Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Заяц Виталий : " Планета Супербарона Кетсинга " - читать онлайн

Сохранить .
Планета супербарона Кетсинга Виталий Заяц
        Владимир Консинов, по прозвищу Вок, спортсмен-фехтовальщик, оказывается перед вопросом, как жить дальше. Неожиданно с ним связывается осьминог-инопланетянин, похожий на огромную набивную игрушку. Он предлагает Воку отправиться на другую планету, в средневековье, где стать наблюдателем, шпионом, помочь осьминогам разобраться, стоит ли вступать с тамошней цивилизацией в контакт. Вок соглашается - и окунается в жизнь чужой планеты, где называет себя графом де-ла-Коста, пытается применять свои профессиональные умения, а также обрывки знаний, которые несет с собой каждый современный человек.
        Виталий Заяц
        Планета супербарона Кетсинга
        
* * *
        Глава 1. Саратов, потом Воронеж
        Атака, шаг вперед, укол снизу, еще два шага и назад в оборону, отбить вращением. Корпус назад, поймать баланс и проход всем телом - от левой ступни сзади до правой кисти впереди. Корпус ниже, рискнуть и достать. Нет. Обманный уход и защита-ответ, как на рапире, но с опережением. Точный укол в область сердца. Сигнал. Почему проигрыш? Регистратор показывает - шпага Ролина замкнула контакты на три десятые секунды раньше. На три десятки! Это ему засчитывается пятый укол. Осталось снять маску и пожать руку победителю.
        Ролин руки не подал, прижал ее к сердцу, к месту удара, опустился на одно колено. С чего бы? Укол прошел от души, прямой, больно, конечно, но не настолько же, чтобы комедию ломать. И когда ломать - на первом круге соревнований! Бурлила досада на проигрыш, и Вок решил не смотреть следующий поединок, отправился в душ, только перед выходом из зала обернулся. Ролин улегся на пол, рядом на корточках сидел его тренер.
        Не успел Вок снять экипировку, как в раздевалке показалось пузо руководителя команды.
        - Ну, ты молодец, Вольдемар. Рапира - сорок восьмое место, сабля - тоже сорок восьмое, шпага - ровно вдвое больше, девяносто шестое. Вечером ко мне в номер, на разбор.
        Вольдемаром его называли в шутку, иногда свысока, как в этот раз. Когда впервые выступал за область, в листе вместо Владимира написали Вольдемар - ошиблись. Так и объявили, а прозвище прилипло.
        Разбор, ну и ладно, нашел чем пугать, пузанчик. Гадко не от разбора, гадко из-за проигрыша. Как говорит тренер - надо быть реалистом, понятно, что Россию выиграть Вок способен лишь при совсем чудесном стечении обстоятельств, но дойти хотя бы до одной восьмой обязан. Нет, не повезло. Три десятки. Ноль двадцать пять - и уколы считались бы одновременными. Разница - пять соток, чистое невезение.
        До конца дня Вок из номера не высовывался, на разбор пошел прямо в тапочках - чего там несколько дверей вдоль коридора.
        - Вот он, явился, - встретил его с порога голос руководителя. - Посадить тебя мало!
        Что-то было не так. Ладно, начальство, тренер постную рожу корчит, но и у ребят всех лица вытянуты, будто случилось что-то.
        - Ну, проиграл, виноват, поздно дотянулся. Сажайте, - огрызнулся Вок.
        - Да он не знает, наверное, - всплеснула руками рапиристка Катя.
        - Не знает! - Руководитель покраснел от возмущения.
        - Подожди, - отодвинул его тренер. - Ты действительно не знаешь? Ролин умер в больнице.
        Нет, так не бывает. У шпаги на конце не острие, а сенсор, на груди фехтовальная куртка с пластиковыми вставками. Удар чувствуется, синяк получить можно, но и все. Или не все? Само собой вырвалось:
        - Это я?
        - Не мандражируй! - Красная рожа руководителя изобразила превосходство во всем. - Инфаркт, несмотря на молодой возраст. Но я бы тебя посадил. Девяносто шестое место, противника до смерти рассмешил.
        - Не надо так, - пискнула Катя. - Он ведь умер.
        Руководитель наконец заткнулся, зато включился тренер, хороший, в общем, мужик, но прямой - прямей некуда. Выдал, опустив предисловия:
        - Обозначаю, Вок, тебе не говорили, чтобы настрой не сбивать. Областная федерация решила - если в этот раз без результата, то команде ты не нужен.
        Вок - тоже прозвище, но уже не обидное. Кричалка - фанаты скандировали инициалы, Владимир Олегович Консинов. Тоже прилипло, хоть фанатов и не много было - школьные друзья и несколько знакомых, захаживавших на местные соревнования.
        Еще пытались прозвать «интеллигентом», свои, внутри команды, но не подошло, хотя причина и имелась. Дело в его нелюбви ждать, абсолютной нелюбви. А что делает спортсмен всю спортивную жизнь? Ждет. Едет на соревнования - ждет, приехал - ждет начала, в спортзале размялся и ждет очереди на дорожку. Воку это поперек горла всегда стояло, поэтому таскал с собой книжку. Любую, лишь бы заняться чем-нибудь. Читал все время, помнил много и поначалу, по глупости, лез в разговор со своими знаниями. Вот и хотели прозвать.
        - Знаю - вам я нужен дырки затыкать, - процедил Вок сквозь зубы. - Только где вы такого возьмете? Чтобы во всех трех видах на Россию выходить?
        Зря сказал, глупо, от обиды мозги отключаются и глупости из человека лезут.
        - А не нужна затычка, - скривился руководитель команды. - Троих молодых привезем, по одному на шпагу, саблю и рапиру. Пусть учатся, хуже не выйдет. Ты же почетный член и патриарх последней десятки. И в каждом виде.
        Про последнюю десятку он зря, с Воком такое впервые, да всего пять сотых, и вышел бы в следующий круг. Хотелось огрызнуться, ответить, но… Результаты, как говорит тренер, это то, что видно на табло. Вот обидно - тренер с руководителем спорить не собирался. Хоть не было, конечно, заранее никаких решений областной федерации, сам пузанчик их и принял, он и есть ее председатель. Из-за Ролина убрали Вока, от греха подальше. Хотя результатов действительно нет.
        Кто вылетел в отборочных боях, может покинуть замечательный город Саратов, а тот, кто вылетел из команды, может покинуть спорт вообще. Вок пошел на вокзал пешком - времени до поезда навалом, а ходьба поправляет настроение, мысли в русло вводит. Открыл навигатор в телефоне, да и пошагал. Думал о сегодняшнем. Первая злость улеглась, и вперед вышло главное: понял наконец, осознал - Ролин-то умер. Из-за того укола? Или нет? Кто же скажет точно? Даже полиция допрашивать не приходила, но для себя понять надо.
        Синтетический голос вел короткой дорогой, не заморачиваясь ее особенностями, Вок, впрочем, тоже не заморачивался. Ну и влип, конечно. Парк - он вроде и центральный, и освещенный, но и привлекательный. Для всех категорий населения.
        Крики донеслись издалека, топот ног по асфальту, треск ломающихся кустов. Кого-то били, кто-то убегал, догонял - обычное дело субботним вечером. На боковую аллейку выскочили трое крепких ребят лет по двадцать, запыхавшиеся, с раскрасневшимися физиономиями. Притормозили, заметили Вока, один крикнул «вот он!», да им все равно было, кого бить. Вок дернул головой - проверить, чтобы сзади никто не подобрался. Тройка ломанулась на него. Во фронт, кто быстрее, кто первый ударит и свалит хлюпика на асфальт. Вок без спешки поднырнул под руку самого быстроногого, плечом под локоть, рывок вниз. Хруст, крик - об этом бойце можно больше не беспокоиться. Второй, самый мордастый, не понял опасности, попытался дать под дых. Уход вправо, удар ногой по голени. Мордастый устоял - слабо получилось, не успел стойку принять. Поставил ступню поперек, дернул на себя за кулак. Чуть провел, помог силе инерции, и широкая морда встретила асфальт. Третий. Третий оказался посложнее, подскочил сбоку, присел на полусогнутых враскоряку, сгорбился, оперся на заднюю ногу. Понятно - джиу-джитсу, любитель, не больше, но у Вока правые
рука и нога еще не в позиции, они там, где только что работали. Левую руку Вок берег, но пришлось выбросить ее вперед, дернуть нападавшего на себя, цепляясь ногой за лежавшего мордастого, используя его для баланса, сбить и третьего - последнего боеспособного. Кисть пронзила боль - все-таки не успел, попал ломаным суставом на захват. Но правая рука уже освободилась, удар по глазам, обманный, ладонь резко пошла вниз, сжалась и пробила солнечное сплетение.
        Тройка хулиганов корчились на дорожке. Точнее, третий, поймавшийся на детский трюк, делал это в кустах. Даже юниор с желтым поясом поставил бы блок, но этот, похоже, на татами тренировался, чтобы в парке ботаников бить да перед девками хвастать. А кисть болела, очень болела. Из-за нее Вок и оказался в фехтовании. Школьником, мальчишкой еще, занимался дзюдо, карате немножко, но с дзюдо лучше шло. На соревнованиях выступал, и даже неплохо. Упал с велосипеда, сломал запястный сустав. Не та травма, чтобы бороться, а без спорта не хотел даже в том возрасте. Вот и пошел туда, где левая кисть вроде ни к чему - в фехтование. Вок вздохнул - тогда пошел в фехтование, сегодня дошел. Вышел из него. Поднял упавшую на землю сумку и пошагал к вокзалу.
        Поезда Вок не любил. Жарко, душно, и вообще долго. Этот раз исключением не был, да приятной поездки и не ожидалось: мысли всю дорогу, Ролин. В Воронеже на перрон спустился злой, уставший, будто не валялся ночь на полке, а лично толкал вагон от самого Саратова. Безопасники давно уже обнесли центральный вокзал чугунным забором, волна выплеснутых поездом пассажиров делилась надвое, расходилась в стороны и там всасывалась в ворота, как в воронки. Вок двинулся к левым, где меньше народу, скользнул глазами по ряду таксистов, державших таблички с именами встречаемых. Просто так скользнул, не читая, по привычке человека, часто разъезжающего по чужим городам. Собирался пересечь площадь и прогуляться минут десять, чтобы потом ехать на маршрутке без пересадок. Вдруг в рукав вцепился мужичок в засаленном пиджаке и еще более засаленном галстуке:
        - Ну что же вы, Владимир Олегович. Я вот поднимаю, поднимаю… - Он ткнул Воку в лицо лист А4 с крупно распечатанным именем, слева внизу мелким шрифтом шли номер поезда и время прибытия.
        Вок попытался освободиться - поклонник фехтовальных талантов был очень некстати.
        - Автографов не даю, да и вообще! - рявкнул он.
        Мужичок не отвязался, затараторил:
        - Такси я, такси. Час уже вас встречаю.
        Раз такси, значит, врет про потраченный час. К тому же и поезд доехал без опозданий. Брать появившуюся ниоткуда машину Вок не собирался. Друзья шутку придумали? А из каких новостей они могли узнать, что он сегодня приезжает? Не могли. Значит, гадость какая-нибудь, развод или другой какой криминал. Было такое недавно - какие-то не особо продвинутые уголовники решили, что нет человека богаче чемпиона области по биатлону, увезли в подставной машине, заперли и долго не могли сообразить, у кого требовать денег. Не с Воком случилось, да и не был он никогда чемпионом, но все равно не стоило недооценивать тупость уголовного мира.
        Вок пошел чуть медленнее, резко повернул налево и опять налево, в щель за временной дощатой будкой, ведущую в заросший кустами привокзальный сквер. Таксист не отставал. Вок обернулся к навязчивому представителю перевозочного сервиса, процедил:
        - До свидания.
        Тот намека не понял, засуетился:
        - Все нормально ведь! Поездка оплачена, - и схватил Вока за полу куртки.
        Не хотелось, а пришлось взять его за руку, в болевой захват, понятное дело.
        - Кем оплачена? - Вок чуть надавил, тот взвизгнул.
        - Да откуда я знаю? Подошел один на стоянке, заплатил… да я столько за три дня не заработаю, а тут за одну ездку. Сказал - вас привезу, столько же даст.
        Водила дернулся, вывернутой кистью почувствовал - зря, и забормотал:
        - Я что? Я ничего. За день, бывает, на пару пива не срубишь, а тут столько - за час!
        - Если бы так, ты бы меня не узнал. Врешь, - заключил Вок.
        Свободной рукой таксист извлек из засаленного пиджака тот же лист А4, теперь изрядно измятый. На обратной стороне во всю ширь оказался распечатан портрет Вока.
        - Вот. Он дал.
        Может, и не врет. Свободной рукой Вок достал из кармана пятисотку.
        - Показывай права, говори адрес, куда везти должен, получишь и вали.
        - Права зачем? - не понял допрашиваемый.
        - Чтоб ты адрес не наврал. Память у меня хорошая, найду, если наврешь.
        Права оказались такими же засаленными, как и весь таксист, а вот адрес самым обычным - Ленинский проспект, дом, квартира. Вок развернул пленного лицом к выходу и подтолкнул. Тот втянулся в заборную щель, не оборачиваясь.
        Интересно, как он выкрутился бы, выйди клиент через другие ворота? Но мысль показалась не важной. Мало ли, может, две машины послали. Наверное, догадайся Вок спросить, ответил бы, что ждать сказали именно у этого выхода.
        Домой идти и сразу не хотелось, а сейчас приключение с таксистом разозлило и не отпускало. Вок бы сам не сказал, почему на нем зациклился, отмахнулся бы - «стресс», но тянуло подумать и разобраться, а дома - дома Валентина со своими придирками и распоряжениями. Прогулялся по Кольцовской до самого перекрестка, завернул направо и вскоре сидел в остатке Первомайского сквера. В конце девяностых зелень вырубили и построили немаленький собор - красивый, по правде сказать. Еще лет через десять здесь же возвели здание суда. Вок усмехнулся - если действительно вся история с криминалом связана, то тут самое защищенное место в городе, криминал должен бояться если не Бога, то суда уж точно. Нашел скамейку, прятавшуюся в одном из жалких остатков зелени, и сел размышлять.
        Его встречали, значит, кому-то это понадобилось. Может, все-таки друзья пошутить решили? Но ведь действительно не могли узнать, когда он приезжает, да и таксисту заплатили сверх всякой меры. Столько отдать - не было у друзей дурных денег, чтобы запросто ими разбрасываться. Получается, все-таки криминал? Ну - что-то темное точно. Надо бы понять, кто это затеял, только как? Вычислили приезд, значит, найдут не сегодня, так через пару дней. И если таксист с ними связан, то они в курсе, что он в курсе…
        Какие шаги предпринять? Пожалуй, никакие. Он ведь даже не сообразил спросить, как заказчик выглядел. А что сообразил? Адрес узнал, и все. Как говорит тренер… говорил бывший тренер: не понимаешь, к чему ведет противник, - работай на опережение, навязывай свою схему боя. Трюк у вокзала этим нехорошим людям не удался, наверняка план Б имеют, но его еще запустить надо. На опережение, ну так пойдем к ним в гости, но не немедленно, сегодня-то они гостей ждут. Если серьезное - прорвемся как-нибудь, если шутка - поиграем в ролевые игры.
        Вок поднялся, вышел на центральный проспект, дошагал до почтамта. Там написал пять одинаковых писем к друзьям - в каждом адрес на Ленинском проспекте и краткое изложение событий. Вложил в конверты, подписал адреса с добавлением «для Володи Консинова». Потом достал мобильник, но тут же сунул в карман - может ведь отслеживаться, а то и прослушиваться. Опять достал, выключил его на фиг и пошел искать телефон-автомат, кажется, сохранились они еще здесь, на почтамте.
        Пять звонков, примерно одинаковых «Привет, я в Саратове. Ты извини, мне письмо должно прийти на твой адрес. Сохрани, пока не вернусь. Ты ж знаешь, что в мой ящик бросают, Валентина первой вскрывает. Послезавтра буду, позвоню обязательно, срочно нужно. Ну, давай, спасибо». Про Саратов наврал, конечно, но не хотелось очень уж беспомощным выглядеть. Одно дело «без меня жена хозяйничает», другое «я у нее под каблуком». Хотя чего стесняться, Женька вон посочувствовал: «Моя тоже все читает, даже если чужое приходит». Так что предназначенное ему письмо пришлось порвать.
        Вок покрутил головой, нашел подходящее свободное окошко, в котором скучала почтовая работница.
        - Здравствуйте, проштампуйте, пожалуйста, конверты, мне для коллекции.
        И поехал по городу письма развозить, посылать не стал - время важно. Если послезавтра он не позвонит, друзья всполошатся. Не они, так полиция хоть один конверт, а вскроет.
        Изрядно помотавшись в маршрутках и пообедав в довольно приличном кафе, Вок двинулся в отель со странным названием «Отдохни» - в тихом месте недалеко от дома, в котором вырос. Все дворы и закоулки известны, убежать удастся, если что. Не так чтобы очень уж хотел спрятаться или собирался убегать, просто отмазку себе придумал домой не идти.
        Включил дружелюбно зажурчавший кондиционер, завалился на кровать, потянулся в сумку за планшетом. Нет, пожалуй, не надо, планшет отследить наверняка не труднее, чем телефон. Оставалось выйти на улицу за газетами-журналами, сидеть в номере Вок планировал часов до девяти утра.
        «Вот! - усмехнулся про себя. - Еще вчера думал, что серая жизнь начинается, я теперь никто, ан нет - приключения. Хотя, скорее всего, сам их и придумал. Нет, вряд ли, кучу денег таксисту просто так не платят».
        До вчерашнего дня жизнь была завязана на спорт. Еще первоклассниками бегали на стадион, там в подвале под трибуной тренировались борцы-классики. Мальчишки заглядывали в мутные зарешеченные окошки, завидовали, жалели, что до девяти лет в секцию не записаться. Казалось - борцы непобедимы. Подрос и записался, на занятия ходил аж полгода - в школе тогда равных не находилось, любого, даже и на год старше, мог взять на плечо и шматануть об пол. Теперь понимал - дети, не дрались, а боролись. Во взрослой драке классический борец разве что силой свое возьмет. Потом было много разных секций, как у всех детей. То два месяца в плавании, то месяц в прыжках на батуте. Родители радовались - учился Володя не плохо, а спорт, хоть и лоскутный, от дворовых удовольствий обещал защитить.
        В седьмом классе Вок вернулся в борьбу, на этот раз в дзюдо и по-настоящему. Нырнул в спортивный мир с головой - спортзал, сборы, соревнования. Уроки пошли побоку. Белый пояс, желтый, еще юниорские, но и Вовке тогда только тринадцать исполнилось. Родители забеспокоились, но можно запереть мальчишку, не пускать на тренировки, вообще запретить из дома выходить. Можно посадить над учебниками, а вот заставить учиться невозможно. А потом он упал с велосипеда. Запястье врачи починили, но дзюдо на этом закончилось. В каком-то положении сустав до плеча пронзала тонкая игла боли. Не те кондиции, с которыми медали выигрывают.
        Родители. Отец в то время дома почти не появлялся, работал всю жизнь фрезеровщиком, а потом, в тот год Вок в пятый класс перешел, вдруг поступил учиться в технический университет на авиаконструктора, на вечерний. С утра - на завод, из института возвращался поздно, и дома уже все спали. Но как только рука у сына зажила, отец плюнул на занятия, взял отгулы и двинул с сыном на рыбалку.
        Край леса, кочковатый болотистый луг, предутренний туман. Вок, тогда Вовка, выбрался из палатки, переминался с ноги на ногу, зяб и смотрел. Просто смотрел в сторону реки. Чувствовал. Что-то особенное в этой природе, в безлюдье, в ветках ольхи, нависших над головой. Потом два дня купали червяков, самим купаться было холодно, но все равно купались немного. Было хорошо и не важно, что рыба не клевала. И с отцом разговаривали. Много.
        На третий день с утра собрали палатку, сели с удочками в последний раз, рано было идти на электричку. И вдруг - гроза, мощная обвальная. Струи били с неба как из брандспойта, казалось, все сошло с ума, такого дождя не бывает. Дышать нечем, вокруг вода. И рыба точно сошла с ума, клевала - и вообразить невозможно. Вцеплялась в крючок до того, как он успевал долететь до воды. Нет, он уже был в воде, в дожде, долететь не успевал до пляшущей пузырями речной поверхности. Вок с отцом стояли вдвоем под старой армейской плащ-палаткой, забрасывали и забрасывали удочки. Сразу перестали брать мелочь, только ту добычу, что покрупнее.
        Гроза шла минут десять, не больше, оборвалась внезапно, как и началась. Ни облачка, солнце. И два ведра крупных окуней рядом с насквозь промокшими рюкзаком и палаткой. И счастливые отец с сыном.
        Вечером, уже дома, Вок долго не мог заснуть и слышал родительский разговор.
        - Не было бы счастья. - Мама всхлипнула. - Руку жалко, но спорт… Лучи славы в двадцать и вниз к пенсии лет через пять.
        Это мама и раньше говорила. «Жизнь спорту отдавать нельзя. Посмотри на бывших спортсменов, к сорока годам только и остается им, что прошлое вспоминать». Взрослое занудство, в общем. Какая вообще у стариков жизнь!
        - А то и без славы, - поддакнул отец. - Ничего, он парень сильный, за ум возьмется, толк выйдет. Разговаривали, нормальный он, не тупица.
        Вок чуть не выскочил из своей спальни с возмущенным криком. Такая поездка! А оказалось, отец специально! Специально, чтобы Вок больше спортом не занимался. У Вока вся жизнь поломана, а они радуются: «за ум», «толк выйдет»! Не выскочил, да и потом с родителями не разговаривал о подслушанном. Но когда рука зажила совсем, все повязки сняли, пошел к фехтовальщикам - в спорт, где левое запястье роли не играет. А родители? Иначе к ним стал относиться, холодно как-то. Вроде и не ссорились, но и того, что ощутил на рыбалке, больше от них не ожидал.
        Глава 2. Кожаный осьминог, бинин и опять осьминог
        К дому на Ленинском проспекте Вок подошел в половине девятого утра. Усмехнулся, вспомнив еще раз про Джеймса Бонда. Дверь подъезда была приоткрыта - удача, общаться по домофону в планы не входило, входил визит без всяких предупреждений. Нужная квартира нашлась сразу - единственная на первом этаже, нажал звонок, и немедленно щелкнула собачка замка. Ждали? Если да, то лучше бы не его. Надавил на ручку и оказался в темном коридорчике. Встречающих, ни вооруженных, ни безоружных, не наблюдалось. У них что, замок звонком открывается?
        Пожалев, что не взял с собой чего-нибудь для самозащиты, пусть не зонтика, но, хотя бы длинного ножа, толкнул дверь и остановился, оглядываясь. Комната, видимо единственная, выглядела пустой и синей - свет проходил через синие шторы. В комнате - диван, телевизор, огромное кресло, в котором расположился сшитый из кожаных квадратиков невероятных размеров осьминог. Вок шагнул обратно в коридор, но сзади послышался надтреснутый голос:
        - Куда же, куда же? Мы таки даже не начали разговаривать.
        Голос имел характерный одесский акцент. Впрочем, этот замечательный город Воку посещать не приходилось, и знакомство с акцентом ограничивалось фильмами и передачами КВН. Вок обернулся - в комнате по-прежнему никого не было, оставалось хихикнуть от напряжения и вообразить себе голову в ермолке, высовывающуюся из низкой тумбочки под телевизором. Голос раздался опять:
        - Владимир Олегович, мне совсем не зря надо с вами поговорить.
        На этот раз удалось заметить волну, даже не волну, а легкое движение джинсовой строчки на одном из щупалец игрушечного осьминога.
        Понятно, в кукле динамик вставлен, может, и видеокамера. - Вок двинулся вперед с намерением перевернуть спрута вверх ногами. Во-первых, чтобы проявить инициативу, во-вторых, пусть в пол своей камерой смотрит.
        - Зачем же сразу руками! - Осьминог бодро отпрыгнул и вместо кресла оказался сидящим на диване. Вок дернулся - даже будь хозяин морских глубин не ватным, а настоящим, все равно движение показалось бы слишком резким, не ожидалось гимнастических упражнений от изделия такого размера. К тому же в довольно тесной комнатке. - Да, да, извините, - почему-то смутился многорукий попрыгун. - Я ожидал-таки что-нибудь забыть. Руки, надо потрясти руки.
        Вок тупо уставился на протянутое щупальце. Пожалуй, если такие роботизированные игрушки и существуют, то стоят они слишком много что для шутки, что для криминальной подставы. Щупальце выглядело совершенно неживым - разных размеров куски кожи или, вполне возможно, кожзаменителя, соединенные внахлест, простроченные белыми нитками в два ряда… Стоп, а ведь не простроченные. Вок пригляделся, да, действительно, белый пунктир был нарисован, а кусочки держались каким-то другим способом. Ну да, наклеить заранее разрисованные лоскуты на основу дешевле, чем шить. А развалится через пару дней, прикончит ребенок игрушку - и хорошо, родители за новой в магазин побегут.
        Щупальце неуверенно шевельнулось и спросило:
        - Я таки опять перепутал?
        Пожалуй, стоило принять условия игры и назначить морского гада живым собеседником. На ощупь вражеская рука оказалась почти такой, какой ожидалась, - сухой, гладкой, не особо сильной, но однозначно не ватной.
        - И шо же вы имеете мне сказать? - передразнил Вок.
        - Я имею предложить работу! - обрадовался осьминог. - Я до вас имею не работу, я до вас имею мечту!
        - Та-ак, - протянул обескураженный Вок, а про себя подумал: какой это деятельности хочет от него прикидывающийся кожаным мешком преступный мир? Вряд ли заколоть кого-нибудь шпагой в темном переулке - и он не согласится, и они в плане резни в подворотнях по-опытнее будут. Но в любом случае не надо отказываться, гордо отставив ножку, лучше узнать побольше, а там решать, как выпутываться. А может, все же розыгрыш? Тогда уж ножку отставлять совсем глупо. Надо спрашивать, но что? По заветам тренера - начинать с второстепенного, для разминки?
        - Таксиста вы послали?
        - Таки я. - Осьминог захихикал. - Ходил на стоянку и нанял того, у которого кондрашка не случилась. И скажу я вам, нанял двух - у вокзала две двери, с какой стороны ни посмотреть.
        Вок похвалил себя за вчерашнюю догадку про две машины, встречавшие у разных вокзальных ворот. А «сам ходил» шутка, конечно. Вспомнился визгливый голос засаленного таксиста - пожалуй, да, такому в нестандартном облике показываться не стоило - не умрет с испуга, так разболтает потом всему городу. Потенциальный работодатель же продолжил объяснения:
        - Пришлось-таки попросить очень хорошего знакомого, замечательного мальчика, чтобы таки на стоянку сходил.
        Слово «таки» осьминог вставлял в свою речь чаще, чем выдумщики еврейских анекдотов. Действовало раздражающе - будто сам в анекдот попал.
        - Что же вы работу мечты этому замечательному мальчику не предложили?
        - А он совсем-таки не может. - Щупальца изобразили всплескивание руками. - Здоровье, знаете ли. Нет, я спросил, спросил, а он таки говорит: возраст. Он прав, а я, соответственно, не прав.
        Осталось неясным - признал осьминог собственную неправоту или сказал об этом с иронией. Странно, минуту назад Вок за игрушку ватную спрута держал, а теперь уже и ирония его дикостью не представлялась.
        - Хороший мальчик оказался старым, а я молодым. Еще какие у меня достоинства?
        - Достоинств таки масса. Вы спортсмен, фехтовалчик. - Это слово спрут произнес с другим, совсем уж диким, акцентом. - И я дам вам хороший совет: пора думать о карьере. До пенсии фехтовать-таки невозможно, кроме как посмотреть про это в кино.
        - И от какой карьеры я сейчас откажусь?
        - Только не надо сразу говорить «нет». Таки помолчите и слушайте или хотя бы только спрашивайте не слишком длинные вопросы. - Спрут потер два щупальца друг о друга, выглядел этот жест как у жулика в мультфильме.
        - Внимаю. - Инициативу упускать не стоило, и Вок нагло плюхнулся в освободившееся кресло.
        - Я, знаете ли, не местный…
        - Заметно, - не удержался Вок.
        Спрут не обиделся.
        - Разумеется, молодой человек, вы это заметили почти сразу.
        Почти? А ведь правда, сразу-то за самую обычную набивную игрушку принял, и именно местного кустарного производства. Обидно даже, как ловко подловил осьминог. Вок зло процедил, не вслух, конечно: «Проницательный моллюск попался». Что осьминоги - это моллюски, встретилось в книге совсем недавно - купил в киоске из-за яркой обложки.
        - Таки вот, я живу на планете там. - Спрут показал щупальцем в левый угол над окном. - Когда в отпуске, разумеется. А работаю исследователем.
        - Шпион, значит? Охотник до наших секретов? - Вок прищурился как можно более по-чекистски.
        - Нет и нет. Пусть - разведчик, но не до ваших секретов. Я работаю там. - Теперь осьминог показал в другой угол над тем же окном. Но я таки не могу работать один, знаете такое слово «фенотип»? Это - как кто выглядит.
        Вок кивнул, слово он знал.
        - Так вот, фенотип неподходящий.
        - А у меня, значит, подходящий?
        - Вы таки умный человек, Владимир Олегович. Там, - опять махнул щупальцем спрут, - живут люди такого фенотипа, как вы.
        Пора было заканчивать этот дикий разговор. Вок встал и шагнул к двери.
        - Подождите! Это таки мечта. Вы даже будете первый советский космонавт!
        - Первый советский космонавт - Гагарин.
        - Вы мне только не говорите. Где орбита, а где звезды!
        - Я не советский, - упрямо напомнил Вок.
        - Ладно, ладно, вы таки правы. Советский, не советский… может бедный инопланетянин запутаться в вашей истории на сколько-то пятьдесят лет? Вы уходите, конечно, уходите, а послезавтра приходите-таки поговорить. Я сегодня только хочу сказать за деньги, вы у себя подумайте, какие красивые деньги мы имеем заплатить!
        По Ленинскому проспекту Вок шел пешком. Размышлял, утрясал мысли, а монотонная ходьба для этого самое то. Дикое предложение, розыгрыш, конечно, но кто будет так разыгрывать? Да и осьминог, который не осьминог, а инопланетянин, показался убедительно реальным. А вдруг правда? И это головоногий еще не знал, что Вока выгнали из команды, фактически из спорта, и что теперь действительно надо искать работу. Или знал? Может, кто выгнал, те и подстроили весь спектакль? Но зачем? Зачем он им вообще нужен? Нет, не сходилось: в команде о нем забудут через неделю, иначе и быть не может. И Ролин. Не забудут, кто его убил. Не для следствия, конечно, но для пузана-руководителя - Вок убил. И для тренера, для той же доброй девушки Кати. И наверное, для себя тоже.
        Получается, предложенное надо считать правдой? Отправиться шпионом в космос, да еще и шпионить на какую-то незнакомую цивилизацию? Дикость какая. Дойти сейчас до отеля «Отдохни», забрать сумку и домой - все равно туда идти, как ни тяни. И забыть эти фантастические ролевые игры. Все повернется обычным образом - отставной спортсмен ищет работу по… без особой специальности. Найдет, не может не найти. А там - серые дни, работа эта еще не найденная, но сразу же скучная, дом… домой не хотелось.
        Уже выходя, выпихивая сумку из маршрутки, взглянув на покосившуюся остановку, Вок понял - у спрута интереснее. Надо бы узнать, что это за спрут, кто его в эту квартирку посадил, что они вообще затеяли? А может, правда? И захотелось, чтобы оказалось правдой. Космос, другие расы, джедаи, кто там еще на иных планетах водится?
        А почему нет? Почему не подыграть? Много убудет-то? Согласиться и получать удовольствие. Вон Женька в ролевых играх вовсю мечом машет. Однажды спросил его - зачем? Ты, говорит, на дорожке шпагой работаешь, адреналин вырабатываешь, выигрываешь. А мне для того же адреналина тупого меча хватает, как артист в роль вживаюсь, прячусь от скучной действительности.
        Почему не спрятаться от скучной действительности? Вымазать физиономию синей краской и поиграть в шпионаж где-нибудь на планете Пандора? Вок прошел между трубчатых горок и качелей детской площадки, остановился перед подъездом и понял - так уж сразу выкинуть идею из головы не удастся.
        Нажал на звонок. Без результата. Пришлось шарить в глубинах сумки, искать ключи. И конечно же, как только они обнаружились, за дверью послышались шаги. Открыла не Валентина, в полумраке прихожей стоял Глеб Бинин - бронзовый призер чемпионата страны в своем не очень тяжелом боксерском весе. Причем даже спортивная форма на нем имелась - хоть сейчас на ринг.
        Глеб Бинин слыл самым безмозглым спортсменом области, может, и регион побольше покрывал, но не проверять же по всему Черноземью. Безмозглость свою он умело использовал, на ринге от ударов не уходил и даже не закрывался, каждый соперник лупцевал его по морде от первого гонга до последнего, голова бронзового призера моталась из стороны в сторону, как груша на пружине. Вот только эффекта это никакого не производило, а Бинин, в свою очередь, колотил соперника с обеих рук. В результате выигрывал нокаутом, а если уж проигрывал изредка, то по очкам и с разгромным счетом.
        - Ты что здесь делаешь? - растерялся Вок.
        Бинин не ответил, принял стойку. Дикость какая, приключения даже дома не заканчиваются. Боксер пошел вперед, выбросил правый хук. Ладно, реакции шпажисту не занимать, Вок отпрыгнул, пригнулся и схватил стоявший у входной двери зонтик. В голове мелькнуло - не шпага. Но не кулаками же от профессионального боксера отбиваться! Бинин махал руками, как мельница, пер буром, приходилось отступать, держать дистанцию. Уколы в корпус проходили легко, жаль, Глебовы ребра оказались не чувствительнее головы. Бинин ударил левой, потом правой вверх, под зонтик, как отбивают руку на ринге. А, нет, не получится, Вок резко ушел назад, провел укол, еще назад, двойной укол. Глаза! Не выбить, но напугать, два укола в два глаза, останавливая оружие в сантиметрах. И Бинин затормозил - опля, он просто не умел уводить голову, ну, не приходилось встречаться с мастерами зонта.
        Рука быстро устала - не тот баланс, зонтик полегче надо было покупать. Пряча глаза, боксер наклонился, как бык, и пер почти вслепую. Пришлось отступить на лестницу, ступенька, вторая, теперь кулаки машут сверху вниз. А вот тебе, правил здесь никто не писал - зонт впечатался Глебу между ног, тот взвыл и прыгнул назад к двери. В раже Вок ринулся следом, в ребра, в живот в плечо, это вам не поединок до пяти уколов. И резко остановился - подоспевшая Валентина обхватила Бинина сзади. Одета она была в ночной халат, среди дня-то… тут только дошло - и Бинин не в спортивном, а в трусах и майке.
        Вот оно что. Даже ревность подкатила на секунду. Ну, как подкатила, так и откатила, ностальгия, можно сказать, по той девочке, с которой крутились тогда, четыре года назад, на сборах. Нет, ностальгия - непродуктивное чувство. Вок сдвинул пятки, дернул головой - поклон сопернику, поставил зонтик на место.
        - Выматывайся, Глеб, я с дороги, не до тебя сейчас.
        Наконец немного пострадавший герой-любовник осознал ситуацию. Нырнул в коридор и через пару минут бежал вниз по лестнице вполне себе одетый. Вок потер скулу, заметил кровь на руке и, ничего не говоря, отправился в ванную к зеркалу.
        Скула вроде была в порядке, а вот бровь никуда не годилась - уже начала раздуваться, с каждым ударом пульса на ней появлялась новая капелька крови. Ну и ладно, все равно первым делом в душ, а завтра… на завтра планов вообще никаких не имелось.
        Из душа Вок отправился в спальню, закрыл за собой дверь - отсечь неприятные объяснения, разбор полетов. Слишком много произошло, будто сговорились все. Сначала, когда из команды поперли, подумал: скучная жизнь. Вроде бы. А тут не поскучаешь. И Валентина… мысли все-таки скатились на нее.
        Женатым Вок оказался неожиданно для самого себя. На сборы поехали вместе с гандболистками, там и закрутился роман с крепкой, энергичной правой крайней. Через два месяца, когда бурная влюбленность поулеглась, обнаружил, что женат. Причем жена на два с половиной года старше и с опытом одного склочного развода.
        Сложности начались почти сразу, а через год Валентина перешла на тренерскую работу, стало совсем невыносимо. Команды юным гандболисткам отдавала резкие, с ее точки зрения, безупречные, и вечером не делала для мужа никакого исключения, разговаривала с ним тем же тоном. Две недели подряд, проведенные дома, вызывали устойчивое желание развестись, но до сих пор такие периоды случались редко - оба супруга постоянно разъезжали. То сборы, то соревнования давали передышку, и развод, хоть и выглядел необходимым, не казался срочным.
        Что ж, раньше развод был делом долгого времени, а сейчас это долгое время бурно закончилось. Традиционной дракой между мужем и раздетым любовником. Вооружение, конечно, использовалось нетрадиционное и неудобное, но это так - мелкие антуражные различия. В голове замелькали картинки, как он подает заявление в суд, как ищет какую-нибудь работу, как работает, делает что-то совсем дурацкое и, по возможности, ищет работу другую. А Валентина мелькает, достает и тоже ждет развода. Потом отправляется ко всем чертям, в смысле - в объятия к Бинину. Хотя что за наивные идеи? Для того Глеб в неурочное время по гостям ходит, чтобы жениться при первой возможности? Глупость. Сбежит, как только Валентина окажется женщиной свободной. А Воку какое дело? Да черт с ней, с Валентиной, пусть сама своими проблемами занимается, кстати, и бюрократией пусть тоже сама, по судам ходит, бумажки заполняет. А Вок может оставить все неприятное и поехать в гости к осьминогу, на какую-нибудь фантастическую планету. Размышления плавно переросли в сон, спасая Вока от бесед с женой.
        Утром выбрался на кухню пораньше, в надежде убраться из дома на весь день. Не получилось - в дверях бетонной тумбой возникла Валентина. Ну что ж, не удалось увернуться - надо атаковать.
        - Уезжаю в Южную Африку, буду там выступать, - брякнул первую пришедшую в голову глупость. - Когда вернусь, не знаю. - И, не удержавшись, добавил: - Радуйся.
        - Посмотрите на этого блядуна, опять уезжает!
        Валентина возмутилась так, будто не у нее вчера застукали Глеба Бинина. Причем восклицание прозвучало тоже по-одесски, но не симпатично, как у инопланетянина, а зло, будто с карикатуры из националистической газетенки. Зато Воку удалось представить щупальца вокруг головы своей, пока еще, супруги. Сказал бы - на горгону похоже, но та - женщина с чертами тонкими, то есть никакая не Валентина.
        Поездив по городу, собрав и разорвав нераспечатанные письма «для Володи Консинова», Вок опять отправился в отель. Лежал на кровати, закинув руки за голову. Вспомнил отбытие из дома родного. Смех, да и только - приезжает муж из командировки, а там… И драка на зонтиках. Пожалуй… нет, он туда точно не вернется. Просто незачем возвращаться: ни любви, ни ревности, ни чувства долга. Долга… долго… И вообще слишком долго эта их случайная связь, брачная, тянулась, пора и прочь, например в космос, как предложил кожаный осьминог.
        Вок поворочался, потрогал разбитую бровь и почувствовал себя свободным человеком. Валентина. Да иначе, наверное, и быть не могло. Тренировки, режим, спортивная дисциплина. Все расписано, запланировано. Времени лишнего нет, все варятся в своем кругу. Не она, так какая-нибудь другая знакомая по сборам, из другого вида спорта. Пожалуй, ничего бы не поменялось - те же отношения, та же закваска.
        Точка. Жена - прошлое. Это решено и, что называется, обжалованию не подлежит. А хочется обжаловать? Нет, точно нет. Наоборот - сделал дело, давно висевшее над душой. Пусть не дело сделал, а решение принял, но все равно - до сих пор над душой висело, а теперь на ней, на душе, легко.
        Зря тянул, не держало ничего вместе. Не из-за Глеба же Бинина отношения поменялись. Глеб, может, и сработал как команда «Альт!», все завершающая, но роль этой команды мелкая - что сложилось, сложилось задолго до нее. Тогда почему тянул? Спортивная дисциплина? Привык к режиму, к правилам, привык делать так, как надо, а не так, как хочется? Сказал в ЗАГСе «да» - обязан дальше жить согласно сказанному?
        И еще задумался - почему? Почему мы женимся не на тех, о ком мечтаем? Ведь всегда нравились длинные, стройные. Узкие ладони, тонкие черты лица. Валентина - крепкая, спортивная, не легкая ни в прямом, ни в переносном смысле. Правая крайняя на гандбольной площадке. Может быть, Вок тоже не относился к ее типу? Раньше в голову не приходил этот вопрос. Но, судя по Бинину, вопрос вполне правомерный. Отчего же не разбежались сразу, еще до ЗАГСа? Думали жить вместе всегда. Наверное, время пришло, вот и результат - брак, не нужный ни тому, ни другому. Да, точно, даже фраза вспомнилась из какой-то книжки: «Женятся не потому, что любят, женятся потому, что время пришло».
        В квартирку на Ленинском проспекте Вок заявился с утра пораньше, почти уже согласившись на авантюру. Другие вон от дурной семейной жизни в петлю лезут, а тут турпоездка, да к тому же первым советским космонавтом сделать обещают.
        Осьминог, как и позавчера, сидел в своем огромном кресле. На этот раз он приветливо помахал Воку и затараторил так, будто согласие давно получено, а они вообще старые друзья:
        - Вы багаж таки не забыли? Таки заносите внутрь, ни к чему на лестнице оставлять.
        - Стоп! - рявкнул Вок. - Мне нужно знать, зачем вам весь этот шпионаж. Планеты завоевываете?
        - Почему сразу завоевываете? Ваши планеты и Земля, и то место, где вы собираетесь работать, таки много других еще похожих, совсем не самые распрекрасные. И таки уже заняты - здесь вы живете, там они…
        Вок перебил:
        - Ну а как же терраформирование, вытеснение аборигенов? - Слово «уничтожение» он дипломатично заменил.
        - Ой-вей, терраформирование! А кому оно надо? Столько мороки с каждым божьим местом. И для чего? Здесь галактика, там еще много галактик, внутри звезды, и что я вам говорю - вокруг звезд планеты. Выбирайте любую незанятую, и совершенно бесплатно.
        Осьминог пустился в пространные рассуждения об отношениях между расами и об окне контакта. Про окно Вок, кажется, читал в детстве у Лема, но название книги из памяти испарилось. Философию свою спрут свел к тому, что даже и шпионить не надо, просто наблюдать, а что дальше делать - посольство прислать или подождать лет тысячу, это дома решат. На основании собранных данных. Наблюдатель - очень важная работа, которую они будут делать вместе. То есть осьминог будет сидеть в укрытии, а Вок разгуливать на виду, общаться и вообще.
        - А язык? - спохватился перспективный шпион. - К языкам у меня способностей никаких.
        - Это таки очень просто, нашими технологиями, скажу я вам. В полете. Вечером заснете, а утром заговорите, что ваш попугай.
        «Попугай» Воку не понравился, но обижаться не получилось, вместо этого поймал себя на мысли, что уже согласился и что занимается выяснением деталей. Оставалось признаться, что о багаже не думал и спросить, что с собой паковать.
        - Берите немало, примерно сколько-таки душа пожелает, лишь бы дотащить. Еда, одежда, транспорт - беспокоиться не стоит, и обеспечение соответствует, и все равно к местному всему привыкать.
        С багажом - понятно, с ним так же, как на соревнования ехать - билеты, гостиницу, питание команда организует. Брать только планшет да бумажную книжку на случай, если в самолете электронику выключить заставят. Форма? В смысле одежда? Да о ней и спрашивать незачем, конечно, выдадут ту, которая местным реалиям соответствует. Не появляться же на другой планете в мастерке с гербом города Воронежа на спине. Получалось, брать надо что-то, чего там нет, - информацию, и побольше, поскольку осьминог уже намекнул на неопределенную длительность задания. Вок озвучил:
        - Понятно, брать надо информацию - книг накачать, справочников.
        - Накачать? - Спрут пошевелил щупальцами. - А вы таки уверены, что электричество там уже открыли? Но если таки да, то совпадут ли розетки?
        Вот как опростоволосился, дураку понятно, что не совпадут. Ведь действительно - всегда думал, почему в сети напряжение 220 вольт? Не 200, не 250, а именно 220? Случайно, наверное. У инопланетян, гарантию можно дать, и напряжение другое, и частота, и розетки, конечно, другие.
        - Значит, книги, справочники. Кстати, что там за справочники понадобиться могут? Какие темы?
        - Ой-вей! А я ведь считал вас умным человеком, - объявил осьминог. - Вы ведь специалист, эксперт, можно сказать, по холодному оружию. И к тому же дзюдо умеете, я таки выяснял. Это очень полезно, на другой планете такое время, когда стрельбу еще не придумали, но про оружие книги таки не надо, про него вы все знаете. Про ритуалы, этикет не стоит и задумываться - в каждом местечке они свои, только голову драгоценную заморочите. А вот если придумаете что-то полезное, в виде знаний, конечно, то я бы взять-таки очень посоветовал…
        Наговорив с три короба, осьминог не сообщил ничего конкретного. Да еще и с оружием наврал. Или для него, многорукого, все, что режет и колет, на одно лицо? Понятно, рапира-шпага-сабля знакомы, а вот тяжелые мечи, акинаки, копья - про них только в кино смотрел. Надо в книжный заглянуть, наверняка есть издания по приемам боя, да и спорта. Рыцарские турниры - тот же спорт, разогнались на лошадях и… кстати, о лошадях, их Вок видел, живых, много раз, но издали. Пожалуй, и с ними придется как-то разобраться.
        Оставалось сказать «Буду завтра точно в десять» и, отметив, что осьминога время устроило, закрыть за собой дверь.
        Все-таки пришлось возвращаться домой. Хотя бы для того, чтобы пошарить по книжным полкам. Что брать, оставалось загадкой, шарил больше не в поисках книг, а в поисках идей. Хоть осьминог и обозвал его умным человеком, на ум приходил только анекдот про «ты бери на необитаемый остров Толстого и Фолкнера, а я возьму определитель съедобных растений и медицинский справочник». Пожалуй, поиски пищи палкой-ковырялкой не планировались, а вот медицинский справочник пригодился бы. Из подходящего по теме в шкафу нашелся анатомический атлас «Военная медицина» - попался когда-то на лотке за копейки, и Вок купил его, соблазнившись кровавыми картинками. Хотел Женьке подарить, тот как раз подсел на просмотр ужастиков в жанре «кишки-мозги», но случай ни разу не представился.
        Что еще? Спортивные справочники? Так они наизусть выучены. Больше ничего подходящего на полках не нашлось. Вок не поленился, сбегал в соседний книжный. Бесполезно сбегал - там табличка «Закрыто». Ладно, магазин рядом, попозже можно опять наведаться, кинул в сумку весь лейкопластырь, который нашел дома, рулон изоленты, не удержался и добавил спортивный костюм с гербом города Воронежа на спине. Грустно осмотрел висевшие на стене шпаги и сабли - не нужны. В Средневековье вряд ли найдется применение пластиковым клинкам с сенсорами и электрическими разъемами.
        Открыл кухонную полку, там обычный набор - чай, сахар, макароны. Глаз зацепился за коньяк, хранившийся для гостей, сам-то и не интересовался, и спортивная дисциплина не позволяла. Подумал - интересно, пьют ли инопланетные осьминоги крепкие напитки? Решил - ради шпионажа спрут выпьет все, что предложат, но вот удовольствие вряд ли получит. Коньяк остался стоять на полке.
        Пока паковал сумку да разглядывал то, что и разглядывать было не нужно, прошло часа три. Опять выскочил в книжный - закрыто, хотел уже сесть на автобус и доехать до какого другого магазина, но сообразил, что не знает, где еще подходящие объекты торговли имеются. Да и разглядел на той же табличке под четким «Закрыто» трудночитаемое «до завтра» - решил завтра и зайти.
        Уже утром, по пути на Ленинский проспект, опять наведался в книжный - гадкая табличка так и висела на запертой двери. Отправляться в неизвестность с одним лишь военно-медицинским атласом показалось глупым, и Вок двинулся к газетному киоску, по случаю продававшему и издания потолще. Что там вещал осьминог? Средневековье?
        - Есть что-нибудь серьезное про Средневековье?
        Продавец определенно относился к тайному союзу, считавшему клиентов главными врагами. Пробурчал нечленораздельно «все на витрине» и уставился на троллейбусную остановку. В другой ситуации Вок двинулся бы восвояси, но время поджимало. Ткнул в обложки, где красовались герои в доспехах - эту, эту, эту. Скорее всего, приключения какие-нибудь, но лучше, чем ничего. Загрузил яркие томики в сумку да и полез в маршрутку.
        Глава 3. Космос и удобное кресло
        Ракета, или, наверное, космический корабль, не сильно отличалась от прогулочного катера, катавшего туристов к верховьям Воронежского водохранилища. Да и припрятали транспортное средство подобающим катеру образом - под берегом, выше по бывшему течению бывшей реки Воронеж. На судне обнаружилось два этажа, или палубы, верхний - рубка, салон, если так правильно называется большое продолговатое помещение с окнами со всех сторон, нижний этаж - маленькие коробочки-каюты. В своей-то Вок разместился, а вот как в такую удалось втиснуться толстому спруту, осталось загадкой. Хотя однажды по телику показывали осьминога, впритык заполнившего собой трехлитровую банку. Воображение подсунуло хозяина корабля, упакованного в квадратную каютку, из-под двери даже торчало непоместившееся щупальце. Картинку Вок одобрил, хорошая картинка, справедливая.
        Вытащил из сумки зубную щетку и книжку, взвесил их на руках - с чего начать? Пожалуй, со сложного - с поиска санузла, читать всегда успеется, а освоиться на корабле надо. Вышел в коридор и насчитал одиннадцать совершенно одинаковых дверей по сторонам. Ручек не имелось, и Вок надавил на ближайшую дверь - заперто, надавил на свою - открыто. Пожал плечами и поднялся по самой обычной лестнице в салон. В кресле, на вид том же, которое стояло в квартирке на Ленинском проспекте, развалился спрут. Перед ним имелся внушительный пульт, а окна по кругу оказались экранами. Вок мог поклясться, что, когда тащил через салон свою сумку, помещение было идеально пустым. Ладно, кресло позже доставили, но пульт? Впрочем, стоило ли заморачиваться инопланетными технологиями?
        Покрутил головой - не торчать же, стоя посреди комнаты. Тут же заметил офисный стул на колесиках, подкатил его и уселся радом с работодателем. Спрут не делал абсолютно ничего, сидел перед пультом, не нажимая кнопок и даже не обращая внимания на экраны. Медитировал, что ли? А может, пищу переваривал, как удав? Наконец он обернулся к Воку:
        - Вы здесь спросить или чтобы поговорить?
        Задача поиска санузла вылетела из головы, вместо этого возник самый скучный пассажирский вопрос:
        - Сколько будем лететь?
        - О! На это ответить-таки не просто, - оживился спрут. - У нас пройдет, наверное, пятнадцать дней, или тридцать шесть, или не знаю. Пятнадцать корабельных дней, и мы там, на орбите. Я имею в виду корабельные дни будут, как земные дни, соблюдая, так сказать, правило - считать по месту вылета. А на вашей планете и куда мы направляемся - другое время. Таки трудно вам это объяснить.
        - Релятивистский эффект? - вспомнил научпоп Вок. - При больших скоростях время замедляется?
        - Ой-вей, таки вы в курсе! - всплеснул сразу тремя щупальцами осьминог. - Или вы догадались?
        - Тоже мне шпионы, - скривился Вок. - Что же вы радио не слушали, телик не смотрели? Эйнштейн свою теорию лет сто назад придумал.
        - Ну откуда же можно знать? - Спрут сложил щупальце кренделем, видимо выражая огорчение. - Последние книги были из вашего тысяча девятьсот первого года.
        Вок захотел съехидничать про задержки в почтовой торговле у такой продвинутой цивилизации, но спохватился - только что ведь релятивизм обсуждали. Пока книги туда везли да пока спрут обратно на Землю добирался, больше века прошло.
        Не получивший порции ехидства осьминог продолжил объяснения:
        - В то ваше время таки не было ничего. Кроме книг, конечно, и тетрадок. Это сейчас - прилетаю и вижу-таки комплексную систему, флешки, жесткие диски, телевизор можно смотреть, совсем другой коленкор. А тогда почти все на бумаге. - Спрут вздохнул и продолжил: - Только книги были не очень подходящие. Художественная литература называется. Неправильно выбирали, что отправлять.
        - Так вы теперь знатоки авторского вымысла? И не в курсе научных реалий?
        - Таки почему? - возмутился осьминог. - Мы получили много и фантастики. Фантастику таки всегда с оглядкой на науку сочиняют.
        - Не длинновата цепочка? Фантастика тысяча девятисотых про достижения и догадки тысяча восьмисотых. А научные книжки заказывать не пробовали?
        Осьминог воспрянул:
        - Конечно-конечно, но немного раньше. Из Москвы много книг получили, все научные. Того времени, разумеется, - взглянул на Вока и печально уточнил: - Нам их в тысяча шестьсот пятом году отправили.
        Что же это был за год? Средневековье? Наука тогда, пожалуй, задачи посерьезней сегодняшних решала - про ангелов на острие иглы. До сих пор не решила. Что там еще было? Паду ли я стрелой сраженный? Нет, то раньше, до монголов. Бориску на царство? Ну, это лет тридцать назад или сорок. Стоп, Бориска - это ведь не про Ельцина, а про Годунова, конец тысяча пятисотых. И конечно, Москва…
        - Так, значит, вы… вы украли библиотеку Ивана Грозного?
        - Почему украли, почему сразу украли? - Осьминог аж подпрыгнул от возмущения в своем кресле. - Взяли почитать. Это таки библиотека, может, у нас абонемент.
        Вок пожал плечами - чего спорить, тем более по ходу движения в сторону неизвестного мира под названием… Неизвестным пока названием, которое надо потом спросить при случае.
        - Ладно, временно забудем о больном. Расскажите тогда про свой мир, может, придумаю, что из вашей библиотеки интересного стырить.
        - Таки наша планета там. - Осьминог поднял два щупальца и показал ими одновременно на два разных выключенных экрана. Сила тяжести значительно больше земной, как, кстати, и вязкость атмосферы. Эксцентриситет орбиты…
        Воку показалось, что он заснул. Сразу, не дожидаясь эксцентриситета орбиты. Потряс головой и потребовал:
        - А нельзя ли в стиле художественной литературы? Понятнее для публики, так сказать? И численные значения можно совсем опустить.
        - Конечно, конечно, - согласился осьминог. - У нас же таки простой светский разговор.
        Вок все равно заснул, успев только узнать, что инопланетные головоногие у себя на родине не ходят и не плавают, а движутся как-то средне - атмосфера очень плотная. Через несколько минут Вок проснулся и узнал, что у спрутов несколько полов, хотя для размножения достаточно и двух, поэтому семьи чаще всего парные. Проснувшись еще разок, выяснил, что технические достижения невероятны, но не являются мерилом прогресса.
        Основательно выспавшись, Вок спросил:
        - Интересно, почему вы обо всем честно рассказываете? Не умеете секреты хранить?
        - Зачем? - удивился лектор. - Каждый все равно по-своему поймет. Посмотрите на ваш телик. Берут правды на минуту, к ней врут еще минут двенадцать. А каждый зритель понимает то, что хочет понять. И правду никто не видит, и ложь не замечает.
        Таких политических заявлений Вок от инопланетянина не ожидал. С чего бы? Или спрут кандидатом в депутаты решил записаться? Так не пропустят, скажут, финансируется из-за рубежа. Одернул себя - ну и чушь мешалась в мозгах! Видимо, проснулся еще не до конца. Вок потряс головой четыре раза подряд и перешел к насущному:
        - Обещаете меня во сне языку научить. Но сомнения берут, сами ведь не особо хорошо разговариваете. Может, стоит обратиться в какое-нибудь учебное заведение получше?
        - Таки не особо хорошо? - огорчился осьминог. - Мне казалось, что очень хорошо, просто-таки ярко и насыщенно, можно сказать.
        - А акцент из КВНа - тоже особо хорошо?
        - А скажите мне, Владимир, - объявил ехидным голосом осьминог. - Если бы я таки излагал без акцента, вы приняли бы меня за воронежца?
        Вок хохотнул. Разных воронежцев видел, особенно среди тех, что у пивных ларьков толкутся, но вот чтобы с кожаными щупальцами… Осьминог же продолжал:
        - Ответ ваш я таки могу предсказать. И теперь представьте себе, если бы я говорил точно так же, как вы. Меня бы все время спрашивали, покоя бы не давали вопросами. - Тут осьминог произнес фразу писклявым тоном со всеми акцентами одновременно и ломая слова: - «И гиде ето ви уважаемьий научились-таки разговаривать по-рюсски?»
        Помахал щупальцами. Теперь он произносил слова абсолютно правильно, как диктор Центрального телевидения:
        - А оно мне надо? Иностранцем быть лучше, сразу видно, инопланетянин не притворяется, своим не прикидывается. Доверия больше.
        - Значит, акцент - специально. Выходит, и я на том, инопланетном, с акцентом разговаривать буду? - усвоил первый урок шпионажа Вок.
        - Я уже говорил, что вы таки умный человек, Вова. А когда вернетесь, получите гонорар, станете и богатым человеком. - Вдруг спрут спохватился, замахал щупальцами: - Я таки забыл про одну вежливость, не спросил, как вы расстались со своими близкими? Очень ли они сожалели?
        Вок уверил заботливого осьминога в том, что все прошло самым достойным образом, не останавливаясь ни на подробностях расставания с Валентиной, ни тем более с Бининым. Уже в каюте, завалившись на койку, сообразил - родители. Им даже не позвонил. Хотя… а надо ли? Отец с матерью не так чтобы разошлись, не так чтобы поссорились, просто стали в какой-то момент жить отдельно. Перезванивались иногда между собой, но виделись редко. Вок даже не вникал, почему такие отношения сложились, и им не надоедал. Знал, что, если один спрашивал другого, «звонил ли Володя», тот обязательно отвечал, что звонил, просто чтобы не волновать. Вот и ладно, все довольны.

* * *
        Вок уже с полчаса смотрел в потолок. Делать было нечего, а от купленной в воронежском киоске книжонки, с красивой обложкой и принцессами внутри, тошнило. На обложке закованный в броню воин жонглировал парными мечами, аннотация обещала подробное и профессиональное описание боев. Черта с два! Обещанные подробности тут же раскрыли в технике героя столько уязвимых мест, что даже начинающий выиграл бы у него на первых секундах. Теперь книжонка валялась на полу, ожидая, пока Вок найдет утилизатор. Должен же в комплект космического корабля входить утилизатор, корабль, конечно, не с канонической научной фантастики срисован, но не до такой же степени он необычен, чтобы мусорную книжку выкинуть некуда было!
        Глаза настолько устали пялиться вверх, что показалось - по пластику потолка пробежала волна. Тряхнуло все помещение, значит, не показалось. Вок наконец пришел в себя, вскочил и ударился затылком. Каюта сжалась до полутора метров в высоту. Углы поплыли, теряя чопорную девяностоградусность. Один конец койки подпрыгнул, ударив подушкой по голове. Подушкой? По ощущению, ее вдруг набили песком. Ноги дернуло в сторону. Упал, пытаясь перекатиться - какой к чертям перекат, места не осталось, пропало место! Застрял между койкой и придвинувшейся стеной. Затрещали ребра. Стена испугалась треска, отпрыгнула. Дверной проем оказался вдвое шире двери, и она улетела вдаль. Вок вывалился из каюты, побежал к лестнице и уперся в тупик. Где лестница? Развернулся, коридор бесконечно извивался. Бесконечно! Вок остановился, протер глаза, но коридор извиваться не перестал. То там, то здесь стена, пол, потолок шли волнами, выпучивались, казалось, пытались достать и раздавить. Время тянулось, пространство все менялось и менялось. Дергалось и кривлялось. Вок пригнулся, уклоняясь от выпятившегося лестничными ступеньками
потолка, опять замер. Не суетиться, не сбивать дыхание, уворачиваться от возникающих углов. Уворачиваться, пока чего лучше придумать не получится. Или пока спрут не придет на помощь.
        Легок на помине - в дальнем конце коридора замелькали щупальца. Нет, осьминог тоже влип, проход сузился, сжав головоногого с четырех сторон. Показалось, что сейчас торчащая его часть лопнет, развалится на кожаные квадратики. Кульминации Вок не увидел - спрута заслонили небритые мужики южного вида. Откуда они здесь?
        Момент, и все прекратилось. Будто закончился ролик и на экране застыл первый кадр. Коридор вновь стал прямым и коротким, одиннадцать дверей и проход на лестницу. Глюки? Нет, ребра еще чувствовали встречу со стеной. Значит, бред типа эпилепсии - бился обо что попало и воображал… тоже что попало.
        Вок поднялся по лестнице и обнаружил пустой салон - ни пульта, ни кресла, из мебели - нечто кубическое в дальнем углу. Опля, да это же осьминог, такой, каким его коридор сплющил. Помочь? Как? Как делают искусственное дыхание осьминогам? Да еще инопланетным?
        Совершенно симметричный кубик… нет, с обратной стороны хозяин корабля выглядел чуть лучше, здесь он хотя бы шевелил щупальцами. Вок взялся за одно, потянул, потом за другое, распутал третье. Дальше пошло проще, точнее - этого хватило, чтобы спрут развернулся самостоятельно. Медленно заполз в неизвестно как появившееся кресло. Хихикнул:
        - Неплохо, неплохо.
        - Это что, входит в программу? - Вок потрогал свои любимые ребра.
        - Таки происходит. Путешествия, скажу я вам, полны опасностей, летят какой-нибудь Смит и его собака Топ на воздушном шаре в Нью-Йорк, вдруг шторм, крушение, и хорошо, если падают на остров, а не прямо в морскую мокроту.
        Похоже, в последней партии похищенных с Земли книг имелся и «Таинственный остров» Жюля Верна. Вот только кто из присутствующих здесь, на космическом корабле, идет за Смита, а кто за собаку Топа? А у Жюля Верна, кстати, еще и раб какой-то присутствовал черного цвета. Ладно, не до обид сейчас. Получается, корежило корабль неким космическим штормом? И последствия могли случиться самые нехорошие?
        - Часто штормит вот так-то? - Вок дернул плечом и добавил: - Кстати, только пассажиров в кубики превратить может или весь челн в пыль растереть?
        - Таки кто же даст ответ на такой вопрос? Корабли пропадают, космос, знаете ли, это совсем не на кухне сидеть у тети Сони. Но если корабль исчез, то кто же объяснит от чего? От того что его немножечко покорежило или по другой уважительной причине? - Осьминог засуетился. - Ох! Пассажиры. Водолазы могли-таки удивиться! Вы им, пожалуйста, ничего не говорите, они не в курсе, куда мы добираемся.
        Могли удивиться? Ничего нельзя говорить? Значит, рабы на этом воздушном шаре имеются. Понятно. Воку тут же представился невольничий корабль. Трюм, загруженный плененными в Африке неграми-водолазами. Есть в Африке негры-водолазы? Наверное, есть. Небритые мужики, мельтешившие в коридоре во время шторма? Они? Вок обернулся, но спрута рядом уже не было. Убрался тюремный трюм проверять? Вок нагло расположился в освободившемся кресле. Капитан сказал «мы везем». Получается, или инопланетян на корабле несколько, или Вока он записал в свои подельники. Нехорошо, уголовная романтика даже в детстве не интересовала, а уж то, что касается похищения людей… Невольников надо освободить, вот только куда? На волю в открытый космос? Хмыкнув над картинкой бунта на пиратском космическом корабле, Вок еще раз вспомнил южного, но не негритянского вида мужиков в корежимом коридоре, а потом представил себя с медалью «За освобождение негров Средиземноморья».

* * *
        Капитан вернулся минут через десять вполне довольный. Похоже, живой груз сильно не пострадал. Или некий процент невольников идет в его бизнес-схеме по статье «неизбежные потери»? Спрут развалился в кресле - точно таком же, в каком сидел Вок, и тоже непонятно как появившемся.
        - Что за рабство на корабле? Кого вы в трюме держите?
        - Рабство? Почему-таки рабство? Там пассажиры, просто они не знают про нашу работу, а вместо этого они играют в хорошую игру.
        Недоумение на лице Вока заменило все вопросы. Хотя, если вдуматься, залез на корабль к инопланетянину, так не удивляйся мелочам.
        Инопланетянин от объяснений не уклонялся и даже попытался разложить все по полочкам. План у него был достаточно простой. Воку, понятно, предназначалась роль главного шпиона, а где шпионить, как не в кругах высшего общества? Сложность заключалась в том, что в это общество мог войти только человек богатый и лучше бы знатный. Значит, появляться, особенно в первый раз, следует с особой пышностью, то есть без свиты никак нельзя. Поэтому на место назначения Вок прибудет с должным эскортом, быстренько предъявит свиту, и она тут же отправится по домам. А если что, так эти ребята вообще не в курсе - иностранцы. Если и болтают, то непонятное, да и кто же им поверит.
        Новых вопросов возникло не меньше, чем получено разъяснений. Первый - как же они смогут изображать, если совсем не в курсе?
        - Уже изображают, - хихикнул коварный спрут. - Я им сказал, что реалити-шоу снимается про Древний Вавилон. Рыцари там всякие, турниры, викинги. Вот они сидят в трюме и играют. Получили общее направление, конечно же, согласно сценарию шоу, а в остальном пусть по обстоятельствам действуют, так сказать, импровизируют.
        Может, Вок и не хорошо учился в школе, но про Вавилон и викингов слышал. Потому сразу возмутился - между теми и другими больше тысяч лет, чем между турнирами и этим вот космическим кораблем.
        - А вы точно уверены? - огорчился осьминог. Вздохнул и решил не заморачиваться: - Ну и ладно. В кино у вас еще хуже показывают, водолазы привыкли.
        - И вы считаете, что они не догадаются про космический корабль?
        - А вы бы догадались?
        Уел, нечего сказать. Если бы не сжатие, Вок в жизни бы не поверил, что летит куда-то. Скорей, действительно вообразил бы, что заперли в подвале и снимают реалити-шоу. От обиды на собственную тугодумность у него взыграло чувство справедливости.
        - Значит, они вот так, ничего не зная, будут все время за мной бегать? Опасности и такое прочее?
        - Зачем все время, это совсем ни к чему. Покажутся местным жителям, ваши вещи на место доставят и домой отправятся. Мы двое останемся, больше-таки не надо.
        - А кто назад корабль поведет?
        Спрут только щупальцем махнул - найдется кому. Если так, то ладно, но что-то не складывалось в получавшейся картинке. Не верилось, что инопланетянин не в состоянии снабдить своего агента должным окружением на все время визита.
        - Эти ваши аквалангисты. Если честно, почему не остаются со мной на все время? Хотя бы из соображений веселья, безопасности и гораздо большего количества глаз на местности?
        - Нужен разведчик, шпион, если желаете так называться, таки надо вращаться в местном обществе. А с ними - как? С ними вы суверенное баронство организуете, никак не меньше. Независимое и неприступное баронство, возьмем, например-таки, ваше собственное княжество Монако.
        В воображении возникло Монако в космосе, казино, гонки «Формулы-1», туристы с Земли, проигрывающие миллионы, осьминоговы родственники, делающие то же самое. Но неплохая бизнес-идея рушилась на корню из-за нежелания инопланетного спрута придать своему шпиону команду каких-то там водолазов. Вок хмыкнул, махнул рукой и пошел в каюту спать. Времени прошло достаточно, адреналин отхлынул, усталость чувствовалась зверская.
        Два одинаковых кресла естественным образом вписались в интерьер салона-рубки. Точнее, если Вок оказывался здесь в одиночестве, кресло обнаруживалось одно, понятно - осьминога нет, некому и второе сиденье использовать. Интересно, а присутствовала бы целая шпионская группа, так посадочных мест наставили бы как в кинотеатре? Наверное, да, много ли труда для космической цивилизации мебель клонировать.
        Вок сидел и смотрел. Капитан сидел и возился с пультом, что-то поглаживал, слегка нажимал - не на кнопки, а около, поглядывал на экраны, ничего, кроме черноты, не показывающие. Вдруг откатился вместе с креслом на середину помещения и объявил:
        - Мы приехали по назначению, то есть на орбиту. Теперь-таки ждать погоду.
        Опять не складывалось одно с одним - лететь через какие-то там чертовы парсеки, без проблем находить планету среди множества небесных тел, «еще лучших», по словам того же осьминога. И вдруг ждать летной погоды, чтобы приземлиться. Вок, естественно, спросил, что же за странные уязвимости у инопланетянской техники, почему она ветра или, может, грозы боится, но спрут отвечать не стал.
        - Вам таки надо спрашивать правильные вопросы, использовать доступное время. Вдруг сейчас спускаться, а вы ничего про там внизу не спросили.
        О чем спрашивать? Путного в голову про Средние века не приходило. Рыцари, флаги, одежда двухцветная в шахматном порядке. Съехидничал:
        - Что там в Средневековье было особенного? У каждого лорда свои цвета?
        Осьминог понял вопрос буквально. Или сделал вид, что буквально.
        - Честно скажу я вам, таки не много знаю про внизу. Выбирайте какие хотите - может, выйдет и как лучше. Какой цвет больше всего нравится?
        Вот уж никогда не задумывался. В детстве очень любил зеленый. Зеленый? Пожалуй, по-робингудовски. Еще, если о рыцарстве вспомнить, красиво красное с черным.
        - Может, вы имеете в виду красное на зеленом? - Осьминог будто угадал мысли, тут же их перепутав. - Очень приятное сочетание.
        - Дикое сочетание, - огрызнулся Вок. Вспомнил, как на уроке рисования в четвертом классе училка рассказывала про несочетающиеся цвета.
        - Почему-таки дикое? - обиделся спрут. - Я в одно хорошее воскресение гулял, между прочим, смотрел, как земляника растет. Очень красиво.
        Вок представил себя в зеленом бархатном наряде, расшитом, будто детская пижамка, земляничками. Хохотнул, не удержался. Процитировал:
        - Если ляжете на газоне, то вас не будет видно, - и добавил: - Ну и ладно, потом хоть посмеемся.
        Вдруг вспомнил про самое, наверное, главное и к местной планете совсем не относящееся. Выпалил:
        - Сколько лет на Земле прошло? И сколько пройдет, когда вернемся?
        Важностью вопроса осьминог не проникся, пошевелил неопределенно самым левым щупальцем:
        - Таки тогда посмотрим, лет… наверное, года четыре. Или два, и почему это для вас важно?
        - Четыре? Я считал, тысячи могут пройти! - Вок не стал уточнять, что читал про это в фантастике.
        - Могут, разумеется, могут, - согласился осьминог. - Но ведь есть компенсация, технологии таки не отстают. Не полностью, конечно, компенсация, немножко все-таки пройдет.
        Глава 4. Море, волны, водолазы
        Пожалуй, самым большим отличием от всех представлений о кораблях - что о морских, что о космических - было отсутствие всякой тряски во время полета. Да что тряски, никакого ощущения движения. Видимо, группа поддержки с кодовым названием «водолазы» и не могла ни до чего догадаться. Организм, вестибулярный аппарат, настойчиво утверждал - и каюты, и салон, и кресло с осьминогом неподвижны в пространстве, что твоя гора Эверест. Тот случай, когда корабль корежило, не считался - прыгали стенки, пол, потолок в разные стороны, но цельного движения все равно не ощущалось.
        А вот теперь каюта покачивалась. Слегка, но не очень приятно. Опять корежит? Потолок на месте вроде. Но не до раздумий, Вок вскочил в джинсы и пробкой вылетел в верхний салон. Салона не наблюдалось, вместо него имелась обычная железная палуба обычного катера. Бело-синяя с такими же бело-синими ограждениями, кое-где тронутыми ржавчиной. Катер качало на серых морских волнах. Ветер срывал пену, иногда бросая мелкие брызги в лицо. Соленые.
        Вок повертел головой - сзади о борт терлась пришвартованная лодка. Деревянная, с мачтой и сложенными внавалку веслами, вокруг суетились люди в кожаных доспехах, рогатых шлемах, с мечами на поясах. Викинги? Да нет, «водолазы», догадался Вок. Какие же это викинги, если грузят на ладью обычные спортивные сумки, на одной даже логотип Adidas мелькнул. Ролевики, понятное дело.
        Ну, теперь хоть выяснилось, зачем ждали погоду - может, гордые северные воины и пересекали Атлантику в любой шторм, а вот с имеющейся массовкой осьминог мудро решил не рисковать и в викинговской ладье их прямо внутрь урагана не запихивать. И Вока, кстати, тоже не запихивать, за что осьминогу большое спасибо.
        На том конце корабля-трансформера, который Вок назначил кормой, возвышалась надстройка, за ее стеклом даже виднелся классический деревянный штурвал. «Космический пульт превратился в рубку траулера, что же необычного, каждый день такое видим», - прокомментировал про себя Вок и полез по лесенке на крышу этой самой рубки. Там обнаружилось знакомое кресло с осьминогом, которое появилось, пока Вок штурмовал железный трап. Осьминог объявил:
        - Вам пора-таки переодеться, и несите багаж.
        Понятно, дальше со свитой и на лодке. Только неожиданно как-то, без прощальных объятий и, главное, детальных инструкций.
        - Сомнение меня гложет в плане направления. Куда плыть-то? - озвучил Вок.
        - В порт. - Спрут, видимо, состоял в родстве с капитаном Очевидность. Подумав, он добавил: - Там город, и я надеюсь-таки, местная столица.
        - Иду я, значит, к королю, предъявляю свиту, и занимаю вакантную должность инопланетного шпиона?
        - Не так быстро, не так быстро. Просто разместитесь, отдохните, вас сами заметят. Люди везде народ любознательный, еще и отбоя не будет от приглашений, чтобы посмотреть на иностранца глазами.
        - Значит, на постоялый двор, - заключил Вок.
        - Да что вы, что вы, - в ужасе замахал щупальцами осьминог. - Вы же благородный человек, граф, например… наверное, так у местных это называется. Идите на площадь и стучите в самый большой дом. Здесь ведь-таки Средние века - наглый человек сразу барон, а очень наглый даже и граф.
        - А платить как? - спохватился новенький барон или даже и граф.
        - Золотом, конечно же, золото еще никто нигде не отменял. Блестит, знаете ли, тяжелое, не ржавеет, все цивилизации внимание обращают. Хотя… бароны в большинстве миров не платят, они же благородные люди. Вы только не беспокойтесь, пожалуйста, разберетесь по обстоятельствам, в конце концов, это вы таки на местных похожи, а не я.
        Пока болтали на палубе, в каюте появился соответствующий костюм. Откуда - непонятно, Вок вошел и увидел разложенные на койке штаны, куртку. Или, может, камзол? Пусть «камзол», все равно не понятно, как эти разноцветные-раззолоченные изделия надо называть. Нарядился, немного путаясь в незнакомых деталях. Одевание заняло какое-то время - не то чтобы молний или липучек, даже пуговиц не наблюдалось, все на шнурках и завязочках. Вот в какую древность занесло. Пуговицы им изобрести, что ли? Или прогресс лучше начинать с древней застежки-фибулы?
        Отложив мысли о продвижении технического прогресса в портняжное дело, Вок поднялся на палубу, перевесился через ограждение и бросил сумку с книгами в ладью. Перебрался сам и потащил багаж в небольшой шатер, который успели установить водолазы. Выглядела палатка по-дурацки - зеленая в крупный красный горошек. И еще она выглядела совершенно неуместной на деревянной некрашеной ладье, среди плохо оструганных скамеек, которые, кажется, называются банками.
        По идее трудолюбия от благородного хозяина интернациональной галеры не ожидалось, да и не знал Вок, чем можно заняться. Покрутил головой, прошел туда-сюда вдоль палубы, заглянул через борт - вода совсем близко. Романтика, открытие Америки задолго до Колумба. Много ли от Воронежа до той Америки по сравнению с вот этим местом посреди то ли чужого моря, то ли даже океана!
        Гребцы оттолкнулись от железного борта космического корабля, который все еще выглядел катером, и начали развешивать по сторонам откуда-то взявшиеся деревянные щиты. «Ну, точно, викинги со своим викинговым драккаром», - ухмыльнулся Вок. Делать ему было совершенно нечего, нашел в шатре маленькую табуреточку и уселся перед входом наблюдать. Водолазы мерно гребли, изредка переговариваясь на незнакомом языке. По интонациям, мелодике понятно - славяне, но вот слова ни одного знакомого. Балканцы какие-нибудь, там национальностей и языков, наверное, не меньше, чем на Кавказе.
        Куда плыть, балканцы определенно знали. Или, может, осьминог выдал им компас и задал азимут. В мореходстве Вок силен не был и доверился гребцам - в конце концов, ладья плывет по воде, а их за что-то прозвали водолазами. Жаль, парус собранный висит, серый, на вид как картофельный мешок, с ветерком красивей бы гляделось.
        Море на горизонте начало загибаться вверх. Похоже, берег находился не особенно далеко, да и приближался быстрее, чем можно ожидать, сидя на гребном судне. Берег? Волна! Навстречу ползла огромная волна, совсем не похожая на земные. Она не спеша надвигалась по совершенно ровному морю. Конец! Не может ладья, даже самая продвинутая, взобраться на вертикальную стену. Гребцы! Они же не видят, сидят спиной вперед! Вок вскочил, крикнул, замахал руками. Викинги тоже повскакали, но паниковал, судя по всему, он один. Ну да, для них же здесь просто съемки. Компьютерный эффект или что еще? По одному нырнули под палубу, вытащили сумки с пожитками, прикрепили их к своим скамейкам.
        Вок схватил ближайшего за плечо, не задумываясь, заговорил по-русски. Объяснить - волна настоящая. Не о вещичках думать надо, а одежду тяжелую скидывать. Тот улыбнулся и показал большой палец - все нормально. Потом свистнул, сказал что-то отрывистое. Еще двое подхватили Вока под мышки и, не спрашивая, привязали к мачте. Во дают, теперь точно вниз рыб кормить.
        Волна уперлась в нос, поставила ладью на попа, и получилась такая картина, что Вок даже бояться забыл. Судно ползло вверх по почти вертикальной стене воды, викинги, вдев руки в лямки своих сумок и рюкзаков, спокойно свисали вдоль палубы. Нет, не спокойно, один все пытался отвернуть голову от болтавшегося рядом грязного сапога, другому висеть казалось неудобным, и он цеплялся коленями за уворачивавшуюся скамейку. Вок вывернул шею, сколько мог, - шатер стоял на своих растяжках как ни в чем не бывало, а табуреточка исчезла.
        Когда драккар закончил восхождение и смачно плюхнулся на плоскую верхушку волны, Вок неприятностей уже не ждал. Уверился, что хитрый спрут заранее прознал местные навигационные заморочки и заложил в простую древнюю ладью не простой и не древний потенциал.
        Как только волшебное плавсредство спустилось по другой отвесной стене, шпиона отвязали от мачты. И сразу начали привязывать снова - вдали показалась вторая волна. После четвертой он еще долго стоял арестантом, пока команда не решила, что шторм миновал. Развязанный шпион, а также барон или граф на карачках уполз в сумерки шатра, рухнул на подстилку и врезался не успевшей зажить бровью в спрятавшуюся здесь от шторма табуреточку. От черт! Бровь тут же заболела, но зато в голове просветлело достаточно, чтобы вытащить зловредную мебель на свет божий и, стараясь выглядеть как ни в чем не бывало, усесться для медитации на виду у гребцов.
        Город появился на горизонте как раз между мыслью, что пора идти спать, и воплощением этой мысли в жизнь. Команда устало шевелила веслами, не сделав за все время ни одного перекура. Берег почти не приближался, и Вок задремал прямо в сидячем положении - не до конца, а продолжая, уже во сне, думать про перекуры. Проснулся почти с тем же вопросом - а как здесь с пороками? Курить Вок не курил, да и не пил практически, спорт - профессия, излишеств не допускающая. Но ведь Средневековье, должны быть пьянки, гулянки, охота, турниры, женщины и прочее обязательное для каждого уважающего себя человека. Придется привыкать, назвался шпионом - полезай в… куда лезть, Вок не додумал, ладья вошла в гавань.
        Наперерез тут же выскочили две легкие лодочки, замельтешили перед носом. На каждой гребец и солдаты - по три человека. Один из водолазов бросил весло, вышел на нос, закричал, недовольно размахивая руками. В борт под ним впилась стрела. Предупредительный выстрел, понятно с первого раза. Костюмированные викинги тут же сменили тактику, сбросили веревку с узлами, по которой на борт ловко забралась тройка таможенников. Гребцы и тот, что с луком, остались на своей территории.
        Один из прибывших, главный, судя по надутости, что-то сказал, Вок не расслышал, а ведь так и зудело проверить, не наврал ли спрут про сонное обучение местному языку. В школе считал иностранный самым ненавистным предметом, не давался он, а тут раз, и все должно быть в порядке. Если не накосячил осьминог.
        Викинги с представителем власти не церемонились, шестеро поднялись с банок и присоединились к разговору. На своем, балканском, конечно, но и вида их было достаточно, чтобы понять - таможенная пошлина не обломится. Начальник над податями огорчился и немного сдулся. Заговорил быстро, размахивая руками, показывая на гору, где, на склоне, торчал довольно приличный замок. Указывал он средним пальцем, что заставило Вока хмыкнуть по поводу особенностей местного воспитания. Из слов удалось уловить только обрывки - «положено», «так правильно», «высокий принц». Или может быть «высокий» относилось к замку? Не важно. Как говорилось в великом фильме, на котором зациклились все телеканалы: «Понять его немудрено, они Кемскую волость требуют».
        Вок встал со своей табуреточки, сделал несколько шагов к вражескому представителю, приобнял того за шею. Не по-дружески, как в кино, а с легким нажимом на болевую точку - таможенник не посол, а так, типа холоп боярский. Хотел нашарить в кармане что-нибудь вместо той же шариковой ручки из фильма. Не нашел и предъвил врагу кукиш. Не очень вежливо, конечно, но, по всему, в Средневековье именно так и разговаривали вниз по вертикали иерархической лестницы. И уж тем более так следует разговаривать с теми, кто средними пальцами размахивает. Получатель недоуменно посмотрел на незнакомую фигуру, покосился на вооруженных викингов. В глазах его мелькнула дилемма - если отступить, накажут, может, и казнят, не отступать - придушат прямо сейчас. Вок же подвел черту, с непривычки коверкая чужой язык:
        - С высоким принцем высокий гость говорить сам, - разозлился на себя и добавил уже нормально: - Без посредников.
        Таможенники прыгнули к своим гребцам и помчались прочь еще быстрее, чем появились. Ладья же тяжело двинулась к причалу, вывесив далеко перед носом деревянные сходни.
        Глава 5. Супербарон и опять водолазы
        Высадку закончили только в сумерках, не спеша двинулись вдоль улицы. Впереди двое с факелами, за ними третий с флажком на палке. На зеленом флажке земляничка - ну что тут поделаешь. За Воком маршировали остальные викинги - изображали охрану, а заодно волокли три тяжелых сундука. С богатством, надо понимать.
        Площадь нашлась достаточно быстро - не бог весь каких размеров у высокого принца столица. Строго по спрутовой инструкции забарабанили в самую массивную дверь. Открылась она почти сразу, предъявив пожилого человека со свечой, из-за спины которого выглядывал не менее пожилой стражник, скорее привратник, в железном шлеме набекрень.
        Вок подавил желание представиться, вовремя сообразил - хозяева в таких домах сами двери не открывают. Задрал подбородок и шагнул вперед, оттесняя одним плечом дворецкого, другим охранника. Повернулся к первому и коротко бросил:
        - Веди.
        Сработало, человек чуть заметно, так, что аристократическому гостю и придраться не к чему, пожал плечами и прошествовал в коридор, сзади викинги затаскивали в прихожую тяжелые сундуки.
        Хозяин оказался такого же немолодого возраста, по виду - отставной вояка. Хотя шрам на брови и смятое ухо можно и в кабаке получить, да и - вспомнился Бинин - даже в драке с боксером.
        - Граф де ла Коста, - кивнул Вок. Из каких глубин всплыло имя и почему именно граф, осталось непонятным и ему самому.
        - Супербарон Кетсинг. - Хозяин протянул вперед руку ладонью вверх.
        Опля, так он сразу денег просит? Как запросто, без церемоний, меркантильный народ, нечего сказать. От конфуза уберегло воспоминание. Где-то слышал - в древности руки жали, чтобы проверить, нет ли камня в кулаке. Ладонью вверх даже яснее, чем рукопожатие, значит, надо повторить жест. Угадал - носящий немецкую фамилию супербарон улыбнулся. Улыбка тоже, кстати, из той серии - покажи зубы, но не рычи. Вот только забыл Вок, зачем их показывать, если не рычать.
        Супербарон оказался человеком гостеприимным, с расспросами к человеку уставшему не приставал, а лично проводил в небольшую комнату, где измученный морскими приключениями граф де ла Коста тут же и отрубился, кажется не дождавшись убытия хозяина.
        Как отдыхалось свите, Вок не вникал, не графское это дело, в конце концов. Даже и не хозяйское, на то дворецкий имеется. Сам же граф подольше провалялся в постели, поднялся, когда колокольчик зазвонил, правильно угадав в звуке сигнал к завтраку. На свежую голову с интересом осмотрел дом. Выглядело жилище скромнее, чем можно было ожидать, и по внешним размерам, и для супербаронского титула. Или это признак древности рода, когда фрески на стенах еле различимы, а гобелены нуждаются в штопке?
        Кстати, что за титул супербарон? Хотя… есть ведь старший лейтенант, где-то суперинтенденты существуют, почему же отказывать местной аристократии во внутри-баронской иерархии? Наверное, здесь и суббароны встречаются - по аналогии с редкостными, но не вымершими пока младшими лейтенантами.
        Но - ближе к завтраку насущному! Один раз по телику говорили про прогресс кулинарии. Типа то, что сейчас деликатес, лет через сорок вкусовых восторгов не вызовет, а то, что лопали двести лет назад, сегодня в рот возьмешь разве с голодухи. Истинная правда, на завтрак в этом средневековом доме шла незнакомая пенопластовая каша, сверху ее силилось прикрыть маленькое жареное яйцо. Вок скосил глаза - на длинном низком столе, за которым сидели слуги, виднелись такие же миски, только каша в них была единственным ингредиентом.
        - Рад приветствовать гостя в моем хлебосольном доме! - важно произнес хозяин и отправил в рот немного каши.
        Черт его знает, может, это тост такой, под гарнир? На всякий случай Вок повторил формулу:
        - Рад гостить в твоем хлебосольном доме!
        Каша, под которую произносятся тосты… Ну что ж, вчера ведь без ужина обошелся, посчитал - сон важнее. Так что спасибо барону - пошла каша.
        Разговаривали после еды, когда слуги - и баронские, и фальшивые графские - покинули зал. Беседа велась под легкое вино, напомнившее сидр, сделанный почему-то из винограда. К тому же сидр был а-ля натурель, в смысле - с довольно навязчивым дрожжевым запахом.
        - Вы иностранец, - утвердительно сообщил барон. - По акценту слышно. Откуда, если не секрет?
        По акценту? Не чувствовал Вок за собой такого, но осьминог говорил, конечно, говорил. Самопровозглашенный граф взял и честно признался:
        - Из России, - помахал рукой в сторону, надеясь, что именно в том направлении находится юг, и добавил: - Не знаю названия на языке вашего королевства. Я живу далеко на юге.
        Как там говорилось про шпионов? Надо придерживаться правды, вставляя ложь минимально, только когда это совсем необходимо. Вот и сейчас - есть ведь определенная вероятность того, что Россия вместе с Землей находится в сторону юга от баронской столовой. К тому же жителю Воронежа, находящегося к югу от Москвы, правомерно считать себя южанином.
        - Остров? - Барон, надо понимать, ориентировался в сторонах света, знал, что к югу от его дома находится океан.
        - Нет, материк, самый большой.
        - Самый большой? - не то переспросил, не то усмехнулся хозяин, но спорить не стал. - Туда мало кому добраться удается, море неспокойное. Десять отправятся - один вернется. Да и то непонятно, добрался или с полпути повернул и придумал, что в голову пришло, про дальние страны. Расскажите, много ли там у вас особенного?
        Такого непосредственного вопроса Вок не ожидал. О чем говорить? О Воронеже? Про бетонные двенадцатиэтажки, про троллейбусы, путающиеся в узких центральных улицах, про водохранилище? Про что? Расскажешь, и никто тебя серьезно воспринимать не будет, свой местный Мюнхгаузен образуется - гордость и достопримечательность королевства. Как бы выкрутиться?
        - Я вчера прибыл и не знаю, что может оказаться интересным, что у вас не так, как у нас.
        - Придворные сплетни наверняка разные, - сказал хозяин таким тоном, что стало понятно - придворные вопросы его мало волнуют. - А остальное интересно. Расскажите то, о чем самому говорить нравится.
        А все-таки, что супербарона интересует? Телика нет, футбол не пообсуждаешь. Вспомнился не лезший за словом в карман спрут с его акцентом. Ага, как принято у нас в Одессе, вопросом на вопрос перевести стрелки с расспросов.
        - А у вас какие последние события?
        Последним событием, барона интересовавшим, оказался большой рыцарский турнир. Уловка сработала, прошедшие состязания заняли минут сорок застольной беседы. В ответ Вок рассказал про последнее российское первенство - то, на котором его выгнали из команды. Приукрасил, конечно, и свои успехи, и само мероприятие. Оказалось, что супербарон большой знаток спортивного регламента, и разговор вылился в бурное обсуждение преимуществ олимпийской системы против соревнований по сетке. Потом пошло сравнение с более сложными местными вариантами, учитывающими знатность и заслуги участников.
        Из-за стола встали, когда уже и обедать пора бы садиться, причем чувствовали себя лучшими друзьями и обращались на «ты».
        - Знаешь, дружище, - объявил супербарон. - Навести-ка ты нашего принца. И тебе интересно, и его высочество порадуется. Он человек просвещенный, даже купцов слушает с удовольствием, что уж они врут про дальние страны. А ты ведь действительно знаешь, о чем рассказываешь, жизнь там прожил - правда всем интересна.
        «Правда, - хмыкнул внутри себя Вок. - Впрочем, Земля, Россия - тоже дальняя страна, кое-какую правду про нее я знаю».
        - Представишь меня принцу? - спросил он.
        Зря спросил, хозяин смутился. Видимо, не по титулу супербарону гостей коронованной особе представлять. Плохо, одно дело - мелкая услуга, другое - просить, чтобы он замолвил словечко кому повыше. Не к лицу графу такая просительная цепочка. Не надо было этот вопрос задавать. А к принцу? Да просто явиться к замку и подудеть в рог, ежели какой-нибудь рог найдется в доставленных водолазами сундуках. К счастью, барон не обиделся и предложил другую идею:
        - Знаешь, в замке скоро большой прием. Пойди, а там или принц тебя по одежде заморской отличит, или ты его.
        - Хорошо, если он отличит, а я-то его как узнаю?
        Вок ожидал объяснений, как выглядит корона или еще какой-нибудь знак принцевого отличия, но вместо рассказа на столе появился пергамент. Супербарон макнул кисточку в чернильницу и за несколько минут нарисовал тонкое улыбающееся лицо с узкими глазами и выдающимся подбородком. От такого таланта Вок потерял дар речи. Нет, он видел, как уличные художники быстрым штрихом проводят напоминающий клиента профиль, но они и в подметки супербарону не годились. Зеленоватый чернильный рисунок на белоснежном листе украсил бы любую выставку офортов и графики. Хотелось выразить свое восхищение, извиниться за то, что не понял сразу, к какому великому художнику занесла судьба… но промолчал. Возникла мысль - а не тайное ли это хобби? Ведь в земном-то Средневековье баронские успехи измерялись войной и охотой, а рисование считалось ремеслом. Может, не стоит и здесь заострять внимание?
        Пока Вок рассуждал, барон смял использованный лист бумаги, потряс его и вновь разгладил. Поверхность сверкала белизной, чернила не оставили и следа, великолепный рисунок исчез. Произведения искусства стало жалко, но вот ведь средневековые технологии - многоразовая бумага. Есть чему поучиться. А может, и у нас было такое, что сегодня забыто? Без всякой Атлантиды или потерянных городов инков? Просто забыто за кажущейся незначительностью, да и все?
        Вок поблагодарил за идею и решил, что беседу на сегодня можно закончить, объяснив, что назначены кое-какие - неопределенное вращение ладонью в воздухе - дела. Будет еще время поговорить с бароном - человеком, по-всякому, приятным. Встречаются такие люди, которым сразу доверяешь, которым можно рассказывать о себе… не все, конечно, но больше, чем обычному собеседнику.
        Попрощавшись с бароном, что выглядело скорее как отпрашивание, Вок отправился гулять по городу - показывать себя. Сзади маршировала свита - показывала графа. Ходили по улицам, для начала осматривая архитектуру, кстати сказать, совершенно не впечатлявшую, потом двинулись на рынок. Ходили и двинулись - это, конечно, общие слова - шел Вок, а свита сопровождала, такова уж роль у массовки.
        Рынок приблизительно соответствовал ожиданиям - толпящийся народ, телеги и столы с товарами на продажу, товарами совершенно неинтересными. Зачем сюда притащились? Ну, хоть одно дело вспомнилось - денег наменять. В сундуке ведь только золото обнаружилось, никакой разменной монеты. Зато нашелся драгметалл в количестве достаточном для безбедного шпионствования. Золото, как объяснил спрут, во всей Вселенной идет за эквивалент благосостояния. Со своими недостатками, соответственно - для мелких расчетов малопригодно. Но это ничего, довольно быстро обнаружился обменный пункт - босой человек, сидевший на деревянном ящике. Получив незнакомую монету, он с экспертным видом ее осмотрел, попробовал ногтем и поднялся со своей кассы. За одну монетку Вок выручил немаленькую горсть деньжат из металла подешевле.
        Один из викингов - Вок уже разобрался, что он в ватаге старший, - подошел, поклонился. Затараторил на незнакомом языке, жестами показывая в сторону порта. Понятно - пора ехать, у слуг, оказывается, свое расписание, главному шпиону неведомое. Хотя осьминог и говорил возвращаться через день-два. Без вещей. Вспомнились огромные квадратные волны, тогдашний испуг, комментарии супербарона. Стало не по себе. Как-то не хотелось опять болтаться, к мачте привязанным.
        На этот раз вышли под парусом - развернутый, он оказался обычным серым прямоугольником, без гербов и рисунков. Гребцы отдыхали, а как только постройки скрылись из виду, притащили свои мешки. Откуда они узнали про шторм, осталось загадкой. Да и не было никакого шторма еще целый час. А когда пришла волна, тоже квадратная, оказалась она пониже и, после позавчерашних впечатлений, не такая и страшная.
        Викинги бросились привязывать своего господина. На этот раз один из них сунул Воку в руку два веревочных конца и показал пальцами - если дернуть по очереди, то узлы развяжутся. А дальше у ролевиков новый сценарий нашелся. Гребцы багаж свой развязали, внутри оказались самые обыкновенные акваланги. Вок даже осознать ситуацию не успел, когда ладья в волну носом уперлась, но на этот раз карабкаться не стала, а протаранила склон и ушла в глубину.
        В нос, в горло полезла вода - ждал ведь восхождения на водяную гору всем кораблем, не сообразил воздуха в легкие набрать. Водолазы чертовы! Подлый осьминог не им наврал, а ему! Реалити снимает, гибель средневекового графа. Вок задергался и услышал, нет, почувствовал треск мачты. Вспомнил про веревки в руках, дернул, еще дернул, пробкой выпрыгнул на поверхность и ухнул вниз вдоль заднего склона уходящий волны.
        Зеркально-гладкое море совсем не напоминало о катаклизме. Если, конечно, не выворачивать шею, глядя на уползающую водяную стену. Рядом болтался обломок мачты с остатками перекладины. Вок на него и взобрался. В общем-то, плавала деревянная штуковина хорошо и, при неимении конкурентов, вполне могла сойти за плот. Вок поднялся в рост, не удержался, шлепнулся в воду, но берег вдали рассмотреть успел. Рядом громко булькнуло, и из глубин выпрыгнул обломок весла.
        Хороший рояль в кустах подготовил спрут. Обещал без свиты оставить - оставил. Причем самым правдоподобным способом. Отплытие все видели? Видели. Волну? Тоже видели. Был граф со свитой, остался без - потонули, болезные. А то, что эти заклятые водолазы уже чай пьют на космическом корабле, так, кроме вражеского шпиона, об этом никто не догадывается. Пытать будут - не расскажет, потому что все равно ни один палач не поверит.
        Вок попытался грести к берегу - бесполезно. И тяжелое ладейное весло размером не подходило для единственно возможного здесь канойного стиля, и плот крутился на одном месте от неумелых толчков. Кстати, а почему мачта обломилась? Да так удачно? Тоже не просто так, надо понимать. И весло не сразу всплыло, наверняка специально подученный водолаз вверх со дна запустил. Может, парус сообразить, ветер ведь поменялся, к берегу дует? Вок снял считавшуюся камзолом куртку, продел весло в рукав, ткнул концом в оттопырившийся на вершине всей конструкции карман, уселся на свой плот и оттянул полу рукой. Парус получился совсем маленький, но мало лучше, чем ничего. И у переднего конца «судна» удавалось разглядеть на воде слабенький треугольник - похоже, нос все-таки резал воду.
        Приготовился сидеть до полного затекания рук и ног. Так, в общем-то, и получилось - тело затекло уже минут через пятнадцать. Чтобы совсем не превратиться в деревяшку, осторожно поднялся, заодно и проверил, как там с берегом - было подозрение, что ветер может поменяться незаметно и нести гордый парусник прочь от спасительной суши. Берег нашелся на том же месте. К сожалению, в точности на том же, нисколько не приблизился. Вок вздохнул, опустился на четвереньки, порадовался за свою ловкость - на этот раз обошлось без купания. Краем глаза заметил движение. Слева, почти под самой поверхностью, мелькнула ультрамариновая туша. Дельфин? Дружелюбный? Черта с два такое везение! Еще пожелайте, чтобы он к берегу плот толкал. Купаться совсем расхотелось. Зверюга или рыбина, про местную зоологию Вок осьминога порасспрашивать не сообразил, мелькнула опять, теперь проплыла в другом направлении. Заинтересовалась, гадина. Высунулась из воды, посмотрела одним глазом, дернула шеей и посмотрела другим. Плезиозавр? Хотя, может, здесь у самых обычных рыб шеи?
        Выбросила вперед голову, впилась зубами в мачтовое дерево - Вок едва ногу отдернуть успел. Плавсредство подпрыгнуло, зверюга развернулась, ушла вниз. Тут же под водой возникла вторая тень, всплыла из глубины и тоже попыталась укусить плот. Или это первая, поди опознай их по отпечаткам зубов на деревяшке. Вода пошла неровными волнами - плезиозавров все-таки два, дерутся? Хорошо бы съели друг друга. Хотя нет, Вок вспомнил - на запах крови раненой акулы собирается множество ее родственников и знакомых, таких же любителей набивать желудки чем попало. Так что лучше не надо рвать товарищей на куски, орошая море кровью, Воку ведь защищаться нечем, взятое на изготовку весло вряд ли может идти в зачет. Вдруг рыбины выпрыгнули свечками из воды, закрутились, свиваясь. Ого, они не дерутся, это, скорее, брачными играми обозвать можно. Если юные влюбленные рухнут на плот, не спасет и то, что вкусом им дерево не понравилось.
        Внезапно чудовища скрылись, море тут же разгладилось, будто и не резвились здесь туши метров по восемь, угрожая жизни единственного на планете землянина.
        Нет, пока не единственного, вряд ли спрут успел отправить домой массовку. Вок решил надеяться, что водолазы наблюдают из-под воды, обеспечивают безопасность, так сказать. Рыб на себя отвлекают. Не очень в это верилось, но думать лучше позитивно. И позитивно поднять парус - до суши-то неделю, наверное, пилить.
        От паруса толку оказалось мало. Поначалу. Но ближе к вечеру ветер усилился, поднялась мелкая волна, часа за четыре прибив плот к плоскому песчаному берегу. На пляже Вок оказался только в темноте, поблагодарив фортуну и, главное, осьминога за то, что местом крушения выбрали не район отвесных скал.
        Ночь, первая ночь на свежем воздухе, обернулась воздухом несвежим. Ветер стих еще до того, как закончилась морская прогулка, а поднятые им волны подогнали к берегу не только плот, но и гниющий морской мусор. Попытка отойти подальше вглубь континента результатов не дала, сразу за пляжем начинались колючки, продираться через которые ночью не было никакой возможности.
        - Да и к лицу ли это благородному графу? - процедил Вок сквозь зубы. Потом крикнул во весь голос: - Кто тут есть поблизости? Не к лицу благородному графу рассиживаться на песке!
        Понял - кричит по-русски, и решил, что сидеть на песке графу все-таки к лицу. Не стоять же до рассвета, тем более что ноги от скрюченности на притворяющейся плотом мачте болели, как после марафона. Ощупав себя, Вок обнаружил мокрый носовой платок в кармане и короткий, почти церемониальный, меч у пояса. Ох - ведь он даже забыл об оружии, пока плавал и собирался сражаться с морскими чудищами. Вынул тонкое лезвие из ножен - вот как таким коротышкой отбиваться, если что? Не шпага, не сабля. Владеть такой штукой Вок не умел, даже не знал, как она называется. Обернулся к воде, вспомнил мореплавание и решил считать штуку кортиком.
        Лежанку удалось организовать, вырыв горстью ямки под плечо и бедро, насыпав чуть песка под голову. Застелил «подушку» платком - все меньше мусора в волосах окажется, неизвестно, как в местном Средневековье с банями дела обстоят.
        Заснуть не удалось ни на минуту - вонь лезла в нос, щипала глаза, хотелось завыть, вскочить и ломиться через колючки, размахивая кортиком, как мачете. Подальше от моря с его зверями и запахом разложения. Не вскочил, конечно, провалялся всю ночь, дыша ртом и пяля глаза в темноту. Как только небо посветлело, встал, огляделся. Ну ведь черт побери! Метрах в двадцати от лежанки море выбросило гниющую тушу. Догадался бы отойти чуть вдоль пляжа и ночевал бы не на скотомогильнике, нюхал бы не вонь, а… вонь, конечно, но в разы менее сильную.
        Отошел, и действительно - появился запах не гнили, а нормального соленого моря. Сел на песок и сидел. То ли спал, то ли вспоминал. Приятное вспоминал, про детство и Севастополь.
        В Севастополе Вок отдыхал после восьмого класса. Вместе с родителями, конечно. Не в самом городе, а на север от порта, в Учкуевке - поселке над песчаным пляжем. Частный сектор не был набит туристами, и компания подходящего возраста сложилась самая маленькая - парень Леха, на год старше, из Москвы, и Наташа, здешняя, севастопольская, отправленная из жаркого центра в ссылку к бабушке. Понятное дело - оба мальчишки влюбились и наперебой ухаживали за единственной дамой. Что о ней помнил Вок сейчас? Стройная, высокая, загорелая, с голубыми глазами и длинными светло-русыми волосами, иногда распущенными, иногда заплетенными в косу. Самая красивая, самая интересная девушка на свете.
        Как проводили время? Море, ласты и маска, рыбы и мидии, огромные заросшие водорослями камни, подводные лабиринты. Разговоры о жизни и о судьбе, о случившемся здесь когда-то Крымском землетрясении и о гибели лежавшего где-то рядом линкора «Новороссийск».
        В Крыму Вок провел месяц - кончился быстро, компания разъехалась, каждый обещал писать каждому. Так и было, в первые дни мейлы сыпались непрерывно. Потом… ну что же, другие дела, у Вока спорт, у Лехи… чем занимался Леха, Вок, честно говоря, не помнил. Наташа писала реже, зато очень лично, образно, иногда вставляя короткие стихи. Свои? Вок не знал и не задумывался, просто таял. А потом, кажется уже зимой, в телефонном разговоре с Лехой, слово за слово… Наташа слала обоим одни и те же письма, меняя имена - Володя, Леша. У них хватило ума не сообщать об открытии даме двух сердец, но переписка сама собой загнулась. Тогда было обидно, а сейчас, сейчас Вок улыбнулся - молодец девчонка, развлекалась в свое удовольствие, посмеивалась над влюбленными курортниками. Какая она сейчас? Стройная, голубоглазая, загорелая? Или бесформенная, с руками, оттянутыми кошелками? Не угадать. Хотя - голубоглазая, в этом можно не сомневаться.
        Глава 6. Рыбаки и паром
        По песку шагалось тяжеловато, да и неизвестно, докуда можно было дойти таким образом. Встреться скалы, или река, например, - преодолевать замучаешься. Причал показался, когда Вок уже изрядно устал и думал об остановке. Точнее - показались мостки и рядом небольшая лодка. По идее, к каждым мосткам должна вести дорога или тропинка. Не вела, ни в одном месте кусты не выглядели проходимыми. Вок сел отдохнуть, заодно и поразмышлять. Может, украсть лодку и грести в город? Весла здесь, столкнуть в воду удастся и в одиночку - дощатая плоскодонка впечатляла очевидной хлипкостью, только верхний брус поражал своей неуместной массивностью. Зачем такой? Рыболовные снасти привязывать? Вок пригляделся - на дереве тут и там имелись треугольные вмятины. Следы зубов? Как те, что плезиозавр оставил вчера на остатках мачты? Возвращаться к обломкам и сравнивать Вок не собирался, по-любому в новое плавание отправляться расхотелось, раз зверюги здесь каждое судно на зуб пробуют.
        За спиной хрустнул песок, заставив резко повернуться. Сзади подкрадывались два бородатых мужика. Двигались они чуть расходясь, очевидно намереваясь напасть одновременно с обеих сторон. Разбойники? Вок выхватил кортик, принял стойку. Как управляться с таким коротким оружием? Хотя есть одно упражнение для тренировки - принимать удары первой третью от эфеса, главное при этом «забыть» про остальную длину клинка. Сойдет такая техника, пожалуй, тем более что забывать ничего не надо, нет остальной длины. Вок взглянул на замерших при виде кортика врагов - стоп, какие удары, что отражать? Мужики и оружия нормального не имели - у одного доска, у другого короткий нож. Не разбойники? Хозяева лодки? Наверное, они, вон и тюк какой-то серый около кустов валяется. Рыбаки. Хотя, одно другому не мешает, есть рыба - рыбачим, есть заблудившийся граф - разбойничаем. Или пиратствуем, раз уж дело на берегу и около лодки происходит.
        На песке дрожали солнечные зайчики. Вок шевельнул кортиком, зайчики побежали, даже смешно стало. Направил свет в глаза одному из мужиков. Тот отступил на шаг. Второй, трезво оценив обстановку, заговорил сбивчиво:
        - Извиняемся, господин… не знаем вашего… здесь лодка… мы думали… счас только разглядели… господин барон…
        - Граф де ла Коста, - нокаутировал противников титулом Вок.
        Один повалился на колени, у второго полились слезы. Они что, мертвеца увидели? Или, скорее, называние графа бароном карается какой-то особо лютой казнью? Пожал плечами:
        - Доставьте меня в город. Если останусь доволен, получите плату.
        Рыбаки - Вок решил считать их рыбаками - лодку спускать не бросились, выглядели растерянно.
        - Языки проглотили? - не выходил из роли Вок. - Посудину на воду и поехали.
        - Так вот… ведь не получится… - развел руками тот, что стоял на ногах.
        Подбежал к лодке, показал внутрь. В днище имелась дыра, не замеченная Воком при первичном осмотре. Второй уже тащил от кустов сверток, в нем оказались две коротких доски и ржавый инструментальный хлам.
        - До полудня почините?
        - Так ведь смолить надо. Потом смола стынуть будет. Потом опять смолить. Утонем… - Мужик запнулся и поправился: - Ваше сиятельство граф утонуть может. Раньше седьмого дня не отплыть.
        Смысла в многодневном наблюдении за ремонтом транспортного средства Вок не видел. Бросил:
        - Берегом отвезете.
        Мужики закивали, но не особо радостно. Это понятно - им лодку чинить надо, да и о графах, платящих за провоз, может, и никогда не слышали. Из путаных объяснений удалось выяснить, что дорога посуху занимает четыре дня. Заняла бы и два, но через реку раньше переправиться не получится. Что-то там непонятное было с паромом, из-за каких-то особых свойств функционировал он очень редко.
        Через кусты высокого господина провели незаметной тропинкой, почти и не поцарапав. Проход, похоже, маскировали специально, наверное, было от кого маскировать. Пришли в деревеньку - три дома, два из которых годились разве под будки для средних размеров собак, разместили гостя, понятное дело, в том, что побольше. Внутри темно и грязно, пришлось вспомнить про ночевку в антураже скотомогильника - помогло, сразу захотелось остаться, лечь здесь спать. И лучше, если предварительно сожрав что-нибудь крупное.
        Сожрать удалось. Подавали рыбу. Две слабо посоленные особи неизвестного вида запахом напоминали знаменитого, томившегося в яме, сибирского омуля. Омуля Вок никогда не пробовал, но аромат вообразил с большой достоверностью. Назвать такую пищу можно было или отбросами, или экзотическим деликатесом. Вок выбрал второе.
        Пока господин обедал, хозяин стоял столбом в углу - вежливость проявлял. Прислуживала - подала рыбу и убрала кости - его жена, бывшая на каком-то значительном месяце беременности. Она-то и не дала поспать - часа два подремал, не больше. Проснулся от короткого крика. Громкого. Прочь из этой конуры, спасаться! Порыв удалось подавить. Еще крики, теперь ожидавшиеся и потому не пугающие. Вок все-таки вскочил, схватил замеченный вечером осветительный прибор - кусок пакли в плошке с вонючим жиром. Ткнул паклей в дымную печку и кое-как осветил комнату. Хозяин храпел в углу как ни в чем не бывало, а вот жена его занялась деторождением со всеми прилагающимися прелестями. Пришлось пнуть хозяина, чтобы дело делал - скорую помощь вызвал, или что тут у них полагается в таких случаях. Женщина затихла на время, и Вок вернулся на свою парадную лавку.
        Заснуть не получилось, сначала мужик топал ногами и что-то невнятно обсуждал с женой, потом хлопал дверью, потом опять кричала роженица, а пришедшая по вызову бабка суетилась вокруг. Лежать было невозможно, Вок сел наблюдать. Брезгливо, неприятно - никогда не был энтузиастом натуралистических картинок. Но других вариантов попросту не имелось. Будто затащили тебя в зал, и выйти нельзя - пялься на экран, что бы там ни показывали.
        Бабка-повитуха одета была в самое грязное старье, какое можно вообразить, рук не мыла, наверное, с Рождества. Да и то неизвестно, празднуют ли здесь Рождество. Мужик тоже гигиеной не заморачивался. Не то что медицинских инструментов, даже и таза с водой Вок не углядел. Вспомнился оставленный у супербарона атлас. Чем вспомнился? Ощущением стерильности, наверное, кости, жилы, мясо, все чистое, промытое. И блестящие никелированные зажимы, белые бинты. Знают на этой планете что-нибудь про белые бинты? Ох, вряд ли.
        Гостить у рыбака нравилось все меньше, это в придачу к тому, что с самого начала в дом не хотелось даже заходить. Теперь Вок был готов бежать прямо среди ночи. Куда? Представил себя висящим на кустах, как муха на липучке, тысячи кривых колючек вцепились в одежду, а снизу растут новые - как те бамбуковые побеги из рассказов про азиатские казни. Чего вообще он сидит в этой грязной дыре? Ах да, паром. К парому надо подгадывать, не раньше.
        Хижину, находиться в которой с каждым часом становилось все труднее, покинули еще через день. Рыба за это время окончательно стала поперек глотки, крики ребенка - вполне себе родившегося, несмотря на антисанитарию, - звучали в ушах, даже когда тот засыпал. Хозяин жилища вывел Вока к телеге, нагруженной мягким барахлом. Не сразу удалось понять, что это не мусор, прихваченный, чтобы выбросить по дороге, а мягкое посадочное место для него - графа. Появилась и лошадь, не очень и тощая, но очень грустная. Она все время норовила остановиться и слопать ближайшую колючку. Наверное, из-за колючек и грустная, заключил Вок. Мужик полил на ступицы какой-то гадостью, то ли чтобы не оскорблять слух колесным скрипом, то ли чтобы не демаскировать эшелон до поры до времени, взял лошадь под уздцы и пошагал вдоль извилистой, скрытой кустами колеи.
        К реке подъехали относительно скоро, всего за несколько часов. По пути колея вбирала другие тропинки, сама вливалась в дорожную путаницу, быстро превращаясь во вполне себе серьезную средневековую магистраль. Это напомнило горную реку, начинающуюся струйкой в щели между камнями, удваивающуюся каждые несколько километров, несущую мощные воды уже к концу первого дня пути. Если, конечно, путь вдоль такой реки имеется, по горам ведь особо не полазишь. Ладно, будем считать - к концу дня пути, если по воде аки посуху, закончил размышления Вок. Повозка дергалась самым ужасным образом, сидеть в ней приходилось только ради графского благородного статуса. Хозяева стелили как покрасивее, но от тряски куча быстро расползлась, Вок, поначалу гордо восседавший на тряпье, то и дело взмахивал руками, рефлекторно компенсируя толчки на ухабах, а ближе к цели уже напоминал себе боярыню Морозову с известной картины.
        В попутном направлении двигались разнокалиберные телеги, а вот навстречу не попалось ни одной. Объяснился феномен, когда дорога уперлась в медленно текшую, очень широкую реку. Транспортные средства спешили к парому, встречные же на берег еще не прибыли, этим паромом везомые. Наконец телега остановилась, и Вок из нее кое-как вывалился. Сделал несколько приседаний для разминки. Ничего себе мультитлон - сначала регата на обломке мачты, потом экстремальный туризм с ночевкой на помойке, марш по песку и ошметкам водорослей - то ли спортивная ходьба, то ли тренировка к пляжному волейболу. Потом выживание в не приспособленной для этого хижине и, в финале, ралли-рейд по пересеченной местности. Как говорил тренер… «Да что я все время тренера вспоминаю, - возмутился своим мыслям Вок. - Он мне больше никто. И фразочки его такие, что я сам лучше сочиню. Вон окрестности рассматривать и то приятнее, чем старые разговоры в голове крутить. Так довспоминаюсь. И про то, как из команды выгнали, и про…» Довспоминался. Ролин, его не забудешь. Хоть и незнаком был совсем, даже лицо Вок видел вблизи, только когда руки
перед поединком пожимали.
        Чтобы не предаваться депрессивным мыслям, граф де ла Коста прошелся с гордым видом среди ожидающих. Народ кланялся, уступал дорогу, вертел головой в поисках то ли кареты, то ли утраченной свиты. Неудивительно, просохшая одежда сияла красно-зеленым, а образовавшиеся по ходу кораблекрушения дыры… ну, так мало ли, наверное, гордых небогатых рыцарей странствует по окрестностям. Ждать скучно, а тут хоть кто-то не совсем серый и унылый. На самом деле стоило разглядывать сам паром, точнее, механизм, приводивший его в движение. Конструкция изрядно меняла все представления Вока о Средневековье, являлась в образе чуда инженерной мысли.
        Огромный плот имел два этажа, на обоих теснились телеги числом, наверное, штук сорок. Никакие мускулы, ни человеческие, ни лошадиные, сдвинуть такую чушку не смогли бы - невероятной толщины канат тянулся к сложному механизму, судя по всему приводимому водяным колесом. Еще точнее - взводимому. Колесо использовалось, чтобы понемногу затащить груз на соседнюю горку, двигался он по склону, выстланному деревянными катками. Съезжая оттуда, груз тянул кант парома. Понятно стало столь редкое расписание движения - фаза затаскивания, видимо, занимала несколько дней.
        Пока Вок знакомился с местной механикой, началась разгрузка. Телеги бодро скатывались по двум настилам сразу с двух палуб, за телегами без спешки прошествовал табун распряженных лошадей. Бывший пират-разбойник, хозяин хижины, отец новорожденной девочки и, на данный момент, слуга подбежал, дернул за рукав:
        - Пожалуйте вперед, ваше сиятельство.
        Вок двинулся к сходням, возница, начавший грузить двуконную телегу, крикнул на лошадей, сдал назад, освободил дорогу благородному графу. Графом быть хорошо, заключил Вок и взошел на паром. Разместился в отгороженном перилами углу верхнего этажа - палубой называть это сооружение язык не поворачивался. Здесь стояли несколько плетеных кресел, имелись и шесты для навеса, но сам навес то ли не поставили, то ли давно пропили. Мысль о пропитии появилась при первом же взгляде на капитана - вооруженного рупором бородатого мужика с красным носом и другими признаками любви к продуктам алкогольного ассортимента. Тот поклонился высокому гостю, церемонно спросил: «Чего изволите?» Хотелось рявкнуть: «Изволю ехать, и побыстрее!», но Вок вовремя остановился - капитан, чего доброго, бросил бы остальных путешественников на берегу ждать следующей недели. Здесь станется, вон как все спину гнут перед расшитым камзолом. Если, конечно, дело не на безлюдном морском берегу происходит, вспомнил недавние события Вок.
        Реку переехали довольно быстро. Вроде взглянул на катящийся вниз с горки груз, вздремнул на солнышке, а паром уже уткнулся в пристань у другого берега. Механизация в средневековой жизни, река-то, на взгляд, шириной как Волга в том же Саратове, только течет медленнее.
        Народ на верхней палубе расступился кто куда мог, давая дорогу путешествующему графу. Вок прошел к сходням, где столкнулся с молодцом в ярко-красном наряде с абсолютно немужскими блестками. Понятно, еще один благородный господин, стоило бы приподнять шляпу, но как ее приподнимешь, плавающую где-то в глубинах населенного плезиозаврами моря? Вок постарался вежливо улыбнуться, но не удержался и пошутил:
        - Зря спешите, уважаемый, переправа становится на подзарядку, выходит, повторно судно через реку не поплывет.
        - Что?! - зарычал молодой человек. - Оборванец будет мне указывать?
        Он схватился за эфес и выдернул вполне достойного размера шпагу. Оставалось достать свой кортик. Тот был раза в два короче оружия красно-блескучего господина, но, по идее, позиция давала преимущество - Вок стоял сверху на довольно крутых сходнях. Недостаток тоже имелся - из-за спины красно-блескучего выглядывали трое, которых Вок сразу окрестил клевретами. Что значит это гадкое слово, он точно не знал, но персонажи подходили под такое название идеально.
        Владелец шпаги повел себя благородно, махнул своим рукой - отойдите, пошел в атаку. Вок оценил и даже выразил уважение кивком. Соперник вел бой быстро и мощно. Выпад - Вок успел подставить свой клинок. Выпад - ушел и ударил по самому кончику. Шаг вперед, под шпагу, создал пространство сзади. Черт! Никакого преимущества, Вок чуть не наделся на вражеское оружие. Не приходилось никогда драться на наклонных сходнях. Сделал выпад и едва затормозил, увернулся, ушел назад, позволив чужому лезвию скользнуть до эфеса. Еще назад, под ногами ровная палуба, другое дело! И противник, несмотря на неплохие скорость и силу, преимущества длины клинка не чувствовал, не реализовывал. Атаки проводил короткие, слишком рано уходя в защиту. И однообразные, однообразные атаки. С подобным соперником надо бояться только одного - что он не такой боец, каким кажется. Притворяется, держит в запасе совсем другую технику, ждет, пока ослабишь бдительность.
        Надо ошибиться. Вок ударил по шпаге и увел руку влево, слишком далеко влево, открыл плечо. Нет, никакой реакции, следующий выпад красного не отличался от предыдущих. Не понял? Или понял? Понял, что Вок строил ловушку? Нет, вряд ли, даже если так, то отреагировал бы. На ловушку отреагировал. Еще несколько ударов по той же схеме, потом резкий снизу вверх, шаг вперед, короткий кортик не достал противника. Противник ударил сверху, Вок поднял левую руку, закрылся ею, не успевая подставить оружие. Проигрыш? Потерянная рука? Черта с два! Это тоже ловушка. Кулак, сжимавший шпагу, наткнулся на острие, в последний момент Вок развернул кортик вверх. Ни один человек не смог бы переместить руку так быстро, а вот развернуть оружие кистью, к тому же такое легкое, - запросто.
        Шпага покатилась вниз по наклонному помосту. Соперник скривился от боли, кровь потекла по рукаву, почти неразличимая на красной ткани. Подбежали клевреты, схватили господина под руки. Он недовольно оттолкнул их, опять скривился, поднял левой рукой шпагу и церемониальным жестом отдал Воку.
        С этикетом Вок пока не разобрался: забрать шпагу или положено отказаться? Да плевать - шпага хорошая, пригодится. Взял. Сразу ощутил в руке настоящее оружие, сбалансированное. Вес не стандартный, тяжелее спортивного, но все лучше смешного коротышки, которым пришлось драться. Подумал, отстегнул ножны от пояса, вставил кортик, протянул посрамленному нахалу:
        - Не подобает благородному человеку оставаться безоружным.
        Непонятно, сильно ли оказался нарушен этикет, но по лицу соперника, хоть и скривившемуся от боли, Вок понял - инцидент исчерпан. А раз исчерпан, то можно и дальше ехать, оно и на нормальной кровати отдохнуть пора бы в баронском доме.
        В самый большой дом на площади Вок ввалился ближе к вечеру. Понятное дело - уставший как собака. Барон ему обрадовался и даже глазом не моргнул, не сказал ничего на тему изорванного вида гостя, в придачу и явившегося в одиночку. Пригласил ужинать. Ох, как хотелось броситься к столу, та же каша с яичницей представлялась деликатесом. После крестьянско-рыбацкой диеты-то. Но принял благородную осанку и проследовал переодеться к приему пищи. Жаль, душ в этом доме еще не изобрели, таз с водой уже достижение.
        - Как прошло путешествие? - вежливо осведомился барон, когда гость прожевал первую ложку каши.
        Признаваться? По идее, у знатного персонажа все всегда прекрасно, иначе не бывает. Вот только как прекрасному непробиваемому графу задание выполнять, в высшем свете друзей заводить, если он ведет себя, будто та Снежная королева из нелюбимой детской книжки. Да и барон хоть и с приставкой «супер», но человек хороший. Пусть немолодой, сидит в своем доме не выходя, но с ним хотелось разговаривать по-человечески.
        - Нехорошее путешествие, неудачное. - Вок покрутил ладонью в воздухе, пытаясь изобразить плохое расположение всех богов сразу, и Фортуны в частности. - Шторм на море, корабль разбило, люди утонули.
        Барон сочувственно наклонил голову:
        - Море выбросит обломки, всегда выбрасывает. Редвик позаботится, чтобы тела достойно к Богу отправили.
        Видя замешательство при незнакомом имени, сделал жест в сторону дворецкого, после чего задал резонный вопрос - поменяет ли трагедия планы гостя. Вок внутренне усмехнулся - упомянутые тела, наверное, уже летели домой, предвкушая гонорары и встречу с друзьями. И именно в соответствии с планами, без всякого их изменения. Не сказал этого, конечно, ответил, что ничего менять не стоит, людей, наверное, удастся нанять, когда понадобятся, да и назад отправляться в ближайшее время не на чем.
        - Вы всегда можете рассчитывать на мой дом и мои средства, - объявил барон.
        Действительно хороший человек, одну кашу лопает, а готов помогать потерпевшему кораблекрушение. И он, наверное, думает, что Вок без гроша остался.
        - Я ценю ваше дружеское расположение, не беспокойтесь, мои личные вещи здесь, они сохранились благодаря вам и вашему дому. - Язык сломать можно от таких куртуазных фраз.
        Язык. Пожалуй, он был последней частью Вокова тела, которая еще функционировала. До сего момента. Теперь и эта часть готова была сдаться. Весь Вок готов был сдаться, хоть на дорожке, хоть на татами, хоть старушке, хоть первокласснику. Собрав остатки воли, выдавил:
        - Извините, сэр, но после долгой дороги собеседник из меня плохой. Разрешите откланяться и заснуть.
        Из всего восхождения в комнату, почти ползком, на верхний этаж, Вок запомнил только сочувственный взгляд барона.
        Глава 7. Разбойники и физраствор
        Сапоги топали по коридору, будто вбивая гвозди в не желающую просыпаться голову. Наконец мозг осознал - что-то происходит. Пожар? Не хотелось бы, в окно-бойницу не протиснешься. Наводнение? Те же возражения.
        Напялил штаны, сапоги, прихватил на всякий случай шпагу, шагнул в коридор. Никого, темно, пусто, и грохот с первого этажа. Скатился по лестнице - барон, дворецкий, привратник, вооружившись, стояли перед входной дверью, с другой стороны в нее ломились. Барон заметил Вока, повернулся, свечи отразились в его зеркальной кирасе.
        - Разрешите проследовать в вашу комнату, граф? Нужен сектор обстрела.
        Вок дернулся назад, споткнулся о тело бородатого мужика в кольчуге. Взлетел вверх по лестнице, бросился к сундуку за арбалетом, обнаружившимся там в первый же день. В бойнице темнота, куда стрелять? Подоспел барон, тоже с арбалетом, пружинным, и с охапкой каких-то громоздких штук.
        - Куда стрелять? - заорал Вок.
        Барон махнул вниз и вправо. Высунул руку, свистнул болт. Вок сменил его, спустил тетиву. Пока перезаряжал, хозяин успел выстрелить четыре раза - непонятные штуки оказались сменными пружинами, заранее взведенными. Патроны, блин! Чуть не очередями бить можно!
        Выпустив все заряды, барон выбежал из комнаты, Вок продолжил в темпе своего тихоходного самострела. Надолго и его не хватило, болтов в сундуке нашлось всего шесть. Вниз, к двери! Там шум поменялся - не удары, а звон железа. Рубка. Хозяин лежал на полу, двое слуг отбивались в коридоре от наседавших головорезов. Прихожая, холл в руках врагов. Вок шагнул назад в проход, встал в нишу, рявкнул:
        - Отступайте.
        Дворецкий понял, сделал четыре шага назад, привратник не успел, на шее его будто сама собой открылась рана - в сумраке глаз не уловил движения вражеского меча. Первый нападавший переступил тело, шагнул вперед, оказался рядом с Воком. Отлично! Удар - лезвие вошло точно между пластин, нашитых на кожаный жилет. Получи, гад! Вок выскочил из ниши, принял стойку. Тонкая шпага разбойников не впечатлила, напали вдвоем, замахиваясь мечами. Ну, машите, в тесном-то коридоре! Шаг назад, контратака, первый споткнулся о заколотого коллегу, упал вперед, лезвие вошло в его шею сзади вдоль позвоночника. Второй не внял, попер напролом, уронил оружие - ранена рука, еще движение - ранена вторая. Завизжал, бросился назад, наткнулся на следующего. Тот не понял, заозирался, наконец дошло - он последний целый. Целый! Развернулся и побежал к выходу, тоже споткнулся, упал, выскочил из дома и исчез в темноте.
        Шпага проводила гостя до порога, не дальше. Это мальчишки, впервые на дорожку ставшие, в раж входят. Настоящий спортсмен, или воин, если в терминах местной реальности, дерется с холодной головой и не очень потными руками. Еще до того, как отзвенели клинки, Вок осознал - с лежащим на полу хозяином худо. Подбежал Редвик, в секунду забаррикадировали поломанную дверь, вдвоем одновременно нагнулись над раненым, отстегнули пробитую кирасу. Плечо, грудь, нога. Вок заметил на полу ножны, сорвал с них ремень, перетянул барону ногу. Зажал рану на плече, та, что на груди, уже не кровила. Мотнул головой дворецкому - посмотри остальных. Вот тут к горлу и подкатило - на полу единственный человек, с которым хотелось подружиться. И здесь не спортивный турнир, здесь реалии, человек этот почти уже убит. Дворецкий отрапортовал:
        - Ширкорст дышит пока, а он, - показал на кольчужника, о которого в начале боя споткнулся Вок, - давно к Богу идет.
        - Потащили раненых в спальню, обоих в одну, чтобы не бегать.
        Лицо дворецкого вытянулось - не полагалось класть рядом супербарона и привратника, несмотря ни на какие обстоятельства. Что бы ни произошло.
        - Приказываю, - повысил голос Вок. И спросил: - Остальные слуги где? Кухарку у вас видел, мужик чумазый дрова в камин таскал.
        - Они приходящие, - дворецкий взял барона за плечи, оставив Воку более легкие ноги, - ночуют по домам.
        Тащили долго, сначала сеньора, потом слугу. И зачем такой большой домина? Совсем недавно целая водолазная команда разместилась, так в зале место свободное и не уменьшилось. Чушь в голову лезет, при чем здесь домина? Раненые! Скорую вызывать надо… Черт, какая здесь скорая!
        - Врача есть возможность позвать? Скажи, что заплачу сколько скажет, если сразу придет.
        - Врача? - Слово слуга понял, но как-то не совсем. - Маги врачуют, но они в замке. Других нет. За попом идти надо.
        Вок вспомнил повитуху из рыбацкой хижины, ее грязные руки, измазанное платье. Да на фиг такую медицину!
        - Не надо попа, я сам маг, хоть и начинающий. Давай раздевай пациентов.
        Видя, как дворецкий аккуратно расшнуровывает каждую завязку на господской рубахе, Вок взялся за нож.
        - Режь все, одежду я куплю. В благодарность за собственное чудесное спасение.
        Отправив помощника кипятить воду, крикнув вслед, чтобы соль захватил, сам занялся первичным осмотром. Баронское плечо оказалось пробито насквозь, нога рассечена, виднелась надрубленная кость. А вот на груди всего лишь кожа порвана. «Всего лишь» по сравнению с остальными повреждениями, конечно. Видимо, защитило ребро, устояло против смягченного кирасой удара.
        Рана на шее привратника выглядела страшно, кожа разошлась, обнажив какие-то ребристые жилы… или сосуды. Вока даже чуть замутило, в первый раз, в первый раз в этом мире. Появился дворецкий с большой кастрюлей кипятка.
        - Эт… - Вок запнулся, имя дворецкого он забыл. - Нужны иголки, нитки. И извини, как тебя называть?
        Тот замер, то ли не поняв неуместного вопроса, то ли вопрос поняв и потому впав в шок.
        - Имя твое как? - пришлось повысить тон до привычного в этой местности.
        - Редвик, ваше сиятельство.
        - А его? - Вок мотнул головой на привратника. Имя вроде тоже слышал, но не запомнил уж точно.
        - Ширкорст, - вышел из ступора дворецкий и порысил за иголками.
        Физраствор, физраствор, название Вок помнил, а сколько соли туда пихать? То ли ноль два, то ли два, то ли десять процентов? Вспомнить бы, читал ведь, ладно пусть число посередине - два процента, все равно весов нет, на глазок сыпать придется. Отмерил компоненты, поболтал ложкой, растворяться соль не хотела. Вернулся Редвик, Вок сунул ему посудину - мешай, сам принес атлас, тот раскрылся на пулевом ранении печени, глаза дворецкого остекленели. Вот ведь, крови по жизни своей средневековой наверняка много повидал, а на картинке испугался. Вок нашел страницу, где нитка стягивала края разреза. Вроде понятно - стежки широкие, узлы. Чуть не забыл - промыть, раны промыть. Хорош бы был, если бы сначала зашил, а потом про физраствор вспомнил. И ведь бинты еще. Пластырь есть… нет, пластырь к большим ранам нельзя, это запомнилось из детской книжки, где дети лечили попавшую под машину собаку. Черт, почему не зашел в аптеку там, в Воронеже? Ведь запросто мог и антибиотиков прихватить, и аспирина, и болеутоляющих каких-нибудь. Сам не болел никогда, вот и взял только пластырь.
        - Редвик, найди чистую материю и кипяти в воде. Без мыла, просто кипяти. Потом суши утюгом. И нитки кипяти. - Вок запнулся: а изобрели они уже мыло?
        Рубленую ногу, разрез на груди промыть удалось легко, а вот с плечом что делать, Вок не знал. В каком-то фильме раненный индейской стрелой ковбой загонял в дырку порох и поджигал. Но и порох здесь не достать, и Голливуду верить причин не было. Захватил бы с собой шприц, попробовал бы прокачать дырку соленой водой. Мечты. Пришлось надеяться на местного бога и на отечественное «мож, и так сойдет».
        Подоспел инструмент, Вок начал стягивать края разреза на ноге. Раненый дрожал, на коже выступил пот. Барон был в сознании, гордо смотрел в потолок, молчал, даже зубами не скрипел. Вок почувствовал - собственные его руки тоже подрагивают в такт с телом пациента. Еще бы, живого человека иголкой тыкать - это… получалось, что это не шпагой разбойника в коридоре прикончить. Так уж получалось. Рану на груди, вроде бы и незначительную, стянуть не удалось, кожа рвалась под ниткой, выступала свежая кровь. Вок решил оставить как есть, дальше пытаться - только хуже делать. Приложил еще теплую ткань, несколько слоев, и все-таки залепил лейкопластырем.
        Теперь привратник, черт, как его лечить? Горло вон торчит вывернутое наружу. Обтер руки, полистал атлас, нашел шею развороченную, надписи - где пищевод, где артерии. Ну и что? Лечить-то как? Жир, надо убрать жир, тогда кожа повиснет свободнее, может быть. И ее удастся зашить. Желтая прослойка четко выделялась на картинке, вот только у привратника ее не нашлось совсем, худой персонал у барона, аскетичный. Вок подозвал стоявшего без дела дворецкого, заставил помыть руки и свести края раны. В нормальной медицине для этого, наверное, захваты имеются, а тут вот только дворецкий. Сшил края, вспомнил - нужен выход для гноя, и чуть распустил стежки. Забинтовал, надеясь, что ткань придержит и нитки не прорежут кожу. Все время прислушивался - дышит ли? А то ведь легко и жгут на шею наложить по старому анекдоту. Дышал привратник слабо, был без сознания. Зато и не дрожал, не мешал врачебной деятельности.
        Закончив работать иголкой, Вок почувствовал страшную усталость, посмотрел на Редвика:
        - Спать хочется?
        - Как я могу спать, когда мой господин… - Дворецкий фразу не закончил, только протянул руку к кровати.
        - А я хочу. Зови, если что.
        Стук в дверь. Ломают. Мерно, медленно. Где шпага?.. В дверь спальни стучали. Вок схватил лежавший рядом клинок, сел на кровати, крикнул: можно входить. Помотал головой и окончательно проснулся, понял, что стучали совсем не громко. На пороге стоял дворецкий Редвик, переодевшийся, но с измотанным, почти зеленым, лицом.
        - Сэр, ваше сиятельство, слуги нашли одного разбойника живым.
        - Черт с ним, с разбойником. Как там барон? - вспомнил прошедшую ночь Вок. - Кто с ним сейчас?
        Про привратника спросить не решился, тот наверняка уже шагал к местному богу. Не дожидаясь ответа, оделся, спустился на нижний этаж. Раненые. Дышали оба. Оба были горячими, оба без сознания. Или глубоко спали, не чувствовали ладонь, которой маг, он же граф, он же шпион, измерял температуру. Хотелось верить, что глубоко спали.
        Будить их по-любому не стоило, лучше пока разобраться с разбойниками. В холле перед входной дверью лежали четверо - трое рядком на полу, один у стены на длинной скамейке. Тут же около него - аккуратно сложенная кольчуга.
        - Брат Ширкорста, - пояснил дворецкий. - Он навестить часто заходил. Наверное, постучали, он открыл и получил болт в грудь. Не знали разбойники, что в прихожей двое, Ширкорст успел дверь захлопнуть, а там мы с господином супербароном подоспели.
        Заметив недоуменный взгляд Вока - с чего это в кольчуге на огонек, - Редвик пояснил:
        - Кольчуга легкая, домой ночью возвращался, болт не удержала. - Потом показал на свисавший с потолка шнур: - Их благородие господин барон придумал. Колокол тревогу бьет и в его спальне, и у меня в комнате.
        - И что, часто нападают, аж сигнализацию ставить пришлось? - уточнил Вок.
        - В городе бывает, а к нам в первый раз, много ли у нас брать?
        Дворецкий смутился и замолчал. Не важно, Вок догадался уже о скромном материальном положении хозяина. Чтобы не смущать человека, спросил про чудесно ожившего бандита. Им оказался тот, который получил шпагой от шеи по хребту, последний из встретившихся с профессиональным земным фехтовальщиком.
        - Как в вашей стране, Редвик, принято поступать с пленными разбойниками? - спросил Вок.
        - Можно добить, а можно вызвать стражу. Но проще добить, только прикажите. - К вражеским жизням пиетета здесь, похоже, не испытывали.
        - Нет уж, вызываем стражу. И еще, купи по пути ткани на перевязки, спирт у вас продается? Понятно, по лицу вижу - даже слово незнакомо. Значит, уксуса купи. И курицу. Раненых будем поить постным бульоном. Лучше из птицы, лучше из курицы.
        Черт его знает, сколько здесь курица стоит. Вок принес золотой, выдал дворецкому с заданием купить двух кур - самим тоже есть надо. Тот повертел незнакомую монету в руках:
        - Сэр, можно спросить? Вы такими деньгами на рынке платили?
        Какими же еще? Менял и платил, других в снаряженном спрутом сундуке просто не нашлось. Дворецкий продолжил:
        - Разрешите мне догадаться? Деньги чужестранные, приметные, всем интересно, кто их привез. И про гибель ваших людей в городе сразу слухи пошли - богатый человек в доме с малой охраной…
        Он запнулся: получалось, сам не желая, обвинил графа в несчастье своего хозяина. Как тут реагировать? Да, ошибся, да, платил золотыми с неясной чеканкой то ли орла, то понадобившейся сейчас курицы. Вок промолчал, надеясь, что проницательности дворецкого хватит понять - ему тоже неловко. Потом достал еще золотой:
        - Разменяй и второй, пожалуйста, чтобы мне не светиться больше перед жадными глазами. Вернешься, тогда я пойду поищу, что пригодиться может. Вместе уходить нельзя, за ранеными присмотр нужен.
        А что, собственно, он собирается приобрести? Да, понятно - лекарства нужны, антибиотики какие-нибудь, антисептики. Обезболивающие очень пригодятся, типа пенталгина. Мысли заслонила вылезшая из подсознания Валентина, точнее, не вся жена целиком, а ее коронная фраза «ну ты ведь тупой». И на фига лезут в голову постоянно то она, то тренер? Остались бы спокойненько в прошлой жизни, и все. Нет их больше, ни здесь, ни в земном будущем Вока. Хотя он ведь действительно сглупил. Собирался сюда, пластырь захватил, и все. Мог ведь в аптеке набрать, много чего мог набрать. А теперь вот идти на базар зелья местные разыскивать.

* * *
        Базар выглядел обычным образом - каждый базарил с каждым, то и дело какой-нибудь продавец цеплялся к Воку, заставляя пожалеть об утерянной свите. В толпе сновали мальчишки - зарабатывавшие, выпрашивавшие мелкие деньги, воровавшие все подряд. Базар казался живым, хотелось принять стойку, удержать его на расстоянии кончика шпаги, отступить и больше никогда не встречаться.
        Нет уж, переходим в контратаку. Вок схватил ввинчивавшегося в толпу мальчишку, показал монетку - веди туда, где снадобья продают.
        Аптечный угол - два лотка, хозяйки которых соревновались своим уродством. Логично - ведьму должны бояться. Оно и хорошо, толпа сюда не затекла, можно не только приобрести лекарство, но и обсудить-проконсультироваться по его применению.
        На досках перед каждой аптекаршей стояли кувшинчики, лежали тряпичные мешочки. Экспозицию украшала прозрачная банка, в которой плавала замаринованная жаба. Спину жабы декорировали отростки, напоминавшие разрезанных лопатой земляных червей. Та еще гадость, решил Вок и вспомнил, что земные ведьмы тоже пугали пациентов малоаппетитными аксессуарами. Особенность профессии такая, надо понимать. Опознав в Воке клиента, причем обеспеченного, продавщица схватила в руки главный экспонат:
        - Господин сэр рыцарь, вот редкий товар, кровь останавливает, раны сжимает, боль унимает, - манерно поджала серые губы. - Ох, что я говорю, простая лекарка. Сэр рыцарь не боится боли. Акалаль останавливает кровь, чтобы сэр рыцарь смог вновь ринуться на врага!
        Бабка так энергично распиналась о дешевизне акалаля, предлагала сумасшедшие скидки, что сомневаться не приходилось - собирается одной жабой обеспечить себе достойную старость. Вок повернулся ко второй продавщице. Та тоже пыталась втиснуться в подвернувшуюся рыночную нишу, но громкостью голоса и напористостью уступала первой.
        - Тихо! - поставил рекламу на паузу Вок. Оценил скромность выбора, ткнул в лоток. - Кратко, по очереди, про каждый товар. От чего, как готовить, как применять.
        Большинство лекарств отпали по признаку сомнительности. Не верилось в эффективность камешков для закапывания под порогом дома, а грибы, предназначенные в пищу лекарю, в лучшем случае могли помочь в деле воображения медицинских успехов. Вок приобрел серый порошок для посыпания ран и сушеные сорняки, отвар которых, согласно бурным уверениям, очищал подростковые физиономии от прыщей. Прыщи, конечно, актуальны не были, но на земле с прыщами боролись то ли аспирином, то ли тетрациклином. Вдруг волшебные лопухи что-то подобное выделяют при варке? В последний раз отказавшись от жабы, Вок отправился домой.
        Продираться назад через весь базар не стал, вышел на узкую улочку, примыкавшую к местному маркету рядом с закутком аптечных торговок. Странно выглядела улочка, ширина - едва двоим разминуться, но уходящие вверх стены еще и наклонялись вперед, почти смыкаясь на уровне третьего этажа. Как они там живут, глядя в окна друг другу? Что странно - не чувствовалось вони, обещавшейся всеми книгами и передачами о средневековых городах. Как здесь проблему стоков решили? Неужели канализация? А почему, собственно, нет? Кое-чему Вок в этом мире уже удивлялся, может, пора удивиться и канализации?
        Выбрался на улицу, после мрачной щели между домами показалось - вышел на проспект. И сразу заметил девушку. Она шла в сопровождении четверых вооруженных людей, хотя одета была не так чтобы очень ярко или роскошно. Один из сопровождавших приблизился, сказал что-то ей на ухо. Девушка махнула рукой и звонко произнесла:
        - Да ладно, на мне все рвется.
        Видимо, человек заметил непорядок в одежде и сообщил госпоже, стоило ли внимание обращать? Но чем-то этот жест тонкой руки показался Воку знакомым. Чем? Будто видел его когда-то, вот ведь глупость - на планете всего несколько дней, а уже забытые знакомые мерещатся. Дежавю называется, возникает из-за длительного отсутствия женщин, нечего заморачиваться.
        Дома ждала курица, приготовленная как-то необычно, по-местному. Да и курица ли это, осталось неизвестным - опознавать видовую принадлежность в готовом блюде представлялось затруднительным, а спрашивать у дворецкого неуместно. Быстро пообедав, Вок занялся ранеными, хотел сразу к ним, но Редвик сообщил, что сэр барон совсем недавно заснул. На вопрос, чем занимался сэр барон до того, дворецкий пояснил, что тоже спал, но не так.
        Несмотря на антимедицинские методы зашивания, убивать своих хозяев раны не спешили. Оба дышали, у обоих ощущалась температура, оба, очевидно, чувствовали себя очень плохо. Но ведь дышали. Вок обернулся к дворецкому:
        - Есть они, пожалуй, сегодня не смогут. Так что пусть бульон постоит в холодильнике…
        В каком к черту холодильнике! В голове красной лампочкой замигала фраза «Штирлиц был как никогда близок к провалу».
        - В смысле - на холоде…
        На лице дворецкого все то же непонимание. Быстрые расспросы показали, что про холодное хранение пищи в местном королевстве неизвестно. Пришлось выкручиваться, сообщив, что этот способ весьма популярен «у нас на юге». Подумалось - может, научить их ледники строить? Типа запасли лед с зимы в погребе и все лето холод в достатке. Кстати, а случается ли здесь зима? Тряхнул головой - мысли совсем не туда, надо ведь делом заниматься.
        - Значит, так, если больные есть не смогут, завтра покупаем птицу поновее, а сегодняшнюю съедаем сами. И по кругу, пока они не выздоровеют.
        Дворецкий приподнял брови, очевидно указывая на затратность такого способа ведения хозяйства. Пришлось добавить:
        - Я заплачу, графская казна не оскудеет.
        Про себя хмыкнул «осьминожья казна» и задумался, как же из нее, из этой кассы, получать пополнение - имеющиеся золотые подойдут когда-нибудь к концу.
        А ведь действительно - что делать, когда наличность кончится? Чем здесь графы зарабатывают, неизвестно, как осьминога разыскать - тем более. Оставалось пересчитать имеющиеся финансы.
        Вок поднялся в свою комнату, открыл денежный сундук. Пожалуй, всего только сундучок, а то и просто коробка. Внутри насчиталось двадцать две монеты - тоже неплохо. Опустев, дно коробки неожиданно изменилось. Выстилавший его красный бархат расползся клочками и исчез, зато появился самый обычный плоский экран. С него, понятное дело, взирал осьминог.
        - Таки деньги потратились? - ехидно вопросил он.
        - Считаю, - парировал Вок. - Отчет о командировочных расходах составлю.
        - Отчет не нужен. - Спрут был великодушен. - Сотрудникам верим на слово.
        - Тогда хотелось бы знать, что я вообще здесь делаю? Вам от меня пользы никакой, хозяевам одни неприятности.
        - Пользы много, вопросы при личной встрече, - объявил спрут.
        Тут же сообщил, что встречи надо искать там, где распрощались с водолазами, и отключился, вновь покрыв дно коробки бархатом. Ладно, при встрече так при встрече.
        К вечеру накатила усталость, казалось - до постели бы доползти, но только казалось. Отрубиться не удалось, перед глазами возникла та же девушка. Точнее, не девушка целиком, а небрежный жест и фраза «да ладно, на мне все рвется».
        Точно ведь, видел и слышал этот жест, вот где? Или не точно такой, а похожий? Навязчивые мысли не давали заснуть. Перевозбуждение, тренер говорил: перевозбуждение. Надо заставить себя расслабиться, поверить, что мешающие заснуть мысли - мелочь. Заставил, расслабился, поверил и… вспомнил, откуда в голове этот жест. Давно, очень давно, еще в школе его видел.
        В последние летние каникулы школа придумала какую-то отработку. Со своим классом трудолюбием заниматься у Вока не получилось - время совпало со спортивными сборами, однако и совсем прогулять не удалось, хитроумный школьный директор отработку не простил, а перенес. Вок являлся с утра и до двух дня трудился мальчиком за все - выносил мусор, мыл пол после маляров, подшивал никому, наверное, не нужные бумаги. Тем же занимались несколько задохликов, не совпавших со своими классами по медицинским соображениям. Компания менялась - кто-то уходил, так как начал «трудовые каникулы» раньше Вока, кто-то присоединялся по ходу. Под конец пришлось таскать на мусорку старые классные журналы - ему и в этот день появившейся новой девчонке, по тогдашним понятиям совсем мелкой, на три года младше. Сначала получить в руки журналы показалось интересным, но быстро выяснилось, что фамилии закончивших учиться пятнадцать лет назад не говорят ничего и совершенно безразлично, кто из них отвечал на пятерки, а кто на двойки. Журналы обернулись обычной рутиной - взял стопку в кладовке рядом с учительской, спустился на два
этажа, прошел через специально отпертую заднюю дверь спортзала и выбросил в полный гнили контейнер с надписью «макулатура».
        Сделав ходок восемь, решили отдохнуть, в пустом классе уселись сверху на парты, мотали ногами. Зачем? О чем разговаривать с малявкой? Да и вообще с девчонкой? Вок был юношей «поздним», девушками к последнему школьному году интересовался только теоретически. Наверное, из-за спорта - на практику просто не оставалось времени.
        Вок заметил, что рукав у девчонки разошелся по шву.
        - Футболку порвала, - коротко сказал он.
        Она повернула голову, взглянула, махнула тонкой рукой и звонко произнесла:
        - Да ладно, на мне все рвется.
        И так это прозвучало независимо, задорно и по-взрослому, что девчонка перестала быть малявкой. Нет, больше ничего, просто врезалась в память этим своим жестом, этой независимостью жеста.
        Потом вспоминал тот случай раз или два, думал пойти на этажи классов помладше, найти девчонку и хоть имя ее спросить. Но не пошел. Почему? Сразу не спросил, потом-то с чего? Так и осталась в памяти без имени. Он даже не помнил, как она выглядела, красивая ли была? Наверное, не уродливая и не супер что-то там в рамках понимания красоты старшеклассниками. Это бы запомнилось. Длинные светло-русые волосы, тонкие, да, точно, тонкие руки и, наверное, тонкие черты лица. Немного нескладная фигура, а какая еще фигура ожидается в таком возрасте?
        Все, вспомнил. Вспомнил и решил, что можно заснуть. Но не спалось, теперь уже непонятно почему. Мысли зацепились за старые классные журналы, за макулатуру, перескочили на огромные, А1, чертежи самолетов, которые отец приносил из университета, где учился. Ненужные чертежи доставались Воку, он раскладывал их вечером на цветном линолеуме в большой комнате и раскрашивал цветными карандашами. Вдоль и поперек тех старых пропеллерных самолетов шли параллельные линии, видимо части каркаса, которые Вок считал трубами и проводами и раскрашивал в разные цвета. Родители сидели на полу рядом - мама всегда справа, отец слева, мама держала карандаши, а отец прижимал край толстого ватмана, чтобы не сворачивался в рулон.
        Только здесь, на чужой планете, Вок сообразил - не могло быть такого. Нет, и чертежи, конечно, отец приносил, и цветные карандаши мама держала. Но вот раскрасками он интересовался в возрасте пяти-шестилетнем. А отец учился в университете позже, когда школа уже шла вовсю, когда дзюдо занимался, когда руку сломал. Наверное, не студенческие это были работы, не собственные отцовские задания по черчению, а макулатура, выброшенная с авиационного завода, настоящие чертежи, по которым когда-то в древности строили самолеты. Просто Вокова детская память сложила вместе совершенно разные вещи - огромные, А1, листы ватмана и учебу отца.
        Глава 8. Паром и странствующие монахи
        Спрут сказал - подробности при встрече. Ладно, при встрече. Вок наблюдал за ранеными еще несколько дней, прохаживался с видом забредшего в палату главврача, отдавал распоряжения дворецкому и иногда напрямую кухарке. Наконец убедился, что больные не загибаются, да и отправился в путь, наняв подобающую свиту - Редвик и подсказал, как организоваться. Вок даже удивился: оказывается, не во всем здешний мир отсталый. Такой вот интересный сервис для благородных господ имелся - не обязательно все покупать, слуг подыскивать, для путешествий в аренду что угодно сдается: и конь, и свита, даже латы с вооружением. Впрочем, от лат Вок отказался, их и оружия в изначально доставленном багаже нашлось достаточно. К тому же осьминог ухитрился сделать клинки по руке своего шпиона, они сразу чувствовались родными, привычными.
        Свита состояла из четверых солдат, один из которых считал себя старшим - не ясно, по должности или из-за возраста и размеров красного носа. Его Вок окрестил в уме «товарищем фельдфебелем». Тот не подвел, вел себя именно так, как подобает младшему командиру в комедии на армейские темы, - надувал щеки и отлынивал от любой трудовой деятельности.
        Граф де ла Коста покачивался в седле, двигался без спешки. Со спешкой и не смог бы - верховой спорт для него являлся областью загадочной. Лошадь внизу, человек сверху, вот и славно, а усугублять не стоит. Один из солдат вел животное под уздцы, что тоже наездника очень устраивало. Двое других несли небольшую поклажу, а товарищ фельдфебель маршировал налегке немного впереди, в авангарде.
        Пейзаж состоял из известного Воку колючего кустарника и маленьких неровных полей, на которых что-то колосилось. Над сельхозугодьями изредка пролетали птичьи эскадрильи, ныряли вниз, в желто-зеленую гущу, взмывали и уносились к следующему полю. То ли уничтожали урожай, то ли защищали его от вредителей. Деревень не попадалось, видимо, люди предпочитали обитать в менее доступных для кого попало местах. Ну да, какие же деревни, если нет деревьев? Деревни - это в лесу, а без него, наверное, просто дома… Или они избами здесь называются?.. Прячутся в кустах, как те рыбацкие хижины, в которых пришлось гостить после кораблекрушения.
        Приключения начались на чуде местной техники - пароме. Еще входя на него, Вок невольно положил ладонь на эфес - вспомнилась дурацкая стычка на этом самом месте, на этих самых сходнях. Однако погрузка прошла в штатном порядке до самого момента, когда один из перевозчиков замахал длинной палкой с хвостом из привязанных тряпок - подал на другой берег сигнал запускать машинерию.
        Тут кто-то вскрикнул, переправлявшиеся заволновались. Вок обернулся и увидел надвигавшуюся с севера стену. Волна? Здесь, на реке? Потянуло холодом, над водой закрутились смерчики. Срывали верхушки неизвестно откуда взявшихся бурунов, собирались в смерчи побольше.
        - Назад! - раздалось несколько нестройных голосов.
        Лицо стоявшего рядом с графом капитана показывало - тому тоже очень хотелось назад. Но груз на другой стороне уже ехал вниз по склону горы, и остановить его было невозможно. Несколько человек прыгнули за борт, поплыли к совсем близкому берегу, но большинство вцепилось кто во что сумел. Чернота надвинулась - не волна, буря, сплошная стена крутящегося воздуха, наполненного брызгами, песком, всем подвернувшимся стихии мусором. Хорошо было оказавшимся на нижних палубах, с верхних точно унесет. Вок схватился за плетеное кресло, но оно тут же начало рваться из рук. Бревно, к которому крепился тянущий паром канат, оказалось опорой надежнее. Уж бревно не переломится и не улетит - привязано. На борт надавил ветер, ниже надавила гонимая ветром вода, судно накренилось. Плохо оказавшимся на нижних палубах - сейчас не затопит, так пойдут ко дну вместе с посудиной, сверху-то есть шанс поплавать чуть-чуть.
        Канат дрожал, судно, привязанное за два конца, парусило, вода, пока только изредка, перекатывалась через настил. В голове мелькнуло - кто же ставит корабль бортом к волне!
        - Капита-ан! - заорал Вок и ткнул кулаком в канатное бревно. - Отвязывай!
        Глупость, кто сможет отвязать веревку в человека толщиной! Натянутую! Вок выгнулся и пнул судоводителя. Тот почувствовал, на момент обернулся. А-а, пользы от него! Капитанская физиономия белизной соперничала с его же капитанскими закатившимися глазами. Вок обхватил бревно ногами и левой рукой. Правой вытащил меч, начал рубить канат. Поймал взгляд капитана еще раз - тот смотрел с ужасом, пытался подобраться, наверняка чтобы отобрать оружие у свихнувшегося от страха графа. Но не мог. Ветер, вода - все давило на его широкую фигуру, не давая ослабить хватку даже одной руке.
        Перерубить мечом канат такой толщины? Пробуем, не получается. Зато понадкусываем. Где тонко, там и рвется. Где достаточно тонко. Волны накатывали, Вок рубил и рубил, колотил клинком инопланетной работы по свитым в косы местными волокнам. Нет, бороться с главным канатом бесполезно! Но он ведь привязан, принайтован веревкой потоньше. Ее, ее надо рубить! Получилось, вязка ослабла и начала медленно распускаться, буря усилилась, и веревка поползла извивающейся змеей, соскользнула, исчезла. Паром рванулся, прыгнул. Показалось, по палубе ударили огромным молотом. Вок удержался, непонятно как, но удержался! Освободившись с одной стороны, корабль встал вдоль течения, теперь привязанный к натянутому поперек реки канату одним только носом. Ура! Выжили! Спаслись! Те, кто спасся. Те, кто не захлебнулся, кого не унесло потоком воды, кого не раздавили плохо закрепленные телеги.
        Вок попытался вздохнуть с облегчением, но глотнул летящей пены, закашлялся. Все равно теперь нормально, парусность меньше раз в пять, если раньше не утопило, теперь продержимся. А вот черта с два! Буря нарастала, и определенно больше, чем в те же раз пять. Нос начал зарываться в воду, заставляя весь неуклюжий корабль подпрыгивать, как поплавок у рыболова.
        «Сейчас напор превысит плавучесть и…» - Додумать Вок не успел, треск, хлопок, будто пушечный залп, перекрыл все звуки. Лопнул основной канат, паром дернулся и ринулся вниз по течению. Но к одному берегу - дальнему - он все еще был привязан. Мотаясь и чуть не переворачиваясь, посудина волшебным образом миновала несколько торчавших из воды скал, пляшущим маятником описала широкую дугу, с размаху выскочила на песок. Вока сорвало с палубы и кинуло на заросшие кустами камни, кому-то повезло меньше - упал туда, где кустов на камнях не росло.
        Ветер рвал все, что торчало над землей, не позволял подняться с четверенек. Вок подполз к лежавшему рядом человеку, теперь уже трупу. Голова у того оказалась расколота, хлещущие со всех сторон капли и брызги в секунды смыли кровь, будто готовили препарат для идеального анатомического атласа. Странно, но Вок не почувствовал ничего. Труп и труп, надо искать живых. Прополз несколько метров - капитан. Живой, исцарапанный изрядно. Показал судоводителю большой палец, совсем не задумываясь, что такой жест мог означать на этой планете. В голову тут же пришла мысль - если кого и накажут за крушение, то капитана. Властям всегда нужны виновные, даже если проблемы возникли со стихией.
        Кстати, стихия. Она начала успокаиваться. Уже можно было подняться на ноги, хоть и незачем - ветер с ног не сбивал, но залезал во все дыры рваной одежды, заставляя сильнее дрожать и так трясущееся тело. Через несколько минут будто кадр переключили - тишина, свет солнышка, ни дуновения. Но о событиях напоминали разбитый паром, мусор на берегу и плавающие на мелководье будто тряпичные люди. И на берегу тоже - валяющиеся где и как попало, живые, раненые и неживые.
        Люди начали подниматься, занялись подсчетом ущерба и убытков. Собирали тех, кто встать не смог. Из свиты графа уцелели двое - фельдфебель и тот, который всю дорогу вел лошадь. Еще двоих на берегу не нашли - видимо, их смыло за борт.
        Какая-то тетка сказала оставшимся:
        - Вам хорошо, благородный господин еще и плату прибавит за то, что его от бури спасли. А нам как теперь? Разорение!
        Что-то Вок не припоминал, чтобы бравая свита его спасала, но внутренне согласился: чаевые надо увеличить. Хотя бы для компенсации психологической травмы. Как товарищ фельдфебель будет ее лечить - очевидно, на способ беззастенчиво указывал красный нос. Но это, конечно, его личное, красноносое, дело. И еще надо будет тех двоих разыскать. Если не выплыли, семьям их помочь, что ли? В коробке деньги остались, и Вок уже разобрался, что, по меркам простого люда, каждый золотой - серьезное состояние. Вполне хватит, даже если осьминог нового драгметалла не подгонит.
        На удивление, наверное, всем спасшимся, рыцарская лошадь уцелела и, даже удивительнее, обошлась без значительных повреждений. Только все время косила глазами на кустарник, явно намереваясь забиться в него и закатить там истерику. Вок взгромоздился в седло и, не доверяя скотине вообще, а скотине в шоковом состоянии в частности, приказал вести животное вдвоем.
        Примерно через час, когда мерное движение успокоило кипевшие в голове картины кипевшей в реальности реки, Вок ощутил все синяки и ссадины. Подчиненные, включая лошадь, наверняка чувствовали то же самое. Единственным разумным было искать ночлег, тем более что до обозначенного словами «где распрощались с водолазами» места все равно засветло добраться не успевали, не говоря уже о том, что расстался с ними Вок в пене морской. Дорога, на которую удалось выбраться, изрядно побродив по кустам, надежды на приличную гостиницу не оставляла. На обочинах кучковались вставшие на ночлег крестьяне со своими телегами, если и имелись поблизости домишки, то они были переполнены народом побогаче. Понятно - рейс отменен по техническим причинам, пассажиры толкутся в районе зала ожидания, размышляя, двинуться ли по домам или искать другую переправу.
        Наконец появился трактир. Он же корчма или постоялый двор - Вок не разбирался в классификации придорожных заведений. Сойдя, нет - свалившись с седла, он остановился на пороге. Помещение было набито до отказа, и фельдфебельские крики «проход господину графу!», «спальню господину графу!» эффекта не произвели никакого. Служака не унимался, работал локтями, пробивая для маленького отряда путь к стойке. Там уже стоял один благородный господин - человек с большой головой и одутловатым лицом. Он с регулярностью метронома встряхивал трактирщика за грудки, тот лепетал испуганно:
        - Извините, ваша яркость, отдельных комнат у нас отродясь не было. Не останавливаются у нас господа, господа едут дальше, в имение сэра…
        Как звали сэра, владевшего недвижимостью в этом стратегическом для гостиничного бизнеса месте, расслышать не удалось - сзади кричали и ругались. Впрочем, имя особенно и не интересовало - ехать куда-то еще сил не было, силы были упасть и заснуть, пусть даже и на конюшне.
        На спорившего с трактирщиком сэра фельдфебель внимания не обратил, возможно, странный титул господина числился ниже графского, оттер «яркость» плечом и сам взял хозяина заведения за ворот:
        - Помещение сэру графу!
        Тут события повернулись совсем неприятной стороной. Обиженный господин возмутился, но направил свой гнев не на слугу, а на хозяина. Что же, значит, так здесь принято, успел подумать Вок до того, как получить вызов. «Господи, как же я устал!» - подумал он уже после.
        Толпа раздвинулась, освободив узкий проход к двери. То ли уважение к дуэлянтам проявили, то ли решили, что без них в помещении будет просторнее.
        Вок осмотрел двор - после бури здесь чавкала грязь, вся истоптанная ногами и копытами. Не хотелось задумываться, из чего она состояла. Взглянул на противника и удивился - тяжелая голова сидела на высоком тонком теле. Ох, на то и Средневековье, чтобы самых разных типов встречать. Почему типы должны встречаться именно в Средневековье, Вок придумать не успел, как говорил тренер - другие в этот момент были приоритеты.
        Обнажил саблю. Пока она болталась в ножнах или даже рубила канаты на пароме, считалась мечом, а в руке и когда тело в стойке - сабля. Иначе никак. В ножнах и сабля, и шпага, и рапира - все меч. А вот в работе, в работе техника разная, и оружие свое Вок воспринимал соответствующе.
        Клинок «яркости» - длинный, слегка загнутый на конце, заточенный только в верхних двух третях, описывал плавные круги, неожиданно перепрыгивал сантиметров на двадцать и рисовал круги уже там. Вок сделал пробный выпад. Большеголовый отбивать не стал, отступил и ушел в сторону. Еще выпад, еще уход. В трактире, взглянув на обвислую рожу, Вок решил быстренько выбить чужое оружие из рук, да и идти спать. Не тут-то было - пришлось иметь дело и с опытом, и с умением, и с совсем незнакомой техникой боя.
        Наступать противник не спешил, отвечал тоже не спеша, да и то без напора. Проводил даже не контратаки, а лишь короткие контрвыпады, заставляя двигаться. Изматывал, понял, насколько Вок устал, и изматывал. Ноги вязли, мышцы болели. Сам-то головастый парома ждал на этом берегу, бездельничал да на бурю из зрительного зала смотрел. Минут пять, и от усталости начнет сбиваться дыхалка, потом движения ног потеряют точность. Надо сейчас же, быстро, нащупать подход, обойти защиту. Пока тело работает. Вок взял себя в руки, напрягся и погнал противника по кругу - здесь не дорожка, здесь арена. Атаковать, заставить ошибиться. Противник сделал странный замах, с такого Вока не достать. Ошибка! Вок нырнул под руку, но головастый, гибкий как хлыст, переломился, ушел от удара, а сам ударил в сторону. В сторону? В зрителей! Мелькнуло удивленное лицо фельдфебеля, мелькнуло и развалилось пополам красной раной. Гад! Обоим отомстить решил! Подло!
        На миг Вок забыл все вдолбленные на дорожке правила, зато всплыло выученное на татами. Упал спиной в грязь, зацепил голеностопом ногу и ударил свободной пяткой, кованым каблуком выше короткого щегольского сапога. Хрустнула кость, но тормоза не включились. Переворот в сторону, левая рука вверх - блокировать клинок противника, правой вогнать саблю снизу в живот. Остановило Вока непроизошедшее. Именно так - остановило то, чего не произошло, - левая рука не приняла удара. Готов был, заранее чувствовал боль, плевал на нее. Потом, когда вспоминал эту резню, понял - головастый растерялся. Мог ударить, покалечить, может, даже руку отрубить, но растерялся. Удара ногой не ожидал из лежачего положения. Не честно? Не по кодексу? Да к чертям кодекс, у нас, «на юге», в публику мечом тыкать не принято.
        Но рассуждения были потом, сразу Вок выскочил из круга и бросился к товарищу фельдфебелю. Тот лежал в той же грязи, вокруг уже натекла лужа крови. Плохо соображая, что делает, Вок подсунул руку, попытался зажать рану, свести ее края вместе - куда там! Умирающий еще дышал, смотрел вверх, но уже ничего не чувствовал.
        - В дом! Несите в дом!
        Бесполезно, никто и не шевельнулся. Наверное, даже не поняли - зачем тащить в помещение какого-то солдата, если он и на улице прекрасно концы отдаст?
        Навалилась усталость - действительно, зачем? Или он Парацельсом себя возомнил, зашив двух друзей суровыми нитками? Вок с трудом поднялся на ноги и, не оборачиваясь ни на мертвого уже солдата, ни на не менее мертвую «яркость», пошел в дом. На этот раз койка для него нашлась - хозяин уступил свою опасному гостю. А то, что постель несвежая, чужая - до того ли. Да и рухнул Вок не раздеваясь, только сбросив совсем измазанный грязью плащ и стянув подбитые железом рыцарские сапоги.
        Проснулся поздно, совершенно не выспавшись. Народу в трактире осталось не много - то благородные господа спят подолгу, а у народа дел невпроворот. Трактирщик принес шмат невнятной пиши в корявой миске, Вок заглотил, не пытаясь почувствовать вкус.
        - Где… - Он запнулся, не знал, как назвать погибшего товарища фельдфебеля. Не спросил имени, и вот стыдно.
        - Слуга ваш при лошади, сейчас позову.
        - Другой…
        - Закопали уже, все сделали. Сэра благородного господина на телеге отправили, а вашего закопали. - Глаза трактирщика поблескивали то ли от гордости за свою расторопность, то ли в предвкушении хороших чаевых. Скорее всего, по обеим причинам сразу.
        К столу подошел незнакомый солдат. Поклонился:
        - Разрешите обратиться, сэр?
        Сэр пожал плечами.
        - Ваше сиятельство потеряли человека.
        - Троих, - процедил Вок.
        - Наверное, наймете другого, а я как раз без работы.
        Понятно - свита уехавшего в телеге головастого. А почему, собственно, нет? Наемник служит тому, кто раздает монеты, а труп господина вряд ли продолжит выплаты. Вок кивнул и задумался. Мысль о смерти «вашей яркости» ничего внутри не колыхнула. Сколько раз слышал, что, убив человека впервые, положено испытывать муки, терзаться. Ни-че-го. Что товарища фельдфебеля подставил, совесть глодала. Хоть и не подставлял вовсе, не приказывал ни в трактире комнату требовать, ни во дворе за поединком следить, но глодала. А вот на тему приконченного собственными руками и ногами тоже подлого сэра совесть вообще никакого мнения не высказывала.
        Тут же подумал - а ведь не в первый раз! Ведь дрался с вломившимися к барону разбойниками. Тогда было не до рефлексии, друзей спасал, врачом притворялся. Ну да, и Ролин, начавший забываться Ролин. Но его Вок не убивал по-настоящему. Почему сейчас нет реакции, нет того, что должен человек чувствовать в первый раз? Может, потому, что постепенно? Ролин не на его совести, почти. Разбойники - не до того было. Только вчера убил по-настоящему, сознательно, но ведь подлеца.
        Соискатель места в свите так и стоял, ожидая ответа.
        - Как зовут? - спросил Вок, опять устыдившись, что не знал имени погибшего вояки. И внутренне скривился от такой своей неожиданно проявившейся предусмотрительности.
        - Маркс, - радостно отрапортовал соискатель, понявший главное - работу он получил.
        Вок опять пожал плечами - без Маркса даже в космосе не обходится. Шутки отпускать, конечно, не стал, откуда местному тезке знать про земного экономиста? Вместо этого распорядился:
        - Лошадь там, на конюшне. И этот… сопровождающий. В общем, выезжаем. - Имени выжившего солдата он, понятное дело, тоже не знал.

* * *
        У выхода, рядом с транспортом, взнузданным и под седлом, стояла четверка: единственный оставшийся от старого состава солдат, Маркс и еще двое незнакомых. Маркс выскочил вперед:
        - Сэр граф, - выяснить успел и титул. - Вы троих потеряли, так я подумал, они ведь бойцы надежные, поручиться за каждого могу.
        Понятно, остатки свиты «вашей яркости». Но хитер жулик, один наниматься прибежал, побыстрее, чтобы не опередили. А выяснилось, что вакансий много, - вот и остальные, а он сам уже и ручается. Хитер, как… Да как осьминог! Вок усмехнулся найденному сравнению и махнул рукой - поехали.
        Лошади местные все-таки отличались от земных. Чем-то. Копыта не цокали по дороге, а тяжело ступали, отдаваясь каждым шагом вдоль всего позвоночника. Или это всегда так на второй день верхового движения? Нет, прогресс здесь необходим. Если не автомобили, то хоть рессорные повозки на нормальных шинах пора изобрести.
        Поразмышляв о проблемах окружающего мира, Вок перешел к проблемам своим. А именно - как найти спрута? В район, где сэр граф сошел на берег, добраться не сложно, а дальше? Не в море же лезть! Хотя с осьминога станется, что осьминогу море - родная среда обитания.
        Очередная птичья эскадрилья пересекла дорогу на бреющем полете, врезалась в заросли кустарника и растворилась в нем, будто в воду нырнула. Появилась еще одна птица, отставшая, набрала высоту, спикировала. Не ожидавший атаки Вок даже не дернулся, но птица не клевалась и не царапалась когтями. Прочно вцепилась в одежду на левом плече и застыла, будто всю жизнь мечтала изображать пиратского попугая.
        Попугаем она определенно не являлась, и вообще породу собой представляла Воку неизвестную. Честно сказать, все птицы на этой планете выглядели скорее загадочно, чем знакомо. Сходство с другом всех пиратов позой не ограничилось, животное оказалось говорящим, правда, говорило оно тихо, придвинув клюв к уху слушателя.
        - Вы таки поверните направо, на тропинку, и постарайтесь держать вон на ту гору с пумпочкой посередине.
        Дрон-махолет - определил видовую принадлежность собеседника Вок.
        Птица дернула носом в сторону северо-запада, поднялась на крыло и скрылась в том же направлении. Там, вдали, среди других гор, действительно виднелась одна «с пумпочкой», как описал спрут посредством говорящего дрона, еще она напоминала подводную лодку с рубкой.
        Вок махнул рукой:
        - Идем туда, к подводной лодке, - и тут же поправил себя: - Гора похожа на лодку перевернутую… под водой.
        Хорошо спрут придумал - иностранцем прикинуться. Своему субмарина, которую лет через пятьсот изобретут, с рук не сошла бы, не сейчас, так потом боком бы вышла. А иностранец мало ли что в словах напутал, много ли с дикого южанина возьмешь?
        Свита с трудом избегала рвущих одежду колючек, лошадь же шипы игнорировала, даже смотрела на растительность как на еду, и Вок, почти полностью возвышавшийся над зарослями, впервые оценил преимущества путешествий верхом. Однако подумалось - раз птицы так легко нырнули в бурые растительные дебри, то, может, и не они одни? Мало ли какие гадости могут здесь водиться? Окликнул Маркса:
        - Водятся ли здесь опасные животные? В смысле в кустах?
        - Все звери опасны, - неожиданно философски ответил слуга. Потом добавил: - Людей тоже повстречать можно.
        Ух ты! Идея о том, что человек - самое опасное животное, и до этого мира добралась. А вы все «Средневековье», «драконы»!
        Отряд пересек кустарниковое пространство, не встретив ни животных, ни людей, даже и безопасных. А вот имеющаяся лошадь расковалась, начала хромать, окончательно превратив жизнь наездника в ад. Граф де ла Коста величественно спешился и продолжил путь на своих двоих…
        Предгорья выглядели зелено-серыми. Зелеными их делала сочная трава, серыми же массивы старого выветрившегося камня. Вдоль границы кустарника шла довольно широкая дорога, изгибалась, поворачивала на север, ведя, судя по всему, к перевалу. К всеобщему удовольствию, вела она и в направлении горы, похожей на подводную лодку. Дорогу постепенно сжимали скалы, подпирали своими стенами то слева, то справа, в конце концов превратив в широкое и необычно прямое, будто проведенное по нитке, ущелье, дно которого вскоре начало карабкаться вверх, на крутизну.
        Наверху, там, где дорога переламывалась и скрывалась из виду, появилось черное пятно. Оно медленно ползло вниз, прижимаясь к поверхности, стелясь по ней, заполняя пространство от стены до стены. Перевалило на эту сторону целиком, мотнуло едва видимым хвостом и начало спуск. Дракон? Легок на помине. Вот почему бы ему не передвигаться воздухом, оставив дорогу обычным путникам?
        Четверка сопровождения заволновалась, солдаты закрутили головой и неожиданно бросились в стороны. Вок растерялся, не понимая, что происходит и что в этой ситуации положено делать графу. Неуверенно последовал за подчиненными, подойдя к стене, обернулся. Дракона не было, были воины, массой двигавшиеся вниз по спуску. Шагали они не в ногу, но сомкнув щиты. Одни щиты, ни копий, ни другого оружия не видно. Вок прижался к скале, пропуская отряд. Люди, с чего на стены лезть? Если не враги, то можно спокойно разминуться, если враги, то договариваться проще лицом к лицу, а не когда тебя с верхотуры стрелой сняли.
        Ни разминуться, ни договориться не получилось. Воины просто шли вперед, казалось не замечая ни Вока, ни его висящей на скалах свиты. Просто шагали вперед, смотрели тоже вперед, будто загипнотизированные - все взгляды в одном направлении. Вок попытался вжаться в стену - не получилось. Щит переднего больно толкнул. Второй, третий… Защищаться? Но как защитишься от лавины не видящих тебя людей? Еще толчок, еще, шаг назад, неудачно, споткнулся. Переступил, поскользнулся, дернулся, пытаясь поймать равновесие, ухватиться рукой за выступы скалы. Не удалось, масса тел и щитов сбила с ног, зашагала по ребрам, по голове. Вок смог только подтянуть руки, защищая лицо, коленями прикрыл живот.
        Странный отряд прошел по человеку, не заметив его, смяв железными подошвами легкий панцирь, оставив лежать на земле. Маркс спрыгнул со стены первым, наклонился над господином, попытался поднять. Вок шевельнул рукой - не надо. Казалось, любое движение окончательно добьет надломленные кости, дорвет исцарапанную кожу. Вок лежал и пытался понять - умирает уже или все-таки отлеживается, приходит в себя? Но сколько надо лежать, чтобы прийти в себя после такой давилки? Неделю? Месяц? До того ли - главное, чтобы никто не трогал. Даже голос отдававшего распоряжения Маркса, казалось, добавлял телу боли…
        Солдаты натащили веток, поставили шалаш прямо над Воком. Сами расположились рядом, развели костер, гадко запахло разогреваемым на огне плохо провяленным мясом. Хотелось крикнуть, чтобы прекратили, обругать, но сил не было даже на шепот.
        До утра Вок ждал смерти. Не от одной страшной раны, а от общего растоптания организма. Но к рассвету понял, что сможет, наверное, прожить еще несколько дней, хоть и чувствовал себя, как та лягушка из анекдота, попавшая под танк. Но кажется, лягушке это понравилось.
        В шалаш заглянул Маркс, заметил, что граф открыл глаза, тут же наклонился:
        - Сэр, ваше сиятельство, из еды только вяленина, места-то не пустынные, запасов не брали с собой. Может, вам ее сварить?
        - Не надо, - отказался от завтрака граф. - Лучше скажи, что это были за люди?
        - Странствующие монахи, сэр.
        - Монахи? - Вид загипнотизированных воинов, даже по горной дороге движущихся черепахой, с богомольцами никак не сочетался. - Ты не ошибся, они Богу молятся?
        - Нет, они странствуют. - Маркс пожал плечами, для него было очевидно, что странствующие - странствуют и ничего больше.
        Вок попытался встать, но отказался от затеи на первых же сантиметрах подъема.
        - Не беспокойтесь, лежите, пожалуйста, ваше сиятельство, - засуетился Маркс. - Мы вас на попоне обратно отнесем, в городе вас вылечат.
        Вок вообразил себе ведьм, торговавших зельями на базаре, вспомнил одетую в грязное рванье повитуху в рыбацкой хижине. И согласился ехать на попоне, но не назад в город, а вперед. Если выбирать между вариантами медицинской помощи, то в осьминога он верил больше.
        Солдаты посовещались: идея угробить работодателя и остаться без зарплаты им определенно не нравилась. Однако, ослушавшись, можно было, пожалуй, понести урон посерьезней финансового. Вздохнули и соорудили конные носилки - двумя концами попона крепилась к седлу как-то пережившей монахов хромой лошади, другие два несли по очереди солдаты. Маркс, хоть и перешел в категорию «врио командующего», от работы тоже не отлынивал, что Вока, даже лежачего, несколько удивило.
        Ехать в гамаке было неудобно, казалось, от резких толчков наскакивали друг на друга ушибленные ребра, Вок дергался от пронизывающей весь организм боли. Но какие варианты? Терпи, граф. За перевалом он потребовал себя поднять, с помощью Маркса осмотрелся. Горы, горы. Подводная лодка с этой стороны уже ничем не выделялась среди остальных каменных громад. Куда двигаться? Оставалось надеяться на прилет путеводной птицы.
        Птица не подвела, появилась почти сразу. Та же самая или другая, определить Вок и не пытался. Не до того. Да и какая разница, сколько дронов заряжается там, у осьминога, вставив хвосты в розетки? Птица села рядом с головой Вока, протараторила распоряжения, сразу же улетела восвояси. «Спешит, дела поважнее имеются», - скривился Вок. Однако дал команду свернуть с дороги и пробираться по камням. К счастью, для трясшегося на попоне Вока путь тянулся не более полукилометра и уперся в мрачного вида ущелье. Оставалось до конца озвучить доставленную дроном инструкцию:
        - Дальше пойду один, а вы возвращайтесь к дороге. Через час перехода корчма, остановитесь в ней. Каждый день в полдень будете приходить, ждать меня здесь. Вернусь, когда посчитаю нужным. - Увидел сомнение на лицах свиты и прошипел: - Приказы не обсуждаются!
        Солдаты повернулись и зашагали прочь. Пришлось напрячься и окликнуть:
        - И лошадь заберите, не на себе же мне ее по ущельям таскать.
        Глава 9. Квадроцикл и книги
        Осьминожьего появления Вок ждал полулежа на камнях - найти в этом не очень райском уголке мебель поудобнее возможным не представлялось. Взгляд упирался в серые выступы - тоска. Но случайно приподнял голову, и дух захватило. Казалось, стены уходят вверх на бесконечную высоту, безмолвная мощь каменных колоннад и террас потрясала. Миллионолетние горы. Даже на их нижние, вроде бы доступные, ступени вряд ли кто-нибудь хоть раз забирался, а выше, выше нога разумного существа уж точно не ступала никогда. Да что разумного, и птицы вряд ли взлетали туда, ближе к вершинам. По спине пробежала дрожь: человек рядом с громадами - ничто, а уж человек, едва способный шевелиться…
        Спрут на встречу со своим полудохлым агентом не явился, прислал заместителя - очередную птицу. Или в третий раз ту же самую - индивидуальность дрона роли по-прежнему не играла. Птица уселась на камень, чуть в отдалении, будто чувствуя в плохом настроении Вока опасность. Объявила:
        - Вам теперь по ущелью. Здесь-таки километра два, не больше, осталось.
        - И как я, блин, проползу эти «не больше» километры? - безнадежно усмехнулся Вок.
        Тут же выяснилось, что пожимать плечами птицы не умеют, но жест этот ощущался и без зрительного воплощения.
        Вок собрался с силами, поднялся, сделал десяток шагов. Вроде ничего. Еще десяток - устал. Еще через пяток опустился на четвереньки и привалился плечом к большому камню. В себя приходил минут пятнадцать, раздумывая, не плюнуть ли на посещение явки и не вернуться ли к людям. Ну, закончатся деньги, так не может быть страны без обнищавших графов, и как-то эти графы кормятся. Хотя бы до тех пор, пока их осьминог сам не найдет. Решил понемногу продвигаться вперед до вечера и, если работодатель не сообразит выйти навстречу, с утра поворачивать назад. Все равно отряд во главе с Марксом вернется только к полудню, какая разница, где время проводить.
        Полежал немного, отдышался, двинулся, не поднимаясь на ноги. Пополз на четырех конечностях вокруг камня. В поисках выступа - рукой ухватиться. Опля, за камнем обнаружился зеленый квадроцикл с красными полосками. Осьминог, блин, транспорт предоставил.
        Вок с трудом вскарабкался в седло. Обычный квадроцикл на толстенных ребристых шинах. Не новый, и краска тусклая, и бейджик «Ямаха» совсем облупился. Земной бренд. Получается, спрут все предвидел и тащил транспортное средство минимум из Воронежа? Хотя вряд ли, кресло вон скопировал, когда второе понадобилось, наверняка и «Ямаха» - пиратская копия. Вот вопрос - как этой копией пользоваться, если квадроциклы Вок до сих пор видел исключительно издали?
        Задача оказалась сложной - руль вроде бы такой, как у мопедов, на которых каждый катался в подростковом детстве, но вот остальное… Двигатель не заводился, ручка газа не вращалась, в переключателях можно было запутаться. Да еще справа торчал рычажок, напоминавший рычаг коробки передач на автомобиле. Говорили все - получай права, так нет, времени никак найти не мог, да и зачем они, пока машину покупать не собирался? А вот сейчас пригодились бы общие знания по устройству самоходной техники.
        Поискал, порассматривал и обнаружил слева на руле кнопку «старт», мертвую, как выяснилось - дави, не дави, никакого эффекта. Сидел, дергал ручки, двигал рычажки. «Старт» раз десять нажал, пока случайно не сделал это, наступив на педаль тормоза. Двигатель тихо затарахтел. Теперь коробка. Ни цифр, ни буквы «D», как в автомобилях, не наблюдалось. Из знакомых обозначений нашлись «N» и «R» - нейтраль и реверс по-автомобильному. На нейтрали, понятно, никуда не уедешь, и пятиться всю дорогу задом тоже разумным не представлялось. Вок просто двинул рычажок на щелчок вперед и начал искать способ крутануть ручку газа. За газ отвечал маленький курок под большим пальцем, и ответил он так резко, что квадроциклист едва не свалился на камни. Спинка удержала, предусмотрительные японцы прикрутили к сиденью спинку. Понятно, двигатель здесь отнюдь не мопедный. Вок пошевелил курок и начал осторожно выруливать между камнями. Транспорт двигался слишком быстро, рвал с места, утыкался мягкими шинами в не успевшие увернуться каменюки, бил сиденьем снизу по воющему от боли позвоночнику. То и дело приходилось сдавать назад,
это получалось лучше - задняя скорость непривычного транспорта крутила колеса ощутимо медленнее. Вок уже задумывался, не двигаться ли все-таки на реверсе, но случайно включил передачу со странной буквой «L». Квадроцикл пошел неспешнее, ровнее. Норовил вы вернуть руль из рук, бил снизу, но теперь Вок успевал реагировать. А когда нашел способ борьбы с курком газа, дело пошло совсем неплохо. Оказалось, что можно бросить попытки сдвигать регулятор по миллиметру, да и невозможно это при такой ухабистой дороге. Надо просто дергать рычажок туда-сюда между полным газом и нулем и таким тремором удерживать нужную скорость.
        Обещанные два километра удалось преодолеть к позднему вечеру, но уже к концу первого получаса Вок чувствовал себя так, будто не вчера, а только что встретил странствующих монахов, да к тому же группа этих странных фанатиков была раза в четыре побольше. Стены, за каждым поворотом новые стены, создавали ощущение бесконечности пути. Тем неожиданнее оказалось увидеть прямо здесь в ущелье знакомый космический корабль, причем в образе все того же речного катера, немного старого, немного ржавого. Размышлять, как судно удалось загнать туда, где и на квадроцикле-то развернуться не очень удавалось? Нет, Вок чувствовал себя совершенно для размышлений непригодным, даже встреча со спрутом, самым старым знакомым на этой планете, не обрадовала. Взглянул на него, радостно жестикулировавшего щупальцами, кивнул не очень вежливо и двинулся в каюту, сказав совсем не осьминогу, а в пространство:
        - Если есть на борту аптечка, буду суперблагодарен, особенно за пенталгин…
        Назавтра он не мог вспомнить, чем же закончилось дело с аптечкой. Кажется, осьминог помогал подняться на койке, давал пить из короткого широкого стакана. Приснилось? Наверное. Воку не раз случалось видеть реалистичные сны по мотивам актуальных событий.
        Утром самочувствие ощутимо улучшилось. Не до той степени, чтобы хотелось вскочить на коня и скакать по просторам планеты, но ноги передвигать удавалось без усилий. Кстати, конь - вообще не точка отсчета, скакать Воку не хотелось никогда.
        Спрут сидел в своем кресле на палубе, вновь превратившейся в рубку или салон. После стольких дней общения высокопарным слогом так и подмывало обращаться к нему «ваше осьминожество». Кстати, сколько у кожаного пришельца щупалец, посчитать не получалось, Вок в очередной раз попытался это сделать, но опять сдался - много, пучок. Вместо обращения начал с вопроса, мучившего болью весь вчерашний день:
        - А с чего вы взяли, что я умею ездить на квадроцикле?
        - А вы таки не умеете? - расстроился осьминог. - Вот незадача! И как вы все-таки добрались? Мне казалось - простейшая техника для вашего уровня цивилизации. Я таки посещал одну планету, там каменный век и никто не учится лошадью управлять, залезают сверху и едут.
        Издевается! Возмущение, замешанное на всех травмах и неурядицах, поднялось из глубин души, в голову полез список косяков, допущенных благодушным осьминогом.
        - Не нравится мне это. Постоянно что-нибудь не так. - Вок поворошил память в поисках подходящего примера. - Вы в курсе, что к нам разбойники ломились? Еле отбиться удалось. Вот если бы в мой сундук посторонние залезли? Те же разбойники, например? Шанс у них имелся не маленький, да и пробивались они именно к сундуку с деньгами. Спалились бы вы сразу со своим планшетом, который там, на дне установлен.
        - Ну, што вы мне говорите! - воскликнул спрут. - Ничего бы таки никто не включил.
        - Это почему же? - возмутился Вок. - Я тоже ничего не нажимал, само включилось.
        - Ну да, ну да, а камеры с распознаванием лица на Земле еще не изобрели, - то ли сыронизировал, то ли согласился спрут.
        Возмущение сразу улеглось - опять прокололся. Может, и с остальным так же? Полезли ведь солдаты на стены, когда странствующих монахов заметили. А он? Графское достоинство не позволило.
        - Да, про камеру я не подумал, - нехотя согласился Вок и, неожиданно для самого себя, сообразил: - Так, наверное, у вас камер везде понатыкано, микрофонов? Подглядываете, подслушиваете.
        - Именно, дорогой граф де ла Коста, подглядываем и подслушиваем. Все, абсолютно все артефакты снабжены прослушкой, как это называют на Земле, и в придачу снабжены тем, что, видимо, надо называть проглядкой. Кстати, с вручением меча графу Хункелю тогда, около переправы, у вас очень хорошо получилось. После поединка этот господин таки от огорчения, наверное, уехал в соседнее королевство, и теперь он там при дворе. С вооружением, конечно, с прослушкой и проглядкой. Когда бы еще наши с вами золотые в те края добрались!
        - Так, значит, золотые тоже?
        - А как же, а как же! Все, абсолютно все. Но деньги хуже, они таки больше в кошельках лежат, а то и в ящиках под замками. Пользы, знаете ли, не много.
        - Стоп! Получается, вы и за мной наблюдаете? - возмутился Вок.
        - Вот мне делать нечего, и так все записи просмотреть не успеваю, - огрызнулся совсем не смутившийся осьминог. - Хотя, если с вами что-нибудь случится, почему и не обратить внимание? Чтобы оказать-таки помощь.
        - Случилось, уже случилось. Помощь оказали? - пошел в атаку Вок. - Ночью на дом напали - ладно, на моих друзей вам плевать. Но вчера я сам, лично, практически дохлый валялся!
        - А как же мопэд?
        Спорить с инопланетным демагогом было невозможно, тем более когда он начинал коверкать слова. Заметив, что Вок сдался, осьминог тоже сменил тон:
        - Таки отдохните, полечитесь несколько дней или сколько-таки понадобится. На рыбалку сходите, я вам удочку дам. Придете в себя, тогда и вернетесь к господину супербарону и, наверное, к принцу наведаетесь.
        Какая рыбалка? Да еще в горах среди скал! Вок отродясь серьезно рыбу не ловил. Ну, разве что в детстве бегали с мальчишками на водохранилище, приносили плотвичек «кошачья радость». Кажется, осьминога даже огорчило равнодушие Вока к простым человеческим развлечениям, он засуетился:
        - Вот ведь. А я таки думал, все земляне любят рыбу ловить, на генетическом уровне. Чем же вас развлечь? Может, книжки почитаете? Не стесняйтесь, таки разные издания, они в вашем распоряжении. Там внизу, в соседней комнате.
        Сразу стало интересно, мелькнули мысли из той еще, детской, фантастики - вдруг здесь, на корабле, сокровищница знаний пришельцев, объяснения загадок чужих цивилизаций. Вок сослался на самочувствие, которое и вправду было неважным, и отправился вниз. Стеллажи закрывали стены каюты-читальни, места посередине хватало лишь для того же осминогова кресла. Книги, все в твердых переплетах, все достойного формата. Вок наугад взял темно-синюю с вытисненными золотом пальмами и колесным пароходом. Имя автора разобрать удалось только потому, что оно оказалось знакомым - Jules Verne, Жюль Верн. А вот название «Une ville flottante…» - даже прочитать пытаться бесполезно. Загадочный французский язык. Еще книга, еще - здесь уже и авторы непонятные. Нашлись и на английском, но толку? Школьных знаний хватило артикли в тексте опознать.
        Следующая полка - фолианты. Большие, не всякий в руках удержишь. Вок плюхнулся в кресло, раскрыл, заранее догадываясь, что увидит. Нет, ошибся, никакой родной кириллицы, никакого русского в варианте пятнадцатого века. Греческий, точнее, буквы греческие, рукописные, а какой язык, можно долго предполагать. Встал, взял другой том, поменьше. Тоже греческий, но вроде бы напечатанный. Заглянул еще под несколько обложек, десятый или одиннадцатый оказался похожим на древний русский. Первых страниц не было, сплошной текст без пробелов начинался с загадочных строк «андержавегдаравсегароу» и «аземанвасильанвамовй», дальше в том же духе. Осилил полстраницы, сдался - глаза буквы разбирают, хоть и не все, но большинство, а слова не складываются. Смысл тем более не проглядывается. Не годится такое чтение для больного человека, приговоренного к наполовину постельному режиму.
        Вок сидел в кресле, смотрел на бесполезные корешки, осознавал степень своей необразованности и в конце концов понял, что с самого начала не ошибся. Это то самое, про что спрут еще во время полета говорил, - библиотека Грозного. Просто царя с занятий на соревнования не снимали, а может, и сам не ленился - такое тоже случается. И по-гречески читал, и латынь знал. Вок опять схватил книгу, ту, которая на русском. Стал рассматривать, раскрывал страницы, проводил по ним ладонью, ощущая древний пергамент. Остановился. Что за бред в потоптанной странствующими монахами голове! Не те это книги, копии, клоны. С чего осьминогу в поездку оригиналы возить? Ладно, все равно интересно, только на сегодня хватит, устал. Тело опять болело по полной программе, и единственным разумным казалось забраться на койку, объявив самому себе отбой.
        Утром около постели обнаружился маленький столик, на нем чашка горяченного кофе и тарелка с плавающими в бульоне морковными кубиками. Странные у осьминога представления о человеческом завтраке. Но есть хотелось, Вок сел, отхлебнул кофе и зачерпнул ложкой из тарелки. Господи, как вкусно! После супа из вяленого мяса, скучной каши и, в лучшем случае, курицы преклонного возраста. Постель нормальная, кресло, возникающее там, где оно нужно. Возвращаться в Средневековье совсем не хотелось. Впрочем, долго таким образом не проваляешься, наскучит, не рыбу же, действительно, здесь ловить. Надо потрясти спрута, наверняка в Воронеже свежей литературой запасся.
        Вок поднялся в салон, это оказалось не так просто, как виделось сидя на койке, - тело ныло и болело, ноги подворачивались на ступеньках. Такое бывает - через два дня чувствуешь себя слабее, чем в день первый. К тому же старался он зря - салон был пуст, как спортзал ночью. Спать не хотелось, фолианты рассматривать - тоже, и Вок побрел по коридору, по очереди толкая двери кают.
        Незапертая комната оказалась гораздо больше Воковой спальной кабинки, к тому же отсутствие мебели добавляло простора. Параллелепипед помещения был пуст, только на полу валялось нечто, похожее на большую коричневую тряпку. Вок наклонился - дохлый осьминог. Безжизненный и сдувшийся, как сброшенный пиджак. Дышит? Шевелится? Нет, показалось. Вок обернулся в поисках помощи, рефлекторно конечно, кто здесь может помочь? Надо делать… Но что? Искусственное дыхание? Массаж сердца? О чем там на ОБЖ рассказывали? Какое дыхание! Его и земным головоногим непонятно каким образом делать, а тут…
        Осьминога стало жалко, очень жалко. Вок даже забыл о собственный слабостях. Взамен волной накатило чувство бессилия и почему-то вины за то, что ленился учить биологию. Казалось, учи тогда, сейчас знал бы, как помочь. Единственному существу, для которого он - Владимир Консинов, а не какой-то там граф, застрявший теперь на этой планете навсегда.
        В который раз повернул голову - без цели, наверное подсознательно надеясь увидеть что-нибудь спасительное. Увидел. В углу у входа стоял стеклянный куб, похожий на аквариум. Только что здесь ничего не было, Вок мог поклясться. Внутри жидкость, в ней, как в лава-лампе, переливались из одной формы в другую огромные вязкие капли, прозрачные, лимонно-желтые. Где кончалось лимонно-желтое живое и начиналась обычная неживая вода, различить не удавалось.
        Жидкость вроде бы заметила Вока, вроде бы задвигалась интенсивнее. Распластанные останки осьминога дернулись в спазме и с трудом поползли к аквариуму. Желтое непонятным образом прошло сквозь стекло и всосалось в поверженного спрута прямо через кожные квадратики. Соединившись вместе, две субстанции тут же превратились в обычного инопланетного осьминога, тут же усевшегося в появившееся посреди комнаты кресло.
        Получалось, засохший спрут набух и ожил? Но во всей сцене аквариум выглядел главным. Или на полу валялось подобие пиджака, одежды, сшитой из кожаных обрезков? А в аквариуме сидел, отдыхал, спал, расслаблялся сам осьминог, который и осьминогом-то не был? Но тогда зачем ему - желтому и бесформенному - понадобился шпион-землянин? Почему не пошил костюм у другого портного - по меркам, подходящим для этого мира? Не складывалось одно с другим. Сам понимая, что выглядит глупо, Вок промямлил:
        - Так это скафандр?
        - Нет, это я.
        - А желтое - что?
        - Я же.
        - Значит, скафандр.
        - Ну почему же сразу скафандр? Вы одежду таки меняете? А у нас свои клетки. Организм может разбираться и собираться - в одних частях на органы, а в других на клетки. И получается выращивать специально то, что недостает. Например, кожу, легкие для разных планет. Все это я - мой генотип, если можно так выразиться в земных понятиях.
        - А почему человеком нельзя вокруг обрасти?
        - Ну, говорю же, не тот фенотип, генотип тот, а фенотип другой. Как же таки объясню, если кроме этих двух терминов в вашем языке и слов даже нет подходящих? Да и то «генотип» приходится применять в сильно расширенном таки смысле.
        - То есть у приматов образования не хватает? И поэтому мне подсунута литература на непонятных языках? Ни французским, ни английским не владею, да и древнерусский для меня загадка… - Тут в голову пришла великолепная идея, и Вок выпалил, не давая осьминогу ответить: - А давайте вы меня во сне английскому научите!
        Предложение по повышению культурного уровня штата шпионов спрут проигнорировал. Но заерзал, замельчил:
        - Таки не знаете? Вот незадача, и русский собственный, как понимаю из ваших слов, уже не тот, совсем не тот. Странно это все, неожиданно. А издания на воронежском языке имеются, но я думаю, вы с ними знакомы уже.
        Вок решил не обижаться ни на воронежский язык, ни на иронию по поводу знакомства со всем, что можно прочитать в своем городе. Вежливо попросил предоставить современную, на момент отлета, литературу, вспомнил, как метался над дохлым осьминогом, обиделся и откланялся…
        Сколько времени надо, чтобы выйти в коридор и зайти в соседнюю дверь? Нисколько. А в каюте-библиотеке все уже поменялось, кроме кресла, конечно. Высота промежутков между полками стала меньше, на них теперь лежали стопки газет.
        Вок не спеша сел, устроился, протянул руку - ближе всего оказалась подшивка формата А3. Районный листок, никогда интересным не казавшийся. Начал читать статью, другую - как и ожидалось, полная скукота. В Воронеже шесть районов, наверняка в каждом такая газета и каждая одно и то же пишет. Аккуратно вернул подшивку на стеллаж - это для осьминогов. Исключительно для осьминогов. Исключительно для осьминогов, бытописующих областной российский город. Потянул с полки книгу - небольшую, невзрачную, определенно учебник. Начал читать - интересно, увлекательно, совершенно незнакомый взгляд на все. Вот только хватило Вока ровно на половину введения, дальше пошло малопонятное, а через пару страниц - непонятное совсем. Пролистал еще - с первой же главы формулы, в которых даже буквы не все оказались знакомы, а уж смысл… В общем, попытка ознакомления с квантовой физикой вышла столь же безуспешной, как и с текстами исчезнувшей царской библиотеки. Вок хмыкнул: «Мое время после Грозного, но определенно до Планка». О Планке рассказывалось в понятной части введения. Закряхтел и опять полез на верхнюю палубу, в смысле
- вверх по лестнице в главный салон.
        Осьминог бездельничал в своем кресле. Вок покрутил головой, привычно сел в материализовавшееся ниоткуда второе сидячее место. Расположился поудобнее и наконец понял, зачем пришел. Библиотека здесь, на судне, подобралась совсем не интересная, но в какой библиотеке можно прочитать, например, про космические корабли, доставляющие шпионов на средневековые планеты? Ах да, в любой, в разделе околонаучной фантастики. Ну а о том, что на самом деле творится чуть подальше от родной Земли, лучше спрашивать устно. Если есть такая возможность. Но возможность вот она, сидит, развалившись в своем кресле.
        Неожиданно для себя Вок запнулся. Не мог придумать, с чего же начать расспросы. Вроде бы и знакомы давно, и шпионствуют совместно, а спрашивать в лоб почему-то и неудобно. Кстати, а как осьминога зовут? Не спросил - ни тогда, в Воронеже, ни потом. Чесать в затылке - дело глупейшее, и Вок начал без экивоков:
        - Чтиво меня не увлекло. К сожалению. Думаю, а не порасспрашивать ли вас про разные интересные вещи? Отвечать будете?
        Осьминог немного поерзал, но увиливать не стал.
        - Спрашивать - можно спрашивать, но отвечу-таки не на все.
        - Секреты?
        - Секреты. Но таки не много, совсем чуточку. И таки знаете ли, не на любые вопросы есть понятный ответ.
        Вок вспомнил фразу спрута про генотип и фенотип - «Как же таки объясню, если кроме этих двух терминов в вашем языке и слов даже нет подходящих?» - и решил, что намек понял. Но от идеи расширить свой кругозор за счет головоногих отказываться не стал.
        - Для начала вопрос глубоко личный. Тружусь уже которую неделю, а имени работодателя не знаю. Не так чтобы было нужно с бюрократическими целями, и не чтобы знать, на кого в профсоюз жалобу писать на зажимание социальных пакетиков. Но неудобно без имени, как ни крути.
        - А я разве зажимал? - всплеснул щупальцами осьминог. - Все пакетики на месте. По возвращении таки на вашу планету причитающееся, так сказать, по контракту.
        Контракта шпион в глаза не видел, но именно это важным не казалось. Вряд ли осьминог, разбрасывающийся запросто золотыми кругляшами, к тому же выглядящий весьма респектабельно, вдруг возьмет и пробросит трудолюбивого работника. Вок пожал плечами и повторил:
        - Как тебя зовут на твоем языке?
        Головоногий молчал. Держал паузу?
        - Так как с именем? Информация очень секретная? - настоял Вок.
        - Почему же я секретный, чуть что, и сразу секретный. Просто каким образом же на это можно отвечать?
        - Если не секретный, значит, отвечать надо прямо и честно, например «Семен Семенович».
        - Но меня таки никак не зовут, у нас нет звуковой речи. Речь таки очень неэффективна.
        - Но орган-то у тебя есть, разговаривать ты способен.
        - Мало ли на что я способен. - Осьминог задумался, подбирая пример. - Вот имеется у вас азбука Морзе, и имеются племена, таки вообрази себе такие племена, люди, кто по-другому не может. Надо общаться, надо, придется глазами моргать точка-тире. Таки что орган для азбуки Морзе у тебя есть.
        Вок подумал, что стоит обидеться, но - на племена или на орган для азбуки Морзе, выбрать не смог, потом сообразил, что разговор неожиданно перешел на «ты», и обижаться не стал.
        Глава 10. Принц и фехтование
        Изображенный на гобелене рыцарь устало опустил копье и всем весом навалился на левую ногу, попиравшую нечто неразличимое. Копье он опустил очень давно, в те времена, когда гобелен ткали, а сейчас укоризненно взирал на графа де ла Коста. Убедить супербарона Кетсинга в необходимости реставрации интерьера рыцарь уже много лет не надеялся, а в возможностях графа сомневался с первого дня.
        - Это ваш предок? - кивнул на пугавшее своей реалистичностью изображение не заслуживший доверия граф.
        - Духовный наставник нашего рода.
        Повисла пауза, Вок пытался понять, как духовный наставник, поп, в переводе на язык не слишком высокопарный, может размахивать копьем и попирать ногой нечто непонятное? Хотя почему такой ступор? Вон монахи Шаолиня в телевизоре, крестоносцы опять же. Кажется Пересвет, Куликовскую битву начавший, тоже к духовенству какое-то отношение имел. Но в рыцарских орденах вроде специальные служители культа имелись, отдельные от мечей и насилия в целом?
        - Крестоносец?
        Сказал и тут же сообразил, какую глупость сморозил. Ни крестовых походов здесь наверняка не случалось, ни воинов, такие знаки на плащи нашивавших, к тому же крестов на крышах высоких зданий Вок ни разу не замечал. Попытался загладить ошибку:
        - Прошу прощения, перепутал. Наше, южное. Воины… предки в смысле, несли свет религии…
        Совсем запутался… как выпутаться, не наврав еще больше? Барон смотрел удивленно. Спросил:
        - Война из-за Бога?
        Вок кивнул.
        - Извини, но зачем?
        - Ну, зачем… - Вок запнулся, осознав, что любой ответ представит его или критиком собственной южной страны, или адептом религиозных заморочек. Критиканом становиться заморскому графу никак нельзя, а адептом казаться не хотелось, гордость не позволяла.
        Не так чтобы Вок совсем не верил в Бога, скорее, отношения с ним строил по схеме незамечания друг друга, а вот религиозным деятелям не верил совсем, ни современным, ни тем, которые тысячу лет назад войны затевали. И еще - врать, морочить барону голову душа не лежала. Тот понял возникшую паузу по-своему. Положил руку на ладонь гостя:
        - Не стоит стесняться прошлого, у всех нас предки были когда-то дикарями.
        Ого! Такого, наверное, даже осьминог бы не ожидал. Средневековый аристократ говорит о развитии общества как о само собой разумеющемся. Коротко и именно то, что Вок и сам всегда чувствовал, только не заморачивался сформулировать внятно. Барон же спокойно, не торопясь, видимо стараясь, чтобы его речь не звучала свысока, описывал основы почти агностического мировоззрения.
        В Бога здесь верили, но не «пойти помолиться», а концептуально, как в высшую силу. А высшей силе, Богу, королю, не нужны внешние признаки веры. Внутренние, впрочем, тоже не нужны. И уж точно пофигу дикари, защищающие религию с мечом в руке. Вот еще бы запомнить те слова, которыми это говорил барон. Хорошо они ложились. Захотелось прямо сейчас расспросить хозяина о многом, но не успел, в зале появился Редвик. Выглядел он очень официально.
        - Посыльные его высочества сэра принца к его сиятельству сэру графу де ла Коста.
        От такого официоза захотелось поправить на себе оставшиеся где-то в земном девятнадцатом веке фрак и бабочку. Дворецкий шагнул в сторону, и появились посыльные, аж два сразу. Желание быть одетым официально сменилось желанием вскочить и вытянуться в струнку. Вошедшие совершенно не отличались друг от друга - одинаковая темно-синяя форма с серебряным шитьем, высокие сапоги и шлемы без забрал. Замечательно, что сапоги и шлемы имели такую же сине-серебряную расцветку, а плюмажи давали ответ на давно мучивший вопрос - зачем в благородных домах такие внушительные двери. Посланцы открыли рты и хором, в унисон, произнесли короткий текст приглашения завтра в три четверти дня в замок на персональный прием. Да, конечно, всенепременнейше буду, Вок едва удержался, чтобы не сделать реверанс. Когда посыльные убыли, отсалютовал пустым винным бокалом - просто для разрядки, пусть и посредством глуповатого жеста.
        - Ну, дают! - выдохнул он. - У нас проще все как-то.
        - Двое, - улыбнулся хозяин. - Двоих к герцогам посылают.
        - Интересно, за что такая честь? - Вок вспомнил: герцог - это примерно тот же принц или князь. - Я вроде принцу не ровня.
        - Да, совсем вы на юге… - Фразу хозяин не закончил, наверное, чтобы не прозвучала обидно. - К соседским принцам четверо бы отправилось. Но наш, судя по всему, сильно заинтересован твоей персоной.
        После ухода посыльных его высочества барон потребовал еще вина, потягивал красную жидкость, удобно расположившись в кресле. Вок сидел напротив. Без бокала, один сегодня он выпил, а больше не хотелось. Обстановка располагала к расспросам.
        - Скажите, супербарон… - Запнулся, давно ведь уже перешли на «ты». - Скажи, как вы называете свою…
        Опять запнулся, чуть не сказав «планету». Но хозяин не переспрашивал, ждал, позволив выкрутиться.
        - Как называется этот город на вашем языке?
        - Это столица, - пожал плечами барон. - Зачем ей название?
        - Хорошо, а страна?
        Выяснилось, что у прибрежного княжества тоже нет никакого имени. Точнее, оно есть, и не одно, но пользуются ими соседи, которые, по недружелюбию своему, прозвища дают обидные, то есть такие, какие даже обычные граждане гордо игнорируют, не говоря уже о людях благородных. Ну а если все-таки нужно обозначить, то делают это витиевато, например «государство, в котором правит принц Семкост-Хунлен».
        Уже не надеясь на успех, Вок перешел к названию мира в целом. Правильно не надеялся, никакого специального имени у планеты не оказалось, а наиболее подходящим аналогом было слово «земля». Вот такой вот мир без лишних наименований.
        Вечером, улегшись в кровать, Вок вспомнил, как барон сказал про принца «наш, судя по всему, сильно заинтересован твоей персоной». Прозвучало это знакомо, но почему - сразу сообразить не получилось. Добрый спокойный голос, ему веришь, всегда веришь. Чувствуешь, что ничего плохого не случится… Отец так говорил, не каждый раз, но иногда бывало.
        Глаза уже закрылись, но в голове продолжали медленно течь мысли, воспоминания. Второй класс, пятница, кажется, это была пятница. Звонок в дверь. Открыла мама, вскрикнула испуганно: «Что он натворил?» В коридор вышел отец, вернулся, взглянул на Вока: «Милиционер пришел, судя по всему, сильно заинтересован твоей персоной». Да, именно теми же словами, тем же тоном, которым сказал про принца барон.
        Форма на капитане висела мешком, сам он выглядел очень устало. Но улыбался. И объяснил, что Воку в воскресенье надо прийти в Дом офицеров. Мама опять вскрикнула: «Что он сделал?», но оказалось, ничего плохого, даже наоборот. Точнее, наоборот с точки зрения милиционера.
        Еще в сентябре брели из школы и завернули в маленький парк за Дворцом Ленина - просто так завернули, домой подольше не приходить и уроки не делать. Наткнулись на забытые дворником лопаты, и Сашка - здоровый и наглый - начал копать. Вовка не любил Сашку, и, если бы не компания, вместе с ним в парк не пошел бы, смотрел, как тот роет рыхлую, податливую землю и думал: «Во дурак, сил девать некуда». Лопата звякнула, Сашка заорал: «Клад нашел!» - и начал глупо кривляться. В яме виднелась железная штука с заклепками. Стало обидно до жути и завидно. Вовка крикнул: «Клад надо сдать государству, а нашедшему четверть положена!» А одноклассник просто ударил его в живот и продолжал кривляться. Вовка согнулся, на глазах выступили слезы, повернулся и побежал из парка. И наткнулся на милиционера, выпалил: «Дяденька лейтенант, мы там нашли!..» Задохнулся, сбился и добавил: «Мы с Сашкой нашли».
        Милиционер не спеша свернул в парк, наверное, просто порадовался случаю погулять по зеленым аллейкам. Склонился над ямой и, рявкнув: «Откуда только лопаты притащили!», прогнал по домам.
        Уже в субботу яма оказалась засыпана - земля и земля, ничего интересного. А теперь мешковатый капитан рассказал, что никакой это был не клад, а бомба с войны осталась. Саперы разрядили по-тихому, чтобы народ не пугать, и Владимира Консинова должны наградить грамотой: если бы не он, то все бы взорвались.
        Вовка покраснел и заплакал, было очень стыдно, ведь никого он не спасал, просто завидовал Сашке. Но у мамы было такое счастливое лицо, ей было так хорошо - сначала испугалась, а потом все обошлось. И отец смотрел спокойно, но ему тоже было хорошо. И Вовка не признался и грамоту получил, и «стыдно» не проходило много лет.
        Замок производил впечатление внушительное, возвышался над городом и за счет собственных размеров, и потому, что прислонился к единственной в округе скале, даже горе. Серые стены из грубо обработанных каменных блоков поросли мхом. Еще бы деревца, укоренившиеся в стыках кладки, и впечатление седой старины получилось бы полным. Нет, серьезной растительности не наблюдалось. Похоже, за замком постоянно ухаживали, и мху расти разрешалось исключительно потому, что его рыхлые, напитанные водой островки только помешали бы пытающемуся взобраться на стену.
        Вок без спешки прошествовал вдоль укреплений, подошел к главному входу. Караул, несущий те же цвета принцствующего дома - темно-синий и серебряный, - отсалютовал, приподняв на пару сантиметров упиравшиеся в землю тяжелые мечи. Старший произнес:
        - Ваше сиятельство граф де ла Коста, ворота открыты для вас, - склонил голову, потом слегка повел рукой, показывая сопровождавшей Вока четверке наемников пройти в боковую дверь.
        Граф вошел во двор замка, размышляя о неожиданных почестях, но тут же услышал, как сзади караул приветствует следующего прибывшего той же словесной формулой. Мысли о собственном особом статусе улетучились, осталось любопытство - каким образом караульный узнает гостей в лицо?
        Изнутри замок выглядел знакомо. По фильмам, конечно, - мощеная площадь, окруженная стенами с галереей, - архитектура подчинена военным интересам. Но - резиденция монарха как-никак - двор был достаточно просторен, здесь поместился небольшой дворец с пристройками. Дворец понравился, легкий, ажурный, даже кружевной. Никакого камня - витиевато кованное железо и стекло. Можно было бы назвать архитектурой двадцать первого века, если бы стеклянные вставки не частили, не были такими мелкими, а стекло волнистым.
        Из экскурсионного настроения Вока вывел проходивший мимо коротышка - зацепил ножнами и в придачу взглянул злобно. Здесь что, стоять не положено? Так не на дороге ведь. Да и коротышка шел не прямо, а определенно описывал дугу. Специально он, что ли? В голове возникла какая-то ассоциация, будто где-то его уже видел. Нет, не вспомнить без подсказок, впрочем, и не интересно вспоминать.
        Среди выходивших во двор дверей особо выделялся вход во дворец - широкий и также оформленный серебром по синеве. Коротышка проследовал внутрь, и Вок, решив не отставать от грубияна, двинулся следом. Слуга, стоявший в холле, тоже узнавал каждого входящего, отчеканивал формулировку приветствия, вел рукой в направлении мраморной лестницы, причудливым изгибом ведшей на второй этаж. Там обнаружился двусветный зал, правда, с одной стороны окна почти вплотную упирались в стену, так что двусветным зал был лишь номинально. На торце целый иконостас портретов. Предки - или духовные наставники, поди пойми - внимательно смотрели на присутствующих. Нет, все-таки предки - некоторые лица очень напоминали изображение принца, нарисованное бароном.
        Самого монарха узнать тем более не составило труда. Он не сидел на троне, а стоял с несколькими собеседниками в одном из углов зала. Ну что же - раз пригласили, значит, ждут. Вок подошел и, угадав паузу в разговоре, произнес:
        - Граф де ла Коста. Прибыл в ваши владения с юга.
        - Здравствуйте, граф. - Монарх доброжелательно улыбнулся. - Я вас заметил еще у входа.
        Это что же, не одни лишь специально обученные охранники, но и принц незнакомых людей в лицо узнает? Телепатия или что-то еще фантастичнее? Нет, конечно, просто вежливая формула приветствия.
        - Я очень рад посетить ваше государство, и в особенности увидеть вас лично, мы на юге много наслышаны… - Вок остановился на полуслове, не зная, чем закончить витиеватую фразу. Хотя и так получилось достаточно многозначительно.
        - Я рад, что вы нашли время посетить прием. - Принц улыбнулся, но не как в первый раз, а по-деловому. - И хочу не только обменяться любезностями, но и поговорить.
        Вокруг будто само собой образовалось пустое пространство: придворные понимали намеки с полуслова.
        - Вы прибыли недавно, потом потеряли своих людей. - Самодержец оказался хорошо осведомлен о происходящем в городе и государстве. - Неожиданно проявили себя прекрасным магом и вылечили двоих умирающих. Я в некоторой растерянности.
        Интересно, означало ли слово «растерянность» подозрение в шпионаже? Может, сейчас отодвинется портьера или портрет и из ниши выдвинется Малюта Скуратов с подручными. Страшно не было, было любопытно, да и принц немедленно развеял возникшие неясности:
        - Мага, тем более такого, я бы сразу пригласил к себе, присоединиться к тем, что уже живут во дворце. Государству всегда нужна сильная медицина. Но вы же граф, мне не приходилось слышать о людях благородных, занимающихся врачеванием.
        Опля, у Хьюстона, похоже, проблемы, получается, графьям здесь руки марать не положено. Вспомнились медицинские методы Средневековья земного - заклинания, жабы, моча больного на вкус. Не-а, действительно не элитарная работа, надо как-то выкручиваться.
        - Ваше высочество, я мог нарушить обычаи вашей страны, но исключительно из-за незнакомства с ними, у нас на юге магия, алхимия, врачевание - занятия почетные, мне и в голову не приходило, что…
        Вок запнулся, когда собственная витиеватая речь дошла до его же ушей. Особенно понравилось словечко «незнакомство». Хотя… с чего бы приезжему все слова правильно выговаривать? Да и вообще осьминог советовал подчеркивать свое иностранство. Оно и лучше, раз уж записался в маги и алхимики. За что своего сожгут не задумываясь, за то чужестранцу почет и уважение. Будем надеяться, что и на дипломатический конфликт принцу нарываться не хочется, обидишь графа, а за морем сидит другой принц или даже король, который этого особо ценного аристократа заслал именно на убой, создать прецедент, напасть и полстраны отчекрыжить. Да и кто знает, сколь сильно чужестранный монарх ценит жизнь своего путешествующего соотечественника?
        - Что вы, граф, - опять улыбнулся принц. - Никаких предрассудков, медицина - дело благородное. Но разрешите мое затруднение - в городе маги не живут, а во дворце с магами неблагородного происхождения жить не подобает вам.
        - Боюсь, до сих пор я не попадал в подобные ситуации. - Вок тянул время и усиленно размышлял. - Может быть, стоит переопределить множества?
        «Переопределение множеств» было любимым словечком Женьки, настолько часто использовавшимся, что Вок даже не вникал в его смысл.
        - Все маги живут во дворце, но маги неблагородного происхождения. Давайте считать, что именно магам неблагородным это и подобает. Я же, будучи графом, представляю собой другое, совершенно новое множество, не отягощенное и уникальное, кое множество и продолжит свое пребывание в гостях у супербарона Кетсинга, во всех отношениях замечательного человека.
        Уф, язык сломал, главное, чтобы царственная особа не обиделась на запутанность речей. Ну, ничего, не казнят, пожалеют редкий экземпляр.
        Принц понимающе улыбнулся, но лицо его не выражало полного удовлетворения услышанным. Вок поспешил добавить:
        - Располагаясь в вашем городе, я всегда готов служить короне своими знаниями, умениями, а также шпагой, рапирой и саблей.
        Во как! Вроде и красивая форма слововыражения, а по сути не наврал ничего, перечислил именно то, что входит в сферу компетентности. А всякие там копья, кони, интегралы из последнего класса школы - это не по части графа де ла Коста.
        Ответ удовлетворил принца, и он перешел к светскому разговору:
        - Кстати, об оружии: вскоре состоится турнир, очередной. Мы гордимся своими играми, проводим их с размахом, куда до нас соседям. Расскажите, каковы состязания у вас, в Южной стране?
        Земные соревнования Вок здесь уже описывал. Барону. Почему не повторить для принца? Начал и увлекся. Про оружие, экипировку, легкую по местным понятиям, про правила. Придворные каким-то образом поняли, что приватная часть беседы завершена, присоединились к беседующим почти сразу после перехода на новую тему. Когда Вок добрался до позиций нападения и защиты, принц положил ему руку на запястье:
        - Подождите, граф, эти вопросы нам наименее знакомы. - Из-за спин выдвинулся слуга, плавно несший высокий легкий столик с принадлежностями для рисования. - Не согласитесь ли, дорогой граф де ла Коста, сопроводить рассказ о позициях рисунками?
        Опять пергамент. Хотя в этот раз не так сложно - схемы-то приходилось чертить, куда без них. Палка, палка, нолик вместо головы, главное, чтобы понятно было. Кисточка, инструмент непривычный, добавляла кривизны к почти детским изображениям. Кто-то из придворных хмыкнул. Принц повел рукой:
        - Чем проще рисунок, тем легче понять самое важное.
        Вок назвал бы получавшиеся каракули не простыми, а корявыми, поэтому был благодарен монарху, явно покрывавшему художественную беспомощность гостя. Вдруг принц задумался, спросил:
        - Это поединки людей благородных? Вы сами участвовали в таких?
        - Да, конечно, - не заметил опасности Вок.
        - Но где же кони? Вы сражаетесь пешими?
        Все, кто слышал, захохотали, к ним присоединился и сам принц. Но быстро смахнул веселье с лица и тут же нашел вежливый выход из ситуации:
        - Не обижайтесь, граф. Я просто представил себе, как даблбарон… ну, не будем произносить имя, разбегается с пикой наперевес.
        Убрав улыбку с лица, принц вновь ее вернул, но немного другую, Вок в очередной раз удивился, насколько его улыбки разнились между собой, означали совершенно разные, часто весьма конкретные вещи. Нет, он не был мимом, в каждый момент выглядел человеком открытым, откровенным и доброжелательным, но, понаблюдав несколько минут, удавалось понять, что принц - политик, использующий лицо так же умело, как другие политики используют слова или, скажем, выступления в прессе.
        - Завтра я отправляюсь наблюдать турнир. Думаю, сэр граф, вам интересно будет присоединиться.
        Улыбка монарха опять поменялась, стоявший невдалеке придворный повел глазами, давая понять - аудиенция окончена.
        Глава 11. Турнир и спортзал
        Пестрота одежд и флагов резала глаз, рыцари дефилировали перед трибунами, то и дело поднимая над головой самое разнообразное оружие. Кони, разукрашенные не меньше, чем сами бойцы, казалось, желали схватки больше всех остальных, присутствующих на стадионе.
        Граф де ла Коста опустил глаза - зелено-красная «фамильных цветов» одежда выглядела сейчас до неприличия скромно, торчать по левую руку принца было неуютно. Все взгляды направлены на тебя, но здесь ты не в центре зала на дорожке, а сидишь в ложе. Вок подумал - может, смотрят не на него, а на сидящего рядом и чуть выше? На принца? Получилось неубедительно - монарха они уже видели, а вот граф, притащившийся из-за океана, диковинка.
        Первое впечатление от окружавших декораций - все как во множестве фильмов. Разноцветье, доспехи, дамы, готовые разбрасывать платки по арене. Но наблюдались и отличия. Так, не было барьера, вдоль которого вроде бы должны скакать поединщики, да и двойная ограда не позволяла кинуть такой аэродинамически несовершенный предмет, как платок.
        Грохнуло так, будто в этом мире уже изобрели артиллерию, и участники спортивного парада ринулись прочь с арены. Тут же, не дожидаясь опаздывающих, прозвучал следующий сигнал, и из четырех углов к центру понеслись четыре всадника. Взгляд зацепился за ярко-желтого - он нес тяжелый красный щит неописуемой формы, а над головой размахивал чем-то напоминающим цеп, но не с одной, а с несколькими перекладинами. Перекладины описывали замысловатые траектории, удивительным образом не сталкиваясь друг с другом.
        Первыми достигли центра двое, вооруженные полегче, оба с длинными копьями. Сшиблись не в лоб, а под углом, оба удержались в седлах, столкнулись боками коней и одновременно щитами - у одного щит странным образом перелетел на правую сторону. Помчались параллельно как единое целое и, неожиданно став соратниками, встретили на копья вооруженного цепом воина.
        Тот, оказавшись один против двоих, не растерялся, его оружие описало в воздухе дугу, и одно из копий переломилось. Второе ударило в панцирь, но косо, не нанеся видимого ущерба. Желтый поднял щит, стараясь загородить дорогу, не пропустить копейщиков мимо, задержать и подставить - сзади на них уже наседал подоспевший четвертый. Но копейщики слаженной парой проскочили на полном ходу. Из-за своих тяжелых доспехов четвертый, черный, двигался медленно, хоть даже щита не нес, обе руки его были закованы в паты - длинные прямые мечи, сваренные воедино с латными рукавицами. Нагнав соперников со второй попытки, напал на них со спины - на этот раз желто-красному рыцарю удалось собрать всех в одну кучу. Паты описывали в воздухе сверкающие дуги, рубящие удары мяли легкие доспехи. Один из копейщиков сполз с седла, второй вывернулся и поскакал в сторону.
        Оказавшись лицом к лицу с желтым, черный воин продолжил медленно двигаться вперед. Теперь паты описывали замысловатые зигзаги над его собственной головой - защищали от ударов цепом сверху. Раздался тонкий визг, одна из перекладин трехглавого оружия отделилась и полетела в публику, Вок ахнул, но прямо среди разодетых дам появился воин и принял летящую железяку на щит. Кроме иностранного графа никто, похоже, и внимания на опасность не обратил.
        Вдруг одна из пат неожиданно пошла вниз, ударила желтого рыцаря в живот, тот покачнулся, вторая пата, правая, поймала руку, державшую щит. Черный навалился, нанес решающий удар и одновременно получил сзади тычок от оставленного без присмотра копейщика.
        Желтый рыцарь лежал на земле не двигаясь. Черный пытался встать, но гарцующий победитель легкими толчками копья заставлял его терять равновесие. Самого первого поверженного на арене уже не было, когда его убрали, Вок не заметил, видимо, прямо по ходу схватки. Чтобы не мешал дерущимся, а может, из гуманных соображений - чтобы не затоптали.
        Грохот сигнала объявил окончание боя. Единственный оставшийся сидеть верхом объехал арену, наклонив голову около главной ложи, скрылся в дальних воротах. Держался он в седле с трудом, наверняка получил свое от одного из троих соперников, вряд ли продолжит сражаться в следующих поединках.
        Принц улыбнулся Воку - можно ли у вас, на юге, наблюдать такие великолепные схватки? Вслух же сказал:
        - Рассказ о ваших турнирах был интересен и необычен, теперь он заставляет меня сравнивать, смотреть на ристалище по-новому. - Посчитав, что граф готов продолжить объяснения прямо сейчас, приподнял ладонь. - Я вам очень благодарен, но подождите, в эту минуту насладимся происходящим у нас.
        Внутри у Вока немного полегчало - он и так уже выставил себя в дурацком свете, рассказав про пешие поединки на дорожке. Наверное, надо было наврать что-нибудь, скомпенсировать прокол, произвести впечатление, но никакого подходящего вранья в голову не приходило.
        Из противоположных углов выехали два рыцаря - один в однотонно-красном плаще, другой в полосатом. Судя по вооружению, на этот раз бой ожидался равный - у обоих копья, мечи у пояса, щиты с нарисованными в деталях человеческими лицами. Наконец поединок в стиле земного кинематографа? Пожалуй что нет. Прогарцевав до центра поля, бойцы остановили коней и подняли щиты так, что изображения смотрели глаза в глаза. Теперь Вок разобрал, что одно лицо женское, другое мужское, оба красивы и вместе составляют хорошую пару. Рыцари не спеша уперли копья в грудь друг другу и начали давить. Просто давить, без разгона и ударов. Лошади попирали ногами арену, всадники - стремена. Вряд ли способ годился для того, чтобы прокомпостировать стальной панцирь. Скорее, задачей стояло не поразить, а только сдвинуть соперника. В голову пришло название «борьба нанайских мальчиков», ею тренер обзывал несуразную толкотню на дорожке. Смотреть было не интересно, воображение подсовывало образ раскрасневшихся физиономий, пыхтящих и потеющих внутри плюмажных шлемов.
        Вдруг с двух сторон вылетели группы всадников, больше всего похожих на гусар девятнадцатого века. В легких кирасах и открытых шлемах, с чуть изогнутыми клинками, из-за отсутствия гард напоминавшими шашки. Они ринулись к толкающейся паре, встретились, затеяли рубку. Вначале показалось, что группы представляют две команды, поддерживают своих рыцарей. Но нет, логику поединка уловить не удавалось. Каждый дрался с каждым, объединяясь для секундной совместной атаки и вновь скрещивая клинки. Люди падали, лошади ржали, двое в центре продолжали давить друг на друга. В голову пришло сравнение с вымышленным квиддичем, смысла правил которого Вок понять так и не смог. Здесь происходило нечто подобное - два совершенно разных соревнования на одном поле.
        Через пару секунд опытный взгляд Вока различил схему в ударах сражающихся. Никто не бил острием снизу вверх, удары по рукам проводились из всех положений, но не были направлены ниже половины предплечья, лица оставались вне зоны, их противники даже не прикрывали, а вот удар сзади, очевидно, был нормой, это при массовой-то свалке, когда обернуться назад нет никакой возможности.
        Все больше бойцов оказывалось на земле, некоторые вскакивали, но не продолжали бой пешими, а пытались поймать коней. Зато удары вниз с коня проводись с таким энтузиазмом, будто за них начислялись дополнительные очки.
        Наконец в седлах остались трое - толкавшийся рыцарь, второго сшибли и затоптали общими усилиями всех участников, и по одному от каждой гусарской группы. Бой неожиданно остановился, трое проехали по кругу плечом к плечу, будто так и сражались единым строем, а не колошматили друг друга минуту назад.
        На удивление Вока, побежденные начали подниматься с арены. После такой-то рубки, да без полных доспехов, он ожидал, скорее, кровавых кусков и ошметков. Или оружие затупленное, а основная защита под одеждой? Так сразу и не разглядишь из главной-то ложи. Впрочем, нескольких, самых поверженных, с арены унесли на руках, в сколь серьезном состоянии - разобрать не удалось.
        Схватки шли одна за другой, не оставляя места для разговора, разве что для пары-тройки ничего не значащих фраз в каждом коротком перерыве. Принц, очевидно, любил турниры, присутствовал не по обязанности монарха, а ради удовольствия. Вок бы тоже получал удовольствие, если бы разобрался в правилах, мог взвесить шансы того или иного спортсмена. Пока что понятными оказывались только отдельные приемы, основные типы ударов, а вот стратегия, тактика, мимолетные союзы и противостояния множественных участников оставались загадкой.
        Наконец последний победитель покинул арену, принц повернулся к Воку:
        - Жаль, граф, что вы не согласились принять участие.
        Странно, его ведь никто не спрашивал. А по совести, весь день в спине зудело - рука будто ощущала то шпагу, то саблю. Хотелось встать в стойку, взглянуть в закрытое маской чужое лицо. Вок всегда так чувствовал, с детства - сначала наблюдал поединок, потом воображал себя там, в центре всего, потом уже не там, а где угодно, лишь бы не смотреть, а действовать.
        Отметив смену эмоций на лице собеседника, принц усмехнулся:
        - Ведь для вас здесь не найдется благородного противника, согласного сражаться пешим.
        - У нас другие представления о благородстве, - парировал успевший подготовиться Вок. - Не примите мои слова как обидные для ваших традиций, но люди юга считают лошадь делом крестьянским. Наши рыцари твердо стоят на ногах.
        Все-таки прозвучало с вызовом. Обиделся принц? Теперь извиняйся не извиняйся, а осадок останется. Добавил уже экспромтом:
        - Может быть, традиции разные из-за того, что у нас горы? В горах конный много не навоюет, мы не знаем подобных случаев.
        Принц кивнул, согласился. Судя по всему, монарх - умный человек. Задумался над словами Вока, но быстро вернул внимание собеседнику:
        - Отужинаем, потом продолжите рассказ про ваши турниры.
        Небольшой зал, обитый синими с серебром обоями, вместил примерно двадцать приглашенных. Вок вновь оказался на почетном месте возле принца - где еще находиться назначенному на этот вечер рассказчику? Присутствующие выглядели расслабленно - ужин, вино, еще ужин сделали свое умиротворяющее дело, никто не горячился, споря о прошедших поединках. А сразу после турнира еще как горячились, казалось, сами готовы были выхватить мечи, некоторых разве что футбольные фанаты могли бы перекричать.
        Принц опять улыбнулся, и опять каким-то новым образом, стало понятно, что пора говорить. Вок без спешки положил руку на эфес - показалось, что от него ждут именно картинного жеста. Произнес:
        - Ваше высочество, извините, если я в чем-то повторюсь, иначе будет невежливым по отношению к тем из сэров, кто не присутствовал при начале моего рассказа, поэтому… - Вок в очередной раз поперхнулся навороченностью фразы, которую сам произнес, в очередной раз вспомнил, что он здесь иностранец, и продолжил, уже не заморачиваясь: - Турниры у нас часты и интересны, но очень отличаются от того, что я увидел сегодня днем.
        Дальше он просто рассказывал, постоянно повторяясь. Об истории фехтования, о древних полных и частичных доспехах, об эволюции меча. Все, что читал в книжках - и в научно-популярных, правдивых, и в художественных, выдуманных. О соревнованиях во всех трех фехтовальных дисциплинах; о том, что правила соблюдаются неукоснительно; о том, что соперники выходят на дорожку в совершенно равных условиях, с идентичным оружием и экипировкой; что бои ведутся до определенного числа поражений и что в групповых турнирах число это зависит от номера поединка, но схватки все равно проходят один на один. Про судей, которых обозвал гарольдами, внимательно следящих за каждым движением и не засчитывающих уколы, нанесенные не по правилам. Единственно, чего не упоминал, - того, что действие бескровно, что поражения регистрируются датчиками и дублируются лампочками за спинами соперников. Действительно, при чем здесь лампочки и датчики, может, еще и про видеоповторы вспомнить?
        Ладно непроизнесенные видеоповторы, но даже количество уколов за поединок не прошло мимо внимания принца. Разве часто встречается боец, способный сражаться после четырех, а то и больше, ранений? Что здесь оставалось ответить?
        - У нас хорошие доспехи и стойкие воины.
        - Жаль, что ваши доспехи утонули во время шторма, - кивнул принц. - Интересно было бы на них взглянуть.
        Вок поблагодарил осьминога за план с потерей имущества и водолазной свиты. Вот бы сел в лужу, если бы пришлось демонстрировать принцу то, чего не существует. Принц же поднялся:
        - Прошу прощения, я вернусь через несколько минут, и мы продолжим разговор.
        Вернулся он действительно довольно скоро, сразу обратился к Воку:
        - Граф де ла Коста, я обдумал ваш рассказ, проконсультировался с экспертами. Думаю, вы захотите узнать выводы.
        Самым интересным принц посчитал упор не на прочность лат, а на скорость передвижения.
        - Если вдуматься, граф, можно понять, что доспехи вам только мешают, сковывая движения и заставляя нести лишний вес.
        Вывод был безукоризнен, однако кто-то из слушавших хихикнул - там, на юге, сражаются в недостойном виде. Но принц повел ладонью, остановив веселье. Вок промолчал - пожалуй, увидь здешние жители земные соревнования, посчитали бы, что свихнувшиеся спортсмены скачут по дорожке в одном только нижнем белье.
        - Что ж, граф, думаю, не я один горю желанием взглянуть на заморскую технику боя. Не проведете ли вы краткую демонстрацию? - Принц повел рукой, придворные тут же расступились, и оказалось, что он показывает на дверь, декорированную по сторонам разнообразным оружием.
        - Разумеется, ваше высочество. - И выбора у Вока не было, да и возражений против демонстрации тоже. Ведь не насмерть придется биться, вот так, «посередь бала», образно говоря.
        Короткий коридор привел в довольно большой зал. На одной стене висело оружие, но не просто так декоративно висело, а чтобы удобно было снять и использовать. Вдоль другой шли скамьи. И запах, легкий запах спортивного зала, его ни с чем не спутаешь.
        - Здесь мы изучаем новые приемы. - Принц опять улыбнулся по-новому. - Как видите, не забываем и про пешее фехтование, хоть и считаем его дисциплиной, касающейся исключительно рядового состава. Надеюсь, помещение вам подойдет?
        Вок представил коня в этом небольшом зале, хмыкнул, скинул верхний камзол, переступил ногами. Хороший пол, застеленный тонким, чуть пружинящим ковром, вполне приемлемая дорожка. Вопрос - дальше что от него ожидается? Остановился, вынимать свой меч не хотелось. Узкий, удобный, почти шпага, но ведь острый как бритва. Демонстрировать с ним выпады - запросто, но не согласится благородная тусовка на «танцы» смотреть, а калечить кого-нибудь на потеху - дело совсем не подходящее.
        Подошел слуга, показал на маленькую дверцу. Раздевалка? Оказалось да, раздевалка, в ней доспехи на выбор, все затянутые светлым полотном, чехлами. С помощью того же слуги Вок примерил один, другой, выбрал самый легкий, почти не стесняющий движений. Удивился, что чехлы слуга снимать не стал, а поклонился и показал на выход.
        На дорожке уже стоял назначенный соперник. Высокий, с длинными руками. В зале, среди придворных, Вок его не видел, видимо - профессиональный фехтовальщик, тренер или спарринг-партнер. Тоже в доспехах, затянутых полотном, но не светлым, а темно-серым. В руках - длинная обоюдоострая сабля, хотя нет - не острая, заточка обозначена, но скруглена, спортивный инвентарь. Вок двинулся к стене, прошел вдоль - оружие было рассортировано по категориям. Остановился около прямых мечей, выбрал самый тонкий и легкий, взял в руку, взмахнул, проверяя баланс. Для незнакомого клинка нормально, шпагу заменит.
        Появился слуга с тряпкой, протер саблю соперника, который немедленно отошел от центра. Когда выбравший оружие Вок вернулся на дорожку, слуга протер и его меч, молча рукой показал, что начинать надо с разных концов зала.
        Одновременно закрыли забрала и двинулись друг к другу. Шагов за десять Вок встал в позицию, пусть длинный сам подходит. Тот сделал прямой разведочный выпад, отклониться от которого удалось легко, даже не отбивая. Отточенным движением боец ушел назад, но ровно на столько, чтобы не подставиться под укол, описал оружием дугу, не гася инерцию, а грамотно меняя ее направление, вывел на рубящий удар справа и чуть сверху. Вок отработал левой ногой, добавил скорости правой толчковой, длинный выпад вперед, укол в плечо, под наплечник, ушел назад. Классический удар шпагой, как на дорожке в настоящем спортзале. С той лишь разницей, что целился не в корпус вообще, а в стык доспеха.
        Разошлись, у соперника на сером полотне под наплечником появилось отчетливое красное пятно. Кровь? Тупым мечом? Нет, длинный никак не реагировал на рану. Ерунда какая-то, но поединок-то продолжался. Минута, не больше, и на серых чехлах, затягивавших доспехи соперника, удалось нарисовать еще четыре пятна, все в районе стыков. Спарринг-партнер дрался профессионально, но не успевал. И сабля у него была тяжелее, и замахи, рубящие удары требовали слишком много времени. Миллисекунды, все те же сто - двести миллисекунд, наверное, но их колющая шпага гарантированно выигрывала у рубящей сабли. И прыгал соперник от задней толчковой ноги, не умел, а может, не знал, что передняя делает атаку длиннее.
        Команда «Альт!» остановила обоих, нет, конечно, не земная спортивная команда, просто так мозг Вока воспринял сказанное принцем «стойте, достаточно». Тихо сказанное, но таким образом, наверное, монархи устроены - их речь слышна даже дерущимся. Раскрашенный красными пятнами спарринг-партнер как ни в чем не бывало откинул забрало, поклонился принцу и скрылся в раздевалке. Мелькнула догадка, Вок приложил меч к своему запястью. Появилась красная полоска. Вот оно что, химия какая-то. Наверное, для того и ткань на доспехах. Пропитана чем-нибудь, а слуга тряпкой своей смазал клинки вторым реагентом. Соприкоснулись - хлоп-реакция, и пожалуйте вам эффект. Химию школьную Вок не помнил, но, судя по всему, именно она и применялась в отсутствие привычных в земном фехтовании сенсоров, лампочек, да и электричества в целом.
        С сиденья чуть выше остальных улыбался принц. Повел рукой, в зале появилось четверо готовых бойцов. Один был вооружен саблей уже знакомого вида, двое - прямыми мечами разной длины, четвертый - копьем и топориком. Вот этого Вок не ожидал - в одиночку против четверых - это не по-нашему, крутиться придется вовсю. Отметил, что цвет ткани на доспехах у противников не одинаковый - от почти белого у саблиста до очень темного у копейщика. Интересно, для глаз соперника такая разница в цвете придумана или только для удобства зрителей?
        На этот раз на исходные не расходились. Один из мечников быстро пошел вперед, нанес удар, Вок легко отскочил, контрвыпадом обозначил укол в плечо - первое красное пятно. Мечник сделал пол-оборота, рубанул горизонтально. Отлично, удар сильный и медленный, отклониться от такого - раз плюнуть. Шаг вперед - шпага достала предплечье противника над перчаткой, шаг назад - меч свистнул перед грудью, не задев доспеха, длинный проход вперед - третье красное пятно, теперь на стыке спинных пластин и правого наплечника.
        Вок чуть не пропустил момент, когда в атаку пошел саблист. Пришлось отскочить вбок, неуклюже получилось. Черт, не тренировался он никогда крутиться между двумя бойцами! Нырнул вниз, попытался достать второго и едва не получил от первого. Схватка, поединком это назвать было уже нельзя, закрутилась. Вок отскакивал, отступал, наносил контрудары. Если один из соперников замешкивался, пытался атаковать. Они почти не замешкивались, хотя и дрались не слаженно, по одному. Кажется, сумел зацепить саблиста, но мечник чуть не провел удар в шею. Вок поскользнулся, упал, вскочил. Удалось вскочить, противники не ожидали падения, помешали друг другу. Вок отбил копье. Держать в поле зрения трех бойцов оказалось трудно, они все время перемещались, старались окружить. Пришлось прижаться к стене, отбиваться уже от четверых. Замелькал серый цвет разной яркости, клинки, копье, топорик. Пропустил удар в шлем, даже не понял от кого…
        Команды Вок не услышал, увидел, что противники остановились. Он тяжело дышал, одежда под доспехами прилипла к телу. Попробовал прикинуть счет. Первый мечник получил пять уколов, из них четыре - в уязвимые сочленения между латами. А вот уже второй имел только одно красное пятно, да и то на левом наплечнике, который в реальном бою прекрасно защитил бы хозяина. Ткань на доспехах двух других оставалась чистой, если не считать небольшой отметины на ступне копейщика. В ступню Вок точно не колол, так что эту кляксу считать не стоило. А вот сам, сам граф де ла Коста был похож на леопарда. Если, конечно, бывают матерчатые леопарды в красную крапинку. Соперники достали его раз двадцать.
        Монарх повернулся, и публика потянулась прочь. Вок покрутил головой, сообразил, что ни душа, ни даже таза с водой спортсменам здесь не предлагают, вздохнул, быстро сменил латы на камзол и покинул пустой уже спортзал.
        Принц взял бокал с небольшого столика, обратился к Воку:
        - В способность нанести сопернику точечный удар, поразить сочленение доспеха верилось с трудом, однако вы, граф, нам эту технику блестяще продемонстрировали.
        Оставалось признать тактичность монарха, не упомянувшего абсолютный проигрыш во второй схватке. Даже больше - принц не стал продолжать обсуждение, только улыбнулся окружающим. Но обратился опять к Воку:
        - Как вам понравился сегодняшний турнир?
        - Спасибо, очень впечатляюще, однако… - Стоит критиковать или совсем это неуместно, особенно после фиаско в спортзале? Да ладно, чего каждого острого угла бояться. - Однако при таком множестве участников не удается понять происходящее до конца, сопереживать, приняв сторону одного из соревнующихся.
        - Что ж, ожидаемые слова, ведь у вас сражаются один на один. Но ваши турниры оторваны от реальной жизни. Разве в бою есть отдельная арена для каждой пары?
        - Мы не видим турниры подобием войны, - решил отстаивать родной спорт Вок. - На наш взгляд, поединки справедливее, поскольку позволяют выяснить, кто же лучший.
        - Как можно говорить о справедливости, если все бьются одинаковым оружием? Побеждает тот, кому ваш, одинаковый для всех, меч по руке.
        Ох, ну и взгляды в этом Средневековье, хотя… Принц заметил замешательство и нашел способ продолжать, излишне не обижая гостя:
        - Что ж, если вы полностью отделяете турниры от войны, находят объяснение и гарольд на арене, и команды, которые он подает. Однако - двое пеших воинов, к тому же их все время разнимают. Много ли зрителей собирают такие ристалища?
        Вок задумался - а ведь действительно. Кто ходит на матчи?.. Принц и в этот раз заметил растерянность гостя, правильно его понял и тут же сделал вид, будто вопроса вроде бы и не задавал. Обернулся к только что вошедшему человеку:
        - Что-то вы задержались, дабл-п граф Борровс, как вам понравилось сегодня?
        Вок взглянул на вошедшего, им оказался тот самый злобный коротышка. Судя по выражению лица, коротышка, тоже заметивший Вока, очень хотел сказать что-то неприятное, а то и сделать. Но не при принце же, который к нему, дабл-графу, в этот момент и обращался. За день Вок изрядно устал и был совершенно не в настроении дожидаться, пока неприятный персонаж освободится и затеет ссору. Немного пошарив глазами по залу, нашел ливрею распорядителя и постарался изобразить вопросительный взгляд. Опытный придворный намек понял и едва заметным движением головы дал понять - покинув сейчас дворец, гость этикета не нарушит.
        К барону тащились совсем усталые, не только граф, но и свита, которой потом еще по своим домам расходиться. Ну ладно, им-то за это плата положена. Хотя - Вок усмехнулся - ему ведь тоже положена. Обещана осьминогом, и бегать приходится никак не меньше.
        Вдаваться в пропорциональность между вознаграждением и количеством затраченных шагов изрядно набегавшийся шпион не стал. Вместо этого решил поразмышлять над словами принца. Вот деремся мы на Земле тремя видами оружия, похожего и по похожим правилам, считаем свой спорт совершенно честным и справедливым. А тут совсем другая точка зрения, и видно с нее совсем другое. И не назовешь точку зрения инопланетной, у себя дома можно так же, как принц, рассуждать. Драться одинаковым оружием не честно? Сразу Вок усмехнулся, конечно: занятная мысль, не больше, а потом вспомнил детские секции, в которые когда-то записывались всем классом. Именно! Всем классом! Отбор там шел, и ничего иного. Так же и в фехтовании, хотя туда Вок попал гораздо позже. Так же. Даже методичку видел «Рекомендации по отбору детей для занятий шпагой и рапирой» - ключевое слово «отбор». Какой-нибудь юный Илья Муромец не занимался бы и месяца, мышечная масса - не то, что нужно, чтобы выигрывать на дорожке. Завернул бы детский тренер Илюшу прямо с порога. А мальчонке понастойчивее позволил бы ходить на занятия, но особо не заморачиваясь,
игнорируя. Надолго ребенка не хватило бы, сложно ли заставить его поверить, что сам не справляется? Мальчишка уйдет, будет ругать себя за отсутствие воли и упорства. Но какое дело большому спорту до таких переживаний? А дай былинному богатырю оружие, требующее силы, глядишь, и олимпийский чемпион появился бы. Несправедливость. В одних ли детских секциях? Вон о Воке в команде, наверное, забыли уже. Отсеялся. Новые соревнования, новые герои. Хотя, если честно, героем Вок не был. Ну и ладно, Муромец в детстве вообще на печи лежал и ни в какие спортивные секции не записывался.
        Так что на все стадионы и клубы, кроме, пожалуй, очень платных, ведут отбор по фенотипу, как это называется у нас, осьминогов. Тяжелому в фехтовании делать нечего, короткому - в баскетболе. А самому Воку делать уже нечего в спорте вообще. Одернул себя - а хочет он что-то делать в спорте? Определенно нет, прошло уже. Обида, что выгнали, не прошла, а желание прошло. Вот и славно, как там говорится - время добиваться и время взглянуть шире? Не так говорится? Ну и что, все равно надо смотреть шире.
        Глава 12. Дабл-п граф и дуэльный вопрос
        Обманным движением Валентина прошла вперед, неожиданно повернула левое плечо и непонятно как, не восстанавливая равновесия, оказалась позади Вока, нанесла укол в поясницу. Мигнула лампочка, но сигнал не прозвучал. Не занимая исходную, не дожидаясь команды, Валентина повторила атаку, вновь непонятно как проскользнула и ударила сзади. Лезвие вошло глубоко, Вок упал на колени, подняться не получалось. Жена стояла над ним со шпагой в руке, другой клинок, не спортивный, боевой, сидел в спине.
        С какой стати? Она никогда в жизни шпагу в руки не брала, и вдруг… Легким жестом жена сдвинула маску - какая же это Валентина? Это девушка, случайно встретившаяся около базара. Как можно было спутать? Тонкая и длинноногая, загадочно улыбающаяся. Кто так улыбался? Наверное, не она, у Вока просто не было возможности рассмотреть лицо той девушки. Да, улыбался принц, принц множества значимых улыбок. И у незнакомки на улице длинными были не ноги, а закрывающее их платье…
        Вок успел проснуться до того, как девушка окончательно превратилась в принца, превращение не радовало, несмотря даже на то, что знакомство с монархом было гораздо менее поверхностным, к тому же тот показал себя человеком умным и интересным. Вок усмехнулся - а начинался сон с Валентины. Сидит жена, наверняка теперь бывшая, в голове, куда деться. Где-то читал, что разные переживания остаются в активной памяти разное время. Потом если и всплывают, то иначе, уже без сопровождающих эмоций. Примеры приводились, но вот сколько времени мешает спать бывшая супруга, тот автор то ли не знал, то ли решил держать в секрете.
        Девушка, которую хочется вспоминать… не то что жену. Если ее найти? Перед глазами вновь мелькнула сцена - низкорослый слуга сообщает госпоже о беспорядке в одежде, взмах руки… Опля, ведь не слуга вовсе, а наглый коротышка, толкавшийся во дворе замка, дабл-граф какой-то. Может, не просто так? Может, заметил, что Вок смотрел на его даму? Тогда, если верить Дюма с мушкетерами, надо ждать прямого конфликта и вызова на дуэль…
        За завтраком не отпускали мысли о незнакомке, за ними прицепом тащился коротышка.
        - О чем задумался мой друг, могу ли спросить? - заметил рассеянность гостя хозяин.
        - Думаю, не получить ли вызов на дуэль, - пожал плечами Вок.
        - Как понимаю, противостояние налицо, дело за формальным вызовом?
        Вок опять пожал плечами.
        - Что ж, это весело, - сделал неожиданный вывод барон.
        А чего еще ожидать в Средневековье? Ведьм здесь, похоже, не жгут, религиозных процессий наблюдать не приходилось. Всего и развлечений в мирное время - турниры да дуэли.
        - Ну, раз весело, надо готовиться к празднику. - Вок пристально посмотрел на барона. - Нужны наставления опытного человека. Для начала неплохо узнать местные дуэльные правила.
        Барон даже удивился вопросу.
        - Обычаи есть, но у вас такие же. Как иначе?
        Теперь удивился Вок, промямлил:
        - Ну, оружие какое, место, секунданты?
        Слова «секундант» барон не знал, попытки объяснить ни к чему не привели, и, вконец запутавшись, он посоветовал взять свиту человек в шесть. Вок опять спросил про правила, потом, для примера, начал растолковывать земной дуэльный кодекс, но вскоре оставил бесплодные усилия, больше похожие на попытки внедрить земной кодекс на чужой планете. Тем более что и сам с подобными вещами знакомился только по телевизору. Вместо этого спросил об оружии. Получил дельный совет найти коня потяжелее.
        - А пешком нельзя? - Неуместный вопрос, но куда деваться?
        Барон смотрел молча, будто от удивления язык проглотил. Пришлось пояснить, кратко изложив придуманную для принца версию:
        - У нас на юге горы, бьемся пешими, а верхом не любим, у нас лошадь - штука крестьянская.
        - Тогда тебя убьют, - подытожил барон.
        - А верхом?
        - Верхом только победят, а уж выжить от тебя зависит. - Барон подмигнул и показал глазами на свою все еще болевшую ногу. - У нас теперь с самыми страшными ранами выживают. - Потом объяснил серьезнее: - Ни один благородный человек не стерпит обиды, если против него пешим выйдешь.
        - Спасибо, понятно, - кивнул Вок. - Панихиду заказывать рано…
        - Кстати, а с кем удалось поссориться, если не секрет? - Барон наконец задал вопрос, который не мог не интересовать его с самого начала разговора.
        - Имя я вроде бы слышал, но, к сожалению, не запомнил. Он толкнул меня в замке у принца, потом я понял, что не просто так толкнул.
        - Ну, выбор и не велик, нарисуйте его. - На столе появились кисточки и пергамент, волшебный-самоочищающийся, как помнил Вок.
        Но вот от чего очищать, если по рисункам Вока кошку от собаки отличить не удалось бы?
        - Может, я зря этот разговор затеял, - попытался открутиться от испытания изобразительным искусством граф де ла Коста. - Формально ведь никакой ссоры не было. Ну, толкнул он меня, так и убежал сразу, я даже обругать его не успел.
        - Ха! - объявил барон. - Благородному человеку не нужен повод для дуэли. - И придвинул пергамент Воку поближе.
        В голове мелькнула фраза, сказанная, кажется, папой д'Артаньяна: «Дерись по любому поводу, а если нет повода, все равно дерись». Но вот что с пергаментом делать? Они здесь все, похоже, великие художники, нельзя позорить честь Южной державы своими каракулями, достаточно стыда натерпелся, когда принцу схемы спортивного боя рисовал. Вок проигнорировал движение барона и попытался описать потенциального противника словами:
        - Этот благородный человек имеет маленький рост, толст, и у него злое, недовольное лицо. Носит коричневое, наверное, фамильный цвет. Пожалуй, он вообразил, что я интересуюсь его дамой. Или возлюбленной - я не в курсе.
        - Ошибочно вообразил? - вдруг подмигнул барон.
        Вок замешкался и понял, что даму упомянул совсем не нейтральным тоном. Спалился - хозяин его замешательство заметил. Пришлось пожать плечами:
        - Случайно встретил девушку со свитой, недалеко от базара. Действительно очень привлекательная девушка. Мне кажется, этот толстяк ее сопровождал, но и в этом я не уверен.
        - Понятно, главное - внимание даме. Прекрасно. Даже если учесть, что дама требует времени и мы реже будем обедать вместе, я все равно рад за вас.
        Вок смутился, но обернулось и к лучшему, увлекшийся идеей любовных похождений гостя барон перестал настаивать на немедленных художественных упражнениях. Впрочем, и о девушке больше расспрашивать не стал, из вежливости, понятное дело. Вок же решил при следующем случае признаться, что рисовать совершенно не умеет. Осталось придумать какую-нибудь правдоподобную причину, не унижающую достоинство графа и всего Южного государства в целом.
        Вызов поступил тем же вечером, под возникшую в голове картинку из мультфильма - ту, где хор поет «предчувствия его не обманули». Ужинали давно надоевшей Воку курицей, закупавшейся ежедневно и, как ни странно, по его собственной инициативе. Так уж придумалось - разобравшись с тем фактом, что материальные возможности барона весьма ограничены, пришлось искать способ внести свой вклад в домашнюю кассу. Понятно - не обижая хозяина. В голову не пришло ничего лучше, чем объявить местных кур восхитительным северным блюдом, пришедшимся по вкусу, когда барон лежал раненым. И, поскольку барону помог бульон, купленный именно за южное золото, продолжать платить за деликатесы самостоятельно. Вок подозревал, что хитрость эту хозяин разгадал сразу, но и ладно, важен результат…
        Одетого во все бурое посыльного Редвик представил без особой помпы:
        - От дабл-п графа Борровса графу де ла Коста.
        Бурый человек молча высыпал перед Воком горсть мелких монет, повернулся на сто восемьдесят и удалился.
        - И что же это значит? - удивился Вок.
        - Все-таки темные вы там у себя за морем. Вызов. Тебя же оскорбили, прислав деньги. А уж мелкие деньги!
        Разница в менталитетах очевидна, даже принц Датский вряд ли бы огорчился, глядя на наличные.
        - Понятно, графские разборки. Два сэра с равными титулами встречаются в… Кстати, а где и когда драться?
        - Не совсем равными, уважаемый граф де ла Коста, не совсем равными. - Барон кивнул дворецкому, и тот положил на стол пергамент, очевидно доставленный тем же посыльным.
        Показалось, хозяин что-то знает про Борровса, очень уж многозначительно он назвал Вока полным титулом.
        - А что не так с равенством? Разве граф без двойного «п» хуже, чем с двойным?
        - Наоборот, скорее наоборот. Сам-то титул тот же, не хуже и не лучше, но вот поколения осталось лишь два. Кстати, всем известно, как граф Борровс из-за этого переживает. Видите ли, у нас сохранилась древняя традиция завершительного графства, хоть в большинстве стран она давно забыта. Все ваши потомки будут графами де ла Коста, а с фамилией Борровс иначе. «Дабл-п» означает предпоследний, сын его будет сингл-графом, последним, внук никем. Завершительное графство было пожаловано на несколько поколений и вскоре подходит к концу.
        - Окончательно и бесповоротно?
        - Почему же. Можно получить еще сколько-нибудь колен, да и постоянное графство кому-то жалуют, - усмехнулся барон и продолжил: - Но не умеет Борровс совершать великие дела, а просто так наш принц титулы не раздает.
        Вок оценил остроумие системы обратного отсчета. Действительно, много ли остается в праправнуках от заслуженного предка? А уж в черт-те каком колене! Вот только насчет своих будущих потомков брало сомнение. Не входил в планы расклад, при котором они графами бы назывались. Хотя… Перед глазами мелькнула девушка, из-за нее вся история заварилась. Интересно, скрещиваются ли земляне с местным населением? Вок мотнул головой - ну и глупости лезут, улыбнулся барону:
        - Что же, оскорбим противника, выйдя пешим строем.
        Барон пожал плечами, но, пожимая, взглянул с уважением - кажется, посчитал своего гостя очень отважным человеком.
        Место больше всего походило на сельский стадион. Вытоптанное поле в половину футбольного, несколько деревянных скамеек, старый жердяной забор, дыры в котором вполне потянули бы в качестве ворот. Хоть афишами состязание и не анонсировалось, собралось человек десять зрителей. Бездельники какие-нибудь, считающие себя знатоками спорта. Картину дополняло послеобеденное солнце и унылый пейзаж без зелени, хоть и с кустарниками. Кусты настолько пропылились, что сами забыли о существовании зеленого хлорофилла и цвет имели грязно-серый.
        Перед глазами изумленной свиты Вок покинул седло. Еще дома, у барона, решил снарядиться как можно привычнее. В рамках имеющихся возможностей, конечно. Длинный по местным меркам меч годился и в качестве шпаги, и для сабельных ударов, легкий, не сковывающий доспех, плохо ли, хорошо ли, но защитивший во время топтания странствующими монахами. Левую руку прикрывал узкий щит, в придачу Вок тащил с собой безнадежно непривычную короткую пику. Взял ее исключительно из обманных соображений, про копейный бой знал только, что острием надо тыкать во вражескую сторону.
        Предпоследний граф Борровс тоже появился со свитой из шести человек, одетых в более-менее одинаковое коричневое, что серьезно отличало их от Воковых наемников, среди которых даже Маркс не щеголял цветами своего господина.
        Дабл-п граф, он же предпоследний, не понял, зачем соперник покинул седло, приближаться не стал, гарцуя на другом конце поля. Выглядело это довольно комично. Зверя коротышка выбрал, будто тоже советовался с бароном. Его «лошадь потяжелее» больше всего напоминала знаменитого воронежского жеребца, грызущего рельсу. Вок хорошо помнил эту скульптуру, еще в девятом классе на спор поехал на Московский проспект, перелез ночью через забор, за который ее политкорректно запрятали, и наделал фоток со всех сторон. Ох, как он драпал от заметившего вспышки охранника!
        Если бы коротышка не был так зол - а злость его была видна даже на расстоянии, - смотрелся бы он довольно потешно. На широкой, почти плоской, спине похожего на чемодан животного расположиться нормально он не мог, короткие ноги раскорячились и торчали в стороны. Позиция выглядела настолько неудобной, что казалось, предпоследний граф вынужден ехать, сидя на шпагате, даже жалко стало страдальца.
        Подумалось - а почему, собственно, соперник столь несимпатичен? Тот же Женька - небольшого роста, толстоватый, напоминает ярко-рыжего Винни-Пуха, и всех обаяет. А этот - ну злыдень злыднем. Наверное, движется так - резко, раздраженно, будто все ему изрядно должны. Ну и лицо, конечно, если вблизи смотреть. Напряженное и неулыбающееся лицо у кого угодно неприязнь вызовет.
        Наконец, Борровс осознал, что на лошадь карабкаться Вок не собирается, а вовсе даже оскорбляет его, графа, своей пешеходностью. Развернул суперконя и начал медленно разгоняться для таранного удара. Контрприемов у Вока не имелось, смотреть на приближающееся животное, аналог танка в средневековом исполнении, было некомфортно. Наклоненное сверху вниз копье дабл-п графа выглядело недружелюбно.
        Достать противника шпагой в первом столкновении не получится. Слишком уж длины у оружия разные. А пикой - умения не хватит. Вок постарался сгруппироваться, присел, уменьшая площадь поражения. Нет, Борровс не промахнется, надо уворачиваться. Конь приближался медленно, не вихрем, как это показывают в фильмах. Движение вообще казалось заторможенной киносъемкой. Вблизи зверь совсем заслонил своего наездника, видны были только бронированная конская грудь с торчащим сбоку от нее наконечником копья и заляпанный грязью квадратный живот с прикрепленными по углам толстыми мускулистыми ногами-копытами.
        Предпоследний граф оказался не виден совсем, значит, и он не видит, куда копьем тыкать. Но вот куда бить самому? В лошадь? Может, это не по правилам? Да пофигу правила! Тем более незнакомые! Вок упер свою пику обратным концом в землю и направил острие между пластин, защищавших вражескую скотину. Резко распрямил ноги, прыгнул вправо, на ту сторону, куда наезднику копье не перекинуть.
        Конь проехал мимо, лишь чуть зацепив Вока задней левой. Мелочь, если не считать потери переломившейся пики. Вок вскочил на ноги, обернулся - проскакавший в конец арены коротышка выруливал для новой атаки. Ага! Незряшным оказалось копье даже при отсутствии всякого умения. Нет, конь не был ни выведен из состава сражавшихся, ни мало-мальски серьезно ранен. Но кожу на его гиппопотамьей груди поцарапать удалось, и лошадиный доспех тер как раз по больному месту. Зверь подергивался, стараясь избавиться от причиняющих неприятности железяк, и не особенно напрягался в деле послушания наезднику.
        Однако коротышка сумел развернуть военную биомашину в нужном направлении и начал повторный разбег. Надо было придумывать что-то новое. Что? Как псов-рыцарей в классическом фильме на лед стаскивали? Не пойдет, там толпой наваливались, массовку взять негде. Вок опять сгруппировался, стал считать шаги коня. Прыгуны! Прыгуны в легкой атлетике разбегаются, точно отмеряя шаг, приходят нужной ногой в нужную толчковую точку. Конь - не атлет, но он и шаг не меняет, разгоняется и мерит одинаково. Шаги, считать шаги! Отодвинуться на метр назад. Чуть дальше. Нет, чуть ближе. Осталось четыре, три, один… Копыто ударило в землю там, где надо, где ожидалось. Вок прыгнул вперед, схватил конскую ногу, прижался к ней. Копье прошло над головой, даже не зацепив шлема. Вынырнуть из-под стремени удалось до того, как копыто оторвалось от земли. Теперь подпрыгнуть, обхватить голень, потом бедро коротышки. От неожиданности тот замешкался, но через мгновение бросил копье и выхватил меч. Но Вок уже обнимал противника за талию - попробуй ударь сам себя сбоку тяжелым мечом, которому требуется замах! Пока коротышка искал
способ, удалось откинуться назад, стащить врага на землю. Довольный потерей руководящего звена конь ускакал в дальний конец арены.
        Все, гад, кончилось твое преимущество, пешком ты ничего не умеешь, Вок вывернулся из-под дабл-п графа, потянулся за шпагой - нет. Что-то острое, торчащее из коня или наездника, срезало портупею, уронило оружие в пыль. Не важно, обойдемся, руки есть - взять на классический болевой прием. Коротышка оказался неудобным, как шар для боулинга, вскочил на ноги первым. Вок повернулся в полспины, ударил пяткой под колено. Железо клацнуло по железу, Борровс упал, но вновь вскочил, держа в руке короткий кинжал. Захват запястья, вот он болевой. Не получилось, здесь тоже жесткий металл, сустав зафиксирован - не вывернешь. В голове промелькнуло - давно не тренировался, точности нет. Но что точность, если кузнечные клещи нужны врага из брони выколупывать. Поднырнул под руку, бросил через себя. Это уже классическая борьба какая-то. Сбил дыхание, не ожидал, насколько тяжел железный колобок. Плохо, не восстановить. Правым каблуком в живот, ниже кирасы, здесь пластины мелкие, дадут ход тупому удару. Коротышка будто не почувствовал, извернулся, ногу рванула боль. Вражина сумел воткнуть кинжал под доспех вдоль голени.
Вок упал, враг дергал, пытался освободить клинок, застрявший между пластиной и Воковой ногой. Каждый рывок парализовал волной боли. Сквозь сполохи в глазах Вок нашел голову противника, ударил левой, здоровой ногой в шлем. Борровс повалился навзничь, и Вок наконец дотянулся до валяющейся шпаги. Бесполезно. Выбирал ведь оружие подлиннее, чтобы хоть маленький шанс был достать всадника. Теперь слишком близко, боксерский клинч, да и только. Коротышка не подныривал под клинок, он сразу там был. Навалился на обездвиженного болью Вока. Сцепились намертво, граф без номера пытался поймать графа предпоследнего хоть в какой-то захват, придержать, передохнуть момент, сориентироваться. Удалось, но не полностью. Одна рука у того осталась свободна, ей он колотил Вока по шлему. Прямыми короткими, для длинного мощного размахнуться не удавалось - лежал на боку, и размаху мешала земля.
        Как, почему пошли в атаку сопровождающие свиты, Вок не знал и не видел. Дабл-п граф мог бы, наверное, объяснить сложную схему местной дуэли, но, к сожалению, был слишком увлечен выбиванием колокольного звона из шлема графа де ла Коста. Эффективно действовал - каждый удар резонировал в теле, доходя до раненой ноги, возвращался оттуда шквалом боли.
        Две группы кавалеристов столкнулись над поверженными работодателями, началась рубка. Зачем? Никто и не собирался помогать лежащим под копытами графам.
        Дуэль закончилась внезапно, будто внутри у каждого из сражающихся прозвучал сигнал «Альт!», остановил схватку. Коричневые подняли своего примятого графа, взгромоздили на коня. Тот зло выговаривал слугам, его освободили от лат, и он стал ругаться еще энергичнее - видимо, до этого момента броня каким-то образом мешала словесному потоку. Так он и убыл, поддерживаемый с обеих сторон и очень недовольный.
        Был ли в сознании граф без номера, Вок и сам бы сказать не мог. Наверное, да, кажется, различил злой взгляд коротышки, кажется, тот собирался напомнить анекдот про «не берись бороться со свиньей». Бред, конечно, откуда дабл-п графу Борровсу знать земные анекдоты? Да и свиней на этой планете Вок до сих пор не видел.

* * *
        На этот раз в постели лежал Вок, а рядом хлопотал барон. И Редвик, конечно. Без сознания или просто во сне, что тоже может считаться как без сознания, Вок провел время до утра. Проснулся оттого, что ногу дергало, да так, будто в ней одновременно болели штук десять зубов. Надо было посмотреть, сколько их, зубов этих, там на самом деле. Заставил Редвика снять повязку, перевел дух, попросил помочь сесть, опять перевел дух. Рана оказалась неглубокой, но расходилась красными, распухшими лохмотьями - Борровс долго возил в ней кинжалом, резал и резал. За ночь воспалилась. И что с этим делать? Вспомнился чей-то рассказ про новый фильм, где мужик, чтобы не умереть от заражения, сам себе отчекрыживал ногу. Рассказчик детали воспроизводил с таким энтузиазмом, что Вок решил фильм не смотреть.
        - Ну что? - обратился он к Редвику. - Готовь физраствор.
        И пояснил сотруднику, не разбиравшемуся в терминологии, что надо, как в прошлый раз, кипятить воду и разбалтывать соль. Пока дворецкий колдовал над волшебным зельем для болящей изо всех сил ноги, Вок отвлекал себя мыслями о прогрессорстве - как сам он улетит на Землю, а умение готовить физраствор будет передаваться из поколения в поколение. Подумалось - а с двумя ногами ли улетит? И стало совсем кисло.
        Регулярные пытки разболтанной в воде солью, наверное, дали эффект, как минимум газовой гангрены не случилось, - Вок подозревал, что гангрену смог бы диагностировать по вонючести газов. В плане же пыток особенно впечатлил случай, когда Редвик не до конца разболтал раствор и в рану попали мелкие кристаллы. Из-за них ли, нет ли, но рана не заживала, болела, сочилась прозрачной гадостью. Судя по виду, зашивать ее не стоило, а кроме зашивания неиспользованных методов лечения в медицинском арсенале не оставалось.
        Еще в первый день Вок приказал повесить над кроватью свой меч. Со стороны - красивый жест, на самом деле - страх, просьба о помощи. По идее через запрятанные в железяку камеры спрут должен был разглядеть проблему и отправить спасательный дрон с настоящим лекарством. Дрон не летел, Вок злился на осьминога и время от времени вспоминал, что шпионам принято посылать цианистый калий. Калия не хотелось, хотелось обычного пенталгина, таблетки три сразу, чтобы заснуть хоть на несколько часов. Но заснуть почти не удавалось, состояние не менялось день за днем. Видимо, нанесенный организму ущерб имел амбиции стать хроническим заболеванием. Наконец Вок объявил, что готов сдаться местному лекарю. Посещавший в тот момент палату барон только вздохнул, повторил то, что Воку уже сообщалось, - лекари, они же маги, имеются исключительно при дворе, свободношатающихся не бывает, и вызвать их на дом абсолютно невозможно. Сошлись на том, что Редвик сходит на рынок и тайно поговорит с одной из фармацевтических ведьм. Хоть что-нибудь они знают на тему врачевания? Хотелось надеяться, что знают.
        Дворецкий организовал визит до предела достойно - ведьма прокралась в дом под покровом ночи, хоть факт этот почти не спавший вторую неделю Вок осознал с трудом, плохо уже различал время суток. К его облегчению, по вызову явилась менее крикливая из двух торговок, почему-то вызывавшая больше доверия.
        Ведьма долго не верила, что рану пациент получил неделю с лишним назад, по ее представлениям, нога за такое время должна была сгнить. Осталось неясным, волшебные ли свойства физраствора худший сценарий предотвратили или просто у лекарки позитивного опыта не хватало. Повторяла и повторяла, что не может такого быть без вмешательства кого-то там, скорее всего божества или духа, о котором не только пациент, но даже барон с Редвиком понятия не имели. Потом речитатив, должный, видимо, придать веса первичному медосмотру, перешел к причитаниям об отсутствии столь нужного именно сейчас акалаля. Отсутствию жабы Вок изрядно порадовался, хоть и подозревал, что вела торговка к необходимости отдельно оплатить дефицитный медикамент. Наконец было предложено лечение птицей Мастраастра, если Вок, конечно, правильно расслышал название. Знахарка клялась, что буквально сегодня опробовала зелье на одном бароне, поранившем себя лопатой, и эффект был просто волшебным. В барона, самостоятельно махавшего шанцевым инструментом, не верилось совсем, а вот в волшебный эффект верить хотелось. Скорее всего, лечила бабка
какого-нибудь крестьянина, но это пофигу, анатомия вряд ли сильно различается между социальными классами этой планеты.
        Зелье оказалось грубо помолотым сероватым порошком, если что птичье и напоминающим, то только помет. Сил протестовать не было. Даже тогда не было, когда бабка не ограничилась присыпанием раны, а для пущего эффекта решила втереть зелье грязными пальцами в живое мясо. От боли Вок отрубился, а когда очнулся, знахарка исчезла, а у постели сидел барон.
        - Друг мой, - заметил он открывшиеся глаза Вока, - как видишь, и у нас на севере лечение не так уж плохо. Много ли, мало ли, а до утра ты проспал. Сейчас кухарка принесет твоего любимого бульона, и начнешь выздоравливать.
        Есть хотелось, не сильно, но хотелось. А вот мысль о курином бульоне вызывала отвращение. Вок попросил отложить завтрак до востребования и пожелал осмотреть рану. Следов волшебного птичьего порошка в разрезе не осталось, изменений тоже не наблюдалось. Разве что выглядело все немного посуше. Что ж, уже хорошо, может, действительно польза? Живут, например, в местных пернатых медицинские грибы, а в птичьи какашки выделяют пенициллин. Эффект птичьего пенициллина проявился спустя два дня, после чего заживление пострадавшей конечности шло на редкость успешно. Через неделю Вок спустился с помощью Редвика к столу, а через две объявил себя хромым, но здоровым. И очень хорошо, что выздоровел, не прошло и пары дней, как поступил новый вызов, на этот раз не на дуэль.
        В душе считая себя все еще больным, как, собственно, дело и обстояло, Вок в город не выходил, сидел дома, беседовал с бароном, скучал. Пытался говорить и с Редвиком, но общаться с графами на равных дворецкий не умел, а не на равных все сводилось к банальным вопросам и ответам. Решив, что выздоравливающую ногу надо понемногу нагружать, Вок занялся осмотром коридоров, открыв для себя много нового - в основном, конечно же, дверей, что еще можно открыть в доме?
        Над вторым этажом имелся третий, там пустовали комнаты прислуги и всякие служебные помещения, выше шла крутая винтовая лестница, причем движение по ней больше походило на протискивание в щель между каменными стенами. Толстый коротышка, предпоследний граф не смог бы ничего поделать, доведись Воку прятаться от него в этом проходе, размер в талии не позволил бы. Лестница вела к двум тяжелым дверям, причем никакой площадки не было, последняя ступенька упиралась в стену, а двери висели по сторонам. Вок спросил дворецкого, зачем построен такой странный проход и что там, если не секрет, над головой наверху? Зачем - тот не знал, дом возводили очень много лет назад, второй же вопрос понял буквально и заявил, что на верху небо. В ответ на недоумение Вока был извлечен ржавый ключ прямо-таки бутафорских размеров, который подошел к замкам с обеих сторон. Как ни странно, оба выхода вели на один и тот же чердак, совершенно пустой, если не считать каменной колонны, заключавшей в себе ту самую винтовую лестницу. Зато Вок сумел выбраться на крышу, взглянул вниз - не интересно, улицу закрывал балкон, галереей
опоясывавший третий этаж, по словам того же дворецкого не использовавшийся из-за абсолютной ветхости. Вот и все, ничего занимательного.

* * *
        Исследование дома утомило, больной все-таки. Вспомнилась фраза «сон - лучшее лекарство», но сразу Вок не уснул, лежал и размышлял. Вот исследовал коридоры, лез вверх, добрался до крыши, и стало не интересно. Почему человек вдруг теряет интерес к тому, что казалось важным или хотя бы занятным? К месту, вещи или к другому человеку? Мысли перескочили на воспоминания. О девушках, конечно, о девушках. Июльский вечер, кажется, лет двенадцать назад. Юная Лера с карими глазами и круглой стрижкой. Что он о ней помнит еще? Не много - розовые ногти, белая блузка, юбка. Почему официальщина, юбка и блузка, а не платье? Может, Лера была одета иначе, а потом память сложила вместе разные картинки? Ах да, поступление в университет, хождение по собеседованиям.
        Кольцовский сквер, маленький гипсовый поэт, певец крестьянской доли, грустно взирал с высокого тонкого пьедестала. Взирал на толпу девчонок, высыпавших из университета, абитуриенток, поступавших на иняз. Вок сам не понял, как оказался в этой толпе, девчонки шутили, смеялись. Он отвечал. Начали разговаривать с Лерой, и другие поступавшие разбежались, каждая по своим делам. Да и почему не разбежаться, ведь даже не подружки, просто девушки, объединенные визитом в приемную комиссию.
        Лера задорно улыбалась и, как большинство выпускниц школы, плохо понимала, кем же хочет стать. На иняз шла, чтобы работать стюардессой на международных рейсах, это она выболтала в первые полчаса знакомства. Престарелый двадцатилетний Вок прекрасно знал, что романтики в работе стюардессы не больше, чем у проводницы скорого поезда, но не перебивал - милая юная девушка рассказывает, так не важно о чем, не надо перебивать.
        Они медленно шли по летнему городу, описывая огромную дугу - от центра вниз, к водохранилищу, вдоль набережной, вверх вдоль рельсов, по которым давно не ходили трамваи, через парк около цирка, еще через несколько парков, назад мимо истребителя МиГ-21, почему-то служившего памятником летчикам Великой Отечественной. Лера жила на улице Ворошилова в старых пятиэтажках, построенных в незапамятные времена, называвшихся хрущевками и носивших славу жилья для бедных. Только кого в двадцать лет это интересует? Девушка чмокнула Вока в щеку, что показалось очень приятным…
        Следующим вечером они обнимались в кино, а потом Вок уехал на сборы. Вернувшись через три недели, тут же отправился на Ворошилова, нашел квартиру на четвертом этаже. И вот везение, открыла ему сама Лера. Вернулся? Здорово! Как съездил? Нет, сегодня занята. И завтра тоже. Наверное, и послезавтра.
        Вок медленно спускался по серой бетонной лестнице, дышал кошачьими запахами и переживал. Почему ей стало неинтересно? Ругал обстоятельства - надо же было совпасть, такая девушка и поездка на сборы. Не уехал бы, остался - все пошло бы иначе. Потом, когда влюбленность прошла, месяца через два, а может, и совсем через другое время, вспоминал. И не мог вспомнить - а какая? Круглая прическа, глаза, блузка, юбка, маникюр и веселый голос. Так и не узнал, поступила ли она в университет и стала ли стюардессой. Только грусть осталась об упущенном, и то только когда вспоминал этот эпизод. Раз в год вспоминал? Реже?
        Почему мысли перескочили с баронского дома на давно забытую Леру? Непонятно. Так, наверное, голова устроена. Но дом никуда из головы не делся, хоть и перемешался со стюардессой, с авиацией. Уже ночью приснился сон, в котором Вок устроил на крыше вертолетную площадку. Проснувшись, он долго лежал в постели, смотрел в закопченный потолок. Почему потолок закопчен? Ни печи, ни камина в комнате не было. Может, многие поколения читали здесь при свечах? Пожалуй, с таким узеньким окошком даже днем для чтения свечи бы понадобились. Но интересно - книг Вок до сих пор не встречал в этом городе, и свитков, кстати, тоже не видел. Есть здесь вообще письменность? Непонятно.
        Мысли вернулись к вертолетной площадке и съехали на вполне здравую идею. Может, нарисовать на крыше что-нибудь, что сумеет узнать осьминог? Красную звезду, или знак НАТО, или символ мира. Да пусть даже эмблему «мерседеса» - какая разница. Главное, понятно будет, где Вока искать, если что, а для местных - обычный орнамент, украшение. Кстати, дом-то самый большой на площади, неоткуда баронскую крышу разглядывать, при отсутствии у данной цивилизации вертолетов и авиации в целом. Идея понравилась, и Вок решил немедленно удостовериться в недоступности крыши для посторонних взглядов. Оделся и отправился вверх по лестницам.
        Ветер свистел уже на чердаке. Буря? Высунулся в окно, встал на четвереньки - снаружи дуло по полной программе, дождь не лил, но низкие тучи проносились с кинематографической быстротой. Похоже, климатические катаклизмы на этой планете случались чаще, чем в земных книжках про приключения пиратов.
        Почти над самой головой с криками промчалась стая птиц, Вок вспомнил анекдот про определение скорости ветра по их полету, но было поздно разглядывать, вперед хвостами летели пернатые или все-таки назад. Решил, что летят кубарем, и собрался забыть об орнитологии. Однако забыть не дала крылатая тварь, неожиданно отделившаяся от стаи. Она не кричала, держалась гораздо ниже остальных и, не справившись с управлением, врезалась Воку в плечо. Пожалуй, стоял бы не на четвереньках, и с крыши свалиться бы удалось. Птица заверещала неразборчиво, точнее - неразборчиво зазвучал голос осьминога.
        Вок отметил, что тот его нашел без всяких рисунков на кровельной черепице, а сам он так и не научился отличать в массе пернатых один-единственный вид - дронов обыкновенных инопланетных. Вернулся на чердак, где ветер меньше мешал беседе. Ударом, видимо, повредило говорильное устройство машинки, только попытки с четвертой удалось разобрать, что осьминог требует его к себе, и чем скорее, тем лучше. Зачем такая срочность, птица то ли не знала, то ли выговорить была не способна. Убедившись, что сообщение воспринято адресатом, выпрыгнула в окно и была унесена ветром. Вок вспомнил странствующих монахов, решил, что в этот поход обязательно возьмет веревку для скалолазания, и отправился вниз завтракать и собираться.
        Глава 13. Конь в лодке и берсерк
        Выехали через два дня - буря заставила отложить экспедицию. Получать удовольствие от верховой езды Вок не научился, но хотя бы был готов к ощущениям. Покачивался и размышлял, даже мечтал в каком-то смысле. Например, о том, что имиджу спрутова корабля не повредила бы стюардесса, да, неплохо было бы встретить там стюардессу с веселым голосом. Усмехнулся - отсутствие женщин сказывается, кстати, почему их вообще так мало на улицах города? По домам сидят или еще какая-то причина? Хотя случайные прохожие везде одинаковы - что в Воронеже, что в этой столице без названия, красивых девушек среди них лишь малая часть.
        Чуть привыкнув к местной манере одеваться, Вок перестал обращать внимание как на пеших, так и на редких конных. Пожалуй, оборачивался взглянуть только на тех, кто очень уж блистал роскошью - шествовал со слугами и сопровождающими; но много ли таких встречалось на улицах?
        Знакомая дорога знакомой не выглядела, на ней лохмотьями валялись вырванные с корнем кусты, тряпки и щепки непонятного происхождения. Один раз наткнулись на дохлую лошадь, запряженную в оглобли, остатков телеги поблизости не наблюдалось. Мысли вернулись к местному климату - вторая поездка, и опять атмосферный катаклизм. Это даже не считая странных волн, обеспечивших отбытие водолазов. Но в прошлый раз особых последствий, кроме уничтоженного парома, не наблюдалось, теперь же разрушения наличествовали повсюду.
        Вок сильно сомневался в какой-нибудь возможности пересечь реку, но все-таки решил попытать счастья - очень уж далеко получалось ехать вкругаля. Счастье улыбнулось, как оказалось, восстановительные работы на переправе еще и не начинались, зато население энергично зарабатывало, меся воду веслами разнокалиберных лодочек. Польза от этого была не очевидна ввиду значительного общего веса экспедиции - из-за срочности вызова свиту Вок посадил в седла. Маркс, организовывавший транспорт и экипировку, политкорректно подогнал одного коня достойного рыцарского размера, сам же с тремя солдатами ехал на животных не в пример мелких. А может, разница в лошадиных размерах объяснялась не уважением к графскому достоинству, а уважением к собственному карману проворного оруженосца? Туда наверняка ушла разница в оплате.
        Несмотря на крайне легкий вид сиротских лошаденок, найти посудину на пятерых конных не удалось, переправлялись поодиночке. Воку, конечно же, «повезло» - посреди реки рыцарскому коню взбрело в голову побрыкаться. Лодчонка закачалась, успокоить сельхозскотину Вок даже не пытался, да и не знал, как это делать. Паникерски расстегнул ремни доспехов, приготовившись спасаться вплавь. Плавсредство подпрыгивало, лошадь нервничала и дергалась еще размашистее, похоже, решила найти предел, после которого посудина перевернется. Сидевший на веслах мужик с опасением смотрел на клиента. То ли плавать не умел, то ли лодку жалко было. Впрочем, неудивительно, берег просматривался довольно далеко, и сам Вок, при всей спортивной подготовке, не был уверен, что доберется. Со своей-то не совсем работоспособной ногой. Лодка черпнула бортом, чтобы не выпасть, пришлось ухватиться руками за скамейку. Вдруг мужик решился, выдернул весло из воды и со всей дури ударил им нарушителя судовой дисциплины по морде. Конь тут же перестал безобразничать, замер на месте и захлопал ресницами, будто не он только что чуть не утопил судно с
экипажем и пассажирами. Мужик опустил весла в воду, потом опустил руки и голову - ждал неминуемого возмездия за оскорбление графского имущества. Вок растерялся, по протоколу он, видимо, должен был тут же укоротить дерзкого простолюдина посредством меча. Но, по совести, надо было благодарить. Вок решил держаться золотой середины, рявкнул: «Греби давай, а то платы не получишь!» Радостный спаситель замельтешил веслами.
        Вок заметил, как много начерпало суденышко, выбрался на берег, отошел на относительно сухое, не задумываясь, сел на землю и стянул промокшую обувь. Поймал краем глаза удивленный взгляд перевозчика, который как раз намеревался выгрузить коня. Конь сходить на сушу не желал - то ли решил ехать обратно, то ли мореплавание понравилось, то ли вежливых слов он понимать не хотел принципиально. Вок попытался встать и тут же ощутил босыми ногами острые колючки, столетиями опадавшие с покрывавших территорию кустов. Внутренне обругал и берег, и реку, и ландшафт в целом, потом вслух посоветовал долбануть коня веслом еще разок, и на карачках, не по-графски, перебрался на мокрый, зато неколючий песок.
        Бить животное не потребовалось, стоило водителю лодки вынуть воспитательный инструмент из уключины, и лошадина осознала собственную неправоту, послушно выбралась на берег. Пролетарий начал не спеша вычерпывать воду, тянул время, ждал платы за проезд, продолжая беспокойно поглядывать на босые ноги Вока, в свою очередь поглядывавшего на сброшенные сапоги. Шагать за ними по колючкам не хотелось совсем, а стоять на мокром песке было холодно. Неожиданно сапог дернулся, и над ним взвилась голова тонкой змеи, качнулась из стороны в сторону и исчезла.
        - Это что за образина? - растерянно вопросил граф.
        Перевозчик замешкался, не зная, как объяснить, замахал руками, забормотал про землю и сырость. К счастью, подоспел переправившийся Маркс, оценил ситуацию и, нисколько не боясь замаскированных пресмыкающихся, шагнул за обувью работодателя. Кожаное голенище правого сапога оказалось пробито насквозь, оставалось спросить, что это была за змея и откуда она на ровном месте взялась.
        - Обыкновенная змея, - подтвердил наемник, но, услышав, что на юге такие не водятся, сообразил, что от него требуются подробности.
        Змеи оказались обитателями почвы, по словам Маркса, гады в ней кишмя кишели. Только около моря или реки можно было их не опасаться - не любили сырость. Ну а буря дождя налила, везде мокро, они и лезут. Маркс подошел к перевозчику, бесцеремонно задрал его ногу и предъявил корявую железную подошву, закрепленную на обувке, больше напоминающей лапти. Вок тут же вспомнил свою ночевку на пляже и ржавую рыцарскую обувь на ногах одного из рыбаков. Потом хмыкнул, вспомнив, как опасливо смотрел перевозчик на его босые ноги. Смертельно ранившая новый сапог змеюка запросто пробила бы и ступню, и плакали тогда обещанные за перевоз монеты. Ну что же, был бы умным - помог бы графу избежать опасности. На этой ноте Вок решил расплатиться строго по счетчику и никаких чаевых не прибавлять.
        Не могло такого случиться, чтобы доехать без неприятных приключений, да вообще - что это за Средневековье, если без неприятностей? События на реке не считаются, морские происшествия местная планида засчитывала отдельно от сухопутных.
        Всадник, двигавшийся навстречу, был одинок и заметен издали, а уж тем более с небольшого пригорка, куда отряд графа де ла Коста как раз въехал. Граф оглядывал окрестности, Маркс тоже крутил головой - помогал-старался. Сопровождающих при всаднике действительно не было, если не считать второго коня под пустым седлом непонятного, очень навороченного вида. Ну, не Воку седлам оценки давать. Рыцарь, а подъезжавший определенно принадлежал к этой категории, имел богатырское телосложение, как, впрочем, и животное под ним, превышавшее чемоданоподобием даже то, на котором предпоследний граф Борровс приезжал драться на дуэли. Самым же необычным выглядело оружие - над развевающимся плюмажем в небо торчало подобие алебарды, с непонятной целью снабженной дополнительными лезвиями. Все вместе представляло собой отменную выставку кузнечного искусства, полный арсенал от маленького кинжальчика до крестьянской косы. Зачем может понадобиться такая, похожая на кактус, штука, вообразить не удавалось, и Вок поначалу классифицировал прибор как устройство церемониальное.
        Свита отступила назад вдоль дороги, но бегством спасаться не спешила. Испуганно никто не выглядел, разве что раздосадованно. Вок посчитал отступление сопровождающих данью этикету - два благородных сэра встретились, первый в одиночестве, значит, и второй свите рядом делать нечего. Ошибся, но это, конечно же, выяснилось гораздо позже. Одинокий рыцарь пошевелил своим многолезвийным жезлом и начал вещать на манер богатырей из старинных, советских еще, мультфильмов:
        - Выходи на бой, чудовище поганое, вот мой меч, и голова с плеч.
        Дословно речей его разобрать не получилось, поскольку язык встречного пестрел оборотами, одновременно напоминавшими «Слово о полку Игореве» и речь священника, когда тот старается задавить слушателя внутрицерковным диалектом. Вок даже посетовал на бедность словаря, полученного во сне на корабле осьминога. Подсознательно подбиравшиеся аналоги слов и выражений оказывались не самыми удачными и очень приблизительными. Складывались в путаные, непригодные для понимания фразы. В конце концов Воку надоело напрягаться, и он задал вопрос напрямую:
        - Извините, что перебиваю вашу великолепную речь. Хотелось бы спросить, кто вы и почему желаете, чтобы я ткнул вас мечом в живот? - Сообразил, что не очень вежливо прозвучало, и добавил: - Кстати, я - граф де ла Коста, а вы кто?
        Все равно куртуазно вырулить не получилось. Вок замолчал и стал ждать взрыва негодования. Огромный рыцарь замер на минуту, потом немного сник и разочарованно произнес:
        - А-а, иностранец. - От напыщенности в его голосе не осталось ничего.
        - Иностраннее не бывает. - Вок усмехнулся двусмысленности, которую на планете может оценить только он сам, да еще сидящий там, в горах осьминог.
        Рыцарь без всякой охоты обрисовал свое видение ситуации.
        - Плохо, но драться надо. - Видя непонимание, спросил: - Иностранец откуда?
        - С юга. - Вок махнул рукой в сторону невидимого за горизонтом океана.
        На лице собеседника отразилось полное удовлетворение ответом - типа чего можно ожидать от дикого человека.
        - Я берсерк, - коротко пояснил он, запутав ситуацию еще больше.
        На полуголого злого скандинавского атлета, посвятившего себя войне, он никак не походил. Выглядел именно как былинный богатырь, тридцать три года сидевший на печи, все это время хорошо питавшийся, а физкультурой не занимавшийся совсем. Картину портило только вооружение, своей несуразностью подходившее разве что Змею Горынычу.
        - Честно говоря, слово «берсерк» для меня ничего не объясняет, - решил занудствовать Вок. - Например, почему я должен с вами драться, имея другие срочные дела? Вы ведь даже имени своего не назвали.
        - Какая тебе разница? - Непохожий на берсерка берсерк вежливостью не отличался, обращался на «ты». - Сейчас я тебя убью, и знания твоей головы откатятся далеко от способного использовать их тела.
        - Ну, я-то против такого развития событий, - съязвил Вок.
        По совести, стоило проткнуть наглому громиле какую-нибудь конечность, пусть бы полежал в постели, подумал над своим поведением. Нельзя, надо спешить к осьминогу. Да и вообще все эти драки с кровавыми исходами - они для книжек и кино, а не для нормального человека. Особенно если этот нормальный человек и других шпагой попротыкать успел, и сам в постели поваляться. Вок махнул рукой Марксу, но свита не сдвинулась с места.
        Конь богатыря переступил ногами, преградив дорогу.
        - Ты не хочешь умереть достойно? Или знаешь способ достойнее поединка с берсерком?
        - Достойно? Пожалуй, хочу. С берсерком? Звучит неплохо. Но время! Хотелось бы значительно попозже. У нас принято сначала обязательства выполнить, а потом уже «достойно». Так что не мешай проезду, пожалуйста. - Вок тоже перешел на «ты», с чего церемониться?
        - Хороший обычай, - согласился берсерк. - Но к нашему противостоянию неприменимый. Все, кто идет к Богу, оставляют долги на земле.
        - Оставляют. Но вот уйти, хотя бы не постаравшись доделать, - это большой грех.
        - Грех останется на мне, на то я и поп, - объявил берсерк.
        Опля, типа рыцарь, шляющийся в одиночку по дорогам, а заодно и поп? Опять, наверное, переводчик в голове неправильное слово подсунул. Берсерк или поп увидел замешательство, неодобрительно пошевелил губами:
        - Совсем темные вы там, в Южной стране.
        Не говоря больше ни слова, поднял свой жезл и ударил сверху вниз. Вок, так и не успевший полюбить конный спорт, побыстрей скатился с седла, по ходу сорвав с луки притороченный щит. Выхватил кавалерийский меч, который сдавался внаем вместе с конской сбруей. Оружие берсерка ударило по пустому седлу, причем большинство лезвий исчезло, осталась длинная узкая алебарда, закрепленная на ажурного вида дубине. Седло не выдержало удара, и конь, пытавшийся покончить с жизнью еще на реке, получил желаемое, повалился и забил передними ногами при полностью отключившихся задних.
        Берсерк снова замахнулся, Вок отпрыгнул, взвыл от боли в ноге - нагрузил, забыл, что она не зажила еще. Попытался спрятаться за дергающейся лошадью, но схлопотал скользящий удар копытом и откатился в сторону. Странное оружие просвистело рядом, на этот раз оно выглядело как ажурная булава, собранная из множества лезвий разной формы. Булава длиной в оглоблю, да еще и с железяками, торчащими во всех направлениях. Кажется, самый большой средневековый меч имел шесть кило и использовался как церемониальная принадлежность. Эта же дубина выглядела весом в центнер, и рыцарь ухитрялся крутить оружие над головой, нарушая все законы физики. Штуковина определенно должна была перевесить и всадника, и его коня, но не перевешивала. «Надувная?» - глупо хихикнул Вок и сообразил, какую тактику стоит попробовать. Может, не слабое место нашел, но возникла идея, позволяющая строить защиту. Механическое чудо определенно весило немало, даже хозяин, волшебным образом вертевший этим оружием, ничего не мог поделать с законами инерции, штуковина не годилась для коротких ударов и быстрых серий.
        Берсерк затеял атаковать горизонтально, на этот раз вперед торчала узкая коса. Вок даже не пытался отбить удар, подставил щит, перекатился через косу и нырнул под богатырского коня. Позже понял, что научился этому на дуэли. Спасибо Борровсу, но сейчас не до воспоминаний, главное - атаковать. Вцепиться в ногу всадника оказалось нереально - мешал жестко надетый на руку противника щит, да и саму ногу на такой случай украшало множество шипов. Вок распрямился и ударил острием меча снизу вверх под латы. Дубины он не боялся, та же ситуация, что с дабл-графом, - таким оружием удар к себе не проведешь. Берсерк взревел, дернул поводья, но огромный коняга тоже имел инерцию, удалось ткнуть мечом еще раз и еще…
        Вдруг кто-то схватил Вока за щит, потянул, обнял за плечи. Рывок - освободиться не получилось, еще и ноги зажало намертво. Сеть! Не такая дурная оказалась дубина. Не способна ударить, так выбросила сеть - точно как в фильмах про гладиаторов. Нет, не точно, здесь ячейки на глазах уменьшались - самозатягивающаяся вязка. Секунда, и граф де ла Коста лежал на земле, в коконе вместе со щитом и прочим вооружением. Берсерк спешился. Он так и не закрыл забрало, и Вок видел недовольно жующие губы.
        - Теперь домой ехать. - Богатырь почесал панцирь над тем местом, куда Вок тыкал мечом.
        Походил вокруг пленника, легко поднял его и водрузил на запасную лошадь. Сразу прояснилось, что за странное седло она несла, устройство почти совсем не позволяло шевелиться, а уж выбраться самостоятельно из этого капкана нечего было и думать. Арестантское седло. Даже на свиту посмотреть не получалось - шею на столько не повернешь, а корпус как в корсете зажат. Чего они, кстати, в стороне остались, должны бы на помощь работодателю двинуться? Или действительно вся эта каша на какие-то обычаи завязана, в которые слугам лучше не мешаться? Черт с ними, с бездельниками, решил Вок. Останутся теперь без оплаты. Заячья месть, но хоть так себя порадовать.
        Глава 14. Берсерк и разговоры
        Берсерк взгромоздился на коня, осмотрел свое странное вооружение, поехал шагом и, судя по всему, заснул. Примерно через час нехотя спросил:
        - Деньги выкупиться есть?
        Так этот толстяк только притворялся жрецом войны, да еще и попом в придачу! Обычный разбойник, промышляющий похищением добрых граждан. Раздобыл где-то невероятный многолезвийный прибор и притворялся. Впрочем, пользовался прибором он умело, просто-таки опасно пользовался, надо понимать, давно уже раздобыл, успел натренироваться. Вок взорвался:
        - Какой тебе выкуп! Ты же лошадь несчастную в два пакета расфасовал, вместе с седлом, сумками и золотыми. Иди сам их ищи.
        В бесполезности поисков можно было не сомневаться, Маркс и его подчиненные наверняка позаботились о хозяйском имуществе. И плату за службу получили, и премиальные, несмотря на желание графа де ла Коста оставить их ни с чем.
        - Родственники за тебя заплатят? - не обиделся похититель.
        Похоже, он плохо разбирался в географии. Или просто не понял, что пленник прибыл с юга, в смысле - из-за океана. Не стоило его разочаровывать, и Вок кивнул - конечно, заплатят. Сам же стал размышлять о двух вещах. Во-первых, удастся ли выдать осьминога за родственника, во-вторых, не посчитает ли тот сделку опасной для всей шпионской деятельности? От спрута разного можно ожидать, откажется платить, да еще и выскажется на тему «нет, Вова, я вас очень уважаю, но такой бизнес оставит меня без последней рубашки. Я таки вас учил, а вы не слушали. И что в результате? В результате вы таки решили не торговаться, а теперь приходите к бедному пришельцу просить денег». Золото, конечно, для него ерунда, но сказать такое спрут мог запросто.
        До конца дня ехали не останавливаясь, необычное седло изрядно набило и спину, и все, что ниже. Оно и обычное набило бы - не наездник. К вечеру оставалось только громко возмутиться отсутствием привалов, еды и питья. Берсерк испуганно оглянулся, будто и не знал, что к его лошади сзади привязана другая с пленником наверху. Схватился за сердце, отдышался и спросил:
        - Ты еще здесь?
        - И куда я таки могу, по-твоему, деться? - в осьминожьем стиле ответил Вок.
        - Не знаю, никуда не денешься. Но без тебя было бы лучше.
        - Чем лучше? Кормить не надо?
        - Кормить все равно не надо, я на тебя не рассчитывал и запасов не брал.
        Вок взглянул на тяжелую богатырскую тушу - сам-то он чем питается? По виду так не постился с самого рождения, даром что поп.
        - А сам как? На голодного ты не похож.
        - Ну, я…
        Берсерк поднял правую руку вверх, ладонью к небу. Жест этот то ли означал, что Бог накормит, то ли что птицы небесные. Кстати, насчет птиц - может, разобрался там спрут с происходящим и пришлет на помощь хоть один дрон? Хотелось бы верить, хотя надо попробовать самому выпутаться, не все же на головоногих рассчитывать.
        Выпутываться, сидя в антивыпутывательном седле, было нереально, решил, что придется предаваться созерцанию окрестностей. Ошибся - окрестности из сумеречных превратились в ночные, из-за темноты непригодные даже для минимального созерцания. Примерно после полуночи придремавший Вок проснулся - лошадь стояла. В черноте возникла красная полоса, открылась дверь, за которой коптило что-то слабо светящееся. Из помещения вышел берсерк, уже нарядившийся в домашний халат и тапочки. Вытащил пленного из седла, поставил на землю, подтолкнул к дому. Невидимый в темноте слуга увел лошадь.
        Ноги затекли, не слушались, Вок чуть не растянулся прямо на пороге. Берсерк хмыкнул, но подгонять не стал, дождался, пока арестант доберется сначала до прихожей, а потом вниз по лестнице до подвала, где продолжит спать в уютной камере.

* * *
        Утром Вок даже удивился, насколько устал прошедшим днем. Его привезли, практически связанного, в какую-то тюрьму, а он спать завалился и дрых без задних ног. Идиома про задние ноги напомнила разрубленную лошадь, и стало несколько грустно. Вок поднялся с кровати, именно с кровати, а не с нар, посмотрел на маленькие окошки-щели у самого потолка, из которых лился утренний свет. Не убежишь, добраться до окошка можно, всего сделать - спальное место на попа поставить, но вот протиснуться никак не получится. Другое придумывать надо.
        Подергал кованое кольцо на двери, потянул сильнее. Не шевелится. Толкнул - легко открылась. Пошел обследовать здание. В его распоряжении оказался целый этаж, подвальный, надо понимать. Коридор, четыре большущие камеры, пара комнат непонятного назначения, без дверей и какой-либо мебели, две лестницы. Метров полтораста квадратных, не меньше. Оба выхода на верхний этаж оказались заперты, что нисколько не удивило. Вок вернулся в исходную точку, лег на кровать и стал ждать.
        - Сэр берсерк предлагает пленному позавтракать.
        От неожиданности Вок подскочил и оказался в положении «на полу на корточках». В раскрытой двери камеры стоял то ли дворецкий, то ли лакей, то ли стражник. В общем, довольно нелепо наряженный субъект в модном, по местным понятиям, камзоле, напяленном поверх стальной кирасы. Голод тут же заверещал внутри: «Жрать-жрать-жрать!» - и Вок, не задумываясь, последовал за посланцем.
        Как ни странно, но завтракать его проводили в зал, где уже сидел вчерашний богатырь. Гостя он не дождался, энергично уплетал что-то аппетитное, запивая из большой деревянной кружки. Пахло горячим дешевым пойлом, видимо, хозяин предпочитал глинтвейн в его местном варианте.
        - Садись туда, - ткнул он пальцем на кресло чуть пониже своего. - Деньги выкупиться есть?
        - Ты вчера лошадь мою прикончил. Вместе с деньгами.
        - Родственники за тебя заплатят? - Хозяин определенно шел по стандартной схеме.
        Звуковая дорожка, зациклившаяся в голове у самопровозглашенного берсерка, начала надоедать. К тому же хотелось есть - в смысле не мешало бы позавтракать, а потом уже и к бизнесу переходить. Сам-то берсерк, даже спрашивая, продолжал набивать свое внушительное пузо.
        - Заплатят, я тебе вчера говорил. - Вок ткнул пальцем в пустой стол перед собой и добавил: - Согласно предписанию я сюда завтракать прибыл.
        - Говорил? - Хозяин нисколько не удивился. - Так, значит, слуги, которые с тобой ехали, родственникам сообщат? Или письмо отправлять будешь? Я человека пошлю, путь твои с ним после рассчитаются.
        - Сам справлюсь, - захотелось окоротить предусмотрительного киднеппера.
        - Как это? - удивился тот. - Без выкупа не отпущу, на слово не поверю. Нет такого обычая.
        Упоминание обычая вновь напомнило о существовании русских народных сказок. И подтвердило вчерашнюю догадку - что-то здесь завязано на традиции, пусть иностранцу и неизвестные.
        - Ну, я же маг, без твоего человека сообщение отправлю. - Не рассказывать же про дроны каждому встречному берсерку.
        - Маг? - Хозяин даже перестал жевать, долго пялился на Вока. - Не может быть. Кстати, тебя как зовут?
        Точно, забывчивостью страдает, хмыкнул про себя граф де ла Коста и повторно представился.
        - Вот видишь, - нравоучительно поднял вверх указательный палец берсерк. - Граф. Ты не маг, а великий воин.
        - Какой же великий? - чуть не поперхнулся Вок. - Сижу здесь арестованный.
        - Раз живой, значит, великий, - сказано было тоном, тут же напомнившим анекдот про «ну як диты».
        М-да. По мнению этого дремучего персонажа - или маг, или воин, и никакого совместительства. Кстати, принц, помнится, тоже говорил, что впервые такое встречает.
        - Значит, так, воины магами не бывают? Не бывают. А магами-авгурами?
        Слова «авгур» берсерк не знал, что и требовалось для внезапно придуманного плана.
        - Птиц заклинаю. - Ради пущей убедительности Вок покрутил указательным пальцем над головой. - На крышу полезу и сообщение с птицей Мастраастра передам. А если твоя крыша имеет негативный потенциал, в окрестностях эту птицу найду.
        О как завернул! Сам не понял, что сказал! Но ключевые пункты вроде правильные - сначала наружу дрона встречать, а не прилетит - в кусты и деру. Добавил для страховки:
        - Мастраастра - птица редкая, подождать придется.
        Берсерк задержкой не огорчился, даже наоборот - заявил:
        - Живи сколько тебе угодно, пожалуйста. Сумма выкупа увеличивается за каждый полный или неполный день сверх двух недель. Дни считаются от начала, то есть от рассвета. Ты золотыми платишь? - И, не дождавшись положительного ответа, одобрил: - Правильно, так и плати. Половину золотого в день, если с питанием. Да, не забудь, за одежду, оружие, сапоги там - отдельный выкуп. И аренда лошади - не пешком ведь домой пойдешь.
        Берсерк совсем уже не походил на былинного Илью Муромца, скорее на бухгалтера или, чтобы не уходить слишком далеко от сказочного контекста, на изрядно раздобревшего Кощея Бессмертного, чахнущего над ожидающимся златом.
        - Один сапог с дыркой, змея головой прокусила, - хмыкнул Вок.
        Кощей неодобрительно пожевал губами - поаккуратнее надо с имуществом, засунул в рот кусок размером в баранью ногу и начал энергично жевать. Даже с оглядкой на размеры живота такой аппетит вызывал восхищенное удивление.
        Прикончив конечность немаленького животного, обернулся к Воку и спросил:
        - Деньги выкупиться есть?
        О господи! Обжора опять все забыл. Вок протараторил:
        - Родственники пришлют, с птицами сообщение передам.
        - Про птиц ты уже говорил, - пробурчал берсерк. - Зачем мне два раза повторять?
        Пощупал себя слева, задрал рубаху и предъявил гладкий белый бок, на котором виднелись две царапины и синяк размером с полтинник.
        - Смотри, что ты вчера натворил!
        С учетом того, во что он собирался превратить Вока с помощью своей напоминающей кактус палицы, расплата была более чем скромной. Вок отмахнулся:
        - Так я ж великий воин. Странно, что синяк всего один.
        - За это мне полагается компенсация, - опять начал клянчить деньги берсерк. - Значительная.
        Смысла в отдельном торге по каждому повреждению не наблюдалось, так как граф де ла Коста понятия не имел, сколько за какого размера синяки полагается платить. Поднялся из-за стола и пошагал вниз, предварительно заявив, что идет к себе в камеру, где и готов получить информацию об общей сумме выкупа, и лучше в письменном виде.
        Ветер завывал самым непростительным образом, одежда - давно уже не волшебная «от осьминога», а модная от местных кутюрье - защищала слабо. Не придумали здесь пока ни молний, ни липучек, а между завязками и в игривые разрезы ветер проникал без проблем. Отсюда, с макушки берсеркова дома, видны были горы. Когда ехал на лошади, казалось, что не заснул ни на минуту, а получалось - проспал всю дорогу и, куда забрались, разобрался, только впервые попав на крышу.
        Горы, горы, с лесом и без, Вок даже немного полюбил их за две недели ожидания осьминогова дрона. Дрон не прилетал, картинка вокруг оставалась статичной, менялся разве что цвет. Рано утром на темном, чаще беззвездном, фоне проступал контур. Черным по черному. Это за вершинами вставало солнце. Оно еще не показалось, но уже можно было угадать форму самых высоких пиков. Неожиданно появлялся край светила. Одновременно в трех местах, в трех просветах между далекими скальными утесами. Больше ничего не было видно - три яркие точки, и все. Еще несколько минут, и ландшафт купался в желтом утреннем свете. Днем было три цвета - черный, голубой и зеленый. Черный - вертикальный, горы, подпирающие голубое небо. Зеленый - горизонтальный, полосы леса в узких долинах. И вечером, вечером солнце садилось и все на мгновение окрашивалось красно-оранжевым. Один цвет на все, но детали не терялись, казалось, за полсотни километров можно разглядеть камень на склоне.
        Но это если погода хорошая. А если плохая, ветер, то смотреть ни на что не хотелось, хотелось спуститься в замок, и лучше всего к камину. Но приходилось торчать на крыше, назвался авгуром - жди птицу Мастраастра. Ежедневно. В такую погоду приходили мысли о том, как бы перейти ко второй части плана - отправиться по окрестностям искать птицу, да и «заблудиться». Препятствий на этом пути имелось два. Первое - берсерк, он же, как быстро удалось разобраться, бывший барон Коляхн-Банобер, забывчивостью страдал невероятной. Продвигаемую легенду о говорящей птице-почтальоне он каким-то образом усвоил, а вот самого автора этой великолепной выдумки запомнить никак не мог, то и дело заново знакомился с графом де ла Коста. Поэтому и не получалось втолковать, что Вок живет здесь уже две недели, ловит птицу на крыше каждый божий день и пора уже переходить к следующей фазе. Вторым препятствием было полное отсутствие идей, куда податься за пределами замка. Находился бы он на равнине - понятно. Иди на юг, к берегу, а там - на восток, и доберешься до той же самой реки с паромом. Или на рыбаков наткнешься. Повезет -
не убьют, а, наоборот, в город проводят. Но бродить по горам Вок, проведший всю жизнь в равнинном Воронеже, не умел, максимум - лестницы покорять при неработающих лифтах…
        Холод местных гор жителю планеты Земля никак не подходил, а вот камин подходил вполне. Вок плюнул на всех птиц, включая инопланетных дронов, и, не проторчав на крыше и получаса, спустился вниз ждать очередного приема пищи.
        Около камина расположился берсерк, смотрел в огонь и улыбался. Обернулся, собираясь что-то спросить, но Вок успел первым - не хотелось опять объяснять про выкуп и родственников, да и план какой-никакой созрел.
        - Ну, Коляхн, расскажешь сегодня? - С земной точки зрения обращение по имени звучало как «Колян», но что уж тут поделать, раз давно на «ты» перешли. - Ты обещал объяснить, почему теперь берсерк, хотя раньше бароном был.
        Берсерк вопросительно захлопал глазами, Вок продолжил:
        - Опять забыл? Ты же меня пригласил, про обычай обещал рассказать, оружие показать. Я с юга, ваших традиций не знаю.
        - Да-а? - протянул хозяин. - Забыл, наверное. Но про юг я помню, помню.
        Первый шаг сделан, стрелка переведена, мысли берсерка покатились по новым рельсам. По идее надо было убедить его, что Вок не заложник, а гость. Еще оставались слуги, но, по наблюдениям, они хозяина боялись страшно и права слова не имели. Что хозяин вспомнит, то и правда.
        Рассказывать и объяснять любят все, а уж забывчивые берсерки - особенно. Путано, конечно, малопонятно. Но целью стояло поговорить, наладить контакт, а остальное - это как получится.
        - Понимаешь, друг мой, феодалов, рыцарей вокруг пруд пруди. Выясняют между собой… - Хозяин слегка пнул ногой торчавшее из камина полено и задумался над аристократическими разборками, кто кого феодальнее и рыцарнее. - Выясняют… Турнирами и поединками - хорошо, а бывает, и войной…
        Говорил берсерк довольно долго. В переводе на родные для Вока современные термины получалось - все проблемы идут от отсутствия у местной рыцарской знати спортивной федерации. Ее еще не придумали. Да и в целом не спорт, зародыш спорта - там победил, здесь подрался, общей системы никакой. Выбьется кто в местечковые чемпионы, и все. Как в боксе - куча чемпионов мира. Сидит такой, никого достойным соперником не считает, а безобразия творит…
        Речь хозяина лилась сложно и витиевато, Вок не мешал, именно разговорчивость и требовалась. Хотя, по совести, слушать было интересно, пусть с первого захода понять не удавалось ровно ничего. Ну, рыцари, ну, соревнуются. Какое это отношение имеет к похищению добрых граждан?
        На следующее утро Вок имел в голове список вопросов, который тут же и отложил минимум еще на день. Берсерк возился со своим странным вооружением, разместил его на столе, собирался, видимо, проводить неполную разборку с сопутствующей чисткой. Не хотелось упускать возможность поглазеть, а заодно и поспрашивать.
        Вблизи штука выглядела не менее внушительно, чем во время схватки. Невероятное переплетение рамок, тяг, осей и кулис двигало и поворачивало множество клинков, наконечников и небольших противовесов. Навороченный прибор, в который каждое лезвие встроено для своей цели, для своего удара.
        - Можно? - Вок заинтересованно кивнул на оружейное чудо.
        Получив в ответ кивок согласия, взял в руки. Точнее - попытался взять, сразу и не получилось. Несмотря на ажурность, железяка оказалась довольно тяжелой. Хотя почему вдруг? Она всегда такой была, просто богатырского сложения Коляхн-Банобер размахивал ею как пипидастром, вот и сложилось ложное впечатление. Вок приноровился к весу и задумался: что же напоминает это древко, собранное из тонких рычагов и прутьев? Точно! Старую добрую березовую дворницкую метлу! Пошевелил пальцами, прутки под ладонями спружинили, сверху выглянула волна индийского криса, а сбоку - два маленьких наконечника, напоминавшие разве что игрушечные стрелы. Вок нажал еще немного, лезвия зашевелились энергичнее, вся конструкция потеряла равновесие. Пришлось двигаться, балансировать, иначе не удержал бы, уронил бы прибор с позором. Статус-кво удалось восстановить, только описав штуковиной широкую дугу, будто демонстрируя боевой удар - медленно, но все равно опасно. Выдохнул «ух ты» и обернулся - заметил ли неуклюжесть хозяин? Того в помещении не оказалось, предусмотрительный берсерк заблаговременно покинул помещение. Вок положил
оружие на прежнее место и громко крикнул:
        - Можно возвращаться! Опасность миновала!
        Берсерк возвращаться не спешил, то ли не верил, что миновала, то ли нашел себе другое занятие.
        Стало беспредельно тоскливо, Вок попробовал сопротивляться настроению, побродил немного по замку, повелся на сложившуюся уже привычку и поднялся на крышу. Не реноме авгура поддерживать, а так просто. Ветер не утих, труда не составило решить, что если птицы в такую погоду и летают, то их траектории надежной предсказательной силы не имеют. Напомнил себе - сам-то, как настоящие авгуры, предсказывать будущее не собирался, а наверх забрался, чтобы ждать говорящего дрона. Но тут же поменял концепцию на «если дроны в такую погоду и летают, то принесенные ими сообщения невразумительны» и отправился на тюремный этаж спать.
        Тоска не отпускала, заставляла размышлять о жизни вообще и о собственной жизни в частности. Почему так складывается? Жил в гостях у супербарона Кетсинга и не переживал о своем положении. Сейчас - тоже у барона, Коляхн-Банобера, тоже человека интересного. К тому же условия лучше - и помещение просторнее, и напитки-питание разнообразнее. А называется визит пленом, комната - камерой, и все, совсем другие ощущения. Тоска, одиночество, безнадежность, и помощи ждать можно исключительно от пернатых.
        Плохо засыпалось в этом мире. Почти каждая ночь начиналась с долгих, тягучих мыслей. Иногда об увиденном за день, иногда о Земле и Воронеже, иногда о девушках. Редко получалось отрубиться сразу же. При отсутствии надежды на сон Вок решил поразмышлять об интересном, а именно: в чей замок он все-таки попал? Кто такой этот Коляхн-Банобер? Разбойник-киднеппер? Конечно. Но как ко всему привязаны берсерк и обычаи? При чем здесь рыцарские турниры, сожаления о склоках и войнах? Да еще и сетования на тему язв феодального общества в целом? Не виделось в этом логики, единой картинки. Хотя и не надо, Воку уж точно ни к чему. Надо выбираться побыстрее, осьминог ждет. Раз вызвал в спешке, значит, действительно срочно. А загадки и кроссворды по теме «кто такой берсерк» можно не решать, на то они и кроссворды, чтобы быть совершенно не важным занятием.
        С утра пленителя, а заодно и хозяина замка посетила муза многословия, что, собственно, и ожидалось - она его каждое утро посещала. Берсерк уже запомнил, что Вок у него в гостях и что любит слушать философские рассуждения о местной жизни. Даже и просить не пришлось, разговор завелся сам.
        - Так вот что я тебе толковал весь вчерашний день. Берсерк - это поп, маг и витязь в одном лице.
        Ничего подобного вчера не говорилось, но и не важно, скажет сегодня. А нет - ну и ладно, Вок вполне обошелся бы и без сказок. Главное - цель достигнута, хозяин почти позабыл, что имеет слушателем не гостя, а плененного в поединке рыцаря.
        - Встречный должен с ним биться. Обязательно! - Голос звучал медленно, и крутившиеся в голове мысли не мешали следить за повествованием. - Не важно, кто победит, все прошлые заслуги такого рыцаря исчезают в сферах… В сферах… Ну, это не важно, пропадают, и все.
        Рассказчик повертелся, казалось, неумение объяснить доставило ему физическое неудобство, и теперь он избавляется от дискомфорта, устраиваясь на своем сиденье получше. Устроившись, добавил, что победит, конечно, берсерк. И обязательно убьет оппонента. Логики в этом не наблюдалось, и Вок чуть было не ляпнул «А меня-то почему домой притащил?», но вовремя спохватился и спросил, что происходит с не добитыми насмерть рыцарями. Берсерк настойчиво повторил, что победит, конечно, берсерк, но убитый, в смысле живой, когда его выкупят, обретает… Что обретает, понять оказалось невозможно, слишком уж путано шли объяснения. То ли переходил рыцарь в следующую квалификационную категорию, то ли, как в компьютерной игрушке, получал доступ на следующий уровень. Обе аналогии не очень-то годились, но лучших не предлагалось, да и искать было лень. Главное понятно - все накопленные очки при этом обнулялись.
        Еще берсерк рассказал, что категорий этих, или уровней, имелось неограниченное число - хоть каждый день в плен попадай да выкупайся. Что такого почетного в проигрыше, пусть и берсерку, было загадкой, но мало ли. В конце концов, в любом спорте можно нелогичные правила найти, а уж условностей - пруд пруди.
        Глава 15. Испуганный слуга и молодежь
        Куда податься приезжему графу, удачно обманувшему берсерка? Получившему лошадь и слугу для сопровождения? Вок обернулся в последний раз посмотреть на замок Коляхн-Банобера, взглянул на идущего впереди, запуганного насмерть человечка неопределенного возраста, без доспехов и оружия, зато в расшитой разноцветными орнаментами одежде-халате. Откуда такой? Наверняка был поблизости, может, и прислуживал иногда. Только сейчас Вок понял, что за все время почти не видел никого, кроме богатыря-хозяина. Персонал в замке определенно имелся, действовал где-то «за кулисами», но на глаза не показывался. Боялись слуги бывшего барона Коляхн-Банобера, что ли? Неудивительно, как не бояться забывчивого берсерка?
        - Едем в… - Вок сообразил, что понятия не имеет, как называется место, где спрятался давно заждавшийся осьминог. - Сейчас едем к берегу морскому, потом скажу, куда поворачивать.
        Куда потом поворачивать, ясности не было никакой. Расчет строился на узнавании - если места около моря покажутся знакомыми, значит, дорога к осьминогову ущелью - на западе, если незнакомыми, значит, Вок сюда еще не добирался и поворачивать надо на восток. Подводила только концепция «знакомые»: отличать одни заросли пыльных инопланетных кустов от других ни один землянин не сумел бы. Может, даже и у местных жителей с этим проблемы возникали.
        Слуга трудолюбиво схватил лошадь под уздцы и засеменил по каменистой дороге, местами превращавшейся в тропинку, пересекавшуюся с множеством других таких же. Горы вокруг громоздились серьезные и мрачные, вот уж подходящее место для замка зловещего разбойника-киднеппера, пусть даже разбойник попался не особо страшный. Хотя, может, начинал он совсем другим, может, очень опасным персонажем, а потом поза был все, да и превратился в помесь былинного богатыря с добрым смешным дедушкой? Но место-то по-любому разбойничье. Вок даже поежился: легкие латы - это ладно, но полученный от берсерка в подарок короткий, непривычно широкий меч у пояса и совсем невооруженный слуга особой уверенности не придавали. Мало ли кто встретится на дороге? Опыт негативный в этом плане накопился уже не маленький. Граф де ла Коста вздохнул, вспомнив про собственное оружие, требовать которое назад он не рискнул - не стоило напоминать хозяину, что поначалу отношения строились по схеме «похититель - похищенный». Не рискнул, вот и путешествуй с тем, что выдали.
        Новые приключения, вполне пригодные для пополнения копилки негативного опыта, заставили себя ждать всего каких-нибудь часа три. В узенькой долине проход перегораживало бревно - и откуда его приперли, если прямых и толстых деревьев вокруг не наблюдалось? Рядом кучковалось пять-шесть разнокалиберно вооруженных людей. Не так чтобы непобедимая армия, вряд ли два раза подряд за один месяц можно наткнуться на таких экспертов, как барон Коляхн-Банобер. Но драться настроения не было, вне зависимости от того, простые встретились разбойники или эксперты маньяки-убийцы. Слуга продолжал шагать как ни в чем не бывало, наверное, гораздо сильнее боялся нарушить приказ. Подумалось, что его-то надо защищать в первую очередь, самому дорогу ни вперед, ни назад найти и надеяться нечего. Граф де ла Коста смирился с неизбежным, положил руку на эфес и придал себе гордый вид.
        До встречи-боестолкновения оставалось метров тридцать, когда разбойники вдруг засуетились, сдвинулись в стороны, оставив свое бревно совершенно незащищенным. Слуга перелез через препятствие, лошадь переступила, не сильно напрягаясь. Вок заметил растерянность на лицах людей, еще минуту назад выглядевших весьма опасными. Может, идущий впереди и дергающийся от каждого шороха человечек - известный в округе мастер всех восточных единоборств сразу? Вон какой у него халат расшитый. Хотя вряд ли, не дрожат мастера от каждого шороха. Опасности вроде и нет больше, так что слава богу. Но почему все-таки их пропустили?
        На равнину вышли ближе к вечеру, сразу на дорогу, и тут же наткнулись на пару крестьянских повозок. Так же как те, встреченные в горах, возницы начали жаться в сторону.
        - Эй, вы! - крикнул Вок. - Сколько дней пути до переправы? Той, где паром бурей снесло?
        Крестьяне бросились кланяться, но кланялись они не сидящему на коне графу, а пришедшему пешком слуге. Вок присмотрелся, разглядел глаза. Смотрели кланявшиеся не в лицо, а на расшитую одежду. Ну да! Как же сразу не догадался! Орнамент во всем своем разноцветье - наверное, что-то типа погон, причем некоторые погоны пугают не званием, а родом войск. Если, конечно, каждого, кто их носит, можно отнести к войскам. Слуга берсерка, а берсерка, по его же собственным словам, положено бояться.
        Удалось выяснить, что находятся они на «знакомой» части равнины, и Вок отдал распоряжение поворачивать направо. Слуга не переспрашивал, почему направо, если переправа, которой только что интересовался граф, совсем наоборот, слева. Дернул лошадиную узду и потопал куда сказано.
        Опасения как рукой сняло, даже хотелось еще на ком-нибудь проверить «волшебную силу» расписного халата, но встречных больше не попадалось до самого места, где Вок когда-то расстался со своей свитой. Впрочем, не было и квадроцикла, оставалась единственная возможность - добираться своим ходом. Слуга, как и в прошлый раз, был отослан в корчму, самому же графу предстояло двигаться по ущелью пешком. Ну, без квадроцикла так без квадроцикла, в конце концов, в этой поездке организм странствующие монахи не топтали. Кстати, встретились бы - кто бы победил? Монахи или халат? А может, местная планида встречаться этим двум сущностям ни когда не позволяет? Пожалуй, ответ получить трудно, и сам вопрос навсегда останется теоретическим…
        Путь вдоль ущелья заставлял раз за разом думать: «Как я вообще ухитрился здесь на квадроцикле кататься?» Камни валялись повсеместно, ближайшая ровная дорога пролегала сотнями метров выше, да и то если считать дорогой маршрут вертолета или воздушного шара. Достигнув цели, Вок сел на камень. А что оставалось делать, если достигнута была конечная точка пути, то есть цель условная. А реальная - космический корабль - тупо отсутствовала. И местом не ошибся - в стене имелась ниша, формой напоминавшая все тот же катер. Сбежал! Осьминог сбежал! И что теперь делать? Возвращаться в город, навсегда прописаться у супербарона, интриговать при дворе? Драться на дуэлях, ухаживать за местными красавицами, зашивать раны суровой ниткой? Единственное, что не было в этом списке совсем ужасным, - пункт пятый, тот, что про девушек.
        Злость на головоногих вообще и на осьминога в частности кипела довольно долго. Злость и обида, смешанные с растерянностью - что же теперь делать? Способность логично соображать вернулась минут, наверное, через двадцать. Спрут звал? Звал. Срочно? Срочно. Была, наверное, причина сматывать удочки. И винить можно себя. Точнее, не себя, а фортуну, столкнувшую на дороге с чертовым Коляхн-Банобером. Кстати, отсюда, из мрачного ущелья, он больше не выглядел таким уж безобидным и симпатичным. Вок позлился еще немного, теперь на разбойника-берсерка, и, отдышавшись, перешел к насущному - что же делать дальше? Не сразу, сначала поразмышлял и о том, что дроны на продуваемой ветром крыше горного замка он ловил зря, осьминог ведь смылся с планеты. Вок был уверен - смылся, и именно с планеты. Так что и крылатых вестников к любимому авгуру посылать было некому. Что же делать дальше? Получалось, несолоно хлебавши - а есть, кстати, очень хотелось - топать обратно, потом в корчму и оттуда, при помощи пугливого слуги в пугающем халате, ехать в город к барону. О том, что будет в городе, особенно когда золото кончится,
размышлять не хотелось. Во всяком случае, сейчас, тем более до корчмы стоило бы добраться засветло.
        Обратный путь проходил так же молча и, как уже можно было ожидать, легко - ни помех, ни препятствий. Даже погода, похоже, побаивалась облаченного в волшебный халат человечка, вела себя скромно, не жарила солнцем и не поливала дождем. Единственное, что беспокоило Вока, - не расскажет ли сопровождающий, кого вез? Маркс наверняка разболтал уже про поединок с берсерком, а тут вдруг является такой вот персонаж в авторитетной одежде и говорит, что доставил берсеркова друга. Как выкручиваться? Оставалось попытаться отделаться от слуги, и побыстрее. Поэтому еще на въезде в город Вок дотянулся до уздечки, дернул к себе.
        - Тебе незачем везти меня до дому, улицы узкие, на лошади мне будет неудобно. Отправляйся домой.
        Вок сам спрыгнул на землю, и слуга, ни слова не говоря, повел лошадь в обратный путь. Интересно, он так и будет пешком тащиться или, пройдя «расстояние вежливости», все-таки заберется в седло? Да важно ли? Хотелось быстрее добраться до дома, увидеть барона Кетсинга, Редвика. Отдохнуть у огня и лечь спать, постаравшись забыть о сбежавшем осьминоге.
        Вок повернулся и, придерживая меч, зашагал по улочкам, с каждым кварталом казавшимся все более знакомыми. Без свиты, ну и что с того? Ошибся осьминог, когда говорил, что графу в одиночку ходить не подобает. Ходил, и на базар, и по городу, никто сзади не бежал, не смеялся и пальцем не показывал. Хотя первое прибытие, конечно, свиты требовало. Выход на сцену, так сказать, представление действующих лиц генераторам городских сплетен.
        Из-за угла вывалилась компания молодежи. Дежавю, Саратов? Не совсем, у этих физиономии тупыми не были, да и приключений они искали в своем, аристократическом, так сказать, стиле.
        - Вон идет… Ткни его острием… Пусть сначала извинится…
        За что извиняться, Вок не знал, да и узнавать не собирался. Увидев, как высокий худой мальчишка тянет меч, достал и свой клинок. Покороче, но в узкой кривой улочке это только преимущество. Улыбнулся напоказ - пусть мальчишка поймет, что бояться должен он сам.
        За недавним дружеским обедом тот наверняка не отказывался от алкогольных удовольствий. Мечом начал махать, еще не сблизившись на дистанцию атаки, руку держал слишком расслабленно. Поди самостоятельно оружие выронит, и клинки скрещивать не придется. Вок пошел вперед, фехтовать, изображать поединок, а то другие на помощь небоеспособному товарищу подоспеют. В переулке не развернуться, по одному нападать будут, справиться не сложно, но оно ему надо - калечить эту золотую молодежь?
        Неожиданно противник пришел в себя, собрался, сделал уверенный выпад. Вок отступил, четко, как на дорожке, отработал правым голеностопом, контратаковал прямым, не достал, здесь короткий меч оказался минусом. Опять отступил, дождался атаки, нырнул. Мальчишка сам ударил прямым, попытался вдоль стены выйти на боковой удар. Ого, такого Вок не ожидал. Время себя в руки брать, недооценка противника, как говорил… да и черт с ним, кто говорил, не до цитат из спортивной жизни.
        Поединок распался, оба отступили, кто-то подал мальчишке небольшой шипастый щит, и тот почувствовал себя еще увереннее. Вок сбросил полученный у берсерка желтый плащ, намотал на левую руку, двинулся вперед. Поймал и отбил в сторону удар, направленный в горло, но мальчишка провел повторный, уклониться удалось с трудом, кажется, даже пышная куртка на плече пострадала. Ладно, не в подаренных берсерком шмотках счастье. Проход снизу, спровоцировать, так и есть - тот подставил щит и замахнулся для рубящего. Вок навалился на щит замотанной в плащ рукой, поднял оружие в защитном движении и, отбив шедший по дуге меч, неожиданно ударил мальчишку навершием рукоятки в лоб. Парень устоял, да как будто и не заметил удара. Во дает! Или алкаш, или будущий великий воин!
        Вок вновь отступил, противник преследовал, за ним в улочке теснились крикливые зрители. Удары пошли чаще, но мальчишка выдыхался, а может, наконец почувствовал, что получил-таки по лбу. Увел свой меч вправо, слишком сильно, без всякой причины. Задел клинком стену, полетели искры. Железяка! Хороший металл от пустяков искрами не исходит. И мальчишка, похоже, тоже уже изошел. Вок провел ложную атаку слева, нырнул, будто ища проход снизу с уколом в живот. Далеко, конечно, так не достать даже нормальной длинной шпагой, соперник понял, обрадовался ошибке, ударил сверху без акцентирования. Вок поймал за запястье, взял на болевой, подсечка, и мальчишка, не такой уж плохой боец, лег на живот с заломленной рукой. Вок взглянул на остальных: полезут или нет? Скорчил злобную гримасу и ударил лежащего острием меча в зад. Не сильно, чуть, чтобы поцарапать. Но выглядеть это должно было впечатляюще. Впечатлились, не полезли. Граф де ла Коста гордо распрямился, вложил меч в ножны, обратился к стоявшему впереди:
        - Готово, уносите.
        Повернулся и пошел не оборачиваясь. Держался, конечно, настороже - слушал, нет ли сзади шагов. Услышал - один, второй, третий, прыжок. Вок дернулся в сторону, вжался в стену, пропустил пытавшегося ударить двумя ногами подростка, добавил к собственному его ускорению душевного пинка. Наглец, не ждавший, что цель исчезнет с линии атаки, впечатался в угол дома. Сполз вниз, физиономией оставляя на камнях следы крови. Нос сломал? Хорошо, если только расквасил. Вок обернулся к остальным:
        - Еще желающие есть?
        Потеря двух самых наглых участников тусовки помогла остальным осознать свое место в обществе. Желающих не нашлось. Граф де ла Коста не спеша отправился домой.
        В зал Вок спустился первым. Не так чтобы очень уж тянуло завтракать, но не спалось с утра, а лежать в постели и размышлять не хотелось совершенно. К тому же он не слишком удобно себя чувствовал по отношению к хозяину. Вчера пришел усталый, грязный, с царапиной на плече - достал-таки мальчишка, Вок и не заметил сгоряча. Разговаривать, рассказывать не мог - устал как собака. Поздоровался, да и спать без размышлений. Да и о чем размышлять? О хорошем? В последнее время не происходило ничего, что можно было бы отнести к этой категории. О плохом? Да тоже ничего страшного.
        От берсерка сбежал? Хорошо? Перехитрил, конечно, но по совести, так берсерк под конец даже и симпатичным персонажем показался. Вок вспомнил про стокгольмский синдром - интересный такой психологический феномен. Неужели он? Нет, не синдром, там жертва боится похитителя, вроде бы подсознательно становится на его сторону. Типа «я за тебя, не надо меня убивать» - такие вот финты выдает человеческая психология. А с берсерком другое, с ним по времени не совпали. Этот замечательный Коляхн-Банобер был раньше и страшным, и опасным, а теперь просто больной, все забывающий человек. Странно, что силу сохранил и оружием своим о-го-го как владеет. Хотя… Вспомнился давний знакомый, выступавший на Олимпиаде еще за СССР. Когда пересеклись, тому уже семьдесят стукнуло, а Вок только-только на приличный уровень выходил. Бывший олимпиец шпагой работал - залюбуешься. О поединках, конечно, и мысли не было, несколько серий подряд суставы не выдерживали, а отдельный удар или даже серию, но короткую, проводил - учиться у него и учиться.
        Размышления - за пустым столом, за который уселся задолго до завтрака, - все равно размышления. Прервал их появившийся супербарон Кетсинг. Тут же жизнь закрутилась - пришла кухарка и начала подавать на стол. Каша с яичницей - в отсутствие гостя жизнь в доме вернулась на круги своя, только дворецкий при церемонии приема пищи на этот раз не присутствовал.
        - Что-то Редвика не видно, - спросил Вок почти сразу. - Заболел?
        - Пошел в замок. Пока тебя не было, от принца два раза посыльные приходили. Хочешь не хочешь, а отправляй дворецкого сообщить, что ты прибыл живым и не раненым.
        На вопросительный взгляд барон ответил улыбкой, выпил вина, без спешки доел завтрак. Потом продолжил:
        - Зачем ты понадобился, не знаю. Не посылают принцы людей по два раза без большой нужды. Хотя догадаться можно - война начинается, что-то он от тебя хочет.
        - Ну хорошо. - Вок тоже доел, сдвинулся назад и облокотился на спинку стула. - Вернется Редвик, скажет, когда мне в замке появиться. Появлюсь. Не думаю, что проблемы грозят, принц ваш человек достойный.
        - От принца? От принца проблемы не грозят, только беспокойство. А проблемы… Разве что от дабл-п графа Борровса.
        Воку всегда казалось, что раньше, в смысле - в прошлом, дуэль была окончательным решением любых разногласий. Да, не все здесь так, как казалось, получается, дабл-п граф своей победой ненависть к окружающему миру, в частности - к графу де ла Коста, не насытил. Вок даже хмыкнул:
        - Борровс получил удовлетворение, но не удовлетворен.
        - Ты ведь от берсерка выкупился, слуги доложили. - Хозяин поднял брови, будто объяснять пришлось очевидное, хотя никакой связи между забывчивым былинным богатырем и злобным коротышкой Вок не видел.
        - Видишь ли, барон Коляхн-Банобер оказался очень приятным человеком. Так что я даже не платил ничего, просто погостил и домой отправился. - Вок про себя усмехнулся: приезд в жилище Кетсинга уже ощущался как «домой». - Извини, но я ведь иностранец, не вижу связи с Борровсом.
        - Не важно, выиграл ты бой или проиграл, - нравоучительно поднял палец барон и сразу стал похож на Коляхн-Банобера. - Ты сражался с берсерком. А Борровс не сражался. Теперь вашей дуэли больше не было, а вызов опять послать он не вправе. Для начала ему тоже нужен поединок с берсерком. Знаешь… такое не принято говорить про дабл-п графов, но боюсь, ждать тебе какой-нибудь подлости.
        Фраза «теперь вашей дуэли больше не было» выглядела дико, но, судя по всему, именно она передавала суть местного обычая. После бесед с берсерком до такой фразы и самому можно было додуматься. А вот оборота с Борровсом Вок не ожидал, хотя аналогию нетрудно найти. Выиграешь товарищеский матч, и тут же появляются… Да кто только не появляется, в том числе и завистники разной степени подлости. Ладно, пока дабл-п проблем не создает, нечего и переживать. Тем более что других дел хватает. Того же принца навестить. Да барон еще и про войну сказал. Что делать с этой информацией, оставалось неясным, но вряд ли война - событие масштабное - пройдет мимо, не заставив посуетиться. Еще масштабнее то, что путь домой отрезан, улетел осьминог. Но об этом думать не хотелось. Зачем себе нервы дергать, если проблему все равно не решить?
        Барон заметил, что Вок задумался, истолковал это по-своему, посоветовал:
        - Ты пошли берсерку денег. Или подарок. Обычаи нарушать не стоит.
        Да, надо послать. Вот только источник иссяк, и теперь следует определяться, как жить дальше на оставшиеся цехины. Что за древние деньги были цехины, Вок не знал, просто всплыло в голове слово. Почему всплыло, непонятно, да и не важно.
        Неожиданно в зал вошел привратник, тот самый Ширкорст. Вок привратника не видел с тех пор, как родственники увезли его домой, что называется, «уже не в критическом, но еще в очень тяжелом состоянии». Выздоровел, значит.
        Ширкорст наклонился к супербарону, что-то сказал. Тот радостно подмигнул Воку:
        - Старый друг приехал, супербарон Сультэрг, я вас представлю.
        Привратник вновь наклонился, зашептал, лицо барона напряглось, он встал.
        - Извини, сейчас я вернусь.
        Вернулся действительно быстро, не садясь, сказал довольно сбивчиво:
        - Получается, не ко мне, а к тебе. Нехорошо просить, но старый друг, пойми уж. У него единственного сына ранили, а про то, как ты нас вон с Ширкорстом в порядок привел, в городе уже много кто знает.
        Так вот - не делай добро и не получишь по голове. Лекарь выискался. Как теперь выкручиваться? Даже в висках застучало от напряжения, но ни до чего хорошего или умного не достучалось.
        Супербарон Сультэрг на супербарона Кетсинга походил разве что титулом. Невысокого роста, полноватый человек в добротной, но внешне скромной одежде и при минимальном вооружении - только-только приличия соблюсти. Лицо его не было ни проницательным, ни задумчивым, как у Кетсинга, оно было красным и испуганным. Увидев Вока, он даже не дождался официального представления.
        - Извините меня, граф, ваше сиятельство. Сын. Ночью возвращался домой из университета… И грабители… Он защищался, отважно защищался, я сам на мече кровь видел. Но ранили… помогите. Я не знаю, как смогу отблагодарить… Но помогите.
        Вот ведь, оказывается, здесь и университет есть! Времени радоваться общественному прогрессу не осталось, легко можно было дождаться перехода речи испуганного отца в истерику. Вок потребовал больного на осмотр. Сультэрг выглянул за дверь, и слуги втащили в помещение носилки с лежащим на животе раненым. Он приподнял голову, и… его выражавшее героические муки лицо передернулось. Вот это был испуг! Тот самый высокий мальчишка, напавший на Вока в подворотне. Ну что ж, во всяком случае, о том, в какое место пострадал пострадавший, спрашивать не придется. Еще бы и второго приволокли, того, с разбитой физиономией!
        Пока готовили операционное поле - стаскивали штаны и разматывали какую-никакую повязку, - единственный супербаронский сын трясся от страха. Похоже, только присутствие отца да представления о благородном достоинстве не позволяли ему ретироваться. Ну и хорошо, страх - дополнительное наказание, так сказать. И вон даже кровь на мече, Вок улыбнулся, вспомнив малость своей царапины, папаша что, под микроскопом оружие сына разглядывал? Улыбка вряд ли показалась пациенту доброжелательной.
        Рана, как и планировалось тогда, во время встречи в переулке, получилась не особо глубокой, но, что неприятно, уже начала воспаляться. Здесь и без военного атласа понятно - штаны надо чистые надевать, когда на улицу хулиганить выходишь. Вок покрутил головой, понял, что дворецкий еще не вернулся и придется все делать самому, крикнул кухарке, чтобы кипятила воду.
        Обработав поврежденную часть пациента волшебным физиологическим раствором, Вок забинтовал как мог куском чистого полотна. Вручил большую бутылку «эликсира» обнадеженному папаше:
        - Вот этим промывать три дня утром и вечером. Перевязывать каждый раз новой материей, обязательно свежепрокипяченной. - Взглянул в лица внимающих и уточнил на всякий случай: - Но не горячей!
        Слушали так, будто он вещал секреты черной магии. Разве что не записывали. Запишут, наверное, потом запишут, потомкам передадут. Вот он, кстати, потомок. Вок взглянул на тощую мальчишескую задницу, усмехнулся:
        - Зашивать не обязательно, шрамы украшают мужчину, - и продолжил, уже обращаясь к пациенту персонально: - Не стоит гулять по темным улицам. Особенно там, где в одиночку можно встретить группу плохих людей.
        Мальчишку унесли, кажется, он радовался, что остался жив. Супербарон Сультэрг благодарил и благодарил.
        - Идите, сейчас вы должны находиться рядом с сыном. Потом, когда он выздоровеет, я с удовольствием с вами встречусь. Мне будет очень приятно просто поболтать с вами за бутылочкой вина.
        Выпроводив гостя этой смесью высокопарных и дружеских слов, Вок подумал: «Интересно, друга я приобрел или врага?» - и вдруг почувствовал, что стук в висках не прошел, что накатывает головная боль вроде похмелья после всех путешествий и приключений. Сконцентрировался на том, чтобы подняться к себе в комнату, лечь. Подумалось - вот ведь получится засада, если к принцу сегодня позовут.
        Глава 16. Принц и госпитальный поход
        Боль который час подряд долбила в голову. Такое бывало, редко, но бывало. Пенталгину бы заглотить, и две таблетки сразу, но… до пенталгина сколько-то там парсек, или парсеков - как правильно говорить, Вок не помнил, а сейчас и не загружался. По уму, надо бы полежать, пока не заснешь, к утру голове самой бы болеть надоело, но приходилось улыбаться и делать респектабельное лицо. Не повезло, вернувшийся во второй половине дня дворецкий объявил, что графа де ла Коста ждут на малом приеме, который начнется… к началу уже не успеть.
        Взгляд оторвался от бокала, его, по идее, надо было давно выпить. На больную голову-то! Ну и хорошо, что оторвался: заметил в толпе осмысленное движение. Принц. Он двигался в сторону графа де ла Коста, тусовка приближенных расступалась, перемешивалась, пропуская монарха. Народу было не слишком много, на малый прием приглашались… те, кто приглашались. Все запросто, по-домашнему, без протокола, вплоть до того, что и титулы можно повторять через раз. Даже уступая дорогу принцу, присутствовавшие разговаривали между собой, некоторые энергично жестикулировали. По понятному поводу - ожидалась серьезная война. Не то чтобы о ней не знали, наоборот - знали заранее, но, собравшись, говорили, конечно, о ней, изрядно заводя друг друга. Война открывала возможности. Для молодых - проявить доблесть и сразу подпрыгнуть вверх в так и не понятом Воком статусном рейтинге. Продвинуться побыстрее, чем побеждая противников на турнирах или в случайных стычках. Для тех, кто постарше, - тоже подняться, но уже в рейтинге полководцев, а кому, спрашивается, не хочется значиться великим полководцем? Возможностью поражения
никто, конечно же, не заморачивался. Хорошо так жить - от победы к победе, а голова слетела, ну и все, сам об этом даже не знаешь, топаешь к местному богу без всяких переживаний и эмоциональных проблем.
        Принц начал с середины. В конце концов, на то и окружающие, чтобы соображать, о чем с ними коронованная особа разговаривает.
        - Ты очень необычный боец, граф де ла Коста, но у тебя нет войска. А у меня нет людей, чтоб поставить под твое начало.
        Будто Вок слезно умолял взять с собой за славой и почестями. Честь и слава - дело важное, но лучше остаться дома, чужая войнушка не вдохновляла. Черт его знает, может, здесь всю жизнь проторчать придется, но война все равно затевалась чужая. К тому же хотелось просто отдохнуть, поговорить с бароном… Сейчас - боль в голове помогла, что ли - Вок осознал, что, сидя в плену у берсерка, все время беспокоился о Кетсинге.
        - Ты маг. - Озабоченность пропала с лица принца, будто именно в этот самый момент он нашел решение. - В чем-то сильнее наших магов. После битвы будут раненые, повезем их в крепость Бротат. Отправишься послезавтра, примешь крепость.
        Согласие графа де ла Коста сомнению не подвергалось, подразумевалось по умолчанию. Наверное, еще подразумевались и радость, и энтузиазм. Как тут откручиваться, спрашивается? Да никак. Оставалось соорудить выражение лица, полностью лояльное ко всем монаршим начинаниям. Воевать не хотелось совсем, казалось - согласится, и голова уже никогда не перестанет болеть. Но единственное пришедшее на ум возражение прозвучало всего лишь вопросом:
        - А комендант? Вы смещаете старого коменданта? Разве нужны конфликты прямо перед войной? - Самому Воку и без войны конфликты надоели. Представил себя тем псом из анекдота, заявляющим: «Я теперь в цитадели главный», и стало совсем кисло.
        Принц опять улыбнулся успокаивающе:
        - Там нет никого, крепость пустая, солдат для нее я тебе дам. Маги со мной пойдут, но у них ученики есть, тех тоже тебе.
        «Не зря он на принца выучился», - хмыкнул про себя Вок. Маленький отряд в бой вести графу не по чину, да и что это за принц, у которого такие графы? А тот же отряд да плюс крепость - все экивоки соблюдены. К тому же - важное дело, госпиталь наверняка понадобится. Жаль, проблемка имеется - медучреждение получит самозванца де ла Коста в качестве главврача. Одна надежда - может, какой из обещанных учеников уже к диплому подбирается, потянет на зама по лечебной части?
        - Благодарю за честь. - Вок тоже изобразил улыбку, но сказалось отсутствие тренировок, и улыбка вышла кислая. - Если вы позволите, я немедленно отбуду готовиться.
        Принц не возражал, хоть это хорошо - домой попасть пораньше. Отлежаться наконец, успокоить головную боль. Да и с бароном общаться куда как приятнее, чем играть иностранного графа в околопринцевых кругах. Нет, все-таки сразу в постель и голову баюкать.
        Что-то мешало спать, какая-то мысль, неприятная и назойливая. Будто знаешь - вот-вот зазвонит будильник. Очень хочешь уснуть, но вместо этого лежишь и ненавидишь будильник. Далеко не сразу удалось осознать, что никаких злобных механизмов возле кровати не прячется, ни со стрелками, ни с цифровым дисплеем, а спать не дает банальное чувство долга. Вчера вроде и не пил ничего на приеме, но набрал обязанностей, не очень и возражая. И крепостью командовать обещал, и раненых лечить. На тему командования Вок идей не имел, готовиться не собирался, зато, как младенец, имел на эту тему чистую совесть. А вот с медициной… ну хоть на базар сходить, закупиться снадобьями. Собственно, именно для похода на базар его и будило зловредное чувство долга.
        Главной целью являлись, конечно же, волшебные какашки птицы Мастраастра, хотя затариться Вок собирался и другими, не обязательно проверенными, средствами. Для прикрытия собственной некомпетентности. Черт знает каким образом лечить больных, раненых там всяких, но в жизни, как на дорожке, нельзя неуверенность показывать. Значит - размахивать первой попавшейся редиской, утверждая, что это корень мандрагоры, и рассказывать по-русски садистские стишки, вполне годящиеся в качестве заклинаний.
        Птичьих какашек у знахарок не оказалось, на прилавке не было даже дорогостоящей жабы-акалаля. Помня уговор, колдунья графа де ла Коста не узнала, но долго и громко огорчалась, что не приберегла для высокородного клиента нужного зелья. Потратила последнее, его ведь много дней хранить ну никак нельзя, силу теряет. Кто же знал, что вот сейчас и понадобится. Сетовала и огорчалась фармацевтическая бабка натурально, от всей души - наверняка сбыла остатки порошка по дешевке, не надеясь заработать, как в доме супербарона.
        Плохо. Пришлось обратить внимание на имеющийся ассортимент, на этот раз заботясь не об эффективности лекарственных препаратов, а об их внешней эффектности. В этом отношении выделялась странная трава, формой напоминавшая крапиву. Ее листья пестрели яркими разводами алого и голубого цветов. К тому же, несмотря на абсолютную, годную для гербария, засушенность, растение оставалось гибким, как полиэтиленовое. Это замечательное свойство особо импонировало - лекарство обещало выглядеть столь же замечательно после перевозки, в каких угодно походных условиях.
        Потребовав упаковать только что укомплектованную аптечку, Вок подозвал мальчишку, достаточно чистого, чтобы отнести домой графские покупки, и вернулся к торговке за инструкциями по применению лекарственных средств. Распрекрасная трава оказалась средством от расстройства желудка, причем у детей. И что, оформлять возврат? Нет уж, у детей так у детей, в конце концов, в лечебные свойства слишком разноцветного сорняка все равно верилось с трудом. Другие покупки к военной медицине, возможно, и имели более близкое отношение, но доверия внушали еще меньше. Дополняли набор военврача не в надежде на действенность, а чтобы место в аптечке не пустовало.
        Передвижной госпиталь совсем не браво двигался по той же знакомой дороге, впрочем, полководец строить свой отряд грозной колонной и не собирался. Вслед за графом де ла Коста шагали лучники, замыкали копейщики, держась, как все опытные воины, подальше от командира. Восьмерка копейщиков выглядела внушительно. Если издали. Кольчуги с нашлепками-зерцалами, тяжелые шлемы, толстые копья. Вблизи тут же выяснялось, что все они входят в категорию лиц пенсионного возраста. Вок заметил одного, высокого, широкого в кости воина. Шею его украшали мощные мышцы, верилось, что под одеждой прячется мускулатура не менее грозная. Но внимание притягивали усы, двумя седыми реками стекавшие на грудь, на Земле он бы, пожалуй, выигрывал конкурсы усачей. Здесь же… Вок понятия не имел, соревнуются ли здесь усоносцы, да и вообще изобретены ли уже разные странные конкурсы. Кого-то воин напоминал? Да, точно, одного из героев фильма про цирковых борцов девятнадцатого века. Седого, с обвисшей, бледной до синевы кожей, но не потерявшего еще ни сил, ни умения бороться.
        Десятка лучников имела доспехи полегче, эти - совсем мальчишки. В середине эшелона тащились несколько телег с имуществом и шарабан, в котором передвигались ученики магов. В боепригодности шарабана Вок особенно сомневался.
        В этом походе лошадью рулить пришлось самостоятельно, командир все-таки, вождь-отец, какие там еще пафосные эпитеты можно подобрать к подобному случаю? Но животное оказалось ничего, адекватное, всадника почти всегда слушалось. Может, скотина сговорчивая попалась, а может, сам он уже привык к единственно доступному средству передвижения. Трясся в седле, иногда подергивал уздечку, поглядывал по сторонам и рассуждал. Что ему выдали самых к битве непригодных - понятно, но вот почему такая возрастная разница? Пошевелил мозгами, вспомнил - в областной команде по стрельбе из лука народ был немолодой, под стать этим копейщикам. Не мастера спорта, но твердые перворазрядники, несмотря на возраст. И еще вспомнил, как кто-то на сборах про футболистов рассказывал - вроде бы когда-то в Англии мяч пинать запретили, чтобы дурной игрой не отвлекать народ от регулярных стрелковых тренировок.
        Что ж, ситуация разложилась по полочкам - лучников-неумех ему определили. А копейщиков, наверное, наоборот - тех, кто из спортивной формы вышел. С пикой ведь главное - физподготовка. Вложиться всем тяжелым ударом в маленький копейный наконечник и пробить рыцарский панцирь. С другой стороны, а что он, собственно, хотел, получив в подчинение медицинскую команду? Богатырей земли местной? Это вряд ли. Медсестер с санитарками, как на подбор юных да привлекательных? И в мечтах не грезились. Команда такой и должна быть - группа лиц, способных подтаскивать носилки с ранеными и утаскивать… Кого будут утаскивать на носилках после его медицинского вмешательства, думать не хотелось.
        «Самолечение - опасное увлечение». Вся его здешняя знахарская деятельность под этот лозунг попадала. Ну и что, что не себя, а других, методы ведь те же. Кстати, почему в голове эта фраза возникла?
        Ну да, в детстве, классе, наверное, во втором случилось. После школы Женька вытащил из портфеля и предъявил какую-то железяку, дал подержать - легкая. На вопрос «что это?» ответил значительно: «Магний!» Потом забрались в гараж к Женькиному отцу и долго терли кусок напильником, опилки смешивали с утащенной из аптечки марганцовкой. Взрывпакет поджигал Женька, там же, за гаражами. Поджег и побежал, Вок побежал за ним. Ох, и здорово грохнуло! И тут же, откуда ни возьмись, незнакомый дед с костылем, гнался за ними, размахивал своей палкой и матерился. Улизнули в щель между заборами, жаль, оставшийся магний потерялся.
        Потом Воку стало обидно, что все интересное не он придумывает, хотелось самому сделать что-нибудь здоровское, удивить друга. Ходил по закоулкам, там, где валялся всякий давно забытый мусор, всматривался, Женька ведь магний именно так нашел, чиркнул по асфальту, искры полетели, понятно. Один мальчишка из старшего класса на ботинки специальные подковки сделал - при ходьбе каблуки искрили и все про магний знали.
        Найти удалось воск, янтарно-коричневый, маслянистый и пружинивший под пальцами. Отлично! Тут же пришла идея отлить солдатиков. Поставил на газ консервную банку и начал плавить. Как потом, через много лет, стало понятно - воск оказался обычной пластмассой, к тому же легкогорючей и немедленно вспыхнувшей. Пламя столбом рвануло к потолку. Вок схватил другую консервную банку и накрыл огонь. Героические действия не прошли бесследно - банки попались одинакового размера, верхнюю пришлось держать рукой, обжегся, конечно.
        Как каждый провинившийся ребенок, Вок смотался из дома, отправился в гости к другу, который тут же пообещал вылечить ожог специальной мазью. Уже к вечеру руку разнесло, родителям про главного медика не рассказал, наврал, что обжегся увеличительным стеклом и намазал кремом из аптечки. Как ни допрашивал отец и ни плакала мама, чем мазал, Вок «вспомнить не мог». Тогда-то от врача и услышал фразу про «опасное самолечение».

* * *
        Знакомая дорога, тянувшаяся вдоль берега, превратилась в незнакомую и, попетляв, свернула к горам. «Все дороги ведут в горы», - отметил про себя Вок. И еще отметил, что все его экспедиции почему-то требовали движения в одну и ту же западную сторону от города. Фраза превратилась во «Все дороги ведут на запад» из старого военного фильма. Но война в том фильме была своя, пережитая собственными дедом и прадедом. А тут - чужая и непонятная, он ведь даже не удосужился спросить, с кем предполагается драться и по какой именно причине.
        По пути встретились два городка. Первый еще ничего - на въезде дорогу перегораживали какие-никакие ворота, дома выглядели прилично, не все, но пять или семь выглядели. Правда, устроенный в том городке обеденный перерыв обещал запомниться надолго, такой гадости, какую подавали в местной корчме, Вок давно не едал. Весь остаток дня субстанция, условно называвшаяся едой, подкатывала комом к графскому горлу и в конце концов убедила отказаться от ужина. Что ели солдаты, полководец предпочитал не знать, определенно нечто, вырабатывающее злость и ненависть ко всему миру, столь необходимые настоящему воину.
        Второй городок мог порадовать разве тем, что корчмы в нем вообще не было. Место это можно было бы с легким сердцем обозвать селом или даже деревней, но мешала старая кирпичная башня с выщербленными зубцами.
        Судя по уменьшающейся масштабности населенных пунктов, отряд двигался к границе. Как она должна была выглядеть и кто за ней жил, Вок понятия не имел, но, по логике вещей, враги находились именно там. Как выглядели враги, тоже оставалось непонятным, но тут можно было полагаться на пенсионеров-копейщиков с их богатым жизненным опытом.
        Порученный принцем объект обнаружился за несколькими перевалами, в долине на другой стороне гор. Крепость притулилась к отвесной скале и выглядела бы прилично - две башни, стена метров пять высотой, не считая зубцов, подходы под полным контролем - дорога подползала к укреплениям снизу вверх и вновь уходила вниз, в сторону, назначенную Воком неприятельской. Вот только около крепости, с «вражеской» стороны, имелась огроменная деревня, и она-то вымершей не выглядела. Про деревню принц ничего не говорил. Оставалось считать, что стратегического значения она не имеет.
        Уже разглядев цель похода, отряд еще долго и медленно полз то с горы, то в гору. Дорога навевала худшие мысли, из головы не удавалось выбросить картинку - стена из такого же камня, а в ней вмятина в форме речного катера. Осьминог смылся, оставив своего шпиона на произвол судьбы. Один пессимизм тянул за собой другие, подумалось - вдруг неприятель оказался порезвей Вокова войска и сидит уже там, в цитадели? Начнет обстреливать, и порадуешься, что пулеметов здесь пока не изобрели. Вок взглянул на крепость снизу вверх - отряд как раз дошел до конца спуска и собирался подниматься - и поежился. Может, стоит тайно подходить? Или разведчика выслать? Пожалуй, какие-никакие военные знания не помешали бы, как ни крути, а недополучил их в своей земной жизни. Даже книги про войну предпочитал те, где рассказывалось о людях, а главы с техническими подробностями если и не пропускал, то уж точно не запоминал.
        Опасения остались опасениями, достигнутые без приключений крепостные ворота предъявляли взору разноцветную шелуху. Похоже, сотню лет подряд их регулярно перекрашивали, и каждый раз той краской, которую не жалко. Снаружи створки запирала огромная заклепка. Опля, уж не магической ли силой должен Вок отворить эти самые врата? Магические ученики, по сути - студенты, тоже вряд ли были способны извергнуть волшебство достаточной силы. Граф слез с коня, поколупал пальцем краску, понаблюдал, как падают разноцветные лепестки. Пожалуй, зря он не стал разыскивать Маркса, пройдоха или решение бы нашел, или в село за решением сбегал.
        Вок взглянул на отряд, раздумывая, кого бросить на переговоры со здешним населением, однако проблема выбора отпала сама собой, вместо нее возник местный кузнец-умелец. Расклепывать ворота он не стал - чего возиться, горн сюда тащить, мехи, инструменты. Просунул руку в окошко, из которого вроде бы должен выглядывать привратник, да и открутил где-то там одну из петель. Грозность крепости серьезно упала в Воковых глазах, но, обернувшись на вход изнутри, он обнаружил, что запирается он вполне надежно, если, конечно, использовать по назначению стоявшие у стены поперечные балки. К тому же и ворот имелось двое - внешние и внутренние, между ними кривой коридор - узкий колодец, контролирующийся сверху бойницами-щелями.
        Внутри крепости оказалось, да ничего не оказалось внутри, каменные стены, на них идущая вдоль бойниц галерея для стрелков, башня с квартирой коменданта и казармой человек на сорок под ней. Где госпиталь размещать, непонятно. Вок подозвал еще не успевшего сбежать кузнеца, скорчил графскую физиономию погрознее:
        - Староста почему встречать не пришел?
        - Бургомистр, - даже обиделся кузнец, потом признался уже без обиды в тоне: - Так пришел же. Я и бургомистр тоже.
        Раз бургомистр, значит, «бург» - город. Ну да, раз крепость, то город, логично. Но что староста, что бургомистр, а задание по-любому одно - организовать в крепостном дворе временную крышу и лежаки какие-нибудь, хоть даже и типа пляжных.
        Утром наверняка дел невпроворот окажется, а сейчас надо было отдохнуть, и самому, и уставшему отряду. Вок было отдал приказ «Всем спать!», но спохватился, крикнул вдогонку уже спускавшимся в казарму солдатам, чтобы ворота заперли и дежурных на башню отправили. Кто будет приказы выполнять, осталось непонятным, за время похода Вок не сообразил назначить «старосту класса».
        Ветер завывал в оконных нишах, не давал спать. Тело болело, отказывалось шевелиться. В споре воя и боли победил холод, Вок вдруг понял, что не может больше лежать под скромным одеялом, что надо подниматься и дальше - по обстановке. Получится - так завтракать, а нет - делами заниматься, если еда еще не готова. А не дай бог, и раненых принимать. Воображение тут же представило очередь истекающих кровью воинов, собравшуюся за ночь перед запертыми крепостными воротами. Очередь стонала в унисон, пачкала стены красным, а самые искалеченные сползали умирать в крепостной же ров. Картинка выглядела неправдоподобной хотя бы потому, что наяву рва вокруг укреплений не имелось.
        Вок вскочил, быстро натянул одежду, теплее не стало. Черт побери, что это за апартаменты коменданта, в которых сквозняки гуляют, как в какой-нибудь аэродинамической трубе? Для выяснения причин пришлось заглядывать в узкие оконные ниши, прорезанные в толстенных стенах. Только в одной имелось нормальное окно, остальные были заделаны подручными средствами. Врага эти преграды, возможно, и задержали бы на минуту или полторы, но воздух проходил внутрь с той же скоростью, с которой носился снаружи. Оставалось позавидовать войску, располагавшемуся в подвальном помещении и наверняка наслаждавшемуся теплом.
        В углу обнаружилась крутая винтовая лестница, похожая на такую же в доме супербарона. Потянуло по ней подняться. В конце концов, осмотр укреплений - задача первоочередная, можно начать ее выполнение и с чердачной лестницы, уходившей вверх в непонятную шахту. Там, наверху, выяснилось, что над апартаментами возвышается башня, не имеющая к крепостным стенам никакого отношения, Вок оказался как раз на ее верхушке. В очень подходящую погоду, подходящую для того, чтобы насмерть простудиться. Взглянул вниз, понял, что заметил эту башню еще вечером, но тогда же и забыл о ней начисто.
        Ветер здесь дул более-менее равномерно, и поблизости, вот ведь радость, летали птицы, штук пять или шесть. Парили в потоках на фоне скал, оставаясь практически в одной точке. Гордо, немного пафосно, показывая случайно поднявшемуся на башню человеку, что именно они здесь хозяева, что были хозяевами раньше и будут хозяевами всегда.
        Мелькнула надежда - а вдруг осьминог не улетел, вдруг прислал дрона? Птицы висели в воздухе совсем рядом, руку протяни и… Ну, полметра не хватит, не больше. Вок рассмотрел каждую очень внимательно. Нет, обычные пернатые. Величественные, черные, но к инопланетной технике отношения не имеющие. Вдруг одна заметила что-то на площадке башни, красиво накренилась и плавно села, совершенно не опасаясь стоявшего человека. Очарование вмиг пропало, птица запрыгала, как обыкновенная ворона, останавливалась, ковыряла клювом крошащийся раствор в стыках камней. «Не дрон, совсем не дрон», - вздохнул Вок и двинулся по винтовой лестнице вниз. Командовать, распоряжаться, устраивать госпиталь, заниматься всем тем, к чему он, по собственным наблюдениям, предназначен не был совершенно.
        Глава 17. Крепость и скука
        Вок прогуливался по внутреннему двору, поглядывал снизу вверх на стены. Еще при первом знакомстве укрепление Воку понравилось. Не кремль, конечно, но вполне внушительная крепость, даром что без присмотра стояла. Да и как тот кремль оборонять в случае чего двумя десятками бойцов? А здесь они - то, что надо, большой толпой и не развернуться. Вот только как войском в бою командовать, даже как его по позициям расставлять, граф де ла Коста понятия не имел. Подумал и рассудил, что копьем через бойницу тыкать неудобно, значит, стрелков к бойницам, а пожилых ветеранов на стены. Хотя чего он размечтался, как ребенок с солдатиками? Тыл здесь, больница будет. А старшего назначить надо, пригодится хоть для солдатской работы, хоть для санитарской. Иначе никак, иначе в армии не бывает.
        Вок подозвал выглядевшего наиболее авторитетно копейщика. Того статного с седыми усами.
        - Тебя как зовут?
        Воин не спеша взглянул на Вока, потом себе под ноги, спокойно, без подобострастия назвался Вобейном. Вот и славно, оставалось объявить его сержантом над копейщиками и подобрать еще кого-нибудь в ефрейторы для стрелков. Вок все-таки решил порасспрашивать, не из интереса, а просто чтобы не выходило, будто солдат получил повышение за бравый вид.
        - В каких сражениях участвовал? Под чьим командованием?
        Вобейн еще раз огляделся и с тем же достоинством произнес:
        - И так было, и эдак.
        - Кто командовал? - Ждавший по-военному четкого ответа, Вок немного растерялся.
        - Командовал, - спокойно повторил воин. - Граф командовал. Или другой граф.
        Пожалуй, с продвижением Вобейна по службе спешить не стоило. Сбоку послышалось:
        - Извините, ваше сиятельство, не наказывайте его. Он не помнит ничего. Даже что ел сегодня, забыл, наверное.
        «Это вряд ли», - подумал Вок. Лопали каждый день одно и то же, пора выучить меню наизусть. Обернулся к говорившему - невысокому солдату с редкой кудрявой бородой, через которую просвечивало несколько шрамов.
        - Контуженный? - Этого только не хватало, госпиталь прибыл и больных с собой привез.
        - Нет, ваше сиятельство, всегда такой был.
        - Так что ж его в солдаты взяли?
        Спросил и понял - глупость ляпнул. Оно и на Земле в XXI веке от солдата соображения не требуется, лишь бы автомат разбирал-собирал. А тут, тут копье, которое даже разборке не подлежит.
        - Везут! - крикнул дежуривший на стене лучник.
        Одуревший от безделья Вок поднялся наверх, вдали на дороге виднелось… Нет, пожалуй, не виднелось, шевелилось. Вок перевесился через жердину, служившую внутренними перилами:
        - Эй, внизу, их магичности в крепости?
        - Здесь все, - отозвался второй дежурный.
        Ну и хорошо, а то повадились в самоволки, может, к девкам, может, за выпивкой, а точнее, за всем сразу. Вок опять посмотрел на дорогу: великовата процессия, куда столько? Хоть весь двор больными набей, вряд ли поместятся. Внизу у ворот послышались голоса, спорил староста-бургомистр, и не он один. Пришлось спуститься.
        - Ваше сиятельство! - вопил гражданский начальник. - Ухунты! Вся армия! В горы уходить надо.
        Махнул рукой и побежал от крепости. Тут Вок заметил приближавшихся жителей, явно желавших укрыться за стенами. В основном стариков, мамаш на сносях, да еще и с детьми. В общем, всех тех, кому по горам скакать не светит. Ох, как хотелось сделать ноги, но не убежишь, раз уж под твою графскую защиту публика прибывает.
        - Четверо к воротам! - заорал Вок. - Пускаем народ, закрываем по команде! - И, заметив нерешительность персонала, добавил по-русски, для внушительности: - Только, блин, по команде тренера!
        Беженцы тащили самое ценное и, конечно, самое бесполезное при обороне. Одна старуха даже волокла полуростовое зеркало в раме. Вок плюнул - не досмотр же на входе организовывать, типа если динамит несешь - вещь полезная, проходи, пожалуйста, а с плюшевой игрушкой стой в сторонке…
        Вражеское войско остановилось у дальней границы городка, у первых домов. Логично, идти дальше - давку устраивать, а крепостные ворота все равно с наскока не одолеешь и несчастным, чтобы с беженцами проскочить, не прикинешься. Хотя, кажется, Монте-Карло так и образовалось - подошли ночью монахи, попросили приюта, а под рясами мечи. Но слава богу, не ночь, и еще большая слава - рясы здесь вроде носить не принято.
        Вся эта белиберда лезла в голову от дикости ситуации. Он - спортсмен и человек развитой цивилизации - командует обороной крепости. И несмотря на свое цивилизационное превосходство, понятия не имеет, как это делать.
        Наконец вереница своих втянулась в ворота, и Вок приказал запереть их, не дожидаясь подхода первых просочившихся через городок врагов. Снаружи подъехал безоружный человек с барабаном, заколотил в него изо всех сил. Гарольд, наверное, если Вок правильно помнил читанные в детстве романы и роль в них гарольдов.
        - Армия короля Ухунтского Онтога, великого герцога Онтога и владыки земель по списку, - помахал парламентер в воздухе пергаментом. - Открывайте ворота! Войско пусть сложит оружие, а комендант принесет оммаж и окажет командующему должный прием.
        «Ух ты, король! - отметил Вок. - А у нас монарха простым принцем величают». Потом вспомнил про замечательные свойства местного легко очищающегося пергамента и хмыкнул: «Пожалуй, и я себе список владений нацарапаю. Изменяемый и дополняемый по мере надобности. Кстати, интересно, крепость Бротат этот король в свой перечень уже внес или конца войны дожидается?»
        - Граф де ла Коста, владелец, согласно списку, с удовольствием сдам крепость, но только по приказу непосредственного начальника, нашего принца и монарха! - крикнул и добавил себе под нос: - У короля, по идее, звездочек на погонах больше должно быть. Пусть он принцу свой ультиматум отправляет, а тот уж мне, по инстанции. Таки иерархично и добропорядочно, как сказал бы неизвестно куда пропавший осьминог.
        Из-за ближних домов выдвинулись вражеские солдаты, подошли поближе, полетели стрелы. Ох, черт, забыл - положено ведь слободу сжигать, чтобы штурмующим прятаться негде было. Или это только если дома совсем рядом и стрелять можно не высовываясь? Да все равно сжечь не успели бы. Крикнул:
        - Луки к бою! Стрелять только если цель видна четко!
        Сам прильнул к щели в стене, к бойнице. Никакого приступа не наблюдалось, враг становился лагерем. Планируют уничтожить маленький гарнизон обстрелом? А возможно такое? Этого Вок не знал…
        Потянуло паленым - горела парусина, крыша самодельного госпиталя. Крикнул:
        - Лучники работают, копейщики - тушить пожар!
        Сбежал со стены во двор, пнул рассевшуюся тетку:
        - Вставай! Все тушить помогайте!
        Покрутил головой, горело почти везде, но особо мощного пламени не наблюдалось, видимо, удачная парусина попалась, можно сказать, огнеупорная. Добавил громко, но уже спокойно:
        - Так, тетки, поголовно поднялись, издаю закон о всеобщей мобилизации!
        Стрелы продолжали сыпаться, но теперь они падали большей частью на камни мостовой. Ярко вспыхнуло - соломенный тюфяк, еще один.
        - Всю солому в кучу, в центр двора! - Вок опять пнул так и сидевшую тетку. - Лучше один большой костер, чем…
        Дальше Вок не придумал, да и не до того. Зато пришло в голову, что, увидев серьезное пламя, враги, возможно, и прекратят бомбардировку - типа сделал дело, гуляй смело.
        То ли враги думали так же, то ли надоело им ближе к вечеру, но стрелы лететь перестали. Вок поднял одну, выглядела она целой, хоть и закопченной. Подозвал лучника с лицом посмышленее:
        - Вашим лукам эти боеприпасы пойдут?
        - Коротковаты, но стрелять можно.
        - Тогда собирайте, женщин помочь попросите.
        Вок махнул рукой в сторону кучки беженок и заметил в самом центре одну, из руки которой торчала стрела. Нет, на руках она держала ребенка, а стрела торчала уже из него. Вот черт, знал - без раненых не обойдется, но и думать не мог, что начнется с детей. Вышел из-под навеса, разыскал будущих магов:
        - Ребенок ранен, спасайте!
        Те нехотя двинулись к женщинам. Им что, народ зазорно лечить? Типа пусть дохнут, кто не принцы? В два шага догнал ценных специалистов, процедил сквозь зубы:
        - Смотрю, как работаете. За каждым в отдельности.
        Маги зашевелились бодрее. Мигом разогнали зрителей, заставили положить ребенка прямо на мостовые камни. Встали вокруг, зашептали. Заклинания? Молитвы? Наверное, заклинания, от молитв уж точно никакой пользы.
        Вок распорядился растащить догорающие остатки парусины, отправил отдыхать войска, оставив на стене усиленный караул. Все время посматривал на магов. Они ни разу не притронулись к ребенку, не пытались вынуть стрелу, только издавали неразборчивые звуки. Наконец замолкли, один подошел:
        - Готово, ваше сиятельство, дело сделано.
        - Что сделано? - не понял Вок. Стрела так и торчала вверх, едва видная в почти полной темноте.
        - Можно закапывать, - радостно отрапортовал ученик мага.
        Вок не сдержался, схватил его за ворот, врезал кулаком по зубам, подсечкой бросил на мостовую. Тот не сопротивлялся, моргал непонимающе, хлопал разбитыми губами. Злость отхлынула, освобождая мозгам место для работы. Да они ведь не маги никакие. Нет никакой магии. Как на Земле нет, так и тут. Шаманы. С бубном попрыгать, словом полечить загадочным - вот и все умения. Делают то, чему учили, и этот зря в морду схлопотал. Вок вздохнул, начал переучивание в гадостных, зато завязанных на реальную ситуацию терминах:
        - Вас зачем сюда прислали, недоучки? Прислали бойцов в строй возвращать, а вы ребенка спасти не смогли. Что от таких магов проку? Запомните, после вашего лечения человек должен выздоравливать. Повторяю: вы-здо-рав-ли-вать! Закопать найдется кому и без лекарей.
        Выплеснув злость, Вок начал соображать спокойнее. Еще раз повторил самому себе: «А что ты, собственно, ожидал? Магии ожидал, дурень? Нет никакой магии, не существует в природе». Вот так, есть медицина, неразвитая почти совсем. Если не считать редких народных находок. Надо завязывать с надеждами на семинаристов этих чертовых, думать самому надо. Объявил испуганным ученикам шамана:
        - С этого момента помогаете мне. Руками, заклинания ваши на фиг не годятся. Будете больных таскать, перевязывать, уж это, надеюсь, сумеете? И прочее, что я скажу. Будет у вас физическая работа, хоть так, а пользу приносящая.
        Обернулся к женщинам, сгрудившимся вокруг детского трупа. Мать как раз поднимала его с земли. И - что? Сам-то Вок тоже ни на какую медицину не способен. Всех знаний - забытый у супербарона Кетсинга анатомический атлас. А тут… Женщины не плакали, даже та, которая потеряла ребенка. Может быть, не так маги и не правы? Может, это что-то типа психотерапии? Типа причастился от их заклинаний, и все нормально, можно не переживать, душа шагает к Богу без задержек и препятствий? Даже если так, Вока это не устраивало. Врач должен лечить. И маг должен лечить, раз уж вызвался. И не верилось, что принц послал в полевой госпиталь специалистов по отпеванию покойников.
        Внутренности ныли, живот тянуло. Нервы. Это нервы. Всегда смеялся над теми, кто на свои внутренние переживания внимание обращал, а тут… Пожалуй, такое называется чувствовать неприятности задницей, именно задницей, хоть все ощущения и собрались в животе. А что за неприятности, понятно - ухунты начнут стену штурмовать прямо с утречка. Взгляд упал на прислоненное под навесом зеркало в раме. Вот наволокли! Сколько еще таких, особо ценных, безделушек в тюках увязано! Сбрасывать их штурмующим на голову? Красиво получится, жаль, бесполезно.
        Было что-то про военное применение зеркал. Ну да, как забыть, в школе еще учили, потом по телику сколько раз жевали. Архимед зайчики пускал и вражеский флот сжег. Отличная идея, теперь никакого беспокойства, сиди и жди, пока к горной крепости флот прибудет. Хотя… осадные машины, их-то можно поджечь при случае? Ну, хоть попытаться? Вок подозвал лучника, только что спустившегося со стены:
        - Катапульты, тараны, другая машинерия у ухунтов имеется? Видели такое?
        Воин таращил на командира глаза, полные недоумения.
        - Ладно, найди мне того, сообразительного, со шрамами под кудрявой бородой. - Показалось, что копейщик, выступавший адвокатом тормозного Вобейна, хоть чуть, а толковее других. Но вот ведь, опять имя не спросил. Как теперь его посыльный найдет?
        Лучник оказался парнем не особо сообразительным, зато расторопным, пред графом предстали двое - вчерашний копейщик и совсем молодой боец, тоже со шрамом на лице, хоть и без бороды. Безбородого вместе с гонцом Вок отослал, спросил у копейщика протокольным тоном:
        - Имеет ли их величество король Онтог осадные машины?
        - Машины? - Бородатый задумался. - В королевстве, может, и имеются, а с собой в походе вряд ли. Зачем они в походе?
        Судя по всему, механизацию осадной деятельности в этом мире не изобрели, а слово «машины» пока обозначало исключительно мирные механизмы вроде той же паромной переправы. Что же, зеркалами жечь нечего, минус. Зато и катапульт ожидать не приходится, плюс. В этом случае минус на плюс дает большой жирный плюс. Вок взглянул на стоявшего перед ним бойца:
        - Ладно, как, кстати, тебя зовут?
        - Онтог, ваша светлость.
        Похоже, имечко распространенное, и в монаршей и в пролетарской среде. Переспросил:
        - Как короля?
        - Как короля, - подтвердил Онтог и добавил: - Но я старше.
        «Ну, значит, короля как тебя». - Вслух это произносить граф де ла Коста не стал, чтобы не нарушать субординацию, пусть даже и по отношению к монарху вражескому.
        Вражеская армия шла на приступ. Стройные каре двигались к стенам со всех сторон, подойдя на расстояние выстрела, поднимали щиты, складывая их в непробиваемую крышу. Медленно ползли осадные башни. Военачальник, король Онтог, стоял на золоченой колеснице, взирал на укрепления, лишь изредка оборачивался дать указания адъютантам.
        Ничего этого не было. Даже во сне. С утра пораньше к крепости подошел неопрятно одетый воин. Попинал воротину и долго кричал что-то на непонятном языке.
        - Кто-нибудь понимает, что он говорит? - спросил часового Вок.
        - Ругается, - пожал плечами тот и, спохватившись, добавил: - Ваше сиятельство.
        - И что, никаких требований?
        - Да что он может требовать? Голодранец же.
        Зачем приходил странный солдат, осталось неясным.
        Как пришел, так и ушел. Разве что проверил, не забыл ли гарнизон ворота запереть.
        Военные действия начались после завтрака. К крепости двинулись три группы бойцов, тащивших длинные лестницы. Еще воины, в основном мечники, шли за ними на некотором отдалении. Вок опять вызвал Онтога, своего, а не короля, конечно.
        - Почему не стреляем?
        - А надо? - удивился тот и с готовностью добавил: - Сейчас начнем.
        Убежал вниз, на галерею, шедшую вдоль бойниц. В наступающих полетели редкие стрелы. Те прикрылись щитами и начали расставлять лестницы. Теперь Вок заметил, что мест, подходящих для установки, почти не имелось, всего три ровные площадки. Понятно, почему враги так мало групп отправили. Смысла нет, на покатом камне стойки не закрепишь, а дальше от стены отодвинуть, с большим наклоном - провиснет и под бойцами переломится. Вок опять вызвал Онтога:
        - Не уходи надолго, я в первый раз… - чуть не ляпнул, что в первый раз воюет, хорошо, удержался. - В первый раз вашими солдатами командую. Имен не знаю. Будешь на вопросы отвечать и вообще временно исполнять обязанности сержанта.
        Враги полезли вверх. Дождавшись, пока самые ретивые забрались достаточно высоко, Воковы воины уперли толстые копья и толкнули. Одна лестница рухнула, с двух других нападающие посыпались вниз. Кого-то, сильно ушибшегося, потащили в тыл. Потащили и сломавшуюся лестницу, наверное, чинить.
        Вся войнушка выглядела абсолютно статично. Будто специально все двигались без спешки, атаковали, оборонялись без всякого энтузиазма.
        - Давай рассказывай, почему враги такие ленивые? Где быстрота и натиск, как учил великий полководец граф Суворов?
        Незнакомое имя Онтога не смутило.
        - Их сиятельство, наверное, в поле воевали, а здесь крепость. Стены, как их поломать? Но и ухунтов вокруг много, нам тоже никак не выбраться. Придется воевать, пока у них или у нас запасы не кончатся. Тогда сдадимся.
        - Сдадимся? - возмутился Вок. - Пусть у них запасы кончаются.
        - Могут и у них, - не стал спорить Онтог. - Или еще что-нибудь случится, мало ли.
        - Ладно, посмотрим, сколько времени король ухунтский Онтог, он же великий герцог, тоже Онтог, и владыка по списку, в здешней глуши просидит. Надоест ведь.
        - Короля с ними нет, это точно. И армия не велика, и флаги вон, видите, не королевские.
        Флаги действительно полоскались над походными шатрами, но так далеко, что различить не удавалось даже цвета, не говоря о деталях. Ну и ладно, не графское это дело - мелочи рассматривать. Без короля скучно, конечно, но не настолько, чтобы серьезно переживать.
        Скука действительно наступила смертная. Такая, что и король не оживил бы. Каждый день враги тащили лестницы, лезли на них не очень высоко, падали, сброшенные копейщиками, и уходили обедать. Без новых потерь с той или другой стороны. Горящие стрелы не пускали, наверное, подразумевалось, что первая зажигательная атака уничтожила все возможное, а что не сгорело, то защитники попрятали, и повторять зажигательную стрельбу смысла не имеет. Продовольствия пока хватало, вода сочилась несколькими родниками прямо из скалы, к которой прислонилась крепость. Бессмысленное противостояние затягивалось, и слова Онтога про «или еще что-нибудь случится» начинали казаться единственной надеждой выбраться из всеохватывающей скуки.
        Глава 18. Крепость и драка
        На завтрак графу подавали кашу. Просто кашу без мяса, яичницы или, скажем, варенья. А вот из напитков имелось вино, даже два вида. Местные крестьяне приспособили подвалы крепости под накопитель, свозили сюда бочки, чтобы потом отправиться караваном на дальнюю ярмарку. Лучше бы мясо копченое запасали, конечно, но от добра добра не ищут. Вок пригубил бокал - вино на столе стояло для поддержания графского статуса, к алкоголю он отношения так и не поменял, за время осады осилил разве что литр или полтора.
        - Наступают! Ухунты наступают.
        Вок поднял глаза на вошедшего без стука Онтога.
        - Они каждый день наступают, и что?
        - Теперь по-настоящему. - Онтог развел руками, мол, сам такого не ожидал.
        Значит, на стену, держать оборону. Учиться держать оборону, если говорить точно.
        - С чего начнем? - Вок махнул рукой на субординацию: если кто и мог дать дельный совет, то, наверное, Онтог.
        Предложит не нарываться на неприятности? Пожалуй, нет, озабоченный вид и. о. сержанта не имел ничего общего со сказанными им же в начале осады словами «тогда сдадимся». Солдат не ответил, молча шел рядом, крутил головой. Вок надеялся, что не просто так крутит, а замечает, что надо поменять в свете изменения военной ситуации. Может, людей стоит иначе расставить или гражданский багаж перетащить, чтобы опять что-нибудь от стрел не загорелось.
        Видневшийся за дальней границей городка вражеский лагерь ощутимо изменился, похоже, новые палатки появились, с чего бы? Может, пополнение прибыло, но зачем, если имеющимся развернуться негде? Хотя это не важно, главное происходило гораздо ближе - войско ухунтов двигалось к крепости. Не двумя-тремя группками, способными только обозначить нападение, а чуть не всей боевой массой. Коричнево-бурым потоком влилось и заполнило улочки лежавшего внизу городка. Лишь кое-где яркими пятнами выделялись офицеры. Сколько там бойцов? Сотни? Несколько тысяч? Вок попробовал посчитать. На третьем десятке остановился, прикинул, сколько таких групп по тридцать движется к крепости. Нет, не много тысяч, но одна тысяча наберется или почти наберется.
        Вок поежился, оглянулся. Онтог понял, где его место, и не отходил от командира.
        - Что теперь скажешь?
        - Сам не понимаю, - опять развел руками сержант. - Зачем идут? Под стеной всем места не хватит.
        Если и родившийся на этой планете вояка не понимает, то куда уж межпланетному шпиону разобраться? Плыть по течению, может, оно и вынесет? Течение предложило отдать приказ, вынесло лучников к бойницам, копейщиков на стену. Ухунты заметили, первые ряды задвигались, поредели. Зачем? Ну да, по редкой цепи стрелять труднее, чем по массе, в каждого бойца по отдельности целиться надо. Правильно угадал, вперед пошла именно редкая цепь, лишь три плотные группы тащили три лестницы.
        - Лучникам бить по лестницам!
        Скомандовал и переключился на тех, кто в первой атаке не участвовал. Они что-то затевали. В теснившейся между домами и без того густой массе солдат возникло уплотнение, выросло, приобрело продолговатую форму. Повернулось влево-вправо и поползло в сторону, по улице, шедшей параллельно линии фронта. Оно напоминало таракана, да, таракана, пробирающегося в лабиринте среди насекомых помельче. Наверное, каждый отдельный солдат был одной его ногой, но таких подробностей Вок разглядеть не мог. Имелась и голова, яркая, сине-красная - командир или даже двое. Она находилась там, где голове и положено, но иногда уползала вперед или в сторону.
        Таракан долго маневрировал, наконец выполз на ведшую к крепости дорогу. Бревно! Вражеские солдаты тащили тяжелое бревно, ворота таранить. Просто на руках, облепив его со всех сторон. Вок вспомнил паром и опять удивился: гражданская техника - ох как развита, а военная на совсем примитивном уровне. Вот ведь молодцы здешние изобретатели, на войнушки не растрачиваются.
        - Стрелять по тарану!
        Тут же самому стало тошно. Руки тащивших бревно людей были заняты, щитами они не закрывались, доспехи на них не рыцарские. Первый же нестройный залп выбил двоих, один поднялся и, зажимая рукой бедро, захромал к своим, другой остался лежать. Вся десятка графских лучников выпустила по второй стреле, и бревно упало на землю. Уцелевшие подхватили пострадавших и убрались восвояси.
        С лестницами у возившихся снизу врагов тоже не получилось, только по одной им удалось забраться довольно высоко. За что и поплатились - с высоты падать больнее.
        Атака погасла, возле крепости остались несколько лучников, пускавших стрелу за стрелой. Достать их со стены не получалось - каждого прикрывали два щитоносца - во всяком случае, не получалось достать умениями воинов графа де ла Коста. Вражеский обстрел тоже опасным не казался - схлопотать стрелу в пылу боя это запросто, а в бойца, прячущегося за зубцами, попробуй попади.
        Граф де ла Коста великодушно объявил обеденный перерыв, спросив на всякий случай, есть ли потери. Потерь не было, если не считать одного солдата, которому поцарапало плечо. Так что первая схватка нового этапа осады оказалась выиграна вчистую, ухунты своих раненых утаскивали на руках.
        Светило солнце, стояли горы, летали гордые птицы, превращавшиеся на земле в обыкновенных ворон. Под стенами лежал поселок, гордо считавший себя городом. В поселке шевелилась вражеская армия, полностью разрушая идиллическую картину.
        Ухунтские стрелки тоже пообедали и вернулись на свои позиции. Вместе со щитоносцами прикрытия, конечно. Можно было разглядеть тех, кто возился с лестницами, они заканчивали наладку своего нехитрого оборудования и собирались зарядиться на очередной круг. Новая фаза войны не особо отличалась от старой. Похоже, командующий ухунтской армией знал пословицу «Капля камень точит» и использовал ее в качестве основной военной доктрины. Лучники короля Онтога продолжали снабжать крепость бывшими в употреблении стрелами, лучники Вока почти и не отвечали.
        Наконец по другую сторону фронта началось движение. Лестницы, а что же еще? Вок взглянул вдоль стены: на месте ли копейщики? На месте. Ближе всего оказался пожилой богатырь Вобейн, сурово взиравший на врагов из-под козырька начищенного шлема. Усы его шевелил ветер, на скользкой кирасе им не за что было зацепиться, они угрожающе двигались, резкими порывами ветра отклонялись вправо и вновь ложились воину на грудь. «Интересно, он забрало не пристегивает, чтобы усы не прищемить?» - усмехнулся Вок.
        От копошившихся внизу, в городке, войск отделилась группа человек в пятнадцать. Не толпой, а вразрядку побежали вперед к брошенному утром бревну, подхватили. Уничтоженный было таракан вновь пополз к крепостным воротам. Ползти ему было далеко - вдоль всей стены, огибая выступы низких контрфорсов. Командовать не пришлось, стрелы полетели тут же. Рядом затрещало - Вобейн давил на приставленную снизу лестницу. Копье он оставил у каменного зубца, а работал длинной оглоблей с перекладиной на конце. Лестница подалась, враги посыпались вниз. Несущий таран таракан тоже не преуспел - распался, не одолев и десятка метров.
        Вок обернулся к Вобейну:
        - Сам придумал оглоблей толкать?
        - Так удобнее. - Богатырь погладил усы и, поразмыслив, добавил: - Онтог сказал.
        Вок высунулся из-за зубца, взглянул вниз. Новые бойцы бежали к бревну, а чуть дальше, вне досягаемости стрел, плотники спешно ремонтировали лестницы. Суетятся ухунты, не надо и графом быть, чтобы понять - спешат. Зачем-то хотят взять крепость срочно. А вот зачем, это и граф не поймет.
        До темноты бревно поднимали еще в несколько заходов и каждый раз бросали, унося раненых. С закатом атаки прекратились, только стрелы изредка падали на камни двора. В прежние ночи такого не наблюдалось, неприцельная стрельба из луков осмысленной Воку не казалась, лук - не миномет, чтобы по квадратам палить. Но если чужие целиться не могут, то и свои тоже. Вок послал первого подвернувшегося воина за Онтогом.
        - Надо чего-нибудь горючего набрать и сбросить поближе к бревну, которое у стены валяется. Наверняка дальше потащат под покровом ночи.
        - Слушаюсь, ваше сиятельство. - Глаза и. о. сержанта блеснули.
        Или показалось, что блеснули. Очень уж хотелось не свадебным генералом по стенам расхаживать, а и какую - то пользу приносить. Тут же сам полез на стену. Первый же кусок горящей пакли осветил спины возившихся около бревна.
        - Эй, кто паклю бросает, сами не высовывайтесь, по вам стрелять одно удовольствие! - крикнул Вок.
        Поздно крикнул, в ответ раздался другой звук, кто-то упал со стены во двор. Вок побежал по галерее, скатился по деревянным лесенкам. После более-менее света внизу, в тени, глаза не видели ничего. Пошел почти наощупь, но тут же один из магов принес факел. Упавший копейщик лежал на спине, глядя вверх, в одну точку. Кажется, его звали Кунгхом, обычный солдат, замечательный только изможденным, будто на иконе, лицом. Подбежавшие захохотали, что за дикость? Или здесь принято с шутками в последний путь провожать? Упавший неуклюже шевельнулся, завозил руками, как перевернутый краб, громко втянул воздух.
        - Жив? - спросил сам себя на том же длинном вдохе.
        Действительно святой с иконы? Грохнулся спиной метров с пяти, и ничего. Жаль, озера рядом нет - проверить «по воде аки посуху». Вок забрал факел, посветил. Понятно, никаких чудес. Копейщика задело стрелой совсем вскользь, но заставило оступиться. Свалился, пробил тонкий настил галереи и рухнул на мягкие тюки, стащенные в одну кучу беженцами. Вот ведь не знаешь, что в осажденной крепости пригодится.
        Солдат встал на ноги, кости определенно уцелели, хрипел только при каждом вдохе. Отбил что-нибудь? Непонятно. Вок кликнул магов, а то было совсем о них забыл. Пусть окажут психологическую помощь. Приказал летающему святому валяться на койке до утра и отправился спать сам. Нет, толком отдохнуть не удалось, часа четыре лежал, не больше. Показалось, что только лег, а за плечо уже тряс посыльный:
        - Ваше сиятельство! Ворота ломают!
        Что такое? Как ухунты бревно свое доволокли? Проспали часовые? Пакля кончилась? Вок схватил шпагу и бросился к воротам. С другой стороны донесся слабый удар. Один, больше не последовало. Взлетел на галерею, высунулся - не опасно, в темноте стрела не попадет. Внизу горела пакля, у ворот валялось только что брошенное бревно. Почти сразу появился Онтог.
        - Как?! - зарычал до конца не проснувшийся Вок. - Как подтащили?
        Не могли они пройти такое расстояние под пусть редким, но градом стрел. Все упражнение - подход, рывок, уход с ранеными - отыгрывало совсем чуть-чуть, а то и ничего. По расчетам, добраться должны были к следующему вечеру, да и то при везении нападавших и невезении осаждаемых. И если бы энтузиазм не кончился. Плохо. Раз ухунты спешат, стало быть, поджимает их что-то, а значит, время надо тянуть, вот и вся стратегия. Вернулся убегавший куда-то помощник и советник.
        - Ваше сиятельство, другое бревно. Пока мы одно обстреливали, они в темноте другое подтащили, каким путем, непонятно.
        Вот и прокол. Его, графа де ла Коста, прокол. Трудно ли было додуматься, что второе бревно в городке найдется. Оказывается, трудно.
        - Шестерых стрелков сюда, - махнул рукой граф. - Двоим спать, остальные дежурят на стене.
        Если десятка будет спать в четыре смены, держаться можно. Все равно больше, чем по трое с каждой стороны, площадку перед воротами не накроют. А проломят, если проломят, тогда стрелки перейдут внутрь - там всего три позиции, чтобы стрелять сверху по тамбуру.
        Вок прошел вдоль стены. Первое бревно, отвлекающее, валялось никому не нужное. Рядом тлели остатки пакли. Опять появился Онтог:
        - Ваше сиятельство, если двоим спать, шестеро над воротами, один остается. А стены две.
        Так десятка ведь была полная? Спросить Вок не успел, Онтог сам догадался доложить:
        - Сафден ранен.
        - Как?
        Даже удивление накрыло. Как можно достать лучника через щель бойницы? Робин Гуда хитрые ухунты раздобыли, не иначе.
        - Ночью из казармы вышел, и тут сверху.
        Вот черт, думалось-то, никакого вреда от ночных обстрелов. Вок распорядился оставить у ворот пятерых и отправился смотреть раненого. Стрелу, вошедшую в плечо почти вертикально, уже вытащили, рану перетянули, она даже успела засохнуть. Не расковыривать же, чтобы физраствором прополоскать. Легкораненый солдат выглядел не очень больным, и, была бы под рукой обычная спортивная заморозка, Вок отправил бы его выступать до конца соревнований. В смысле - пока осаду не снимут или запасы заморозки не кончатся. Но запасы уже кончились, точнее, с Земли их Вок не захватил, а без обезболивания парень лук не натянет.
        - Отдыхай, - выдал бюллетень граф де ла Коста. - Понадобится - помогать будешь.
        С рассветом картина не поменялась. Группы ухунтов выбегали из городка, прикрываясь щитами от стрел, мчались к воротам, поднимали бревно и, сделав один или два удара, уносили раненых. Одна радость - разбежаться операторам тарана было негде, раскачивали его на руках и ломились не особо сокрушительно. Вок озабоченно усмехнулся - по-любому к обеду с воротин остатки краски осыплются, а там и до щепок дело дойдет.
        Ворота простояли до ночи, за это время граф де ла Коста успел выяснить, что смолы для литья на головы осаждающим в крепости не заготовлено, кипяток успевал изрядно остыть за те минуты, которые его тащили. Да и в качестве подогретого душа он тоже мало годился, поскольку плеснуть со стены достаточно далеко не удавалось…
        Правая створка поддалась, еще два удара, и бревно застряло в проломе. Ухунты подхватили щиты, побежали назад. На этот раз никого не несли, раненые передвигались сами, хоть один и сильно хромал. Следующая группа прибыла почти сразу, навалились на бывший таран с одной стороны, как на рычаг. Вывернули воротину наружу, выдернули бревно, потащили вторую дверь ломать и застряли в кривом тамбуре. Это вам не на свежем воздухе дубину раскачивать, тамбур кривым не зря, оказывается, построили. А именно чтобы такие вот ухунты не смогли внутрь таран затащить.
        С приказом менять позицию Вок опоздал, лучники и без него сыпали стрелы на головы сбившихся в узком пространстве людей. Те прикрывались щитами, но смысла в их топтании не виделось никакого. Ну, пал первый рубеж, первую дверь проломили, но сейчас это не особо пугало. Хотя непонятно, как дальше пойдет. Удастся ли простоять, пока то, что гонит вражин на стену, не заставит их снять осаду?
        Схема действий ухунтов поменялась не сильно, так же, группами, добегали до входа, забирались в тамбур, прикрываясь щитами, колотили во внутренние, окованные жестью створки короткими топорами. Уносили раненых, а может, убитых, поди разбери. Несколько раз лезли по лестницам, но совершенно без энтузиазма. Одного вооруженного оглоблей бойца хватало, чтобы оттолкнуть сооружение вместе с парой совсем невысоко забравшихся нападавших.
        Граф де ла Коста, как и подобает полководцу, наблюдал за этим сверху. Группа носителей лестницы засеменила к стене, но споткнулась о брошенный таран. Превратилась в кучу-малу. Какие-то совсем никуда не годные вояки в ход пошли. «Санитарная команда, - усмехнулся Вок и про себя порадовался: - Моя пободрее будет». Пока упавшие барахтались, единственному лучнику, стоявшему на этом участке, удалось вогнать в них три стрелы подряд. Вот так - и от брошенных бревен польза. От брошенных бревен? Подозвал первого попавшегося бойца, попался тот, с иконописным лицом.
        - Найдите чего-нибудь побольше, таких же столбов или брусьев, например, и сбросьте в тамбур, устроим ухунтам противотанкового ежа.
        Военного термина копейщик, конечно, не понял, но приказ уловил, прохрипел отшибленными легкими что-то между «есть», «так точно» и «слушаюсь» и отправился организовывать полосу препятствий.
        К ночи атаки прекратились, времени на расковыривание твердыни мелким инструментом у осаждавших, очевидно, не было. Посчитали, наверное, и решили, что быстро не сделают, а к Новому году оно и не надо.
        Вок спустился со стены, подошел изнутри к воротам. С другой стороны послышался стон. Еж получился отличный - не только мешал передвигаться в тамбуре, заставляя опускать щиты, но и раненых унести не позволил. Вок поискал глазами Онтога.
        - Затащить пленных внутрь удастся?
        Логика подсказывала, что проявлять милосердие на людях граф де ла Коста не должен. Но и бросить людей мучиться не годилось. В конце концов, это не его война, и ему лично эти стонущие ухунты ничего не сделали.
        - Не надо бы, ваше сиятельство, - ответил младший командир. - Я смотрел сверху, благородных там нет, простые все равно много не знают, а нам рисковать.
        Пожалуй, рисковать действительно не стоило. Разве что ради кошек, которые на душе скребли, хоть что-нибудь сделать требовали.
        - Ладно, сверху спустите веревку с петлей и узлами, может, кто уцепится. Тогда вытаскивайте, значит, жив.
        Гадко это, но не посылать же своих туда в тамбур. Запросто можно человека потерять. Если, например, штурмовая группа опять ворота ломать прибежит, десантник точно выбраться не успеет.
        Ночь выдалась спокойная, но сразу заснуть не удалось. Ухунты какими-то ненастоящими выглядели. Утащили раненых несколько десятков, может, там и убитые были. А здесь в потерях один ребенок. Плохо, жалко, но военной пользы не приносивший и потому нападающим в зачет не идущий. Плюс один легкораненый - стрелять не способен, но при случае меч в левую руку возьмет и им помашет. Ах да - и один кашляющий-хрипящий, но вполне боеспособный. Мультфильм какой-то, а не война, слишком хорошо обороняться получалось.
        Вок все-таки заснул, как иначе, по полной наломавшись за день. Вот только с плохим предчувствием заснул, которое прямо на рассвете и оправдалось. Казалось, на приступ двинулась вся армия. Колонна выползла из города, несмотря на недоступную для лучников дистанцию, сразу прикрытая панцирем щитов. Плотным строем доползла до крепости, посыпавшиеся на нее стрелы - всего лишь девять в залпе - даже не заметила, двинулась вдоль стены к воротам, хвостом продолжая выползать из улиц. Они что, собираются массой через тамбур продавиться? Нет, не дуром прут, держат некий план в уме.
        Голова колонны почему-то прошла мимо ворот, потянулась вдоль стены в сторону дороги, ведущей в горы. Вдруг грохнуло, как тогда на турнире. Звуком команды подают? Ухунты остановились, щиты раздвинулись, показались спрятанные за ними лестницы. Не три, а много, не меньше десятка. И деревянные рамы какие-то. Рамы нападающие начали крепить прямо на дороге, одну к другой, тянуть цепочки из трех-четырех штук к стене. Понятно! В землю больше, чем три лестницы не упереть, покато слишком, а на рамы что угодно поставить можно. Это настоящая атака, а вчерашняя инвалидная команда бегала так, для отвлечения внимания, чтобы не готовились в крепости к сегодняшнему развитию событий. Зря бегали, конечно, как надо было бы готовиться к новой вражеской стратегии, Вок по-любому понятия не имел.
        Раздвинувшиеся щиты дали работу лучникам графа де ла Коста, но, будь они все хоть вице-чемпионами областных соревнований, скорострельности не хватило бы, чтобы остановить такую атаку. Вок бросился вдоль стены, крича:
        - Стрелкам делиться на тройки! Тройка бьет по одной лестнице!
        Пускать стрелы вразнобой толку мало, а так какие-то группы проредят, все меньше копейщикам работы. Девять бойцов, три тройки. Вок побежал по стене проверять. На дальней позиции увидел Вобейна. И копье, и оглоблю тот положил у ног, сам же не спеша стрелял из лука.
        - Откуда лук? - удивился Вок. Удивился больше тому, что стрелял он хорошо, красиво и точно. Даже несмотря на развевавшиеся, касавшиеся тетивы усы.
        Боец опустил оружие, посмотрел на командира.
        - Да вот, - вздохнул задумчиво. - А-а, лук? Лук на телеге лежал.
        - Молодец, продолжай. - Сказать это было надо, иначе воин так и стоял бы, спокойно глядя на графа де ла Коста.
        Значит, стрелков опять десятка. И то хорошо. Десятка - пока взбирающихся сталкивать вниз не придется, но это ладно. Тормоз Вобейн тормозом, но дело свое знает. И смежные профессии, как оказалось, прекрасно освоил.
        Полезли, враги полезли все разом, стрелами удалось прижать к земле только две лестницы. Да и те долго не валялись, замена получившим стрелы ухунтам нашлась быстро. Но хоть не успевали к общей атаке - уже лучше. В тамбур тоже набились, колотили во внутренние ворота. Вок взглянул во двор - гарнизон давно подпер деревянную преграду кучей барахла потяжелее. Крикнул магам, чтобы не сидели - если створки уступят, тут же куча разваливаться начнет. Пусть тогда еще укрепляют, хоть бревнами, хоть силой волшебной. Сам побежал по галерее, послал лучников наверх, на стену. Мечами махать как могут, теперь от луков пользы мало, а на стрелковых позициях врукопашную защищать нечего, боевых кошек в природе не существует, а никто крупнее в бойницу не пролезет.
        На стене застучало, залязгало. Вок взлетел вверх по лестнице. Копейщик в редкой кольчуге держал напор чужого мечника. Спиной к тому дрался рыцарь в легком доспехе. Снизу лезли еще ухунты. Копейщик шагнул назад, ловя баланс. Ранен? Вок подскочил сзади, крикнул в ухо, чтоб подвинулся, не останавливаясь, нырнул под чужой клинок и вогнал шпагу ниже вражеской наборной кирасы. Мечник лег между зубцов. Убит? Не до него, Вок ударил по шлему следующего, навалившегося на край стены, тот не упал, уцепился за перекладину. Бившийся спиной к Воку чужой рыцарь почувствовал неладное, парировал удар с другой стороны, повернулся. Не успел, нарвался на выпад, получил укол ниже шлема. Достал ли укол шею? Не важно! Ударил левой рукой, зажатыми в ней ножнами. Рыцарь упал удачно - на лезущих вверх сотоварищей. Копейщики тут же столкнули лестницу. Повезло, эффект неожиданности.
        Новых врагов в этом месте не было. Пока. Бой продолжался с выигрышных позиций - наши на твердом, враги на шатких перекладинах. Пока. Лестницы больше не отталкивали, не успевали. Краем глаза Вок заметил - от городка тащат еще, запасные. Получил тычок сзади, крутанулся и чуть не проткнул своего лучника - тот отступал перед чужим бойцом. Опять они наверху! Неожиданная атака не удалась, чужой увидел Вока за худосочным стрелком. И дрался чужой умело. Вок нырнул, тут же поднялся и ударил с силой, оттолкнувшись от каменного зубца. Еще нырок, и ошеломить серией. Враг свалился во двор крепости, хоть так, а проник. Вок был уверен, что достал его острием, да плюс полет со стены. Не навредит.
        Оглянулся - пусто. Лестничные жердины торчали между зубцов, вот только против жердин наших никого. А ухунты опять лезли. Встал сам, первого ударил сапогом в лицо. Хорошо получилось, так бы всех следующих. Следующий увернулся, вцепился в графскую ногу, потянул вниз. Граф изогнулся, упал, ухватился за что-то и ногой вытащил врага на стену. Взял на болевой, вывернул запястье, подмял. В спину ударило, положило на ухунта, кто-то наступил на руку, на спину, побежал дальше вдоль стены. Вок не видел, не обращал внимания. Воткнут сзади в шею железяку, и все. Но надо было покончить хоть с одним. Еще болевой, разорвал клубок, откатился кому-то под ноги, вскочил. Его оттеснили, чуть не столкнули вниз. Свои, жаловаться не на кого, и тем более клинком тыкать. Спрыгнул на внутреннюю лестницу, пробежал по галерее, опять вылетел на стену. Поскользнулся в луже крови и чуть не сверзнулся во двор. Огляделся. Рядом никого не осталось, ни своих, ни чужих. Поднялся наверх, высунулся - внизу обломки лестницы, тело или два, не разобрать. Покрутил головой - ухунты отходили. Вздохнул - выстояли, и на этот раз, самый
трудный, выстояли. Молодцы ребята, и Вобейн вон, оказывается, даже лучше лучников стреляет, и Онтог, наверное, не терялся, командовал, и Кунгх на стене мелькал, Вок только не мог сообразить, когда его видел. Ладно, надо часовых ставить и баланс считать. Не дай бог, зацепили кого-нибудь.
        Глава 19. Батальные сцены и госпиталь
        Спустился во двор и понял - зацепили, и много. Бойцы тащили кого-то на руках, суетились маги, несколько тел - хорошо, если чужих, валялись под стеной.
        - Кто ранен? - Вок крикнул, не успев подойти.
        Ему не ответили. За углом башни лежали двое. Своих. Еще один стоял, но рука у него свисала плетью. Располосованная вдоль на лоскуты, она пугала больше лежавших тел. И капала крупными каплями крови.
        Вок заставил себя сделать шаг, взглянул на ошметки конечности. Потребовал веревку и наложил жгут. Сбоку высунулся один из магов с возгласом «отрезать надо!». Вок и сам подозревал, что надо, но понятия не имел каким образом за это взяться. Да и не решился бы, наверное. Повернулся к говорившему:
        - Умеешь?
        - Ну. Знаю как.
        - Действуй, - скинул ответственность граф. - Я другими займусь.
        Наклонился над лежавшим солдатом: ни крови, ничего. Спросил коротко:
        - Что?
        - Со стены, - с трудом прохрипел тот.
        Вок пошевелил ему руки, ноги. Раненый не застонал и не дернулся, эти кости уцелели. Внутренности отбил? Или ребра сломал, позвоночник? А что с этим можно сделать? Да ничего. Поискал глазами мага, он как раз занимался ампутацией, разложил руку раненого, ее ошметки, на колоде и мобилизовал воина, того, похожего на икону. Копейщик уже замахнулся мечом. У Вока чуть не вырвалось «Стойте!», но граф де ла Коста подавил крик. Заметил - лица у всех троих будничные, только раненый сжал другой кулак до белизны. Обычная средневековая медицина, гарантированная гангрена - большее зло.
        На глаза попался еще один маг, самый на вид молодой. Вок ткнул пальцем в своего пациента:
        - Этому лежать. Без постели. На плоском. Укрываться можно.
        Все, что знал про травмы позвоночника, рассказал - лежать на твердом, шевелиться поменьше. Повернулся ко второму, накрытому с головой одеялом, стащил его. Вобейн! Оглушило, даже замер на секунду. Штаны тормозного витязя покрывала запекшаяся кровь. Вок вытянул кинжал, вспорол грубую ткань. Глубокий прямой разрез шел от паха почти до стопы. Свежей крови не выступало, мясо и сгустки старой, свернувшейся. И белый коленный сустав, торчавший из раны. Вок послал к себе, за приготовленной бутылью с физраствором. Зашить? А толку? Вобейна трясло, на лбу блестел пот. Когда-то Вок на спор объехал за день три донорские станции, потом, с зайчиками в глазах, отработал тренировку. Спор выиграл, трясло так же, и пот выступал совсем не такой, как у нормально работающего тела. Диагноз понятен - кровь кончилась. Добавить бы, но переливание здесь такая же фантастика, как пересадка сердца. Даже волшебный физраствор влить нечем, а он бы, наверное, помог.
        Вок взялся зашивать, чтобы не стоять, что-нибудь делать. Вобейн не дернулся ни разу, смотрел вверх. Граф де ла Коста работал руками, стараясь ни о чем не думать. Четыре стежка, вставить медную трубочку, еще четыре, еще трубочку. Сколько стежков надо - неизвестно. Счет этот вообще от фонаря. Керосинового. Которого здесь тоже не придумали, наверное. А трубочки для выхода гноя - их прихватил в тот раз на базаре, даже не спросив, как называются и для чего на самом деле предназначены. Прокипятил тогда и упаковал, уже в крепости приказал прокипятить еще разок. Закончил, поднялся на ноги, повернулся к мальчишке-магу:
        - Укрывать, много поить. И женщин мобилизуйте, с ранеными они справятся.
        Полез на стену - тишина. Городок кипел от вражеских войск, но крепость получила передышку. Почему? Казалось, у врагов хватило бы народа на круглосуточный штурм. Всей толпой не навалишься, места нет, так уж твердыня поставлена, но меняться по кругу ведь можно. Непонятно, может, Онтог объяснит?
        - Где Онтог? Позовите его.
        - Он там, - показал в сторону внутренних построек попавшийся под вопрос лучник. - Не придет.
        Что стряслось? Тоже проблемы? Вок спустился по лестнице, пошел вдоль под галереей. Нашел. В самом углу, там, где крепость прилепилась к скале, нашел. Тело как раз снимали с кола, на которое оно накололось, падая со стены. Накололось уже мертвое, голова болталась на полуперерубленной шее. Вот оно! Вока будто в живот ударили. Единственный разумный человек, привязаться успел к нему, и вот… Резко развернулся, назад к делу. Делом заняться, не стоять здесь. И не заплакать, не заплакать на глазах у всех. Слезы действительно подкатывали, нервный срыв, не иначе. Пошел, побежал к раненым. Оба уже лежали на нарах в казарме, тут же затащили еще одного. Сколько здесь окажется?
        Нагнулся к Вобейну, дыхание у того было мелкое, частое, дергающееся. Нащупал пульс. Не сразу - раньше ведь делал это на тренировках, привык к мощным толчкам. А тут дрожащие, неравномерные, да почти их и нет. Взглянул еще раз. Роскошные усы неуместно топорщились на мраморно-белом лице. Умирает. Еще один, не друг, нет, но заметный человек, вояка, тормоз, в конце концов. К горлу опять подступило, но на этот раз хотелось кричать. Вок выскочил во двор и, матерясь по-русски, полез на стену. Во все легкие обругал врагов, возившихся в отдалении. Не помогло, не отпустило. Что бы такое сделать? Сжечь бы их напалмом!
        В голове встал блок. Блок против рационального и разумного. Жечь! Жечь, пока не останется один пепел! Архимед! Да, Архимед жег зеркалами!
        - Солдат! - заорал Вок ни к кому не обращаясь. - Зеркала! Отбирайте, тащите сюда!
        Услышали и исполнили. Может, диких криков испугались. На стену забрались все, кто стоял на ногах. С тем большим полуростовым зеркалом и парой поменьше. Остальные притащили совсем уж маленькие отполированные пластины. Помутнение не прошло.
        - Ловите солнце, пускайте туда! - махнул в сторону самой ярко одетой группы ухунтов.
        Те зашевелились, через пару минут от них отделились трое конных, поехали к крепости. Рядом послышался шепот «сдаемся».
        - Мстим! - бросил, не оборачиваясь, Вок. - Лучники к бою!
        Вражеских рыцарей встретили стрелы. Те остановили коней, не понеся урона, развернулись и убрались восвояси. Ишь, павлины, за ключами от крепости отправились. И за изъявлениями покорности от графа де ла Коста. А вот вам! В этот момент Вок чувствовал себя графом. На все сто процентов. Хоть и матерился в голос по-русски.
        Опять услышал шепот, теперь за спиной, теперь слов не разобрал, но понял - не одобряют. Боятся, боятся, что ухунты отомстят. И что? Что вы сделаете графу де ла Коста! Предадите? Сбросите со стены? Мы, мол, хорошие, это все граф, вот вам его тушка. Ну и ладно, сам граф де ла Коста сдаваться не собирался.
        Ухунты двинулись вперед примерно через час. Подошли на полтора выстрела и встали, на стену не полезли, в тамбур ворота рубить не набились. Будто надоело им в тесноте улочек тусоваться, а здесь какие-никакие и простор, и пространство. Ветерок дует, перелесок между горами виднеется, обопрись на копье, природой любуйся - благодать.
        Вок так и стоял на стене, уставившись в никуда, пока не послышались возгласы. Вздохнул, оглянулся. Молодой лучник показывал рукой, рядом с ним в даль вглядывался Кунгх.
        - Что видите? - вопросил у подчиненных пришедший в себя граф.
        - Дерутся, - еще раз ткнул рукой лучник.
        Дерутся? Разглядеть удалось только движение вдалеке, на другой стороне городка. Расстояние не огромное, но не равнина ведь, поди пойми, что там между стенами и камнями. Минут через десять неопределенность исчезла - что-то происходило, через полчаса происходящее продвинулось ближе, стали видны люди, иногда мелькало железо.
        - Наши! - объявил тот же особо зоркий лучник.
        И в этот момент движение ускорилось, ухунты отходили к крепости. По виду их было больше, чем наступавших, но в тесноте городка пользы это не приносило. Что будет, когда наши пройдут населенный пункт? Боевые порядки ухунтов - граф не знал, колонны это, манипулы или фаланги - строились между крепостью и городком. Готовые сражаться по-настоящему. В фильме благородный граф вывел бы дружину из цитадели, ударил бы в тыл неприятелю. Вок хмыкнул. На стену забрались все боеспособные - шесть лучников, пять копейщиков. Онтог и еще двое убиты, Вобейн умирает, еще раненые. Тоже умрут, наверное. Двое упали со стены наружу, в плену ли, мертвые ли - неизвестно. Половина оставшихся изрядно помята, в конце концов, они - санитарная команда. Этой дружине через завалы в тамбуре пробраться час понадобится.
        - Все луки к бою! Все десять! - Вок ткнул пальцем в копейщиков. - Вы тоже стреляйте.
        Умеют не умеют, а поучаствуют, невелика наука сверху вниз по толпе стрелы пускать.
        На поле из города начали вываливаться пятящиеся ухунты. Хотя какое там поле, так, место чуть поровнее и пошире. Сначала появлялись только раненые, потом - просто вытесненные напирающими солдатами принца. Выглядели они устало и потрепанно. Или такими казались со стен крепости? Желаемое принималось за действительное? Но ведь отступали. И не ошибся с утра, когда подумал, что лагерь их вырос, - это принц погнал вражеские дружины из какой-то другой географической точки.
        Еще минут пять, и последних из города вытолкали. Тех, кого не положили мечами, понятное дело. На открытом месте ухунты пытались перестроиться, группы - подразделения, а может, и части - смещались в стороны. Боялись флангового удара? Наверное. Получалось это у них не очень стройно, слишком мало пространства, слишком много народу на нем. Со стены видно было почти все. Жаль, не изобрели здесь пока ни радио, ни даже семафора какого-нибудь. Смотреть бы и передавать принцу, что отсюда видно. Вок тут же вспомнил, что он, собственно, шпион, и - вот оно - жалеет, что не может стать шпионом двойным. Ну и плевать - в драке не думаешь, кто ты вообще, в драке думаешь, кто ты сейчас, в эту минуту.
        Теперь и отряд принца вышел на поле битвы. Распаленные, победоносные, но и уставшие. И их было мало, гораздо меньше, чем свежих, построившихся для боя ухунтов.
        Как помочь? Не может граф де ла Коста остаться наблюдателем, графская честь не позволит, да и Вок тоже в стороне не останется - обещал же принцу быть за него. Ага, размечтался! Смотрел вниз и разве что зубами не скрежетал от бессилия. Здесь не фильм - показывают батальную сцену, и думаешь: «Вот как бы я сам!» Здесь реальность и «сам» совсем не игра воображения. Но никак. Ни поучаствовать, ни даже просто выйти из крепости.
        Картина наблюдалась грандиозная - две армии, пусть небольшие, пусть вместе и двух тысяч не наберется - закрыли собой поле. Две массы различались без труда - формы не было, не придумали еще, но одежда, доспехи ухунтов выглядели чуть темнее, у принца, воинов его прибрежного княжества, светлее. Там, где шла граница цветов, мелькало оружие. Темная сторона - «темная сторона», ну прямо кинофильм - прогибалась, светлая наступала, давила.
        Здорово, конечно, но почему? Как это у принца получалось? Вок сделал шаг к Кунгху, который опять стоял рядом с тем зорким молодым лучником. Напрямую не спросишь, граф на то и граф, чтобы в битвах лучше всех разбираться.
        - Что видишь, самый глазастый?
        - Наши ухунтов бьют…
        Кунгх молчал, его ведь не спрашивали. Но Вок и так уже понял. Давка. Давка и толчея. Изрядно поколоченные, изрядно потрепанные ухунты оказались между наступающими и собственными свежими частями. Строй их разрушился еще в городке, каждый отбивался сам за себя. Свежие не могли пройти их, не нарушив боевой порядок. Места не хватало. Не поле это для целой армии, а так - воронка перед дорогой в горы. Какие там удары с флангов! Какой маневр! Принц вдавливал ухунтов в воронку через относительно безопасную подушку отступающих.
        Король Онтог, или кто здесь командовал от его имени, понял ситуацию, готовые к бою прямоугольники пришли в движение, один за другим начали сдавать назад. Под стрелы со стен крепости, но что им полсотни стрел в минуту! Сейчас освободят место, и те, что остались, получат оперативный простор. Не успел король - Вок чуть не захохотал. Не успел перестроить свое войско, так оно и двигалось по дороге - свежие впереди, битые-уставшие в арьергарде…
        Группа, наверное самая яркая, отделилась от отряда, шевеля в воздухе плюмажами, подъехала к выломанным воротам. Синий с серебром рыцарь - сам принц - остановил коня, поднял взгляд и отсалютовал зеленому флагу с красной земляничиной, развевавшемуся над крепостью. Жест этот наверняка тянул не меньше чем на аналог почетной грамоты от Всероссийской федерации. Стоявший на стене граф де ла Коста наклонил голову и тоже отсалютовал. Солдаты в это время освобождали проход. Принц въехал во двор, спешился, улыбнулся спустившемуся к нему графу. Эта улыбка читалась без сложностей: «Рад, что вам удалось удержать крепость». Монарх огляделся, заметил следы пожара, перевязки у выстроившихся бойцов. Может, и количество их посчитал, отметил потери.
        - Желаете отдохнуть, ваше высочество? - Что надо говорить, Вок понятия не имел, но, наверное, комендант крепости должен проявлять гостеприимство?
        - Некогда. Мы обошли ухунтов и здорово их потрепали. Но они отступают через перевал - вглубь нашей страны.
        Ясно, разъяснений не требовалось. Врагов надо окоротить, пока они там, за горами, разбой чинить не начали. Принц откинул голову и одним прыжком взлетел на коня. Сине-серебряный плюмаж выписал в воздухе потрясающей сложности и красоты фигуру.
        - Ах да, - добавил глава прибрежного княжества. - Ваши сигналы очень помогли, план боя строили, зная, что цитадель в наших руках. Как вам удалось так ярко разжечь огонь? Видно было днем и издалека.
        - Солнце и зеркало, - еще раз поклонился граф де ла Коста. Не стоило признаваться, что никаких сигналов не подавал, а попросту истерил во всю мочь сдавших нервов.
        - Есть чему у вас, южан, поучиться. - Принц шевельнул ладонью, и свита втянулась в проем крепостных ворот. - Похороните раненых и возвращайтесь домой. Держать в Бротате гарнизон смысла сейчас нет.
        Двор показался серым и пустым. Только что здесь парковалось разноцветье доспехов, плащей и гербов, а остались потрепанные потные солдаты, не менее уставший граф и не скрывавшие радости маги-недоучки.
        Радовались, что все благополучно закончилось? Зря. Для них все начиналось. В воротах появились носилки с раненым, потом другие, третьи. Вот оно! Вот она, работа, которую великий маг, лекарь, граф де ла Коста должен делать, понятия не имея как. Впрочем, и с обороной крепостей граф едва познакомился, но повезло - обошлось. Вок тут же вспомнил Онтога, Вобейна, остальных. Не обошлось.
        Оставалось взять себя в руки и делать то, на что способен. Жаль, от магических студентов толку ноль, послать бы их вслед за армией принца. Ну, хоть дорогу подметать от конского навоза - все больше пользы. Вок одернул себя - много спеси. Чему учили мальчишек, то и умеют. Двоечники? Так все равно их не тому учили.
        - Значит, - подозвал медицинских помощников граф, - то, что умеете, будете делать в свободное время. А то, что покажу и объясню, - в первую очередь. Урок первый - физраствор. Кипятите воду, растворяете соль.
        Достал припасенный стаканчик, показал.
        - Вот столько соли на ведро воды. Чистой. И растворять, чтобы ни кристаллика не осталось, запомните! Физраствором промываете раны.
        Один из обучаемых поморщился, видимо, поступая к магам в ученики, он не планировал контактировать с больными физически.
        - Что?! - рявкнул Вок. - Графу де ла Коста не зазорно, а тебе зазорно?
        Подействовало, есть все-таки в Средневековье своя прелесть - придумал себе титул, и тебя внимательно слушают.
        - Урок окончен! Двое на кухню применять знания на практике, один со мной раненых осматривать.
        Не оборачиваясь, пошел к первым носилкам. На них - парень с очень белыми волосами. С солдата уже сняли доспехи, но толку от этого было мало, разве что доспехи сохранить. Живот оказался распорот наискось, в глубине виднелись кишки, торчал кусок дерева. Как парень не истек кровью, непонятно, наверное, повезло, и сосуды не пострадали. Солдат был без сознания, часто дышал. Или не повезло - истечь кровью, может быть, и не самый болезненный вариант, а здесь… Вок не раз слышал, чем заканчиваются ранения в живот и как мучаются умирающие. Что делать? Да ничего он не способен сделать. Вспомнил, что на войне не лечат всех, всех не успевают. Лечат тех, кто может стать в строй. Да идите вы со своей войной! Обернулся, рядом оказался один из лучников. Тот, которого ранили первым, к счастью не опасно.
        - Неси бутылку и коричневую коробку, они в моей спальне на полке. Бегом.
        Физраствор, конечно же, физраствор, эту порцию приготовил он сам до штурма. И нитки с иголкой прокипяченные. Послал мага мыть руки, крикнул вдогонку:
        - Перед каждым новым раненым ритуал мытья рук. Обязательно! - Черт побери, вот и в ритуалы пришлось удариться. А как еще объяснить?
        Нагнулся над «операционным полем». Какое там поле, какая там операция. Даже в оставшийся дома атлас не заглянуть, всего-то радости, что память хорошая. Только чего здесь помнить, кишки - они и есть кишки, а правильно сложить все равно не получится. Осторожно вытянул застрявшую в теле раненого деревяшку, с нее сыпались крошки. Промыть, попытался промыть - куда там, это ведь не под душем. С помощью мага повернул больного на бок и кое-как сполоснул рану. Зашивать, наверное, нельзя, по-любому перитонит… Ну, не знал Вок, что с перитонитом делать. Дал команду перевязать и пошел мыть руки от крови.
        Следующий. Здесь «просто» - почти отрубленная нога болталась на обломке сломанной кости. Раненый хрипло и ритмично кричал. Вок вынул кинжал, нашел глазами бадью, в которой подчиненные кипятили воду, быстро к ней подошел, окунул лезвие в кипяток, вернулся и, сжав зубы, резким движением отделил конечность. Раненый кричал в том же ритме, ни громче ни тише. Жуть! Мог ли Владимир Консинов родом из Воронежа подумать, что сможет вот так, без тренировок и истерик, отрезать людям ноги?
        Следующим оказался рыцарь, определенно барон или граф. Наверное, его положено было обслуживать в первую очередь. Как льготника, можно сказать. Нет, не хватало еще титулы и заслуги выяснять! С титулами - это не к инопланетным шпионам, это пусть между собой разбираются.
        Рыцарское достоинство Вок опознал по штанам, дорогим сапогам и слуге. Камзола, рубашки на раненом уже не было, тонкая глубокая рана тянулась от правого плеча через левое и до левого локтя. Чем это так? То тут, то там из разреза начинала течь красная струйка, стоявший на коленях слуга прикладывал к этому месту нечто скользкое, бугристое. Вок присмотрелся - жаба акалаль. Живая. Слизь, которой истекало земноводное, определенно останавливала кровь. Ненадолго, но останавливала. Уменьшались даже фонтанчики, прорывавшиеся иногда с полным напором. Вот так вот, надо было верить рыночным фармацевткам. Жаба-то лечит, оказывается. Вок решил не вмешиваться, сказал:
        - Когда акалаль кровь совсем остановит, перевязать. Обязательно чистой материей. Сварить материю в кипятке, остудить и перевязать. Завтра я посмотрю, надо будет - зашью.
        Следующий раненый, следующий, еще, еще. Вок шагал от одного к другому, не обращая внимания на крики, выдергивал наконечники стрел, накладывал жгуты, и мыл, мыл все подряд физраствором. Если попадались похожие раны, звал мага-помощника: «Видел, как я лечил? Давай!» Закончил уже в темноте, при факелах. Ну, как закончил - всех раненых потрогал, где можно было, промыл, что дальше делать, не знал. Огляделся, подозвал одного из солдат, взмыленного, весь день таскавшего то холодную воду, то кипяток.
        - Раненых кто-нибудь считал? Пусть посчитают.
        По идее, нужно было бы записи какие-то вести. Хотя - дурная мысль. Какие записи, что от них толку? И так понятно, что каменным топором мало кого вылечишь и что кинжал, весь день заменявший медицинские инструменты, от каменного топора недалеко ушел. Как, кстати, и врачеватель, этим кинжалом орудовавший.
        - Посчитал, ваше сиятельство, - объявил вернувшийся слуга. - Сразу раненых было много, тех, что вместе с армией не ушли, а тут остались. Да еще наши, значит, всего восемьдесят один. Шестеро - к Богу. Пока здесь лежат, а утром из крепости вытащим и закопаем. Еще пятнадцать делись куда-то, наверное, сами оклемались и своих догоняют уже.
        Шестеро к Богу - это из тех, кого Вок пытался спасти. Пытался ли? Не-а, не верил, что спасет, просто делал, как должен. Хотя кому должен? По совести, лучше бы не вмешиваться, не лезть в раны грязными руками. А он занимался тем, что от него ждут. Подумал - мы слишком часто делаем то, что от нас ждут. И на Земле, и, значит, здесь, черт-те в каких глубинах космоса. Объявил:
        - Я - спать! Маги спят по очереди, помогают больным, команда тоже спит по очереди, по два часа. Помогают магам. Что срочное - будите меня.
        Зачем будить? Какая польза? Да никакой, только авторитетом светить для усиления эффекта плацебо. И не больше.
        Не будили, да и не могло, видимо, случиться срочности в военном госпитале. С точки зрения местных представлений, конечно. Даже не завтракая, Вок прошел с обходом, именно прошел между рядами лежавших больных. Большинство выглядело неважно. И запах. Госпиталь откровенно вонял. Что можно было сделать? Приложить руку ко лбу - типа измерить температуру? Из тех, над кем наклонялся, - одни горячие, другие холодные, ни одного нормального. Остальные… Шестьдесят человек так быстро не осмотришь. Вернулся после завтрака, приложил руку ко лбу самого бледного. Холод. Вок не сразу понял - пытается определить температуру трупа. Когда понял, даже не испугался. То ли устал, то ли привыкнуть успел. Махнул - унесите, что ли? Пошел дальше…
        Вечером и следующим утром опять промывал раны, перевязывал. Гноящиеся. С каждым днем раненых становилось меньше. Запах, причину страшного запаха Вок угадал легко - гангрена. А чего ожидать? И что делать с этой болезнью? Если конечности, то да, ампутировать, но этим маги и сами успешно занимались. Вот только на культях опять начиналась та же гангрена.
        Через три недели лечить было некого. За все время поднялись четыре человека, еще один не поднялся, но выздоравливал - единственный, у кого ампутация ноги прошла без осложнений. Остальные к Богу отправились. Из шестидесяти раненых, доживших до ночи в день штурма, выкарабкались пятеро. Те, кто и так бы, наверное, выздоровел.
        Вок подумывал: не послать ли гонца к принцу за распоряжениями? Интересно, не прикажут ли ему самоубиться после такого фиаско? Вполне возможно - типа как в Японии, где не оправдавший доверия самурай сам вспарывал себе живот.
        Графа де ла Коста опередили, в крепость на рысях въехал отряд во главе с молодым рыцарем. Командир представился, он был послан из столицы по гарнизонам, в том числе и в Бротат. Принц интересовался, почему граф де ла Коста до сих пор не прибыл домой. Вот это да. От него не просто лечения ожидали, а каких-то цирковых фокусов с мгновенными исцелениями! Оставили покалеченных людей и ожидали получить их отремонтированными меньше чем за полмесяца!
        Вок пожал плечами - накажут, казнят за лекарское самозванство, а что, собственно, терять? В конце концов, если он застрял на этой планете навсегда, то здесь и умирать придется. За это время столько смертей видел - своя уже страшной не казалась.
        - Задержался, раненых лечил. К сожалению, поумирали почти все. Позавчера последние, теперь можно и назад.
        - Как? - удивился молодой рыцарь. - Вы лечили их так долго? Принц будет восхищен. Если не ошибаюсь, до сих пор ни один госпиталь не хоронил раненых дольше десяти дней.
        Фраза эта ввела в ступор. Каким образом ее понимать? Но по выражению лица собеседника Вок если не понял, то заподозрил, что его фиаско воспринято как великий успех. Раненые должны были перемереть за неделю, а продержались втрое дольше. Волшебный физраствор и регулярное мытье рук. Но все равно на душе легче не стало - пятьдесят пять человек закопали. Тех, кого пытался вылечить, в чьих ранах ковырялся.
        Глава 20. Овергерцог и его рабочее место
        Улицы города средневековым обаянием не блистали. Почему? Вок не в первый раз задал себе этот вопрос. Бывал ведь и в Прибалтике, и во Франции однажды на товарищеской встрече. Гулял в свободное время. Там все ощущалось иначе. Вроде бы такие же неровные дома, каменные мостовые, узкие двери, ведущие то ли в прихожие, то ли вообще непонятно куда, но там было и обаяние старины, истории своей собственной, земной, которую в школе учил. Здесь же - просто улицы-щели, не древние, а сегодняшние, плохо освещавшиеся дневным светом, а ночью не освещавшиеся совсем.
        Тем не менее Вок регулярно бродил по городу. Зачем? Не для того же, чтобы осьминоговы шпионские камеры наснимали побольше каменных стен и покоробившихся некрашеных дверей. Наверное, все-таки искал ту девушку. Подсознательно. Даже не искал, а только надеялся на случайную встречу. Зачем? Опять увидеть свиту и опять нарваться на драку с предпоследним графом? Ну почему бы и нет. Не все же побежденным с дуэли уходить, теперь его, Вока, очередь коротышке по шлему надавать.
        На этой мысли Вок вышел из-за угла на площадь и увидел свой дом. Дом барона, конечно, но который давно ощущался как свой. Перед входом Редвик беседовал с двумя людьми в серой одежде благородного, по местным понятиям, покроя, но без шитья и украшений. Даже разговаривая, они не снимали закрытых шлемов, не имевших плюмажей.
        Хорошим дело не пахло, тем более что напряженность в жестах дворецкого ощущалась издали. Первой пришла идея самая дурацкая - местные умельцы раскрутили одну из осьминоговых штучек и разобрались в назначении подглядывающей камеры. Глупость, конечно. Да и с чего он взял, что это полиция-инквизиция? Не было причин, но сбежать все равно хотелось, хотя бы сделать еще кружок по городу, дать время посетителям убраться. Но пришла и вторая мысль - вдруг проблемы не у него, а у барона? Какие неприятности могли бы быть у хозяина с собственными властями, вообразить Вок не мог, но решительно шагнул к дому, отогнав при этом третью мысль - что серые представляли не власть, а что-нибудь вроде мафии.
        Не успел он приблизиться, как оба визитера развернулись, один, непонятно старший или младший, произнес:
        - Граф де ла Коста, вас ожидает его высочество овергерцог обратной стороны скалы.
        Прозвучало это крайне неприятно, а выражение лица Редвика подтвердило правильность впечатления. С самым церемониальным видом дворецкий повел рукой и вдруг выпалил:
        - Бегите, граф!
        Отвлеченные жестом серые среагировали не сразу, но и для Вока слова прозвучали неожиданно. Ступор поймал - как стоял, ничего не понимая, так и остался стоять. В этот момент из дома выскочил супербарон Кетсинг. Вооруженный, да еще и державший в руке второй меч, который тут же кинул подставившему ладонь Редвику. Два немолодых человека, не задумываясь, атаковали визитеров. Действие понятнее слов. Вок выхватил свою небольшую, взятую только ради прогулки, для приличия, шпагу.
        - Бегите! - Теперь это крикнул барон, неожиданной атакой оттеснивший одного из серых. Второй был занят с Редвиком, но Вок совершенно не собирался оставлять их в «честной» ситуации двое на двое. Встал в стойку, отработал вперед. Выпад, укол в правую руку. Противник увернуться не успел, но и укол результата не принес, острие вошло между пластин, но сразу остановилось, не нанеся повреждений. Серый отпрыгнул, отбил удар дворецкого, толкнул его сапогом в незащищенное колено, сбил с ног, развернув этим же движением собственный корпус, нанес Воку поперечный удар. Вок ушел назад, вернулся к привычной стойке. Первое - прикрыть Редвика, он без доспехов. Серый дрался энергично, теснил, делал много ложных маневров. Быстро устанет. Но времени изматывать противника не было, беспокоил барон, точнее, его раненая нога.
        Редвик поднялся, провел два выпада сбоку, причем второй одновременно с Воком, достал серого, меч скользнул по панцирю. Но этого дворецкий и добивался, серый повернулся, и им удалось повторить одновременную атаку, при этом Редвик сумел размахнуться и пробил панцирь ниже наплечника. Серый уронил оружие, Вок сшиб его с ног и взглянул на барона.
        Увидел он не то, что хотел бы видеть. Барон держался левой рукой за стену, его больная нога не слушалась совсем, но клинок в правой руке работал безукоризненно, противник перед ним лишь метался вокруг, не способный нанести никакого ущерба. Но не это было главным. С дальнего конца площади к серым двигалась подмога. Человек двенадцать. Не бежали, шли, и это было страшно. Их целью не было защитить своих, они шли доделать начатое дело.
        Вок, не задумываясь, вогнал клинок под пластины на шее у оставшегося серого, подхватил барона под мышку. В дом! Нет, по ходу боя они отодвинулись от входа слишком далеко, серые подойдут быстрее. Оставалось прижаться к стене - Вок посередине, Редвик справа, барон слева. Показалось - хорошо, если только показалось, - что нетвердо на ногах стоят уже оба.
        Двенадцать бойцов вокруг тройки развернуться не смогут, стенка не даст. Первые выпады удалось отбить легко, но трудно было, не умел держать всех глазами. Как тогда, в зале у принца, так и теперь - не получалось быстро переключаться между соперниками, не учился этому. Серые работали не слаженно, больше толкались. Один протиснулся вперед, опасно вышел на дворецкого, тот отразил. Вок попытался закрутить выставленный меч, выбить. Не успел, серый убрал оружие, сделал два шага назад, точнее - попытался сделать. Сзади на него напирали, и отход выполнять было некуда. Вок ударил, от ответного удара шпага ушла вправо, но Редвик поднырнул под оба клинка и точным секущим ударом, почти без замаха пробил стык вражеского доспеха ниже грудных пластин. Серый упал; вспоминать медицинский атлас, разбираясь, где в человеке столько крови, не было времени. Одним меньше. Вок скосил глаза влево - барон нашел способ не нагружать ногу, лишь мимолетно опирался левой ладонью о стену, элегантно фехтовал легким, хорошо сбалансированным мечом, открытый шлем позволял видеть почти добрую улыбку. Старый вояка определенно получал
удовольствие от драки. Серые поняли свою ошибку.
        - Корродрон! - Незнакомая команда, казалось, откатилась эхом от стены.
        В первой линии осталось шестеро нападавших, остальные отошли в резерв. Опасно, шестерку слаженно работать не натренируешь, вечность нужна, но если разобьются на сработавшиеся пары… Нет, здесь обычные солдаты - или строем, или каждый сам за себя. Толкались меньше, но меньше и нападали.
        Слышались новые незнакомые команды. Код? Вок скосил глаза на барона. Тот вражеских выкриков тоже не понимал. Вдруг двое серых шагнули назад, вперед выступила свежая пара, навалилась на левый фланг, на барона. Он отбивал, принимал удары висевшим на предплечье щитом. Враги молотили, как пропеллеры, не заморачиваясь техникой, упирая на частоту выпадов. Меньше минуты, и их сменила новая пара. Вок пожалел, что гулял по городу без щита. Да и нормальный, не символический доспех не помешал бы, раз соседей прикрывать надо и быстро позицию менять нельзя. И еще не помешал бы какой-нибудь среднекалиберный пулемет.
        Пока удавалось работать веером - дотягиваться справа, крутиться, акцентируя выпады в левую сторону, уменьшая сектор, в котором бешеную атаку отбивал барон. И просмотрел, двое справа вдруг усилили напор, а впритирку к стене прошел третий, не с мечом, а с коротким копьем, Редвик был занят атакой мечников, Вок помочь не успел. Копье вошло в незащищенный бок дворецкого, тот навалился спиной на каменную кладку и сполз по ней вниз.
        В глазах замелькало от бешенства, от собственного бессилия. Вок прыгнул вперед, не думая, что рискует, достал, вогнал клинок между рачьими пластинами очередного панциря. Серый повалился, но нападающие сомкнулись, тесня Вока на прежнюю позицию.
        - Хрипхри! - Странная команда опять прозвучала непонятно откуда.
        Цепь сделала шаг назад, круг расширился, в просветах мелькнули арбалеты. Визг, и в панцирь барона ударили болты. Нет, не пробили, сражение вернулось к прежнему состоянию.
        Почему стреляли только в барона? Вока ждет кто-то, да еще и позади скалы!
        - Хрипхри! - Маневр повторился.
        Вок дернулся влево, прикрыть товарища, сам он им нужен живым. Арбалетами нападавшие владели хорошо, лишь один снаряд скользнул по доспеху Вока, остальные прошли рядом, послышался звон металла о камень стены. Серые сомкнулись. Барон оседал, куда попал болт, Вок не увидел.
        - Все! - крикнул он по-русски. - Я вам нужен живым!
        Шагнул вперед, не заморачиваясь защитой. Ударил снизу вверх - первый. Выпад вправо с нырком под меч, достал не того, который замахнулся, а через одного - второй.
        - Кантанаар!
        Цепь быстро разошлась в стороны, на Вока надвинулся огромный корявый щит. Кусок обычного дощатого забора в полтора роста высотой несли не меньше шести человек. Графа де ла Коста просто придавили к стене. Все, отфехтовался. Теперь к скале, к овергерцогу, с официальным визитом.
        Вока вытащили из-за забора, скрутили руки. Сорвали легкий прогулочный шлем и ударили по голове.
        - Уанаван! Живым и неготовым отправится к Богу.
        Нужен живым - оставалось радоваться своей догадливости, но радоваться не хотелось совсем. Голова мечтала потерять сознание, но у нее это никак не получалось. Приходилось мириться с положением вещей и смотреть на еще одного серого, на этот раз конного. Ага, значит, начальник, лошадь в узких проулках для боя бесполезна, она здесь - штука статусная. Вок с трудом приподнял голову - что-то гадко скрипело в шейных позвонках, - взглянул в лицо, в забрало всаднику. Такой же серый, как те, которых минуту назад удалось прикончить в количестве нескольких штук. Перед глазами встали опускающийся на землю Редвик, потом барон, и Вок очень понадеялся, что не ошибся, не ранил, а именно прикончил.
        Пленному подвели лошадь, подняли в седло, взяли под уздцы, построились вокруг в каре, двинулись в направлении замка. Каре, конечно, развалилось в первой же узкой улочке, но куда бежать изрядно поколоченному, если впереди и сзади цепочки охранников, а на стену залезть… может, и удалось бы, но зачем? Это в кино человек прыгает вверх с окна на окно, а оказавшись на крыше, знает, куда бежать. Хотя чего терять? Лучше попробовать.
        Подходящего момента ждать пришлось долго. Процессия, или, скорее, конвой, успела отъехать далеко, в совсем незнакомые улочки. Впрочем, крыши и в своем районе вряд ли покажутся знакомыми. Когда-то, классе так в шестом, мальчишки насмотрелись роликов про паркур и сдуру залезли на четырехэтажку, выворотив ломиком чердачный замок. «Домишко» выбрали из соображений осторожности - остальные коробки в жилом районе имели от пяти этажей и выше. К счастью, зазоры между зданиями оказались для прыжков великоваты даже с точки зрения одиннадцатилетних паркурщиков. Взглянули через край крыши, да и полезли вниз, под репрессии за сломанный замок. Вок тогда долго смотрел сверху на собственный двор, медленно узнавал знакомые детали с незнакомого ракурса. Пожалуй, здесь, на чужой планете, не получится отличить чужую улицу от той, по которой проходил много раз.
        Наконец, все сложилось: и место подходящее, и туман в голове прояснился - именно когда впереди, на доступном уровне, показался балкончик. Да и выше имелся навес, пригодный, чтобы лезть дальше, на крышу трехэтажного дома.
        Вок резко встал в стременах, ухватился за косую под-балконную балку, подтянулся. Ожидал криков, свиста арбалетных болтов. Ничего. Но выйти силой на перекладину не получалось, тело отяжелело. В следующий момент пальцы не выдержали, и Вок рухнул обратно в седло. Серые никак не отреагировали, будто арестованный и не пытался бежать, так - гимнастикой занимался, затекшие мышцы разминал. Но почему не удалось? Взглянул вниз - раньше посмотреть не догадался - ноги были обмотаны ремнями, видимо пропущенными под брюхом лошади. Да, забраться на крышу, таща за собой лошадину, было бы оригинально. Серые бы посмеялись. Надо понимать, не он первый, пожелавший удрать по верхам, и надо понимать, серые - не солдаты, а весьма опытная полиция или спецслужба. Интересно, почему спецслужбы предпочитают такие скромные цвета? Подсознательная тяга к малозаметности? Кстати, и предпоследний граф тоже в глаза не бросался - грязно-коричневый. Посмотришь на своих врагов и поблагодаришь осьминога за зелено-красную родовую расцветку.
        Процессия выбралась из города довольно далеко от замка, вновь взяла пленника в каре, забрала левее и оказалась на узкой, но натоптанной дороге, ведущей вокруг горы. Той единственной в округе, которую подпирал замок принца.
        Вскоре выяснилось, что все говорилось буквально, никаких переносных смыслов - резиденция, или, наверное, рабочее место, овергерцога, на которого трудились серые, находилась как раз по другую сторону от замка. Выглядело рабочее место сооружением военным, но даже на маленький форт не тянуло - так, мини-укрепление, пара прилепленных друг к другу башен с бойницами вместо окон. Не считая площадки перед входом, окрестности заросли деревьями. Наверное, северная сторона горы отличалась микроклиматом, позволяющим расти чему-то приличнее колючего пыльного кустарника.
        Вока отвязали от лошади и спустили на твердь земную. В двери, небольшие, но массивные, он вошел сам и, к удивлению своему, оказался в комнате с высоченным потолком и резной винтовой лестницей, уходящей вверх. Выглядела обстановка очень театрально. Лестницу декораторы расположили в дальнем левом углу, справа - огромный камин, перед ним два глубоких кресла с подлокотниками, сделанными в том же стиле, что и тянувшиеся вокруг всего помещения перила. Стены занимали полки с книгами.
        Не успел Вок вообразить способ, которым хозяева добираются до верхних полок, как по лестнице спустился человек в тяжелом сером халате и плетеных кожаных туфлях. Из-под халата выглядывали и штаны, не под сапоги, а домашние, длинные, тоже серые. Судя по наряду, человек чувствовал себя здесь дома.
        - Пожалуйте, граф де ла Коста, наконец-то я с вами встретился. Давно хотел, да и вы наверняка тоже. Не каждого приглашают к овергерцогу обратной стороны скалы.
        Особой доброжелательности в словах хозяина библиотеки Вок не уловил. Кстати, кто он вообще, этот овергерцог? Серый кардинал? Вряд ли. Принц не выглядел человеком, которым можно руководить «из-за портьеры». Определенно начальник местной спецслужбы, инквизиции, если называть в старинных терминах. А вот дружит она с монархом или враждует, для него, Вока, не так и важно, вряд ли из-за какого-то заезжего графа между ветвями власти возникнет серьезный конфликт.
        - Зря вы, ваше сиятельство, драку затеяли. Или лучше не сиятельство, а господин маг? Что вам больше подходит? - Хозяин замка и, главное, хозяин положения сделал паузу, скривился. - Благородно встали плечом к плечу с супербароном Кетсингом. Не стоило. Хотя как знать, какие у вас там за морем обычаи, может, и странные. Ну, вышел навстречу, чтобы предупредить, за это ему бы много не грозило. Защита гостя - дело чести. Дворецкого бы казнили, тем и ограничились.
        - Что с ними? - перебил Вок, не обращая внимания на очевидное отсутствие логики в овергерцогских рассуждениях о чести и благородстве.
        Овергерцог вопрос проигнорировал, продолжал не спеша:
        - Поговорим, выясним некоторые мелочи, да и поедете домой. Лучше, если сразу за море, но это уж куда вам угодно.
        Произнесено это было таким тоном, что стало очевидно - ничего хорошего гостей в этом замке никогда не ожидало и рассуждения про «поедете домой» - не более чем фигура речи. Но требовалась какая-нибудь стратегия. Вряд ли здесь подходило молчание. Лучше, наверное, говорить, хотя бы чтобы выяснить о ситуации побольше.
        - И как вы меня за море отправите? Отдадите команду на непонятном языке?
        Овергерцог впервые улыбнулся:
        - А-а, вы об этом? Команды - лишь слова. Звуки, которые ничего особенного не значат. Противник боится странных слов, а воинов они вдохновляют, заставляют чувствовать себя частью значительного. Но оставим это, лучше обратимся к темам более интересным.
        «Похоже, на прямые вопросы отвечать здесь не принято», - хмыкнул про себя Вок и решил в дальнейшем придерживаться такой же тактики. Объявил, почти цитируя русскую классику:
        - Процедура у вас какая-то негостеприимная. Сначала гостя напоить, накормить положено. Баньку там, спать уложить. А потом уже спрашивать. Кстати, мое имя вы знаете, а вот я ваше - нет.
        Овергерцог поднял бровь и, ничего не говоря, вышел. Почти сразу появились охранники, которые отвели Вока во вполне достойную комнату с кроватью под балдахином, удобствами и даже небольшим письменным столом. Впрочем, стол был абсолютно пуст, и, что за ним предполагалось делать, оставалось загадкой. Единственным напоминанием об аресте был маленький игривый гобелен на месте, где по идее полагалось находиться окну. Граф де ла Коста хмыкнул, разделся и лег, тем более что и устал чрезвычайно, и ушибленная голова изрядно побаливала. Лег и без всякого труда заснул - где только и после чего только не приходилось засыпать в последнее время, привык уже.
        Следующие два дня граф де ла Коста посвятил присутствию на допросах. Не посвятить, конечно, не мог - охранники вежливо, но настойчиво, провожали его из отведенных апартаментов в тот же самый зал с книгами и винтовой лестницей. А вот овергерцог особо не перенапрягался, передавал работу то ли заместителям, то ли сотрудникам меньшего ранга.
        Из допросов, которые политкорректно назывались беседами, удалось выяснить примерно такую картину. Спецслужбу заинтересовали нетрудовые доходы иностранного гостя. Откуда он черпал золото, если феодом не владел, корабль его утонул вскоре после прибытия, а к местным ростовщикам не обращался? В плане ростовщиков Вок только плечами пожал: с чего бы они стали одалживать наличные иностранному графу, если за душой у того нет даже рекомендательных писем? В остальном же приходилось согласиться - источник финансирования оставался незадекларированным. Не вслух, конечно, вслух граф де ла Коста возмущенно отрицал какую-либо несостоятельность, утверждал, что сразу привез большой запас золота. Имелось изрядное подозрение, что не зря его допрашивают, пробрался какой-нибудь хитрый шпион воровским способом да и посчитал лежавшие в сундучке монеты. Но даже если так, отрицание - лучшая стратегия. Не будет же овергерцог признаваться в воровских наклонностях.
        Исчерпав то ли количество отведенных на одного арестованного уговоров, то ли собственное терпение, инквизиция решила закруглиться. Как выяснилось, к разочарованию графа де ла Коста, не с расследованием вообще, а с его цивилизованной фазой. Вечером третьего дня овергерцог занялся подведением итогов. На этот раз присутствовал секретарь. Вок даже заинтересовался - нашлась-таки письменность в здешнем мире? Вытянул шею, взглянул - секретарь уже начал рисовать и его, Вока, и овергерцога. Не писать, не иероглифами строчить, а именно рисовать. Комиксы здесь вместо письменности, что ли? А по стенам вокруг альбомы расставлены? С прошлыми комиксами-протоколами? Неожиданно для себя вспомнил первое приглашение к принцу, значит, вот как караул незнакомых гостей узнавал! Рисуют все в этом мире, хорошо рисуют, и он, Вок, только теперь до этого додумался.
        За отвлеченными рассуждениями вводные фразы овергерцога совсем потерялись, наверное - обычные слова стандартного допроса. Оно и дальше шло весьма формальным образом.
        - Вы, граф де ла Коста, не желаете сообщить, у кого получали золото. Вы же, маг де ла Коста, не желаете описать способ, которым золото изготавливали.
        Говорил овергерцог медленно, не упуская детали, определенно для протокола. Говорил бесстрастно, но Вок еще на первых допросах уловил, что способ изготовления драгметалла интересовал расследование гораздо больше, чем какой-нибудь ординарный теневой ростовщик, незаконно ссужающий иностранцев. Уловил, но комментировать, разумеется, не стал. Опять задумался и обратил внимание лишь на концовку:
        - Не хотите покаяться и рассказать начистоту. Мы ведь вас не выпустим, пока не получим должного. - Овергерцог выдержал театральную паузу и добавил с неожиданным пафосом: - Мы можем все!
        Вок внутренне усмехнулся - самым глупым было бы рассказывать начистоту. Про осьминога, космический корабль, можно еще про драккар и викингов-водолазов добавить. Интересно, существует здесь сумасшедший дом? По-любому стремиться туда не стоило, вряд ли местная психиатрия предоставляла столь же комфортные условия заточения.
        - Боюсь, рассказывать мне нечего. Придется пользоваться вашим гостеприимством до конца дней моих.
        - Зря, я бы не советовал поступать легкомысленно. - Овергерцог встал и прошелся по комнате. - Со временем гостеприимство истощается, а мы всегда получаем то, что требуем. Разница лишь в том - добровольно получаем или принудительно. И после принудительного признания отпустить вас мы уже не сможем, нельзя же нашему просвещенному населению видеть, во что вы превратитесь. Так что или дружеская беседа сейчас, или… или вам проще было бы лечь там, на Высокой площади. Все равно к Богу отправляться, но там это выглядело бы красивее, да и шагали бы в компании.
        Последние слова резанули. Получалось, барон и Редвик убиты? Один из них? Кто? Не хотелось верить. Может, врет инквизитор? Голова даже думать об этом отказывалась, подсовывая взамен мысль «ну наконец-то я узнал название площади, где стоит баронский дом». Встряхнулся, возразил зло:
        - Тогда зачем мне признаваться, если выход будет отрезан?
        - Со временем, ваше сиятельство граф де ла Коста, вы поймете, что быстрая смерть - благо.
        С этими далеко не оригинальными словами овергерцог резко повернулся и, как показалось, вошел в стену. Наверняка, подобно какому-нибудь фокуснику, раздвинул драпировку и скрылся в прятавшейся за ней дверце. Выглядело это настолько картинно, что Вок понял - демонстрация возможностей, подтверждение тезиса «мы можем все».
        Глава 21. Архиграф и белки
        После разговора «гостя» перевели в «заключенные», попросту говоря, отправили в тюрьму настоящую, причем принципиально отличавшуюся от той, что принимала Вока у берсерка. Здесь камера выглядела именно камерой, которой заканчивалась кишка коридора. Помещение, видимо, находилось в глубине горы, во всяком случае, каменные стены производили такое впечатление. Впрочем, вместо нар имелись две полотняные кровати, на одной расположился человек, босой, но в тонкой рубашке и фиолетовых штанах благородного покроя. Человек встал, слегка поклонился:
        - Архиграф Крумц-Штинг.
        - Граф де ла Коста, - кивнул в ответ Вок и осмотрел помещение.
        - Бесполезно, - прокомментировал архиграф. - Никаких удобств. Туалет четыре раза в день по часам, ванны нет совсем.
        - И долго так держат, без ванны-то? - грустно усмехнулся Вок.
        - Не знаю, я со счета сбился, когда второй месяц моего сидения в этой камере пошел.
        В камере пахло пылью, а вот немытым телом не пахло совсем. Архиграф определенно врал, определенно поселился здесь только что. Раз врал, то, скорее всего, поселился в должности «подсадной утки». Оставалось поблагодарить местных декораторов за неумение придать ситуации правдоподобность. И еще оставалось порадоваться - раз овергерцог за такую комбинацию взялся, значит, в ближайшее время граф де ла Коста допросу третьей степени не подвергнется.
        Вок разделся и лег на вторую кровать. Не спать, а поразмышлять о сложившейся ситуации. Тут же понял, что притворяться немым - довольно глупое занятие: если уж архиграф, или кто он там на самом деле, здесь находится, чтобы с графом де ла Коста подружиться, лучше делать наивный вид и болтать напропалую. Вок потянулся:
        - Вы заметили, архиграф, лес, окружающий этот замок? Интересно, почему в других местах такой не растет? Возле города я одно-два дерева видел, в горах перелески, а так - только кусты.
        Сосед оживился, заговорил путано и цветисто:
        - Ну что вы, граф, это каждому понятно. Хотя, конечно, вы ведь иностранец, незнакомы с нашими реалиями. Это и по вашему акценту видно. Кстати, откуда вы прибыли? Я бывал в стране ухунтов. Еще до последней войны, но после предпоследней. Сопровождал посольство его высочества царствующего принца. В военном отряде, само собой разумеется. Охрана, и для посла, и для золота. Посольская казна, подарки. Статус очень важен - отряд весь из потомков благородных фамилий…
        Получив столь мощный словесный заряд, Вок даже растерялся. Не сразу сумел разделить отдельные сюжетные линии, причудливо сплетшиеся в речи соседа по камере. Хотя, может, и не так все страшно, может, на этой планете сам отвык от потоков болтовни? Не мог припомнить хоть один разговор, который бы велся без неспешного достоинства. Ладно, болтает и болтает. Напомнил:
        - Я действительно издалека и действительно незнаком с местной флорой. Раньше дела поважнее были, а здесь, в камере, время появилось любопытство удовлетворить. Расскажите уж.
        Архиграф бросился объяснять так же путано, со множеством отступлений и бесполезных уточнений. Получалось, что молодым деревьям требовалась защита от морского ветра. Высокие его уже не боялись, а молодые росли, спрятавшись за скалами или хотя бы за домами. Ну да, кажется, на выезде из города торчали несколько деревьев, а чуть дальше, до тех пор, пока за скалу не повернули, ни одного. И сразу лес. В принципе флористический интерес шпиона был полностью удовлетворен. Но надо же было о чем-то разговаривать.
        - А крестьянские дома что, слишком малы? Около них деревьев не наблюдалось.
        - Почему же малы! Вполне достаточны. Крестьяне или рыбаки их срубают сразу. Как проклюнулось дерево, так и рубят. Они ведь в кустах хижины прячут, а дерево - демаскировка. Так что рубят сразу. На моей земле, кстати, кузницы стоят, шахты недалеко, а кузницы мои, там деревья у домов растут, феод ведь под моей защитой. Так топоры для крестьян ковать больше дохода, чем латы или мечи. А вот шахты чужие. Раздобыть бы золота и купить те шахты. Дешево отдадут, все равно кроме меня руду у них брать некому…
        Вок молчал, слушал вполуха. Слушать в разговоре вообще важнее, чем говорить. Даже не так - в разговоре важно, чтобы собеседник видел, как тебе интересны его речи. Поддакивать, вопросы изредка задавать - и ты приятнейший человек.
        Даже самого приятнейшего человека в тюрьме преследуют мысли о том, чего не успел сделать на свободе. Может, не каждого, но того, кому грозит наказание в средневековом стиле, - уж точно. А если не каждого, кому грозит, то Вока мысли преследовали. И так уж устроен человек, точнее - мужчина, что мысли об упущенном всегда крутятся вокруг женщин, а для таких размышлений простор у Вока имелся предостаточный, ввиду множества упущенных возможностей. Хотя возможности ли это были, неизвестно, да и возможности чего?
        В женскую команду как-то пришла девушка - маленькая, аккуратная. Вок видел ее пару раз и раньше, на областных соревнованиях, а теперь она переехала то ли из Россоши, то ли из Боброва. Девушку звали Танечка, и в тот день на ней был свитерок, с рисунком из букв а-ля иностранный текст. Воку девушка понравилась, и он решил, что надо бы познакомиться.
        - Танечка, а вы переводили свой свитер на русский? - Глупый подкат, конечно, но с чего-то надо начинать.
        Не переставая улыбаться, девушка отшила потенциального ухажера так, как это делают, может быть, в Россоши, а может быть, в Боброве, - злым матерком. Нет, на носилках повергнутое тело не унесли, но в дальнейшем разговоров с ней Вок избегал, даже и самых необходимых.
        Ничего особенного он тогда не воображал - девушка как девушка, с которой захотелось поболтать. Если бы ответила нормально. Не обязательно давая повод для неформального знакомства, просто ответила бы нормально. Но она оказалась злюкой, и, наверное, стоит только радоваться, что выяснилось это сразу, до возникновения всяких там влюбленностей.
        Такое воспоминание кровь не будоражило, закрыло вопрос об упущенных возможностях. Другое удивляло, но не в плане Танечки, а в плане появившейся гораздо позже Валентины. Раз поняв, что внутри не все девушки добрые и хорошие, можно было, наверное, утратить наивность, а потом и к жене будущей критичнее отнестись? Ведь, в конце концов, одна злюка, другая, много ли разницы? Или нельзя было разобраться, внутреннее это? Или, как говорил осьминог, «в вашем языке и слов даже нет подходящих»? И женитьба, сейчас вот закончившаяся, была неизбежна? Наверное, так, наверное. «Фатализм какой-то», - усмехнулся Вок и решил больше внимания уделять архиграфу и меньше философско-ностальгическим мыслям о земных ошибках и упущенных на Земле возможностях.

* * *
        Через три дня отсидки архиграф уже не выглядел таким свежим, как в день, когда сюда привели Вока. Сокамерник определенно врал, говоря о своем долгом здесь пребывании. К тому же в постоянных путаных монологах Крумц-Штинга слишком часто проскальзывало слово «золото». Одно к одному подтверждало догадку, что не просто так он в камере с графом де ла Коста оказался. Может, стоило этим воспользоваться? Попытаться? Подыграть ему, золото обсудить? В конце концов, из-за непонятно откуда получаемых денег его, Вока, и арестовали. Чем черт не шутит - вдруг удастся покинуть это место, пока хозяева не вспомнили об обещанных допросах третьей степени?
        Вок дождался очередного сетования о нехватке средств на покупку железорудной шахты и перебил архиграфский поток сознания:
        - Ну ладно, предположим, источник золота имеется, но ведь финансы-то на свободе, а мы здесь. Какой в них смысл, если из тюрьмы не выбраться? И с этим, - ткнул пальцем в потолок Вок, - не столкуешься. Он целый отряд пошлет, а золото отряду не дастся. Вы же, архиграф, с рудным делом знакомы. Вам ли не знать, что жила открывается одному, ну, двоим в крайнем случае.
        Сосед завис, даже сел на кровати, видимо, переваривал новость о своем знакомстве с рудным делом. Но вскоре затараторил с новой силой:
        - Ах, уважаемый граф, вы не представляете, как много значит этот металл в нашей стране. Если он есть, любые двери для вас открыты. Вот, к примеру, мне представили одного первого барона. Представляете, первого, его дети уже будут никем, но мне его представили! Потом выяснилось, что он богат, действительно богат, он попросту заплатил за то, чтобы его мне представили. Как я вам уже рассказывал, у меня кузницы, железо, и этот первый барон, его имя вам все равно вряд ли известно, хотел войти в мое дело. Вы представляете - в мое фамильное дело! Но у него золото!..
        Воку надоело слушать историю первого барона и уж тем более гадать, что следующее придет на ум оратору.
        - Мне кажется, архиграф, воспоминания об этом человеке вам неприятны. Действительно - какой-то там первый барон. Но представим чисто теоретически, что на воле есть золото. Как оно поможет нам выбраться отсюда туда?
        - Это же очень легко и просто! Мы просто дадим взятку охранникам. - Архиграф замахал руками, и, поскольку продолжал лежать, выглядел довольно потешно.
        - Но здесь-то у нас денег нет, - упорствовал граф де ла Коста.
        - Но мы же дадим взятку в долг!
        Вок даже растерялся: не мог вообразить коррупционеров, предоставляющих клиентам рассрочку. Даже и под проценты. С другой стороны, архиграф Крумц-Штинг определенно темная лошадка, пожалуй, охранники ему двери откроют без всяких посулов, главное, чтобы помог найти источники благосостояния графа де ла Коста.
        - Архиграф Крумц-Штинг, вы благородный человек, и я могу вам довериться. У меня имеются достаточные средства, но не с собой и даже не в городе. Если бы до них удалось добраться, я бы оплатил и наше с вами освобождение, и другие общие расходы. Ну а потом, когда окажемся на свободе, можно будет обратить внимание и на железорудные шахты. Однако боюсь, переговоры с охранниками придется вести вам, я - человек не здешний, мне они вряд ли поверят настолько, насколько вам - человеку, принадлежащему к благородному и известному местному роду.
        Переведя дух после выспренней речи, Вок стал ждать развития событий. События развились немедленно. Сосед вскочил, его легкая кровать опрокинулась.
        - Сейчас, сейчас, дорогой граф, сейчас все и организую. Это ведь только кажется, что стены непробиваемы. Пробиваемы, пробиваемы, это точно. Сейчас только стражника позову.
        Неожиданно оборвав себя, он начал колотить в дверь, причем не хаотично, а выбивая что-то вроде мелодии. Похоже, с той стороны должны были понять, кто стучит, а может, и зачем. Вот и прекрасно. Вок еще раз удивился наивности местной спецслужбы. Ну, всем же известно, что стуком можно передавать сообщения, любые неравномерные удары наводят на мысли о шифре. Хотя какой шифр? Письменности-то нет, а рисунок перестуком не отбарабанишь. Кстати, без письменности нет и детективной литературы, а откуда еще широким массам, пусть даже широким массам инквизиторов, знать про всякие разные шпионские хитрости?
        Дверь открылась, архиграф Крумц-Штинг убыл в коридор. Вок вернулся на свою кровать поразмышлять, а может, и поспать в спокойной, неболтливой обстановке.
        Крумц-Штинг вернулся после ужина.
        - Дорогой граф, можете считать, что мы уже на свободе! Надеюсь, вас хорошо покормили? Отправляемся ночью. Ночью, конечно, в лесу может быть опасно, но мы с вами не робкого десятка. Нас выведут из замка через потайной ход.
        Дальше Вок слушать не стал. Всего за несколько дней научился смотреть на Крумц-Штинга, кивать время от времени и не воспринимать ни одного слова, думать совсем о другом. Например, о том, что цену, которую пришлось посулить охране, архиграф не назвал. Действительно, какая может быть цена, если граф де ла Коста должен привести расследование к золоту? Интересно, во что они больше верят? В алхимическую магию или в залежи самородков и в припрятанный рядом с этим Клондайком штамп для производства заморских монет?
        Вскоре дверь приоткрылась и в нее просунулась голова в закрытом шлеме. Потом появилась рука, махнула - выходите. Крумц-Штинг вскочил и бросился в коридор, за ним двинулся Вок.
        Пройдя самым обычным переходом, спустились по узкой лестнице и оказались внутри крохотного дворика, окруженного довольно высокой стеной. Другой охранник, тоже в закрытом шлеме, молча отворил калитку, за которой стоял все тот же лес. Побег состоялся без обещанного архиграфом потайного хода.
        Архиграф уверенно двинулся по тропинке, не особенно заботясь о возможной погоне. Как бы это выглядело, не будь Вок уверен, что происходящее - спектакль? Осталось бы поверить в подкуп всего тюремного штата. Но при любом из вариантов, снаряди овергерцог поиск по всей своей обратной стороне скалы, его люди тщательно обшаривали бы каждый куст, старательно отводя глаза от тропинки, по которой прогулочным шагом двигались сейчас участники дерзкого побега.
        Ночь попалась светлая, шагалось легко, Вок решил спросить, не слишком ли просто оказалось выбраться из замка. Почему их так ненадежно охраняли?
        - Отнюдь, - пожал плечами архиграф, - бежать-то нам некуда. Вот когда у нас будут деньги, тогда да, но никто ведь не знает, что у нас будут деньги.
        Ложь была наивной, ну и ладно, главное, архиграфа она устраивала.
        К сожалению, вопрос Вока, а может, мысль о близком богатстве включила разговорчивость Крумц-Штинга на полную мощность. Архиграф болтал не переставая, граф де ла Коста в очередной раз узнал, что собеседник - единственный наследник состояния своего отца. Что, по сути, он не наследник, а владелец, поскольку Крумц-Штинг-старший давно отошел от дел. Что зверей в кустарнике видимо-невидимо и что здесь в лесу тоже. Что женщинам нравятся мужчины именно такого, как он, архиграф, типа. Что погода обещает благоприятствовать… Что… что…
        Послышался треск. Не случайный - трещало сразу с обеих сторон каменистой тропинки, казалось, великаны долго крались сзади и сейчас, решив обойти с флангов, охватывают, ломясь через заросли. Речь архиграфа запнулась, он молча побежал вперед. Вок следом. Треск приблизился, первое впечатление не обмануло - их загоняли, брали с боков. Тропинка петляла, слева преследователь не рассчитал скорости, обогнал и на момент выкатился из кустов. Обернулся растерянно и сдал назад, в сумрак под ветками. Движение смазало, спрятало детали, но морда зверя и без них наводила ужас - широкие челюсти, одновременно и волчьи, и жабьи, длинные, переходящие в гриву, уши, тощее тело на расширяющихся книзу лапах. И пугающе-непонятное - блестящее стекло нацепленной на морду водолазной маски.
        Архиграф скорости не сбросил, бежал, несмотря на то что зверюга его уже обогнала, несся по тропинке вниз с горы. Вок за ним, стараясь контролировать голеностоп. В темноте да по камням ступня подвернется, и все, допрыгался, дальше только на костылях. Поляна, выскочили на поляну, в середине которой стояло развесистое дерево. То ли выбился архиграф из сил, то ли специально дерево искал, взлетел с разбега на низкую ветку, с нее - выше. Лезший следом Вок случайно ухватил его за ногу, получил босой пяткой в лоб, вскользь. Показалось, что это он гонит архиграфа вверх, ловит его. Внизу сновали серые извилистые тени.
        - Кто это? У нас ничего похожего не водится.
        - Белки, - просипел не успевший отдышаться архиграф.
        - Белки? - Вок растерялся. Прятаться от белок на дереве - такое еще надо придумать! Хотя, конечно, наверное, нет таких на Земле и заложенный в мозг переводчик опять подсовывает что попало.
        - А почему же они за нами гнались?
        Архиграф неодобрительно прошипел:
        - Есть хотели. И сейчас хотят.
        От его многословия не осталось ничего, а тон не блистал оптимизмом. Вок пригляделся - архиграф сидел на своей ветке и дрожал. Может, от испуга, может, от холода, может, от адреналина…
        Стало еще светлее, даже удавалось рассмотреть животных. Сверху они действительно походили на больших серых белок. Благодаря огромным пушистым хвостам и кисточкам на длинных ушах. К счастью, белки эти по деревьям лазить не умели, вились внизу, скрываясь в лесу и вновь выскакивая на поляну. Сколько их участвовало в осаде, посчитать не удалось, но казалось, не меньше полудюжины. Звери как звери, без грив, которые привиделись вначале, - наверное, просто топорщили шерсть на бегу. Но когда поднимали морды взглянуть на потенциальную пищу, превращались в подобия вурдалаков. Широкие пасти, казалось, не могли закрыться из-за множества торчащих зубов, над пастями блестели… конечно, не привидевшиеся при первом взгляде водолазные маски, а глаза. Два огромных выдвинутых вперед глаза сидели так близко, что не помещались, толкались, плющились друг о друга, выглядели единым наростом, по поверхности которого пробегали блики, отражения серого предутреннего неба.
        Оставаться на дереве можно было бы долго, но ведь, как ни крути, а погоню овергерцог вышлет, хотя бы для правдоподобия всего спектакля. Серые солдаты, подгоняемые загадочными командами, спустятся по тропинке, распугают серых же лесных монстров, да и возьмут беглецов тепленькими. Вок подергал притихшего архиграфа за ногу:
        - Ваше сиятельство, висим, бездельничаем, расскажите, что за звери?
        - Белки же. Для охоты. - Объяснить тот или не желал, или не мог.
        - Охотничьи белки? - подначил Вок.
        - Ну да, у них мех. Собаки их выгоняют, остается подъехать и на пику надеть.
        Что-то не сходилось: возможно, белки именно этого леса ни про собак, ни про пику не знали и поэтому вели себя неподобающе.
        - Расскажите об охоте подробнее, у нас такие не водятся.
        Архиграф наконец справился с припадком молчаливости, объяснил, что добыча беличьего меха - традиционная благородная забава со строгим ритуалом. В солнечный день, ровно в полдень, выезжает охота - собаки, псари и, собственно, охотники. Собаки выгоняют белок, те сидят, от страха закрыв голову лапами. Остается ехать на лай, ну а вечером, еще до заката, начинать праздник и вообще.
        Пугливыми звери не выглядели. Может, у них, как у пираний, много видов? Травоядные пугливые и хищные агрессивные? Неизвестно.
        - А в кустах они тоже живут или только в лесу? - вспомнил Вок свои путешествия.
        - Редко забредают. Тогда бы их сколько угодно добывали, мех бы в цене упал.
        Звери внизу забеспокоились, засновали быстрее, выскакивали из-под деревьев, пробегали и опять убирались в чащу. Наконец исчезли. Обмануть решили? Выманить? Вряд ли. Не люди все-таки, ума не хватит.
        Совсем рассвело, сидеть дальше смысла не имело. Договорились спрыгнуть и бежать вниз изо всех сил. Ночью ведь убежали, а уж при свете, даже слабом, точно удастся. Рванули, будто волки сзади гнались. Собственно, такое и ожидалось, если зверей называть не по хвостам, а по повадкам. Бежать оказалось совсем недалеко, тропинка вынырнула из леса и уперлась в проезжую дорогу. Успевший обогнать Вока архиграф остановился, немного потоптался между колеями, отдышался и спросил как ни в чем не бывало:
        - Теперь куда?
        - А куда нам таки надо? - ответил в стиле осьминога Вок.
        - Как куда? За золотом, конечно.
        Такая поспешность как-то даже не подобала наследнику и фактическому владельцу кузнечного производства. Не считая всего остального, что Крумц-Штинг успел перечислить за время лежания на тюремной койке.
        - Вряд ли мы доберемся в такую даль в таком виде. - Граф де ла Коста повел ладонью сверху вниз, привлекая внимание к своей одежде.
        Даже если не учитывать ее несвежесть, путешествие в одной рубашке, без плаща, шляпы и, конечно же, шпаги, вряд ли могло рассматриваться как перспективное. Взглянул на одеяние архиграфа и только теперь обратил внимание, что тот так и не обзавелся какой-либо обувью. Усмехнулся: «Благородный аристократ, босиком отшагавший несколько километров по каменистой лесной тропинке… имение, кузницы… Да поверил я, поверил». Кстати, и у самого Вока сапоги хоть и имелись, но легкие, те, в которых он в город выходил. Пригодность их к прогулкам по населенным подземными змеями кустарникам вызывала большое сомнение.
        Архиграф тоже взглянул вниз, потом вокруг, неуверенно переступил с ноги на ногу, промычал под нос, что с дороги сходить никак нельзя, и уселся прямо между колеями.
        - Под дорогой что, змеи не водятся? - осведомился Вок, раздумывая, не приземлиться ли тоже на пятую точку.
        - Здесь камень, - поджал ноги архиграф. Да они, наверное, дорогу все равно не любят.
        Ну да, теперь стало понятно, что уселся он не на мягкую почву, а на плоский камень - как те, из каких состояла выведшая из леса тропинка.
        Подвинуться архиграф даже не подумал, но Вок нашел другую подходящую твердь и тоже уселся. Картинка получилась достойная юмористического мультфильма. Два сбежавших из тюрьмы уголовника сидят посреди дороги и ждут непонятно чего.
        Солнце окончательно выбралось на небо, и вдали послышался скрип колес. Вок поднялся и отошел назад по тропинке. Если погоня, все равно, где ее встречать - в лесу или на проезжем тракте. А здесь хоть камни под ногами и с дороги не видно.
        Вскоре на тропинке появился Крумц-Штинг:
        - Пойдемте, граф, крестьянин довезет нас на своей телеге. Не самое удобное путешествие, даже не тарантас, не говоря уже о карете. Но выбирать не приходится. Хотя я бы с большим удовольствием путешествовал верхом, как подобает благородному человеку и воину…
        На дороге стояла двуконная телега. Сутулый крестьянин спокойно перебирал вожжи, похоже, он никуда не торопился. Только когда оба графа устроились в просторном кузове, возница отвлекся от своего занятия и коротко спросил:
        - Куда ехать?
        - Куда ехать? - повторил за ним Крумц-Штинг, полностью отдавая право решать графу де ла Коста.
        На этот вопрос ответа у Вока не имелось. Не в горы же забираться, чтобы еще разок посмотреть на дырку от улетевшего космического корабля? Хотя почему нет? Куда бы ни ехать, все равно по пути сбежать придется.
        - Столица где? - спросил он.
        Возница махнул вперед, на запад. Ну и горы, те, знакомые Воку, на западе. Получается, вышли они с другой от города стороны, там, где бывать еще не приходилось.
        - Архиграф, столицу надо как-то миновать. Наша цель за ней, по дороге вдоль побережья.
        Сложность маршрута хозяина телеги не смутила, он был готов везти графскую компанию куда угодно. А почему, собственно, и нет? Архиграф ему наверняка посулил изрядные доходы, или, что более вероятно, мужик сам был частью спланированного спецслужбами побега.
        Повозка неспешно тряслась, погони не наблюдалось, да и почти любого другого движения по дороге тоже. Так - несколько встречных телег да запыленный всадник, спешивший по своим делам. Возница на пассажиров не оборачивался, Крумц-Штинг дремал, а Вок задумался, не забывая внимательно смотреть по сторонам.
        По словам архиграфа, белки, которые, по сути, волки и даже хуже, в кусты особенно не забирались. Это радовало, телега ехала вплотную именно к кустам. Вот только верилось с трудом, слишком много имелось в этом рассказе противоречий. Вроде бы трусливые зверушки ждут смерти, закрыв голову лапами. Но час назад злобные зверюги готовы были разорвать того самого рассказчика. И Вока заодно с ним. Спасло только встающее солнце - другие дела у белок-волков после рассвета. Посмотрели своими невероятных размеров глазами, пооблизывались, и ушли куда-то. Хотя… а может, ушли не «куда-то», а «от чего-то»? С поляны в чащу? И закрывают не головы, а глаза - говорил ведь архиграф, охота в полдень начинается. Такой вот страх ночей, который днем сам боится. Но не людей, а света.
        Раздумывая над гипотезой существования зверей, как вампиры боящихся солнца, Вок чуть не пропустил интересный предмет. В кустах валялась штука, напоминавшая большой, покрытый металлическими заплатками плащ. Но не пропустил, тихо соскользнул с телеги, чтобы рассмотреть находку.
        Пожалуй, расстаться с архиграфом Крумц-Штингом, а заодно со всей следственной структурой овергерцога обратной стороны скалы стоило именно здесь. В кустах валялся не плащ, а ржавый лист кровельного железа, видимо сорванный ураганом с какого-то богатого дома или замка. Эта находка позволяла, плохо ли, хорошо ли, выжить в кустарнике. Туда Вок быстренько ее и затащил, понимая, что повозка вот-вот остановится и его вернутся искать. Сзади наверняка погоня, которая на самом деле эскорт - за дорогой следят, чтобы не убежал. Впереди, скорее всего, тоже. По сторонам нет никого, по кустам за телегой все равно не успеть. Конечно, пропажу обнаружат быстро, начнут окрестности обшаривать, но имелась надежда на неприступность шипастой флоры.
        Стараясь не думать о подземных змеях, Вок потащил найденную жестянку поглубже в растительный лабиринт. Забравшись достаточно далеко, остановился. Долго сгибал и разгибал углы железяки, пока не отломал два куска, пригодные в качестве змеенепробиваемых обувных подошв. Все так же сидя на листе, примотал их к городским сапожкам. Что же, железа оставалось достаточно, чтобы лечь и не бояться атаки из-под земли. Вок и растянулся, решив отдохнуть после бессонной ночи.
        Глава 22. Веревочная лестница и негомогенность пространства
        Голод не давал спать, голоду еще и холод помогал, проникавший сквозь железный лист, через лежавший на нем левый бок во все остальное тело. В который раз Воку снилось, что он забрасывает этот кусок замковой кровли куда подальше, тот планирует над ландшафтом и скрывается вдали, чтобы никогда больше Вока не доставать, чтобы не надо было его за собой волочь, поскольку и без него на песке ночью довольно холодно. Но, проснувшись утром, Вок вспоминал подземную змею, запросто пробившую голенище сапога, натягивал на ноги самодельную железноподошвенную обувь и только тогда вставал на голую землю.
        Шел. Сам не знал, куда и зачем добирался. Понял, уже несколько дней назад понял - не отстала погоня, следят, присматривают. Несколько раз замечал на дороге одних и тех же людей, проезжавших то в одном, то в другом направлении. Одетых по-разному, то воинами, то крестьянами, но одних и тех же. Долго ли понять, из-за кого эти переодевания? Но все равно поднимался утром и тащился по дороге, по большой дуге огибая город.
        Давно бы сдох уже в этом непригодном для жизни кустарнике, просто от голода сдох бы. Но встреча, нежеланная, неожиданная, даже пугающая, помогла. В тот день, шестой кажется, он брел по пустынному тракту, прячась в кусты от каждого звука. Не глубоко, в сумерках глубоко не нужно было, в тени отсидеться - вполне достаточно. Припоздавшие телеги тащились одна за другой, не позволяя вернуться на дорогу, и Вок сам не заметил, как задремал, потерял счет времени, где спрятался, там и остался на ночь. Много раз просыпался, ворочался, думал, но напрочь забыл, что лежит всего в метре от колеи. И опять дремал.
        Утром услышал звук, открыл глаза. Перед лицом переминались две конских ноги, чуть дальше частили еще несколько, сразу и не сосчитал. Сел на своей жестянке - трое всадников, самый дальний благородного вида, двое других - свита. Барон - раз двое, то, скорее всего, какой-нибудь вариант барона - всматривался в Вока и сам казался немного знакомым. Высокий, тонкий, узкое молодое лицо. Вок не сразу сообразил, почему лицо показалось знакомым, - надменная гримаса никак не совмещалась в голове с… с выражением испуга, конечно, испуга. Это же младший супербарон Сультэрг! Вот ведь попал, сейчас проткнет насквозь в отместку за позорный шрам на юной заднице. Мальчишка обидчика определенно узнал, брезгливо скривился, вынул из ножен тонкий меч, поиграл им. Махнул своим, чтобы проехали вперед, не слышали его слов. Протянул торжествующе:
        - Маг де ла Коста, и в каком магическом виде! Я сразу понял - не тот вы человек, не тот, - цыкнул зубом, добавил резко, будто выплюнул: - Я вам ничем не обязан. Это мой отец клялся в вечной благодарности, а не я.
        Супербарон Сультэрг повернул коня, нагнал своих воинов, дробный топот копыт затих за изгибом дороги. В последний момент меч случайно коснулся ремня, крепившего небольшой тюк, тот упал в пыль. Мальчишка не обернулся. В тюке нашлось вяленое мясо, короткий простой кинжал, пустая фляжка. И совершенно ненужная шляпа темно-зеленого цвета. Вок усмехнулся, вспомнив свой первый поединок на переправе. «Не подобает благородному человеку оставаться безоружным».
        Чешущиеся от бессонницы глаза открылись в который раз за ночь и увидели, что небо немного посветлело. Видимо, все-таки удалось подремать несколько часов, прошлые-то ночи тянулись и тянулись. Вдруг послышался треск, прямо грохот. Вок сел на своей железяке, сгруппировался. Руки сжимали длинную палку - не копье, конечно, но один-два удара отбить можно, потом за кинжал хвататься. Лучшего оружия все равно нет.
        Шум нарастал, послышался треск, и прямо на маленькую полянку выскочил верховой. Конь его был исцарапан колючками, сам всадник тоже немало пострадал от окружающей флоры. Какого черта верхом через кусты понесло? Добрые люди по кустам на рассвете не шарят.
        Человек Вока не заметил, он все время оглядывался назад, оставив выбор пути на усмотрение лошади. Та тоже была испугана, иначе вряд ли поперлась бы через колючки. Но именно это она и сделала, без разбору ломанувшись в чащу. Черт побери, что же там случилось? Вок обулся и двинулся к дороге, которая и была-то шагах всего в тридцати. Стоило ли так скакать, оставляя на шипах лоскуты одежды и кожи, а на земле, наверное, капли крови? Если совсем близко нормальный проезжий тракт?
        Выйдя из зарослей, Вок увидел, что никакое это не утро. Вдали светилось нечто, озаряло небо. А вблизи вновь послышался нарастающий шум. Теперь, кажется, грохотали колеса. Пришлось опять нырнуть в кусты, спрятаться от промчавшегося мимо пелетона из четырех телег. Возницы от души нахлестывали лошадей, повозки подскакивали на кочках, точно баги на соревнованиях по автокроссу.
        Что там у них, пожар, что ли? К бегству присоединиться или подождать? Перспектива совместного отступления не прельщала - конечной точкой наверняка окажется все та же резиденция серого овергерцога. Вок осторожно потрогал ближайший куст. Вряд ли пожар, хоть и пропыленные, но сочные листья и такие же серо-зеленые ветки к легкогорючим материалам никак не относились. Кстати, и проверено, Вок еще в первый день пытался развести костер, используя солнечные лучи и стыренную из замка подвеску от хрустального светильника. Оторванный от одежды лоскут послушно загорался, а вот местная растительность поддерживать огонь совсем не желала.
        Пока Вок размышлял, мимо, прямо по дороге, пронеслась пара животных, похожих на земных лосей. В разгорающемся зареве их удалось хорошо разглядеть - самые обычные, вот только зеленоватые, но это, наверное, из-за неправильного освещения. Хотя если бы Вок был лосем, он бы обязательно выбрал зеленый цвет. Из соображений лучшей маскировки. Да и безопаснее - ведь никогда не приходилось слышать, чтоб какой-нибудь охотник убил зеленого лося.
        Испуг всего окружающего мира оказался для инопланетных шпионов не заразен, Вок продолжал стоять и вскоре разглядел приближавшуюся летающую тарелку. Именно ее, точно такую, как в фильмах - тех, которые сняты с иронией. Диск подмигивал круглыми иллюминаторами и вращался вокруг своей оси. Рулить таким транспортом казалось невозможным - сидишь как на карусели.
        Тарелка приблизилась, разросшись до очень внушительных размеров, остановилась, зависла. В дне ее открылся люк, черневший на фоне ярко светившейся обшивки. Вниз пополз трап, целясь куда-то рядом, совсем недалеко от места, где стоял Вок.
        «Ага, опередили осьминога представители тарелочной цивилизации. Но не рассчитывали, к сожалению, на всеобщее бегство, и сейчас не с аборигенами, а со мной будут контакт устанавливать». Если бы Вок не был так измотан, повеселился бы ситуацией - прилетели бедолаги на планету и наткнулись на единственного в этом мире инопланетянина.
        Длины трапа не хватило, выдвигаться он прекратил метрах в шести над землей. Из люка показался осьминог. Да, именно такой родной инопланетный моллюск. Хотя, скорее, его родственник, потощее и какой-то неуверенный во всех своих движениях. Осьминог начал спускаться, всеми щупальцами цепляясь за трап, на земле не закрепленный, а потому ужасно болтающийся. Через плечо, если так можно выразиться о головоногом, у него висела бухта веревки. Добравшись до нижних ступенек, осьминог бросил веревку вниз и закричал, чтобы Вок быстренько забирался внутрь судна.
        Для спортсмена в нормальном состоянии шесть метров вверх по канату - секунды. Вымотавшийся Вок втаскивал себя сантиметр за сантиметром, сдирая ногти и боясь, что пальцы разожмутся сами. Где-то в воздухе, одолев меньше половины, понял - все. Вцепился изо всех сил и завис. Там, в тарелке, видимо, сообразили, в чем дело, трап начал уходить вверх, таща за собой зависшего Вока. Расстояние до земли росло. Падать хотелось все меньше и меньше. В проеме люка появился давно забравшийся внутрь корабля осьминог, он подхватил веревку и начал тянуть. Вручную, точнее щупальцами, дело шло с большим трудом, но Вок все-таки оказался внутри, упал на пол, не в силах разжать руки, оторваться от спасительной веревки. Что-то навалилось сверху. Осьминог? Нет, кажется, перегрузка? И Вок отключился.
        Пришел в себя он уже в каюте. Той самой, своей, на корабле, похожем на речной катер. Или в точно такой же - поди разбери. Тело болело, но сколько раз оно болело за последние месяцы - пора и привыкнуть. Вок поднялся и побрел на верхнюю палубу. Осьминог сидел в любимом кресле, но как он выглядел! Кожаные квадратики свисали лохмотьями, во многих местах их запачкала желтая слизь, глаза тоже были желтыми, как у человека, перенесшего тяжелый гепатит. От такого зрелища Вок даже забыл о своих переживаниях и начал жалеть спрута. Спрут вяло махнул щупальцем в сторону второго кресла, привычно появившегося из ниоткуда.
        - Что это за гадость желтая? - невпопад спросил свежеспасенный шпион.
        - Таки почему гадость? - Голос осьминога звучал совсем тихо. - Это кровь. Если существо поранится, у него течет кровь.
        - Желтая? Я читал, что у осьминогов голубая.
        Отвечать спрут не стал, похоже, разговор был ему не по силам. И в таком состоянии он по трапу лазил, Вока на веревке вытаскивал! Стало жутко стыдно. Посидел молча и, не удержавшись, все-таки спросил, что случилось.
        - Перегрузка, - угасающим голосом ответил спрут и добавил: - Я таки немного посплю.
        Оставалось тоже убраться в каюту и немного поспать. Может, двенадцать часов, а может, и тридцать шесть. Зато проснуться получилось изрядно отдохнувшим и не менее изрядно голодным. У кровати нашелся столик с завтраком, очень легким кстати. Сначала пришло возмущение скаредностью головоногих, но тут же вспомнилось, что после голодовки нельзя есть сразу много. И опять стало стыдно. Бродил ведь по планете и все время подозревал осьминога в нехороших замыслах. А он как старался, спасал, будто лучшего друга. Может, у него и нет других друзей? Такой вот спрут-интроверт, вдруг встретивший родственную душу? Вок хмыкнул, представив себя родственной душой инопланетного моллюска, и отправился наверх. В последний момент под ложечкой заныло - может, сейчас спруту совсем плохо, вдруг вообще конец? Не за себя испугался, хотя пугаться надо было: остаться одному на чужом корабле - не самое прекрасное, что можно придумать. Испугался за головоногого, который оказался настоящим другом.
        Спрут сидел на своем месте и выглядел немного бодрее, чем в прошлый раз. Вок, не глядя, опустился во второе кресло, помолчал, наконец задал мучивший вопрос, точнее, первый из мучивших - вопросы головоногим лучше задавать по порядку, это он уже выучил.
        - Тогда, в ущелье. Я приехал, а ни корабля, ни даже квадроцикла. Что-то не сходится. Зачем вызывал?
        - Таки приехал? Нехорошо получилось, не дождался. А я ждал. Ждал. Но не дождался. Таки пришлось. Тебе надо было сразу выезжать.
        Вот ведь хитрый осьминог, не мог не видеть в свои камеры, что шпион послушно и сразу отправился в поход, а доехать вовремя берсерк не дал. И все равно овечкой, ничего не знающей, притворяется. Вок тут же одернул себя - мало ли что могло случиться? Землетрясение, например, ожидалось с обвалом ущелья и полным погребением корабля. Но вернулся ведь, несмотря на перегрузки, выдавливавшие кровь. Желтую.
        - Ладно, виноват, по пути застрял в плену у берсерка. Лучше расскажи, что случилось и почему такая срочность?
        - Я таки и не думаю, что основы гиперпространственных перемещений входят в круг интересов воронежских спортсменов, - заявил обиженный спрут.
        Но тут же объяснил в доходчивой форме, что пространство не гомогенно и что стартовать можно только при определенных условиях, которые не всегда удается рассчитать заранее. И что сложилась ситуация, когда надо было срочно с планеты убираться, иначе застряли бы на ней лет на сто.
        Ситуация, как ее понял Вок, не радовала, и хотелось дальнейших разъяснений.
        - Но ты ведь за мной вернулся. Спасибо огромное, но получается, застряли мы здесь именно лет на сто? Не знаю, сколько вы живете, но я, значит, застрял навсегда.
        - Почему сразу застряли? - замахал щупальцами осьминог. - Я ведь вернулся.
        И, увидев недоумение Вока, объяснил, что «окно возможного взлета» зависит, помимо многих других, непонятных для слаборазвитых землян, факторов, от того, когда и как садились. Как-то там, опять же непонятно для землян, посадка воздействует на будущие возможности. Дальше, вместо того чтобы объяснить по-человечески, осьминог затеял речь о том, что «посадка» и «взлет» совершенно не подходящие слова, но он таки вынужден говорить понятно даже и в ущерб смыслу. Воку удалось уловить, что и спешный взлет, и возвращение происходили не в самых лучших условиях, а потому сопровождались очень-таки неприятными перегрузками, вплоть до выдавливания крови через ткань, соединявшую кожные лоскутки. Но не бросать же такого хорошего человека где попало навсегда. Вок порадовался, что считается у осьминога хорошим человеком, в остальном же осознал свою ничтожность по сравнению с теоретическими основами пространственных перемещений и перевел разговор на вещи более понятные:
        - Ты, кстати, в курсе, что я в тюрьме сидел? С угрозой воздействия третьей степени, кстати. Пришлось убираться, обманув одного овергерцога, одного архиграфа, одного владельца двуконной телеги и черт знает сколько охранников. Это я даже не говорю о скитаниях в негостеприимных местных кустарниках. Поэтому у меня вопрос - почему было не прислать за мной летательный аппарат покрупнее и не забрать прямо из города? И тебе бы перегрузок избежать удалось, и мне - приключений.
        - В такой атмосфере махолет человека не поднимет, - скучным голосом пробормотал спрут.
        - А вертолет?
        - Демаскироваться?
        - И демаскироваться! Если ценному агенту грозит…
        - Тогда зачем-таки вертолет? Хочется демаскироваться - пожалуйста, что я и произвел всем, с позволения таки сказать, космическим кораблем.
        Вок приготовился наслаждаться полетом, спать, есть, принимать душ, неспешно беседовать с осьминогом. Об опасностях, том случае, когда пространство трепало и корежило корабль, не вспоминалось. Крути не крути, а цивилизация куда как приятнее ее отсутствия. Даже если сравнивать цивилизацию осьминогов и средневековое государство без названия. Однако на этот раз дело ограничилось всего несколькими днями, которые Вок большей частью проспал. Видимо, нелинейность пространственных законов разгулялась на этот раз не на шутку и, что приятно, сократила полет…
        С утра пораньше капитан и судовладелец объявил, что выход на земную орбиту, по его расчетам, дело короткого таки времени. К тому же что повезло еще по одному пункту: на Земле прошло меньше лет, чем он, осьминог, таки себе ожидал. Вок даже пожалел о краткости полета - в голове крутилась мысль, как много, очень много можно было бы узнать у замечательного представителя космической цивилизации. И в голове крутилось понимание, что ничего узнать не удастся. Не расскажет хитрый спрут того, чего рассказать не захочет, вывернется, уйдет от любых расспросов. Да и о чем спрашивать? Был бы Вок технарем - попытался бы выжать что-нибудь полезное, то, что смог бы понять и использовать. А так… что такого практического узнавать?
        Осьминог, видимо, понял мысли Вока.
        - Не стоит-таки, мой друг, обнимать необъятное. Лучше поговорим о планете, которую вы исследовали. Кстати, вы таки выяснили, как она называется?
        - Боюсь, она никак не называется, - вспомнил Вок давний разговор с супербароном Кетсингом. - Не особо нуждаются жители в названиях, тем более для планеты - ведь других небесных тел они не знают.
        - Логично, логично. - Щупальца зашевелились, изображая что-то вроде озарения. - Если слова нет, то его надо придумать. Давайте, граф де ла Коста, вам ее и называть.
        Ого! К такому Вок готов не был. Как-то не считал себя ни первопроходцем, ни великим космографом. Хотя почему и нет? Как первый человек, ступивший на планетную твердь. Буквально ступивший - осьминог в тот момент все еще качался в своем корабле на океанских волнах.
        - Знаете, если совсем уж нужно название, жители пользуются именем хозяина. Ну, как дома или фермы в глуши на Земле - кто там живет, по тому и называют. Государство у них - по принцу… - Вок запнулся, забыл имя улыбчивого монарха, кажется, мелькнуло разок, но самому так и не понадобилось его произнести. - По имени принца. Наверное, и планету стоит назвать по чьему-нибудь имени… сейчас подумаю.
        В голове закрутились лица тех, с кем встретился в чужом мире. В большинстве - рыцарей, людей знатных. Но и рыбаков, сначала решивших его ограбить, а потом и спасших. Женщины, рожавшей в той бедной хижине. Берсерка. Принца, но у принца уже имелось государство. Торговок с рынка, в конце концов.
        - Пусть будет планета супербарона Кетсинга. Как вам?
        - Кетсинга? А хорошо, ярко звучит, - согласился осьминог. - Таки ее Кетсингом все называть будут, для краткости. Те, у кого звуковая речь и частотность подходящая. Но это не важно, в каталог я внесу и полностью, и краткое название. Кстати, занятная эта планета Кетсинг, таки вы со мной согласны?
        Степень планетарной занятности сравнивать Воку было не с чем, кроме Земли, конечно. Разговор угас, а голове возникло понимание - в чем-то планета Кетсинга лучше. Во всяком случае, лучше того, что у нас наблюдалось лет пятьсот назад. Ни казней страшных, ни помоев, текущих по улицам. Даже угрожавший допросом третьей степени овергерцог не бросался угрозы исполнять, тянул, пробовал другие варианты. Похоже, там, в прибрежном княжестве, не очень хотели знать о гадостях, которые положено бы иметь в Средневековье.
        Мысли перетекли на разговор с бароном. Вок тогда спросил, что такое «духовный наставник» и почему его изображение висит там, где «у нас, южан» принято красоваться основателю рода.
        - Видите ли, граф, - ответил в тот раз барон Кетсинг, для поддержания настроения перешедший на «вы», - он и есть основатель рода. А название - дань традиции и одновременно остроумному решению, которым мы всегда гордимся.
        - Расскажите, мне очень интересно, - попросил граф де ла Коста.
        Действительно, разговаривали много, а вот о традициях, истории как-то не приходилось. Хозяин дома на Высокой площади усмехнулся.
        - Триста лет назад, ну да, около трехсот, нас постиг определенного рода хаос. Или, можно сказать, поветрие. Незаконные дети, их потомки стали доказывать родство со знатными предками, подавать прошения о титулах и наследных имениях. С чего началось, кто придумал, теперь уже не знает никто.
        Барон улыбался, и было невозможно понять, одобряет он те претензии или осуждает. Связи подобных событий с наставничеством Вок не понял, решил, что мысль хозяина дома уплыла в сторону, и попытался вернуть разговор к прежней теме:
        - Извините, но связи с наставничеством я пока понять не могу.
        Барон пожал плечами:
        - А ее и не было. Зато был мудрый принц, которому изрядно надоело разбирать прошение за прошением, у принца и без того дел хватает. К тому же и последствия видеть мало кому нравилось - одни свежепризнанные аристократы от спеси чуть не лопались, другие по ветру пускали и имущество, и титул, отспоренные у вполне достойных людей.
        Барон подлил вина и продолжил:
        - Мудрость монарха и положила конец тогдашнему хаосу, он задался вопросом - если заглянуть себе в душу, кто тебе близок? Ответ прост - тот, кого сам воспитал, кого готовил идти по своим стопам. Не знаю, принц так придумал или советники, но уже столетия генеалогию ведем не по линии интимных утех, а от духовного наставничества. - Барон сделал паузу, подмигнул. - Но если все хорошо, то это одно и то же. И потом название веселое осталось от того времени - «восемь лет кухаркиных правнуков».
        Вок тогда не провел параллелей, получил объяснение, и прекрасно. А сейчас подумал - ведь насколько мудрое решение. На Земле глупее, генетические тесты, претензии, публичное полоскание внебрачных связей аж до девятнадцатого века. Пожалуй, у духовных наставников планеты супербарона Кетсинга есть чему поучиться…
        Размышления оборвал осьминог:
        - Командировка, почти что таки экскурсия в экзотическую страну, заканчивается. Вы, наверное, будете думать, чем дальше заняться? Я бы посоветовал чем-нибудь новым, у вас успешно получается адаптационная способность.
        Обсуждать свою адаптационную способность Воку не захотелось, споткнулся о слово «экскурсия». Хороша прогулочка! Ответил язвительно:
        - Экскурсия! Я-то по планете бегал туда-сюда. Временами как собака с подожженным хвостом. - Вок сам не знал, откуда в голове вылезло такое сравнение. - И честно говоря, ожидал больше помощи от представителя продвинутой цивилизации.
        Осьминог немного смутился и забормотал:
        - А я помогал, постоянно помогал. Использовал-таки все возможности.
        - И когда я раненый подыхал? - возмутился Вок.
        - А как же? И когда раненый.
        - Ага! Меня местное лекарство на ноги подняло. Без помощи инопланетных работодателей, кстати. Их я даже в бреду не встретил.
        - А я… - замахал щупальцами представитель осьминогов, но Вок его перебил:
        - Сейчас окажется, что это ты знахарку учил лекарство готовить, чтобы мне, болящему, помочь? Во сне транслировал ей и фармацевтические знания, и медицинские?
        - А почему-таки не я? - возмутился осьминог. - Почему-таки сомнения? Не учил, но кто же на этой планете мог прямо в ступу, где она корни терла, набросать и противовоспалительного, и обезболивающего, и антибиотика пролонгированного действия?
        Вок чуть не хлопнул себя по лбу. Вот какова ты, птица Мастраастра! Дрон, осьминогов дрон. Причем гадящий прямо ведьме в ступу. Стало стыдно, в конце концов, он же сам не справился с казавшимся совсем неопасным коротышкой. Переоценил и свои фехтовальные навыки, и возможности дзюдо.
        - Ну вы даете!
        Захотелось взять осьминога за плечо, извиниться, но при наличии множества рук ни одного плеча в кожаном организме не наблюдалось. Поэтому Вок виновато засмеялся. Осьминог в ответ начал подрагивать - то ли имитировал смех, то ли тоже веселился.
        - Ладно, это погорячился я, прошу прощения. Но вы-то программу свою выполнили? Все шпионские данные собрали? План выполнен и проект закрыт?
        - Почему же закрыт? На Кетсинге много оборудования осталось. Вещи разные, оружие, монеты тоже.
        - Золото не ржавеет и будет собирать данные вечно?
        - Нет, не вечно, - огорченно возразил осьминог. - Часть монет переплавят, но большинство потеряется, окажется в земле. Но это не сразу, таки не сразу.
        - В земле тоже интересно, там такие земляные змеи!
        - Змеи? В земле? Ну да, ну да. Но это не главное. Главное - общество. Надо понять, что за цивилизация, куда развивается, как с ней лучше взаимодействовать. А может, таки оставить в покое и подождать.
        Вдруг Вока осенило.
        - А зачем я вам вообще был нужен?
        - Как зачьем, как зачьем? - забеспокоился спрут, даже язык опять коверкать начал. - Я таки с самого начала говорил: ваш, земляной, фенотип очень-таки похож, а мой совсем не похож.
        - Но ведь шпионил не я, а камеры. Во всех вещах камеры, микрофоны. Может, еще что-нибудь, мне вообще незнакомое. Я-то зачем?
        - А как же, кто бы оборудование доставил? Как бы оно таки к людям попало?
        - Чего уж проще! - тут же ринулся объяснять Вок. - Дрон везет кошелек с золотыми, сбрасывает на дорогу. Первый же прохожий подбирает и совершенно без усилий с вашей стороны распределяет в сообществе. И все честно - нашедший даже не бесплатно трудится, даже авансом деньги получает. То же и с оружием мелким или брошкой какой-нибудь.
        Осьминог уставился на Вока. Застыл, будто изваяние под названием «А что, так можно было?». Потом медленно пошевелил самой маленькой конечностью.
        - Вы таки великий человек. И не только у себя на Земле. Вы великий человек вообще. - Наконец задвигал щупальцами нормально, забормотал: - Нет, к принцу так ничего бы не попало, но это ли главное. Какова идея, какова идея.
        Похоже, с таким понятием, как «халява», в осьминожьем мире знакомы не были, и уж подавно с тем, насколько мощным инструментом халява является.
        Глава 23. Дежавю и сувенирный кинжал
        Земля выглядела будто с картинки про наших славных космонавтов. Синий шар с пятнами океанов, материков и облаков.
        - Ну что, в Воронеж? - Осьминог потянулся в своем неизменном кресле.
        - Пожалуй, не стоит, время-то здесь прошло. Как ты учил - в неизвестном мире надо выглядеть приезжим, чтоб косяки с рук сходили. Лучше куда подальше.
        - Веллингтон, - ехидно хихикнул спрут, - таки максимально удален от Воронежа, если не считать океана и совсем мелких городишек.
        - Ага, а пока летим, английский выучу и там не потеряюсь. Нет, давай лучше… да хоть в Саратов.
        Может, Саратов и изменился, но не настолько, чтобы легко это заметить. Те же улицы, люди. Мода чуть другая, но это выяснилось, еще когда на корабле одевался - осьминог подсмотрел телепередачи и скроил своими машинами в соответствии с веяниями стиля. Вок гулял по центру, крутил головой. Не так чтобы интересовался - не бог весть сколько времени прошло. Наоборот, ощущал, впитывал комфорт, такой, когда все вокруг знакомо и понятно даже и в совсем чужом городе Саратове.
        Зашел в ювелирный:
        - Вы золото принимаете? Вот, в командировке поиздержался.
        Положил на прилавок обручальное кольцо, свое собственное, не из тех золотых побрякушек, которыми спрут снабдил «на первые дни».
        - А жена что скажет? - усмехнулся немолодой продавец.
        - В разводе.
        Сказал, и стало радостно. И еще раз вспомнил, что в разводе, наверное, уже давно. И еще - что все время в космосе даже не думал возвращаться к Валентине. Она уж тем более ему вряд ли обрадуется. Если до сих пор не развелась «за отсутствием мужа как такового», то… Да удивительно такое будет, только и всего.
        Деньги оказались непривычными, и цветом, и блеском радужных полосок защиты. Никаким сюрпризом это не стало, российская валюта штука пластичная - рубли, название не поменялось, и хорошо. Купил в киоске газет, новости узнать, сел в кафе и сразу открыл спортивные странички, репортажи, отчеты, сводные таблицы. Сначала глотал залпом - все виды подряд, потом фехтование и дзюдо, потом… потом понял - надоело, еще тогда надоело, сейчас спортивных новостей хватило едва на десять минут, а дальше читал по старой привычке, от ностальгии, без сопереживания, желания быть там - на дорожке или татами. Глотнул чаю с вкусным сладким пирожным, взглянул другие новости, а потом и вообще отложил чтение. Зачем? Мало ли в России людей, новостями не интересующихся? Листы белые, буквы черные, иллюстрации в три цвета, так что же здесь изменилось? Развалился на стуле, просто смотрел на улицу и наслаждался. Опять порадовался, что не надо наряжаться в доспехи, не надо думать о куртуазном обращении или как не уронить лицо перед разнокалиберной дружиной.
        Не думать… Не думать не получилось, полезли мысли про планету барона Кетсинга. Там лезли мысли про Землю, а здесь про Кетсинг. Не про планету, конечно, что ему планета, но про тех, кто там остался, и о делах, которые там оставил. О бароне. Ведь так и не узнал, что с ним и с Редвиком. Ранены? Вок сам дрался рядом, когда они падали. Хотелось верить, что ранены, что овергерцог врал про совместный поход к Богу. Совесть. Для нее «хочется верить» - совсем не то, что «знаю». И для нее «ничего не мог сделать» не оправдание. Вдруг они так и остались лежать на площади перед собственным домом? Вок должен был вернуться, помочь. Лекарства у спрута добыть, деньги, в конце концов. Там, в сундучке, имелись золотые, не много, но даже их ни барон, ни дворецкий не тронут. И не свяжешься, не скажешь «это вам». А ведь сказать еще и мало, надо убедить.
        Мудрое лицо барона встало перед глазами. Да, лицо у него действительно мудрое, почему это сразу в голову не пришло? Человек, с которым интересно разговаривать, которого хотелось расспросить о жизни, о прошлом, обо всем том мире, в конце концов. Не расспросил, не нашел подходящего момента. Теперь далеко, и даже как далеко - неизвестно. И про расстояние не спросил, но это не спросил у осьминога.
        И загадочный берсерк остался загадочным. Не бывший барон Коляхн-Банобер, а именно берсерк. Почему он не только витязь, но и маг, и поп? И ведь разговаривали, специально раскручивал хозяина горного замка на всякую болтовню, а про это не спросил. Теперь кажется - забыл про самое интересное. И подарок ему не послал. Деньги обидели бы, он хоть и забывчивый, а выучил, что Вок не пленник, а гость. А подарок подошел бы, Кетсинг бы и подсказал, что послать.
        И та девушка, промелькнувшая, кто она? Нет, переживать о девушке - это перебор, она не человек, а лишь образ. Не важно, где вспоминать образ, можно и в Воронеже, можно и здесь, в саратовском кафе. А вот Борровс. Закомплексованный злыдень. Жаль, что Вок не навалял ему тогда по морде, наоборот - проиграл поединок. Берсерк все списал, поставил Вока выше, заставил дабл-п графа завидовать. Но это по-тамошнему, ровно столько, чтобы Борровс от злости еще больше раздулся. А по-нашему, по-земному, морду следовало бить.
        Вот именно - там, на неизвестно где летающей планете, о земных делах вспоминал, о том, что на Земле не успел, а здесь - о недоделанном в том мире. Интересно - это человек так устроен, сожалеет о далеком, или Вок один такой?
        Обернулся к окну - вечер. Если расписание поездов не поменялось, пора покинуть замечательный город Саратов. Шел по улицам, пусть незнакомым, но по сравнению с планетой барона Кетсинга ох каким родным. Центральный парк узнал - так же ярко освещенный, так же набитый публикой.
        Крики донеслись издалека, топот ног, треск ломающихся кустов. Кого-то били, кто-то убегал, догонял. Дежавю или так здесь принято? Совсем рядом, у прохода на боковую аллею, собиралась толпа, не большая, человек семь. На асфальте - какой-то парень, грудь рассечена, кровь, обычное дело… нет, это Земля, здесь, дома, такое не норма! Завопила женщина: «Вызовите же скорую!» В ране, в такт пульсу, поднимался и опускался маленький красный фонтанчик. Не задумываясь, почти машинально Вок наклонился, сунул пальцы в самое мясо, надавил, не получилось, в другой точке, в третьей. В голове проскочило «не в первый раз» - маг и целитель с планеты Кетсинг, привычная работа. Кровь продолжала сочиться, но уже не фонтанировала, доживет парень до больницы или нет? Дай бог инопланетный, чтобы хоть до врачей настоящих дожил.
        «Скорая» въехала прямо на аллею, затормозила, выпихнула экипаж, все - немолодые женщины, даже водитель. Бившие сквозь листву фонари делали лицо врача усталым и больным, а может, оно и было усталым и больным. Наклонилась, бросила помощнице «ножевое», взяла поданную сумку, начала копаться.
        - Я артерию держу, - сказал Вок. - Зажать бы чем-то, отпущу - струей хлестанет.
        - Вы медик? - спросила врач скорой.
        - Нет, я спортсмен.
        Ответ почему-то удовлетворил, и из сумки показался блестящий зажим. Врач умело ввела его в рану, щелкнула инструментом. Нахлынула зависть - вот бы ему так в крепости Бротат. Помог затащить тяжеленные носилки в машину - как женщины с ними сами управлялись, осталось непонятным. Все, дело сделано, Вок шагнул в сторону, взглянул на себя, обратился к стоявшему рядом мужику:
        - Можно здесь где-нибудь сменить одежду?
        Тот повернулся и не глядя зашагал прочь. Толпа быстро исчезала - самое интересное позади, а иметь дело с полицией, с перепачканным кровью Воком не хотел никто. Оставалось вздохнуть, поднять упавшую на землю сумку и лезть в кусты переодеваться в спортивный костюм с гербом Воронежа на спине, в тот, который упаковал два года назад да так ни разу и не надел. И точно так же, как в прошлый отъезд из Саратова, шагать к вокзалу.
        Уже садясь в поезд, понял, что не чувствует себя усталым. Так бывало после выступлений на дорожке - выложился весь, а не устал, готов драться еще. Дело наверняка в адреналине. Том, который зачем-то вырабатывается не сразу, а после события. Или не успевает использоваться по назначению? Начинается, как это ни пафосно звучит, обычная жизнь на планете Земля. Надо думать, что делать завтра и чем заниматься в перспективе. Не в плане денег - на первое время спрут золотой бижутерией снабдил, основную зарплату обещал потом. Не обманет, что для него земные деньги. А вот как самим собой распорядиться? Со спортом все, возраст. Это занятие в прошлом, да и не интересен спорт больше, Вок еще на Кетсинге понимать начал - не интересно. А что интересно? Вопрос, над которым думать придется долго.
        Узкий спуск улицы Чернышевского струился от Каменного моста вниз, к водохранилищу. Из-за заборов тянулись ветки яблонь и вишен. Два года с хвостом, которые город провел без него, никак не ощущались.
        Повернул назад, поднялся мимо Никольской церкви, сюда он ходил с мамой. Не молиться, а просто так, религиозными не были ни родители, ни даже бабушки с дедушками. В церквях он бывал и до того, классом водили, и не раз, но здесь мама сказала: «Этот храм построен очень давно. Верить, не верить, вырастешь - сам выберешь, а историю знать и нужно, и интересно». Сейчас он смотрел снизу вверх на возведенную триста, а то и четыреста лет назад колокольню и думал, что при всех поездках, а теперь уже и космических полетах, Воронеж всегда остается своим городом.
        Поднялся по улице, и ноги сами принесли к спортивному центру. Зайти? Спросить, как там? А зачем? Вок прислушался к себе - нет, заходить не хотелось, не колыхалось внутри ничего. Около Никольской церкви колыхнулось, а здесь - нет. Обычный спортзал, мало интересного, захочется потренироваться - можно абонемент купить и встать на дорожку.
        Вок хмыкнул, окончательно скинул с себя лирическое-ностальгическое настроение, вызвал такси и отправился в знакомый отель «Отдохни». В принципе бюджетность гостиницы фактором не являлась. Спрут не обманул и за работу заплатил, каким-то своим хитрым головоногим способом завел в Сбербанке счет на имя Владимира Олеговича Консинова. Утром, прямо в поезде, эсэмэска с паролем пришла. Хороший счет, можно не напрягаться с поисками пропитания. Еще были неизвестного пока размера вклады в Швейцарии и Боливии и ячейка в Штатах…
        Деньги деньгами, но бездельничать скучно, нет умения лениво лежать в шезлонге и любоваться… Чем там принято любоваться из шезлонга? Понятно, что физкультуру в замученной школе вести не придется, а что вместо? Можно свой спортивный клуб открыть - рапира, шпага, сабля, немного дзюдо и начала владения оружием планеты Кетсинг. Вспомнился тренер, хороший, в общем-то, человек, но совсем уж однонаправленный, и стало скучно. Хороший человек твердил про спортивную дисциплину, режим, мог на память выдать любой норматив по любому виду. И все. Дорожка, пот, фехтование ради интересных только горстке фанатов очков. Нет, спорт бросать нельзя, но вот профессиональный точно ни к чему. Записаться в платный клуб, разминаться два-три раза в неделю вполне достаточно для нормальной жизни. А дело? Хотелось интересного дела, чтобы… чтобы как на Кетсинге, чтобы напряженно и бурно, по-настоящему. Но чтобы специалистом не притворяться, а действительно быть.
        Повалявшись на кровати в номере, Вок потянулся за телефоном:
        - Женьк, я в Воронеже. Да, вернулся. Давай сожрем что-нибудь вместе, отметим мой не отмеченный прошлой зимой день рождения.
        Друг с места сорвался сразу, и через час они уже сидели в кафе-беседке, построенной прямо на тротуаре при кулинарии на улице Циолковского. Пельмени. Сам не думал, как по ним соскучился, а увидел в меню и понял. И наплевать, что раньше нос воротил, типа еда на случай, когда один дома и заморачиваться неохота. Два года без пельменей по земному времени!
        И предмет кулинарной ностальгии, и традиционное мясо по-французски на столе перед Женькой достойно проходили свой путь из тарелок в желудки. Кафе это Вок облюбовал давно - нормальная еда, народу немного, и, главное, можно попросить сделать музыку потише. Сидишь под обогревателем, внутри заплетенного чем-то вечнозеленым беседочного каркаса, вроде и на улице, но не у людей на дороге. Разговариваешь спокойно, не рвешь связки, перекрикивая одуревшие колонки.
        - Ты уезжал-то куда? - сразу спросил Женька.
        Что отвечать? Легенду космический шпион не подготовил.
        - В Африку. С водолазами работал.
        - Так… там пустыня, - опешил Женька. - И ты вроде…
        - Именно потому, что пустыня. Работа там для фехтовальщика с навыками дзюдо.
        Вок сжалился над другом, начал врать вразумительнее:
        - Побережье, туареги лезут, стрелять нельзя - дипломатический конфликт. Делаешь несколько выпадов или подсечку, и тебя уважают, кумыс из верблюжьего молока тащат.
        Про кумыс он, конечно, зря наврал, но это антуражные мелочи.
        - Дипломатический конфликт с туарегами? - хмыкнул Женька.
        - А ты думал, туареги лаптем щи хлебают?
        - Туареги в лаптях - это здорово!
        - Давай рассказывай воронежские новости, в Африке ведь даже «Аргументы и факты» не купишь.
        Женька умело спародировал интеллектуальный взгляд одного из постоянных дикторов «Воронежских новостей» и, стараясь подражать телевизионному голосу, объявил:
        - Дорогие жители нашего замечательного города. Сегодня на Адмиралтейской площади пройдут масштабные гуляния по поводу…
        По какому поводу объявить гуляния, Женька не придумал, но оно и не надо было. И так понятно - ничего особо нового в городе не произошло. В связи с окончанием телепередачи дальнейшие новости, частные, излагались голосом обычным.
        - Валентина, говорили, с тобой развелась. Пойдешь к ней?
        - Зачем? - Вок даже удивился сначала, потом понял, что вопрос-то логичный. - Я ее два года если и вспоминал, то не добрым словом.
        - А жить где? Заниматься чем? В команду вернешься или обратно в Африку?
        Заниматься чем? Опять тот же самый вопрос. Чем? Сразу вспомнились сегодняшние раздумья. Ответил невпопад:
        - Сейчас родителей навещу, а потом думать буду. Знаешь, я там много повидал… в Африке…
        Вок задумался о том, что повидал, что было главным? В памяти всплывали не события, а лица, почему-то все бледные. Супербарон Кетсинг, лежащий на кровати, перевязанный, с каплями пота на лбу. Еще чье-то лицо - молодое, над ним копна очень белых волос. Глаза тоже закрыты. Кто это? Казалось, что важно вспомнить, но вспомнить не получалось.
        Ни про Африку, ни тем более про планету Кетсинга рассказывать Женьке не стал. Отмахнулся - знаешь, там крови было многовато, сейчас не хочется ворошить, может, потом как-нибудь. На том разговор и покатился к концу, к тому же и от пельменей, и от мяса по-французски на тарелках остались одни невнятные разводы. Поболтали еще минут пятнадцать об общих знакомых, да и разошлись довольные.
        Вок вернулся отдыхать в «Отдохни», лег на кровать. Не спать - подумать о будущем. Взял в руки кинжал. Вот ведь ирония, единственная вещь, привезенная из путешествия, - подачка от юного Сультэрга, не друга, хоть, наверное, и не врага. Ничего ни от супербарона Кетсинга, ни от Редвика, ни от берсерка Коляхн-Банобера. Они только в памяти, как и Вобейн, Онтог, другие. А вот от случайно встреченного в переулке пьяного мальчишки подарок навсегда. Отложил сувенир в сторону, потянулся к телефону. Родители, да, к родителям в первую очередь. Вообще надо разобраться во всех этих семейных отношениях. Почему они живут по одному, в конце концов? И главное, почему он сам не задавался раньше таким вопросом? Прятался от него по сборам и соревнованиям? Что еще надо сделать срочно? Да ничего. Никому ничем не обязан, все сделано и закончено. Здесь, на Земле, в Воронеже, все сделано и закончено, а вот там - Вок посмотрел в окно, на небо - там все оставил не так, как надо, бросил и сбежал.
        Задумался, и решительное деловое настроение улетучилось. В мыслях вновь всплыло лицо Кетсинга. Супербарон грустно улыбался. Редвика в мысленной картинке видно не было, но он стоял где-то рядом, именно невидимый, но стоял, присутствовал. Убиты? Живы? Теперь уже не узнать. И другие, оставшиеся там, на планете. Принц. Принцу-то что, от него не убудет, но вот сбежал граф де ла Коста не попрощавшись. Конечно, из тюрьмы смотался, не от монарха, оправдание стопроцентное, но одно дело - оправдание, а другое дело - оставшееся ощущение. Надо было попрощаться, непонятно как, но надо.
        Да понятно как - когда в корабль забрался и не взлетели еще, осьминога надо было просить, чтобы дронов послал. И к принцу, и в дом Кетсинга с лекарствами. На всякий случай - если живы, но ранены. А дроны что - спрут все равно засветился космическим кораблем, птичья почта по сравнению с этим совсем мелочь. И письмо написать надо было, и принцу, и барону. Зачем писать, если они читать не умеют, если картинки рисуют? Да просто фотографий наснимать, в Интернете комиксов нарыть, решил бы техническую проблему. Осьминог бы помог, в конце концов, не может быть, чтобы он, улетая с Земли, пол-Интернета не скачал.
        Хороший парень собранный из кожаных кусочков осьминог, но вот он, головоногий, не казался потерянным бесследно. Понятно, что встретиться не придется, если и вернется спрут в Воронеж, то Вок уже состариться успеет. Хотя…
        И жалко было, что не узнал имя той девушки, пусть и непонятно, что бы он с этим знанием делал. Вспоминал бы жест «да ладно, на мне все рвется»? Так был этот жест и до того, у девчонки, учившейся на три года младше. Вот ее надо найти. Наверное, замужем давно, дети, быт. А может, нет? А может, все те же задорные жесты? Надо найти.
        Мысли возвращались к миру, в котором остались рыцари и дуэли. Миру, в котором на улицах приходилось фехтовать почти столько же, сколько здесь на дорожке. Пусть оружием чаще неудобным, коротким или тяжелым, далеко не идеальным, оружие - это так, мелочи. И в том мире приходилось лечить людей. Вот не умел, а приходилось. И убивать, и лечить. Убивать… с кого началось? С Земли, с Ролина? Наверное, с него, мало ли что медицина сказала, главное - не будь поединка, не отказало бы у него сердце. Но чувство вины не мучило, эмоции выветрились. Чувство вины осталось совсем за другое, за неумелость - сколько людей умерло из тех, кого он лечить брался! Почти все. Неумелый представитель продвинутой цивилизации.
        Вок задумался, вспомнил двор крепости Бротат, ряды раненых. Лицо с копной совершенно белых волос. Теперь сообразил - это лицо парня с распоротым животом, из которого пришлось вынимать кусок деревяшки. Парень умер, конечно, даже те, чьи раны выглядели полегче, своими ногами из того госпиталя не ушли. Неожиданно для себя Вок понял - не одни лишь обстоятельства заставляли лекарем прикидываться, действительно хотел помогать. И интересно было, азарт был - справиться, вылечить. Пусть не многих, но ведь удалось. И Кетсинга, и слугу его зашил так, что живы остались… ну, в тот раз живы. И из госпиталя пятеро, но живыми ушли. Азарт, адреналин, желание помочь. А что еще надо, чтобы не чувствовать себя никчемным?
        И еще Вок вспомнил, как отец в тридцать пять пошел учиться на авиаконструктора. Вспомнил и сел на кровати, дотянулся до телефона, открыл Интернет. Что там нужно, чтобы поступить в медицинский?

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к