Пришельцы из холодильника Дмитрий Емец

«И зачем только мы высадились на астероид?..» - сокрушенно размышлял юный космонавт Митрофан. Обнаруженный его семьей корабль инопланетян пролежал на астероиде много миллионов лет. Но это не помешало туманникам - грозным и загадочным космическим пришельцам - захватить звездолет «Кашалот». Роботы Репка и Коробок отключены, а родители Митрофана не могут помочь своим детям. Теперь Митрофану, его брату Пельменю и сестре Дискетке не остается ничего другого, как самим сразиться с коварными пришельцами. Ведь настоящие повелители галактик не боятся ничего на свете...
        Дмитрий Емец
        Пришельцы из холодильника
        От автора
        Я знаю, уважаемый читатель, что тебе сложно будет мне поверить, но все, что ты прочтешь в этой повести,- чистейшая правда. От себя я не прибавил ни слова, за исключением, конечно, запятых и точек, потому что все написанное здесь было услышано мной по сверхчувствительному приемнику, изобретенному одним моим приятелем...
        Впрочем, расскажу обо всем по порядку, а там уж сам решай, верить или нет.
        У меня есть приятель Константин Гаврюшин, который любит собирать радиоприемники. Он конструирует приемники разных размеров - от крошечных, помещающихся в спичечном коробке, до огромных, которые озорства ради монтирует в холодильниках или ведрах. Представьте себе ужас людей, когда мусорное ведро говорит им:
«Московское время восемнадцать часов!»
        И вот 27 марта, в день моего рождения, Костя пришел ко мне в гости, съел и выпил все, что было на столе, и в утешение подарил мне автомобильный приемник.
        - Поверь, друг, это самый отличный приемник в мире! Видишь этот блок, соединенный с антенной? Это сверхчувствительный антенный усилитель. Он усиливает самые слабые радиосигналы и делает твой приемник в сотни раз более совершенным, чем любое другое радио в Солнечной системе...- с гордостью сказал Костя.
        Так, если верить Косте, я стал обладателем самого лучшего приемника в Солнечной системе. Первое время мне не очень-то верилось, что мой приемник «самый-самый», потому что с виду он был довольно неказистым, хотя и хорошо принимал все основные радиостанции. Вдобавок корпус у этого приемника был взят от самого обычного утюга, в котором для настройки на волну нужно было крутить температурное колесико.
        Но вот как-то зимой я застрял в ужасной пробке и, решив скоротать время, стал крутить настройку приемника, ища что-нибудь интересное. Внезапно из динамика послышались странный высокий звук, щелчки, а потом я различил звонкий мальчишеский голос, повторявший: «Привет всем, кто меня слышит! Настройте импульсники на восприимчивость 106,2 микрона и поверните лазероусилители на центр Млечного Пути между созвездиями Стрельца и Орла. Идет передача из 2455 года!»
        Вначале я решил, что попал на какую-то фантастическую радиопостановку, но, послушав некоторое время, схватил первую попавшуюся кассету, вставил ее в чудом оказавшийся у меня диктофон и нажал кнопку записи. Что-то подсказало мне, что нельзя упустить ни слова из того, что я сейчас услышу. И интуиция меня не обманула. То, что я услышал, было действительно невероятно, и от этого меня кидало то в жар, то в холод.
        Приемник работал подряд больше десяти часов, и когда все закончилось, на сиденье рядом со мной лежало десять записанных магнитофонных кассет...
        А вот то, что я записал.
        Глава I
        НЕПРИЯТНОСТИ НАЧИНАЮТСЯ
        Хорошо смеется тот, кому действительно весело.
        Житейское наблюдение

1

«Привет всем, кто меня слышит! Настройте импульсники на восприимчивость 106,2 микрона и поверните лазероусилители на центр Млечного Пути между созвездиями Стрельца и Орла. Идет передача из 2455 года!
        Меня зовут Дмитрий, но, разумеется, в устной речи имя это давно исказилось, и все наши называют меня просто Митрофаном. Я родился на космическом корабле, а мои родители - космонавты-исследователи дальних галактик. Только что я вставил в порт компьютера микрофонный разъем, напрямую соединив компьютер с лазеростанцией, и теперь все, что я говорю, будет транслироваться в космос на всех радио- и лазероволнах.
        Я надеюсь, что какие-нибудь из этих волн докатятся и до Земли, хотя из-за искажений гиперпространства в нашем секторе Галактики их можно будет услышать лишь в глубоком прошлом - то есть около четырехсот-пятисот лет назад - и то если примитивные земные приемники того времени позволят их принять.
        Внимание, земляне! Запомните сами и передайте остальным: нашей планете грозит огромная опасность от космических агрессоров, с которыми наш звездолет столкнулся в центре Млечного Пути. Их цивилизация во много раз превосходит нашу по мощи вооружений, агрессивности и коварству, а их космические корабли стремительнее и маневреннее. Им ничего не стоит захватить Землю и все освоенные человечеством планеты.
        Но лучше я не буду забегать вперед, а подробно опишу все события последних недель, начав задолго до нападения пришельцев...

2
        1 февраля 2455 года
        Наш звездолет почему-то называется «Кашалот», хотя, на мой взгляд, очертания его корпуса с сужающимся носом и тремя похожими на плавники дальними радарами делают его скорее похожим на акулу. «Кашалот» провел в полете уже восемнадцать лет и, если бы все пошло по плану, должен был провести еще четыре года, прежде чем мы добрались бы до созвездия Щит - конечной цели нашего путешествия.
        Вторая по величине звезда созвездия обозначается на картах Бета, или bScutum, но с легкой руки, или, точнее, с легкого языка моей мамы, мы все называем ее Веником. По яркости свечения, размерам и характеру излучений Веник похож на Солнце, и существует вероятность того, что хотя бы одна из восьми его планет может подойти для жизни человека.
        На «Кашалоте» нас пятеро: мама, папа, мой старший брат Пельмень, младшая сестра Дискетка и я - Митрофан.
        Разумеется, Пельмень и Дискетка - это прозвища, выдуманные мамой, настоящие имена моих брата и сестры Максим и Маша, но я уже так привык, что они Пельмень и Дискетка, что у меня просто в голове не укладывается, что их можно называть как-нибудь по-другому, и когда недавно мама случайно назвала брата Максимом, я долго думал, к кому это она обращается.
        Кроме нас, на звездолете еще есть два робота - Репка и Коробок, но о них я расскажу особо.
        У мамы с папой тоже есть свои прозвища. Мама была бы не мамой, если бы их не выдумала.
        Папино прозвище - Морж. Он получил его по двум причинам: во-первых, из-за висячих, как у моржа, усов, которые, как он считает, очень ему идут; а во-вторых, из-за своей медлительности и обстоятельности, переходящей в занудливость.
        Самый элементарный вопрос, например: «Ты не помнишь, какая гайка на пневмоприводе гиперускорителя, маленькая или большая?» - способен заставить папу задуматься чуть ли не на десять минут, после чего он начинает пространно рассуждать о гайках вообще, начиная с истории их изобретения и заканчивая философской ролью гайки в системе мироздания. Прослушав эту лекцию примерно в течение часа, вы внезапно понимаете, что о конкретной гайке на пневмоприводе Морж ухитрился не заикнуться ни разу.
        Любимое занятие папы - играть в четырехмерные шахматы с Леликом. Лелик - наш бортовой компьютер, наделенный искусственным интеллектом. Папа и Лелик ухитряются играть одновременно по двадцать партий, и часть из них выигрывает папа, а часть - Лелик.
        Мамино прозвище - Яичница - является единственным прозвищем, которое придумала не она сама. Сами понимаете, кому охота давать прозвища самим себе, другим - пожалуйста, но вот себе...
        По какому случаю мама стала Яичницей, никто толком не помнит, может быть, из-за того, что яичница - ее фирменное утреннее блюдо, во всяком случае, было им до тех пор, пока у нас не забарахлил синтезатор продуктов. Мама вечно озабочена наведением порядка на «Кашалоте» и всякими хозяйственными вопросами.
        Целыми днями она бегает по звездолету то с пылесосом, то со сковородкой и жалуется, что ничего не успевает. Порой она берется проверять наши уроки, горячится, называет нас оболтусами, но при этом вскоре обнаруживается, что и сама мама уже все забыла и путается в формулах и интегралах точно так же, как и мы. «Ну и что!- кричит мама, когда мы ей об этом говорим.- Вы сперва выучитесь, получите два высших образования, как я, а потом можете все забывать!»
        Мне - двенадцать лет, Дискетке - пять, а Пельменю - четырнадцать. У Пельменя сейчас так называемый переходный возраст, который проявляется в том, что он тайком выдавливает прыщи и всем грубит. Про этот «переходный возраст» я вычитал в какой-то умной книжке и теперь дразню Пельменя не иначе, как «переходняк». Ну и злится же он, скажу я вам!
        Дискетка, проказливая маленькая девчонка, любимица всей семьи. Так уж случилось, что половины букв она не выговаривает. В результате речь ее пестрит «лыбами»,
«лозами», «леками» и «плочими» перлами. Но «лыба» и «лека» - это еще ерунда. Больше всего мы веселимся, когда, ругаясь с нами - а ругаться и вообще выяснять отношения она обожает,- Дискетка говорит «дуляк!». Попробуй догадайся, что это
«дурак!».
        Кроме «р», она не выговаривает еще «ж», произнося вместо «ж» - «з». Это выходит еще забавнее. «Узе», «заль», «залуюсь» - то и дело проскакивают у нее в речи, а однажды мы хохотали часа три, когда Дискетка вместо «Я же не жужжу!» произнесла
«Я зе не зуззу!».
        Мы с Пельменем постоянно ссоримся, и хотя я младше, но стараюсь не оставаться в долгу. Яичницу это огорчает, и она часто говорит, что не знает, у кого хуже характер: у меня или у Пельменя. Я лично считаю, что у Пельменя, хотя он уверен, что у меня. Впрочем, иногда я даже с ним соглашаюсь, потому что приятно и в этом превосходить брата.
        Наш «Кашалот» относится к классу малых исследовательских звездолетов. Он размером с двухэтажный дом, имеет внутреннюю площадь в четыреста квадратных метров и весит около пяти с половиной тонн. По вместимости «Кашалот» рассчитан на восемь членов экипажа, так что наша семья еще вполне может слегка увеличиться. Я лично не против: ужасно интересно, какие у меня еще будут братья и сестры.
        Внутри звездолета располагаются моторный отсек, склад оборудования, кают-компания, родительская каюта, детская, наш с братом отсек, ремонтная мастерская и столовая. Уф, едва все перечислил!
        В ремонтной мастерской роботы Репка и Коробок каждый день подзаряжают свои аккумуляторы. Должно быть, это ужасно скучно: сидеть по полчаса в день со штепселем в боку и ждать, пока зарядное устройство не начнет мигать зеленым, сигнализируя, что подзарядка закончена и штепсель можно вытаскивать. На самом деле, конечно, слово «штепсель» я употребил не совсем кстати, потому что куда больше это похоже на увеличенный процессорный разъем - «папу».
        Я только что сказал, что подзаряжаться скучно, но мне пришло в голову, что поглощать пищу так, как это делаем мы, люди,- тоже занятие весьма нудное, так что в этом смысле нам тоже не везет.
        Репка и Коробок не простые роботы, они точно так же, как и Лелик, наделены искусственным человеческим интеллектом: Репка - женским, а Коробок - мужским. За долгие годы мы с Пельменем так к ним привыкли, что воспринимаем Репку с Коробком не иначе как бабушку с дедушкой, а они относятся к нам как к внукам...

3
        Утро 1 февраля 2455 года началось с того, что мы с Пельменем крупно поссорились и даже подрались. Ссора вышла из-за того, что этот свинья Пельмень поймал моего робота-кролика Лопоуха, отвинтил у него лапы и установил на их место ноги механической лягушки из конструктора.
        Установочные гнезда делаются универсальными, и, разумеется, они совпали, и когда утром я проснулся, то первым, кого я увидел, был мой кролик, ковылявший на зеленых лягушачьих лапках с ластами. Передние лягушачьи лапы были слишком короткими для него, и он подметал пол синтетическим мехом, а задние, напротив, были снабжены такими сильными пружинами, что при любой попытке сделать скачок Лопоух кувыркался через голову, а потом долго лежал на спине и барахтался, пытаясь встать на ноги. Бедное животное не понимало, что с ним происходит, и жалобно повизгивало, пребывая в полном шоке.
        Пельмень стоял рядом и, подталкивая ногой моего кролика, громко ржал. Выводить меня из себя было любимым занятием Пельменя, и он занимался этим все время, за исключением тех редких минут, когда спал, ел или выдавливал прыщи.
        Сделав вид, что я не совсем еще проснулся, я незаметно протянул руку к своей гипноподушке, которая, пока я спал, незаметно пичкала мою память сведениями по элементарной механике и астрономии, и неожиданно огрел брата подушкой по башке. Удар вышел отменным, я и сейчас им горжусь. Пельмень с глупейшим лицом, на котором было написано самое искреннее удивление, растянулся во весь рост.
        Разумеется, он тотчас вскочил и, схватив свою гипноподушку, бросился на меня, и мы принялись дубасить друг друга со всей силы. Прекратили мы драться только тогда, когда в нашу каюту прикатил на грохочущих гусеницах дедушка Коробок.
        Он подхватил нас с Пельменем поперек туловища и, с легкостью оторвав от пола, закинул себе на плечи. Мы почувствовали себя точно две лисицы, провалившиеся в медвежью берлогу. Если бы вы увидели Коробка хоть раз в жизни, то поняли бы, что сопротивляться бесполезно: Коробок принадлежит по выпуску к самой первой гусеничной партии роботов-исследователей, предназначенных для работы на неосвоенных планетах, и каждая из его пневматических ручищ по силе превосходит ковш бульдозера. Одним словом, я хочу сказать, что, прежде чем бороться с Коробком, вы вначале подеритесь с двумя бульдозерами, и, если одолеете их, тогда у вас еще есть шанс... Эдак один к ста...
        Наш добрый ржавый старикан был порядком возмущен и тряс нас, словно котят.
        - Кто первый начал?- грозно спросил он, ставя нас на пол и мрачно оглядывая повреждения, которые мы нанесли друг другу.
        Пельмень, вытирая с носа кровь, молча ткнул пальцем в мою грудь.
        - Неужели ты первый начал, Митрофан? Даже не верится! Разве нельзя договориться по-хорошему? Вы же братья!- возмутился старик.
        - Ага, братья!- фыркнул я.- Интересно, как я буду с ним договариваться? Может, мне стоило сказать: «Ай-ай-ай, как тебе не стыдно, Пельмешек! Ведь ты же мой родной братик! Зачем ты дразнишь меня и откручиваешь лапки у моего кролика? Это ведь нехорошо! Давай лучше вместо этого возьмемся под ручки и пойдем гулять по коридору, нюхая цветочки в горшках и обсуждая проблемы высшей математики!»
        Коробок внимательно посмотрел на меня своими зрительными объективами, и я почувствовал, что старик меня понял, и мне стало приятно, потому что всегда приятно, когда чувствуешь, что кто-то из взрослых, кого ты уважаешь, тебя понимает.
        - Вообще-то ты прав, Митрофан. Не все можно объяснить словами,- сказал Коробок. - Иногда более действенными бывают другие методы. Как-то на Земле, когда
«Кашалот» еще только строился, к Репке пристали два ангарных робота. Здоровенные такие были ребята - вдвоем сгружали семитонные контейнеры. Я стал убеждать их извиниться. Они заупрямились. Я стал говорить, что с дамами так не обращаются: они стали хохотать и грубить.
        - И как, в результате они извинились?- нетерпеливо спросил я.
        Коробок взглянул на свои бульдозерные ручищи.
        - Извинились, но не сразу. Мне пришлось их слегка поуговаривать. После этого оба отправились на ремонт, впрочем, мне тоже пришлось подремонтироваться... Вот тогда-то я и понял, что порой слова полезно подкрепить чем-то более действенным.
        Коробок задумался, изучающе осмотрел нас и сказал:
        - Ладно, что уж с вами делать - подрались так подрались. Поехали в медотсек, надо привести вас в порядок, пока никто не увидел, на кого вы похожи.
        Коробок был родственной нам душой. Он понимал нас с братом куда лучше, чем мама с папой, и никогда не ворчал, как Репка. Мы с Коробком отправились в медпункт, и там старик остановил нам кровь из разбитых носов и припудрил ссадины. Делал он это очень споро и привычно, что неудивительно, ведь мы с Пельменем дрались раза по два в неделю.
        После медпункта Пельмень решительно отправился в мастерскую, взял там банку с фосфоресцирующей краской, кисть и отправился в нашу каюту. Я молча шел за ним, не понимая, что он хочет. Оказавшись в нашем отсеке, Пельмень окунул кисть в банку и, не глядя на меня, сказал:
        - Митрофан, давай делить каюту!
        - Спятил? Как мы ее будем делить?- поинтересовался я.
        - Элементарно. Проведем по полу черту. Это будет граница. Она считается неприкосновенной. Тебе запрещается переходить на мою территорию, мне - на твою. Не хочу иметь с тобой ничего общего.
        - Отлично!- согласился я.- Давай делить! Но запомни: нарушение границы будет служить поводом к войне!
        Пельмень кивнул и, наклонившись, быстро провел по полу толстую светящуюся черту. Разделив отсек, мы не удержались и разделили также стены и потолок. Признаюсь, это было сделано уже по моему требованию, потому что я подумал, что если делить, то делить все, чтобы была полная ясность.
        В погоне за полной ясностью я поздно спохватился. Черта несмываемой краски была уже проведена, и я обнаружил, что в результате раздела коварный брат отхватил себе лучшую часть комнаты - ту, где стоял наш с ним общий компьютер с кучей игровых программ и спортивные тренажеры, имитирующие катание на горных лыжах и
«охоту на мамонтов». Мне только и досталось, что иллюзограф со всеми земными картинами да две полки с видеокристаллическими книгами.
        - И учти,- предупредил Пельмень,- если ты что-нибудь уронишь и оно закатится за черту, эта вещь становится моей собственностью! Не проси потом вернуть!
        - Договорились, но и ты учти: если ты сам заступишь, даже случайно, то станешь моим рабом!- сказал я, желая досадить ему.
        К тому времени я уже заметил, что, стараясь отхватить себе «охоту на мамонтов», Пельмень пожадничал и почти не оставил себе входного люка. Теперь, чтобы войти в отсек или выйти из него, ему пришлось бы выделывать самые сложные акробатические номера, прижимаясь спиной к косяку и стараясь сохранить равновесие на узкой десятисантиметровой полосе. Причем я, разумеется, всякий раз собирался стоять рядом и внимательно следить, чтобы не было заступа.

4
        Внезапно включился динамик внутренней связи, и мы услышали обеспокоенный голос Яичницы:
        - Мальчики, вы где? Уже десять минут одиннадцатого. Вы опаздываете на завтрак!
        Мой брат направился было к выходу, но я, свистнув, привлек его внимание:
        - Стоп, Пельмень! Раз динамик находится на моей половине, значит, и звук тоже мой, и ты не имеешь права его слышать.
        Пельмень гоготнул. Если бы вы только слышали, как противно он это делает - словно набрал кучу гаек и дребезжит ими в стакане.
        - А кто тебе сказал, что я что-то слышал? Может, я сам вспомнил, что пора завтракать?- заявил он и, неуклюже протиснувшись, вышел в коридор.
        Все наши были уже в столовой. Папа Морж сидел за столом и наворачивал жареную картошку. При этом он еще ухитрялся переругиваться с Леликом, называя его то
«тупицей», то «махинатором». Повздорили они из-за того, что компьютер обыграл Моржа в шахматы, и теперь обиженный Морж утверждал, что компьютер смухлевал и вернул на доску сбитого ферзя. Мама, как всегда, ела мало. Она следила за своей фигурой.
        Бабушка Репка была тут же. Она озабоченно заглядывала во все кастрюли и спрашивала:
        - Вы не помните, куда я сунула свои шейные подшипники? Мало ли что могло взбрести мне в голову?
        - Репка, разве можно быть такой рассеянной? Зачем ты их вообще снимала?- забеспокоилась Яичница.
        - Видишь ли, мне хотелось их проверить, а то у меня шея стала скрипеть! Вначале я очистила свои слуховые спирали, потом вспомнила, что нужно смазать маслом коленные суставы и подкрутить к сердечнику два стабилизатора. За всем этим я так завозилась, что забыла, куда сунула подшипники,- объясняла Репка, рассеянно шаря в выдвижном ящичке у себя в груди.
        Старенькая Репка - наш робот-нянька. Ее взяли с Земли именно на случай, если появятся дети, а мы, как вы видите, появились, и Репке не пришлось ржаветь в бездействии. Мои самые ранние воспоминания, как и, наверное, воспоминания Пельменя, связаны с ней, с тем, как она качает нас на своих железных руках, кормит кашей и не разрешает баловаться. Правда, сейчас мы с Пельменем уже выросли, и если у Репки и получается теперь кого-нибудь нянчить, так только нашу сестру Дискетку, давно ставшую ее любимицей.
        Все мы - и я, и Пельмень, и Дискетка - так привыкли к Репке и сроднились с ней, что зовем ее просто «ба» и не представляем, что когда-то могли существовать дети (это мы знаем из древней истории), которые росли без роботов-нянек. Впрочем, вероятно, в те допотопные времена роботов-нянек заменяли так называемые «родные бабушки».
        Внезапно люк отсека открылся, и в отсек влетела моя младшая сестра Дискетка. Я поднял на нее глаза и едва усидел на стуле. Должно быть, мама осталась без косметики, потому что весь запас ее пудры и помады красовался теперь на лице моей сестренки. Что же касается помады, то в данном случае Дискетка не ограничилась одними губами и измазала ею все пространство до носа, включая и сам нос.
        - Ты зе красишься, вот и я лешила!- сказала Дискетка, с видом королевы усаживаясь за стол.
        - Ты с ума сошла!- охнула мама.
        Впрочем, спорить с Дискеткой и заставлять ее смывать косметику она не стала, зная, что та немедленно разрыдается, а потом будет дуться три дня.
        Из всей нашей семьи Дискетка обладает самым независимым характером. Трудно даже сказать, в кого она такая уродилась. С ней не соскучишься. Каждый день от нее надо ждать очередной шалости, причем проказы никогда не повторяются, что свидетельствует о редкой изобретательности сестры.
        Один раз она напустила полный звездолет жуков из конструктора, дав им задание прятаться и собирать себе подобных, и эти жуки объели на «Кашалоте» все пластмассовые детали. В другой раз, обидевшись на меня за что-то, она обмазала мое кресло суперклеем (на сиденье до сих пор остались обрывки моих штанов).
        Но самую крутую штуку она отколола, когда пробралась ночью в навигаторскую, стала рассказывать главному компьютеру страшилки и так его заболтала, что испуганный Лелик спрашивал потом у папы Моржа, правда ли, что у нас на звездолете обитают красная рука и гроб на колесиках и почему они в таком случае не включены в список членов экипажа?
        Завтрак продолжался. Ближе к его концу Репка внезапно вспомнила, что забыла выключить атомную печку, и, всплеснув руками, поспешно укатила из отсека. При этом она ужасно лязгала, и из нее сыпались микросхемы.
        Я тоже хотел умчаться по своим делам, но Морж попросил всех остаться.
        - Разговор будет серьезный!- сообщил он.- Мы должны подумать, как нам поступить с Репкой, если мы не хотим ее потерять.

5
        Морж вкратце обрисовал ситуацию, которую мы и так хорошо себе представляли. Если Коробок еще хорошо держался, то корпус Репки отслужил свое и теперь разваливался на глазах. Почти каждый день у Репки то подпрыгивало давление в пневматических мышцах, то начинали скрипеть коленные суставы, то барахлила система питания, то происходила расфокусировка объективов, и она видела только то, что происходило у нее перед самым носом. К сожалению, все запасные детали на ее модель были давно израсходованы, и Морж с Коробком порой целые дни проводили в мастерской, подыскивая что-нибудь подходящее для замены.
        - Я... я знаю... Самое позднее через несколько дней Репка окончательно сломается. Ее сердечник уже почти вышел из строя и держится только чудом,- в голосе у мамы слышались слезы.
        - А нельзя ее подлатать? Ну, там, поставить куда-нибудь заплатку или выточить новые шестерни?- легкомысленно спросил Пельмень.
        Морж укоризненно уставился на него. Я ожидал, что отец по своей привычке три часа будет собираться с мыслями, но ошибся: видимо, он уже все обдумал заранее.
        - Это тебе, Пельмень, надо поставить заплатку! И знаешь куда? На рот!- раздраженно сказал Морж.- Выточить шестерни - это еще полбеды. А как быть с нейтронным усилителем или с пневматикой? А атомный сердечник? Ты его тоже выточишь?
        Мы все погрузились в тягостное раздумье. Положение было тупиковым. Если атомный сердечник у Репки откажет, то сотрется вся электронная память, а для робота это означает то же самое, что смерть для человека.
        Рванув с места так стремительно, что пробуксовали гусеницы, Коробок выехал на середину отсека и повернулся к нам. Его голос вибрировал и менял частоты, что у роботов передает крайнюю степень волнения.
        - Выход есть! Спасти Репку можно,- сказал он.
        - Как?- одновременно спросили Морж с Яичницей.
        - Этого я вам пока не скажу. Мне лично этот способ совершенно не нравится. Я соглашусь пойти на него только в самом крайнем случае,- сказал Коробок.
        Он включил правую гусеницу и, круто развернувшись, метнулся к люку. Не успей Лелик в последнюю секунду открыть створки, Коробок снес бы люк с пазов. Нам ничего не нужно было объяснять. Коробок прожил с Репкой бок о бок тридцать лет, был влюблен в нее и трогательно ухаживал за ней, хотя это не мешало роботам порой ворчать и обижаться друг на друга.
        К сожалению, самый крайний случай, о котором говорил Коробок, наступил скорее, чем мы предполагали. На другой день утром, погнавшись за Дискеткой, которая не хотела идти завтракать (этой пятилетней дурынде взбрело в голову сесть на диету манекенщиц), Репка зацепилась гусеницей за порог. Ее старый корпус не выдержал столкновения и рассыпался на сотни мелких деталей. Не растерявшись, Яичница подхватила Репкин электронный процессор и подключила его через запасной выход к сети.
        - Спокойно! Без паники!- крикнула мама дрожащим голосом, в котором-то эта паника как раз и звучала.- Где Коробок? Лелик, срочно вызови его!
        - Сделано. Он уже мчится сюда! На горе стояли зайцы и выкидывали пальцы!- сообщил главный компьютер.
        - Какие пальцы? Что ты несешь?- удивился папа Морж. Он всякий раз забывал, что это любимая присказка Лелика, которую компьютер, думая разрядить обстановку, произносит всегда некстати.
        Коробок ворвался в отсек со стремительностью атакующего танка. Там, где затормозили его гусеницы, в покрытии пола остались две глубокие борозды. Ему понадобилось не больше двух секунд, чтобы понять, что валявшиеся на полу обломки уже никогда не собрать воедино.
        - Срочно в мастерскую! Процессор Репки нужно пересадить в новый корпус!- сказал он отрывисто.
        - Но у нас нет корпусов этой модели!- удивился Морж.
        - Неважно, подойдет любой. Используем корпус Атланта!- сказал Коробок.
        Он схватил процессор Репки и быстро покатил к мастерской. Нам же понадобилась чуть ли не минута, чтобы прийти в себя от эмоционального шока. Представить нашу хрупкую няньку в корпусе Атланта - для этого у нас попросту не хватало воображения.
        Атлант - огромный боевой робот, предназначенный для обороны экипажа «Кашалота» при возникновении каких-либо непредвиденных обстоятельств,- хранился в закрытом контейнере в углу мастерской. Мы с Пельменем и тем более Дискетка никогда его не видели, потому что электронный процессор Атланта оказался бракованным и перегорел почти сразу после взлета с Земли.
        Когда мы наконец оправились от удивления и примчались в мастерскую, Коробок уже распаковал контейнер и заканчивал снимать с Атланта пропитанную консервирующей смазкой бумагу.
        Мы увидели, что корпус боевого робота висит на блоках, слегка раскачиваясь, словно подвешенный на ржавых цепях Кощей. Прошедшие восемнадцать лет никак не отразились на Атланте: он был как новенький. Его черная лазероотражающая броня матово поблескивала. К поясу у него были пристегнуты патронташи с молекулярными гранатами, а в середине груди виднелся небольшой закрытый люк, откуда, как я сразу догадался, при необходимости выдвигалось дуло мощного бластера. Еще по пять бластеров меньшей мощности было на каждой его руке вместо пальцев.
        - Эх, жаль, я не робот! Я бы сам переселился в это тело!- восхищенно воскликнул я.
        Мое услужливое воображение уже нарисовало картину, как, поблескивая броней, я захожу в наш отсек и спрашиваю у коротышки Пельменя: «Ты не помнишь, какая козявка тут недавно провела границу и оттяпала себе компьютер?»
        Но Коробок никак не отреагировал на мое замечание и даже не повернулся в нашу сторону. Казалось, он нас вообще не видит и не слышит. Он открыл щиток в затылке у Атланта и теперь бережно, чуть подрагивающими от напряжения руками размещал в его мозговом отделении процессор Репки.
        Помню, я удивился, как мощные бульдозерные ручищи Коробка справляются с такой тонкой работой. Несмотря на то что боевой робот был чуть ли не в два раза крупнее прежнего корпуса Репки, процессоры у них оказались одного размера.
«Космический стандарт!» - пробормотал Морж. Тщательно закрепив процессор на новом месте, Коробок присоединил к нему несколько управляющих кабелей.
        - Ну сто зе вы, сто зе?- взволнованно прошептала Дискетка.
        От беспокойства за бабушку она перестала выговаривать еще и «ч», хотя раньше отлично с ним справлялась.
        Еще раз проверив, правильно ли все подключено, Коробок опустил затылочный щиток и закрутил его на три контрольных винта.
        После этого он отъехал назад на метр и с таким же ожиданием, как и все мы, стал смотреть на Атланта. Тот по-прежнему неподвижно висел на своих блоках, и его зрительные объективы были выключены.
        - Почему он не включается? Может, энергия на нуле?- с беспокойством спросила Яичница.
        - Нет, энергии достаточно, я проверял. Наверное, он еще не активизировался,- покачал головой Коробок.
        Он подъехал к Атланту и потряс его за плечо. В то же мгновение в зрительных объективах боевого робота зажглись красные точки. Робот поднял тяжелую голову и пророкотал низким голосом:
        - Что вы на меня все уставились? Уж и подремать нельзя!
        Мы продолжали молча смотреть. Нам сложно было поверить, что этот огромный бронированный робот, этот ходячий военный арсенал, занимавший своими плечищами третью часть мастерской, и есть наша хрупкая, ворчливая, вечно полязгивающая нянька Репка.
        Вероятно, в этот момент Репка и сама заметила в себе нечто необычное. Она подняла громадную пневматическую руку и пораженно уставилась на нее.
        - Что это за отбойный молоток ты мне привинтил?- недовольно спросила она у Коробка.
        Прежде чем ответить, Коробок немного помолчал, а потом, глядя в сторону, сказал:
        - Привыкай, старушка. Твой старый корпус рассыпался, и мы пересадили твой процессор в Атланта. Другого выхода не было.
        Надо отдать Репке должное, она удивилась куда меньше, чем мы ожидали.
        - Ну вот, допрыгалась!- пророкотала она.- У меня всегда было ощущение, что со мной должно произойти нечто подобное - своего рода переселение душ. Ну, ничего, зато теперь я чувствую себя помолодевшей лет на сто, да и мои воспитанники будут меня слушаться!
        - Делзы калман шиле!- не очень уверенно сказала Дискетка.
        - Нет, голубчики, будете! А ну марш делать уроки, кому говорю!- вдруг рявкнула Репка.
        Вероятно, она даже не хотела рявкать, но ее новому звуковому динамику были свойственны командирские интонации. Щитки на ее плечах отщелкнулись, и выдвинулись короткие дула двух энергометателей, а секундой позже к ним присоединился и тяжелый четырехствольный бластер, спрятанный в груди.
        - К-конечно, конечно, бабуля! Только не г-горячись! Мы как раз собирались сесть за уроки!- заикаясь, ответил за всех Пельмень.
        Мы попятились, а потом уныло поплелись по коридору, а вслед нам несся басистый хохот Репки. Робот-нянька начинала уже привыкать к своему новому телу и новым возможностям.
        Глава II
        ЛЕДЯНАЯ ПЛАНЕТА
        Лень думать самому - изобрети себе думалку.
        Митрофан
        3 февраля 2455 года

1
        С утра я сидел за столом, уныло смотрел на накопившуюся кучу файлов с домашним заданием, которые выводил на монитор упрямый Лелик, и от скуки переругивался с думалкой, предлагавшей переброситься в картишки... Хм, раз я уж упомянул думалку, придется о ней рассказать.
        Мое главное увлечение - конструирование. Не так давно я выпросил у Лелика один из его неисправных процессоров и, разобрав его на схемы, попытался соорудить из них электронную думалку, которая делала бы вместо меня домашние задания. Я воображал, как она будет щелкать математические примеры и переписывать упражнения по русскому, а когда кто-нибудь постучит в наш отсек, будет вопить моим голосом, записанным на лазерную дорожку: «Не входите! Мешаете заниматься!»
        Я провозился с думалкой недели две, но работа, честно говоря, продвигалась с трудом. С корпусом думалки проблем не было: он представлял собой небольшой прямоугольный ящик с единственным оптическим элементом - глазом и единственной тонкой длинной рукой, которую я открутил от старого игрового автомата.
        Припаяв последний контакт, я присоединил думалку через дополнительный порт к компьютеру и велел ей самопрограммироваться. Десять дней я выжидал, воображая, как думалка умнеет не по дням, а по часам, но когда включил ее, меня ожидало разочарование.
        За десять дней напряженной учебы думалка только и сумела, что мастерски обучиться ругаться, а на мой вопрос: «Сколько будет пять плюс два?» - ответила:
«Восемь!» Когда же я поправил ее, думалка разозлилась и сказала: «Врешь, собака! Мне лучше знать!» Обруганный собственной думалкой, я вышел из себя и пригрозил немедленно разобрать ее на части. «Ну чего ты пристал? Отдохнуть мне, бедной, не даешь, долбаешь меня дурацкими вопросами из высшей математики!» - плаксиво ответил мне механизм.
        Поняв, что я соорудил уже вполне сложившуюся хроническую идиотку, от которой ничего толкового не добьешься, я оставил ее в покое и только выучил играть в подкидного дурака. Как оказалось, сделал я это на свою голову. Обучая ее играть в карты, я надеялся выигрывать, но в картах думалка так преуспела, что из ста сыгранных нами партий выиграла девяносто восемь. Я уже решил, что моя думалка - гений картежной игры, но потом обнаружил, что она ловко ворует карты из отбоя.
        Переругиваясь с думалкой, я искоса поглядывал на Пельменя и получал искреннее удовольствие, наблюдая, как он мучается. Минут пять назад братец уронил на пол микродиск с игровыми программами, и тот откатился на мою половину отсека. Теперь Пельмень переминался с ноги на ногу у черты, размышляя, как ему достать диск, не нарушив при этом границы. Наконец он сделал из проволоки щуп с изгибом на конце и этим щупом осторожно придвигал к себе диск. Но когда диск был уже в десяти сантиметрах от черты, я встал и, схватив его со щупа, помахал им у брата перед носом.
        - Стоп, Пельмень! Забыл правило? Что ко мне упало, то для тебя пропало!
        Теперь мы с Пельменем были в расчете за то, что весь вчерашний день он держал меня в напряжении, подкарауливая у черты моего кролика и угрожая, что разберет его на части, если Лопоух пересечет границу.
        Убедившись, что я не собираюсь возвращать ему диск, Пельмень стал громко возмущаться, но, видя, что это не действует, придумал иной вид мести. Он подошел к «охоте на мамонтов», выставил ее на полную громкость и, выпустив из иллюзографа трех мамонтов и пещерного медведя, стал с ними сражаться игровым пластмассовым топориком. Охотился Пельмень крайне бестолково, а я от досады, что не могу принять участие в охоте, метался вдоль черты. В конце концов Пельменю все же удалось взять верх, но только потому, что он с самого начала, смухлевав, поставил себе в настройках игры «бесконечную» жизнь.
        На втором уровне Пельмень выбрал трех саблезубых тигров и вышел против них с одним джойстиком в руке. Это было уже явным издевательством над всяким правдоподобием, потому что, окажись Пельмень в настоящем каменном веке, хватило бы самого хилого тигра и одного вида бивней мамонта, чтобы мой братец уже улепетывал со всех ног.
        В этот момент включился звуковой динамик, и мы услышали голос Лелика:
        - Кхе-кхе... Не сочтите меня назойливым, может, кое-кто кое-что и забыл, но кое-кому сейчас дежурить в навигаторской!
        Я засмеялся, считая, что сейчас дежурство Пельменя, но он тоже засмеялся, и по этому противненькому смеху я вспомнил, что его очередь была вчера, а сегодня моя. Поразмыслив, я пришел к выводу, что дежурство - это даже хорошо. Во всяком случае, можно будет не делать уроки, сославшись на то, что я устал, пока дежурил.
        Когда я выходил из отсека, Пельмень продолжал хохотать надо мной, не замечая, что к нему, готовясь для прыжка, ползут саблезубые тигры. Вблизи их голограммы выглядели натурально, от них даже пахло по-особенному - большими хищниками, не брезгавшими падалью.
        - Тебе бы только позлорадствовать! Мелкий ты человечишка!- презрительно бросил я ему на прощание.
        Люк уже закрывался, когда я услышал тигриное рычание и дикий вопль. Очевидно, Пельмень на время забыл про игру и нападение тигров застало его врасплох.
        Я довольно хмыкнул и с отличным настроением отправился в навигаторскую.

2
        В навигаторской я внимательно осмотрел кресло и даже ощупал его. В прошлое мое дежурство Дискетка настоящее кресло отодвинула в угол, а на его место поставила иллюзорное, настолько похожее на настоящее, что я догадался о подмене, лишь оказавшись на полу.
        Но на этот раз все было как будто в порядке - во всяком случае, кресло было вполне материальным. Я опустился в него и, подняв внутренние шторы, включил полное затемнение.
        Управление звездолетом - это прямая обязанность главного компьютера, с которой он успешно справляется, дежурному же остается лишь подстраховать Лелика на случай сбоя или отказа одного из его блоков. Вероятность такой неисправности - один к десяти миллионам, так что все дежурство я надеялся совершенно спокойно любоваться созвездиями сквозь прозрачные стены отсека.
        Если бы вы только знали, как прекрасны созвездия, когда смотришь на них из навигационной рубки! Все освещение в отсеке потушено, горит лишь зеленоватая подсветка приборов и серебрятся обтекаемые поверхности резервных блоков.
        Вокруг «Кашалота», похожие на золотой песок, рассыпаны созвездия Млечного Пути: Жертвенник, Центавр, Южный Крест - три ярких звезды первой величины, а немного выше - Фальшивый Крест, образованный звездами, принадлежащими разным созвездиям - Парус и Киль.
        Мой взгляд привычно скользит по созвездиям. За свою жизнь я видел их столько раз, что мне не нужно задумываться, чтобы определить, где Чайник, Хвост Змеи, Орел, Лира, Центавр и Волк, а где Возничий, Близнецы, Корма и Большой Пес.
        Еще севернее между Орлом и Лебедем находится очень маленькое созвездие Стрела и чуть более крупное созвездие Лисичка. Восточнее расположена довольно заметная небольшая группа звезд созвездия Дельфин.
        Я перевожу взгляд на «туловище» Скорпиона с красным Антаресом и цепочкой ярких звезд «хвоста», вонзенного в Млечный Путь, и мне не верится, что наш корабль летит со скоростью, почти равной световой. В глубине души я уверен, что приборы обманывают и на самом деле мы стоим на одном месте. Разве может такое быть, чтобы мы летели, а звезды оставались бы все такими же маленькими, далекими и недоступными?
        В такие минуты мне невольно приходят на ум страшные мысли, что, быть может, всю мою жизнь мне придется провести в замкнутом пространстве «Кашалота». Мне будет уже почти шестнадцать, когда мы наконец доберемся до созвездия Щит со скоплением звезд Дикий Герцог и исследуем все планеты Веника.
        Если хоть одна из планет подойдет для жизни, мы дадим на Землю лазерограмму, извещая об этом, а сами останемся на огромной планете, где наверняка будет намного интереснее, чем в тесном брюхе нашего «Кашалота». Если же планеты непригодны для жизни, тогда нам придется возвращаться на Землю за новым заданием, а это означает провести в космосе еще восемнадцать лет. Но об этом я предпочитал не думать...
        Я мирно любовался звездами, забыв, что дежурю, как вдруг внезапно сработал сигнал тревоги, и я подскочил на кресле, как ужаленный.
        - Что? Где?- воскликнул я.
        - Не «что» и не «где», а справа по курсу в ста миллионах километров от
«Кашалота» локаторы обнаружили неизвестный астероид. Если мы не изменим курс, возможно столкновение,- ворчливо сообщил Лелик.
        Это известие заставило меня встряхнуться. Прощай, дрема!
        - Чего ты меня грузишь? Оповести капитана!- приказал я.
        Нашим капитаном считается папа Морж. Изредка он любит поважничать и даже надевает капитанскую фуражку, хотя ни в чем больше его власть не выражается. Еще бы, ведь командовать членами семьи совсем не так просто, как посторонними.
        - Думаешь, я без тебя не догадаюсь? Капитан уже давно оповещен!- фыркнул Лелик.
        - Тогда зачем ты ко мне прицепился? И сирену незачем было включать!- рассердился я.
        - Должны же и у меня быть маленькие радости? Видел бы ты, с каким глупым видом ты вскочил и заорал: «Что? Где?»,- заявил Лелик, и я еще раз выругал конструкторов, заложивших в компьютер искусственную личность, обладающую кучей недостатков.
        Постепенно в навигаторской собралась вся наша семья. Заметив в отполированной панели компьютера, что появился Пельмень, я наклонился над микрофоном Лелика и, делая вид, что отдаю приказы, стал громко произносить совершенную чушь:
        - Изменить тангенс курса в соответствии с синусом тупого угла! Совместить рули с векторными координатами в двойной прогрессии! Просчитать возможное отклонение по формуле Шпунцера - Грюнера! Увеличить накал реактора на семь целых и две десятые градуса!
        Пельмень, соображавший в управлении «Кашалотом» еще меньше, чем я, смотрел на меня, вытаращив глаза.
        - Ты что, спятил? Что за ахинею ты несешь?- шепнул мне Лелик. Вслух же, поддерживая мою игру, компьютер громко произнес: - Слушаюсь, командир! Все будет сделано! Про формулу Шпунцера - Грюнера я бы сам не догадался... потому что ее не существует,- добавил он снова шепотом.
        Грохоча по покрытию пола громадными ступнями, в рубку ввалилась Репка. В своих ручищах она держала вязанье и, быстро работая спицами, вязала гигантский носок по меньшей мере девяносто пятого размера. Вязание было ее страстью, хотя и лишенной всякого практического смысла, потому что в ракете поддерживалась постоянная температура, вдобавок носки такого размера смог бы носить лишь великан.
        Увидев в руках у боевого робота носок, Пельмень было заржал, но Репке стоило лишь повернуть в его сторону свою грозную голову с мерцавшими красными объективами, чтобы он сразу заткнулся.
        - Чего ты хохочешь?- спросила Репка.
        - Я-то?- замялся Пельмень.- Э-э... Я тут вспомнил один дурацкий анекдот...
        - Какой анекдот?- спросила Репка.
        - Неважно, я его уже снова забыл,- сказал Пельмень.
        Последним в отсеке появился папа Морж. Как я и ожидал, по такому важному случаю он нацепил капитанскую фуражку с козырьком и серебряной эмблемой космического флота России.
        - Ну, что тут у вас стряслось?- спросил Морж.
        - Не «у вас», а у нас у всех! Прямо по курсу астероид. До сближения с ним осталось чуть больше двух часов. Так что если у нашего уважаемого капитана есть какие-нибудь мысли, то теперь пришла пора ими поделиться,- сказала Репка.
        Упрямая нянька отчего-то недолюбливала папу, относясь к нему примерно так, как теща относится к зятю, и любила при случае поставить его на место.
        Морж хотел одернуть робота и даже повернулся к Репке, но, вспомнив, что она теперь ходячий военный арсенал, осекся.
        - Хм... Да... Вот так штука! Действительно, нужно принимать решение... Слушай, Лелик, а нам нельзя куда-нибудь свернуть?- растерянно спросил он.
        - Ха! Ха и еще раз ха! И это называется капитан!- как бы про себя сказала Репка и втрое быстрее заработала спицами.
        - А что представляет собой этот астероид?- выручая Моржа, спросил я у Лелика.
        - Вообще-то он больше похож на планету, покрытую толстым слоем льда. Внутри подо льдом, очевидно, твердая поверхность со вкраплениями гранита. Протяженность планеты по экватору примерно тридцать тысяч километров,- сообщил Лелик.
        - Ого, как здолово! Плосто как Земля!- воскликнула Дискетка, вертевшаяся под ногами у взрослых.
        - Чуть меньше Земли. У Земли экватор сорок две тысячи километров!- снисходительно заявил Пельмень, выдав это с таким важным видом, будто он сам ползал на четвереньках вокруг Земли, измеряя ее линейкой.
        Компьютер вывел на главный монитор увеличенное в несколько сотен раз изображение планеты. В наших дальних телескопах она выглядела как льдина с неровной потрескавшейся поверхностью со множеством горных хребтов. Первое, что бросалось в глаза и врезалось в память,- небывалая, ослепляющая белизна астероида.
        - Давайте осмотрим его! Все равно он по пути, и это не займет у нас много времени,- внезапно вдохновленный этой идеей, предложил я.
        - Как бы не так. Мы потеряем недели две: они уйдут на последующий разгон,- заупрямился было Морж, но в его голосе не чувствовалось уверенности.
        За долгие годы безвылазного нахождения на звездолете он и сам засиделся и устал от бездействия. Только тренажеры помогали ему сохранить форму.
        - Пап, ну пожалуйста! Неужели тебе самому не хочется хотя бы на несколько часов покинуть «Кашалот»? Когда еще представится такая возможность! К тому же мы сможем осмотреть астероид и составить его карту!- неожиданно поддержал меня Пельмень.
        Впервые в жизни я почувствовал к Пельменю какое-то подобие братской нежности, мне даже захотелось хлопнуть его по плечу, и только страх, что он станет издеваться, остановил меня. Упомянув о карте, мой хитрый брат намеренно задел одну из слабых струн Моржа: кроме игры в шахматы, наш папочка обожал составлять всяческие графики, атласы и карты.
        - Составить карту... Гм! В этом что-то есть...- засомневался Морж.
        - Мы сможем дать планете наши имена. Представь себе, например, Моржовую Долину! - сказал я, продолжая ковать железо, пока горячо.
        - Или Равнину Великих Моржей...- льстиво добавил Пельмень.
        По тому, как папа вдруг хмыкнул и дернул себя за ус, я понял, что он жадно глотает нашу лесть и, следовательно, лед тронулся. Теперь оставалось лишь убедить остальных.
        - Ладно, так и быть, я - за. Я считаю, что детям необходимо немного попутешествовать и расширить таким образом свой... кхм... кругозор! Надеюсь, все со мной согласны?- важно сказал Морж, поправляя на голове капитанскую фуражку.
        Мы с Пельменем понимающе переглянулись. Ишь ты, как хитро он все повернул, будто дело действительно в нашем кругозоре, а карты здесь и рядом не валялись.
        - Я за!- прогрохотал Коробок. Он, как робот-исследователь, разумеется, не мог быть против.
        - Я тозе за! Обеими луками!- запрыгала на месте Дискетка, хотя ее мнением, увы, никто не интересовался.
        - А вот я - против! Не хочу, чтобы мои дети провалились в какую-нибудь пропасть или трещину!- опасливо сказала Яичница.
        - А ты, Лелик, что думаешь?- рассеянно спросил Морж.
        - Я воздерживаюсь!- заявил компьютер.
        - Почему воздерживаешься?- удивились мы.
        - Я дипломатичный и никого не хочу обижать! И потом, воздерживаться всегда выгоднее. Если окажется, что высаживаться на астероиде было нужно, я скажу, что внутренне был за, а если, высаживаясь, мы совершим ошибку, тогда я скажу, что в глубине души я всегда был против!
        Теперь уже все высказали свое мнение, кроме Репки. Она, казалось, вообще не слышала нашего спора. Она выдвинула из плечей оба энергометателя и преспокойно наматывала на них спутавшуюся шерсть. Возможно, на других кораблях мнением роботов и пренебрегали, но у нас к нему прислушивались.
        Наконец наступил момент, когда все повернулись к ней, ожидая, что она скажет.
        - Ладно, так и быть, я тоже за. Но при условии, что дети не отойдут от меня ни на шаг!- выдержав вескую паузу, произнесла наконец Репка.

3
        Пш-ш! Раскаленный нос «Кашалота» вонзился в снег и, провалившись в него на несколько метров, остановился. Сила столкновения бросила нас всех вперед, и если бы не антигравитационные кресла, к которым мы были пристегнуты, нас сплющило бы в лепешку. А теперь все было нормально, если не считать, что все мы висели в креслах вниз головой.
        - Слегка не рассчитали! Ладно, могло быть и хуже!- пробормотал Морж, пытаясь выпутаться из ремней и встать на потолок, который теперь стал полом.
        Лелик сделал необходимые анализы и сообщил, что температура снаружи минус восемнадцать, а вредные газы, испарения и опасные химические соединения им не выявлены.
        - Во всяком случае, на первый взгляд!- добавил он со своей обычной осторожностью.
        Надев скафандры, мы поочередно открыли оба шлюзовых люка и выбрались из звездолета, оказавшись глубоко зарытыми под снегом. Нам пришлось немало потрудиться, прежде чем мы смогли откопаться сами и откопать глубоко провалившийся «Кашалот». Мы стояли на широкой ледовой равнине, раскинувшейся между снежных хребтов. Атмосфера у астероида была, но довольно разреженная, и мы почти ее не замечали.
        Главное неудобство передвижения по астероиду состояло в том, что мы то и дело проваливались под снег, который лишь сверху покрывала тонкая ледяная корочка. Наконец Коробок вспомнил, что видел в мастерской снегоступы, но Морж, которому не терпелось поскорее сделать карту астероида, от снегоступов отказался и выкатил из шлюза гравинант. Гравинант - для тех, кто не знает,- это плоская магнитная платформа с несложным управлением, которая позволяет быстро лететь над поверхностью планеты. Когда-то Репка от нечего делать обвязала наш гравинант бахромой, намеренно усилив его сходство с ковром-самолетом.
        Сев на гравинант, Морж поджал под себя ноги и умчался куда-то, окутанный снежным облаком. Мы же надели снегоступы и пошли на своих двоих. Наша процессия вытянулась в цепочку. Впереди всех ехал Коробок, несмотря на немалый вес, не проваливавшийся благодаря большой площади своих гусениц; за ним шли Яичница, потом я с Пельменем и Дискетка, и замыкала шествие Репка. На всякий случай, хотя на нас никто и не думал нападать, Репка выдвинула из корпуса все свое вооружение.
        Ледовая планета выглядела необитаемой. Сила тяжести на ней равнялась всего 0,5 G - то есть половине того, что было у нас на «Кашалоте», поэтому мы ощущали непривычную легкость. Казалось, если подпрыгнешь, то унесешься вверх на несколько метров.
        Плохо только, что в снегоступах передвигаться по астероиду было непривычно. Местами снег был необыкновенно пористым и невесомым, а местами смерзся в плотные ледовые глыбы. Ступать по таким глыбам было более надежно, хотя и довольно скользко. Прямо над горными кряжами нависло звездное небо с россыпью Млечного Пути. Где-то неподалеку, должно быть, не больше чем в нескольких сотнях тысяч километров отсюда, пролетал небольшой метеоритный поток, который из-за своей близости казался горсткой падающих звезд.
        - Загадывайте желания! На всех хватит!- весело сказал Коробок.
        Я так засмотрелся на метеоритный поток и на дальние ледяные горы, что не заметил брошенного Пельменем снежка, который врезался мне в стекло скафандра.
        - Ты стоял с таким очумелым видом, что я не удержался,- заявил Пельмень.
        - Ну ты сам напросился!- крикнул я и, протерев стекло скафандра, забросал Пельменя градом снежков.
        Дискетка приняла мою сторону и с криком: «Блат, мутузь зе его!» - повисла на шее у Пельменя, мешая ему бросать снежки. Вдвоем с Дискеткой мы опрокинули этого
«переходняка» в сугроб и закатали его в большой снежный ком так, что он не мог даже пошевелиться.
        - Вот так-то! Как снеговик ты гораздо симпатичнее!- заверил я его.
        В этот момент над нами завис гравинант, на котором подпрыгивал от возбуждения папа Морж.
        - Смотрите сюда! Я хочу вам кое-что показать!- закричал он, отважно спрыгивая с платформы на снег.
        Разбаловавшись на надежном гравинанте, Морж не знал еще о снеге того, что мы познали на своем горьком опыте. Он угодил на особенно непрочный участок и с воплем провалился вниз метра на два. Пришлось спускать в провал веревку, чтобы вытащить его на поверхность.
        - Ну как карта? Составил?- насмешливо поинтересовалась Яичница.
        - Пока только черновик!- Просияв, Морж протянул нам плоский кристаллический экран. На экране была заснятая с воздуха карта астероида с наспех проставленными названиями.- Я их сам придумал. Так, взял первое, что пришло в голову,- скромно сказал он.
        Через мамино плечо я взглянул на карту. Разумеется, я успел запомнить далеко не все, но и того, что я увидел, было достаточно. На карте были и горная гряда Моржа, и море Моржа, и Моржовый пик, и даже Папина долина. Впрочем, говоря по справедливости, увековечен там был не один Морж. Маминым именем был назван кратер вулкана, а именами Пельменя и Коробка - многокилометровые снежные кряжи. Мне же перепал довольно симпатичный вытянутый остров посреди ледового океана. Остров Митрофана! Правда, звучит неплохо?
        - А моим именем что-нибудь названо?- скромно поинтересовалась Репка.
        - Разумеется. Разве я мог забыть няньку моих детишек?- Папа Морж язвительно ткнул пальцем в самый дальний угол карты, где самыми мелкими буквами было написано: «Маленькая сопочка им. Репки».
        Репка досадливо лязгнула. Ей было смертельно обидно, что для нее не нашлось ничего лучше, чем «маленькая сопочка».
        - Это несправедливо!- решительно заявил Коробок.- Если так, то я отдаю ей свой кряж. Хотя вообще-то у меня есть идея получше. У самого астероида ведь еще нет названия? Почему бы нам не назвать его в таком случае астероидом Репки, или еще лучше просто Репкой?
        Папа только крякнул, вероятно, раздосадованный, что сам до этого не додумался, хотя это было так очевидно. Он уже предчувствовал, что у нашей бронированной няньки появится в космосе тезка, и эта мысль его не вдохновляла.

4
        Едва мы вернулись на «Кашалот», как Лелик поспешил выложить нам последние новости.
        - Я запустил локационный спутник и только что получил с него данные. Они очень странные. В северной части астероида на глубине около двадцати метров в лед вмерзло неопознанное неоднородное тело, содержащее в своей структуре металлы,- взволнованно сказал он.
        - Ну и что?- легкомысленно сказала Яичница.- Скорее всего, это обломок скалы или застывшая еще до обледенения лава.
        - Это не лава и не обломок скалы! Слишком сложный состав. К тому же других металлов на планете нет, а это означает, что обнаруженное тело родом не отсюда, - упрямо заявил компьютер.
        - Тогда это метеорит! Мало ли в космосе болтается метеоритов? Вечно они падают куда попало,- хмыкнул Пельмень.
        - Как бы не так! А на это не хотите посмотреть?- заявил Лелик.
        И он вывел на монитор результаты сканирования обнаруженного подо льдом объекта. По форме тот представлял собой две идеальные соприкасавшиеся окружности, на каждой из которых имелось по два узких нароста.
        - Странный метеоритик. Может, назовем его «метеорит имени Моржа»?- насмешливо предложила Яичница.
        Папа Морж, не уловивший иронии, довольно заулыбался.
        - Разве у метеоритов бывает такая правильная форма? А если... если это космический корабль пришельцев?- услышал вдруг я свой голос.
        Вопреки моему ожиданию никто не расхохотался. В отсеке повисла полнейшая тишина, среди которой громко разнеслось восхищенное «ух ты!» Дискетки. Мое предположение было очевидно, и в то же время оно было так невероятно, что в первую минуту мы все оцепенели.
        - М-да... Все может быть. Я думаю, мы должны извлечь этот предмет на поверхность,- сказал наконец Морж.- Вот только не знаю, как. Не пробивать же двадцать метров льда ломом!
        - А если использовать сфокусированный луч лазера?- предложил Коробок.
        - Так мы и сделаем. С лазером я отлично справлюсь сама!- уверенно заявила Репка.
        - А у тебя получится?- засомневался Пельмень.
        Даже не обернувшись, Репка выстрелила из одного из своих «пальцев». Снежок, который Пельмень принес с собой и теперь, забавляясь, перекидывал из руки в руку, мгновенно превратился в пар.

«Переходняк» от неожиданности открыл рот и так и остался стоять с отвисшей челюстью. Жаль, у меня не было тогда фотоаппарата: это дало бы мне возможность дразнить его всю оставшуюся жизнь.
        - Еще есть вопросы? Я человек закона. Заяц трепаться не любит!- важно сказала Репка. Она обожала всяческие присказки.

5
        Не теряя времени, мы подняли «Кашалот» над поверхностью планеты и вскоре уже были над ее северным полушарием. Возле одной из ледовых расщелин, обозначенной на карте как пропасть Моржа, Лелик посадил звездолет. На этот раз мы были предельно осторожны и выбрали для посадки плотный ледовый наст, так что откапываться не пришлось.
        Мы выскочили из «Кашалота» и с помощью переносного металлоискателя определили место, где под сплошным, прочным, как кремень, льдом был сокрыт неизвестный объект.
        Репка велела нам отойти и сфокусировала на заданной точке огонь всех своих бластеров и энергометателей. Раскаленные, ослепительно тонкие лучи бластеров прорезали многовековой лед с легкостью, будто это было обыкновенное стекло. Репка выпиливала лед прямоугольными сегментами, которые мы совместными усилиями вытаскивали из расщелины и складывали неподалеку.
        Мы уже утратили счет вытащенным глыбам, как вдруг луч Репкиного бластера ослепляюще, словно от зеркала, отразился от блестящей металлической поверхности.
        - Получилось! Получилось!- хрипло воскликнул Коробок и могучим рывком отвалил последнюю ледовую глыбу.
        Глава III
        ЗАМЕРЗШИЙ КОРАБЛЬ
        Обертка продлевает удовольствие от подарка ровно настолько, сколько нужно времени, чтобы ее развернуть и убедиться, что удовольствие уже позади...
        Мама Яичница
        4 февраля 2455 года

1
        - Сколько же ему может быть лет? Миллион, два миллиона?- ахнула Яичница.
        Таинственный гость из глубин космоса был уже полностью очищен от покрывавшей его корки льда и теперь находился перед нами на широкой, расчищенной лазером площадке. Даже нас, привыкших к «Кашалоту», он поражал своими размерами: наверное, был раза в полтора больше нашего звездолета.
        Два больших составлявших его шара совсем не пострадали от времени и не имели даже следов удара о планету. Стоило немного растопить покрывавшую борта изморозь, как в идеально гладкой поверхности шара я сумел рассмотреть свое размытое изображение.
        - Похоже, когда корабль врезался в планету, она не была еще ледяной. Скорее всего, обледенение произошло позднее,- предположил Коробок.
        - С чего ты это взял?- спросил Пельмень.
        - Думаю, в то время планету покрывал океан. Корабль упал на его дно и пролежал там долгие века. Затем случилось нечто, что заставило планету изменить орбиту и потерять звезду, вокруг которой она вращалась. Океан замерз, и погибший корабль оказался заточенным в сплошной глыбе льда.
        Пока Коробок делился своими предположениями, а мы его слушали, Дискетка обежала звездолет с другой стороны и внезапно завопила:
        - Люк, я нашла люк! Ух ты, он сам отклылся!
        - Стой! Ничего не трогай!- испугалась Репка, кидаясь к ней.
        Она схватила Дискетку поперек туловища и выстрелила в открытый люк датчиком-тестером. Ударившись во что-то, ампула взорвалась, на миг вспыхнула зеленым и погасла. Это немного успокоило Репку: в случае, если внутри был бы вирус, вспышка была бы красной.
        - Все как будто нормально...- все еще с сомнением пробормотала Репка, ставя Дискетку на ноги, но продолжая крепко держать ее за руку.- Ладно, можешь здесь остаться, только не вздумай отходить от меня ни на шаг!
        Мы все столпились возле люка. Внутри звездолета была зияющая чернота, а сам люк имел форму капли, расширяющейся книзу. Но самой странной особенностью этого люка было то, что у него отсутствовали створки или единые монолитные части, а составлявший его металл, светлея, становился жидким и втягивался в борта, мгновенно отвердевая.
        - Теперь понятно, почему звездолет выглядит как новый! Он сделан из самопрограммирующегося вещества!- восхитился Морж.
        Репка включила прожектор и направила его луч внутрь звездолета. Луч многократно дробился зеркальными стенами и выхватывал из темноты хаотично разбросанные предметы, большинство из которых великолепно сохранилось. Клянусь, уже тогда у меня появилась необъяснимая уверенность, что корабль не так мертв, как кажется, и в самое ближайшее время мы столкнемся с чем-то необъяснимым и не подвластным нашему разуму.
        Первым внутрь инопланетного звездолета шагнул Коробок, за ним - я. Правда, теперь Пельмень утверждает, что вторым был он, а я только третьим, но я готов дать голову на отсечение, что его нога ступила на борт загадочного корабля на несколько десятых секунды позже моей.
        Едва Репка с папой Моржом последовали за нами, как люк бесшумно сомкнулся, отрезав нас от оставшихся снаружи Дискетки и Яичницы.
        - Даже хорошо, что они там. Некому будет охать и гнать волну!- бодро заявил Морж.
        Несмотря на необычность ситуации, вид у него был довольный. Казалось, он прикидывает, нельзя ли и инопланетный корабль назвать своим именем или лучше скромно упомянуть в отчете: «Впервые открыт и исследован отважным космонавтом Моржом в таком-то году»?
        Теперь все мы включили встроенные в скафандры прожекторы, и сразу несколько ярких лучей, то и дело скрещиваясь, стали бродить по бортам, выхватывая то куски отвисшей обшивки, то какие-то яркие оранжевые круги непонятного назначения. Хотя снаружи инопланетный корабль был лишь ненамного больше нашего, внутри у него было просторно, словно в огромной гулкой пещере.
        Сперва это заставило меня задуматься, не была ли пришельцам известна тайна пятого измерения, но немного погодя я сообразил, что, в отличие от «Кашалота», инопланетный корабль не был разделен внутри перегородками и вдобавок имел зеркальные внутренние поверхности, создающие ощущение бесконечности пространства.
        Приборы неведомого нам назначения были расположены не только на той части корабля, которую мы считали полом, но также на стенах и на потолке, что убедило нас, что инопланетяне с легкостью перемещались внутри во всех направлениях.
        На одной из стен мы увидели нечто, заставившее нас подойти ближе и всмотреться. Это была завитая в спираль линия, состоящая из множества пересекающихся точек различной жирности. Была ли это письменность или рисунок, в то время мы сказать не могли, но на всякий случай сделали серию подробных снимков.
        Осмотр инопланетного звездолета уже подходил к концу, но мы все еще не видели ни одного из его прежних обитателей. Возможно, за миллион лет тела их давно обратились в прах, но при одной мысли, что они где-то рядом, под нашими ногами, становилось жутко.
        Мы уже хотели возвращаться, как вдруг Пельмень, на несколько шагов отделившийся от группы, осветил что-то прожектором, и у него вырвался пораженный возглас. Репка, вообразившая, что на несчастненького переростка напали, круто повернула в ту сторону дула своих бластеров, едва не задев одним из стволов меня по носу.
        Скрестившиеся в одной точке лучи наших прожекторов выхватили из мрака две стоящие рядом ледяные статуи. Это были высокие прозрачные фигуры с круглыми, лишенными черт лицами. В первое мгновение мне почудилось, что это скульптуры, и лишь потом я осознал, что вижу инопланетян, захваченных мгновенным холодом и навеки застывших. Я считаю, что у меня крепкие нервы, однако в этих безликих статуях было нечто такое, от чего мне стало не по себе. Во всяком случае, я никогда не смеялся над Пельменем из-за того, что он завопил, когда они внезапно выплыли из темноты под его прожектором.
        - Надо перенести их на «Кашалот». Для земной науки это будут неоценимые сведения,- деловито сказал Коробок.
        Кроме программы звездного первопроходчика, в нашего робота еще была заложена расширенная программа по космобиологии, которую ему ни разу в жизни не пришлось задействовать, и теперь ему, разумеется, не терпелось наверстать упущенное. Со всеми возможными предосторожностями он подхватил ледяные статуи и понес их к шлюзовому люку. Гусеничный механизм Коробка чуть слышно лязгал, а из динамика старого робота доносилось едва ли не мурлыканье.
        - Вы понимаете, что это означает? За всю историю космонавигации это первый обнаруженный инопланетный корабль и первые обнаруженные инопланетяне! Первые в истории!- восклицал он.
        Все уже вышли наружу, один я на минуту задержался и зачем-то осветил прожектором пол у себя под ногами. На полу среди обломков неизвестных приборов лежала небольшая разноцветная пирамидка, состоящая из широких пластин, нанизанных на стержень. Чем-то эта пирамидка напоминала детскую игрушку, разве что была более яркой и сложно устроенной. Я нагнулся, поднял пирамидку и побежал догонять остальных.

2
        - Ну что, явился не запылился? В картишки перекинемся?- приветствовала меня думалка, когда, вернувшись на «Кашалот», я заглянул в свой отсек.
        Пока меня не было, хитрая машина была занята тем, что, выдвинув от усердия объектив, метила рубашки карт, подготавливая себе беспроигрышную колоду. Когда я вошел, она незаметно спрятала карандаш.
        - Опять будешь мухлевать?- спросил я.
        - Можно подумать, не ты меня программировал. Сами запрограммируют, а потом губы кривят и дуются...- проворчала думалка и стала рассказывать анекдоты. Но так как анекдоты в нее программировал тоже я, то ничего нового сообщить мне она так и не смогла.
        - Отстань! Сама себя надувай!- сказал я.
        Я сел на кровать и стал крутить в руках принесенную с собой пирамидку. Через некоторое время я обнаружил, что все ее пластины проворачиваются по окружности, образуя при этом разнообразные цветовые сочетания.
        Я все еще считал, что это игрушка, как вдруг, повернув еще три пластины, случайно добился того, что у меня собралось девять одинаковых цветов в ряд и только последний цвет был не желтым, а ярко-зеленым. Внезапно из основания пирамидки ударил широкий яркий луч и передо мной появилось несколько движущихся фигур, похожих на наши голограммы. В первую секунду я испугался, но потом сообразил, что пирамидка представляет собой нечто вроде видеопроектора.
        Инопланетяне напоминали дельфинов: у них были такие же большие головы с широкими зубастыми ртами. От середины широких плавников отходили длинные гибкие щупальца, должно быть, служившие амфибиям конечностями. Рядом с двумя взрослыми инопланетянами находился третий, поменьше, забавлявшийся с небольшим пыхтящим существом, похожим на красный шар с закругленными иглами. Неторопливо шевеля плавниками, голограммы словно плавали по нашему отсеку. Теперь мне стало понятно, почему звездолет пришельцев не был внутри разделен на каюты и имел округлую форму - плавающим амфибиям так было удобнее.
        Что же произошло с жидкой средой, в которой перемещались амфибии и которая заполняла их корабль? Испарилась ли она за миллион лет либо вытекла еще при аварии, после чего борта затянулись,- это пока оставалось неясным.
        Другим поразительным свойством инопланетян была их удивительная цветовая яркость. Они не могли остановиться на одном каком-либо цвете и ежесекундно меняли окраску. За все время, что я рассматривал голограммы, цвета ни разу не повторились: амфибиям, казалось, знакомы были не несколько десятков или сотен красок, как нам, людям, а многие тысячи или даже десятки тысяч. Их яркие плавники и чешуя внезапно вспыхивали самыми яркими тонами. Я не всегда успевал даже уловить их оттенки, так стремительно они менялись и перетекали один в другой.
        Неожиданно у меня блеснула догадка, показавшаяся мне такой верной, что я до сих пор горжусь, что она пришла в голову именно мне.
        А ЧТО, ЕСЛИ ИНОПЛАНЕТЯНЕ ОБЩАЛИСЬ МЕЖДУ СОБОЙ ЦВЕТАМИ, ПЕРЕДАВАЯ С ИХ ПОМОЩЬЮ СВОИ МЫСЛИ, ЧУВСТВА И НАСТРОЕНИЯ? Ведь едва ли в жидкой среде у них могли развиться голосовые связки, зато, должно быть, обострились зрение и осязание.
        Я продолжал экспериментировать, смещая на пирамидке пластины. Голограммы менялись, некоторых из инопланетян я уже узнавал по форме плавников, размеру или способности выпускать большие пузыри газа. Судя по изображениям, на корабле было около двадцати членов экипажа, из них трое детей.
        Настораживало меня другое: ни одна из дельфинообразных амфибий не была даже отдаленно похожа на те узкоплечие полупрозрачные фигуры, которые мы перенесли на свой звездолет. В тех узкоплечих фигурах было что-то похоронно-тусклое и унылое, амфибии же так и плескали яркими красками, лучились озорством и весельем.
        Пельмень, сидевший со шлемом объемного видения на голове и игравший в космические бои, стащил шлем и повернулся ко мне, желая сказать что-то язвительное, но, заметив моих голографических амфибий, от неожиданности свалился со стула. При этом он неуклюже прокатился по полу и оказался с моей стороны черты.
        - Ага, заступ! Теперь ты мой раб, Пельмень!- заявил я.
        - Угу! Размечтался!- буркнул брат, не сводя взгляда с плавающих по отсеку амфибий.- Где ты взял эти голограммы? Сам сконструировал, что ли?
        Решив, что придраться к нему я смогу и позднее, я показал ему пирамиду и поделился своими наблюдениями за инопланетянами. Пельмень слушал внимательно и лишь недоверчиво хмыкнул, когда я стал рассказывать об общении языком красок.
        - Это вряд ли. Под водой видимость неважная, и общаться цветами можно только на близком расстоянии. Скорее всего, они общались с помощью ультразвука или, может, телепатии, кто их знает?
        Я стал было с ним спорить, но спорить с Пельменем бесполезно: он всегда слишком уверен в собственной правоте, чтобы прислушиваться к чужому мнению. Забавляясь, брат включил «охоту», и теперь мамонты и саблезубые тигры разгуливали по отсеку вперемежку с инопланетными амфибиями. Случалось, голограммы проходили друг сквозь друга, не замечая этого и как ни в чем не бывало продолжая свою призрачную прогулку. Просто какое-то царство теней.
        - Интересно, что Коробок сейчас делает со своими свежеморожеными пришельцами?- спросил вдруг Пельмень и вызвал на стену отсека проекцию мастерской.
        Оказалось, что Коробок уже закончил монтаж оборудования и, поместив ледяные статуи в прозрачный саркофаг, занимался теперь их биологическим сканированием. Со стороны это выглядело мрачновато. Множество инструментов и деталей роботов, разложенных по полкам, занимали все стены отсека, а зеленый луч биосканера, скользящий по прозрачным телам безликих пришельцев, сближал нашу мастерскую с лабораторией средневекового алхимика-чернокнижника, занятого оживлением гомункулуса. Это сходство еще больше усиливалось связкой механических рук и ног, свисающих с монтировочного блока в левом углу мастерской.
        - Слушай, Митрофан, а у кого снимки той спирали, которая похожа на письмена? Той, которую мы видели на корабле пришельцев?- поинтересовался Пельмень.
        - А тебе зачем?- начал было я, но, неожиданно сообразив, что в вопросе нет никакой подковырки, решил быть вежливым: - Снимки у отца, а у меня есть видеозапись.
        - Дай мне эту запись!- попросил Пельмень.
        - С какой стати?
        - Я хочу обработать ее через программу дешифрования. Вдруг сработает? Интересно узнать, чего они там понаписали.
        - Ладно, держи!
        Я вытащил из шкафа свой скафандр, в который была встроена видеокамера, и, достав из нее видеодиск, протянул его Пельменю. Тот торопливо сунул его в процессорный блок, вывел изображение на монитор и укрупнил его. Теперь спираль видна была еще отчетливее, чем на инопланетном корабле. Мне показалось, что ее левый нижний край имеет незаконченный вид.
        Смело нарушив границу, я смотрел через плечо Пельменя, как он быстро бегает пальцами по клавиатуре, начиная обработку изображения. Я даже не пытался давать ему советы, зная, что он в них не нуждается. Надо признать, что как программист он лучше меня раз в десять, зато, если надо собрать что-нибудь руками, того же мини-робота, например, здесь я запросто дам ему фору сто очков и вдобавок соглашусь, чтобы мне завязали глаза. Думалка, разумеется, не в счет. Будем считать ее неудачным экспериментом.
        - Ну чего тебе надо? Ты хочешь, чтобы я это расшифровал?- неожиданно подал голос Лелик, которого Пельмень вызвал со своего терминала.
        - Да вроде того,- сказал брат.- За час справишься?
        - Ты что, перегрелся? Представляешь, сколько миллиардов комбинаций придется просчитать? И это при том, что Коробок уже напряг меня с обработкой результатов сканирования. Хорошо, если я сумею высвободить для расшифровки хотя бы процентов десять оперативной памяти,- возмутился Лелик.
        - А сколько времени тебе понадобится?- нетерпеливо спросил Пельмень.
        - Часов двести сорок, или десять земных дней...- прикинув, откликнулся Лелик.
        - Так долго?- одновременно воскликнули мы.
        - Если вам долго - считайте сами! Калькуляторы в руки - и вперед с песней!- высокомерно хмыкнул компьютер, явно считавший себя незаменимым.
        Мы оскорбились и хотели вообще отказаться от его помощи, но вовремя сообразили, что без Лелика нам придется ковыряться с этими точками ближайших лет тридцать.
        - Ладно, десять дней так десять дней,- примиряюще сказал я.- Как там дела у Коробка, удалось ему выяснить что-нибудь?
        - Не отвлекайте резервы моей памяти на дурацкие вопросы,- проворчал компьютер. - Пока мы знаем только, что имеем дело с замерзшим газом. Все же остальное, например, почему газ при охлаждении принял гуманоидную форму, нам неизвестно.
        Глава IV
        СТРАННЫЕ СОБЫТИЯ
        Не ошибается только тот, кто ничего не делает.
        Компьютер Лелик
        Середина февраля 2455 года

1
        На следующий день, еще раз осмотрев инопланетный звездолет и не обнаружив больше ничего нового, мы приготовились к отлету. Нам не хотелось так скоро покидать ледяной астероид, но выхода не было: Веник ждал нас. Перед тем как улететь, мы разместили на астероиде космомаяк, который, если сюда пошлют с Земли особую экспедицию, поможет ей не сбиться с курса.
        Старт прошел довольно удачно, если не считать, что Морж, взявший управление
«Кашалотом» на себя, по ошибке нажал не на ту кнопку и это едва не привело к столкновению с небольшой луной, вращавшейся вокруг астероида имени Репки.
        - Чуть-чуть не считается! В космосе всегда есть место непредвиденным случайностям!- гордо заявил Морж, после того как наш «Кашалот», заложив крутую петлю, пролетел буквально в километре от каменистой поверхности луны.
        - Если бы ты посмотрел на радар, этого бы не произошло!- пробасила пристегнутая к антигравитационному креслу Репка.
        - Тогда было бы что-нибудь другое!- упрямо заявил Морж.
        Репка не нашлась, что ответить, и только возмущенно заискрила.
        Дискетка сидела в антигравитационном кресле и сосредоточенно обматывала веревкой моего кролика Лопоуха.
        - Я Селый Волк, а ты Класная Сапочка, и я связываю тебя, стобы ты, Сапочка, не убезала!- объясняла она ему.
        - Класная Сапочка - это классно!- захохотал Пельмень.
        Бедному Лопоуху всегда доставалось то от Пельменя, то от нянчившейся с ним Дискетки, но даже и без них кролик часто попадал в идиотские ситуации. Я уже устал ежеминутно то отклеивать его от уборочного магнита, принявшего Лопоуха за металлический хлам, то извлекать кролика из-под опрокинувшегося звездного компаса.

2
        Час за часом «Кашалот» разгонялся до своей максимальной скорости, ложась на прежний курс к созвездию Щита. Реактор стал слегка перегреваться, и Морж, вынужденно забросив шахматы, сутки пропадал в двигательном отсеке. Яичница, воспользовавшись тем, что ей никто не противодействовал, занялась дизайнерскими перестановками в наших каютах, основная идея которых заключалась в том, что диван из кают-компании нужно переставить в детскую, а протершийся ковер из спальни зашвырнуть в конвертер, чтобы он пошел на топливо.
        Впрочем, не все на «Кашалоте» было по-прежнему. Ледяные статуи без лиц порядочно действовали нам всем на нервы. Бедняжка Дискетка вообще не решалась заглядывать в мастерскую и ни на шаг не отставала от Репки. Успокоилась она лишь тогда, когда уговорила Репку переселиться к себе в детскую, что та охотно сделала.
        Коробок почти перестал бывать у себя в каюте, а безвылазно просиживал в лаборатории. Две ледяные статуи находились в саркофаге, где для них поддерживалась низкая температура. Определить точный молекулярный состав замерзшего газа, составлявшего тела инопланетян, пока не удавалось, хотя первые результаты анализов уже поступили.
        - Это удивительно устойчивая космическая раса!- восхищенно рассказывал Коробок, когда мы с Пельменем посетили его во время очередной подзарядки.- У нее нет ни одного внутреннего органа, а все тело представляет очень плотный сгусток газа. Его точный молекулярный состав мы пока не установили, но там определенно есть гелий и метан.
        - А откуда газообразники взялись на корабле амфибий?- спросил я.
        - Перестань называть их «газообразниками»!- рассердился Коробок, которому это слово ужасно не нравилось.- Возможно, это были два дружественных космических народа, или, может, газообразники - тьфу ты, вот прицепилось!- появились на корабле позднее. Допустим, они были такими же исследователями, как мы, но их скафандры прохудились, и они замерзли.
        В отсек заглянул папа Морж и крикнул:
        - Мы с Леликом наконец разобрались, что творилось у нас с двигателем! Полетела одна из реакторных подстанций. Сегодня вечером мы ее заменим на новую, но для этого на несколько часов придется отключить все электричество. Так что не удивляйтесь, если вдруг все погаснет.
        - Ты с ума сошел! Мы же разгерметизируемся!- из другого отсека прибежала испуганная Яичница, у которой был отличный слух.
        - Ерунда! За герметизацию отвечает совсем другая цепь. Не беспокойтесь, все будет нормально. Лелик дал добро! Да и Коробок мне поможет,- сослался на авторитеты Морж.
        Лелику и дедушке Коробку у нас на «Кашалоте» доверяли больше, чем папе, хотя он и считался капитаном, поэтому известие об отключении электричества не вызвало ни у кого дурных предчувствий. Одна Репка разворчалась, что Моржа и на пушечный выстрел нельзя подпускать к двигателю, если мы все не хотим взлететь на воздух. Но к Репке никто особенно не прислушивался, потому что она ворчала всегда, когда Морж давал для этого хотя бы малейший повод.
        Но, как оказалось, прислушаться все же было нужно...

3
        - Какая самая большая среди известных звезд?- спросила Яичница, заглядывая вечером к нам в отсек. (Кроме хозяйства, мама отлично разбирается в астрономии и любит устраивать нам проверки.)
        - Цефея! Двойная затменная переменная система, главный компонент которой в две тысячи раз больше Солнца,- не задумываясь, ответил я.
        Вообще я не очень люблю хранить в своей памяти разные сведения, но к астрономии это не относится.
        - Допустим, верно. А какая ближайшая к Солнцу звезда?
        - Гм... Альфа Центавра. Древние называли ее Ригиль Кентаврус, что означает «нога кентавра». Расстояние до нее 4,3 светового года.
        Яичница хмыкнула, заложила руки за спину и заходила по отсеку:
        - Представь, что ты смотришь с Земли. Как найти Андромеду?
        - Андромеда лежит к востоку от Большого Квадрата Пегаса. Она состоит из трех цепочек звезд, которые выходят из северного угла Квадрата и тянутся в сторону Персея.
        - Ну, это элементарно!- фыркала Яичница.- А что самого примечательного в Андромеде?
        - В ней много примечательного. Но ты, наверное, имеешь в виду галактику М 31, которую еще называют Туманностью Андромеды. Расстояние до Туманности немного более двух миллионов световых лет, а ее диаметр около ста двадцати тысяч световых лет. Ну как, правильно?
        - Ну ладно, на троечку справился. Завтра еще продолжим,- удовлетворилась наконец Яичница.
        - Почему на троечку?- возмутился я.
        - А вот почему. Про Альфу Центавра ты не сказал, что это визуальная тройная звезда. Ярчайший ее компонент по массе и спектру похож на Солнце. Причем к Земле ближе всего третий, самый слабый компонент - Проксима. Это вспыхивающий маломассивный красный карлик... Да ладно, я не об этом хотела с вами поговорить. Вы с Пельменем не посидите вечером с Дискеткой?
        Так вот, оказывается, зачем мама затеяла эту проверку по астрономии! Ну да ладно. Когда Яичница просит, ей трудно отказать. Итак, мы с Пельменем оказались в детской. У взрослых в рубке был какой-то важный совет, на который нас не пригласили. Пельмень, чтобы не скучать, захватил с собой шлем - симулятор звездных войн и неплохо проводил время. Судя по раздававшемуся из шлема гоготу, он выставил себе бесконечную жизнь и теперь одерживал над неприятельскими флотилиями победу за победой.
        Я тоже с удовольствием поиграл бы в звездные войны, но выпрашивать у Пельменя шлем мне не хотелось. Вместо этого я ходил за Дискеткой и наблюдал, как она безуспешно пытается навести в детской порядок. Дискетка отлично прожила бы и без порядка, но мама строго-настрого велела ей хотя бы немного разобрать свои игрушки.
        - Я гландиозная балдачница!- гордо рассуждала Дискетка, озирая разбросанные по полу магнитокубики, дистанционно управляемые модели, кукольные домики, ненастоящие бластеры и многое другое.
        Огромная куча игрушек, скопившаяся еще с нашего с Пельменем детства, громоздилась по всей комнате, оставляя свободной только узенькую тропинку, ведущую от двери к Дискеткиной кровати. Я, успевший уже отвыкнуть от детской, был удивлен, как в этой куче можно еще находить нужные вещи.
        - Как ты узнаешь, где что лежит?- спросил я сестру.
        - Заплосто! Дазе с заклытыми глазами!- с гордостью ответила она.
        - Проверим?- предложил я.
        - Пловелим!!!- сразу согласилась Дискетка.
        Я завязал ей глаза, и она стала по моей просьбе доставать из кучи то семицветный мяч, то радиоуправляемый звездный крейсер, то говорящих игрушечных роботов.
        - Знаешь, как я все нахозу? По сагам!- не выдержала наконец Дискетка.- Подхозу к двели и считаю саги. Тли шага впелед и влево - модели, четыле шага и вплаво - кубики. Тепель ты понимаес, что если я послусаюсь маму и наведу здесь полядок, то ничего узе не обналузу? И это космално!
        Доказав себе самой, что уборка не обязательна, Дискетка ограничилась тем, что зашвырнула под кровать две-три поломанные машинки, сократив таким образом кучу всего на сотую долю процента. Затем, забравшись на верхний ярус кровати, на котором спал когда-то я, Дискетка принялась пространно рассуждать, что если бы существовал король Карл Сотый, то он унаследовал бы вещи предыдущих девяноста девяти Карлов, и это было бы здорово.
        От нечего делать я отыскал в куче игрушек модель первого русского спутника и, с гордостью подумав, что первыми в космосе были все-таки мы, русские, стал запускать его по отсеку. Для того чтобы вращаться по орбите, спутнику необходимо было указать некий неподвижный предмет, и я выбрал голову старшего братца. Тот, ничего не подозревая, продолжал играть в свои звездные войны, а мы с Дискеткой покатывались со смеху, глядя, как вокруг его головы описывает круги наш спутник.
        Внезапно в отсеке погасло освещение, и Дискетка испуганно вскрикнула. Поняв, что Морж взялся за ремонт двигателя и теперь нам долго придется сидеть без света, я включил небольшой ночник, имевший автономное питание.
        - Залезай ко мне на кловать! Мне стлашно!- попросила Дискетка.
        Я забрался к ней на второй ярус, а немного погодя к нам присоединился Пельмень, игровой шлем которого обесточился. Мы сидели в темноте, лишь слегка освещаемой ночником, и чувствовали себя не в своей тарелке. За нашу жизнь мы так привыкли к электричеству и ко всем благам, которые оно дает, что теперь не знали, чем нам заняться.
        Я уныло думал о том, что, дав нам кучу преимуществ, электричество сделало нас своими рабами. Без него не работают наши игрушки, не запускается компьютер, не зажигаются голографы, не проецируются объемные фильмы - а ничего другого мы просто не знаем. Интересно, как жили люди в древности, когда электричества не было? Что же они делали вечером? Наверное, читали при свечах книги или разговаривали? А может, ужинали за большим столом или играли на фортепиано? Я хотел поделиться своими мыслями с Пельменем, но не стал, зная, что он непременно скажет: «Опять размечтался, Митрофан!» - а Дискетка хихикнет.
        - Бр-р! До чего непривычно!- произнес вдруг Пельмень.
        - Бл-л! До чего непливычно!- словно эхо повторила за ним Дискетка.

4
        Чуть позже Дискетка уговорила нас с Пельменем остаться ночевать у нее в детской.
        - Вы зе мои блатья! Не блосите зе вы меня одну!- сказала она так жалобно, что отказать ей было невозможно.
        Так как втроем на одной кровати мы не помещались, Пельмень вынужден был перебраться на нижний ярус. Оставаясь наверху, мы слышали, как он недовольно разгребает игрушки и укладывается поверх покрывала. Желая подразнить нас, Пельмень нашарил рядом с кроватью модель лазерного танка и стал отрывать у него башню. Вспомнив, что этот танк управляется голосом, я подождал, пока дуло танка окажется против лба Пельменя, а потом хлопнул в ладоши и громко прошептал: «Пли!
        Танк раскатисто выстрелил, и пулька с липучкой угодила точно в лоб моему братцу. От неожиданности Пельмень выпустил танк из рук и с воплем погнался за ним, но легкий танк, которому я дал команду «Спасайся!», ловко укатился в самую гущу игрушек, и пылавший жаждой мести брат так и не сумел его отыскать.
        Это происшествие развеселило нас, и мы долго не ложились, устраивая друг другу всевозможные приколы. Дважды к нам в детскую с инспекцией заглядывала Репка, но оба раза, вовремя услышав топот ее могучих пневматических ног, мы притворялись спящими, а когда нянька, ворча, уходила, мы принимались хохотать.
        - Плезние ее гусеницы были мягче! Когда она ехала по ковлу, я ее и не слышала! А сейчас мы лаз - и нас нету!- захлебываясь от смеха, говорила Дискетка.
        Заснули мы только под утро. Когда я проснулся, освещение в детской уже было. Рядом стоял Пельмень и тряс меня за плечо.
        - Хватит дрыхнуть, Митрофан!- повторял он.
        - Отвяжись, дай еще поспать!- Я отвернулся от него и хотел снова закрыть глаза, но Пельмень не дал мне этого сделать.
        - Ну как хочешь! Тогда я пойду один. Кажется, Лелику удалось расшифровать те знаки.
        Услышав об этом, я стремительно вскочил и, забыв, что лежу на втором ярусе, свалился на кучу игрушек. Пельменя я догнал уже у дверей отсека. Мы включили свой компьютер и вызвали Лелика.
        - Идите в навигаторскую!- велел нам Лелик.
        Когда мы примчались в навигаторскую, там уже были Морж с Яичницей и Репка.
        - Слушайте внимательно!- сказал Лелик.- Я расшифровал знаки внутри корабля пришельцев. Их следует читать, начиная с внутренней части спирали по направлению к ее краю. Сложность расшифровки заключается в том, что в языке амфибий слова выражают не отдельные звуки или понятия, а целые группы понятий, то есть являются, по сути, законченными предложениями...
        - Не умничай! Лучше сразу скажи, чего они там понаписали,- поторопил Лелика Пельмень, который терпеть не мог слушать о вещах, которых не понимал.
        В ответ компьютер вывел на монитор одну из своих самых язвительных и насмешливых физиономий и терпеливо продолжал:
        - Будучи преобразована в наши семантические понятия, данная коммуникация может быть истолкована как...
        - Я же сказал: не умничай! Дело говори!- снова перебил его Пельмень.
        Теперь уже и Лелик рассердился. Из компьютера высунулась голограмма огромного кулака и стукнула Пельменя по лбу. Тот сперва отшатнулся, а потом по-идиотски хмыкнул.
        - Одним словом, я все перевел,- закончил наконец разглагольствовать компьютер. - Читайте сами!
        И на мониторе жирными крупными буквами вспыхнули слова:

«ЭТО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. НАШ КОРАБЛЬ ЗАХВАЧЕН СТРАННЫМИ СУЩЕСТВАМИ. МЫ НЕ ЗНАЕМ, КТО ОНИ И ОТКУДА. ИХ ГЛАВНОЕ СТРЕМЛЕНИЕ - УНИЧТОЖИТЬ НАС. ИЗ НАШЕГО ЭКИПАЖА ПОЧТИ НИКОГО НЕ ОСТАЛОСЬ. МЫ СЛИШКОМ ПОЗДНО ПОНЯЛИ, ЧТО ОНИ...»
        - А что дальше? Не успел еще расшифровать?- испуганно спросила Яичница.
        - Дальше ничего. Спираль не закончена. Очевидно, кто-то или что-то помешало писцу,- ответил Лелик.
        - Подведем итоги,- важно сказал Морж.- Мы имеем сведения, что звездолет инопланетян был захвачен пришельцами-агрессорами. Но с тех пор прошло более миллиона лет. Скорее всего, пришельцы давно погибли или покинули корабль еще до его столкновения с ледяной планетой. Какой из этого следует вывод? Вывод такой: нам опасаться нечего!
        Яичница опасливо покосилась на него:
        - Ты не забыл о застывших скульптурах? Коробок говорит: они из газа. Газ может занимать любые объемы и принимать разные формы. Значит, вполне возможно, они и есть те пришельцы, которые уничтожили бедных амфибий.
        - Предлагаю катапультировать эти скульптуры в космос! От греха подальше, да и нам безопаснее!- предложила Репка.
        - Что вы привязались к этим статуям?- рассердился Морж.- Никуда они не денутся из саркофага! Коробок все время с ними.
        В этот момент люк с шумом открылся, и мы увидели стоявшего в проходе Коробка. Он появился только что и не слышал, о чем мы говорили между собой. Коробок стоял, покачиваясь, точно пьяный.
        - Я только что оттуда. Они исчезли...- с трудом выговорил он.
        - Кто исчез?- не поняла Яичница.
        - Обе статуи из саркофага... Без электричества автоматическое питание отказало, в саркофаге резко подскочила температура, и они растаяли.
        - Чтоб мне заржаветь! Я же говорила, что Моржу нельзя доверять, но хоть бы кто-нибудь меня послушал!- завопила Репка, и мы все кинулись в мастерскую.
        К сожалению, дедушка не ошибся. Крышка саркофага по-прежнему была плотно закрыта и даже опечатана, но под ней ничего не было. Вернее, что-то было, но это что-то была ПУСТОТА.
        - Постой, но ведь хоть что-то должно остаться. Они не могли растаять без следа! Саркофаг герметичный!- воскликнул я.
        Робот взглянул на меня и грустно пролязгал:
        - Там ничего нет. Я проверил. Наверное, газ улетучился через щель.
        - Через какую щель?
        - Когда я пришел, между крышкой и днищем была небольшая щель. Очевидно, я неплотно закрыл его в последний раз,- убито сказал Коробок.
        В мастерской повисла долгая гнетущая тишина. Робот удивленно поглядывал по очереди на каждого из нас. Он не понимал, почему мы так близко приняли к сердцу утрату его экспонатов, и никто не решался пока ему объяснить.
        Наконец Репка решительно шагнула вперед.
        - Допрыгались?- спросила она.- Эх вы! Теперь хочешь не хочешь, придется переходить на военное положение. И, клянусь своими бластерами, я не советую этим газообразникам со мной связываться!
        - Это точно! Разъяренная нянька опаснее бенгальских тигров, особенно если она носит гордое имя Репка!- прошептал мне на ухо Пельмень.

5
        Прошло еще два дня. Отсек за отсеком мы осмотрели весь звездолет, но сбежавших газообразников нигде не обнаружили. При этом нас ни на минуту не оставляло ощущение, что за нами пристально наблюдают. Вероятно, газообразники, эти агрессоры из закоулков Млечного Пути, стремились понять, что мы собой представляем.
        Коробок уговаривал Репку поменяться с ним корпусами, утверждая, что он лучше управится с боевым роботом, но Репка неожиданно отказалась.
        - Не волнуйся за меня! В первую очередь я робот и только потом слабая женщина!- сказала она важно.
        Репка загрузила в свою память несколько дисков с военными дисциплинами и теперь сыпала терминами: «наступление», «оборона», «контрнаступление», «отводящий удар». Такое внезапное наращение памяти не могло пройти бесследно, и в сознании няньки произошли некоторые сбои. Папу Моржа она теперь называла не иначе как
«провокатором», а меня путала то с персидским царем Митридатом, то даже с Мамаем, которого якобы уже разбили когда-то в 1380 году.
        - Если бы эти газообразники вели себя не как партизаны, а как регулярные войска, мы давно бы их разгромили!- рассуждала Репка.- Первым делом - артиллерийская подготовка. Затем за огневым валом в бой ползут танки, и наконец...
        - Репка, перестань воображать себя полководцем и посиди с детьми! Нельзя ни на минуту оставлять их одних!- возвращала ее к реальности Яичница.
        К Репкиным бластерам она относилась с большим опасением, порой жалея, что нельзя зарядить их холостыми.
        Вскоре на «Кашалоте» стали происходить странные вещи. Как-то в коридоре я натолкнулся на быстро ехавшего куда-то Коробка. Он неподвижно смотрел прямо перед собой и, не ответив на мое приветствие, скрылся в мастерской. Тогда я не придал этому значения, но через несколько минут в кают-компании я снова встретил Коробка и удивился, что он так быстро вернулся.
        - Наверное, ты забыл что-то в мастерской,- сказал я.
        - Привет, Митрофан! С чего ты взял, что я куда-то отлучался? Я не был в мастерской с утра!- сказал Коробок.
        Через несколько часов та же ситуация повторилась. Дискетка утверждала, что мы с Пельменем только что заходили в детскую, молча постояли некоторое время на пороге, осмотрелись, будто что-то искали, а потом скрылись. Она кинулась за нами, но нас уже нигде не было.
        - Вы что, в плятки со мной иглали? Почему зе вы не выглянули, когда я кликнула, что сдаюсь?- обиженно спросила Дискетка.
        Мы с Пельменем озадаченно переглянулись. Уж кому, как не нам, было известно, что все это время мы проторчали у себя в отсеке, швыряясь через черту гипноподушкой, и, следовательно, не могли заходить к Дискетке.
        Как-то я случайно оказался рядом со складским отсеком. Это было в самой дальней и тупиковой части «Кашалота», где все мы бывали крайне редко. Сам не знаю, что заставило меня вдруг замереть и прислушаться. Я даже не услышал, а скорее почувствовал за изгибом коридора какой-то шорох. Первым моим побуждением было убежать, но вместо этого я тихо прокрался к большому мотку ремонтного кабеля и спрятался за ним. В эту минуту я был благодарен папе Моржу за брошенный не на месте кабель, о который прежде все лишь спотыкались.

«Если это газообразники, то заметили они меня или нет?- думал я.- Если заметили, то что помешает им наброситься на меня в этом уединенном месте и уничтожить?»
        Но, кажется, мне везло. На меня никто не напал, а из-за изгиба коридора продолжали доноситься все новые звуки. Вначале я услышал скрип гусениц дедушки Коробка, затем лязг смыкающихся створок, а затем неуверенный, то и дело сбивающийся голос стал повторять: «Та-та-та... ба-ба... к...г... ч... ш... ппррогграммма... вв-ллассть» и что-то другое в этом роде.
        Вначале я не понимал, к чему все это, но внезапно догадался, что газообразники учатся подражать звукам, осваивая человеческую речь. Спустя несколько минут, когда примчались наши, которых я вызвал по внутренней связи, газообразников уже и след простыл. Должно быть, они издалека услышали грохот подошв Репки.
        Еще одним необъяснимым событием было исчезновение из навигаторской целой пачки звездных карт. Правда, через несколько часов звездные карты были обнаружены, но самых важных с маршрутом нашего полета и координатами Земли среди них не оказалось.
        - Эти сгустки газа меня уже достали! Интересно, зачем им понадобилась Земля?- мрачно спросил папа Морж.
        Ночью мы отдали Лелику приказ опустить резервные перегородки во всех отсеках, как в случае разгерметизации, а сами всей семьей разместились в кают-компании. Утром Яичница первой вышла из отсека, и внезапно мы услышали ее громкий визг. Выскочив следом за ней, мы увидели на стене жирную надпись, сделанную красной краской:

«ВЕЛИКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ТУМАННИКОВ ОБЪЯВЛЯЕТ ВАМ О СВОЕМ РЕШЕНИИ: НАМ НУЖЕН ВАШ КОРАБЛЬ И ВАША ПЛАНЕТА. ГОТОВЬТЕСЬ К СМЕРТИ, НИЧТОЖНЫЕ! ДО ЗАВТРАШНЕГО УТРА НЕ ДОЖИВЕТ НИКТО ИЗ ВАС!»
        Глава V
        ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ УДАР. МЫ ОСТАЕМСЯ ВТРОЕМ
        Жизнь тяжела, но, к счастью, коротка.
        Папа Морж
        21 февраля 2455 года

1
        - Запугивают!- презрительно фыркнул Морж.- Ха! Великая цивилизация туманников! Я весь дрожу от ужаса! Эй, Лелик, ты еще не вытер из памяти наши шахматные партии? На седьмой доске вертикальный конь бьет на а5: шах!
        - Надо было с самого начала держаться подальше от этого астероида!- обеспокоенно сказала Репка.
        Коробок мрачно постучал кулаком одной руки по ладони другой. Окажись в этот момент у него на ладони камень, уверен, что он сплющил бы его в порошок.
        - Давайте подумаем, чего туманники пытаются добиться своими угрозами? Небось хотят, чтобы мы забились со страху в какой-нибудь дальний отсек и забаррикадировались, а их признали бы хозяевами «Кашалота»! Не бывать этому!- пробасил он.
        - Вот именно! Если бы они могли что-то с нами сделать, то уже бы сделали. А все эти нелепые угрозы - лишь свидетельство их слабости,- заявил Морж.
        И, чтобы не дрожать от страха, мы решили продолжать нашу обычную жизнь, утроив при этом осторожность. Больше всего нас беспокоило то, что мы не знали, где прячутся туманники и когда они нанесут свой первый удар. Неизвестность всегда хуже любой пытки.
        - Плохо, что мы не можем их видеть! Они могут подкрасться незаметно, а мы и не узнаем,- сказала мама Яичница.
        - Кажется, где-то я видел инфракрасные очки,- задумчиво сказал Коробок.- Думаю, если мы их наденем, то сумеем различать хотя бы контуры этих существ.
        - Давай я за ними сбегаю!- вызвался Пельмень.
        - Погоди!- осадила его Репка.- Я пойду с тобой. Только вначале нам с Коробком нужно подзарядиться. С заряженным аккумулятором чувствуешь себя гораздо увереннее.
        Держа наготове бластер, Репка шагнула в подзарядочную. Вслушиваясь в малейший шорох, она осмотрела все углы и, убедившись, что все в порядке, подала нам знак, что можно заходить.
        Репка с Коробком разместились на своих обычных местах и сразу вставили в зарядные гнезда провода. Морж с Яичницей направились к небольшому холодильнику, стоявшему тут же, в подзарядочной, и стали доставать из него синтезированные продукты. Это была идея Моржа - разбросать по всему кораблю много маленьких холодильничков. Одновременно они выполняли роль и синтезаторов, причем каждый синтезировал что-то свое: этот, например, вареные яйца, ветчину и овощи, а тот, что стоял в столовой,- молоко и крупы.
        - Эй, идите тоже перекусите! Хотите клубники?- крикнула Яичница и потянулась к тому отделению в холодильнике, где была клубника.
        Спеша полакомиться, мы с Пельменем наперегонки кинулись к маме, но столкнулись в дверях, и оба грохнулись на пол. Оказалось, что Дискетка, незаметно подкравшись к нам на четвереньках, опутала наши ноги электрическим шнуром. Не желая остаться в долгу, я схватил Дискетку за ногу и притянул к нам, так что втроем мы образовали кучу-малу.
        Через какое-то время мы уже хотели подняться, как вдруг в отсеке что-то ослепительно сверкнуло, и от трансформаторов посыпались искры. Внезапно Репка с Коробком задергались, точно балаганные куклы, и вдруг застыли. Морж, первым из нас сообразив, в чем дело, метнулся к рубильнику и, повиснув на нем, отключил в отсеке напряжение.
        Трансформаторы перестали искрить, но оба наших робота остались неподвижны. Репка сидела в зарядном кресле, а ее руки, ноги и шея послушно сгибались, словно она была проволочной куклой.
        То же самое приключилось и с Коробком. Он сидел, замерев, и смотрел прямо перед собой, точно манекен. Морж сорвал крышку с распределительного щита и, взглянув на показания приборов, чертыхнулся.
        - Смотрите! Зарядное напряжение увеличено в сто раз! Не дерни я вовремя рубильник, они бы расплавились!- крикнул он.
        Теперь все стало ясно. Туманники нашли самое уязвимое место наших роботов - подзарядку и, увеличив напряжение, разом вывели обоих роботов из строя.
        Внезапно у Яичницы вырвался тревожный возглас: из ящичка в холодильнике, где была клубника, вдруг ударила струя газа, мгновенно окутав всю верхнюю часть каюты плотным туманом. Морж рванулся к Яичнице на помощь и успел еще обнять ее за плечи, но потом оба они вдруг сползли на пол и застыли в самых неестественных позах.
        Я закричал и хотел, вскочив, броситься к ним, но Пельмень вцепился в меня мертвой хваткой.
        - Ты что, не понимаешь?- зашипел он.- Туманники использовали парализующий газ! Поднимешься на ноги - с тобой будет то же, что и с ними! Вначале они вывели из строя роботов, а теперь парализовали родителей. Наверняка на корабле есть еще ловушки.
        - А нас почему не парализовало?- спросил я.
        - Потому что облако газа наверху, газ же легче воздуха! Видишь туман? Что это, по-твоему,- дождевые облака? Нам повезло, что мы были на полу!
        - Что же нам делать?- спросил я.
        - Обожди, я принесу противогазы, а ты не давай Дискетке встать!
        Пельмень по-пластунски пополз в угол, где в особом контейнере хранилось аварийное снаряжение. Надев противогаз, Пельмень включил на полную мощность вентиляторные вытяжки, они загудели, и минутой позже весь газ ушел из отсека. Все это время я что было силы держал вырывающуюся Дискетку, которая не хотела надевать противогаз и ужасно визжала. Я отпустил ее лишь тогда, когда мы надежно зафиксировали детскую маску на ее голове.
        Мы кинулись к родителям. Они были неподвижны и смотрели прямо перед собой невидящими глазами: однако мы, к своему облегчению, убедились, что Яичница с Моржом дышат. Я поежился, поняв, что, не затей мы с Пельменем в дверях потасовку и не вертись Дискетка у нас под ногами, теперь точно так же лежали бы на полу.
        - Почему мама и папа не шевелятся? Они что, плитволяются?- весело спросила Дискетка.
        То, что родители неподвижны, она принимала за смешную игру. Я прижал Дискетку к себе. Чем позже она поймет, что все всерьез, тем лучше для нас всех.
        - Смотри, Пельмень, их глаза открыты! И зрачки реагируют на свет! Значит, они живы!- шепнул я.
        Брат повернулся и окинул меня оценивающим взглядом.
        - Разумеется, живы! У них полная двигательно-речевая парализация. В таком состоянии они не ощущают ни времени, ни пространства, не могут мыслить - но физиологически с ними все в порядке. Мы же это проходили только вчера. Ты что, не делал домашнее задание?- спросил он.
        - Не-а,- признался я.
        - А мне казалось, ты клал на ночь диск в гипноподушку.
        - Это был игровой диск. Я всегда так делаю,- признался я.
        - Ну ты и пройдоха! А я-то думал, ты ботанеешь,- невесело хмыкнул Пельмень.
        - А когда пройдет эта... как ее там?
        - Парализация,- подсказал брат.- Все будет зависеть от того, какой газ использовали туманники. Если самый сильный, то тогда часов через сто. Именно столько времени нужно организму, чтобы полностью избавиться от продуктов его распада.
        - Сто часов - это четверо суток! Они же умрут с голоду!- встревожился я.
        - В этом состоянии голод им не страшен. Правда, когда они очнутся, им дико будет хотеться есть, но это уже другой вопрос. А сейчас помоги-ка мне: давай их уложим получше, чтобы мышцы не затекли,- сказал Пельмень.
        Лишь убедившись, что родители устроены с максимально возможным удобством, мы встали.
        - Туманники все еще где-то рядом,- сказал я.- Теперь нам одним придется с ними сражаться.
        - Ни фига себе!- присвистнул Пельмень.- А я вроде как об этом не подумал. Ну ничего, нам Лелик поможет. Эй, Лелик, ты нас слышишь?
        Хотя микрофон внутренней связи был совсем рядом, компьютер не отозвался, а из его динамика доносились лишь потрескивания. Я подскочил к кнопке аварийного вызова и несколько раз ударил по ней, но без всякого результата.
        - Лелик не отвечает! Раньше он всегда отвечал, даже когда был очень занят!- крикнул я.
        - Не пытайся, Митрофан. Все ясно. Туманники и до него добрались,- вздохнул Пельмень.- Выходит, мы остались втроем: ты, я и Дискетка.
        Внезапно почувствовав прилив мужества, я вытянул правую руку ладонью кверху, как видел когда-то в фильме про мушкетеров.
        - Да здравствует наша великолепная тройка! Один за всех и все за...- начал я.
        Но мушкетерское приветствие не состоялось по вине Дискетки.
        - А-а-а! Я к маме хочу!- завопила она и затопала ногами. До малышки только что дошло, что произошло что-то ужасное.
        Я хотел уже опустить ладонь, но тут кто-то сильно хлопнул меня по ней, и я ощутил дружеское крепкое пожатие.
        - Ничего, и вдвоем управимся! Держись, Митрофан!- услышал я голос Пельменя.
        И впервые за двенадцать прожитых мною лет я обрадовался, что у меня есть брат.

2
        Возможно, быстро выведя из строя всю взрослую часть экипажа «Кашалота» и всех роботов, туманники возгордились, решив, что справиться с нами, детьми, будет парой пустяков. Но они ошиблись. Мы не собирались сдаваться или, как издевательски заявил Пельмень, «задирать лапки вверх».
        Мы были не такой уж легкой добычей. Мы великолепно знали «Кашалот», вплоть до самых дальних его уголков, и умели отлично прятаться в самых неожиданных и укромных местах. Стратегические игры, «охота на мамонтов» и симуляторы космических боев дали нам достаточно ловкости и умения, чтобы испортить туманникам все удовольствие от легкой победы.
        - Значит, так,- сказал Пельмень.- Пока эти прозрачные остолопы не знают, что мы уцелели, надо раздобыть инфракрасные очки. Ты оставайся с Дискеткой, а я проскочу в мастерскую и мигом вернусь.
        - Я не хочу тебя бросать! Я с тобой!- вызвался я.
        - Ты осел, Митрофан! Что толку, если мы попадемся вдвоем, да еще с Дискеткой в придачу? А если попадусь я один, ты меня выручишь!- заявил Пельмень и, прежде чем я его отговорил, выскочил из отсека.
        Я же остался вдвоем с хныкавшей Дискеткой. Делать нечего, пришлось ее успокаивать. Я присел рядом с сестрой на корточки и предложил:
        - Давай играть!
        - Н-не хочу! А во что?- с подозрительной дрожью в голосе спросила она.
        - В прятки!- сказал я.- Ты спрячешься, куда я скажу, и будешь там сидеть, пока я за тобой не приду.
        - Неинтелесно искать, если ты знаешь, где я спляталась!- заявила Дискетка.
        - Это особая игра. Мы с тобой в одной команде, а прятаться ты будешь от двух инопланетян. Запомни, они могут превратиться в нас с Пельменем или даже в маму, но ты не должна к ним выходить. Поняла?
        Дискетка закивала. Новая игра со сложными правилами начинала ей нравиться.
        - А как я узнаю, где они и где вы?- спросила сестра.
        - Да, действительно, как...- задумался я.- У нас будет особый пароль. Я буду говорить: «В осеннем саду поспели табуретки»,- а ты будешь отвечать: «В прошлом году шкафов собрали больше». Запомнила?
        - В плошлом году шкафов соблали больше...- повторила Дискетка и уныло добавила: - А что эти инопланетяне сделают, если найдут меня?
        - Отберут у тебя все игрушки... и заколдуют так, что ты не сможешь шевелиться,- сказал я, не желая пугать ее.
        - Заколдуют, как папу с мамой?
        - Ну да, именно так. А теперь залезай сюда и сиди. Помнишь, мы играли здесь в прошлом году и тебя никто не нашел?
        Я подсадил Дискетку и, сняв крышку, помог ей забраться внутрь большого видеовизора, стоявшего в углу. Видеовизор уже давно не работал, а в прошлом году мы с Дискеткой тайком от всех вытащили из него всю электронную начинку. Внутри образовалось место, как раз достаточное для того, чтобы там мог комфортно расположиться ребенок. Главное же удобство этого укрытия состояло в том, что снаружи затемненный экран видеовизора был непрозрачным, изнутри же через него все было отлично видно, и можно было, оставаясь в укрытии, незаметно наблюдать за тем, что происходит в отсеке.
        - Запомнила? В осеннем саду поспели табуретки! Без этого не вылезай!- шепнул я в динамик.
        Изнутри донеслось еле слышное хихиканье.
        - В плошлом году шкафов соблали больше!- ответил тонкий голосок Дискетки.
        Внезапно из коридора донесся какой-то звук, и я напрягся, соображая, куда можно спрятаться. Но прятаться было уже поздно: створки люка разъехались. Я собрался рвануть на прорыв, но это был вернувшийся Пельмень. В руках он держал пару инфракрасных очков.
        - Держи!- сказал Пельмень, бросая мне очки.- А знаешь, я только что едва не нарвался.
        - Ты их видел?
        - Да вроде. Я был в мастерской и собирался уже бежать к тебе, а тут смотрю, люк начинает отъезжать...
        - Ты испугался?
        - Нет, я был в восторге...- язвительно фыркнул Пельмень.- Хорошо, там рядом стоял контейнер, я нырнул за него и притаился. Тут люк совсем открылся, и они появились.
        - Ты их самих видел?- замерев, спросил я.
        - Не то чтобы видел, но, с другой стороны, вроде как и видел. Сам понимаешь, из-за контейнера страшно выглядывать. Знаешь, там напротив входа зеленая стена? Так вот на фоне этой стены обрисовались какие-то тени. Они некоторое время постояли в проеме люка, как будто проверяли, нет ли кого в отсеке, а потом ушли в сторону навигаторской.
        - Как ушли? У них есть ноги?
        - Не знаю. Я не успел рассмотреть. Говорю же, что видно было совсем плохо, а инфракрасные очки я тогда еще не достал.
        Пока Пельмень рассказывал, я надел очки. К инфракрасным очкам нужно было еще привыкнуть. Силуэты предметов сразу размылись и стали нечеткими, и я видел теперь все в красном цвете со множеством дополнительных свечений.
        - А ты сделай, как я!- предложил Пельмень.- На одном глазу стекло подними, а на другом - оставь. А то в этих инфракрасных очках всегда на что-то натыкаешься.
        Я сделал, как советовал Пельмень, и действительно, стало намного лучше.
        - Какой у нас теперь план?- спросил я у брата.
        - Не знаю,- сказал тот.- Надо будет осторожно понаблюдать за ними и постараться выяснить их слабые места. Боятся же они, например, холода. Жаль, мы не можем устроить на «Кашалоте» минусовую температуру, чтобы они снова замерзли.
        Пельмень хотел выскользнуть из отсека, но, сделав ему знак подождать, я подошел к шкафчику с программными дисками и стал в нем рыться. Этот шкафчик был особым: в нем хранились все знания, навыки и свершения человечества за все века его истории. В нем можно было найти все, начиная от советов, как сделать каменный топор или вырастить капусту, и до подробных чертежей космических кораблей.
        - Чего ты там копаешься?- нетерпеливо спросил меня Пельмень.
        - Ищу семантический анализатор,- сказал я.
        - Теперь и ты заумничал, как Лелик?- хмыкнул брат.- И зачем нам этот
«катализатор»?
        - Семантический анализатор - это программа-переводчик. Если она справится, мы сможем понимать речь туманников,- терпеливо объяснил я, надевая на голову гипношлем.
        Я нашел нужный мини-диск и, вставив его в дисковод шлема, стал копировать информацию на его жесткий диск. У меня не было времени ее разбирать, и я перекачивал все подряд, а гипношлем, в свою очередь, пичкал мое сознание.
        Пельмень взял у меня пустую коробку от мини-диска, повертел ее в руках и неожиданно расхохотался. Он показал мне коробку, на которой с внутренней стороны почерком папы Моржа было написано: «Осторожно - вирус».
        - Поздравляю, Митрофан, вместе с программой ты подхватил вирус!- поздравил меня брат.
        Мне и прежде через гипношлем случалось подхватывать вирусы, таящиеся в программных дисках. Чаще всего вирусы были достаточно безобидными: например, первый из подхваченных мною вирусов был чесательный, заставлявший меня через каждые три минуты яростно чесать лоб. Были у меня заикательный вирус и вирус прыгательный, вирус кукарекательный и шеекрутительный.
        Был, наконец, еще сложный вирус, который как-то подхватила Яичница и который заставлял ее каждого тринадцатого числа начинать куковать, как это делали старинные кукушки в механических часах. В час дня мама говорила «ку-ку» один раз, в два - два раза, а в полночь разражалась целой серенадой, вдобавок еще махая руками, точно крыльями. Этот кукушечий вирус оказался самым коварным, и мама несколько лет никак не могла от него излечиться. Наконец, видя, что никакие другие средства не помогают, дедушка Коробок посоветовал Яичнице выбросить из гипнокалендаря все тринадцатые числа, а чтобы не нарушать порядок, вместо тринадцатого числа ввести двенадцатое с половиной.
        Итак, известие было неутешительным. Только что вместе с программой-переводчиком я подхватил очередной вирус и даже не знал, какой именно. Неожиданно над входным люком зажегся зеленый светодиод, а это означало, что пришельцы уже вставили кодовый ключ и теперь подбирают нужную частоту, чтобы открыть дверь. Мы с Пельменем заметались по отсеку. Спрятаться было негде, а залезть к Дискетке в видеовизор мы не успевали, да и места в нем на троих не хватило бы.
        Внезапно я вспомнил игру, в которую мы играли в детстве.
        - Пельмень, падай около родителей и замри!- шепнул я. Я рухнул на пол и притворился парализованным.
        Едва брат, сообразивший что к чему, успел последовать моему примеру, как створки люка разъехались и появились они...

3
        В инфракрасный объектив я увидел двух высоких узкоплечих существ. Их тела состояли из красных плотных сгустков газа, а круглые, лишенные черт ли€ца поворачивались в разные стороны, словно осматриваясь. Сквозь их прозрачные тела проступала противоположная стена. У пришельцев были тонкие длинные руки и такие же ноги, ступни которых густели и твердели при каждом шаге, соприкасаясь с полом.
        Существа подошли и остановились в двух шагах от нас, разглядывая неподвижных роботов, застывших в зарядных креслах. Мы с Пельменем старались не шевелиться, чтобы походить на остальных и не выдать себя неосторожным движением. «Лишь бы только они поверили... Лишь бы только...» - раз за разом повторял я.
        Один из пришельцев подошел к Коробку, взял его за плечо и встряхнул, очевидно, проверяя его реакцию. По тому, с какой легкостью он это проделал и как содрогнулся при этом тяжелый корпус робота, я понял, что пришельцы обладают огромной силой. Когда инопланетянин убрал руку, Коробок замер в том же положении, в каком его оставили. Больше пришелец ни к чему не прикасался, а лишь пристально вглядывался в каждого из нас. Мне стало не по себе, когда гладкое, как мяч, без носа, без ушей, без глаз, лицо туманника оказалось вдруг совсем близко от моего. Несколько секунд я ощущал на себе его испытующий взгляд, после чего пришелец прошел дальше - к Пельменю - и внезапно толкнул его ногой. От неожиданности мой брат вздрогнул, и это заставило пришельца всмотреться в него внимательнее.
        Неизвестно, чем бы это закончилось, но тут второй пришелец приблизился к первому и издал короткий нетерпеливый звук, похожий на свист.
        - Чего ты к ним привязался, Мордатый? Они типа того, что готовы. Вроде как отбросили копыта. Не врубились, лопухи, что мы им заряжалку раскурочили!- внезапно сработала моя переводящая программа.
        Второй инопланетянин повернулся к первому и издал ответный свист:
        - Йох, не умничай! Я сам разберусь, без сопливых! Уловил?
        - Че ты взбухаешь, Мордатый? Я вроде как тебя не заводил. А будешь меня подначивать, я тебя в два счета загребу в кавычки! Не забывай, что начальник я, а ты просто фигушник законспирированный, лямка от будильника!
        - Не качай права, Йох! Ты был начальником два миллиона лет назад, а сейчас нашей цивилизации уже нет, значит, и начальников нет,- рассердился первый инопланетянин.
        Сначала я поразился, что один из инопланетян разговаривает на земном сленге, но потом сообразил, что дело тут не в пришельцах, а в переводящей программе. Так вот, оказывается, в чем был ее вирус: она все переводила на дурацкий язык! Ну да теперь ничего не поделаешь. Спасибо хоть вообще работает.
        - Классно, что мы их всех сразу забацали! Вроде даже досадно, что повозиться не пришлось!- примирительно сказал тот, кого переводящая программа назвала Йохом. - Я вот что думаю... надо идти в навигаторскую, где у них все управление... Развернем эту фиговину, полетим на планету к железкам и отложим там куклоидов. Куклоиды у них там все пожрут, типа, для того, чтобы вылупиться. Куклоидам, в натуре, нужно много биологического вещества, впрочем, железки им тоже подойдут. Я сам, помню, когда был куклоидом, лопал что попало.
        - А мы найдем координаты их планеты?- спросил Мордатый.
        - Не дыши на кашу, лямка от будильника! Дело плевка в форточку не стоит! В том их компьютере, что мы выключили, завал всякой чуши. Наверняка и координаты тоже.
        Мордатый повернулся, чтобы уйти, но второй инопланетянин остановил его.
        - Подожди, давай смеха ради превратимся в них! Обожаю менять облик.
        Он подошел к Репке, всмотрелся в нее, и его прозрачное тело на глазах стало принимать знакомые очертания. Грудь его стала выпуклой, голова приняла шлемообразную форму, газообразное туловище трансформировалось, затвердело - и в отсеке появилась еще одна Репка. Сходство было таким, что я едва верил своим глазам.
        Мордатый сначала отказывался превращаться, но после некоторого сомнения принял облик Моржа. Осмотрев свое туловище, он хлопнул себя по животу и хмыкнул, точь-в-точь как это делал мой отец.
        - Ну как тебе этот прикид, Йох? Подходит он мне?
        Разглядывая свой новый корпус, Йох довольно гоготнул.
        - Слышь, Мордатый, типа, чего я тебя хотел спросить: колени у этих чудиков назад сгибаются или вперед?
        - Ты что, совсем глупый? Конечно, вперед!- сказал Мордатый и затопал по отсеку, сгибая колени назад.
        Он остановился рядом со мной и с Пельменем, уставился на нас и задумчиво спросил:
        - Интересно, а с этими что делать? В космос, что ли, выбросить?
        - Фиг с ними, пускай здесь остаются. Я отложу пару куклоидов. Куклоиды, как вылупятся, пожрут их, и дело с концом,- отмахнулся Йох.
        Йох вскинул обе руки вверх, а потом резким движением разодрал себя пополам и вывернулся наизнанку. Это было омерзительно, но уже через несколько мгновений пришелец сросся, а на полу отсека осталось два вытянутых кокона.
        Взглянув на них и пробурчав: «Хорошие получились куклоиды!» - инопланетянин заспешил за своим спутником. Только теперь мы с Пельменем решились пошевелиться. Мы подбежали к куклоидам и уставились на этих прозрачных склизких куколок, разбухающих на наших глазах и становящихся все крупнее и крупнее. Увеличиваясь, куклоиды постепенно растворяли все находившиеся вокруг них предметы, присоединяя их к своему туловищу.
        - Надо от них поскорее избавиться, или они тут все пожрут,- сказал я, и мы с Пельменем, подобрав куклоидов на листы жести, которые они ухитрились умять до половины, отправили их в мини-шлюз, откуда через несколько мгновений они были катапультированы в космос.
        - Теперь мне ясно, почему туманники хотят захватить Землю. Им необходимо вещество для их личинок. Они пожирают его и растут, а когда планета вся съедена, они как споры разлетаются по космосу и ищут все новые и новые планеты, типа для того... чтобы их тоже сожрать. Тьфу ты, прицепилось это слово!- сказал я.
        - Откуда ты все это знаешь? Неужели твоя переводилка заработала?- удивился Пельмень, который, в отличие от меня, не понял ни слова из того, о чем говорили пришельцы.
        - В натуре!- заверил его я.
        Глава VI
        СТЫКОВКА. МЫ ПЫТАЕМСЯ УДРАТЬ. НАС БЕРУТ НА АБОРДАЖ
        Упал - встань и беги вперед! Не можешь бежать - ползи, но тоже вперед.
        Папа Морж

1
        Когда я вспоминаю о том, что случилось дальше, это кажется мне таким невероятным, что я перестаю отличать вымысел от реальности.
        Понимая, что дольше оставаться в подзарядочной опасно, мы вытащили Дискетку из видеовизора и осторожно пробрались в детскую. Из всех отсеков на «Кашалоте» детская расположена удачнее всего: во-первых, рядом с ней пересекаются коридоры, ведущие в моторный отсек и кают-компанию, а во-вторых, она находится прямо под навигаторской.
        Забежав в детскую, Пельмень стал поспешно рыться в игрушках.
        - Это зе все мое! Что тебе надо?- возмутилась Дискетка, повисая у него на руке.
        - В детство впал?- насмешливо поинтересовался я.
        - Я сам знаю, что мне надо. Где мини-визор с антенной?- спросил Пельмень, пытаясь стряхнуть с себя Дискетку.
        Сестра задумалась, потом выпалила:
        - Это какой? Из иглушечного шпионского набола? Семь шагов плямо, поволот вплаво и лыться до дна!
        Пельмень сделал семь шагов от двери, повернулся и, по локоть зарывшись в игрушки, вытащил мини-визор с антенной. Когда-то, лет пять назад, мы с Пельменем с увлечением играли в шпионов и даже расставили по всему «Кашалоту» скрытые камеры с микрофонами. Потом эта игра нам быстро наскучила, но скрытые камеры так и остались спрятанными в разных частях корабля. Управлялись все видеокамеры с главного пульта - мини-визора с антенной. И вот теперь Пельменю пришла в голову неплохая мысль: проверить, работает ли мини-визор.
        - А чтоб его... Не работает!- пожаловался он, несколько раз нажимая кнопку и энергично встряхивая пульт.
        - Дай-ка мне!- Я забрал у него мини-визор и, вытащив из него литиевую батарею, заменил ее на новую, извлеченную из первой попавшейся игрушки.
        По экрану быстро проползло тестирование, обнаружившее, что работают всего четыре видеокамеры из десяти и среди них, по счастливому совпадению, видеокамера в навигаторской. На мониторе мы увидели Мордатого и Йоха, возившихся с одним из процессоров Лелика. Оба инопланетянина сохранили чужую форму, и теперь я на мгновение поверил, что это настоящие Морж и Репка, которые, восстановившись, пришли в навигаторскую. Но тут один из инопланетян повернулся к другому и что-то просвистел ему.
        Вначале в динамике послышался треск, потом писк, после чего моя гипнопереводилка принялась за работу. Я предусмотрительно включил громкую связь, чтобы Пельмень с Дискеткой не дергали меня каждые три секунды и не спрашивали: «Чего? Чего они говорят?»
        - Готово! Вот они - координаты их планеты!- сказал Йох, подбрасывая на ладони блок памяти.
        Мордатый, принявший облик Моржа, точно так же, как и папа, похлопал себя ладонью по животу.
        - И долго нам лететь до нее?
        - Если на их колымаге, то лет пятнадцать-восемнадцать, не меньше. Им еще неизвестен секрет гиперпрыжка,- ответил Йох.
        Мордатый почесал в затылке:
        - Не-а, так не пойдет! Придется нам лететь к своему кораблю! С его помощью мы создадим поле и разгоним их посудину для перехода в гиперпространство. А из гиперпространства мы сразу выскочим к их планете.
        - Ишь ты, пингвин воображалистый! Ты сечешь, что базаришь? Ты уверен, что мы найдем наш звездолет там же, где оставили? Ведь сколько уже лет прошло,- с сомнением спросил Йох.
        - Я за свои слова отвечаю,- рассердился Мордатый.
        В мини-визор нам хорошо было видно, что он решительно зашагал к навигационным приборам и изменил курс «Кашалота», направив нос корабля в сторону созвездия Змееносца.
        - Я плосто в узазе! Они говолят как бандиты!- испуганно сказала Дискетка, снова перепутав все буквы.
        - Это не они, это моя программа,- проворчал я. Мне уже надоело оправдываться за этот вирус.
        - Ты хоть понял, что мы только что услышали?- спросил Пельмень.- Они хотят найти свой корабль, затащить «Кашалот» в гиперпространство и сразу оказаться на Земле. Там они отложат своих куклоидов и захватят наш мир. Мы должны им помешать. Не знаю как, но должны.
        Дискетка с любопытством повертела круглой головой с двумя косичками.
        - А что такое гипелплостланство?- спросила она.
        - Этого никто точно не знает, потому что ни одни землянин в него еще не выходил, - важно сказал я.- Существование гиперпространства доказано пока только теоретически. За прошедшие века человеку удалось обнаружить расширение Вселенной и реликтовое излучение, доставшееся нам от времен, когда звезд еще не существовало, узнать все о протозвездах, вырожденных и нейтронных звездах, черных дырах, узнать о странных свойствах пульсаров и активных ядрах галактик, но вот гиперпространство так и осталось загадкой. Некоторые ученые считают, что гиперпространство представляет собой как бы четвертое измерение нашей Вселенной, в котором сближаются самые отдаленные точки галактик.
        - Митрофан, признавайся, где ты выкопал всю эту заумь? Ты как по книжке читаешь! Только не говори, что сам придумал,- с подозрением сказал Пельмень.
        - Вообще-то не сам. Я «вгипнотизировал» в себя энциклопедию,- сознался я.
        Около месяца назад, решив удивить Яичницу своей эрудицией и заодно тратить поменьше времени на уроки, я с помощью гипноподушки загрузил себе в память компьютерную энциклопедию. Вообще-то делать этого не полагалось, потому что между гипнознаниями и настоящими знаниями - огромная разница, но зато теперь, когда мне нужны были какие-либо сведения, я мог мигом извлечь их из памяти.
        Я ничего не рассказывал Пельменю про энциклопедию, но он сам довольно быстро догадался, что к чему. «Мне не верилось, чтобы ты так сразу взял и поумнел!» - говорил он мне.
        - И что мы теперь предпримем? Как помешаем туманникам захватить Землю?- спросил я.
        Но мой вопрос повис в воздухе, потому что ответа на него не было. Свернув с привычного курса, захваченный инопланетянами «Кашалот» мчался по Вселенной, сближаясь с их кораблем.

2
        Два дня мы прятались от пришельцев в детской. Они почти не заходили в этот ненужный для них отсек, а когда это происходило, видеокамеры заранее сообщали нам об их приближении.
        До того, как родители должны были очнуться от парализации, оставалось еще двое суток, или сорок восемь часов, и мы надеялись, что пришельцы, не разбирающиеся в человеческой анатомии, не знают об этом.
        Сложнее всего теперь было доставать еду. Ощущение голода было для нас новым. Лишь на второй день, когда голодная Дискетка вся исхныкалась, мы с Пельменем совершили вылазку в столовую и набили по две сумки продуктов из синтезатора.
        На третий день утром Пельмень растолкал меня и, едва я проснулся, показал мне на монитор мини-визора. Йох и Мордатый стояли возле навигационного куба и, склонившись над ним, всматривались в экран. Мы предельно укрупнили фокус видеокамеры и разглядели на экране очертания темного объекта, похожего на равнобедренный треугольник с острым центральным углом. Именно к нему, снизив скорость, и приближался теперь «Кашалот».
        - Типа, вот он, наш звездолет! Именно здесь мы настигли амфибий!- воскликнул Йох.
        Мордатый потер ладонью железный кадык.
        - Ловко же мы их провели! Не пришлось даже вступать в бой! Подали им сигнал, что хотим вступить в контакт и нам нужна помощь, и внезапно набросились на них. Доверчивые остолопы!
        - У них, этих олухов, даже оружия не было!- продолжал его приятель.- Перебили их за два часа, правда, их колымага при этом потеряла управление, и мы вломились в ту планету. Тот еще был тарарам! Планета изменила орбиту, что-то там в ней взорвалось, и мы очутились в толще льда.
        - Двое наших тогда погибли: Бром и Толстый Лопат. Отличные были туманники, настоящие прирожденные садисты, но, к сожалению, не было в них нашей твердолобости!- ностальгируя, вспомнил Мордатый.
        Приблизившись к своему звездолету примерно на сотню метров, пришельцы остановили
«Кашалот», и два корабля начали неторопливое вращение по эллипсу. Оба пришельца всматривались в свой корабль, проверяя, не пострадал ли он. Несмотря на два миллиона лет, проведенных во Вселенной, выглядел он неплохо, разве что мелкие метеориты оставили на его корпусе небольшие оспины.
        - Неохота, но нужно выходить в космос,- сказал Мордатый.
        - А если так состыковаться?- спросил Йох.
        Мордатый постучал пальцем по лбу:
        - Ты что, забыл, что Толстый Лопат поставил «Фурункул» на охранку? Если какое-то постороннее тело приблизится к нему на пятьдесят метров, «Фурункул» начнет стрекалить булиногами! Если мы сдуру сунемся на чужом звездолете, от нас и молекулы не останется.
        - А самих-то нас булиноги не разнесут?- опасливо спросил Йох.
        - Не-а, не должны...
        Инопланетяне взглянули на схему «Кашалота» и отправились в шлюзовой отсек. Там, во втором отделении шлюзового отсека, под прозрачным пластиком хранились наши тяжелые скафандры.
        - Вот гады! Словно специально для них все приготовлено!- пробурчал я.
        Внезапно Пельмень схватил меня за руку:
        - Слушай, Митрофан, у меня есть план. Главное - не потерять ни секунды! Как только пришельцы покинут «Кашалот» и окажутся в космосе, мы должны блокировать шлюзы, чтобы они не смогли попасть обратно. Потом мы вернем себе управление
«Кашалотом» и улетим. Если нам удастся разогнаться хотя бы до половины световой скорости, им уже нас не перехватить!
        Я замер. Идея точно была превосходной - и опять, о досада, она принадлежала не мне. Оставив Дискетку в детской, мы выбрались в коридор и вслед за пришельцами стали пробираться к шлюзовой. Притаившись в коридоре за пожарным пенообразователем, мы следили, как Йох и Мордатый, переругиваясь, стараются разобраться с креплениями скафандров.
        - Зачем нужна эта фиговина?- спрашивал Йох, вертя в руках высокий ранец с двумя лямками, как у рюкзака.
        - Это реактивный ранец, осел! Не будешь же ты парить в космосе, дрыгая ногами!- объяснил Мордатый, закрепляя ускоритель у себя за плечами.
        Убедившись, что экипировка закончена, пришельцы включили обогрев скафандров и двинулись к шлюзовому люку. Отжав первый люк, они вошли в шлюз, сразу герметично закрывшийся за ними.
        Пельмень кинулся было к рычагу блокировки, но я перехватил его.
        - Ты что, спятил, оболтус? Еще рано! Второй шлюзовой люк не успел открыться.
        Лишь когда открылись оба шлюзовых люка и вспыхнувшая над дверью надпись известила, что выход в открытый космос успешно завершен, я потянул за рычаг блокировки, намертво перекрыв оба шлюза.
        Поняв, что все получилось и пришельцы остались вне корабля, мы издали торжествующий вопль.
        - Все!- сказал я.- С туманниками покончено! Пусть теперь хоть головой стучат, не откроем!
        Ну и дураки же мы были, считая, что можно так просто избавиться от туманников!

3
        Заблокировав шлюзы, мы помчались в навигаторскую. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы подключить Лелика. Центральный провод, питающий наш главный компьютер, был оборван, но я заменил его другим, похожим, который позаимствовал с какого-то не очень важного прибора.
        - Лелик, прием! Ты меня слышишь?- спросил я, увидев, что монитор зажегся и на нем появилась одна из самых кислых физиономий моего приятеля.
        - Нет, не слышу. У меня уши от насморка заложило,- услышал я знакомый ворчливый голос.
        - Лелик, ты снова с нами! Лелик, миленький!- закричала Дискетка.
        - Просто же вас обрадовать! И вы, разумеется, думаете, что я вас прощу и кинусь к вам с распростертыми объятиями? Дескать, здравствуй, милый друг, давно не виделись и все такое прочее?!- кисло сказал компьютер.
        - Мы не понимаем, о чем ты говоришь!- рассердился я.- Чем ты недоволен? Можно подумать, не мы тебя только что вернули к жизни!
        - Так это были не вы? В смысле не вы меня отключили?- удивился Лелик.- А то я прежде, чем выключиться, успел подумать: «Какая неблагодарность! Какому кретиниссимусу понадобилось обрывать мой центральный провод?»
        Я сообразил, что от выключения у Лелика обнулилась память о последних днях и он ничего не помнит ни о туманниках, ни о том, что стало с родителями.
        По нашей просьбе Лелик настроил оптику наружного наблюдения, и по двум ярким следам от реактивных ранцев мы увидели, что пришельцы уже почти приблизились к своему кораблю, а тот, словно очнувшись от многотысячелетнего сна, приветствовал своих хозяев зеленоватым мерцанием.
        - Пора сматывать удочки!- сказал Пельмень.- Лелик! Ты можешь вернуться к прежнему курсу и сразу начать разгон?
        - Не учи ученого, колбаса копченая! Сам разберусь!- огрызнулся главный компьютер, и почти сразу по начавшейся вибрации мы почувствовали, что «Кашалот» включил боковой двигатель и разворачивается.
        Очевидно, пришельцы тоже заметили, что мы удираем. Огни реактивных ранцев заметались, как если бы туманники хотели догнать «Кашалот», но, осознав, что не успевают, поспешили к люкам своего звездолета, чтобы начать погоню.
        Но Лелик уже включил главный двигатель, и «Кашалот» постепенно стал набирать скорость. Вначале она была небольшой, всего несколько метров в секунду, но уже через четверть минуты мы разогнались до звукового порога. На этой отметке стрелка на несколько мгновений замерла, а потом быстро поползла вправо.
        - Отолвались! Ула, мы убезали!- закричала Дискетка.
        Ха, ха и еще раз ха! Какие мы были наивные!

4
        Прошло около часа. За это время, заметая следы, мы сделали в космосе две-три петли и теперь были уверены, что туманникам нас не догнать. К тому же сомнительно, чтобы их звездолет, дрейфовавший в космосе миллион лет, не нуждался бы в ремонте и мог сразу продолжить полет.
        Мы уже хотели уйти из навигаторской и доверить управление автопилоту, как вдруг наш радар тревожно запищал. Справа по курсу на нем обозначилось размытое пятно.
        - Лелик, что это такое? Метеорит?- спросил я.
        - Если и метеорит, то очень странный,- отозвался компьютер.- Сложно представить, чтобы метеорит шел с нами на параллельных курсах и к тому же с одинаковой скоростью.
        Стараясь отвязаться, мы несколько раз делали петлю, но неизвестный объект прочно сидел у нас на хвосте, всякий раз повторяя наш маневр.
        - Наверное, это туманники! Они выследили нас!- воскликнул Пельмень.
        - Это не туманники, это что-то другое!- сказал Лелик.- И это что-то приближается к нам с каждой секундой. Я не могу от него оторваться.
        - А если увеличить скорость?
        - Пробовал, не получается. Оно набирает скорость стремительнее, чем мы.
        - А откуда ты знаешь, что это не туманники?- спросил я.
        - Очертания другие. Показания радаров тоже другие. Одним словом, поверь мне на слово: это не туманники...
        Внезапно в навигаторской взревела аварийная сигнализация. Преследующий нас объект всего за несколько секунд обогнал нас и, преградив дорогу, оказался впереди.
        - Сворачивай!- закричал Пельмень.
        - Поздно, он слишком близко. Через несколько секунд мы взорвемся!- спокойно сказал Лелик и забубнил дурацкую считалочку: «На горе стояли зайцы и выкидывали пальцы!»
        Прежде чем мы столкнулись, я успел увидеть на экранах размытое газообразное облако, сближавшееся с нами с ужасающей скоростью. После этого последовала вспышка, а что было потом, я уже не помнил.
        Я очнулся примерно через четверть часа. Кажется, при столкновении я сильно шмякнулся лбом о переборку, потому что на лбу у меня была здоровенная шишка. Сквозь прозрачный купол навигаторской я видел, что нас окружает плотное сиреневое облако, через которое не проглядывают даже звезды. Рядом со мной на полу сидел Пельмень и тряс головой. Дискетке повезло больше нас: она успела ухватиться за стержень, к которому крепится звездный компас, и обошлась без повреждений.
        - Теперь я, кажется, догадался, что значит «стрекалить булиногами»!- сказал Пельмень.
        - При чем тут булиноги?- не понял я.
        - Я думаю, что шар, в который мы врезались, и был булиног, который туманники отправили за нами в погоню.
        - А почему мы не разбились?- спросил я.
        - Это и для меня загадка. Наверное, все дело в том, что он мягкий. Мы застряли в нем, как муха в варенье,- подал голос Лелик.
        - А улететь из него мы не можем?
        - Думаешь, я не пробовал? Эта штука окутала нас, как облако, и не пускает. Более того, она нас куда-то тащит.
        - Куда?- удивился я.
        - Слушай, Митрофан, тебе не надо было стукаться головой. Похоже, это сказалось на твоих умственных способностях,- съязвил Пельмень.
        Взглянув на радар, я и сам все понял. К нам приближался узкий вытянутый звездолет, похожий на равнобедренный треугольник. Туманники мчались прямо на нас, направив нам в борт острый нос своего корабля.
        Я уже подумал, что сейчас звездолеты столкнутся и наступит конец, но за несколько мгновений до предполагаемого столкновения звездолет туманников резко остановился и замер как вкопанный.
        - Ну и ну! Такая резкая остановка противоречит всем законам физики!- пораженно воскликнул Лелик, который даже в минуту крайней опасности не избавился от своей любознательности.
        В следующую минуту от звездолета пришельцев отделился похожий на цилиндр рейдер и стал приближаться к «Кашалоту».
        - Похоже, что к нам идут неприятности, и они уже довольно близко,- сказал Пельмень.
        - Так что же нам делать?- спросил я.
        - Занимать оборону. У меня воображения не хватит сказать, что они сделают с нами, когда будут здесь!- сказал Пельмень.
        Мы схватили Дискетку, бросились вместе с ней в детскую и стали сооружать баррикады из игрушек и мебели. Стержнем от кровати я перегородил створки люка так, чтобы их нельзя было открыть изнутри, а Пельмень с Дискеткой прокапывали среди игрушек окоп.
        Тем временем Лелик передавал нам по внутреннему монитору все, что происходило снаружи. Пришельцы состыковались с «Кашалотом» и после безуспешных попыток открыть шлюзовой ангар прорезали его чем-то вроде лазерного луча. По коридорам нашего корабля загрохотали шаги. Первым делом Йох и Мордатый кинулись в навигаторскую, но, никого там не обнаружив, принялись один за другим прочесывать все отсеки.
        Толкнув люк детской и найдя его закрытым, а дверной механизм заблокированным, они стали бить в дверь ногами. В стали оставались глубокие вмятины, позволявшие нам судить об огромной силе туманников.
        - Открывайте, вам все равно не спастись!- кричал Мордатый.
        - Начальник, не дыши на кашу! Это малявки, я, типа, заглядывал, и их тел не было среди остальных...- успокаивал его приятель.
        Видя, что заблокированный люк не поддается, пришельцы достали оружие, видимо, взятое ими со своего корабля. Оно отдаленно напоминало старинные дуэльные пистолеты, но с более тонким дулом и расширяющейся к концу рукоятью. Мы с Пельменем увидели это на внутреннем мониторе и, понимая, что дело нешуточное, приготовились к обороне. План обороны у нас был приготовлен заранее в течение тех двух дней, что мы прятались в детской. План наивный, но вполне действенный.
        - Лезь под кровать и не высовывайся!- крикнул я Дискетке.
        Сестренка послушалась и, бормоча: «Да что зе это такое?» - быстро закатилась под кровать.
        Почти в то же мгновение из лучеметов пришельцев вырвались два узких круга, которые, расширившись и повиснув в воздухе, подобно дымовым кольцам, ударили в дверь, с легкостью прорезав ее. В проеме появились Йох и Мордатый, все еще сохранявшие форму Репки и папы Моржа. Пока они оглядывались, пытаясь нас обнаружить, я нажал кнопку пульта, который держал в руке.
        Стремительно стартовав из кучи игрушек, навстречу инопланетянам помчался скоростной рейдер-перехватчик. Стреляя на лету липучками и пластилином, он несся прямо на них. Отшатнувшись, Йох выстрелил в него из лучемета, но промахнулся. Рейдер ударил пришельца в лоб и самоуничтожился, разлетевшись мелкими осколками. Не устояв на ногах, пришелец упал на пол, где на него напали три игрушечных танка. Инопланетянин вскинул лучемет и открыл ответный огонь.
        Два танка ему удалось уничтожить, третий же, подойдя на расстояние прицельного выстрела, обдал его клейкой струей зеленой краски, после чего ловко прополз у него между ногами и удрал в коридор.
        Пытаясь оттереть краску и горя жаждой мести, Йох бросился за ним, но, сообразив, что это всего лишь игрушка, вернулся.
        Тем временем, горя желанием расправиться с нами, Мордатый кинулся внутрь отсека, но Пельмень, готовый к такому повороту событий, включил голографический проектор. В ту же секунду, издавая громкие боевые крики, наперерез Мордатому устремились десять древнерусских витязей с копьями и мечами.
        - Нас подставили, Йох! Мы попали в засаду!- отступая, закричал Мордатый.
        Не понимая, откуда взялось подкрепление, пришельцы заметались по отсеку. В спешке Йох едва не отстрелил ухо своему приятелю, а тот выразил ему свое неудовольствие, которое со смаком воспроизвела моя переводилка.
        Не дожидаясь, пока они разберутся, что имеют дело с обычными голограммами, мы оставили инопланетян спотыкаться в горе игрушек, а сами, захватив Дискетку, метнулись к выходу. Выбегая из отсека последним, я почувствовал, как мимо моей щеки пронеслось что-то раскаленное, а потом часть стены на уровне моей головы оплавилась.
        - Пельмень, за нами погоня!- крикнул я.- Приводи в действие план номер три!
        - Думаешь, я помню, что такое «план номер три»? Что бы я делал без твоих советов, Митрофан?- на бегу гоготнул мой братец и, вдавив до упора красную кнопку голографа, бросил его на пол на развилке двух коридоров.
        В ту же секунду от развилки в разные стороны разбежались четыре вопящих Митрофана, четыре размахивающих руками Пельменя и четыре охающие Дискетки. Растерявшаяся погоня, которую уже порядком изнервировали русские богатыри, рассредоточила огонь своих лучеметов по всем целям сразу.
        При попадании луча в голограмму та, как и было запрограммировано, театрально падала, а потом вздымала руки кверху и трагически произносила:
«Пиф-паф-ой-ой-ой, умирает зайчик мой!» - после чего вскакивала и как ни в чем не бывало продолжала бежать дальше.
        Наконец разобравшись, что к чему, Мордатый подбежал к лежавшему на полу голографу и с треском раздавил его тяжелой подошвой. Голограммы, на мгновение ярко вспыхнув, погасли, но мы в ту минуту были уже далеко - в шлюзовой.
        Новый план спасения возник у нас стихийно, и сейчас даже трудно сказать, кому он принадлежал. Пельмень утверждает, что ему, а я, понятное дело, не уступаю, чтобы он не слишком много о себе возомнил. На самом же деле в этот отсек мы попали случайно, совершив небывалую глупость и заблудившись внутри собственного звездолета, который знали весь до царапинки! Свернув не в тот коридор, мы очутились в тупике, откуда был вход лишь в один отсек - в шлюзовую.
        Мы заскочили в нее и заперли за собой массивный люк. Не прошло и минуты, как люк стал накаляться от выстрелов пришельцев. К счастью, люк был двойной толщины и прочности и минут десять-пятнадцать еще должен был продержаться. Сообразив, что отступать больше некуда, мы заранее приготовились к худшему исходу и стали уже прикидывать, как нам провести последние пятнадцать минут своей жизни, как вдруг Дискетка, рассматривавшая скафандры, сказала:
        - Что зе мы лазмышляем? Давайте выйдем в космос!
        Нам с братом такая бредовая мысль и в голову бы не пришла, но... внезапно мы сообразили, что это единственный оставшийся у нас выход.
        Наши скафандры были на своих местах, не хватало только двух - тех, что были на пришельцах. Под каждым скафандром висели таблички. Под моим скафандром имелась надпись: «Скафандр младшего пилота». Под скафандром Пельменя висела табличка:
«Скафандр младшего исследователя». Самой длинной была надпись под скафандром Дискетки, гласившая: «Младший космонавт Дискетка. Специализация: играние на нервах». Последнюю табличку, разумеется, написала мама.
        - Завидую я такой специализации!- вздыхал порой папа Морж.
        Отщелкнув колпаки, мы неумело, но решительно облачились в скафандры и подошли к люку. Он еще держался, когда мы шагнули в шлюзовую камеру. Сталь, прорезанная пришельцами, когда они атаковали «Кашалот», успела затянуться аварийной быстроотвердевающей пеной.
        Мы открыли второй люк, и в то же мгновение давлением воздуха нас вытолкнуло наружу. Оказавшись в невесомости, я повис вниз головой и, бестолково замахав руками, еще больше усугубил свое положение, описав в космическом пространстве несколько нелепых кругов и вдобавок потеряв прилагаемую к скафандру присоску. Присоска немедленно стала описывать вокруг меня круги, появляясь в поле моего зрения каждые восемь секунд. Я попытался схватить ее, но случайно задел локтем включатель реактивного ранца.
        Ранец завибрировал, и вылетевшей из него струей меня отбросило метров на двадцать от «Кашалота». Но это я понял лишь потом: в первые же секунды мне показалось, что я оказался в неведомой мне части Вселенной. Знакомые созвездия отсюда, из космоса, выглядели иначе, чем из-под прозрачного колпака навигаторской. Прошло немало времени, прежде чем я вновь узнал яркие звезды Кастор и Поллукс в головах Близнецов, скованную цепями Андромеду, вечно ожидающую своего Персея, и цепочку звезд Дракона. Но больше всего я обрадовался, увидев неподалеку знакомый неуклюжий бочонок, который был не чем иным, как нашим
«Кашалотом».
        Таинственное затягивающее поле, которым пришельцы удерживали звездолет, исчезло. Очевидно, его сняли сами инопланетяне, чтобы пришвартоваться к нашему кораблю. Их рейдер неторопливо вращался вокруг «Кашалота», а вдали, на расстоянии около полукилометра, был виден вытянутый темный силуэт их корабля.
        Кое-как освоившись с управлением ранца, я подлетел к Дискетке и Пельменю.
        - Почему бы нам не заглянуть к ним в гости?- спросил я, кивнув на рейдер пришельцев.
        - Без спросу?- удивился Пельмень.
        - А почему бы и нет? Они же обошлись без нашего приглашения, а мы обойдемся без их.
        Мы включили реактивные ранцы - при этом, наученный горьким опытом, я уже был осторожен - и добрались до рейдера. Где искать вход, мы не знали и, возможно, никогда не попали бы внутрь, но тут нам повезло. Дискетка задела ладонью какой-то выступ в борту, и перед нами открылся люк. Мы все еще мешкали, не решаясь войти, но, оглянувшись, увидели, что из открытого люка «Кашалота» показались Мордатый и Йох. Не теряя времени, оба пришельца устремились к нам. В их движениях было столько целеустремленной ненависти, что мы пулей влетели в люк их рейдера и в кромешной темноте стали шарить по сторонам, пытаясь закрыть его.
        Пришельцы были совсем рядом, когда Пельмень, как он утверждал, забывший выключить свой реактивный ранец, а на самом деле, как я подозреваю, понятия не имевший, как это вообще делается, врезался во что-то головой. Это что-то оказалось пультом управления. В то же мгновение люк рейдера захлопнулся перед носом у инопланетян, а сам рейдер задрожал, словно собрался рвануть куда-то в неизвестном направлении.
        Глава VII
        СОЗВЕЗДИЕ ЩИТА
        Пошлите мне все хорошее для меня, хоть бы я и не просил о том, и не посылайте дурного, хоть бы я и просил о том.
        Молитва Сократа богам

1
        Внутри инопланетного рейдера было абсолютно темно, а сквозь его непрозрачные борта не видны были звезды. Мы не знали ни как управлять рейдером, ни куда лететь. Я зажег фонарь, и луч его скользнул по приборной панели, состоящей из загадочных многогранных пирамидок и зыбких, как медузы, кругов. Снаружи доносились глухие удары - это Мордатый и Йох пытались открыть люк. Не дожидаясь, пока они в этом преуспеют, мы стали действовать методом научного тыка, то есть трясти все пирамидки, нажимать на все кнопки и дергать все рычажки. Это принесло быстрый, но неожиданный результат. Рейдер стало швырять из стороны в сторону. Во время одного из скачков мы услышали звук глухого удара и поняли, что очень основательно стукнули бортом рейдера кого-то из пришельцев.
        - Надеюсь, ему мало не покажется!- хмыкнул Пельмень.
        Поднявшись наконец на ноги - после одного из таких маневров мы в буквальном смысле оказались друг у друга на головах,- мы вдруг обнаружили, что рейдер пришел в движение.
        - Летим!- глубокомысленно заявил Пельмень.
        - Что летим - это еще ничего. Главное - нам куда-нибудь не влететь!- дополнил я.
        Иногда мои слова бывают пророческими. Так произошло и сейчас. Послышался скрежет, словно наш рейдер снаружи обхватила мощная рука, потом нас рывком потащило куда-то, и все замерло.
        - Блатья, и что зе дальше?- спросила Дискетка.
        Входной люк разъехался, и, выглянув из него, мы поняли, что находимся внутри звездолета пришельцев. Очевидно, мы включили программу автопилота, которая вернула рейдер на корабль.
        Мы выбрались из рейдера и увидели, что корабль пришельцев состоит из нескольких отсеков, соединенных между собой полукруглыми арками. Светились приборные панели, на которых были все те же пирамиды и полусферы.
        На одной из ближних к нам стен висело оружие. О том, что эти вытянутые предметы были именно оружием, мы догадались по тому, что среди них были и лучевые пистолеты, какие мы видели у инопланетян.
        Я хотел было снять со стены нечто, отдаленно похожее на автомат со спиральным дулом, но Пельмень удержал меня.
        - Погоди,- сказал он,- еще неизвестно, в какую сторону он стреляет! Лучше давай возьмем лучевые пистолеты!
        Пока мы рассматривали оружие, Дискетка, равнодушная ко всему, что стреляет, ухитрилась всунуть голову в круглый шлем, каким-то чудом державшийся в воздухе на пересекающихся лучах. Как она потом утверждала, ей просто захотелось примерить его, но когда она попыталась снять шлем, у нее ничего не вышло.
        - Помогите! Я застляла!- завопила она.
        Мы поспешили к ней на выручку, но в этот миг шлем вдруг осветился, стал прозрачным, и вокруг него стали перекатываться цветовые волны.
        - Ой, мама! Он со мной лазговаливает!- закричала Дискетка.
        - Кто разговаривает?
        - Не знаю! Его голос у меня в голове! Он говолит, что будет меня слушаться, и сплашивает, что ему надо делать.
        - Вот так штука! Выходит, шлем установил с Дискеткой телепатическую связь,- сказал Пельмень.

«Наверное, шлем - это автоматический мозг управления кораблем пришельцев. Странно, что он принял нас за своих. Может быть, потому что туманники тоже превращались в роботов и были в скафандрах?» - подумал я и спросил:
        - Дискетка, а что он сейчас говорит? Или молчит?
        - Он повтоляет, что здет моих ласполязений!- сказала сестра, озабоченно дергавшая на голове шлем.
        - А ты спроси у него, что он может,- предложил я.
        - Я сплосила, он говолит, что мозет все.
        - Врет небось,- убежденно заявил Пельмень.- Давай проверим! Попроси его перенести нас в созвездие Щита. С этим-то он точно не справится. Попросила?
        - Поплосила.
        - И что он? Не может?
        - Он плосит уточнить, что такое созвездие Щита и где оно находится?
        - Ишь ты болван какой, таких элементарных вещей не знает!- презрительно изрек Пельмень.
        - Откуда ему знать, что мы имеем в виду под созвездием Щита? Названия созвездий у всех цивилизаций разные!- резонно предположил я и попросил Дискетку вообразить звездную карту.
        - А она сможет?- усомнился Пельмень.
        - В самых общих чертах сможет. Ее мама учила.
        - Ну как, получилось? Вообразила?- Пельмень переминался с ноги на ногу от нетерпения.
        - Угу! Вооблазила! Он говолит, что тепель ему все ясно и он готовит звездолет к плызку в какое-то там плостланство,- легкомысленно откликнулась Дискетка.
        - В гиперпространство?- охнул я.
        - Угу!- отозвалась сестренка.
        Для нее предстоящий прыжок в гиперпространство казался пустяком, и она забавлялась тем, что рассматривала свое отражение в висевшей напротив зеркальной панели.
        - Шлемик сплашивает, мозет ли он начинать отсчет?- спросила она.
        - Какой отсчет?
        - Сейчас сплошу. Ага, сплосила! Он говолит, что сказет: лаз, два, тли - а потом плыг, и мы узе в гипелплостланстве. Лаз...
        - Стой!- закричал я.- Стой! Мы не можем!
        - Почему не мозем? Шлемик говолит, что мозем!- удивилась сестра.
        - Мы не можем бросить родителей! Спроси у шлема, может ли он перетащить в гиперпространство «Кашалот»?
        - Он говолит, что заплосто. Только создаст поле,- заверила меня Дискетка.
        - Тогда пускай создает его прямо сейчас!
        - Холошо. Лаз, два, тли...- посчитала Дискетка и замолчала.
        Внезапно звездолет вздрогнул. Это продолжалось всего мгновение, а потом все прекратилось. Я подбежал к наружным иллюминаторам, но не заметил никаких перемен. «Кашалот» отсюда казался совсем маленьким, и я смог хорошо рассмотреть его, лишь включив увеличение. Сам не знаю почему, но родной звездолет показался мне недовольным и обиженным. Я хотел уже отойти от иллюминатора, но тут созвездия пришли в движение и стремительно сместились, точно Вселенная была обычной компьютерной картой, которую можно было пролистовывать и укрупнять как угодно.

«Кашалот» по-прежнему продолжал висеть в пространстве напротив нас. Точно покрывалом, он был окутан тянувшимся от инопланетного корабля розоватым свечением, которое медленно угасало, пока не исчезло совсем.
        Прямо перед нами возникла вдруг яркая ослепительная звезда, занимавшая почти четвертую часть иллюминатора. Первую секунду я смотрел на нее с недоумением, не понимая, что это такое, но внезапно меня осенило. Это же Бета, или bScutum,- цель нашего путешествия, к которой мы должны были лететь еще много десятков лет!
        - Веник!- заорал я.- Это же Веник!
        - Да что ты говоришь! А то я бы сам не догадался!- съязвил Пельмень.
        Голос у него дрожал, хотя он и пытался сделать вид, что для него прыжок через несколько световых лет ничего не значит и вообще это так же просто, как дернуть себя за ухо.
        Да что взять с этого Пельменя! Испортить кому-нибудь удовольствие он никогда не откажется.

2
        Этот день и следующий были наполнены для нас всевозможными открытиями. Первым и самым приятным было то, что туманники куда-то исчезли. Их не было ни на
«Кашалоте», ни тем более на их собственном звездолете, который Пельмень с гордостью называл трофейным. Мы искренне надеялись, что туманники не успели вернуться на «Кашалот» и остались в космосе, в нескольких световых годах отсюда. Так оно, по всей вероятности, и было.
        Открытия следовали одно за другим - причем открытия не какие-нибудь замухрыжистые, а одно другого приятнее. Мы обследовали планетную систему звезды и обнаружили, что четвертая по счету планета пригодна для жизни человека. Из верхних слоев атмосферы видно было, что она почти целиком покрыта лесами. Кроме лесов, на планете были еще две-три широкие долины и большой океан с разбросанными по нему мелкими островками.
        Перед тем как покинуть корабль пришельцев, мы дали ему команду держаться поблизости от «Кашалота» и никому, кроме нас, не открывать свои люки. На случай же, если туманники все же объявятся и примут нашу форму, я установил особый пароль, который каждый должен был произнести прежде, чем люк откроется. Шлем воспринял все без рассуждений: очевидно, он был запрограммирован на безусловное подчинение.
        Родители вот-вот должны были очнуться, и мы с нетерпением ожидали, когда это произойдет. Лелик, следивший за их состоянием, заверял, что все идет благополучно. Кроме этого, Лелик послал ремонтного робота, и тот уже много часов возился с Коробком и Репкой, меняя у них предохранители. Если верить Лелику, то ремонтный робот должен был завершить свою работу почти одновременно с тем, как Яичница и Морж придут в себя.
        - Слушай, Митрофан, давай слетаем и исследуем планету!- предложил Пельмень.
        - Родителям, наверное, самим захочется это сделать...- с сомнением сказал я.
        - В том-то и дело, что захочется! Что я, своих родителей не знаю, что ли? Не успеют они прийти в себя, как скажут: «Планету обследуем мы сами. Это опасно, а вы еще маленькие. Сидите на корабле и играйте в «ладушки-ладушки, жили мы у бабушки»!» И это при том, что мы и с инопланетянами справились, и их звездолет захватили, и в созвездие Щита перенеслись, между прочим, тоже мы, а они все это время преспокойно храпели на полу!
        Я не мог не согласиться с Пельменем. Более того, я не сомневался, что все так и будет. Родители, какими бы они ни были, всегда считают себя умнее нас, детей. Найдите мне хоть одного родителя, который не указывает, что ребенку делать и что не делать, куда идти и куда не идти, и я съем свое ухо! Одним словом, Пельмень тысячу раз был прав. Если мы не исследуем планету сейчас, то наши неугомонные родственнички полетят на планету сами, а нам, чтобы мы не скучали, зададут кучу уроков.
        Оставив Дискетку под присмотром Лелика, мы с Пельменем погрузились в небольшой двухместный планетолет. Размером он был с небольшую машину, сверху имел прозрачный колпак, а по бокам - два коротких гравитационных крыла. Кроме крыльев, у планетолета было еще шесть колес, при необходимости наделявших его всеми возможностями вездехода.
        На входе в атмосферу мы с Пельменем едва не угробили планетолет. Произошло это потому, что каждому из нас хотелось им управлять, и мы стали вырывать друг у друга рулевые рычаги. Вырывание рычагов закончилось весьма плачевно: наш правый двигатель заклинило, и мы стали стремительно падать, точно вошедший в штопор бомбардировщик. Нас завертело. Свистел ветер. Планета стремительно приближалась.
        - Митрофан, ты мне должен был уступить! Я старше!- кричал мне в ухо Пельмень.
        - Ага, мечтать не вредно! А ну давай отпускай рычаги, не то нам конец!- отвечал я.
        Пельмень наконец отодвинулся от рычагов, и буквально в последнюю секунду мне удалось выровнять падающую машину. Мы пронеслись в десятке метров над вершинами сосен и рухнули на широкую поляну у реки. При падении у нашего планетолета сломалось одно из крыльев и оторвались два передних колеса. Нам с Пельменем повезло больше: мы отделались лишь несколькими ссадинами.
        - Это ты виноват, Митрофан!- заявил Пельмень, осматривая нашу поврежденную машину.
        - Угу! Я всегда и во всем виноват! Виноват, например, в том, что мы не разбились,- насмешливо ответил я.
        Пельмень не стал спорить и только отмахнулся.
        - И что будем делать?- спросил он через некоторое время.
        - А что нам остается? Ты будешь исследовать планету, а я попытаюсь подлатать эту штуковину,- ответил я.
        Я разложил на поляне запасные части, достал инструменты и полез под планетолет. Снизу мне видно было, как Пельмень переминается с ноги на ногу, видно, не зная, чем ему заняться. Затем я на некоторое время отвлекся, стараясь приладить на место отлетевшие колеса, а когда вновь выглянул наружу, брата уже видно не было. Должно быть, он все же решился взяться за дело и исследовать планету.
        Его не было довольно долго. Я успел уже подлатать наш планетолет - не совсем, разумеется, но настолько, чтобы быть уверенным, что он не развалится в воздухе. После этого я уселся на его крыло и наконец разрешил себе осмотреться.
        Наш планетолет упал на небольшой поляне посреди высокого соснового леса. Здешние сосны отличались от земных тем, что хвоя у них была мягко-голубоватого оттенка, а стволы - коричневато-красными, покрытыми мелкими чешуйками отшелушившейся коры. Высокая трава была изумрудно-зеленой, а кое-где в траве видны были небольшие красные и белые цветы.
        Эта планета мне сразу понравилась, и я подумал, что не стал бы очень возражать, если бы она была названа моим именем. Я стал мечтать, как, послав лазерограмму на Землю, все мы - и Репка, и Коробок, и Яичница, и Дискетка, и Морж, и Пельмень - поселимся на этой планете, и несколько десятков лет, пока не прибудут земляне, планета будет в полном нашем распоряжении. Во сколько замечательных игр можно играть в этих великолепных лесах! Вот только интересно, есть ли здесь дикие звери?
        Не успел я об этом подумать, как внезапно из леса донесся вопль. Вопль был очень знакомым, и мне не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что это вопит Пельмень.
        Спустя минуту и сам он показался из лесу, мечась из стороны в сторону и то и дело оглядываясь, словно улепетывая от кого-то. Пельмень успел уже преодолеть половину расстояния до нашего планетолета, когда из-за деревьев появились его преследователи. В первое мгновение мне почудилось, что я схожу с ума, потому что это были кентавры. Могучие туловища коней заканчивались человеческими торсами и мужскими головами. В руках кентавры держали копья и стрелы, которыми на скаку осыпали моего братца. Не будь на Пельмене непробиваемого скафандра, он давно бы уже походил на ежа.
        - Митрофан, сматываемся отсюда! Скорее!- закричал он, переваливаясь через борт планетолета.
        Мы стартовали в тот момент, когда первый из кентавров, размахивая дубиной, подскакал к нашему планетолету. Его дубина скользнула по заднему колесу машины, а в следующий миг выхлопная струя сбила великана с копыт. Осыпаемый стрелами, наш планетолет сделал над поляной круг и взмыл в небо.
        - Ты хоть что-нибудь понимаешь? Откуда здесь вообще взялись кентавры? Мы же считали, что планета не заселена! Да и Лелик утверждал, что на ней нет аборигенов!- воскликнул я.
        - Кажется, это я их вызвал!- неуверенно сказал Пельмень.
        - Как это ты? Что ты там бормочешь?- не поверил я.
        Но Пельмень даже не обиделся, так он был занят своими мыслями.
        - Знаешь, Митрофан,- сказал он,- ты не поверишь, но дело было так. Я шел по лесу и думал: «Ну и скукотища! Вот бы случилось что-нибудь интересное. Хоть бы кентавры, что ли, на меня напали!» Сам не знаю, почему я подумал про кентавров - просто чисто машинально. Не прошло и минуты - раздался топот, и из леса мне навстречу действительно выскочили кентавры!
        - Не врешь? Ты действительно думал про кентавров?- недоверчиво спросил я.
        - Клянусь тебе!
        - А до этого ты их не видел? Ну, может, краем глаза?
        - Да говорю тебе, нет. Они уже после появились!- Пельмень воскликнул это с такой горячностью, что не поверить ему было невозможно.
        Я задумался, пытаясь найти объяснение такому странному явлению, но ничего правдоподобного мне в голову не приходило.
        - Бред какой-то!- сказал я.- И почему ты подумал именно о кентаврах? Подумал бы, например, о Бабе-яге! Помнишь такую сказочную старушенцию в ступе с помелом? Я скорее съем свой скафандр, чем поверю, что такие действительно существуют.
        - Ешь!- сказал вдруг Пельмень упавшим голосом.
        С видом полной прострации он рассматривал что-то за моей спиной.
        - Что ешь?- не понял я.
        - Скафандр... Потому что она там, твоя старушенция, в ступе с помелом,- убито сказал Пельмень.
        Я обернулся так резко, что наш планетолет сделал в атмосфере вираж. И, клянусь вам, это была она! Рядом с нами, не обгоняя и не отставая, в раздолбанной деревянной ступе летела костистая старуха с большой бородавкой на носу. Заметив, что мы на нее смотрим, старуха помахала нам рукой, а потом ухватилась за помело и, вздыбив его метелкой кверху, резко пошла на снижение.
        Я поставил планетолет на автопилот и очумело повернулся к Пельменю.
        - Ты ее тоже видел?- спросил я.
        - Здрасьте, а кто тебе ее показал?
        - И как это можно объяснить?- спросил я.
        - Объяснение может быть только одно. Когда мы прибыли на эту планету, она действительно была незаселенной: только леса, равнины и океан, но сейчас дело другое. Сейчас на ней десяток кентавров и Баба-яга.
        - Ты хочешь сказать, что раньше, до нашего появления, их тут не было? Ни кентавров, ни Бабы-яги?
        - Вот именно. Но теперь они есть, притом абсолютно реальные, как и мы с тобой. Представь, что на планете существует некое физическое поле, материализующее мечты и фантазии. С помощью этого поля планета хочет заселить себя различными видами живых существ, поэтому использует наше воображение. Она подключена к нам некоей незримой нитью,- сказал Пельмень.
        - Смелая теория. Давай проверим!- предложил я.
        Мы заставили планетолет неподвижно зависнуть в пространстве, а сами стали воображать. Первым делом я представил крылатую корову, причем не обыкновенную буренку, а красную в белый горошек. Не прошло и минуты, как поблизости раздалось мычание и хлопанье крыльев.
        К нам подлетела крылатая корова и стала тыкаться мордой в прозрачный колпак. Шкура у коровы была красной в белый горошек, как раз такой, какую я представлял. Интересно, как объяснят это будущие биологи, которые когда-нибудь, несомненно, заведутся и на этой планете?
        Пока мы рассматривали корову, кто-то так сильно протаранил борт нашего планетолета, что мы вошли в штопор. Чудом вернув себе управление машиной, мы с Пельменем увидели громадного крылатого быка, разгонявшегося, чтобы повторно поддеть нас на рога. На этот раз его мощные рога были направлены точно в двигатели, и, не успей я схватиться за рычаги и включить полную скорость, нам пришлось бы несладко. Настолько несладко, как может быть только людям, падающим с выключенными двигателями с восьмисотметровой высоты.
        - Признавайся, ведь это ты вообразил дурацкого быка?- набросился я на Пельменя, когда мы наконец удрали от него.
        - Клянусь, что не я! Наверное, планета сама научилась воображать или, во всяком случае, слегка дополнять. Например, корову - быком!- с горячностью воскликнул Пельмень.
        - Не очень-то верится. Ну ладно, попробуем еще,- проворчал я.
        Прикинув, что если мы сейчас будем воображать животных, то им придется падать с большой высоты, мы с Пельменем в следующие десять минут вообразили дюжину разных птиц, начиная от воробья и кончая коршуном, крылатого коня Пегаса и улыбчивую довольную башку, которая летала, хлопая огромными ушами. Эту конструкцию мы с Пельменем придумали вдвоем и назвали ее Смехоголов. Птицы сразу же разлетелись кто куда, а Смехоголов все летел следом, хлопал ушами и доброжелательно улыбался нам во все сорок восемь своих зубов.
        - А зубки-то у него ничего. Ты не помнишь, мы его случайно не хищником воображали?- спросил я Пельменя.
        - Кажется, нет. Я хотел, чтобы он питался солнечной энергией, впитывая ее через уши и макушку,- уверенно сказал он.
        - Значит, планета опять дофантазировала отсебятину!- сказал я укоризненно, наблюдая, как Смехоголов, не переставая улыбаться, проглотил на лету двух крупных мух - их мы вообразили по случайности - и вырвал несколько перьев из крыла зазевавшейся утки, только что выдуманной Пельменем и потому еще не особенно освоившейся.
        Взглянув на датчик горючего, мы обнаружили, что его осталось совсем немного: только дотянуть до «Кашалота». Так что волей-неволей нам пришлось поворачивать рули и возвращаться на орбиту.
        - Давай назовем планету Митрофандией,- сказал я как бы между прочим, искоса поглядывая на Пельменя.
        - Как-как? Митрофандия? Дурацкое название! Другое дело назвать ее Пельмендия!- возмутился брат.
        - Это еще хуже, чем Митрофандия. Ладно, давай поступим по-честному и назовем ее планетой Воображения!- предложил я.
        - Вот так всегда: ни себе, ни людям. Ну да ладно, пусть будет планета Воображения,- вздохнул Пельмень.
        Глава VIII
        ПЛАНЕТА ВООБРАЖЕНИЯ
        Быстро поднятое с пола не считается упавшим.
        Репка

1
        Мы появились на «Кашалоте» как раз вовремя, чтобы успеть на длинную ворчливую тираду Репки, которой наша нянька разразилась немедленно, едва восстановилась от электропаралича и обнаружила, что нас нет рядом с ней.
        Еще в коридоре мы услышали из кают-компании шум и гвалт, постоянно сопровождающий все встречи нашего семейства. И уже по этому гвалту можно было понять, что все - и мама, и папа, и оба робота - вновь находятся в добром здравии.
        Едва мы переступили порог кают-компании, как все бросились к нам, и мы с Пельменем и Дискеткой вынуждены были отвечать на все вопросы сразу. Вскоре от шума и оханья у меня все перепуталось в голове, и я почувствовал себя так, словно мне в ухо залетел пчелиный рой.
        Только теперь я по-настоящему оценил Пельменя: да рядом с нашими дотошными родственничками мой братец просто ангел! Во всяком случае, он не донимает меня вопросами: хорошо ли я питался, поменял ли я носки (он их и сам не меняет) или сделал ли домашнее задание по математике?
        Примерно через час наши родственнички наконец уяснили, что произошло за время, пока они находились в отключке. Для того же, чтобы они поскорее сообразили, что к чему, мы с Пельменем разбили все по пунктам:

1. Туманники исчезли. Последний раз мы видели их в открытом космосе, когда они за нами гнались. По всей вероятности, они там, где мы их оставили, и погибли.

2. Их звездолет достался нам. Он-то и переместил нас на тридцать световых лет - в созвездие Щита.

3. Четвертая планета Веника вполне пригодна для жизни.

4. Все фантазии на этой планете материализуются. По этой причине мы назвали новый открытый мир планетой Воображения.
        - С этого и надо было начинать! С воображения! Неужели вы думаете, я поверю, что можно сделать прыжок на тридцать световых лет!- засмеялась Яичница.- Еще Эйнштейн доказал, что скорость света является абсолютным недосягаемым пределом для всякого физического тела!
        - Эйнштейн жил в двадцатом веке. За пятьсот лет многое изменилось. Отодвинь жалюзи и посмотри в иллюминатор!- предложил я.
        Яичница шагнула к иллюминатору и бросила наружу недоверчивый взгляд. Это едва не стоило ей нового паралича: наша мама слишком хорошо знала астрономию, чтобы не понять, что все, что мы ей рассказали,- чистая правда. В иллюминаторе проплывала открытая нами планета - с континентами и океанами, местами окутанная легкими пуховыми облаками.
        - Какая роскошная планета! Если бы вы были хорошими детьми и любили своего отца, вы бы назвали ее в мою честь!- досадливо сказал Морж.

2
        Все произошло так, как мы с Пельменем и предсказывали. В тот же вечер наши родители высадились на планету, горя желанием немедленно исследовать и освоить ее, а нас, разумеется, оставили на «Кашалоте», заявив, что для них главное - наша безопасность, которую на звездолете обеспечить куда проще, чем на неисследованной планете. «По уставу, на исследовательских кораблях должно оставаться не менее двух людей, и я, как капитан, решил назначить вас, как самых ответственных!» - заявил Морж, рассчитывая, очевидно, нас задобрить.
        Но мы с Пельменем едва не лопнули от досады: можно подумать, это не мы спасли всех и не благодаря нам планета Воображения вообще была открыта. Впрочем, спорить с родителями мы не стали. Давно уже замечено, что такие споры лишь разжигают их упрямство.
        Морж с Яичницей и Репка с Коробком погрузились в два планетолета и отбыли, а мы остались на «Кашалоте» с кучей уроков, с Дискеткой на шее и под присмотром занудливого Лелика.
        Первым нашим желанием было немедленно сбежать, но мы не могли этого сделать, потому что родители забрали оба планетолета.
        - Свинство, свинство и еще раз свинство!- завопил Пельмень после того, как они отчалили.- Ну ничего, когда-нибудь я сам стану родителем и буду для своих детей самым всеразрешающим, самым добрым и великодушным папашей на свете... Хм... Вот только буду заставлять их делать уроки, чтобы они не выросли неучами, и буду заставлять их ложиться спать в десять вечера, чтобы они ночь напролет не играли на компьютере.
        - Да, жизнь у твоих детей будет не сахарная,- отозвался я.
        Пельмень задумался.
        - И правда, не сахарная,- согласился он.- Слушай, а ведь это многое объясняет! Родители обращаются с нами по-свински: я имею в виду уроки морали и все такое прочее, потому что их родители когда-то обращались так с ними, и теперь они на нас отыгрываются! А мы будем отыгрываться на своих детях и так далее.
        Сделав столь мудрый вывод, мы продолжили нашу обычную жизнь. Хорошо еще, что Лелик нам не мешал. Он составлял длинное, очень подробное описание открытой планеты и каждый час отсылал на Землю лазерограммы.
        Каждые пять часов с нами выходили на связь то Яичница, то Морж, то Репка и занудно расспрашивали, как дела на «Кашалоте», как ведет себя Дискетка и слушаемся ли мы Лелика.
        Вскоре родители так надоели нам своими глупыми заботами, что мы с Пельменем разомкнули контакт звуковой платы передатчика, но Морж с Яичницей быстро нашли выход из положения и стали передавать сообщения то азбукой Морзе, то языком глухонемых по видеодисплею. Это было еще утомительнее, и мы предпочли починить звуковую плату.
        - Знаете истинную причину, почему вас не взяли на планету?- сказал нам потом Коробок.- У вас слишком богатое воображение. Вы пробыли на ней всего несколько часов, но сумели оставить столько следов своего пребывания, что просто диву даешься!
        - Каких еще следов?- спросил я недоверчиво.
        - Да взять хотя бы вашего Смехоголова! Он постоянно вертится где-то поблизости и по-дурацки ржет! Если его отгонять, он кусается и уже переглотал все наши мелкие приборы.
        Мы подумали и решили, что Коробок прав: нашу фантазию, правда, слегка занесло. Хорошо еще, что мы не заселили планету динозаврами, а то точно не пришлось бы скучать.
        Так или иначе, а нам на «Кашалоте» жилось неплохо. Все шло как будто нормально, и мы уже стали привыкать к новой жизни, но тут стали происходить очень странные вещи...

3
        Все странности начались с того, что как-то утром в складском отсеке, где накануне Дискетка рассыпала муку, мы обнаружили следы. Следы были узкие, нечеткие и определенно не принадлежали ни Дискетке, ни Пельменю, ни мне.
        Первым их обнаружил Пельмень и позвал меня.
        - Постой,- сказал я,- здесь же установлена наша видеокамера! Давай посмотрим, не засняла ли она чего-нибудь.
        Мы проверили пленку и обнаружили, что по какой-то странной причине с нее исчез целый час записи. И надо же было случиться, что это произошло именно тогда, когда появились следы.
        - Не нравится мне все это! Ой как не нравится!- подытожил Пельмень.
        Он уже собрался сообщить об этом родителям, но я его отговорил. «Ладно, так и быть,- согласился брат.- Я уже убедился, что от нас двоих куда больше проку, чем от всех остальных, вместе взятых. Они только и способны, что гнать волну».
        - Думаешь, это опять туманники?- спросил я.
        Пельмень пожал плечами:
        - Может, да, а может, нет. Но почему они прячутся? И почему не пытаются напасть?
        - Понятия не имею, какие у них планы, но мы должны быть настороже.
        Вооружившись лучевыми пистолетами, такими же, как у туманников, мы прочесали весь «Кашалот», но иных следов их присутствия не обнаружили. Ситуация складывалась загадочная: если это действительно пришельцы, то почему они стали такими робкими и не нападают? Невольно приходила мысль: «А не задумали ли они что-то особенно отвратительное, для воплощения чего им требуется время?»
        - Митрофан, давай расставим на корабле ловушки и посмотрим, кто в них попадется, - предложил Пельмень.
        - Какие ловушки?- удивился я.
        - Разные. Главное, чтобы туманники ничего не заподозрили раньше времени.
        Вначале эта идея показалась мне бредовой, но, поразмыслив, я пришел к выводу, что она может сработать, и взялся за изготовление ловушек.
        Поставить ловушку на туманника - дело непростое. Их газообразные тела не боятся ни капканов, ни падающих сверху сетей, ни прочих уже известных уловок. Мы с Пельменем были в тупике, соображая, что еще придумать, но внезапно вспомнили земные легенды о всемогущих джиннах, которых заточали в глиняные сосуды и которые, несмотря на свое всесилие, не могли из них выбраться.
        - Вот бы было классно, если бы мы смогли закрыть туманников в каком-нибудь герметичном отсеке или емкости!- мечтательно начал Пельмень.- Представляешь, они забираются внутрь, а крышка - хлоп!- и они как в бутылке!
        - Думаешь, туманники такие дураки, чтобы забираться в бочку или в герметичный отсек?- спросил я недоверчиво, но все же отправился на склад, чтобы взглянуть, нет ли там чего-нибудь подходящего.
        По пути я еще раз напомнил Пельменю, что нужно соблюдать секретность и не говорить вслух о ловушках, а пользоваться какими-нибудь другими названиями.
        Перерыв весь склад, я уже отчаялся найти что-нибудь, как вдруг заметил большой вакуумный засасыватель. Он состоял из корпуса и широкой трубы и чрезвычайно напоминал пылесос, отличаясь от него лишь тем, что служил для сбора мелкой звездной пыли. Засасыватель был очень мощной штукой, и я прикинул, что если направить его трубу на инопланетян с очень близкого расстояния, то их газообразные тела наверняка затянет внутрь.
        - Посмотри, какой полезный кухонный комбайн!- сказал я Пельменю, подмигивая ему, чтобы он не сболтнул сдуру ничего лишнего. Кто знает, ведь нас вполне могли подслушивать.
        - Разве это кухонный комбайн? Это же заса...- начал было забывший про конспирацию Пельмень.
        - О да, отличный засаливатель для огурцов!- сладким голосом сказал я, пиная Пельменя по голени.
        - Ты что, совсем спятил? Ноги распускаешь! Схлопотать хочешь? Чего ты пристал ко мне со своей штуковиной! Что я, засасывателя, по-твоему, не видел?- вскипело его Пельменное Величество.
        - Тшш! Конспирация!- зашипел я на Пельменя.
        - Нужна мне сто лет твоя конспирация! По-твоему, если конспирация, то пинаться можно?- возмутился Пельмень, наседая на меня.
        Одним словом, дело едва не закончилось дракой. Лишь с огромным трудом мне удалось успокоить разбушевавшегося брата. Выпроводив этого зануду из отсека, я взялся за ловушку. Первым делом я зарядил в засасыватель новые батареи и повернул его трубу ко входу в отсек, незаметно замаскировав ее. Затем я установил несложное электронное устройство, которое должно было включить засасыватель, как только люк начнет открываться. Кроме засасывателя, я установил над люком тридцатикилограммовое колесо от вездехода, которое должно было свалиться на первого, кто войдет. В борьбе с туманниками проку от этого колеса было немного, но по замыслу оно должно было отвлечь их внимание от основной ловушки.
        Вернувшись в наш отсек, я застал Пельменя играющим в «охоту».
        - Ну как твоя ловушка? Установил?- спросил он, наседая с каменным топориком на рычащего тигра.
        - Не суйся на склад!- буркнул я и завалился на свою кровать, закинув ногу на ногу.
        - Почему не соваться? А если мне захочется?
        - Как захочется, так и перехочется. Можешь, конечно, сунуться, если тебе охота получить по голове тридцатикилограммовой болванкой.
        Пельмень еще некоторое время повоевал с тиграми, выключил игру и спросил:
        - Слушай, а вдруг туманники не пойдут на склад? Как мы сами-то туда попадем?
        - Запросто. Через люк, разумеется!- ответил я.
        - Но там же твои ловушки! Их можно будет отключить?
        - Вообще-то нет. Я эту возможность как-то не предусмотрел,- озадаченно признался я, хлопая себя по лбу.
        Мое услужливое воображение мигом нарисовало картину, как нас втягивает в трубу засасывателя, для полного счастья огрев по макушке колесом.
        Но делать было нечего. Засада была уже устроена, и нам оставалось только ждать. Вечером мы как обычно отправили на планету сообщение, что с нами все в порядке, потом с часик поиграли в компьютерные игры и, поболтав, легли спать.
        Часа через два нас разбудил низкий гудящий звук, доносившийся из нижнего отсека. Сообразив, что это сработал засасыватель, мы схватили лучевые пистолеты и кинулись туда.
        У люка мы на секунду приостановились, набираясь храбрости, а потом прыгнули внутрь. Из трубы засасывателя торчали чьи-то ноги, а рядом валялось тяжелое колесо от вездехода.
        - Попались? А ну, сдавайтесь!- завопил Пельмень, пытаясь перекричать гул засасывателя.
        Я усилил обороты засасывателя, и ноги со скрежетом скрылись. Теперь злоумышленник был внутри прочного цилиндра для полезных ископаемых, откуда едва ли мог вылезти без посторонней помощи. Мы хотели уже герметизировать цилиндр и запустить его в космическое пространство, как вдруг услышали плач и замерли как вкопанные.
        - Ты слышал?- спросил Пельмень.
        - Ага. Похоже на то, как наша Дискетка плачет,- ответил я.
        - Это я и есть. У-у! Дуляки!- донеслось из цилиндра.
        Я бросился к цилиндру, чтобы открыть его, но Пельмень схватил меня за руку.
        - Стой! Наверное, это туманники притворяются!- предположил он.
        - А вдруг это настоящая Дискетка?- спросил я.
        - Быть не может! Что ей делать здесь среди ночи?
        - Я хотела сплятаться и над вами подшути-и-ить! Как в тот ля-яз!- раздалось из цилиндра.
        - Как подшутить? В какой тот раз?
        - Помните следы на муке? Это я их оставила! Пустила своего иглушечного лобота! А сегодня хотела снова побезоблазить и попалась!- призналась Дискетка.
        Теперь нам все стало ясно, и, почувствовав себя круглыми идиотами, мы выпустили сестру из цилиндра. Вид у нее был нелепый до невозможности: обсыпанная пылью и с торчащими косичками - натуральное ходячее недоразумение, побывавшее в засасывателе. Мы хотели уже отвести ее в детскую, как вдруг мне померещилось, что одна из ступней Дискетки на мгновение стала прозрачной.
        Пока я соображал, что к чему, сестренка с милой улыбкой протянула руку к моему лучевому пистолету, а потом с внезапной силой вырвала его из моей ладони. В то же мгновение что-то похожее на хвост змеи захлестнуло руку Пельменя и обезоружило его, издав при этом высокий свист.
        - Готово, в натуре! Мы их, типа, накрыли!- прозвучал гнусавый голос Йоха.
        Слишком поздно мы сообразили, что попали в засаду.

4
        На наших глазах Дискетка медленно расплывалась и принимала очертания прозрачной безликой фигуры. Затем ее мягкое лицо стало твердеть, перестало просвечивать - и перед нами возник двойник папы Моржа.
        Одновременно с этим распрямился и жгут, обвивавший руку Пельменя, и принял очертания Репки. Оба инопланетянина держали нас на прицеле своих энергетических пистолетов. Причем у Йоха их было даже два - второй он отобрал у меня.
        - Какие же мы ослы! Они же были у нас в руках! Нас одурачили!- простонал Пельмень.
        - Точно, одурачили! А теперь цыц! Типа, шевельнетесь - и все, каюк!- предупредил Йох.
        - Мы и не шевелимся!- заверил его я.- Неплохо вы нас провели, превратившись в Дискетку. Даже историю придумали правдоподобную. Только непонятно, зачем вы ждали так долго? Почему не напали сразу?
        - Че ты копаешь, лямка от будильника? Офигел, в натуре?- просипел Йох, взмахивая лучевым пистолетом.- Мордатый, блин, давай я их укокошу!.. Смотреть не могу на этого умника! А потом примем их вид, притворимся, что у нас что-то случилось, вызовем сюда их родителей и накроем их всех сразу.
        Внезапно я понял, что наши жизни висят на волоске. Решив, что терять уже нечего, я приготовился прыгнуть на ближайшего пришельца и попытаться вырвать у него оружие, но тут Мордатый сказал:
        - Погоди! Убить их мы всегда успеем. Вы хотели знать, почему мы не напали сразу? Решили выждать. В прошлый раз мы вас недооценили и едва не лишились своей посудины. Не успей мы в последний момент вернуться на ваш корабль, так и остались бы в космической пустоте.
        Его приятель гоготнул:
        - Вы нашли отличную планету! Теперь нам даже не обязательно лететь на Землю - вначале мы уничтожим этот новый мир. Мы устроим здесь термоядерный взрыв и преобразуем всю планету в сгусток радиоактивного тумана.
        - Зачем?- спросил Пельмень.
        Йох взглянул на Мордатого:
        - Ну чего, сказать им?
        - Валяй! Все равно они почти что покойники,- кивнул тот.
        - Радиоактивный туман нужен куклоидам! Куклоиды питаются им и вырастают в новых туманников!
        - А еще где-нибудь в космосе туманники есть?- набравшись смелости, спросил я.
        Лицо Йоха передернулось, будто ему наступили на больную мозоль.
        - Когда-то мы были величайшим народом Вселенной!- крикнул он.- Более того, мы существовали еще до ее зарождения. Это благодаря нам во Вселенной столько нейтронных звезд и белых карликов - порой, соскучившись, мы взрывали целые светила. Но это было давно. Теперь нас осталось только двое. Ну ничего, после термоядерного взрыва куклоиды впитают энергию - и нас станет в миллионы раз больше. Уничтожив эту планету, мы полетим к вашей - и уничтожим ее тоже. Как там она у вас называется? Ну да неважно. Прикончи их, Мордатый!
        Тот уже поднял лучевой пистолет, и все внутри меня замерло, но тут в самый последний миг меня вдруг озарило, и я крикнул:
        - Давай, Мордатый, жми на курок! Да только до нашей планеты вам не добраться!
        Пришелец опустил дуло пистолета.
        - Почему это?- спросил он озадаченно.
        - Потому что ваш звездолет вам больше не подчиняется!- заявил я.
        - Что за чушь ты несешь? Быть такого не может!- взвился инопланетянин.
        - Проверь сам!- с торжеством заявил я.
        Йох вытащил прибор, похожий на прозрачный шар, и несколько раз провел над ним ладонью.
        - Он прав, связь с нашим звездолетом прервана! Он требует какого-то нового пароля, а на старые не откликается!- крикнул он Мордатому.
        - Ничего, они скажут нам пароль, даже если для этого придется разорвать их на кусочки!- мрачно пообещал тот и шагнул к нам.
        Мордатый не мог видеть, что за несколько секунд до этого на мониторе за его спиной появилась хитрая физиономия Лелика. Компьютеру удалось подключить один из своих резервных блоков, и теперь он знаками давал нам понять, что готов пустить в пришельцев пожарную пену.
        - Ложись!- крикнул я Пельменю, и мы бросились на пол.
        Удивленные инопланетяне на секунду замешкались, а в следующий момент на них обрушились струи пены из потолочных распылителей. Пожар в космосе почти всегда приводит к гибели звездолета, именно поэтому и принимаются такие серьезные противопожарные меры.
        Пришельцы оказались под горами пены, и, пока они старались выбраться из нее, мы с Пельменем выскочили из отсека и бросились наутек. По пути мы заскочили в детскую к Дискетке. Не дожидаясь, пока она проснется, мы подхватили ее на руки и помчались в кают-компанию.
        Даже не оглядываясь, мы понимали, что пришельцы несутся за нами по пятам и единственный шанс на спасение - как можно скорее покинуть «Кашалот».
        Без скафандров и планетолетов существовал лишь один способ покинуть корабль - способ опасный и безумный. Мы сразу поняли это, когда увидели в кают-компании исследовательский зонд, закрепленный в специальных пазах.
        Зонд представлял собой большой пустотелый металлический шар, снабженный несложным процессором и парой независимых двигателей. Внутри у него было немало места, предназначенного для различных образцов с планет, и именно в это отделение мы и забрались. По коридору уже грохотали шаги погони.
        - Лелик, давай! Катапультируй нас!- велел я, завинчивая изнутри крышку зонда.
        - Вы с ума сошли!- начал было наш компьютер, но, поняв, что другого выхода нет, стал быстро готовиться к запуску зонда.- Три, два, один! Пошли!- скомандовал он.
        Глава IX
        СХВАТКА
        У планет тоже все бывает в первый раз: первое рождение, первая смерть, первая война и первая поздняя мудрость...

1
        Шлюзы поочередно открылись, и нас, как пробку от шампанского, выстрелило в открытый космос. Никаких удобств внутри зонда не было, и мы во время полета колотились друг о друга, вынужденно принимая самые невообразимые положения.
        - Эй, друг, поосторожнее! Не дрова везешь!- закричал Пельмень после того, как его особенно чувствительно шарахнуло о борт.
        - Попрошу воздержаться от замечаний! Согласно пункту «а» параграфа три, запрещено отвлекать пилота во время движения!- немедленно откликнулся зонд по внутреннему микрофону.
        Только сейчас мы вспомнили, что зонд, как и Лелик, тоже обладает искусственным интеллектом.
        - А ну, не тряси! Хочу и делаю замечания!- вспылил Пельмень, когда нас еще несколько раз швырнуло из стороны в сторону.
        - Ах так! Тогда, согласно пункту «в» параграфа четыре, я вас высажу! Мне запрещено брать на борт пассажиров. Это меня Лелик уговорил с вами связаться. Ну ничего, я ему припомню!- упрямо заявил зонд и стал открывать люк.
        Сообразив, что он собирается зашвырнуть нас в открытый космос, все мы испуганно завопили. Зонд весело залязгал всеми деталями своего корпуса. Оказывается, это он шутил.
        В конце концов, преодолев упрямство зонда, мы уговорили его совершить посадку на планету.
        Зонд долго отнекивался, собирался гоняться за какими-то метеоритами, но потом все же выбрал место и опустился в лесную чащу. Удивляясь, что остались живы, мы выбрались наружу и увидели, что стоим среди красных сосен на берегу какой-то речушки. Ветерок лениво шевелил высокие травяные стебли и светлые цветы, похожие на пастушью сумку. В прошлый раз такого растения не было, и я вскользь даже подумал, что его не хватает. Неужели планета успела уловить мою мимолетную мысль? И я еще раз поразился планете Воображения, на которой все мечты становились явью.
        И вот о чем я подумал. Интересно, как долго наши фантазии будут сбываться и не случится ли, что, прилетев сюда, люди все испортят и населят планету кощеями, упырями, ведьмами и другими мрачными порождениями своих кошмаров? Надеюсь только, что к тому времени планета научится различать, что хорошо и что плохо. А пока планета была совсем новенькая и наивная и с восторгом воспроизводила все, что могла.
        Зонд сразу взвился в небо и улетел, крикнув, что прилетит когда-нибудь потом, когда ему позволят параграфы два, двенадцать и сто двадцать четыре. В чем состоят эти параграфы, мы не знали, да нам это было и неинтересно,- во всяком случае, желанием связываться с зондом снова мы не горели.
        - А где мои папусечка с мамусечкой?- спросила Дискетка, мигом сориентировавшись на новой планете. Мы не пробыли здесь и пяти минут, а она уже ухитрилась сплести венок из одуванчиков и надеть его себе на голову.
        - Вон в той стороне, но придется долго топать.- Пельмень взглянул на компас, вделанный в корпус его наручных часов. К слову сказать, в моих часах такого компаса нет, а на его месте расположен простенький приемник, принимающий всего-навсего полтора миллиарда программ.
        - Долго - это сколько?- уточнил я.
        - Километров сто на северо-восток.
        Я озадаченно почесал лоб. Сто километров по чаще - это по меньшей мере двадцать часов пути, а провести в дороге столько времени мало кому улыбается. Пообещав при случае поквитаться с зондом, зашвырнувшим нас в такую даль, я отправился вслед за Пельменем и Дискеткой.
        - Куда идем мы с Пятачком - большой, большой секлет!- громко распевала сестра, маршируя впереди всех.
        Это было странное, очень странное ощущение - идти по лесу недавно открытой планеты. Во всем присутствовал отпечаток той сказочной, нереальной новизны, которая бывает, когда берешь в руки только что полученный, еще завернутый в оберточную бумагу подарок. Все было первозданно и прекрасно. Лишь однажды, когда, услышав треск, мы затаились, мимо нас неторопливой рысью проскакал кентавр. Он напевал себе под нос какую-то песню, и вид у него был вполне освоившийся. Видно, он уже не чувствовал себя на планете чужаком и не испытывал благодарности к нам за то, что мы его придумали.
        Часа через два Дискетка стала уставать и принялась фантазировать, как было бы отлично, если бы нас подвезла на своих крыльях какая-нибудь птица.
        - Тут просто птицей не обойтись. Здесь нужна очень большая птица! Нечто вроде вымершего кондора с восьмиметровым размахом крыльев,- сказал обстоятельный Пельмень.
        Вскоре мы вышли на небольшую полянку и, решив отдохнуть, прилегли на траву. Мои глаза были закрыты, и поэтому я даже не увидел, а скорее почувствовал, что на солнце упала тень. Решив, что это туча, я стал нетерпеливо ждать, пока она проползет, но тут Дискетка простодушно сообщила:
        - Это не туча. Это наша птичка!
        Не понимая, о чем она говорит, я открыл глаза и заорал от ужаса. Сверху на нас пикировало громадное крылатое чудовище, напоминающее одновременно кондора и птицу Рок из «Тысячи и одной ночи».
        Мы попытались удрать, но было уже поздно, и мгновение спустя мы все втроем свисали из ее когтей, вцепившихся нам в скафандры.
        - И кто тебя за язык тянул!- прохрипел я, обращаясь к Пельменю.
        Разумеется, надеяться на то, что птичка прилетела, чтобы подбросить нас, было чистейшей утопией. Скорее всего, извлеченный из небытия нашей фантазией, кондор схватил нас, как свою первую добычу, и нес теперь к скалам, чтобы расклевать и раз и навсегда убедиться, что люди - существа вполне съедобные.
        Правда, надо признать, что по счастливому стечению обстоятельств кондор полетел в нужную нам сторону. Мы провели в воздухе около часа, а потом, заметив сверху, как блестят крылья нашего планетолета, я изо всех сил вцепился птице в бок, вырвав у нее несколько перьев. Скорее от неожиданности, чем от боли, кондор разжал когти, и мы полетели с десятиметровой высоты. Тут нам повезло еще раз, потому что вместо того, чтобы разбиться, мы спружинили о ветви столетней сосны и бултыхнулись в заросший ряской пруд.
        Когда мы выбрались из пруда и выудили Дискетку, первым, кого мы увидели, был Коробок. Он сидел на берегу и забрасывал удочку. Мы ожидали, что он будет ругаться и ахать - ведь не каждый же день дети на его глазах падают с десятиметровой высоты, но Коробок отнесся к нашему появлению совершенно спокойно. Кажется, он был даже недоволен, что мы, свалившись в пруд, распугали ему всю рыбу.
        - Никому не говорите, что видели меня на рыбалке! Договорились?- попросил он, наблюдая, как я отряхиваю ряску.
        - Почему?- спросил я.
        - Видишь ли, Митрофан... Меня послали делать анализ грунта, а я закатился на рыбалку... Кстати, как вы здесь вообще очутились? Вы же должны быть на
«Кашалоте»?
        - Это долгая история. Если совсем коротко, то нас уронила птичка, которую мы сами же и нафантазировали.- Прыгая на месте, Пельмень поочередно выливал воду из ушей.
        Неодобрительно взглянув на нас, Коробок покачал головой:
        - Птичку я и сам видел. А из звездолета вы зачем выбрались?
        - Мы залезли в зонд и катапультировались.
        Коробок поднес крючок к своему речевому динамику, будто хотел поплевать на червяка. Внешне червяк был самый обыкновенный, такой же, как и на Земле. Робот забросил удочку и уставился на поплавок.
        - Думаю, вам влетит по первое число! Конечно, не от меня. Я буду сохранять нейтралитет,- сказал он.
        - Деда, мы не плосто так катапультиловались. На «Кашалоте» объявились туманники! - воскликнула Дискетка.
        Но робот ее не расслышал. Дело в том, что поплавок резко ушел под воду, и он дернул удочку.
        - Клюет, клюет!- закричал Коробок, вытаскивая на берег свою добычу.
        Мы все уставились на крючок, рассчитывая увидеть там рыбу, но, к нашему крайнему изумлению, там был лишь раздувшийся, потолстевший червяк, похожий на проглотившую добычу змею.
        - Ну и ну! Рыбалка отменяется. Кто бы мог подумать, что здесь не рыбы едят червей, а червяки - рыбу!- уныло сказал Коробок.

2
        Вскоре мы были уже в лагере. Не все отнеслись к нашему появлению так же спокойно, как Коробок. Репка и Яичница хотели даже упасть в обморок, но, подумав, ограничились дружным аханьем.
        Нас несколько раз заставили пересказать историю о нападении туманников, и каждый раз все пугались, когда мы переходили к сцене побега и катапультирования.
        - Вот так штука! Выходит, туманники все время прятались на нашем корабле! Ну, попадись они мне!- воинственно пролязгала Репка.
        Из ее корпуса выдвинулось дуло бластера, и я подумал, что, если будет нужно, старушка себя еще покажет.
        Мы стали совещаться, разрабатывая план действий. Вопрос, как нам поступить, не поднимался: всем было ясно, что нужно сражаться. Проблема была в самой тактике наших действий: принять ли бой здесь, на планете Воображения, или вернуться на звездолет и встретить врага там?
        Пока мы спорили, что нам предпринять, Морж вызвал по лазеропередатчику
«Кашалот».
        - А, вот и вы! Наконец-то!- радостно откликнулся Лелик.- Я бы и сам с вами связался, но пришельцы разворотили мой передающий блок. Хорошо еще, что я вовремя притворился отключившимся, а то мне бы была крышка.
        - Где они сейчас, на борту?
        - Вот это я и хотел вам сказать. На борту их нет.
        - Как нет? А где они?
        - Они покинули шлюзы около получаса назад. Думаю, отправились к вам,- сообщил Лелик.
        - Значит, «Кашалот» вновь свободен? Может, нам прислать кого-нибудь?- спросила Яичница.
        - Ни в коем случае! Я заминирован! Признаться, это меня изрядно волнует,- предупредил Лелик.
        - Что? Ты заминирован?- испугалась Репка.
        - Похоже на то. Очевидно, та загадочная коробка, которую они установили под главный двигатель,- взрывное устройство. Они особенно ее не маскировали: не знали, наверное, что я цел и все вижу. Не знаю, когда бомба сработает, но, думаю, вам нужно держаться от меня подальше.
        - И что же нам делать? Бросить тебя в беде и смотреть, как на наших глазах ты взорвешься?- забеспокоился Морж.
        - Не гоните волну, с этой штуковиной я сам разберусь,- оптимистично пообещал Лелик.- Я уже готовлю гусеничного ремонтника. Буду управлять им по дистанционной связи.
        - Ни пуха тебе ни пера!- сказал Морж.
        - Взаимно,- язвительно сказал Лелик.
        - Почему «взаимно»? Надо говорить «к черту»!- поправила Яичница.
        - А «взаимно» потому, что проблемы не только у меня, но и у вас,- сказал Лелик и отключился.
        Мы переглянулись.
        - Ужас-то какой! Вы слышали: туманники покинули «Кашалот» около получаса назад? Они хотят захватить нас врасплох!- воскликнула Репка.
        - Что ж! Мы еще повоюем! Клянусь своими ржавыми клешнями, нас не так просто победить!- решительно заявил Коробок.

3
        Весь следующий день мы напряженно готовились к обороне. Вокруг нашего лесного лагеря мы установили биолокационные антенны, которые должны были заранее оповестить нас о приближении пришельцев. Но, как позже выяснилось, антенны не сработали, потому что почти сразу были выведены из строя туманниками.
        Морж совещался о чем-то с Леликом, и это совещание было настолько важным, что компьютер задействовал всю свою память, отложив все шахматные партии.
        Но, несмотря на близость опасности, мы проводили время очень весело. Да и разве можно было быть грустным на такой чудесной планете, как планета Воображения?
        Утром двадцать третьего февраля Коробок разбудил всех радостным воплем: «Ура! С Днем армии вас!» Оказалось, что сегодня по земному календарю - День армии. Празднуя его, папа и дедушка вооружились чем придется и стали прыгать вокруг сосны, крича: «За Полтаву, за Очаков! Наши победили!»
        Вспомнив, что тоже мужчины, мы с Пельменем присоединились к этой дикой пляске.
        - Эх, принять бы два раза по двести и в атаку!- ностальгически сказал Коробок.
        - Два раза по двести чего?- не понял я.
        - Эх ты, лопух! Вольт, разумеется! Отлично прочищает мозги!- заявил Коробок и перешел к своей любимой теме: сравнительному сопоставлению роботов разных стран. - У немецких роботов механика хорошая, зато они много энергии жрут. Французские роботы сообразительные, да уж больно металл у них непрочный - чуть какой пустяк, сразу вмятина. У американских мозги куда слабее наших, всего одна крошечная схема, зато работает надежно. А мы, русские роботы, самые выносливые! Нам хоть дальний космос, хоть лава, хоть полюс - и без всякого технического обслуживания. Скрипим, да не ломаемся. А уж ума нам и подавно не занимать. Вот взять бы хоть меня, к примеру...
        Оставив Коробка разглагольствовать, мы с Пельменем решили обойти вокруг лагеря и внезапно заметили на влажной земле следы, ведущие в лес. Пельмень присел на корточки и стал подозрительно их разглядывать.
        - Чьи это?- спросил он.
        - Кажется, Яичницы,- сказал я.- Точно. Я мамин след из сотни других узнаю. Видишь, какой он узкий и изящный?
        - А что мама делает одна в лесу? Там же опасно. Пошли к ней.- И Пельмень с видом следопыта направился в заросли.
        Я пошел за ним, с удовольствием вдыхая прохладный воздух. Природа планеты Воображения менялась с каждым днем. Если раньше ее леса были только сосновыми, то теперь среди молодой поросли встречались и дубы, и клены, и березы.
        Следы Яичницы уверенно вели сквозь заросли. Если по пути попадалось молодое, только что проросшее деревце или цветок, она, не разбирая, втаптывала его в землю. Это меня удивило. Мама всегда очень любила все живое, и теперь я не понимал, что заставляет ее быть такой невнимательной.
        Мы отошли уже метров на двести, когда внезапно увидели Яичницу. Она сидела на поваленной сосне и, заметив нас, помахала нам рукой.
        - Привет! Идите сюда!- крикнула она.
        Мы подошли.
        - Зачем ты ушла так далеко от лагеря?- спросил я.- Здесь могут оказаться туманники. Эти мерзавцы давно вертятся поблизости.
        Мама с хрустом щелкнула костяшками на пальцах. Прежде я не наблюдал у нее этого жеста.
        - Значит, вы, типа, волновались, что я смоталась? Ну вы, пацаны, в натуре, даете!- сказала она глуховатым, хриплым голосом.
        Мы с Пельменем переглянулись и стали быстро пятиться. Мы пятились, не отрывая взгляда от сидящей на бревне Яичницы, которая с каждой секундой казалась нам все более и более подозрительной.
        - Вы, типа, куда?- крикнула нам мама, начиная приподниматься.
        - Мы сейчас придем. Вспомнили тут об одном деле!- забормотал Пельмень.
        Пятясь, мы не оглядывались, и, когда внезапно кто-то положил нам руки на плечи, мы, решив, что это другой туманник, одновременно завопили и рванулись, но руки держали нас крепко.
        - Что вы тут делаете? Не соображаете, что вас все ищут?- спросил знакомый голос.
        Это была Репка, причем, насколько можно было судить по ее ворчливому голосу и привычному полязгиванию внутри живота, настоящая.
        - Стреляй!
        - В кого? В Яичницу?- удивилась Репка.
        - Это не Яичница! Это превратившийся туманник!- завопил Пельмень, кидаясь к бревну. Но поваленный сосновый ствол был уже пуст. Лже-Яичница исчезла.
        Мы кинулись к нашему лагерю и первой, на кого там наткнулись, была Яичница.
        - Вот он! Он сюда пришел! Хватай его!- закричал я и, прыгнув, сбил маму с ног.
        - Ты что, Митрофан, заболел? Во-первых, я не «он», а «она», а во-вторых, немедленно слезь с меня!- возмутилась мама.
        - Не слезу, пока не пойму, что ты - это на самом деле ты! А ну отвечай, каких видов бывают карликовые галактики?- потребовал я.
        - Нет, ты все-таки больной,- убежденно заявила Яичница.- Карликовые галактики делятся на карликовые эллиптические, карликовые сфероидальные, карликовые неправильные и карликовые голубые компактные. Состоят карликовые галактики в основном из старых звезд небольшой массы и содержат очень мало газа и пыли.
        - Ну не так уж и мало. Газа и пыли везде хватает,- заявил я, слезая с мамы и помогая ей встать.
        Хотя я и убедился, что это настоящая Яичница, на всякий случай я задал ей вопрос, не она ли только что была в лесу, но мама сказала, что еще, слава богу, в своем уме и в лес не сунется.
        - Значит, это был кто-то из туманников. Но зачем он превратился в Яичницу?- спросил Пельмень.
        - Думаю, они хотели заманить нас в ловушку. Ведь только мы вдвоем знаем пароль, а без пароля им на свой звездолет не попасть,- сказал я.
        Теперь все говорило за то, что туманники находятся где-то поблизости. Казалось, пришельцы выжидают удачный момент для нападения. Дважды в течение дня мы обнаруживали их следы в нашем лагере. Один раз они превратились в Коробка, внаглую подошли к Дискетке и хотели схватить ее, но умная девчонка, заподозрив неладное, бросилась наутек, пронзительно визжа. Лже-Коробок метнулся было догонять, но ему наперерез кинулась Репка. Не успев перейти в газообразное состояние и улетучиться, туманник превратился в шар и быстро покатился к лесу. Репка выстрелила в шар из бластера, но за мгновение до того, как раскаленный луч прожег траву, шар благополучно ускользнул.
        - Как же ты догадалась, что это был не я?- спрашивал потом у Дискетки настоящий Коробок.
        - У него гусеницы не склипели, а твои всегда склипят!- объяснила Дискетка.
        В следующий раз туманник замаскировался под большой моток силового кабеля, и, когда я проходил мимо, этот кабель петлей захлестнул мне ступню. Не тратя времени на высвобождение ноги, я быстро скинул ботинок, а сам помчался в безопасное место. Пока растерявшийся туманник соображал, какая из моих частей важнее: та, что осталась у него, или та, что удирает,- я сумел скрыться. Некоторое время спустя туманник улетучился, а я, вернувшись, снова надел свой ботинок.
        - Вы не заметили одной странной детали?- спросил Морж.- Туманники никогда не нападают в газообразном состоянии, а всякий раз превращаются в кого-нибудь из нас или в какой-нибудь предмет.
        - Наверное, в газообразном состоянии они слабее. У газа слишком малая плотность, поэтому для атаки он должен сгуститься и трансформироваться во что-то плотное,- предположила Яичница.
        - А мне непонятно другое,- заявил Пельмень.- Почему туманники не перестреляют нас издали? У них же есть энергетические пистолеты.
        - Они хотят захватить нас живыми, только я еще не знаю, зачем. Может, тут все дело в пароле?- предположил я.
        Морж сидел посреди лагеря на пустом ящике, подперев ладонями голову. Вид у него был довольно унылый. Над Моржом с веселым писком кружил наш приятель Смехоголов. Нелепое ухокрылое существо оказалось неплохо приспособленным к жизни на планете Воображения. Отличаясь крайним любопытством и жаждой общения, Смехоголов не покидал пределов нашего лагеря. Из всех нас ему больше других приглянулся папа Морж, и Смехоголов не оставлял его ни на минуту. Иногда он кружил поблизости, а иногда принимался, громко смеясь, разгоняться и таранить Моржа лбом. Эту игру Дискетка называла бодалками, и она стала излюбленным развлечением Смехоголова.
        - Уберите от меня этого ушастого дуралея! Мочи моей больше нет, надоел! Пшел вон! Кыш!- ругался Морж, отмахиваясь от Смехоголова.

4
        Ночью мы дежурили по очереди. Все, кроме Репки, которая, как наша тяжелая артиллерия, дежурила бессменно. Она сидела возле палатки и вязала чулок, порой посматривая по сторонам.
        - И угораздило меня на старости лет стать боевым роботом!- ворчала она.
        Мое дежурство начиналось в три часа ночи сразу после Пельменя. Брат сунул мне бластер и, издевательски буркнув: «Когда будешь стрелять, направляй дуло в ту сторону, куда хочешь попасть»,- ушел в палатку и завалился спать.
        Я взял бластер на изготовку и стал прохаживаться вокруг палатки, в которой спали все наши. Репка вязала чулок и изредка насмешливо поглядывала на меня.
        Ночной лес казался угрожающим. Из чащи доносились то уханье совы, то волчий вой, и я подумал, не читала ли Дискетка перед сном сказки про животных, и если читала, то тогда понятно, откуда взялись волки. Вершины сосен грозно покачивались, ветви скрипели, со стороны озерца тянуло сыростью. «Хорошо хоть лягушек нет»,- пробормотал я и почти сразу услышал кваканье. И кто меня за язык тянул?
        Моей бдительности хватило только на полчаса. Потом внимание стало ослабевать, я уселся рядом с Репкой и положил бластер на колени. Спицы в руках няньки замедлили свое движение, и Репка повернулась ко мне.
        - Подумать только, мы все же добрались до созвездия Щита и нашли планету! А я всю жизнь настраивала себя на мысль, что так и развалюсь в космосе,- растроганно сказала она.
        - Да, иметь собственную планету - дело хорошее. Целых пятнадцать лет она будет только нашей, а потом прилетят люди, и начнется новая жизнь!- сказал я и почувствовал, как Репка покачала в темноте головой.
        - Новая-то новая, да будет ли эта жизнь лучше той, что была на Земле? Сумеют ли люди не повторить тех ошибок, что уже совершили, и не начнут ли совершать их заново? Думаю, и Земля была когда-то такой же наивной и доверчивой, но мы не сумели оправдать ее доверие!- печально произнесла Репка.
        Она впервые говорила со мной о таких вещах, и я был поражен, слушая ее. Мне сложно было поверить, что это та самая Репка, которая прежде неустанно напоминала, чтобы мы вовремя ели и ложились спать. Трудно открывать что-то новое в том, кого ты знал с первых минут своего рождения.
        Внезапно позади палатки мне почудилось какое-то движение. Я схватил бластер и кинулся туда. Все было как будто нормально: сосна, ящик с припасами, выносная антенна - и ничего больше.
        - Ну как, все в порядке?- крикнула мне Репка.
        - Да, все хорошо!- ответил я.
        Решив, что звук мне померещился, я опустил лучевой пистолет и отвернулся. Это было моей ошибкой. В ту же секунду перед глазами у меня вспыхнула сразу тысяча искр, и я упал на землю. Прежде чем потерять сознание, я успел понять, что должно было меня насторожить: в прошлый раз сосны позади палатки не было...

5
        Мне повезло, что на голове у меня был скафандровый шлем, иначе от такого мощного удара мой череп треснул бы, как скорлупа. Очнувшись и услышав рядом голоса туманников, я не стал шевелиться. Немного погодя я незаметно открыл глаза и понял, что лежу на берегу пруда. Рядом со мной стояли Мордатый и Йох. Мордатый как две капли воды был похож на маму Яичницу, а Йох - на Моржа. Так что, не знай я об инопланетянах, я вполне мог бы решить, что на меня напали собственные родители. Но тут заработал мой зараженный вирусом переводчик.
        - Начальник, мне, типа, надоело возиться с этими ослами!- подал голос Йох.- Почему бы нам сразу их не кокнуть?
        - Погоди! Я сто раз тебе твердил, что выгодно не уничтожать их, а поработить, чтобы они обслуживали наших куклоидов,- ответил Мордатый.
        - Это было бы классно! Хочу, чтобы эти типы стали нашими рабами! А как мы их поработим?- спросил Йох. Из двух инопланетян он точно был самым дурковатым.
        - Запросто! Смотри сюда!
        Мордатый разжал ладонь, и я рассмотрел нечто, похожее на крошечные магниты.
        - Это датчики порабощения! Я закончил их только что. Они создают сильные импульсы подчинения. Стоит установить их на головы - независимо, гуманоидам или их роботам,- и они будут служить нам, как рабы.

«Люди-рабы! Роботы-рабы!- подумал я.- Так вот в чем тут дело! Теперь понятно, почему они так долго не нападали: ведь датчики порабощения не были готовы!»
        - А на этом болване мы установим датчик?- спросил Йох, толкая меня ногой.
        Мордатый наклонился ко мне и потряс. Я решил не подавать никаких признаков жизни.
        - Похоже, этот соплюшник уже готов. Мы так сильно его шарахнули, что он сыграл в ящик. Давай бросим его здесь и займемся остальными.
        Хотя пришельцы и посчитали меня мертвым, на всякий случай они привязали меня к дереву, использовав для этого кусок кабеля. Затем Мордатый отошел на несколько шагов и пристально уставился на меня. Я не понимал, зачем ему это нужно, но внезапно его тело стало прозрачным, потом загустело, принимая знакомые очертания, и я вдруг увидел себя самого. Я вздрогнул, так сложно мне было сохранить самообладание.
        По счастью, пришельцы уже не смотрели в мою сторону. Мордатый с Йохом повернулись и быстро зашагали к нашему лагерю. Я слышал, как оттуда доносятся знакомые голоса, окликающие: «Митрофан, Митрофан! Да где же он?» Внезапно для меня стало очевидным, зачем пришельцы меня похитили, и их план показался мне отвратительным.
        Туманникам важно было вывести из игры кого-нибудь из нас и самим принять его облик. Так случилось, что этим «кем-то» оказался я.

«Не верьте! Это не я! Я здесь!» - хотел крикнуть я, но в горле у меня пересохло, и крик выходил совсем слабым и почти неслышным.
        Я лихорадочно пытался освободиться, но кабель был затянут очень сильно. Так сильно, что я уже не чувствовал запястий.
        - Спокойно! Не гони волну!- сказал я себе.- Тупиков не бывает. Бывают только тупые мозги. Если я хорошенько подумаю, то смогу найти выход. Если бы, допустим, на планете существовали мыши, и эти мыши перегрызли бы кабель...
        Мой заказ почти немедленно был принят творческим полем планеты, и рядом со мной сразу возникли дюжины две мышей. Так как я не успел вовремя подумать об их расцветке, то планета раскрасила мышей на свой вкус. Некоторые из них были зеленые, некоторые - оранжевые, а одна, самая маленькая,- даже зелененькая в крапинку.
        Мыши стали ползать по мне и грызть кабель, но он оказался им не по зубам, и вскоре, обнаружив, что вокруг есть и более вкусные вещи, мыши разбежались.
        Я уже подумывал, не изобрести ли мне какого-нибудь хищного пилоголова. И этот пилоголов размером с хорошего слона и с носом, напоминающим самурайский меч, начал уже материализовываться где-то поблизости, но тут планета, осознав всю нелепость этого существа, вновь отправила его в небытие.
        Помощь пришла с самой неожиданной стороны. Внезапно я услышал, как щелкнули зубы, и кабель, провиснув, упал с моих рук. Рядом раздалось знакомое хихиканье, и я увидел Смехоголова. Из его зубастого рта свешивался кусок кабеля, который он с аппетитом заглатывал, подобно длинной макаронине.
        Сопровождаемый Смехоголовом, я бросился к нашему лагерю, надеясь, что можно еще предупредить несчастье, но было уже поздно.
        Глава X
        Я СРАЖАЮСЬ В ОДИНОЧКУ
        Многое, что я загадывал в прошлом году, не сбылось, например, чтобы больше не нужно было учиться... Не удалось также прочитать много книг, потому что я ненавижу читать.
        Из сочинения моего брата Пельменя

1
        Выглянув из-за палатки, я увидел, что на поляне выстроилось все наше семейство. Коробок, Репка, Яичница, Дискетка, Пельмень и Морж стояли в одном строю, тупо глядя перед собой, а мимо них прохаживались Мордатый с Йохом и противно хихикали. При этом Мордатый по-прежнему сохранял мою форму, так что я имел отличную возможность лицезреть себя со стороны.
        Прав, вероятно, был Коробок, говоривший когда-то, что больше всего раздражает нас тот, кто похож на нас самих.
        - А ну лечь, встать, лечь, встать!- крикнул Мордатый.
        Вся шеренга послушно выполнила его приказ.
        Не в силах сдержаться, я выскочил из-за дерева и, схватив Пельменя за плечи, стал его трясти. Он стоял, как неживой, и его глаза неподвижно глядели прямо перед собой. Это было ужасно - он смотрел на меня и не видел.
        - Да что с вами со всеми? Неужели эти чертовы подчинялки действуют?- закричал я.
        Заметив меня, инопланетяне оторопели.
        - Смотри-ка, Мордатый, тот тип, в которого ты превратился, оказывается, уцелел! - удивленно сказал Йох.
        - Ничего - у нас будет на одного слугу больше! А ну, рабы, схватить его! Это ваш враг!- приказал Мордатый.
        - Что вы делаете?! Прекратите! Это же я, Митрофан!- закричал я, увидев, что все мое семейство кинулось ко мне.
        С трудом увернувшись от огромной лапы Коробка, я кинулся в заросли.
        - Он убегает! Стреляйте в него!- велел Мордатый.
        Луч бластера Репки скосил несколько сосен за моей спиной, но темнота и густой лес мешали прицеливанию. Но все равно я был на волосок от смерти, а один из лазерных лучей пронесся совсем близко от моей головы. Я летел по лесу, как заяц, и мне все время казалось, что это какая-то дурацкая игра. Разве можно было поверить в то, что меня пытается подстрелить та самая Репка, которая выходила меня в детстве и с которой мы час назад дружески разговаривали у палатки?
        Я куда-то бежал, прыгал в канавы, перекатывался, на четвереньках пробирался сквозь заросли и в конце концов оторвался от погони. Я лежал в рытвине под корнями упавшей сосны и слышал, как Йох, проходя неподалеку, говорил Мордатому:
        - Начальник, этому психу, в натуре, удалось удрать!
        - Ничего, это ненадолго. Без еды он долго не протянет, а если он попытается сунуться в лагерь, мы его убьем.
        Пришельцы удалились. Их голоса затерялись в чаще, а я лежал и думал, что мне делать. Инопланетяне рассчитали верно. Без еды я долго не протяну. Можно было, конечно, сдаться в плен, но я вспомнил, какой тупой и неподвижный взгляд был у Пельменя, и решил, что лучше смерть, чем рабство.
        Незаметно подобравшись к нашему лагерю, я увидел, что пришельцы все продумали, не оставив мне ни единого шанса. Оба наших планетолета они разместили в центре, а вокруг через каждые десять метров рассадили вооруженных «рабов». Внимательно рассмотрев стоящего с краю Моржа, я понял, что датчик подчинения расположен у него за ухом.
        Я был уверен, что если мне удастся вытащить датчики, то зомбирование сразу исчезнет и пришельцы утратят власть над моими родителями, Пельменем и роботами. Но как это сделать? Поляна отлично просматривалась, и пока я вытаскивал бы датчик у одного, другие, стреляя из бластеров, сделали бы из меня решето.
        Вот если бы мне удалось завладеть планетолетом и взлететь, тогда у меня появился бы шанс. Возможно, я добрался бы до звездолета и смог бы диктовать туманникам условия.
        Эта мысль захватила меня целиком. Оставалось самое сложное - пробраться к планетолетам незамеченным. Я ополз поляну вокруг и выбрал самый слабый пункт обороны - участок, который охраняла Дискетка. Хотя она и была зомбирована, сестренка часто отвлекалась и поглядывала по сторонам, а из бластера стреляла совсем плохо. И у меня был шанс, что, даже заметив меня, она промажет.
        Вспомнив фильм про земной спецназ, я вырезал большой кусок дерна с травой и, как сумел, прикрепил его на спину.
        Незаметно, метр за метром, я стал подползать к планетолетам. Хорошо, что час был предрассветный и меня скрывала густая мгла. Я прополз совсем рядом с Дискеткой и добрался-таки до колес ближайшего из планетолетов. Чтобы забраться в него, нужно было встать и откинуть сверху прозрачный колпак. Разумеется, это не останется незамеченным для стражи, и по мне будет открыт огонь.
        Но тут мне повезло. В чаще леса раздался топот копыт, и по самому краю поляны проскакали кентавры. Воспользовавшись тем, что внимание пришельцев и охраны отвлечено, я вскочил в планетолет и, закрыв колпак, потянул на себя сразу два стартовых рычага.
        Мне всегда казалось, что планетолеты этой модели взлетают быстро, но теперь эти мгновения как будто растянулись в целые часы. Двигатели зачихали, а потом машина стала медленно, точно улитка, разгоняться.
        Приказав своим «рабам» стрелять, пришельцы кинулись ко мне. Я уже уверен был, что мне конец, но в этот миг планетолет все же оторвался от поляны и взлетел. Он пронесся так низко над головами туманников, что они вынуждены были броситься на землю; когда же огонь был открыт, планетолет уже был в воздухе.
        Моя подстреленная машина - один из лучей бластера ее все же задел - медленно набирала высоту. Когда планетолету наконец удалось подняться на орбиту и дотянуть до шлюзового люка «Кашалота», это показалось мне чудом.

2
        Выскочив из планетолета, распространявшего во все стороны запах паленой проводки, я дернул пожарный кран, а сам помчался в навигационный отсек. Лелик долго не откликался, и я уже испугался, не сломался ли он, пока наконец не услышал его голос:
        - Добро пожаловать на «Кашалот», Митрофан! Вспомнил-таки о родных пенатах?
        - А чего ты так долго не отвечал?- удивился я.
        - Я думал. Только что с планеты поступил очень странный приказ. Мне было велено не пускать тебя внутрь «Кашалота», а если ты все же проникнешь на «Кашалот», арестовать тебя и удерживать силой до прибытия остальных. Приказ высшей степени категоричности. Подписано: «капитан Морж». Ну и как тебе это нравится?
        - Мне это совсем не нравится,- сказал я.- Почему ты не пытаешься меня задержать? Ты мог бы запереть меня в каком-нибудь отсеке.
        - Пожалуй, мог бы, но моя проблема в том, что я думающий компьютер. Во-первых, что ты сделал такого опасного, что тебя нужно арестовать (кто же арестовывает собственных детей?), а во-вторых, с каких это пор Морж стал подписываться
«капитан Морж»? У него всегда была привычка все сокращать. Я бы скорее поверил, если бы приказ выглядел так: «Лелик, удержи эту горячую голову от глупостей! Морж».
        - Это туманники,- сказал я.- Они захватили всех наших и встроили им магнитные схемы подчинения.
        Физиономия Лелика на мониторе уныло сморщилась.
        - Признаться, я не очень удивлен твоим сообщением. Я ожидал чего-то подобного. Значит, теперь независимо мыслящим остался только ты?
        - Выходит, что да.
        - В таком случае поздравляю! Согласно кодексу дальнего космоса, ты теперь капитан.
        - Я капитан?
        - Разумеется. Кодекс гласит: «В случае гибели, помешательства или любых других причин, вызывающих потерю независимости и здравости рассуждения, капитаном становится старший по званию после выбывшего члена экипажа».
        Не стану спорить, я был польщен. Я даже подумал, что, если когда-нибудь эта история благополучно завершится, мне всегда будет чем кольнуть Пельменя: ведь я был капитаном, а он нет.
        - Помнишь, ты рассказывал о мине. Тебе удалось ее обезвредить?- спросил я с беспокойством.
        - Нам подфартило,- не без гордости сообщил Лелик.- Знаешь, как действует эта бомба? Она изменяет структуру всех без исключения молекул и превращает их в камень. Сама по себе она не очень мощная, но если бы она сработала при включении двигателя... Бр-р, подумать страшно: «Кашалот» разнесло бы вдребезги. Представь себе, что произошло бы с атомами, если бы работающий двигатель окаменел.
        - А где бомба сейчас?
        - Да вон она лежит. Ты уже сколько времени на нее смотришь!- Лелик кивнул на лежавшую в углу кают-компании коробку.
        Я увидел самую обычную коробку из-под компьютерных дисков. Такие коробки валялись у нас на «Кашалоте» почти везде, и, думаю, инопланетяне, готовя бомбу, замаскировали ее под первое, что попалось им на глаза.
        - А она не сработает?- спросил я с опаской.
        - Сработает, если ударить ее об пол, но мне почему-то кажется, что ты не станешь этого делать,- пояснил Лелик.
        Внезапно на всех мониторах вспыхнуло крошечное пятнышко - к «Кашалоту» приближался еще один планетолет.
        - Ну и денек! У нас снова гости!- буркнул Лелик.
        - Это туманники! Ты не мог бы протаранить их?- спросил я.
        - Ты в своем уме? Туманники наверняка взяли с собой кого-то из наших. Если мы их протараним, они тоже погибнут!- урезонил меня компьютер.
        Несколько минут спустя планетолет уже входил в наши шлюзы. По монитору внутреннего наблюдения я увидел, что предположение Лелика оказалось верным. В грузовом отсеке планетолета в ужасной тесноте было набито все наше семейство. Пришельцы не рискнули оставлять их внизу и притащили с собой.
        - Вылезайте, рабы! Вы должны прочесать звездолет, найти взбунтовавшегося человека и шлепнуть его. Задача ясна?- приказал Мордатый.

«Рабы» встали и, выставив вперед бластеры, двинулись к выходу из шлюзового отсека.
        - Митрофан, у тебя есть какие-нибудь идеи?- спросил меня Лелик.
        - Вообще-то у меня есть один план. Прикрой меня!- сказал я и кинулся в свой отсек, пока преследователи не отрезали меня от него.
        В отсеке я схватил свою думалку, равнодушно резавшуюся в подкидного сама с собой, и, шепнув ей кое-что, прикрепил к нише над дверью.
        - Договорились? Сделаешь, что я просил?
        - Ишь ты какой хитрый! А что я с этого буду иметь?- немедленно откликнулась думалка.
        - Если справишься, я прикручу тебе дополнительную руку, о которой ты просила,- пообещал я.
        Думалка хмыкнула и ничего не ответила. Но мне показалось, что корыстная машина заинтересовалась. Тем временем я быстренько сотворил свою голограмму, усадил ее на стул напротив компьютера, а сам нырнул под кровать.
        Ждать пришлось недолго. Не прошло и десяти секунд, как люк отсека распахнулся и ввалился Пельмень. Он тупо озирался, а в руке крепко сжимал бластер. Увидев мою голограмму, Пельмень сразу стал палить, причем довольно метко. Первый же луч прошил голограмму насквозь и расплавил компьютер.
        Увидев, что я не пострадал, Пельмень глупо хмыкнул, а потом дуло его бластера стало медленно смещаться в сторону кровати. Очевидно, он все же сообразил, что это единственное место, где можно спрятаться.
        - Думалка, давай!- завопил я, проклиная ее на чем свет стоит.
        За мгновение до того, как мой брат нажал на курок, закрепленная над входом думалка протянула длинную руку и, нашарив у Пельменя за ухом магнитный датчик, сорвала его.
        Несколько секунд Пельмень стоял неподвижно, потом покачнулся и, выронив бластер, сжал себе руками голову.
        - Слышь, Митрофан, чего со мной такое?- недоумевающе спросил он.
        - Тебе установили датчик подчинения,- сказал я, колобком выкатившись из-под кровати и на всякий случай подняв бластер.
        Тут, окончательно очухавшись, Пельмень уставился на свой развороченный выстрелом компьютер и завопил:
        - Какой болван это сделал?
        - Довожу до твоего сведения, что упомянутый болван ты сам,- сказал я.
        - Это ты виноват! Не надо было сажать свою голограмму за мой стол! У тебя был твой стол, вот и посадил бы ее туда!- упрямо заявил брат.
        Я едва устоял на ногах от такого нахальства. Вот это да, нет, вы только слышали - и в этом-то весь мой братец!
        Думалка постучала его сзади пальцем по затылку.
        - Чего это она?- спросил Пельмень, оборачиваясь.
        - Она выражает свое мнение о твоих умственных способностях,- пояснил я.- А теперь слушай внимательно: ты должен помочь мне вытащить датчики у остальных. Запомни: они установлены за правым ухом!
        - Я все усек! Значит, мне придется и дальше притворяться зомбированным?- хмыкнул Пельмень и, вытянув вперед руки, двинулся к выходу.
        - Эй, не так явно! Смотри не переиграй!- крикнул я ему.
        Волновался я напрасно, Пельмень неплохо справился со своей задачей. Вначале он вытащил датчик у Яичницы и Коробка, а Коробок, в свою очередь, вытащил датчики у Моржа и Репки.
        Теперь зомбированной осталась только Дискетка, но она куда-то запропастилась, и мы так и не смогли ее разыскать. Все вместе мы собрались в навигаторской и стали совещаться, что делать дальше.
        - Подумать только, бедный мой мальчик! Мы едва тебя не убили!- воскликнула Яичница, обнимая меня. Мне еле удалось вырваться.
        - Вот это правильно! Сентиментальности потом, а пока займемся туманниками,- сказал Коробок и, дружески хлопнув меня по плечу, направился к выходу из отсека.
        Но было уже поздно. Соткавшись словно из воздуха, пришельцы шагнули нам наперерез, целясь из лучевых пистолетов. Один из них по-прежнему был моей копией, а второй - копией Моржа.
        - Репка, стреляй!- завопил я.
        Щитки на груди у Репки раздвинулись, и она открыла огонь из всего имевшегося у нее оружия. Мы поддержали ее из бластеров, но, к нашему удивлению, хотя лучи попадали в цель, пришельцы, ухмыляясь, продолжали как ни в чем не бывало стоять перед нами.
        Только сейчас мы рассмотрели, что Йох держит в руке небольшой темный цилиндр, от которого расходится нечто вроде лучевого веера.
        - Че вылупились? Поглощающего поля не видели?- захохотал пришелец.- Оно классно защищает от всякого оружия, правда?
        Мордатый подкинул на ладони лучевой пистолет, однако стрелять пока не спешил.
        - Отлично! Просто отлично!- сказал он.- Мы не исключали, что ты снимешь у них датчики, но это нас не беспокоило! Главное было - собрать вас всех в одной каюте и уничтожить! Вы были негодными рабами, слишком тупыми и медлительными! Йох, куда ты сунул бомбу, которую мы сделали вчера?
        - Она под двигателем.
        - Нет, я не о той...- поморщился Мордатый.- Где другая бомба?
        - А, ты о второй? Она в планетолете.
        - Ты не взял ее с собой, осел! Я же просил!- рассердился Мордатый.- Ладно, пошли за ней девчонку!
        Йох шагнул в сторону, и за его спиной я разглядел Дискетку.
        - Эй ты, маленькое ничтожество, а ну живо неси сюда коробку из планетолета!- велел ей Йох.
        Зомбированная Дискетка повернулась и вышла.
        - Дискетка, стой!- закричали мы, но она даже не повернулась.
        Отчаяние захлестнуло нас. Неужели нам сейчас предстоит погибнуть?
        - Одно нас утешает, что вы тоже взорветесь вместе с нами,- сказал Морж.
        Йох расхохотался.
        - Ты, в натуре, тупой! Это особая бомба, она сделана специально для гуманоидов и ваших роботов! Вы разрушитесь за несколько мгновений, нам же она не повредит.
        В отсек вошла моя сестра. Она шла ровно, глядя прямо перед собой, и держала в руках коробку из-под дисков.
        - Не делай этого, доченька! Нет, не надо!- закричала Яичница, но Дискетка не слушала ее. Она подошла к Мордатому и протянула ему коробку.
        - В натуре, это символично - получить смерть из рук маленькой девчонки, которую вы все так любите! Ну ладно, хватит болтать! Вам конец, ничтожества! Да здравствует сильнейшая цивилизация туманников!- И Мордатый, захохотав, швырнул коробку на пол.
        Грянул взрыв, и все заволокло мелкой пылью. Я думал, что мы сейчас исчезнем, но мы были целы. Когда же пыль рассеялась, мы увидели посреди отсека две каменные статуи - все, что осталось от туманников.
        - Ничего не понимаю! Как же так?- озадаченно сказал Морж.
        Он обошел вокруг статуй, которые на наших глазах покрылись мелкой сетью трещин и, став песком, осыпались на пол.
        Дискетка подбежала к маме и уткнулась головой ей в живот. Обняв дочку, мама скользнула рукой ей за ухо, но датчика там не было.
        - А как же твой датчик?- спросила она удивленно.
        - А, датчик!- отмахнулась Дискетка.- Он выпал, еще когда мы летели на планетолете, а потом я немножко поплитволялась. Здолово у меня получилось? Плавда?
        - Еще как! А где ты взяла эту замораживающую бомбу?
        - Мне Лелик подсказал, где ее найти. Когда они послали меня за бомбой, я не пошла к планетолету, а отплавилась в кают-компанию и там взяла длугую колобку,- сказала Дискетка.
        Теперь нам все стало ясно: вместо того чтобы воспользоваться бомбой, изготовленной для нас, пришельцы взорвали ту, что показывал мне Лелик.
        Мы подошли к иллюминатору, где, покрытая белым покрывалом облаков, словно невеста фатой, светилась в щедрых лучах Веника прекрасная планета. И эта планета готова была стать нашим домом. Меня захлестнула волна бесконечного счастья, счастья, которое теперь будет длиться вечно.
        Именно в тот день я собрал из деталей игрушек небольшой компьютер. Вставил в него микрофонный разъем и, соединившись с выносной антенной лазеростанции, стал посылать на Землю сообщения о пришельцах.
        - Дурак,- сказал Пельмень.- Твое сообщение услышат в прошлом, и тебе никто не поверит.
        - Кто-нибудь обязательно поверит!
        Прежде чем покинуть «Кашалот», мы сели за лазеропередатчик и отстучали на Землю сообщение:

«Уважаемые земляне!
        Недавно открытая планета Воображения ждет вас. Помните, что благодаря существующему здесь ментальному полю планета исполняет все желания. Здесь материализуется любая мечта, как светлая, так и темная.
        В связи с этим предлагаем вывесить в атмосфере планеты огромные голографические буквы, гласящие:

«ЛЮДЯМ С ПЛОХИМИ МЕЧТАМИ СТУПАТЬ НА ПЛАНЕТУ ЗАПРЕЩАЕТСЯ».
        С уважением папа Морж, мама Яичница, Дискетка, Пельмень и Митрофан, а также роботы - Репка и Коробок.
        Р.S. Мы ждем вас, до встречи!»