Упавшие с небес. Книга первая. Падшие Рената Еремеева
        Альфия Камалова
        Что делать, когда ты вдруг просыпаешься в морге, и странный парень в белом халате сообщает тебе, что ты – труп? Что делать, когда ты с перепугу продала душу демону, а он заставил тебя съесть живую ворону, чтобы отрастить крылья демоницы? Что делать, когда самая настоящая Смерть с косой, не оставляя ничего живого на своем пути, охотится за тобой? Жить. Бороться. И, конечно же, спасти мир от апокалипсиса любой ценой…
        Содержит нецензурную брань.
        ГЛАВА 1. НИЗВЕРЖЕНИЕ
        …Лишь только я тебя увидел –
        И тайно вдруг возненавидел
        Бессмертие и власть мою.
        Я позавидовал невольно
        Неполной радости земной;
        …Жить для себя, скучать собой
        И этой вечною борьбой
        Без торжества, без примиренья!
        Всегда жалеть и не желать,
        Все знать, все чувствовать, все видеть,
        Стараться все возненавидеть
        И все на свете презирать!..
        МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ
        1
        Алиса с тревогой снова взглянула на часы. Влад опаздывал уже на сорок минут. Нет, психануть и уйти с места их постоянной встречи в скверике она не могла – беспокоилась сильно. И так еле-еле дозвонилась – он все время был недоступен. Отец, по ее просьбе устроивший парня на работу, сказал, что он уже месяц как не появляется в офисе. Если не принесет больничный, его уволят.
        Щуря близорукие глаза, Алиса напряженно вглядывалась в глубину сквера. И вот, наконец, ее нахмуренный лоб разгладился. В конце аллеи показалась сгорбленная фигура молодого человека…
        Девушка вспомнила, как полгода назад – тогда еще студент – он также опаздывал на их первое свидание. Точнее, это она пришла на пару минут раньше и, сидя на скамейке, с замиранием сердца наблюдала за тем, как стремительно, летящим шагом Влад приближался к ней. Как же он красив… – думала девушка, любуясь стройной фигурой и широкими расправленными плечами. Он склонился, целуя кончики ее пальцев, и положил ей на колени букет белых роз. Взгляд его блеснул, полоснув по сердцу сладкой болью. А потом они долго преследовали ее, эти теплые сияющие глаза, всплывая перед ней в темноте ночи и не давая уснуть…
        Но в компании, где они познакомились, он поначалу совсем не понравился Алисе. Какой-то нервный, дерганый… Сидит, нахохлившись в углу. Да еще назюзюкался в тот вечер. Надоедал всем разговорами на одну и ту же тему.
        – В чем смысл жизни? – пытал Влад ребят, совсем не настроенных на то, чтобы рассуждать о тяготах существования. – Вот скажите: для чего человек рождается? Чтоб деньжат заработать? В наше время все думают, что счастье – это когда денег много, – тоскливо произнес он. – А я вот промахнулся с профессией. Хотя по здравому рассуждению, место-то – хлебное. На мясной продукции сколотить капитал – это реально беспроигрышный вариант. Жрать-то всем охота. Из соображений финансовой независимости я согласился участвовать в производстве этой гребаной колбасы. Я даже на технологический по его настоянию поступил… Дуррак! Зеленый был юнец…Не понимал тогда, что это экзиссс-тэн-циальная тюрьма, – заплетающимся языком проговорив трудное слово, парень выразительно потряс поднятыми вверх ладонями, – кабала на всю жизнь. Изо дня в день, из года в год – одно и тоже: закупка сырья… ветеринарная экспертиза… разделка туш… дробилки, центрифуги для обвалки… и всю жизнь ходить среди убитых током животных… Меня тошнит от запаха крови в цеху, – обхватив голову руками, Влад с пьяным мычанием качнулся из стороны в сторону. – А как
же бессмертная душа и жажда вечной красоты? Вот ты, Филя, и ты, Зуф, – он ткнул пальцем сначала в студента театрального вуза Филиппа, затем в художника Зуфара. – Вы – молодцы, что в искусство пошли по призванию. А я – инфантил – отца послушался, – он с горечью цокнул языком.
        – Влад всегда так напивается? – шепотом спросила Алиса у сидящего рядом Филиппа.
        – Да не. Он нормальный парень, не алкаш. Просто у него в последнее время конфликты с отцом… участились. Папаня у него – авторитарный тип. Хозяин крупнейшего в России мясокомбината. Сына гнобит постоянно из-за отсутствия интереса к семейному бизнесу. А у Влада – тонкая художественная натура. Коммерческая жилка напрочь отсутствует… Че с этим поделаешь? Нет, так нет. Но пахан у него упертый, унижает всякий раз.
        – Деньги, деньги… – продолжал брюзжать Влад. – Если ты умеешь делать деньги, ты – человек. А не умеешь, значит, ты – никто, пустое место! А какой ты человек – добрый, честный, порядочный, любящий, сколько книг ты прочитал – никого не интересует.
        Когда-то полгода назад Алиса была абсолютно уверена, что такие жалкие неудачники ее не привлекают. Но уже на следующей вечеринке вопреки своим убеждениям зауважала этого парня за его редкостную начитанность. Много стихотворений Блока, Пастернака, Бальмонта Влад знал наизусть и читал их проникновенно, чуть нараспев, как читают поэты. Лицо его становилось возвышенно-отрешенным, одухотворенным и прекрасным… Алиса в такие минуты смотрела на него, как завороженная… Вот тогда-то она и запала на Влада. Или нет… наверно, не потому это случилось.
        «Я б хотел узнать, чем заполнены твои мозги, чем ты живешь, что тебе интересно» – как-то признался он во время медленного танца на вечеринке. По рассказам подруг и собственному опыту общения, она знала, что молодых парней в такой ситуации больше волнует телесная близость, потому они и торопятся обхватить покрепче, да прижать посильней. Но Влад был очень интеллигентен: не наглел и рук не распускал. Но удивило девушку не это. Среди ее знакомых и друзей было мало таких, кто умел так… м-м, как бы сказать… небезразлично слушать. Они понимал все с полуслова и даже то, что не озвучено в словах. Другие, даже не попытавшись вникнуть, на каком-то бессознательном уровне несли тупую уверенность, что они правее всех, а их чувства и мнения по степени важности всегда должны быть на первом месте. И это неоспоримо, потому что все другие несут чушь и ахинею, и слушать их необязательно.
        Влад хотел пересдать нужные экзамены и перевестись с технологического на филфак, но не успел.
        Все изменилось, когда у отца появились серьезные проблемы со здоровьем. Оставив сыну квартиру, родители уехали в Болгарию и купили дом на морском берегу. Раньше Влад числился в отцовской фирме, хотя работой всерьез себя не утруждал. Сорил деньгами, был щедр на подарки, и всем, кто просил, давал «в долг», никогда не требуя назад. Новые хозяева уволили его как не соответствующего занимаемой должности… А вслед за этим событием парня выперли из универа за пропуски и хроническую неуспеваемость.
        Ссутулившись и шаркая ногами, как старик, Влад без улыбки приблизился к девушке. Многодневная щетина на лице. Несвежая рубашка, в грязных пятнах джинсы… Тусклый взгляд нездоровых красных глаз.
        – Я вижу, что ты болен, – тихо сказала Алиса. – Тебе надо лечиться. Давай покажемся доктору и купим фиктивный больничный, чтобы с работы не уволили.
        – Какая работа… Что вы меня запрячь хотите, как безмозглую скотину? – с ходу закипев гневом, выкрикнул юноша. – Да не могу я сейчас работать! Не могу… – его зубы стучали от озноба, а виски покрылись испариной. – Оум-м-м… – заскрипев зубами, он стал дергать в воздухе ногой. Вскочил, походил, пока ногу не отпустило. Присев, Влад повернул к ней искаженное злобой лицо.
        – Ты что, совсем дура?! Не понимаешь, что конец мне скоро?… – сказал он и осекся. Закрыв лицо руками, усилием воли заставил себя успокоиться. – Извини. Мышцы, сука, скручивает… – нехотя объяснил он. Потом, растянув непослушные губы в жалком подобии улыбки, положил исхудалую руку ей на колено. – Прости меня, я скотина, – умоляюще произнес он. Помолчав, изящным движением развел руки в стороны, и еще раз улыбнувшись, заверил. – Просто мне надо достать немного денег… для лекарства… И тогда все будет в порядке!
        Она, с болью глядя ему в лицо, молчала. Глаза ее медленно заполнялись слезами.
        – Так не пойдет… – прошептала она. – Я поговорю с папой, может, он согласится оплатить твое лечение.
        – А если не согласится? – горько усмехнулся Влад.
        Она не сразу ответила, погрузившись в раздумие.
        – Может, и не согласится… – со вздохом проговорила она.
        «Сволочь, ты сволочь, – думал про себя Влад. – Ведь знал же, что нельзя с ней больше встречаться… Пришел и повесил на нее свои проблемы. И кто ты после этого? Эгоист ты чертов… хотел, чтоб тебя приголубили-пожалели?» – он медленно, не поворачивая головы, скосил на нее глаза, хотел еще раз полюбоваться ею, запомнить ее такой – заботливой, любящей, всепрощающей.
        – А знаешь, ты святая, как дева Мария, – сказал он, удивленно заглядывая в глубинную печаль ее глаз. – Тебя на небеса надо взять.
        Он привлек ее к себе и сказал то, чего раньше никогда не говорил:
        – Ты очень хорошая. Ты чудо, совершенно незаслуженно дарованное мне за мою короткую жизнь.
        – Ты говоришь так, как будто прощаешься, – испуганно проговорила она.
        Он с нежностью приподнял ладонями ее лицо и, что-то шепча, стал осушать губами ее мокрые щеки…
        2
        Ночь. Луна. Безлюдный сквер. Прямо в центре цветочной клумбы – часы со светящимся в темноте циферблатом. А на скамейке под сенью раскидистого дерева сидит парочка, держась за руки. Они не знают, что за ними с небес наблюдает вершитель судеб, ангел Энариил, с глазами темно-красными, как вишни. Если бы вы могли заглянуть в них, то утонули бы во вселенской печали. Но вы не сможете, потому что он – крылатая сущность из Потустороннего мира, и облик его не доступен человеческому взору.
        – Я спать не могу… Суставы ломит… – глухо пожаловался Влад, отворачиваясь и стыдясь своего состояния. – Все, что было ценного в квартире, я уже продал. Даже ковры и сервизы отдал по дешевке…
        – Владик, любимый, ну, пожалуйста, давай покажемся доктору, – приникнув к нему всем телом, попросила она.
        С непонятным раздражением он оттолкнул девушку и встал со скамьи.
        – Ты куда?
        – Не могу я долго сидеть. И лежать не могу… Не знаю, куда себя деть, – с досадой проговорил Влад. Пошарив в карманах, он вытащил несколько смятых синих и желтых купюр. – Ты никуда не уходи. Я вернусь. Только за мороженым схожу.
        Влад вышел из сквера и направился к киоску с мороженым. Изучив витрину с богатым
        ассортиментом, он подошел к окну.
        – Мне, пожалуйста, с киви и малиной в темном шоколаде. Два.
        Слишком нежный. Слишком безвольный. Не вылезет он из наркоты. И она не сможет бросить его на произвол судьбы, – с усталым безразличием подумал тот, который взирал на них сверху.
        Продавец, такой же молодой парень, как и Влад, выложил на поднос два заказанных рожка в разноцветной фольговой упаковке и, вспыхнув дьявольски страшными красными глазами, подмигнул ему. Фосфорически замерцавший принт с торговой маркой на его футболке вдруг угрожающе оскалился черепом и пошевелил перекрещенными костями. Влад от неожиданности отпрянул от прилавка и отдернул руку с протянутыми деньгами.
        – Н-не н-надо… Я передумал, – пробормотал он.
        Отойдя, Влад растерянно потоптался и стал оглядываться по сторонам. Увидев полосатый зонтик скромного лотка на противоположной стороне дороги, Влад вяло раздумывал, может, туда сходить ему за мороженым. Только вот… Он обеспокоенно оглянулся назад, где в скверике он оставил любимую девушку.
        «Слишком долго я хожу, она же замучается ждать… Подумаешь, глюки… Не в первый и не в последний раз. Надо здесь, в киоске купить», – поразмыслив, решил он, но ноги уже стремительно несли его к выцветшему от солнца зонту.
        Ему было страшно, холодная волна ужаса ударила в пах, но… остановиться он почему-то не смог. На ходу достал из кармана смартфон и по социальной сети отправил Алисе сообщение.
        У светофора куча людей дожидалась зеленого света. Но Влад очень спешил, тридцать секунд бездействия казались ему пыткой. Мышцы во всем его теле непроизвольно дергались, вынуждая его переступать с ноги на ногу… хотя, если быть точнее, он и сам не понимал, какая сила тащила его вперед. Протиснувшись сквозь толпу, он выскочил на пешеходную «зебру» и побежал…
        Взвизгнули тормоза… От резкого поворота руля серебристую Тойоту выбросило поперек дороги… Крики…Визг шин… Звук глухого удара…Скрежет металла… Тело сбитого парня, не успев коснуться земли, взметнулось от нового наезда, теперь уже черной ВМW и… окровавленным мешком свалилось прямо у колес отчаянно тормозящей российской Лады.
        С высоты усыпанного звездами неба ангел бесстрастно смотрел вниз, где на проезжей части дороги, лежал сбитый автомобилем парень. Несмотря на лунное сияние, свет фонарей и горящие фары его тело казалось бесформенным пятном, сливаясь с растекающейся лужей крови. Пронзительное пиликанье сирены возвестило о приближении машины скорой помощи. Полицейские, оцепив площадку, уже хозяйничали здесь. Девушка в полуобморочном состоянии показывала дисплей мобильника, с которого тщетно пыталась зачитать четверостишие.
        – Вот…Пять минут назад… пять минут… я получила… от него сообщение, – захлебываясь от рыданий, говорила она эксперт-криминалисту.
        – Предсмертная записка? Дай сюда, – сказал полицейский. – Да это же стихи какие-то. Чего ты мне их суешь?
        – Эт-то.. его стихи… Он… он… поэтом был…
        В ночь под луной свои чувства я выбелил,
        Скомкал надежды в ладони сжатой,
        Чтобы не слышать в минуты гибели
        Воя души распятой…
        Темный ангел, завершивший его жизненный путь, прочитал их с холодноватой печалью.
        Если бы я мог чувствовать, как человек, я был бы удивлен: парня уже нет, а боль его души и последние мысли остались жить… Если бы я мог чувствовать, мне было бы жаль его. Но мне не жаль. Я оборвал нить его судьбы и выпустил его из этого мира, где он уже не нужен.
        Но пешеходы не могли его видеть и слышать, они обсуждали событие, которое только что произошло на их глазах.
        – Пьяный что ли?
        – Да нет. Самоубийца! Растолкал всех, выскочил на дорогу и под машину бросился… Сама видела.
        – С девушкой, видимо, поссорился. Вон она плачет. Да поздно уже… Раньше думать надо было…
        – Это она и виновата! Вот до чего парня довела!
        – Эх, молодость, молодость… – переговаривались вокруг люди.
        Таких как я, люди называют демонами, но на самом деле я темный ангел, жрец-эйтран, контролирующий предначертанность людских судеб. Я тот, кто безжалостно приводит приговор в действие, зная, что человек уже исчерпал себя в этом круге жизни.
        Есть еще и другие ангелы, которых чтят смертные обитатели земли, называя их ангелами-хранителями. Они оберегают и спасают тех, в кого веруют. И темные, и светлые – мы из единого легиона – эйтранов, служителей Меоры, Богини Судеб.
        Я давно наблюдаю за этой юной парой. И я бы мог продлить жизнь этому бедолаге. Но зачем? Ведь добром это не кончится, он обречен на раннюю кончину. Если за отсрочку потребуется заплатить еще и гибелью этой девушки, доброй и жертвенной, то я предпочел…избавить ее от этой ноши.
        Влад – совестливый парень. Он вполне осознавал, в какую пропасть катился, и более того, он понимал, что должен оградить Алису от самого себя и от всех предстоящих бедствий. Но для того, чтобы понимание перешло в действие, у Влада не было ни сил, ни желания бороться.
        Эту жизнь Влад испортил себе еще до своего рождения, затащив хроническую тоску былого существования в зародыш нового тела. У него – не самая молодая душа. Скорее, одна из древних… Но она еще долго будет блуждать между мирами, заново возрождаясь в человеке, обновляться, переплавляться и дозревать до тех пор, пока не достигнет нужного уровня развития. Преждевременная старость души, которая ничего не хочет и от всего устала – это некий побочный эффект древности, этакий синдром вечности. На этом витке жизнь Влада – брак, поэтому он отправляется в утиль, то есть в новую инкарнацию. Скоро он возродится снова, чтобы начать все сначала.
        Сделав свое дело, эйтран Энариил в ленивом оцепенении наблюдал за девушкой – ему было некуда спешить. Подбежав к распластанному телу, она застыла, как вкопанная, и даже крик застрял в сдавленном от ужаса горле. Погрузившись в ее состояние, жрец судеб ощутил, как девичье сердце, сжатое ледяной рукой потрясения, остановилось на миг, а потом дернулось так, как будто собиралось выпрыгнуть из груди. Ноги Алисы подкосились, в глазах потемнело, и жрецу передалось, как душа ее, охваченная безысходным отчаянием, падает, падает в бездонный колодец мрака… А еще Энариил уловил, как к ней направляются какие-то внешние импульсы волнового потока. Освобожденная от мертвого тела, душа Влада витала над нею… Алиса тоже что-то почувствовала, подняла заплаканные глаза вверх, и они засветились нежностью и печалью… Ангел понял, что это Влад посылал ей свою прощальную любовь. Он попытался принять эти волны в себя и ощутил, как в груди его разлилась удивительная, щемящая душу теплота.
        Энариил давно уже не знал ни восторга, ни печали, ни любви… И тут впервые за много веков его ровное безразличие всколыхнулось всплеском интереса к тому, что давно уже неведомо ему. Живые эмоции – такие острые, такие всепоглощающие…
        Смысл его существования сводился лишь к холодному безропотному служению Тому, кого он никогда за тысячелетие своей однообразной жизни так и не увидел, и не постиг… Тому, чья реальность неоднократно подвергалась сомнению даже там, на Третьей Ступени Небес…
        Энариил смотрел на девушку, неторопливо читал ее жизнь, пронизанную разнообразными чувствами – от самой яркой радости до великой печали – и… завидовал. О, если бы кто-нибудь вернул ему ощущение свежести восприятия, стремление разгадать все тайны мироздания, ожидание чуда, веру в волшебство и радость каждому новому дню.
        Ты смотришь в звездное небо и видишь глубину космоса, а вместе с ней непостижимость загадок Вселенной. Думаешь о далеких планетах и неизведанных мирах. А я, глядя в небо, вижу лишь скучную синюю гладь. Когда-то и я был окрылен жаждой знаний и упивался собственным могуществом над низшими ступенями миров… А теперь через века я вижу, что этот постоянно обновляющийся мир, где рождение и смерть сменяют друг друга, уныло обнообразен. И неизменен.
        Благодаря научным открытиям и техническому прогрессу ваша внешняя жизнь стремительно преображается в лучшую сторону. Человеческий мозг напичкан всевозможной информацией, но, увы, просвещение не способно изгнать мрака из человеческих душ. И социальные вирусы архаичного мира, генетически передаваясь из века в век, не поддаются искоренению: все та же жесточайшая борьба за власть, истребление себе подобных, ненасытная жажда обогащения… А мы век за веком мечемся в кругу этих забот, давно уже осознав, что это бессмысленный и безнадежный труд… И ничто нас уже не радует, не огорчает и не удивляет… Мы, Воинство Господне, не в силах изменить устройство этого мира, пока сам Творец кардинально не поменяет генетический код инстинктов человеческих.
        …А самое страшное, что приносит нам вечная жизнь – это отсутствие желаний. Нет желаний – наступает пустота. Только желания ведут нас вперед, к цели, они же – делают счастливыми или несчастными.
        «Радуйся, глупая, что ты еще не знаешь тайн мироздания, потому что именно незнание порождает в вас жажду первооткрытий», – повторил Энариил, обращаясь к Алисе, хотя он отчетливо видел: ей недолго осталось обитать на этом кругу жизни…
        А девушка вдруг зябко поежилась, тревожно огляделась, и, подняв лицо с черными разводами потекшей туши, глянула прямо в глаза темному ангелу.
        Возможно ли это? Нет. Жрец судеб знал: люди не могут его видеть. Просто случайное совпадение, не иначе…
        И все-таки одно желание у Энариила было. Он хотел удивляться. Мысли об этом давно уже вертелись в его голове. И ему непременно хотелось обсудить этот вопрос с кем-нибудь из приятелей.
        Однажды они с эйтраном Рамуэлем сидели на высоком утесе и смотрели на море. Внизу шумно вздыхал морской прибой и, пенисто закипая, бился о скалистый берег. Косые лучи заходящего солнца янтарным потоком заливали море и, сверкая бликами, скользили по перекатывающимся волнам. А чайки-охотницы с торжествующими криками выхватывали из блещущей воды свою серебристую добычу.
        – …Иногда я завидую людям, – задумчиво произнес Энариил. – У них столько возможностей прожить свою коротенькую жизнь ярко и интересно. Если бы я был человеком, я бы не уставал удивляться красоте Вселенной: вечернему солнцу, тонущему в морских волнах… – он поднял голову к небу, – непостижимости этой лазурной бездны… – он сорвал стебель розовой азалии, растущей обширными колониями между скал, – и даже горный цветок изумляет совершенством творения: красотой формы, цвета, приятным запахом.
        Рамуэль усмехнулся в ответ.
        – Люди… Утром, чуть свет, они встают, чтобы успеть до начала работы отвезти детей в школу или в детский сад. И поверь, они не замечают, как бликуют в солнечных лучах листья на деревьях. Они слишком озабочены тем, чтобы заработать побольше денег и с комфортом обустроить быт. Они любят окружать себя красивыми вещами, и вряд ли будут думать о том… – он ловко выхватил соцветие рододендрона из рук Энариила, – …что это удивительное совершенство форм, цвета и запаха с любовью создал Творец. Природная красота чужда им. Они себе создают золотых тельцов для поклонения.
        И еще обрати внимание: сколько хлопот с этой плотью! Она требует постоянной заботы. Чтобы тело не слабело, его нужно кормить, поить, мыть, погружать в ночной сон, одевать, чтобы не замерзло и не заболело. А еще… люди украшают его для привлечения внимания, ибо люди любят услаждать свою плоть. Заметь, они тратят почти всю свою жизнь на услаждение плоти. И часто у них совсем не остается времени на развитие души. Да и зачем? Их плоть сожрала и растворила в себе их душу. И зачем только Господь подарил им ее? Неужто только для того, что ангелам и демонам было чем заняться?
        3
        Туда не долетали шестикрылые серафимы, престолы и другие чины ангелов – вещий пламенный Свет спалил бы их крылья и выжег их всевидящие глаза. Там, в пространствах высшей эмпиреи, недоступное взору, обитало триединое божество, сотворившее мир, хранящее время и пространство. Три его лика воплощали три разные ипостаси. Прозрачные тела богов светились, словно лунный камень, а руки, ноги, платиновые волосы и крылья, словно ветви одного дерева, сплетались между собой. Излучения, исходящие от каждого, сливались в ярчайшую световую сферу.
        Глаза Неведомых были полуприкрыты. В ликах, хранящих космическую мудрость и силу, застыли безмятежность и покой.
        Но странно, один из горних существ как будто выпадал из общего состояния. И свечение его слегка подрагивало от каких-то внутренних вспышек и пульсаций. Чело с гладкой полупрозрачной кожей акварельно проступало сквозь мощное энергетическое поле. Веками сохранявшее бесстрастное выражение, оно вдруг стал подавать признаки беспокойства. Брови страдальчески сдвинулись, а губы скривились, исторгнув тихий стон…Что-то необычное происходило с божеством. Корни, скрепляющие троицу воедино, стали самопроизвольно двигаться, освобождаясь из общей сети. Но, разъединяясь, они повреждали астральную плоть, образуя рваные раны… Текущая по жилам кровь, прежде искрящаяся, словно жидкий огонь, стала гаснуть, изливаясь наружу…
        Жители ступеней и жители мегаполисов смотрели в небо, не понимая, почему тучи стали багрово-красными. И когда первые алые капли падали на их лбы, их страху и удивлению не было предела. Кровавый дождь лил, не переставая семь дней и семь ночей.
        Массмедиа запестрили сообщениями о конце света.
        Отделившееся тело Древнего рухнуло вниз. Сквозь семь ступеней, задевая уступы, ударяясь об откосы, Он падал с небес, все ближе и ближе приближаясь к тверди Земли. И рвалось его лунное тело, сломанные крылья трепыхались в воздухе, распадаясь на тысячи полупрозрачных серебристых перьев. И ветром разносило те перья по городам и странам…
        4
        Эйтран Энариил стоял на крыше великолепного девятиглавого храма. Вокруг него на разной высоте поднимались громадные, сверкающие золотом купола, по форме напоминающие воинский шлем, а из центра каждого победно взметались вверх кресты – по замыслу зодчих это символизировало духовную битву религии с силами зла и тьмы. Энариил собирался уже прянуть вверх, но какое-то странное ощущение заставило его поднять голову. Воздух стал до того обжигающим, давящим и тяжелым, словно небеса навалились на плечи, собираясь обрушиться вниз. Вмиг Энариил стал мокрым. Кровавый дождь скатывался по его волосам и лицу. А через мгновение космический объект, яркой вспышкой озарив все вокруг, пролетел высоко в небе.
        Проследив взглядом движение светящегося шара, оставляющего за собой белый след в воздухе, Энариил впервые за тысячелетия был заинтригован. Это был не метеорит – он знал это точно. Эйтран невольно подался вперед, напряженно отслеживая путь небесного тела. Где-то внизу послышались крики – народ из высыпал из храма.
        «Внемлите гласу Господнему! Ныне он скорбью объят!» – взывал протоиерей – «Кровь, льющаяся с небес – была первым предвестником Апокалипсиса… Этот – второй…» – со страхом перешептывались люди, собравшись под козырьком одного из подъездов.
        И вдруг пылающая двухметровая стрела, со свистом рассекая воздух, пролетела мимо уха жреца фатума и обожгла кожу его тонкой астральной оболочки. Оцарапав щеку острым краем, она со звоном упала на край дугообразного возвышения кровли, повторяющее форму стены. Несколько секунд она слабо светилась, потом остыла. Энариил подлетел и, присев на корточки, взял ее в руки. Это было перо. Белое с голубизной. Легкое и прочное. Из непонятного полупрозрачного материала. Оно странным образом уменьшилось на глазах и теперь помещалось в ладони.
        Эйтран сунул его в карман плаща и привычным движением оттолкнулся от поверхности крыши, чтобы взмыть в воздух и проследить за орбитой загадочного объекта… Вместо этого грузным, неуправляемым мешком он стал падать вниз, тщетно пытаясь сконцентрировать духовную энергию и взлететь… Но земля не отпускала его… с какой-то грубой необузданной силой она потащила его к себе…
        Что-то непонятное происходило с ним… Сознание мутилось… Он испытывал дикий животный ужас… О том, что он умел когда-то летать, он уже не помнил… Земля неумолимо приближалась…
        ГЛАВА 2. ШХАКИМ. ЧИСТИЛИЩЕ
        Помышление сердца человеческого
        зло от юности его.
        СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ. БЫТ. 8:21
        1
        Беспросветный стылый мрак ночи накрыл надгробные памятники на городском кладбище. От свирепых порывов ветра тяжко поскрипывали стволы деревьев да глухо шелестела листва. Из-за нагромождения туч выплыла желтая луна, и ее тусклый свет упал на свежий могильник, богато убранный цветами и венками.
        Там, под слоем земляной насыпи, в кромешной тьме лежал мертвец. Над ним давно уже туманным искрящим облачком витала душа покойника в ожидании сорокового дня.
        И вот долгожданный час пробил. От мощной вспышки в области головы распахнулись глаза умершего и тут же медленно, с умиротворенной улыбкой на лице закрылись. Это остатки астральной энергии, всколыхнувшись, покинули труп. Теперь его удел – влиться в круговорот живой природы, чтобы после распада стать почвой земли, питающей корни трав и деревьев, а те по замыслу Всевышнего должны кормить человека и животных.
        Призрак, получив свободу от своей телесной клетки, потрясенно оцепенел: перед ним открылся сияющий проход… Из него вышли темные полупрозрачные сущности и пригласили его следовать за ними. За крылатыми существами душа умершего увидела и другие, более доброжелательные тени – они махали руками, приветствуя его. Призрак узнал в них знакомые черты умерших родственников. Со вздохом подумал о том, что стал одним из них. Но пообщаться с приведениями ему не удалось.
        Темные ангелы подхватили его астральное тело с двух сторон и влетели в черный тоннель навстречу мигающим красным звездочкам.
        – Врут они все, врут… Все не так, – бормотал под нос наш новоявленный Призрак, припоминая, что пережившие клиническую смерть, говорили о встрече с потусторонним иначе. – Ишь ты, чего захотели… Душа, у них, видите ли, с необыкновенной легкостью вознеслась… И открылись им сияющие врата под колокольный звон… И нестерпимо яркий свет вокруг них засиял…
        – А уж это кто как жил, то и получил, – ехидно прошептал ему Голос Рассудка.
        – Нет таких людей, чтоб не грешили, – запальчиво возразило ему Эго Призрака. – Все под себя гребут! Каждый мечтает всласть пожить!
        Крылатые проводники тем временем вылетели из тоннеля и встали на краю небес, прямо над космической бездной.
        Мимо, как нагромождение облаков, пронизанных светом, проплывал золотой город, пестря разноцветными огнями… Где-то рядом запели серебряные трубы… Их тут же заглушил другой шум, напоминающий шум штормового моря с глухими ударами волн, разбивающихся о скалы.
        Душа покойника так и затрепетала от страха. Вся жизнь его пронеслась перед глазами.
        Вспомнил он, как по фальшивым накладным под несуществующее строительство парков и дворцов культуры государство платило миллионы. Как «убирали» лохов, согласившихся оформить на себя документацию на финансовые махинации в надежде разбогатеть…
        Гордился он собой! Ни разу не попался! Баловень фортуны! Везунчик!
        И прикрытие было обеспечено. Полиция и прокуратура – всегда к услугам. Что ни говори, а деньги – это сила!
        А там в глубине бездны зловеще вспыхивали багровые всполохи, клубился черный дым…
        – Бежать! Бежать отсюда! – панически всколыхнулась в сознании мысль. – Ведь существуют же бродячие, неприкаянные души!
        Попятился Призрак обратно в тоннель… Но мощные крылья темных ангелов преградили ему дорогу назад.
        С невероятной скоростью преодолевая космические расстояния, они понесли астральное тело умершего куда-то вверх.
        Господи, Иисусе Христе… Расскажи кому – не поверят! Тела нет, а память о всех ощущениях осталась… Кажется, и слезы соленые, и сердце где-то под горлом колотится, и зубы стучат, как от холода…
        Господи, если ты слышишь меня – каюсь я! Знал бы ты, как больно мне, что жил не по совести! Сам себя корю. Нет мне прощения! Но ты меня прости, Господи милосердный!
        Попутал! Попутал бес нечестивый… Сам удивляюсь: зачем мне столько? И детям, и внукам по гроб жизни хватит. И ведь не ценят они… трудов-то моих. Оболтусами растут…
        Осознал я все! Осознал! – орал вне себя Призрак. – Высший суд – это суд моей совести! Я сам себе судия! Скажи своим жандармам, чтоб отпустили меня! Куда они меня тащат?
        2
        Таких, как этот растерянный нечаянный путешественник, в полном сознании летевших неведомо куда, было несколько десятков, а, может, и сотен душ.
        Древний замок Аркона, куда несли их ангелы-проводники, был виден издалека из-за голубоватого свечения. Он парил над Третьим Небом, которое называли Шхаким. Именно здесь происходил Небесный Суд над всеми душами, которые завершив земной круг жизни, переходили на следующую ступень.
        Аркона поражала своими величественными размерами. Каменные полуразрушенные стены были оплетены гигантскими космическими лилиями – цветами Вечности. Это они светились во тьме, излучая синий цвет. Лилии были основным элементом декора во внутреннем убранстве храма: они «распускались» на настенных фресках, играли гранями самоцветов на мозаичных панно, сверкали ультрамариновой синью на солнце и загадочно мерцали в витражных окнах в сумерки. Цветы Вечности пробивались сквозь камень стен и прорастали через мрамор колонн. Но, разрушая материальность сооружений, они и скрепляли их своей магической нерушимостью.
        Ангелы-проводники доставляли астральные тела усопших к черным воротам Арконы. Врата эти не имели створок. Они не открывались и не закрывались, но как магнитом втягивали души в свое темное чрево, и те медленно выплывали оттуда в призрачную синеву обширных владений Арконы. Там их встречали ангелы-привратники. Держа души на весу, они специальными инструментами, похожими на посох, завлекали их в зону своей гравитации, а затем распределяли между другими сущностями.
        Многочисленные помощники судьи трепещущими небесными языками проникали через глазные впадины в информационные центры душ, и мгновенно, словно в ускоренной кадровой последовательности, вычитывали прожитую жизнь. В зависимости от деяний умершего языки этих ангелов меняли цвет: либо вспыхивали белым огнем, либо становились пылающе-черными, как головешки в костре. Такого же цвета клеймо зажигалось на челе астрального тела – по нему и происходила сортировка душ покойников.
        Праведников, отличившихся чистотой и благородством помыслов, жнецы переправляли через Жемчужные Врата на Вилон – Первое небо Семинебесья. Зрелые души, завершившие круг перерождений на Земле и постигшие высшее Знание, после распределения оставались на Вилоне, где продолжали служить Свету, как низшие ранги ангелов. А молодые души отправлялись на Землю, где заново перерождались и развивались по следующему витку спирали, набираясь мудрости.
        Но прежде все грешники поступали в Чертог Истины – Аркону, на Суд архангела Азраила.(Азраил – в каноническом христианстве не упоминается, в апокрифической книге Апокалипсис Эздры – он является третьим по счету человеком, возведенным в ангелы (первые два – Энох, ставший Метатроном и Илия, ставший архангелом Сандальфоном). При жизни Эзра был справедливым судьей. Уриил сделал его судьей для умерших и низших ангелов. У него четыре лика и четыре тысячи крыльев, тело его складывается из глаз и языков, общее число которых равно количеству людей, населяющих Землю – прим. автора)
        Величественный правитель Чистилища принимал их в тронном зале храма. Над престолом с огненными колесами-офаним парил огромный шестикрылый ангел Смерти. В знак беспристрастности приговора глаза его были завязаны красной лентой. Но на его распахнутых черных крыльях сверкало множество всевидящих прокурорских глаз, от которых ничего нельзя утаить. Они прожигали, испепеляли своим праведным гневом. {(Офаним – ангелы в виде крылатых пламенных колес, главной функцией которые является передвижение Трона Господня. Наиболее часто упоминаются в Книгах Эноха – прим. автора)}
        В следующий момент к призраку тянулись длинные, раздвоенные, как у змеи, огненные языки князя. Они оплетали его череп и проникали в глазницы. Мощные импульсы, исходящие от них, просвечивали сознание усопшего, открывая ему новый взгляд на себя – сквозь призму совершенства. Это был только миг – вспышка прозрения, когда душа грешника видела себя глазами бога, глазами Истины.
        После того, как грешников распределяли по разным уровням Чистилища Арконы, они начинали остро чувствовать свою связь с отслужившим и теперь отторженным телом.
        Их грешным умам, так мало заботившимся о душе при жизни, пришлось с ужасом осознать, что после смерти их вечные души стали пленниками своих полуистлевших тел. Когда-то телесная оболочка была как платье, и пока ново, оно было прекрасно, а потом обветшало и пришло в негодность. Но даже тогда, когда отслужившее тело забрала могила, освободиться от него было невозможно… И как же она болела теперь – сотнями хворей – эта покинутая плоть, как она страдала от голода и жажды, коченела от леденящей стужи, изнывала от адского пекла… Особенно болезненно, с воплями, стенаниями грешники переносили разложение, хотя их кишащий червями труп остался совсем в другом мире…
        И теперь эти истерзанные Души Усопших жаждали душевного тепла и сочувствия. Их томило одиночество, желание любить и быть любимыми. Челюсти их ненасытного «эго», когда-то безучастного к другим, ослабляли свою хватку… А их астральное сознание начинало излучать слабые импульсы любви и жалости к ближним… И тогда происходило нечто удивительное: телесный гнет отступал…
        Для таких призраков открывались Ворота верхних кругов Чистилища, и они поднимались на более высокую ступень.
        Некоторым удавалось удержать в своей памяти вектор божьей истины, который был передан ему в Судный день архангелом Азраилом. Следование ему – это и был путь к возрождению. Но иные были так слепы в своих низменных закоулках сознания, что душа их от перенесенных страданий становилась еще более злобной и мерзкой. Для таких открывались люки нижних уровней Чистилища. Такие души уже никогда не возрождались в человеческом теле.
        3
        В один из таких обычных дней, когда Азраил в сверкающих бронированных доспехах
        отрешенно выполнял свою ежедневную работу, в залу через открытое окно с тонким свистом влетело светящееся перо. Архангел с завязанными глазами его не увидел. Но шесть его черных крыльев, унизанных вещими очами, тревожно зашелестели. Некоторые всевидящие глаза в паническом ужасе следили за траекторией полета, другие смятенно забегали и ошеломленно захлопали веками. Слаженность привычных действий Высшего Суда неожиданно сбилась. Шестеро крыльев суетливо рванулись, задвигались вразнобой и в несколько торопливых взмахов швырнули Азраила в подлетевший трон. Когда архангел оказался под защитой святого престола с пылающими Офаним, крылья князя сложились, оберегая его голову, тело и ноги.
        Перо, описав круг под сводом Чертога, внезапно спикировало и воткнулось в бронированный шлем архангела. По незыблемой прежде поверхности змейкой побежала трещина.
        Архангел стащил с глаз повязку и выдернул перо. Один из его тонких прозрачных языков коснулся пера, пытаясь понять его природу. Но понимание не приходило. А щель в треснувшем доспехе все росла… И когда расколовшийся шлем упал на пол, потрясенный Азраил почувствовал, что мир внутри и вокруг него перевернулся. Бесчисленные явления грехопадений, порочности и растлений, которые он только что беспристрастно считывал, осязал и зрел всевидящими очами, вдруг хлынули в его сознание, отозвавшись в его сердце криком ужаса, страдания и протеста. Сотни его вещих глаз стали покрываться бельмом – один за другим они угасали и слепли… шесть его крыльев обвисли, обретя материальную тяжесть, перья стали осыпаться, обнажая скелетные сочленения…
        Внезапно правителю Арконы стало так омерзительно и совершенно невыносимо здесь находиться. Языки захотелось спрятать – людские пороки обжигали их больнее всякого огня. Он огляделся вокруг. Это был все тот же Зал Исправления, заполненный призраками. Но какой же страшной показалась ему эта привычная повседневная работа. Впервые за многие тысячи лет он смотрел на мир собственными глазами. И видел все по-другому. И сам был уже другой. О горе, кто же додумался дать ему человеческие глаза?! – глаза, из которых на мир взглянуло Эго. И это новое ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ восприятие окружающего мира вселило в душу беспредельный ужас…
        Броня вдруг стала такой тяжелой, громоздкой и сковывающей, как кандалы. Жар стоял невероятный… Какие же горячие души у грешников… По его телу стекал липкий и разъедающий пот. Раньше он не замечал этих неудобств, легко покидал доспехи и залетал в них обратно своим невесомым телом…
        Разрывая броню, бывший архангел стал выбираться наружу. Азраила трясло крупной дрожью – бежать, бежать, куда угодно бежать!
        ГЛАВА 3. ЛУЭНГРАСС. ВЛАДЕНИЯ АРХЕИ ЗОЭЛЬ
        Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его, наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его.
        ЛЕВ ТОЛСТОЙ. ВОЙНА И МИР
        1
        Свернутые в тугой бутон пурпурно-сиреневые лепестки затрепетали: цветок, подрагивая, распускался на глазах, источая дивный аромат. Рыжеволосая дева, любуясь своим творением, склонилась над ним, рассматривая покачивающиеся тычинки… Вдруг стебель резко дернулся и, вывороченный вместе с комом земли, стал падать… Соседние насаждения тоже заколыхались, разваливаясь в разные стороны. Большая небесно-голубая кошка, что сидела рядом, ощерилась и отпрыгнула в сторону.
        Из чернозема вылезла по локоть человеческая рука, потом показались темно-синие, засыпанные землей, волосы… И вскоре из клумбы, быстро раскапывая себя, вылез голый мужчина и сел прямо на цветы, повреждая их. Глаза его, как слепые, были подняты кверху, он глупо и счастливо рассмеялся, а потом, выплевывая набившуюся в рот землю, сильно закашлялся, упал навзничь без сознания…
        Первое ощущение, которое испытал Азраил, приходя в себя, – это была теплота чего-то мягкого и пушистого, давящего на грудь. И еще – сильно щекотало нос. Он чихнул, прежде чем открыл глаза. Любопытная кошка обнюхивала гостя, забавно шевеля кисточками на ушах. Язык бывшего архангела отреагировал на раздражитель прежде своего хозяина, он с тихим змеиным шипением выскользнул изо рта – кошка недовольно фыркнула и спрыгнула с кровати.
        Дева с рыжими волосами протянула ему чашку с живой водой. Она разглядывала Азраила с не меньшим удивлением, чем он ее.
        – Как сильно изменился ты, Азраил, – проговорила она без улыбки. В ее глазах была скорее тревога, чем радушие. – Сейчас ты похож на человека больше, чем на духа высшего уровня. Почему ты бросил свой пост?
        Азраил со вздохом потер лоб и, опираясь на руки, попытался сесть. Но голова его сильно кружилась, и он был вынужден снова лечь.
        – Выпей! Это поможет тебе скорее привыкнуть к новой оболочке из мяса и костей.
        Архея приложила кромку глиняной кружки к его губам, и бывший ангел с удивлением сделал первый в своей жизни глоток. Живительная влага подействовала сразу же. Тупая тяжесть в голове начала рассеиваться, уступая место легкости и просветленности восприятия, а неуклюжее деревянное тело, казалось, наполнялось силой и уже не ощущалось каким-то чужеродным грузом, прикрепленным к нему. {(Архея – в тексте используется как женская форма понятия «архонт». Зоэль – не ангел. Как и ее брат Ариил, она является демиургом и духом-мироправителем. – прим автора)}
        – Почему ты ушел со своего поста? Ведь они будут искать тебя! Они придут за тобой, – настойчиво повторила девушка.
        – Зоэль, я не могу ответить на твой вопрос. Я не знаю, почему я стал отступником. Клянусь тебе: и в мыслях такого не держал. Я и сам хочу разобраться, как такое могло случиться. Мне надо подумать. {(Зоя – (переводится с греческого как «жизнь») животворящая мысль, дочь эона Софии Ахамот, посланная матерью в тварный космос, чтобы нести мудрость мира горнего. Ариил создал Землю, но оживила ее Зоя. В гностических сказаниях Самаэль не знает об этом, он уверен, что самостоятельно дал жизнь всему живому на планете. – прим. автора)}
        Рассматривая свою прошлую жизнь со стороны, Азраил все больше убеждался, что он был машиной. Не жил. Не знал ни печалей, ни радостей. С бесчувственным автоматизмом выполнял свою работу.
        Когда случилась эта странная вспышка в голове архангела, он стал воспринимать окружающий мир иначе, у него появилось стремление – немедленно покинуть эту тюрьму. Сияющей сферой он стал подниматься вверх, навстречу к своей свободе. Сотни душ мертвых хватали его за ноги и за руки… Они думали, что если ухватиться покрепче, то он вынесет их с собой, подальше от пекла преисподней. Азраила просто колотило от страха, что сил не хватит, и они увлекут его за собой – обратно…
        Ангелы, служители Арконы, несколько мгновений смотрели ему вслед, затем с прежним равнодушием продолжили исполнять свои обязанности.
        Он летел как можно быстрее. Но куда?
        «Любая ближайшая твердь, любая… – говорил он себе. – Я больше не хочу управлять мертвецами, не хочу быть хранителем грешников. Никогда. А чего я хочу? – Пока где-нибудь остановиться, отдышаться, подумать, забыться…»
        Азраил вырвался из неба Арконы тем же путем, каким мертвые попадают в него, и потому, приземлившись в один из миров, он оказался под землей ровно на глубине могилы.
        Он, как крот, вырыл себе ход к поверхности земли. Почва, нагретая солнцем, пахла сыростью и… жизнью… Выбравшись наверх, Азраил… ослеп на мгновение от щедрых потоков света…
        И первое, что он увидел, приспособившись к освещению, – было небо. Оно было совсем не таким призрачно-туманным, как в Арконе… Это была бездонная сверкающая голубизна, пронизанная солнцем.
        В ноздри проник дурманящий запах разнотравья. Пронзительная зелень травы с сочными красками цветов ударила по его глазам с такой ошеломительной силой, что в его душу хлынуло давно позабытое чувство восторга.
        Но самым поразительным впечатлением первых минут свободы было прекрасное лицо огневласой девы. А ведь он знал ее когда-то, давным-давно – еще в юности… Еще тогда они с интересом потянулись друг к другу – Жизнь и Смерть… Но в дружбе нуждаются люди. Ангелы руководствуются долгом.
        Азраил тогда получил назначение на Третье Небо и стал правителем Чистилища Арконы. А она с ее древним умением дарить жизнь осталась на Седьмом Небе. И кто ж теперь не знает знаменитых волшебных садов Зоэль на Аравот!
        Ах, вот, значит, куда нечаянно попал Азраил… Туда, на Седьмую Ступень, его и вынесло на автопилоте – к Ней.
        Но в былые времена Азраил не сумел оценить ее потрясающего свойства: лучистые глаза ангелицы были начисто лишены той привычной порочности, которую он ежедневно наблюдал в подвластных ему грешниках.
        О, Господи, сколько тысяч лет он не видел подобных лиц… Он давно забыл, что существует на свете еще что-то, кроме его загробного мира. А там он видел только темные, низменные души с Цэррона, и воспоминания об их лицах теперь вызывали в нем лишь тягость и отвращение. Как же он жил со всем этим раньше? {(Цэррон – название Земли в мире Семинебесья, во вселенной этой книги. – прим. автора)}
        Внутри него творилась полная сумятица. Тысячи прочитанных им душ не желали уживаться в его собственной душе. Тысячи противоречивых понятий о добре и зле, тысячи чьих-то желаний и волевых устремлений конфликтовали в его голове. Вторжение чужих страстей, пришлой радости, посторонней боли и навязанной тоски наводили на него ужас. И оттого в первое время пребывания во владениях Зоэль Азраилу не раз казалось, что он сходит с ума…
        Я – это Я, – говорил он себе. – Я свободен. Я закрыт. Я не должен носить в себе мрак чужих душ. Им место в Чистилищах Арконы…
        Усилием воли он старался подавить, изгнать из себя все чужеродное. Стать собой…
        Стать собой? И воспринимать мир через призму своего Эго?.. Но ведь так устроено человеческое самосознание…
        И кто же я теперь? Я – Человек или Ангел? – спрашивал он себя.
        Но что же явилось причиной его частичного перерождения? Не перо же, упавшее из крыла одного из ангелов? И кто стоит за этими могущественными силами? Кому это понадобилось – ломать отлаженную систему Чистилища Арконы?
        Вопросов было множество. Ответов пока ни одного…
        2
        Азраил стоял перед зеркалом в удобной, хотя и непривычной одежде, которую принесла для него Зоэль. На нем была просторная рубашка-косоворотка и укороченные штаны из светло-серого льна. Волосы, еще влажные после купания, обрамляли бледное слегка вытянутое лицо. Он выглядел почти также, как в тот далекий юношеский период, когда его с Седьмой ступени отправили выполнять уготованную ему миссию, точнее выглядел бы, если б не глаза – тусклые и опустошенные…
        – Неважно выглядишь, – Зоя критически оглядела его. – Прямо неживой какой-то…Не даром говорят: с мертвецами поведешься – без праны задохнешься…
        – Прана? Прана есть везде, даже в Арконе. Ты же знаешь, когда прана покидает физическое тело человека, он умирает. Но сама прана не исчезает. Она переходит в его астральное тело. Но… к сожалению, я вынужден согласиться: там, где страждущие ждут расплаты за грехи, конечно же, сияния жизнетворной энергии не дождешься…
        – Ничего, – Зоя тепло улыбнулась, – все поправимо. Поживи у меня тут с недельку, походи босиком по утренней росе, искупайся под струями водопада, подыши жемчужным туманом из праны и… оживешь!
        – Я всю жизнь принимал свою работу как должное, как часть моей сути, словно никакой иной доли для меня быть не может. Но однажды я взглянул на все по-другому. Как будто я слился с сотней грешных душ, окунулся в их низменные страсти и испытал их жуткий страх… Я больше не хочу быть их прокурором, палачом и даже хранителем, указующим им путь исправления. Я сам за них горел в аду… Я испытал животный ужас… Из всех грешных мое наказание было самым тяжким! За что, Зоэль? Кто избрал для меня такую судьбу?
        – Кто-то ведь должен выполнять эту работу. И этот жребий выпал тебе. Такие, как мы, не бывают свободными – никогда. Мы должны удерживать равновесие. Это наше бремя. Люди даже не подозревают, насколько легка их жизнь по сравнению с нашей. Хотя, признаюсь, мне повезло гораздо больше, чем тебе. Я с детства обожала жизнь природы – все, что украшает покров земли: цветы, растения… Уже тогда я видела, какая сила течет внутри их стеблей, заставляя их преображаться. Я научилась концентрировать энергию жизни… Вот посмотри, – она подошла к невысокому цветущему деревцу, и вокруг соцветия расположила свои ладони.
        Азраил увидел, как между ними стремительно заметались золотые искры; сливаясь, они превращались в светящийся шар. Зоэль сделала легкое вращательное движение кистями рук – и цветок осыпался, обнажив зеленую завязь. Из него стал быстро расти, наливаясь и созревая на глазах, плод. И вот уже на ветке повис румяный фрукт, похожий на персик. Архея сорвала его и протянула бывшему архангелу.
        – Попробуй! У плодов, взращенных с помощью уплотнения праны, вкус и аромат бывают непревзойденными.
        Раздвоенный язык Азраила с характерным звуком показался изо рта, затрепетал, едва касаясь бархатистой шкурки фрукта, и быстро исчез. Он с любопытством погрузил зубы в спелую сочную мякоть и, с прикрытыми глазами смакуя его сладость, пробормотал:
        – Волшебно… Я впечатлен…
        Он оглянулся и как будто новыми глазами узрел цветущий и благоухающий мир вокруг. Бывший архангел вспомнил, что несколько дней назад, он был также поражен, разглядывая после Арконы сад Зоэль. Но потом он так глубоко ушел в свои внутренние переживания и переосмысление собственной жизни, что не только забыл о существовании чудной красоты, которую творит она, но даже и не замечал ее…
        Азраил снова высунул язык – он остро ощущал им свежесть воздуха, ароматы пряных трав, тепло солнечных лучей и еще что-то неуловимое… Столько забытых ощущений теперь снова были с ним.
        – А у тебя тут царство вечной весны, – с робкой улыбкой произнес Азраил.
        – Скорее царство вечного лета. Сколько я себя помню, никто, кроме меня, не постиг суть праны настолько, чтобы иметь неограниченные возможности по управлению ею. На высших ступенях небес нет провозглашенных или избранных лидеров, как нет и гордыни, просто каждый делает то, что умеет и любит больше всего.
        – Согласен, – Азраил с удовольствием пошевелил пальцами ног, ощущая тепло земли, нагретой солнцем. – Не каждый может так чувствовать и направлять энергетические токи жизни. А покажи мне источник Праны, – попросил он.
        – Она циркулирует везде. У нее нет отдельного источника. Все сущее во Вселенной связывается Праной. А впрочем… я покажу тебе бушующую энергию Праны! Полетели к Белому озеру?
        – Полетели! – с энтузиазмом откликнулся Азраил. – Руку давай!
        – Зачем?
        – Разве мы не используем телепортацию, чтобы добраться туда?
        – Можно, конечно, и телепортировать…– улыбнулась Зоя. – Но мы ведь никуда не торопимся. Зачем лишать себя такого удовольствия как прогулка?
        3
        Архея вывела своего спутника к просторной солнечной поляне, на краю которой рос могучий древний дуб. Она засунула два пальца в рот и дважды пронзительно свистнула.
        Конским ржанием откликнулись на ее зов со стороны рощи с исполинскими деревьями. Азраил решил, что им предстоит путешествие верхом. Но топота копыт он не услышал. Шумный свистящий ветер пронесся над деревом, возле которого они стояли, и Азраил с разметавшимися волосами и восторгом, закипевшим в груди, наблюдал, как над ним проносится чешуйчатое драконье брюхо с поджатыми костистыми лапами.
        Их было двое, вызвавших ветер размахом гигантских перистых крыльев. Описав круг над поляной, словно давая им возможность полюбоваться собой, эти странные твари стали снижаться. Теперь уже Азраил разглядел, что на длинной шее с развевающейся гривой сидела лошадиная голова с выпуклыми змеиными глазами и мощными клыками. Спина была гладкой без драконьих костистых наростов и заканчивалась конским хвостом. Существа всхрапывали как лошади и отличались друга от друга только мастью волосяного покрова. Один был светло-серым в белое яблоко. По шкуре другого волнами разбегались синие полосы, как у зебры.
        – Это геары. Мои любимцы. Я вселила душу дракона в изящное тело пегаса. И вот что вышло!
        Зоэль достала из дупла дерева что-то похожее на конскую сбрую. Азраил понятия не имел, как седлают геаров. Но глядя на то, как уверенно Зоя надевает на морду пятнистого узду, он решил повторить ее действия. Но полосатый геар с недобрым всхрапом оскалил мощные клыки, а змеиные глаза его вспыхнули желтым огнем.
        – Энергетику мира мертвых чувствует, – с беспокойством проговорила архея. – Ты пока рядом постой, пусть привыкает. Зебрик – смирный, не бойся его. На вот, лучше спинку ему почисти, – она сунула ему в руку щетку.
        Зоя успокаивающе погладила зверя по морде и строго сказала. – Зебрик, Азраил мой друг. А значит, и твой друг! Он – наш гость! Будь добр к нему!
        – Кажется, твои пегасы получились… немного… хищными, – заметил он.
        – Ничего не поделаешь, хищность дракона взяла свое! – весело пожала плечами рыжая дева, укладывая на спину зверя седло.
        – И чем же ты их кормишь? – полюбопытствовал он.
        – Я их не кормлю. Они сами охотятся.
        – Ты, наверное, страдаешь? – полюбопытствовал Азраил.
        – С чего бы? – удивилась Зоэль.
        – Они убивают другие твои любимые творения.
        – О, нет! – рассмеялась архея.– Это ведь я их такими создала. Я не могла всех создать травоядными.
        Закрепив подпругу на корпусе пятнистого геара, Зоя занялась полосатым его собратом.
        – Но почему? Ведь тогда на свете было бы меньше смертей, кровопролитий, страха и зла! – удивился Азраил.– Если б не было смертей… то жизнь на свете превратилась бы в кошмар из-за страшной тесноты, – мягко возразила архея. – Живые уходят, выполнив свою роль в системе. Миру необходимо обновление. Это основной закон жизни. Никто не хочет жить вечно, поверь мне, – вернувшись к своему зверю, она ловко запрыгнула к нему на спину и ободряюще улыбнулась Азраилу. – Садись, не бойся.
        Бывший архангел послушно взобрался на второго, хотя не столь проворно. Геар под ним пружинисто выгнулся и, вздыбившись, заржал. Неопытный всадник инстинктивно поджал ноги, и, скомкав повод, вцепился дра-коню в гриву. Потом сообразив, что животное дичится его, как чужака, Азраил дружелюбно похлопал его по шее, приговаривая:
        – Спокойно, Синий Зебрик! Добрый, хороший зверь! – и уже увереннее выпрямился в седле. – Но мы же живем, – продолжая разговор, обратился он к спутнице.
        – Но ты, я смотрю, не слишком-то в восторге от своей вечной жизни, – усмехнулась Зоя.
        – Я в восторге, – улыбнулся Азраил. – Здесь. Сейчас. С тобой.
        – Это продлится недолго. Ты нарушил правила, вышел из системы. За тобой придут.
        – Может быть, и так. Но сейчас это неважно.
        – Хей! – тряхнула поводом архея и легонько толкнула геара икрами ног, и тот побежал, ускоряя разбег, пока не взлетел.
        Полосатый геар Азраила тут же понесся следом. Бывший ангел пригнулся, стараясь не слететь с седла, вжал ноги в бока зверя и тихонько ахнул, когда геар оторвался от земли.
        ***
        Азраил с упоением наблюдал, как плавные взмахи широких крыльев поднимают его все выше и выше над землей, как острые верхушки елей, высветленные солнцем, шипастыми пиками торчат над кудрявыми макушками лиственных деревьев. Он запрокинул голову в небо, всегда на всех уровнях бытия исполненное невероятной вселенской мощи и… почувствовал себя свободным и счастливым как никогда. Теперь он мог принадлежать себе и только себе – и это невероятно! Он на пару секунд прикрыл глаза, ощущая на своем лице скольжение воздушных потоков. Как прекрасно жить! Почему он раньше этого не понимал? Тогда для кого же он создан – этот мир, если не для него?
        Пролетая над цветущей долиной, Зоэль направила своего геара на снижение. Дра-конь Азраила на распластанных крыльях низко спланировал над поляной, сплошь усыпанной крупными красно-белыми цветами, но «цветы», испугавшись крылатых хищников, вдруг один за другим шумно вспорхнули и, быстро трепеща лепестками-крылышками зависли в воздухе, распространяя сильный голокружительный аромат.
        – Птицы как цветы! – удивился Азраил.
        – Или, может, цветы, летающие как птицы! – засмеялась архея. Увидев, как ее спутник с блаженной улыбкой втягивает в себя благоухание луга, поспешила предупредить. – Не вдыхай! Улетаем!
        – А что птички, то есть цветики, очень ядовитые? – спросил позже архангел.
        – Да нет. Просто запах зачаровывает. Ты наяву будешь видеть чудные сны!
        – Заманчиво…
        – Если хочешь, можно в другой раз…
        На дне ущелья между крутыми склонами гор, густо поросшими лесом, протекал горный поток. Рыжая всадница направила своего геара вдоль его русла. Бурля и пенясь, вода с шумом перекатывалась через мощные скалистые пороги. Остервенело обрушиваясь на преграды, разбиваясь об них и извергая мириады брызг, поток с ревом катился дальше.
        Зоя, наконец, облюбовала утес с широкой площадкой для посадки дра-коней. Но давать такую команду она не спешила. И гиары зависли над рекой, которая на этом участке успокаивалась и разливалась небольшим озерцом. В его темной середине вода казалась неподвижной, зато по краям речные струи звонко и радостно пели, несясь по россыпям камней-окатышей.
        – Здесь Луэнграсс очень глубок. Там, под водою несколько пещер, – Зоэль пригладила тонкими пальцами растрепавшиеся в полете волосы и с лаской похлопала геара по конской шее.
        – Это и есть источник Праны? – поинтересовался Азраил.
        – Я ж говорила тебе, что нет никаких специальных источников. Прана вездесуща. Где-то ее больше, где-то – меньше. Но без нее нет жизни. А Луэнграсс я люблю за бушующую мощь стихии. Здесь столько концентрированной энергии, что я иногда использую ее для своих опытов и творений. Да и сама насыщаюсь праной. А тебя я привезла сюда, чтоб дух твой выздоровел, ожил и омолодился. Прыгай!
        Архангел с опаской посмотрел вниз. Крупных порогов, о которые можно было бы разбиться, поблизости он не увидел. Но ведь могут быть и подводные скалы…
        – Боишься? – иронично улыбнулась ангелица. – Ты же бессмертный…
        – Нет, я не боюсь, я… просто не понимаю, для чего….– Тогда просто прыгай! – Зоя подстегнула своего геара, тот стремительно налетел на собрата, Эзра покачнулся и, потеряв равновесие, ухнул вниз.
        «Ух, ты! Прямо дух захватывает!» – подумал он про себя, впервые испытав чувство страха за свою жизнь.
        Там внизу, в паре метров от воды его поймало что-то мягкое и скользкое, едва различимое глазу, словно он упал в развернутое полотно батута. Его подбросило вверх, а потом он шлепнулся в воду. Азраил мельком разглядел нечто похожее на медузу, неторопливо уплывающую по воздуху.
        Пуская пузыри, он медленно погружался в озеро, разглядывал ярких рыбок и водоросли… Но задохнуться не успел. Вода запружинила из глубин, выпихивая его наверх… Нечто огромное поднималось со дна. Напор воды за какие-то секунды вытолкнул Азраила на поверхность с такой силой, что тот взлетел на пару метров в воздух. Вслед за ним из озера вылетело гигантское блестящее тело, оно издало поющий трубный звук, и, распахнув крылатые расписные плавники, совершило замысловатый кульбит в воздухе. Затем шумно бултыхнулось обратно и уплыло в бездонные глубины.
        Недалеко от берега торчала большая и плоская, похожая на островок, каменная глыба, обтесанная со всех сторон волнами. Наплававшись и наглотавшись воды, Азраил подплыл к валуну, вскарабкался на него и, сняв с себя мокрую одежду, разложил ее сушиться. А сам лег на спину поближе к тому краю, где текучая вода, расшибаясь о камень, зависала водной пылью. «Как это восхитительно! Сеанс орошения Праной», – пробормотал он расслабленно и прикрыл глаза.
        Услышав плеск воды, Азраил приподнялся на локтях. Зоя, выжимая воду из рыжих волос, приближалась к нему, шлепая босиком не по каменистому дну, а по водной глади озера.
        – Как ты это делаешь? – спросил бывший архангел.
        – Прана подвластна мне, забыл? – весело откликнулась дева и, помолчав, спросила. – Ну и как оно?
        – Я смыл с себя все, что оставляло тягостный осадок от общения с грешниками. Я чист, как младенец! Как будто заново родился. Спасибо тебе за все! – Азраил глядел в ее ничем незамутненные сияющие глаза, в лицо, полупрозрачное, как кварц под лучами солнца, и невольно залюбовался ею. – Ты полна жизни, ты – сама жизнь. Ты прекрасна.
        Она улыбалась, подставляя лицо под ласкающие солнечные лучи. В этот момент в голове каждого громко и явственно прозвучал звук трубы.
        – Архангел Рафаэль призывает. На Самалею, – прошептала Зоэль удивленно. – Телепортируешь?
        Азраил напрягся и глухо выдавил из себя:
        – Нет… А ты?
        Она засмеялась.
        – А меня не звали. Ты разве не различаешь сигнал? Зовут только высшие чины и правителей небес…
        ГЛАВА 4. ЭЛЕАЗАР. НОВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ
        1
        – Да, милая… Прости, пока не могу с тобой говорить. Дело архиважное. Сижу в машине, только что подъехал к офису Грачева. Мы уже обо всем договорились. Осталась небольшая формальность поставить подписи на документы. Надеюсь, все пройдет как надо, и скоро контрольный пакет акций будет у нас. По прогнозам Виктора, цены на них вот-вот взлетят, а Виктор никогда не ошибается. Так что дело в шляпе! Я должен лично проконтролировать эту сделку! Секунду, другая линия…
        – Демон, ты где? Он уже здесь! Только что вошел в свой кабинет, – голос компаньона раздался в трубке.
        Бизнесмен Дмитрий Диманов, которого по-дружески называли Демон-Димон, или просто Демон, снова переключился на первую линию, чтобы попрощаться со своей помощницей и любовницей.
        – Ну все, я пошел. Пожелай мне удачи, Лана! – он захлопнул дверцу своего Ягуара и направился в сторону офисного небоскреба.
        И тут выезжающий с парковки водитель, чертыхнувшись, возмущенно стал давить на клаксон. Девушка, с отрешенным видом пересекавшая площадку, испуганно шарахнулась в сторону и врезалась в бок бизнесмена. Солнцезащитные очки свалились с ее носа. Дмитрий, рефлекторно подхватив, с усмешкой вернул их хозяйке. Девушка, извинившись, быстрым шагом устремилась прочь.
        Большие распахнутые глаза, бледное личико, обрамленное черными волосами с крашеными красными прядями… Сам не зная, почему, Диманов еще пару секунд рассеянно смотрел ей вслед. Как будто он где-то видел ее однажды… Ночь… сбившиеся в кучу автомашины в свете фонарей… труп на дороге… и девичьи заплаканные глаза с растеками черной туши на щеках… Какие-то сильные переживания были связаны с этой встречей…
        «Не отвлекайся, у тебя впереди важное дело!» – напомнил себе бизнесмен и, ухватившись за массивное кольцо с декоративной лепниной, открыл дверь в офис.
        – Добрый день! Я – представитель «ТрансГаз», – Диманов выставил удостоверяющий документ на вытянутой руке, проходя мимо ресепшн в зал заседаний. Секретарша приветливо закивала.
        Давид Грачев, президент АО «СервисСтрой» с благодушным видом сидел во главе стола. Перед ним лежали листки контракта, который он с минуты на минуту собирался подписать. Все вопросы были разрешены, условия согласованы. Ему оставалось только чиркнуть закорючку в нужной графе. Он щелкает авторучкой, выдвигая пишущий элемент, подносит ее к листу, облизывает губы… (Диманов жадно следит за движениями Грачева. Хищная торжествующая улыбка уже затаилась в уголках его чувственного рта)… и проводит размашистую линию…
        Ручка не пишет. Он поворачивается к ассистенту – тот уже услужливо протягивает ему запасную. В этот момент сквозняк с шумом распахивает окно. Поток воздуха сдувает листок со стола. Диманов с досадой закатывает глаза. Ассистент бросается за документом и, поймав его, возвращает на стол перед Грачевым.
        В этот момент беспричинно срабатывает автоматическая система пожаротушения. С потолка выдвигаются вертящиеся насадки с разбрызгивателями, из которых под большим напором начинает хлестать вода. Присутствующие важные господа, не сговариваясь, выпрыгивают со своих мест и кидаются к двери, не желая промокнуть насквозь. Но ледяной душ уже прекратился также внезапно, как и начался.
        Дмитрию Диманову, пожалуй, досталось больше всех, со слипшихся волос его скатывалась капель, а белоснежная сорочка и стального цвета костюм от самых дорогих кутюрье мира промокли так, как будто он попал под проливной ливень. Но не это огорчало его. С совершенно потерянным, скорбным лицом он наблюдал за тем, как стремительно расплываются чернильные буквы договора.
        – Ничего страшного, – говорит компаньон Дмитрия. – Сейчас распечатаю договор заново.
        Но тут выясняется, что это действие на данный момент невозможно: электропередачу замкнуло из-за сырости.
        Раздается телефонный звонок. Бизнесмен Грачев поднимает трубку.
        – Прошу прощения, господа, – произносит он. – Мою жену с нашим сыном выписывают из роддома. Я должен забрать ее домой. Отложим сделку. Мы выбрали не слишком удачный день.
        «Это провал, – проносится в голове Диманова. – Завтра выходной. А в понедельник Грачев узнает о взлете цен на его акции. Сделка сорвана».
        «Инзаэль, когда ты перестанешь вмешиваться не в свои дела?» – говорит Демон, но его губы не шевелятся. Никто не слышал, как он произнес это. Никто из смертных.
        «Ты хотел разорить человека, который пожертвовал огромные деньги в детские дома Элеазара. {(Элеаз?р (в переводе с еврейского – «которому помогает Бог» – прим. автора)} Скоро он собирается усыновить троих детей из приюта».
        «Шутишь? Его жена только что родила».
        «Это не мешает ему творить добрые дела. Деньги и власть не развратили его. Таких людей осталось мало. Впрочем, тебе этого никогда не понять. Так что оставь эту затею. Я все равно не позволю тебе причинить ему зло».
        «Ты мне не позволишь?! А не слишком ли много ты о себе возомнила? Это мы еще посмотрим!»
        Демон был так зол, что теперь ему хотелось только одного – мести. Он вылетел из здания.
        – Проследи, в какой роддом он поехал и сообщи мне, как только узнаешь, – бросил он своему компаньону, прикладывая к уху мобильный. – Алло, здаров, Игнат! Как ты, братан?.. Нормально?.. Дело есть…
        2
        Загородная вилла Давида Грачева находилась у подножия высокой горы, сплошь покрытой хвойными и смешанными лесами, в местечке под названием «Зеленая Дубрава».
        Свернув с трассы на дорогу, ведущую в коттеджный городок, Дмитрий Диманов заехал в лес, спрятал машину в густом кустарнике и стал ждать. По сведениям, полученным от своих людей, он знал, что Давид уже забрал жену с новорожденным сыном из роддома и везет семью домой.
        Демон Димон, выбрал высокую сосну и ловко, как обезьяна, вскарабкался по золотистому стволу почти под самую крону. Обосновавшись на прочном и удобном суку, он стал наблюдать за потоком машин, едущих по трассе. В руках он держал бинокль, так на всякий случай, хотя и не нуждался в нем: зрение и слух у него были острее, чем у зверей.
        Коллеги и подчиненные, отмечали его расчетливый ум и загадочную отстраненность (он ни с кем не сближался) и перешептывались о его необычайных способностях. Он мог, например, пройти незамеченным мимо охраны или даже затуманить глаза полицейским так, что они не замечали очевидного. Секретом столь быстрого продвижения в бизнесе считали его способность творить рискованные и незаконные дела, оставаясь безнаказанным – не зря же к нему прочно приклеилась кликуха «Демон». Вокруг персоны Диманова постоянно возникали магнетические поля всеобщего интереса: его харизматичная внешность сводила с ума не только женщин, но и мужчин. Он же, в свою очередь, мог быть одинаково благосклонен и к тем, и к другим.
        Вот, наконец, на дороге показался семейный «Мерседес» Грачева. Рядом, почти «прилипнув» к борту хозяйской машины, катился тяжелый джип для «прикрытия» и обеспечения безопасности. Похоже, телохранители олигарха уже обнаружили у себя на хвосте черный внедорожник. Первые попытки нападения начались после того, как кортеж Грачева свернул с трассы на дорогу, проложенную по краю лесистой горы. Благо, на этом отрезке дорога была свободна от движения. Преследователь попытался вытеснить «ВМW» с телохранителями на обочину, чтобы вытолкнуть его с высокой насыпи и прорваться на обгон головной машины. Водитель бронированного внедорожника старался не подпускать его близко, хотя от ударов по заднему крылу и бамперу увильнуть не удалось. Бандиты начали обстрел из открытых окон, били по шинам. От лопнувшего колеса «BMW» потерял управление и его выбросило поперек дороги. Наемники решились на таран. От удара вражеского «Фольксвагена» под прямым углом машина с охранниками Грачева была сброшена с дороги и, падая, опрокинулась на бок.
        За время этой схватки большому и неуклюжему семейному «Мерсу» не удалось оторваться и скрыться от погони. «Фольксваген» с террористами, обогнав машину олигарха, выскочил ему наперез и вынудил остановиться.
        Диманов увидел, как Грачев покидает салон и пытается вступить в переговоры, предлагая захватчикам выкуп, но вскоре замолкает, замерев с открытым ртом… На лице его читается крайнее изумление: неужели это все, конец? Звук прогремевшего выстрела еще не долетел до его слуха, но его взгляд был прикован к дулу пистолета, направленного в его грудь, а из черного отверстия уже тоненькой струйкой выползал дымок…
        Дмитрий со своего укрытия разглядел, как олигарха загородило туманное облако, в свечении которого он едва различал женские очертания с широко раскинутыми крыльями. Демон засмеялся: вот ведь неугомонная, неуступчивая ангелица Инзаэль! Того, кого она успеет загородить, пуля не коснется.
        Два бандита, тем временем, вытащили из машины жену олигарха и няню с надрывно плачущим младенцем на руках. Снова засвистели пули, а белое облачко сновало туда-сюда, туда-сюда, и маленькие золотистые гильзы, оставляя белые следы нагретого воздуха, дугой пролетали мимо объекта поражения.
        И вдруг, быстро крутясь в воздухе, прямо на голову ангела опустилось что-то светящееся, переливчатое, как лунный камень, и застряло в волосах. Демон аж подпрыгнул на ветке. Не может быть…
        Ангел, теперь уже не настолько всемогущ. Отведя пулю от олигарха, Инзаэль явно не успевала защитить его жену. Демон коварно улыбнулся: дела приняли интересный оборот… Телохранитель, ехавший в машине Грачевых, выполнил свой долг: заслонил собой няньку с новорожденным на руках и тут же свалился, как подкошенный. Следующая пуля полетела в молодую женщину. Ангелица метнулась к ним и взмахом руки всколыхнула божественную энергию, призванную изменить траекторию ее полета. Но снаряд не подчинился ей….
        Инзаэль с изумлением смотрела, как на ее белоснежной сорочке расплывается кровавое пятно. Пронзительное ощущение, неведомое ей ранее, захлестнуло ее. За сотни лет существования она напрочь забыла, что это и есть одно из бедствий бренной человеческой плоти – физическая боль. В следующее мгновение мир для нее потонул во мраке.
        Глаза наемника, подстрелившего ее, пораженно полезли на лоб… Он попал в ангела… Это была она – девушка… Как в замедленной съемке она плавно падала лицом вниз… ее распахнутые белоснежные крылья вздрагивали от впивающихся пуль, и окровавленные перья разлетались в воздухе… Он видел ее так же отчетливо, как и всех остальных, волею судеб столпившихся на лесной дороге… Но это продолжалось всего лишь мгновение. Из его ствола вдруг клубами попер удушливый и разъедающий слизистые черный дым… Прицелиться стало невозможно… Похоже, и другим стрелкам в этот момент почудилось, что у них со зрением что-то неладно… То выстрелы не долетали до цели, то глаза как будто туманом белесым подернулись… Пальба вынужденно прекратилась.
        Глаза наемника, который подстрелил ангела, все еще были похожи на плошки. Он со страхом опустил пистолет… Муть рассеялась… Но там, где он только что видел самого настоящего ангела, лежал окровавленный комок перьев. Голубь. Это был всего лишь голубь. И привидится же такое! Пора менять работу…
        Проморгавшись, он снова поднял оружие, но выстрелить не успел… Раздался привычно-знакомый хлопок, от которого шею обожгло нестерпимой болью, он дернулся, инстинктивно схватившись за это место, и, не удержав равновесия, грохнулся на колени. Подельник, стоявший рядом, свалился с раздробленной головой. Сзади один за другим раздалось несколько выстрелов, уложивших еще трех бандитов…
        Помощь подоспела своевременно. Это были телохранители олигарха из машины сопровождения, отставшей из-за аварии на дороге. Теперь они нагнали хозяина…
        – Они успели… Мои парни… Мои!… Я не ошибся в них, – улыбаясь сквозь слезы, говорил господин Грачев, обнимая молодую жену с ребенком. – А я уж было с жизнью распрощался… Видишь, дорогая, бог есть.
        – Это же чудо! Самое настоящее чудо! – то плача, то смеясь, с восторгом отозвалась его супруга. – Мы были на волосок от смерти… Если бы кто-то рассказал мне, что его спас ангел-хранитель, не поверила бы… Ты видел его? Видел? Он только на миг показался, вот с такими огромными крыльями, а потом исчез… в тумане… Спасибо тебе, Господи!
        3
        – Вчера на семью известного бизнесмена Давида Грачева было совершено организованное покушение на убийство. К счастью, чета Грачевых вместе с их новорожденным сыном не пострадала, благодаря высокому профессионализму и согласованным действиям телохранителей бизнесмена. Четверо наемных бандитов были убиты в перестрелке, один скончался по дороге в госпиталь. Полиция ведет расследование. Подробнее об этом происшествии смотрите после рекламы… – бесстрастно вещал с телевизионного экрана голос диктора.
        Но лежащая на кровати девушка в бинтах была не в том состоянии, чтобы воспринимать поступающую извне информацию.
        Она с трудом разлепила глаза. Пелена, плывущая перед глазами, разошлась, и зрение постепенно сфокусировалось. Воспарить ей почему-то не удалось… Стоило ей пошевелиться, как со всех сторон ее пронзили острые мучительные ощущения… Инзаэль откинула одеяло и, с усилием приподнявшись на локтях, взглянула туда, где расходилось волнами пульсирующее жжение. Все, что она теперь воспринимала собой… очень сильно напоминало ей человеческую плоть: руки-ноги, которые можно было безболезненно сгибать и двигать в разные стороны, и туловище…причем, последнее от подмышек до пупка было забинтовано… Сквозь бинты уже просочилась красная жижа. А что со спиной? В области лопаток саднит с такой силой, что больно шевелиться…
        Стиснув зубы, девушка с трудом сползла с постели и, широко расставив ноги, встала – эта поза ей показалось самой устойчивой. Осмотревшись, она увидела в комнате большое зеркало и, переставляя непослушные человеческие подпорки, направилась к нему. То, что она увидела, повергло ее в шок.
        Как такое могло произойти? Но почему?
        Первым ее сумбурным порывом было желание напрочь избавиться от этой тяжелой, неудобной, ограничивающей ее во всем, да еще и причиняющей такую боль, оболочки. Инза, покачиваясь, заковыляла к окну. Она и сама не понимала, как этого достичь, но все ее существо рвалось к тому, чтобы покинуть до невозможности душную комнату… сию же минуту сбросить с себя эти тяжкие телесные оковы… и – в воздух, в воздух!!! В небо! Ввысь!
        Чуткий слух Диманова с первого этажа уловил звук открывающегося окна. Он стремглав влетел в спальню, где оставил спящую после наркоза Инзаэль. Створки окна были настежь распахнуты, а девушка, покачиваясь, стояла на подоконнике… Дмитрий схватил ее в охапку и отнес на кровать.
        – Ты что это надумала, а? Уж не тебе ли знать, хранительница жизни: самоубийство – это грех! – в своей обычной ироничной манере приговаривал Дмитрий Диманов, укрывая ее сопротивляющееся тело одеялом. – Да не брыкайся ты так! Швы разойдутся! Опять доктора вызывать? И так мне пришлось тех двух хирургов, что тебя оперировали, памяти лишить… Ты же знаешь о нашем кодексе: никто не должен знать о существовании высших рас.
        И тут, словно от приступа сильнейшей боли, бывшая ангелица взвыла:
        – За что-о-о?!! За какие пригрешения… меня сбросили на землю-у-у?! Ведь должны же сообщить … за что я наказана-а…. За что?!!!.. меня засунули в эту плоть… как в тюрьму?!.. Ну почему-у-у?!
        – Прекрати истерику! Вот уж не думал, что ангелы такие невыдержанные. Успокойся, слезы тут не помогут, – Дмитрий аккуратно промокнул ее мокрые глаза и приложил платок к носу девушки. – Ну-ка, сморкнись. – Вот умница. А теперь давай попробуем обмозговать, как такое могло случиться. Скажи, у тебя были такие мысли?
        – Какие?
        – Ну чтоб человеком стать.
        – Нет…Никогда… – всхлипнула Инза.
        – А я, признаться, сам захотел. И даже к правящим князьям Третьего Неба с поклоном ходил. Только сам я не готов был к переменам. Это было полной неожиданностью для меня!
        – Ты как хочешь. Оставайся здесь, если тебе нравится. А я должна вернуться назад, – решительно заявила падшая ангелица. – Зря ты мне помешал, спаситель! – неприязненно сказала она и, помолчав, мрачно добавила. – Насколько я знаю, есть только один способ освободиться от этого тела – убить его!
        – Ошибаешься, – усмехнулся Диманов. – От твоего выбора ничего не зависит. И от моего тоже, хотя это и совпадало с моим желанием. Сейчас я тебе покажу, что решило нашу с тобой судьбу. И я думаю, это связывает нас в этом мире. – Диманов, не вставая, протянул руку и открыл один из ящиков прикроватной тумбочки. – Он достал оттуда небольшую шкатулку длиною с ладонь, внутри которого лежало небольшое перышко. – Вот тот магический артефакт, который превратил нас с тобой в людей. – Осторожнее! Лучше не вынимай. Можно порезаться. И еще… – на свободе оно имеет тенденцию вымахивать выше твоего роста.
        Инзаэль взяла коробочку в руки. Перо переливалось на солнце сиреневыми и голубоватыми оттенками.
        – Оно летело, светясь. А когда упало на твои волосы, у тебя вся голова осиялась голубым пламенем, и ты сразу стала видимой.
        – Видимой? – удивленно переспросила бывшая ангелица. – Теперь мне понятно, почему я стала мишенью для пуль…
        – Да, честно говоря, я и сам оторопел, когда увидел, как пуля прошила тебя насквозь… Тебе повезло, что она не задела жизненно важных органов. И, крылья… извини… пришлось… ампутировать, – Дмитрий увидев ее посеревшее и совершенно убитое лицо, слегка растерялся, не зная, как ее утешить. – Ты… взгляни на это с практической точки зрения… Сама подумай, зачем тебе крылья? К тому же они были безнадежно испорчены…
        – Но я не могу без крыльев… – отчаянно пролепетала Инза, машинально возвращая Дмитрию коробочку с пером. Он аккуратно прикрыл его крышкой и хотел положить на прежнее место, но девушка рукой приостановила его движение.
        – Теперь сможешь. Ты – человек. А у людей крыльев не бывает.
        – Но меня же вы спасли… – сквозь слезы проговорила Инза. – Неужели их нельзя было как-то… отреставрировать?
        – Инза! Ты сейчас в другом мире. Люди здесь не летают. Призови весь свой здравый смысл и подумай: зачем они тебе? В воздух они тебя уже не поднимут. Ты стала слишком тяжелая… В тебе сейчас килограммов сорок пять будет…
        – А что с твоими крыльями? Вы их тоже ампутировали?
        Дмитрий засмеялся.
        – Меня ж не подстрелили на полпути… Я успел полностью обратиться. Кстати, в отличие от тебя я вообще ничего не помнил. Моя память была полностью очищена. Я удивлен, что ты знаешь о своем ангельском прошлом. Видимо, ты так и зафиксировалась на переходе – полуангел-получеловек.
        Инза снова открыла шкатулку с пером.
        – Странно… Но откуда оно взялось, это перо? И чья это жестокая шутка: сбросить нас с небес на землю? – быстрым движением она выкинула артефакт из ларца и с решимостью в прищуренных глазах наблюдала за стремительным ростом его сверкающего опахала. – А что будет, если я его сожгу? Магия утратит свою силу? А я вернусь в прежнее состояние?
        – Не-не-не! Так нельзя! Это ж такая громадная сила! – Дмитрий быстро вскочил, наклонился, подбирая перо, подождал, когда оно сожмется в его ладони до минимального размера и вернул его назад, на бархатное ложе шкатулки. – Ты даже не замечаешь, что ведешь себя, как глупая земная девчонка! Надо же глубже смотреть! Я вот тоже дурак был… Отдал свое Феофанову. Даже не изучил его магических свойств. Рано тебе его в руки отдавать! Еще натворишь что-нибудь своими необдуманными поступками, – сердито проговорил он и вышел из комнаты Инзы. Назад вернулся уже без футлярчика и снова сел рядом с девушкой. – Ни у ангелов, ни у демонов я такого пера не видел. Я вот что думаю: это далеко не случайность. Четыре года назад…– я в начале зимы воплотился, а сейчас – август… Я тогда, эйтран Энариил, стоял на крыше, и видел это существо, точнее оранжевую сферу в полете, похожую на комету. Но сейчас оно вернулось. И более того, упало где-то за лесом. Там такое зарево стояло…
        – А что ж ты не полетел туда… э-э… не поехал посмотреть, что это за явление?
        – Мне тогда не до него было… Я тебя спасал!
        Инза вдруг встрепенулась от нахлынувшего воспоминания. Глаза ее испуганно округлились.
        – А те, кого я спасала?.. Что случилось с ними? – в голосе ангелицы зазвенела тревога. – Когда меня…м-м… т.е. моего ангельского оберега не стало, семью Грачева перебили твои налетчики? – с закипающим гневом спросила она.
        – Да не переживай. Семья олигарха в полном составе выжила. Один из телохранителей, который в машине ехал с ними, ранен, но тоже жив. И все благодаря тебе! – заискрив глазами, снова рассмеялся Диманов. – Наемные убийцы… если тебя это утешит… они все, все до единого, погибли в перестрелке. Видишь, как прекрасно завершилось это злодейское нападение. Ты можешь гордиться: свою последнюю миссию ты выполнила героически… и даже пожертвовала собой!
        – Перестань ломать комедию. Это не смешно. Гибель этой банды полностью на твоей совести, – пронизывая его осуждающим взглядом, проговорила Инзаэль.
        – Да полно тебе… – лениво отозвался Демон. – Они сами выбрали свою судьбу. Все решают личностные приоритеты. А их приоритеты – это сила, власть и деньги. Что хотели, то и получили: деньги им на счет переведены. Семьи, потерявшие кормильцев, получили еще и дополнительную материальную помощь. У кого-то есть претензии? К кому, если не к себе? Так что, конец, как в лучших сказках. Добро победило, зло наказано! Ты же этого всегда хотела. Так что твоя душа может быть спокойна. Все по законам справедливости.
        – Паяц! – с презрением проговорила ангелица. – Любая жизнь – это величайшая ценность. Ну почему ты такой беспринципный? Тебе никогда никого не жаль. Ты с легкостью людей отправляешь на смерть.
        Демон Димон со смешком покачал головой.
        – Столько упреков! И это вместо благодарности? Ты что не поняла, что ты и сама абсолютно без защиты осталась?.. Лежала у всех на виду, крылья раскинув… Тебя бы пули изрешетили, если бы не я, – с лукавой улыбкой добавил он.
        – Вот удивил… – смущенно пробормотала девушка. – Зачем же ты спас меня? Мы же враги.
        – Враги? – Диманов усмехнулся и покачал головой. – Ничего личного. Никогда не воспринимал тебя в этом качестве. Ты становишься слишком пристрастной, Инза. Это человеческая черта.
        – Ну так зачем? – повторила она, перенимая его ироническую интонацию и пристально глядя ему в глаза. – Смысла не вижу. Ты бы так удачно провернул свою гадкую аферу, если б не заморачивался моим спасением. Я понять хочу. У тебя был шанс меня убрать. Зачем не в свою пользу сыграл? Зачем голы загонял в собственные ворота?
        – Я не заморачивался, – со смехом отмахнулся Диманов. – Я Кодекс соблюдал! Человеческим глазом увидеть ангела невозможно. А тут видишь, как сложилось… Когда перо тебя коснулось, ты начала в человека превращаться, то есть плоть ты обрела, но окончательно поменять свой облик не успела… Тут тебя и подцепила пуля. А мне волей-неволей пришлось твое явление миру от бандитов маскировать…
        – Вот и радуйся, что я теперь не у дел и тебе уже не мешаю! Хотя… – она погрустнела, – там, наверху наверняка уже подыскали мне замену…
        – Даже не знаю, стоит ли тебя огорчать, – хитро прищурился Димон. – Я сегодня уже изрядно нагадил, пока ты в норму приходила, но увы… из вашей рати хранителей – пока никого… Только ты могла вот так бесцеремонно вломиться и спутать мне все карты…
        – Не понимаю, почему ты помог мне… – пробормотала Инза. – Я ведь привыкла, что ты безжалостно убираешь тех, кто тебе мешает… – и добавила, переняв у него иронично-лукавую интонацию. – Берегись! Я все равно не дам тебе покоя. Я и впредь буду разрушать твои злодейские планы.
        – Я не против, – осклабился Диманов. – Скучно мне. И здесь, на Земле, мне тоже все дается без труда. Когда ты меня раззадориваешь, и мои замыслы начинают рассыпаться, я в азарт вхожу.
        – Удивляюсь я тебе, Энариил. Ты зло творишь совсем не по-злодейски, эдак с ленивой и безлобной скукой.
        – Теперь уже не Энариил. Здесь, на Земле, я – Дима.
        Падшие ангелы помолчали несколько секунд. Лицо Инзаэль приняло сосредоточенное, а затем озадаченное выражение.
        – Что-то не так? – поинтересовался Дмитрий.
        – Чувство какое-то странное. Где-то там внутри как будто что-то скукоживается. Неуютно…
        – Не знаю, с чего бы, – серьезно пробормотал Дима.
        Раздалось урчание. Он рассмеялся:
        – Отлично. Все идет как надо. Вот ты уже есть захотела. Регенерация организма ускоренная. Видишь, в нас все равно что-то осталось от прежних возможностей… У меня тоже так было, хотя я разбился с огромной высоты и меня из кусочков собирали. У людей-то силы ограниченные. Их постоянно надо восстанавливать – едой и ежедневным сном. Счас я быстренько, – он рванулся было вперед… но обеспокоенно затоптался на месте. – Обещай, что не вздумаешь нырять в окно, а то я тебя к кровати привяжу…
        Инзаэль с улыбкой покачала головой, и Дмитрий метнулся вниз по лестнице – на кухню. Через пару минут он уже стоял в дверях с подносом в руках.
        Придвинув к ее кровати низенький столик, он опустил на него поднос. Осторожно приподняв девушку, подсунул под спинку ей подушку, и только потом, присев на краешек стула, поднес к ее губам ложечку с кашкой.
        – Это овсянка с ягодками – с малиной, манго и черникой. Попробуй! Я знал, что ты есть захочешь, поэтому заранее все приготовил.
        Дмитрий с трудом пропихнул ложку сквозь щель между рядами зубов. Девушка, с опаской процарапав ложку зубами, позволила запихнуть себе в рот целую горку размазни с фруктами. После третьей ложки, замычав с туго набитым ртом, она протестующе покачала головой и заслонила рот ладонью.
        – Ну что ты, как хомяк! – рассмеялся он. – Про запас себе еду за щеки уложила? Надо прожевать все и проглотить. Чтобы вниз ушло – вот сюда! – он похлопал рукой по своему животу.
        Инза недоверчиво подвигала челюстями…
        – Понимаешь, еда – это топка для выработки энергии в человеческом организме. Вот мы получали божественную энергию так же, как все воздушные стихии из эфира… А люди так не могут, им надо есть и пить, чтобы жить. Так же как и животным.
        Но бывшую ангелицу уже не надо было уговаривать… Похоже, она вошла во вкус. Глаза ее довольно заблестели, и она со смущенной улыбкой отобрала у Дмитрия ложку и выскребла всю миску до дна.
        – Умничка! Ну теперь ты быстро на поправку пойдешь, – сказал Дмитрий, протягивая ей десерт – клубничное мороженое.
        4
        {Неделю спустя}
        Диманов проводил врача, который только что снял швы, и вернулся в комнату больной.
        Она стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое земное тело в белом платье, которое он купил ей.
        – Ну и как мне жить дальше? Что я теперь буду делать? – растерянно спросила она.
        – Все просто: живи, как жила прежде – твори добрые дела.
        – Ты не понимаешь! Как? Как же я смогу помогать людям теперь? Я не обладаю больше ни телепатией, ни телекинезом, ни левитацией. Мои космические знания не уместились в этот маленький человеческий мозг. Я ничего не помню! Ничего из того, что я знала раньше!
        – Проблема только в том, что у тебя нет документов. Надо будет пройти ряд формальностей, чтобы мир признал твое существование. В кратчайшие сроки мы сделаем тебе паспорт, регистрацию и прочую бюрократию.
        – Зачем ты мне говоришь о каких-то формальностях? Ты меня не понимаешь…
        – Еще как понимаю. Не забыл еще, как на собственной шкуре испытал весь ужас бессилия…. – засмеялся Дмитрий. – Я много думал над этим. И пришел к выводу, что это Испытание. Легко выполнять свое предназначение, когда ты обладаешь неограниченной силой и знаниями. А теперь попробуй делать то же самое в облике человечьем, полагаясь лишь на желание идти по пути Господнему, – серьезно сказал Диманов, но тут же ухмыльнулся. – Это как в каком-нибудь комиксе: суперледи без суперспособностей оказалась рыбой, выброшенной на берег.
        – Вот-вот и теперь я глупо пучу глаза и беспомощно разеваю рот… – со вздохом согласилась Инза.
        – Я смутно помню, чем занимался, когда жил на Шхакиме {(Шхаким – третье небо ангельского мира; в северной его части находится ад, а в южной – Златые Врата рая; по исламской традиции здесь обитает ангел смерти Азраил – прим. автора)}. Наблюдать, регулировать, если надо, уничтожать… – это было моей задачей тогда. Но ты постоянно вмешивалась… Совсем недавно, – его глаза мстительно заблестели – ты была могущественнее, чем я – и я часто был не в силах помешать тебе расстроить мои планы.
        – Уж не хочешь ли ты отыграться на мне за те моменты бессилия?
        – Да! – с мрачным лицом, без тени улыбки произнес Демон Димон. – Это будет жестокая месть! Я давно ждал этого момента…
        Инзаэль недоуменно уставилась в его глаза. Но ничего похожего на розыгрыш в них не увидела, напротив, из самой глубины его карих глаз прорвалось какое-то красноватое злобное свечение.
        – Ты шутишь?… – осипшим голосом спросила она, сама не ожидая от себя такой странной реакции. Во рту стало сухо, а ладони внезапно стали влажными…
        – Ты мне за все ответишь… – прошипел вдруг бывший эйтран, пронзая девушку тяжелым неподвижным взглядом. В тот же миг на запястьях и щиколотках Инзы появились ржавые браслеты, соединенные массивной цепь между собой. – Я посажу тебя в сырой подвал с крысами, буду пытать и морить голодом, – с мстительным злорадством продолжал Демон.
        В комнате вдруг стало темно. Большие светлые окна куда-то исчезли. Запахло гнилью и сыростью. Когда глаза привыкли к темноте, Инза увидела, что стоит около узкой деревянной лестницы. Сверху пробивался свет. Она подняла голову и увидела светлый контур вокруг темного квадрата. Похоже, это была крышка от того подвала, про который только что говорил Дмитрий. Она ухватилась за перила и, приволакивая скованные кандалами ноги, попыталась подняться вверх. С трудом одолев пару ступенек, девушка с силой рванула ногу к себе и с криком полетела вниз. Нога саднила, видимо браслет ободрал кожу на ноге. Нащупав рукою цепь, Инза подергала ее, чтобы вырвать из места прикрепления, но та не поддавалась. Девушка разглядела, что вериги были прикованы к стене. С чувством полной беспомощности она легла на спину, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Глубоко выдохнув, бывшая ангелица прикрыла глаза и постаралась расслабиться… И тут кто-то дернул ее за волосы… и острые коготки, быстро вкарабкались ей на голову, и царапая кожу побежали по ее лицу. С истошным визгом узница схватила это существо за спинку и
брезгливо отшвырнула. Еще одна такая же тварь, щекоча усами, стала обнюхивать ей ноги. Другая забралась на живот. С чувством отвращения девушка дернула ногой, зазвенев цепями, и опираясь на руки, села. Что-то липкое и противное тут же облепило ей глаза, и мохнатое существо, быстро суча шершавыми лапками, поползло по ее щеке. Взвизгнув, девушка замотала головой и шарахнулась в сторону. Тонкая струйка света, бьющая из щели сверху, высветила огромного паука, висящего на нитке своей паутины. И тут крышка подземелья со скрипом откинулась… От яркого потока света, ударившего по глазам, Инза зажмурилась и наклонив голову, закрыла лицо руками…
        Осторожно открыв глаза, первое, что увидела девушка – свои собственные колени, прикрытые белым шелком платья. Она сидела в кресле с ногами, а над ней, едва удерживая смех, стоял Дмитрий. Подняв на него измученные глаза, Инза схватила со стола вазу со цветами и яростно запустила в него.
        – Ты! Это ты все устроил! Это же магия! Морок! – кричала она, не сумев удержать брызнувшие из глаз слезы…
        Дмитрий изловчился поймать эту вазу и осторожно убрал ее от девушки подальше.
        – Тихо, тихо, тихо… Все в порядке… Ты вернулась домой… здесь тепло, сухо и совсем безопасно, – поспешил он успокоить вчерашнего эйтрана.
        Инзе удалось быстро взять себя в руки, и теперь она с холодной усмешкой смотрела на недавнего коллегу.
        – Это что месть? Ты теперь всегда будешь издеваться надо мной? Ведь я теперь человек и не могу тебе противостоять.
        – Ну что ты? Какая еще месть? – на губах Димона снова нарисовалась его фирменная улыбка от Лукавого. – Просто я в своем амплуа помогаю бывшему ангелу постигать все проявления человеческих чувств. В своей прежней ипостаси ты ведь никогда не испытывала такого чувства, не так ли? Так знай, это был страх.
        ГЛАВА 5. ЭЛЕАЗАР. СТРАННОЕ ЗНАКОМСТВО
        Алиса столкнулась с ним у входа в магазин. Он придержал дверь, пропуская ее, и пошел следом. Девушка набирала в корзину продукты: сыр, сметану, сосиски, банку кофе – и все время чувствовала направленный на нее сквозь череду проходящих людей долгий и внимательный взгляд. Вначале ей было не по себе, и она скованно озиралась по сторонам. А потом Алисе даже понравилась эта игра, тем более, ничего подозрительного и отталкивающего в его внешности не было. Он было довольно хорош собой: темные волнистые волосы, лицо холодное, аристократическое, с легким налетом скуки, которое, впрочем, отнюдь не портило его. «В нем что-то есть от поэта Серебряного века, – подумала Алиса, поскольку сама обожала искусство той поры. – Ему бы подошел смокинг с кружевным жабо», – девушка взглядом поискала его в толпе покупателей, но не нашла, видимо, он уже ушел.
        Шагая по Солнечному бульвару в сторону дома, она вернулась к мыслям о поэтах рубежа веков.
        «Современники уже так не пишут, – думала она. – И даже чувствуют иначе. Сейчас не модно выплескивать сильные и яркие эмоции. Психология не та. Когда-то, двести лет назад, один поэт с искренней верой в свое поколение взывал: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!» А ведь скажи такое в наше время, тебя засмеют и спросят: не из дурки ли ты. Сейчас все отравлены скептицизмом. Отыскать человека, по-настоящему благородного, бескорыстного и самоотверженного, в наши дни практически невозможно. В эпоху индивидуализма, где каждый сам за себя, никто из друзей-приятелей за тебя душу рвать не будет. А если ты грезишь о чем-то прекрасном и возвышенном – ты дура, оторванная от жизни (космическая, как у нас в универе говорят) или с луны свалилась».
        В стихах, которые Алиса почитывает в соцсетях, наряду с отчужденностью, преобладают депрессивные интонации человека, живущего в хмуром и холодном мире. Соблюдать правила стихосложения, ритм и рифму сейчас не принято. Вирши выкладываются не столбиком, как это было в прошлом веке, а сплошными текстовыми потоками, в которых нет ни прописных букв, ни знаков препинания, отделяющих одно предложение от другого.
        «Но ведь поэты Серебряного века тоже испытывали глубокое разочарование в настоящем… Но все равно, несмотря на грусть и меланхолию, они устремлялись в Космос Духа – именно там они искали очарование высшей красотой, которая на земле уже не нужна (Этот символ Отверженной Красоты, который с щемящей печалью покидает мир людей изобразил Михаил Врубель в картине «Царевна-Лебедь»).
        Возможно, я романтизирую прошлое… Но так хочется хоть на несколько минут оказаться в минувшем времени…» – Алиса представила себя в начале двадцатого столетия: с подружкой-курсисткой она шла по тротуару Невского проспекта. На них – маленькие шляпки «шантеклер» с фазаньим пером, а лица прикрыты темной вуалью (как и подобало быть даме Прекрасной Эпохи). А вокруг под руку со своими кавалерами не спеша прогуливаются Таинственные Незнакомки в умопомрачительных широкополых шляпах, украшенных бантами, шарфами или, как в стихотворениях Блока, страусиными перьями…
        «И вот – ее глаза и плечи,
        И черных перьев водопад…»
        А на дороге, мощенной булыжниками, мирно соседствуют старинный общественный транспорт и техника наступающей новой эры. Первые автомобили пролетают мимо конок- Омнибусов, запряженных лошадьми. С характерным постукиванием проносится по рельсам электрический трамвай…
        «Мама мия! Вот это – материализация мысли! – вдруг ахнула Алиса, а глаза ее от изумления полезли на лоб. Навстречу ей шел элегантный господин в сине-фиолетовом фраке и с мягким пурпурным галстуком, завязанным бантом на вороте рубашке. Так был одет молодой Александр Блок на портрете, стоявшем в ее книжном шкафу. Таким, каким она представляла себе поэта пару минут назад. Проходя мимо, он вежливо приподнял шляпу, приветствуя ее… – Да нет, это просто совпадение! – успокоила себя Алиса. – В наше время вообще ничему удивляться нельзя. Видимо, где-то рядом кино снимают. Или рекламу…
        …Эх, Владик-Владик, – вздохнула она, вспоминая, как ее погибший друг читал Бальмонта и Поля Верлена. Мысли студентки постепенно перешли к воспоминаниям о парне, которого она так и не поняла до сих пор. Сам он добровольно ушел из жизни или это была трагическая случайность?.. Среди своих однокурсников и сверстников она никогда не встречала таких, как он. С тех пор, как Влада не стало, Алиса за четыре года ни разу ни на кого не посмотрела с интересом. – Нет таких, как он. Пусть даже он и был наркоша пропащий…»
        Девушка вспомнила парней, которые пытались ухлестывать за ней. Валера… он конечно очень умный, в политике здорово шарит, но до чего же груб и ленив… Пытался пару раз зажать ее, и так злился, когда не получал того, что хотел…
        И тут этот киношный господин вынырнул снова. Только теперь уже без фрака и без котелка, а в джинсах и в вельветовом пиджаке. Это был тот самый парень, которого она встретила в супермаркете. И взгляд его, направленный ей в область солнечного сплетения, как-то странно вспыхнул, прежде чем он посмотрел девушке в глаза. Алисина ладонь непроизвольно легла на то место, где висел самодельный кулон с перышком.
        Перо и в самом деле было необычное, переливчатое. Так светятся в солнечный день брызги воды из фонтана. Алиса как-то остановилась перед ним, любуясь, как струи под мощным напором выбрасываются в воздух, а потом падают с высоты, рассыпаясь на множество сверкающих самоцветов. Красота! Вот и перо так же сверкало, когда его ветром несло над головами прохожих (почему-то оно показалось ей невероятно огромным – может, это было видение, подобное миражу, которое возникает от преломления света в разных по плотности слоях атмосферы). Длинные черные волосы Алисы разметались тогда от шквалистых порывов, и ей показалось, что кожу головы чем-то обожгло. Сунула руку в волосы, а там перо там застряло… не поняла только, почему оно было таким горячим.
        Дома, на съемной квартире, Алиса разыскала подаренный подружками браслетик из кварцевых кристаллов голубого цвета. Камушки с четкой поперечной полоской, называемые кошачьим глазом, искристо мерцали. Девушка просверлила дырочку в перышке и нанизала его вместе с бусинками-глазастиками на серебряную цепочку. Получился вполне симпатичный кулончик.
        Как странно он смотрел на ее бусики… Алиса задумчиво перебирала пальцами камушки, думая о том, что же так привлечь в этой подвеске прохожего. «Дьявольский самоцвет, – с усмешкой вспомнила она характеристику природного камня. – Точно, аж зрачок у парня красновато загорелся. Ишь ты, если бы я была суеверной, поверила бы, что камушек-то колдовской оказался».
        2
        На следующий день «элегантный бес» встретил ее на ступенях университетского портика. Позже, вспоминая, Алиса всякий раз удивлялась тому, что он не затерялся в толпе, она сразу узнала его, хотя весь ее курс после последней пары высыпал на улицу.
        «Ага! Проскочишь тут мимо… Когда у него взгляд, как у гипнотизера… – мысленно оправдывалась она перед собой. – Да не хочу я к нему подходить. Мы даже незнакомы. Он с девушкой, между прочим. Вчера меня преследовал, пусть сам и подходит, – попыталась она сопротивляться какой-то странной тяге, направляющей ее к нему. – Или не преследовал? Просто СЛУЧАЙНО по дороге встречался… два раза подряд. А когда незнакомый человек теперь уже НЕСЛУЧАЙНО узнает, где она учится и когда у нее заканчивается последняя пара – это вам не преследование?.. Нет, не подойду. Вот еще чего не хватало. Ему надо, пусть сам и подходит… Но что делать, если твою спину сверлит чей-то взгляд?..» – девушка извинилась перед подружками и, высокомерно вздернув подбородок, нехотя приблизилась к «вчерашнему» незнакомцу.
        Несмотря на то, что выражение ее лица однозначно свидетельствовало о намерении отшить новоявленных друзей, Бес поприветствовал девушку так тепло и дружелюбно, словно они в детский сад вместе ходили и в школе за одной партой сидели.
        – Привет, Алиса! А мы ждем тебя! Держи, это тебе! – он вручил ей невероятно красивую ветку с черными цветками орхидей.
        Алиса аж ахнула, никогда таких шикарных не видела.
        – Ух, ты! Живые, оказывается, цветы. А я думала, иллюзия, – сказала она саркастически.
        Бес иронично и вместе с тем очаровательно улыбнулся. Они друг друга поняли.
        – Ой, я вас не представил, прошу прощения, – спохватился он. – Знакомься, это Инза.
        Алиса протянула руку тоненькой светлокожей девушке с легкими льняными волосами. Несмотря на то, что девушка держалась скованно и угловато, выражение ее огромных светло-голубых глаз было отнюдь не робким, а выдавало характер, сильный и решительный. Тряхнув ее мягкую, словно детскую кисть, Алиса приблизила лицо к ее уху.
        – Знать бы еще, кто он такой. А то ведет себя так, как будто я его сто лет знаю. А себя не называет…
        Новые знакомые дружно и весело расхохотались.
        – Как ты думаешь, ему стоит доверять? – спросила Алиса у Инзы.
        Инза, также интимно понизив голос, ответила:
        – От чистого сердца даю тебе совет: этому прохиндею сопротивляться бесполезно. Везде найдет и отовсюду достанет. А ситуация складывается так, что лучше ему довериться. Лично я так и сделала.
        – А он кто? Гипнотизер? Иллюзионист?
        – Темный ангел, – без тени улыбки шепнула блондинка.
        – Ха-ха-ха! Весело тут с вами! – рассмеялся ее спутник. – Рад знакомству. Меня зовут Дима. Дмитрий Диманов – по паспорту.
        Новые знакомые повели Алису на выставку Ван Гога в арт-галерею. Алиса и раньше была знакома с творчеством голландского художника, изучала репродукции его картин, много читала о нем, но то, что она увидела, было ни с чем не сравнимо. Организаторы выставки устроили грандиозное мультемидийное шоу с проецированием его шедевров на экраны десятиметровой высоты.
        Яркие краски, вихрящийся мазок, динамично уносящий верхушки кипарисов в небо…. И симфоническое звучание чувств, устремляющихся к звездам, вливающихся в их орбиту и кружащих со светилами в едином космическом пространстве.
        Разбуженные эмоционально с помощью музыки цвета и звучащими фрагментами из писем, зрители воспринимали картины уже на другом уровне – острее откликаясь на вибрации обнаженного нерва художника.
        Некоторые холсты завораживали Алису до слез… Но Димины слова про судьбу сумасшедшего гения повергли ее в шок. Причем, все было сказано эдаким скучающим будничным тоном, как будто речь шла о поставке нового урожая картошки в овощной магазин.
        – Ван Гога, между прочим, звали Винсент, что значит – Победитель. Звезды предвещали ему ослепительно удачливую судьбу: признание таланта, бешеный успех во всем мире, множество последователей его стиля в искусстве и, главным образом то, что картины в переводе на денежный эквивалент обеспечат их владельцу громадное состояние.
        – Что-то информация ваша не соответствует действительности, – скептически отозвалась Алиса. – Все вышло с точностью наоборот!
        – Но ты же не будешь отрицать то, что картины Ван Гога – самые дорогостоящие в мире?
        – Нет, не буду. Сейчас его картины оцениваются в сотни миллионов долларов. Но при жизни ему удалось продать только одну картину. За гроши. Он нищенствовал, голодал. При жизни он был самый одинокий и несчастный человек в мире, – говорила Алиса, так проникаясь страдальческой долей художника, словно это коснулось лично ее. – Я про него книгу читала – Ирвина Стоуна. «Жажда жизни» называется, – подтвердила она, чтоб никто не сомневался, что так оно и было.
        – Но…предначертание-то звезд полностью сбылось, – улыбнулся Дмитрий. – Жаль, что все это случилось после его жизни.
        – Но это же несправедливо! – воскликнула Алиса. – Да, мир признал его гением. Но ведь он этого никогда не узнает! Не засмеется от радости и не заплачет от счастья.
        Инза, молчавшая до сих пор, спокойно возразила:
        – Так было необходимо. Он жил духом, деньги и слава не развратили его.
        – Жизнь – боль. Любовь – боль. Но где же вселенская справедливость? – с горечью продолжала Алиса. – Он был отзывчивым и бескорыстным – в ответ лишь одно пренебрежение. Его душа жаждала любви и понимания – над ним смеялись и издевались. Его существование – мука.
        – Не согласна, что он был несчастлив всегда, – возразила Инза. – В минуты творческого вдохновения, когда ему удавалось выплеснуть бурлящие в нем чувства, он испытывал настоящую эйфорию. Но, увы, счастлив он был только в творчестве.
        – Дима, ну за что такая жестокая плата? – не могла успокоиться Алиса. – Ну почему он только после смерти получил то, что достоин был иметь при жизни?
        – Вряд ли счастливый и довольный своей жизнью человек смог бы писать такие картины. К тому же он сильно задолжал в предыдущей жизни. Тогда было наоборот: он все получал даром, не затрачивая усилий. Тогда он был любимцем Фортуны. В той своей жизни он почивал на лаврах за здорово живешь и не задумывался о том, достоин ли этого. Возможно, это выплата долгов.
        – Это что эзотерика, буддизм или каббала? Откуда, из каких учений вы этого нахватались? – с любопытством поинтересовалась Алиса.
        Но Дима только улыбнулся своей лукавой, ускользающей улыбкой и ничего не ответил. Инза посмотрела на нее своими глубокими печальными глазами и тоже промолчала.
        Даже в кафе, куда они пошли после вернисажа, Алиса продолжала бурно спорить. Выставка ли картин, слова ли новых знакомых подняли со дна ее души какие-то болезненные переживания о жизни и мироустройстве.
        – Должен быть Всевышний Суд, а вместе с ним система поощрений и наказаний от Господа, – считала она. – А если человек честен и благороден душой, то уж будьте добры, обеспечьте ему такую прекрасную и счастливую жизнь, поскольку он этого заслуживает. А уж если он мерзавец и готов на любые преступления ради собственной выгоды, то уж пусть сполна и отвечает за все это при собственной жизни.
        Хрупкая, беленькая до прозрачности Инза с какой-то непонятной для Алисы тоской слушала ее, опустив глаза.
        – Для того и существуют эйтраны, жрецы Судеб, чтобы контролировать мировую справедливость, – проговорила она, сердито полыхнув взглядом в сторону Дмитрия.
        Алиса непонимающе похлопала ресницами и, поскольку провисла пауза, продолжила:
        – Сам Ван Гог был очень отзывчив к страданиям других людей. Мог даже пожертвовать собственным благополучием. И не только. Он так проникался сочувствием вплоть до полного самоотречения… Помните, в тот период, когда он решил стать священником, чтобы помогать людям в выживании? Кончилось все тем, что он раздал замерзающим беднякам все, что сам имел: свою кровать, теплую одежду, деньги, а сам стал таким же нищим, как они… Ну разве он заслужил такую участь, как сплошные неудачи и прижизненные издевки?
        – А тебе не кажется, что ты идеализируешь его? Тебя послушать, так он чуть ли не ангел во плоти? – с усмешкой проговорил Дима. – Ты его никогда не видела. Этот рыжий недотепа…
        Но Инза не дала ему договорить:
        – Не смей порочить лучших представителей человечества, – тихо, но веско сказала она.
        – Он и был послан Господом на землю, чтобы стать ангелом во плоти. Он не озлобился и не перестал любить людей, хотя чаша его страданий была переполнена. Я не знакома с ним, но знаю, что мытарства и испытания, посланные ему всевышним, он выдержал с честью. Господь за это забрал его обратно. Я уверена, что сейчас он где-нибудь на Вилоне продолжает служить Свету.
        – Но я б хотела узнать, что Дима думает о рыжем недотепе, – со смущенной улыбкой обратилась Алиса к Инзе.
        – Да ничего нового он не скажет, поверь мне, – запальчиво проговорила эта странная, похожая на альбиноску девушка. Внешне она выглядела такой мягонькой, слабенькой, но, похоже, изнутри она была совершенно стальная. На лице Инзы вдруг возникла такая же иронично-пренебрежительная гримаса, как у Диманова. Она открыла рот и… приятным бархатным баритоном Димы произнесла. – Этот рыжий недотепа был истеричный, невыдержанный, взрывной. Да к тому же, еще и неврастеник.
        Алиса изумленно вытаращила глаза… потом расплылась в широченной улыбке. Она хотела что-то сказать, но не успела.
        Те слова, которые вертелись у нее на языке, подражая голосу собеседницы, проговорила Инза:
        – А тебя талант пародиста! Вот это да! Как здорово у тебя получается!
        Дима захлопал в ладоши. Затем он встал, церемонно склонился к руке девушки, легонько коснувшись ее губами.
        – Поздравляю, сударыня! Вот видишь, я говорил тебе, что когда попривыкнешь и окрепнешь в этой оболочке, некоторые из прежних способностей вернутся к тебе! – проговорил он радостно.
        Сама же альбиноска сияла. Алиса переводила глаза с Димы на Инзу и ничего пока не понимала.
        – Это надо отметить! – сказал Дмитрий и, подозвав официанта, заказал шампанское. – И еще десерт «Амброзия».
        Парень вернулся минут через десять. Поставил перед гостями зеленые шарики мороженого. Десерт был дополнен золотисто-прозрачными звездочками какого-то экзотического фрукта с цветочным запахом. Белоснежные дольки другого фрукта с шершавой коричневой шкуркой выглядели как подтаявший пломбир.
        Инза восторженно, как ребенок, всплеснула руками и запищала:
        – Мороженое! С фруктиками! Обожаю это лакомство!
        – Ты такого еще не пробовала. Это белое манго вани и карамбола, – сдержанно улыбнулся Дмитрий, любуясь на ее детскую непосредственность.
        Алиса, пригубив шампанское, взяла в руки маленькую серебряную ложечку для десерта.
        – Амброзия? Это же пища богов. Ну что ж, попробуем божественное мороженое!
        – Волшебный аромат, – стонала рядом Инза! – Фантастика!..
        Очистив ложкой вазочку, девушка попыталась слизать остатки языком. Но Дима укоризненно покачал головой, призывая не забывать о манерах.
        Инзины глаза вдруг наполнились слезами.
        – Мне стыдно ребята. Ну в кого я на вашей земле превращаюсь? Я становлюсь падкой на сладости, на роскошь. Ну что ты делаешь со мной, Демон? Ты меня развращаешь! – прошептала она со слезами, – Ну как я после этого должна уважать себя? У меня от этого раздвоение личности. Одна упивается, другая ее за это презирает. Ну нельзя же настолько предаваться чревоугодию.
        – А на дне души человеческой гнездятся еще и другие смертные грехи, например, Алчность. Или Похоть с Прелюбодеянием. Чтобы быть настоящей хранительницей душ, надо знать врага в лицо, – хищно сверкнул глазами Диманов.
        3
        В этот вечер они о многом поговорили. Алиса даже попыталась рассказать, какая у нее случилась в жизни трагедия, и том, что она потеряла парня. Но Дима ей почему-то не дал договорить.
        – Ты должна забыть его. Сейчас он в другом мире. А ты осталась здесь. И ты должна насыщенно прожить свою собственную земную жизнь. Он еще вернется на Землю и будет счастлив.
        А еще Алиса заметила, что Инза ходит очень осторожно и неуверенно, и походка у нее подпрыгивающая, как будто она стремится оторваться от земли и взлететь. Дима, заметив, что девушка исподтишка наблюдает за его подругой, сказал, что она впервые вышла на люди после тяжелой травмы.
        Странные они какие-то, – подумала Алиса. – Ну очень странные. Может, они инопланетяне? – шевельнулась в голове мысль. – Скорее экстрасенсы, – предположила она, вспомнив, что она даже пикнуть не успела, а он уже знал, что Влада нет на земле… А его слова про то, что Инза должна привыкнуть к своей новой оболочке? …Точно инопланетяне! – решила она и… густо покраснела, поймав на себе хитрый, все понимающий взгляд Дмитрия. – Ой! Вот ведь забыла, что он – Бес, и мысли читает на расстоянии. Как бы научиться скрывать свои мысли? Хорошо бы какой-нибудь блок поставить – защиту от чужого проникновения? Мало ли что в голове может проскользнуть? По-моему, Инза тоже телепатка… Они инопланетяне, – теперь уже окончательно утвердилась Алиса в своей последней версии.
        В целом Алиса была очень довольна, что встретила таких необычных людей. После смерти Влада ей совершенно не с кем поговорить о жизни… Он был единственным, с кем ее суждения о мире совпадали… Разве подружкам из универа расскажешь о том, что душа рвется в небо и хочется чего-то невыразимо прекрасного, когда у них все мечты о парнях с крутыми тачками и о шикарной жизни? И все стремления у них строятся в соответствии с маркетинговой программой, как подороже продать свою молодость и красоту…
        Какой-то внутренний надлом опустошил ее сердце. Ей стало скучно жить, потому что верить стало не во что…
        Иногда Алиса с удивлением вспоминает: а ведь жизнь казалась ей чудом. Однажды она шла по тротуару, наблюдая за караванами облаков, плывущих по небу. Жемчужно-перламутровые, они беспрерывно меняли очертания: скачущая лошадка превращалась в птицу, птица – в крокодила, а крокодил в плывущий корабль. Восторженное ощущение полноты жизни настолько распирало ее изнутри, что ей казалось, что она сама вырастает и становится облачной великаншей, вбирая в себя этот удивительный и необъятный мир. Длинными, как колокольни ногами, упираясь в небо головой, она ступала на высветленный солнцем асфальт, а мелкие фигурки вечно спешащих людей оставались внизу… Это было преддверие жизни… Тогда ей казалось, что исполнится все, что она задумала, главное, хотеть и стремиться к цели, и тогда преодолеть можно все…
        Почему так получается? – думала она. – Жизнь обламывает крылья. Жизнь – сплошная боль. И любовь – это боль, потому что любимый обрек себя, став живым трупом. И умирают твои смешные несовременные грезы о слиянии душ, о счастье взаимопонимания и, конечно же, о том, что ты непременно достигнешь высот в самореализации, ведь каждый человек для чего-то родился и должен выполнить свое предназначение. Мечты разбиваются о грубый материализм жизни, где процветают деньги и власть, где ты – мелкая сошка, ничего не значащий винтик системы… А хрупкий и слабый человек легко ломается…
        ГЛАВА 6. АРАВОТ. ВЛАДЕНИЯ ИМПЕРАТОРА ГРЕХА
        И когда он увидел творение, его окружавшее, и множество ангелов вокруг себя, тех, которые возникли благодаря ему, он сказал им: «Я – бог ревнивый, и нет другого бога, кроме меня». Но, говоря это, он показал ангелам, которые были около него, что есть другой бог. Ведь если не было другого, к кому бы он мог ревновать?
        АПОКРИФ ИОАННА
        Владения Самаэля, прозванного Императором Греха, поражали глаз подчеркнутой урбанистичностью ланшафтов при полном отсутствии живой растительности. Сверкающие сооружения из стекла и металла отражали плывущие по небу облака и устремленные ввысь гигантские статуи крылатых драконов, которых здесь было великое множество. Все пути в Самалее, и воздушные, и земные, сходились у этих каменных колоссов, в том числе и никому не нужные многоярусные дороги и многоэтажные мосты, которые, скорее, воплощали чьи-то представления о пейзажах высокоразвитых цивилизаций, чем находили практическое применение у ангелов Седьмого Неба.
        Знаменитый плавающий в воздухе Чертог Упоительных Грехопадений с немыслимой криволинейной конструкцией сводов стрелой возносился в небо. Дворец, как и все другие объекты, завершался драконьей головой. Из него каждую полночь залпом выстреливали фейерверки и восхитительно расцвечивали звездное небо – хозяин замка обожал пиротехнику. В невиданных по красоте салютах демонстрировался один и тот же мотив: «взрывающиеся звезды», дугообразно опадая, неизменно напоминали дьявольские руки с цепкими крюкообразными пальцами, захватывающие все новые и новые человеческие сердца.
        В Тронном зале Чертога Греха никого не было, но откуда-то сверху отчетливо звучали голоса. Под высоким прозрачным сводом, сквозь которое просвечивало небо, парил пустой крылатый трон. Оттуда и раздавался этот скучающий надменный баритон.
        – Моя власть над людьми тотальна и безгранична. Я уже давно перестал их совращать. Мои помощники справляются и без меня. Какое там сопротивление? Сдаются все без боя. Даже удовлетворения нет от побед… Души людей, как распахнутые ворота для греха. А что касается алчности и прелюбодеяния… тут у землян открывается такая неутолимая жажда прегрешений… что мои демоны остаются не у дел… Знаешь, Астарот, я вот что задумал… Я, Ариил {(Ариил, Ариэль – в переводе с иврита «Лев Божий», львиноголовый бог – самое древнее и оригинальное имя Люцифера. Все остальные его имена – Самаэль, Ялдаваоф, Сатана – являются прозвищами – прим. автора)}, сильнейший среди Верховных духов Аравот. Я здесь – Бог. Равных себе я не вижу. Я хочу, чтобы и другие поняли это.
        Вьющийся клубами туман у подножия трона замер в подобострастной позе. Это и был демон Астарот. Верный слуга Самаэля, хранитель и распространитель пороков был такой же бесплотный, как хозяин.
        – Ваше Величество, – осторожно проговорил он, и его излучение из обычной красноватой гаммы, присущей все демоническим существам, приобрело трусоватый зеленый окрас. – А как же тот Наднебесный? Как бы не прогневить его…
        – Кто подтвердит, что он есть, этот Наднебесный? Никто не видел его. Даже я не видел, хотя я – Перворожденный. Я – древнейший из богов! Я пережил два апокалипсиса. Я – Демиург {(В соответствии с «Трактатом о происхождении мира» Наг-Хаммади Ариил является творцом Земли, людей и всей материальной Вселенной. Он ошибочно считает себя саморожденным, и не знает о существовании своей матери – Софии Ахамот, а так же Праотца и других эонов – прим. автора)}. Я сотворил последнюю существующую Вселенную.
        Самаэль посчитал, что его более молодому холую необязательно знать о некоторых обстоятельствах, предшествующих зарождению жизни.
        Сын Пистис Софии, которая произошла от первых духов Пустоты – эонов, Ариил – как тогда его называли – стал Духом воздуха и воды в те времена, когда кроме них ничего вокруг не было. И тогда он, львиноголовый крылатый Змей, породил материальный космос. Выбрав одну из планет, Ариил создал над нею шесть небес и решил заселить его живыми существами, дабы в дальнейшем править ими. Из космической глины он слепил по паре земных тварей и людей. Некоторое время они возвышались как красивые изваяния и просто украшали былую пустоту.
        Но однажды недвижные земные обитатели ожили… А в пустынной местности неожиданно поднялись леса и зашелестели листвой; зеленая травка, запестрив цветами, ковром устлала землю… Звери разбежались. Гады расползлись. Птицы разлетелись… А люди стали обживать землю. Высшие духи поговаривали, что это он, невидимый Всевышний или, как его еще называли – Наднебесный, вдохнул в них свой божественный дух – Прану…
        Заглянув в устройство самых разумных обитателей земли, Ариил был удивлен их крайне сложной, но в то же время до гениальности простой организацией… Внутри упругой и мягкой плоти мыслящего существа происходила непрерывная работа органов, обеспечивающая его жизнедеятельность: моторчик бесперебойно перекачивал кровь, обеспечивая кислородное питание, густая разветвленная сеть нервных волокон, оплетая весь организм, принимала команды от главного органа управления, который впоследствии назовут мозгом. А самое удивительное, что столь совершенная биологическая система действовала автономно от разума хозяина плоти, то есть сам человек не знал, что творится внутри него. И еще много-много тысячелетий процессы, происходящие внутри организма, будут сакральной тайной для человечества.
        Ариил, попытался повторить этот опыт и изваял новые скульптуры. Но чуда в этот раз не произошло. Недолговечная глина вскоре рассыпалась кусками. А первые люди, следуя зову вложенного в них инстинкта размножения, конечно же, как и весь животный мир, стали воспроизводить себе подобных. Но это была такая долгая история, что демиург на некоторое время потерял к ним интерес…
        Позже Самаэль все-таки заполучил тот удивительный источник энергии, с помощью которого можно создавать живых тварей, но… прана почему-то не подчинилась ему. Зато ангелу удалось обуздать другие виды энергии – паровую, тепловую, ионосферную. Он увлекся созданием механистических конструкций, ведь их мощность и скорость намного превосходила ограниченные возможности человека…Они менее капризны: соединить меж собой эти шестеренки, зубчатые рейки и колесики, подключить к эфирному или тепловому двигателю, и все – механика в работе! И никакой праны тебе не надо.
        Трон, зажужжав турбинными двигателями, стал выписывать круги и восьмерки. А Астарот, медленно струясь в воздухе, спустился к подиуму, где обычно стоял трон, и, как преданный пес, разлегся у его ступенек, выжидая, когда Император Греха закончит испытание нового приспособления для полета.
        «Как это нет Наднебесного? А кто тогда создал Седьмое Небо для высших ангельских чинов? – мысленно возразил он господину. – Ваше Величество изволили ведь только шесть сотворить… Хитрит хозяин», – ухмыльнулся Астарот, но от уверенности, что в Семинебесье нет более могущественнее духа, чем Дух Познания Люцифер беспокойство его рассеялось. И ему даже стало немного обидно, что другие архангелы называют его за глаза Самаэлем – слепым богом – за то, что тот якобы живет в плену иллюзий. {(На рубеже IV - V веков Иероним Стридонский при переводе указанного места из Книги Исайи применил в Вульгате латинское слово lucifer («светоносный», «свет несущий»), использовавшееся для обозначения «утренней звезды», планеты Венера. А представление о том, что Сатана некогда был низвергнут с высот славы небесной (Лк. 10:18; Откр. 12:9), привело к тому, что имя Люцифер было перенесено на Сатану. Однако у самого Иеронима слово «светоносный» не использовалось как имя собственное, а лишь как метафора. Не смотря на то, что сей факт не вызывает сомнения у профессионалов, в народной традиции данный отрывок остается
доказательством того, что до падения Сатана звался Люцифером. Таким образом имя «Люцифер» никогда не являлось именем Сатаны до падения, и является последствием широко распространившегося заблуждения – прим. автора)}
        Поговаривали, что Самаэль не один был демиургом, что ему тайно помогала его мать – эон София, и даже сестра – эон Зоэль. Но Ариил никогда об этом не говорил, он всегда был уверен, что лавры по созданию материальной Вселенной должны принадлежать только ему и никому больше.
        Астарот понимал его, ведь с тех далеких времен, когда Творец населил Шестое Небо урожденными от Света херувимами, лучшим среди солнечных ангелов был Люцифер. Он был умнейший, талантливейший из всех, и ликом, и статью прекрасен. «Сыном Зари» и «Утренней звездой» называли его на небесах, признавая его несомненное превосходство.
        Задолго до своего падения, еще отроком с нежно-румяным лицом, красавчик-херувим Астарот, служившийся на Зевуле {(Зевул, Звуль – четвертое небо, упоминается в Третьей книге Эноха. Здесь находится горний Иерусалим, приходивший в видениях Святому Павлу. – прим. автора)} в должности «Хранитель Солнечного Света», подружился с ним. Их сблизил острый и пытливый интерес к знаниям.
        Неудивительно, что Люцифер вскоре стал предводителем всех херувимов и серафимов Шестого Неба, и долго-долго был одним из самых праведных правителей. А когда Господь создал Седьмое Небо для высших ангелов, Сонм ангелов избрал «Светозарного» правящим князем Аравот. Астарот, как Владыка Истинных Знаний, тесно сотрудничал с ним, правда, равных отношений, как прежде, уже не было. Люцифер к тому времени уже сильно возгордился, почестей, которые воздавались ему, как кумиру, Утренней Звезде было явно недостаточно. Он пожелал, чтобы все ангелы поклонялись ему, как богу… Своими богоборческими замыслами он стал делиться с преданным ему херувимом. Вот тогда-то Астарот и узнал, что Люцифер Светоносный может быть невидимым, как дух, и, что у него есть звероподобные аватары – львиноголовый змей и крылатый дракон.
        Наконец, Самаэль когтистыми чешуйчатыми «лапами» престола коснулся ступенчатого возвышения на полу. А его доверенный демон, приподнявшись, заструил свое тело кверху, принимая подобострастную форму.
        – Астарот, я придумал новый грех. Он называется «Желание сделать мир лучше».
        Представляешь, как Седьмая Ступень клюнет на него! – хохотнул Император. – На первый взгляд такая черта кажется абсолютно безупречной и даже достойной похвалы. Но если вникнуть, можно увидеть, что этот грех стар, как мир. По сути он соткан из прежних, которые в совокупности приобретают совершенно новое качество.
        В деле создания грехов Самаэль был непревзойденно изобретательным, а Астарот вселял их в сознания и души всех ступеней ниже седьмой.
        – Я готов, мой Господин, – неуверенно проговорил демон, пытаясь сообразить, в чем же здесь подвох.
        – Разнеси в Аравот, где только сможешь, этот чудный коктейль, – проговорил надменный голос. Из открывшейся дверцы сейфа выплыла большая черная шкатулка и повисла в воздухе. На крышке ее зловеще пылал магический знак Самаэля – дьявольская звезда, выложенная красными гранатами. Замочек с щелканьем провернулся. Крышка откинулась, и Хранителю Грехов пришлось принять в руки пузатый фиолетовый флакон размером с человеческий череп, заткнутый широкой пробкой в виде львиной морды. – Лучше пока не открывай. Состав летучий, – предупредил дух. – В сердце состава – «Маниакальное Стремление Стать Богом», обернутое в фальшивую добродетель. Все это щедро приправлено ударной дозой наших любимых грешков, таких, как Тщеславие, Амбициозность, Гордыня и Неповиновение. – Император довольно засмеялся. – Посмотрим, что получится… Седьмая Ступень еще не подвергалась проверке на вшивость, – желтые глаза его коварно вспыхнули – теперь уже на троне сидел рогатый драконообразный змей. – Посмотрим, как у высших ангелов сработает их иммунитет непогрешимости…
        Демон, меняя цвет своей вьющейся туманной ленты от зеленовато-серого до красноватых оттенков, уложил опасный флакон обратно в ларец, не спеша закрыл его на ключ и только тогда решился возразить хозяину:
        – Мой повелитель, мы не можем использовать их на Седьмой ступени, это противоречит Кодексу… – мутное облако вновь позеленело.
        – Астарот, ты хоть раз встречал того, кто следит за исполнением Кодекса? – лениво отозвался дракон.
        – Нет, но и преступивших я не встречал. Правила нарушались лишь однажды григореями {(Речь идет о Григори, ангелах-наблюдателях, которые во главе с Семиязой спустились на Землю, чтобы обучить людей, но нарушили завет Господа и вступали в брак с человеческими дочерьми, породив полуангелов-нефилимов, которые были истреблены – прим. автора)}, но это было так давно…
        Самаэль кончиком хвоста легонько подтолкнул черный ларец в сторону малинового дымка и, поднявшись с места, навис над ним огромной чешуйчатой тушей. Затем, опалив пособника жаром Гиенны, приблизил к нему свою страшную морду и с коварно-обольстительной улыбкой напутствовал:
        – Значит, ты скоро их встретишь… Поздравляю! А теперь, мой друг, вперед!
        Астарот торопливо обволок магическую шкатулку туманным облаком и стремглав вылетел из дворца.
        ГЛАВА 7. ЭЛЕАЗАР. АЛИСА. ВЕЧЕРИНКА
        1
        После гибели любимого Алиса года четыре не виделась с ребятами из их прежней компании, точнее с друзьями Влада… А тут неожиданно позвонил Филипп, студент театрального вуза. Он был один из самых броских парней их богемного круга:
        – А помнишь наши поэтические вечера при свечах? – спросил он приятным хорошо поставленным голосом. – Может, встретимся, потусим?
        Филипп привел ее в мастерскую художника Зуфара, бывшую по совместительству еще и жилым помещением. В квартире пахло красками и химическими растворителями, несмотря на то, что везде курились ароматические палочки.
        Хозяин встретил их в цилиндре, в галстуке-бабочке и в удлиненном пиджаке, надетом на голое тело. Глаза его были подведены, а черные волосы рассыпаны по плечам.
        Кроме нескольких друзей Зуфа, на вечеринку пришли две сильно накрашенные девушки, как это принято у готов. Алиса на младших курсах тоже увлекалась этим стилем и до сих пор носила красные пряди в черных волосах. Но по сравнению с теми девушками она выглядела довольно скромно…
        Готки, наверно, уже привыкли, что на них все оборачиваются и пялятся во все глаза, и носили свой вызывающий прикид артистично, с высокомерной небрежностью. Корсеты со шнуровкой, пышные юбки из прозрачной черной органзы, сапоги с металлическими шипами на высокой платформе… У обеих были длинные волосы, но у одной – ярко-синие, а у другой – цвета фуксии. На открытых плечах девушки носили довольно качественные тату. Звали их Лола и Лиля. Оказалось, что они сестры-близнецы.
        Девушки только приехали с готического фестиваля в Лейпциге и спешили поделиться впечатлениями. После просмотра фотографий и видео с готического слета, Филипп зажег свечи…
        Щемящее чувство печали охватило Алису, когда в тишине под легкое потрескивание свечи с застывающими слезами расплавленного парафина, как и прежде, зазвучали стихи Бодлера, которого Влад так любил:
        На дне своей тоски воздвигнуть потаенный
        Алтарь; от глаз вдали, с собой наедине,
        Я Нишу прорублю в сердечной глубине.
        Как это перекликалось с ее внутренней болью… И у нее был свой Алтарь, воздвигнутый на дне ее собственной тоски… Ее немая печаль вдруг была услышана и обрела звучание. Но то, что сделал Шарль Бодлер в конце своего стихотворения, Алису повергло в шок. Его лирический герой, преклоняясь перед своей возлюбленной, перед той Снежной Вершиной, к которой воспарял его Дух, признается в страшном желании:
        Все смертных семь грехов возьму и наточу,
        И эти семь Ножей, с усердьем иноверца,
        С проворством дикаря в твое всажу я Сердце -
        В трепещущий комок, тайник твоей любви, -
        Чтоб плачем изошел и утонул в крови.
        – Зачем же он так? – округлив глаза, шепотом спросила Алиса у Фили, с чувством декламировавшего стихи.
        – Сколько ж можно дразнить его и будить в нем зверя… – фыркнул со смешком Филипп и с легкой покровительственной иронией добавил. – Похоть правит миром.
        Зуф показал свой новый, писанный маслом диптих. На одной картине были изображены блеклые ангелы-хранители, опутывающие цепями серых невзрачных людей; на другой – в круговороте феерических пятен цвета, девичьих профилей и красивых изгибов женских форм чьи-то красноватые светящиеся глаза.
        – Это демоны, – догадалась Алиса.
        – Он старается отключить сознание, чтобы оно не мешало ему творить, – пояснял ей Филипп. – Ты же знаешь, надо войти в особое состояние, чтобы считывать интересные идеи и тайные знания, – он указательным пальцем показал на потолок, – оттуда – из Информационного банка Небесной канцелярии. – Кому-то удается проникнуть туда, кому-то нет.
        – Да, да, – соглашалась Алиса. – Я тоже об этом слышала. Удивительно, правда, когда у маленькой девочки вдруг всплывают в мозгах взрослые стихи? А в них переданы такие зрелые мысли и переживания, которые она сама по возрасту еще не успела осознать.
        – А Леонардо да Винчи обскакал всех по мозгам. Полтыщи лет никто не мог въехать, чего это он там начирикал в своих чертежах. Только в двадцатом веке раскумекали, – важно проговорил Зуфар.
        – А про Николу Тесла забыли? – с апломбом подсказала одна из готок, та, которая была с красными волосами.
        Разглядывая картину, Алиса спросила:
        – А почему демоны у тебя яркие, красочные, а ангелы – как привидения? тусклые…
        – Потому что они тухлые!
        – Ни фига се! Почему это ангелы тухлые? – удивилась девушка.
        – Потому что жить не дают путем. Это нельзя, то нельзя. Все удовольствия – грех… Замордовали совсем.
        Сзади к ней подошел Филипп.
        – Зуф, а можно я ей все разъясню? С образным мышлением у него порядок, а вот словами объяснить – не его конек, – сказал с улыбкой, обращаясь к Алисе. – Видишь ли… – он задумался, – Люцифер тоже был ангелом, причем самым главным, самым любимым у бога… Но уж слишком много было запретов, потому он и восстал, чтобы жить в свое удовольствие, чтобы свободу его желаний никто никакими заповедями не мог ограничить. Короче, ангелом быть – скука смертная! Мы за падших ангелов!
        Алиса аж потеряла дар речи. Она стояла и молча хлопала ресницами, так сильно ребята озадачили ее.
        – Знаешь… – раздумчиво проговорила она, не скрывая своего изумления, – почему-то я искренне считала, что для всех людей с понятием «ангел» связано особое настроение… Это тихая светлая радость, душевная чистота, устремленность ввысь…
        – Святая наивность… Прямо как с луны свалилась… – нежно отозвался Филипп. – А пойдем-ка лучше на балкон, воздухом подышим и на звезды посмотрим, – предложил он ей. – Сейчас никто уже так не думает. Эпоха индивидуализма. Если зубы не покажешь, тебя затопчут с твоей душевной чистотой…
        – Смотри… Все, что связано с духом: жажда истины, красоты, попытка обрести крылья и взлететь – это все от бога. Согласен? Но человек – он еще и животное…
        – О, еще какое! – засмеялся Филипп. – А дьявол, как правило, обращается к животному началу. Чтоб побольше красивых женщин отыметь, чтобы сладко есть и пить и матценностей хапануть немеряно. Ну кто ж от этого откажется? Ну нет таких… А ваще я тебе скажу: люди они ведь разные, хотя животные инстинкты – у каждого. Но один – дебил одноклеточный, а другой те же самые инстинкты облагораживает с помощью духа и утонченных эмоций.
        – Да люди неравны, – согласилась Алиса. – Одних тянет к небу, а других сила тяготения приземляет. И это тоже правильно. Материалисты обустраивают жизнь. Мечтатели-идеалисты творят духовную культуру и искусство. И то, и другое нужно и важно.
        – А вот насчет жажды знаний я с тобой не согласен, – с улыбкой проговорил Филипп. – Это демоническое свойство. Однажды некий херувим был изгнан с небес за свой жадный интерес к запретным темам. Что может привлекать в ангелах? Безупречность? Фу, какая пошлость! Падший ангел! Все познавший и все вкусивший – вот это по-нашему! Готика и декаданс – по-нашему! Зуф, правда, в своих картинах как-то не совсем вписывается в готику… Мрачности не хватает. Но это его право на творческую свободу.
        В комнате кто-то включил музыку. И девочки Лола и Лиля под бушующие тревожные перекаты звуков изображали подобие балета, прогибались, трагически выламывали руки и лихо мотали головами, взметая волосы летящей волной. Кто-то из ребят подхватил Лилю, закружив вокруг себя. Лола в паре с другим парнем стали синхронно выплясывать общие па.
        Зуфар щелкнул, как гусар каблуком, и подчеркнутым кивком головы пригласил Алису на танец. Поддерживать разговор у него не очень получилось, но отведя девушку к дивану, где ждал ее Филипп, художник, интимно понизив голос, сообщил, что у него есть колеса, если что…
        – Не только у тебя, если что… – с легкой усмешкой передразнил Филипп и, приобняв Алису за плечи, подмигнул ей. – Пойдем-ка лучше в мастерскую Зуфа картины смотреть, – предложил он ей.
        Она и раньше бывала в этой компании, и потому ее, ничуть не удивило, когда парни передавали сестрам-готкам какие-то пакетики. После смерти Влада, она зареклась: с наркоманами не иметь общих дел. Ей так хотелось, чтобы Филипп был не таким, как все… Он и так выгодно отличался от других ребят: такой рассудительный, умный, интеллигентный, обаятельный… Кроме того, он был самым адекватным среди ребят. Честно говоря, сегодня она впервые обратила на него внимание. И более того, он ей понравился…
        – Хочешь? – он протянул ей пакетик.
        – Нет, – категорично отказалась она. – Я раньше пробовала из любопытства, чтобы быть в курсе. Никакого кайфа я не почувствовала. Я не люблю, когда мозги плывут…
        – Надо же отпускать себя на свободу, – обворожительно улыбался Филипп.
        – Себя от себя? – сердито уточнила Алиса. – Не надо меня уговаривать… Особенно после смерти Влада.
        – Ну хорошо, хорошо… Если хочешь, я тебе принесу просто сок.
        Мастерская была довольно тесная. Картин, висящих на стене, было немного. Остальные в несколько слоев были прислонены к стене. Несколько небольших этюдов были разложены прямо на диване. В середине комнаты напротив окна стоял большой мольберт с почти законченной картиной. Алиса взяла в руки принесенный парнем высокий стакан с напитком и показала на «шедевр».
        –Тебе не кажется, что это кого-то напоминает?
        Филипп хохотнул.
        – Ну да, без затей! Он просто взял и засунул в «Поцелуй» Климта себя и свою девушку. А что? Прикольно же.
        Алиса оглянулась в поисках места, куда можно было присесть. В глубине комнаты стояло кресло, покрытое вытертым темно-зеленым бархатом. Оттуда можно было рассмотреть детали этой копии. Но золотые орнаменты на картине почему-то потекли лентами, как серпантин… Кресло оказалось бездонное. Она села и тут же провалилась. «Странный у вас реквизит, господин художник», – пробормотала девушка, и, упершись руками в валики, попыталась встать, – но деревянные подлокотники кресла, как мягкий пластелин, прогнулись от ее веса. С кресла Алиса все-таки встала и пошла по рыхлому, как губка, ламинату к развешанным на стене картинам (ведь они же для этого сюда и пришли, чтоб искусством любоваться)… Собственные ощущения девушке не понравились: она привыкла управлять собой, а не быть, как липкое расползающееся тесто.
        – Ты мне что-то подмешал? – девушка подняла на просвет свой опустевший стакан с какой-то мутью на дне.
        – Проверить хотел! Ты ж говорила, что на тебя не действует… – подойдя к ней, засмеялся Филипп.
        Алиса смотрела на него и видела, как расширяются его зрачки… Он стал подвижным, суетливым, много смеялся… Потом у него пошли глюки.
        – Во, и эти приперлись. Лилька с Лолкой! Обе голые… Мать твою… – говорил он быстро, хихикая и захлебываясь словами. – Счас оргию устроим. Но сначала посмотрим… как сестрички будут инцестом заниматься… это даже лучше, чем парнушное видео… Чего стоишь, раздевайся! – поторопил он ее, сверкая глазами. – Ты будешь смотреть на них и мастурбировать…
        Оттолкнув от себя его цепкие руки, Алиса выскочила в прихожку, сдернула с вешалки куртку и никому ничего не объясняя, выскочила из квартиры. Шла по улице, освещенной фонарями, и с гримасой отвращения, повторяла одно и то же:
        – Гадость… гадость… гадость…
        Вдруг кто-то ее окликнул. Девушка подумала, что кто-то из ребят решил догнать ее и вернуть обратно, поэтому она не стала оглядываться, а только ускорила шаг.
        Али-и-са! – кто-то тихо и мягко шепнул ей прямо в ухо.
        Она удивленно повертела головой и никого не увидела. Зябко повела плечами, осенняя ночь холодными струйками проползла под ее легкий батник… Оказывается, она так и шла по городу в одной тонкой блузке, а куртка болталась на ремне сумки. Алиса торопливо засунула руки в рукава и быстрым движением задернула молнию на своей рокерской кожанке.
        – Замерзла? – опять спросил ее знакомый мужской голос, очень знакомый…
        Только вот кому он принадлежит, она не помнила, пока не увидела в нескольких шагах от себя сидящего на скамейке молодого мужчину.
        – Дима! Это ты? – радостно спросила она, стуча зубами.
        Он поднялся и, быстро стянув с себя ветровку, набросил девушке на плечи.
        – Пойдем, так быстрее согреешься. Поверь мне, я не мерзну никогда, – опережая вопрос, объяснил ей Дмитрий.
        – А почему ты здесь в такое позднее время?
        – Я здесь, потому… потому что мне не нравятся твои мысли. Мысли о смерти, – уточнил он.
        Алиса пристально посмотрела на него и, вспомнив, что он телепат, отвела взгляд и тяжко вздохнула.
        – Скучно, – сказала она с какой-то странной опустошенностью. – Я не умею жить. Я не умею радоваться пустякам. Я глупо устроена. Я вижу только плохое. Вот и сейчас мне тошно. Тошно, потому что мир вокруг такой вульгарный и пошлый…
        Дмитрий с печальной отстраненной улыбкой смотрел поверх ее головы в пространство и молчал.
        – Я иногда пытаюсь представить себя в будущем… И не вижу… будущего, – продолжила Алиса. – Ничего позитивного в своей жизни не вижу… Мрак один. Ты прав, о смерти я думаю часто. Иногда мне кажется, что смерть – это дверь в другой мир, где все живет иначе, не по законам материального мира.
        В голове бывшего эйтрана метались обрывки смятых возражений. Ну что он мог сказать, если даже пребывая в облике человека, он как и прежде, как и в ту трагическую для нее ночь, видел над головой девушки все тот же темный нимб? Дмитрий терялся в догадках: тот нимб был необычный – рассеивающийся, рваный…
        – Я жизнью не особо дорожу… Мне нечего терять… Правда, маму очень жалко… И знаешь, что меня интригует? В смерти заключается самая главная загадка жизни: а что там за чертой? – оживленно говорила Алиса, радуясь, что ее слушают, что слова ее легко проникают в собеседника, а не отскакивают, ударяясь в глухую стену непонимания, как это часто с ней бывало. И никто над ней не смеется, не говорит, что это бред, не намекает, что ее место в психушке…
        – Знаешь что… – нашелся, наконец, что ей ответить Диманов, – жизнь – это дар. И если вдохнули в тебя жизнь, значит, ты просто обязана достойно прожить отпущенные для тебя годы, дни и часы… А теперь представь, что тебя уже нет, что ты в мире мертвых… Подумай, будешь ли ты довольна тем, как распорядилась собой в этом мире? Не будет ли тебе стыдно за себя?
        Алиса со вздохом сняла со своих плеч его куртку и отдала ему в руки. Он перекинул ее через плечо и молча зашагал рядом с ней по аллее.
        – Я поняла тебя, – сказала она Дмитрию. – Каждый человек для чего-то родился, да? А если он не знает для чего, он мучается и ищет этот проклятый смысл жизни.
        – А знаешь… – он остановился и, глядя сквозь нее в пространство, тихо проговорил, – я видел тебя в ту страшную для тебя ночь… я видел, как звезды вселенной отражались в твоих заплаканных глазах. И столько любви струилось из них, столько безмерного горя… И ты была прекрасна. А я смотрел и завидовал людям. Сам себе я казался холодной и бесчувственной ледяной глыбой, заполненной пустотой. Жажда жизни сжигала меня. И тогда… я захотел стать одним из людей, живущих на земле… Так что живи и старайся не думать о смерти.
        – Хорошо, – прошептала Алиса. – Ты – инопланетянин?
        – Почти…
        ГЛАВА 8. ЭЛЕАЗАР. ИНЗА В НОВОЙ ЖИЗНИ
        1
        Было глубоко за полночь. Инза сидела в своей комнате на втором этаже коттеджа Диманова и задумчиво перелистывала страницы на ноутбуке, пытаясь соотнести полученную из человеческих исследований информацию о космосе с теми ничтожными крупицами знаний, оставшихся в ее голове.
        «Исследователи движений звёзд в космосе пришли к выводу, что б?льшая часть вещества в галактике невидима. Тёмная материя в астрономии и космологии – гипотетическая форма материи, которая не испускает электромагнитного излучения. Это свойство делает невозможным ее прямое наблюдение… В истории науки встречались ситуации, когда движение небесных тел не подчинялось законам небесной механики…»
        Диманова, как обычно, в это время не было. Но вскоре во дворе скрипнули тормоза, хлопнула автомобильная дверца, и вот уже внизу, в гостиной, раздались веселые голоса и игривый женский смех. Пару недель назад Инза бы радостно выскочила навстречу гостям, но сейчас она уже знала, какого рода девушки время от времени появляются в спальне Диманова.
        – Димочка, каким невероятным коктейлем ты удивишь меня на этот раз? – жеманно спросила девица.
        – На этот раз? А мы что раньше пили вместе? – искренне удивился Дмитрий. – По тонкому стеклянному звону Инза догадалась, что он выставляет бокалы на барную стойку. – Мне казалось, мы только познакомились…
        – Смешная шутка, котик! – шутливо обиделась девушка, – Ты сам говорил, таких, как я, не забывают никогда!
        – Грешен. Ангел правды однажды покарает меня, – весело повинился Диманов.
        Что было дальше, Инза предпочла не знать и плотно закрыла дверь. Она внезапно почувствовала себя оскорбленной.
        «Неужели ревную, как обычная земная девчонка? – подумалось ей. – И кого – эйтрана с низшей ступени!»
        Инза хотела продолжить свои занятия, но настроение внезапно испортилось. Почему-то захотелось расцарапать ему лицо и причинить боль…
        – Ну вот, с чего бы это? Странно, что меня это задевает, – удивилась бывшая ангелица.
        Но у ее человеческой ипостаси навернулись слезы на глаза.
        – Ждала его весь вечер, как дура… Думала, может, в парк сходим… или в кино. А ему не до меня…Какие-то пустые глупые телки… для него важнее… – пожаловалась она сама себе, пытаясь оправдаться.
        – Прекрати! – строго сказала ангелица своему земному воплощению. – Он абсолютно свободен в своих чувствах, желаниях и поступках.
        Однажды у Инзы хватило глупости и наивности спросить его об этом.
        – Ты не хочешь познакомить меня со своими… подружками?
        – Зачем? – с иронической ухмылкой проговорил Дима.
        – Но… ты же познакомил меня с Алисой…
        Лицо Диманова стало задумчивым и строгим.
        – Знаешь… нас с тобой многое связывает. Здесь на первой ступени принято иметь близких людей, семью, и они в трудные минуты друг друга поддерживают… В этом плане ты всегда можешь на меня опереться. Но… – он взглянул на нее холодно и высокомерно – Тебе не стоит вторгаться в мое личное пространство.
        – Извини…Мне казалось, что ты выше этого… мм-м, что ты не такой… –
        озадаченно пролепетала Инза, сама не зная толком, что хочет сказать, краснея, и уже жалея, что вообще об этом заговорила.
        Дмитрий хохотнул.
        – В отличие от тебя, я знаю, почему я пал. Я пришел на землю ради того, чтобы жить земными страстями.
        «А чего же ты хотела от эйтрана-жнеца? – со злостью на себя подумала Инза. – Он всегда был хозяином положения, выстраивал обстоятельства по своему сценарию и вел человека, как марионетку. Он видит чужие слабости и использует их, как ему выгодно».
        В прошлой жизни каждый из них стремился помешать другому: она старалась сберечь людей, а он – наказать, и это сохраняло равновесие.
        До ее слуха дошел женский призывный смех, который вызвал у нее болезненный всплеск каких-то смешанных чувств.
        С недавних пор у Инзы появилось неукоснительное правило: все новое в своих ощущениях и действиях подвергать тщательному анализу и изучению. Она делала это из страха. Ее пугали пока не выявленные темные инстинкты и скрытые пороки ее нового человеческого обличия.
        Пытаясь понять, почему общение Димы с его новой пассией вызывает кучу досадных, но в то же время мучительных переживаний, она ощущала в себе раздвоение личности. Причем, ее эгоистическая сущность агрессивно доминировала.
        «Эта наглая, полураздетая, безмозглая крашеная кукла бесстыдно клеится к нему! Ну понятно же, что он разок использует и забудет ее. Какой же легкомысленный кобелина этот Диманов. Ненавижу его!».
        Но с другой стороны, свое субъективное восприятие бывшая ангелица фильтровала суровой беспристрастной оценкой разума и расценивала, как «дремучий эгоцентризм», «собственнические инстинкты», «необоснованная агрессия».
        «Стыдись, это глупо, – упрекнула Инза того темного человечка внутри себя за его первобытный эгоизм. – Ты же не для того пришла в этот мир, чтобы с головой окунуться в омут мелких человеческих страстей…».
        Обижаться на Диму у Инзы нет никаких причин. В этом мире он не сделал ей ничего плохого. Спасал, лечил, опекал и…продолжает содержать… Потому что без денег в городе не проживешь… А зарабатывать на жизнь Инза еще не пыталась.
        Как она презирает эти деньги… Сколько преступлений, убийств, подлости – все из-за них.
        А вот если бы она оказалась в этом мире без Димы? Куда бы она делась? Мурашки страха пробежали по ее спине, когда она вспомнила нищих у церкви, которые просили подаяния…Инвалиды-колясочники, безрукие, безногие, нищие с детьми… Ой, нет… она не хотела бы оказаться на их месте. Это унижает человеческое достоинство, это растаптывает личность, лишая ее элементарных прав на счастье.
        Если бы у Инзы были деньги, она в первую очередь помогла бы всем этим несчастным, не имеющих средств к существованию…
        Инза попыталась продолжить изучение аномальных явлений в космосе. Но интерес к ним потух. Больше всего в данный момент она хотела узнать о том, что Дмитрий называл «земными страстями».
        Творец, создав Человека, подарил ему одно из самых возвышенных и всепоглощающих чувствований – любовь, которая вдохновляла и окрыляла лучших представителей культурного человечества.
        Не теряя времени даром, Инза решила ознакомиться с произведениями современного искусства, чтобы понять, чем заполнены души людей. И каково же было разочарование, когда она увидела, что в книгах, которые издают ведущие издательства и в фильмах, которые показывают на большом экране, тема истинной любви практически не популярна. Люди меньше всего озабочены тем, какие прекрасные чувства могут порождать их божественные души. То есть, из всех составляющих любви самым распространенным в обществе оказался культ примитивной похоти.
        Дело даже не в том, что этот мир сильно огорчил бывшую ангелицу. Она и раньше это знала, тысячелетиями летая над миром и спасая души. Но тогда у нее было столько разнообразных средств для защиты несправедливо обиженных. А сейчас она оказалась не у дел. А самое странное, ну прямо-таки ирония судьбы, в этом мире ее прибило к тому, кто способствует распространению зла.
        Ее охватило отчаяние от собственного бессилия. Ничего ей не по силам изменить, ничего… И силы ее ничтожны…
        Тут с первого этажа раздался приглушенный смех и звук поцелуя… Инзу охватила непонятная слепая ярость. Не отдавая себе отчета, она схватила пустой бокал из-под выпитого кофе и, размахнувшись, швырнула его в дверь. Фарфоровая кружка посыпалась осколками, а Инза, обхватив голову, зарыдала.
        Деревянные ступеньки заскрипели от торопливых шагов, и в дверном проеме показался хитро ухмыляющийся Дима-Димон.
        – Что с тобою, ангел мой? – с фальшивым участием спросил он.
        – Извини, – шмыгая носом и размазывая ладонями слезы по лицу, проговорила Инза. – Сама не знаю, что со мною происходит. Просто раньше я сверху видела так много… и мысли людей я слышала, и души от скверны хранила… и мгновенно могла оказаться в любой точке земного шара… А теперь…, – она всхлипнула, – чужие души закрыты от меня… И четыре стены загораживают от меня весь мир…
        – Ах вон ты о чем…, – разочарованно процедил Дима, – супер-леди лишилась своих супер способностей…
        Из-за его спины выглянула девушка, поднявшаяся вслед за ним, и тронула его за плечо.
        – Димочка, а она тебе кто?
        – Жена. Бывшая, – не растерялся Димон. – Ты прости. Я хотел, чтобы она приревновала меня…
        – Ничего себе! Да ты … да ты… Да и кто ты после этого! – оскорблено пролепетала девушка.
        – Пойдем, пойдем… Я такси тебе вызову, – миролюбиво приговаривал он, вытесняя ее из комнаты.
        Позже, когда Дмитрий, проводив девушку, вернулся в дом, Инза ждала его в гостиной, перед телевизором. Дима мог бы уйти в свою комнату, но не ушел, а сел в кресло и, изображая интерес, уставился в экран. Инза, поблескивая глазами и едва сдерживая смех, искоса поглядывала на него, но он молчал. Первой не выдержала она.
        – Состоятельному человеку всегда есть куда повести свою девушку, правда? А я-то ломаю себе голову, зачем он привел ее к себе домой? Оказывается, вон, в чем дело-то… Ты хотел заставить меня ревновать? Странно… А я ведь ни на что не претендую.
        – Я хотел ревностью пробудить в тебе обычные человеческие инстинкты. Хотел, чтобы ты женщиной себя почувствовала, – с легкой иронией спокойно пояснил Диманов. – Ты вроде красотка – и сиськи, и попка – все на месте. Но обретя довольно изящные женские формы, ты так и осталась бесполым существом.
        Инза поморщилась и иронично фыркнула:
        – А для тебя, значит, половой признак – один из самых существенных в мире людей?
        – Да. А ты не заметила, что именно это презираемое тобой – дьявольское гендерное отличие неудержимо тянет людей друг к другу, и тем самым скрепляет человеческое общество? Именно оно, а не бесплотная божественная любовь, как хотела бы ты. Потому что бесплотной любви не существует! Секс – движущая энергия мира.
        – А что ж ты девушку свою прогнал? – засмеялась Инза. – Склепал бы с ней… еще одно звено… примитивного человеческого единения! Но в том-то и парадокс – без божественной любви все сексуальные связи непрочны и мимолетны!
        2.
        Инза и Дмитрий катят по продуктовому супермаркету большие металлические коляски, наполовину заполненные разнообразной едой. Инза деловито распоряжается.
        – Дима, а давай, купим яблок, в них есть железо. И еще огурцов, в инете пишут, что там много полезных минералов. Возьмем еще молока, сыра и хлеба, ладно?
        И хотя на лице Демона – откровенная будничная скука, он сам и был инициатором этого предприятия. Это он посоветовал Инзе открыть пункт благотворительности и даже предложил свою спонсорскую помощь.
        Вчера, как обычно, они много спорили, и Дмитрий сказал, что ему надоели ее бесконечные самокопания.
        – Сколько можно ныть! «Ах, я должна следить за мирозданием, отгонять демонов и хранить чистоту душ»… Но ты больше не ангел, – говорил он ей. – Привычка вершить судьбы у тебя осталась, но сил прежних нет. С этим надо смириться и продолжать выполнять свою миссию, чего бы тебе это не стоило. Не зря же мы пали… Что-то происходит в мире… Может, апокалипсис, а может, кара для всех ступеней за то, что все мы дали слабину, повели себя как низшие… Мир держится, пока сохраняется равновесие между добром и злом. Так действуй, твори свое добро!
        Черная машина Диманова остановилась у подворотни в бедном квартале. Ее узкий темный зрачок смотрел хмуро и неприветливо или Инзе так показалось из-за какого-то тревожного чувства. Дима вылез из машины, выволок из багажника две тяжеленные сумки с продуктами, сложил их на раскладную тележку и с ободряющей улыбкой подтолкнул в сторону Инзы
        Она с тоской взглянула во тьму переулка. Но тут же вспомнила, что скоро вернется в большую и уютную квартиру Димы и с легкостью отогнала дурные мысли.
        – Я с тобой туда не пойду. Извини, но мое эго не ощущает нужды в благотворительности, чтобы чувствовать себя комфортно. – Дмитрий сел в машину, опустил тонированное стекло и включил музыку.
        – Ничего, – легко согласилась Инза, – сегодня я только раздам милостыню, разведаю обстановку и поговорю с людьми.
        – Если что – кричи, – улыбнулся Демон.
        Инза бодро покатила тележку с провиантом вперед. У длинного дощатого забора, растянувшегося вдоль дороги, ведущей к церкви, сидели нищие старушки, смуглые женщины со спящими грудничками, опустившиеся на дно мужчины, женщины и два инвалида на костылях.
        В основном, просящие искренно благодарили, когда она раздавала им пакеты с едой, но некоторые смотрели на нее хмуро, даже враждебно.
        – Ты бы лучше денег дала, сука, – потряс мелочью в грязной кепчонке мужик с испитым лицом, покрытым синяками и кровоподтеками.
        – Можно мне еще одеяло? – сиплым голосом спросил другой.
        Инза приблизилась к сгорбленному человеку, он был закутан ветошью так, что не видно было ни лица, ни рук.
        Она протянула ему подаяние, но… он схватил ее за руку.
        – Помоги-иии!!! – прохрипел он, поднимая к ней лицо. И оно было ужасно – все сине-багровое, в пузырящихся гноем струпьях.
        Инза в ужасе отпрянула. Ее отвращение было до того сильным, что дальше спокойно заниматься филантропией она уже не могла. Девушка кинулась прочь. Опомнилась она только тогда, когда тележка опрокинулась, зацепившись о камень. Оказывается она бежала, волоча ее за собой. Возвращаться Инза не стала, бросила пакеты с продуктами прямо на дорогу (авось, нуждающиеся заберут) и торопливо вернулась обратно к машине.
        Дома Инза с остервенением отмывала руки и плакала от того, что ничего поделать с собой нельзя, такая уж у нее мелкая, трусливая и эгоистичная душонка. Нищего старика, конечно, жалко, но только брезгливость и отвращение гораздо сильнее…
        А раньше, когда Инзаэль была ангелом, разве она жалела людей? Нет, она и тогда не знала ни любви, ни жалости к отдельным человеческим индивидам. Ее любовь была глобальной, всеобъемлющей. Она любила Вселенную и заботилась о всеобщем благе. Она знала, кого нужно подтолкнуть к верному решению, кого – спасти, а кого – оставить наедине со своими проблемами, болью и невежеством, чтоб задумался, ума-разума набрался. Были среди людей и те, чья жизнь была беспутицей, кому суждены беды и смерть, и, созерцая это, Инзаэль не испытывала никакой печали, ибо знала: так предопределено Верховной жрицей судеб – Белой Королевой.
        Но что делать с тем стариком – бежать, спасать, лечить? И сколько их таких… одиноких, нелюбимых… которые катятся по наклонной вниз и гибнут. Из-за чего? Из-за жестокости мира, трагического стечения обстоятельств или… из-за собственного безволия и лени?..
        Диманов ни о чем не спрашивал. Его лицо хранило то самое ироничное выражение, которое редко сходило с его лица: «Я все про тебя знаю».
        3.
        Утром, едва Инза успела позавтракать, ей позвонил Дима.
        «Ангел мой, я утром видел Алису. Она хочет встретиться с тобой. Спрашивала, чем ты занята? Я сказал, что маешься от безделья и не знаешь, куда себя деть. Она подъедет скоро. Я машину дал с шофером.
        А что? Поговорите о своем, о девичьем. Сходите в Салон красоты. Сделай новую прическу, макияж, маникюр. У тебя и самооценка повысится, вот увидишь. Девушки обожают шопинг. Скоро осень. Тебе же нужны какие-нибудь сапожки по сезону и новое пальто. Короче бери, все, что понравится. Карта на столе. Алиса вон какая модница! И вкус у нее хороший. Она поможет тебе. Шопинг – это самое лучшее лекарство от депресняков. Особенно для тех, кто слишком замкнут на своих мыслях».
        …Инза не могла оторвать взгляда от изящно сложенной и стильно одетой девушки, которую видела перед собой в зеркале. Она в изумлении хлопала непривычными для себя черными пушистыми ресницами, и глаза ее невольно засверкали…
        – Это я?.. – пролепетала она шепотом. – Алиса, но это же невероятно, что я могу быть такой…такой…
        – Такой потрясной красоткой? – засмеялась Алиса.
        Отпустив машину с водителем домой, девушки решили прогуляться пешком.
        Августовское солнце хоть и ослепляло, радуя покоем и безмятежностью сверкающего дня, но грело мягко, без летнего зноя. Теплый ветерок обвевал лицо и волосы. Деревья стояли пока еще зеленые, но несколько холодных дождливых дней успели опалить багрянцем верхушки рябин, да и в низко повисших косах берез нет-нет да проглядывало золото листвы.
        – Я никогда не надевала на себя столько слоев одежды, – призналась Инза, поправляя длинный шифоновый шарф на удлиненном жакете.
        – На вашей планете так жарко? А расскажи мне про ваш мир.
        Инза смущенно опустила глаза.
        – Нет, нельзя нам про это… Ты не спрашивай…
        – Но вы же не хотите принести землянам вред или разрушение?
        Инза покачала головой.
        – Нет… Мы здесь случайно… после крушения, – пришлось соврать ангелице (ведь то, что она отличается от горожан по поведению и манерам, пока скрыть не удается. Но Дима же со временем обтесался… Просто ей почаще с людьми надо общаться, а она, кроме Алисы, никого не знает.) – Моя задача помочь людям… Я стараюсь, но у меня не получается.
        Инза рассказала подруге про то, как она обмишурилась возле церкви.
        – Может, врача вызвать по адресу и заплатить ему за вызов? А потом по рецепту мы купим старику лекарства, – предложила Алиса.
        ГЛАВА 9. САМАЛЕЯ. СОНМ АНГЕЛОВ
        ЛЮЦИФЕР:
        Но ты живешь и будешь жить: не думай,
        Что прах земной, что плоть твоя есть сущность.
        Прах твой умрет, а ты вовек пребудешь
        Тем, чем ты был.
        КАИН:
        Чем был? Но и не больше?
        ЛЮЦИФЕР:
        Быть может, ты подобен будешь нам.
        КАИН:
        А вы?
        ЛЮЦИФЕР:
        Мы вечны.
        КАИН:
        Счастливы?
        ЛЮЦИФЕР:
        Могучи.
        КАИН:
        Я говорю, вы счастливы?
        ЛЮЦИФЕР:
        Мы – нет.
        (С)ДЖОРДЖ ГОРДОН БАЙРОН, «КАИН»
        Демон Астарот выполнил приказ своего повелителя и, пролетев над Седьмым Небом, развеял в эфире опасную летучую смесь. Кассиил – ангел Эмпатии, почувствовал сильнейшую печаль оттого, что мир вокруг так несовершенен… Но, преодолев эти парализующие волю переживания, он собрался с духом и ощутил в себе страстную героическую готовность к небывалым преобразованиям, вплоть до бунта и разрушения существующей системы. Свет новой ошеломительной истины воздействовал на многих представителей бесплотных небесных сил Аравот. Количество ангелов, которые внезапно почувствовали себя уязвленными, оттого, что их так низко оценили на небесах, с каждым часом росло. Рутинная работа, которую они беспрекословно привыкли выполнять, неожиданно застопорилась – ангелы больше не желали подчиняться, они хотели властвовать.
        Первым почувствовал неблагонадежность обстановки на Седьмом Небе многоглазый архангел Керувиэль, который все видит, все знает и исполнен вещей премудрости. Трехликий херувим, меняющий облик в зависимости от ситуации, предстал перед архангелом Михаилом, Предводителем Небесных Сил, в виде белоголового орла, парящего над угрожающей пеленой непроницаемых свинцово-черных туч.
        Посоветовавшись с Целителем душ, архангелом Рафаилом, они решили, что угрозами и разоблачениями эпидемию уже не остановить, а зараженные души придется как-то лечить. Втроем они полетели в Самалею.
        Рафаэль затрубил, призывая сонм Небесных сил на сборище. Заревом вспыхнули небеса, и огромный лик Уриила – правителя планет, глянул на них с высоты. Узнав великих князей Седьмого Неба, архангел тут же молнией упал на Самалею, расщепив на части небесный свод и в клочья разорвав облака. {(По первой книге Эноха, в компетенции Уриила находятся небесные светила и звезды – прим. автора)},
        Вскоре воздушные мосты, ближайшие к Чертогу Грехопадения, были сплошь усыпаны ангелами.
        Врачеватель Рафаэль, разглядывая многоярусные строения над головой, пошутил:
        – Странная этажерка, как будто специально возведена для Ангельского Вече.
        Правитель Шестого Неба Керувиэль, сидевший рядом с ним с мирно сложенными крыльями, поднял вверх свое пригожее лицо отрока и охотно пояснил:
        – Самаэль мечтает о развитии техногенной цивилизации на Земле. Прогресс землян – отражение принципов Великого Изобретателя. Видимо, эти сквозные конструкции, разделяющие воздушное пространство – визуализация его фантазий о тех временах, когда на земле придется регулировать движение аэромобилей.
        – Великий ум. Мечтатель. Генератор идей, – со вздохом проговорил архангел Михаил.
        Как будто в подтверждение его слов, ворота Чертога распахнулись, и из них вылетел Самаэль.
        – Какая честь! Весь цвет Аравот собрался в Самалее. Чем могу быть полезен? – чуть замерцав, поклонился ангел, лицо которого скрывала ажурная маска.
        – А ты изменился, Самаэль… – обратился к нему Михаил. – Помнишь те времена, когда ты был лучезарным и светоносным? Ты нес земному люду свет знаний. Тогда ты правил Шестым Небом, на котором обитали стражи небесного порядка и закона, шестикрылые серафимы. Но тебе было дано больше других. Ты был самым ярким, самым крылатым из них. Где ж твои двенадцать крыл? Может, тьма твоей души погасила их пламень? Не оттого ли ты заменил их на механические? И лицо свое прячешь под железом…
        – Мир изменился. Нельзя жить по-прежнему, – ответил ему Самаэль, снимая маску, – чарующая улыбка осветила размытое пятно некогда прекрасного лица.
        – Что ж ты огненные силы растрачиваешь на тьму, а жар души своей – на смуту? – присоединился Рафаил к укорам генерала Небесного Воинства.
        – На смуту? – удивился Люцифер. – Так вы пришли, чтобы обвинить меня в смуте? А я-то глупец, обрадовался, что вам, наконец-то, помощь моя понадобилась…
        Архангелу Керувиэлю не понравилось, что Самаил беззастенчиво решил разыграть перед ними комедию, и он с разъяренным рыком явил князю Тьмы еще один свой лик – львиный.
        – Ты перед кем, Лукавый, окаянство свое плетешь? – рявкнул он и распахнул все свои двенадцать громадных крыльев, унизанных сотней сверкающих гневом глаз. – Вот мои Всевидящие Зеницы! Ничего не утаить и никому не скрыться от них! Подо мною сорок легионов Стражей в четырех Сторонах Света, и каждый вооружен сорока Недремлющими и Всезрящими Очами.
        Самаэль напряг все свои силы, чтобы снова предстать лучезарным Люцифером перед сонмом ангелов (не зря ж его называли рожденным от Зари). И забрезжил от него ясный утренний свет, зарождающий надежды на радостные перемены с наступлением нового дня.
        – Братья! – сказал он проникновенно, излучая свою любовь к каждому. – Оглянитесь вокруг! Вселенная, которую создал Саморожденный, дала трещину. Кровь пролилась на все ступени! Не может быть, чтобы вы не видели этого! Все идет к тому, что Наднебесного скоро не станет.
        Ангелы тревожно зашелестели крыльями. Кровь, окрасившую небеса, видели все…
        – Братья, это плохой знак! Нельзя бездействовать! Пора брать инициативу в свои руки, пока еще не поздно! Именно к этому и хочет побудить нас Создатель! Вместе с вами мы сделаем этот мир лучше! Ощущая в себе пульсацию Праны… признаемся чистосердечно: мы выдохлись… Нам так не хватает свежих энергетических притоков… В душе мы жаждем обновления!
        – Надоело… – вдруг угрюмо процедил один из ангелов чина Господства. – Уже вечность, как я выполняю одну и ту же неблагодарную обязанность. Я учу земных властителей мудро управлять своими подчиненными, обуздывать гневливость, укрощать греховные вожделения. Все тщетно! Воруют, пользуются своим служебным положением. Устал я… Как бы мне работу сменить? Или хотя бы в отпуск выйти, как у людей…
        – А ты ведь прав, – поддержал его Светозарный. – Мы, выполняя свои обязанности, становимся бездушными автоматами. А где же свобода воли, свобода самовыражения?
        – Ох, ты и хитер, Император Греха, – с усмешкой прервал его архангел Михаил. – Ты ведь из-за этого и пал. Твоя собственная воля – для тебя идол. И ты не успокоишься, пока других не заставишь поклоняться тебе. Ты всегда так жил и живешь, ничем не жертвуя для других. А мы живем иначе. Главное для нас – это наш долг. Личных желаний для нас не существует.
        – Братья мои ангелы! Ну вот теперь сами убедились вы, – прозрачный переливающийся, как солнечный свет, красавчик Люцифер широко развел руками, – что в этой системе счастливых нет. Ни один ангел не может быть счастлив, когда ему постоянно приходится жертвовать собой.
        Астарот, пристроившийся возле Кассиила, ангела Эмпатии – тот был красным, как растеки крови, про которые только что говорили, – с фальшивым сочувствием спросил его:
        – Кассиил, а сколько эонов лет ты страдаешь? В основном, ты ведь страдаешь, не так ли?
        – Я не один страдаю, – смиренно ответил тот. – Мое Страдание делится на каждое живое сознание, и его ровно столько же, сколько Радости.
        – И много ли радости тебе достается, бедолага, когда ее почти что ничего? – притворно вздохнул Астарот. – Но ведь мучения-то бесконечны? Сколько можно принимать Распятие за всех и каждого во всей Вселенной? Ни ты и никто другой не заслуживает такой доли. Кассиил, разве твоя божественная частица не подсказывает тебе, что есть другой путь творения, более совершенный?
        – Не устану повторять, – бесстрастно изрек прозрачно-голубоватый ангел с огромными мягкими рогами, на которых медленно покачивались светлые и темные весы. Это был Рогиил, ангел Баланса. – В мире все должно быть в равновесии: радость и боль, добро и зло, нищета и богатство. Ведь все познается в контрастах. Радость и боль обостряют друг друга. Не испытавший боль, не поймет радости. Не познавший жестокости, не оценит милосердие.
        Астарот, причудливо извиваясь и клубясь, как дым, подлетел к ангелу Баланса.
        – Рогиил, но ведь плохое почти всегда перевешивает хорошее. А ты хочешь, чтобы мир стал справедливым? Чтобы не пришлось идти на жертвы, делая добро? творить зло во имя блага? грешить, спасая других?
        – Сбой системы – наш шанс для совершенствования мира! – с энтузиазмом проговорил Люцифер. – Мы сделаем так, чтобы жители каждой ступени были счастливы. Чтобы наше творческое начало могло сделать новый освежающий вдох! Сейчас мы ведь скованы рамками, и, чем выше ступень, тем жестче рамки. А каждый виток вечности длиннее предыдущего без всякой надежды на изменения!
        Властелин планет архангел Уриил тяжко вздохнул, снова появившись на ясном небе с плывущими по его лицу редкими барашками облаков.
        – Уж не тебе ли об этом знать, демиург Самаэль, для того, чтобы начать новый путь творения, нам нужна собственная Жизненная энергия. Когда-то Наднебесный вдохнул в твои создания прану. Насколько я могу судить по твоим техногенным сооружениям, у тебя ее как не было, так и нет. А что ты можешь без праны?
        – Значит, мы должны работать с тем, что имеем, – заключил явно увлеченный новой идеей Кассиил. – Мы можем начать с нижнего уровня, где обитают зародыши будущих великих духов. И если мы усовершенствуем человека, возможно, мы усовершенствуем и все остальные ступени.
        Астарот, решивший во что бы то ни стало переманить в свой лагерь ангела Эмпатии, продолжал увиваться вокруг него.
        – Кассиил, а как ты думаешь, будет ли человек счастливее, если мы уберем все телесные и душевные недуги?
        Тот сомнительно покачал головой.
        – А как же тогда развить в людях сострадание?
        – Я, как целитель, категорически возражаю, – наконец-то подал голос архангел Рафаил, до сих пор молча наблюдавший за сонмом, чтобы понять, насколько опасен вирус, развеянный по приказу Самаэля. – Тогда придется подарить людям вечную жизнь, поскольку смерть наступает как раз в связи с изношенностью их плотской оболочки. Болезни – это естественный механизм контроля над популяцией. Упразднив их, мы нарушим природное равновесие. К тому же, если отпадет необходимость лечить болезни, людям незачем будет заниматься самопознанием.
        – Кассиил, а ведь сострадание можно просто запрограммировать в человека. И не только сострадание, но и другие качества, например, чувство долга, чувство справедливости… –
        Люцифер же решил ухватиться за наметившегося союзника.
        – Если в новом мире все будет по справедливости, тогда человек никогда не научится отличать зло от добра, – констатировал Рогиил и полюбопытствовал. – А позвольте узнать, как такие люди будут функционировать?
        – А как функционируют муравьи? У них все слаженно. А можно еще полностью лишить человека эгоизма и всяческих желаний. Тогда и вовсе это будет совершенно идеальное существо.
        – Биороботы… – разочарованно хмыкнул Ангел Эмпатии и демонстративно зевнул. – Боже, какая скука. Полная потеря собственной индивидуальности.
        – А кого же ты тогда будешь соблазнять своими грехами, если люди будут без пороков? Ангелов? – ухмыльнулся архангел Михаил.
        – Благодаря своему эгоизму человек много достиг как в саморазвитии, самореализации, так и в создании для себя комфортных условий существования, – холодно и веско заявил архангел Рафаил. – Захотел лечить свои заболевания – стал изучать химию. Захотел скорость перемещений – придумал автомобиль. Захотел экономичное топливо – стал добывать газ…
        – Но ведь можно вложить в них интуитивное знание. Как и любой инстинкт, мы могли бы записать его в генокод. И тогда все встанет на свои места. И тогда люди будут больше заботиться о своем духовном росте, – продолжал отстаивать свою идею совершенствования людей Люцифер.
        – Мысль, конечно, неплохая, – протянул архангел Михаил с едва уловимой иронией. – Основная масса людей больше озабочена удовлетворением плотских потребностей, чем духовным развитием. Но для того чтобы перезагрузить человека и дать возможность его духу возноситься в тонкие миры, надо ведь обращаться с прошением к Невидимому Творцу. Или ты сам теперь способен управлять праной?
        Люцифер начинал уже задыхаться: светлой его сущности едва хватало сил удерживать юношескую аватару. Сияние его прозрачной оболочки, постепенно угасая, все больше и больше приобретало дымчатый грязноватый оттенок.
        – А он существует этот Наднебесный? Кто-нибудь его видел? Может быть, высшие существа Седьмой ступени все-таки удостоятся сакрального явления Бога? – нервно ответил он Предводителю Небесных Сил.
        Казалось, все уже привыкли к манере Рогиила балансировать на грани противоположностей, но в этот раз он всех удивил.
        – Человек – бездуховный и бездушный может стать самым мерзким чудовищем. Самоочевидно, что Человек Разумный возвышается над всеми смертными тварями первой ступени. Но я скажу больше: Создатель, кроме способности мыслить, вложил в него свою божественную искру, и именно это в некоторых исключительных случаях делает Человека способным приближаться к богу. И этот вариант пока оптимальный. Любые другие предложенные здесь версии перезагрузки пока до него не дотягивают. А если кто-то хочет постичь и превзойти эту божественную мудрость, нужно работать, много, долго и упорно…
        ГЛАВА 10. ЭЛЕАЗАР. ТРАГЕДИЯ НА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОМ БАЗАРЕ
        Когда Инза сообщила Дмитрию, что к следующей ее вылазке к беднейшим слоям населения примкнет Алиса, он подумал и согласился.
        – Что ж… И тебе веселее будет.
        На этот раз Диманов сам не приехал, а в помощь девушкам прислал охранника-водителя, который в прицепе привез коробки с одеждой, с провиантом, а также раскладные столы.
        Малоимущие, бомжи и подростки-беспризорники стояли в очереди, получая горячую еду, которую тут же раскладывала по одноразовым мискам Инза. За столом напротив нее стояла Алиса и выдавала нуждающимся одежду и медикаменты.
        Из соседнего проулка вышли двое бродяг. Один из них с перекошенным от похмелья лицом придирчиво оглядел столы.
        – Че, Плинтус, жрать-то буш?
        – А чо, нет-то? Халява же!
        – Не, я пас. Башка трещит. Лучше б суки опохмелиться дали, – раздраженно сматерился первый, а стоявшие в очереди опасливо раздвинулись, пропуская их к прилавку с продуктами.
        Плинтус для порядка, чтобы место свое знали, двинул кого-то замешкавшегося в зубы, и пространство возле стола в момент очистилось. Бомж с довольной ухмылкой отошел с миской горячей каши и банкой мясных консервов.
        – Боря! Где Борис? Алиса, охранника не видела? – с едва ощутимой тревогой спросила Инза.
        – Я его за врачом отправила, – спокойно отозвалась Алиса.
        Пройдя со своей едой вдоль столов с одеждой, Плинтус обратил внимание на утепленные кроссовки.
        – Бля, ништяк – педали. Я, пожалуй, жаберу их, – прошамкал он с туго набитым ртом.
        И поскольку руки его были заняты, он шмякнул одноразовую тарелку прямо на стопку футболок – та накренилась, а слизистая жижа медленно потекла на одежду. Девушки молча переглянулись. Бомж, довольный своим приобретением, повесил обувь на плечо и отошел, ковыряя ножом тушенку. О каше он уже забыл. Алиса, просверлив его спину сердитым взглядом, быстро переставила тарелку и убрала испорченную вещь.
        Инза со вздохом смиренно перевела взгляд на стоявшую перед ней бабулю.
        – А у вас нет носков шерстяных? Очень ноги мерзнут, – попросила старушка срывающимся от ветхости голосом.
        – Вот, бабушка, возьмите! Последняя пара осталась.
        – Ой, спасибо! Мне бы еще ботики теплые, мягонькие, а то ноги сильно болят…(Б?ты – общепринятое в СССР название тёплых зимнихботинок для умеренного холодного климата с верхом из войлока или фетра – прим. автора.)
        – К, сожалению, всю обувь уже разобрали. Но мы вас можем занести в список, а в следующий раз обязательно привезем, – пообещала Инза.
        – Благослови вас Господь, доченьки! Я не надивлюсь вашей доброте!
        Плинтус, сидя на деревянном ящике, доел свою тушенку, швырнул ее через плечо, и, ковыряя пальцем в зубах, стал лениво, со скукой оглядывать толпу.
        Шаркая ногами, мимо прошел закутанный с головой старик, прижимая к себе пушистый длинноворсовый плед. Бомж бросил взгляд на опустевшие ящики с подаянием, но пледов там уже не было. Он сделал два быстрых шага вперед, догоняя старика.
        – Эй, ты, старпер! Салазки придержи. Дай-ка, гляну. Че встал? Двигай, отсюда. Одеялка моя, ясно?
        Это было последней каплей. Алисино чувство справедливости взвыло сиреной, требуя возмездия. Она торопливо обогнула прилавок и напористым шагом направилась к Плинтусу.
        – Вам не кажется, что вы переходите границы? Верните дедушке его вещь! Мы раздаем нуждающимся, а не обнаглевшим хулиганам!
        – Да ты че?.. Он завтра у вас возьмет! – в первую секунду Плинтус оторопел.
        – Он сегодня уже взял. Вы не имеете права у него отбирать. И вообще это наши подарки. Мы сами решаем, кто в них больше нуждается. Понятно? Давайте сюда! Я сама ему отдам.
        – Ты на кого поперла, сука? Ты че такая дерзкая, а ?! Следи за метлой! Это наш район. Спасибо сказать слабо, что тебе разрешили здесь лавку свою поставить? Пикнешь еще раз, я твою черепушку вдребезги разнесу! Собирайте свое шмотье и выметайтесь отсюда, – прорычал он.
        В этот момент до Инзы стало доходить, что происходит что-то очень опасное. Она взяла мобильник и сделала вызов единственного забитого в справочник номера.
        – Дима, пожалуйста, приезжай… или отправь кого-нибудь… Тут какие-то непонятные люди… Я думаю, они опасны. Мне кажется, они хотят сделать что-то плохое Алисе…
        – Черт тебя дери, Инза, что вы там одни делаете?! Где охранник? Говори адрес!
        Алиса, не скрывая презрения, с насмешкой смотрела Плинтусу в глаза:
        – Ты купил, что ли этот район? Да кто ты такой, чтобы приказывать мне?
        – Что, туго доходит? – с трудом сдерживая ярость, глухо процедил босс бомжей. – Я сказал – повернулась. Собрала свои тряпки. И свалила отсюда!
        Инза поспешила вмешаться в стычку и снизить накал.
        – Ребята, а давайте разойдемся по-хорошему. Вы… сударь, возьмите плед, и все, что захотите… А мы на сегодня уже закончили свою работу и… отъезжаем.
        Но Плинтус едва ли обратил внимание на слова светловолосой девушки, потому что черноволосая, бросив ему пренебрежительное: «Да, пошел ты! Ублюдок» – пошла к своему прилавку.
        Бродяга рванул ее за плечо, и, когда Алиса по инерции развернулась к нему лицом, она тут же получила мощнейший удар кулаком в живот. Согнувшись пополам, девушка повалилась наземь. Инза издавала пронзительный вопль. Она попыталась загородить Алису собой, но ее грубо отшвырнули в сторону. Оттого, что ему прекословили, Плинтус пришел в неистовое бешенство, и остановить его можно было только превосходящей силой, а не мольбой и уговорами. Матерные слова потоком лились из его рта:
        – Вот тебе, сука, получалово!
        Алиса, стиснув зубы и закрыв глаза, тихо стонала. А к лицу ее с маху летел мощный башмак с шипованной подошвой…
        Удар пришелся наискосок под подбородок. Алисина голова дернулась назад и… так и осталась лежать неподвижно с разметавшимися черными волосами и устремленными в небо глазами… А Плинтус, усмирив свою захлестывающую злобу, сплюнул и пошел прочь.
        ***
        Мир пошатнулся. Все кругом замерло, перестало существовать. От слез очертания предметов расплылись, как в тумане. Инза провалилась в какое-то беспредельное отчаяние и безотчетно выла на груди у Диманова… И бывший эйтран, впавший в странное оцепенение, обнимал ее, даже не пытаясь утешить. Такого болезненного отклика на гибель Алисы он не ожидал от себя. Цинизм и ирония были привычной реакцией на все происшествия этого мира, а тут что-то острой болью ворохнулось в грудине… А ведь он давно уже был готов к такому исходу и даже пытался принять какие-то меры, чтобы отдалить ее близкий уход из жизни…
        – Это я во всем виновата… Я вовлекла ее в это опасное предприятие… Я даже…не предполагала, что оно может быть опасным, – рыдала Инза.
        – Ну хватит, не реви. Нет твоей вины в ее смерти… Рок висел над ней. Неужели ты не заметила темный контур над ее аурой? – тихо спросил он ангелицу, так, чтобы никто не слышал.
        Инза подняла на него заплаканные глаза и покачала головой.
        – На моей памяти – сотни, тысячи смертей, которые я не смогла предотвратить… но я никогда…не воспринимала это как горе, – пробормотала она тихо, едва смогла говорить. – Я сама себя не понимаю…
        – Человеку свойственно привязываться к близким… А это значит, что мы с тобой становимся людьми… – задумчиво и серьезно проговорил Диманов. – А хочешь я тебе новую подружку куплю? – предложил он в обычной своей ироничной манере.
        Инза тотчас отстранилась, огрев его увесистым, как пощечина, и полным ярости взглядом.
        ГЛАВА 11. ЭЛЕАЗАР. ДЭРИ БРАЙД. СПАСЕНИЕ ПАДШЕГО
        Безумный ветер, ворвавшись в город, буравит лица,
        Срывая маски и раздирая чужие платья.
        И где-то плачет, забившись в угол, детоубийца,
        На миг увидев в закатном блеске свое проклятье.
        ИЕРЕМИЯ ГАНГ
        1.
        Остановка называлась скромно: «Дорожное кафе». Возле стеклянной будки со скамейками вросла в асфальт массивная театральная тумба – наклеенная на нее афиша анонсировала открытие Выставки Мертвых Кукол. Маша Иванова хотела пройти мимо, но Славик, с которым она приехала сюда, остановил ее.
        – Э-эй, подожди! Это же знаменитый бальзамировщик и художник из морга, который трупы гримирует. Он свои эксперименты над трупами демонстрирует. Этим и прославился. Эзра Оникс его зовут. Не слышала?
        – Фу… Какая гадость! – скривилась Маша.
        – Надо пойти, – заинтересовался Славик.
        – Это еще не скоро. Ровно через две недели открытие, – фыркнула Маша, взглянув на дату.
        В этом районе она была впервые. А русоволосый парень, загнав машину на автостоянку, уверенно повел девушку по желтой песчаной дорожке в лес, где глазам ее открылся целый ресторанный комплекс в виде сказочных древнерусских строений. Были здесь «Избушка на Курьих Ножках», «Логово Лешего» и «Обитель лесной ведьмы». Последний ресторанчик, стилизованный под жилище колдуньи, показался Маше Ивановой самым экзотичным. Растрескавшаяся деревянная дверь, в углу волшебная метла и корзинка мухоморов, над головой метелки трав и гроздья сушеных ягод, а на полке разноцветные пузырьки с колдовскими снадобьями…
        – Ништяк, – заключила девушка с идеальной осанкой молодому человеку, сопровождающему ее. – Ночью будет еще круче, – добавила она, увидев каменную печь с большим медным чаном и множество больших и маленьких свечей.
        – Дэри, а давай, сядем вон там, – показал ее спутник на самый темный угол.
        – Не-е, – возразила она, и быстро отыскав глазами мужчин, прошла прямо по центру зала своей фирменной пружинистой походкой, предвкушая, как их взгляды устремляются вслед за ней – ну оч-чень сексапильной платиновой блондинкой в короткой джинсовой юбке.
        Маша выбрала столик прямо перед сценой с роялем, микрофонами и ударником, хотя в этот ранний час, к сожалению, никаких шоу там еще не представляли. «Здесь я буду смотреться гораздо эффектнее», – подумала она.
        Да и народу было мало, и, пока она шла, на ее упругий накаченный зад пялился только Славик, парень, с которым она познакомилась в инете несколько часов назад.
        – Слушай, а Дэри Брайд – это же твой ник сетевой. А как зовут тебя по-настоящему? – потягивая виски, спросил Славик.
        Девушка поморщилась.
        – Не люблю свое имя. Оно слишком обычное и скучное. Всех серых мышек на свете зовут почему-то Машами. А Дэри Брайд – она одна. Единственная и неповторимая! Все мои друзья зовут меня Дэри.
        Парень вовсю старался ее завлечь, рассказывая о ночном тусняке, на который его пригласил мажористый брат.
        – Заинтриговааал… – крупные, густо накрашенные глаза Дэри зажглись интересом. – А там, наверно, будет много богатых парней? Возьми меня с собой!
        – Чё, пацана на «бехе» хочешь склеить? – Славик, щуря глаза, затягивается сигареткой. – Тебя не пустят.
        – А что, я недостаточно хороша? – Дэри с гордо поднятой головой картинно повела плечами, демонстрируя свое литое тело с выпуклыми твердыми мышцами.
        – У тебя лабутенов нет и платья коктейльного.
        Маша со вздохом оглядывает белые парусиновые слипоны на ногах.
        – Ну ты же меня с работы забрал… А что мой блестящий топ не пойдет? – кокетливо спрашивает она, и узкая брителька от движения ее пальцев соскальзывает вниз. – Мне кажется, вполне. А лабутены … – девушка посмотрела на него с многообещающим эротичным призывом (надо же, наконец, использовать прием, который они вместе с подругой оттачивали перед зеркалом).– А ты купи мне лабутены. Ну, пожалуйста!
        Славик вздыхает с видом человека, чей рассудок отягощен опытом житейской мудрости.
        – Проблема современных девушек в том, что они слишком меркантильные и неверные. Вот встречаешься с телкой, а сам думаешь, кому она там еще отсасывает, пока не со мной…
        – Вот поэтому вы и женитесь на серых мышках, – понимающе и в то же время снисходительно улыбнулась Дэри. – Удержать красивую девушку не просто. Заинтересовать ее надо, – самодовольно объяснила она.
        На столе два стакана с виски, роллы с зеленью и маринованным имбирем на бамбуковых подносах, пепельница и пачка сигарет. Воздух в этом зале мутный и душный от дыма.
        – Вообще-то я не курю и веду здоровый образ жизни, ведь я профессиональный бодибилдер. Но иногда… я позволяю себе расслабиться, – поясняет девушка и с незажженной сигаретой, зажатой в пухлых губах, тянется к Славику.
        Парень щелкает зажигалкой, высекая огонек, который тут же вспыхивает в его глазах. Он и она, почти соприкасаясь головами, медленно выдыхают дым друг к другу прямо в лицо…
        «Боже, как это сексуально! – подумала она и ощутила, как его горячая ладонь, легла на ее колено и поползла куда-то под юбку, оглаживая кожу…
        2.
        Вокруг ресторанной зоны прекрасный ухоженный лес. Туда мы и решили прогуляться… Он прижимает меня к дереву, гладит мое бедро, начинает расстегивать блузку… В этот момент я, как обычно, думаю о том, насколько я была бы клевой, если бы, наконец, сделала себе силиконовые сиськи…
        Слава порывисто разворачивает меня спиной к себе и ставит на колени, одновременно задирая на мне юбку… Я выгнулась, как кошка, от нетерпения… и тут все озарилось…
        – Что это там? – спросила я, тщетно пытаясь повернуться и чувствуя, как от сильного света нагревается мой затылок.
        – Забудь, детка, посмотрим позже! – жарко пробормотал он мне в ухо.
        Кажется, я и вправду забылась, даже перестала обращать внимание на странный гул, целиком отдаваясь животному сексу. Но внезапно что-то, больно чиркнув меня по плечу, воткнулось в траву рядом с моей ладонью. Я скосила глаза и увидела, как красная капля стекает по гигантскому перу… А оно как будто стеклянное, переливается, блестит… А вдруг это ангелы оценили уровень моей сексапильности?
        И тут у меня с головой стало как-то не так… Нет, я не теряла ясности мысли – наоборот, мысли стали острыми, как край оцарапавшего меня пера. Осознание было как сильнейший удар под дых, похожее на боль или на стыд или даже на приступ страха. Я вдруг поняла, что живу во тьме. И эта тьма черной смолой пронизывает каждую клетку моего тела. И эта тьма вдруг стала рваться наружу… Она как будто что-то выталкивала из меня… Меня выталкивала. Она выгоняла меня…из меня. Все мое существо наполнилось отвращением ко всему, что происходило со мной в прошлом и происходит сейчас. И себя я ощущала как-то иначе, как будто я отстраненно и беспристрастно созерцаю свою жалкую никчемную жизнь.
        И эта муть, распирающая мой желудок, подступила к горлу… Дикий рвотный позыв заставил меня оттолкнуть Славика и рвануть на карачках в сторону… Черная жижа хлынула из меня.
        Славка подполз к моему голому заду и снова попытался пристроиться.
        – О, детка, всегда мечтал оседлать блюющую крошку.
        – Как будто ты не этим каждый день занимаешься, – прошипела я. – Отвали! – и лягнула его ногой.
        Я поднялась на ноги, но земля под нами задрожала. Гул становился все громче. Все вокруг озарилось от невыносимо яркого света. Внезапный ветер завыл с такой силой, что деревья согнуло в одну сторону. Я бы упала, если бы не прижалась спиной к стволу.
        Я поправила одежду и побежала. Навстречу свету. Против ветра. За кометой. Мне казалось, что я должна быть там… Рука моя инстинктивно сжимала перо, словно в нем заключалось мое спасение… Я бежала и очищалась. Свет от кометы вливался в меня… И ощущение вязкой удушающей мути, наконец-то отхлынуло.
        Она была видна издалека – эта огромная взрывная яма, вся полыхающая жаром. Но огонь не обжигал меня, хотя вокруг все горело – трава, кусты, деревья… Я заглянула вниз и увидела обнаженного мужчину – он лежал в позе зародыша. Длинные волосы цвета «скандинавский блонд» рассыпались вокруг, как лучи вокруг солнца (всегда мечтала о такой шевелюре, но, увы, мой удел – наращенные пряди средней ценовой категории). И тут в меня зашло… да так сильно… Я кубарем скатилась вниз… точнее, сама не помню, как я там оказалась… Воздух вокруг гудел и ходил волнами, такими густыми и тугими, что это просматривалось невооруженным глазом. Я подняла его, желая убедиться, в том, что он жив, положила его голову себе на колени. Раньше бы я сказала: «Боже, как он сексуален!». Но тут я поняла, что это осечка, полная осечка… Нет, все не так, все иначе… Он… он…прекрасен… А носик какой аккуратный. Я всегда мечтала о таком… А лицо какое нежное … Нет… нет, опять осечка… Одухотворенное… Возвышенное лицо… Что-то со мной случилось, я зарыдала в голос, обнимая его… Стало так легко на душе… стало абсолютно не важно, что меня замуж до сих
пор никто не взял и что я тренером работаю без трудовой книжки…
        И тут стеной хлынул дождь. Косые его струи барабанили по моей голове. Вся одежда стала мокрой и жесткой. Странное необъяснимое наваждение стало спадать… Огонь, остервенело грызущий ствол молодой лиственницы, сник и, потрескивая, скатился в сырую траву. Горящие вокруг кусты, упрямо попыхивая огоньками, обнажили свои почерневшие ветви. Белый пепел, похожий на снег, уже не летал вокруг. Дым стелился по сизой земле.
        И вдруг недалеко от себя я увидела плавающий в воздухе малиновый туман… Мне он почему-то не понравился: слишком подвижный, скользящий, как змея… Моя загорелая кожа покрылась пупырышками страха… Причем, страх был не за себя… Я чувствовала… опасность, грозящую Ему…
        Черт, что за пургу я все время гоню! Чушь! Галиматья! Все, чего я хочу сейчас – это свалить отсюда, да поскорей. Я хочу опять стать нормальной и забыть все, что со мной случилось. Это же такой дикий бред! Только заикнись кому – скажут, головой тронулась! Я встала, чтобы уйти, но зачем-то бережно обхватила его бледное беззащитное тело своими крепкими, мускулистыми руками, перекинула через плечо и полезла наверх. Благо, кратер был не слишком отвесным.
        Как же далеко я убежала от ресторана. Иду час, другой, а его все не видно. Луна поднялась над темным лесом, серебристым светом рассеивая ночь. Куда ни посмотри, везде зловеще чернеют стволы деревьев, глухо шумит листва, млечный путь висит над кронами, и никаких веселых огней ресторанной зоны в просвете веток…
        Под ногами с хрустом обломилось полуистлевшее бревно, нога провалилась в яму с водой, но я устояла на ногах. Э-эх, мои плакали мои беленькие, хлюпающие от сырости слипоны… Мысль о том, что я могу упасть, заставляла смотреть под ноги. Благо, деревья стали реже, и в лунном сиянии видны были дымчато-сизая трава и поднимающийся вверх пригорок с низкими кустарниками. Что я вышла из леса?! А где же ресторан?! Только тут до меня дошло, что, я все время уходила от «Лесной ведьмы», а не приближалась к ней… Но не идти же назад… С тяжелой ношей на плечах, я неуверенно повернулась в одну сторону, затем в другую… Самой даже странно, что паники нет. Себя не понимаю: откуда такой прилив сил и ощущение праздника в душе?.. Теперь уже неважно, в какую сторону двигаться, главное, выйти сейчас к автомобильной трассе.
        Проплутав полночи в лесу, к утру я все же вынесла чувака к дороге.
        «Респект! – похвалила я себя за свою отличную спортивную подготовку.– Мыщцы-то у меня – ого-го-го! Не зря ж качаюсь и анаболики пью…».
        Поймала попутку. Ну не к себе же домой везти его…
        «А поехали в «Лесную ведьму», – говорю я водиле, – авось очухается там и вспомнит, кто он и откуда».
        Пока ехали, я пыталась его растормошить. Но он очнулся только тогда, когда мы затормозили у дверей ресторана. Открыл глаза, посмотрел на меня оленьим взглядом. Ба! Да у него радужки красные – альбинос!
        Я стянула шарфик с шеи.
        – На, прикройся. Ты что, совсем свою меру не знаешь? Так упился, что ноги не держат.
        Нос у него оказался не такой уж и классный. Обычный мужской нос.
        Из машины он самостоятельно выйти не смог, пришлось закинуть его руку к себе на шею, протащить его в заведение и усадить на барный стул – такого как есть – голышом, в набедренной повязке из моего сиреневого шарфика.
        Наконец-то руки у меня освободились, я вытащила мобильник и присвистнула: Ого! Без десяти пять утра…
        Персонал, вежливо выдворявший последних гостей, собрался вокруг нас. Хозяин ресторана тоже вышел полюбопытствовать. Он с явным интересом воззрился на альбиноса.
        – Ты где его откопала?
        – Наткнулась в лесу…
        – Оторва! Ты, похоже, развлеклась по полной, – хихикнул владелец заведения, и игриво шлепнул меня по попке.
        – Эй, парень, где ж ты так надрался? Ты хоть помнишь, как зовут тебя?
        – Нет, – пробормотал тот, оглядывая десяток любопытных глаз мутным взглядом из-под полуприкрытых век, – я ничего не помню…
        – А деньги у тебя есть, домой ехать?
        – Домой? – слабым голосом переспросил альбинос. – Кажется… у меня нет… дома.
        – Не помнишь, где живешь? Ну брат, задал ты нам проблему… И куда ж тебя голого-то без документов отправлять?
        Присутствующие засмеялись.
        – На пьяного вроде не похож… Похоже, у него амнезия, реально ничего не помнит, – сказал ресторатор, обращаясь уже ко мне. – Ты его точно не знаешь? Черт, а как на бабу-то похож… Мне как раз такой и нужен… – Слышь, паря… – это он уже альбиносу сказал. – Тебя женские наряды не смущают? Не хочешь в моем травести-шоу поработать? У меня тут сиськи накладные остались, покупал оптом для всей команды, а одни бледные попались – никому не подошли по цвету кожи, а тебе как раз впору придутся, Белоснежка!
        Снова раздались смешки.
        – О, точно! Буду тебя Белоснежкой звать!
        – Белоснежкой неактуально, – возразил музыкант, укладывая свой саксофон в футляр. – Надо что-нибудь поновей, чтоб не так изгваздано было. Можно его Дейнерис назвать из-за пепельных волос.
        Парень никак на это не отреагировал. По ходу чувствовал себя неважно. Лег прям на стойку бара и глаза прикрыл рукой. Владелец ресторана тут же принял меры.
        – Игнат, – распорядился он, – отведи-ка его в костюмерную. Там раскладушка есть, пусть отлежится пока. Да… Не забудь покормить…
        – Лан, мне домой пора. Черт, спать охота дико! – Я, дразняще качая бедрами, двинулась к выходу.
        Честно говоря, в тот ресторан я больше не ходила, не хотела встречать того белобрысого парня. Друзья передали мне, что он теперь в гримерке так и живет.
        ГЛАВА 12. САМАЛЕЯ. НАХОДКА АСТАРОТА
        Астарот вернулся в Чертог Греха чем-то сильно взбудораженным. Но беспокоить Самаэля, как обычно занятого в лаборатории, он не стал, решил дождаться, пока хозяин закончит работу по созданию модели своего очередного изобретения.
        Он залетел в комнату отдыха и дымчатой пеленой опустился на мраморную софу в греческом стиле. Демон знал: в определенный час после напряженного умственного труда Самаэль любил устроить себе приятный расслабончик. Вскоре красная кожаная обивка гигантского кресла из черного эбенового дерева с резными драконами по бокам скрипнула. На вычурный столик из той же породы древесины опустился хрустальный графин виски «Isabellsa`s Isla» и чья-то незримая рука наполнила его содержимым платиновый кубок, инкрустированный драгоценными каменьями.{(Пока считается самым дорогим из существующих видов виски в мире. Конечно, его стоимость объясняется не только изысканностью самого напитка. Причина такой умопомрачительной цены – хрустальный графин, инкрустированный 8,5 тысячами бриллиантов и 3 сотнями рубинов. Венчает его крышка из белого золота – прим. автора)}
        – У тебя срочные новости, Астарот? – проговорил властный баритон, когда туманная змейка, приподнявшись, несколько раз полыхнула оранжевым сиянием.
        – Я проследил за кровавым следом от кометы. Четыре года она блуждала по ступеням и закончило свой путь на Цэрроне. {(Цэррон – название Земли в ангельском мире – прим. автора)} Я там был и видел нечто странное. Это кто-то из высших пал на Землю. Его сила образовала огромный кратер.
        – Имя! Я жду, когда ты мне назовешь имя этого существа, – нетерпеливо проговорил Самаэль, сгущая свою плотность и обращаясь в красного дракона.
        – Это была чуждая мне энергия… И я не успел подобраться настолько близко, чтобы почувствовать его. Там была женщина. Она увидела меня. А священный кодекс не велит показываться низшим существам с Земли.
        – Что за чушь? Низшее существо не способно ощущать наше присутствие. Или ты настолько деградировал, что это стало возможным?
        – Сам удивляюсь. Но она учуяла меня… Все оглядывалась по сторонам… и внутри нее все сжалось от страха… Она подняла с земли какое-то перо… и после этого, что-то в ней поменялось, она… стала более развитой что ли…
        Из розоватого тумана вытянулась прозрачная рука и протянула Дракону переливчатое, словно лунный камень, перо.
        Самаэль взял перо и, повертев его в своих крючковатых когтях, скептически возразил:
        – Быть такого не может. Исключено. Это против правил. Высшее может взаимодействовать с низшим, но только на том уровне, на котором позволяет развитие низшего. А не наоборот! Она не могла обнаружить перо высшего, не могла прикоснуться к нему, и тем более обрести его способности!
        – Мир меняется, – туманная змейка заструилась, меняя очертания и цвет. – Разве ты не чувствуешь это? А перо это очень необычное! Ты посмотри, посмотри на него!
        Дракон придвинул к себе электрическую лампу, чтобы получше рассмотреть это непонятное перо.
        – Без всякого сомнения, хозяин пера – это ангел с Седьмой ступени, – пробормотал он еле слышно. – Один из сильнейших сущностей… судя по энергетике…Но кто же из них пал? Уриил? Кассиил? Рогиил? – И вдруг желтый глаз его ошеломленно вспыхнул. – Прана! Я чувствую живую мощь праны!
        Плотные, как панцирь, пластинки чешуи на его мощной лапе почему-то стали светлеть… Да нет, дело не в цвете… Это материальность аватары начала распадаться… Вскоре ближайшие к перу части его плотской оболочки рассеялись, как дым, и стали прозрачными…
        Дракон (точнее, видимая его часть) вскочил. Глаза его алчно горели.
        – Где остальные перья? Надеюсь, ты собрал их? Мне нужны все!
        – Нет, Ваше Величество, я не успел… Говорю же, мне нужно было уйти как можно скорее, пока меня не обнаружили. – Астарот, пугаясь возможной вспышки гнева Императора Греха, поспешил показать еще одну находку. – Господин, я вот еще что заметил на месте кратера… Когда Падший врезался в землю, кругом лежали обгоревшие трупики животных… А потом… на них посыпались перья… а трупики взяли да разбежались… – проговорил он шепотом. – Вот смотрите. – Облачная рука его положила дохлого суслика на стол.
        Самаэль не стал дожидаться, пока демон договорит свою мысль. Он тут же провел светящимся пером по падали. Опаленный усик зверька дрогнул, дернулась лапка, и от протяжного вздоха по брюшным шерстинкам прокатилась волна…
        Самаэль, сбросив тяжелую драконью оболочку, взвился световым шаром вверх и начертал на стене два огромных распахнутых крыла. Перо, принесенное Астаротом, нашло здесь свое место.
        – Мы должны добыть эти перья. Все до одного, – теперь перед Астаротом стоял Люцифер с горящими глазами.
        – Господин, я вот, что подумал… Может, сообщить Сонму ангелов Аравот о том, что я нашел на Цэрроне? И о наших с Вами догадках? – предложил его прислужник, решив, что осторожность никому не помешает, а портить отношения с сильнейшими сущностями на небесах не стоит.
        – Не торопись, мой друг, еще рано. Придет время, и мы расскажем. А сейчас мы должны найти того, кому принадлежат эти перья, и подумать, как нам использовать это в своих целях. – И еще… – вдохновенный взгляд Люцифера стал хищным. – Мне нужна Прана как никогда! Она сделает эти крылья моими!!! …Или, эти крылья сделают прану моей!
        ГЛАВА 13. ЭЛЕАЗАР. ИНЗА И ЛУАН
        Непостижимый, поскольку не было никого до Него, чтобы исследовать Его.
        Неизмеримый, поскольку не было никого до Него, чтобы измерить Его.
        Незримый, поскольку никто не видел Его.
        Неизреченный, поскольку никто не смог постичь Его, чтобы рассказать о Нём.
        АПОКРИФ ИОАННА
        1
        – Марина, Марина, постой… За прощание с летом мы уже выпили, за День Знаний в колледже тоже выпили. Сейчас я хочу тост сказать. Дорогая наша, Инзочка! Как хорошо, что мы с тобой на абитуре познакомились и подружились. А ты потом нас на всех вступительных экзаменах вытаскивала! За нашу умницу Инзу! За удачное знакомство! Ура! – предложил слегка захмелевший Платон своим спутницам, которых он пригласил отметить в ресторане их первый учебный день в Элеазарском Юридическом колледже.
        – Нет, Инза, так не годится! Ты зачем сок все время пьешь? Тебе же Платошка водку налил. Вот давай-давай – за себя! Пей до дна!
        – Да я уже один раз пробовала алкоголь. Мне не нравится его действие. Он ставит блоки в сознании и ослабляет контроль, – пыталась сопротивляться Инза.
        – Ха–ха–ха! – дружно засмеялись Платон и Марина.
        – А ты что совсем заучка: «блоки», «контроль сознания»? – с иронией поинтересовалась Марина. – В школе-то, небось, зубрилкой была?
        – Я не училась в школе.
        – Да, ладно заливать… Я же видела твой аттестат. Одни пятерки…
        – Я экстерном сдала экзамены за среднюю школу.
        – А почему ты не ходила в школу? В школе же круто… Ну не в смысле учиться, а в смысле друзей, тусовок… – заинтересовался Платон.
        – Там, где я раньше жила, не было школы… – не нашлась, что ответить ему Инза.
        – В смысле… русской школы? Ты за границей жила?
        Видя, что светленькая странноватая Инза смутилась, не зная, что ответить, Марина с понимающей ухмылкой положила свою ухоженную руку с разноцветными маникюром, украшенным стразами, на плечо парня.
        – Ну что ты привязался к ней, Платон? – интимно придвигаясь к нему, спросила Марина. – Неприлично задавать столько вопросов девушке. – Ее пальцы быстро скользнули по блузке на груди, проверяя, насколько расстегнуты там верхние пуговицы, – уступать парня завладевшей его вниманием тянке она вовсе не собиралась. – Может, у нее болезнь какая, потому она и училась на дому.
        Но Платон то ли не услышал Марину, то ли отмахнулся от ее язвительных слов и по-прежнему продолжал во все глаза смотреть на эту удивительную, похожую на инопланетянку девушку.
        – А ты на дому училась? И не только по школьной программе, да? А ты бы могла экстерном сдать экзамены на диплом колледжа?
        Такой вопрос нисколько не удивил Инзу.
        – Конечно, – сказала она просто. – Но я не вижу в этом смысла. Сейчас моя задача увидеть мир без прикрас и способствовать тому, чтобы он стал лучше. А для этого надо, чтоб законы исполнялись на практике.
        В это время Платон вздрогнул и удивленно взглянул на Марину, которая под столом шалила, трогая босыми ногами его колени. Глаза его невольно заблестели, и он наконец-то увидел, что брюнетка оказывается горячая штучка.
        А Инза огляделась вокруг. Ресторан назывался «Обитель лесной ведьмы». С потолка свисают пучки сушеных трав и цветов. Множество больших и малых декоративных свеч. Даже метла стоит в углу, и черные коты с горящими зелеными глазами не спеша прогуливаются между столами или спят возле пузатых бутылей – с магическим зельем, надо полагать. На полках между черепами животных и чучелом совы стоят огромные истрепанные фолианты, похожие на древние. Бывшей ангелице очень хотелось взять одну из них в руки, полистать, прочесть какие-нибудь колдовские заклинания. Но скорее всего, это просто имитация книг – внутри этих коробок с крышками, обтянутых кожей, возможно, ничего и нет, кроме темноты. А вдруг это реальные книги? Надо будет посмотреть. Но самое замечательное, что лес кругом…
        Один из котов подошел к Инзе и, мурлыкая, потерся об ее ногу. Девушка погладила его по бархатистой шестке и угостила мясной нарезкой со стола. Забавляясь с котярой, она услышала сначала звуки рояля, а вслед за ним зазвучал тихий, но удивительно чистый голос. Прислушиваясь к нему, бывшая ангелица сначала подалась вперед, навстречу к музыке, но потом беспомощно и нервно огляделась по сторонам. В ресторане стоял гвалт, люди о чем-то переговаривались, смеялись, жевали; звенели бокалы, ударяясь друг о друга, и веселящая влага вливалась в рты, блестящие от жира… Инзе стало жаль артиста, он хотел нести людям свое искусство, а их интересует только жизнь их ненасытных утроб… Впрочем, они для того и пришли сюда, чтобы вкусно поесть и повеселиться…
        Но в том-то и дело, что этот мягкий, обволакивающий контртенор завораживал… На высокой ноте голос, наливаясь силой, затрепетал, сверкая богатством звучания обертонов. Взметнулся ввысь и, вызывая взрыв восторга, полетел над клубами сигаретного дыма и чадом искусственного веселья…
        Зачарованная Инза смотрела на сцену, всем своим существом окликалась на красоту этого гибкого, мелодичного вокала. Вглядывалась в тонкие черты белокожего лица, она удивилась, что глаза его необычные – с алыми радужками. Девушка не заметила, что зал тоже притих. На несколько минут окружающий мир перестал для нее существовать. На глаза ее навернулись слезы от переполнявших эмоций: она видела не человека снаружи – а живую трепетную душу, слышала глас из иных сфер, который непостижимым образом, казалось ей, проникал в каждую клетку сердца и звал за собой прочувствовать голос звезд и всю космическую неизмеримость Вселенной.
        – Среброволосая Дейенерис из расы драконорожденных Таргариенов! – представил ведущий исполнителя арии.
        Необыкновенная дива завершила песню и ушла со сцены под взрыв аплодисментов.
        – Браво! Браво, Дэни! Просим песню на «бис»! – закричали несколько завсегдатаев, уже знакомых с певицей.
        Инза была не только очарована, но и крайне удивлена. В ее голове никак не хотели соединяться два пазла. Длинные платиновые волосы, рассыпавшиеся по плечам, глубокое декольте, обнажающее пышную грудь, и яркий макияж говорили, что перед залом поет женщина. Но жесткие скулы и линия подбородка, а также звучание голоса намекали, что он – мужчина… Из транса Инзу вывел взрыв смеха, Марина сказала Платону что-то оскорбительное про ориентацию певца.
        – Как это низко на потеху публики выставлять такой талант посмешищем. Он настолько аристократичен и уникален, что даже пошлым облачением его не унизить. А люди, слушая его, сами того не понимая, возвышаются хотя на несколько минут, – едва сдерживая слезы, проговорила Инза.
        – Ой, да я тебя умоляю … – протянула Марина, скорчив кислую гримаску. – Ну что это за музон? В тоску вгоняет… Да и вообще… она ж мужик, что за ерунда такая? Может, следующая споет поживей. На медлячок я тоже согласна.
        – Не, а чо? Она права, – примирительно начал Платон, причмокивая губами и дожевывая антрекот. – Если он – мужик, пусть и остается мужиком, чего он бабским голосом поет? Я б этих пидерастов расстрелял, – закончил он зло, вытирая подбородок салфеткой от потекшего соуса.
        – А вы никогда не слышали, как поет ангел? Он не мужчина и не женщина – он просто дух, – печально улыбнулась Инза. – А вы знаете, что знаменитый композитор Чайковский был гей? Однажды он даже пытался покончить жизнь самоубийством из-за того, что бог его создал таким… А потом подумал и решил, что ему стыдиться-то нечего, ведь только благодаря своей изящной и утонченной организации он творит такую прекрасную музыку.
        – Ну, скажем, не все гомики – Чайковские. А те, что есть – гниды, – криво усмехнулся Платон. – По мне так – это галимый выпендреж, чтобы выше других казаться, типа аристократы они… Понты нагоняют, будто симфонии понимают, а там даже мелодии нет, только скрипки скрипят да дудки дудят.
        – Вот именно, – поддержала однокурсника Марина. – Может, кто-то раньше и слушал Чайковского, да все они вымерли… еще в прошлом веке. Счас другие времена и другая музыка в моде.
        Ради этой Дэйнерис Инза посидела в ресторане еще часа полтора и послушала несколько ее песен, но когда на сцену вышел лысоватый мужчина и хриплым голосом стал петь разбитные песенки Гарика Сукачева, интерес к лесному ресторану у девушки пропал, и она заскучала. Виновато поднялась со стула.
        – Вы меня простите, ребята, но надо идти. Поздно уже. Приятного вам отдыха! – извинилась девушка перед однокурсниками и ушла.
        – Да ладно тебе, хорошо ведь сидели!.. – услышала она за спиной, но не остановилась.
        2
        Инза вышла из «Лесной ведьмы» и оглянулась, не зная куда идти. Уже смеркалось. Среди сосен вилась асфальтированная тропинка к стоянке авто, на которой стояла машина Платона. Он забрал их с Мариной после последней пары и обещал после тусовки развести по домам.
        «Придется домой добираться на маршрутке – Диме-то я сказала, что не надо меня встречать», – вздохнула Инза и поплелась к автомагистрали по растресканному от множества проросших кореньев тротуару.
        Впереди нее ехал инвалид в коляске. Девушка видела, что его каталка скособочилась и встала, а калека рывками пытался продвинуть ее вперед. Что случилось, издалека было не разглядеть: то ли колесо зацепилось об корягу, проломившую асфальт, то ли оно провалилось в рытвину… Коляска упала навзничь, и бедолага вывалился на землю, прежде чем Инза подоспела со своей помощью. Девушка переставила инвалидное кресло на ровное место, а потом уже повернулась к парализованному парню, немного пугаясь его веса. Но поднимать его не пришлось, чьи-то сильные руки подхватили его под мышки… Светловолосый мужчина не только посадил его на средство передвижения, но слегка пригнув корпус юноши к коленям, несколько раз энергично провел рукой по его спине, стряхивая пыль и сухие листья.
        Это был тот самый певец-альбинос из ресторана, из-за которого Инза возненавидела чуть ли не добрую половину веселящегося народа. Теперь уже без грима и косметики, в каком-то очень небрежном гранжевом прикиде он совсем не был похож на трансвестита… Но в толпе он все равно не затерялся бы из-за высоченного роста и длинных белых волос, стянутых на затылке в хвост. Лучистые глаза артиста – светло-серые, а не розовые (из-за искусственного освещения в ресторане), так удивившие девушку во время его выступления, – смотрели тепло и спокойно.
        Инза ахнула.
        – Ой, это вы… – пробормотала она изумленно. – А я… вас видела в «Лесной Ведьме».
        Он молча кивнул. Озабоченно оглядел окрестности.
        – Ой, очки… Я потерял свои очки… Вы не могли бы… – смущаясь, попросил рыжий, совсем юный паренек, когда Инза, встряхнув его клетчатый плед от пыли, накрыла им тощие коленки.
        Альбинос нагнулся и поднял с земли то, что он просил инвалид.
        – Эти? – с сожалением спросил он, аккуратно держа пальцами металлические дужки очков с треснутыми стеклами.
        Парень со вздохом принял их, вытер платочком линзы и нацепил себе на нос.
        – Хорошо, что треснули, а не разбились. Теперь хоть ямы перед собой буду видеть и объезжать…
        – В разбитых очках дорогу виднее, – весело подтвердил альбинос, и все дружно рассмеялись.
        – А мы проводим вас! – вырвалось у Инзы. – Уже темнеет, а по такому тротуару вам опасно ездить.
        Рыжий, не скрывая свои радости, нажал кнопку на джойстике, и каталка двинулась вперед.
        Инза вопросительно взглянула на ресторанного певца, и тот, как ей показалось, никуда не спешил и охотно пошел рядом с ними.
        – Стоп… – сказал вдруг инвалид, проехав несколько метров. – Я ничего не вижу… – Парень снял очки, снова протер их, посмотрел на просвет, затем перевел взгляд на провожатых, и в глазах его зажглось радостное изумление.
        – Ребя-а-а-та, – проговорил, сияя, – вот так фокус! В очках ничего не вижу, зато без них – зашибись, как четко!
        Альбинос оказался не слишком разговорчивым. Девушка очень хотела заговорить, но робость мешала ей. Ей казалось, что он совершенно недосягаем для нее, далек, как звезда в вышине. Так бывает, когда видишь существо совершенное.
        Он тоже пару раз посмотрел на нее. И странно, от него волнами исходило легкое, едва уловимое излучение. А взгляд его, открытый, беззащитный, так запросто впускал в себя, позволял погружаться, падать в его космос и заряжаться удивительной энергетикой, и тогда… тогда она уже не по асфальту ступала, а парила в воздухе – такую невесомость ощущала в себе.
        Инза не была любопытной. Люди не интересовали ее. Когда-то она знала о них все. Знания теперь забылись, но чувство всезнания в отношении людей осталось. Но этот человек просто гипнотизировал ее тайной, которую носил в себе.
        Да и человек ли он? – в нее закрадывалось невольное подозрение: если на земле возможно существование таких, как она и Диманов, рожденных не плацентарным путем, то почему бы нет…
        «Совсем крышу снесло…Вот расскажи Маринке и Платону о своих соображениях – решат, что в психушке мне место», – попыталась « приземлить» себя Инза, чтобы унять непонятное возбуждение в груди. Что-то внутри нее силилось вырваться как из цепей – цепей плоти или цепей сознания… вырваться и раскрыться перед ним, а еще раскрыть и прочесть Его… Но она совершенно не знала, о чем с ним можно говорить.
        Зато паренек всю дорогу оживленно рассказывал, что живет он со старшей сестрой, потому что родители их погибли в автокатастрофе, и он тоже был с ними, но выжил, когда произошло это несчастье, а из-за сломанного позвоночника у него парализованные ноги, и поэтому он учится дистанционно в колледже, любит читать книги и работает на дому по интернету.
        Так Инза и певец из ресторана молчаливыми слушателями довели парня до самого дома. Посадив его в лифт, довезли до четвертого этажа.
        – Саша, ну где же ты так долго пропадал? Опять, наверно, в лес ходил? Сколько раз говорила тебе: в лес ходить опасно, особенно под вечер! Там ресторанная зона, пьяных полно…Ты ж говорил, что только во дворе воздухом подышишь? – запричитала открывшая дверь девушка, лет тридцати, видимо она и была его ближайшей родственницей.
        Юноша оглянулся и с улыбкой помахал ребятам рукой.
        Инза была рада, что за инвалидом есть, кому позаботиться. Он ведь мог и бездомным оказаться… или тем, кого низкие, плохие люди держат в рабстве, чтобы он для них милостыню просил. Вот что бы она тогда делала? Поэтому девушка испытывала огромное облегчение от того, что ответственность за него с нее снимается, главное, что без нее здесь справятся.
        А еще… ей вдруг подумалось… господи, как же это было скучно – постоянно за кем-то приглядывать и вечно быть за кого-то в ответе. Странно, когда она была ангелом-хранителем четвертой ступени, довольно тяжелый долг ее ни капли не обременял: без всяких размышлений и ненужных эмоций она помогала всем, кто нуждался в помощи.
        Инза и певец молча вышли из подъезда во двор… Девушка совсем загрустила.
        «Даже не знаешь, как к нему обратиться. Ну не Дэйенерис же…», – подумала она, слегка
        нервничая: вот-вот они разойдутся в разные стороны – как вдруг ее спутник произнес:
        – Вас проводить? Стемнело уже.
        – Да, было бы неплохо… – смущенно улыбнулась она.
        – Ах, да! – спохватился он. – Я же не представился. Луан. Так меня ребята из ресторана прозвали. А Дэйнерис – это сценический псевдоним. Они хотели меня сначала Белоснежкой назвать, а потом кто-то сказал, дескать, этот образ уже всем надоел, надо такое имя выбрать, чтоб оно в тренде было. Вот и заплели косички, как у королевы драконов, – объяснил он, смеясь.
        – Очень приятно, Луан. Я – Инза. Ваше пение в ресторане меня очень впечатлило. Это было потрясающе. Но… мне кажется, Вы… были бы гораздо популярнее, если бы выступали… на других площадках.
        – Ну что Вы… Я вовсе не певец. Да и вышло все случайно… – кротко улыбнулся Луан. – Просто мне тогда надо было на что-то существовать… А хозяин неожиданно предложил этот маскарад. Я даже не знаю, надолго ли это. Если я не буду привлекать посетителей, то хозяин, вероятно, прогонит меня.
        – А знаете, что? Давайте, я помогу Вам найти хорошую работу, – загорелась Инза. – Я поговорю с Димой. Может, он связи свои подключит. Запишите мой телефон!
        – Боюсь, что я…не смогу вам позвонить… У меня нет телефона.
        – А как же… вы с друзьями общаетесь? – пролепетала Инза.
        – Видите ли… – Луан опустил глаза, его пушистые белые ресницы слегка подрагивали. – У меня амнезия. Очнулся я в лесу. Документов и одежды при мне не было. Имени своего я не помню. Прошлой жизни, родственников, друзей, коллег… к сожалению, тоже не помню. Идентифицировать меня не удалось, я не значусь ни в одной базе данных…
        – Ну что ж, в таком случае… Я просто обязана вас познакомить со своим другом Дмитрием. Пойдемте на остановку! – Инза сгоряча даже схватила его за руку, испытывая при этом чувство безграничной радости, захлестнувшей ее, как будто ее аура вспыхнула и засветилась с ног до макушки, и она ощутила себя прежней – как будто она снова – ангел, бесплотный дух, узревший живого бога…
        – Постойте! Ребята, остановитесь, – услышали он за спиной. Сестра того парня, которого они только что проводили до дома, запыхаясь, догнала их. – Саша мне правильно сказал, что искать вас надо на остановке. Боялась, что не успею, и вы уедете. Извините, не знаю, как вас зовут. У Саши спросила, он, дурачок, даже не поинтересовался. – Из глаз ее брызнули слезы. Она быстро вытерла глаза ладонями, и сильно вдохнула в себя воздух, чтобы снять спазмы с горла. – Уж не знаю, как вас благодарить. Операция ведь дорого стоит… Нам такие деньги и не снились. А тут вы такое чудо сотворили… Вы экстрасенс, да? – спросила она, обращаясь к Луану. – Вы лечите своей энергетикой? У него зрение минус пять было, а тут… после общения с Вами, очки ему уже не нужны. Он говорит: «После встречи с вами как будто бы крылья выросли за спиной. И… коляска мешает мне!». Он встал и сделал несколько шагов, а потом зашатался. Я подскочила, обняла его, и мы с ним вместе сделали еще несколько шагов… И только потом я его уговорила вернуться в кресло. Надо же постепенно, да? Он ведь теперь сможет ходить, да?
        – Вы знаете, моей заслуги в этом нет, – искренно удивился Луан. – Возможно, парень сам к этому стремился… Нет-нет, вы ошиблись. Я не занимаюсь целительством, – поспешил он заверить Сашину сестру альбинос. – А за Сашу я, конечно, рад. Очень рад!
        Инза во все глаза смотрела на Луана. Она не верила ему.
        – А может, стоит попробовать? – серьезно посоветовала она, когда девушка ушла.
        – Что попробовать?
        – Врачеванием заняться. У вас мощная энергетика… Даже песни ваши способны пробуждать в людях лучшее. Они души исцеляют.
        – Ты несчастлива? – спросил Луан, внимательно посмотрев девушке в глаза.
        Инза смущенно улыбнулась. Врать ему почему-то не хотелось.
        – Человеком быть очень тяжело, – неожиданно призналась она.
        – А чего бы ты хотела, если бы в мире все было возможно?
        – Чтобы не было боли. Не выношу видеть боль других людей, особенно, когда я не в силах им помочь.
        – Но ведь мир без боли невозможен, – растерянно сказал Луан. – Не познавший боли будет глух к страданиям других и вряд ли сможет разобраться в себе.
        3
        Инза привела своего нового знакомого к коттеджу Диманова. Открывая электромагнитный замок с помощью смартфона, она оживленно рассказывала гостю о хозяине дома.
        – Дима замечательный, вот увидишь! Он добрый, несмотря на эту вечную саркастическую мину на лице.
        Дмитрий, услышав ее голос, уже выходил навстречу ей из кухни, когда увидел сияющую Инзу и незнакомого мужчину, показавшегося в дверях … «Ага, дождался, когда она себе кого-нибудь найдет…» – ворохнулась в нем запоздалое сожаление.
        – Он и документы тебе сделает.
        – …Нет-нет, что Вы… Я сам решу свои проблемы, – мягким интеллигентным голосом возражал ей высокий блондин.
        – Димочка! – перебила его Инза. – Познакомься, это Луан!
        Дмитрий встретился с беззащитным взглядом серо-голубых глаз, обрамленных густыми белесыми ресницами, и его как будто током пронзило непонятно отчего, и что-то давно забытое колыхнулось в нем… Он замер с кружкой кофе в одной руке и мобильником в другой, открыв рот… Кажется, его мечты начинают сбываться, и мир действительно стал его удивлять, а ведь несколько лет прошло с момента его вочеловечения.
        – Дима, ты не против, если Луан немножко поживет у нас? Ему совершенно некуда пойти. Ему нельзя возвращаться туда, откуда он пришел!
        – А старику с проказой тоже некуда идти было, но вместо того, чтобы притащить его в мой дом, ты сбежала, – поддел он ее, придя в себя.
        Инза покраснела.
        – Я знаю, – сказала она, опустив глаза. – Знаю, что плохо справляюсь со своей миссией на земле… если… она, конечно, у меня есть…
        И в очередной раз Дмитрий удивился тому, как Инза реагирует на его «справедливые» подколы – ну ясно же, никому в голову не пришло бы обвинять ее в том, что она не привела к себе в дом бомжа. Но она ведь реально переживала за того бродягу и в такой же мере страдала от того, что не в силах преодолеть своего отвращения к нему… И никаких ответных: «да ладно тебе» или «на себя посмотри», не говоря уже об элементарной попытке оправдаться… Она раскаивается всерьез и так искренно… Она так кротко признает свою вину. Это всегда его обезоруживало.
        – Да, конечно, дружище, занимай любую свободную комнату, – обратился он к Луану, зная, что дать иного ответа, он бы не смог, потому что чувствовал: перед ним стоит кто-то очень важный. И что-то новое откроется ему очень скоро.
        – Спасибо! – Инза кинулась обнимать Диманова.
        Дмитрий машинально обнял ее, но смотрел он на Луана.
        4
        Ранним утром Дмитрий сидел в холле и что-то перелистывал в планшете, как делал ежедневно – ему не требовалось много времени на сон. Со второго этажа, неслышно ступая по деревянным ступеням, спустился Луан.
        – Не спится? – спросил его Диманов.
        – Утро уже, Элеазар просыпается, – улыбнулся гость. – Хозяева, как я понял, скоро уйдут на работу или на учебу. Мне тоже пора. Спасибо за гостеприимство…
        – Ты что же думаешь, я тебя без завтрака отпущу?
        Притащив Луана на кухню, Дима на скорую руку сделал ему горячий бутерброд в микроволновке – с колбасой, сыром, помидорами и зеленью.
        – Останься! – с чувством проговорил Дмитрий, разливая кофе. – Ты здесь никого не притесняешь. А как Инза огорчится, если ты уйдешь… Я ведь так и не спросил тебя, кто ты? Чем ты занимаешься? Инза сказала, что у тебя амнезия и, что ты ничего не помнишь о своей прежней жизни… – в этот момент Дима очень пожалел, что утратил способности жреца судьбы, ведь тогда он мог бы с легкостью увидеть всю прошлую жизнь Луана. И ему не пришлось бы задавать вопросы.
        – Это правда, я ничего не помню, – альбинос опустил серые глаза в пушистых, как будто инеем припорошенных ресницах.
        – Но тогда выходит, у тебя нет ни семьи, ни друзей, ни работы, ни дома. Как ты будешь жить? Тебе нужна поддержка, а ты собрался уйти.
        – Все эти блага не так важны для меня сейчас.
        – А что важно?
        – Люди важны. То, как они живут, что ценят в жизни, как относятся друг к другу…
        – А зачем это тебе?
        – Да я и сам не знаю… Просто сидит у меня в голове заноза, что это мой долг – понять о них все. …Вот ты о чем так внимательно читал спозаранку?
        – Да… всякую ерунду просматривал… бизнес-статьи… новости рынков, изменения в законодательстве… Они нужны мне в работе. Деньги, к сожалению, необходимая составляющая нашей жизни. По их количеству в современном обществе определяется значимость человека. Чем беднее человек, тем меньше у него возможностей, тем меньше с ним считаются. Деньги – это сила и свобода. И, разумеется, комфорт существования. А я себе ни в чем отказывать не хочу.
        – Я понял, – задумчиво произнес человек со снежно-белыми волосами. – Значит, деньги – это самое важное из всех твоих желаний? Они делают тебя счастливее?
        – Счастливее? Нет, конечно, нет, – засмеялся Дмитрий. – Я всегда мечтал о несбыточном.
        – Тогда скажи мне, чего тебе не хватает для счастья? – Луан задал этот вопрос порывисто, его взгляд стал требовательным и внимающим, исчезли куда-то присущая ему кротость и робость.
        – Я хотел бы перестать презирать людей, – вздохнул Диманов. – Чтобы не было вражды, ненависти, злобы, желания возвыситься над всеми. Я ведь был когда-то ангелом… Столько веков я сверху наблюдал над проявлениями социальной несправедливости. А потом я спустился на Землю и, оказалось, что я не в состоянии противостоять земным порокам… Я такой же, как обычные люди, ничем не лучше их, – с ироническим смешком признался Дима.
        – Как же это типично для царя природы: презирать окружающих людей, осознавая, что и сам далеко не идеален? – улыбнулся Луан.
        – Я считаю себя лучше, достойнее многих из них, – с холодным высокомерием проговорил Дмитрий, но, увидев, как заплясали смешинки в серо-сиреневых глазах альбиноса, смутился.
        – Вот-вот… Именно так воспринимает себя каждый мыслящий обитатель земли, – с позиции собственного «эго», – с грустной улыбкой согласился Луан. – Хотя «эго» – это всего лишь одно из главных проявлений инстинкта самосохранения.
        – А кто в этом виноват? Творец создал человека таким. И на Земле не будет гармонии, потому что хищническое «эго» наиболее сильных представителей человечества никогда не бывает сытым, – саркастически произнес Диманов.
        – Я много об этом думал. В принципе, гомосапиенс создан идеально. В его сознание запрограммирован эгоизм, как необходимый стимулятор не просто выживания, но и всестороннего развития.
        Диманов усмехнулся.
        – Идеально? Идеальным это может быть только при одном условии, что гомосапиенс обладает достаточным уровнем интеллекта и психологической зрелости. Ведь он должен управлять здоровым эгоизмом, а не идти у него на поводу, при этом разрушая все, что ему мешает, верно? Генетическое программирование – талант Создателя, не подлежащий сомнению. Но что же мешало Ему наделить человека еще и мудростью? Почему, спустя почти двести тысяч лет с начала существования человечества, его духовное развитие до сих качается в колыбели? {(по разным данным из интернета самые древние найденные кости homo sapiens имеют примерный возвраст – 200 тысяч лет – прим. автора)}
        – Может, потому, что Творец дает людям возможности найти путь к свету самостоятельно?
        – А не слишком ли долгий срок? – с укором спросил Диманов, вперив в собеседника скептично прищуренный взгляд. В душе Дима понимал, что проблема, поставленная этим светлым, как солнечный луч, человеком, практически не разрешима. Зрелости от людей не дождешься: они будут искренно чтить бога, но легко пойдут на поводу своих низменных побуждений из соображений выгоды или просто, ублажая свои прихоти. – Я думаю, что людям необходима встряска, ведь что-то должно перевернуть их сознание и заставить задуматься над тем, как неправильно они живут! – озадаченно проговорил Диманов, чтоб просто поддержать альбиноса.
        Но Луан не стал продолжать их беседу.
        – Большое спасибо тебе, Дмитрий! Ты и Инза оказали мне неоценимую помощь. Благодарю за вкусный завтрак и кофе с пироженками! – пожав протянутую руку, он быстро и решительно направился к выходу.
        – Да подожди ты! – крикнул ему вдогонку Диманов. – Давай, я тебя подвезу! Ты куда сейчас идешь-то? Может, скажешь, где нам искать тебя?
        Но Луан неопределенно пожал плечами и с улыбкой развел руками, дескать, я и сам ничего не знаю, махнул рукой и ушел.
        ГЛАВА 14. ЭЛЕАЗАР. ДЭРИ В ПОИСКАХ ЛУАНА
        Месяц спустя
        С утра я была в приподнятом настроении. Сегодня состоится «FitBikiniShow» – Кубок Элеазара по женскому бодибилдингу. К номинации «фитнес–бекини» я готовилась целый год! А это изнурительный труд, соленый пот и жесткая диета… В прошлом году мне не удалось выиграть. Зато я удостоилась звания «Самая красивая попка страны». Но в предстоящем конкурсе я никому не намерена уступать пьедестал. Чего бы мне это не стоило, победа будет моей!
        Атлетки женского культуризма с их жуткой мускулатурой, честно говоря, страшноваты. Такие челюсти квадратные, как у мужиков. Это из-за того, что они колют себе тестестерон. Голоса у них становятся низкие и грубые. И даже сиськи атрофируются. Лично я с этим категорически не согласна. Это против природы, против женственности, против красоты!
        Сейчас времена изменились, и требования в бодибилдинге уже совершенно другие. Соревнование, в котором я участвую, по сути – это конкурс красоты, где побеждают красивые девушки с классной фигурой и с рельефными мышцами.
        Тренерша, которая готовила к конкурсу, учила нас: походка, осанка, движения ваших рук должны передать вашу внутреннюю гармонию и красоту. Что за чушь? Нужно быть полной дурой, чтобы в это верить. Лично я давно усвоила правила этого мира. И я горжусь, что свободна от дурацких иллюзий. Кому нужна твоя внутренняя красота? Красота должна быть внешняя. Я за свои двадцать три года, еще ни разу не встречала мужчин, которых бы интересовал мой внутренний мир. А за секс с красивой девушкой они готовы платить, содержать их, дарить им машины, квартиры, бриллианты… Поэтому я и леплю свое тело, чтобы оно было совершенным, как скульптура. Я уже четыре года участвую в таких соревнованиях. Чем я хуже какой-нибудь секретутки, которой босс снимает квартиру? Вдруг повезет? Среди вип-гостей на таких конкурсах часто бывают крутые мажоры, которые отбирают себе девушку для эскорта, отправляясь на отдых.
        Я довольно успешно прошла первый раунд, продемонстрировав изящество своего мышечного рельефа.
        Во втором раунде надо было представить гимнастическую программу или танец. Мой акробатический этюд назывался «Завидная невеста». Кстати, наряд у меня был просто сногсшибательный. На мне был белый кружевной купальник, к широкому поясу со стразами сзади был прикреплен пышный кабаре-хвост из фатина с перьями. Фату тоже украшало белоснежное лебяжье перо. Обалдеть, как сексуально! Именно на это я и делала упор в своей композиции, чтобы судьи и гости заметили, что Дэри Брайд не только женственна и грациозна, но и охренительно сексапильна!
        Отбросив фату и стрипы, я делаю сальто-мортале, а потом, показывая растяжку, сажусь на шпагат. Я хотела, как лебедь, красиво взмахнув руками, склониться к своей ноге, как будто я без костей… Но при наклоне… из меня как хлынет та черная жижа, прямо как тогда, в лесу… От ужаса у меня сердце оторвалось и скатилось куда-то вниз живота… Господи, какой чудовищный провал… провал… провал… провал… – гулко ухало в висках. Щекам сразу стало горячо от слез… Я поспешно вытираю их, чтобы макияж не поплыл. А рука-то вся липкая и черная… Та-ак… началось… Надо быстрее отсюда сваливать! Еще не веря, что это позор, я неуверенно поднялась и опустила глаза… О-о! Мама… Какой кошмар… Все мое супер-платье, как мазутом, изляпано… В зале на несколько минут провисла полная тишина… Потом все загалдели, зашумели….
        Сдерживая рыдания, я схватила стрипы, и кинулась прочь со сцены. За кулисами я от злости аж ногами затопала, и вопль протеста вырвался из меня. Как я ненавидела этого падшего ангела!
        За что?! За что такая проклятая, дьявольская метка? К чему бы ни прикоснулась, везде оставляю черные следы. В такси меня не берут. Еду в метро. Люди от меня шарахаются.
        Уже дома заскакиваю в дверь и сразу – в ванную, чтобы съемную квартиру не пачкать . Первым делом я бросаюсь к зеркалу… Лицо чумазое, как у трубочиста. Какой кошмар … И это не сон… И это видела вся страна… Меня перекосило от нахлынувшего отчаяния. Сев на крышку унитаза, я позволила себе горько разрыдаться… Но лучше бы я этого не делала. Из глаз, из носа аж целую лужу черной жижи натекло…
        Я встала, чтобы умыться, и с надеждой снова посмотрела в зеркало… Что это?… От ужаса у меня во рту все пересохло… За собственным отражением я вижу в клубящемся дыму что-то невообразимо кошмарное. Я резко оборачиваюсь. Могучее рогатое чудовище, расплываясь в очертаниях, тянет ко мне когтистую лиловую лапу. Крик застрял в моем судорожно сжавшемся горле. Повернувшись к чудищу боком, я попятилась в сторону унитаза… А там и дверь рядом. Но, поскользнувшись в темной слизи, я со всей дури грохнулась на пол…
        – Ты его видела… Ты знаешь, где он. Найди его. Отведи меня к нему! – слышу я потусторонний голос над собой.
        Повела глазами вокруг себя – нет никого, только малиновый туман расстилается, ползет по полу, подбираясь к недвижному, но все еще прекрасному телу Дэри Брайд, ко мне то есть…
        – Кто здесь? – спрашиваю я со страхом.
        Туман поднимается кверху и, клубясь, приобретает очертания просвечивающего насквозь красноватого дьявола.
        Этого мне еще не хватало…После разбитой мечты, после позора, после всех стрессов, что я пережила, у меня похоже, крыша поехала… Я, кряхтя и постанывая, встаю и потираю ушибленные места.
        А туман-то оказывается мне не привиделся. Он здесь. Он увивается вокруг моих стрипов и ползет по ногам вверх. Меня аж до мурашек холодом пробрало… Я узнала этот светящийся дымок. Он был там – в том кратере, где я нашла альбиноса. Я поняла, что это его враг… Тогда, месяц назад, я почему-то испугалась за падшего и даже вытащила его на себе из ямы, чтобы спасти от той злой силы… Вот дурища безмозглая! Сейчас я даже обрадовалась. Враг-то у нас общий…
        – Ты кто? – спросила я мрачно, готовая на все.
        – Невероятно!!! Ты слышишь меня! Надо же, теперь это стало возможным… Мир встал с ног на голову. Отыщи мне падшего с неба, того, что перья в лесу растерял. Ты знаешь, где он.
        – А ты что сам не можешь его найти? – в какой-то миг я вдруг почувствовала свою силу и значимость.
        – Он – сущность более высокого уровня. Я не могу его почувствовать. А ты его видела… И меня ты видишь… Отведи меня к нему. А я тебе помогу стать еще красивее. – Клубы тумана, светлея, стали уплотняться возле моей груди, вылепляя пышную и красивую форму.
        Вот, тварь нечистая! Знает о моем комплексе. Во время «сушки», когда сгоняешь с себя жировой слой, сиськи меньше становятся. Поэтому почти у всех атлеток бодибилдинга силиконовые импланты. Я тоже мечтаю об этом, но мне пока не карману.
        Вот это да… Докатилась… Я в полном сознании с нечистой силой договор заключаю, – подумала я про себя, но решила свой шанс не упускать.
        – А если я найду того парня, ты точно любое мое желание выполнишь? Не обманешь?
        – Найдешь того парня и еще перышки поможешь мне собрать, – усложнил мою задачу туман. – А я за это исполню твое заветное желание. Для Астарота нет ничего невозможного. Идет?
        – Ладно, – согласилась я. – Только, сделай одолжение, Астарот, отвали от меня подальше, а то жуть наводишь.
        Туман развеялся, как будто его и не было. Я повела глазами и никаких ползучих дымов вокруг себя не увидела.
        Теперь я знала, что я должна делать, чтобы поскорее вернуть себе нормальный вид, и вообще мою прежнюю жизнь. Я люто ненавидела этого Белоснежка или как его там… Уверена – он причина моих несчастий.
        2
        Хотела переодеться перед тем, как выйти на улицу. Я открыла гардероб и, оглядев свои любимые шмотки, захлопнула дверцу. Эта пакость, похоже, даже из пор сочится… Любая из этих вещей, если я надену ее, придет в негодность. Пойду в чем была, только фату сдерну.
        И вот иду я по городу, изодранный шлейф от юбки по асфальту волочится. В волосах отчетливо виднеется слипшаяся красная прядь – я ж головой долбанулась о край душевой кабины. Ооо, умоляю, хватит пялиться, я в курсе, что сегодня не Хэллоуин! Эх, были бы сиськи побольше, я бы чувствовала себя куда уверенней…
        Черт, ни одно такси не останавливается! Стой-стой-стой! Я бегу за машиной, ноги на платформах попеременно заламываются. Эх… и этот мимо проехал…
        Неожиданно тормозит мужик на заезженной консервной банке.
        – Пять тысяч?! Да ты охренел?!
        – Кто тебя еще возьмет в таком виде? – ухмыляется тот.
        Ничего, еще чуть-чуть, и мои мучения закончатся. Вхожу в ресторан.
        Раздаются смешки и свист.
        – Ого, киска, да ты во времени потерялась! Сейчас не Хэллоуин!
        – Заткнитесь, парни, красивая девушка сама решает, когда время для праздника!
        – Давай, красотка, жги! Так даже интересней! – послышалось, к моему облегчению.
        Решив подыграть, я артистично подмигнула одобряющим, мастерски сымитировав фирменный жест Бейонсе из клипа «Crazy in Love», и решительно направилась к служебному помещению, сопровождаемая взрывом хохота.
        – Я к директору, – сообщила я охраннику.
        – Ну проходи, – согласился он, оглядывая меня с ног до головы.
        – Прошу прощения за вид. Я в кино снимаюсь. Переодеться не успела, – соврала я владельцу ресторана, чтобы предупредить всякие вопросы. – Мне нужно поговорить с вашим новым артистом. Вы его прозвали Дэни Таргариен, помните? Это я его к вам привела.
        – Помню, помню, – с уважением отозвался хозяин заведения. – К сожалению, Луан ушел от нас пару дней назад.
        – Луан? Он что вспомнил, как его зовут? А вы точно про Дейенерис говорите? Вы еще его в травести-шоу хотели взять.
        – Да, я про него и говорю. Я когда его брал, думал на потеху. Не знал, что он такой самородок. Талант от бога. Голос у него очень высокий и чистый, контртенор называется. Когда он пел, публика жевать переставала… Слушали его, как завороженные… Люди, как будто что-то новое в себе открывали… На него народ шел. Попасть к нам стало сложно. Места заранее бронировали.
        – Тогда с чего он вдруг ушел-то? Если такой успех? Вспомнил, наконец, откуда он? А куда он ушел?
        – Да, кто ж его знает. Просто однажды ушел и не вернулся. Я, конечно, понимаю, что ему бы на другой сцене петь. Или даже в церковном хоре. До чего голос красивый… Но если увидишь его, передай, что я ему зарплату вдвое увеличу, если он вернется к нам.
        – Черт! – выругалась я с досады. – Если увидите этого засранца, умоляю, позвоните мне! – я быстро схватила ручку со стола и на клочке бумаги начиркала цифры своего телефона. – И вообще, скажите ему, что он мне должен!
        – Если представится такая возможность, – согласился ресторатор.
        Выхожу на улицу полная ярости. «Ищи его, Дэри, ищи!» – шипит голос в моей голове.
        – Да где я тебе найду его – в этом огромном городе! – взвинчено выкрикиваю я. (Отлично, теперь я еще и разговариваю сама с собой).
        «У тебя, детка, есть кое-что общее с ним …»
        И тут же мое плечо, словно огнем обожгло… Я потерла его рукой, с тоской припоминая о своей «подпорченности», пошарила в сумочке и вытащила зеркальце. И снова грязные потеки на замызганном лице…Вот, зараза, ведь умывалась же я перед выходом! Что у меня может быть общего с ним? Ах, да – перо… Я ведь тогда почувствовала себя настолько окрыленной, что до сих пор, как талисман, ношу его с собой в лифоне… Тогда мне казалось, что стоит мне захотеть и горы сдвинутся…
        «Напряги сознание, детка, вы связаны, ты можешь чувствовать его!»
        – …Погоди… я… кажется, реально чувствую его… – внезапно осенило меня.
        Меня как будто что-то звало назад… Но я не сразу смогла распознать свое состояние… Вот тянет меня вернуться туда, откуда только что вышла, и все тут… Куда идти-то? – я пытаюсь прислушаться к себе. В лесочек?.. Нет. Обратно в бар потянуло. Выходит, директор обманул меня? Я -то чую: Белоснежка где-то рядом!
        Я рванула обратно в зал. Решительным шагом прошла меж столов, свернула к мужской уборной, вышла в лес через заднюю дверь, миновала несколько зданий ресторанной сети – караоке, гостиничный комплекс, еще какие-то строения, вероятно, служебного назначения… В отдалении стоял то ли гараж, то ли хранилище – здоровенные железные двери и небрежно выбеленные кирпичи…
        «Пфффф!» – раздался звук, словно кто-то брызгал из аэрозоля. Я обошла «гараж» по периметру – у задней стенки на двухметровой высоте стоял какой-то художник с бритой головой и рисовал граффити. Услышав шаги, он резко обернулся. Ба… Да это же… Славик!
        – Ни хрена себе… Твою мать, это чо тебя так торкнуло? – не удержалась я.
        – Вооооу! – увидев меня, он не смог сохранить равновесие. Видавшая виды стремянка покачнулась, и парень, зашатавшись, спрыгнул на землю… – Чур меня чур! Ты с какого шабаша сюда заявилась? – спросил он со смехом. – Учитывая обстоятельства, при которых мы расстались, как-то странно – встретить тебя здесь, да еще в таком виде…
        – А то, что ты ангелов рисуешь, это не странно? Ты что, такой набожный?
        Славик блаженно и глупо заулыбался, глядя на мою недоуменную физиономию. – Да нет, дело не в этом. Тогда, ты помнишь, в лесу?.. Ты убежала навстречу божественному сиянию…А я смотрел тебе вслед… и тут на меня снизошло вдруг озарение… Я понял, что живем мы, как в чаду, – продолжил он с серьезной убежденностью. – Человек не для того родился и живет, чтобы жрать, спать и трахаться. Нельзя жить как овощ. Нельзя быть тупым примитивом. Надо уметь видеть в жизни возвышенное и прекрасное. Дух должен устремляться ввысь.
        В детстве я ходил в художественную студию, а потом забросил ее. А тут я как будто от спячки пробудился. Мне захотелось выплеснуть в красках ощущение этой дивной красоты, которое разлито вокруг… Вот я и…
        – По телеку в новостях говорили, что какой-то неизвестный художник многие дома в городе ангелами расписал. Это ты?
        – Я… – Славик по-прежнему сиял улыбкой.
        – Нет, вы только подумайте, он рисует! Как будто важнее этого ничего не существует, – сказала я язвительно.
        – А что плохо? – робко спросил он.
        Пока он нес свою ахинею, я разглядывала его работу… Над кронами деревьев – какое-то таинственное свечение, и ангелы летают в нем. А вокруг – космос с круговоротом планет…
        Стебаться над ним мне вовсе не хотелось. Когда он рассказывал о своем «озарении», я вспоминала, что у меня в тот момент тоже было желание взлететь. Но из-за этого кратковременного настроения у меня и пошло все наперекосяк, можно сказать, вся жизнь развалилась. И я от этого злилась. Хотелось подколоть его, как можно больнее. Хотя нарисовано, конечно, мастерски… Но из чувства противоречия я ему этого не сказала, просто пренебрежительно пожала плечами.
        Мы стояли и молча смотрели друг на друга.
        – Не, а че это так вырядилась-то? – наконец, спросил он.
        – Сам-то тоже не лучше выглядишь. С головы до ног забрызган краской.
        – Со мной как раз все ясно. А ты что здесь потеряла?
        И тут я поняла, почему я сюда пришла и стою здесь, как вкопанная, рядом с ним.
        – От тебя же несет… Белоснежкой! – вдруг с удивлением догадалась я. – Ты что, общался с ним?… Ну… с этим, как его?.. С альбиносом, который пел в «Лесной ведьме»?
        «Дура! – прошипел Астарот в моей голове. – Перо тебя сюда привело! Перо! Просто он нашел перо, как и ты! Нужно его забрать, прямо сейчас!».
        – Покажи мне перо, – процедила я, глядя на него исподлобья.
        – Не знаю, о чем ты, и… ты меня пугаешь, – Славик опасливо попытался обойти меня, и, вероятно, дать деру, но я легонько толкнула к раскрашенной стене. – Где оно? Покажи мне, прошу тебя! Ну, хочешь, я отсосу тебе, только покажи! – я похлопала его по боковым и задним карманам, пытаясь нащупать перо.
        – А ты все свои проблемы решаешь таким образом? – с иронией проговорил Славик, убирая мои руки от своей ширинки.
        – То есть секс тебе не интересен? – осведомилась я, расстегивая пуговицы на его рубашке.
        – Смотря с кем. С тобой уже нет. Видишь ли, я стал более разборчивым, в отличие от тебя – он крепко взял меня за плечи и с усилием отстранил от себя.
        Но я уже нащупала кое-что на его груди под рубашкой.
        – Вот оно твое озарение – в виде хрустального пера! – торжествующе перебила я парня, и сорвала то, что висело у него на шее, привязанное на шнурке.
        – Отдай! Зачем оно тебе? – запротестовал Славик, но перо уже подхватил лиловый туман.
        Охваченное легким сиянием, оно красиво вознеслось к облакам… И пока оно не скрылось из виду, мы с поднятыми к небу головами продолжали наблюдать за ним.
        И мне было больно, черт побери. И опять эта ни с чем несравнимая, щемящая печаль в груди… Тоска по чему-то светлому и красивому… Не пойму, что за дурь на меня временами находит… Нормально жить мешает…
        Славик перестал задирать голову. Блаженная улыбка медленно сходила с его лица, сменяясь злобой и растерянностью. Я не хотела с ним говорить, и, кажется, он тоже. Он развернулся и сделал несколько шагов в сторону автомагистрали, затем притормозил и обернулся.
        – Есть мелочь билет купить на метро? – спросил он. – А то я все свои деньги на краски и маркеры потратил.
        – Не заберешь? – протягивая купюру, я повела глазами в сторону огромной коробки с красками. – По телеку говорили: талантливо, неординарно…
        – Нет, – сказал с сухим замкнутым лицом. – Денег этим не заработаешь, и вообще… нормально жить мешает…
        ГЛАВА 15. ЭЛЕАЗАР. САЛОН РИТУАЛЬНЫХ УСЛУГ «ВЕЧНОСТЬ»
        Да, Жизнь – живая, но не вся,
        И Смерть не вся мертва.
        ЭМИЛИ ДИКИНСОН
        1
        Вы удивитесь, но смерть можно любить так же, как и жизнь, а может и больше. Смерть – это вход в новый мир. Вы когда-нибудь рассматривали фотографии, запечатлевшие мертвые лица? Эти фотографии имеют воистину потустороннюю ауру! Вглядитесь в их глаза – такие неподвижные и глубокие, словно два омута, две пропасти, открывающие бездну Ада в душах усопших. Взгляните, взгляните в их глаза: зрачок расфокусирован, они больше не смотрят на вас – они смотрят в Вечность.
        Кто знает, что же они видят в последний момент своей жизни – может лик смерти? Если это не так, почему они покидают этот мир с одинаковым, как для младенцев, так и для старцев, чувством острого сожаления и безысходности?
        Что происходит с телом, когда его покинула душа? Что в нем остается, какая часть того, что прежде было человеком? Самая темная, демоническая часть! Она кричит внутри своей клети, она агонизирует, когда тело начинает разлагаться, и это дикие, адские муки.
        Вы думаете Вы одни в Вашем теле? О нет, друзья мои, Вы удивитесь, но Вас там трое! Ваше тело вместилище вашего животного «Я», вашего божественного духа и вашего демонического «Я». И именно оно – третье, остается в вашем теле, когда жизнь, а значит божественная прана, покидает его.
        Я – отступник (так называют тех, кто окончательно отрекся от жизни на своей ступени, и спустился вниз, на Цэррон – где смерть властвует в полную силу). И я боготворю смерть: она – избавление, она – обновление! Смерть – это скульптор жизни, который отсекает все лишнее, оставляя нетленные шедевры творения.
        Мне смерть подарила новую жизнь. Я смутно помню свое не-человеческое прошлое и то, как я взбунтовался однажды…
        Звук телефонной трели прервал размышления Оникса. Он поднес мобильник к уху.
        – «Вечность», салон ритуальных услуг на связи!
        – Открывай холодильник, жмурики приехали, – произнес сиплый голос.
        Оникс вышел во двор, там перед входом в хранилище его уже поджидала «Газель», ожидающая разгрузки. Он ввел секретный код замка, и тяжелые стальные двери медленно разъехались. Пахнуло холодом, формальдегидом и еще чем-то, похожим на запах застарелой крови. Грузовик на заднем ходу почти вплотную подъехал к входной двери, и Оникс с водителем перенесли внутрь хранилища несколько свежих трупов. Хозяин заведения, с интересом оглядев покойников, сунул в протянутую ладонь несколько крупных купюр.
        – Маловато платишь за такую работу, Сыч! – молодой «делец» с акне и сальными волосами попытался набить цену своему товару.
        – А что, у меня конкуренты появились? На рынке больше дают? – с усмешкой отмахнулся Оникс.
        – Смотри, останешься без своих зомбяков, – водитель брезгливо сплюнул на одного из замороженных мертвецов.
        – Мой друг, прошу поуважительнее относиться к Смерти! – Оникс тяжело опустил ладонь на плечо парня и с силой развернул его к себе. – Как бы она не отомстила тебе… – проговорил Сыч, и глаза его вспыхнули страшно и сладострастно, как будто сама Смерть поманила торговца в свои бездонные сети.
        Парень с испугом отшатнулся, но тут же смущенно хохотнул.
        – Да ну тебя… вечно скажешь какую-нибудь фигню… Лечиться тебе надо или жениться, на худой конец. А то совсем с катушек съехал со своими трупаками!
        «Маньячина долбанутый! Не зря его Сычем прозвали. Как зырки вытаращит – в душу как будто холодом пахнет!» – пробормотал он про себя, залезая в машину.
        Оникс, закрыв вход в камеру, стал осматривать привезенные трофеи. Каждый раз он радовался новой партии трупов, но не как ребенок новым игрушкам, скорее, как голодный стервятник своей добыче. Любовно оглаживал кисти, предплечья, волосы, водил пальцами по коже, словно наслаждаясь их мягкостью. Это была его стихия, когда повсюду его окружали скоропортящиеся куклы из плоти и крови. Куклы, поломанные безжалостной рукой рока.
        Вы когда-нибудь задавались вопросом, где грань между красотой и уродством, гламуром и фриковостью, мертвым и живым? А правда в том, что грань между ними очень тонкая. Есть естественная красота природы и жизни, все дышит в ней праной и космосом. Вы сразу узнаете ее, когда увидите. А все остальное – это красота смерти.
        Живое бренно. Время никого не щадит. Прахом становятся люди и их могущественные правители. Но прекрасные творения духа давно истлевших созидателей… продолжают жить. В то время как масса опусов современных авторов уже при жизни мертва. На поверхностный взгляд кажется: ах, как красиво! Но копни глубже – оно подгнило и воняет от собственной пошлости и фальши – смерть проглядывает в нем.
        Выходит, как ни крути, Смерть и Жизнь не всегда антагонисты. Бывает, что они переходят друг в друга: живое в искусстве может стать мертвым при жизни, а мертвое может обрести бессмертие и шагнуть в Вечность…
        2
        Более других Сычу приглянулся труп юной девушки. Чем-то она неуловимо отличалась от остальных… Голова ее была неестественно запрокинута назад. Некогда алебастровая кожа приобрела теперь желтовато-восковый оттенок. В широко распахнутых глазах застыло характерное выражение неизбежности и грусти, которое бывает в момент, когда человек увидел свою Смерть в лицо. А Жизнь в тот же миг покидает его тело, забрав с собой все переливы чувствований.
        Модная в среде неформальной молодежи одежда – вся в булавках и заклепках, черный лак на бледных тонких пальцах, тяжелые ботинки на толстой рифленой подошве… – все в ней напоминало готическую куклу.
        – Хороша! – пробормотал Оникс – Даже такая, как есть!
        Он одним точным движением вправил голову на место, раздался щелчок, но голова все равно болталась.
        – Ничего, мы это исправим, – ласково пообещал Сыч, – а заодно кое-что добавим в твой образ.
        Он легко поднял труп и понес по коридору в другую комнату. Яркий неоновый свет осветил хирургический стол, несколько капсул с жидкостями, в которых плавали усопшие, и металлический помост с фигурами, похожими на восковые куклы в человеческий рост.
        Покойники, забальзамированные и прошедшие «косметическую обработку» под заказ, лежали в гробах и выглядели вполне тривиально. Но были здесь и «беспризорные» или неопознанные трупы, купленные Ониксом для своих целей…
        Хозяин морга бережно раздел девушку. Срезав с нее одежду, Сыч скомкал ее вместе с многослойными женскими побрякушками – цепочками, кулонами и, не разглядывая, бросил в корзину. После необходимых гигиенических процедур Оникс положил труп на операционный стол. Вводя в ее вену какое-то вещество, он еще и разговаривал с покойницей.
        – Сейчас под давлением мы выкачаем из тебя старую кровь, а новую – закачаем. Это необходимо, чтобы завершить консервацию тела и прекратить процессы гниения.
        Он сделал несколько проколов иглой по коже, вставил какие-то трубки, которые исходили из большого резервуара с голубоватой жидкостью. Нажав на кнопку, Оникс запустил резервуар в работу.
        – Вот тааак, теперь ты будешь вечно молодой и прекрасной, – приговаривал он, – как Зоя…
        Как же она похожа на Зоэль, видеть которую он больше не желал… Уходя, она не сказала ему ни слова. Но он и без слов знал, что она думает о нем. Эзра навсегда запомнил ее лицо, ее последнюю горькую улыбку – теперь она всегда будет немым укором ему.
        3
        Он был невероятно счастлив в тот ослепительно солнечный день в Луэнграссе. Теперь Эзра знал наверняка: ни ангелам, ни богам не дано ощутить такого пронзительного счастья и такой сокрушительной боли, как человеку.
        Вся в сверкающих брызгах, разбивающихся о пороги реки, Зоя была фантастически красива. Она подняла тонкие гибкие руки к огненно-рыжим волосам и, выжимая из них воду, скрутила их в тяжелый жгут.
        – Не забывай меня, когда вернешься к себе, – сказала она.
        – Вернусь? Куда?!– опешил Азраил.
        – На место твоего предназначения, конечно, – безмятежно проговорила архея и растрепала себе волосы, одновременно встряхивая ими, чтобы сохли быстрей.
        – Я не вернусь туда… никогда, – с упавшим сердцем выдавил он.
        Богиня Жизни с удивлением взглянула ему в глаза.
        – Но ты должен. Это твой долг!
        – Ты и представить себе не можешь, как это тяжело и противно.
        – Тогда кто будет выполнять твою работу? Что станет с душами? – Зоэль непонимающе смотрела на него светлыми, как небо глазами.
        – Не знаю. Понятия не имею, что станет с ними… Честно говоря, меня это не волнует. Теперь я хочу только одного – жить! Ощущать дуновение ветра, вдыхать запах травы, смотреть на тебя… Я не понимаю, как я жил без всего этого!
        – Ты не можешь оставаться здесь, – жестко сказала Царица Луэнграсса. – Ты уже не дух Седьмой Ступени.
        – Что?.. – растерялся Азраил.
        – Разве сам не чувствуешь, что вместе с предназначением потерял свою силу? У тебя уровень Второй Ступени или даже меньше… Ты как житель Земли в конце цепи перерождений…
        – Так может… там… там теперь мое место?! Может, мое предназначение – это возвращение на Цэррон? – прошептал сам себе бывший архангел.
        Зоэль молчала, но Азраил еще не разучился слышать чужие мысли. «Неверный путь ты выбрал. Это отступничество. Творец покарает тебя за это», – говорил ее ускользающий взгляд.
        – Ты любишь Седьмое Небо, верно?
        – Да, люблю.
        – А тебе не кажется, что однажды Земля станет оскверненным пустырем, по сравнению с Аравот? Люди постепенно уничтожают свой Космический Дом.
        – Неправда! Мои ангелы заботятся о Земле не меньше, чем о природе на других ступенях.
        – А давно ли ты заглядывала туда? Может, тебе стоит спуститься и посмотреть? Твои ангелы не справляются: леса отступают под натиском промышленности, рыба гибнет в загрязненных нефтью океанах, в атмосфере земли все больше озоновых дыр… В Шхакиме, читая души усопших, я видел, как замыслы Люцифера овладевают умами людей. Его темные ангелы разносят идеи технократии, и эти психологические семена бурно произрастают в предприимчивых головах «царей природы». Люди считают, что их дух окрыляется прогрессивными концепциями, но это мертвые крылья, они несут экологическую катастрофу и погибель планете. Кто-то же должен этому помешать.
        – Ты же знаешь: все решают Жрецы Судьбы Белой королевы, – веско возразила архея. – Они по звездам определяют, чему дать долгую жизнь, а чему еще в зародыше оборвать существование. И если Земле суждено погибнуть… значит, так тому и быть. Мешать им – не входит в мои полномочия, – полупрозрачное лицо ее слегка порозовело, а светлые глаза, полыхнувшие искрами гнева, стали еще светлее.
        Азраил, слегка приунывший оттого, что она так легко готова распрощаться с ним, внутренне возликовал.
        «Ого-о! – подумал он. – Кажется, я теперь знаю, как Госпожу Безмятежность можно вывести из душевного равновесия!». А ему этого очень хотелось. Сейчас в нем говорило уязвленное самолюбие. Бывший правящий князь Арконы не привык к пренебрежительному отношению к себе. Сам выпавший из Системы, он попытался и архею подстрекать на бунтарские действия либо вызвать в ней какие-то сомнения, дабы пошатнуть ее чувство собственного превосходства.
        – Ты серьезно? Ты так легко готова смириться с гибелью твоих творений на Земле? Из-за технократического влияния Люцифера люди вырубают леса и загрязняют океаны! А эйтраны создают стихийные бедствия: пожары, землетрясения, цунами – так они наказывают человека за небрежное отношение к природе. Неужели ты готова позволять им делать, что им вздумается? – изощрялся он в красноречии.
        – У них свои задачи, а у меня – свои, – сухо ответила ему архея.
        – Ясно. Сидишь тут на своем теплом местечке, и все тебя устраивает. Раб системы. Ты даже не можешь это контролировать. Они решают свои задачи, жертвуя твоими ресурсами. В этом нет справедливости.
        Зоэль молчала.
        – Разве ты не связана со своими созданиями единым нервом? Разве ты не испытываешь боли, когда они безвинно умирают? На земле бытует мнение, что каждая уничтоженная человеком тварь – это боль матери-земли.
        Зоя снова ничего не сказала, но ее устремленный на него взгляд, прямой и насмешливый, ударил его своей энергетикой. «Ты – отступник, – говорил ему этот взгляд. – И этим все сказано. Подвиг любви, как у людей? Ах, не смешите меня! Что значит любовь к одному человеку по сравнению с любовью глобальной ко всему человечеству?».
        Азраил не выдержал безмолвного напора и медленно опустил глаза: Зоя знает, что он пытается спровоцировать ее сломать Систему и уйти вслед за ним… Если ему, отступнику Азраилу, нельзя остаться здесь… почему бы тогда не увести ее с собой?.. Да и зачем эта витиеватая вязь слов, если они и так свободно читают в душах друг друга.
        Так они и расстались. Молча. Он – отверженный и убитый печалью, а она – на свой обычный манер, прикрываясь маской безмятежности.
        ***
        – Ты так красива… так похожа на Зою… – бормотал он. – И я хочу подчеркнуть это, создать образ, поистине невесомый, трогательный. Металл подчеркнет твою хрупкость и беззащитность, – говорил он, затачивая какие-то пластины и украшения из хирургической стали. – Сделаю из тебя мятежную жертву общественных пороков.
        От тех веществ, которые были в емкости, кожа девушки стала прозрачно-белой с легким голубоватым отливом. Расчесав ее длинные волосы, трупный стилист распустил их по плечам. Шею теперь полностью закрывало серебряное ожерелье, по сути, фиксатор позвонков.
        Вскоре на ней появилось белое платье в пол с искусственными дырами и потертостями. От тяжелого кожаного ремня-корсета, стянутого на талии, отходили толстые металлические цепи, прикрепленные к кандалам-браслетам на ее запястьях и щиколотках.
        – Ну вот, готово, – наконец, сказал Сыч, оглядывая ее с видимым удовольствием. – Полупрозрачная, как призрак средневекового замка, и в то же время скованная цепями земного бремени… Нет, ты не Зоэль. Ты будешь зваться по-другому… Психея!
        ГЛАВА 16. ЭЛЕАЗАР. МЕРТВЫЙ АНГЕЛ
        1
        Я чувствую невероятную космическую легкость, я парю в небесах. Весь мир вдруг стал таким маленьким, как на ладони… или это я стала огромной, как мир?.. Я перемещаюсь в пространстве с молниеносной скоростью. Как мысль. Как свет.
        Только что я пролетала над синими льдами и над белоснежными холмами Антарктики… Но через миг по своей шаловливой прихоти я уже заглядываю в глаза африканскому слону, шагающему по знойной саванне.
        Я забавляюсь, когда вместе с потоками воздуха проношусь над барашками бирюзовых волн океана, и прихожу в дикий восторг, наблюдая, как из его глубин всплывает могучее тело кита…
        Я могу быть песком и чувствовать, как прилив омывает мое тело, и это не те чувства, которые ты испытываешь, будучи человеком. Ты – един со стихией.
        Нет, мне это не снится – я могу быть в любом месте, стоит мне только пожелать… Я лечу над городами и странами сквозь сотни ночных огней и при солнечном свете. Я вижу разных людей, и каждому могу заглянуть и в глаза, и в душу. Я могу думать их мысли, как свои, и быть единой с каждым и со всеми, просто растворяясь в эфире…
        Где-то высоко-высоко в небесах я вижу маленькую светящуюся звездочку… Она движется, увеличиваясь в размерах… Это комета с желтым горящим хвостом… Она падает, и чем ближе к земле, тем ослепительнее пылает огнем… Я устремляюсь вслед за ней… И вижу, как она врезается в землю и взрывается золотым заревом…
        Там, в лесу, на месте ее падения, образовалась огромная впадина. Я подлетаю ближе, чтобы разглядеть, что же там – на дне этой ямы… Поразительно, но это живое существо! Его сломанные крылья рассыпались и перьевым облаком поднялись в воздух, сильный ветер разнес их далеко-далеко, за пределы леса… Десятки перьев теперь лежали вокруг кратера и переливались всеми цветами спектра, но не сгорали. Я склонилась, чтобы разглядеть одно из них. Оно было огромным и удивительно знакомым…
        Но вдруг все оборвалось. Единение с миром разрушилось… Куда девалась моя невесомость? Я падаю, падаю, падаю в холодную пустоту…и тяжелая мягкая капсула смыкается надо мной, запирая меня в своей темнице…
        Я не сразу понимаю, что снова вернулась в тело человека… в плен моего собственного тела… Мне отчаянно не хватает того, что у меня только что насильно забрали. Я лихорадочно пытаюсь понять, что произошло… Спокойно… спокойно, – говорю я себе. – Прежде всего, надо успокоиться и попытаться вспомнить, чего меня лишили…
        2
        Алиса тщетно пыталась пошевелиться… После нескольких панических попыток у нее получилось… открыть глаза… С трудом удалось повернуть голову (причем, это произошло с пугающим ее хрустом). Долго лежала в полутьме в какой-то большой комнате. Вокруг нее на лежаках спали люди… Но ни сонного дыхания, ни храпа вокруг себя она не услышала. Каким-то шестым чувством девушка ощутила, что энергетика здесь другая… Дух смерти витал вокруг… Эти люди… они мертвы… И в открытых гробах, по-видимому, тоже трупы… А у стены – огромные колбы с прозрачной голубой жидкостью, и в них плавали тела, утыканные трубками…
        Может, она тоже мертвая? Тогда почему она так упорно пытается встать?
        Тело не слушалось, словно его разбил паралич… Каждое из непослушных движений сопровождались звоном металла. Алиса не смогла поднять голову, чтобы посмотреть, что там тренькает… Понимала, что это глупость, но ничего более умного в голову не пришло, кроме предположения, что лодыжки ее сцеплены кандалами. Что бы это значило? Она – чья-то пленница? А эти цепи для того, чтоб она не сбежала? А потом они ее убьют, как остальных? Или будут проводить с ней опыты, как с теми, что застыли в аквариумах?
        О, черт! Она все поняла! Здесь все как в больнице! Это же торговцы человеческими органами. Отморозок продал ее в это страшное заведение! В голове вспышкой боли пролетели эпизоды их с Инзой благотворительной деятельности: накренившаяся тарелка с жидкой кашей, текущая по стопке новеньких футболок, одеяло, которое этот ублюдок отнял у беспомощного старика-бомжа, и искаженное злобой его лицо, когда он ударил ее… Это было последнее, что она помнила…
        Бежать, бежать, бежать! Чего бы это не стоило! Все это напоминало сцену из какого-то кошмарного фантастического сериала… Ну не может же она смиренно и безропотно ждать, когда за ней придут! Боже, да что же это с ней такое?! Ее напичкали транквилизаторами – вот почему ей так тяжело поднять свое тело с кушетки! В отчаянии Алиса с такой яростью взбрыкнула ногой, что та, наконец-то, соскользнув с жесткой поверхности лежака, пяткой ударилась в пол. Если повернуться на бок, упереться правой ладонью, то можно подняться… Ужасно! Почему мышцы не слушаются? Превозмогая непонятную скованность членов, девушка села. Переставлять ноги и при этом удерживать равновесие – тоже оказалось задачей не из легких. Возле входа на стене висело большое зеркало, туда она и направила свое не желавшее двигаться тело.
        Алиса ужаснулась, увидев себя новую. Очень хотелось заплакать и позвать маму. Но глаза оставались сухими, а застывшее голубоватое лицо никаких эмоций не выражало. Рассеченную под подбородком кожу скреплял еле заметный шов. Если бы девушка могла повернуть голову и посмотреть на себя со спины, она бы увидела, что сзади в низком разрезе платья был виден блестящий серебряный позвоночник.
        Неуклюже повернувшись, она зацепила оковами мусорную корзину, стоящую около входа. Та опрокинулась… Следующие свои действия Алиса совершала неосознанно. Что-то заставляло ее это сделать. Со скрежетом наклонилась – шарниры ее искусственного позвоночника были еще недостаточно разработаны – подняла с пола свою старую одежду и встряхнула ее. Из свертка что-то вылетело и, пролетев некоторое расстояние, упало на кафельный пол… Украшение на кожаном шнурке с бусинками-глазками…У Алисы как будто екнуло в груди… Только сейчас она поняла, чего же по ощущениям ей не хватало после того, как она очнулась. Странно, но ведь она искала именно это – легкое, полупрозрачное, переливчатое перо. И упорная мысль не давала ей покоя: оно было точь-в-точь такое, как и те, что усыпали кратер в месте падения ангела в ее странном видении…
        Отворившаяся дверь отрезала ей путь к перу… В комнату кто-то вошел. Надо спрятаться! Алиса шарахнулась в сторону от преступников. Но из-за собственной неповоротливости, она покачнулась и с тихим вскриком шумно свалилась в ближайший гроб, прошелестев платьем и звякнув кандалами.
        3
        Оникс замер в изумлении. Кто мог сюда проникнуть? Должно быть, очередной журналюга решил проведать тайны знаменитого коллекционера и мастера.
        Он осторожно заглянул за угол стола и… замер. Изумлению его не было предела. Испуганно раскрытые белесые глаза, вздымающаяся грудь его мертвого ангела повергла его в не меньший испуг. До того, как он стал отступником, он многое повидал, людям такое и не снилось, но здесь на земле, едва ли можно было его чем-либо удивить.
        – Живая… Как такое возможно? – прошептал он почти ласково.
        Сыч обхватил девушку за талию, поднял из гроба и поставил на ноги. – Здравствуй. Я – Эзра Оникс. Я буду заботиться о тебе.
        Алиса открыла рот… и поняла, что выговорить что-нибудь членораздельное ей сейчас не по силам. Видимо, для того, чтобы восстановилась речь, требовалось время. Да и слова казались ей напрасными и бесполезными, в то время, когда она отчетливо понимала, что этот человек не знает ответов на все ее вопросы.
        Перо… Ах, если бы он вернул ей перо…
        Она застыла и больше не двигалась. Теперь ее глаза смотрели с таким же выражением безнадежности, как и у всех усопших.
        – Как тебя зовут? – Оникс легонько встряхнул ее, пытаясь вырвать из небытия обратно в мир живых – такое бессмысленное движение, такое человеческое… – Мне же не могло показаться… – растерянно пробормотал Эзра. – Ну что ж… пора готовиться. Время не ждет. Скоро грузчики подъедут, – поторопил он себя.
        Оникс оглянулся. Взгляд его упал на блеснувший в луче вечернего солнца предмет, лежащий у самых дверей. У хозяина морга перехватило дыхание. Перо! Точно такое хранится у него уже несколько лет! Нанизанные вместе с пером на нить голубые камушки тихо звякнули. Это были девичьи бусы. Ах вот, что она искала… Рядом валялась опрокинутая мусорная корзина с выпавшим из нее ворохом старой одежды…
        Приблизившись к забальзамированному трупу девушки, Оникс скользнул длинным змеиным языком по ее неподвижному зрачку. Бесполезно. Пустая оболочка не прочитывалась. Никакой пульсации жизни… Он попытался еще раз и еще… Но ничего не произошло. Не получается… Она мертва. Окончательно и бесповоротно. Бывший властитель над мертвыми не может возвращать души в тела…
        – Что ж… Если это твое, забирай свое украшение, – сказал он Алисе, повесив кулон ей на шею.
        Сыч поднял и отнес ее в грузовой отсек дома, где уже стояли специально заготовленные ящики, засыпанные пенопластовыми шариками. Большая часть кукол уже была упакована и готова к транспортировке. Через два дня открывается очередная выставка знаменитых Мертвых кукол Эзра Оникса, которая по отзыву известного критика являла собой «зрелище поистине поразительное в своей мрачной красоте и ужасающее своим святотатством».
        ГЛАВА 17. ЭЛЕАЗАР. ВЫСТАВКА МЕРТВЫХ КУКОЛ ОНИКСА
        …что есть красота
        И почему её обожествляют люди?
        Сосуд она, в котором пустота,
        Или огонь, мерцающий в сосуде?
        (С)НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ
        1
        Дмитрий, вернулся с работы, плюхнулся на диван и щелкнул кнопкой дистанционного пульта телевизора. То, о чем вещал диктор, заинтересовало его больше, чем прогнозы на биржевом рынке. Репортер, стоя на фоне одного из крупнейших в городе художественных галерей, быстро и напористо сообщал о невероятной шумихе в артистическом мире, вызванной предстоящей выставкой Эзры Оникса:
        «Журналисты сошли с ума! Священники шокированы небывалым кощунством. Законники гадают, по какой статье пройдет это деяние. Но опытные искусствоведы отмечают, что какими бы жестокими, ужасными и шокирующими ни были эти творения – все дышит высокой неординарной эстетикой, и это невозможно не назвать искусством».
        Диманов, боявшийся прослушать или упустить что-то важное из новостей, поспешно позвал Инзу.
        Мужчина, которому протянули микрофон (бегущая строка сообщала, что он один из известных галеристов столицы), прокомментировал художественный анонс: «Вы говорите искусство должно быть высоким и исповедальным? Оно должно вести нас к прекрасному и пробуждать божественные чувства? Но разве мастер не воплотил в них жажду красоты, хранимую в его истерзанном хаосом разуме?».
        – Завтра будет открытие выставки. Билеты уже распроданы. Еще бы такой ажиотаж… Как я пропустил? Но кровь из носа, я добуду пригласительные билеты для нас. Сходим?
        – Ты же знаешь, у меня траур. Да и не люблю я светские рауты, – отманулась Инза.
        ***
        «Мертвые куклы» были выставлены в одном из авангардистских залов Центра Современного Искусства Элеазара. Скандал разразился, едва один из модных галеристов стал восхвалять представленные экспонаты как бомбу, взрывающую штампы и приоритеты, сложившиеся в художествах последних лет.
        – Мертвых хоронят на кладбище! И ставят на могилах памятники! Существуют же определенные правила жизни, к которым все привыкли. Вы своими работами переворачиваете все привычные понятия и способствуете распространению хаоса. Что вы себе позволяете? – с раздражением и непримиримостью выступил один из оппонентов мастера.
        В защиту дизайнера встали несколько искусствоведов. Они призвали собравшихся отрешиться от мысли, что является основой всей этой коллекции фигур, и просто наслаждаться искусством, которое впечатляет яркими нетривиальными образами и космическим полетом фантазии.
        – Это богохульство! – сердитый священник, одетый в высокую шапку с крестом и черную рясу, решительно направился в центр зала, чтоб высказать зрителям свое праведное возмущение. – Это глумление над высшими созданиями Господа! По нашим верованиям тело умершего должны предать земле, чтобы оно упокоилось и с миром ушло на тот свет. А вы из трупов создаете диавольский театр вседозволенности. Куда смотрят власти? Почему они до сих пор не пресекли эту порочное извращение?
        – Вы ошибаетесь, Владыка. Я всегда с почтением относился к высочайшему мастерству Творца, создавшего физические одежды для духа, – спокойно вступил в полемику скромно стоявший в стороне автор коллекции. – Но если сосуды уже опустели, но не утратили своего великолепия, то почему бы некоторые образцы не использовать, как природный материал для творчества? Ведь используют же мрамор, глину, дерево?
        Дряблые щеки епископа затряслись, наливаясь кровью.
        – Нет, нельзя! Нельзя так! – выкрикнул он, срываясь на фальцет. – Это кощунство, святотатство! В аду будешь гореть на Страшном Суде, сатанинское исчадье!
        Инза с Дмитрием подошли к экспонату по пояс обнаженной красноглазой синекожей женщины, по-восточному сидевшей со скрещенными ногами в прозрачных шароварах, украшенных роскошным монисто на поясе. Четыре ее руки были лотосовидно подняты вверх, нижней правой она держала за волосы голову краснорожего демона, а пальцами левой кисти сжимала кривой меч, которым, по всей видимости, обезглавила рогатого. На высокий постамент была прикреплена табличка «Кали. Богиня смерти и разрушения. Индийская мифология».
        – Техника безукоризненная, – деловито заметил Диманов, показывая на тройное плечо Кали. – Швов и скрепов не видно, как будто многорукой родилась.
        Инза с любопытством разглядывала гирлянду из черепов, свисающих на грудь истребительницы демонов.
        – Индиговый цвет – это знак космоса, вечности и смерти. А цепочка из нанизанных человеческих черепов символизирует освобождение души от тела и вереницу реинкарнаций, предыдущих и последующих.
        Диманов с непроницаемым лицом разгуливал между невероятными экспонатами, Инза поминутно бурно ужасалась, из-за чего Дмитрий постоянно хватал ее то запястье, то за предплечье и, мягко сжимая, призывал, таким образом, к сдержанности.
        – Нет, ну каков наглец. Какое надругательство над умершими! – говорила она, разглядывая кельтского лесного бога Кернунноса с вживленными рогами и копытами. Осуждающе покачала головой, подойдя к египетскому покровителю мертвых Анубису, у которого была самая настоящая голова шакала. – Все бы ничего, если б эти статуи были из воска… – вздохнула она, остановившись около пары людей-амфибий с переливчатой кожей, плавниками на руках и ногах, и с жабрами под ушами. Влажные и блестящие глаза этих «кукол» глядели в небытие, и кожа у них была нежной, как у младенцев.
        – Да ладно тебе, это всего лишь отслужившая свое биомасса. Почему, когда люди делают гербарии из засушенных цветов и листьев – никто не считает это кощунством? Но когда такое делают с людьми, это уже преступление? Кстати, ты ведь не видела египетских мумий? Надо показать тебе! Так вот, уверяю тебя, это тоже мертвецы, и их не стесняются демонстрировать в крупнейших музеях мира.
        На выставке многие узнали погибшую два года назад модель – красавчика-мулата Хьюго Росса, изображенного в виде инопланетного рептилоида. Он был молод, как при жизни, правда теперь его оливковая кожа местами была покрыта крокодильей чешуей, которая великолепно гармонировала с зеленым гребенчатым хвостом.
        – Смотри, смотри! – услышал Диманов разговор двух зрителей. – Это Хьюго Росс. Его эксцентричная мамаша забальзамировала его и два года хранила в частном мавзолее.
        – Ну прям как вождя коммунистической революции, Владимира Ленина! – хохотнул другой.
        – А потом ей втемяшилось, что только Выставки Мертвых обеспечат ее сыночку всемирную посмертную славу. Говорят, о-го-го! сколько бабла она заплатила за то, чтобы Оникс сохранил в идеальном состоянии ее Хьюго, а главное, чтоб согласился экспонировать такой ценный труп.
        – Поразительное тщеславие… – присоединилась к беседе немолодая дама. – Неужели она согласилась даже на то, чтобы ее обожаемому сынку приделали крокодилий хвост?
        Дмитрию пришлось отвлечься, теперь уже Инза дергала его за рукав смокинга.
        – Дима… Дима… смотри… – она издала сдавленный всхлип.
        И Дима увидел… Алису. Она так изменилась, что ее сложно было узнать – жутковая и одновременно прекрасная.
        – Посмотри на ее лицо! – зашептала Инзаэль.
        Некогда сине-голубые глаза были словно посыпаны пылью и выглядели теперь мертвенно-серыми. Но щемящая грусть делала ее похожей на ангела, а выглядывающие через приоткрытый рот острые клыки выявляли в ней что-то демоническое, бунтарское.
        Но Дмитрий не услышал Инзу, его взгляд был прикован к кулону, висевшему на шее куклы. Перо! Почему оно не спасло ее? Перо, когда-то оцарапавшее его щеку, способствовало воплощению падшего эйтрана. Перо, запутавшееся в волосах Инзаэль, сделало незримую ангелицу видимой для людей … Кто ты теперь, Алиса? Неужели твой удел стать забальзамированным трупом?
        – Дима! Мы должны забрать ее отсюда! Как могло так случиться, что она здесь?! Ты же сказал, что ее забрали родители, и что я не успею поехать на ее похороны в другой город, потому они уже кремировали ее… Ты… ты врал мне??? Зачем, черт тебя дери?
        – Не ори так. Мне патологоанатом случайно проговорился, что труп выкрали еще до опознания, он даже вскрытие не успел сделать. Но когда я начал раскапывать это дело, хозяин заведения сказал, что труп забрали родители для кремации и увезли в свой родной город. Почему я должен сомневаться? Это же естественно, что родители ее забрали…
        – Надо ее вытащить отсюда, слышишь?! Сейчас же! Нечего ее выставлять на посмешище всему этому сброду!
        – Ты как себе это представляешь? – возмутился Дмитрий. – Я что – бог? Ты, по-моему, слишком много на себя берешь.
        – Дима, ну пожалуйста! Ты все можешь, я знаю! Она была моим лучшим и единственным другом!
        – Единственным?! Ах, а как же я?! – Диманов, шутя, состроил страдальческую мину влюбленного Пьеро, но все же решительно двинулся вперед.
        Они оба так и не увидели, как рвалась им навстречу Психея-Алиса из своей тюрьмы… Пошептавшись рядом с ней, они прошли мимо и не заметили, как она, вздрогнув, распахнула глаза, как ее рука чуть заметно потянулась им вслед. Но, едва начавшись, движение замерло, а взгляд ее безрадостно застыл, устремленный в вечность…
        2
        Алису снова неожиданно вынесло из тела… Ухнув, она как- будто провалилась сквозь землю… Но через некоторое время ей уже казалось, что пространство пульсирует, устремляя ее ввысь. Так вниз или вверх она летит? Барахтаясь в воздухе, попыталась перевернуться так, чтобы лететь вперед лицом, а не наоборот. Потом, не видя себя, сообразила, что, скорее всего, она сейчас – просто сгусток энергии, ведь в этом мире она –сущность бестелесная.
        Алиса приближалась к какому-то космическому объекту. Что это – планета, астероид или спутник, вроде Луны – она различить не смогла, но явно это была Твердь. По мере приближения увидела исполинское Древо, растущее на Холме. Его пышная крона, сплошь усыпанная распустившимися цветами, одновременно была окутана дождевыми тучами и барашками белопенных облаков.
        Между ветвей дерева были протянуты сверкающие волокна гигантской Паутины. Призрачная девушка неожиданно ощутила чей-то пристальный взгляд на себе. Сквозь густые переплетения сетей на нее смотрела беловолосая женщина в высокой звездчатой короне, лучеподобные зубцы которой оплетались сверкающими жемчужными нитями. Что-то непривычное было в ее облике. Приглядевшись, Алиса поняла, что дело даже не в том, что радужки ее глаз розового цвета. Это была громадная белая паучиха с женским торсом.
        Алиса испуганно напряглась, ей показалось, что существо, подобное мифической Арахне, охотится на нее. Хоть она и призрак, Алису совсем не привлекала перспектива угодить в ловушку клейких тенетов. Первым порывом было бежать из этих мест, но ее словно сковало невидимой сетью так, что трудно было пошевелиться…
        – Странно… – сказала «Арахна» мелодично звенящим голосом. – Ты отделилась от тела. Так бывает всегда, когда тело перестает функционировать от несчастных случаев. И тогда волокно, скрепляющее душу и тело, рвется… Неминуемо рвется…
        И тут Алису вновь накрыла темнота, из которой она безуспешно силилась вырваться. Она вернулась назад. Но связь с телом никак не восстанавливалась. Хотя совсем недавно ей даже удалось встать, и она, с трудом передвигалась. Руки и ноги снова не слушались ее. Глаза не хотели видеть, хотя она ощущала, что они открыты.
        Из своих явственных видений девушка поняла, что она только что побывала в Потустороннем мире. Но почему? Почему же ее не оставили там, если сейчас она мертва?
        Еще до того момента, когда она ненадолго выпала из материального мира, она слышала рядом с собой знакомые голоса… Кто-то плакал, стоя рядом с ней. Когда зрение вернулось, она увидела хрупкую блондинку и темноглазого молодого мужчину. Алиса узнала их, и кипучая радость, смешавшись с острой болью от невозможности быть с ними, ворохнулась в груди. Инза что-то горячо доказывала Диме, тот сначала возражал, но затем согласился с подругой и решительно увел ее куда-то…
        Алиса хотела броситься к ним, но не могла сделать и шагу.
        3
        Дмитрий подошел к одному из снующих туда-сюда кураторов.
        – С кем я могу поговорить по поводу приобретения экспоната?
        Служащий смерил их оценивающим взглядом, и, попросив минутку, куда-то позвонил. Затем вежливо улыбнулся.
        – Пожалуйста, следуйте за мной.
        Диманова вместе с Инзой отвели в кабинет заведующего галереей, где они еще раз увидели господина Оникса.
        – Я, пожалуй, мог бы продать любую из них… но только не эту. Выбирайте любую, – предложил им дизайнер.
        – Послушайте, она была нашим другом. Если дело в деньгах, то вы можете назвать любую цену, уверяю вас, я смогу…
        Оникс перебил:
        – Эта кукла много значит для меня.
        Инза не сдержалась и высказалась резко, с презрением:
        – Кукла?! Она всего лишь кукла для вас?!
        Казалось, Оникс смешался. Он замолчал и уставился на Инзу своими крупными желтыми глазами навыкате.
        Дмитрий прервал эту неловкую затянувшуюся паузу:
        – Мы не хотим, чтобы столько народу глазело на нее. Сколько вы хотите за то, чтобы убрать куклу с выставки и больше никогда ее не выставлять?
        – Не беспокойтесь. Я сейчас же сделаю это. Больше ее никто не увидит. Мне не стоило выставлять ее, – ответил Оникс, и в его голосе слышалось сожаление. Он тут же позвонил кому-то из служащих и отдал распоряжение. – Я рад, что встретил здесь ее друзей. Похоже, она действительно была хорошим человеком, – сказал он на прощание Диманову и его спутнице.
        Дмитрий сдержанно кивнул и вышел, твердой рукой увлекая за собой Инзу. Она как-то странно пялилась на Оникса и изо всех сил напрягала свою память, пытаясь в нем кого-то распознать… Но едва прикрыв за собой дверь, Диманов замер на мгновение и, тут же стремительно развернувшись, зашагал обратно.
        – Простите, а мы раньше с вами раньше нигде не встречались? {Не в этих краях}… – проговорил он, до неприличия пристально вглядываясь в Оникса.
        Из-за плеча парня на кощунственного мастера кукол пылающим взором смотрела его подруга. И тут в зрачках Азраила крохотной вспышкой промелькнуло узнавание знакомых энергетических полей, не характерных для обитателей земли.
        – Возможно… – пробормотал он растерянно. Взяв со стола визитку, он протянул ее Диманову, снова просверлив его острым жутковатым взглядом. – Рад буду встретиться с вами в неофициальной обстановке. Если захотите снова увидеть какой- нибудь экспонат нашей выставки, прошу без церемоний.
        4
        Эзра Оникс ответил на все их вопросы. Теперь уже никто не подсовывал ему свой микрофон под нос. Телевизионщики с камерами разошлись. Газетчики спрятали свои диктофоны. Публика к этому часу значительно поредела, народу стало уже наполовину меньше, чем собралось на открытие вернисажа. Автор был доволен, несмотря на эпизодичные агрессивные выпады: зритель к нему шел! – значит, он сумел его чем-то зацепить! Хотя как знать, возможно, именно скандальный характер его выставок и притягивает к ним посетителей…
        Эзра, не торопясь, прогуливался по залу, ему было интересно подглядывать, как люди реагируют на то или иное произведение. Несмотря на медийную известность, его мало кто знал в лицо. Но сегодня его узнавали, с улыбкой оглядывались, перешептывались.
        Рядом с Кали остановился очень странный тип. Обойдя ее по кругу, он пригнулся, внимательно вглядываясь в ее глаза. Он был альбинос. Длинные белые волосы лежали на его спине и прядями свисали вдоль лица. На худощавой фигуре мешком болтался болотного цвета свитер с парой незаштопанных дыр. Опустив взгляд ниже, Оникс увидел классические брюки в грязных пятнах, на пару размеров короче его собственного роста. Учитывая основную аудиторию своих экспозиций, дизайнер решил было, что это очередной скучающий хипстер, демонстрирующий небрежность стиля, но одежда была явно не первой свежести.
        Как же этот бомж попал сюда? Кто его пустил? Не похоже, чтобы он купил билет в кассе. У таких обычно бывает туговато с деньгами…
        Эзра подозвал девушку из персонала галереи.
        – Будьте добры, узнайте в зоне контроля: вон того блондина, что возле Кали, пропустили по обычному билету или по пригласительному?
        – Простите, какого блондина? – смущенно улыбнулась консультантка. – Возле Кали сейчас нет мужчин, там только три девушки, и все они – брюнетки…
        Оникс оглянулся – альбинос с восхищением трогал пальцем шедевр природы – витые козлиные рога, «растущие» на лбу мордатого и клыкастого индийского демона.
        – Да нет же, он там, возле Кали! В темно-зеленом свитере. У него белые волосы, распущенные, как у женщины…
        – Простите, Эзра, но я не вижу такого, – консультантка растерянно и недоуменно покачала головой.
        – Да вон же он, – занервничал Эзра. – Его трудно не заметить! Хорошо, просто узнайте у контролеров, пропускали они такого, как я описал… Или он как-то иначе сюда вошел?
        Оникс стал наблюдать за незнакомцем. Взгляд этого юноши перестроился на другие куклы, а потом на окружающих…
        Но по какому признаку он решил, что это юноша? Теперь уже Оникс и сам засомневался: он это или она? Того явного, что придает чертам характер мужественности, как массивная нижняя челюсть либо выступающие надбровные дуги, скорей недоставало – овал лица его по-женски был гладким и нежным, с полным отсутствием всякой растительности на щеках и подбородке. Но и типично женских свойств, что неуловимо отличает представительниц прекрасного пола, – плавности и мягкости движений, непроизвольного женского кокетства – в нем тоже не было. Адрогин, что-то среднее между мужчиной и женщиной…
        По общечеловеческим меркам тот вел себя довольно странно. Живые, любопытные по-детски глаза поминутно меняли свое выражение. Он не стеснялся подходить слишком близко к людям, заглядывать в их глаза и явно подслушивал чужие разговоры. Оникс обратил внимание, как альбинос по-свойски приблизился к бурно дискутирующей группе артистов оперного театра. Только один из певцов, одетый в элегантный белый смокинг, удивленно смерил взглядом постороннего человека, непрошено втесавшегося в их компанию, но остальные почему-то в упор не видели его и даже смотрели сквозь него.
        – Когда я собиралась на эту выставку, мне мои знакомые говорили: уж лучше на кладбище сходи, там все настоящее: и атмосфера печали, и философской настрой. А здесь что? «Клоунада трупов»! Но странно: трупов я не увидела – просто фантастические куклы. А ужаса смерти и вовсе не ощутила, – говорила коллегам молодая певица. – Здесь весело и хочется радоваться жизни. Я даже подумала: может, мертвых-то здесь нет, просто какой-то новый материал, из которого они сделаны.
        – А знаешь почему? – седой дирижер невольно залюбовался юношеской сиянием глаз девушки. – Художник, который творил эти образы, меньше всего думал о смерти. Смерть для него – это рождение чего-то нового. Поэтому здесь все жизнеутверждающе, красиво и фантастично! А люди настолько зашорены стереотипами мышления, что им кажется, что атмосфера здесь должна быть точно такой же, как на кладбище.
        Певец в белом смокинге несогласно покачал головой.
        – Я как-то не обращал внимание на покойников. Думаю, и вы тоже. Обычно им всегда спешат прикрыть глаза. А тут я был просто ошеломлен: у всех трупных кукол одинаковый взгляд с выражением безнадежности и печали. Никто не уходит из жизни с радостью. Так что траурная месса здесь все-таки звучит, наряду с жизнеутверждающим мотивом.
        Прима театра, которая единственная из всех сотрудников надела на вернисаж траурную шляпку, опустила на лицо черную вуаль и, войдя в образ, важно произнесла:
        – Господа, на Выставку Мертвых не забудьте одеться в траур и нацепить на лицо маску скорби.
        Все дружно захохотали. А странноватый гость двинулся дальше и вскоре выбрал себе уже другую компанию. Это была известная в городе художница-экспрессионистка. Ониксу однажды довелось побывать на ее персональной выставке. Девушка стояла со своим спутником возле пары людей-амфибий.
        – Чудеса на каждом шагу! Это жители подводного мира. Как они красивы! Но в лицах застыло то же самое выражение, что и у всех – прощание с жизнью. Знаешь, – обратилась она к приятелю, – в древнеегипетских захоронениях нашли изображения умерших, предназначенные для загробной жизни. Живописцы рисовали их абсолютно беспристрастными. По их канону никаких сиеминутных эмоций портреты не должны отражать. Но ведь тут посмотри: куклы Оникса все погружены в печаль.
        Но молодой человек не хотел задумываться о смерти. С трудом подавив зевоту, он отвернулся. А досадливый вздох и закатившиеся глаза ясно говорили сами за себя, что вникать в состояние мертвецов бессмысленно и глупо, в то время, когда считаться с чувствами живых и то порядком напрягает…
        Но тут неожиданно девушка обнаружила, что ее очень внимательно слушает блондинистый гранжер в дырявом свитере.
        – А вы одна из немногих, кто понял и даже принял авторскую позицию, – заметил альбинос.
        – А вы на редкость проницательны! – смутилась художница – Я действительно впечатлена. Потрясающая выставка! Все здесь проникнуто красотой и многообразием этого тварного мира!
        «Эта его видит. А еще вон тот в белом смокинге…».
        Но их реакция на блондина была скорее исключением из правил: абсолютное большинство посетителей выставки по наблюдениям Эзры Оникса загадочного хипстера не замечало. И это было очень-очень странно…
        Эзра решительно направился к незнакомцу.
        – Добрый вечер!
        Андрогин, просияв лицом, расплылся в улыбке. Но от его приветствия, такого обычного там…Оникса бросило в холодный пот, а сердце, ухнув, свалилось куда-то в пятки.
        «Каратель!!! Его послали за мной…»
        – Кто ты? – неприязненно спросил хозяин морга, воинственно сдвинув брови на переносице. – «Великих ответов… на вечные вопросы…великих ответов… на вечные вопросы» – глухо пульсировало у него в висках.
        – Я?… – альбинос вдруг растерялся, часто-часто заморгал, будто пытаясь что-то припомнить. – …Простите, если я обидел Вас. Я думал, именно такая форма приветственного пожелания для вас наиболее предпочтительна.
        – Если ты пришел вернуть меня назад, – резко проговорил Эзра, – то мне наплевать, как вы там без меня обходитесь, я никуда не пойду!
        – Не понимаю, о чем вы, – блондинистый казался искренне удивленным. – Раз уж так случилось, что Вы здесь, значит, так будет лучше для всех, и для вас тоже, – проникновенно улыбаясь, продолжил он. – Вы пришли сюда, чтобы узнать что-то новое, получить опыт, не так ли?
        – Вам-то откуда знать? – смущенно пробормотал Эзра.
        – Не нужно винить себя, на все воля божья.
        – Ты ничего не знаешь! – Эзра развернулся и пошел к служебному выходу. У него напрочь отбило желание оставшееся время находиться на публике.
        ГЛАВА 18. ЭЛЕАЗАР. ДЭРИ ОБРЕТАЕТ КРЫЛЬЯ
        1
        Ночь накрыла город, а я все иду, гонимая сварливым духом Астаротом. Откуда только взялся на мою голову этот призрачный демон? Если б раньше мне кто-нибудь сказал, что потусторонние сущности обитают в нашем мире, я б в глаза ему посмеялась. А тут реально они так жестко вклинились в мою жизнь… От них все мои несчастья… Так что, если хочешь вернуться к нормальной жизни, ищи эти перья, вымотавшие все кишки, а заодно и их сбежавшего хозяина. Хотя этот Астарот, пипец, как меня задолбал…
        «Я справлюсь со всем ради красоты. Я сильная. Я ведь одолела сушку с честью перед последними соревнованиями. Ни одной конфетки не съела! – уговариваю я себя. – Все скоро закончится!».
        – Может, на сегодня хватит? – ною я. – Я мозоли натерла, у меня ноги уже отваливаются!
        – Он может быть где-то рядом, – зудит демон. – Ты должна его почувствовать!
        – Ага, стопроцентная вероятность, что я его встречу. Особенно, если пешкодрапом весь город обойду! – с сарказмом отвечаю я.
        В это время на меня естественно косятся прохожие, типа я сама с собой говорю. Хотя, если бы я молчала, они все равно косились бы.
        – Непродуктивная работа. Время уходит, а результата нет… Надо найти быстрый способ передвижения, – многозначительно тянет этот туманный паразит, витающий где-то в районе моих буферов (видимо, для того, чтобы лишний раз напомнить, что за труды мне бонус полагается).
        – Отличная мысль. Мне срочно нужен автомобиль, – саркастически восклицаю я. – Только вот кто мне его предоставит?! Слушай, может, ты загипнотизируешь кого-нибудь, и они подарят мне тачку, а?
        – Исключено. Не могу нарушать законы вашего мира.
        – Это еще почему?
        – Кодекс.
        – Что еще за кодекс?
        – Не твоего ума дело, крошка. Ты бы лучше перья искала, чем ходить без всякой пользы!
        – Да пошел ты! Я на это не подписывалась, если ты забыл.
        – Ну почему дар чуять перья достался такой дуре, а? От тебя же вообще никакого толку! С таким же успехом и самому можно искать!
        – Вот и ищи! – вскипела я. – А я домой поеду на метро. Я устала. Я хочу есть. И вообще мне надо душ принять!
        – Ха-ха-ха! – глумливо загоготал Астарот. – Не отмоешься ведь! До конца жизни грязнулей будешь ходить… пока падшего не найдешь.
        Я в ярости скрипнула зубами и молча поплелась на запах жареного мяса… Дошла до ларька, купила себе шаурму, села на лавочку и начала угрюмо жевать вредную для фигуры пищу. После чудовищного провала в конкурсе, мне пришлось свалить в подполье. На работе я не появляюсь, сославшись на болезнь, и уже двое суток не заходила в соцсети… А я так мечтала запостить свое триумфальное селфи с кубком в Инстаграм (даже позу поэффектнее перед зеркалом отрепетировала. Что скажут мои подписчики, которые писали мне в комментах: «Богиня!!!», «Шикарное тело!», «В красивом теле – красивая душа!». Пугаюсь их реакции, откликов, вопросов, сочувствия и, конечно же, злорадства – как же без этого в нашем завистливом мире! И парней для секса я сама всегда выбирала. Если мне кто понравится, я ему в личку фотку своей соблазнительной попки отправляю – еще ни один не устоял! Всё-всё… Нельзя мне об этом думать – еще расплачусь. Лучше новостную ленту в Яндексе полистаю, пока жую…
        «Иранские военные захватили британский нефтяной танкер», – не-е, политика – это скучно.
        «Матильда Ксешинская. Самая известная содержанка в Российской империи» – увы, старушка, твой опыт мне не поможет: времена изменились круто.
        «Поп-звезда Эли Заннер предстала в новом образе» – ого! вот это клевый прикид: спина очень низко открыта, и попа сильно обтянута, мне б такое точно пошло.
        «Киев снова залил огнем дома мирных жителей Донбасса…» – бедолаги… вот кому не повезло, так не повезло… Но увы, ничем помочь не могу, – мычу я, пережевывая кавказский фаст-фуд и одновременно, мотая ленту вниз. И вдруг мой взгляд цепляется за контрастное пятно на одной из фотографий, запечатлевших жертв артналета, – у меня аж сердце в груди перевернулось: пепельноволосый волонтер в эпикировке с красным крестом на груди, перебинтовывает раненого подростка. Волосы собраны в пучок, чтобы не мешали. Ну точно он, Белоснежек! Или как его там? Луан! Его ни с кем не спутаешь, но… Донбасс – это же совсем не рядом с Элеазаром… Каким ветром его туда занесло?
        Рядом метался Астарот, нервно переплывая из стороны в сторону.
        – Не дело пешком искать перья и падшего. – Надо как-нибудь ускорить наши темпы, черт подери!
        Надо вроде бы сказать ему, где сейчас Луан, но пардон… таким чучелом садиться в самолет и лететь к черту на кулички?… К тому же там война, кто меня туда пустит? Нет, уж лучше пока промолчу.
        – …Но вот в чем загвоздка! – раздраженно клубился вокруг лиловый. – Что бы я ни замыслил, все упирается в этот чертов кодекс!!!.. И что из этого следует? Правильно… к черту Кодекс! – решил он внезапно. – Я нарушил его уже тем, что пришел сюда и говорю с этой глупой земной бабой. Мы так долго боялись Кодекса… А что если, благодаря последним событиям, он вообще перестал действовать? Вставай! Нам нужно в старый город, в новом совсем нет птиц, – повелительно заявил он.
        – Пешком не пойду! Я устала, – заартачилась я.
        – Ладно. Тогда шлепай к трамвайной остановке, – милостиво разрешил демон.
        – А зачем нам птицы? – спросила я, приводя себя в порядок: не подходить же к людям замарашкой.
        – Я сказал: топай и без вопросов. Я отлучусь ненадолго. Пока ты доедешь до конечной, я уже вернусь.
        2
        Вышла я на конце ветки. Отъезжающий скоростной трамвай вместе с брызжущими во все стороны лучами от фар, скрылся из глаз. Стою одна на остановке, Астарота дожидаюсь. Фонари чахлые, ночь безлунная, и тьма со всех сторон обступает. Смотрю в нескольких шагах от меня, слегка подрагивая, тусклое фиолетовое облачко висит. Ага. Вернулся, значит. Облачко, струясь и перетекая, куда-то поплыло. Я, спотыкаясь от усталости, потащилась за ним…
        Привел он меня на окраину города к старинной церкви. Идем вдоль стен с облезлой штукатуркой, сквозь которую просвечивает кирпичная кладка. Хорошо хоть луна взошла, а то от фонарей толку нет, их свет досюда не доходит. Астарот впереди меня движется и дорогу слабо освещает. Я лучиком из смартфона под ноги себе свечу. Подошли к высокой полуразвалившейся трех ярусной колокольне. Световое пятно по пирамидальной башне ползает, вход ищет. Наконец, дверца нашлась.
        – Иди сюда, – шипит своим замогильным тембром. – Заходи и лезь наверх.
        – Ты что издеваешься? – громко возмущаюсь я. – Тебе надо ты и лезь. А мне надоело под твою дудку плясать.
        – По гроб жизни дерьмо будет из тебя сочиться. И никто тебе не поможет, кроме меня, – угрожающе говорит Астарот.
        – Дверь-то заперта, – я показываю рукой на здоровенный амбарный замок.
        – Просто дерни за ручку.
        Дернула. Замок рассыпался, как труха. Через распахнутую дверь видны кирпичные ступеньки, по спирали ведущие вверх. Я осторожно вхожу и задираю голову кверху – надо мной узенький проход, сантиметров семьдесят в диаметре. Высоченные ступеньки расположены винтообразно, через каждые пять таких совершаешь поворот вокруг себя. Витков через восемь я, наконец, вылезла из этого каменного колодца. Только ступила на дощатый помост, как птицы, устроившиеся здесь на ночлег, с криками шумно вспорхнули вверх. Я чуть не оглохла от их зловещего карканья и хлопанья крыльями. Покружив, они тут же разлетелись через высокие арочные проемы. Спугнула я их своим появлением. Уж не знаю, зачем ему это воронье понадобилось…
        Посветила смартфоном – надо мною балки с колоколами, соединенные веревками. Встала под самый большой. Хотелось подергать его за язык, чтобы услышать звучание. Мне кажется, звук у него низкий и протяжный… Только протянула руку, как прямо перед моим носом материализовалась бутылочка с голубым светящимся зельем.
        – Пей, – приказал Астарот.
        – Чо это, блин?
        – Пей, говорю. Не отравишься, – настаивает туман. – Считай, тебе повезло. Это из хранилищ самого Рафаила, покровителя генной инженерии.
        Послушно пью. Вкуса никакого вообще. Словно воздух выпила.
        – А теперь ешь.
        – Что есть?
        – Как что? Птицу, конечно!
        Смотрю, сидит одна на решетке окна, сидит, как парализованная, такая крупная серая ворона, окутанная лиловым туманом.
        – Ты что, охренел?!! – искренне поразилась я.
        Облако серо-розового дыма стало темнеть и на глазах превращаться в какое-то малиновое страшное драконообразное чудовище. Растопырив когтистые лапы, оно нависло надо мной. Дымчатая морда, багровея, как раскаленная наковальня, раскрыла клыкастую пасть и дохнула на меня жаром.
        Я даже сама не поняла, как ворона оказалась в моих руках, а мои пальцы так судорожно вцепились в этот теплый пернатый комок, что я не сразу смогла их разжать.
        – Если сама не съешь, я тебе в глотку запихаю. Поторопись, у этого зелья время действия короткое.
        Под моей ладонью бешено колотится воронье сердце. Она панически вертит головой, блестящие черные бусинки ее глаз быстро-быстро мигают.
        – Голову не ешь, мозги у тебя и так куриные, – ухмыляется демон. – А вот глазки скушай, если хочешь бонусом острое зрение получить.
        Теперь уже я тяжело задышала и растерянно захлопала глазками, совсем как та ворона. Повертев птицу в руках, я, набралась духу, и вонзила зубы ей в грудку. Кровь брызнула мне в лицо… А эта тварь дернулась и расцарапала мне щеку. Защищаясь, я схватила ее за лапки, и тут же получила удар клювом в подбородок. Одновременно эта чертова птица, как припадочная, замолотила крыльями по моему лицу. Я так обозлилась, что и сама не заметила, как своими крепкими, сильными пальцами, свернула ей шею.
        Самое трудное было начать. А дальше длинными наращенными ногтями я без всяких колебаний выковыряла ей глазные шарики, небрежно закинула их в рот и, подавив приступ тошноты, одно за другим проглотила. Как умалишенная, я механически жевала и жевала перья, время от времени, прокусывая плоть и всасывая в себя теплую кровь, чтоб легче было заглатывать…
        Внезапно от дикой боли в спине я согнулась и, воя, упала на пол… Ощущение было такое, будто у меня мышцы разорвались, а в области лопаток в меня заживо ножами пыряют. И тут из меня ка-ак выстрелит с шумным хлопком, словно парашют за спиной раскрылся… Я хватаюсь за толстую пеньковую веревку, чтобы встать, и… аж подпрыгиваю от испуга… Большой колокол издает такой оглушительный звон, что у меня чуть перепонки не лопнули. А тут еще и мелкие колокола на все лады зазвенели… Оказывается, я зацепила переплетение шпагатов громадными черными крыльями. Осторожно, чтобы ничего не задеть, я отошла к окну и попыталась сложить свои крылья, как положено, за спиной. Ура! Они меня слушаются. Я тут же распахиваю их во всю ширь. И снова у меня получилось! Как же это легко и просто.
        – Ни дать не взять – демоница! – присвистывает Астарот.
        – И что я теперь летать смогу?
        – Конечно!
        – Именно это ты подразумевал, обещая быстрое средство передвижения?
        – Ну как видишь.
        Все произошло само собой. Я стояла на подоконнике большого арочного проема, не решаясь спрыгнуть. Высоковато все же. Но Астарот меня столкнул. И крылья распахнулись сами собой, не позволяя мне упасть. Мах, еще мах – и я взлетаю. Поднимаюсь выше, еще выше. Рассекаю воздух, парю, меняю направление… вверх, вниз… вверх, вниз… Вот уж никогда не думала, что это так круто – летать!
        3
        По городу ходят слухи о том, что крылатая мразь нападает на горожан и забирает у них странные талисманы в виде хрустальных перьев, с недавних пор вошедшие в моду. Никогда не думала, что стану в некотором смысле знаменитой. Даже в телевизионных новостях обо мне говорят. Правда, ничего хорошего про себя я не услышала. Расстроилась. Бередят, сволочи, мои душевные травмы. Дескать, неведомое науке существо оставляет после себя следы черной слизи, которую химики не могут проанализировать.
        Между прочим, в продаже появились сувениры – переливчатые пластиковые перышки, которые молодежь активно раскупает. Ишь ты… Но меня-то с толку не собьешь! Я чую, где истинные, а где фальшивые.
        Стараюсь новости по телеку не пропускать. Иногда от них очень важные сведения получаю. Вот только что услышала инфу об одном сороколетнем неврологе. Он лечит инвалидов-колясочников, у которых ноги атрофировались. У этого доктора неожиданно открылись технические способности. Он изобрел аппарат, который телепортирует какие-то органические атомы из одного места в другое, и тем самым восстанавливает нервные связи при повреждении позвоночника.
        Позвонила в Приемную, узнала, что у доктора Гаева сегодня ночное дежурство. Подлетаю к клинике и медленно парю мимо окон – импульсы от пера ловлю. Теперь я уже приспособилась: энергетику падшего сразу узнаю. Вот они плывут эти волны и веет от них какой-то легкой беспричинной радостью – жить сразу хочется. Астарот говорит, что это прана творения. Я уже подсела на нее. Поэтому и со своим пером расставаться боюсь. Оно же мне еще и силу дает.
        Вот от этого окна на девятом этаже праной дохнуло… Заглядываю через стекло. Вижу, лысеющий мужчина в голубой медицинской одежде что-то в журнале пишет. А вот и перышко – торчит из нагрудного кармана блузона. Острое зрение позволяет мне не только перо издалека разглядеть, но и дырочки на пуговках.
        – И как же его достать-то? В окно постучаться?..
        Между прочим, у меня очень приятный голос. Мягкий, тягучий с изумительной сексуальной хрипотцой (мне не раз об этом говорили). Изо всей силы бью по карнизу.
        Мужчина вздрагивает.
        – Помогите! – стону как можно сексуальнее. – Прошу вас, откройте окно, иначе я упаду!
        Через минуту ставни распахиваются. Заинтригованный медик аж наполовину вываливает свой корпус наружу. И я стремительно, как чудовищно гигантская ворона, нападаю на него снизу. Мужик инстинктивно отшатывается от меня с дикими от ужаса шарами, но уже поздно – перо и порванный карман – в моем сжатом кулаке…
        4
        Сижу на крыше, жду Астарота. Он, как обычно, сразу испаряется вместе с украденным пером.
        Ну вот… только села, как вороны стали со всех сторон ко мне слетаться. Вначале я пугалась, а потом привыкла. Тем более, что они мне ни разу не помешали в моих делах. Наоборот, даже выручали пару раз. Однажды, когда я проникла в квартиру через в лоджию, одна из каркуш несколько раз клювом стукнула в стекло, предупреждая меня, что хозяин возвращаются в комнату (эта вещунья, оказывается, на карнизе сидела и наблюдала – вот я удивилась, что птица сама себя догадалась на шухер поставить). Я тогда едва успела за портьеру спрятаться, а когда мужчина отвернулся, стремглав стащила у него с прикроватной тумбочки артефакт и смылась.
        Другой раз на улице я никак не решалась сдернуть у девушки со шляпки перо – слишком народу было много. Так одна из каркуш сцапнула его в самый последний момент, когда та модница в маршрутку садилась.
        Достаю зеркальце, и, повздыхав на свою чумазую мордаху, начинаю влажной салфеткой очищать ее от черной слизи. Чем бы еще заняться, пока демон обратно вернется?
        Не хочу думать про этого мужика… не хочу, но думаю. И злюсь. Не знаю, на кого я злюсь, на себя или на весь поганый мир, который меня бесит. Да какое мне собственно дело: исчезнут у этого медика изобретательские способности или нет? Но то, что он уже изобрел, думаю, никуда не денется. Да, будут они ходить, будут, – утешаю я себя. Ну это я про тех инвалидов, у которых передача нервных импульсов к ногам от мозга нарушена.
        Думаю, дай-ка проверю, стал тот доктор обычным, как все люди, или нет… Летала, летала… но того окна так и не нашла. Я больше его не чувствую. Значит, да.
        Да плевать мне на всех. Меня бы кто пожалел…
        Сегодня по новостной наводке в инете я нашла несколько спортсменов, установивших мировой рекорд – один по прыжкам в длину, другой – под водой может долго не дышать. А третья – тетка-циркачка шестидесятилетняя, которая по гибкости стала, как гуттаперчевая, – всем молодым акробаткам фору дала. Еще один мальчик-первоклассник читал со сцены удивительные по созвучию и красоте недетские стихи, они у него экспромтом рождались, потом повторить их уже не смог. Ну все они приобретенных талантов, конечно же, лишились вместе с пером… Но я из-за них не страдаю. Как получили без упорства и труда, так и потеряли. Никакой тебе трагедии.
        Но некоторым не только дары от того падшего ангела достались. В компании, которая строила и продавала квартиры, главный экономист после того, как к нему попало перо, считать разучился, как будто из его памяти все цифры стерли. А у одного губернатора, который у народа миллионами воровал, руки-крюки загребонистые, как согнулись, так больше и не разгибались. А хоть бы и отсохли! Так ему и надо! А я-то вот, блин, за что так жестоко наказана? Снова достаю зеркальце, и аж глазам не верю: а лицо-то белое и чистое, как раньше! Вот это да!
        Но когда Астарот вернулся, я наотрез отказалась продолжать охоту на перья.
        – На сегодня все, понял? Да сколько ж можно! Ты совсем обалдел! Я ж человек все-таки! Я хочу спать, есть и… трахаться! А вместо этого я ночами на людей нападаю! Я света белого уже месяц не видела! Ты в кого меня превратил! Разве можно на улицу пойти в таком виде?! И работу свою я из-за тебя потеряла. Я, конечно, и раньше странно выглядела. Но с чумазой рожей, если ее почаще мыть, можно и за нормальную сойти, но с крыльями – вряд ли. Все! Я лечу домой. Спать. И ты меня не остановишь!
        Я с крыши шагнула в воздух… и тут же шаркнула подошвами кроссовок об асфальт. Что-то было не так… Я встряхнула головой. Оглянулась вокруг себя. Да, это мой двор, рядом детская площадка с песочницей и качелями. И это мне не показалось: я стою у дверей собственного подъезда. Заснула что ли в воздухе, пока летела? Но в том то и дело, что я не летела. Я даже крыльев раскинуть не успела… Минуту назад я стояла на крыше и ругалась с Астаротом. Ни фига себе! Я… кажется, переместилась в пространстве…. Телепортировала…
        ГЛАВА 19. ЭЛЕАЗАР. ОЖИВШИЙ ТРУП
        1
        Свет, очень резкий, бесцеремонный, проникал сквозь ресницы, заставляя ее жмуриться. Алиса открыла глаза: под круглым четырехламповым светильником в пол-оборота к ней сидел доктор (судя по светло-зеленой спецодежде) и что-то вкалывал в неподвижное тело молодого мужчины.
        – Наконец-то все стало проясняться… Я нахожусь в больнице. И возможно, пережила клиническую смерть…– с чувством громадного облегчения вздохнула Алиса. – Кошмары все снятся…. А я их принимаю за реальность…
        Но чем больше она вглядывалась в окружающую обстановку, тем более странной казалась «больничная палата», в которой она очнулась.
        Алиса узнала помещение с плавающими в голубой жидкости телами и стоящими на кушетках гробами. Она уже их видела. И это было не во сне…
        Ломаные жесты, звон металлических цепей – и мертвая девушка, давно уже не подающая признаков жизни, слегка покряхтывая, спускает ноги с хирургической кушетки на пол, а затем встает… «Доктор», занятый процедурами, боковым зрением заметил что-то невероятное… труп переместился…Он устало встряхнул головой и потер глаза: надо больше отдыхать, черт знает, что мерещится… Но, вспомнив, что Психея однажды уже преподносила ему подобные сюрпризы, замер, боясь ее спугнуть…
        Алиса и сама удивилась, что она уже стоит. Странно, любые движения давались ей куда легче и свободнее, чем прежде, и она теперь не испытывала отчаяния от собственной беспомощности. Что-то изменилось… А преследовавшее ее ощущение, что она сидит в потемках, запертая в тесном футляре, повторяющем формы ее астрального тела, – исчезло…
        Встретив вспыхнувший радостью взгляд молодого мужчины, Алиса смешалась, не зная, как его толковать…
        «Кто он – торговец органами? А может, он уже вырезал ей почку?…».
        «Доктор» двинулся ей навстречу, но она, шатаясь и шелестя юбками, попятилась.
        – Кто вы? Почему тут все мертвые?.. – спросила она сиплым голосом.
        – Не пугайся… Я тебя не обижу… – мягко начал он.
        И тут девушка заметила на себе незнакомое маскарадное платье с цепями.
        «Маньяк! – пронеслось в голове. – Извращенец! Накачал меня наркотиками и переодел!».
        Не спуская с него глаз, Алиса схватила с процедурного столика скальпель, хотела направить на своего захватчика, но непослушные пальцы не удержали его, и хирургический нож, звякнув, упал на пол. Другая рука в это время рефлекторно трогала затылок.
        – Что-то с шеей не так, – проговорила она, безуспешно пытаясь повертеть головой в разные стороны. – Что вы со мной сделали?
        – Я починил тебя, – мужчина показывал пустые ладони, демонстрируя, что он безоружен и не угрожает ей.
        – Починил? – у девушки вырвался истерический смешок. – Меня не нужно чинить. Я не сломана!
        – Это тебе так кажется, – жестко проговорил он, сверкнув прищуренным глазом. Несколько секунд мужчина молчал, потом решил представиться. – Я хозяин похоронного бюро. Меня зовут Эзра Оникс. Не пугайся… Я тебя не обижу. Ты здесь в полной безопасности.
        – Я хочу уйти! – выкрикнула Алиса. – Отпустите меня! Пожалуйста. Где здесь выход?
        – Э-э… Я… хотел… чтобы ты была красивой… то есть… ты уже была… красивой… Я хотел создать образ бунтарки, – смешался он, не зная, как объяснить случившееся с ней. Смущенно потерев лоб, владелец морга снова пристально посмотрел на нее, решаясь сказать правду. – Ты умерла, – спокойно и внятно сообщил он девушке. – Но… вопреки всем признакам наступившей смерти, ты… восстала из мертвых. Я поражен этому не меньше, чем ты сама. Когда тебя привезли сюда, твоя голова болталась на сломанной шее. Вот почему я скрепил ее металлической скобой, которая тебе мешает.
        – Этого не может быть! Ты все врешь, безумец! – в голосе Алисы слышалось отчаяние, хотя лицо ее по-прежнему было неподвижным.
        Она лихорадочно оглядела зал в поисках выхода. Дверь, которую она нашла глазами, была как раз за спиной хозяина похоронного бюро, в противоположном конце этой большой мрачной комнаты. Девушка, неуклюже переставляя ноги, попыталась обойти его. Мужчина не отреагировал. Просто следил за ней пронзительным тяжелым взглядом, словно у сыча или другой хищной птицы.
        – Как тебя зовут? – спросил он вдруг после минуты тягостного молчания.
        Алиса не посчитала нужным отвечать. Не встретив преграды на своем пути, она рванула изо всех сил вперед, забыв про свои возможности… Но от резкого движения не смогла удержать равновесия и плюхнулась бы с маху на кафельные плитки… если бы Оникс с моментальной реакцией не поймал ее на лету… Но вместо того, чтобы поставить на пол, он обхватил ее поплотнее и, не давая отстраниться, прильнул языком к зрачку ожившего трупа.
        – Извини, Алиса, я не хотел тебя напугать, – смущенно проговорил владелец морга, отпуская девушку.– Ты потом поймешь, почему я это сделал. Хотя… я и сейчас могу тебе это объяснить. Я просканировал твою память и увидел всю твою жизнь.
        Она по-прежнему смотрела на него недоверчиво и молчала.
        Оникс, прикрыв глаза рукой, стал быстро перечислять события ее жизни.
        – Я видел тебя на прогулке в компании друзей. Там была хрупкая, печальная блондинка и молодой красивый мужчина. Видел, как бродяга убивал тебя в переулке… Видел, как золотая комета летит сквозь время и пространство… И сыплются-сыплются перья, а потом они разлетаются, подхваченные ветром… Инза… Дмитрий Диманов… – о чем-то глубоко задумавшись, рассеянно произнес Оникс. Увидев изумление в глазах девушки, он поспешил объяснить. – Я встречался с ними. На выставке…
        – Ах, на выставке… – разочарованно проговорила девушка, удивляясь тому, что ребята рассказали глазастому ее историю. Вы, выходит, знакомы? – Не пытайтесь обмануть меня. Я вам не верю! – высокомерно заявила она Ониксу.
        – Свет. Комета. Перья. Белая паучиха… – Этого твои друзья не могли знать. Это было уже после твоей… гибели. Ты считаешь меня маньяком? Маньяк, по-твоему, может считывать прошлое?
        – Но вы же видите! Я. Не. Умерла! – отчеканивая каждое слово, произнесла Алиса.
        Все в ее душе непримиримо сопротивлялась тому, что она слышала о себе. Что-то подобное пыталась намекнуть ей белая паучиха на каком-то космическом холме. Но это не умещалось в ее голове. – Мне стало трудно двигаться. Но я же чувствую и мыслю! Я живая, ясно?! Зачем вы пытаетесь убедить меня, что я мертва?
        – Твое сердце бьется? А пульс стучит? Скоро ты поймешь, что тебе не нужно то, что требуется обычно живым – дышать, есть, спать.
        Алиса долго молчала, глядя куда-то в пространство.
        – Значит… я все-таки… не выжила? Этот негодяй… убил меня? – сокрушенно прошептала Алиса, припоминая события того рокового дня.
        – Можешь не сомневаться, он ответит за свои действия, – пообещал Оникс.
        – Инза пыталась защитить меня, но он отшвырнул ее. А Дима в это время был далеко, и как назло, мы отправили телохранителя в аптеку тогда…
        «Как странно… можно мыслить, испытывать эмоции и в то же время быть мертвой. Она умерла»… – отстраненно в третьем лице подумала Алиса о себе.
        – Вы назвали меня по имени. Откуда вы знаете мое имя? – глухо поинтересовалась девушка, все еще пребывая в шоковом состоянии оттого, что в реальности ее уже нет в живых. – Когда я билась в собственном трупе, как в тюрьме, я слышала, что мужчина, который постоянно находился рядом, обращался ко мне иначе.
        Слабая улыбка тронула губы Эзры Оникса.
        – Значит, находясь в коме, ты все-таки чувствовала мое присутствие? Я называл тебя Психеей. А теперь узнал твое настоящее имя. Я рад, что ты вернулась в жизнь, Алиса. Это удивительно и невероятно. Я… потрясен… Чертовски рад, что ты жива!
        Девушка опять с удивлением заглянула в его глаза: «Какой это шок – услышать про себя: «Ты мертва»… Наверно, можно считать, что мне повезло, что хозяин морга оказался таким понимающим человеком. Хоть не так одиноко… Подумать страшно, что было бы, если б я попала в обычный морг. Откуда меня забрали бы родители, с рыданиями похоронили, а я потом очнулась под землей… Вот это жесть…».
        – А-а… как я попала к вам?
        – Тебя привезла труповозка. И голова твоя болталась на сломанной шее… Расскажи мне, что ты помнишь?
        – Мы с подругой раздавали еду и одежду нищим около церкви. И там я нарвалась на местных рекетиров… – Алиса не договорила. Всхлипнув, она закрыла лицо руками.
        –Ты сейчас не о них подумала… По родителям скучаешь? – догадался Оникс, тут же откликаясь на ее переживания.
        – Да, – печально сказала она. – Они ведь думают, что я умерла. Плачут, наверно, и даже не догадываются, что я жива… Представляете, какой это был для них удар? Я хотела слетать к ним и посмотреть, как они живут. Но меня почему-то всегда уносит в иные миры – очень-очень далеко от Земли.
        – Когда полиция сообщила им о твоей смерти, они искали тебя по всем моргам города и не нашли. Твои родители считают, если трупа нет, значит, и смерти не было. Они верят, что ты вернешься к ним.
        – Вы и про родителей моих знаете? – девушка подняла на него серо-голубые глаза – единственное живое и выразительное, что было в ее облике.
        – Я видел плакаты в городе по твоему розыску. Там был указан адрес твоих родителей. Я съездил к ним. Они говорят, что документов, подтверждающих твою гибель, не существует. Семья твоя предполагает, что мог произойти несчастный случай с потерей памяти и надеется тебя отыскать. Поэтому и похорон не было. Я не решился им тебя показать. Боялся, что они заберут твой труп… э-э, земную оболочку…– поправился он, – и устроят кремацию в вашем родном городе. Твоя мама мне тогда сказала, что ее сердце-вещун, и оно ей говорит, что дочь жива… А если твои мама и папа верят в чудо… Я бы очень хотел, чтобы это чудо произошло. Хочешь с ними встретиться? – спросил Оникс после долгой паузы.
        – Даже не знаю … А вдруг я опять улечу? Улечу и обратно уже не вернусь… никогда. Такое ведь тоже может случиться, да? – спросила она его шепотом.
        – Увы, может… Ты ведь здесь вопреки основным законам Вселенной, – согласился Оникс.
        – Знаешь… мне кажется, родители не должны видеть меня такой, – девушка и сама не заметила, как легко она сменила «вы» на «ты». – Я пока не готова. И они не поймут. А вот с друзьями… Можешь, устроить мне встречу с ними? Ты же говорил, что знаешь их…
        – Алиса… А давай, не будем торопиться. Тебе сначала нужно адаптироваться к новой жизни, – как-то нехотя проговорил Эзра Оникс.
        – Речь идет не обо мне. Это важно. Ты не понима… – не успев договорить, девушка застыла мертвой куклой, и глаза, как будто присыпанные пеплом, скорбно устремились в вечность.
        Положив ее на диван, Оникс укрыл ее пледом, хотя и не знал, замерзает ли Алиса по ночам, как всякое живое существо.
        «И все-таки ты – удивительное создание, с которым происходят необыкновенные вещи. подумал он. – А встречу с твоими друзьями я, конечно же, организую. Раз ты считаешь это необходимым», – сказал он ей.
        Сам он лично не горел желанием вновь увидеть ту странную парочку, особенно Инзу. Дело в том, что после выставки эти двое примчались к нему на работу, в морг, соответственно, и между ними произошел нелицеприятный разговор.
        Инза допытывалась, имеет ли он официальное право производить всякие опыты над трупом девушки, и знают ли ее родители о том, где находится их погибшая дочь. Не получив от Оникса достаточно вразумительного ответа, эта хрупкая, но уж очень напористая блондинка настаивала на похоронах.
        У Оникса была своя логика на этот счет. Он и пытался ей это объяснить.
        – Но почему, – спрашивал он, – этот восхитительный сосуд, вместилище духа, покинутый им, должен обязательно разложиться? Почему я не могу сохранить это великолепное изваяние Творца?
        Но Инза была непробиваема.
        – Потому что выставлять на потеху опустевшую телесную оболочку – это кощунственно.
        Оникс отказывался это понимать. А Диманов в этом споре поддержал автора мертвых кукол:
        – Удивительно, – сказал он, сощурив глаза. – Ты так мало живешь на Цэрроне, но уже так консервативна. Где это ты набралась этих стереотипов?
        2
        И снова ее вынесло на странный остров в океане воздуха, остров на котором росло то единственное Древо-колосс. Алиса стояла под его кроной, задрав голову, и удивлялась необъятности ее кущи – она была как небо над головой, конца и края было не видно. Миллиарды круговых сегментов, сплетенные из толстых прозрачных канатов, покрывали все ветви и суки, образуя величайшую в мире сеть. Диковинное дерево было абсолютно безлиственным, только завязи, бутоны и цветы пестрели на нем.
        – Невероятно! Хоть я и сама призвала тебя сейчас, но видеть Человеческую Душу в нашем мире все равно непривычно! – услышала девушка знакомый мелодичный голос над собой – к ней с высоты на моментально спряденной паутинке спускалась белая коронованная Арахна. – Ты по-прежнему боишься меня? Поверь, я вовсе не охочусь на души умерших людей, как ты себе представляешь…
        Девушка смутилась, ведь именно такая картина нарисовалась в ее воображении, точь-в- точь как в одном из нашумевших фильмов. Еще в прошлое свое перемещение, увидев на дереве гигантскую паучиху, она здорово перетрусила, что может угодить в ее сети-ловушки, которых видимо-невидимо вокруг. Да и сейчас она на всякий случай поискала среди ветвей других ее жертв, похожих на коконы, опутанных липкой паутиной. Но их, слава богу, не оказалось…
        – А для чего вы тогда все это сплели? – осмелев, поинтересовалась она.
        – Я не одна это сплела. Мне помогали жрецы Фатума – мои эйтраны, – она показала трехпалой кистью вокруг себя, и Алиса увидела, что на суках, кроме цветов, сидят еще какие-то темные и светлые существа, которых она почему-то приняла за сгустки тумана. – Я Меора, Верховная Жрица Судеб. Мы плетем полотно судьбы каждому, рожденному на Земле.
        – О-о! И моя судьба тут сплетена? – удивилась призрачная девушка.
        – Хочешь ее увидеть?
        Ответить Алиса не успела. Действие, которое происходило в этот миг перед ее глазами, заставило ее оцепенеть от страха. Одно из обитающих здесь существ дымным облаком опустилось на соседний сук, вспышка в его вишневых глазах молнией рассекла натянутую между веток чью-то струну Жизни. Недалеко еще одна такая же лопнула, глухо и беспросветно звякнув на прощанье… Цветы, сидящие на тех узлах, тут же стали опадать. И ветер, подхватывая разлетевшиеся лепестки, закружил и разметал их в воздушном пространстве.
        – Не-ет… я не хочу… не надо, – затрепетала от ужаса Алиса. – Ах, вот почему меня забрасывает сюда раз за разом! Я должна умереть… то есть окончательно… э-э… прекратить существование, – внезапной догадкой пронзило ее сознание.
        – Нет, ты ошибаешься. Ты здесь не поэтому, – ответила на ее не озвученный вопрос Меора. – Я бы и сама хотела узнать, чья воля отправила тебя ко мне, на Древо Фатума, в прошлый раз. Это Аравот – Седьмое Небо Потустороннего мира. Никому, кроме моих эйтранов, – ни рядовым ангелам, ни правителям небес, ни архангелам – сюда нет доступа. А души покойников, таких, как ты, обычно забирают жнецы Арконы и относят их в Чистилище. Но никак не сюда! Увы…хаос проник в Семинебесье.
        – Простите, я ничего не понимаю… – отчаянно пролепетала девушка.
        – Да, не трясись ты, Алиса! Не для этого я призвала твою душу к себе. Хотя признаюсь, мои жнецы пытались… м-м… провести черту в завершении твоего пути… и не раз…
        И как бы в подтверждение ее слов слева, снизу и где-то в вышине раздалось несколько хлопков от чьих-то разорванных нитей жизни.
        – Понимаешь, когда тело прекращает свое функционирование в результате несчастного случая….
        – Волокно, скрепляющее душу и тело, рвется…– механически повторила Алиса фразу, которую слышала от Жрицы Судеб еще в прошлый раз. Паническая дрожь сотрясала ее астральное тело.
        – Так устроены порядки в Потустороннем мире. А ты невольно стала нарушительницей нашего Кодекса. Тело твое мертво. Но вопреки законам природы, ты все еще связана с ним…После твоего недавнего посещения я попыталась разобраться, почему нить твоей жизни цела. Хочешь ее увидеть? – и подхватив белой светящейся рукой астральное тело Алисы, Верховная Жрица подняла ее на несколько ярусов выше. – Вот она, смотри! – и потрясенная Алиса увидела тонкий прозрачный тросик, который соединялся и переплетался с множеством других, составляя сложный рисунок паутинной сети. – На протяжении нескольких лет я наблюдаю, как на ваш город сыпятся перья неведомого ангела. Мне казалось, что я знаю всех обитателей Аравот. Но этого я увидела впервые. Я не могу предвидеть будущее высших духов – они равны мне, и сами определяют свою судьбу. Но я вижу их настоящие деяния. А судя по тому, как высокопоставленные демоны охотятся на перья Неведомого, можно заключить, какая могучая сила в них заключена. Я думаю, что это его воля направила тебя к Древу Судеб, а перо даровало тебе силы добраться до Седьмой ступени небес. Ты будешь
возвращаться сюда до тех пор, пока мы не поймем, чего хочет эта высшая сущность от нас.
        3
        Алиса очнулась в разгар дня в просторной спальне, а не среди трупов. Она была сильно встревожена. Но к ее удивлению, ей легко удалось встать, тело гораздо лучше подчинялось ей. Видимо, после последнего ее визита на Древо Фатума, эйтраны уже не прилагали усилий, пытаясь навести порядок в вопросах ее жизни и смерти… Как хорошо, что ее оставили в покое, наконец!
        Оникса она обнаружила на кухне. Он жарил бифштексы. Алиса почему-то заробела и смутилась, остановившись в дверях. Он обернулся, и губы его неудержимо поползли к ушам, а глаза засияли радостью. Алиса попыталась улыбнуться, но, лицевые мышцы слабо слушались ее. Губы ее дрогнули, но лицо сохранило грустное неподвижное выражение.
        – Я бы предложил тебе чего-нибудь. Но ты пока не нуждаешься в еде, – улыбнулся он.
        – Мы срочно должны найти того высокого духа, что пал на землю. Сейчас на него идет охота, и может случиться что-то страшное и непоправимое… Я, кажется, знаю, кто это. Я видела его… Точнее, я видела, как он летел сюда. Может, ты помнишь, на небе долго держался широкий оранжевый след – от его падения. Я думаю, это и был высший дух…
        – Тебе это Белая Паучиха сказала?
        – Да… Откуда ты знаешь? Ах, да… никак не могу привыкнуть, ты же просканировал мне мозг.
        – Ты видела его воплощенным? – поинтересовался Оникс.
        – Наверно, нет. Он был крылат. Но рассмотреть его я не успела, – Алиса задумалась и тронула пальцами свой рукодельный кулон. – Это его перо… может, оно и поможет нам его отыскать. Ты обещал, что я смогу увидеть моих друзей. Я бы хотела сделать это как можно скорее. Это важно! Мне кажется, они имеют ко всему этому какое-то отношение.
        ГЛАВА 20. ЭЛЕАЗАР. РЕСТОРАН РАЙ-COME
        Послушай все слова, какие сказал человек со дня своего творения, и ты подумаешь: это Бог! Взгляни на все дела человека с его первых дней, и ты воскликнешь с отвращением: это скот! Так тысячи лет бесплодно борется с собою человек, и печаль души его безысходна, и томление плененного духа ужасно и страшно, а последний судья все медлит своим приходом… Но он и не придет никогда, это говорю тебе я: навсегда одни мы с нашей жизнью, человече!
        ЛЕОНИД АНДРЕЕВ. ДНЕВНИК САТАНЫ
        1
        Новые друзья-однокурсники пригласили Инзу на нашумевший блокбастер. Отсидев часа два в душном кинозале, девушка заскучала: сюжет пустоват, а слабый сценарий не удается спасти даже приглашенным кинозвездам, зато ошеломительные спецэффекты заставляют ахать…
        Прошептав в ухо Марины слова благодарности и извинения, Инза решила не дожидаться конца.
        – Вечно ты уходишь. Смотри, в следующий раз не позовем ведь. Платоша обидится, – язвительно прошептала одногруппница, но бывшая ангелица уловила в ее словах неискренность – ревнивая Марина скорее обрадовалась ее уходу. Платону почему-то нравилось беседовать с «заучкой», и Марина бесилась, отстаивая свое право на внимание парня. Ну вот теперь Платон полностью в ее распоряжении…
        Было уже совсем темно. Спелая луна, окутанная косматой дымкой туч, повисла над высотками противоположного берега залива. Небо было совершенно беззвездное, только желтые квадратики освещенных окон дробно сияли в ночи. Торопиться домой – не было смысла. Диманов если не пропадал на работе, то где-то развлекался…
        От воды несло прохладой. Инза поплотнее запахнула легкий плащик и отправилась на Пегасов мост, где они часто гуляли с любимой подругой.
        Столбы старинных фонарей впаяны в чугунные перила. Внизу плещут волны, дробя ночные огни. Раньше она любила это место, но сегодня почему-то все наводило на нее тоску. Инза остро ощущала одиночество. Сегодня ровно месяц, как не стало Алисы. Невозможно это понять и принять. Как это могло так случиться, что вот он был человек – радостный, грустящий, мечтающий, размышляющий – а теперь его нет? Словно свет потушили … и вечный мрак наступил для него. Самым болезненным было то, что Инза обвиняла себя в гибели подруги, ведь это она затеяла то самое мероприятие… Хотела помочь нуждающимся людям, а из-за них погибла чудесная девушка. К такой жертве Инза была не готова…
        Гуляющих на мосту было достаточно. Но Инза вздрогнула, услышав чьи-то легкие шаги за спиной. Она испуганно обернулась – странное существо стояло перед ней. Короткая измызганная юбчонка – вся в лохмотьях. Из черных волос выглядывают накладные крученные рожки из кожи. Глаза ярко и жутковато поблескивают в темноте…
        – Привет, – сказало существо приятным женским голосом, пристраиваясь рядом с ней и кладя локти на ограждение моста. – Не знаешь, по какой улице пойти, чтобы сразу в ад попасть? – кивком головы она показала на перекресток дорог за мостом.
        – А Хэллоуин разве бывает в сентябре?… – растерянно пробормотала Инза, увидев за ее спиной самые настоящие перьевые крылья.
        –Уверяю тебя, ты не права, – весело возразила ряженая демоница. – В Канаде как раз в сентябре начинают подготовку к карнавалу. Не в курсе? А по вечерам на улицах городов – парад всяких духов и приведений!
        – Понятно, – сказала Инза из вежливости. – В мире много интересных праздников.
        – Надоело быть белой вороной в толпе людей… Теперь – я черная! – подмигнула та, как бы объясняя свой странный наряд.
        – На белых ворон обычно косо смотрят, а иногда и заклевывают. Черной быть проще, они привычнее, – с грустной улыбкой заметила Инза.
        – Да ладно тебе… Кстати, меня Дэри зовут. А хочешь, я тебе одно местечко покажу, куда слетается всякая нечисть, вроде меня? – видя нерешительность Инзы, девушка стала настойчивее. – Все равно одна тут торчишь, скучаешь… А там крутячно будет. Оторвемся за милую душу. Тут рядом, недалеко. Пойдем, – потянула она.
        И Инза пошла. Кафе называлось довольно скучно и казенно – «Райком». Никакой нечистью здесь не пахло, судя по названию. Но как знать, может, в названии заключался другой, зашифрованный смысл: дескать, come, тут рай?
        – Именно здесь находится калитка в Преисподнюю! Не робей, подруга! Будь, как дома! – подтолкнула ее «демоница» к двери.
        – Дэри?! – удивился охранник – Это ты? С трудом узнал тебя! С чего это ты так вырядилась? Хэллоуин у нас еще не празднуют… Поторопилась, ты… пернатая.
        – А у меня сегодня немецкий хэллоуин или канадский, черт возьми! Душа в ад так и просится!
        – В ад? Ну кому здесь ад, а кому и рай. В этом прикиде куда ж еще проситься-то твоей душе, как не в ад? – хохотнул вышибала. – В таком случае, мы готовы предоставить вам самый широкий спектр адских услуг, – хитро склонился в полупоклоне, поддерживая шутку.
        – Степан, смотри, какую красотку я с собой привела.
        – Здрасьте, – смущенно пробормотала Инза.
        Степан неодобрительно покачал головой, холодно кивнул ей, но ничего не сказал.
        – Место за моим любимым столиком еще не занято? – бросила Дэри непонятно кому и с видом королевы прошествовала к столику недалеко от барной стойки.
        Инза с любопытством оглядывала обстановку: все пылало в зловеще красном: красные кожаные диванчики, красные бра на стене и огоньки красных свеч на столе.
        Дэри деловито подозвала официанта и что-то заказала. «Шот-коктейль, – пожалуйста, чтоб с первого выстрела», – тихо сказала она.
        Инза это слышала, только не поняла, о чем речь.
        – Я ваще-то привыкла, чтоб меня мужики угощали. Но сегодня особый случай. Я как увидела тебя одну на мосту, сразу захотела познакомиться с тобой. Мне, кажется, ты очень добрая девушка. А мне даже душу некому излить, – проникновенно сказала «демоница» и тут же, вытащив из кармана зеркальце, вытерла салфеткой черную струйку, похожую на нефть, показавшуюся из уголка ее рта.
        Официант принес коктейль в высоких стаканчиках. Когда он предложил поджечь спиртное, «демоница» отказалась.
        – Б-52! Самый лучший коктейль в баре! – оживленно сообщила Дэри. – Давай выпьем за наше знакомство! Я так одинока, что мне даже не с кем по душам поговорить, – повторила она жалобно.
        Инза подняла узкий бокал.
        – Это алкоголь, да? – наивно спросила она, разглядывая трехцветный полосатый напиток на просвет. – Я знаю, что от него, пьянеют быстро, не так ли? Мой друг Дима иногда употребляет… горячительные напитки. Я пробовала, но мне не понравилось. Я думаю, ничего хорошего в этом нет.
        – Ну ты даешь… Ты что серьезно? Не придуряешься? – Дэри недоверчиво подняла брови и засмеялась.
        Инза в обществе новой знакомой чувствовала непонятную угнетенность. Какая-то тяжелая энергетика давила на нее. Временами она улавливала обрывки чьих-то мыслей. Ей казалось, что она слышит чьи-то перешептывания, шипящие наставления. Зрачки странной девушки- демоницы временами вспыхивали малиновыми огоньками. Она шарила глазами по Инзиной одежде, как будто что-то искала в ней и не находила – растерянность мелькала в них. Ощущения были такие, как будто кто-то пытался воздействовать на ее волю. Инза попыталась проникнуть в мозг Дэри, ведь удавалось ей временами прочитать мысли Алисы и Димы… Одна попытка, вторая… Нет, какой-то мощный заслон не пропускал в ауру этой девушки. В какой-то момент Инза поняла, что она больше не хочет общаться с Дэри. Она хочет домой к Диме.
        – Ты извини, мне пора. Я пойду, – сказала Инза и, поставив рюмку на стол, встала.
        – Э-эй! Как тебя там? – запаниковала Дэри. – Постой! Куда ты? Ну, пожалуйста, не уходи! Я тебя очень прошу! – умоляюще попросила она. – Ты, не представляешь, как мне сейчас одиноко, – шепотом добавила она, и из ее густо накрашенных ресниц выкатилась черная слеза.
        Этого Инза перенести не смогла. Она почувствовала очень сильный страх и смятение в душе Дэри. Девушка-дьяволица не лгала ей. Растерянно улыбнувшись, Инза вернулась обратно, на красный кожаный диван. И стопарик с разноцветным содержимым под странным названием «шот» опустошила за знакомство… Как ни странно ощущения ей понравились. Кофейный вкус сменился сливочным, а затем глотку обожгло апельсиновым взрывом. В груди приятно разлилось тепло, а голова поплыла от чувства восторга и эйфории.
        – Ты стала человеком, Зай! Но ты совершенно не понимаешь, что значит быть человеком. Ты дезориентирована в этой жизни. Тебе нужно принять эту долбанную жизнь и полюбить свою человеческую сущность. Поверь мне, тебе сейчас нужен любой опыт: и хороший, и плохой. Это же знание о человеке! – говорила ей захмелевшая Дэри.
        А Инза даже не удивилась, что земная девушка говорит о чем-то таком, чего она никаким образом знать не могла. Странные глаза демоницы с красноватыми вспышками уже больше не настораживали, хотя краем сознания она время от времени отмечала их гнетущее воздействие… Но заморачиваться на этом не хотелось. Зачем, когда и так хорошо? И она только мысленно отмахивалась от них, ощущая пристальное прожигающее внимание. Однако все это она припомнила потом, когда пересказывала Диме.
        В тот момент Инза открыла в себе горячий источник человеколюбия. К тому же у бывшей ангелицы совершенно развязался язык. Она была захвачена чувством собственной значимости и полна уверенности в том, что может на многое открыть глаза этой милой девушке, так благородно решившей составить ей компанию в то время, когда Инза сходила с ума от одиночества и неприкаянности.
        – Вот ты меня спрашивала про дорогу в ад. Но ведь ада не существует! Если включить мозги и хорошо подумать, то какой смысл создавать ад? Неужели ты думаешь, что человеческая душа способна очищаться через страшные муки наказания? Нет, она лишь ожесточится. Человек сам должен осознать и раскаяться… Нужны другие рычаги для этого… они все есть на этой земле и в этой жизни. Странно было бы думать, что Высший дух способен пасть до их уровня, творить жестокость и мстить за прегрешения?! Мир создан на основе вселенской любви…
        Ад же существует только на Земле, и создают его сами люди. И злу, и добру люди учатся, взаимодействуя друг с другом. Опыт и знание – вот лучшие учителя. И не наказанием исправляются души, а добром и мудростью, которые приобретаются в череде перерождений на Земле.
        – Я ведь знаю, что ты не просто так такая умная! Ты особенная! – пропела Дэри. – И, что важно, ты такая же, как я! Я нашла тебя! Почувствовала. Мы ведь с тобой связаны, – интимно прошептала она. – Я тоже нашла перо, как и ты…
        К ним подсели два красивых парня, статные, накачанные, лощенные, словно сошли с рекламных плакатов.
        – Привет, красотки! Развлекаетесь? Без нас?
        «Ну ты, как всегда, экстравагантна. Прикид – охренительный!» – оценили они маскарад демоницы, после того, как девушка сообщила им про Кельнский парад нечистой силы.
        – Зай, познакомься, это мои друзья. Снимаются моделями для спортивных журналов и не только для спортивных, – хвастливо сказала Дэри.
        – Ну и о чем вы так бурно беседовали? – поинтересовался один из парней с модельной внешностью.
        – Инза говорила, что люди учат друг друга добру и злу.
        – Какие мысли в такой хорошенькой голове у девушки, похожей на ангела… Но пусть об этом рассуждает плебс, – улыбнулся Красивый. – Лично я считаю, надо любой ценой кем-то стать и подняться над толпой. Когда ты будешь успешным, богатым, знаменитым, уже неважно добрый ты или злой. Сейчас, как и всегда, деньги правят миром.
        – А ты слышал, что многие из тех, кто пытался править миром, продали душу дьяволу? – включился Качок.
        – Ну, насколько я знаю, Фауст продал душу Мефистофелю за знания. Я б сказал на это: дурак! Сейчас это не престижно. За деньги можно любые мозги заставить работать на себя.
        – Во-во! А я о чем? В наши времена продают душу за успех, деньги и власть. Говорят, Ротшильды, самые богатые люди мира, из поколения в поколение продают душу. А Стив Джобс? Как из нищего студента, собирающего пустые бутылки, можно стать миллиардером и основателем одной из самых успешных корпораций в мире? Даже такие отечественные политики, как Ленин, Троцкий и Сталин воротили свои безумные дела не без помощи Сатаны. А в аду они тоже не безликие, с такими талантами они демоны-руководители среднего звена.
        – А ну их всех к дьяволу! Давайте, лучше выпьем за знакомство! – предложил Красивый.
        Инзе уже ни с кем спорить не хотелось. Голова совершенно отказывалась мыслить аналитически… Ее посетила странная безмятежность, а воля, напротив, покинула, и она готова была плыть по течению реки жизни, куда угодно.
        А потом парни перевели их в закрытую кабину для гостей виайпи. В то время как один из них вовсю уже миловался с Дэри, другой настойчиво пытался приласкать случайную подружку демоницы. И хотя тело Инзы откликалось на приятные прикосновения мужчины, она отворачивалась от его навязчивых губ. На задворки ее сознания то и дело выплывала сцена, произошедшая несколькими днями ранее. Дима подловил ее на лестнице, схватил за талию и прижал к себе. Прижимаясь губами ее к шее, жарко зашептал: «Хочешь, я покажу тебе любимое занятие людей? Тебе понравится…». Она тогда пугливо оттолкнула его, но память о его поцелуях долго тревожила и кружила голову. И сейчас, отрывая горячие руки чужого мужчины от своего тела, когда те пытались спуститься ниже, она думала о том, что это неправильно… неправильно… на его месте должен быть Дима…
        – Дима… – вдруг прошептала она нежно.
        В это время Дэри, отстранив своего парня, грязно выругалась, глядя куда-то в потолок.
        – Спроси, спроси… Я ж тебе сказала: сюда не ходи, за дверью постой…
        – Ты чего? – спросил Качок.
        – Да достал один, ходит по пятам, как хвост. В дверь заглядывал только что, – с помрачневшим лицом объяснила демоница. С тяжким вздохом, словно ее вынуждали, она потянулась к Инзе и взяла ее за руку.
        – Зай, такие, как мы, должны держаться вместе. И перья тоже нужно держать вместе, слышишь? Они должны быть вместе, чтобы усиливать свои свойства. Я знаю одно надежное место, где их можно схоронить. Ты только скажи мне, где твое перо.
        – Я не знаю… – пробормотала Инза, с трудом ворочая языком и едва улавливая смысл услышанного.
        – Инза, послушай, это важно! Где перо?
        – Дима куда-то его спрятал. Я не знаю, куда… Я не видела его с той поры… как очнулась человеком…
        – А что, у Димы тоже есть перо?
        Инза не ответила, ей очень хотелось спать.
        – А вы вместе с Димой живете? – Дэри начала тормошить засыпающую Инзу. – А давай я тебя домой отвезу. Где вы живете?
        Но тут накаченный парень, с которым жарко обнималась демоница, грубо рванул ее за плечо.
        – Это что? – едва сдерживая гнев, спросил он. – Я весь в какой-то черной слизи. Я хотел рубашку поправить, смотрю, она вся в грязных потеках. Смотри… Это что? – он провел рукой по своей обнаженной груди. Его рука была, как мазутом, вымазана. – Ты что заразная? Ты чем меня заразила, сука? – срываясь на фальцет, закричал он.
        У Дэри мелко-мелко задрожала челюсть.
        – Извини, это шутка, – сказала она и усилием воли заставила себя улыбнуться, – ведь я Дьяволица из ада. – Гордись, будешь всем рассказывать, как ты горел со мной в аду. Вон как обуглился. А когда придешь домой, примешь душ и все будет… ништяк! Пока-пока, супермодель! – помахала она изящно рукой и стремглав вылетела из кабинки.
        – Да уж, – со смехом сказал Красавчик с Обложки приятелю, – хорошо мы замутили с чиксами: одна – демоница, другая – ангелочек… А я бы с ней не прочь… Девочка необычная… – он кивнул в сторону Инзы, – какая-то вся лунная, нездешняя… Я даже ее на Бали звал. Сейчас там сезон как раз подходящий для отдыха. А она назюзюкалась вдребадан и Диму какого-то вспоминает… Чем это Дэри тебя намазала? Сапожным кремом? Ну ты – трубочист! – загоготал он.
        – Идиотская шутка! – процедил Качок, – вытирая салфеткой себе лицо и шею. – А чо с твоей лунной-то делать будем? Кстати, телефон ее звонит, не умолкая, – он растормошил девушку и, когда та с падающей головой и закрытыми глазами села на диван, сунул ей в руки серебристый клатч. – Инза, просыпайся! Это ж твоя сумка? Трубку возьми. Тебя ищут, наверно.
        В этот момент после осторожного стука в приоткрывшуюся дверь заглянул парень.
        – Извините, я ищу девушку. Ее Инза зовут. Охранник мне сказал, что она здесь…
        Качок легонько толкнул в плечо друга и кивком головы указал на выход.
        – Ладно, разберутся без нас. С официантом мы расплатились. Сваливаем.
        2
        Выскочив из ресторана, Дэри, не силах более сдерживаться, горько и отчаянно разрыдалась.
        «Ненавижу… ненавижу…ненавижу!» – бормотала она, направляя свою кипящую злость и обиду к тому падшему, из-за которого у нее вся жизнь пошла наперекосяк… Может, и был он когда-то ангелом, только теперь – сущий демон. Видимо, из-за запретных соблазнов и пал… А теперь вот из-за таких, как он, к ней и липнет всякая нечисть. В кого она превратилась? В злобную шишигу, навевающую ночные кошмары… Ночью летает, днем отсыпается… А ведь была вполне нормальная, позитивная, спортивная, целеустремленная девушка без вредных привычек. А еще и красотка со скульптурным телом. Вполне в духе времени.
        Не понимая свою тоску и наслоение какой-то гнетущей неудовлетворенности, Дэри думала, что дело только в том, что ей не хватает развлечений. Она мечтала о том дне, когда, наконец-то, можно будет расслабиться, немного выпить в компании приятных парней… Думала, доза горячего секса поднимет ей настроение… И ведь поначалу все сложилось, как надо… И парни крутячные, ее круг…
        Дэри шумно высморкалась и побежала в темный переулок, где нет фонарей и неоновых вывесок, чтобы без свидетелей подняться в воздух и улететь в свою одинокую обитель.
        «Стой! – раздался шелестящий потусторонний голос прямо перед самым ее носом. – Вернись, вызови такси и отвези девушку домой. Денег на расходы я тебе дал достаточно. Узнай, где она живет со своим приятелем и, где они прячут перья».
        С закипевшим раздражением Дэри хотела послать его, куда подальше, но молча скрипнув зубами, поплелась обратно к ресторану. Несмотря на свой строптивый характер, она все равно побаивалась Астарота. Ведь ей надо было вернуть свой прежний облик, а кроме него, ей надеяться было не на кого.
        Заходить обратно в ресторан ей не пришлось. Спрятавшись за баллюстаду, она наблюдала, как импозатный молодой мужчина вынес на руках ту светленькую, похожую на ангела девушку, и увез ее на шикарной спортивной машине.
        – Лети за ними! – подтолкнул ее туманный демон.
        И Дэри, вопреки правилам собственной безопасности, прямо с освещенной стоянки для машин нехотя взлетела.
        3
        Было четыре утра, когда Диманов вынес Инзу из ресторана. Он опустил переднее сиденье, чтобы она могла лежать. Сев за руль и пристегнув ремни безопасности, Дмитрий повернул к ней голову и увидел, что она не спит.
        – Поверить не могу, что ты на такое способна, – усмехнулся он. – Как самочувствие?
        – Отвратительно, – честно ответила Инза, отводя взгляд в сторону. – Как ты меня нашел?
        – Отследил твой мобильник. В следующий раз, постарайся все-таки брать трубку, когда я ищу тебя.
        – Лучше бы ты меня не находил, – простонала девушка, закрывая руками ставшее пунцовым лицо.
        – Я понимаю, тебе, наверное, хотелось новых ощущений, но черт, почему вот так… с кем попало, а не со мной?… Да я знаю… я невнимательный… Я, наверное, что-то упустил… Или делал что-то не так… Ладно… забудь… – скомкано говорил он какие-то слова и вдруг, взглянув на нее, осекся… – он замолчал и до самого дома не проговорил больше ни слова.
        Домой Инза зашла своими ногами, едва смогла раздеться и сразу бултыхнулась в синие волны простыней. Они качали ее и кружили, и потолок куда-то уплывал, а потом плавно опускался вниз, как будто они на Чертовом колесе катались вместе с Димой и Алисой – двумя самыми близкими ей людьми…
        Утром, глядя на себя в зеркало после душа, Инза увидела на своей шее и в области ключиц лиловые синяки… От мысли, что Дима видел ее такой, ей стало не по себе… А ведь это он вынес ее из ресторана. А это значит, что она была в таком сильном алкогольном опьянении, что даже на ногах не стояла… Инза снова, как вчера в машине, почувствовала, как горячий стыд заливает ей лицо. Память услужливо преподнесла ей еще один эпизод ее непристойного поведения в ресторане, отчего она сразу вспотела и в груди стало жечь… Почти на выходе из ресторана все, что она выпила и съела в тот вечер, почему-то рванулось из нее наружу, Дима едва успел до туалета ее дотащить…
        Вчерашняя ангелица подумала, что сейчас похожа на маленькую запутавшуюся девочку. Ее никто не учил правилам поведения и нормам морали. А то, как она в ресторане вела себя с этим парнем, Моделью с обложки, было живой и естественной реакцией ее организма. А эти ярко-малиновые отметины чьих-то губ на ее шее?.. Ей было бы неприятно, если Дима при ней такие же действия производил бы с другими девушками…
        Вместе с новыми свидетельствами своего падения Инза с ужасом открывала темную сторону себя, и это пугало ее.
        Она стала лихорадочно рыться в своих вещах, но ничего подходящего, кроме толстого свитера с рогатыми оленями, не нашла. Тогда она обмотала шею ярким шелковым шарфом, затем сняла его и снова натянула зимний свитер… решила, что так, пожалуй, будет… поскромней… хотя бы не слишком броско…
        Если б это был обычный будний день, они бы, наверняка, встретились только вечером. Но это было субботнее утро. Прятаться от него было бессмысленно. Кроме того, Инза должна была сообщить Дмитрию нечто крайне важное. И срочно…
        Инза очень боялась встретиться с ним глазами. Но Дима даже не посмотрел на нее. Когда она вошла в гостиную, Диманов сидел в кресле и пялился в газету, взгляд его был затуманен и неподвижен. Она подумала, что он не видит ее. Но Дима сложил газету и, не поворачивая к ней головы, сухо произнес:
        – Я тебя слушаю.
        Инза начала подробно рассказывать о том, что когда она стояла на мосту, к ней подошла девушка с самыми настоящими огромными птичьими крыльями…
        – И ты пошла с ней в ресторан клеить парней, – перебил ее Дима.
        Бывшая ангелица, не обращая внимания на его колкости, продолжала рассказывать о том, что Дэри очень необычная девушка, потому что она знает, что Инза совсем недавно живет среди людей, и более того, судя по ее энергетике, за ней стоит темная и очень сильная сущность….
        – А тот парень, с которым, ты постигала опыт земной любви, он тоже темная сущность или просто человек?
        Инза опять промолчала, чтобы не уводить разговор в другое русло.
        – Понимаешь, время от времени меня опутывало какое-то дымчатое цветное облако, – продолжила она.
        – А тебе в свитере не слишком жарко? – насмешливо поинтересовался Диманов.
        Инза виновато опустила голову и, закрыв глаза ладонью, то ли вздохнула, то ли простонала. Признаваться перед ним в своей вине и тем более озвучивать свое искреннее раскаяние? Нет… С какой стати? Это казалось ей унижением.
        – Не отвлекай меня, Ди-има! – выдержав паузу, умоляюще попросила она. – Так вот, та девушка, с которой я…
        – Предавалась блуду и разврату? – перебил ее Диманов.
        Инза тяжело задышала. Секунду она раздумывала: признать ей свое ничтожество или… Гордыня оказалась сильнее. Терпение ее с треском разорвалось и выпустило наружу ее пылающее негодование.
        – Ко мне это не относится, – запальчиво заявила она. – А ты, значит, так называешь свои бесконечные земные похождения. Для тебя это – блуд и разврат? Нет, а почему только тебе можно? – закипела она. – А я для тебя кто – безропотное домашнее животное? Почему я не могу с этим Денисом встречаться? Он, кстати, далеко не беден. Его приглашают на телевидение рекламировать всякие товары. Он украшает собой обложки гламурных журналов. Да он – картинка! Эталон мужской красоты. Какие бицепсы у него, какие кубики на животе… Да о таких, как он, просто грезят земные девчонки! – увидев, как Диманов переменился в лице, Инза ощутила странное удовольствие в том, чтобы дразнить его и усиливать приступы его ревности. – Между прочим, он звал меня с собою на Бали. И, скорее всего, я приму его предложение. Ты-то пал для того, чтобы в полней мере вкусить всех земных наслаждений. Чем я хуже тебя? – проговорила она с издевкой. – А с Дэри я хочу и дальше продолжать общение. Пусть она меня научит всяким приемам соблазнять мужиков.
        И Инза повернулась, чтобы гордо удалиться, оставив Диманова в остолбенелом замешательстве. Но он повел себя не по ее сценарию.
        – А ты быстро осваиваешься в мире людей, верно? Стоило только один раз пересечься в баре с типичными его представителями – и ты вмиг раскусила все его законы, переняла их ценности. А я-то думал, ты не такая, как эти бабочки-однодневки с предложением в глазах, стандартными уловками и мечтами о красивой жизни… Они настолько похожи друг на друга нарощенными ресницами и накаченными губами, что различаются только цветом волос и помады. А я-то думал, мне страшно повезло, что теперь у меня есть ты – чистая и настоящая.
        На какие-то мгновения воцарилась тягостная тишина. Инза, которая так и застыла, стоя к нему спиной, медленно обернулась и перевела на него печальные глаза. Дмитрий сидел в кресле, склонившись и обхватив голову руками.
        – Господи, как же я устал… Устал от людей… и от собственного презрения к ним.
        – Ты несправедлив к людям, – тихо возразила Инза.
        Дмитрий выглядел таким несчастным и уязвимым в этот момент, что у нее защемило сердце.
        – Да ты же их не знаешь совсем! Ты же… как из пеленок недавно вылезла. Теперь я и сам себя перестаю понимать… Какого черта я так рвался на эту Землю! Все, что я здесь нашел – это мошенники, глупцы и шлюхи. Какое-то время, чтобы обрести финансовую независимость, я втерся в их круг и даже в азарт вошел: ну же, давайте! кто кого охмурит и кто кого обыграет? Но сейчас мне это наскучило. Я все чаще ловлю себя на глубоком разочаровании: для чего Господь создал людей такими? Их личности и их поступки настолько ничтожны и ведь не только в массах… Те, что правят народами, ни благородством, ни мудростью не отличаются от низов. А главное, они ничего не делают для процветания мира. Вместо этого они потопили его в склоках и войнах, чтобы диктовать слабейшим кабальные условия.
        Инза впервые видела дерзкого, энергичного и ироничного Диманова таким раздавленным, почти плачущим.
        – Я пришел к людям, чтобы глубже проникнуться их светом, но вместо этого опустился в грязь, стал жить по их порочным законам. И мне это понравилось. Этому сложно противиться. Я не вижу в себе сил изменить этот уродливый порядок жизни. И более того, я настолько жалок и убог, что даже себя самого изменить не в состоянии. Если существует какая-то высшая правда, то одной единственной жизни мало, чтобы ее понять! Сколько сотен или тысяч лет, скажи мне, человек должен прожить на Земле, чтобы прийти к постижению той вечной истины, которая проливает свет в душу, дарит гармонию и счастье?
        И еще одна мысль сверлит мне голову: мы далеко не случайно получили эти перья. Прийдя в человеческом облике в мир, где живут потомки Адама, мы должны сделать что-то стоящее, не так ли? Ты скажешь: мечтать не вредно… За четыре прожитых здесь года, я понял, что розовые сны со сладчайшими иллюзиями люди видят только на заре своей юности, а потом впрягаются в борьбу за существование и забывают о высоких смыслах. Но пастухов, которые научились управлять стадами баранов, я вижу постоянно. Я бы тоже преуспел в манипулировании народом, если б захотел… Но это приносит лишь боль разочарований. Воспоминания о моей прежней жизни кто-то тщательно вычистил из моей памяти, но кое-что я все же смутно припоминаю, например, тот факт, что никто и никогда из всех обитателей Семинебесья не видел Создателя. Люди зовут его Господом. А мы его звали «Неведомый», потому что так и не поняли, чего же он хочет от нас. Временами я думаю: может, и вправду его нет? Или он покинул нас, крайне неудовлетворенный венцом своего творения? И что же тогда получается: и люди, и ангелы – это просто тупиковая ветвь эволюции?..
        Инза удивилась новому выражению лица Диманова. Никакой иронической маски, сложившейся от глубокого убеждения, что он все про всех знает. Дима всегда был уверен, что человеческая жизнь со всеми взлетами, падениями, достижениями уже расписана на небесах, и от его собственных усилий мало, что зависит. Он не раз говорил о том, что люди живут, отрабатывая заложенную в них программу.
        Два основных рычага направляют действия человека. Первый вектор им движет с древнейших времен. Это чувство голода. Когда-то кочевые племена убивали друг друга, отбирая кормящие их стада. В цивилизованном мире мало, что изменилось. Современный гомосапиэнс никогда не насытится. Ему всегда всего мало. Надо еще и еще и еще… («Сколько же высокомерия и циничной усмешки сквозило в этой Диминой концепции… Но откуда столько тоски в его человеческой душе? И когда же она успела вызреть и скопиться в нем?»)
        Второй рычаг – генитальный. Страсти, бушующие в каждом индивиде, зависят всего лишь от игры гормонов. И часто с этим связаны мечты, страдания, разочарования, надежды, вожделения…И даже счастье свое царь природы стремится осуществить и немедленно извлечь через свой инструмент сладострастия.
        С этим его постулатом Инза, скрепя сердце, была вынуждена согласиться, ведь как ни крути, человек был все-таки животным, хотя и разумным, но… отбрасывать божественную искру из этой пресловутой программы, по ее мнению, было нельзя, ведь иначе не существовало было высоких порывов духа, всплесков любви и жажды красоты в лучших представителях человеческого рода.
        Надо было что-то ответить на неожиданную исповедь Диманова. Однако же ловко Дима подколол ее на тему быстрого усвоения бытующих в некоторых кругах моральных ценностей…Но оправдываться перед ним, Инза не собиралась. Да и сам он не раз устраивал ей дурацкие розыгрыши. Обойдется без извинений. Он-то считает себя альфа-самцом и оставляет за собой право на интрижки…
        – Знаешь, не все так просто в той обстановке, которая сложилась сейчас в Элеазаре. Об особой миссии, возложенной на нас перьями, я и раньше предполагала и даже попыталась объяснить тебе это сегодня, но не смогла прорваться сквозь твою иронию. Когда успокоишься, мы с тобой обговорим этот вопрос, хорошо?
        4
        Через час Диманов тихонько постучался в комнату бывшей ангелицы. И Инза снова была удивлена: смущение было в его глазах и следы переживаний. Надолго ли? – загрустила Инза.
        – Ты извини, что я тебя плохо слушал, – сказал ей Дмитрий. – Я понял, о чем ты хотела меня спросить. Тебя тревожит вопрос о перьях?
        – Как ты узнал? – удивилась Инза. – Я тебе про них не говорила.
        – Та девушка похожа на демоницу, да? У нее черные волосы и чумазое лицо. Правильно я говорю? Одета в грязные лохмотья из прозрачной ткани, так? Она хотела украсть у тебя перо, но поскольку у тебя его нет, пыталась выведать, где ты его прячешь…
        – Дэри сказала, что она так же как и я, владелица пера и поможет мне понадежнее спрятать наши перья.
        – Сразу видно, что газет не читаешь и теленовостей не смотришь. Страшилки про нее в городе ходят. Она летает по ночам и ворует у людей перья. Не всякие, а именно те, что надо, – магические артефакты. А теперь смотри сюда. – Дмитрий показал ей снимок из газеты. – Кто-то засек ее и сфотографировал прямо над паркингом возле ресторана «Райком». Она была в полете. По времени снимок сделан в тот же час, когда мы с тобой отъехали от ресторана. Возможно, что она следила за нами. Ты что-то говорила про потустороннюю сущность…
        – Вот об этом я тебя и хотела предупредить. Я тогда в ресторане почувствовала рядом с собой чью-то темную энергетику. Вначале я думала, что эту энергию излучает Дэри… Но потом она отделилась от девушки и существовала отдельно от нее, в виде едва уловимого тумана.
        – Иди сюда, – проговорил Дмитрий, присев на диван. – Вот смотри, – он снова показал ей газетный фотоснимок. Ты сказала, что у девушки – крылья настоящие. А в остальном она – обычный человек из плоти и крови. Я вот о чем подумал: крылья у нее от пера! СМИ писали, что у каждого, кого оно коснулось, открывается новый дар.
        – Дима, я всегда тебе доверяла, но… – вот сейчас у меня возникло сомнение. Зачем ты спрятал наши перья? Они целы? – задумчиво спросила у него Инза. – Если обычные люди обретают сверхвозможности, но мы свои отчего-то утратили… Если открылась охота на эти перья, и при этом замешаны какие-то темные сущности, то нам, наверно, надо быть начеку… Я думаю, что Дэри не по своей прихоти крадет у людей эти перья, ею кто-то руководит.
        – Я понял тебя, – согласился Дмитрий. – Возможно, мы не зря сюда попали. Надо восстанавливать свои способности.
        ГЛАВА 21. САМАЛЕЯ. САМАЭЛЬ И АСТАРОТ
        Два прекрасных искусственных крыла ангела висели на стене в кабинете Императора Греха. Точнее это была пока голая конструкция, заполненная перьями лишь на шестую часть. Самаэль надеялся, что если собрать все разлетевшееся оперенье, невероятно насыщенное праной, крылья оживут, одарив своего нового хозяина энергией творения.
        Сегодня он был в отличном расположении духа. В образе молодого и полного честолюбивых надежд Люцифера, он снова и снова распахивал механическую конструкцию и возвращал ее в сложенное состояние. Огромный каркас для перьев был выполнен из графена. Это был, поистине, уникальный материал, сверхпрочный и чрезвычайно гибкий, и вполне годился для того, чтобы заменить им сухожилия. Люцифер испытывал гордость своим новым изобретением.
        Но влетел Астарот с новой партией перьев и омрачил так хорошо начавшийся день. Трофей был невелик. Четыре пера, конечно, тут же заняли свое место, но картина многочисленных пустующих ячеек от них совсем не изменилась. Сияющий ореол вокруг Люцифера быстро потускнел, и он спустился в свое любимое кресло помрачневшим дымным облаком.
        – Сколько тысяч перьев в одном крыле среднестатистического ангела? – желчно спросил он у своего помощника.
        – В среднем тринадцать тысяч, Ваше Величество, – ответил Астарот, вытягиваясь в струнку перед своим господином и внутренне трепеща от ожидаемого всплеска его гнева.
        – А сколько ты принес мне за последние две недели?
        – Пятьдесят семь, Ваше Величество.
        – Итого у нас?..
        – Две тысячи двести сорок три пера, мой повелитель.
        – Уже целых две тысячи двести сорок три пера?! – ехидно протянул Самаэль… Нависла напряженная пауза… Дымное облако, быстро разрастаясь, чернело и накалялось изнутри. – Ты понимаешь, что мы должны действовать скоро и решительно? Для переворота на небесах нужна внезапность! Я приказывал: незамедлительно найти падшего ангела и убить его! Пока он в теле смертного это сделать легко. Но он все еще жив… Всякое промедление может обернуться против нас! – от его низкого рокочущего голоса шла такая свирепо-опаляющая мощь, что ментальная оболочка Астарота затряслась, как в лихорадке.
        – Я стараюсь, как могу, Ваше Величество. Девчонка ищет ночами напролет, а днем отсыпается. Да и нельзя, чтобы ее видели днем. Масс-медиа шумиху поднимут, – виновато произнес Астарот.
        – Плохо стараешься. Кто ты – матерый херувим с Аравот, Владыка Знаний, Покровитель Истины и Ума или новичок с Ракии?
        Астарот пристыженно молчал.
        – Что ж…. будем форсировать события. Надо было сразу подключать кого-нибудь с низших ступеней. Я подыскал тебе нового помощника. Этот будет помощнее человеческой девчонки. Он из жнецов. Заменял Азраила на время его отсутствия.
        – Морру?… Ты позвал Морру? – от страшной догадки Астарот аж потерял дар речи.
        – Именно так, – ледяным тоном подтвердил Самаэль. – За короткий срок на новом посту в нем накопилось столько ненависти к людям, что он не раздумывая, согласился содействовать нам в перевороте.
        – Так он же… Так ты… Да как же… Так это же самое жуткое исчадие нижних люков Старого Ада! Он там служил надсмотрщиком на самом низу – прямо в Гиенне Огненной, – собравшись с духом, выпалил Астарот. Он так разволновался, что забыл соблюдать субординацию, как прежде обращаясь к другу своей юности Люциферу на «ты». – Ты что, хочешь вызвать Апокалипсис на Земле? Морру нельзя выпускать на Цэррон… После него на планете ничего живого не останется… Ни природы, ни морских обитателей, ни мира животных, ни людей… Ни-че-го!
        – Что-нибудь да останется… Нашел кого жалеть, – холодно усмехнулся Самаэль. – Расплодятся.
        Астарот попытался облагоразумить хозяина.
        – Но… массовое вымирание отбросит человечество назад – в колыбель своего развития… В каменный век. А как же твоя мечта о техногенной цивилизации?..
        – Кроме Земли, есть еще и другие планеты, – безразлично отмахнулся Самаэль.
        – Да и кто его отпустит? Морра-то… сейчас на важном посту…
        – Вот об этом как раз панику не разводи… Азраил пал. Он бросил свой пост и стал отступником. Морра же после недолгой отлучки вернется обратно. А с покойниками ничего не случится. Вся тамошняя система держится на инерции и автоматизме ангелов- служителей. Так что новый помощник некоторое время будет целиком в твоем распоряжении.
        ГЛАВА 22. ЭЛЕАЗАР. ВСТРЕЧА АЛИСЫ С ДРУЗЬЯМИ
        Предполагая, что друзья Алисы захотят увидеть ее еще раз, Оникс назначил им встречу не в офисе, а в своем особняке за городом.
        – Интересно, что ему от нас понадобилось? Я бы ни за что с таким человеком больше не общалась, если б не Алиса… Я хочу еще раз попытаться убедить его вернуть труп родителям. То, что он с ней сделал, это ужасно, – рассуждала Инза, когда они получили приглашение.
        – Сомневаюсь, что он пригласил нас для того, чтобы {еще раз} выслушать твои нравоучения, – саркастически проговорил Дмитрий. – Лично я хочу поближе познакомиться с ним. Если бы не твое отношение к нему, я бы давно это сделал. Думаю, нам есть о чем поговорить, и ты об этом знаешь.
        Хозяин, стройный молодой мужчина, возрастом едва за тридцать, встречал своих гостей у ворот дома. Когда Дмитрий въехал во двор и припарковал Мерседес, Оникс открыв дверь машины, любезно предложил даме руку, и Инза была вынуждена опереться на нее, выходя из салона авто.
        Бывшая ангелица, настроенная достаточно враждебно, ответила на его приветствие и быстрым пронизывающим взглядом окинула этого «монстра» и «извращенца». Еще при первой встрече с ним во время выставки она поняла по своим ощущениям, что этот некрофил был тоже «оттуда», из потустороннего мира, каких называют заблудшими отступниками… Конечно, ни малейшего доверия он в ней ни вызывал. И ничего, кроме отвращения, она к нему не испытывала. Странный тип с его ужасным влечением к мертвецам… Он не только занимался консервацией трупов, но еще и эстетизировал их и даже – о, боже, какая наглость! – выставлял их на всеобщее обозрение!
        Но странно, почему-то сегодня он совсем не производил на нее отталкивающего впечатления… Ничего зловещего: добрые глаза, высокий лоб, зачесанные назад волосы, непривычного синеватого оттенка… Да и внешне он выглядит вполне демократично в этом шерстяном пуловере и джинсах.
        А какой здесь воздух за городом, свежий и чистый! Пахнет хвоей и прелой листвой. И вечер сегодня тихий, безветренный… Вокруг, как в парке, много деревьев и кустарников. Темные стволы дубов и кленов смотрятся очень живописно, несмотря на то, что их красновато-желтые листья уже начали облетать, устилая зеленую траву. В глубине двора окруженный какими-то причудливыми декоративными кустами виднеется особняк с небольшим изящным портиком.
        К нему и повел Азраил визитеров по широкому тротуару, выложенному декоративной плиткой.
        В гостиной на широком резном столике стояли закуски из ресторана и сухое красное вино. Когда Оникс собрался налить Инзе алкоголь, она с замкнутым лицом прикрыла ладошкой бокал. Дмитрий, боясь, что она немедленно свернет разговор на больную тему, положив свою ладонь поверх ее руки, мягко сдвинул ее в сторону.
        – Тебе нужно расслабиться. Может, выпьешь немного? – с улыбкой предложил он ей.
        – Надеюсь, Вы не откажитесь поужинать со мной? Позвольте, я за вами поухаживаю. –Оникс приподнялся и стал накладывать ей на тарелку блюдо из морепродуктов. – Это креветки с овощами и трюфелями.
        В это время в комнату кто-то вошел, позвякивая металлическими предметами.
        Инза, сидевшая спиной к двери, увидела, как Дима побледнел и застыл с каменным лицом. Она медленно повернулась по направлению его взгляда и тоже впала в ступор…
        – Что так и будете стоять, раскрывши рты? – засмеялся Оникс. – Неужели не рады увидеть свою подругу?
        – Добрый вечер! – сказала Алиса и почувствовала, что на этот раз у нее получилось – улыбнуться во все тридцать два зуба.
        – Алиса? – недоверчиво спросила Инза. – Это правда… ты? – оглядывая ее с головы до ног, она вышла из-за стола и внимательно вгляделась в лицо, пытаясь распознать подвох.
        – Не пугайся, Инза… Я это, я… Хоть и трудно в это поверить, – подтвердила Алиса, приближаясь к ней.
        Она сделала шаг, еще шаг… Инза с суеверным ужасом наблюдала, как ее покойная подруга сдвигается с места, шелестя полами длинного платья.
        – Невозможно!.. – прошептала Инза едва слышно.
        – Она еще не слишком уверена в ходьбе, недостаточно овладела телом, – пояснил Оникс, наблюдая за реакцией бывшей ангелицы.
        Инза по-прежнему, не подходя к Алисе, смотрела на нее испуганно, испытывая смешанные чувства, – в облике воскресшей подруги было много пугающего, ненормального.
        Алиса все поняла. Она остановилась и печально опустила глаза. В душе она рыдала от счастья и боли, но лицо ее оставалось неподвижным. Инза, как в тумане от хлынувших слез, кинулась обнимать Алису. Даже у циничного Димы защипало в глазах, и он смущенно заморгал – сам от себя не ожидал такой реакции. Он подошел и обхватил их обеих руками.
        Эзра, пугаясь за еще не окрепшую Алису, поспешил всех пригласить к столу. Девушка осторожно села с безукоризненно прямой спиной и почти неподвижным столбом шеи на подставленный им стул.
        Инза пристально, не скрывая изумления, посмотрела на хозяина похоронного бюро.
        – А вы ко всему прочему… еще и оживляете… умерших? – спросила она.
        Эзра не ответил.
        – Подозреваю, что это ваш первый опыт… – предположил Дима.
        – Я вас разочарую. К этому фантастическому явлению я не причастен, – наконец проговорил Оникс без тени улыбки в глазах. – Алиса сама вам расскажет, если пожелает.
        – Энариил, Инзаэль, – обратилась она сначала к Диманову, затем медленно повернула голову к его спутнице. – Это больно, когда на тебя смотрят как на оживший труп. Но разве мое воскрешение более поразительно, чем падение двух ангелов, сидящих передо мной в человеческом обличии? – спросила Алиса.
        У Диманова от изумления чуть глаза не выскочили из орбит. Они обменялись с Инзой ошеломленными взглядами.
        – А ты откуда знаешь наши настоящие имена? – спросил бывший эйтран.
        – Да, откуда? – не смогла промолчать и Инза.
        – Это сказала тебе Белая Паучиха? Э-э, то есть Меора, Богиня Судеб? – не удержался Эзра Оникс.
        – Да. Еще она просила найти всех, кто поймал перья. Это перья высшего ангельского существа. Все перьеносцы должны держаться вместе.
        – Вот значит, что нас объединяет… А вы кем были до того, как поймали перо? – поинтересовался Оникс у своих гостей.
        Инза и Дмитрий снова переглянулись.
        – Я – Энариил, жрец фатума третьего уровня. Исполнял приговоры. Служил эйтраном на Шхакиме, – ответил Дмитрий.
        – Я – Инзаэль, ангел-хранитель четвертого уровня. Обитала на Зевуле, – в свою очередь ответила Инза. – А ты? Ты ведь тоже поймал перо, верно? Рассказывай про себя.
        Оникс бросил быстрый взгляд на Алису. Она глядела не него в упор, без обычной робости.
        – Я… был… духом смерти, – выдавил Оникс нехотя. По его лицу было видно, что он не был готов к полной откровенности.
        – Ты должен был раньше рассказать мне про это, – упрекнула его Алиса. – Ну что ж выкладывай, мы ждем. Чем ты занимался?
        – Какого уровня? На каком Небе служил? – подсказала Инза.
        – И как твое ангельское имя? – задал свой наводящий вопрос Дима.
        Оникс внезапно поперхнулся воздухом и закашлялся. Выпив воды из стакана, заботливо поднесенным Инзой, он сердито зыркнул на три пары ожидающих глаз.
        – Сейчас не скажешь, все равно узнаю, – пригрозила Алиса.
        – Архангел – я, Азраил, – глухо признался Оникс.
        Зависло тягостное молчание. Алиса непонимающе переводила взгляд с одного падшего ангела, потерявшего дар речи, на другого.
        – Я не ослышалась? – внезапно осипшим голосом прошептала Инзаэль. – Вы хотите сказать, что Вы – один из великих князей Шхакима? П-п-пра-витель А-а-арконы?! – заикаясь договорила она свою мысль.
        Дмитрий удивленно присвистнул и рассмеялся.
        – Даже в мыслях не мечтал, что Бог Смерти пригласит меня на ужин… Случаются же такие чудеса!
        Теперь уже онемела Алиса, не веря своим ушам.
        Рядом с шумом выдохнула Инза, а затем залилась смехом. Короткие прерывистые звуки выкатывались и выкатывались из ее горла, слезы выступили на глазах, а она никак не могла остановиться.
        – А чем же еще… богу Смерти… заниматься на этой земле…, как не трупами? Родная стихия…
        – Каким образом Великий князь стал просто рядовым отступником? Как же такое могло случиться? – удивлялся Дима.
        – Это было мое желание.
        – Понял. Знаешь, у меня тоже было такое желание. Я обошел все инстанции, но разрешения воплотиться человеком так и не получил. И долго ты вынашивал эту идею?
        – Все не так… Не было никакого осознанного решения. Я честно и ответственно выполнял свой долг и дослужился до архангела Седьмого Неба…
        – Это ты из-за Кодекса не хотел говорить нам о своем прошлом? – с улыбкой поинтересовался Диманов.
        – Слишком многое уже пошло вопреки Кодексу. Я живу на Цэрроне вопреки ему, и ты – тоже, – спокойно отмахнулся Азраил. – Века и тысячелетия я был, как машина, запрограммирован на выполнение своей функции. Но однажды моя защита от мерзости и порока – разрушилась. Бронированный шлем был расколот, и в мой мозг хлынуло такое непереносимое отвращение к этим низменным душам, что я больше не мог там оставаться. Я хочу сам выстраивать и проживать свою собственную жизнь. Но будучи человеком, куда мне еще податься, как ни на Землю? И все же…иметь дела с людскими душами я больше не хотел, я предпочел их опустевшие тела… Ведь украсив оболочку, можно легко вообразить себе и прекрасное содержание.
        – Защита была расколота без видимых причин? – удивилась Инза
        – Ах, да! – спохватился Азраил. – Я самое главное забыл сказать. В меня ударилось невероятно красивое… А лучше я покажу!
        – Перо!!! – в один голос разом вскричали Инза и Дмитрий.
        – С этого и надо было начинать, – ворчливо сказала Алиса. – А то все заладили про какое–то осознанное решение. Не вами это было решено.
        – Значит… и вы таким же способом спустились на землю, – догадался Эзра Оникс. – Вот оно! – Он извлек из сейфа небольшое перышко, прислонил его к стене комнаты, и тут же на свободе стержень его мгновенно вытянулся и опахалом уперся в потолок.
        – Ого! – восхитился Диманов. – Большое!
        Инза с укором повернулась к Дмитрию.
        – Дай хоть посмотрю. А я ведь своего даже не видела. Куда ты его дел?
        – Твое перо? Спрятал. Я посчитал, что так надежнее. Ты же его сжечь собиралась. Ты не осознавала его ценности. И вообще первое время была не в себе: из окна чуть не выпрыгнула, убиться хотела… Не хотела быть человеческой самкой.
        – Бедная Инза! Жаль, что твое воплощение случилось против твоего желания. И даже некому было тебя пожалеть? – спросила ее Алиса.
        – Как это некому? – обиделся Дима. – Я очень ей сочувствовал. И все время был рядом.
        – «Мой ангел, я пошел на вечеринку, вернусь утром», – спародировала Инза его ироничную интонацию.
        – Зато я позволил тебе привести в мой дом того блондина! А как на счет реализации твоих гуманистических амбиций? Кто спонсировал эти благотворительные мероприятия?
        – У вас что, свободные отношения? – спросил Оникс.
        – Нет, Вы неверно поняли. Мы не любовники! Никак не могу усвоить здешний менталитет и стать одной из многочисленных милашек этого великолепного альфа-самца, – бросив на Дмитрия насмешливый взгляд, ответила Инза.
        Диманов, укоризненно посмотрев на нее, взял в руки перо Азраила и уже в уменьшенном виде вернул его хозяину.
        – Странно это… Значит, все удивительные метаморфозы, случившиеся с нами, – это результат действия перьев? Но для чего и кому это понадобилось?
        – Вероятно, мы скоро это узнаем. – На них охотятся какие-то темные силы. Мы должны объединиться и противостоять им. Иначе может произойти катастрофа, – серьезно сказала Алиса.
        – Ни фига себе! – присвистнул Дима. – Ты об этом знаешь больше, чем мы, вчерашние ангелы? – присвистнул Дима.
        – Она теперь – наш вестник небесный, – с нежностью поглядывая на свою Галатею произнес Азраил.
        Инза с Димой переглянулись, молча обмениваясь мыслями.
        – Хорошо, что ты предупредила, что на перья открылась настоящая охота, – с тревогой сказал Оникс Алисе. – А это значит нам нужно тщательнее их охранять. Ведь именно об этом сказала тебе Белая Паучиха?
        – Да. Еще она просила найти всех, кто поймал перья, пока их не собрал темный дух с Седьмого Неба. Перья каждому дают какую-то дополнительную силу. А если она нам дана, значит, Всевышний собирает нас в особую рать. Я еще раз повторю: мы должны держаться вместе.
        – Не представляю, как мы будем искать других владельцев перьев… Их, наверно, много, – задумалась Инза.
        – Извините-простите, вы случайно перо не словили? Большое такое, странное перо? – спаясничал Диманов, подражая Инзиным интонациям.
        – Вы ведь вездесущие жрецы фатума – вот и думайте, – озадачил их Азраил.
        – Бывшие жрецы фатума, – со вздохом уточнила Инза.
        – И еще… мы должны найти того, кому принадлежит это оперение, – продолжила Алиса. – Я видела его… когда покинула тело впервые… Я тогда видела весь мир, как на ладони. Мне кажется, я смогу узнать его, если встречу вновь.
        – Ну и каково это – быть богом? – спросила Алиса, когда гости уехали, и они остались вдвоем.
        – Тоскливо и однообразно, – признался Оникс. – Хотя, честно говоря, я это потом осознал. До пера я, как запрограммированная машина, выполнял свою работу.
        – Интересно, а все ли боги так считают?
        – Нет, не все. Зоя не считала… – пробормотал Оникс и осекся, но поздно.
        – Зоя? А кто это?
        – Одна из духов творения.
        – Не знала, что есть та… – Алиса не успела договорить. Опустевшая ее оболочка снова смотрела на него застывшими остекленевшими глазами куклы.
        ГЛАВА 23. ЭЛЕАЗАР. БЕГСТВО ДЭРИ
        1
        Я понимаю, что надо проснуться… но не могу. У меня нет сил, и с каждым ударом сердца я все слабее и слабее… Какое странное ощущение: что-то или кто-то высасывает из меня жизнь… То ли сны, то ли видения проносятся в моей голове… Я вижу, как передо мной качается клейкий зеленый лист, который на глазах покрывается черными пятнами, желтеет, буреет и рассыпается в пыль… А вот и я сама – не та, которая сейчас – то ли ворона, то ли демонесса – а прекрасная блондинка Дэри, которая вдруг сморщивается и за считанные секунды превращается в ветхую старушку… Но это еще не самое страшное… Старушка эта сразу же усыхает в мумию с желтой кожей и ощеренными зубами. Спальп сползает с ее головы, обнажая голый череп… И тут мимо меня, точнее, моего трупа быстро вращаясь и переливаясь всеми цветами радуги, пролетает перо! Перо! Где мое перо? Я с трудом переворачиваюсь на бок и засовываю руку под подушку. Вот оно мое драгоценное! Со вздохом облегчения, я судорожно прижимаю его к себе … и чувствую, как силы возвращаются…
        За окном кромешная ночь. Время близится к полночи. В это время обычно прилетает Астарот, и я, как вампир, отправляюсь на ночную охоту. Я включаю свет и остолбеневаю. Бежевые обои по всей комнате расцветают жуткими черными пятнами плесени… Мало того, что постель моя черна от слизи, которую я с недавних пор бесконечно выделяю, так тут еще и черные сосульки свисают с потолка… И…это прозвучит странно, но я слышу песню мертвых… И от нее дребезжит воздух.
        Я натягиваю на себя одеяло до самого подбородка, как будто меня это спасет…
        – Астарот? Ты здесь? – шепчу я осипшим от ужаса голосом и ищу глазами вездесущий цветной туман. (От кого же еще мне ждать помощи, как ни от потустороннего существа?) Увидев подплывающий ко мне бурый дымок, и, торопясь побыстрее свалить отсюда, спрашиваю. – На охоту летим, да?
        – Да нет, милая, уже не полетим, – с какой-то фальшивой лаской тут же откликнулся он.
        – Ты так раньше меня не называл, – насторожилась я.
        – Да ты ж меня все время огорчала. И у меня постоянно было плохое настроение, моя курочка. Очень плохое.
        – А теперь вдруг стало хорошее? – я вглядываюсь в клубящееся облако с тайной надеждой, что демон решил со мной расплатиться.
        – Еще бы, ведь теперь у меня есть способ гораздо быстрее отыскать все перья и вычислить падшего, который их потерял. Только вот ты мне больше не нужна, красотка, – по-змеиному вкрадчиво, но в то же время зловеще прошипел Астарот.
        У меня аж в глазах потемнело и в ушах зазвенело. Это инстинкт самосохранения треснул меня со всей силы по голове, чтобы я срочно убиралась прочь. Но я, как полная идиотка, уцепилась за соломинку.
        – Как?! … ты же говорил, что только я одна могу их почувствовать.
        – Перья и их хозяин обладают повышенным уровнем праны. Никто так остро не ощущает избыток жизненный энергии, как тот, кто питается ею, – охотно объяснил мне Астарот.
        – Моооооор! – раздался глухо рычащий потусторонний голос.
        – И первой жертвой Морры на Цэрроне будешь ты, моя черная курочка, – злорадно хихикнул демон, и я увидела, как его призрачная фиолетовая лапа тянется к моей шее….
        Прежде, чем он приблизился ко мне, я в панике зажала обеими руками перо и ломанулась прямо в закрытое окно… Треска разбитого стекла я не услышала. Я даже не поранилась!
        Обхватив закутанные в одеяло колени, я сидела на дощатом полу башни-колокольни Церкви Преображения и, как помешанная, истерично хохотала. А я-то себя считала обделенной! У всех какой-нибудь талант от магического пера, а мне, как проклятой, – черную слизь… Давилась перьями и заживо жрала ворону… Если б я только знала, что не надо мне этих чертовых крыльев! Если б я только знала, что я телепортирую со скоростью мысли! Разве бы я связалась с этим прохвостом Астаротом? Стоп. А ради чего я с ним связалась? Только тут до меня дошло, что не будет у меня силиконовых сисек… Киданул меня демон-фуфлогон… Что ж я дура-то такая? Попу качала, а про мозги не думала…
        Отмахиваясь от ворон, которые беспрестанно садились мне на голову и плечи, я наревелась от души. Успокоившись, прикинула, сколько еще таких бестолочей, как я, наберется – ну тех, кто не сразу раскрыл в себе новый дар… Тех, кто не понял, не догадался… После того, как я однажды моментально переместилась с окраины города к собственному подъезду, я не раз пыталась повторить этот фокус. Однажды чуть не разбилась. Настроилась мысленно на то, что через секунду буду дома у себя на кухне сидеть, и шагнула с крыши вниз… Так бы и врезалась в асфальт, если б прямо перед землей крылья не раскинула…
        А ларчик просто открывался! Магический ключик – вот он – на шее висит. Кстати, если бы не перышко, меня бы здесь уже не было… Этот козлина Астарот чуть на тот свет меня не отправил.
        Проснулась я от ощущения, что сильно задрыгла… Хотя с тех пор как я мутировала в птицу, я редко мерзну, и температура тела у меня в норме – сорок три градуса. А тут, как от порыва ледяного ветра я вмиг окоченела… До ушей моих долетел хриплый и протяжный вой: М-о-о-о-о-орр!
        Астарот сказал, что я буду первой жертвой Мора… – испуганно подпрыгнула я. Но отголоски этого воя были уже далеко, и я с трудом улавливала их в тишине. Волна адского холода тоже откатила. Похоже, он уходил… Прислушивась к себе и окружающему миру, я не ощущала никакой внешней угрозы.
        Мысль о том, что возможно, есть уже другие жертвы, заставила меня встать. Пройти к решетке ограждения оказалось не так-то просто. Некуда было ногу поставить. Вся башня была битком набита птицами. Они сидели везде, где можно было уцепиться лапками и прислонить свое брюшко. Пернатая масса, устилающая пол, непрерывно копошилась, выпихивая друг друга, и с криками вспархивала.
        Устроив изрядный птичий переполох, я прорвалась к аркаде и с высоты оглядела окрестности церкви.
        Почерневшая, словно выжженная трава. Почва под усохшими деревьями вся усыпана мертвыми птицами. Окна в домах не горят. Кажется, город спит, как и должно быть ночью, только тишина вокруг хмурая да зловещая.
        Я вернулась в свой угол и, разогнав пернатых, снова закуталась одеяло. Но вороны облепили меня со всех сторон, стали садиться ко мне на плечи, на колени, даже на голову… Видимо, за свою теперь принимают. В прошлый раз, мне помнится, они испуганно разлетелись, никого не осталось на колокольне. Но тогда я еще не была Вороной. Или от Мора спасаются… Жмутся ко мне… Чуют, что в городе уже смерть хозяйничает, а от пера-то жизнью веет…
        2
        Еще до рассвета меня разбудил шорох и звук чьих-то шагов. Колокольня-то действующая, наверно, звонарь наверх поднимается, – подумала я, и, спрятав крылья под пледом, стала ждать его. Я не ошиблась, из лестничной трубы вылез крепкий бородатый мужик в монашеской рясе.
        Пробираясь через всполошившихся ворон к звоннице, он, наконец, увидел меня и посчитал нужным объяснить, что здесь происходит:
        – Всяка божья тварь к жизни тянется. Вот мы и дождались конца света, дочь моя! День Страшного Суда настал за то, что люди отпали от бога, за Лукавым пошли и сотворили великий грех. А город наш стал логовищем сатанинским. Слыхала, дьяволица чернокрылая по ночам летает, детей новорожденных крадет? А ведь было огненное знамение на небе, чтобы люди знали: близится господне наказание. Вот к чему привело сатанинское богохульство. Видишь, ночью моровая чума прошла по земле, деревья высохли от ядовитых ветров, несущих вредоносную вирусную эпидемию. Час темноты идет… А ты, женщина, чем здесь на холоде торчать, спустилась бы в церкву да помолилась за спасение мира.
        – А там много народу в церкви? – поинтересовалась я.
        – Да не так уж много, но есть. Уже под утро люди в панике набежали вместе с детьми. Чума-то врасплох всех застала, ночью участками прогулялась. Может статься, что не проснулись многие.
        – Вы будете звонить, да? – поинтересовалась я.
        – С древнейших времен колокола будили спящие души, оповещали о бедствии, звали к борьбе, – ответил звонарь, кладя левую руку на деревянный круг, к которому были привязаны языки многих колоколов.
        – Отрицаюся тебе, Сатано, гордыне твоей и служению тебе.
        И сочетаюся тебе, Христе, Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь, – прочитал он молитву и осенил себя крестом.
        С низким тревожными гудением зазвучал большой колокол. Средние колокола присоединили к нему свою альтовую скорбь. В дробном ритмическом перезвоне взволнованно и печально зазвенели мелкие колокола. И с яростной мощью забил набат, оповещая народ о пришедшей беде.
        Чуть не оглохнув от этого набата, я предпочла тихонько испариться. Куда? Ну, конечно же, домой, переодеться и перекусить, если получится… Пижаму я скинула, но снова облачаться в свой привычный маскарад?.. Скомкав, я бросила его в мусорное ведро. Натянула джинсы и, перекинув крест-на-крест два теплых шарфа-палантина между крыльев, закрепила их кожаным поясом.
        Всю ночь, сидя в башне, я раздумывала о том, куда мне спрятаться от моровой чумы и от Астарота. Но этот колокол теперь беспрестанно гудит в моей голове. И я подумала, не вечно же быть последней шкурой и думать только о себе. Может, попытаться кому-нибудь полезной стать?
        ГЛАВА 24. ЭЛЕАЗАР. ДИМАНОВ И ДЭРИ
        1
        Ночью от напора какой-то невидимой силы лопнули стекла в Димановской спальне, и волны концентрированного энергопотока хлынули в разбитое окно… Дмитрий, сопротивляясь леденящей стуже, в ужасе соскочил с кровати, торопливо оделся и выскочил на улицу.
        Светало. Ночная темнота отступила. Небо на востоке озарилось в желтовато-розовые тона. Роскошный багряно-золотой наряд осени, которым еще вчера любовался Дмитрий, исчез. На мертвых высохших деревьях скорбно покачивались редкие почерневшие листья. Стояла пугающая тишина…
        – Очешуеть! – выдохнул Дима, когда оцепенение спало.
        В дымном облаке плотного вибрирующего воздуха он разглядел призрак всадника. На жутком полуистлевшем трупе коня сидела… Смерть с косой. Лица из-под низко нависшего капюшона видно не было, и поэтому Дмитрию показалось, что Темный Всадник не замечает его присутствия, но тот лениво тронул поводья, и лошадь, всхрапнув, повернулась к нему мордой с оголенными костями черепа.
        Смерть с хрустом расправила черные крылья. Бывший обитатель Третьего Неба Энариил увидел, как, мерцая синими всполохами, перетекали в них очень знакомые токи. Это была энергия мертвых душ.
        Падший ангел узнал эту сущность. Это был демон из нижних кругов Чистилища –Морра. Смерть с размаху резанула воздух косой, которая на деле оказалась очень длинной – она на лету увеличивалась в размерах, стремясь достать противника. Дмитрий едва успел пригнуться, благо его реакция и скорость не были человеческими.
        – Эй, ты, коллега, ты что творишь? – возмутился он. – Кто позволил тебе хозяйничать на Цэрроне? Это беспредел. Это нарушение кодекса, в конце концов… – Диманов не успел договорить, когда призрачное лезвие демонической косы снова устремилось к нему… Дмитрий в испуге отскочил.
        – Слушай, а, может, поговорим? – попытался он наладить с Всадником диалог. – Можно же и мирно решить вопрос.
        – Пероо-х! Отдай перо-о-ох! – прогудел Морра.
        – А вот тут проблемка. Нет у меня пера. Оно хранится у моего друга.
        Внезапно Диманов ощутил острый прилив ненависти к так называемому «другу» –протоиерею Андрею Феофанову. Теперь его человеческая жизнь зависит от того, кто из них двоих раньше доберется до священника, заныкавшего перо, – демон Морра или же падший ангел Энариил.
        – Перооох!
        Конь Морры угрожающе попятился назад, чтобы разогнаться перед броском. Диманов влетел в свой спорткар и продавил газ. Автомобиль сорвался с места буквально из-под копыт потустороннего коня.
        Пронесло… Хорошо, что успел пристегнуться ремнем, иначе свалился бы от внезапного упадка сил. В глазах темнело…, но машина стремительно несла его вперед. Обычный человек был бы уже иссохшим трупом…
        Весь район как будто вымер. А может реально вымер? Черт, ну не косить же всех подряд… Должна же быть избирательность, если демон идет на дух пера… – В животе у Дмитрия похолодело от страха: дома спит Инза… Он должен увести Морру подальше от нее!
        Магистраль пустовала. Диманов возблагодарил судьбу за то, что демон из Преисподней пришел в город ночью, и на дороге было не так много машин. Представить страшно, что если бы это произошло утром… Утром он вряд бы отсюда выбрался –проезд был бы забит пробкой из искореженных авто, водилы которых внезапно скончались прямо за рулем.
        Несясь на предельной скорости по Лермонтовскому проспекту, Диманов неожиданно затосковал по прежней жизни, в которой он мог летать и совершать скачки в пространстве. Пика его сожаление достигло в тот момент, когда гигантский Морра махнул косой и скосил крышу его любимого зеркально-серебристого Мерседеса…
        2.
        Дэри по собственной прихоти оказалась в районе Пегасова моста. Она хотела посмотреть, в каком состоянии запад Элеазара. Там у залива была прекрасная природа. Да и ресторан «Райком», в котором она любила тусить, был в тех же краях. Город еще спал. И мертвящее дыхание Морры его пока не коснулось.
        Дэри миновала статую бронзового Пегаса, взлетающего с постамента и пронеслась над мостом. Паря в небе над лентой проспекта Лермонтова, она стала свидетелем странной погони.
        Вначале ей казалось, что водитель этого зеркально-серебристого кабриолета – самоубийца или вдребезги пьян. Он на такой сумасшедшей скорости гнал машину вперед, что становилось страшно, как бы чего не случилось… Острым птичьим зрением, она видела его расширенные от ужаса глаза и вставшие дыбом волосы на голове, ведь «мерс» приближался к разведенному мосту…
        Позади себя машина оставляла гигантский шлейф пыли… Приглядевшись, Дэри увидела, что это была не пыль, а дымная туча, из которой полыхнула молния в виде сверкающего лезвия косы… Холодом смерти дохнуло на нее. Дэри все поняла. Больше ни о чем не раздумывая, она камнем упала вниз, приземлившись в седане. Схватив парня за ладонь, девушка прижала ее к своей груди, туда, где она прятала магическое перо. Пальцами другой руки Дэри крепко ухватилась за борт мерседеса. «Цветочное кольцо!» – прошептала она торопливо.
        Диманов, сердито выдернув руку, резко крутанул руль, потому что они едва не врезались во встречную фуру. Вильнув с разделительной линии и на автопилоте выжимая тормоза, он с жутким скрипом вывел машину на свою полосу.
        Справившись с техникой, Дмитрий, наконец-то, увидел, что это вовсе не Лермонтовский проспект и, впереди нет никакого разведенного моста. Он с холодным удивлением приподнял брови и взглянул на свою спутницу.
        – Вуууух! Ничего себе! Телепортировала! – в восторге от себя выдохнула Дэри. – Не думала, что прямо с машиной перенесемся! Даже крылья не нужны.
        – Ты кто? – спросил Диманов, недружелюбно и подозрительно взглянув на нее.
        – Эй, я только что жизнь твою спасла! Нельзя ли полюбезнее? – высокомерно одернула его девушка. – Не порть мне настроение. Я, между прочим, совершила нечто невозможное. Сама офигела, – она не смогла удержать самодовольной улыбки.
        – Боюсь, это ненадолго, – хмуро отозвался Диманов. – Он снова придет. Думаю, очень скоро.
        – Кстати, я – Дэри. Морра и на меня охотится. Ведь у нас обоих есть перья.
        Диманов все еще тяжело дыша, провел ладонью по лицу, снимая стресс. Он включил радио.
        «Внимание. Экстренный выпуск новостей. Сегодня ночью в некоторых квартирах обнаружены мумифицированные трупы людей. В зонах бедствия все живое гибнет: домашние животные, птицы, крысы… Возможно, это действие вредоносного бактериологического оружия. Ученые пытаются определить причины массового поражения людей. По свидетельству очевидцев ночами к их соседям прилетал какой-то темный ангел, а утром людей находили мертвыми, Возможно, это вампир, высасывающий кровь до последней капли. Потому что трупы после его посещения моментально высыхают. А вокруг следы черной слизи. Люди, спасая своих детей, панически бегут в местный собор. И церковь, и даже монастырь переполнены желающими помолиться святым защитникам».
        – Это про тебя говорят? – с мрачной усмешкой спросил Диманов.
        Дэри была в шоке. Потеряв дар речи, она раскрыла рот и недоуменно хлопала ресницами.
        – Ни фига себе,– обиженно выдохнула она. – Журналюги – чмошники…Уроды… Толком не разобрались… Я ваще не при делах! Сначала разобраться надо, а потом уже обвинять! – возмущенно крикнула она.
        – А как же улики? Ты, говорят, следы какие-то за собой оставляла? – отрешенно и безучастно спрашивал ее Дмитрий. Он все еще не мог прийти в себя от осознания огромной беды, свалившейся на город.
        – К смерти людей я не причастна… Я никого не убивала… Я только перья воровала, – всхлипнула девушка, размазывая слезы по щекам.
        Диманов пренебрежительно протянул ей одноразовый носовой платок. Дэри машинально вытерла глаза и высморкалась, потом, спохватившись, испуганно взглянула на себя в зеркало и, ахнув, перевела взгляд на мокрый платок… Лицо ее расцвело улыбкой.
        – Нету…Никакой черной слизи! – заверещала она, прижав ладони к щекам.
        Дмитрий, равнодушно глядя на дорогу, продолжал ее допытывать:
        – А ты когда решила перекинуться на сторону врага? После того, как Морра решил тебя убить?
        – Ну ты загнул! – искренно возмутилась Дэри. – кто мне враг-то? Элеазарцы что ли? Ты спроси: у меня выбор был? Я вообще-то – жертва, если хотите знать! Жертва обстоятельств… Вот и делай добро после этого! Я, между прочим, людей полетела спасать. Тебя вот спасла…
        Диманов, уже не обращая на нее внимания, с едва заметной тревогой прислонил телефон к уху.
        – Инза! Ты как?… А-а, я тебя разбудил? Да-да…. Спи, конечно, спи. Я еду. Скоро буду с тобой! – по озабоченному лицу Дмитрия проскользнула улыбка, но тут же на него упала тень от груза каких-то тяжелых мыслей.
        В тот момент, когда его жизнь буквально висела на волоске… то есть он уже ясно осознавал, что через миг – ему кранты… он испытал острое сожаление о том, что жизнь пролетела так бессмысленно и бесполезно… Все, что чем он занимался эти годы в теле человека, все это была суета сует для ублажения животных инстинктов. Он всегда жил, ни чему особо не отдаваясь и ничем не дорожа. А более всего он ценил свой личный комфорт. Может, потому он и скучал, что жил только для себя, никому не посвящаясь и ничем не жертвуя для других. Жаль было уходить, не оставив этом мире частицу себя, продолжение себя… Даже сына не родил, семьей не обзавелся…
        Услышав голос Инзы, он почувствовал, как в груди разлилась теплота. Он только сейчас понял, как много она значит для него в этой жизни. И только сейчас ему открылся глубинный смысл жизни. Он даже не предполагал, что в этом мире он к кому-то так сильно привязан. Он был рад, что есть люди, которые по-настоящему дороги ему. Сегодня он выжил. Надо будет позвонить друзьям, узнать живы ли они. Он отчетливо сознавал, что он просто обязан что-то сделать, чтобы остановить Морру, спасти своих друзей, спасти город и, скорее всего, Элезаром дело не ограничится, ведь перья по всей вероятности разлетелись по всему миру.
        Он подумал всего минуту и снова поднес айфон к уху.
        – Азраил… ты в курсе, что в Элеазар явился твой наместник? Похоже, никто Морру не объяснил его должностных инструкций. Думаю, тебе следует утихомирить демона, пока он не умертвил весь город.
        – У меня нет ангельских способностей. Я такой же, как все. Я никого не смогу защитить.
        – Хватит причитать о том, что ты больше не ангел. Это жалкие попытки снять с себя ответственность! Сядь, напряги мозги и попытайся придумать, как нам вернуть наши ангельские способности! Возможно, у нас остались жалкие минуты до следующего нападения! Да! Храни перо. Пока это единственное, что защищает нас от Морры, но оно же и притягивает его к нам. Я сейчас еду в Храм Истинной Веры забрать свое перо у отца Андрея.
        – Как заберешь, приезжайте с Инзой к нам. Обмозгуем план действия, – озадаченно пробормотал Эзра Оникс.
        Дэри внутренне ахнула, прислушиваясь к телефонным разговорам хозяина мерса. Боже, как все перемешалось в этом мире: ангелы, демоны – среди людей. Да и сама она, человек ли теперь?
        – Послушай, Дима… Тебя же Дима зовут, да? Раз ты Инзу знаешь…
        – Ты все еще здесь? А ну вали из моей машины!
        – Ты неблагодарный! Я тебе жизнь спасла! Я, конечно, догадываюсь, почему ты зол на меня… Но сейчас… когда опасность угрожает всем… не об этом надо думать…
        А я могу вам пригодиться! Возьмите меня в свою команду, – умоляющим голосом попросила Дэри.
        – Нет к тебя доверия. В любой момент ты можешь перескочить на сторону врага. Исчезни, думать мешаешь, – отрезал Диманов.
        – Ах, так… Ну и пожалуйста. Вам же хуже! Идиот неблагодарный! – у Дэри от одиночества и отчаяния снова навернулись слезы на глаза.
        Внезапно Диманов вспомнил слова Алисы – «Мы должны найти всех, кто поймал перья!» и праведный гнев сменился расчетливым осознанием потенциальной выгоды.
        – Хотя… постой. Ты ведь поймала перо, верно?
        – Ну да.
        – Оно еще у тебя? Покажи!
        – Нашел дуру! Отберешь еще… Тут из-за перьев война не на жизнь, а насмерть. Эти штучки со мной больше не прокатят. Но я-то знаю, если у тебя заберут перо – это верная смерть…
        – А зачем тебе с твоей пустой чумазой головой за жизнь держаться? Ты же сама отбирала перья у горожан. И у Инзы пыталась отобрать, но у тебя не вышло… Как ты узнала, что она – владелец пера?
        – Просто у меня дар такой. Я всех вас чувствую, – со скрытой гордостью объяснила девушка.
        Диманов презрительно скривился.
        – Как может настолько приземленное и далекое от бога создание, как ты, чувствовать частицы ангельской энергии в других? Даже… – Дмитрий хотел сказать «мы с Инзаэль», но вовремя спохватился, – … существа, спустившиеся с небес, ее не чувствуют.
        – Слушай, может, хватит меня оскорблять?! О`кей, я улетаю. Выкарабкивайтесь тут сами без меня!
        – Ладно, извини, – проговорил Диманов, сосредоточенно глядя на дорогу. – Выходит, человеку перо дает определенные способности – вот же у тебя еще и крылья появились…
        «Но почему тогда мы с Инзой и Ониксом – наоборот утратили свои сверхвозможности?» – подумал он про себя.
        – Крылья – это не из-за пера. Это из-за Астарота, – не в силах сдержать свою неприязнь к демону, скривилась Дэри.
        – Астарот!!! – ошеломленно вскричал Диманов. – Да что же это происходит? Весь высший свет спустился на Землю, что ли? Если здесь Астарот, то Самаэль его направляет, – сумрачно добавил он.
        – Это что его босс? Имена такие странные… Никнейм, наверное, как у меня?
        – А если конкретнее: как у тебя крылья-то появились? – заинтересовался Диманов.
        – Он заставил меня ворону съесть. Живьем! Сволочь. Представляешь? И еще дал выпить какой-то фигни. Было очень больно, когда крылья отрастали.
        – И это дало тебе способность быстро двигаться и даже делать скачки в пространстве?
        – Благодаря этому я и спаслась. Когда я летаю, я лучше чувствую перья. Чем выше, тем лучше. А вот с тобой что-то не так.
        – Что не так? – переспросил Диманов.
        – Ты… какой-то половинчатый, – Дэри озадаченно подняла брови, и, подняв ладони кверху, непонимающе замотала головой.
        – Это потому что мое перо не при мне, – с сожалением заключил Диманов.
        – А где оно? Разве можно их отдавать кому-то?
        – Если он – твой друг и не собирается высасывать из тебя пра… э-э.. божественную энергию, вероятно, можно. Только вот… тот человек, скорее всего, еще не знает, в какой мы опасности, и мне нужно срочно забрать у него перо…
        – Не разговаривай со мной как с умалишенной, – усмехнулась Дэри. – Так и скажи, что вляпался по самые яйца. И надо реально перо забрать, если Астарот уже не забрал.
        – Собор Истинной Веры… Думаю, перо – там. Сможешь учуять?
        – Щас попробую, – сказала Дэри. – Жди! – и легко взмыла в небо.
        «Черт, да она просто супер-герой! – подумал Демон, заблестевшими глазами оглядывая ее скульптурные формы… – Ба! А попа-то такая! – но, спохватившись, сам себя одернул, убеждая сидящего внутри самца, что эта человеческая биомасса не заслуживает восхищения.
        ГЛАВА 25. ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
        – Ты ведь Бога хулишь…
        – Лишь служителя Бога – не Бога. Хотя вижу, для вас эта разница значит немного.
        (С) РОК-ОПЕРА «ПОСЛЕДНЕЕ ИСПЫТАНИЕ»
        1
        Он не помнил, как взобрался на крышу того храма и почему решил распрощаться с жизнью… Он даже имени своего не помнил… Но ощущения ужаса и дикого животного страха, когда он падал вниз, то и дело всплывали в сознании. Люди в белых халатах его спрашивали, из-за чего он решился на такой шаг. Поучали, что как бы трудно не пришлось в жизни, в какие бы тупиковые ситуации он не попадал, выход всегда можно найти. Но он так и не вспомнил ни причин, ни сознательных решений, которые толкнули его к попытке суицида. Ну не было в его жизни никаких трагических событий и разочарований. И с девушкой своей не ссорился. И ни к кому ее не ревновал. Да и девушки-то у нет. И не было никогда… (О, как масляно тогда заблестели глаза того человека в длиннополой черной одежде с крестом на груди, к которому все уважительно обращались, называя его «батюшкой» или «Вашим Высокопреподобием»).
        Снова и снова какие люди-то допытывались, почему он решился на такой грех, ведь господь осуждает подобные неблаговерные деяния. А потом его уже допрашивали следаки – их интересовали его друзья и враги, поскольку у них были подозрения, что парень не сам спрыгнул с крыши, ему помогли. Но он ничего не смог внятно им объяснить – как оказалось, ему напрочь отшибло память. Но священник, как выяснилось, был его ближайшим родственником. Он-то первым и сказал, что брата зовут Димитрий Феофанов, а потом уже все остальные стали так называть его…
        Но все это было уже потом, когда он полностью очухался… А до того, короткими урывками приходя в сознание, он ощущал только тупую ноющую боль в разных частях тела и пульсирующую резь в подреберье (позже от доктора он узнал, что у него разрыв печени, селезенки и перелом трех ребер и обеих ног – легко отделался, говорили они).
        2.
        Когда дурнота прошла, и туман перед глазами развеялся, первое, что увидел Дмитрий, это было лицо того самого батюшки с крестом – голубенькие глазки, светлые вьющиеся волосы и такая же бородка.
        – Кто ты? – прохрипел несостоявшийся самоубийца, едва ворочая сухим шершавым языком. – Где я?
        – О, святой вседержитель, как же тебя так угораздило, брат мой Димитрий? – ужаснулся шатен. – Как же так? Совсем ничего не помнишь, брат? – покачав головой, он подался к нему и, золоченый крест с изображением распятого Христа на его груди качнулся, сверкнув красными рубинами. Священник с состраданием погладил его по голому плечу.
        Дмитрий вздрогнул… это было новое ощущение… И вот тогда его пронзила мысль, что он не такой, каким был раньше… Он приподнял голову, чтоб осмотреться, и тут же со стоном упал обратно. Длинный предмет, который лежал на металлической конструкции с подвешенной к нему гирей, был… человеческой ногой. И самым ошеломительным было то, что нога принадлежала ему и была частью его человеческого тела. На другой ноге был намертво закреплен металлический каркас в виде цилиндра с поперечными кольцами. И они обе беспрерывно сообщали ему о себе какой-то гнетущей и саднящей мукой…
        – Я настоятель Храма Истинной Веры, протоиерей, Андрей Феофанов, – с кроткой мягкостью представился священник. – Надеюсь, ты меня вспомнишь, брат. Я молюсь, чтоб память вернулась к тебе. Господь милостивый, он сохранил тебе жизнь. Спаси тебя, Бог, – он, сложив три пальца в щепотку, очертил в воздухе перед лицом лежащего фигуру, похожую на крест. – Как же ты взобрался на купол церкви, брат мой, Димитрий? – спросил он с удивлением и одновременно с ласковым укором.
        Этот вопрос тогда прозвучал впервые. И Дмитрий напряг память, пытаясь восстановить цепь событий, заставивших его подняться так высоко…
        – На купол?… – сиплым голосом повторил он. – Нет, не помню… – Все было, как в тумане, голова была тяжелой, сознание – ватным, а мысли – неповоротливыми.
        Дмитрий увидел рядом со своей кроватью какие-то приборы и датчики. Вокруг них деловито сновали двое в белых халатах.
        – Все, Ваше высокопреподобие, систему жизнеобеспеченья мы отключили. Теперь они вашему родственнику не нужны, – сказал один из них.
        – Хвала Господу, выкарабкался, – отозвался протоиерей. – Премного благодарен вам, господин доктор, вам лично и всей вашей команде.
        – Для человека, упавшего с такой высоты, он довольно быстро поправляется, – подтвердил тот, кого только что назвали доктором. – Вопросов много, но я не советую вам беспокоить больного. Когда сознание его прояснится, сам все расскажет.
        – Да, Господь благоволит ему, поэтому я и хочу забрать его из клиники. У нас в монастыре под образами да под молитвы монахов он поправится гораздо быстрее. Уж не знаю, в чем состоял промысел Господень, но я уверен, что брат мой не помышлял о самоубийстве. Димитрий никогда не поступил бы против воли Отца! Но то, что он пришел в сознание после падения с такой высоты – само по себе чудо!
        – Везунчик! В счастливой рубашке, видимо, родился, – с улыбкой покачал головой один из белохалатников.
        Доктор засмеялся.
        – Если бы в рубашке… А то упал с купола в чем мать родила… Только перо и было в руке. Он так в него вцепился, что еле пальцы разомкнули!
        И тут Дмитрий встрепенулся.
        – Перо?! Где мое перо?! – глаза, как у сумасшедшего, от какой-то невероятной мысли полезли на лоб, челюсть упала вниз.
        – Никак, брат Димитрий, что-то вспомнил? – священник с радостью, промелькнувшей в светло-голубых глазах, накрыл своей ладонью его бледную кисть.
        Рука отца Андрея была горячей и влажной. Дмитрий скосил на нее глаза, медленно, как ребенок, вытянул свою и спрятал ее под одеяло.
        Один из докторов открыл ящик прикроватной тумбочки, достал оттуда перо и с улыбкой протянул его больному.
        – Хорошо еще, что медсестры не выкинули. Это был единственный принадлежавший ему предмет.
        Дмитрий взял его в руки.
        – Такое маленькое? – пробормотал он разочарованно. В голове его что-то стало проясняться. Он увидел сверкающий позолотой купол. – Купола… – проговорил он полушепотом. – Их много было… Они были разной величины, на разной высоте. Очень красиво! Они были похожи… на богатырские шлемы… ну эти – главы собора. А кресты поднимались вверх, как копья. Казалось, воинство идет…
        – Да-да, – воодушевленно подхватил протоиерей. – Брат, ты правильно понял замысел зодчих. Это святое воинство идет на борьбу с темными силами!
        Доктор тихонько ткнул его костяшками пальцев в спину, дескать, не мешайте вспоминать.
        Дмитрий, глядя в пространство невидящим взглядом, медленно провел пальцами по щеке. Он вспомнил небо с летящей кометой, ее огненный хвост, оставляющий в воздухе желто-розовый след, и горячее перо, край которого порезал ему щеку. Крыша была неровная, по краю она вздымалась золочеными полукружиями, и на одном из них лежало это светящееся голубоватое перо – гигантское, размером примерно два метра… Но когда он слетел с самого высокого купола, чтобы взять это чудо в руки, оно вдруг стало маленьким, как обычное птичье перо. Но обо всем этом Дмитрий рассказывать не стал, и так смотрят, как на слабоумного… А голубое перышко, повертев в руках, он осторожно засунул себе под подушку: вдруг санитарка какая заберет или выбросит, как мусор.
        – Ну… а дальше-то что? – нетерпеливо спросил один из белых халатов. – С крыши-то зачем прыгнул?
        – Я не прыгал, – сказал Дмитрий и тут же пожалел об этом. Надо было сказать, что он не помнит. Вопросы ведь только начинались…
        – А когда же я могу забрать своего родственника? – спросил священник у доктора.
        – Я думаю, дней через десять можно будет, – улыбнулся экскулап. – А пока пусть лежит. Может, еще что-нибудь вспомнит.
        3
        Дмитрий все ждал, что врачи и чудаковатый поп уйдут, наконец, и он попытается понять, что же с ним произошло.
        Но едва врачи закрыли за собой двери, как ладонь священника снова легла на его грудь… Вот тогда на лице парня появилась двусмысленная улыбка от Лукавого… Не предпринимая никаких действий, он ждал, что же произойдет дальше. Рука, оглаживая кожу, стала спускаться ниже… Дмитрий первым не выдержал напряжения, стыдливо ее отбросил и, с мычанием, преодолевая боль, сел. В его пристальном взгляде был молчаливый вопрос.
        – Мы нужны друг другу, – проговорил священник. Такие, как мы должны держаться вместе.
        – Это почему же?
        Ну, во-первых, потому, что я такой же как ты – отступник. Бывший ангел второй ступени. Во-вторых, тебе совершенно некуда идти после выписки. Ни дома, ни денег, ни работы… Где-то ведь надо жить. А у тебя не то, чтобы угол себе снять, на штаны даже денег нет, чтобы задницу прикрыть. Не голым же на улицу пойдешь… А я не беден. Я научу тебя деньги зарабатывать, здесь без них никуда… Деньги – это сила, это возможности, это свобода. Иначе в этом мире ты никто. Я как старший товарищ поддержал бы тебя в первое время. Помог бы тебе на ноги стать. А насчет предпочтений… Неволить тебя никто не станет. Так что решай.
        От слабости у Дмитрия поплыло перед глазами. Он, ухватившись руками за края кровати, попытался вернуться в горизонтальное положение. Отец Андрей вскочил и, поддерживая его за спину, осторожно уложил, подправил съехавшую подушку и вернулся на свое место.
        – Я устал. Я хочу спать, – угрюмо сказал Дмитрий.
        – Конечно-конечно, – согласился служитель церкви, – отдыхай, мой мальчик. Наша порода быстро поправляется! Сам не заметишь, как скоро встанешь на ноги. Ах, да! – он поднял палец кверху. – Вот тебе айфон, если что будет нужно, позвони мне. Вот так откроешь, это легко. Здесь всего два номера. Видишь: это мой портрет – «Андрей» – написано. Нажмешь сюда, если захочешь со мной поговорить. А это Вася – водитель мой… Думаю, пригодится, когда встанешь на ноги.
        У дверей протоиерей обернулся.
        – Да, перышко-то не теряй, Димитрий! Невелика ценность, но это единственная вещь, с которой ты с неба спустился. Из крыла твоего, небось? Так и быть, сохраню твою память о прошлом. А под подушкой прятать – место ненадежное: упадет на пол – санитарка выкинет, как мусор. Верну, когда выздоровеешь.
        Но Дмитрий даже глаз не открыл, он чувствовал себя таким измученным и разбитым, что ему было все равно. Да и зачем оно ему теперь? Хочет так, пусть забирает.
        4
        В день выписки из больницы Дмитрию на руки дали медицинский документ с историей болезни и на каталке довезли до выхода, где встречали люди протоиерея. Они привезли его в роскошную пятикомнатную квартиру Феофанова, где для него была приготовлена комната.
        Женщина средних лет в белом кружевном фартуке принесла телячий стейк, запеченный под сыром, с овощным гарниром и сказала, что хозяин Отец Андрей будет только вечером. Дмитрий пощелкал дистанционным пультом, пользоваться которым он научился еще в клинике, посмотрел боевичок, послушал новости о том, как полиция поймала двух парней- наркоманов, еще полистал – наткнулся на передачу для родителей о том, как узнать, принимают ли их дети-подростки наркотические вещества. Возникло смутное ощущение, что когда-то в другой жизни он не раз встречался с такой проблемой…
        Может, еще какую остросюжетную киношку выловить? Здесь их много… Нет, пожалуй, на сегодня хватит – решил он и выключил телевизионный экран.
        Сейчас гораздо важнее было привести свои сумбурные мысли в порядок. Наверно, ему несказанно повезло, что он встретил своего собрата из Потустороннего мира. Представить себе страшно, как бы он начал жить в конце осени, когда уже выпал снег, в этом большом сером городе, где жизнь кипит как в муравейнике, где каждый спешит по своим делам, и никому ни до кого нет дела. Если бы он упал на землю в другой стране с жарким климатом, там выжить было бы легче. Ночью можно было выспаться под пальмой, днем подработать себе на жизнь. А здесь, в большом сером городе, мир так далек от природы и так собственнически поделен, что пришельцу с космоса – прямая дорога в бомжи…
        А ведь Андрей реально заботится о нем. Только вот… что за привычка у него дурная, вечно норовит погладить? Дмитрий всякий раз напрягается из-за этого или смущается временами … Но это все мелочи.
        А вот интересно, с какой целью Андрей всем врачам говорил, что хочет забрать его в монастырь, где под молитвы монахов он выздоровеет гораздо быстрее? Неужели он сам в это верит? Хорошо, что не отвез. Здесь-то лучше. А с монахами – скукота, наверно…
        А ведь поп-то хочет скрыть от других, что привез родственничка домой, – промелькнула неожиданная мысль… – Монахами и молитвами прикрывается… Надо будет расколоть его на эту тему…
        Вечером, когда священник вернулся со службы, Дмитрий попытался настаивать на монастырской келье и обещанных молитвах.
        Отец Андрей едко высмеял его.
        – А может, ты для того и сверзился с небес, чтобы надеть на себя монашескую рясу и жить в жестком самоограничении? Брат мой благословенный! Мир и покой сердцу твоему! – с издевательской патетикой произнес священник. – Хвала тебе, брат Димитрий. Праведной жизнью ты дослужился до второй ступени небес. Хочешь сначала все повторить?
        Бывший ангел молчал. Не мог же он признаться, что он всего лишь пытается понять, для чего Отец Андрей так нянчится с ним…
        – А ты знаешь, почему монахи ходят в черном? Черный цвет – это то, что лежит за пределами цветового спектра. А это значит – полное отречение от плотской жизни и от человеческих страстей. Это отказ от мирской суеты и сосредоточенность на невидимом духовном мире. Ты за этим на Цэррон опустился, Дима?
        – А-аа… как же ты… Андрей? – Дмитрий оглядел богатые интерьеры: темно-красный кожаный диван на белом ковре, на котором они сидели, бархатные вишневые портьеры с золотой бахромой и тяжелыми кистями, дворцовая лепнина на потолке, старинные гобелены с павлинами на стенах… – Ведь ты тоже… в черном ходишь? – спросил его Дмитрий.
        На его взгляд полный иронии, священник ответил прищуром в смеющихся глазах.
        – Вот уж не поверю, собрат мой с неба, если ты вздумаешь уверять меня, что спустился на Землю исключительно, чтобы держать себя в черном теле да Всевышнему денно-нощно молиться… Лучше уж честно скажи, что устал на небесах от вечного самосовершенствования. Хотя… Впрочем… ничего не говори, я и сам все знаю, – с холодным скептицизмом добавил он.
        – Ну да, устал… – нехотя согласился Дмитрий. Он помотал головой и потер лоб. – Я все забыл… Я… Кажется, я цель потерял.
        – Постепенно все вспомнишь. Цель, говоришь? Ну-ну…Не ври… Ты людям завидовал. Страстей и приключений искал! Ты жизни хотел – бурной, кипучей…
        – Да, хотел. А что в этом плохого?
        Протоиерей понимающе ухмыльнулся.
        – С этого, брат мой, все и начинается…
        Бывший ангел опустил глаза, признав, что в этом поединке он проиграл. «Однако, не так–то прост это внешне кроткий и слащавый батюшка», – подумал он, невольно признавая его проницательный ум.
        5
        Через неделю отец Андрей зашел в комнату Димы с большой кожаной сумкой.
        – Завтра снимут железки с твоих ног. Я договорился. Больничную пижаму эту выкинь. Впрочем, такому сладенькому херувиму… – он опять скользнул по нему своим масляным похотливым взглядом, – даже линялые обноски к лицу.
        Протоиерей поднял к себе на колени саквояж, пластмассовая молния со скрежетом разъехалась, а он стал доставать оттуда красиво упакованные вещи и складывать их на диван.
        – Вот тебе джинсы… несколько футболок отменного качества, шерстяной пуловер, кожаная куртка и удобные кроссовки, – закончил он перечисление, открывая обувную коробку. – Завтра тебе к ортопеду ехать. А после можешь в храм заглянуть – на Божественную литургию. Позвонишь водителю Васе, он тебя отвезет.
        После посещения врача Дмитрий принял душ и теперь стоял перед большим зеркалом, озадаченно разглядывая свое лицо: на верхней губе и подбородке появился пушок… Он знал, что мужчины на земле часто сбривают такие поросли, но его гладких щек бритва пока еще не касалась. Отошел чуть подальше, чтобы увидеть себя полностью, и остался доволен. Синяя джинсовая пара с красной футболкой отлично сидела на его статном теле. Темные, волнистые волосы, открывая высокий лоб, обрамляли бледное продолговатое лицо. Карие глаза – мало сказать, что сияли острым любопытством к жизни – в них азартно плясала чертовщинка.
        6
        Изнутри Собор Истинной Веры поражал богатством и великолепием своего убранства. Практически все сверкало золотом: украшения и полуколонны иконостаса, узорочье решеток, искусная ковка круглых одноногих столиков для свеч. Гигантская, низко спущенная многоярусная люстра освещала залу тысячами лампад, трепещущих огоньками.
        Народу было много, они стояли лицом к алтарю и вместе с десятком священников молились богу. Святые отцы в золотых одеяниях поворачивались к иконостасу, и, осенив себя крестным знамением, кланялись.
        Звучал многоголосый женский хор. Сплетенные в унисон чистые хрустальные голоса взлетали к высоченным сводам, где парили изображения ангелов. И на фоне этого прекрасного песнопения слышались раскатистые призывы: «Господу помолимся-а-а!». Низкий гудящий мужской голос рассказывал о пречистой деве Марии и ее сыне божьем. И снова басовито звучали молитвенные прошения, направленные к богоматери и Христу-спасителю: «Спаси нас! Спаси нас!», а верующие хором присоединялись к этому зову.
        Красота звучания храмового пения, приглушенный свет, трепыхание бесчисленных сине-желтых язычков свечного пламени – все завораживало, создавая атмосферу священного таинства. Но пика своего служба достигла, когда из Царских Врат вышел Протоиерей Отец Андрей, в одной руке он держал пасхальный светильник, а другой размахивал дымящимся кадилом. За ним вереницей шли священники и тоже овевали всех верующих курящимся фимиамом.
        Но это было только начало чуда. Дмитрий в числе других замер с запрокинутой вверх головой, наблюдая, как с храмового свода на цепях медленно спускается бронзовый сосуд, высотой где-то полутора метра. А потом он стал летать, как маятник, из одного конца собора в другой – восемь дюжих священников в пурпурных одеяниях, одновременно приседая, с силой дергали за крученный канат и раскачивали его. И гигантское кадило плыло над головами богомольцев, испуская клубы благовония. Чудный запах хвои, свежей древесины, смешанный со сладковатым ароматом фруктов обволакивал молящихся. Дмитрий с удовольствием вдыхал это курение и чувствовал, как он весь проникался ощущением холодного чистого света, как будто возвысился и очистился от грехов, которые еще не успел совершить, но ведь собирался (а для чего же еще он спустился в этот мир?). И вдруг… привиделось ему, что нарисованные ангелы слетелись к нему вниз и, порхали вокруг него, взмахивая тонкими, бумажными крылами. Они звали его с собою ввысь, но Дмитрий смеялся, грозил им пальцем и говорил: «Не-ет, меня вы туда не заманите! Я уже там был! И ничего чудесного там
не видел!».
        «Бог Господь, явися нам» – пел хор. Мимо Дмитрия, представляясь светоносносными ангелами, прошла вереница священнослужителей в блестящих парчовых одеяниях – его Высокопреподобие отец Андрей возглавлял это шествие, неся над головой золотое Евангелие. А потом он же совершал святое Таинство, причащая прихожан к высшему божественному началу: молящиеся вкушали Хлеб, символизирущий Плоть Сына Человеческого и пили Кровь Его, чтобы иметь жизнь вечную. Люди кланялись в пояс, челом отбивали земные поклоны, глаза их блаженно поблескивали, а на лицах блуждали беспричинные улыбки.
        А дым голубоватыми змейками все еще летал в воздухе, кружа голову. И вдруг сквозь густую пелену жженого ладана Дмитрий увидел, как на него с купола глядят огромные глаза. Но оказалось, что не только он это заметил… По толпе прихожан прокатились изумленные возгласы, шорох вздохов… Некоторые особенно впечатлительные попадали на колени с криками: «Он услышал наши молитвы!», «Господи, защити и помилуй нас!». Глаза медленно растворились в клубящемся смоге.
        7
        Вечером Дмитрий встретил святого отца с холодным замкнутым лицом.
        – Ну что опять не так? – с обеспокоенностью спросил его Феофанов.
        – Наркотики! – не сумел сдержать своего гнева бывший ангел. – Ты используешь наркотики, чтобы дурить своих доверчивых прихожан.
        – Мой друг, наркотики – это то, что включено законодательными органами в специальные списки, а то, что не включено – это магия, – хитро ухмыльнулся священник. – К тому же, ладан – это общепризнанное средство для дезинфекции храмов. Верующие лобызают иконы, кресты, причащаются из одной единственной ложки, но в истории еще не было случаев, чтобы в церквях заражались. Это и есть великое таинство, мой друг, – добавил он уже с обычным кротким и благостным выражением лица.
        – Ловлю тебя на слове! Ты и сам не отрицаешь, что для так называемой «магии» в составе курящихся веществ был не только общепризнанный ладан. Я видел своими глазами: люди реально кайфовали! Да я и сам глюк словил! Что за представление ты устроил?
        – Я устроил?! – отец Андрей от души расхохотался. – Никакой отсебятины. Этот сценарий давно уже стал каноном, и я думаю, за века он вряд ли изменился. Все в нем до мелочей прописано, вплоть до того, после какой молитвы, сколько поклонов класть. И уж будь уверен, что все останется неизменным до скончания мира.
        – Но почему? – с искренним изумлением спросил юноша. – Времена меняются, технологии преображают мир. Получается, что ваша теология, создав Ветхий Завет и Евангелие, намертво закаменела. Вот ты, как человек, живущий среди застывших догм трехтысячелетней давности и читающий молитвы на церковно-славянском, не отправил же голубя или монаха с запиской ко мне. Ты сразу же подарил мне айфон для удобства общения. И все вы, священнослужители, в обиходе пользуетесь современными гаджетами. Но почему эта ваша богословская наука не движется вперед вместе со временем? Ничего в вашем учении не подвержено сомнению или критике. Ритуалы церковных служб с семнадцатого века никак не изменились. Обрати внимание: с семнадцатого! Единственным реформатором церкви на Руси был патриарх Никон. Петр Великий, как прогрессивный царь, поддержал его. И то Никон изменил не дух церкви, а всего лишь форму, у него священники стали проводить обряды не на латыни, а на русском. Но это вызвало шквал сопротивления среди духовенства и верующих. Староверы-фанатики в знак протеста сами себя вместе с семьями сжигали. Ох, и не любят у нас
новое, – усмехнулся Дмитрий.
        – Вот какая у тебя амнезия, а говорил, что ничего не помнишь, – удивился протоиерей.
        – Когда я лежал со сломанными ногами, у меня было много свободного времени. Мне было интересно, что люди знают о боге и о нас, ангелах. Но ничего нового в современных знаниях я не нашел. Пришлось изучать историю религии. Спасибо тебе за айфон. Я понял, что, в первую очередь, религия была необходима правителям, как способ объединения народа, как психологическая узда, которая помогает властвовать. В то же время диктаторам был выгоден примитивный уровень человеческого стада: чем меньше рассуждают, тем легче ими управлять. С другой стороны, религия – это способ нравственного просвещения человека, попытка удержать его в рамках морали. Но если уж Церковь ратует за сохранение нравственных и духовных ценностей, то почему эти заповеди преподносятся таким диким варварским образом? Я имею в виду святое причастие?
        Отец Андрей засмеялся.
        – А-а, ты про Евхаристию, «Святые Дары»? Это, брат, понимать надо… Христиане для жизни вечной должны отведать Плоть Сына Человеческого и пить Кровь Его. Эти символы с древности к нам пришли.
        – Это символы примитивного мышления человека, жившего более двух тысяч лет назад. А если вникнуть, то по современным понятиям – это каннибализм и вампиризм.
        – Ну ты, брат, загнул… «Святые Дары» – это же важнейший церковный ритуал для верующего. Если Христос пожертвовал собой ради Спасения человечества, то мы проводим обряд бескровной жертвы. Это же приобщение к трагедии для верующих. Они проникаются самопожертвованием Господа, его былыми страданиями и духовно возвышаются. Содержание этой символики понимать надо! – снова повторил протоиерей.
        – Принимают подобную символику те, кто вообще не привык мыслить самостоятельно. Им вложили в голову шаблон, они и решили, что это правильно и так надо. Если ваши прихожане хотят принять высочайший духовный завет от Господа, то почему надо тащить в рот Его Тело и пить Его Кровь? В этом есть какой-то детский, не рассуждающий, примитивный инстинкт.
        Если уж, действительно, церковь считает своей важнейшей целью – вложить в души людей преклонение перед светлым идеалом добра и любви к человечеству, каким был Христос, то почему это надо делать с помощью сомнительного и абсурдного образа, как Причастие к Святым Дарам? Почему бы не привлечь сюда не только музыкантов и певцов, но и литературные таланты, чтобы написать другой сценарий, то есть те же вечные истины переложить на язык других символов, ярких, выразительных, катарсисных? Ведь если это поднять на более высокий интеллектуальный уровень, то в Церковь потянется и мыслящая, ищущая смысл жизни молодежь.
        Отец Андрей слушал его, не перебивая и даже согласно кивая головой, хотя голубые глазки его хитро посмеивались.
        – А ты думал, все люди так осмысленно относятся к учению о боге? Сказано им: в церкви ставьте богу свечку, а креститесь справа налево – и им этого достаточно. Никто не задумывается о значении ритуалов. Что положено, то надо выполнять. Так жить легче. А догма тем и хороша, что люди принимают верование без рассуждений и сомнений, – в этом я полностью согласен с тобой. Такая система устраивает всех, и церковную верхушку, и светскую власть. Так было, так принято, а значит все истинно. А тебе, брат мой, Димитрий, я вот что хочу сказать: а ну их к бесу! Ты ведь, дружище, на землю пришел радости искать, – проникновенно сказал отец Андрей. – Так прими же этот мир таким, каков он есть. Тот, кто изъяны и несовершенства ищет, счастливым никогда не бывает: все брюзжит-брюзжит и от тоски чахнет – вот, мол, весь мир – дерьмо, и люди в нем такие же. Мой совет тебе, дружок: не начинай свою новую жизнь в этом прекрасном человеческом теле, – он снова скользнул по нему липким вожделеющим взглядом, – с ворчливого недовольства. Тем более нам с тобой есть, что отметить сегодня.
        Протоиерей достал из своего бездонного саквояжа несколько красиво оформленных бутылок со спиртным, рядом на низкий столик поставил корзинку с румяными персиками и несколько плиток черного шоколада. Затем не спеша взял в руки самую большую бутыль из толстого черного стекла, длинное горло которого было обернуто фольгой и, легонько встряхнув, повертел в руках. Пробка с легким хлопком вылетела из горла, и искрящаяся струйка жидкости стала наполнять фужер.
        – За тебя! – предложил Андрей, приподнимая бокал. – За то, чтоб ты никогда не пожалел, что оставил небеса.
        Дима с любопытством поднес напиток к лицу, легкие пузырьки поднимались со дна и, разрываясь на поверхности, брызгали в лицо. Легкий кисло-сладкий фруктовый вкус его парню понравился, и он для утоления жажды, сам себе наливая, быстро осушил несколько бокалов один за другим. Вскоре настроение его заметно улучшилось, и легким блаженством наполнилась голова. То, обычное напряжение, которое он испытывал разговаривая с Андреем, развеялось. Тот поучал его, как жить на земле, и все, что говорил ему бывший ангел, а теперь и более опытный его собрат, казалось ему удивительно верным.
        – А вот скажи, для чего ты критикуешь церковное учение? Думаешь ты умнее других что ли? Пришел на службу один раз, в пух и прах все разнес, и после этого начались перемены?
        – Да нет, – засмеялся бывший ангел, – я просто хотел узнать, далеко ли люди продвинулись в постижении бога и потустороннего мира.
        – Да ничего они не знают о боге. Все основано на мифах и вымысле. Запомни, в этом мире все построено на политике сильных. Церковное учение – это гора незыблемая. Реформы невыгодны властям. Тем более, люди не ропщут. Их устраивает то, что есть. Хотят они играться в эти игры – да, пожалуйста. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
        – А как же духовные поиски? Ведь есть же такие, кто ради них в искреннем беззаветном служении богу отказывается от мирских благ?
        – Таких блаженных идиотов кот наплакал. Каждый на этой земле ищет тепленькое место для себя. Каждым движет корысть и выгода. А Церковь людям нужна. Человек так устроен, что полностью зависит от своих желаний и эмоций. Ему необходимо излить угрызения совести, страхи, сомнения. В миру каждый печется только о себе. Человек на земле одинок в своих страданиях. Потому многие идут сюда. Им нужен духовник, который облегчит их души от гнета тяжких дум. Им нужен пастырь, который поведет их в стаде к богу. Поклоняться идолу гораздо проще, чем мучительно искать смысл жизни и бежать вслед за вечно ускользающей истиной.
        Дмитрий слушал священника, уважая за ум и знание жизни. Многие из суждений отца Андрея, как ему казалось, расширяли его представление о жизни на земле.
        – Так что вот тебе мой совет: человеческая жизнь коротка, сам не заметишь, как быстро она пролетит. И поэтому ее надо прожить с максимальной пользой для себя. В этом мире надо любить только себя и ублажать себя во всем. Все возможности для получения наслаждения надо использовать, – проговорил священник и, откупорив флакон коньяка, разлил пахучий напиток по бокалам.
        Дима понюхал блестящий золотисто-коричневый напиток. Его обоняния коснулась легкая волна смолисто-древесного аромата – так пахло в дубовой аллее возле храма. Он взглянул на протоиерея. Тот, одобрительно улыбаясь глазами, повертел бокал в руках, посмотрел напиток на просвет и, призывая последовать за ним, глотнул. Диме вкус коньяка понравился: в меру жгучий, маслянисто-пряный. Он выпил его залпом, как сок или кефир. Затем в порядке ознакомления с алкоголем святой отец Андрей открыл бутылку русской водки… Очень скоро бывший ангел почувствовал, что мысли его путаются, а речь стала бессвязной и неразборчивой…
        – Да кажется, вышел перебор… – пробормотал отец Андрей, укладывая на диван бессмысленно улыбающегося Диманова. Обхватив его за затылок, как бы поправляя подушку, протоиерей неожиданно впился в его губы страстным поцелуем.
        Инстинкт сработал сам собой. Это было против его мужской природы. Дмитрий с отвращением оттолкнул его, вытер ладонью чужие слюни и, не отдавая отчета в своих действиях, ударил его кулаком в лицо. А потом, зажав обеими руками рот в попытке сдержать рвотные спазмы, он на заплетающихся ногах побежал в туалетную комнату.
        Утром юный Диманов проснулся с тяжелой головой и смутным ощущением какой-то гадливости. Но вспомнить ничего он не смог, кроме того, как они со священником «дегустировали» разные виды алкоголя. Затем к нему заглянул отец Андрей, неся на подносике стопочку водки.
        Дмитрий покачал головой, смотреть на это ему было тошно.
        – Головушка-то болит? – как обычно слащаво спросил протоиерей, хотя выглядел он довольно подавленно и жалко. – Пей, тебе говорю, вот увидишь, сразу полегчает.
        Дмитрий наотрез отказался. Кроме того, когда он увидел тусклые бегающие глазки Андрея, в нем колыхнулась брезгливая неприязнь.
        – А тебе пить нельзя, ты сразу в драку лезешь, – с фальшивым смешком упрекнул его священник, показав лиловое пятно под глазом.
        Дмитрий исподлобья посмотрел на него и угрюмо сказал:
        – Уйду я от тебя.
        Лицо отца Андрея скривилось.
        – Да кто ж тебя держит? Иди… Хочешь мой путь повторить? – усмехнулся он. Священник тяжко вздохнул… а потом в сердцах грохнул поднос на тумбочку с такой силой, что стопарик опрокинулся, а жидкость, предназначенная для исцеления Диманова, растеклась по подносу. Отец Андрей плюхнулся в кресло и, прикрыв глаза, откинулся назад, припоминая свое прошлое. Дмитрий тоже присел на кровать, приготовившись слушать историю его падения.
        – Я тогда служил жрецом судеб – эйтраном. Ослушался Белую Королеву и не привел приговор в исполнение. Все сделал по своему усмотрению – надоело жить по чьей-то указке. В наказание Белая Паучиха и свергла меня на землю… Но случился какой-то сбой в системе. Бывает же такое, когда трехлетняя девочка вдруг припоминает какие-то эпизоды из своей прошлой жизни, причем в том, как она это воспроизводит, прорывается такой жизненный опыт и такие страдания, которые ребенок в силу своего возраста не может осознать. Это означает только одно: ее прежняя жизнь каким-то образом застряла в подсознании. Бывали и другие случаи, когда после удара молнии память перебросила пожилого мужчину в другой век, в другой страну, где сам он в то время был женщиной.
        По существующей системе я должен был возродиться в материнской утробе. Но я пал иначе. Так же, как и ты, я брякнулся на землю в теле взрослого мужчины, – его высокопреподобие горестно хохотнуло. – Бомжевал, ел из помойки… ты-то хоть на вокзале можешь переночевать, благодаря мне… Потом уже я пристроился к братьям монахам и стал служить богу. Да только ему, Наднебесному, это на фиг не надо. Я для себя хотел урвать по максимуму, чтобы подняться из нищеты, и чтобы жизнь была всласть!
        Я и тебе помочь хотел, чтоб ты не повторил мою участь. Ну что ж… вольному воля. Насильно тебя здесь никто не держит.
        «Уйду я от тебя», – передразнил отец Андрей с обидой. – Куда уйдешь-то? Ты же человек теперь, у тебя ни документов, ни имени, ни денег, ни работы, ни образования. Ты вне этой жизни. Ты умрешь от голода на улице. Я же могу дать тебе все.
        – А у тебя много денег, верно?
        – Достаточно, чтобы удовлетворить любую твою прихоть.
        – А какими способами ты их зарабатываешь?
        – Я научу тебя, если останешься, – самодовольно улыбнулся протоиерей.
        – Ладно, – неожиданно для себя согласился Диманов.
        8
        Собор Истинной Веры был виден издалека в свете многочисленных ночных фонарей. Четко вырисовывались округлые купола с красноватыми отблесками закатного неба, а от ярко освещенных крестов исходили золотые лучи. Разноцветные витражные окна в обрамлении арок были невероятно красивы. Огромный портал, мерцая желтыми огнями, приглашал заглянуть внутрь. Издали казалось, что храм весь окружен божественной аурой.
        – Сказочно красиво! – не смог сдержать своего восторга Дмитрий. – А ты мне покажешь, как ты делаешь свои фокусы на своде? Помнишь, во время литургии сверху на нас смотрели глаза бога?
        – Ну это ты уже видел. Щас покажу другое. Стой здесь. Схожу приборы включу.
        Протоиерей ушел, а через несколько минут над самым громадным куполом зависло трехмерное изображение шестикрылого ангела. Плавно взмахивая крылами, он медленно улетал ввысь, превращаясь в ночную звезду.
        – Впечатляет, – согласился Дмитрий. – А что еще ты делаешь, чтобы люди толпами валили в твой собор?
        – Недавно я отвалил кругленькую сумму за то, чтобы к нам привезли мощи Святой Матроны. При жизни она была слепой. О чудесах исцеления легенды в народе ходили. А еще она обладала даром ясновидения. Люди со всей страны съезжались. Длиннющие очереди выстраивались. Все хотели прикоснуться к ней, о своих нуждах попросить.
        – Неужто останки способны кому-то помочь? – удивился юноша.
        – А как же, кто верует, тому несомненно помогут. Она же святая, и останки ее благоухают, в отличие от вонючих египетских мумий. Ее скелет и одежда сохранили божественную благодать и мощь, данную ей Господом. Люди верят в чудодейственность церковных реликвий.
        – С пиаром все понятно. Но ты же обещал мне рассказать, как ты делаешь бизнес в церкви.
        – Да какой уж там бизнес… – Так уж… люди вот побогаче пожертвования делают… уклончиво ответил протоиерей. – И тут же, переменив тему, стал с удовольствием рассуждать. – Есть три категории людей по тому, как они к Господу идут. К первой относятся особо чувствительные совестливые миряне, которые в боге духовности ищут. Эти прям до фанатизма Всевышнему поклоняются. Может, от меркантильности окружающего мира задыхаются и в молитвах пытаются спастись. Может, в сказочки про рай веруют, думают: в вечной жизни им воздастся за то, что Господа при жизни славили.
        Во второй категории – те, кто сильно нагрешить успели. Гложет их страх, что черти будут их в аду на сковородке жарить, – Феофанов рассмеялся. – Глупые человеческие сказочки про Ад и Рай. Некоторые наивные люди думают, что отмучаются на земле, а потом будет им вечное безмятежное счастье на земле обетованной. Будет полно еды, кругом солнышко, цветочки, небо синее-синее… И нет больше – ни боли, ни слабости, ни разочарований, ни бешенного ритма жизни, ни проблем со здоровьем.
        Никакого такого рая не может быть на свете. Потому что, если бы он и был – то никому бы не принес радости, ибо то, что дается без борьбы – не имеет цены. То же самое с адом. Бесконечная вереница адских наказаний в качестве возмездия за грехи никакой исправительно-воспитательной ценности не имеет. Это зверски ожесточает, но сердца не смягчит и души не очистит. Так что ад и рай – это довольно грубо сформулированные конструкции для поощрения и устрашения. Существование ада и рая предполагает некоторую статику – отсутствие движения. Но статика противоречит законам развития и ведет только к деградации. Человеческая душа без борьбы и препятствий хиреет.
        – А третья категория верующих? Что они собой представляют? – спросил Диманов.
        – Эти следуют семейной традиции, отцы и деды веровали, и они слегка… Господа почитают время от времени на всякий случай.
        – А зачем же ты их дуришь, играешь в эти игры с придуманными обрядами и богослужениями? Зачем ты правду про бога им не расскажешь? – снова обескуражил своим вопросом его Дима.
        И снова священник не ответил. Не мог Феофанов сразу все уловки свои Дмитрию раскрыть. Юноша чист. Пока. Да еще как гневлив, коли видит бесчестие и порок.
        Вчера отец Андрей грехи отпускал одному здоровенному детине. По роже видно – мутными делами вершит. Стоит его высокопреподобие на аналое, где лежат евангелие и крест. Прихожанин подошел, по всей форме перекрестился и положил на евангелие два пальца, склонившись. Отец Андрей накрыл его голову в знак своей благодати епитрахилью – лентой, которая висит у него на шее поверх рясы, и включил маленький микрофон, который спрятан у него на груди.
        – Покаяться хочу, ваше высокопреподобие.
        – Открой свое сердце, брат мой. Прислушайся к своей душе, – отвечает ему священник.
        – Грех на мне тяжкий, – глухо признается прихожанин. – Любовницу я порешил. Убил стерву. Сам не знаю, что со мной произошло, когда застал ее с другим. Забил ее до смерти, а потом в лесу зарыл.
        – Отнять у человека жизнь – это великий грех. Один лишь Господь, давший жизнь человеку, может ее отнять. Знаешь ли ты это?
        – Да, святой отец. Злоба захлестнула меня, вне себя был от ярости…
        – Готов ли ты ответить за свое преступление перед законом?
        – Нет, святой отец. Она, сука, заслужила это. Сколько бобла, брюликов… про шмотки и говорить нечего – ни в чем ей не отказывал, машину подарил…
        – Ты раскаиваешься в том, что сделал?
        – Да, святой отец, глубоко раскаиваюсь, я ведь любил ее.
        – Это хорошо, что ты сожалеешь о содеянном. Значит, не оскудела еще душа твоя для добра. Помни всегда: если злом отвечать на зло, оно всегда вернется обратно. Ошибки с каждым случаются. Главное, осознать их и больше не повторять. Покаяние твое Господь принял. Бог благословит тебя. От имени Его я отпускаю твои грехи. – Сняв с его головы епитрахиль, протоиерей перекрестил ему лоб. – Иди с миром. Купи крест десятой модели в нашей торговой точке и читай отче наш в течение двух недель по утрам и вечерам.
        Когда исповедуемый, приложившись к протянутой для поцелуя руке святого отца, ушел, Феофанов с удовлетворением потер ладони друг о друга: удалось-таки ему сбыть самый дорогой золоченый крест с фальшивыми бриллиантами. А этот наивный криминальный коммерсант, считай уже в ловушке: все отдаст, лишь бы запись не попала в органы.
        9
        И о Доме для сирот, который протоиерей содержал на окраине города, он бы не хотел, чтоб Дмитрий узнал. Официально, как благотворительное предприятие для беспризорных подростков, то двухэтажное строение не было зарегистрировано. Хлопот и обязательств потом не оберешься. Да и контролеры замучают проверками. Главное – «прикрытие» в органах обеспечить.
        За двухразовое питание, одежду и «вмазку» шестеро мальчишек выполняли для него кое-какую работенку. А присматривал за ними в качестве воспитателя бывший урка – его выкормыш с сожительницей. Он-то знал все ходы-выходы, знал в каких местах можно сбыть наркоту… и даже собирал пацанов на мелкие грабительские вылазки.
        Феофанов в черной рясе под видом благодетеля частенько появлялся там с подарками. Кеды, кепки, ветровки привозил пацанам. Вел с ними беседы о боге. Учил быть кроткими и добрыми.
        Однажды в свой очередной приезд они вместе с воспитателем обнаружили мальчишек на пустыре. Те мутузили одного из своих подельников. Мальчишку, которого они били, как потом выяснилось, звали Верг. Когда под окрик наставника разгоряченные пацаны нехотя расступились, Верг поднялся на колени и первым делом завертел головой в поисках какой-то вещи, из-за которой, по всей видимости, и случилась эта заваруха. Это бы надкусанный гамбургер. Рядом возле старого бревна в фирменном пакете лежала еще пара таких же нетронутых. Едва смахнув с бутерброда пыль, мальчик лет четырнадцати жадно впился в него зубами, и, не обращая внимания на других, торопливо стал его поедать, пока не отобрали.
        – Этот откуда взялся? – спросил воспитатель пацанов. – Вас что, плохо кормят, чтобы из-за еды драться?
        Мальчишки враз заговорили, перебивая друг друга. Из их сбивчивых рассказов Феофанов узнал, что Верг в их доме ночевал два раза, но раздатчица Рита сказала, что он пока не числится в списке, и еды на него нет. Он кормился, кто чем поделится. Сегодня ребята звали его на вылазку, на ограбление киоска, где продавали гамбургеры и шаурму, но он не пошел. А там их там ждала облава. Пятерым удалось сбежать, а Серегу менты пристрелили.
        – Вот Сашка пусть сам расскажет, – пацаны вытолкнули в круг щуплого вихрастого парнишку.
        – Мне жалко Серегу. Он был мой друг. И я пошел один пореветь на пустыре. Смотрю этот на бревне сидит и гамбургер жрет, – Сашка с отвращением указал на Верга. – «Хочешь? – говорит. – Ты же со мной всегда делился. На, ешь. Только ребятам не говори». Смотрю, упаковки на бутерах – такие, как у Гасаныча, которого мы грабить ходили. Я офигел: «Так это ты нас заложил? Иуда… Из-за тебя Серега погиб». – А этот гнида-стукач тычет мне свой бутер в рожу: «На, – грит, – ешь. Гасаныч сказал, что я никогда голодным не буду, если буду заранее его предупреждать». Вот мы с ребятами его и побили…
        – Не о хлебе насущном, а о душе, о душе прежде всего надо думать, – тихо проговорил священник в черной рясе, скромно стоящий позади всех. – Идите все с богом. Молитву за спасение души его заблудшей буду читать.
        Феофанов молча присел рядом с Вергом на бревно. Тот, искоса бросил на него затравленный, ненавидящий взгляд волчонка: вот сейчас я мал, но как только у меня отрастут острые клыки, я перегрызу вам глотку – говорили его глаза. Вам всем. Всем, кто вырос сытым, довольным и счастливым. И продолжал с непроницаемым лицом сосредоточенно жевать подлостью заработанные бутерброды.
        – Часто бываешь голодным? – спросил его священник.
        – А вам-то чего до этого? – с набитым ртом неприязненно буркнул подросток.
        – Давно бродяжничаешь?
        – С месяц примерно. С тех пор, как из детдома сбежал.
        – Но там-то с кормешкой нет проблем. Вернуться не хочешь?
        Мальчишка шмыгнул носом и вытер нос тыльной стороной ладони.
        – Не. Мне туда нельзя. Мне уже четырнадцать, в колонию загребут.
        – А мамка с папкой где?
        – Отца не знаю. А матери я не нужен был. Она меня часто запирала одного и по много дней домой не приходила. Я чуть не сдох тогда с голодухи. В больнице от истощения лечили, а ее родительских прав лишили.
        Мальчик был хорош собой, сладенький с виду, но не это главное. Метким проницательным взглядом священник определил, что тот ему подходит. Какое завидное самообладание… Терзаться угрызениями совести из-за того, что кто-то пострадал по его вине, парнишка не будет. Ради своих мелких шкурных интересов кого угодно затопчет, по головам пойдет. Это как раз и облегчает задачу, – думал Феофанов, – моральные вопросы для его натуры – ничто. Значит, Вергом можно легко манипулировать, соблазняя материальными благами.
        Феофанов не ошибся. С Вергом, оказалось, легко договориться, посулив ему хороший смартфон. Более того, оказалось, что тот сразу же смекнул, что от него требуется. Недоверчивость, страх быть обманутым – это единственное, что мешало ему согласиться сразу.
        Первым делом Феофанов завел мальчика в магазин и купил ему приличную одежду. В ней он и остался. Снисходительно посмеиваясь, отец Андрей исподтишка любовался своей новой находкой. Мальчик со взглядом дьяволенка. Мальчик, который не испытывает чувства благодарности никогда. Он принимает дары хищно, как должное, с большим чувством собственного достоинства.
        Мой маленький принц, – шепотом называл его Феофанов, дрожа от нетерпения, пока Верг принимал ванну, наполненную пышной парфюмированной пеной. – Мойся, мой мальчик, мойся, испробуй моих кушаний, испей моего вина, купайся в моих ласках, слушай мои песни, внемли гласу проповедника…
        Приемный сынок известного в городе священника, принятый в школу, обходился ему дороговато. Бесконечные срывы уроков, травлю учителей или избиения отличников приходилось компенсировать покупкой компьютеров, ремонтом кабинетов или просто подарками. В шестнадцать лет Верга осудили за групповое изнасилование одноклассницы. Феофанов вытаскивать его не стал. Устал от сладкой жизни.
        10
        Погруженный в воспоминания о своем бывшем возлюбленном, Феофанов по дороге домой чуть не врезался в бампер идущего впереди автомобиля – не заметил вспыхнувших фар при торможении на красный сигнал светофора. Резко придавив педаль, он остановил машину и со скукой оглядел сотни горящих огоньков на ночной магистрали.
        – А любить противоположный пол – в мужском монастыре что ли отучился? – неожиданным вопросом прервал их молчание Диманов, чем привел спутника в замешательство.
        – Да нет… О чем ты? – как бы непонимающе отозвался Феофанов. – Мы же обет безбрачия давали, все братья-монахи хранят целомудрие.
        – Наверно, это невероятно трудно сопротивляться естественным инстинктам, да? Ведь обет не прекращает выработку тестостерона в мужском организме. Не всегда удается подавить в себе искушения, да? – продолжал любопытничать бывший ангел.
        – Всяко бывает, живые же люди, – охотно поддержал его священник и, нажав на газ, двинул машину вперед на зеленый глаз светофора.
        Когда прихожанки с тревожными ахами и жалостливыми восклицаниями сообщили протоиерею, что возле храма лежит разбившийся насмерть голый парень, Феофанов вышел посмотреть на самоубийцу. От врачей «Скорой», суетившихся возле покалечившегося, священник узнал, что паренек еще живой, и поехал его сопровождать в больницу. Когда отец Андрей сидел возле пострадавшего, накрытого простыней, он глаз не мог отвести от его лица.
        Чистый херувим. Лицо бледное, не тронутое загаром и нежное, как у девушки. Красиво очерченный рот. И волосы черные, блестящие, рассыпавшиеся по подушке. У Верга были такие же густые и красивые волосы, и губы мягкие, бантиком, как у женщины… Видно, бог его мне послал вместо Верга, – подумал тогда Феофанов.
        Оба они своенравные да своевольные. Но Верг после всех своих выкидонов знал, чем вызвать расположение папашки. Какие бы фортеля не выкидывал, он всегда помнил, кому обязан за свою свободу и чем должен расплачиваться.
        А Дима был холоден, эмоционально отстранен и даже дотрагиваться до себя не позволял… И более того, Феофанов подозревал, что «бывший собрат» его презирает. Вот такая нескладуха: один вожделеет, а другой ему за это ненавистью отвечает. И самое парадоксальное, что именно это пленяло, влекло, возбуждало и в то же время отравляло его существование, доводя до отчаяния.
        От Феофанова Дмитрий ушел, как только почувствовал себя вполне здоровым. Устроился на какую фирму менеджером, снял комнату и, как мечтал, стал жить среди людей. Но новых друзей он там не приобрел. Хотя и считал, что знает человеческий род, как пять своих пальцев, он должен был признаться себе, что робеет перед людьми, не знает, как себя вести, а его ядовитые суждения о мире способствовали тому, что коллеги сторонились его.
        Позже Дима понял, в чем была его проблема: он был лишен элементарного – у него отсутствовала фаза детского развития. Если у других были любящие мама и папа, которые с рождения учили его навыкам жизни в семье и в обществе, то он, сразу же рожденный во взрослом теле, часто был наивен и не понимал очевидных вещей, хотя мог самоуверенно рассуждать о высоких материях. Диманову часто не хватало наставника по жизни, поэтому он и не прекращал своих приятельских отношений с блудливым протоиереем, ценя его за глубокое и верное знание человеческой природы.
        Позже он научился ни с кем близко не сходиться, чтобы никто не знал о его слабостях и изъянах. Он умел легко очаровывать людей, у которых сложилось впечатление о его загадочной ускользающей сущности. А жил он по принципам, которым обучил его бывалый собрат, падший темный ангел, – обмануть, обхитрить и извлечь максимальную выгоду для себя.
        ГЛАВА 26. ЛУЭНГРАСС. НЕПРОШЕННЫЕ ГОСТИ
        Лживое безмолвие объемлет Меня, и тщетно ловлю Я напряженным слухом голоса откровения, они остались за той же непроницаемой стеною. С каждым мгновением удаляется от Меня истина. Напрасно Я шлю ей вдогонку стрелы Моих слов: они пролетают мимо. Напрасно Я окружаю ее тесными объятиями Моих мыслей, оковываю железом цепей: пленница ускользает, как воздух, и Моими объятиями Я душу пустоту. Еще вчера Мне казалось, что Я настиг Мою добычу, и Я пленил ее, и толстой цепью Я приковал ее к стене, а когда взглянул поутру – к стене был прикован скелет. На позвонках его шеи свободно висела ржавая цепь, и нагло смеялся оскаленный череп.
        ЛЕОНИД АНДРЕЕВ. ДНЕВНИК САТАНЫ
        1
        После трудового дня по освоению пустынных земель архея Зоэль возвращалась в свой чертог. Проходя через сквозной тоннель со свисающими вниз гирляндами цветов, подобных цветочному ливню, она удивилась непривычной тишине в своем дворе. Примолк многоголосый птичий гомон. Не встречают архею, распустив роскошные хвосты ее домашние питомцы, огненно-красные, белоснежные и изумрудно-синие павлины. Не верещат и не скачут по ветвям крохотные голубые обезьянки… Да и сама богиня, подходя к приусадебному двору, не могла не почувствовать дух незваных гостей.
        Но не для того ж они прилетели, чтобы прятаться. Вот один из них, хоть и считается бесплотным, но формы-то знакомые – туманом малиновым выползает он из оплетенной плющом беседки, струится вверх, подобострастно склоняется в поклоне.
        – Да пребудет сила твоя над этим цветущим миром, великая Царица Луэнграсса!
        – Вот уж не ждала гостей из Самалеи, – не слишком дружелюбно откликнулась Зоя. – Зачем пожаловал, Астарот?
        – Ариил хочет говорить с тобой.
        – Признаюсь тебе, демон: я не горю желанием видеть его, – холодно отрезала архея.
        – Откуда в тебе гордыня, Царица Жизни? Ты всегда была добра ко всем живым существам, – упрекнул ее Астарот.
        – Дело вовсе не в гордыне. Опасно говорить с Отцом Грехов, – с коротким смешком проговорила богиня. – Не хочу подвергаться искушениям.
        – Император Самалеи с огромным почтением пришел к тебе. Он хочет проникнуться тайной творения. Ему нужно твое благословление.
        – Зачем ему это?
        – Нет смысла существовать без развития и самосовершенствования!
        – Как и без того, чтоб состряпать ментальную подножку кому-нибудь из нас? – усмехнулась Зоя.
        – Просто поговори с ним, прошу! Твоему брату сейчас, как никогда нужна поддержка и помощь. Ему кажется, что ступени на лестнице перед ним закончились. Его это очень гнетет. Он боится, что его путь к Всевышнему зашел в тупик.
        – Ладно, – обреченно согласилась Зоэль. – Сложно отказать одному из сильнейших духов Седьмой ступени. Твоему господину я окажу прием через десять минут в парадном зале, – и она показала рукой на Небесный Чертог, стройные конструкции которого, казалось, взметались прямо в небеса.
        Царица Луэнграсса сразу же растворилась в воздухе. А гости телепортировали к подножию белого замка, который вместе с многочисленными башенками и пинаклями, придающими ему летящий характер, буквально парил над землей. Визитеры остановились у широкой хрустальной лестницы с ажурной баллюстрадой, у основания которой на синих плитках тротуара их встречали скульптуры крылатых драконов-геаров. Тратить время на пересчет ступенек высокие гости не стали и влетели прямо в портал дворца.
        Ангел-мажордом ввел визитеров в белую гостиную, где их ждала хозяйка Луэнграсса – в тиаре с изумрудами и искрящемся платье, которое поминутно меняло основной цвет. Вечно юное и свежее лицо ее слегка просвечивало, как теплое световое пятно.
        Существо, чей лик был скрыт за тонкой работы металлической маской, предстало перед археей.
        – Безграничного восхождения, прелестная Создательница!
        Зоя почтительно склонила голову.
        – Великих ответов на Вечные вопросы, Ваше Императорское Величество, – пригласив гостей присесть, она не смогла удержаться от иронической улыбки. – Все никак не привыкну к отсутствию лица.
        – Я и сам не могу к этому привыкнуть. Моя тайная мечта – хоть раз взглянуть в зеркало и увидеть там лицо. Одно единственное лицо. Но, увы, это невозможно. Я так же многолик, как многолики истина и ложь.
        – А я почему-то чаяла увидеть пленительный образ молодого Люцифера. Это ведь самый любимый из всех твоих воплощений, верно? – засмеялась Зоэль.
        – Он здесь, перед тобой, сестра! – пришедший, откинув широкий черный плащ с красной подкладкой, величественно сел в кресло и элегантным движением руки сдвинул маску прямо на венец из черненого серебра.
        На архею глянул тот, кого она помнила с далекой юности – свет доверия и радостных надежд излучало его лицо, не зря ж его позвали Лучезарным, Рожденным от Зари.
        – Мне тебя часто не хватало, сестра, – проникновенно сказал он, излучая любовь ко всему окружающему, в том числе и к ней. – А ведь мы дружили с тобой, когда я правил Седьмым Небом.
        – Да, мы дружили, пока ты был праведным херувимом. Как солнечный ангел, ты призван был осенять светом и духом божьим, но ты ушел во тьму.
        Приветливое лицо Люцифера, некогда восхищавшее всех удивительной красотой, потемнело, приобрело желтовато-коричневый оттенок…
        – Я думал, ты всегда будешь на моей стороне, – сварливо упрекнул он сестру. – Ведь мы оба произошли от эонов, от первых духов Пустоты. Мы дети Пистис Софии, – теперь уже на Зою смотрел львиноголовый Змей.
        – Да, я помню тебя, брат Ариил. Ты был духом Воздуха и одним из первых творцов, населивших Пустоту. Но с тех пор много изменилось. Стоит ли тебе напоминать о том, кто стал совратителем первых людей?
        – Зо-о-эль! – протянул новый аватар. Желтые глаза его с поперечным вертикальным зрачком протестующе вспыхнули… на глазах происходила новая транформация. Из тугого ворота одежды с шуршанием выглянула плоская голова змеи с черными щитками на шкуре цвета красной охры. – Ну о чем ты говоришь, сестра? Неужели ты хотела, чтобы первые мыслящие творения оставались глупы и слепы? Я им открыл глаза на истину. Я расширил их сознание. Я показал им жизнь без запретов. Я дал им свободу на многообразие всех проявлений. Я открыл им мир познания!
        – Насколько я понимаю, ты это сделал, чтобы опорочить их в глазах Наднебесного. Ты хотел, что бы он восхищался только тобой, как одним из умнейших и талантливейших в сонме ангелов Седьмой Ступени.
        – Ошибаешься, сестра! Когда первые люди были изгнаны из Эдема, разве не я помогал им выжить?! Разве не я учил их охотиться и пользоваться огнем?! Разве не я ли учил их строить жилища, пасти стада, сеять хлеб?!
        Меня всегда считали антагонистом Отца. Но я боролся не против Всевышнего… Я боролся против запретов. Это нельзя, то нельзя… А кто из них знает, как правильно?! – от гнева не только глаза Змея пылали красным огнем, но и морда полыхнула жаром, преображаясь в драконью. – Почему я должен подчиняться своду правил, которые кто-то назначил истинными? И почему я должен во всем соглашаться с тем, кого я никогда не видел? Разве у меня нет мозгов, чтоб самому решить, что для меня истинно, а что ложно? Почему мне указывают, как я должен вести себя? Я взбунтовался против диктата над собой. Никто не может повелевать мной! Никто! Я сам себе господин! Я отстаиваю право не поклоняться никаким авторитетам! Я отстаиваю свободу волеизъявления! …Никто меня не понимает… – со вздохом произнес Самаэль. Морда дракона от перемены настроения посерела, а потом и вовсе очертания ее стали рассеиваться, как дым. – Ангелы обвиняли меня… якобы я иду против Замысла божьего… Я был тогда Великим князем Седьмого Неба. Они свергли меня. Теперь там правит Михаил… В минуты грусти и отчаяния, ты помнишь, я звал тебя? Но ты ни разу не
явилась на мой зов. Я был так одинок… Ты отвернулась от меня. Я был полон скорби, – горестно пожаловался темный ангел.
        Он уже не менял своих воплощений. Оставался самим собой, каким был с рождения – духом бесплотным. А черный венец его с длинными заостренными зубцами, украшенными горящими рубинами, казалось, сам по себе просто так витает в воздухе….
        Зоя, стараясь не поддаваться на провокации, напустила на себя легкомысленный вид.
        – Безмятежность – мое второе имя, – уклончиво проговорила она. – Но ты же справился… и сделал правильные выводы?
        – Да… Я сделал выводы. Я хочу разбить все лики заблуждений. Хочу взглянуть в лицо Истине – единственной и абсолютной! Но мне нужна твоя помощь. Научи меня одухотворять. Я хочу познать суть творения.
        – Ты много чего натворил на всех ступенях. Войны, предательства, растление… падение… На словах ты хочешь истины, но всюду сеешь ложь.
        На открытую неприязнь слов хозяйки Луэнграсса гость ответил веселым раскатистым хохотом, как обычно смеются над наивностью и глупостью собеседника.
        – Эх, Зоя! Если бы не ложь… – то грош цена той истине. Чем изощреннее ложь, чем сложнее развенчать ее, и тем ближе развенчавший к Всевышнему! Я сам хочу прекратить все это. Хочу увидеть мир без Зла! – страстно и проникновенно воскликнул Самаэль. – Но Всевышний не хочет помочь нам в этом. С каждой новой ступенью все сложнее и сложнее сохранить надежду на то, что Истина откроется тебе! И все труднее отличить, где ложь, где заблуждение… Я устал от лжи! – Император почти не врал. – Мое призвание – это мой личный ад! В своем искреннем служении, мы принимаем на себя муки Ада! Бремя ответственности растет. Растет и боль. Самый искренний из нас – Кассиил Кровоточащий – не даст соврать! Разве ты не видишь, что «Он – где боль везде…»? Ему не сбежать с собственного распятия. Разве это не ад?
        – Ищи ответы в себе. Я тебе не помощник, – сухо сказала архея.
        В голове Зои вихрем лепестков завертелись тысячи мыслей. Но высказать их вслух – она опасалась. Одно неосторожное слово, и ты не заметишь, как станешь марионеткой в цепких руках Отца Пороков.
        – Я исчерпал себя. Посмотри на это! – гость вытянул руку, и на его ладони появилась металлическая бабочка с крылышками-шестеренками. Она мерно махала крыльями. – Красивая, правда? Красивая и мертвая. Я могу украсить ее тысячей самоцветов. Но она все равно останется мертвой. Никакая мертвая красота не сравнится с живой. Увы, на большее я не способен.
        – У каждого свое предназначение, – осторожно проговорила Зоя, подозревая, что подступы к цели его визита, еще будут продолжаться.
        – Мне кажется, ты – единственная, кого в этом мире все устраивает. Как будто никакая боль тебя лично не коснулась… Еще скажи, что душевные страдания тебе вообще незнакомы, – с усмешкой проговорил брат, вглядываясь в ее глаза засветившимися в пустоте вертикальными зрачками.
        Растерянная улыбка промелькнула на губах археи, но, собравшись, она тут же придала лицу строгое, замкнутое выражение. Но Самаэль уже успел прочесть то, что Зоя пыталась скрыть.
        – А как же Азраил? Ты ведь хочешь, чтобы он снова поднялся на небо?
        – Он сделал свой выбор.
        – В глубине души ты ведь сожалеешь о том, что вы не можете быть вместе. Такова суть бытия. Дело даже не в принципиальных разногласиях – это все мелочи… Главное препятствие, которое лишает тебя возможности быть счастливой – это незыблемая основа бытия. Именно она делает невозможным совмещение Жизни и Смерти, Солнца и Луны или двух полюсов планеты – они всегда противоположны, и в этом их суть. Таков наш мир. Но ведь можно создать другой? Либо кардинально изменить его… Что ты так испуганно смотришь на меня?… Поверь, это в наших силах. Я демиург. Когда я создавал этот мир, никакого иного бога, кроме меня не было. Я тогда был единственный Бог.
        – Ты заблуждаешься, Самаэль… – тихо произнесла Зоя.
        – Нет, это ты заблуждаешься! – свирепо рявкнул Отец Лжи, теряя терпение.
        Витавшая в воздухе корона, как подброшенная, взлетела вверх. Из ворота одежды, богато украшенной драгоценностями, вылетело огромное дымное облако, и опустевший плащ упал на пол… Темное марево, вихреобразно приобретая формы дракона и одновременно раскаляясь от внутреннего жара, угрожающе надвинулось на Зою.
        – Подчини мне Прану, Зоя! – повелительно прорычало чудовище.
        Она не отступила. Выбросив руки перед собой, она создала трепещущий, как голубое пламя, энергетический щит, по которому содрогаясь пробегали белые змейки токов.
        – Запомни, Самаэль, энергию творения подчинить невозможно. Она создается лишь силой любви.
        Темный плащ с широко разлетающимися полами, обнажив карминную изнанку, плавно поднялся в воздух. Над ним парил черный венец, зловеще сверкая многочисленными кроваво-красными глазками самоцветов.
        – Ты пожалеешь о своем решении, – сказал Самаэль на прощание.
        – Верных ответов, Ваше величество!– учтиво пожелала хозяйка Луэнграсса незадачливому Демиургу.
        2
        Архея Зоэль с утра была не в настроении. Ее помощники, духи стихий, привыкшие к ровному безмятежному нраву Царицы Жизни, обеспокоенно переглядывались между собой и вовсю старались развеселить ее.
        – Что-нибудь случилось, богиня Зоя? – решился, наконец, спросить ее ангел воздуха Эфириил, видя, что невеселые мысли не отпускают ее.
        После короткого молчания хозяйка Луэнграсса призналась:
        – Самаэль удостоил меня чести своим визитом. Требовал, чтобы я… «подчинила ему Прану», – с коротким смешком сообщила она. – Угрожал мне…
        – Владение праной – это ведь уникальный дар Творения. Как можно передать его кому-то? Такая власть над всем сущим под силу только богам… – задумчиво произнес Эфириил.
        – А он хочет быть богом, этот старый растлитель! – веселым звенящим голосом перебила его дух воды Акваэль.
        Вся прозрачно-переливчатая на свету Акваэль сидела на поверхности озерной воды, скрестив ноги. Ее собеседники расположились на отдых на огромной каменной глыбе, обильно поросшей сиреневым мхом.
        – Дай ему силу, так он такую тиранию тут устроит, что мало не покажется… – сердито пробурчал Эфириэль.
        В это время Акваэль, невесомо взлетев в воздух, изогнулась серебристой дугой назад и, совершив кульбит, мягко погрузилась в воду. Вынырнув из озера, она быстро закружилась вокруг себя, взмахами гибких рук совершая магические пассы. И вода, послушная ей, брызнула вверх множеством мелких фонтанчиков.
        Эфириил присоединился к ее игре и раскрасил эти водометы неоновым свечением.
        Но Акваэль на этом не остановилась. Она хотела удивить свою госпожу и отвлечь ее от мрачных дум. Она и дальше продолжала колдовать над водой, пока та не поднялась могучим столбом, а верхушка его разветвилась пышной кроной, как у деревьев. Эфириил не остался в стороне: несколько вспышек молний, и по ветвям водного дерева, пульсируя, побежали зеленые огоньки, и красными шарами вспыхнули созревающие «плоды».
        – Вот это фонтан! – искренно восхитилась Зоя. – А давайте, я отведу вас на пустошь. Там засуха и ничего не растет. Ты, – она повернула голову к Акваэль, – выведешь грунтовые воды наружу. А ты, Эфириил, пригонишь ветрами…
        Она не договорила. Стала испуганно озираться по сторонам.
        – Он идет сюда…они идут… – смятенно пробормотала Создательница, вглядываясь потускневшим взором в мглистый горизонт.
        Вместо дурманящего запаха разнотравья, ей в ноздри зашел запах тления. Она прислушалась. Птицы по-прежнему на все лады щелкали, заливались трелью… Но там, вдали, их крики и пересвисты были тревожными, сплетаясь с плачем цикад. А сверкающий на солнце воздух стал меркнуть, увязая в свинцовой хмари.
        – Вы о чем, госпожа? Что с вами? – спросил Эфириил, увидев, как она изменилась в лице.
        – Они идут к озеру. Он угрожал мне, – повторила она фразу, наполненную страшным предчувствием.
        – На Седьмом Небе все сущности живут мирно. Здесь никто никому не угрожает, – попыталась успокоить госпожу Акваэль.
        Зоэль не ответила и быстро перелетела на берег. Элементали последовали за ней.
        Теперь уже Эфириил стал недоуменно принюхиваться и вертеть головой, пытаясь определить, откуда идет зловоние. Акваэль увидела, что воды Луэнгра, отражающие небо и зеленые берега, стали бурыми. Леса, раскинувшиеся вдоль берегов реки и озера, оголились, как это бывает зимой, когда они сбрасывают листву. И трава вокруг начала чернеть.
        Следующими предвестниками смертельного ненастья стали бабочки. Огромными цветными тучами они панически летели к источнику живительной силы. Но достигнуть белых вод не успевали… Сложив блеклые крылья, уже утратившие свой праздник жизни – парчово-переливчатый блеск, они падали вниз и обильно устилали высохший луг… Птицы сыпались с деревьев, покрытых темной от плесени листвой. А в воздухе расползался запах гниющей плоти…
        Вскоре из серой мглы материализовался Всадник на мертвом коне, укрытый плащом так, что лица не было видно. А рядом с ним на могучем вороном вальяжно восседал Отец Лжи.
        Кое-что новое появилось в облике императора Самалеи, и это очень испугало Зою. Три пары сложенных крыльев выглядывали из-за его спины. Шесть черных, отливающих всеми цветами радуги, были знакомы архее с юности. Гигантские в размахе, эти крылья просто поражали воображение присутствующих своим великолепием, но в качестве средства передвижения они использовались редко – многие из высших сущностей предпочитали перемещаться силой мысли. Люцифер, еще будучи правителем Седьмого Неба, частенько использовал их для эффектности выхода во время ангельских сонмищ.
        Но четвертая пара крыльев повергла Зоэль в шоковое состояние. Они были накладные, составленные из лунных перьев какого-то высшего ангелического существа. Но их явно не хватало, многие ячейки пустовали, а торчащие оголенных спицы механического каркаса, выглядели нелепо.
        Они остановились на расстоянии пятидесяти метров от обитателей Луэнграсса. Не слезая со своего коня, ангел в маске раскинул во всю ширь роскошные крылья… Пары взмахов было достаточно, чтобы они донесли его до правительницы страны. Царица Зоя встретила его с высоко поднятой головой и с каменно-высокомерным лицом. Ни страха, ни растерянности не промелькнуло в бесстрастных глазах ее подданных.
        – Эх вы, смиренные и безмятежные счастливчики, – горестно упрекнул их Самаэль. – Легко быть богопослушными, когда вы живете в покое и радости. А вы попробуйте не роптать, когда вам испокон веков и на эоны лет вперед предписано только страдать… Посмотри на Мора, – обратился он к богине Жизни. – Он весь – гнилье и тлен. Ему не место среди живых. Он отнимает жизнь у всего, к чему бы ни прикоснулся. Но разве это его вина, что он создан таким? Думаете, он так же счастлив и безмятежен, как и вы? Все в ужасе разбегаются от него. Его удел – вечное одиночество. Вы готовы полюбить его… или хотя бы пожалеть? А ведь ему тоже необходима хотя бы капелька любви! – он вплотную приблизился к Зое и провел рукой по ее волосам, интимно завершая свой монолог. – Он никогда не сможет вдохнуть запаха цветов или ощутить мягкость волос красивой женщины…
        Царица Луэнграсса брезгливо отшатнулась. А богоборец в гневе сорвал с себя маску. Зоя, как и предполагала, из-под накладной личины выглянула морда Льва. Он с тихим рычанием приподнял верхнюю губу, обнажив звериные клыки.
        – Так почему, ответь мне, Царица Жизни, Творец сделал его таким?! – злобно сплюнул Самаэль. – Неравенство… Вечное неравенство! – Вот принцип, по которому Наднебесный построил Вселенную. Ваш кровожадный Отец хочет войны и ненависти!
        Зоя с протяжным вздохом опустила голову. Помолчав, она подняла на него глаза и тихо засмеялась.
        – А ты, значит, защитник всех обиженных, не так ли, Самаэль? Только вот маска Милосердия, которую ты пытаешься напялить на себя, – фальшивка. Не своим голосом она поет: то зверем рычит, то змеей шипит…
        – Да?! – Самаэль скорчил саркастическую мину, легшую толстыми складками на щеках. – Ты хочешь сказать, что я лгу? Ха-ха-ха! А не объяснишь ли, сестрица, где твой возлюбленный Азраил? Отчего он сбежал со своего поста? И не ты ли его поддержала? Вот где кроется двуличие и лицемерие! Прекрасная Зоэль, в чьей крови течет космическая суть Вселенной, далеко не безупречна. Хахха-ха! В Повелительнице Праны – вот где – настоящая гниль. Ты хочешь неравенства, Зоя, – счастья для себя и боли для других. Для того ты и создала травоядных, чтобы они стали пищей для хищников!
        – Ты прав, – со смехом согласилась Зоя. – А как же иначе? Кто-то кого-то уничтожает – для равновесия сил в живой природе. Травоядные едят растения, хищники – травоядных, трупоеды – умерших, и все это удобряет землю, на которой родится зеленый покров. Так и происходит вечное обновление жизни… А вот ты не меняешься. Кем был, тем и остался – лукавым манипулятором и Отцом Лжи.
        – Нет, я стану Отцом Истины! – очаровательно улыбнулся Сияющий Светом Зари. – Помоги мне построить новый мир, – доброжелательно продолжил он. – Это будет справедливый мир, Зоя. Мир, свободный от жертв и палачей. Мир, в котором не будет ни боли, ни смерти… Ты сама будешь строить его. Под моим руководством. Это твой последний шанс, Зоя…
        – Нет, ты никогда не будешь управлять ни мной, ни Праной, Люцифер! Ты – воплощение вселенских игр разума, – с вызовом ответила она.
        – Что ж… Ты уже видела, на что способен, Морра… Он уничтожит все, что тебе здесь дорого!
        Зоэль быстро взглянула на своих помощников. Акваэль, присев на корточки, уперлась руками в землю, а потом резко выпрямилась, взметнув руки кверху. И тут же из недр земли выстрелила мощная струя, окатив брызгами непрошенных гостей. Они вынуждены были отступить от неожиданности. Мглистая пелена, которая заволокла небо с приходом Самаэля и его свиты, с грохотом разорвалась, и от вспышек целого пучка молний все вокруг озарилось ослепительным неоновым свечением. Прозрачное тело Эфириила, вертикально висевшего в воздухе, медленно свернулось кольцом, а потом снова выпрямилось, но уже головой вниз. На небе возникло движение невесть откуда взявшихся серо-синих грозовых туч, из которых с невероятным шумом хлынул ливень.
        Зеленые глаза богини Жизни заискрили золотыми огоньками. Молодая травка, радуя сочной зеленью, стала пробиваться сквозь почерневшую, убитую Моррой растительность, покрывая ее собой… И сотни ползучих лиан обвили гниющий труп коня Морры, проникая во все его щели. Мерин испуганно задергался, зеленея на глазах, и даже в его пустой глазнице расцвел синий лютик. Внутри безмолвного Мора что-то утробно зарычало, и цветок сразу осыпался, а во впадине черепа зловеще вспыхнул адский огонек.
        – Ну все-все, хватит! – примирительно произнес Самаэль. – Эта борьба могла бы длиться вечно. Да и мы не глупы, чтобы не знать, что вблизи источника Праны нет места смерти. Зато на Цэрроне прану уничтожать легко, – желтые глаза его с вертикальным зрачком с предвкушением сверкнули. – Представляю, как быстро вся Земля превратится в мертвую пустыню.
        – Не превратится, – резко отсекла богиня Жизни. – Тебе нельзя спускаться на первую ступень самому, это нарушение Кодекса!
        – А я и не говорил, что спущусь. Морра спустится. Ему везде вход открыт. И, кстати, у Морры ого-го как сил поприбавилось от здешней праны. А вот вы, наоборот, несете потери. Чистых душ давно не прибывало на верхние ступени, заметила? Твой ненаглядный Азраил уж очень безответственно покинул свой пост, не подготовив себе замены. А ведь люди продолжают умирать, и никто не следит за их душами. Сиротки они теперь беззащитные. И, как ты думаешь, кто взял их всех под свое теплое крылышко?
        И тут Мор с победительным видом раскинул когтистые крылья смерти.
        Жуткий вой мертвых душ огласил пространство, приветствуя нового хозяина:
        – Моооооррррр! – вьющейся сизо-фиолетовой дымкой призраки переплывали между опахалами перьев.
        – Они очень, очень обижены на Азраила, – доверительно сообщил Самаэль, растворяясь в воздухе.
        Вслед за ним, сгустившись дымной тучей, отлетел и его спутник.
        3
        – Что же будет теперь, богиня Зоя? – растерянно спросила ее Акваэль, дух водной стихии.
        – Самаэль вечность вынашивал свои далеко идущие планы. Видимо, он решил, что Его время пришло. Теперь его уже не остановишь… Что ж… Собираем единомышленников, друзья мои… Объединяем силы… Готовьтесь к войне.
        Вода в середине стремнины заволновалась и пошла кругами – могучий Луэнгр, хозяин реки, поднимался на поверхность из недр речных. Его длинные серебристые волосы струились по могучему переливчатому телу. Сплошные, без зрачков, глаза фосфорически светились, как синий лед.
        – Смерть, Гордыня, Тщеславие и Соблазн – это грозное воинство с несокрушимой самоуверенностью. Одолеть его будет непросто, – сказал он сурово. – Предстоит тяжкая битва, архея Зоэль. Весь водный мир придет к вам на помощь – только кликните Луэнгра.
        Он подошел к Акваэль и протянул ей руку.
        – Умножим силы, сестра.
        Дух воды в ответ вложила свою ладонь в его могучую десницу и влилась в него своим прозрачным телом, став с ним единым целым.
        Эфириил молчал, запрокинув голову в небо, и только напряженный взгляд, превратившийся в два луча, говорил о его предельной энергетической концентрации.
        Вскоре его спутники почувствовали, как от разрядов атмосферного электричества в воздухе запахло озоном и повеяло свежестью. Теперь уже все восемь пар глаз наблюдали, как высоко над ними из неонового облака с характерными громовыми раскатами и ослепительными всполохами формируется нечто удивительное, постепенно приобретая очертания сказочной мантикоры. Казалось, тварь была сделана из той же материи, из которой сотканы созвездия и туманности галактики. Космический зверь спикировал вниз – грива развевалась на ветру, на крыльях горели звезды, а в скорпионьем хвосте мерцал голубой огонь плазмы. Мягко приземлившись на львиные лапы перед царицей Луэнграсса, он низко склонил голову.
        – Это Неон, – представил свое творение Эфириил. – Он твой, богиня Жизни. Он поможет тебе крушить и поражать врага.
        ГЛАВА 27. АЛИСА В ЛУЭНГРАССЕ
        Очнувшись в незнакомом месте, девушка-призрак с удивлением взирала на окружающую красоту природы. Над головой шелестело листвой невысокое деревце, сплошь покрытое пахучими пунцовыми цветами. А внизу, пенисто срываясь с уступов и свирепо налетая на валуны, поросшие зеленым мхом, стремительно неслась горная река. Стоя на утесе, выпирающем из каменистого берега, Алиса зачарованно слушала музыку струй, наполненную гремучим шумом, бульканьем и плеском воды, перекрывающим даже щебетание птиц. Река эта вливалась в озеро с бурлящей белой водой.
        Передвигаясь вдоль линии берега, призрачная девушка вздрогнула – синий цветок с писком выпорхнул прямо из-под ее ног. Алиса с тихим смехом проводила его взглядом. Вдали, среди гор и серебристых лент водопадов, она увидела высокие башни белого замка.
        Невероятно! В какую сказку я попала? – удивилась Алиса, ощутив аурой, как вибрирующий воздух воздействует на нее. Как будто, выходя из озера, этот жемчужный туман обволакивает ее астральную оболочку, вызывая необыкновенную легкость и безмятежность существования. Необычным было и то, что поверхность воды не блещет зеркалом, отражая синеву небес и зелень лесов. Озеро оттого и кажется белым, что из недр его выходят плотные воздушные образования. Пронизанные солнцем, они светящимся маревом плывут над землей, поднимаются над лесом и рассеиваются в воздухе.
        «Я не уйду отсюда, – подумала Алиса. – Я останусь здесь навсегда!»
        Поднявшись ввысь, среди изумрудных чащ, покрывающих склоны гор, она увидела жутковатую черную рощу. Из любопытства девушка спустилась вниз. Гигантские деревья с зонтообразной плоской кроной почти не пропускали свет. Но это темнолесье освещалось люминисцирующей почвой, белой, как песок.
        «Все такое… чистое-чистое…Никто, никогда не бросит здесь жвачку, окурок или крышку от бутылки… Интересно, а почему так? Может, это место вообще необитаемо? А как же замок?..» – вспомнила Алиса.
        Впереди показались дебри непроходимого белого кустарника, напоминающего кристаллические узоры инея на стеклах зимой. Над этими зарослями витали огромные призрачные существа, то ли скаты, то ли бабочки… И они тоже светились.
        Оооо, как интересно! Алисе захотелось поближе рассмотреть этих странных тварей. Одно из существ, казалось, тоже проявило к ней интерес, подплыло поближе, еще ближе… Алиса протянула к нему руку… А «бабочка», быстро трепеща крыльями, раскрыла пасть… Оттуда высунулись морозно-инеевые клешни, и, цепко ухватив астральное тело девушки, попытались затянуть его внутрь. Алиса не сразу поняла, что надо сопротивляться. Она, как загипнотизированная, послушно двинулась навстречу.
        – Суно! – вдруг повелительно и резко раздалось сзади.
        Прозрачное создание, спрятав агрессивные клешни, отпрянуло в сторону.
        Алиса ойкнула от неожиданности и обернулась.
        – Нежданная гостья забрела в наши края. Любопытная, но не осторожная, – ласково проговорила высокая девушка с огненно-рыжими волосами и лучистыми зелеными глазами. Она была выше Алисы примерно в полтора раза. Огневласая была похожа на земного человека, но в ней не было плотной материальной оболочки, как у людей. Но и призраком она не была. Так кто же эта Иномирная с ее светящимся полупрозрачным телом? Инопланетянка? Богиня из легенд? Вот-вот… Пожалуй, что-то такое… Все в ее облике говорило о причастности к высшим – космическим силам природы.
        – Я – Зоя, – представилась Огневласая. – Тебе стоит быть аккуратнее и не доверять свою жизнь неизвестным существам. Это амелохории.
        Алиса с опаской оглянулась на перламутровых летунов.
        – Раздробленные или неполные души Арконы. Иногда в Арконе образуется что-то вроде информационного брака. Раньше Эзра выкидывал их обратно на кладбища Цэррона для воссоединения с потерянной частью. Но однажды совместными усилиями мы создали Сад Потерянных Душ. Если уметь их считывать, то сад может поведать много интересных историй с земли. Но для тебя они опасны, потому что хотят захватить твою душу и присвоить твои истории.
        – Я ничего не поняла, – честно призналась Алиса.
        – Если проводить аналогию, это что-то вроде расколотых статуй. Остались некоторые красивые элементы, но их жаль выбрасывать. Посредством некоторых энергетических манипуляций, этот сад постоянно пополняется. Ты думала это сказочный лес? Но, как видишь, здесь обитают хищные и опасные для тебя существа… А я наслышана о тебе, Алиса.
        – От кого?
        – Космический ветер вездесущ, – улыбнулась Зоя. – Пойдем со мной, я покажу тебе Луэнграсс.
        ГЛАВА 28. ЭЛЕАЗАР. ПОПЫТКА ПРИЗВАТЬ МЕРТВЫХ
        После встречи с друзьями Алисы, ставшими теперь и его друзьями, Эзра Оникс уже не мог позволить себе жить спокойно и беззаботно, как прежде. Мысль о том, что на перья охотятся темные силы из Потустороннего мира, гвоздем сидела в его голове. Это значит, что в опасности находятся не только перьеносцы, но и множество ни в чем не повинных людей. Он должен быть готов к встрече с теми темными сущностями, но как… Как восстановить ему утраченные способности?.. Он посмотрел на опустевшую оболочку Алисы, которую сам же посадил на диван, как куклу.
        «Тебя здесь нет… – сказал он ей. – Интересно, в каких неведомых просторах ты сейчас обитаешь… – Как же это вышло, что мы взяли и поменялись местами. Ты теперь вездесущее любого ангела… А ты думай, думай, как вернуть прежнюю силу», – повторил он себе и, на всякий случай достав из сейфа перо, засунул его в нагрудный карман пиджака…
        Но при мысли о том, что ему предстоит вновь пропускать через себя все порочные души, он почувствовал, как от страха и отвращения у него все внутри сжимается.
        Его взгляд снова уперся в труп молодой девушки. Интересно, какой она была при жизни? Как бы он хотел увидеть ее сияющие радостью глаза. Что если, однажды он сможет оживить ее тело? Тень смерти перестанет отражаться в ее глазах и влиять на ее мироощущение. Хотя это могла бы сделать Зоя, а не он, – это в ее возможностях.
        Он вошел в свою лабораторию. Взглянул на бывшего мультимиллиардера в классическом смокинге и глэм-рокера, который больше не запоет… Азраил прикрыл глаза, вспоминая те времена, когда его чувства не разделялись на пять, как у человека, а были единым целым.
        Он пытался вспомнить, как у него получалось управлять мертвыми… Тогда он видел их насквозь, сканируя души бесчисленным количеством языков… И ими же он наказывал грешников, вкладывая в их умозрение божественную истину, через призму которой они могли видеть степень своей деградации. И тогда не он, а они сами, просветлевшие, казнили себя муками проснувшейся совести…
        Но очистить души от скверны было не так-то просто. Нет, не всегда ему удавалось расщепить их ненасытность в захвате материальных благ или ослабить их стремление повелевать и диктовать свою волю другим… Таких останавливал только Страх перед Силой – Силой, превышающей их собственные возможности. И получалось так, что без нижних люков Чистилища, где им постоянно напоминали о такой Силе, никак не обойтись.
        И только теперь ему вдруг ударила в голову поразительная в своей простоте мысль – его ведь никто этому не учил, не говорил, как поступать с душами… Это он сам решил, что после Чистилища он отправит их обратно, на землю… Но правильно ли он поступал с ними?
        Азраил сосредоточился, генерируя собственную энергию, затем он стремительно по-змеиному стал выбрасывать черный раздвоенный язык, рассылая в пространство потоки электромагнитных волн. Он давно уже не использовал его в тех целях, для которых тот был предназначен в царстве вечности. И теперь со страхом ожидал, когда его язык начнет улавливать потусторонние сигналы. Мертвецы с ближайшего кладбища откликнулись тут же. Он почувствовал, как их души заворочались в еще свежих телах…Покойники старше трех дней уже были опустевшими сосудами из плоти, но до сорока дней их астральные тела еще витали рядом.
        «Смогу ли я вернуть души в тела усопших?»
        Азраил посмотрел на труп молодого парня-рокера. А сможет ли он говорить и двигаться, как Алиса? И тут же скривился: наводнить Землю ожившими полуистлевшими мертвецами – это была глупейшая идея. Алиса была избранницей Небесных сил – на нее упал магический артефакт.
        «Нет, никаких зомби на Земле не будет», – решил он.
        Но, если ничего не предпринять, не только Элеазар, но и вся земля превратится скоро в мертвую пустыню. Не останется ни цветов, ни деревьев, ни белок, которых так много развелось в его саду, ни птиц с их неумолчным щебетом и трелью, ни звонко смеющихся детей, которые не успели еще нагрешить… И Алисы не станет… При мысли о его светлой и нежной девочке, в груди Эзры Оникса разлилось блаженство и тепло.
        А если попытаться призвать все души усопших? Ведь только мертвые не боятся Смерти.
        Эзра Оникс снова подумал об Алисе, ведь чтобы защитить ее и других, ему понадобится много душ – очень, очень много душ. И значит, он должен вспомнить, как управлять энергией душ, и управлять ими в огромном количестве, как это было раньше.
        Он снова прикрыл глаза и медленно стал вращаться вокруг себя, каждую секунду выбрасывая тонкий трепещущий язык и посылая импульсы призыва.
        Через некоторое время хозяин морга, привыкший работать среди холодильных установок для хранения трупов, ощутил, как повеяло стужей вокруг. Стены в комнате покрылись инеем. Все помещение заполнилось плотным светло-голубым туманом с движущимися в разные стороны очертаниями человеческих лиц. Комната как будто завибрировала от огромного количества смешавшихся в единое морозное гудение голосов.
        «Хозяин, мы пришли за тобой! Для чего ты покинул нас? Вернись к нам, хозяин!»
        «Не отдавай нас, хозяин! Вернись к нам!» – сначала робко, а потом все решительнее просили голоса в общем тумане.
        Впервые в жизни он почувствовал, как страх овладевает его физическим телом – как комок противно холодит где-то под грудиной, как руки трясутся и к голове приливает кровь. Он бежал от мертвых, он натренировал себя не чувствовать их души. Но мертвые снова нашли его. И они его поглотят, раздавят… если он не научится прежде управлять ими.
        Погружаясь в сонм душ, Азраил не переставал думать об Алисе. На лице его застыли тревога и страх за нее. Ему вдруг показалось, что в этой колышущейся толпе призраков, затерялась и она… Ему надо найти и связаться с ней, ведь привидения не всегда бывают добрыми…
        И тогда его душа отделилась от тела. И это был неверный и опасный шаг. Азраила затягивало в водоворот душ все глубже и глубже. Среди призванных духов он пытался разглядеть ее лицо и непрестанно взывал ее по имени…
        – Эзра! Эзраааа!! – вдруг услышал он…
        Азраил никак не приходил в себя. Алиса трясла его, хлестала по щекам – но его опустевшее тело зависло в воздухе и не двигалось…. Она не смогла придумать ничего лучше этого… раз он звал ее… может, это поможет ему вернуться к ней… И Алиса поцеловала его. Через несколько секунд он ответил на движение ее губ…
        Алиса тут же отпрянула… А Эзра Оникс шлепнулся на пол.
        – Ты вернула меня, – произнес он, поднимаясь. – А я чуть было не… – он не договорил.
        – Я бродила в каких-то удивительных лесах, а потом космическая богиня искупана меня в волшебном озере. Не знаю даже, как меня туда занесло, а потом я услышала, как ты зовешь меня…
        Лицо девушки порозовело от смущения. И странно… почему-то после купания в том целительном источнике Луэнграсса она снова чувствовала себя молодой и полной сил, как было уже однажды в другой ее жизни. И двигалась она поразительно легко и свободно…
        Оникс тонул в ее необыкновенно лучистых, дышащих праной глазах… И выныривать из этой сладостной топи совсем не хотелось.
        Он удивился, когда обнаружил собственные руки на ее плечах… И Алиса вся была такая…живая, податливая… или ему показалось… Как близко было ее зардевшееся лицо… И чуть влажные, приоткрывшиеся губы ее были так близко… И негой затуманился взгляд Эзры… Сопротивляться ее очарованию было бесполезно…
        И тут Алису снова вынесло из тела, так же резко и неожиданно, как только что вернуло назад.
        ГЛАВА 29. ЭЛЕАЗАР. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
        1
        Ранним утром звонил Дима, когда Инза еще спала. Теплым обеспокоенным голосом он сообщил Инзе, что уже едет и скоро будет дома. Странно было то, что в его голосе звучала затаенная нежность. Казалось, все хорошо, но смутная тревога закрадывалась в душу девушки, да и было отчего: страшные слухи, ходившие по городу, пугали. Инза подошла к окну и с высоты второго этажа оглядела пустующий двор коттеджа Диманова. Ее взгляд скользил по желто-багряной листве кустов и деревьев, ожидая, когда же в просветах кованого металлического забора мелькнет серебристый борт машины Дмитрия, зашуршат колеса по асфальту и бесшумно откроются раздвижные ворота. Но тихо было вокруг.
        И тут прямо за ее спиной раздался отчетливый звук: в кресло кто-то шумно плюхнулся. С заблестевшими от радости глазами Инза обернулась… но лицо ее разочарованно вытянулось.
        – Что тебе здесь нужно? И вообще… как ты попала сюда? – холодно и недоуменно спросила она.
        – Счас подожди… Все объясню. Сначала новости хочу послушать, – бесцеремонно проговорила чумазая, как будто мазутом испачканная девушка с черными крыльями и, схватив дистанционный пульт с журнального столика, включила телевизор.
        Первое, что они увидели на экране, это были полицейские, которые складывали трупы штабелями в подъезжающие грузовые фургоны. Площадь, на которой стоял Храм Истинной Веры была оцеплена. Но самым невероятным умопомрачительным событием было то, что сам собор исчез…
        «Это глубокая, непостижимая мистика… Абсолютно иррациональное, не совместимое со всякой логикой явление» – быстро тараторил репортер, а камера демонстрировала глубокую яму, в которую прежде уходил фундамент вместе с подвальными помещениями здания. – Говорят, в собор приезжали тысячи паломников, которые искали в святом месте защиты от дьявольского преследования. Но святилище исчезло. И никаких следов разрушения… как будто храм просто сорвался с места и улетел. Улетел вместе со спасенными им богомольцами. Да…да, рушатся все наши реалистические представления о жизни. Смертей за эти несколько трагических дней мы повидали достаточно. Теперь хочется верить в чудо…»
        Первой потеряла дар речи Дэри. Вытаращив глаза и открыв от потрясения рот, она ни слова не могла произнести, только тыкала указательным пальцем в телевизор.
        – Ди-ма… Он…там, – прохрипела она, наконец, показывая трясущейся рукой в движущееся изображение экрана.
        – Нет… – беззвучно шевельнула губами Инза и подняла палец вверх. – Он – там.
        Дэри, все еще пребывая в шоке, растерянно пожала плечами.
        – Рассказывай! – потребовала Инза.
        – За ним Морра гнался. Я его вместе с мэрсом перенесла на другую улицу. Потом Дима позвонил тебе и сказал, что скоро приедет. Но мы переиграли. Он поехал в храм за пером, а меня к тебе отправил… типа телохранителем… велел от Морры спасать. Только я не сразу полетела. Я ж машину его перетаскивала. Устала. Есть очень хотелось. Позавтракать мне надо было… А оно… вон как все обернулось… – крылатая протяжно вздохнула. – Что делать-то будем? – спросила она шепотом.
        – Ты можешь, меня в морг доставить? – преодолев смятение, спросила Инза.
        – В морг? – уставилась на нее Дэри. – Ты думаешь, он уже в морге?
        Инза со вздохом покачала головой из стороны в сторону.
        – Нет, не думаю. Так я зову заведение Эзры Оникса, у которого дом полон мертвецов. Мы, перьеносцы, должны как-то прекратить весь этот кошмар. Из-за нас гибнут люди. Чтоб защитить себя, нам надо держаться вместе.
        2
        – Чтооооо?! Кретины! Недоумки! – бушевал дракон, то и дело разгораясь синим пламенем. – Ладно, Мор с пятой ступени, ему простительно. А ты-то что на Седьмой потерял, если банальную акцию завалил?! А ведь как все удачно сложилось… Все, кого высший ангел отметил, сами к вам, как бараны тупые, прискакали и перья принесли.
        – Мой повелитель, там произошло что-то странное… Я извлек триста пятьдесят штук и уже собирался транспортировать их Вам… А Морра говорит: ты подожди отправлять… Я чую мощный сгусток праны… Это маховое! У тебя такого еще не было… Оно здесь… Но как будто привязано … или заперто… И мы с ним – давай импульсами в ту сторону жахать, перо притягивать… И тут пространство как-то дернулось, заколыхалось и… э-э…оно реально перемещалось куда-то… Ну мы с Мором и сиганули оттуда… Площадь осталась пустая, понимаете? И трупы остались только те, что были снаружи. А сам храм исчез… вместе с перьями и мертвецами. Чертовщина какая-то… Мы честно, пытались это понять, но… не смогли, – добавил робко Астарот, ежась от страха.
        – Ты просрал три с половиной сотни перьев, ты это понимаешь?! – бушевал Дракон, хватаясь за голову.
        – Эти перья – оружие куда более опасное, чем я полагал. Похоже, они дают владельцу сверхспособности. В моей практике такое уже случалось, когда мы с Дэри охоту на них вели… Я подозреваю, что это перьеносец… он… не пожелал расставаться с пером и унес собор в другое место, – продолжил побледневший туман.
        Самаэль был скорее заинтригован, чем зол.
        – Сверхспособности? – переспросил он со вспыхнувшими глазами. – Мало того, что собор куда-то перенес… он еще и перья все забрал себе… Ты видел его?
        – Нет. Предполагаю, что это один из падших ангелов. Вместе со своей подругой, тоже падшей, они жили в Элеазаре. У них было одно маховое перо на двоих.
        – Маховое! – Самаэль метнул глазами молнии. – Ты не принес мне ни одного махового! А в них вся сила! – прорычал он раздосадовано. – Еще кого ты знаешь из владельцев?
        – Эта парочка, которую выследила Дэри, неоднократно встречалась с еще одним падшим. Это Азраил. Я не знаю, что их связывает, возможно, он тоже владелец махового…
        – Азраил? Сомневаюсь. Насколько я знаю, став отступником, он потерял все свои способности… Почему же ты даже не попытался забрать у них перья?
        – Все трое – бывшие ангелы. Если существо высшего ранга поделилось с ними своей силой, это неспроста. Возможно, те отступники его посланцы… Всевышний терпелив, Ваше Величество, но и его терпение не безгранично. Я боялся… да и сейчас собственно побаиваюсь нарушить Кодекс.
        – Чепуха! Это все предрассудки трусов!
        «Тогда что ж ты сам не спустишься вниз и не сделаешь эту работу сам», – подумал Астарот.
        ГЛАВА 30. ЭЛЕАЗАР. ПРИЗРАКИ В МОРГЕ
        1
        «Вечность» Салон ритуальных услуг», – прочитала Дэри вывеску на кирпичном здании, окруженном большим ухоженным садом.
        Наружная дверь была открыта, но кабинет начальника с надписью «Директор Эзра Оникс» оказался заперт. Можно было, следуя указательной стрелке на стене, нажать кнопку вызова. Но Инза потянула спутницу вглубь по коридору и, миновав служебные помещения, они поднялись по лестнице на второй этаж, где была жилая часть дома.
        – Черт побери, что тут, происходит? – Дэри обхватила себя руками и поежилась. – Я, конечно, слышала, что Эзра Оникс делит жилье с трупами, но не до такой же степени, чтобы жить, спать и есть в большой холодильной камере…
        Девушки вошли в гостиную. Стандартная мебель с зеленым кожаным диваном и парой кресел. Фикусы и разлапистые пальмы в кадках. У окна с тяжелыми бархатными портьерами стояла кукла в человеческий рост – в белом гранжевом платье с искусственными дырами, потертостями и с многочисленной бижутерией в виде металлических цепей. Дэри уже с порога обратила на нее внимание. Подошла поближе и стала с интересом ее разглядывать.
        – Вот это да-а-а-а, – протянула она. – Крутячный лук! Какие цепи, импланты! И косуха клевая! А можно я ее себе заберу, пока никого нет? Если ее сзади разрезать, – обойдя куклу, Дэри показала пальцем в каких местах на спине, – вот тут и тут… то можно ее даже с крыльями носить!
        Инза быстрым движением прикрыла рот ладонью, чтобы не хихикнуть.
        – Куртку не отдам. Мне ее Эзра подарил, – своенравно возразила ей кукла.
        Инза так и прыснула от смеха.
        – Ты бы видела сейчас свое лицо! – сказала она Дэри.
        – Прости, мой вид, наверное, шокирует, – не поворачивая головы, Алиса взглянула на нее живыми блестящими глазами. – Но и твой видок, согласись, не для слабоневных.
        – Да, я знаю, – согласилась Дэри. – Мир сошел с ума. А-а… ты? – начала она и осеклась, не решаясь продолжить.
        – «Говорящий труп?» – Алиса слегка раздвинула губы в улыбке. – Ну да, типа того. Живу в своем мертвом теле. И даже чувствую себя счастливой. Крылья настоящие?
        – А то! Других не держим, – с мрачноватой понтухой отозвалась ночная фурия, хотя ей совсем не хотелось ими хвастаться. – Хочешь, покажу, какие они в размахе. Смотри! И Дэри приподняв их, слегка раздвинула перья.
        – Завидую! – искренне, хотя и не слишком выразительно, улыбнулась Алиса.
        «Фи–и… Нашла чему завидовать… – криво усмехнулась Дэри про себя. – Да провались эти крылья ко всем чертям в аду! Вот попа у меня что надо! Вот что в реале котируется – супер-пупер, премиум класс! Вот чему надо завидовать…» – как-то уныло подумала бодибилдерша о предмете своей привычной гордости, но вслух этого не сказала.
        – Как можно одновременно гордиться и стыдиться одним и тем же предметом? – спросила ее Инза.
        – В смысле? – не понимающе, взглянула на нее Дэри.
        – Фитилек горит… но какая-то черная тень гасит его… – сосредоточенно глядя в пространство сквозь демоницу, проговорила бывшая ангелица.
        Дэри ничего ей не ответила, только насуплено поджала губы и помрачнела лицом.
        – Алиса, а где… – решила перейти к делу бывшая ангелица.
        – Азраил? Он в мертвецкой тренируется духами управлять. Ждите меня здесь. Я приведу его сюда.
        2
        Диманов исчез вскоре после своего звонка, сообщив Ониксу о том, что он сейчас на волосок от смерти. Оникс неоднократно пытался связаться с ним, чтобы узнать, удалось ли Дмитрию забрать свое перо, спрятанное у священника, ведь без него парень был беззащитен. Но телефон его был недоступен.
        Выходит, именно он, Азраил, должен остановить своего наместника Морру, сеющего смерть в Элеазаре…
        По телевизионной сводке новостей Оникс узнал о случившейся час назад трагедии в Храме Истинной Веры. На работу сегодня хозяин морга не вышел, хотя трупами, по всей вероятности, полиция сегодня их завалит – персонала там хватает, примут как-нибудь и без него… Репортеры говорят, что тела погибших были буквально высушены, подобно мумиям.
        Судя по сообщениям телевизионщиков, одновременно с тем повальным умерщвлением происходили совершенно необъяснимые явления. Непонятно, с какой целью «инопланетяне» унесли с собой Собор. На площади, где он стоял, теперь огороженная яма, в которой когда-то находился фундамент, причем чисто сработано – никаких обломков и разрушений поблизости нет. Среди покойников, которые устилали площадь, многие родственники своих близких не обнаружили. Куда же исчезли те прихожане? Странно и то, что у всех без вести пропавших недоступны телефоны.
        Неплохо было бы, конечно, просканировать память пары-тройки мертвецов, чтобы увидеть их глазами, как чудовищная потусторонняя сила косила всех подряд, высасывая из них прану. Но ситуация была слишком напряженная, Эзра не мог себе позволить еще куда-то отлучаться. Он даже не знал, жив ли Диманов, ведь он-то как раз в тот собор и ехал… А Морра, видимо, шел по его следам…
        «Возможно, у нас остались жалкие минуты до следующего нападения!» – звучали в голове Оникса слова Диманова.
        Возможно, теперь Морра движется прямо к Азраилу, и он должен чем-то противостоять ему. А для этого ему жизненно необходимо воскресить хотя бы часть утраченных сил.
        Бывший архангел спустился на цокольный этаж, в свою подземную лабораторию.
        Он кинул клич, взывая к душам умерших, и через некоторое время они откликнулись. Он понял это, заметив, как голубоватая кожа на лицах его кукол и стены стынущей комнаты стали покрываться изморозью от их присутствия. И сам он задышал паром.
        Эзра высунул змеиный язык, анализируя изменения в окружавшей его энергетике. Пришедшие на его зов призраки были разные, так же, как и люди – спокойные и нетерпеливые, агрессивные и беззлобные. Плотность их стремительно нарастала.
        Убедившись в том, что души усопших откликаются на его позывные сигналы, бывший архангел решил, что надо продолжать работу по их привлечению в свою армию призраков (главное, как он понял, не покидать своего физического тела, а то можно и не вернуться назад). Эзра Оникс должен научиться управлять ими и требовать их беспрекословного повиновения. Ведь только мертвые могут остановить Морру, пожирающего жизнь и питающегося праной…
        – Мы пришли за тобой, владыка! Нам не место среди живых! Уведи нас отсюда, – слышал он голоса умерших.
        – Служите мне! Служите мне! Если нас много, мы – сила! Очень скоро, я уведу вас отсюда и подарю вам то, чего вы так жаждете – покой! У нас осталась всего одна очень важная миссия, – отвечал им Оникс.
        Поначалу Азраил попытался выбирать лучших из них, но по их реакции понял, что лучшие души не хотят войны, и принуждать их к агрессии – это неправильно. Но именно они будут самыми доблестными и не предадут своего повелителя. Еще он уяснил, что злобные души гораздо более пригодны для боя, чем добрые, но и приручать их сложнее.
        – Ты нам не бог! Ты – раб мира живых. Чуем кровь! Чуем боль! Чуем слабость! – гудели они. Пара неверных движений и они, словно табун диких коней, снесут все на своем пути, и в первую очередь своего хозяина.
        Оникс понимал, что сменивший его на посту демон смерти тоже может привести с собой полчище мертвяков. И потому он постоянно сканировал пространство, выясняя, нет ли среди них враждебных, пришедших на его зов. Язык Азраила поминутно появлялся изо рта, дрожал, пробуя и оценивая энергетику, и снова пропадал. Недружелюбных среди прибывающих душ тоже хватало. Некоторые с тихим завыванием произносили имя своего нового повелителя.
        Услышав восхваление в адрес Морры, Азраил испугался, ведь явившиеся на его зов призраки из свиты демона могут донести ему, где находится прежний владыка Чистилища. Мысли его панически заметались. Что делать? Может, приказать этим заблудшим, чтобы не сообщали наместнику о местонахождении бывшего архангела?
        «Как это глупо… – сам себя одернул Эзра. – Мор-то, говорят, чует прану – на дух пера идет, как ищейка… Если он явится сюда, ничто нас не спасет – ни меня, ни Алису – ведь мы всего лишь люди».
        Все, что он, Эзра Оникс, может – это узнать у мертвых – далеко ли Морра, куда направляется сейчас и когда пора уносить ноги. Но и это рискованно. Как бы не привлечь таким образом нежелательное внимание.
        3
        Дверь в помещение, где Оникс обычно проводил опыты с покойниками, а в последнее время общался с призраками, тихонько приоткрылась, в нее заглянула Алиса и поманила его рукой. Он поспешно приблизился к ней, но, взглянув в ее застывшее, отстраненное от жизни лицо, понял, что опоздал…– ее душа улетела, как всегда внезапно покинув свое телесное пристанище.
        «Здесь нельзя ее оставить. Придется отнести наверх…»
        – Никуда не уходите, ждите меня здесь, – приказал он душам усопших и, прикрыв дверь, торопливо поднял ее на руки. Быстро поднявшись с нею на второй этаж, он обнаружил в ее комнате гостей.
        – Инза! Я рад, что ты пришла! – уложив, Алису на диване, Эзра перевел взгляд на ее спутницу, за спиной которой величаво высились два черных крыла. Брови его поползли вверх. А девушки странно притихли и смотрели на него с крайним замешательством. Азраил быстро разобрался, что их так напугало – у него появился серо-голубоватый шлейф из подчинившихся и преданных ему мертвых душ (это он определил по исходящей от них энергетике).
        – Не бойтесь, они вас не тронут. Я…их… кхм…я… тренируюсь управлять призраками… К сожалению, я не смог заставить их подождать внизу… Дмитрий достиг цели? Он звонил мне перед тем, как поехать в Собор Истинной Веры.
        Девушка горестно покачала головой.
        – Я тоже звонила ему много раз…
        – Да, он недоступен, – нетерпеливо перебил ее Оникс. – Ты слышала про геноцид возле храма? Нет никакой вероятности, что он жив.
        – Он жив! – запальчиво ответила Инза, почему-то обидевшись на это предположение, – Жив несомненно… – упрямо повторила она. – И мы сейчас пойдем и найдем его, где бы он ни был.
        – Неплохо было бы, конечно, съездить на место происшествия. Я мог бы просканировать пару трупов, чтобы их глазами увидеть, что там произошло…
        – Да вы что? Прямо в лапы смерти? – громко возмутилась девушка с черными крыльями.– Вы же знаете, сколько народа погибло возле храма.
        – Вот сейчас там никакой опасности уже нет. Демон смерти сделал свое дело и ушел в другое место.
        – Только не рассчитывайте на телепортацию, – замахала руками Дэри и раздраженно подтерла тыльной стороной ладони вытекшую из носа черную каплю… – Когда делаешь это несколько раз подряд, это нехило утомляет.
        – Боюсь, что в данный момент я сильно занят. Я собираю армию призраков. Хотя сам, честно говоря, пока не представляю, как они нас всех защитят… в случае, если Морра появится здесь…
        – Ты хочешь сказать, ты не пойдешь с нами к собору? – расстроилась Инза.
        Бывший архангел не ответил. Он вдруг напрягся, его раздвоенный черный язык с тихим присвистом выполз из приоткрывшегося рта и затрепетал в воздухе. Лицо побледнело. Глаза сделались страшными и потусторонними.
        – Он… движется сюда…– проговорил Сыч непослушными губами. Выпроводив девушек из комнаты, он с силой толкнул их в спины ладонями, направляя в глубь коридора к открытой двери балкона.
        – Вон отсюда! Улетайте! Немедленно! – хрипло крикнул им вслед, а сам заметался, не зная, что предпринять: то ли рядом с Алисой ждать демона-охотника на перья, то ли ринуться вниз, в мертвецкую, и попытаться договориться с призраками о защите…
        Но едва он успел шагнуть в комнату Алисы, как окна в спальне лопнули от напора неведомой силы. Раздался звон вдребезги рассыпающихся стекол… Азраил растерянно стоял в дверях, наблюдая, как зеленовато-серый туман из мертвых душ, с воем клубясь, заполнял окружающее пространство. Душ прибывало все больше и больше. В усиливающемся гуле потусторонних голосов стали отчетливо слышаться отдельные возгласы и реплики, направленные к нему.
        – Хозя-а-а-и-и-ин! Мы заберем тебя с собой! Обра-а-а-тно-о-о! – зловеще шептали они, приближаясь. – Наконец-то, мы уйдем отсю-у-у-да! Вме-э-э-сте! Правосудие ждет тебя, хозя-а-а-и-и-ин! За то, что ты покинул на-а-ас!
        Свита из призраков, сопровождавшая бывшего архангела, шарахнулась в стороны и разметалась, как от резкого порыва ветра, когда перед Азраилом с потусторонним ревом вырос Морра.
        В тот же миг зеленовато-сизое марево, сотканное из очертаний призрачных лиц, хлынуло потоком к бывшему архангелу и стало обволакивать его плотным кольцом. Оникс, привычный к холодильникам в своей лаборатории, вмиг окоченел, словно кровь застыла в его жилах, словно ледяной панцирь сковал его тело… Не в силах двинуться, Оникс бросил прощальный взгляд на Алису, точнее на пустующую ее оболочку, которую сам же усадил на диван, после того, как душа ее улетела в астрал. Она была похожа на кокон – ее так же кучно облепили души умерших, только лицо еще не успела поглотить болотно-белесая мгла.
        – Ни ту-у за-би-ра-аете! – рявкнул потусторонний голос. – Вон она! Держите ее!
        Азраил поднял глаза и увидел несчастную призрачную Алису. С искаженным лицом, в отчаянии заламывая тонкие руки, она зависла под потолком, так невовремя вернувшись домой. Мертвяки оставили в покое ее земную оболочку и с завыванием ринулись ловить ее астральное тело. Азраил, сам в студеных оковах бестелесной нежити, обреченно наблюдал, как оно исчезает в сумрачном мареве, пока свет не померк в его глазах. Оникс и сам не знал, жив он или уже мертв, но ощущение, что он парит в невесомости в сопровождении воющих душ, не покидало его….
        «Если у Алисы отберут перо – ее не станет», – с ужасом думал он. И эта боль от страшной потери была острее страха и всех смертельных клинков.
        4
        Инза опрометью кинулась бежать по коридору, но Дэри, догнав, жестко схватила ее за предплечье.
        – Стой, дурында! От них так просто не убежишь! Летим!
        Но Инза, отстранив ее жестом, замерла с остановившимися глазами…«Если у Алисы отберут перо – ее не станет», – отчетливо слышала она внутри себя глухой, пронизанный тоской обреченности голос Азраила. Она крепко взяла Дэри за руку и потащила ее обратно к той двери, которую захлопнул перед ними хозяин морга.
        – Пойдем, ты нужна нам, как никогда. Хоть раз в жизни, не убегай, а помоги! – прошипела она крылатой.
        Сквозь приоткрытую дверь Инза увидела комнату, заполненную движущимися клубами сизой мути. Привидения! – догадалась она, разглядев расползающиеся очертания, смутно напоминающие человеческие формы. С завыванием, сбившись в небольшие кучки, некоторые уже уносились прочь. Эзры Оникса в помещении уже не было.
        – Вон она! – беззвучно артикулируя, одними губами сказала она Дэри, показывая пальцем на неподвижно сидящий труп девушки в косухе с цепями. Недалеко от нее тонкой струей вился малиновый дымок, неспешно притягивая к себе голубое перо на кожаном шнурке. На глазах вырастая в размере и бликуя в солнечном свете, оно медленно выплывало в разбитое окно… И тут в груди Дэри ворохнулась старая боль… а может и запоздалое угрызение… В памяти всплыла другая картина: будучи еще бескрылой, она уже наблюдала с земли, как в туманном ореоле Астарота возносилось перо к облакам. Это была ее первая конфискация ангельского дара. Позже она свою работу уже не воспринимала так обостренно. Но воспоминание о том, как она отняла у Славы что-то важное и чудесное, временами обжигало ее душу стыдом… «Где он сейчас? Да ладно, – успокаивала она себя временами, пусть спасибо скажет, зато жив остался»…
        Укол в сердце решил все. Дэри и сама не поняла, как в разбеге подхватив Инзу, метнулась в небо, схватила перо, и в следующее мгновенье они обе исчезли из видимости.
        – Великие каратели! – взвыл Астарот. – Отрастил же девчонке крылья на свою голову!
        ГЛАВА 31. ЭЛЕАЗАР. ОЖИДАНИЕ
        1
        Синее пламя с шумом выбрасывая оранжевые языки, плясало на обгоревших поленьях. Инза неподвижно смотрела на полыхающий в камине огонь и молчала. Треск и громкие щелчки, с которым разрушалась обугленная древесина, почему-то раздражали ее сейчас, хотя раньше она обожала смотреть на огонь. Они мешали ей думать…
        Дэри, зябко кутаясь в пушистый плед, по очереди простирала к жару камина то ступни, то ладони.
        – Этот чертов холод у меня в печенках сидит… Хоть испекись ты в огне, а отогреться никак не получается, – пожаловалась она бывшей ангелице. – Ты что, больше уже не мерзнешь? Кажется, эти мертвяки в самую душу ко мне проникли. Скоро в могилу за собой утянут. Слушай, а может мы заразилились от них каким-нибудь вирусом мертвечины, а?
        – Да нет… это нервическое, – едва разомкнув губы, пробормотала Инза. – Просто поменьше об этом думай. А то самовнушение у тебя сильное.
        Наверно, надо бы встать, чтобы подкинуть в топку немного дровишек из поленницы, но Инза словно окаменела, ни рукой, ни ногой не могла пошевелить …
        – Я в шоке… До сих пор перед глазами стоит этот туда-сюда снующий туман из привидений…. И Азраила-то вашего они унесли… А че это с Алисой случилось? Вроде ходила сначала, а потом безжизненная стала, как кукла? Уф, до сих пор мороз по коже… –Дэри передернулась, и с шумом втянула воздух сквозь зубы. – Такой адский холод они с собой принесли. Никак не могу отогреться…Ты че молчишь-то, а? Как мы вернулись в дом твоего парня, ты все молчишь и молчишь…
        – А может, они и Диму так же, как Азраила с собой забрали? – еле слышно прошептала Инза. – А скоро и меня с собой заберут… Ах, да! – спохватилась она. – Алисино перо… – она вдруг испуганно шарить руками в своем кресле, вертеть головой, оглядывая пространство вокруг себя. – Ты не брала мою индейскую сумку с бахромой? Я ж все время ее в руках держала… Помнила, что от сохранности пера зависит жизнь человека…
        Дэри встала, приподняла клетчатый плед, упавший на пол, достала из-под нее пропажу и с усмешкой покачала головой.
        – Беда с вами, ангелами! Такие прям ясновидящие… Что у другого человека в черепушке творится – она постучала костяшками пальцев по лбу – они видят, а себе под ноги посмотреть, не догадаются… На держи! Что-то ты сегодня, как неживая. Хуже Алисы…
        Инза, уткнувшись лицом в замшевую бахрому, зарыдала.
        – У меня больше никого не осталось…– Дима… Алиса… Луан и Эзра – они все исчезли… Я понятия не имею, что с ними и как их вернуть!
        Дэри подошла к ней и сочувственно погладила ее по легким, как пух, белым волосам. Потом, опустившись перед ней на корточки, крепко обняла ее.
        – Не бойся, ты не одна. Теперь я с тобой, – отстранившись, она переспросила. – Исчезли, говоришь? Значит, ты уверена, что они живы?
        – Живы, – твердо сказала Инза, вытирая рукавом заплаканные глаза. Пошарив в своей бездонной сумке, она вытащила алисино перо и протянула его Дэри. – Я прошу тебя, возьми его к себе на хранение. У тебя его не отнимут. Ты в любой момент можешь раствориться в воздухе.
        – Да ты не бойся, я тебя не брошу. Не потому, что Дима пригрозил, что из-под земли меня достанет. Просто мы с тобой только вдвоем и остались… Нам теперь надо вместе держаться. Может, я и плохая бываю иногда, – продолжала Дэри, снова пересев в кресло перед камином, – но я хочу измениться. Мне и самой становится радостно, когда я делаю людям добро. Вот сегодня утром я спасла Диму от смерти. Знаешь, как я радовалась, когда его вместе с машиной перенесла… Это же настоящее чудо! Если бы не я, Мор бы своей длиннющей косой сразу на тот свет его отправил. А он мне вместо благодарности, знаешь, что сказал? Что я вампирша, что я из людей жизнь до последней капли высасываю, пока они в мумию не превратятся, – ощутив у себя мокроту над губой, она испуганно шмыгнула носом, потерла пальцем кожу под ним – палец к ее бесконечной радости оказался чист. – Вернее, это не он так сказал, – поспешно исправилась она, – а свинтусы- журналисты, но все равно обидно… Я, говорит, тебя из-под земли достану, если с ней что-то случится, – обиженно повторила она. – С тобой, значит…
        Дэри достала из кармашка зеркальце и для пущей уверенности, что с ней все в порядке, внимательно осмотрела свое лицо. Со вздохом облегчения она улыбнулась. На протяжении того времени, которое она провела рядом с Инзой, ее совсем не изводили эти черные выделения.
        Дэри уже начала догадываться, с чем связана эта жуткая порча на ее красоту.
        «Но ведь это так трудно – постоянно быть доброй… Невозможно же всегда держать себя под контролем», – страдальчески подумала она.
        – Вот и я так думаю, – согласилась с ней Инза.
        Дэри вытаращила на нее глаза.
        – Ты что, мысли мои читаешь? – всполошилась она.
        – Выходит, что да.
        – Круто! – радостно подпрыгнула в кресле демоница. – Это от перьев, значит. Я телепортирую. А ты – телепат.
        – Да ничего хорошего, – вздохнула Инза. – Иногда мне кажется, что я с ума схожу. У меня явь путается с видениями. Я нездоровый человек.
        – Я тебя понимаю, – серьезно проговорила Дэри. – Я со своими крыльями ощущаю себя горгульей какой-то. Нигде свободно не появишься, как все нормальные люди…Все время приходится прятаться от людей… Слушай, – оживилась она, – объясни мне поподробней, что ты мне тогда сказала… в доме Эзры… про фитилек и черную тень?
        Инза опять, глядя сквозь нее в пространство, проговорила:
        – Ты девушка веселая, жадная до удовольствий. В твоей грязновато-красной ауре есть какие-то мощные разводы темной энергетики. Временами в твоем поле появляется вспышка желтого света, которая по каплям изгоняют из тебя тьму, но иногда тьма бывает сильнее и гасит этот фитилек.
        Дэри, отведя в сторону кислый взгляд, нехотя процедила:
        – А знаешь, я не хочу быть хорошей. Главное, чтобы жить было весело. Раньше я ничего такого не умела – летать, перемещаться в пространстве, но жить мне было намного интересней.
        – А главное, жить-то было проще, потому что ты ни о чем серьезном не задумывалась, да, Маша Иванова? Так по документам? – с иронией спросила Инза.
        – Да, госпожа Рентген, – со злостью проговорила Дэри. – Мне было проще жить. Экзэ… экзи-стенциальными проблемами я себя не особо грузила. Жила, как все. Главное, чтоб были шмотки, клевые мальчики, секс, тусовки… чтоб было, где себя показать. Пусть комплексуют другие, а меня есть все, что модно в наше время. У тебя вон какая попа плоская. А у меня? Сравни! – девушка, вскочив, с гибкостью кошки прогнулась в талии, демонстрируя изящество своих форм. Потом вдруг, как от внезапной боли сморщила лицо, садясь на место, и пристыжено потерла лоб рукой. – Прости. Ты была права, когда мне сказала у Алисы: «как можно гордиться и стыдиться одновременно». Мне тогда почему-то от себя самой противно стало, оттого что я попу поставила главной ценностью своей жизни. Только я не сразу это поняла. Со мной такого раньше не случалось. Что-то я чаще стала сомневаться в том, в чем раньше была уверена.
        – Вот видишь, и контролировать себя не надо, – вдруг весело подмигнула ей Инза. – Важно, чтоб это шло изнутри, а не от головы.
        – Как же вы все мне надоели… То Луан, то Астарот…а тут еще падшая ангелица своими нотациями достала… Я хочу, чтоб все было, как раньше: просто и весело, – тоскливо сказала Маша Иванова.
        2
        День тянулся бесконечно долго. Дэри листала новостные страницы в своем смартфоне. А Инза постоянно торчала у окна – больше ничего не имело смысла в вяло текущие часы ее сплошного ожидания… Над коттеджем с шумной перебранкой кружило воронье. Все деревья в саду были усыпаны серо-черными комочками.
        «Раскаркались с утра. В народе говорят: беду вещают. Не хочется верить в эти глупые суеверия, но ведь тоску нагоняют», – хмуро подумала Инза.
        В камине дрова давно уже прогорели. Девушка подошла к дровнице и подбросила поверх тлеющих угольков парочку березовых поленьев.
        – Только отогрелись, снова холодом повеяло, – выдохнув паром, пожаловалась она своей телохранительнице.
        Дэри вслед за ней обеспокоенно выглянула во двор.
        – Мор где-то рядом. Рано или поздно прана от трех наших перьев приведет его сюда. Пора сматывать отсюда удочки. Давай, одевайся потеплей и в полет…
        – Да уж… Чудеса настолько девальвировались, что твой прыжок длиною в двадцать километров меня почему-то не удивил, – пробормотала Инза, очутившись на крыше старинного Исторического музея на окраине города. – И что мы будем делать здесь?
        – Изучать жизнь спешащих по делам горожан, прячась за угловыми башенками здания, – усмехнулась Дэри.
        – Здесь даже прогуляться негде. Давай спустимся, – попросила Инза телохранительницу, хмуро оглядывая крутой скат крыши.
        – Эх! – с веселым сожалением проговорила Дэри. – Неудачно я посадила свой летательный аппарат. Надо было на небоскреб спуститься. Там хоть кровли плоские, да и горизонтальных площадок полно.
        – Маш, пошутила и хватит. Давай спускаться. Мне здесь не нравится, – огорчилась ее спутница.
        Дэри, скорчив гримаску, протяжно вздохнула.
        – Хорошо, я тебя щас в безлюдный переулок сброшу. Дальше ты сама пойдешь. А я.... буду сверху за тобой наблюдать – с крыши на крышу перескакивать. Неохота мне, чтобы люди на меня, такую образину, глазели. По телеку же показывали… Вдруг кто-нибудь в полицию насвистит про меня…Слушай, а давай-ка локацию поменяем, – девушка подхватила подругу за талию и несколькими взмахами крыльев перенесла ее на тыльную сторону здания.
        Она удовлетворенно прошлась по тесной горизонтальной площадке, окружающей невысокую башенку, и села почти у края кровли, уперев кроссовки в парапет. {Парапет – это невысокая стенка, которая расположена по краю крыши. – прим. автора} И тут же тучами стали слетаться вороны, они садились к ней на плечи и даже на голову, выпихивая друг друга. Одна из них, каркнув, кинула на колени конфетку в ярком хрустящем фантике, другая уронила на руку серебряную цепочку. Позже среди подарков обнаружились еще крышка от пива, заколка для волос, пятирублевая монетка и пестрый шейный платок.
        – Кыш! Кыш! Не мешайте мне делами заниматься, – сердито прикрикнула на них Дэри.
        И птицы послушно оставили ее в покое, но далеко не разлетались, оставаясь в окрестностях музея: скучились на опорах крыши, облепили верхушки деревьев.
        Инза изумленно наблюдала за происходящим.
        – Ничего себе, – похлопав глазами, расхохоталась она. – А я-то думаю, с чего это димановский дом так полюбили пернатые. Оказывается, это ты их за собой привела, Королева Вороньего Царства!
        – Ну да, я ж воронье сердце съела ради этих крыльев, – с кривой усмешкой призналась Дэри. – Однажды, когда я сильно устала, и негде было перекусить, они мне в полиэтиленовом мешочке три сосиски в тесте принесли. Видно, стащили у какого-то зеваки. В другой раз все было как в анекдоте! Я дождалась, когда парень выйдет из комнаты, влетела в открытое окно и только открываю шифоньер, где перышко у него в кармане пиджака лежит, как он уже назад возвращается. Так не поверишь: несколько ворон с карканьем вломились в окно и напали на него. Ох, какой переполох они устроили! Этого времени мне хватило, чтобы сделать свое дело и свалить оттуда. Я даже не знала, что они на шухере были, – засмеялась она. – После этого случая я хотела… использовать воронью смекалку и приучить их перья воровать. Но… времена изменились… Так что поверь мне, ворона – умная птица. Можно ее даже разговаривать научить.
        – Вот вернется мирная жизнь, заведешь себе домашнюю ворону и будешь ей про свои приключения рассказывать.
        Дэри состроила кислую мину и несогласно покачала головой.
        – Не! Я хочу забыть весь этот кошмар. А ты чего стоишь-то? Нам спешить некогда. Присаживайся. Смотри, какой здесь видок! Будем любоваться местными ланшаф…та… ми. Оу! – она весело присвистнула, пронизывая пространство своим шестым чувствилищем. – Кажется, здесь неподалеку какой-то одноперый обитает. – И вдруг ее глаза от удивления на лоб полезли. – Ого-о-о! Да их тут… целая толпа, как будто бы…Очень мощный сигнал идет…
        – А давай, мы найдем их! – загорелась Инза.–Может, хоть несколько человек из тысячи оперенных нам с тобой удастся спасти!
        – Честно говоря, мне эта идея не душе, – сердито проговорила Дэри. – Ты что, хочешь на меня всю шарагу повесить, чтобы я их еще и охраняла потом?!
        – Алиса сказала, что одноперые должны все вместе держаться. А тут как раз такой шанс представился! Ну, пожалуйста, Машенька!
        – Шанс?! – скептически сощурилась Дэри.
        – Да! Шанс по спасению этого мира! Ты ведь сама говорила, что хочешь, чтобы все было, как раньше. То есть не совсем так… а гораздо лучше. Ты ведь хочешь измениться в лучшую сторону?
        – Я только сиськи хочу себе на пару размеров побольше. А в остальном я себе нравлюсь… – недовольно пробурчала Дэри.
        – Я не о внешности. Ты ведь хочешь стать лучше?
        – А зачем? Стать лучше – не значит, стать счастливее. Все идеалистки – лохушки. Надо от жизни самые лучшие куски себе когтями выцарапывать и зубами вырывать, – со злостью изрекла девушка с вороньими крыльями. – Слушай! Я здесь с тобой, потому что я жизнь свою спасаю. И заодно твою, позволь тебе напомнить. Спасать других, рискуя собой, я не нанималась. – Дэри замолчала, оглядывая открывшиеся с высоты просторы окраины. Сейчас они находились на покрытом редколесьем холме. Спуск с этого пригорка вел к реке. – Вот, что я тебе скажу, – продолжила она уже более спокойным тоном. – Лучший способ сохранить свою жизнь в этом городе – это почаще перелетать с места на место. Тогда можно быть неуловимой для своих врагов и преследователей… А туда, – она показала рукой в сторону какой длинной стены на следующем пригорке, – я тебе даже соваться не советую. Вот ты мне дала Алисино перо, и я сразу ощутила, как ко мне прихлынула большая сила. Но ведь это опасно, – Дэри безотчетно размазала ладонью струйку, вытекшую из ноздри. – Я стала уязвимее. Морра быстрее почует мою удвоенную… или даже утроенную прану! А там… как
бы это сказать, там …целое скопление пернастых… Оттуда… она помолчала, в мыслях подбирая подходящий эпитет, – ну просто невозможная энергетика аж волнами прет!
        Звонкий хохот прервал Машины размышления.
        – А я-то думала, что ты – супервумен, спасающая этот гибнущий мир. Ни у кого из нас нет таких сверхвозможностей, как у тебя,– ни у Азраила, ни у Димы, ни у меня… И перо, наверно, у тебя самое сильное – маховое! Ты – избранница того ангельского существа. Он, видно, главную ставку на тебя делал. Но увы… промахнулся чувак! Вроде и не промазал, но…все же мимо! Все в пролете оказались! – Инза, пошарив в своей индейской сумке с бахромой, вытащила пачку салфеток и презрительно кинула их девушке с черными крыльями. – На, утрись, замарашка!
        Бывшая ангелица, держась за стенку парапета, осторожно двинулась по краю кровли.
        – Ты куда? – крикнула ей вдогонку Дэри.
        – Пройдусь по крыше, посмотрю: должна же быть пожарная лестница.
        – Ну ладно, ладно… Я спущу тебя. Мне не трудно. Иди ко мне, обнимемся.
        Инза упрямо продолжала свой опасный путь по краю кровли. Крылатая охранница подлетела к ней сверху, ухватила ее мускулистыми руками за предплечья в тот же миг поставила девушку на асфальт.
        – Значит, так, делай, что хочешь. Я за тобой сверху буду наблюдать. А если хочешь до компашки пернастых добежать – вольному воля, дорогу я буду тебе по мобильнику подсказывать, ясно? И еще… голову кверху не задирай, а то каждый встречный-поперечный, вслед за тобой будет на меня пялиться. Ну давай, – гнусаво, хлюпая носом, проговорила Маша Иванова, и тут же растворилась в пространстве.
        3
        Инза шла по сырому двору музея старины, обходя лужицы, усыпанные красными и желтыми дубовыми листочками. Она искала выход с территории здания, окруженного высоким металлическим забором. Наконец, она увидела парадные ворота с красивым кованым узором и направилась к ним. Мобильник в ее сумке протестующе завибрировал.
        – Разворачивайся. Не в ту сторону идешь, – раздался из аппарата низкий голос бодибиллерши. – Эти ворота в город ведут. А тебе надо выйти в пролесок через задний двор… Как выйдешь из калитки, бери влево и наверх! Поднимайся на пригорок, а затем спускайся к реке. Там видишь, башни монастыря?
        Инза шла вдоль беленой, местами облупленной монастырской стены и без конца оглядывалась, надеясь, что Машка все же не выдержит и нагонит ее. Ворот впереди себя она пока не видела: может, опять не в ту сторону пошла, – засомневалась девушка. Маша на ее звонки не отвечала и вообще куда-то пропала.
        А Дэри в это время стояла по другую сторону ограды, вжавшись в выступ какого-то строения. Она не удержалась от соблазна первой увидеть, как в монастырь Преображенской церкви стекаются паломники со всех краев, а среди них и владельцы перьев. Ведь так уже было однажды, но, увы… никого из них святые места не уберегли…
        Но увиденное повергло демоницу в шок!!! И теперь ее колотило от нервной лихорадки и раздирало от противоречивых побуждений.
        Что если она сейчас же сдаст этого ублюдка – Астароту?! И тогда, возможно, ей не придется все время жить в страхе, и она снова будет в фаворе… Но можно ли положиться на этого скользкого беса? Как бы он не выкинул ее в утиль, как отработанный шлак – у нее ведь перо, возможно, самое крупное из всех, а им-то нужны все перья…
        Под глазом нестерпимо зачесалось, Дэри безотчетно коснулась пальцами нижнего века и тут же грязно выругалась – они были черные, как нефть…Она снова почувствовала себя облитой с головы до ног ушатом нечистот. А ведь только обрадовалась, что одежда стала чистой, что пятен за собой не оставляет… И косуху такую клевую из магазина стырила – она ж сотню баксов стоит! А еще кожаные легинсы и рокерские ботинки. Только-только белым человеком себя почувствовала – и вот на тебе! Нет, так не пойдет…
        Инза от неожиданности даже вскрикнула, когда ее крылатая охранница выросла перед ней, как столб. Злобно, как фурия, она больно схватила девушку за предплечье и молча перенесла ее не только через высокую ограду, но и сквозь стены в одну из комнат обители.
        Расплывшись в завороженной улыбке, Инза смотрела на Него. И радость от встречи с Ним была беспредельной. Это был тот самый альбинос – белый-белый, почти прозрачный, и невозможно красивый! Бывшая ангелица, повинуясь собственному порыву теплоты, хотела кинуться к нему с объятиями, но его отрешенный вид и предельная погруженность во что-то невидимое внешнему глазу, удержали ее на месте.
        «Как вы сюда попали? Сюда нельзя! Дождитесь своей очереди!» – попытался выставить их за дверь монах в темной рясе, но увидев крылатую деву, он, осеняя себя крестным знамением, испуганно попятился назад и торопливо прикрыл за собой дверь.
        Инза мгновенно устыдилась своего поведения. Зачарованность спала, и она, наконец-то увидела, что здесь происходит.
        Половина лица сидящего к ней вполоборота мужчины была безобразно деформирована, видимо, от опухоли мозга. Простирая на головой больного светящиеся голубоватым током руки, Луан лечил больного. На глазах двух девушек саркома рассасывалась, а раздувшаяся надбровная дуга и покрывшийся наростами нос – пас за пасом, пас за пасом – возвращали свои прежние формы…
        – Ну как боль отпустила? – склонившись к своему пациенту, участливо спросил целитель.
        – Отпустило, слава те, Господи… Уж не знаю, как благодарить, такое облегчение пришло… Прямо как благодать с небес снизошла. Просто слов не найду от радости, – суетливо кланялся мужчина.
        – Ты здоров, иди себе с богом! – напутствовал его врачеватель. – Ну вот… как видите, больных исцеляю, – наконец-то смог обратиться к девушкам Луан, глядя на них своим теплым лучистым взглядом. – Сам не ожидал от себя, что придется этим заняться. А вас каким ветром занесло в мужской монастырь?
        С Дэри творилось что-то невероятное: злобное раздражение куда-то испарилось и такое тихое безмятежное блаженство растеклось по ее груди. Она вспоминала лес, через который она несла Его к остановке на руках – нет, не на руках, а в сердце своем! И сейчас она ощущала такую же теплую бесконечную нежность к Нему, как это было в тот день.
        –Тебя Дэри учуяла. Вот мы и пришли… Хотели предупредить тебя… Луан, ты в опасности. Мор идет за нами по пятам. Ты поймал перо, как и мы. Береги его, не отдавай никому, – взволнованно и сбивчиво объяснила Инза.
        – У меня нет пера… Все разлетелись по миру… А про охотников на них я уже слышал. Свет и тьма порой нерасторжимы… – безмятежно произнес он.
        – От нас ты можешь не скрывать. У нас тоже есть такие перья, – для пущей убедительности Инза даже вытащила кулон из-за пазухи. – Мы пришли тебя с собой позвать… А ты решил монахом стать, да? – спросила она, оглядывая его черную рясу.
        – Нет, я случайно заглянул сюда. А эти бедные люди молились за исцеление от недугов. Я не смог пройти мимо. Я вылечил одного, а их с каждым часом становится все больше и больше…– растерянно объяснил Луан.
        – Понимаешь, Мор питается праной и чувствует ее источник… Если ты не уйдешь отсюда, ты можешь всех братьев-монахов погубить. Пойдем с нами, – она подошла к нему и протянула ему руку. – Мы должны все вместе держаться, иначе нам не выстоять.
        Луан с шумом выдохнул, но с места не сдвинулся. На светлом лице его одновременно промелькнул целый спектр различных чувствований: тревога, озабоченность, суровость, решимость и предельная собранность.
        – Я не могу, – сказал он так, что уговаривать его было бессмысленно. – Слишком много я должен успеть, везде побывать и многое увидеть.
        Инза поняла, что спрашивать его, почему он от них ушел, уже не имеет смысла. Хотя именно этот вопрос все время, пока она была здесь, нетерпеливо рвался с ее языка, ожидая своей очередности.
        4
        Инза прошлась по дощатому помосту старой колокольни Преображенской церкви, потрогала большой колокол в центре башни. Задрав голову, осмотрела другие более мелкие колокола, прикрепленные к деревянной балке поперек арочного проема.
        – Первый раз меня Астарот сюда притащил, – оживленно рассказывала Дэри. – Он заставил меня элексир Рафаэля выпить, ну чтобы крылья выросли. А потом я непонятным образом снова здесь очутилась, когда в диком ужасе от Морры сделала свой первый скачок в пространстве. Ой, смотри, – она хохотнула низким хрипловатым голосом, – это же мое одеяло! Так и осталось под лестницей лежать. И никто его не выкинул, – девушка начала спускаться по ступенькам с помоста – вороны, облепившие все горизонтальные площадки с шумом вспорхнули вверх, пропуская ее. Телохранительница, развернув одеяло, расстелила его на полу и села, вытянув ноги. Инза молча последовала за ней и устроилась рядом. – Ну что ж? Отлично! Пригодится, если еще вторую ночь здесь придется коротать. Так и быть – тебе его уступлю, – ободряюще улыбнулась она подруге. – Я ведь редко теперь мерзну. У меня даже собственная температура тела стала, как у птиц – сорок три. В крылья всегда можно укутаться. Темнеет… Да ты не бойся, это надежное место, намоленное. Когда я от Морры сбежала, он же все в окрестностях убил: и траву, и птиц, а сюда почему-то не
сунулся…
        – Зато в Храме Истинной Веры никого в живых не оставил… – хмуро буркнула Инза и неодобрительно посмотрела на нее. – А ты че сияешь, как медный самовар? Вроде и повода нет для веселья?
        Дэри, прислонясь к беленой деревянной опоре, достала из кармана зеркальце, и, взглянув на свое изображение, не сумела удержать своей радости.
        – Знаешь… я ведь его люто ненавидела. Прям до дрожи… За то, что он меня дегтем за каждую мелочь обмазывал. Мечтала его Астароту на расправу выдать… А как увидела его сегодня, все простила… Прям на меня какое-то озарение снизошло. Я поняла, что дело совсем не в нем, а во мне самой. Если я буду такой же доброй и хорошей, как ты, никаких неприятностей у меня больше не будет. У меня получится, я знаю. Это же так легко! Как же я раньше этого не понимала? А вот как увидела этого ангела, из-за перьев которого мир с ума сошел, так сразу все и поняла.
        Инза аж дар речи потеряла от изумления, застыв с открытым ртом… Потом она не так сглотнула, поперхнулась воздухом и сильно раскашлялась.
        – А-кха-кха… А где?! Кха-кха… Где ты видела этого Ангела?!
        – Где-где… В монастыре! С тобой же вместе мы были, когда на него напоролись. А ты не знала, что вся эта заваруха из-за перьев Луана началась? Ты ж вроде знакома с ним была раньше? Чуть было на шею к нему не кинулась. И что? Ты даже не догадывалась, что он и есть тот самый Ангел?
        – Ну мы с Димой … офигели тогда от его энергетической мощи… Звали его к себе пожить… Но он же…как воздух неуловимый и неудержимый. Все куда-то рвался, спешил… Так и ушел от нас. А ты…на основе чего… вывела эту гипотезу, что перья были его?
        Дэри высокомерно поджала губы и вскинула подбородок.
        – Мне не надо ничего такого… – с возмущением повертела она растопыренными пальцами перед носом Инзы, – научных гипотез не надо!… Я сама! Своими собственными глазами видела, как летел сияющий ангел! А потом грянулся об землю. От удара его перья во все стороны разлетелись. А первое из них попало в меня, – бодибиллерша, устав орать и махать руками, уже потише закончила свой невероятный рассказ. – А потом весь лес загорелся от его пламени. И тогда я, как ребенка, своими собственными руками вынесла его из пожара! Это я спасла Луана… Я! А он даже не узнал меня… – закончила она, и неожиданно расплакалась.
        – Маш, но почему ты молчала об этом? Мы ведь давно с тобой знакомы, – поразилась Инза.
        – О чем рассказывать-то? О том, что я помогала нечистой силе убить его?
        – И чем ты только думала тогда, – бывшая ангелица с укором покачала головой.
        – Я вообще не думала. Я жизнь свою спасала. А сегодня как увидела его близко, у меня сразу… крышу… от любви к нему снесло, – Маша снова заплакала.
        Инза понимающе усмехнулась.
        – Вот-вот… И у меня так. Сейчас уже мне кажется, что все было настолько очевидным, что невозможно было не догадаться. Но когда я его встретила, у меня мозги от эйфории расплавились – от Луана волнами исходит какое-то излучение… Это потоки любви… Я все хотела спросить его, почему он ушел от нас. Ведь ему реально было негде переночевать. Я так глупо предполагала, что он исчез из-за того, что Дима приревновал меня к нему. А сегодня вдруг поняла: какая тупость… Да ему глубоко фиолетово до наших мелких проблем.
        А знаешь, что? – Инза с мольбой посмотрела на свою охранницу. – А давай, домой вернемся? Ты сегодня с раннего утра то туда, то сюда перебрасываешь меня. Я сюда уж больше не могу тут быть. Все сердце изболелось. Вдруг Дима дома нас ждет, а нас там нет?
        – А черт с тобой! Давай, – с удовольствием согласилась Дэри. – А то в животе уже урчит с голодухи. В конце концов, я в этом деле не новичок. Уже три раза от Мора сбегала – самодовольно похвастала она.– Да и ты вчера боевое крещение получила. Не струсила. Как только стужей повеет, так сразу и смотаемся.
        5
        К великому разочарованию Инзы дома ждала их прежняя унылая пустота. Машка сразу же плюхнулась на диван и погрузилась в виртуальное пространство своего смартфона. Инза хотела попросить, чтобы та хотя бы телячьи колбаски поджарила на сковороде, пока сама она картошку чистит для пюре, но решила, что любой домашний труд лучше всего отвлечет ее от ожидания, чем возлежание на подушках.
        Воронья императрица торопливо умяла приготовленный подругой ужин и снова свалилась на тахту.
        – А посуду помыть? – попыталась воззвать ее к совести Инза.
        – Мои дела поважней! – отмахнулась Дэри и потребовала комп для продолжения работы.
        Бывшая ангелица спустила со второго этажа свой ноутбук для нее, а сама решила со скуки ворон на деревьях посчитать. Но в затихшем саду уже было темно. В новостях по телевизору никаких свежих материалов о следующих жертвах пера пока не транслировали. Либо «темные» уже собрали полную коллекцию ангельского оперенья, либо информированные перьеносцы просто повыкидывали имеющие у них артефакты, дабы сохранить свою жизнь.
        И вдруг Дэри заорала: «Смотри! Смотри! Это же Он!»
        Один из печатных каналов интернета сообщал о благотворительной помощи голодающим детям Африки. На фото были засняты организаторы этого фонда вместе с чернокожими ребятишками, а на заднем фоне едва-едва проступало размытое изображение Луана с вопросительным лицом, в котором застыла попытка понять, что же здесь происходит.
        Видео ролик, сделанный журналистами международного класса, был на первый взгляд довольно стандартный. В зале сидели высокие представители более ста пятидесяти государств, заинтересованных в обеспечении международной безопасности. На длинной трибуне шестеро глав лидирующих стран отвечали на вопросы прессы. Речь шла о религиозном экстремизме, терроризме и попытках некоторых стран решать проблемы с помощью военной силы… Но странно о массовом геноциде, связанном с охотой на перья ангельского существа, который идет во всем мире, как будто никто не знал… Но самым поразительном в этом видео-материале было то, что среди участников этого брифинга находился Луан. В очередной раз, когда около лидера одной из стран промелькнул его силуэт, Дэри быстро нажала на клавишу «стоп».
        – Смотри, – шепнула она подруге, которая заинтересованно зависла рядом, так и не выпустив из рук недомытую тарелку.
        Поначалу Инза нахмурилась.
        – Ты, наверное обозналась, это просто кто-то очень на него похожий… Этого не может быть.
        – Но это Он, ты же видишь! На свете просто нет похожих на него людей!
        – Брифинг состоялся в Германии, – озадаченно констатировала Инза. – У Луана нет ни денег на перелет, ни даже паспорта, про визу я вообще молчу. Да и кто бы его туда пустил? Но все ведут себя, как будто его присутствие – в порядке вещей.
        В этом видео сказано, что брифинг прошел двадцать девятого сентября – то есть, позавчера. Странно, но ведь сводка о помощи голодающим детям в Африке тоже идет от двадцать девятого сентября… Но он ведь был здесь, в Элеазаре! Мы с тобой встретили его в монастыре. Чудеса, – хмыкнула Маша. – В одно и то же время он может быть везде… Месяца два назад, листая новостные сводки, я случайно напоролась на подобное фото. Его засняли в другой стране за тысячи километров от Элеазара. Странно… Неужели никто из пользователей не заметил присутствия ангела на этих репортажах?
        – Из обычных людей – никто, – с серьезной убежденностью заявила Инза. – Только владельцы пера могут увидеть и распознать излучение потустороннего существа.
        6
        Утром Дэри разбудил собачий лай. С трудом она села на диванчик, на котором спала полностью одетой, так же как и Инза, чтобы сразу же быть готовой к мгновенной дислокации. Открыв тяжелые веки, Дэри увидела Инзу, которая трясла ее за плечо и звала куда-то за собой. Вырванная из глубокого сна, телохранительница не сразу поняла, где находится: почему-то мычала корова, блеяли козы и кудахтали куры.
        – Мы где? – хрипло спросила Дэри. – В деревне?
        – Проснись! Это звонок такой. Дима для прикола на входные ворота установил. К нам гость! Вставай же, наконец!
        Позевывая, Дэри стала спускаться вслед за Инзой в переднюю. Видеоглазок показал стоявшего за воротами священника в черной рясе и в высокой цилиндрической шапке фиолетового цвета. Прямо на въезде к особняку был припаркован шикарный темно-синий Lexus.
        – Ого! Вот уж не знала, что попы' на таких крутячных тачках раскатывают, – пробормотала охранница. – Что-что, а в этом я хорошо разбираюсь, – похвастала она. – Кстати, это одна из самых дорогостоящих японских авто. Только олигархи на таких и ездят.
        – Я рада, что ты уже проснулась. Попытаешься его склеить, если впущу? – с добродушной иронией откликнулась Инза, включая автоответчик. Мелодичный женский голос любезно поприветствовал визитера.
        – Доброе утро, господин! К сожалению, в данный момент хозяев нет дома. Но если вы оставите для них сообщение, по возвращении они обязательно свяжутся с вами.
        – Девушка, не пытайтесь меня обмануть. Я настоятель Храма Истинной Веры, протоиерей, Андрей Феофанов. В тот трагический день, когда божественный гнев унес жизнь трехсот пятидесяти шести прихожан, я был последний, кто видел Димитрия живым. Я – близкий друг хозяина этого дома. Откройте. Уверяю вас, я не опасен.
        – Подожди, не открывай! – неожиданно встрепенулась Дэри. – Это же у него Дима свое перо хранил, сечешь? Если бы этот «близкий друг» вовремя отдал ему перо, Дима был бы уже с тобой. Вот и думай, друг он или враг!
        – Он знает, где Дима. Пусти! Я открою! – Инза, с силой отпихнув свою телохранительницу, нажала на кнопку пульта.
        Ей казалось, что он слишком долго тащится по двору, с невыносимой медлительностью поднимается по крыльцу. Какого самообладания ей стоило, чтоб не кинуться попу навстречу или прямо с порога, схватив за грудки, потребовать: «Говорите же, не тяните: что с ним?!»
        «Стоп, никаких истерик! – приказала она себе. – Сейчас он зайдет, и тебе сразу все станет ясно».
        Не зная, как приветствуют попов по церковному этикету, Инза склонила перед ним голову и тихо произнесла:
        – Здравия Вам, святой отец.
        – Господь вас благословит, – мягким приятным тенорком ответил Феофанов и, наложив на нее крестное знамение, протянул ей руку для поцелуя по православному обычаю.
        Инза к перстам его прикладываться не стала, но протянутую кисть пришлось пожать. Крылатую деву в байкерской косухе с заклепками поп крестить не стал и длань свою для целования не подставил, но удостоил вежливым кивком.
        Священник оказался неожиданно молодым, хотя наружность его показалась Инзе несколько слащавой. У него были вьющиеся светло-русые волосы до плеч и аккуратно постриженная бородка. А вот его прозрачно-голубые глаза не понравились бывшей ангелице – не удавалось схватить их прямой взгляд, который все время куда-то ускользал. Зато она заметила, с каким жадным интересом он оглядел ее тело, но странно, вожделения не было в его глазах, просто холодная расчетливая оценка.
        – Последний раз я видела своего друга Дмитрия Диманова вчера на рассвете. Он поехал к вам забрать свое перо. Вы вернули ему перо? – с напористостью следака повела с ним разговор Дэри, когда хозяйка пригласила их в гостиную.
        – Истинный бог, сестра моя, как только он попросил, сразу же и вернул, – с ласковой кротостью ответил Феофанов. – Знаете, среди прихожан упорно ходят слухи, – елейно продолжал он, – что якобы эти чудодейственные перья спасают от повального мора, который в наших краях погубил более пятисот человек. Но лично сам я, сестра, в эту легенду не верю. Диавол забирал всех без разбору. И никого те перья не спасли.
        Инза вопросов гостю не задавала, она надеялась считать все мысли собеседника и узнать всю его подноготную. Но если раньше ей удавалось это без всяких усилий над собой, то сейчас почему-то не срабатывало. Всякие попытки проникнуть к нему в мозг, ударялись в непроцаемый энергетический заслон. Обычный человек вряд ли на это способен. Возможно, он такой же падший, как и мы с Димой, – пришло ей в голову. Но ангелического излучения его ауры она также не улавливала. Скорее всего, отступник, который давно живет среди людей и растерял прежние способности, – предположила она.
        Разговор, который вела с ним Маша, стелился все больше по поверхности. Ничего нового служитель церкви им пока не сообщил. Чаще всего на вопросы Дэри, он отвечал скользкой, ничего не значащей фразой «На все воля божья, сестра». Инза слушала их беседу, стараясь не упустить ни одной важной детали, но раскусить его ей не удавалось. Она так и не поняла, знает ли он, куда на самом деле исчез храм со всеми священнослужителями и прихожанами. Интуитивно она не доверяла протоиерею, ей казалось, что он опасен, и своей фальшивой набожностью прикрывает свои недобрые намеренья. Молчать и дальше смысла не было. Без прямых наводящих вопросов не расколется, демагог еще какой, – сделала вывод падшая ангелица.
        – Но Дима-то где? Среди погибших его не нашли. Вы ж сказали, что видели его живым?
        – Видел, видел… Но на все божья воля. Всевышний унес его вместе с храмом, чтобы тот не достался Диаволу.
        – Так кто же из них: Бог или Дьявол – унес святой храм? – в полнейшем недоумении рассмеялась Инза.
        – Всевышний один, а под какой личиной себя проявить – Бога или Сатаны – это уж как он сам соизволит, – резонно ответил батюшка, крайне озадачив своих собеседниц.
        Инза недоуменно переглянулась с Машей, и, понимая, что ничего вразумительного он уже не скажет, все же по инерции полемики спросила:
        – Святой отец, а почему Всевышний вас с собою не забрал?
        – Я нужен церкви. И люду православному я нужен. И Господу нужен. Для того, чтобы через меня связь держать, – с мягкой, смиренной интонацией объяснил Феофанов.
        – Все погибли, кто остался снаружи храма. Что же вас спасло, святой отец? – с ядовитой насмешкой спросила Дэри, уже давно учуявшая, что праной пера от него не веет.
        – Спасение мое в истинной вере Господу. Вера творит чудеса, – продолжать сыпать церковными шаблонами протоиерей.
        – Уф, как меня это бесит! – не выдержала Маша. – Развел тут тупое средневековое мракобесие…
        «Так что же привело его сюда? Каковы его цели? – напряженно пыталась понять его мотивы Инза. – Может, он решил, что Дима уже домой вернулся?» – предположила она и, чтобы внести окончательную ясность, спросила:
        – Так, стало быть, святой отец, Вы не знаете, где Дима?
        – Отчего ж не знать? Знаю. Я ж его… как вас… близко видел, когда он улетел. Вы можете, сестра, представить, что такое искривление пространства? В народе это называют «черной дырой». Вот там он сейчас и находится. Сам он не сможет оттуда выбраться. Ему нужна наша помощь.
        – А откуда вы знаете, что он там? – скептически поинтересовалась Инза.
        – Я все знаю. Мы с Димитрием потому и сошлись, что сразу поняли свое духовное родство. Я ведь такой же, как и вы, падший ангел, точнее ангел-отступник. Я Адриэль, жрец фатума, эйтран второй ступени с Ракии, как и Димитрий.
        – Давно бы так, – фыркнула Маша. – А то мямлит-мямлит… Чего сразу-то не сказал, что ты из той же породы, что и они, – она кивнула головой в сторону подруги. – А то ведь такую ахинею нес, что уши вяли. Раз ты ангел, с этого бы и начинал. Нас ведь сейчас этим не удивишь. Я вот что временами думаю: скоро апокалипсис грядет… раз ангелы и демоны по Земле уже ходят. Скоро всех людей на планете кончают… И останутся только перьеносцы и потусторонние сущности, – со вздохом проговорила она. – А чего ж тогда, Адриэль, ты с нами, как с богомолками разговариваешь? Вот мои друзья – ангелы, но общаемся мы как обычные современные парни и девчонки. Я даже призрака одного знаю. Это девушка. Кстати, стильно одевается и даже ходит в шипованной косухе, как я. А ты так не можешь?
        – Могу, – сказал Адриэль. – Но только не в рясе. Ряса обязывает.
        – Ну так сними ее! Не фиг на пустом месте проблемы разводить.
        Настоятель церкви нерешительно встал и, с застенчивой улыбкой скинув с себя облачение, аккуратно повесил его на вычурно изогнутую спинку атаманки с золотыми вензелями на вишневой обивке. На прежнее место он вернулся самоуверенным франтом, и, небрежно закинув одну ногу на другую, сел. На нем был горчичного цвета клетчатый костюм и темные очки на носу.
        «Лишь бы глаза свои льдистые прикрыть», – неприязненно подумала Инза.
        – У нас комната на северной стороне. Солнце в глаза здесь не бьет. Я б хотела собеседнику в глаза смотреть, – с любезной светской улыбкой попросила она. – И давайте ближе к делу. Нас ищет Морра, и он может нагрянуть сюда в любой момент. Вы в состоянии вызволить его оттуда?
        – Надо попробовать, – уже серьезно ответил Адриэль. – Пока вы со мной, Морра вас не увидит, – гость выдержал многозначительную паузу, удовлетворенно наблюдая за реакцией.
        – Так вот, если представить тварный мир как толстый многослойный сэндвич, в котором нижний слой – это булка, а верхний – кусок мраморной говядины, то мы сейчас находимся на хлебном куске, а Дмитрий – на говядине.
        – …И что? Какие-то проблемы? – нетерпеливо подгоняла его Дэри.
        – Это глубокие и плотные слои гиперпространства. Понадобится очень много энергии, чтобы его выковырнуть оттуда. К тому же, скорее всего, он будет сопротивляться. А у меня столько сил нету, – спокойно подытожил он.
        – Ну и на фиг ты нужен тогда, – мрачно заметила крылатая.
        – А ты дерзкая. Люблю таких. Вот только тупых не люблю, – ухмыльнулся Адриэль.
        – Ну и как тогда ты его вытащишь? – спросила Инза.
        – Поправка: это вы его вытащите. А я вам нужен, чтобы направить ваши силы. Итак, объясняю только один раз. В этом рецепте нам понадобится девчонка, совершающая скачки в пространстве. Девчонку мы кинем сквозь гиперпространство. Правда, если она сделает что-то не так, а вероятность, что она это сделает, весьма велика, – ее порвет и раскидает по всей Вселенной так, как будто перец рассыпали на бутерброд.
        – Не. Я на такое не подписывалась, – испуганно проговорила побледневшая Дэри.
        – Ты думаешь, я буду тебя уговаривать? – Адриэль, коварно сверкнув глазами, захохотал. – Что я идиот – такой шанс с перемещением упускать. – Он с решительным видом поднялся с атаманки, подошел к Дэри, и, положив руки на спинку ее кресла, быстро склонился к ней, пронзая ее черными зрачками своих льдисто-прозрачных глаз. – Я даже спрашивать тебя не буду, заброшу и все тут…
        В ту же секунду Дэри как будто ветром сдуло, словно желтый лист с парковой скамейки, а куда его унесло, поди, догадайся…
        – Ой, а куда это она исчезла? – обратив к бывшей ангелице удивленное лицо, спросил Адриэль. – Я же пошутил… Неужели она всерьез поверила, что я смогу зашвырнуть ее против воли в ту «черную дыру»? Но это же смешно… Я же честно предупредил, что только направляю ваши силы, а действуете вы сами…
        Это западня…Мысли Инзы панически метались. Теперь она уже ясно понимала цель визита Феофанова. Что же делать? Притвориться наивной дурочкой и продолжить его игру, чтобы как-то протянуть время? Или попытаться в резкой форме выставить его? Последнее, скорее всего, ускорит развязку, ибо в комнате она почуяла очень сильную энергетику потустроннего существа.
        – Вот она цена вашей женской дружбы, – со скрытой издевкой проговорил Адриэль. Быстрыми шагами он приблизился к девушке и присел перед ней на корточки. – Лично я никогда не доверял женщинам. Но ты не огорчайся, у меня есть одна стоящая идейка. Моей силы будет недостаточно, чтобы ее осуществить. Нужно твое перо. Ну что попытаемся?
        – А у тебя талант лицедея, – проговорила Инза, чтобы не отвечать на вопрос. – Сменил облачение и тут же другим человеком стал. – А каким образом, ты собираешься вытащить его из этой черной дыры? – поинтересовалась она.
        – Я же вам уже говорил, что сам я прыжков в пространстве не делаю. Но у меня есть друг, обладающий таким даром. Силы двух перьев, твоего и моего, думаю, будет достаточно, чтобы преодолеть гравитацию искривленного пространства. Лично я не брошу Дмитрия в беде. Друг вытащит Энариила, поверь мне, – проникновенно говорил он. – Ты ведь любишь его, не так ли? Насколько я знаю, любящие женщины готовы пожертвовать чем угодно, чтобы спасти возлюбленного. Но ты, по ходу, не из тех? – саркастически процедил он, не находя отклика в ее лице.
        Девушка опять не ответила. Только смотрела на него…как-то чудно… с глубокой грустью и сожалением....
        Она все знает, эта димановская шлюха! – пронзило Феофанова догадкой. – Знает, несмотря на то, что он установил непроницаемый блок на свои психические процессы. … и про приближение Морры знает, и про то, что пера для защиты у бывшего коллеги-отступника не было и нет… И от этого священнослужитель еще больше возненавидел ее. Он хотел увидеть страх в ее глазах, такой же, какой промелькнул во взгляде Дэри за секунду до ее исчезновения. Он хотел видеть ее униженной, растоптанной, умоляющей о пощаде… Но вспышки его агрессии под ее светлым и удивительно спокойным взглядом, гасли, порождая в нем неуверенность в себе… Странно, она-то как раз не боялась Адриэля. Но вот он почему-то робел перед ней… Феофанов по-прежнему сидел возле ее ног на ковре. Испытывая дискомфорт от ее взгляда, он хотел встать и вернуться на свое место, но вспомнив, зачем он сюда пришел, он только отвернул от девушки лицо…
        Повеяло стужей. От морозной волны затрещали стены, заиндевели стекла, и от вьюжной поземки, залетевшей в открытую форточку, на обоях стали пучками разрастаться колонии каких-то пористых черных грибов, напоминающих плесень. Адриэль сразу же продрог от пронзившего его колючего холода. Но это был не просто холод… Он с ног валил, лишая сил… Морра!!!!… Он движется сюда!
        – А-а-а!!!! Сучка димановская! – от ужаса, что он может {не успеть}, Феофанов взвизгнул и, усилием воли превозмогая нарастающее бессилие, бросился на Инзу, сожалея только об одном, что раньше этого не сделал, а все как безмозглый дурак разводил с ней церемонии и плел сети лжи… Идиот – так можно и концы отдать…
        Легкое изящное креслице опрокинулось от его веса, и Инза упала на пол. А священник, плюхнувшись на нее, стал торопливо обыскивать ее одежду. Девушка, не особо напрягаясь, стряхнула его с себя и с легкостью вскочила на ноги. Но теряющему жизненные силы духовному пастору подняться оказалась не просто. «Не погуби… я умираю, – прохрипел он, цепляясь за ее ноги. Инза помогла Адриэлю встать и, даже поддерживая его за спину, отвела его к дивану, попутно ломая себе голову над тем, как же спасти беднягу… Но прислоняя свою пятую точку к бархатной подушке, священник изо всех сил боднул ее головой в поддых… Ухнув от боли, Инза скорчилась на ковре, вжав голову в колени. Феофанов, пошатываясь, встал и, опираясь за подлокотник другого кресла, склонился к ней. Смахнув с шеи белые, как снег, волосы, он рывком сдернул с нее перо на тесьме.
        Ощущения были поразительные: только что он буквально издыхал от предельного изнеможения, а тут как будто его подключили к генератору мощнейшей энергии…
        –Ха-ха-ха! – священник исторг из себя смех победителя, поднимая над головой слегка светящееся перо. – Ну что, курица общипанная, обломалась! – с ликованием воскликнул он. – До последнего не сомневалась, думала, что ничего ей не сделается. Думала, я один тут ссохнусь, как мумия, когда Морра придет. И что только Димка нашел в тебе, моль бесцветная? – с удовлетворенным видом Адриэль повел головой вокруг себя, оглядывая пространство комнаты. – Эй, Астарот, ты где? – Увидев недалеко от себя змеящийся бурый дымок, отсчитался. – Все, мы в расчете! Принимай свой заказ. Как и договаривались: жизнь за жизнь. Ты меня спас от Морры в храме, а я для вас – девушку нашел, которую вы искали.
        Феофанов, не снимая шнурка, засунул вожделенный трофей себе во внутренний карман. Но перо почему-то выскользнуло из укрытия, и, сверкая сквозь грязно-розовую мглу, окутавшую его, быстро и невесомо, все больше и больше увеличиваясь в размерах, поднималось к потолку…
        – Э-э, ты что делаешь?! Мы же договорились, что перо будет мое! – срываясь на фальцет, прокричал Адриэль.
        – Сожалею, – глухо прозвучал потустороний голос. – Нет у меня таких полномочий. Велено все перья изъять – все без исключения.
        – Но мы же заключили договор, что я девчонку вам найду, а перо заберу себе. Я же погибну… Мор приближается, – трясясь то ли от страха, то ли от могильной стужи заскулил Адриэль. – Спаси меня, Астарот, спаси, умоляю! Сделай, как в прошлый раз, когда храм с мертвецами унесло…. – рыдая, проговорил он. – А я тебе еще помогу. Энариила найду.
        – Хорошо, договор в силе, – ползучий туман покрыл его с головой, запеленал, как младенца в пухлое бурое облако, укрывая от смертоносной потусторонней вьюги.
        7
        Холодный вибрирующий воздух наполнил комнату. Девушка, сидящая на полу, медленно повалилась на бок. Покалывающая стынь, пробирающая до костей, как будто панцирем сковывала ее тело, отнимая возможность двигаться. С трудом она вытянула ноги и перевернулась на спину. Жизнь покидала ее…
        «Как странно умирать… – подумала бывшая ангелица, – как страшно…»
        Она тысячелетиями, не будучи смертной, сражалась за чужие жизни, оберегая их от бед и жестоких ударов судьбы, не ведая, какая доля им уготована высшими силами. Теперь настал ее час… На смертельно бледном лице Инзы возникла слабая тень улыбки. Взгляд ее блуждал по комнате, ставшей за эти месяцы родной и любимой. Здесь она была счастлива с Дмитрием Димановым, таким же падшим ангелом, как и она… Как жаль, что она не узнала, куда он так внезапно исчез… Как жаль, что она больше не увидит его… Никогда не увидит… – по алебастровой щеке, оставляя мокрый след, скатилась одинокая слеза. – Нет, нет… так даже лучше, что она с ним не попрощалась. Иначе будет невыносимо больно оставлять этот мир.
        «Ох, и глупая ты, Инза: не познавши боли, разве узнаешь, каким острым может быть счастье…»
        Очертания комнаты расплывались. Сознание туманилось. Инза безропотно уходила в небытие…
        ГЛАВА 32. ШХАКИМ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В АРКОНУ
        1
        «Ах, вот куда принесли его призраки! Надо было сразу догадаться», – горьковатый смешок сорвался с губ Азраила, когда он увидел это синее свечение во тьме… Не шутили души усопших, когда молили его вернуться обратно… Он узнал его издалека – огромный по человеческим меркам Храм Небесного Судилища встретил бывшего бога мрачным великолепием. Аркона все также парила в воздухе над угрюмой скалистой местностью. А под ней на севере Третьего Неба, в недрах гор находилась Преисподняя.
        На расстоянии казалось, что Храм сияет, но на самом деле – это сияли Цветы Вечности – гигантские синие лилии, которые росли повсюду – на мозаичном полу, на стенах, башнях и пенаклях. Цветы вились, разрушая камни, – Аркона выглядела тысячелетними руинами, но почему-то не разрушалась до конца.
        Призраки доставили его к страшным Черным Вратам, которые не имея ни створок, ни запоров, поглощали усопших в Царство Смерти и никого не выпускали обратно. Конвоиров-призраков сразу же как ветром сдуло. А Эзра Оникс с невольным трепетом вглядывался в стылый шевелящийся мрак зева Черного Портала.
        «Так, значит вот оно как… все происходит… Значит, настал и мой час пройти Небесный Суд Арконы… Ну да… а как же иначе? Ведь я же теперь человек. Я умер? – с удивлением спросил он сам себя. Руки быстро ощупывали теплое тело… Глаза с недоумением скользнули по пуловеру и джинсам – его повседневной земной одежде… Пальцы коснулись чего-то горячего во внутреннем кармане…
        «Ах, да! Перо! Я жив!!!» – теперь Оникс вспомнил все, чем он был заполнен в последние минуты своего пребывания на земле. В висках застучала тревога, в груди заныло…
        Резкий пронзительный крик заставил его вздрогнуть от неожиданности. Это каменные горгульи на столбах Черных Врат, узнав своего прежнего хозяина, ожили на миг, захлопали крыльями и громко заверещали, приветствуя его.
        «Нет-нет! Я еще не вернулся! Я не готов, друзья мои! У меня еще так много нерешенных проблем на Земле», – печально ответил им Азраил.
        И тут, словно огненные языки заструились, заплясали перед ним. Ангел в маске и острозубчатой тиаре, усыпанной сверкающими гранатами, сотворился перед владельцем похоронного бюро – это его длинный плащ полыхал оттенками пламени. Он схватил Эзру Оникса за руку.
        – Скорей улетаем отсюда, пока ангелы-привратники и ангелы-судьи тебя не увидели, – проговорил он, увлекая его сквозь стены Арконы.
        Это был, видимо, Тронный зал… Престол с колесами, усыпанный обгоревшими черными перьями… Скелеты чьих-то крыльев валялись на полу… Что-то смутно подсказывало хозяину морга, что он здесь был когда-то, но не помнил ничего…
        – Это Зал Исправления в Чертоге Истины. Припоминаешь? – подсказал ему тот, который привел его сюда. – Ну, здравствуй… человек, – не то приветливо, не то насмешливо проговорил он.
        Под пунцовым плащом как будто нет телесных форм… Маска вместо лица… Черная корона, как будто бы забрызганная капельками крови… Похоже, он дух. И дух высокопоставленный!
        – Самаэль… – догадался бывший архангел и не смог сдержать своей неприязни.
        – Ариил, – высокомерно поправил небесный ангел.
        – Так вот откуда ветер дует… Это под твою дудку пляшет Морра?– мрачно спросил Азраил.
        – Морра мог высушить тебя в мумию, но этого не произошло. Надеюсь, ты понимаешь, кому ты за это обязан?
        Но человек, вознесенный с Земли, не спешил благодарить.
        – «Великих ответов на Вечные вопросы» – помнишь? Вот как ты должен был приветствовать меня сейчас, – подсказал Самаэль, пытаясь сохранить дружелюбную интонацию.
        Вопросы? О, да! Они с яростным протестом клокотали в груди Эзры Оникса. Но почему они должны быть «вечными» он не понимал, да и вникать не собирался – не до того ему было. Он даже спрашивать не собирался, с какой целью призраки усопших доставили его в Аркону. Ответ ему казался очевидным. Его пугала судьба Алисы. Ведь если они заберут ее ангельский оберег, то она погибнет по-настоящему и уже не вернется на землю. Этого он не должен допустить.
        Оникс с возмущением выплеснул свое негодование.
        – Какого черта! Зачем вы захватили ее астральное тело? Алиса живая! Живых в Аркону не загоняют!
        – Она как раз таки мертвая. И то, что она продолжает находиться среди живых в мертвом теле – грубейшее нарушение законов бытия, – возразил Самаэль, но, взглянув на бывшего архангела, презрительно хохотнул. – О-хо-хо-хо! Печешься о глупой человеческой девчонке? Влюбился что ли?
        – Тебя моя жизнь не касается. Вели отпустить ее на землю… Ты поплатишься за все, что натворил на Цэрроне.
        – Ты угрожаешь мне, человек? – с удивлением рассмеялся богоборец. – А что, если я не подчинюсь тебе? Ты накажешь меня? Рискни, позабавь меня…
        «Стоп, – приказал себе Оникс. – Прежде всего, успокойся и соберись с мыслями. Алиса им не нужна. А загребли ее сюда, вероятно для того, чтобы шантажировать меня».
        – Ариил, не много ли чести для отступника? Уверен, ты не для того повелел перенести меня в Аркону, чтоб похваляться своей силой. Говори прямо, не юли: чего ты хочешь?
        – Рад, что ты настроился на деловой разговор. Давай, дружище, сядем и поговорим обо всем искренно и доверительно.
        – Доверительно? – теперь уже злобно ухмыльнулся Азраил. – Ты полагаешь, что можно доверять небесному духу, который прячет свое лицо под маской?
        Неожиданно тусклый сумеречный свет, обычный для Арконы, развеялся. Теперь они оба находились в замкнутом пространстве с высокими стенами и небесно-синим потолком с плывущими по нему жемчужными облаками, пронизанными солнцем. В центре этой комнаты напротив Эзры Оникса стоял полупрозрачный Люцифер в серебристом одеянии, со сложенными на спине радужно светящимися крыльями. Маски на лице его уже не было. Полы его пламенного плаща, переливающего различными оттенками, широкими лоскутами разлетелись в стороны, и, падая на пол, материализовались в предметы обстановки. Изящные колонны с резными канделябрами сменили древние полуразрушенные столпы и пилоны. Серый камень стен закрыли изысканные гобелены. Массивные картины в золоченых багетах изображали сады земного наслаждения, красивых женщин, охотничьи трофеи – все то, что могло быть привлекательно в иной жизни, но отнюдь не на небесах, где все напоминало только о долге.
        Лучисто просияв глазами, светоносный херувим жестом предложил бывшему архангелу присесть. Азраил с тяжким вздохом оглядел появившееся рядом с ним кресло с обивкой из фиолетового бархата и, предположив, что разговор, по всей вероятности, будет долгим, по сути, он ведь еще и не начинался, медленно опустился в на сиденье. На круглом малахитовом столике с тремя скульптурными ножками в виде золотых драконов с распахнутыми крылья появилась хрустальная бутылка, окутанная плавающим розоватым туманом. Она сама по себе поднялась и разлила по бокалам пахучий напиток с приятным древесно-цитрусовым ароматом.
        – Коньяк? Напоить меня решил? – спросил Азраил с кривой усмешкой.
        – Ты человек, а люди любят выпить для настроения, – Люцифер поднял бокал.
        – За тебя, Азраил! Чтоб ты никогда не забывал, кто ты есть и в чем твое предназначение. Когда-то мы с тобой были равны по ангельской иерархии и даже дружили, если помнишь. Мои подданные могли отнять у тебя перо и умертвить тебя, как обычного человека. Но, как видишь, я не позволил, чтобы с тобой обошлись подобным образом. Ты свободен пока, Астарот, – он скосил глаза в сторону, и витающий то здесь, то там дымок мгновенно растаял. – Я думаю, мы легко сможем договориться: ты отдаешь мне перо – я возвращаю тебе былые возможности. И с удовольствием посмотрю, как ты взгреешь этого безмозглого Морру за превышение полномочий, – весело хохотнул Люцифер.
        – Значит, в память о нашей дружбе ты решил оказать мне особую честь? За перо ты готов подарить живущему на земле человеку сверхвозможности ангела? Правильно я тебя понял? – переспросил его Эзра Оникс. Не дождавшись ответа, задал ему следующий вопрос. – А зачем тебе перья этого падшего ангела? Хочешь силу свою умножить за счет той магии, которую они хранят в себе?
        – Как же ты не понимаешь?! Рано или поздно тебя все равно вернут назад. Хочешь ты этого или нет. Ты снова станешь духом этого храма. Безвольным пленником. Ты уже осознал весь ужас собственного положения, и не сможешь быть просто машиной, как раньше. Ты постоянно будешь испытывать боль, заглядывая в эти души. Яд из их ущербных сутей будет вечно разъедать твои языки. Ты будешь страдать, заживо гнить вместе с ними. Подумай, ведь это не их ад! Это твой личный ад!
        Азраил почувствовал, как от этих многообещающих слов на него накатывает приступ тошноты, и содрогнулся.
        – Никто в этом мире тебя не поймет, и никто тебя не защитит! – продолжал Люцифер горячо и искренно. – Я один понимаю, насколько это болезненно, когда тебя лишают свободы выбора. Ты можешь положиться на меня! Ты всегда будешь под моей защитой и покровительством, если… если я выиграю эту войну.
        Азраил опустил глаза, чтобы Люцифер не увидел, насколько он ошеломлен этим известием. Что?!! Он не ослышался? Война? Это слово, действительно прозвучало?
        «Впрочем, – сказал он себе, – ничего невероятного тут нет. Люцифер только на время затаился, и от своих богоборческих замыслов он никогда не откажется. А война… Те события, что сейчас происходят на Цэрроне – падение высшего ангела и дьявольское истребление народа ради перьев этого существа, развеянных по свету и дающих сверхсилу… – это и есть война, начавшаяся на небесах».
        – Пусть будет так, – сказал Оникс с демонстративным безразличием. – Что бы ни случилось в моей личной судьбе, я не стану помогать тебе в твоей войне.
        – Станешь. Если, конечно, хочешь увидеть свою девочку живой, – с желчным упрямством произнес он. Его прекрасные карие глаза неожиданно вспыхнули желтым огнем, и в них четко обозначился поперечный зрачок. Но уже через мгновение на бывшего архангела снова глядел безмятежный и лучезарный лик. – В порядке исключения, я сохраню одно перо специально для нее. Хотя… в новом мире, мы установим свои правила. Я думаю, она сможет жить без пера. Быть может, мы даже сможем сделать ее равной тебе.
        – Давай напрямик: чего ты от меня хочешь?
        – У нас с тобой есть общая тайна, Азраил. Ты кое-что спрятал у себя в Арконе. Место тайника и то, как отпирать печати, знаешь только ты. Вот это ты и должен вспомнить.
        – Что бы это ни было, ты используешь это против меня и тех, кто мне дорог, – проговорил Оникс, со скептической улыбкой глядя ему в глаза.
        – О, великие каратели, как только ты вспомнишь, тебе будет наплевать на всех твоих человеческих друзей! Я – твой истинный друг, Азраил! Возвращайся ко мне!
        – Ты говоришь, что ты мой друг… А не благодаря ли тебе, я занял столь востребованный пост?!
        – Сколько же тайн тебе откроется, Азраил! Отдай мне перо, и ты все вспомнишь! – оживленно продолжал Люцифер, не услышав упрека. – Фактически мы с тобой на одной ступени развития. Ты древнейшее существо, Эзра, но я-то древнее тебя. Хоть ты и был главным божеством Храма Смерти, но всех его тайн ты не знаешь. Может, ты и вспомнишь потом, что Аркона была создана на руинах Старого Ада… Но вряд ли тебе известно, что Ад был построен на развалинах Первого мира. Знал ли ты об этом?
        – Интересно… И каков же он был этот Первый мир?
        – Это было Пространство, в котором зародилась плерома эонов – сонм различных духовных сущностей и первых божеств мира. В том мире не было Истины и Абсолюта. Вообще ничего постоянного. И материи в нем не было. Время и пространство были подобны податливой глине, и те, кто жил в первом мире могли лепить из нее все, что хотели. Себя. Окружающую среду… Мы сами были творцами своей реальности.
        – Мы?!…
        – А ты думал, откуда я все это знаю? – хохотнул Люцифер. – Я знаю истинный вкус свободы! Ведь я – единственный, кто выжил после уничтожения Первого мира. Фактически его погубил хаос. Эоны были столь великими, что ни один не хотел признавать права других. Каждый создавал свою собственную реальность, которая конфликтовала с остальными. Эоны стали истреблять друг друга в энергетических войнах. Этот мир был настолько бесперспективен, что Творец сам способствовал его уничтожению. Оставил только меня. Своего верного, любимого и одинокого сына.
        Порождая следующий мир, Господь снова зашел в крайность. Он был слишком озабочен тем, чтобы его новые дети не были похожи на прежних. Знал бы ты, как жалок был тот опыт творения. Его новые сущности были абсолютно безгрешны и начисто лишены собственного «эго». В них не было ни гордыни, ни алчности, ни тщеславия. Эти мыслящие существа не стремились возвыситься над подобными себе и властвовать ими. Но зато в них было много эмпатии. Они всех любили, и с удовольствием растворялись в других, и легко жертвовали собой во имя ближнего… Но не имея личных интересов и желаний, обитатели Второго мира были обречены на стагнацию и полный застой в развитии. И снова, разрушив сотворенный им мир, Наднебесный решил, что именно Я был лучшим, достойнейшим из всех его творений. Он сохранил меня для Третьего мира.
        – А теперь ты решил предать его!
        – Я хочу помочь ему, как и прежде! Ведь Третий мир практически создан МОИМИ РУКАМИ! – вскричал Люцифер.
        – А что, разве Отец Небесный уже не участвовал в его творении? – с улыбкой поинтересовался Эзра Оникс.
        – Участвовал. Но своим внешним обликом люди обязаны мне. Это я их так изваял – по собственному образу и подобию. – Люцифер изящным движением провел рукой сверху вниз, демонстрируя великолепие своего неустойчивого образа.
        – А сам Неведомый? Какую лепту он внес в создание мыслящих тварей? – продолжал допытываться Азраил.
        – Предположу, что именно он позаботился о внутреннем устройстве обитателей Земли. Программируя людей, он, вероятно, тешил себя надеждами, что сделал все, чтобы они гармонично уживались, взаимно дополняя друг с друга… В зависимости от движения планет каждый новорожденный младенец получал определенные качества: кто-то – силу и власть, кто-то – готовность повиноваться, кто-то практичность и хозяйственность, а кто-то – идеалистичность и жажду познания… Творец-то думал, что он исправил свои прежние ошибки, – тут глаз Самаэля снова хищно блеснул, и зрачок его сузился до вертикальной щелки. – Но люди никогда не успокоятся. Они всегда будут воевать за власть, за рынки сбыта, а сильнейшие из них будут угрожать противникам чудовищным оружием, которое сметет с лица земли дарованную творцом Жизнь…
        Как видишь, это далеко не идеальная версия разумных существ Земли. На сонме ангелов в Аравот многие согласились с мыслью, что этот вариант гомосапиенс исчерпал себя, и мир катится к самоуничтожению, – скептически заключил Люцифер.
        – Я не понял: какое отношение это имеет к тому, что ты ищешь в Арконе? – напомнил ему Азраил.
        – Самое непосредственное! – лицо Сына Зари куда-то исчезло, а под зависшей в воздухе тиарой вспыхнули чьи-то желтые глаза с черными продольными зазорами и, это был уже не тот холодный змеиный взор, который появлялся чаще всего, а огненный – драконий. – Мне нужно то, что сделает меня полноправным Творцом нового мира! Мы изменим Вселенную до неузнаваемости. Разве ты не хотел бы поучаствовать в мировой революции впервые за эоны лет однообразия? Я готов сделать тебя участником нашего Совета и выслушать твои предложения, – низким и властным голосом произнес новый аватар.
        Услышанное повергло человека в шок и недоумение. Все ли он верно понял? Самаэль хочет стать Творцом нового мира?!!! И он предлагает падшему ангелу стать участником переворота?!!! Кроме того, Эзра Оникс всякий раз напрягался и отводил глаза, когда в него зловеще упирался поперечный зрак звериного существа. Неужели у всех высших сущностей Потустороннего мира так бывает?… Может, и у Небесного Судьи были какие-то другие ипостаси? Он совсем этого не помнит. Не помнит, как он выглядел четыре года назад… Так вот почему Люцифер встречал его под маской, – догадался он.
        – Ты напрямую общался с Творцом? – отступник постарался сохранить непроницаемое выражение лица, но это оказалось лишним. У собеседника неожиданно пропало лицо. Одежда осталась на нем та же самая, серебристая, что была на Люцифере, и голос, знакомый с юношества, звучал по-прежнему, тепло и приветливо, но лицо исчезло. Под черным венцом осталось туманно-грязноватое пятно.
        – Конечно же, нет. Так же, как и все вы. Но тот факт, что я два мира спустя все еще здесь, говорит о многом. Творец избрал меня, и все это время готовил к особой миссии.
        Азраил молчал в нерешительности.
        – Ну так что? – продолжал Самаэль. – Ты поможешь мне?.. Не понимаю твоих сомнений, тебе же это на руку. Ты ведь хочешь любить и быть рядом с любимой. Сейчас мировой баланс смещен, прежние законы не действуют или действуют иначе. Но как только он восстановится, тебе придется вернуться на свое старое место. А ты ведь боишься этого больше всего на свете. Соглашайся. И будешь жить так, как сам захочешь.
        («Интересно, а сам-то он знает {об этом}? Или даже не заметил, что {без рожи сидит}? Да какая тебе разница? – оборвал сам себя ангел-отступник, понимая, что это мешает ему сосредоточиться. Может, так ему комфортнее? Никаких энергозатрат. Он же дух, наверное?»)
        – Я хоть и прожил на Цэрроне несколько лет, но все же… я не пойду на поводу у своих страхов и страстей, зная, что на кону стоит не только мое личное счастье, а мировое благополучие.
        Похоже, незримая сущность, сидящая под зависшей в воздухе зубчатой короной, начала терять терпение.
        – Узко мыслишь, мой друг. Я ведь не предлагаю тебе мелкую интрижку для исполнения моей личной эгоистичной цели! Я предлагаю тебе участвовать в создании нового мира во имя всеобщего блага! – в густом драконьем басе появились металлические нотки.
        – Ты можешь обзывать свои преступления как хочешь, но в их сути останется зло.
        – О, творец! Что с тобой стало?! У тебя такие же штампованные понятия, как у людей! Надо быть выше стереотипов! Зло и добро – таких категорий не существует в нашем мире. Это люди придумали их, потому что жить не могут без того, чтобы навешивать на все ярлыки. Но даже в мире людей есть кое-что, что ценили бессмертные архонты – смелость! {(Архонты (греч. начальники, князья), в христианских представлениях духи-мироправители. Самаэль получает характерное наименование «АРХОНТ этого мира» – так как является тем, кто создал мир и ангелов. – прим. автора)} Смелость идти против правил стадного мышления. Именно преступления испокон веков вели всех нас вперед – к открытиям, к прогрессу! Глупые людишки не знали о себе ничего, пока однажды величайший из них, Леонардо да Винчи, не выкопал тайком труп из могилы для препарирования. В мире не было бы цветов и деревьев, а созданные мной люди так и остались бы каменными изваяниями, если бы сестра моя, Зоя, не выкрала у меня из-под носа сосуд с праной.
        Изумлению Азраила не было пределов.
        – Ты был хранителем Праны?
        – Задолго до твоего появления в Третьем мире. Это я создал первые шесть небес Вселенной! Седьмое сотворили уже без меня. Это я создал Землю, животных и людей. Не Наднебесный, а я!
        Ты помнишь, каким было Третье Небо до тебя? Тогда в Шхакиме не было ни дней, ни ночей. Его круглосуточно освещали божественные сущности. Четыре хайот ха-кодеш {(Хайот ха-кодеш – тетраморф, ангельское существо с четырьмя лицами – человеческим, орлиным, львиным и бычьим. В Откровении Иоанна упоминаются как стражи господнего престола. – прим. автора)}, как четыре крылатых солнца, парили над Третьей твердью Потустороннего мира. Жар, исходящий от тех хайот, был губителен для ангелов. Их огненное дыхание пугало даже архангела Михаила. Говорят, хайоты – это лишь проводники пламени, а истинный источник огня – сверхмощный свет творца.
        Их пламя, сливаясь, огнедышащей рекой стекало вниз. Одному архангелу Разиэлю, хранителю тайных знаний, были не страшны потоки огненной реки. Он использовал мощь небесного свечения, окунув в него плеть для наказания грешников. И когда тот превратился в грозный незатухающий бич, Разиэль даровал его правителю Преисподней Хаулиэлю.
        Вскоре сияющий херувим Хаулиэль изменился невероятно, пугая всех преображенным видом. Он стал, как тлеющий уголь, а лицо его, тело и громадные крылья излучали черно-красный опаляющий свет. Задолго до твоего рождения, Азраил, он обрекал на вечные муки грешников семи ступеней – и людей, и ангелов. Но ты этого не помнишь, верно? А григореев помнишь? Они тоже там были – в Старом Аду.
        Оникс не мог уверенно подтвердить, что его память это хранит, но какие-то смутные видения проплывали перед его мысленным взором, возвращая его в ушедшую реальность.
        – Говорят, две Великие Тайные Книги Разиэля писаны небесным огнем на его перьях, ибо Разиэль слышал песнь огня, – продолжал Самаэль свой рассказ о временах, канувших в Лету.
        – Но это всего лишь легенды…
        – Страдал ли сам Хаулиэль, являясь смотрителем Ада, я как-то не задумывался об этом. Но зато я хорошо запомнил, как ты вступился за грешников.
        «Зачем нам этот оплот страданий? – говорил ты. – Территория Ада занимает львиную долю пространства Семи Небес. Грешники пребывают сюда постоянно. Подумайте, разве столь страшная кара исправит их, наставит на истинный путь? Нет, жестокое наказание только озлобит их еще больше. Грешников надо исправлять в Чистилище, – чтобы они раскаялись, осознали свои ошибки и набирались мудрости. А потом мы их отправим обратно на Землю – перерождаться. А лучшие из людей пусть получат возможность подниматься выше по ступеням и познавать новые миры – разве не это высшая из наград?»
        Так с твоего зачина на пяти нижних ступенях появились новые ангелы, пришедшие к нам из лучших людей. Они были не похожи на тех, что созданы творцом. Ты сообщил смелую идею архангелу Разиэлю – и он послушал тебя. Князь отозвал хайот с Третьего Неба, и те прекратили проливать огненные дожди. И без них Ад остыл. С тех пор я не видел Хаулиэля.
        – И чего ты хочешь от меня?
        – В Аравот ходили слухи, что все четыре хайот ха-кодеш вернулись к престолу Отца Небесного. Но ведь частицу того огня сохранил незатухающий бич Хаулиэля. Ты – хозяин Арконы. Только ты можешь знать, куда упрятан тот некому ненужный бич.
        «Способный губить ангелов», – подумал про себя Азраил, но вслух сказал:
        – Может, и знал когда-то. Сейчас от меня мало проку. Увы, моя человеческая память не способна вмещать ангельское всезнание.
        – Так стань ангелом снова. Будь на моей стороне, и я дам тебе свободу выбора. Ты будешь сам решать, как строить свою жизнь! Хватит уже жить для кого-то! Сейчас мы – атланты, что держат на своих плечах Цэррон и Семь Небес над ним. Все бремя мироздания мы взвалили на себя. Зачем нам все это? Пора и нам пожить для себя!
        – Нет, – твердо сказал Эзра.
        – Ну что ж… – на прозрачном нежно акварельном лице проступила коварная улыбка Люцифер. – Пеняй на себя. У тебя не будет возможности попрощаться со своей подружкой… А перо твое займет свое место здесь… – Сын Зари распахнул невидимые до этого момента крылья – выше его родных располагались два механических каркаса, в которых торчали воткнутые перья.
        – Ах, вот для чего ты устроил геноцид на земле… Неужели, ты думаешь, что это сделает тебя всесильным? – Эзра осуждающе покачал головой. – «Самаэль хитрит… Если перо Алисы попало к ним в руки, они уже не вернут его. Было бы странным, если б они оставили оберег беззащитному трупу…» – проскочила мысль в его голове.
        – Всесильным меня сделают не крылья, а прана, которой они позволяют управлять. Сегодня мне подчиняется сама Смерть. А завтра – я подчиню себе Жизнь! И это сделает меня равным Богу. Ну же! Решайся, – на красивом лице Люцифера появился пылающий демонический оскал одержимого.
        2
        В голове Эзры прозвучали слова Алисы: «Я так хотела знать, что там за чертой… Мне часто снилось, как я пересекаю космос сквозь россыпи созвездий… И теперь… все это стало явью. Так странно и даже абсурдно – обретать сознание уже после жизни… Сколько мне всего предстоит узнать, сколько тайн изучить, сколько миров увидеть!»
        «Как же чудесна твоя радость неведенья, когда открытие неведомых граней Вселенной ошеломляет… – мысленно обратился к ней Оникс. – Ты хотела изучать миры, и кто-то из высших ангелов подарил тебе эту возможность. Твоя юношеская свежесть восприятия заражала и оживляла мою древнюю душу… Как же я молодел рядом с тобой…
        Пути назад нам обоим уже не будет. Прости, Алиса, что не смог тебя уберечь…»
        Эзра понимал, что в открытом космосе Арконы его человеческий организм долго не выдержит. По законам физики он уже через пару минут потерял бы сознание, а потом промерз бы насмерть… И только благодаря магическому артефакту он не ощущает ни кислородного голодания, ни отсутствия атмосферы, и вот уже часа полтора беседует с одним из высших духов мироздания. Перо сохраняет ему жизнь. И если он лишится его, то умрет, как те несчастные на Земле, у которых Астарот забрал их энергетическую защиту.
        «Что ж… Умереть – это, пожалуй, самый достойный выход из создавшейся ситуации, – подумал он. – Не придется делать аморальный выбор».
        Уже ни в чем не сомневаясь, бывший архангел решительным движением сорвал с шеи цепочку с артефактом и разжал пальцы… Небольшое перо, как будто взъерошенное ветерком, медленно поднялось с его ладони и, принимая истинный размер, – оно было выше человеческого роста Эзры Оникса – полетело в сторону Люцифера. С загоревшимися глазами тот его принял и тут же, торжествуя, вложил в одну из ячеек на каркасе.
        И тотчас адский холод сковал тело Оникса ледяным панцирем. От кровяного давления, ему казалось, сейчас лопнет голова. Да и нутро все разрывалось от боли. Эзра схватился за горло синеющими руками: воздуха катастрофически не хватало. Инстинктивно он попытался задержать дыхание, это и ускорило его смерть – от сильного расширения грудной клетки легкие разорвало бесшумным хлопком.
        Труп еще некоторое время плавал в пространстве опустевшей комнаты. Архонт, который создал это призрачное помещение для встречи с ангелом-отступником, казалось, тоже покинул ее, оставив огненно-красный плащ, лежащий на кресле, и зависшую в невесомости тиару с поблескивающими красными огоньками. Но когда тело Эзры разорвало в клочья, плащ зашевелился, как живой, а руки в перчатках несколько раз с удовлетворением хлопнули в ладоши.
        ГЛАВА 33. ЭЛЕАЗАР. ЭНАРИИЛ СТАЛ КРЫЛАТЫМ
        Энариил несся к дому на неконтролируемой скорости. Он влетел в окно второго этажа, оставив над собой россыпь битого стекла, сосновые щепки и дымящийся пролом в деревянном потолке. Плашмя прокатившись по паркету гостиной, Дмитрий врезался головой в мебель и тут же вскочил. И хотя его мутило, а зрение застилало головокружительное мельтешение, как будто он только что сошел с экстремального аттракциона – он даже не увидел – скорее ощутил Ее, неподвижно лежащую в центре комнаты. В душе как будто все оборвалось. Пошатываясь, он ринулся к Инзе, схватил Ее в охапку и крепко прижал к себе… Девушка уже не дышала. Черты ее обострились и стали прозрачными.
        Энариил излучал тусклый голубоватый свет. Его огромные крылья раскрылись и, вслед за его руками, сомкнулись вокруг девушки. Вскоре сияние стало передаваться Инзе, оно заструилось по ее нервным волокнам, каждую клетку наполняя живительными токами праны. Девушка протяжно вздохнула, щеки ее порозовели, а по телу разлилось блаженное тепло…
        «Заберите перья!!! У него перья из храма! Дергайте, дергайте из крыльев! Убейте его, а то улетит!» – кричал Астарот, обволакивая бывшего эйтрана змеящимся пурпурным туманом и тщетно пытаясь притянуть к себе то, что отдельно уже не существовало.
        Призраки наступали со всех сторон, протягивая к Энариилу туманные руки с длинными пальцами. Один из них даже попытался вырвать перо из крыла. Дима дернулся и толчком предплечья отшвырнул посягателя в сторону. Мертвые окружали их кольцом.
        «Кажется, мы с Инзой – в ловушке,– подумал Диманов. – Господи, столько колоссальной мощи в себе ощущаю, но не могу дать отпор – в этой силе лишь животворящая энергия, она не способна нести вред…»
        Из разбитого окна донесся отрывистый потусторонний смех. Морра стоял во дворе – огромный, в два или три раза превышая размер двухэтажного коттеджа. Смерть из Преисподней замахнулась на них гигантской косой. Она беспрепятственно прошла сквозь стены. На огромном лезвии, как на аттракционе, сидели призрачные фигуры мертвых душ. Они глумливо завывали, всякий раз наблюдая, как в леденящем ужасе обмирали их жертвы. Словно в замедленной гипнотизирующей съемке на Энариила с Инзой опускалось смертоносное оружие… Вовремя опомнившись, он волевым усилием скинул с себя оцепенение.
        «Назад! На Остров Храма!» – безотчетным порывом отправил он свой энергетический потенциал туда, где они с Инзой могли быть в полной безопасности. Сейчас он не мог ею рисковать. В ту же секунду на него сзади кто-то запрыгнул и крепко по-обезьяньи обхватил руками и скрещенными ногами за талию…
        ГЛАВА 34. ПУСТОТА
        И так они достойны нетленной вечной жизни и призыва, выдерживая всё и вынося всё, чтобы завершить состязание и унаследовать жизнь вечную.
        Я сказал Ему: «Господи, души, не сделавшие этих дел, на которые снизошла сила с Духом жизни, ослабеют?»
        АПОКРИФ ИОАННА
        1
        Тремя днями ранее
        Дэри хватило нескольких минут, что телепортировать в собор Истинной Веры и вернуться обратно.
        Диманов, увидев ее растерянное лицо, нетерпеливо спросил:
        – Ну что, учуяла мое перо? Ты ж говорила: у тебя дар?
        – Да там целая прорва этих перьев! – выпалила девушка – Скорее всего, и твое среди них.
        – Черт побери! Но откуда они там? – озадачился бывший ангел.
        Дэри вспомнила, как она сама, спасаясь от Морры, совершенно безотчетно очутилась на колокольне Преображенской церкви.
        – Люди Морры боятся… Целыми толпами в храм бегут. А куда еще бежать-то, если целые районы от него вымерли? Там очень много перьеносцев. Многие не знают, что перо их может спасти.
        – Ну да, ты права, – согласился Диманов. – Нужно поторопиться, пока Морра туда не нагрянул… Счет идет на секунды …
        Дмитрий запаниковал, не зная, что предпринять. С одной стороны, надо бы срочно рвануть к священнику, пока его не опередили. Но страх за Инзу держал его в таком сильном напряжении, что он сейчас сломя голову помчался бы к ней…
        – Тогда чего ты тянешь? Жми на педаль! – подстегнула его Дэри.
        – Но.. Инза… Мне надо к ней…
        – За нее не беспокойся. Я полечу к ней и доставлю ее в Храм. Там и встретимся, – предложила девушка.
        – Обещай, что будешь беречь ее. А выкинешь что-нибудь не то, я тебя из-под земли достану, поняла? – буравля ее пронзительным взглядом, проговорил Диманов и повернул ключ зажигания.
        – Задолбал ты меня своим недоверием, – огрызнулась Дэри. – Сказала же: я на вашей стороне.
        – Тогда быстрее лети. Я позвоню Инзе, чтоб удостовериться, что ты рядом.
        Дэри взмыла в воздух и через мгновение пропала из виду.
        2
        Подъезжая к Собору, Дмитрий увидел большое скопление народа на площади. Видимо, желающих было значительно больше, чем храм мог вместить в себя. Вокруг стоял гул напуганных тревожных голосов. Свернув на боковую улочку, Диманов обогнул здание и, припарковав машину у заднего фасада, проскочил внутрь со служебного входа.
        Отца Андрея даже искать не пришлось, он стоял на амвоне и читал проповедь:
        «Прогневили мы Всевышнего! Кайтесь те, у кого душа не чиста, ибо пришел Судный день! Не жалейте подаяния для Господа и тогда, быть может, он пощадит вас».
        Дмитрий не мог ждать, когда тот закончит свою назидательную речь: каждая минута могла быть роковой. Подойдя к нему сбоку, он не терпящим возращения голосом, прошептал:
        – Андрей, дело архиважное. Выйдем.
        – Миром Господу помолимся за спасение наших душ! Помолимся за погибших! Помолимся за живущих! – призвал мирян протоиерей и дал знак своему помощнику, чтобы тот возглавил молитву.
        «Господи, Всемогущий Боже, будь помощию нашею, защитою и крепостию, каменною горою и оградою от врагов» – тут же низким и зычным голосом пропел священнослужитель.
        – Давно не виделись, брат Димитрий. Несказанно рад видеть тебя, дружище, – воскликнул отец Андрей, когда они отошли в одну из боковых комнат.
        Чтобы не усиливать значимость требуемой вещицы, Диманов не стал говорить, что это вопрос жизни и смерти.
        – Любые деньги, верни мне перо, – сухо попросил он.
        – Димочка, мы это уже не раз обсуждали, – коварно улыбнулся Феофанов. – Цену пера ты знаешь. С тех пор ничего не изменилось.
        И тут повеяло жутким холодом. Из зала послышались испуганные возгласы, затем крики и плач.
        «Катастрофа, Морра уже здесь…» – пронеслось в голове Диманова.
        Одна из стен подсобной комнаты, в которой находились два бывших ангела, от непонятного силового давления завибрировала и стала осыпаться штукатуркой, обнажая кирпичную кладку…
        Дмитрий, уже не владея собой, схватил священника за грудки.
        – Верни мне перо, твою мать! Иначе я тебя собственными руками выкину в прожорливую пасть Морры.
        Хищно вспыхнули глаза протоиерея, не потерявшего самообладания в тот миг, когда храм наполнился воплями и стонами.
        – Что страшно тебе, человек? Клянись, что станешь моим мальчиком, и перо твое! Счет идет на секунды. Ну же! Или ты мой или – мертвец! – со зловещим сладострастием прошептал Феофанов. – В отличие от тебя, я хоть и падший, но все еще ангел. Я могу исчезнуть отсюда в любой момент, – добавил он с усмешкой.
        Последние его слова Дмитрий вряд ли расслышал. Взгляд его снова упал на стену, по которой стремительно расползались узоры черной плесени. Пальцы Диманова разжались. Оттолкнув священника, он метнулся к двери и пинком ноги распахнул ее. То, что творилось в храме, повергло парня в ужас.
        Морра уже не скрывал своего присутствия от людей. Он распростер костистые крылья над обезумевшей толпой. Сонм призраков взвыл, восславляя имя повелителя. Стремительно теряя силу, многие, как подкошенные, валились навзничь, их кожа темнела и сморщивалась, когда Смерть высасывала из них прану.
        Струящийся розовый туман отыскивал среди агонизирующих наиболее жизнестойких мирян и обволакивал их своими чарами, вытягивая из-под одежды вожделенные перья. И сотни сверкающих полос, излучая голубоватое свечение, медленно поднимались к своду. Подчиняясь магическому воздействию темной силы, они на лету принимали свои истинные размеры и, как будто бы сгоняемые ветром, сбивались в шар…
        – Видишь? – злорадно захохотал подошедший священнослужитель. – У тебя нет выбора! Решайся!
        – Иди-о-от! Ты не понимаешь, сука, что через пять минут, мы оба станем трупами, – взревел Диманов вне себя от ярости. Он протянул обе руки к шее Феофанова, чтобы задушить этого безумного сластолюбца.
        И тут леденящий поток смертоносного вихря проник в незапертую дверь. Дмитрий каждой клеткой своего тела ощутил, как цепенящие иглы пронзают его насквозь…
        «Неужели, это все? Так быстро?» – со страхом подумал он. И от этой мысли боль ворохнулась в его сердце. Боль оттого, что он больше никогда не увидит Инзу, и она никогда не узнает о его чувствах к ней… Как поздно он понял, что самое настоящее и самое важное в его жизни – здесь, на Земле – появилось с Ее приходом. В текучке дней он попросту отринул бы такие мысли, не собираясь признаваться себе в том, что попался на тот {самый крючок}… Когда-то, окружив себя яркими мотыльковыми девушками, одноразовыми пустышками, он стал воспринимать любовь к женщине, как слабость или глупость. Но перед лицом смерти он не мог себе лгать. В Ней – свет, который он давно потерял, еще будучи эйтраном. Он искал этот свет на небесах, но нашел его только на земле.
        И вдруг растрескавшаяся, как от землетрясения, стена, стала обваливаться… Бывший ангел Энариил и сам не понял, как случилось нечто невероятное. Насколько он помнил себя – в последние секунды, он закоченел с протянутыми руками, которыми намеревался удавить этого мерзавца Феофанова… Но вылетевшая из пролома неоновая стрела… обожгла его раскрытую ладонь, и пальцы сами собой сомкнулись на трехметровом пере. И в тот же миг Дмитрий ощутил, как небывалой силой налились онемевшие члены, и огнем по жилам побежал светящийся ток, наполняя его сверхъестественной мощью праны.
        Феофанов, застыв, как статуя, стоял рядом. Но от излучения пера и он ожил и, взвизгнув, кинулся к Диманову.
        – Нет! Ты так просто его не получишь! Ты сам мне его отдал! Это мое!
        Дмитрий схватил его левой рукой за шиворот и ударом ноги вышвырнул в открытую дверь…
        Он не видел, как за его спиной к дверям летит красноватая мгла, из которой вылезла прозрачная рука с вертикально поднятой ладонью. Это Астарот телекинезом притягивал к себе то самое перо. И оно, взломав сейф и разрушив кирпичную стену, неслось к демону… Но не долетело… Вместо пера из комнаты вылетел Феофанов и въехал в туманное тело Астарота…
        3
        – Что же делать? – с отчаянием подумал тогда Диманов. – Как остановить этот чудовищный геноцид невинных людей? Нельзя допустить, чтобы исчадия тьмы воспользовались силой высшего ангельского существа!
        Внезапно все вокруг потонуло в ослепительном свете, до слуха его донесся треск рушащихся стен и грохот, подобный камнепаду. Но уже через миг странное свечение померкло. Горячее, сияющее перо в руке Диманова, остывая и тускнея, быстро уменьшалось в размерах. Когда оно полностью уместилось в его ладонь, Дима с опаской оглянулся и торопливо спрятал его во внутренний карман пиджака, помня, какие чудовищные страсти разбушевались вокруг таинственного артефакта. Но Феофанова в комнате уже не было… Он куда-то исчез. Вокруг стояла прямо-таки мертвецкая тишина. И никаких признаков присутствия Морры…
        Стоя у полуразвалившейся стены, Дмитрий заглянул в пробоину и увидел комнату, похожую на церковную гардеробную. Из распахнутого шкафа выглядывали разнообразные предметы облачения священнослужителей: головные уборы, разноцветные узорчатые рясы, подрясники, жезлы, посохи и многие предметы, названия которых он не знал. Но больше всего в этой комнате удивил его сейф, вылетевшая дверца которого валялась на полу.
        «Ах, вот где ты его прятал», – усмехнулся Диманов, мысленно обращаясь к священнику.
        В памяти ожила картина, когда сотни перьев, окутанные малиновым туманом, словно повинуясь чьему-то магическому воздействию, поднимались вверх.
        «С какой же силой оно рвалось наружу, что даже стену проломило. А на пути его движения по странному сплетению обстоятельств – оказался я…», – поразился он.
        Дверь в молельный зал была настежь раскрыта. Дмитрий почти бегом кинулся туда. Увиденное повергло его в шок. Скопище народа, искавшее защиту у Бога, вместе с его служителями, вповалку лежало на полу без движения. Диманов нагнулся, проверил пульс у одного, другого – еще теплые, но жизнь уже покинула их… Заглянул в отдаленные углы, ведь должен же кто-то выжить… но увы, смерть никого не пощадила – а ближе к выходу, там, где стоял демон Морра, мертвецы были ссохшимися, как вековые мумии…
        Морра погубил всех без разбору ради перьев высшего ангела. Но почему же они с Астаротом не забрали их с собой? Ведь Дмитрий собственными глазами видел, как пособник Самаэля сгребал в кучу захваченные трофеи? Что же могло здесь произойти? Почему темные сущности, погубив стольких людей, были вынуждены экстренно покинуть это место? А ценные артефакты, за которыми они охотились, упали обратно и остались покрывать трупы прихожан. И куда же они оба делись: и Морра, и Астарот?
        4
        Подобрав чей-то рюкзак, Диманов торопливо складывал в него перья, пока демоны не вернулись за ними.
        Но почему сила того крылатого существа не уберегла этих несчастных? – задавал он себе один и тот же вопрос. – Его ведь она спасла. Спасла… но только после того, как перо оказалось у него в руке. Значит, контакт необходим. А эти люди, скорее всего, умерли после того, как у них забрали оберег. Да и вряд они догадывались о его магическом свойстве, считая его просто красивой безделушкой.
        Инза! – ворохнулась в его душе тревога. – Надеюсь, перо у нее с собой. Где они? Дэри обещала доставить ее сюда.
        Дмитрий вытащил мобильный из кармана и попытался вызвать Инзу. Звонок не шел. Шкала связи пустая. Странно. Он устремился к выходу, толкнул тяжелую храмовую дверь, выскочил на крыльцо и… едва не свалился вниз, в бездонную пропасть. Парень резко отшатнулся назад и, потеряв равновесие, упал на кучу трупов.
        Стойкое ощущение того, что он спятил, усилилось. Немного успокоив сердцебиение, Диманов снова приблизился к краю бездны. Держась за перила, подергал ногой в пустоте, но опоры его ступня не находила.
        Дмитрий откашлялся, одернул на себе кожаную куртку, и продолжил собирать перья, изо всех сил сохраняя невозмутимость, потому что потеря самообладания – это уж точно не про него! Глупо было ожидать, что сотовая связь восстановится, но он все равно время от времени проверял телефон. Но когда часы на смартфоне встали, а зарядка была на исходе, парень запаниковал, пробежался по всем окнам в наивной надежде, что за одним из них появится площадь с красивыми фонарями, а за нею дорога с оживленным движением авто. Все было похоже на странный сон. На необитаемом острове и то было бы легче: мимо хоть суда проплывают и самолеты пролетают, там можно было бы костер зажечь, чтобы видно было издалека. А в этих условиях, что предпринять? Да не мог он здесь бессмысленно терять время, когда каждая секунда дорога! Там на Земле черт знает, что может случиться. А он ни на что уже не может повлиять. Его просто устранили! Задвинули в сторону от событий!
        «Э-э-эй! Кто-нибу-у-удь! – закричал парень в отчаянии от собственного бессилия. – Откликнись, кто живой! Я бывший ангел Энариил, ныне Дмитрий Диманов, воплощенный в человека, застрял в безвременном пространстве! Я нужен на Земле! Помогите вернуться на Землю! Жду экстренной помощи!»
        Наоравшись до хрипоты и прихватив заплечную сумку с оберегами, он побродил по храму и вернулся в подсобку – здесь хоть трупов не было.
        Тупо просидев в бездействии часа полтора, он понял, что сойдет с ума, если не займется каким-либо делом.
        – Да. Я в курсе, что не могу задерживаться здесь – ни на день, ни на час. Да, я понимаю, что с этим мириться нельзя. Но что делать, если застрял? – разговаривал он сам с собой, исследуя содержимое подвальных помещений. – Не могу же я ходить мимо трупов, переступать через них да и даже элементарно соседствовать с ними?! Нет уж, увольте, пусть это остается стихией Азраила, как говорит Инза…
        – Что ты несешь?!!! – одернул сам себя Дмитрий. – Это жертвы трагедии! И ты мог оказаться среди них…Сейчас кто-то плачет и скорбит о своих близких…
        Двое суток, не покладая рук и забыв об усталости, Диманов трудился гробовщиком: распиливал доски, вбивал гвозди и спускал временные ящики с убитыми прихожанами в холодный подвал. К утру третьего дня он смог уже вздохнуть свободно: теперь вид храма не угнетал его ежеминутно напоминанием о жестоком умерщвлении более трех сотен людей.
        Усевшись на небольшой диванчик, Дима поставил перед собой на стол сумку с трофеями. Ведь те, которые охотились на них, безусловно, хотели использовать их силу. Значит, и он должен научиться управлять этой магической энергией. Вытащил из кармана собственное перо – когда-то оно лишило его ангельских способностей и сделало человеком. Это было исполнением его собственного желания. Если б у Энариила была иная мечта – все сложилось бы иначе…
        И вдруг под скулой ощутимо заныло. Он вспомнил, что перо не просто коснулось его, оно до крови расцарапало его щеку. Да и Инза напитала свое кровью когда-то…
        Край голубоватой пластины был тонким и острым, как бумага, которой можно порезаться. Дмитрий сделал глубокий росчерк на запястье. Алые капли раскрасили перламутр опахал. Перья засияли ярче. Диманов снял с себя куртку и, закатав рукав джемпера, засунул руку по локоть в рюкзак…
        {ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…}