангиной водопровод в доме губернатора, отхлестал тещу ремнем, лазером из окна квартиры отправил на вынужденную посадку четыре «Боинга», взял кредит, купил бы машину, скинул ее в турбину ГЭС, с сотового позвонил в ФСБ и сообщил о заложенной в ФСБ бомбе, потом напился, вызвал «скорую», трахнул докторшу, медсестру, водителя, разбил аквариум, побрил кошку и лег спать. - Он подумал и добавил: - Хотя нет. Через пять минут я бы встал, вызвал четырнадцать проституток и заставил связать мне по шапочке. Снова разделся, лег и уснул.
        Второй долго смотрел на приятеля, а потом, тупо глядя ему в глаза, буркнул:
        - А прикинь - двадцать второе настало, а конца света нет…
        Оба посидели еще пять минут, выпили по порции виски, спросили у бармена на ломаном немецком, как найти кафе «Гугенот», и отвалили.
        И вот сейчас Стольников думал, есть ли план у того, кто через шаг окажется в зоне его видимости…
        Едва «грузин» шагнул за пристройку и попал в поле зрение майора, то почувствовал боль в руках. Его М-16, коротко звякнув, вылетела из руки и упала в высокую траву.
        Он рванул из ножен нож, взмахнул рукой, и тут же получил резкий и мощный удар ладонью в горло. Услышал слабый хруст и сначала не придал ему значения. И только когда выпрямился, понял, что не может дышать. Сделал одну попытку набрать воздух легкими, вторую и, когда понял, что задыхается, выронил оружие и схватился обеими руками за шею, делая нелепые попытки что-то там, на шее, исправить…
        - Бесполезно, - прошептал ему Стольников, медленно наклоняясь и поднимая нож. - Это бесполезно…
        Взяв «грузина» за шею со стороны спины, всадил лезвие ему на сантиметр правее грудины. Туда, где билось сердце. И отпустил, дав сползти по себе.
        Тянуть время было не в его интересах. Скинув с себя жилет, он стянул куртку с
«грузина» и, кое-как натянув на свои плечи, выглянул из кустов черешни и, вальяжно опершись на забор, позвал тихо, но достаточно для того, чтобы верзила его услышал:
        - Слышь, ступай сюда!
        Тот оглянулся, увидел Стольникова, осмотрелся вокруг, словно проверяя, к нему ли обращаются.
        - Да ты, ты! - успокоил его майор. - Умеешь кейсы вскрывать?
        - Какие кейсы?
        - Ну, чемоданчики такие, металлические. В них обычно деньги перевозят или ценные бумаги. Тут два стоят, а что с ними делать - не знаю. Замки на коде.
        Ничего более глупого придумать было нельзя. И ничего более умное Стольникову не пришло в голову. Знал одно точно - ни один солдат не упустит возможность заработать. Пока верзила перелезал через забор, Стольников успел стянуть с себя куртку коротышки - она сидела на нем как болеро на тореро. В такой не только драться, ложку до рта не донесешь. Поэтому, когда «грузин» появился в кустах, поправляя на голове кепку, сбитую ветками, он стоял уже в одной майке, уперев руки в пояс.
        - Чего? - спросил «грузин». Голос его звучал глухо, как у всех, чей рост превышает два метра.
        - Вот, - Стольников показал на убитого.
        - Что - вот?
        - Лежит.
        - А кейсы где?
        - Какие кейсы? - Стольников отвечал, а сам уже видел, что и в какой последовательности будет делать…
        - Ты че, придурок, дрочишь меня? - рявкнул верзила.
        - Еще нет. А сейчас буду.
        И только сейчас «грузин» заметил, что брюки стоявшего перед ним мужика явно не гармонируют со знакомой раскраской. И мужик не мальчик - лет сорок, а форма такая, что…
        Что впору было взяться наконец-то за нож, по крайней мере. Он так и сделал…
        Стольников увидел блеснувшее в пробивавшихся сквозь кроны яблонь лучах света лезвие…
        Короткий бросок, удар в грудину… Коленом - в пах… Двумя руками - по ушам… Шаг назад, снова - вперед и ногой - снова в грудину… Глухой треск… Шаг назад, снова вперед и ногой - снова в пах… Прыжок вверх и, опускаясь - локтем по основанию черепа!..
        Верзила рухнул ему под ноги, чуть дергая руками.
        Стольников присел, взял его одной рукой за подбородок, второй за затылок и резко повернул голову «грузина». Хруст шейных позвонков подсказал майору, что дело сделано.
        Время шло. Оно играло против Стольникова. Натягивая на себя куртку «грузина» и навешивая сверху разгрузочный жилет, он считал, сколько времени прошло с тех пор, как он разговаривал с Жулиным. Минут пятнадцать. «Грузины» не будут ждать. Теперь, когда все командиры перебиты, возможность зарекомендовать себя для будущих назначений появилась у всех офицеров. Они не упустят такой возможности. Но опыта у них нет, поэтому будут работать не как профессионалы. А с такими воевать хуже всего. Никогда не знаешь, какая глупость придет в голову непрофессионалу. Часто случается так, что поступок лоха на войне выглядит как гениальная задумка военачальника. Стольников был уверен, что ни один из оставшихся в живых не представляет, где находится. Все до единого из тех, кто ему противостоит, уверены, что действуют на необжитой территории Чечни по согласованию и взаимной договоренности российского и грузинского правительств. А при таких обстоятельствах они будут из шкуры вон лезть, чтобы доказать свою дееспособность. Ждану уже доложено о потерях, разумеется, полковник не даст команды на отход. Все его войско для
полковника Ждана - кусок мяса, такой же, как и для потерянных. Его дело реализовать задуманный им план, а какой ценой это будет достигнуто - не важно. Цель всегда оправдывает средства, когда речь идет о войне, карьере и любви.
        Ирина, как она там?..
        Он отвлекся от процесса одевания только раз. Совсем рядом шевельнулись кусты, и майор, резко развернувшись, угрожающе прошипел:
        - Ты что задумал, урод?!
        Проверив «Винторез» и закинув его на ремень, Стольников выбрался из сада, бросил в кусты: «Приятного аппетита…», вошел во двор и, хрустя яблоком, пошел вдоль улицы к больнице. Мимо него бегали, выполняя какую-то работу, люди Вакуленко. Майор шел и исподлобья, жуя и проглатывая, наблюдал за происходящим. На улице двое взводных отдавали короткие приказы и в меру матерились. На крыльце больницы стоял старший лейтенант и наблюдал, как выполняются его распоряжения. Точнее - распоряжения Ждана, им озвученные.
        - Из какой роты? - услышал Стольников и повернулся в сторону лейтенанта.
        Не всегда просто ответить на такой вопрос. Зубов был из тех, кто отличался оригинальностью. Штатное расписание батальона он мог заполнить чем угодно, благо, необычные задачи перед этим батальоном ставились. Этот батальон мог быть укомплектован не «первой», «второй» и «третьей» ротами, а разведротой, ротой спецназа и инженерной ротой, к примеру. Но Стольников решил все-таки рискнуть:
        - Из первой.
        - Ты как отвечаешь, боец?!

«Простите, - подумал Саша, - годы скитаний лишили меня прежней собранности», - поправил винтовку на ремне и ответил более собранно:
        - Из первой роты, товарищ лейтенант, - и снова подумал: «Надеюсь, ты не командуешь взводом как раз первой роты».
        - Ваша рота сейчас занимается доставкой раненых в больницу, а ты яблоки жрешь! Как фамилия?!
        - Стольников!
        - Бегом к больнице, Стольников!
        - Есть! - бросил Стольников и ускорил шаг к тупику на главной улице. Его всегда удивляла привычка некоторых офицеров спрашивать фамилии солдат просто так, с целью забыть фамилию сразу, чтобы потом снова спросить.
        Оказавшись у крыльца, подхватил раненого, висевшего на плечах двоих приятелей, закинул на плечо и внес в корпус.
        - Куда его? - спросил, стараясь смотреть на медсестру так, чтобы козырек кепки закрывал все его лицо.
        - Что у него?
        - Пулевое в голень.
        - В левое крыло! Главврач на операциях, санинструкторы все покажут!
        Помимо медсестры и врача в больнице управлялись штатные санинструкторы подразделений. Они разводили пострадавших во время охоты за группой Стольникова по помещениям и там укладывали, оказывая первую помощь и подготавливая к операциям.

«А неплохо мы поработали», - подумал Саша, пытаясь подсчитать, сколько подстреленных находится в больнице. Навскидку выходило около пяти десятков. Плюс те, кого лечить уже не было необходимости. Оставалось в распоряжении офицеров, верных Ждану, что-то около полутора рот. Этого при правильном командовании хватило бы, чтобы задавить разведчиков трижды.
        - Где главврач? - спросил Стольников у санинструктора, принявшего из его рук раненого. «Знал бы этот раненый, кто его нес…» - мимоходом мелькнуло в голове майора.
        - В операционной.
        - А где операционная?
        - А тебе какая на хер разница? Неси следующего!
        - Главврачу приказ из штаба.
        - Вон, в конце коридора, стеклянные двери! Не мешай!..
        Стольников, лавируя между движущейся в разных направлениях людской массой, добрался до тупика в правом крыле. У двери стояли носилки с бойцами, ожидавшими своей очереди.
        - Ты куда? - остановил майора сержант без кепи. Винтовки при нем тоже не было.
        - Главврачу телефонограмма.
        Сержант отступил, и Стольников вошел.
        Огромное помещение размером в сто квадратных метров, не меньше. Три стола кряду. У одного в раненом ковыряется какой-то тип в белом халате, у второго еще один тип ковыряется в раненом. Главврача Стольников узнал сразу. Тот стоял у крайнего стола справа и что-то кому-то зашивал. Капельницы и три аппарата искусственного дыхания работали как станки в цехе - вразнобой и одновременно. То и дело звенели бросаемые в кюветы инструменты. Новые врачевателям подавали стоявшие рядом помощники. Тоже в белых халатах и тоже в масках. Из числа солдат, видимо. Если учесть, что в каждом отделении есть санинструктор, а отделений в батальоне по крайней мере двадцать семь, то помощников хватало даже за вычетом подстреленных.
        Стольников остановился у двери и опустил взгляд на «Винторез», который держал в руке. Сейчас его интересовало, сколько винтовка прослужила. После десяти тысяч выстрелов глушитель перестает играть свою роль качественно. Но та, что он держал в руках, была новая и блестела, как музейный экспонат.
        Он запер за собой дверь и дотянулся рукой до регулятора мощности компактной аудиосистемы, и «Карамель» барда Третьякова стала звучать громче.
        - Вы кто? - мимоходом поинтересовался, отрезая нитку ножницами, главврач. - Что хотели?
        Стольников, не поднимая головы, поднял глаза. Главврач узнал этот взгляд из-под бровей. Но появление того, охота за кем длилась вот уже сутки, ошеломило доктора.
        - Я хотел передать вам привет от генерал-полковника Зубова, доктор.
        Вскинув «Винторез», Стольников, не торопясь, три раза подряд выстрелил от бедра. Помощники у столов - кто с простреленной головой, кто с пробитым легким, повалились на пол, словно невидимый противник срубил их подсечками.
        …Мне всего четыре года, карамель за щекой,
        И я сам на карамельку похо-о-жий!..
        Сделав по направлению к центру операционной еще три шага, Саша выстрелил еще два раза. Двое санинструкторов, исполнявших роли хирургов, повалились на трупы сослуживцев. Не спеша подойдя к столу, он расстрелял остаток магазина в лежащих под его ногами «грузин», стараясь поражать легкие. Крики и стоны ему сейчас были ни к чему.
        - Майор, вы убили раненых… - прошептал главврач.
        - Я убил беззащитного врага. Так представьте, что я могу сделать с врагом боеспособным. - Подняв ствол, Стольников подпер глушителем нижнюю челюсть доктора.
        - Я лечу людей… Я не стреляю в вас.
        - Это похвально, - согласился Стольников. - Однако попутно вы превращаете людей в тварей. Так что статус народного целителя к вам не применим. У меня очень мало времени, доктор. Скоро в эту дверь постучат. Я этот стук выслушаю, разговаривая с вами. Но как только эту дверь начнут ломать, первое, что я сделаю, это прострелю вам правое колено. Патронов у меня много, я продержусь в операционной не менее получаса. И каждые пять минут я буду стрелять в вас. Сначала - в левое колено. Потом - в локтевой сустав правой руки. Потом - левой. - Не сводя глаз с врача, он дотянулся до столика, взял одну пустую ампулу, прочел название на ней и бросил в угол. - Я вижу здесь трамадол. Это хорошо. После первого выстрела я введу вам тройную дозу. Облегчения это не принесет, зато вы не протянете ноги от болевого шока. Мне нужно, чтобы вы не теряли чувствительность. Так вот после рук я выстрелю вам в пах, стараясь не задеть артерию…
        - Что вам нужно?!
        - Мне нужно знать, где хранятся остатки препарата, который вы вводили населению Южного Стана и генералу Зубову.
        В дверь раздался стук.
        Стольников внимательно посмотрел на доктора.
        - Пойдемте, пойдемте! Если он вам так нужен, я вам отдам его!
        Они вышли из помещения через дверь в противоположной входу стене и оказались в узком коридоре. Здесь тоже были люди, но Стольникова это не беспокоило. Если врач начнет орать… Впрочем, это невозможно. Врач видел, что делает «Винторез» на расстоянии в пять шагов. Между ним и сумасшедшим майором не было и трех.
        Пройдя по коридору, доктор выхватил из кармана ключи и быстро отпер металлическую дверь. За такими в больницах хранят лекарства. Они вошли, и врач включил свет. Решительно направился к сейфу в углу хранилища, отпер и его.
        - Поторапливайтесь, знахарь-универсал, у нас не так много времени.
        - У нас?! - дико усмехнулся главврач, кладя на стол перед майором коробку.
        Саша открыл ее. Около полусотни ампул для ведения дозы автоматическим способом.
        - А где пистолет?
        - Вам еще пистолет нужен?
        - Ну разумеется.
        Главврач вынул из сейфа устройство для введения и протянул Стольникову.
        - Как оно заряжается, покажите. Стрелять из этого оружия мне еще не приходилось.
        - Черт вас возьми, времени действительно очень мало осталось!..
        - Я знаю. - И Стольников поднял ствол «Винтореза».
        - Вы сумасшедший!.. - Доктор схватил пистолет и вставил в него ампулу.
        - Я знаю.
        - Подносите к плечу пациента и нажимаете сюда. Ясно?
        - Пациента… - Саша криво улыбнулся. - Ясно, конечно. Это проще, чем я думал.
        В больнице послышался шум и топот. Зазвенело стекло. Оно билось с гулом, как бывает с очень толстым стеклом. Похожим на то, из которого были сделаны двери в операционной.
        - А теперь меня интересует, где находится антидот.
        - Антидот?
        - Вы уверены, что вам выгодно повторять все, что я говорю?
        На лице доктора забегали глаза. Лихорадочно, в поисках нужного ответа.
        - Нет никакого антидота! Кто вам сказал про антидот?!
        - Ждан. Полковник Ждан. Четверть часа назад он сообщил мне, что человек, который заражен препаратом, имеет шанс вернуться к нормальной жизни. Не ебите мне мозги, доктор! Просто протяните мне антидот и будете жить!
        - Шанс?.. Шанс есть, но выглядит этот шанс не как таблетка и не как шприц, на котором написано - «антидот от вируса», мать вашу! Это сложнейшая формула применения препаратов, блокирующих, а после и убивающих вирус!
        Стольников положил на стол «Винторез», схватил шприц и вдавил в плечо доктора. Раздался легкий щелчок.
        - Что… что вы сделали?! - Ужас врача выглядел как предвестник скорой смерти.
        - Я ввел вам какую-то херню. А сейчас вы возьмете с собой все, что нужно для ликвидации последствий моих глупых действий, и пойдете со мной! В двух экземплярах возьмете! И пойдете со мной!
        - Господи, господи, господи… - трещал главврач, бегая по помещению, вынимая какие-то коробки и складывая в сумку от бронежилета. - Вы чокнутый, спятивший, раненый в голову мудак!..
        - Я знаю.
        В коридоре, куда выходила дверь, раздавался топот и частые крики команд, разобрать которые из-за толщины двери не представлялось возможным.
        - Вы готовы?
        - Да, да!..
        - Идите за мной, приятель. И помните - если надумаете сбежать, то не проживете и пяти секунд.
        - Сколько можно меня пугать?! Я все понял! Чего ждать от чокнутого!..
        Стольников распахнул дверь и первым же выстрелом повалил стоявшего в метре от него
«грузина». Тот распластался по спине и стал сползать, окрашивая бежевую стену в красный цвет.
        - За мной, Парацельс долбаный!..
        Доктор спешил за майором, стараясь не отставать ни на метр. Споткнешься, а этот сумасшедший решит, что ты дал деру… Главврач старался. Он желал побыстрее удалиться от больницы, оказаться где-нибудь в «зеленке», где поют птицы и стрекочут кузнечики, чтобы развесить по ветвям емкости с хлористым натрием и начать оздоровление. Торопиться следовало еще и потому, что Стольников заставит первым излечивать, разумеется, генерала. А счет идет на минуты - доктор знал… Он знал еще кое-что, но делиться этим с майором не считал нужным…
        Глава 15
        Дом генерала Зубова стоит на Рублево-Успенском шоссе. Но даже стоя на его крыше, он мог видеть расстилающуюся перед ним панораму Москвы.
        Все, что было вблизи него, отодвинулось на задний план. Все, что виднелось вдали, приблизилось.
        Сотни огней вспыхнули в его глазах… Тысячи криков врезались в его слух, вороша воображение. Он стоял и смотрел перед собой, не в силах сдвинуться с места.
        Генерал не видел город таким ранее и никогда не хотел бы видеть. Тысячи людей, обезумевших от злости. Они держат в руках обрезки арматуры, вывороченные из мостовой булыжники, они бьют стекла в зданиях, кричат и в этом безумном единении кажутся одним, движущимся по всем улицам округа животным. Животным, которое не способен был бы описать даже пораженный бессилием и болью разум апостола Иоанна…
        Большая Черкизовская. Она напоминает взлетную полосу. Она тянется от самой школы до Щелковского шоссе и горит огнями, словно указывая путь для посадки гигантского гостя с небес…
        В двух километрах от его квартиры в Москве пылало, занявшись оранжевым пламенем, здание префектуры. Десятки похожих огненных столпов, в которых он безошибочно угадывал новый стадион «Локомотив», Измайловский гостиничный комплекс, церковь Ильи Пророка в Черкизове, клубясь и пучась, уходили в небо. Зарево от пожаров было столь велико, что освещало всю восточную часть города…
        Ужас вполз в него, как вползает в птичье гнездо змея. Он поселился там и, кажется, обосновался надолго. Раньше он никогда не замечал девятиэтажного здания с надписью
«Энергосбыт». То есть замечал, конечно, но не придавал ему большого значения. Вокруг столько красивых зданий, что обращать внимание на серую девятиэтажку можно было, лишь задавшись такой целью. Но теперь это здание ярче всех, и не заметить его может только слепец!
        Кажется, из окон его пытаются выпрыгнуть люди… Это получается хорошо у всех, кто оказался в этот момент на втором и третьем этажах. Выше - опасно прыгать. Окна первого этажа наглухо закрыты решетками. Они что, все умрут?..
        - Что происходит? - шепчет он и со стороны видит свои бескровные губы.
        И вдруг понимает, что происходящее не удивляет его, так и должно быть. И он улыбается этой светлой мысли. Освещенная пожаром Москва, тысячи смертей, душераздирающие крики… Он не замечал ранее, как это может быть приятно… Небо над центром столицы напоминало зарево от фейерверка.
        Вой автомобильных клаксонов и пожарных машин разрезал город на лоскуты, и каждый из этих лоскутов дымился, пылал и грохотал…
        Десятки, сотни, тысячи людей ломились в здания судов, милиции, музеи - ему видно это со стороны, а что не было видно, то додумывает его разум - рушили мебель, били стекла, резали себе подобных и крушили все, что видели перед собою…
        Он видит, как некто в кожаной куртке, одного с ним возраста, выбегает из толпы, расположившейся в сотне метров от школы, размахивается и бросает в сторону и без того пылающего бордовым пламенем автосалона бутылку.
        Несколько раз перевернувшись в воздухе и рассыпав пригоршню искр, бутылка с грохотом влетает в зеркальное, уже потемневшее от высокой температуры стекло и скрывается в темноте. Через мгновение раздается мощный взрыв, из салона, подпрыгивая, выкатывается объятый пламенем кабриолет «Мерседес». Он, потрескивая расплавляющейся кожей и бугрясь краской по всему кузову, выкатывается на середину улицы Хромова и замирает. Через мгновение раздается еще один взрыв… «Мерседес» подбрасывает, как игрушку, переворачивает, и он, разламываясь на части, падает колесами вверх…
        Одно из колес срывается и вяло катится в сторону школы, где во дворе играют, словно не замечая происходящего вокруг, дети. А Зубов хохочет, он полон ненависти. Произносит грязные ругательства и чувствует, как пространство внутри него наполняется счастьем…
        В его уши ворвался гул сотен тысяч голосов, скрип колес, треск черепицы, грохот обрушающихся стен, звон стекла… взрывы газовых подстанций… грязная площадная брань… крики о помощи… рев сирен на государственных учреждениях и - стрельба. Сначала затрещали одиночные выстрелы. Следом раздались короткие очереди. А потом вдруг затихли. Все потонуло в едином грохоте, распознать в котором что-то было просто невозможно… - Товарищ генерал!..
        Сознание возвращалось к Зубову долго, трудно. Открыв глаза, он увидел Стольникова.
        - Александр Львович, очнитесь! Что с ним происходит?!
        Зубов повернул голову и посмотрел на человека, к которому обращался майор. Стольников вернулся, понял он. И вернулся не один. С главврачом больницы поселка Южный Стан. Почему Южный Стан? Разве все происходит в Другой Чечне?
        Он приподнялся на локте, сквозь резь в глазах от заливающего лицо пота осмотрелся.
        Это была Другая Чечня. Будь она проклята…
        - Делай свою работу! - прорычал Саша. - Ты не получишь возвращения, пока не вернется он!..
        - Сейчас, сейчас… - нервничал доктор, выбрасывая из сумки системы, бутылки с хлористым натрием, ампулы и мотки одноразовых шприцев в упаковке. - Поднесите генерала к тому дереву, мне нужна стойка для капельницы!
        Ермолович и Баскаков, оторвав от земли тяжелое тело Зубова, подтащили больного к сухому деревцу. Закатав рукав куртки и разорвав на груди генерала майку, врач принялся за работу…
        - Что в поселке, Саня? - тихо спросил Жулин. Он сидел, уложив автомат между ног и опустив руки. Лицо его было покрыто толстым слоем пыли, на лбу виднелись черные полосы - он стирал пот. Губы прапорщика шелестели как бумажные. Потрескавшиеся и сизые, они давно не прикасались к воде. Вода закончилась у всех, лишь Ермолович держал во фляжке запас для Зубова.
        - В поселке около ста пятидесяти бойцов под началом пяти-шести офицеров. Вакуленко мертв.
        - Это хорошо.
        - Это хорошо до тех пор, пока Ждан не связался с «Миражом» и не попросил бандюков помочь гвардейцам в Южном Стане.
        - Ты думаешь, в его интересах выводить банду из тюрьмы?
        - Я думаю, что в его интересах прихлопнуть нашу группу. - Подумав, он, наблюдая за тем, как врач колдует с препаратами, пожал плечами: - Хотя я не думаю, что такое возможно… Люди Вакуленко заряжены на выполнение двух задач: уничтожение беглых арестантов и уничтожение разведгруппы. Увидев боевиков, они вступят с ними в бой. Хотя, с другой стороны… Это Другая Чечня. Здесь все не то, чем кажется…
        - Как странно, - промолвил Жулин. - Как только начинаешь здесь мыслить логически, как тут же подводишь себя к дилемме или, еще лучше, к трилемме. Здесь не бывает однозначных ответов.
        Зубов наконец-то успокоился и закрыл глаза.
        - Что с ним? - поднимаясь, поинтересовался Саша.
        - Я ввел его в искусственную кому. Иначе он не перенесет комплекса препаратов… Хорошо бы аппарат искусственного дыхания сюда, но…
        - Тогда уж лучше палату в Склифе и бригаду человечных врачей, а не лепилу вроде тебя, - отрезал Ермолович. - Сука.
        - Майор, вы обещали мне возможность лечиться самому…
        - Лечись.
        - Но я не смогу сам. Вы должны доставить меня в НИИ и передать в руки врачей.
        - К сожалению, не могу доставить вам такого удовольствия. Вход в НИИ контролирует ваш начальник, приказ которого о всеобщей вакцинации вы с такой охотой выполнили.
        - Но я выполнял его приказ! - И врач кивнул на Зубова.
        - Он думал, что это прививки от гриппа. А ты знал, что ему вводишь. И не ври, утверждая обратное! Ты мог поверить, что генерал велел превратить в скотину все население Южного Стана, но разве ты мог поверить, что он и себя велел превратить в потерянного? Молчи… Лучше - молчи…
        - В таком случае мне нужно получить помощь здесь! У вас есть санинструктор?
        - Я санинструктор, - бросил Ермолович.
        - Так выполните свое обещание! - вскричал врач. - Отдайте ему приказ!
        - Ермолович, выслушай его внимательно и сделай, что он скажет.
        - Помочь ему?..
        - Выполнять.
        Ермолович нехотя направился к главврачу.
        - Сначала, поймите, нужно ввести кордиамин, чтобы поддержать сердце…
        - А оно у тебя есть? - процедил санинструктор, опускаясь на колени над опрокинувшимся на спину доктором.
        Когда на самой границе «зеленки» и равнины повисла тишина, Стольников осмотрел двоих, лежащих под одним деревом. Впервые в жизни он не знал, что делать дальше. Доктор сказал, что все займет не более полутора часов. Но что потом? Ждан сделает все возможное, чтобы группа не вернулась. Это значит, что у входа разведчиков будет ждать взвод с пулеметами. Взвод у Ждана есть. Расстреляют как в тире.
        - Я помню, где вход в тоннель, - пробормотал он.
        Бойцы повернулись к нему, ожидая продолжения. Повернулись как по команде, давно ожидая от Стольникова приказа.
        - Я пойду туда и поговорю со Жданом.
        - Это безумие, нет! Нет! - замотал головой Жулин.
        - У нас нет другого выхода. Я должен встретиться с полковником и выслушать его условия.
        - У него одно условие - чтобы мы исчезли!
        - Ну, нам не привыкать. Правда, впервые это кажется неизбежностью. Если бы был другой выход, поверь, я бы его предложил.
        - Он убьет тебя?
        - Нет. В НИИ он не станет этого делать. И передавать меня ФСБ тоже не решится. Пока вы здесь и живы, моя безопасность там гарантирована. Но я должен знать, Ждан был «кротом» или это просто пешка в руках исламистов.
        Поднявшись, Саша скинул с плеч жилет и освободился от оружия:
        - Действуйте по обстановке. Спасти генерала нужно во что бы то ни стало. Я вас найду.
        - И как же ты это сделаешь, если мы тронемся с места?
        - А где громче всего будет раздаваться пальба, туда я и пойду. - Саша хмыкнул: - До встречи.
        Через два часа он вышел по приметам к месту, где располагался вход в тоннель, ведущий в НИИ. Его обнаружили сразу, но это и было его задачей. Дверь открылась, он вошел:
        - Передайте полковнику Ждану, что его хочет видеть майор Стольников.
        Немолодой уже майор с землистого цвета лицом развернулся и направился куда-то в операторскую. Вскоре вернулся и пригласил Стольникова в помещение «вокзала».
        Все время, что поезд мчал его к Ведено, Саша раздумывал, каким взглядом Ждан посмотрит ему в глаза. И сможет ли посмотреть. Теперь, когда карты были открыты, каждый играл себя, настоящего. «Крот» ли Ждан? Орудие в руках исламистов? Или просто псих?
        Когда полковнику Ждану сообщили, что у входа в тоннель находится майор Стольников и просит полковника Ждана о встрече, он не удивился. Он принял вызов с достоинством, молча. Он всего лишь поинтересовался, имеет ли майор при себе оружие. Узнав, что нет, велел доставить в НИИ.
        Стольникова ввели в НИИ, и Саша, услышав за спиной звук закрываемой двери, уперся взглядом в полковника. Но тот вел себя спокойно, словно встретились они посреди рабочего дня. По руке полковника бегал хомяк. Обычный хомяк, каких не раз майор видел в зоомагазинах.
        - Я иногда вывожу их погулять, - объяснил Ждан, вынимая из кармана связку ключей. - Дома его ждет гражданская жена, хомяки, как вы понимаете, лишены возможности посещать ЗАГСы, и для того чтобы красавчик зарядился энергией, я даю ему возможность порезвиться. От бега у хомяков возрастает потенция. Но стоит его перекормить, как он превращается в ленивого дурака. Его сразу начинает интересовать все, кроме продолжения рода и любимой.
        Он все это говорил, поднимаясь с ключами в руках по лестнице НИИ. Он говорил, не отворачивая от майора головы, и это было приглашением следовать за ним.
        Стольников вошел в открытую дверь и тут же сел на стул. Мягкое кресло приняло его, и Саша тут же почувствовал усталость. Первое, что он почувствовал, это нестерпимый запах. Сидя в кресле и глядя прямо перед собой, он видел огромную клетку, заполненную хомяками. Штук тридцать или сорок зверушек двигались во всех направлениях, мешая друг другу, и только при внимательном рассмотрении можно было заметить, что они не мешают друг другу, а подчинены единому закону рационального движения.
        - Чай, кофе?
        - Кофе, - машинально ответил Стольников, думая о том, что с удовольствием выпил бы сейчас водки. Нет ничего лучше для приведения нервной системы в порядок, чем полстакана хорошей водки.
        Он попробовал и поставил чашку на стол:
        - Ждан, тебя интересует, зачем я здесь появился?
        - Я знаю зачем.
        - Выкладывай.
        - Ты пришел, чтобы просить оставить группу в покое и предложить себя взамен. Без тебя группа ничего не стоит.
        - Ты прав отчасти. Ты плохо представляешь, на что готовы люди, которые остались там.
        - Это неважно. Главное, я знаю, зачем ты здесь.
        - Тут ты угодил в десятку. Возьми меня, отдай ФСБ. Но выпусти моих людей. Они ни в чем не виновны и участвовать в играх не хотят. Они хотят просто жить.
        Поглядывая на клетку, Ждан указал и майору на нее:
        - Посмотри, Стольников. Все они уверены в том, что совершают полезную работу. В том смысле понимают, что никогда не откажутся от этого занятия. Все эти несколько десятков примитивных существ совершают движения, зависимые от размеров и формы клетки. Если я сейчас их вывалю в ведро, некоторое время они будут находиться в стрессе, но потом успокоятся и снова начнут делать полезную работу - двигаться. При этом наверх полезут самые сильные и сообразительные, слабые и безмозглые будут двигаться внизу и терпеть страдания.
        Он пил кофе и взглядом советовал следовать его примеру. Убедившись, что Стольников не пьет, Ждан снова показал на клетку:
        - Я забочусь о них, и они знают, что в восемь и в двадцать часов я насыплю в клетку перловку. Их организмы привыкли к этому так же, как к свежему воздуху и свету, когда в девять часов выношу их на балкон, чтобы подышать. Но что будет, если я вынесу их на улицу, вывалю на траву и предоставлю самим себе? Думаю, что, оказавшись в том состоянии, когда придется соображать самостоятельно, большинство из них, если не все, погибнут. Кого-то утащит ворона, кто-то станет забавой кошки, и лишь единицы по счастливой случайности окажутся у детской песочницы и попадут в руки детей. Те принесут их домой, и вскоре хомяк окажется в такой же клетке. Ему подсадят пару, они начнут размножаться, и их будет много. И они снова подчинятся корпоративной дисциплине, где наверху окажутся самые сильные. Их устраивает только такой формат существования и никакой другой.
        Саша смотрел на Ждана, который говорил о вполне безобидных вещах.
        - Клетка - форма существования всех безвольных существ. Они будут чрезвычайно признательны вам, если вы дадите им корм, организуете их рабочий день, наложив его на схему взысканий и поощрений, и обозначите перспективы. Знают ли они, что чем их больше, тем больше помет, тем больше доход разводчика? Их это не интересует. Главное, что по пятницам я даю им расслабиться, выпуская на балкон без клетки, но вечером, когда выставляю клетку на пол, они все до одного собираются в нее, чтобы продолжить свое глупое движение по правилам хозяина клетки. Обратите внимание на то, что они в клетке повсюду, но ни один из них не приближается к западной ее части. Почему?
        Стольников не ответил. Хотелось закурить, но прикасаться к пачке на столе полковника он не хотел.
        - Западная часть решетки соединена с батарейкой. Лизал когда-нибудь квадратные батарейки? Кисло и щипает, верно? Для них это то же самое, как если бы ты сунул пальцы в розетку с напряжением. Они знают, что туда нельзя, поэтому туда не идут. И говорят мне спасибо за то, что я их кормлю. И эти безмозглые создания настолько поглощены процессом еды и труда, что…
        Перегнувшись, Ждан сунул руку в клетку через приоткрытую створку и наугад вынул одного хомяка.
        Посмотрев на него, а точнее сделав так, чтобы Стольников посмотрел на него как следует, он вдавил пальцы в тушку хомяка, и майор услышал, как треснули ребрышки зверька и лопнуло сердце.
        Подумав, куда деть труп, Ждан выбросил его в урну.
        - Что даже не заметили, как их стало на одного меньше. Завтра его место займет кто-то другой, а опустевшую нишу - родившийся. Вот и вся схема существования, Стольников. Тебе жаль хомяка?
        - А тебе?
        - Мне нет, - равнодушно выдохнул полковник, вытирая пальцы о платок. - То же самое и с теми, кто в «Мираже». Я организую их жизнь и дам работу. Хорошую плату за нее. И они будут возвращаться в Другую Чечню, принося мне то, что хочу.
        - А чего ты хочешь?
        - Карьерного роста, быть своим среди своих, ни в чем не нуждаться. Пожалуй, этого достаточно.
        - А если о твоих желаниях узнают в Кремле?
        Ждан внимательно посмотрел на Стольникова:
        - А кто тебе сказал, майор, что это не согласовано с Кремлем? Кто тебе сказал, что это не Кремль выступил с такой инициативой? Как ты думаешь, чем отвлекать народ от проблем повышения платы за коммунальные платежи, махинаций на выборах, от дел вроде «Оборонсервиса» и прочего, до чего у любознательного электората есть интерес? Непрекращающаяся война в Чечне - единственное, что по-настоящему тревожит людей. А с мнением людей нужно считаться.
        - И ты считаешь, что из пятисот людоедов, находящихся сейчас в «Мираже», часть, оказавшись в нормальном мире и не почуяв знакомые запахи, не отвалится в сторону и не сообщит о Другой Чечне?
        - Они не захотят отваливаться в сторону. Здесь их ждет вольная жизнь, а на воле - пожизненное заключение. Когда тебе предлагают смерть в одиночной камере или клетку, стоящую посреди чистого поля, ты выберешь клетку. Но, находясь в ней, никогда не направишься к той ее части, где тебя ударит током. Стольников, была тюрьма «Мираж». Сейчас будет гостиница «Мираж». Для сволочей, которым нет места в нормальном мире. А чтобы нормальный мир стал еще лучше, сволочей нужно использовать в этом направлении. Я ясно объяснил?
        Некоторое время Саша сидел молча, а потом рассмеялся и поднял глаза на полковника:
        - Ждан, когда это случилось?
        - Что?
        - Когда ты превратился в подонка? В какой день? Какие особые приметы были у этого дня? Шел дождь или в Китае случилось землетрясение? Что тебя изменило?
        Ждан прошелся по кабинету и остановился напротив Саши:
        - Я могу арестовать тебя сейчас и передать ФСБ. Они только и ждут момента, чтобы снять с тебя погоны майора, звезду Героя и принять к себе по всей программе. Но я этого не сделаю. И убивать тебя здесь не стану. Это должно выглядеть натурально.
        - А как объяснишь Ирине смерть ее отца? Ты ведь, кажется, намерен завладеть ее сердцем?
        Ждан вспыхнул и махнул рукой:
        - Не тебе!.. Не тебе об этом говорить! Что ты знаешь?! Кузнецов!..
        В комнату вошел приземистый майор с тяжелым, как у печеночного больного, лицом.
        - Отправьте майора Стольникова через тоннель на территорию Грузии!
        Саша поднялся и почесал подбородок:
        - До встречи, Ждан.
        - Прощай, Стольников.
        - Нет, Ждан. До встречи.
        Садясь в вагон поезда, он был уверен: Ждан - человек Аль-Каиды. Непонятно одно - на чем они его взяли. Или - чем. Но это уже не имело никакого значения. Стольников знал - Ждан врет, упоминая Кремль. Зубов знал наверняка, что Кремль заинтересован в пожизненном заключении боевиков в «Мираже». Переменить за сутки решение и отдать приказ уничтожить начальника УИН и группу майора Стольникова Кремль не мог. Там, конечно, люди непредсказуемые, но не сумасшедшие. Ждан выполняет задумки исламистов. А это значит, что «Мираж» постепенно превращается в базу террористов.
        Это же просто волшебно! Из неизвестного края появляется в привычном мире орда, выполняет задачу и снова исчезает в неведомый мир. Да заодно и заносит в него все, что необходимо Ждану и его хозяевам… Грех от такого куска пирога отказаться. Тут не командира, мать родную продашь…
        И это может длиться вечно. Аль-Каида и радикальный исламизм непобедимы. Вводить в строй вместо убитых или умерших боевиков новую поросль не так уж сложно. При наличии такой должности, как начальник Управления исполнения наказаний по Северному Кавказу, - тем более…
        Глава 16
        Группа не сдвинулась с позиции, на которой он ее оставил, ни на метр. Видимо, Ждан решил предоставить Стольникову возможность попрощаться. Иначе растолковать нежелание задавить разведчиков здесь и сейчас Саша не мог. Оба пациента - и генерал, и главврач, сидели под деревом в полном здравии. Если нормальное состояние доктора Стольникова волновало мало, то видеть при светлом рассудке Зубова ему было приятно.
        - Как вы себя чувствуете, Александр Львович? - спросил Стольников, и несколько бойцов разом перекатились в стороны, взяв майора в прицел.
        Он рассмеялся, следуя к позиции пригнувшись. Ветки несколько раз задели его кепи, он снял его и сунул под погон.
        - Вас тут ножами можно взять за минуту.
        - Не все так тихо ходят, - обиделся Мамаев.
        - Нормальное состояние, Саша. Доктор подтвердит.
        - Я подтверждаю, - поспешил заверить главврач. - Скажите, что вы намерены со мной делать?
        - А вы сами что хотели бы? - Майор взял у Баскакова сигарету и прикурил.
        - Я полагал, что мы следуем в НИИ… Не назад же?
        Стольников подошел к генералу и опустился рядом:
        - «Крот», которого вы искали, - Ждан. Я говорил с ним несколько часов назад. Он лжет об участии Москвы в деле развала «Миража». Думаю, он резидент исламистов. Вот только не могу понять, в какой момент он решил стать на другую сторону и что им двигало. Папу могли прижать? Торговля оружием, мошенничество в высших эшелонах власти, «Оборонсервис»?
        Зубов покачал головой. Казалось, он постарел еще на десять лет за эти несколько часов:
        - Мне трудно в это поверить, я знал его ребенком… А с его отцом мы знаем друг друга с Суворовского училища…
        - «Был у майора Деева товарищ, майор Петров. Вместе рубали белых шашками на скаку, вместе потом служили в артиллерийском полку…»
        - Это не смешно, Саша.
        - А я и не смеюсь. Он оставил нас здесь умирать. У нас нет воды - раз, пищи - два, боеприпасы на исходе - три. Сюда добавьте поселок, кишащий потерянными и людьми Ждана. И тюрьму «Мираж», в которой пьют колу пятьсот самых кровожадных людоедов России. - Он хотел загнуть еще один палец и сказать, что группа потеряла мобильность, но вовремя спохватился. Еще не хватало поставить это Зубову в вину, хотя бы и невольно.
        - Что думаешь делать?
        - Если учесть, что населенных пунктов здесь два и оба заняты нашими кровниками, остается только из двух бед выбрать наименьшую.
        - А если попытаться прорваться в НИИ?
        Покачав головой, Саша лег на спину и заложил за голову руки:
        - Когда меня вел по перрону майор с желтушным лицом…
        - Аверьянов, сука… - процедил Зубов.
        - Так вот, когда он меня вел, я заметил во внутреннем помещении, рядом с операторской, расставленные на ножки десять или двенадцать ротных пулеметов и коробок пятьдесят со снаряженными лентами. А вдоль стены - три автоматических гранатомета и по десять коробок с гранатами к каждому. Нас ждут, можно не сомневаться. У входа в тоннель - голая степь перед холмом… И игольное ушко, в которое нужно просочиться при тех обстоятельствах, что с обратной стороны враг. Царя Леонида помните? Ксеркса он в узком проходе держал долго, очень долго… Но у Ксеркса сотни тысяч смертников были, а у меня семь человек, жизнью каждого из которых я дорожу как своей.
        Еще некоторое время они сидели молча. Темнело в Другой Чечне так же быстро, как и в обычной. Когда воздух стал сгущаться, Стольников поднялся и подошел к врачу:
        - Что ж, подполковник… Я свое слово сдержал. Теперь можете быть свободны. Пленных я убиваю только в исключительных случаях.
        Вскочив, доктор от неожиданности едва не упал:
        - То есть как - свободны… Вы сдурели, майор? Куда я пойду?!
        - И что теперь, прикажете оставить вас ночевать у себя? Я незнакомых мужчин на ночь не оставляю.
        - Да идите вы к черту! Там потерянные! Ночью они выйдут на промысел!..
        - Потерянные? - удивился Стольников. - Вы боитесь потерянных? А разве не вы их создали?
        - Я не пойду! - неожиданно дерзко заявил главврач и сел на землю. - Утром дадите мне автомат, и я уйду! Но не сейчас.
        Саша вынул из кобуры рядом стоявшего Ключникова «Гюрзу», снял с предохранителя и навел на доктора:
        - Вам придется выбирать. Вы более не мой пленник, поскольку я вас отпустил.
        - Что вы делаете?
        - Или отправляйтесь на все четыре стороны, или я вас пристрелю. Признаться, у меня уже давно руки чешутся.
        Поняв, что с ним не шутят, главврач поднялся и, прокляв род Стольникова до седьмого колена, стал спускаться с пригорка в направлении уже исчезнувшей в темноте дороги.
        - Саша, дай мне пистолет, пожалуйста, - попросил Зубов. - Я не хочу оказаться беззащитным в тот момент, когда на меня кто-то выскочит из темноты.
        Стольников перехватил «Гюрзу» рукояткой вперед, вынул два магазина и протянул Зубову. Отдавать автомат он не решился. Генерал еще не окреп после потрясений, и неизвестно, как отреагирует его организм на только что проведенное лечение. Таскать тяжести ему в любом случае было противопоказано.
        - Только знайте, покойники!.. - донесся до разведчиков из темноты голос доктора. - Знайте!.. С генералом кончено! Восстановление организма от вируса возможно только на ранних стадиях заболевания! Генерал, вы - потерянный! Вы потерянный навсегда! И будьте вы все прокляты!..
        Айдаров не выдержал и щелкнул предохранителем на «Винторезе». Ночной прицел он пристегнул уже давно.
        - Командир, разреши я его успокою?
        - Нет, - отрезал майор. - Пусть идет. Этот патрон нам очень скоро понадобится.
        - Мы переждем эту ночь здесь? - спросил Ермолович.
        - Нет, - снова покачал головой Саша. - Засветло они уже срисовали координаты нашей лежки. Если останемся, хватит и десяти минометных мин. Мы уйдем севернее. И остановимся на распутье: «Мираж», Южный Стан и тоннель. Оврагов там много, есть и ручьи.
        - Саша, - донесся из темноты голос Зубова. - Что хотел сказать тебе… Если останешься жив, не оставь Ирину. Ты хотел получить мое благословение? Оно у тебя есть.
        - Генерал?.. - пробормотал Стольников.
        - Вы лучшие, кого я знал…
        - Ермолович! - холодея, крикнул Саша. - Баскаков!.. Кто ближе?!
        - Прощайте…
        - Батя!..
        Сержант и санинструктор бросились к дереву, сбивая друг друга…
        Выстрел прозвучал сухо, словно хрустнула ветка под сапогом.
        Прежде чем выстрелить, Зубов обмотал пистолет своей курткой.
        Через два часа, когда бывший командир оперативной бригады особого назначения генерал Зубов - Батя - лег в могилу и Стольников в последний раз проверил, хорошо ли она укрыта от глаз людей и животных, группа поднялась.
        - Что будем делать дальше, командир? - спросил Жулин.
        Бойцы ждали ответа. Как всегда, они ждали от Стольникова решения.
        - Дальше мы будем жить.
        Через минуту группа бесшумно растаяла в темноте.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к