Сохранить .
Носитель. Z-32 Владислав Юрьевич Жеребьёв
        Мир после ядерной катастрофы не принес ничего кроме боли и страдания. Развалившееся на куски общество рухнуло, не сдерживаемый больше барьерами силовиков и моральных принципов, бандитский извращенный социум решил прибрать все к своим рукам.
        Дефицит продуктов и медикаментов стал попросту невыносим, и теперь такие уродливые проявления как рабство, воровство, и даже людоедство, начали разрастаться бурным цветом.
        Главный герой, зараженный страшным вирусом пресловутой "Супердряни", вынужден выбраться из своего бункера, и проделать нелегкий путь до спасительной лаборатории. На пути слишком много препятствий, успех операции спорен. Нужно выжить, и выжить любой ценой.
        Носитель. Z-32
        Глава 1
        - Толик, мать твою, ну надо бросать жрать медицинский спирт без нормальной закуси. - Сказано это было Вахитовым в пустоту комнаты. Он открыл глаза, и нахмурился. Привычная картинка мира совершенно не вязалась с тем, что он увидел. Запущение, отклеившиеся обои, сырость и облупленная краска на потолке. Под боком что-то хрустнуло, Анатолий перевернулся на бок и уставился на выбитую дверь, которую кто-то сначала с толком вынес, а потом аккуратно прислонил назад. Вырванные с «мясом» петли, торчавшие внутрь комнаты, были ярким тому подтверждением.
        Усевшись на матраце, полковник огляделся, и новая порция разочарования отрезвила не хуже холодного душа. Он совершенно не помнил, где оказался. Последнее его воспоминание было сродни дурному сну. Люди в белых халатах носились по лаборатории, ларингофон разрывался криками. Везде и всюду гремели только два слова - эвакуация и радиоактивная опасность, и что-то еще, что-то такое, что похуже радиации может быть. Анатолий помнил, что он отдал распоряжение на закрытие бункера, подождав ровно столько, сколько указанно в инструкции, после чего массивная стальная дверь запечатала лабораторию, и включились системы жизнеобеспечения. Волноваться по поводу харча и чистой воды было совершенно незачем. Бункер был подготовлен для высших чинов руководства компании, и потому расположиться получилось со всеми удобствами.
        Вахитов какое-то время поглядывал на мониторы, куда транслировалась картинка внешнего мира, и был неприятно поражен тем, как стремительно меняется тот менялся, и как, раньше культурные и приличные люди, быстро скатываются до уровня дикарей. Вахитов был одинок, а вот оставшийся с ним лаборант Колизин, имел семью, и он же первый попытался разгерметизировать выход и убраться прочь. Разумеется, полковник этого ему не позволил. Через пару месяцев затворничества, лаборант сошел с ума и вскрыл себе вены куском стекла. Вскрыл правильно, вдоль, четырьмя длинными глубокими разрезами. Когда Анатолий нашел его в комнате отдыха, то Колизин уже успел окоченеть, а ковер под ним почернел от крови.
        Полковник вновь оглянулся. Ни одежды, ни снаряжения, ни минимальной защиты. Из того что есть, трусы и пластиковые тапки, да эта чумазая подстилка, на которую без брезгливости не наступишь, не то, что голым телом прислонишься. Подойдя к единственному предмету мебели, шкафу, Анатолий открыл его и обнаружил одежду, принялся одеваться. Большая часть из того что нашлось, когда-то принадлежала женщине. Несколько платьев, пара коробок с туфлями на шпильках, пестрый жакет. Такое с собой в эвакуацию не берут, если конечно была та эвакуация. Нашлась и нежданная радость, толстобокий пакет с ватными штанами и фуфайкой, и там-же, чуть подальше, на дне шкафа в углу, толстые резиновые сапоги. Выбирать было не из чего, и, обрядившись, Вахитов печально покачал головой.
        - Рыбак, мать его.
        Подойдя к заколоченному досками окну, Анатолий осторожно выглянул наружу сквозь щель и снова покачал головой. Широкая, некогда многолюдная улица, раньше оживленно ревевшая двигателями машин, гомонящими отдыхающими и громкой музыкой, теперь представляла собой весьма плачевное зрелище. Застывшие остовы автомобилей уродливо выставили наружу открытые крышки бензобаков, и распахнувшие капоты. Большая часть авто была вскрыта, у многих отсутствовали колеса. Непереносимый смрад чего-то такого, что навевало ассоциации с разглашающимися трупами, донесся откуда-то со стороны подъезда. Горы пластиковых бутылок, и газетной мишуры до поры до времени дремали, дожидаясь сильного порыва ветра. На курортным северным городком зависли тяжелые свинцовые тучи.
        - А это что за хрень?
        Внизу, рядом с перевернувшимся грузовиком, угадывалось шевеление. Со стороны вроде неприметное, и видное только тренированному глазу. Неправильный силуэт, не бумага, не картон, не кусок грязи, а нога. Нога, завернутая в какое-то невероятно грязное тряпье. Ботинок прохудившийся настолько, что, похоже, и подошва отошла, а бедняга обмотал обувь куском изоленты или бичевой. Конечность втянулась за край кузова.
        Полковник совершенно не понимал, в каком районе он находится. Лаборатория располагалась за городом. Подъехать к ней можно было по грунтовке, и в мирное время сотрудников отвозила до центра пестрая развозка с веселым водителем Гришкой. Гришка много шутил, пытался подкатить к лаборанткам и, что удивительно, пользовался у них популярностью. Однако, где теперь этот Гришка? Сгинул, небось, в этой кутерьме.
        Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, требовалось найти того оборванца, и как следует с ним потолковать, а это полковник ой как умел. Выйдя из квартиры, он застыл на лестничной площадке, прислушиваясь, готовый в любой момент спрятаться внутрь, едва что-то нарушит это мертвое спокойствие. В доме было тише, чем в могиле. Где-то поскрипывала на ветру приоткрытая форточка, да и только.
        Спустившись вниз, Вахитов остановился около выхода из подъезда, снова отчетливо понимая всю опасность. Несколько раз он видел на мониторах, как орудовали мародеры, видел дульные всполохи оружия, корчащиеся на площадке перед бункером фигуры, стремительно теряющие кровь и остатки жизни. Когда оборвалась связь, и информация перестала поступать, каждый начал выживать, как он умеет. Зачастую подобное умение было густо сдобрено насилием и рукоприкладством. Вот и сейчас, выйдя наружу, он рисковал попасть под пулю, и закончить свою жизнь совершенно бездарно, что, разумеется, в планы Вахитова совершенно не входило.
        Забравшись под лестницу, он осторожно спустился в подвал, и снова убедившись, что тишина, царившая наверху, ничем не нарушена, добрался до узкого окошка, сначала одного, потом другого, последовательно их, обходя и осматривая, не приготовил ли кто «сюрприз». Для того чтобы покинуть здание он выбрал третье, удачно блокированное стоящей почти впритирку машиной скорой помощи. Выгодно это было еще и тем, что оконце выходило во двор, за углом которого как раз и маячил незнакомец. В два приема Вахитов подтянулся наружу, подождал немного, и низко пригибаясь, пошел по кустам. Шевеление за автомобилем усилилось. Казалось, парень в рваном ботинке совершенно не боялся того что происходило вокруг. Это могла быть как откровенная смелость, та и непроходимая тупость, а может и то и другое одновременно.
        На вид незнакомцу было не больше двадцати. Впалые щеки, траурные ногти на руках, которые он раз за разом погружал в пластиковый мешок, громко сопел прихлюпывая, а потом вытаскивал пригоршню и отправлял ее в рот. По запаху это были какие-то объедки, или еще что похуже. Ни оружия, ни подручных средств защиты у человека не наблюдалось. Смущали только язвы на руках, да удивительно черные круги под глазами, делавшие его блуждающий пустой взгляд почти бездонным.
        - Ты, дядя, не боись. - Оборванец вдруг уставился на Вахитова ясным цепким взглядом, да так внезапно, что полковника прошиб озноб. - Мы что, люди конченые. Жить нам не особо долго, слабенькие мы. Зурабушка спецом сюда харч привозит, чтобы мы к нему под бок не пожаловали. Каждую среду и привозит, благодетель. Померли бы давно, коли не он.
        От незнакомца пахнуло калом и немытым телом, да так густо, что Вахитова перекосило.
        - Тебя как зовут, парень?
        - Зяма, дядя, Зяма. - Блаженный расплылся в совершенно беззубой улыбке, показав воспаленные десны. - А тебя-то, каким боком к нам занесло? Тут же все заразные, дядя. Нас спецуево сюда свозят. Колючку поставили, бугаев Зурабушкиных. Харчи дают, и на том славно. Хочешь кушать, на…
        Зяма запустил руку в пластиковый мешок и, вытащив оттуда, протянул горсть чего-то белого и шевелящегося. При виде такого угощения Вахитов едва подавил рвотные позывы.
        - Нет, парень. - Просипел он. - Я сыт. Я тут к тебе с вопросом. Какой сейчас день-то, и что это за место вообще? Подгуляли мы с братвой, да вот они пошутили, тут меня оставили.
        - С братвой. - Зяма пожал плечами и, отправив горсть сомнительного угощения в рот, задвигал челюстями. - Ты на Зурабовой земле. В лепрозории мы. Сюда всех заразных везут, почитай со всего краю. Тут же поголовно Супердрянь, или не знал?
        Зяма вновь растянул обветренные губы в ухмылке, показав обезображенный рот.
        - Слушай, а ты не видел, может, кто ходил здесь?
        - Зурабова братва тут не ходит. - Скривился увечный.
        - А кроме них?
        Зяма задумался. Даже перестал жевать. На секунду в его глазах промелькнул огонек.
        - Был тут один, на тебя похож. Спешил очень, маску к лицу прижимал. Только тот в одежонке был, с пятнами, да при оружии. Не то, что ты, дядя.
        - Слушай. - Острая как бритва мысль пронзила сознание полковника. - Есть одна идея, но идея опасная. Я тебе тушняка отсыплю, прям от пуза. Поможешь?
        Вахитов вернулся назад, уже не скрываясь. Было понятно, что нормальный боец, даже по острой нужде в эту дыру не сунется, обойдет крюком за три версты. Здесь, похоже, был лагерь временного пребывания зараженных, хоть и ссылались сюда все без разбора. Одно было не понятно. Держать под боком такую биологическую бомбу, вместо того чтобы привычными методами, по закону военного времени, враз решить эту проблему, было бы очень странно. Опять же, некий Зураб. Кто он такой, и почему вдруг имеет власть? Имя явно не славянское, и даже нерусское. Последние сведения в радиоэфире были о наступлении Талибана, но их вроде бы осадили. Неужто недобитки просочились? Дела.
        Вахитов сел на матрац, и вдруг внимание его привлекла половица под окном. Лежала она ровно, очень, пожалуй, ровно. Ровнее всех остальных, пыльных, выгнутых, разбухших от сырости. Рядом с этой половицей была еще одна такая же, почти идеальная, и всего их при ближайшем рассмотрении набралось штук шесть. Присев на корточки рядом с подоконником, полковник подцепил ногтем половицу, и та на удивление легко подалась. Со вздохом облечения он достал из тайника пакет с одеждой, АКСУ, боекомплект к нему, и даже аптечку. Нашлась в тайнике и пара банок свиной тушенки, спички и складной нож. Но самой неожиданной находкой был диктофон. Новенький, панасоник, цифровой, еще с пленкой на передней панели. Повертев устройство в руках, Вахитов включил его, и на экране появилась запись.
        «Один трек, двенадцать минут».
        - Вот значит, как. - Палец сам нажал на кнопку воспроизведения и из динамика диктофона раздался голос. Собственный голос.
        «Я, Вахитов Анатолий Петрович, семьдесят второго года рождения, кадровый военный, в отставке, бывший начальник службы безопасности исследовательской лаборатории АйСи Фармасьютиклз, в ходе вылазки был подвержен заражению того что теперь называют Супердрянь. Изначально в нашей лаборатории разрабатывалась некая универсальная вакцина, способная нейтрализовать любой активный вирус на тридцать календарных дней. Разрабатывалась она на базе антидота В-45.Это был спецзаказ от министерства обороны, и поверьте, деньги там были не малые. Были там и чьи-то частные уши, но документация шла на уровне руководства, а наше дело сиволапое, служи и защищай. Служи хозяину и защищай его интересы, и только так это и надо понимать. В ходе разработки вакцины выяснилось, что вступая в контакт с вирусом, химикат вырабатывает антитела, искусственно копируя его слабую форму, а затем начинает вырабатывать иммунитет. Однако это не все. Сам препарат действует месяц, после чего выводится из организма, в то время как иммунитет испытуемого подорван, и применение препарата сопряжено с множеством осложнений, среди которых
ретроградная амнезия. Моя запись обращена к полковнику Вахитову. Если ты слушаешь меня сейчас, значит, я действительно заразился и вынужден был применить вакцину на себе. Значит побочный эффект сработал, и у тебя не так уж и много времени. Очень скоро ты вновь почувствуешь себя плохо. Тебе следует принять таблетки из аптечки, строго по порядку, не перепутай. Одну большую белую, и две маленькие желтые. Только так и ни как иначе. Теперь вводный курс. Не знаю, сколько памяти у тебя оттяпала химия. На моторике это никак не отображается. Знания и навыки, полученные в ходе несения службы и личных тренировок, будут не затронуты, и это самое главное. В остальном все плохо. Бункер находится под Репино, на севере Ленинградской области в курортном районе, и тебе нужно добраться до местных лабораторий. Я несколько раз выходил на связь с неким Зулусом. Странный позывной, но да бог с ним. В разговоре, я упомянул о вакцине, и он обещал помочь.
        - «Запоминай координаты, ибо нет этого города на карте, но если после ядерного удара тот же Питер с землей сровняли, да Кронштадт по кускам разнесли, то этого городишки на картах считай что нет, планы одни. С трудом получилось в архивах компании найти. Это крепость почти, некий наукоград со специфическими заказам. Называется Николаев, и по всем документам проходит как поселок городского типа, а вот по координатам его нет не на одной карте. Зулус к себе звал, хвастался, что стоит городок на воде почти, вид шикарный из-за забора, приличная охрана, внятная жизнь со всеми удобствами, без заразы и радиации. Но бог с ним, не это главное».
        Потом произошло следующее. Бункер попытались взять штурмом, добрались даже до вентиляции, и я ушел по канализации, а дальше по технологическим туннелям, единственным известным мне способом. Разумеется, вакцину я забрал с собой, а все материалы по ней, и ее остатки, уничтожил. Хорошо ли это или плохо, решать будем потом. Люди, которые рвали цемент взрывчаткой, явно не на чашечку чая напрашивались, а воевать с ними мне было не с руки. Слишком их много. Пришла пора выбираться из своего укрытия, но дурная шутка вышла. Из бункера ушел, потом много топал, но не там и не так как хотелось. Вышел в том самом месте, где находится лепрозорий Зураба, этого изувера и извращенца с имперскими амбициями. Странный он, этот Зураб. Ясно, что не он тут главный, и поддержку имеет, но так все у него хитро сработанно, что царствует и хлопот не знает. С кем он ручкаеться и кто его подстраховывает, то дело десятое. Выбрался и налетел на зараженного, но коли бы он один по ходу пьесы был, так полбеды. Я успел добраться до центра квартала и организовать схрон. Его я обработал, и вколол себе, а точнее тебе, порцию сыворотки.
Что делать дальше, решать будешь сам, ибо если ты слушаешь эту запись, то меня больше нет. Ты уж вытащи нас, полковник. Попытайся найти этого Зулуса. Если он хороший мужик, то поможет, если виноват в нападении и подставил тебя так мерзко, то ты знаешь, что делать. И да, я на всякий случай припрятал ватник и штаны с сапогами в шкафу. Надеюсь, ты не щеголял все это время голышом?
        Несколько минут ушло на экипировку. Комбатовская гарнитура и рация перекочевали в разгрузку. Туда-же ушла аптечка. АКСУ оказался новенький, едва пару раз стреляный, и это было не очень хорошо. Новое оружие может привлечь лишнее внимание. Найденная изолента помогла замаскировать цевье и магазин, так что вышло вполне себе красиво. Привычная шнуровка берца сжала ногу, и это странным образом успокоило. Не привык Вахитов ходить в цивильной обуви. Было в ней неуютно, и как-то очень легко. Привычная тяжесть мягкой каучуковой подошвы и стальные вставки могли сойти даже за оружие. Если собрался драться, то одень обувь потяжелей. Кулаком можешь не дотянуться, а вот дать противнику в коленную чашечку хорошим богатырским пинком, это почти панацея.
        Фокус этот, конечно, проходил с дилетантами. Серьезный боец вряд ли допустит противника до собственных ног.
        Проверил запас тушенки и, решив, что надо выдвигаться в город, Вахитов, а по-простому Ваха, как позывной, понял, что совершенно не представляет, куда ему двигаться. Таинственный Зулус оставался вне пределов досягаемости, и до города, возможно, нужно было топать не один день, проходя по спорным, а порой и откровенно враждебным территориям, обходя загрязненные радиацией участки. Найденный среди прочих вещей дозиметр мог в этом деле очень помочь.
        Выбравшись на улицу, Вахитов подозвал копошащегося в мешке Зяму.
        - Заработать хочешь?
        Тот скривился сначала, но при виде банки тушенки в его глазах зажегся неописуемый восторг. Оборванец сглотнул жадно, руки затряслись, казалось, его даже мелкой дрожью бить начало, но это могло и показаться. Мало ли, на что еще способна эта безымянная вакцина.
        - Что делать надо? - Сглатывая слюну, поинтересовался новый знакомый.
        - В город надо, как незаметней.
        - Эээээ…. Зяма вдруг потерял всяческий интерес к вожделенному угощению и вновь погрузился в изучение объедков. - Нельзя, дядя. Не пустит тебя Зураб. Сюда-то, кто хочет, а назад никак.
        - Слушай, не юли. - Вахитов нахмурился, опасливо поглядывая по сторонам и не спеша выходить из-под защиты перевернувшейся машины. - Я вообще не помню, как здесь очутился.
        - Дивно, что очутился. - Зяма забулькал, закряхтел и в этом искаженном звуке полковник к удивлению своему, узнал смех. - Местечко это кличут лепрозорием. - Пустился в пояснения оборванец, иногда все-же бросая жадный взгляд на зажатую в кулаке Вахитова консерву. - Тут стена вокруг, метра три, поверху колючая проволока идет. Электричество. У Зураба его неприлично много, и он им пользуется, как хочет. Периметр обходят злобные мужики, с собаками. Кто лезет через забор, на тех псов спускают, ну или стреляют без объявления войны. Хочешь жить, сиди и жри объедки. Эта часть города Зурабова, другая что-то вроде свободных территорий. Рыночек там, девочки, дурь всякая. Говорят, даже шашлык делают. Один наш его даже нюхал. Вкусно, говорит.
        - Слушай, Зяма…
        - Что, дядя?
        - Зови меня Вахой.
        - Хорошо. Так что, дядя Ваха?
        Полковник покачал головой.
        - Я вот в толк не возьму. Чего это Зураб такой красивый, со всех сторон. Что он вас тут держит, задарма кормит? Вы ему никакую работу не выполняете?
        - Тише! - Зяма вдруг напрягся, потеряв интерес к консерве и мусорному пакету. Глаза его тревожно забегали. - Идут, прячься.
        Вахитов не привык обсуждать команды вроде «вспышка слева». Если прозвучала, то падай мордой в грязь в противоположном направлении, а уж потом по ситуации. Схватив Зяму за воротник, полковник втащил того в подъезд. Тут же, отражаясь эхом по пустым улицам, послышался гул дизельного двигателя. Ваха тренировался в таких делах, слушал всегда внимательно. Как-то в прошлом на вооружении стояли только дизельные движки, и малейшее появление бензинового, могло повлечь нешуточные проблемы. Чтобы разбираться в звуке двигателя, нужно было понимать минимальную историю его работы. Бензиновый двигатель в отличие от своего дизельного собрата, формирует топливовоздушную смесь дольше, и детонация происходит от свечи, когда температура сжатой смеси достигает пятисот градусов. Это более бесшумный и износостойкий агрегат. Дизель же, детонирует смесь самостоятельно, добиваясь девятисот градусов, и насыщение происходит быстрей, и рев мощней, и цокот иногда слышен характерней. Вот то, что ехало сейчас по улице, явно работало на дизельном топливе.
        Звук работающего двигателя был слышан издалека. Люди, что управляли транспортным средством, были либо слишком уверенны в себе, либо совершенно не опасались последствий.
        Минут через десять показался и сам виновник переполоха, тяжелый трактор Катерпиллер, прошедший приличную модернизацию. Вместо стекол кабину машины закрывали толстые стальные листы. Такая же модернизация постигла бензобак и прикрыла колесные арки, спрятав сами колеса почти до основания. Наезжая на камни и железки, такое прикрытие издавало визг стали, едва ли не громче работы самого двигателя.
        Глава 2
        Ковш машины был поднят высоко вверх и загружен мешками.
        Трактор остановился, однако двигатель не выключили. Раздался оглушительный шум динамиков, и ехидный голос с надрывом, поделился через громкоговоритель.
        - Эй, басота, харч привезли. Разбирай кто смелый, а то все вкусное назад заберем.
        - И в чем прикол? - Нахмурился Вахитов, но Зяма указал на улицу.
        - Смотри, дядя. Это егеря зурабовы. Они с харчем приезжают. Чаще просто сбрасывают, по головам считают, но тут кажись не тот случай.
        Вахитов решил вникнуть в ситуацию и, устроившись поудобней напротив узкого грязного окна подъезда, стал наблюдать. Позиция тут была со всех концов выгодная. Часть транспорта рядом с домом перегораживала улицу, так что подойти к подъезду незамеченным было совершенно невозможно. Кусты и деревья, еще не пущенные на дрова, остались тут чудом и тоже способствовали маскировке. Мешали они и обзору с соседних домов. Увидеть тебя, к примеру, снайпер мог только тогда, когда ты высунешься из того окна по пояс, да орать начнешь, привлекая внимание. Чудесная мертвая зона. Гуляй не хочу. Да и потом, отсюда было отчетливо видно сам транспорт, а вот водитель, и почти наверняка находившийся внутри экипаж, из-за бьющего в глаза солнечного света, и особенностей рельефа, полковника увидеть просто технически был не в состоянии.
        - Ну что, басота, никто жрать не хочет? - Голос стал раздражительным. - Мы-то что, сейчас развернемся, да поминай как звали, а вы жрите тут друг друга.
        Из заброшенных домов начали появляться люди. Больные, оборванные, с виду бичи бичами. Шли они неуверенно, с опаской. Кто-то дергался при ходьбе, другой подволакивал ногу. Здоровых тут не было по определению.
        - Вот то-то же, басота. - Голос в громкоговорителе смягчился. - Хавайте, да Зураба благодарите.
        Ковш накренился, и пакеты с объедками начали вываливаться на мостовую. Толпа занервничала, заголосила, кто-то заорал истерично, и обезумевшие от голода оборванцы бросились к сомнительному угощению. Один из них, самый резвый, вдруг замер на секунду, и упал, приложившись лицом об асфальт. Его примеру последовал еще один. И еще. Отблески на стекле мешали, но Вахитов различил ствол ружья, бившего из импровизированного триплекса. Ружье было духовое, и потому бесшумное, но свое дело оно делало, исправно посылая в жертву дротик.
        - Вот. - Зяма указал на лежащие на земле тела. - Они их усыпляют, а потом увозят. Когда забирают, когда нет. Если никто не выйдет, так вовсе могут развернуться и уехать. Каждый раз по-новому.
        - А куда увозят этих людей?
        Услышать ответ Вахитов не успел. Грохнула автоматная очередь, и все кто остались на ногах, стремительно разбежались в укрытия. Дверь трактора отворилась, и из кабины выбрались два крепких мужика в костюмах РХБЗ. Третий остался в кабине, выставив в прорезь в стали ствол автомата. Помогая друг другу, мужики принялись сгружать тела в пустой ковш, после чего снова исчезли под защитой стали, машина развернулась, зацепив боком и перевернув легковушку, и так же неспешно покатила прочь, оповещая ревом двигателя округу.
        - Говорят много. - Зяма поежился и поплотней закутался в лохмотья. - Но никто еще не возвращался. На тот свет это дорожка, дядя. Какой бы ты больной не был, да сколько не осталось, все жить охота. Пускай и так. Я же что, другой жизни и не знаю. Я уже тут вырос, считай. Слышал байки про телек, да море теплое. Магазины что жратвой забиты, они вроде лавок, только харч там был самый удивительный. Были, говорят, и места, где микстуры разные можно было взять, коли приболел.
        Вахитов пожал плечами. Мир действительно сильно изменился с момента катастрофы. Радикально пугающе поменяв полюса. Привычные вещи, которые считались само собой разумеющимися, вдруг попросту исчезли. Излишества вроде теплых полов, кондиционеров в машинах, десяти сортов зубной пасты или ролика на ютубе, теперь казались сказкой, становились туманными и неправдоподобными. Им на смену пришла иная реальность, жестокая и скотская. Кто сильней, тот и прав. У кого ствол в руках, тот и командир, бог и правитель. Тот же Зураб, наверное, бывший зек, или того хуже, в мирной жизни небось магнитолы по машинам тискал, а теперь нате, поднялся, сколотил банду, набрал вооружения, технику, откусил себе шмат земли и теперь тут правит, наплевав на мораль и приличия.
        Валить напролом не стоило, и потому Вахитов решил дождаться темноты, а чтобы проводник не нервничал, полковник выдал ему банку обещанной тушенки. Когда стемнело, стало особенно жутко. Все вокруг теперь и вовсе выглядела уныло и заброшено. Темные провалы окон дома напротив, большая часть которых лишена стекол. Ни огонька, ни движения занавески, не шума футбольного матча по телевизору, проникающих в тишину двора через открытую форточку. Ночь была выгодна еще и тем, что парни Зураба тут передвигались совершенно без стеснения. Если бы дело было на чужой территории, то они, наверное, побереглись.
        Остро не хватало ПНВ, да и вообще, многих вещей, которые бы, поразмыслив здраво, Вахитов прихватил бы из убежища. Не было броника, даже самого простого класса, чтобы имелась минимальная защита от ножа в спину. Отсутствовал шлем, и гранаты, как боевые, так и фосфорные. Боекомплект был скуден до безобразия, так что предстояло беречь буквально каждый патрон. Вместо приличного тактического ножа, имелся складной, но таким толком не поработаешь. Таким лезвием только матерные слова на скамейке в парке вырезать.
        Подождав пока стемнеет, полковник и Зяма двинулись в путь. Парень знал тут каждый угол, благо провел достаточно времени, чтобы как следует изучить местность. Пока шли, он даже небольшую экскурсию устроил.
        - Вот тут, дядя Ваха, библиотека был, с книжками разными. Туда люди приходили читать, ты представляешь! - Смешок через силу. Видно жирная сытная пища ударила по ослабленному пищеводу и поджелудочной, но оборванец подавил рвотные порывы, не собираясь расставаться с таким богатством. - А вон там раньше детский сад. - Палец с траурным ногтем указал на приземистое, двухэтажное здание, огороженное невысоким сетчатым забором. До сих пор там осталась горка песка, железная лесенка и грибок, крыша которого была обита листовой жестью. Все же деревянные части видимо ушли на обогрев.
        Вахитов шел за проводником, след в след, больше по привычке. Осторожность совершенно не мешала. Пару раз Зяма огибал очевидно прямые и открытые участки. На немой вопрос полковника, пожимал плечами.
        - Мины, дядя. Тут же целая машина влезет. Чтоб чужие не катали, если вдруг сюда попадут. Зураб, он ведь голова. У него же большая часть зданий заминирована. Три дня назад, старик Прохор полез в квартиру, его и накрыло. Морду порвало так, что мама не узнает. Протянул потом не долго.
        На дорогу ушло больше времени, чем ожидалось. Зяма бахвалился что в два счета доставит Вахитова к периметру, чтобы тот воочию убедился, что из лепрозория хода нет, а пришлось пробираться к месту почти четыре часа.
        - Все, пришли. Дальше я суваться не буду. Голова дорога. - Оборванец остановился в тени дома. Выбравшаяся из-за свинцовых хмурых туч луна, конечно помогла ориентироваться, но и эффект скрытого передвижения улетучился.
        Вахитову тут было не по себе, с самого начала, с самого первого шага босыми ногами по грязному полу. Это был не его мир. Он помнил другой, уютный и теплый, с холодильником и футболом, рыбалкой и телефонными разговорами со знакомыми и друзьями. С супругой полковник развелся, ушла она к другому, помоложе да побогаче. Дети давно выросли, и выпорхнули из родительского гнезда. В момент катастрофы с ними не получилось связаться, и Ваха предпочитал думать, что просто потерял с ними связь, вместо того чтобы предполагать самое худшее.
        Этот город, разрушенный, горелый, был витриной нового порядка. Вспыхивающие вирусные заболевания, болезни вроде оспы или коклюша, которые давным-давно победили, теперь снова набирали силу и косили народ. Не было ни лекарств, ни привычных средств связи. Ничего. Точнее нет, не так. Были они конечно, но ровно у тех, кто мог себе это позволить. У Зараба того же наверняка был и доктор, и, как показала практика, колесный транспорт, а так же горючка чтобы его заправлять.
        Вахитов смотрел на высокую бетонную стену, строили которую явно не один день. Метров пять в высоту, плиты прилегали друг к другу, стоя на широком основании. Гладкая поверхность не позволяла за что-либо зацепиться, но не только в этом была беда. Внутрь периметра смотрели стальные скобы, поверху которых шла егоза.
        - Вот, смотри. - Оборванец поднял валявшуюся под ногами железку, и с удивительной для собственного состояния силой, швырнул ее на проволоку. Та тут же рассыпалась всполохом искр. - Не пройти. Пытались, и пытались многие, когда понимали что происходит. Зураб-то сначала горы золотые обещал, да реки кисельные. Кормежка, уход, достойное существование. Я вот, дядя, не то чтобы раньше лучше жил. Всякое бывало, но для многих это манна небесная. Кто их возьмет в подмогу, коли увечный да больной. Хоть сразу ложись на землю, да помирай с голоду.
        Полковник поморщился. Выбраться отсюда была не так-то просто, как казалось на первый взгляд, однако сам-то он как-то сюда прошел? Проклятая амнезия в этот момент мешала особенно сильно.
        - А если канализация? - Выдал он вполне логичный ответ.
        - Мины дядя, мины и радиация, будь она неладна.
        Зяма в растерянности развел руками. - Отсюда один выход, и такой, какой ты видел. Тебе выбирать.
        Когда провиант начал заканчиваться, а заставить себя жрать помои полковник просто не мог, он решил действовать. Прорываться с боем смысла не было, верный способ одеться в деревянный макинтош. За ту неделю, что Вахитов прожил в лепрозории, тщательно избегая контактов с местными и употребляя таблетки по собственному назначению, он о многом думал и планировал. Украдкой, где ползком, а где короткими перебежками, он обошел периметр зачумленного места и даже нарисовал его карту, но это не помогло. Везде где проходил забор, ничего пригодного для того, чтобы безболезненно перемахнуть такую высоту, не было. Деревья и кусты по периметру были спилены, а те здания, что стояли относительно близко, либо заминированы, либо взорваны. На всю эту историю Зурабу понадобилось масса ресурсов и человеко-часов. Поняв, как обстоят дела, Вахитов даже начал уважать мерзавца за качество и рациональный подход.
        Люки, ведущие в канализацию, тоже хранили массу сюрпризов. Те, что на открытом пространстве, были наглухо заварены. Видимо электродов, или чего там еще, не хватило, а может другие причины были, но процентов десять стояли на минах, или растяжках. И то, и другое можно было конечно обезвредить, но опыт разминирования у Вахитова был скромный. Он умудрился снять одну РГД-5 и спуститься в коллектор, но пройдя с десяток метров, уперся в запертую стальную дверь. Вскрыть ее не было ни малейшей возможности, разве что взорвать.
        Выход был один, и он был очевиден, попасться на удочку и быть погруженным в ковш Катерпиллера, но эта история была чревата потерей хорошего снаряжения и оружия. Время шло, умирать не хотелось, и чем-то пришлось жертвовать. Лучше расстаться с АК, чем с жизнью.
        Прежде всего, стоило замаскироваться. На фоне остальных «живчиков» Вахитов цвел и пах, будто роза в дендрарии. Пришлось распрощаться с одеждой и найти себе что-то из тряпья. Первое, что сделал полковник с одеждой, это прокипятил ее в тазе с водой, добавив туда марганцовку из аптечки. После этого высушил, и уж чтобы совсем подстраховаться, повесил над огнем, для того чтобы прогрелось и пропахло дымом. Кусок резины сделал свое дело, а немного чернозема и порция отработанного машинного масла, слитого из поддона картера ближайшего автомобиля, окончательно довершили образ. Лицо и руки замаскировались сажей. Пришлось зачернить и зубы, куда уж деваться. Новая ходка трактора не заставила себя долго ждать.
        Ближе к концу недели транспорт появился вновь, и голос из репродуктора принялся зазывать увечных, не забывая заодно унижать и нецензурно оскорблять. Вахитов наблюдал за машиной из укрытия, засев в салоне перевернутой шестерки. Автомобиль, похоже, попал в аварию. Стекла были треснуты и побиты, передний бампер, левая фара и крыло фактически смяты в комок. Часть двигателя вошла в салон, переломилась рулевая колонка, так что внутрь места было немного. Единственным удобством было выгодное местоположение покореженного авто, да заранее протоптанные пути отхода.
        Когда первый мешок упал на землю, Вахитов дождался появления самых нетерпеливых. Из подъезда панельной пятиэтажки выскочил кособокий тип. Одежду ему заменил холщовый мешок, подпоясанный веревкой, а на ногах вместо обуви были приспособлены пластиковые бутылки. Следом за ним рвануло косматое нечто. С первого взгляда, полковник даже подумал, что это собака. Передвигалось существо на четвереньках, но так проворно, будто бы родилось с этим умением. Косматая грива и заросшее лицо с длинной бородой, издали делали человека похожим на дикого зверя. Очень скоро выяснилась и причина странного поведения. Косматый оказался инвалидом. Ступни обеих ног у него начисто отсутствовали. Были, наверное, какие-то протезы в свое время, да сломались, а починить некому. Двух претендентов было более чем достаточно, и, выбравшись из салона автомобиля, Вахитов бросился к мешкам, припадая то на левую, то на правую ногу. Чтобы уж совсем вжиться в образ, он попытался изобразить такой неприятный недуг, как церебральный паралич. Похоже, сработало. Бойцы Зураба не ждали подвоха. В узкую прорезь стального листа показался ствол
духового ружья, и что-то воткнулось в плечо. Затем пустота, тишина и покой. Будто свет выключили.
        Применение сильного снотворного, как правило, сопровождается неслабыми спецэффектами, и если сон полковника был безмятежен и спокоен, то пробуждение показалось сущим адом. Голова трещала, внутренности будто кто-то на кулак наматывал. Ныли зубы, и во рту стоял привкус железа. Слабость сковала тело, так что сейчас Вахитов был не в лучшей форме, чем зараженные. Открыв глаза, он понял, что все может быть еще хуже. Над головой, чуть ли не в метре, оказались добротно сколоченные доски. Такая же история по бокам, а вот под ногами голая земля. Пахнуло густым запахом рвоты и мочи.
        Рука скользнула к резиновому сапогу, под стелькой которого прятался складной нож. К удивлению и облегчению он оказался на месте, а вот следующее обстоятельство совершенно не понравилось. Другая нога оказалась заперта в кандалы, цепь от которых крепилась к стальному тросу. Один конец троса был зафиксирован на врытом в землю стальном штыре, а второй уходил в пропиленную дыру в стенке. Присмотревшись, полковник понял, что это небольшие ворота, выбраться из которых можно только на четвереньках. Да и сам ящик оказался настолько мал, что выпрямиться в полный рост было невозможно, обязательно приложишься о доски головой.
        Неосторожно дернув ногой, Вахитов за что-то потянул, и тут же раздался звук колокольчика.
        - О, еще один очухался.
        Дверцы конуры распахнулись, и в лицо полковника ударила струя воды. Поливали похоже из брандспойта. Гидроудар был такой силы, что Вахитова откинуло на стенку, и ударился затылком. В глазах вспыхнул сноп искр, и острая боль прошлась по позвоночнику.
        - Оживай, волчья сыть. - Из-за пелены воды раздался ехидный смех. Человек подававший воду, получал от этого какое-то свое извращенное наслаждение. - Харю помоешь, небось чистой воды сто лет не видывал. А с мордой чистой и помирать не страшно.
        - Ах ты тварь. - Полковник рванул наружу, но тут же получил удар электрическим током и снова свалился на землю. У негодяя оказался под рукой электрошокер. Как он его сохранил, и чем заряжал, было совершенно не ясно.
        Двери снова захлопнулись. Вахитов попытался отворить их, но что-то тяжелое и громоздкое не позволило ему распахнуть створки даже на миллиметр. Послышались шаги, и тут же кто-то заскребся в стенку.
        - Дядя Ваха, ты тут!
        - Зяма, твою мать. Только тебя мне сейчас не хватало. Ты же знаешь, чем это закончится!
        - Э нет, дядя Ваха. - Голос шел из щели в досках. Видимо будки с заключенными стояли рядом, а то и вовсе имели общую перегородку. - Мне то житье поперек глотки. Я будто мертвец. Живу в хлеву, умру как мешок с мусором, а потом, если не сгнию, то свои же и распилят по кускам.
        Осознание того, что бывает и людоедство, совершенно бытовое и вынужденное, прямо у тебя под боком, резануло сознание полковника острой бритвой.
        - Вот я и решил с тобой рвануть. - Продолжал оборванец шепотом. - Тут жизни не будет тоже, но ты же вроде военный, знаешь, что и как подковырнуть, а когда рвануть решишь, меня не забудешь.
        Глава 3
        - А с чего ты взял, что я тебя возьму? - Удивился Вахитов. Идти в Николаев вдвоем было крайне недальновидно, но нужен был напарник, а не обуза, а Зяма ей, к сожалению, и являлся со всеми своими физическими недостатками.
        - А потому, дядя Ваха, что я порядочных людей издалека вижу. Не сможешь ты меня бросить. Я же тебе в лепрозории вон как помог. Так бы ты сунулся под ковш, да пулю в голову схлопотал, или рано или поздно порезался бы чем, да приболел. Мне-то и надо, что кусок мяса, да глоток свободы. Чтобы не взаперти помереть. Ты уж поверь, дядя Ваха, мне недолго осталось.
        - Тише.
        С другой стороны будки послышалось шевеление.
        - Эй, ты кто, брат по несчастью?
        - Лелик меня кличут. - Надтреснутый голос показался совершенно безжизненным, будто человек отвечал по инерции.
        - Тебя тоже поймали?
        - Нет, из встрявших я. Второй день на цепи сижу.
        - Что ж так. - В первый раз за несколько лет, полковник получил возможность поговорить, а главное узнать что-то, у человека, не являющегося больным или зараженным.
        - Да вот, Зурабу проштрафился крепко. - Нехотя поделился невидимый Лелик. - Не проплатил ходку, решил себе немного денежек оставить, а меня на бега, как чумного.
        - Какие еще бега? - Напрягся Вахитов.
        - Ну, бега. - Звук, донесшийся из-за досок, был чем-то средним между кашлем и смехом. - Бега, цепь видишь на ноге?
        - Вижу.
        - А трос видишь?
        - Вижу и трос, и столбик.
        - Можешь подергать, не выйдет. Я видел, как эти тросы крепили да столбики ставили. Он метра на полтора в землю, бетоном залит, на случай если бегун жилистый попадется, так что, мужик, если не хочешь сдохнуть, береги силы.
        - Да что за бега-то такие, в толк не возьму? - Напирал полковник, понимая, что ответ ему совершенно не понравиться.
        - Развлечение для мажоров. Туго тут со зрелищами, понимаешь? - Лелик на секунду замолчал, и к механическому голосу присоединились тоскливые нотки. - Мы где стоим-то, в недострое. Тут толком-то ничего и нет, не речки, не озерца. Лес вокруг. Зато чисто, очень чисто. Зураб в свое время эту тему приметил, вот и сколотил банду. Почистили они зону, возвели забор, выставили с десяток вагончиков. У них там подстанция, питаются они откуда-то, а откуда не ясно. Все, кто лезут, просто спросить даже, тут же пулю в голову получают. Теперь там живут те, кто может себе это позволить. Другие же в обслуге. Я вот караваны водил, проводником. Те, что не по тракту прут, тем мои услуги нужны были. Сюда просто так и не пройдешь, болота да грязь. Много заразных, а я дорогу знаю, легкую. Каждую неделю проверяю, делаю поправки, точнее делал.
        Лелик вдруг запнулся на полуслове и затих, видимо, посчитав, что закончил свой монолог.
        - Так что за бега? - Снова потребовал ответа Вахитов.
        - Я же говорю, развлечение. Когда откроют, сразу все поймешь, а если кратко, то мерзость. Я-то такое не поддерживаю. Длинный ангар, в нем будки, в будке по человеку, и трасса по тросику. Надо добежать до конца ангара первым и залезть на столб.
        - И это все? - Задача показалась подозрительно выполнимой.
        - Все, да не все. Зураб собак держит, их специально на людей натравливают и мертвечиной кормят. Они, наверное, кроме человеческого мяса, ничего в жизни не видели. Вот этих собак с цепи и спускают. А вокруг народ сидит, из гостей, да чистых. Ставки значит делают. И не в слепую будут делать, сначала тебя народу покажут, мол, чтобы знали, на что идут их харчи и патроны. Обычно патронов по десять ставят на забег, или пару банок консервы, но бывало такое, что ящиками да цинками. Был тут один малый, жилистый. Три недели держался. Собаки его покусали прилично, а он все бегал и бегал. От заражения крови, наверное, помер. Жил как раз в твоей будке.
        Вечером, наверное, это был вечер, так как Вахитов перестал ориентироваться во времени, принесли еду. В приоткрывшуюся створку просунули пластиковую миску с мутным варевом и кусок чего-то, что оказалось жестким и неприятным на вкус подобием хлеба.
        - Уже хорошо. - Произнес Ваха, оценив качество предложенного угощения. - Не черви, не гниль.
        Как бы отвратительно варево не было, нужно было поддерживать силы. Переборов брезгливость, полковник осушил миску и прислушался к ощущениям. В животе забурлило, но не критично. В жиже даже попалась пара ломтиков картофеля, невиданная роскошь.
        А вот Зяма, похоже, получал искреннее наслаждение. Урчание и сопение за стенкой, перемежавшееся с нецензурными восклицаниями, было тому подтверждением. Чуть позже створка вновь распахнулась.
        - Миску. - Потребовал хозяин все того же голоса, что ранее сопровождал удар током. - Ногой подвинул, наружу не соваться, а то покалечу.
        В луче фонаря, бьющего в глаза, Вахитов приметил неясный контур, тяжело нависший над воротцами. Поспешно закрыв глаза рукой, он выпихнул пустую посуду, и наблюдал, как исчезает свет, сначала за створками, а затем за чем-то массивным, опустившимся сверху. Видимо был какой-то механизм, опускался он совершенно бесшумно и блокировал выход. Без шансов, в общем, только жди, когда сами выпустят, да и куда? На трассу, перед собаками, да с колодкой на ноге?
        Ночью Ваха проснулся от того, что отчаянно хотелось в туалет, но ничего подходящего не было. Ни утки, ни дырки в земле. Запах нечистот ни с чем было не перепутать. Выходило, что придется слабиться тут же. В то, что можно попроситься до ветру, просто постучав среди ночи в стенку, не верилось.
        Проснулся Вахитов от того, что вокруг было необычайно шумно. Гул толпы стоял такой, будто он оказался на стадионе. Даже музыка играла, совершенно незнакомая правда, но орала будьте нате. Соседи по будкам тоже пробудились и сейчас шуршали в своих конкурах. Вывод напрашивался сам собой, намечались очередные гонки, в которых волей-неволей придется принимать участие. Идея с побегом теперь казалось не такой уж и удачной. В лепрозории, по крайней мере, тебя не травили бешеными псами-людоедами.
        Сипел неразборчиво громкоговоритель, потом что-то зашуршало, и звук стал настолько четкий, что можно было выделить слова. Внезапно распахнулись створки, в проем просунулся багор, подцепил цепь и вытащил Вахитова наружу. Тоже произошло и еще с четырьмя. Изможденные, грязные, дурно пахнущие, они в панике озирались на трибуны, заполненные разношерстной публикой. Люди с баграми сделали свое дело и спешно ретировались в калитку, которую закрыл рослый мужик с автоматом. Он же присматривал за тем, чтобы гончие не вздумали напасть на его людей. Атмосфера будто с ног сбивала, мысли путались, в голове крутилась какая-то белиберда. Волнами подступавшая паника сдавила стальными пальцам горло, и стало не хватать воздуха.
        Сидевшие на длинных скамьях, за забором люди, выглядели по-разному. Когда глаза привыкли к свету, Вахитов наконец смог осмотреться и оценить обстановку. Мужчины,гладко выбритые, женщины, разряженные и с завивкой, молодые и старые, публика расселась фривольно, и шумно обсуждала предстоящее развлечение. Все действо происходило в ангаре. Свет из окон падал на лица собравшихся, оставляя на них блики, и разукрашивая эту алчущую крови толпу.
        Длинный трос тянулся от каждой будки и упирался в стенку со стальными скобами. Всего тросов было десять, видимо по числу бегунов, но их, похоже, не набралось должное количество, и организаторы вынуждены были выставить урезанный состав. Вдалеке на втором ярусе, под потолком, видимо были именно они. Крепкие ребята, спортивного вида. Затылки бритые, потасканные, но годные спортивные костюмы, бронежилеты и разгрузки в наличии. Все без исключения были вооружены. Особенно выделялся высокий, худой как скелет мужик, с выдающимся кавказским носом. Лысый череп его посверкивал в солнечных лучах, тяжелый подбородок едва ли не уродовал лицо. Это видимо и был тот самый Зураб, что держал здесь все в кулаке. Крепко засел, гаденыш, окружил себя прихвостнями. К такому не так-то просто и подобраться.
        - Дамы и господа, спешите делать ставки. - Вновь раздался голос из громкоговорителя. - До нашего соревнования осталось совсем мало времени. Поспешите. Тотализатор закрывает прием ставок за пять минут до забега.
        Из-за закрытой калитка, послышался надрывный собачий лай. Вахитов обернулся, прикинув расстояние от собак, до финишной прямой, где сходились в один жесткий пук все тросы. Тут-то вот и заключалась одна из проблем. Победу придется выцарапывать зубами. Чем ближе ты к спасительным скобам, тем ближе твой соперник, и в какой-то момент он возьмет да станет тебе врагом. Тут уж не забалуешь, не начнешь миндальничать. На кону собственная жизнь.
        - Внимание, мы начинаем…
        Вахитов побежал, побежал что есть духу. Следом за ним устремился вчерашний торговец, провинившийся перед Зурабом, но силенок у него было поменьше, и он приотстал. Чуть поодаль несся еще один несчастный, прихрамывая на левую ногу. Этот точно не жилец. Если все что сказано о питомцах Зураба, правда, то до него точно дотянутся. Но Зяма, Зяма где? Да вот он, кусок идиота, плетется в самом конце. Вот тебе и ново дело - поп с гармонью. Такого, конечно, быть не могло, но рев громкоговорителя и штормовые звуки толпы перекрыл один единственный звук, скрежет плохо смазанных петель. Животные рванули скоро, да так, что мигом сократили половину расстояния до бегущих. Пришлось выбирать, соревноваться честно и один черт погибнуть на этом заплеванном и залитом кровью полу, или попытаться вырвать свой единственный шанс.
        Полковник приотстал и что есть духу вмазал свободной ногой по ахиллову сухожилию рядом бегущего. В глазах того смешалось недоумение и страх, острое понимание того, что вот теперь-то он точно умрет, плохо и болезненно. Но плевать в тот момент было. Цепь звенела, колодка натирала и мешала бегу. В иных условиях и ускориться было можно, но по трассе трос тянулся, едва ли не касаясь земли, и пружинил при малейшей попытке отклониться, вырывая землю из-под ног. Вахитов не обернулся, когда раздался истошный крик. Собаки рвали несчастного молча, вцепившись в руку, ногу, лицо. Какая-то особенно прожорливая тварь, их же еще и не кормили перед гонками, уцепилась за бок приговоренного, и в несколько движений вскрыв брюшину, рванула прочь, сжав в челюстях кишки. Зрелище было страшным, и от этого толпа бесновалась пуще прежнего.
        Они и ходили сюда именно за этим. Любое соревнование, от фигурного катания до автомобильных гонок «Наскар», посещается с одной целью. В искаженном мозгу современного человека живет вечная жажда хлеба и зрелищ, и если первую утолить достаточно просто, стоит только откусить от вожделенной краюхи, то со второй сложней. Пресытился человек, хочет острых ощущений, опасности, но не для себя, разумеется.
        Собаки явно не зря ели свой хлеб, если уж так можно было выразиться в данной ситуации. Отняв окровавленные морды от изгибающегося в конвульсиях бедолаги, они снова рванули вперед. В человеке быстро таяла жизнь, капля за каплей, толика за толикой, но так стремительно и бесповоротно, что невозможно было на это смотреть. Кровавая пена на истерзанном лице, черно-красная лужа крови, растекавшаяся под ним быстро и уверенно, будто так и надо…
        Рев трибун глушит, но удары сердца забивают все. Казалось бы, плевое расстояние, но что-то явно идет не так. Ноги ватные, дыхания не хватает, руки трясутся мелко, движения становятся хаотичными и угловатыми.
        Удар по ноге можно было предчувствовать, и потому Вахитов ушел от него без проблем. Еще один оборванец решил проделать тот же прием, что и полковник, но вышло у него это совершенно неуклюже, и он тут же за это заплатил. Кинувшись на землю, тот крутанулся на месте, поймав ногами колено противника, и выпрямил правую, метя в коленную чашечку. Визг был его реквиемом, еще один валяется на земле, а у Вахитова и, что главное, Зямы, появляется еще один шанс. Товарищ, дал же бог такого нежданного напарника, каким-то чудом уклоняется от мощных челюстей преследователей, и собаки на несколько секунд отвлекаются от остальных, накинувшись на новую жертву. Эта секунда, это драгоценное мгновение вырастает вполне ощутимый шанс. Полковник добирается до лестницы, колодка больно бьет по свободной ноге, прыжок, и вот он уже зацепившись за нижнюю скобу подтягивается. Позади Зяма, он напуган, глаза его блестят безумием, он захлебывается кашлем, пытаясь проделать то же самое. Но нет, не достает.
        Быстро прикинув шансы, Вахитов уцепился ногами за одну из скоб, свесился вниз и, схватив Зяму за грудки, рванул его вверх, будто тряпичную куклу. Тот мигом потяжелел, взвизгнул болезненно, в глазах выступили слезы. Одна из тварей успела добраться и вцепиться оборванцу в лодыжку, да так и повисла, не размыкая челюстей. Удар пришелся ей по носу, раз, другой. Вахитов бил наотмашь, заставив Зяму изо всех сил вцепиться в скобы, но монстр не собирался отпускать такой лакомый кусочек, и только последний удар, размешавший нос в кровавое месиво на секунду смутил тварь, и та разжав челюсти, в сомнении закрутилась на месте, до конца не понимая, что ей предстоит, да и не смогла бы она понять, а вот ее товарищи смекнули быстро, почуяв свежую кровь, и уже через секунду, под ногами развернулась новая драма. Бывшие напарники, охотники и добытчики, уже терзали тело одного из своих, быстро и умело, как только природа может придумать, отдаляя его от жизни.
        Вахитов снова сидел на цепи, но антураж вокруг поменялся. После того как довольные зрители разошлись, а собак вновь завели в загон, несколько человек выбрались на площадку и принялись елозить мокрыми тряпками, размазывая кровавые пятна. Тела утащили куда-то, видимо на корм. Ну не пропадать же добру, в самом деле. Кто-то из несчастных был еще жив, так как пока их тащили по земле, будто мясо, зацепив баграми, слышались предсмертные стоны.
        Но это было тогда, а сейчас новая будка, побольше. Тут то ли кто-то жил раньше, то ли просто складировали что-то, так сразу сейчас и не разберешь. Какие-то пустые коробки, следы от крепящихся к полу ножек. Может кровати, может столы. Стены высокие, уходят под потолок, сначала и не понять, где они вообще заканчиваются, а потом взгляд упирается в побелку и будто спотыкается.
        Вахитов сидел на полу, рядом примостился Зяма. Его, бедолагу, до сих пор бил озноб. Место укуса распухло и выглядело неприятно, но никто на это и внимания не обратил. Едва все закончилось, победителей окружили крепкие мужики в камуфляже, черный ствол автомата, привычного уже АК, уперся в переносицу.
        Повели, на голову мешок, и вперед, только звон цепи слышен.
        - Сидите тут, не отсвечивайте. - Незнакомый, но ровный голос. Привык он видимо водить людей, пленных, а может и рабов. Самое главное, что никаких эмоций, ничего личного, только бизнес. Вахитов совершенно не возражал против такого обращения. Не все так плохо, вот только услышать бы тот голос снова, да с портретом сопоставить. Потолковать потом с той тварью, так, доходчиво объяснив, что вести себя подобным образом не стоит.
        - Зяма, ты как?
        На голове больше не было мешка, да и зачем он тогда был, Полковник особо не понимал. Наверное, один из элементов устрашения, да разве такое с ним сработает? Там и собаки-то не особо колышет, а тут на морду что-то тканевое.
        - Нога болит, дядя Ваха. - Зяма поежился, сглотнул тяжело. - Будет-то, что теперь?
        - Да мало ли. - Полковник пожал плечами, и попытался дернуть цепь. Сначала легонько, потом приложив усилие. После он встал, уперся ногами в стену и, что есть силы рванул, надеясь на то, что одно из звеньев все же не выдержит, и даст слабину. Но нет, цепь крепкая, кольцо, через которое она продета, тоже выглядит добротно, так же, как и здоровенные анкерные болты, крепящие его к стенке, чуть пониже пояса. - Одно ясно, мы тут кому-то нужны.
        - Не мы, а ты, дядя. - Зяма скривился. На его бледном чумазом лице появилась выстраданная улыбка. - Я то что, отбегался. Меня после такого и не поднимешь.
        - Эй, ты это заканчивай. Мне нафиг такие настроения не нужны. - Оставив бесполезные попытки вырвать цепь, Вахитов начал осматривать свое кольцо, ища малейшие изъяны. Но нет, все опять хорошо и на совесть.
        Зяма тем временем отвлекся, оглядевшись и, попытался дотянуться до пачки картона. Цепи не хватило на пару сантиметров, и новый приятель так и остался лежать на животе, бессильно протянув руку. - Вот бы подстилку, сили нет на земле сидеть. Болит все, холодно.
        Так просидели до ночи. Тонкая вентиляционная щель под потолком пропускала дневной свет и воздух, и когда время суток сменилось, тюрьма стала непроницаемым черным мешком.
        - Спи, Зяма. - Решил полковник. - Чего дергаться. Утро вечера мудреней.
        Глава 4
        Утро приготовило несколько сюрпризов. Во-первых, принесли еду, очень даже неплохую еду. Пара вареных яиц, кусок хлеба с маслом, миска приличной гречневой каши и стакан чистой воды, и все это на брата. На поднос даже пластиковые одноразовые приборы положили, что вообще сейчас было в диковинку. В условиях глобальной катастрофы привыкаешь орудовать своим набором, а уж за неимением последнего, и рука подойдет. Во-вторых, когда дверь вновь открылась, пришел врач. Ничего не выражающее лицо, белесые брови, расплющенный нос и темные круги под глазами. Так бы ничего его от обычного человека и не отличило, разве что саквояж и видавший виды белый халат с кадуцеем на нагрудном кармане.
        Как только он появился, охранник приказал пленным разойтись по углам, после чего протянул цепь каждого настолько, чтобы она не позволяла и шагу сделать. Автомат вновь уставился в переносицу, а владелец оружия пояснил.
        - Я вообще не понимаю, что в вас, отребья, Зураб нашел, но искренне рекомендую не дергаться. Врач у нас конечно не один, и его мы в расход пустим не заморачиваясь, но патронов-то дефицит.
        Вахитов пожал плечами. По его мнению, слишком много слов было сказано. И так понятно, что если на тебя нацелено оружие, то фокусов лучше не устраивать, дороже выйдет. Это в жизни всегда так, не то что в кино. Сейчас бы схватить мужика этого, отнять автомат, парой пуль развалить замок, да только так до него и дотянуться. Но это в кино, понарошку. В быту же получишь свинцовое отравление, едва кашлянешь не в той тональности. Зураб, наверное, заинтересован, но не настолько, чтобы позволять баловать своим пленным. Пленным ли? Может хуже? Пока на лоб клеймо не поставили, и за это уже спасибо.
        Врач тем временем занялся Зямой. Вспорол штанину, промыл, сделал укол и, наложив какую-то мазь, намотал повязку.
        - Не пачкать, не мочить. - Бросил он больше по привычке, и переключил свое внимание на полковника.
        - Жалобы?
        - Цепь на ноге подойдет?
        - Шутник. - Доктор подтянул правую штанину, показал неприятный черно-синий синяк в кровоподтеках. Вот значит что, и он тут не гость дорогой, а просто полезное приобретение. Нельзя так с докторами, они и в мирное время ценные, коли толковые, а уж в военное, и вовсе на вес золота.
        - Здоров. - Заключил безымянный доктор, собирая инструменты. - Разве что жар небольшой, да обезвоживание, отпоить надо бы. К утру не помрет, я тебе гарантировать могу.
        Мужик с автоматом кивнул и указал на выход.
        - Топай. - Цепь вновь ослабла, давая возможность немного размяться. Вечером снова принесли поесть. Рацион тот же, но не до жиру, быть бы живу. Кормили тут явно лучше, чем в лепрозории, так пусть хотя бы Зяма напоследок пожирует.
        Утром следующего дня повели куда-то. Вахитов попытался спросить, но получив ощутимый удар прикладом по почкам, быстро потерял интерес к общению. Цепь волочилась позади. И это зря, ребята. Такая штука да в умелых руках, оружие хорошее. Уметь, конечно, надо ей работать, однако понимание приходит с опытом, да и много тут охраны, слишком много. Пока шли, прошли мимо нескольких закрытых комнат, по коридору с облупившейся побелкой потолка и зелеными стенами. Под ногами мусора не валялось, но привычная для присутственных учреждений плитка была покрыта толстым слоем какой-то гари. Дальше попалась пара железных шкафов с выбитыми стеклами, показалась кадка с галькой, перевернутая кушетка. Картинка сложилась, шли по поликлинике. Из приоткрытой двери перед лестничным пролетом пахнуло чем-то неприятным и лекарствами. Вахитов едва успел бросить взгляд и увидел склонившуюся над человеком фигуру. Кто-то лежал на кушетке, руки и ноги были перехвачены лямками ремней. Вот рту торчал кляп. Человек в зеленой робе, с маской на лице, внимательно колдовал над его брюшной областью. Ловко летал в его руке скальпель. Мужик
был не то что в сознании, он, похоже, понимал что происходит, но только хрипел. Хирургу, похоже, было совершенно плевать на это обстоятельство.
        Спустились на первый этаж. Лестничный пролет с широкими фрамугами окон показался мрачным и неприятным, однако не отличался от того что было вокруг. Решетки на окнах, следы боев на стенах и потолке. В свое время это здание кому-то принадлежало, и был бой, бой не шуточный. Дыры в стенах решили не заделывать, закрыли выбитые стекла пленкой, да и только. Остались от старых хозяев полустертые граффити со странными символами, да так искаженные, чтобы не понять. Единственное, пожалуй, о чем позаботились.
        Вели кстати грамотно, очень грамотно. Впереди никого не было, зато позади двое конвоиров. На пару ступенек отстают, пальцы на спусковом крючке, оружие на одиночные. Как дурачки шмалять не будут, но и прилетит знатно. У калашникова только первый патрон идет прямо, остальные по дуге, веером. И не помечешься тут, не укроешься, а если вдруг пуля тебе предназначенная, в молоко уйдет, то останется в толстом слое штукатурки и ветхого бетона, просто завязнет, вместо того чтобы рикошетить.
        Вот и спустились на первый этаж.
        - Двигай. - Один из конвоиров указал в конец коридора, где похоже уже ждали. Сам коридор перегорожен, вроде как импровизированная оружейка. Только пирамида есть, зато толково сделана железная дверь, да окошко смотровое.
        Вахитов кивнул, и двинулся было вперед.
        - Около черты остановиться. - Произнес все тот же голос. - На колени, руки за голову, пальцы сплести. Смотреть в пол.
        Под ногами, метрах в двух от препятствия полковник увидел черту на полу. Кто-то расстарался и масляной краской намалевал. Вышло так себе. Он выполнил инструкции, встал на колени. В голове мелькала мысль, почему ни наручников нет, ни чего похожего. Было тут что-то странное, противоестественное. Если бы сам полковник взялся бы транспортировать ножками пленного, то уж постарался бы не дать ему возможности размахивать руками. А ну как он это дело умеет, любит, практикует? Голыми-то руками особо не навоюешь, но натворить бед можно прилично. Тут же пришло и осознание того, почему руки не связаны. Цепь на колодке, что мешала идти, перекочевала на крюк, и тот тут же потянул ногу вверх, распластав тело на грязном полу.
        - Проверь батарейку.
        Что-то запищало.
        - Нормально, не уйдет. Долбанет, если что, не слабо. Вот военному будет сюрприз.
        А это плохо, очень плохо. Вахитов сжался при слове «военный». К нему относились не как к обычному бродяге, и это убивало элемент неожиданности.
        Смотровое окошко открылось внутрь, пара заинтересованных глаз появилась и тут же пропала. Боковым зрением, не поднимая головы, полковник скорее почувствовал, чем увидел, какое-то шевеление.
        - Экий ты забавный.
        Сказано это было с легким, почти неуловимым акцентом человека, давно уже не говорящем на родном языке. - Откуда ты на нашу голову? Больно уж вид цветущий, чтобы кто тебя в гадюшник привел.
        - Чего хочешь, командир?
        Парировал в ответ Вахитов.
        - А он еще и борзый. - Человек с акцентом довольно мягко рассмеялся, однако за смехом этим таилась сталь и боль. - Мне такие нравятся. Прямые, до мозга костей правильные. Оборванца своего схватил, допер почти на себе. Бойца из строя вывел, нормально так, грамотно, потом второго. Своим время отыграл. Да и морда у тебя круглая да белая. Ты явно не из Николаевских, они по одному не ходят, а больше тут силы кроме моей и нет, поди. Лужские конечно могут пожаловать, но у них все расписные. Остальные ушли, кто в сторону Ростова, кто еще куда. Там теперь торгаши в почете. Один купил, другой продал. Рынок пакостный. Никакого тебе понятия от том, что делать надо. А у меня тепло, сухо, и своя станция атомная. Ну, ты уже догадался.
        Лет за семь до катастрофы начали комплектовать некоторые особенно нужные учреждения подобными агрегатами, и Вахитов о том прекрасно знал. Делалось это министерством обороны, однако сами агрегаты требовали как минимум технического обслуживания раз в пятилетку, и нужно было держать при них определённый штатный персонал. Да и потом, стоили они как половина космической программы, так что сделано их было в лучшем случае с десяток экземпляров. Один для Москвы предназначался, другой для Питера, остальные разошлись по городом да весям, в особо нужные и стратегически важные районы. Суть такого агрегата была в том, что при минимальном наличии обогащённого урана он выдавал ровно столько мегаватт, сколько требовалось для того чтобы одна военная часть, с личным составом, утвержденным для времени военных действий, могла существовать без посторонней помощи от семи до двенадцати лет. И это если эксплуатировать его в хвост и гриву. Многие тогда слюну пустили, несколько арабских стран истереть начало, ОПЕК пошел пятнами, но наши заверили, что хрен кому дадут разработку. Никто, конечно, не поверил, но галдеж
успокоился, а тех пытливых журналистов, что загорелись о чуде современной инженерии рассказать, уговорили деньгами или пулей. Последнее конечно было проще и надежнее. Неужели и у Зураба такой вот экземпляр? Вот значит, откуда волосатая лапка. Тогда понятно, почему к нему бойцы стекаются, да он такую силу имеет. Не может себе никто позволить такую роскошь, он может. Много сейчас можно отдать и за возможность почитать после десяти вечера, и старенький фильм на дивиди посмотреть, и бойлер подключить, чтобы в горячей водичке ножки попарить. Тут у него жизнь, да не уж-то для всех.
        - От меня-то, что хочешь?
        - Да пока не знаю. Расскажи мне, кто ты, откуда, что твое командование хочет, а я подумаю, сделать ли тебя инвалидом или просто пристрелить. У нас же просто все. Косяк за тобой, отдавай руку, два косяка, ногу можно забрать. Ты без ноги-то, да без руки много убежать сможешь? Можно еще на ринг, на бега, на охоту. У нас тут знаешь как весело? Весь северо-запад тут морду макает. Я им зрелища, а они мне патроны, консерву, стволы новые со складов. Никто не умеет так руку на пульсе держать, как Зураб. Вот так-то вот, вот так.
        - Ну а что я тебе сказать могу? Заблудился. Завернул не туда.
        - Да ладно! - Зураб довольно хохотнул. - А ты еще и смелый. Ну, ничего, смелости твоей скоро поубавится. А ну, ребята, вниз его и дайте кличь, что скоро будет охота. Тебе вечерком зайдут, расскажут, что и как. Паек опять же дополнительный. Выживешь на охоте, так почет тебе и уважуха. Отпущу тебя, на все четыре стороны. Или к себе приглашу, у нас тут в чистой зоне собаки нужны, такие чтобы не только на пол гадить могли, но и машину подогнать.
        Видимо посчитав, что шутка вышла очень удачной, Зураб довольно рассмеялся.
        - Только вот не просто я тебя такого красивого пущу. Мне подстраховка нужна. Скажем, будет у тебя сюрприз, а парням охота двойная. Вот же ж потеха.
        Громко хлопнуло смотровое окошко, и тем местный король показал, что аудиенция окончена.
        - Ну, вставай. - Крюк пошел вверх, и ногу пронзило острым электрическим разрядом.
        Вот, значит, почему без наручников. Совсем они охренели со своим источником питания. Небось, время придет, будут к причинному месту фонарик прикреплять, чтобы в нужнике не промахиваться.
        Вахитов вспомнил время проживания в лепрозории. Как стучал зубами по ночам от холода, как холодную консерву жрал и из лужи умывался, и ненависть в нем выросла лютая.
        Перевели в новое помещение. То ли повысили, то ли наоборот дали отдельный присмотр, однако эта комната отличалась от двух предыдущих, и если первая была собачьей конурой, а вторая складом, то тут все больше походило на тюрьму. Была и дыра в полу, чтобы нужду справить, и решетка, толстенная, чуть ли не в пару пальцев толщиной. Имелось и маленькое окошечко, зарешеченное, как и все остальные, через которое можно было узнать какое сейчас время суток, и послушать шум толпы. Судя по доносившимся с улицы звукам, народу тут было прилично, и что самое удивительное, никто ничего не боялся. Говорили в голос, жили в силу, смеялись даже, а запахи, какие запахи проникали сквозь решетку. Аромат жаренного на углях мяса вообще ни с чем не спутаешь, а делать сейчас шашлык, это как раньше подтираться бумагой покрытой сусальным золотом. Можно, но глупо и расточительно. Камера была двухместная, туда же поселили и Зяму.
        Времени оказалось достаточно чтобы, наконец, обратить внимание на кандалы на ногах, и тут Вахитов снова был удивлен. Внешне, конечно, устройство ничем не отличалось от своего стального прародителя, но если присмотреться внимательно, имело утолщение по бокам. Наверное, там и прятались аккумуляторы. Электричество, предназначавшееся для удара током, могло бы послужить добрую службу. К примеру, зарядить пару батареек для фонаря, что порой был нужен больше, чем хороший автомат в руке.
        Снова принесли еду. Все то же, гречка да хлеб. Рацион хороший. Зяма похоже начал привыкать к приличной кормежке. Во всяком случае, теперь его трапеза не сопровождалась чмоканьем и урчанием. Достаточно теперь было просто закатывать глаза от удовольствия, а потом тщательно, будто собака, вылизывать миску языком и обсасывать грязные пальцы в поисках последних следов съестного.
        Сидели почти три дня. За это время никто не приходил поговорить, а на любые вопросы охрана попросту не отвечала. Выставлялся поднос с едой, потом забирался, но ни слова не полслова никто не проронил. Видимо у Зураба и с дисциплиной тут было все хорошо. Крепкий мужик, в кулаке все держал ровно так, чтобы рыпаться не начинали, но чтобы и сквозь пальцы не просочились, если нажать посильней. Один вопрос, что же тут вообще происходило?
        Единственный, кому плевать на все, был Зяма, в миру Зиновий. Получил он условно чистую постель, нормальный харч, и дырку в полу чтобы по большому слабиться, и это, похоже, было верхом его мечтаний. Однако Зяма кое-что знал про это место, но почему-то делиться знанием своим не собирался, и пришлось Вахитову его разговорить.
        - Зяма, вот ты мне поясни за Зураба. - Вахитов сидел на полу. Койки в дневной час утягивались на подвесах в стенку, не давая заключенным возможности даже присесть на них, уж не то, что поспать среди бела дня.
        - Я на тебя, дядя Ваха, удивляюсь. - Зяма снова улыбнулся, продемонстрировав острый дефицит зубов. - Ну, кто же Зураба не знает. Он же из этих, из первых, что при эвакуации были. Я тогда еще пацан был, а он уже руки грел да мясо жрал. Он тут, ты не поверишь, чистый город делал, долго делал. Ну и развлечения к нему.
        - Что значит чистый город? - Нахмурился полковник.
        - Да то и значит, дядя Ваха. - Зиновий пожал плечами. - Место тут есть, в самом центре. Его, считай, и не зацепило совсем. Грязи нет, радиации тоже, питьевую воду качают из-под земли, из и тех пластов что чистые, да вот его электричество. Много его у него, а у других нет. Вот и тянется сюда народ, в ножки бросается, если заплатить не может. Другие могут заплатить, но тоже не на все готовенькое приходят. Я-то родился недалеко, как раз в самую заваруху и попал. Многие тогда по углам, да щелям расползлись, а Зураб забрался на горку, да там и закрепился намертво. Пришел тогда с десятком бойцов, привезли что-то, постреляли немного, а потом и закрутилось. Лет пять город чистый делали. Дома взрывали, дороги перегораживали, строили блокпосты. Так бывало, едет трактор, чадит, бетонную чурку на тросе тащит, а рядом с десяток мужиков, да при оружии. Вот так и строили.
        - Интересно, а чем Зурабу платят?
        - В основном услугами. Можно сходить принести чего, или наоборот, унести. Старая деньга-то она не в почете. На кой этот кусок хлопка кому сдался, а вот вместо нее информация. Покажешь где идет караван, да с лекарствами, выкупишь себе пару недель в свободном городе, разумеется, после лечения.
        - Погоди, ты хочешь сказать, что лечит Зураб? - Опешил Вахитов.
        - Лечит. - Кивнул Зяма довольно. - Но только своих, и только тогда, когда сам сочтет нужным. Мешает какие-то лекарства. Я сам видел как-то в щелочку, пока в отстойник не затянуло. Колет сначала шприцом, затем будто из пистолета игрушечного, и готово. Тогда помню, один из зараженных в драку полез. Один боец его по мордасам и треснул, да о зубы поцарапался. Зураб сразу смекнул. Зараженного пристрелили тут же, заморачиваться не стали, а вот боец то ли ценный, то ли памятный оказался. Вкололи ему все что положено, да он дальше и пошел, на своих двоих.
        Ранним утром одного из дней, когда уже не определишь день недели, дверь распахнулась и пожаловала охрана. В первую очередь придавили к стенке. Начали проверять устройства на Вахитове и Зяме. Колодка зашевелилась, похоже, меняли элементы питания. Само устройство оказалось на уровень бытового шокера, разве что устроено понадежней. Элементы питания видимо подключались к двум штырям, заточенным ровно настолько, чтобы пробить голенище сапога и добраться до кожи. Едва кто-то нажимал на кнопку, как магнитный замок освобождал пружину, и штыри впивались в тело, уродуя хорошую обувь. По ним же шел и разряд, такой чтобы и не убить, но и обездвижить и вообще помешать жить спокойно. Как Вахитов не пытался все это время, но самостоятельно вскрыть колодку, без инструментов и посторонней помощи было невозможно. Разве что камнем по нему лупить, что есть духу, да где в этой камере взять камень?
        Первое, что сделала охрана, так это соединила оба устройства единой цепью. Грохнула кувалда, забивая штырь в крепления сначала с одной, потом с другой стороны. Теперь Зяма стал неразлучно связан с полковником.
        - Выходим. - Обронил один из тюремщиков. Остальная команда не сводила взгляда с пленных, готовая в любой момент нашпиговать их свинцом как окорок чесноком.
        Идти вместе оказалось не так просто. Зяма все никак не мог поймать шаг, и несколько раз чуть было не растянулся на земле, благо Вахитов подхватил. Полковник смотрел на всю эту ситуацию и понимал, что вновь началось что-то нехорошее. И не то чтобы плохое прошло, а даже наоборот, усилилось, и стало это нехорошее каким-то концентрированным вроде негативного сиропа.
        Во дворе ждал грузовик, уже под парами. Вскарабкавшись в кузов, Вахитов помог своему спутнику, после чего цепь закрепили на полу длинной скобой, чтобы не дергались. Разместились оба в дальнем конце кузова, рядом с кабиной. В отдалении, на дощатых скамьях, рядом с откидывающимся задним бортом уселись охранники, и теперь при ясном свете можно было их, как следует рассмотреть. По большей части, бандиты, таких очень просто отличить по повадкам, да наколкам на руках. У одного и вовсе обе кисти были почти синие от загнанных под кожу чернил. Был и один, похоже, военный. Комок старый, но чистый, выглядит опрятно, насколько вообще можно себе это сейчас позволить. Выбрит, коротко подстрижен, даже ногти не грязные. От коллег держится не то чтобы особняком, а как-то чуть в стороне. Сосредоточен, внимателен, остальные будто на прогулку собрались, а этот честно работает.
        Промелькнула стена чистого города. Оттуда даже пахло по-другому. Никаких помоев или нечистот. Вроде бы даже Вахитов звук фонтана различил, но разве будешь уверенным за гулом работающего двигателя. Отметил еще и вот что. Не было трупов, ни в лепрозория. Чистили, боялись заразы, как от разлагающейся плоти, так и от Супердряни. Даже по тюремной комнатке мухи не ползали, и пахло хлоркой. Все серьезно. Антисанитария, это рассадник инфекционных заболеваний. Будешь жить в грязи, подохнешь быстро, так что убирай за собой, мойся, подметай улицы, относи отходы в мешках куда подальше, и вообще блюди гигиену всего. Чистота - залог здоровья, и это совершенно не пустые слова.
        Попался на глаза и странный объект, от которого видимо и шло электричество, только похож он был больше на макет. В бытность свою работы на фармацевтическую компанию, Вахитов насмотрелся на силовые агрегаты. Там все было как-то по уму, из качественных материалов, с изоляцией, сопровождающими надписями на нескольких языках, предлагающие не совать мокрые пальцы к оголенным проводам. Тут же сарайка, хоть и побеленная, да с десяток бойцов, скучающих под ее стенами. Может внутри и есть саркофаг, от радиации, но что-то с трудом верится. Может и по-иному устройство сделано, по всем нужным параметрам. Вспомнилось еще, как можно было такую уйму энергии найти. Мини-подстанция это роскошь невероятная, и почти фантастическая история, однако был и совершенно реальный кандидат, энергоблоки для спутников. Их было знамо больше, а при условии, что по области много было серьезных ракетных частей, и пара даже относилась к Военно-Космическим Войскам, вот там, наверное, и можно было это нарыть в немалых количествах. С боем, разумеется, с пробуксовкой, но достать.
        Зачем врать Зурабу? Да для того чтобы пыль в глаза пустить. Мол, он настолько крут, что все у него в лучшем виде. Отвести лишние глаза от истинного источника питания, а заодно и каналов, по которым его можно достать. Вот теперь стройно, теперь почти хорошо, можно и поверить.
        Охранялся периметр знатно. Проехали аж три КПП, и все организованно грамотно, тщательно. Несколько раз заглядывали в кабину. Военный что-то говорил, показывал бумагу в мелких каракулях, с большой синей печатью, после чего машину пропускали дальше. Слышался лай собак и гул генераторов. По звуку, использовались большие дизельные, четырехтактные. Двухтактные китайцы наверняка были, но те не особо надежные, быстро ломается пластик на стартере. Пошел город, пустой и безлюдный. Тут когда-то был центр, деловой район. Кафе и офисы, модные магазины, салоны связи и кальянные, набравшие перед катастрофой популярность. Теперь даже намека не осталось, а люди, родившиеся после случившейся трагедии, вряд ли вообще поймут смысл некоторых надписей. Урал встал, охрана спрыгнула, и пришлось вылезать наружу, но тут новая сложность. Сначала Зяму затащи, потом спусти аккуратно, причем, сидя на дощатом полу кузова, а то цепи едва хватает. Вахитов справился и с этим, и огляделся. Зрителей тут не было, а вот участников заметно прибавилось. В отдалении стояли три внедорожника. Здоровенные, американские пожиратели дорог и
топлива. Владельцы их еще любили клеить на задний борт или бампер наклейки, рассказывающие насколько им плевать на экономию горючки. Жрали эти монстры за троих, были неповоротливы в городе, вот только теперь переоборудованы они были весьма прилично. Стальные пластины защищали колесные арки. Вместо обычной резины стояла чуть ли не тракторная с грязезацепами. На блестящих хромированных бамперах, прикрепленных к раме, появились нештатные лебедки.
        Претерпела изменения и кабина. Теперь там стекол не было. Вместо них что-то вроде жалюзи. Конечно, не особо и порулишь из такой комнатухи, но зато можно быстро закрыть, и тем не получить нежданчик в лоб. Выхлопные трубы вывели повыше, задрали вверх раструбы для воздушного охлаждения. Да, знатный получился транспорт, такой, небось, и плавать может, если сильно постараться, а если взять тот же пикап, то приличный груз на себя возьмет. Расход бензиа, правда, смущал, но сейчас было явно не до того. Пока жалюзи на лобовом были открыты, можно было различить, кто сидит внутри. Вот это совершенно не военные, не бандиты и даже не те несчастные беженцы. Тут фигуры иного толка. Если сравнивать с шахматными, то больше ферзи чем пешки. Расстояние до них было приличное, так что толком разглядеть что-то не выходило, однако едва Урал прибыл, как с пассажирского места одного из монстров выбрался тип в годах, лет под шестьдесят, такой весь аккуратный и розовый, что даже тошно стало. В руках он держал ружье с оптикой, от калибра которого Вахитову стало не по себе. На руке человека блеснул дорогой золотой браслет,
цацка бесполезная, разве что для статуса сейчас ее носят. Правда и раньше для этого носили. Некоторые вещи в этом мире не меняются.
        После короткого разговора, мужик снова погрузился в свой навороченный внедорожник, спешно захлопнув дверь, а охрана вдруг отступила и попятилась к своему транспорту. Остался только молчаливый. Оглядевшись по сторонам, он двинулся к Вахитову и, не дойдя пары метров, встал будто вкопанный.
        - Значит так. - Произнес он. - Сейчас пойдет потеха. Тут два квартала. Все входы в здания заминированы. Полезете туда, рванет, так что в полете переобуетесь. Это пока понятно?
        - Да чего тут непонятного. - Вахитов пожал плечами.
        - Вот и хорошо. Так проще будет. - Молчаливый прищурился, и довольно усмехнулся. - Люки заварены. Вам, олухам, надо дважды обежать вокруг квартала, и тогда может что-то выгореть.
        Что-то зажужжало, качнулся воздух. Из ниоткуда появились пара квадрокоптеров и зависли над трассой, шаря по окрестностям, закрепленными на них объективам. Видимо Зураб расстарался, решив предоставить своим гостям одно из извращенных развлечений. Однако, если одни могли позволить себе лично ствол в руках потискать, то вторые могли только смотреть. Небось, еще и транслирует сейчас куда-то на большой экран, или здоровенный телевизор.
        - А в чем подвох?
        Молчаливый снова усмехнулся.
        - Вон, видишь тех мажоров. - Кивок в сторону стоящего под парами транспорта. - Вот они подвязались вас двоих этой чести лишить. Действовать так надо. Вам дается пять минут форы, затем идут охотники.
        - А как же цепь? - Полковник указал на сталь, связывающую его с притихшим Зямой, который похоже окончательно врубился в ситуацию и окончательно потерял крохи хорошего настроения.
        - А это бонус от Зураба. Он сказал, коли это твой кореш, так пущай он с тобой и побегает, а то у него рука не поднимается, разбить такую чудесную пару.
        Все это время, молчаливый не дал Вахитову даже возможности хоть как-то двинуться поближе. Рука его спокойно лежала на спусковом крючке, предохранитель автомата стоял на автоматической очереди.
        - Как прозвучит сирена, так и начнем. - Бросил он на ходу и отошел на безопасное расстояние.
        Глава 5
        - Что будем делать, дядя Ваха? - Зяма, сбитый с толку и напуганный, в замешательстве топтался на месте и, казалось, в любой момент готов был сорваться в штопор паники. Паникующий напарник это нехорошо, а вдвойне отвратительно, если человек, который перестает соображать, ведом эмоциями, а не трезвым циничным расчетом, и пристегнут к тебе цепью.
        - Поглядим. - Вахитов огляделся вновь. Кто-то постарался тут на славу, устраивая трассу для смертельного забега. Часть подъездов наверняка были заминированы, о чем и предупреждал инструктор. Машины растащили и поставили одна на другую ровными пирамидками. У Зураба наверняка был в хозяйстве и погрузчик. Вручную такую красоту не наведешь. Вся улица, когда-то называвшаяся Бумажников, совершенно спокойно простреливалась, а вот что было за поворотом квартала? Добежать бы до этого спасительного поворота, а там видно будет.
        - Так что делать? Дядя Ваха!
        - Бежать, Зяма. Ты бегаешь хорошо?
        - Расстараюсь.
        Прозвучал сигнал, загуляв по стенам домов и закоулкам, ударив по ушам, и, не сговариваясь, Вахитов и оборванец побежали по улице.
        - Держись машин. - Крикнул полковник. - Ближе к зданию. Вдруг лаз найдется.
        Зяма молча кивал и хватал ртом воздух. Да уж, подготовка у него имелась, но очень вялая. Чтобы не улететь с цепью на землю, Вахитову пришлось сдерживать прыть. Пять минут бежали так, будто это и не минуты были, а секунды. Едва беглецы добрались до поворота, как взревели и тронулись с места внедорожники. В амбразурах замаячили стволы винтовок с оптикой. Охота началась.
        Теперь каждый миг, каждый шаг или удар сердца были сродни золоту. Выскочив на перекресток, полковник шумно выдохнул и, схватив приятеля за воротник ветхой одежонки, придал правильное направление. Метрах в двухстах, в стройном ряде автомобилей виднелся небольшой проем. Попавший в нижний ряд внедорожник оказался крупней своих товарок, и когда складывали автомобильные кузова рядами, получился небольшой лаз, в который и можно было проскочить, а вот за лазом был жилой дом, высокая точка, вполне возможно и не обложенная гранатами.
        Проем оказался ровно таким, как и представлялось, и Зяма проскочил туда первый, сразу смекнув, что надо делать, но вышла новая сложность. Вахитову пришлось залезать вперед ногами, чтобы попросту не застрять с цепью, а это оказалось весьма непросто, да и времени потеряли пару драгоценных секунд. Что-то больно резануло по плечу. Полковник протиснулся внутрь и вскоре оказался в узком проходе между ржавыми машинами и зданием.
        - Вон он. - Зяма уже уцепился за деревянную раму подвального окошка.- Сюда.
        Внедорожники на полном ходу пронеслись мимо, поднимая колесами тучи пыли. За ними рассекли воздух квадрокоптеры, пилоты которых, усевшись в креслах и сжимая в руках пульты своих крохотных воздушных судов, внимательно следили за трагедией.
        Вахитов бегло осмотрел плечо. Ничего серьезного. Порван рукав, на предплечье глубокая, но совершенно не смертельная царапина. Грязи тоже нет, но надо при случае обработать, хоть спиртом. Не вышло бы заражения. Зяма тем временем внимательно осматривал раму.
        - Круто, дядя Ваха, эту лазейку и пальцем не тронули. Вон, аж краска осталась от старого режима.
        - Подвинься. - Подобравшись к окошку, Вахитов осмотрел его и пришел к тому же выводу. Парни у Зураба были толковые, но самонадеянные и ленивые. Видимо решили, что беглецов настолько будет трясти от страха, что им и в голову не придет сюда сунуться, а, может, и просто не обратили внимания. Оставалась, конечно, вероятность того, что вот такие обходные маневры давались по правилам игры, но в личностную порядочность Зураба совершенно не верилось. Кто-то тут накосячил, и это хорошо.
        С рамой справились быстро, потом снова провели аттракцион по пролезанию вперед ногами. На этот раз первым влез полковник, вновь лишившись частички одежды и задев царапину на руке, а за ним последовал и Зяма.
        Приятная прохлада подвала дала секундный отдых, но времени было очень мало. Навернув полный круг вокруг двух кварталов, что с мощностями автомобилей, весьма быстро, охотники вернутся на трассу и начнут обшаривать кусты. А у них оружие, то чем сейчас сам Ваха похвастаться не мог.
        В первую очередь нужно было как-то избавиться от цепи, и даже не разомкнуть колодку, а хотя-бы повредить сами звенья, но вышел новый сюрприз. Подобрав на земле гвоздик и выставив ногу так, чтобы солнечный луч падал на лодыжку, Зяма принялся копаться в механизме. Раз, и нога свободна, и только два припухших укола на коже, рядом с укусом пса.
        - Офигеть. - Порадовался в полголоса Вахитов, увидев такие чудеса. - Да ты полон сюрпризов. С моим так сможешь?
        Зяма согласно кивнул и засопел над устройством на ноге полковника. Щелчок, и оно упало на землю, и вовремя. Два стальных шипа дернулись, выбравшись наружу, и по ним пробежал электрический разряд. Как-то долго они. Может сигнал не проходил и что-то мешало. Видимо и Зураб не настолько всемогущ, как хочет казаться. Да и Зиновий удивил, показав, похоже, один из многих своих криминальных талантов. Вскрыть замок гвоздиком, это вам не фунт изюму. Тут практика нужна, и ловкость пальцев.
        Звук двигателя в таких условиях слышен идеально. В тишине вообще много чего слышно, когда звук бьющего сердца, да гул в ушах не мешают. Именно потому нельзя вот так вот просто передвигаться по местности. За пару километров тебя могут углядеть и угостить чем невкусным.
        - Выбираться надо. - Вахитов приник к окошку, наблюдая, как подкатывают внедорожники. Еще чуть-чуть, и преследователи начнут догадываться, куда делись беглецы, и вновь начнется охота.
        - Как? - Зяма растеряно крутил головой. Гвоздик в его руке сослужил службу и теперь оказался бесполезным.
        - Сваливаем. - Полковник шустро двинулся по подвалу и, добравшись до первой лестницы, затих, прислушиваясь. Очень уж тут все было хорошо. Ровненькие ступеньки, не пыли, ни тряпья, ни другого мусора. Будто кто прибрался предварительно. Скоро стало понятно, откуда взялся лоск. Посреди лесенки, ведущей на поверхность проходила чуть заметная бечева. Тонкая ровно настолько чтобы не увидеть сразу, и прочная, чтобы помочь чему-то, к чему она прикреплена, сработать без помех. Переступив через бечевку, Ваха снова присмотрелся. Дверь на петлях, они смазаны. Следы масла видны и делалось это относительно недавно.
        - Куда. - Вахитов отмахнул Зяме. - Не сюда.
        - Что там?
        - Растяжка. И за дверью может чего висит.
        Следующий подъем оказался пыльным, грязным и таким как надо. Даже дверь получилось отодвинуть с трудом. Найдя длинную палку, оставленную кем-то и положенную вдоль стены, Вахитов надавил на дверь и тут же юркнул вниз, под защиту бетонного укрепления, но ничего не произошло. Зато ступеньки расчертил луч дневного света.
        - Плохо.
        - Что плохо?
        - Дверь в подъезд или открыта, или нет ее совсем. Видишь, как свет падает. Если сразу сунуться, то можно схлопотать. Значит, делай что я.
        Снова подтолкнув дверь, Ваха прислушался, но преследователи, видимо, заняты были поисками и все еще не смекнули, куда же подевались их жертвы. Ну, что же, пацаны, ваше право. Бегать по кругу, это не для человека, а для циркового пони.
        Некоторое время понадобилось на то, чтобы глаза вновь привыкли к свету, и, убедившись, что есть тут мертвая зона, Ваха проскользнул на лестницу к первому этажу. За ним стелился Зяма. Шел он аккуратно, будто кошка на мягких лапках, припадая то к стене, то к поручням. В общем, правильно парень делал, собрался, наконец. Может и выйдет что. Главное, чтобы прокушенная нога не подвела.
        Добравшись до второго этажа, полковник убедился, что окошки подъезда свободны от враждебного вмешательства, и, подтянувшись на подоконнике, осторожно посмотрел вниз. Вот оно счастье, вот она радость. Ну, нельзя же быть такими идиотами. Видимо привыкли, что никто из жертв зубы показать не может. Внизу наблюдалась явная ошибка, жуткий тактический просчет. Основная группа покинула автомобили и теперь рыскала метрах в трехстах, проверяя закоулки. Начали постреливать по авто, так больше, на удачу. Около машин остался всего один боец, да и тот, похоже, заскучал. Автомат отставил, сидит на подножке внедорожника. Снял шлем и даже закурил. Ни охота тебе, а курорт. Еще бы поляну начал накрывать, да водку разливать.
        Машины встали так, что перегораживали собой весь проезд, а заодно начисто закрыла обзор. Дальше все было просто, по крайней мере, для Вахитова. Скользнув вниз, он снова вернулся в подвал, резво проскочив мимо вновь «потерявшегося» напарника. Взяв палку, которая оказалась весьма пригодна для разминирования, он зажал ее между железными ступеньками и надавил. Очень скоро в его руках оказались два удобных бруска, ровно такие, чтобы легли в ладонь. Найденную под ногами проволоку, которую обронил кто-то из прошлых посетителей, Ваха начала наматывать сначала на один чурбачок, а затем на другой, пока свободным не осталось сантиметров тридцать. Подергав и убедившись, что конструкция получилась такая как надо, полковник довольно усмехнулся и снова выбрался на лестницу.
        - Зяма.
        - Что, дядя Ваха?
        - Вот сейчас ползем наружу, как раз за транспорт. Я займусь охранником, а ты мухой обползи два дальних корыта, да ниппеля выкрути. Справишься?
        - Как два пальца об асфальт.
        - И не высовывайся. Зад ниже, башка целей.
        Дальше все было делом техники. Ваха проскользнул между правым колесом седана, что при жизни, видимо, попал в аварию, да так, что шрус из коробки вырвало. Произошло это, как сейчас выяснилось, весьма кстати. Можно было подползти под колесом, немного его отодвинув, вместо того чтобы наводить шум и громыхать по салону.
        Человек что сидел на ступеньке, самозабвенно курил и то ли не знал правил безопасности, то ли решил их игнорировать. Странно это. Ему бы ушки на макушке держать, а тут такой расслабон. За каждое неосторожное действие своя расплата.
        Подобравшись сзади, Ваха накинул проволоку на шею бойца, и резко крутанул, сдернув противника на землю. Шума вышло совсем немного, да и бывший охотник, а теперь вполне реальная дичь, не смог толком сопротивляться. Усилие вдавило горло, сминая трахею, немного терпения, и человек затих. Теперь быстро экипироваться.
        Подоспел Зяма и отрапортовал, что обе задние оси указанной колесной технике ныне разукомплектованы на сущий пустячок, ниппель. Можно и колеса было прорезать, но это бы наделало лишнего шума. Не громко, но Ваха бы сам приметил. Прорез заметили бы, и машины могли или бросить, и двинуться на своих двоих, по следам беглецов, либо начать менять резину. С ниппелем, а точнее его отсутствием, сначала понять надо, что вообще произошло. А это время, драгоценное и необходимое.
        Вот только дальше двигаться пешком Вахитов не хотел. Транспорт был уж больно хорош, такой так просто не возьмешь, а если действовать нахрапом, может и срастется чего.
        Из вещей покойного полковник забрал автомат, боекомплект и пару гранат. Так же пришлась по вкусу и разгрузка. Хорошо было бы сменить и ботинки, но вдруг не подойдут, да потом еще шнуровать. Снял так, опустил в кузов. - Потом примерю.
        Дальше оставалось дело за малым. Забравшись в салон, Ваха с удовольствием расплылся в улыбке, с каждой секундой теряя остатки неуверенности. Ключи оказались в замке зажигания, оставленные тут будто нарочно. Нет, самоуверенность, это такая штука, которую следует потреблять маленькими порциями, иначе, не ровен час, обделаешься. Зяма скользнул на соседнее сидение, радостно озираясь по сторонам.
        - Ну и дела, дядя Ваха.
        - Ты лучше вот что скажи, ты эту часть города хорошо знаешь?
        - Ну, вроде знаю. Я тут раньше ошивался, пока в лепрозорий не прописали. Там на пересечении с Бумажников, два Газа стоят. Вроде бы и не проехать, если только со всей дури, однако там секрет есть. Мы с парнями в отсеке левого хабар разный прятали. Там двигателя нема.
        Авантюра вырисовывалась жуткая, но это, похоже, был единственный шанс. Команду на трех, простите, теперь уже на двух внедорожниках, обыграть было просто невозможно. Либо числом возьмут, либо дальностью стрельбы, а то, что тот пожилой тип, что первым засветился, стреляет хорошо, в том Вахитов почему-то не сомневался. Другое дело скачок, нахрапом. Отжать по тихому авто, утопить педаль акселератора в пол, да пробить нужный ГАЗ. Он конечно тяжелый, но и этот транспорт отнюдь не пушинка. Может, рванет где, может, застрянет или забуксует, но воевать теперь можно, ибо АК под рукой. Шанс есть, шанс мизерный, и в нормальной обстановке Ваха даже не решился бы на такое сумасбродство, а теперь, вон как оно все повернулось.
        - Держись.
        Вахитов повернул ключ зажигания, хрустнула первая передача, и внедорожник резво сорвался с места.
        Бойцы впереди заволновались, кто-то даже успел дать пару очередей по казенному транспорту, но не тут то было. Он предполагался для гостей, и механики и жестянщики Зураба подготовили его на славу. Пули из АК бессильно застучали по толстому металлу. В какой-то момент эти идиоты поймут, как надо действовать, так что мешкать не стоило. Пронесшись по улице, уже на третьей, нещадно раскручивая двигатель, да так что стрелка тахометра плотно засела в красной зоне, Ваха вылетел на нужный перекресток и, что есть силы, снова вжал педаль.
        Транспорт попер на преграду, как скорый поезд на переезд. Быстро, уверенно, и совершенно бескомпромиссно.
        - Левый ГАЗон, дядя Ваха, левый! - Зяма приобрел землистый оттенок и попытался слиться с обивкой салона.
        Вахитов вильнул и хромированный бампер внедорожника пришелся в переднюю ось преграды. Тряхнуло так, что мама не горюй, сработали подушки безопасности, передние стойки просели, руль дернулся и осел в руках, однако автомобиль продолжал свой путь. Вести его теперь было совершенно невозможно, мешали подушки безопасности. В руку скользнул перочинный нож, с трудом вспарывая прочный материал. Воздух забил запах сработавших пиропатронов.
        Стрельба позади усилилась. Начало припекать. Все еще спасал кузов, но он уже превратился в подобие дуршлага. Хоть макароны процеживай, да где же, мать его, взять столько макарон? Со своей подушкой получилось справиться без труда, но руль не слушался. Похоже, переломилась рулевая колонка, что часто бывает при аварии, сработали все системы безопасности автомобиля, и, надо отдать должное, автомобиля хорошего. Однако пока отчаянно везло, ровный прямой участок трассы шел прочь из города. Патрулей тут, похоже, не было. Наверняка Зураб выставил с десяток наблюдателей с рациями, так что из самого города выбраться не получится. Транспорт надо бросать.
        Зяма выпросил нож и выбрался из-под подушки.
        - Что теперь, дядя Ваха?
        - Теперь я педальку прижму, ну хоть вот этой книжкой. - Из бардачка показалось потрепанная инструкция по эксплуатации автомобиля. - И валим. Машина пройдет еще метров сто, а потом либо в стену войдет, либо еще куда. Дальше дорога неровная.
        Сказано, сделано. Спешно покинув вдруг рванувший с места транспорт, полковник покатился по земле, стараясь особо не использовать в этом хитром маневре собственный лоб и затылок. Неприятный свист пуль над головой не радовал, но было уже понятно, что стрелки опять их потеряли. Убедившись, что Зяма уже схоронился за горой мусора, Вахитов скользнул за ближайшую бетонную тумбу, где когда-то росли цветы, и пронаблюдал как два квадрокоптера, будто соревнуясь друг с другом, пронеслись за летящим в стену дома автомобилем.
        Дело сделано. Неужели получилось? Свечку надо поставить в церкви, пуда в четыре, а лучше пять.
        Глава 6
        Зураб жил и боялся. Он боялся постоянно, чувствуя, что откусил такой кусок, что не прожевать, а некоторые ему не давали это забыть, и делали они это с завидным постоянством. Начал Зураб с банального грабежа, увел у военных парочку энергоблоков для своей карликовой империи, вывез их, при помощи своих бандитов, закрепился кое-как в ненужном никому городе, на границе с которым только начал прокладываться ныне существующий тракт, и организовываться рынок. Как только те же Лужские, бандитская группировка с Юга, поняли какой лакомый кусочек отхватил вор-рецидивист, они решили по-быстрому отжать территорию. Сделали крюк, подошли к городку, а потом развернулись и потопали назад. Виной тому были войска. Человек триста, в полной выкладке, при поддержке танков, встали на пути бандитом, и очень внятно объяснили, что данная территория совершенно не для них. Тут свои интересы и свои законы, а тот, кто эти законы нарушать будет, тому точно не снести головы. Лужские поинтересовались, насколько далеко это распространяется, и получили еще с десяток трупов.
        Войска окружили городок, их командир потребовал главного. Не на шутку струсивший Зураб собрался было дернуть, собрав золотишко, да пару верных уркаганов, да не смог выбраться, свои же не дали. Дальше в грязь лицом падать было нельзя. Выкрутившись еле-еле из этой позорной ситуации, Зураб взял несколько бойцов, и попрощавшись с жизнь, ушел на переговоры.
        Военные выбрали ангар, на семи ветрах, на выезде из города, нейтральную территорию, на которую даже полевые мыши не претендовали, завели тут местного князька, и долго с ним толковали. О чем уж там шел разговор, Зураб так и не признался. Отмалчивался только, а особо любопытствующие быстро пошли в расход, но вернулся он оттуда уверенным в собственных силах, с горой стволов, и техники.
        После этого пошли новые караваны, в основном с рабами, и куда, совершенно не ясно. Люди сопровождавшие такие «посылки» редко возвращались назад. Зураб говорил с каждым из них отдельно, щедро отсыпал хабара, сулил женщин, наркотой снабжал. Давал каждому то что нужно, и даже то, о чем только в мечтах грезилось. Так и повелось, Зураб встал на этой земле, и остался там, закрепившись надолго. Страх только остался, помнил вор о том, что если не выполнит он условия договора, то по его новому миру пройдет танковая колонна, и разотрет его в пыль, в землю траками втопчет.
        - Ну, ты, Зиновий, молодца!
        Вахитов рассматривал трофеи, которые прихватил с собой добровольный помощник Зяма, и отмечал, что многое из этого полезней порой, чем то же оружие или патроны. Нашлась карта местности, вполне себе свежая. Какой-то добрый человек прочертил несколько тропинок, указав точные координаты чистого города. Так же были покрыты зелеными полосками с пяток спальных кварталов. Угадывался и зачумленный район, обведенный черным карандашом.
        Нашлась и аптечка, что было весьма кстати.
        - Зяма, а это что?
        - Да пес его знает.
        В руки Вахитова попало два предмета, упакованные, продолговатые. Один оказался хитрым шприцем, а вот другой больше походил на гильзу. Рядом в упаковке был и медицинский пистолет. Отчетливо читалась маркировка B-45.
        Всплыло что-то в памяти, то ли шприц сначала, потом тюбик, то ли тюбик, потом шприц. Решив приберечь на крайний случай, Ваха быстро обработал рану на плече, а затем аккуратно поместил ценные медикаменты назад в упаковку. Досталась по наследству и рация, главным преимуществом которой было то, что она осталась настроена на нужную волну. Огонек заряда подмигивал тревожно, по-хорошему стоило подключить ее на подзаряд, да вот некуда. Эфир радовал. Наполненный матом и техническими подробностями, он сообщал о том, что улей-то разворошили. Ревели команды, слышалась стрельба, порой весьма ожесточенный бой происходил. Интересно, с кем это на своей территории воевали бойцы Зураба? Однако, как бы последний не был крут, но обшарить весь город быстро у него не получится, и это давало пару часов передышки. Едва в эфире шла информация по улице, как Ваха и Зиновий перемещались в соседний дом, аккуратно заметая следы. Так продолжалось некоторое время, после чего благополучно стемнело, и появилось пара часов для сна. Даже на своей территории бандиты предпочитали не гулять по улицам по ночам, особенно понимая, что
есть где-то в темноте противник, который с удовольствием в тебя пулю другую да всадит. Фонари тоже перестали пользовать. Есть все-таки у них зачатки интеллекта. Напряг их Ваха, дал хорошего леща, и мозги на место вправил.
        Праздновать победу, впрочем, было рано. Передых передыхом, но и жрать что-то надо. С водой было попроще. Естественные углубления на крыше здания сохранили пару относительно чистых луж, а найденные в аптечке таблетки опреснителя, дали вполне приличное питье. От жажды умереть сложно, однако все еще стремно пить. Была бы хоть фляга вискаря или спирта, что совсем другое дело. Разбавил водичку и пей в относительном спокойствие. Теперь спать. Один воронкой кверху, второй на посту, и бдит, а через пару-тройку часов меняются.
        - Я первый покараулю. Ложись давай. - Настраивал Зяму на верный лад полковник. - А ты, как встанешь на пост, мордой не свети. Слушай больше. В тишине звуки, знаешь, как издалека слышны?! И главное запомни, едва невмоготу стало, в сон клонить начало, сразу меня буди, не миндальничай. Мне спящий часовой не нужен. Лучше я постою, тебя подменяя. Понял?
        - Да чего тут не понять, дядя Ваха. - Зяма согласно кивнул и, устроившись на полу, подложил под голову кулак. Спать ему так было не в первой, так что буквально через несколько минут раздалось мирное сопение.
        Ночь прошла спокойно. Зураб трезво оценил обстановку, посчитал видимо потерянное снаряжение, и чтобы не устраивать лишней истерики, решил бойцов в ночь не пускать. Не мог же он снабдить их ночниками, всех поголовно? Всем ресурсам и возможностям есть разумный предел. Да и воевать по ночи надо еще уметь.
        К утру пришел голод, и если весь прошлый день держались на старых дрожжах, то ближе к шести, когда начало, наконец, светать, желудок полковника предательски разговорился.
        - Что делать будем, дядя Ваха? - Вставший ни свет, ни заря, Зяма кипел жаждой деятельности, и даже нога, обработанная обеззараживающим и перевязанная чистым бинтом из аптечки, похоже, мало беспокоила. Моральный дух оборванца, впервые за долгие годы, вскарабкался на новую высоту.
        - Как что, валить из города. Мне в один населенный пункт надо позарез.
        Вахитов вдруг понял, что стремительно теряет силы, и осел на землю. Таблетки, комплекс таблеток, которые прошлый полковник завещал ему для остановки вируса, видимо окончательно вывелись из организма с потом и мочой.
        - Дядя Ваха, дядя Ваха! Что чувствуешь? - Зяма подхватил товарища и, приложив немало усилий, опустил его на землю. Полковник весил килограмм на тридцать больше чем его новый компаньон.
        - Кружится все, в голове ухает. - Поделился Ваха. - Мерзко как-то, но вроде на Супердрянь не похоже.
        - Много их разновидностей. - Развел руками Зяма, но в голосе его сквозила тревога. - Одна вообще мозг выключает, бродишь припадочный, будто труп ходячий. Другие заставляют кровь кипеть, третьи делают кости ломкими, и это далеко не все. Надо тебе укольчик, дядя Ваха.
        Когда Вахитов очнулся, он долго не мог сообразить, где он находится и что произошло. Картинка прошедшей недели казалась какой-то нереальной, будто привидевшимся ночным кошмаром. Такой можно легко забыть, как забывается все плохое в момент пробуждения. Стоит лишь встать с мягкой постели, пройти в ванную, набрать из-под крана пригоршни холодной воды и плеснуть себе на лицо. Вода смывает все, от грязи, до морока. Вода лечит. Но воды не было, в привычном понимании этого слова. Лишь кто-то смочил грязную тряпицу и приложил ее к губам.
        - Дядя Ваха, ты как? А как я испугался!
        Полковник прочистил горло. Место укола, куда старательный Зяма засандалил сначала вакцину, а потом видимо и антидот, неприятно саднило. Не совсем умея действовать иглой, он посадил синяк. Полагая что лекарства много не бывает, Зиновий использовал весь комплект и, похоже, был горд собой. Непонятно что, но что-то тут сработало. Слабость и тошнота, которые нахлынули изначально, ушли. Во рту все равно был неприятный вкус, но силы быстро возвращались. Они пришли буквально с первыми глотками воды.
        - Долго я в отключке был? - С тревогой в голосе поинтересовался у товарища Вахитов.
        - Да почти день. - Признался Зяма. - Тут патрули шастали, под каждый камушек заглядывали. Штуки эти поверху летали, так чтобы не заметили, я тебя ветошью и картоном прикрыл.
        Зяма кивнул в угол, где складировал средства маскировки. Надо же, не растерялся. Уволочь на себе не сумел, так хоть прикопал, и на том спасибо.
        - Рация еще что говорила?
        - Рация? - Оборванец пожал плечами. - Они, похоже, поняли, что мы их слушаем. Часа два еще бакланили, а потом кто-то, голосом сильно на Зураба смахивающий, сказал что-то про двести четыре и все, затихло. Я включал пару раз, так только шипит. Колесики там всякие крутил, кнопочки мацал. Все без толку.
        - Ну ладно. - Вахитов проверил, на месте ли автомат. Все хорошо. Оружие стояло в углу, прислоненное к стенке. Там же лежала и початая бутылка воды. Жрать хотелось неистово, и это не могло не радовать. Хочешь кушать, значит на поправку пошел. Чудное лекарство, чудное и сильное. - Надо выбираться отсюда. Как это вообще сделать-то можно?
        - Надо к базарчику шкандыбать, дядя Ваха. - Зяма махнул куда-то в сторону. - Там не Зурабова земля, нейтральная территория. Народ торгует, чем богат. Купцы да караваны столуются. Сделки крупные заключают, на покупку да перевозку. Я там, наверное, тебя оставлю. Дальше не потяну. Вон и лекарство чудное теперь есть.
        В довершении своих слов Зяма похлопал по карману, где видимо до этого схоронил комплект антидота с вакциной. Так и есть, из рваного кармана просвечивала упаковка с надписью В-45.
        - А мне там что делать?
        - Как что? Наймешься в караван, ты, вон, крепкий. Оружие теперь есть, можешь кого и поохранять, а караваны, они что, торговые. Им на делишки феодальные тьфу, и размазать. Есть товар, везут. Нет товара, в обратную сторону топают. Кто пешком, кто на лошадках. Говорят, еще по воде караваны водят, но это не проверено. В районе Кронштадта, парни мне рассказывали, вода, будто зеленым светит. Туда ни один черт никого не затащат. Потерянная земля. Дальше зараженные, как вурдалаки. Рыскают, рычат, ум потерянный ищут. Не подступиться нынче к воде. Коли бы кто занялся.
        Про зараженных кое-что слышал Вахитов. Разные отрывочные сведения поступали из областей, пока еще связь была, да и потом, когда все основные каналы накрылись, несколько мощных независимых радиостанций с серьезным оборудованием освещали обстановку, так сказать, оставаясь в эфире до последнего патрона. Говорили, наверное, и на закрытых военных частотах, с шифрованием, но до них так просто добраться было нельзя. Несколько раз прозвучала фамилия Татаринов, но больше вскользь. То тут он всплывал в любительском радиоперехвате, то там. Завяз он тогда крепко, но похоже в обстановку вникал и дело военное знал, и применял на практике. Вот бы такого Татаринова в подмогу, да до тех мест, где он себя проявил, добраться сложнее, чем в космос.
        Ну да ладно, надо работать, с чем есть. Дальше такой невероятной прухи не предвидится. Кому рассказать, и правда, не поверят. Будто подстроено все, будто спланированно и расчерчено карандашом по бумаге.
        До рынка пришлось идти несколько дней, хоть напрямки за пару часов, наверное, добрались бы. Дожидаясь темного времени суток, где ползком, а где вприсядку, передвигаясь от тени к тени, две сгорбленные фигуры ползли по городу, скрываясь от бойцов Зураба. Те расстарались не на шутку. Где только столько транспорта набрали? Весь исправный, переделанный чуть ли не в танк. Только башни с орудием и не хватает, но будет вариант, и ее, наверное, приделают.
        Что уж дальше произошло, судить было сложно. Патрули сошли на нет, квадрокоптеры перестали шелестеть винтами в воздушном пространстве, и вообще, вся истерия по поводу беглецов постепенно успокоилась. Видимо Зураб рассудил, что чем больше он трепыхается по поводу парочки, тем ниже падает с таким трудом завоеванный авторитет. Так в итоге до границы и добрались.
        Город, в котором засела банда, стал прибежищем для всяческого рода любителей острых ощущений. Чего тут только не было, на потеху публики. Зураб, наверное, не предполагал, что же у него выйдет в финале строительства собственной империи, но в какой-то момент на месте мертвого поселения, появилась сначала одна стена, потом другая, а внутри этого периметра возник игорный бизнес, бизнес удивительный по своей причудливости и многообразию. Рулетка, карты, собачьи бои, найти себе развлечение можно было на самый искушенный вкус. Однако даже Зураб понимал, что на все лапу не наложишь, да и некоторые запасы, вроде потенциальных жертв для своих кровавых игрищ, лучше держать под рукой.
        Зураб жил не только на азарте. За карточным столом или на ревущей трибуне порой произносилось такое, что не услышишь даже на самом защищенном радиоканале. Соглядатаи, камеры видеонаблюдения, воздушная техника, все это служило неплохим приростом в бандитский общак. Зураб снабжал информацией и информацию же получал. Тем и жил, и жил, надо сказать, лучше многих. Идея отстройки чистого города, была еще одним его проектом. Найдя место почище, где нет ни радиации, ни очевидных очагов инфекции, он приказал выдраить его до блеска, снова оградил забором, поставил водонапорную башню, с десяток домиков-вагончиков, распорядился засеять газон. По периметру чистого города постоянно дежурила охрана. Патрули расхаживали по его улицам, не как угроза, а как помощь и только самые верные, заслуживающие безоговорочного доверия, допускались внутрь. Там же никакого автоматического оружия. Кобура на поясе, значок безопасности на груди, все чин чинарем, не подкопаешься. Тут же была и своя радиостанция. Сутки напролет крутили музыку от самой попсовой, до заслуживающей уважения, и из динамиков радиоприемников лилась она в
дома. В проекте даже было собственное кабельное телевидение, но пока компенсировали просмотром старых фильмов на большом проекционном полотне. Кинотеатр под открытым небом, частичка утерянного мира, такого родного и такого теперь нереального.
        Попасть в этот рай на земле было не так-то просто. Зурабу должны были что-то предложить, и деньги в этом случае совершенно не котировались. В ход пошли частные коллекции, редкие монеты, картины, предметы искусства. Поговаривали, что львиная доля шедевров из запасников Эрмитажа осела в подвалах Зураба, и слухи эти были не лишены оснований. Деньги, они что, пыль, а вот Ван Гог и Айвазовский, они вечны в своих полотнах. Настанет день и это будет востребовано как никогда. Осталось только этого дня дождаться. Могли попасть в рай на земле и хорошие специалисты. Хирурги, механики, оружейники, инженеры всех возможных направлений. Сюда выстроилась целая очередь из желающих, ну а пока они ждали, некоторые даже с семьями и детьми, им приходилось жить тут, на рынке, и платить за кров и пищу чем придется.
        Рынок, это целое государство, принадлежащее всем и никому одновременно. Рынок это открытая зона торговли, где заключались копеечные сделки и снаряжались дорогие караваны. Сюда свозилось все, что добыли, произвели или вырастили, и чем сложнее был процесс, тем выше цену гнул продавец.
        Было тут и одно неписаное правило, которого придерживались все, независимо от количества бойцов и авторитета главарей. Никаких разборок на территории рынка. Если не сошелся в цене, или считаешь, что тебя обнесли как лоха последнего, изволь свалить прочь и стрелку забивать где-то подальше, так чтобы и выстрелов не слышно было. И не дай бог, кто-то рискнул устроить тут побоище. Вставали все, от мала до велика. Брали в руки что попадется, и планомерно делали из наглеца двухсотого, а если тому удавалось уйти от справедливого возмездия, то не один уважающий себя торговец, или вооруженная группировка дел с ним не имели, и при случае пытались нашпиговать свинцом.
        Именно тут и предстояло разобраться с делами, и каким-то образом добраться до Николаева, наукограда, где возможно хранились все самые страшные тайны этого мира. Вахитов, если честно признаться, совершенно не понимал с чем ему предстоит работать. В былые времена помог бы интернет, но такая роскошь сейчас отсутствовала, так что пришлось действовать по старинке. Проще всего узнать о чем-то у человека, который отдыхает и расслабляется. Легче получить такую информацию в баре, коих на торговой территории было целых три.
        В первый Вахитова и Зяму просто не пустили. Стоявшие у входа вышибалы, завернули парочку без объяснения причины. Второй был пуст и безлюден. Несколько перевернутых столов и осколки на полу говорили о том, что кто-то тут накануне прекрасно отдохнул и размялся. Вот бы раньше сюда попасть, да вот карта не так легла. Третий бар порадовал. Вывески тут не было, не стояли здоровяки, проряжая толпу желающих попасть на вечеринку, зато из приоткрытой двери несло первачом и жареной картошкой. Запах был настолько завораживающий, что ноги сами понесли внутрь.
        Народу в питейном заведении было немало, несмотря на ранний час, однако внутрь пройти так просто не получилось. Охрана остановила Вахитова в тамбуре, пришлось сдать огнестрельное и колюще-режущее. Зяму тоже охлопали по всем местам, и только убедившись, что все сдано, выдали на двоих один номерок, деревянный брусок с выжженным номером. По нему потом можно было получить свое оружие. Дело правильное, дело полезное. А ну, как взбредет в голову кому по пьяной лавочке с собутыльником закуситься? Проблемы никому не нужны.
        Жизнь бурлила, жизнь кипела, и наплевать было на то, что там за порогом этот мир треснул по швам и начал разваливаться на куски. Несколько отдельных групп коротали время за своими столами, разместившись так, чтобы не пересекаться. Наверное, они не враждовали, но зубы скалили. Четверка мрачных личностей у самого бара, была одета в горки, почти по образцу. Одинаковое снаряжение и обувь говорили о том, что парни одеваются в одном «магазине». Горки пили пиво, и о чем-то беседовали в полголоса, иногда переходя на шепот. Однако, что такое шептать за барной стойкой? Да это тоже самое, что кричать в пустой комнате.
        Другая группа, усевшаяся напротив входа, и бдительно следившая за всеми, кто входил, Вахитову понравилась меньше всего. Дерганные какие-то, взгляды настороженные. Одеты разномастно, и совершенно невпопад, но вещички добротные. Большая часть с чужого плеча. Так и разит от них падалью, хоть и образно. Пахнут бандиты, а это именно они, хорошо. Чистые, выбритые, ногти на руках и то догадались подстричь, и очень уж цветом лица отличаются. Все верно, ждут кого-то. Вот он и появился, такой же несуразный и упакованный. Держит в руках рюкзак. Успокоилась компания, повеселела.
        Но это все пустяки. В дальнем углу трое, плотно сбитые, коротко стриженные. Кто в кожанке, кто в армейском, но обувь одинаковая. Взгляды внимательные, но спокойные. У одного проводок ларингофона торчит. Тоже чего-то ждут, но решили скоротать время. Алкоголь не пьют, значит по делу, в отличие от всех остальных. Особенно выделяется один, уже в годах, немого старше самого Вахитова. Старше, и смутно знакомый. Увереннее всех, жесты властные, хоть и не на показ. Это больше привычка чем наигранная крутость. Такой, похоже, командует, командовал и будет командовать. Очевидно, командир группы.
        - Эй, вы двое, нам тут побирушки не нужны. Если есть, чем платить, то платите, если нет, так проваливайте на все четыре стороны.
        Бармен перевесился через стойку и тряхнул куцей бородой в несколько волосков. Потный лысый череп поблескивал в дневном свете. Электричества в зале разумеется не было, зато была панорамная крыша которая прекрасно пропускала солнечные лучи, а на вечер предполагались стеариновые свечи, пачка которых был аккуратно положена в уголке, подальше от лап загребущих.
        И тут Вахитов осознал, что совершенно не понимает модель экономики, которая тут главенствовала. Натуральный обмен, это почти наверняка, вот только стоимость и нужность того или иного предмета, способного пойти по бартеру, еще определить нужно. С патронами расставаться глупо, с лекарствами и подавно. Оружие и так на учете стоит. Так что же этому козлобородому предложить. Как всегда выручил Зяма. Он-то амнезией не страдал, и не мог похвастаться длительным проживанием в бункере со всеми удобствами. Сработала и природная смекалочка. Вытащив из кармана единственный сейчас совершенно бесполезный предмет, портативную рацию с посаженной батареей, он выложил ее на прилавок.
        - Вот, дядя, дивись. Только зарядить надо. Будет тебе шипение со всеми удобствами.
        Бармен взял рацию, повертел ее в руках, попытался включить и встретился с глумливой улыбкой Зямы.
        - Разряжена, дядя. Я же говорю, зарядить надо.
        На лице бармена отразилась гамма эмоций, от разочарования до жадности. Элементы питания были нынче дороги, осталось их рабочих крайне мало, а новые вряд ли кто-то сейчас на поток производил. Можно было и старый аккум расшевелить, но тут розетка нужна, да умелые руки.
        - Ладно, ждите здесь, проверю. - Загребущая ручонка схватила устройство и отдала мальчонке-подручному, который исчез в подсобке. Видимо где-то в здании был источник питания, возможно автомобильный аккумулятор, для таких вот проверок. Все прошло без сучка и задоринки. Подручный вновь вынырнул, кивнул довольно. Бармен подобрел.
        - На обед хватит. Консерва, суп-концентрат гороховый, картофана могу отсыпать, ну и по паре рюмок первача. Пойдет?
        Зяма тревожно взглянул на товарища. Вахитов усмехнулся.
        - Ну, брат, ты даешь. Хабар честный, на дальнюю волну ходит. Да ты посмотри на состояние. Муха не сидела. Заряди и пользуйся, или на запчасти разбирай.
        - Ладно. - Поморщился бармен, вовсе не обрадовавшийся открывшейся вдруг в клиентах предпринимательской жилке. - Пару коек вам на ночь дам, и обещание дадите, что если снова что попадется подобное, не на развал, а ко мне первым делом прете. По рукам?
        - Вот это дело. - Договор был скреплен рукопожатием.
        Харч решили забрать в комнату, чтобы не светиться. Надо сказать, был он не изыскан, но добротен. Так можно кушать по-простому, когда с друзьями на природу выбрался, поудить рыбку. Все под рукой, все можно одной ложкой. Картошка жарилась на маргарине, дорогая история, но ее отвратительно мало. Зато похлебать горячего супа с парой кусков серого хлеба, стало почти забытым удовольствием, да и выпивки целая бутыль.
        Зяма потянулся к алкоголю, но Вахитов покачал головой.
        - Разольем и оставим, чтобы было чем воду разбавить, если придется.
        - И даже по маленькой не дернем, дядя Ваха? - В глазах Зямы сверкнул нездоровый азарт, и прочиталась нежная любовь к алкогольным напиткам. Вахитов усмехнулся.
        - Ну, разве что по одной, за удачное прибытие.
        Уничтожили всю закусь, что была подана. Снова приложились к бутылке. Картошку употребляли по одному ломтику, смаковали, растягивая удовольствие. Когда человек лишается чего-то из рациона, того что воспринимал как должное, то тоска по нему особенно остра. В армейском рационе часто не хватает сахара, приправ. Ностальгия по яичнице или жареной куриной ноге в кетчупе да с рисом, иногда накрывает посильнее чем тоска по родине. Однако всему наступает конец. Все было доедено, вычищенные кусками хлеба миски остались стоять на полу. Пришло насыщение и потянуло в сон.
        Это была одна из немногих ночей, когда спать можно было совершенно спокойно, не опасаясь за свою жизнь и кошелек, но и тут Вахитов решил не рисковать, и мало того, что заставил Зяму встать на часы, так еще и дверь табуретом подпер, так, на всякий случай. Таинственная вакцина, раньше вызвавшая такие неприятные вещи, как сухость во рту, рвоту, слабость во всем теле и амнезию на половину башки, начала ослаблять свою хватку и воспоминания капля за каплей начали просачиваться наружу. В бункере, том самом, память о котором была подернута пеленой, и отход откуда, исходя из услышанного на записи, был спешным и сродни бегству, начал приобретать свои первые неясные очертания.
        Времени там было проведено изрядно, и больше всего волновавший полковника вопрос, снова встал ребром. Нельзя провести внутри закрытого, пусть даже и трижды защищенного и наполненного едой и питьевой водой помещения столько лет и не повредиться умом. Может быть, прием лекарств и важность цели уберегли остатки рассудка.
        … темно, очень темно. Так бывает только под землей, под десятками метров земли и породы. Искусственное освещение выключено и только лампочки на мониторах мерцают. Зачем уходить отсюда? Тут можно провести целую жизнь и так и не познать тягот и лишений, не влезть в очередную бандитскую разборку, не получить смертельную болезнь или порцию радиации, достаточную, чтобы нанести организму вред даже спустя столько времени.
        Вахитов сидел в кресле и смотрел на мониторы. Мелькнула тень, кто-то внутри был, но это его тогдашнего совершенно не удивило. Он не тронулся с места, не схватился за оружие, а оно было тут в большом количестве. Так же тут хранился целый кластер энергетических блоков, чего-то такого, что можно было подключить к распределительному щитку. Был даже специальный переходник и наклейка радиационной безопасности, но та собака была без зубов. Облучиться можно только в одном случае. Если вскрыть или повредить корпус, а сделать это без специальных средств было просто невозможно.
        Комплекс всплывал в воспоминаниях огромным, в несколько этажей, до которых нужно было еще добраться, и через пару недель он почти восстановился в памяти. Вот только что там было внутри, и почему Вахитов остался только там, а не решил, как все сотрудники, бывшие на своих местах, добраться до города? Что его остановило? Отсутствие родных в прямой досягаемости? Понимание того что когда город накрывает атомная бомбардировка? Тут хоть в лепешку расшибись, но ничего не попишешь. Край ее коснулась области, размолотив в щепу частный сектор, уничтожив памятники архитектуры, что отстояли несколько страшных войн и стало им нипочем. Вахитов наблюдал из своего бункера как на карте одна за другим появлялись мертвые зоны, места где раньше кипела жизнь. Стерли из памяти большой каскад в Петергофе. Позолоченные статуи с рельефными торсами можно теперь увидеть разве что на старых открытках, да и те по большей части сгорели в «буржуйках». Сгинул Пушкин, Царское Село. Досталось ему в тот момент так, что мама не горюй, но памятуя опыт эрмитажных работников, и прочих людей близких к искусству, была слабая надежда что
что-то получилось спасти. Крохи, но все-же.
        Много, слишком много еще скрывается под медикаментозной пеленой, и восстановится ли, сказать сложно. Там ответы, там тень, живой человек, возможная причина его психологического здоровья, или совсем наоборот. Там лекарства, пища, или разруха и смерть. Что там теперь после бегства? Можно ли вернуть, и стоит ли вообще возвращаться?
        Зяма устроился на удивление хорошо. Диво, что до этого в такой просак попал. Как-то договорившись с барменом, а по совместительству и хозяином заведения, Ляксеем, да-да, именно так и никак иначе, он стал местным полотером. Резво носясь по бару, он вазюкал шваброй по замызганному полу, оттирая его от плевков, рвоты, и уж чего греха таить, человеческой крови. Гигиену тут блюли, и потому чистить приходилось все, от дверной ручки, до последнего столика. Был тут свой полотер, но что странно, вдруг куда-то исчез, и на глаза Ляксея попал Зиновий, услужливый и ловкий.
        Вахитов подспудно понимал, что такая везуха просто так не приходит, но тут решил закрыть глаза. Зяма четко отработал свое, ну а остальное, совершенно не его дело. Утро второго дня было весьма сумбурным, отходил караван нагруженный неизвестным добром. Почему неизвестным, потому что никому из каравана, кроме самого торговца, знать о грузе не следовало. Было у этого каравана два преимущества. Шел он как раз в сторону Николаева, а по слухам даже именно к нему. Вторым преимуществом было то, что сам хозяин каравана, Зураб, сейчас остро нуждался в бойцах, чтобы сохранить этот свой груз, и потому его вербовщики расположились в зоне найма и вели допрос с пристрастием каждого, кто решил заработать, мог послужить общему делу и желал убраться отсюда.
        Это был шанс, шанс хороший. В конце концов, почти наверняка никто из подручных Зураба его теперь узнать не мог. За это время и борода отросла, и одежда поменялась. Сапоги получилось сменить на берцы, потрепанные, но вполне годные, оружие как следует замаскировал изолентой и тряпьем. Волосы стали намного длинней. Можно было попробовать засветиться. Да и потом, не такой уж Ваха и знаменитый, чтобы его портреты на каждом столбе висели. Именно с этими мыслями полковник и пошел наниматься на работу.
        - Кто такой? - Посреди большого шатра стояла школьная парта, за которой сидя на табурете, взирал на всех с прищуром и высокомерием, толстый потный мужичонка. Редкие его волосы слиплись на макушке, глаза на выкате и тяжелое дыхание говорили, что нанимателю приходится нелегко, а острый запах перегара сообщал, от какого именно недуга он сейчас страдает. Толстяк то и дело прикладывался к бутылке с чистой водой и вытирал пот с лица. В шатре было еще несколько человек. Это, похоже, были бойцы Зураба. Знакомые рации, ларингофоны, оружие почти новое, да и вид далеко не уставший. Службу несли, но особо не напрягались. Репутация хозяина работала на опережение, так что опасаться было нечего. Ну, кто, в здравом уме и трезвой памяти, решит покуситься на добро и личный состав местного авторитета и властелина человеческих судеб, да еще и на рынке?
        Зураб тут ничего не боялся, а вот за пределами своего королевства испытывал откровенный дискомфорт. Наниматель шевелил толстыми губами, записывал что-то в тетрадь, и уже четверо соискателей томились около пустой телеги, стоящей рядом с шатром.
        - Я, Ваха. - Полковник решил не врать с самого начала. Чем честнее ответ, тем больше доверие, да и нанимать людей со стороны посадят далеко не дурака. Было что-то в этом толстом потном человеке такое, чего стоило опасаться.
        - Ваха, значит. Ствол держать умеешь?
        Вахитов пожал плечами. С оружием его внутрь допустили, однако потребовали разрядить и отдать патроны. С сожалением пришлось временно стать совершенно беззащитным. Местные охранники боезапас имели и теперь недружелюбно поглядывали на пришлого, не забыв перевести предохранители оружия в боевое положение.
        Взгляд, цепкий и неприятный, заскользил по фигуре Вахитова.
        - Где раньше был?
        - Да все тут же. По своим делам ходил.
        - Врешь, паря. - Толстяк оскалился. - Вот так вот, один и ходил? Не бывает сейчас такого. Кто один, тот давно уже на пригорке процветает гладиолусами.
        - Ну, не один. - Легко согласился Вахитов. Снова пришлось говорить правду. - Охранял тут один комплекс, да вот решил отколоться. Там у них свои терки, у меня свои. Мне под их дудку не по нраву плясать. Решил вот пофрилансить.
        - Комплекс, значит? - Толстяк сощурился. - Слышал я про комплекс, там вроде народ обитает странный. Сначала ничей был, потом, как будто Зулус пожаловал.
        В мозгу вспыхнуло имя. Зулус. Тот самый, к которому топать нужно было. Зачем тогда, коли сам явился. Непонятно, пока непонятно.
        - О Зулусе слышал. - Продолжал Вахитов, - не того он поля ягода, чтобы по болотам ножки топтать.
        - Верно. - Толстяк довольно расхохотался. - Сказал бы ты, что лучший его кореш, и вместе баланду хлебали, чифирем запивая, я бы тебя тут же и шлепнул.
        - А чего мне врать? - Продолжал Ваха, осторожно следя периферическим зрением, как скучают бойцы охранения. Они смотрели на свое руководство, ожидая от него какой-то тайный сигнал, и пока что просто балдели, от ничего неделания.
        - Ну ладно, пойдешь на испытательном сроке. - Вдруг подался толстяк. - Ствол свой сдашь в общак. Ствол в компании еще заслужить надо. Будешь за грузом смотреть, чтоб не испортился, да мелкие поручения выполнять.
        Дружный гогот охранников больно резанул по ушам. Было в нем что-то очень нехорошее.
        Так легко получив работу, Ваха осознавал все ее плюсы и минусы. Его поставили на довольствие, выдали паек, записали в толстую тетрадь и даже снабдили средствами связи, однако автомат забрали под расписку.
        - Не мандражируй, старый. - Парень, забравший оружие, выдал расписку, поставив на ней жирную печать и протянул документ Вахе. - Ствол твой пойдет с караваном. Нам неожиданности не нужны. Путь дальний, может еще и заслужишь право, а пока шагай, ручками размахивая. Как время придет, так и ствол твой назад отдадим. На то и документ.
        Николаев располагался в неделе пути, и вот за это время платили весьма неплохо. Паек, патроны, репутация. Так же полагался и мизерный процент с груза, если все пройдет нормально, и это по нынешним временам было почти шоколадными условиями. Ваха поспрашивал аккуратно у местных бойцов, что чуть ли не жили на рынке, в поисках шабашки. Караваны уходили и приходили, везли все, от продуктов питания до радиодеталей. Платили нещадно мало, если нанимали со стороны. Как правило, грузы сопровождали уже сколоченные команды, а если и приходил фрилансер, вроде Вахи, то на птичьих условиях и на черную работу. Ни стволов, ни доступа к провианту ему не доверяли, и в принципе правильно делали.
        Можно было и не сдавать оружие, но тогда и работа бы мимо прошагала. Таких как Вахитов, взяли еще троих. Морды небритые, взгляды хмурые. Потрепанная одежда и чиненая обувь говорила о том, что парни еще не добрались до вершин карьерной лестницы. Утром караван двинулся прочь.
        Три телеги, с какими-то ящиками тащили лошади. Одну из этих лошадок и доверили Вахитову, запретив залезать на телегу, так что пришлось идти рядом с животным. Караван состоял из трех частей. Первым шел авангард, четверо бойцов, держащихся на расстоянии метров в триста. Они осматривали дорогу, сверяясь с картой, и, в принципе, должны были взять огонь на себя, если вдруг что-то пойдет не так.
        Дальше двигались телеги. Несколько охранников с оружием шли по флангам, ни на минуту не расставаясь с оружием. Замыкал колонну строй рабов, или тех, кто, почти наверняка, должны были ими стать. Люди, совершенно потерявшие волю, желание жить и сопротивляться, скованные одной длинной цепью, с промежутком метра в полтора, топали, понукаемые своим конвоиром. Одежды на них было не густо. Многие шли босяком. Зачем вообще о рабах заботиться, если можно и новых найти при большом желании. Рабство, еще один уродливый отклик нового мира.
        Сильные, а может просто хитрые и изворотливые, кого ни болезнью, ни войной, не зацепило, получили власть. И сильными-то они с самого начала не были. Так, повезло лапу наложить. Кому на склад, кому на заводик с ресурсом. Ну, а потом все покатилось. Стали играть в одни ворота, это поначалу, награбленное делить, а когда наигрались, нагрызлись и поняли, наконец, что в одно лицо, пусть даже и с уймой стволов и тушенки, но не прожить на этом свете, начали налаживать сотрудничество.
        Классовое разделение и граница, между откровенно богатыми и пугающе бедными, были очень четкими. Миру явилось странное уродливое подобие прежней социальной иерархии. На верхушку забрались короли этого мира, поделившие ресурс и хабар, те, кто раньше всех смекнул, что пора из бомбоубежищ выбираться и все к себе тащить. Дальше зияла пропасть, да такая, что не перемахнешь. Следом стояли те, кто знал, с какого конца оружие держать, и чем ловчее они это делали, тем выше была ступенька. Вслед за ними шли люди полезные, кто не в офисах сидел, на клавиши нажимая, а мог башкой своей воспользоваться и руками что-то сделать. Починить, построить с нуля, изобрести или приспособить что-то, на худой конец, из уже имеющегося. Инженерам и конструкторам дан был второй шанс, и многие им воспользовались.
        Ступенью ниже располагались люди мастеровые, вроде сапожников или портных. Они тоже крепко за шанс уцепились. Попадались кузнецы, народ сейчас трижды нужный. Едва ли не полезнее автомехаников. Им-то приходилось с чем есть работать, а автомобилей годных становилось все меньше и меньше. Кузнецы подковывали лошадей, которые становились теперь самой популярной и доступной тягловой силой. Славился хороший инструмент, клинок и наконечники для стрел. Многие начали воевать и охотиться по старинке. Ковали гвозди, крюки, разный скарб домашний делали.
        На последней шаткой ступеньке, едва держались те, кому повезло, вроде Зямы и иже с ним. Мыли полы, черпали дерьмо из отхожих мест, разбирали завалы, где надо, да хоронили трупы. Зараженные в современной иерархии не учитывались. А самое жалкое существование влачили те, кто выжил каким-то чудом, а потом не смог ни за что зацепиться. И да, таких было пугающее много. Кто-то давно на тот свет отправился, кто-то выполнял грязную и черную работу из-под палки, за миску ржавой селедки пополам с червями, а некоторые, вроде тех, что топали сейчас в караване, готовились к еще более печальной участи. Спрос-то остался. К примеру, спрос на органы, кровь, волосы.
        На одном из привалов Ваха услышал, куда же все-таки идут эти обреченные.
        - Ага, почки. - Поделился крупный розовощекий крепыш со смешным ежиком волос. Одетый в застиранный камуфляж, он ни на минуту не расставался с армейской штатовской винтовкой. Диво вообще откуда достал, и как добывал к ней патроны, однако, похоже гордился своим оружием и тщательно ухаживал за ним, собирая и смазывая на каждом привале. - Почки, они нужны. И печень. Я тут слышал, что в Николаеве есть специальные люди, трансплантологи. Они вроде как врачи, но только наоборот. Врач то тебя лечит, а этот калечит. Разберут наш товар на запчасти и употребят для тех кому надо.
        Вахитов слушал в пол уха, кривясь от странного представления любителя американского брака о хирургах трансплантолагах, и употреблял выданную пайку.
        - А что, они сами найти не могут? - Удивился его товарищ, мужик лет сорока. Голова его была покрыта сединой. В отличие от своего собеседника, он предпочел старый надежный калашников. Разве что раздобыл где-то специальную клипсу, чтобы магазины проще перекидывать во время стрельбы. - Будто есть охота в такую даль таскаться. Тут же пока топаешь, так половина сляжет. Сейчас мы на тракте, а дальше дикие земли. Там и зараженные, и радиация, и черта в ступе. Вильнем куда, и почитай приплыли.
        - Отставить треп. - Начальник каравана, которого все знали, как Баргузин, проходил мимо и зло рыкнул на подчиненных. - Вам делать нечего? Лучше рабов покормите, а то и правда, половина не дойдет, а потом мне с Зурабом разговоры вести.
        - Слушай, Баргузин, ну серьезно, а нафига мы их тащим? - Заупрямился тот, что с ежиком. - Это же какой якорь. Пусть николаевские себе сами наберут. Делов-то.
        - Вот ты, Коробочка, дураком родился, дураком и помрешь. - Баргузин только рукой махнул. - Там же не каждая почка подойдет. Рабы эти - штучный товар. Они же все чистые.
        - Иди ты! - Коробочка так опешил, что выпустил из рук свой М16 и тот повис на шее на ремне. - Эти-то и чистые? Откуда столько взялось? Наши уж и то себя берегут, а как заглянут на рынок, так с известных мест и капает. Я уж о радиации вообще молчу. Кривой, вон, на прошлой неделе совсем сдал, да кони двинул. А ему не больше двадцати было.
        - Вот то-то и оно. Чистые. И беречь их, трепаться меньше, а делать больше. Упустите хоть одного и это ваш последний караван от Зураба.
        Вспышка погасила остатки света, а когда Вахитов очнулся, то быстро понял, что произошло. Вокруг был сплошной бетонный колодец. Несколько его колец утопленные в землю, когда-то предназначались для того, чтобы люди с комфортом получили живительную влагу на своем садовом участке. Теперь же это была просто яма в земле. Куча строительного мусора, да плотно подогнанные блоки. Такие ровные, что не зацепиться даже со специальной подготовкой.
        - Очнулся, погляди. - Коробочка показался на краю ямы и довольно закивал. - Подивись, Баргузин. Этот тип еще и на башку крепкий. Недаром за него Зураб такой приз обещал. Это же весь караван может теперь неделю лясы точить, да девок за всякие места мацать. Красота.
        Как к нему подкрались, Вахитов не понял. Сработали профессионально. Просто возникли из темноты за спиной и приложили прикладом по затылку. Сначала искры из глаз, потом тишина, теперь вот яма, да боль в затылке, резкая и пульсирующая, не позволяющая забыть о себе не на минуту.
        - Ну и что будем делать с ним теперь? - Подельники наверху переглянулись.
        - С собой не попрем. - Решительно заявил Баргузин, и Коробочка согласно закивал.
        - Это да, шеф. Вдруг дернет. Пусть лучше в колодце посидит.
        Мир оказался не таким простым, как показалось Вахитову на первый взгляд. Все информационные технологии, по крайней мере те, что удалось уберечь, работали сейчас не на полковника. Однако самой верной, как всегда, оказалось сарафанное радио. За Зяму Вахитов не особенно опасался. Тот был одним из сотен оборванцев, что Зураб готов был пустить на убой на потеху толпе и даже имени не спросить, а вот Вахитов его явно заинтересовал.
        Когда караван ушел, а Коробочка так расстарался, что накрыл колодец донышком от бочки, настало время действовать. Глубина была приличная, метров шесть, а то и больше. Такую с прыжка не получится взять, а вот диаметр колец оказался не таким уж и большим. Должная физическая подготовка, да упорство, и полное нежелание встретиться с местным королем, питавшим нездоровый интерес к персоне полковника, должны были сделать свое. Если упереться ладонями с одной стороны, а подошвами ботинок с другой, и так начать подниматься наверх, то вполне может получиться. Задача, как всегда, оказалась не из легких. Первые полтора метра продвинуться получилось легко, но затем рука напоролась на мягкий мох, и сорвавшись, Вахитов рухнул вниз, едва успев выставить перед собой ладони. Вторая попытка оказалась более успешной. Бдительно поглядывая куда ставить руки и ноги, он преодолел половину пути, и попытался отдышаться. Физическое напряжение было немалым. Можно было облегчить подъем, скинув ботинки и часть одежды, но как вызволить их потом оттуда, Вахитов решительно не представляя, а бегать по этому аду с голым задом, даже
со дна колодца казалось плохой идеей. Так прошел час, потом второй. Экономя силы и поняв, что колодец явно глубже, чем он предполагал, полковник преодолел последние пару метров и уперся спиной в крышку. Попробовал поднять, но сразу не вышло. Коробочка, тварь расчетливая, похоже навалил сверху какого-то мусора. Руки вновь начали скользить, ладони болели от ссадин, полученных при восхождении, суставы немилосердно ломило, но останавливаться на этом Ваха попросту не имел права. Стоило только смалодушничать, дать слабину, и ты вновь окажешься на самом дне, и на этот раз совершенно натурально.
        Силы тоже не вечные, их надо подпитывать. Кушать иногда, чаще пить. Чем больше ты прилагаешь усилий, тем больше потеешь. На войне не до дезодоранта, хотя и средства гигиены никто не отменял, а вот обезвоживание было реально опасно. Пришлось собрать клочки усталости и отбросить их в сторону. Двигаясь по кругу, будто таракан над банкой, Ваха попробовал поднять крышку сначала с одной стороны. Ничего не вышло, только крохотная щель, сквозь которую пробился свет. Повезло с другой стороны. Приспособив пятую точку так, чтобы упереться в крышку, Ваха проверил и убедился, что Коробочка не такой умный, как сам о себе думает. Крышку он, конечно, придавил, но вот то, что он навалил сверху, прижимало только одну сторону, и при удачном стечении обстоятельств, могло сыграть на руку пленнику. Осторожно двигая преграду, и стараясь одновременно не рухнуть вниз и не сломать себе шею, Ваха преодолел пару сантиметров и проделал щель, в которую можно просунуть руку. Эта была победа, но сил оставалось на последний рывок. Если звенящие от напряжения мышцы рук не выдержат, то считай, ушел в запас. Списали.
        Вахитов уцепился сначала одной рукой, потом другой, низко пригнул голову и со звериным рыком, сорвавшимся с губ, сдвинул крышку. Та, придавленная только с одного конца, зависла на секунду в балансе, а затем просто рухнула на землю. Из последних сил, втянув тело наружу, полковник упал на землю без сил, не обратив особого внимания, что приземлился в грязь. Сейчас уже было совершенно плевать на эстетику. Как говорится, не до жиру, быть бы живы.
        На восстановление сил ушло не меньше пары часов. Убравшись в бытовку, и рухнув на пол, Ваха, как мог, осмотрел повреждения. Они, к счастью, были не критичны. Ладони стерты, все тело ноет. Это только с первого взгляда можно подумать, что путь был легким. Тут и специальная подготовка нужна, и постоянная тренировка, а ни тем, ни другим, отставной военный не обладал в должной мере. Были конечно и знания, и опыт, но вот как-то не думал Вахитов, что на склоне своей карьеры займется скалолазанием.
        Теперь было два пути. Первый, и самый, наверное, простой, это вернуться на рынок и схорониться у Зямы. Вот только кто тебя на тот рынок пустит. Наверняка, ориентировки на Вахитова уже у всех подручных и вольных стрелков, а охотники за головами могут и расстараться. Как расстараются, да прострелят ногу, или на цепь посадят, а может и то и другое. Зурабу важен результат, а в какую обертку его завернуть, то, видимо, без разницы.
        Вторым вариантом была добыча собственного снаряжения. Стоило встать на след каравана, что ввиду своих особенностей, уйти должен был не особенно далеко, а встать на его след даже дурак смог бы. Вот только что делать? Вариант с караваном был наиболее выгодным. Пробраться, дождаться, пока тот же Коробочка решит сгонять до ветра, и сделать его претензии на собственную персону необоснованными и глупыми. Зачем мертвецу награда? Да и потом, совершенно никаких угрызений совести. Хороший человек другого хорошего человека в колодец за здорово живешь совать не будет. Значит что Баргузин, что Коробочка, люди плохие. Вот и вся нехитрая задача.
        Караван удалось догнать на утро следующего дня. Длинная вереница из рабов и телег растянулась метров на триста. Авангард ушел далеко вперед, а арьергард настолько разленился, что охрана даже по сторонам не смотрела. Чувствуя покровительство Зураба они потеряли всяческую осторожность, за что впоследствии и поплатились.
        Ваха шел следом, используя в качестве укрытия неровности и складки местности, прятался за деревьями, а иногда просто полз, чтобы сильно не отстать. Главное это вода. Без еды можно совершенно спокойно продержаться некоторое, при необходимости даже довольно длительное, а вот с влагой все сложнее. Ее запас в организме нужно пополнять регулярно, и именно потому, смерть от обезвоживания является одной из самых мучительных. Сначала человек начинает испытывать адскую жажду. Страдают почки, не способные произвести достаточное количество мочи. Привычный процесс справления малой нужды превращается в пытку из-за невыносимого жжения в мочеиспускательном канале. Кожа становиться сухой и покрывается трещинами, как пейзаж в пустыне, кашель дерет горло хуже наждака, рвотные позывы от повышенной кислотности желудка становятся украшением этого букета, но и это далеко еще не все. В результате обезвоживания язык распухает, а теряющие влагу мозг и глаза усыхают. В финале же галлюцинации, кома, отказ внутренних органов. Нехорошая смерть, очень нехорошая.
        Именно поэтому приходилось пить из луж или углублений в камнях. Дожди в этой местности были не редкость, однако в чистоте влаги можно было усомниться. Зараженная почва, она такая, на ней не написано, а нахлебаться химикатов или еще чего похуже, было совершенно не в радость. Выручали гранитные валуны, а иногда и березовый сок. Дожидаясь привала, Ваха пристраивал к стволу баночку, надрезал кору острой железкой, найденной по дороге, и к утру получал напиток, вполне себе пригодный для питья. Выглядевшие здоровыми деревья не должны были, по его мнению, выдавать ядовитую субстанцию, и этим нужно было пользоваться. Возможно и заблуждение это было, но заблуждение благостное, помогшее продержаться на ногах.
        И вот он момент, один из арьергарда решил сгонять до ветру, уже на привале. Жаль что не Коробочка, конечно, или Баргузин, к ним отдельный счет, а этого парня Вахитов не знал. Ну и что теперь? Помахать ему ручкой и свалить куда подальше?
        Воевать с этой ватагой смысла не было. Слишком уж много стволов, и людей умеющих с ними обращаться. Некое понимание тактики тоже есть. Как темнеет, останавливаются, ставят телеги в круг, а точнее рваный треугольник, загоняют всех внутрь, даже рабов. Разводят костер аккуратно, пока не стемнело, а как приходят первые сумерки, уже готов ужин, а угли затушены. И вот один деятель решил отлучиться. Глупо и неправильно. Был бы Вахитов главой группы, так в сортир бы ходили подвое, а то и по трое, или даже лучше. Устроили бы отхожее место недалеко, так чтобы с дороги не было видно, и без палева. Нет же, прогуляться решил. Странно это. Может подстава?
        Укрывшись метрах в трехстах, в зеленке, Ваха наблюдал, как потенциальная жертва, стараясь не терять бдительности, плетется на верную смерть. Вскоре выяснилась и причина опрометчивости. Боец был в стельку пьян. Ну это уже никуда не годится. Внимание рассредоточено, это даже из кустов видно, движения не уверенные. Чтобы добраться до леска, ему потребовалось вдвое больше времени. Никогда, слышите, никогда не употребляйте спиртные напитки в рейде. Спирт притупляет инстинкты, туманит разум, толкает на опрометчивые поступки, вроде ночных прогулок по враждебной и потенциально опасной территории.
        Настало время действовать, и к этому Вахитов уже подготовился. Из найденных веревки, палки и куска железа он соорудил нечто вроде короткого копья. Такая себе, одноразовая конструкция получилась, но в умелых руках очень даже опасная. Воевать с копьем наперевес Ваха разумеется не собирался. Аккуратно двигаясь по обочине, полковник добрался до того места, где пристроился противник. Врага тошнило, что тоже хорошо. Ему должно быть отвратительно морально и физически. Пусть хоть сопли, хоть пищевое отравление.
        Место для нападение оказалось еще одним подарком судьбы. Кусты подходили настолько близко, что подобраться незамеченным оказалось плевой задачей. Теперь же надо было быстро и бесшумно вывести алкаша из строя. А вот теперь чистая анатомия. Мало кто знает, как перерезать горло. Насмотрятся киношек, да машут лезвием, а при должном упорстве, человека-то покромсать можно. Важно сделать это быстро, и без мучений для жертвы. Что делает профан, он хватает за волосы или подбородок или тянет на себя, а потом начинает орудовать острым предметом. Дело мерзкое и грязное, и с первого раза не получится. Дыхательное горло в таком положении защищает артерии, а вот если наклонить голову вперед, то становятся они совершенно беззащитными.
        Убедившись, что из лагеря за этой частью подлеска никто не наблюдает, и не плетется позади, Ваха в два прыжка оказался за спиной бойца, схватил за шею, и немного наклонив его голову, резанул по незащищенному горлу. Дальше дело техники, перехватив руку, и закрыв рот ладонью, полковник навалился всем весом и пригвоздил мужика к стволу. Пришлось немного подождать, потушить конвульсии, приостановить пару попыток вырваться. С каждой секундой противник слабее, беспомощней, и вот результат.
        Схватив мертвое тело за ноги, Вахитов быстро отволок его в кусты и принялся за осмотр. Одежда была залита кровью и безнадежно испорчена, да и не нужны сейчас были чужие шмотки, а вот остальное, то, что в снаряжении, да в карманах, то брать надо. Скажете, мародерство, Вахитов парирует - трофей, взято с боем. Скажете, удар из-за спины, так и что с того? У противника и автомат был, и ножик хороший, и даже глок имелся в кобуре, так что, спрашивается, ему мешало всем этим разнообразием воспользоваться? Правильно, собственная глупость помешала, а кто же виноват, что противник у тебя идиот?
        Осмотр карманов привел к следующему. Ваха стал обладателем неплохого, но уже видавшего виды АК, трех снаряженных для него магазинов, полного глока, упаковки таблеток для обеззараживания воды, крохотной аптечки с йодом, бинтами и какими-то импортными таблетками, соли, и о чудо, располовиненой упаковкой сухпая в кармане камуфлированных штанов. Начался дождь, нешуточный такой, что опять же сыграло на руку, кровь быстро смыло со ствола, а тело удалось запрятать под корягу, да закидать ветками. Убедившись, что теперь могила бандита выглядит как естественная неровность местности, Вахитов спешно убрался подальше от лагеря, забрался на дерево, и там, воспользовавшись ремнем покойного, привязал себя к толстой ветке, чтобы невзначай не рухнуть вниз. После того, как сухпай был употреблен по назначению, он провалился в сон.
        Спать на дереве надо уметь. Прежде всего, стоит выбрать такое, по которому не так-то просто и залезть, убедиться, что стоит оно не на семи ветрах, ветки его крепкие и не сломаются под тяжестью вашего тела, а также имеется такая рогатина из толстых ветвей, развилка, на которой можно уместиться если не с комфортом, то уж с относительной безопасностью.
        Ваха проснулся часа через два. В лагере Баргузина была суматоха. Наконец хватились пропавшего, однако в чащу не сунулись и даже не попытались выбраться в ночь, за охраняемый периметр. Видимо алкоголь выветрился, и героев среди личного состава больше не нашлось. Что же, ход стратегически верный. Опасность-то, видимо, пустяковая. Может, ушел боец, башкой ударился, да сейчас в канаве десятый сон досматривает, а может вскрыл общак каравановский, да ударился в бега, прихватив с собой оружие, патронов да мешок хабара повесомей. Всякое может быть, но выяснять это среди ночи бесполезное, глупое, а порой и опасное занятие.
        Ваха снова попытался заснуть, но сон не шел. Что-то выбило его из усталого, измученного тела. Это наверное его и спасло в какой-то момент. Первая тень скользнула бесшумно, и только то, что на секунду закрылся промежуток между стволом и пнем, метрах в десяти справа, позволило Вахе понять, что что-то вообще происходит. Тут даже видеть на пришлось, почувствовал. Красная точка уперлась в грудь.
        - Эээ… полегче. - Ваха поднял руки, показывая, что не собирается делать глупостей. - Я тут проездом, портянки постирать и до хаты. Я не тот, кто вам нужен.
        Точка понимающе мигнула, однако не исчезла, а осталась на своем месте. К ней тут же присоединилась вторая, и стало вовсе не по себе.
        - Слушай, Тарзан. - Раздалось снизу. Голос приглушала то ли ткань, то ли маска. - Давай как лапы в гору и аккуратненько спускайся. Если будешь вести себя как паинька, то без ущерба обойдется.
        Парни отлично ориентировались в темноте. Вероятно, были на них ночники, да в таком освещении не сразу и разберешь. Говорили спокойно, уверенно, чувствуя на своей стороне силу, но так, без лишнего злорадства и пафоса.
        - У меня автомат. - На всякий случай поделился Ваха. - И глок.
        - На дереве оставь.
        Отстегнув ремень Вахитов оказался на земле, а из темноты снова посоветовали.
        - На колени, руки назад, большие пальцы кверху.
        Сказано, сделано. Холод от браслетов на запястьях и характерный щелчок.
        - А теперь, чтобы не шумел…
        Кто-то схватил сзади. Нет, их определенно было двое. Один упер что-то твердое и холодное в затылок, другой принялся пристраивать кляп.
        - Посиди пока тут, Тарзан. - Дружелюбно посоветовала темнота, - а мы за тобой вернемся. Командиру будет интересно.
        Очень скоро появился и командир, постоял немного, посмотрел. Опять на лице маскировочная маска, так что только кустистые брови, да черные провалы глаз различить можно. Снова растворился во мраке, однако что-то промелькнуло у него во взгляде. То ли вопрос, то ли удивление.
        Ваха слышал, как в ночной тишине заработали винтовки. Сухо щелкнуло, один раз, другой. В лагере заголосили. Ночь рассыпалась дульными вспышками, да так интенсивно, что даже с его места, у корней дерева было заметно. Бой продолжался недолго. Уже через пару минут все затихло, и слышались в тишине только сухие хлопки.
        Вскоре явился один из бойцов, повел стволом автомата. Экипировка ладная, на плече шеврон, но в темноте не различить, что там намалевано. Одеты по образцу, комки, разгрузки. Обувь добротная, автомат держит умно, стволом вниз, но маску не снимает. Под саму маску идет проводок ларингофона, от передатчика.
        - Двигай, Тарзан. Командир хочет поговорить.
        Положили почти всех, по делу и не спеша. Снимали любого подозрительного, а сейчас подозрительным может считаться каждый, кто за оружие схватился. Группа рабов так и осталась за телегами. Бойцы прочесывали местности и рылись в караванной снаряге, заодно выявляя прикинувшихся пленниками охранников каравана. Таких просто отводили в сторону и пускали в расход. Доносились крики, и одиночные выстрелы, да потоми и это все затихло.
        Командиром оказался смутно знакомый мужик, лет за сорок с гаком. Теперь он был без маски и седой ежик волос, да перебитый нос и поломанные уши, выдавали в нем, если не борца, то человека, что за словом в карман не лез.
        - С ними? - Рука указала на горку трупов, которых уже усиленно поливали бензином из канистры.
        - А похоже? - Вахитов скептически оглядывал поле боя. У каравана не было даже шанса. Кого-то срубили сразу, другие попытались отстреливаться, но бойцы окружили лагерь и планомерно вывели из строя весь личный состав. Видно было, что работали не дилетанты и делали такое далеко не в первый раз. Разыграно было все как по нотам.
        - Похоже, что тебе от них что-то надо?
        - Да и ты не закурить попросил.
        Взгляды встретились, командир криво усмехнулся.
        - Вахитов, ты совсем умом повредился.
        Картинка мгновенно сложилась. Вот удача, вот поперло так поперло. Что-то эта полоса непонятного везения идет, да такая, что страшно становится. Как бы всю свою удачу в самом начале этого рейда не исчерпать. На вкусное совсем ничего не останется.
        - Хрустов, мать твою! Ты тут откуда?
        С Хрустовым и послужить пришлось, и повоевать. До момента выхода в запас, Вахитов был его непосредственным командиром, да и в какой-то момент сдружились, пили вместе, на шашлыки выезжали, но было это настолько давно, что теперь и за правду не возьмешь. Все как в тумане, в прошлой жизни, а все что в прошлой жизни было, то не считается.
        - Значит, Борей. - Нашивка на рукаве старого армейского товарища, седой дядька с суровым ликом и странными античными кудряшками на голове. Сделано грубо, но очень даже фактурно и вызывает уважение.
        - Борей. - Хрустов, а по-простому Хруст, сидел около костра. В качестве базы выбрали разрушенный дом, километрах в четырех от трассы. Проемы задрапировали, пробои в крыше закрыли маскировочной сеткой, уют даже навели. Поленья трещат, в котелке варево аппетитное булькает. Посты сменяются, иногда шумит рация, но тут только цифры. Сделано качественно и для себя, но на скорую руку. Ясно что не основная база, а просто стихийный пункт. - Случай представился, и я не упустил.
        - Что с твоими?
        Тишина, Хруст перевернул пару угольков в костре, воткнул палку в сырую землю, та строптиво зашипела.
        - Да что там, ты-то, откуда тут такой красивый?
        - Да тут, понимаешь, вышла такая история. - Ваха поморщился. - В общем, теперь я что-то вроде пробирки с эликсиром.
        Рассказ занял пару часов. Решив особо не врать, Ваха выдал всю свою историю, начиная с пробуждения, сообщил и о провалах в памяти, как раз на самом интересном месте, и, расписавшись в собственной беспомощности, просто развел руками.
        - Понимаешь, Хрустов, я будто в другом мире оказался. Я вроде бы умом и понимаю, что делать, а вот плана совершенно нет. Да и времени у меня осталось не то чтобы много.
        - Николаев твой, неприступная крепость. - Отмахнулся Хруст. - О нем забудь. Туда большая часть чинуш свалило, как все началось. У них там сверху город, снизу подземный комплекс этажей в шесть, а то и больше. Хавчика там и энергии на три твоих жизни. Столько же бойцов, стрелять не перестрелять. Одна контора их подвязалась охранять, да так там гарнизон и остался. Уже несколько лет живут не понятно с чего. Конвои уходят и заходят, возят какие-то ящики, депеши отправляют. Мы за ними следим аккуратно, но пока они нам жизнь не портят, и мы к ним не полезем.
        - То есть, мне туда не пройти?
        - Может не пройти, а может и занесут вперед ногами. Зулус твой, о котором ты говорил, явно тут конец помочил. Твоя база вообще, где была?
        Ваха пожал плечами.
        - Смутно помню, но так, чтобы вывести, то уж извини. Примерно только, наверное, смогу показать.
        - А ну-ка. - Хруст достал из планшета карту, расстелил на земле. Принялся водить огрызком карандаша. - Вот тракт, вот примерно зона Зураба, с лепрозорием и игрищами. К нему отдельный счет, но об этом позже. Ты в одно лицо мог, скажем, с севера прийти. - Карандаш пополз вверх по карте. - Как раз со стороны залива. Там зона мертвая, но поговаривают, что если знать тропку, можно много хабара вывести.
        Вахитов развел руками.
        - Не, не помню. Помню, вроде поселок был. Развозка от лаборатории ходила. Кто до города, а кто туда, пешком даже. Иногда за водкой научные сотрудники бегали.
        - Велосипеды использовали?
        - Иногда.
        - А трасса была рядом?
        - Рядом нет. Вокруг грунтовки были. В плохую погоду так и вовсе грязь. Микроавтобус потом мыли из шланга.
        - Надо тебе с нашим мозгоправом поговорить, да и о разработках, аналогах В-45, моим командирам тоже небезынтересно будет узнать.
        - А где твои командиры-то? - Нахмурился Ваха.
        - Далеко. - Усмехнулся Хруст. - Верст двести пятьдесят отсюда. При желании не найдешь. Я и то только смутно представляю, а командование, оно - такая штука, что есть, только когда медали вешать начинают.
        - И как ты с ними свяжешься? Или топать в такую даль?
        - Все просто, брат, спутниковая связь. Спутник у нас есть. Раз в три часа вылезаешь на пригорок и связываешься с операторским центром. Они твой сигнал принимают и сообщают, кому надо. И что приятно, оборудование наше никому не пригодиться кроме нас не сможет. Зашито в нем что-то крепко. Если и возьмут трофеями, то только на запчасти.
        - То есть, я, к примеру, на ваших выйти не смогу.
        - Нет.
        - Дельно. Очень дельно.
        - Тогда я свяжусь, и посмотрим, что с тобой делать.
        - Оружие-то отдай.
        - Ага, нашел дурака. Может тебе еще и пинкод от банковской карты?
        Посмеялись, пошутили, но осталось еще много вопрос. Ваха пошел с основных.
        - Ты только пойми меня правильно, я вот в толк не возьму, что вокруг происходит. Кто чем командует, у кого что в загашнике.
        - Да тут все просто. - Хруст вытащил из кармана пачку сигарет, покрутил ее в руках, и снова засунул в карман. Эта зона поделена, но очень особенно. Частью заправляет Зураб, ну ты с ним знаком. Странный он тип, да и силы у него странные. Постоянно какую-то дрянь отчебучит, беспредельничает, но сходит ему все с рук. Есть еще какая-то сила, крупная, с которой он повязан чуть ли не на крови. Они его и поддерживают, да местным бандам намекают, чтобы не лезли. Общий у них интерес, на том и живут. Что за интерес, не спрашивай. Не отвечу.
        - Эка. А то я думаю, что он такой, круче тучи. Оказывается, может старшему брату пожаловаться. Ну дальше что?
        - Дальше несколько группировок вдоль тракта. Часть Николаевской, от наукограда. Под ними гектаров десять, а то и больше, да часть тракта. Торгуют тем что собрали, и живут припеваючи. Часть диких территорий контролирует целый конгломерат. Ты если Безумного Макса смотрел, так там примерно такое. Дикие они, что с виду, что по повадкам. Многоженство в ходу, гаремы устраивают на раз, но только крупные бандиты, царьки местные. Шестеркам там и вовсе не положено жен. Отработай еще, да потом, либо сам найди, либо выкупи. Дела.
        - Но главное, это тракт. Торговая ниточка. Она в Карелию упирается, цепляет Колу, проходит по северо-западу, частью даже по реке. Вот тут то самая нажива. Великий Новгород, Луга, Красное Cело. Все их потрепало, но народец остался. На Юге заправляют Апостолы, мотобанда с прибабахом. Их теснят Лужские, и не понятно кто лучше. К Лужским много зеков прибилось. Зона же там, неподалеку, кто пешком добежал, кто по идейным соображениям в строй встал. Живут по понятиям, воры в законе наличествуют, короновать могут, или еще что у них там принято. Я от этой субкультуры далек, как балерина от сталепрокатного завода.
        Сам тракт порублен на куски, как колбаса на бутерброды. Караваны к примеру, идут, плату вносят, за присмотр, ночлег да охрану груза, пусть хоть трижды стволами их бойцы обвешаны.
        - И в чем радость?
        - А в том, что тракт это закон. Кто на тракте против правил пойдет, тот без башки останется, да и та группировка что сам кусок держит, будет в личном ответе перед остальными. Торгуют люди, потребляют, пусть даже если вокруг такая задница, а путь торговый, это постоянный доход. Кто-же от такого стабильного дохода откажется.
        - А дальше?
        - Ну, ближе к границе с Финнами, на Брусничном, стоит так называемая погранзастава, там часть наших военных окопалась, с техникой. РАВ подтащили, выстроили себе нужные укрепления в нужных местах, щиплют опять же всех, кого не попадя.
        - Тоже мне, радость. А почему в обход не пойти?
        - Так там все разворочено. Частью радиация, другой частью болота, да минные поля. Можно конечно нанять проводника, что верную тропинку знает, и тебя без потерь выведет. Но дешевле и спокойнее пройти их пост в штатном режиме. Кличут они конечно себя органами правопорядка, а на деле тем же мазаны что и все остальные.
        В общем, земельку за пару то лет попилили славно. Иногда воюют кусочек лакомый, но по большей части все устаканилось. Ты потом, если захочешь в геополитику вникнуть, Зяблика поспрошай. Он немало протопал, много чего тебе порассказать сможет, если захочет конечно.
        Рабов уже куда-то увели, впрочем, как и телеги, а от бывших охранников каравана осталась горстка масляных костей в черной копоти. Видимо что-то добавили в бензин, сгорело почти все. Мослы, да протезы остались.
        - Что у тебя за терки с Зурабом?
        Вахитов смотрел в одолженный бинокль на место вчерашнего боя, вновь отмечая тот профессионализм, с которым отработали бандитов в темноте.
        - Не у меня, а у командования. И вообще, не твое это дело. - Хруст пожал плечами. - Есть задача, щупать Зурабушку за мягкое подбрюшье, да так, чтобы следов не оставлять. Беспокоить его всячески, из себя выводить, а зачем и для чего, мы не спрашиваем. У нас свои цели и задачи, если ты понимаешь, о чем я.
        Ясно было, что разборки идут на верхнем уровне, и влезать в них, будучи мелкой сошкой, не стоит, а вот руки на этом погреть очень бы хотелось.
        - Слушай, Хруст, ты со своими связался?
        - Было дело.
        - И что говорят?
        - Говорят, что твой бункер им очень симпатичен, коли столько лет простоял. Хотят его позаимствовать, а если ты расстараешься и поможешь его найти, то льготный проезд и дополнительное питание.
        - Ты забываешь о моем состоянии.
        Хруст снова покачал головой.
        - Морда у тебя цветущая, я много хуже видел, но тут ты прав на все сто. У нас тут эскулап есть из местных, он прям волшебник по вирусным заболеваниям. Вылечить не вылечит, но списочек тебе напишет подробный, что и в какое место принимать. Я с тобой одного деятеля из своих отряжу, нечего нам гуртом туда являться. Пройдете лесочком, по кустам пошуршите. У него там тоже своя зона безопасности, всякие огнестрелы ходят к нему латать, да ножевые, когда в отряде медика нема.
        - А у вас нет медика?
        - У нас не вирусолог, не боись, Ваха, если что, тебя заштопают.
        Во второй половине дня выдвинулись. Молчаливый крепкий малый, лет тридцати, оказался вполне неплохим, смешливым парнем по прозвищу Зяблик. Дисгармония от широких плеч, и длинного шрама на шее, с позывным, сказывалась, но Ваха решил до поры до времени не узнавать, как так вышло, что стали мужика называть птичкой, и он в принципе совершенно не против, а даже гордится прозвищем.
        - Слушай, а что ваши караван Зураба отработали, последствия-то небось будут? - Осторожно поинтересовался Ваха у Зяблика.
        - Если и будет, то лишь от Зураба, а он король только в собственном королевстве. - Отмахнулся боец. - Решил небось сэкономить, остановился не на общей стоянке, а в стороне от торгового тракта. Вот и прилетело. Был бы на общей, так не тронули бы его. Там отдача такая, что зашатаешься.
        При этом Зяблик как-то странно посмотрел на Вахитова.
        - Слушай, Ваха, а ты вообще откуда взялся? Простых вещей не знаешь.
        - По башке дали, тут помню, тут не помню. - Вахитов постучал по виску пальцем. - Так что выбачай, могу дурацкие вопросы задавать.
        - Ну задавай, - охотно согласился Зяблик. - Нам еще топать и топать.
        - И далеко?
        - Да к старой птицеферме. Там такая вонь стоит, что не каждый и позарится. Вот там эскулап и остановился. Помещения там есть, разве что почистить как следует. И поскольку воняет, как из курицы, то претендентов на землю нет. Смекаешь
        - А что бы было, коли бы навалились на Зураба на тракте?
        - Получили бы в голову от всех торговцев, брат, и это вообще не шутка.
        Зяблик шел ходко, отлично зная тропу. Несколько раз закладывали крутую петлю, углублялись в лес, иногда приближались к дороге, и только густой кустарник, да подлесок и прикрывали. Пришлось полагаться на опыт проводника. Хруст оружия не выдал. Даже ножик не презентовал.
        - А давно вы тут куролесите?
        - Где?
        - Да у Зураба под боком.
        - Зураб это одно, рейд совсем другое. - Зяблик снова пожал плечами. - У руководства зуб на этого типа, да и незачем его любить особенно. Я как-то видел его, неприятная личность. Вроде бы здоровый мужик, весь такой правильный, при авторитете, а что-то в нем с гнильцой, да такое что за версту чувствуется. Хорош базарить, уже на подходе.
        Птицеферму почувствовали сразу. За многие километры разносился по окрестностям запах застарелого куриного помета. Такой аромат ни чем не вышибешь, ни засухой, ни наводнением, ни ядерным ударом. Вопрос был большой, по поводу стерильности помещения, зато мало было охотников тут засесть. Аромат сшибал с ног и отбивал всяческую охоту претендовать на место. Ну а вонь, что вонь, к ней, наверное, можно привыкнуть, если очень захотеть.
        Как и обещал Хруст, территория медика оказалась очередной нейтральной зоной. Прямо у входа в главное здание находилось несколько бойцов, которые даже ухом не повели, когда парочка вывалилась из леса и уверенно потопала в их сторону. У эскулапа оказалась неплохая охрана, которая опять потребовала сдать оружие. Зяблик остался снаружи, решив со стволом не расставаться, лишь вручил Вахе клочок бумаги.
        - Отдашь доктору. Там все чин чинарем. Хруст будет должен, а ты ему. Печется он о тебе. Видать и правда кореша.
        Внутрь приемного покоя Ваха ступил в ожидании чего-то медицинского, пахнущего лекарствами и щеголявшего чистотой, и почти не ошибся. Запах от птицефермы тут был слабее, нашлась и кушетка для посетителей. Из дверей кабинета вышел мужик с перебинтованной головой, и выглянувшая девица, лет тридцати с небольшим, в белом штопаном халате, махнула рукой.
        - Заходи. От кого? Сам или по наводке?
        Ни тебе здрасьте, не на что жалуетесь. Сразу пробивает явки и пароли. Куда-то не в ту сторону пошла медицина. Ваха молча протянул записку. Девица раскрыла, прочитала быстро и, закусив губу, скривилась.
        - Эка Хруст захотел, век не отработает.
        Вахитов развел руками.
        - Что хоть там?
        - Анализ тут просит сделать, на все виды Супердряни, которые есть. Я-то что, с вакциной, мне не страшно, только зачем оно тебе, парень? Вид у тебя цветущий, а те, что заразились, они не такие живчики. Болел бы, сам точно не дошел. Ну да ладно, вот, накапай в баночку. Кровь еще надо взять из вены, уколов не боишься?
        Сказано было с издевкой, но Вахитов разумно решил не обращать на это внимание.
        - И что, вот так вот определишь? Тут? - Не смог он сдержать волнующего вопроса.
        - То, что заражен, определю. Там несколько критериев и все они на поверхности. - Докторесса скупо улыбнулась, получая из рук Вахи требуемое. - А вот что за штамм, сказать не берусь, тут оборудование нужно чуть более сложное. Хотя бы электронный микроскоп. Я уже просила Зураба сюда электричество бросить, обещала скидку за свои услуги, так этот жлоб даже не ответил.
        - А сейчас что делать?
        - Ну сходи пока, покури. Как готово будет, позову.
        Полковник вышел на улицу, отметив что парень с забинтованной головой, что выходил перед ним, свалил со своими приятелями.
        - Приходи ко мне лечиться, и корова и волчица, и жучок и паучок… Помнишь такие строки?
        - Смутно. - Зяблик сидел на крылечке и курил. Надо сказать, первая сигарета за все время пребывания вне бункера, и судя по всему, невиданная роскошь, приличный табак да еще с фильтром. Неужто позабыли о ЗОЖ?
        - И что, тут и правда не стреляют?
        - Правда. Время такое. Тут как на тракте. Где живешь, там не гадишь, иначе руки не подадут, будут травить как собаку, и каждый вольный стрелок будет считать делом чести тебе пулю промеж лопаток положить. Врачи сейчас нужны, Ваха, и эта вот, на самом деле, сильно рискует.
        - Так не стреляют же?!
        - Да, не стреляют, но люди разные бывают. Не обязательно грабить, можно ведь и воровать. Наркоши разные ползают то тут, то там. Потому и охрана у нее. Зураб, может, не контачит с ней, своего эскулапа в штате держит. Мы вот тоже, и нам повезло. Но ни мы, ни он, ни другой авторитет, не позволят ее обижать. Земля, она, знаешь ли, имеет форму чемодана.
        Ждать пришлось до глубокого вечера. За это время еще несколько групп пожаловали. Тут будто бы по неписанному закону, даже взгляда никто не поднимал. Кто сразу выходил, что-то в кулаке сжимая, другие появлялись через час, а то и полтора. Внешняя пустынность приемной оправдывалась потоком и нежеланием пациентов задерживаться тут дольше положенного.
        Когда солнце почти закатилось за западный край неба, появилась девица в халате.
        - Эй, пациент. Вот тебе бумажка. Чистый ты, как попка младенца. Живи и радуйся.
        - Точно? - Напрягся Ваха, явно не ожидавший такого расклада. Весть о том, что он здоров, почему-то не принесла ему желаемой радости.
        - Точнее не бывает. Все виды Супердрядни проверила, какие есть только. Валите, у меня приемный день и так закончен. И скажите, что Хруст мне крепко должен. Пусть заглянет на следующей неделе, дело должно наклюнуться. Отработает.
        - Отработает, так отработает. - Вступил Зяблик и потянул Ваху за рукав. - Двинули. Ночью по лесу пробираться, хуже нет. Есть тут одно место, там и переночуем.
        Лесник встретил неприветливо. Был ли он лесником, или не был, то не ясно, но вот совершенно негостеприимно в морду двустволкой тыкать. Тут ведь ни делянок не было, ни дома какого. Вокруг один лес, да полянка, которую по приметам особым разве что и найдешь. Удивительно, сколько народу с комфортом устроилось на пыльных развалинах старого мира. О Зурабе и говорить нечего, он такой кусок откусил, что и подавиться можно. Эскулапишна эта тоже не бедствует, хоть и взгляд злой, настороженный, а порой и вовсе как у затравленного зверька. Теперь вот лесник. Морда протокольная, нос поломанный, на руках, а точнее на пальцах, синева чернил от партаков зоновских. Он такой же лесник, как Микки Маус - президент.
        Борода лицо закрывает, глаза голодные, блеклые. Но держится уверенно, сразу видно, не один. Да, так и есть, чуть поодаль кто-то неумело оптикой мигает. Такого дурака даже в лесу выцелить легко. Ну кто же расчехляется до работы? Видимо, так, очередная банда.
        - Здорово, Лесник.
        Именно так, Лесник, с уважением. Имя собственное, а может и позывной.
        - И тебе не хворать, Зяблик. Кто это с тобой?
        Голос глухой, приятный, но ружьишко-то, в переносицу смотрящее, весь эффект портит.
        - Да братуха это, Хруста. Вот идем от Эскулапа, задержались. Вот и решили к тебе на ночлег напроситься.
        - Ой ли на ночлег?
        - А что? С тебя-то, кроме бороды твоей, и взять нечего.
        - А с тебя значит, можно?
        - Ага, можно. Патроны, к примеру, соль, спички, курево - вот есть.
        При упоминании о куреве, оптика в кустах заволновалась, да и взгляд Лесника вдруг подобрел. Еще немного, и расставит руки как мультипликационная принцесса, только той на плечи птички разные садились, а тут сигарки будут. Нет, не случилось, показалось.
        В бороде Лесника мелькнула улыбка и ствол оружия пошел вниз.
        - Давайте, братки, располагайтесь. С носа по две пачки, только чтобы с фильтром.
        Лесника в прошлой жизни звали Серегой, и в свое время погорел он на пустяковом деле, за что и отмотал пятерку. Когда вышел, решил сначала в бизнес податься, но там его явно не ждали, и человека с такой кляксой в биографии не принимали за хорошего бизнес-партнера. Ушел работать в охрану, затем сколотил свой коллектив, из таких же, не совсем отмороженных, решил заниматься охраной перевозок, но теперь уже совершенно на нелегальной основе. Схема была проста. В кабине, помимо сменщика и водителя, находился боец лесника. Так же шла машина сопровождения с четырьмя крепкими ребятами, вооруженными газовыми стволами и битами.
        Были договоренности с полиций, с братвой что орудовала на трассе. Денежки потекли в руки Лесника Сереги сначала неуверенной струйкой, а потом и потоком, бурным и зеленым. Когда финансовое состояние поправилось, а переломов прибавилось, Лесник решил осуществить свою давнюю мечту, построить себе дачный домик в соснах, однако все предлагаемые варианты его совершенно не устраивали. То близко к дороге и людям, то пейзаж не тот, то до водоносного слоя метров сто, и денег на скважину уйдет едва ли не больше чем на постройку дома. Выход как всегда был найден, и Лесник обратился к леснику.
        Чтобы добраться до участка, карта была нужна, а после катастрофы так и вовсе тропинки и дорожки бурьяном поросли, да так, что не пройти не проехать. В пору катастрофы вся братва Лесника заседала в бане, да и радиоактивное облако прошло стороной, так что узнали они о том, что случилось, дня через два, когда от похмельного бреда открестились.
        Мужики было рванули в город, но несколько бойцов остались и правильно сделали. Все кто ушел, не вернулись. Было им что терять, видимо, и кто за добром рванул, кто за женами и детьми. Тогда еще деньги были в ходу, золото, чудесным образом работали банкоматы в режиме офлайн. Их тогда только вскрывать начали. Вокруг кутерьма, скорая, военные, откуда не возьмись, а подкатывает тракторишка к магазину, выскакивают оттуда пара бравых хлопцев, присверливают два крюка, рвут банкомат и ходу в поля.
        Кто-то возмущался, кто-то требовал вызвать полицию, которой в тот момент не до того было. Но некоторые уже понимали, что и пластик, и наличные скоро вовсе обесценятся. Лесник и его братва банкоматы не брали, плевали и на банки, что активно выносились по всей области. Прозорливость и природная смекалка помогла, да старые связи. Грузы с консервами, вот что было самым привлекательным куском, и вскоре весь погреб Сереги был забит тушенкой, прибалтийскими шпротами и болгарским лечо. Соль, сигареты, кстати, самое ценное, лекарства, из тех, что в свободном доступе. Лесник был не последний, кто на это добро позарился, но и не первый, и потому несколько груженых газелей ушли без потерь, а после были отогнаны подальше от лагеря и сожжены.
        Дальше пошла жизнь сложная. Заражение прошло стороной, а вот бандитские разборки и дележ территории начался такой, что хоть свет туши. Лесник посматривал на всю эту мышиную возню, резонно полагая, что не стоит этого вообще касаться. И было таких лесников по России матушке великое множество. Вот они то в основном и чувствовали себя хорошо. А что горевать? Живность есть, опять же яички свежие. Та же курица несет в год в среднем двести яиц, а кролики, если их разводить грамотно, то вообще не имеют свойства заканчиваться. Травку можно было рвать опять же, грибы, ягоды. Страдали только от клешей, да недостатка развлечений. Электричество у лесника тоже было. Протекавший по территории ручей, похоже, начало свое получал у родника. Студеная до ломоты в зубах вода была прозрачна, и пригодна для питья, да и потока его хватало на хозяйственные нужды. На ручье поставили колесо, с лопастями, присоединили к агрегату электрическому и тем имели, как минимум, возможность зарядить что-то, или подключить радио обычное, да послушать, что вокруг творится.
        В какой-то момент появилась и очевидная выгода. Исходив местные леса вдоль и поперек, отряд Лесника, именно отряд, а не банда, стали умелыми проводниками по чащобе. Надо тебе обойти, да срезать, иди к Леснику. Хочешь укрыться до поры до времени, и есть чем за это заплатить, туда же дорога. Лесник был в курсе всего, и первый появлялся там, где светит халява. В его руках были карты местности, на которых с удивительной точностью были нанесены все тропки, и просчитаны все маршруты. Стоило покопаться немного в памяти, или в документах, и ты мог сэкономить до недели в пути. Но опять же не за красивые глаза.
        Чтобы добраться до лежки, пришлось идти еще километра три, уже в полной темноте. Лесник и его товарищ не пользовались фонарями, но шли уверенно и легко, будто по асфальту в светлый день. Вахе и Зяблику, вот кому пришлось несладко. Несколько раз последний влетал ногой в корень, а Вахитов приложился лбом о низко висящую ветку, да так, что искры из глаз посыпались. Так ведь и не найдешь наверное, если захочешь навестить неожиданно.
        - Мы вообще, куда? - Просипел, обливаясь потом Вахитов. Марш по пересеченной местности в плохой видимости, это испытание для всего организма. Тут не просто нужно путешествовать, тут сноровка и опыт важны. Ваха это отлично понимал, и потому шел за сопровождающим след в след, стараясь не отклоняться от маршрута и не уходить с тропы.
        - Нормально идем. - поделился Лесник. Он похоже даже не вспотел. Сказывался опыт и постоянная физическая подготовка, которая в чистом поле, да на открытом воздухе, куда лучше, чем в четырех стенах. В какой-то момент проводник забрал круто вправо, перескочил через ручей и вывел товарищей к высокому забору, метра три в высоту. По забору, как это сейчас модно, шла егоза.
        - Стой, кто идет. - Донеслось из темноты. Сказано это было для праформы и с ноткой ехидства в голосе. Лесник только бородой махнул.
        Хозяйству Сереги можно было только позавидовать. На огороженном участке оказался колодец, откуда тут же предложили напиться. Просторный бревенчатый сруб с односкатной крышей, сверху был покрыт дерном, так что, даже самый опытный наблюдатель и следопыт, не сразу понял, что тут к чему. Открытых участков не было попросту. Все свободное пространство над головой бойцы Лесника затянули маскировочной сеткой.
        - Вот так вот и живем. - Хмыкнул Серега, наблюдая за Вахиной реакцией. - Чужого не берем, и своего не отдаем.
        Широкие лопасти колеса ударяли по ручью, вырабатывая электричество. Провод от генератора уходил вглубь дома, но там совершенно не было света. Не жгли костры, даже не курили на открытом воздухе. Полная светомаскировка.
        - Переночуете в предбаннике. - Лесник кивнул, и появившийся из темноты будто призрак, боец, повел автоматом, указывая на тяжелую деревянную дверь, с трудом различимую в темноте. - Там со всеми удобствами устроитесь. По утру выведу вас к своим.
        Из открытой двери пахнуло снедью и табаком. Ваха первый ступил под тяжелые прокопченные своды. То ли открытый очаг был, то ли еще что, так сразу и не понять. Длинная скамья в прихожей была завалена старым тряпьем и заставлена пустыми ведрами. Пришлось немного расчистить поверхность, прежде чем освободить нормальное место для сна.
        - Ему можно доверять? - Шепнул Ваха Зяблику. Тот в свою очередь утвердительно кивнул.
        - Не боись. Лесник, он мужик правильный. У него тут почти гарнизон по землянкам. Питьевая вода, рыбу даже где-то ловят, вялят, коптят и на продажу на рынок возят. Он тут главная сила. Зураб как-то хотел его оброком обложить, мол живешь на моей территории, да Лесник со своими так его посыльным дали, что до сих пор помнят.
        - Это что же получается. - Усмехнулся в темноту Ваха. - У всех к Зурабу предъявы есть?
        - А у кого их нет, скажи? - Заблик заворочался, устраиваясь на ночлег. - У всех есть предъявы и ко всем. Кто на месте хлебном сидит, тот всю ночь не спит. Любой норовит подвинуть и лапы наложить. Правда тут есть одна изюмина. Кто-то честно работал, кровь и пот проливал, товарищей в бою терял. Харкал кровью от Супердряни, в радиоактивные земли шастал, а кто-то пришел на готовенькое, да отжал силой.
        - А из каких Зураб?
        Зяблик не ответил. Из темноты послышалось недовольное сопение, возня, а потом последовал богатырский храп.
        Поутру разбудил крик петуха. Для человека городского, совершенно непривычный звук, бьющий по ушам, и потому помогающий мгновенно проснуться. Ваха слез с лавки, принялся натягивать обувь. Оглянулся, отметив что Зяблика на месте уже нет, и застегнув куртку, выбрался на свежий воздух. Было еще темно, но поселение ожило, и теперь можно было оценить все его масштабы.
        Территория у Лесника была немалая. Забор уходил куда-то в глубь ночи, да там и терялся. По ночной прохладе скользили темные фигуры в камуфляже, слышался звон посуды.
        - О, очнулся. - Зяблик выбрался откуда-то из кустов. Уже бодрый, глаза горят, руки места не находят. С чего это он такой возбужденный? Не случилось ли чего?
        - Когда выходим? - Поинтересовался Ваха, скрывая зевок ладонью.
        - Да вот скоро. Умойся пока, а я харчом озабочусь. У Сереги тут полупансион.
        - А если не даст?
        - Так еще сигареты есть. Будет жрачка. Путешествовать на пустой желудок, это, брат, последнее дело.
        Чуть позже Ваха получил миску тушняка с перловкой, и стакан компота из сухофруктов. Пища простая, но добротная, нормальное топливо. Ешь и не выступай. Соли только не хватало, но в положении полковника не стоило жаловаться.
        После того как перекусили, Лесник выделил проводника, немолодого уже мужика с длинными вислыми усами. Телогрейка, ватные штаны, тяжелые кирзовые сапоги с потертостями на переломах голенища. Мужик особо не разговаривал, даже имени не потрудился назвать. Выслушал инструкции начальства, кивнул и заспешил прочь из лесного селения. Нужно было за ним только поспевать.
        Шли совершенно другой дорогой. Видимо это было нормально, особо не светить свой дом, а может уже просто в привычку вошло, путать следы будто заяц. Прошло не меньше трех часов, прежде чем провожатый остановился и, махнув рукой куда-то в кустарник, произнес первую и последнюю фразу.
        - Тракт в километре, может чуть побольше. Там и своих найдете.
        На том и распрощались.
        Хруст поставил Ваху на довольствие. Выдал ему относительно новую форму, заставил сбрить бороду и усы. Снарядил даже автоматом, правда пока без патронов, но уже что-то.
        - Так ты из толпы выделяться не будешь. - Пояснил он, вручая оружие. - Нам лишний шум ни к чему, да и потом, посторонний человек в отряде, это как яркий костер в ночи. Все увидят, даже ленивые, могут пойти вопросы. А так ты с Бореем, и спрос невелик. Главное, не светись.
        - Куда теперь?
        - А там посмотрим. - Хруст протянул Вахе упаковку таблеток. - На вот, эскулап прописал. Токсины выведешь, башку восстановишь. Командование настойчиво просит указать, где твой бункер. Обещает не скупиться, если что, да и тебе это убежище теперь в лицо не удержать, не к рукам прибрать. Если все правда, то там небось уже поорудовали мародеры и прочие маргинальные личности.
        - А им тогда он зачем? - Нахмурился Вахитов.
        - А нам без разницы. Приказ есть и его надо выполнять. Вынь бункер, да положь. - Хруст скупо улыбнулся, оглядывая преобразившегося товарища. - Командование считает, что может, что и найдем, коли покопать. Очень уж их заинтересовал твой Зулус, да разработки вакцины.
        - Зулус, он такой же твой, как и мой. - Отмахнулся Вахитов, но спорить не стал.
        - Не вспомнил, где бункер твой?
        - Может и вспомню, коли в тех местах окажусь.
        - Тогда смотри. - Командир вновь достал карту из планшета. - Я тут прикинул, что если медики гоняли за выпивкой в поселок, пусть даже и на велике, то все равно далеко уехать не могли. Ну пять, ну десять километров. Таких зон тут немного, но есть небольшая закавыка. Три ближайших уже заняты и заняты плотно, да и нет там ничего что могло бы нас заинтересовать, а вот пара мест на севере может подойти. Там и грунтовка, и жили раньше. Одна беда, надо просочиться через грязную зону. Для этого нужно снаряжение, и проводник, да и соваться гуртом туда смысла нет, только воду намутим.
        - И что делать?
        - Надо двигать на рынок. Там и найдем все что надо.
        - Дядя Ваха! - Зяма при видел Вахитова пришел в неописуемый восторг. Да и сам он изменился с того момента, когда они виделись в последний раз. Округлился, начали проходить синяки под глазами. Голову стал мыть, обзавелся новой одеждой и даже подстричься успел, но самым удивительным в его новом образе были зубы. Как оказалось, достал он протез по случаю, и теперь носил его снимая только ночью. Протез был не в размер, жал, натирал десны, но Зяме было, похоже, все равно. Когда только этот пройдоха успел? - Ты как, дядя Ваха? Ого!
        Палец бывшего оборванца, а теперь служки в питейном заведении, уткнулся в бородатого мужика не шевроне.
        - Это кто еще? - Хруст вопросительно глянул на Зяму.
        - Да, приятель старый. - Добродушно поведал Вахитов. - Много чего вместе пережили.
        - Доверять можно?
        - Да я, да мы! - Зяма ударил ладошкой по впалой груди.
        - Ясно. - Разместившись за столиком, Хруст, Зяблик и Вахитов заказали себе по кружке пива, а точнее того, что тут называлось пивом. Банковал командир. - Нужно сделать кое-что, но как можно тише. Сможешь сработать? Не обижу.
        Глазки Зиновия зажглись алчным блеском.
        - Что надо?
        - Три костюма химзащиты, счетчик гейгера, чтобы нормальный, откалиброванный. Еще вот лекарства, список целый, бери, что будет, ну и по мелочи там. Харч соответствующий, вроде пшеничных отрубей, кураги, чеснока. Я все подробно расписал.
        Зяма взял список и, пробежавшись взглядом, присвистнул. Получалось у него это с протезами весьма комично и больше походило на шипение змеи приболевшей и схватившей насморк.
        - Дорого выйдет, дядя. Я тут у мужиков поспрашиваю. Но дорого.
        - Патроны, пара автоматов, может что по медичке. Все будет. - Уверенно кивнул Хруст. - Ну и тебе перепадет на лапу процент, а уж дальше делай с ним, что хочешь.
        Когда Зяма исчез за прилавком, Вахитов резонно поинтересовался.
        - Неужто у Борея своих запасов нет?
        - Запасы есть, да не про нашу честь. - Поделился молчавший раньше Зяблик. - До них еще топать надо, а если командир решил брать натуральным обменом, так на то причина есть.
        - Причина есть. - Согласился Хруст. - И эта причина - время. Командованию нужен результат, и чтобы вчера. Бонусы большие придут. Много вопросов возникло, когда о Байфарм Технолоджис и Зулусе услышали. Опять же, надо понять, что с Николаевым. До городка добраться стоит, но в свое время и серьезным предложением на руках. Иначе даже ворота не откроют, а если разозлить, так и вовсе стрелять начнут. Мне лишняя активность без надобности.
        Хруст легко согласился на посредничество. То ли не царское это было дело, ножки топтать да с торгашами за каждый патрон до пены у губ, договариваться, то ли были у него какие-то иные планы. Сидя в темном углу, Ваха посматривал на пришлых. Тут и комфортно было, и никто особо узнать не мог, а если вдруг какой-то внимательный взгляд и останавливался на нем, то зацеплялся за шеврон на рукаве, да скользил дальше. Надо сказать, что больше представителей ЧВК тут не было. Появлялись, наверное, набегом, перекусить, да побриться, и снова уходили в леса.
        - Мы тут действительно не частые гости. - Согласился Хруст. - Да и что нам тут делать? Тут же торговая зона, вне наших интересов. Вавилонская башня в горизонтальном положении. Видел бы ты, что творилось в свое время. Я тогда только командование принял. Было нас тут четыре группы, а знаешь зачем?
        - Ваха пожал плечами.
        - Видишь, лампочка на заборе болтается? - Хруст указал на буферную зону, отделяющую рынок от территории Зураба. Высокий забор с колючкой и штатив с лампой, смотрящей за периметр, видно было из окна прекрасно.
        - Ну, вижу.
        - А откуда у Зураба электричество, знаешь?
        - Догадываюсь.
        - Догадывается он. - Командир усмехнулся криво, злоба в глазах сверкнула лютая, да так, что ощущалась буквально физически. Хоть бери нож, да на бутерброд мажь.
        - Несколько лет назад, это уже и вспоминать мутно, была одна задача. Скрывать нет смысла, и положено на это много жизней. - Хруст поморщился. Зяблик скрипнул зубами, будто затронут было что-то нехорошее, лично его касающееся.
        - Ну так что? - Навострил уши Ваха. Ясно было, что Хруст вдруг решил пооткровенничать, и было это неспроста.
        - А то, что дано было просто задание, найти на территории Ленинградской области один интересный ангар в воинской части, и вывезти из того ангара с десяток тяжелых, как грехи монашки, ящиков. В ящиках этих были элементы питания для спутника, и оказалось их столько, что на загробную жизнь хватит. Зураб тогда проводником был, простой шестеркой. Он в той части то ли завхозом работал, то ли дворником. В виду его криминальной биографии, устроился он туда при мирной жизни с трудом и скрипом, но знал все и вся, знакомства разные водил, водку пил с личным составом, в свободное и не очень от несения службы время. Когда все началось, он попытался наложить руку на склады РАВ, но ему дали прикурить, да так что едва ноги унес.
        Когда четыре взвода Борея подошли к части, завязался бой. Засевшая там банда, уже хорошо окопалась. Военные ушли в какой-то момент, да так и не вернулись, зато облако накрыло, да так, что счётчики давились. Часть едва коснулась радиации, так что было неплохое место для проживания, и пополнения боекомплекта.
        Наши отошли назад, а ночью сделали вылазку, и перебили всех к чертовой бабушке. Когда вывозили элементы питания, снова закусились, на этот раз по серьезному. Оказывается, Зураб сколотил банду, но из более опытных, и пока шел бой, он под шумок увел два УРАЛ-а, а затем пропал, растворился как сахар в горячем чае.
        Когда он снова появился, попробовали ему предъявить, да где только сил набрался. Личного состава с ним было почти две роты, все экипированы, стволы новенькие, едва пристреленные. Злые, голодные, молодые. На таких переть, что в лоб, что полбу. В общем, временно отошли тогда, с потерями, и вот теперь, чуть представится случай, тыкаем Зураба палочкой, так сказать, портим нервную систему. Его бы за жабры взять, так командование бы оценило. Есть отличный бонус, за который любой в Борее сейчас воюет, так называемый Новый Эдем, закрытый комплекс где-то на Юге. Путевочку туда можно заработать только за особые заслуги. Там сохранился привычный уклад, с театром, кабельным телевидением и прогулками по парку. Туда все хотят, но не всех пускают.
        - Уж больно гладко. - Ваха с сомнением покачал головой. - Там же сколько нужно всего, чтобы привычный довоенный уклад поддерживать. Одной охраны батальон, чтобы остальные не позарились, а их кормить, поить, обстирывать надо. Я уж не говорю о тех, кто в этом раю зацепился и корни пустил.
        - Вот и мне с трудом верится. - Согласно кивнул Хруст, - Но лучшей жизни так хочется, что аж зубы ломит. Вот и воюем на перспективу, нарабатываем себе репутацию и повышаем лояльность.
        Ближе к вечеру появился Зяма. Вид у него был весьма довольный.
        - Достал, точнее договорился. Большую часть завтра к вечеру, остальное через два дня доставят, но тут одна заковыка вышла.
        - Что за заковыка? - Насторожился Хруст.
        - Торговец один, - замялся Зиновий, - ну тот, что костюмы и аптечки добыть может, вашим барахлом не заинтересовался, а вот за услугу одну готов его отсыпать полное ведро.
        - Что за услуга?
        - Да пес его знает. - Зяма дернул угловатыми плечами. - Готов встретиться завтра, вот на этом месте часа в два пополудни, и все изложить.
        - Почему бы и нет. - Вдруг согласился Хруст. - Рынок - это нейтральная территория, бар тем более, можно и побеседовать. Скажи своему торговцу, что почесать языком можно, но вот совершенно без гарантий, если его интерес вдруг с нашим разойдется. Палки ставить в колеса не будем, но и помогать тоже.
        Торговца звали Константиныч, и был Константиныч сам себе на уме, как и большинство вольных бизнесменов. Сюда он пришел с караваном круп и сильной охраной, расплатился с местным аналогом таможни, помылся в баньке, выпил пивка дорогого, что от старого режима еще осталось, переоделся в полевое, почти праздничное, и отправился на встречу, где собственно и пересекся с Зямой. Услышав, что тот ищет и прикинув уме, что связи есть, и достать заказ можно без особых хлопот, Константиныч отмел предложенное добро, предварительно выяснив, что именно Борей осторожно этим интересуется.
        Было у Константиныча тут дело, высокооплачиваемое, но светиться, бросать на его своих бойцов и тем злить местное начальство, он конечно не собирался. Вот фриланс, совсем другое дело. Пришли, сработали аккуратно и свалили на свои лесные и подземные базы. С них спрос мал, они серая масса в камуфляже, а Константиныч, он величина, публичная фигура. Вот только даже переговоры никому не доверишь. Все самому делать надо.
        Тройку наемников торговец увидел сразу, едва переступил порог бара, и опытным взглядом вычислив командира, того что с сединой на висках и взглядом белой акулы, и подсел за столик.
        - Вам, значит, костюмы и лекарства нужны?
        - Ну нам. - Тот, что с седыми висками, скупо кивнул.
        Тройка вообще была примечательная. Ну ладно, командир, с ним все понятно. Такому и палец в рот не клади, и газету его с кроссвордами трогать не смей, а то руки вывернет. Интересна была еще одна персона. Такого же возраста, как и начальник, спокойный что танк, гладкий, белый, будто бы и не творится вокруг мракобесие и лавинообразное падение нравов, сопряженное с ожесточенными боями, работорговлей и каннибализмом, а как недавно погулять вышел. Тоже смотрит, слушает внимательно, рта не раскрывает. Рядом молодой парень, но тот, наверное, на подхвате. Зыркает по сторонам, сопровождение ищет, или еще, что похуже, но Константиныч не дурак. Зачем светить мускулы в тех местах, где этого делать не нужно?
        - Это хорошо, это есть у меня. - Константиныч усмехнулся, но так, по доброму, почти по отечески. - Но ваши патроны мне без надобности, у меня их как у дурака фантиков.
        - Что хочешь? - Командир неловко подвинулся. Видно было, что торговаться он не привык, и выступая в непривычной для себя роли, чувствовал неуверенность.
        - Работа есть, пустяковая. Надо сгонять в одно место, и отрисовать пару объектов.
        - И за эту пустяковую работу ты столько добра отвалишь? - В голосе командира послышалось недоверие, которое Константиныч решил тут же потушить.
        - Отвалю. Это для тебя работа пустяковая, может, а для других она и последней станется. Место это опасное, территория чужая. Там больше ползать надо, чем стрелять, да и стрелять я искренне не рекомендую. Я бы даже сказал, чем меньше патронов потратите, тем лучше будет.
        - Ну и что надо делать?
        - Зураба знаешь?
        - Да кто не знает.
        - Ну так вот. Я тут дела веду, и другие дела вести хотят. Так, чтобы на широкую ногу, по всем правилам. Про монополию слышал?
        - Смотря про какую.
        - Про торговую. Монополия в игровой зоне, это что-то вроде дождя из золотых слитков. Богатства много, но и пришибить может. Смекаешь, о чем я?
        - Если хочешь, чтобы тебя поняли, старик, не говори загадками.
        - Ну ладно. Скажу по простому. Я тут свой интерес имею, интерес серьезный и крупный, однако есть конкуренты, вот мне и надо понять, с кем Зураб дело ведет, и насколько у них все зашло далеко. Может они уже организмами женятся, а я тут попросту пыль поднимаю.
        - И что нам делать? Идти к Зурабу на переговоры?
        - Что ты, мил человек. Зураб переговоров не ведет, особенно торговых и деловых. Для этого у него есть свой в специальный человек. Вот когда все налаживается уже, тогда выделяется база подскока, вот ее и надо найти, и по возможности ручку дверки-то дерьмом намазать. Мазать надо так, чтобы четко уяснили, где раки зимуют, но владельцев дерьма не определили. База тоже на нейтрали, только грязной, между лепрозорием и болотами. Туда иногда конвой катается. Зураб комфорт любит, и когда-нибудь на этом погорит, но вернемся к делу. Погуляйте тут, попасите коновой, выясните конкретно куда катается, территорию обрисуйте с подходами. Можете взять что плохо лежит, а что хорошо лежит, так тем более. Весь хабар, в операции найденный, на вашем счету помимо костюмов и медикаментов. Мне нужно знать, кто, где и в каком количестве.
        - А если Зураб ни с кем переговоров не ведет? - Оживился вдруг сидевший молча молодой боец. - Так мы получается время только зря потратим.
        - Ну, от сидения на собственной заднице еще никто не помирал. - Константиныч улыбнулся, как кот увидевший сметану, показав ряд мелкий желтоватых зубов. - Но Зураб мутит что-то. Он всегда что-то мутит, и что-то ему остро надо. Вот и узнайте что. Дело не хитрое. Садитесь на хвост машине, хоть ногами, хоть оптикой, и делайте дело. Сроку вам две недели. Больше не надо.
        - А торговец хитер. - Хруст дождался, когда наниматель скроется из виду, и только после этого позволил себе расслабиться.
        Заказали еще пива, пригубили. Разговор потек спокойно и нетрепливо.
        - То, что торговец хитер, то с самого начала ясно было. - Зяблик держал кружку двумя руками, осторожно прихлебывая и периодически морщась. Возраста он был такого, что, наверное, и не пивал довоенного пива и его аналогов. - Вот только, что он решил так просто наружку отдать.
        - Да потому и отдал. - Хруст недовольно поморщился, что к Зурабу так просто не подберешься. Тут и оптика нужна, и навык. Ты думаешь, никто не пробовал его отследить? Да таких деятелей за периметром половина кладбища, и это из учтенных. Сунется кто за конвоем, снайпера работают. Километра за полтора не подобраться, а какая наружка может быть при таком раскладе?
        - А Борей, значит, справится?
        - А то. У нас и оборудование есть, и навык, и маскировка. Мы к ним так близко сможем подойти, что смрад и жадность учуем без проблем.
        За три дня наблюдения так ничего и не произошло. Ни один автомобиль, стоящий на стоянке около центрального здания, так и не покинул пределы периметра, а вот прятаться и хорониться от каждого звука приходилось постоянно.
        Что-то разворошил Ваха в ходе своего побега. Патрули усилились, появились собаки, несколько квадрокоптеров облетали посты по периметру. Головы было поднять нельзя, так что на посту сменялись по-пластунски. Дежурило по очереди. Приходилось следить за выходом и центральным подходом к зоне одновременно.
        Худо, бедно ли, но основные маршруты начертили. Старая карта города, попавшая в руки, теперь была испещрена линиями и отметками. У Зураба было несколько постоянных маршрутов. Даже не у него, а у его бойцов и деловых партнеров, который частенько покидали периметр, отправляясь по каким-то своим неведомым делам то к рынку, то в грязную зону, о которой много легенд ходило.
        Как-то вечером, между сменами, речь зашла и о ней.
        - Говорят, что не вся зона грязная, да и радиации там особо нет. Была бы, померли все давно. - Устроившись в подвале брошенного дома, Зяблик и Ваха ужинали, готовясь заступить на ночную вахту.
        - А ты сам-то там был? - Ваха вскрыл ножом банку тушенки, подцепил сухарем ломоть и отправив в рот, принялся пережевывать паек. - А то, все что сказано, так и на двое можно делить.
        - Я не был. - Зяблик намазал на галету джем из крохотного пластикового контейнера, и принялся вертеть получившийся бутерброд в руках. - А один мой приятель был, и даже всю грязную зону прошел. Там в свое время отходы складировали, ядовитые. Когда все началось, люди ушли, а канистры остались. Обслуживать их было некому, прокладки там менять, да вентиля смазывать, вот и потекли. Теперь там мертвое все, а то что растет или живет в тех краях, и за живое не примешь. Но осталась чистая зона, клочок на котором закрепилось с десяток человека. Это теперь неприступная крепость, место, куда уходят отсидеться, спрятаться от кого-то или применить те свои навыки, которые сейчас не особо кому и нужны.
        Беглые туда сначала шли, но многие потравились, да так и остались лежать на земле. Никто там трупы не подбирает и не сжигает, как водится. Но, если хочешь скрыться, пересидеть, то нет ничего лучше, чем эти грязи. Туда никто при желании не пойдет, пусть хоть трижды денег или хабара нужного отсыпать будут.
        - Но ты же говорил, что там кто-то живет? Как вообще можно существовать в подобных условиях? Земля все равно отравлена химикатами, так же как и грунтовые воды. Пить можно то, что с дождем пришло, да бутилированное. Картошку там посадить, или зверье развести, так и вообще невозможно. Да и потом, долгое нахождение в зараженной зоне, пусть даже ты трижды осторожный, к печальным последствиям приведет.
        Зяблик пожал плечами и отправил крекер в рот.
        - Если живут, значит секрет есть.
        - А секрет этот не охота узнать?
        - Мне? Да на кой он мне нужен? У меня и так голова занята, а тут о разной мрази печься. Хорошо ли они спят на ядовитых отходах, да плотно ли ужинают.
        Порция иронии прошла мимо ушей, но услышав все то, что рассказал Зяблик, Ваха впервые крепко задумался.
        Обрывки воспоминаний приходили, появляясь то тут, то там. То циферблат часов на стене, то папка, то тамбур перед дверью, а за ним стерильная комната и люди в костюмах биологической защиты, колдуют над центрифугами и пробирками.
        Следить за колонной Зураба конечно никто не собирался. Главное было выявить все возможные маршруты, и расположить на них магнитные датчики. Каждый из таких датчиков, помимо обычной электронной начинки, содержал и датчик GPS-сигнала. Стоило нужному транспорту пройти над ним, как оператор нажимал кнопку, устройство высвобождалось, отстреливаясь вверх, где намертво прикреплялось к железу кузова. После чего оставалось только следить.
        - Ваха, Хрусту. На двенадцать колонна.
        - Принято, Ваха. Маршрут.
        - Второй сектор, предположительно два или три.
        - Принято. Жду уточнения по маршруту.
        - Ваха, Хрусту. Маршрут два.
        - Принято.
        Сидя на крыше многоквартирного дома, до которого не мог добраться квадрокоптер, Хруст следил за неуверенным огоньком на экране навигатора. Помехи конечно были, и не слабые, но все же можно было понять, куда направляется транспорт сопровождения, а направлялся он в открытую зону, в те места, что больше всего пострадали от военных действий.
        Какое-то время колонна петляла, остановилась ненадолго, потом ушла влево по одному из захламленных машинами проспектов, а затем принялась нарезать широкие петли по совершенно непонятной траектории. Водила головной машины действовал с умыслом. Он петлял как заяц, позволяя наблюдателям как следует оценить обстановку, увидеть преследователей и, если не оторваться от них, то спугнуть, а может и вовсе устранить. На технические особенности слежки этот прием рассчитан не был и это их подвело.
        - Три часа там стоит. - Зяблик сверился с картой города. - Это старый бизнес-центр. Три этажа, парковка, в том числе и подземная. Место открыто всем четырем ветрам, опять же, на выезде из города. Вокруг пусто, хоть шаром покати, но если это место укрепить, то не подобраться будет.
        На следующий день лагерь перенесли поближе к месту, где в прошлый раз остановилась колонна, и выяснилось много интересного. В первую очередь, стало понятно, что Зураб тут бывает минимум пару раз в неделю. Сам комплекс выглядел совершенно безжизненно, однако едва машины подкатывали к подземной парковке, как открывались ворота и конвой шустро заезжал внутрь. На крыше бизнес-центра постоянно дежурило четверо снайперов. Они нисколько не скрывались, самонадеянно полагаясь на собственную оптику, и именно эта оптика и выдавала их в погожий денек. Вели они себя непрофессионально, но это можно было себе позволить. Чтобы подойти на расстояние выстрела, нужно было приблизиться к комплексу по полю и пустой парковке, что само по себе было довольно безрассудным поступком. Хруст также предположил, что все подходы к зданию заминированы, и работа диверсионной группы рискует быть сорванной сработкой противопехотной мины. Проверять это не хотелось, да и не было в этом особого смысла. Нужно было только указать место.
        - Офигеть, поймал. Отражение какое-то. - От нечего делать Зяблик играл с направленным микрофоном, у которого не было не малейшего шанса что-то поймать на таком расстоянии.
        - Дай-ка. - Ваха отнял у товарища наушники и надел на голову. Шумы и помехи больно ударили по ушам, но, о чудо, звук был. Можно было различить некоторые слова. Ясно было также, что разговаривают мужчина и женщина. Иногда порывался чей-то детский плач. Ваха слушал и понимал, что это просто дар небесный. Он буквально ликовал в душе. Была бы это база перевалочная, тайный склад с сокровищами, неучтенные запасы оружия и продовольствия, оставленные без присмотра, и все равно все вместе это бы не перевесило ту информацию, которую он сейчас получил.
        - Кто там треплется? - Подоспевший Хруст опустился рядом и вопросительно взглянул на застывшего в оцепенении полковника. Тот так увлекся, что даже не сразу и ответил.
        - Не все слова понятны. Но это берлога Зураба. - Наконец выдал он. - Там его баба и ребенок малый.
        Глаза командира превратились в два блюдца.
        - Вот эта инфа! Да за такое торговец нам обязан лучшее из возможного подогнать.
        Константиныч не подвел, отсыпал добра щедро, да такого, что даже привыкший к разносолам Хруст одобрительно цокал, проверяя костюмы и медикаменты.
        - В таких вот ЦКЗ работали, вся верхушка Минздрава такие имеет.
        Командир довольно похлопал по упаковке со снаряжением. Каждый костюм был оснащен полным баллоном кислорода, о чем свидетельствовал крохотный цифровой манометр, выведенный на правую манжету. И что особенно ценно, все снаряжение было серого, землистого цвета, а не привычного белого, красного или желтого. В таком попробуй поползать по земле, враз срисуют и свинцовое отравление устроят.
        Все медикаменты оказались почти новые. Кто-то перехватил производство и штамповал лекарства, проставляя на них дату, а дата эта не могла не радовать.
        Поутру выдвинулись. Хруст решил придерживаться тракта, и, опять же, не валить гуртом. Трое уже сила, а бодро марширующий в закат отряд Борея не может не вызвать вопросов. Остальная группа шла в арьергарде, постоянно пребывая на связи. И, о чудо, Ваха, наконец, заслужил автомат с полным магазином, а это много стоило. Врагу или незнакомцу оружие в руки давать, примерно то же самое, что выстрелить себе в голову. Все одно, сведется к потасовке, расхождению интересов, пьяной драке или другому непрогнозируемому конфликту, и тогда жди беды. Наличие же боевого ствола говорило о полном доверии Хруста к Вахитову, и тот оценил это по достоинству. Перед выходом, плотно подкрепились, понимая, что в ближайшем обозримом будущем так вот просто за столом не посидишь и на вольные темы беседы не поведешь. Впереди несколько недель в опасном рейде, ночевки на земле, караулы, а может и огневой контакт с противником. Всякое могло случиться, и потому, в уюте да тепле, нужно было как следует выговориться.
        - А я мир до ядерного удара и не помню почти. - С тоской во взгляде поделился Зяблик. Все собрались за столом, в глубине зала, чтобы никто не мешал. - Мать помню смутно, отца тоже. Я тогда в кадетке учился, отец всегда занятой, с телефона не слезал. Мать в кино снималась. Был я с няней, с Верой, и вот ее я помню хорошо. Она сама приезжая была, откуда-то из-за Урала, раньше учительницей работала, а вышла на пенсию и подалась в гувернантки.
        - Так значит, ты у нас был упакован? - Ваха похлопал сникшего Зяблика по плечу. Тот даже внимания на этот жест не обратил.
        - Был, как водится, но совершенно этого не понимал и не ценил. Когда первая волна эвакуации пошла, я попросту потерялся. Гувернантка тогда собрала вещи, и свалила к своим, и я ее за это не виню. Я был семнадцатилетним подростком, с радикальными взглядами и анархическими настроениями. Даже кадетка не могла это выбить. Я протестовал против всего мира, а вот когда мира этого не стало, то крепко задумался, был ли прав.
        - И был ли? - Спросил Ваха. В глазах его читался живой интерес к рассказчику.
        - Не было. С жиру бесился. - Честно признался Зяблик. - Все у меня было, точнее у многих не было того, чем обладал я. Теперь я это понимаю, и, наверное, поступал бы по-другому, но время упущено.
        - А ты, Хруст? Что с тобой случилось, когда ты в запас ушел?
        - Не ушел, а был уволен. - Командир ехидно усмехнулся. - Вспомни, тогда с воспитателем не сошелся во мнениях, а переть лейтенанту против полковника, это вроде в лобовую атаку на танк. Уволился, побыл на гражданке, перетряс несколько ЧОП-ов. В полиции даже поработал. Навыки у меня были. Ну, а потом подвернулась шабашка. Я тогда еще и думать не думал про всякие ЧВК и все их причуды. Выяснилось, что в одной банановой республике местному королю корона голову натирает. Надо помочь. Тогда неслабо заработал. Долги закрыл, купил автомобильчик на вторичке. Со второй командировки начал откладывать на квартиру, думал, что все стабильно будет. Потом цены вверх поползли, уехал в Египет, оттуда в Турцию. По курортам покуролесил, деньги были, и деньги по тем временам немалые. Году в десятом в итоге подписал контракт с Бореем, начал кататься на постоянной основе. Грузы сопровождали в Ираке, в Афганистане, работали от забора и до рассвета. Денежка капала, все на счет приходило, начал чувствовать себя в своей тарелке, и тут такой облом.
        Когда все началось, мы как раз на транспортнике из Южной Америки летели. Три взвода, техника, полный фул-пак. Именно потому нас и не зацепило. Когда по рации сообщили об ударе, поднялся сущий кавардак. Я-то что, с своей женой расстался еще по молодости, не вынесла она тягот офицерской жизни, а детишками мы так и не обзавелись.
        Потом был ваххабитский прорыв. Повоевали и там. Уже за идею. Ведь как самолет сел, все стволы похватали, наплевав на местные законы, и бросились своих родственников искать. Многим тогда не свезло. Я в пекло не полез, переждал на точке сбора. Потом пришел приказ.
        Молча осушили кружки, заказали по пиву, по последнему.
        - А я и не помню толком. - Признался Вахитов. - Когда из армии ушел, по безопасности подался. Готовил бойцов для руководства, подбирал и проверял кадры. Бункер этот, в котором пережил все, он же мне чисто случайно достался. Приехал с проверкой, чтобы народ не расслаблялся, в тот момент и накрыло. Он же одной из многих точек был. Ну пост, ну и пес бы ты с ним. Мог бы и в чистом поле ядерный рассвет встречать.
        - Слушай, Ваха. Там же небось машины должны быть. Не все же на собственных колесах дернули! - Вдруг воскликнул Хруст.
        - Должны. - Согласно кивнул полковник. - Комплекс-то сам, как помню, на один этаж вверх, и там он вполне цивильный, с помещениями офисными и прочим, и только лаборатории, испытательный полигон и хранилище под землю уходят. Есть там и парковка, и шлагбаум.
        - Твою ж ты мать. Так тогда и вовсе просто. - Хруст потер ладони. - Запрошу у наших данные со спутника по этому району, они нам точную карту и срисуют. Что же ты раньше молчал?
        - Так ты не спрашивал. - Ваха вновь пожал плечами, в душе проклиная себя за несообразительность. Теперь все складывалось четко и ясно. Увидеть посреди леса здание с парковкой и подъездом, для современной техники проще пареной репы. Почему другие не нашли еще? Да потому что у них спутника не было, а вот у Борея был, и это славно.
        Костюмы повышенной биологической защиты тащили на себе. Не то чтобы они были тяжелые, но упаковка громоздкая. Зяблик, как самый молодой, был озадачен несением провианта. На долю Вахи досталось два чемоданчика, и только Хруст, как истинный начальник, шел с одним, вольготно помахивая свободной рукой. До грязной зоны ходу было километров пятнадцать. Нормальным шагом для опытного ходока это расстояние плевое. Однако, все хорошо, когда идешь по тракту. Встречаешь караваны, путников, спешащих по своим делам, и так это похоже на прошлую мирную жизнь, что аж зубы сводит. Разве что оружия многовато, да взгляды настороженные.
        Другое дело, когда с тракта нужно свернуть. Тут уже неписаные законы не действуют, а писаных законов, бумажных, давно уже нет. Ушли они в небытие вместе с деньгами, кредитными картами, авиаперелетами на другой конец света. Теперь чтобы добраться из пункта «А» в пункт «Б» нужно топать собственными ножками. Телега, лошадь, самый распространенный транспорт. В редких случаях автомобиль, но это должно крупно повезти. Оплата деньгами не в ходу. В ходу натуральный обмен. Ты услугу, тебе хлеба, ты помощь, тебе патронов. Вот так и жить приходится и существовать. Никаких кредитов, и главное никаких проблем с жильем. Пришел в брошенный поселок, занял дом, предварительно проверив на химическое и радиационное заражение. После похоронил трупы, если их еще дикие звери не растащили, и живи себе, сколько влезет, ну или, если быть точнее, сколько протянешь. Одиночкам теперь в этом мире нет места. Нет такой задачи, с которой ты в одно лицо справиться можешь. Всегда нужен тот, кто прикроет тебе спину, а ты ему прикроешь, если дело до драки дойдет.
        Рано или поздно, но с торгового тракта пришлось свернуть. Дорога забирала на юг, а грязная зона заполнила собой весь север, вплоть до дамбы. Раньше она предотвращала наводнения в Санкт-Петербурге, а теперь воды Финского залива хозяйничали на развалинах славного града на Неве как им вздумается. Иронично, но теперь эта земля как нельзя лучше олицетворяла задумку Петра Алексеевича, превратив вторую столицу в подобие Венеции.
        Вода подступила, подмыв береговую линию. Элитное жилье на первой полосе было безвозвратно испорчено. Жить там было нельзя.
        Марш-бросок происходил по верхнему шоссе. Сначала, шли по асфальту, а потом, чтобы особо не светиться, начали двигаться лесными тропами, огибая поселки и временные лагеря.
        Впереди шел Зяблик, сверяясь с картой, а Хрусту и Вахе оставалось только поспевать, да следить за обстановкой. В первую ночь остановились в глухом лесу, решив дать передышку ногам, перед тем как вступить на мертвые земли. Зверья тут давно не было, что постреляли, что само ушло, да и было среди могучих еловых стволов как-то уютно, спокойно. Дышалось легко. Иногда приносил ветер запах гари и чего-то химического, но тут уже ничего не поделаешь. Война.
        Второй день шли уже в костюмах химзащиты. Специальные, усиленные, в таких все нипочем, если только не сигануть в бочку с отходами, да не нырнуть по самую макушку. Пока обходились обычными фильтрами в масках, вмонтированных в прозрачные колпаки. Кислород решено было экономить до тех пор, пока уж совсем невмоготу будет. Зяблик не выпускал из рук дозиметр, внимательно поглядывая на показания прибора, но тот, к облегчению путешественников, пока молчал.
        - Вот я в толк не возьму, - пыхтел Ваха. В костюме хоть и присутствовала вентиляция, но все равно было душно и неудобно. - Ваши из Борея, неужели не могут вертолет выделить, или транспорт серьезный.
        - Могут и то, и другое. - Согласился идущий чуть поодаль командир. - Но пара заковык есть.
        - Топливо?
        - Ну для начала, оно. Авиационный керосин нынче дорог, его только в экстренных случаях выдают.
        - К примеру, если нужно эвакуировать командование?
        - Да, именно так. И не забывай, оружия у народа много. В том числе и серьезного, вроде ПЗРК. Шлепнут нашу стрекозу и не поморщатся.
        - А зачем?
        - Затем, чтобы воздух не мутила. То же и с автомобилем. Только на танке, наверное, и доедешь, да вот с ними как раз и напряженка.
        - Так можно пройти ночью, или на большой высоте.
        - Видали, знаток. - Хруст отмахнулся только. - У нас поисковая операция. Руководству бункер интересен, но не настолько, чтобы резервы светить. Вот будет там хабар нужный, тогда и подтянется кавалерия.
        Костер догорел и был потушен. Котелки как могли, оттерли, убрали столовые приборы и остатки припасов в рюкзаки, и только после того как залили кострище и замаскировали все кусками дерна, двинулись дальше.
        - Больно стараемся, думаешь, кто идет? - Вахитов опасливо оглядывался по сторонам, но кроме тропки, да леса вокруг, ничего и не было. Тишина стояла такая, что слышно было как деревья растут.
        - Ну, может и идет. - Хруст шел уверенной легкой походкой, тоже не забывая поглядывать по сторонам. Говорил он шепотом и это почему-то передалось и Вахе. - Я лично никому не верю, с кем в бою не побывал. Тот же торговец, что нам эти костюмы сбагрил… стоп…
        Рука командира прошлась сначала по рукаву, потом перешла на грудь, а затем нырнула на пояс.
        - Вот я балда.
        - Что?
        - Да маячок. Не факт что работает.
        Тройка резко остановилась.
        - Конечно средств, проверить, работает ли маяк костюма нет?
        - Нет. - Зяблик развел руками. - Итак на хребте слишком много прем.
        - А вырезать его? - Предложил Ваха, но тут-же получил отрицательный ответ.
        - Костюм порежем, герметичность потерям. Собственно, и ценность его равна нулю станет. Там вроде есть ремкомплект, но для проколов, а тут половину нужно вскрывать.
        Сняли костюмы, разложили на земле. Вокруг пока что было зелено, так что можно было и рискнуть.
        - Я их прикладом. - Предложил Зяблик и начал приглаживать свою защиту прикладом Калашникова, по всей линии. Ударил, отошел, вновь ударил. В какой-то момент послышался легкий хруст, свидетельствующий о том, что когда-то необходимый передатчик, способный сохранить жизнь и привести к тебе спасательную команду, а ныне ставший обузой, превратился просто в горстку хлама. То-же произошло и с остальными костюмами.
        Засада, дело неспешное. Замаскировался, устроился поудобней, и жди, когда незваные гости пожалуют. Ваха обосновался на развилке грунтовки, укрывшись за мшелым валуном. Хруст занял позицию напротив, перекрывая сразу три подхода. Зяблик отошел в тыл и стерег припасы от вороватых белок. Он конечно рвался на передовую, но Хруст настоял, а слово командира крепче гороха.
        Не шуметь, не курить, ничем особо не звенеть и не менять рельеф местности на правильные геометрические фигуры. Любой следопыт тебе скажет, что идеально прямые линии в природе, это аномалия, и если видишь ты полусферу, то это почти наверняка каска противника, надетая на не очень умную голову.
        Зяблик, на правах подчиненного, выдвинул предположение, что коли были датчики, значит, были и люди, которые эти датчики отследить моги. Хруст и Ваха с ним согласились, и решено было сделать внеплановый привал, сиречь засаду, и в умиротворении леса подождать супостата, чтобы выяснить у него с пристрастием, что надо, а заодно разобраться, как следует и наказать примерно. Военное чутье сработало. И часа не прошло, как появились преследователи. Четверо бойцов в костюмах химзащиты осторожно шли по лесной тропе. Один из них внимательно вглядывался в следы под ногами.
        - Гляди-ка, следопыт. Чингачгук Большой Змей. - Удивился Ваха. Преследователи тем временем остановились, а проводник закружил по рогатке, пытаясь разобрать, куда же так таинственно исчезла группа.
        Договоренность была следующая. Брать живьем хотя бы одного, а если прижмет, то валить всех. Если и идут по твоим следам, то явно не на чай позвать. Тут зубы надо показывать, оскал волчий.
        - Хруст, Вахе, работаем.
        Резкий звук одиночного выстрела пронесся по тропике как ураган, и тут же потонул в листве. Парень, что шел в середине отряда, неестественно дернулся и завалился на бок. Остальные попадали и укрылись во мху. Рыкнул автоматный огонь, заплясали дульные вспышки, однако вся контратака ушла в молоко. Настала очередь Вахи действовать, да и цель была. Проводник, тот что носом почву рыл, устроился за кустом, как раз напротив его позиции. Плавно потянув за спусковой крючок и убедившись, что боец уткнулся лицом в мох, Вахитов пополз в сторону, меняя позицию. Бой, впрочем, на этом и закончился. Оставшийся в живых противник выбросил оружие и замахал носовым платочком. Жизнь ему показалась дороже задания и праведного гнева начальства. Вот такой вот он бой бывает, скоротечный.
        Из четверых выжила ровно половина. Мертвецов обыскали, предварительно содрав бесполезные теперь костюмы биологической защиты. Ваха с компанией стал обладателем переносной рации, рюкзака с запасом провизии, которую по-хорошему стоило бы проредить на предмет срока годности, нашлась и карта местности, ставшая главным подарком. Ленивые остолопы не потрудились запомнить, а записали на клочке бумаги частоты и время, а также коды и их расшифровку. Может и не ленивые были, а делали все в спешке, но тем хуже для них самих. Теперь, чтобы пустить неизвестного противника по ложному следу, можно было просто набить азбукой Морзе в определенное время несколько цифр на нужной частоте, и дело сделано.
        Выживших связали, устроив их спина к спине. Руки в пластиковых жгутах заведены за спину, обхватывают ствол деревца. Не дернешься, не встанешь резко, и поговорить можно лицом к лицу.
        - Ну что, бойцы, домаршировались?! - Хруст подошел к одному из пленников, и не особо терзаясь сомнениями, содрал с его головы прозрачный колпак костюма. Тот взвизгнул боязливо, задергался выпучив глаза и шумно задышал. - Кто такие, куда идем?
        - Что-почем, хоккей с мячом. - Это уже следопыт. Ну мужик, ну выдержка, небось, когда идет, его стальные яйца за километр звенят.
        - А ты смелый. - Хруст обошел пленника и протянул руку к маске проводника, но тот даже не подумал отстраниться. - Что не боишься? Сдохнешь ведь без фильтра.
        - Кабы сдохнуть можно, - мужик оскалился, выставив вперед квадратный подбородок. - Так не поперся бы. Я эти места вдоль и поперек знаю.
        - Ты с ними?
        - Ну почти. Проводник. Раньше тут стройка планировалась, дорогая, элитная. Я эти земли и мерял. Ну и охотничье увлечение сильно помогло. Дерьмо мамонта от заячьей какашки отличу.
        - Надо же какие мы чистенькие. - Хруст усмехнулся. - К нанимателю отношения не имеем. За кефиром вышли, а тут и наряд пожаловал. - Брови командира вдруг сдвинулись на переносице. - Ты, парень, со мной в бирюльки-то не играй. У тебя клеймо стоит, живого места нет. Юлить вздумаешь, грохнут тут и поминай как звали.
        - Молчи, тварь. - Взвыл подельник проводника. - Молчи! Тебе за что плачено?! Тебя Константиныч четвертует. Привяжет к внедорожникам и нахрен порвет.
        - Руки коротки. - Проводник только головой покачал. - Я не подписывался, чтобы мне в морду стволом тыкали. Вы обещали безопасность, а ее как не было, так и нету. Ваши маяки сбили, я вам людей нашел. Моя работа сделана.
        Ваха смотрел на это пререкание и только диву давался. Лояльный к нанимателю человек резво переметнулся на сторону противника, едва почувствовав опасность. Делал-то он правильно, но вот с этической точки зрения, это никуда не годилось. Что же это получается? Надави на него посильней, так он и маму родную продаст? Нехорошо.
        - Выкладывай. - Продолжил Хруст. - Что, куда, зачем?
        - Да все просто.
        - Молчи, тварь!
        Подошедший Зяблик врезал крикуну по голове прикладом автомата, и тот временно выбыл из беседы.
        - Ну?
        - Да просто все. Константиныч меня нанял, на рынке. Говорит, пойдешь за группой, уж больно они интересные. Эти, вон, со мной тащились, увальни. Мне бы подумать, что с такими рожами да повадками, из них напарники как из крема пуля, да на оплату позарился. Теперь мне ее в жизни не видать.
        - Переживешь. - Хруст прищурился. - Ничего больше донести не хочешь? Уверен.
        - Уверен. - Проводник кивнул. - Я ни расстановку по силам не знаю, ничего такого нужного. Эти ухарцы пеленгуются, коли что. Обязаны выходить на связь. Если в определенный момент в эфире не появятся, то в лесу определенно станет людно. Кстати, я бы поторопился. Один сеанс связи уже пропущен.
        Грянул выстрел, потом другой. Грохот заглушила листва, растерзав звук, закатав его в свои зеленые объятия. Ваха совершенно не одобрил решение Хруста, хотя и понимал, что оставлять в живых того, кто плотно может сесть на хвост, а потом и карты попутать, категорически нельзя, однако права голоса у него в маленьком отряде не было. Двигались быстро, смотрели под ноги, хотя в костюмах делать это было не так-то просто. В какой-то момент нашелся и ручей, по которому и шли ровно столько, сколько карта позволяла. Потом начал потрескивать дозиметр, и пришлось сильно отклониться от маршрута. Откуда там радиация взялась, вообще сказать сложно. Тут не бомбили, да и радиоактивное облако сюда никогда не доходило.
        Очень пригодились карты. У покойного проводника они были, но в его лояльности Хруст сомневался обоснованно. Во вшитом в подкладку горки конверте он обнаружил детальные инструкции по их персонам. Некто «А», любитель мелких эффектов, собственноручно расчертил судьбу каждого из тройки путешественников, в том или ином случае. Идущим по следу предписывалось дать отряду как можно больше свободы, до той поры, пока они не выведут на точку. Точкой, вероятно, считался бункер, слухи о котором расползались быстрее, чем тараканы на грязной кухне, и это Вахитову совершенно не нравилось. Его отрывочные воспоминания говорили о том, что он уж постарался, чтобы противнику не достались те крохи, что сохранились на жёстких дисках и в лабораториях. Если хочешь, приди и попроси, с отрытым сердцем и добрыми намерениями. Если вот валить напролом, да пластитом двери сносить, то тут тебе никакого доверия и лояльности.
        Потянулась грязная зона. Идти приходилось быстро, но размеренно, пересекая черные проплешины и выжженные участки леса. Корни деревьев уродливо топорщились из-под земли, гектары сухостоя смыкали ряды. Не было признаков живности, птицы не щебетали по веткам. Даже попадавшиеся по дороге ручейки были мутны и неприятны на вид. Ориентировались по заметкам на бумаге. На них были отмечены зоны загрязнения, а также их источники, и обходить их по дуге, пользуя минимальное количество кислорода, было легче легкого. Так же приходилось учитывать ветер, что приносил заразу, но тут очень помог лес.
        Три дня прошли как один. Бесконечная вереница тропинок, прогалин, радужные круги на воде, мертвая почва и склонившие свои кроны чахлые деревья, а вот на четвертый день марш пришлось остановить.
        - Вот, смотрите. - Голос Хруста был нечетким из-за шлема-капюшона. На мох под ногами легла тактическая карта. - Вокруг пятна заражения, дальше поднимается рельеф, на километра полтора, и чтобы пройти к нему, требуется пробираться по достаточно узкому маршруту. Полоска в триста-четыреста метров. Чуть влево, чуть вправо, уже легкие вывернет. Но не это самое противное. Видите крест? Дальше цифры. Триста, сто двадцать. Три. Я лично слабо понимаю, что это значит.
        - Да что угодно. - Ваха и Зяблик наклонились над картой. Взгляд полковника уперся в карандашный крестик и таинственные цифры. - Все может быть, от степени загрязнения, до чистой зоны со всеми удобствами.
        - И что будем делать? Пойдем напрямик или по дуге? - Поинтересовался Зяблик. После изучения карты он был настроен очень скептически. - Может снова спутник подогнать?
        - Спутник подогнать можно. - Согласился Хруст. - Но ждать нужно еще сутки, а если пойдем напрямки, то выйдем к бункеру еще до заката. Кто хочет ночевать в мертвом лесу?
        Желающих разумеется не оказалось.
        - А что если там банда какая засела? Самое милое место. - Продолжил Зяблик. - Там дальше Зураб силы не имеет, а кто там правит и чем живет, неведомо. Ясно только, что живые есть. Могут и «Погранцы» засесть, отдельным отрядом из Брусничного, а если они там встали, то можно на все рукой махнуть.
        - Зараженные?
        - То вряд ли. Никто не хочет у себя в напарниках заразу иметь, да и помрет такой вот солдатик в подобных условиях. У меня под костюмом, уж на что защищенный, кожа шелушиться начала.
        - И у меня, да и глаза болят. - Ваха отошел на пару шагов и что-то задев во мху, вдруг остановился. Опустившись на колени он разгреб растительность и потянув на себя вытащил продолговатый сверток-чехол, на котором мертвыми белыми буквами было выведено «Собственность АйСи Фармасьютиклз».
        - Вот это находка. - Хохотнул Хруст. - А ну, Ваха, вскрывай подарок.
        Вахитов потянул за молнию и вытащил из полотняного тубуса поврежденный костюм химзащиты, но какой-то странный, усиленный. На ощупь в нем угадывались бронепластины. Такая-же защита стояла и на баллоне с кислородом. Крупные фильтры очистки выпирали на лицевой части костюма, как морда дикого хряка. Тут-же нашлась и аптечка. Десять пазов, пять тюбиков, но не антидот, и не вакцина.
        - Дай-ка мне. - Хруст достал один тюбик, поднес глазам, присвистнул удивленно. - Тут фенамина, мертвого слона можно поднять. Какой-то боевой коктейль, только ЗОЖный. Не, погоди, химия какая-то есть. Часом не твое шмотье, Ваха?
        - Похоже на то. - Вахитов перевернул костюм и увидел на груди нашивку с собственным номером и инициалами. Выглядело все это снаряжение чужим. Так же нашлось и несколько серьезных повреждений материала, из-за которого собственно и пришлось со шкурой это расстаться. - Я тут шел, но в голове нет ничего. Костюм этот как в первый раз вижу. Так же, как и дрянь эту в тюбиках.
        - Но ты ей пользовался, коли пропер столько километров от своего бункера, и прибыл целиковый, а не по кускам.
        - Пользоваться-то пользовался, но заразу прихватил. Осторожней надо быть.
        К «чистому пятну» пробирались чуть ли не ползком, и как оказалось, предосторожности эти были не зря. Путь оказался вполне себе нормальной грунтовкой, а конечной точкой забор воинской части, за которым кипела жизнь. Разговаривали в голос, дымили костры, слышался рык генераторов и тянуло бензиновым выхлопом. КПП было закрыто наглухо. Остались только щели, что прорезали специально для того, чтобы вести беглый огонь по неразумному противнику. Оставили и когда-то полезные бетонные блоки на дороге, так что если и был у кого транспорт, то снести им ворота с разгону становилось невыполнимой задачей.
        - Разведать обстановку и доложить. - Это Хруст Зяблику. Тот понимающе кивнул и скрылся в лесу. Ждать пришлось почти час. Зяблик вернулся усталый и хмурый.
        - Беглые там. Как пить дать, беглые. Все с оружием. Даже в сортир с ним ходят. Хабара немеряно, палатки. Несколько корпусов заселено, но, видимо, не про их честь. Вся техника колесная, не на ходу. Это вооруженным глазом видно. Тут какая-то рота связи стояла. «Чебурашку» заметил под сеткой. Дисциплина слабая, но на этом все. Там их роты три, а может больше. Как только пропитание такой ордой находят?
        - И что будем делать? - Ваха уже понял, что короткий путь оказался не самой удачной идеей, хоть надежда на это и тлела до последнего момента.
        - Ну, я бы предложил вернуться. - Хруст только руками развел. - Ночку в лесу перекантуемся, так ничего страшного, не в первой. Против такого стада переть, что с моста прыгать. Самоубийство.
        - Согласен. Только вот, как обходить?
        - Да по большой дуге придется. Времени потеряем вагон, да и жратва кончается, а если сильное загрязнение будет, так и воздух. Карта хоть спасает, да и на том ладно.
        Грунтовку, ведущую к бункеру, Ваха узнал сразу. Внутри что-то шевельнулось, знакомое щемящее чувство ностальгии заворочалось, давая о себе знать. Колея уже начала зарастать чахлой желтоватой травой. Следов свежей колесной техники видно не было, а вот отпечатки подошв нашлись, и весьма свежие.
        - Я конечно не следопыт, но тут как минимум трое проходили. - Зяблик принялся исследовать землю под ногами. - Шли чуть ли не шеренгой, уверенно. Отпечатки четкие. Ступали не глядя, вон и след кроссовка виден.
        - Да уж, вояки. - Хруст хищно оскалился. - Может, не наш клиент?
        - Может и не наш. На подошве не написано. Но я бы идти напролом поостерегся. Ты, Ваха, калитку-то в бункер закрыл?
        - Когда я валил, как обмоченный олень, дверь рвали. - Напомнил полковник. - Уверенно так, с огоньком. Всех подробностей не скажу, не до того было.
        - А ты мне другую штуку поведай. Как ты через супостата прорвался? - Хитро прищурился Хруст. - Неужто в лоб пер?
        - Да не в лоб конечно. Дай карту. - Ваха решил, что больше скрывать запасной выход нельзя и настало время поделиться информацией. - Вот тут, в трех километрах, выход на поверхность. Коммуникационный тоннель, узкий, прямо по направлению к грязной зоне и тому островку, где зэки засели. Туда, если только на четвереньках ползти. Нужен свет.
        - А найти его могли?
        - Исключено. Он под фальшпанелью потолка первого подземного этажа проходит. Там как минимум схема коммуникаций нужна, и понимание как такими схемами пользоваться.
        - А что с вентиляционными шахтами?
        - Слишком узкие. Тот тоннель, обслуживаемый был. Оптоволокно тянули, еще что-то. Большой пук проводов. Мне, чтобы пролезть, солидный кусок отрезать пришлось.
        Память возвращалась пугающе быстро. Неизвестная раньше подземная жизнь всплывала новыми яркими картинами. Тушенка в банках, просмотр фильмов с флешки, изучение бункера, таких его уголочков, которые и нарочно-то не найдешь, тир на нижнем уровне, и камеры на последнем. Камеры, что же вы храните? Закрытые помещения с большой красной кнопкой при входе. Вот этого он пока вспомнить не мог.
        Бункер оказался на прежнем месте, да и куда он мог деваться, туша бетонная. Даже несколько машин на парковке, вот только административное здание серьезно пострадало. Часть стены, обращенная на юг, была выдрана с мясом, и сейчас из развалин сиротливо торчали ребра арматуры. Окон и дверей не было, а вот следы вели ко входу. Там же обнаружились и бандиты. То, что это банда, а не организованный отряд, ясно было с первого взгляда. Службу несли на отвяжись. Патрули, редкие и совершенно безответственные, так же как и посты, с легкостью можно было обойти. Однако не только дисциплина, а точнее ее отсутствие, об этом говорило. В первую очередь вооружение у народа было самое разномастное, а когда один поставщик, то такой разносортицы быть не может. Все тут имелось, от АКСУ до, прости господи, надежной и проверенной, но устаревшей как загривок мамонта, мосинки. Виднелись и охотничьи двустволки, и наганы времен второй мировой войны. У кого-то обнаружился даже спортивный арбалет, для дилетанта, на первый взгляд, пустяковое, но в умелых руках сильное и опасное оружие. В первую очередь бесшумность, а потом
простота в боеприпасе. Болты для такого оружия делать проще, чем изготавливать пули. В полевых условиях, при определенном опыте, и самостоятельно сделать можно, в то время как для патронов какое-никакое оборудование, а необходимо.
        Пахло плохо, и вот это самое неприятное. Полная антисанитария ни к чему хорошему не приводит. Отходы, бинты, может и трупы. Откуда вот только, сразу не понять. Запах приносил порыв ветра, вырывая то ли из-за здания, то ли откуда-то из леса. В былые времена на такие ароматы пришло бы зверье, в надежде чем-нибудь поживиться. В первое время так и было. Ваха не раз засекал на мониторах, как, то тут, то там, мелькала серая тень хищника. Когда потекли хранилища, лишенные ремонта и энергетический подпитки, и начали просачиваться токсические отходы, фауна покинула свое место обитания, подавшись туда, где чище. Стихийные помойки, правда, остались.
        Ну вот откуда берутся эти мусорные кучи? С каждым днем они все больше и больше, и только там, где хозяйственник покрепче да посуровей, там чистоту блюдут. Давно уже ушли в прошлое пластиковые упаковки, картонные коробки и пищевая пленка. Коробочку из-под йогурта найти сложнее чем ети в Гималаях, ан нет. Мусор, он константа, он будет всегда и даже когда на земле исчезнет последний человек, горы отходов какое-то время будут прибавлять в высоте. Но это уже так, по инерции.
        До подхода основных сил пришлось ждать почти неделю. Хруст дождался сеанса связи, сам залез на сосну и послал сигнал через спутниковый телефон, передав точное местоположение и карту маршрута. Ответ пришел незамедлительно. Мол смотрим, считаем, наблюдаем, записываем, да перехватываем гонцов с весточкой на большую землю. С увеличением времени ожидания стал совсем скудным паек. Но штурмовать бункер в одиночку, Ваха категорически не рекомендовал, а смышленый командир и тактик, Хруст, его полностью поддерживал. Зяблик, окончательно нашедший свое место в образовавшейся тройке, предпочитал не ввязываться с комментариями и советами, и по большей части спал.
        Противник о черном ходе не догадывался. Сначала там дежурил Зяблик, бдительно поглядывая на нужный холм через оптику, но спустя три дня полной тишины, Хруст сдался и снял ненужный пост. Возле выхода не было следов, или других признаков жизнедеятельности, а вот вокруг административного здания таких отметок было более чем достаточно. Взять хотя-бы смердящую полянку, запах с которой доносился при каждом порыве ветра, и поначалу так смутил путников. Местечко оказалось местным туалетом, куда личный состав ОПГ гонял до ветру, решив не гадить там, где живут.
        - А вот чего они тут сидят? - Зяблик поглядывал на вход в здание, иногда записывая в блокноте свои наблюдения, а зачастую просто считая по головам. - Я там уже тридцать рыл насчитал, разной степени потрепанности. Такие рожи, что и вовсе интеллектом не обременены.
        - Рожи у всех хороши. - Отмахнулся Хруст. Усевшись на пенек он протирал ветошью цевье автомата. - А что сидят, так, наверное, причина есть? Одни вскрыли, другие заехали. Не пропадать же добру?
        - Залипли они там по понятной причине. - Вступил в разговор Ваха. Его смена должна была наступить часа через полтора, так что сейчас у него было свободное время. - Провизия. Там консервы и круп на три атомных войны. Изначально-то планировалось, что тут верхушка медиков с семьями сидеть будет, да пережидать, но что-то не так пошло.
        - Погоди. - Охнул Хруст. - Так небось там и медикаменты, и оборудование?
        - А так же очистные сооружения, свой источник питания на атомной энергии, вроде как у Зураба, посудка, там, профессиональная, мягкие одеяла.
        - Так это же Клондайк! - Воскликнул Хруст, но тут же понизил голос. - Даже если там ничего не выгорит с документами, то разместится с удобством рота, и будет нам счастье. Сделаем пару выходов дельных, минные поля устроим. Комар носа не подточит. Опять же, ретранслятор поставим в защищенной зоне, датчики тепловые. Будет конфета.
        - Я теперь понимаю, почему командование так заинтересовалось. - Поделился Зяблик.
        В первый раз за долгое время зашипел ларингофон, сначала не уверенно, потом все четче и четче, пока не стал ясно различим голос.
        - Авангард, я Иволга. Идем двумя составами. Расчетное время прибытия, два по полудни. Доложите обстановку.
        - Наши. - Хруст полез за рацией. - Авангард Иволге, обстановка располагает. Ждем прибытия составов. Код желтый. Повторяю, код желтый.
        - Что еще за желтый код? - Ваха предпочел спросить. Были, конечно, у него предположения, но ничто не мешало группам разработать свою цветовую дифференциацию событий и состояний.
        - Три всего. - Вполне ожидаемо пояснил Хруст. - Зеленая, это поляна свободна. Можно идти не пригибаясь. Желтая говорит о том, что есть вероятность словить шальную пулю, но все не так страшно, как кажется на первый взгляд. Красная, это уже понятно, только по-пластунски, зад не поднимать, а то и вовсе стоит операцию отменить. - Ты, Зяблик, как бойцы подойдут, сгоняй до отметки. Нечего им сюда соваться.
        Утро следующего дня было утром штурма. Брать подземный бункер, та еще задача. Ни карт толковых, ни планов местности, ни четкого понятия о вооружении и живой силе противника. То время, что Хруст с командой наблюдал за входом, дало некоторую информацию, но весьма скудную, и потому решено было действовать наверняка.
        Едва минуло пять, час волчьей смены, как два взвода Борея двинулись с разных сторон к головному зданию. Тройка Хруст, Ваха и Зяблик решили помогать своим пройдя через узкий коммуникационный туннель. Предварительная разведка, почти до входа в здания, дала понять, что ни растяжек, ни других сюрпризов он не нес. Похоже, бандиты так и не узнали о его наличии.
        - Сейчас газовые гранаты пойдут. - Довольно пояснил Зяблик, протягивая Вахе противогаз. - Надень вот пока, а то мало ли, вентиляция.
        Полковник согласно кивнул и натянул на лицо маску, ощупал фильтры. Противогаз и респиратор, многие-то и разницы не поймут, однако внешне схожие, да и по назначению равные, они имеют существенные отличия. Респиратор закрывает только органы дыхания, иногда глаза, и это не очень хорошо для солдата. Все что может вступить в контакт с кожей, то для человека в респираторе смертельно. Надо ли говорить, что хоть на и нужная это вещь, но в условиях радиоактивного заражения больше успокоит чем защитит.
        Противогаз закрывает кожу головы полностью, и тем спасает. Ну выбрал ты противогаз, однако и тут загвоздка. Не все, как говорится, йогурты, одинаково полезны. Практика Вахи насчитывала минимум два. Первый - самый простой, фильтрующий. Фильтры его только чистят воздух, однако не все так идеально. Могут быть и сбои, и вот они-то и приведут к массе неудобств, от ожога слизистой до смертельного исхода. А вот следующий - противогаз изолирующий или автономный дыхательный аппарат. Подобными устройствами были оснащены все костюмы защиты, и суть их была в том, что устройство подавало воздух через компрессорную коробку от автономного источника, никаким образом не связанного с атмосферой. Можно подумать, что это акваланг, и правильно. Принцип действия схожий.
        Было тесно и жарко. Впереди раскачивалась как маркитанская лодка, филейная часть Зяблика, что вызвался ползти первым. Замыкал цепочку Хруст, тащивший с собой запасной боекомплект. Стены сжимались, трассы проводов нависали и давили на психику. В какой-то момент перед глазами заплясали круги, и пот под противогазом отвратительно зачавкал.
        - Иволга, Авангарду. Первый этаж наш.
        - Слава богу. - Ваха ухватил противогаз и, потянув его, с облегчением вдохнул.
        Тем временем Зяблик добрался до фальшпотолка и прислушался. Бой досюда еще не дошел. Вся банда ринулась наверх, сдерживать натиск Борея.
        - Тоже чисто, - поделился боец. Отодвинув панель на пару сантиметров, он осмотрел помещение, а потом, сдвинул ее окончательно и нырнул вниз. Ваха и Хруст последовали за ним. Однако, в бою поучаствовать так и не пришлось. Поняв, что имеют дело не с банальной ОПГ, а с хорошо тренированным личным составом, противник решил сдаться на милость победителя. Не хотел народ попросту своей шкурой рисковать.
        Пленных собрали на надземном этаже, разоружили, связали пластиковыми жгутами по рукам и ногам, и выставили охранение. Бойцы Борея разбрелись по комплексу, в поисках только одним им известных документов, планов здания, а также с целью оценить ущерб, нанесенный убежищу бандитами, в ходе проживания и эксплуатации.
        За две недели Борей превратил бункер в перевалочную базу. Восстановили двери и окна, датчики слежения, организовали регулярные патрули и посты, заминировали подступы. То, что не смогли исправить, демонтировали, заколотили или залили бетоном. С дверью на нижние этажи пришлось повозиться. Специально обученные люди почти сутки заменяли петли и восстанавливали запорные механизмы, а электрики запитывали электронные замки и камеры слежения. Миниатюрный по нынешним меркам источник питания, выдавал почти четыре мегаватта, и требовал постоянного обслуживания. У ЧВК нашелся и такой спец, и из разграбленного и грязного бандитского убежища, бункер начал превращаться в крепость, объект стратегического значения и место дислокации воинского формирования.
        Особенно радовался по этому поводу Хруст.
        - Вот будет веселье, когда Зураб узнает, что база Борея у него под носом. Странно, что он сам лапу не наложил.
        - А я тут ничего странного не вижу. - Парировал Вахитов. - На два стула сядешь, штаны порвешь. Может у Зураба ресурса нет?
        - Нет ресурса? А это интересно. Жмут его со всех сторон, вот и не вылезает из собственной берлоги. Видимо не так он и всемогущ, как пальцы гнет.
        Хруст поманил Вахитова.
        - Пойдем-ка, прогуляемся.
        - Ну, давай. - Ваха пожал плечами и двинулся рядом с командиром.
        - Я вот что тебе сказать хочу, про твоего Зулуса…
        Имя, кличка, позывной, таинственная личность из радиоэфира, о чьем существовании Ваха стал понемногу забывать, вновь всплыла в разговоре, и видимо неспроста.
        - Что с Зулусом?
        - Пробили его по нашим каналам. Очень он личность примечательная. Пять лет отработал в ЦКЗ, потом в частном секторе, еще до войны. Сотрудничал с Талибами, но вот, как и где, доподлинно выяснить не удалось. Ты попал в плохую компанию, Ваха.
        - Тоже мне новость. - Вахитов поморщился.
        Шаги в коридоре, гулкие и четкие, отражались эхом от стен. Из спального сектора путь вел в столовую, где вовсю кипела жизнь. Из приоткрытой двери пахло борщом и свежим хлебом. Рай, да и только. Хруст толкнул дверь и подхватив синий пластиковый поднос, двинулся к раздаче. Время было еще раннее, до обеда часа два, не меньше, но повара уже колдовали над кастрюлями и сковородками, готовясь, как следует накормить личный состав.
        - Вот тут и поговорим. - Хруст поманил повара и тот принялся подавать тарелки супом, гречневой кашей с сосисками, разливать по стаканам компот из сухофруктов. Когда поднос отяжелел, Ваха и командир двинулись к дальнему столику. Сели, расставили тарелки, взяли в руки столовые приборы.
        - Не томи. - Не выдержал полковник. - Мне с тобой в загадки играть без надобности. Мне и так сейчас не особо комфортно. Чувство такое гаденькое внутри, будто что украл, или еще того похуже.
        - Ладно. - Смилостивился Хруст. - Супердрянь, знаешь такую?
        - Да кто же про нее не знает?
        - Так вот, есть мнение, что Зулус этот к ней лапу сильно приложил, и не просто так. Где-то на задворках нашли. Деревенька глухая, природа явления непонятна. То ли окаменелость какая, то ли птицы принесли, а может метеорит на башку упал, да занес на матушку Землю эту заразу. Вирус получилось купировать, а селение выжгли подчистую, чтобы не просочилась эта история, да не началась пандемия. Есть еще пара версий, однако командование имеет основание полагать, что все это фуфло и остаточные действия.
        С тех пор его вспышки появлялись то там, то тут, в густо населенных районах стран третьего мира. У кого справлялся организм, у кого нет, вакцина была найдена, однако одна беда, не все так с ней гладко. Первичные испытания поводились на животных. Сначала на мышах, потом на человекообразных обезьянах, а когда переходили на человека, то результат оказывался весьма сомнительным, если не провальным. Умники из лабораторий ходили с закипевшим мозгом и стеклянным взглядом.
        Лечит и не лечит? Как быть. Решения находились, но штамм мутировал совершенно причудливым способом. Отследить мутацию было сложно, и на это бросили все силы вирусологов. К делу подключили и Зулуса, и с тех пор дела пошли хорошо. Вот только с каждой новой вакциной появлялась и новая мутация. Зулус вошел в силу, заматерел, стал значимым человеком, обзавелся недоступными многим благами, а заодно перебрался в Николаев. Тот самый наукоград, до которого хорошо бы добраться, по делу.
        - И что мне нужно из этого вынести?
        - А то, что пару недель назад состоялся радиоперехват. Наш спутник поймал передачу со спутника Николаева, и расшифровка несколько расстроила. Научники готовят новый штамм, великий уравнитель, мощнейшее биологическое оружие, одним из компонентов которого стали разработки АйСи Фармасьютиклз, в чьем бункере ты жил, поживал, да хлопот не знал до определенного момента.
        - Зачем это? - Опешил Ваха. - Итак мир в разрухе. Осколки одни остались, так что, кто-то хочет и их растоптать?
        - Зачем, мне не ведомо. - Хруст пригубил компот. - Также, как и масса технической лабуды. Однако вот что еще выяснилось. Зулус имел виды на АйСи Фармасьютиклз, и их разработки. Он небось ночи не спал, землю носом рыл.
        - Да уж, представляю себе его ликование, когда я вышел на связь. - Скупо признался Ваха, окончательно убедившись в том, что сел в лужу. - Но он был таким приятным собеседником. Мы разговаривали с ним порой часами, на закрытых частотах. Обсуждали книги, фильмы, то что помнили о политике. Он много рассказывал о внешнем мире и силовом перевесе той или иной стороны, но никогда о том, чем занимался. Мол, беженец, ученый, трудится в лагере, помогает заболевшим и раненым. Это не могло не вызвать уважение, и в конце концов, приняв на грудь пару стаканов коньяка, я проговорился. Ну а дальше ты знаешь.
        - Знаю. - Хруст согласно кивнул, отодвигая от себя поднос с пустыми тарелками. Вот только если взять промежуток от твоего трепа, до нападения, то как не крути, не успели бы спецы Николаева сюда прибыть. Разве что на вертолете.
        - Значит местные сработали?
        - Наверняка. Зулус опасался, наверное, что тобой другие могут заинтересоваться. Вот и привлек фрилансеров. Единственная сила, что смогла бы сюда пройти без особых потерь, это люди Зураба. Ему и карты в руки. Говорят, этим летом у него с электричеством все стало настолько в порядке, что в дома Чистого города лампочки начали вкручивать, энергосберегающие, а по периметру прожекторы провели. Но у меня большие сомнение по этому вопросу. Зураб - личность жадная. Он бы такое просто так не отдал. Единственный вариант, не его работа, или просто не знали, что брали. Так, пара склянок. Братва Зурабова опять-же бункер заняла бы, да выгребла все подчистую. Жить не стали бы, но кладовую бы вычистили. Вот и делай выводы.
        - Так ты к чему этот разговор завел?
        - Командование требует взять твоего Зулуса за грудки, да потолковать с ним по душам.
        - Ну, он мой ровно столько же сколько и твой. Да и потом, как ты себе это представляешь? Ты же сам говорил, что Николаев это неприступная крепость.
        - Говорил. Крепость. - Хруст довольно прищурился. - Я от своих слов не отказываюсь, но для того чтобы крепость охранять, стражники нужны. В нормальных бойцах они всегда нуждаются. Многие на них прут, еще больше планируют. Наймешься к ним в охранение сначала, потом во внутренний сектор перейдешь. Выслужишься или подмажешь кого, не столь важно. Ну, а дальше дело за малым. Вопросы к Зулусу я тебе на бумажке набросаю.
        - Нормальная задача. - От такой постановки Ваха даже закашлялся, подавившись изюмом в компоте. - Нашли двойного агента. Я же не разведчик, да и знает меня Зулус.
        - Откуда? Он же тебя только в эфире и слышал, а ты уж поверь, голос по рации и вживую, это два разных случая. - Хруст похоже был вдохновлен идеей и пытался передать Вахе все ее преимущества. - Командование опять-же к тебе лояльно. В штат зачислят, на довольствие поставят, основательное. Через полгодика может и командиром сделают. Я со своей стороны рекомендацию тебе такую дам, что пальчики оближешь.
        - А почему сами не хотите?
        - А вот нас-то как раз знают. - Хруст виновато потупился. - Какая-то крыса файлы с личным составом слила, в том числе и в Николаев. Ни малейшего шанса нет. Конечно можно пригласить человека со стороны, но лучше, такого вот агента в свои Пенатах вырастить. Там и подготовка нужна, и скилы соответствующие, да и доверие к агенту обязано быть железобетонное. Опять же, мотивация у тебя есть. Хочешь небось Зулусу улыбку проредить, так я тебе этот шанс дам. Имеешь полное право. Ну а потом, тут же все прелести Борея. Наша страховка, медицинская поддержка, огневая. Возможность в «рай» наш попасть за общие заслуги. Всего-то и надо, что не сдохнуть раньше времени.
        - Да уж, мотивация. - Ваха был серьезно озадачен. С одной стороны, сделать двойной перелом Зулусу можно было, но вот как до этого дела добраться? То, что делает какую-то мега-супер-дрянь, так небось не один он такой. Сейчас ведь что, нет у тебя аргумента. Раньше атомным он был, да весь вышел. Теперь что-то новое необходимо, даже не для личного пользования, а для того чтобы соседи понимали, что лучше за частокол не лазать, чужие яблочки воровать. Прилетит, будь здоров.
        - Да я тебе говорю, дело плевое. Сделаем им кадровый дефицит, они и размякнут. Наймешься на службу, на местном рынке они частенько рекрутируют. Документы у тебя есть же? Ну там паспорт старый, или еще лучше, военный билет?
        - Военный билет имеется. - Ваха похлопал по нагрудному карману.
        - Ну вот. Нанялся, продвинулся. Дальше срисовал все их выходы и входы, дал мне знать. Потом ночкой темной, Зулусу мешок на голову и тикай из города. Мы встретим, и позаботимся чтобы никто не обидел. Ну, берешься?
        Ехать по тракту, в составе торгового каравана оказалось весьма приятным занятием. Шел он откуда-то с юга, вез медикаменты, и поэтому личного состава для охранения нагнали едва ли не в три раза больше чем гражданской обслуги. Платили тоже неслабо. Расплачивались грузом, предлагая ровно столько сколько унесешь, и потому наняться получилось строго по блату. Сработали Хрустовы связи и внезапное исчезновение трех бойцов.
        Медикаменты были не единственным ценным грузом. Крупные тягловые лошади тащили тяжело нагруженные телеги, под брезентом которых скрывалось медицинское оборудование, провиант, электронные компоненты, запчасти для персональных компьютеров и какие-то химикаты. Единственное что не везли, так боеприпасы, но их и по карманам было достаточно.
        Невысокий седой мужик с обветренным лицом, сидел за столом на рынке и отбирал личный состав для дальнейшего пути. Местность по маршруту между игорной зоной и Николаевым были неспокойные. Банды там куражились как могли, иногда нападая на тракт и стоянки даже днем. Были попытки их уничтожить, но ни один из местных феодальных правителей не желал брать на себя повышенные обязательства. Ограничивались охраной собственных рубежей, где гарантировали безопасность. ОПГ же промышляли по старым продовольственным складам, да мародерили в городах, куда не дотянулись местные князья. Много их было и в грязных зонах, и около радиации, и не просто так. Везде был интерес, ровной такой, чтобы шкурой свой рискнуть.
        Множество поселков городского типа, небольших городков с мертвыми градообразующими предприятиями, львиная доля которых попала под радиоактивное облако после удара по Петербургу. Многое там осталось. Золото, антиквариат, предметы искусства. Жадность и глупость не давала покоя, и люди уходили в эти края, чтобы сгинуть, или вернуться назад богатыми и больными. И это работало. Приносили золото, килограммами буквально. Кольца, браслеты, сережки, коронки от зубов. Тащили исправную технику, из той что можно от генератора запитать, искали редкие автомобильные запчасти. Все это конечно фонило и требовало дезактивации ПАВ-ами, и это открывало новый бизнес. Целые поселки отмывали золотишко из мертвых земель. Вот так вот и выходило. Закрывалась одна ниша, открывалась другая. Своего рода закон сохранения энергии в действии, или как бы сказал Хруст, «Свято место пусто не бывает».
        Караван вышел поутру, еще в холод, пока тучи еще не разошлись и солнце не начало жарить почву. Телеги катили уверенно, смазанные колеса и бодрые лошади не давали повода для задержки.
        Ваха попал в четверку авангарда, как новичок и как человек, которого, по мнению караванщика, и в расход пустить не жалко. В каждом деле, даже сейчас, неизменно приходилось начинать с низов и карабкаться по карьерной лестнице, сбивая руки в кровь. Рослый белобрысый парень в комке натовской расцветки, Томас, нес на плечах рацию. Чуть позади двигался Горыныч, крепкий мужик в годах, со сросшимися кустистыми бровями и рваной белой полоской шрама на щеке. Ни днем, ни ночью он не расставался со своими ножами. Каждую минуту посвящал тому, чтобы полирнуть или заточить еще раз. Для всего это удовольствия, у него специальный мешок имелся со всем снаряжением. Рядом с ним держался Гном, позывной и вид которого настолько диссонировали между собой, что ничего кроме улыбки вызвать не могли. Гном был широк в плечах, бородат, ростом больше двух метров и весом килограмм в сто пятьдесят. Правда, для таких внушительных габаритов, двигался он удивительно быстро и бесшумно. Колонну авангарда замыкал Ваха.
        Говорили мало, по делу в основном, но после смены, пришлось познакомиться. Караван встал на стоянку ближе к вечеру. Тут и местная охрана была, мужички в горках и с потертыми калашами встретили радушно, взяли плату, а потом растворились сумерках, но опасаться было нечего. Тут все «железно», и не только словом, но и делом не единожды подтверждено.
        Первая смена авангарда собралась у костра, вышло ночное охранение.
        - Что-то я тебя, Ваха, не видел раньше. - Гном решил кашеварить отдельно от остальных, и собрав паек четверки, развел костерок рядом с дымоуловителем, так чтобы с дороги видно не было, пристроил котелок, плеснул воды. Закипело, зашуршало, забулькало. Запах пошел приятный и аппетитный.
        Легенда у Вахитова была. Он ее с Хрустом отдельно обговаривал и не раз.
        - Да нормально меня помотало. Ехал в Старопетровск, в семнадцатом по одной наводке, да слава богу, не успел. Потом война, халифат наступает. Воевал на юге, деньги зарабатывал. Потом харч. Потом жизнь. Вот теперь перебрался ближе к родному городу, а его и нет совсем.
        - Местный значит, питерский? - Горыныч подсел к костру. Ночью заметно похолодало, так что боец уселся, протянув руки к плещущим языкам огня, и блаженно прищурился.
        - Да. Учился тут, потом в Москву уехал, оттуда распределение. - Продолжил Ваха, переходя на свою реальную биографию. Три года на Дальнем Востоке, потом назад, в Ленинградскую область, там до двенадцатого года командиром был. Потом поперли, пенсионный возраст и все такое. Оказался на гражданке, а там как у всех.
        - Это да. - Горыныч согласно кивнул. - Я тоже под Рязанью служил. Тогда четко было. Выплаты, пенсионные. Даже квартиру дали. Потом ядерный удар, а за ним следом и облако радиоактивной пыли, превратившее в безлюдную пустыню все вокруг. Выжил чудом. Отсиделись в бункере, где командование должно было ночевать. Так бы и сидели, если бы генератор не накрылся. Кто-то там за каким-то вентилем не углядел, охлаждение не пошло, и чуть было не рвануло. Пришлось лезть в костюмы, и сваливать оттуда, во все лопатки.
        - Так рвануло? - Поинтересовался Ваха.
        - Рвануло, еще как рвануло. Там и боеприпасы рвануло, и склад РАВ местного десантного училища зацепило так, что мама не горюй. Плохо тогда было всем. Радиация, штука паршивая. Не видно ее, а жрет изнутри и резво. Помню, народ пачками на тот свет отчаливал. И ведь далеко рвануло, и пылюка не пришла. Грязная бомба, мать ее.
        - А ты чего молчишь? - Гном переключился на скучающего Томаса.
        - А что мне сказать? - Импортный солдат пожал плечами. - Вы и так о мне все знаете.
        Акцент в его речи угадывался смутно, но ясно было что русский язык для него не родной. То ударение не там поставит, то слово не в том падеже применит, а иногда и вовсе перепутает.
        - Он у нас человек заморский, в НАТО вляпался. - Ехидным тоном поделился Горыныч, жадно поглядывая на готовящееся угощение. - От своих отбился. Вот жизнь у человека была. Кроссы на заказ, отпуск в город, медалей по защите собственной страны в чужом государстве, целый иконостас.
        - Ты не понимаешь тонкости внешней политики и демократических принципов. - Взвился Томас, однако глумливая усмешка на губах Горыныча мгновенно его остудила.
        - Все я понимаю. - Отмахнулся тот. - У нас такое тоже было. Сначала охраняли Амина, а потом его дворец брали. Все честь по чести, поддержка старшего брата, интриги, расследования. Меня лично вообще коробило, когда на камеру, мол, мы защищаем демократию! Будто у вас все гладко было. Сколько голодных бунтов? А? А черные демонстрации, после полицейского произвола? А массовое убийство в Лас-Вегасе? Да где такое видано, чтобы в школу с огнестрелом детвора приходила?
        - Дурак ты, Горыныч. - Бросил Томас.
        Перепалка эта у них похоже происходила часто, и теперь нарастала с новой силой, в присутствии слушателей.
        - Слушай, Томас. - Попытался переключить тему Ваха. - А как ты в наших-то краях оказался? Восемь часов лета, как никак.
        - Да очень просто. - Томас поморщился. - Пришли на праздник из нейтральных, на авианосце. Встали рядом с Кронштадтом. Там наша госпожа Клинтон как-то договорилась. Мол дружбу и мир во всем мире. Да и пришли-то на Хейлере. Его конечно морячки любили, да строился он аж в восьмидесятых. Ну и мои два взвода морской пехоты.
        - Я слышал, что нет больше Кронштадта.
        - Нет, и нашего Хейлера нет. И много кого нет. - Скривился Томас.
        - Так как же тебя пронесло? Кронштадт же, это военно-морская база, по ней в первую очередь должны были ударить.
        - И ударили. С землей сравняли, с береговой линией. Мы тогда на охоте были с местным командованием. Я, и еще трое офицеров. Пригласили нас тогда в баню, ну мы и напряглись. У нас-то мужики в баню какие ходят, заднепроходные в основном, а по-простому, геи. Ну, решили, что свои задницы защитим, и на международный конфликт не нарвемся. Поехали. Оказалось, все более чем гетеросексуально. Выпили, закусили, попарились. Потом адмирал предложил на охоту слетать. Дескать, вертолет у него в ангаре простаивает, керосин портится. Полетели, сели где-то на пьяную голову, пилот ушел нужду справить и заблудился. Хотели взлететь, да не смогли, да и не бросать же пилота. Оказалось, серьезно залетели, горючки, чтобы назад вернуться, не хватит.
        Три дня по лесам бродили, орали, рацию терзали. Потом узнали, что произошло. Теперь даже не знаю, что у меня дома делается. Не добраться туда. Я сначала в Москву вашу хотел податься, думал смогу улететь. Не вышло. Вернулся назад, тут тоже проблема. Думаю, вот теперь, накоплю хабара, обменяю на катер, что наплаву, запасусь снаряжением, продовольствием, питьевой водой, да отчалю. Дома всяко лучше.
        - И долго тебе еще копить? - Поинтересовался Гном, раскладывая кашу по мискам.
        - Да годик еще. - Прикинул в уме Томас. - Я уже и катер нашел, и с хозяином договорился. Все чин по чину.
        - А если самолет взять?
        - Да ты шутишь. - Томас покачал головой. - Самолет-то в воздух поднимешь, а дальше что? А если мотор откажет, горючка закончиться, да мало ли что. Нет, дружище, это опасно и глупо. Навигации никакой, должного опыта дальних перелетов нет. Только самоубийца решится на самолете сейчас океан пересечь. Я конечно домой хочу, но не в мертвом же состоянии.
        - А будто на катере проще? - Удивился Ваха.
        - Проще. Я морскому делу обучен. - Томас вдруг загрустил. - С отцом на лодке ходил, рыбу ловить. У него свое дело было, рыбку добывали и по ресторанам развозили, по побережью. Старший брат с ним остался, а я подался на службу, как мой дед.
        Ночью было неспокойно. То тут, то там слышалась автоматная пальба. Было это далеко, но тревога все же не покидала. Освобожденный от ночного караула Ваха, долго не мог устроиться на ночлег, прежде всего потому, что не было у него ни спальника, ни пенки. Пришлось врать, что потерял недавно в кутерьме. Ребята оказались душевные, помогли кто чем.
        Вскоре стал понятен расклад сил. Основная группа охранения стояла на караване, и были там свои порядки и неполадки, а вот авангард формировали из новичков - фрилансеров. Что с ними знакомиться, если они всегда разные. Так что Вахе с какой-то стороны даже повезло. Все тут были новые. Тройка арьергарда правда шла от самого старта, так что успели и познакомиться, и притереться, и пострелять вдоволь. Однако обстановка была самая благостная. У каждого что-то такое в прошлом произошло, о чем он рассказывать не хотел, так что когда Ваха уходил от ответа о своей биографии, это воспринималось более чем лояльно.
        Наутро третьего дня караван встал, и в основном лагере послышались крики и брань. В какой-то момент даже в воздух постреливать начали, из-за чего четверка авангарда немного поволновалась. Оказалось, что тракт перегорожен, и не просто так. Часть участка отвоевали себе бравые парни в пикселах, выставив на все четыре ветра парочку Т-14 Армата. Техника годная была, юркая, скорострельная. В мирное время в игрищах по телевизору участвовала, и была плодом вожделения своих и вражеских танкистов, как по комфорту, так и по тактико-техническим характеристикам.
        Самое удивительное, что техника была в полной исправности и на ходу, а если так, то и камеры, и радары и режим невидимки тоже имели место быть. Так же играло роль и бронирование четвертого уровня «Малахит», сводящее на нет все попытки лупануть по недругу из гранатомета, а комплекс активной защиты «Афганит» не оставлял ни малейшего шанса на удачный штурм.
        Караван стоял, люди напрягались, тиская в руках оружие, и с удивлением и неприязнью смотрели на застывшие в отдалении боевые машины. Начальник каравана и два дюжих молодца в полной выкладке выдвинулись на переговоры, не позабыв прихватить белую тряпицу. О чем уж они там беседовали с танкистами, история умолчала, но добры молодцы вернулись, взяли одну из плащ-палаток, нагрузили ее продовольствием и медикаментами, так что швы трещали, пока парни волокли ее по земле, и только после этого колонна вновь двинулась в путь.
        Ближе к полудню Ваха увидел первый мертвый город. Стоял он в низине, пустой и брошенный, и был не таким как логово Зураба. Просто пара десятков панельных пятиэтажек, пара точек, застывшие на вечном приколе автомобили, и горы мусора, да культурный центр пяточком, где-то в глубине этого некрополя. Тракт шел мимо, круто огибая городок, а на единственной дороге, ведущей к нему, обнаружился заброшенный блокпост. Сразу за ним видны были несколько палаток, покрытые пылью красные кресты в белом круге, едва выглядывали из-под слоев грязи.
        Табличка-указатель в пулевых отверстиях, оповещала о том, что до «Махов один километр». Было в свое время в Махове градообразующее предприятие. Везли сюда из Карелии мрамор, и тут же обрабатывали, превращая в облицовочные плиты, памятники и гранитную крошку, чтобы дороги посыпать.
        Гном шагал уверенно, иногда озираясь на город-призрак. Горыныч и Томас не поднимали голов. Ваха почувствовал в первый раз за все время это страшное, непреодолимое чувство обреченности и утраты. Не своей утраты, а утраты общей, того состояния, быта и уклада. Рано или поздно привыкаешь ко всему, будь то благо или неудобство. Ропщешь на не вовремя приехавший трамвай, сердишься, что в магазине не поставили больше минералки в холодильник, возмущаешься ростом цен на бензин. И вот теперь всего этого нет. Только перекошенные злобой лица, грязь, жизнь, которая не стоит и пригоршни патронов, и никаких социальных гарантий. Отгораживаться от всего этого в бункере было проще. Вахитов потому и не спешил оттуда выходить, что ресурсы были, а вот мотивации выбираться наружу, нет. Горячая вода, фильтры, электричество, приличный сухпай и коньячок из командирских запасов, найденный в большом количестве в дальнем углу продовольственного склада.
        Полковник не терзался муками совести, не жалел о том, что не бросился на помощь, не стал вытаскивать народ из горящих домов и тонущих лодок. В какой-то момент такое понятие как геройство было упразднено. Будешь делиться, себе не хватит, так зачем вообще это делать? Народ злой, народ жадный и беспринципный. Бывшая домохозяйка ножом по горлу черканет и не поморщится, если это ей надо будет. Старичок-пенсионер вспомнит военные годы, и не особо заморачиваясь, устроит пару растяжек на своем садовом участке. Так чтоб рванула на вора, да и другим неповадно было, когда морду осколками посечет.
        Вдалеке послышались выстрелы, крик, надрывный, истеричный потонул, отрикошетив от мертвых стен. В мертвом городе что-то происходило, нехорошее, мерзкое, но ни караванщику, ни его обвешанному с ног до головы оружием, отряду охранения не было до этого никакого дела. Ваха протестовать не стал, хоть что-то внутри и шевельнулось. Не хотелось показывать чувства, полнейшую дезориентацию.
        Последнее начало, слава богу, проходить. И так дубленая «шкура», стремительно покрывалась сеткой «рубцов». Думать надо было о себе и только о себе, хоть и играть в команде. Занятие, если задуматься, не из легких.
        На следующей стоянке, где-то посреди ночи, кто-то тряханул Ваху за плечо. Открыв глаза, он различил в темноте неясный силуэт. Тот кашлянул и произнес голосом Горыныча.
        - Ваха, дело есть. Хочешь заработать?
        - Да кто же не хочет. - Сон будто рукой сняло. Рядом стояли Томас и Гном, оружие на ремне, собранные и деловые, и не капли сна на лицах.
        - Значит четвертым будешь. Что-то в бою в городской черте смыслишь?
        - А то. - Вахитов протер глаза. Лагерь спал, и только караульные бдительно следили за периметром, пристроив на глаза ночники.
        - Значит так. - Начал Горыныч, тихо, в полголоса. - Сгонять надо в Махов, и человечка одного вывести аккуратно, да так чтобы комар носу не подточил. Там сейчас Лужские обитают, а если быть точным, то отколовшийся филиал. Дело придется иметь с бывшими заключенными, или просто шалопаями, но с численным перевесом с их стороны. Заказ пришел с рынка, от одного надежного человечка.
        - «Проверяют», - решил про себя Вахитов, однако виду не подал, сделав максимально заинтересованное выражение лица. Однако, странная проверка, а может и не проверка вовсе. Отведут в сторонку и пустят пулю в затылок. Почему бы и нет, раз вопросы к товарищу оказались, а тот на них ответить толково не может. Коли не друг, то враг, третьего не дано. Откуда-то появились ночники и карта.
        - Значит так, вводные. - Группа аккуратно отошла от лагеря, и Горыныч вновь принялся командовать. - В Махове засела банда. Пришли с юга, и решили обосноваться под боком у медведя. Город чистый, пустой. Там можно и базу грамотно организовать, и периодически щипать караваны, потом назад откатываясь. Так просто их не возьмешь. По сведениям нанимателя, у них «Утесы» и СВД, а также ночники. Со снаряжением им повезло, но профи нет, так что работать всем этим богатством будут коряво и неуверенно.
        - Да уж. - Согласился Вахитов. - При наличии оптики, снайпером за неделю не станешь.
        - И что предложишь делать в темноте? - Томас с сомнением закусил губу. Заволновался и Гном, явно не ожидавший такой информации.
        - Тут два варианта есть. - Горыныч скупо кивнул. - Вот тут, и тут, основной коллектор, а вот тут, - палец пополз вверх по карте и остановился на крестике, - насосная станция. Вдоль нее забор. Давно уже рвануло там, да так что, наверное, в городе услышали, так что интересов у бандитов нет. Но они там не долго, и не знают, что по периметру есть несколько люков, в обход центрального коллектора. Если мы ими воспользуемся, то обойдем посты, и вылезем как раз ближе к центру…
        - … в радушные объятия осколочной мины нажимного действия, например. - Закончил за Горыныча Томас. - Нет, парни, я на такое не подписывался.
        - И я, - напрягся здоровяк. - Речь шла о мелких хулиганах, а тут у тебя боевой отряд нарисовался. Уж не так много и платят, чтобы голову свою подставлять.
        - Спокойно, парни. - Горыныч сверкнул глазами из-под кустистых бровей. - Все продумано за нас. - В городе, в районе тех люков, нас уже ждет связной. Он собственно и должен был там одного парня встретить, да бандиты его перехватили. Этого пленника и нужно вытащить, до кровавых соплей необходимо. Мужик этот, вирусолог из Николаева. Если мы его сдернем без последствий, то можем тепленько осесть в комплексе, по прибытии.
        Мысленно Ваха возликовал. Все складывалось как нельзя лучше, однако появилась и пара новых проблем. Тройка его новых знакомых тоже хотела место потеплей, и именно на его ветке. Опять же, способ получения бонуса был весьма рискованный, но сильно уменьшал время ожидания. Если тот вирусолог, и правда вхож в медицинскую элиту Николаева, то это просто слишком хорошо.
        - Спокойно, говорю. - Горыныч снова заводил пальцем. - Действий спецназа не замечено. Зовут научника Матвей Захарович, такой классический, с бородкой и в очках. Он со своей группой куда-то шагал, полевые исследования производить, да вот на них Маховские и позарились. Думали, что сейчас обогатятся. Связной-то ждал в Махове, а как увидел, какие дела происходят, сразу в центр и сообщил. Матвей это, наплел с три короба местным, что птица он высокого полета, они и связались с нужными людьми. Мол, давайте нам вакцины вагон, или мы ваш вашего четырехглазого по запчастям пришлем. Нам не зашквар. Вот теперь сидят и ждут, когда им отколется.
        - Странные они. - Нахмурился Ваха. - Если этот Матвей такая шишка важная, то чего Николаевцам своих в ружье не поднять, да не выслать на помощь?
        - Не могут они. - Горыныч покачал головой. - Кто-то их в последнюю неделю плотно прессует. Так уже сплющил, что в коробок поместятся. Без лишней надобности носа на поверхность не кажут. Говорят, к ним скоро резерв подойдет, но сколько тому резерву топать.
        - Так, что дальше?
        - Дальше проще. Томас и Гном будут на секе, по трассе и в город. Если что, немного нас прикроют, когда сваливать начнем. Маховцы, они на тракт не сунутся, так что надо будет тикать во все лопатки ровно до асфальта. Я и Ваха в город прогуляемся. Быстро там заберем связного и научника, и отправим их пешим по-походному позади каравана. С нами они, конечно, не пойдут, да и до рынка недалеко, а по тракту за колонной топать, то самое оно. Придется, конечно, стволами поделиться, да харчем, но то уже мелочи. Вопросы есть? На все, про все, три часа. Надо на месте быть за час до подъема, иначе караванщик срисует. Не любит он, когда его бойцы, пусть даже и из авангарда, на стороне подрабатывают.
        До городка пришлось добираться чуть ли не час, так что в лимит уже не укладывались. Приходилось осторожничать. Тракт относительно безопасный, но только когда с тобой под сорок стволов, а группе и в ночи, вполне может не поздоровиться. У развилки разошлись. Гном и Томас растворились во тьме подлеска, а Горыныч уверенно затопал к насосной станции, так что Вахе пришлось только поспевать.
        На подходах, бойцы остановились. Ваха принялся изучать через ночник серое здание с черными провалами окон. Мусор, перевернутый грузовичок, дверь на одной петле так скрипит, что даже оттуда, где расположились, слышно. Признаков человека нет. Может конечно засели внутри, но этот скрип кого угодно с ума сведет, так что давно бы уже подперли дверь чем ненужным, или бы петлю смазали.
        Сведения, полученные у связного с рынка, оказались приятно точны. Высохшее русло, сервисные люки и бетонные плиты, по которым топать еще пару километров. Потом вход в коллектор. Горыныч поднял с земли стальной прут, вставил под люк, подхватил камень и что есть силы треснул, на манер противовеса. Ваха с напарником оказались на земле, однако ничего не произошло. Ни взрыва тебе, ни сигнальной ракеты. Если на поверхности нет, то может быть под землей. Оттащив люк, Горыныч достал из кармана зеркальце на телескопической ноге и опустив, принялся проверять. Слава богу, что освещения не было, солнечный зайчик не должен был выдать. Принялись спускаться по скобам, пока ноги не коснулись дна. Фонарь с красным стеклом щелкнул в руке, луч заскользил по стенам.
        - Да уж. - Ваха покачал головой. Запах сырости и чего-то приторно сладкого все еще присутствовал. Вроде как отголоски старой жизни, как было у медички с птицефабрики, с тем «ароматом» куриного помета.
        - Ну теперь минут десять, не больше. - Бросил Горыныч и осторожно двинулся вперед.
        Потребовалось еще полчаса, прежде чем добрались до нужного люка. Кто-то заботливо привязал к нижней скобе лестницы грязную белую тряпку, видимо, чтобы спасательная экспедиция выход ненароком не пропустила.
        - Тут нас и должны ждать. - Прошептал Горыныч, и осторожно стукнул по люку. Некоторое время было тихо, и боец уже было решил вновь подать условный знак, как откуда-то сверху донеслось три размерных удара стали о сталь.
        - Что это? - Напрягся Ваха.
        - Условный сигнал. - Довольно кивнул Горыныч. - Три четких стука и не ударом больше. Давай наверх. Светает уже скоро, а мы ползем как две старых черепахи.
        На поверхности ждал первый сюрприз. Девушка, даже женщина. Лет тридцать пять, может сорок, сухая, глазастая, темная неприметная одежда, рюкзак за плечами. В руках калашников, по всей видимости снятый с предохранителя. Если бы не общая худоба и затравленность во взгляде, Ваха посчитал бы ее даже красивой.
        - Свои. - Горыныч перевалился через край.
        - Вы от Спиридонова? - Голос дрожащий, чуть надтреснутый. Волнуется. Вон как руки дрожат. Как бы не дернула за спусковой крючок по нервяку.
        - Так, барышня, руки от ствола убери. - Ваха тоже перевалился через край и, оказавшись на поверхности, оглянулся. Люк выходил в переулок, за мусорными контейнерами, так что с внешней стороны улицы группу было совершенно незаметно.
        - Так вы от Спиридонова? - Ствол автомата резко вильнул и уставился в переносицу Горыныча.
        - Мы тебя, дура, спасать пришли. - Скрипнул тот зубами. - И дружка твоего сверхумного, что так по-идиотски вляпался. Не знаю я никакого Спиридонова. Подошел боец на рынке, дал задаток, описал все в красках. Дело вроде бы плевое, два тела из города вытащить, так что, барышня, не усложняй всем жизнь. Лучше по обстановке доложи.
        Отповедь была еще та, однако женщина вдруг успокоилась. Даже дрожь в руках исчезла. Заговорила она быстро, напористо, как будто стосковалась по действию.
        - Бандитов не больше десятка. Сидят в здании администрации. Его на совесть строили. Стальные двери, подвал солидный. Там же они держат и Матвея Захаровича с Лизой.
        - Стоп. - Горыныч поднял руку. - Позвольте слово. Аванс всего за одну душу. Тебя мы по идее вообще не должны были вытаскивать, сама дотопаешь, да и в разговоре не одной Лизаветы не припомню.
        - Правда твоя. - Ваха покачал головой. - Одного гражданского вывести проще. Приоритеты надо выставлять.
        - Да как вы можете!? - Девица сверкнула глазами. Получилось это у нее крайне выразительно, даже опасно. - Это же живые люди. Да я вам заплачу, как до Николаева доберемся. Сколько захотите, столько и заплачу!
        - Заплатит она. - Горыныч хмыкнул, любовно поглаживая цевье свое автомата. - Ты хоть знаешь, чем платят нынче?
        Увидев в глазах девушки ужас, командир авангарда тихо рассмеялся. - Не льсти себе, селянка. В бабах у нас дефицита нет. Медикаменты нужны, консерва, патроны к калашникову, вакцина, опять же, хорошо на рынке идет. Сможешь все это достать за свою подругу?
        - Да проще простого. - На лице девушке испуг сменился отвращением и злобой. - Будет вам все что потребуется. Только Матвея Захаровича с Лизой вызволите.
        - Ладно, работаем. - Оттаял Горыныч. - Веди.
        В окошке первого этажа и на крыше установлены были пулеметные точки. Располагаясь на площади, здание администрации было как на ладони, но и подобраться к нему из-за этого оказалось задачей не из легких. Привлек внимание памятник Владимиру Ильичу. Такие еще оставались в небольших патриархальных городках, и мэрия не собиралась ни сносить, ни переносить в другое место изваяние вождя мировой революции, в первую очередь из-за потенциально выброшенных на ветер бюджетных ассигнований. Стояли рядком такси, чуть поодаль, ближе ко входу припаркована служебная волга с пробитыми колесами. В окне второго этажа на секунду мелькнул и тут же исчез огонек. Срочно требовался план «б».
        - Господа бандиты. - Громкоговоритель в руке Горыныча разносил слова по пустой площади резко и траурно. - С вами говорит командир отряда специального значения, майор Горынычев. Вы окружены, любое ваше действие приведет к весьма печальным последствиям…
        Ваха полз в тени высотки, пытаясь добраться до стены здания, пока внимание пулеметчиков было приковано к неизвестно откуда доносящемуся голосу. Пока суть да дело, пользуясь неровностями местности, начала перегруппировку. Как только бандиты дали слабину, бойцы принялись стягиваться ближе, выбирая какие никакие, а выгодные позиции. Потребовалось на это времени немало, но огнем теснили, и теснили умело. Николаевцы сами загнали себя в ловушку и теперь толком не моги обороняться. Выйти бы им, гранатами воспользоваться, может быть организовать раньше какие-то минные истории, да нет. Может не додумались до этого, но что более вероятно, ресурса да ума не хватило. Дальше пошло по нарастающей.
        Подтянувшиеся с периметра Томас со своей оптикой и Гном с подствольником на АК, расположились по углам здания, готовые в любой момент вступить в игру.
        - … а чтобы у вас иллюзий не было, мы сейчас вас немного пощекочем.
        Граната ушла ровно в окно первого этажа, рвануло, вспыхнуло, заорал кто-то истошно, и тут же пулеметная точка на крыше расцветила площадь. Пули ложились хорошо, ровно. Фонтанчики из бетонной крошки заплясали по плитам, резануло стену дома, пробило с десяток новых отверстий в кузове брошенного авто. Вот только били совершенно не туда.
        Ваха добрался до окна и прислушался. Дверь рядом вела в подсобку и были закрыта, а вот окно, давало возможность проникнуть внутрь без лишнего шума. По коридору кто-то пробегал, матерясь. Послышались выстрелы со стороны фасада. Вся активность бандитов, так бездарно загнавших себя в ловушку, переместилась в другую часть дома. Расчет у них был на толстые стены и буфер перед зданием, но именно это и сыграло с ними злую шутку. Первую вылазку группы маховцев прервал выстрел Томаса, расколовший череп самому смелому. Горыныч тоже перешел от слов к делу, и, перемещаясь по второму этажу жилого здания, плотно клал очереди, кроша оставшиеся в рамах стекла.
        Дождавшись, пока в коридоре затихнет, Вахитов проскользнул внутрь. Примерный план здания в голове у него складывался. Постройка совершенно типовая. Два этажа, технологические помещения, первый в основном для мелких сошек, большие кабинеты, когда-то наполненные клерками, второй, для тех, кто мастью повыше, с отдельным пространством, дубовой обшивкой стен, массивной дорогой мебелью и обстановкой, призванной вызвать трепет у нежданного посетителя. Но не туда, явно не туда. Решеток на окнах второго этажа нет, значит можно воспользоваться пожарной лестницей, ну или просто вниз сигануть. Сломанная нога иногда не очень суровая плата, если требуется выбраться откуда-то и надо это позарез. Такого допустить нельзя, в подвале наверняка больше удобств для содержания пленников и пленников ценных.
        Дверь в подвал оказалась сразу за парадной лестницей, в небольшом тамбуре, рядом с которым нашелся и охранник, лысоватый мужичок в годах, одетый, такое впечатление, что с чужого плеча. Куртка большая, не по размеру, простенькая двустволка в руках. Нет, это точно не спецназ. Похоже, солянка сборная.
        Ваха застыл за углом, вслушиваясь. Мужик сопел, переминался с ноги на ногу, и видимо сильно нервничал. При каждой ровно положенной Гномом гранате, он тихо матерился и еще сильнее сжимал свое ружьишко, да так, что костяшки на пальцах белели. В какой-то момент полковнику стало жалко этого маленького лысоватого мужичка, попавшего в плохую компанию, и пришлось даже прогнать этот образ. Перед ним был враг, человек, который, наверняка не раздумывая выстрелит тебе в спину, если ему представиться такая возможность. Надо было действовать и действовать быстро.
        Общий шум как нельзя лучше маскировал передвижения, так что миндальничать не стоило. Переведя свой автомат на очередь, Ваха на секунду выбрался из укрытия и полоснул по охраннику. Этого оказалось достаточно. Выстрелы потонули в грохоте очередной гранаты, а лысый осел на пол. Дальше больше. Пока крови на пол не натекло, Ваха проверил пульс, а затем взял мужичка за руки и оттащил его вглубь тамбура. Дальше была дверь, закрытая на тяжелый засов, в дужки которого был вдет большой амбарный замок. Пришлось возвращаться и шарить по карманам мертвого тюремщика. Бинго! Связка ключей удачно нашлась в кармане куртки, и дела пошли помаленьку. Отперев замок и отодвинув щеколду, Ваха уставился на темную лестницу, уходящую в глубину. Света внизу не было, что собственно логично. Зачем пленникам свет, не читать же они там будут?
        Снизу послышалась возня, однако возня бестолковая. Ваха прошелся ладонью наощупь по стенке, и наткнувшись на выключатель, нажал клавишу. Внизу вспыхнула лампочка, осветив убогую обстановку. В подвале сидели двое. Мужчина наклонил голову и рассматривал пол под ногами. Лет за шестьдесят, заостренные черты лица, явственные залысины и очки в элегантной оправе. Одет он был так, как может одеться цивильный в туристический поход. Добротная туристическая экипировка была испачкана в грязи и крови. В некоторых местах порванная куртка, превратилась в лохмотья. Левая скула мужчины опухла. Рядом, свернувшись в комочек, примостилась девушка, лет двадцати. Эта похоже чувствовала себя много лучше своего напарника, но припухлость на губе, и явственный ожег на предплечье говорили о том, что маховцы тут тоже время не теряли. Ваха скрипнул зубами в бессильной злобе.
        - Скоты. - Сразу захотелось подняться наверх, и использовать пару пуль по прямому назначению. Жаль только, что это в планы не входило.
        - Кто вы? Боже, о боже! - Мужчина поднял глаза и с опаской взглянул на спускавшегося по лестнице Вахитова, и в его глазах промелькнул лучик надежды. - Вы не с ними. Вы ведь верно не с ними.
        Испуг в глазах девушки сверкнул ярко, будто всполох костра, и та забилась за тонкую, угловатую фигуру ученого.
        - Я от Спиридонова. - Произнес Ваха всплывшую в памяти фамилию, что упоминала женщина-проводник. Знакомое ее звучание произвело мгновенный успокаивающий эффект. - Матвей Захарович и Лиза, как я понимаю.
        Пленники синхронно кивнули.
        - Надо уходить. - Ваха исследовал путы. Каждый из пленников был прикован цепью с манжетой к стенке. Цепь же была пропущена через вмонтированное в стену кольцо. Сами браслеты на лодыжке скреплялись замком.
        - Ничего не выйдет. - Лиза дернуло цепь, злобно, обреченно. Та лениво звякнула. - Замок крепкий, цепь тоже. Мы с Матвеем Захаровичем уже пробовали.
        - А я попытаюсь. - Вахитов звякнул связкой ключей, прикинул размер замочной скважины, и уже через пару минут замки сдались.
        Пленники встали и начали разминать конечности, но прохлаждаться времени не было.
        - Возьмите. - Ваха протянул Матвею Захаровичу пистолет, но тот, к удивлению полковника, замахал руками и в ужасе попятился.
        - Оставьте, уважаемый. Я совершенно не владею…
        - Дайте мне. - Лиза ловко перехватила глок и оценивающе взвесила его на ладони.
        - Пользоваться умеешь? - Ваха скептически осмотрел девушку, однако тут же послышался сухой хруст затворной рамы.
        - Патрон дослать, ствол вниз. - Произнесла Лиза. Взгляд ее ожил. С оружием пришла и уверенность в собственных силах.
        - Простите. - Матвей Захарович кашлянул в кулак. - Это ваши коллеги, там, наверху…
        Звук выстрелов доносился даже в подвал, и поскольку частота не уменьшалась, Горыныч с авангардом похоже добились желаемого.
        Ваха вышел на первый этаж. Пройдя по стенке, он с удовольствием услышал, как работает Томас со своей оптикой. Один выстрел и куча негодования со стороны бандитов. Красота, да и только. Следом выбралась Лиза, потом после непродолжительной возни, ученый. Послышался сдавленный крик. Ваха обернулся в негодовании и иронично усмехнулся. Мужчина, и без того бледный, стал лицом не краше листа бумаги, и теперь зажимал рукой рот. Девушка, к удовольствию полковника, отнеслась к ситуации весьма спокойно. Да и предмет шума не возражал. Труп лысоватого охранника все еще лежал у стеночки и как это водится у мертвецов, не подавал признаков жизни.
        - Ложись. - Ваха рухнул на пол. По стене за ним заколотило, посыпалась на голову побелка. Оба спасенных тоже, как могли, разместились на полу. Научник снова вскрикнул, на этот раз не сдерживаясь, а вот Лиза оказалась покрепче. Ее глок дернулся раз, и нападавший бандит оказался на полу.
        Второй выскочил из-за угла, услышав выстрелы, и срезанный очередью из калашникова, повалился рядом со своим товарищем. Ожил ларингофон.
        - Томас, Вахе. Движение в вашу сторону.
        - Ваха, Томасу. Поддержите огнем главный коридор.
        - Есть, поддержать огнем. - Это уже Горыныч.
        Начали лупить похоже изо-всех стволов. Шум стоял такой, будто засунул голову в стиральную машину, барабан которой был наполнен болтами.
        - Восточное крыло, чисто. - Сообщил Томас, которому через оптику, с крыши, был прекрасно виден весь коридор.
        - Понял тебя, прикройте. - Вахитов вскочил и махнул рукой. - Не отставать.
        Тройка беглецов неслась по коридору, а плотный автоматный огонь и работа снайпера, мешали маховцам прорваться вслед за беглецами. Поначалу они пытались огрызаться и даже предприняли попытку вновь выбраться из здания и обойти опасное место, но как всегда, выручила привычная российская безалаберность. Единственным вариантом для бандитов оказалась черная лестница, двери куда не открывались со времен царя Гороха, а сами лестничные проходы отданы под складирование разного хлама, который вроде бы и выбросить жалко, и списать нельзя, потому что стоит на балансе. Пока бойцы пытались протиснуться между гор старых печатных машинок, тумбочек, шкафов, тонн папок с личными делами и садового инвентаря, Ваха и подопечные выбрались из здания тем же способом, как туда проник полковник, через окно вестибюля первого этажа.
        Из Махова вышли на рассвете. Все были в приподнятом настроении. Обещанная награда и тот факт, что потратили только патроны, да десяток гранат, вдохновил, а заодно и сплотил группу, как только бывает с людьми, побывавшими в одной боевой операции. Вроде бы мало знакомые люди начинают как-то больше доверять своим товарищам, относиться без настороженности и опаски. Так же произошло и с Вахой. Подспудно понимая, что так быть не должно, он проникся меткостью Томаса, умелыми действиями Гнома и правильным руководством, пошедшего на совершенно рискованную операцию, Горыныча, да и они к нему немного оттаяли. Некоторые разговоры, которые предпочитали вести без него, теперь как бы обретали новый смысл и звучание.
        - Я вот слышал, - Горыныч шел рядом с Вахой, в то время как остальной авангард переклинивался с основными силами каравана, - слышал диво дивное. Будто бы не все так плохо, как может на первый взгляд показаться. Есть в тихом океане цепь островов, с собственной инфраструктурой. Никто правда толком не знает, как до них добраться, да и они, по понятным причинам не светятся.
        - Так тогда откуда инфа? - Напрягся Ваха. Что-то подобное он предполагал. Ну не мог весь мир рухнуть так, что не склеить. Должны были, обязаны, остаться острые осколки цивилизации, со знаниями, библиотеками, медициной, порядком привычным. Это же по большим городам лупили, а кто будет интересоваться небольшой цепочкой из камней и зелени, где-то на бескрайних водных просторах?
        - Эфир слушаем. - Горыныч оскалился, показав ряд желтых зубов. - То тут слово, то там буква. Томас же не просто так хочет по морю идти. У него свои планы по поводу этого Эдема имеются
        - А ты что думаешь? Есть или нет?
        - Ну, - Горыныч задумался. - Пациент скорее жив, чем мертв. Я бы на рай поставил, и тот рай нашему, что командование обещает, как пример должен быть.
        С группой расстались еще до прихода к лагерю. Вооружили Лизу. Ваха с сожалением, но с дальним прицелом, отдал ей свой глок, отсыпал патронов щедрой рукой. Гном вручил аптечку и вещевой мешок с сухпаем. Все это добро взялась нести проводница, в то время как Матвей Захарович остался налегке.
        Когда бойцы уходили, Лиза схватил Вахитова за рукав.
        - Я тебя знаю, мужик. Откуда только?
        Ваха пожал плечами.
        - Я тебе горячее приносил.
        - Шутка? Понимаю. Слышала я такой анекдот.
        Полковник просто пожал плечами. Выдумывать новую история сейчас не было не желания, не времени. На лице девушки в первый раз появилась спокойная улыбка, а в глазах мелькнул озорной огонек.
        - Вы же вроде к Николаеву идете с караваном?
        - Верно, секрета в этом нет. - Ваха ухватился за тонкую иллюзорную ниточку и осторожно потянул, так чтобы не спугнуть удачу.
        - Нам такие как ты, и твои друзья, нужны.
        - Мы всем нужны. - Полковник скупо улыбнулся, внутренне ликуя. - Что-то хотела?
        - Увидеть тебя хотела. - Тонкие грязные пальцы отпустили рукав, совсем на мгновение, на крохотную толику времени, которую и не различишь. - Только не так. Вспомнить я хочу, где я тебя видела. Как придете в Николаев, меня спросили, ассистентку Матвея Архиповича, с третьего уровня. Они как про уровень услышат, расстараются. И да, вспомнила я тебя, парень. Ты же в забеге у Зураба участвовал.
        Вахитов снова скривился.
        - Был молод, нужны были деньги.
        - А ты не так то прост, как хочешь казаться. Зураб своих бегунов не отпускает.
        В последний день перед финишем ярко светило солнце. Караван прошел без потерь большую часть пути, и когда до конца маршрута оставался паршивый десяток километров, настроение было сродни погоде. Кто-то уже подсчитывал, куда пустит оплату за проделанную работу, другие строили общие план, как бы теперь половчей добраться до дома. Солнце, оно делало свою работу, но чем ближе продвигались к Николаеву, тем больше портилось настроение.
        Сначала пришел запах горелой резины. Затем появилась покореженная, обгорелая техника. Потянуло мертвечиной, запахом разложения плоти. Несколько дней назад тут шел серьезный бой. Несколько внедорожников, собранные в одну большую баррикаду, перегораживали центральную дорогу к Николаеву. Повсюду лежали трупы, и даже по самым скромным подсчетам, было их не меньше дюжины. Серьезная потеря, особенно если это бойцы дельные, обученные и проверенные, а главное, лояльные к командованию. Черная форма, новенькая обувь, калашниковы, едва ли не в солидоле. Сюда зачем-то были брошены серьезные по нынешним меркам силы, и похоже Николаевцам не повезло. То тут, то там, зияли уродливые воронки от взрывов. Мертвецов раскидало хаотично. Похоже, колонна была на марше, и никто не успел, как следует занять позиции. Ваха осматривал эту бойню и понимал, что сделано это было для него. Похоже, работали Хруст с Зябликом, их подразделение и еще несколько взводов Борея. Били наверняка, из чего-то тяжелого, такое с собой не потаскаешь. Техники нагнал увечной с ближайшего поселка, устроили препятствие на дороге. Особенно
впечатлила огромная воронка от снаряда, которую пришлось огибать телегам. Неужели у Хруста была в подмогу артиллерия? Если так, то Борей гораздо сложнее, чем хочет казаться.
        Через пару километров появились патрули, выставили свои серые стены доты, ощетинившись пулеметными точками. Караван встал на подступах и начался досмотр. В пору всеобщей разрухи, документы вроде бы и не важны, однако их проверяли тщательней чем на таможне. Четверо николаевцев, в черной форме, кепи, и черных же разгрузках, расхаживали, сжимая в руках автоматы и бросая настороженные взгляды на немалую силу каравана, в то время, как местный аналог офицерского состава, переписывал номера удостоверений личности и долго общался по рации с командным пунктом. Может сохранились в городе бывшие базы, те, через которые прогоняли корочки прибывших.
        Но и это препятствие пройдено, и впереди высокие стены, забранные в колючку. Прожектора уныло повесили свои «носы», но караульные бдят, шаря вооруженным взглядом по ландшафту. Ваха шел в авангарде, который теперь и авангардом-то не был. Отпала нужда. Город стоял на возвышении, вокруг поля бескрайние, оттеснившие лес, чуть вдалеке берег реки. Такое местоположение будто нарочито выгодно. Не подползешь незаметно, не подлетишь. Траву намеренно жгли, выкорчевывали кусты и низкие кривые деревца, чтобы караульным было проще. Несколько раз над головой пронеслись, визжа винтами, вездесущие квадрокоптеры, поблескивая на солнце линзами камер. Знакомые силуэты техники Ваха узнал сразу. Такая же царила в княжестве Зураба. Николаев напоминал сейчас встревоженный улей, и Ваха даже заволновался, не перестарался ли Хруст, в вызове острой кадровой недостаточности у противника.
        Караван ушел в одну сторону, вольные стрелки в другую. Потянулась команда на базу, на отдых. Обещанные казармы, питание и пара часов сна, подкупить могли любого. Впрочем, в сам городок не пустили, а повернули на территорию рядом, огороженную таким же высоким бетонным забором. Внутри ангары, несколько казарм, вроде воинской части, только без звезд на воротах. Опять КПП и проверка документов, по мнению Вахи, совершенно бесполезная.
        - Команде отдых! - Заорал кто-то из старших каравана. - Бойцам по казармам. Фрилансеры, направо, к вам разговор будет.
        Таких, что не удивительно, оказалось еще трое, и всех их Ваха знал по именам.
        Рядом встал Горыныч, подмигнул.
        - Видал? Сейчас нас пробивать будут. Вон как крепко тут с кем-то сцепились, личный состав положили. Сейчас ни посты толком не выставить, не смену дать. Вербовать будут.
        - Ты все еще считаешь, что Николаев, это теплое место? - Вставший рядом Гном, скривился, не по душе здоровяку пришлась увиденная картина. - Почему они своих не хоронят? Бросать двухсотых на поле боя, это последнее дело.
        - А вот тебя это касаться не должно. - Оборвал Горыныч товарища грубо, почти криком. - Если хочешь мне все карты взбаламутить, то вали вон в казармы, да портянки меняй, а мне эта житуха перекати-поле, уже поперек горла встала.
        Вокруг, что за забором, что на лицах, был идеальный порядок. Чистые улочки и выбритые подбородки, ни бород, ни усов. Все бойцы в черных кителях, пострижены по-военному, команды выполняют бегом, и видимо несут службу по-настоящему. Неужели николаевцам удалось сохранить кусочек старого мира, пусть даже в погонах и дисциплине? Если так, то их стоит опасаться, а точнее бояться тех, кто держит все это в руках, и видимо не собирается выпускать.
        Командир долго просматривал документы Вахитова, перелистывал толстую тетрадь, прислушивался к своему ларингофону.
        - Где служили?
        Ваха рассказал.
        - Боевой опыт.
        Снова не пришлось придумывать. Об острых моментах случилось умолчать, но это, похоже, было не столь важно.
        - Норматив пройти надо. Бег, приседания, барокамера…
        - Барокамеру-то зачем?
        - Отставить разговорчики. Не устраивает, вот Бог, вот порог. Ну? Платят нормально. Трехразовое питание, койко-место, медицинское обслуживание. Девки, опять же, есть незамужние.
        О том, что с одной такой, Ваха уже знаком, он пока решил умолчать.
        - Так что вам надо?
        - Внешний периметр, патруль. Первый край обороны. Проверка документов, конвои.
        - А внутри?
        Командир довольно заухал.
        - Может тебя сразу на подземку перевести?
        Слова эти, показались четверке в черном, удачной шуткой, и довольный молодецкий гогот разлетелся по части.
        - Да я так. - Ваха пожал плечами.
        - Так он, видали. - Командир хмыкнул. - До города еще дослужиться надо. Вон у нас какие орлы землю топчут по несколько лет, а тут ты пришел, такой красивый. Ну?
        - Согласен. - Ваха охотно кивнул, понимая, что условия предлагают хорошие, и лучше уже не станут. Тут ни собаками травить не будут, ни в лепрозорий загонять. Лишь бы Хруст со своими ухарцами опять не разошелся.
        - Тогда иди, вон, к тому лейтенанту, - рекрутер кивнул за спину, где находился щуплого вида мужичок, в военной форме. Щуплый держал в руках планшет. Иногда что-то пролистывая на нем длинным белым пальцем. - Он твои данные занесет и временный пропуск сделает.
        Лейтенант, оказался особистом. Снял отпечатки пальцев, расспросил про юность и первую любовь, задал пару вопросов по Фрейду и другим, странным и одиозным личностям, и под конец, узнав размер одежды и головного убора, протянул пластиковый прямоугольник.
        - Вход в город, только в торговую зону. За красную линию не заходить, в двери не ломиться. Зона отдыха тут, тут же и казармы для внешнего периметра. Тут и питаться будете. Сейчас караван уйдет, так что можете заселяться.
        Под жилье выделили отдельную казарму, где располагалось еще человек десять. Дежурный сверил пропуска, погнал в каптерку, где щекастый детина, больше похожий на младший командный состав Вермахта, такой же светловолосый и наглый, вытащил четыре комплекта формы, жестом велел переодеваться, а старую одежду запаковал в отдельные пакеты и сложил там же, на полку. К обеду вернулась первая смена. Четверка тех самых парней, что дружно смеялись над сомнительными шутками командования, бодро протопала к оружейке, сбросила стволы. Чувствовали они себя в полной безопасности, и потому начали наглеть. Сдав оружие, умывшись и почистив форму, они сели особняком на кроватях, и в голос принялись обсуждать физиономические особенности вновь прибывших. Особенно досталось Томасу, за импортный внешний вид, да и по всем остальным славно прошлись. Горыныч оказался уродливым недомерком, Гном вдруг превратился в долговязого олигофрена, а Ваху окрестили старым пердуном, что пришлось ему явно не по вкусу.
        На обед пошли группами. Тут особой дисциплины тоже не наблюдалось, а вот дедовщина процветала буйным цветом. После оскорблений и унижений, четверка «смертников» решила подкрепить слова действием. Прямо около здания, оторвавшись от коллектива, к авангарду выдвинулся широкий кривоногий тип с раскосыми глазами. Сила в его фигуре чувствовалась невероятная, а глумливая усмешка на губах не сулила ничего хорошего. Не дойдя пары метров, азиат остановился и подбоченившись выдал.
        - Вы откуда, убогие?
        - От твоей мамаши. - Поделился Горыныч. - Три дня топали, ее жирную задницу обходили.
        - А ты смелый. - Азиат кивнул, почти уважительно. - Только на мамашу свой вялый хрен не поднимай. С корнем вырву.
        - Чего тебе надо? - Насупился Гном, явно прикидывая, как бы половчей завалить эту гниду. Тройка товарищей кривоногого с интересом наблюдала за ситуацией, готовая в любой момент кинуться на помощь, да и местное командование не дремало. Было понятно, что это была проверка. Стоило вмазать наглецу в морду, первым руку поднять, и выпрут тебя за ворота быстрее, чем ты три раза скажешь «Член ЦК КПСС».
        - Значит так, зеленые. Мы тут уже с год чалимся. - Настрой и зековскую терминологию Ваха подметил сразу, и это ему снова не понравилось. - Наших тут недавно положили, большую часть, и теперь такое отребья как вы, слать будут. Нам вы без надобности, тяните свою лямку, и меру знайте. Мы на очереди в город первые стоим, и если кто из вас вылезти вздумает, то я лично прослежу за тем, чтобы этой крысе жизнь медом не казалась.
        Личного состава тут был ощутимый дефицит. То ли идти боялись, то ли добиралось не все. Но ближайшие три недели пришлось нести службу в компании этой четверки. Держались они отдельно, разговаривали о чем-то в полголоса, искоса поглядывая на новичков, и вот среди ночи случилось то, чего Ваха давно уже ожидал.
        Возвратившись со смены, они с Горынычем поднимались по лестнице в казарму, когда на пути у них вновь появился кривоногий, в компании своего приятеля. Кривоногого звали Хан, а его приятеля, постоянно трущегося рядом, не иначе как Шакалом. Общались они более чем странно. Не как сослуживцы, а больше все походило на разговор сварливой женушки с неверным супругом. Постоянная грызня и сальные взгляды. О гетеросексуальности этой парочки не могло идти и речи.
        - Здорово, отребья.
        Ваха едва успел уклониться от здоровенного кулака, попытавшегося сломать ему челюсть. На помощь пришел Горыныч. Подставив цевье автомата под удар, он сцепился с Шакалом, и оба покатились по лестнице. Хан рыкнул по-звериному, оттолкнулся от стены и злобно шипя, прыгнул, стараясь припечатать полковника к стене, но не тут-то было. Ожидая чего-то похожего, тот круто ушел вниз, и грузная фигура противника загрохотала по ступенькам.
        - А ну?! Вашу мать! - Появившийся на площадке командир взревел злобно. - Совсем охренели! На губу, сгною, всех четверых!
        Шакал и Горыныч замерли внизу, Хан тяжело дыша поднялся, вытирая с губ непонятно откуда взявшуюся кровь.
        - Вы, двое. Сегодня в ночное охранение, а вы. - Это уже к Горынычу и Вахе, сегодня же к лейтенанту, перед отбоем.
        На площадку выглянул Гном и убедившись, что помощь его пока не нужна, исчез за дверью. Следом за ним вынырнул Томас и пара сторонников Хана. Тройка потопталась на лестничной площадке, и тут же убралась в расположение, едва командир в черном кителе переключил на них внимание. С этого момента вязкая затяжная война началась по серьезному. Нельзя было ботинок утром одеть, можно было совершенно спокойно влететь ногой в битое стекло. Начали крепить лезвия безопасных бритв, в тех местах где не глядя рукой хватаешься, подпиленные ножки табуретов стали обычным делом, пропадали личные вещи, часть из карманов, другие из тумбочек. Обстановка накалилась до невозможного, но в какой-то момент, когда Ваха вернулся из караула, Хана с его прихлебателями на месте не оказалось. Никто так и не смог ответить, куда они делись, а командир только рукой махнул.
        Время шло, кадровый вопрос налаживался. Появлялись новые люди, люди разные, по возрасту, привычкам, мировоззрению. Были сложные и простые, мрачные и веселые, служба шла так, как она и могла идти. Период затишья оказался всем на пользу. После последнего инцидента, караульная служба стала даже в радость, а ожидавшая после нее теплая постель и простой, но сытный харч в столовой, начал восприниматься как должное. Однако все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Очень быстро Вахитов понял, что все в расположении находятся под наблюдением. Появились новые камеры, стали более внимательными и частыми медицинские осмотры. Раз в две недели сдавали кровь из вены, а появляющиеся врачи только по началу приходили в белых халатах. В какой-то момент они явились в усиленных костюмах химзащиты, чем немало переполошили весь личный состав.
        На вопросы, к чему такая предосторожность, отмахивались только. Мол, распоряжение начальства, а с ним не поспоришь. Если оно, начальство, скажет, что крокодил, это птица, то несчастной рептилии не останется ничего другого, как взлететь, работая всеми своими четырьмя лапами.
        Командование больше в расположении не показывалось, зато на вышках появились посторонние бойцы. Опустели оружейки. Пищу все еще выдавали, но теперь вместо повара, на раздачу в столовую доставляли герметичные контейнеры, которые после вскрытия и употребления содержимого, надлежало сжечь, что недвусмысленно указывалось на упаковке. Когда Томас попытался выйти за ворота, его даже спрашивать не стали, резанули очередью из пулемета, да так, что американец еле ноги унес. Когда стало понятно, что наружу без боя не выбраться, пришли пояснения, и эти пояснения никого не обрадовали.
        - Личный состав внешнего охранения, всем построиться на плацу. - Заревел громкоговоритель на улице. Он повторял и повторял, разбивая слова о воздух. Стекла в оконных рамах звенели от мощности сигнала.
        Мужики высыпали на плац. Кто-то даже не потрудился одеться, и так и стоял разинув рот и пялясь на стол с громкоговорителем, в одних сатиновых синих трусах и шлепанцах на босу ногу.
        - Личный состав, вы подверглись первому кругу вакцинации. - Гремел воздух. - Те из вас, кто останутся в живых и смогут самостоятельно выработать антитела, смогут примкнуть к славному роду наукограда. Мы не потерпим слабых и болезненных, мы не примем к себе тех, кто не сможет принести пользу обществу, валяясь на больничной койке. Ваша первичная подготовка и временные тренировки в охранении были оценены высоко, и теперь за вас будут работать ваши тела. Покидать периметр части строго воспрещено. Любая попытка выбраться за территорию, будет пресечена незамедлительно.
        Четверка авангарда сидела на крыше казармы, наблюдая как испуганные больные люди разошлись по территории. Несколько раз слышалась автоматическая стрельба, перемежавшаяся с криками боли и отчаяния. Это кто-то решил расторгнуть контракт с Николаевым, и по своей глупости расстаться с жизнью. Хотя, какая это жизнь, стать подопытной морской свинкой, попасть под пристальный взгляд вирусологов, разрабатывающих новую вакцину, а может и не вакцину вовсе.
        С крыши было видно, как начала действовать зараза. Люди останавливались, кто-то опускался на колени, другие прислонялись к стенам здания. Началась кровавая рвота, судороги. Некоторые все еще держались. Томасу было особенно нехорошо. Он лежал на спине, уставившись в небо и шевеля губами, окончательно перешел на родной язык. Гнома била дрожь, здоровяк не мог согреться, и Вахе пришлось сходить вниз за шерстяным одеялом. Гном отказывался спуститься в помещение, и сейчас, обхватив руками колени, уставился в одну точку и клацал зубами. Горыныч держался, но ему тоже было плохо, и только Ваха похоже не испытывал явных неудобств. Потливость, слабость, неприятные ощущения в желудке, вот вроде бы и все побочные эффекты.
        Всего в расположении на момент начала эксперимента оказалось сорок человек, однако за пайками, приехавшими на автоматической тележке, явилась едва ли не половина. Второй день принес сразу несколько смертей. Горыныч смог уговорить Гнома спуститься вниз. Томаса же просто перенесли, положив на плащ-палатку, и теперь Ваха и командир авангарда, как могли, ухаживали за своими товарищами.
        Стойкими к «прививке» оказались еще двое. Высокий узколицей Михась, приехавший откуда-то с Юга, и рассказывающий ужасы о нескольких неудачных зимах, и царившей там анархии. По словам бойца, некоторые группы настолько обезумели, что перешли на людоедство, так что без оружия и взвода за спиной, в иные области соваться и вовсе не следовало.
        Оказался относительно бодрым и Дуболом, Серега Дуболомов, когда-то живший и учившийся в Перми, а потом переехавший в Питер на заработки. Он еще сильно радовался, что не добрался в поисках удачи и длинного рубля до Питера. Той теперь и вовсе на карте не значилось. Ядерная бомбардировка превратила мегаполис в такую же колоссальную радиоактивную яму, с зоной отчуждения на десятки километров по периметру. Туда даже мародеры не отваживались лезть, хоть наверняка золота и прочих ценностей там должно было хватить на всех с лихвой.
        Дуболом слег к вечеру, ночью начал бредить Горыныч. К утру не стало еще нескольких человек, в том числе и Томаса с Гномом. Ваха без сил сидел на взлетке, уставившись в одну точку. В голове бушевала буря. На что рассчитывали николаевские изуверы, проводя такой эксперимент? Неужели им было плевать на общественное мнение, пусть даже и общество теперь было весьма спорное, и обстановка смутная. В какой-то момент пришло видение. Будто сидит он в бункере, в своем мягком уютном кресле, жрет бутерброд с тушенкой и перебирает бумаги лаборатории. Может быть это были воспоминания, последние осколки мозаики. Но от понимания этого легче не становилось. В руках листы, цифры. Некоторые абзацы выделены жирным желтым, другие перечеркнуты или вымараны, как это делают в протоколах секретных заседаний. Но что-то было не так. Может быть, сыграла роль подскочившая температура, но чувство тревоги не покидало ни на секунду. Чудилось, будто кто-то смотрит из темноты, наблюдает из темного угла, шарит объективами камер, установленных по комплексу. Кто-то был еще, неведомый, а может быть и знакомый, тот, для кого все, что
происходило внутри, было важно не меньше чем для Вахитова.
        Снова листки, какие-то фотографии. На одной запечатлены несколько человек. Лиц не видно, из-за балаклав и шарфов. У всех на глазах солнцезащитные очки, да и одеты как будто на северном полюсе, а может так оно и есть. Вокруг группы людей расстилается белое безмолвие, десятки километров снежной пустоши, которая уходит за горизонт. Вторая фотография в теплых тонах, но тоже нет ничего хорошего. Такая же группа людей, те же позы. Одеты легко, но на лицах маски. За спиной палаточный лагерь и видны чернокожие военные, хмуро поглядывающие на собравшихся для памятного снимка. Еще одно фото, последнее. На нем опять пустошь, на этот раз водная. Под ногами у людей палуба корабля, или платформа, что-то железное, так сразу и не понять. Лица обветрены, снова маски, у одного даже противогаз, однако радостные, лучиками морщинок в уголках глаз выражают свое настроение. Если улыбка фальшивая, то этих морщинок как правило нет. Это любой знает. Вспышка, свет…
        … да, товарищ генерал. Вызывали?
        - Проходи, Вахитов, садись. - Полковник осторожно прошел в кабинет высокого руководства, в который раз поражаясь богатству и безвкусице обстановки. - Вон, коньяк, будешь?
        Генерал потянулся к графину, сам решил разлить дорогой напиток по рюмкам. Приятное коньячное амбре, мягкое, что попка младенца, разлилось по кабинету. Легкий и ненавязчивый запах вспыхнул и исчез, оставив неуловимый шлейф.
        - Никак нет. - Вахитов решительно мотнул головой. Да и зачем ему это? До пенсии рукой подать, а тут вызывают на ковер, да потчуют таким недурственным…
        - Мы тут посовещались. - Видно было, что командование нервничает. - И решили, что для одной операции, ты как нельзя лучше подходишь. В тютельку. Надо кое-что проконтролировать в частном секторе. Есть одна контора. Документы мы тебе справим, все чин чинарем. Пройдешь в запас по всей бухгалтерии Минобороны, но на деле останешься на службе. Частная лавочка, вакцинами занимается. На деле, что-то копает по всему свету, как еще десяток подобных. Хозяину нужно знать, что, почем, хоккей с мячом. Понятно?
        - Так точно. - Вахитов кивнул, хотя, признаться честно, понял, что втравливает его командование в какой-то лютый блудняк. Однако приказы не обсуждаются.
        - Прикрывать тебя будут из одной конторы, наши коллеги из ЧВК. - При этих словах генерал скривился. Видно было, что сотрудничество с частной военной компанией ему не по душе. - Мужики, тертые у руля, ветераны. - Продолжил он неспешно. - Контора зовется «Борей», с базой на Каймановых Островах. У тебя две задачи, промониторить работу конторы и выявить все связи с четвертым сектором Николаева. Город есть такой, наукоград, мать его. Расплодилось их на нашу голову. Четвертый сектор, это бактериологическое оружие. Ничего хорошего, я тебе доложу. И так, от мирного атома жопа горит, а тут еще они, со своими микробами. Впрочем, хозяину виднее…
        … этот живой похоже. - Удар ботинка под ребра вырвал из пелены воспоминаний. Что это было? Горячечный бред или правда, всплывшая на поверхность, понять было сложно.
        Ваха открыл глаза и уловил движение сверху. Перед взором стояла мутная красная пелена. Левый глаз не получилось открыть из-за запекшегося на ресницах гноя. Шевеление наверху приобрело очертания человека в костюме химзащиты. Больше ничего такого на ум не приходило.
        - Да, вроде живой. Что с ним делать-то, Хан?
        Хан. Хан? Эта мразь появилась? Интересно, где он и его любовничек Шакал, прятались все это время, и откуда у них костюмы?
        - Что сказано, то и делать, иначе блокаторов не видать, как собственных ушей.
        Ваху схватили за ноги и поволокли по полу, будто бесчувственную куклу. Несколько раз он приложился головой, но сил на то чтобы протестовать, или хоть как-нибудь смягчить удар, уже на было.
        - Теперь куда?
        - Да вниз, к трупам. Там примут. Эй, внизу… - Голос зазвучал гулко, отдаваясь эхом по жестяной поверхности. - Принимайте живчика. Его в четвертый сектор, на опыты. Кантуйте аккуратней, а то Зулус с нас три шкуры снимет.
        Зулус! Это имя, кличка, прозвище, прозвучало в голове будто набат. Рандеву с этим человеком было неотвратимо, но только не при таких обстоятельствах. Ваху пропихнули в трубу, по которой спускали в прачечную грязное белье, и он рухнул на груду мертвых тел. От удара сознание покинуло его, быстро и милосердно.
        Вахитов лежал на кушетке, уставившись в стеклянный потолок. Может и не стеклянный он был, а прозрачный, пластиковый, тут вообще было плевать. Руки и ноги были примотаны к той же кушетке лентами ремней, да так плотно, что не пошевелить. Простыня пропитана кровью, потом, мочой, чего тут только не было. Запах внутри помещения стоял такой, что самая смрадная выгребная яма обзавидовалась бы. Казалось бы, человек, существо разумное, но вот продукты его жизнедеятельности, собранные в клубок мерзких ароматов, могут подвинуть в мозгах кого угодно.
        Вокруг тоже были стены, стеклянные или из пластика, а за ними угольная темнота. Что там, дальше. Ад? Тот свет, о котором так много рассказывали в фильмах, книгах, кино и теософских трактатах. Тогда, что за свет? Ад, или рай? Или лимб, чистилище, где прибывают в вечном заточении заблудившиеся души?
        Когда Ваху тянуло в религию, он сам себя останавливал, приводя какие-то, на тот момент неопровержимые аргументы, но теперь и простеньких доводов не найти было. Внутри светло, вокруг дерьмо, а за порогом темнота. Ну чем не песня для рок-фестиваля. Потом пришли ощущения. Первым явился холод. Затем волны жара прошли по телу, быстро и с напором, вернулась головная боль, тошнота.
        Скосив глаза, полковник обнаружил катетер, идущий от руки к прибору, смахивающему на «искусственное легкое». Трубок оказалось с десяток. Часть закреплялась на руках, иглами уходя в тело, другая часть шла куда-то вниз, к паху, куда и не заглянуть без посторонней помощи. Что за бред? Что вообще происходит. Волной подступила паника, схватила за горло, сжала, выпустив ледяные когти. Вахитов болезненно заворочался, дернулся в путах, и тут же сработало что-то. Резкий звонок и яркий всполох лампочки заполнили прозрачный куб. Справа вспыхнул свет, выхватив из тьмы стол с сидевшим за ним человеком. Уже в годах, редкие седые пряди, выступающий крючком нос, рельефные скулы и мощный подбородок. Таким, хорошо колоть орехи, или гвозди заколачивать. Во всем этом внешнем уродстве какая-то правильность, симметрия, и от того незнакомец показался Вахе красивым. Да, именно красивым, и пусть все утрутся. Невероятной, природной красоты. Таким, наверное, представлял своих демонов Врубель. Притягательный, отталкивающий, и все это одновременно. В какой-то момент пришло понимание, что виной всему химия в организме, и
немного попустило.
        - Рад приветствовать вас, полковник Вахитов. - Человек скупо улыбнулся и его тонкие изящные пальцы заскользили по клавиатуре ноутбука. Были тут источники питания, коли медицинскую технику могли запитать. Неужели то самое, что у Зураба? Нет, конечно не то. Тут качество другое, а фартовому бандиту остались объедки с барского стола.
        - Кто вы? - Произнесено это было одними губами. Ваха сам поразился слабости собственного голоса.
        - Я? - Человек пожал плечами. - Мы с вами, Вахитов, прекрасно знакомы. Шутку сыграл радиоэфир. Голос в нем не такой, как в жизни. Ну ничего, скоро все эти рации и прочие средства связи отойдут на второй план. Будет больше живого разговора.
        На слове «живого» человек хохотнул в голос.
        - Ты, Зулус? - Голос вновь был тих, но Ваха попытался выдать всю свою злобу, ненависть и боль, что накопилась за последнее время. И эти два слова получились, чеканно ударив по перепонкам.
        - Это мой псевдоним, после экспедиции в Квазулу-Натале. - Человек снова улыбнулся, но теперь уже мечтательно. - Мы тогда только пробовали одну из разновидностей штамма.
        - Пробовали?
        - Да, конечно. Таких как мы, были сотни, если не тысячи. Всем хотелось иметь в арсенале весомый аргумент. Основной проблемой были террористические группировки, и вирусология с генной инженерий задумала удивительную шутку, вирус, который способен не просто выкосить конкретную этническую группу, а воздействовать на определенного человека. Ну взять хотя-бы бен Ладена. Поймать его было не просто, но своих биологических маркеров он оставил предостаточно. Берется маркер террориста номер один, культивируется в вирус, а тот после этого распыляется над той местностью, где он может скрываться. Все просто и бескровно, одним ударом отсекается голова змеи, и она никого уже не сможет укусить.
        - Вы сошли с ума. - Прохрипел Ваха, силясь подняться с кушетки. - Это гребанный нацизм, в чистом его проявлении.
        - Ну, всегда бывают сопутствующие жертвы. - Человек представившийся Зулусом, так и не потрудился назваться настоящим именем. Он просто поднял ладони, показывая, что они пусты. - Уверяю вас, полковник, не мы и уж точно не я, стали причиной пандемии. Тут постарались, как я предполагаю, наши западные партнеры.
        - Что вообще происходит?
        - Ах, вы об этом. - Зулус повел рукой, так пренебрежительно, будто бы голый человек пристегнутый к койке, находящейся в стеклянном кубе, был вполне привычным для него зрелищем. - Это капсула, полностью автономная. Иногда бывают сбои, правда, но все скоро снова придет в норму. Тут вы можете дышать, жить, избавляться от продуктов жизнедеятельности, и самое главное, не вредить своей уникальной приобретенной особенностью.
        - Это какой же?
        - А той самой, за которой гонялись все вирусологи. Теперь-то их пыл унялся, а раньше землю под ногами жгли, как хотелось. Дело в том, что вирус, а точнее инструмент, вышел смертоносный и уникальный. По сравнению с атомной бомбардировкой, наш штамм - это как тонкий хирургический скальпель, вместо уродливой фонящей палицы. Распыли его над местностью, и можешь вселяться. Сельскохозяйственные культуры не повреждены, скот не пострадал, а те немногие, что останутся в живых, с удовольствием послужат новому порядку. Но случилась утечка, и условный образец вырвался на свободу, сразу в нескольких местах. Опять сыграли свою роль террористы. Если бы мы знали, как глубоко они пустят корни, то были бы осторожней.
        Впрочем, чего греха таить. С оригинальным штаммом работали многие лаборатории, и у многих было свое направление. Наше, же северо-западное подразделение, пошло по пути оборонного заказа. И вы знаете, полковник, получилось, но получилось не то. Вирус мутировал с каждым новым геном, что-то отторгая, а что-то принимая, и последовательность эту мы так и не могли определить. Не могли, до последнего момента. Три месяца назад к нам в руки попал образец Ай Си Фармасютиклз, не без помощи наших друзей из игровой зоны. Они исправно поставляют нам материал для исследования. Я возликовал, увидев то, о чем и подумать не мог. Вирус принимал ген с радостью, с выбором до нужного хромосомного сочетания. Его стоило только направить. Катализатором служил ультрафиолет и перепады температуры. Отличные данные для активации. Дождался солнечной погоды, и твой враг повержен. Подождал, когда пойдет снег, и с осадками падают ряды противника, будто подкошенные. Одно «НО». Образец оказался нестабильным, и очень скоро мы его просто потеряли.
        Один за другим на Ваху сыпались факты из его современной биографии, и от этого полковнику становилось не по себе.
        - Когда я понял, что Вахитов и вирус, это одно и тоже, я снова пришел в великолепное расположение духа. - Продолжил Зулус, не особо обращая внимания на слушателей. Казалось, что он говорил только для себя, смаковал каждую фразу, наслаждался звуками собственного голоса. - Но Зураб и его люди сплоховали. Когда они ворвались в лабораторию, ты уже дал деру. Как тебе это удалось, они так и не поняли. Видимо была у вас, Вахитов, своя норка с запасным выходом, не указанным ни на одном из имеющихся планов. Откуда они у меня взялись, эти планы, дело десятое. Важен был результат, а вот он, как раз и подкачал. Мои люди перевернули весь бункер, разобрали каждый компьютер, прошлись по каждой пробирке и чашке Петри, и ничего не обнаружили. Были следы вокруг бачка унитаза, да пропала часть ампул с оригинальной субстанцией.
        Потом мы вас полковник потеряли. Вы удивительно виртуозно ушли из бункера, и прошли по грязным территориям, как будто там родились и выросли. Никто из местных бандитов даже и не понял, что у них побывали гости, хоть и наследили вы там знатно. Шесть трупов, Вахитов, шесть трупов в болоте, это не фунт изюму. Интересно, когда вы поняли, что заразились?
        Ваха скрипнул зубами. Теперь все всплывало в памяти, становилось кристально ясно. Вот он бредет по болоту, в костюме бактериологической защиты, то и дело поглядывая на датчик кислорода и дозиметр. Нет ничего криминального, но пейзаж вокруг не позволяет снять противогаз, или прекратить поток воздуха. Шаг, еще шаг, бегом, урывками, прячась за деревьями и кустами. Сил уже нет, всего трясет, озноб, холодный пот льет ручьями. Вахитов начинает задыхаться, и новый приток кислорода не помогает. Баллон за плечами стремительно пустеет. Руки сами по себе тянуться к чемодану с вакциной, вот только вакциной ли… именно. Не она… Но кто об этом тогда знал? Емкости с эталонным штаммом и емкости с антивирусом, ничем в принципе не отличались. Разные шкафы, крохотные цифры кода, полоски на пластике, вот, пожалуй, и все. Тот, кто сам эти полоски не рисовал, вряд ли с ходу поймет…
        - Вахитов, очнитесь. - Зулус встал из-за стола и, подойдя к прозрачной перегородке, оказался буквально в паре метров от Вахи. Стоило только дернуться, руку протянуть, схватить за эту рыхлую шею, выгнуть правильный точеный подбородок одним ударом, быстро и без колебаний, рубануть по кадыку, впечатать в череп, так вот, снизу, носовую перегородку. Вот только зря все это, ремни по-прежнему крепки.
        - Я не сплю. - Ваха почувствовал, что его голос стал определенно тверже.
        - Я знаю. Знаю. - Вирусолог довольно усмехнулся. - Просто я не люблю, когда отвлекаются. Я же вам такую интересную историю рассказываю. С нее бы романы писать, да вот только не пишут больше романов. Итак, на чем мы остановились? - Повисла недолгая пауза. - Мои люди вас потеряли. У меня множество ушей и глаз по всему северо-западу, но кто же мог подумать, что вы двинетесь именно в игровую зону, к Зурабу, человеку, чья штурмовая команда взломала вашу нору? Ирония? Не скрою, да.
        Когда вас смогли опознать, вы снова ушли. На этот раз вмешались бойцы «Борея», будь он неладен. Они всегда появлялись то тут, то там, будто надоедливый комар в темноте. Жужжит под ухом, и не прихлопнешь, не отгонишь, один дискомфорт. И когда я уже было махнул рукой на вас, вы уж простите меня великодушно, снова радость. Доктор с птицефермы, та самая милая дама, сообщила мне, что нашелся пациент номер ноль, а точнее его великолепный образчик в модификации нового штамма. Теперь дело оставалось за малым. Достаточно было дать пищу для размышлений.
        Я отдал распоряжение разогнать сброд, топчущийся между игровой зоной и Николаевым, и мы начали набирать людей. Вот уж была потеха, когда сюда повалили эти смертники. Интересно, они действительно думали, что мои люди будут с ними делиться? Скот, никчемный биомусор, выживший только потому, что по щелям расползся, будто свора тараканов.
        - А ты, значит, героически воевал? - Зашипел Ваха. - Ваххабитов останавливал, последствия радиоактивного загрязнения на своей шкуре ощущал?
        - Я? - Зулус усмехнулся. - Я не солдат, но и не рудимент. Много светлых умов полегло в этой кутерьме. Мои коллеги умирали от так называемой Супердряни, испытывая ее на мышах, кошках, приматах. Кто-то, как я слышал, даже на пресмыкающихся пробовал. Ну что за розовые очки в черной комнате. Тут нужен был фонарь, и этим фонарем стал я. Благодаря проведенной операции, вы, полковник, станете тем, перед чьим ликом, чьей памятью, будут приклонять колени. Вам будут посвящены баллады и стихи, а может быть и выстроены храмы. Вы, полковник, первый настоящий мученик этого мира, жнец мрачный, жнец правильный.
        - Бред, слова. - Вахитов дернулся, с радостью ощущая, что и сил прибавилось, и тошнота отступила.
        - Да вы посмотрите на себя. Гремучий коктейль в вашей крови давно бы убил другого подопытного, а вы, не только не при смерти, а даже набрались сил. - Зулус снова улыбнулся, на этот раз беззлобно, а даже как-то мечтательно. - Но не советую вам напрягаться. Скоро к вам придут, и вы дадите нашим людям новую порцию своей благодатной крови. Она - спасение, она же казнь для неверных, порочных и злых.
        Ваха даже обрадовался, когда фанатик наконец замолчал, и свет снова потух. Оставаться в темноте пришлось недолго. Вспыхнул свет, но за столом уже никого не было. Невесть как в куб проникло трое ученых, и они взялись за свою работу. Кровь, моча и кал из калосборника, мазки со слизистой. Ваха пытался заговорить с людьми в защитных костюмах, но те не проронили ни слова. Слышалось только сопение под масками, да шарканье ног в чулках, перехваченных под коленями брезентовыми ремнями. Снова наступила тишина, а в месте с ней опять погасили свет, видимо посчитав что транжирить на «морскую свинку» лишние киловатты нет особой необходимости.
        Шла третья неделя. За это время Вахе не позволяли вставать, и чтобы хоть как-то держаться в форме, он по очереди напрягал мышцы на ногах, руках, спине, как мог восстанавливал кровообращение и тонус. Выходило плохо, но лучше хоть такая нагрузка, чем кровяной застой и мышечная атрофия.
        Питательный раствор подавали через капельницу, иногда меняли сумки с калом и мочой. Порой они рвались, и содержимое мочевого пузыря выливалось на пол. Несколько часов приходилось лежать в луже собственных экскрементов. Позже появлялся человек с шваброй, обливал Ваху струей ледяной воды и смахивал все отходы в ведро. Запах становился слабее. Скотское существование, будто ты и не человек живой, а какое-то растение. Может быть полезное, может быть не очень, но как не силься, не маши лепестками, покинуть пределы собственного горшка тебе не суждено.
        Синяки на лодыжках и запястьях превратились в сплошные, покрытые струпьями кровоподтеки, пришло отупение, какое-то сонливое состояние полного безразличия к происходящему. С бездействием приходит обреченность, а с ней постепенная деградация. На четвертую неделю Вахе уже было плевать, чем пахнет. Люди, приходящие и уходящие, теперь было просто цветными силуэтами, мутными пятнами, чем-то из другого мира, а он перебирался в свой собственный… так прошел месяц.
        Глоток воздуха заставил заболеть легкие. Вахитов встрепенулся и понял, что может встать со своей кушетки. Ремни больше не сдерживали, однако не все происходит просто так. Рядом с ним кто-то стоял, тревожно и быстро дыша, озираясь по сторонам и сжимая что-то в руке. Что это? Пистолет? Глок? Ну конечно глок, что же это может быть еще?
        - Ваха, это Лиза. Ты можешь идти?
        Слова эти, как раскаленным свинцом обожгли. Очень, очень давно никто не называл его не то что по имени, а даже по новому позывному, который как-то сам появился. Знакомый женский голос, оружие, всплеск адреналина. Ну конечно-же, адреналин. Все внутри так и бурлило, так и клокотало. Ваха рывком уселся, поняв, что в принципе, не все так уж и плохо. Ощущались пролежни, но это поправимо. Идти можно, быстро и недолго. Это не адреналин, наверное, а какой-то боевой коктейль, иначе его, ходячего трупа, от земли не отделишь даже шпателем.
        - Что ты мне вколола?
        - Это «Ходок». Что-то из гималайских трав и химии. Концентрат. В разбавленном виде охрана комплекса употребляет, чтобы не заснуть. Слишком сильный эффект похмелья после.
        - Сколько у меня времени?
        - Час, может немного больше.
        - Плохо.
        Ваха принял одежду и только сейчас вспомнил, что совершенно голый, правда этот факт его абсолютно не смутил.
        - Зачем ты пришла. - Это было не вопросом. Просто констатацией фактов.
        - Мне заплатили, а точнее заплатят. - Произнесла Лиза, но как-то неуверенно, пряча глаза. - Мне нужно помочь вывести тебя из Николаевской подземки, а там тебя уже встретят.
        - Кто встретит?
        - Борей.
        - Они знают, что внутри меня хранится бомба замедленного действия?
        - Да. Теперь знают.
        Попасть из одной лаборатории в другую не радовало, но может там условия получше? Отпуск? Соцпакет?
        - Я пойду с тобой при одном условии. - Вдруг выдал Ваха, совершенно неожиданно для себя. - Ты мне кое-что расскажешь?
        - Можно на ходу? - Лиза с ужасом застыла, прислушавшись к звукам в лаборатории.
        - Можно. - Вахитов переоделся, облачившись в местную форму цвета антрацита, надвинул на глаза кепку, даже воспользовался одеколоном, чтобы хоть как-то замаскировать запах немытого тела. Вышло не очень, но уже сильно лучше, чем было.
        - Тогда двинули. Ты как сюда вообще попала?
        - У меня допуск. - Девушка подошла к стене и потянула за какой-то рычаг. Прозрачная преграда ушла в сторону, выпуская пленника и его спасительницу. Хоть боевой коктейль и действовал, но все равно, двигаться получалось не так ловко, как хотелось бы. Пробивало в пот, руки дрожали, во рту присутствовал неприятный металлический привкус.
        - Допуск, хорошо. - Ваха двинулся вслед за исчезающей в темноте лаборатории Лизой. - А дальше что? Как мы выберемся из лаборатории? Да и потом, небось вокруг полно охраны. Моя помятая физиономия выдаст нас с головой.
        - Это я беру на себя. Жди тут. - Лиза толкнула дверь и вышла в коридор. Послышались мужские голоса, потом топот ног. Краткое затишье, вскрик, и девушка вновь появилась в дверях. - Выходим, у нас максимум десять минут чтобы убраться с этажа.
        Ваха шагнул за дверь и тут же наткнулся на безжизненное тело в черной форме. На его удивленный взгляд, Лиза показала пустой шприц.
        - Один укол и час здорового сна. Работает удивительно хорошо.
        - Погоди. - Ваха уселся на пол, принялся обшаривать карманы охранника. Коридор по-прежнему был пуст. - АКСУ оказался поставлен на предохранитель, однако полный магазин был, второй запасной перекочевал в карман куртки. Рация, чудо чудное, диво дивное, опять же была на месте, так же, как и проводок ларингофона, который тут-же занял свое место. Где только эти скоты свежие аккумы для девайсов достают? Вон уже, сколько времени прошло. Ни один нормальный аккум столько времени не выдержит, помрет от естественных причин. Производят они их, что ли?
        В карманах нашлась пачка сигарет, швейный набор, расческа и носовой платок. Все это Вахитов выгреб и тщательно рассовал по своим карманам. В деле побега каждая мелочь может иметь роковое значение, да и, лишившись всех своих личных вещей и документов, начинаешь быть стяжателем. Отдельным бонусом оказался не весь откуда взявшийся у бойца овал РГД-5. Не долго думая, Ваха забрал и ее. Конечно швыряться таким подарков в закрытом помещении себе дороже, но мало ли как судьба повернется.
        - Ты долго еще?
        - Сейчас. - Последними Ваха снял со спящего, командирские часы на кожаном ремешке. Незаменимая штука, настоящие, с подзаводом при ходьбе, и крохотным колесиком сбоку. Такие раньше валютой считались. Даже пересылались в Германию из дома, в посылках спрятанные в банках с салом, чтобы контингент Советских Войск, стоящих когда-то в разбитой на две части стране, мог обменивать их на западные дефицитные и редкие товары. Теперь же, после катастрофы, они еще больше актуализировались ввиду безотказности и надежности конструкции и механического завода.
        Вахитов поднялся и двинулся вслед за Лизой. Вот и первое препятствие, трое солдат идут по коридору, беседуя о чем-то в полголоса. Лиза дружелюбно кивнула, ее тут видимо хорошо знали. На полковника, к его счастью, не обратили особого внимания. Интересно, сколько народу в комплексе, если вот так вот, запросто, можно пропустить незнакомое лицо? Неужели они тут друг друга не знают? Чудеса, да и только, еще один бонус от того парня, что сидит где-то наверху и постоянно приглядывает.
        Дальше коридор оказался пуст, и наступила очередь новых вопросов.
        - Ты не боишься заразиться? Я теперь вроде токсичен.
        - Ты не заразен, даже если твоей крови напиться. - Бросила на ходу Лиза, прикладывая пропуск к очередному магнитному замку. Мимо прошла группа людей в белых халатах, что-то активно обсуждая. Слышно было, как говорят о ставках, выпивке и вечерней партии в покер, да так увлеченно и самозабвенно, что они даже не обратили внимания на странную парочку. - Ты как компонент механизма, лично бесполезен, но если тебя в качестве шестеренки вставить в код, тогда будет самое больше бедствие на земле, сразу после библейского потопа.
        - Гляди-ка. - Хмыкнул Ваха. - Святое писание знает. И много ты там прочла?
        - Да немного, так, по верхам, для общего развития.
        - Ну да ладно. Как дальше будем поступать?
        - А дальше ты сам. - Лиза протянула Вахитову свернутую вчетверо бумажную карту и ключ-пропуск. - Уходить будешь, как получится. Мое дело поднять тебя из мертвых, дать возможность заполучить оружие, а дальше, поминай как звали. Я сама вскоре за тобой уеду, свалю из этого сумасшедшего дома.
        - Так как-же я выйду? - Опешил Ваха, явно не ожидая такого поворота. Он до последнего надеялся, что хрупкий маленький проводник не покинет его, и за ручку выведет на свободу, пользуясь удачей и служебным положением.
        - Сначала приведешь себя в порядок. Поднимаешься на второй подземный. - Охотно пустилась в объяснения девушка. Выберешь любой жилой отсек. Главное, смотри на несколько вещей. Везде установлены камеры, так что веди себя естественно. Входи в жилой отсек как хозяин, не озирайся и не смотри по сторонам. В комплексе очень много народа. Тут целый город под землей, со своей инфраструктурой, обязанностями и классовым разделением. Одни будут думать, что ты с первого уровня, другие с четвертого. Кто будет задавать вопросы, шли куда подальше.
        Когда будешь выбирать себе отсек, чтобы перевести дух, смотри, чтобы на магнитном замке горело две лампочки. Да, такие отсеки имеются, и они законсервированы. Красная лампочка говорит о том, что отсек заперт, желтая, что законсервирован. И упаси бог тебе вломиться туда, где мигает зеленая. Этот отсек обитаем, и там внутри кто-то есть, или скоро появиться.
        - А на пульте не возбудятся?
        - Нет. Смены у охраны по двенадцать часов, у технического персонала по восемь. Ученые вообще живут в отдельном помещении, так что они снуют туда-сюда постоянно, и поток на информационные мониторы идет такой, что не углядишь. Я как-то была на главном опорном пункте, где производиться мониторинг всего комплекса. Там такая чехарда. И главное, не затягивай. Минут через десять обнаружат твое отсутствие, и тут начнется черт знает что.
        Ваха взглянул на девушку и вошел в пустой лифт, кивнул на прощание. Больше он никогда не видел Лизу. Что с ней произошло, история умалчивает. Может быть схватили и запытали в застенках, а может быть, опять удача, убралась из Николаева и сейчас шагает по пыльным дорогам, таща на спине рюкзак, к лучшей, спокойной жизни. Дошагает вот? Это вопрос.
        Зураб не любил ангары. Именно с этого места и началось его правление, и именно это место связало его по рукам и ногам. Вот и теперь, те же лица. Теперь правда по гражданке. Раньше это полковник Симонов был, а теперь торговец Архипыч. Та же седина, та же острота глаз, и повадки хищного тигра. На вид, старикан стариканом, а перекусит пополам и выплюнет. С Ахипычем с десяток бойцов, много оружия нового, транспорт дельный, бронированный. Да и не одни они тут. Наверняка километрах в пяти стоит рота, да дожидается отмашки, чтобы по приказу командования начать тут кровавую вакханалию. Сравнять пейзаж с линией горизонта для них проще чем ботинки зашнуровать.
        Зураб был вором, и под ним были воры, а эта порода воевать не умела. Не обучены они были этой премудрости. Помимо стрельбы, нужна была еще и тактика, да и другие премудрости военные. Да и вообще, непривычно для зэка, когда противник отстреливается. Люди Архипича воевали по-настоящему. Была за стариком сила, осколок старого мира, вроде Николаева, только милитаристская насквозь. Ощущал он себя хозяином этой жизни мрачно, вот и сейчас держался надменно и брезгливо.
        Кто-то приволок стул, всего один. На нем старик и сидел. Охранники разбрелись по углам, часть осталась снаружи, несколько снайперов засели по кустам, шаря оптикой по подходам.
        - Пришел таки. - Зураб шагнул под гулкие своды, болезненно поморщился. Вся его «кавалерия» осталась за периметром переговоров. Их просто сюда не пустили. Нет мол, и все. Кому не нравиться, объясним почем халва на Колыме, да откуда в хлебе дырочки.
        - Да пришел. К чему такая честь? Караван ушел три дня назад. Все здоровы. Возраст подходящий.
        - Оборзел ты. - Вдруг вымолвил Архипич. - Хозяину борзые без причины не нравятся. Наши блокпосты, конечно держат разную мелкую шушеру, но я к тебе с рекомендацией. Живи проще.
        - Что, так прямо и сказал хозяин?
        Встретив холодных взгляд выцветших глаз, местный князь и повелитель всего живого, потупился и будто бы поперхнулся неудачной шуткой.
        - Тебе давали элементы питания? Ты думаешь, они вечные? Что у тебя там за чистый город?
        - Бизнес-проект это. - Уклончиво поделился бандит.
        - Видали. - Архипыч хмыкнул. - Бизнесмен фигов. Ресурс у тебя ограничен. Или ты настолько берега попутал, что бояться перестал? Ты смотри. Хозяину твое правление надоест, так он другого уркагана на твое место поставить. В неделю все организуем, и выглядеть все будет вполне легитимно. Усвоил?
        - Усвоил. - Зураб скупо кивнул, радуясь, что при этом разговоре не присутствую его подчиненные.
        - У меня к тебе другое задание. Надо бы ковырнуть Борей, да по-крупному. Они сами то не местные, тут что-то высунулись. Ползают по побережью, к Николаеву интерес проявляют. Знаю, что вроде бы им крепко начали интересоваться. Ты бы туда толковых ребят послал, на момент заварушки.
        - Надо, сделаем. - Отрезал вор.
        - А что такие не вежливые? - Архипыч довольно рассмеялся. - Я же не прошу тебя. Ты пойми, мил человек. Мне что с тобой разговаривать, что с другим. Мне главное, чтобы директивы хозяина выполнялись быстро и качественно. Понял?
        - Понял.
        - Особый груз подготовил?
        - Естественно.
        - Ты смотри, голова многогрешная. Прошлый «особняк» пришел с битой тарой. Оберни каждую единицу, хоть собственной шкурой, но что бы мягко. Новый караван идет с юга, с ним наш груз. Примешь, отсортируешь собственными руками, и чтобы не граммулички не пропало. Будет недостача, четвертую. И еще одно, последнее. У нас же разведка работает, куда уж деваться. Так вот, пожалует кто из Старопетровска и его окрестностей, ты его не трогай. Узнай мол что нужно, да гонца на засеку. Там для костра все приготовлено. Палит пусть еловые лапы, чтобы дыму было больше.
        - Старопетровск? - Зураб нахмурился. - Так вроде далеко это.
        - Далеко, не далеко, не твоего ума дело. - Вновь отрезал Архипыч. - Хозяин беспокоиться шибко. Вроде что-то толи не поделили, толи наоборот, я так точно не знаю. Но вот по поводу них указания есть.
        - А если караван придет?
        - Обо всем сообщай. От каравана, до калики перехожего. Пусть вообще теперь на рынке опись ведут, кто откуда и зачем.
        - Это сложно будет. - Нахмурился Зураб. - Рынок свои держат, из торговцев.
        - А ты с ними побеседуй. У тебя язык подвешен. Можешь им чего подкинуть из нужного или льготу пообещать. Только не угрожай. Нам вообще на рынке волнения не нужны. Зона то почти чистая.
        Архипыч поднялся и вышел. Послышался шум удаляющегося мотора. Нет, точно где-то стоят бойцы, и в немалом количестве, если он себе такие ходки позволяет. Зураб проводил старика взглядом, и сглотнул через силу. Страх, именно страх, вот что он испытывал при таких встречах. Страх он хоронил долго и упорно, самоутверждаясь, унижая и издеваясь, превознося себя в глазах простых людей и собственных шестерок, но стоило рядом появиться кому-то вроде Архипыча, как вся его солидность мигом превращалась в луковую шелуху, а гадкое щемящее сердце чувство вновь выбиралось на свободу. Для того чтобы хоть как-то унять дрожь в руках, вор прождал еще десять минут. Рука сама потянулась к карману где была припрятана фляжка с хорошим армянским коньяков. Свинтив пробку Зураб сделал несколько солидных глотков. Алкоголь горячей волной рванул по горлу в пищевод. Немного отпустило.
        Конвой Архипыча резво дал по газам и тяжелые бронированные автомобили, понеслись по грунтовке, будто по прямой ветке шоссе. Уже скоро ангар, чистая зона и Зураб с его пацанами оказались далеко позади. Архипыч крякнул, вытянул левую ногу, принялся массировать икру. Сказывалось старое ранение, а тут, не кстати, нога та ныть начала. Может к погоде, а может к старости. Ни то, ни другое не лечиться.
        Тридцать минут пролетели быстро. Головная машина вильнула и ушла влево на совсем неприметную тропу, конвой шустро свернул за ним, и за окном начали мелькать рыжие стволы сосен. Близко, беспардонно близко, руку протяни и коснешься. Еще минут десять двигались по новому маршруту, пока не выбрались к бетонке. По ней бронированные авто пошли еще резвее, нещадно сжигая дорогой бензин. Впереди показалась застава. Пулеметные расчеты задергались, двинулись стволы крупнокалиберных пулеметов, однако поостыли. Взметнулся вверх шлагбаум, дежурный на заставе выскочил и вытянулся по стойке смирно перед колонной автомобилей. Архипыч кряхтя и матерясь выбрался из авто.
        - Товарищ полковник, разрешите доложить!
        - Докладывайте. - Старик повел плечами.
        - За время несения службы происшествий нет. Очагов прорыва и посторонних лиц нет. Дежурный по пункту, капитан Крюков.
        - Вольно капитан. Танкисты докладывались?
        - Так точно, товарищ полковник. - Крюков немного расслабился. - Тридцать «Армат» расконсервировано, идут в условную точку, с тыловым караваном. Расчетное время прибытия, две недели.
        Пересменка заканчивалась. Коридоры наполнялись людьми, и Ваха проникся уважением к неведомым строителям, что умудрились создать под тоннами породы и глинозема такую махину. Строилась она не один год, и, наверное, не один десяток лет, и начиналось строительство еще при союзе. В пору холодной войны, небось, вон и надписи на стенах разной степени потертости. Серый бетон, белая подсветка ламп, относительная чистота. Вот магнитные замки и камеры, это явное нововведение. Да уж, если у тебя нет в голове царя, но есть счет на кайманах, много чего можно придумать. В том числе и волшебную страну со белыми кроликами, Алисой, множеством зеркал и сумасшедшим Шляпником.
        Боевой коктейль, как полковник и опасался, начал отпускать. Едва Вахитов нажал на кнопку лифта, уныло взвизгнула сирена, кто-то зарычал, послышался топот, лязг амуниции, но тут уж было совершенно плевать. Схватят, так схватят, против целого города не навоюешься. В лифте тоже оказалась камера, и это сильно напрягало. Пришлось встать так, чтобы лицо хоть и попадало в объектив, но оставалось в тени козырька кепки. Лифт шустро довез до второго этажа, створки разъехались, и полковник шагнул на второй этаж. Тут тоже были охранники, и они, о ужас, начали посматривать на Ваху с подозрением. Чувствуя, как буквально горит спина от взглядов, полковник уверенно затопал по коридору, придерживая одной рукой брезентовый ремень автомата. Идти пришлось минут десять, заворачивая то влево, то вправо, то обходя внезапное препятствие в виде фонтана и пластиковых фикусов в кадках с керамзитом. Везде сквозил «совок», сдобренный современными технологиями. В частности, очень хорошо поработали с электронной начинкой, светом. Побывав в десятке бункеров, за все время своего нахождения в рядах вооруженных сил, Ваха отметил,
что свет весьма комфортен, острой тоски по поверхности, ну или хотя-бы по дневному свету из окон, не вызывает. Когда волнение докатилось и до жилого этажа, опять повезло. Два огонька на пластиковой коробке, рядом с дверью, красный и желтый, стали спасительным маяком. Отомкнув запор и ввалившись внутрь, Ваха смог облегченно вздохнуть. Действовать надо был быстро, без проволочек. Промедление гарантированно приводило к поимке, наказанию, а затем и новым опытам. Жертвовать собой не было никакого желания, да и место на руках и ногах для уколов уже не осталось. Конечности полковника выглядели так, будто их обладатель, заядлый наркоман. Еще пара инъекций, и переберется в пах или начнет ширять между пальцами на ногах.
        Прислонившись к стене, Вахитов попробовал отдышаться, и тут же обожгло. Рация. Чертова рация, которая непонятно как работает. Вскрыв ее, Вахитов повертел в руках новенький литиевый аккумулятор. Только вот странный он был какой-то, без привычной маркировки, штрих-кодов и без указания выходящей мощности. Больше походил на самопал, но самопал качественный, почти заводской. Питание подземного города, аккумы, операционные, специальные лаборатории. Что же Николаев может хранить в своих недрах еще? Не зря им сюда несколько телег с химикатами везли. Но главное, как они содержат такую орду? Где на них провиант берут? Кто обстирывает, убирает за ними дерьмо? Эту загадку следовало оставить на потом, но решить и решить обязательно. По всему выходило что кто-то очень озаботился о том, чтобы жизнь шла своим чередом, именно так, как и привыкли до войны, катастрофы ядерной. Но главное, чтобы такое сделать, нужно было безобразно много денег, а также четкое понимание того что произойдет. Просто так производство не налаживают, химикаты и конвейер не запасают.
        И тут как огнем обожгло. Ваха включил рацию, и тут же ларингофон разорвался гневными воплями командиров. На четвертом подземном сейчас было очень жарко. Сыпались команды, поднимались резервные отряды. Так, сейчас начнут дергать всех, кто в черном, так что следует как-то быстро изменить свой облик. Ваха пощелкал выключателем, но света не было. Так же не оказалось воды в кране, над маленьким жестяным умывальником, да и сам жилой отсек скорее походил на конуру, едва ли больше той, в которой жили «гончие» Зураба. Разве что чище, и можно выпрямиться во весь рост. Воды нет, но вы держитесь. Нашлись, слава богу, в шкафу, плоском, как грудь первой любви, кое-что ценное. Влажными салфетками удалось оттереть большую часть грязи, но все равно они не особо помогли. Маленькие ножницы, найденные в маникюрно-швейном наборе, что, видимо, шел тут в комплекте с жилплощадью, получилось немного подровнять усы и бороду. Сбривать ее начисто, на сухую, Ваха не стал. Слишком бы долго провозился.
        Так же он нашел большую сумку с инструментами, серую робу, да пару тяжелых ботинок. Видно было, что сквотерствовал Ваха не в люксе, а попал в то помещение, где предполагалось жить техническому персоналу. Переодевшись, и посмотрев на себя в зеркало, он довольно кивнул. Роба закрывала руки и делала подтянутую фигуру бойца не такой очевидной. Голову и верхнюю часть лица скрыла кепка с каким-то странным фармацевтическим логотипом, а мешки под глазами можно было списать, ну хоть бы на развеселый образ жизни. АКСУ и запасной магазин перекочевали в сумку, туда же попала и граната, да и весь хабар, что полковник снял с мертвеца. Оставил только наручные часы на запястье. Что-бы не вызывать особых подозрений, он обернул автомат в ветошь, нашедшуюся тут же, рядом с комплектом одежды. Часть ушла на обвертывание, другая на маскировку.
        Покинув комнату Ваха пошел по коридору. Внутренне он ликовал, боевой азарт подбирался к самому горлу, рвался наружу неприятным спазмом. Надо было понимать четко и ясно, что возможности ограничены, однако под химией казалось, что ты можешь горы свернуть. Решив пока не думать, какие будут последствия, полковник двинулся зашагал прочь. Да уж, ну тут и дисциплина, ан нет, вон уже стоят парни в черных рубашках, в лифт не пускают. Неужели тут только лифты? Конечно нет, вон и план эвакуации, как и полагается, для того чтобы свалить во время пожара. Мельком глянул, усмехнулся. Этого было более чем достаточно. Обостренное восприятие уловило схему этажа. Пять лифтов пассажирских, два грузовых. Почти пятьсот жилых отсеков, и это кроме казарм и научников. Две лестницы, пожарных, обычных, обозначенных жирным пунктиром, обе в самом конце обоих центральных коридоров. Рядом мусоропровод и с десяток шахт для разных нужд, вроде доставки мелкого оборудования, и грязного белья. Эх, хорошо живут, сволочи. Им бы ужаться, носа не высовывать. Могли бы как сыр в масле кататься. Но что делать, коли всем этим добром
управляет один сумасшедший с замашками садиста и комплексом бога?
        И тут случилась первая неприятность. Дверь оказалась закрыта на висячий замок. Вся мощь электронного мира вдруг рухнула, когда на пути оказался обычный, хоть и хитро собранный, кусок железа. Мимо протопали охранники, злые и раздраженные. Этих вообще сейчас бояться не стоит, их явно подняли во время сна или заслуженного отдыха, и наблюдательность бойцов притупилась. Открыто не ропщут, но лица очень недовольные. Тихо переругиваются между собой. Появились и первые гражданские. Люди в обычной, привычной с мирного времени одежде. Не было тут ни автоматов, ни камуфляжа, впрочем, пиджаки и куртки некоторых из них, хитро оттопыривались под мышкой. Таких, что хорошо, было меньшинство. В основной своей массе персонал гражданский, огнестрела не имел. Пришло новое озарение, наверное, все еще действовала химия, да и куда ей деться. Николаев был неприступной крепостью снаружи, и основная задача этой крепости была в том, чтобы не допустить никого внутрь, а вот покинуть здание, или затеряться в толпе, было вполне выполнимой задачей. Главное в этом деле не тупить, вести себя естественно, воспринимать большинство
событий, как должное, пусть даже тут по пятницам монашки в пеньюарах ходят, и мартини в постель подают.
        Последняя сцена всплыла в мозгу так ясно, что пришлось даже тряхнуть головой, чтобы отогнать морок.
        - Эй ты! Куда прешь? Почему на жилом этаже?
        Ваха остановился, развернулся и встретился взглядом с человеком в костюме. Хороший материал, похоже, шерсть. На запястье дорогие часы, это сразу видно невооруженным взглядом, хотя может сдаться, что и умелая подделка. Добротные черные туфли, чистые, даже начищены почти до блеска. Подстриженная бородка и усы, лицо белое, ровное, без отпечатка тягот жизни на поверхности. Видимо парень за это время и комплекса-то не покидал. Нет, они все тут дурные, сумасшедшие. Нельзя так вот просто жить под землей, не видеть белого дня, света звезд, не слышать журчание реки или шелест листьев и при этом не повредиться умом. Хоть немножко. Хоть чуточку.
        - Да вызов был. - Произнес Ваха неуверенно. - В блоке кран течет.
        - Течет? - Человек в костюме нахмурился. - Номер наряда, бумаги, живо.
        Ваха полез в карман за воображаемым нарядом, потом в другой. Поиски листка, которого и не было никогда, заняло какое-то время, и это драгоценное время сыграло на руку. Остановились почти в мертвой зоне. Камера была нацелена чуть поверх голов, да и мужик в костюме был слишком уж самоуверен. Руководитель, верх власти в своем отдельно взятом мире. Ему, наверное, и отпор-то толком никто не давал.
        Молниеносный удар в кадык заставил противника захрипеть, но не более. Он на удивление ловко отпрыгнул в сторону, и попытался бежать, но не тут-то было. Химия действовала прекрасно, но только на отдельные части. Руки слушались плохо, ноги тоже, так что приходилось концентрироваться на каждом движении. Вахитов бросился ласточкой, вцепился на излете в лодыжки мужика, и дернул, из-за чего тот рухнул, едва успев выставить руки перед собой. Ваха навалился всем телом, захватил предплечьем горло, сдавил, обвив ногами тело соперника. Масса сыграла свою роль, тот дернулся для порядка, а потом затих и посинел лицом. Послышались крики, топот ног по коридору не предвещал ничего хорошего. Люди за пультом все же не зря ели свой хлеб. Вахитов принялся охлопывать карманы. Так, карточка-ключ, фотография какой-то девушки с ребенком, старая, почти выцветшая. Ты уж извини мужик, но тут каждый сам себе злобный буратино.
        Вскочив, он понесся по коридору, прочь от топота, и быстро оказался в тупике. Преследователи быстро приближались. Надо было что-то делать и делать срочно. Взгляд упал на сервисный люк, прямо под ногами. Плотно подогнанный к полу, с железной скобой-ручкой, утопленной в поверхности. Ваха схватил и потянул что есть силы. Сердце колотило в бешеном темпе, стараясь, похоже, проломить грудную клетку, все вокруг плыло, пот застил глаза, зато во рту был сухо как в пустыне. Сначала показалось, что люк намертво приварен к основанию, но потом он пошел, отворяя техническую трассу, забитую почти под завязку жгутами проводов. Вахитов раздвинул кабель, и обнаружил узкий проход, ведущий в темноту.
        Пробираясь по коммуникационному каналу, обдирая в кровь руки и разрывая одежду, Ваха искренне радовался, что не страдает клаустрофобией. Уйти нужно было как можно дальше от выхода, и отлежаться, дать организму отойти от шока. Что дальше? Да пес его знает. Лучше быть похороненным в темноте, чем прибывать в статусе препарированной лягушки, которую кормят через трубочку. Было душно, жарко, воздуха не хватало, света не было совершенно, а затем пришло похмелье.
        Сколько времени минуло, Ваха сказать не мог. Он почувствовал себя похороненным заживо в этом кабельном склепе. Безысходность, паника, судороги и рвота. Тремор конечностей сопровождался непроизвольными движениями рук и ног, на которых появлялось все больше кровоточащих царапин. Просветление приходило внезапно, и за тот краткий миг, пока снова не наваливался ужас и отчаяние, Вахитов полз, полз из последних сил, пробираясь на ощупь. Глаза привыкли к темноте, да куда там. Ни единого лучика света, ни отблеска, ни солнечного зайчика или блика от стекла. Тишина, духота, жара, длинный гроб, куда не каждый мертвец согласился бы полезть, куда уж живым. В какой-то момент в голове появились голоса. Их было несколько, два, возможно три. Они бурно спорили друг с другом, укоряя в грехах и неверных решениях, ругая за необдуманные и опрометчивые поступки. Они обсуждали жизнь полковника, начиная с розового отрочества и заканчивая этим днем.
        - Зачем ты ударил Зину по голове портфелем, идиот малолетний? Она же тебе нравилось? Духу не хватило в этом признаться? Тряпка, урод, слюнтяй…
        - Ты на вечерней поверке не прикрыл товарища. Ты? Командир взвода? Да крыса ты. Крыса чертова. Какой из тебя командир. Дисциплина? Устав? Да, их никто не отменял, но ты задумывался, почему он… ты спрашивал…
        Поток обвинений переключился на Ваху. Теперь его натурально допрашивали, заключив в собственной черепной коробке. Постепенно и судьи стали почти реальны, осязаемы. Мальчик, лет десяти. Голос чуть надрывный, тонкий. Голые коленки в ссадинах, рука обвернута изолентой, в другой сжимает сломанную модель Ил-а. Такую-же, как была у лучшего друга Вахи, Лешки Кузьмина, но это не Кузьмин… Мальчишка сжимал кулаки, тряс ими над головой, на его искаженных от злобы губах выступала пена.
        Вторым обвинителем оказался худой малый, лет двадцати. Круги под глазами, небрежная одежда, легкая небритость, на грани неряшливости. Он кривлялся, показывал язык, оттягивал веко и тыкал в лицо средним пальцем, глумливо усмехаясь. Третий, глубокий старик, с морщинами, избороздившими лицо. Руки, с обвисшей от старости кожей, покрывали пигментные пятна, седой пух на голове колыхался от порывов невидимого ветра. Он скалил редкие желтые зубы, бормотал что-то громко и совершенно невнятно, периодически срываясь на визг, тряс головой, плевался, и выглядел полнейшим безумцем. Безумцем, безумие, три его грани, три этапа, три градации. Однако был и четвертый, что отмалчивался и прятался в темноте. Оттуда несло обреченностью, злобой и лютой стужей. Иногда неизвестный шевелился, и с ним шевелилась тьма, двигалась, будто гигантский спрут выпрямлял и сворачивал свои щупальца.
        Глоток свежего воздуха обжег горло и легкие, и это нереальное ощущение вырвало его из лап небытия. Все стало, наверное, еще хуже, только демоны в голове Вахитова притаились до поры до времени.
        - Я сошел с ума. - Прохрипел он чуть слышно, почти с облегчением, и радостно втянул ноздрями воздух. Пахло табаком и дорогим парфюмом. Ощупав все вокруг, Ваха пришел к выводу, что добрался до какой-то вентиляционной шахты. Там не было проводов, острых крючков, и прочей дряни, зато появилось гулкое железо, и что-то еще. Свет? Свет! Вдалеке разрывалась тьма, лучик электрического света рассекал мглу, как меч крестоносца шею поганого сарацина, как молния ночь, да как что угодно, мать его. Плевать. Главное, там люди, воздух, и, наверное, вода.
        Когда новый приступ отхлынул, Ваха двинулся по железному коробу, так осторожно, как только мог. Малейшее неловкое движение вызвало бы шум, а там может и датчик какой сработал, и тогда те часы, а может и дни, проведенные в вынужденном заточении, были бы потрачены впустую. Вот он свет, такой добрый, такой теплый и родной, вырывается из вентиляционной решетки, а там… там похоже никого нет.
        Вахитов прислушался, ловя каждый шорох. Сначала ничего не было слышно, а потом пришли первые звуки. Тикали часы на стене. Сквозь решетку вентиляции их было отлично видно. Круглые, с ажурными стрелками и крупными черными цифрами на белом циферблате, они были единственным источником звука. Подождав для порядка еще некоторое время, Вахитов выбил решетку и буквально вывалился наружу. Это был кабинет, дорогой, обставленный со вкусом. Кожаное кресло, тяжеловесный письменный стол, ноутбук с яблоком, логотипом, давно уже не несущим никакого смысла, и крохотный холодильник. Метнувшись к нему, Ваха распахнул дверцу и вытащил дрожащими руками бутылку питьевой воды. Сорвав пробку, он в три глотка осушил ее и, облокотившись о стену, решил оглядеться. Хозяин кабинета любил комфорт. Помимо вытяжки, имелся так же кондиционер, на стене висела огромная картина с пейзажем средней полосы России, выполненная настолько реалистично, что это походило скорее на вид из окна. Свет в помещении тоже отличался, и был мягче и комфортнее чем в коридоре или тех же жилых блоках. Вдоль одной из стен расположилась мягкая и даже на
вид удобная, кушетка, на ней плед, и мать его, электрический камин, напротив. Это был оазис, отдельно взятая единица, в окружении ада современного мира. Чья-то крепость, уютная нора. Не хватало только покерного набора и парочки кассет с порнухой, но Вахе подумалось, что если поискать, то и они найдутся.
        Вторую стена почти целиком закрывал стеллаж с книгами, редкость в эти смутные времена. Подойдя к стеклянному шкафу, Вахитов вытянул один из фолиантов, открыл наугад, прочел едва слышно, шепотом:
        Мне сладких обманов романа не надо,
        Прочь вымысел! Тщетно души не волнуй!
        О, дайте мне луч упоенного взгляда
        И первый стыдливый любви поцелуй!
        Поэт, воспевающий рощу и поле!
        Спеши, - вдохновенье свое уврачуй!
        Стихи твои хлынут потоком на воле,
        Лишь вкусишь ты первый любви поцелуй!
        Вахитов убрал Байрона на место, прошелся пальцами по твердым кожаным переплетам с тиснением. Взгляд его скользил дальше по кабинету. На стене с часами, он обнаружил три африканские маски, вырезанные настолько искусно, что отражали эмоции, печали, сожаления. Когда-то они, наверное, были предметами культа в неизвестных племенах, а теперь, по чьей-то прихоти перекочевали на стену личного кабинета, в пошлом качестве обычных украшений. Был тут еще один момент. Просто так племена со своими масками не расставались, так что был это либо военный трофей, либо купленная диковинка. Хитрые туземцы зачастую делали следующее. «Заключали» как им казалось, вот в такую страшную морду, какую-нибудь болезнь, проклятье или еще что похуже, и чтобы оно не принесло бед соседям, продавали ее на рынке белым чужакам.
        Под масками располагалась пара копий организовывая что-то вроде африканского «Веселого Роджера», а чуть ниже, на отдельной полочке стояли вряд три крохотных головы, с зашитыми глазами и ртами. Ваха слышал о таком обычае, видел когда-то что-то по телеку. Вроде как в некоторых племенах отделяли головы поверженных врагов, вываривали их в специальном растворе, пока кости черепа не размякали, потом то ли сушили специальным способом, то ли еще что-то делали. Сувенирам было выделено отдельное место, и выглядели они более чем натурально. Ваха сопоставил все факты и улыбнулся. Ирония привела его в гости к человеку, которого он в этом мире хотел бы увидеть в последнюю очередь, к его злейшему врагу, Зулусу.
        Проверив оружие, с которым он не расстался даже в черном аду, Вахитов поднялся и, проковыляв до двери, потянул за ручку. Та прошла половину хода и застопорившись, отказалась вращается. Дверь была закрыта на ключ. Можно было ее вынести, выбраться наружу, только вот зачем? В какой-то момент Зулус сам пожалует в гости, и уж тут-то ему обеспечено свинцовое отравление.
        Пока хозяина не было «дома», Вахитов решил действовать на правах оккупанта и принялся методично обследовать весь кабинет. Каждый ящик, каждая скрипящая половица в полу были подвержены тщательному досмотру, и эта скрупулёзность вскоре принесла определенные плоды. Нашлась еда, и это было великолепно. В ящике под столом отыскались галеты, три упаковки быстрорастворимого супа, восемь банок тушенки с ключом, и еще несколько других, не так часто теперь попадающихся деликатесов, типа консервированных оливок или селедки в винном маринаде. В дальнем углу около двери стоял кулер с питьевой водой. Видимо Зулус брезговал местной, или держал запас, на всякий случай, и этот случай как раз настал.
        Устроившись поудобней, Ваха положил перед собой АКСУ, снятый с предохранителя и переведенный на одиночные. Положил он его так, чтобы удобно было схватить в любой момент, и только после этого принялся раскладывать продукты. Гастрономическое удовольствие можно получить как от хорошего стейка, так и от сухого печенья с толстым слоем армейской говяжьей тушенки с кусочками застывшего в желе мясного сока. В ход шло все. Оливки, консервированная ветчина, крекеры. Однако всего этого Вахитов съедал немного, осторожно, понимая, что резкий переход от капельницы к жирной и соленой пище ни к чему хорошему привести не может. От воды-то, уже начинало подташнивать, но откуда брать силы?
        Насытившись, Ваха попытался прикинуть, как ему быть дальше. Его гостевание в этих хоромах рано или поздно подошло бы к концу, а ползать в темноте, по коммуникационным туннелям опять, совершенно не хотелось.
        Кабинет был совершенно нетипичный, какой-то замкнутый, как личный кокон. Ни документации в нем не было, ни личных записей, ни так необходимой сейчас карты комплекса или какого-нибудь супер-ключа, который бы отпирал все замки. В кино бы сейчас отыскалась такая суперкароточка, или кнопка вызова звездолета, а тут, только крошки по ящикам.
        Как бы не силился Ваха, но глаза слипались. В кармане оставался последний шприц с транквилизаторами, но его следовало приберечь для финального рывка. Глаза сомкнулись, и он провалился в неспокойный сон. Снился ему то бункер, тот самый, в котором он провел долгие месяцы в одиночестве, то всплывала ухмыляющаяся рожа Зураба. Бандит скалился, матерился и, похоже, чем-то был очень доволен. Потом приснился тот самый дед, что так настойчиво прессовал его в сознании. Он появился из темноты, отмахнувшись с легкостью от призрачных щупалец невиданного монстра, подошел и взглянул в глаза. Взгляд его, проницательный, острый, пронизывал до мозга костей, до души дотягивался, врезаясь в нее немытыми пальцами. Дед постоял немного, а потом ударил по голове, все вокруг на секунду замерло, а затем содрогнулось. Дед покачал головой и ударил снова, и вновь мир дрогнул и заходил ходуном. Боли Ваха не испытывал, а вот ощущение было странное.
        Открыв глаза он с удивлением понял, что все еще сидит в кресле, а за дверью кабинета кто-то панически вереща, подбирает ключи. Схватив со стола автомат, полковник занял позицию, между столешницей и книжным шкафом, наведя ствол оружия на выход. Приготовился…
        … и тут грохнуло снова, да так, что лампочки мигнули.
        «Бомбят» или еще что похуже, пронеслось у него в мозгу. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появились двое. Дульная вспышка расцвела как бутон, ствол автомата дернулся, и парень в черном костюме, припал на колено, а затем совершив неимоверное усилие исчез за дверью. Второй, в белом халате, выпучив от страха глаза, застыл в оцепенении, как олень в свете фар. Взлохмаченные волосы, испачканный в чем-то черном рукав, страх который можно ощутить физически. Это был Зулус, собственной персоной.
        Снова рвануло, Зулус заскулил и попытался скрыться, однако Ваха не сплоховал и несколько свинцовых пчел смачно шлепнули по стенке коридора.
        Грохнуло, осела пыль. Вахитов осторожно выглянул, но признаков раненого не было. Куда тот мог подеваться в этом замкнутом пространстве, разве что в пыли спрятался.
        - Внутрь, - рыкнул Ваха. - Дверь закрыть.
        Зулус послушно закивал, юркнул в кабинет и захлопнул за собой дверь. Куда только спесь делась, и повадки хозяина мира. Под стволом автомата эту шелуху сдуло мгновенно.
        - Что происходит?
        - По нам стреляют! - Глаза Зулуса увлажнились. Казалось, что этот взрослый, образованный человек, разменявший пятый десяток, готов разреветься как маленькая девочка.
        - Из чего же можно так шмалять по подземке вашей?
        - А я почем знаю. - Зулуса затрясло мелкой дрожью.
        - Ну?
        - Не убивай!
        - Не убью, если будешь лапочкой. Кто с тобой был?
        - Только я и начальник охраны. - Вирусолог кивнул на лежавший на полу труп в черном. - Остальных отгородило. Балка в переходе не выдержала, и завалило коридор.
        - Да кто по вам бьет-то?
        - Борей… - последнее было произнесено на выдохе, и после этих слов у Зулуса будто заряд закончился. Он просто сполз тихо по стенке, и затих. Запахло весьма специфически. Вахитов осторожно подошел к нему, пинком положил на пол, охлопал, как мог, предварительно приставив ствол к затылку. Брезгливо поморщился. Обделался король мира, самым натуральным образом. Но радовало, наши на подходе. Из чего так вообще можно лупить в современных условиях? Нет же у них бомбардировщика или артиллерии? Или все же есть? И почему так в молоко лупцуют? А если заденет? А может и рассчитано все это на то, что именно заденет. Четыре этажа, как никак. Тут постараться надо.
        После пятого удара вырубился свет, и все вокруг вновь погрузилось в темноту. Слышалось только сиплое дыхание Зулуса, да какой-то шорох в перекрытиях.
        - Дернешься, пристрелю. - Жизнерадостно пообещал Ваха вирусологу, - и пусть тебя не смущает что освещение нулевое. Мне отсюда все слышно, и не советую проверять, как я стреляю на звук.
        Комната ответила молчанием.
        - Тебя хоть как зовут-то?
        Опять тишина. Пошарив по столу, Ваха наткнулся на что-то тяжелое и непонятное, по-видимому пресс-папье, перехватил его поудобней и швырнул в то место, где засел противник. Раздался протестующе-испуганный вой.
        - Я тебе помолчу, когда старшие спрашивают.
        - Не убивай!
        - Говорить будешь, не убью. Пока. Имя, фамилия, личный номер.
        - Булавин. - Хрюкнула темнота. - Булавин Эльдар Станиславович.
        - Выходы отсюда еще есть, Эльдар, мать его, Станиславович?
        - Только коридор. Там дальше развилка была, до спасательного отсека, но ее засыпало тоже.
        - Ясно. Сколько народа в комплексе?
        Опять тишина. Ваха завозился, ища очередную ненужную вещь. Вести допрос в темноте было не очень удобно, да и опасно. Зулус правда оказалось так размяк, что потерял всяческое желание хоть как-то защищаться. Да и шуршание сработало. Плотину буквально прорвало.
        - Мы - исследовательская лаборатория, под эгидой ООН. Нас было сорок научных сотрудников, триста пятьдесят человек обслуживающего персонала, включая техников и сервисных работников. Две роты охраны, регулярно меняющихся по комплексу, и позже рота внешнего охранения. Теперь нас стало меньше. Кто умер, кто убежал, родственников искать, другие идейно не согласились работать. Остались конечно те, кому идти либо незачем, либо некуда. Их большинство.
        - И кто эту махину поддерживает?
        - Да никто почти. С трудом удавалось создавать видимость. Энергоблоки один за другим начали выходить из строя еще полгода назад. Большая часть комплекса законсервирована. Функционировало только две лаборатории на четвертом уровне, одна на третьем и жилой комплекс на втором. Первый вообще пустой. Инженеров толковых тоже нет. Главный инженер наш, Сулейманов, умер, сердце не выдержало. Остались только самоучки, да помощники. Кое-как справляются, точнее справлялись. На грани, на выдохе. Зам его сбежал, как все началось. Пришлось остановить все производство. Литиевые аккумуляторы, схемы…
        - Продолжай.
        - Что? Я же вроде все рассказ. Что еще надо?
        - Все по порядку. Для начала про мои уникальные особенности.
        - Ваши?
        - Да. Ты же мне все уши прожужжал, пока твои халдеи от меня кусочки отщипывали.
        - Ах, вы про это? Все просто. Вирус, в вашем случае, это что-то вроде приемника. Он удивительно быстро адаптируется к любому изменению, внедрению гена или кода, оставаясь при этом в совершенно латентном состоянии. Можно с ним всю жизнь прожить, и этого не узнать. Более того, его новая модификация в определённых условиях и работать не будет.
        - Поясни.
        - Ну вот, смотрите. - Зулус похоже встал на свою колею. Его голос окреп, в разговоре начали проскальзывать жесткие нотки. - Вирус в изначальном своем состоянии просто воздействует на организм, доводя его до полного истощения. Хрупкие сосуды, отсутствие иммунитета, а точнее полное его подавление…
        Шел третий день вынужденного заточения. Ваха кое-как связал своего пленника, иногда подавая воду, но так чтобы не баловал. Блуждала мысль грохнуть мерзавца, но вот куда потом девать труп? Вонять же будет, а нет ничего хуже, чем разлагающаяся человечина. Разве что поджечь. Подстреленного мужика в черном похоронило под обломками, но даже оттуда доносился легкий смрад. Неужто-то себе такой, да по полной программе, сразу под носом организовывать.
        Ваха трижды ходил к завалу, сначала прислушивался, пытаясь уловить хоть малейший шорох, признаки спасательной операции, но вокруг царила полная тишина. Дальше больше, активизировался Зулус. Отойдя от первого шока, он начал наглеть и строить планы на будущее, иногда это происходило достаточно бурно, так что путы на руках и ногах решено было усилить, а рот заткнуть куском его собственного халата. И как-то во время сна, случилось ожидаемое. Ваха уже вполне освоился в темноте. Стены давили, но жить было можно, да и продуктов хватило бы при разумном использовании недели на две. Ходить в туалет пришлось в коридор. Врагу же такого удобства Вахитов доставить быстро не мог, так что теперь в красивом дорогом кабинете пахло сортиром и рвотой. То еще сочетание.
        Темнота теперь была неоднородной. В привычку вошло различать ее плотность и статичность. К примеру, темнота стола и стула рядом с ним, была тяжелой и непоколебимой, в то время как темнота Зулуса периодически колебалась, и где-то на уровне подсознания даже угадывались контуры человека. Правда это была или нет, сказать было сложно. Вполне возможно, что сознание пустилось в новую игру с полковником.
        В этот раз Вахитов спал крепко. Убедившись, что путы на ногах и руках пленника прочны, он отполз в дальний угол и провалился в сон, а очнулся от того, что кто-то исходя слюной и смрадом, сдавливает его горло.
        - Ах ты тля… - просипел Вахитов, силясь оторвать пальцы противника, но хватка научника оказалась такой, будто и не руки у него были, а мельничные жернова. Горло сдавливалось, остро не хватало кислорода, появился тремор в конечностях, подступала к горлу тошнота, давно уж ее не было. Ваха ударил вслепую раз, потом другой, третий. Под руку подвернулось что-то тяжелое, наверное, принес с собой Зулус пресс-папье, решив огреть по голове, да поддался соблазну.
        Вскрик, и руки отпустили, но боевой азарт сродни безумию. Хватая ртом воздух и хрипя, Ваха навалился на научника и стал бить по нему изо всех сил. Удары сыпались градом, это уже была не защита. Полковник в тот момент выплескивал всю ярость, все свое нежелание покидать этот мир. Всю ненависть к происходящему. Какое-то время Булавин еще сопротивлялся, но потом затих.
        Полковник продолжал свою экзекуцию долго, пока в конец не обессилил. Потом тяжело отвалился от мертвеца и отключился.
        Пахло мертвечиной, ну и конечно же фекалиями. Перед смертью Зулус успел опорожнить кишечник прямо в замаранные костюмные брюки. Ваха первым делом оттащил его тело прочь, подальше к завалу, но даже оттуда тянуло так, что хоть вой. В этой могиле было сыро и влажно, начал где-то течь кран или пробило трубу. Каждый день он ползал к завалу и разбирал его, перетаскивая куски бетона, заваливая труп противника, стараясь похоронить его, пусть даже и совершенно невидимого в темноте. Этот физический труд приносил хоть какое-то облегчение. Сначала куски бетона доставались сравнительно легко. Некоторые выходили целиком, другие осыпались бетонной крошкой, но чем дальше пробирался Вахитов, теперь не стесненный противником за спиной, тем сложнее становилась работа. Постепенно Ваха разобрал завал настолько, что стала различима рухнувшая плита, а с ней пришла и первая надежда. Обвал оказался стихийным, не выдержала конструкция после взрыва, а с ней проход засыпало массой мусора и мелких осколков. Мешала опасно торчащая арматура. В темноте с легкостью можно было на нее напороться, насадив себя животом, или лишиться
глаза. Раскопки застопорились на какой-то момент, а потом в голову пришла отличная идя. Надо было взорвать все это, к чертовой бабушке, а уж потом будь что будет. Могли последовать дальнейшие обвалы, но рухнувшая плита засела крепко, так что лучше всего было рвать строительный мусор где-то сверху. Выбьет пару камней, а там посмотрим. Хуже уже точно не будет. Вот только чем рвать? Главное как?
        Нашарив в сумке ту самую гранату, которую получилось взять у спящего охранника, Ваха добрался до завала и пристроил ее так, что она оказалась в раскопе. Несколько прутьев арматуры, вырванных из бетона в момент обрушения, он сложил на ней так, чтобы получилась мелкая решетка, не забыв предварительно привязать к чеке длинную веревку, собранную из шнурков, и полосок одежды, своих и мертвеца. Нужно было навалить камней, плотно придавив гранату, чтобы при рывке чеки, она сработала, а не вылетела с усилием наружу.
        Веревки хватило ровно настолько, чтобы спрятаться за дверным косяком, оставалось надеяться на то, что завал не усугубиться, все сработает как надо, и не произойдет новых обрушений. Шумно выдохнув, Ваха дернул. Секундная задержка и взрыв. Осколки бетона заколотили по стенам, густое облако пыли сделало темноту еще более непроглядной. Не без труда найдя автомат, Ваха поднялся и придерживаясь стены, наощупь побрел к завалу. Добравшись до обрушенной конструкции, полковник начал осторожно подниматься, пока не нащупал место, где раньше была заложена граната. Повреждения, как и планировались, оказались минимальными. Сама нора тоже не расширилась, так что пришлось еще несколько часов сбивая в кровь и без того натруженные руки, рыть. Дальше бетон. Точка. Неудача. Ваха скрипнул зубами, подтянул автомат, перехватил его поудобней и ударил прикладом в преграду. Раз, другой, третий. После десятого он уже не чувствовал отдачи в ладони. Пришло какое-то отупение. Он бил, кричал что-то и снова бил. Слова вылетали сами собой, рикошетя слабым эхом от пола и потолка. Под конец полковник утопил ствол автомата в лаз,
снял оружие с предохранителя и, рыкнув в злобе и отчаянии, потянул за спусковой крючок. Выстрел получился гулкий, и что-то изменилось. Ваха лежал в бессилии, цепляясь за последнюю надежду и не понимая, не в силах осознать того, что последний патрон сделал свое дело. В узкую щель, образовавшуюся после выстрела, потянуло холодным воздухом. Свобода.
        Выспаться получилось отменно, а потом и закусить остатками гусиного паштета с крекерами из запасов Зулуса. Не помещал даже запах трупного разложения. В какой-то момент Ваха уже начал к нему привыкать, и он перестал быть основным раздражающим фактором. После того как подкрепился и удовлетворил прочие нужды организма, Вахитов с энтузиазмом принялся за разбор завала. Теперь дело спорилось. Показался так называемый, свет в конце тоннеля, появилась возможность, обозначились ориентиры. Трудно работать, когда не видишь ни конца не края, а тут был финал очевидный. Это бодрило и придавало силы. Три дня понадобилось на лаз, были пролиты литры пота, руки разодраны в кровь. Одежда превратилась в чудовищные лохмотья, а желание принять душ теперь соперничало с желанием просто выжить. Изредка, оно даже начинало превалировать.
        Когда лаз был расширен настолько, что получилось поместиться в него целиком, Ваха принялся его углублять. Что-то выбрасывал за спину, иные куски бетона умудрялся сбросить на противоположную сторону завала, и в какой-то момент он сам не понял, как покинул свою могилу. Света тут тоже было не много, только тусклые дежурные лампы, располагавшиеся по коридору, в равной отдаленности. Они слабо освещали явно покинутый этаж, и это, кстати, было не удивительно. Покойный Зулус предупреждал, что на четвертом уровне Николаевского комплекса работаю всего две лаборатории, а остальные были попросту законсервированы, ввиду отсутствия персонала и средств на поддержание их работоспособности.
        Ваха радостно двинулся по коридору, заглядывая в двери. То тут, то там находились признаки недавнего присутствия людей. Однако ни одной живой души на этаже не нашлось. Стояли стаканчики с недопитым кофе, лежали на пластиковых тарелках бутерброды, висели пиджаки и халаты на вешалках и спинках стульев. Поскольку можно было теперь не торопиться, Вахитов разыскал душевую кабину, и отметив, что вода есть, а в недрах душа обнаружился кусок хозяйственного мыла и знавшая лучшие дни мочалка, он с удовольствием скинул пропитанную потом, кровью и фекалиями одежду, и залез внутрь. Холодная, почти ледяная вода ударила в грудь, смывая все плохое, что происходило в последнее время. Ваха мылся с упоением, с мечтательной улыбкой на губах, нещадно скобля себя мочалкой, вкладывая в эту почти забытую процедуру все свои оставшиеся силы. После холодного душа тело пульсировало, кожу жгло, когда он яростно растерся найденным тут же вафельным полотенцем. То, что оно было не первой свежести, и явно нуждалось в стирке, Вахитову было почему-то все равно.
        Одежду получилось сменить лишь отчасти. Найденная в одном из шкафов сорочка, замаранная кетчупом и пиджак от костюма, оказались почти по размеру, а вот с обувью и брюками ничего сделать не получилось. Переодевшись в «обновки», он решил, что этого пока достаточно. Немного еды нашлось и тут, правда в большей степени это были крекеры, чипсы и супы быстрого приготовления. Пара заплесневелых сэндвичей не в счет. Перекусывая на ходу, Ваха начал изучать пустой этаж и снова уткнулся в преграду, на этот раз вполне преодолимую. Лифт конечно же не работал, да и странно, если бы было по-другому, зато несколько лестниц вели на верхние уровни. Три из них завалило, но две остальных выглядели вполне проходимыми. Можно было их исследовать, но сначала отдых, мать его. Сначала здоровый сон на относительно чистой, горизонтальной поверхности.
        Убежище тоже нашлось. Под лестницей он обнаружил чулан, места в котором, если вынести все швабры и метелки, хватало чтобы разместиться с относительным комфортом. Расставив на лестнице и перед входом камни с завала, с таким расчетом, что будет слышно, если незваный гость вдруг решит пожаловать, Ваха забрался в свою нору и уснул. Крепко и без сновидений.
        Новый день и новые открытия. Первый подъем, на который возлагались большие надежды, тоже оказался обрушен. Завален был и второй, но прильнув ухом к фановой трубе, полковнику удалось различить какое-то шуршание. Не раздумывая долго, он вытащил шомпол от автомата и ударил по трубе что есть мочи. На некоторое время шум затих, а потом, к радости Вахи, последовал ответный удар.
        В голове всплыла давно уже забытая азбука Морзе, и полковник спешно отстучал сигнал СОС. Кто там наверху, его сейчас совершенно не интересовало. Как говорилось в известной сказке, можно хоть бы к пчелам в улей, лишь бы только в коллектив. Человеку нужен собеседник, напарник, другое живое существо с которым он может общаться. Исчезнет такая возможность, и одиночка неминуемо сойдет с ума. Ваха снова застучал шомполом, и снова принял ответ. Ликованию его не было предела. Сверху кто-то был и этот кто-то шел ему на помощь.
        Спасательные работы продолжались почти неделю, и за это время Вахитов успел изничтожить все запасы провизии. Слава богу, воды у него сейчас было более чем достаточно, так что держать было на чем. Когда первые спасатели, в клубах пыли и под грохот отбойных молотков, ступили на нижнюю площадку, Вахитов облегченно вздохнул. Среди них оказался старый знакомый. Один спасатель отделился от группы и радостно помахал рукой в перчатке.
        - Здорово, Ваха, паршиво выглядишь.
        - Да уж лучше, чем твоя мамаша.
        Хруст беззлобно хохотнул.
        - Собирайся, Робинзон. Мы уж не чаяли тебя увидеть. - Голос хруста приглушенный костюмом химической защиты казался встревоженным.
        - А почему в защите?
        - Опасаемся.
        - Кого?
        - Тебя. Тут такие слухи наверху ходят, что у многих волосы аж под мышками седеют. Говорят, что новая зараза идет, хлеще нынешней. Будто с первой мы справились, и она лишь цветочками была.
        - А ты что думаешь?
        - А что командование говорит, то и думаю. Один засланный казачок нам тут помог, полным комплектом документов и образцами снабдив. Наши яйцеголовые так перевозбудились, что даже вертолет прислали. Откуда только столько горючки взяли?
        Горячая мясная пища определенно высшее благо цивилизации. Сразу за ним идет теплая одежда, сухая обувь и мягкая постель, на последнем месте стоит туалетная бумага. А уж сон-то, какой хороший, после обеда, в спальнике, да на природе. Красота неописуемая, если не учитывать, что вокруг твоей палатки специальный кокон из пластика, и харч подают на лопате. Приставленный для развлечения Вахитова Зяблик, сидел рядом, откровенно скучая, и потому видимо, был весьма словоохотлив.
        - Мы уж тебя похоронили, если на то пошло. - Поделился он сквозь респиратор. - А тут приказ приходит, не приближаться и ждать фейерверка.
        - Так все-таки били? - Вахитов сидел на походной раскладушке и потягивал крепкий чай из стакана. Сахара в лагере не было, так что приходилось довольствоваться натуральным вкусом напитка.
        - Били, еще как били. - Зяблика аж передернуло. - Нам же никто не удосужился сказать, что вообще происходит. Потом телефон спутниковый накрылся. Батарея совсем худая. В итоге связь сейчас чуть-ли не дымовыми сигналами. По-другому никак.
        - Ты не отвлекайся, - Ваха отхлебнул, обозревая в который раз свое жилище. Палатка, прозрачный купол. Даже горшок поставили, чтобы на землю не ходил. - Говори, толком.
        - Так я и говорю, лупили. Небо раскололось. Сначала вроде Николаевские сдаться хотели, когда на их бункер ракеты начали падать, но не все. Нашлись толи принципиальные, толи трусливые, да знающие. Вскрылось сразу несколько тоннелей по которым они прочь поперли. Часть сбежать успела, да по лесам схорониться, кого-то поймали. Мало ли, может птица важная.
        - Откуда ракеты?
        - Да пес его знает, я же говорю, с неба. Штук семь грохнуло. Я такого в жизни не видел. По слухам, откуда-то с моря.
        Вахитов хмуро кивнул. Шанс того, что на плаву остался боевой корабль, с полным боекомплектом и экипажем, был вполне себе разумный. Многие корабли были в рейде, пострадали в основе своей военно-морские базы, а вот те, кто нес службу в море, могли выжить, и более того, с силой, которую они вдруг внезапно обрели, стать весьма могущественными фигурами.
        - А что Хруст говорит?
        - Хруст сейчас не начальник. Баба одна из ставки приехала. Плоская как доска, нос крючком, взгляд жуткий. Всем тут рулит будто у себя дома, но не военная.
        - С чего взял?
        - Да у нас же, мат на мате, да терминология. Цифры, вес там, год выпуска. У нее же АК это калашников, а комки она формой называет. Делай выводы. Вон кстати она идет, со свитой.
        Вахитов посмотрел сквозь прозрачную перегородку, и действительно, к его палатке, уверенной походкой, размахивая руками двигалась женщина, совершенно неопределенного возраста. Седая как лунь, без макияжа, прямая будто лом проглотила. Преодолев оставшиеся метры, она подошла к Зяблику и что-то произнесла, наклонившись над его ухом. Бойца будто ветром сдуло.
        - Полковник Вахитов. - Голос у незнакомки был звонкий и молодой, несколько диссонирующий с обликом. - Я, Павлова, научный сотрудник ЧВК Борей, и так уж вышло, что вирусолог. Именно по моим настояниям начали операцию по вашему спасению.
        - А так что, не хотели? - Ваха от такого заявления поперхнулся окончательно остывшим чаем.
        - Нет, не хотели. Командование вообще желало все тут бетоном залить. Едва планы Николаевских лабораторий стали ясны, как наши командиры решили даже переговоры не вести, а просто все сравнять тут с землей. Зачем чего-то ждать, когда можно купировать угрозу. Я лично боюсь представить, что могло бы произойти, если бы модифицированный вирус смог вырваться на свободу. Это была бы последняя пандемия на земном шаре, конец человечества. Не выжил бы никто. Каждому бы досталась та часть вируса, которая для него выросла. На севере одна, на юге другая, в джунглях или в пустыне третья.
        - А зачем вы мне все это говорите? - Ваха пожал плечами. - За то, что вытащили, спасибо, конечно, но я ведь и заваливать себя не особо просил. Так, были неудобства, но справился же в итоге.
        - Не без нашей агентуры. - Павлова упрямо тряхнула головой. - Таких как вы, зараженных, пруд пруди. Мне стоило больших усилий доказать, что именно вы нам важны жизненно, и если мы упустим такой шанс, то неминуемо найдутся другие на этой зараженной территории. Тот же Зураб спит и видит, как наложить лапу на весь северо-запад.
        - А почему-бы и нет? - Ваха пожал плечами. - Единовластие, оно же хорошо? Четкая вертикаль власти, меньше бюрократии на границах, поддержание порядка…
        - Вы шутите, Вахитов?
        - Шучу, Павлова.
        Некоторое время висела тишина.
        - Что будет теперь?
        - Теперь вас будут исследовать. Отправят на какой-нибудь остров или архипелаг, подальше от больших дорог и шумных компаний, создадут лабораторию…
        - … только чур на тропический, - попытался пошутить Вахитов, но шутка явно не достигла цели. Павлова спокойно кивнула.
        - Куда, тоже, к сожалению, не мне решать. Тут ресурсы важны. Смогут доставить оборудование, и то хорошо. Проводить подобное на материке я бы просто не решилась. Слишком велик риск.
        В какой момент началась суматоха, Ваха так и не понял. Застрочили автоматы, цепочка взрывов перечертила лагерь, крики и ругань заполнили стоянку. Взрывной волной покачнуло инкубатор. Ваха завертел головой и увидел, как со стороны леса началось наступление. Было оно каким-то смешанным. Половина черных кителей, другие в комках разномастных, но было наступающих явно больше чем бойцов Борея.
        - Зураб пожаловал. - Зяблик появился вновь. Поволок куда-то Павлову. За ним мелькнул Хруст и еще несколько людей. Заняли оборону, укрывшись за ящиками и обломками бетона, бой закипел с новой силой.
        Пули наполнили воздух, он раскачивался, раскаленный до предела. Взрывные волны хлестали по лицу, крошево из кирпичей и строительного мусора накрывало с головой, секло по коже. Ваха рухнул, а затем, пополз к ближайшему укрытию. Тут окопалось трое бойцов. Никого из них Ваха не знал.
        - Этот, из-под земли. - Поделился плечистый малый с неправильным прикусом. - Автомат держать умеешь?
        - Получше тебя. - Вахитов с благодарность принял оружие.
        - Гранат бы еще.
        - Видал, гранат ему. - Кривозубый махнул рукой. - Вон они, гранаты.
        Ваха обернулся, узрев здоровенную воронку метрах двухстах. Там когда-то стояла палатка с обеспечением. Хранили там харч, оборудование, и как оказалось боеприпасы. Несколько исковерканных трупов застыли на земле, вокруг исчезнувшего склада.
        - Что делать будем?
        Беглый огонь со стороны леса заставил спрятаться в укрытие. Лупили патронов не жалея, не давая головы поднять.
        - Отходить будем. - Кривозубый сплюнул на землю. Махнул рукой товарищам. - У нас связи нет, поддержку не вызвать. Да и потом, мало нас. Это же корпус экспедиционный, как не крути. Большая часть личного состава самого корпуса так раскидана, что за неделю не соберешь. Основные силы далеко. Физически не успеют.
        - А как же остальные, те что на поле боя?
        - Остальные встретятся в нужной точке в нужное время. Ты, кстати, заразный?
        - Я? Да нет вроде, если кровь пить не будешь.
        - И на том спасибо. Не отставай.
        - Тебя хоть как зовут?
        - Капитан Трофимов.
        - Полковник Вахитов, будем знакомы.
        Трофимов пополз прочь из сектора огня. Ваха устремился за ним, не желая отставать. То тут, то там лежали мертвецы вповалку. Внезапная атака Зураба и его людей, застала врасплох. Единственным шансом остаться в живых, был овраг, обычно сухой, но в это время года наполненный дождевой водой чуть ли не по пояс. Обступившие его деревья, свесили вниз корни, липкие глинистые берега позволяли спуститься без особых хлопот, но чтобы выбраться оттуда, нужно было идти по пояс в воде. Сколько? Да без понятия. Сколько получиться.
        Трофимов прыгнул в овраг первый, ловко зацепившись за корень дерева, да так и повис, чего-то выжидая. В это время противник пошел в наступление, по правилам, боевыми тройками, но Ваха уже этого не видел. Он рухнул в холодную воду, едва не упав. Дно оказалось каменистым, скользким. Больших усилий стоило не потерять автомат. Рядом кто-то грузно приземлился, обдав холодной водой. Грохнуло близко, осыпав гравием.
        - Двинули. Больше никого не предвидится. - Отплевываясь и фыркая, капитан полу-пошел, полу-поплыл по оврагу. Ваха совладал с равновесием и поспешил вперед. Двигаться в воде оказалось очень сложно, особенно после недель вынужденного заточения. К ногам будто гири привязали. Каждый метр давался с невероятным трудом. Несколько раз полковник подсказывался и с головой уходил под воду.
        Бой все еще гремел, не утихая, когда Трофимов с полковником выбрались на сухую поверхность. Капитан растянулся на земле, тяжело дыша. Грудь его ходила ходуном, на лице отображалась полная растерянность. Ваха рухнул тут же, хватая ртом воздух. Тяжелая мокрая одежда сковывала движение, ветер выстужал тело, начинала бить дрожь.
        - Спирту на. - Капитан запустил руку в карман брюк и протянул Вахе фляжку.
        Тот кивнул, принял с благодарностью, сделал пару глотков и тут же почувствовал, как обжигающее тепло рвануло по горлу, разбегаясь по озябшему телу. Стало немного легче. Трофимов тоже приложился к фляжке, прикинул на вес оставшийся запас спиртного, после чего вновь спрятал его в карман.
        - Что теперь будет?
        - Что будет, что будет. Шашлык теперь будет из трех поросят. - Сев, Трофимов огляделся. Сняв ботинки, он принялся выжимать носки, неслыханную нынче роскошь. Большая часть бойцов давно уже перешла на портянки. Их и достать было проще, и износостойкость у последних была выше их цивильного собрата.
        Ваха с энтузиазмом принялся за отжимку одежды. Схватившись за конец кителя Трофимова, он помог сначала ему. Скрученная в спираль куртка обрушила на землю поток мутной воды. То же произошло и с брюками. Потом занялись одеждой Вахи. На все, про все ушло не больше пяти минут. Активные действия и спирт помогли согреться. Достав из кармана компас, капитан что-то прикинул, повертел головой и принялся одеваться.
        - Одевай портки, чудо подземное. Тут схрон недалече.
        - Насколько?
        - Да километров десять. К ночи будем. Добрый люди подскок организовали, потрудиться пришлось. Сам понимаешь, вокруг чужая вотчина, а тут мы со своим уставом.
        - Так может там и нет ничего уже?
        - Нашли да разобрали? Логично, однако не узнаем, пока не проверим, да и не так это просто, ту нычку найти. Тут крепкая смекалочка нужна. Они же стволы не по деревьям развесили, право слово. Да и потом, нет ближе хабара нужного. Если там ни черта не осталось, то налегке пойдем.
        - А что с остальными?
        - Слушай, парень. - Трофимов покачал головой. - Противника не меньше сотни было, а у нас тут три взвода. Еще чернорубашечники эти, Николаевские, как выжили, ума не приложу. У них сейчас на нас на всех зуб, так что предлагаю прикинуться ветошью и не отсвечивать. Парни сами разберутся, отступают уже небось. Слышишь, выстрелы затихают.
        Ваха прислушался к лесной тишине, и согласно кивнул. Автоматные очереди становились все реже, а взрывы гранат и вовсе затихли. Могло правда это означать что угодно, от стратегического отступления, до полного поражения Борея. Задумавшись крепко и решив, что никому ничего особо из этой компании, Ваха не должен, он тоже принялся одеваться.
        - Значит, не заразный ты. А чего тогда наши в химзащите ходили?
        - Предосторожности. - Вахитов шагал рядом со своим новым боевым товарищем. Тот шел уверенно, отлично ориентируясь на местности, ну или делая вид, что так и происходит. Через час марш-броска звуки боя окончательно затихли. Что теперь делать, Ваха совершенно не понимал. С одной стороны, надо было прибиться к Борею, помочь им чем-то, но элементарное чувство самосохранения и возможность снова оказаться в руках у николаевских молодчиков, рубило эту идею на корню. В лесу же было хорошо, тихо, пахло прелой листвой и грибами. Быстро темнело. Десять километров, конечно, засветло не осилили, решили переночевать в лесу. Огня, опять же, не развести, у Вахи и спичек-то нет, а у Трофимова все от купания в овраге пострадало. Одежда до сих пор сырая, что уж говорить о содержимом рюкзака.
        Лес вдруг отступил на мгновение, и на крохотной прогалине показался ветхий бревенчатый домик. Был он такой старый, что почти уже ушел под землю, захватившая его природа, покрыла крышу мхом, завалила прошлогодней листвой почти до конька. С трудом и поняли, что это домишко, а не очередной кусок пересеченной местности.
        - Эка удача. - Хохотнул Трофимов. - Три раза тут ходил, и никогда внимания не обращал.
        - То есть, как ходил?
        - Да я у Борея был кем-то вроде специалиста по связям с общественностью. Посылочки носил, поручения передавал. Я, брат, коммуникабельный. Меня почти все любят, да и я никому в тарелку плевать не собираюсь.
        Подойдя к коньку, капитан просунул голову в чердачное окошко.
        - Никого.
        - А кого ты ожидал увидеть? Лешего? - Вахитов довольно хмыкнул. - И что, ты в эту рухлядь полезешь? А вдруг все обвалится?
        - Все, что должно было обвалиться, обвалилось без нас. Разложимся, как следует, шмотки снимем, а то у меня от мокрого белья, в известных местах потертости и опрелости начнутся. Подобное боеспособности вредит, и пресекаться должно на корню.
        - И не поспоришь.
        Трофимов полез внутрь, и очень скоро донесся забористый матерок.
        - Что там?
        - Дерьмо.
        - Человечье?
        - Да пес его знает. Что я тебе, по дерьму специалист? В сортах не разбираюсь.
        - Свежее хоть?
        - Да нет. Твердое. Погоди, сейчас пальцем потыкаю. Не, твердое, аки камешек в ботинке. Залезай, подземный житель.
        Избушка довольно сильно ушла под землю, и было в ней неуютно и сыро. Паутины вал, что-то по полу, то ли бегает, то ли ползает. Живность, в общем, лесная, уже это место облюбовала и разместилась тут со всем комфортом. Не обращая на них внимания, Трофимов снова разделся и развесил по балкам одежду.
        - Ты тоже шмотки скидывай. Пусть хоть немного просохнут.
        - А ночью же хуже будет?
        - Будем работать по плану эскимосов. Вместе в одну койку. У тебя как с мужицкой ориентацией?
        - Только баня и футбол.
        - Ну и славно.
        За ночь Ваха так замерз, что представлялось ему эскимо на палочке, такое вкусное, с шоколадом, в фольге, забытое давным-давно и появляющееся только мечтах. Открыв глаза, он с неудовольствием отметил, как кусок дерна, которым накануне закрыли выход из домика, отвалился и сейчас лежал на земле. Вокруг было непривычно тихо, как бывает только в брошенных местах. Не то что человека, а малой пичужки, и то не услышишь. Притих лес, замолкли ручьи, схоронилось и замерло все, будто перед бурей.
        Рядом мелькнуло что-то, шевельнулась тень, и Ваха, не разбирая, едва не пальнул по неясному силуэту. Рука на автомате в последнюю минуту дрогнула.
        - Не прибей, подземный житель. - Трофимов недовольно покачал головой и выбрался наружу. За ним потянулся какой-то мешок с добром.
        - Ты где был?
        - Да прошелся, пошарил, посмотрел, как тут и что. Внимательно.
        - Нашел что дельное?
        - Ага. - Товарищ по несчастью выудил из ветхого мешка продолговатую коробочку. - Спички, мать его, самые натуральные. Стояли в жестяной банке, рядом с печкой. Сейчас костерок соорудим.
        - А дым?
        - А что дым? - Трофимов усмехнулся. - Бошка вон седая, а ума все не нажил. Научу я тебя делать костер, дакотский, как индейцы в северной Америке устраивали.
        Устройство костра оказалось настолько необычным, что Ваха решил его крепко запомнить. Зачастую только тепло и спасает тебя от неминуемой гибели, а кому оно нужно, когда противник за несколько километров дым увидит, и тебя рано или поздно найдут. Принялись за подготовку. Трофимов нашел дерево побольше, чтобы крона скрывала небо, и начал рыть лаз, шириной в пару кистей. Слежавшаяся лесная земля шла плохо, попадавшиеся корни осложняли задачу, так что пока он пыхтел над лазом, Ваха отправился за дровами, с четкой установкой, брать только сухие ветки, избегая коры, трухлявых пней и бересты. Все они прекрасно давали дым, даже предварительно высушенные. Вернувшись с охапкой сухого хвороста, полковник обнаружил, что тоннель, который вырыл Трофимов, теперь мог вместить котелок. Второй выход отнорка, сделан был сантиметрах в двадцати и уходил круто влево. Два куска дерна, которые раньше закрывали отверстия, теперь были аккуратно вырублены ножом и лежали чуть в стороне.
        - Принес? - Трофимов принял ветки и начал мастерить что-то на самом дне большой ямы. Расставив веточки шалашиком, он с довольной улыбкой щёлкнул спичкой о серый шершавый бок коробка, и пламя, мгновенно занявшись, принялось поглощать древесину.
        В охотничьей избушке нашелся и котелок. Треногу смастерили из толстой ветки, и забив ее в землю под углом, повесили над языками пламени посудину, наполненную водой из ближайшего ручья. По настоянию Трофимова туда была брошена пара таблеток какой-то обеззараживающей дряни, а затем и горсть крупы, пополам с комковатой сырой мукой, все из запасов капитана. Кушанье еще то, но тут не до жиру, быть бы живу. Вязкая как клейстер каша шла туго, особенно у Вахи. Не привыкший к разносолам, он в принципе и не возражал, но ослабший желудок несколько раз предпринимал попытки освободиться от гостинца. Основная цель была достигнута. Внутри стало тепло и приятно, и вокруг все вроде бы было хорошо, мирно и по-старому. Ни тебе радиации, хотя черт ее знает, может и есть что. Ни караванов, ни боевых действий во дворе, ни желающих загнать на прозекторский стол, да там и оставить.
        Блаженство длилось недолго. Трофимов залил костер остатками воды, закрыл дыры в земле дерном, да так ловко, что только опытный следопыт мог бы что-то обнаружить, и группа вновь выдвинулась к схрону. На этот раз идти пришлось часа три, не больше. «Пещера Алладина» оказалась скрыта под корнями старого дерева, рядом с небольшим заболоченным лесным озерцом. Капитан долго не решался выходить, все оглядывался, да прислушивался и когда сумрак вновь подступил, решился выбраться на открытую местность.
        - За мной, только зад не поднимая.
        - Да что я, зеленый совсем, по-твоему. - Обиделся Ваха, но Трофимов уже полз по-пластунски к заветной цели. Снова кусок дерна, за ним плотный чехол из мягкого пластика, а дальше, ну прямо рай. С десяток автоматов, разгрузки, два герметично упакованных пакета с новой одеждой, в основном горки, нижнее белье, носки и тельники, и этой находке полковник был рад больше всего. Нашлись и приличные ботинки, и о чудо, даже размер подошел. В какой-то момент Ваха почувствовал себя подростком, закрытым на ночь в отделе со сладостями. Патроны для АК, в цинках, не тронутые, девственные считай. Пара уже бесполезных ночников, без аккумов, аптечки с почти просроченными, но все-таки лекарствами, пара тюбиков вакцины от Супердряни, четыре глока, наплечная кобура, три легких кевларовых броника, к ним чехлы, камуфлированные. Несколько осколочных гранат на закуску, компас, наручные часы, два кенвуда с гарнитурой ларингофона, опять бесполезные с разряженными элементами питания, и конечно же провиант, тушенка и крупы, пакеты со специями, таблетки опреснителя и четыре прорезиненных дождевика. Были и дозиметры, опять со
сдохшими элементами питания. Видно было, что все это уложили тут с толком, но слишком давно. Элементы питания просто разрядились от времени, а новых теперь было попросту не достать.
        Застегнув на себе последнюю застежку бронежилета и проверив шнуровку на ботинках, Ваха окончательно почувствовал себя комфортно. Теперь можно было хоть горы сворачивать, хоть реки вспять пускать, все нипочем. Заночевали снова в лесу, на этот раз на ветвях дерева.
        - Верить сейчас никому нельзя. - Трофимов сидел под деревом и уничтожал питательный батончик из запасов схрона. Тем же был занят и Ваха, дополнив скудный рацион водой из фляги. Протекавший рядом ручей подарил пару литров чистой воды.
        - А что делать?
        - Тебе?
        - В общем.
        - В общем, надо к точке выходить, той, что экстренного сбора. На побережье есть одно место, где пара резинок прикопаны в камышах. Они на моторах, с горючкой. Все наши знают, что ими надо пользоваться, выйти в нейтральные воды и врубить маяк. Потом свои подберут.
        - И как же? С вертолета? С корабля?
        - А вот об этом информации нет. - Трофимов прикончил батончик и убрал фантик в карман. - Слышал о том, как били по Николаеву?
        - Как не слышать. На своей шкуре почувствовал.
        - Так вот, это силы центральной ставки, а что это и откуда, нам знать не положено. Выйдем, включим маяк, а там уже посмотрим, что из этого выйдет. Хуже точно не будет, это тебе любой дурак скажет.
        Вытащив из планшета карту, Трофимов указал на жирную зеленую точку.
        - Вот, значит, мы. Спасибо тем добрым людям, что этот клочок бумаги оставили. Вот тут была мясорубка, это Николаев. Обведен пунктиром, условно. До последнего момента не представляли, какой же он здоровый. Вот сюда нам надо пройти. - Палец капитана метнулся через четверть карты и уткнулся в изломанную линию побережья. - И вот тут начинаются проблемы.
        Игорную зону пришлось обойти по приличной дуге. Весь тракт гудел как развороченный богатырским пинком улей, сновали по проселкам разные странные люди, часть местные, частью пришлые нашлись, а где новички, там не избежать конфликта. В какой-то момент начались стычки с группировками, держащими участки дороги, стрельба не прекращалась ни на минуту, и чтобы уйти от всей этой вакханалии, Трофимов и Ваха двинули по загрязненной территории. Насколько там вообще было опасно, никто говорить не брался. Радиоактивное облако только краем задело эту местность, но опустевшие городки и деревни говорили сами за себя. Несколько поселков прошли совершенно спокойно, были они заброшены, ветхими своими заборами покосившиеся, пригнутые к земле. Черные окошки домов и дач давно уже лишились стекол, остыли печи и буржуйки, и даже подъезды к многим населенным пунктам заросли острой травой по пояс.
        Идти пришлось крайне осторожно, не вылезая на дороги и минуя патрули Ваха в какой-то момент понял, что идти ему куда-то совершенно бессмысленно. ЧВК был одним из вариантов, не особо и плохих, но вот зачем было намеренно голову в петлю засовывать, даже комфортную, полковник пока не понимал. Шел, потому-то шел, других вариантов и другого решения своей проблемы пока не видел. Самым верным решением было бы уйти морем, свалить к чертям собачьим на другую сторону акватории, затеряться в лагере беженцев, сменить все, от биографии до личности. В этом сложном деле нужен был проводник, тот, кто временно и подстраховать мог, и патронов подбросить, а может и харчем поделиться. Пока все устраивало, значит нужно было топать вперед и особо не трепаться.
        На третий день пути показался город, обойти который точно бы не получилось. Решено было под покровом ночи пройти по краю, а затем убраться на побережье, как и планировали. Благо до точки сбора оставались считанные километры. Вышли, когда стемнело. Трофимов как всегда шел первым, тщательно избегая открытой местности. Тут же попался на глаза рекламный щит, где дырок от пуль было, наверное, больше, чем на мишени в тире. Остановились на перекрестке, Трофимов склонился над картой, поморщился.
        - Плохой городишко. - Выдал он. - Как будто специально строили. Три выхода из него, по кольцевой. Два сейчас в грязную зону ведут, и нам нужен как раз северный. Там узкая полоска, судя по карте. Нахрапом пробежим, немного нахватаем, но на базе молочком пополам с йодом отпиться сможем.
        - И что тебя смущает? - Вахитов поудобней устроил автомат, присел рядом, окинул карту взглядом, так, почти привычно.
        - Тут плохое место. Слишком уж чисто для такого городка. - Трофимов указал в сторону десятка высоток, разбросанных то тут, то там. - Обычно горело все, так что мама не горюй, а вот теперь смотри одну особенность.
        Луна на секунду выглянула из-да туч, и блеснула целыми стеклами домов.
        - Офигеть, цело. - Кивнул Ваха.
        - Вот и я про то. Тут осторожным быть надо. Мало ли что. Стекла бьют либо при взрыве, либо мародеры. Целые они только в тех местах, где хозяин есть, или опасность.
        На подступах к дачному кооперативу, что обозначен был на карте заштрихованным неправильным кругом, пришлось снова остановиться.
        - Ты чего? - Трофимов непонимающе покачал головой.
        - Смотри, вон.
        - Да куда?
        - Левее, рядом с домом автолавка. Ты на борта ее смотри.
        Ваха увидел эти каракули первыми. Сначала он не придал им значения, но слишком уж правильными они были, слишком точными. В природе не бывает идеально правильных очертаний. Если ты видишь круг, квадрат, треугольник, то будь уверен, что это дело рук человеческих. Вот и сейчас на борту автомобиля был вычерчен круг. Два треугольника накладывались на него, часть из вершин кто-то закрасил черной краской. В свободных сегментах неизвестный вписал странные символы, похожие на иероглифы. Сделано это было недавно, так что еще краской немного попахивало. Диво, что не заметили с самого начала. Чуть поодаль обнаружилось какое-то шевеление.
        Трофимов вскинул автомат, повел стволом. Рука с кулаком взлетела вверх, двинули вперед, осторожно. Ваха затаил дыхание, все свое внимание сосредоточив на цели. Делать это было сложно. Мешало все, от порывов ветра, колышущего кусты, до мелкого мусора под ногами. Обошли дом по кругу, остановились. Ваха замер в оцепенении, сжал автомат так, что костяшки пальцев побелели. Трофимов переломился пополам и тем попрощался с остатками энергетического батончика. На задней двери автомобиля висел человек, точнее то, что когда-то было человеком. Руки и ноги в нескольких местах были пробиты огромными гвоздями. Кровь из ран уже почти перестала сочиться. Но не это самое отвратительное. Под ногами несчастного натекла огромная лужа крови. Его оскопили, лишили скальпа, лишили глаз, носа и ушей. Обрубок человека еще шевелился, хрипел кровавой пеной. Язык ему тоже удалили. Все было проведено совершенно хладнокровно. Часть крови, как оказалось, и была теми сами знаками, вперемешку с масляной краской, что изначально приметили бойцы.
        Ваху тряхануло, по спине побежали мурашки, ноги и руки похолодели, и зрение поплыло густыми масляными пятнами. Оглянувшись, не смотрит ли кто, он в два счета оказался около истерзанного тела, и одним движением ножа прекратил его мучения.
        - Тут четверо прошли.
        - С чего ты взял?
        - Да вот, посмотри. - Трофимов оказался неплохим следопытом, что не раз уже подтвердил в ходе путешествия. - Вот колея, заросшая почти. Вот два четких отпечатка, один за другим, и почти затоптаны, но тот что шел впереди, у того нога больше, и похоже сапоги. Второй помельче, в кроссовках. Рифленая подошва, изгиб, дорогая когда-то обувь. Туда шли и что-то несли. Назад возвращались опять-же колонной, на этот раз следы не такие глубокие.
        - А еще двое?
        - Один слева. Грубая подошва, жесткие очертания. Идет широко, или высокий что дядя Стёпа. Второй чуть в отдалении, вон где трава пожухлая. Он будто скользит, как знает, где ступать, но вот тут нога соскользнула, и он черпанул из лужи. - Трофимов присел около края порушенной колеи и приложил пятерню к отпечатку. - Как пить дать, хорошие ботинки, спортивные, сорок второй размер.
        - И что же теперь делать?
        - Да что ты все спрашиваешь? Валить надо.
        - Уверен? - Вахитов нахмурился. Он конечно был не особенным альтруистом, геройствовать не лез, отлично понимая, что героизм есть синоним глупости. Но вот такое без ответа оставить не мог. Всплыло в мозгу обезображенное лицо, уродливые шрамы на нем расчертили кожу, вспоров мясо и сухожилия, обнажив кости черепа. От этого зрелища снова заколотило.
        - Уверен. - Трофимов покачал головой. - Чудо, что еще ни на какой капкан не напоролись. Местные, они охотники, чудить могут. Да и потом, зачем нам в чужие разборки лезть? Никогда это ни чем хорошим не заканчивалось.
        - Чужие разборки? - Ваха опешил от этих слов. - Что за разборки-то могут быть такие? То, что я видел, это вообще за гранью добра и зла. Такое ни один здравомыслящий человек не сотворит с живым существом, и уж тем более себе подобным.
        - Вот именно, что здравомыслящий. - Уперся Трофимов. - Может тут территорию кто делит, или своровал чего, вот и наказали примерно. Я и покруче видел.
        - Нет. - Ваха рубанул ребром ладони воздух. - Я бы еще понял, коли за околицу вывели, да пулю в затылок. Но такое?
        - И что же ты предлагаешь делать? - Трофимов был на какой-то грани сейчас, и его нужно было подтолкнуть.
        - Предлагаю по кустам прошуршать. А что если они за других примутся?
        - Аргумент так себе. - Трофимов покачал головой. - Но ты же не успокоишься?
        - Нет. - Вахитов решительно кивнул. - Не будем мы никуда ввязываться, проверим, что тут вообще творится, аккуратно, и если это политика или борьба за территорию, то пусть живут, как жили. Я им не судья.
        Дачный поселок по площади покрывал несколько гектаров. Когда-то тут кипела жизнь, местные выращивали на своей земле овощи, обихаживали плодовые деревья, просто отдыхали под шашлычок да коньячок. Отовсюду неслись звуки, рев бензопилы, работа водной помпы, радио скрипело волнами, выдавая в окружающую природу очередной музыкальный рекламный ролик или новый беспощадный хит попсового исполнителя. Садоводство оживало по выходным и праздничным дням. Одни соседи запирались в четырех стенах, огороженные штакетником, другие наоборот, хлебосольно распахивали двери или шли к своим старым знакомым, сообщить свежие новости и похвастаться успехами детей.
        Все это прошло, канул безвозвратно. Домишки, давно уже не обихоженные, выставили напоказ облупившуюся краску на стенах. Приусадебные участки некому было пропалывать, и различные сорняки расцвели бурным цветом. Не грозила им теперь ни тяпка рачительного хозяина, ни пестициды, ни иные неестественные враги. Тишина стояла замечательная. Та самая тишина, что помогает определить, есть ли кто поблизости. В тишине все звуки отлично слышны, особенно механические, а человек такое существо, что шумит постоянно и неосознанно. Падают стаканы и бутылки, скрипят петли на воротах, громыхает боевое снаряжение, или охотничье, уж кому как повезет. Разговоры тоже отдельная тема, слышны они издалека, а уж что говорить о сигаретах и огне, в принципе. Есть такая история, на три прикура, как раз для снайпера. Никогда не стоит собираться группами и прикуривать от одной зажигалки. Первый огонек снайпер на черном фоне поселка заметит без труда, на второй возьмет цель, третий же огонек вроде триггера, бах и нет курильщика. Лишнее подтверждение тому, что Минздрав в чем-то прав был.
        Звуков не было, не было огоньков, а вот запах вполне себе ощутимый имелся. Несло гнилью и порохом, и приносило этот смрад откуда-то из центра.
        - Ой, не по себе мне. - Трофимов крался в тени дачных домиков, иногда переходя на бег, а зачастую просто преодолевая расстояние на четвереньках. Ваха следовал за товарищем, так уж вышло, что он остался в арьергарде, и теперь что есть духу, мониторил поляну, не давая врагу не единого шанса подкрасться незаметно. Да и не стали бы они шуршать по кустам, засады устраивать. Очень скоро появились таблички, опять со странными символами, будто предупреждающие чужаков о том, что дальше идти не следует, и гостям тут совершенно не рады. Благо, эти надписи выполнены были обычной краской.
        Когда услышали первые звуки, сильно сбавили темп, опустились на землю. Откуда-то доносился хриплый звук похожий на старую пластинку, слышался молодецкий свист и притопывание. Полыхнуло в отдалении, столб огня поднялся метра на четыре, начисто демаскируя собравшихся, и тут же опал как не бывало. Пахнуло керосином и жженой ветошью.
        - Горючку жгут, твари. - Ахнул Трофимов. - Она же на вес золота, а они ее в огонь. Ну, точно, уроды моральные.
        - Гляди-ка, - Ваха криво усмехнулся, поделившись шепотом. - Как тебя горючка зацепила.
        - Я вообще домовитый. - Отмахнулся капитан. - Вытащив монокуляр из кармана разгрузки, он принялся вглядываться в ночную тьму.
        - Ну что там?
        - Да погоди.
        - Ну?
        - Да на. - Капитан отдал оптику Вахе. Тот принял бережно, поднес к глазу.
        Метрах в четырехстах виднелся высокий добротно сколоченный забор. Подъезд к нему перегораживала пара кузовов, импортные внедорожники были разобраны настолько, что кроме остова и рам, почитай, ничего и не осталось. Выставлены они были с таким расчетом, чтобы не один из желающих протаранить ворота, не смог этого сделать, если только не прибудет на танке. Кто-то сильно постарался, укрепляя это место. Кусты по периметру были вырублены, канава для сточных вод очищена до самого дна, на заборе вьюном шла «егоза», охватывая участок по периметру. Конечно не было тут техники Зураба, но и то что имелось, внушало уважение. Из трубы дома шел странный белый дым, плотный и тяжелый, будто бы внутри варили что-то химическое. Музыка была, и музыка какая-то странная. То нарастала она, то стихала, давила на перепонки, но что странно, была еле различима. Ваха слышал что-то о таком. Если сделать звук вне частоты восприятия человека, и иногда поднимать саму частоту в записи, то можно было городить что угодно, от дома с приведениями, до нейролингвистического программирования. Откуда только у этих скотов электричество? Ну
конечно, доносится урчание генератора, судя по работе, четырехтактного.
        Генераторы в какой-то момент появились у всех, только многие решили экономить, и потому обзавелись двухтактными, китайскими, и в принципе это неплохо, если не одно но. Четырехтактный генератор больше, шумный и прожорливый, однако в него, что бензин, что соляру, все едино. Будет работать на манер обычного автомобильного двигателя, да и киловатт выдавать больше. Двухтактный генератор, он вроде бытого, как сравнивать профессиональный скальпель и одноразовый пластиковый ножик из шашлычного набора. Да и ломались они чаще ввиду большего количества пластиковых деталей.
        Забор оказался столь высоким, что пришлось отойти и забраться на чердак соседней дачи. Проскользнув в калитку, убедившись, что ни на территории, ни в самом доме сюрпризов в виде растяжек никто не оставил, мужчины поднялись по деревянной лестнице и добрались до чердачного окошка, выходящего на особняк. То, что увидел Ваха, ему совершенно не понравилось. Две хозяйственные постройки, баня, и три столба вкопанные в землю. К каждому из столбов приковано по человеку, кандалы добротные на болтах, такие пальцами не раскрутить. На территории было человек десять, может пятнадцать. Все они были одеты примерно одинаково, а вот вооружены были не больше пяти. Они постоянно курсировали, то в дом, то в бытовку, то до ветру в сортир, стоящий на отдалении. На пленников, похоже, никто не обращал внимания. Крики доносились из дома, так же, как и музыка, несколько раз мигнул свет и тут же погас. Был он неяркий, и плотные тряпичные шторы закрывали помещение, не позволяя никому заглянуть внутрь. Происходило там явно что-то бесовское.
        - Видишь? - Ваха указал на пленных. Трофимов принял оптику, скользнул вооруженным взглядом по придомовой территории.
        - Вижу. Не местные. Одеты не так, да и не приковывают дорогих гостей к позорным столбам.
        Ваха вновь забрал оптику и пригляделся к лицам несчастных. Трое, двое мужчин и одна женщина. Все в возрасте примерно от двадцати пяти до тридцати. У одного мужика седые виски, разбита губа, второй, тот, что моложе, обреченно смотрит в сторону. На девчонке разорвана одежда, но так, для острастки и похоже без всякого сексуального подтекста.
        Внезапно музыка стихла, из дома вышел еще один, рослый, плечистый. В отличие от остальных, одетых больше по-походному, он был облачен в черное рубище. Огромный капюшон закрывал ему лицо. Пройдя широким уверенным шагом, человек в капюшоне остановился около подвешенной на цепи рельсы, вытащил из-за пояса стальной прут, и ударил. Мигом вокруг него собрались люди, обступили плотным кругом, о чем-то негромко заговорили, причем сразу все. От толпы отделилась фигура, протянула главному рюкзак. Вещи эти принадлежали раньше пленникам, тут к гадалке не ходи. Капюшон принял рюкзак и начал доставать содержимое, рассматривал его и не найдя видимо для себя ценности, кидал на землю. Аптечкой это странное существо не заинтересовалось, на складной нож он обратил мало внимания. На землю упали личные вещи, пара стелек, блокнот, вероятнее всего с личными записями. Попавшаяся карта заинтриговала, но только на несколько мгновений. Когда рюкзак был опустошен, капюшону подали сумку. С ней он обошелся почти так же, разве что швырял вещи на землю более злобно. Парень что-то искал, и то что он находил, а точнее не мог
найти, злило его все больше и больше. Наконец в руках у него появилась последняя сумка, большая, черная, с длинной лямкой, чтобы носить через плечо. Наружу полетело все, и в какой-то момент, сжав что-то в руке, человек произнес неразборчиво, гортанно, и толпа подхватила ревом одобрения.
        Обстановка менялась стремительно. Теперь разжигали костер под большим котлом. Сектанты не стали особо заморачиваться. Откуда-то принесли небольшую канистру, и плеснули на дрова, пламя вспыхнуло и загудело от первой же спички. В котле что-то начало бурлить, пениться. Люди снова окружили своих пленников, встав в круг. Главарь что-то произнес, в руке у него свернул длинный нож, больше похожий на мачете. Подойдя к человеку с разбитой губой, он наклонился над ним и что-то произнес. Пленник с отвращением тряхнул головой. Смех можно было различить даже отсюда. Человек в капюшоне последовательно обошел всех пленников и у всех о чем-то поинтересовался. Ответ был един, полное отрицание. Даже с чердака можно было заметить, насколько он был разочарован. Снова заиграла музыка в доме, главарь поднял руки вверх, и луч лунного света хищно блеснул на зажатом в кулаке клинке оружия. Дальше пошел какой-то загадочный бред. Люди начали ходить в хороводе, иногда меняясь местами, останавливаясь на месте и делая поворачивая вокруг собственной оси. Через одного сектанты вставали на колени и кланялись сначала главарю, а
затем кому-то или чему-то в доме. Музыка нарастала, теперь она звучала отчетливо, больно врезаясь в сознание, заставляя морщиться и одновременно притягивая, и зачаровывая. Ваха даже поймал себя на том, что в какой-то момент стал выбивать ладонью по подоконнику ритм, в такт доносившимся из дома аккордам.
        - Твою ж ты мать. - Трофимов ахнул, указав на нового персонажа. На нем тоже был балахон и капюшон скрывающий лицо, но статью это чудовище не вышло. Наверное, вдвое меньше своего коллеги, уже в плечах, и судя по очертаниям скорей всего женщина. Вновь прибывшая держала в руках обычный эмалированный таз с зеленым дном. Подойдя к девушке, она схватила свободной рукой ее за волосы, и подставила таз под подбородок. Мачете в руках первого сектанта молниеносно расчертило воздух, резануло, крики пленников потонули в одобрительном гуле сторонников этого изуверского ритуала.
        - Надо что-то делать.
        - Что? У них стволов дохрена, да и, обрати внимание на пулеметную точку на крыше.
        Ваха перевел взгляд и заметил уставившийся в небо ствол оружия. Мелькнула тень стрелка, на секунду, но было ясно, что при малейшем шевелении, он точно не будет жалеть свинца.
        - Может из подствольника?
        Хоровод нарастил свой темп, в толпе что-то невнятно кричали, истерические нотки пения забились в исступлении. Девица с тазом наполненным кровью, двинулась к следующей жертве.
        - Ладно, попробуем. - Трофимов зарядил подстволник, выцелил как мог из окна, потянул за спусковой крючок. Пух. Граната ушла за конек, рвануло. Хоровод даже не прервался, однако с двух сторон вспыхнуло пламя, забили пули по кустам.
        Вахитов кубарем скатился на первый этаж, метнулся к забору, сорвал чеку с гранаты, метнул, целясь в дом, затем вторую, и не дожидаясь ответной реакции, ласточкой нырнул в кусты. Хоровое пение прервалось, послышались крики, на этот раз злобные, раздосадованные. Из ворот появился первый сектант, которого свалил Трофимов. Кто-то выглянул из-за забора, и тут же поплатился за это. Ваха резанул очередью, и в голове молодчика появилась пара нештатных отверстий. Снова сработал подствольник, на этот раз с веранды. Капитан спешно покинул позицию, перебравшись поближе к черному входу. Из окон адского дома начали поливать свинцом, кто во что горазд, но все больше в «молоко».
        Улучив момент, Ваха метнулся к забору, в той его части, где тень от соседнего дома, не позволяла, как следует, рассмотреть местность. За забор к дому вновь ушла граната. Рвануло, крики, стоны. Везло неимоверно. Однако в какой-то момент все опять пошло наперекосяк. Внутри забушевало пламя, сначала неуверенно, потом рев его стал могучим и резким, усилилось пение, резанул по ушам визг боли, потом другой, градом посыпались проклятья. Снова кто-то выстрелил в темноту, но совершенно неуверенно. И на этом все.
        Добравшись до нового наблюдательно пункта, Ваха вытер пот со лба, глянул во двор, и обомлел. Дом догорал, догорали хозяйственные постройки, дымились на земле сектанты. Это не была шальная искра. Один из несчастных застыл на коленях, все еще сжимая мертвой рукой ту самую канистру с бензином. С десяток людей в различных нелепых, неестественных позах, расположились на земле. Кто-то скорчился эмбироном, другие наоборот были выгнуты дугой или застыли в судорогах смертельных страданий. Неизвестная секта сделала свое дело. Все три пленника у столбов были мертвы, а после, по одному только известному им ритуалу, они прибегли к самосожжению.
        Дождались утра и только тогда рискнули войти. Всего сектантов насчитали двадцать человек. Несколько обгорелых трупов нашли в самом здании. Там они жили, питались, совокуплялись. Там они шли к своей цели и видимо достигли ее, а затем покончили с собой. Массовые самоубийства в религии не новость. Травились, кидались в огонь, резали вены, дышали ядовитым газом, в общем развлекались как могли. На втором этаже в углу нашлась стопка оккультной литературы, вперемешку с научными статьями и журналами по живой природе. Часть их обуглилась, так что толком и разобрать что-то не получилось. В подвале нашелся алтарь. Каменный дом сработан был на славу, выгорев нутром он устоял, не обрушив перекрытия и не завалив проходы. У самого алтаря располагалось несколько канистр, литров по двадцать каждая. Их было три, и наполнены они были маслянистой темной субстанцией, не то кровь, не то кровь с бензином или маслом. Тут же рядком выстроилось множество черепов. Человеческие, вываренные, лишенные последнего клочка плоти, с закрепленной проволокой нижней челюстью, они стояли как банки с соленьями, по периметру помещения,
на полках, от пола до потолка.
        Обыск ничего не дал. Ни понятия о культе, ни документов, ни карт. Оружие, найденное внутри, было не пригодно для использования, из этого некрополя вообще сложно было что-то унести. Единственное, что не пострадало, так это генератор, но он был настолько тяжелым, что о том, чтобы забрать его с собой, да даже просто куда-то передвинуть и спрятать до поры, не могло идти и речи.
        - Это еще ладно. - Нехотя поделился Трофимов. - Под Омском нашли целый поселок, организованный, с охранением и техникой. Каннибалы. Отлавливали путников и делали из них гуляш с котлетами. Целые поисковые экспедиции по городам и весям устраивали, били из луков и арбалетов, притаскивали на веревках в свое логово и там свежевали. Эти еще гуманно поступают по сравнению с ними.
        - Все равно не понимаю. - Вахитов тяжело вздохнул. - Как это мозг должно так закоротить, чтобы себя поджечь?
        - Слепая вера, брат. Фанатизм. Самое страшное оружие. Фанатики слепы в своих убеждениях, но совершенно логичны в действиях, вроде как умственно больные или серийные убийцы. Это только первичная идея чужда и противоестественна, порой совершенно нереальна на первый взгляд, и как вариант, аморальна и мерзка. Идут они к выполнению цели логичными, привычными для нормального человека способами. Раньше их хоть что-то сдерживало. Полиция была, честные граждане, а теперь что, навалился гуртом и вперед. У кого ресурсы и оружие, тот царь и бог на отдельно взятом гектаре.
        Город прошли быстро, хоть и осторожно. Вахе постоянно что-то мерещилось, однако оглядку эту, он предпочел учесть, а не отмахиваться. Внутри оставалось какое-то гадкое, щемящее чувство. Каждый километр, каждый квартал, каждый шаг, уносящий прочь от сектантского логова, не приносил облегчения. Внутри будто что-то надломилось. Вахитов воевал, много и долго. До катастрофы он полмира объездил, консультируя, отбивая, защищая, делая свою работу качественно и хорошо, но никогда не был фанатиком, и не понимал, как такое возможно. В Африке он видел детей, обколотых героином и не выпускающих из рук автомат. В Корее пришлось столкнуться с пленниками, сидящими в клетях, по шею в воде. В мусульманских странах резали головы у живых пленников, а противник нарочито небрежно смачивал пули в свиной крови, чтобы моджахед ненароком в рай не попал. Везде рвало крышу, посттравматический синдром, болезни из-за контузий, плохой сон, алкогольная и наркотическая зависимость. Война ломала людей, меняя их умы, мировоззрение, причины и следствия некоторых поступков, и тех, кто смог выйти из этого круговорота, не навредив себе
и родным, можно было сосчитать по пальцам.
        Ваха и понять толком не мог. Война теперь была везде, пряталась за поворотом, скрывалась в растяжке за дверью, таилась во взгляде затравленного оборванца, убегающего от собак, пылала живым факелом фанатика, решивших так бессмысленно и беспощадно расстаться с единственным ценным даром, собственной жизнью. Порядки теперь были иные, старые государства рухнули, рассыпавшись в пыль, а на их месте появлялась новая феодальная поросль, пополам с беспределом, да доброй щепотью злобы. То, что претило ранее, теперь выставлялось как доблесть. То, что считалось табу, теперь пестовалось, вбиваясь в молодые умы. Уже подрастало поколение тех, что не помнили того мира, такого близкого и далекого одновременно.
        Последующие несколько дней пришлось таиться. Всполошились местные. Начали вновь появляться пришлые банды, оседать в лесах, работать по старинке, как партизанили их деды. Ночь стала родным домом, покров леса крышей над головой. Костер не разжигали, кутаясь в одежду по ночам и отсыпаясь в буреломе, если представлялась такая возможность. Ослабший от пыток Зулуса организм, и без того работавший с надрывом, начал сдавать. У Вахи появилась одышка, проступили темные круги под глазами, да так отчетливо, что стали похожи на синяки. Спать приходилось урывками, есть холодное и на бегу. Рай обещанный, рай близкий был совсем рядом, стоило только руку протянуть, вот только не протянуть бы ноги.
        Одежка, казавшаяся впору, теперь висела мешком, бронежилет и автомат стали тяжкой ношей, но расставаться с ними даже сейчас Ваха не решался. И так много было потеряно, разошлось по чужим котомкам, карманам, да, может быть, сейфам. Что имеем не храним, потерявши плачем. Верная поговорка, ох, какая верная. На третий день наконец выбрались на побережье. Пришлось опять ползти, среди развалин и обломков, по чавкающей грязи и мху. Первой полосы, когда-то элитной, теперь попросту не было. Часть ракетных ударов во время конфликта пришлась сюда, в поисках военных баз. Жить тут было совершенно невозможно, и вот какая ирония. Земля в былые времена на этой прибрежной полосе стоила баснословных денег, и только очень обеспеченный человек мог себе позволить построить тут дом, вырастить сад. Теперь и патрона за эту землю никто не даст.
        Лодки, слава богу, нашлись, одна правда дала течь, зато вторая, аккуратно и ловко убранная под еловый лапник, оказалась на ходу. Бак с горючкой тоже не пострадал. Посреди всего этого великолепия стояла черная коробка. Два провода от нее вели к трансформатору и уходили дальше, под кожух мотора. Трофимов и Ваха вытолкали посудину на воду, полковник тяжело перевалился через борт, захрипел надсадно. Совсем плохо было, мочи нет. Того и гляди, преставится. Капитан явно волновался за попутчика, помог забросить автомат, сам дотолкал плавсредство метров на сто от берега.
        Ваха лежал на дне и слушал мерное урчание механизма. Трофимов правил вперед, уводя Зодиак от берега. Шли ходко, по мелководью. Винты иногда цепляли песок. Так уж вышло, что дно тут было до безобразия мелкое, и предстояло еще выйти в судоходный фарватер. Когда дно превратилось в черную бездну, а береговая линия в тонкую нить, Трофимов принялся возиться около маяка. Время шло, слышались недовольные маты.
        - Контакт, мать его, нихрена же нет.
        - Провода посмотри, окислились может. - Вахитов вяло заворочался, но сил уже не было. Тело переставало слушаться.
        - Не учи ученого. Сейчас посмотрю.
        Послышался шорох пластикового корпуса, мат, на этот раз радостный.
        - Окислилось все к чертям. Хорошо хоть стартер на вертушке, иначе хрен бы завелись. Сейчас почищу.
        Послышалось сопение, потом скрежет стали о сталь. Щелкнул тумблер.
        - Готово. Заработал маяк.
        - И долго ждать?
        - Да без понятия. Маяк важный, должен кто-то подобрать.
        - А кто?
        - А вот скоро и узнаем.
        Вахитов приподнялся на руках, зацепился за веревку, идущую по борту, подтянулся и сел на перекладину. Пот лил в три ручья.
        - Ну что там, - с придыханием поинтересовался он. - Уже спасают?
        - Да погоди ты. - Трофимов отмахнулся устало.
        Полковник обвел взглядом водную гладь, погрустнел. Вокруг на многие километры, что в воздухе, что на воде, не было ни души.
        Снова послышались маты.
        - Что там у тебя опять?
        - Да я думаю, что воняет. Прокладку в бензонасосе пробило, или еще что. Топливо теряем.
        - И на долго его хватит?
        - Часа на два, может меньше.
        - А если помощь не придет?
        Капитан завозился где-то на корме, а потом довольно помахал двумя небольшими пластиковыми веслами.
        - Если кавалерия не подоспеет, будем действовать по старинке.
        Темнота подступала, ветер усиливался, грозя перевернуть утлое суденышко. Но в какой-то момент в угольной темноте резанул яркий луч прожектора, рев вертолетных винтов заполнил все пространство, вниз пошла лебедка с люлькой.
        - Долго вы. - Капитан сначала положил Ваху, закрепил ремнями, махнул вверх, и тот взмыл к вертушке. Вторым заходом забрался сам.
        Пилот, стрелок и медик, вот и весь экипаж.
        - Почему так долго?
        Медик, крепкий мужик с хитрым прищуром, показал на ухо, и протянул наушники.
        - Что так долго? - повторил Трофимов.
        - Да прилипли немного. - Доктор усмехнулся.
        - Куда сейчас? Остров бы нам теплый, да с морским песочком.
        - Нет. - Это уже стрелок. Держится за скобу, одной рукой, смотрит за борт на удаляющуюся гладь воды. - Приказ прост. Ждут этого товарища, ждут не дож дуться в Старопетровске.
        - Так не дотянем же.
        - Да через базу подскока, у погранцов пойдем. С ними договоренность есть.
        Вертолет уносил прочь, оставляя где-то далеко внизу все те неприятности, впечатления и ощущения. Удалялась земля, показался в какой-то момент разрушенный остов плотины. Издалека казалось, что тут рухну исполин, с поломанным хребтом. Когда пошли по кругу, стало понятно, что обходят грязную зону. Пилот принял влево, и вертушка завалилась немного на бок.
        Ваха получив свой укол, и капельницу, спал. Он не слышал разговора капитана и одно из членов экипажа. Ему снился остров, где-то далеко в тихом океане. Там, где тепло, мягкий белый песок под ногами, круглый год фрукты и прекрасный климат. Ему снился рай, а не Старопетровск, о существовании которого он только слышал. Там его жали, вот только зачем? Неужели снова под колпак и на опыты. Но не важно, все это было в тот момент неважно. Вахе снился тропический остров…
        Конец.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к