Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Ефиминюк Марина : " Магические Узы " - читать онлайн

Сохранить .
Магические узы Марина Владимировна ЕФИМИНЮК
        # Наш мир походит на прекрасный оазис, а светлое будущее стало настоящим. Здесь не существует границ, и каждый горожанин имеет возможность купить себе призму с колдовст-вом, даже не являясь магом. Но до сих пор появляются черные артефакты, способные уничто-жить мирный ход вещей. Именно такой угрозой является пара магических браслетов, принад-лежавших самому сильному чернокнижнику прошлого Гориану Менскому, развязавшему Ми-ровую войну. По странной насмешке судьбы одно из украшений случайно попадает к служащей из заштатной конторы, ничем неприметной девице, каких тысячами ходит по мощеным улицам Ветиха. Обнаружив браслет в своем кармане, героиня еще не подозревает, что уже ввязалась в страшную игру, выжить в которой по силам не каждому. Друзья с легкостью предают, а с близких спадают маски благочестия, и только тот, кто кажется вначале злейшим врагом, станет единственным защитником и надеждой дожить до конца истории. Лишь он сделает так, чтобы браслеты не обернулись для главной героини магическими узами и смертельными оковами…
        Ефиминюк Марина Владимировна
        Магические узы
        ГЛАВА 1
        Последний день обычного клерка
        '… Население земли делится на шесть основных официально признанных и зарегистри-рованных рас: люди, гномы, эльфы, тролли, гоблины, аггелы. В межрасовом языке принято об-щее название ? фейри.
        Раса людей самая многочисленная и единственная не является магической. Лишь от-дельные представители людского рода обладают особыми талантами. В прошлом их называли 'ведуны', что в переводе на межрасовый язык означает 'маги'. Существует разновидность людских ведунов ? 'нимфы'. С самого детства природная магия преображает их внешность, добавляя яркости и, зачастую, кричащей пригожести. Другими талантами нимфы не обладают. Нимфы рождаются как женского, так и мужского пола.
        Магия людей ограничена. При постоянном обращении к силе, она истощается. С пере-ходом из поколенья в поколенье, сила вырождается, пока не становится равна нолю. Подобное явление неуклонно ведет к исчезновению самого вида 'людские маги'.
        Эльфы (межрас. 'Лесные духи') вторая по численности раса, заселяющая Землю. Обще-ство эльфов строго разделено на кланы по территориальному признаку. Вплоть до
1912 года ключевые города располагались в дремучих лесах Центрального и Западного континента. Ос-новное наречие 'квэнья' (название эльфийского языка введено профессором, исследователем расы Дж. Т. в 1955 году по новому летоисчислению).
        Тролли (межрас. 'Горные духи') третья по величине раса фейри. Сохранение популяции связано с высокой приспособляемостью к изменениям окружающей среды и политической обстановки. Основным ареалом расселения до 1912 года являлась местность с холодным климатом, часто соседствовали с горными кланами гномов. Одна из первых рас фейри, принявшая межрасовый язык и расселившаяся в городах.
        Раса гномов (межрас. 'карлики') является национальным меньшинством. Гномы по сей день придерживаются строгих традиций деления на родовые кланы. До начала Мировой войны (1905 ? 1912 г.г.) строили города и деревни в горной местности. В частности, на Центральном континенте область Уральских гор принадлежала диаспорам гномов и делилась на мелкие вот-чины. После отмены границ, кланы гномов последними приняли переселение в объединенные города.
        Гоблины (межрас. 'уродец') национальное меньшинство. До начала Мировой войны в
1905 году в основном занимали небольшие территории на востоке Центрального континента, а также группу Азиатских островов. По генеалогическому древу жизни считаются дальними родственниками эльфов, но отличаются изумрудной кожей и невысоким ростом. История появления гоблинов спорна, выдвигаются предположения, что раса возникла около семи сотен лет назад из-за мутации некоторых представителей эльфийских кланов, в связи с традицией вегетарианства и запретом на употребление в пищу всего того, у чего есть глаза.
        Раса аггелов (межрас. 'бес') национальное меньшинство. Основное наречие вплоть до
1912 года ? латынь. Единственная раса, обладающая способностью использовать природную магию. В отличие от людских магов не могут творить колдовство, но под действием природных сил 'перекидываются' зверями. Их сила и скорость движения увеличивается в десятки раз по сравнению с остальными фейри. В древности вели кочевой образ жизни, и благодаря дару преображения являлись лучшими воинами. В Мировой войне выступали союзниками Черного Диктатора Гориана, за что подвергались гонениям вплоть до 1930 года. По особому указу Мирового Магического Совета с
1915 г. всех аггелов, достигших десятилетнего возраста, клеймят особой печатью, перекрывающей магические способности…'
        Выдержка из параграфа?1 'Основные расы, заселяющие Землю' учебника 'Со-циология рас' за 10 класс общеобразовательных лицеев.
        На полях учебника надпись печатными буквами: 'Мама забери меня отсюда, я исправилась! Твоя Ведка'.
        Четверги я всегда любила. Они хуже, конечно, пятниц, но гораздо приятнее понедельников, когда до выходных тянется целая рабочая седмица.
        Наверное, это какой-то тайный знак, что моя жизнь полностью перевернулась в четверг в середине месяца травня.
        Солнце в этом году не поскупилось на тепло, щедро проливалось на широкие мощеные улицы Ветиха. Весенний город, наполненный свежей зеленью, наводнили торговцы цветами, а их тележки перегораживали выложенные неровными булыжниками тротуары. Утренний про-хладный воздух пропитался кисловатым запахом магии и изысканным ароматом тюльпанов.
        Город стряхивал с себя последние капли предрассветной ленивой дремоты, и заполнялся привычным многоголосьем. Выпуская облачка зеленоватого дыма от магического топлива, на перекрестках нетерпеливо гудели автокары, дожидавшиеся разрешительных сигналов световых фонарей. В небе, лениво крутя лопасти винтов, плыли вальяжные дирижабли, доставлявшие горожан из спальных районов в центр. Длинные острые шпили вытянутых башен, изукрашенных посеревшими от пыли изваяниями, веско и многозначительно устремлялись к редким кудрявым облачкам. В торговых лавчонках с яркими вывесками и блестящими витринами гостеприимно открылись двери. От булочной шел невероятно аппетитный аромат свежей сдобы. Дразня, он проникал в раскрытое оконце переполненного пассажирами трамвая.
        Стоя на одной ноге рядом с высокой дамой троллем в нежно розовой кофточке, нелепо контрастирующей с зеленым цветом кожи, я старалась не вдыхать запах тяжелого благовония. От дурманного аромата ныла голова, и к горлу подкатывал тошнотворный комок. От духоты меня бросало в жар, а обрезанные по подбородок русые волосы, досаждая, настырно лезли в глаза. Дама то и дело недовольно тыкала меня локтем, стараясь отодвинуть. Напирающая толпа не позволяла даже пошевелиться, и, желая отомстить, я пару раз в ответ отдавила ногу обидчицы высоким каблуком. Та молчала, но недовольно фыркала.
        По видению каждый день без устали повторяли, что люди притесняют другие расы. Особенно громко об ущемлении прав заявляли утопающие в роскоши эльфы, никогда не знав-шие черной работы. В разношерстной толпе мне казалось, что пока, причем в прямом смысле слова, притесняют исключительно меня, худенькую среднего роста барышню в неудобных туфлях и узкой юбке.
        Наконец, трамвай остановился напротив большой площади подземки, и народ качнулся. Двери распахнулись, толпа поспешно вывалилась на свежий воздух и слилась с волнующимся океаном горожан многоликого мегаполиса. Все торопились к приземистой каменной башенке станции с арочным входом и светящейся литерой 'П'.
        В толкотне мелькали разносчики газет, выкрикивая последние новости. 'Сегодня Миро-вой Магический Совет принимает закон о контроле над рождаемостью в человеческих семьях!' - заорал мне в ухо усатый торговец. Через его согнутые руки были перекинуты все еще пахнущие типографской краской газетные листы.
        Непроизвольно я отшатнулась от крикуна, и тут же кто-то подленько наступил мне на задник туфли. Стоило оглянуться со свирепым видом, как взгляд уткнулся в розовую обтяги-вающую пышные формы кофточку. Непроизвольно запрокидывая голову, я опасливо скользну-ла взором по густо-зеленой шее, круглому подбородку и остановилась на глазах. Знакомая по трамваю дамочка-тролль многозначительно изогнула выщипанную бровь, определенно желая поскандалить. К сожалению, мы находились в 'разных весовых категориях', как сказал бы мой отец, бывший страж, вышедший в отставку по выслуге лет. В общем, ход и итог поединка легко предсказывались.
        - Ничего страшного, - фальшиво улыбнулась я и, прыгая на одной ноге, натянула туфлю обратно на стертую пятку, а потом с разнесчастным видом поковыляла к станции.
        Мое утро, начиная с пробуждения, строго делилось на минуты и складывалось в точный план действий под названием 'вовремя попасть на работу'. Сегодня из-за задержавшегося трамвая график сбился на пять минут, и я рассчитывала нагнать время за счет пробежки трус-цой по катакомбам подземки, соединявшим пересекавшиеся линии. Правда, со стертой еще по дороге на остановку пяткой легкий бег, похоже, обещался превратиться резвое ковыляние.
        Подземка, как и всегда, встречала резким сквозняком, приносившим запахи сырости и сожженного угля в печах паровозов. Изнутри станция казалась гораздо просторнее, нежели вы-глядела снаружи, и она напоминала сумрачную сводчатую пещеру, наполненную грохотом опускавшихся в подземелье лифтовых кабинок и гулом голосов. Под потолком на цепях раска-чивались лампы, и вместе с ними болтались вцепившиеся в резные края летучие мыши. Оче-редь, змеившаяся длинным хвостом перед окошками касс, с беспокойством поглядывала на не-изменных спутниц подземелья. На самом видном месте в воздухе висел морок большого маги-ческого экрана, по которому обычно передавали сводку погоды в тоннелях и на платформах.
        'Уважаемы пассажиры! Будьте осторожны! Сегодня густой туман!' - гласили крупные светящиеся буквы. Ниже имелась мелкая строчка: 'Приносим свои извинения за доставленные неудобства!' Мысленно я приписала: 'а также за сломанные каблуки, порезанные гоблинами-карманниками сумки и подвернутые лодыжки, потому что мы не успели убраться после вче-рашнего камнепада'.
        Пробираясь в толкучке к обрыву, откуда в подземелье уходили лифтовые кабинки, я вспомнила гололед, случившийся на прошлой седмице. Тогда весь божий день работники от-скребали льдистую корку от каменной платформы, но это не спасло пару моих любимых раз-ношенных туфель. С другой стороны, туман казался мне предпочтительнее отключения света, стихийным бедствием грязнувшего в понедельник. В то черное утро яркие магические огни безуспешно заменили факелами, но темнота исключительно пагубно сказалась на моем имуществе суммой в десять целковых.
        Сжав подмышкой ридикюль, я стремглав бросилась к собиравшейся отбывать кабинке, в сущности, клетке с деревянными лавками. Самодвижущаяся дверь прихлопнула меня по мяг-кому месту. Охнув, я плюхнулась на лавочку рядом с существом, пугавшим добрую половину пассажиров лишь одним присутствием.
        Красная гладкая кожа девушки резко контрастировала с желтыми глазами, подведенны-ми кокетливыми стрелочками. Из-под густых каштановых прядей на макушке высовывались маленькие круглые рожки. Длинные пальцы с черными от природы ногтями постукивали по сгибу скрещенных красивых рук. Я смущенно поерзала, стараясь не разглядывать длинный гладкий хвост, ожерельем обвернувшийся вокруг шеи девушки. От соседки шел жар, ощущав-шийся даже на расстоянии.
        Надо сказать, аггел в городской подземке в утренний час пик - редкий гость. Этой расы с эксцентричной внешностью после Мировой войны сторонились и боялись. Ведь аггелы, 'бесы' в дословном переводе с их резкого отрывистого наречия на межрасовый язык, являлись единственными обладателями неуправляемой природной магии. Их клеймили в отрочестве, перекрывая силу огненной (или грозовой, я плохо помнила уроки социологии в лицее) стихии.
        Соседи отчаянно делали вид, что близость опасного создания их нисколько не смущает, но в уважительном перешептывании звучала явная нервозность. Стараясь не пялиться на по-путчицу, безразличную к учиненному в курятнике приличных фейри переполоху, я уставилась на противоположную от обрыва отвесную стену, отделанную черным гладким гранитом. На ней танцевал гигантский рекламный морок симпатичной улыбчивой нимфы, демонстрировав-шей кредитную карту Сберегательного банка.
        Кабинка, между тем, дернулась, и руки привычно вцепились в толстые прутья решетки. Спуск в подземелье походил на свободное падение, от него подводило живот и хотелось за-жмуриться. Мы ухнули в пропасть, и злой сквозняк, ударив в лицо холодным потоком, взъеро-шил волосы. Кабинка неслась вдоль отвесной стены, а рядом со свистом мелькали такие же трясущиеся на толстых тросах клетки с пассажирами.
        Платформа приближалась и, запахнув пальто с большими глубокими карманами, я без интереса глянула вниз. Подземелье заволокло молочно-белым туманом, фигуры пассажиров в нем выглядели тусклыми и нереальными. Звуки тонули, а станция напоминала зачарованный храм из сказки. Побледнели обычно ярко светившиеся стрелки указателей, а стражи походили на бестелесные призраки, замершие у мощных поддерживавших свод колонн. То и дело какой-нибудь бедняга спотыкался и проваливался с головой в клубившуюся густую дымку. Через мгновение неудачник выныривал, оглядывался со смущенным видом и поспешно оправлял на себе одежду.
        Вместе с грохотом остановившейся клетки наваждение испарилось. Я резво выскочила из кабинки и тут же споткнулась о невидимый в плотной завесе булыжник, сбив нос на новых туфлях. К платформе пришлось ковылять очень осторожненько и с опасением. Пассажиры, зябко кутавшиеся в одежды, с нетерпением ожидали затерявшегося в бесконечных тоннелях подземелья поезда. От царившей вокруг серости и сырости народ пребывал в угрюмом на-строении, а потому обычно громкие разговоры протекали чрезвычайно вяло.
        Представительный тролль в круглых очках, от полумрака уткнувшись крючковатым но-сом в газетный листок, старательно изучал новостную колонку. Примостившись рядом, я с любопытством покосилась на крупный заголовок на первой полосе: 'На Мировом аукционе будет продан браслет Черного диктатора!'
        'Черным диктатором' называли чернокнижника Гориана Менского, из-за которого чуть больше века назад началась Мировая война. Противостояние между расами длилось около семи лет и унесло жизни миллионов ни в чем неповинных фейри, но впоследствии объединило государства. В нашем мире истощенную природную магию заменили искусственно воссоздан-ной, настоящие ведуны вырождались, как подвид, зато уже почти сотню лет не существовало границ.
        В другой статье в открытом письме к общественности тролли требовали, чтобы в чело-веческих семьях разрешили заводить не больше двух детей. Ниже на рекламной фотографии концерна 'Чайка-автокар', сидя на капоте нового спортивного автокара, зазывно выгибалась длинноногая нимфа. В общем, ничего нового или интересно, даже не написали, кто из певцов выиграл ежегодный конкурс 'Городвидение', но, судя по деликатному молчанию прессы, Ве-тих, похоже, снова оказался не удел.
        В тумане, испугав до нервного тика, блеснул огонек, и вынырнула форменная фуражка смотрителя станции - гнома, высоко задиравшего над головой магический фонарь. В следую-щую секунду мои ноги опалило плетью. От неожиданности я взвыла и отпрянула.
        - Не стой у края платформы, барышня! - проскрипел сердитый гномий голос.
        Тут же представительный лысый тролль рядом со мной басовито охнул от хлесткого удара и выронил газетный листок. Бумажная простыня расправила листы-крылья и незамедли-тельно упорхнула на рельсы под платформу.
        - Я бы попросил! - возмутился тролль невидимому обидчику, поправляя скособочив-шиеся окуляры.
        - Вот и я попросил! - ворчливо отозвался смотритель.
        Гном продолжал свой триумфальный разгон зазевавшихся пассажиров, и по очереди охавшая толпа волной пятилась в дымную завесу. Окончательно замерзнув, я в нетерпении по-косилась на темный тоннель, поджидая паровоз. Судя по всему, утренний график летел в тартарары, и теперь его не смог бы спасти даже стремительный бег по катакомбам между стан-циями.
        Вдруг толкотня, сокрытая промозглым клубившимся туманом, наполнилась возмущен-ными возгласами и неясным движением. Краем глаза я заметила выросшую рядом со мной фи-гуру и с подскочившим к горлу сердцем резко развернулась. Волосы больно стеганули по щеке, и от уверенности, что прямо сейчас вор вырвет сумку, пальцы намертво вцепились в ридикюль. Ничего подобного не произошло, незнакомец не пытался меня ограбить, а неожиданно крепко и больно стиснул мои плечи.
        Возможно, со стороны наше столкновение, длившееся короткий вздох, показалось бы мгновенным и незначительным. Только меня пробрало до костей. Ровно на долю секунды муж-чина уставился в мои широко распахнутые от замешательства глаза и прижал к себе. Он дышал сипло и часто, а сердце билось набатом. Уже в следующий миг незнакомец жестко, без жалости отшвырнул меня с дороги.
        Пронзительно взвизгнув, я шлепнулась на ледяные каменные плиты, выронив ридикюль. Плотный непрозрачный туман ослепил, а руки судорожно ощупывали пол в поисках сумки, затерявшейся под ногами пассажиров. Пальцы как раз сжали чью-то лодыжку, когда меня схватили за локоть, помогая подняться. Часто моргая, я вынырнула на поверхность. Разбитую в кровь коленку резануло болью, на глаза от обиды выступили слезы. Представительный тролль в костюме протянул мне потерянный ридикюль.
        - Все нормально? ? с беспокойством поинтересовался доброхот. Я судорожно затрясла головой и, чтобы не расплакаться и не размазать туши для ресниц, прикусила губу. Застежка ридикюля отлетела, и теперь содержимое вывалилось наружу. Мне едва удалось запихнуть об-ратно кучу милой девичьему сердцу чепухи и вчерашние помятые бутерброды, завернутые в хрустящую бумагу.
        В самом конце платформы происходила неясная в тумане возня, и зеваки взволновались. Неожиданно гул возбужденной публики перекрыл резкий визгливый свисток. В темноте вспыхнула яркая звездочка фонаря, и через секунду из черного тоннеля вырвался паровоз.
        Когда состав остановился, тролль помог мне подняться на подножку отделанного дере-вянными панелями вагона. Я сунула проводнику проездной билет и, рухнув на жесткую лавку, с досадой изучила приличную ссадину на коленке и порванные чулки.
        В вагоне царила утренняя дрема. По проходу скользили мороки нимф с ослепительно белыми улыбками, а над головами призрачных девушек светилось название известного зубного порошка. Пассажиры не отрывались от изучения карманных детективов и любовных сказок в мягких кожаных переплетах. Сонное спокойствие правило в вагоне ровно до момента, пока в чинную обстановку не ворвался яростный вопль извне. Народ мгновенно встрепенулся, вспых-нув коллективным любопытством, и повернул головы к окошкам. По опустевшей платформе в тумане скользили стражи порядка.
        Между тем, проводник махнул рукой машинисту, разрешая трогаться, и захлопнул дверь. Поезд дернулся, а потом ходко застучал по рельсам. Станция поплыла мимо нас, при-ближая к месту стычки. Все еще злясь на собственную неудачливость, я с сердитым видом по-косилась на оконце.
        Наглеца, толкнувшего меня посреди платформы, скрутил крепкий парень в вязаной ша-почке, натянутой до самых бровей. Вдруг обидчик, согнутый кренделем, вскинулся и поймал мой взгляд. Лицо мужчины расцвело обращенной ко мне улыбкой, торжествующей и двусмыс-ленной, а потом он многозначительно подмигнул, словно бы мы делили крайне неприличный секрет. Признаться, у меня вытянулось лицо от подобной наглости.
        Тут, как будто что-то почувствовав, парень в шапочке медленно поднял голову и уста-вился на меня. От прямого острого взгляда угольно-черных глаз внутри тревожно заныло, и я отодвинулась, непроизвольно стараясь увеличить расстояние между нами. Отчего-то мне пока-залось, что прямо сейчас меня… запоминали! Внутреннее чутье подсказывало - это крайне плохая новость. Ну, просто отвратительная!
        Состав набрал скорость и ворвался в тоннель. Оконце ослепло, заполняясь отражениями пассажиров, вернувшихся к своим делам. В проходе по-прежнему пританцовывали полупро-зрачные рекламные нимфы, а на мороке разноцветной схемы подземки мерцало название сле-дующей станции.
        Чуть живая от внезапно нахлынувшего страха, я судорожно сжимала ледяными пальца-ми ридикюль и глубоко дышала, пытаясь доказать самой себе, что похожу на совершенно спо-койную безбрежную гладь озера.
        Чтоб их всех разобрало, негодяев, пугавших приличных барышень!

* * *
        После подобного потрясения опоздание на работу в контору 'Веселена Прекрасная' вы-глядело чем-то мелким и малозначительным. Во мне сейчас горело единственное желание - позвонить старшему брату Богдану и, как обычно, поделиться несчастьем. Он, к примеру, никогда не упускал удачной возможности испортить настроение мне. Посему из подземелья я выбиралась с завидной резвостью, позабыв про стертую пятку и разбитую коленку, а сумрачный подземный тоннель с потрескивающими в воздухе магическими указателями и вовсе преодолела вприпрыжку.
        Яркий солнечный свет на мгновение ослепил. Огромная мощеная площадь с гранитным изваянием знаменитого поэта, погибшего в глупой и бесславной дуэли, была наводнена торо-пившимися в конторы клерками и праздно шатавшимися зевками. Фонтан рядом со статуей играл разноцветными подкрашенными магией струями воды. От них исходил тонкий аромат гардений. На широком проспекте гудели застрявшие в длинном заторе блестящие дорогие автокары.
        Между высокими вытянутыми башнями с узкими сводчатыми окнами завис воздушный шар. Под ним на легком весеннем ветру колыхалось полупрозрачное рекламное полотно с изо-бражением длинноволосой девицы, лукаво улыбавшейся со всех этикеток лосьонов 'Веселена Прекрасная'. Контора уже десять лет успешно продавала дешевые растирки и примочки для красоты, по существу, сущую гадость.
        Направляясь к широкой мраморной лестнице здания, я вытащила из порванного риди-кюля коммуникатор - зеркальный со всех сторон приборчик величиной с ладошку. От легкого прикосновения зеркало, треснувшее после очередного неудачного падения пару недель назад, вспыхнуло крупными зелеными цифрами.
        - Богдан, - пробормотала я, поднеся коммуникатор к губам. Приборчик согласно запи-щал, набирая персональный номер брата. В зеркальце насмешливо оскалилась подвижная фи-зиономия тридцатилетнего красавца. В серых глазах под густыми рыжеватыми бровями ис-крился смех, а пухлые губы, доставшиеся нам обоим от мамы Ярославы, как всегда улыбались. Рот изображения беззвучно зашевелился, отчего пришлось прижать коммуникатор к уху. С из-девательской интонацией автоответчик голосом Богдана оповещал: 'Сейчас я ответить не могу, поэтому оставьте свое сообщение. Но если тебя зовут Веда Истомина, и ты моя младшая сестра, то постарайся пожалостливее рассказать о приключившейся беде, тогда, возможно, я тебе перезвоню'.
        - Истомин, - забубнила я, - меня толкнули в подземке. Я упала и разбила коленку, теперь выгляжу настоящей выдрой. Мне просто срочно требуется твое сочувствие! Ну, все пока.
        Но даже после жалобы глухое раздражение из-за происшествия на станции не утихло. Влившись в ручеек клерков, я сердито стучала каблуками и пыталась сочинить правдоподоб-ную причину своего опоздания.
        Вход в контору казался свободным, но впечатление было обманчиво. Охрана внима-тельно наблюдала за холлом через специальные магические шары, летавшие под потолком. Стоило нежданному гостю-чужаку попасть в объектив такого шарика, как его захватывал и обездвиживал световой столб. Так и мог стоять бедолага в нелепой позе, уже никуда не торо-пясь, пока его не освобождала стража.
        Однажды какой-то шутник стер из базы все данные о большом начальнике нашего отде-ла. В одно прекрасное утро маленький аккуратно причесанный гном, держа в руках портфель, а в душе непомерное эго, поднимался в собственную приемную. Тут-то его и нагнал злополуч-ный луч! Шефа парализовало с занесенной над ступенькой ногой и широко открытым ртом. Гном, похожий на изваяние себе самому, застыл в столпе белого света и бешено вращал нали-тыми кровью глазами. Мимо шмыгали клерки, с нарочитой деликатностью отводя взоры и да-вясь от глумливого хохота.
        Скандал тогда вышел отличный, и 'Веселена Прекрасная', смакуя каждую минуту по-зора большого начальника, обсуждала неловкость еще три месяца. Потом умер хозяин конторы, и местные сплетники принялись перетирать подробности его похорон.
        Напротив массивных входных дверей на стене висел огромный портрет бывшего вла-дельца. Лосиан Толтеа (даже через два года работы у меня не получилась без ошибок произне-сти эльфийское имя, являвшееся святым в конторе) с седыми длинными волосами, заправлен-ными за большие острые уши, выглядел сердитым и укоряющим, словно с того света (прости, Господи) лично следил за сотрудниками. Старинные напольные часы с позолоченным маятни-ком и большим циферблатом, стоявшие в светлом фойе, укорили меня за опоздание на пятна-дцать минут. Опрометью бросившись к лестнице с широкими перилами, я шустро взбежала на второй этаж.
        Обстановка в общей приемной отличалась завидным постоянством. Зал никогда не пус-товал, ведь у питьевого фонтанчика в виде полуобнаженной девицы, как и всегда, болтались одни и те же клерки. Причина тому даже имела имя, правда, плохо произносимое, и приходи-лась умершему основателю конторы племянницей, сосланной за плохое поведение на трудовую повинность секретарем. Лоритаурэлла Толтеа, эльфийка с точеным острым личиком, восседала за огромным аккуратно убранным столом. Закинув ногу на ногу, она качалась в кресле на колесиках и, беспрерывно жуя фруктовую смолу, разглядывала картинки в свежем каталоге мод. Над головой Лори тикал морок часов.
        Я как раз пыталась прошмыгнуть в коридор к своему кабинету, когда девушка с грохо-том швырнула на стол каталог и потянулась в кресле. Длинные пальчики с розовыми ноготками задели морок. Часы развеялись жиденьким дымком, и через мгновение вернули прежнюю форму, перескочив вперед на полчаса. Поклонники Лори, ошивавшиеся в приемной с утра до самого вечера, затаили дыхание от вида тонкой обнажившейся полоски живота под коротенькой блузкой.
        - Лоритаурэлла! - громыхнул с потолка вопль большого начальника, и эльфийка намор-щила носик. - Где позавчерашнее письмо в Совет?!
        Казалось, свирепый голос руководства лился с потолка, украшенного рекламой прова-лившегося в продажах лосьона от морщин 'Вечная молодость'.
        Такие мелочи, как потерянные письма, так и не нашедшие своих адресатов, Лори инте-ресовали мало. Не расстроившись начальственным гневом, она на безразлично надула розовый пузырь и смачно лопнула его. Зато клерки, лишь заслышав шефа, покинули питьевой фонтан-чик и ручейком потянулись к рабочим местам. Недолго думая, и я улизнула в рабочую комор-ку, которую делила с полнотелой Жданой и субтильным юношей Здышко. Втроем мы пред-ставляли собой яркие образчики конторских неудачников. Первая мучилась от осознания соб-ственной красоты, второй от неуверенности, а я страдала жизненной неустроенностью и до сих пор жила с родителями.
        - Тебя побили? - поприветствовал меня Здышко, выглядывая из-за магического экрана лэптопа на заваленном бумагами столе.
        - В подземке толкнули.
        Ждана, наряженная в открытое цветастое платье от прославленного портного, только презрительно покосилась в мою сторону. Облокотившись полными локтями о крышку стола, девушка прижимала к уху коммуникатор и терпеливо внимала речи неизвестного собеседника. Нарумяненное лицо с густо подведенными бровями и карминовыми губами выражало непод-дельную скуку.
        Плюхнувшись в расшатанное кресло на колесиках, я быстренько дотронулась до блес-нувшей пентаграммы на коробочке лэптопа. От прикосновения у загудевшего приборчика со щелчком выдвинулся экран, и разложилась полупрозрачная клавиатура. На мониторе появилась наша с Богданом фотография, сделанная на одном из семейных сборищ. Выглядели мы весьма удрученными.
        Ждана неожиданно широко зевнула, забыв прикрыть рот, и заявила во всеуслышание:
        - Ни слова не понимаю.
        Мы со Здышко с изумлением уставились в ее сторону.
        - Чего вытаращились? - протянула девица, откинув за спину длинную пшеничную косу.
        - Она на эльфийском болтает, а я в квэньи ни бе, ни ме, ни кукареку.
        - А чего ж ты ее слушала десять минут? - изумился Здышко, педантично любивший по-рядок.
        - Да, что ж мне жалко, что ли? - пожала полными плечами Ждана. - Пусть себе пощебе-чет сердешная.
        - Давай сюда, - недовольно пробормотала я, протягивая руку за коммуникатором.
        После Мировой войны и воссоединения народов в обиход для простоты ввели межрасо-вый язык. На нем теперь изъяснялся весь цивилизованный мир, но все равно лицеистов обучали второму наречию одной из рас.
        Эльфийский для меня выбрала мама в первом классе, надеясь на осуществление ее тай-ной мечты. Она представляла, как на шумном семейном празднике я встану на шаткую табу-ретку посреди гостиной и во весь голос исполню протяжную эльфийскую балладу, так сказать, в оригинале. Мое выступление, по ее разумению, было обязано разжечь в острых на язык род-ственниках черную зависть. К счастью, музыкальный провал так и не случился, но детство и отрочество маменька испоганила мне начисто. Как выяснилось, произносить певучие протяж-ные звуки для человека с полным отсутствием музыкального слуха настоящая пытка.
        В зеркале коммуникатора отразилось покрасневшее от досады лицо эльфийки.
        - Суилад, - страшно гнусавя, выдохнула я.
        - Мана? - 'Что?' - изумилась опешившая собеседница на мое коверканное 'здравствуй-те'.
        - Иня хлар, - покосившись на заинтересованных переговорами коллег, смущенно про-бормотала я. Мол, слушаю.
        - Девушка, - с легким протяжным акцентом не выдержала эльфийка, - я что-то не пойму. Вы на каком наречии со мной разговариваете?
        Мои щеки заалели, я сдавленно кашлянула и пониже опустила голову, чтобы соседи по кабинету не заметили смятения.
        - Я звоню по поводу проданной мне бочки 'Вечной молодости'… - запела эльфийка.
        - Секундочку! - тут же перебила я собеседницу и обратилась к Ждане, выжидательно упершей руки в бока. - Тут на межрасовом заговорили. Это по поводу 'Вечной молодости'.
        Полнотелая красавица, окутанная облаком аромата розовой воды, моментально замотала головой и замахала руками, отказываясь от продолжения беседы.
        - Нет уж! - прошипела я, прижав коммуникатор к груди, чтобы клиентка не услышала нашего невежливого спора и не заметила в отражении перекошенных гримас. - Ты продавала эту гадость, теперь расхлебывай!
        - Почему я? - зашептала Ждана горячо, выкатив большие голубые глаза.
        - Потому что премию начислят тебе!
        - Или штраф, - меланхолично протянул Здышко, что-то внимательно изучавший на эк-ране лэптопа.
        Когда Ждана забирала трубочку, то ее руки с алыми длинными ногтями заметно дрожа-ли. Прежде чем, ответить, она прикрыла глаза и коротко выдохнула, будто готовясь к полету на дельтаплане над бездонной пропастью.
        - И снова здравствуйте! - сладко проворковала девушка, растягивая губы в фальшивой улыбке.
        Гневный монолог рассерженной эльфийки продолжился, но, судя по шумному сопению коллеги, наливавшейся нездоровой краснотой, Ждана бы охотнее предпочла беседу на квэньи.
        - Ведка, ты слышала, что сегодня с утра на твоей станции подземки человек под поезд бросился? - в тишине, нарушаемой лишь нервным шмыганьем Жданы, спросил Здышко.
        - В Отрадном? - на всякий случай уточнила я, нахмурившись. Сердце нехорошо сжа-лось.
        - Угу. Новостная лента пестрит, - страдавший сильной близорукостью клерк принялся, не глядя, ощупывать документы на столе, чтобы найти в завалах очки.
        Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Трясущимся пальцем я погладила магическую пентаграмму, начертанную на крышке стола, и по экрану проплясала маленькая стрелочка. Щелчок на иконке в виде черного паучка открыл Мировую информационную сетку. Меж ярких объемных картинок и зазывных надписей мигала красная строчка со страшной новостью. От короткого клика развернулось изображение хмурого человека, поутру толкнувшего меня в подземке. Ниже имелся рассказ стража порядка, ставшего свидетелем несчастного случая:
        'Как мы выяснили, погибший Ерш Цветков работал старшим научным сотрудником Ветиховского Исторического Музея. Сегодня утром на станции 'Отрадное' городского под-земелья между ним и неизвестным молодым человеком произошел конфликт. Привлеченная потасовкой охрана подземелья пыталась задержать дерущихся, то Ерш Цветков оказал со-противление аресту. Он оступился и упал на рельсы, как раз в тот момент, когда на станцию прибывал состав. Смерть была мгновенной. Второй участник драки, воспользовавшись всеоб-щим замешательством, сумел скрыться…'
        Дочитать сил не хватило. Меня залихорадило, и во рту появилась неприятная сухость. Все мелкие подробности драки всплыли в голове. Могу дать руку на отсечение, что без помощи 'второго участника ссоры' здесь не обошлось!
        Схватив коммуникатор, я тут же набрала номер Богдана и, выслушав нахальный автоот-ветчик, горячо забормотала:
        - Богдан, это снова я. Представляешь, тот товарищ, что толкнул меня в подземке, через пару минут попал под паровоз! Как хочешь, а меня это беспокоит! Перезвони немедленно, иначе я больше никогда не буду с тобой разговаривать! Ну, все пока!
        - Ведка, ты чего так побледнела? - вопросил Здышко, уставившись на меня из-за тол-стых окуляров. Чудовищные линзы делали его глаза мелкими уродливыми щелками, и некази-стой внешности парень окончательно подурнел.
        - Побледнеешь здесь! - фыркнула Ждана, в раздражении швырнув на стол коммуника-тор. - 'Вечная молодость' протухла пару лет назад, и теперь милая дама грозит конторе иском к Мировому Магическому суду!
        - Поздравляю, - не скрывая сарказма и удовольствия, хмыкнул Здышко, - тебя не оштра-фуют, а лишат зарплаты на следующие полгода.
        - Или уволят, - заторможено продолжила я, стараясь изгнать из памяти все, что касалось утреннего падения. - Причем нас всех!

* * *
        Мои мрачные прогнозы обычно оправдывались. К сожаленью, не ошиблась я и в этот раз. Шеф, низкого даже для гнома роста, в помятом полосатом костюме и съехавшем набок галстуке, брызжа слюной, орал на всю контору. Его залихватские ругательства сотрясали зда-ние. От страха клерки затаили и не казали носа даже в коридор. Опустела даже людная прием-ная, и случилось небывалое событие: Лори спрятала каталог мод и изобразила напряженную деятельность, воюя с факсимильным аппаратом. Каждый сотрудник 'Веселены Прекрасной' в душе благодарил Единого Четырехликого Бога, что начальственный гнев проливается на чужие головы. Как раз на наши, виновато опущенные.
        - На склад! - в конце концов, захлебнувшись словами, закашлялся шеф, багровый от ярости. - Искать лосьон с нормальным сроком годности!
        - Но может… - попыталась заикнуться я, уставившись в пол.
        - Нет! - захрипел начальник.
        - Так он же… - мой голосок звучал тоненько и жалобно.
        - Истомина, ты еще спорить вздумала?! - гаркнул гном, ткнув в меня коротким пальцем с крупным рубиновым перстнем.
        - У него же срок годности истек лет пять назад, - глянув в налитые кровью глаза, смело протараторила я и моментально пожалела о порыве.
        - Вот и проверишь лично! Причем у каждой бутыли, - с угрозой отрезал шеф и вылетел из кабинета, с такой яростью громыхнув дверью, что с гвоздика сорвался прошлогодний кален-дарь.
        В комнате повисла долгая напряженная пауза. Ждана обмахивалась распечатанными на мелованной бумаге накладными и сдувала с румяного лица пряди растрепавшихся волос. Здышко носовым платком рассеянно протирал очки, потом подумал и промокнул испарину, выступившую на лбу.
        - Единственного не понимаю, - наконец, прервал клерк молчание, - почему из-за чужой глупости страдаю лично я?
        Склад занимал обширное подземелье под зданием, и к нему вела крутая винтовая лест-ница. Словно ягнята, отправленные на заклание, мы понуро спускались в конторские катаком-бы по узкому проходу, для надежности держась за стены. Нужно сказать, что я до остановки сердца боялась темноты, и неровный жиденький свет меня сильно нервировал. Ждана с гордо задранным подбородком, возглавлявшая нашу маленькую процессию, не смотрела под ноги и рисковала свернуть себе шею на высоких щербатых ступеньках. За спиной жалобно вздыхал и шаркал туфлями Здышко, подслеповатый от полутьмы.
        В холодном помещении гуляли сквозняки. С невидимого черного потолка свешивались лампы. Они раскачивались, и по бесконечным стеллажам с бутылями лосьонов танцевали зеле-новатые круги магического света. В озаренных жидкостях вспыхивали разноцветные спиральки и шарики, и казалось, будто в сумраке загорались звезды. За спиной, гулко заскрипев, шарахнула тяжелая входная дверь, и мы со Жданой испуганно обернулись.
        - Говорят, здесь есть кладовщики, - прошептала она.
        -А еще крысы, - буркнул Здышко, и из его рта вырвалось облачко теплого пара.
        От промозглой сырости меня колотило, руки заледенели. Я съежилась, стараясь согреться.
        - Какой ряд? - едва слышно уточнила Ждана, обтирая о платье от известного портного влажные ладони.
        - Четырнадцатый ряд, сорок пятый стеллаж, - Здышко сверился со смятой в кулаке бу-мажкой, - пятнадцатая полка.
        Мы двинулись по бесконечному коридору, стараясь выискать нужный ряд. Холодное сумрачное помещение, наполненное воображаемыми шорохами и шепотками, пугало. Наши шаги эхом разносились по подземелью. Скрипели под тяжестью бутылей старые деревянные полки. Неожиданно в проходе мелькнула фигура кладовщика в форменном комбинезоне.
        - Эй! - окликнула его Ждана, махнув рукой с выставленным пальцем, как будто пыта-лась остановить попутку на тракте.
        Человечек с ящиком полным звякающих банок замедлился на секунду и хлопнул в нашу сторону белесыми ресницами.
        - Послушайте! - Ждана устремилась к нему. Тут же с полубезумным видом кладовщик сорвался с места и испарился за стеллажами.
        - Не послушал, - с сожаленьем пробормотала я, растирая руки от холода.
        - И убежал, - пробубнил ворчливо Здышко, - как крыса.
        К тому времени, как нужный стеллаж нашелся, я окончательно окоченела и хлюпала носом. Застыв в нерешительности перед высокими заставленными бутылями полками, мы син-хронно задрали головы. Где-то высоко громоздились сосуды с голубоватым светившимся лось-оном от морщин. На уровне глаз стояли банки с темной густой жидкостью, отвратительной даже на вид.
        - Я принесу стремянку, - задумчиво предложил Здышко, оценив расстояние от пола до бутылей. Он юрко скользнул за стеллаж и с треском проволок по каменному полу ненадежную деревянную лестницу. Я поспешно уступила ему место, когда парень прилаживал стремянку.
        - Вот, - клерк удовлетворенно отряхнул руки.
        - Чего вот? - проворчала Ждана, презрительно покосившись в его сторону.
        - Залезай, - гостеприимно кивнул очкарик, - скалолазка наша.
        - Это почему я должна залезать? - зашипела красавица.
        - Потому что из-за тебя, нас могут лишить работы! - аргументировал Здышко. - К тому же, Ведка в узкой юбке, а я боюсь высоты.
        - Я тоже в юбке, - взвилась Ждана, ткнув на короткий подол платья, обтянувшего пыш-ные формы, - и пятнадцатая полка - это не высота! Кто из нас двоих, - она покосилась на меня, стучавшую зубами, и исправилась: ? троих мужик?
        Здышко злобно засопел, отказываясь взбираться по ненадежным ступенькам.
        - Видишь, спорный вопрос! - девушка не собиралась сдаваться. ? Забирайся!
        Она хлопнула ладонью по перекладине. Ветхая деревянная ступенька звучно хрустнула и ощерилась длинными острыми щепами.
        - Здышко, детка, - изменила тактику нахалка Ждана, - я лестничку подержу.
        - Лучше я лестничку подержу, - отозвался тот с елейной улыбкой.
        Кажется, в ярости Ждана даже зарычала.
        - Ну, сокол, - прошипела она сквозь зубы, ставя на перекладину ногу, обутую в крас-ную туфлю с высоченной шпилькой, - только попробуй мне под юбку посмотреть! Ослепнешь так, что ни одни окуляры не помогут!
        - Все равно там смотреть не на что, - едва слышно хмыкнул мне Здышко, когда Ждана стала подниматься, ловко перебирая руками.
        - Я все слышу! - рявкнула она, потянувшись к бутылям. - Держи лестницу!
        Неожиданно стремянка ненадежно качнулась, и Ждана тоненько взвизгнула. Мы со Здышко бросились к лестнице, вцепившись в нее мертвой хваткой.
        - Мама дорогая! - выдохнула девушка, рухнув на деревянную верхнюю ступеньку гру-дью. - Убийцы!
        - Это ты убийца! - заявил в ответ клерк и поправил съехавшие на самый кончик носа тяжелые очки. - Почувствуй, как под нами сейчас рушится лестница, только карьерная! Чтоб ты знала, забирался я по ней дольше, чем ты по стремянке!
        - Веда, - попыталась найти защиту от обидчика Ждана, - он меня оскорбляет!
        - Он прав, - только и сумела пробубнить я, дрожа от холода. - Если я потеряю работу, то снова не смогу уехать из родительского дома. Ты давно жила с родителями? - в ответ де-вушка промычала нечто неразборчивое. - Вот и помалкивай теперь!
        - Ну, и идите вы все! - буркнула та недовольно и потянулась к полке с лосьонами. ? По-звони своему брату-красавцу и пожалуйся на меня, Истомина!
        Меж нами воцарилось холодное, как воздух подземелья, молчание. Работа спорилась. Натужно сопя, Ждана снимала с полок бутыли с 'Вечной молодостью' и передавала Здышко, расставлявшему сосуды с испорченным товаром рядком. Стоило лосьон взболтать, как от него сочилось яркое голубоватое сияние, и бутылки походили на магические фонари.
        Неожиданно светильники наверху нехорошо затрещали, и свет моргнул. Ждана с оче-редной искрившейся бутылью в руках опасливо покосилась на потолок. Здышко так и замер с поднятыми над головой руками, а я заранее заволновалась.
        Через секунду все магические лампы потухли, и подземелье накрыла невероятная те-мень, рассеченная голубоватым призрачным отблеском лосьона в стеклянных сосудах на полу. Склад наполнился неясными шорохами, несуществующими голосами и вздохами. Теперь меня затрясло от ужаса, а не от холода. Услужливое воображение тут же нарисовало подкрадывав-шееся со спины чудовище с острыми клыками и вязкими растянутыми ниточками ядовитой слюны. Я даже испуганно оглянулась, но дышавшая темнота не шелохнулась.
        - Здышко, держи! - прошептала загробным голосом Ждана, и на одну секунду мерцание лосьона раскрасило ее лицо глубокими тенями. Я вздрогнула. Девушка походила на мифиче-ского жутковатого монстра с черными губами и большими вращавшимися глазами.
        - Ну, когда они там включат свет? - пробормотал Здышко недовольно, и тут его пальцы скользнули по стеклянным стенкам пыльного сосуда. В долю секунды бутыль грохнулась на пол и со звоном разлетелась осколками. Светящаяся жидкость брызнула под ноги и полилась тонкими искрящимися ручейками под стеллаж. Выругавшись в сердцах, мы со Здышко шарах-нулись в разные стороны. К несчастью, приятель оступился и налетел на стремянку. Лестница опасно зашаталась, а Ждана истошно завизжала, вцепившись в полку. Ее вопль перерос в сдав-ленный скулеж, и след ему раздался треск.
        - Ба-ба-баюшки! - заорала она, и испуганный возглас разнесся по гулкому складу. Си-луэт девушки живописно ухнул вниз, по пути снося со стеллажа банки и склянки.
        Сверху на меня плеснулось что-то густое и липкое, обладавшее запахом похуже, чем испорченный лосьон. Жидкость с поразительной точностью попала в раззявленный рот, отчего стало невыносимо горько и противно. Неизвестное средство стекало по волосам за шкирку, за-ставляя ежиться и выгибаться. Под ногами захрустели битые стекла. 'Вечная молодость' рас-теклась неровной лужей, распространяя едкое зловоние с кисловатой примесью магии. От него к горлу подкатывал тошнотворный комок.
        - Фууу, - я стала брезгливо обтирать губы, - я что-то проглотила!
        - Я тоже чего-то с пола лизнула! - захныкала Ждана, и только Здышко аггеловским пар-тизаном затаился в темноте.
        На долю секунды лампы мигнули, обрисовав страшную картину разрушения и надлом-ленные фигуры сослуживцев. Ждана стояла на коленях, пытаясь освободить подол платья, за-цепившийся за щепу на сломанной стремянке. Здышко всего в локте от поверженной полноте-лой красотки судорожно ощупывал пол в поисках потерянных очков.
        Через мгновение светильники окончательно разгорелись, позволяя разглядеть жуть во всех красках. На полках перевернулись поколоченные бутыли. Стеклянные осколки усеяли за-литый чем-то темным и густым пол. Хитрым образом сложившаяся стремянка валялась посре-ди прохода.
        Мы подслеповато щурились, пытаясь придти в себя. Ждана уселась, устало отплюнула прилипшую к губам прядку. Рядом копошился Здышко, пытаясь придти в себя. К его узкому лбу приклеилась бумажка с расплывшейся надписью: 'быстро портящийся продукт, хранить в холоде'. Парень сдернул наклейку с инструкцией, и его брови удивленно изогнулись.
        - Матерь Божья! - пробормотала Ждана и вдруг осенила себя божественным знаком. - Истомина, у тебя губы в крови!
        - Шутишь? - скорчив гримасу, я снова обтерла рот.
        - Вылитый упырь, - со знанием дела пробормотал Здышко, поднося найденные очки к слезившимся от зловония глазам. Его белая рубашка пропиталась просроченным пару лет назад лосьоном и теперь игриво переливалась и светилась.
        - Она как будто к чей-то шее приложилась, - развивала тему Ждана. Соседи по рабочей коморке переглянулись и дружно захохотали, выказывая редкостное взаимопонимание.
        На моей блузке и узкой юбке действительно красовались бурые пятна, и пахли они, надо сказать, отвратительно. Левая рука оказалась окровавленной по локоть.
        - Смотри, - Здышко поднял осколок с этикеткой, - здесь написано, что это драконья кровь.
        Визгливый смех Жданы резко оборвался, и улыбка сползла с лица.
        - Не может быть, - пробормотала я, старательно принюхиваясь к рукаву. К сожаленью, от густой субстанции действительно шел неудобоваримый солоноватый привкус, вызвавший острый приступ тошноты.
        - Я думала, что последний дракон сдох еще лет сорок назад в городском зоопарке, - не-доверчиво пробормотала Ждана.
        В мире, где практически не осталось природной магии, и ее заметила искусственно вос-созданная, любые средства, поддерживающие запасы энергии, стоили невероятно дорого. Если верить слухам, то цена на грамм крови дракона на черном рынке доходила до трехзначных цифр. Она помогала магам, получившим от своих расточительных отцов и матерей лишь крохи силы, поддерживать запас магии в амулетах и оберегах.
        - Судя по запаху, - отозвалась я бесцветно, - это и была кровь того самого последнего дракона.
        Замолчав, мы тяжело переглянулись.
        - Нужно линять, пока нас не засекли, - Здышко, схватившись за полку, стал нетвердо подниматься. Его качало, и стеллаж трясся. Сверху, под самым потолком, что-то хлюпнуло и звякнуло, и на невезучего клерка хлынул поток розоватой жидкости из лопнувшей бутыли. Во-лосы мгновенно облепили маленькую птичью голову, с носа стекало.
        - Кажется, обнаружилась единственная бутыль неиспорченной 'Вечной молодости', - закашлялся субтильный клерк.
        - Значит, теперь у тебя морщин не будет, - кряхтя, Ждана встала. Тут же одна нога на высокой шпильке подломилась, и девушка пошатнулась.
        Без зазрения совести мы скрылись с места преступления.
        В фойе на первом этаже высокие напольные часы громко отбили шесть ударов, объявляя о конце рабочего дня. Каждая отсчитанная ими минута приближала меня к откосу, под который вскоре полетели привычные и тогда казавшиеся невероятно важными вещи.
        ГЛАВА 2
        Почти детективная история
        ' 15 день, месяц травень 2010 год.
        Милый дневник, вчера он признался, что любит меня. Я теперь очень боюсь, ведь не знаю, смогу ли ответить на его чувство. Он такой красивый, умный, и даже Славка мне завиду-ет! Она говорит, что он классный парень, и мне повезло, а я не знаю, как поступить. Ведь он аггел. Ну, ты понимаешь, он, конечно, не чистокровный. Типа, у него нет хвоста, и кожа не красная, а просто смуглая, только все равно есть рога. Я не знаю, что сделает отец, если вдруг увидит нас вместе. Наверное, запрет меня дома. Сегодня Ведка чуть не застукала нас. Он про-вожал меня и поцеловал на крыльце. Боже, что это был за поцелуй!.. Потом появилась эта зануда, и ему пришлось прятаться в кустах сирени, чтобы никто ничего не узнал, а вчера ночью моя сумасшедшая сестрица устроила такое…'
        Часть записи из дневника Истоминой Рады, 16 день, месяц травень 2010 год.
        Прохладный вечер окутал тихую улочку, круто сбегавшую к подножью холма одного из спальных районов города. На склоне уютно соседствовали каменные двухэтажные домики с черепичными крышами, похожие как братья близнецы. Небо наливалось свинцовой ночной тяжестью, и в нем подмигивали сигнальными огнями поздние дирижабли, напоминавшие темные облака. Кроны высоких тополей прятали в ветвях нарождавшуюся темноту. Мгла спол-зала к мощеным тротуарам, и испуганно расступалась от призрачного зеленоватого света уличных фонарей.
        Через раскрытое окно в нашу гостиную, раздувая золотистые портьеры, проникал сквоз-няк. На магическом большом экране видения носились объемные фигурки футболистов-троллей. На стареньком коротком диване с разъезжающимися продавленными подушками, свесив ноги через подлокотник, захлебывался храпом отец. К отросшему за время отставки животику он любовно прижимал пульт переключения каналов, завернутый в специальный прозрачный мешочек, чтобы циферки не стирались. Отцовский палец незаметно нажимал кнопку увеличения громкости, и вопли болельщиков, дополняемые возбужденными возгласами известного спортивного комментатора, разносились по всему неопрятному дому. Каменный коттедж не видел порядка и в лучшие времена, сегодня же складывалось ощущение, будто по комнатам пронесся разрушительный ураган.
        Стихийное бедствие нагрянуло в лице моей невысокой матери, прятавшей округлившие фигуру футы под широковатой домашней футболкой. Мама Ярослава в спешке собирала багаж, готовясь в поездку в Бериславль, где в шикарном особняке с видом на Уральские горы обосновалась одна из отцовских кузин. Назавтра родители с младшей сестрой Радой уезжали в гости, и, к моему огромному удовольствию, дом полностью оставался в моем распоряжении на две седмицы. Четырнадцать дней абсолютного спокойствия и тишины, право слово, стоили одного суматошного вечера сборов. Деятельная матушка не разочаровывала и, боясь что-то оставить не собранным, носилась по комнатам, будто энергетическую настойку для тонуса кожи не втерла, а по ошибке хлебнула.
        Посреди маленькой прихожей, куда выходили кухня и гостиная, рядом с лестницей на второй этаж громоздился открытый сундук. С каждой минутой сборов в нем росла беспорядоч-ная гора вещей. Сидя за кухонным столом перед разложенным портативным лэптопом, я заме-тила, как с шаткой одноногой вешалки внутрь сундука соскользнул ярко-желтый плащ Рады.
        Признаться, весь вечер меня одолевала нервозность. С все возрастающим беспокойством я пыталась отыскать в Мировой Информационной Сетке хотя бы упоминание об утреннем несчастном случае в подземке, но заметки исчезли из новостной ленты. Ни один запрос в поисковике не дал результата. История с каждым часом казалась все непонятнее!
        Я могла поклясться, что от конторы до самого порога родительского дома кто-то следил за мной. Чужой внимательный взор всю дорогу ни на секунду не переставал буравить точку у меня между лопатками, отчего непроизвольно виляли бедра, и заплетались ноги. Только после того, как за моей спиной закрылась входная дверь, неприятное ощущение пропало. Не скажу, что подобное показалось забавным и хоть как-то способствовало душевному спокойствию!
        Нервно грызя ноготь, я безрезультатно пыталась отыскать утреннюю заметку об инци-денте на станции. Мама Ярослава фурией заскочила в кухню и слету схватила со стола солонку в виде деревянного крошечного бочонка, похоже, собираясь упаковать в дорогу и его.
        - Оставь соль, - буркнула я.
        С искренним изумлением мама посмотрела на солонку, зажатую в кулаке, и с превели-кой осторожностью вернула на прежнее место рядом с перечницей.
        - Не грызи ногти, - уже из прихожей крикнула родительница, и вслед ее словам раздался страшный грохот.
        - Ярослава, - позвала я матушку, которую с самого детства называла исключительно по имени, - а Богдан звонил?
        - Нет, - раздался лаконичный ответ.
        Она как раз вывалила вещи из сундука на пол, собираясь еще раз пересмотреть список необходимого. Ловкие руки выловили из кучи мятую простыню в мелкий цветочек. Сдувая прилипшие к взмокшему лбу пряди волос, нахмурившаяся мама с недоумением развернула на-ходку. Почти с брезгливой гримасой Ярослава отшвырнула простыню на деревянные перила лестницы, и тряпка, жалко повиснув, едва не соскользнула на пол.
        Я быстро набрала на зеркальном коммуникаторе номер брата. У приборчика почти за-кончился заряд, и зеркало не проявляло отражений. После насмешливого приветствия автоот-ветчика, я затараторила:
        - Привет, Истомин. Не поверишь, но звоню узнать, куда ты делся. Слушай, с тобой все в порядке? Ты не проявлялся со вчерашнего вечера. Надеюсь, что ты с девушкой, и у тебя дела лучше, чем у меня. - Я помолчала, следя матушкой, которая добралась до ярко-желтого плаща, случайно попавшего в сундук, и сунула его обратно к кое-как сложенной одежде. - Ну, хорошо, Истомин, ты уговорил меня. Так и быть расскажу тебе. Представляешь, из Сетки исчезли все сообщения о смерти подлеца из Исторического музея. А еще мне показалось, что за мной сегодня следили. Бред, да? Ладно, позвони. Ну, все пока.
        Приборчик, пискнув, отключился. Ровно в тот же момент хрипло затрезвонил домашний зеркальный коммуникатор в прихожей, стремясь переорать доносившиеся из гостиной вопли футбольных фанатов.
        - Ведушка, - позвала мама, уже каким-то непостижимым образом успевшая улизнуть в спальню на втором этаже, - ответь!
        Я выбралась из-за стола, прикрывая лэптоп. Моментально тот защелкал пружинками и, неярко вспыхивая зеленоватыми всполохами, сложился в небольшую плоскую коробочку с надкусанным яблоком на крышке. Старенькое квадратное зеркало на стене прихожей надрыва-лось, и в нем через рябь неохотно проявлялось крупное лицо первой семейной сплетницы Гал-ки, прижимавшей к уху трубку. Тетку я не жаловала за неуемную любопытность, и в тайне с Богданом мы включили ее в состав четверки Великой Инквизиции, вечно сующей носы в чу-жие дела. Сейчас Галка ждала ответа, надеясь через зеркало разглядеть что-нибудь лакомое в нашем интерьере, а потом обсудить с маминой кузиной.
        - Яра! Это тебя! - заорала я, задрав голову.
        В ответ наверху что-то загрохотало, и на потолке зашаталась пыльная люстра, взбала-мутив световой шарик. Раскрасневшаяся матушка, зажимая подмышкой старые поцарапанные коньки, спустилась по ступенькам со смятой ковровой дорожкой.
        - Кто это на антресоли положил? - гневно вопросила мама Ярослава, швырнув коньки под лестницу.
        - Ты и положила, - я только покачала головой.
        Зеркало трещало, и изображение тетки сильно рябило. Мама схватила трубку, висевшую на рычаге в стене, и тетка тут же беззвучно зашевелила губами.
        - А мы собираемся, - отозвалась мама Ярослава, и в ее голосе появилось нескрываемое торжество: - Знаю, дорогая, что ты хотела в Бериславль летом съездить, - она выдержала пау-зу, желая, добиться убийственного эффекта: ? А вот мы сейчас собрались. Подумали, зачем всем в одно время ютиться? У Рябины дом не то, чтобы шибко большой…
        Я едва сдержала ухмылку, когда тетку перекосило от зависти, а улыбка стала натянутой и фальшивой. Мама спряталась на кухне, усевшись на шаткий кряхтевший табурет. Провод трубки обтянул дверной косяк, и зеркало опасно накренилось, грозясь свалиться на пол. Взгляд поверженной черной вестью Галки ощупывал разгромленную прихожую и сосредоточился на моей склоненной над сундуком фигурке. Тут же раздалось мамашино восклицание:
        - Кожа да кости? - родительница выглянула из кухни и критично пригляделась ко мне.
        - Да, ты права, - вздохнула она с сожалением, - Ведка действительно сильно похудела!
        От возмущения у меня вспыхнули щеки, чтобы не высказаться в сердцах, я выместила досаду на крышке сундука, хорошенько громыхнув ею, а потом стащила с перил простыню и с милой улыбкой мстительно накрыла зеркальный коммуникатор.
        - Как завесила? - изумилась тут же матушка. Она снова высунула нос из кухни и стра-стно закивала, соглашаясь со мной. - Да, брось. У нас коммуникатор плохо работает, - поохала мама для приличия, чтобы Галка не обижалась очень сильно.
        Неожиданно мне, аккуратно складывавшей одежду на дно сундука, показалось, будто за спиной щелкнул дверной замок. Сильно издерганная последними, пускай не особо страшными, но крайне нервирующими событиями, я подскочила, словно внутри распрямилась стянутая пружина.
        Осторожно подкравшись, я настежь распахнула входную дверь и впустила в пыльную прихожую толику ночной свежести. На каменном крыльце под уличным фонарем стояла Радка. Ее фигурка все еще сохраняла отроческую угловатость и казалась очень хрупкой. Сестра, захваченная врасплох, поспешно стерла ладонью размазанную карминовую помаду.
        - Румяна тоже, а то отца удар хватит, - посоветовала я, непроизвольно замечая, как ис-терично зашатались кусты сирени, и сделала вид, что не расслышала сдавленных проклятий, несшихся оттуда.
        Не желая смущать сестру, я скрылась обратно в прихожей.
        Приведя себя в божеский вид, Рада с быстренько собранными в косу русыми волосами воровато скользнула в дом и неслышно прикрыла за собой дверь. Тут же она стянула мамины выходные туфли, спрятав их в полку для обуви и, уже не торопясь, стащила с плеч сворован-ный из моего шкафа пиджак, стоивший мне половины месячного жалования.
        Девчонка как раз неряшливо набросила дорогущий наряд на вешалку поверх прочей одежды, когда прогрохотал голос очнувшегося от вечерней дремы отца:
        - Ты опоздала на час!
        Сестра испуганно замерла, прикусив губу. Я оглянулась к папане, застывшему под аркой в гостиную. Над его лысиной переливчато позвякивали от сквозняка трубочки восточных колокольчиков. Мощная высокая фигура родителя угнетала, а редкие волосы торчали в разные стороны. Мама с беспокойством выглянула из кухни, а с домашнего коммуникатора, словно по мановению волшебной палочки, соскользнула простыня, и тетка Галка захлебнулась восторгом, обнаружив самое начало домашнего скандала.
        Отец отличался суровым нравом, и мне иногда казалось, что он путал дочерей со стра-жами-первогодками. Родительского воспитания в отрочестве я хлебнула полным половником, и, надо заметить, Богдан хорошенько развлекался за мой счет ни один год подряд. Потом мы с ним повзрослели, брат уехал из дома в спальном районе, а отец сосредоточил воспитательные потуги на подросшей Раде. Конечно, мой подконтрольный возраст ушел, но я все еще не реша-лась приглашать в дом поклонников, представляя, какой может случиться кордебалет. Уверена, что редкий кавалер выдержит знакомство с моими родителями!
        Радка мялась, краснея и бледнея попеременно. В больших и несчастных, как у олененка, глазах заблестели чистые слезы. Актерским талантом природа сестру не обделила, жаль, что в театральное училище брали в основном эльфов да нимф, глядишь, знаменитостью бы стала. Хоть какой-то прок получился бы.
        - Папочка… - надломанным голосом простонала провинившаяся и сделала неосторож-ный шаг, толкая плечом вешалку. Неустойчивая конструкция охотно плюхнулась посреди при-хожей. Стараясь оттянуть ежевечерние нравоучения отца, Радка поспешно подняла вешалку и с деятельным видом, будто ничего важнее в жизни не делала, принялась насаживать соскольз-нувшую одежду на зубцы. Тут что-то звякнуло о паркетный пол и прокатилось до отцовской ноги. Останавливаясь, поблескивающий серебряный браслет в виде спирали с широкими вит-ками завертелся на месте.
        - Это выпало из ведкиного кармана! - тут же нахально заявила младшая сестра, мгно-венно пихнув поднятый с пола пиджак мне в руки.
        - Только пиджак надевала ты, - проворчала я и аккуратно встряхнула наряд, чтобы не помялся.
        - Кто? - зашевелил шикарными густыми усами отец, упирая руки в бока. Из гостиной донесся оглушительный рев возбужденных футбольных фанатов. Мама заторопилась на спасе-ние младшей дочери и, выбравшись из кухни, повесила на рычаг трубку, бесцеремонно прервав переговоры с Галкой. Зеркало медленно затухало, а отражение тетки вытягивало шею, стараясь разглядеть все в мельчайших подробностях.
        - Что ты привязался к дочери? - набросилась на отца Ярослава. - Кто тебе, деточка, по-дарил это милую… - матушка присмотрелась к украшению и скривилась от омерзения, - га-дость.
        - Ма-ма-мальчик, - запинаясь, прошелестела Рада, собираясь разразиться показанным ревом.
        Стало по-настоящему обидно. Меня в отрочестве мать никогда не выгораживала перед отцом! Даже подаренные на свиданиях цветы мне приходилось выбрасывать в мусорные баки перед домом. Не понимаю, где справедливость?!
        - Мальчик?! - прогрохотал отец, багровея.
        Мама от досады плюнула, догадавшись, что выбрала неверную тактику.
        - Так ты уже с мальчиками встречаешься?! - папа так и не смог договорить, потрясая кулаком, потому как подавился от возмущения и закашлялся.
        - Папа ей семнадцать, - протянула я, закатывая глаза.
        - Лучше бы к поступлению в Университет готовилась! ? прохрипел отец, в действи-тельности давно смирившись с тем, что не сможет заставить младшую дочь поднабраться уму разуму в высшем учебном заведении.
        Пока в проповеди произошла заминка, сестра метнулась за браслетом и, схватив укра-шение с пола, ринулась по лестнице на второй этаж. Уже достигнув безопасного расстояния, она свесилась через перила и заорала истошно, чтобы родители не расслаблялись:
        - Меня никто не понимает! Вы только Ведку и Богдана любите! Я лишняя в этом доме!
        - вслед воплю громыхнула дверь в комнату.
        Стоя в гробовом молчании посреди разгромленной прихожей, мы недоуменно перегля-дывались.
        - Изверг ты, Володька, - наконец, махнула рукой мама, - ребенка до слез довел.
        - Да, что я такого сказал? - обиделся отец.
        - Сделай потише видение, - вздохнула матушка, подбирая с пола простыню, - а то го-лова трещит.
        Плавно покачивая бедрами, она поднялась на второй этаж, торопясь откачать младшего ребенка от устроенной супругом воспитательной терапии. Проводив жену виноватым взором, тот протянул, обращаясь ко мне:
        - Ведка, ну, что я такого сказал?!
        Я только пожала плечами и, спрятавшись в кухне, остаток вечера отгораживалась от се-мейства монитором лэптопа.
        Дом, наконец, утих. Слезы, отмеренные на этот вечер, пролились, крики умолкли, се-мейный оркестр устал. Дирижер в лице мамы сладко посапывал под боком у концертмейстера отца. Первая скрипка Рада, наревевшись за горькую отроческую судьбу, провалилась в глубо-кий сон, и только я, жалкая подтанцовка, никак не могла улечься. Морок часов на кухонной стене показывал начало второго. Сумрак затопил первый этаж, лишь ночник с тканевым абажуром, висевший над лестницей, отбрасывал тусклое свечение крошечного магического шарика.
        Стараясь не скрипеть проваленными половицами, я поднялась по лестнице и, затаив ды-хание, пошире распахнула дверь в спальню. Темень, разбавляемая тусклым уличным светом, без остатка наполняла комнату. Тут же показалось, что на кровати сидит прозрачное существо, а плакат эльфийского певца на стене оскалился клыками. Я поспешно хлопнула в ладоши. Хрустальный светильник с зыбким желтоватым шаром внутри послушно вспыхнул, но в следующее мгновение блеснула вспышка. С пронзительным треньканьем лампа взорвалась осколками, заставляя отпрянуть, а свет мгновенно потух. Сердце подпрыгнуло к самому горлу, кровь бешено застучала в висках. Вцепившись в дверную ручку, я застыла. Тишина показалась зловещей. Во мгле таилась угроза!
        Справившись со страхом, я сделала осторожный шаг внутрь комнаты, и под ногой хру-стнуло стеклышко. В то же мгновение в кармане заорал смешную песенку коммуникатор. С перепуга я подпрыгнула, и, едва не выронив, торопливо вытащила приборчик, пока он не перебудил всю семью. В это время мог звонить только Богдан, вероятно, прослушавший десяток моих сообщений. Почти разряженное зеркальце оставалось темным, не отразив лица брата. Выдохнув от облегчения, я проговорила:
        - Ты, наконец, появился? - В трубке трещало. - Эй! Ты меня слышишь? Прием!
        - Сейчас ты стоишь посреди комнаты… - после продолжительной паузы раздался на другом конце незнакомый мужской голос, и у меня затряслись поджилки. Непроизвольно я сделала короткий шаг к двери, в панической надежде сбежать.
        - Сейчас ты отступила на шаг, - баритон звучал бесстрастно, без тени злости или на-смешки. - Ты встала еще удобнее, мой самострел как раз направлен в твою переносицу…
        Неизвестный просто констатировал факт, и от испуга перед глазами поплыли круги. В темноте раздвоился зеленоватый лучик прицела, тянувшийся ко мне. Похоже, недруг находил-ся в одном из соседних домов, стоявших через дорогу. Лоб странно загорелся, уже ожидая вы-стрела. Во рту пересохло, а по спине скользнула неприятная капелька пота. Чтобы произнести короткие слова пришлось собрать все душевные силы:
        - Кто ты? - мой вмиг осипший голосок заметно дрожал. Ладони стали влажными, и коммуникатор скользил в пальцах.
        - Ты задала неверный вопрос, Птаха, - отозвался собеседник. - Ты должна спросить, что мне от тебя нужно.
        - Что тебе нужно? - прошептала я, пятясь.
        - Птаха, тебе лучше стоять на месте, - произнес незнакомец, - иначе я войду в дом, и мы поговорим лично. Мне будет крайне любопытно увидеть тебя вблизи. У тебя невероятно красивые русые волосы…
        - Мой отец страж! - неожиданно вырвалось у меня. - У него тоже есть самострел!
        - Он не успеет его взять,? отозвался мужчина. Бесстрастный тон недвусмысленной уг-розы едва не лишил меня рассудка. - Он даже не успеет проснуться. За ним и твоей милой су-етливой матерью прямо сейчас следят. Твои родители сладко спят. - Человек помолчал и спро-сил почти по-дружески: ? Напомни, мы остановились на причине моего позднего звонка? - Меня уже порядком трясло, и от каждого произнесенного слова сильнее скручивался узел страха. - Сегодня в подземке тебе передали интересную вещь…
        - Ты сумасшедший! - поспешно перебила его я, хватаясь за голову. - О чем ты гово-ришь? Мне никто ничего… - и тут у меня отнялся язык, горло вмиг перехватило.
        События утра молниеносно пронеслись перед мысленным взором и предстали в совер-шенно ином свете. Этот мужчина, служитель Исторического музея, погибший под поездом, он обнял меня на мгновение и подложил в карман браслет! Проклятье, я ничего не почувствовала! У меня нет привычки, проверять карманы! Дурында! Почему у меня нет привычки, проверять карманы?!
        - Как выглядел браслет? - сдавленно, едва справляясь с подкатывавшими слезами, про-бормотала я. Взмокшая футболка прилипла к спине. Сердце билось, как шальное.
        Было слышно, что мужчина едва усмехнулся в трубку.
        - Серебряное украшение спиралью с широкими витками…
        Он описывал знакомую безделицу, а я так громко дышала, что почти не слышала его слов.
        - Я отдам тебе браслет, - отрывисто произнесла я, уже зная у кого искать проклятую по-брякушку. Рада сказала, что украшение выпало из кармана пиджака, и как всегда соврала!
        - Отрадно, что мы поняли друг друга, так быстро, - после молчания, заставившего меня испуганно замереть, произнес незнакомец. - У тебя три минуты, если не успеешь… - он много-значительно замолчал.
        - Хорошо! - я собралась отключиться.
        - Еще, Птаха, - остановил он меня, - никаких стражей! Поняла меня? И постарайся быть тише, чтобы твой строгий отец не проснулся.
        Я промолчала, сжав зубы.
        - Ясно?! ? потребовал он ответа. Тут снова раздался звон, легкая занавеска всколыхну-лась. Ослепительная молния рассекла темноту, и в стену вонзился маленький магический ша-рик, оставив после себя дырочку и выпустив зеленоватый кислый дымок. У меня из ослабев-ших пальцев едва не выпал коммуникатор.
        - Да! - почти выкрикнула я.
        - Три минуты. И очень тихо, - напомнил он, в следующее мгновение коммуникатор за-тих.
        Не вызывать стражей? Как же!
        Бросившись по коридору в комнату сестры, я на ходу набирала номер городской службы безопасности и порядка. Мои торопливые, но осторожные шаги прошелестели по полу, под ногами деликатно скрипнула паркетная дощечка.
        В динамике коммуникатора заиграла скрипичная соната, и приятный голос вежливо по-просил дождаться ответа. 'Наш звонок очень важен для нас', - ласково оповестили меня. Ко-нечно, важен! Вдруг я пожалуюсь на шумевших соседей? Ведь, если заявить, будто всю мою семью собираются перестрелять, ни в жизни стражей не дождусь. Нет, они, конечно, приедут потом, но с каталкой для трупов.
        Я ворвалась в неопрятную комнату Рады, щелчком пальцев разбудив световой шар, и плотно закрыла дверь, чтобы до родительских ушей не дошел шум. В спальне царил настоящий кавардак. На спинке кресла высилась гора грязной одежды, на столе пылились старые учебни-ки, и вторую седмицу засыхали шкурки от апельсинов. Из распахнутого гардероба вывалива-лись вещи, сиротливо свешивались рукава свитеров и чулки.
        Сестра заворочалась на кровати и приподнялась на подушках. На сонном личике отразилось недовольство.
        Тут приборчик пискнул и, наконец, отозвался голос оператора:
        - Слушаю.
        - Барышня, у нас тут соседи шумят, - пропыхтела я сварливо, копаясь в стоявшей на комоде шкатулке с дешевой бижутерией.
        - Ты свихнулась? - выдохнула Рада, подпрыгивая на постели.
        В недалекую голову девчонки, вероятно, наконец-то пришло понимание, что старшая сестра без зазрения совести копается ее личных вещах. Подобное, безусловно, не могло не воз-мутить исключительно гордую Радкину натуру.
        - Понимаете, - не обращая внимания на возмущенный возглас, затараторила я собесед-нице в зеркальном коммуникаторе, - уже почти два часа ночи, а они тут что-то празднуют. Музыку включили на всю улицу!
        Не останавливаясь ни на мгновение, я бросилась к гардеробу и в бешенстве сдернула с вешалок платья.
        - У тебя все нормально с головой?! - заорала младшая сестра, подскакивая ко мне. Она встала грудью на защиту неряшливых полок шкафа, не давая подобраться к содержимому.
        - Тихо! - рявкнула я, и Рада отпрянула от моего свирепого взора, как от пощечины, вмиг замолкая. Сестра сиротливо уселась на кровать и пустила слезу, прижимая ко рту ладош-ки.
        - Назовите мне адрес, - между тем, любезно попросила девушка-страж, прекрасно раз-личив доносившиеся вопли. Записав наши улицу и номер дома, она вежливо пообещала: - Ждите.
        - Девушка, только поскорее, а то очень спать хочется! - поторопила я, и услышала ко-роткие гудки.
        Одним махом я вышвырнула с полок гардероба многочисленное разноцветное барахло, которое на нормальную одежду тянуло с большой натяжкой. На пол слетел припрятанный за вещами девичий дневник, куда сестра записывала все свои сложные и тонкие переживания.
        - Что ты делаешь? - тихо подвывала Рада, раскачиваясь взад-вперед, как будто пела мантру.
        Изображая отчаянье, она поджала колени к подбородку и обняла их руками, принимая невероятно жалобный и оскорбленный вид. Наверняка, завтра мне будет отчаянно стыдно, но сейчас одного взгляда на циферки часов, отраженные в квадрате зеркального коммуникатора, хватило, чтобы понять - времени осталось в обрез.
        - Где он? - прошипела я, оборачиваясь к сестре.
        - Да кто он? - Рада некрасиво скривила рот и всхлипнула.
        - Где браслет, который выпал из кармана пиджака?
        - Это мой браслет… - заревела она, размазывая по щекам слезы.
        - Отдай его немедленно! ? в одной руке я до боли зажимала коммуникатор, другую ис-терично трясущуюся протянула под нос младшей сестре: - Немедленно!
        Рада изогнулась и вытащила припрятанный под подушкой браслет, тускло блеснувший под магическим светом лампы. Выхватив украшение, я резко произнесла:
        - И тихо тут! Поняла меня?
        - Ты чокнутая, Ведка! Я все маме расскажу! - прорыдала малявка мне вслед.
        - Пять минут, потом можешь вопить! ? пробурчала я, плотно прикрывая за собой дверь, а потом бросилась к лестнице.
        Нога запнулась о собравшуюся гармошкой ковровую дорожку, и я едва не скатилась со ступенек кубарем, а для полного удовольствия шибанулась коленкой об острый угол оставлен-ного на самом проходе сундука.
        Вместе с распахнутой входной дверью на меня налетело смущение. В лицо, остужая го-ревшие лихорадочным румянцем щеки, пахнули ночная прохлада и запах влажной травы. Ти-шина почти оглушила. Фонари не горели, и улица утопала в темноте. Ветер шуршал листьями сирени рядом с домом. Во мгле блеснули кошачьи глаза, заставляя меня испуганно замереть. Тишь и благодать властвовали на улочке спального района. Может, кто-то разыграл меня, а я попалась на шутку? Но тут раздался мужской голос:
        - Выходи. Медленно.
        От страха я отпрянула внутрь дома, готовая захлопнуть дверь и запереть ее на замок, но по ногам, будто лаская, пробежала маленькая зеленая точка от прицела самострела. Она скользнула до судорожно ходившей груди, остановившись на мгновение на солнечном сплете-нии, потом протанцевала до носа и застыла промеж бровей. Все происходило, как в видео-былинах, где невезучего главного героя, и замечу, обязательно мужчину, на протяжении всей истории хотели пришить! Матерь божья, так каким же образом в реальной жизни обыкновен-ной хрупкой девушки могло произойти то, что придумывали сценаристы?! Нелепо и необъяс-нимо!
        Крошечный шажок на крыльцо, дался огромным трудом. Ноги подкашивались, и меня качало, как если бы я пыталась балансировать на тонкой леске над бездонной пропастью.
        - Тихо закрой за собой дверь, - приказал негодяй, разделяя слова, словно объяснялся с полоумной, и я послушно повиновалась, чуть живая от страха. Уличные беспросветные потем-ки мгновенно ослепили, меня затрясло с двойной силой теперь еще и от холода.
        - Повернись спиной и расставь руки.
        Сглатывая пересохшее горло, я осторожно, чтобы не рухнуть с каменной высокой сту-пеньке, повернулась, резко расставила руки и судорожно сжала в кулаках браслет и коммуни-катор. Взгляд различил перед самым носом покосившийся почтовый ящик с острыми углами и кривым номером дома.
        - Умница, - раздалась насмешливая похвала буквально у меня над ухом, и от чуждого горячего дыхания на затылке зашевелились волосы.
        Я вздрогнула, остро чувствуя присутствие незнакомого пугающего человека. Он него шел странный жар, и мужчина стоял слишком близко, практически касался спины. Оставалось надеяться, что он не слышит, как в унисон сердцу стучат мои зубы. Горячие пальцы, забирая браслет, мимолетно коснулись моей ледяной ладони. Непроизвольно я дернулась, словно руку пронзило разрядом. До меня донесся запах благовония, чуть кисловатый и невероятно прият-ный. Стало до жути горько, даже захотелось расплакаться, ведь вкусно пахнущие люди в моем подсознании всегда непроизвольно классифицировались как 'хорошие'. Похоже, было пора на корню пересматривать жизненные установки!
        В этот миг тишину рассек истеричный вопль сирены, и за кустами блеснул ослепитель-ный свет фар.
        - Очень глупо, Птаха! - процедил мужчина и резко без жалости толкнул меня.
        Я бы без сомнения вмазалась носом в острый край металлического почтового ящика, ес-ли бы внезапно не распахнулась дверь. На пороге выросла мощная фигура отца в пижаме и ха-лате. Врезавшись в его мягкий живот, я едва не рухнула на пол, но родитель крепко схватил меня за локоть, помогая устоять.
        - Что здесь происходит? - сердито вопросил он, грозно свернув глазами.
        В этот момент автокар стражей, выкрашенный в белый цвет и с синими широкими полосами на дверях, остановился. В темноте переливались разноцветные фонари сирены, и на дорожке появился блюститель порядка. С изумлением отец проследил за его приближением.
        - Нам позвонили с жалобой на вас, - еще на подступах к крыльцу объявил гость, худой и высокий, в нелепо коротких форменных брюках.
        - На нас?! - грозно прогрохотал отец, наградив меня гневным взором.
        Сейчас его возмущение меньше всего могло испугать меня, трясущуюся осиновым лис-том.
        - Дочь?! - призвал он меня к ответу.
        Борясь с оторопью, я открыла рот, пытаясь лихорадочно придумать правдоподобное объяснение ночным безумствам, но в руке заорал коммуникатор, заставив меня вздрогнуть. Трясущимся пальцем под убийственными взглядами двух мужчин я нажала вызов и прижала аппарат к уху.
        - Прямо сейчас, - приказал холодный голос, - солги что-нибудь.
        - Что? - сдавленно промычала я, испуганно таращась на свои босые ноги.
        - Неважно, - отрывисто произнес мужчина, - скажи, что приходил любовник. Если они узнают про мой визит, то я буду вынужден вернуться…
        Громко сглотнув и едва справляясь с нарождавшимися слезами, я выдавила из себя жал-кое подобие улыбки и пробормотала тоном, призванным изображать смущение:
        - Извините, это все шутка, - и добавила едва слышно: - Кто мне поклонник приходил, мы тут, - я запнулась, окончательно сконфузившись от собственного неуклюжего вранья, - повздорили…
        Мне было страшно поднять голову и хотя бы покоситься на оторопевшего отца. От ус-лышанного короткого сердитого выдоха на мгновение оборвался сердечный стук.
        - Ты совершенно не умеешь лгать, - усмехнулся подлец в трубку.
        Он отключился, а мои ослабевшие колени все-таки подогнулись, как будто на плечи по-ложили стопудовую гирю.
        ГЛАВА 3
        Убить клерка
        'Автокарета (сокр. автокар) ? самоходное безрельсовое транспортное средство, предна-значенное для передвижения по поверхности Земли. Первый образец автокара появился в 1769 году. Он представлял собой экипаж с механическим устройством и рулевым колесом и назы-вался 'малая телега'. Современные автокары являются не только средством передвижения, но так же и предметом роскоши. Первым производство автокаров поставил на поток концерн 'Чайка' в городе Валховойске…'
        Выдержка из статьи 'История создания и развития автокаров'. Статья раз-мещена на ресурсе Мировой Информационной Сети ввв. викепедия. мир
        'Самострел ? ручное короткоствольное оружие, предназначенное для ведения боя на короткой дистанции с помощью боевых шаров. Боевой шар ? это поражающий элемент стрел-кового оружия. Состоит из круглой стеклянной оболочки, заполненной боевым заклинанием. При попадании взрывается, поражая цель'.
        Выдержка из статьи 'Современное стрелковое оружие', размещенной на ре-сурсе Мировой Информационной Сети ввв. викепедия. мир
        Покинутый родственниками в страшной спешке дом опустел и погрузился в тишину. Мерно на кухонной стене тикал морок круглых часов, указывая на мое вопиющее опоздание в контору. В раковине кисли чашки, оставшиеся после завтрака, а на столе по хлебным крошкам и тающему сливочному маслу на блюдце шныряла пронырливая муха. В неубранной гостиной через наглухо закрытые портьеры безрезультатно пробивался солнечный свет, и душную ком-нату заливало сумрачное золото. На широком экране видения беззвучно шевелила губами хо-рошенькая эльфийка с премилыми ямочками на щеках. Царство матушки Ярославы опустело, и я осталась в нем одна вместо хозяйки и королевы, запуганная до нервной икоты.
        Безусловно, как любая трезвомыслящая барышня, после ночного будоражащего при-ключения и финального полночного скандала отца я вознамерилась поскорее покинуть город. Только злой рок, раскрутивший огромные маховики разрушения привычной спокойной жизни, постарался на славу! Билетов на поезд в Бериславль не оказалось, а следующий уходил с вокза-ла только назавтра. Конечно, я не сдалась и попробовала достучаться до билетной службы ди-рижаблей. До жути хотелось сбежать из Ветиха и отправиться перекладными вслед родствен-никам, озадаченным моим неожиданным желанием навестить тетушку в Уральских горах. Тут меня снова ждала неудача - заветные места раскупили еще месяц назад. Беда, всенепременно возжелавшая устроить опасные испытания, не сдавала позиций и не допускала даже крохотной лазейки миновать ее без потерь.
        Теперь, забившись в угол продавленного дивана с давно вытертой до проплешин плю-шевой обивкой, я ощущала себя до боли хрупкой, а главное ужасно смертной. Было страшно подняться или просто пошевелиться, а уж от мысли выйти на улицу и вовсе бросало в дрожь. В душе поселилась уверенность, что за надежными каменными стенами родительского коттеджа меня обязательно ожидают короткий выстрел и прямое попадание в сердце. Всем известно, что история такого рода, какая произошла со мной ночью, в обычной жизни, в отличие от героиче-ской былины, для нормального человека счастливо не заканчивается!
        Картинка на видении моргнула, ведущая исчезла, уступая место рекламной паузе.
        В бешеной пляске замелькали кадры популярного сериала о Мировой войне. Появилось изображение нервного мужского лица с нелепым крошечным квадратиком усов и с черной кривой челкой, падавшей на безумные глаза под густыми бровями. Надо сказать, что исполнителя роли Черного диктатора, мага Гориана Менского, в начале прошлого столетия развязавшего всеобщую свору, подобрали идеально. Портрет, который теперь знал любой лицеист-первоклассник, повторили с ученической скрупулезностью и достоверностью. Дальше закружилась нарезка из батальных сцен. Уж тут-то режиссер расстарался, в деталях показывая обезображенных оскалившихся аггелов, в бешенстве перекинувшихся уродцами, и гордых эльфийских воинов с первыми магическими самострелами в руках.
        Кто же подобную гадость смотрит? Меня и так одолевал страх, оставалось еще насмот-реться ужасов по видению!
        В наши мирные дни аггелам перекрывали магию, и они не могли превращаться в монст-ров, что, в общем-то, не мешало пачками штамповать героические былины, используя образ зверя на полную катушку. В газетных листах и в видео-выпусках не упускали случая посмако-вать подробности очередного самовозгорания не запечатанных аггеловских отроков, у которых неожиданно проявлялась сила. Писаки трезвонили на весь мир о любом мутном деле, связан-ном с аггелами, лишь стращая народ! Сама видела, как достопочтенная старушка в забавной шляпке тыкала фигой вслед аггелице перед зданием 'Веселены Прекрасной'. Да, что далеко ходить? Мой отец страстно спорил на семейных посиделках, что все народности равны, а при виде аггела все равно тишком плевал через левое плечо! Средневековье какое-то.
        Нащупав пульт, я быстро переключила канал, остановившись на нарисованной сказке о потерявшемся в тумане ежике, и практически задремала, как коммуникатор взорвался песен-кой, заставив меня истерично затрястись. Дрожащей рукой я лихорадочно выудила завалив-шийся между продавленных подушек аппаратик. В зеркале отразилось худое лицо Здышко, подслеповато щурившееся из-за толстых стекол очков. Напряжение вмиг схлынуло.
        - Привет, - пробурчала я.
        - Веда, тебе нужно срочно приехать! - заявил взволнованно клерк вместо приветствия.
        - Слушай, Здышко, - мой голос звучал крайне уныло, - я заболела. Сегодня не приду, и, вообще, я тут об отпуске подумала…
        - Уйдешь в отпуск завтра, - прервал меня Здышко на выдохе, - тут такое творится!
        - Что творится? - сердце тревожно екнуло.
        - Начальство разошлось, - туманно поведал тот.
        - Из-за драконьей крови? - для чего-то переходя на шепот, утончила я и воровато огля-нулась через плечо в пустую прихожую, ожидая обнаружить разозленного большого начальни-ка, лично явившегося оповестить меня об увольнении.
        - Угу, - неоднозначно промычал Здышко.
        Страх перед гипотетической смертью, поджидавшей на улице, моментально отступил под натиском вполне реальной угрозы потерять работу.
        - В общем, приезжай поскорее в контору… - посоветовал коллега.
        - А Ждана там? - утончила я, уже вскакивая с дивана. Нога запуталась в длинной поле халата, едва не лишая меня равновесия. Чтобы не рухнуть на пол, пришлось ловко вывернуться и шлепнуться аккурат в щель между подушками.
        - Ждана? - казалось, Здышко замялся, озадачившись. - Ах, Ждана! Ну да, здесь.
        Я в нерешительности кусала губу.
        - А без меня никак?
        - Начальник сильно зол… - добавил клерк.
        - Ладно, через час буду, - простонала я и быстренько отключилась, пока он по доброте душевной не поведал мне еще каких-нибудь плачевных и расстраивающих подробностей.
        Если бы в то безумное утро в моей голове всплыла хотя бы одна действительно трезвая мысль, то, возможно, жизнь потекла бы по другому руслу, но страх даже мудрецов оборачивает глупцами. Идеи менялись с лихорадочной быстротой, выбирая самый безопасный способ добраться до конторы. По всем канонам героического жанра подземка, а уж тем более случайно остановленная попутка, обычно приводили главных героев былин к погибели. Меня такой расклад никак не устраивал. Выход из затруднительного положения нашелся один, и он носил название 'Чайка'.
        Старый отцовский автокар, купленный сразу после рождения Богдана, счастливо дожи-вал свои дни в уютной гаражной клети. Отец выезжал на 'Чайке' только по праздникам, а все остальное время лишь любовно натирал треснувшее лобовое стекло да подливал маслице с ма-гическими усадками в двигатель.
        Натянув удобные черные штаны и футболку, я прихватила с собой вчерашнее пальто с глубокими карманами и опасливо приоткрыла дверь из кухни. Денек выдался погожий и теп-лый. Через густую зелень яблонь на выложенную камнем дорожку сочился солнечный свет, рисуя лимонно-желтую паутинку лучей. В саду разрастались сорняки, и буйно цвели одуванчики, победоносно завоевывая место под солнцем.
        Все еще не решаясь прошмыгнуть от дома до дверей гаража, я подняла взгляд на старые переплетенные кроны деревьев, через которые просматривались крошечные клочки пронзи-тельно синего неба, и искренне попросила:
        - Боженька, сделай так, чтобы сегодня меня не убили! - и, помявшись чуть-чуть, доба-вила: - И, если не сложно, помоги не разбить отцовского автокара! Ладно?
        Пригибаясь и прижимая к груди разодранный накануне ридикюль, я опрометью броси-лась к железным дверям клети и выдохнула, лишь распахнув их.
        Через маленькое окошечко внутрь гаража проникало солнышко, и в косых лучах плава-ли пылинки. Пахло затхлостью и перебродившими в кадке, задвинутой в самый угол и накры-той рогожей, мочеными еще прошлой осенью яблоками. На широких деревянных полках под самым потолком обрастал толстым слоем пыли хлам, не уместившийся в домашнем чулане: старые лыжи, пустые стеклянные банки из-под зимних заготовок и пара рассохшихся дорож-ных сундуков. Длинный бледно-голубой автокар с поеденным ржавчиной днищем, горбатой крышей и выпуклыми крыльями недовольно таращился на меня круглыми фарами.
        Надо сказать, что разрешение на управление автокаром мне дали чистым чудом вместе с университетским дипломом. С памятного дня сдачи экзамена в дорожной Ратуше я не садилась за руль, а потому, утонув в скользком глубоком сиденье, оббитом гладкой потертой кожей, сильно смешалась. Большая тонкая баранка с отделкой из черепашьего панциря закрыла собой половину широкого лобового стекла с заметной выщерблиной у дворников.
        - Все будет хорошо, - свирепо пробормотала я, пытаясь отыскать рычаг запуска двигате-ля. Круглые окошки непонятных приборов лишь сбивали с толку и вызывали неподдельную панику. Случайно палец надавил на рычажок, спрятавшийся в самом неожиданном месте, и мотор 'Чайки' сварливо заурчал, кряхтя и чихая, словно престарелая матрона. В салоне тут же запахло кисловатыми магическими испарениями.
        Нога, обутая в мягкий ботинок, резко нажала на педаль. Взревевший автокар с нехарак-терной для почтительного возраста резвостью вырвался из клети и, подмяв зеленеющий куст крыжовника, заглох.
        Я таращилась перед собой, вцепившись в руль, и сглатывала пересохшее горло. При-шлось снова пробормотать, уговаривая саму себя:
        - Все будет хорошо, сегодня никто не умрет…
        Даже мысленно я не позволила добавить сакраментальное 'наверное'. Мой жалкий не-твердый голос словно бы прозвучал со стороны и с вопросительной интонацией. Очень хоте-лось надеяться, что у меня получится не только пережить этот день, но и не задавить случайного пешехода.
        Со второй попытки дело пошло куда как веселее. Я осторожно вырулила на подъездную дорожку, начисто уничтожив клумбу с цветущими алыми тюльпанами, которые клялась еже-дневно поливать. Автокар протарахтел до уличной мостовой, и бодро устремился по тихой улочке мимо опрятных двухэтажных коттеджей и ветвистых тополей.
        Спуститься с холма спального района к оживленным проспектам с высокими украшен-ными ажурными балкончиками зданиями оказалось самой простой частью дерзкого плана. От количества бешено мчавшихся автокаров, сыпавших на мою голову визгливые предупреди-тельные сигналы, руки дрожали, как у припадочной. Нога, замершая на педали газа, затекла, а спина взмокла, как если бы мне пришлось пробежать семь верст по пересеченной местности. Взгляд упорно замер на клочке мощеной дороги, убегавшей под капот 'Чайки'.
        Проспект, разделенный на две части полосой парка с деревянными затейливыми лавоч-ками, плавно перетекал в шумный бурлящий перекресток. Тут меня охватил настоящий ужас. Остановившись на запретительном красном сигнале светового фонаря, я сумела перевести ды-хание. Стоило расслабиться, как глазок подмигнул, наливаясь сочным зеленым светом, и под-пиравшие сзади соседи по дороге взвились оглушительными воплями. Второпях я надавила на педаль заднего хода, и только чудом успела остановиться. 'Чайка' обиженно вздрогнула, от-ряхнулась, будто кошка, и застыла всего в мизинце в блестящего бампера чужого автокара.
        - Батюшки, - прошептала я, прижимая к искривленному рту ладони, и с опаской глянула в зеркальце заднего вида.
        Оно отразило смуглое симпатичное лицо паренька в кепке с длинным козырьком, какие носят профессиональные игроки в лапту. Изогнув брови, водитель явно радовался, что его чер-ный спортивный автокар не пострадал. На одно мгновение парень поднял голову, поймав мой взгляд в зеркале, и внутри царапнуло. Его глаза отличались неестественным угольно-черным цветом! В памяти я бешено перебирала образы и лица, пытаясь вычислить, как сильно сосед по дороге походит на вчерашнего незнакомца, который сначала гнался за погибшим служителем Исторического музея, а ночью, судя по всему, нагрянул ко мне в гости с самострелом в качест-ве сувенира. Конечно, в автокаре сидел другой парень, но, оторопелая, я без труда сумела оты-скать схожие черты!
        Меня трясло от неожиданного открытия, а молодой человек преспокойно выбрался из салона, не обращая внимания на недовольные сигналы водителей, стремившихся объехать об-разовавшийся затор. Парень на всякий случай проверил бампер на предмет царапин, и напра-вился ко мне. Дрожащей рукой, я поспешно заблокировала дверь, а незнакомец уже вырос ря-дом с 'Чайкой' и стучался в окно. Каждый удар по стеклу заставлял меня вздрагивать и все сильнее вжимать голову в плечи.
        - Эй, ты не ушиблась? - донеслось до меня через звон в ушах.
        - Что?
        Я с изумлением уставилась на парня. Он, одетый в белую футболку и приспущенные мешковатые порты, широко и заразительно улыбался, опираясь на горбатую крышу отцовской посудины. Тут мой метавшийся взор зацепился за маленькую, но ужасно знакомую татуировку на крепком запястье молодого человека. Точно такой же рисунок четырехлистного клевера ук-рашал руку Богдана. Неожиданно открытие самым непостижимым образом успокоило меня. Несмело улыбнувшись, я стала быстро крутить ручку, и стекло на двери, нехорошо скрипя, опустилось.
        - Я думал, ты мне половину передка снесешь, - в глазах молодого человека загорелось шальное веселье.
        - Я тоже, - пробубнила я, краснея. Вид у меня, признаться, был исключительно дурац-кий. Надо же за несколько коротких секунд столько глупостей вообразить!
        - Ну, что, поехали? Птаха…
        Он озорно подмигнул, и я, неуютно поежившись, поерзала на кресле. Птаха… Одно сло-во, и мое хваленое спокойствие испарилось утренним дымком.
        - Куда поехали?
        - Как куда? - случайный знакомый развел руками. Его короткие ногти покрывал слой черного лака. - Ты по своим делам, а я по своим. Ты поворот заблокировала, - между тем, про-должил парень, кивнув в сторону перекрестка, посреди которого стояла будочка с дорожным постовым.
        Страж уже вытягивал голову в белой форменной фуражке, стараясь за нескончаемым потоком автокаров, разглядеть нас, нарушителей порядка, взбаламутивших стройное налажен-ное движение по проспекту. Постовой со свирепым видом истошно засвистел. Заливистый сиг-нал облетел перекресток, заставляя проносившиеся автокары опасливо сбросить скорость.
        - Ох, точно, заблокировала, - покаянно пробормотала я, отыскивая на ощупь рычаг за-вода. Разбуженная от дремы 'Чайка' недовольно заворчала и нехорошо затряслась.
        - Слушай, - парень быстро и воровато оглянулся к напрягшемуся стражу дорожного порядка, - а давай я тебя довезу к твоей конторе? Оставляй здесь свой раритет. Ты так водишь, что, боюсь, не доедешь. Мне тогда… - он осекся, явно сболтнув лишнего.
        Страх сжал мне горло. Короткое мгновение мы с новым знакомым разглядывали друг друга, и он излучал фальшивое дружелюбие. Глядя в открытое улыбчивое лицо мальчишки с черными глазами, не верилось, что он мог являться угрозой для жизни.
        - Сама справлюсь, - прошипела я сквозь зубы, изо всех сил нажимая на тугую педаль газа.
        Парень едва успел отскочить, а 'Чайка', бешено взревев и выпустив в воздух облако зе-леноватого дыма, сорвалась с места. Старенький отцовский автокар, распугивая слишком дерз-ких соседей, огласил перекресток рыкающим воем и устремился к центру города.

* * *
        В людном светлом холле 'Веселены Прекрасной' меня, как всегда, встретили старин-ные напольные часы с позолоченными острыми стрелками на белом циферблате. Безошибочно определив полдень, они загудели, наполняя здание гулкими басовитыми перекатами. На суе-тившихся клерков с высоты бросал презрительные взоры портрет умершего хозяина Лосиана Толтеа.
        - Слушай, Истомин, - бормотала я в коммуникатор, поднимаясь по мраморной лестнице в приемную к эльфийке Лори, - перезвони мне немедленно! Мне нечеловечески страшно. Везде мерещится этот с самострелом! Я даже угнала отцовскую 'Чайку'! Вокруг творится ужасное. Позвони через минуту и скажи, что я все придумала! Слышишь? Ну, все пока.
        В приемной царила непривычная тишина, и излюбленное место конторских лентяев, питьевой фонтанчик, пустовало. Красавица Лори в ослепительной ярко-розовой блузке с дея-тельным видом двумя пальцами стучала по клавиатуре лэптопа. Вместо обычного морока круг-лых конторских часов над платиновой макушкой эльфийки горели синие цифры.
        Опасливо покосившись на дубовую дверь в кабинет большого начальника, я прошмыг-нула в коридор к своей рабочей коморке. В длинном проходе не было ни души, лишь раздава-лись приглушенные голоса трудолюбивых клерков да звонки зеркальных коммуникаторов. Дверь в крошечную захламленную комнатенку оказалась наглухо запертой. Пришлось вернуться в приемную к Лори, у которой хранились ключи.
        - Истомина, - она подняла голову и скользнула по мне ленивым взором, - твой страш-ненький подходил… - ее прехорошенькое личико с пухлым ртом скривилось в безуспешной попытке вспомнить имя работника, - ну, этот в толстых очках…
        - Здышко? - подсказала я.
        - Ага, - Лори надула большой розовый пузырь из жевательной смолы и смачно лопнула его. Резкий звук, ударив по моим оголенным нервам, прозвучал громким выстрелом и вознесся к высокому потолку.
        - А где сейчас Здышко? У начальника? - я скосила глаза на дубовую дверь, и колени меленько задрожали.
        - Не-а, - протянула секретарь, поправив блузочку, - на склад пошел. Сказал, чтобы ты присоединялась.
        - Из-за крови пошел? - заговорщическим шепотом уточнила я, чувствуя себя аггелом перед повешеньем, и даже придвинулась к эльфийке.
        - Может, из-за крови, - встряхнула густой шевелюрой Лори, обдавая меня облаком сладких благовоний, - но я думаю, по глупости. В твердой памяти в этот склеп никто не поле-зет!
        - Придется полезть, - заключила я со вздохом и плюхнула на секретарский стол пальто и ридикюль. - Пусть у тебя побудет.
        - Ладно, - Лори без интереса пожала плечами и пальчиком отодвинула мои вещи на са-мый край, едва не сбросив на пол.
        Спустившись по крутой каменной лестничке между двумя глухими стенами, прежде чем открыть, я помялась у тяжелой железной двери подземелья. Из-под нее несло сквозняком, и струились тонкие едва заметные щупальца тумана, уже заполнявшего маленькую холодную рекреацию.
        Пахнущий сыростью и землей склад погрузился в молочно-белую дымку, густо стелив-шуюся по каменному ледяному полу. Клубы скрывали нижние полки стеллажей, и превращали подземелье в сказочную лабораторию сумасшедшего чернокнижника. Помявшись на пороге, я мигом продрогла и затряслась.
        - Здышко! Ждана!
        Эхо подхватило имена, разнося их по бесконечному помещению, утопавшему в сумраке. Ответа не последовало. Тишину тревожили лишь шорох крыс и неясные потусторонние звуки, похожие на шепотки. Никаких громогласных воплей большого начальника, от мощи которых раскачивались бы светильники, не слышалось. Признаться, после тревожного звонка Здышко меня даже охватило необъяснимое разочарование.
        Пугливо оглядываясь на безлюдный проход, я направилась к стеллажу, разгромленному нами накануне. В густом тумане не было видно ног, а под подошвами захрустели осколки. Тут я остановилась, испуганно вертя головой. На полках по-прежнему лежали перевернутые пустые и побитые бутыли. Похоже, никто не удосужился прибраться здесь…
        Вернее, погром еще не обнаружили!
        Догадка вспыхнула ослепляющим всполохом, и страх вскипел в жилах с новой силой. Без промедления я развернулась, едва не поскользнувшись на заледеневшей луже лосьона, и бросилась наутек. Только феноменально глупая барышня могла попасться в подобную ловуш-ку!
        Мчась к выходу, я разгоняла густой колыхавшийся туман, похожий на мыльную пену. Собственное тяжелое дыхание пугало, и вместе с коротким громогласным щелчком рубильни-ка, облетевшим подземелье, склад погрузился в кромешную темноту. В бутылях на полках вспыхнули сотни крошечных магических спиралек и шариков, отбрасывавших неяркое разно-цветное сияние.
        Дезориентированная мглой я остановилась, закрутившись на месте, и остолбенела, когда между стеллажей мелькнула черная тень, показавшаяся ожившим клоком тьмы. В следующий момент мощный толчок в спину сбил меня с ног. Я рухнула на ледяной пол, и меня поглотил влажный туман. В плече нехорошо хрустнуло. Через секунду, не давая опомниться, чужие сильные руки схватили меня за футболку, вздергивая на ноги.
        - Отдай браслет! - прорычал глухой голос.
        Нападающий отшвырнул меня. Не в силах сопротивляться, скованная ужасом, я вреза-лась в затрясшийся от удара стеллаж. В тишине зазвенели потревоженные стеклянные сосуды. Застонав, я сползла на каменные плиты, утопая в тумане, и от резкой боли в ушибленной спине на глаза навернулись слезы.
        - Я тебе его вчера отдала! - выкрикнула я, судорожно хватаясь за полки, чтобы поднять-ся.
        Он снова бросился в мою сторону, похожий на злобный призрак, но теперь у меня полу-чилось неловко отпрыгнуть, хорошенько шибанувшись о стеллаж. Сверху слетела банка и с оглушительным звоном рассыпалась осколками и брызгами лосьона. Влажный сырой воздух приторно запах розами.
        - Где он? - нападающий сцапал меня за руку и резко дернул, почти прижимая к себе.
        - Где браслет?
        Его холодные пальцы цапко до боли сжимали мое запястье. Неожиданно стало понятно - на меня напал другой, не тот незнакомец, фактически ворвавшийся в дом родителей ночью! Кто-то еще искал проклятый браслет!
        - Я отдала его, - отталкивая противника, прошипела я.
        Тело действовало по инерции, подстегнутое страхом. Оно выворачивалось, а кулаки ко-лошматили того, кто прятался под черным плащом с широким капюшоном. С яростью я от-толкнула нападающего, и темная фигура поскользнулась, едва удерживаясь на ногах. Против-ник странно зарычал, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Пока он не схватил ме-ня, я бросилась в узкий проход между стеллажами и затаилась.
        - Где ты? - прохрипел голос.
        Прижимаясь к банкам, я старалась не дышать и сделала осторожный шаг.
        - Я все равно найду тебя…
        Он двигался, и в тишине шуршал плащ. Под ногами преследователя хрустели стекла. Неожиданно прозвучал тихий хлопок. Вспышка рассекла темноту, и над моей головой разлете-лись осколками бутыли. Сверху хлынула пахучая жидкость, посыпалось крошево. Я сорвалась в места и бросилась во мглу между стеллажей. Все быстрее и быстрее к выходу из подземелья, грозившегося стать для меня могилой.
        Кровь стучала в висках, тьма расплывалась перед глазами. Через собственное частое ды-хание я сумела-таки расслышать новый щелчок, и рядом взорвался очередной сосуд, заставляя меня отпрянуть. Снова хлопок и вспышка, опять в разные стороны брызнули разлетевшиеся острые осколки. Я успела прикрыться руками, и в кожу словно вонзилось жало злобной пчелки. Туман запах ментолом разбитого средства от насморка.
        Смертельный шепот выстрелов летел мне в спину, и подземелье превратилось в чисти-лище, бурлившее тысячами капель и стеклянных черепков. Добравшись до выхода, я со всего маху врезалась в холодную каменную стену рядом с железной дверью. По руке текла теплая липкая кровь, пришлось пережать рану. Темнота скрывала меня от преследователя, а до спасе-ния оставалось всего несколько шагов. В тот же момент, когда мои трясущиеся скользкие паль-цы сумели нащупать деревянную круглую ручку двери, вспыхнули лампы, и склад озарил скудный зеленоватый свет.
        Недолго думая, я выскользнула наружу в маленькую рекреацию и молнией взлетела по лестничке, оказавшись в светлом людном фойе конторы. Солнце, заливавшее помещение, до рези ударило по глазам. Остановившись у старинных напольных часов, я вытащила из кармана коммуникатор и, едва сдерживая слезы, набрала номер Богдана. Вместо брата мне ответил на-смешливый автоответчик.
        - Короче, Истомин! - сорвавшись, завопила я. - Все по-настоящему! Меня только что пытались убить! Взаправду! Ты мой старший брат, ты обязан спасти меня! Слышишь?! Отзо-вись, если не хочешь в следующий раз увидеть меня в гробу, наряженную в белые тапочки и выходное платье!
        Я резко осеклась, заметив, что клерки, находившиеся в непосредственной близости, за-мерли, уставившись на меня с изумлением и любопытством. Даже портрет хозяина 'Веселены Прекрасной' излучал крайнюю озадаченность. В повисшей гулкой тишине я негромко кашля-нула и быстренько отключила коммуникатор. Из небольшого, но глубокого пореза на руке со-чилась кровь и мелкими алыми каплями падала на светлый мраморный пол. Незнакомый клерк рядом со мной, жевавший булочку, странно побледнел и судорожно сглотнул, едва справляясь с подступившей тошнотой.
        Тут тяжелая створка высоких дверей конторы приоткрылась, впуская из солнечной теп-лой улицы кокетливо стучавшую каблучками Ждану, наряженную в очередное безвкусное пла-тье. Вслед ей проскользнул прилизанный Здышко, и дверь зажала его портфель.
        Коллеги уставились на меня с неподдельным изумлением.
        - Ты же нам встречу назначила в трапезной, - громко оповестила Ждана, недовольно су-зив густо накрашенные глаза. Карминовые губы девушки сердито сложились бантиком.
        - Ты мне звонил? - крикнула я через весь холл Здышко, и тот испуганно замотал голо-вой, все еще дергая застрявший между дверных створок портфель.
        Он, безусловно, не звонил, что и следовало доказать! Меня трясло, казалось, что со всех сторон в мою сторону устремлены тайны злорадные взгляды, а каждый встречный мечтал меня убить, чтобы отобрать проклятый отданный еще вчера браслет.
        Я ворвалась в приемную и припустила к большому столу Лори. Та неохотно оторвала взор от экрана лэптопа и лениво оглядела меня.
        - Судя по всему, на складе случилась неприятность, - без особого сочувствия протянула эльфийка, просто констатировав факт, и широко зевнула.
        - Так и есть, - процедила я, хватая со стола пальто и ридикюль, и случайно смахнула разлетевшиеся по приемной бумаги, - мне нужно к лекарю!
        Вслед моим словам что-то звякнуло о мраморный пол. Не веря собственным глазам и столбенея, я разглядывала браслет-спираль с широкими витками, выпавший из глубокого кар-мана пальто. То самое украшение, что еще вчера должно было вернуться к настоящему вла-дельцу! Браслет без препятствий прокатился через всю приемную до стены, и завертелся волч-ком.
        Получается, вчера я все-таки отдала побрякушку, действительно подаренную Раде пыл-ким влюбленным мальчиком. Из живота поднялась горячая волна, во рту пересохло.
        - Надо же, - протянула Лори, - у моего дядьки такой же браслет был…
        Я не слышала ее слов, мелодичный голос эльфийки отдалился, спрятался за тонким зво-ном в ушах.
        Проклятье! Теперь стало совершенно ясно, что с этой историей, крайне опасной для моей еще вчера нормальной жизни, должен разбираться закон в лице городских стражей!
        ГЛАВА 4
        Кому мне верить?
        'Молодой человек устроился в Ратушу на должность уличного стража. За три месяца ни разу не пришел к счетоводам за зарплатой. Удивленные коллеги спрашивают:
        - Ты что за деньгами не идешь?
        - Зарплата? А я думал, что самострел дали, и крутись, как хочешь…'
        Анекдот о стражах, рассказанный Богданом за семейным ужином в один из ве-черов, когда старший сын семьи Истоминых неожиданно появился в городе. От-цу семейства шутка показалась форменным издевательством над властью, и он не разговаривал с сыном еще три месяца.
        'Чайка' не завелась. Автокар, переживший настоящую гонку по улицам города, не со-измеримую с внутренними ресурсами, впал в летаргический сон. Мотор никак не реагировал на мои тщетные попытки нажать на закостеневший в одном положении рычажок запуска двигателя.
        Сидя в душном салоне, через лобовое стекло я с тоской разглядывала площадь имени Погибшего поэта перед зданием 'Веселены Прекрасной'. Гранитное изваяние кудрявого гения горделиво вскидывало подбородок, и голову уютно облепили белые голуби, яркими пятнами выделявшиеся на темном камне. У подножья суетились туристы, словно стадо овец направляе-мые экскурсоводом - вертлявой худосочной девицей в короткой ярко-красной юбке. Барышня быстро взмахивала руками, указывая на разноцветные искрившиеся в солнечном свете струи музыкального фонтана. С каждым всплеском они издавали дивные нежные переливы, и любо-знательные заезжие зеваки с фотоаппаратами в руках послушно поворачивались, открыв рты. Потом гид тыкала пальцем на полосатый воздушный шар с рекламным плакатом конторы, буд-то на особо любопытную достопримечательность, и туристы задирали головы к синему небу.
        По мощеным тротуарам торопились клерки в строгих костюмах. По дороге между высо-кими зданиями с облицованными фасадами и узкими большими окнами проносились автокары. Яркое солнце щедро проливалось на каменный центр города, по-летнему нагревая воздух. Вокруг царила атмосфера праздности и всеобщего благодушия.
        Перевязанная платком рука продолжала кровоточить, и на белой ткани разрасталось алое пятно. Порез нестерпимо ныл, и он являлся лучшим доказательством того, что кошмар, какой может лишь присниться, реален. В столь светлый день меня, обыкновенную девицу, от-личавшуюся от миллионов остальных лишь сказочным невезением, пытались убить!
        Подобное, если произнести вслух, даже звучало абсурдно! Я всегда жила тихой разме-ренной жизнью, смотрела по видению новости, по выходным ездила за город с Богданом и не могла помыслить, что в меня когда-нибудь выстрелят из настоящего самострела! Я, привыкшая к постоянной опеке старшего брата, оставшись в опасности совершенно одна, ощущала себя лодчонкой, стремительно уходящей ко дну. От растерянности хотелось разреветься.
        Но спасение утопающих, зачастую, дело рук самих утопающих. Богдана рядом не было, и только от меня зависело, насколько счастливо закончится сегодняшний день. Пришло время собраться и действовать, а не жалеть себя, запершись в старом отцовском автокаре!
        По всем соображениям самым безопасным местом сейчас являлась толпа, если, конечно, в ней поэнергичнее крутить головой, чтобы не ранили ножом. По крайней мере, в меня, окруженную прохожими, вряд ли будут стрелять. Или все-таки будут? Я прикусила губу, не в силах решиться на отчаянный шаг, а потом все-таки выбралась из 'Чайки' на теплую мостовую, зажав под мышкой ридикюль. Казалось, что браслет, спрятанный в потайном кармашке сумки, весил не меньше пуда.
        Ратуша, где располагалась главная контора блюстителей порядка, стояла всего в двух кварталах, но добраться до нее пешком мне не позволила осторожность. На краю площади над входом в подземные катакомбы жалобно пульсировала потускневшая на солнце литера 'П'.
        Длинная бледно-голубая 'Чайка', заехавшая мощными передними колесами на тротуар, счастливо спала, и ее мало волновала моя безопасность. Чувствуя себя мышью, загнанной в капкан, я едва ли не бежала к станции подземки. В толкотне разморенных жарой туристов, сгрудившихся у тележки с замороженным соком и молоком, стало ясно, что за мной следят. Беспокойный чужой взор заставлял прибавить шага.
        Надо отдать должное непостижимо окрепшей смелости, у меня получилось сдержать истеричный вопль, когда обжигающе горячие пальцы с выкрашенными черным лаком ногтями сжали плечо, останавливая практически у каменных ступенек в катакомбы. Темноглазый па-рень в кепке с длинным козырьком, тот самый, чей спортивный автокар едва остался цел на перекрестке, с вящим ужасом разглядывал окровавленный платок, обмотанный вокруг моего предплечья.
        - Ты что с собой сделала? - выдохнул новый знакомый. Никогда не видела, чтобы смуг-лый человек так сильно бледнел. - Ты же всего на двадцать минут оставалась одна!
        Опешив от подобного заявления, я только хлопала глазами, беззвучно открывая рот. Тряпица, съехав, теперь болталась на локте, и рана выглядела особенно паршиво.
        - Да он убьет меня за эту царапину! - воскликнул безумец, выкручивая мне руку, чтобы разглядеть порез во всех подробностях.
        Не обращая ровным счетом никакого внимания на яростные попытки вырываться, па-рень потащил меня в неизвестном направлении. Туристы, привлеченные неожиданной потасовкой, начисто забыли про экскурсию и с любопытством щелками затворами фотоаппаратов, оставляя себе на память мгновения моего пленения.
        - Отпусти ты! - зашипела я сквозь зубы, выворачиваясь.
        Досадливо цыкнув, случайный знакомый неожиданно разжал горячие пальцы, и меня шатнуло. С гулко бьющимся сердцем я отскочила от противника и, тяжело дыша, попятилась обратно под низенький арочный вход в подземелье. Снизу сочился промозглый холод и доно-сился запах сырости.
        - Не смей, Птаха! - парень, цокая языком, закачал головой. - Даже не думай туда спус-каться!
        Мои руки для надежности прижали к груди ридикюль.
        - Ладно, сначала скажи, куда спрятала настоящий браслет, а потом можешь хоть шею сворачивать, - с жалобной интонацией заканючил парень. Лицо скорчилось в обиженной гри-масе, и мне стало почти смешно. - Зачем тебе этот браслет? - уговаривал меня новый знако-мый. - Отдай уже.
        - Ага, чтобы ты меня тут же пристрелил? - хмыкнула я, быстро облизнув губы, и, стре-мительно развернувшись, буквально слетела по лестнице в сумрачный тоннель.
        - Птаха! Стой, дурында! - завопил преследователь, бросаясь следом. - Стой! Это же опасно!
        Я быстро оглянулась. Он семенил длинными ногами по высоким частым ступенькам и держался за влажные холодные перила, чтобы не скатиться кубарем.
        - Догони меня, умник! - дерзко крикнула я, прежде чем припустить по переходу, едва ли не расталкивая медлительных провожавших меня изумленными взорами горожан.
        - Матерь божья!!! Ты смерти моей хочешь! - в отчаянье выкрикнул парень в спину, на-летая на кого-то. Тоннель взорвался многоголосыми ругательствами, гулко разлетевшимися под низкими облицованными грубым камнем потолками.
        Тяжело дыша, я неслась в сторону станции, и внутри бурлила злая радость. Многочис-ленные указатели лучились, неподвижно зависнув в воздухе над пыльными плитами пола, и направляли пассажиров в разветвленных путаных тоннелях. Катакомбы легко увели меня от преследователя, а окончательно спрятала толпа, бесконечно тянувшаяся по подземным перехо-дам.
        После отважного побега меня не покидала уверенность в собственных силах, и в здание Ратуши, где тридцать лет старшим стражем отслужил мой отец, я входила с убежденностью, что неприятности теперь позади.
        Надо сказать, что и эта мысль окажется далеко не последней глупостью, пришедшей в мою лихорадочно горящую голову в ту безумную солнечную пятницу.
        Холл Ратуши поражал огромными размерами. Посреди гулкого зала стояла статуя боги-ни правосудия. Ее величественная мраморная фигура на высоком постаменте гневно и негосте-приимно указывала пальцем на входящих в здание, будто бы хотела вышвырнуть гостей еще с порога. Морок алой ткани крепко завязывал мраморные слепые глаза, а в руке качался зыбкий образ весов с чашечками на цепях. Как мне помнилось с детства, цвет повязки менялся в зави-симости от погоды на улицы. Богиня как нельзя лучше соответствовала основному принципу блюстителей многочисленных правил, регулярно принимаемых Ветиховским Магическим Со-ветом: 'Трепещи, маленький фейри, у нас завязаны глаза, но развязаны руки!' Одним словом, невероятно образно.
        Я пропустила торопившихся к тяжелым выходным дверям людей в форме и направилась по широкой лестнице на второй этаж, где в один момент из спокойствия холла погрузилась в суетливый муравейник. Меня встретили знакомый запах бумаг, постоянный звон зеркальных коммуникаторов и гул без умолка переговаривавшихся голосов.
        На окнах общей приемной висели тонкие полоски тканевых ставенок, сохранявших комнату от слепящего экраны лэптопов солнца. Лопасти вентиляторов на потолке лениво раз-гоняли душный пыльный воздух. На стене гримасничали портреты разыскиваемых преступни-ков. Их головы на картинках разворачивались то в профиль, то в фас, скалились и глумливо подмигивали. Посреди зала висел морок точной проекции города, и он в мельчайших подроб-ностях повторял даже крошечные нюансы улиц и зданий. На карте пульсировали зеленые точ-ки-звездочки, указывавшие местонахождение патрульных автокаров. Добротные столы стражей обступали проекцию. Большинство рабочих мест пустовало, утопая в бумагах и наваленных в беспорядке папках.
        Мне помнилось, что отец сидел в самом углу приемной, и на его столе всегда красова-лась семейная фотография. Нас щелкнули как раз в тот момент, когда Богдан дернул меня за длинную косу, мама уронила Радку, еще представлявшую собой орущий сверток, а под папой сломался стул. В общем, на том неудачном снимке мы бесконечно падали, вставали и садились. Зато он крайне точно отражал наш суматошный семейный уклад. Теперь отцовское место занимал незнакомый мне усатый страж, уткнувшийся носом в развернутый утренний газетный листок.
        По проходам носились замороченные блюстители порядка, и зал не останавливался ни на мгновение. До меня, стушевавшейся в первую минуту, никому не было никакого дела.
        - Добро пожаловать! - донесся гнусавый ехидный возглас.
        На лавочке рядом с перилами балкона обнаружился прикованный к резной ножке длин-ной цепью плюгавенький гоблин с подвижными острыми ушами. Он важно закинул одну ногу на другую, открывая полосатые гетры, и широкие кандалы не спадали с худющих жилистых рук только из-за несоразмерно больших кистей.
        - По делу к нам или же так, - он цокнул зелеными губами, пытаясь завязать светскую беседу, - для развлечения?
        Кашлянув, я быстренько направилась к длинной стойке, отгораживавшей посетителей от общей рабочей залы. На столешнице стоял медный звонок, и виднелась огненно-рыжая макушка с пережженными от магической завивки тугими кудрями.
        - Здрасте!
        Оператор никак не отреагировала на приветствие, продолжая бубнить в трубку комму-никатора. Гоблин за моей спиной заорал скабрезную частушку, громко и нагло. Тут женщина вскочила с места и возмущенно рявкнула, грозя в воздухе трубкой:
        - Молчать!
        От приказа гоблин вскочил с лавочки и вытянулся в струнку, выкатив худую грудь. Взор блюстительницы порядка остановился на мне. В усталом лице с глазами, накрашенными ярки-ми голубыми тенями, отразилось нетерпение.
        - Меня пытались убить! - твердо заявила я.
        Собеседница вытянула губы и недоверчиво изогнула подведенные брови. Возникшая пауза становилась неприлично длинной. От смущения у меня заалели щеки, а из горла вырвал-ся сухой кашель.
        - Имя, - наконец, вымолвила оператор, пристально изучив окровавленную повязку из носового платка на моей руке.
        - Я, знаете ли, забыла спросить, когда он в меня стрелял, - отчего-то злясь, процедила я.
        - Твое имя, детка, - снисходительно фыркнула страж.
        Кажется, теперь красными стали даже уши.
        - Истомина Веда Владимировна, - отчаянно потея, пробормотала я.
        Женщина промычала в ответ что-то невнятное и набрала на зеркале коммуникатора, спрятанного под крышкой стойки, какой-то номер. Закатив к потолку глаза, она нетерпеливо дожидалась ответа.
        - У меня тут случай номер девять, - недовольно заявила она неизвестному собеседнику и еще раз придирчиво осмотрела меня. - Да, нет. Стоит, вроде, нормально. Даже своими ногами пришла…
        Положив трубку, оператор неожиданно расплылась в подозрительно ласковой улыбке, сделавшей ее похожей на старую черепаху, и пропела, указывая в сторону гоблина:
        - Деточка, посиди на лавочке.
        Остроухий рецидивист, давно устроившийся на прежнем месте, тут же радостно закивал и любезно подвинулся.
        - Я лучше постою, - буркнула я, отходя, чтобы пропустить промчавшегося тролля в форме служителя порядка.
        - Номер девять! - крикнул кто-то.
        Усатый страж тот, что унаследовал отцовский рабочий стол, махнул рукой, приглашая меня за стойку с оператором. Прижав понадежнее ридикюль, я направилась к работнику, про-пуская суетившихся блюстителей городского спокойствия. В тот момент двое стражей разгля-дывали карту города, и по их велению изображение резко сложилось, а проекция отразила сильно увеличенный квартал. Появились автокары и крошечные живые фигурки пешеходов, прямо сейчас прогуливающихся у торговых лавчонок по мощеным улочкам.
        Я послушно просеменила за стражем, одетым в несвежую белую рубаху. Под мышкой на кобуре, опоясавшей его круглые плечи, висел самострел.
        - Садись, - указал мужчина на шаткий стул, а сам расположился напротив. Он поспеш-но сложил развернутую во всю ширину простыню газетного листка с отпечатками пальцев на странице.
        - Ну, глаголь, Веда Владимировна Истомина, - предложил страж, устало вздохнув. Под бумагами стояла полная окурков пепельница, и складывалось ощущение, что моему безмерно грустному собеседнику до икоты хотелось закурить.
        - А что значит 'случай номер девять'? - уточнила я, подозревая правильный ответ.
        Страж помолчал, а потом все-таки хмыкнул в усы:
        - Дамочка, которая видит в каждом встречном убийцу.
        - Угу, - кивнула я, быстро облизнув губы, - значит, к моему огромному сожалению, я не являюсь номером девять. Потому что меня действительно пытались убить.
        Блюститель порядка расплылся в понимающей улыбке, такой всегда успокаивают ду-шевнобольных, чтобы они не буйствовали.
        - Да, я же верю, - протянул он ласково. В голосе слышались крайне осторожные нотки, чтобы не спровоцировать безумную, то есть меня.
        - Это хорошо, - я отвернулась к окну, через полоски ткани едва-едва пробивались сол-нечные лучи, и они вырывались острым желтоватым свечением, золотя пыльные ставенки. - Вы ведь знаете о вчерашнем инциденте на станции 'Отрадное' в подземке? Там служитель Исторического музея Ерш Цветков упал под поезд, - я помолчала и повернулась, добавив вкрадчиво: - или его убили…
        От моих тихих слов с лица стража сошла показная веселость, уступив место присталь-ному вниманию. Глаза сузились, и мужчина подобрался, чуть подавшись вперед.
        - А потом неожиданно к середине дня все упоминания о несчастном случае исчезли, - продолжила я.
        - Но причем здесь… - страж непонимающе изогнул кустистые брови.
        - То, что меня пытались убить? - уточнила я, разглядывая желтоватые от табака усы над сжатыми губами блюстителя порядка. - Перед тем, как упасть под поезд, он подкинул мне ста-ринную побрякушку, и теперь за этим украшением, кажется, гоняется весь город…
        После моих слов страж поменялся в лице. Он судорожно схватился за трубку коммуни-катора, от поспешности сбросив на пол бумаги, потом осторожно положил ее обратно и едва слышно выдавил, словно у него запершило в горле:
        - Эта вещь?..
        - Очень занимательный браслет.
        - Он у тебя сейчас? - воровато оглянувшись через плечо, переспросил страж.
        Внутри заныло от дурного предчувствия. Внезапно стало понятно, что я напрасно при-шла в Ратушу, пытаясь найти защиты и помощи.
        - Нет, - ложь далась с поразительной легкостью, ни один мускул не дрогнул, - вчера в дом моих родителей ворвался неизвестный и забрал браслет. Сегодня в меня стрелял другой человек или фейри. В темноте не разглядела, на нем был плащ с капюшоном.
        - Ты уверена? - быстро переспросил собеседник, облизнув пересохшие губы. До меня донесся стук обутой ноги, заходившей в неуемной нервной пляске.
        - Уверена ли я в том, что в меня стреляли? - уточнила я, тщательно скрывая ехидство. В голове уже сложился план побега из Ратуши.
        - В том, что отдала настоящий браслет, - с каждой секундой страж дергался сильнее. Подмышками проявились влажные потливые круги, и мужчина оттянул перепачканным в чер-нилах пальцем воротничок рубашки.
        - Когда на тебя наводят оптический самострел, отдашь не только чужой браслет, но и последний алтын, - поделилась я невесело. От напряжения мои руки так сильно сжимались в кулаки, что ногти впились в ладони.
        Меж нами повисло молчание, лишь прерываемое тяжелым дыханием блюстителя порядка, вероятно, много курившего. Жаль не получалось пустить слезу, чтобы убедить стража в моей безвредности.
        - Если вы не против, мне бы в дамскую - наконец вымолвила я и продемонстрировала перепачканную кровью руку.
        Страж, спохватившись, вскочил, словно выходя из глубокой задумчивости.
        - Ты иди, там легко найти, - он указал на длинный коридор, куда вел проход без двери, только петли все еще торчали на косяке, - а я позвоню пока. Не заблудишься?
        - уже в спину донеслось до меня.
        Я быстро оглянулась и покачала головой:
        - Нет, я здесь неоднократно была!
        Блюститель порядка, лихорадочно хлебнувший из кружки остывший травяной настой, поперхнулся.
        Выскочив в длинный коридор, заполненный движением и суетой, я быстро направилась в сторону лестницы, ведущей во внутренний дворик. Меня лихорадило, и в голове крутилась лишь одна мысль - не встретить бы старых отцовских сослуживцев! Хотя за пять лет отставки все лица в общей приемной поменялись.
        Хлопали двери, переговаривались люди. Коридор прыгал перед глазами, и от волнения в ушах стоял постоянный навязчивый звон. На мгновение я позволила себе оглянуться, боясь об-наружить погоню, и в следующий момент со всего маху столкнулась с высокой девушкой в форме. Ридикюль выпал из рук, и по пыльному полу разлетелись мелочи, шлепнулись позабы-тые позавчерашние бутерброды.
        - Простите, - пискнула я и, нагнувшись, судорожно сгребла содержимое обратно, в бес-порядке запихнув в матерчатое нутро.
        - Это ваше? - девушка что-то протянула.
        В руках она держала непостижимым образом выпавший из потайного кармашка браслет. Сердце упало в самые пятки. Подо мной качнулся пол, и навалилась внезапная слабость, едва устояла на ногах.
        - Ох, спасибо! - я слышала себя со стороны, внутри сжимаясь от страха, и спокойно за-брала уродливое украшение. - Все время с руки спадает. Мне его подарили, жалко потерять.
        Кисть легко прошла через серебряную спираль, и широковатый браслет, холодя кожу, заболтался на запястье с тонкими синеватыми прожилками вен. Тут случилась совершенно не-обыкновенная вещь - украшение завертелось буром, и стремительно сузилось, плотно облегая руку.
        На мгновение меня парализовало. Девушка, глядя на подобное преображение побрякуш-ки, изумленно изогнула брови.
        Матерь божья, что происходит?!
        - Ну, спасибо, - я с трудом растянула губы в благодарной улыбке и направилась вниз по лестнице, из последних сил удерживая себя от истеричного побега.
        Руку до самого плеча рассекла невыносимая боль.
        Стиснув зубы, чтобы не застонать я покосилась на браслет. Надетый, дабы одурачить служительницу порядка, он сжимался все сильнее. Украшение прямо на моих глазах стреми-тельно стягивалось, и из-под кромок уже выступили капли крови.
        Закусив губу и не останавливаясь ни на мгновение, я попыталась стащить браслет, но металл, будто бы живой, мгновенно отреагировал на прикосновение и окончательно впился в запястье, становясь с ним единым целым. Испуганный выдох вырвался из груди.
        Я вылетела на внутренний двор, запруженный белыми служебными автокарами стражей, и заторопилась прочь, подальше от Ратуши на людную площадь. На улице царили сумерки и обычная перед дождем духота. Небо потемнело, и над острыми длинными шпилями на башнях связи, передающих сигналы коммуникаторов, сгущались грозовые облака.
        Все происходило как в дурном сне, и события потерялись четкость. Только сердце би-лось, как безумное, и кровь стучала в висках. От невыносимой боли едва сгибались пальцы. Казалось, еще немного и браслет, вгрызшийся в кожу, разрежет мышцы и раздробит косточки, оставив меня инвалидом!
        Перед первым раскатом грома, потревожившего медленные дирижабли, город притих. Поднялся сильный ветер, взлохмативший облака пыли и трепавший кроны деревьев. Ворчли-вый раскатистый клич прокатился по бескрайнему небу, и на нагретые камни обрушилась стена холодного дождя. Прохожие брызнули в разные стороны, ища убежище от разбушевавшейся весенней стихии. Грохот падающих струй перекрыл городской шум, и проспекты опустели. Я в растерянности стояла посреди улицы, скрытая ливнем и туманной дымкой, поднимавшейся в воздух от припеченной солнцем мостовой.
        Это фатальная ошибка - думать, будто хуже быть не может. Зловещая история поглотила меня с головой, и мучил вопрос: чтобы выжить в этом бесконечном хаосе, кому мне верить?

* * *
        - Богдан, привет, - я стучала зубами от холода, запершись в маленькой будке городского коммуникатора. По прозрачным стеклянным стенкам стекали струи дождя, и ливень никак не хотел прекращаться. Небо просветлело, но низкие светло-серые облака за влажной дымкой спрятали острые верхушки башен и шпилей. Автокары, похожие на мокрые кометы с влажными хвостами-брызгами, проносились по проспекту. Горожане облачились в разноцветные дождевики, и на улицах распустились шляпки зонтиков, делавшие прохожих похожими на экзотичные цветы.
        Промокшая одежда неприятно льнула к телу, и никак не получилось согреться. Левая рука с браслетом горела, кожа возле вросших в запястье кромок покраснела и воспалилась. От одного взгляда на украшение к горлу подступал тошнотворный комок.
        - Слушай, - нашептывала я брату последнее послание, - через двадцать минут буду у те-бя. В родительском коттедже меня точно легко найдут, твоего адреса даже отец не знает. В об-щем, я у тебя переночую, а утром уеду к тетке в Бериславль и спрячусь на пару седмиц. Отпуск по телефону оформлю. Думаю, стражи смогут обнаружить меня через магическую связь, по-этому коммуникатор выбрасываю. Давай, Истомин, счастливо оставаться. Не теряй меня.
        Аппаратик с влажными радужными разводами жалобно пискнул. В погасшем зеркале отразилось мое худенькое бледное личико с лихорадочно горящими расширенными глазами. Мокрые волосы облепили голову, и с них за шиворот футболки стекала дождевая влага. С хо-лодным сердцем я отключила коммуникатор и положила его на полочку над городским аппаратом.
        На большом зеркальном полотне городского коммуникатора с отпечатками многочис-ленных пальцев подмигивала надпись: 'бросьте монету'. Сняв трубку, отчего зажглись круп-ные квадратные цифры, я сунула в щель алтын и быстро набрала отцовский номер. Зеркало за-рябило, и резко проявилось нечеткое отражение папашиного лица. Он сидел на нижней полке в маленьком купе и выглядел крайне удрученным.
        - Привет, пап.
        - Ты чего такая мокрая? - ворчливо отозвался тот. Послышался визгливый Радкин вопль, и бормотание мамы Ярославы, вероятно, снова учившей уму разуму младшую дочь. Вагон со-става мерно покачивался, колеса торопливо стучали по рельсам, и отцовское отображение чуть дрожало.
        - Я под дождь попала. Слушай, звоню сказать, что я завтра к вам в Бериславль выезжаю, - после моих слов в купе стало подозрительно тихо. - И еще у меня коммуникатор украли в подземке…
        Тут без предупреждения связь прервалась, и зеркало, вспыхнув на долю секунды, стало черным. Я повесила трубку и прижалась горящим лбом к холодному стеклу.
        Пути назад не было. Резкий стук в будочку заставил меня вздрогнуть. Высокий тролль, затянутый в желтый дождевик, тыкал на часы на крепком зеленом запястье и требовал освобо-дить место. Подхватив ридикюль, я выбралась под несколько ослабевший, но по-прежнему мо-росивший дождь. Вокруг пахло влажными камнями и свежестью. Небесная вода смыла с лица города слой пыли, и деревья воспрянули, распрямив листочки. Без пальто, позабытого в 'Чай-ке', меня знобило.
        - Эй, девушка, - тролль, приоткрыв дверь, окликнул меня. - Это вы забыли?
        Он покрутил в больших зеленых пальцах оставленный коммуникатор с трещиной посреди зеркальца.
        - Нет, - не раздумывая, отозвалась я, поскорее отдаляясь от стеклянной будочки, над остроконечной крышей которой нависал объемный морок огромной пульсирующей трубки.
        Богдан уехал из родительского дома три года назад, решив вести самостоятельное хо-зяйство, и его крошечная, но уютная квартирка в каменном двухэтажном доме в центре города казалась мне пределом мечтаний. Впрочем, с тех пор старший брат вел странную непонятную жизнь. Он, то исчезал на долгие седмицы, то звонил в тревоге каждые пять минут, и еще у него появилась татуировка четырехлистного клевера, из-за которой я ошибочно прониклась симпа-тией к долговязому юнцу в кепке, едва не пленившему меня.
        Пройдя через каменную арку, я попала в тихий крошечный дворик, куда выходили не-сколько дверей частных квартир. Стены домов, тесно примыкавших друг к другу, скрывали на-биравшие силу побеги хмеля. Они вместе с наглыми травинками пробивались из земли через булыжники, цеплялись за выступы необработанных камней, из каких еще век назад складывали здания. Упругие ловкие щупальца юркого растения хватались за резные балкончики, чтобы, образовав тенистые веранды, потянуться дальше к старым черепичным крышам с потемневшими трубами каминов. Летом заросли становились невероятно густыми и буйно цвели. Тогда все соседи мучились от нашествия пчел, необъяснимым образом залетавших в самый центр большого города.
        На двери висели два ладных почтовых ящика, один под другим. Из ящика Богдана высо-вывалась пачка счетов, а не помещавшиеся газетные листки разносчик уже складывал на ка-менное крылечко, и теперь пресса вымокла под дождем. Запасной ключ прятался в обычном месте, под глиняным цветочным горшком с засохшим черенком чайной розы. По скрипучей деревянной лестнице осторожно, чтобы не шуметь и сохранить инкогнито, я поднялась к квар-тире брата и привычно провернула ключ в довольно щелкнувшем замке.
        В комнатах стояла невероятная тишина и духота. Отчего-то складывалось ощущение, что хозяин давно не заглядывал в собственное жилище, оставив его в приличном беспорядке.
        - Богдан? - прежде чем войти, осторожно позвала я, но мой голос утонул в безмолвии.
        В старом стенном шкафу были открыты дверцы, и на полках правил бардак, будто Бо-гдан собирался в большой спешке. Гостиная с мягкими белыми диванами переходила в кухню, какой брат и в лучшие дни не пользовался. Через арку виднелась перевернутая вверх дном спальня с разобранной кроватью. На черном экране видения неизвестная кокетка размашистым почерком написала персональный номер с просьбой: 'позвони мне, лапушка!' Как показывала практика, 'лапушка', скорее всего, уже на следующее утро после жаркого сви-дания, и думать забыл о прелестнице. Только зря видение испортила клуша.
        Мое тело напряглось в странном ощущении опасности. Я сделала еще несколько кро-шечных шагов, пытаясь понять беспокойство, и остановилась как раз напротив окон с раскры-тыми портьерами.
        Ярко-зеленый луч разрезал серый пыльный воздух комнаты и, двоясь, скользнул по сте-не. Живот свело болезненной судорогой. Я рухнула на пол за диван быстрее, чем осознала, что в меня целятся. Ровно через один короткий, но оглушающий удар сердца началось чистилище.
        Время замедлилось, его вовсе не стало. Я сжалась в комочек, закрывая ладонями уши, и звуки отдалились, сменившись беспрерывным гудением. Крошечные магические шарики, осле-пительно вспыхивая и оставляя глубокие дыры, вспарывали побелку на стене, и на меня летела пыль. Диван, скрывавший мою фигурку, превратился в решето. Из разодранных подушек, ис-пещренных прорехами, высовывалась посеревшая от старости набивка с опаленными краями. Нестерпимо пахло кисловатой боевой магией.
        Мне казалось, что рядом кто-то тоненько, горестно всхлипывал, и только потом поняла - жалобный звук принадлежит мне. От напряжения руки и ноги затекли, я жалась к гладким доскам пола. Липкая паника, парализовавшая тело, не давала пошевелиться, но что-то горячее царапнуло голень, и колени сами поджались к самому подбородку. Магический заряд, лишь разодрав ткань штанов, оставил на коже легкий красноватый шрам от ожога.
        Неожиданно все стихло. Каждая секунда ожидания растягивалась до бесконечности. С превеликой осторожностью я заставила себя сесть, прислонившись к изуродованному дивану, и закусила губу, чтобы не разреветься.
        - Лечь! - раздался короткий приказ, а в следующий момент комнату озарила ослепи-тельная вспышка.
        Оглушительный грохот наполнил дом. Прыснув внутрь, одновременно раздробились стекла на всех окнах и слетели взметнувшиеся портьеры. Маленький столик от силы огненного удара шарахнулся о потолок, разваливаясь на куски.
        Квартирка наполнилась дымом и гарью, и из горла вырвался кашель. Я скорчилась, пло-хо осознавая происходящее, а в следующий момент быстрая горячая тень пригвоздила меня к полу и прикрыла мне голову руками. В истерике я задергалась, пытаясь вывернуться из чужих объятий.
        - Не шевелись, - сухое веление на ухо мужским голосом.
        Горячая ладонь закрыла рот, заставив проглотить тяжелые всхлипы. Шарики летели и летели в сумасшедшей пляске, а мужчина все сильнее прижимал меня к себе, защищая от бес-прерывной атаки. У меня не осталось сил сопротивляться или вырываться, к горлу подступала настойчивая тошнота, из глаз лились слезы. Разгромленная квартира превращалась в фарш из побелки, осколков стекол и щепок мебели. Все подернулось дымкой. Четко я могла видеть лишь татуировку четырехлистного клевера на внутренней стороне запястья неожиданного по-мощника.
        Снова стало тихо. Хватка мужчины ослабла. Он осторожно оттолкнул меня, позволяя усесться, но тут же схватил за голову, чтобы я не подняла макушку слишком высоко. Сейчас у меня получилось разглядеть его в непосредственной близи. Вязаная шапочка была натянута до бровей, и угольно-черные глаза хмурого человека, прошлым вечером напугавшего меня до по-лусмерти, внимательно изучали украшение на моей руке.
        - Ясно, - сдержанно произнес спаситель, а потом комната передо мной странно закружилась.
        Я не поняла, как в следующую секунду уже стояла на ногах.
        - Пригнись! - лаконичное слово, за которым горячая ладонь легла на взлохмаченный за-тылок и с силой заставила меня согнуться в три погибели.
        Пронзительные выстрелы сделали короткие шаги до настежь распахнутой в мглистый подъезд двери настоящим испытанием на живучесть. Уже у порога я ощутила резкий толчок в спину, спасший меня от смертоносного боевого шарика. Неожиданно каменные ступени крутой лестницы, сбегавшей на первый этаж, оказались у самого носа. Я успела зажмуриться, и даже не ощутила удара, просто стало невыразительно и невероятно темно…
        ГЛАВА 5
        Враг мой, ты друг мой?
        'Для нас, родившихся в объединенном мире без границ и государств, Мировая война ? это параграф из учебников. Мы не переживали ее ужасы и судим о событиях из книг, написан-ных теми, кто хочет скрыть правду, а потому не можем сложить собственного мнения. Войну называют героической страницей истории, но разве можно назвать геройством гибель сотен тысяч мирных фейри?
        В те времена мир делился на крошечные обособленные вотчины, захлебнувшиеся в бес-прерывных междоусобицах за обладание приграничными деревнями. Эльфы перекрыли торго-вые тракты, не допуская в свои леса чужаков. Гномы пытались выжить соседей троллей. Люди утонули в стычках за власть. Мир жаждал прихода того, кто сможет объединить его, чтобы дружить против единственного врага. Им стал Гориан Менский, в 1910 году по новому летоис-числению от принятия Единого Четырехликого Бога возглавивший Совет Волховойской вотчи-ны людей.
        Чернокнижник Гориан призвал в вотчину свободолюбивый народ аггелов, ставший впо-следствии еще одной жертвой хитроумного плана по захвату мирового господства. Сейчас ни-кто не скажет, по какой причине Старейшины аггеловских племен приняли сторону Гориана, но до сих пор каждый аггел ощущает на себе отголосок этой фатальной ошибки. Хочу заме-тить, что здесь имеется историческая несправедливость, ведь в армию Гориана входили наем-ники из людей, враждебные южные эльфийские кланы, гномы, изгнанные с территории Ураль-ских гор, и скитавшиеся тролли. Другими словами, каждая раса приняла участие в уничтоже-нии, а потом и в восстановлении мирного уклада.
        Война Гориана, Черного диктатора, как его назовут позже, началась с нападения на близлежащую Ветиховскую вотчину, по первому требованию и без малейшего сопротивления открывшую ворота города. Маги Ветиха приняли нового 'друга' практически с распростерты-ми объятиями, так сильно хотели выгнать из Совета города аггеловскую интеллигенцию и по-живиться богатствами соседних вотчин. Желание сопротивляться появилось лишь после того, как мировой общественности стало ясно, что Гориан не собирался делиться властью и желал оставаться единственным полновластным владельцем мира…

… В конце доклада обычно делают вывод. Мой вывод таков, что, безусловно, черно-книжник Гориан Менский, является злым гением прошлого столетия, но лишь ему мир обязан объединением и светлым настоящим, в котором мы, друзья, сейчас превосходно существуем'.
        Из доклада по истории, представленного на студенческой конференции по теме 'Мировая война: правда и вымысел' студента пятого курса исторического фа-культета ГУВ (Городского Университета Ветиха) Ратмира Всеволодовича Ветрова.
        Единственный доклад, вызвавший живейший интерес засыпавшей публики. Уже на следующий день студент Ветров, лучший ученик курса, был представлен к отчислению. Подобное решение ректората повлекло за собой студенческие вол-нения, остановившие занятия на две недели. Выступления студентов закончи-лись лишь с принятием решения об испытательном сроке для смутьяна. В каче-стве наказания студента Ветрова лишили красного диплома.
        Уже через четыре года Ратмир Всеволодович Ветров достигнет поразительных успехов в исследованиях. Он защитит диссертацию по теме 'Новые артефакты черной магии', и получит приглашение к преподаванию истории студентам.
        Этот кошмар никак не хотел заканчиваться. Меня уносило в молочно-белом тумане, за-тягивая и кружа на волнах. Казалось, что кто-то нес меня на руках, потом будто бы осторожно уложил на заднее сиденье автокара, и вокруг запахло дорогой кожей салона. В голове звенело, и все время навязчиво звучали чужие раздражающие разговоры на чужом языке. За затемнен-ным стеклом плыли бесконечные поля, мелькала кромка зеленого леса. Перелесок превратился в смазанную стену, словно кто-то провел по свежей краске сухой кистью. Туман беспрерывно качался, и к горлу подступал комок.
        В причудливом странном сне я согнулась пополам, стоя на обочине, колени подгиба-лись, и желудок выворачивало наизнанку. Меня сотрясало от приступа тошноты, а тот, второй, с пронзительно черными глазами и в вязаной шапочке, натянутой по самые брови, деликатно отвернувшись, сидел за рулем и терпеливо ждал.
        В конце концов, мне привиделось, будто бы мы плыли по хорошо укатанной дороге, и прекрасный замок, один из прежних родовых гнезд магов-аристократов, давно превращенных в дорогущие гостиницы и открытые для посещений музеи, будто бы парил на фоне серого дожд-ливого неба. Кружение никак не останавливалось. Меня разворачивало по спирали, уносило в глубокую воронку на самое дно тумана…
        Я дернулась и резко открыла глаза.
        Голова не просто болела, прямо-таки раскалывалась. Взгляд уперся в слепое огромное окно, по стеклу змеились струйки дождя, и от ветра билась ветка. Капли гулко барабанили по крыше. Просачиваясь через течь, они скользили по деревянной балке и звонко падали в под-ставленную лохань. В крошечной холодной комнатенке было бы темно, если бы не единствен-ный неяркий светильник. Желтоватый магический шар плыл от потоков сквозняка, проникав-шего через рассохшиеся рамы.
        Я застонала, потирая виски, и замерла от неожиданного открытия. Руку с браслетом кто-то аккуратно забинтовал, и она больше не ныла! Подскочив на месте, я поняла, что лежу в высохшей измятой одежде на большой кровати с неустойчиво-плывущим матрасом и с несвежими простынями. Мои ботинки из кожи, сморщившиеся и заскорузлые, валялись на полу. Через распахнутую дверь доносились голоса, заставившие меня замереть. Те, кто находился в соседней комнате, без всяких сомнений, обсуждали мою персону и украшение, вросшее в мою руку.
        - Она не похожа на мага, - произнес один насмешливый голос, принадлежащий мужчи-не.
        - Она обманула браслет, - ему тут же ответили басовитым баритоном, чуть съедавшим согласные.
        - Как можно обмануть артефакт черной магии? - усомнился первый.
        - Можно. Она, скорее всего, приняла какой-нибудь магический энергетик, - предполо-жил второй, - один из тех, что глотают отпрыски колдовских фамилий.
        В голове так шумело, что никак не получалось уловить суть рассуждений. Они упоми-нали энергетики для слабеньких магов, поддерживавших в себе доставшиеся от родителей кро-хи магических силенок. Конечно, такие препараты в лавке простого травника не купишь. Женьшень считалась страшной контрабандой, к примеру, и за провоз чудодейственного корня даже срок имелся ? от пяти до пятнадцати лет. Знаю наверняка - отец рассказывал.
        - Она могла выпить вино с драконьей кровью, - продолжил, между тем, человек с мяг-ким обволакивающим голосом.
        - Судя по всему, здесь парой каплей не обошлось! - возникшее задумчивое молчание взорвал резкий женский возглас, не скрывавшей досады. - Она должна была сделать прилич-ный глоток, чтобы браслет ее за мага принял!
        - Может, она приняла душ из драконьей крови? - развеселился самый первый. Я могла поклясться, что его голос казался мне знакомым!
        У меня заалели щеки от воспоминания о побитых на складе банках с редким и чрезвы-чайно дорогим энергетиком. Получается, если бы я не влипла в гнусную историю с уничтоженной кровью, то и браслет никогда не сумела бы надеть! Проклятье, почему удачная седмица должна заканчиваться так паршиво?!
        - Маловероятно, - мягко, чуть грассируя, отозвался второй собеседник и тут же дал точ-ную справку: - последний дракон умер от старости в городском зоопарке зимой
1972 года.
        - И что теперь нам с этим делать? - фыркнула женщина.
        - Есть вариант, - отозвался первый голос, не скрывая сарказма, - отпилить ей руку.
        - Или же пристрелить! - собеседница не пыталась выказать притворного дружелюбия. - Сразу бы много проблем решили!
        Кто-то поперхнулся, а меня взяла оторопь, и бросило в жар. Руки мелко задрожали. Для тех, кто притащил меня сюда, в маленькую ледяную комнатушку, я являлась огромной пробле-мой, и теперь они решали, как избавиться от незапланированной помехи!
        - Свечка, - хохотнул первый голос, - ну, ты это сгоряча. Зря, что ли, ее Ратмир из-под магических шаров вытащил…
        Стараясь двигаться как можно аккуратнее, я тихо спустила ноги на пол и кое-как обу-лась, неосторожно прищемив пяткой трясущийся указательный палец, когда натягивала задник. Нужно сказать, что от утреннего пореза на руке не осталось и следа, вместо него лишь белел едва заметный тонкий шрам, какой быстро исчезнет. Если, конечно, мне дадут время для заживления ран.
        - По мне, так лучше бы он не вытаскивал, - фыркнула женщина, - герой доморощенный!
        - Хорошо, милая, что он тебя не слышит, - ласково пожурил ее второй мужчина, грасси-рующий согласные.
        Я добралась до распахнутой двери и украдкой выглянула. Основную комнату от моего убежища прятал узенький предбанник. Напротив арочного прохода, откуда падал неровный свет, чернел квадрат большого окна. В стекле, звеневшем от барабанившего яростного ливня, вместе с бликами отражались изломанные фигуры, но от волнения они расплывались перед взором, и рассмотреть их не удалось. У стены притулилось старенькое кресло с сильно потер-той клетчатой обивкой. На нем валялась раскрытая матерчатая сумка, из нее торчала рукоять недальновидно оставленного кем-то самострела. Со времен Мировой войны магическое оружие сильно преобразилось, а арбалеты превратились в подобные небольшие штуковины с гладкими стволами, легко скрываемые одеждой.
        Тошнота неожиданно вернулась, едва удалось сглотнуть. Виски заломило еще крепче. Затаив дыхание и прикусив губу, я взяла самострел влажными холодными пальцами. Он громко щелкнул, заставляя затаиться, но никто не обратил внимания на мое копошение, и разговор продолжался.
        - Док, ты точно уверен, что она не маг? - утончил хохмач.
        - Обычная девушка, Стриж, ничего особенного, - уверили его.
        Во рту пересохло, зато футболка взмокла на спине. Собираясь силами, я прикрыла глаза и на коротком выходе одним широким шагом вышла из-за перегородки, вытянув двумя руками увесистый самострел.
        Это был шок, для всех, кто находился в большом зале, залитом приглушенным светом. В том числе и для меня.
        Помещение угнетало своими размерами. Под высоченным потолком висели магические шары. Трое, двое мужчин и женщина, оторопели, и с изумлением уставились на меня. У узкой обеденной стойки на высоком табурете сидела коротко стриженная темноволосая худышка в черном брючном костюме. Она неестественно выпрямилась и побледнела. Карие глаза женщи-ны расширились, становясь практически черными, и в них вспыхнули злобные огоньки.
        Ее сосед оказался мне хорошо знаком - высокий парень в белой футболке и в кепке с длинным козырьком. Значит, его голос я распознала. Уже третий раз за сегодняшний день мы сталкивались с новым знакомым, и не скажу, что хотя бы одна встреча оставила приятные вос-поминания. Он отгораживался от меня разложенным на столешнице лэптопом. В угольных глазах вспыхнуло веселье, и на смазливом лице расцвела кривая улыбка. Словно демонстрируя бестолковую удаль, он откинулся на низенькую спинку табурета и скрестил руки на груди.
        Кто-то рядом охнул. Рывком я обернулась, переводя нацеленное дуло с парочки на третьего участника разговора - невысокого толстячка в белом халате, надетом поверх мешко-ватого свитера. Небритое с седмицу лицо мужчины с темной щетиной, прикрывавшей двойной подбородок, вытянулось, а круглые очки съехали на кончик блестящего носа. За спиной боро-дача по стене растянулись полки с пробирками и мензурками, наполненными разноцветными жидкостями. Тут же в стеклянной баночке, закрепленной на штативе, кипело и исходило белым дымом приготовляемое средство.
        Тишина стояла первозданная, и звон в ушах звучал навязчиво и неестественно громко.
        Толстячок дернулся в мою сторону, и я, слыша свой голос со стороны, резко осекла его попытку:
        - Не стоит!
        Вытянутые руки уже подрагивали. С каждой секундой самострел становился все тяже-лее.
        - Слушай, Птаха, или как тебя там… - процедила женщина, названная Свечкой. Она, ху-дая и угловатая, действительно походила на свечу или на фитилек. На ее впалых щеках заиграл гневный румянец, а глаза сузились, когда самострел остановился на ней.
        - Я выстрелю! - предупредила я, не уверенная, что мне, вообще, хватит сил нажать на курок.
        - Попадешь? - парень в кепке от всей души веселился. Отчего-то казалось, что прямо сейчас его скрутит от ехидного хохота.
        - Тебя Стрижом зовут? - грубо спросила я, и он только развел руками, соглашаясь. - Хо-чешь проверить, Стриж?
        - Не горю желанием, - улыбка стала еще шире. Он даже покачал головой, будто оголте-лая девица в моем лице грозила не заряженным оружием, а бесполезной расческой для укладки волос.
        - Превосходно, - пробормотала я, медленно продвигаясь к чернеющему в противопо-ложном конце зала провалу выхода. - В таком случае, я ухожу! Не двигайтесь! Мне бы очень не хотелось стрелять!
        Угроза даже со стороны прозвучала внушительно. Мне не ответили. Они явно приняли меня за безумную и не хотели мешать, только следили за каждым нервным порывистым дви-жением. Что ж, тем лучше. Конечно, это не означало, что за мной не бросятся в погоню.
        Разворачиваясь и размахивая самострелом, который уже едва удерживала, я прошмыг-нула мимо троицы, пятясь к двери спиной.
        Внезапно холодное дуло чужого оружия уперлось в затылок, и у меня перехватило ды-хание. Я дернулась всем телом.
        - Убита! - раздалось над самым ухом спокойным глубоким голосом. Я судорожно сглотнула. Через мгновение горячая мужская рука предельно аккуратно вытащила самострел из моих задеревеневших пальцев. Присутствующие вздохнули с явным облегчением.
        Выволокший меня из-под обстрела мужчина в глупой вязаной шапочке, натянутой до бровей, подойдя к стойке, небрежно швырнул оба самострела на столешницу. Грохот смычком ударил по струнам моих натянутых нервов, заставляя испуганно вздрогнуть. Обстановка мо-ментально разрядилась. Свечка, поджав губы, уперла руки в бока и только неодобрительно по-качала головой.
        - Ветров, ты слишком просто относишься к оружию! ? буркнула она, одаривая моего спасителя презрительным взором.
        Тот, проигнорировав ее ворчание, быстро повернул к себе лэптоп и тут же защелкал вспыхивающими кнопочками клавиатуры. Толстячок вытащил из кармана халата замусолен-ный носовой платок и обтер взмокшую шею. Парень Стриж закатил глаза и дружелюбно пожал плечами, мол, прости, подруга. Обомлевшая я стояла посреди зала, безвольно опустив осла-бевшие руки, и не понимала, что происходит. Пауза затягивалась, смущая меня до глубины ду-ши. Признаться, никогда не приходилось чувствовать такого смятения.
        - Ты куда шла? - наконец, мой спаситель оторвал взор от лэптопа. В отличие от меня, едва не икавшей от испуга, он находился в абсолютном завидном спокойствии.
        Окончательно оробев, я только прикусила губу.
        - Ты хотела уйти отсюда? - допытывался он. - Ну, так давай, Птаха, - он кивнул в сторо-ну выхода, - иди. Тебя никто не держит.
        Мой жалобный взор перебегал с одного присутствующего на другого. Как-то неожидан-но все с наигранным энтузиазмом занялись собственными делами. Свечка уже выудила из кар-мана маленький зеркальный коммуникатор, и что-то изучала в отражении. Толстячок вернулся к дымившейся мензурке и пытался ее осторожно освободить от зажима. Только Стриж не спус-кал с меня насмешливого взора, ожидая реакции.
        - Иди, иди, - подогнал меня спаситель, изогнув чернявые брови.
        - Рат, да ладно тебе, - наконец, вымолвил со снисходительной улыбкой Стриж.
        Только сейчас я заметила, как оба сильно похожи. Смуглая кожа, одинаковый разрез не-естественно темных глаз с черными ресницами и бровями, высокие скулы, носы. Эти двое явно являлись братьями. Только у мальчишки губы были пухлее, скорее девичьи, и ростом он выма-хал.
        - Иди, - бесстрастно подгонял меня Ратмир, - ты свободна. Ты здесь никому не нужна.
        Не говоря ни слова, я резко развернулась и бросилась в темноту. На меня пахнуло холо-дом. Коридор оказался огромным, и во мгле на стенах блестели рисунки, по крыше высоко над головой стучали струи дождя. Похоже, мы находились в здании одной из заброшенных ману-фактур, какие во множестве ветшали за городской стеной. Впереди забрезжил свет, и за углом нашлась широкая лестница с тонкими металлическими перилами, покрытыми ржавчиной. Я быстро пустилась вниз и оказалась перед выходом.
        На улице давно стемнело, шел дождь. Световой шар волновался в стеклянном колпаке, и по блестящим лужам с огромными пузырями, выбиваемыми мощными потоками, плыли жел-тые круги. На размокшей глинистой дороге в сумрачном свете поблескивали два автокара. Один спортивный, уже знакомый мне, стоял криво и неудобно, словно его бросили в страшной спешке. Другой автокар, вездеходное чудовище, приминал черную от ночи мокрую траву. Тон-кая полоска деревьев-великанов отгораживала мануфактуру от бескрайних пологих холмов, киснувших под холодным весенним дождем. Низкое небо, словно бы, хотело рухнуть на землю. Ночная тишина наполнялась звонкой дробью дождя по жестяному козырьку. Ветер швырял в лицо влажную пудру. От земли шла дымка, воздух вдали казался серым. Пахло сыростью и свежестью. Стоя на каменных ступеньках, я с тоской уставилась вдаль и зябко обхватила себя руками, спасаясь от холода.
        Что меня ждало там, за этими холмами? Кто-то, помимо моих спасителей, еще охотился за браслетом, превратившимся в самые крепкие оковы. Меня точно убьют те, кто поджидает моего неосторожного возвращения в город. Если бы Ратмир (или как там его зовут?) хотел моей смерти, то он мог бы пристрелить меня еще вчера и не стал бы вытаскивать из-под боевых шаров в квартире Богдана сегодня днем. Кстати, его брат Стриж тоже имел много возможностей вышибить из меня дух. Если они не сделали этого раньше и, более того, вывезли из города, похоже, в безопасное место подальше от преследователей, это могло означать одно - эти двое и не собирались избавляться от меня.
        Для вида постояв еще с минуту и окончательно продрогнув, я вернулась в здание. Сер-дитые шаги эхом разносились по пустым гулким цехам. Прохладное помещение после про-мозглой улицы показалось теплым. На меня пахнуло чем-то, несомненно, съедобным, и тут же от голода заурчало в животе. Молча, я пересекла зал, чувствуя, как ехидный взор Стрижа бура-вит точку в затылке. Ратмир даже не пожелал поднять головы от экрана лэптопа, только от-хлебнул из дымившейся чашки, и от зависти мне нестерпимо захотелось пить.
        Горделиво прошествовав, я скрылась в маленькой темной спаленке и, прежде чем мсти-тельно громыхнуть дверью, расслышала почти расстроенный возглас Стрижа:
        - Ровно две минуты. Рат, ты выиграл мой целковый, - он с сожалением цокнул языком.
        - Я надеялся, что она минут пять хотя бы продержится…

* * *
        Я умирала от стыда, но сидеть и зябнуть в пустой холодной комнате, где из мебели име-лась лишь одна кровать с отсыревшими простынями, покачивавшийся магический светильник под потолком, да лохань, куда стекала вода с крыши, становилось невыносимо. Из-за закрытой двери раздавались неразборчивые разговоры. Желудок подводило от голода, и возникал непре-одолимый соблазн хлебнуть дождевой водички из посудины посреди комнатки, чтобы смочить окончательно пересохшее горло. В подобной обстановке я чувствовала себя лазутчиком в глу-боком вражеском тылу.
        Еще хотелось… В общем, последнее 'осложнение' заставило меня чуть приоткрыть дверь, так осторожно, чтобы остаться незамеченной, но та, как назло, истошно заскрипела ржавыми петлями, будто в предсмертных судорогах, и мои тайные намерения выбраться из заточения по собственному желанию стали явными и известными всем без исключения.
        С гордо вздернутым подбородком я появилась в зале. Свечка, вероятно, уже уехала, гос-теприимный хозяин-бородач тоже исчез, только Стриж занимал прежний табурет, что-то с ув-лечением изучая в лэптопе. Толстячок, которого, кажется, называли Доком, успел зажечь пару дополнительных светильников, и теперь помещение заливал яркий неживой свет. После поте-мок коморки глаза неприятно резануло, так что я непроизвольно зажмурилась и наступила на развязавшийся шнурок. Тут же раздался ехидный смешок следившего за мной парня-зубоскала.
        Фыркнув, я направилась к единственной закрытой двери, уверенная, что за ней прячется нужная мне комнатенка, и пораженная застыла на пороге. Оказывается, здесь имелось еще одно не меньшее по площади обжитое помещение, превращенное в лабораторию. На длинных медицинских столах громоздились многочисленные штативы с пробирками, подмигивали большие экраны. В клетках шуршали белые мыши с ярко-красными глазами, как у истинных упырей. В самом дальнем углу темнела громада ткацкого станка, прикрытая коротковатым кожухом.
        Зал, бывший мануфактурный цех, утопал в глубокой полумгле, и только над единствен-ным столом посреди лаборатории светился крохотный шар. Док со странной штуковиной, скрывавшей половину лица, нагнулся над столом и что-то внимательно изучал. При моем появлении ученый недоуменно поднял всклокоченную голову. Чудная конструкция, надетая на голову, имела огромные диоптрии вместо очков, и глаза сумасшедшего профессора казались невероятно и непропорционально огромными.
        - Простите, - пробормотала я, смутившись окончательно, и поспешно прикрыла дверь. Странного хозяина сего милого уголка беспокоить не хотелось.
        - Туалет направо, - весело оповестил меня Стриж, - с душем не перепутай.
        Только обернувшись, я заметила коридорчик и, скрипнув зубами, буркнула:
        - Спасибо.
        - Да не за что, - отозвался парень со смешком.
        Похоже, меня он воспринимал подобием необычайно забавного зверька, запущенного в экспериментальный лабиринт и теперь отчаянно искавшего по запаху кусочек сыра.
        Обнаружив, наконец, туалет я резко распахнула дверь и оцепенела, все-таки перепутав его с душевой. В лицо пахнуло влажной теплой дымкой. Передо мной, отвернувшись к зеркалу, стоял по пояс обнаженный Ратмир с мокрыми спутанными после душа волосами, приспущенные штаны едва держались на бедрах. Его спину с широкими плечами и твердыми мускулами обезображивал огромный ожог в виде пятиконечной звезды, заключенной в правильный круг. Печать, перекрывающая природную магию, легко узнавалась и считывалась. Именно подобным клеймом отмечали в отрочестве аггелов, в тот момент, когда в них впервые вспыхивала магическая сила!
        Непроизвольно я отшатнулась и шарахнулась о стену, с трудом отводя взор от рубца. Ратмир пристально разглядывал меня через отражение в зеркале с запотелыми следами, и от цвета глаз моего спасителя сердце окончательно оборвалось. Один по-прежнему оставался чер-ным, зато второй…
        - У-у-у тебя один глаз, - я судорожно сглотнула, - желтый…
        Быстрый взгляд непроизвольно зацепился за маленький флакончик с магическими кап-лями для изменения цвета радужки, который мужчина держал в руках. В гробовом молчании Ратмир развернулся, измерив меня убийственным взором, словно бы застал на подглядывании за ним в замочную скважину, и захлопнул перед носом дверь.
        Чувства меня охватывали препоганые. Я застряла в здании заброшенной мануфактуры в лаборатории полубезумного профессора в компании двух аггелов. Господи, скажи, пожалуйста, как меня угораздило вляпаться в историю, связанную с аггелами?! За что ты меня так возненавидел?!
        Неожиданно все стало ясно. Никто из них не красил ногти черный лаком, этот цвет яв-лялся природным! От обоих шел противоестественный, невозможный для человеческой приро-ды жар. И эти дурацкие шапки! Новые знакомые прятали под ними…
        Опрометью я бросилась в общую залу.
        Подскочив к Стрижу, я резко сдернула с его вихров кепку, отчего парень только испу-ганно вжал голову в плечи. Между прилизанными темно-каштановыми, гораздо светлее, неже-ли у брата, прядями волос торчали маленькие черные рожки, гладкие и полукруглые. Подо мной качнулся пол, и сглотнуть получилось исключительно громко и испуганно.
        - Вы, - пробормотала я и обвинительно ткнула трясущимся пальцем в сторону Стрижа, недоуменно изогнувшего брови, - вы…
        Слова застряли в глотке, ноги пританцовывали, подчиняясь желанию броситься наутек.
        - Аггелы? - подсказал он любезно и жизнерадостно.
        - Да!!! - воскликнула я, сама не ожидая подобной страстности. - Вы же похожи на лю-дей! Вы… вы совсем, как люди, но вы не люди!
        Док, приподняв очки, заинтригованно покосился на меня, бледную и трясущуюся от нервного тика, и снова вернулся к изучению сильно дымившейся склянки, внутри которой са-мопроизвольно кипела ярко-оранжевая жидкость. Из тонкого горлышка пробирки валил густой расползающийся по лаборатории дым, словно из огромного горна. Зал стремительно наполнял-ся неприятным приторным запашком, сладковатым и тягучим.
        - Это и есть женская истерика? - с любопытством уточнил у профессора Стриж, ткнув в меня пальцем.
        - Определенно, - пробормотал Док в ответ, разглядывая на свет пробирку.
        - Надо же, - наглая улыбка искривила губы парня, - никогда не видел ничего подобного.
        - Ведушка, тебе, может, валерьяночки накапать? ? не оглядываясь, дружелюбно пред-ложил лекарь.
        Они еще и мое имя знают?! Мне очень хотелось подробно объяснить, куда именно они могут засунуть свою валерьянку, но и ученый, и аггел уже потеряли ко мне всякий интерес, предоставляя возможность беситься сколько душеньке угодно, но без их на то участия или ушей.
        - Я отказываюсь находиться в их обществе! - едва сдерживая нарождающиеся слезы, сквозь зубы процедила я непонятно кому и решительно уперла руки в бока.
        - А тогда, почему ты еще здесь? - донесся до меня глубокий голос Ратмира, появивше-гося из коридорчика. Влажные торчавшие в разные стороны волосы мужчины открывали ма-ленькие забавные рожки, а глаза снова радовали угольной чернотой.
        На провокационный вопрос я отвечать не пожелала, а потому порывисто развернулась на пятках и сбежала обратно в холодную темную комнатушку.
        - Птаха, ты же в туалет хотела! - со смешком крикнул мне вслед Стриж, после чего я снова громыхнула дверью.

* * *
        От смущения за собственное поведение я тихо застонала и резко перевернулась на кро-вати, прикрывая горящую голову подушкой. Водяной матрас заколыхался подо мной, жаль, его убаюкивание усыпить не могло. Мне хотелось выйти из спаленки, но мучил стыд. На протяже-нии всего дня охваченная паникой я вела себя, как истеричка с многолетним стажем, и в конечном итоге превзошла сама себя, обвинив помогавших мне людей (вернее сказать, совсем не людей) в том, что они аггелы! Стыд, да и только! Какая разница, кем являлись парни по рождению ? людьми, гоблинами или аггелами - они спасли меня сегодня!
        Неожиданная тревожная мысль заставила меня испуганно сесть на постели и тут же за-валиться обратно на подушку. Я же предупредила родителей, что завтра сяду на поезд и прие-ду в Бериславль!
        Быстро натянув ботинки, по-прежнему заскорузлые, я кинулась в общий зал. Он оказал-ся совершенно пуст. Братья, видно, оставили меня на Дока. Вдруг в осиротевшем помещении мигнули шары-светильники под потолком, и, беспорядочно сталкиваясь под действием непо-нятной силы, потухли. Стало темно и необычайно тихо, только в соседнем цехе из-под двери пробивалась тонкая полоска света.
        От страха я опрометью бросилась туда, врываясь без стука. В клетках шуршали мыши, и лаборатория утопала в полумгле, разгоняемой единственным светильником.
        До меня донесся неясный шорох, заставивший испуганно вздрогнуть.
        - Док?
        - Я здесь, Ведушка, - произнес мягкий голос профессора.
        Я резко оглянулась и с удивлением обнаружила в углу импровизированную кухоньку, незамеченную вначале. На маленькой плитке ярко-красным цветом светился раскаленный блин конфорки, и на ней в металлической кастрюле бурлило какое-то варево.
        Док в прежнем замусоленном халате внимательно отменял в столовую ложку оранжевые капли из уже знакомой пробирки с опаленным почерневшим горлышком.
        - Что это? - полюбопытствовала я, подходя и заглядывая в кастрюлю. В ней кипела ржа-вая вода.
        - Это будет тыквенный суп, - почмокал губами Док и быстро опрокинул ложку в каст-рюлю. Капли мгновенно растворились, и варево стало густеть, становясь зеленовато-охрового цвета.
        - Тыквенный суп без тыквы? - недоверчиво протянула я, вдыхая ароматный дымок, чуть попахивающий кисловатой магией. - Ты ведун, Док?
        - Нет, - он довольно улыбнулся, воспринимая мои слова комплиментом, - но умею поль-зоваться всеми благами современной цивилизации.
        - Не помню, чтобы в магических лавках продавали концентраты супов, - заметила я.
        - Это мое собственное изобретение, - с гордостью отозвался тот и размешал варево лож-кой.
        Конечно, в нашем мире настоящих магов осталось не так много, и большинство из них занимало высшие должности, входило в советы, политические фракции, управляло миром. Ма-ги - род вымирающий, архаизм. Источники природной магии практически иссякли, от выдаю-щихся родителей детям доставались крохи сил, и все-таки колдовство витало повсюду. Его ки-словатый запах заполнял улицы и дома, вился за жителями. В магических лавках продавалась куча необходимых в быту мелочей.
        - Слушай, Док, - спохватилась я, следя, как он любовно дует на ложку, чтобы попробо-вать кулинарный изыск, - мне очень нужно связаться с родителями, - бородач перевел на меня внимательный взор, - они будут волноваться…
        - Ратмир запретил давать тебе коммуникатор, - незамедлительно оповестил меня про-фессор с сожаленьем. - Тебя могут разыскать по звонку.
        - А еще ваш Ратмир сказал, что меня здесь никто не держит! - разозлилась я, сердито сунув руки в карманы перепачканных за целый день метаний штанов. - Я не в плену, и могу уйти, когда пожелаю!
        Снисходительная гримаса Дока ответила лучше любых слов.
        - Он знал, что я все равно никуда не уйду… - сконфуженно пробормотала я, краснея.
        Этот Ратмир невозможен! И все-таки в душе я не могла не восхититься, как тонко он все просчитал.
        Док, с блаженством прикрыв глаза, вытянул губы трубочкой и, хлюпнув, втянул в себя суп. Тут профессора перекосило от отвращения, и он едва слышно пробормотал:
        - Нужно соли добавить.
        Мужчина суетливо открыл дверцы навесного шкафчика с разношерстыми баночками со специями и магическими усилителями вкуса.
        - Док, почему это все происходит? - мой вопрос прозвучал неожиданно даже для меня. Я заметила, как у профессора дрогнула рука, когда он с видом виртуозного повара сыпал в ка-стрюлю толику соли.
        - Ведушка, - ласково произнес он, стараясь избегать моего взора, - уже завтра для тебя все закончится. Так что, не переживай.
        - Понимаю, Ратмир запретил мне рассказывать? - я с притворной легкостью пожала плечами и изогнула брови. - Наверное, ему лучше знать, ведь это не на его руке и, замечу, даже не на руке его брата украшение, которое он не может снять…
        Док быстро глянул на меня, но, тяжело вздохнув, сдался.
        - Ну, хорошо, - смерившись с неизбежными расспросами, он засеменил к рабочему сто-лу.
        Стараясь не отставать ни на шаг, я заторопилась следом мимо клеток с мышами и мер-цающих экранов. Док долго копался в ящике стола, пока не вытащил оттуда пачку мятых лис-тов с копиями документов. Со старых черно-белых фотографий, еще неподвижных и явно из-влеченных из закрытых архивов, смотрел неприятный типчик с квадратиком усиков над губой и глубоко посаженными светлыми глазами с узкой точкой зрачка.
        - Гориан? - не поняла я.
        - Что ты знаешь о Мировой войне? - от серьезного тона Дока у меня по спине побежали мурашки.
        - Ну, - я замялась, чувствуя себя лицеистской, отвечавший урок истории, - она произош-ла в начале прошлого столетия, тянулась около семи лет. Чернокнижник Гориан сумел поднять народ аггелов против остальных. Ну, или типа того… - Док глядел на меня с жалостью высоко эрудированного человека перед неучем. - Что?
        - Как ты думаешь, каким образом Гориан сумел привлечь на свою сторону аггелов? - за-дал он, казалось бы, простой вопрос. Должна признаться, что, вызубривая курс истории для сдачи экзамена в лицее, я меньше всего озадачивалась деталями, просто принимала их за ак-сиомы или давно доказанные теоремы.
        - Откуда я знаю? - буркнула я, надувшись. - Мы с ним по этому поводу с утра не созва-нивались. Может, он имел дар убеждения.
        - Нет, не имел, - покачал головой Док. - Гориан, вообще, был крайне слабеньким магом.
        - Как? - изумилась я. В учебниках, книгах и в видео-былинах Черного диктатора всегда изображали крайне опасным и невероятно мощным чернокнижником. Впервые на моей памяти подобное утверждение ставилось под сомнение.
        Профессор, быстро перебрав листы, вытащил из вороха копию генеалогического дерева, такие за серебряный четвертной составляли для всех желающих в любой конторе. Даже беглый взор на многочисленный род Гориана доказывал правоту Дока. При рождении самому велико-му и ужасному магу прошлого столетия, шестому сыну своих родителей, даже гипотетически не светило колдовать и, уж тем более, развязать мировую войну!
        - Тогда почему аггелы пошли за ним?
        - Аггелы восприимчивы к черной магии. Она для них, как леденцы для ребенка, вредна, но крайне соблазнительна, - снова неожиданный ответ, сбивший меня с толку.
        - Это может быть один аггел или целый народ.
        - Без сомнения туман рассеялся, - пробормотала я сквозь зубы, злясь, на собственную недогадливость.
        - Посмотри на фотографии, - кивнул Док, - ты видишь в них что-нибудь необычное?
        Я внимательно изучила несколько снимков черного мага с нервным лицом и глубокими залегшими морщинами, тянувшимися от крыльев носа до уголков узких губ. Кривая длинная челка падала на лоб, выбритые виски. На всех изображениях Гориан складывал руки крестом.
        И тут я заметила…
        Сердце невольно екнуло. Длинные рукава старомодного одеяния на одном из портретов немного задрались, открывая широкие витки браслетов на обоих хрупких для мужчины запя-стьях.
        Кажется, от моего лица отхлынули все краски. Док удовлетворенно цокнул языком:
        - Да, именно его ты надела на руку.
        - Этот браслет… - я не могла поверить, холодея внутри, - он принадлежал… Черному диктатору? Поэтому за мной охотятся?..
        Водоворот мыслей захлестнул - паника, страх и в итоге горячее желание поскорее изба-виться от украшения. Не произнося ни слова, Док кивнул. Тяжелая тишина наполнила зал, и в этот момент раздалось шипение. Мы вздрогнули и резко оглянулись. Закипевший суп, разбрызгивался по плите. Жирные оранжевые капли падали на каменный пол, моментально прожигая его. Дыры исходили зловонным дымком.
        - У нас чай есть? - напряженно пробормотала я, не желая дегустировать забористого профессорского кушанья.
        - Есть, - отозвался Док, поправляя очки. Он опасался приблизиться к кастрюле, пока ядовитый супчик плескался в разные стороны, оставляя после себя прожженные кляксы.
        - А хлеб?
        - Давнишний, - признался эскулап.
        - А масло сливочное?
        - Нет, маслице я в водичку для супчика бросил, - разочаровал он меня. ? Похоже, оно-то и испортило заклинание.
        - Тогда попьем чаю с хлебом, - предложила я, найдя наилучший выход, чтобы не уме-реть от голода.
        Мы сидели на высоких табуретах за стойкой, заменявшей обеденный стол, и прихлебы-вали пустой чай, пахнущий соломой. Разрезать хлеб, давно превратившийся в камень, у нас не получилось, и теперь, отламывая по кусочку, мы размачивали его как сухарики. Учитывая зверский голод, на вкус оказалось не так уж и плохо.
        - Украшения называют 'браслеты Гориана'. Их два, - Док кивнул на мою повязку. - Чтобы создать их и напитать мощью, Гориан сжил со свету всех родственников. В современ-ность, наверное, его бы назвали серийным убийцей ведунов. По сути, браслеты являются объ-емным резервуаром, который даже посредственному колдуну дает силы, но превращает в су-щество уже мало походящее на человека.
        - Почему? - я с аппетитом хрустела засохшим хлебом.
        - Убийство - черная сила, она сводит с ума. Это моя теория, - тут же замахал он руками. - Гориан воспользовался и своим сумасшествием, и силой. Аггелы шли за ним, как послушные ягнята. Он был непобедим…
        - Но ведь все равно война закончилась, - напомнила я.
        - Даже объединившись, - мягко улыбнулся мне Док, как неразумному дитя, - народы не смогли бы победить аггелов. Это невозможно. Они единственные существа, которые пользуют-ся природной мощью. Они впитывают ее из даже воздуха.
        - В общем, бесы, - подсказала я точный перевод названия расы.
        - Да, бесы, - согласился Док. - Если бы Гориан не застрелился в своем тайном бункере, то неизвестно, какую именно историю сейчас бы изучали в лицеях и университетах. К концу войны черная магия окончательно свела его с ума. Документы доказывают, что он предсказы-вал события. Некоторые воспоминания говорят, что Гориан умел читать чужие мысли, будто в голову забирался. Это, вероятно, было невыносимо для сознания. Он мечтал стать великим чернокнижником, но его собственная слабая душа подвела. Природу не обманешь, она не рас-считывала на такой запас.
        Отставив кружку с чаем, с открытым ртом я слушала увлеченно говорившего Дока. По-добной лекции не найдешь ни в одном учебники или конспекте.
        - Но, если эти браслеты такие опасные, то, как вышло, что сейчас один прилип к моей руке, а второй, вообще, утерян?
        - Один браслет хранился в Историческом музее города, - Док заговорил теперь неохотно, складывалось ощущение, что он тщательно подбирает слова, будто шагает по зыбкой почве. - Его украли… - он замялся, а я насторожилась.
        - Почему?
        На добром бородатом лице профессора появилось страдальческое выражение. Опреде-ленно этого вопроса он боялся.
        - Тот, кто хочет собрать браслеты вместе, заказал его, - наконец пояснил он. - Браслет пропал две седмицы назад, и его разыскивали. В этот день вор назначил встречу с покупателем на станции подземки.
        - Но появился наш герой в шапочке, - договорила я задумчиво, - и браслет оказался у меня! Пресловутое неудачное стечение обстоятельств.
        - Именно, - Док вздохнул с облегчением, но в мои планы не входило сделать вечер удобным и приятным.
        - Почему именно Ратмир ищет браслет? Почему Стриж ему помогает? И ты, Док, почему ты позволил им привезти меня сюда?
        Тот поспешно отвел глаза и, наконец, признался:
        - Я не могу об этом говорить. Ведушка, иногда, чем меньше знаешь, тем целее остаешь-ся.
        - У них у обоих есть татуировка четырехлистного клевера на запястье, - выпытывала я, и тут профессор быстро одернул рукав, заставляя меня нахмуриться. Похоже, и мой дорогой док-тор тоже украсил себя нарисованными листочками. То, что подобный знак имеется у Богдана, я открывать не собиралась. Док молчал.
        - Эти секреты… - сердясь, процедила я сквозь зубы и хлебнула остывшего чая с размок-шими хлебными крошками, уже осевшими на дно.
        - Ведушка, - профессор прервал затянувшееся неловкое молчание, - мы тут голову сло-мали. Надеть браслет по силам только магам…
        - Да, - сердито перебила я, недовольно зыкнув в его сторону.
        - Что да?
        - Да, я приняла кровавый душ, как пошутил этот ваш Стриж! - у Дока поплыли на лоб кустистые брови, пришлось объяснить подробнее: - На складе в конторе отключили свет, и разбились банки с драконьей кровью. Я облилась…
        Тут бородатое лицо собеседника расплылось в изумленной улыбке.
        - И еще глотнула, - пришлось неохотно признаться. - Я не виновата! На стеллаж стре-мянка упала! - с каждым моим словом Док ухмылялся все шире, нервируя меня окончательно. Конечно, ведь не он фактически уничтожил одним махом целое состояние. - Я не собиралась надевать браслет. Так получилось! - тут меня понесло:
        - И, вообще, все произошло из-за Вет-рова! Неужели было сложно просто попросить вернуть украшение?! Так ведь нет, он устроил целый спектакль! Испугал меня, отца разгневал! - наконец, найдя виновника неприятностей, я упивалась жалостью к себе. Профессор ошарашено хлопал глазами, и тут его полное мягкое тело мелко затряслось в приступе дрожи.
        - С отцом что сделал?! ? сдавленно выдохнул он и схватился за живот, задыхаясь от смеха.
        - Что смешного? - надулась я, тут же растеряв добрую долю яростного огонька. - Меня пытаются убить! Обхохочешься, правда? Еще два дня назад я спокойно ходила на работу, ела на обед пончики, звонила брату, а теперь мне даже коммуникатор пришлось выбросить, чтобы меня не нашли!
        - Мы весь день ломали голову, пытаясь понять твою логику! - наконец, выдохнул Док. Он, сдернув с носа очки, двумя пальцами вытер слезившиеся от смеха глаза и философски за-метил: - Но, где есть страх, последовательности не существует.
        - Низкий поклон, что кто-то озаботился душевным спокойствием жертвы, - зло пробур-чала я.
        - Ратмир сказал, что ты выглядела крайне отчаянной и явно не собиралась сдаваться без боя.
        - Ратмир так много говорит, - огрызнулась я, - что ему впору студентам лекции читать.
        - Он и читал, - отозвался Док, надевая обратно очки.
        - Серьезно? - изумилась я. - И чему он их учил? Как правильно держать самострел и пугать истеричных барышень?
        - Он работал преподавателем истории, - последовал сухой ответ.
        Вся язвительность из меня вышла, как гель из воздушного шарика. Профессорская сте-пень? В голове происходили лихорадочные подсчеты. Сколько Ратмиру лет? На вид чуть больше тридцати или около того, а некоторые ученые только к концу карьеры допускались до преподавания.
        Я уважительно присвистнула, разведя руками.
        - Так что он не только умеет самострелом махать, - насмешливо отозвался Док, видя мое замешательство. - Ратмир Ветров, - подбирая слово, он помолчал, - удивительно занима-тельный парень.
        - Как неизвестный науке зверек? - не скрывая сарказма, вставила я. Док только покачал головой.
        - Я бы посоветовал тебе держаться от него подальше, - профессор, похоже, оседлал лю-бимого конька, и в глазах вспыхнул огонек, - чтобы оставить целым сердечко, но для тебя все закончится так быстро, что оно даже дрогнуть не успеет.
        Как ни странно, его слова прозвучали заботливо и по-доброму. Похоже, сейчас он на-смехался исключительно над местным женским баловнем.
        - Очень надеюсь, - кисло отозвалась я. - Только утончите даты этого 'быстро'.
        - Завтра в Валховойске пройдет Мировой аукцион, на который кто-то инкогнито выста-вил второй браслет Гориана. Сделку уже заключили. Фактически браслет куплен, но аукцион не имеет права продать его из-под полы без видимости торгов. - Док, шмыгнув носом, с сожа-лением посмотрел на дно опустевшей кружки из-под чая и продолжил: - Ратмир заберет укра-шение и привезет сюда. Человек без магических способностей может снять браслеты лишь в паре. Надев второй, ты избавишься от первого.
        - Лучшая за сегодняшний день новость! - вздохнула я, отчего-то почувствовав уста-лость.
        Конечно, после разговора с Доком кое-что прояснилось, но, к сожаленью, эта запутанная история походила на кочан капусты. Под каждым срезанным листом тайн и секретов прятался новый.
        ГЛАВА 6
        Свобода с молотка
        'Добро пожаловать в Валховойск, столицу объединенного мира! Наш город является крупнейшим мегаполисом Центрального континента и точкой схождения торговых трактов.
        Каждый день Валховойск посещают тысячи туристов. Одними из главных достоприме-чательностей города являются здание Мирового Магического Совета (приписка чернильным пером: сплошное разочарование и глухая стена по периметру) и Музей Мировой войны (при-писка от руки: холодный склеп). Здесь хранятся личные вещи чернокнижника Гориана и даже самострел, из которого он покончил жизнь самоубийством (приписка от руки: едва не стащи-ла, чтобы застрелиться от тоски!)
        Каждый гость города может насладиться прогулкой на лодках по извилистым каналам Валховойска (приписка от руки: вода зацвела, запах соответственный! Верните меня в Ве-тих!) Вы проедете до самого озера Лебяжье за городской стеной и насладитесь прекрасными городскими пейзажами.
        Мы предлагаем развлечения на любой вкус. Обратите внимание на игорный дом 'Уда-ча', улица Роз, дом 10 (приписка: проиграны пять алтынов, чувствую себя обманутой). В тор-говых лавках города представлены товары для самых взыскательных покупателей (приписка: цены запредельные, хочу обратно в Ветих, но подлец Богдан завис в 'Удаче'!).
        Не сомневайтесь, что посещение нашего города оставит приятные впечатления!
        Из путеводителя по городу Валховойску, привезенного двадцатилетней Ведой Истоминой после экскурсии. На каждой странице стоит подпись неровным женским почерком: 'Верните меня в Ветих! Немедленно!'
        С приходом утра старая мануфактура растеряла добрую долю зловещей таинственности. Огромные холодные залы, превращенные в жилые помещения, выглядели обшарпанными, а стены с желтоватыми дождевыми подтеками давно требовали ремонта. В углах лежала пыль, плавала в воздухе и оседала на мебели.
        Чтобы согреться, я осторожно прихлебывала горячий пахнущий соломой чай, стараясь не обжечь язык, и бессмысленно таращилась в окно. Капризный месяц травень снова сменил непогоду на солнце, и теперь оно озаряло далекие зеленые холмы, свежие после ночного дож-дя. Деревья, росшие по краю размытой ливнем дороги, не пропускали в помещение теплые лу-чи. От ветра влажные кроны мерцали, и казалось, что листья становились то изумрудными, то белыми.
        Док заснул прямо за рабочим столом в лаборатории, прижавшись щекой к страницам раскрытой книги. Очочки лежали тут же, поверх бумаг. Профессор сладко похрапывал с до-вольной улыбкой на полном бородатом лице, и я постеснялась разбудить его.
        От звука приближавшегося по дороге автокара мое сердце испуганно подпрыгнуло. Рука дрогнула, и из кружки выплеснулся чай. Резко вскочив с высокого табурета, я вытянулась, чтобы разглядеть улицу через грязное стекло. Знакомый спортивный автокар, разбрызгивая грязную жижу, остановился у входа в мануфактуру. От души вмиг отлегло, зато тут же вспыхнуло любопытство. Байки о Ратмире Ветрове, университетском преподавателе истории, лихо управлявшемся с самострелом, по-настоящему меня заинтриговали. Даже не хотелось за-думываться с какой, собственно, стати.
        Я поспешила к двери, чтобы встретить гостей, и с грохотом отодвинула внушительный железный засов, едва справляясь с ржавыми полозьями. Твердые шаги разнеслись по коридору мануфактуры, и появился Стриж в извечной черной кепке с длинным козырьком и с сумками в руках. Чувствуя смущение за вчерашнее коронное выступление, я чуть улыбнулась и подви-нулась, пропуская парня.
        - Привет, - даже прозвучало виновато.
        Стриж явно удивился моему дружелюбию и изогнул брови.
        - Ты сегодня вменяема? ? уточнил он, небрежно сбросив на пол поклажу, и в сумках тут же что-то хрустнуло и зазвенело.
        Я предпочла не обратить внимания на насмешку нового знакомого, прекрасно понимая, что заслужила хорошую порцию злого сарказма.
        - Ты один? ? вопрос слетел с моих губ быстрее, чем голова успела подумать. Щеки мо-ментально вспыхнули стыдливым румянцем, чтобы парень не заметил, пришлось отвернуться.
        Между тем, Стриж вытащил из кучи матерчатую суму на длинных ручках и швырнул в мою сторону:
        - Лови!
        От неожиданности едва перехватив сумку перед самым носом, я даже отступила на шаг, а потом с любопытством заглянула внутрь. Свернутые комом в ней мялись штаны и серая сест-рина футболка с глубоким вырезом и рожицей смешного поросенка на всю грудь. Предвосхи-щая вопрос, Стриж быстро ответил:
        - Ратмир… ? тут он запнулся и быстро поправился: ? мы решили, что тебе захочется пе-реодеться.
        - Спасибо, - пробормотала я, следя за тем, как Стриж шустро прошел к стойке и бесце-ремонно отхлебнул из моей кружки, сморщившись от крепости чая.
        - Я копался в твоем белье! ? радостно оповестил парень.
        - Нет, - хмыкнула я, - ты копался в белье моей младшей сестры.
        - Значит, комнаты перепутал, - 'покаялся' Стриж, в притворной печали покачав голо-вой, и полез в карман мешковатых портов. ? Держи!
        Выронив сумку, мои руки безрезультатно замельтешили, пытаясь поймать звякнувшие в воздухе ключи. Тело изогнулось от усилий, голова запрокинулась, как раз, чтобы увидеть бы-струю мужскую руку с черными ногтями, легко перехватившую связку. Горячая ладонь осто-рожно подтолкнула меня в спину, не давая завалиться назад. Теперь мое лицо действительно стало цвета томатного сока. Сердце странно екнуло, что не было удивительно, после всех рос-сказней Дока.
        - Доброе утро, - пробормотала я.
        В гробовом молчании Ратмир отодвинул меня с дороги. Окатив развеселившегося брата недовольным взором, он прошел в лабораторию к профессору, где пахло кислым ароматом ма-гии, мышиным духом и вчерашним тыквенным деликатесом. Мне осталось лишь с недоумени-ем проследить за спиной гостя, наряженного в щегольское узкое пальто и шляпу с узкими по-лями.
        - Не слишком любезно, - буркнула я, подняв с пола сумку с одеждой.
        - Если это тебя успокоит, то я закрыл коттедж и выключил видение, а то ты забыла, - отчитался Стриж, стягивая с головы кепку. Смешные гладкие рожки забавно выглядывали из-под прилизанной густой шевелюры.
        - Угу, спасибо, - бесцветно поблагодарила я.
        В лаборатории раздался сонный голос проснувшегося Дока. Я с любопытством покоси-лась через открытую дверь. Профессор, сидя на стуле, потягивался с мученическим выражени-ем на измятом лице. Ратмир, недовольно хмурясь, разглядывал вчерашние документы. Похоже, его совсем не обрадовало то, что Док поведал мне историю о браслетах.
        - Стриж! ? не поднимая головы от бумаг, резко позвал Ратмир брата.
        Тот заторопился в лабораторию и тут же проворчал, испугано принюхиваясь:
        - Что вы тут варили?
        Мне вспомнилась выброшенная в мусорное ведро кастрюля с размазанным по стенкам подрагивавшим желе, в какое превратился тыквенный супчик. Запах, признаться, от него дей-ствительно шел неудобоваримый. Я предоставила объясниться взлохмаченному Доку, услыхав, как раздался хохот развеселившегося от нашей кулинарной неудачи Стрижа.
        Собравшись возле заваленного бумагами стола, они тихо совещались, и до меня единст-венно доносились обрывочные фразы. Наконец, сгорая от любопытства, я соскользнула с табу-рета, на котором терпеливо дожидалась окончания переговоров, и направилась в лабораторию. Стоило переступить порог, как Ратмир резко вскинулся и остановил меня единственным колю-чим взором. Смутившись, я замялась и привычно закусила губу.
        - Выйди, - последовал сухой приказ.
        Как всегда от откровенной грубости меня охватило замешательство, и ноги будто при-росли к грязному полу.
        - И закрой за собой дверь, - изогнул брови Ратмир. Его собеседники смущенно перегля-дывались. Стриж с сожалением пожал плечами, намекая на то, что лучше подчиниться.
        - Ну ладно, - промямлила я, разворачиваясь.
        Мне стоило огромного усилия закрыть дверь осторожно, а не шарахнуть ею со всей си-лы, чтобы с потолка посыпалась побелка и зазвенели пробирки на этажерках. От возмущения меня трясло. Нет, конечно, из-за вчерашней истерики на особое радушие мне не приходилось рассчитывать, но и неприкрытая неприязнь оскорбляла! Чтобы обидчики оценили степень мое-го негодования, я с грохотом отодвинула стул и, сделав шумный глоток последних капель ос-тывшего чая, со стуком поставила кружку. На душе враз полегчало.
        Стриж появился вслед за мной и, покопавшись в сумках, по-прежнему громоздившихся в углу, вытащил поцарапанный лэптоп с эмблемой в виде откусанного яблочка.
        - Держи ключи, - подходя, он положил связку на стол и пристроил лэптоп. От касания к пентаграмме приборчик загудел. Из узкой серой коробочки стремительно со щелчком выдви-нулся экран, и засветилась полупрозрачная клавиатура.
        - Не обижайся на Ратмира, - Стриж, не глядя на меня, быстро клацал клавишами, и от каждого прикосновения они вспыхивали, искрясь острыми лучиками. ? Ты проездом здесь, и некоторых вещей тебе не стоит знать.
        От его откровенности захотелось удавиться. Лучше бы уж он совсем промолчал!
        - Превосходно, - замечание прозвучало с обидой. Наверное, со стороны я действитель-но напоминала насупленного на строгих взрослых ребенка. Хотя слова Стрижа отчасти были правдивы. Уже сегодня с меня снимут побрякушку, вросшую в руку, и история забудется, как страшный сон. Мне действительно не следует проявлять дотошность и лишнее преступное в моем положении любопытство. Меньше знаешь, дольше проживешь!
        Когда раздался звук отрываемой двери, то я, следившая за мельканием картинок на эк-ране лэптопа, вздрогнула и с безразличной гримасой покосилась через плечо. Стул неожи-данно качнулся подо мной, и Стриж, не отрывая взора от монитора, быстро схватил меня за локоть и не позволил сверзиться на пол. Помедливший на пороге лаборатории Ратмир досадливо поморщился.
        - Стриж, - сдержано позвал он брата, и тот с ленцой оглянулся, не меняя позы.
        В следующий момент Ветров старший разразился возмущенной тирадой, что-то выгова-ривая парню на латыни - резком родном языке аггелов. Фразы звучали жестко и отрывисто, только Стриж принимал все более снисходительный вид. Он развалился на табурете и, скрестив руки на груди, повернулся к брату. Казалось, будто, пламенная речь, в которой я не понимала ни звука, его ничуть не трогала, но у парня мелко и нетерпеливо тряслось согнутое колено, а ботинок на тонкой подошве из мягкой кожи стучал по перекладине между ножками табурета.
        Обеспокоенный Док выглянул из лаборатории и с задумчивым видом убрался восвояси, не желая принимать участия в семейных разборках. Он отчаянно зазвенел склянками и пробирками.
        Неожиданно мой слух из бесконечного хоровода незнакомых слов уловил единственное известное 'фатум', что в переводе означало 'смерть'. Ратмир быстро кивнул на меня, и сердце тревожно сжалось. Становясь нездорового багрового цвета, я неуютно поерзала на жестком сиденье.
        - Ясно? ? вдруг резко перешел на межрасовый Ветров старший, заставляя меня морг-нуть, как удара молотком по пустому жестяному ведру.
        - Да понял я, - хмыкнул Стриж, отмахиваясь от брата, - все будет сделано в лучшем виде.
        Меня бросило в жар. Я испуганно глянула на парня, готовая броситься наутек из госте-приимного пристанища профессора. Что будет сделано в лучшем виде, мой 'фатум'?!
        - Стриж, - на смуглом лице Ратмира заиграли желваки, он явно старался держать себя в руках и раздельно произнес с вкрадчивыми нотками: ? ты меня понял?
        - Ты пропустишь скоростной дирижабль, - резко отозвался тот и тут же отвернулся, всем своим крайне независимым видом демонстрируя, что не собирается выслушивать даль-нейшие нравоучения.
        Конфузясь, я из-под ресниц глянула на Ратмира. Тот, сильно раздраженный, с ходивши-ми на смуглом лице желваками, постоял еще пару секунд, а потом, подхватив с пола дорожный саквояж, быстро вышел. В повисшей тишине раздались его четкие сердитые шаги. Док выско-чил в зал и беспокойно огляделся, нервно обтерев бородку.
        - Он ушел? ? выдохнул профессор и, не дождавшись ответа, бросился следом за мужчи-ной. Мне оставалось лишь проводить его озадаченным взором.
        - Он сказал, что я должен присматривать за тобой, - не оборачиваясь, вдруг объяснил Стриж с нарочитой беспечностью, - пока он не вернется.
        Он нажал на клавиатуре пару кнопок, и по черному экрану побежали быстрые строчки мелких цифр и букв.
        - Он произнес 'фатум', - тускло заметила я.
        - Я перевел самую короткую и безопасную для нервов фразу, - Стриж неожиданно улыбнулся, и его смазливое лицо с гладкой не видевшей бриться кожей совершенно преобрази-лось, превращая парня в сущего мальчишку.
        - И на том спасибо, - пробурчала я, отчаянно строя серьезный вид. ? То есть 'фатума' я могу от тебя не бояться?
        - Определенно, - теперь он откровенно хохотнул, заставляя меня чувствовать себя по-следней дурой, - совсем наоборот.
        - Отрадно слышать, - ответная улыбка все-таки изогнула мои губы.
        На улице взревел автокар и пронесся по грязной дороге, разбрызгивая отражавшие бе-лые пушистые облака лужи.

* * *
        По залу импровизированной гостиной с высокими кое-где почерневшими потолками гу-лял сквозняк. Беззвучный морок экрана видения, вернее, висевшая прямо в воздухе объемная картинка изредка рябила и, разлетаясь разноцветным легким дымком, тут же стягивалась об-ратно.
        Мировой аукцион древностей проводился один раз в три месяца в одном из крупнейших городов объединенного мира Волховойске. На мероприятие собирались коллекционеры, аген-ты, сумасшедшие любители старины и просто любопытствующие, которых все равно не пуска-ли в шикарные экспозиции без специальных приглашений. Обычно крупное событие в музей-ном мире транслировали по специальному каналу. Стараясь настроить волну, от злости Стриж едва не разбил стеклянную призму заклинания для морока видения. Теперь у прозрачной пира-мидки, мерцавшей голубоватыми всполохами, отсутствовала острая вершина, сильно портя чистоту приема.
        День уже перевалил за середину, торги были в самом разгаре. Док, не питая особого ин-тереса к подобным зрелищам, звенел склянками в лаборатории и, вероятно, пытался отыскать новую уникальную формулу быстрорастворимого супа. Стриж внимательно следил за ходом аукциона, и, когда изображение сбивалось от помех, сильно досадовал. Я умирала от скуки и, подперев щеку рукой, едва держала глаза открытыми. Оказывается, даже в таинственных исто-риях ожидание усыпляло.
        В какой-то момент ведущий-гном за трибуной, достававшей ему почти до гладко выбритого подбородка, беззвучно ударил деревянным молоточком, и над его аккуратно причесанной головой вспыхнул объемный морок увеличенного в размерах серебряного браслета с широкими витками. У меня подвело живот, и сон мгновенно развеялся. Я выпрямилась на табурете и с волнением уставилась в экран, чтобы не пропустить ни секунды.
        Торги начались. Отраженные в мороке видения гости, наряженные в дорогие одежды, будто бы взорвались. Казалось, что всех притягивала мощь чернокнижника Гориана, перебив-шего родных братьев ради оставшихся от расточительного отца крох силы. Потенциальные по-купатели вытягивались от нетерпения на бархатных стульях, в азарте поднимая ставки.
        Ратмир отсутствовал! Меня словно пригвоздило. Оставалась лишь крошечная надежда, что он стоит у входной двери, не попадая под лучи камеры. Я покосилась на Стрижа, а он на-пряженно скрестил руки на груди и беспокойно потирал подбородок. Его тревожный вид заставил меня окончательно задергаться.
        - А где твой брат? ? не выдержала я.
        - Чего? ? Стриж, будто очнувшись, недоуменно оглянулся ко мне. Еще секунду он осознавал вопрос, а потом уже знакомым нетерпеливым жестом махнул рукой: ? Его там нет.
        От неприятной новости мне стало неуютно. Я тихо кашлянула в кулак и осторожно уточнила:
        - Ты думаешь, он все-таки опоздал на дирижабль? ? Парень проигнорировал вопрос, ве-роятно как совершенно несущественный.
        Вслед моим словам на весь экран показали лицо с нарумяненными щеками высокой женщины, полукровки тролля, которая перебила цену остальным, становясь полноправной вла-делицей украшения. Девушка растягивала в широкую улыбку зеленоватые губы, чуть тронутые прозрачным блеском, но карие глаза оставались серьезными и настороженными. Глядя прямо в камеру, она неожиданно кивнула. От пронзительного, даже многозначительного, взора меня передернуло, словно он обращался непосредственно ко мне. Ткнув пальцем по направлению морока, я только сдержанно поинтересовалась, ожидая какую-нибудь обязательную в конце дурных историй подлость:
        - Она, почему так посмотрела?
        Все что происходило вокруг, лично мне казалось крайне подозрительным.
        Стриж, будто получив тайный знак, тут же быстро защелкал клавиатурой лэптопа, и по экрану снова побежали белые строчки цифр.
        - Все, - он довольно потер ладони, как после успешно законченной работы, и скрестил руки на затылке, сладко потягиваясь, - дело сделано!
        - Выкупили? ? из лаборатории выглянул любопытствующий Док с прозрачной призмой в руках, и на весь зал распространился кисловатый запах магии. Искренне хотелось верить, что сегодня мы избежим очередной дегустации профессорских кулинарных изысков. Про себя я тут же поправила 'мы' на 'они', ведь уже к ночи, похоже, меня доставят в лучшем виде домой.
        - Угу, - протянул удовлетворенно Стриж, оглянувшись через плечо.
        - Ну и ладушки, - насвистывая, Док убрался восвояси.
        Ощутимое напряжение, разлитое в воздухе последние часы, мгновенно спало. Оба заго-ворщика в этой мануфактуре, в отличие от меня, прекрасно понимали разыгранный спектакль! Очень хотелось напомнить парню, что я являлась в первую очередь заинтересованным лицом в счастливом исходе событий, но Стриж предвосхитил мой сердитый вопрос и сбивчиво объяс-нил:
        - Мы не имеем права светиться. Браслет покупался через подставное лицо, но эта жен-щина тоже из наших… ? тут парень, чего-то сильно испугавшись, резко заткнулся, и на щеках проступили алые пятна.
        - Наших? ? мгновенно отреагировала я, встрепенувшись. От этой прелюбопытной темы у меня даже на месте не получилось усидеть: ? К 'вашим' относятся те, у кого такой же знак? ? глаза скосились на татуировку, украшавшую крепкое запястье Стрижа.
        Парень замялся.
        - Слушай, Птаха, - наконец, пробормотал он, - ты мне действительно нравишься. В общем, не лезь в это.
        Он окончательно смутился и, не зная, как от меня отвязаться, чтобы не обидеть, нервно почесал затылок. Резкий звонок коммуникатора прервал затянувшуюся паузу. От неожиданно-сти я вздрогнула, а Стриж выдохнул с огромным облегчением.
        - Да? ? поспешно ответил он, прижимая зеркальный аппаратик к уху. У меня все равно получилось заметить отражение Ратмира в экране, и настороженность вернулась.
        - Нет, не увидел никого, - ответил Стриж на первый вопрос. ? Поверь, я не отрывался от этого треклятого экрана, - буркнул он.
        Тут парень криво ухмыльнулся, и в лице проявилось ехидство. Нарочито лениво он включил громкую связь, и разраженный голос Ратмира разнесся по залу:
        - Передай ей, чтобы она нашла место, куда сможет спрятаться!
        Отчего-то вмиг стало понятно, что приказ относился исключительно ко мне. У меня вы-тянулось лицо, и с каждым следующим словом в душе росло возмущение.
        - Она не может оставаться в городе. Тот, кто ищет браслеты Гориана, снова выйдет на ее след.
        - А, значит, на нас тоже? ? поддакнул Стриж глумливо.
        Теперь меня и вовсе перекосило. От негодования затрясло, а на глаза, как обычно в мо-менты бессильного гнева, выступили злые слезы.
        - Скажи ей, что она обязана исчезнуть на пару месяцев, пока история не забудется…
        - Кстати, сказать, - прошипела я, едва сдерживаясь, - она все слышит! У нее имя есть! Подсказать? Веда!
        Последовала долгая пауза.
        - Стриж, ты меня слышишь? ? не особо расстроившись, произнес Ратмир. - Передай ей, - тут он заговорил с нажимом, выделяя каждое слово (если бы эта жестянка мог злиться, то я бы сказала, что он рассердился выходкой младшего брата), - она не должна глупить. Пара ме-сяцев ? это короткий срок! Особенно, когда речь идет о ее жизни.
        - Особенно для того, кто каждый день ходит на работу! ? перебила я Ратмира, сжимая кулаки. Так бы и врезала, если бы рядом оказался. ? Мне просто интересно, когда, по-твоему, эта история забудется? Назови точное число! Я требую! Ведь именно точные даты будут инте-ресовать моего начальника, когда я вернусь в контору с низко опущенной головой!
        Стремительный поток слов быстро иссяк. Излив гнев, я теперь только тряслась и стара-лась справиться с обиженными слезами.
        Насмешник Стриж, вероятно, обожавший доводить брата, а заодно окружающих, до нервного тика, едва сдерживал ухмылку, слушая нашу с Ратмиром перепалку. Я же, осознав, что не вернусь сегодня в родные пенаты, и нормальность моей жизни не светит даже издалека, не находила ничего смешного в велении самодовольного хама.
        Ну, где мне, спрашивается, спрятаться? В Бериславле у тетки? Как объяснить родителям, почему мне внезапно приспичило провести в горах все лето, наплевав на работу?
        Ратмир, между тем, сдавленно кашлянул и, наконец, прервал молчание:
        - Стриж, - сухо позвал он брата.
        - Я здесь, - едва сдерживая смех, отозвался тот. И чего он так веселился, когда моя жизнь рушилась? Мне отчаянно захотелось двинуть кулаком и ему, хотя бы один из братьев заработает оплеуху!
        - Напомни, я сказал 'когда забудется'? ? уточнил Ратмир.
        - Угу, - Стриж строил притворные покаянные гримасы, будто умоляя меня относиться к его милой шалости проще.
        - Я ошибся. Я имел в виду, если история забудется! ? отрезал Ратмир. ? Передай ей, что если она переживает за работу, то пусть возьмет больничный лист!
        - Может, мне еще в декрет уйти? ? выкрикнула я, вспыхивая, как фитилек, но зал уже огласили короткие гудки.
        В расстройства я коротко сердито выдохнула, уперев руки в бока.
        - И что мне делать?
        - Подчиниться, - хохотнул Стриж, - хочешь, я тебе посодействую с декретом, его мож-но на три года оформить.
        У меня отвалилась челюсть. Стараясь не перейти на вопль и не повторить вчерашней безобразной сцены, я процедила сквозь зубы, наступая на парня:
        - И как же ты мне в этом посодействуешь?! Делом или же телом? Ну-ка уточни!
        - Справку липовую сварганю, - развеселился тот, выставляя меня полной идиоткой, - а Док свою печать поставит. Он же у нас дипломированный лекарь, профессор как-никак.
        Стриж неопределенно кивнул, и я, исходя бессильной злобой, покосилась в распахнутые двери лаборатории. 'Дипломированный лекарь' нелепо прыгал на одной ноге и тряс обожженной рукой после неудачного опыта. Из склянки на столе валил кроваво-алый дым, он стелился по холодному полу, и клубы уже щупальцами проникали в зал-гостиную. Просто за насыщенной беседой, мы как-то не заметили профессорской неприятности.
        Я почувствовала, что ярость затухает, но прошипела, не собираясь так просто отступать и желая отвоевать еще один шанс для возвращения в 'нормальность':
        - Этот ваш Ратмир…
        Внезапно что-то случилось со мной. Зал заброшенной мануфактуры стремительно по-темнел, и перед глазами проявился длинный светлый коридор, застеленный бежевым ковром с мелким ворсом. Под потолком, украшенным лепниной, отбрасывая интимный свет, плавали зыбкие шары-светильники. От их неровного мерцания на стенах, оббитых блестящей шелковой тканью, вытягивались тени от ваз с белыми лилиями, расставленными на маленьких столиках. Запах цветов казался резким, даже приторным. В ужасе я вздрогнула, стараясь отогнать наваж-дение.
        На одно мгновение перед взором снова появилось огромное холодное помещение про-фессорского логова ? обшарпанные стены, высокий потолок. От налетевшего страха меня за-лихорадило, ставшие нетвердыми ноги подогнулись. Прежде чем сознание снова отдалилось, возвращаясь в незнакомое место, мне удалось заметить, как Стриж с перекошенным от тревоги лицом слетел с табурета и кинулся ко мне.
        Зажимая в одной руке довольно увесистый дорожный саквояж, я быстро миновала кори-дор, и ковер гасил звук твердых шагов. Странное спокойствие и внутренняя уверенность, какой мне самой отродясь не приходилось ощущать, погасили панику. Вдруг стало понятно, что мной сейчас управляли чужие, принадлежавшие кому-то другому, а не мои собственные эмоции. Они не давали страху вырваться наружу, блокировали его! Что со мной происходит?!
        Передо мной появилась белая дверь с золотой гладкой ручкой. Тут сильная мужская ру-ка с длинными пальцами и черными ногтями толкнула ее, открывая для взора лестничный про-лет. Не страх, настоящий животный ужас, охватил меня саму! Меня утянуло из собственного тела в голову Ратмира, и его глаза, теперь являлись моими глазами. Боженька, да что ж я тебе сделала-то, почему ты потешаешься надо мной?!
        Ветров спускался по лестнице, а я затаилась, боясь даже представить, что Ратмир обна-ружит мое нечаянное присутствие. Вдруг он замедлился и насторожился. В моей, то есть, ко-нечно, его крови закипело возбуждение, от приятного ощущения опасности подводило живот. Эта операция проходила так гладко, что препятствие его обрадовало! Твердая рука мужчины потянулась к самострелу, небрежно запихнутому за пояс брюк, в которых, кстати сказать, мы оба, вернее Ратмир, чувствовали себя крайне неудобно. К тому же узкое пальто до колен меша-ло движениям рук, сковывая их. Мои собственные пальцы ощутили гладкую нагретую от горя-чего тела рукоять оружия. Самострел так привычно лег в ладонь, что меня передернуло.
        Лично мне до визга хотелось вынырнуть из страшного кошмара! Может, я потеряла соз-нание и просто лежу в бреду?! Дыхание мужчины, шорохи, улавливаемые острым слухом, буд-то доказывали, что все наяву, очень даже по-настоящему. Вот уродство!
        Мы… боже мой, Ратмир осторожно спустился еще на один пролет, но теперь спина поч-ти прислонялась к крашеной стене. Его шаги были практически не слышны…
        Увидев на ярко освещенной лестничной клетке человека в серой куртке с капюшоном, закрывавшим почти все лицо, Ратмир резко вытянул руку с самострелом, нацеливаясь на не-жданного гостя. У, практически остановившись, меня екнуло сердце. Отчаянно желалось заво-пить, но Ратмир не испытывал даже тени тревоги. Его странное спокойствие не давало и мне с блаженством окунуться в привычную в экстремальной ситуации панику. Более того, в душе у мужчины шевельнулось лишь легкое раздражение. Он находился в холодной уверенности, что происходящее всего лишь игра! Захватывающая, но привычная игра, добавляющая к каждому заданию остроты!
        Незнакомец стоял, спрятав руки в карманы куртки, и широко расставив ноги.
        - Почему-то я был уверен, что ты появишься здесь, - утверждение Ратмира прозвучало насмешливо и даже без злобы.
        Мужчина размял шею, словно готовился к кулачному бою, и глухо ответил:
        - Мне нужен браслет!
        Этот голос… Душа камнем рухнула в пятки, и даже самообладание Ратмира не смогло бы остановить внезапную боль, сковавшую сознание. Ни разу в жизни мне не доводилось ис-пытывать подобной невыносимой горечи. Казалось, что мир вокруг рухнул вместе с произне-сенной короткой фразой.
        - Почему ты думаешь, я должен отдать побрякушку? ? ухмыльнулся между тем Ратмир.
        - У меня оружия больше… ? дружелюбно оповестил противник.
        В резко вскинутых руках блеснули два самострела с длинными гладкими стволами, на-правленные в грудь Ратмира.
        - А еще я точно знаю, у кого находится второе украшение! ? в голосе противника про-сквозило торжество.
        - Сомневаюсь, - Ратмир ехидно сощурился.
        Противник повел плечами, и капюшон упал, открывая коротко стриженую голову, серые знакомые глаза блестели шальным азартом. Никогда я не видела такой чужой кривой ухмылки, в какую изогнулись губы Богдана…
        С мощным толчком я вернулась в свое тело. Перед расплывавшимся взором проявились обеспокоенные склоненные лица Дока и Стрижа. Через равномерный звон в ушах доносились их голоса:
        - Веда, очнись! Все хорошо? ? горячая ладонь осторожно похлопала по бескровным ще-кам, и я попыталась отмахнуться. Жар аггела сейчас раздражал.
        Меня трясло от потрясения и сквозняка, струившегося из-под входной двери из холод-ного коридора. Стриж осторожно помог мне сесть, поддерживая за спину, и непроизвольно я прижала колени к подбородку, крепко обняв их дрожащими руками.
        - Ведушка, ты как? ? Док обеспокоено присел рядом, пытаясь подсунуть мне под нос резко пахнущую тряпочку.
        - На Ратмира напали, - выдохнула я, едва сдерживая всхлипы, и брезгливо оттолкнула руку профессора с лоскутом, пропитанным в зловонном составе.
        - Ты о чем? ? опешил от моего заявления Стриж и испуганно переглянулся с остолбе-невшим лекарем. Судя по их вытянувшимся физиономиям, оба подозревали меня в буйном по-мешательстве.
        - Я уверена! ? пробормотала я, тщательно сглатывая горький комок. ? На него напали!
        - Кто?! ? парень недоуменно заглядывал мне в глаза, выискивая признаки сумасшест-вия.
        Лихорадочные мысли затанцевали в горящей голове. Он спрашивает кто? Кто?! Чело-век, которому я доверяла больше всех на этом свете! Тот, кто всегда присматривал за мной, кто был рядом с самого моего рождения. Самый близкий человек, которому я, последняя дурища, звонила в течение двух дней и рассказывала о навалившихся неприятностях и браслете. Тот, кто, не колеблясь, предал меня и пытался убить из-за проклятого украшения! Мой родной брат…
        - Не знаю, - пробормотала я, едва шевеля губами, и непроизвольно отвела глаза, уста-вившись в пол. ? Я, правда, не знаю его…
        ГЛАВА 7
        Кровавая авантюра
        'Сегодня Ратуша провела полномасштабную операцию по изъятию драконьей крови из продажи в Ветихе. Как известно прием крови вымерших крылатых тварей является одним из самых действенных способов для возмущения магических токов в организме человека, отяго-щенного колдовскими талантами. Силы ведуна или мага, как велит нам говорить межрасовый язык, увеличиваются в разы, но на короткое время. Подобные средства имеют побочный эф-фект ? опьянение.
        Всем известна нашумевшая история, случившаяся на минувшей седмице, когда, приняв энергетик из крови и не справившись с силой, отпрыск одной из магических фамилий, имя не раскрывается в связи с проводимым следствием, поджег известное развлекательное заведение Ветиха. Пожар унес жизни многих фейри и, в том числе, юного мага. Под давлением эльфий-ских и гномьих диаспор Совет принял решение об изъятии из продажи и без того баснословно дорогого энергетика. О том, как перекрывали кровавый ручеек на черном рынке Ветиха, смот-рите через несколько минут…'
        Анонс к новостному видео-выпуску от 16 дня, месяца травня 2010 года.
        В маленькой еще поутру студеной коморке, заменявшей спальню, теперь царила духота. Комнатка напоминала консервную банку, и температура в ней колебалась прямо пропорционально погоде на улице. В воздухе мягко и зыбко мерцал светильник. Он походил на крошечное желтое солнышко с острыми лучами, и на поверхности словно взрывались фонтаны раскаленной лавы. В окно с прикипевшей рамой, не открывшейся даже после нескольких попыток, заглядывала тихая ночь. Ветви дерева, практически подпиравшего потемневшую от времени стену мануфактуры, казались черными.
        Ратмир еще не вернулся в наше убежище, и мы в беспокойстве ожидали его. С каждым бесконечно длившимся часом во мне нарастало напряжение. После того, как я ворвалась в соз-нание Ветрова старшего, то ощущала себя мелким нахальным воришкой, испытавшим обманом чужие эмоции. Это было даже хуже, чем копаться в корзине с грязным бельем!
        Смутная догадка уже складывалась в моей голове, а документы, выпрошенные у Дока, с каждым новым прочитанным листом лишь убеждали в ее правдивости. Профессор рассказывал, что чернокнижник Гориан умел забираться в головы окружающих и считывать мысли. Подобные магические пассы сводили его с ума, чему я охотно верила. Действительно чувствуешь себя безумной, видя мир глазами кого-то другого!
        К собственному облегчению, я не чокнулась, и во мне не проснулось никаких маломальских магических сил (искреннее спасибо тебе, Господи), во всем был виноват браслет, слившийся с моим запястьем! Если единственное из пары украшение имело подобный побочный эффект для обыкновенного человека то, что же делали две побрякушки с магами? Признаться, я начинала испытывать жалость к Гориану.
        Стриж с неизменным лэптопом на вытянутых коленях лежал рядом со мной на кровати, для удобства подперев спину подушкой. Парень внимательно просматривал новостную ленту в Мировой Информационной Сетке, и совсем не тяготился моим соседством.
        Исподтишка я разглядывала спокойное симпатичное лицо нового приятеля, и уголки его губ чуть подрагивали от сдерживаемой ухмылки. Наверняка он давно засек мои тайные задум-чивые взоры, просто не хотел смущать.
        Их с Ратмиром мир крепко отличался от моего, удобного и привычного. В их мире уби-вали, устраивали погони, что-то постоянно утаивали и разъяснялись сущими загадками. В их мире мой родной брат оказался предателем! Я отчаянно хотела снять браслет и вернуться до-мой.
        - Это Ратмир столкнул под поезд того человека на станции? ? резко высказала я мучив-ший все эти дни вопрос.
        Стриж ошарашено уставился на меня, изогнув брови.
        - Он похож на убийцу? - явно оскорбившись, обвинительно уточнил приятель.
        - Да, нет… Просто…
        - Этот сам упал, - парень, уязвленный до глубины души, отвернулся и даже чуть ото-двинулся на край кровати.
        Меж нами повисло напряженное молчание, а мне стало искренне стыдно. Я ругала себя последними словами. Нашла, у кого спрашивать! Насупленная гримаса Стрижа не оставляла сомнений, что высказанное предположение ничто иное, как наглый поклеп на его старшего брата. Очень захотелось загладить неловкость. Наконец, не выдержав, я попыталась задать дру-гой тон разговору:
        - Почему ты сторожишь меня?
        Стриж презрительно покосился из-под полуопущенных ресниц, но, различив виноватую покаянную гримасу, сменил гнев на милость.
        - Мешаюсь, народный обвинитель?
        - Нет, - тут же отозвалась я, покачав головой. Ни за что не поменяла бы компанию Стрижа, пускай почти безмолвную, на гнусное одиночество в нагретой за день комнатенке.
        - Мне выдали целый список того, что с тобой не должно произойти, и за что мне свер-нут шею, - произнес он. Приятель погладил пентаграмму, похожую на горизонтально подве-шенный в воздухе клочок бумажки. На экране отозвалась стрелочка, и закрыла новостную лен-ту.
        - Вот я теперь и слежу, - наконец, заключил Стриж, закинув руки за голову.
        - В список входил обморок? ? сухо уточнила я, откладывая лист с изображением пере-кинувшегося для схватки аггела.
        - Нет, - в глазах парня вспыхнули смешинки, - я решил подстраховаться.
        В душном воздухе воцарилась тишина, никак не смущавшая нас. Младший брат Ратмира мне действительно импонировал. Если бы он вел другую жизнь, точно бы познакомила с Радкой. С болтуном Стрижом, как ни странно, было приятно помолчать. Ценное качество в мужчинах, особенно для меня, не отличавшейся особой разговорчивостью. Как назло, мне вечно попадались отвратительные пустомели, способные уморить разговорами даже бессловесных домашних питомцев. В голове скользнула ленивая мысль, что старший брат Стрижа тоже не слишком словоохотливый.
        Неожиданно среди остальных распечаток обнаружился черно-белый снимок Ратмира, и как любая копия фотографии, изображение оставалось неподвижным. Мужчина сидел за сто-лом в лаборатории Дока, склонившись над книгой, задумчивый и холодный. Мое сердце сладко и тревожно сжалось, и не скажу, что голова обрадовалась подобной вероломной реакции!
        - Вы с ним соперничаете? ? вопрос вырвался быстрее, чем я сумела оценить о его пра-вильность.
        - С кем? ? заинтересовался Стриж, повернувшись ко мне, но, заметив портрет брата, понятливо фыркнул: ? Я бы и рад, но мы с Ратмиром в разных весовых категориях. Пока, ко-нечно, - он задорно подмигнул. ? Заинтересовалась потенциальным убийцей?
        - С чего бы? ? супротив пренебрежительному тону я густо покраснела и, с нарочито бесстрастным видом отложив распечатку, изобразила живейший интерес к событиям Мировой войны. Только через пару секунд стало понятно, что лист перевернут вверх тормашками. Ка-жется, теперь меня можно было бы использовать вместо светового фонаря на перекрестках, такого насыщенного бордового цвета стали щеки. Сдавленно прочистив горло, я покосилась на Стрижа, с ехидством поглядывавшего в мою сторону, и перевернула документы.
        - Давно не видел Ратмира таким раздраженным, - вдруг хмыкнул парень. ? Он не лю-бит, когда возникают незапланированные сложности, - продолжил откровенничать Стриж, и внутри у меня екнуло в ожидании признания. ? Ты такая обыкновенная, - от его нелестного определения брови поползли на лоб. ? Просто девчонка. Это сбивает нас всех с толку.
        - Стриж, - промычала я, уже не понимая, стоит ли смертельно оскорбиться или воспри-нять его слова шуткой, - довольно! Твои 'комплементы' разовьют во мне комплекс неполно-ценности!
        - Да, ладно, - махнул тот рукой и с удовольствием потянулся во весь рост, хрустя по-звонками, отчего матрас неспокойно заколебался. Пачка листов, соскользнув на пол, рассыпа-лась по комнате. Подлой волной, пробежавшей внутри водяного матраса, меня отбросило к Стрижу, практически прижимая к горячему худощавому телу. Конечно, ровно в этот неловкий момент из дверей раздалось деликатное покашливание Ратмира. Нелепейшая ситуация!
        Я забарахталась, пытаясь откатиться от Ветрова младшего на другой край кровати, и бросила испуганный взгляд на долгожданного гостя. В черных радужках усталых глаз уже про-являлись желтые ободки. От одного взора на нас со Стрижом, пускай и полностью одетых, но мирно кувыркавшихся в одной постели, визитера перекосило от досады. На смуглом лице с пробившейся темной щетиной заходили желваки.
        Из зала, который я окрестила 'гостиной', долетел резкий голос Свечки, вероятно, прие-хавшей вместе с Ратмиром:
        - Давайте уже быстрее! Нечего время тянуть! ? каждое слово девушка выплевывала, как будто действительно хотела побыстрее убраться из пахнущей кисловатыми ароматами магии лаборатории, гостеприимно принявшей меня.
        Наконец, у меня получилось подняться. Я чувствовала себя неловко, буквально засту-канным хулиганом, целовавшим невинную лицеистку на крыльце ее родительского дома.
        - Иди, - сухо произнес Ратмир, буравя Стрижа за моей спиной тяжелым взглядом. Ей-богу, у меня бы от такого душа ушла в пятки.
        Скоренько натягивая ботинки, я невольно отводила глаза, чтобы случайно не пересечься с Ветровым старшим, застывшим в дверях и опершимся о косяк. Невольно вспомнилось ощу-щение непоколебимой уверенности в себе, которое сопутствовало Ратмиру. Странное, притяга-тельное, интимное чувство. Даже гипотетическая мысль, что мужчина сумеет догадаться о том, что у меня получилось бесцеремонно ворваться в его сознание, пугала до дрожи в ко-ленях.
        Я поднырнула под его руку, убираясь в коридорчик, и Ратмир незамедлительно закрыл за мной дверь. Но не плотно.
        - Что ты делаешь? ? резко призвал он к ответу брата. ? О чем ты думаешь?
        Он говорил на межрасовом языке, и любопытство взяло верх над деликатностью. Осто-рожно присев, я, на всякий случай, сделала вид, будто завязываю шнурок, давно затянутый на мертвый узел.
        - Я следил за ее безопасностью, как ты мне и велел, - огрызнулся Стриж.
        - То, как ты поступаешь ? неосмотрительно! ? голос Ратмира едва не сорвался на крик, и от удивления я покачала головой. Вот тебе и хваленая бесстрастность! ? Если ты забыл, то я тебе напомню ? она здесь лишняя! Ты ей не друг, и она тебе не подруга! Ей сегодня возвра-щаться обратно! А ты совершаешь на редкость необдуманные вещи и делаешь ее уход невоз-можным!
        Я озадаченно нахмурилась.
        - И как же я пытаюсь сделать ее уход невозможным? ? в тоне младшего еще звучала бравада, но нахальства стало гораздо меньше, нежели в начале разноса.
        - Док говорит, что она задает вопросы!
        - Уж извини, наша Птаха любопытна, как и любая нормальная женщина! ? процедил тот. ? Кстати, Док тоже хорош! Он достаточно ей рассказал!
        - Оба вы хороши! ? рявкнул Ратмир. Он помолчал, явно стараясь взять себя в руки, и за-говорил уже более миролюбиво, но предельно твердо: ? Мы опасны для нее! Не делай того, о чем потом будут сожалеть все! Не втравливай ее! Ясно?
        Стриж разразился потоком слов на аггеловском языке, а когда он замолчал, то последо-вала долгая острая пауза. Такое напряжение с оттяжкой, когда кажется, что даже воздух может взорваться магическим фейерверком и осыпать головы скандалистов разноцветными искрами. И тут Ратмир в сердцах сказал единственное короткое ругательство, резкое и, похоже, обидное. В тот момент стало понятно, что 'конструктивная' беседа подошла к концу, и мне пора драпать.
        К досаде не успела. Ратмир толчком распахнул дверь и едва не налетел на меня, сильно оторопевшую. От его убийственного взора, меня будто ледяной водой облили, а заодно при-гвоздили к полу. Мужчина, словно его подгоняли раскаленной сковородкой, вылетел в зал, мне лишь оставалось бессильно проследить за его спиной в белой рубахе и костюмном жилете. Тут же припомнилось чувство легкого недовольства, вспыхивавшее каждый раз, когда ткань натя-гивалась на твердых мышцах и мешала движениям. Господи, это сумасшествие!
        Теперь я знала, что если спокойный Ратмир только нервировал, то в гневе внушал на-стоящий ужас. Из комнаты появился подавленный Стриж, хмурый и даже чуть сгорбившийся, с лэптопом подмышкой. Вместе мы выбрались в зал, оба виноватые, как нашкодившие отроки.
        Свечка сидела на высоком табурете и маленькими глоточками, чтобы не обжечься, при-хлебывала из кружки дымившийся чай. Несмотря на поздний час, в отличие от меня, целый день запертой в четырех стенах, девушка выглядела отлично: свеженькой и хорошенькой. На мое появление она ответила таким лютым взором, что я только диву далась. Ей-то чем успела не угодить?
        Световые шары, висевшие очень низко, озаряли зал и излучали тепло. В выжидательной тишине различался их тихий треск. К счастью, Ратмир куда-то убрался, и без него я чувствова-ла себя не в пример лучше.
        - Ведушка, - Док в неизменном грязном халате суетился вокруг ларца с коваными угол-ками, - размотай руку.
        Я моментально размотала бинт, скрывавший браслет, и все присутствующие с любопытством уставились на украшение. Оно выглядело по-настоящему странно. Широкие витки слились с бледной кожей, словно являлись ее частью. Мой пальчик осторожно провел по запястью, онемевшая рука не почувствовала никакого прикосновения.
        Возникший в дверях лаборатории Ратмир хмуро следил за моей перекошенной от не-приятного открытия гримасой.
        - Давай уже, пошевеливайся! ? грубо приказала Свечка, цыкнув от нетерпения.
        Холеное, идеально подкрашенное личико девушки некрасиво морщилось, сильно портя миловидность. Необъяснимая враждебность худышки, вспыхнувшая на пустом месте, доводила меня до нервного тика.
        - Ты куда-то торопишься? ? огрызнулся Стриж, мгновенно вставая на мою защиту.
        Док между тем сорвал с ларца пломбу с эмблемой Мирового аукциона и с превеликой осторожностью, быстро облизнув блестящие губы, распахнул тяжелую крышку. На черном бархате лежал серебряный браслет с широкими витками, и свет тускло отразился в на-чищенном металле.
        Я глубоко вздохнула, неожиданно, почувствовав облегчение. Вот и закончились мои страшные приключения!
        - Держи, Ведушка, - с мягкой улыбкой, отразившейся в глазах под поблескивавшими стеклышками очков, Док на ладонях, будто великую ценность, протянул мне браслет.
        Кажется, из всех присутствующих только меня не охватывало ощущение таинственно-сти. Ведь компашка затаила дыхание и в унисон скривилась, когда я без особых церемоний схватила побрякушку.
        Металл холодил кожу. Под изумленными взорами моих новых знакомых серебряные витки стали стремительно сжиматься, закручиваясь буравчиком. Подобное зрелище действи-тельно впечатляло и завораживало. Свечка тихо охнула, прижав пальчики к ярко-накрашенным губам. Ратмир, изменившись в лице, стремительно подошел ко мне, правда, остановился в не-скольких шагах. Док со Стрижом не могли пошевелиться, и только я оставалась спокойной. Второй раз подобное пережить гораздо проще. Украшение, между тем, плотно обхватило запя-стье и замерло.
        У меня екнуло сердце, и в душе шевельнулось беспокойство. Что-то шло не так, непра-вильно… Браслет, надетый на левую руку пару дней назад, оставался мертвым. Он никак не отреагировал на появление брата-близнеца. Это могло означать только одно, но у меня не хватало духу произнести подобные чудовищные слова вслух.
        - Давай, - прервав звенящее молчание, выдохнула Свечка, и в ее возгласе прозвучали странные нотки, - снимай браслеты.
        Я боязливо покосилась на Ратмира, тот изогнул брови, молчаливо поторапливая меня, и прошелестела, едва шевеля языком:
        - Я не могу.
        - Как? - Ветров старший крепко схватил меня за руку. Его горячие пальцы буквально обжигали. От прикосновения аггела, носителя природной магии, пускай и перекрытой, только что надетый браслет недовольно провернулся, не причиняя мне никакой боли. Стянуть его не составило бы труда. В отличие от первой побрякушки.
        - Это ненастоящий браслет, - наконец, пробормотала я, конфузясь, и в смущении по-терла лоб. Ратмир брезгливо отбросил мою руку, как если бы она была испачкана какой-нибудь дрянью.
        - Подделка… ? пробормотал мужчина с металлом в голосе. Сунув в карманы кулаки, он застыл под аркой и уставился в темное окно, где отражался зал и наши остолбенелые фигуры. Мне отчего-то стало совсем совестно.
        Последовавшая за его заявлением пауза была достойна театральных подмостков. Не по-нятно, как долго сохранялось бы молчание, если бы Стриж не фыркнул зло:
        - Ну что, брат? Будешь и дальше утверждать, что я втравливаю нашу Птаху в эту пога-ную историю?
        Я, сглотнув, испуганно покосилась на Ветрова старшего, стоявшего спиной. После под-колки младшего брата его плечи заметно напряглись.
        - Да уж, - Свечка почмокала губами и поерзала на стуле, всем своим видом демонстри-руя неудовольствие.
        Стриж ободряюще похлопал меня по плечу, стараясь поддержать, как старую приятель-ницу, и произнес, не тая иронии:
        - Похоже, тебе понадобится еще парочка свежих футболок, - я одарила его рассеянным жалобным взором. ? Клянусь теперь перекопать исключительно твое белье, - пообещал он с ухмылкой.

* * *
        Лаборатория погрузилась в траур, и только Стриж, на следующее утро притащивший мне ворох одежды, сохранял подозрительное присутствие духа. Судя по вещам, лежавшим в сумке, он действительно перекопал весь мой гардероб и зачем-то притащил короткое синее платье, надетое мною один раз на выпускном балу в лицее.
        Ни Ратмир, ни Свечка, к моему огромному облегчению, на следующий день не появи-лись. Отчего-то в их присутствии я чувствовала себя виноватой в случившейся катастрофе. Глупость, конечно, но избавиться от подленького ощущения никак не выходило. Мне, навер-ное, больше всех хотелось снять браслет и забыть, наконец, об этой дурной истории, затяги-вавшей как болотная трясина.
        Умирая от скуки, я таращилась в беззвучный морок видения, как всегда едва ловившего канал, и ломала голову, каким образом связаться с родителями. Изображение, висевшее в воз-духе, рябило все сильнее, и действие на призрачном экране, то и дело разлетавшимся зыбким дымком, становилось совершенно бессмысленным.
        - Док, ты лучше всех знаешь, ее невозможно найти, - донесся до меня голос Стрижа, явно чем-то огорченного. ? Мы пытаемся. Рат весь город поднял на уши. Найди другой способ.
        Я насторожилась, внимательно вслушиваясь в беседу.
        - Без драконьей крови ничего не выйдет, - в голосе Дока прозвучало сожаление.
        Умирая от любопытства, я оглянулась через плечо. Мужчины склонились над профес-сорским рабочим столом, уставленным многочисленными склянками с разноцветными соста-вами. В центре окруженный теснившимися мензурками лежал серебряный браслет-подделка, так сильно похожий на тот, что сейчас поблескивал на моей руке.
        - О чем речь? ? я все-таки решилась подойти к мужчинам. Те вскинулись и быстро пе-реглянулись, явно колеблясь. Конечно, ведь главный здесь Ратмир, и он запретил вмешиваться мне, чужачке и лишней шестеренке в настроенном механизме. Только самовлюбленная жестянка сильно промахнулся. Лично я больше не собиралась сидеть, сложа руки, и послушно ждать, когда меня пристрелят и снимут проклятый браслет. От одного факта, что украшение по-прежнему на руке, меня бросало в дрожь, а уж от смутных подозрений, какие побочные эффекты имеет артефакт, хотелось хлопнуться в обморок.
        - Можете не рассказывать, - с подчеркнутым безразличием пожала я плечами, скрещи-вая руки на груди. ? Ведь это я ношу уродливую побрякушку, и за мной охотятся ваши конку-ренты, и…
        - Она всегда давит на жалость! ? вклиниваясь в мои стенания, испуганно предупредил сообщника Док.
        - Ладно, убедила, - неожиданно легко согласился Стриж, чудом поддавшись на угово-ры. Профессор даже испуганно икнул и вытаращился на боевого товарища. ? Но, если Ратмир узнает… ? парень многозначительно изогнул брови.
        - Знаю, знаю, - тут же хмыкнула я, - снесет тебе голову, а заодно и мне. Может и Доку немного достанется, - от красочно нарисовавшейся перспективы скандала эскулап тут же с мучением застонал и схватился за вздыбленную шевелюру. ? Вы говорили о драконьей крови?
        - Да, - Док вытащил замусоленный платок и быстро обтер испарину на лбу.
        - Мы хотим провести анализ подделки, - пояснил Стриж, - и понять, кто ее сделал.
        - Это как? ? заинтересовалась я.
        - Существуют специальные заклинания, которые… ? профессор раскрыл толстый том со стершимся названием на черном кожаном переплете, ткнул пальцем в абзац и неуверенно осекся. В Доке явно боролось желание выставить меня из лаборатории и не навлекать на свои вихры неприятностей, но он все-таки продолжил: ? которые выявляют цепочку фейри, прежде имевших контакт с вещью.
        - Мы сможем увидеть проекции тех, кто первыми брал браслет в руки. Предположи-тельно ими являются копировальщик и, возможно, владелец настоящего браслета, - добавил Стриж.
        - Мне кажется, будет сложно проверить всю цепочку, - скептически протянула я, пред-ставляя, сколько народу могло касаться пустышки. Например, только вчера помимо меня брас-лет трогали все зрители развернувшейся драмы.
        - Не сложнее, чем провести магическое воздействие, - покачал головой приятель. ? У нас тут загвоздка.
        - Вам нужна кровь дракона? ? деловито уточнила я, разглядывая обгрызенный ноготок на своем указательном пальце.
        - Да, а она пропала с черного рынка, - с сожалением вздохнул Док. ? Невероятно, но и нам она стала недоступна из-за этих облав. Когда появится неясно, так что мы бессильны.
        - Я знаю, где есть кровь дракона, - перебив профессора, пожала я плечами и едва не расхохоталась от вида вытянувшихся физиономий мужчин. ? В конторе, где работаю. Даже я не в состоянии перебить за один раз все банки.
        Они уставились на меня в немом изумлении и потом заговорщицки переглянулись.
        - Ратмиру не стоит говорить, - пробормотал испуганно Док.
        - Это точно, - легко согласился Стриж, в его глазах блеснули нетерпение и радость.
        - Только, дорогие мои, - заявила я, - все, конечно, здорово, но придется подождать до завтра. Сегодня воскресенье, и в контору не попадешь ни за какие божественные блага…
        Ветров старший так и не появился, чем сильно обязал. В его присутствии меня трясло от смущения и неловкости, и, что еще хуже, я все время краснела как несмышленая институтка.

* * *
        Сидя на заднем сиденье попутки, я таращилась в окно, и старалась успокоиться созерцанием пейзажа. Несмотря на яркое солнце, заливавшее изумрудные холмы, гулял холодный ветер, пробиравший до самых косточек. Деревья волновались и возмущенно шелестели листвой. По проселочной дороге с засохшей потрескавшейся грязью раздувалась пыль. Пышные белые облака выныривали из-за горизонта, будто вставали на старт и бросались в бессрочный марафон по небу. Солнечные лучи пробивались через их толкотню и, падая столпами, высвечивали на земле желтые пятна.
        Огромный средневековый замок, стоявший на холме и похожий на уютное птичье гнез-до, как раз словно бы попал под лучезарный прожектор. За высокой каменной стеной тянулись башенки строений, и острые шпили ослепительно блестели, отражая яркий свет. Над террито-рией замка нависали полупрозрачные чудовищного размера буквы названия. Я тут же вспом-нила заведение, постоянно рекламируемое в роликах по центральному каналу видения. Замок являлся известным оздоровительным центром для элиты, читай, правящих магов и эльфов, ис-покон века занимавшихся творческими профессиями и крупным бизнесом.
        Долговязый Стриж скукожился на переднем сиденье крошечного автокара, похожего на букашку, и явно мучился от невозможности вытянуть длинные ноги.
        Парень быстро оглянулся ко мне, серьезный и сосредоточенный.
        - Времени у нас до двух часов, - в десятый раз повторил он, - потом Ратмир появится.
        - Помню, - отозвалась я, чуть скосившись на него. ? Нам нужно было рассказать ему! Мы не сможем объяснить сказочное появление…
        Я осеклась, когда поняла, что возница, все время через зеркальце заднего видения под-мигивавший мне, теперь еще и внимательно прислушался, не тая любопытства.
        Господи, со всеми нашими переглядываниями и многозначительными фразами со сто-роны мы походили на ворюг, замышлявших как минимум ограбление Сберегательного банка!
        - Победителей не судят, - пожал плечами Стриж.
        - Угу, поверь моему опыту, их тут же бьют, чтобы не высовывались в следующий раз! ? проворчала я, прекрасно осознавая что, если бы суровый Ветров старший невзначай узнал о нашей авантюре, то запер бы дверь в лабораторию на подвесной замок и еще подпер чем-нибудь тяжеленьким.
        С каждой верстой, приближавшей нас к конторе 'Веселена Прекрасная' меня трясло все сильнее. В конце концов, когда мы поднялись из катакомб подземки на площадь, названную в честь погибшего на дуэли поэта, то я едва держала себя в руках от волнения. Мимо разноцветного фонтана, высокого монумента, облепленного наглыми белыми голубями, по мощеному тротуару мы достигли широких хорошенько выметенных ступенек конторы.
        К моему огромному облегчению отцовская 'Чайка' стояла ровно на том месте, где я бросила ее в последний раз, когда не смогла завести. Раритетный автокар, заехавший колесами на тротуар, так и притягивал к себе взоры прохожих.
        - Следи за охранными шарами, - инструктировала я, беспрерывно крутя головой, и страшась столкнуться со знакомыми, - тут же идем на склад, берем кровь и валим.
        - Ясно, шеф, - улыбнулся Стриж невозмутимо, похоже, из нас двоих только я дергалась. ? Не волнуйся, Птаха, на первом деле все трясутся.
        Тьфу, мы даже разговаривали, как воры-рецидивисты со стажем!
        Остановившись в светлом огромном фойе, наполненном воздухом и сладкими аромата-ми цветов, мы замерли. Привычная суета, гулкие разговоры, торопившиеся озадаченные работ-ники казались мне родными и чужими одновременно. Будто целый пяток лет, а не короткие выходные отделили сегодняшний день от прошлых событий.
        Под потолком голодным шакалом кружил черный шар охранного заклинания. Старин-ные напольные часы свели стрелки на цифре десять, поблескивавшей благородным золотом на матово-белом циферблате. Басовитые удары разнеслись по огромному помещению с высочен-ными потолками.
        У меня вырвался испуганный смешок. За два года работы я впервые пришла вовремя лишь для того, чтобы ограбить родную контору! Седовласый Лосиан Толтеа, остроухий и воз-мущенный, взирал со своего огромного портрета с глухой ненавистью, будто чувствуя, как че-рез пару минут его наследники станут беднее на кругленькую сумму.
        - Невероятно красивые часы! ? пробормотал Стриж, когда я потянула его к едва замет-ной лестничке в самом углу холла, ведущей в подземелье. ? Настоящая старина! Сейчас таких днем с огнем не сыщешь!
        Мы как раз пересекали холл, и над нашими макушками плавал зыбкий шар, определенно присматриваясь к говорливому долговязому посетителю.
        - Стриж, - прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вприпрыжку к склад-ской лестнице, - замолкни!
        В тот же миг раздался короткий басовитый сигнал, шар молниеносно ринулся вниз. У меня перехватило дыхание, я резко развернулась. Гудевший зал враз примолк, все взоры обра-тились на нарушителя порядка. Между мной и вовремя отпрянувшим Стрижом, прижав к уху коммуникатор, с широко открытым ртом одеревенел светловолосый клерк, а из динамика при-борчика пищал чей-то всполошенный голос. Над головой пленника завис зыбкий шар, по-хожий на грозовое облачко. Парализованный в столпе света сотрудник только страшно косил глазами и обиженно мычал нечто нечленораздельное. Выдержав паузу и потеряв интерес к вероломному, но захваченному лазутчику, холл в одну секунду отмер, наполняясь равномерным гулом и движением.
        - Двигаем отсюда! ? пробормотал припугнутый Стриж и вперед меня ринулся в сторону склада.
        Подземное царство 'Веселены Прекрасной', холодное и сырое, встретило нас таинст-венной наполненной шорохами, жутковатой тишиной и сквозняком. Проскользнув в любезно приоткрытую приятелем дверь, я поежилась от привычного промозглого холода. В самую глубь убегали длинные высокие стеллажи, и на них светились радужным разноцветьем банки с лосьонами. Магические фонари маятниками раскачивались на длинных цепях, и от скудных кругов света, скользивших по полкам, внутри сосудов вспыхивали спиральки и шарики заклинаний. Глаза Стрижа, подкрашенные специальным средством, светились в сумраке, выдавая настоящий цвет.
        - У тебя глаза, как фонари, - пробормотала я, поежившись.
        - Зато в темноте светло, - хохотнул тот в ответ.
        По широкому коридору мы добрались до нужного стеллажа, по-прежнему сиротливо разгромленному. Разломанная стремянка валялась посреди прохода, а на каменном полу от вечной сырости никак не хотели подсыхать лужицы приснопамятного лосьона. Опустевшие банки обрастали пылью на полках, залитых драконьей кровью. Сквозняк более-менее выветрил злой душок, но все-таки нос непроизвольно улавливал едва заметное зловоние.
        - Это что здесь случилось? ? Стриж с любопытством оглядывался вокруг. Под его бо-тинками хрустели стекла.
        - Катастрофа местного масштаба, - отозвалась я, присаживаясь на корточки, чтобы до-тянуться до оставшихся целенькими пыльных банок на первой полке.
        - Катастрофа носила твое имя? ? пробормотал парень и брезгливо поднял ногу, насту-пив на вязкую жижу. От подошвы протянулась липкая подрагивавшая масса, похожая на рас-плавленную жевательную смолу ярко-розового цвета.
        - Коллективное, - пробормотала я и по растекшейся надписи на криво приклеенной лет десять назад бумажке опознала драконью кровь. Сосуд, закрученный проржавелой жестяной крышкой, оказалось невероятно тяжелой, едва сумела двумя руками поднять, прижав к груди и тут же вымазавшись.
        - Держи! ? едва не роняя банку, пропыхтела я.
        Подхватив полный сосуд, Стриж уважительно присвистнул и на свет изучил густую жидкость темно-коричневого цвета, мутно стекающую по стеклянным стенкам:
        - Надо же тут бесхозного капитала до конца жизни хватит!
        - Кто бы нас еще выпустил с этой банкой, - сильно нервничая, проворчала я.
        Меня одолевало дурное предчувствие, и беспокойство росло с каждой секундой. Мы так легко проникли в подземелье, что подошло самое время для пресловутой гнусности.
        Стриж с превеликой осторожностью открутил крышку и с брезгливой гримасой отодви-нул сосуд на вытянутых руках. Сырой воздух наполнился злым душком, даже глаза заслези-лись. Воровато оглянувшись на пустой проход, я быстро подставила одну из мензурок, выдан-ных нам Доком. Мой помощник скривился, а я, чтобы не замутило, старалась не вдыхать слишком глубоко. Кровь из банки хлынула щедрым ручьем, только отчасти попав в узкое горлышко маленькой склянки.
        От тяжести напряженная рука приятеля дернулась, и густая коричнево-бордовая жид-кость взбаламутилась. Капля, оставляя след, стремительно скатилась по гладкой пыльной стен-ке банки, чтобы наткнуться на палец аггела. Тихое шипение заставило меня насторожиться. Крайне медленно и осторожно под моим озадаченным взором Стриж отставил сосуд на пол, боясь разбить. Буквально на глазах, кожа покраснела, и проявился алый ожог. В следующий момент раздался болезненный стон, а вслед ему такой поток незнакомой брани на латыни, что не оставалось сомнений ? приятель покрывает ругательствами весь окружающий мир и меня в придачу. Вопли эхом разносились по огромному гулкому помещению, отражаясь от стен и за-ставляя нервно озираться по сторонам.
        - Это же энергетик! ? орал Стриж на межрасовом. ? А я долбанный аггел! Мы не можем с ним встречаться!
        - Истомина… ? раздался за моей спиной тихий вкрадчивый голос, и душа ухнула в пят-ки.
        На зрителей мы никак не рассчитывали! Заприметив неожиданного свидетеля грабежа, вопивший дурниной приятель резко осекся и, моментально поостывший, обтер вымазанную зловонной кровью руку о футболку.
        Двигаясь с опаской, нежданный гость появился в поле зрения. Плюгавенький клерк в за-ношенном костюме, прилизанный и с очками на носу, от каких глаза казались узенькими кро-хотными щелочками, заложил руки за спину, и по его губам пробежала тень подленькой ухмы-лочки.
        - Здышко?! ? от широкой фальшивой улыбки у меня свело челюсть. ? Что ты тут дела-ешь? Не ожидала тебя здесь встретить!
        И ведь ни слова не соврала. Какого лешего он притащился, карьерист-горемыка? Гене-ральную уборку решил провести?
        Внимательные глаза сослуживца пристально следили за моими руками, лихорадочно прятавшими в карман наскоро заткнутую пробкой склянку с кровью.
        - А ты, Истомина, что позабыла в подземелье? ? вопросом на вопрос ответил линчева-тель.
        - Мы… ? я пытливо глянула на Стрижа, но лицо того давно поскучнело. Чуть склонив голову набок, он разглядывал клерка с гримасой отвращения, как надоедливую муху, ползав-шую по именинному пирогу.
        - Мы убираемся? ? с вопросительной интонацией уточнила я у сообщника, и ложь зву-чала совершенной чушью, каковой и являлась. Врать у меня не получалось и в лучшие времена, когда имелась возможность собраться с мыслями.
        - Кровушки решила драконьей своровать, Ведушка? ? тихо промолвил Здышко, не дож-давшись моего объяснения. ? Денег захотелось?
        Господи, а ведь еще на прошлой седмице я определенно чувствовала к нему жалость и даже симпатию, как к сильно обиженному жизнью бедняге! Куда там! Этот нас заложит и бро-вью не поведет!
        - А это, выходит, кладовщик? ? кивнул в сторону Стрижа клерк и тоненько противно хихикнул.
        Приятель изогнул брови и нехорошо усмехнулся, сунув руки в карманы. Всем своим ви-дом аггел демонстрировал расхлябанность, и мне его поведение не нравилось! Обычно так вели себя уличные хулиганы прежде, чем броситься в драку.
        Я сердито покачала головой, запрещая Стрижу даже шевелиться, и просто сказала:
        - Здышко, валил бы ты отсюда.
        - Хамишь? ? неожиданно обрадовался клерк, только руки от удовольствия осталось по-тереть. ? Не ожидал от тебя, Истомина! Так проработаешь с человеком два года, а он вором оказывается.
        - Слушай, честный человек, - наконец, не выдержал Ветров, - а у самого в кармане ба-ночка для подаяний что ли?
        Неожиданно мой взгляд зацепился за карман пиджака Здышко, заметно топорщившийся и обтянувший контуры маленькой склянки. Клерк, не рассчитывая на нападение, непроизволь-но прикрыл ее ладонью. Тут бывшего сослуживца перекосило от злости:
        - Я сейчас охрану вызову, Истомина! Посмотрим, кто тут на подаяния крови драконьей накапает!
        - Слушай, ну, давай мы тебе отольем? ? дружески предложила я, холодея внутри от перспективы быть застуканной конторскими стражами, понаслышке настоящими костоломами.
        - Да я больше выиграю, если тебя из конторы, наконец, выпрут! ? прошипел Здышко, наступая. ? Крови я еще отолью, зато тебя, наконец, не увижу! Вся такая принцесса сидит, чуть ее тронешь, брату названивает! Курица!
        Я онемела от удивления, никогда не подозревая в бывшем сослуживце столько неприяз-ни. И в следующий момент в воздухе мелькнул кулак. Вслед глухому удару Здышко, как под-кошенный, рухнул безмолвным кулем на пол.
        - Ты зачем это сделал? ? выдохнула я. Клерк застонал и зашевелился, хватаясь за разби-тый нос, из которого по щеке стекала тонкая струйка крови.
        - Да достал он меня. Обличитель зла недоделанный, - пробормотал Стриж. ? Сам при-шел кровушки спереть, еще и претензии предъявляет! Нет бы, баночку подставил. Пойдем от-сюда!
        - Он охрану вызовет…
        - Не вызовет, - пообещал парень мрачно и, высвободив прилипший к розоватой вязкой лужице ботинок, со всего маху саданул Здышко по ребрам. Кажется, тот мгновенно отключил-ся, обмякнув.
        - Слушай, а что он там говорил про твоего брата? ? настроение у Стрижа снова выпра-вилось, и мне, чтобы не отстать, приходилось бежать вприпрыжку.
        - Не спрашивай! ? процедила я сквозь зубы, задыхаясь.
        Неожиданно перед нами выскочила тень, и маленький лопоухий гоблин с ящиком, на-полненным мензурками, от испуга остолбенел. Он уставился в светящиеся глаза Стрижа и без-звучно открывал рот, похожий выброшенного на берег пруда карасика.
        - Мужик, - Стриж, едва притормозив, дружески сжал плечи кладовщика, - там какой-то клерк пытался кровь драконью украсть. Целый гарнец! Мы ему не дали сбежать!
        - Гарнец крови? ? пролепетал нам в спины кладовщик.
        - Он обездвижен и ждет охрану, - оглянулся Стриж, явно довольный выходкой.
        Только оказавшись в светлом суетливом холле, наполненном народом, я перевела дыха-ние. После ледяного подземелья на меня пахнуло теплом. Без лишних обсуждений мы устре-мились к высоким дверям, и в этот момент шумное фойе огласил визгливый вопль:
        - Воры!!! Они кровь последнего дракона утащили! Гарнец крови!
        Мы со Стрижом стремглав оглянулись.
        - Что за человек, - пробормотал парень зло, - ни себе, ни людям!
        Здышко, прижимая к разбитому носу платок, тыкал в нас пальцем, а за его спиной мая-чил испуганный отряд кладовщиков, чуть подслеповатых, как кроты, после сумрака подземе-лья. Мгновенно людный холл уставился в нашу сторону, и на потолке, похожий на маленькую черную дыру, разросся зыбкий охранный шар.
        Стриж ловко оттолкнул меня, подставляя под удар испуганную незнакомку, когда из метнувшегося к нам шара вырвалась короткая парализующая вспышка. Девушка, широко рас-пахнув глаза, превратилась в живую статую. Непроизвольно я прикрылась руками, и шар сошел с ума. Он странно надулся, и резко лопнул на пару десятков крошечных чернявых кругляшей.
        В холле началась настоящая паника, ведь зыбкие мячики, обезумев, хаотично носились в воздухе и сыпали на головы всех, кого ни попадя, сковывавшие лучи. Мы мчались к дверям, и нам наперерез торопилась охрана, ошалелая от дерзкого ограбления. В спины ударила волна панического визга, и в хоре, без сомнения, принимали участия и мужские басы. Здышко несся на всех парусах, возглавляя редеющую с каждым шагом гвардию кладовщиков.
        Мы со Стрижом выскочили на солнечную улицу, крепко держась за руки. Народ изум-ленно оглядывался, когда мы ринулись по мраморным ступенькам вниз, расталкивая случайно попавшихся под локоть зазевавшихся зрителей. Неожиданно лестница слова провалилась. Я стремительно нырнула вниз и измерила коленками пару мраморных ступеней, разодрав штаны.
        - Держись! ? Стриж резко дернул меня, поднимая на ноги. Футболка нехорошо хруст-нула и подмышкой появилась дыра.
        - Господи, я стану инвалидом, - пробормотала я, едва восстанавливая равновесие и не замедляясь ни на мгновение.
        - В 'Чайку', - приказал Стриж, таща меня за собой.
        - Не заведется, - оповестила я.
        - У меня заведется, - фыркнул парень.
        Мы как раз уселись в нагретый на солнце салон, где от духоты было нечем дышать, ко-гда из открывшихся дверей под голубое небо вырвались злобные шарики охранного заклятья и напали на прохожих.
        Как ни странно, с первой попытки мотор раритета взвыл грозным медведем, и уже через пару секунду тряски мы сумели вырваться на мощеную дорогу. Судорожно пытаясь пристег-нуться к скользкому креслу ремнем безопасности, через пыльное окошко 'Чайки' я увидела Здышко, весьма неожиданно обернувшегося моим заклятым врагом. Он выскочил на улицу, и тут его нагнал охранный луч. С широко разинутым ртом, Здышко превратился в остолбенелое изваяние, расставившее руки и задравшее ногу в ботинке с длинным острым носом.
        - Кажется, декрет мне можно не оформлять… ? удрученно пробормотала я, даже боясь вспомнить, какой хаос мы только что учинили в конторе, и тяжко спросила: ? Как ты думаешь, они мне дадут написать заявление по собственному желанию?

* * *
        Разговор с родителями, отдыхающими в Бериславле, обратился настоящим водевилем. Это же надо было Стрижу засветиться в будочке коммуникатора перед зеркалом, заляпанным многочисленными следами от пальцев, да еще стянуть с башки кепку, чтобы почесать макуш-ку! Обнаружив незнакомого молодого человека рядом с любимой дочерью, отец, как и полага-ется строгому родителю, полюбопытствовал: 'А что это за баран с козлиными рогами?' Шаль-ная от пережитого приключения в конторе я, не особо заботясь о приличиях, запросто призна-лась в трубку: 'Аггел'. Папа едва не поперхнулся и, шустро нацепив материны очки для чте-ния, повнимательнее пригляделся к парню, уже почуявшему неладное. 'Этот приходил к тебе ночью?' ? вопросил с гневом в голосе отец. Я тоже с любопытством покосилась на смазливого безусого мальчишку, шестью годами младше меня, и честно ответила: 'Другой'. В общем, тер-тому калачу отцу стало понятно, что аггелы меня окружают, как снежные сугробы маленькую пушистую елочку в зимнем лесу. Прежде чем он разразился возмущенным монологом, в ком-муникаторе закончился денежный лимит, и соединение, на мое
счастье, прервалось.
        Прежде я бы отчаянно жалела себя из-за катастрофы, разразившейся в 'Веселене Пре-красной', а уж после короткого разговора с родителем впала бы в черную депрессию и раз пятьдесят позвонила с жалобами Богдану. Я же, как бы возмутительно это не звучало, не испы-тывала даже признаков уныния.
        Мы тряслись на пыльных ухабах, торопясь вернуться за город в заброшенную мануфак-туру. 'Чайка' ревела, но ползла на последнем издыхании по проселочной дороге, тянувшейся у подножья холма сквозь жиденький коридорчик тополей. Логово профессора таращилось на безлюдные пейзажи темными окнами и тянуло к небесам, обложенным серыми смурными об-лаками, две почерневшие от копоти печные трубы. Сердечный приступ настиг 'Чайку' практически на финишной дистанции. Автокар, издав предсмертный сип, встряхнулся последний раз, как кошка, и затих. Из-под капота повалили клубы зеленоватого дыма, разгоняемого сильным ветром. В салоне запахло магическими испарениями.
        - Загнали лошадь, - буркнул Стриж, откидываясь на кожаном сиденье.
        Перед мысленным взором без промедления нарисовалось очередное объяснение с отцом за убитый раритет. В глазах родителя только что свершилось преступление с отягчающими об-стоятельствами! Он, наверняка, вызовет на суд Великую Инквизицию в полном составе в лице тетушек и устроит мне сожжение заживо посреди гаражной клети, где доживала последние годы умерщвленная жертва. Представив безрадостную картину, я тут же с надеждой обратилась к Стрижу:
        - Ты сможешь ее реанимировать?
        - Загнанных лошадей пристреливают, - поделился приятель, с тоской поглядывая на дымные клубы.
        - Ты моей смерти хочешь? ? буркнула я.
        - Слушай, ты лучше иди, пока Ратмир не вернулся, - поморщившись, Стриж нажал на какой-то невидимый рычажок под щитком. Крышка капота с хлюпающим звуком открылась, а дым повалил, будто из жернова ожившего вулкана.
        - А ты? ? обеспокоилась я, распахивая тяжелую дверь.
        Холодный ветер носил по дороге пыль, швырял в лицо мелкие острые камушки. Волосы растрепались, порванные на коленях штаны моментально посерели.
        - Скажу, что ты попросила пригнать этот раритет, - Стриж тоже вышел. ? Иди, а то Ратмир может в любой момент появиться.
        Непроизвольно мы с подозрением проверили пустынную дорогу, окаймленную тополя-ми. Сильный ветер трепал кроны, и ветви гнулись от яростных порывов, осыпаясь листвой.
        - Ты уверен? ? все еще колеблясь, я сделала несколько шажков и остановилась, в нере-шительности поправляя перекинутую через плечо широкую лямку матерчатой сумки.
        - Уверен, - Стриж вынырнул из-под капота, едва не треснувшись затылком о жестяное ребро. ? Если бы он приехал, то давно позвонил. Уж поверь на слово, нам бы это не понрави-лось.
        Слова прозвучали в высшей степени зловеще, и меня одолела тревога. Ноги несли к зда-нию с такой быстротой, будто к ботинкам приделали крылья, а заодно за мной гнались недруги и подгоняли раскаленной кочергой. Рядом с входом в здание спортивного автокара Ратмира не оказалось, и я перевела дыхание.
        Легкие поспешные шаги эхом разносились по пустым коридорам и лестничным проле-там, а от тишины звенело в ушах. Высоченные стены рябили яркими радужными рисунками, сделанными магическими красками, а потому медленно, будто неохотно двигавшимися. Ска-зочные узоры переплетались в причудливые орнаменты, перемежались с латынью ? языком аггелов, распускались и вились у четырехлистного клевера, являвшегося центром лихо закрученной спирали.
        Дверь в жилые помещения оказалась приоткрытой, и я неслышно проскользнула в щел-ку. Перед стойкой, заменявшей обеденный стол, исходил частыми снежными помехами без-звучный морок видения. Гудел оставленный включенным лэптоп с черным экраном. От царив-шего безмолвия немного коробило.
        - Док? ? позвала я профессора, заглядывая в лабораторию.
        Ответом мне стало шуршание в клетках мышей-альбиносов, измученных заточением и обжорством. На столах отдыхали от профессорских изысканий многочисленные пробирки и мензурки, штативы с колбочками. Док как будто испарился в пространстве.
        С надеждой отыскать его в спальне я бросилась в отведенную мне коморку и, ворвав-шись внутрь, замерла, как вкопанная. Сердце сжалось до крошечного размера, зато глаза стали большими и круглыми, как зенки-пуговички у тряпичных кукол.
        Вытянув ноги и скрестив руки на груди, посреди комнаты с искренне скучающим видом сидел Ратмир на притащенном из 'гостиной' стуле. Мужчина, чуть склонив голову, внима-тельно изучал живописную трещину в плитке пола. Я так растерялась, обнаружив Ветрова старшего в мануфактуре, что не могла выдавить и слова. Взор Ратмира без интереса скользнул по мне, пробежался от пыльных носков ботинок до вздыбленной макушки. Моя рука непроиз-вольно пригладила спутанные волосы. Мужчина явно желал объяснений, и вопросительно изо-гнул брови.
        - Победителей не судят! ? выпалила я первое, что пришло в голову.
        Ветров старший деланно хмыкнул. Весь его нарочито бесстрастный вид кричал о том, что появившийся раньше времени гость в тихом гневе и благоразумнее всего броситься наутек. Он пытливо уставился на меня, и, не выдержав, я опустила голову, как хулиганка, разбившая окно в учительской.
        - Судя по тому, что ты выглядишь не лучше бродяжки, - наконец, вымолил Ратмир с усталым вздохом, - победу вы одержали вместе со Стрижом.
        Щеки и уши стали даже не красного, а густо-малинового цвета.
        - Пойдем, - Ветров поднялся, - похоже, у нас назрел разговор.
        Он прошел к двери, и я поспешно отодвинулась, освобождая дорогу.
        - Мы с тобой теперь разговариваем? ? жалобное уточнение уже летело ему в спину, и мужчина оглянулся через плечо. По губам скользнуло подобие улыбки, чуть изогнувшей угол-ки губ, но от ее мрачности у меня споткнулось сердце, и повлажнели ладони.
        - Это плохая новость, - пояснил Ратмир, уже исчезая в коридоре.
        Я медлила, не горя желанием выходить. Похоже, питать надежды на поспешное возвра-щение Стрижа было бессмысленно. Главный организатор авантюры не торопился появиться и принять на себя львиную долю братского порицания. От несправедливости в груди вспыхнул злой огонек, так что в предбанник я выскочила в полной боевой готовности нападать, а не за-щищаться.
        Ратмир стоял под аркой и, хмурясь, сосредоточенно рассматривал что-то в огромном окне коридорчика.
        - Послушай! ? я шагнула к нему, и горячая ладонь как-то ловко закрыла мне рот, заста-вив изумленно округлить глаза.
        - Тихо! ? цыкнул Ветров, не глядя на меня. Он весь подобрался, словно ожидал нападе-ния.
        - Эй! ? я с возмущением оттолкнула его руку, и только потом оглянулась в сторону грязного в разводах стекла.
        Внизу, у самого входа, остановился незнакомый запыленный автокар и, открыв двери, на разбитую дорогу вышли гости. От вида четырех визитеров, меня как оглушили, ведь среди них не нашлось людей. Высокие и мощные, они пугали, и их лица отличались бордовым цве-том кожи, на котором особенно четко светились злые ярко-желтые глаза. Я впервые видела столько чистокровных аггелов в одном месте! Они рассредоточились, образуя периметр, и двигались быстро и слаженно, словно прошли специальную выучку. От вида длинных хвостов, высовывавшихся из-под одинаковых кожаных пыльников, меня замутило.
        Мощный высокий аггел почтительно открыл дверь автокара, и из салона выбрался золо-товолосый мужчина. Даже издалека, с высоты второго этажа, красивость незнакомца поражала. Лицо с тонкими изящными чертами и бледной гладкой, как у девицы, кожей поражало правильностью и пригожестью! Природа явно не поскупилась, когда наделяла незнакомца достоинствами, но отчего-то кричащее благообразие отталкивало, будто блестящая подделка, которую выдавали за натуральное золото.
        Он запрокинул голову и с холодным любопытством оглядел обшарпанный фасад здания. На одно мгновение его взор остановился, и резко Ратмир сделал шаг, прикрывая мою фигурку от соглядатая.
        - Быстро, - Ветров не повернул головы, делая вид, будто изучает гостей, - закройся в своей комнате.
        - Они за мной пришли? ? пробормотала я, пятясь. Сердце в груди заухало так громко и сильно, будто хотело выломать ребра.
        - Закрой дверь, - игнорируя мой вопрос, приказал Ратмир, - когда услышишь грохот, досчитай до пяти и разбей окно. Ровно до пяти, не меньше и не больше. Ясно?
        - Да, - горло у меня пересохло, сказать вышло каркающе.
        - Выберешься на крышу, - продолжил между тем Ратмир, - и спрячешься в заброшен-ных цехах. Я найду тебя. Ясно?
        Я коротко кивнула, как будто он, отвернувшийся, мог увидеть согласный жест.
        - И, Птаха, - остановил меня оклик, заставивший поспешно оглянуться. Ратмир по-прежнему пялился окно, но сейчас он сунул в руки в карманы, нарочито изображая для не-жданных зрителей расслабленность и уверенность.
        - Да?
        - Не бойся, - его голос стал неожиданно мягким и теплым. Я впервые слышала от него подобные нотки, тем более что мне казалось это странным, ведь мужчина фактически разгова-ривал с грязным стеклом. ? Я найду тебя, ты только не убегай далеко.
        - Попытаюсь, - неуверенно кивнула я.
        Его губы дрогнули, словно он сдерживал улыбку. Неслыханное дело!
        Через короткое время гости появились в основном зале, взвились в тишине голоса, но разобрать связных фраз не удавалось. Плотно закрытая дверь приглушала звуки, и они доноси-лись до моего убежища лишь смазанным гулом. Посетители говорили исключительно на род-ном языке аггелов. Напряженно вслушиваясь в непонятную речь, я разглядывала светлый пря-моугольник окна, почти до рези яркий, и по-настоящему страшилась пропустить обещанный шум, но минуты текли, а диалоги вились и вились. Неожиданно стало нереально тихо, и от воз-никшей взрывоопасной паузы в переговорах, на затылке зашевелились волосы.
        И потом грянул грохот. Дыхание оборвалось.
        Я порывисто бросилась к стоявшему посреди комнатенки стулу.
        'Один!' ? непроизвольно отчеканилось в голове. ? 'Два…'
        Голоса гостей возвысились, жилые помещения наполнились криками. Ледяные пальцы сжали спинку стула. Кажется, за дверью происходила непонятная возня, донесся отборный мат, перемежавшийся с речью аггелов.
        Размах получился отличный, от веса тяжелого стула меня даже шатнуло. На пятый удар сердца он полетел в сторону светлого пятна. Новый оглушительный взрыв сотряс старое здание мануфактуры, и шум закамуфлировал пронзительный звон разбитого стекла. Крошево брызну-ло в разные стороны, заставляя отпрянуть от ощерившегося острыми осколками окна. Стул вы-летел на крышу и, проскакав по инерции пару саженей, черепахой завалился набок.
        Точный расчет!
        Не медля ни мгновения, я опрометью кинулась к спасительной дыре, и, пока неловко за-лезала, хорошенько порезала руку. Ладонь обожгло, и припрятанная мензурка с драконьей кровью едва не выскользнула из кармана. Внезапно дверь сотряслась, будто некто со всего маху налетел на нее, пытаясь открыть в противоположную сторону. Косяк осыпался побелкой и каменным крошевом. Я замешкалась ровно на секунду, оглянувшись, и потеряла единственный шанс остаться незамеченной.
        Он, похожий на выпущенное из клетки чудовище, ворвался в спаленку и заполнил мощ-ной фигурой в кожаном пыльнике небольшое пространство. И, матерь божья, в реальности пе-рекинувшийся аггел выглядел гораздо страшнее, чем показывают в видео-былинах и рисуют на картинках!
        Аггелы, безусловно, сильно походили на людей: разрезами глаз, губ, те же носы, но ос-калившееся существо напоминало человека только отчасти. Все черты размазались, и в них проявилось нечто потустороннее и ужасающее. Желтые глаза, похожие на два ярких пятна с черными узкими точечками зрачков, горели. Грудь противника тяжело вздымалась и ноздри приплюснутого, как у зверя, носа раздувались. Глубокие борозды морщин рассекли лоб, а бро-ви галкой сложились на переносице.
        Монстр хрипло зарычал, и я сорвалась с места. Холодный ветер бил в лицо, раздувал во-лосы и слепил. Ноги скользили на влажных заросших черным мхом черепичных плитках. Впе-реди маячили две прокопченные печные трубы и по-прежнему стремились проткнуть серое небо. Споткнувшись, я плюхнулась на живот и с воплем съехала по наклонной крыше. Перед взором мелькнула полоска земли и козырек над входом в мануфактуру. Старая черепица крошилась под пальцами, когда они судорожно сжались, пытаясь предотвратить опасный кувырок.
        Тяжело дыша, я вскочила на ноги и увидела аггела. Несмотря на мощное сложение, он двигался ловчее меня, и его не пугала высота. Заметив мою осторожно балансирующую на са-мом краю фигурку, он сощурился.
        В мгновение ока аггел оказался на расстоянии вытянутой руки, и его хвост пощелкивал по крыше, словно у разозленного уличного кота. Никогда не видела подобного! Противник прямо-таки размазался в единую линию, словно комета с хвостом. Я попятилась, чувствуя спи-ной, как внизу разворачивается пустое пространство ? воздух, не способный смягчить падение с верхотуры. Пальцы, перепачканные кровью от пореза, лихорадочно нащупали в кармане склянку с драконьей кровью. Трясущейся рукой я вытащила мензурку и мгновенно открыла пробку. Разлился злой душок, и монстр злобно рыкнул, очевидно, почувствовав его. Взгляд желтых демонических глаз впился в пораненную руку. Аггел сделал крошечный шажок ко мне, снова оставив на миг за собой размытую тень.
        - Иди сюда, - через звериный рев едва угадывалась речь.
        - Сам иди сюда, - жестко произнесла я, скривившись, а потом со всего маху выплеснула в лицо противника содержимое пузырька.
        Нога сорвалась, я шлепнулась на крышу и застонала от боли в ладони. Склянка рассыпа-лась в моих руках от удара, и крошечные осколки вонзились в кожу. Аггел ревел и вертелся, пытаясь стереть с лица ядовитую кровь, стекавшую за ворот. Его кожа шипела, покрываясь ожогами. Никогда бы у меня не вышло победить противника выше меня на две головы и тяже-лее пудов на пять!
        Неожиданно противника повело. Ноги несуразно разъехались, и он завалился. С воплем аггел слетел на землю, и я, прижавшаяся всем телом к склизкой черепице, дернулась от звука глухого удара внизу.
        Он погиб?!
        Не позволяя себе рассуждать или жалеть, я вскочила на ноги и стремглав бросилась к чердаку рядом с трубами, где хлопало от ветра маленькое оконце, достаточное чтобы невысо-кий человек забрался внутрь. Старый чердак дыхнул в разгоряченное лицо пылью и особенным запахом рухляди. Деревянная лестничка выглядела до боли ненадежной, каковой и оказалась. Трухлявые перекладины провалились под ногами, заставляя испуганно прикусывать губу.
        В ушах шумела кровь, а сердце било набатом. На одну секунду меня ослепила темнота заброшенного пыльного коридора, стены которого чернели разводами плесени, а побелка сви-сала с потолка лопухами. Сломя голову, я кинулась в огромный холодный зал с жалко побиты-ми окнами.
        По разрушенным цехам разносились мои шелестящие шаги, даже дыхание, казалось, разлеталось эхом. Я кружилась на месте и не понимала, где нахожусь. Помещения походили одно на другое. Дверей не было, лишь провалы проходов, углы затянула пыльная паутина.
        Нужно было остановиться и привести скачущие мысли в порядок, но чужие поспешные шаги заставили сердце тревожно екнуть. Я юркнула в соседний зал, где беспорядочной массой догнивали старые ткацкие станки, накрытые пыльными проеденными мышами кожухами. От резкого запаха пыли засвербело в носу.
        - Эй! ? раздалось за спиной.
        Вздрогнув, я рывком оглянулась и даже зажмурилась на мгновение, ожидая нападения. Несмотря на боль в ладони, сжались кулаки, все мышцы напряглись.
        - Птаха! ? через грохот сердца мне удалось различить голос Ратмира. От облегчения подкосились ноги, и я обессилено уселась на корточки, закрывая лицо окровавленными ладо-нями.
        Он двигался гораздо быстрее любого известного мне человека, но, безусловно, не смог тягаться с незапечатанным аггелом. Через короткие секунды Ратмир присел рядом со мной, от него шло тепло. Он походил на солнышко, заглянувшее в огромный запустелый цех, чтобы ус-покоить и подбодрить меня.
        - Что с твоей рукой? ? он бережно отвел ладонь, разглядывая порез, выглядевший дей-ствительно паршиво, и осторожно дотронулся до острой стекляшки, впившейся в кожу. У Рат-мира были странные даже жутковатые глаза. Узкие желтоватые полоски окаймляли черные, подкрашенные специальным средством радужки, будто на ночном небе случилось лунное за-тмение.
        - Больно, - пробормотала я, почувствовав, как в горле встал горький комок слез, и скорбно прошептала: ? У нас больше нет драконьей крови. Я ее выплеснула…
        Голос осекся, потрясение победило, и лицо Ратмира поплыло. Слезинка кольнула игол-кой и сбежала по щеке, оставляя дорожку.
        - Я привез сегодня, - тихо признался мужчина и насмешливо вопросил: ? Ответь, где вы утащили столько крови, что хватило бы проверить весь фонд Исторического музея?
        Его колкость отчего-то не показалось смешной, меня мучила другая мысль, сейчас всплывшая в гудящей голове с болезненной четкостью.
        - Он погиб? ? вопрос дался с трудом, через всхлип.
        - Аггела сложно убить, - отозвался мужчина, задумчиво всматриваясь в мое перепач-канное кровью лицо. Он и не собирался меня утешать или уговаривать, в отличие Богдана, ко-торый от моих жалоб и слез чувствовал себя ужасно виноватым, будто сам являлся источником девичьего горя. Ратмир хорошо сделал, и так было тошно, меньше всего хотелось, чтобы со мной сюсюкали, как с последней истеричкой. Ветров старший был слеплен совсем из другого теста, а потому притягивал, словно огонь мотылька. Я тут же устыдилась глупых мыслей и пробормотала:
        - Он ослеп?
        - Очень на это надеюсь, - изогнув брови, пробормотал Ратмир.
        Неожиданно его горячие пальцы заправили мне за ухо прядь волос, и от легко прикос-новения я непроизвольно вздрогнула, как будто молния прошла от макушки до пяток.
        - Не стоит ему сочувствовать, Птаха, - тихо посоветовал мужчина и, помолчав, добавил такие слова, от которых похолодело внутри: ? им бы тебя не было жалко.
        Я судорожно кивнула, шмыгнув носом.
        - Пойдем, - Ратмир поднялся и помог встать мне. Мы пересекли огромный цех, напол-ненный пылью, светом и холодом, и горячая мужская рука, поддерживая, твердо сжимала мой локоть.
        - Они ушли?
        - Да, - ответил Ратмир, быстро глянув на меня из-под ресниц, - лаборатория в руинах…
        Только сейчас, наконец, отвлекшись от собственных переживаний новоявленного убий-цы, я заметила, что каждый шаг дается моему спасителю, болезненно морщившемуся, с види-мым трудом, а костяшки на руке прилично разбиты после драки.
        - Мы уезжаем? ? Мне было так жаль его, что непроизвольно я пальчиком нежно погла-дила ранки на кулаке. Во взгляде Ратмира скользнуло холодное удивление, и он, мгновенно разжав пальцы, отодвинулся. Отчего-то тут же стало стыдно и зябко.
        - Да, - последовал сухой ответ.
        Понятно, перемирие закончилось. Никто из них мне больше не друг, и я им снова не подруга.
        ГЛАВА 8
        Лазутчик в глубоком аггеловском тылу
        'Резервации аггелов появились практически сразу после Мировой войны. Границы от-крывались, государства исчезали, и принимался общий свод законов. В каждом городе назна-чали Магические советы, и первыми их свершением стали маленькие деревеньки в отдалении от городов-оазисов, куда насильно переселяли целые семьи аггелов, возможно, никак не участ-вовавших в заговоре с Горианом Менским, а то и выступавших на стороне объединенных сил.
        За единственными носителями природной магии поначалу вели неусыпный контроль. В память о тех временах, на въезде в крупные селения все еще высятся гарнизонные будки (для справки: некоторые ушлые дельцы изловчились перестраивать их в дорогущие торговые лавки с псевдо военными сувенирами и центры движения 'Против расизма').
        Ирония заключалась в том, что стража охраняла не горожан от аггелов, а как раз наобо-рот. Когда по миру прокатилась волна оглушительных судов 'за преступления против народа и жизни', у резерваций собирались возмущенные жаждавшие крови толпы. Тогда к смертной казни подписали элиту аггелов: профессоров, интеллигенцию и людей творчества. В конце концов, искусство досталось эльфам, всегда ставившим себя на ступеньку выше остальных фейри, а богатство приговоренных передали в казну городов, читай, магам, находившимся у власти…'
        Выдержка из статьи 'Правда о Мировой войне и ее последствиях' от 12 дня, месяца сеченя 2005 года. Номер газетного листка 'Мировые вести' посвящался столетию начала войны, и после публикации приказом Мирового Магического Совета главный редактор, аггел-полукровка по рождению, был снят с должно-сти по обвинению в разжигании межрасовой розни.
        Пустынный тракт вился через реденький лесок, каких много в пригороде Ветиха. От на-крапывающего дождя, мелкой пудрой оседавшего на лобовом стекле автокара, яркие весенние краски померкли, будто сдрейфив перед серостью непогоды. Сочно-зеленые влажные папорот-ники скрывали землю, и листва шумела от задиристого ветра.
        Остались позади опрятные городки-спутники, киснувшие под дождем. Стриж, не поспе-вавший за нами на чудом оживленной 'Чайке', потерялся еще на выезде из города, и теперь нас разделяли несколько верст пути. В салоне стояла взрывоопасная тишина, лишь мурлыкала поминутно сбивавшаяся от помех музыкальная волна.
        Ратмир упорно молчал, следя за дорогой. Сжавшись в глубоком кожаном сиденье, я ук-радкой поглядывала на водителя, и отчего-то чувствовала страшную робость. То и дело взор цеплялся за расслабленно лежащие на руле мужские руки с длинными пальцами. Конфузило безмолвие, но особенно смущало крайне неправильное внутреннее волнение от вида широкого кожаного браслета, закрывавшего крепкое запястье с татуировкой четырехлистного клевера на внутренней стороне. Меня даже в жар кидало от неожиданно вспыхивавших в воображении смутных картин.
        В конце концов, чтобы заполнить неловкую бесконечную паузу, я спросила:
        - Не хочешь сейчас поговорить? ? прозвучало ворчливо.
        - Нет, - Ратмир даже и не подумал повернуть головы, - сейчас ? нет.
        Стало обидно, и насуплено я отвернулась к окну, прекрасно понимая, что похожу на из-балованную барышню, полагающую, будто все без исключения ей чем-то должны.
        Между тем, лес резко оборвался, и мелькнул указатель 'поселок Огненный'. Отсюда начинались фермерские угодья. С двух сторон потянулись вспаханные поля, строго разделен-ные изгородями. Дорога разветвлялась и разбегалась неровными лучами к ладным деревенским домикам. На обочинах одноногими лакеями нас встречали почтовые ящики, мокрые от зачас-тившего дождя. Безлюдность и тишина тревожили. Рожденной в городе-оазисе мне не прихо-дилось бывать в фермерских поселках, и окрестный пейзаж казался сошедшим с картинки в газетном листке.
        Нам на встречу протарахтел грузовой забрызганный грязью до самой крыши автокар с поднятым над землей ковшом. В высокой будочке трясся шофер, лихо крутивший руль, чтобы удержать рычащее чудовище на колесах. Цвет кожи усатого водителя отливал темной бронзой, и кончик гладкого хвоста вместе с пальцами барабанил по баранке, выбивая такт неслышной песенки. У меня покруглели глаза. Не осознавая, я до боли прикусила губу и даже сморгнула, но, выдержав ровно секунду, все-таки ткнула пальцем в окно:
        - Это поселение аггелов?
        - А что тебя смущает? ? сухо уточнил Ратмир, съезжая с основной дороги.
        Автокар нырнул под очень крутую горку, едва не тюкнувшись носом, и съехал на засы-панную щебенкой одноколейку.
        - Меня смущает то, что это аггелы! ? воскликнула я обвинительно. ? Если бы мой отец меня сейчас увидел, его бы удар хватил!
        - Веда, - Ратмир бросил на меня острый, как иголка, взор, пригвождая к сиденью, - а позволь тебя спросить ? с кем, по-твоему, ты сейчас едешь в автокаре?
        Я открыла рот, пытаясь придумать достойный ответ, и моментально сникла, потупив-шись. Пораненная ладонь, намазанная чудодейственным средством профессорского изготовле-ния, зачесалась под туго забинтованными полосками ткани, будто тоже укоряя меня за высоко-мерие.
        Автокар швыряло на колдобинах и, наконец, вкатив в открытые настежь металлические ворота, мы остановились посреди двора перед двухэтажным ладным домиком с балкончиком над крыльцом. У изгороди, отделявшей дворовое хозяйство от черного мокрого поля, рос высо-ченный ветвистый дуб. От старости его ветви давно переплелись и срослись, а коряжистый ствол скрючило, как больного радикулитом пенсионера. Из шумевшей от ветра кроны спуска-лись привязанные к сучьям веревки, и на них маятником раскачивалась старая покрышка, заменявшая хозяевам качели. В самом конце двора притулились запертые подсобные клети, и под дождем мок автокар с будкой и открытым кузовом, из-под которого с оглушительным лаем выскочил огромный пятнистый дог. От одного вида оскаленной пасти пса с брылами, у меня боязливо округлились глаза.
        Между тем, входная дверь дома хлопнула, и от резкого звука вспыхнул зыбкий уличный светильник, спрятанный под круглую шляпку. С деревянного крылечка, держась за перила, спускалась невысокая полнотелая женщина в простом домашнем платье. Из-под косынки вы-бивались темные с проседью волосы, желтые глаза резко выделялись на коричнево-бордовом лице. Только у незнакомки они излучали душевность. К моему изумлению при виде хозяйки фермы Ратмир засветился улыбкой, настоящей, теплой и удивительно мягкой. Вот уж не знала, что жестяная банка может испытывать радость!
        Он резво вышел навстречу женщине, и сжал ее в крепких объятиях, чуть оторвав от зем-ли. В салон автокара ворвались прохладная свежесть и аромат влажной листвы. Тут же и дог сунул голову, принюхиваясь ко мне, и с чавканьем подозрительно облизался, пустив на води-тельское кресло струйку слюны.
        Женщина, между тем, ласково закудахтала непонятные слова и расцеловала Ратмира.
        - Едет за нами… ? ответил тот, вероятно, имея в виду Стрижа.
        Пес залез в салон еще глубже и басовито тявкнул, похоже, желая познакомиться побли-же. Мое сердце испуганно сжалось. Никогда не любила собак, особенно больших.
        Неожиданно дверь распахнулась и я, прильнувшая к обшивке подальше от дога, едва не вывалилась кулем.
        - Выходи, - Ратмир и не думал мне помогать выбраться. От прохлады и дождя меня пе-редернуло, ботинки моментально промокли от влаги, впитавшейся в хлюпающую траву.
        - А это что за ягненок? ? сложив руки на груди, кивнула женщина.
        Хорошо овцой не назвала, прости господи мое ехидство.
        Непроизвольно я заприметила хвост, обвернутый вокруг лодыжки хозяйки. Подоспев-ший дог с упоением обнюхивал мои штаны, вероятно, приглядывая на ноге кусок помясистей. Тут его ждало разочарование, ведь доставленный из большого города ужин отличался худосоч-ностью и выглядел неаппетитным.
        - Это Веда, - Ратмир положил горячую руку мне на плечо, и от прикосновения поря-дочно пробрало.
        - Она с тобой или со Стрижом? ? с выжидательной улыбкой уточнила женщина, разгля-дывая меня. ? Или…
        - Или они меня спасают, - быстро отозвалась я, ответив за Ратмира, и от смущения сце-пила за спиной в замок руки. В детстве подобный жест помогал почувствовать уверенность, но под внимательным взором желтоглазой женщины проверенный способ ни коем образом не по-действовал.
        - Она поживет здесь несколько дней, - спокойно объявил Ратмир, вероятно, не ожидая отказа.
        Наверное, микроб под увеличительным стеклом изучали бы не так внимательно, как ме-ня в тот момент.
        - Мое имя Людмила, - произнесла женщина, и серьезное лицо расплылось в улыбке, будто все это время она лишь играла роль сердитой тетушки. ? Обещаю, что тебе здесь будет весело!
        Куда уж веселее, чем в поселении чистокровных аггелов!
        Ошарашив, она потрепала меня по щеке, как малого милого ребенка, и почти насильно подтолкнула к крылечку. Я шла, словно приговоренная к смертной казни, и мечтала сбежать в город первым утренним поездом.
        Оказавшись в доме, Ратмир тут же заперся в гостиной с камином, наконец, ответив на звонок разрывавшегося персонального коммуникатора.
        Сидя в кухне за добротным длинным столом, застеленным белой льняной скатертью, я чувствовала себя лазутчиком в глубоком аггеловском тылу. Разместившись напротив, меня на-хально разглядывала Любава, девчонка лет пятнадцати, лицеистка, походившая на наливное сочное яблочко. В ее подкрашенных зелеными каплями глазах светилось легкое презрение. Во главе стола, вероятно, в роли хозяина дома, спокойно расправлялся с ужином взрослый коротко стриженый Пересвет, старательно игнорируя мое присутствие. В отличие от братьев Ветровых, типичных горожан, он не прятал смешные черные рожки под густой шевелюрой или шапкой.
        Тетушка хлопотала у плиты, и от шипящей сковороды шел соблазнительный аромат жа-реного бекона. Есть хотелось страшно, но под пристальным взором вертлявой остроглазой со-седки кусок в горло не лез.
        Неожиданно девочка, не сводя с меня взгляда, сказала что-то брату на латыни и растя-нула губы в издевательской улыбке. Она явно выдала гадость в мой адрес и наслаждалась тем, что я не понимала ни слова. Парень резко вскинулся, в раздражении швырнув на стол ложку. От неловкости я только ниже опустила голову, а тетушка предупреждающе зыкнула на дочь. Та передернула плечами и вдруг обратилась ко мне:
        - Имя Веда на вашем, межрасовом, означает русалка?
        Она говорила, чуть грассируя, с заметным акцентом.
        - Ну да, - пробормотала я, краснея.
        Историю возникновения имени меня не заставили бы рассказать и под пытками. Кому ж захочется признаваться, что матушка назвала чадо в честь городской команды пловчих, выигравших общемировые соревнования в год рождения дочери?
        - В честь городской команды пловчих? ? неожиданно уточнила девушка, и я, только-только засунувшая в рот ложку с супом, отчаянно подавилась.
        - Любава! ? осекла ее тетушка, сердито оглянувшись через плечо. ? Дай девочке поесть.
        Меня будто бы поджаривали на медленном огне, совсем как готовившийся бекон. Не-уютно поерзав на стуле, я вытянула ноги и, что-то нащупав ботинком, похлопала для проверки. Пересвета странно перекосило, бедолага поперхнулся и выдавил:
        - Хвост…
        - Что? ? испуганно пролепетала я.
        - Ты мне на хвост наступила, - простонала жертва моей неуклюжести. Я мгновенно по-догнула колени, хорошенько шарахнувшись о столешницу. Незамедлительно из тарелки с су-пом выскользнула ложка, и на скатерти появилось жирное пятно.
        - Извини, - пробормотала я, становясь отличного багряного цвета. Мне отчаянно захо-телось сбежать во двор, но и там меня поджидал огромный любвеобильный дог, отчего-то про-никшийся ко мне нежными чувствами и особым собачьим доверием. В общем, сплошные заса-ды на вражеской территории.
        - Доводите Птаху до нервного тика? ? раздался веселый голос Стрижа, и у меня вы-рвался непроизвольный вздох облегчения.
        Долговязый приятель стоял в дверях кухни, и рядом с ним пытался протиснуться пере-пачканный в глине пес, проникший в прихожую через неплотно закрытую входную дверь.
        - Стриж! ? с визгом девчонка соскочила со стула и бросилась к приятелю, не сдерживая восторг, как будто он являлся музыкальной звездой, неожиданно заскочившей на огонек в да-лекую ферму. Мы с Пересветом понимающе переглянулись, и парень многозначительно изо-гнул чернявые брови. Любава затараторила, не останавливаясь ни на секунду, будто заранее подготовила речь. Тетушка заспешила расцеловать припозднившегося гостя, смешно протискиваясь между стульями и кухонными шкафчиками.
        Собственно, услыхав вопли юной поклонницы младшего брата, в кухне появился Рат-мир. Девочка тут же поутихла и поскучнела, вероятно, побаиваясь Ветрова старшего. Более того, наступила долгожданная тишина, от какой бы зазвенело в ушах, если бы не брызгавшее в сковороде раскаленное масло.
        - Ты закончила? ? проигнорировав всеобщую настороженность, обратился ко мне Рат-мир.
        От его серьезности у меня подвело живот, и аппетит пропал напрочь. Стриж озабоченно покосился на брата, а девочка бросила на меня скорбный взор, как если бы прощалась с покой-ником, в тайне злорадствуя, что сама-то цела и невредима. Тетушка обеспокоено нахмурилась и уперла руки в бока, но вмешиваться постеснялась.
        - Тогда пойдем, - коротко кивнул Ратмир, но помедлил и сухо приказал Стрижу: ? ты тоже.
        - Добрался без проблем. Спасибо, что спросил, - отозвался тот кисло, проследив скрывшимся в гостиной за братом.
        Семейство переглядывалось, совершенно не понимая происходящего. Не объяснишь же гостеприимным добрым хозяевам, что в соседней комнате нас ждал грандиозный скандал с подробным разбором совершенных оплошностей.
        - А ужин? ? опечалилась тетушка.
        - Обязательно поужинаем, - пообещал Стриж, задорно подмигнув, и в противовес наи-гранной веселости нервно развернул козырек кепки на затылок.
        Ратмир застыл посреди гостиной, скрестив руки на груди. Выглядел он хмурым и, по всей видимости, жаждал накостылять нам по полной программе за утреннюю авантюру. Стриж галантно пропустил меня и плотно закрыл дверь, чтобы разговор остался в уютных стенах маленькой комнаты, освещенной теплым желтоватым светом горевшего под потолком шара-светильника, заключенного в хрустальный плафон. На каминной полке теснились фотоснимки в простых деревянных рамочках. Лица на фотографиях улыбались. Заливался смехом маленький Стриж, пухлый и хорошенький малыш. Рядом с ним вертелась перед фотокамерой Любава. В самом центре стоял портрет Ратмира, копию которого я случайно обнаружила между документов в профессорской лаборатории.
        - Садись, - Ветров старший сдержанно кивнул на диван напротив камина.
        Я плюхнулась на мягкие подушки с мелким цветочным рисунком, едва ли не утопая в них, и вздернула подбородок.
        - Значит так, Птаха, - Ратмир, прежде чем начать обличительную речь, кашлянул в ку-лак, - это был первый и последний раз, когда ты вмешиваешься в наши дела. Ясно?
        Опешив, я негодующе выдохнула и ткнула пальцем себе в грудь:
        - Постой, ты отчитываешь исключительно меня?!
        - С ним, - тот кивнул в сторону моментально подобравшегося брата, - у нас будет от-дельный разговор!
        - Превосходно! ? зло пробормотала я, в груди стало очень горячо.
        - Все, что ты должна делать, это не высовываться! ? жестко продолжил Ветров стар-ший. ? Не вмешиваться ? вот главное условие! Что же я вижу, когда возвращаюсь в лаборато-рию? ? он красноречиво замолчал. Ратмир кипел, действительно едва сдерживая себя, но все равно говорил ровным, почти бесстрастным тоном.
        - Мы достали кровь! ? ощетинился Стриж.
        - Ее безопасность ? твоя забота! ? последовала резкая отповедь, вслед которой парня окатили пронзительным взором, будто облили ледяной прорубной водой. ? Любая вылазка в город чревата последствиями!
        - Но с ней же все в порядке, - огрызнулся приятель, с деланным безразличием сунув ру-ки в карманы. Не нужно быть провидцем, чтобы различить его возмущение, как будто старший брат в лицо плюнул.
        - Тебе очень сильно повезло! ? вкрадчиво отозвался Ратмир, изогнув брови.
        Меня трясло от ярости. Как всегда, когда внутри бурлил едва сдерживаемый гнев, то на глазах закипали злые слезы, и горло перекрывал горький комок.
        - Послушай, - я медленно поднялась, комната подернулась дымкой и качнулась, - если ты полагаешь, что я буду терпеливо ждать, когда меня пристрелят, и ничего не стану предпри-нимать, чтобы снять этот проклятый браслет, то ты жестоко ошибаешься!
        - Тебя не пристрелят, - опроверг Ратмир тоном нетерпящим возражений, - если ты сама не будешь лезть на рожон. Ты в безопасности, пока сидишь тихо, как мышка, и не чирикаешь. Ясно, Птаха?
        - Только отчасти в безопасности! ? слова полились потоком, и голос стал по-детски тонким из-за едва сдерживаемых слез. ? Если бы мы задержались в городе, то мне бы не при-шлось сегодня скидывать с крыши человека…, - запнувшись, я тут же поправилась: - аггела. Я уже готова руку отрезать, лишь бы избавиться от браслета и всей этой поганой истории, потому что ты защищаешь не меня, а украшение! Это мне ясно, как божий день!
        Как же мне хотелось ударить его, со всего размаху, чтобы кулак заныл!
        В гостиной повисла тяжелая тишина. Ратмир не ответил, только впился в меня разъя-ренным взором, и желтый ободок в черных глазах стремительно ширился, съедая магическую краску. Казалось, еще мгновение и противник влепит мне пощечину или расколотит все фото-графии на каминной полке, а заодно разгромит и камин. Он отчаянно старался не сорваться. В нем боролись непонятные чувства, между бровей прорезались твердые складки, и заходили желваки. Мне бы его самообладание!
        - Без обид, - наконец, сухо вымолил он, - но ничего умнее от тебя ждать не приходит-ся!
        Оскорбление попало точно в цель! Я съежилась, как будто он действительно отхлестал меня по щекам.
        - Эй, Рат, перегибаешь, - изумленно протянул Стриж, осекая обидчика.
        - Ваши действия, - сурово продолжил Ратмир, испепеляя меня уничижительным взором ставших желтыми глаз, - были не просто лишены логики, они были бессмысленны! В следующий раз, когда надумаете совершить какую-нибудь глупость, хотя бы посоветуйтесь!
        Он резко развернулся и, выходя, с силой толкнул дверь, будто желал выместить на ней накопившуюся злость. Я только проводила его озадаченным взором.
        - Ух, ты! ? Ветров младший выдохнул и, стянув с головы кепку, растер лицо. ? Кажется, пронесло. Давненько я его таким не видел.
        - Мы выиграли сражение? ? вопрос прозвучал ошеломленно, я только моргала, ничего не понимая. За время скандала Ратмир ни разу не поднял голоса, но у меня в ушах стоял гул, и драло горло, будто мы орали, как резаные. Мы, вообще, во всех стычках напоминали восточ-ных узкоглазеньких троллей, которые, следуя древним традициям, даже перед тем, как пору-бить друг друга на кусочки длинными сабельками, сначала кротко улыбались и кланялись.
        - Поздравляю, похоже, ты теперь в деле, - отозвался приятель, разведя руками.

* * *
        Гостеприимные хозяева отнеслись ко мне, человеческой девушке, весьма прохладно. Весь следующий день до самого обеда мне пришлось составлять компанию себе самой.
        На улице поселилась серость, низкое небо никак не хотело разразиться дождем, но и солнце не пропускало. Листва и зелень казались темно-изумрудными и испускали насыщенные сладкие ароматы. По комнатам гуляли сквозняки, заставляя зябко ежиться. Аггелы отличались высокой температурой тела, одевались легко, игнорируя душегрейки даже в лютые морозы, и через настежь распахнутые окна с раздуваемыми коленкоровыми занавесками разливались весенняя свежесть.
        Над кухонным столом дрожал морок экрана видения. В маленькой хрустальной призме, подпертой между солонкой и перечницей, почти закончился магический заряд, и полупрозрач-ное изображение постоянно затухало. Я развалилась на стуле с мягкой стеганой подушкой и, вытянув ноги на соседнюю табуретку, умирала от скуки под музыкальный концерт. Длинново-лосые эльфы из известного ансамбля ломались на сцене, и каждый раз, когда шоу взрывалось огненными фонтанами, экран к досаде жутко рябил.
        Через открытые двери прекрасно просматривалась гостиная, где на диване, склонившись над лэптопом, сидел углубившийся в работу Ветров старший. На низком газетном столике в беспорядке валялись документы, копии и старинные пергаментные свитки. Сквозняк играл листами, стараясь рассыпать их по комнате.
        С каждым маленьким глоточком мятного отвара, я украдкой над краем кружки бросала быстрый взор на мужчину. У Ратмира беспрестанно трезвонил коммуникатор и, отвечая, неиз-менно Ветров откидывался на подушки, запуская пальцы в спутанные черные волосы. До меня доносился звук его голоса, мурлыкавшего едва слышно непонятные слова, а от вида сильных рук с закатанными рукавами свитера в высшей степени неприлично учащалось сердцебиение. И этот проклятый кожаный браслет, закрывавший крепкое запястье с татуировкой четырехлистного клевера…
        - Прием! ? раздалось приветствие голосом Стрижа.
        От неожиданности я подпрыгнула на месте и едва не подавилась. Долговязый приятель стоял в дверях кухни, заинтересованно уставившись на меня. Судя по красноречивой ухмылке, он все-таки заметил невежливое подглядывание за его братом.
        - Привет, - пробормотала я, замявшись.
        - Вот, - Стриж швырнул мне в лицо свитер, какой держал в руках, и я чуть не сверзи-лась со стула, стараясь поймать одежку, - ты, похоже, замерзла на наших сквозняках.
        - Угу, - я развернула мужской наряд и, просовывая голову в широкую горловину, про-бормотала: ? спасибо.
        Мягкий плотный свитер пах тонко и чуть кисловато уже знакомым ароматом, впервые ощутимым мной поздней ночью на ступеньках родительского дома. Романтики в том суматошном свидании со старшим из братьев явно не хватало, ведь тогда к моему затылку он приставил самострел.
        - Ратмир, - Стриж оглянулся через плечо, - спасибо!
        Я вспыхнула и одарила парня уничижительным взором. Ратмир, не открываясь от изу-чения какого-то испещренного записями листа, только поморщился и безразлично махнул ру-кой.
        - Подыхаешь от скуки? ? Стриж никак не хотел оставить меня в покое, пришлось насу-плено кивнуть. ? Пойдем, разгонять тоску, - он неопределенно мотнул головой, лучезарно улыбаясь и явно затевая какую-то каверзу.
        - Это травматично? ? насторожилась я, пытаясь разгадать приготовленную подлость.
        - О, да! ? парень развеселился. ? Мы пройдемся по всему списку того, что с тобой не должно случиться!
        - Не вздумай! ? тут же из гостиной раздался недовольный возглас Ратмира, пытавшийся осечь брата.
        - Согласна, - я соскочила со стула, как будто всю жизнь только и мечтала поломать себе пару ребер, а заодно свернуть шею.
        Под пристальным осуждающим взглядом Ветрова старшего, пробуравившим нам затыл-ки, мы выбрались на крыльцо. Во дворе своей тихой и мирной жизнью существовало деревен-ское царство хозяюшки Людмилы. Важно прохаживались несушки под неусыпным контролем общипанного петуха, устроившего наблюдательный пункт на изгороди. Курлыкали у клети об-кормленные индюшки, поглядывавшие на нас с лютой ненавистью. Открытый кузов фермер-ского автокара с будкой облюбовали воробьи, нахохлившиеся в ожидании дождя. Прохладный воздух пах влажной землей.
        Стоило спуститься с крылечка, как с бешеным лаем из пыльной канавки выскочил ог-ромный пятнистый дог, и бросился в мою сторону. С его дороги разбегались куры, а петух рас-пушил хвост, готовый броситься на защиту птичьего семейства. Я даже испугаться не успела, как под тяжестью гавкающего чудовища кувыркнулась в траву, и шершавый мокрый язык об-лизал лицо.
        - Фу-фу-фу-у-у! ? отбиваясь, истошно завопила я, только раззадоривая любвеобильного пса. ? Отстань!
        Стриж схватил дога за ошейник и коротко выругался непонятным словом. Пес сильно опечалился, но послушно потрусил к яме, понуро оглядываясь, словно ждал, что его позовут обратно.
        - Он межрасового не понимает, - хохотнул приятель, протягивая мне, барахтавшейся в мокрой траве, руку. ? Как ты себя чувствуешь?
        - Так как будто меня только что облизал слюнявый дог! ? буркнула я, поднимаясь, и со злорадным удовлетворением обтерла лицо рукавом ратмировского свитера.
        На мой вопль на балконе над крылечком появился любопытствующий Пересвет и, обло-котившись о перила, принялся с интересом наблюдать за нами со Стрижом, как будто ожидал циркового представления с акробатическими трюками.
        - Коль уж ты теперь вымазана, - приятель фонтанировал энергией, - то тебе не страшна народная аггеловская забава.
        - Я с вами! ? лишь заслышав о предполагаемом развлечении, выкрикнул парень сверху, заставляя нас задрать головы, и поспешно исчез в комнатах.
        - Пересвет опечатан? ? на всякий случай удостоверилась я, ткнув пальцем на опустев-ший балкончик.
        - Расслабься, все будет хорошо, - сверкнул загадочной улыбкой Стриж, что-то разыски-вая в густой траве. Отчего-то возникало подозрение, что развлечение меня, приезжую гастро-лершу, затронет напрямую, причем радоваться будут исключительно мальчишки.
        - Я тебе не верю, - ворчливо отозвалась я, кутаясь в свитер и воровато оглядывая пус-товавший двор, - твое 'хорошо' прозвучало так же, как когда ты заявил, что победителей не судят.
        - В тот раз ты оказалась права, но ты же не можешь быть правой постоянно! ? хмыкнул в ответ приятель и продемонстрировал мне плоский деревянный диск чуть больше шайбы в диаметре с острой белого цвета кромкой. В памяти мгновенно всплыли кадры из популярного сериала о Мировой войне, показываемого по центральному каналу видения в горячее вечернее время. Такие диски называли бумерангами. Подчиняясь магии аггелов, они вспыхивали молни-ей и носились вслед неверным потокам ветра, отлично снося головы потерявшим бдительность врагам.
        - Это тот самый диск… боевой? ? уточнила я, холодея, и честно решила сбежать, пока действительно все ребра целы. Слава богу, что болезненный порез на ладони, благодаря чудо-действенной мази Дока, за ночь зажил, превратившись в узкий белый шрам, и мне не пришлось щеголять с перебинтованными пальцами. Хватало и повязки на запястье, скрывавший браслет.
        - Так и есть! ? подтвердил выскользнувший на крыльцо Пересвет и перескочил разом все четыре высокие ступеньки, ловко приземлившись на траву. Его хвост звучно щелкнул по траве, сбивая острые верхушки, и оставил заметный след. Я кашлянула в кулак, совершенно неуверенная, что готова принять участие в развлечении. Оба парня были на полторы головы выше меня, и раз в пять быстрее. Зашибут, не почувствуют!
        - Я, пожалуй, пас! ? сдалась я, замахав длинными рукавами свитера.
        - Полтина! ? объявил Стриж с победоносной улыбкой.
        - Так это игра на деньги? ? оживилась я, моментально забывая про опасения. ? Тогда давай ставить по целковому! Рисковать шеей так не за копейки!
        - Да ты азартна, Птаха! ? осклабился тот в ответ.
        Мы ударили по рукам, и Пересвет, исходя ехидством, разбил сцепленные пальцы кончиком хвоста.
        - Значит так, - Стриж подкинул диск, выглядевший самым обычным деревянным бли-ном, какой при желании можно использовать на кухне вместо подставки для кастрюль, и вне-запно шайба стремительно закрутился, загораясь, - мы запускаем бумеранг. Кто первый пой-мал, тот сорвал банк.
        - И все? ? недоверчиво протянула я.
        - Да ты поймай его сначала, - снисходительно хмыкнул Пересвет, разминая шею.
        Диск, гудя, хаотично завертелся над нашими макушками, и из него вырвались острые ослепительные лучи. Совсем, как в фильмах про войну. Тут меня снова пробрало.
        - А если… ? я не договорила и только красноречиво провела ребром ладони по шее.
        - Ты не волнуйся, Птаха! ? Стриж дружески хлопнул меня по спине, едва не сбивая с ног. ? Он не заточен.
        - Но голову все равно береги, - причмокнув, посоветовал Пересвет со знанием дела, - в прошлый раз мы трех кур угробили.
        - Кур? ? оцепенела я, снова покосившись на беспрестанно вращающийся и похожий на шаровую молнию бумеранг, и тут же, оценив размер опасности, заявила: ? Поднимаю ставку до четырех целковых! Вместе получится двенадцать, если что хватит заплатить за вызов лекаря.
        - Ага, или на пару кладбищенских веночков, если он не успеет, - жизнерадостно под-хватил Стриж, подмигнув едва сдерживавшему ехидный смех Пересвету, но от жадности став-ку ребята приняли.
        - Деньги вон, - распорядилась я, залезая в карман за монетками, - на крылечко! Хочу видеть, за что рискую здоровьем!
        - Все человеческие девушки меркантильны? ? ткнул пальцем в мою сторону Пересвет, и аккуратной башенкой сложил металлические копейки на широкие перила лестницы.
        - Мы просто поумнее куриц будем, - отозвалась я, стаскивая свитер, но в тонкой клет-чатой рубашке стало зябко. Никогда не любила подвижные игры, спорт предпочитала смотреть по видению, а от бегавших ранним утром поклонников здорового образца жизни у меня болели зубы.
        Диск бешено вертелся, и от одного взгляда на мельтешащий в воздухе ослепительной яркости предмет болели глаза. Даже пес и тот спрятался от смертоносной игрушки, забравшись под автокар с кузовом, и только жалобно поскуливал.
        Мы встали звездочкой, плечо к плечу. Бумеранг взъерошивал волосы и тревожил воздух, разнося его холодными волнами.
        - На счет три, - пробормотал Стриж, напружинившийся и приготовившийся к игре.
        - На хвост не наступать! ? процедил Пересвет, не спуская с соперника изучающего взо-ра. Меня они, судя по всему, в расчет не брали, и уже в уме поделили поставленные денежки. Парни, как борцы на ринге, приглядывались друг к другу, заранее пытаясь угадать первый ход соперника. Похоже, мне все-таки отводилась роль миленькой кокетки в открытом купальном костюме, проносившей таблички с номерами раундов.
        - Унос, - Стриж потоптался на месте, словно бык, копытом роющий землю. ? Бини…
        Пересвет громко щелкнул хвостом, как кнутом, и тот прошелся рядом с моим ботинком, вспарывая мягкий грунт, отчего в разные стороны полетела вырванная с корнем трава.
        - Терни! ? выкрикнул Ветров младший, и мальчишки, похожие на отринувших котов, брызнули в разные стороны.
        Ровно в момент их на загляденье бесподобного прыжка диск потух. Провисев мгнове-ние, он камнем сорвался вниз, точно угодив мне в лоб, и отскочил в руки. Морщась, я растерла ушибленное место, от силы удара перед глазами поплыли желтые круги.
        Пауза была достойна любых театральных подмостков, даже Большого Театра перед кре-постью Магического совета в центре Ветиха. Мои соперники не просто вытаращились, они да-же рты открыли от изумления.
        - Парни, - тут до меня стало доходить, - это, получается, я только что у вас выиграла деньги?!
        На радостях я потрясла заснувшим диском над головой, и он злобно вспыхнул, заставляя испуганно ойкнуть.
        - Она мухлевала! ? с возмущением ткнул в меня пальцем Пересвет. Вероятно, он даже не мог помыслить, что обычная девчонка, не напрягаясь, оставила двух аггелов с носом.
        - Определенно! ? негодующе фыркнул Стриж. ? Победа не засчитывается!
        Они медленно наступали, как будто хотели меня поколотить. Я испуганно закрутила го-ловой, подозревая, что народная аггеловская забава заключалась как раз не в ловле боевого бу-меранга, а в последующем избиении победителя.
        - Да, вам просто денег жалко! ? расхрабрилась я, уперев руки в бока.
        - А сколько на кону? ? донесся с крылечка голос Ратмира.
        Сердце подло екнуло, но я с нарочитой ленцой оглянулась, демонстрируя совершенное безразличие. Пусть умник не думает, будто обида за вчерашнее оскорбление прошла! Хотя, положа руку на сердце, конечно, сильно померкла, ведь у меня никогда не получалось долго злиться.
        На лестнице, облокотившись о перила, стоял Ветров старший и, вероятно, уже давно следил за ходом игры.
        - Веда ставит двенадцать целковых! ? заявил Стриж с вызовом, покосившись в мою сторону.
        - С чего бы? ? огрызнулась я, похожая на драчливого невероятно глупого воробья, ки-давшегося на сильных ястребов. ? Вы проиграли!
        - Идет, - бесцеремонно заявил Ратмир, с легкостью вступая в торг. Он вытащил из кар-мана купюру и положил на перила, а чтобы не унес ветер, сверху придавил пирамидкой поставленных Пересветом монеток. Приятели (предатели нечастные) ничуть не возражали против богатенького игрока, только уважительно присвистнули.
        Всего на секунду, пока Ратмир стягивал через голову свитер, оставаясь в футболке, я за-мялась, а потом извинительно улыбнулась:
        - Ну, у вас есть третий игрок, я пойду…
        - Ты куда? ? мужчина ловко перехватил меня за локоть, заставляя повернуть обратно.
        - Я на хвосты наступаю, - пробормотала я, непроизвольно заливаясь краской, и выдер-нула руку.
        - У меня нет хвоста, - ответил тот, усмехнувшись. В черных глазах с желтыми ободка-ми появилось странное выражение, которое мне бы не удалось разгадать и на картах. И опять этот проклятый кожаный браслет, закрывавший запястье и отчего-то очень сильно меня волно-вавший! Я сглотнула внезапно пересохшее горло настолько громко, что услышали, наверное, и на соседней ферме. Слава богу, никто не мог подслушать моих похабных мыслей!
        - Зато у Пересвета есть, - заупрямилась я, с тоской покосившись на входную дверь в дом с аккуратным окошечком, изнутри задернутым клетчатой занавеской.
        - Я подберу его, - включаясь в непонятную мне игру, пообещал парень, и гладкий хвост мгновенно обернулся вокруг его шеи, складываясь змеиными кольцами. Как ни странно, но подобное зрелище на второй день пребывания в гостях у аггелов перестало меня доводить до нервной икоты.
        Я помолчала, отчаянно борясь с соблазном остаться и побыть всего пару минуток чуть поближе к ершистому совершенно непонятному Ратмиру, и, не устояв, заявила, будто сделала огромное одолжение:
        - И победа в первом раунде засчитывается!
        - Это не меркантильность, - в притворном расстройстве покачал головой Стриж, обра-щаясь к Пересвету, - это уже натуральная корысть.
        - Справедливость, а не корысть, я бы попросила! ? хмыкнула я и без предупреждения со всей силы подкинула диск над головой.
        Бумеранг взмыл, послушный ветру, и вспыхнул, словно по мановению волшебной па-лочки, которых сроду в нашем магическом мире не делали (правда, вовсю производили маги-ческие карандаши с грифелем, менявшим по желанию художника цвет). Он сорвался с места и со свистом ринулся к серому небу. На мгновение показалось, будто далеко наверху произошел мощный взрыв, и, растянув длинные лучи, диск рассеялся в пространстве.
        - Три, - недоуменно пожала я плечами, когда соперники в изумлении оторопели.
        - Ты что сотворила? ? обиделся Стриж, и со следующим вздохом нас всех ослепило.
        Диск вынырнул из воздуха всего в сажени от нас, и мягкая подсечка подломила мои ко-лени. На затылок легла горячая ладонь, с силой заставляя пригнуть голову, чтобы бумеранг проскочил мимо. В общем, через мгновение я лежала на двух лопатках в мокрой траве и бес-сильно наблюдала, как блиставшая шайба промелькнула в воздухе, а мальчишки заметались, стараясь ее выловить.
        - Ты это специально сделал! ? буркнула с обидой я Ратмиру, с потаенной ухмылкой склонившемуся надо мной.
        Он услужливо протянул руку, за которую я схватилась с брезгливой гримасой, но стоило мне приподняться, как проклятый бумеранг, злобно гудя, промелькнул меж нами, заставляя испуганно зажмуриться. Мужские пальцы моментально разжались, и меня со всего маху отшвырнуло обратно. Новое падение случилось так быстро, что я едва не кувыркнулась и злобно заорала, приподнимаясь на локтях:
        - Может мне, вообще, не вставать?!
        Ратмир боле не сдерживал нахальной улыбки. Наверное, мальчишки бы тоже похохота-ли от удовольствия, но диск безбожно их гонял по двору, целясь то одному, то второму в ма-кушку.
        - Помочь? ? Ратмир снова протянул ладонь, но, презрительно фыркнув, я встала сама, едва не кряхтя от боли в защемленной пояснице.
        Стоило подняться на ноги, как озверевший бумеранг, вероятно, внутренним магическим чутьем распознав жертву послабее, метнулся в мою сторону. Оцепенев, я только раззявила рот и глупо уставилась на приближавшуюся вспышку, пронзавшую прохладный воздух. От силы движения бумеранга расходились прозрачные, но все равно заметные даже невооруженному глазу, волны. Мне бы точно выбило зубы или сломало нос, но неожиданно меня дернуло назад и прижало к жаркому мужскому телу, только пискнуть успела.
        - Пусти! ? я настырно дернулась. На другом конце двора Стриж в азарте подпрыгнул за сверкнувшим огоньком, бесполезно махнув руками. Пересвет, подскочивший следом за сопер-ником, налетел на кузов автокара.
        Ратмир и не думал освобождать меня, более того, горячие руки как-то ловко забрались под выбившуюся из-за пояса рубашку и легли на живот. От нежного прикосновения под ло-жечкой весьма подленько и сладенько заныло. Двор, скачущие, как мячики, противники, сама игра отошли на второй план, так актеры уходят в темную глубину сцены, прячась от ослепи-тельных софитов. В висках шумела кровь, а сердце отбивало набатом.
        - Скажи, - щекоча дыханием, издевательски пробормотал мне на ухо Ратмир, - и много интересного ты обнаружила, когда подглядывала за мной из кухни?
        Наверное, если бы мне в тот момент также нежненько забормотали на ушко официаль-ный гимн Ветиха, то я, находясь в блаженном отупении, клянусь, не разобрала бы ни слова, но здесь… На меня словно выплеснули ведро холодной воды. Подобного хамства девичья гордость выдержать не сумела бы и под хмельком!
        - Да как ты… ? в гневе выдохнув, я вывернулась из объятий и с силой толкнула Ратмира в твердую грудь. Он послушно отступил на шаг, хотя мой разъяренный тычок вряд ли мог пошатнуть его.
        - Это тебе за то, что ворвался в дом моих родителей и напугал меня до безумия! ? пер-вое, что вертелось на языке, выпалила я, белея от злости. Улыбка мужчины стала удивленно отстраненной.
        - Ясно, - только и ответил он, никак не останавливая меня, даже расставил руки, будто приглашая ударить еще раз.
        Вспоминать о приличиях и строить хорошую мину при плохой игре, у меня не хватило сил. Я снова наскочила, с остервенением толкнув Ратмира:
        - Это тебе за то, что от страха я надела браслет!
        Улыбка погасла окончательно, глаза предупреждающе блеснули:
        - Тебя никто не вынуждал надевать украшение, - сухо заметил мужчина, вернув обыч-ную бесстрастность.
        - Чушь! ? задохнулась я, удивляясь, почему еще не воплю во все горло, и с силой ткнув кулачком в его плечо, добавила сквозь сжатые зубы: ? Давай, профессор, прочитай мне мораль! Ведь ничего умного ты от меня не ждешь!
        Но он мудро промолчал.
        Слабенький голосок трезвого рассудка зашептал, что в действительности корень всех случившихся несчастий прятался исключительно в моих собственных малахольности и пани-керстве.
        Да и в странных будоражащих чувствах, которые, сам того не подозревая, в девичьей душе будил Ратмир, он не был повинен.
        И я ударила опять, прошипев:
        - Это тебе за то, что мне все еще смертельно страшно!
        В смуглом лице Ратмира проявилась знакомая жесткость. Он резко перехватил мои за-пястья, не позволив замахнуться, и с силой прижал к себе, не давая даже дернуться. Перед гла-зами все смешалось, нос до боли тюкнулся о твердую грудь. Одна ладонь мужчины скользнула мне под рубашку и легла на взмокшей спине между лопатками, другая стиснула голову.
        - Тихо! ? прошептал он.
        - Не нужно говорить мне 'тихо'! ? прорычала я, извиваясь в безуспешной попытке вы-рваться. ? Ты должен был просто попросить браслет! Ничего бы этого не случилось! Я бы не боялась сейчас!
        - Тихо, Веда, - очень мягко повторил он мне в макушку, и на меня нахлынула слабость.
        Над нами ослепительно вспыхнул крутившийся диск, словно хотел выжечь глаза, и, ос-тановившись, рухнул на траву. Наверное, если бы игрушка взорвалась, мы бы не заметили.
        Подчиняясь глупому порыву, я покрепче прижалась к Ратмиру и обняла, позволяя руке проскользнуть под футболку. Пальчики смело исследовали горячую кожу, наслаждаясь каждым касанием, пока не дотронулись до обжигающего рубца магической печати, обезображивавшей спину мужчины.
        Дыхание Ратмира на мгновение оборвалось. Он напрягся всем телом и с силой отстра-нил меня, едва не роняя на траву. В глазах, отчего-то вернувших настоящий желтый цвет, мелькнуло нечто пугающее, с губ сорвалось непонятное незнакомое ругательство на языке аг-гелов.
        Мальчишки, огорошено следившие за нами, окончательно остолбенели.
        Ратмир брезгливо отбросил мои слабые руки, заставляя в испуганном оцепенении отступить на шаг. Пробормотав что-то в сердцах, мужчина направился к дому. С грохотом за ним шарахнула входная дверь, и от силы удара вспыхнул уличный шар-светильник.
        Что произошло?!
        - Я дотронулась до его печати, - пробормотала я сконфуженно, оглядываясь к притих-шим ребятам. ? Ему было больно?
        Стриж многозначительно переглянулся с Пересветом, на лицах мальчишек появилось понимающее насмешливое выражение. Словно они прямо сейчас выяснили неприличный сек-рет про старшего брата, а мне не хотели рассказать.
        - Нет, - хмыкнул Стриж загадочно, - ему вовсе не было больно…

* * *
        Свечка появилась ближе к вечеру, разбередив погрузившийся в унылую тишину дом. В кухне горел шар-светильник, и на добротной мебели играли тени от его зыбкого неровного света. Морок видения окончательно разрядился. Из всех развлечений мне оставалось лишь бес-смысленно таращиться в окно, следя за тем, как сумерки стремительно поглощают двор, а небо наливается густой ночной тяжестью.
        Неожиданно полумглу разрезал свет фар, и в гостеприимно распахнутые ворота вкатил огромный вездеходный автокар. Осмелевший пес выбрался, наконец, из своего убежища и бро-сился к гостям с басовитым лаем. Тут же в гостиную, где после катастрофичной для меня игры закрылись братья Ветровы, широко распахнулась дверь. Ратмир поспешно вышел на крыльцо, а из автокара уже выбиралась Свечка, сначала осторожно вытянув с подножки длинные ноги в туфлях на очень высоких тонких каблуках.
        Спрятавшись за занавеской, чтобы меня не заметили, я следила, как Ратмир помогает хрупкой высокой посетительнице, проваливавшейся в мягкий грунт, пересечь двор.
        - Он никогда не привозил сюда женщин, - неожиданно послышался тихий голос Люба-вы, пару часов назад вернувшейся из находившегося здесь же, в резервации, лицея. Я испуган-но вздрогнула и оглянулась. Хозяйская дочка стояла, оказывается, совсем близко и неотрывно смотрела в окно. В ее солнечных глазах светилась взрослая и неожиданно покровительственная любовь, словно она в одночасье стала на несколько лет старше. Взор не пропускал ни одного движения Ратмира.
        - Мама растила их со Стрижом, - продолжила девочка, вероятно, и не ожидая от меня ответа. ? После того, как их родители погибли.
        - Их родители погибли? ? переспросила я недоверчиво.
        Получается, что Ветров притащил меня, почти незнакомую человеческую девицу, в дом своего детства, к женщине практически заменившей ему мать. Поди, тетушка Людмила, не-смотря на все заверения, пребывала в святой уверенности, что меня привезли на смотрины. Превосходно!
        - Они носили знак четырехлистного клевера, - собеседница тяжело вздохнула и запра-вила за ухо выбившуюся прядку густых волос. ? Так бывает, что те, кто помечен, не живут дол-го…
        От ее проникновенного взора у меня по спине побежали мурашки. Непроизвольно паль-цы сжались на замотанном полосками ткани запястье с магическим браслетом, будто пряча от чужих глаз.
        В тот же момент в маленькой прихожей с зеркальным коммуникатором на стене раздался сердитый стук каблучков. Свечка принесла с собой запах сладких цветочных духов и присущую ей нервозность.
        Я без особого радушия оглянулась к визитерше, помедлившей напротив кухни.
        - Отлично выглядишь, Леда, - растянула женщина накрашенные кармином губы в хищ-ной улыбке и осторожно, чтобы не попортить идеальной укладки, жеманно дотронулась до ко-ротко стриженых волос.
        - Веда, - поправила Любава с презрительной усмешкой, заработав высокомерный взор от гостьи.
        После кувырканий в мокрой траве вид у меня действительно был что надо, а спутанные волосы, обрезанные по подбородок, не взяла ни одна расческа, и они торчали непослушными вихрами. Зато у Свечки под глазом темнело расплывшееся пятно.
        - У тебя тушь потекла, - мило улыбнулась я вместо приветствия и злорадно заметила, как изящная рука женщины непроизвольно дернулась, желая подтереть веко. ? Так что ты тоже отлично выглядишь.
        Передернув плечами, Свечка развернулась на каблуках и влетела в уютную гостиную.
        - А ты чего медлишь? ? походя, буркнул Ратмир.
        После происшествия во дворе мне было неловко бросить на него даже быстрый взор, и, становясь пунцовой, я уставилась на дверной косяк:
        - Ты мне?
        - Тебе отдельное приглашение нужно? ? проворчал он, скрываясь вслед за подругой.
        - Приглашение куда? ? тупо повторила я, уже обращаясь к выкрашенной белой краской плотно закрытой двери, и тут же ринулась вон из кухни.
        Стоило мне появиться, как Свечка, недобро зыкнув, заявила:
        - Ей здесь не место!
        Сама женщина выглядела чужеродной в простой деревенской обстановке комнаты. Она резко диссонировала с милыми рюшами на занавесках, вышитыми салфетками и камином, об-лицованным заливными плитками. Хотя, наверное, никто из нас не вписывался в местный ин-терьер.
        - Речь пойдет о ней, - спокойно кивнул Ратмир, стоявший за диваном и облокотивший-ся ладонями о спинку, - поэтому ей здесь самое место.
        Я мгновенно насторожилась и с вопросом покосилась на устроившегося на диване Стрижа, но тот что-то внимательно изучал в экране гудевшего лэптопа и нимало не обращал на меня внимания.
        - Ну, хорошо, Ветров, - Свечка скрестила руки на груди, - говори.
        - В Веде стала проявляться черная магия, - услышали мы с гостьей в ответ, и у той от-крылся рот от изумления, у меня же стали до странности мягкими и непослушными ноги.
        Значит, это произошло снова, как в прошлый раз. Браслет что-то сделал со мной, а я ни-чего не почувствовала! Ничего такого особенного, что обычно описывают в литературных сказках, когда у главного героя проявляются неизвестные таланты, ни тебе звона в ушах или прилива сил. Хотя вру, в ушах звенело, когда я начинала дергаться, но подобное происходило всю мою сознательную жизнь.
        - Ты уверен? ? Свечка недоверчиво свела бровки у переносицы.
        - Она едва не снесла ему печать, - подтвердил Стриж, наконец, включаясь в беседу, и игриво подмигнул мне, застывшей ледяным изваянием. Ратмир угрюмо уставился брату в заты-лок, но парень, не смущаясь, продолжил с кривой ухмылкой: ? Он смотрит на меня так, как будто сейчас придушит? Конечно, что ему еще остается?
        Тут стало ясно, как божий день, что же все-таки произошло во дворе. Ратмир действи-тельно чувствовал вовсе не боль от моего прикосновения. Говорят, что вспышка магической силы в крови сродни экстазу. Кажется, я покраснела до корней волос.
        - Я что-то ничего не понимаю, - Свечка с прохладцей глянула на Ветрова старшего, - каким образом она, - женщина презрительно кивнула в мою сторону, - смогла дотронуться до печати на твоей, - она многозначительно подняла брови, - спине?
        Тайный подтекст вопроса даже мысленно прозвучал более чем неприлично.
        - Послушай, Свеча, - Ратмир, находясь в явном раздражении, все-таки старался гово-рить спокойно, - я вызвал тебя, мой милый специалист по магическим аномалиям, чтобы ты помогла Веде совладать с браслетом, а вовсе не для того, чтобы ты лезла в личное.
        - Ну, хорошо, Ветров, - с недоброй усмешкой на устах отозвалась та, - как специалист по магическим аномалиям даю тебе однозначный ответ. Читай по губам, если плохо слышишь. Я должна увезти ее и поместить под особый присмотр!
        Я оторопела, совершенно ничего не понимая.
        - Нет, - хмыкнул Ратмир, - она останется здесь подальше от города. Такое не в первый раз случается с людьми, и не припомню, чтобы кто-то умер.
        - Тогда опять-таки как специалист я тебе официально заявляю, Ветров, со всей откро-венностью. Готовься, у нее снесет крышу, - голос Свечки возвысился, - она спалит дом твоей любимой тетушки и сбежит. Черная магия ? это не игрушки, Ветров. Ты не хуже меня знаешь, что она делает с ведунами, а уж обычного человека подчинит запросто!
        От нарастающего недовольства в комнате сгущался пропитанный цветочными духами воздух.
        - Это было только первое проявление, - встрял Стриж, заступаясь за меня.
        Говоря про первый случай, он, безусловно, ошибался. Я никому не смогла бы признать-ся, что намедни непостижимым образом залезла в голову Ратмира и видела нападение собст-венного брата, тоже охотившегося за браслетом. Подобными секретами в дружеской беседе обычно не делятся, да и, в принципе, помалкивают.
        Вслед словам парня последовала угнетающая тишина. Все ждали того, кто взорвет на-пряжение, и коллективная вежливость, наконец, полетит в тартарары, а комнатка наполнится криками и обвинениями.
        - Так вот, милая, связной моей команды, - процедил Ратмир с ледяной полуулыбкой на устах, от которой даже меня бросило в дрожь, - ты выяснишь, как решить нашу с Ведой про-блему, и завтра расскажешь, когда привезешь сюда Дока.
        - Это приказ? ? криво усмехнулась Свечка, явно оскорбившись тоном собеседника.
        - Так и есть, - сухо отозвался тот, кивнув.
        - Ну, хорошо, Ветров, - она с вызовом вздернула подбородок и уперла руки в бока, изящно подчеркнутые платьем, - можешь быть уверен, я не стану молчать о том, какие транс-формации в ней происходят…
        - Не посмеешь, - вкрадчиво отозвался тот, окатывая женщину остерегающим взором.
        - Еще как посмею! Она будет опасна, и я не хочу, чтобы чужие смерти лежали на моей совести! Если ты не забыл, мы и существуем для того, чтобы пресекать подобное…
        Они словно бы забыли о моем присутствии, и спор порядком разозлил меня.
        - Довольно! ? не выдержав, перебила я женщину, все трое с нескрываемым удивлением оглянулись. Спокойный тон дался с трудом, но в этой компании было не принято орать: ? Про-сто хватит, ладно? Вы меня судите за то, чего я не совершила, - губы растянулись в недоумен-ную улыбку, руки в защитном жесте сами собой сплелись на груди, - поэтому если меня позвали лишь для того, чтобы очередной раз оскорбить, то мне здесь действительно не место.
        Возникла долгая пауза, и с упавшим сердцем я понятливо кивнула, собираясь выходить.
        - Мы нашли его, - заставляя оглянуться, остановил меня Стриж, единственный в этой комнате, кто действительно испытывал ко мне дружеские чувства, - человека, который ворвал-ся в лабораторию.
        Парень похлопал по диванным подушкам, предлагая мне присесть рядышком. Мой ос-торожный взор скользнул по Ратмиру, задумчиво потиравшему подбородок. Он, казалось, на-ходился за сотни верст от гостиной, совсем в другом месте, но все же отсутствующе кивнул, подтверждая приглашение брата. Свечка тихо фыркнула и в гробовом молчании отвернулась к окну, всеми силами демонстрируя свое несогласие.
        Помедлив мгновение, я все-таки присела на краешек дивана рядом со Стрижом, очень остро ощущая Ратмира за спиной, и осторожно заглянула в экран лэптопа. На меня, не мигая, смотрел невероятной красоты знакомый мужчина с тонкими аристократичными чертами лица и немного раскосыми, но выразительными глазами.
        - Его зовут Златоцвет Остров, - объявил Стриж, откидываясь на мягкие подушки.
        - Он очень красив, - пробормотала я, фактически любуясь лицом злейшего врага.
        Господи, мои недруги за последние пять дней размножались как кролики ? сначала Бо-гдан, теперь этот. От мыслей о старшем брате стало паршиво.
        - Он подкрашивает себя магией, - тут же опустил меня на землю Ратмир.
        - Как дамочка, - ухмыльнулся Стриж и щелкнул кнопкой светившейся клавиатуры, ме-няя фотографию. ? Здесь он без макияжа.
        Признаться, от следующего портрета меня посетило страшное разочарование. Лучше бы не показывали. Представший господин в действительности оказался на десяток лет старше. На снимке его светлые тусклые волосы трепал ветер, и мужчина выглядел лишь жалкой копией на самого себя. Холеность исчезла, под глазами залегли усталые мешки, от крыльев носа до угол-ков рта прочертились глубокими твердые складки. Неожиданно изображение сощурилось, при-обретая отталкивающее змеиное выражение. Меня передернуло.
        - Мы думали, что он проявится на торгах, - последовал комментария Ратмира над самой макушкой так близко, будто он наклонился ко мне, заставляя замереть, - но он выжидал, чтобы напасть внезапно.
        Я кивнула, мгновенно вспоминая все события, предшествующие нашему приезду на ферму. Неожиданно стало зябко и захотелось обнять себя руками, чтобы согреться.
        - Он маг? ? уточнила я, постепенно начиная понимать. Мысли закружились, меняя одна другую, как в калейдоскопе из цветных стекляшек, пока, наконец, не появилась ясный узор. Мне не хотелось верить в правду, ведь она пугала почище любого ночного кошмара.
        - Слабенький, - фыркнула Свечка, оглядываясь через плечо. Вероятно, она пересилила себя и временно смирилась с присутствием нежелательного слушателя.
        - Но с большими амбициями, - вставил Стриж.
        - И он хочет стать вторым Горианом… ? мое осторожное высказывание прозвучало с вопросительной интонацией и жалобной мольбой, чтобы прямо сейчас кто-нибудь опроверг утверждение.
        - Без сомнения, - моментально подтвердила мои опасения Свечка высокомерным то-ном.
        Примолкнув, я нервно грызла ноготь. В груди заныло от дурных предчувствий, ведь та-кой человек не остановится ни перед чем, лишь бы достать браслеты Гориана. Особенно перед убийством какой-то там девчонки, случайно надевшей на руку одну из побрякушек.
        Непроизвольно я по детской привычке беззащитно сжала ладони между коленей, уже ожидая подлого боевого шара между лопаток.
        - Не переживай, - подбодрил меня Стриж, поднимаясь, и дружественно потрепал по плечу.
        - Да нет, - хмыкнула Свечка, - нам всем есть о чем переживать.
        Они заговорили, но для меня голоса становились все тише, и все мысли занял опасный Златоцвет, собравший вокруг себя незапечатанных аггелов. Теперь история не просто пугала, она наводила леденящий ужас. Как же мне хотелось оказаться дома, в безопасности знакомых стен! Жаль время невозможно открутить назад и спуститься на станцию подземки на пять ми-нут раньше. Как много, оказывается, в жизни могут изменить короткие пять минут!
        На экране гудевшего лэптопа светилось досье мага. Он родился в маленьком городке-спутнике Ветиха, и, судя по всему, его семья не отличалась выдающимися свершениями. Одна из многих разорившихся еще до Мировой войны.
        Я пододвинулась к экрану и погладила пентаграмму, светившуюся в вершке от крышки газетного столика. Внезапно картинка мигнула, меняясь, и во весь экран развернулся отрывок новостной колонки, такие официальные объявления обычно поступали в газетные листки из Ратуши стражей. Я даже моргнула от неожиданности и внимательно присмотрелась к малень-кой фотографии женщины, улыбавшейся фотокамере. Ее лицо казалось совершенно незнако-мым: коротко стриженные кудрявые волосы, вздернутый носик и узкие темные глаза. Взор бы-стро пробежал по строчкам, и каждое слово вбивалось в голову, как гвоздь.
        '… В своей квартире четырьмя выстрелами в упор была расстреляна Велимира Разу-мовна Кадышева, возраста двадцати восьми лет. Убийцу Истомину Веду Владимировну, воз-раста двадцати пяти лет, опознали соседи. Предположительно убийца была знакома с жертвой, поэтому погибшая впустила ее в дом. Причины и мотивы выясняются. Ратуша, от 22 дня, месяца травня 2010 года…'
        В панике неожиданно даже для себя я захлопнула экран и одернула руки, вжимаясь в диванные подушки. Лэптоп, громко щелкая, мгновенно сложился, превратившись в маленькую серую коробочку. Я с поспешностью оглянулась к стоявшему позади дивана Ратмиру, прове-ряя, не заметил ли он статьи, но выражение лица того оставалось бесстрастным.
        - С лэптопом случайно вышло. Извините, - пробормотала я, быстро отворачиваясь, и уставилась в пол, стараясь справиться с лихорадочным румянцем, вспыхнувшим на щеках.
        Сердце трусливо улизнуло в пятки. Вот и третий раз… Не хотелось думать, какое явле-ние станет следующим. Может, под действием магических чар я действительно начну палить из самострела по незнакомым людям? По спине пробежал холодок.
        Свечка, изогнув брови, изображала ехидное удивление, явно надеясь заприметить во мне признаки безумия и увезти подальше в неизвестном направлении туда, где, по всей вероятности, вовсе не будет безопасно.
        - Ничего страшного, - вздохнул Стриж, склоняясь, чтобы открыть лэптоп обратно.
        Я до боли прикусила губу, прекрасно осознавая, что прямо сейчас все узнают о моей но-вой тайне. Экран вспыхнул… Меня пробрал нервный тик, задергалось веко, и на секунду оста-новилось дыхание.
        На светлеющем мониторе, как за минуту до того, проявилось досье Златоцвета.
        Из груди вырвался едва слышный вздох, глаза закрылись от облегчения.
        - Свеча, тебе пора, - неожиданно заявил Ратмир, а потом вдруг добавил, заставляя меня испуганно съежиться, как смятый конфетный фантик: ? Веда будет здесь безвылазно, пока мы не найдем второй браслет, поэтому никто никого не убьет. Ни завтра, ни через месяц, - добавил он с нажимом.
        Меня бросило в жар, капля пота неприятно пробежала между лопаток до поясницы. Его слова предназначались исключительно для моих ушей!
        - Прозвучало неуверенно, Ветров, - осклабилась женщина, бросив на меня последний уничижительный взор.
        Ратмир видел статью… и не выдал меня.
        ГЛАВА 9
        Смерть на улице Вязовой
        'Фильм-сенсация 'Магические узы'.
        Год создания: 2010.
        Город съемок: Ветих.
        Выход на экран: 21 день, месяц травень 2010 год.
        Аннотация:
        'Наш мир походит на прекрасный оазис, а светлое будущее стало настоящим. Здесь не существует границ, и каждый горожанин имеет возможность купить себе призму с колдовст-вом, даже не являясь магом. Но до сих пор появляются черные артефакты, способные уничто-жить мирный ход вещей. Именно такой угрозой является пара магических браслетов, принад-лежавших самому сильному чернокнижнику прошлого Гориану Менскому, развязавшему Ми-ровую войну.
        По странной насмешке судьбы одно из украшений случайно попадает к служащей из заштатной конторы, ничем неприметной девице, каких тысячами ходит по мощеным улицам Ветиха. Обнаружив браслет в своем кармане, героиня еще не подозревает, что уже ввязалась в страшную игру, выжить в которой по силам не каждому. Друзья с легкостью предают, а с близких спадают маски благочестия, и только тот, кто кажется вначале злейшим врагом, станет единственным защитником и надеждой дожить до конца истории. Лишь он сделает так, чтобы браслеты не обернулись для главной героини магическими узами и смертельными оковами…'
        Реклама из газетного листка 'Вечерний Ветих', рубрика 'Новинки видео рын-ка' от 20 дня, месяца травня 2010 года.
        Ночь в деревенском царстве закончилась быстро, и сонные окрестности сотряс пронзи-тельный клич ободранного петуха, поднимавший мирно похрапывавших сонь похлестче любо-го будильника, и тогда весь дом возжелал сварить из пернатого крикуна наваристый бульон.
        Лежа на узкой кровати, я разглядывала остроконечную призму для светового шара на идеально побеленном потолке, ожидая, когда на первом этаже уляжется утренняя суета, и вслед тарахтению отъезжающих автокаров наступит тишина. В душе не было спокойствия, а лишь настойчивая потребность объясниться с Ратмиром, ведь мне не хотелось думать, что он может поверить вчерашней заметке. Потому, прежде чем появиться перед ним, я долго и со вкусом беседовала с зеркальным отражением в маленькой ванной комнате, репетируя проникновенную речь.
        С замиранием сердца спускаясь по скрипучей лестнице, я обнаружила качественный морок электронных часов, гоняемый под потолком прихожей сквозняком из настежь распахну-той входной двери. Зеленоватые цифры, словно воздушные шары, вместе с потоком воздуха бились об углы и пульсировали.
        Дом действительно опустел. На кухонном столе после завтрака осталась киснуть грязная посуда, из медной раковины торчала ручка сковороды, а ветер трепал занавеску на открытом окне.
        - Эй! ? позвала я, заглянув в гостиную. На газетном столике подмигивал лэптоп, и рас-сыпались многочисленные бумаги Ратмира, с которыми он работал, кажется, до середины ночи. По крайней мере, когда до меня донеслись его шаги в коридоре, за окном стояла настоящая темень, а в окне отчетливо виднелся полный диск оранжевой луны.
        Пропавший Стриж, оказывается, стоял на крылечке, и я поежилась от свежести, выходя на улицу. За ночь сильный ветер разогнал низкие серые облака, выказывая солнышко, но не допускал тепла, способного согреть землю. Коряжистый старый дуб возмущенно шумел густой кроной, маятником раскачивая качели.
        В опустевший двор, где лишь дремала голубая отцовская 'Чайка', похожий на непово-ротливую черепаху тихо-тихо въехал рассыпавшийся от древности автокар с прилично проржавелым днищем и заметными вмятинами на кузове. Вцепившись в руль мертвой хваткой, в нем таращил глаза Док, до смерти напуганный самостоятельной поездкой. Куры степенно и в высшей степени оскорблено разошлись по двору, нимало не пугаясь. Пес, завидевший гостя, только устало тявкнул и потрусил в огород на заднем дворе, чтобы доспать положенные часы. В общем, никакой сознательности звериное королевство не проявило.
        - Даже ты за рулем выглядела гармоничнее, - протянул Стриж, когда я остановилась рядом с ним, кутаясь в мужской свитер.
        - И тебе доброе утро.
        Без улыбки следить за профессорскими потугами, когда он старательно втискивал ко-лымагу между 'Чайкой' и разлапистым дубом, было невозможно. Наш неуклюжий эскулап, бестолково тыркаясь, бешено вращал баранку. Неожиданно старая посудина, чудом добежав-шая до далекой фермы, продемонстрировала лихой выпад, будто кинувшаяся на жертву кобра. Заставив испуганно зажмуриться, автокар замер всего в вершке от голубеющего бока отцовско-го раритета.
        - Надо же, - уважительно кивнул Стриж, - Док делает успехи, даже никого не задел!
        - Как ему разрешение-то в Ратуше дали? ? пробормотала я, не отставая от приятеля, спустившегося с крылечка, чтобы честь по чести поприветствовать гостя.
        - А ему и не дали, - хохотнул тот, оглянувшись через плечо, - я подделал разрешение для нашего гения. Вышло, как настоящее.
        - Напомни мне, чтобы я никогда не садилась в его автокар, - сдержанно попросила я.
        С седмицу небритый Док в мятом костюме тем временем выбрался во двор, щедро гро-мыхнув дверцей о ствол дуба, и оставил очередную вмятину на жестяной поверхности.
        - Ведушка! ? профессор стеснительно приобнял меня, неловко похлопав по спине.
        - Привет, Док, - отозвалась я, действительно обрадованная появлением знакомого лица в тихом укромном уголке. Как будто старинный друг внезапно возник на необитаемом острове, принеся с собой волнительное понимание того, что за сотнями верст бескрайних водных просторов по-прежнему течет позабытая жизнь.
        - Стриж? ? поправив съехавшие очки, Док пожал протянутую ладонь парня. ? Наш ждет захватывающий процесс! Настоящая магия!
        Он забормотал себе под нос нечто неразборчивое, и полез в багажник. Все движения профессора отличались суетливостью и неповоротливостью, как будто за пределами своей скромной лаборатории он терял точку опоры, а потому мгновенно выронил вытащенный лекарский чемоданчик. Внутри что-то отчаянно звякнуло, разбиваясь.
        - Ох, ты! ? пробормотала профессор и, мучительно скривившись, обтер днище ладонью. К расстройству он обнаружил, что одним легким взмахом прикончил нечто, судя по перекошенной гримасе, несомненно, важное.
        - Что это? ? Док принюхался к перепачканным пальцам, пытаясь опытным путем опре-делить, чего именно лишился, и протянул ладонь Стрижу: ? Понюхай, а то не могу понять.
        Стриж отпрянул от профессора, как от прокаженного, скорчившись в отвращении.
        - Веда, а ты? ? клянчил профессор, пытаясь ткнуть мне под нос вымазанную руку.
        - У меня насморк, - пробормотала я, затаив дыхание, и поспешно отошла на пару ша-гов.
        От обнюхивания профессорской длани нас спасла Свечка, вкатившая во двор на огром-ном вездеходном автокаре. Тут уж птичье царство не подвело и забилось в истерике от ее яро-стно рычащего чудовища на колесах. Высокий уродец, вздрогнув, остановился практически у крыльца, перекрыв дорожку.
        Худенькая Свечка, грациозно спрыгнувшая с высокой подножки автокара, вызвала лишь глухое раздражение. От недосыпа у меня трещала голова, глаза налились кровью, и, как любую другую женщину, меня крайне злил цветущий вид себе подобной особы.
        - Изыди, - пробормотал едва слышно Стриж, когда Свеча растянула ярко-карминовые губы в приветственной улыбке.
        - Как вижу, шайка в сборе? ? бодро произнесла женщина и обратилась ко мне: ? Леда?
        - Веда, - терпеливо поправила я.
        - Никого еще не убила? ? с милой улыбкой удостоверилась та.
        - А ты? ? любезно уточнила я, чуть склонив голову набок. Серые глаза Свечи недобро блеснули и, резко развернувшись, она направилась к дому. В гробовом молчании мы проследи-ли, как она гибко протиснулась у крыла автокара и прогрохотала по деревянным ступенькам каблуками.
        - Надо потом в углы освещенной водичкой попрыскать, - задумчиво пробормотал Стриж, - чтобы плохой глаз снять.
        - Не поможет, - отозвался Док, прижимая к груди чемоданчик.
        - Говорят, если в притолоку воткнуть иголку, - неожиданно припоминала я наставления бабушки, сильно верившей в деревенскую магию, - то ведьмы забудут дорогу в дом.
        - Чтобы эта забыла дорогу в наш дом, - с сожалением признал Стриж, - придется ей хо-рошенько по голове шарахнуть.
        Вечные сообщники, мы задумчиво примолкли, разглядывая обшитый деревянными рей-ками и выкрашенный в серый цвет фасад дома, и прикидывали в уме соблазнительность идеи.
        - А где Ратмир? ? вдруг рассеянно уточнил Док, вытирая перепачканную руку о замыз-ганный платок. Складывалось ощущение, что профессор пытается тщательно просчитать вре-мя, за которое мы можем обтяпать дельце по устранению Свечи.
        - Любаву в лицей повез, - вздохнул Стриж, и ровно вслед его словам в только-только утихомирившийся двор вкатил изящный автокар Ратмира. Его брат со вздохом пробубнил под нос: ? Только помянешь всуе, как он появляется.
        Сердце бухнуло в пятки, когда Ветров старший в знакомой шапочке, натянутой до чер-ный бровей, выбрался из салона и покосился на нашу дружную троицу. Мужчина, хмурый и грозный, приближался, а с моим пульсом происходили поистине необычайные вещи. Кровь оглушительно стучала в ушах. Уверенность, что мне стоит поднимать разговор про заметку, таяла с каждым шагом приближавшим мужчину к нам.
        Не вымолив ни слова, Ратмир кивнул Доку вместо приветствия и уже хотел направиться к дому, как я схватила его за рукав, останавливая:
        - Подожди.
        Острый недоуменный взор заставил смущенно залиться краской и отступить, брови во-просительно изогнулись.
        - Я поговорить хотела.
        - Прямо сейчас? ? расставил руки Ратмир.
        - Потом может времени не быть, - смутившись, отозвалась я и умоляюще покосилась на его брата.
        - Ну, вы тут недолго, - засуетился Стриж и невежливо подтолкнул заинтригованного Дока к крылечку. Эскулап, словно бы очнувшись ото сна, энергично закивал и засеменил по траве с такой проворностью, как будто ему тыкали самострелом в затылок.
        Вдвоем с Ветровым старшим мы остались во дворе. Вокруг расцветало тихое утро, ве-тер шумел листвой и путался в траве. В пронзительно-синем небе поднималось солнце, заливая двор лимонно-желтым соком лучей, впитавшихся в многочисленные глазки веселых одуванчиков.
        Все заранее приготовленные прочувственные слова застряли в глотке.
        - Ну и? ? тон собеседника прозвучал в высшей мере нетерпеливо. Он явно досадовал из-за времени, потерянного на глупые разговоры с прилипчивой девчонкой.
        - Я по поводу вчерашнего, - я запнулась и нервно сунула руки в карманы, отводя взор.
        - И что? ? подогнал меня Ратмир.
        - Я о статье… ? голос сорвался на шепот.
        - Ясно, - сухо отозвался собеседник и развернулся, собираясь уходить.
        - Ты видел ее! ? прозвучало с обвинением, словно бы Ратмир без спросу залез в мой от-роческий дневник и зачитал выжимки перед родственниками.
        Мужчина оглянулся, хмурый и подавлявший. Колючий взор задержался на моем румя-ном от неловкости лице, заставляя покраснеть еще сильнее.
        - Я только хотела сказать, что совсем не знаю эту женщину. В первый раз ее видела… ? примолкнув, я едва не застонала от отчаянья за собственную трусость. Перед зеркалом в ван-ной комнате объяснение с отражением происходило не так жестко. Во рту появилась неприят-ная сухость, и запершило горло.
        - Это все? ? уточнил Ратмир.
        - Слушай, поверь мне, я не способна убить! ? слова полились потоком, только не те, что были заготовлены заранее. ? Я и стрелять-то совсем не умею, а оружие в первый раз в руках держала, когда из лаборатории хотела сбежать…
        Воздух в легких закончился, и страстный монолог, призванный доказать мою абсолют-ную невиновность, окончательно иссяк. Последовавшая пауза длилась неприлично долго. Окончательно растерявшись от гробового молчания собеседника, я только и сумела выдавить, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы:
        - В общем, так.
        Ратмир прочистил горло и неожиданно устало спросил:
        - Веда, ты от меня-то сейчас чего хочешь? Заверений, что ничего случится, и ты не пой-дешь и не убьешь эту женщину, знакома ты с ней или нет?
        Проклятье! Да, именно этого мне хотелось услышать! Прямо сейчас, незамедлительно! Я жалобно прикусила губу и передернула плечами.
        - Я не могу тебе этого обещать, - просто ответил Ратмир, заставляя сжаться в комок и опустить голову, чтобы он не смог различить накипающих на глаза слез.
        Я лишь судорожно кивнула в ответ на его слова и неожиданно громко шмыгнула носом, что сама испугалась.
        - Господи, Птаха, иди сюда, - мягко произнес он через утомленный вздох, и прижал меня к горячей груди. От него пахло тонко, приятно, и объятия дарили спокойствие и чувство защищенности, почти позабытое за последние дни.
        - Мы вместе постараемся не допустить, чтобы заметка стала правдой. Идет? ? предло-жил он. ? Это я могу тебе обещать.
        Я отстранилась, чтобы не вызвать подозрения. От одного его присутствия в соседней комнате меня бросало в дрожь, а уж от близости начинало нервно трясти. Мужчина спокойно отошел, не собираясь удерживать, и небрежно сунул руки в карманы.
        - Давай договоримся, - предложил он по-дружески, - попытайся для разнообразия меня слушаться.
        - Эй, ну вы идете? ? выкрикнул Стриж, выглядывая из раскрытого окна гостиной. Вет-ров старший оглянулся к брату и только кивнул.
        - Пойдем, - пробормотала я, продвигаясь к крылечку.
        - Веда, и еще, - остановил меня Ратмир, заставив поспешно обернуться, - извини.
        Наверное, если он прямо сейчас бросился в бешеный пляс, я бы изумилась меньше, а по-тому едва не рухнула в траву, к особой радости засевшего в траве дога, только и ждавшего мое-го внимания.
        - За скандал из-за крови. Я был не прав, вы молодцы со Стрижом. Просто в следующий раз предупредите меня о своих решениях, - ответил мужчина на мой потрясенно вопроситель-ный взор.
        Удивление росло, как лесной пожар, в короткие минуты превращавшийся в стихийное бедствие. Похоже, Ветров старший действительно решил заключить перемирие! Идти на ком-промиссы и быть щедрой я умела, а потому хмыкнула:
        - Да это и скандалом-то не назовешь. Ты даже голоса не повысил. Хотя, знаешь, - я дружески похлопала его плечу, и обалдела от собственной бесцеремонности ничуть не меньше Ратмира, - лучше бы ты орал!
        Тот только усмехнулся, а потом добавил нечто, заставившее меня вспыхнуть фитиль-ком:
        - И еще извини за игру, похоже, я неверно тебя понял.
        О, нет!
        Мы оба ощущали себя не в своей тарелке, прекрасно осознавая, что вчера он понял меня исключительно верно.
        - Я все время забываю, что ты не такая, как мы, - он примолк, заставляя неуютно по-ежиться.
        - Обыкновенная? ? услужливо подсказала я, не скрывая иронии.
        Губы Ратмира дрогнули и растянулись в медленную незнакомую улыбку, а в обращен-ном на меня взоре проявилось лукавство. Кажется, теперь мне стало с достоверностью извест-но, как змей искуситель смотрит на невинную монашку, и у той подгибаются колени от смут-ного непристойного обещания в бездонных глазах.
        - Просто другая, - поправил он снисходительно.
        - И это сбивает с толку? ? уточнила я, стараясь скрыть, как сильно он польстил мне.
        - Не то слово…
        - Вы чего тут флиртуете, пока мы вас ждем? ? к моей огромной досаде, обрывая брата на полуслове, на пороге дома появился Стриж и с самым укоряющим видом упер руки в бока.
        - Пойдем, - кивнув в сторону крыльца, сдержанно произнес Ратмир. Он как будто от-вернулся на мгновение и нацепил маску, оборотившись из обольстительного незнакомца в упертую бесстрастную жестянку.
        Обстановка в гостиной, утомленной ожиданием, накалилась. Мне так и казалось, что на идеально расчесанной макушке Свечки бегают крошечные голубоватые разряды, эдак сильно она рассердилась задержкой. Сидя на диване, женщина закинула ногу на ногу и старательно разглядывала круглые отполированные ноготки, тщательно скрывая раздражение, но все равно, не удержавшись, уничижительно прошипела:
        - Ветров, а мы и не чаяли!
        - Не нервничай, Свеча, - отмахнулся тот, цыкнув.
        Док уже успел разложить на газетном столике пузыречки и теперь протирал поддельный браслет мягкой тряпочкой, пропитанной составом с едким запахом. Если бы не открытое окно, через которое вылезла занавеска, стремясь сорваться из петелек вслед жизнерадостному ветру, то у меня из глаз полились бы слезы, но в носу все равно засвербело.
        - У меня все готово! ? отложив натертый до блеска браслет, Док с полубезумным видом хихикнул и в предвкушении потер ладони.
        - И кого мы ждем? ? рявкнула Свечка, цыкнув, и бросила на меня презрительный взор: ? У нас даже массовка подтянулась.
        - Только подальше отойдите… ? посоветовал Док, и я тут же попятилась к закрытой двери, прислоняясь к косяку. Остальные неохотно разошлись по комнате, как будто на собст-венную безопасность они плевали с высокой колокольни, и в них отсутствовал даже намек на инстинкт самосохранения.
        - Давай, Док, - скрестив руки на груди, кивнул Ратмир.
        Профессор с превеликой осторожностью вытащил пробку из пузырька темного стекла, и по комнате разлился гнилостный тошнотворный душок драконьей крови. Непроизвольно я прижала ладонь к носу, стараясь спрятаться от зловония.
        Бутылочка дрожала в нетвердых профессорских пальцах, когда он осторожно наклонил ее. Из узкого горлышка выкатилась капля густой темно-бордовой массы и вязко растянулась, ложась на серебряный виток украшения. В одно мгновение драконья кровь зашипела, словно закипая, и стала жиже. На наших изумленных глазах капля разбежалась по виткам тонкими красными ниточками. Казалось, что браслет впитывает в себя ценный энергетик, не уронив на столешницу ни одной крошечной кляксы.
        - Тяжелеет, - пробормотала довольный Док, вытягивая браслет в ладонях на расстояние руки.
        Неожиданно я почувствовала, будто волосы затрепал сквозняк, и удивленно нахмури-лась, когда заметила волновавшуюся занавеску на одном из запертых на шпингалет окон. Тут внутри гостиной поднялся сильный ветер, сорвав шторы и взъерошив волосы. Рамы единствен-ного открытого окна яростно захлопнулась, прищемив тюль. Многочисленные бумаги Рат-мира, переложенные профессором на диван, взметнулись к потолку, хорошенько прыснув в лицо возмущенной Свечки. Та едва успела прикрыться, а документы закрутились воронкой возле прозрачной призмы для светового шара. Воздушный вихрь стремительно сжимался, становясь как будто темнее, а потом со странным вздохом всосался внутрь браслета, и наступила невероятная огорошенная тишина. Документы медленно опадали на пол, где неряшливыми полотнищами растянулись испорченные коленкоровые занавески.
        - И что? ? рявкнула Свечка, отплевываясь.
        - Подожди, сейчас самое интересное начинается, - благоговейно прошептал профессор, уморительно гримасничая в попытке поправить скособоченные очки, едва державшиеся на кончике носа.
        Ровно вслед его словам комната наполнилась неясными шепотками, и из воздуха стали проявляться полупрозрачные фигуры. Они выстраивались неровной цепочкой перед Доком, но стоило тому пошевелить вытянутыми руками, как дружный строй развеялся дымкой.
        - Док!!! ? рявкнули мы в четыре голоса, и профессор, перепугавшись, тут же выпрямил руки, возвращая необычное видение.
        - Это они? ? уточнил Стриж, с изумлением разглядывая собственное долговязое отра-жение в кепке с длинным козырьком. ? Те, кто трогал браслет?
        - Ага, - Док расплылся от счастья, когда распознал свое собственное круглое полупро-зрачное лицо с двойным подбородком и густой щетиной.
        Все проекции реальных фейри, возникшие в маленькой комнатушке, застыли стражами на ночном посту и устремляли неживые взоры в неведомую даль. Только наши с Ратмиром отражения стояли неестественно близко, словно хотели обняться, и, как по заказу, заглядывали друг другу в глаза. Сплошное недоразумение! Мне стало стыдно за собственный призрак!
        - Какая гадость, - фыркнула Свечка, как будто случайно пронзив ноготком глаз моего двойника. Показалось, как будто мне лично ткнули в зрачок! Даже в голове стрельнуло.
        По правде, фигур было немного, первую из них ? старика, согнувшегося под непомер-ной тяжестью обезобразившего спину горба, я не знала. Зато второй господин ? высокий эльф без возраста и с седыми волосами, заправленными за чудовищно торчавшие огромные и острые уши, оказался мне прекрасно знаком. Два года я опаздывала в принадлежавшую ему контору и съеживалась от осудительного взора серых глаз, изображенных на портрете. И еще в течение этих лет неизменно здоровалась с высокомерным секретарем Лори, сосланным в конторскую приемную, как в ссылку, но сейчас застывшую привидением в змейке вместе со всеми.
        - Судя по всему, - Стриж внимательно присмотрелся к горбуну, - это и есть копиро-вальщик.
        - Ростислав Деньцов, - неожиданно отозвался Ветров старший, задумчиво потирая под-бородок. ? Свечка с ним неплохо знакома, - он бросил в сторону тут же ощетинившейся жен-щины насмешливый взор.
        - Действительно? ? с подтекстом протянул Стриж в ответ и, демонстрируя крайнее лю-бопытство, скрестил руки на груди.
        - Мы заказали у него некоторые копии, - раздраженным тоном бросила она, - для дела! В музее пришлось заменять экспонаты…
        - И много заработали на оригиналах? ? бесцеремонно уточнил приятель, совершенно не обвиняя отчего-то защищавшуюся женщину.
        - Это тебя не касается, я тогда была в другой команде! ? рявкнула она, краснея. Удиви-ла, ведь полагать, что у лицемерки может иметься хотя бы капелька совести, лично мне каза-лось бессмыслицей.
        - В той, где все погибли? ? беззлобно поддел Ратмир, приглядываясь к хозяину 'Весе-лены Прекрасной', стоявшему в цепочке среди прочих, и произнес: ? А вот его я не знаю. Стриж, нужно выяснить адрес, имя, и где он сейчас находится. Он может быть либо посыль-ным, либо заказчиком.
        - Он эльф! ? протянул приятель. ? Эльфы ? это в народном переводе означает деньги.
        - Тогда нужно выяснить все про этот денежный мешок, - оглянулся Ветров старший к Свечке, насупленной после насмешек.
        - Он умер, - встряла я в беседу.
        - Подожди, Веда, - отмахнулся Стриж немедленно и тут же резко повернул голову, раз-глядывая меня с неподдельным любопытством: ? Ты что его знаешь? ? он ткнул пальцем в по-лупрозрачное отражение.
        - Конечно, - пожала я плечами, нисколько не смущаясь коллективным остолбенением, - и ты его знаешь. Мы же с тобой его контору позавчера ограбили.
        Стриж изменился в лице и уже пригляделся к эльфу с большим вниманием.
        - Это Лосиан Толтеа, хозяин 'Веселены Прекрасной', конторы, где я работаю… ? я зап-нулась, прикидывая в каком времени говорить про службу в настоящем или прошедшем, а по-том выдала все, что слышала из сплетен о работодателе: ? Знаю, что его особняк после смерти отошел к племяннице со всем антикварным мусором, и что старик увлекался коллекционированием древностей, особенно часов.
        - А от чего скончался? Эльфы же почти не стареют и живут долго, - с притворным со-чувствием уточнил Стриж. ? Ратмир подтвердит, он быстро находит общий язык с эльфийками, - он насмешливо подмигнул свирепо нахмурившемуся брату: ? а главное, с завидным постоянством.
        - Да Лосиан старый был, лет восемьсот с гаком, - пожала я плечами, неприятно царап-нутая разговором об эльфийских слабостях Ветрова старшего, и прикусила губу, давая ком-паньонам переварить услышанное.
        Пока в разговоре тянулась изумленная пауза, мне вспомнились чудные уклады в эль-фийских общинах. Нужно отдать должное, у них даже при большом желании не разберешь, каким хитрым способом подсчитывается возраст, то ли по новому, то ли по старому летоисчислению, то ли по-своему собственному. В документах такие даты рождения указывали, что закачаешься. Лесной народ (или как там они себя называют?) свое земное существование воспринимал не иначе как работу на крайне опасном для здоровья магическом производстве, где стаж тикал один год за десять лет. Во всех балладах эльфы, снобы несчастные, только и мечтали, как бы расстаться с опостылевшим миром, населенным низшими расами, куда они по ошибке проведения попали из Безбрежного Леса. Закона 'О переселении в выжженные пустоши недовольных и зачинщиков бунтов', принятого пару веков назад, на них нет! В принципе, на карте материка выжженных пустошей теперь тоже не имелось. Магическим путем вместо них нарыли отличных озер, таких, правда, соленых, что в них рыба дохла, и организовали дорогущие модные курорты.
        Молчание тянулось, и, наконец, болтун Стриж ткнул в меня пальцем, обращаясь к Рат-миру:
        - Обалдеть!
        В отличие от младшего брата, Ветрову, бросавшему в мою сторону хмурые взоры, при-шлось не по вкусу, что, несмотря на уговор, я поневоле вмешивалась в дела команды.
        - Послушайте, - жалобно протянул Док, все еще старательно вытягивавший уже поряд-ком трясущиеся от напряга ладони с браслетом, - можно мне руки опустить, а то мышцы ноют?
        Не дождавшись разрешения, он уронил руки. Все мороки в одно мгновение с тихим хлопком разлетелись и растворились на сквозняке жиденьким дымком.

* * *
        Никогда бы не подумала, что только после тщательного планирования действий охотни-ки за приключениями начинали палить из самострелов и кидаться в кровавые драки. По край-ней мере, именно такой мне прежде представлялась жизнь братьев Ветровых. Как всегда я во многом заблуждалась.
        На один короткий час сложилось впечатление, будто меня перенесло в конторский ка-бинет, где беспрерывно трезвонили зеркальные коммуникаторы и щелкали клавиатуры лэпто-пов. Ратмир мерил комнату шагами, беспрестанно переговариваясь со Свечкой, поспешно вер-нувшейся в город. Стриж уставился в монитор, просматривая на моих глазах взломанную базу анкетных данных населения города. Только мы с Доком выпали из общего переполоха, а пото-му уютно жались в углах дивана, изредка благоговейно переглядываясь.
        Ратмир закончил очередной разговор и отрывисто позвал брата, углубившегося в изуче-ние досье хорошенькой семнадцатилетней нимфы с широко улыбавшимся большим ртом. От неожиданности парень вздрогнул, как будто его застали на чем-то недозволенном, и поспешно схватился за карандаш ? магическую детскую игрушку, отражавшую настроение. Грифель стал ярко-красным, что, если верить инструкции, являлось признаком тяжелой степени влюбленно-сти.
        - Улица Вязовая, - начал Ратмир, и Стриж принялся беспардонно карябать кривые бук-вы на обратной стороне пожелтевшего от времени манускрипта, заработав осуждающий взор, - дом тринадцать, квартира девять. Там живет ювелир. Поговоришь с ним, осторожно узнаешь, сколько копий было сделано для браслета. Возможно, есть еще подделки, и мы должны пони-мать их количество.
        - Я еду к Лоритаурелле Толтеа, - продолжил Ратмир, мучительно сморщившись, когда Стриж бессовестно сложил старинный документ вчетверо и, извернувшись на диване, принялся с азартом запихивать его в задний карман штанов. Мне же вспомнилась хорошенькая секретарь со светлыми волосами, соблазнительно потягивавшаяся за столом в конторской приемной, и я заскучала.
        - Почему все эльфийки всегда достаются тебе? ? возмутился Стриж. ? Я тебя потом седмицу не могу найти!
        Очередной многозначительный взор заставил младшенького прикусить язык и сдавлен-но кашлянуть, выказывая извинения.
        - Док, он поедет на твоем автокаре. Я тебя сам закину в 'присутствие', - профессор безропотно кивнул, кажется, выдохнув в облегчении, что больше не придется садиться за ба-ранку дребезжащей посудины. ? А ты, - тут Ветров старший неожиданно обратился ко мне, заставляя с готовностью выпрямиться: ? остаешься на ферме и не посмеешь нос за ворота су-нуть! Ясно?
        - Хорошо, - промычала я, пряча глаза, чтобы не видеть изумленные подобной крото-стью физиономии приятелей. Не объяснишь же им, что последние события научили меня безо-говорочно подчиняться приказам.
        Итак, все уехали. Двор, запруженный автокарами, опустел, наполнившись местом и простором. Закутавшись в клетчатый плед, я устроилась на ступеньках крыльца, как на стратегически удобном пункте. Отсюда прекрасно просматривалась дорога, вившаяся посреди покрывшего зеленым тонким пушком поля. Ветер путался в кустах, налезавших на изгородь, и тихо шептал листьями дуба. На горизонте от закатного солнца розовели легкие перистые облачка.
        Время остановилось, ведь ожидание ? самая худшая доля.
        Скрипнула за спиной дверь, заставляя меня вздрогнуть и оглянуться. На крылечко вы-скользнула Любава, похожая на яркую бабочку, и ее кожа в нарождающихся сумерках отливала бронзовой.
        - Мы в видео-театр, - объявила девочка, грохоча по ступенькам высоченными каблука-ми, и, чтобы не оступиться, цапко хваталась за перила. ? В нашей деревне, наконец-то, 'Маги-ческие узы' показывают. Ты с нами?
        Я только покачала головой, помня о строгом наказе Ветрова старшего не покидать фер-му ни при каких обстоятельствах.
        - Надо же, - насмешливо хмыкнул появившийся следом за сестрой принаряженный Пе-ресвет, - каким интересно зельем он тебя опоил?
        - Кто? ? насупилась я.
        - Ратмир, конечно, - хмыкнул парень и, походя, потрепал меня по макушке, - еще вчера ты не была такой послушной. Нужно попросить пару капель, хорошо на девчонок действует! ? и издевательски подмигнул.
        Презрительно фыркнув на ехидное хихиканье Любавы, я поплотнее запахнула плед и проводила молодых людей унылым взором. Они, весело переговариваясь, уселись в автокар с открытым кузовом и, подняв на дороге облако пыли, скрылись с глаз. Тетушка еще не возвра-щалась из города, куда отбыла с раннего утра, лишь узнав о приезде всей команды, которых иначе как 'банда' не называла, и теперь меня охватила настоящая тоска.
        Еще пару дней назад я бы новенькие туфли обменяла на тихий одинокий вечерок в доме родителей, но сейчас хотелось завыть волком. Присутствие рядом братьев Ветровых не давало страху вырваться наружу, и без них настороженность медленно возвращалась, заставляя испу-ганно дергаться от любого шороха. К сожаленью, часы паники, когда я металась по городу, пы-таясь спастись от невидимых врагов, не вырвать из памяти как расчеркнутый тетрадный лист.
        Окончательно озябнув, я вошла в дом, и настежь распахнутая дверь впустила в комнаты яростный сквозняк. Поток воздуха взметнул заново привешенные занавески в гостиной, со-рванные поднявшимся во время анализа подделки ветром, играючи рассыпал по полу докумен-ты и перевернул рамочки на каминной полке. Когда один из снимков слетел и жалобно звякнул, я даже вжала голову в плечи и поморщилась. Стало жутковато, внутри появилось подлое ощущение, будто в дом забрался чужак.
        - Проклятье! ? подбадривая себя, я еще раз воровато проверила пустующую кухню с ка-стрюлями на конфорках, и бросилась убирать гостиную, пока не появилась добрая хозяйка и не рухнула в обморок от учиненного беспорядка.
        Осторожно, чтобы не порезаться о разбитое стекло, я подняла рамку с фотографией Стрижа, где он с соломинкой, зажатой между зубов, лежал в высокой траве и жизнерадостно улыбался камере. Лишь стоило моргнуть, и изображение резко сменилось…
        Распростертый в нелепой позе парень валялся на брусчатке. Его смуглое лицо побелело, а на светло-розовой футболке, надетой перед отъездом в Ветих, проявлялись алые пятна. Они стремительно росли, расширялись, и, казалось, что сейчас густая горячая кровь просочится че-рез трещины в стекле фото-рамки. В ужасе я отшвырнула фотографию, уже содрогаясь всем телом. Ударившись о пол, рамка рассыпалась острыми осколками.
        Из горла вырвался жалобный стон, на глаза навернулись слезы, и безумная паника за-стила сознание. Не контролируя себя, я бросилась к коммуникатору. Старые привычки невоз-можно искоренить за пару коротких дней ? первым порывом стал звонок Богдану. Лихорадоч-но нажимая вспыхнувшие на зеркале крупные цифры, я практически набрала номер, но резко остановилась и до боли вцепилась в трубку.
        Богдан ? враг, и он последний человек на этом свете, которому стоило звонить! Зер-кальная поверхность аппарата отразила мое вытянувшееся бледное лицо с покрасневшими от непролитых слез глазами и, чернея, медленно затухала. Братья не потрудились оставить персо-нальных номеров, тетушка запаздывала с возвращением из города, дети укатили развлекаться… Если я не могла позвонить старшему брату, то тогда кому?!
        Раньше меня пугала лишь темнота, теперь открылась правда ? самая ужасающая вещь ? это одиночество. В нем таилась настоящая угроза, когда некому придти тебе на помощь, и нет способа предупредить об опасности других.
        - Улица Вязовая дом тринадцать квартира девять, - пробормотала я, приходя в себя. Мысли заработали с быстротой боевых шаров. Адрес ювелира прокручивался и прокручивался в голове, словно заевшая пластинка граммофона. И я рванула к мирно дремавшей во дворе 'Чайке', уютно устроившейся на стоянку под сенью дуба.
        Если бы отец узнал, как ходко могла снедать версты его колымага, то пришел бы в не-описуемый восторг или же в вящий ужас. 'Чайка' ревела и чихала, выплевывая из выхлопной трубы клубы зеленоватого дыма, но я, не щадя раритет, гнала и остановилась лишь дважды.
        Первый раз, когда, на всех парусах выскакивая из-под крутого пригорка на деревенский тракт, едва не столкнулась с поворачивавшим в сторону фермы черным автокаром с окнами-хамелеонами, посветлевшими из-за сумерек. Одновременно с водителем, являвшимся аггелом, мы нажали на клаксоны, и возмущенные оглушительные сигналы распугали мирно сидевших на пыльном почтовом ящике ворон. В панике я, безусловно, не придала значения этому столк-новению, о чем потом сильно сожалела.
        Второй раз пришлось притормозить, криво съехав на обочину торгового тракта на Ве-тих, когда я сдалась и стала искать в бардачке призму городского навигатора. Стеклянная пи-рамидка оказалась треснувшей, и вспыхнувшая на лобовом стекле полупрозрачная карта города то и дело исчезала, а написания всех без исключения улиц высвечивалось задом напе-ред.
        Наконец, я минула огромные арочные ворота при въезде в город, и ворвалась в запру-женные улицы. За окном мелькали здания, громыхали по рельсам переполненные трамваи, ис-терично мигали световые фонари на перекрестках. Кажется, у меня получилось нарушить все возможные правила движения по дорогам Ветиха. Следуя мерцавшему на стекле 'Чайки' мар-шруту, по широкому окаймлявшему город проспекту я добралась до восточного холма одного из спальных районов.
        Здесь улочки стали извилистее, а здания потеряли высоту. Трехэтажные жилые дома теснились, прильнув друг к другу, и на черепичных крышах торчали шпили для приема сигна-лов видения. На улице Вязовой, в противовес названию росли одни тополя, а мощеную дорогу с двух сторон сужали цепочки выстроенных на обочинах автокаров. Безлюдность квартала на-стораживала. Кое-как, едва не протаранив носом отцовской колымаги дерево, я остановилась рядом с нужным домом и заметила спокойно дремавший порядком изуродованный многочис-ленными вмятинами автокар Дока. Когда я выбралась на тротуар, глотнув свежего прохладного воздуха, то в голове окончательно прояснилось, и меня охватило сомнение. Трезвая мысль ос-тудила, а что если чары наведенные браслетом ? насмешка черной магии, сплошная ложь?
        Вход в парадную дома номер тринадцать украшал полосатый натянутый тент, и под ним казалось светлее, чем на улице, где трубочисты, согласно инструкции от Ратуши, уже зажигали фонари. Я изучила таблички с именами жильцов на стене, и, найдя ювелира, поняла, что мне придется подниматься на последний третий этаж. Коридоры жилого дома наполняла гулкая тишина, отчего ко мне возвращался звук тревожно разносившихся шагов.
        Каждый лестничный пролет, сумрачный и безмолвный, словно жильцы дома в одноча-сье вымерли, наводил оторопь. Поднимаясь, чтобы сразу не забиться в истерике, внутреннее я готовилась к тому, что сейчас на каменном полу подъезда обнаружу расстрелянного Стрижа в залитой кровью футболке. Меня охватывал ужас, и ледяные руки тряслись, как у припадочной. Безусловно, ничего подобного не обнаружилось, только на лестничной площадке хлопало от сквозняка незакрытое окно.
        Стоя напротив нужной двери с золотистой девяткой над дверным окошечком, я прокля-ла собственную горячность, представляя, как сильно удивятся хозяева моим заявлением: 'А я, собственно, к вашему гостю…', но решила проверить до конца, что приятель жив и пышет сар-казмом.
        Готовая сбежать я еще с минуту помялась у порога, а потом все-таки постучалась. Внут-ренности замерли от волнения, щеки залил румянец. Раздались шаги, щелкнул замок, и моему взору предстала невысокая женщина с коротко стриженными кудрявыми волосами и узкими глазами. Меня отшатнуло назад, как будто распрямилась тугая пружина. В животе стало очень горячо от страха. Передо мной стояла Велимира Разумовна Кадышева двадцати восьми лет от-роду ? женщина, которую мне было суждено убить четырьмя выстрелами!
        Лицо будущей жертвы вытягивалось.
        - Вы?! ? воскликнула она и пошире распахнула дверь.
        Не сразу стало понятно, что именно она пытается продемонстрировать. Через огромные окна в гостиную проникал вечерний сумрачный свет, и приторно пахло цветами. На диване, расслабленно закинув ногу на ногу, сидела девушка, и от ее вида у меня подогнулись колени. Только чудом удалось устоять. Я смотрела на саму себя, с одной оговоркой ? отражение предстало не в зеркале. Это было сумасшествие, ночной кошмар, проникший в явь!
        Заторможенная оцепенелая пауза, казалось, растянулась до бесконечности, а звуки скрылись за нестерпимым звоном в ушах. Мой двойник двигался невероятно медленно, даже странно становилось. Рука скользнула за спину, вытаскивая самострел. Черная точка ствола ослепительно вспыхнула, с тихим щелчком выпуская белые боевые шарики. Четыре штуки по очереди. Один за другим.
        Мы даже опомниться не успели, а хозяйку дома отбросило чудовищной силой удара на пол, и она, словно увязнув во времени, противоестественно долго падала, раскинув руки. На животе растекались алые пятна, и кислый запах магии, заполонив ноздри, вызвал приступ тош-ноты.
        С этого момента события развивались с оглушительной скоростью. Инстинктивно я пригнулась и ринулась обратно к лестнице. Нога оступилась, тело швырнуло вперед, и меня протащило по треклятым ступенькам до лестничного пролета. Держась за стену, оглушенная я вставала, слыша грохотавшие чужие шаги.
        Ко мне, оскалившись, стремительно поднимался аггел с черной повязкой, закрывавшей один глаз ? тот, что был выжжен мною, когда на крыше лаборатории в лицо недруга выплесну-лась драконья кровь.
        Оглушающее желание выжить добавило ловкости и быстроты. Плохо соображая, я, по-добно гимнастке, с легкостью забралась на высокий подоконник и с яростью распахнула задре-безжавшую оконную раму. Внизу растянулся полосатый тент. Тело стремительно бросило впе-ред. До меня донесся пронзительный женский выкрик:
        - На улицу, урод!
        Никогда, ни при каких обстоятельствах, даже если в меня снова будут стрелять, я не проделаю еще раз подобного трюка! Было страшной глупостью считать, что приземление на тент будет подобно кувырку на мягкой перине. После свободного падения, от какого свернуло узлом внутренности, я шибанулась о ткань, подскочив на ней мячиком, и мгновенно сверзилась вниз. Удар о брусчатку стоил мне разбитых локтей, прокушенного до крови языка и оглушительной боли.
        Где-то далеко раздался чужой визг, едва пробивавшийся через бешеный грохот сердца. Показалось, что ко мне бросились прохожие, но, сжав зубы, я сумела самостоятельно подняться на трясущиеся ноги. Меня шатало, перед глазами плыли черные круги, и улица, странно качалась.
        Только первый шаг дался с трудом. Я не поняла, как побежала, и, едва не упав, заверну-ла в подворотню между домами. Над головой нависали балкончики с цветочными горшками, и между ними растянулись веревки с сохнущим бельем. Полотнища простыней хлопали от ветра, словно крылья птиц. Сил больше не оставалось. Спрятавшись в проулке, я прижалась к стене и съехала на брусчатку, стараясь перевести дыхание. Из хлюпающего носа текла кровь, и я стерла ее рукавом, похоже, размазав по подбородку. Белая повязка, скрывавшая браслет, окрасилась в алый цвет.
        Меня окружала тишина. Погоня отстала, и получилось украдкой оглядеться. Я сидела под широкой аркой, ведущей во внутренний дворик чистилища, откуда мне только что удалось сбежать. Он петлял, и сквозь следующий выезд виднелась озаренная фонарями улица Вязовая, сплошь засаженная тополями.
        Светившиеся зашторенные окна дома безучастно таращились на мою покачивавшуюся фигурку, пересекавшую выложенный камнем пятачок. Над головой в сером небе уже появился прозрачный лунный диск, а у земли сгущались сумерки, готовясь превратиться в ночную тем-ноту.
        Стриж лежал здесь же, на темной от крови брусчатке, раскинув руки, а дурацкая кепка с длинным козырьком откатилась на несколько сажень от распростертого недвижимого тела. На розовой футболке растекались огромные бордовые пятна, пропитывая ткань. Чтобы не заорать, я прикусила до боли ладонь и бросилась к нему.
        - Стриж!
        Показалось, что голос звучит очень громко, буквально разрезает зловещую тишину пус-тынного двора, но, на самом деле, из горла вырвался едва слышный писк. Мои пальцы с чер-ными от забившейся крови ногтями лихорадочно искали пульс на шее парня. Он не шевелился и не дышал, а кожа казалась очень холодной. Разве аггел может быть таким смертельно ледя-ным?! Они же настоящий кипяток!
        - Все будет хорошо, - по щекам катились слезы, отчаянные слова вырывались помимо моей воли, - у нас все будет нормально!
        Только чудовищным усилием воли я отгоняла нарождающуюся истерику. Трясущиеся руки ощупывали карманы парня в поисках коммуникатора, и аппаратик едва не выскользнул из мокрой от крови ладони. От касания на зеркале остался бурый отпечаток, и экран послушно вспыхнул цифрами, предлагая набрать нужный номер.
        - Ратмир… ? прошептали губы динамику.
        Раздались длинные гудки. Один, второй, третий. Это было сродни падению в безумие, когда, казалось, нет надежды на спасение. Отчаянье почти победило, но раздался резкий чуть раздраженный голос:
        - Да.
        Экран отразил обтянутую кожей крышу автокара, донесся гул работающего двигателя. Слова застряли в глотке, я онемела. Изображение размазалось, и появилось непроницаемое ли-цо Ветрова. Всего на мгновение его глаза расширились, от вспыхнувшего в них понимания, и сжались челюсти.
        - Где?
        Неожиданно я всхлипнула и пожаловалась, возвращая дар речи:
        - Никогда не видела столько крови…
        - Где, я спрашиваю?! ? рявкнул Ратмир, пытаясь привести меня в чувство.
        - Внутренний двор дома, где живет ювелир, - едва шевеля языком, сумбурно пояснила я, и сжалась от следующего вопроса, на который все равно пришлось бы отвечать.
        - Кто в него стрелял?
        Чтобы произнести подобную ересь вслух мне понадобилось больше мужества, чем сига-нуть с третьего этажа на тент.
        - Кажется, я… ? снова вырвался судорожный всхлип. С Ратмиром можно быть слабой, ведь он поможет, по крайней мере, своему младшему брату. Лицо исчезло, картинка смеша-лась, и зеркало стало черным, когда мужчина в бессильном бешенстве отшвырнул коммуника-тор.
        - Ратмир… ? позвала я слабым голосом, но он молчал
        Меня трясло так сильно, что аппарат плясал в руках.
        - Ту женщину из заметки тоже убили. Тот, кто это сделал, обратился мной.
        Он слышал меня прекрасно, но не отвечал. Значит, не верил.
        - Стриж не дышит, - пробормотала я. Мне отчаянно не хотелось, чтобы звонок прервал-ся. Оставаться рядом с умирающим другом совершенно одной, зная, что где-то рыщет мой двойник с самострелом и в компании не запечатанного аггела, было чересчур для истинной трусихи.
        - Веда, - неожиданно отрывисто произнес Ратмир, - проверь его зрачки.
        - Что? ? я встрепенулась и, склонившись над мертвенно-бледным Стрижом, осторожно приподняла веко. Даже от блеклого сумрачного света зрачок резко сократился, и черная краска магических капель свернулась, оставляя лишь желтую радужку.
        - Они реагируют на свет? ? потребовал ответа Ратмир.
        - Да!
        - Он жив, - уверил меня собеседник. ? Он спит.
        Сон, какое удивительное слово! Мне припомнились уроки анатомии в старших классах лицея, когда полная преподавательница-тролль с выжженными от магической завивки волоса-ми под едва сдерживаемый хохот группы тыкала указкой в причинное место глупо улыбавше-гося плаката аггела, показанного в разрезе, то есть со всеми внутренностями, мало отличавши-мися от остальных фейри. Те же печенка, селезенка, легкие, только особенность странная ? аггелы впадали в летаргический сон, практически кому, когда у них начинался процесс заживления ран или, как говорилось в умном учебнике по анатомии человека и человекообразных видов, 'регенерации тканей'.
        Сердце подскочило, и от радости губы растянулись в идиотской улыбке.
        - Хорошо, - забормотала я полубезумно, схватившись за голову, - очень хорошо.
        - Веда, отключайся. Мне нужно вызвать Дока, - донеслось до меня, и, прежде чем палец поспешно нажал на кнопочку, Ратмир добавил: ? Не бойся. Я уже еду…
        Не давая мне возможности прочувствовать блаженного облегчения, мой двойник, тяже-ло дыша, заскочила под арку, ведущую во внутренний дворик, и немедленно выстрелила. Это только в видео-былинах герою говорят насмешливые слова, грозясь убить, а лишь потом стре-ляют. В жизни такой удачи не случается. Меня спасло лишь то, что девушка от поспешности не успела хорошенько прицелиться.
        Я даже толком не испугалась, а над макушкой пролетела ослепительная молния боевого шарика. Он врезался в фонарный столб и, отскочив, взорвал черепками цветочный горшок, сто-явший на перилах ближайшего балкончика. Сверху мне на голову посыпался черный грунт и глиняные осколки. Все случилось за короткую резкую секунду, подталкивая меня. Я вскочила, едва не падая.
        Девушка, выглядевшая моим зеркальным отражением, снова вскинула руки и, заставляя испуганно замереть, щелкнула затвором самострела. Веки захлопнулись, как ставни на окнах, отрезая меня от пустующего двора и противницы. Мышцы напряглись, но оглушительной боли, какая должна была последовать за шаром, не наступила. Я открыла глаза, а убийца все нажимала и нажимала на курок, получая лишь осечки.
        Чтобы добежать до выезда на улицу Вязовую мне пришлось приложить все возможные силы. Сердце бешено стучало. На брусчатке плыла неровная тень от моей фигурки, она, то пре-следовала меня, то опаздывала, изломано растягиваясь. Убийца догоняла, через шумное дыха-ние я могла слышать стук ее каблуков.
        Потемневшая улица, залитая фонарным светом, захватила меня в объятия. В кронах то-полей запутался сумрак. Полосатый тент, порванный насквозь после моего прыжка, подрагивал от легкого ветра. Тишь спального района казалась нереальной, и прогуливавшаяся парочка отпрянула в страхе, лишь завидев движение в темной подворотне.
        Я устала так сильно, что едва держалась на ногах, легкие горели. Я больше не могла бессмысленно бежать, панически боясь боевых шаров! Неожиданно страх сменился на отчаянную злость, заставляя завернуть за угол и прижаться взмокшей спиной к шершавой холодной стене. Дыхание замерло, а рука сжалась в кулак, спрятав внутрь большой палец, чтобы не сломать суставов ? как когда-то давно меня учил Богдан.
        Удар в скулу противницы, выскочившей на всех парусах из подворотни, получился знатный. Кажется, даже костяшки треснули от силы, и руку пронзила боль. Девушка взвизгну-ла, не ожидая нападения от перепуганной жертвы, вдруг превратившейся в охотника. Убийца рухнула навзничь на мостовую, выронив самострел, и он отлетел к моим ногам. Молниеносно присев, я не сводила с двойника настороженного взгляда и поспешно подняла оружие, тяжелое, со скользкой горячей рукоятью, нагретой теплом влажной ладони. Руки сами вскинулись, направляя дуло на распростертую девушку. Это было странное ощущение, словно целишься в собственное отражение в зеркале и ждешь, как в тебя прыснут стеклянные осколки после выстрела.
        Убийца на мгновение оцепенела, изумленно вытаращившись. Она приподнялась на локтях, а на лице, так сильно похожем на мое собственное, отразилось неверие. Секунды текли, мои ладони вспотели, а палец застыл на спусковом крючке.
        - Ты не выстрелишь, - неожиданно уверено произнесла девушка, и от звука собственно-го голоса, услышанного от постороннего человека, мне стало жутко.
        - Ты не сможешь! ? в отличие от моих вечно обкусанных, гладкие губы растянулись в торжествующую улыбку. Серые глаза вспыхнули злым ликованием. ? Стреляй… Боишься?
        - Хочешь проверить? ? пробормотала я и на одно мгновение зажмурилась, уверенная, что прямо сейчас спущу курок. Не вышло ? пальцы, словно живя собственным разумением, не послушались. Выстрел в человека оказался выше моих сил, я не смогла решиться, чтобы пере-ступить последнюю черту.
        - Опусти игрушку, дамочка! ? раздался до боли знакомый голос.
        Бухающее в груди сердце остановилось, но рука не дрогнула. Он обошел меня осторож-но, нацеливаясь. Его шаги в теннисных туфлях на мягкой кожаной подошве были практически не слышны. Тень гостя сделала головокружительное сальто, подчиняясь световому пятну от фонаря, и Богдан встал между мной и распростертой на камнях убийцей. Гладкое длинное дуло серебристого самострела однозначно указывало мне в переносицу.
        Тут для Богдана случилось страшное потрясение. Он распознал меня и уже с меньшей уверенностью быстро скосил глаза в сторону поверженного двойника. На родном лице с резки-ми скулами и твердым подбородком отразилось жесткое колебание. Старший брат никак не мог взять в толк, кто из нас его настоящая сестра. Я ненавидела его в тот момент, но не верила, что он перепутает.
        - Веда, - хрипловато произнес Богдан и быстро облизнул губы, как всегда делал, когда сильно волновался, - ты как, детка?
        Он, не отрываясь, смотрел мне в глаза, серые с темными крапинками, точное отражение его собственных, доставшихся нам обоим от мамы Ярославы.
        - Ты сильно ушиблась? ? снова спросил он, обращаясь ко мне, и тут же добавил: ? Вставай! Она тебя не ранила?
        Меня словно бы ударили под дых, так сильно скрутило внутренности. Жаль, что стояв-ший спиной к убийце Богдан не мог видеть расцветшей злорадной ухмылки моей близняшки, поспешно поднимавшейся с холодных пыльных камней мостовой. Мерзавке оставалось только лишь потереть руки от удовольствия, чтобы подчеркнуть свой триумф.
        - Почему ты думаешь, что она твоя сестра? ? насмешливо вымолвила я, сама удивляясь твердости голоса.
        Девушка-убийца медленно отступала в тень, торопясь сокрыться. Ее движения отлича-лись резкостью, и рост был явно выше моего.
        - Моя сестра никогда бы стала в меня целиться! ? выплюнул Богдан презрительно.
        - Ты уверен? ? изогнула я брови.
        - Веда, спрячься во дворе, - процедил Богдан, сводя брови на переносице. ? Я сейчас!
        Нахально с полуулыбкой подмигнув мне, девушка зачастила под аркой, и стук каблуков возвращался к нам гулким эхом. Ее стройная фигура с тонкой талией и узкой спиной, переда-вавшее мое собственное телосложение, скрылась в темноте внутреннего двора. Там, где лежал застреленный ею Стриж! Проклятье, нам действительно невероятно везло, что никто из жиль-цов домов не выбрался на улицу, дабы пробежаться на свежем воздухе или же выгулять до-машнего питомца! Неожиданно из горла вырвался истеричный смешок, и губы непроизвольно растянулись в издевательскую улыбку.
        Богдан разозлился не в состоянии угадать, какую игру ведет противница, и, сузив глаза, процедил:
        - Бросай самострел, по-хорошему! Считаю до трех. Раз…
        В его взгляде светилась решимость пристрелить меня, если я посмею ослушаться. Стоя друг напротив друга, мы не шевелились и вытягивали самострелы. Неужели чтобы выжить, я должна выстрелить в собственного брата?! Жестокая шутка, только больше не было смешно.
        - Два…
        Он взвел курок, и оружие заходило в моих уставших руках. Меня лихорадило, фигура брата расплылась, ее поглотила мгла, заливавшая пустую подворотню. Сердце грохотало в ушах, и я не расслышала шагов за спиной. Только вдруг увидела, как Богдан медленно менялся в лице, и в нем за короткое мгновение отразилась целая гамма чувств от недоумения до потря-сения.
        Мои ледяные окостеневшие пальчики, перепачканные бурой кровью, накрыла большая горячая ладонь.
        - Давай сюда, - произнес над макушкой Ратмир и осторожно привлек меня к себе. От облегчения у меня подогнулись колени, я выпустила самострел, резко разжав пальцы, и поры-висто уткнулась в грудь Ратмира. Меня охватывало нестерпимое желание спрятаться от оцепе-нелого старшего брата, моментально осознавшего, какую чудовищную ошибку он совершил.
        - Ты в порядке? ? мягко спросил Ратмир, вероятно опасавшийся немедленной истерики. Я мелко закивала и действительно шмыгнула носом.
        - Что происходит? ? заморожено выдавил из себя Богдан.
        - Это я у тебя хотел узнать, - вкрадчиво отозвался Ветров старший, - опусти оружие, герой. В этом дворе лежит расстрелянный Стриж, поэтому отойди с дороги.
        Повисло напряженное молчание, кажется, воздух трещал над нашими головами.
        - Птаха, - рука Ратмира погладила мои волосы, очень ласково и заботливо, - иди-ка в автокар. Нам здесь нужно кое-что обсудить.
        - А Стриж? ? пробормотала я, не в силах расцепить пальцы, сжавшие в кулаки свитер мужчины.
        - Иди в автокар, - повторил Ратмир, бережно едва-едва отстраняя меня, и я послуша-лась. Только развернулась к Богдану, чтобы бросить последний уничижительный взгляд. Брат дернулся, как от пощечины, и бессильно уронил руку с самострелом.
        - Не прощу… ? признание вырвалось помимо моего желания, отчего Ветров старший непонимающе нахмурился.
        Никогда не забуду мучительного сожаления на родном лице старшего брата, когда спортивный автокар Ратмира, прижимая внутренне раздавленного Богдана к пыльной стене арки, проехал во двор, где мертвым сном забылся Стриж.
        - Почему ты сначала приехал за мной? ? спросила я потом, когда мы неслись в неиз-вестном направлении по извилистым улицам города, закованного в мостовые. За окном разма-зывались огни разноцветных витрин, превращаясь в сияющую круговерть. Брусчатка тускло поблескивала, озаренная растяжками провисающих между фонарных столбов гирлянд. На фо-не черного небосвода плыли огромные рекламные шары, которые зажигали только ночью. Внутри них танцевали фигурки нимф, плясали надписи, расцветали фейерверки ослепительных сказочных цветов.
        Сидя позади водителя, я поддерживала бессознательного Стрижа с бескровным заост-рившимся лицом, но он все время стремился соскользнуть на коврики. Светлое кожаное сиде-нье вымазалось полосами крови. В салоне вился солоноватый металлический душок, и от при-торности живот подводило в тошнотворной судороге. Мои пальцы крепко сжимали ледяное запястье парня, и в палец редко-редко неохотно отбивался пульс. Стриж, ставший за короткие дни моим лучшим другом, походил на безжизненную куклу, мертвее некуда.
        Ратмир промолчал, только покосился в зеркальце заднего виденья, пересекшись со мной взглядом.
        - Потому что, - неожиданно произнес он, отвернувшись, - ты не аггел, и тебя не успели ранить.
        - Но Стриж ? твой брат, - настаивала я, сама не понимая, какой правды хочу добиться от мужчины.
        - Веда, - не глядя, свирепо рявкнул он, заставив вжаться в спинку сиденья, - ты мо-жешь заткнуться на пять минут? ? Я оторопело хлопнула глазами и получила в добавление предельно вежливое, процеженное сквозь сжавшиеся от ярости зубы: ? Пожалуйста.
        ГЛАВА 10
        Соблазнение по классическому сюжету
        'Я снова здесь
        За тысячи верст от тебя
        Сломанный, запутавшийся ? лишь разбросанные кусочки того, что от меня оста-лось.
        Я очень старался
        И верил, что смогу справиться сам,
        Но растерял много на этом пути.
        Когда я увидел твое лицо,
        Я понял, что, наконец-то, твой.
        Я нашел все то, что, думал, потерял навсегда.
        Ты позвала меня по имени,
        Я пришел к тебе разбитым на кусочки,
        Но ты можешь сделать меня целым…'
        Музыкальный коллектив 'Red' (межрас. 'Красный'). Композиция 'Pieces' (межрас. 'Кусочки'). Вольный перевод на межрасовый язык с эльфийского наре-чия.
        Из концерта, услышанного Ведой Истоминой по мороку видения на кухне фермы аггелов в поселке 'Огненный'.
        Куда именно направляется Ратмир, стало понятно лишь после того, как за окнами авто-кара вспыхнули бурлящие, охваченные бесконечным праздником улицы припортового района. Надо сказать, что эти кварталы Ветиха пользовались дурной славой, и стражи здесь даже в светлое время суток появлялись с большой неохотой. Широкий проспект, словно ежедневно без выходных убранный к Рождеству, обступали чудесные домики игровых заведений, до боли в глазах блистающие водопадами огней. Одни напоминали пряничные избушки, другие переливались, похожие на огромные именинные пироги с разноцветными розочками из крема. Люди, наводнившие улицу, бесконечно двигались по тротуарам, и между темной массой то и дело вспыхивали осыпанные золотой пылью фигурки длинноногих светловолосых нимф-зазывал в вызывающих одеждах.
        Маскарад обрывался резко, ведя к речному порту, тянувшемуся по береговой линии су-доходной и полноводной реки Сервицы. Широкая на изгибах, за городом она местами слива-лась с горизонтом, напоминая бескрайнее море. Зимами, когда лютые морозы сковывали Сер-вицу, то специальные баржи дробили лед, освобождая темную гудящую воду от мерзлых тис-ков. Летом, по глади между тяжелых торговых судов сновали маленькие пароходики, огром-ными колесами-маховиками перемалывавшие воду. Река являлась некой границей между Вети-хом и небольшим районом, называемым в народе Островом и соединенным с городом длинным мостом на толстых каменных подпорах.
        Маленькие кварталы, удаленные от благополучных спальных холмов и заключенные между Сервицей и густым лесом, существовали по собственным правилам. С самого основания Ветиха здесь пустила корни община троллей и немногочисленных городских аггелов. Насколь-ко я слышала, жители Острова годами не пересекали Сервицу.
        Мы неслись по длинному полотнищу моста. На всем протяжении его очерчивала рамка голубоватых огней, призрачными пятнами отраженных в воде. Поблескивая от водной ряби, светящиеся кляксы перетекали в зыбкую дорожку от огромной тревожно оранжевой луны, за-мершей над черной гладью.
        Гудели высокие трудолюбивые краны, напоминающие остроносые цапли. Над набереж-ной, не засыпавшей ни на минуту, плыли световые фонари, похожие на воздушные шары. Оза-рявшие портовые здания они разукрашивали ожидавшие разгрузки пароходы резкими тенями.
        Молчание в салоне автокара, наполненное лишь ладным бормотанием двигателя, взо-рвал басовитый клич медленной, неповоротливой баржи. Выплывая из-под моста, она разрезала зыбкую лунную дорожку.
        После резкого гулкого сигнала Стриж словно бы очнулся и застонал, заставив меня ото-рваться от заторможенного созерцания суетливого портового пейзажа. Холодные пальцы парня с силой, как будто хотели раздавить кости, схватились за мое запястье с витками браслета, и раненный приятель резко открыл глаза. У меня перехватило дыхание, казалось, что в его белках лопнули все без исключения сосуды, и желтые зрачки плавали в кровавом мареве. С глухим стоном парень выгнулся дугой, как будто его душа, запертая в тело, пыталась вырваться наружу.
        - Что с ним? ? испуганно выдохнула я, стараясь усадить приятеля обратно. Его пальцы сжимались все сильнее, и непроизвольно захотелось освободиться от крепкого захвата.
        - Он пытается проснуться, - процедил Ратмир, с тревогой покосившись в зеркальце зад-него вида.
        В тот момент у меня вышло вывернуться, но стоило руке Стража бессильно упасть на кожаное вымазанное кровью сиденье, как он весь опал, снова впадая в забытье. Я до боли при-кусила губу, чтобы не расплакаться. Страх медленно подбирался ко мне, кружил рядом, ожидая удобного момента, чтобы накинуться оголодавшим чудовищем. Перехватив мой жалобный взгляд через зеркальце, Ратмир нахмурился, и мотор взревел, увеличивая скорость автокара до такой степени, что парапеты моста смазались в серую монолитную стену.
        Мы ворвались в плохо освещенные улочки Острова, разгоняя холодный воздух. Тролли предпочитали монументальные строения, а потому домики с острыми черепичными крышами, сложенные из неровных камней всего в один этаж, казались несуразными и вытянутыми, слов-но бы нарисованными рукой неумелого ребенка. Маленькие окна изнутри закрывали ставни, и окрестности казалось, что вымерли. Только на мощеных пустынных улицах клонили головки высокие фонари, отбрасывавшие на тротуары желтые неровные круги.
        В темноте пульсировали зеленоватые яркие буквы 'Постоялый двор'. Они отбрасывали полупрозрачное свечение в коридор из колючего можжевельника, заменявший ворота. Автокар завернул так резко, что колеса завизжали на брусчатке, и затерялся в бесконечном лабиринте кустарника. Фары озаряли залитые темнотой лоскуты плотной изумрудной стены зарослей, обступавших извилистый подъезд.
        Можжевельник оборвался неожиданно, и мы вторглись в подворье, словно спрятавшееся за надежными каменными стенами замка. Посреди двора дремало несколько автокаров постояльцев. Длинное каменное здание заканчивалось высокой остроконечной башенкой. Из маленьких окошек лился неяркий свет, и мерцала надпись 'Кабак'. Двери комнат выходили на деревянный настил, спрятанный от дождей под гофрированную крышу с деревянными подпорами. На широкие перила пандуса заползали тонкие настырнее ростки дикого хмеля, и светились крошечные расставленных ламп.
        Нас ждали. Стоило автокару с толчком остановиться, как дверь кабака распахнулась, выпустив длинную дорожку света, и три фигуры ринулись в нашу сторону. Среди них ковылял Док, смешно работая локтями и переваливаясь с ноги на ногу.
        - Выходи! ? приказал Ратмир, выбираясь из теплого салона.
        От уличного холода, пахнущего влажной листвой, меня зазнобило, и, стараясь согреться, я сунула руки подмышки, как нахохлившийся воробей. Из раскрытых окон питейного заведения доносилась музыка и смех, казавшиеся кощунственными в происходившей трагедии.
        Про меня все забыли, выделив роль безмолвного свидетеля. Мощный тролль с тяжелым подбородком и недобрым взором в темных глазах вместе с Ратмиром подхватил бессознатель-ного Стрижа под руки. Ноги парня неловко волочились по камням двора. Мне оставалось лишь семенить следом в компании высокой отчего-то показавшейся знакомой женщины. Ее кожа даже в темноте отличалась бледно-зеленым оттенком. Полукровки встречались крайне редко, ведь подобные союзы между троллями и людьми в нашем закостенелом обществе порицали, если не в лицо, то за спиной уж точно. Сумрак скрывал истинный возраст женщины, но она явно была старше, чем казалась. Тут мне удалось вспомнить! Именно она выкупила подделку несколько дней назад на Мировом аукционе древностей в городе Валховойске.
        Деревянный настил скрипел под ногами, и прогибались старые дощечки. Мы останови-лись рядом с самой крайней дверью, куда не упал бы любопытный взгляд, и женщина загреме-ла ключами. После резкого хлопка в ладоши, в номере для постоя под потолком с деревянными балками вспыхнул неяркий световой шар. Комната с крошечным оконцем, закрытым ставен-кой, наполнилась движением и тенями. Посреди номера громоздилось традиционное для трол-лей выложенное из камня ложе с высокой периной и накиданными вышитыми подушками. В стене скалилась пасть камина, похожего на крошечную отделанную камнем пещерку. В углу примостилась широкая деревянная лавка, накрытая покрывалом, и заменявшая диван. На большом комоде из темного дерева поблескивала призма морока видения с колыхавшимся внутри дымком и пульсирующей острой верхушкой.
        Женщина поспешно сбросила с ложа на каменный пол, застеленный домоткаными половиками, многочисленные подушки, и мужчины бережно уложили на кровать Стрижа, неожиданно застонавшего сквозь сжатые зубы.
        - Полотенца! ? приказал Док, раскрывая уже знакомый лекарский чемоданчик.
        Полукровка бросилась в ванную комнату, спрятанную за дверью с мутным овальным окошком. Стриж извивался на постели, выгибаясь и рыча, словно зверь, но тролль крепко дер-жал его. Обхватив себя руками, я застыла у порога и не решалась войти. Ратмир отошел, чтобы не мешаться. Со стороны он казался спокойным и сосредоточенным, только руки очень нервно схватились за голову, когда брат очередной раз выгнулся, вырываясь из рук тролля.
        - Давно заснул? ? деловито уточнил Док, наполняя большой шприц с тонкой иглой ка-кой-то жидкостью, и прыснул пару капель, выгоняя шарики воздуха. По комнате разлился ядо-витый запах, остро ударивший в нос.
        - Около часа назад, - быстро ответил Ратмир.
        - Угу, - неопределенно пробормотал профессор и кивнул троллю. Подчиняясь безмолв-ному велению, тот с силой рванул ворот заскорузлой от крови футболки, и ткань нехотя с хру-стом разорвалась на два куска, открывая черные раны с блестящей запекшейся корочкой.
        Под моими ногами пошатнулся пол, тошнота стала почти невыносимой. Прижав ладонь к бескоровным губам, я хваталась за дверной косяк, стараясь устоять.
        - Где полотенца!? ? рыкнул Док, неожиданно выказывая властность. Здесь и сейчас, ря-дом с умирающим парнем в лекаре проявилась невероятная уверенность, о присутствии кото-рой я и не подозревала. Он ловко и повелительно распоряжался балом.
        Вслед его выкрику женщина выскочила в комнату, держа в руках деревянную плошку с горячей водой и зажимая подмышкой белые тряпицы.
        - Обмыть! ? кивнул Док, и она быстро обтерла грудь Стрижа влажным полотенцем. Сильные женские руки выжали из тряпицы бурую воду, и у меня из горла вырвался тихий писк. Неожиданно все обернулись ко мне с таким изумлением, словно впервые видели.
        - Ясно, - пробормотал Ратмир, что-то углядев во мне такое, кроме перепачканного лица, что ему совершенно не понравилось. В мгновение ока он оказался рядом и, грубо схватив за локоть, бесцеремонно выставил на улицу.
        Перед носом хлопнула дверь, и меня погладила холодная ночь. Сил не осталось. При-слонившись к ледяной стене, я съехала на деревянный настил и с блаженством вытянула ноги. Тошнота не отпускала, перед глазами кружилось.
        Тревожную замершую тишину нарушала лишь едва слышная музыка, доносившаяся из башни питейного заведения, да стрекот кузнечиков. Внутри фонариков, стоявших на перилах, бились крошечные мушки-светлячки, и я устало следила за их беспрерывным мельтешением, стараясь успокоить разошедшиеся не на шутку нервы. Неожиданно дверь в номер распахну-лась, заставив испуганно вздрогнуть от скрипа. Фонарики на мгновение ослепительно вспых-нули, и на пороге появилась женщина-полукровка. Прежде чем она успела плотно прикрыть дверь, до меня донесся болезненный вопль Стрижа. Я вскочила, пытаясь разглядеть, что проис-ходит в комнате, но не успела, оставалось лишь обеспокоено спросить:
        - Как он?
        - Просыпается, - последовал сухой ответ.
        Радушия мне явно не приходилось ждать. Женщина загремела связкой ключей, открывая соседний номер, и, щелкнув пальцами, зажгла в нем шар светильника. Хозяйка кивнула, приглашая меня внутрь:
        - Ратмир попросил… ? и тут же осеклась, недовольно поджав изумрудные губы, отчего у рта появились глубокие складки. ? Ты не переживай. Док ? профессионал, он не впервые проводит их чувство. Ветров уже три раза пытался концы отдать в этом номере.
        - Кто? Ратмир? ? не поняла я, округлив глаза.
        - Заходи, - проигнорировав вопрос, она пропустила меня в большую холодную комна-ту, очень похожую на ту, где откачивали Стрижа.
        Светильник плыл над высоким потолком, и с деревянной балки свешивался 'ловец снов' ? оплетенное травами кольцо. Он закружился от сквозняка, распространяя запах чабреца и мяты, и от него на каменных стенах заиграли тени.
        - Ратмир сказал, что тебе переодеться нужно, - копаясь в полке комода, недовольно заявила женщина, всем видом демонстрируя, как много хлопот причиняет мое присутствие. ? Одежду оставь перед дверью, с утра постирают.
        Она бросила на ложе, собранное из неровных разноцветных камней, мужскую хлопко-вую рубаху в мелкую клетку.
        - Спасибо, - пробормотала я, чувствуя неловкость, и огляделась, дрожа от холода.
        - Не за что.
        Прежде чем выйти, женщина бросила на побуревшую от крови повязку, прятавшую браслет, внимательный взор, и непроизвольно я спрятала руки за спину, в конец сконфузив-шись.
        Казалось, что болезненным воплям, доносившиеся из соседнего номера, были нипочем толстые каменные стены. Сокрыться от пугающих звуков получилось, лишь пустив в малень-кую медную ванную на ножках в виде рыбьих хвостов струю воды из гнутого крана. Старые трубы недовольно гудели, и в голове стоял беспрерывный звон.
        Как выяснилось, кровь очень сложно отмыть. Пар клубами уходил к потолку, зеркало на стене запотело, а бурая вода все текла и текла. Тошнотворный солоноватый запах словно бы въелся в кожу и волосы. Окровавленную повязку пришлось размотать, и, лежа в ванной, я смотрела, как на колдовском браслете, ставшем неотделимой частью руки, дрожали капли во-ды. Растертая мочалкой кожа покраснела. Жаль невозможно отмыться от убийства, произо-шедшего на улице Вязовой в доме номер тринадцать. Я запретила себе думать о неестественно медленно падающей на пол подъезда женщине и о потрясенном лице старшего брата тоже не допускала мысли.
        Когда, завернувшись в едва прикрывавшую срам клетчатую сорочку, я выглянула на улицу, чтобы оставить у порога стопку грязной одежды для стирки, то вместе с прохладой на меня пахнуло легким запахом табака. Живые светляки-фонарики сникли и едва теплились, а потому снаружи царила холодная мгла. Кабак успокоился, окна потухли. Башенка выглядела заснувшей и заброшенной, лишь над входом по-прежнему светилась вывеска.
        Неожиданно под чьей-то ногой скрипнула дощечка настила, в темноте вспыхнул уголек папиросы. Сердце на мгновение екнуло, стоило усмотреть у перил тень.
        Я порывисто выпрямилась и пошире распахнула дверь, стараясь разглядеть незнакомца. Тусклый свет комнаты выхватил из мрака высокую фигуру Ратмира. Мужчина недовольно по-морщился. Босой выскользнув на ледяной пандус, я поспешно прикрыла дверь и пробор-мотала:
        - Привет.
        Нас поглотила темнота, практически скрывая друг от друга. Ратмир медленно выдохнул струйку сизого дымка, и отщелкнул самокрутку. Огонек рассек черноту и рассыпался искрами, прокатившись по брусчатке двора.
        - Привет, - наконец, произнес Ветров, не подняв головы.
        Глаза, наконец, привыкли к мраку. Я стыдливо одернула слишком короткий подол ру-башки, и показалось, будто мои голые ноги светятся. Правда, браслет на руке действительно отбрасывал легкое голубоватое мерцание, рассекавшее сладко пахнувший свежестью воздух.
        Гробовое молчание угнетало, то сверчки-полуночники истошно трещали в зарослях можжевельника. Отчего-то я чувствовала себя незваной гостей, без спроса лихо ворвавшейся на чужой пир. Только снова остаться в одиночестве огромного холодного номера казалось смерти подобно, предпочтительнее выглядеть навязчивой.
        - Как Стриж? - тихо спросила я, стараясь разрядить тягостную тишину.
        - Спит, - помедлив, ответил Ратмир и поднял голову. Его глаза мерцали в темноте странным призрачным светом, особенно ярко выделялись желтые контуры зрачка. Отталки-вающее, но и завораживающее зрелище.
        - Он не проснулся?! ? похолодела я.
        - Док его настойками накачал, - нехотя вымолвил Ветров через паузу, и у меня вырвал-ся облегченный вздох, - мы едва успели. Если бы ты его вовремя не нашла, он бы не проснул-ся. У него сердце в летаргическом сне почти остановилось. Ты снова что-то увидела?
        Я кивнула, не в силах вспоминать пережитый ужас, когда держала фотографию убитого Стрижа. Наверное, в таких потемках Ратмир не сумел различить моего безмолвного ответа, и снова в разговоре возникла тягостная пауза. Неожиданно я занервничала, сама не понимая при-чины, и прикусила губу.
        - Я пойду, не буду тебе мешать… ? во рту появилась горечь от правильных уместных в подобной ситуации слов.
        - Иди ко мне, - произнес спокойно Ратмир.
        На мгновение я замерла, а потом резко оглянулась. Сердце пустилось вскачь, словно же-лая проломить ребра, в животе стало очень горячо. Нас разделяло всего несколько шагов, кро-шечное расстояние, которое легко преодолеть, и уже в следующую секунду его руки крепко обняли меня. Горячий, как при высокой температуре, лоб прижался к моему лбу. Ратмир за-крыл глаза, он выглядел очень утомленным и измотанным. Выходило так, что даже сильным мужчинам иногда нужна поддержка того, кто, пускай, случайно, но оказался рядом.
        До меня доносился запах табака и тонкого благовония, и по телу разлилась сладкая нега, превратившая ноги в мягкую глину. Подчиняясь безотчетному порыву, мои дрожащие пальцы зарылись в густых черных волосах и нащупали круглый гладкий рожек, спрятанный под прядями.
        Глаза Ратмира резко распахнулись, в них скользнуло удивление, в мгновение ока отрез-вившее меня.
        - Извини, - смутившись, я тут же отстранилась, нервно прикусывая губу. Он не удер-живал, и меня непрошено внутри царапнуло.
        - За что? ? хрипловато уточнил Ратмир.
        От смущения на меня напала немота, и, пытаясь скрыть неловкость, я бессильно взмах-нула рукой. Через мгновение горячие пальцы обхватили мое запястье с браслетом, и черная магическая краска радужек в глазах Ратмира моментально растворилась, становясь желтой. Только мне-то было совершенно наплевать, какого именно цвета его глаза. Лишь сам Ратмир мог, наконец, избавить меня от раздиравшего душу незнакомого чувства, появлявшегося каж-дый раз, когда он находился ближе, чем расстояние вытянутой руки.
        - Это такой соблазн… ? пробормотал он, мягко проведя большим пальцем по моей обкусанной нижней губе. По спине побежали мурашки.
        - Попросить тебя снять печать, - продолжил мужчина. Кончики пальцев, щекоча, скользнули по подбородку, вниз по шее и остановились на ямочке между сходящихся лучиков ключиц, где возбужденно пульсировала кровь.
        - Я не умею, - пробормотала я, словно зачарованная поймав взор Ратмира, странный, непривычный, завораживавший.
        - А тебе ничего и не нужно уметь, - отозвался мужчина, уголок губы скривился в полу-улыбку. ? Браслет все сам сделает…
        - Мне лучше уйти… Наверное…
        Попытка следовать голосу рассудка с треском провалилась.
        - Молчи, - прошептал он.
        Его ладони обхватили мое лицо, а в следующий момент горячие губы дотронулись до моих, заставляя затаить дыхание. Лишь легкое касание, почти неощутимая ласка, но сердце с силой ударилось в ребра.
        Через лихорадочный вздох я прильнула к Ратмиру всем телом, позабыв про ложную скромность. Мысли превратились в тягучую патоку. Ночная мгла скрывала нас, время остано-вилось, и ничего не осталось кроме судорожных прерывистых вздохов.
        С силой Ратмир прижал меня к ледяной стене, и спина со всего размаху шибанулась об острые края необтесанных камней. Ладони мужчины легко подхватили меня под ягодицы, под-нимая, и ноги сами собой бесстыдно обвились вокруг его пояса. Губы Ратмира прочертили тонкую линию от мочки уха до ключицы, заставляя меня выгнуться от удовольствия.
        - Ой, не надо! ? донеслось из темноты развязанное женское хихиканье. По деревянному настилу раздались чьи-то шаги. Тяжело дыша, мы одновременно оглянулись в ту сторону, от-куда доносились звуки, но темнота скрывала неожиданных гостей.
        - Пойдем, - Ратмир опустил меня на холодный пандус и открыл ворчливо скрипнувшую дверь. Толика света, показавшегося нестерпимо ярким, выплеснулась во мглу.
        Мужчина поспешно подтолкнул меня в комнату и громыхнул защелкой. Я стояла посреди номера в абсолютной растерянности и непроизвольно куталась в расстегнутую рубаху, стараясь прикрыть наготу. Растрепанный Ратмир с потемневшим почти пугающим взором, не двигаясь, следил за мной, словно давал возможность придти в себя и хорошенько оценить происходящее. Подобные истории всегда дурно заканчивались, никого еще не могло сблизить отчаянье и усталость.
        Неожиданно мужчина щелкнул пальцами, и светильник под потолком потускнел, едва мерцая. Комната окончательно погрузилась в интимную полумглу, и мебель разукрасилась контрастными тенями. Похоже, Ветров, не дождавшись меня, сделал выбор за нас обоих.
        - Ты похожа на испуганную птаху, - произнес он, медленно подходя ко мне. Уголки его губ дернулись в незнакомой улыбке, и внутренности сладко сжались. Его ладони, взъерошив волосы, легли мне на затылок.
        Я даже толком и не поняла, как сама лихорадочно, словно бы торопясь, стягивала с Рат-мира футболку. На рельефном смуглом торсе белели неровно зажившие кляксы-шрамы. Оваль-ное зеркало на стене отразило спину мужчины с рубцом в виде пятиконечном звезды, заклю-ченной в круг.
        - Было больно? ? судорожно сглотнув, тихо спросила я.
        - Терпимо, - пробормотал Ратмир, поморщившись от быстрого взгляда на отметину, расплывшимся пятном белевшую на мускулистом плече.
        - Я про печать.
        - Ты об этом… ? он невесело хмыкнул. ? Такое уж точно не забывается.
        - Я должна просто дотронуться, чтобы снять ее?
        Мои пальчики легко коснулись шрама, и неожиданно по рубцу скользнула искра. Она прочертила круг, и звезда вспыхнула, выпустив острые лучи. Ожог от печати загорелся лишь на миг и потух, а Ратмир замер, на секунду перестав дышать.
        - Так?
        - Именно так, - пробормотал он, и в следующее мгновение мы рухнули на кровать.
        Мир растворился, ушел на второй план. Были лишь жар, ласковые поглаживания и бес-конечные поцелуи. Простыни мешались и сковывали. На другой планете, звякнув о металличе-ские пуговицы пряжкой ремня, упали на пол мужские штаны.
        В голове появилась странная тревожная мысль, пробивавшаяся через густой туман, и глаза резко открылись.
        - Что мы делаем? ? вырвалось у меня, когда рука Ратмира ласково сжала упругий хол-мик моей груди, заставляя прерывисто охнуть. Пальцы мгновенно замерли, мужчина, судорож-но сглотнув, осторожно отстранился. В его глазах появилось непонимание, и отчего-то мне по-казалось, что прямо сейчас он готов меня придушить.
        - С уверенностью, - запнувшись, пробормотал он, - могу сказать, что с тобой делаю я…
        - За стеной спит твой брат, - прошептала я, чувствуя себя идиоткой, каковой, похоже, и являлась.
        - Так, - Ратмир приподнялся на руках, внимательно глянув мне в лицо, и тут же отка-тился.
        Очень остро ощущая наготу, я соскочила с кровати, одновременно заворачиваясь в из-мятое покрывало.
        - Веда, я не слишком хорошо понимаю, что ты пытаешься сказать, - произнес Ратмир, вытягиваясь на кровати и подперев взлохмаченную голову. Он мучительно пытался привести в порядок мысли, но, судя по замутненным глазам, выходило не ахти как. ? Если ты хочешь по-дискутировать ? отлично, только давай попозже. Возвращайся, - с легкой полуулыбкой он протянул мне руку с длинными красивыми пальцами.
        - Ты аггел, - с мучением пробормотала я, подозревая, что после моих слов Ратмир меня возненавидит.
        - Да, проклятье! - в его голосе просквозило едва сдерживаемое раздражение. ? Мой дед был чистокровным аггелом! Ты только сейчас это заметила?
        - Господи, как я… ? горло перехватило, - тебя приведу к родителям?
        Вопрос оказался даже для меня новостью. Стало понятно, что, если я что-то и пытаюсь выразить, то слова определенно подбираю неправильные, а потуги выглядят в сложившейся ситуации откровенно бледновато. Ратмир замер, меняясь в лице, словно на него со всего маху, не щадя, выплеснули ведро ледяной воды.
        - Ясно, - сухо отозвался он.
        Усевшись на постели, мужчина поднял с пола штаны и, поднимаясь, ловко натянул их. Небрежно он подхватил футболку и с нарочитой ленцой направился к выходу.
        - Впервые слышу подобный бред, - резко произнес несостоявшийся любовник, не скрывая досады.
        Я только хлопнула глазами и беззвучно открыла рот, проследив, как Ратмир сердито громыхнул защелкой и распахнул дверь, впуская в комнату поток ночной свежести и стрекот сверчков, и растерянно спросила:
        - Ты куда?
        - Спать, - пожал Ветров плечами, бросив в мою сторону снисходительный взгляд. ? Я, знаешь ли, не готов знакомиться с родителями девушки, чтобы расслабиться с ней на часок.
        - Расслабиться? ? тупо повторила я, пробуя на вкус отвратительное слово, отдающее го-речью.
        - Спокойной ночи, - процедил он и бесшумно затворил за собой дверь, оставив меня один на один с горьким чувством неудовлетворенности.
        Тело ныло от желания. Проклятье, как же мне хотелось быть совращенной пару раз под-ряд и прямо сейчас в томлении отдыхать на смятых простынях, прижимаясь к обнаженному горячему Ратмиру!
        Похоже, меня едва не соблазнили по старой проверенной схеме.
        ГЛАВА 11
        Спрячь меня
        'Жила-была девочка Веда, и однажды на Рождество мама Ярослава решила нарядить ее ангелом. Матушка сама сшила пышное платье из старой тюли, а потом без зазрения совести хвасталась перед родственниками сноровкой в рукоделии. История, наверняка, стала бы самой банальной, простым воспоминанием из моего безоблачного детства, если бы неожиданно мама Ярослава не обнаружила, что у всех ангелов (увы и ах) имеются крылья, белые, маленькие, что ни на есть настоящие. Отчего-то крылья из лебяжьих перьев на проволочном каркасе, прода-вавшиеся в лавке праздничных нарядов, матушке никак не приглянулись, и она купила кулон с заклинанием черной магии, обеспечивающим сто процентное вырастание крыльев из лопаток у людей и фейри любого возраста. (Господи, удивляюсь, как жене стража порядка из-под полы в магической лавке продали запрещенное колдовство, когда каждая собака в округе прекрасно знала, кем именно работал мой отец?!)
        Замечательные крылья выросли быстро, всего за пару минут, и такой боли в последую-щие двенадцать лет жизни мне больше не доведется испытать. Вообще. Матушка, конечно, испугалась страшно, стянула кулон, надеясь исправить фатальную ошибку быстро и без шума, потому как я орала раненным вепрем. Ангельские крылышки опадали долго и мучительно, усе-яв весь дом мелким белым пухом и оставив мне на память два тонких белых шрама на спине.
        Гораздо позже, уже повзрослев, Богдан, мой старший брат, справедливо заметил, что ему повезло меньше, ведь меня, по крайней мере, никто не видел. Маленького сынишку в тот праздник матушка нарядила зайчиком, и превратившиеся из крошечных ушей полупрозрачные лопухи напугали директора нашего лицея до сердечного приступа, а одноклассников развесе-лили до икоты. Надо сказать, что по сей день, Богдан страдает легкой лопоухостью…'
        Из выпускного сочинения Веды Истоминой на тему 'Самые яркие воспоминания из моего детства'. Оценка ? три бала. За недопустимый сарказм в отношении семейных ценностей.
        Очень надеюсь, что этой ночью Ветров, как и я, не сомкнул глаз и не сумел расслабиться даже в объятиях сна. Я таращилась в потолочные балки, следя за кружившимся 'ловцом снов', и, на чем свет стоит, ругала собственную нерешительность. Какая глупость и самонадеянность, право слово, думать, что Ратмир воспринимал меня иначе, нежели как случайную знакомую. 'Расслабиться' ? от этого выражения становилось тошно. Если Ветров и хотел меня обидеть, то у него отлично получилось! Никогда в жизни меня не оскорбляли жестче, но и ни разу меня не тянуло к мужчине, подобному ему. Мы жили в параллельных мирах, вращались по различным орбитам. И это еще вопрос ? подходит ли он мне? Возможно, я недостаточно хороша для него?
        Окончательно растоптав свое самолюбие бессмысленным самоедством, с гудящей от бессонницы головой и горящими, будто в них сыпанули песку, глазами я сползла с кровати и открыла ставенку. В холодную комнату ворвались ослепительные лучи солнца, раскрасившие каменный пол желтыми квадратами.
        Кое-как умывшись, я приоткрыла дверь. Утро уже вступило в свои права. Заливались песнями ранние птахи, по двору сновали постояльцы, подъезжали автокары, и очухавшаяся от ночи суета охватывала подворье, больше походившее на старинный замок. На пороге лежала стопка выстиранной и уже выглаженной одежды, а наверху кто-то услужливо оставил аккурат-но сложенный газетный листок. На странице чернел огромный заголовок: 'Убийство в спаль-ном районе', и мой взгляд наткнулся на изображение знакомого лица родственницы ювелира. Из живота подняла горячая волна, и поперек горла встал комок.
        - Проклятье! ? вырвалось помимо моей воли.
        Дрожащими руками я быстро схватила газетный листок и с остервенением свернула в трубочку, без прочтения прекрасно помня каждое слово гадостной заметки. Господи, что поду-мают мои родители, когда увидят новость?! С каким лицом я появлюсь на пороге родного дома перед отцом ? стражем в отставке?!
        Голову резануло болью.
        Быстро натянув порты и футболку, пахнущие лавандой от специального состава для стирки, босая я бросилась в соседний номер, но в нерешительности помедлила, уже занеся ку-лак, чтобы постучаться.
        - Заходи! ? раздался глухой голос Стрижа, на секунду опередив стук.
        Повернув ручку, я отворила чуть скрипнувшую дверь и осторожно заглянула внутрь, ни капли не готовая встретиться с Ветровым старшим. В комнате царили полумрак и особенный специфический запах болезни, как в городской лечебнице, куда в отрочестве меня с воспалением легких заперли на целую седмицу мучиться от скуки и горьких порошков. Стриж в окружении многочисленных вышитых подушек полулежал на каменном ложе со смятыми перемазанными бурыми пятнами простынями. Тихо бормотал морок видения, то и дело сбиваясь помехами.
        - Да, не бойся! Его нет, - вместо приветствия объявил парень, едва повернув ко мне го-лову. Выглядел Стриж паршиво, несмотря на смуглость, бледным, с черными кругами под гла-зами, ставшими даже не желтыми, а болезненно оранжевыми. Грудь туго стягивали повязки, и на белых тканевых полосках уже проявлялись свежие пятна крови.
        - Он не спал всю ночь, и умотал с самого утра, - сквозь зубы продолжил парень, хму-рясь в шипевшее видение. ? Злой, как собака.
        Имени, безусловно, можно было и не называть, мы оба прекрасно понимали, о ком именно идет речь.
        - Как ты себя чувствуешь?
        Я прикрыла за собой дверь, отрезая солнечный свет от сумрачного нутра комнаты, и тут же загрохотала ставенками и рамами на окошке, как будто сейчас весенняя свежесть являлась самым необходимым для выздоровления приятеля лекарством.
        - Так, как будто ты в меня три раза выстрелила, - не слишком любезно пробурчал Стриж в ответ.
        Внутри болезненно царапнуло, его тон даже прозвучал свирепо. Я медленно оберну-лась, чтобы обнаружить, что парень пристально разглядывает меня.
        - Златоцвет все продумал! ? процедил он зло.
        - Ты о чем? ? непроизвольно я скрестила руки в груди, словно защищаясь, и глубоко вдохнула свежий поток, вместе с уличными голосами просачивавшийся через распахнутое оконце.
        - Вчера вечером теткину ферму сожгли.
        Сердце кольнуло, и едва не подогнусь колени. Перед мысленным взором всплыл авто-кар, поворачивавший на разбитую одноколейку. За рулем сидел аггел, и мне, сороке разэтакой, похоже, очень сильно повезло, что он меня не узнал!
        - Насколько мы поняли, все должно было выглядеть так, будто это ты сделала. На сча-стье никого дома не оказалось. Похоже, в сценарии при неудачном стечении обстоятельств еще и убийство семьи значилось.
        - Проклятье, - уже в который раз прошептала я, не чувствуя опоры под ногами, и рух-нула на лавку, накрытую криво съехавшим пледом. От одной мысли, что Людмила и ее дети могли пострадать, становилось дурно. Стоило представить сгоревший дымившийся остов вме-сто старой фермы, как в горле вставал тошнотворный комок, и во рту становилось горько.
        - Значит, Златоцвет знает, что браслет действует на меня?
        - Значит, - хмуро покосился Стриж. ? Еще он знает о каждом нашем шаге, и это очень сильно напрягает! - он помолчал, а потом признался: ? Я говорил Ратмиру, что не нужно тебе показывать заметку. Ты главное не переживай, все эти газеты уже, скорее всего, из продажи изъяли. Наши не выносят мусор за порог.
        Ну, спасибо тебе, Ветров! Устроил ты мне сюрприз к завтраку! У самого настроение мерзкое, так и мне окончательно испоганил. Мелкая месть.
        Нужно тоже придумать какую-нибудь гадость в ответ, чтобы подлецу не показалось ма-ло.
        Мы замолчали, бессмысленно уставившись в полупрозрачный экран видения, и только через пару минут оба осознали, что по нему плывет белая рябь, пряча изображение.
        - Ты же не думаешь, что это я в тебя стреляла? ? наконец, не выдержав, сердито бурк-нула я, продолжая глазеть на помехи, и услышала насмешливое:
        - Нет, конечно. Ты страшно неуклюжая, а та девка очень бойко по ступенькам прыгала. Да и ростом она была повыше.
        Наверное, стоило возмутиться, но ловкой меня назвал бы лишь слепец. Ноги вечно за-пинались, а руки мешались. Наверное, поэтому при разговоре я или страстно жестикулировала, не в силах остановиться, или же стояла соляным столбом, вытянувшись в струнку.
        - Ты мне спасибо скажешь? ? фыркнула я, не поворачивая головы, но все равно в голосе прозвучало затаенное в душе облегчение оттого, что приятель мне верил (похоже, в отличие от его брата). ? Я, между прочим, из-за тебя сиганула с третьего этажа!
        Наглая, конечно, ложь, прыгнула я исключительно в надежде спасти собственную шку-ру, но, все равно, кроме убийцы других свидетелей не имелось.
        - Врешь! ? хохотнул приятель и разразился сухим кашлем.
        Обеспокоенная я поспешно соскочила с лавки и, схватив с комода, заставленного баноч-ками с зельями, пустой глиняный стакан бросилась в ванную за водой.
        Болезненно морщась, Стриж пил мелкими глотками, а потом, тяжело дыша, откинулся на подушки. Ровно в этот момент, когда мы, лежа рядышком, в молчании таращились на высо-кий каменный потолок, с хлопком рассыпалась окончательно разрядившаяся призма видения. Я вздрогнула, а приятель обиженно пробормотал:
        - Вот и сдохло последнее развлечение. Если не умру не от ран, то погибну от скуки!
        - Очень смешно, - буркнула я. Жаль, что приятель не догадывался, какой ужас мы все испытали вчера, так бы не шутил понапрасну подобными вещами!
        - Знаешь, Птаха, - парень осторожно пошевелился, чтобы приподняться на горке поду-шек, - придется тебе меня развлекать.
        Я брезгливо сморщилась и, подперев голову рукой, проворчала:
        - Отчего-то все Ветровы хотят или расслабиться, или развлечься за мой счет! ? Стриж с любопытством стрельнул глазами, но продолжения не дождался, вместо подробностей получив сварливую тираду: ? Твои развлечения все, без исключений, травматичны, а ты и так пошеве-литься не можешь!
        - Здесь не придется шевелиться, - не унимался парень, явно почувствовав слабину. ? Это старинная аггеловская забава!
        - В ней участвуют боевые шары? - сухо уточнила я.
        - Нет, - он улыбнулся, - но если хочешь, мы с тобой через пару недель сыграем в агге-ловские мячи!
        Помня боевой диск, у меня возникло подозрение, что мячи на самом деле являлись ма-гической взрывчаткой, и, скорее всего, мне придется носиться от них по армейскому полигону желательно в шапке-невидимке.
        - Только через мой труп! ? буркнула я, следя, как жестом фокусника из-под подушки Стриж вытаскивает два одинаковых костяных кубика размером чуть больше игральных костей.
        - Значит, правила простые, - Стриж взвесил на кубики на ладони, - у кого очков мень-ше, тот рассказывает о себе какую-нибудь правдивую вещь.
        - Детская игра, - хмыкнула я презрительно.
        - Да, - кивнул тот жизнерадостно, - но при этом в детских играх не ставят по целково-му за историю.
        - Ты всегда играешь на деньги?
        - Конечно, - Стриж в азарте подбросил кубики, - а интерес тогда?
        Игральные кости шибанулись друг о дружку и, отпрянув в разные стороны, покатились по мятой простыне. Вспыхивая, они запрыгали на складках простыни и остановились. В возду-хе неожиданно замерцали крупные объемные цифры зеленого цвета. Несколько раз номер по-менялся, пока, окончательно не утихомирившись, не замерли на двенадцати.
        - Это даже смешно, - фыркнула я. Перебить высшую комбинацию было все равно не-возможно. ? Ты мухлюешь!
        - Ты мне проиграла целковый! ? расплылся в улыбке парень, заработав надменное хмы-канье.
        - Давай, изверг, выпытывай подробности моей личной жизни.
        Спору нет, Стриж - прекрасный актер. Он, безусловно, сделал вид, как будто крепко за-думался, даже щеки надул, а потом невинно уточнил:
        - А что случилось между тобой и моим братом, пока я тут спал?
        В первую секунду я опешила, а потом так густо покраснела, нервно усаживаясь и скре-щивая ноги, что у приятеля не оставалось никаких сомнений о роде вчерашний занятий. Не вы-держав пристально взора, я отвела глаза, совершенно пунцовая, как спелый томат.
        - Веда? ? парень изогнул брови, заставив меня смущенно кашлянуть в кулак, а потом расстроено простонал: ? Я не могу поверить! Ты не могла так сглупить! Ты же умная девушка!
        - А ничего и не произошло, - пробормотала я, лихорадочно вытягивая из вышивки на подушке шелковую нитку.
        - И уж, конечно, это была не заслуга Ратмира! ? фыркнул Стриж.
        - Безусловно, - раздалось из дверей. Рука дернулась, нитка лопнула, и я испуганно вскинулась. Ратмир в вязаной шапочке, натянутой до самых бровей, прислонился к косяку, скрестив руки на груди, и выглядел ошеломляюще недоступным. За его спиной через распахнутую дверь буйствовало весеннее солнечное утро. До меня донесся запах свежести и цветущей зелени. Получилось, что, увлекшись игрой, мы со Стрижом даже не заметили появление его брата.
        - Сколько на кону? ? спросил Ратмир и, входя, плотно закрыл дверь.
        Сердце кольнуло, я порывисто отвернулась, сосредоточенно подсчитывая количество розовых цветков на наволочке.
        - Целковый, - нахально заявил Стриж. Мой конфуз его, несомненно, веселил, и парень отчаянно желал увидеть развитие конфликта. Так и захотелось его стукнуть, жаль, что ранен-ный.
        - Пожалуй, пойду, - не глядя ни на кого, пробормотала я, поспешно слезая с ложа.
        - У тебя есть секреты, которые ты не хочешь нам раскрывать? ? остановил меня Ратмир, заставив испуганно сжаться.
        - Не такие, как у тебя, - я дернула плечом, чувствуя себя мелким лгунишкой. Ветров старший определенно на что-то намекал. Черные глаза были, как порох, сверкающие и взрыво-опасные. Что он имел в виду? Богдана?
        - Ну, тогда бросай! ? изогнул брови Ратмир.
        Мне не нравилась эта игра, в ней таилось что-то неправильное.
        - Ты бросай! ? настырно кивнула я и нервно спрятала руки в карманы.
        Насмешливо хмыкнув, тот подошел к кровати, потряс кубики в кулаке и резко швырнул. Проскакав по постели, те поколебались еще мгновение и выдали двенадцать очков. Так и зна-ла, что у костяшек смещен центр тяжести!
        - Говори, - предложил Ветров старший.
        Рассеянно покосившись на Стрижа в бесполезном поиске поддержки, после неловкой паузы я, наконец, выдавила из себя правду, о которой никогда бы не рассказала даже лучшей подруге, если бы она у меня имелась (как-то вышло, что среди знакомых и приятельниц лучшей подружкой мне являлся старший брат):
        - Я боюсь своего отца.
        На смуглом лице Ратмира расцвела ехидная понимающая ухмылка, так и захотелось ее потушить хорошей оплеухой.
        - Ну, это много объясняет… ? протянул он многозначительно. От злости, признаться, меня перекосило. Что говорить, оскорблять Ратмир умел очень тонко. Он безошибочно находил болевую точку и бил, точно, без сомнений, так что от словесной пощечины хотелось закрыть лицо руками.
        - Идите вы со своей игрой… ? пряча за злостью обиду, процедила я и развернулась к выходу.
        - А ты не хочешь узнать правду обо мне? ? остановил меня Ратмир, заставив обернуть-ся.
        - Например? ? невесело усмехнулась я, собираясь толкнуть дверь. ? Что ты мне можешь сказать такого, что меня шокирует?
        - Мы со Стрижом состоим в особом Ордене при Мировом Магическом Совете, - у меня медленно ползли на лоб брови, но Ратмир предпочел не заметить моего остолбенения. ? Мы занимаемся поиском и уничтожением артефактов черной магии, старинных и только создан-ных. Всего того, что может покачнуть мирный ход жизни. И да, - бесстрастно, словно рассуж-дал о погоде этой солнечной весной, продолжил он, бесстрастно рассматривая мое вытянув-шееся лицо, - нам платят за это неплохие деньги.
        - Рат… ? огорошено пробормотал Стриж и даже попытался приподняться на локтях, но из-за острой боли со стоном рухнул обратно на подушки.
        Опешившая я переводила взор с одного брата на другого, сжимая кулаки, и старалась сохранить хотя бы видимость спокойствия. В ушах появился тоненький беспрерывный звон, и правда очень медленно просачивалась через кашу мыслей, набухавшую в голове.
        - Этот знак, - горло вмиг пересохло, и голос прозвучал надтреснуто, - четырехлистный клевер…
        Я кивнула на черный кожаный браслет, под которым Ратмир прятал татуировку на внутренней стороне запястья.
        - Все, кто состоит в братстве, носят этот знак, - подтвердил тот сухо.
        Комната странно качнулась. Секреты раскрывались стремительно, будто в причудливый разноцветный узор собирались стеклышки в калейдоскопе. Жизнь Богдана резко изменилась, когда на его руке появилась татуировка, а вместе с нею долгие отлучки, выключенный комму-никатор, лихорадочные ночные звонки и золотые рубли. Он никогда не рассказывал мне, что за работу нашел, которая позволяла вести расточительный образ жизни, хотя с детства нас при-учали к бережливости. Иногда Богдан проявлял странную настойчивость, провожая до самых дверей конторы, как будто боялся, что меня украдут. Изредка он пропадал месяцами, а потом появлялся с подарками.
        Все встало на свои места. Братство. Орден. Черные артефакты. Браслеты Гориана - око-вы. Мои магические узы.
        Мы с Ратмиром смотрели друг на друга в упор, и, наверняка, он заметил мою неестест-венную бледность. Он знал Богдана. Как скоро он вынудит рассказать правду о том, что именно мой брат предатель? Что тогда Ратмир сделает? Убьет его, оставит меня без брата?
        - Я работаю по приказу, - бесцветно продолжил Ветров старший. ? И сегодня я получил новый…
        Я рассеянно кивнула, не слишком вникая в смысл слов, казалось, что мысли в голове, оглушая, вопили страшными голосами.
        -…Чтобы ты исчезла.
        В душной комнате воцарилось зловещая тишина. Мне показалось, что я ослышалась, настолько нелепой прозвучала последняя произнесенная фраза. Понимание приходило медлен-но, сначала нахлынуло смятение, и только потом похолодело внутри.
        - Говоря 'исчезла', ты имеешь в виду?.. ? осторожно уточнила я, догадываясь об отве-те.
        - Я должен или отдать тебя в Орден, или убить сам. Они считают, что тобой управляет черная магия браслета, и боятся рисковать дальше.
        - Это ведь шутка? ? едва шевеля языком, пробормотала я, обращаясь к Стрижу, но, судя по мучительно скривившейся физиономии друга, заявление не являлось розыгрышем, а самой, что ни на есть, правдой. Меня бросило в жар. Ратмир холодно рассматривал меня, словно при-мерялся, куда бы лучше запустить боевой шар, чтобы уж прикончить быстро и безболезненно.
        - Не собираюсь слушать этот бред! ? выдохнула я и ринулась к двери, намереваясь вы-скочить наружу. Только через мгновение Ветров старший крепко сжал мой локоть и с силой развернул, даже каменные стены закружились. Я извивалась, пытаясь освободиться.
        - Как ты думаешь избавляться от меня?! ? из груди вырвался смешок. ? Сам меня убь-ешь или же Свечку попросишь? У нее точно рука не дрогнет!
        На мои злобные выпады Ратмир не ответил, только хорошенько встряхнул за плечи.
        - Я был бы тебе очень благодарен, - процедил Ветров старший, - если бы ты дала мне договорить!
        На мгновение замерев, остолбенелая я хлопнула глазами и неожиданно хохотнула:
        - То есть, - в противовес истеричному веселью на глаза навернулись слезы, - никто больше не предлагает отрезать мне руку? Ну, что ж, - я судорожно сглотнула, - по крайней мере, похоронят целенькой!
        В следующий момент горячая ладонь закрыла мне рот, заставляя испуганно моргнуть. Мыча, я попробовала дернуться, но сил сопротивляться больше не осталось, только утихнуть, судорожно шмыгнув носом.
        - Ты исчезнешь, - коротко произнес Ратмир, - мы сделаем из тебя мужчину.
        - Чего? ? стоило ему убрать ладонь, выдохнула я недоверчиво. ? Какого еще мужчину?
        Я же не могу по твоему велению отрастить себе усы или пивной живот! Посмотри на меня, да у меня женские формы!
        - Действительно? ? задумчиво скользнув по мне нахальным взглядом и бесстыдно за-державшись на не слишком выдающейся груди, оскорбительно протянул Ратмир.

* * *
        Сидя на крышке медного унитаза в ванной номера братьев Ветровых, я крутила в руках мужской перстень с красным крупным камнем и прикидывала выгоды умерщвления перед пре-вращением в мужчину. В истории из детства, когда мама Ярослава на Рождество превратила меня взаправдашнего ангела, вырастив с помощью оборотного медальона крылья, мне было лет пять, наверное, но я все еще четко помнила каждое мгновение того кошмарного праздника. По-дозреваю, что трансформацию в парня не забуду до конца своих дней, а если выживу после зверства, то напишу руководство для женщин всего мира с поэтичным названием: 'Как стать мужчиной и при этом не протянуть ног'.
        - Может, сделать вид, что я сбежала? ? крикнула я с надеждой.
        - Нет! ? сурово раздалось из-за закрытой двери голосом Ратмира.
        - Ведушка, не бойся! ? Док, прибывший на постоялый двор, попытался меня поддер-жать. ? Это же всего на пару дней, а только снимешь перстень, как колдовство пройдет.
        - Птаха, когда ты еще побываешь в шкуре мужика? ? поучаствовал в обсуждении Стриж. Вот уж точно, подобное приключение, дай бог, мне больше не придется переживать!
        Надо сказать, что к вечеру приятель совсем очухался от ран, стремительно затягивав-шихся благодаря невероятной живучести аггелов и чудодейственным мазям профессора.
        Вздохнув поглубже, я зажмурилась и надела кольцо, легко скользнувшее на трясущийся палец. Тут же стало ясно, как божий день, что воспоминания о пережитой в пятилетнем возрасте боли сильно померкли, ведь меня точно пронзило стрелой. Тело свернулось куличом в невыносимой судороге. Казалось, что мышцы рвутся, а кости крошатся в пудру, став ломкими и хрусткими. Между ног нестерпимо горело. На мгновение меня отключило, и я свалилась на холодный каменный пол…
        Сознание вернулось резко, одним толчком, заставляя дернуться. Глаза распахнулись и уставились в толстые потолочные балки, высоко под крышей. Боль ушла, не оставив и следа, только голова трещала, да волосы странно шевелились. Или не волосы?
        С ужасом я ударила по макушке и охнула. Пальцы осторожно ощупали то, что сейчас торчало на голове ? уши, большие и остроконечные, странно дергающиеся. Очень медленно, с опаской руки приблизились к глазам, и внутри заныло. Мои ладони по-прежнему оставались изящными девичьими, пальчики длинными и тонкими, с обгрызенными ногтями, только цвет приобрели изумрудно-зеленый, резко контрастирующий с багряным камнем колдовского пер-стня.
        - Твою мать! ? прошептала я, едва шевеля языком.
        Кажется, вместо симпатичного парня меня превратили… в уродливого тролля.
        Я так резко вскочила на ноги, отчего ванная комната качнулась перед глазами, при-шлось схватиться за раковину, чтобы не рухнуть обратно. Большие острые локаторы на голове, выросшие вместо человеческих ушей, мелко затряслись, и меня передернуло. Может их веревочкой между собой связать, чтобы не шевелились? Было очень уж неприятно осознавать, что одеревенелая часть тела неожиданно приобрела противоестественную подвижность.
        Овальное зеркало с кривой трещиной отразило зеленое лицо, лишь отдаленно напоми-нающее мое собственное, с приплюснутым носом, пухлыми темно-изумрудными губами и ост-рым подбородком. В таком виде меня вряд ли бы узнала и родная мать! Хотя ведь именно по-добного эффекта мы добивались? Кажется.
        Тело же приобрело непривычную мягкость. Клетчатая рубашка натянулась от заметного животика, и пуговицы грозились разлететься от выпирающей плоти. Проклятье, мне действительно удалось нарастить пузо практически одним щелчком пальцев! Хуже всего было ощущение того, как гульфик узких брюк непривычно давит между ног, как раз в том месте, где неожиданно затопорщилась ширинка. Это было невыносимо!
        - Ведушка, ты чего притихла? ? донесся до меня обеспокоенный голос Дока.
        Глянув на себя в зеркало последний раз, я сжала зубы и широко распахнула дверь ван-ной комнаты, во всей красе замерев на пороге.
        - Привет.
        Мое появление ознаменовалось гробовым молчанием.
        Полнотелый профессор мгновенно покраснел, став свекольного цвета, и даже снял очки, не веря собственным глазам. Стриж, полулежавший на подушках, вылупился с отвисшей челю-стью. Лицо Ратмира вытянулось от изумления, и он, разговаривавший по зеркальному комму-никатору, медленно опустил руку, прервавшись на полуслове.
        - Док, так и задумывалось? ? уточнил Ветров старший, бесцеремонно ткнув в меня пальцем.
        Лекарь нервно рванул ворот рубахи, застегнутой до двойного подбородка, и судорожно сглотнул.
        - Зато теперь я спокоен за моральный облик нашей команды, - ошеломленно выдавил Стриж, прежде чем затрястись в беззвучном хохоте.
        От возмущения у меня зашевелились уши-лопухи.
        - Кто ты, чудовище? ? задыхался парень, хватаясь за бока. ? И зачем ты слопало нашу Птаху?
        - Очень смешно! ? процедила я, пристально со злостью разглядывая Ратмира. ? Обхо-хочешься.
        - С другой стороны тролль тоже не плохо, - тот старательно сохранял серьезный вид, но его нарочитость буквально вопила, что еще мгновение, и мужчина разразиться смехом, несмотря на все благие намерения пощадить мои чувства.
        - Судя по росту, - Стриж захлебывался глупым юмором, не собираясь останавливаться, - это гоблин. Такой миленький паршивенький гоблин!
        Я сверкнула яростным взором на сконфуженного чуть живого от стыда профессора. По-хоже, тот осознал, что допустил в колдовстве какую-то фатальную ошибку, и не знал, куда деть глаза.
        - Ну, ты очень хорошо выглядишь, - пробормотал он и смущенно почмокал губами.
        - Штаны! ? процедила я, расставляя ноги, больше не в состоянии терпеть резь в про-межности. ? Убийцы, срочно дайте мне брюки пошире!
        - Боже, - простонал Стриж, плюхнув на лицо подушку, - я сейчас лопну! У меня раны откроются!
        Он тихо подвывал в вышитую наволочку, а мне оставалось лишь бессильно беситься, отчего уши безбожно тряслись. На глаза выступили слезы, и я громко шмыгнула носом, едва справляясь с обидой.
        - Да ладно, - Ратмир не слишком искренне попытался меня поддержать, все-таки широко ухмыльнувшись, - это даже лучше. Что такое зеленая кожа по сравнению с реальным шансом выжить в этой паршивой истории?
        Я сморщилась, готовая разразиться ревом, и внутренне смирилась с унижением.
        - Мы тебе сейчас цвет глаз подправим, - тут же засуетился Док, хватаясь за знакомый чемоданчик, - и голос сделаем, - он смущенно запнулся, - как у гоблина.
        Проштрафившийся эскулап долго копался в истерично звеневших пузырьках, пока, на-конец, выудил два небольших граненных флакона со стеклянными пробками.
        - Вот этот для глаз, - подзывая, Док протянул трясущейся в нервическом припадке ру-кой бутылочку, внутри которой плескалась чернильная густая жидкость.
        Я хмуро забрала флакон, едва не отшатнувшись от цвета собственных пальчиков, и изу-чила содержимое на свет. Жидкость мерцала, и в ней переливались тонкие блестящие змейки.
        - Давай помогу, - любезно предложил Ратмир, старательно сглаживая неловкость от коллективного промаха.
        Весьма бесцеремонно он схватился за острый подбородок и запрокинул мне голову. Не хочу ворчать, но с женским телом, надо признать, Ветров старший обращался куда как береж-нее! Зеркальный коммуникатор, который он все еще сжимал в пальцах, неприятно шибанул по лбу. Злобно зашипев, прямо как чистокровный гоблин, я испуганно моргнула, не ожидая от се-бя подобных противоестественных звуков.
        - Ты быстро учишься, - хмыкнул Ратмир. Он с силой сдавил лицо, чтобы не дергалась, и аккуратно перевернул флакон. На мой расширенный зрачок упала неестественно большая капля, и в голове тысячью разноцветных вспышек взорвался фейерверк боли.
        - Матерь божья! ? выдохнула я, отпрянув, и истерично заморгала, стараясь слезами смыть жгучее средство.
        - Не стонать, - ухмыльнулся Ратмир и привлек меня к себе, - ты же теперь мужик.
        Стриж вынырнул из подушек, чтобы полюбоваться на новый цвет моих глаз, но снова задохнулся от хохота:
        - Давайте так оставим! Наш парень хорошо смотрится с разноцветными глазами! Один серый, другой желтый, как у веселого гуся.
        - Нужно было вчера самой тебя пристрелить! ? прошипела я, но приятель лишь развесе-лился пуще прежнего.
        - Этот гоблин ? реально злобный карлик! Веда хотя бы имела понятие о приличиях! ? залился он, странно крякнув и хрюкнув. ? Мужик, ты забавный!
        От второй капли показалось, что прямо сейчас глаз лопнет, но стоило жжению пройти, как я почувствовала невероятный эффект. Зрение стало в десятки раз лучше, предметы приоб-рели четкость, как будто с экрана видения стерли мягкой тряпкой пыль. Сейчас я могла рас-смотреть даже самые крошечные трещинки в каменных стенах.
        - Мне это даже начинает нравиться, - попыталась пошутить я, и Ветров старший только покачал головой. Док же подхватил со всей возможной страстью, пытаясь доказать, что просчет в колдовстве не такой уж категоричный:
        - Ведушка, может, тебе по природе не дано быть мужчиной, вот, и вышел тролль?
        - Гоблин! ? выдохнул Стриж, взорвавшись новым приступом смеха.
        И тогда я прочувствовала еще один сказочно удобный талант новоприобретенного тела. Огромные уши сами собой вытянулись, как у гончей, и слух уловил далекие шаги по деревян-ному настилу на улице. Под чьей-то ногой скрипнула половица, и хлесткий удар, как хлыстом, прошелся по гладким доскам.
        - У нас гости… ? непроизвольно выдохнула я, и веселость моментально испарилась из номера постоялого двора.
        Ровно в этот момент дверь распахнулась от мощного удара, и черный прямоугольник за-полнила широкоплечая фигура аггела с повязкой, скрывавшей вытекший глаз, на красном, буд-то спелая смородина, лице.
        Мгновенно Ратмир спрятал меня за спину, скрывая от взора неожиданных визитеров. Комната заполнилась движением, и в ней появилось слишком много народа. Сверкнули в туск-лом отблеске светового шара самострелы. Док охнул, заломленный свирепым противником. Стриж замер под направленным дулом оружия. Я испуганно схватилась за футболку Ратмира, и предательские уши мелко задрожали, выдавая ужас.
        Златоцвет перешагнул через порог по-королевски, презрительно окинув комнатку брезгливым взором, и беспощадная свита, желавшая нашей крови, едва не согнулась в поклоне.
        - Ну и дыра, - протянул маг. Его красота казалась вызывающей, противоестественной. Густые волосы блестели, а дорогой костюм с черным похоронным галстуком идеально сидел на худощавой фигуре. ? Ты бы мог найти убежище посолиднее, Ветров.
        - Господин Златоцвет Остров. Зачем явился? ? процедил тот. Он весь напрягся, словно пантера, приготовившаяся к прыжку.
        - Не терял бы время, но мне нужна твоя барышня, - на губах Златоцвета зазмеилась улыбка и, выказывая пугающую осведомленность нашими делами, добавил: ? Живая. Или я опоздал?
        Выразительные глаза сощурились, и в них проявилась истинная отталкивающая сущ-ность человека, готового на любую подлость, лишь бы достигнуть цели. Он жаждал браслеты и был уверен, что завладеет ими.
        - Здесь есть лишние уши, - отозвался Ратмир и, схватив меня за руку, вытолкнул на се-редку комнаты, но прежде я почувствовала, как в тут же затопорщившийся карман незаметно скользнул зеркальный коммуникатор. От страха огромные уши теперь не просто тряслись, а ходили ходуном, взлохмачивая волосы.
        Златоцвета перекосило от омерзения, лишь только он скользнул по мне колючим взо-ром. Аггел с повязкой на глазу, именно тот, кого я обезобразила собственными руками, сцапал меня в мгновение ока, даже заметить не успела, так быстро он двигался. Из груди вырвался ис-пуганный вздох, но Ратмир оставался совершенно спокойным.
        - Ветров, а ты, я смотрю, не гнушаешься компанией гоблинов? ? фыркнул Златоцвет неприязненно.
        - Они услужливые информаторы, - последовал ответ.
        Воздух в номере сгущался и вибрировал от всеобщего озверения. От аггела, намертво вцепившегося в мое плечо, отчего становилось больно ключице, шел противоестественный жар. Его тело горело даже сильнее, чем у любого из братьев Ветровых. Наверное, потому что печать больше не сдерживала магические потоки в крови.
        Златоцвет с вкрадчивой улыбочкой на устах изогнул светлые брови и медленно, чувст-вуя себя хозяином положения, подошел ко мне.
        - Страшно, уродец? ? тихо вопросил он, вероятно, не веря ни единому слову, произне-сенному Ратмиром. Он щелкнул по моему огромному уху, и я непроизвольно вздрогнула, за-жмурившись. Аггел сильнее сжал плечо, и длинный рукав моей рубахи едва приподнялся, от-крывая тонкую серебристую полоску браслета. Меня бросило в жар. Чтобы спрятать украше-ние, я резко дернула рукой и прикусила, прекрасно осознавая, что стоит хотя бы пискнуть, как наш общий секрет откроется. Женский голос, в отличие от облика, никуда не исчез.
        - Остров, отпусти его, он здесь лишний, - быстро произнес Стриж, и златовласый муж-чина резко оглянулся к распростертому на каменном ложе раненному парню.
        - Ба! Ты жив, мальчик, - он осклабился. ? Вот уж точно аггелы живучие, даже такие, как вы двое.
        Я судорожно сглотнула пересохшее горло и едва подавила желание с упоением обкусать ноготь, чтобы справиться с нервическим припадком. Уши шевелились, как проклятые.
        - Убирайся, - небрежно махнул рукой Златоцвет в мою сторону, - от этих тварей все равно правды не дождешься.
        Аггел с силой оттолкнул меня по направлению к двери, и непроизвольно я едва не шлепнулась на пол, хорошенько столкнувшись со Златом. От неожиданности Остров отпрянул, как будто его пытались замарать, и фыркнул. Ровно через мгновение я, словно пробка из бу-тылки, вылетела на настил и перекувырнулась через голову, едва не свернув себе шею. Яростно хлопнула дверь номера, и меня накрыло темнотой, с которой не справлялись маленькие свет-лячки в стеклянных фонариках, расставленных на широких перилах.
        Прочь! Босая, как была, я бежала изо всех сил, задыхаясь и мучаясь от боли в боку. Под-ворье осталось за спиной, перед глазами запрыгал извилистый лабиринт густого можжевельни-ка, ведущего к воротам постоялого двора. Мелкие камушки кололи заледеневшие ступни, но что такое боль по сравнению со спасением? Темнота ослепляла, и я едва не влетела в резко вильнувшие заросли. Внезапно сверкнула ослепительная вспышка от фар автокара, все-таки заставляя меня кубарем закатиться в колючие кусты. Выбираясь, я оставила на ветках прилич-ный клок от рубахи, и выскочила на неосвещенный тракт, совершенно не понимая, в какую сторону кинуться.
        Ночное небо с полной луной давило на землю, и звезды казались очень большими и хо-лодными. Вдалеке сверкали огни моста, с другой стороны едва мерцали уличные фонари ма-ленького островного квартала. Поколебавшись еще мгновение, я припустила к жилым улицам.

* * *
        Через полчаса в воняющем табачным дымом и брагой кабаке я неуютно ерзала на дере-вянной лавке за столом с липкой столешницей и внимала стрекоту до икоты пьяного гоблина, похожего на меня, как брат близнец. Он говорил и говорил на непонятном языке, прихлебывая из глиняного стакана сладкое вино, и чмокал влажными губами.
        Отчего-то его паскудная физиономия мне казалась смутно знакомой, даже странно ста-новилось. Я наклоняла голову и так, и этак, пытаясь припомнить, не он ли стащил мой кошелек две седмицы назад, когда в подземке отключили свет, и неожиданно поняла! Ушастый товарищ встретился мне в Ратуше в прошлую пятницу! Непонятно, как трактовать подобную встречу ? хорошим или плохим знаком?
        В темный зальчик набилась гудящая толпа, и гомон перемешивался с резкой громкой музыкой. Посетители толпились у стойки бара, а на маленькой сцене с длинным блестящим шестом грациозно извивалась потрепанная жизнью нимфа, обсыпанная серебристыми блестка-ми. Крошечные, словно бриллиантовые кристаллы, они вспыхивали звездочками, ловя скудный свет разноцветных бьющихся под дымным потолком шаров. На стене беззвучно работал экран видения, настоящего, а не морока, и мне отчаянно захотелось оказаться дома в родной гостиной и с блаженством растянуться на диване.
        Это же надо было из всех притонов выбрать самый омерзительный! В нормальной жиз-ни бы я за версту обошла подобную гнусную дыру, но теперь за пару дней будто бы скатилась на самое дно Ветиха.
        Сосед по столу не умолкал, вероятно, жалуясь на жесткость стражей в Ратуше, и тыкал в меня пальцем, требуя совета и сочувствия. Неожиданно, со всего маху подвинув меня на лав-ке и отдавив босую ногу грязным ботинком, к нам подсел еще один гоблин и громко зарокотал пьяным голосом, пахнув хорошим облаком перегара.
        - Ты что-то молчалив, брат, - наконец, произнес рецидивист на межрасовом языке.
        - Да, - отозвался новый сосед, - совсем не по-братски молчалив. Просто цао какое-то.
        Вот попала-то! Внутри я предательски дрожала от ожидания лихого удара в приплюснутый нос за неразговорчивость, и мое напряжение выдавали стоявшие торчком уши.
        Это случилось внезапно. Звуки исчезли, а словоохотливые соседи стали беззвучно от-крывать рты. С удивлением я оглянулась, погруженная в странную сменившую гул посетите-лей тишину. Взгляд перебегал по хмельным перекошенным лицам, пока не застыл на экране видения, где показывали яростный пожар, снедавший здание старой заброшенной мануфактуры. Камера живописно захватывала клубы черного дыма, уходящие в пронзительно синее небо, пробегала по завораживающим огненным языкам, переливавшимся от красного до ярко-оранжевого цвета. В голове прозвучал громкий бесстрастный голос диктора, и стало понятно, что я единственная слышу его: 'Взрыв случился в семь утра. Мануфактура на юго-восточном шоссе в тридцати верстах от городской стены Ветиха вспыхнула, как стог сухого сена. Погибли люди…'. И все закончилось. Картинка сменилась, наваждение испарилось, а шум нахлынул с такой мощью, что меня вжало в твердую спинку лавки, и уши скукожились.
        Глухо застонав, я облокотилась о столешницу, прекрасно осознавая, что мною снова за-владела магия браслета, пытавшаяся предупредить о новом несчастье. Это никогда не закон-чится! Похоже, браслеты Гориана действовали на меня, куда сильнее, чем мне самой хотелось бы думать!
        В кармане затрезвонил ловко подброшенный Ратмиром зеркальный коммуникатор. От неожиданности я судорожно вздрогнула, будто застигнутая на месте преступления. Поспешно-сти, с какой трясущиеся руки выудили аппаратик, позавидовал бы любой ловкий вор.
        - Цао! ? ткнул пальцем в тонкое дорогое зеркальце Ратмира (позер, я себе, между про-чим, с зарплатой клерка такой модели позволить не могла) сосед напротив, округлив желтые зенки, словно бы подведенные черным карандашом для глаз. ? Поди, в подземке стащил? Заго-ним?
        - Давай, браток, прямо сейчас продадим, - непроизвольно облизнувшись, заканючил гоблин рядом.
        - А денежку поделим по-братски, - предложил любезно жулик из Ратуши.
        Окатив обоих презрительным взором, я быстро нажала на вызов, и зеркало мгновенно отразило хмурое лицо Ратмира. В душе вспыхнула шальная необъяснимая радость, едва не сбросившая столь тщательно надетую маску напускного безразличия, по идеи означавшую, что обида за пережитые от Ветрова унижения нимало не утихла. Стоило мужчине увидеть меня в ответ, как морщины, прочертившиеся между чернявых бровей, разгладились.
        - Ты где, Веда? ? спросил он, и, клянусь, в голосе прозвучала тревога. Вероятно, Ратмир страшился моего побега, не подозревая, что мне и не хотелось никуда от него скрываться. Ну, хм, вернее, от них двоих со Стрижом.
        - Где я? ? рявкнула я женским голосом лопоухому гоблину, сидевшему рядом и нахаль-но тянувшему кривые пальцы с длинными, как у барышни, изумрудными ногтями к коммуни-катору. Застигнутый врасплох сосед от конфуза хлопнул круглыми налитыми кровью глазен-ками и, прежде чем ответить, пару раз чмокнул губами:
        - В кабаке.
        - Ты слышал, - заявила я Ратмиру, - приезжай быстрее, а то меня скоро поколотят и от-нимут твой коммуникатор.
        - Название кабака спроси, - за снисходительной улыбочкой Ратмир, похоже, виртуозно скрывал облегчение.
        - Как называется? ? снова вопросила я сурово.
        - 'У утенка'.
        - Птаха, ну ты и притон нашла! ? недоверчиво покачал головой Ветров, услыхав назва-ние местечка.
        - В приличное место в таком макияже меня бы не пустили, - скривилась я.
        В ответ Ратмир только усмехнулся и подмигнул:
        - Держись там, скоро буду.
        Он отключился, и, нахмурившись, я грозно оглядела своих соседей, заставляя их при-тихнуть и замяться.
        - Парень, ты потерялся? ? с сочувствием пробормотал гоблин рядом, похоже, нацелив-шись на зеркальный аппаратик в надежде упереть его, лишь стоит мне моргнуть.
        - Да! На коммуникатор не косись! ? скомандовала я, уверенная, что прямо сейчас разразится драка.
        - А что за цао тебя разул? ? пристал сосед, как банный лист, вероятно, пытаясь меня, пришлого в злачном месте, заговорить. Раз разуть они меня уже не могли, так страстно желали поживиться дорогим аппаратиком. Вот прощелыги-то!
        - Хочешь, - тут же спохватился жулик напротив, - мы сейчас тебе надыбаем боты. Глянь-ка, как тебе сапожки этого цао?? он ткнул коротким кривым пальцем в похожего на скалу тролля с размером ноги не меньше сорок пятого. Даже стало любопытно, как двое тщедушных лопоухих карликов собирались завалить на лопатки подобного качка. Обувка у не-го, аж зависть брала, была что надо, с острым носом и железными бляхами. Только вот великоватые.
        - Боюсь, размерчик будет жать, - буркнула я, почмокав губами совсем, как настоящий гоблин. Тьфу, гадость! Еще немножко и голова действительно станет работать, как у натураль-ного ворюги!
        Ратмир и впрямь появился скоро. Он вошел в низенькую дверь, пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку. Спаситель постоял мгновение, оглядываясь, ловко обогнул полупья-ную нимфу, пытавшуюся броситься ему на грудь, и безошибочно подошел к нашему столику. Мои соседи уважительно примолкли, подняв на мужчину жалобные желтые зенки.
        - Выжила? ? усмехнулся он и громыхнул прямо на стол пару моих потрепанных боти-нок с отбитыми носами.
        - Даже получила первые уроки разбоя, - отозвалась я, кивнув на притихших новопри-обретенных знакомых. Схватив обувку, неловко из-за округлившегося животика я согнулась и натянула ботинки на заледеневшие ступни, почувствовав ни с чем несравнимое блаженство. Господи, оказывается как мало человеку нужно, чтобы ощутить себя счастливым!
        - Я выучила ругательство на гоблинском, - деловито заявила из-под стола, - сказать?
        - Не стоит, - едва сдерживая улыбку, Ратмир следил за моей неуклюжей возней и скор-чившейся физиономией, когда, выныривая, макушка с острыми ушками чуть не треснулась об острое ребро столешницы.
        Едва протискиваясь рядом с соседом, я хорошенько ткнула гоблина острым локтем в нос, и пройдоха с возмущением замычал, но ответить ударом на удар в присутствии высокого защитника с аггеловскими рожками в спутанных волосах побоялся.
        - Нет, - настаивала я, дернув Ветрова за рукав, чтобы привлечь внимание, - послушай. Ты знаешь, что значит 'цао'?
        Несколько голов мгновенно повернулись в нашу сторону, лишь заслышав страшное ру-гательство. На лицах публики нарисовалось недовольство и неодобрение, как будто я одним словом прокляла и притон, и всех, кто веселился в нем этим томным вечером.
        - О да! ? отозвался Ратмир, поспешно подталкивая меня к выходу из дымного зальчика, где над дверью светилась руна расточительства, призванная привлекать посетителей.
        - Переведешь? А то они все время это повторяли, а мне было неудобно спросить, я ж, вроде, настоящий гоблин.
        - Как-нибудь потом, - пробормотал Ветров. В его голосе прозвучал смех, и мне стало очень тепло.
        Казалось бы, что в этом такого? Только вчерашняя обида стремительно таяла, как при-ближающийся к экватору айсберг. Наверное, стоило себя проклясть за женскую мягкотелость, и определенно не хотелось анализировать, отчего я так решительно быстро прощаю Ратмира и спускаю с рук форменные издевательства. Даже превращение в гоблина вместо человеческого парня меня больше не задевало, стоило Ветрову возникнуть рядом и по-книжному спасти меня от жуликов (ну то, что в притон я попала по его милости, опустим).
        Уже выбравшись на улицу из дымного помещения и с блаженством втянув в легкие чис-тый холодный воздух, я полюбопытствовала:
        - Как ты меня узнал?
        Его рука, приятно согревая через рубаху, лежала у меня на плече. Сам жест казался за-щитным.
        - А там кто-то был на тебя похож? ? отозвался рассеянно Ратмир, ведя меня к неосто-рожно брошенному посреди дороги спортивному автокару с заведенным двигателем и зажжен-ными фарами. Складывалось ощущение, что, наплевав на сохранность дорогой игрушки, Вет-ров, стоило отыскать вертеп на тесных улочках, со всех ног бросился вытаскивать меня из лап кровожадных посетителей. Стоя в круге скудного фонарного света и попивая из глиняных бу-тылей сидр, на автокар уже навострила большие острые уши парочка отроков-троллей разбой-ного вида.
        - Как минимум двое, - хмыкнула я.
        - Не заметил, - отозвался Ратмир и вдруг выдал нравоучительную тираду, приличест-вующую университетскому преподавателю: - и не говори больше слова 'цао' в обществе, а то тебя заклеймят позором.
        ГЛАВА 12
        Зелье наудачу
        '… По-хорошему, эльфы слезли с деревьев всего с век назад. До этого их затейливые домики строились на дубах, выращенных волшебством до чудовищных размеров. В наши дни сохранились гравюры и пасторали живописных особнячков с фонариками, мезонинами и пуза-тыми балкончиками. На одном дереве-великане расселялись целые кланы, и скрывались боль-шие деревни.
        В давние времена некоторые представители древнего народа за целую жизнь могли не ступать на землю и предпочитали перемещаться в соседние селения по тонким натянутым между веток подвесным мостикам. В качестве лирического отступления хочу заметить, что эльфы заговорили с остальными расами лишь по окончании Мировой войны, да и то, только потому, что началась дележка аггеловского имущества.
        Дикие эльфы защищали свои территории луками и стрелами. В конце концов, в середине темных (средних) веков они так затерроризировали (приличное слово, отражающее понятие 'достали' в словаре я не нашла, а потому придумала сама) мирных путников, что картографы, составляя топографические описания местности, стали отмечать заселенные эльфами леса, как 'Территории враждебной народности'.
        Безобразие закончилось лишь с подписанием в середине восемнадцатого столетия рас-пространенного на все континенты 'Пакта о ненападении'. Уважаемый преподаватель, вы просили высказывать в курсовой работе свое мнение, а не списывать из учебников, цитируя вас: 'как последние дурни'. Так вот, по моему мнению, пакт не исключает в современных лесах наличие диких эльфов, по сей день живущих по старым укладам и не догадывающихся, как сильно изменился мир. Поэтому в путешествиях я бы посоветовала держаться поближе к оживленным торговым трактам, чтобы не получить лихой стрелы между лопаток.
        Поскольку, уважаемый преподаватель, я сильно сомневаюсь, что вы не доберетесь до этой пятидесятой страницы, продолжу в том же тоне, потешив свое самолюбие.
        Когда под натиском цивилизации эльфы, сумевшие сберечь в лиственных гущах богат-ства, пожелали открыть для себя земные просторы, то стали строить каменные изящные особ-нячки с арочными окнами и черепичными крышами. Кстати, к примеру, тропические эльфы, живущие практически у экватора, до сих пор земной тверди предпочитают разлапистые ветви, а смертоносные луки с отравленными стрелами современному магическому оружию…'
        Из невнятной курсовой работы по социологии на тему 'Континентальное рассе-ление эльфов' студентки первого курса факультета Междугородной торговли ГУВ (Городского Университета Ветиха) Веды Владимировны Истоминой. Оцен-ка 'неудовлетворительно' за дерзость и неполиткорректность. Согласно ведо-мости, курсовая переписывалась три раза, последний раз поставлена оценка 'удовлетворительно' за настойчивость в достижении цели.
        Улица утопала в чернильных потемках. Во дворе высокого особняка с черепичной кры-шей не горели фонари, и чернота окутывала шумевшие от прохладного ветра деревья. Окна, изнутри сплошь закрытые ставнями, не пропускали теплый домашний свет, а потому здание выглядело заброшенным.
        - Кто здесь живет? ? полюбопытствовала я, споткнувшись об последнюю ступеньку вы-сокой деревянной лестницы, когда мы поднимались к чердаку, и непроизвольно схватила Вет-рова за футболку, чтобы устоять на ногах.
        - Знаком… ? он осекся и пробормотал, ощупывая притолоку в поисках ключа: ? Друг.
        Ратмир лгал, как всегда, но впервые так неуклюже, что резануло слух. В душу закралось смутное нехорошее предчувствие, что сейчас он отопрет дверь, а вместе с ней мне откроется секрет, который, возможно, совсем не понравится. Замок слажено щелкнул.
        - Заходи, - пропустил меня Ратмир, и, шагнув, я оказалась в холодной сумрачной сту-дии, едко пахнущей красками и специальным растворителем.
        Во мгле на высоких оштукатуренных стенах переливались невероятные картины. Яркие, сочные пейзажи казались иллюстрациями к волшебным сказкам. Магические краски позволяли причудливым цветам менять оттенки. Нарисованные деревья гнулись в ураган, а огромное синее море, изображенное на одном из холстов, ласково набегало на морской пляж белыми пенными волнами, и потоки воды бесконечное число раз, отступая, смывали с желтоватого песка начертанное сердце и слова на латыни. Здесь, во мраке холодной студии, картины выглядели чародейными и заставляли заворожено замереть. На мгновение меня ослепило.
        Вслед звуку закрывшейся двери в тишине раздался резкий короткий хлопок в ладоши, отразившийся от стен, и под потолком вспыхнули разноцветные шары-светильники. Я едва не подпрыгнула от неожиданности, а помещение мгновенно растеряло добрую часть колдовства. Жгучие картины, наполненные бесконечным мерцанием, показались простой хаотичной пач-котней. Зато взор, скользнувший по домашней экспозиции, впился в огромный портрет. В не-ярком блеске светильников я вмиг узнала выполненное синими длинными мазками лицо Рат-мира, как всегда серьезное, наполненное внутренней уверенностью. Похоже, тот, кто рисовал Ветрова старшего, знал его гораздо лучше меня, а главное дольше и ближе. Внутри кольнуло.
        - Твой друг ? художник? ? уточнила я, оглянувшись к Ратмиру.
        - Нечто вроде этого, - неохотно отозвался тот, по-хозяйски перебирая письма на низком газетном столике, приставленном к стене у входной двери.
        Я помялась, полная мрачных предчувствий. Чтобы мои опасения подтвердились, остава-лось только обнаружить две зубные щетки на полочке в ванной комнате!
        Большие окна, наглухо закрытые деревянными ставнями, темнели черными прямо-угольниками. Посреди полупустой студии, словно стесняясь занимать лишнее место, притули-лись старые продавленные диваны, тесно стоявшие друг к другу. Напротив красовалась изящ-ная тумба с подмигивавшей пирамидкой, заключавшей в себе морок видения. Двери, ведущие в две смежные комнаты, пестрели изящными орнаментами, нарисованными умелой рукой.
        Ратмир, в отличие от меня, не стеснялся чужого дома. Он спокойно включил видение, повернув вершину пирамидки, и в воздухе вспыхнул огромный четкий экран.
        Я мгновенно отвернулась, страшась снова увидеть полыхающий пожар, которому только суждено охватить здание неизвестной мануфактуры. Действие магии браслета меня пугало. Сначала заметка в лэптопе, потом фотография, теперь вот новостной выпуск… Становилось жутко, ведь прежние предсказания исполнялись роком со скрупулезной точностью. Проклятье, я начинала бояться собственных глаз, и мне искренне не хотелось, чтобы Ратмиру стало известно о последнем предзнаменовании!
        - Спать? ? коротко спросил мужчина, стараясь не смотреть на меня.
        Исключительно насыщенная беседа. Еще по дороге Ратмир рассказал, что после ярост-ной стычки Златоцвету со свитой пришлось убраться, хорошенько попугав самострелами по-стояльцев подворья. Следом за ними были вынуждены покинуть постоялый двор и мои защит-ники. Стрижа отправили отлеживаться в профессорскую лабораторию, а меня Ветров старший решил спрятать здесь. Между строк 'здесь' означало, что в затерянном на Острове убежище меня не найдут. В общем, безопасных тем для обсуждения для меня и Ратмира, как будто, и не осталось.
        Я только пожала плечами, ощущая страшную неловкость, оттого что мы находились со-всем одни в пустой студии, ведь стоило мне снять кольцо, обратно превратиться в девушку…
        - Мне бы в ванну, - голосок прозвучал тихо, а огромные остроконечные уши, лакмусо-вая бумажка душевного состояния, нервно дергались, будто бы транслируя нескромные мысли.
        Ветров встретился со мной глазами и равнодушно отвернулся. Господи, о чем только я, толстеющий забавный гоблин, мечтаю? Смех. Почему же так горько-то?
        - Там, - Ратмир указал на дверь в противоположном конце помещения, и шар, продрей-фовавший под высоким потолком, высветил ее желтым кругом.
        К счастью, в шкафчике над медной раковиной двух зубных щеток не нашлось. Она, во-обще, была пустая, как будто хозяин студии появлялся здесь лишь время от времени. Зато и горячей воды кран отказался выдать даже капельку. После ледяного душа, безбожно стуча зубами, я сорвала с крючка полотенце, от всей души надеясь, что оно более или менее чистое, и быстренько растерлась. Только согреться все равно не получилось.
        Высунув нос в студию, я обнаружила, что светильники потушены, и на высоких окнах распахнуты ставни. Теперь через стекло внутрь любознательно заглядывала полная огромная луна, повисшая на чернильном небе. Голубоватое свечение наколдованного видения рассекало темноту. Ратмир откинулся на подушки продавленного дивана, уставившись бессмысленным взором мимо экрана.
        - Покажи спальню, - резко произнесла я, и мужчина, кажется, вздрогнул.
        Он, молча, встал и направился к одной из дверей в смежные комнаты, которая распахнулась с кряхтящим скрипом.
        - Спокойной ночи, - прижимая к груди ботинки, возвращенные после побега, я скольз-нула в спальню. В пустой комнате стояла лишь огромная кровать, а на стене висела яркая кар-тина, похоже, нарисованная рукой хозяина студии. На ярком полотне две алые фигуры непри-стойно прильнули друг к другу в блаженном экстазе.
        Озираясь, я в смущении переминалась с ноги на ногу. Ветров чуть кивнул, и закрыл дверь, оставив меня в гордом одиночестве, от глухого разочарования кусать губы. Забравшись в одежде под тонкое стеганое одеяло, я тряслась и понимала, что после сегодняшних опасных приключений заснуть мне не удастся ни за какие божественные блага.
        Собственно, борьба с бессонницей закончилась к середине ночи, когда таращиться на нескромное изображение извившихся на картине тел не осталось сил. Дом погрузился в гробо-вую тишину, а тьма стала еще гуще. Студия опустела, только подмигивал огонек пирамидки с мороком видения, да беспрерывно играли краски на холстах.
        С темнотой я не дружила с самого детства и, стоя на пороге, набиралась смелости, чтобы пересечь огромную комнату и добраться до ванной, где прямо из-под крана можно было нахлебаться холодной воды, чтобы запить горький комок, стоявший поперек горла. Ни от хлопка в ладоши, ни от громкого настырного щелчка пальцами светильники не загорелись, как будто издеваясь над моей фобией. На счет три я сорвалась с места. Наверное, скорости, с какой мне удалось пересечь помещение, позавидовал бы любой стремительный аггел. Даже ветер в ушах засвистел.
        Рывком я распахнула дверь ванной комнаты, окончательно утонув в беспросветном мра-ке, и внезапно услышала звонкий всплеск воды. Из груди едва не вырвался вопль, уши исте-рично задрожали, и меня бросило в холодный пот. В кромешной тьме резко и ярко вспыхнули два желтых глаза, и низкий женский голос, явно не приученный к межрасовой речи, чуть растягивая слова, произнес:
        - Малыш, не зажигай свет…
        Наверное, мой испуганный крик, заполнивший в одночасье студию, услыхали все без исключения соседи, если, конечно, они жили в здании. Будто ошпаренная я выскочила из ком-натки.
        Из спальни вылетел полуголый взлохмаченный Ратмир, едва успевший натянуть бол-тавшие на бедрах и звякающие бляхой ремня штаны. Одним коротким хлопком он зажег све-тильники, и бросился ко мне, вероятно, ожидая обнаружить страшные ранения.
        - Что случилось?!
        - Там! ? я ткнула дрожащим пальцем в сторону распахнутой ванны, и Ратмир застыл, как вкопанный, не дойдя нескольких шагов. Тревога на его лице медленно сменялась холодной бесстрастностью. Взор стал отстраненным, а руки спрятались в карманы портов.
        - Это твой друг?! ? потребовала я ответа, чувствуя, как глаза горят от подступивших слез. ? Он это она?!
        - Я и не говорил, что мой друг мужчина, - сдержанно отозвался Ветров, снисходительно разглядывая меня, как вздорного и уродливого, а потому вызывавшего жалость ребенка, внезапно возмутившегося отражением в зеркале.
        - Это я и так поняла, но она аггелица! ? вырвалось у меня. Через гневную пелену пробивался тонкий голосок рассудка, что правильнее в этой ситуации, конечно, заткнуться и вспомнить о собственном достоинстве. В конце концов, у меня не было никаких прав устраивать сцены, приличествующие жене, только ревность удавом стискивала горло. Катастрофично, но Ратмир прекрасно понимал причину необоснованного гнева.
        - А ты кого там рассчитывала найти? ? пожал мужчина плечами.
        - Я, вообще, не рассчитывала там кого-то найти! ? взвилась я. В груди горело от разоча-рования. Он притащил меня к своей подруге! Господи, о чем я только думала?!
        Отчего-то дышать стало очень тяжело, практически невозможно. Повисла напряженная тишина, лишь раздавалось мое сердитое сопение.
        - Мальчики, - произнес за спиной низкий женский голос, заставивший круто развер-нуться на пятках, - если вы закончили, то, Рат, принеси мне полотенце.
        Я едва не отшатнулась от вида обнаженной аггелицы, картинно упершей руки в крутые бока. Ее нагота выглядела прекрасной и вызывающей. Гладкая кожа с нехарактерным аггелам розоватым оттенком, как будто потускнела от воды. Длинный хвост свернулся кольцами у предплечья. Меня передернуло.
        - Да, Ветров, принеси своей подруге полотенце! ? прошипела я, окатив его презритель-ным взором, и скрылась в выделенной мне спальне. Прежде чем дверь захлопнулась, отрезая комнатушку от помещения, до меня донеслась непонятная фраза, произнесенная хозяйкой на языке аггелов.
        - Ты говоришь глупости! Я не смотрю на него, как на хорошенькую девицу! ? отрезал в ответ Ратмир на межрасовом, пресекая дальнейший спор.
        Уязвленная гордость нашептывала, что прямо сейчас стоит обуться и уйти, зато трезвый рассудок приказывал остаться в безопасности студии и не делать того, о чем потом жестоко пожалею. Глухо застонав над собственной глупостью, я плюхнулась на кровать и, зажмурив-шись, схватилась за голову.
        Похоже, мы прекрасно разместились втроем в двух соседних спальнях!

* * *
        Наверное, на следующий день я бы не нашла в себе силы встретиться с Ветровым стар-шим в одной комнате и просидела бы до вечера затворницей, если бы не появившийся с самого утра Док. Его мягкий грассирующий голос прозвучал в студии и выманил меня, словно трусли-вого котенка, поластившегося на кусочек вяленого мяса.
        Помещение, подавлявшее в ночи и расцвеченное необыкновенными картинами, заливал солнечный свет, щедро струившийся из окон. Казалось, будто светлые выкрашенные стены ожили, наполнившись беспрерывным мерцанием холстов. Изображения словно бы текли, ме-няли оттенки, заворачивались и расцветали.
        Док с Ратмиром расположились на диванах друг напротив друга, склонившись над перетащенным от двери газетным столиком. На нем в беспорядке лежали испещренные записями листы бумаги и пергаментные свитки со сломанными сургучными печатями. Между документами дымились чашки с чаем, и, похоже, работа уже шла полным ходом.
        На пороге я помедлила, глубоко вздохнув, и, прежде чем профессор поднял голову, на-цепила на остренькое осунувшееся после бессонной ночи личико нахальную улыбочку. Ну, или мне хотелось верить, что она выглядит именно так.
        - Ведушка, - Док, как всегда небритый и несколько помятый, всплеснул руками, обра-довавшись моему появлению. ? Как спаслось?
        - Не очень, - отозвалась я беспечно, скользнув презрительным взором по Ратмиру, вни-мательно изучавшему какой-то текст. ? Народу по ночам многовато.
        Ветров старший бесстрастно отхлебнул из чашки, начисто игнорируя колкость в свой адрес. Как, впрочем, и мое появление.
        - Я тут в лавку детской одежды заехал, - лекарь суетливо вскочил и толкнул столик. Чай выплеснулся на документы, и Ратмир недовольно цыкнул, поспешно спасая листы от тем-но-коричневых стремительно впитывавшихся в бумагу капель.
        - Здесь мальчиковые рубаха и штаны пошире твоих, - Док подхватил с пола матерча-тую суму и сунул в нее нос, как будто удостоверяясь в правдивости своих слов.
        - Спасибо, - я с благодарностью приняла подарок.
        - Да, не за что, - замахал тот руками. ? Я бы не догадался, просто с утра Ратмир позво-нил…
        У меня вытянулось лицо, и, заметив реакцию, Док поспешно закрыл рот и только по-чмокал губами. Пауза затягивалась, и профессор, чувствуя растущее напряжение, сдавленно кашлянул. Я осторожно отложила суму и старательно отводила взор от Ветрова, но глаза, как заговоренные, возвращались к сидевшей на диване мужской фигуре, а главное цеплялись за широкий кожаный браслет на запястье, чтоб ему пусто было.
        - Где же гостеприимная хозяйка? ? не выдержав, съехидничала я.
        - Не захотела утром встречаться с навязчивыми гостями, - отозвался холодно Ветров, не отрываясь от чтения.
        - Ясно, - сухо, в точности копируя обычную манеру Ратмира, прокомментировала я и, плюхнувшись на продавленные диванные подушки, скрестила руки на груди. ? Чем занимае-тесь?
        Ветров хмуро покосился в мою сторону и резко сердито встряхнул гибко согнувшийся документ.
        - Да, я просто подумала, - продолжила я легкомысленным тоном, - что со мной можно не только расслабиться, но и дела текущие обсудить. Я, вроде как, тоже причастна к поиску браслета.
        Теперь Ратмир впился в меня острым холодным взором, словно хотел прожечь дыру по-среди изумрудных бровок. С превеликим усилием воли у меня получилось выдержать взгляд и даже не моргнуть. Правда, от пробежавших нервных мурашек адски зачесалась спина, будто между лопаток, как в детстве, снова проклюнулись ангельские крылышки. Наверное, хамова-тый гоблин, развалившийся на диване, выглядел в высшей мере комично, только Ветрову-то смешно не было, как и мне. Впрочем, Доку тем более. Лекарь и вовсе чувствовал себя лишним, а потому беспокойно тер подбородок, заросший темной щетиной.
        - Ветров, ты на меня так смотришь, - дерзость, подпитываемая злостью, не давала за-крыть рот, - как будто хочешь пристрелить.
        На лице Ратмира заходили желваки. Он очень медленно и с нарочитой аккуратностью отложил испещренный записями лист, прибавляя его к стопке, лежащей на газетном столике.
        - Веда, - вкрадчиво произнес мужчина, - еще слово, и я закрою тебя в спальне.
        - В моей или твоей? ? кривляясь, я деланно закатила глаза: ? Ох, прости, в вашей, ко-нечно.
        - Лучше в ванной, - пробормотал Ратмир, поднимаясь. Он определенно намеревался выполнить угрозу.
        - Так, дорогие мои, - звонко хлопнув в ладоши, отчего вспыхнули светильники под по-током, встрял в перепалку Док, решивший выступить миротворцем, - предлагаю оставить на пару часов выяснение отношений и все-таки разработать уже план действий.
        - Док, - в притворном изумлении пожала я плечами, - так именно об этом я и толкую. Выяснять-то нечего!
        Ратмир шумно втянул в себя воздух, стараясь сдержаться от грубости, и прочистил гор-ло.
        - Ведушка, ты себя ведешь, как вздорная девица, - мягко пожурил меня Док, протиски-ваясь между диваном и столиком, и похлопал по плечу Ратмира, призывая к спокойствию.
        Мне стало совестно, и уши, воинственно стоявшие торчком, пристыжено сникли.
        - Продолжим? ? стараясь не обращать внимания на царившее напряжение, жизнерадо-стно скомандовал профессор, явно довольный тем, как ловко уладил конфликт.
        Ратмир уселся обратно и снова углубился в изучение документа, лишь через пару секун-д перевернув его в правильное положение, потом подумал еще чуток в коллективном гробовом молчании и небрежно отбросил.
        - Когда я приехал к племяннице Лосиана Толтеа, - неожиданно заговорил он, обраща-ясь ко мне, - то ее не оказалось дома, только домоправительница. С ней мне удалось погово-рить.
        Меня распирало от любопытства, и непроизвольно я подалась к Ратмиру, а уши снова вытянулись в струнку.
        - Наш коллекционер очень дорожил браслетом и мечтал найти второй. Домоправитель-ница сказала, что в особняке он держал только копию, которую сделал, потому что боялся во-ров, - мужчина задумчиво примолк.
        - А настоящий? ? нетерпеливо потребовала я продолжения и, схватив со стола кружку, бесцеремонно отхлебнула уже порядком остывший чай Ратмира. Он пил чай без меда, очень крепкий, почти горький. Даже смешно, но я бы разочаровалось, если бы жидкость оказалась подслащенной и разбавленной.
        - Где спрятан настоящий, скорее всего, знает племянница, - Ветров внимательно следил за тем, как я делаю очередной глоточек, а потом резко отвернулся, будто сбрасывая наваждение. ? Но тут нарисовалась проблема, - он развел руками.
        Я изогнула брови и быстро глянула на Дока.
        - Девушка никогда не признается, что осознанно продала с аукциона подделку, - пояс-нил тот без лишних подробностей.
        Догадка, промелькнувшая в голове, заставила развеселиться и издевательски протянуть, ткнув в Ратмира пальцем:
        - Она тебя выставила?
        - Фигурально выражаясь, - с неохотой признался тот, - да.
        Я ухмыльнулась, вспомнив красавицу эльфийку, смотревшую на окружающих сверху вниз. Королевской повадкой Лори смущала всех без исключения конторских поклонников, жа-лобно следивших за ней весь божий, вернее рабочий, день с наблюдательного пункта ? малень-кого питьевого фонтанчика в приемной конторы. Такой крепкий орешек просто так, зажав ме-жду дверным косяком, не расколешь!
        - И какой наш план? ? потребовала я.
        - Наш? ? хмыкнул Ратмир.
        - Считай, я заменяю выпавшего из дела Стрижа, - предложила я широким жестом, сго-рая от желания принять участие в настоящем деле, а не просто убегать без оглядки или пря-таться за чужую спину. Мне страстно хотелось доказать и себе самой, и, главное, Ветрову, что я не та финтифлюшка, с которой можно всего лишь расслабиться на часок, а потом забыть, как приятный, но быстро развеявшийся сон.
        Продолжить спор не дал Док, все еще безрезультатно пытаясь сохранить видимость дружественной атмосферы, накалявшейся с каждой минутой, как кочерга, сунутая в огненно-горячие угли.
        - Ратмира она уже видела. Оборотная ворожба на аггелов не действует, поэтому сегодня к ней иду я. Поговорить по душам.
        - Ну-ну, - издеваясь, покивала я, - удачи, Док. Лори еще та штучка.
        После моих слов возникала остолбенелая пауза. Мои собеседники быстро перегляну-лись, и Ратмир осторожно уточнил:
        - Ты ее знаешь?
        - Конечно, мы ж с ней два года в одной конторе мучаемся. Она в приемной, а я в комор-ке. Из нее слово можно вытянуть, если только напоить чем-нибудь!
        - Именно это мы и собираемся сделать, - неожиданно признался Док, я изумленно по-косилась в его сторону. Мягкое лицо профессора с двойным подбородком светилось в пред-вкушении, и глаза, спрятанные под тонкими стеклышками очков, блестели. ? Напоим ее зельем правды.
        - А тебе, Док, - с иронией протянула я в ответ, откидываясь на спинку дивана, - дадим зелье на удачу, чтобы ты не побил в ее доме старинного фарфора.
        Док замялся, краснея. Привычный к работе в тылу, а не к военным действиям в эпицен-тре боевого огня профессор, похоже, сильно нервничал. Его жалобный взор скользнул по мне, как будто лекарь умолял спасти его от предстоящей миссии. Героем былин он себя явно не ощущал ни в одной складке упитанного тела.
        - А почему Свечку не отправите?
        После моего неосторожного вопроса мужчины очень странно замялись, явно что-то не-договаривая.
        - Свеча решила выйти из команды, - сухо оповестил Ратмир после паузы.
        - Как? ? от удивления у меня поплыли на лоб брови, и уши встали торчком, выдавая ис-креннее любопытство.
        - Они с Ратмиром, - Док покосился на Ветрова, будто просил разрешения, - не сошлись в вопросах морали.
        'Из-за тебя', - прозвучало между строк, и меня сконфузило. Получалось, что связной команды супротив мнению остальных желала избавиться от помехи в моем теперь несколько нечеловеческом лице. Ничего другого от дамочки, подобной Свечке, резкой и себялюбивой, ожидать не стоило. Любопытно, за что именно голосовал Богдан ? за мое спасение или вечное усыпление? Хотя обманываю сама себя, совсем не интересно.
        Чувствуя себя обязанной, но главное пламенно желая восполнить утрату уже, получает-ся, двух человек, я робко предложила, не зная, какой реакции ожидать в ответ:
        - Может, мне пойти?
        - Нет! ? резко отрезал Ратмир, коротким словом отметая мою кандидатуру.
        - Но почему? ? вырвалось у меня. ? Из-за того, что меня превратили в гоблина? Так гоблины по древу жизни практически дальние родственники эльфам. У нас даже уши одинако-вые, - я для наглядности пошевелила зелеными лопухами и, поймав ироничный взгляд Дока, смешалась: ? ну, или почти.
        - Ты здесь в безопасности, - Ветров вечно все свои слова выворачивал таким образом, что еще меня оставлял виноватой погибать от стыда за неблагодарность.
        - Да я себя в зеркале сама не узнаю, - страстно доказывала я, - как меня узнает Лори?
        - Я не из-за Лори беспокоюсь, - мягко осек меня Ратмир.
        - Златоцвет меня не вычислил! ? настырно продолжила я.
        - Златоцвет Остров тоже ни при чем, - отозвался тот.
        - Тогда кто может быть еще опаснее?
        Вопрос повис в воздухе, но даже не произнесенный ответ словно бы прогрохотал в голо-ве: тот, кто предал меня. Господи, неужели Ветров догадывается о подлых уловках моего стар-шего брата? Конечно, врать себе же, что ненавижу Богдана ? просто, но все равно в душе бо-юсь за его судьбу. Мой брат был хорошим, просто он, подобно мне, запутался. Браслеты Го-риана несли в себе разрушительную силу, особенно для нас, для Истоминых. Мне искренне хотелось верить в подобные рассуждения.
        - Док не справится, - очень тихо пробормотала я, опуская голову, - он же заикаться начнет.
        - А в тебе, значит, наглости побольше? ? усмехнулся Ратмир.
        - Смелости, - поправила я, разглядывая сбитые за последние дни носы ботинок. ? К то-му же я девушка и знаю, что именно хотят услышать женщины.
        - От гоблина? ? неловко уточнил Док.
        Последовавшая пауза, когда наш предводитель взвешивал все за и против, показалась бесконечной. Я с опаской подняла взор, и тут же опустила обратно. Ратмир, скрестивший руки на груди и откинувшийся на спинку дивана, оказывается, внимательно разглядывал меня, что-то подсчитывая в уме.
        - Я не имею права втягивать тебя, - наконец, произнес он, словно проверяя мою реши-мость.
        - Так меня уже втянули и даже разрешения не спросили, - твердо стояла я на своем.
        Ветров потер переносицу и, наконец, произнес:
        - План четкий, и никакой импровизации.
        От шальной радости затопившей внутренности, я едва усидела на месте, чтобы не за-хлопать в ладоши, но только чинно кивнула, словно бы принимая данность:
        - Не хочешь рисковать браслетом?
        - Если тебе так нравится думать, то, безусловно, - отозвался тот, криво усмехнувшись.

* * *
        Идя по широкой аллее самого дорогого района Ветиха, я остро ощущала себя изгоем и лазутчиком на вражеской территории. Над головой переплетались густые зеленые ветви дубов, образуя арку. Между широких листьев, несмотря на середину травня, размером с ладошку пря-тались частые огоньки светлячков, отчего казалось, будто кроны переливались бриллиантовой россыпью, заменяя звездный небосвод. Степенные остроухие жители квартала прогуливали на ночь заливистых вредных собачонок, и едва не плевали вслед низкорослому гоблину, то есть мне. Похоже, местные эльфы, длинноволосые красавцы, дальними родственниками гоблинов никак не воспринимали, а скорее считали вызывающей ошибкой природы. Мысленно я покля-лась, что теперь каждый день, когда все закончится, стану подавать целковый плюгавенькому бродяге, зеленокожему лопоухому Ромашке, вечно канючившему подаяния на трамвайной ос-тановке.
        Квартал представлял собой огромный тенистый парк, где с помощью мощной магии с ранней весны заставляли распускаться листья. Безусловно, подобного вредительского отноше-ния природа не терпела. Посадки умирали с завидным постоянством, но вместо них быстро выращивали новых гигантов таких мощных, что ствол не смогли бы обхватить и двое взрослых мужчин. Вокруг кисловато пахло магией, и ветер шелестел листвой. Маленькие домики без каких-либо заборов или ограждений прятались за зарослями в самых неожиданных местах ухо-женной лесной гущи, и их местоположение обнаруживалось лишь мерцавшими прямо в возду-хе номерами домов.
        С приближением к особнячку Лори меня подозрительно быстро покидала былая реши-мость. Ветров старший, сидя в уютном салоне автокара, под приятную музыку дожидался меня на въезде. Стоило только вернуться, как Ратмир, облегченно выдохнув, отвез бы меня обратно в студию к своей подруге и запер там до конца истории. Подобного удовольствия мое самолюбие не позволяло ему доставить, а потому, сильно волнуясь и не чувствуя под собой ног, я сознательно шла навстречу с испытаниями.
        Чтобы свернуть к хоромам своего бывшего шефа, пришлось сойти с мощеной аллеи и, окунувшись ботинками в густую влажную траву, нырнуть в заросли орешника. К моему изум-лению под ногами, несмотря на отсутствие даже намека на тропку, не примялось ни единой былинки. Ветви кустарника словно бы сами расступились, открывая взору чудесный двухэтаж-ный домик из бежево-коричневого камня и с высокой черепичной крышей. На сереющем небе, как на красивой открытке, светилась огромная полная луна. Особнячок с лучившимся из окон теплым светом стоял посреди крошечной полянки, заменявшей у других народностей загоро-женный двор. Эльфы-то, конечно, с деревьев слезли, но все равно не избавились от привычки псевдо коллективного хозяйства. Прежде целые деревни с кукольными домишками, подобно осиным гнездам, тесно облепляли стволы изуродованных магией дубов, а потому остроухие так и не свыклись с наличием заборов. Глядя на пейзаж, словно бы сошедший со старинной пасторали, не верилось в его подлинность.
        На углу дома Лори поник выцветший флаг Ветиха, вероятно, приколоченный еще при жизни ее почившего дядьки, отличавшегося крайнем патриотизмом. На зеленой входной двери под наглухо закрытым смотровым окошечком висел чугунный молоточек. Собрав в кулак ос-татки смелости, я поднялась по высоким ступенькам и опасливо оглянулась через плечо к пус-той полянке, медленно наполняемой ночными тенями. После трехкратного стука вместо при-вычного грохота тихий вечер огласили приятные слуху (особенно моему ставшему исключи-тельно острым) музыкальные переливы. Меня, признаться, сильно трясло от напряжения, ладо-ни повлажнели.
        Никто не торопился открывать. Досчитав до десяти, я с чистой совестью решила убрать-ся восвояси по плану номер два ? 'не открыли, уходи', но внезапно со скрежетанием отодви-нулась заслонка смотрового окошка, и показались два сердитых серых глаза.
        - Чего надо? ? басовито, как будто сильно простыла, проворчала Лори.
        - Суилад, - прошипела я эльфийское приветствие, испугавшись собственного голоса, который подправили специальной горькой настойкой. Из горла теперь вырывалось незнакомое карканье, а язык распух, отчего согласные выплевывались с гнусавым проносом, и, казалось, во рту пережевывалась каша из слов.
        - Милостыню не даю, - завидев на своем пороге маленького пузатенького гоблина в расстегнутой рубашке поверх футболки с рисунком сказочного автокара, Лори тут же вознаме-рилась спустить нежданного гостя с крылечка.
        Тут мне следовало вступить в беседу с речью, подготовленной Ветровым старшим, но на меня напало волнение, а вместе с ним не заставило себя ждать и странное отупение, когда все заранее припасенные, хорошо отрепетированные перед благодарными слушателями реплики со стремительностью выветривались из головы. От переживания мое лицо налилось нездоровым изумрудным цветом, а большие уши затряслись, как у припадочной. Самой думалось, что прямо сейчас меня отшвырнет в густую свеженькую травку в эпилептическом приступе.
        - Разговор есть, - прошепелявила я. ? Про проданный на аукционе браслет.
        Батюшки, кажется, именно эта фраза не должна была прозвучать!
        На одно мгновение эльфийка замерла, уставившись на меня пристальным взором, а по-том резко закрыла оконце, оставив меня с носом. Я тяжело вздохнула, принимая поражение, как загремел замок, и дверь распахнулась, выказывая Лори во всем великолепии коротенького цветастого халатика и длинных ног, поросших густыми рыжеватыми волосками.
        Кажется, от изумления у меня отпала челюсть, а взор крайне невежливо впился в голени девушки.
        - Говори, - потребовала она, не собираясь впускать меня в комнаты. Надо сказать, что ее басовитый тенорок, постепенно приобретал эльфийскую певучесть.
        - Такие вещи на улице не обсуждают, - скользнув по худенькой фигурке ошарашенным взором, нагло заявила я и странно хлюпнула, прямо как родовитый гоблин.
        Лори заколебалась, для чего-то с подозрением покосилась в гостиную, облизнув губы, а потом медленно, словно еще сомневаясь, кивнула, предлагая войти.
        Мне не приходилось бывать в эльфийских домах, поэтому обстановка большой гостиной поразила. Стены покрывала толстая дубовая кора с глубокими бороздками, сочившимися слезами влаги. С оплетенного сучьями потолка спускались завернутые в тугую плотную косицу ветви, образуя древесную сотканную из многочисленных гибких шестов колонну. Вместо световых шаров с лоз спускались виноградные кисти, и каждая мелкая зеленая ягодка мерцала. Казалось, что меня перекинуло в сказочный лес на крошечную полянку, пахнущую листьями и прохладной свежестью, а потому вполне обыденный диван и экран видения на длинных ножках выглядели совершенно не к месту, чужеродными и лишними. Как и горка, где музейной экспозицией в аккуратном порядке стояли многочисленные исправно тикающие часы, настоящие, с фигурными стрелками и эмалевыми циферблатами, а не привычный морок.
        - Стоп! ? резко выставив ладонь, рявкнула Лори, стоило мне проскользнуть на порог.
        Будто меня заморозили одним словом, я застыла в дверях, как бедный родственник, не-жданно-негаданно нагрянувший в гости в богатый дом. Лори, уперев руки в бока, встала посре-ди комнаты на ворсистом ковре в виде зеленой лужайки с нарочито выращенной газонной травкой.
        - Говори, уродец! ? потребовала она и резко щелкнула пальцами, подгоняя меня.
        У меня и так билось сердце от маленькой победы, ведь попасть в особняк ? почти поло-вина дела, а тут даже уши встали торчком. На громкий щелчок в тихой комнате, наполненной тиканьем часов, выплетенная из сучьев колонна, зашевелилась, будто живая. Лори, старатель-но пряча недоумение, оглянулась, а в столпе уже появилось дупло, где прятался домашний бар с графинчиками настоек и с парой высоких хрустальных фужеров. В отшлифованных гранях бокалов преломлялся свет, словно рассыпали бриллиантовую крошку.
        Отчего-то мне показалось, что Лори удивилась ничуть не меньше меня, и едва подавила скользнувшую улыбку.
        - Давай, давай, - эльфийка воровато глянула в сторону, словно проверяя смежную ком-нату, а потом схватилась за один из графинов. Зазвенело бесценное стекло, в свежесть воздуха вплелась струйка запаха горьковато-острой настойки полыни, сильно уважаемой моим братом. Плеснув себе в фужер темную жидкость, Лори оглянулась и снова сердито кивнула мне, всем своим видом показывая, как мечтает выставить на улицу: ? У тебя еще тридцать секунд.
        - Мне бы испить, - прошепелявила я, и девушка, не донеся до рта бокал, окатила меня ненавидящим взором. По традициям, очень чтимым в эльфийской диаспоре, если уж гостя не успели пришить на подходах к родовому древу-дому, то уж в воде и хлебе не отказывали.
        - Пользуешься случаем, парень? ? пробормотала она и, аккуратно отставив бокал, плес-нула толику настойки полыни во второй.
        - Водицы, - добавила я, внутренне сжимаясь от волнения. Влажные пальцы, спрятанные в карман мальчиковых порток, стиснули пузырек с сывороткой правды.
        - Может, тебе еще и пожрать принести? ? процедила эльфийка злобно.
        Уничижительный взор заставил поежиться от предчувствия, что вместо водицы негосте-приимная хозяйка угостит меня хорошей порцией яда. Лори двигалась воистину чудаковато, никогда мне не бросалось в глаза, что она при ходьбе она по-мужски качала плечами, а острые уши огромны и лопоухи. Она вышла, что, собственно, от нее и требовалось.
        В три прыжка я оказалась рядом с баром и трясущейся рукой выплеснула в оба бокала по приличной порции сыворотки правды, а остатки вылила по чуть-чуть в каждый из графинов. Мне потребовалось всего несколько секунд, но и Лори, похоже, сильно торопилась. Может, боялась, что пузатенький наглый гоблин, хитростью проникший в дом, сворует коллекцию бесценных часов, собранных дядькой за долгую жизнь?
        - К двери! ? рявкнула девушка, пихнув мне глиняный стакан с водой, и я немедленно попятилась.
        - И так, милый карлик, - Лори опрокинула в себя настойку, приправленную сывороткой правды, и занюхала рукавом шелкового халатика, заставив меня изумленно изогнуть изумрудные брови, - что ты хочешь рассказать мне? Говори и вали отсюда! ? она свирепо зыкнула в мою сторону.
        Действие сыворотки мне представлялось весьма смутно. Помнится, в детстве, решив отомстить за какую-то мелкую обиду, я своровала пузырек из отцовского сейфа и подлила в чай к пятнадцатилетнему Богдану. В результате, со счастливой улыбкой болвана прямо на се-мейном ужине, куда пригласили всю Великую Инквизицию в лице четырех тетушек-сплетниц, старший брат 'искренне' признался, что втихомолку курит. Да, скандал тогда вышел отмен-ный, Богдан до сих пор даже не косился в сторону разноцветных табачных коробок.
        - Я знаю, что проданный с Мирового аукциона браслет ? подделка, - заявила я, ожидая фонтан возмущения, но Лори нисколько не смутилась, только удовлетворенно кивнула голо-вой.
        - Ага, я тоже, - не особенно стесняясь, она выхлебала второй фужер настойки и шмыг-нула носом. Я удивлялась странным поведением девушки все больше, как будто передо мной стояла не воспитанная презрительная Лори, а выскочившая из леса дикарка.
        - Как же чешется, - протянула та, ни капли не захмелевшая от дозы крепчайшей на-стойки, от которой меня бы уже свалило замертво, и некрасиво почесала затылок. Длинные белые волосы перекосило, открывая аккуратно выбритый висок с рыжеватой щетинкой.
        Наверное, сильнее меня не изумляли за всю жизнь! Я резко втянула в себя воздух и по-перхнулась собственной слюной. От удушающего кашля легкие разрывались, и порядком рас-плескавшийся стакан воды, намертво зажатый в руке, пришелся очень вовремя. Я лихорадочно глотала жидкость, а Лори, между тем, стянула с почти лысой головы парик и пояснила, махнув накладной шевелюрой:
        - Голова уже вспотела!
        Вода пошла не в то горло, у меня даже глаза вылезли из орбит. Мне казалось, что прямо сейчас я отброшу концы и свалюсь удушенным покойником посреди дорогущего ковра в виде летнего газона, а в лекарской экспертизе потом напишут в графе 'причина смерти': 'Изумле-ние'.
        - Не торопись, парень! ? Лори по-дружески хлопнула меня между лопаток, и из моей груди вылетел страшный звук, похожий на вопль умирающего вепря.
        - Я не парень, - вырывалось через хрип, - и даже не гоблин. Я девица!
        - Действительно? ? эльфийка заинтересовано изогнула одну бровь, будто примеряя на меня девичью маску. ? Ну, а я парень. Прикинь? Хуже могут быть только заячьи ушки.
        - Или ангельские крылышки, - просипела я и замерла, холодея от пришедшей на ум мысли.
        Осознание подступало медленно, заставляя лицо вытягиваться. Мы смотрели с парнем, превратившимся в Лори, друг на друга и боялись пошевелиться. Меня как будто к земле при-гвоздили, уж очень сложно, оказалось, приноровиться к действительности.
        - В настойке была сыворотка правды? ? сухо уточнил двойник эльфийки.
        Молчать, молчать! Не сметь открывать рот!
        - Да, - все-таки отозвалась я, игнорируя приказ совершенно ясного рассудка, как будто рот зажил собственным разумением. ? В воде тоже?
        - Лошадиная доза, - согласно кивнул противник.
        В комнате повисла напряженная тишина. Ровно в тот момент, когда я отступила на шаг, парень с лицом лысой Лори размахнулся и отвесил мне оглушительную пощечину. Меня, как котенка, отшвырнуло к видению, даже пискнуть не успела. Перевернутый экран с грохотом завалился набок. Выроненный стакан разлетелся на осколки, прыснув водой под ноги негодяя, обернувшегося эльфийкой. Я прикрыла руками голову, не веря, что осталась жива. Естествен-ное желание спрятаться заставило свернуться комочком и подтянуть к острому подбородку колени.
        Девичьи руки, заключавшие в себе мужскую силу, схватили меня за грудки, отчего за-трещал ворот футболки, и приподняли над полом. От напряжения мои уши свернулись в тру-бочки, причем в прямом смысле этого слова.
        - Я думал сломать тебе нос, пугало, - прошипела Лори певучим голосом, приблизив-шись к моему лицу, - но вспомнил, что ты девка. Не хотелось тебя уродовать…
        От мужчины в ангельском обличии исходила ярость, серые глаза сузились. Я судорожно хваталась за его запястья, стараясь облегчить резь в шее от кромки футболки, впивавшейся под выпирающий кадык.
        - А теперь рассказывай, кто ты? ? прошипел противник.
        Чтобы ни звука не вылетело изо рта, зубы до боли закусили язык. Вместо слов я подоб-ралась и со всей силы ударила подлеца коленкой в живот. Он глухо выдохнул, отпуская меня, и согнулся пополам. Неожиданно что-то звякнуло, и на полу завертелось обручальное колечко, незаметно соскользнувшее с пальца лже-эльфийки. Ровно секунду мы с соперником разгляды-вали тонкий медный ободок, а потом оборотная магия, заключенная в кольце, ринулась вон из тела мужчины.
        Словно подкошенный он рухнул на колени, сворачиваясь узлом. Он стонал через сжатые зубы, уткнувшись лбом в пол. Тонкий халатик трещал по швам, плечи становились шире, и на руках проявлялись рельефные мускулы, выпирая из-под шелковой ткани. О боли, какую доставляли частые резкие сокращения мышц, я могла лишь догадываться.
        Не позволяя себе насладиться зрелищем поверженного врага, я бросилась к входной двери, но только напрасно провернула ручку. Замок оказался заперт. Чтобы не терять времени я ринулась в соседнюю комнату, оказавшуюся большой опрятной кухней. Посреди на вычи-щенном очаге стояла огромная кастрюля с остывшим варевом. На столе сохли перевернутые хрустальные бокалы, расставленные на полотенце. На окнах темнели закрытые изнутри ставенки, и в воздухе застыл, словно его приколотили, световой шар.
        Я бросилась к закрытой двери в противоположном конце кухни, надеясь найти черный вход, но оказалась в кладовой. Здесь, под полками, уставленными банками с зимними заготов-ками, страстно мычала связанная кухарка-тролль с кляпом во рту. Неприятный сюрприз заста-вил отшатнуться, непроизвольно всплеснув руками:
        - Матерь божья!!!
        Женщина при моем появлении утроила потуги, почувствовав скорое освобождение. Об-лизнув губы, я воровато оглянулась, проверяя преследователя, а потом пообещала невиновной жертве:
        - Я помогу.
        - Не трогай меня, уродец!!! - стоило вытащить кляп, как женщина завопила натураль-ной сиреной, становясь темно-зеленого цвета. Даже страшно стало за ее сердце.
        - Ясно, - пробормотала я, копируя непередаваемый тон Ветрова, каким он говорил, ко-гда ему что-то приходилось не по вкусу, и сунула тряпку обратно, затолкав ее двумя пальцами. Кухарка от изумления даже опешила и только глазами хлопнула. ? Проорала ты свое счастье, дура, - с предельной откровенностью без капли сочувствия добавила я, покачав головой.
        - Руки подними, - раздался голос Лори, и у меня на затылке зашевелились волосы. В первый момент сидевшая над перевязанной веревками кухаркой я сгорбилась. ? Если ты не встанешь, то я выстрелю.
        Противник находился под действием сыворотки правды, а, значит, сомневаться в его словах не приходилось. Очень медленно я выпрямила спину и, задрав руки над головой, подня-лась. Рукав рубахи лениво сползал, открывая витки браслета, вросшие в кожу.
        Нас обоих и меня, и противника перекосило от очередной открывшейся правды. Широко расставивший ноги Богдан, наряженный в расползшийся короткий халат, свирепо вытягивал самострел и выглядел, признаться, нелепо. Впившись взором в браслет, брат медленно опускал оружие, и родное скуластое лицо превращалось в ледяную маску.
        - Я думала, что ты сейчас выстрелишь, - хмыкнула я, уронив руки.
        - Когда он это с тобой сделал? ? процедил тот, и его скорчило от отвращения. ? Веда, когда Ветров тебя втянул в эту дурную историю?!
        - Он меня не втягивал, - просто отозвалась я и уточнила безразлично: ? Ты меня убь-ешь?
        - Ты рехнулась! ? он ринулся ко мне, но я проворно отскочила, через мгновение нас с братом разделял очаг. ? Не смей молчать! ? прошипел Богдан, прекрасно осознавая, что прямо сейчас сможет вытянуть из меня все подробности дел команды Ветрова.
        - Говори! ? злился он, гоняясь за мной. Я тяжело дышала, лихорадочно пытаясь про-браться к выходу. Признаться, пухлый животик гоблина явно отяжелял меня, отнимая легкость и ловкость. ? Я запретил ему приближаться к тебе даже на пушечный выстрел! Как он посмел тебя притащить сюда?!
        - Я сама захотела, - быстро пробормотала я, сделав очередной круг возле очага. ? По-чему ты в меня не стреляешь? Ты же уже два раза пытался убить меня!
        Вопрос меня действительно интересовал. После попыток избавиться от родной сестры, становилось странно, отчего Богдан не выстрелил при первой возможности, только одной оп-леухой ограничился. Больно и обидно, конечно, но ведь не смертельно.
        - Дурында! ? в сердцах плюнул брат и наскочил на угли очага, стараясь сграбастать ме-ня через плиту. Богдан взмахнул руками, и с грохотом на каменный пол рухнула огромная ка-стрюля. Поток бульона хлынул на плитки, разваренные овощи разлетелись по кухни. Я броси-лась вон, но брат, догнав, сноровисто схватил меня за шкирку, останавливая. От резкого толчка ноги разъехались, и под пяткой, сладко хлюпнув, в пюре размазалась половинка мягкой луко-вицы.
        - Что у вас с ним было?! ? прошипел Богдан, разворачивая меня к себе, и хорошенько встряхнул.
        - Ничего! ? дергалась я, не понимая, каким образом заставить себя наконец заткнуться. Я старалась высвободиться, но он крепко сжимал плечи. ? У нас ничего не было! ? мои ладош-ки уперлись в твердую грудь Богдана и от всей души толкнули, правда, безрезультатно.
        - Не смей к нему приближаться! Он не тот хороший парень, которому стоит доверять! ? брат бесился, а потому выглядел пугающе. ? Он притягивает девок! Не смей уподобляться им!
        - Я люблю его… ? вырвалось у меня откровение, поразившее до глубины души меня са-му.
        Ужас, мгновенно остановивший сердце, оказался, несравним даже с паникой от встречи с родственником в чужом особняке. В разгромленной кухне воцарилась дивная пугающая ти-шина. Ошарашенный Богдан отшатнулся, словно боялся заразиться дурной болезнью. В заме-шательстве я ладошкой прикрыла рот, не веря, что могла произнести подобную ересь вслух.
        - Ты ведь шутишь?
        - Но ты же, не шутя, хочешь меня убить, - отозвалась я серьезно, сама судорожно пере-варивая истину, не слишком приятную по вкусу.
        - Я не… ? пробормотал Богдан, нахмурившись, и в этот момент в гостиной щелкнул за-мок открывавшейся снаружи входной двери. Мое сердечко подскочило к самому горлу, а уши вытянулись стрункой.
        Мы с братом действовали слаженной командой, за много лет научившейся понимать друг друга без слов. Подняв самострел, Богдан прижался к стене, а я со всего маха снесла со стола сохнувшие бокалы, чтобы привлечь внимание визитера и выманить его в кухню. Фужеры звонко и хлестко стеганули по плиткам, разлетаясь мелкими острыми осколками.
        Гостья, а вернее хозяйка дома, появилась ровно через секунду. Правда, я успела принять безразличный вид, несмотря на стучавшую в висках кровь, и даже сунула трясущиеся руки в карманы.
        - Ты кто?! ? опешила Лори, вытаращившись на разгром. Мужчину, притаившегося за спиной, она не замечала, лихорадочно соображая, что делать с застигнутым врасплох вором в моем кротко улыбавшемся лице.
        - Привет, - дуло самострела уперлось в висок эльфийки, и фарфоровая кожа стала нехо-рошего мелового цвета.
        - Вы хотите ограбить меня? ? пролепетала девушка, судорожно сглотнув. Расширенные от ужаса глаза заблестели от слез. ? Забирайте все, только меня не трогайте!
        - Мне нравится ее предложение, - ухмыльнулся Богдан. Его кривая усмешка, прежде мне не знакомая, отталкивала. Я приноравливалась к новому старшему брату, и пока не знала, насколько готова принять его.
        - Ты продала на Мировом аукционе браслет, - произнесла я и, задрав рукав, продемон-стрировала собственное вживленное в запястье украшение. ? Он был подделкой. Мы ищем на-стоящий.
        - Кто вы?! ? губы Лори дрожали, ее саму колотило от страха.
        Подумать только, сейчас во мне бурлило шальное веселье, а всего неделю назад, я бы чувствовала себя совсем раздавленной и испуганной, полумертвой от конфуза и стыда.
        - Брат с сестрой, - откровенно произнесла я, не обращая внимания не ее мгновенное недоумение, когда она глянула на мою пухленькую неповоротливую фигурку и чуть оглянулась к Богдану, высокому очень коротко подстриженному красавцу.
        - Нам нужен браслет, - с лаской в голосе произнес Богдан женским голосом. Его тон словно бы говорил: 'Мне очень не нравится это делать, но, если придется, я без колебания вы-стрелю'. Кажется, Лори от испуга приготовилась рухнуть в обморок.
        - Я не нашла его, - отозвалась она. По бледной нежной щечке девушки пробежала оди-нокая слезинка, и большим пальцем Богдан стер соленую дорожку.
        - Прекрати! ? рявкнула я. ? Ты ведешь себя по-скотски! Она сейчас копыта отбросит от страха!
        - У нее нет копыт. У нее отличные ноги, - очень мрачно улыбнулся брат, явно намере-ваясь запугать жертву еще сильнее, и та сжалась. Непроизвольно в голове проскальзывали па-губные сравнения. Всего несколько дней назад Ветров старший заявился в особняк моих роди-телей. Он добивался от меня браслета, но действовал холодно и тонко, ни разу не сорвавшись на грубые унижения. В отличие от Ратмира Богдан действовал, как последний негодяй, и его поведение коробило.
        - Я не нашла браслет, честно, - Лори всхлипнула, кажется, готовая раскрыть все семей-ные тайны аж до седьмого колена. ? Я пыталась. Мой дядька его спрятал. Он не оставил под-сказки, только повторял все время, что самое драгоценное таится в часах. Лосиан рехнулся к старости…
        Но договорить она не успела потому, как особнячок накрыл оглушающий вопль сирены. Забытая в кладовой кухарка долго маялась в заточении, а потом сумела-таки освободиться от пут и расколотить призму охранного заклятья. В следующий раз мы с Богданом заговорили, когда его выпускали из темницы в подземелье Ратуши.
        ГЛАВА 13
        Похищенная
        'Как ни странно, после истории с рождественскими ангельскими крыльями, я быстро оправилась и не получила никакой психологической травмы, а потому меня ждали новые дет-ские впечатления.
        Наш отец ? старший страж в городской Ратуше Ветиха, и к воспитанию детей относится чрезвычайно серьезно. Шли летние каникулы. Мама Ярослава, будучи на сносях, легла в родо-вую лечебницу, а папу вызвали на ежегодные учения. Он взял меня и Богдана с собой под предлогом, что нам, юным горожанам, просто необходим свежий воздух. В действительности отец до нервного тика боялся оставлять двух отроков одних в доме.
        Междугородний слет стражей проходил весело, спортивно и, как ни странно, хмельно. Отец отчаянно страшился упасть 'лицом в грязь' перед отпрысками и очень старался победить во всех состязаниях, но все равно рухнул с канатной дороги в ров с мутной водой. Никогда ни я, ни мой брат не слышали от папы слов, которыми он покрывал мир, маму, пожелавшую ро-дить именно на этой седмице (можно подумать, она сама выбрала день в календаре и услови-лась о нем с Радой), Ратушу и нас заодно.
        Чтобы мы не стали свидетелями позора на стрельбищах, папа отправил нас на семинар о том, как должны себя вести приличные заложники. Лекция длилась три часа, и она действи-тельно усыпила нас, а стражи на последних рядах от скуки хорошенько поднабрались настойки полыни. Зато я на всю жизнь запомнила несколько простых правил, и, если меня неожиданно украдут злодеи, чтобы шантажировать родителей, точно знаю, как нужно действовать. Самым первым идет правило не попадать в заложники (гениальный по своей сущности принцип), но, если уж не обошлось, то не раздражать похитителей, не сбегать, не пытаться искать помощи извне и обещать все, о чем тебя попросят. И главное, когда тебя освобождают, нужно всячески способствовать, не мешаться, не впадать в панику или истерику, слушаться приказов и не пытаться вернуться обратно. В этот момент спасатель ставит твою жизнь выше своей собственной.
        Не знаю, правда, почему эта лекция так мне запомнилась, но будем считать ее вторым из ярких воспоминаний детства…'
        Из выпускного сочинения Веды Истоминой на тему 'Самые яркие воспоминания из моего детства'. Этот кусок ученицу заставили вырезать еще во время экза-мена до сдачи работы в комиссию, в которой заседал представитель от Рату-ши. Преподаватели побоялись остаться без работы за 'суровую правду жизни', откровенно рассказанную юной барышней.
        В подземелье Ратуши, куда нас с Богданом привезли стражи, скрутив на пороге особня-ка перепуганной Лори, задували сквозняки, и царил ледяной холод. Под потолком бился свето-вой шар ? единственный почти разряженный источник света. В маленькой каменной коробке с деревянной лавкой и зловонной дырой в углу не было решеток, словно бы одиночная камера являлась продолжением коридора. Только ощущение призрачной свободы являлось обманным, ведь стоило чуть склонить голову, как вместо одной стены вспыхивала прозрачная магическая перегородка, и по ней изредка, если присмотреться, пробегали голубоватые лучики-змейки.
        Чтобы согреться, я забралась на лавку с ногами и подтянула колени к подбородку.
        - Истомин, на выход! ? раздалось эхо резкого гнусавого голоса. У меня непроизвольно зашевелились уши. По коридору прошелестели шаги, и брат, отгороженный от меня лишь рас-стоянием из воздуха, остановился перед темницей. Коротенький драный халатик, разошедший-ся по швам, едва прикрывал мужской срам.
        - Удачи, сестренка, - Богдан растянул губы в усмешке.
        Нужно было сказать, что-нибудь оскорбительно-уничижительное, только сил на пики-ровку не осталось.
        - И тебе, - буркнула я, отворачиваясь, и уши обижено поникли.
        Он помялся, явно желая продолжить беседу, но промолчал и, развернувшись, убрался из темницы. Я осталась одна, вернее, с друзьями по несчастью, тихонечко, как мышки, сидевшими в соседних камерах.
        От скуки хотелось заснуть, но холод отпугивал дрему. Правда, через бесчисленные часы в наш безмолвный подавленный коллектив, рассаженный по камерам, притащили тролля-весельчака, хмельного и довольно жизнью, схваченного в центре Ветиха за разбитую витрину торговой лавки. Прежде чем вырубиться, пьянчуга орал на все подземелье скабрезные песни, а потом вдруг резко осекся и в следующую секунду захрапел по-богатырски, расстроив заклю-ченных своим самоустранением.
        Тролль стал единственным развлечением в бесконечном заточении, растянувшимся, как выяснилось позже, на долгие сутки. От безделья, пока светильник не погас окончательно, мне удалось изучить все без исключения надписи на стенах. Одна запомнилась особенно четко: 'Бог помнит о наших желаниях, даже если мы о них уже забыли'.
        К счастью, обо мне тоже не забыли.
        - Выходи! ? усатый страж с усталыми глазами выступил из темноты, как будто соткался из воздуха. Я испуганно вздрогнула, и оглянулась к нему. Горло сильно першило от переохлаждения, и очень хотелось есть. За фигурой мужчины метнулся новый подзаряженный светильник. В пришельце я узнала того самого блюстителя порядка, к какому приходила на прошлой седмице, надеясь найти защиты в Ратуше.
        Страж, для чего-то воровато оглядевшись по сторонам, быстро провел рукой по пента-грамме, светившейся на стене напротив камеры, и невидимая перегородка, ослепив на мгнове-ние, вспыхнула, чтобы исчезнуть.
        - Тебя ждут наверху, - кивнул мужчина, и от его слов у меня екнуло сердце.
        Мы шли по длинному темному коридору, и над нашими головами летел световой шар, отчего на полу растягивались уродливые тени. По лестнице я поднималась уже на непослуш-ных ногах, словно бы слепленных из мягкой глины. Страж распахнул дверь, пропуская меня вперед в маленькую теплую комнатушку, и подтолкнул в спину, когда я замерла на пороге.
        Ратмир в знакомой натянутой до бровей шапочке, для удобства закинув одну ногу на колено, сидел на стуле и просматривал газетный листок. В животе моментально запорхали ба-бочки, и решительность окончательно покинула меня.
        - Шевелись, - раздраженно буркнул страж сквозь зубы. Ветров, словно бы нехотя, ото-рвался от чтения новостной колонки. Его взор задержался на моем лице, заставляя испуганно поежиться. Мы встретились глазами, и Ратмир равнодушно отвернулся. На меня тут же нахлы-нуло чувство вины за проваленное задание.
        - Привет, - только и пробормотала я, опуская голову, как нашкодивший отрок.
        - Забирай его, Ветров, - прошипел блюститель порядка, - и валите отсюда, пока не за-секли. Я и так рисковал!
        Ветров, кивнув в безмолвном согласии, отбросил газетный листок на низкий обшарпан-ный стол и поднялся.
        - С меня причитается, - бросил Ратмир небрежно и, коротко кивнув мне, вышел. За его спиной хлопнула дверь с закрашенным белой краской стеклом. В первый момент я так растерялась, что только сумела ушами пошевелить, а уж потом, чувствуя себя последней ослицей, бросилась ему вдогонку.
        На город опускались сумерки. Небо посерело, и нагретый весенним солнцем воздух медленно остывал. Вспыхивали многочисленные огни вывесок, а тянувшаяся по тротуарам толпа напиталась рассеянной усталостью прожитого дня. Ветров заговорил, когда мы спуска-лись по мраморным ступенькам к оставленному рядом с тротуаром спортивному автокару.
        - Если бы в прошлую пятницу ты не сбежала из Ратуши, - сухо произнес Ратмир, не глядя на меня, - то все бы закончилось гораздо раньше.
        Я семенила за мужчиной, не смея произнести и слова. В ушах от стремительности сви-стел ветер, и от сожаления хотелось удавиться. Наверное, я бы отдала полжизни, чтобы загла-дить свой промах.
        - Я как раз поднимался по этой лестнице, когда ты надевала на руку браслет, - продол-жил мужчина, не собираясь щадить мои чувства, - и не успел.
        - Жаль, - пробормотала я, пряча глаза, когда забиралась в автокар.
        - Мне тоже, - кивнул Ветров и хлопнул дверью, отрезая от меня уличные живые звуки.
        На одно мгновение стало холодно, как будто меня снова закрыли в промозглом подземелье. В действительности я не сожалела ни об одной из прожитых за эти сумасшедшие дни минут. В отличие от Ратмира.
        Уже усевшись за руль и заведя мотор, он устало растер лицо ладонями и пояснил:
        - Извини, что не вытащил раньше. Твой портрет совпал с лицом какого-то сбежавшего на прошлой седмице воришки.
        - Понятно, - пробормотала я, опуская голову, и немедленно пожелала оказаться в дру-гом месте, главное подальше от ледяного безразличия, исходившего волнами от собеседника.
        Мы неслись по знакомым центральным проспектам города, ловко маневрируя в кипучем потоке. Мгла, расцвеченная яркими огнями, сгущалась, и фонари разгорались все сильнее. За окошечком автокара проплыла большая наводненная праздно шатавшимся народом площадь перед памятником погибшему на дуэли поэту. Струи музыкального фонтана вспыхивали яркими красками, даря зевакам сказочное зрелище. Впереди замаячило здание 'Веселены Прекрасной', и из него выходили припозднившиеся клерки.
        Мысленным взором я проникла в светлый холл, который видела, казалось, в прошлой жизни. Пробежала взором по портрету старика, в чьем особняке на пару со старшим братом мы устроили погром, снова полюбовалась старинными часами… И тут мое сердце бросилось вскачь, бешено и дико. Лосиан Толтеа говорил: 'Самое дорогое таится в часах'. Если быть точнее, то в старинных напольных часах с позолоченным колоколом! Тех самых, что исправно каждый день отбивали полдень и с укором указывали мне на опоздания! Брякающий звук раз-носился по всей конторе, а внутри вибрировало старинное украшение ? жемчужина коллекции безумного собирателя осколков Мировой войны! В голове прояснилось, крошечные кусочки мозаики встали на свои места, и радость вспыхнула ослепительным сиянием.
        - Я знаю, где спрятан браслет! ? дрожа от возбуждения, выдохнула я, прервав долгое тяжелое молчание, висевшее хмурым облаком в салоне автокара.
        - В 'Веселене Прекрасной', - не оборачиваясь, бросил Ратмир и раздраженно нажал на клаксон, чтобы привлечь внимание зазевавшегося водителя, пытавшегося, не глядя в зеркальце заднего видения, перестроиться перед нами.
        С моего лица медленной улиткой сползала торжествующая улыбка, и внутри нехорошо сжалось.
        - Надо же…
        - У нас с тобой есть серьезный разговор, - продолжил Ветров, сведя у переносицы бро-ви.
        Непроизвольно я выпрямилась на сиденье, с ужасом чувствуя, что вокруг творится не-что крайне плохое и убийственно неправильное, и произнесла, едва шевеля губами:
        - Говори.
        Обычно его серьезные разговоры заканчивались для меня большим расстройством.
        - Когда вернемся в студию.
        - Ты боишься, что от новостей я на полной скорости выпрыгну из автокара? ? нервно хохотнув, спросила я, и сглотнула пересохшее дерущее наждачной бумагой горло.
        - Не исключаю, - последовал скупой ответ, и мне стало совсем нехорошо.
        К тому времени, когда мы добрались до студии, похожей на музей современного искус-ства, я до крови обкусала губы, до мяса ногти, и меня порядком трясло от дурного предчувст-вия. Ратмир постучал, терпеливо дожидаясь, когда нам откроют. Дверь распахнулась, выпустив в тихую темную парадную звук работающего видения. На пороге стояла Свечка, худенькая и высокая, и от одного взора на мое зеленое осунувшееся лицо и огромные уши она просветлела:
        - Тебе идет, уродец, - растянула она накрашенные кармином губы в змеиной улыбке.
        Появление в убежище нежданной гостьи лишь укрепило смятение, завладевшее мной.
        - Тебе бы пошло больше, - буркнула я, не настроенная на взаимный обмен колкостями и гадостями. ? Ты теперь опять в команде?
        - Нет, - она осклабилась еще шире, сверкнув белыми зубами. ? Я здесь ради страховки.
        Тайный смысл ее слов царапнул, и в голове тренькнул тревожный звоночек. Волнение стало совершенно непереносимым. Уши затряслись, как проклятые, выдавая внутренний над-рыв.
        Раненый Стриж, оказалось, тоже нагрянул в тайное убежище. Сейчас приятель разва-лился на диване и беспрестанно переключал каналы на мороке видения, отчего экран мерцал целой гаммой цветов, разрисовывая паркетный пол световыми пятнами.
        - Привет, мужик, - парень оглянулся ко мне, но быстро отвел взор.
        - Как ты себя чувствуешь? ? вместо приветствия буркнула я, взвинченная до крайней истеричной точки.
        - Походу дела, лучше, чем ты, - хмыкнул в ответ тот, больше не оборачиваясь.
        Поразительно, как быстро на аггелах заживали раны! Стриж выглядел совершенно здо-ровым, будто не валялся в летаргическом сне всего два дня назад.
        Из ванной комнаты вышел Док, обтиравший полотенцем мокрые руки, и от одного мое-го вида мгновенно застыл. На круглом бородатом лице появилось такой силы сожаленье, что мне тут же стало понятно ? дела, по-настоящему, плохи.
        - Здравствуй, Ведушка, - пролепетал он и тут же, сломя голову, бросился обратно, как будто у него неожиданно прихватило живот.
        В студии собралась вся банда. Даже подумать страшно, что могло выманить их сюда. Сил терпеть и ждать важного разговора не осталось, и, оглянувшись к Ветрову старшему, я резко заявила:
        - Поговорим прямо сейчас?
        - Сначала выдохни, - отозвался бесцветно тот.
        - И поешь, каторжников-то в Ратуше кормят тюрей, - подхватила Свечка, брызжа сар-казмом, и добавила многозначительно: ? а мы все-таки дорожим твоей жизнью.
        Признаться, у меня так сильно сжимался желудок в ожидании подлости, что голод про-пал, и от одной мысли о еде подступал тошнотворный комок.
        - Свечка, - не выдержала я, больше не собираясь любезничать со стервой, - не прикуси язык, а то отравишься собственным ядом!
        Хорошенькое лицо женщины застыло, темные глаза холодно блеснули, руки уперлись в худые бока.
        - Так, ясно, - пробормотал Ратмир и, схватив меня за локоть, потащил через студию в отведенную мне маленькую спальню. Даже стало обидно, что он пресек нарождавшийся скан-дал, хотя бы пар перед 'серьезным разговором' выпустила. Команда проводила нас тревожным выжидательным молчанием.
        Ветров плотно закрыл дверь и, сунув руки в карманы, уставился на меня, изучая, как будто впервые видел.
        - Может, поешь все-таки? ? неожиданно спросил он.
        - Да, наплевать на еду! ? страстно выдохнула я, дрожа от тревоги. ? Мы нашли браслет! Это же здорово! Мы победили…
        - Я больше не занимаюсь этим делом, - спокойно перебил меня Ратмир, и на мгновение у меня пропал дар речи. Мы смотрели друг другу в глаза, и я не знала, что добавить к его заяв-лению.
        - Это больше не мое задание, сегодня утром его передали другим, - пояснил Ветров, пожав плечами как будто в сожалении.
        Он отвернулся, уставившись в огромное окно, в котором на пустынную улицу медленно опускалась темнота.
        - Задание? ? из груди вырывался испуганный смешок.
        - Завтра браслет изымают из часов в твоей конторе. Для тебя тоже все закончится…
        - Отлично, - мне казалось, что из-под ног выбили почву. ? Значит, я больше не твое за-дание?
        Боже, я произнесла это вслух?!
        - Веда…? ? Ратмир не посчитал нужным скрыть недоумение. Глаза пустые и холодные, а сам чужой и незнакомый, далекий. Сердце болезненно сжалось, во рту появилась горечь. Я отвела взор, не выдержала. Разочарование разъедало, и становилось страшно представить, ка-кой пустой уже через несколько часов станет моя жизнь.
        - Я думала, что мы теперь одна команда.
        - Мы с тобой не команда, - мягко опроверг он, заставляя меня неуютно поежиться. ? Ты хотела поучаствовать в приключении, я доставил тебе удовольствие. Теперь искренне раскаиваюсь в этом.
        Казалось, что он совершенно бесстрастно, не торопясь, режет меня по живому.
        - Утром сюда приедет человек, и он заберет тебя, - продолжил объяснять Ратмир новые правила игры.
        - Что?! ? по глупости мне все еще хотелось верить, что его слова сплошное вранье, эта-кая злая шутка. ? Ты не можешь так поступить… ? выпалила я в отчаянье, чувствуя, как пере-хватывает горло, и, запнувшись, добавила тише: ? со мной! Твой Орден хочет избавиться от меня, убить! Ты сам говорил…
        Безмолвие повисло в воздухе, тишина оглушила, и резкая фраза на языке аггелов, со-рвавшаяся с губ Ратмира, прозвучала выстрелом. Похоже, в сердцах он хорошенько обругал меня, прежде чем, очень сдержано пояснил, словно втолковывал непонятливому ребенку:
        - Я доверяю этому человеку. Он не даст тебя в обиду. Твоя безопасность для него на первом месте!
        Сердце екнуло и громко заколотилось. Даже чудно делалось, мне-то казалось, что оно остановилось навсегда.
        - Его имя Богдан Истомин? Так? ? резко спросила я, но собеседник лишь пожал плеча-ми:
        - Ему передали поручение. Твой брат позаботится о тебе.
        Каждая произнесенная реплика отдаляла Ратмира. Я могла представить, как он стреми-тельно отступает в темноту, где его невозможно увидеть. Исчезает фигура, лицо, глаза. Он го-ворил, что мне придется уйти, и время пришло. Теперь он безжалостно гнал меня, вышвыривал жестоким чудовищно сильным тычком. В отчаянье захотелось рвать на голове волосы.
        - Богдан преследовал меня и хотел убить! ? наконец, произнесла я, вытаскивая из рука-ва последний козырь. ? Он знал, что я шла к нему в квартиру, и устроил засаду. Ты сам выта-щил меня из-под боевых шаров…
        - Ты не права, - оборвал поток слов Ратмир и пожал плечами, словно не верил ни еди-ному слову.
        Я больше не являлась его заданием, а, значит, и спорить со мной смысла не было. От простой истины вспыхнула огоньком злость и, к счастью, вытеснила остальные чувства.
        - Будь, по-твоему, - процедила я, сквозь зубы, и, подскочив к двери, распахнула ее. Трое, остававшиеся в студии, мгновенно обернулись к нам. Стриж, оказалось, отключил звук у работающего видения, стараясь подслушать подробности разговора, и теперь смог насладиться коротким финалом в полной мере.
        - Ты куда? ? резко выставил Ратмир руку, перекрывая проход.
        - Подышу свежим воздухом, - процедила я сквозь зубы, отталкивая его.
        И он отошел с дороги, не собираясь оправдываться и удерживать меня.
        - Птаха?! ? попытался остановить меня Стриж и даже вскочил с дивана, когда я стрем-глав пересекала огромную студию.
        За спиной громыхнула входная дверь в апартаменты, и звук эхом отразился от стен па-радной. Меня скрыла темнота. В груди стало очень тесно и горячо от разочарования. Как же мне хотелось верить, что Ратмир попросит меня остаться, и не возвращаться туда, в привычную удобную жизнь, где его нет.
        Подобная нелепая мысль оказалась последней в звонкой пустой голове, потому как в следующий момент кто-то резко, с пугающей быстротой скрутил меня и зажал обжигающе го-рячей ладонью рот, не давая даже пискнуть. Сердце в панике подскочило к самому горлу. С пальца содрали оборотный перстень, и меня поглотила оглушающая почти непереносимая боль.

* * *
        Сознание возвращалось медленно, измученное тело отказывалось впускать его обратно. Сначала до меня донесся звук гудящего двигателя, только потом я поняла, что меня трясет на заднем сиденье чужого автокара. Отчаянно не хотелось приходить в себя и открывать глаза.
        - Очнулась, барышня? ? произнес приятный знакомый голос, и я вздрогнула, резко уса-живаясь. От стремительности все смешалось, и закружилась голова.
        Златоцвет Остров собственной персоны сидел напротив, и на подкрашенном магией вы-разительном лице играла елейная понимающая улыбка. Рядом с ним, злобно таращась единст-венным глазом, замер аггел в кожаном пыльнике. Свирепый вид врага, которого я лично едва не лишила зрения, заставил съежиться.
        - Добро пожаловать, - Злат издевательски склонил голову.
        Огни города, мелькавшие за окном, искажали черты лица, превращая его в сказочного монстра. Он крутил в руках оборотное кольцо, разглядывая багряный поблескивающий камень, гранями отражавший скудный свет, и поцокал языком:
        - Какое изящное решение. Право, Ветров меня восхищает.
        Я облизнула пересохшие обкусанные губы, боясь пошевелиться. Действительность на-валилась тяжелым грузом, подминая и раздавливая.
        - Коль уж ты пришла в себя, - Остров мягко махнул рукой в бессловесном приказе, и аггел потянулся ко мне, вынуждая порывисто забиться в уголок сиденья.
        - Не бойся, - маг мягко усмехнулся, - мы не причиним тебе вреда. Пока, по крайней мере.
        Между тем, аггел словно бы пытался стянуть с меня мешковатые мальчиковые штаны, после превращения в девчонку ставшие определенно широковатыми.
        - Да, что ты хочешь? ? прошипела я, отбиваясь, и пнула настойчивого противника каб-луком ботинка, за что тут же огребла хлесткий огненно горячий шлепок по лбу.
        Златоцвет презрительно смотрел на нашу возню, а с басовито рычавшим аггелом прямо на моих глазах происходила трансформация в пугающего уродца. Стало еще страшнее, и теперь я не просто сопротивлялась, а отчаянно отбивалась, не давая себя раздеть. Резко в салоне прозвучал щелчок, и я в одночасье обмякла. Непослушные ставшие невероятно тяжелыми руки и ноги упали, словно вмиг из меня выкачали все силы.
        Пальцы аггела схватились за карман, с хрустом разрывая его. На пол выскользнул тон-кий зеркальный коммуникатор, подаренный мне Ратмиром для безотлагательной связи. Надо же, я так и не успела воспользоваться аппаратиком по назначению. Аггел, выпустив из расши-рившихся ноздрей струйки пара, грозно рыкнул, а ко мне снова вернулась подвижность.
        Златокудрый маг с тяжелым вздохом покачал головой, явно не одобряя дерзкого отпора безответной жертвы, и поманил выпавший приборчик пальцем. Плавно коммуникатор взмыл в воздух и, подчиняясь волшебному велению, завис между нами, проворачиваясь вокруг своей оси. Какая бессмысленная демонстрация силы, глупая расточительность! Златоцвет хотел про-извести впечатление, и у него, надо сказать, получилось.
        - Ратмир Ветров, - четко произнес он, уставившись на меня, и зеркальце послушно вспыхнуло, набирая персональный номер адресата. Тело сотрясалось крупной дрожью, и отча-янно не хотелось верить, что происходящая чепуха не дурной сон, навеянный перееданием за ужином, а самая, что ни на есть, явь.
        Кажется, в трубке даже не раздалось гудков, сразу до боли родной голос рявкнул:
        - Где она?!
        Златоцвет с полуулыбкой на подрисованных магией губах хитро, почти заговорщицки покосился на меня и распевно, как будто мы сообщники, проворковал:
        - Здесь. Со мной.
        - Покажи мне ее! ? раздался приказ.
        - На здоровье, - маг крутанул пальцем, и коммуникатор плавно обернулся, продемонст-рировав хмурое лицо Ратмира. В его желтых глазах, отчего-то потерявших черную краску кол-довских капель, промелькнуло такое пугающее выражение, что я задохнулась от чувства вины и низко опустила голову.
        - Похоже, ты ее расстроил, - зеркальный приборчик, мгновенно отреагировав на голос Златоцвета, повернулся. ? Она миленькая, правда? ? на его устах зазмеилась неприятная улы-бочка, от какой у меня свернулись внутренности. ? Аппетитная барышня, но несколько напугана.
        - Только попробуй тронуть ее! ? донеслось до меня. Могу поспорить, но Ратмир зады-хался от гнева.
        - Вот мне даже интересно сейчас, - мелко замахал руками Остров в любезном предло-жении продолжить: ? что ты сделаешь? Захочешь меня пристрелить?
        - Определенно, - Ратмир каким-то чудом вернул себе привычное самообладание, - и тебе не поможет выжить ни один из амулетов, которыми ты себя обвесил. Ясно?
        - Батюшки, как же мне нравится твоя категоричность! ? хохотнул в ответ собеседник.
        Он с понятливой гримасой переглянулся с глумливо ухмыльнувшимся одноглазым агге-лом, и следующие слова произнес жестко и отрывисто, поменяв обманчиво кроткий тон:
        - Если ты хочешь увидеть ее живой, то отдашь мне второй браслет. Я знаю, что завтра утром его забирают из тайника.
        В тот момент я замерла, ожидая решения Ратмира, но он не колебался:
        - Где?
        - Зацепила его, барышня? ? иронично протянул маг, обращаясь ко мне, и кивнул на бле-стевший в темноте салона коммуникатор. Господи, как же Златоцвет, чудовище в человеческом обличие, мог прежде казаться мне красивым?
        - Где?! ? требовал Ратмир.
        - Здание заброшенной ткацкой мануфактуры на юго-восточном шоссе. Она одна и находится в тридцати верстах от городской стены. Думаю, не заблудишься.
        От озвученного места встречи я оцепенела. Мгновенно перед мысленным взором про-мелькнул образ полыхающего строения, охваченного ярко-алой стеной огня, и уходившие в голубеющее небо клубы черного дыма. Невозможно, неправильно, губительно! Ведь браслет пытался меня предупредить, показав пока не существующий новостной репортаж о взрыве этой самой мануфактуры!
        - Нет! ? пролепетала я, прикрывая искривленный рот ладошкой.
        - В семь утра, - процедил Ратмир, - ты получишь браслет, но попробуй тронуть ее…
        - Только не там! ? в панике, что меня не слышат, я дернулась к коммуникатору, желая схватить его, но аггел, сидевший напротив, мгновенно, как легкую пушинку, оттолкнул меня с такой силой, что плечо свело от боли.
        - До встречи, - Златоцвет торжествовал. Он тут же щелкнул пальцами, отключая вызов, и приборчик сорвался, словно кто-то невидимый обрезал леску. Коммуникатор звякнул о пол, и тяжелый каблук аггела с громким хрустом размолол зеркальце, уничтожая последнюю ниточку, связывавшую меня с Ратмиром.
        - Вот и все, - произнес Остров, скрестив руки на груди, - не бойся, барышня. Со мной ты в полной безопасности.
        От навернувшихся слез лица похитителей и салон автокара размазались. Не выдержав, я прерывисто всхлипнула, и вызывающе пригожую физиономию Златоцвета перекосило от от-вращения.
        Я громко шмыгнула носом и от всей души пожелала сдохнуть прямо сейчас в пахнущем цветочным благовонием автокаре, лишь бы не попасть на заброшенную мануфактуру, где во взрыве, возможно, погибнут все, кто мне дорог.
        - Выруби ее! ? резко приказал Злат, отворачиваясь. ? Жалко силу тратить на эту дрянь.
        В следующую секунду горячие пальцы аггела сжались на моем горле, заставив испуган-но взвизгнуть. От резкой боли перекрыло дыхание, а потом стало очень темно и уютно.
        Спасибо тебе, господи, что ты позволил мне умереть раньше, чем кто-то пострадал…

… Меня нещадно били по щекам, вынуждая приоткрыть глаза. Веки казались очень тя-желыми, в ушах тоненько звенело, а затекшие ноги мелко кололо. Вокруг пахло старьем и пы-лью, отчего засвербело в носу. Перед взором все расплывалось, и склоненное лицо аггела пре-вратилось в красноватое туманное пятно. Он сказал что-то на родном языке, и незнакомая фра-за отбилась колоколом.
        Глухо застонав, я схватилась за раскалывавшуюся голову и села, судорожно сглотнув саднящее горло. Бессознательную меня притащили в темную крошечную клеть с выбитым окошком, оскалившимся острыми зубцами. В дыру заглядывала бледная луна. Под крышей с ненадежными старыми балками вместе с лопухами паутины от сквозняка волновался зыбкий световой шар, похожий на крошечное солнышко. От холода меня зазнобило.
        Напротив, на шатком стуле со спинкой, широко расставив ноги, развалился аггел с ко-жаной повязкой на лице и буравил меня злобным взором единственного желтого глаза. Длин-ный гладкий хвост, как метроном, щелкал по грязному деревянному полу со щелями между плохо прилаженных досок. Я неуютно поежилась и, непроизвольно защищаясь, поджала к под-бородку колени, свернувшись комочком.
        Вместе с рассудком ко мне вернулся страх. Я жива, а, значит, завтра меня привезут в за-брошенную мануфактуру, и взрыва избежать не получится. Решение пришло само собой, и оно казалось в тот момент единственно верным ? побег. Безусловно, тягаться в скорости и сноровке с чистокровным аггелом, к тому же не опечатанным, решился бы только безумец. В моем арсенале осталась только хитрость.
        - Я в туалет хочу, - едва слышно пробормотала я, и сердце испуганно замерло, когда глаз аггела сощурился, будто острый взор пытался проникнуть мне под кожу и выяснить прав-ду.
        - Могу даже в ведро, - добавила я и прикусила губу.
        Мой тюремщик помедлил еще с пару секунд, а потом, презрительно фыркнув, поднялся. Не говоря ни слова, он схватил меня за локоть и грубо стащил с топчана.
        - Я сама, - буркнула я безмолвному стражу, пытаясь вырваться. Куда уж там! Железные пальцы, обжигая даже через рукав рубахи, сжались еще сильнее, наверняка, оставляя безобраз-ные синяки.
        Охранник выволок меня из клети в темный предбанник, откуда вниз спускалась дере-вянная скрипучая лестница, и наши тяжелые шаги по ступенькам громогласным эхом отрази-лись от пыльных стен. Световой шар следовал за нами, похожий на послушную собаку, и не отставал ни на шаг, постоянно вися над головами. Когда мы выбрались в пустой коридор, за-стеленный затертой ковровой дорожкой, стало ясно, что в заложниках меня держали на чердаке старого, похоже, еще до военных времен особняка.
        Аггел широко распахнул первую же дверь, глухо скрипнувшую в настороженной пустой тишине, и подтолкнул меня внутрь. Светильник метнулся вслед моей фигурке, открыв взору медный нужник с тоненько булькающей водой. В углу здесь стояли швабры, а на деревянном ведре растянулась сухая половая тряпка из грубой мешковины. Вероятно, помещение исполь-зовалось прислугой.
        Я в нерешительности оглянулась к тюремщику, с нетерпеливой гримасой застывшему дверях. Похожий на скалу он облокотился на дверные косяки, не собираясь оставлять меня в одиночестве даже при столь интимном занятии.
        - Ты так и будешь здесь стоять? ? возмутилась я, надеясь, что не сильно переигрываю.
        Аггел изогнул брови в немом вопросе.
        - Здесь даже окон нет, - с непонимающей улыбкой я обвела рукой крошечную комна-тушку, - бежать некуда! Я же не могу… ? мое сердце глухо стучало, - при тебе.
        Свирепый страж не сразу согласился с простотой довода, и, что-то буркнув на своем языке, плотно прикрыл дверь. Оставшись в одиночестве, я тут же бросилась к почерневшим от влаги швабрам и осторожно, чтобы не греметь, схватилась за одну. Теперь оставалось только ждать. Собравшись с духом, я сглотнула пересохшее горло и дернула за веревку, смывая воду в нужнике. Тут же тревожно загудели трубы, шум наполнил коморку, а швабра тупым концом черенка нацелилась на темный прямоугольник выхода.
        Короткая минута растянулась до бесконечности, и когда дверь, наконец, распахнулась, я не выдержала и зажмурилась, а со следующим вздохом со всей силы, на какую была способна, вонзила черенок в живот тюремщика. Раздался болезненный стон, мои глаза широко раскрылись. Аггел согнулся пополам, и, не соображая ровным счетом ничего, я со всего размаху огрела его шваброй по гладко выбритой красной лысине. Черенок моментально разломился, страж пошатнулся, схватившись за голову, и отпрянул к противоположной обшарпанной стене, открывая проход.
        Отшвырнув обломки швабры, я бросилась бежать по длинному коридору, и за мной, словно бы издеваясь, стремительно следовал световой шар. Круг света охватывал мою фигурку, рисуя на потрескавшихся стенах неровную тень. Сердце оглушительно билось о ребра.
        В панике я толкнула первую попавшуюся дверь и влетела в давно заброшенную спаль-ню, похоже, пустовавшую ни один год. Обстановка прыгала перед глазами. Четко запомнилась огромная кровать с пыльным ободранным балдахином и окровавленное смятое покрывало, за-скорузлое от бурых пятен, а еще стул, полетевший в окно и сорвавший легкую прозрачную за-навеску. Звон разбитого стекла взорвал тишину, осколки прыснули мне под ноги.
        Я бросилась к дыре, откуда в комнату ворвался злой сквозняк, и в тот же момент, словно бы на стремительное мгновение провалившись в темноту, оказалась в совсем другом месте…

… Мои шаги звучали едва слышно и незначительно в тишине огромного архива, напол-ненного книжной пылью и особенным запахом сырости, сопровождавшим любое подземелье. Проход с обеих сторон от темных стеллажей отделяли невидимые магические перегородки, и по ним пробегали волны зеленоватого свечения, предупреждавшие об ограничении простран-ства…
        Через мгновение меня вернуло в собственное тело, застывшее в нелепой позе в комнате старинного особняка. Проклятый браслет снова заставил сознание проникнуть в чью-то голову! Меня трясло, как припадочную, а ноги от неожиданного подлого перемещения не слушались. Взор медленно прояснялся.
        - Господи, - пробормотала я, запрыгивая на подоконник, - только не сейчас! Ну, пожа-луйста!
        Внизу замаячила крыша пристройки, и, не сомневаясь ни секунды, я спрыгнула вниз. Ветхие черепицы лопнули под каблуками, и от грохота зазвенело в ушах. Не устояв, я шлепну-лась и, прокатившись пару сажень, распласталась на спине. Сверху раздалось глухое рычание, заставившее мгновенно вскинуться. Я не успела вскочить, как аггел, размазавшись в единую линию, сиганул вслед за мной.
        Скользя ботинками, я поднялась и бросилась к краю, сама не понимая пока, что собира-юсь сделать.
        И снова холодная звездная ночь померкла, а над головой вместо черного неба появился высокий потолок…

… ? Она считает, что я хочу ее убить! ? резко произнесла я голосом Богдана, и сжалась в ужасе. Мне засосало в голову собственного старшего брата, и внутри отбивала набатом невы-носимая злость!
        Богдан быстро шел по длинному скудно освещенному коридору со стенами, затянутыми переливавшимся шелком.
        - Птаху сложно переубедить в чем-то. Она решила, что ты охотишься за ней из-за брас-лета, - раздался рядом голос Ратмира.
        Я испуганно замерла, превратившись в крошечную точку. Голова Богдана резко дерну-лась, глаза скользнули по сосредоточенному лицу Ветрова старшего, идущего с моим братом плечо к плечу. От одного короткого взора меня, вернее, Богдана перекосило, и волна едва кон-тролируемого бешенства, поднявшись из живота, обожгла грудь.
        - Это откуда ж ты ее так хорошо узнал, Ветров, если неделю назад и не подозревал, что у меня есть сестра? ? процедил он, и мне захотелось завизжать от переполнявшей брата нена-висти. ? Ты мне, конечно, друг, но, проклятье, это же моя младшая сестренка, моя Ведка! Не смей ее цеплять! У нее нормальная жизнь, какой нам с тобой, Ветров, вовек не видать! ? от на-глой лжи затрясло от возмущения.
        Нормальная жизнь ? это когда днем работа, на обед пончики, а вечером семейный хоро-вод? Признаться, еще седмицу назад я сама мечтала вернуться в привычный круг, но теперь-то все изменилось.
        - Ясно, - раздался лаконичный ответ, показавшийся брату оскорблением.
        - Когда ты говоришь таким тоном, - взвился он, - я чувствую себя дебилом! Я говорил тебе уже, что запрещаю даже коситься в сторону Ведки!
        Ветров промолчал, и Богдан свирепо глянул на него, захлебываясь раздражением. В этот момент, затаившись на краешке сознания брата, я во все глаза рассматривала Ратмира и не узнавала, ведь его и в обычные дни бесстрастное лицо теперь вовсе походило на бездушную маску. Челюсти сжаты, а желтые глаза с огромным зрачком, расширившимся от полумглы, казались мертвыми и страшными.
        - И чего ты молчишь? ? прошипел Богдан.
        - Ни хрена ты не знаешь своей сестры, - хмыкнул Ветров в ответ, и в этот момент две руки, брата и Ратмира, одновременно толкнули створки высоких дверей. Изнутри хлынул бе-лый неживой свет, и меня ослепило…

… Я снова стала собой, и поняла, что болтаюсь тряпичной куклой, перекинутой через плечо вновь пленившего меня аггела. Под его сапогами хрустела черепица, и мощную фигуру неустойчиво шатало. Вокруг разливалась холодная темнота, и тюремщик, осторожно ступая, громко пыхтел. Его рука прижимала меня, стараясь удержать в одном положении, отчего желудок до боли сдавливало.
        Стараясь освободиться от цапкой хватки, я взвизгнула и задергалась из последних сил. От неожиданности аггел выпустил меня, роняя на крышу. Не давая очухаться от головокружи-тельного падения, он, свирепо рыча, вцепился в мое запястье, где под рукавом прятался брас-лет. Мое сердце ухнуло, а беспощадный противник остолбенел. Его еще секунду назад скор-ченная физиономия разгладилась, сошедшиеся у переносицы брови разошлись, взгляд стал бес-смысленным. В изумлении я хлопнула ресницами и просто сказала:
        - Отпусти.
        Горячие пальцы с черными ногтями мгновенно разжались, и, шипя, я растерла руку. Аг-гел стоял передо мной истуканом, вытянув руки по швам и ссутулившись. В нем не осталось ни капли кровожадности.
        - Покрутись, - изогнув брови, приказала я, и тот послушным ягненком повернулся во-круг своей оси, а потом замер, ожидая следующего веления. Похоже, сейчас по моему приказу он был готов даже спрыгнуть с крыши или станцевать польку.
        Тут все встало на свои места. Однажды Док сказал, что аггелы очень тонко реагируют на черную магию и подчиняются ей. Прихвостень Златоцвета коснулся браслета, а потом его мозги, если, конечно, они у него имелись, отрубило. Господи, да если бы я раньше знала о столь полезном побочном эффекте побрякушки, то сама со всеми похитителями поздоровалась бы за руку! Интересно, насколько хватит магического импульса?
        - Подержись, - протянула я руку, и пальцы аггела очень трепетно сжались на браслете, словно боясь сломать тонкие косточки запястья. - Отпускай.
        Противник и не думал сопротивляться.
        - Лихо одноглазое, выведи меня из особняка, - скомандовала я, не веря собственному счастью. Все оказалось настолько просто, что захотелось петь от радости и хлопать в ладоши, а заодно расцеловать похитителя в обе горячие щеки.
        Беспрекословно подчиняясь, он побрел к разбитому окну, и длинный хвост волочился за ним безжизненной змеей. Я едва подавила в себе мстительное желание хорошенько его отда-вить.
        С превеликой осторожностью аггел помог мне забраться обратно в комнату, а потом не-мым телохранителем повел по пустынному коридору к широкой полукруглой лестнице, крыльями сбегавшей в огромный холл. С потолка на толстых цепях спускалась старинная люстра, и внутри плафонов в форме рожков бились мелкие шарики света. Свобода маячила совсем близко, всего в паре десятков ступенек. Я занесла ногу и исчезла…

… За большим красного дерева столом сидел незнакомый мне, но прекрасно известный Богдану мужчина с опрятной аккуратно подстриженной бородкой и в дорогом костюме-тройке. В темных волосах серебрилась заметная седина. Он смотрел на меня, боже мой, конечно, на моего старшего брата с усталым пониманием.
        Вокруг пахло пылью старинных фолиантов, и витал едва уловимый аромат вишневого табака. Кабинет утопал в ярком свете, и блики играли на стеклянных витринах книжных шка-фов. Окна закрывали темные портьеры, пряча присутствовавших в комнате от любопытных взоров с улицы. На стене над головой у мужчины переливался знак четырехлистного клевера, а ниже вилась надпись на языке аггелов. Я не знала латыни, зато Богдан свободно разговаривал на ней, а потому смысл фразы мне открылся тут же: 'Мы всегда стремимся к запретному и же-лаем недозволенного'.
        - У нас может возникнуть проблема, - произнес мужчина. Похоже, меня перекинуло к брату уже в середине беседы.
        - Говори, - резкий голос Ратмира вновь заставил меня вздрогнуть. Мне отчаянно хоте-лось увидеть его, но Богдан разглядывал Свечку, которая с язвительной торжествующей ус-мешкой на ярко накрашенных губах, стояла позади стула хозяина кабинета.
        - Ее тело могло впитать черную магию браслета.
        - Я предупреждала тебя, Ветров! ? беспардонно вклинилась в беседу Свеча, не скрывая сарказма.
        Мужчина с бородкой резко поднял руку, одним легким взмахом заставляя дамочку при-кусить язык и потупиться, и продолжил:
        - Если это так, то браслет, который она носит, станет бесполезной побрякушкой, когда твоя сестра, Истомин, ее снимает.
        Я чувствовала, как внутри Богдана сжимается пружина отчаянья. За спиной он с силой стиснул кулаки, и ногти болезненно вонзились в ладони. Брат терял рассудок от тревоги и страха. Мое сознание скорчилось, захлебнувшись во внезапном, практически непереносимом чувстве вины.
        А так ли я была права, когда обвиняла в предательстве родного человека? Трезвый рас-судок подсказывал, что, как всегда, ошибалась.
        - Каким образом мы сможем это выяснить? ? в отличие от Богдана, который не мог себя заставить выдавить оформленной фразы, Ратмир сохранял хладнокровие и продолжал требовать ответов.
        - Если у нее на руке останется ожог, то у нас неприятности.
        - Наш господин Остров захочет забрать силу обратно? ? предположил Ветров.
        - Ты, как всегда, прав, - кивнул мужчина.
        - И тогда, Ветров, начнется бойня! ? не выдержала Свечка.
        Из легких Богдана со свистом вышел весь воздух. Колени подогнулись, словно кто-то выбил из-под ног твердь. Он сосредоточился на том, чтобы устоять, и страшился продолжения разговора.
        - Бойня начнется в любом случае, - жестко заявил Ратмир…

… От резкого толчка я выгнулась дугой и застонала. Тело рассекла боль, во рту ощущал-ся вкус крови. Похоже, только шагнув на лестницу, я кубарем пролетела все без исключения ступеньки.
        - Ага, - раздался где-то далеко голос Златоцвета, - ожила?
        Мне казалось, что я схожу с ума. В голове гудел рой пчел, и жужжание становилось все сильнее и сильнее. К горлу подступила настойчивая тошнота. Я неловко вывернулась, усаживаясь на колени. Пустой желудок вывернуло наизнанку горькой желчью, и перед глазами потемнело. Меня трясло.
        - Побег отменяется, барышня, - хмыкнул Злат, склонившись надо мной, и резко прика-зал: ? Дайте ей умыться! Ненавижу неопрятных женщин.
        Подчиняясь его велению, меня, как щенка, грубо сграбастали за шкирку и насильно вздернули на ноги. Ночь в заточении окончательно вступила в свои права.

* * *
        Я вряд ли когда-нибудь смогу забыть утро следующего дня.
        Автокар, в котором меня везли на встречу в заброшенной мануфактуре, грохотал по размытому еще весенними ручьями тракту и поднимал облака пыли, оседавшей плотным сло-ем на капоте. Златоцвета, сидевшего рядом, болтало, а я, приклеенная магическими чарами к широкому сиденью, не могла и плечом повести. Сцепленные в замок руки, безвольно лежащие на коленях, уже одеревенели, даже костяшки пальцев побелели. У меня не получалось пошеве-литься, потому оставалось лишь бессмысленно таращиться в окно.
        Солнце, встававшее на горизонте, походило на серый шар и настырно пробивалось сквозь густое облако с золотой каемкой. От полей, зарастающих сорняками и дикими травами, поднимался влажный холодный туман. Мы находились всего в тридцати верстах от Ветиха, но сонные окрестности походили на пустоши.
        Сейчас, добираясь до будущего места коллективного самоубийства, я не испытывала страха. Побег с треском провалился, и стало предельно ясно, что взрыва мануфактуры не избе-жать. Ведь все предсказания, навеянные черным колдовством браслета, как показали последние дни, исполнялись со скрупулезной точностью. В голове лишь крутилась отрешенная мысль, что через какой-нибудь час у меня навсегда остановится сердце.
        - Боишься, барышня? ? прервал долгое холодное молчание Златоцвет. Замороженная, я лишь сумела скосить глаза к его неестественно юному лицу (видно, с косметической магией мужчинка сильно перебрал на рассвете и стер даже мимические морщины). Вспомнив, что от наведенного заклинания губы у меня тоже не шевелятся, он с насмешливой гримасой щелкнул пальцами, возвращая мне дар речи.
        - Ты хочешь выжить? ? со странным извращенным любопытством спросил маг и изо-гнул брови.
        - А ты? ? просто отозвалась я, дернув уголком обкусанных губ. Ответ Златоцвету не по-нравился, и очередным щелчком он с легкостью заставил меня заткнуться. Конечно, можно было бы музыкально промычать похоронный марш, но сил язвить не осталось.
        Впереди нас снедал версты автокар с приспешниками Острова. Никто из свиты после ночного инцидента, когда сказочным образом я заколдовала не опечатанного аггела, не решил-ся усесться рядом с хозяином.
        Они первыми вкатили в распахнутые поеденные ржавчиной ворота заброшенной ману-фактуры. С толчком мы остановились перед охваченным мучительным ветшанием зданием, подъехав с заднего двора. На земле под огромными разбитыми окнами валялся строительный мусор и осколки стекол, а металлические двери, полезные в хозяйстве, давным-давно утащили местные ушлые фермеры.
        Словно бы в дурной видео-былине, аггелы с оружием наизготовку выбрались из автока-ра. Через мгновение они исчезли в мануфактуре, а мой вчерашний охранник вырос за окошком автокара. Глаз не успел отсечь его приближение, ведь аггел двигался с поразительной скоро-стью. Он резко открыл пассажирскую дверь, и в сладко пахнущий специальным благовонием салон ворвалась пыль. Златоцвет выбрался наружу и с удовольствием потянулся после долгого пути по разбитому тракту.
        - Ну, с богом, - произнес маг с елейной улыбкой на устах и твердым шагом направился в здание. Не останавливаясь, он занес над головой руку и громко щелкнул пальцами, возвращая мне подвижность.
        - Выходи, барышня! ? позвал Злат в предвкушении и, оглянувшись через плечо, под-мигнул, как будто мы в действительности являлись соучастниками. ? Я тебя жду.
        Меня как будто превратили в марионетку, танцевавшую на веревочках по желанию кук-ловода. Непослушное тело, подчиняясь очередному магическому приказу, подалось вперед. Колющие иголками ноги, ставшие неродными, ступили на вытоптанную пыльную землю. Од-ноглазый охранник моментально отошел, стараясь держаться от меня на расстоянии вытянутой руки. По велению Злата меня, окруженную аггелами, супротив воле несло в заброшенный цех.
        Помещение, наполненное сквозняками, подавляло. Выложенные из обтесанных камней стены почернели от сырости. Здесь царила серость, и витал острый запах запустения.
        - А вот и она! ? с нескрываемым торжеством театрально провозгласил Злат, и его голос, усиленный магией, взлетел к проваленной местами крыше. Мощные фигуры аггелов, прятав-ших меня за спинами, расступились и открыли взорам людей на противоположном конце цеха.
        Тут меня пробрало, и от безучастности не осталось и следа. Я не ожидала найти столько народа, приехавшего на встречу! Числом они, безусловно, превосходили похитителей. Только шестеро чистокровных аггелов с сорванными магическими печатями и чернокнижник, кото-рый, рассчитывая получить мощный артефакт, разбрасывался силой, представляли настоящее маленькое войско, способное стереть с лица земли небольшую деревню.
        Взгляд метался по лицам людей, и сердце зачастило, все резче ударяясь в ребра. Спаса-тели рассредоточились по цеху, заняв удобные позиции для стрельбы. Непроизвольно глаза зацепили Свечку, чуть склонившую голову набок, и с презрительно гримасой изучавшую мою щупленькую фигурку.
        Потом взор скользнул к Богдану, похожему на сжатую пружину. Лишь заприметив меня, хорошенько потрепанную во время ночного побега, он резко вскинул в вытянутой руке самострел, целясь в Златоцвета, но порывистый жест вызывал у веселившегося мага лишь сдавленное фырканье.
        Ратмир, стоял чуть в стороне ото всех, спрятав руки в карманы. Он единственный вы-глядел невозмутимым и спокойным. Вдруг я осознала, что Ветров блефовал! Если припомнить, Ратмир всегда принимал крайне безразличный вид во время всех напряженных разговоров. Его взгляд словно бы впился в мое осунувшееся личико с заметной царапиной на скуле, остав-шейся после умопомрачительного падения с лестницы.
        Успокаивала единственная мысль: слава богу, что они не притащили сюда Стрижа! Хотя бы приятель-весельчак остался в безопасности, подальше от мануфактуры, которая вот-вот взлетит на воздух.
        - Как видите, - Злат небрежно положил ладонь мне на затылок, и его пальцы незаметно сжались на болевых точках, - ваша барышня жива! - по губам скользнула улыбочка, и маг чет-ко добавил: ? Пока!
        - Убери от нее руки! ? выкрикнул Богдан, его голос звенел от ярости.
        - Уберите оружие! ? рявкнул Злат. Юное похожее на гладкую маску лицо искривилось от злости, рука жестоко сдавила мой затылок. Не в силах разжать челюстей, я безотчетно за-стонала от нахлынувшей боли и инстинктивно попыталась вжать шею в плечи, правда, тело все равно не слушалось.
        - Остров, если она еще раз охнет, - неожиданно вступая в переговоры, вкрадчиво при-грозил Ратмир, - это будет последнее, что ты услышишь. Ясно?
        Он вытащил из-за спины заткнутый за пояс штанов самострел и, не дрогнув, швырнул его в пыль. Остальные, переглянувшись, последовали его примеру. Звяканье отброшенного на пол оружия наполнило зловещую тишину. Только мой старший брат по-прежнему вытягивал самострел, не в силах перебороть себя.
        - Истомин, не глупи! ? пронзительно рявкнула Свечка.
        - Да, пошел он! ? огрызнулся тот, нехорошо покосившись на темноволосую даже сейчас идеально причесанную женщину.
        - Богдан… ? многозначительно промолвил Ратмир, и брат, помедлив, с явной неохотой подчинился, отбросив оружие.
        Теперь мои спасители остались беззащитными перед боевыми шарами противников. Злат, довольный ходом переговоров, продолжил излагать условия сделки:
        - Ваша барышня встретит браслет на середине цеха. Покажите его!
        Из маленького кожаного кошеля на длинном ремешке, перекинутом через плечо, Свечка вытащила серебряное украшение. Пальцы мага, по-прежнему лежавшие на моем затылке, вздрогнули. Очевидно, что он сгорал от нетерпения.
        - Если кто-нибудь шевельнется, ваша барышня первая получит боевой шар между лопа-ток! ? заявил Остров, не сводя взора с вожделенной побрякушки.
        Люди на другом конце цеха замерли, похоже, боясь хотя бы вздохнуть.
        - Твой выход, барышня! ? Злат толкнул меня, и я возмущенно замычала. Ноги шажок за мелким шажком послушно засеменили к центру зала. Колени не сгибались, словно плохо сма-занные шарниры. Я зажмурилась, все равно подчиненная магией, даже слепая дошла бы до нужного места. Изнутри сжигало жуткое ожидание близкого момента, когда мы все полетим в тартарары.
        Вероятно, ботинки ступили на линию, мысленно обозначенную Островом, и ноги словно бы вросли в каменный пол. От неожиданной остановки тело по инерции подалось вперед, глаза моментально распахнулись, а из горла вместо крепкого словца вырвалось нечленораздельное мычание. Мое сердце билось так сильно, что вокруг не осталось других звуков, кроме его оглушающего грохота.
        - Украшение! ? рявкнул Злат, и люди настороженно переглянулись. Поджав губы, Свечка с сомнением помялась, чтобы в следующую секунду резко подбросить браслет в воздух. Серебряная спираль, заворачиваясь винтом, ринулась в мою сторону. Побрякушка вспорола пространство, и остановилась всего в мизинце от моего носа.
        - Надевай! ? выкрикнул маг, и его голос сорвался до фальцета.
        В то же мгновение к сцепленным в крепкий замок пальцам вернулась подвижность. Ко-леблясь, я нашла глазами Ратмира, растрепанного и напряженного. Словно бы подбадривая ме-ня, он едва заметно кивнул. Непослушными закостенелыми пальцами я осторожно взяла мед-ленно вращавшийся передо мной браслет.
        Как только вторая магическая побрякушка оказался в моих трясущихся руках, то всеоб-щее остервенение достигло своего апогея. Все, кто находился в цехе, были готовы броситься ко мне. Правда, одни, чтобы спасти, другие, замершие за спиной, в надежде свернуть шею.
        Не желая тянуть с развязкой, я моментально надела украшение, и уродливые серебряные витки, заворачиваясь буравчиком, стремительно сузились, приноравливаясь к размеру запястья. Тотчас же левую руку пронзила невыносимая боль, от ослепительной вспышки потемнело в глазах. Казалось, что с меня заживо сдирали кожу. Из глаз брызнули слезы, и покатились по щекам. Мне хотелось орать, только рот не получалось открыть, а потому я шумно часто дышала, словно загнанная собака.
        Хватка вросшей в запястье магической спирали ослабла, открывая оставшийся без-образный рубец, похожий на розоватый свежий ожог. Меня бросило в жар, слезы моментально иссякли. Осознание трагедии вытесняло жалость к самой себе. Зато тело настоящим чудом ста-ло послушным. Для проверки я едва приподнялась на цыпочки, а потом, не теряя времени да-ром, сорвала с рук расширившиеся украшения. Браслеты, потерявшие половину колдовской мощи, покатились по пыли, а я, не оглядываясь, сорвалась с места и заорала, срывая глотку:
        - Сейчас будет взрыв!!!
        В тот же момент гулкий зал заполнился молниеносным движением. Фигуры моих спасителей словно бы затанцевали, возвращая себе оружие.
        - Веда! ? выкрикнул Богдан, подзывая меня, только я все равно не видела брата. Ноги несли меня к Ратмиру. Он едва успел выпрямиться и вскинуть самострел, целясь в противни-ков, когда я влетела в него. Его объятия длились всего секунду. Крепко стиснув, Ветров прижал мою голову к груди, позволяя различить его облегченный выдох. Вслед раздался приказ:
        - Иди!
        Он резко оттолкнул меня в сторону Богдана. Я пошатнулась, едва не падая, и против во-ли брат заставил меня пригнуться, закрывая собой. Внутри, вытесняя остальные чувства, вспо-лохом вспыхнула оглушительная паника. Жаркая волна поднялась из живота, и диким голосом я заорала:
        - Сейчас цех взорвется!
        Вслед моим словам грозовым перекатом прозвучал первый выстрел.
        - Шевелись! ? Богдан тащил меня к выходу, не обращая внимания на сопротивление. ? Быстро, Веда!
        Истерика ослепляла и путала мысли. Я вырывалась и вопила, как безумная:
        - Все сейчас взорвется! Он должен уйти!
        Казалось, что от животного ужаса меня окунает в безумие. С невиданной силой разгора-лась ненависть к брату, волочившему меня на улицу.
        Перед глазами замелькала вытоптанная голая земля, давно не рожавшая даже былинок. Богдан тянул меня к заведенному автокару с распахнутыми дверцами. Брат цеплялся за мои руки, не давая вернуться в содрогавшееся от грохота боевых шаров здание.
        - Он же там… ? зажимая ладонью искривленный рот, рыдала я и непроизвольно огляды-валась назад, всей душой желая вернуться.
        - Не оборачивайся! ? рявкнул брат в ухо.
        - Сейчас будет взрыв! ? леденя, пролепетала я и дернула его за руку. Слезы душили, меня трясло. ? Сейчас!!!
        Без слов брат насильно запихал меня в салон автокара. Двери захлопнулись, отрезая все звуки извне, лишь осталось урчание мотора.
        - Трогаемся! ? рявкнул Богдан, перекошенный от ярости.
        Мы сорвались с места. Колеса провернулись по гладкой сухой глине, вспарывая пыль и мелкие камушки. Меня отбросило на сидение, Богдан рухнул напротив.
        - Ты что меня не слышишь, Истомин?! ? Не владея собой, я в отчаянье и злости пихнула его. ? Ратмир погибнет!
        - Успокойся! ? резко схватив меня за плечи, он хорошенько встряхнул меня. Широко раскрытыми глазами я уставилась на него, жалобно шмыгнула и затихла, только сейчас заметив кроме нас двоих на соседнем сиденье парнишку с кривым шрамом, рассекшим щеку. Незнакомый мальчишка возраста Стрижа наблюдал за истеричной сценой с нескрываемым любопытством.
        - Тихо, Веда! Все будет хорошо, - пробормотал Богдан, и я мелко закивала, судорожно размазывая по лицу слезы. Тело содрогалось от тщетно сдерживаемых рыданий.
        - Ладно? Просто успокойся, - прошептал брат, почувствовав, что паника меня отпусти-ла.
        Ровно вслед его словам чудовищной силы грохот всколыхнул тихие мирные окрестно-сти. Сердце, бешено колотившееся, остановилось. Я оторопела, не веря, и от судороги в животе согнулась, закрыв уши ладонями. Холод вихрем поднялся из пяток, и в груди стало очень боль-но. У меня не получилось зажмуриться, чтобы не видеть, как медленно замыкается лицо Богда-на, становясь отрешенным.
        Почему все в этом проклятом автокаре молчат?!
        - Ну, вот и все… ? отрывисто пробормотал тот, отворачиваясь к окну. Его приглушен-ный голос словно бы проник ко мне из-за очень толстой невидимой перегородки.
        День почернел, краски превратились в контрастные черно-белые тени. Теперь я знала наверняка, что спала, осталось только дождаться того, кто придет и обязательно меня разбу-дит… Я обессилено прикрыла веки, и перед глазами расходились круги, как на потревоженной водной глади. Все кончено.
        Какая, право, нелепая мысль ? Ратмира больше нет.
        ГЛАВА 14
        Когда ты воскреснешь
        ' 1. Предмет договора.

1.1. Настоящий договор заключается между организацией, далее Орден, и новым адеп-том Ордена Ветровым Ратмиром Всеволодовичем о том, что он принимает условия вхо-ждения в Орден и берет на себя обязательства по выполнению поручений Ордена…

2. Обязанности и права Ордена.

2.1. Орден является закрытой организацией и обязан следовать правилу неразглашения своей деятельности. Основной деятельностью Ордена является выявление, поиск и лик-видация предметов, артефактов и алхимических документов, содержащих в себе угрозу существующему мирному порядку жизни.

2.2. Орден обязан обеспечить адепта точными сведениями о поручении.

2.3. Орден обязан предоставить адепту необходимую помощь (материальную, лекар-скую) для наилучшего исполнения поручения.

2.4. Орден берет на себя обязанность по координации действий всех команд и адептов Ордена.

2.5. В случае провинности и несоблюдения правил работы Орден имеет право исклю-чить адепта и разорвать данный трудовой договор в одностороннем порядке с дальней-шим стиранием памяти у адепта Ордена обо всем, что связано Орденом…

3. Обязанности и права адепта Ордена.

3.1. Адепт Ордена имеет право на специальное обучение в закрытом лагере, на полную информацию о полученном задании, право отказаться от задания, а так же на получение денежных выгод по исполнении задания.

3.2. Адепт Ордена обязан следовать правилу о неразглашении и подчинении. В случае нарушения основного правила деятельности Ордена, адепт будет исключен и подвержен операции чистки краткосрочной памяти.

3.3. Адепт Ордена имеет право на оправдание. В этом случае ему назначается испыта-тельный срок, в течение которого адепт обязан исправить ошибки. В случае если воз-можность исправить сложившееся положение отсутствует, то адепт имеет право на по-лучение новых воспоминаний, выбранных по собственному желанию, на период работы в Ордене…
        Выдержки из трудового договора между Ратмиром Ветровым и тайным Орде-ном при Мировом Магическом Совете от 01 дня, месяца вересеня 2003 года.
        Дорога до богатого особняка, который находился в загородной деревне эльфов, мне помнилась, как в смутном сне. Я слышала, что люди тоже строили дома в заповедниках остро-ухих. Похоже, старосты эльфийских диаспор соглашались на соседство простого смертного, оценивая его по единственному общепринятому достоинству ? величине кошелька будущего владельца комфортабельного домика.
        В отличие от городских эльфийских парков, зелеными каплями разбрызганных по карте Ветиха, здесь между гигантскими деревьями с густыми изумрудными кронами тянулись просеки, выложенные брусчаткой. К подъездным полянкам, заменявшим дворы, вели дорожки, и стояли почтовые ящики с нарисованными номерами участков. Аккуратно подстриженные кусты напоминали фигуры животных. Окрестности выглядели ухоженными и благолепными, только местные садовники все равно не справлялись с желторотыми дикими одуванчиками, жизнерадостно тянувшими венчики к солнцу.
        Сладкий лесной воздух не смог развеять злых чар и спугнуть тумана, застившего горя-щие сухие глаза. Богдана помог мне выбраться из автомобиля и поддерживал меня за плечи, ведя через лужайку к большой веранде перед входными дверьми. Хоть это и обидело брата, но его забота сейчас никак не тронула.
        Внутри безлюдный огромный дом напоминал музей. На стенах, обтянутых шелком, жи-ли подлинники портретов и пейзажей. Обмахивались веерами кокетки из позапрошлого столе-тия, беззвучно волновались ручьи, и бесконечно по нарисованному снегу гуляли прилетевшие с весной изображенные грачи. Мое внимание привлекла мраморная танцующая фигурка женщины без лица, беспрерывно шевелившаяся на высоком кругом столике с длинными резными ножками. Никогда не видела подобного изощренного колдовства.
        Прислонившись спиной к стене, размякшая я сидела на ковре в коридоре и безучастно следила за повторявшимися движениями куколки.
        Меня заворожил замысловатый танец бездушной плясуньи, плавно выгибавшейся в изящных па. Слава богу, спасаясь от жестокой реальности, сознание блокировало любые вос-поминания о взрыве и о Ратмире тоже. Я даже не могла представить его лица. Нестерпимая ду-шевная боль законсервировалась глубоко в груди, только дышать вот не давала.
        Вдох ? выдох ? вдох.
        'Чтобы жить, нужно дышать', - уговаривала я сама себя. Только это было практически невозможно, ведь дыхание доставляло боль…
        Из-за неплотно прикрытой двери кабинета, где скрылся старший брат, просачивались звуки разговора.
        - Мы ничего не можем сделать. Твоя сестра, Истомин, к несчастью, впитала силу брас-лета, - прозвучал очень знакомый голос, и никак не удавалось отгадать, где прежде мне дово-дилось его слышать. ? Ты же знаешь, что девочка практически с первого дня реагировала на черную магию украшения.
        - И что теперь? ? отрывисто произнес тот, в баритоне звенело едва сдерживаемое на-пряжение.
        - Она простой человек. Черная магия изгложет ее и сведет с ума.
        Приговор обжалованию не подлежал. Прозвучал тихий стон, за ним скрип дивана, когда кто-то присел. Хозяин особняка продолжил, и его слова прозвучали мягко, будто бы успокаи-вая:
        - Она будет носить амулеты, и это малая расплата после браслета Гориана. Девочка еще легко отделалась. Все могло завершиться гораздо плачевнее.
        - Она будет жить?? в словах Богдана прозвучала надежда.
        - Надеюсь, что долго и счастливо, - усмехнулся снисходительно собеседник. ? Она же так юна и прелестна. Измучена, правда, но скоро сможет снова кружить головы поклонникам.
        - Венцеслав, - брат не удовлетворился ответом. ? Пообещай мне, что Орден, наконец, оставит ее в покое! Вы же все всего пару дней назад проголосовали… ? он осекся, мысленно я могла представить, как Богдан скривился от неприязни.
        - Мы будем присматривать за ней, Истомин, и ты тоже. Она одна из немногих, кто без магических способностей носит в себе силу. Это чревато и для нее, и для окружающих. Наде-юсь, ты понимаешь это.
        Тот промолчал. Как странно, но их беседа меня не задевала. Признаться, мне было со-вершенно наплевать на дальнейшую судьбу. После развязки безумной истории у меня ничего не осталось ? ни работы, ни надежды завоевать единственного желанного мужчину. Наверняка, и родители, узнав обо всех событиях из газетных листков, из дома выставят.
        - Пока операция не закончится, девочка останется в особняке. Сейчас для нее мой дом ? самое безопасное место.
        - Спасибо, Венцеслав, - отрывисто произнес Богдан. ? Моя Ведка… она молодец. Она должна жить.
        - Конечно, так и будет, - собеседник вежливым намеком выпроваживал моего отчаяв-шегося родственника из кабинета.
        - А жаль, - пробормотала я себе под нос и, запрокинув голову, уставилась в белый по-толок с крошечными призмами для морока световых шаров.
        Богдан вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь, чтобы не беспокоить хозяина дома. Брат присел рядом со мной на корточки и осторожно погладил спутанные волосы. В его родном лице отражалось беспокойство, в глазах светилась жалость.
        - Ты как? ? тихо спросил он.
        Ответить 'нормально' у меня не поворачивался язык. Я умерла, взорвалась с утра в за-брошенной обветшалой мануфактуре, и сейчас от меня осталась лишь телесная оболочка. Если это 'нормально', то тогда вопросов быть не может.
        - Стриж уже знает о взрыве? ? спросила я невпопад.
        Богдан нахмурился. Однозначно вопрос ему пришелся не по вкусу.
        - Конечно.
        - Хочу поговорить с ним, - попросила я, разглядывая замысловатый узор на эльфийском ковре, застилавшим пол коридора. Мне отчаянно желалось услышать того, кто наверняка поймет меня. Наверное, Стриж сейчас в отчаянье ? Ратмир являлся для него отправной точкой, непоколебимой твердью. Теперь его не стало.
        - Извини, Веда, - Богдан нахмурился, - ему, наверняка, сейчас не до твоих разговоров. Поговоришь с ним позже.
        - Хорошо, - прошептала я через глубокий вздох, даже почувствовав облегчение из-за отказа, и позволила поднять себя на ноги.
        В огромном особняке с десятком спален для гостей, мне выделили небольшую, но очень светлую комнату с тяжелой старинной мебелью, словно бы вывезенной из экспозиции музея. Из распахнутого окна струилась лесная свежесть, и открывался вид на лужайку с деревянными широкими качелями с высокой резной спинкой.
        - Тебе сейчас поесть принесут, - Богдан чувствовал неловкость, оставляя меня одну в чужом доме.
        Я безучастно кивнула, рассеянно разглядывая обстановку, и обняла себя за плечи, боясь от слабости развалиться на куски. Мне очень хотелось превратиться в камень, чтобы в душе не рождалось никаких чувств, особенно пустоты.
        Как легко злиться на того, кто просто ушел, и существовать, чтобы в один прекрасный момент заявить: 'Видишь? Я могу выжить без тебя!' Как же горько, что мне ничего не нужно доказывать. Просто, некому. Наши отношения с Ратмиром походили на перетянутые струны, готовые разорваться от любого неосторожного касания. Именно сейчас, когда его не стало, меня перестала волновать его родословная. Какая, в сущности, разница, если смерть, в конце концов, приравнивает всех ? и людей, и аггелов, и даже доморощенных эльфов?
        - Может, поспишь? ? предложил брат, и снова увидел лишь безмолвный кивок. ? Вы-глядишь измученной.
        - Почему ты мне не дал вернуться в цех? ? резко высказала я тот самый вопрос, который единственный крутился в пустой голове.
        - Мы приехали туда, чтобы увезти тебя, - скупо отозвался Богдан и сжал челюсти. ? Я должен уйти, - он поспешно засобирался на выход, не желая продолжения тяжелого разговора. ? Приеду вечером, ладно? Возьми коммуникатор, - он протянул мне приборчик с черным сле-пым зеркалом, - если что звони.
        - Хорошо, - растерянно пробормотала я, принимая подарок.
        Брат уже открывал дверь, когда я остановила его:
        - Извини меня.
        Он немедленно оглянулся, в глазах прочитался вопрос.
        - Я думала, что все это время ты охотился на меня из-за браслета, - пустилась я про-странные объяснения, чувствуя муки совести, и нервно крутила в руках коммуникатор. ? По-нимаю, что ошибалась и не знаю, как теперь… Боже, я так виновата перед тобой…
        - Стоп, Ведка, - категорично перебил меня Богдан, выставив ладонь. ? Ты же моя сест-ра, которая названивала мне по двадцать раз на дню и рассказывала о каждой мелочи. Родители тебя не знают так, как я! Не изводи себя глупостями, я не злюсь, - не найдя, что еще добавить он замолчал.
        - Вы вычислили предателя? ? без особого любопытства уточнила я.
        - Ищем, - поправил тот. ? Этим занимается Свечка.
        Все-таки сжав на прощание в медвежьих объятиях, Богдан уехал и оставил меня один на один с опустошенностью. День потянулся, похожий на густой золотой мед, сладкий до горечи. Потом его сменили сумерки, окрашенные розоватыми отблесками умирающего солнца. Лес медленно погружался в дрему и настороженно шумел кронами вековых деревьев, а на ухожен-ные папоротники и травы заструилась темнота. Мгла, не спеша, опускалась из густых ветвей, стелилась по земле и заползала клубами на полянку перед домом, пока окончательно не напол-нила густой свежий воздух.
        Не в силах заснуть, я вышла на улицу, прихватив плед, и устроилась на качелях. Над го-ловой чернело небо, а луна, похожая на блин, таращилась сверху на неспокойный лесной океан. С ночным светилом перемигивались крошечные фонарики у самой земли и, отбрасывая в воздух желтоватое сияние, рисовали круги на траве. Темнота наполнила эльфийский заповедник перешептыванием листьев, стрекотом сверчков и потусторонним совиным уханьем. Из черной густоты леса светились далекие огни соседских особняков. По дороге за сплошной полосой высоченных дубов изредка шуршали по брусчатке припозднившиеся автокары. Их фары вспыхивали во мгле и мерились силой света с понурившими головы фонарями.
        Где-то на другой планете продолжалась жизнь, но на моей Земле не осталось даже комаров. Обычно в лесу от них не спасали и растирки, а тут ни одного пищащего гада, способного составить мне компанию. Наверное, их специально распугивали заклинаниями, чтобы не мешали богатеньким жителям наслаждаться спокойными томными вечерами.
        Завернувшись в покрывало, я коснулась зеркальца коммуникатора, и оно послушно ото-звалось, высветив на экране крупные зеленые цифры. Пальчик привычно набрал персональный номер старшего брата, и автоответчик насмешливым голосом Богдана прочитал мне выученную наизусть тираду: 'Сейчас я ответить не могу, поэтому оставьте свое сообщение. Но если тебя зовут Веда Истомина, и ты моя младшая сестра…' Не дослушав, я отключила вызов, а потом, раздумывая всего мгновение, быстро, пока не покинула решимость, позвонила Стрижу.
        Наверное, от волнения я перепутала набираемые цифры. Зеркало вспыхнуло надписью: 'Ветров старший', и мои внутренности скрутило болезненной судорогой. Через секунды ти-шины раздался далекий и в то же время невероятно близкий голос: 'Вале, это Ратмир. Ответить не могу, - поприветствовал он, и как-то сразу стало понятно, что в действительности ему совершенно нет никакого дела до проблемы, с какой его беспокоили. ? Оставьте сообщение, и я перезвоню. Салве', - попрощался он на языке аггелов.
        От неожиданности у меня сжался желудок. В испуге я моментально отключила вызов, и со страхом уставилась на коммуникатор в дрожащей руке. Бьющееся, как у мышки, сердце за-ныло, и закололо глаза. Ратмира больше не было, но он оставался в незримом пространстве, где никто никогда не помешает мне слышать его.
        - Ветров старший, - сдавленно прошептала я, по-настоящему страшась муки различить знакомый баритон еще раз, но страстно желая этого.
        И снова голос забормотал мне в ухо: '…Это Ратмир. Оставьте сообщение, и я перезво-ню'.
        По щекам текли слезы, а фразы повторялись и повторялись бесконечное число раз: '…Я перезвоню'.
        - Перезвони мне, пожалуйста, - жалобно попросила я автоответчик. Уже не существуя, Ратмир ласкал меня и оставался рядом. Всхлипы утихли, тело ослабело. Вытерев нос, я снова потребовала от практически разрядившегося приборчика:
        - Ветров старший.
        Тишина заполнилась тихим треском и шипением, а потом грянул длинный гудок…
        Сердечный стук оборвался, чтобы в следующий момент оглушительно загрохотать. Чуть живая от волнения я выпрямилась на качелях, вслушиваясь в длинные гудки, казавшиеся мне самой чудесной музыкой… и коммуникатор отключился. Экран медленно затухал, становясь черным.
        - Нет! ? вырвалось у меня, и, задохнувшись, я почти подпрыгнула. ? Нет, нет! Только не сейчас!
        Пальцы без толку тыкали в умершее зеркало, и оно никак не отзывалось на касания. Во мне взбурлила злость.
        - Проклятье!
        Бесполезный приборчик был отброшен в гневе, и, звякнув, разлетелся на зеркальные ос-колки о мощный ствол дуба.
        - Эй, ты там с кем воюешь? ? раздался недоуменный возглас Богдана. В смятении я вскинулась, заметив фигуру брата в круге света на полянке. Лицо, полузакрытое капюшоном куртки, озарялось маленьким фонариком, и, казалось, что свет прочертил у носа глубокие чер-ные шрамы.
        - У тебя есть коммуникатор? ? выкрикнула я, вскакивая с качелей, и едва не рухнула во влажную траву, запутавшись в пледе.
        - Веда, ты чего? ? брат недоуменно следил за моим стремительным приближением. Не смущаясь, я полезла лихорадочно трясущейся рукой в карман Богдана, стараясь нащупать ком-муникатор. От нетерпения не получалось устоять на месте, и ноги пританцовывали. ? Ты рех-нулась? ? Брат попытался отодвинуться.
        Неожиданно за толстыми разлапистыми дубами вспыхнули фары. Странное предчувст-вие заставило меня замереть и отойти на шаг, внимательно вглядываясь в лицо Богдана.
        - Истомин, - хрипловато уточнила я и прочистила горло, набираясь смелости, - а кто тебя привез?
        Вслед моему вопросу в тишине леса оглушительно взревел мотор автокара, словно бы водитель в раздражении слишком сильно нажал на педаль газа. Свет замелькал между деревьев, отдаляясь. Я проводила огни смятенным взором, а потом снова глянула на Богдана. Тот замкнулся, сжав челюсти.
        Ответ пришел сам собой, и правда выглядела еще более неправдоподобной, чем ложь, ведь Богдан просто не мог поступить так жестоко!
        - Тебя ведь привез Ветров? ? за этим вопросом стоял десяток других, еще более мучи-тельных и неудобных.
        - Веда… ? брат замялся, пытаясь найти удобоваримое объяснение, и нервно сунул руки в карманы.
        - Ратмир ведь жив? ? мне было по-настоящему страшно произнести вслух слова, кото-рые дарили надежду. Я не могла ошибиться, такой пытки не пережить и за три долгие жизни!
        - Ты о чем? ? не слишком искренне проворчал брат в ответ, явно чувствуя неловкость. Он старательно и трусливо отводил взор, а потом и вовсе отвернулся, не в состоянии врать мне в глаза.
        - Ты позволил мне думать, что он погиб?!? прыснув нервным смехом, я прикрыла рот дрожащей ладошкой и попятилась.
        - Я не понимаю, почему ты решила, будто он погиб, - все еще пытался защищаться Бо-гдан, а ноги, утопая во влажной траве, шаг за шагом отделяли меня от брата, и между нами не-зримо оседала земля, образовывая огромную бездонную пропасть.
        - Ну, ты и ублюдок, Истомин… ? прошептала я помимо своей воли.
        Богдана перекосило от обидного словца. Вспылив, он цапко схватил меня за руки, с си-лой сжав запястья, и дернул к себе:
        - Расслабься!
        - Пусти! ? с возмущением выдохнула я, пытаясь освободиться, и едва не свернула го-лову, следя за растворявшимися в темноте огнями автокара, выезжавшего на основной тракт мощеной просеки. ? Пусти же!
        В груди зарождалась горячая слепящая паника оттого, что прямо сейчас Ратмир уедет, а я его так и не увижу.
        - Ты останешься! ? твердо произнес Богдан. ? Поняла меня?!
        - Он жив! ? мне казалось, что старший брат медленно поджаривает меня на огне, проворачивает вертел над причинявшими нестерпимую боль языками пламени. Кровь кипела. Ужас, что прямо сейчас Ратмир скроется, сводил с ума. ? Отпусти же ты!
        Я отпрянула от Богдана и, пока он не опомнился, опрометью бросилась наперерез авто-кару. Перед глазами прыгало, и ноги скользили на влажной траве. Мне казалось, что из легких выкачали воздух.
        - Ведка, стой! Вернись обратно! Здесь охранные контуры! ? раздалось далеко сзади. ? Я тебе запрещаю!
        Стремглав я припустила через полянку к полоске дубов, за которой испарились огни ав-токара. Стоило пробраться через колючие кусты к деревьям, как ноги запнулись о закостенев-шие корни, вылезавшие из-под земли. Мне казалось, что Богдан меня преследовал, чтобы вер-нуть в дом, но ни падение, ни разодранные ладони не могли остановить меня.
        Тракт оказался пуст. Из груди вырывались хриплые сипы, в висках стучала кровь, и бок нестерпимо кололо. Уперев руки в колени, я согнулась пополам и попыталась вернуть дыхание. Похоже, счастье сегодня окончательно повернулось ко мне затылком.
        Душераздирающий скрип тормозов облетел эльфийский взволновавшийся лес. Обомлев, я медленно выпрямилась и сорвалась с места, ринувшись к освещенному перекрестку двух трактов. На развилке ноги по инерции проскакали сажень, хотя взор уже остановился на бро-шенном посреди мощеной дороги автокаре с зажженными фарами и распахнутой водительской дверцей. На брусчатке темнел длинный след от покрышек.
        Ратмир стоял в круге фонарного света, похожий на болезненно-четкую тень. Он сцепил пальцы на затылке и, запрокинув голову, крепко задумался о чем-то. Сама поза выдавала на-пряжение. В груди разгоралась оглушительная слепящая радость, а за ней нахлынуло невероят-ное облегчение, едва колени не подогнулись.
        - Эй! Салве! ? замирая, выкрикнула я приветственное слово, единственное какое пом-нила на аггеловском языке.
        Мужчина вздрогнул и медленно оглянулся, как будто не веря собственным ушам. Узна-вание происходило не сразу, с оттяжкой, и нахмуренное лицо Ратмира постепенно светлело. Я сорвалась с места и бросилась к нему, не чуя под собой ног, словно бы на спине, как в детстве, снова выросли ангельские крылья.
        Человечество еще не придумало момента слаще, чем тот, когда мои руки обвились во-круг Ратмира. Я отчаянно прижалась всем телом, желая слиться и стать с ним, горячим и род-ным, единым целым. Он глубоко вдыхал запах мытых волос и стискивал сильнее и сильнее, что-то неразборчиво бормоча мне в макушку.
        - Они позволили мне думать, что ты погиб! ? жаловалась я, отогреваясь рядом с ним, и подавила предательский всхлип.
        - Тихо, Птаха, - прошептал он.
        - Я все это время думала, что ты умер! ? я дышала чудовищно громко, просто пыхтела, как паровоз, и шмыгала носом, а голос стал по-детски тонким и ломким от едва сдерживаемых слез.
        - Тихо, тихо! Я здесь, - повторял Ратмир ласково.
        Как странно, но только трагедия смогла примирить нас и заставила позабыть обо всех предрассудках. Господи, какая, в сущности, разница, кто он такой, если мне хочется умереть вслед за ним?!
        - Ты такой горячий, - шептала я бессмысленности, просто потому что никак не могла заткнуться. Вечно от нервов меня пробирало на треп.
        Ратмир подул мне на макушку и после серьезно отозвался:
        - Тогда постараюсь тебя не обжечь.
        Проклятье, почему он меня еще целует?! В конце всех романтических сказок влюблен-ные герои, наконец воссоединившиеся после взаимного непонимания и трудностей, обязатель-но целуются!
        - Можешь обжигать, сколько душе угодно, - тут же предложила я, и неожиданно ощу-тила, как он коротко глубоко вздохнул, словно собираясь духом, а потом попытался осторожно разомкнуть мои руки, сцепленные в замок вокруг его пояса.
        - Птаха, тебе лучше вернуться в дом Венцеслава, - произнес он.
        - Нет! ? Меня накрыла волна разочарования. ? Нет!!!
        Я цеплялась за его свитер, не давая отстраниться и на мизинец. Смятение застило глаза, и вокруг стало очень темно. Что он делает?! Зачем он гонит меня?! Видимо, наша сказка ро-мантической не являлась, и мы даже не приблизились к ее счастливому финалу, в котором все жили долго и счастливо и уходили в мир иной в один день. Если первое находилось под боль-шим вопросом, то второе и мне, и Ратмиру, судя по всему, могли устроить щелчку пальцами.
        - Эй, Птаха, ну ты что? ? он ласково сжал мой подбородок, поднимая голову, и заглянул в глаза, словно бы гипнотизируя. ? Я никуда не денусь и вернусь уже завтра.
        - Нет! ? твердо заявила я, едва не топнув ногой. ? Не надо никуда возвращаться потому, что мы едем вместе! Ты от меня не избавишься!
        Он жив, но кто мне даст гарантии, что Златоцвет Остров не взбесится, желая заполучить всю силу браслетов Гориана, и не расстреляет его?!
        Неожиданно Ратмир глянул куда-то поверх моей макушки, и в его взоре стремительно таяла теплота. Лицо замкнулось, губы сжались в твердую линию. Потерявшись от внезапной перемены в настроении мужчины, я оглянулась. На перекрестке, широко расставив ноги и от-брасывая лепестки вытянутых теней, стоял Богдан, так и не потрудившийся снять с головы скрывавший пол-лица капюшон. Брат неотрывно следил за нами, и от него волнами исходила злость. Казалось, ненависть можно было не только почувствовать, но даже увидеть, так сильно она тревожила прохладный лесной воздух.
        - Ну что, Ветров, ты теперь доволен?! ? заорал Богдан, от бешенства захлебнувшись словами.
        - Иди к нему, - Ратмир меня осторожно подтолкнул в сторону перекрестка. ? Так будет лучше.
        - Даже не думай! Я еду с тобой!
        Круто развернувшись на пятках, я настырно направилась к автокару.
        - Веда! ? попытался осечь меня Ратмир, но его голос отрезала с грохотом захлопнув-шаяся дверца. Меня окружили теплая полумгла и звуки мурлыкавшего переливчатые мелодии приемника.
        Прежде чем уйти, Богдан ткнул пальцем в сторону Ратмира, явно грозя, а потом лишь покачал головой в неодобрении, обращаясь ко мне. Несмотря ни на что, его осуждение болез-ненно царапнуло внутри. Старший брат скрылся из виду, и Ратмир, обождав с полуминуты его возвращения, все-таки уселся за руль.
        - Ты уже жалеешь, - пробормотала я, ощущая невероятный ореол абсолютной безопас-ности и непоколебимого спокойствия, сопутствовавшего Ратмиру.
        - Нет, - сухо отозвался тот и выжал педаль газа.
        Мне так много хотелось рассказать ему, столько спросить, но я могла лишь зачарованно разглядывать его четкий профиль, смешные рожки, торчавшие из-под густых спутанных волос, руки, расслабленно лежавшие на руле. За окном мелькал разукрашенный разноцветными свет-ляками ночной густой лес, и в кронах деревьев, путаясь и перемещаясь змейками, мерцали за-колдованные гирлянды.
        Неожиданно на меня навалилась страшная усталость, как всегда после сильных тревол-нений. Веки стали тяжелыми и захлопнулись совсем неожиданно. Я даже не осознала, когда именно меня поглотил глубокий успокоительный сон, такой необходимый измученному двумя последними сутками телу.

* * *
        Сначала грудь сдавило, как будто сверху положили многопудовую гирю, и стало нечем дышать. Потом нахлынула невыносимая душевная боль, сильнее любой физической, отчего захотелось заорать в голос. Я не могла понять, откуда она взялась. Почему мучает меня? В панике глаза распахнулись и уставились на Ратмира, который, прижав трубку коммуникатора к уху, чтобы звонок не разбудил меня, внимательно слушал собеседника. Облегчение, что мужчина в действительности жив, оказалось сродни наслаждению.
        Зеркальце пискнуло, отключая вызов. Я сидела очень тихо, поспешно зажмурившись, чтобы не выдать своего пробуждения, но от Ратмира сложно таиться.
        - Скажи мне, - неожиданно заговорил он, разглядывая дорогу, - с чего ты вдруг реши-ла, что я погиб?
        Не открывая глаз, я тихо пробормотала:
        - Мне так сказали, - короткий косой взор скользнул по напрягшемуся лицу Ветрова, похоже, он едва сдерживался от крепкого словца в адрес Богдана, - хотя неправда, мне так промолчали.
        В автокаре повисло тяжелое безмолвие, лишь напевала едва слышная мелодия, а на ло-бовом стекле светились намороченные цифры музыкальной эфирной волны. Наверное, Ратмир взвешивал мои слова и пытался оценить их на правдивость. Торопить я его не собиралась ? пускай прочувствует.
        Мы, судя по всему, уже давно минули городскую стену и сейчас стремительно прибли-жались к центру Ветиха, оставив позади спальные холмы. Из-за позднего часа улицы пустели, и по тротуарам под огнями витрин, еще не успевших закрыть ставни, торопились припозднив-шиеся гуляки. На остановках терпеливо дожидались ночных трамваев похожие на тени горо-жане, опоздавшие на последние поезда в подземке.
        - Скажи, а он тебе не объяснил, что взрыв был запланирован? ? внезапно прервал тяго-стную тишину Ветров, заставив меня поменяться в лице.
        Руки сжались в кулаки, и стало отчаянно жаль, что, не желая отпускать Ратмира, я так и не влепила брату-предателю пощечину за вранье, ввергшее меня в черное отчаянье. Ведь мол-чание ? та же ложь, единственно завуалированная.
        - Нет, - процедила я, все больше злясь на Богдана, - как-то запамятовал, наверное.
        - Мы хотели избавиться от Златоцвета Острова и браслетов Гориана одним махом, - глядя на дорогу, произнес Ветров, как будто по-прежнему разговаривал не со мной, а с невиди-мым собеседником по коммуникатору, - но его кто-то предупредил, и он вовремя ушел. Прав-да, его армия почти вся осталась там…
        Ратмир плавно повернул руль, входя в поворот, несмотря на то, что световой фонарь за-горелся красным. Ветров, признаться, гнал, не сбавляя скорости даже на опасных перекрестках, как будто сильно торопился, хотя внешне не выказывал и тени беспокойства. Огни за окном расплывались в сплошную линию, и здания превратились в темную монолитную стену, ведь водитель все сильнее и сильнее надавливал на педаль газа.
        - Веда, - Ратмир смотрел в боковое зеркальце заднего вида, словно бы нарочно стараясь не встречаться со мной глазами, - иногда любой из команды погибает.
        От его заявления я, признаться, поперхнулась и сдавленно кашлянула.
        - Якобы, - быстро поправился он и, шутя, добавил: ? не стоит расстраиваться. По край-ней мере, сразу, пока не проверишь. Это не профессионально.
        Он попытался неудачной подколкой разрядить нарастающее напряжение. Правда, без-успешно, и меня слегка перекосило. Насмешливый тон словно бы ударил под дых.
        - Значит, расстраиваться ? это не профессионально? ? изогнула я брови, пытливо гля-нув с бесстрастное лицо Ратмира, и сухо добавила: ? Да, ты прав. Меня действительно рас-строила твоя гибель. Немного.
        Убила бы собственными руками! Мне не верилось, что всего с полчаса назад на ночной дороге эта жестяная банка, отчего-то принявшая мужское обличие, проявляла живые человече-ские чувства. Проклятье, все время забывалось, что он не человек, а аггел. Может, у аггелов го-лова по-другому устроена? У этого уж точно! Для умного парня иногда он говорит весьма не-суразные вещи.
        - Полегчало? ? Ратмир, наконец, пожелал глянуть на меня, в черных глазах с желтыми ободками светилась ирония, и пояснил: ? Определенно ты обозвала меня дурным словцом.
        - Определенно, - подтвердила я, окончательно огорчившись, и отвернулась к окну.
        Вот и воскрес, вот и поговорили. Иногда мне думалось, что в компании с Ветровым проще молчать и жевать фруктовую смолу, нежели пытаться поддерживать беседу. По крайней мере, за умную сойду.
        Мы приближались к Лобному месту перед зданием городского Исторического музея. Громада из серого камня с высокими башнями прежде являлась большим собором и тянула острые шпили к покрытой полупрозрачными пятнами луне. Здание с остроконечной черепич-ной крышей погрузилось в ночную дрему, и узкие сводчатые окна с разноцветными витражами были темны.
        В средние века в ныне Историческом музее гнездилась Инквизиция, и на площади перед зданием устраивали казни над еретиками, пытавшимися разобрать магию на составные части и доказать всему миру, что колдовской колодец имеет вполне осязаемое дно. Тогда по наивности считали, что магические ресурсы неограниченны, и только избранные одарены богами возмож-ностью чаровать. Инквизиция жестко подавляла тех, кто пытался доказать очевидное. Сейчас же, когда природный магический колодец иссяк, а на каждом углу города кто угодно, незави-симо от талантов или родословной, мог купить заключенное в призму искусственное колдовст-во, становится непонятно, чего ради погубили столько народа.
        В общем, камни площади видели много крови. Перед зданием даже имелось изваяние, подаренное городу известным архитектором ? мраморная плаха, вымазанная в крови. Тонкие глянцевые ручейки сбегали с колоды, и по желобкам глубоких бороздок между камнями расте-кались на несколько сажень. Прохожие неосмотрительно наступали на лужицы и разносили по площади окровавленные следы от подошв, но, к счастью, колдовство действовало только на Лобном месте, а отпечатки испарялись за пару часов.
        Зрелище не для впечатлительных, нужно сказать, но архитектора отчего-то очень жало-вал главный маг Ветиховского Магического Совета. От необъяснимой симпатии Совет принял в дар еще одно творение мастера (до этого 'творение', как писали в газетных листках, отказа-лись безвозмездно принять пяток цивилизованных городов) ? огромная, размером с много-этажный дом, фигура первооткрывателя Западного континента. Сутулый маг в плаще с остро-конечным капюшоном прикладывал руку к изредка моргающим глазам и грозно рассматривал другой берег Сервицы. Может, конечно, его призвали распугивать потенциальных врагов еще на подступах к городу, но, чтобы статуя не простаивала в ожидании оккупантов, на голову ей приладили световой шар, и теперь первооткрыватель талантливо играл роль маяка для ночных дирижаблей.
        Ратмир остановился у кованых ворот, перекрывавших арочный въезд во внутренний двор, и, опустив окошко, приложил руку к неожиданно вспыхнувшей пентаграмме, зависшей в темноте. Решетки, украшенные выкованным четырехлистным клевером, разъехались, освобож-дая путь.
        - Почему мы приехали в Музей? ? с нарочито безразличным видом спросила я, пре-красно осознавая, что прямо сейчас Ратмир открывает мне те стороны своей жизни, какие пре-жде надежно прятал. ? Тебя приперло на картины полюбоваться на сон грядущий или же гра-бить будем?
        - Вежливая ты моя, - отозвался тот, осторожно выруливая между автокарами, каких оказалось неожиданно много для столь позднего часа, - мы приехали не в Музей, а в Орден.
        У меня подпрыгнуло к горлу сердце, и зубы привычно прикусили сухую губу.
        - Меня срочно вызвали, - пояснил Ратмир, глуша басовито перекатывавший двигатель, - и коль уж ты причастна… ? он многозначительно замолчал и тут же предложил выбор: ? Ты можешь подождать во дворе. Я позову Стрижа, чтобы не оставлять тебя одну… ? но я уже по-спешно трясла головой и безуспешно дергала ручку автокара, стараясь открыть дверь. Была бы моя воля, выпрыгнула бы без промедления, так не терпелось дотронуться до самого большого секрета в моей новой жизни.
        - Хорошо, - скрыв улыбку, Ратмир перегнулся и помог мне открыть дверь.
        Боясь, что он передумает, я выскочила с такой торопливостью, что мужчина только на-смешливо хмыкнул. Гораздо позже мне, конечно, стало понятно, что в действительности выбо-ра-то не было, ведь я знала слишком много. Ратмир только подыгрывал, манипулируя моими желаниями хитро и умело. Ровно как в первый вечер в лаборатории Дока, когда якобы позволил мне уйти и решить самой, как поступить дальше.
        На улице сильно похолодало. Во внутреннем дворе музея царила ночь, и горел единст-венный световой шар, висевший в специальном коконе, чтобы его не унес ветер.
        Ратмир шел стремительно, едва поспевала за ним. Мне очень хотелось схватиться за его руку, но неловкость победила, и, чтобы не отстать, я лишь сжала в кулачок его свитер. Мужчи-на, не замедляясь, рассеянно естественным жестом обнял мои плечи, и у меня сладко сжалось внутри.
        Кажется, он что-то говорил, но все его, безусловно, важные инструкции пролетали ми-мо ушей:
        -… Потом я или Стриж отвезем тебя домой, там стоят охранные контуры.
        - Домой? ? разочаровано пробормотала я, уловив лишь последнее слово.
        - Если ты хочешь, - Ратмир задумчиво нахмурился, - я, конечно, могу отвезти тебя в коттедж твоих родителей. Они еще не вернулись, так что не придется объяснять, почему тебя охраняют…
        Он говорил, а у меня от каждого слова по жилам растекалась радость, и расцветала глу-пая довольная улыбка.
        - Нет, нет, домой ? это отлично, - тут же замахала я руками в темноте. ? Домой ? мне нравится!
        Пройдя двор, мы попали в тупичок, где над дубовой полукруглой дверью с чугунными накладками и тяжелыми заклепками, горел изогнутый фонарь с крошечным бьющимся внутри световым мячиком. На смотровом окошке, закрытом перегородкой, вспыхнула алая пентаграм-ма, и мой спутник привычно приложил ладонь к перевернутой светящейся звезде, заключенной в круг. Знак закрутился, смешиваясь в световое пятно, а потом громко щелкнул замок, и дверь медленно сама собой распахнулась, впуская меня в тайну.
        Загадка начиналась с длинной каменной лестницы, круто убегающей в подземелье му-зея. Чем ниже мы спускались по едва освещенным ступеням, тем холоднее становилось, а воз-дух наполнялся запахом затхлости, книжной пыли и особенным вкусом сырости глубокого подвала. Ратмир шел впереди, и плечу, где прежде лежала его горячая рука, стало холодно.
        Мы оказались в подземном хранилище с бесконечно длинными стеллажами с фолианта-ми и архивными папками. Помещение подавляло настороженной тишиной, и хотелось идти на цыпочках, чтобы не потревожить духов времени, поселившихся на полках с вековыми знания-ми огромного города. Прозрачные магические стены, ограничивающие проход между стоявших торцами стеллажей, поглощали шелест наших шагов. Изредка в воздухе пробегали волны зеленоватых всполохов, выказывая границы перегородок.
        В углу рядом с дверью в следующее помещение, уложив ноги в пыльных сапогах на об-шарпанный стол с небольшим светильником, дремал мужчина. Маленькие очки скособочились, едва не падая, а из открытого рта вырывалось довольное сопение. Словно почувствовав наше приближение, охранник резко хрюкнул и едва не сверзился с опасного накренившегося стула.
        - Ветров! ? хрипловатым голосом фыркнул страж и поспешно убрал ноги со стола. По-том он заприметил меня, с любопытством выглядывавшую из-за спины Ратмира, и заявил, ткнув пальцем: ? Передай своему брату, что он от меня не получит ни алтына!
        - Ясно, - Ратмир подтолкнул меня к двери, и на ней тут же загорелась пентаграмма замка.
        - Он знал, что Птаха прискочит сюда! ? уже нам в спины обижено буркнул мужчина.
        - Стриж опять на деньги спорил? ? возмущенно охнула я, первой проходя в коридор со стенами, обтянутыми старым, местами изъеденным временем шелком. Ткань переливалась в скудном свете единственного шара под высоким потолком. Тут меня окончательно охватило волнение, ведь и здесь мне приходилось бывать, забравшись в голову Богдана.
        - Не принимай близко к сердцу, - не останавливаясь, отозвался Ратмир.
        Перед нами появились белые створчатые двери, уже виденные мною глазами старшего брата, и Ратмир, протянув руку у меня над головой, толкнул створки.
        Теперь тайна открылась мне целиком, и она потрясала своим размахом.
        Невероятных размеров зал, практически погруженный в полумрак, заставлял чувство-вать себя маленькой и несущественной, как блоха. В самом центре над мраморным полом с переливавшимся контуром четырехлистного клевера медленно крутился морок в миллионы раз уменьшенной копии нашей планеты.
        Земля казалась живой, словно изображение транслировали в реальном времени из глу-бин вселенной. Вместо потолка высоко-высоко блистало звездами черное небо, и невидимое солнце посылало к макету лучи, освещая его с той стороны, где сейчас, судя по всему, царил день. Крошечные настоящие облака плыли над поверхностью планеты. Яркий желтый свет за-ливал кляксы выжженных пустынь, а острые шапки хребта Уральских гор, пересекающих Цен-тральных континент, поглотила темнота. В огромных океанских пространствах выделялись почти черные пятна глубин. На неровных континентах кто-то щедрой рукой рассыпал блестя-щие знаки четырехлистных клеверов, отметив города, где находился Орден.
        У меня перехватило дыхание, и Ратмиру пришлось дернуть меня за руку, когда, оказав-шись под шаром, я задрала голову и никак не могла отвлечься от созерцания настоящего чуда.
        Поднявшись по мраморным ступеням, мы попали в зал гораздо меньший, нежели пер-вый. В углах стелились тени и подступали к разношерстной публике, собравшейся у большого стола с подсвеченным мороком карты города, словно бы видимого с высоты птичьего полета. Голоса присутствующих в царящей неземной тишине разносились смущенно и как будто осто-рожно.
        Миниатюрная копия Ветиха позволяла следить за кипучей жизнью в реальном времени (точно такую карту я видела в Ратуши). Медленно плыла Сервица, и на ее берегу переливался разноцветными красками припортовый район. В темных островках эльфийских парков побле-скивали фонари. Извилистые улочки походили на ленточки, изыскано пришитые к полотну города умелой рукодельницей. Возвышенные холмы сбегали в низину к центру с административными башнями. Веско светился Кремль, в котором располагался Ветиховский Магический Совет. Над зданием Исторического музея крутился зеленоватый знак четырехлистного клевера. Ветих спал.
        На совещании помимо людей присутствовали не только зеленокожие тролли, превосхо-дившие остальных ростом, но и аггелы, отличавшиеся мощным телосложением. Подозреваю, что запястье каждого здесь украшала татуировка клевера, которую в глубине души мне тоже хотелось заполучить.
        Опершись о столешницу, над картой склонился мужчина с опрятной бородкой, тот са-мый, к кому ночью накануне приходили Ратмир с Богданом. За его плечом, скрестив руки на груди, морщила носик худенькая Свечка, и ее бледное утонченное личико резко контрастиро-вало с неизменно идеально уложенными черными волосами. Среди прочих стоял незнакомо взрослый Стриж и, хмурясь, потирал гладкий подбородок. За эти сумасшедшие дни мне не до-водилось видеть приятеля таким сосредоточенным, будто бы он специально, чтобы одурачить меня, надевал наряд шутника, стараясь скрыть истинный характер.
        Не ожидавшая застать целую толпу, я оробела и даже притормозила, но Ратмир под-толкнул меня вперед, не давая остановиться. Приятный мужчина с бородкой, вероятно, являв-шийся здесь главным, поднял голову, различив наши шаги, и оборвался на полуслове. Его ле-дяной взгляд словно насадил нас с Ратмиром на острие иглы. Лично меня кольнуло очень ощу-тимо.
        Остальные недоуменно переглядывались, отвлекаясь от обсуждения. Разговор оконча-тельно затих, и по очереди, не сразу, присутствующие оборачивались к нам ? нарушителям порядка. От одного взгляда на меня Стриж расплылся в довольной улыбке, тут же снова стано-вясь взбалмошным отроком. Изуродованный шрамом мальчишка, достававший моему прияте-лю едва до плеча, тот самый, кто поутру вместе с Богданом вез меня в богатый особняк, скор-чил недовольную мину. Свечка вздернула подбородок с презрительной гримасой, словно бы мое появление в Ордене являлось для нее оскорблением.
        - Ветров? ? в голосе мужчины с бородкой прозвучал металл и требование объясниться. Глаза сузились, останавливаясь на мне.
        - Венцеслав? ? без особого уважения переспросил Ратмир, вовсе не опечалившись недо-вольством начальства. От новости, что прямо передо мной предстал хозяин дома, откуда я бла-гополучно смылась, щеки порозовели и от волнения стали влажными ладошки.
        - Увез! ? кивнул он.
        - Сбежала, - нахально вклинилась я и тут же уверила: ? но мы ехали очень быстро.
        - Ветров, - сощурился Венцеслав, - ты понимаешь, как тебе повезло?
        Тот только хмыкнул.
        - А он у нас, вообще, везучий парень, - фыркнула Свечка, скривив губы.
        Словно бы стараясь замять грубость, народ загудел, с деланным воодушевлением воз-вращаясь к обсуждению. Мне освободили место рядом со Стрижом, и приятель, не скрывая до-вольной улыбки, похлопал меня по плечу, а потом, нагнувшись, зашептал:
        - Молодец, мужик! Ты мне выиграла четвертной!
        Мальчишка со шрамом, едва слышно забормотал:
        - Денег не получишь! Вы с Птахой, - он кивнул на меня, - сговорились.
        Под пристальным взором Венцеслава мальчишки притихли, крайне недовольные друг другом.
        - Где твой брат? ? резко спросил главный у меня.
        - Ехал сразу за нами, - неразборчиво соврала я в ответ.
        - Значит так, Ветров, - главный не собирался скрывать раздражения, - только попро-буйте с Истоминым устроить разборки, как на последнем собрании, выгоню обоих взашей!
        Ратмир, не выказывая никакого беспокойства перед угрозой, с высокомерным видом су-нул руки в карманы и склонил голову набок. Ох, мне бы так относиться к приказам начальства!
        - И сотру память, - ткнул пальцем Венцеслав, выходя из себя. ? Понял меня, Ветров?
        - Ясно, - спокойно отозвался тот.
        - Без права восстановления! ? не унимался бородач, грозно сверкнув глазами и явно пы-таясь утвердить собственный авторитет перед оскорбительно дерзким подчиненным.
        Ветров старший только пожал плечами, а у меня в голове лихорадочно сводились во-едино события последних дней, словно бы результаты в счетоводной отчетности. Выходило, что Богдан, прознавший о приглядывавших за мной братьях Ветровых, устроил Ратмиру 'раз-говор по душам' и, похоже, запретил даже коситься в мою сторону! Столько обид и страданий только потому, что мой старший братец не одобрил кандидатуру собственного хорошего дру-га?! Ну, держись Истомин! В душе вспыхнул яростный огонек, и я представила соблазнитель-ную картину, где с феерическим наслаждением колочу его, как боксерскую грушу.
        В общем, когда распаренный и злой Богдан на всех парусах ворвался в зал, мы как раз могли потягаться с ним силой гнева.
        - Истомин! ? гаркнул Венцеслав, прищуриваясь. ? Почему опаздываешь?
        - Меня без автокара оставили, - буркнул брат сквозь зубы и окатил Ратмира гневным взором. С раздраженной гримасой, сжав челюсти, Богдан застыл с противоположной стороны стола и уставился на меня так, словно хотел придушить. Чтобы не дергаться, оставалось лишь сосредоточиться на обсуждении и не обращать внимания на витавшее в воздухе напряжение.
        Правда, понимание темы меня не успокоило, наоборот, в голове зазвонили тревожные колокольчики. Выходило, что Златоцвет, потерявший во взрыве почти всю свиту, сильно опе-чалился тем, что сила браслета перетекла ко мне, превратив в живой полный черной магии сейф. Сейчас мы делили один дар на двоих, и ведун жаждал собрать колдовство воедино, а по-тому уже открыл на меня охоту. Пока я находилась в особняке Венцеслава или в Ордене, став-ший в разы сильнее чернокнижник, тонко чувствовавший родственные токи темной силы, не мог меня обнаружить, но вот по дороге в музей ? запросто (потому-то Ратмир и гнал, словно ошпаренный). В общем, чтобы убрать господина Острова, неожиданно преобразившегося не только в наглого, но и опасного противника, ему решили устроить ловушку.
        - Он знает, - Ратмир кивнул на карту, - что Птаха в Ордене, поэтому с утра будет ис-кать ее здесь.
        - А почему бы сейчас не начать? ? скривила губы Свечка.
        - Ветров прав, - согласился Богдан, - ему нужна толпа, чтобы мы не могли стрелять. Один в поле не воин.
        - В нем сейчас столько силы, - фыркнул тролль, в котором я узнала хозяина постоялого двора, где пару дней назад откачивали Стрижа, - что он и воин, и целая армия.
        Присутствующие заспорили, а я продолжала вникать в суть, и открытия мне совершенно не нравились. Выходило, что Златоцвета хотели заманить в ловушку, а в качестве приманки использовать… меня, конечно. Оттого, с каким хладнокровием наравне с остальными Ратмир, Богдан и даже изменник-Стриж обсуждали план, заныло внутри.
        - Один пентакль на Лобной площади, другой в холле музея, поэтому место отличное, - стоявший за спиной Ратмир, уперев ладони в ребро столешницы, заключил меня в тиски между вытянутыми руками. Непроизвольно я отпрянула от прижавшегося мужчины, чувствуя себя преданной, и практически вжала голову в плечи, не желая касаться обманщика. Богдан, старательно избегавший даже случайных взоров на нашу сторону, зло блеснул глазами.
        - Что случилось? ? неожиданно едва слышно уточнил Ратмир мне в макушку, пока ос-тальные обсуждали предложение.
        - Вы что же, - я быстро облизнула сухие губы, - решили меня отдать Златоцвету?
        Как назло в тот момент все отчего-то точно по команде примолкли, и мой вопрос про-звучал в гробовой тишине. На лицах присутствующих расцветали снисходительные улыбки, словно я, как маленькое дитятко, сморозила страшную глупость. Только Венцеслав изменился в лице, похоже, сильно оскорбившись.
        - Безусловно, девочка, - процедил он таким тоном, что мне стало совестно, - никто тебя не собирается бросать на растерзание безумцу. Тебя заменят двойником.
        Богдан демонстративно закатил глаза, заставляя меня залиться неловким румянцем, а Ратмир и вовсе отодвинулся. Чувствуя страшный конфуз, я лишь сумела пробормотать:
        - Двойник, значит.
        - Я, к примеру, - хохотнула Свеча, не скрывая довольной гримасы. ? Надену парик, оборотное колечко, нацеплю кулончик, чтобы черной магией смердеть. Стану краше тебя са-мой!
        - Смотри, как бы ты от черной магии сама не задохнулись, - мрачно ответствовал на сарказм Стриж.
        Присутствующие подхватили грубоватую шутку, предлагая свои кандидатуры, а у меня пред мысленным взором мелькнул туманный образ рыжеватых густых волос, похожих на мои собственные. Мгновенный и стремительный, он растворился с невероятной быстротой, но за-метно царапнул необъяснимым беспокойством. Я никак не могла понять, что именно меня встревожило в словах женщины.
        Выходило, что мой двойник, оказавшись на людной площади перед музеем, привлечет Злата и заманит его в ловушку, так называемый 'пентакль', который еще во время инквизиции выложили под брусчаткой. Злату перекроет все магические силы, а потом перенесет в подвал Ордена. Все просто, никаких проблем. Нас много ? он один. Почти полная безопасность. Вме-сто страха, завладевшего мной еще минуту назад, в душе вспыхнуло лихорадочное желание принять участие в авантюре. В конце концов, ведь Ратмир позволил мне в образе гоблина зая-виться к Лори Талтеа? Конечно, задание стало провальным, но все знают, что первый блин по-лучается комом. Разве не так?
        - Я могу это сделать. Смогу заманить его, - выслушав до конца, произнесла я, и вслед моим словам возникла ошарашенная пауза. Похоже, перемена настроений в новенькой хоро-шенько озадачила собрание.
        - Нет!!! ? резко раздалось сразу три категоричных голоса. Причем два из них принадле-жали братьям Ветровым, а последний Богдану, буквально побелевшему от бешенства. Вслед за возгласом Ратмир в раздражении отвесил мне подзатыльник, чтобы не высовывалась.
        - Да, что в этом такого? ? обернулась я с горящими жаждой приключений глазами к Ветрову старшему, сжавшему губы в тонкую линию. Стриж тоже не особенно вдохновился мо-им предложением. Братья лишь мрачно переглянулись, и стало понятно, что поддержки от них не получить даже если приплатить каждому пару сотен золотых десяток.
        - Слушайте, - уже обратилась я к Венцеславу, - меня же здесь со всех сторон страхуют. К тому же, простите мою прямоту, но Златоцвет не болван, уж двойника-то он сможет отли-чить. Он меня в маске гоблина узнал!
        Глава Ордена изучал меня с пристальным вниманием и что-то быстро вычислял в уме. Похоже, он практически согласился.
        - Так, - без лишних обсуждений Ратмир схватил меня за локоть, - мы уходим отсюда!
        Он так резко дернул, что меня хорошенько качнуло.
        - Стой! ? тут же выкрикнул Богдан, стремительно направляясь к нам. ? Не смей ее тро-гать. Она уйдет только со мной!
        Скандал раскручивался столь стремительно, что обещался втянуть в воронку всех при-сутствующих. Кажется, Ветров только и ждал удобного случая, чтобы сцепиться с моим стар-шим братом.
        - Мы едем домой! ? произнес Ратмир, уже таща меня к ступенькам. Нужно сказать, пунцовая от смущения я практически не сопротивлялась, чтобы не опозориться окончательно.
        - В какой именно дом ты ее повезешь?! ? подлетел к нам Богдан и весьма грубо схватил меня за шкирку, как провинившегося щенка. Ворот рубашки врезался в горло, и от него отлете-ла пуговица.
        - Осторожнее! ? вырвалось у меня, сморщившейся от боли.
        - Ее нужно прятать под контуры, чтобы не нашли!
        - Эй! ? Ратмир в ярости толкнул соперника в плечо. Брат непроизвольно разжал пальцы, освобождая меня, и отшатнулся.
        В следующий момент мужчины, похожие на драчливых петухов, вцепились друг другу в грудки. От силы хватки у обоих трещала одежда, я попятилась, мечтая лишь провалиться от неловкости под мраморный пол.
        - Стоп! ? рявкнул Венцеслав, и от его вскинутой ладони воздух всколыхнулся волной. В лицо пахнуло теплом, ветер взъерошил волосы. Надо же, оказываться хозяин Ордена сам яв-лялся магом! Тяжело дыша, мужчины с яростью уставились друг другу в глаза, не в силах оста-новиться.
        - Я предупреждал обоих! ? вкрадчиво добавил маг.
        Нехотя драчуны разжимали кулаки и одергивали одежды.
        - Желаете выяснять отношения, то пошли отсюда! ? Венцеслав ткнул пальцем, и с кон-чика сорвался узкий луч, рассекший полумрак помещения. - А, если завтра хотите страховать ее, - он кивнул в мою сторону, - то вам стоит договориться о перемирии! Потому как она бу-дет участвовать! Это ее решение!
        Ох, хорошо, что взгляды все-таки не убивают. Оба скандалиста окатили меня таким презрением, что захотелось обернуться невидимкой.
        - Вон, я сказал! ? подогнал их Венцеслав. ? Когда придете в себя, вернетесь!
        Похожие на ощетинившихся псов мужчины направились к ступенькам, спускавшимся в холл с макетом планеты. Бывшие друзья старались держаться на расстоянии, как будто боялись снова сцепиться у всех на глазах. Ратмир покидал место боя вразвалочку, сунув руки в карманы, а Богдан, натянув на голову капюшон, ссутулился, как в детстве, когда мама Ярослава наказывала его за наши общие проделки, и брату приходилось принимать всю вину на себя.
        - Браво! ? беззвучно искривила губы Свечка и, издеваясь, изобразила аплодисменты.
        - Веда, возвращаемся к обсуждению! ? недовольно проворчал Венцеслав, кивнув на карту. ? Без своих двух защитников ты уж как-нибудь полчаса переживешь!
        Оставалось лишь бросить последний жалобный взор на удаляющиеся спины самых до-рогих мне мужчин, неожиданно ставших непримиримыми врагами, и попытаться сосредото-читься на том, что мне втолковывали.
        - Не переживай, - успокоительно похлопав меня по плечу, едва слышно произнес Стриж, - они же уже сошлись хотя бы в том, что тебе не стоит участвовать. Значит, помирятся.
        - Или перестреляют друг друга, - фыркнули рядом.
        Совещание закончилось, а потом, когда Ратмир и Богдан, деланно игнорируя друг друга, возвратились в опустевший зал, произошло другое обсуждение, и на нем присутствовали только мы да Свеча. Должна признать, что настоящий план о том, как поймать спятившего чернокнижника, походил на аферу или великолепный спектакль, где мне выпало исполнить главную роль. Оставалось лишь надеяться, что мне хватит актерского таланта, чтобы претворить его в жизнь.

* * *

… Кошмар никак не хотел уходить. Мануфактура пылала и рушилась. С оглушительным треском осела крыша, выпустив в воздух стоп искр и облако огня. Неожиданно картинка сме-нилась, и появилось плывущее в мареве лицо моего двойника. Я закричала, а черты близнеца окончательно размазывались, и из кляксы вылепливалась Свеча с такими же русыми волосами, обрезанными по подбородок, как мои собственные. Ее губы, накрашенные кармином, рассекла злая улыбка. Женщина вскинула самострел, целясь мне в лоб…
        С ужасом я дернулась и уселась на постели. Меня лихорадило, голова шла кругом. По-душка и простыня стали влажными.
        Свечка в меня стреляет?! Господи, привидится же такое! Конечно, горделивая особа не вызывала во мне дружеских чувств, но и подозревать ее в предательстве казалось слишком да-же для меня! Наверное, во всем были виноваты разошедшиеся не на шутку нервы.
        Тяжело дыша, я опустила ноги с кровати и, ссутулившись, уставилась в огромное окно. Внизу, как на ладони, расстилался ночной Ветих. Город походил на темный океан, а тонкие извилистые ленты освещенных дорог опутывали поблескивающие лужицы парков. Как выясни-лось, говоря 'дом', Ратмир имел в виду свой собственный дом, квартиру на предпоследнем этаже старинной башни недалеко от центра города. Обстановка здесь поражала своим минима-лизмом, зато пустоту заполняли книги. По стенам тянулись стеллажи и, везде, где придется, лежали стопки томов. Глядя на огромную библиотеку, собранную в одной квартире, поневоле вспоминался рассказ Дока, проболтавшегося, что Ратмир когда-то преподавал в Университете. Как ни странно, именно в том, который четыре года назад закончила я.
        Правда, когда в компании Стрижа меня сюда привезли, то все приготовления перед зав-трашней авантюрой закончились, а потому ни хозяина квартиры, ни моего старшего брата мы не застали и усталые разбрелись по спальням. Нам и спать-то оставалось всего пару часов, ведь совсем скоро Златоцвет должен был обнаружить меня…
        Пить хотелось нестерпимо. Натянув рубашку, я выглянула в тихую гостиную с одной стеклянной стеной и, спотыкаясь, побрела на кухню, не совсем уверенная, где именно она на-ходится.
        - Ты куда направилась? ? раздался резкий голос Богдана, и от неожиданности меня подбросило на месте, как мячик. Испуганно выдохнув, я схватилась за сердце. Пальцы судорожно сжали полы бесстыдного одеяния, чтобы не расходились, и одернули подол, стараясь прикрыть исподнее. Старший брат сидел на диване напротив окна и, скрестив руки на груди, разглядывал открывавшийся невероятный вид. От высоты захватывало дух, и казалось, что комната наполнена лунным светом.
        - Истомин, ты меня до нервного тика довести хочешь?
        - Вернись в спальню, - велел он сдержано, даже не повернув головы.
        - Попить-то мне можно? ? фыркнула я, скрестив руки на груди. ? И, вообще, почему ты не спишь?
        - Я думаю, - пробормотал он каким-то чужим голосом. ? Думаю о том, как получилось, что моя младшая сестренка ввязалась в это! Ведка, откажись, еще есть время.
        - Богдан… ? признаться, от прозвучавшей в словах брата горечи внутри царапнуло. Обиды за его выходку днем, когда он намеренно промолчал, что Ратмир жив и здоров, не оста-лось. Подойдя, я уселась рядом и уставилась на желтоватую луну, до которой, казалось, можно дотянуться рукой.
        - Ведка, ну зачем тебе это все? ? не дождавшись ответа, спросил брат. ? Сколько раз те-бя пытались убить за последние две недели? Три, четыре? Разве, это нормально? Ты должна остановиться прямо сейчас! Разве ты не понимаешь, что такая жизнь затягивает! Опасность, как опиум. Боишься, а все равно тянешься, снова и снова. Опомнись, это дорога катится в про-пасть! Мне-то ты можешь поверить, сам крепко увяз.
        Он замолк и ссутулился, опустив голову.
        - Богдан, неужели ты не видишь? ? я осторожно погладила его коленку и ласково улыб-нулась, надеясь успокоить: ? Я уже пропустила последнюю остановку.
        - Проклятье, Ведка! ? пробормотал брат и растер лицо ладонями. ? Ведь это все из-за него? Из-за Ветрова? Ты представь, как ты его приведешь в дом к нашим родителям? Что ты скажешь матери? ? Брат так лихо поменял тему разговора, что я только тихо хмыкнула. ? Ан, нет! ? Он делано хохотнул и махнул рукой: ? Мама Ярослава еще ничего, вот мне любопытно, что именно ты скажешь отцу?!
        Богдан, не замечая моего снисходительного взора, продолжал:
        - Ты знаешь, что его дед был чистокровным аггелом? У него был хвост, между прочим!
        - Действительно? ? попыталась изобразить я фальшивое удивление.
        - А у самого Ветрова рога, как у беса, и глаза желтые! Он же их красит каплями!
        - Правда что ли? ? все-таки ехидство просквозило в моем тоне, и Богдан внимательно глянул мне в ухмылявшееся лицо.
        - Тебе ведь наплевать?
        - Совершенно, - кивнула я.
        - Именно этого я и боялся, - тяжело вздохнул тот и взмолился: ? Ведка, ну, мне-то что с этим всем делать?
        - Смириться, Истомин, - тихо посоветовала я, уже понимая, что выиграла бой, разбив неприятеля в пух и прах. ? Для меня уже нет другого пути. Решение принято.
        Богдан прочувствовал, что все его доводы не стоят и ломаного гроша. Он медленно поднялся с дивана, постоял у окна, сунув руки в карманы, а потом резко направился вон из квартиры. Я только вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.
        Честно говоря, после тяжелого разговора мне даже пить расхотелось. Я собралась вер-нуться в спальню, но заметила, как в темном длинном коридоре из-под одной из дверей выры-вается тонкая полоска света. Стоило бы лечь спать и не глупить, ведь мне предстояли очень сложные часы, которые потребуют все мое мужество…
        Кажется, я пришла в себя, когда уже повернула латунную ручку на двери в комнату Ратмира. В сумрак коридора выплеснулся теплый желтый свет, ослепивший меня на мгновение. Глаза непроизвольно сощурились, дрожащие пальцы схватились за ворот рубахи, стискивая его. Обнаженный по пояс мужчина, полулежавший на кровати, резко вскинулся, оторвавшись от чтения. Сильная рука с татуировкой на запястье дернулась к самострелу на прикроватной тумбочке. В следующее мгновение, распознав в нежданном госте меня, Ратмир расслабился, напряженный взор сменился вопросительным.
        Мы молчали, и, надо сказать, пауза становилась просто непристойной. Я колебалась, а Ратмир, пряча самую ненавистную из своих понимающих улыбок, закрыл книгу, лежавшую на коленях, и приготовился слушать. Он выглядел до крайности взрослым и недоступным, а еще притягательным. Мне хотелось его всего, даже дурацкие рожки, торчавшие из-под спутанных волос!
        Готовая дать деру, если расклад хотя бы просто покажется паршивым, я, помолчав, кив-нула:
        - У тебя очень большая квартира, - черные брови мужчины изогнулись, глаза блеснули лукавством, пришлось объяснить: ? хотела найти кухню, но заблудилась.
        Ратмир кашлянул в кулак, маскируя смех, и спросил:
        - Как ты проскочила мимо своего стража?
        - Богдан решил немного провериться, - произнесла я, пристально глядя в лицо Ветрову, и повернула ключ в замке, запирая дверь. В повисшей тишине щелчок показался неожиданно громким, как выстрел. Улыбка моментально сошла с губ Ратмира, зато появилось новое мною пока еще плохо изученное выражение пристального внимания.
        - Я тут подумала, если вдруг ничего не выйдет…
        - Ты должна отказаться прямо сейчас. Едем обратно в Орден, - перебил он меня и дер-нулся, намереваясь подняться.
        - Поздно, - остановила я его, махнув рукой. ? Хотя бы ты не начинай.
        У меня не получилось выдержать его пытливого взгляда, я отвернулась. Ветров следил за мной, не подгонял и не пытался заговорить. Он не пропускал ни одного моего движения, по-зволяя разглядеть дипломы в стеклянных рамках на стене, провести пальчиком по обтрепанным корешкам томиков, стоявших на скрывавшем одну из стен стеллаже.
        - У тебя очень много книг, - я не узнала собственного голоса, низкого с незнакомыми нотками.
        - Их еще мой дед собирал, - последовал ответ.
        - Дед, значит, - кивнула я и без спроса взяла с газетного столика тонкую папочку. Внутри лежала одна единственная фотография ? моя. На высоких каблуках и наряженная в уз-кую юбку я шла по мощеному тротуару, прижимая к уху коммуникатор, а ветер, не щадя ук-ладки, трепал густые русые волосы. На коленке красовалась ссадина, а из разодранного риди-кюля едва ли не сыпались глупые женские мелочи и бутерброды в хрустящей бумаге, по сей день портившиеся на дне сумки. На фото я кривилась в недовольной гримасе и морщила нос. Похоже, опять оставляла на автоответчике Богдана сто тысячное послание. Прямо сейчас мне казалось, что наша первая встреча с Ратмиром случилась в другой жизни.
        Я продемонстрировала фотографию Ветрову. Тот, нахмурившись, скрестил руки на гру-ди, словно бы готовясь к ссоре, и склонил голову набок. Папочка полетела обратно на газетный столик туда, где ей и было место ? в прошлом.
        - Твой дед тоже преподавал историю? ? полюбопытствовала я, стараясь развеять воз-никшее напряжение. Воздух густел, в нем ощущался накал, как будто проскакивали невидимые искры.
        - Литературу.
        - Ты знаешь, - я сделала к кровати медленный шаг, а пальчики расстегнули верхнюю пуговицу на вороте, - это, конечно, очень глупо глубокой ночью обсуждать родственников, но Богдан открыл мне страшный секрет ? твой дед, оказывается, был чистокровным аггелом и у него был хвост.
        - Твой брат не соврал, - отозвался Ратмир, а потом, нахмурившись, с наигранным не-пониманием уточнил: ? Что ты делаешь?
        - А на что это похоже? - в притворном недоумении округлила я глаза и расстегнула еще одну пуговицу.
        Ратмир тихо хмыкнул. На губах заиграла та самая улыбка, которую я жаждала увидеть с той самой дрянной ночи на постоялом дворе. Ленивая, по-мужски обольстительная и много-обещающая. Отбросив сомнения, я медленно приближалась к просторному ложе, и сердце би-лось, как сумасшедшее.
        - Еще Богдан сказал, что у тебя есть рога, - в моем голосе прозвучало лукавство.
        - Как видишь.
        - О, боже! - я передернула плечами, сбрасывая на пол рубаху. - Похоже, ты аггел?
        Одежда упала к ногам неряшливой лужицей. Мужчина не сводил с меня горящих глаз и не говорил ни слова. Его долгое молчание смущало, и становилось неуютно стоять перед ним вот так, почти обнаженной.
        Он резко привлек меня к себе, и в следующий момент я уже лежала на его груди. От мужского тела шел жар. Ратмир прерывисто дышал, выдавая себя. Наши лица оказались очень близко, и его взгляд, казалось, проникал под кожу. Через секунду мужчина резко перекатился, утягивая меня за собой, и навис на вытянутых руках.
        - Ты уверена? - прошептал он. Глаза потемнели, а зрачки стали такими огромными, словно бы слились с черной радужкой.
        - Признайся, - вместо прямого ответа пробормотала я, - мой ненаглядный братец и тебе втолковывал о моей устроенной жизни и спокойном будущем?
        - Он прав.
        Ратмир давал мне последний шанс передумать и снова сбежать. Не дождется!
        - Мы, Истомины, можем быть очень убедительными, когда нам это нужно, - прошепта-ла я, и пальцы запутались в густых черных волосах мужчины.
        Наконец, бессмысленный треп, призванный лишь продлить мучительное ожидание, оборвался. Спасибо тому, кто сверху следит за нами и повелевает нашими жизнями, ведь пер-вый раз с Ратмиром был обязан стать именно таким ? особенным.
        ГЛАВА 15
        Ловушка для злодея
        'Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного!'
        Девиз тайного Ордена, образованного приказом Мирового Магического Совета в 1912 году. За эмблему общим решением было принято изображение четырехли-стного клевера. Именно этот знак по преданиям приносит удачу и сохраняет носителю трезвый рассудок.
        Город просыпался. Белый шар солнца медленно выползал из-за городских шпилей и на-ливался ослепляющим сиянием. Небо теряло рассветную серость и напитывалось густой соч-ной лазурью. Большие похожие на взбитые сливки облака прятались за старинной башней, и мне, стоявшей на предпоследнем этаже, хотелось вычерпать их десертной ложкой, чтобы по-чувствовать вкус утра. Между ними, соревнуясь в медлительности и неповоротливости, плыли пузатые дирижабли, степенно разгоняя прохладные потоки лопастями винтов.
        Пахнущий цветами Ветих наполнялся движением и суетой, стряхивая с себя последние остатки дремы, и голосистой птичкой чистил перышки. Дворники метлами скребли брусчатку, а на широких проспектах похожие на улиток автокареты водовозов смывали струями воды пыль с мостовых.
        В гостиной, больше походившей на библиотечный читальный зал, пахло табаком. Все последние часы Ратмир беспрерывно курил. Только тушил одну тонкую самодельную папиро-су, как скручивал новую. И молчал. Прежде чем он покинул квартиру, то крепко обнял меня, и от его рук, одежды, дыхания и даже глупой вязаной шапочки, натянутой до бровей, пахло та-бачным дымом.
        Сейчас мой двойник, походивший на меня, как две капли воды, вышел вместе с Ветро-вым старшим из здания Исторического музея. Ратмир посадил его (или ее ? не знаю, кто из Ордена изображал меня) в спортивный автокар и повез в сторону городской стены. Скорее всего, Златоцвет уже внимательно следил за началом спектакля…
        Секунды таяли, а перед мысленным взором пронеслось воспоминание о разговоре в ка-бинете Венцеслава, когда все остальные адепты Ордена покинули подземелье, и стоянка во внутреннем дворе музея опустела.

… ? В первую очередь Златоцвет, как справедливо заметила Веда, не болван, - произнес Венцеслав серьезно, его пальцы беспрерывно барабанили по столешнице, лишь усугубляя царившее напряжение. ? Естественно, он рассмеется нам в лицо, тут же распознав простейшую ловушку на площади.
        - Я бы тоже рассмеялся, - подтвердил Богдан хмуро, скрестив руки на груди.
        Кабинет утопал во мгле, и лицо Венцеслава, сидевшего за огромном письменным сто-лом, пряталось в тени. В строгом рабочем кабинете витал запах вишневого табака, и рядом с письменными принадлежностями в большой малахитовой пепельнице лежала трубка с широ-ким изогнутым мундштуком.
        Тогда Ратмир впервые закурил, не таясь. Его пальцы дрожали, когда он скручивал ко-роткую папироску. Никогда не видела его в столь взвинченном состоянии, он больше не ста-рался прятаться за хладнокровием.
        - Мы создадим пентакль в моей гостиной и прикроем ковром, - произнес он, выпустив сизую струйку дыма. ? Я правильно понял твое предложение?
        Они с Богданом хмуро переглянулись.
        - Верно, - Венцеслав кивнул, поджав губы, а я совершенно запуталась. ? Настоящая ловушка для мага будет в твоем доме, Ветров, и Остров придет туда, как только обнаружит Веду.
        - Но как же площадь? ? робко уточнила я.
        - Хорошо разыгранный спектакль, Птаха, - тихо отозвался Ратмир, а потом, внезап-но привлекая меня к себе, с силой обнял и на выдохе едва слышно процедил сквозь сжатые зу-бы: ? Откажись…
        Это происходило вчера, а сейчас на стекле окна мигали огромные зеленоватые цифры часов, и обратный отчет времени съедал минутки до начала моего крошечного персонального испытания. Защитные контуры, которые скрывали меня от Златоцвета, сняли около часа назад ? достаточное время, чтобы он мог ощутить меня. Честно говоря, уже ночью, когда я, томная и усталая, лежала в объятиях Ратмира, меня покинула уверенность в собственных силах выпол-нить задание, но совесть и гордость не позволяли пойти на попятную. Только сердце сильно билось, и тревога сворачивалась в животе холодной змеей.

… Пентакль, заключенную в круг пятиконечную звезду, создавала Свеча, рисуя прямо на полу посреди гостиной под мерное бормотание Венцеслава, читавшего заклинания из растре-панного томика с пожелтевшими страничками. Из тонких правильных контуров ловушки, словно бы отчерченных чертежным циркулем, изредка вырывались зеленоватые острые вспо-лохи. Полупрозрачная волна света пробегала по линиям и снова затухала. Лишь прорисовав на наборном паркете черные выжженные следы, колдовство заснуло и позволило накрыть себя эльфийским ковром. До этого разноцветный шерстяной половик парил над звездой в несколь-ких вершках над полом…
        Часы на стекле, обнулившись, растаяли.
        Ровно через секунду, как по расписанию, до меня донесся грохот и вопль Стрижа. Серд-це подпрыгнуло к самому горлу. Казалось, что от волнения сводит мышцы. Глубоко вздохнув, я резко развернулась к распахнутой настежь двери гостиной. Через нее прекрасно просматри-валась прихожая. Взгляд метался, стараясь одним махом вобрать каждую картинку. Стриж ви-сел под потолком с широко расставленными напрягшимися руками, словно бы распятый на кресте. Его лицо скорчилось в мучительной гримасе, и непроизвольно он пытался подтянуться, чтобы не выбило сустав в плечах.
        Мне казалось, что время остановилось, словно кто-то щелкнул пальчиками, и жизнь разбилась на отдельные неохотно менявшиеся кадры. Вот вспыхнул ослепительный боевой шар, и воздух рядом с ним завернулся спиралью. Златоцвет в широком черном плаще внимательно разглядывал подвешенного в воздухе парня, и не оглянулся на прогрохотавший выстрел, а только резко выставил руку, останавливая шар. Расплющившись в блестящую ледышку, горошина упала на пол и разлетелась на сотни крошечных осколков.
        Красная тень ворвалась в квартиру и, размазавшись в сплошную линию, метнулась в сторону кухни, где находился мой брат. Звуки борьбы показались мне карикатурно громкими, а от болезненного вопля Богдана к горлу подступила тошнота. Между тем, аггел с повязкой на одном выжженном глазу выволок старшего брата, и тот еще пытался сопротивляться. Он об-мяк, потеряв сознание, когда чернокнижник с елейной улыбкой на устах резко сжал пальцы в кулак.
        Моих охранников ликвидировали всего за короткие секунды, хотя мне показалось, что экзекуция растянулась на долгие минуты. Маг теперь пожелал повернуться ко мне, заставляя испуганно попятиться. Я сделала короткий шаг назад, забывая, что за спиной огромное окно, в сущности, просто хрупкое ломкое стекло, а за ним бесконечное воздушное пространство над закованным в камень городом. Лицо Златоцвета казалось совсем юным, болезненно красивым, с размытыми чертами. С приобретением силы, хранившейся в украшении Гориана, маг скинул с себя пару десятков лет. Он выглядел ровесником все еще трепыхавшегося Стрижа, но утратил нечто человеческое.
        - Здравствуй, барышня, - мужчина расставил руки, и на них блеснули спиральные брас-леты, плотно стянувшие запястья.
        У меня пересохло во рту, в висках стучала кровь. Стараясь справиться с нахлынувшим ужасом, от которого плыло перед глазами, я осторожно, бочком, стала перемещаться к ковру. Главное, не разговаривать! Главное, сосредоточиться и молчать!
        - Неужели, - Златоцвет сделал шаг в гостиную, и его фигура в нелепом плаще, в каких на старых гравюрах изображали лесных черных колдунов, отбросила ломаную тень, - Орден решил, что я действительно поверю, будто они везут тебя через весь город. Они могли бы при-думать, что-нибудь оригинальнее…
        Я сглотнула, когда случайно наступила на уголок ковра, и он шевельнулся, лишь стоило ловушке учуять хранившуюся во мне черную магию. Кажется, Златоцвет ничего не заметил…

… ? Остров должен вступить в пентакль. Ловушка тут же заработает, и перекроет ему силу. Потом вас обоих перенесет в Орден, - Венцеслав внимательно следил за моим нерв-ным лицом. Я уже до крови обкусала нижнюю губу и теперь принялась обгрызать ноготь на большом пальце руки, стараясь справиться с возбуждением.
        - Ясно, - кивнула я, понимая, что маг определенно ожидает от меня какого-то отве-та.
        - Если что-то пойдет не так, то, не медля ни секунды, наступаешь в центр и перено-сишься сюда, - тут же добавил Ратмир и смял в пепельнице четвертую папиросу.
        - Как только почувствуешь опасность, - подхватил Богдан, хмурый, как дождливое небо.
        - Не задумываясь, прыгай в пентакль, - вклинился Стриж, похоже, готовый сам на-деть оборотное колечко и рыжеватый русый парик, чтобы заменить меня. Его останавливал лишь высокий рост, как-никак, он даже Ратмира обогнал почти на полголовы.
        - Да, ясно мне! ? рявкнула я, доведенная их опекой до нервного тика. И так тревожно, а они только жути наводят!..

… Златоцвет походил на хищника, приготовившегося к прыжку. За его спиной ощети-нился аггел, похожий на чудовище с расширенными ноздрями и глубокими бороздами морщин.
        - Они решили, что я не распознаю на площади такую простенькую ловушку? ? Остров осклабился. ? Даже оскорбительно как-то.
        Мы стояли на противоположных сторонах комнаты, а между нами лежал эльфийский ковер, уже начинавший шевелиться от капкана, поймавшего токи наполнявшей комнату черной магии.
        Пауза растягивалась, мы замерли, а потом случилась катастрофа. Аггел дернулся и, пре-вратившись в стремительную комету, ринулся в мою сторону. Стоило носителю природной магии ступить на контур спрятанной звезды, как она вспыхнула прозрачными зеленоватыми стенками, и противник, со всего маху шибанувшись о выросшую магическую стену, с грохотом свалился на пол. От неожиданно ослепившего света ловушки, я отпрянула и прикрылась рукой. Злобный вихрь наполнил гостиную, ударил в лицо, рванул полы длинного черного плаща чернокнижника, открывая современный костюм и множество висевших на длинных кожаных шнурках амулетов для поддержания сил. Аггел, распластавшийся на паркете, тряс головой и рычал.
        Златоцвет дико расхохотался, а я бросилась внутрь ловушки, чтобы успеть сбежать.
        - Ты любишь сюрпризы? ? последнее, что донеслось до меня. Я испуганно вскинулась в сторону чернокнижника, и его прекрасное нарисованное магией лицо рассекала торжествую-щая улыбка. Он аплодировал полный фальшивого восхищения, а в следующий момент меня дернуло вниз, словно бы земля под ногами расступилась.
        Мышеловка захлопнулась, отрезав от меня сошедшего с ума врага.

* * *
        Перед глазами все смешалось и стало черным-черно. Желудок устремился к горлу, зву-ков не осталось, и я слышала только свое тяжелое дыхание. Ноги тряслись так сильно, что едва вышло устоять и не плюхнуться на пол. Зажмуренные глаза распахнулись.
        Вместо зала Ордена меня перенесло в заброшенный незнакомый храм! Сказать, что меня взяла оторопь ? не сказать ничего.
        Высоко над головой на потолке, изрисованным старинными уже чуть потрескавшимися фресками, взмахивали крыльями ангелы. Через заколоченные окна пробивался солнечный свет, и в косых настырных лучах плавала пыль.
        Каждую обшарпанную, облупившуюся стену украшали изображения Единого Бога, имевшего четыре воплощения: человеческого ангела, эльфийского лесного духа, шестикрылой птицы, вышедшей из веры горных гномов, и зеленоволосой нимфы, позаимствованной у трол-лей. Аггелов противопоставляли Богу. В церквях их всегда изображали на полу, словно бы грязные мраморные плиты разверзлись, и вместе с языками пламени из преисподней тянулись к свету прекрасные завораживающие создания.
        Сначала медленно, а потом все быстрее я кинулась к высоким облезлым створкам две-рей. Шаги, отраженные от стен, возвращались гулким эхом. Попытки выбраться оказались бес-полезными. Я дергала заколоченную дверь, но только напрасно оторвала ручку, со всей силы потянув за нее двумя руками. Сверху посыпалась побелка и грязь, едва не попав глаза. Паника казалась такой же, как строительная пыль, слепящей.
        Пытаясь понять, где здесь еще может быть запасной выход, я оглянулась.
        И тогда увидела высокую женскую фигурку, медленно выступившую из тени. Внутри похолодело, и правда отказывалась складываться в голове в правильные стопки. Ноги не жела-ли слушаться, меня словно бы пригвоздило к мраморным плитам.
        Стук тоненьких каблучков разносился в грозной тишине. Свечка улыбалась, криво и на-смешливо, с нескрываемым торжеством.
        - Добро пожаловать, - ее голос разнесся по храму.
        - Так вот о каком сюрпризе сказал Златоцвет? ? я не дрогнула, хотя никак не могла со-браться с мыслями. Проклятье! Все-таки иногда стоило принимать всерьез ночные кошмары, особенно когда в них появлялись подлые особы, похожие на эту!
        Вокруг нас началось суматошное движение. Словно услышав голоса, ангелы, нарисо-ванные на потолке, встревожено забили крыльями. На стенах затанцевали магические созда-ния, а под ногами заиграли языки пламени, и прекрасные лица аггелов скорчились в желании освободиться из подземной темницы.
        - Он будет здесь очень скоро, не успеешь соскучиться, - Свечка остановилась, уперев руки в бока. ? Так что пока мы можем поболтать с тобой, - ее губы искривились, в глазах мелькнула издевка, - как старые подружки.
        - Боюсь, что я тороплюсь… подружка, - пробормотала я, делая несколько осторожных шагов. Черный вход, судя по всему, все же имелся в той стороне, откуда появилась женщина.
        - Ну, не стоит покидать меня… ? она резко вытянула самострел, холодно блеснувший в твердой руке.

… Ратмир, несмотря на недовольную гримасу Богдана, крепко сжал меня, буквально стиснул, едва не затрещали ребра. Он уже опаздывал, ведь план расписали поминутно. Его ждал мой двойник и фальшивая гонка по городу.
        - Увидимся, - пробормотала я, отчаянно не желая остаться без него, и тут почувст-вовала, как что-то скользнуло в карман.
        - Если что, разбей и беги, - пробормотал он. ? У тебя будет минута, чтобы убе-жать. Ясно?
        Он заглянул мне в глаза и встряхнул за плечи. Мне оставалось лишь кивнуть.
        Потом я разглядела подарок ? стеклянный шарик, кисловато пахнущий магией. Внутри, заворачиваясь в спирали, клубился угольно-серый дымок. От колдовства шел холодок, и становилось понятно, что заклинание явно не значилось в списке разрешенных к продаже в магических лавках…
        Влажные пальцы нащупали через штанину гладкую горошину. Все утро она пролежала в кармане, но, так и не согревшись теплом тела, по-прежнему оставалась холодной.
        - Ты разве не будешь задавать вопросов? ? Свечка в ожидании Златоцвета, похоже, ре-шительно собиралась облегчить душу исповедью.
        - Я на него с самого начала работала, - заявила она, намекая на чернокнижника Остро-ва.
        - Поздравляю, тебе стоит сменить работодателя, - мне не хотелось слушать ни призна-ний, ни откровений отступницы. Ее фигурка в черном брючном костюме, похожая на фитилек, преграждала путь к свободе.
        - Ты с первого дня являлась занозой, и смешивала все карты! Это же надо было подбро-сить браслет именно тебе! ? пожаловалась женщина капризно, как будто говорила не с приго-воренной к смерти девчонкой, а с кавалером, на минуточку заехавшим в гости.
        От напряжения меня бросало в пот, и к спине прилипала футболка.
        - Твоей живучести позавидует любая кошка, - посетовала Свечка и покачала головой.
        - О, да, - пробормотала я сквозь зубы, действительно в душе удивляясь сопутствовав-шей последние дни удачи. Если бы на Междугородней Спартакиаде выдавали медали за вид спорта 'жизнестойкость', то мне бы наверняка досталась золотая.
        Чтобы отвлечь противницу я вступила-таки в беседу, а сама осторожно сунула руку в карман и нащупала шарик, который сейчас являлся единственным шансом на спасение:
        - Скажи, на складе в конторе была ты?
        Она довольная кивнула, будто бы каялась в забавной шалости:
        - И в доме ювелира. Эти оборотные колечки настоящая прелесть, правда, болезненны, но это только поначалу. С третьего раза привыкаешь, - она мечтательно закатила глазки и тут хвастливо объявила: ? Кстати, в квартире Богдана тебя расстреляли мальчики Острова. Твоя детская привычка звонить брату по любому поводу сильно облегчала жизнь. Он не обиделся за погром?
        Вероятно, сейчас я должна была, как духовник, отпустить ей исключительно все грехи, а заодно уверить, что Богдан счастлив сделать капитальный ремонт в съемной квартире. Пре-восходно! Мы так по-дружески обсуждали ее каверзы, что становилось тошно, и очень сильно хотелось ударить предательницу, со всего размаху вмазать в глаз, чтобы подпортить изменнице личико.
        - Правда, этим делом занимался Ветров, и мне приходилось быть очень осторожной, чтобы не выдать себя, - Свечка досадливо сморщилась, словно говоря, как много сложностей ей пришлось пережить из-за Ратмира. Она не упускала меня из виду, хладнокровно целясь мне в переносицу. Искренне хотелось верить, что у 'старой подружки' по случайности не дрогнет рука, и палец не сорвется на спусковом крючке.
        - Знаешь, он же элита, - женщина скорчила доверительную гримасу, словно открыла страшный секрет. ? Весь правильный и принципиальный до муторности. Даже удивительно, как он пошел против решения Ордена и не позволил тебя убрать, а ведь у меня получилось убе-дить недоверчивого Венцеслава, что ты свихнулась от черной магии, - она усмехнулась и, не желая, наконец-то уже, заткнуться, продолжила: ? Я всегда поражалась тонкому расчету Вет-рова, но тут он, должна признать, превзошел сам себя. Превратить тебя в гоблина ? гениально! Я бы сама лучше не придумала! Если бы он не поскандалил с твоим братцем после казематов, то никто никогда не узнал бы, где ты. Какая глупая слабость ? неудачница из заштатной конто-ры. Чем же ты его так зацепила?
        - Самой интересно, - пробормотала я, а в следующий момент подбросила в воздух кро-шечный шарик. С широко раскрытыми глазами Свеча уставилась на блеснувшую стекляшку. Шарик звучно тренькнул о пол, разбиваясь, и буквально из пустоты повалил темный густой дым.
        Женщина отвлеклась всего на пару секунд, но все равно не успела прикрыться, когда я подскочила к ней и резко на выдохе толкнула. Она вскрикнула, всплеснув руками, самострел с грохотом упал и проехался по полу на несколько сажень.
        Дым клубился и наливался, превращаясь в сумрачную тучу, а потом в один миг просвет-лел. Через мгновение помещение стало стремительно заполняться холодным молочно-серым туманом. Запахло сыростью и приторной магией.
        Одновременно мы с противницей, очухавшейся от падения, ринулись к отлетевшему са-мострелу. Она скользила туфлями по полу, пытаясь встать на ноги, так что я оказалась быстрее. Мои трясущиеся от напряжения руки подхватились и сжали тяжелое оружие.
        - Не двигайся, - пробормотала я, пятясь к черному входу. ? Скажи, каково было искать предателя, являясь им?! Навеселилась, наверное?
        Туман становился все гуще, и воздух стремительно остывал. Всего один шаг отрезал ме-ня от женщины, а она уже скрылась в дымке. Вероятно, отмеренная стремительная минута, о которой говорил Ратмир, закончилась. В густых клубах я не могла разобраться, где право, а где лево, и в отчаянье закусила губу. Почему, как только мне в руки попадала магия, все шло напе-рекосяк?!
        - Тебе страшно? ? раздался насмешливый голос Свечки, и я резко развернулась, не по-нимая, откуда доносится звук.
        - Я выстрелю! ? едва дыша, предупредила я.
        - Не выстрелишь, - хохотнула она совсем близко, - кишка тонка.
        В следующий момент холодные руки толкнули меня в спину. Я подалась вперед, но ловко развернулась.
        - Ты никогда не сможешь выстрелить, как тогда во дворе ювелира, когда подыхал твой приятель-неудачник! ? издевалась Свечка.
        В неземной тишине практически над ухом щелкнул самострел, заставивший сердце сжаться.
        - А вот я смогу, не задумываясь, - произнесла она торжествующе.
        Я крутанулась на пятках, а потом, зажмурившись, нажала на спусковой крючок. Ослепительная вспышка рассекла туман и погрязла в нем. Самострел больно ударил по пальцам, заставив дернуться, чтобы удержать его в руках. Рядом раздался мучительный вскрик…
        Я сорвалась с места, толком не понимая, куда бежать. Марево казалось густым, как ка-ша. Ноги вязли в нем, клубы словно бы хватались за лодыжки, не позволяя ступить и шага. Ка-ждое движение давалось с огромным трудом. Легкие разрывались, кисловатый запах магии становился невыносимым до оскомины. Почти без сознания я со всего маху толкнула дверь черного входа и, вывалившись в залитую солнцем подворотню, зашлась сухим кашлем.
        Однажды отец мне сказал, что выстрелить в человека просто, только нужно переступить через выстроенную стену запрета. Жаль, он забыл упомянуть, что еще никто не придумал дороги обратно, туда, где ты не являешься убийцей.

* * *
        Храм, закрытый на ремонт еще несколько лет назад, стоял посреди небольшой круглой площади с веселыми уличными трапезными, открывшимися только с началом весеннего тепла. Таких маленьких схождений извилистых улочек, похожих на ленточки, в центре Ветиха име-лась масса. Вокруг шумела праздная толпа туристов, любовавшихся красотами каменного го-рода. Пахло свежим хлебом и теплом.
        Из щелей заколоченных храмовых окон струились щупальца тумана, охватывавшие вы-сокую башню. Паутина клубилась, стремительно затягивая закованный в строительные леса собор. Вокруг зазвучали удивленные возгласы, и защелкали затворы фотоаппаратов. Возбуж-денные зеваки указывали пальцами на необъяснимое явление. Стало понятно, что уже назавтра все газетные листы опубликуют снимки на первых полосах и превратят мелочь в громкий скандал. Чтоб им пусто стало!
        Я закрутилась на месте, пытаясь вычислить, как далеко может находиться Исторический музей. Вокруг хороводились высокие дома, горящие любопытством лица прохожих, уставившихся на дымный храм. На противоположной стороне площади гостеприимно распахнула двери лавка травника. Домик с высоким крылечком и остроконечной крышей походил на избушку лесного ведуна, а на деревянной сложенной из бревен стене пульсировал большой зеленый крест.
        Свечка осталась там, в мертвенно-холодном тумане, раненная или убитая моею рукой. Не задумываясь, я ринулась к избушке. Стоило ворваться в лавку, как в нос ударил резкий за-пах лечебных снадобий и успокоительной настойки. Интеллигентный седовласый гном с круг-лыми очками на носу, завидев меня, испуганно округлил глаза.
        - В храме застреленный человек! ? хрипло выдохнула я. ? Вызовите срочную лекар-скую помощь и стражей!
        Травник, испуганно округлив глаза, попятился и шибанулся спиной о стеклянный шкаф.
        - Давайте же, звоните! ? я бросилась к широкому прилавку с кассой. Гном сдавленно охнул и закрыл руками лицо. Не сразу стало понятно, что, тараторя, я лихо размахивала само-стрелом. Тут любой испугается! Пришлось спрятать оружие, заткнув его за пояс портов, но травник безбожно трясся и что-то бормотал под крючковатый нос, похоже, уже молясь за упо-кой собственной души.
        - Проклятье! ? прошипела я, понимая, что все равно ничего не добьюсь от гнома. Мне был нужен переполох, стражи, Орден ? любой, кто может отпугнуть Златоцвета ? неважно кто именно. Я не успела.
        Внезапно свет внутри крошечного помещения, пахнущего валерьяновым корнем и мен-толом, потускнел, как будто в одночасье потухло солнце.
        Очень осторожно я оглянулась через плечо, заранее зная, кого обнаружу на пороге. Его фигура, укутанная в черный широкий плащ, закрыла проход, и чернокнижник казался выше и мощнее, чем предстал утром. Шрам на руке загорелся, будто меня ошпарили кипятком.
        В следующий момент Златоцвет вырос рядом со мной. Он двигался с нечеловеческой проворностью, как будто сам превратился в аггела, и его лицо перекосило от едва сдерживае-мой жажды. Откуда-то раздался сдавленный всхлип хозяина лавки, и он, полумертвый от стра-ха, забился под прилавок. Я и моргнуть не успела, как Злат до боли вывернул мне руку, и через мгновение впился зубами в запястье, прокусывая кожу.
        От стремительного нападения я даже боли не почувствовала и непроизвольно со всей силы толкнула противника, не ожидая, что он может отступить. С рычанием дикого зверя, ото-рванного от вожделенной добычи, чернокнижник пошатнулся и схватился за прилавок, словно бы моя кровь его одурманила. Маг поднял обострившееся постаревшее на десяток лет лицо с окровавленными губами. Из уголка оскаленного рта текла струйка крови, и большая капля за-висла на подбородке. От отвращения меня замутило.
        Я отскочила от противника, едва не шибанувшись о шкаф со стеклянными дверцами, и выхватила из-за пояса самострел. Злат дернулся в мою сторону, и палец нажал на спусковой крючок. От громыхнувшего выстрела зазвенело в ушах, ослепительная вспышка резанула по глазам. Где-то завопил травник, и посыпались стекла разлетевшейся витрины. Кислый запах магии перемешался с горьким ароматом настоек. Противник превратился в размазанную тень и исчез, только в воздухе на короткое мгновение взметнулся край черного плаща. С замирающим сердцем я ошалело оглядывалась, вытягивая ходившее ходуном в трясущихся руках оружие, а потом бросилась к выходу.
        Площадь гудела, с азартом разглядывая затянутый туманом храм. Густая дымка, словно живая, уже тянулась клубами по мостовой, устремляясь к зевакам. Мой быстрый взор скольз-нул по толпе, стараясь выцапать фигуру в черном плаще, но маг словно бы испарился. Не теряя даром времени, я бросилась в ближайшую улочку, круто убегавшую на холм. Лобное место, где меня ждала помощь, находилось на возвышенности, а потому я не сомневалась в пра-вильности направления.
        Вокруг выстроились бесконечные стены домов с маленькими балкончиками. В сухих желобках водостоков по краям узкой мостовой копилась пыль и первые, принесенные ветром, легкие тополиные пушинки. Прохожие в ужасе шарахались от меня, перепачканной кровью девчонки с оружием в руках.
        Усатый цветочник в панике прижался к каменной кладке дома, прячась за букетами, стоявшими на маленькой тележке с большими деревянными колесами. Торговец даже выронил тюльпаны от страха перед самострелом, и хрупкие венчики рассыпались по брусчатке кроваво-красными лепестками, так похожими на капли крови.
        - Куда же ты, барышня? ? раздался шелестящий голос, заставляя вытянуть самострел. От резкого разворота закружилась голова. Златоцвет стоял всего в нескольких шагах. Его плащ раздувался, походя на крылья огромной черной птицы. Резкий порыв ветра, взъерошивший пыль, развеял фигуру сероватым дымком.
        - Не стреляй! ? прошептал испуганно цветочник, заливаясь нездоровой бледностью. Не отрывая взор от самострела, он поднял руки.
        - Где Исторический музей? ? процедила я сквозь зубы, и испуганный торговец неопре-деленно ткнул пальцем в небо. Взор скользнул в указанном направлении и наткнулся на шпиль музейной башни с гордо развивавшимся флагом Ветиха.
        Мне оставалось пробежать короткую сотню сажень. Улочка неожиданно раздвоилась, и я ринулась в безлюдный проулок, ведущий к площади. Вместе с потоком воздуха в насторо-женной тишине прошелестел ласковый голос Златоцвета:
        - Куда же ты бежишь?
        Его призрак, снисходительно качавший головой, вырос передо мной всего в нескольких шагах.
        - Да пошел ты! ? заорала я со злостью и, не задумываясь, выстрелила в пустоту. Боевой шар, похожий на крошечную молнию, вспорол облицовку стены, оставив черный выжженный след. Вспышка вынудила зажмуриться, и когда глаза распахнулись, привидение исчезло. Паль-цы от боли уже не сгибались, по руке змеились струйки крови из прокушенных ранок, зато шрама практически не осталось. Последние сажени до Лобного места я пробежала на послед-нем издыхании.
        От облегчения и радости, что получилось добраться до Ордена живой, у меня едва не подогнулись колени. Я выскочила из подворотни и остановилась, выжидательно крутя головой. Умиротворение площади оглушало. Немногочисленные прохожие, наслаждаясь солнечным утром, спокойно прогуливались у большой каменной плахи.
        Тяжело дыша от беспрерывного бега, я вертелась на месте, искренне веря, что прямо сейчас люди с татуировками четырехлистного клевера бросятся ко мне на помощь и всенепре-менно защитят от преследователя. Драгоценные минуты таяли, но никто не торопился спрятать меня за широкой спиной. Взгляд лихорадочно ощупывал Лобное место, но все помощники, словно сквозь землю провалились!
        Никого. Меня фактически оставили один на один с обезумевшим врагом!
        Я не знала, где в стародавние времена под брусчаткой спрятали ловушку для черных ве-дунов, а потому ничего не оставалось, как рвануть к входу в музей, едва не сбивая с ног слу-чайных встречных. Ласточкой я влетела на широкие мраморные ступеньки, совершенно не по-нимая, почему никто не хочет мне помочь?!
        Охранник попытался перегородить мне путь. Мужчина, высокий и плечистый, с внуши-тельным пивным животиком, обтянутым форменной курткой, нелепо расставил руки, словно бы мог меня, отчаянно желавшую выжить, задержать. Посмотрела бы я на него, если за ним несся обезумевший маг, представляющий себя вторым чернокнижником Горианом!
        - Прочь!!! ? заорала я, вытягивая самострел.
        Клянусь, меня охватывало такое отчаянье от всеобщего предательства, что с горя я бы снова выстрелила. Страж шарахнулся, освобождая дорогу, и вот тогда появился настоящий Златоцвет. Его фигура выткалась из воздуха посреди холла. В гулкой тишине громыхнул исте-ричный женский визг. Началась неразбериха. Посетители пытались вырваться из здания.
        Я никого не замечала, кроме человека в черном плаще, и неловко налетела на гипсовый бюст основателя музея. Изваяние рухнуло на пол, с грохотом расколовшись на тяжелые части и усыпав пол белой гипсовой пудрой. В следующую секунду ледяные пальцы Златоцвета схватили меня за запястье, губы сомкнулись на ранках, чтобы вытянуть последние капли магии. Мои ноги подогнулись и, утягивая за собой противника, пиявкой присосавшегося к шраму на руке, я со всего маху рухнула на пол. В тот же миг вспыхнули зеленоватые полупрозрачные стенки спрятанного пентакля, заключая нас в ловушку.
        Плененный Златоцвет дико завопил, хватаясь за горло, словно вместо кровушки хлебнул яда. Он выпустил меня, позволяя откатиться на сажень за пределы капкана, и забился в кон-вульсиях. Неожиданно маг захохотал, а через секунду пугающий смех затих и стремительно скатился на жалобные всхлипы.
        Без сил я валялась на холодных плитах, широко раскинув руки, и таращилась в потолок бессмысленным взором, не обращая внимания на вопли окончательно слетевшего с катушек мага. Под куполом высоко над головой клубились нарисованные белые облака, они меняли форму, заворачивались в спирали, словно с ними играли ветряные потоки.
        Узник пытался вырваться, но каждое его соприкосновение с полупрозрачными стенками капкана сопровождалось ослепительной вспышкой и болезненным шипением. Вдруг Златоцвет зарычал раненным зверем и с пронзительным криком закатался по полу. Похоже, мощное колдовство, собравшись воедино, оказалось слишком велико для сознания средненького ведуна и без жалости лишило рассудка. Очень хотелось, чтобы не случившийся правитель мира, наконец, замолк, а он все орал и орал рядышком.
        Я закрыла глаза, больше не в состоянии держать их открытыми. Ледяные мраморные плиты приятно холодили взмокшую спину. Мышцы ныли и горели, собственное сиплое дыха-ние, как у загнанной, право, лошади, доносилось как будто со стороны. Неожиданно налетели звуки, и вокруг кто-то засуетился. Казалось, ко мне обращались чужие голоса, звали, говорили неразборчивые фразы. Наплевать. От усталости у меня не получалось даже мизинцем пошеве-лить, не то чтобы подняться.
        - Где она?! ? раздался до боли знакомый баритон.
        Я ощутила, как Ратмир присел рядом. Осторожно кончики горячих пальцев дотронулись до щеки, потом мягко скользнули по окровавленному запястью, где больше не осталось шрама, только полукружие от зубов Злата.
        Ветров что-то мучительно пробормотал на языке аггелов, и в тоне прозвучала могильная тоска.
        Он что решил, что я тут подохла?!
        - Ты где был? ? недовольно огрызнулась я и, резко распахнув глаза, уставилось на него. ? Чего так долго?
        В одно мгновение сумрачное скорченное лицо Ратмира расслабилось. Руки стянули с головы шапочку, открыв прилизанные черные волосы и смешные маленькие рожки.
        - Он чуть меня не прикончил, а вы благополучно за этим следили! ? обвинительно зая-вила я. ? Посмотри, он мне руку прокусил, упырь недоделанный!
        Ветров не выдержал и, плюхнувшись рядом со мной, уткнулся лицом в шапку, а потом и вовсе улегся на спину. Вместе, переплетя пальцы рук, мы смотрели в нарисованное на потолке клубившееся небо, и на меня снисходило нерушимое спокойствие. Все закончилось, я теперь действительно свободна! Мои магические узы растаяли.
        - Зачем в лавку к травнику завалилась? ? вдруг произнес Ратмир. ? Он теперь до конца жизни заикаться будет.
        - Я Свечку убила, хотела на помощь позвать, - пробормотала я, пытаясь нащупать в се-бе горькое чувство раскаянья, но усталость перекрывала даже муки совести.
        - Ранила, - уверил меня Ратмир, - в плечо. Она уже скандалит и доказывает, что ты на нее напала.
        - Что с ней теперь сделают?
        - Уволят с должности и память сотрут еще по дороге в лечебницу.
        Он задумчиво замолчал, а палец ласково поглаживал мою ладошку.
        - Как думаешь, - хрипловато спросила я, - меня тоже уволили из конторы?
        - Угу, - отозвался Ветров, - я выяснял. Тебя вышвырнули на следующий день после циркового представления со Стрижом и банкой драконьей крови.
        - Вот цао, - с притворной досадой цыкнула я. Значение подхваченного в притоне гоб-линов словца для меня так и осталось загадкой, но определенно оно являлось нехорошим руга-тельством.
        - Не переживай, - хмыкнул Ратмир, - фигуристую барышню и очкарика тоже выперли.
        - Ждану и Здышко? Их-то за что?
        Глупо, конечно, валяться посреди музейного холла, рядом с орущим дурниной свих-нувшимся магом, отчего-то не переместившимся в подземелье, но очень хотелось впервые за много дней позволить себе подумать, о чем другом, нежели выживание.
        - Я бы вас тоже уволил, - по-дружески со смешком заверил Ветров, - вы же уничтожи-ли всю драконью кровь, целое состояние!
        С правдой не поспоришь.
        - По-твоему мне пойдет татуировка на запястье?
        Он долго не отвечал, а потом задумчиво произнес:
        - Я, конечно, тебе запрещаю делать татуировку и вступать в этот треклятый Орден. Если ты, конечно, не хочешь превратить меня в буйного неврастеника.
        На его недовольное высказывание я лишь насмешливо фыркнула.
        - Вот и я о том же, - пробормотал Ратмир, тяжело вздохнув, - разве ты послушаешься?
        - Ветров, Истомина! ? над нами склонился Богдан, словно выскочивший из табакерки арлекин. Его физиономию украшал отличный кровоподтек на скуле, губа оказалась разбитой, наверное, после драки с прихвостнем Златоцвета. ? Чего разлеглись тут?!
        - Отвали, - безразлично отозвался Ратмир в ответ.
        - Цао, Богдан, - протянула я без капли уважения.
        - Чего ты сказала?! ? взвился тот и, клянусь, пнул меня под ребра носком ботинка. Не больно, конечно, обидно только. ? На старшего брата матом?! Тебя, Птаха, вообще, Венцеслав на ковер вызывает!
        - Это еще за что?! ? возмутилась я, приподнявшись на локтях.
        В холле велась лихорадочная работа, и зеленоватыми лучами ограничителей перекрыли вход. Оставшихся посетителей, пытавшихся выбраться из соседних залов, дабы сбежать из му-зея, люди Ордена и стражи порядка держали в форменных заложниках, и любители древностей захлебывались возмущением.
        - За скандал в лавке травника и использование боевого тумана! ? рявкнул брат, покрас-невший от возмущения. ? Тебе сейчас покажут 'цао', умница! Давайте, поднимайтесь, герои. Блин…
        ЗАКЛЮЧЕНИЕ
        Лето пришло незаметно. В воздухе летал похожий на снег тополиный пух, и от булыж-ных мостовых даже с заходом солнца сочилось тепло. Ветих замирал в предчувствии грозы, но небо каждое утро поражало глубокой синевой, и ничто не мешало горячему солнцу щедро лить лучи на башни и площади города.
        Спальные холмы медленно погружались в дрему. Прозрачные сумерки окутывали тихую улочку, где уютно устроился родительский двухэтажный домик с покосившимся почтовым ящиком на входной двери. Ветер тревожил листву на деревьях, не даря прохлады, но меня все равно порядком колотило, правда, от дурных предчувствий.
        - Пошли отсюда, - пробормотала я сквозь зубы, мрачно разглядывая криво нарисован-ный светящейся краской номер дома на почтовом ящике. Помнится, что малевали мы цифры вместе с Богданом в далеком детстве и, подравшись из-за кисточки, разлили краску. Потом на-ше крыльцо по ночам лет пять светилось кляксами.
        Отчего-то никто не торопился открывать дверь, даже после повторного настойчивого стука. Отличная возможность смыться! Пока не поздно я дернулась, намереваясь слететь с вы-сокого крылечка и трусливо броситься наутек.
        - Даже не думай, - отозвался Ратмир и предупредительно сжал мой локоть, не давая сбежать. ? Нам действительно пора официально представиться с твоим отцом, - подбадривал меня Ветров, улыбаясь одними уголками губ.
        Белая рубашка и щегольской жилет ему необычайно шли и делали похожим на слишком взрослого для меня университетского профессора. Фасонистая клетчатая шляпа с узкими полями, чуть заломленная набок, прятала маленькие рожки.
        - Ты сначала познакомишься, - безрадостно прокомментировала я, обтирая неприятно влажные ладони об юбку, - и тут же захочешь раззнакомиться обратно. Поверь, я в этой семье четверть века прожила.
        Замок щелкнул неожиданно, заставив меня испуганно икнуть. В душе мгновенно вспыхнуло нестерпимое желание повеситься на галстуке Ратмира в саду родителей.
        - Стоять, - пробормотал Ветров, уже улыбаясь открыто и медово.
        Дверь распахнулась и на пороге появилась мощная фигура отца, по случаю знакомства с потенциальным зятем нарядившегося в лучшие выходные порты и рубаху в тонкую полоску, расходившуюся на круглом животе. Однажды, когда мы были детьми, Богдан своровал у меня подаренный на именины полосатый мяч, чтобы сыграть в футбол с соседскими мальчишками, а потом наврал, будто игрушку проглотил отец. Я так боялась грозного родителя, что не реши-лась спросить, хорошо ли переваривается мячик в большом папином животе.
        Усатое лицо отца не предвещало ничего хорошо. Он окатил моего спутника пронзительным взором стража в отставке, выразительно покосился на пальцы с черными короткими ногтями, бережно сжимавшие мой локоть. От вида одинаковых кожаных браслетов на наших с Ратмиром запястьях, родитель прищурил один глаз, словно бы мы прятали под украшениями матерное слово.
        - Добрый вечер, - просиял Ратмир.
        Господи, скажи мне, пожалуйста, каким нелепым образом в умную голову Ветрова при-шла глупая идея познакомиться с моим семейством? Это же запланированная катастрофа, взрыв, разрушительный смерч!
        - Привет, - выдавила я, краснея, как вареный рак.
        - Так ты Ратмир Всеволодович Ветров 1977 года рождения? ? буравя точку во лбу гостя, процедил отец, как на допросе. Как же, как же, прекрасно помню ? именно с такой гримасой много лет назад он требовал от нас с Богданом признаться, кто расколотил его любимую круж-ку. У меня до сих пор волосы вставали дыбом от того давнишнего разноса.
        - Он самый, - Ратмир, в отличие от меня, скрипнувшей зубами, не был отягощен дет-скими воспоминаниями касательно грозного хозяина дома и получал искреннее удовольствие от нарочитой суровости разговора.
        - Я читал твое досье, - признался отец, не думая пропускать нас в прихожую. Из комнат по-домашнему сладко пахло свежей выпечкой и раздавалось женское кудахтанье. Тут я различила голоса четырех тетушек, отцовских кузин, которых мы с Богданом называли Великой Инквизицией за склочный характер, и правый глаз задергался в нервном тике.
        - И как? ? уточнил Ветров.
        - Впечатлило, - отозвался отец и протянул руку для приветствия: ? Владимир.
        Слава богу, первый круг преисподней мы минули без численных потерь и в полном со-ставе попали в прихожую, где разом на нас налетел весь курятник. По-другому квохчущих, пе-ребивающих друг друга дамочек, созванных отцом на смотрины возможного жениха, назвать не получалось. Из кухни вылетела раскрасневшаяся мама Ярослава, позабывшая снять фартук, и расцеловала нас обоих, звонко и со вкусом.
        С головы Ратмира слетела шляпа. Горящие взгляды тетушек буквально впились в рожки моего спутника. Похоже, Инквизиция в полном составе уже представляла, как станет смако-вать новую возмутительную сплетню о моем поклоннике аггеле.
        Вслед маме показался Богдан, и его саркастическая улыбка говорила лучше любых слов, что он приготовился получить максимум удовольствия от развернувшегося цирка, где мы с Ратмиром выступали гвоздем программы. Радка облокотилась о перила лестницы и рассматри-вала незнакомца с забавными рожками с презрительной гримасой и блестящими полными отчаянной мгновенной влюбленности глазами. От семейного бедлама за последние недели я несколько поотвыкла, а потому чувствовала себя по-настоящему больной и нечастной и топта-лась на пороге, пока Великая Инквизиция, схватившая новоявленного кавалера в свои цапкие лапы, утаскивала Ратмира в гостиную.
        - А мы слышали вы историк? ? многозначительно протянула одна тетушка.
        - И какие же истории вы пишите? ? подхватила другая.
        - Он же вроде в университете преподает? ? нахмурилась мама Ярослава и бросилась вслед кузинам выяснять подробности социального положения дорогого гостя.
        - Я все больше рассказываю истории, знаете ли, - раздался серьезный ответ Ратмира, - например, про черные артефакты.
        Лишь заслышав его признание, я едва не подавилась и жалобно уставилась на Богдана округлившимися глазами. Тот стоял в дверях кухни, привалившись к косяку, и с азартом сле-дил за первым актом семейной комедии.
        - Ты думаешь, он быстро сбежит? ? с тоской спросила я у брата.
        - Птаха, я его предупреждал, - с ехидной улыбочкой протянул тот, разведя руками.
        - Он выглядит смелым парнем, - выглянул из-за плеча Богдана отец, с довольным ви-дом жующий сворованную со сковороды котлету. ? И его почему-то в Ратуше знают.
        - О, да… ? пробормотала я, громко сглотнув, и брат дружески обнял меня за плечи.
        Мы с ним смотрели, как гость очаровывает наше неспокойное суетливое семейство Ис-томиных, которому давно требовалась встряска в лице интеллигентного аггела, и никто в доме не догадывался, что в обычные дни преподаватель истории прячет под одеждой заряженный боевыми шарами самострел. Узнай отец, его бы удар хватил.
        В моей новой жизни имелась лишь одна неприятная сторона ? отсутствие праздников, выходных и возможности выключить зеркальный коммуникатор. Связной команды не имел права быть вне зоны доступа.
        Вот и сейчас в самом эпицентре бушующего семейного урагана аппаратик тренькнул в кармане юбки, требуя внимания. Я поспешно вытащила коммуникатор, где на просветлевшем зеркальце отразилась яркая фотография медленно вращавшегося вокруг своей оси хрустального яблока с маленьким металлическим листиком на веточке-закорючке. Ниже имелся четкий приказ: 'Птаха, срочно приезжай в присутствие, проявилось 'Яблоко раздора'. Венцеслав'…
        Судьба каждую минуту дает нам шанс поменять жизнь, перевернуть ее с ног на голову одним коротким щелчком пальцев. Возможно, события, вначале кажущиеся катастрофичными и разрушительными, лишь двери во что-то новое? К примеру, короткие пять минут опоздания в контору или быстротечные две недели. Останется лишь решить ? каков твой выбор.
        КОНЕЦ

10 мая 2010 год.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к