Извлекатели. Группа "Сибирь" Вадим Владимирович Денисов
        Извлекатели #1
        Так не должно было случиться. Однако вышло так, как вышло. Глядя из привычной и, как выяснилось в сравнении, очень комфортной реальности на окружающий мир, понимаешь - шансов пройти правильной траекторией у нас было немного. Здесь же эти шансы безнадёжно упущены. И никто из жителей России-2 не знает, что всё могло сложиться совсем иначе. Не в кухонных фантазиях, а на самом деле. Рассказать бы: «Знаете, есть такая Россия, где…». Но это действительно навсегда. Вот только смотреть со стороны на агонию распадающейся, преданной страны тяжело, страшно. А ещё очень жаль простых людей, которые ничуть не изменились, забери их отсюда, и они быстро освоятся у нас. Почему бы нет?
        Вадим Денисов
        ИЗВЛЕКАТЕЛИ
        ГРУППА «СИБИРЬ»
        Состав группы:
        Кромлев Павел, позывной «Кром», командир группы «Сибирь», 38 лет, уроженец Новосибирска, проживает там же. Стаж работы в организации «Экстра» - три года, выполняет третий рейд. Образование высшее экономическое. Не женат, детей и близких родственников не имеет.
        Потапов Иван, позывной «Фантомас», боец-оперативник, специализация - транспортное обеспечение. Уроженец Нижнего Новгорода, проживает в Красноярске. 31 год, стаж работы в организации «Экстра» - два года, выполняет второй рейд. Образование высшее техническое. Сирота, воспитывался в детдоме, родителей не знает. Не женат, детей и близких родственников не имеет.
        Осипенко Михаил, позывной «Лаки», боец-оперативник, специализация - силовое обеспечение, уроженец Казани, проживает там же. Образование высшее юридическое, 28 лет, стаж работы в организации «Экстра» - один год, выполняет первый рейд. Не женат, детей и близких родственников не имеет.
        Рассказывает Михаил Осипенко.
        Глава первая
        Прибытие
        Самолёт крепко тряхнуло. И опять желудок взлетел под горло.
        Тряхнуло ещё раз, с верхней полки свалилась в проход объёмистая чёрная сумка, возле иллюминатора что-то тихо треснуло и тоненько зазвенело. Протяжно так. Долетит эта развалина или нет?
        В своей бескорыстной любви к авиации я, конечно, готов закрыть глаза на многое и летать на врождённом оптимизме. Но только до определенного предела. Он, предел, наступил почти сразу после взлёта, оттого и возникло лёгкое чувство тревоги. Потому что эксплуатация этого борта - неуважение к старости и преступление против права человека на жизнь. Чувствуется, что аэроплан нам достался, скажем так, весьма заслуженный. Однако жадные владельцы авиакомпании упрямо выжимают из него лётный ресурс, до последнего винтика и шпильки.
        Куда ни посмотри, как ни повернись, везде что-то неприятно звенит, потрескивает и вибрирует. Спинка определенного билетом кресла категорически не хотела фиксироваться в любых положениях, отличных от вертикального. Мне повезло, одно место в ряду оказалось свободным, и я смог пересесть на соседнее кресло с исправно функционирующим механизмом.
        Когда я в последний раз летал на Ту-154? Забыл уже. Много лет назад, в далёком счастливом детстве. Никаких подробностей толком не вспоминается о тех детских полётах, даже интерьеры забыл. И вот, ёлки, вспомнилось… Здесь - по мелочам и в целом, - всё отличается от ставших давно привычными салонов наших «сухих», МС-21, «арбузов» и «боингов».
        Хороший самолёт, между прочим. Если он находится в отличном технически состоянии, конечно. Даже замечательный, пусть и безнадёжно устаревший. Лишь бы долетел.
        Двигатели расположены в хвосте, шумят они не сильно, вполне можно разговаривать, не повышая голос. Звук у движков «тушки» специфический, свистящий, и воспринимается он гораздо приятней, нежели гудение двигателей «аэробусов». Характерно, что в салоне Ту-154 совсем не слышно шумов работающей гидравлики. В А-320, например, в отличие от машины Туполева, закрылки выдвигаются громко, словно расположены под сидением, а звуки выпускаемого шасси вообще заглушают движки.
        За время полета лайнер если и попадал в зону турбулентности, то она совсем не ощущалась. Не трясло. Плавный взлёт, спокойное движение на эшелоне, дай бог, чтобы и посадка прошла ровно... Вот только взлетели не сразу. Пилоты запустили двигатели, и почти тут же почему-то отключили, снова запустили и снова отключили. Дальше - больше, к самолету подскочила техничка или аварийка, из которой выбрались несколько техников, началась непонятная суета. Народ плющил носы об иллюминаторы, смотрел на мастеровых и настороженно перешёптывался. Наконец возня у самолета закончилась, техничка неспешно отъехала, двигатели запустились, и мы наконец-то пошли на взлёт.
        А вот на подлёте опять началось.
        Да, сам аэроплан старенький, да, именно этот борт ещё и дряхленький, если мягко сказать. Без каких-либо современных наворотов. Нечего тут пассажиру ожидать в плане повышенного комфорта и качественного сервиса, зато не приходится и расстраиваться. Летишь, бывало, на «боинге», экраны есть, а фильмы не показывают. А вот ширина и шаг кресел в «тушке» меня совершено не устраивают, при моем-то росте в сто девяносто... Колени упираются. А ещё в салоне пахнет ядовитой химией дешёвого стирального порошка и табачным дымом, последнее обстоятельство повергало меня в шок. Чем дальше я пробирался по тесному проходу к туалетам в хвосте, тем сильней и паскудней воняло куревом.
        Три последних ряда оказались свободными. Там, ближе к двигателям и туалетам, пассажиры обычно сидеть не хотят, при неполной загрузке самолёта пересаживаясь на другие места.
        Во втором от хвоста ряду вольготно расположился единственный пассажир - рано постаревший мужчина с каким-то словно сжатым лицом землистого цвета и нездорово выглядевшими короткими волосами на маленькой голове, Известное дело, в местах заключения лишнего здоровья не наберёшься. Ширпотребовский костюмчик, белоснежная рубаха, расстёгнутая почти до пупа, и тяжеленная золотая цепура с распятием. С «гимнастом», как говаривают в определённых кругах. На двух откинутых столиках стояли две пустые бутылки из-под шампанского и чашка с чёрной икрой, больше никакой закуски не было.
        Вряд ли это вор в законе. Их реально мало, и настолько вызывающе они себя вести не будут. Занятный персонаж, определенно не вор в законе, да и на положенца-смотрящего вряд ли потянет, фактура не та. Положенец, он кто - начальник криминального участка, особый человек, который должен представлять в конкретном месте интересы «законников» и следить, чтобы территориальные коммерсанты и бандиты исправно отчисляли деньги в общак. А этот персонаж больше похож на бывалого блатняка из пристяжи реальных криминальных авторитетов. Инструкторы «Экстры» подробно растолковывали об иерархии и прочих особенностях организации криминального мира - насущная необходимость для успешного выполнения служебных заданий.
        Он и курил, подлец. В данный момент времени этот весьма примечательный человек не затягивался, но его сигарета демонстративно выпускала в искусственную атмосферу салона струйку вонючего дыма. Рядом гордо лежала красная пачка с надписью «Мальборо». Смотрите, мол, мне всё можно, вообще всё! Однако маленькие цепкие глаза, привыкшие коротко и ясно отдавать команды подчинённым, сейчас были несколько растеряны. Не своя хавира, не его это атмосфера, не понимает он её. Здесь гораздо шумней и воняет туалетом, но теперь это его временная зона, никто не подсядет. Тут тесно даже при пустом ряде кресел, а мимо постоянно снуют озабоченные хмурые люди, не по статусу высокие, опасно нависающие... Вот так, ещё и ботва шастает. Не помогает даже показная распонтовка - спинки кресел ряда, что перед ним, стоят вертикально, глухим тюремным забором, и никто не видит, как он здесь старательно жрёт чёрную икру, которую в этом мире могут себе позволить лишь немногие, и как залпом пьёт из обычного стакана дорогущее шампанское.
        На меня уголовник глянул лишь мельком, без оценки. Уголовнику со стажем за время полёта всё надоело, он, как и остальные пассажиры, смертельно устал, и просто хотел как можно раньше оказаться в Домодедово.
        - Зая, кудряшки поверни сюда! - громко крикнул он стюардессе, привставая и взмахивая десятидолларовой бумажкой. - Хлебца мне доставь, чёрного!
        Туалеты были заняты, пришлось ждать рядом, стараясь не дышать глубоко. В закутке тоже курили, парочка мужиков устроилась прямо возле кабинок. Заодно эти двое пили тёплую водку из горла большой угловатой бутылки. Ну а что, заплатили девочкам, те глазки и прикрыли...
        В толчке, другого слова не подберу, было ещё хуже, к тесноте добавилась хорошо видимая мерзкая грязь. Крышки отваливались, бумажных полотенец не было, вода текла еле-еле. С ненавистью заглянув в мутное зеркало, я сам себе посмотрел в глаза. Они у меня бесцветные, говорят, что радужка излишне светлая, поэтому многие находят мой взгляд пугающим, безжизненным. Глаза были явно недовольны. Что ж тут поделать, терпите, родные... Несколько раз пригладил мокрой рукой серый ёжик, энергично потряс головой, брезгливо открыл мизинцем дверь и вышел. И тут же услышал грубый голос уголовника.
        - Чего-о? Рот закрой, морковка! Холодное неси, без балды, тёплое я тебе на башку вылью, кукла!
        Отведя душу, мужчина, спокойно достав из внутреннего кармана пиджака нож с длинным клинком и наборной ручкой, принялся неспешно нарезать тонкие ломтики чёрного хлеба на ещё более мелкие кусочки. Рядом демонстративно выложена пачка долларов - рассчитываться будет. Глазам не могу поверить, ему ещё и «холодняк» разрешили на борт протащить, немыслимо! Прав Кромвель, такую Россию сложно исправить. Момент упущен. Да и исправлять никто не будет.
        Отчаянно захотелось с короткого замаха вставить правой в эту рожу сжатый добела кулак с набитыми на макиварах косточками и сразу продолжить работу серией на убой, чтобы уже через секунды скотина перестала дышать - я это умею. Надо будет накрыть обмякшее тело уголовника тощим синим одеяльцем и сунуть все эти доллары стюардессам в лапу, чтобы отвели глаза до высадки. И ведь согласятся! Хотя нет, не прокатит. К ЧП со смотрящим они прикасаться не захотят. Это мне неизвестно, как выглядит пахан, крышующий Домодедовский район. Они многих в лицо знают, и хорошо представляют, какими последствиями подобное ЧП может обернуться.
        - Как там, всё нормально? - лениво поинтересовался Кромвель, повернувшись от иллюминатора. - Что-то ты бледный какой-то.
        - Ты урку в хвосте видел?
        - Ну.
        - Финкой хлеб режет. Ничего не боится.
        - Да? Смело, это уже почти перебор, - вскинул чёрные брови командир группы. - Но это ведь не ствол. Ты ведь не удивляешься?
        - Удивляюсь, - буркнул я.
        - Ничего, главное в нашем деле это сдержанность, Михаил. Сдержанность и собранность. Волю себе не давай и меньше переживай, сгоришь. Это твой первый рейд, у меня поначалу так же было... Потом станет проще.
        Старшего нашей группы зовут Павлом. Павел Кромлев, он же Кромвель, изредка Кром, для эфира. Это невысокий мужчина тридцати семи лет, спортивный, резкий, чуть полноватый, лишний вес выдает легко угадываемый под футболкой живот. Кромвель не любит короткие стрижки, следя за тем, чтобы его почти идеально чёрные волосы не были длиннее указательного пальца, ни больше, ни меньше. А вот позади длинные, иногда он собирает их в хвост. Лицо у Кромвеля чистое, нос не переломан, несмотря на многолетние занятия боксом и прочими единоборствами. Вид у группера обычно сонный, Паша действительно любит поспать. Глаза серые, лицо неброское. Такие люди и не должны выделяться. Говорят, что и я бы не особенно выделялся, если бы пореже смотрел людям в глаза. И если бы не рост.
        Посмотрел на наручные часы - подходим, скоро посадка. Газеты и журналы на бюджетном рейсе не разносили, как и бортпитание, такое удовольствие доступно только за наличные. Кромвель не стал ничего заказывать, он вообще не хочет привлекать к группе внимания. Нигде и ни в чём.
        Вздохнув, я высунулся в проход и обратил внимание на мужичка с напряжённой спиной, замершего в кресле через четыре ряда впереди. В ожидании прилёта он вытащил из-под ног и положил себе на колени блестящий серебристый кофр на замках. Такие чемоданчики с рифлёными стенками я только в кино видел. Однако же меня больше удивлял не излишне броский «дипломат», а хромированный наручник на правой руке, соединённый с чемоданчиком длинной цепочкой! Тихо присвистнув, я поманил Кромвеля пальцем и отстранился влево, позволяя выглянуть и ему.
        Оценив увиденное, Паша резюмировал:
        - Идиот. Мишень себе на груди нарисовал. Надо же, ведь никак не переведутся...
        - Может, его тоже встречают? - неуверенно предположил я.
        - Какая разница-то? Здесь человека заказать - десять тысяч баксов, если чисто и с гарантией. На тяп-ляп можно найти исполнителя и подешевле.
        - А предупредить?
        - Думаешь, ему не говорили? Ну-ну. Здесь никто не будет предупреждать, он уже чумной. Знаешь, сколько долларов стохами влезает в «дипломат»?
        - Лимон? - взял я с запасом.
        - Не... Сразу-то вам миллион подавай! Даже если это будут девственно новые банкноты в упаковке Центрального банка США, то всё равно миллион не поместится. Семьсот пятьдесят тысяч.
        Уточнять, откуда Кромвель это знает, я не стал. Он не любит попусту сотрясать воздух, если говорит что-то, то знает точно
        - Мы же возим, - неожиданно брякнул он, заставив меня выпучить глаза.
        - Чего-о?
        - Не волнуйся, столько у меня нет, бухгалтерия «Экстры» не настолько щедра, как это может показаться новичку. Но есть... Так, значит, на выходе держимся от него подальше, такой идиот к успеху не придёт, - предупредил Павел.
        - Принял.
        Загорелось световое табло, сообщавшее, что жертвам рискованного перелёта пора пристёгивать ремни. По салону, даже не пытаясь выглядеть женственно, усталой коровой прошлась дородная стюардесса в синем. За ней через полминуты - вторая, худая и злая, как собака.
        - Семь раз повторять? Убираем ребёнка от окна, мамаша! Не понимаем, что ли? Пристегнитесь, мужчина! - рявкнула она где-то позади.
        Мы с Пашей - образцовые пассажиры. Дисциплинированно пристёгнуты, столики убраны под щеколду, спинки кресел приведены в вертикальное положение. Нам не вставили. Стюра удалилась, табло почему-то пару раз мигнуло, и почти сразу «тушку» сильно и долго затрясло. В салоне кто-то вскрикнул.
        - Глотни, боец, чтобы довезли живьём! - группер протянул обтянутую чёрной кожей фляжку. Я пригубил и огляделся, не заметил ли кто.
        Тряхнуло ещё раз. Заплакал ребёнок, речитативом запричитали женщины.
        - Что там у стюр? - тихо спросил Паша, кивнув в сторону прохода.
        - Сидят пристёгнутыми, морды каменные, ничего не выражают, - зябко пожал я плечами, оценив поведение стюардесс. Трансляция молчала, пассажирам, похоже, никто и ничего не собирался объявлять.
        Тут нас крепко мотнуло в третий раз, нос самолёта пугающе опустился, раздался громкий треск и скрежетание. Салон хором охнул, взвизгнул и почти сразу заорал на голоса.
        - Твою ты мать... - прошипел я сквозь зубы.
        Кромвель, отвернувшись к иллюминатору, что-то внимательно разглядывал. Трясти наконец-то перестало, теперь самолёт шел ровно, с небольшим тангажом, характерным для глиссады. Салон быстро успокоился, чувствовалось, что народ в салоне собрался опытный, тёртый, привычный ко всему. И не такое доводилось пережить.
        Нервы выматывал регулярный треск, мне казалось, что от несчастной потрёпанной «тушки» постоянно отваливаются лишние детали, к земле устремляются гайки и болты, куски дюралюминия и целые колёса с вылезшим кордом.
        - Интересно, эта развалина всё-таки долетит? - хрипло поинтересовался я, бодрясь изо всех сил.
        - Долети-ит, - совершенно спокойно протянул Кром. - Москва внизу распласталась, глянь сюда.
        С высоты это Подмосковье ещё не знакомого мне мира на первый взгляд ничем не отличалось от нашего, по крайней мере, на ближних подходах к аэропорту «Домодедово». А присматриваться я не успевал, не хватало ракурсов и времени. Зараза, опять качели! И опять что-то отвалилось!
        - Паша, а тут везде подобная рухлядь летает?
        - Почему же? На коммерчески выгодных линиях используют вполне нормальные борта, приличненькие «боинги» и «аэробусы». На остальной «внутрянке» - такие. Это что, есть и похуже…
        - Офигенно! А в загранку?
        - В Евросоюз можно улететь только иностранными компаниями, российские борта туда не пускают под разными предлогами. Так что этот рынок полностью захвачен, в основном немцами. Ещё недавно российские чартеры летали в Турцию и Египет, но у египтян третий год идёт междоусобная война, если ты помнишь, а с турками, после того, как их спецназ появился на Северном Кавказе, дипотношения разорваны. В итоге все, кто может себе это позволить, в летний сезон летает на ЧПК - Черноморское побережье Кавказа. Я туда три раза летал, попадались нормальные машины. Правда, по здешним меркам дороговато.
        - А поездом, не?
        - Хрен ты в сезон достанешь билеты на южное направление, только загодя. Составов не хватает, скорость из-за износа путей маленькая.
        - На авто?
        - По этим дорогам? Только если на БТР, - усмехнулся он. - Знаешь, какое в сезон количество нападений на отпускников?
        - И знать не хочу, - быстро ответив, я задал свой вопрос: - На Красноярск такие же летают?
        - Такие же. Ещё есть убитые «боинги», если повезет, хотя, по-моему, они помнят ещё Олимпиаду-80... Миша, это же сверхбюджетные рейсы, чего ты хочешь? Из Волгограда на Москву почти никогда полный салон не набирается. Я вообще стараюсь такими рейсами без крайней нужды не летать.
        Выслушав короткую лекцию, я примолк. Питание за отдельную плату, багаж по самому минимуму. Даже страховка добровольная! Скорее всего, мы с Кромом одни из немногих, включая уркагана в хвосте, кто всё-таки застраховался.
        Машина качнулась, поправляя курс на глиссаде, и ускоренно пошла к полосе.
        Ну, что ты будешь делать, опять трещит! Внезапно включилась радиотрансляция, и по душному салону поплыли звуки дурацкой и до невозможности прилипчивой чешской песенки «Йожин с бажен», я сразу же её вспомнил!
        И мы, трясясь от страха в неисправном самолёте, с каким-то фатализмом шли на посадку под этот издевательский напев! Откидной столик передо мной сам собой упал на колени. Да что же такое творится-то, хоть колёса у этого воздушного корыта смогут выйти исправно? Господи, пронеси мимо ада!
        - Слушай, Паша, так может, лучше на поезде в Красноярск маханём, а? Убьёмся ведь нафиг, не выполнив задания.
        Теперь показалось, что затрещало левое крыло, а Кромвель, услышав очередной пугающий звук, ответил так:
        - Гады, на износ машину гоняют. Есть резон в твоём предложении, товарищ боец, есть. Особенно если учесть, что будем при оружии. Если поездом, то получится забрать посылочку в Новосибирске, нужно будет позвонить, кстати, - он тяжело вздохнул.
        - Хотя и на «железке» тут, Миша, как в фильмах о Гражданской войне, - продолжил он. - Всё развалили! Но поезда вроде бы пока бьются редко... В общем, посмотрим по ситуации, может, кому-то из группы придётся и самолётом.
        Можно было только позавидовать шпионскому спокойствию командира. Надо отвлечься.
        Тут мне вспомнилось, что давно пора задать ему интереснейший вопрос. Я не мог не спросить об этом у своих инструкторов, но был отшит, отбрит, а после снабжён инструкцией - этой темой больше не интересоваться. Спрашивать личного наставника тоже было бесполезно, тот лишь посмеивался, отделываясь общими словами, и сразу сворачивал тему, утверждая, что это не существенно. Да как же не интересоваться?
        - Кром, скажи, а наши искали в этом мире Путина? Где он вообще?
        Командир ничуть не удивился. Конечно, ребята и сами задавались таким вопросом.
        - Понятия не имею, Миша. Наверное, где-то в Питере, таксистом работает, если жив и здоровье позволяет.
        - Запасной президент всё-таки… - осторожно прошептал я. - Ещё и моложе.
        - Да никакой он не запасной! - поморщился группер. - Ты просто не представляешь, насколько сильно должность формует личность, какие линии гнёт. Как она меняет её в самой сути. Россия изменила Путина, она его сделала. И только потом он начал изменять саму Россию… При прочих равных, один и тот же человек может стать как вождём нации, так и обычным добросовестным клерком. Или таксистом-ворчуном. Путину потребовалось пройти все ступени, чтобы стать тем, кем он стал. Убери один лестничный марш, и получишь совсем другой результат. Здесь уже ничего не изменить.
        - Ну, а если хотя бы двойником?
        - Чего-о? Ты, смотрю, не понял. Это уже не существенно, Михаил, - повторил он инструкторские слова.
        - Да понял я.
        - Вот и хорошо. Да и… Короче, мы такого задания от «Экстры» не получали, а о делах центровых коллег, как ты знаешь, нам знать не положено. Нам и своих заданий, во! - он провёл ладонью нал головой, словно поправляя и без того всегда аккуратную причёску, - по маковку!
        - Значит, всё-таки могли украсть? - не сдавался я.
        - Тьфу на тебя! Ремень подтяни, садимся!
        Колёса «тушки» вполне корректно стукнулись о бетонные плиты полосы, летчики, к их профессиональной чести, не скозлили. Реверс натянул привязные ремни, пассажиры стали радостно хлопать в ладоши. Чехи допели свою назойливую песенку.
        Долетела, развалина!
        - Наш самолёт произвёл посадку в столичном аэропорту «Домодедово»! - произнёс динамик. - Температура воздуха в Москве...
        Тут старый динамик, устав так долго трудиться, хрюкнул, зафонил и выключился. А бортпроводницы без аудиотехники надрываться не собирались.
        Прибыли. В столицу нашей чужой Родины.
        В странный мир пути не туда.
        Потапов нас почему-то на выходе не встречал. Третий агент группы «Сибирь» или, как порой говорит Кромлев, боец, по какой-то причине задерживался. Мы долго ожидали начала выдачи багажа, толпились вместе с остальными пассажирами, чтобы в числе первых получить два маленьких серых чемодана. С выдачей - полный бардак. Народ с трёх рейсов нетерпеливо толкался вокруг неподвижной резиновой змеи, громко возмущался, бегал куда-то с претензиями, и опять скандалил у транспортёра... Нервы у всех были на пределе.
        - На выходе в зал прилёта упрёмся в толпу. Там будет много бомбил, очень много. Ни с кем не разговаривай, - строго предупредил группер после того, как мы выцарапали из кучи-малы свои чемоданы. - Не поворачивайся и не обращай внимания, даже если будут хватать за руку. Тем более не бей никого, привлечём внимание.
        - Помню, инструктировали.
        - Во-во. Подожди-ка, на твоём чемодане замок вскрывали, видишь? Что-то ценное там было?
        - От, суки! Не-ет... Всё ценное при себе, - я похлопал по карманам летней бежевой куртки. - Ну, сволочи, что тут сказать!
        - На месте, говоришь? Тогда плюнь, просто уходим. Режем строй бомбил плечами и сразу сворачиваем направо. Если повезет, то найдём в зале свободные кресла, там я спокойно позвоню Ивану.
        Ваня прибыл в Москву заранее, квартирьером, готовился к приёму группы.
        Людей, встречающих прилетевшие рейсы, действительно оказалось много, и почти все - предельно наглые таксисты, выискивающие потенциальных клиентов. Никогда и нигде я не видел столько бомбил. Их никто не гонял, не мешал приставать. Чувствовалось, что здесь работает одна большая группировка опытных профессионалов, хороших психологов, умеющих и уговорить мягко, и надавить вовремя. Среди встречающих были заметны люди с испуганными лицами и табличками в руках. Они хорошо понимали, что в тревожной действительности сам факт индивидуальной встречи в аэропорту уже указывает наблюдателю, если не на особую важность, то на определённую состоятельность прибывшего.
        Таксисты - особая тема. Аэропорт Домодедово всегда был вотчиной подольских бомбил и девятого Таксомоторного парка Москвы, где подольские таксисты работали ещё во времена СССР. Развернувшись в девяностые, они начали тяготеть к бизнес-проектам, достаточно вспомнить легендарный «Союзконтракт» с его куриными окорочками. Домодедовские таксисты - подразделение подольских. Мне было противно смотреть на это жёстко структурированное внутренними криминальными законами скопище: стоящих впереди полновластных хозяев аэропортовской логистики, людей с наглыми рожами и крутящимися брелками в руках, и бесправных чужаков позади них. В этом загоне уставший от перелёта пассажир должен растеряться, плюнуть на плохо видимых за спинами в кожанках встречающих и согласиться на предложение бомбил.
        Вскоре от колонны прилетевших не осталось никого, всех растащили по нелегальным таксомоторам. Интересно, курсирует здесь хоть какой-нибудь общественный транспорт, шаттлы от аэропорта до ближайшей станции метрополитена катаются? Командир ответил, что ходят маршрутки - частные «Газели», принадлежащие таким же пиратам вольного промысла, исправно отстёгивающим долю своей крыше. Муниципальные автобусы прибывают редко и непредсказуемо.
        - Аэроэкспрессы?
        - Откуда они возьмутся, Лаки, рановато им... Если уж у нас скоростные электрички с Павелецкого вокзала только в 2002 году запустили, то здесь вообще в ближайшие годы вряд ли что-то срастётся.
        Позвонить Павел не успел, Иван увидел нас первым.
        - Добро пожаловать в столицу! Как долетели, смертнички? - поинтересовался он после короткого рукопожатия.
        - Как экипаж бомбардировщика на обратном пути под зенитками - на честном слове и на одном крыле, - в тон ему ответил усмехнувшийся Кром.
        - А я тебе говорил, что надо поездом! - улыбнулся Иван, запуская руку во внутренний карман тонкой черной кожанки. - Три раза время на крыльях сэкономишь, а на четвёртый раз отправишься прямиком к Создателю... Мишка, держи свой телефон, номера уже вбиты.
        - Типун тебе на язык, - махнул на него Паша.
        Экипировка нового участника группы началась. Я взял протянутый телефон Nokia-3310, один из самых знаменитых и популярных кнопочных мобильников в мире, причём не за счёт процессора, мегапикселей, разрешения экрана или толщины корпуса. Надёжный, как танк. Здравствуй, время надписей «отправь SMS, чтобы заказать рингтон»! Знаю заранее, что в пригородных электричках и в киосках за десять - пятнадцать рублей продают цветастые брошюрки с кодами популярных в сезоне мелодий и простеньких картинок. Вводишь на телефоне нужную комбинацию символов и получаешь новую картинку или мелодию. Помню, расходились брошюрки, как горячие пирожки…
        Да, это реально неубиваемая модель, способная без проблем работать годы напролет. Такой телефон имелся у отца, и он иногда давал мне поиграть на нём с полчасика. Примитивной игры Snake, ядовито-зелёной подсветки экранчика и набора монофонических рингтонов было вполне достаточно для абсолютного мальчишеского счастья.
        - А можно чего-нибудь посолидней? - уныло поинтересовался я у Потапова.
        - Чего изволите, Sony-900, Nokia-8800? Принципиальной разницы никакой.
        - Вообще-то, хотелось бы смартфон с тачскрином, можно на «андроиде».
        - Лаки у нас крутой! - восхитился Иван. - Извините, товарищ крутой, докладываю: из андроидных в конце года ожидается HTC, совсем недавно появился первый айфон, а Nokia-5800 прибудет в Россию только осенью.
        - Осени ждать не собираемся, - предупредил группер.
        - Вот так, привыкай! - подмигнул мне Ваня. - Смартфоны, видишь ли, здесь только начали входить в моду. В Москве они уже воспринимаются прохожими нормально, а вот в провинции каждый обладатель такой игрушки автоматически становится заметным. Ты ещё белые эппловские наушники там надень, ага...
        Аргументировано возразить я не успел, так как Павел спокойно извлёк из кармана тот самый свежий айфон, дунул на него и потыкал в экран пальцем.
        - Мобильный интернет пока никакой, плохо тянет, поисковик еле открывается, - посетовал он.
        Свой телефон Кромвель забрал из схрона возле волгоградской точки выхода, в моём же отныне личном ящичке ещё ничего не было. Не накопил добра, и в Волгограде ничего не купили. Не было времени, мы почти опаздывали на рейс.
        - Вот! - воскликнул я, показывая на шефа.
        - Он командир, ему можно, - пожал плечами встречающий. - А вообще-то, сейчас статусными считаются КПК со стилусом.
        - А кабельный инет как? - не успокаивался я.
        - В Москве и Питере вовсю прокладывают широкополосный интернет, он уже почти везде есть, - ответил Потапов.
        - Не волнуйся, «звонилка» сейчас не главное. Купим мы тебе и ноутбук, и КПК со стилусом.
        - Ноутбук это хорошо, а уж я его доведу до ума, компьютеры моя тема…
        - Знаю, Миша. Где машина-то, Иван? - спросил командир.
        - Там стоит, - Ваня неопределённо махнул рукой в сторону улицы, - пришлось ставить подальше, если ближе, бомбилы колёса проткнут. Пошли через зал.
        - Может, на свежий воздух выйдем? - предложил я. Мне действительно хотелось капитально прочистить лёгкие.
        - Говорю же, далеко. Асфальт разбитый, все колёса на чемоданах растеряете, пока допилим, - широко улыбнулся встречающий.
        Иван Потапов ростом пониже меня, но повыше Кромвеля. Если группу поставить в ряд по стойке смирно, то линия макушек будет ровной. Снизу вверх, по старшинству. Потапов крепок и ловок, альпинист и скалолаз, силен физически. Впрочем, других в группе нет. Позывной у него звучный - Фантомас. Действительно, похож, та ещё лысая башка... Но позывные мы стараемся всуе не упоминать. Ширококостный, крепкий от природы, когда надо дерзкий, способный постоять за себя. Чтобы сгладить кинематографический эффект и не пугать людей, Ваня прикидывается простачком из пригорода, часто улыбается и вообще активно работает с мимикой, что позволяет ему, в зависимости от ситуации, косить то под честного труженика подмосковных ферм, то под безобидного гастарбайтера-дворника. Он отлично перевоплощается. А ещё Потапов ворчун.
        - В руке понесу, подышать охота, - упрямился я.
        - Там прорва курильщиков, не подышишь, - отрезал Кромвель.
        Не мой день.
        Постепенно набирая скорость, мы двинулись вдоль бесконечной череды ярких ларьков с самой разнообразной продукцией, мимо завлекающих слоганов рекламных щитов и танцующих огней игральных аппаратов. Группа торопливо вышагивала через это грандиозное сооружение, хорошо знакомое, в чём-то родное и одновременно неприятное, всё ещё живущее по законам дикого рынка.
        Здесь всё напоминало растревоженный пчелиный улей. Потоки разношёрстной публики двигались в разных направлениях, параллельно и поперёк. Ручейки людей постоянно сталкивались, ругались и толкались, закручивались водоворотами, сплетались в скандальчики и расплетались по зову информационной системы аэропорта. Челноки, прибывшие очередным рейсом из Стамбула, торопливо шли с тележками и огромными клетчатыми сумками, неизменными в любой реальности. Чуть в стороне двигались представительные мужчины в дорогих костюмах и с чемоданчиками «Самсонайт». Рядом с папиками, распространяя вокруг ароматы дорогого парфюма, гордо шествовали разодетые супруги и дочери.
        Тесными группами торопились к выходам простенько одетые европейцы из туристских групп. Радуясь окончанию долгого перелёта, они были настроены благожелательно. Африканцы и азиаты с некоторой опаской присматривались к суровым русским реалиям. Просочившиеся сквозь кордоны бомжи вжимали голову в плечи. Мамаши с детьми, вынужденно отягощённые огромными чемоданами, командировочные налегке, технический и лётный состав в красивой униформе - всё они смешались в непрерывно двигающуюся пёструю массу, наполняя гомоном огромные залы.
        Из каждого ларька доносилась плохого качества громкая музыка, соответствующая личным вкусам владельца. Преобладал Дима Билан, и здесь оседлавший «Евровидение», и румынская группа «Моранди». Что-то постоянно бубнила система оповещения аэропорта с сигналом внимания на три ноты, галдели заходящие в зал пассажиры, кричали матери и дети. Кошмар.
        Инструкторы много рассказывали о криминальных структурах каждого сектора оперирования, каждый раз определяя их деятельность одним из главных факторов опасности для группы. Так что я в курсе.
        Все торговцы исправно платят дань. Здешняя группировка с самого начала специализировалась на поставках в Москву партий героина из Афганистана и Таджикистана, на крышевании ряда домодедовских коммерческих предприятий. Бандитам удалось обложить данью значительную часть бизнеса, работающего не только в Домодедовском, но и в других районах Подмосковья, прилегающих к Каширскому шоссе: Ленинском, Ступинском и Каширском.
        Обычно к предпринимателям приезжают около десятка молодых гангстеров во главе с руководителем силового крыла ОПГ. Мафиози умело объясняют коммерсанту, что последний занимается бизнесом на подконтрольной территории и поэтому должен ежемесячно делать отчисления в общак. Для убедительности демонстрируют стволы. Если это не помогает, гангстеры похищают жертву, избивая и запугивая. Большинство столкнувшихся с ОПГ предпринимателей соглашаются платить. В результате под контролем членов группировки оказались структуры, осуществляющие сделки с недвижимостью, занимающиеся перевозками, как в этих районах, так и в аэропорту «Домодедово». Естественно, под пресс попадут все новые рыночные торговцы и частники.
        В целом же, преступность тут высокая, стрельба на улицах не редкость.
        Ярко и цветасто! Безумно много рекламы, в залах она повсюду, огромные баннеры самых известных мировых фирм занимают все свободные места. Часто на глаза попадаются знаменитые американские бренды. При этом самих брендовых магазинов что-то не видать, кругом одни лишь дешёвые ларьки, они теснятся буквально на каждом пятачке. Я периодически замедлял ход, пытаясь рассмотреть ассортимент, в котором мелкий ширпотреб соседствовал со спиртным и сигаретами. У всех есть ряды DVD-дисков с пиратскими сборниками фильмов. Поразили небольшие стопочки видеокассет с яркими наклейками. Культура этих носителей информации была мне плохо знакома, у нас к 2008 году видеокассеты если и оставались, то только в пунктах проката.
        - Парни, вы видели, сколько порнухи?! Ещё и на кассетах!
        - Что, душой загорелся, боец? - заржал Паша, остановившись рядом с очередной витриной. - Разглядывай, привыкай к свободе слова и полной раскрепощённости! К бардаку вообще быстро привыкаешь, начинает затягивать. Очень опасный момент, между прочим, тут сразу надо внутренний заслон ставить.
        Вскоре слева я заметил большую группу людей, столпившихся чуть дальше секции регистрации - обычных зевак, а так же представителей соответствующих происшествию служб. Что-то случилось прямо в огромном зале. Кому-то стало плохо?
        - Не задерживаемся, - быстро предупредил командир, но мы успели увидеть.
        Как же тут не увидеть, если тело мёртвого человека накрывать полностью никто не торопился, лишь на лице лежала какая-то серая тряпка. Конечности убитого были раскинуты в стороны. Именно конечности, одну из них трудно назвать рукой... Взволнованных в толпе не наблюдалось. Рядом с телом стояли спокойно беседующие полицейские и деловитые медики. Кое-кто из проходящих мимо людей наскоро фотографировал труп плохонькими камерами сотовых телефонов. И обязательно отдельным кадром - кровавый след, ярко-красной дугой протянувшийся от лежащего тела до лестницы, спускающейся к туалетам. Это называется следами волочения, вот оттуда бедолагу и притащили.
        - Узнал? - тихо спросил меня Кромвель на ходу.
        - Конечно, приметный костюмчик, да и вообще запомнил.
        - С вами летел, что ли? - быстро оглянулся на труп Иван.
        Правая рука покойника была ровно, словно гильотиной, обрублена почти по плечо. Одним сильным и быстрым ударом. Для такого нужна не просто физическая сила, но и квалификация рубщика, практический опыт. Ни блестящего наручника, ни рифлёного чемоданчика. Вот тебе и страховка со стальной цепочкой!
        - Я же говорил, что он идиот, - бесстрастно напомнил группер.
        - Тут недавно в кафешке мужики-таксисты рассказывали о таких мудаках, - поведал на ходу Потапов. - Насмотрятся голливудских фильмов, и цепляют чемоданчики к руке. Бомбилы говорили, что месяц назад одного приезжего точно так же грохнули, с ампутацией, а вели с момента приземления. «Дипломат» вскрыли, а там одни шмотки. Так и выкинули на стоянке.
        - Шмотки за такую цену... - пробормотал я.
        - Сворачиваем, наш выход, - скомандовал Ваня.
        Я уже без эмоций посмотрел на двух охранников, повернувшихся спиной к потоку входящих-выходящих и увлечённо болтавших с парой девиц в боевой раскраске. На рамке висела табличка «Не работает». Ну да, при таком подходе ни о какой работе по противодействию терроризму не могло быть и речи.
        Уже вечерело, повсюду начали загораться ближние и дальние огни, подъезжающие к аэропорту автомобили двигались с дальним светом.
        Автомобиль Потапов действительно оставил далеко, за каким-то низким синим зданием, правым бортом к лесу. Людей поблизости не видно. Транспортом группы оказался разбитый микроавтобус бледно-голубого цвета с белой полосой по центру, внутри которой через пыль пыталась светиться жёлтым надпись «Коммунальное хозяйство». Я с большим интересом обошёл машину кругом. Это был РАФ-2203 «Латвия» - один из микроавтобусов и специальных автомобилей на их базе, некогда серийно выпускавшихся на Рижском заводе микроавтобусов РАФ. Такие автомобили широко использовались в СССР в качестве служебного транспорта, машин скорой медицинской помощи и маршрутного такси до той поры, когда уже в новой России их начали вытеснять «Газели», а в остальных республиках бывшего Союза - подержанные микроавтобусы европейского производства.
        Не скажу, что эта автомашина была мне в диковинку. В социальных сетях разговор о «рафике» заходил всякий раз, когда участниками споров обсуждалась тема деиндустриализации стран Прибалтики.
        - Нравится тачка? - с довольным видом счастливого собственника поинтересовался Иван, осторожно хлопнув ладонью по крутому и короткому капоту. - Последний выпуск, 1997 год. Рабочая лошадка. Стоит у одной бабки в Химках за долю малую. Пятьдесят баксов в месяц, и у нас лучшая стоянка в Москве.
        - Надпись для маскировки?
        - Долго угадывал, Миха? - спросил Потапов с ехидством, распахивая дверь. - Садись в салон, смотри по сторонам, тебе сейчас всё будет интересно. Так, парни, разбираем маскхалаты «Вантуз». Пока не надевайте.
        С этими словами он протянул нам синие спецовки и кепки. Спецодежда бывалая, с так и не отстиравшимися пятнами, но чистая. Развернув куртку, я обнаружил на спине надпись «Сантехучасток».
        - При необходимости вот так и пойдём к объекту: Паша с кожаной папкой, я с инструментальным ящиком, да не китайским, Финляндия! А ты с раскладной лестницей.
        Я посмотрел на пол салона, лестница действительно имелась. Хмыкнув, без труда представил, как мы будем дефилировать... Впереди идёт шеф категории «бригадир», следом уверенно вышагивает хитрый водила из когорты «лучшие специалисты нашего ДЭЗ», замыкает звено уныло сгорбившийся дылда с дюралевой лестницей в руках, никчемный работник рода «лохопед-стажёр». Ну что же, расклад нормальный.
        Сварочный аппарат, небольшие встроенные шкафчики для инструмента и материалов. Кресло в салоне всего одно.
        - Оно, конечно, крутится, но ты шибко-то не увлекайся, может заклинить, - опытно предупредил Кромвель, с комфортом устроившийся на переднем сиденье. Весь экипаж был внутри, однако наш водила не торопился. Открыв небольшую полотняную сумку, Ваня произнёс:
        - Стволы разбирайте, коллеги, проверяйте, подгоняйте. А сверху - спецуху, тогда можно будет и на улицу выйти для проверки, попрыгать...
        В моих руках оказалась кобура скрытого ношения с пистолетом ТТ внутри и двумя запасными магазинами. Вытащил я его, как старого знакомого. Уж из «Токарева» на спецкурсах «Экстры» настрелялся от души.
        - Лаки, блин, ты аккуратно верти, не пали контору, - Потапов показал мне тайник, в который можно в случае необходимости быстро спрятать оружие.
        Через пятнадцать минут группа тронулась в путь.
        Впереди была незнакомая Москва 2008 года, отставшая от нас более чем на двенадцать лет. Столица другого, такого странного, непривычного, даже немыслимого мира.
        Глава вторая
        Москва-2
        Федеральная трасса А-105 на время вернула мне душевное равновесие. Сложно было ожидать, что здесь, в урбанизированной лесной просеке, могут произойти значительные перемены. Я изредка бываю в Москве, а на рекламные щиты внимания не обращаю. По-моему, в обоих мирах на них изображено одно и то же, в основном стройматериалы.
        Постепенно машин на трассе становилось всё больше.
        Ехали без приключений.
        Возле очередной развилки расположился передвижной пост дорожной полиции - здесь так принято. Напротив поста одинокий водитель метался возле повреждённой «Волги» и, судя по артикуляции, беспрерывно матерился. Поток медленно объезжал бедолагу слева. А патрульные не обращали на него никакого внимания, будучи заняты более важным делом. Ими уже были остановлены две легковушки: серебристая «Ауди» с бельмом полиэтилена вместо части лобового стекла и синий «Пассат» в приличном состоянии. К каждой изловленной машине неспешно подошёл свой гаишник. Работали они вальяжно, в режиме «безмятежность»: лица умиротворённые, автоматы АКСУ на длинных ремнях висят не на груди, а за спиной, раструбы пламегасителей смотрят в серое облачное небо. Сами транспортные средства блюстителей порядка ничуть не интересовали, как и документы владельцев, полицейские действовали по внутреннему протоколу добычи бабла.
        Водители что-то коротко ответили, подтверждая согласие с негласным протоколом, не открывая двери, протянули руки, и действия сотрудников полиции сразу обрели логическую завершённость. Ни капли не стесняясь, ни от кого не прячась, патрульные охотно приняли доллары. Один из полицейских, не обращая внимания на проезжающий мимо транспорт, спокойно поднял к небу одну из купюр и проверил на просвет. Всё с ними нормально, не фальшивые ли? Завершив дело, стражи порядка синхронно козырнули, дежурно пожелав счастливого пути, и развернулись к потоку. Минутная пауза перед выбором нового источника, и охотничья стойка. Сколько же они за смену заколачивают?
        Да нет… Нет, не все же. Конечно, некоторые коллеги этих полицейских, ведомые служебной добросовестностью, ставшей для них образом и нормой жизни, как и ретроградными представлениями о служебном долге, по-прежнему с утра до вечера честно тянут лямку. Их крайне мало, но такие наверняка есть! Они копаются в грязи преступлений и человеческих взаимоотношений вообще, дотла сжигают себя на работе, получая позорную зарплату, угрозы от криминала и коллег. И всё это на фоне всеобщего безделья и равнодушия. Они быстро превращаются в загнанных лошадей, не наживших к моменту выхода не пенсию ничего, кроме вставных челюстей из дешёвого пластика.
        Но таких сущие единицы, хотя их социальная роль всё равно высока - пример упёртых одиночек-неудачников подтверждает убежденность остальных в правильности избранного ими пути, а хреновое имущественное положение и расшатанное здоровье добросовестных ментов служат другим наукой. С каждым годом реальных борцов с правонарушениями становится всё меньше и меньше. Кому вообще нужно бороться с преступностью, если воруют все?
        В этом несчастном мире не оказалось команды имперцев, начавших свой путь в ФСБ, работавшей в региональном правительстве, а после и в высшем эшелоне власти. Не появилось Главной Банды. Некому было контролировать и вовремя останавливать зарвавшихся либералов и откровенных агентов Запада, поэтому на закате ельцинской эпохи страной фактически руководили последние. А уж после ухода Ельцина на покой и поражения в первой и последней Чеченской войне продажа Родины на вынос приняла катастрофический масштаб.
        В огромной стране, лишившейся Северного Кавказа и Курильских островов, с почти уже отделившейся Калининградской областью, где хозяйничают немцы, всё плохо. В этом слабом государстве с полуавтономными сибирскими регионами, живущими с устойчивой привычкой шантажировать центр, в бывшей державе, которую внутренний спрут раздирает на куски, самые вкусные отбрасывая на запад, а остальные на восток, простому гражданину трудно жить иначе. Для этого нужно иметь волю и единомышленников, которые здесь и сейчас могут вызревать только в подполье.
        Конечно, воруют во все времена и эпохи, и при любом строе. Но если высшая власть без всяких великих строек бессовестно ворует, раздавая, продавая либо же просто разбазаривая богатства огромной страны без какого-либо результата, действуя не в интересах отечества, а в интересах англосаксов, китайцев и японцев, то и ты не будь дураком, какого чёрта!
        Поэтому государевы люди используют властные возможности исключительно в коррупционных целях. Это приносит доход, несопоставимый с должностным окладом, открывает широкие перспективы для вывода за границу, по примеру отечественных олигархов, ещё и своего накопленного. Дарит радость приобретения недвижимости в Греции, Чехии, Испании… А если постараться, то и на Лазурном берегу. Надо торопиться, пока огромная территория, сжимаясь, как шагреневая кожа, ещё существует, как страна.
        Такой путь прозрачен, определён расчётом и по-своему честен - оторви своё, пока не поздно! На этом пути нужно проявлять максимальную гибкость в работе, щедро делиться с руководством, расширять полезные знакомства с иностранцами, при этом никогда не спорить с западными надсмотрщиками, прячущимися под маской консультантов, помощников и инструкторов. Следует укреплять горизонтальные связи с нужными людьми на земле, оказывая им самые разные услуги, вплоть до криминальных, и не забывать об обратной связи в виде услуг ответных.
        Как-то мой наставник из «Экстры» обмолвился, что верность Отечеству сохранилась у некоторой части сотрудников ФСБ, однако интересоваться этим, как и вообще пытаться найти силы сопротивления, а уж тем более участвовать в такой деятельности даже опосредованно или косвенно, группам категорически запрещено. Инструкторов спецкурсов «Экстры», как я уже говорил, особо не расспросишь, а больше и некого. Моё обучение было индивидуальным, я даже жил в отдельном коттедже, общаясь только с инструкторами и, на заключительном этапе, с ребятами из будущей группы...
        Иван воткнул в автомагнитолу кассету, из простеньких динамиков микроавтобуса раздался голос стремительно набирающего популярность Стаса Михайлова.
        - Йожин с бажин, и здесь он... Ты издеваешься?
        - А что, по-твоему, должен слушать обычный водила такой машины? Могу поставить блатной шансон.
        - Нет! Согласен на Михайлова!
        - Кстати, если уж ты начал собирать присказки, то чаще используй фразу «в рот мне ноги», она популярна после перевода Андреем Бочаровым уличного английского шоу, - посоветовал Павел.
        Темнело. Какое-то время я не интересовался проплывающим за окном микроавтобуса пейзажем, возясь с пистолетом и кобурой. Мужики молчали. Совхоз имени Ленина, МКАД, Орехово-Борисово...
        - Куда едем, шеф? - спросил я, спрятав оружие.
        - Гостиница «Ярославская», номера забронированы, - откликнулся Иван.
        Я не стал уточнять, почему из множества московских гостиниц была выбрана далеко не самая лучшая, как и не самая удобная в плане транспорта. Там же пробки будут. Им видней. Значит, для текущей задачи удобен именно этот отель.
        - Догоняют, - отрывисто бросил Павел.
        - Что?! - не понял Потапов. Я бы тоже не сразу понял, Кромвель сказал так, словно группу кто-то преследовал.
        А, увидел!
        - Кортеж позади, - подтвердил я.
        Наш «рафик» похож на развалюху только внешним видом. Он, как поётся в песне, из тех, что «на лицо ужасные, добрые внутри». Добрая машина, резвая. Павел это и так знал, а мне Иван поведал, что все потроха в автомастерской были заменены на новые, включая двигатель, где это возможно, отечественные узлы вытеснил качественный импорт. Микроавтобус по трассе шёл резво, в то же время ровно и плавно.
        Потапов принялся ёрзать и разглядывать зеркала. Сквозь дымку огромного заднего стекла я заметил несущиеся следом джипы с включенными слепящими «люстрами» и синими проблесковыми маячками. Мрачноватая процессия. До нас доносилось противное кряканье сирены приглушенное расстоянием. Автомобильное движение становилось всё плотнее, напряжённей. К спецсигналам здесь все привыкли. Мигалок в потоке, как я посмотрю, по три штуки на километр, их лепят на крышу все кому не лень. Поэтому уступать дорогу кортежу никто не торопился.
        Дистанция постепенно сокращалась, кортеж хозяев жизни вваливал посередине. Крякало всё громче. Ярко-белый свет «люстры» головного джипа быстро заливал всё вокруг, высвечивая каждую трещину в старом асфальте, делая видимым клубящийся выхлоп множества машин.
        - Да уходим мы, уходим, задрали уже... - проворчал Иван, аккуратно отжимаясь в правый ряд, хотя поток и без того одинаково двигался с постоянной скоростью в шестьдесят. Наверное, впереди были какие-то дорожные работы.
        Всё чаще подавали голос сирены, плескались мистическим голубоватым пламенем проблесковые маячки на крышах. Это было похоже на иноземное вторжение, на прорыв германского танкового клина или атаку тяжёлой рыцарской конницы. Группа чёрных автомобилей протыкала тело обыденного дорожного потока с лёгкостью горячего ножа, входящего в масло. Но заминки всё-таки случались.
        Вот головной «Рендж Ровер» поравнялся с нами, теперь ему, видите ли, мешала идущая впереди белая старушка «Тойота Марк-2», владелец которой категорически не хотел уступать дорогу. Блестящий полированной чернотой «Рендж Ровер» зло рыкнул на непокорного, взревел двигателем и опасно рыскнул вперёд. Но и это не помогло. Тогда ожил установленный за решёткой радиатора внедорожника динамик:
        - Тебе что, баран, в голову выстрелить?! - зловеще поинтересовался усиленный электроникой голос.
        Владелец японской машины решил больше не испытывать судьбу и ушёл влево, где теперь, парадоксальным для кортежа образом, машины двигались чуть быстрей. Но воротилам нужно ехать именно посередине. Только так! Нравится, и всё тут!
        На минуту показалось, что я смотрю типичный криминальный сериал из жизни лихих девяностых нашей реальности. Сейчас по сюжету экипаж очередной неугодной сценаристу машины окажет догоняющим вооружённое сопротивление, начнётся интенсивная пальба, а к концу серии окажется, что всё спровоцировал лихой герой-одиночка со снайперской винтовкой, решивший хитро убрать всех конкурентов сразу.
        Тем временем «Рендж Ровер» продвинулся вперёд и принялся запугивать новую жертву, а с нами поравнялась главная машина процессии - великолепный «шестисотый» в знаменитом сто сороковом кузове!
        - Мама дорогая! Стосорокет! - не выдержал я. Было бы где встать, вскочил бы на ноги. - У нас на ходу таких уже и не видно!
        - Успокойся, ты о чем, Миша? Двести двадцать первых кузовов S-класса, в том числе и шестилитровых, у нас сейчас бегает гораздо больше, чем сто сороковых в девяностые, - тут же возразил Паша.
        - Всё равно, легенда же... Эпоха.
        - Их уже и здесь мало, - сообщил Ваня.
        Тонированные вкруговую аспидно-чёрные окна «Мерседеса» не давали возможности рассмотреть лица сидящих внутри пассажиров, да это меня и не интересовало. А вот сама машина...
        Замыкающим в маленькой колонне шёл «Гранд Чероки» с группой прикрытия. Окна приоткрыты, морды явно бандитские.
        - Пропади она пропадом, эта эпоха, - нехотя отреагировал командир.
        - Вот какого чёрта они без мыла в задницу, а? - наконец-то начал возмущаться Иван, я ждал этого. - Ну, идите себе пока в потоке, что вы таким образом выиграете, пять минут, семь? Кто-нибудь царапнет, и начнётся...
        Договорить он не успел.
        Бум!
        В том месте, где только что ехал головной «Рендж Ровер», коротко полыхнул огненный шарик, джип чуть подбросило в облачке дыма, резко развернуло. Иван среагировал мгновенно и резко крутанул рулём, уводя наш «рафик» в удачно подвернувшийся карман автобусной остановки.
        Из чего это так шарахнули?
        - За бетон, бляха! - заорал Кромвель, и все дружно прыснули из микроавтобуса, прячась за будкой остановки, где и замерли, совершенно не желая попасть под шальную пулю.
        Однако я почти тут же высунулся за угол, и всё-таки не успел отметить место, откуда прилетела первая граната. Кто-то из парней тянул меня за куртку, пытаясь уберечь дурачка от беды.
        Бум! А вот второй прилёт - спереди и слева лупят! Эффектного подрыва «шестисотого» не произошло, но было ясно, что прожигающая всё на своём пути кумулятивная струя своё дело сделала, и живых внутри роскошного салона не осталось. Владелец остановившейся впереди белой «тойоты», в которую тут же влепилась идущая позади машина, выкинул пустую трубу одноразового гранатомёта и бодро полез через ограждение на полосу встречного движения, к транспорту, поджидавшему удачливого стрелка.
        Сволочь, если бы он промахнулся, то запросто мог влепить прямо по «рафику» мирного коммунхоза! Из заднего «Чероки» выскочили трое крепких парней, у одного в руках оказался автомат АКСУ, остальные принялись палить в сторону встречной полосы из пистолетов ПМ, не задумываясь о том, что от огня могут пострадать безвинные люди, случайно оказавшиеся в эпицентре заварухи. С другой стороны тоже велся огонь, и весьма эффективный, потому что автоматчик отличиться не успел - умер сразу. Остальных парней из «Чероки» я уже не видел, как и стрелков противника, спрятавшихся за бетоном разделителя. Да не очень-то и хотелось.
        Наконец стрельба стихла.
        Истошно орали сигнализации, заполошно гудели штатные сигналы, хлопали двери, громко матерились люди. Раз так матерятся, значит, повылазили. Выглянули и мы, Иван сразу же бросился проверять микроавтобус. Я отметил, что некоторые из водителей остановившихся автомобилей, ничуть не смущаясь, держат в руках пистолеты. Да уж, с нелегальным оружием, имеющимся на руках у населения, тут, похоже, всё в порядке, хватает.
        В суммарный итог удачного покушения можно вписать следующее: две чадящие чёрным дымом автомашины и одну расстрелянную частично, три хладных трупа на проезжей части и неизвестно, сколько ещё тел внутри салонов... Могут быть и раненые из числа случайных людей. Сюда же попадали разбитые при спровоцированной череде столкновений сторонние автомобили.
        - Сматываться надо, пока в свидетели не замели, - тревожно заметил я.
        - Никому мы не интересны, как и любые свидетели вообще, - тяжело вздохнул Паша, доставая расчёску. - Те, кому это нужно, отлично знают, чьих рук дело, и разбираться с ними будут позже, причём без дознания и следствия.
        - Не подстрелили ласточку, сволочи! - обрадовано заорал Потапов, закончив осмотр транспортного средства.
        - Вот и хорошо. Ждём, когда затор рассосётся, и едем дальше, - сказал командир.
        - Полная дичь! У нас в девяносто восьмом беспредел вовсю начали душить, а тут...
        - А тут всё грустней и грустней, товарищ Осипенко, - откликнулся на мою реплику Иван. - Всё больше ожесточения, люди полностью теряют страх перед законом. В столице аналогичных происшествий по семь штук на дню, если не больше. И это не считая менее кровавой мелочи, прости меня Создатель, за такое слово.
        - В гробу я видел такую Россию! - вырвалось у меня сгоряча.
        - Что? Ты это брось, Михаил, - строго сказал Кромлев. - всё равно это наша Россия, фильтруй базар. Не случись определённых событий, правильных шагов правильных людей в нужном месте и времени, и нас бы ждало то же самое. Просто представь это.
        Нет. Я не хотел представлять. Страшно.
        На Земляном валу мне опять настала пора удивляться, то и дело прилипая сплющенным носом к холодному стеклу. Правда, нелегко определять на ходу, что именно в Москве изменилось, что было построено и снесено, и где аборигенами были применены разные подходы к организации среды.
        Эх, хорошо бы сразу рвануть к Университету, чтобы с высокого берега оценить открывшийся «скайлайн» и оценить всё сразу, одним кругозором. Я уже понял, что с Московским международным деловым центром «Москва-Сити» у них как-то не заладилось, Экспоцентр не достроили, Башня-2000 и мост Багратион так и не появились. Лужкова сняли с должности мэра гораздо раньше, так постарались захватившие власть в стране либералы и демшиза, позже и сами пострадавшие от репрессий. Сняли его, в том числе, и для того, чтобы энергичный московский мэр не мутил воду необдуманными политическими высказываниями, не мешал окончательной сдаче Севастополя и базы Черноморского флота, в конечном итоге изгнанного с полуострова и переведённого в Новороссийск после размещения в Крыму военно-морской базы США. Ни малейших шансов на появление здесь Собянина не существует, чуждые либералам руководители не нужны по определению.
        Всё Садовое кольцо часто затянуто перетяжками с самыми неожиданными, порой просто дурно составленными лозунгами, среди которых особенно выделялась до сих пор не снятая с улиц столицы реклама «Евровидения». Пару раз в глаза бросились перетяжки, приветствующие проведение через пару недель очередного московского гей-парада. Зная об этих новациях заранее, я не удивился.
        Чужой мир. Однако меня странным образом то и дело окатывало тёплой волной приятной ностальгии. Господи, да это же «МММ»! Интересно, это всё та же фирма или реинкарнация? Торговый центр «Миллениум», такого здания я в этом месте не припомню. А ведь было дело, было! Здесь тоже наивные обыватели запутались в паутине противоречивой информации, решительно не понимая, когда именно этот самый миллениум начинается. Но они, так же, как и мы, твёрдо знали, что всем компьютерам в одночасье настанет кирдык. Так же истерили, обращались к помощи каких-то специально обученных компьютерщиков, платили за противоядие деньги... А страшный Миллениум, весело облапошив народные массы и опустошив кошельки, моментально испарился как туман, оставив после себя лишь названия магазинов, торговых центров и фирм-однодневок.
        Здесь царство уличной рекламы, порой огромные цветастые щиты висят прямо на стенах домов, целыми блоками закрывая ряды окон на три этажа. Здесь московские фирмы и головные офисы, банки и управляющие компании сразу выводят большую часть средств за границу, и лишённая огромного количества источников доходов столица задыхается в тисках нерешённых проблем. Даже в Москве, по-прежнему остающейся самым богатым городом страны, большинство людей живёт на грани бедности. Поэтому ежемесячная оплата в валюте быстро находит собственников квартир, согласных терпеть эти рекламные шиты за небольшую, в общем-то, плату. И месяцами не видеть белого света.
        Пешеходов и машин на улицах много.
        - Да разве ж это много… Утром сам увидишь, что значит много! В этом плане ничего и не могло измениться. В столицу стекаются как умницы, можно сказать, уже последние, так и огромное количество халявщиков, - так отвечая на мой вопрос, прокомментировал это столпотворение Кромвель.
        - Главное, не спускаться в метро. Там, Мишаня, полный ад, поверь, - назидательно просветил меня Потапов.
        - Нормально тут с транспортными вариантами! - отозвался я невесело. - В самолётах не летай, в метрополитен не спускайся...
        - Не мёд! Вот так и работаем! А ты думал, что здесь курорт и белые шезлонги? - молвил Павел. - Ничего, это ненадолго. Если завтра всё пойдёт по плану, и мы получим от контакта информацию по объекту, то уже послезавтра свалим в направлении Енисейской губернии. Здесь вообще не наш сектор. Кабы не нужда...
        - На поезде, да? - спросил я командира с надеждой.
        - Если время терпит, - неопределённо ответил тот.
        - А вообще, часто приходится бывать в Москве?
        - Частенько… - кивнул Кромвель, поморщившись. - Авиамаршрут из одного крупного города в любой другой - это обязательная пересадка в Москве. В этом вопросе здесь всё ещё печальней, чем некогда было у нас. Например, из нашего Красноярска можно улететь в Новосибирск, Томск, Иркутск, Екатеринбург, Уфу, Казань... За границу можно махнуть, в Китай и Вьетнам. А в этом мире из Красноярска только три дальних маршрута: Москва, Питер и Хабаровск. Они не собираются развивать межрегиональные авиаперевозки. Да и подходящего флота не хватает.
        Автомашины так и двигались сплошным потоком. Интересно оценивать ассортимент марок автомобилей столицы и их техническое состояние. Мест для парковки нет нигде, авто стоят на улицах чуть ли ни друг на друге. По идее, в этой действительности их могло бы быть и поменьше, учитывая более низкую покупательную способность населения, но и тут подсуетились либералы. По требованию японцев и европейцев они полностью открыли рынок России для дешёвой авторухляди, превратив дороги страны в натуральную свалку. В результате столь хитрого хода, на котором отлично нагрелись многие ушлые люди во власти и бизнесе, в Москве полно японских праворульных авто. И вряд ли их гонят через всю федерацию, с её уже далеко не везде прозрачными административными границами и бешеной преступностью на трассах. Могут доставлять в Новороссийск или в Питер.
        С одной стороны, такое решение дало возможность приобрести транспортное средство людям, далеко не богатым, с другой - убило все надежды оптимистов, мечтающих поднять на ноги отечественный автопром. Да и западные корпорации крайне неохотно размещают своё производство в России-2.
        Свернули на проспект Мира, где почти всё увиденное оказалось привычным. Именно здесь я осознал, что постоянно отыскиваю в увиденном исключительно негатив, заранее разозлившись, нахохлившись в салоне микроавтобуса с хмурым лицом. А это неправильно. Инструкторы «Экстры» не раз предупреждали, что к непривычному миру нужно относиться сугубо нейтрально, отстранённо, только тогда можно выполнять определённые рейдом задания. Что это я, действительно?
        По залитому вечерними красками тротуару спокойно гуляли беззаботные прохожие: мамаши с лёгкими колясками, степенно шествующие семьи, шумная молодёжь, от избытка гормонов крутившаяся в толпе волчком. Чуть ближе к проезжей части более быстрым шагом двигались сосредоточенные деловые одиночества - торопящиеся быстрей попасть домой клерки, засидевшиеся на работе. Люди улыбались, смеялись, они во что-то верили и всё ещё надеялись, что окружающий их мир в одночасье может измениться в лучшую сторону. Ведь Москва - по-прежнему город Большого Шанса, где человеку нужно лишь вовремя заметить и успеть рвануть на себя тот самый Рычаг Удачи. Люди пили в сквериках баночное пиво, что-то жевали на ходу... Кто-то сворачивал к многочисленным кафешкам.
        А нам, между прочим, вечерами посещать рестораны лишней раз не рекомендуется, дабы не увеличивать вероятность попадания в неприятную ситуацию, пусть даже случайно, при какой-нибудь разборке. Группе вообще мало что показано. Зато много противопоказаний.
        Заметив возле станции метро «Алексеевская» три припаркованных белых фургончика с надписями на борту «Настоящие немецкие сосиски», я, показывая на них едва ли не трясущимся от голода пальцем, не выдержал:
        - Парни, давайте купим! В Волгограде пожрать не успели, гнали в порт, как бешеные. В самолёте не кормили! Зато я насмотрелся на чёрную икру, в рот мне ноги. Что, если буфет в гостинице будет закрыт? Отощаем!
        За время произнесения этой голодной тирады мужики успели переглянуться, командир быстро кивнуть, а Иван - молниеносно перестроиться, направляя машину к обочине. Микроавтобус встал за фургонами, группа вышла на маленькую площадь перед станцией.
        - Побольше там берите, не жмотьтесь! - змеёй прошипел я в спину группера.
        Пока стояли в короткой очереди, я чуть не сгрыз рукав куртки. Толстые горячие сосиски, уложенные в глубокие пластиковые контейнеры с дижонской горчицей и кетчупом «Хайнц» выглядели чертовски аппетитно. Потапов брал снедь с собой, но я попросил добавить ещё одну порцию в контейнере.
        - Ты что, прям сейчас будешь? - удивился Кром. - Гостиница рядом.
        - Буду, - сердито буркнул я в ответ. - В гостинице само собой, уж мимо буфета не пройду. Вам хорошо, вы маленькие и дохлые, опытные тут, как я посмотрю, ко всему привычные. А я большой, мне вовремя питаться нужно.
        - Возьми ему, Ваня, - сказал командир Потапову, - а то он нас схавает, видишь, какой злой.
        За два укуса сожрав первую сосиску, в то время, пока наш водитель ждал заказанное, рассчитывался и проверял врученные пакеты, я снова несколько подобрел и уже мог оценивать реальность более объективно.
        В этой самой реальности обнаружилось весьма интересное: нас, простых работников столичного коммунхоза, прохожие вообще не замечали. Никто не удостоил троицу в синих спецовках даже беглого взгляда. Для толпы мы были чем-то вроде жестяной урны с завитушками, вазона с маргаритками или бордюра. Да уж, камуфляжные свойства униформы тружеников вантуза и разводного ключа оказались на высоте.
        Площадь перед станцией жила обычной вечерней жизнью.
        Молодые и не очень проститутки тесной группой невозмутимо расположились возле нагло вставшего прямо на пешеходной зоне серого «БМВ», внутри которого сутенёр ждал клиентов и оперативно руководил трудовым коллективом. Ночные попрошайки тихо и дисциплинированно принимали рабочие места от уставшей дневной смены и тут же талантливо перевоплощались. Сидя за картонными коробками, дюжина выходцев из Средней Азии скупала и барыжила крадеными телефонами и сим-картами.
        Торговцы наркоты при желании легко вычислялись, однако эти паразиты откровенно не светились, ибо всему есть предел. Бандитов не видно; пока на подконтрольной территории всё идёт нормально, засевшая в ближнем кафе боевая тройка территориальной бригады не вскинется. В общем, вечер как вечер, обычный регламент.
        Подумалось, что здесь не так уж страшно. В конце концов, и в нашей реальности подобного ещё хватало на окраинах... Ваенга проникновенно пела маме о том, что она снова курит, как паровоз, реклама KFC зазывала молодёжь дешевизной синтетической курятины, рядом с девушками в клетчатом ситце шли юноши, некоторые уже начали подворачивать брючки.
        На половине второй сосиски я размяк настолько, что начал счастливо улыбаться. Зря переживал, совсем неплохо! Решив поделиться светлым с друзьями, я повернулся к парням и замер, чуть не поперхнувшись куском толстой баварской сосиски.
        Навстречу шли военные.
        Шесть высоких мужчин в иностранной форме двигались чуть ли не строем, однако были расслаблены, с любопытством глазели по сторонам и пытались заигрывать со встречными девчатами. По выправке и возрасту было видно, что это не духи зелёные, а служивые со стажем.
        - Э-э... Не понял, это ещё кто, сука?
        - Войска НАТО, Миша. Именно эти - Бундесвер, - невозмутимо ответствовал Павел, мельком бросив взгляд в сторону бойцов в камуфляже. - Проспект Мира и ВВЦ пасут, здесь их зона консультации и обмена опытом, сейчас это называется так. На Ленинском проспекте ты тоже удивишься, там гуляют британцы, а на Арбате - американцы. В Замоскоречье... Не помню, вроде, поляков там видел.
        - Так их что, много? - изумился я.
        - Ага. На словах они прогуливаются, а на деле...
        - На деле это называется патрулированием местности и мониторингом обстановки, - добавил Иван.
        - Прибалты, знаю, возле Павелецкого вокзала болтаются, - вспомнил Павел.
        - А украинцев часто можно увидеть на Таганке, - добавил Иван.
        Настолько шокирующая информация доходила до меня не сразу. Я, конечно, был в курсе, что Украину с Грузией приняли в НАТО, что в России есть центральные и региональные представительства этого вражеского военного блока, но ведь не настолько же нагло, явно, осязаемо, чёрт возьми! Не по-настоящему! Ничего себе они тут «представляют»!
        Тут к натовцам сбоку подсочила группа улыбающихся русских девчонок, которые с воркованием приняли вручать им гвоздики. Йожин с бажин…
        - Подождите... Фрицы вот так запросто патрулируют Москву, и народу это до задницы? Да тут все с ума сошли, не иначе!
        - Тихо ты, тихо будь, - одёрнул меня группер, оглядываясь по сторонам. - Чего орешь-то? У них дипстатус.
        - Йожин с бажин... Хоть без оружия ходят, тьфу ты, - сплюнул я в сторону.
        - Пистолеты у натовцев наверняка при себе, - наложил на картину последний мазок Потапов, безжалостно втаптывая остатки возникшего у меня было хорошего настроения в потрескавшийся асфальт.
        - При себе, не при себе… Это не наше дело, - скрипнул зубами Павел. - Пусть сами разбираются. Всё, пошли к машине, пока Мишка не принялся насильно кормить их баварскими сосисками.
        А мне очень хотелось их накормить, подтверждаю. Это же откровенная оккупация! Дело, смотрю, зашло слишком далеко, если вражеские войска патрулируют столицу России с пистолетами подмышками, и к тому же защищены дипломатическим статусом.
        - Оккупация! - не мог я успокоиться.
        - Не нагнетай, а? - негромко попросил Кромвель, забираясь на сиденье. - Это ещё не оккупация, правительство и олигархат все арии прекрасно исполняют и без них. Переходный этап, непосредственная оккупация впереди, когда Запад окончательно договорится, как именно разделить страну. А они пока договориться не могут. Успокоился?
        - Ты издеваешься? - я удачно закинул пустой контейнер в урну и полез на своё место.
        Нормально сосисочек поели. Баварских. В камуфляже.
        Вскоре «РАФ» свернул на улицу Кибальчича, и свет погас. В буквальном смысле, на улице и в сквере не горел ни один фонарь, контраст с ярко освещенным проспектом Мира оказался полным. Экипаж притих.
        - Экономят коллеги-коммунальщики, - проворчал Иван, отвечая на так и не заданный мной вопрос. - Кстати, курточки пора скидывать, прикид оставим в машине.
        Рядом с гостиницей «Ярославской» и напротив неё у обочин стояли машины, некоторые из них выглядели бесхозными и заброшенными. У «жигулёнка» из пустых глазниц фар торчали обрывки проводов, а почти новый «Пассат» заметно накренился: вместо колес с одного борта его подпирали столбики кирпичей.
        Перед нами к освещённому двумя светильниками крыльцу отеля бесшумно подкатил длинный тёмный «Шевроле» с замазанными грязью госномерами, старенький, но ухоженный. Авто мягко затормозило, присев на передних амортизаторах, и выпустило наружу двух спортивного вида молодых людей в коротких кожаных куртках и адидасовских тренировочных штанах. Быстрыми шагами они прошли внутрь, на ходу копаясь в барсетках. Коротко пискнула автомобильная сигнализация, в сотовом телефоне кого-то из вышедших пропиликал рингтон из кинофильма «Бумер».
        - Соседями будут, - криво усмехнулся Кромвель. - Это не местные бандиты, а очередные региональные бычки, прибывшие в столицу с нехитрой программой: «отжать поляну, закрышевать, реально подняться».
        - Отличный вариант! - обрадовался я. - Может, встречу в коридорчике.
        - Паша, как ты считаешь, может, стоит закрыть его в номере, чтобы не начудил чего по первым ярким впечатлениям? - задумчиво предложил Иван, тоже доставая брелок сигналки.
        - Придётся вязать, - вздохнул группер, медленным движением растопыренной пятерни поправляя прическу. - Ладно, парни, идём заселяться. Миша, ты действительно, того, уж постарайся там обойтись без эксцессов... И знаешь, эти торпеды, - он кивнул головой в сторону входа, - меньше прочих виноваты в том, что произошло со страной. Не они всё это устроили, не они. Подумай над этим, боец.
        Ну, зашибись теперь, мой группер бандосов выгораживает! Качнув несогласно головой, я подхватил чемодан и молча пошёл за ним.
        Номер нам дали блоковый. За входной дверью скрывался блок-распашонка, по комнате с каждой стороны и общий для постояльцев санузел - туалет с ванной. Пробки, затыкающей ванну, не оказалось. Пожилая горничная, провожавшая нас к месту временного проживания, на мой вопрос ответила с нотками брезгливости:
        - Зачем вам пробка, молодой человек, неужели вы действительно собираетесь туда ложиться? Не советую, подхватите какую-нибудь опасную заразу... Неизвестно, кто туда лазил до вас.
        Командир сразу решил, где будет его спальня, а одновременно и штабная комната, ухватил свой чемодан и протянул мне взятую с тумбочки визитку:
        - Интересует?
        На карточке была изображена выгнувшаяся дугой пышная полуголая красотка, надпись вязью «Анжелика» и номер телефона. Бросив карточку на место, я скинул ботинки и прошёл к окну. Ну, ёлки-палки...
        - Что это, Ваня? - спросил я шёпотом у напарника, показывая на еле заметные в кромешной тьме ряды крестов.
        - Ярославское кладбище, - пояснил тот, на секунду повернувшись в сторону окна. - А чем ты недоволен, вполне нормальный вид, успокаивающий.
        Он с пульта включил телевизор AKAI со старинным ЭЛТ-кинескопом, на первом же канале которого обнаружилась группа «Виагра», массирующая глаза телезрителя роскошными грудями и бёдрами. С улицы раздавались хлопки далёких одиночных выстрелов, ночная жизнь мегаполиса быстро набирала обороты.
        Резкий звонок установленного в коридоре белого телефонного аппарата Panasonic разорвал тишину характерным переливом. Мы напряглись. Командир, вопросительно посмотрев на нас, медленно снял трубку:
        - Я слушаю, - и он действительно начал слушать. И молчать. Минуты две. Наконец Павел суховато произнёс:
        - Спасибо, - и положил трубку на место.
        - Кто звонил? - быстро спросил Потапов.
        - Анжелика, - Кромвель с виноватой улыбкой пожал плечами и беспомощно развёл руки в стороны. - А я и растерялся.
        Ночью захотелось пить. Мутно-серая вода из-под крана показалась подозрительной, и я вышел в коридор с наивными желанием обнаружить там кулер. Аппарат не нашёлся, зато удалось сбросить часть накопившейся злости. Какой-то припозднившийся тип быковатого вида специально толкнул меня плечом, и я с наслаждением уронил его коленом на старый красный ковёр. Нашим не сказал, ругаться будут.
        Глава третья
        Книги
        Миниатюрное гостиничное кафе неожиданно оказалось вполне уютным местом, чистым и светлым. Шесть квадратных столиков, два окна с видом на двор, барная стойка, над которой красуются полки с цветастыми рядами бутылок всевозможного иноземного алкоголя, на стене между окнами - картина с улочкой средневекового города. Большая плазма наверху транслирует музыкальный канал. И потрясающей красоты аккордеон Weltmeister Saphlr. Перламутровый немецкий инструмент лежал на широком подоконнике и словно намекал, что вечерами в кафе может звучать живая музыка. Неужели здесь действительно кто-то играет для посетителей?
        Войдя в помещение первым и оценив весь этот уют уже за приглянувшимся столиком, вспомнил, что шёл сюда, заполучив очередную порцию плохого настроения уже из окна номера, - по улице Ярославской катились американские внедорожники HMMWV, знаменитые «Хамви». Два тяжёлых военных джипа вполне боевого вида, правда, без пулемётов наверху, медленно катили в сторону гостиницы «Космос». Ночью мы с Ваней два раза просыпались от звуков перестрелки и тревожного воя полицейских сирен, днём же машин патрульно-постовой службы что-то не видать. Зато под окном, как ни в чём не бывало, катаются американские вояки.
        Поэтому и в кафе я пришёл, ожидая увидеть в заведении очередной негатив. А такового не нашлось. Правду говорят напарники, что надо просто привыкнуть. Не так уж всё грустно, встречаются светлые пятна на тёмном фоне.
        Хозяйка заведения - тёмноволосая сухощавая особа из числа тех интересных дам, чей возраст после сорока определить уже невозможно, они словно консервируются. Женщина в выглаженном сиреневом переднике принесла на подносах небольшие тарелки с мясной нарезкой, солянку с лимончиком, румяные свиные отбивные с картофелем фри и салатики из какого-то силоса. Их я заметил в последнюю очередь, не любитель. Поставив всё это на стол, она наклонилась к нам и поинтересовалась чуть хриплым голосом, интуитивно глянув в сторону Кромвеля:
        - А мальчику хватит? Вон он у вас какой большой, ещё растёт.
        Ваня громко хрюкнул и заржал, а я охотно откликнулся, тарелки мне действительно показались слишком маленькими:
        - Не хватит мальчику! Можно ещё одну порцию отбивных?
        - Сколько угодно! - лучезарно улыбнулась женщина, начиная раскручивать клиентов. - Пиво, мужчины? У меня есть отличное живое пиво. Пивоварня с хорошей репутацией, пять сортов.
        - Увы, хозяюшка, увы. Впереди у нас деловая встреча, - кисло улыбнулся Кромвель. - Сами понимаете, командировка.
        - Тогда приходите вечером!
        - С живой музыкой? - мотнул я головой в сторону аккордеона на подоконнике. - Отличный инструмент.
        - Вы музыкант? - оживилась она.
        - Э-э… Данила, - немного смутившись, я представился именем из текущей легенды, - Ну, немножко умею. В музыкальной школе учился, два года.
        В ответ она ни слова не молвила, только взглянула на меня быстро и усмехнулась. Колко, иронично.
        - Коллега, да он у нас ещё и гармонист! - громко восхитился Потапов, похлопав меня по плечу.
        - Сам ты гармонист, это аккордеон, деревня! - возмутился я. - Уважаемая, а чёрная икра у вас бывает?
        - Не бывает, молодой человек, а всегда есть в наличии, у нас солидное заведение, - значительно ответила женщина и сразу уточнила: - Бутербродами желаете или в хрустальной вазочке?
        - Бутерброды, пять штук! - обрадовался я, поворачиваясь к командиру. - Сам оплачу, отдельно, командировочные ляжку жгут. Пора растрясти мошну.
        Выданные мне группером карманные две тысячи баксов сотенными купюрами так и лежали в кармане без размена, российских денег у меня пока вообще нет. Здесь все легко рассчитываются долларами, часто оговаривая заранее, в какой валюте хотели бы получить сдачу. Как в Турции.
        - Раздухарился! Побереги командировочные для подарка матушке. Не мудри, - щедро махнул ладонью Паша. - Вань, ты будешь?
        - Если бы пивка... А то я трезвым ездить боюсь, - ответил Потапов.
        - Терпим, коллеги, терпим. Сейчас для нас главное подписать договор поставки запорной арматуры и счётчиков... Несите, хозяюшка! Икра пусть будет чёрная, но белым будет хлеб, - заключил Кромвель.
        Через несколько минут на столе появилась большая тарелка с аппетитно выглядевшими бутербродами.
        - А у нас три дня назад на американский броневик напали, прямо под окнами! - сообщила хозяюшка.
        - Взорвали? - первым спросил я.
        - Да что вы, ужасы какие-то говорите… Две стеклянные банки с краской бросили из проезжающей машины. Просто безобразие.
        - Это кто же такие, что-то вроде сопротивления? - предположил группер.
        - Полиция не шевелится. Поймать надо это хулиганьё, арестовать и посадить на пару годков, чтобы другим неповадно было! - горячо потребовала женщина. - Хорошо, когда американцы по улицам ездят, как-то спокойней становится, что Америка с нами. Без их помощи нас в Евросоюз никогда не возьмут.
        Группа энергично закивала головами.
        Три дня мы ждали, когда нужный групперу информатор объявится на рабочем месте. Не бездельничали. Коррупционным образом приобретали всякие справки, мотались по всей Москве с попутными делами. Кромвель постоянно собирал какую-то информацию - на перспективу. Постепенно группа обрастала мелким имуществом. Дело в том, что каждый новый рейд в эту реальность начинается чуть ли не с нуля. Через Рубеж ты проходишь имея при себе только одежду без торговых лейблов и деньги. Ну, ещё разрешается взять с собой немного мелочи вроде перочинного ножа. А вот сотовый телефон нельзя, как и ноутбук.
        И вообще, что-либо материальное и легко идентифицируемое в этот мир лишний раз лучше не тащить. За регламентом перехода следят Вахтёры, на каждом Рубеже их по двое. Это люди, живущие в двух мирах, а работают они, не удаляясь от пункта перехода. Почему точку переброса называют «рубежом»? Ведь логично было бы назвать эту границу между мирами каким-нибудь словом на букву «П»: порог, проход, переход… Так сложилось. Изначально исследованиями феномена занимались военные, поэтому мы, по воле неизвестного, но очень секретного полковника, ходим через Рубеж.
        Так даже лучше, это слово ничего не скажет стороннему человеку, мало ли бывает рубежей. А вот «проход» явно указывает на возможность куда-то попасть...
        Командир сдержал обещание, купив и вручив мне в торжественной обстановке ноутбук Dell, который я сам же и выбирал... Ёлки-палки, какой же он толстый и тяжёлый! Да здесь вся электроника такая. Конечно, мне интересно по-новому оценивать ассортимент магазинов и многочисленных ларьков с электроникой, как и запросы клиентов, убеждаясь в верности полученных от инструкторов сведений. Сотовые телефоны быстро становятся главным электронным товаром. Сейчас в моде аппарат Motorola RAZR V3 - его реклама видна повсюду, первые, ещё кривоватые «самсунги». У тех бизнесменов, что побогаче, в ходу статусные Vertu.
        На телефон уже можно ставить собственную мелодию - отрывок в формате mp3, из самых модных рингтонов: имитация патрульной радиостанции «Первый, первый, я база, ответьте!», бой кремлёвских курантов, звонок старого дискового аппарата и прочая юморная фигня. Некоторые хитрецы ставят на дешёвые телефоны рингтон с Vertu и радуются, когда кто-то из прохожих оглядывается на крутой сигнал. Но у большинства звонок тот, что идёт от производителя по умолчанию. Народ обновлять имеющиеся девайсы не торопится. В развитии этого мира заметна существенная задержка, связанная, скорее всего, как с неторопливостью политических процессов, так и с более низкой покупательной способностью населения. Их 2008 год не тождественен нашему. Есть много общего в культуре, практически неотличима материальная среда. А вот проникшие повсюду метастазы коррупционной и криминальной вольницы придётся изучать, всё это больше похоже на наш 1998 год.
        Социальные сети уже есть, но не в том виде, как в нашей реальности, обогнавшей эту более чем на десяток лет. Молодёжь тут всё чаще и чаще сидит во ВКонтакте, остальные в Одноклассниках или ЖЖ. В основном там фотографии и их оценки. Уже работают молодые поисковики «Яндекс» и «Рамблер».
        Магнитные носители ещё не совсем отошли в прошлое, и продаются они не где-то на периферии или на развалах барахольщиков, как это остаточно было в нашем 2008-м, но и в самом центре столицы. Уже появились торговцы новым товаром: цифровыми аудиоплеерами и DVD, у них много программного обеспечения и специальной литературы «для чайников». Эти торговцы немного отличаются от книжников, которые тоже повсюду, технологическими новациями занимаются щупленькие, очкастые, интеллигентные ребятишки. А вот диски Blu Ray мне на глаза пока не попадались.
        Фильм «Аватар» в прокат ещё не вышел, 3D-мания не началась. По всему городу стоят самодельные раскладные столы с пиратскими DVD-фильмами, за ними сидят угрюмые и настороженные продавцы, вечно выглядящие из-за стопок, как контрабандисты.
        Люди честно радуются любой попавшей в руки электронике, обществу она ещё не приелась. Сидеть в кафешке с открытым ноутбуком - это модно, круто, и лучше расположиться у окна с видом на оживлённую улицу. Телефоны выставляют напоказ, хвастаясь моделями, потому что все аппараты разные, легко узнаваемые издали. Ничего, скоро и здесь безликие смартфоны напрочь убьют аппаратную индивидуальность обладателя, об эффектных «раскладушках» придётся забыть.
        Сегодня контакт объявился. Павел с ним уже связался, предупредив, что скоро приедет. Если информация по местонахождению объекта будет получена, то столица услышит от нас слова прощания.
        Через час вышли на улицу.
        Стояло тёплое солнечное утро. Нет, уже день, так будет правильней. Действительно, и чего это я решил, что этот мир полностью в дерьме? Погода звенит, настроение после сытного и вкусного завтрака замечательное. Бандитского «Шевроле» возле входа не оказалось, братва уехала на работу, пора и нам.
        «Рафик» выехал на Кибальчича, затем свернул на улицу Павла Корчагина.
        В этом мире книжная торговля всё ещё процветает, столичный и российский рынок осваивает огромное количество издательств самого разного профиля, сетевые книготорговые фирмы и фирмочки, последних больше всего. В одну из таких коммерческих организаций мы и направлялись. Пропетляв между домами, постучав колёсами по рытвинам, Потапов второй раз произнёс что-то про «оленевода на вас нет» и в сердцах высказался:
        - Как они тут без навигаторов живут?
        - Да, Ваня, было такое время, когда каждый московский таксист вполне справедливо считался краеведом... - ностальгически заметил Кромвель.
        Автопроизводители только начали осваивать на российском рынке сегмент систем спутниковой навигации, и первой стала компания BMW, выпустившая диски с картами Москвы и Подмосковья. За такую навигацию покупателю придётся заплатить дополнительно 3800 евро. Я рассматривал в автосалоне это чудо информационных технологий, где вместо кириллицы используется транслитерация, а детализацию карты никак не назовешь выдающейся, косяк на косяке. Даже имея необходимые средства, группа не может поставить такое устройство на коммунхозовскую машину. Явная засветка, бросающееся в глаза несоответствие. Да и выломают сразу.
        - Ездим по кругу, как последние лохи, - ворчал группер. - Дел на каких-то десять минут, а кружим полчаса.
        - Ну а я что, виноват, по-твоему? Половина домов без табличек! - вяло оправдывался Потапов. - Оленевода на них нет.
        Наконец Павел что-то заметил.
        - Стоп, здесь! - командир открыл дверь и вышел из микроавтобуса, остановившегося возле крытого шифером крутого козырька над лестничным маршем - спуска в подвал. Я, не увидев поблизости баннера или вывески с названием фирмы, опять принялся выискивать номера домов, а Иван спросил:
        - Какие разведпризнаки, шеф?
        Подняв с земли белое кольцо из спаянной пластиковой полоски, командир показал её нам. Неподалеку лежали и другие кольца.
        - Это обвязка так называемого «стандарта», книжной пачки в толстом крафт-картоне. Значит, именно здесь книги перегружают в подвальный склад фирмы. Кстати, так их бросать не следует, это же настоящие ловушки. Одной ногой наступишь, другой зацепишься, - и ты уже на земле с разбитым носом.
        - Наш адресочек, фирма «Ирбис» находится здесь! - подтвердил я, наконец-то заметив облупившуюся табличку, на которой что-то можно прочитать. - Между прочим, минут десять назад видел такие петли и в другом месте.
        - Да тут полно книжных контор! - кивнул Кромвель. - Метро «Проспект Мира» недалеко, а там находится крупнейшая книготорговая оптово-розничная толкучка - «Олимпийский». Для нас это просто бывший спортивный комплекс, а ведь некогда там была настоящая книжная Мекка... Помню, в выходные с «Олипмийского» не вылезал. Эх, славные были времена, современным молодым непонятные.
        - Чего это непонятные? - искренне возмутился я. - Глупости говоришь. Тоже частенько там бывал! С детства много читаю.
        - Сколько же в 2008-м было годков нашему юному библиофилу? - насмешливо поинтересовался Потапов, хотя ему был хорошо известен мой возраст.
        - Дурака не валяй. Кстати, я тогда как раз только дембельнулся, ещё с родителями жил. Читать ударился, как бешеный.
        - И сколько же ты с мамой прожил? - не унимался Ванька. - Как раз тогда и начало появляться племя маменькиных сынков. Моя родственница своего охламона до тридцати пяти не могла выгнать из дома.
        - Нормально всё, не переживай. Работал на основной, ещё и компьютерами занялся. Через четыре года уже купил хорошую однушку в Казани, - с вызовом ответил я. - А ты когда своим жильём обзавелся, взрослый такой?
        - Ладно, ладно, не самовозгорайся, - остановил меня командир.
        - Все идём? - осведомился у него Потапов.
        - Нет, Фантомас, ты останешься в машине, не будем людей пугать. Два мужика это, скорее всего, обычные визитёры, а вот три - уже возможная пробивка точки или попытка смена крыши начальниками местного землетрясения.
        Внизу было прохладно и темно.
        Лапочки светили слабо, глаза не сразу привыкли к сумраку. В подвале обнаружилось просторное хранилище, уставленное рядами деревянных паллет с огромными кубами тех самых книжных пачек. Часть рядов была затянута сеткой, это защита от воровства. Здесь же, на пустом поддоне лениво курили два грузчика звероватого вида, похожие друг на друга, словно братья-погодки, и удостоившие нас лишь мимолётными взглядами. Рядовые работяги, не любящие напрягаться, тем не менее, были наготове - они держали рядом с собой пару длинных прутьев из арматуры с витым рисунком проката, концы которых были для удобства хвата обмотаны черной изолентой. Ну и рожи! Всякое бывает в опасном книжном деле, разные люди сюда заглядывают.
        От нижнего края одного из забранных решётками слуховых окон вниз был проложен длинный желоб из оцинковки, по которому, как я понял, в подвал спускают книжные пачки, сгружаемые с грузовиков. В конце помещения виднелась обитая металлом дверь, за которой находились офисные комнаты и стеллажи с книжной выставкой.
        - Не торопись, Лаки, я первым зайду, - негромко предупредил Кром.
        Кивнув, я вернулся к паллетам и принялся читать этикетки на пачках от издательств, многие из которых у нас уже перестали существовать: «Ниола - 21 век», «Олма-пресс», «Мнемозина», «Нева»...
        Мы оказались не единственными посетителями подвала. Не успев начать разговор с нужным человеком, менеджером фирмы «Ирбис» по имени Виктор, Павел вынужден был прерваться, ожидая, когда тот закончит работать с подошедшим клиентом.
        Это фирма-коллектор, накапливающая с помощью книгообмена с коллегами широкий ассортимент и предлагающая его для реализации оптовым и розничным торговцам. И в нашей реальности раньше было много маленьких книжных издательств и мелких перекупщиков, частенько работающих в точно таких же подвалах. Ведь именно книготорговцы, пожалуй, стали пионерами капитализма в новой России, до них малым бизнесом занимались разве что фарцовщики. После наступления эры капитализма многие из предприимчивых людей подались в этот новый бизнес, где правоохранители и инспектирующие органы поначалу на многое закрывали глаза, в силу по-советски особого отношения к книге и чтению вообще. Это если смотреть в прошлое романтическим взглядом. На самом же деле долгое время ни правоохранители, ни криминалитет понятия не имели, да и представить себе не могли, какие огромные деньги вращались в среде «книжных червей», «ботаников» и «очкариков».
        Менеджер по имени Виктор в излишне, пожалуй, просторной светлой куртке, под полами которой вполне мог оказаться пистолет, терпеливо выслушивал нудного клиента. Переспрашивал, уточнял, добросовестно советовал, то и дело подходя с ним к стеллажам, что-нибудь там показывал, отбивал в простейшей DOS-программе накладную за накладной. Нам же приходилось терпеливо ждать, чтобы поговорить без чужих ушей.
        Пользуясь моментом, я и сам двинулся вдоль стеллажей, принявшись изучать содержимое книжной выставки и постоянно сравнивая ассортимент с нашей реальностью.
        В части переиздания иностранной литературы разницы я не заметил. Вот вам Майер со своими «Сумерками», после которых по планете покатился медийный вал вампирятины, вдохнувший новую жизнь в угасающую субкультуру эмо и готов. Так же, как и у нас, популярны Пауло Коэльо и Дэн Браун.
        Год назад исправно вышла легендарная компьютерная игра «Сталкер», и книгоиздатели не замедлили откликнуться целым валом книг. А вот серия «Спецназ» развиться не успела, она здесь совсем куцая, свежих книг нет. Всё закономерно. На Земле-2 не было победы во Второй чеченской войне, поэтому не возникло и культа воина-победителя.
        С патриотической литературой вообще грустно, либеральный идеологический контроль в принципе не одобряет издания подобного чтива. Таким авторам к бумажной книге не пробиться, как не видать им литературных премий и упоминаний в либеральной прессе... Хм, интересно. Надо будет посмотреть сетевой самиздатовский ассортимент, хоть там не всех патриотов развенчали-извели? Что они пишут, сколько у них читателей?
        Не видно Бушкова, а ведь он был уже образцово популярен, в том числе и у меня, нет Корецкого, жёстко проявляющего криминальные ужасы времён начала дикого капитализма. На месте Веллер и Юрий Никитин, перебежчик Резун-Суворов, Тополь и Незнанский. Всё в порядке у Робски и Хакамады, Санаев просит похоронить его за плинтусом, процветает будущий публичный либерал Акунин. Женщины зачитываются любовными романами Вильмонт, Платовой и Дашковой.
        Лукьяненко, Маринина и Донцова и здесь в безусловных топах. Книг Лукьяненко, правда, мало, он не либерал, нечего его баловать. Люди всё так же верят писанине Маловичко, Правдиной и Свияш. В детской литературе началась эпоха космополитичного Лунтика. Фантастические серии стоят в узнаваемом оформлении: «Звёздный лабиринт», «Абсолютное оружие», «Фантастический боевик», непропорционально много юмористической фантастики, чувствуется, что насмешка приветствуется.
        А вот с известными авторами сплошная нестыковка. Здесь жизнь обошлась с будущими знаменитыми писателями по-своему, разными дорогами пошли перспективные авторы. У кого-то из них в силу жизненных обстоятельств не возникла необходимая для писательства мотивация, кому-то в либеральной среде не удалось пробиться к издателю. Зато в знакомых сериях встречается много незнакомых фамилий.
        - Простите, а Калашников у вас имеется? - не выдержал я.
        - Это который? - откликнулся менеджер, с удовольствием отвлекаясь.
        - Ну, он написал «Сломанный меч Империи», например. А из нового - «Будущее человечество».
        - Мистик-авангардист?
        - Публицистика, политическая журналистика.
        Книготорговец отрицательно помотал головой.
        - Андрей Круз? Каменистый, Корнев?
        - Впервые слышу.
        - А Денисов?
        - Имеется в виду Вадим Денисов, северянин-эзотерик, автор цикла для антивеганов «Лечебные медведи России»?
        - Не-не, такого Денисова нам не надо!
        Обалдеть! Заметив моё изумление, командир незаметно толкнул меня локтем в бок: не болтай лишнего, не буди в человеке ненужный интерес. Запомнит, начнёт выяснять, что это за авторы такие.
        - Что-то не вижу… Политическая литература у вас где стоит?
        Виктор еле заметно поморщился.
        - Мы, знаете ли, всё больше специализируемся по художественной литературе и развлекательному чтиву. Немного прикладной, немного детской, - сказано это было так, чтобы я понял намёк: не приставай с расспросами по теме, тут это не принято. И такой ответ меня несколько воодушевил.
        Заподозрив неладное, я обратил читательское внимание на полки и стеллажи с «попаданческой» фантастикой, на книги, герои которых перемещаются в другие эпохи, так или иначе пытаясь поменять ход истории. Действуют они самостоятельно, авторски, так сказать, либо же вселяясь в тела вождей, полководцев и прочих исторических личностей. У нас такие удальцы хитрыми способами прорываются к Сталину с чертежами автомата Калашникова и гранатомёта РПГ-7, чертят подробнейшие карты будущих эпохальных битв и вовремя предупреждают советских генералов о тактических и стратегических угрозах. А как с этим здесь?
        Прочитав несколько аннотаций и бегло пролистав парочку книг, я убедился, что предчувствия меня не обманули, попаданцы и тут без спросу лезут в тела великих!
        Например, в тело енисейского таёжника-промысловика из приполярного села Курейка, чтобы задушить Иосифа Сталина ещё в туруханской ссылке. Или в тело Сталина, чтобы задолго до Революции уморить Ленина и не допустить создания СССР. Естественно, забираются они и в тело Лаврентия Берии, чтобы отравить Сталина. Лезут к Хрущёву и Брежневу, стараясь разрушить СССР как можно раньше. Никаких чертежей и карт такие попаданцы с собой не несут. К слову, мне показалось, что в этом мире поджанр начал развиваться несколько раньше, и весьма успешно используется в пропагандистских целях.
        Подумалось: в реальности моей России в общественно-политической жизни активно участвуют либеральные опорные точки, будь то издательства, культурные центры, СМИ и прочие организации и структуры. Интересно, есть ли здесь некие центры патриотических сил, действующие легально и хотя бы с частичным государственным финансированием? Вряд ли. Либералы такого не допустят.
        Наконец клиент удалился, засунув стопку накладных в папку, и Кромвель приступил к делу. Предъявив письмо и маленькую посылочку с подарком из Волгограда, он произнёс несколько сопутствующих фраз и наконец-то получил этот чёртов адрес явки объекта в Красноярске. Сделано!
        Помня наставления инструкторов «Экстры», я и не подумал интересоваться, каким образом уникальный учёный и технолог, много лет проработавший в атомной промышленности державы, мог попасть в мутный книжный бизнес, оказаться на должности подвального завсклада в работающей по-серому московской фирмочке. С этим всё понятно, в постперестроечные времена жизнь и не так людей бросала. Тогда на передний план вышел критерий личной материальной успешности. Знаменитая фразочка еврейского происхождения «Если ты такой умный, почему такой бедный?» оказалась популярной в разговорах за жизнь.
        Какая разница, кто ты по жизни: хорошо зарабатывающий чиновник муниципалитета, лихой бомбила, рэкетир, шарлатан с бубном и свечами или продавец за прилавком? «Сколько имеешь?» - вот ключевой вопрос. У нас в разгар святых девяностых после успешного развала отраслей промышленности и целых стратегических направлений вообще-то началось то же самое. Однако Кромвель по одному ему ведомой причине сам затронул эту тему.
        - Интересные времена! Я же сам химик по образованию, в пищепроме работал... - добавил он, искренне поблагодарив Виктора. - В начале девяностых начал таксовать, потом в Турцию челноком мотался. А в итоге занялся металлообработкой титана. Сейчас сам удивляюсь!
        - Все мы удивляемся, - охотно подхватил тему менеджер, поправив что-то под полой. - Мне тоже лет пятнадцать назад в голову не могло придти, что я брошу успешную педагогическую деятельность и займусь книготорговлей. Для человека науки, знаете ли, шагнуть в дикий малый бизнес - непростая задача... Вот и Гена Ложкин постоянно изнурял себя интеллигентскими комплексами, через которые так и не смог переступить. Из-за этого он отказался работать продавцом на уличной точке возле метро. И я отлично его понимал! Как же так? Меня, без пяти минут доктора наук, коллеги могут увидеть за лотком в роли извечно презираемого учёным людом торгаша… Переломить себя не так-то просто! Ложкин начинал у нас грузчиком, но уже через месяц стал завскладом. Отменный порядок держал, надо сказать, коллеги расстроились, когда Геннадий сказал, что решил вернуться в Енисейскую губернию. Ценный работник. У него в прошлом были какие-то серьёзные неприятности с криминалитетом. Всё это накладывало отпечаток на его поведение.
        - Про неприятности мы немного в курсе. Ничего, предложим ему очень достойное занятие, да ещё и по профилю! - с нескрываемым оптимизмом заявил Кромвель. - Без всех этих секретных ядерных страстей, конечно. Тем не менее, у нас современные разработки, сложные узлы, отличные перспективы, выгодные контракты...
        - Ну-ну, дай-то бог, удачи вам, - с недоверием, хоть и вежливо, хмыкнул менеджер, прекрасно помнящий всех гениальных выскочек, встретившихся ему на жизненном пути, как и то, сколько замечательных проектов на его памяти улетело в финансовую или криминальную пропасть. - Кстати, молодые люди, знаете, что… А ведь вы не первые, кто заинтересовался Ложкиным. Позавчера к нам заглядывали какие-то интересанты.
        - Артёмка! - тут же заорал я, вытягивая вперёд руку с раскрытой в возмущении ладонью, - Артём Збых! Лысый такой, высокий и плотный, правильно?
        - Конкуренты наши, сволочуги, - нервно двигая бровями, уточнил Кромвель, подхватывая сценарий. - Тоже по насосам для нефтянки работают, паразиты.
        - Зря мы с ними в кабаке сидели, на ходу подмётки рвут! - продолжал я бушевать. - А второй толстенький, мне по плечи?
        - Извините, сам я их не видел, с ними коллега разговаривал. Вряд ли эти люди имели отношение к науке и производству, судя по описанию коллеги. Скорее, к насосам бандитского мира.
        - Вот как? - напрягся командир. Я тоже.
        - Господа, вы же, надеюсь, понимаете, что им никто ничего не сообщил! Мы не раскрываем личные данные сотрудников, пусть даже бывших, так дела не делаются, мало ли что, - успокоил нас Виктор и ещё раз улыбнулся. - У вас имелась рекомендация, просьба от моего хорошего знакомого, письмо, в конце концов. А уж тут...
        Напоследок я с оптовой скидкой купил у него пару книжек серии «Фантастический боевик» с неизвестными мне ранее фамилиями авторов, на чём мы душевно распрощались и пошли на выход.
        На улице Кромвель обернулся, сжал подбородок ладонью и напряжённо произнёс сквозь пальцы, спрашивая не столько меня, сколько себя же:
        - Ну, и кто это мог быть?
        - Трудно сказать, командир, полный простор для фантазии, - пожал я плечами, тем не менее, высказав ценное соображение: - Скорее всего, это действительно были бандиты, вряд ли книжники ошиблись, они люди опытные. А вообще, хреново это, Паша.
        - Ещё как хреново, Миша. Очень хреново. За три рейда подобная ситуация возникает впервые. Впрочем, опыт у нас пока небольшой. Зачем Ложкин мог понадобиться бандитам? Они и так уже всё у него отжали.
        Опыт у группы действительно минимален. Кромвель проходил сюда через Рубеж трижды, Иван - второй раз, а я путешествую между мирами впервые. Ведь, по сути, по некоторым направлениям «Экстра» только начала работать.
        - Он был носителем госсекретов? - спросил я.
        - Думаешь, так? Ого… Наверняка не знаю, хотя ошибиться здесь трудно. В нашей-то реальности допуск он точно имел. Только здесь все мало-мальски существенные госсекреты слиты нынешним союзничкам и партнёрам много лет назад.
        - То есть, это не спецслужбы?
        - Понятия не имею, во что Ложкин мог влипнуть по пути из Москвы в Красноярск или находясь уже в столице губернии. Где он был, чем занимался? Пока что очевидных причин для возникновения такого интереса со стороны неизвестных лиц не вижу. Черт! Всё это мне совсем не нравится.
        - А смежники?
        - Группа «Центр» здесь точно ни при чём, исключено. Задачи не пересекаются, в Конторе за этим следят.
        - Эх... Надо было как-то расспросить Виктора о таинственных визитёрах поподробней, - пожалел я, оглянувшись на чёрный провал входа в подвал книголюбов. - Может, вернёмся, Паша? Всё-таки разузнаем, как они выглядели, не имелись ли особые приметы.
        - Хорошо бы, Миша, да нельзя, лимит казусного доверия исчерпан. Это была граница праздного любопытства, учись её видеть, учись... Сам Виктор визитёров не застал, а просить его поинтересоваться у сослуживцев опасно. Не нужно, чтобы к нам присматривались уже двое. Начнут вспоминать за бутылкой чая, задумываться, обсуждать.
        - Вернуться эти неизвестные могут?
        - Я обязан исходить из того, что могут, - тяжело вздохнул Кромвель. - Ладно, адрес получен, можно работать дальше.
        Подходя к микроавтобусу, увидели Фантомаса, ножным насосом подкачивающего заднее колесо.
        - Получилось? - сразу поинтересовался он.
        - Да, но с некоторыми нюансами, - коротко ответил командир. - Тебе помочь?
        - Уже всё, сейчас поедем.
        - Ну, тогда в машине расскажу, - пообещал Кромвель, взявшись за ручку двери…
        Щелчок открываемого замка прозвучал громко, как взрыв!
        Да это и был самый настоящий взрыв - его силу и резкость не смогли приглушить расстояние и стоявшие на пути звуковой волны многоэтажные дома. В соседних дворах тут же истерически запиликала сработавшая автомобильная сигнализация, где-то на верхних этажах многоэтажек хлопнули окна, на асфальте очередями зазвенели стёкла разбитых форточек.
        - Что это было?! - выдохнул Иван, невольно приседая, как и я.
        Из подвала книготорговой фирмы на улицу выскочил встревоженный менеджер Виктор с сотовым телефоном в руке и оба грузчика с арматуринами наперевес, и все они сразу начали смотреть в верном направлении - туда, где над возвышавшейся вдалеке громадой гостиницы «Космос» начали подниматься разрастающиеся клубы густого чёрного дыма...
        - Пожар? Что это так рвануло? - спросил я.
        - Очередной теракт, вот что, - не глядя в мою сторону, уверенно объявил Виктор, торопливо набирая на телефоне номер. - Алло! Светочка, зая, ты где находишься, у тебя там всё нормально? Что-что? Плохо слышу, связь барахлит, дети с тобой? Хорошо. А у нас тут «Космос», похоже, взорвали, представляешь! Да, опять. Нет, я ещё на работе. Где-то через полтора часа, куда-то нужно заехать? Понял, кефир. Ага, целую.
        - Твою ж ты мать... А ведь крепко бабахнуло, - отметил командир. - И что, частенько такое бывает?
        - Четвёртый взрыв по Москве за эту неделю, - мрачно сообщил книготорговец. - И самый серьёзный, судя по мощности.
        - Поехали, Костя, посмотрим? - предложил я групперу.
        - Осторожней там, слишком близко к месту происшествия не подъезжайте, чтобы не попасть в зону оцепления, потом геморроя не оберётесь с ментами, - по-дружески предупредил Виктор. - Или вы в «Космосе» и остановились?
        - Не, бог миловал, мы в Измайлово встали, - легко соврал Ванька.
        - Тоже лихое местечко, - неодобрительно поморщился менеджер, - я бы вам и там не посоветовал останавливаться, слишком уж крупная мишень. Многолюдная. В Москве лучше выбирать небольшие гостиницы, и не в самом центре, там вас ещё и налётчики могут крепко расстроить.
        - Ценный совет, спасибо, - задумчиво произнёс командир.
        - В рот мне ноги, мужики, как же хорошо жить в родном Новокуйбышевске! - воскликнул я, озвучивая город, откуда мы прибыли согласно легенде прикрытия. - Никаких тебе терактов!
        - Зато гопоты больше, - громко проворчал Павел. - Ладно, счастливо оставаться! А за совет спасибо, учтём.
        Итак, вот что известно. Интересующий нас объект находится где-то в Красноярске, он прячется от преследующих его людей, предположительно, криминального генезиса, и у него есть целых четыре дней форы.
        Старый номер сотового телефона объекта бесполезен, командир его уже прозвонил, и не раз. Роуминг здесь дорог, поэтому люди предпочитают сразу по приезду в новое место брать региональные карточки. А проще всего сделать это прямо в аэропорту прибытия или на железнодорожном вокзале, где все «симки» серые. Концов не найдёшь.
        Глава четвёртая
        Оружие
        Потапов хитрым зигзагом провел микроавтобус дворами, в конце маршрута поставив машину во дворе, за гостиницей «Золотой колос». Постов оцепления поблизости не было, обнесённая флажками и лентами граница проходила чуть дальше, на полосе парковой улицы Космонавтов, мимо которых к месту происшествия сейчас подтягивалась ещё две пожарные машины. Прилегающую улицу Бориса Галушкина тоже сразу же оцепили.
        Двор быстро становился людным, становилось тесно. Террористический акт, произошедший в одном из самых примечательных зданий Москвы, естественно, привлёк к месту происшествия массу зевак. Местные жители глазели на происходящее с балконов и из распахнутых окон, а самые любопытные из проезжавших рядом водителей сворачивали вслед за нами. Собравшиеся в группы прохожие охотно, с развёрнутыми комментариями рассказывали друг другу свежие слухи, отмечая, что самое интересное уже позади, сегодня ещё раз не «подзорвут».
        Дыма уже стало поменьше, а к зданию отеля прибыли все оперативные службы: ФСБ, спасатели, пожарные, специалисты медицины катастроф, полиция. Где-то рядом организован штаб пожаротушения.
        Проспект Мира, как я понял, наглухо встал в пробке, а к покалеченному «Космосу» на наших глазах прибывала всё новая и новая спасательная техника. По словам зевак, мощный взрыв произошёл в центральном холле, после чего начался катастрофический пожар, быстро захвативший и другие помещения.
        Эвакуация шла интенсивно, многие гости не успели взять из номеров даже верхнюю одежду и теперь стояли на улице, кутаясь в покрывала. С того места, где мы стояли, не было видно центральный вход внизу вогнутого фасада здания, поэтому степень разрушений оценить невозможно. Но вся центральная часть всё ещё была скрыта густым дымом, из-за чего казалось, что горят все этажи огромного здания, хотя языков пламени я не увидел. С обеих сторон знаменитой гостиницы к весёленьким кучевым облачкам поднимались пугающие чёрные клубы. Чтобы добраться до горевших помещений, спасатели и пожарные применили автолестницу, почему-то всего одну.
        Иван тем временем крутил ручку автомагнитолы, рыская по FM-радиостанциям столицы в поисках хоть какой-нибудь информации, и тихо ругался:
        - Одна музычка и реклама...
        Наконец он что-то поймал, призывно махнув нам рукой. Абсолютно спокойный женский голос быстро поведал слушателям, что в здании гостиницы произошёл пожар, точных сведений о жертвах и разрушениях нет, данные уточняются, работает штаб. После чего эфир опять заполнила весёлая реклама.
        - Ага, пожар у них, как же, в округе уже каждая кошка знает, что это очередной теракт, - зло произнёс Кромвель и неожиданно сменил тему. - Михаил, ты обратил внимание, сколько на улицах семейных кавказцев, причём из бедных слоёв? Я в своё время сразу это отметил. И у всех них есть один большой и горький вопрос к России, которая не смогла, да и не захотела спасти, сохранить у себя эти республики.
        Беженцев действительного много. В нашей реальности я не раз слышал разговоры о том, что хватит кормить Кавказ. Здесь его решили не кормить, не сохранять и не освобождать от исламских радикалов и террористов - Чечня и Дагестан отделились. Территории Северного Кавказа оказались под усиливающимся влиянием проповедников-эмиссаров Халифата. И всё это происходило в сочетании с непрерывной междоусобной войной кланов и группировок. С целью защиты Азербайджана и закрепления на месте, как ключевого игрока региона, на брошенные Россией земли тут же влезла Турция, а в Грузии и Армении появились европейские и американские военные базы.
        Добившиеся суверенитета автономии Северного Кавказа повели себя более чем странно. Вместо того чтобы начать стремительно богатеть и процветать, о чём всем и мечталось, они быстренько развязали длительные, не имеющие мирного разрешения кровавые конфликты. Благо, поводов было предостаточно - вековые споры о земле, мнимые и реальные обиды, кровная месть. Особое место в череде самых кровавых конфликтов заняли религиозные противоречия.
        Ни богатства, ни процветания всё это, естественно, простым людям не принесло, а единственным выражением суверенитета стали набеги с территории таковых автономий вооруженных банд, потоки оружия, контрафакт всех мастей, транзит и производство на месте лёгких и тяжёлых наркотиков, да постоянные угрозы захлестнуть волной террора бывшую метрополию.
        А проклятой имперской России - безусловной виновнице прошлых и всех будущих бед маленьких, но гордых народов, полагалось беспрерывно поставлять им гуманитарную помощь, выступать в роли безоружного миротворца, покладистого арбитра и универсального банкира. В общем, гаранта всего вообще. В итоге липовая независимость породила волны несчастных переселенцев, которых европейцы, американцы и турки к себе пускать не собирались. Все беженцы оказались на российской территории. Так что среда для вербовки неофитов у террористов всех мастей в Москве имеется.
        - Вертолёт летит, смотрите, вертолёт! - закричали на улице.
        Я не совсем хорошо представлял, как должна выглядеть спасательная или пожарная вертушка, способная заливать огонь с высоты, однако сразу понял, что приближающийся с востока крошечный «Робинсон» таковым средством тушения точно не является.
        - Может, штабной?
        Мой громкий вопрос услышали многие, и ответ последовал сразу:
        - Какой, к чёрту, штабной, мужчина! Это западные журналюги, BBC, CNN или Euronews, они постоянно на таких стрекозах летают, красивую картинку делают!
        Не было у меня времени, чтобы познакомиться с новостными телепрограммами и понять степень освещения как городских новостей, так и ситуации в стране в целом, вечером займусь. Похоже, о таких неудобных событиях обывателя подробно информировать не принято. А если хочешь знать больше - учи языки и смотри западные каналы, там тебе всё расскажут в ярких красках. Здесь полная свобода слова. Свобода западного слова.
        Через полчаса транспортный поток на проспекте медленно пополз мимо «Космоса». Автомобильное стадо заторопилось по своим делам, напоследок оценивая причинённый ущерб через открытые форточки и делая кривые фотографии плохонькими камерами сотовых.
        - Сворачиваемся, парни, хватит, поглазели. У нас дел много, - решил командир.
        Развернувшись, «Рафик» повёз группу не куда-нибудь, а в оружейный магазин, расположенный неподалёку. Здесь же, на проспекте Мира.
        Вооружаться будем.
        - Может, всё-таки нужно создавать постоянную базу группы ещё и в Москве? Дел-то, смотрю, тут хватает, - спросил я, когда микроавтобус уже останавливался возле большого красивого здания сталинской постройки.
        Иван хотел поставить машину как можно ближе к арочному входу с массивными дверями, но там свободных мест не оказалось, и теперь Потапов выкручивал баранку, паркуясь в сторонке.
        - Пока что не вижу в этом особого смысла, - ответил командир. - Интенсивность действительно большая, но суммарно времени в столице проводим не много. Город огромный, гостиниц полно, в районе проведения операции можно выбирать подходящую. А вот в Красноярске надо создавать, это уже ясно. Займёмся, Ваня там уже кое-что сделал...
        - Пистолеты придётся оставить в тайниках, продавцы оружейных народ опытный, глазастый, могут заметить, - строго предупредил Иван.
        Через минуту я уже стоял на улице и, не торопясь входить в оружейный салон вслед за коллегами, какое-то время внимательно изучал обстановку вокруг. Наконец, бросив ещё один взгляд на зелёную вывеску, потянул латунную ручку и вошёл внутрь.
        В этом магазине я как-то бывал. Лет пять назад, вроде, когда ещё жил в Москве. Приехали с приятелем. Ему нужен был прицел для «Вепря», а я так, за кампанию. Потратив кучу времени на изучение отзывов и советов в соцсетях, приятель выстроил стройную схему покупки, которая рассыпалась в прах при первом же контакте с многоопытным и знающим продавцом, да, они существуют. В общем, на месте у покупателя опять начались страшные муки выбора.
        Я терпеливо ждал, когда это всё закончится, вяло рассматривая прилавки, и в результате неожиданно для себя купил герберовский клипит, «однорукий» складной ножик, чего изначально делать вовсе не собирался. Сказался гипноз коллективного шопинга. Купив, наконец-то, прицел, мы тут же удалились, не интересуясь остальным ассортиментом.
        Что же, рассмотрю теперь, в другой реальности.
        Нас встретили просторные светлые залы с множеством стеллажей и витрин с толстыми стеклами, за которыми хранились горы огнестрельного и прочего оружия, снаряжения и аксессуаров. Продавцов в зале четверо, а вот посетителей совсем немного.
        Теперь настало время рассказать об ещё одной удивительной особенности этого российского мира, о тонкостях здешнего оружейного законодательства. В старых традициях предварения новостей можно было бы спросить: «У меня для вас две новости, с какой начать?». Спрашивать не буду, начав с плохой - длинноствольное нарезное оружие в России-2 труднодоступно.
        Оно есть, продаётся в магазинах, но по особому регламенту, в котором используется социальная, статусная отсечка. Для приобретения нарезного ствола необходимо стать членом некоего охотничьего клуба для избранных, где, впрочем, и имущественное положение не главенствует. Надо войти в элиту. Даже если у тебя имеется много денег и есть дорогой джип, визит за такой покупкой окажется безуспешным. Клубную карточку предъявите, пожалуйста! Такой охотник имеет личные вертолеты, большие катера сахарного цвета и шикарные турбазы в собственных охотничьих угодьях. Это абсолютно лояльный власти приобретатель, кровь от крови, плоть от плоти - благопристойный респектабельный человек, которому в голову не придет использовать высокоточное оружие с оптикой в целях сопротивления. Самое паскудное: элите разрешено покупать пистолеты и револьверы.
        Изначально категория lux более подразумевала ограниченность предложения, чем труднодоступную дороговизну. Но со временем понятие сильно размылось, включив и настоящий luxury-сегмент, и премиальные продукты массовых брендов, и массовые продукты премиум-брендов. Надпись lux и цена чуть выше среднего перестали быть показателем исключительности, став предметом маркетингового позиционирования. Так возник псевдолюкс для псевдоэлиты, как всегда, путающей ценность статуса с высокой стоимостью в баксах.
        Тем не менее, настоящий люкс существует, хотя большинство марок истинного люкса просто не известны рядовому потребителю, не являющемуся целевой аудиторией. Такие бренды, в данном случае, целые группы товаров, изначально ориентированы только на тех, кто заинтересован в покупке действительно эксклюзивных вещей. И далеко не всегда по заоблачным ценам. Просто этого нет в свободной продаже, эти вещи и услуги практически невозможно купить человеку со стороны, даже если у него много денег. Возможность покупки сознательно ограничена. Если luxury-магазин всегда рад покупателю - это обычный масс-маркет с дорогим отделом.
        Граница между premium и luxury проходит не по банковским счетам. Если первое означает «высокий доход покупателя», то второе - это «принадлежность к узкому кругу». Так что по-настоящему люксовые часы особой сборки на запястье президента страны - это не про цену, а про «только для первых лиц». Ограничения в виде особой предварительной записи, штучных рекомендаций или исчезающе малого количества самого продукта создаются не указами правительства, а самой философией бренда.
        Здесь тоже хватает представителей элиты, всегда готовой брякнуть что-нибудь насчёт не умеющего жить и работать быдла, читай, всех остальных. Но эти никогда не оправдываются перед обществом и не берут слова обратно. А оскорблённые не накидываются на них в соцсетях. Быдло? Ну и что, люди уже привыкли, они живут своей жизнью, читают про капризы элиты в жёлтой прессе, и не считают себя быдлом, стараясь отбить термин в сторону соседа - вот он, неудачник.
        Здесь элита уже настоящая, сословная, откровенно безжалостная.
        В торце зала видна дверь, ведущая в помещение поменьше, где это таинство приобщения к элитному нарезняку и происходит. Теоретически, можно зайти и поглазеть. Но противно.
        В качестве смягчающей такое неравноправие меры обычный охотник может приобретать гладкоствольное оружие по существенно упрощённой процедуре, такой уступке можно только позавидовать. Для покупки гладкоствольного оружия достаточно наличия паспорта и двух справок: от медицины и МВД, где тебя пробивают по базам. Не знаю, что там у них за базы, но, похоже, что при бешеной коррупции все личные данные легко корректируются. Пластиковые карты не требуются, здесь вообще плохо с «цифрой». Экономика, особенно малая, почти вся чёрная или серая, банковские карты народ не любит. При расчётах везде приветствуются наличные, лучше доллары и евро, потому что курс рубля постоянно скачет, инфляция ощутимая. В общем, мне эти справки сделали за один день.
        Короткоствольное оружие - пистолеты и револьверы - простому люду привычно запрещены, а вот травматиков и здесь навалом, для их покупки не требуется ничего, кроме удостоверения личности. Впрочем, количество нелегальных пистолетов просто зашкаливает, нам ли не знать...
        Иван и Павел выразили твёрдое намерение взять обычные классические «вертикалки» европейского производства, что соответствует имиджу рядового охотника. Мне же, как силовому элементу группы, милостиво позволили приобрести пушку покруче и подороже. Вооружаться решили в Москве. Командир сказал, что в долгом пути по железной дороге группе неплохо бы иметь и легальные стволы.
        Кроме того, было сообщено, что в Енисейской губернии ассортимент гораздо скудней. Кстати, там несколько другой регламент владения нарезным оружием, дозволяющий ограниченно иметь болтовые винтовки региональным промысловикам и жителям удалённых поселений, где охота является не спортом, а средством пропитания. Причём разрешение на ношение выдаётся территориально, то есть, горожанин купить такой ствол без мотивированной необходимости не может и там.
        Теперь, собственно, по ассортименту. Он весьма специфичен. Из российских ружей - только упомянутые недорогие двустволки. Оружие, созданное на базе армейских образцов, к обороту категорически запрещено, то есть «калашоидов» типа «Сайги» в этом мире просто не существует, для меня такая новость даже звучит дико. Западные партнёры сделали всё возможное, чтобы убить отечественную ружейную отрасль, и это у них получилось, русских полуавтоматов в продаже нет.
        На рынке оружия безраздельно правят американцы, монопольно регулирующие перечень остальных поставщиков. Турецких и китайских ружей нет в помине. Немцам и австрийцам отданы классические модели, а так же ружья высокого разбора. Итальянские изделия трудно найти даже в столице, появляются они, как нам было сказано, очень редко и в ограниченном количестве. Практически весь ассортимент этого магазина был родом из США, чего тут только не было! Я с изумлением отмечал модели, которых в моей России никогда не видел. Цены, кстати, вполне приемлемые.
        Честно нарезав пару кругов вдоль витрин с открытым ртом, я приступил к выбору, казалось бы, несложному. Обдумав тему заранее, решил, что хочу стать владельцем легендарного помпового дробовика Remington 870, который, несмотря на свой пенсионный возраст, и сегодня является одним из наиболее популярных ружей в мире.
        И вот тут в дело вмешался фактор продавца. Грамотного и цепкого, без выраженных возрастных признаков. С одинаковым успехом ему можно было дать и тридцать семь лет и пятьдесят два, хотя много повидавшие глаза склоняли к верхней границе оценки. Хороший тёмно-синий костюм, светло-голубая сорочка, галстук в цвет костюма, аккуратная прическа и образцово вежливые властные манеры - страшный человек, такой все деньги вытянет.
        Каким-то образом поняв, что хорошие деньги у покупателя имеются, он легко и непринуждённо принялся охмурять меня полуавтоматическими ружьями.
        - Вам для охоты или самообороны? - услужливо спросил он.
        - Охота, енисейские края... Боровая дичь, лось, кабарга, олень.
        И началась работа.
        В ответ на моё робкое замечание о том, что «помпа» традиционно считается более надёжным оружием, нежели «самозарядки», менеджер тихо рассмеялся, заявив, что все предлагаемые ружья обладают отменным американским качеством, и эти пошлые страшилки следует забыть с исчезновением с прилавков «отечественного барахла». Затем он тактично поинтересовался размером моего кошелька, а узнав о том, что я еду в таёжный край, дабы оттянутся там на всю катушку, воодушевился ещё больше, обещая гарантированную скорострельность в работе по атакующему медведю размером с трамвай. И я засомневался! Одним словом, процесс развивался по своим законам...
        Глядя на мои тяжкие мучения, Потапов лишь издевательски хихикал в сторонке, а коварный Павел вообще молчал, преступно оставив меня наедине с гипнотизёром, через пару минут сообщив:
        - Да бери что хочешь, оплатим.
        Услышав такие речи, обрадовавшийся продавец возбудился не на шутку и вытащил настоящее оружие Терминатора, которое, пожалуй, и в самих США не так-то просто найти. Меня начали соблазнять чертовски харизматичным дробовиком Winchester Model 1887, отвечающим всем требованиям культовости. Эти ружья необычны, узнаваемы и уже более ста двадцати лет пользуются популярностью. Появившись в 1897 году, ружья вскоре стали по-настоящему востребованы.
        По сути, это первый популярный и распространенный дробовик со скобой Генри, разработанный знаменитым Браунингом по просьбе компании Winchester. Покрутив это достаточно дорогое чудо техники в руках, я быстро забыл о «помпе», однако тут Кромвель и проснулся. Оттащив меня в сторону, он быстро и убедительно прошептал, что с таким ковбойским ружьём, наверняка единственным на всю губернию, я буду выглядеть не охотником и рыболовом, а героическим американским киноартистом, и тогда уж точно запомнюсь надолго.
        С грустью в голосе я сообщил продавцу о желании увидеть нечто менее экзотическое, чтобы без кинематографа и «милитари», выбор сузился до рациональных пределов. Мне были предложены ружья Remington 1100 tactical, Remington 11-87 Sportsman и Browning А5 в камуфляжной расцветке, такие, что и в пир, и мир. Осмотрел Winchester SX3, сделал шаг назад и остановился на Remington 1100 tactical ТАС 4. Аккуратно сделанное оружие, ствольная коробка изящная, планка идеальная, никаких завалов. Приклад и цевьё без зазоров, пластик приятный, с ярко выраженной насечкой. Разбирается легко, всё продумано, работает чётко, многие решения можно назвать гениальными. В комплекте к ружью шли сменные дульные сужения и светонакопительные мушки разных форм и цветов.
        - Удлинитель магазина можно снять, если вам на охоте не нужно восемь патронов. Лишний вес, да и баланс улучшится.
        Я легко вскинул дробовик к плечу, с удовольствием вложился. Ружьё оказалось прикладистым и вовсе не тяжелым.
        - Впрочем, с вашим ростом и силой будет в самый раз! - поторопился заметить хитрюга. - Коллиматорный прицел возьмёте?
        - Не нужно, пока с открытого постреляю, - отказался я. - Торопиться не буду.
        Тем временем мужики быстро определились со своим оружием.
        Потапов мудрить не собирался и, сообщив, что ничего из пафосного ему не требуется, вполне будет достаточно удобства и надёжности, взял неприметную чешскую «вертикалку» CZ. Я думал, что командир последует его примеру, однако Кромвель пошёл круто вверх и выбрал дорогой Sauer с элегантной чёрной ствольной коробкой, украшенной скромной гравировкой «Sauer & Sohn», с прикладом и цевьём из тёмного ореха и золотым логотипом SAUER на шарнирном штифте. В комплекте с ружьём шли пять дульных сужений, от цилиндра до полного чока. Эжекторы в базе, система четырёх замков, обеспечивающая надёжность и долгий срок службы. Идеальная модель для амбициозных охотников, что несколько противоречит ранее заявленной идеологии скромности группы...
        Ну что же, шефы, они такие, не могут удержаться.
        Приняв окончательные решения, выбрали принадлежности для ухода, хорошие мягкие кофры и погоны, не забыв взять по три пачки пулевых, картечных и дробовых патронов. Мелочь на дорожку.
        Ради интереса внимательно осмотрели стенды с премиальным оружием, поражаясь как ценникам, так и качеству выделки стволов высокого разбора. Что же, premium и означает премиальный, дорого-подарочный и даже наградной. Но это не luxury, в данном случае. Двери в зону нарезного оружия для избранных были по-прежнему гостеприимно распахнуты, однако здравый смысл подсказывал - продавцы-консультанты найдут повод остановить, сунься туда кто-нибудь из нас.
        Отложив оружие, группа отправилась покупать снаряжение: полевую одежду и обувь, вместительные сумки и небольшие тактические рюкзаки. Солидные охотники не с плеч лагерь ставят, а с транспорта. Все разновидности армейского камуфляжа Кромвель отодвинул в сторону, предложив выбирать чисто охотничьи варианты. И мы начали отбор, щупая ткань, обсуждая вслух детали, примеряя и сверяясь с каталогами Cabelas, которые лежали везде. Отчего-то весь охотничий камуфляж не понравился, и группа выбрала строгие европейского типа полевые костюмы тёмно-зелёного цвета, в которых вполне можно ходить по городским улицам.
        Следом настала очередь выбора охотничьих ножей, со всей присущей мужикам вкусовщиной. Командир положил глаз на близкий к классическому варианту нож Ka-Bar 1235, Ваня взял в руки банальный Katz K300, а вот я оторвался по полной, ухватив здоровенный красавец-боуи Fallkniven NL1. Глаз не мог оторвать от этой неубиваемой вещицы из ламината VG10 с клинком в двадцать пять сантиметров длиной и толщиной в семь миллиметров. С таким можно в набеги ходить.
        - Куда тебе этот адский тесак? - опять зашипел на меня вредный Кромвель. - Людей пугать собрался?
        - Пусть боятся! - с вызовом ответил я и честно добавил: - Хочу!
        Магия шопинга никак не отпускала группу, стараниями окрылённого менеджера постоянно открывались всё новые и новые обстоятельства. На витрине последовательно появлялись и перекладывались в растущую кучу покупок крайне необходимые, как выяснилось, группе предметы: электрошокер, три перечных баллончика с рисунком атакующего медведя, три тактических светодиодных фонаря Maglite MagTac… Когда дело дошло до прибора ночного видения в формате монокуляра ценой в четыре тысячи долларов, Кромвель очнулся, сбросил с себя опасное наваждение и всё это безобразие прекратил. Напоследок купили три отличные радиостанции Motorola последней модели, на том перечень покупок и был закрыт, остальное будет приобретено в Красноярске.
        Кромвель с менеджером приступили к составлению «протокола» и определению устраивающей обе стороны скидки за такую шикарную закупку, а я какого-то чёрта опять взял всё тот же герберовский клипит. Похоже, процедура посещения этого оружейного салона обрастает устойчивыми традициями.
        Никто из нас не заметил, как эти двое появились в салоне.
        Занятые укладкой приобретённого имущества и снаряжения, мы стояли спинами к дверям, поэтому первые секунды действия остались за кадром.
        Чёрные вязаные шапочки превратились в маски сразу после входа в салон, так что в зале они материализовались уже в облике решительных налётчиков. И это была не решительность отчаяния, вызванного банальным безденежьем либо сложными жизненными обстоятельствами. Визитёры были полностью уверены в своём силовом превосходстве, как и в том, что «ботва» тут же подчинится.
        - Стоять, бояться, падла! - грозно заорал на весь зал приглушённым голосом один из налётчиков, наставляя на ближайшего продавца свой «Макаров». Его чуткий нос - длинный, тонкий и хрящеватый - нервно втягивал воздух, будто отыскивая в помещении невидимый след.
        Второй бандит, мужик ростом примерно сто восемьдесят семь, поджарый, жилистый, коротко стриженный, напоминал недавно оставившего спорт стайера или марафонца. Он остановился чуть подальше, нервными рывками переводя из стороны в сторону вытащенный из-под кожаной куртки ствол револьвера «Наган». Курок взведён, палец на спуске, кисть сильно дрожит. Твою мать, пальнёт при первом испуге!
        Мы оказались единственными посетителями салона, беззащитными и фактически безоружными: незаряженные дробовики лежали в кофрах, пистолеты - в тайниках микроавтобуса. В этот момент я, присев, на корточки, спокойно укладывал в сумку огромный тесак, который тут же был вытащен из ножен.
        И что можно сделать тесаком? Не кидать же, никогда не увлекался метанием ножей, считая это махровой дурью.
        Однако участие группы в купировании внезапно возникшей угрозы не потребовалось, всё произошло быстро.
        - Деньги у меня, приятель! - быстро произнёс продавец, стоявший за прилавком слева у окна, невысокий молодой человек идеально «ботанического» вида, белобрысый и в круглых очочках. Почти мальчишка.
        С радостной готовностью разворачиваясь к нему вместе со стволом, второй бандит не успел завершить маневр - оглушительно грохнул выстрел, пуля пошла в цель. С потрясающей быстротой вскинув перед собой руки с зажатым револьвером, «ботаник» хладнокровно выписал успокоитель прямо в лоб гангстера. Ноги грабителя резко подкосились, и второго бандита продавцы тут же приняли уже в два ствола.
        Я ещё даже не успел откатиться за прилавок, как история двух бесславных ублюдков была закончена. В воздухе запахло порохом.
        - Ничего себе, парни, сходили на охоту! - в тишине зала внятно пробормотал Потапов.
        Персонал салона дружно рассмеялся, словно радуясь очередному сомнительному приключению. Они всем скопом собрались возле поверженных в коротком поединке налётчиков. Кто-то фотографировал неподвижные тела, кто-то звонил по сотовому телефону вышестоящему начальству, спокойно докладывая об отражении налёта.
        - Извините, господа, порой случается. К нам и вот такие посетители заглядывают… - невозмутимо поведал наш менеджер, убирая под прилавок свой блестящий револьвер. Он в бою не участвовал, однако продемонстрировал полную готовность к огневому контакту.
        - Евгений, вызывай ментов! - крикнул кому-то «ботаник».
        - Уже! - откликнулся его коллега.
        - Частенько балуются? - поинтересовался я, торопливо застёгивая молнию сумки.
        - Нет, не очень. Это приезжие, местные на такие лихие дела не идут, они в курсе, что на оружейные магазины нападать опасно.
        Командир дал знак, что пора уходить, группе не стоит дожидаться приезда полицейских с возможными расспросами.
        - Секундочку, господа! - остановил нас менеджер.
        Мы остановились, переглянулись.
        - Презент от фирмы за невольное беспокойство! Заходите ещё, мы всегда рады таким солидным покупателям! - с этими словами он протянул Кромвелю яркую картонную коробку. Паша взял, показывая надпись - компактный бинокль Bushnell 10x32 Powerview, отличная вещь.
        - Непременно придём! - горячо пообещал Павел, и группа торопливо вывалилась под мелкий дождь.
        На выходе обнаружился стоящий почти у самых дверей салона длинный тёмно-зеленый седан «Шевроле» с распахнутыми дверями, старенький, но ухоженный. Номера были по-прежнему старательно залеплены грязью, но Иван сразу узнал приметное авто, сказав:
        - Наш, соседский. Так ты их, Мишка, и не встретил в коридоре.
        - Точно, тот самый «шеви»! Вот тебе и приехали огольцы в столицу кусок отжимать, эх, дебилы… - вздохнул я, снаружи прикрывая водительскую дверь и осторожно протискиваясь вдоль шершавой стены.
        Каждый день в бетонные джунгли столицы прибывают сотни не очень умных, но готовых на всё горячих и решительных молодых людей с нелегальным оружием и острым желанием реализовать призрачный шанс - забрать свой кусок криминальной кормушки. Похоже, что большинство из них погибает в первую же неделю.
        - Удачи тебе, американская старушка, - сказал я, легонько хлопнув ладонью по длинному и широкому капоту, - скоро тебя купят новые гангстеры, и ты опять повезёшь их на дело.
        - Парни, вы заметили, что они там творят? - спросил вышедший из салона последним командир. Мы с Ваней помотали головами.
        - Похоже, «макарку» отжимают, сунули в руку бандеросу какой-то ржавый обрез. Гениально! Один левак сольют ментам, а другой впарят по блату проверенному клиенту.
        - Зачем это им, Паша? - удивился Потапов.
        - Да кто их знает… Может, заказ есть, а крыша надёжная.
        - Ну, а почему бы нет? Можем вернуться, ведь мы и есть дядьки, проверенные прайсом и стрельбой в магазине, не подведём, - в шутку предложил я, но командир врубился не сразу, задумчиво оглянувшись на двери салона. Или сделал вид, что не врубился, он такой, может подловить.
        - Давайте-ка заканчивать эту оружейную эпопею, - предложил Иван, тоже обходя «шеви» вдоль стены здания. - Всё здесь очень сложно и неоднозначно, лучше не грузиться. Драпаем, вон, менты уже рядом дудят. И это, Мишка, ты там в гостинице…
        - Ничего на ресепшн о происшествии с гостями отеля не рассказывай, потому что иначе засветимся, - легко продолжил я.
        - Молодец, - похвалил шеф.
        Да уж, оружейный мир этой России непрост. Как и всё прочее. Общей оценки ситуации с подробным анализом дать не могу, к такому привыкнуть нужно.
        И всё равно мне Москва-2 нравится, даже в текущей версии, столица прекрасна. Мне теперь любая Москва понравится, была бы она русской и целой. А она пока вот такая.
        Глава пятая
        Поезд
        На Комсомольской площади тоже имелся огромный радужный плакат, зазывающий представителей столичной гей-тусовки и гостей столицы со всей России на очередной парад «почти победителей». Почти, потому что на улицах представители этой прослойки заметны не часто.
        Здесь произведение современного рекламного искусства не было освещено фонарями, чтобы не злить специфический контингент обитателей такого непростого места, как Площадь трёх вокзалов.
        - Как они собираются его проводить в такой обстановке? - пробурчал я, устанавливая в общую кучу последнюю увесистую сумку. Потесней нужно ставить, чтобы не утянули, да поглядывать внимательней.
        - Забей, Мишка, не наш головняк, - посоветовал Иван.
        - Да я что, совет да любовь.
        Вечер быстро перетекал в ночь.
        Наш верный микроавтобус Потапов с утра пораньше отогнал на место длительной стоянки, так что пришлось нанять грузопассажирскую «Газель», чтобы уместиться со всем шмурдяком, которого всего за пару дней накопилось на удивление много. Стоя на площади перед зданием вокзала возле груды багажа, мы ждали командира, отправившегося на поиски носильщика. Гей-парад, криминальный контингент, плохое освещение… Меня ничего не смущало. Я даже не разглядывал историческое здание примечательной архитектуры. Хотя вот именно нам оно и мешало. Мешало уже тем, что отделяло группу от стоящих у перронов поездов дальнего следования.
        Людей странствующих можно разделить на тех, кто обожает путешествовать в поезде и тех, кто поезда на дух не переносит. Обычно те, кто всё-таки любит поезда, относятся к ним достаточно спокойно, ровно. Я же их просто обожаю. Наверное, потому, что неисправимый романтик... Россия - колоритная страна, разнообразная, большая и красивая. Проще и быстрей всего в этом можно убедиться, сев в железнодорожный состав, колесящий по бескрайним просторам, и провести в нём несколько суток. Конечно, в поезде есть неудобства, связанные, прежде всего, с разношёрстностью контингента. Но они для меня ничтожны.
        А теперь о многочисленных плюсах. В юности частенько приходилось ездить к сибирской родне поездами дальнего следования, и мне это нравилось до изумления. Кто-то считает, что поезд - это неудобно, долго и скучно, а для меня это до сих пор кайф, сплошная романтика. Катишь себе через всю страну, пьёшь чай, поглядывая в окошко, читаешь книги, слушаешь музыку, знакомишься с людьми. И какое же удовольствие засыпать под стук колес!
        В этом долгом путешествии ты уже никуда не торопишься - всё фатально предопределено купленным билетом. Живёшь дорогой, искренне наслаждаясь самим процессом движения вперёд. Интересно ехать в поезде днём, когда всё видно, но вдвойне интересней путешествовать вечером, когда за окном мелькают огни далеких посёлков, тёмные дремучие деревья, придорожные фонари и столбы, переезды, разъезды, а за ними - бесконечная череда кадров реальной жизни огромной страны.
        Летит состав мимо жилых районов, пригородов, крошечных деревень и полустанков, а ты смотришь на далекий свет в окнах и невольно думаешь: «Чем живут эти люди, чего ждут, о чём мечтают? Кто они, какая у них судьба?». Мимолётно проявляешь интерес к чужой жизни, зная, что через мгновение будешь уже в другом месте, в другом времени этого удивительного железнодорожного измерения. Поезда штука такая, они требует больших расстояний, длинных перегонов, и уж в России всё это точно имеется. Я считаю, что такого культа поездов, как у нас, нет ни в одной стране мира.
        Какие здесь случаются знакомства! Какие открываются характеры у соседей по купе, из уст которых за время пути ты выслушаешь уйму жизненных историй, напитаешься впечатлениями до желания написать книгу странствий. Сутки, вторые, и ты уже как родной, порой успевая за пару дней узнавать о соседях по купе больше, чем их самые близкие родственники.
        В окнах стремительно меняется картинка, и она всегда прекрасна. К постоянной смене пейзажей добавляется успокаивающий, добрый, что ли, шум движения. Леса, поля, города, реки, названия которых при удаче можно разглядеть на табличке, озёра, болота, закаты, восходы, цветы, горы, коровы, козы, барашки... Ещё интересно по-детски следить взглядом за проводами, растянутыми на столбах, они словно живые.
        Через какое-то время поезд доставит пассажиров в нужное место, где их быстро затянет болото обычных дел, рутина работы и быта. Но пока что, ты в пути... Поезд идёт, а ты сидишь и любуешься пространством из своей капсулы, в которой словно остановилось время. Снаружи всё меняется, а у тебя одно и то же, строгий распорядок дня.
        Однако движение продолжается, создавая энергию внутренней удовлетворенности. Каждый человек в поезде находит удовольствие в чём-то определенном - кто в беседе, кто-то в одиноком размышлении, а другой так и просто во сне. В отличие от поезда, у каждого пассажира свой путь, и это уже философия.
        Чем дольше длится поездка, тем больше времени можно уделить думам о жизни вообще, что редко удаётся сделать в обыденной суете. Задумываешься о чём-то, замираешь, и тут проводник приносит горячий чай... Как же красиво выглядит этот старый добрый ритуал - самый простой стакан в культовом хромированном подстаканнике, этикетка пакетика на ниточке и бумажные палочки с сахарным песком. Сидишь в вечернем сумраке, потягиваешь, смакуешь и лениво наблюдаешь за соседней колеей. Видишь, как то и дело сливаются и расходятся стальные рельсы, - в чём-то это похоже на переплетение человеческих судеб, где есть место любви, дружбе, ссоре... Вот так и мы: то знакомимся и гармонично живем, то прощаемся раз и навсегда. Нет, поезд с рельсами, конечно, не объект сравнения, просто человек во всём ищет нечто антропоморфное.
        Готовясь ко сну, снимаешь с верхней полки матрац, аккуратно застилаешь постель хрустящей простынёй, ложишься. Мысли потихоньку успокаиваются, заботы уносятся вдаль, и под нежное укачивание да стук колёс ты засыпаешь, как младенец. Поезд всегда укачивает, успокаивает. Кому как, а мне это весьма по душе. Когда нужно, качка усыпит, днём же она обозначит скорость движения, когда нужно, подкинет адреналинчику, приводя тебя в восторг.
        В поезде всегда найдётся, чем скрасить досуг. Можно читать, играть, смотреть фильмы. Никто не мешает. Или же просто залезть на верхнюю полку, надеть наушники и следовать за музыкой, чувствовать её, погружаясь в фантазии и мечты под дрожащими солнечными лучиками. Можно взять у проводника шахматы. И карты! Куда же без них...
        Доширак, консервы, пирожки из станционного буфета, кипяток из титана. Тележка из вагона-ресторана, и, конечно же, сам вагон-ресторан! Домашняя еда от бабушек и дедушек на коротких остановках, такая натуральная, по-честному вкусная. Сами остановки - это уже отдельный разговор. Выходишь, гуляешь. Лишь бы не загулять, поезд ждать не будет. Мне пару раз приходилось в панике догонять состав, бедные тапки...
        Командир задерживался.
        - В вагоне всегда создается особая атмосфера романтики. У меня, Ваня, прям открывается какое-то вдохновение, тянет, знаешь ли, на создание стихов и песен. Рисовать не умею, а тянет! Может, научиться? На нетленку тянет! - эту часть размышлений я уже произносил вслух, стоя вместе с Потаповым возле горы сумок и рюкзаков.
        - В поезде, в конце концов, можно помечтать, поразмышлять, посмотреть на природу. Выйти в тамбур, чтобы бесконечно смотреть, как проносятся деревья, открыть окно, вдыхая свежий воздух, благодать! Я считаю, что поезда - это место для настоящих романтиков, может быть, для меланхоликов. А самолеты - это для людей, вечно занятых, живущих в бешеном ритме.
        - Ничего так ты задвинул, целая поэма! - откликнулся удивлённый Потапов.
        - А тебе как?
        - Мнения ждёшь? Ну, во-первых, я уважаю поезда за то, что они по-серьёзному железные, им все уступают дорогу. А ещё за то, что поезда редко останавливаются. На машине постоянно приходится останавливаться. То новый пассажир голосует, как припадочный, то наоборот, своего нужно высадить. Красный свет горит, кого-то пропускаешь на перекрёстке... Пробки, видеокамеры повсюду, штрафы, напасть такая! А то и в тачке что-нибудь сломается. На поездах это маловероятно, они надёжны. Поездка на поезде по статистике в три раза безопаснее, чем поездка на автомобиле.
        - Приземлённо, несколько упрощённо, но верно по сути, - сдержанно похвалил я. - А во-вторых?
        - Ещё уважаю поезда за объёмность и комфорт. В салоне авто не всегда удобно. Порой человек твоего роста не влезает, не люблю я таких клиентов, как ты, они из-за этого ворчат много. Или не хватает мест для всей компании, тогда приходится заказывать вторую машину. Бывает, что вообще другую. Становится обидно - клиента украли. В поезде же найдётся место всем и каждому. Удобна сама планировка купе, что говорить, можно и посидеть, и полежать вволю. Скорость меня тоже вполне устраивает, у современных поездов она под триста километров в час. Это практически равно скорости маленького частного самолёта. Но даже если поезд набирает всего полсотни - это тоже неплохо, на мой взгляд. Потому что он реально прёт. Набрал скорость, и прёт... О, смотри! Шеф идёт! С носильщиком, нашёл-таки!
        - Паша, ты поезда любишь? - спросил я подошедшего командира.
        - В смысле? Какие ещё поезда? Грузим, мужики! - распорядился он, отдавая команду нам и носильщику с большой тележкой и фирменной металлической бляхой Ярославского вокзала на груди.
        - Да вообще! - я неопределённо махнул рукой вкруговую.
        - А-а, ты в этом ключе... Ненавижу. Особенно здешние. Ехал я летом во втором рейде, Ваня тогда меня в Новосибирске ждал. Горячая вышла поездочка. В соседнем вагоне на ходу выкинули на рельсы мужика, в кровь избили проводницу. Ночью какие-то бандиты стреляли на полустанке, был грандиозный шухер. А в моём вагоне, в соседнем купе, обокрали двух вахтовиков, их тут часто хлопают по карманам. Наверное, зеки, или цыгане из Сургута, которые подсели в Тюмени... пьянь, дым табачный, крики постоянные разборки. Ни поспать, ни книгу почитать. А вонь! Постоянно несло тухлыми яйцами и курицей, кислыми огурцами! Нет уж, увольте.
        - Принял, - коротко отбил я.
        Теперь ясно, почему группа едет именно так. Плацкарт на столь длинной дистанции и для меня окажется неким экстримом, а вот обычное купе вполне бы устроило. Однако мы отправимся в долгий путь не просто в фирменном поезде «Енисей», а в вагоне-люкс с двухместными купе повышенной комфортности для особо белых людей. Что ж, тем интересней, в люксе я ещё не ездил, не по карману.
        Носильщик, забраковав нашу работу, сам умело загрузил тележку, но не успел он стронуть её с места, как что-то произошло. Из здания вокзала с руганью и воплями повалила толпа людей. Многие надсадно кашляли. Но дыма не было. Народ кричал, визжал и матерился. Выскочив, многие отбегали как можно дальше и только там останавливались.
        - Опять теракт? - спокойно поинтересовался Потапов.
        - Да какой там теракт... Щипачи «вонючку» в зале распылили, обычный слезоточивый газ. Сразу в двух местах со стороны перронов. Почти каждый вечер подличают, паразиты, - со знанием дела пояснил ситуацию носильщик.
        - Карманники? - уточнил Кромвель.
        - Они. У них это называется «гнать стадо». Все бегут в одном направлении, получается суета, неразбериха, дети кричат, матери орут... Одним словом, создаются оптимальные условия для снятия налога с транзитных пассажиров. Сейчас менты объявятся. А мы ждать не будем, мы кругом поедем... Через путя. У вас ведь «Енисей»?
        Павел кивком подтвердил.
        - «Енисей» хороший состав, спокойный. Вот к нему и поедем. Господа вы серьёзные, богатые, сразу видно, что солидные люди... Так что держитесь рядом со мной, кучкой, никто и не прилипнет, - наставительно рокотал наш временный ангел-хранитель.
        А прилипнуть тут явно было кому. И чему. Трудно найти в Москве место более неприятное, чем Площадь трех вокзалов, и в этом мире всё ещё называемой Комсомольской, она и у нас считается слишком суетным местом.
        Даже с наступлением темноты здесь царит непонятная толчея, снуют замученные люди с огромными баулами, кругом грязь, запахи шаурмы и прочей фастфудной гадости, лотки и наляпанные как бог на душу положит вывески, группами тусуются бомжи и другие более чем сомнительные личности. Хочется ничего этого не видеть и убраться отсюда как можно скорее. В полную мощность работают несанкционированные автостанции, обеспечивающие нелегальные междугородные перевозки пассажиров на неисправных транспортных средствах. Зато относительно дёшево. Здесь вообще трэш и угар, мне кажется, что у нас к 2008 году какой-то порядок власти всё-таки навели.
        - На охоту никак собрались, господа хорошие? - носильщик Кромвелю попался говорливый.
        - На неё, - скупо ответил я.
        - Богатые, да, они такие, на всякие сафари ездят, знаю, - продолжил болтать языком труженик мелкого извоза. - С неделю назад отвозил компанию охотников, они аж в Германию поехали охотиться... Вот я и думаю, откуда в той тесной Германии возьмется приличная охота, и на какого такого редкого зверя, чтобы бешеные деньжищи платить?
        - Есть там охота. На кабана, на косулю, - уверенно ответил Кромвель.
        - Эх ты! Своего у нас кабана мало, что ли? - искренне удивился носильщик, чуть притормаживая. - У меня за дачей постоянно дикие свиньи бегают, забор рушат, грядки губят. А то и лось наведывается. Наглый такой... За сто долларов я бы и места показал, и приготовить помог бы на месте!
        Мы на такое заманчивое предложение не клюнули. Тележка покатилась дальше.
        Те, кто вынужден систематически бывать на Площади трёх вокзалов, опытно стараются смотреть только перед собой. Выскочил из метро, плечи втянул и бегом на электричку или к поезду. Никаких перекуров или пивка в дорогу. Опасно. Можно лишиться кошелька или подцепить какую-нибудь заразу. Шлюхи, воры и бывшие зеки окончательно отвоевали себе этот своеобразный «нищий квартал». Сюда стекаются, кажется, все, кому не повезло в столице, и остаются в этом странном мире на долгие годы, став заложниками большого города.
        Освещения явно недостаточно, но это никого не смущает. Из всех ларьков рвётся шансон и попса.
        Торговля процветает. Площадь трех вокзалов - место, где можно найти абсолютно всё. Как и возле станций метро, здесь сбывают краденые телефоны, новейшие модели продают за полцены. Торгуют сим-картами, фальшивыми документами: удостоверениями личности, дипломами, регистрациями, медицинскими книжкам. Печати, подписи, всё на месте. Подобную продукцию на глаз порой не отличить от настоящей - заплати побольше, сделают получше, до полной копии. Наказывают фальшаков по всей мягкости закона, за торговлю поддельными квитанциями и мобильниками можно отделаться символичным административным штрафом.
        Бомжи вольготно развалились прямо на газонах, вонь немытых тел чувствуется за несколько метров.
        Несмотря на тёмное время суток, на вокзале и возле него кипит загадочная и очень опасная для мирного прохожего криминальная жизнь. Вокзал во все времена был хлебным местом для преступников. Здесь легко затеряться в толпе и скрыться после дела незамеченным. А постоянный поток людей дает возможность каждый день использовать одни и те же преступные схемы.
        Тесными компаниями ждут клиентов проститутки, похоже, они совершено не опасаются стражей правопорядка, рядом с ними - боевые звенья бандитской охраны. Попрошаек - прорва, все организованы и грамотно расставлены по схеме. Тут и там видны стайки подмосковной гопоты, в любой момент готовые как к групповой драке, так и к облавной охоте. Кавказцев на Ярославском совсем немного, а вот цыган... Кажется, что где-то рядом с площадью встали сразу несколько таборов, потому что шумных цыганок в пёстрых юбках и с детьми на руках можно считать едва ли не сотнями. Я никогда не видел такого количества цыганских женщин в одном месте, но ещё больше меня удивили группы мужчин.
        Ладно, бизнес женской части табора вполне понятен и привычен обществу, а вот эти чем занимаются? Наркотой. Уверен, здесь столько наркоты, что если привести специально обученную собачку, она просто упадет в обморок. Но связываться с ними без очевидного повода никто не хочет, цыгане есть цыгане, криминал - национальная традиция.
        И только полицейских почти не видно.
        Группа неторопливо двигались за тележкой, и к нам действительно никто не приставал. Исправно работает внутренний регламент взаимоотношений этого удивительного мирка, в котором смежникам мешать нельзя, это наказуемо. Телега с сумками и рюкзаками, ведомая сильными руками носильщика, словно несла на себе охранную пайцзу, гарантирующую, что беспредела не будет. Но только с нами, только здесь и сейчас. Потому что криминальные запахи и звуки вокзала всё так же перемешивались вокруг, составляя привычную атмосферу разложения, вседозволенности и безнаказанности.
        Естественно, в привычной обстановке наш носильщик ориентировался безупречно, не срываясь с траектории ни на полметра даже в полутьме. Ни разу не задумался, куда свернуть. Попутно этот весьма своеобразный экскурсовод знакомил послушно следующую за ним группу с самыми последними криминальными новостями. Так мы узнали, что четыре дня назад из-под охраны сбежал особо опасный преступник, подозреваемый в совершении нескольких убийств. Его перевозили в обычном поезде, следовавшем из Читы в Москву. Когда до прибытия на вокзал оставалось около трёх минут, преступник, находившийся в наручниках, каким-то образом освободился от них, завладел табельным оружием одного из конвоиров и открыл по полицейским огонь. В результате двое сотрудников получили тяжелые ранения в голову. Старший конвоя от полученных ран скончался на месте, а второй умер в автомашине «скорой помощи». Преступника ищут до сих пор.
        Колеса тележки стучали то по раскрошившемуся бетону, то по старым доскам с большими трещинами, носильщик всё время куда-то сворачивал, лузгал на ходу семечки и быстро объезжал решетчатые заграждения, и к поезду группа вышла совсем с другой стороны. Здесь тоже тревожно. Откуда-то донесся глухой равнодушный голос:
        - Молчать, сука, иди ровно. Плохо будет.
        Это было сказано настолько буднично, что у меня не возникло никаких сомнений: кому-то обязательно будет плохо.
        Вдоль высокого забора, отбрасывая на бетонные панели с граффити страшноватые тени, под лучом прожектора на вышке гуськом двигались какие-то согбенные личности с баулами на плечах и сумками в руках. Шли они не сами по себе, эту толпу явно кто-то сопровождал, указывая путь.
        - Бомжи на ночёвку тянутся, ежевечерняя процедура, - охотно пояснил носильщик, на ходу забрасывая в рот очередную семечку. - К составам идут, что в тупиках на отстое. Это что-то типа нашего гостиничного комплекса.
        - А что, удобно и выгодно, в плацкарте с них много денег не возьмут, - предположил Иван. - При случае можно будет воспользоваться, оценить услугу. Даже интересно, экзотика.
        - Упаси вас бог от такой идеи! В плацкарте смертники ночуют, - сплюнул шелуху носильщик. - У них тут что ни утро, то свежий труп. Ночью по вагонам шныряют всякие упыри - беглые зеки или наркоманы.
        - Неужели мокрушничают? Зачем, что с таких бомжей взять? - не поверил я.
        - Эти всегда найдут, что взять! Уж не сомневайтесь, приставят нож к горлу и грабят, - выпучив глаза, стращал нас провожатый, хитро, под углом перекатывая тележку через рельсы. - Клиент рыпнулся, и аминь! Попадаются такие, как вы, новички. В смысле, когда-то были богатыми, да стали бедными, вот как бывает! Так что, если не хватает денег на купе, топай в зал ожидания. Там безопаснее. Это я так, на будущее.
        На будущее мы узнали, что на Ярославском вокзале случаются ещё более страшные преступления, например продажа людей. Своих жертв, одиноких безработных женщин, преступники ищут на вокзале, предлагая им хорошую работу. Вместо этого девушки оказываются в сексуальном рабстве. В последний раз таких сволочей задержали, когда одной из жертв случайно удалось бежать и сообщить о произошедшем в полицию.
        В это невозможно поверить, но считается, что на этом вокзале, как и на всех остальных, не бывает серьёзных инцидентов, обитателей жизнь научила. Как-то раз солнцевские в поисках неких важных беглецов неделю шныряли по вокзалам и ночлежкам, вагонам, подвалам и развалинам. Чтобы разговорить бомжей и всякую мелкую криминальную шушеру, их избивали до потери пульса. Начались конфликты. Защищаясь, один бомж облил обидчиков керосином и поджёг. Блатные в ответ завалили пятерых бездомных.
        После этого среди бомжей и вагонных торгашей началась настоящая паника; они исчезли из станций метро и пригородных электричек и потянулись на более спокойные и безопасные вокзалы, где их никто не ждал. Спокойной работе по сбору денег с пассажиров пришёл конец. Снизились сборы с нищих, попрошаек, собирателей бутылок, макулатуры и тряпья, предсказателей судьбы, мойщиков машин, носильщиков и грузчиков, скупщиков краденых телефонов, владельцев многочисленных ларьков с контрафактом и прочих тружеников вокзального дна.
        Всю эту разношёрстную публику контролировала авторитетная «комсомольская» группировка, у которой резкое уменьшение доходов вызвало вполне определенное желание разобраться с залётными во всю мощь «криминальных заположняков». Лидер «комсомольцев» потребовал от пришельцев, чтобы те перестали баламутить дно Площади трёх вокзалов. Солнцевские без дипломатических изысков послали его на три известные буквы.
        В итоге случилась грандиозная стрелка с эпической битвой, на которой сводная бригада «комсы» наголову разбила солнцевских, они до сих пор восстановиться не могут. На три вокзала опять опустилось криминальное блаженство привычного покоя. Кадры вернулись на рабочие места, сборы начали расти.
        Так что, тут не забалуешь.
        - О-па! А вот и ещё одна достопримечательность! - воскликнул носильщик, на секунду остановившись и показывая рукой вперёд.
        Навстречу, вдоль замершей с тёмными окнами электрички, медленно, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, двигался призрачный силуэт. Это был высокий мужчина, одетый в длинный плащ с глубоким капюшоном, наброшенным на голову так, что даже пятна на месте лица не видно. Он то и дело протягивал в сторону левую руку и осторожно касался ладонью холодной и пыльной поверхности очередного вагона.
        - Да ладно… Маньяк, что ли? - прошептал Потапов. - В одиночку такого увидишь - описаешься.
        - Зачем маньяк? Это же Машинист! В нём два с лишним метра росту. Он с железом общается, а вот с людьми как-то не очень, не любит. Местный сумасшедший. Хотя да, страшноватый мужчина.
        - И что он здесь делает? - спросил Кромвель. Воспользовавшись паузой в движении, он присел, чтобы перешнуровать ботинок.
        - С локомотивами разговаривает. Подойдёт, обязательно проверит, заперты ли двери, стоит возле них с полчаса, бормочет что-то себе под нос... Безобидный дядька.
        - И все знают, что он тут в темноте ночами на путях болтается? - удивился группер.
        - Говорю же, легенда! Его даже самые отмороженные бичи по пьяни не трогают. Еду дают. Но никто не знает, где у него берлога, всегда один.
        - Машинист это круто. А Путевой Обходчик у вас имеется? Ну, для комплектности? - как выяснилось, моя попытка сострить оказалась неудачной.
        - Был у нас и Путевой Обходчик, узбек один, - невозмутимо ответил провожатый. - Пошил себе цветастый жилетик, нашёл где-то молоток на длинной ручке. Ходил, стучал по буксам - всё проверял! Вот только почти ничего не понимал по-русски.
        - Увидим?
        - Не... Его ещё в прошлом октябре локомотив зарезал. Прямо по паху прокатился, - ответил мне носильщик. - Машиниста нашего такая же судьба ждёт. Жалко его, заранее жалко.
        Тем временем Машинист прошёл мимо, не обратив на нас никакого внимания. Однако носильщик успел на миг удержать в руке грубую ткань плаща. В этом движении явно было что-то ритуальное, и я понял, что Машинист не только легенда, но и талисман.
        - Спасибо за науку, - искренне поблагодарил его Кромвель, доставая бумажник. Мы уже поднялись на перрон и почти сразу оказались возле своего вагона.
        Фирменный поезд «Енисей» подали загодя. На перроне не было подозрительной публики. Рядом бдительно несли службу трое полицейских с автоматами, отсекая «чистую зону», в которую вокзальная шваль попадать не должна.
        - Смотрите-ка, парни, ресторация прямо в соседнем вагоне! Не пропадём! - обрадовался Потапов.
        Две улыбчивые проводницы средних лет встретили нас возле люксового вагона, как родных. Не задерживая почётных гостей для проверки каких-то там формальных билетов, сразу проводили к купе. Нам с Ваней выпало жить вместе, а у командира опять образовался штаб. Любит он у нас штабы.
        В этой реальности фирменный «Енисей» отходит раньше, чем в нашей. А идёт дольше. Говорят, что скорость движения постепенно будет возрастать, и со временем расписание приблизится к привычному.
        Первое впечатление оказалось вполне благоприятным, честно говоря, я не ожидал увидеть такую роскошь. Купе, как и сам вагон-люкс, очень чистое, практически стерильное. Спальное место туго обтянуто зелёной велюровой тканью, на столике лежит маленькая скатерть с логотипом состава. На ней лежали глянцевые журналы, в том числе и зарубежные, свежие газеты и рекламные буклеты, индивидуальные гигиенические наборы и фирменная «сувенирка» - шариковые ручки с блокнотиками, писчая бумага с конвертами, пара шоколадок и две маленькие бутылки минеральной воды. Диваны несколько длинней, чем обычные, с моим ростом это важно.
        На полу - пушистый светлый коврик, есть шкафчики-полочки и крючки для полотенец, вешалки для одежды. Нечто подобное я и ожидал увидеть, но висящий в углу маленький телевизор Panasonic всё равно поразил меня до глубины души - четырнадцатидюймовое чудо с электронной трубкой, я уж и забыл об их существовании... На том же кронштейне расположился кассетный видеоплейер той же фирмы. Ещё одно несомненное удобство - много розеток. Симпатичные индивидуальные светильники, как над головой, так и под ногами. В каждом купе работает кондиционер. Есть кнопка вызова проводника, как на самолётах.
        Иван тут же кинулся проверять имеющиеся четыре видеокассеты с отпечатанными на принтере наклейками.
        - Из приличного только «Кобра» со Сталлоне, - с неудовольствием объявил он. - В общем, одно старьё.
        - Зато классика, - парировал я.
        - Посмотрю, что там нашему командиру подсунули, - не унимался Потапов. Разведка показала, что Паше из приличного подсунули «Хищника» и «Красную жару».
        Ознакомившись с купе, я прошёлся по коридору. Красота! В люксовом вагоне оказалось всего восемь купе, наших богатеньких соседей пока что не видать. Работают два биотуалета, которые открыты вне зависимости от прохождения составом санитарных зон, есть холодная и горячая вода, бумажные полотенца, освежитель и диспенсер с розовым мылом. В нескольких местах напротив купе висят таблички с маршрутом и расписанием остановок поезда, это я изучу позже. В начале и в конце вагона на табло всегда высвечивается московское время, дата и температура воздуха, а в конце вагона на табло можно увидеть информацию о том, занят туалет или свободен.
        Проверив всё-таки билеты, огидропериченная проводница провела ознакомительную беседу с инструктажем.
        - Курить, господа, можете в дальнем тамбуре, там есть пепельницы. Сквозного прохода у нас нет, дверь постоянно закрыта, чтобы всякая публика из плацкарта не шлялась по нашему вагону и не лезла в ресторан. У них своё обслуживание, им развозят... Ресторан рядом, а за ним начинаются вагоны СВ, так что публика будет более-менее приличная. Вас никто не потревожит, надеюсь.
        Ого! Здесь, смотрю, всё строго. Люди второго и третьего сорта к качественному сервису не допускаются.
        - Ресторан работает и по заказу с доставкой, меню на сутки лежит на столе. Завтраки и обеды у вас включены в стоимость. Минеральной водички принесём сколько угодно. И по две бутылочки пива на пассажира в день. Есть и крепенькое, отличный молдавский коньяк, водочка из холодильника.
        - Что-то ассортимент фильмов у вас слабоват, - недовольно пробурчал неугомонный Иван.
        - Так заходите к нам! - предложила радушная хозяйка. - У нас пять десятков кассет, сами выберете. Если не устроит, то могу посмотреть в свободных купе, поменять. Пока что заняты только пять... Видеокассеты даём бесплатно, а вот если порнушечку пожелаете, то уже за денежку.
        - Учтём, - крякнул командир, а я добавил:
        - Ваня сбегает за порнухой.
        - Чай, кофе?
        Народ заказал чай, традиция есть традиция. Уже собираясь закрывать дверь, хозяйка вагона-люкс поделилась важными сведениями:
        - Бригада любит, когда в вагоне едут такие солидные мужчины-охотники. У вас ведь и оружие при себе? Полиция полицией, а с вами всё-таки спокойнее.
        - Что, шалят? - небрежно спросил Потапов.
        - До Тюмени и после Омска всё будет спокойно. А вот когда пойдём вдоль казахской границы... Там же настоящее Дикое поле! Мы с напарницей шутим, что если не наведут порядок, то скоро будем ездить по Транссибу на бронепоезде. Границы, можно сказать, что нет, то и дело банды бесчинствуют.
        - Вы ещё скажите, что на поезда нападают.
        - И скажу! - в ответ на реплику Потапова проводница возвысила голос. - Нападают! Чаще на товарняки, конечно, но бывают, что и пассажирские успевают пощипать, какие рангом пониже, и где нет полицейского сопровождения.
        - Ясно. А в Омске-то что? - удивлённо спросил я.
        - Неразбериха в Омске, что ж там ещё может быть-то… Сегодня партия анархистов в тамошнем парламенте победит, а завтра сторонники Колчака верх возьмут. Власть меняется раз в два месяца. Ох... В общем, хорошо, что вы с нами.
        Дверь в штабное купе закрылась, мы переглянулись.
        - Командир, такой ковбойский старт в неведомое обмыть бы положено, - предложил Ваня.
        - Поддерживаю, до Тюмени можно, - проголосовал я двумя руками.
        - Что вы на меня так смотрите, товарищи бойцы? Как Анна Каренина на паровоз. Идите, заказывайте, несите.
        Вышли вместе. Иван бодро двинулся вперёд, а я отчего-то задержался в пустом коридоре у окна. Вагон мерно покачивался и убаюкивающе постукивал на рельсах. По радиотрансляции тихо играла джазовая музыка, а я замер, уткнувшись лбом в стекло. Совсем темно.
        Поезд набрал скорость. За окном мелькали и исчезали подмосковные станции. Дальше начнутся такие разъезды и полустанки, названия которых знают лишь железнодорожники, работающие на этих перегонах. Мысли кружились, путались, опять слишком много новой информации и впечатлений. Бронепоезд, говорите? Ну-ну.
        Глава шестая
        Дикое поле
        Допустим, попаду я когда-нибудь на шикарный южный курорт...
        Оттянусь в расслабляющем двухнедельном отпуске. Должны же мне командиры когда-нибудь дать заслуженный отпуск! Во всяком случае, начальство клятвенно обещало. Приеду на Ионическое море, а там в меня, расслабленного такого, опытно вцепится прекрасная немецкая шпионка - нордического вида блондинка с голубыми глазами. Или же наоборот, женщина-вамп, прости господи. В общем, одна из тех особ с гипнотическими способностями цыганки, что смотрят на тебя ласково так, воркуют о чём-то отвлечённом, по руке поглаживают... А потом, бац! Очнулся уже без трусов.
        И начнёт она из меня выведывать государственные секреты.
        Так вот, я ничем не смогу ей помочь, честно. И не только потому, что перед получением соответствующего допуска дал подписку о неразглашении. Я действительно не знаю, по каким именно критериям люди попадают в организацию «Экстрактор», она же «Экстра», для краткости. Так и не понял, хотя пытался собирать информацию и анализировать её. Много думал, как говорится. Бесполезно. Мало того, мне кажется, что и большинство сотрудников «Экстры» не совсем в курсе дела.
        Организационно процедура вербовки, скорее всего, является стандартной для всех специальных служб. Меня просто пригласили на собеседование. Заказным письмом. И я пошёл, потому что первично и только частично озвученные условия оказались более чем сладкими. Настолько, что сразу же возникло подозрение: где-то здесь есть засада. Изумление выросло после того, как выяснилось: собеседование оказалось платным! Причем хорошие деньги платили мне, а не я. За три часа беседы - три моих актуальных на тот момент месячных зарплаты, представляете? Таких предварительных бесед, напоминающих перекрёстный допрос с пристрастием, тоже было три - я словно полгода отработал! Стало ясно, что подвохи впереди будут, но совсем не те, к которым я морально готовился.
        После всех испытаний меня приняли на работу с великолепной зарплатой, льготами и ранней пенсией, отправив на своеобразный КМБ, курс молодого бойца. Вернее, агента.
        Сейчас я уже понимаю, что первичный отсев производится при обработке сведений, непрерывно стекающихся в единый информационный центр из поликлиник, больниц и прочих медицинских учреждений. Работа с большими базами данных в специфическом прикладном варианте. Вот таких начерно отобранных людей и приглашают на собеседование.
        Ну, а дальше тёмный лес. Конечно, требуется, чтобы здоровье было хорошим, так ведь медкомиссия почти везде есть... Тем не менее, все эти критерии кроются в области биометрии. «Экстре» нужны люди с каким-то особенным организмом, с определёнными параметрами. Проверяется всё, что только можно, много раз и очень тщательно. Меня и в томограф пихали, и какой-то блестящий шлем на голову надевали, заставляли неделю жить, будучи облепленным всякими датчиками, и на все мыслимые виды аллергий царапали, кормили определённым меню с химией... С большинством этих анализов и диагностических исследований я столкнулся впервые.
        В чём именно должна заключаться медицинская особенность кандидатов - тайна за семью печатями. Знаю, что в комплекс особенностей входит группа крови, у всех полевых работников она четвёртая отрицательная, это единственный критерий, который мне удалось определить. И я не уверен, что он определяющий. А другие критерии? Мрак. Но есть факт: отобранные для обучения люди обладают уникальной способностью. Это способность многократно проходить Рубеж, границу, разделяющую две реальности, без каких-либо последствий для здоровья. Все остальные жители планеты могут его пересечь лишь единожды, при второй попытке перехода человек неизбежно умирает, без вариантов.
        А мы, экстракторы, или, как говорят полевые агенты, извлекатели - нет.
        Таких людей на Земле очень и очень мало, поэтому с дополнительными «хотелками» руководителей организации дело швах. Работают они с тем человеческим материалом, который имеется после фильтрации. Именно поэтому в нашей группе нет ни одного спецназовца. Теоретически, где-то по бескрайней России, конечно же, бродит сам по себе уникальный в плане подготовки и боевого опыта спецназовец с уникальной же биометрией, но его пока не изловили.
        Как-то раз один из моих инструкторов посетовал, что при комплектации групп был бы полезен и опыт оперативной работы, однако вероятность попадания в «Экстру» сотрудника уголовного розыска так же ничтожна, как и спецназовца ССО - сил специальных операций. Это нам повезло с Кромвелем.
        В армии отслужили, кое-что умеем, но не более того. Я неплохой рукопашник, увлекался системами выживания, однако к высококлассным стрелкам никогда себя не отнесу, с этим навыком у меня чуть выше, чем средненько. Тем не менее, именно я в группе являюсь силовым элементом. Боевой опыт имеется только у меня, Вторая чеченская. Правда, служил я недолго, и не в спецуре или пехоте, а в артиллерии. Вряд ли это пригодится…
        Ещё Паша у нас обстрелянный, успел поработать ментом. Он с Новосибирска, урбан-сибиряк. Потапов - охотник и рыбак, родился в Нижнем Новгороде, по почти всю жизнь прожил в Красноярске, работал там таксистом, а отдыхал в тайге, в своём зимовье. Я же из Казани, таежного опыта не имею. Тем не менее, корни у меня тоже сибирские, родители долгое время, пока не уехали за лучшей долей на Волгу, проживали в Енисейске.
        Я не знаю, сколько лет существует «Экстра», когда и где был открыт первый Рубеж. Не знаю всех задач и раскладов, не сталкивался с бойцами других групп извлекателей. Так что немецкой шпионке мало что светит.
        Однако кое-что мне известно, доводили. Поначалу «Экстра» отправляла на Землю-2, или, в наборе жаргонизмов фирмы, «двойку», исключительно Наблюдателей, стационарных полевых агентов, которые долгое время просто рисовали картину обнаруженного мира, составляя некий общий облик другой реальности. Кроме того, Наблюдатели вскрывают интересные данные, касающиеся деятельности и личной жизни особо важных персон, наших и иностранцев. Добывают информацию, при разных обстоятельствах реальности ставшую известной лишь со временем, но актуальной для обоих миров. У нас, допустим, конкретный человек в определённом плане не проявился, а в этом мире заблистал новыми гранями. Такое всегда пригодится. Так что работа Наблюдателей может оказаться более значимой, чем наша беготня за персоналиями.
        Каждый Наблюдатель - это такой «Румата Эсторский, благородный дворянин до двадцать второго предка», работающий в рамках жёсткой установки Конторы, согласно которой история общества «двойки» должна иметь самостоятельное течение. Менять что-либо мало-мальски ощутимыми воздействиями они не имеют права.
        Тут у теоретиков из нашей Конторы имеется много разработок. Мелких воздействий, казусных возмущений «Экстра» не опасается, потому что мировая история - штука вязкая, инерционная, трещинки и ямки самозатягиваются. А вот целенаправленные стратегические воздействия в соседней реальности могут привести к чему угодно, вплоть до уничтожения Земли-2 в ядерной войне. Вот тут и возникают опасения… Исследователи «Экстры» не могут дать никаких гарантий, что гибель планеты по ту сторону Рубежа, разрушение её даже не как физического тела, а как носителя реальности, некой информационной первоосновы, в чём-то даже метафизической платформы, не скажется на судьбе уже нашей планеты.
        Оттого и приказ Наблюдателям категоричен - мониторьте, но не вмешивайтесь в политику. Рассчитывать на автоматическую помощь и консультацию со стороны Наблюдателей мы не можем, наши службы работают совершенно автономно, пересечений нет. Можем докладывать о проблемах в ходе проведения операции, тем более о ЧП, а они уже запросят Контору.
        С какого-то момента организация решила приступить к активным полевым действиям. А конкретно, к извлечению - вывозу в нашу реальность редких и уникальных российских и не только специалистов разных отраслей знаний, которым на «двойке» ничего не светит. Судьба таких талантливых людей пробивается, вычисляется по аналогу: что было с ними в нашем 2008-м? А так же по итогам тщательного моделирования вероятностной судьбы в раскладе соседней реальности.
        Например, вот этого конкретного человека точно так же убили бы в криминальной разборке, а в роковом, неподходящем месте он окажется одинаково случайно. Другой, ценный и нужный во все времена кадр, от безнадёги и отчаяния сопьётся до смерти, ещё один выдающийся специалист пропадёт без вести, там будет очень запутанная история... Считается, что если в печальной реальности «двойки» конкретные специалисты остались невостребованными, то не грех их вытащить к нам, провести через Рубеж и пристроить к работе. И люди целы, и всему российскому обществу польза, может, быстрее изобретём принципиально новый движитель и полетим на Марс. Ну, это я так, от балды...
        О коллегах-смежниках мне неизвестно ничего. Нам не положено знать, чем занимаются группы «Северо-запад», «Центр», «Юг» и «Восток». Наше дело - Западная и Восточная Сибирь. Регион огромный, плечи длинные, однако начальство при определении структуры извлекателей и зон ответственности полевых групп исходило не из площади, а из общей численности населения. А во всей Енисейской губернии, например, проживает всего лишь три миллиона человек.
        Напоследок скажу вот что: извлекатель не должен иметь в этой реальности корешков. Ни родителей и братьев-сестёр, ни жён с детьми. Это проверяется заранее, думаю, что здесь задействованы Наблюдатели. Абсолютно правильное решение. Можно дать самые страшные клятвы и подписки, однако, попав сюда, ты непременно постараешься выяснить, как и чем живёт в другом мире твоя «новая» семья, ещё и помочь родне захочешь, со всеми вытекающими... Никогда не поверю, что кто-либо поступил бы иначе.
        Честно говоря, я уже устал ломать голову в догадках, как оно всё в «Экстре» крутится-вертится, плюнул и успокоился.
        Так что ничего тебе не обломится, соблазнительная шпионка немецкая с характерным берлинским акцентом. Мы - простые извлекатели, рядовые промысла межцивилизационных похищений, отдай труселя, чертовка!
        По остальным вопросам всем настырным представителям иностранных разведок предлагаю обращаться к моему начальству. Оно разъяснит. В камере.
        Пожалуй, в жилах у меня течёт кровь странника. Вот и сейчас подскочил с дивана в самый рассвет…
        Вагон мерно покачивался на ходу, большинство пассажиров «Енисея» ещё спали. Атмосфера в купе полусонная и расслабленная. Во всяком случае, парни всю дорогу в основном дрыхнут, с перерывом на прием пищи, а я провожу время у окна. Темно. Привычно стучат колёса, раскачиваются на жёстких сцепках вагоны, зашторенные окна без интереса смотрят на проносящиеся мимо деревеньки.
        Пейзаж за окном не меняется. Природа на этом участке не особенно радует глаз. Когда ни взгляни, за окном тянется лесополоса из берез и бескрайние поля образцово плоской Западно-Сибирской равнины с травой, болотами и берёзками. Транссиб в основной своей части проходит по зоне лесостепи, хотя многие думают, что сибирская природа - это непременно тайга. Изредка мелькают посёлки и маленькие городки. Их мало, но мне показалось, что селения провинции здесь выглядят чуть живее, чем районы, близкие к столице. Там вообще разруха. Причём эта упрямая живость относится и к богатой Тюменской области, и к более бедной Омской.
        Дорога прямая, словно проложена по линейке.
        Поезд идёт достаточно бодро, во всяком случае, гораздо быстрей, чем по Европейской России, но вагон почти не мотает. Несмотря на скорость, от деревни до деревни едешь долго - безлюдье и просторы здесь уже вполне сибирские. Чехов в своих очерках о путешествии в Сибирь и далее сказал так: «Если пейзаж в дороге для вас не последнее дело, то, едучи из России в Сибирь, вы проскучаете от Урала вплоть до самого Енисея. Холодная равнина, кривые берёзки, лужицы, кое-где озера, снег в мае да пустынные, унылые берега притоков Оби - вот и всё, что удаётся памяти сохранить от первых двух тысяч вёрст». Ехал он, конечно, не Транссибом, которого тогда ещё не существовало, а в повозках и санях - Сибирским почтовым трактом. Но ничего здесь, по большому счёту, не изменилось. Глядя в окно, сложно понять - Новосибирск уже позади, или только подъезжаем к Омску? И всё-таки, появилось нечто новое. Тревожность.
        На остановке в Ишиме в тамбур быстро поднялись четверо - двое в полицейской форме, двое в штатском. Они не стали проверять элитный вагон, а сразу прошли в сторону ресторана и штабного вагона. Но уже в движении наш люкс навестил полицейский из группы сопровождения состава. Честно заглянул в каждое купе, после дежурного приветствия вежливо поинтересовался, как дела, не беспокоит ли кто. И проследовал в дальний конец вагона, чтобы проверить, надежно ли закрыта в тамбуре дверь, разделяющая социальные слои пассажиров «Енисея».
        Раньше поезда на этом огромном участке разгонялись настоящими метеорами, сейчас же скоростёнка почему-то поменьше. Характерная особенность: грунтовки и асфальтовые трассы, проходящие рядом или пересекающие железную дорогу, изобилуют примитивными монументами из дерева, металла и камня в память о тех, кого эти дороги не пропустили в движении к их целям. Памятники увиты ритуальными ленточками и уставлены выгоревшими искусственными цветами.
        Откуда столько памятников, неужели здесь настолько много ДТП? Лично я против таких печальных меток. Стоит ли отмечать отдельно проклятое, как кому-то покажется, место, где оборвалась чья-то жизнь? Дорога, она вообще опасна. Я, к примеру, стараюсь не забывать, что любая дорога требует к себе уважения. Есть в этом что-то метафизическое.
        Когда видишь вблизи так много последствий аварий, несчастных случаев и катастроф, легко представить, как всё это может произойти с тобой. Хочется замереть, а потом медленно, со всей осторожностью отползти туда, где под ногами твёрдая почва, где всё привычно и безопасно... Я поёжился. В пути остро понимаешь, что грань между уверенностью в себе, убеждённостью в том, что ты, преодолев маршрут, благополучно прибудешь в пункт назначения, и между полной потерей контроля над ситуацией, весьма зыбкая. Момент её появления часто непредсказуем, тем более, когда вокруг раскинулась расслабляющая благодать: синее безоблачное небо, яркое солнце, и всё цветет. В дороге путник всегда должен быть готов к неожиданностям... Другое дело, что в принципе непонятно, какие неожиданности здесь могут проявляться с такой пугающей частотой.
        С интернетом дело обстоит плохо. Мобильный даже в крупных городах работает криво, нестабильно, что уж говорить о железной дороге... Вставленный в ноутбук модем-свисток слишком редко цепляется за вышки сотовой связи, хватает времени только на то, чтобы узнать оперативные региональные новости. Помогает и эфирное FM-радио, маленький приемник SONY, предусмотрительно купленный уже бывалым Кромвелем в Москве. На крышах пролетающих мимо домиков встречаются белые спутниковые тарелки с незнакомыми логотипами, «Триколора» не существует.
        Радиосводки устами ведущих периодически напоминают, что государственная граница России с Казахстаном, в отличие от границ бывшего Советского Союза, весьма прозрачна и всё ещё не имеет войсковой, как и аппаратной охраны. Этой ситуацией активно пользуются контрабандисты и прочий преступный элемент. Товарами из Китая вагоны загружаются в Алма-Ате, оттуда они без всякого таможенного оформления отправляются якобы в другой город Казахстана. Однако в пункт назначения груз так и не пребывает, вместо этого контрабанда перегружается в автомобили на той или иной российской станции, например в Исилькуле, что неподалёку, откуда беспрепятственно расходится по всему Западно-Сибирскому региону.
        Благих намерений у региональных властей много. Здесь идёт вечная «подготовка двусторонних совещаний по достижению назревшей договоренности о предстоящей полной демаркации границы», но сторонам постоянно мешают проклятые вопросы о том, как делить нефтегазовые месторождения.
        Сотрудники Западно-Сибирской таможни стараются перекрывать каналы незаконной поставки в Россию товаров из Китая, проводят широкомасштабные, во всяком случае, на словах операции. В ходе последней из них задержали партию контрабандных китайских товаров стоимостью в несколько миллионов рублей. Против челноков возбудили уголовные дела и, как едко заметил радиоведущий, вполне возможно, что некоторых преступников действительно удастся наказать.
        Однако же, по мнению самих таможенников, остановить поток контрабанды может только по-настоящему охраняемая граница. Самая крупная спецоперация в текущем квартале - «Анаконда», когда на российско-казахстанской границе всех трясли и мяли две недели, возбудив более пяти сотен дел. Привлекались силы УФСБ и Пограничного управления ФСБ России по Новосибирской области, наркоконтроля и таможни. В ходе «Анаконды» из незаконного оборота были изъяты более двух сотен единиц нарезного и гладкоствольного оружия. Самая большая проблема - наркота и нелегальные стволы.
        За окном - то степь, то лесостепь. Уже несколько раз довелось увидеть над горизонтом рождение больших смерчей, но это было так далеко, что ничуть не пугало. Леса мелькают исключительно берёзовые, жиденькие, местами пейзаж почти среднеазиатский. Много мелких озёр с серебристой рябью, болотин с пятнами ряски и плоскими берегами, встречаются солончаки в обрамлении красноватой травы. Неудивительно, что всё напоминает Казахстан, ведь он совсем рядом. Так ведь здесь некогда и были казахские кочевья. А теперь пролегает Транссиб, стальная хорда России, самая длинная на Земле железная дорога.
        От симпатичного тихого Ишима поезд пошёл скоро, но после Новоандреевки начал то и дело сбрасывать скорость. Плохое состояние путей?
        Вскоре я заметил на юге густой чёрный дым, поднимающийся над какой-то дальней деревенькой, затем ещё один, а на железнодорожном переезде у небольшой станции Мангут нечто чрезвычайное произошло уже почти на моих глазах. Поезд тащился совсем медленно, что позволило разглядеть картину во всех красках. Внезапно зашипела пневматика тормозной системы, эхом лязгнули сцепки вагонов, поплыли за окнами, притормаживая, одноэтажные складские здания. На переезде с мигающими огнями и верещащей сигнализацией перед опущенным шлагбаумом скопились автомашины.
        Ближняя к путям автотехника - песочного цвета автобус ПАЗ - горела синим пламенем. Передняя дверь была открыта, салон вроде бы пуст. На асфальте перед автобусом, совсем близко к рельсам, лежали несколько неподвижных тел, точное их количество я сосчитать не успел. Трупы!
        В этом месте автотрасса круто поворачивала налево, а возле железнодорожных путей на переезде стоял стандартный домик дежурного по переезду, яркий, ухоженный и поэтому выпадающий из окружающего пейзажа. Словно пограничная застава на фронтире, на краю другого мира...
        Стёкла маленького оконца, выходящего в сторону шлагбаума, были разбиты выстрелами. Дежурная, полная женщина в сигнальном жилете, лежала навзничь прямо возле двери. Открыла, несчастная, вышла и упала... Моё ошалевшее от увиденной картины сознание всё-таки смогло зафиксировать часть убранства этой маленькой, по-спартански аскетичной дежурки. Чёрный телефонный аппарат на простеньком столе со скатертью. Необычный, таких в гражданской жизни не встретишь - с тяжёлой вытянутой трубкой и кучей кнопок, по нему можно связаться напрямую с машинистом подъезжающего поезда.
        Остановившиеся на дороге разномастные легковушки тоже застыли с распахнутыми дверями, водители и пассажиры разбежались кто куда.
        - Ничего себе, настоящая бойня... - послышался сбоку хриплый голос Потапова, я и не заметил, как он проснулся. - И полиции не видать!
        - Как и медиков, ещё не доехали, - добавил я к описанию картины.
        Метрах в пятнадцати от чадящего автобуса у обочины замер белоснежный внедорожник «Ленд Крузер Прадо», пассажир и водитель которого прятаться не собирались. Они склонились над раскрытым задним багажником, что-то там доставая, одновременно выпрямились и, не размышляя и не сомневаясь, открыли дружный огонь из двух АКМ, щедро поливая длинными очередями подходившую к шоссе лесопосадку.
        - В рот мне ноги! - заорал я, невольно пригибаясь.
        Состав уже проходил мимо, оставляя чудовищную мизансцену позади. Что там происходит? Открыв окно, я полез наружу, высовываясь чуть ли не по пояс в стремлении рассмотреть, как будут развиваться дальнейшие события, но Ваня вцепился в меня клещами и за штаны затянул обратно.
        - Охренел, что ли? Оно тебе надо? - рявкнул он.
        Дверь купе со стуком отъехала в сторону, и к нам ввалился взъерошенный Кромвель, торопливо приглаживающий руками мокрые волосы.
        - Вы это видели, не? Боевые действия в прериях! - оповестил личный состав командир, невпопад добавив: - Я уже чай у Эльвиры Петровны заказал.
        Состав постепенно набирал ход.
        Чай в трёх подстаканниках взволнованная проводница внесла через пару минут. Всегда пусть и строгая, но улыбчивая, женщина сейчас была явно не в себе. Мрачный металл, постоянный лязг и грохот, нервотрёпка с начальством и скандалы с пассажирами, вся поездная жизнь с годами начинает угнетать всё больше и больше. А тут ещё скачки со стрельбой в каждом рейсе.
        - Хозяюшка, это и есть то самое Дикое поле, о котором вы нас предупреждали? - сходу поинтересовался Иван.
        - Оно, проклятущее, оно! Считайте, от самого Ишима и началось, - кивнула проводница, водружая звякнувшие подстаканники на стол. - То свои местные разбойники беспредельничают, то казахские банды налетят от границы. А то и все сразу, когда у них разборки начинаются... Видели, какой ужас случился на переезде? И нас предупредить не успела, бедная.
        - По телефону? - вспомнил я диковинный аппарат на столе дежурки.
        - Сейчас не прежние времена, связь часто не работает. Тогда они машинистов чаще петардами предупреждают. Видели? Это такие круглые бляшки в металлическом корпусе с порохом внутри и со скобами по бокам. Петарды - вещь особенная, применяется в экстренных случаях, когда на путях преграда, поезд близко, а экстренная кнопка с пломбой, закрывающая шлагбаум, не сработала. Когда сильный туман или на переезде забуксовала машина, или рассыпалось зерно, нужно не растеряться, закрыть переезд, сообщить ближайшим поездам. А если связи нет? Ой, я присяду, ноги не держат.
        - Конечно, садитесь! - торопливо подвинулся Паша.
        - Сахарок берите, мужчины. Так вот, в этом случае дежурный должен выбежать на пути в сторону приближающегося поезда на нормативное расстояние и закрепить на рельсах петарды в шахматном порядке. При наезде на них локомотива петарды сработают и подадут сигнал опасности. Состав остановится, - рассказала Эльвира и добавила:
        - Нам с Нюрой пока что везёт, всего один случай был за лето, чтобы фирменный поезд петардами останавливали... Ох, что ж такое делается-то, а? Мы, конечно, уже сообщили, кому положено, но людей ведь не вернёшь.
        - Прямо настоящий вестерн, - покачал головой Кромвель. - На поезда эти команчи, надеюсь, не нападают?
        - Напрасно вы надеетесь, уважаемый, ещё как нападают! - тут же ответила она. - Догоняют на машинах и прыгают на полном ходу! На крышу лезут, окна бьют, двери пытаются открыть, взламывают!
        - Прямо на крышу? - удивился Павел.
        - Обезьянами! Они же тут все укуренные, работы для молодёжи нет. Деточки сами не ведают, что творят.
        - Ещё как ведают, - не согласился Потапов.
        - Да вот же они, вот, субчики, полюбуйтесь! - вскричала проводница, привставая и наклоняясь к окну. - Догоняют!
        Мы повернулись к окну и увидели, что по идущей параллельно железной дороге жёлтой грунтовке, поднимая пыль, быстро мчит открытый УАЗ-469 с большими внедорожными колёсами и блестящими дугами безопасности, в который набилось шестеро молодых парней самого безбашеного и решительного вида. На несколько секунд показались два чёрных мотоцикла сопровождения, да тут целая банда!
        - Вы на них вообще не смотрите, от греха, не провоцируйте! А ещё лучше и шторку опустить, - горячо советовала проводница.
        Парням в джипе, судя по всему, было очень хорошо. Воля, простор, скорость! И беззащитный поезд, мчащийся по степи. По их степи. Они что-то орали, размахивали руками и полупустыми бутылками, отхлёбывали, водитель постоянно сигналил. «Уазик» то и дело опасно подскакивал на неровностях дороги, порой пролетая метры по воздуху, однако наездников это ничуть не смущало. Как до сих пор никто из них ещё не вывалился?
        Кажется, я начинаю догадываться, почему на обочинах и у насыпей полотна так много печальных белых столбиков с хромированными табличками...
        - Страшно бьются, придурки, - подтвердила мою мысль Эльвира Петровна, заботливо размешивая ложечкой сахар в командирском стакане. - Я ведь вам серьёзно говорю, лучше не дразните их, господа, они ведь и пальбу могут начать.
        И верно, один из сидевших в джипе удальцов достал помповое ружьё и пару раз пальнул в воздух, сразу же бодро пополняя магазин. Почти тут же через приоткрытое окно купе до нас донеслись слабые ответные хлопки.
        - Вот видите, что я говорила! - торжествующе объявила хозяйка вагона. - Из плацкартов отвечать начали! Значит, опять у нас такие же гаврики нашлись!
        - Дружно стреляют, гаврики, - отметил я, считая в уме выстрелы.
        - Месяц назад «плацики» так настрелялись за Называевском у озера Фомиха, что один вагон пришлось вывести из состава в капитальный ремонт, трое раненых среди пассажиров, - пожаловалась проводница, уже собравшись уходить.
        Джип немного отстал, быстро пропав из вида.
        Преследующая «Енисей» банда оголтелых команчей, получив неожиданный отпор со стороны презренных, но смелых плацкартных бледнолицых, сразу обрела конкретную цель преследования - надо проучить пришельцев! Пальба продолжилась, но быстро затихла. Индейцам пришлось отступить.
        Минут через двадцать Потапов захотел курить, он у нас один такой нездоровый.
        - Пойду в дальний тамбур, - предупредил он, доставая из кармана куртки пачку сигарет. Иван на каждой остановке выбегает покурить. Я, впрочем, тоже выскакиваю, иногда успевая купить у станционных бабушек-торговок что-нибудь вкусненькое, варёная картошка с рыжиковым маслом у них вкуснейшая.
        - Составлю компанию, - я тоже поднялся, желая сменить обстановку. В тамбуре не так тесно, как в купе, там хоть чуть-чуть можно размяться.
        Пропустив симпатичную молодую англичанку, возвращающуюся в соседнее купе, пошли к курилке. Иностранная гостья старалась не поднимать глаз, мы же пару раз обернулись вслед стройной фигурке, как на такую соблазнительную попку не обернуться. Хороша девка, надо будет пообщаться в вагоне-ресторане.
        Я никогда не курил, поэтому табачный дым ничуть не мешает, тем более что вентиляционная система в люксовой курилке работает отлично, сразу всё вытягивает. Запах табака не будит во мне эмоции, личную память. Известно, что нет большего ханжи, чем бывшая проститутка, ярыми противниками курения становятся отказавшиеся от пагубной привычки, но не сумевшие избавиться от зависимости окончательно. Их периодически тянет затянуться во время стресса или пьянки с друзьями. Думаю, острое противостояние «курцов» с антиподами закончится лишь после ухода поколения массово бросавших в двухтысячных.
        Ваня заскочил в туалет, а я прошёл дальше, сразу подходя к окну. Запаха табака не было. Кроме упрямо гробящего здоровье Потапова, в вагоне курит лишь ещё один мужчина средних лет. Отвлекаясь от всего, я немного поприседал, а затем привычно уставился в окно.
        Коридорная дверь тамбура хлопнула, я услышал глухое бормотание Ивана, а следом и взволнованный женский голос. Оторвавшись от окна, глянул в мутное дверное стекло. По коридору быстрыми шагами шёл насупившийся человек средних лет в кожаной куртке и серых джинсах, за ним с причитаниями семенила проводница. Вышедший из туалета со скомканным бумажным полотенцем в руках Потапов растерянно отпрянул в сторону, пропуская стремительного незнакомца, мне в тамбуре тоже пришлось подвинуться к окну.
        Буквально ворвавшись, незнакомец резко рванул ручку двери, длинно и замысловато выругался, умудрившись ни разу не выматериться, и сразу же полез в карман, доставая характерный крестообразный ключ, которым пользуются все проводники. Этот, желтоватого цвета, был сделан на заказ из какого-то сплава. Он наклонился к замку и выругался ещё раз, убедившись, что дверь вагона, как оказалось, заперта несколько сложней, чем ему представлялось.
        - Кто закрыл, падлы? - рявкнул он сипло и выпрямился.
        Нормальное начало.
        Чувствую, будет дело.
        Я видел перед собой невысокого крупного мужчину лет сорока пяти. Злого и наглого. Коротко стриженная большая голова, некогда мощная, а теперь ожиревшая шея, покато переходящая в широкие плечи, волевое злое лицо. Неоднократно ломаный нос и пересекающий правую бровь светлый шрам говорили о том, что его обладателю неоднократно доводилось попадать в непростые ситуации. А жёсткий взгляд и уверенная властность позы выдавали многолетнюю привычку отдавать распоряжения. Непростой мужчина. На его открытой груди висела золотая цепура, примерно такая же, как у бандюгана в самолёте. Этот - то же не из гопоты местечковой, матерый волчара.
        - Чё замер, дылда? Рыло опусти!
        Я лишь ухмыльнулся, спокойно изучая противника. Чего-то подобного мне, пожалуй, не хватало. Он работал правой рукой, но клипсы складного ножа на джинсах не видно.
        - Зубы спрячь! - рыкнул он снова, царапая меня взглядом.
        Ваня, не входя в тамбур, стоял у него за спиной, а я сбоку.
        - Где эта профура обсосанная?! Сюда её! - скомандовал он Потапову. - Слышь, ты, мужик, быстро пригони эту болонку!
        Какие же они одинаковые… Первым делом ищут послушных женщин. Верещание в коридоре перепуганной Эльвиры Петровны прерывал голос Кромвеля, судя по всему, не пускавшего женщину к месту разборок.
        Нет, не разойтись. Впереди разборки с ментами, вызванными на драку, а они, если этот тип действительно в блатном звании, начнут решать, заминать дело с избиением авторитета или нас сливать.
        - Подержи Эльвиру! - крикнул Иван через плечо. - Ага, пусть там побудет!
        - Что-о?! Да я тебя раком поставлю, сявка! - это было похоже на последний вопрос перед уже запрограммированной расправой.
        Горячая кровь толчками била в крупную бандитскую голову.
        В привычном ему уголовном мирке всегда крайне важно поступать так, как хочешь, не считаясь с мнениями и желаниями других. Более того, окружающих следует быстро подчинять своей воле, заставлять их делать то, что нужно тебе. Покорность он воспринимал, как нечто само собой разумеющееся. Мужчина в кожанке не привык вглядываться в безликую для него людскую массу, умело определяя и фокусируя взгляд только на старших в иерархии, равных ему и на соблазнительных в его понимании женщинах, остальная двуногая ботва ему была попросту неинтересна, заслуживая внимание только в качестве жертвы.
        - Ты тупой? - неожиданно поинтересовался Потапов спокойный голосом.
        Бандит обалдел от такой наглости.
        Он прекрасно знал, чем отличается от обычных законопослушных людей - своей готовностью убивать, невзирая на закон, убивать по собственному решению, а не по приказу, как это делает солдат или полицейский. И эта способность лично решать вопросы жизни и смерти поднимала его за пределами полицейских участков на недосягаемую высоту.
        Все остальные - ботва. Они должны отводить глаза в сторону и безмолвно признавать превосходство криминального князька. Но сейчас он оказался лицом к лицу с людьми со странными полномочиями, которые и сами находятся как бы вне закона.
        Тем непонятнее казалась ему внезапная дерзость какого-то деревенского на вид увальня - наш Ваня при желании действительно может произвести такое обманчивое впечатление, он вообще хороший артист... Правда, этот странный увалень почему-то дорого одет, но это не даёт ему никаких прав! Бандит, забыв про меня, резко повернулся к Потапову.
        Следующий гневный поток эмоций так и не выплеснулся.
        Их глаза встретились.
        Серые зрачки Ивана, как ствол заряженного пистолета, сулили серьёзные неприятности. Мягкое и гладкое лицо деревенского простачка неожиданно стало жёстким, хищным, как морда готового к атаке волкодава. Выступающий подбородок выдавал неукротимую способность идти до конца, чуть приоткрытые в оскале зубы были готовы перехватить горло в первобытной схватке не на жизнь, а насмерть.
        Ваня много чего познал за время долгой работы таксистом в криминально сложном сибирском городе-миллионнике, каким является Красноярск. Регулярная практика и борцовская молодость подсказывали ему порядок действий, а новая работа в статусе «над законом» избавляла от ненужных в критический момент рефлексий. Они остались где-то там, далеко, в нашей реальности. Здесь же действовали исключительно правила оперативной необходимости.
        Неожиданные вещи начинают происходить, если с обычного человека строго по делу и с выдачей индульгенции снимаются путы регламентов.
        Вот только голос Потапова оставался всё таким же спокойным и доброжелательным, что говорило о железных нервах и отличном самообладании.
        Бандит понял: ему дают отпор.
        - Запорю, как барана!
        Вот, есть ясность. Его нужно устранять.
        - Брысь, мразь!
        В ответ на эти слова хозяин блатного мира тут же получил очень болезненный удар, Ваня настолько резко хлестнул его костяшками пальцев по ноздрям, что я невольно поморщился. Тяжело откинувшись к пыльной стене тамбура, уголовник громко шмыгнул, сбросил на пол кровавую юшку, шумно вытирая нос рукавом, и сразу полез правой рукой за пазуху.
        - Ну, сучары!
        Хватит цирка, больше ждать нечего.
        Он шагнул к Ивану. Для полноценного маваши места в тамбуре было недостаточно, а лоу-кики в таких скоротечных контактах неразумны, тут нет раундов для отсушивания бедра противника. Поэтому я провёл жёсткую левую йоку в открытую всем ветрам печень. Удар получился точным и сочным, бандит задохнулся от спазма и резкой боли.
        Согнулся, но не упал, хорошо удар держит! Крестообразный ключ звякнул и отлетел на середину тамбура.
        - Ваня, дверь, - сухо скомандовал я. - Осторожно сам!
        Бандит, наконец-то сумев набрать воздух в лёгкие, начал подниматься на ноги. Он успел повернуть разъярённое багровое лицо в мою сторону и что-то прохрипеть насчёт уместности нашего самоубийства путём вскрытия вен, пока он не вернется сюда с корешами.
        - В сторону! - громко предупредил я напарника и с силой вымахнул правую ногу ещё раз.
        На этом прямом, как стрела, участке, где и стыки-то почти не чувствовались, машинист оторвался от души. Нагоняя потерянное время, он разогнал состав до предельно возможной скорости. Вагон почти не раскачивался. От удара ногой тело авторитета вылетело наружу, а встречный поток вытянул его и унёс вдоль состава, как катапультой. Вот только парашюта у бандита не было.
        - Не закрывай пока, - остановил я Ивана, носком ботинка отправляя за борт приметный ключ с отпечатками, а затем и выпавший нож.
        - Может, надо было его сперва обыскать? - неуверенно спросил Потапов.
        - Зачем?
        - Ну, на предмет оружия...
        - Он же сам прыгнул! Вместе со всеми уликами, - сказав это, я сделал болезненное лицо и уселся на корточки, якобы сгибаясь от невыносимой боли.
        Тут в тамбур наконец-то влетела прорвавшаяся сквозь заслон проводница.
        - Паскуда, а?.. Пас-скуда, пас-скуда!.. - подвывала она тоненьким голосом.
        Лицо проводницы было мертвенно-белым. Черные провалы глаз, вспухшие фиолетовые губы. Как у ведьмы. Вот же напугал женщину, сволочуга! Будто кровь на ходу выпил.
        - Саданул мне под ложечку, козёл! Но я тоже успел ему сопатку разбить. Пистолетом пугал… На крышу полез, с ума сойти! Как мартышка! - взволнованно задыхаясь, предупредил я законный вопрос. - А ведь мы вам сперва не поверили, Эльвира Петровна!
        - У него фирменный ключ был, - поддакнул Ваня.
        - Ключи у них, паразитов, всегда припасены, - устало вздохнула женщина, осторожно закрывая дверь. Свист вихря тут же прекратился. - Говорю же, ненормальные! Бегают на остановках в вагон-ресторан, а потом лезут.
        - Наверное, нужно срочно сообщить о происшествии полицейскому, - озабоченно молвил Кромвель, - надо снимать человека с крыши, это ведь так опасно!
        - Их обычно ветер снимает, - тихо буркнула проводница. - Ох, посмотрим, посмотрим... Замучаешься бумаги писать, не люблю я это. Да и дела у него срочные, в Называевске пойдёт с бригадиром в плацкарты, выяснять итоги перестрелки.
        - И то верно, зачем беспокоить людей занятых, - кивнул я.
        Хорошо бы сейчас оказаться рядом с машинистом, чтобы смотреть сквозь голубоватое стекло вперёд и чувствовать вибрацию усилия, с которым мощный лоб локомотива спрессовывает горячий воздух и гонит волну перед собой. Появится ощущение, что скорость локомотива становится запредельной, и вот-вот обычный пассажирский состав, словно стратегический сверхзвуковой бомбардировщик с ядерным оружием на борту, проткнёт упругую мембрану и с оглушительным хлопком преодолеет звуковой барьер.
        Я встряхнул головой, прогоняя наваждение. И оно, к сожалению, исчезло... Вдали раздался короткий рёв тепловозной сирены, которую главный на этом поезде человек включает перед тем, как войти в поворот.
        Эльвира хитро улыбнулась, глянув на меня с лёгким недоверием, о чём-то подумала и сказала:
        - А всё-таки хорошо, мальчики, что вы с нами едете! Коньячку?
        Глава седьмая
        Сибирь
        Уже через пару месяцев интенсивного обучения в «Экстре» я, для понимания конструкта в целом, начал искать некую точку опоры. Получается, что наши истории долгое время развивалась одинаково? Из лекций следовало, что не совсем, но практически одинаково. До определённого времени. Просто у них Путин не пришел к власти, здесь и находится точка бифуркации... И сразу возникнет следующий вопрос - а зачем нужны две одинаковые реальности с последующим разделением исторического пути? Я уже знал, что в «Экстре» интересоваться такими вопросами бесполезно.
        - В чем смысл соседства двух идентичных планет? Или реальностей, не знаю… - спросил я у группера в ходе завтрака. - Какое внешнее воздействие повлекло их создание?
        - На эти вопросы никто тебе отвечать не будет, сам фантазируй, - ответил Паша, нехотя отвлекаясь от каши. - Ну, посуди, откуда полевому агенту об этом знать? Откуда это могут знать в Конторе? Если даже где-то существуют некие Глобальные Устроители, то они ничего не рассказывают. А если и рассказали что-то высшему руководству - что очень смелый допуск, - то это тайна за семью печатями. Организация работает с данностью, большее - невозможно.
        - Я тут подумал, чисто в теории… Может, расслоение реальности началось после термоядерных испытаний 50-60 годов прошлого века? Хрен его знает, как эти мегатонны подействовали на ткань реальностей?
        - Лаки, остановись, а? - попросил меня группер. - В отсутствие информации, недоступной нам в силу низшего положения в иерархии «Экстры», можно измышлять и подобную версию. Их же куча! Но давай поговорим об этом после завершения рейда, уже в нашей гостинице. Расслабимся, успокоимся…
        - Согласен, - кивнул я.
        Как и предупреждала проводница, на станции Называевск начался очередной спектакль с привкусом дурдома. Правда, не такой красочный, как в истории со свирепыми команчами.
        На перроне «Енисей» встречал экипаж кареты скорой помощи, судя по всему, в ходе перестрелки кто-то опять пострадал... Не успел поезд остановиться, как вдоль тормозящего состава, обгоняя вагоны, в нашу сторону побежали лица мужского пола. «Плацики», или пассажиры с низкосортными плацкартными местами, ошалев от тесноты и одуряющей духоты, торопились попасть в заветный кондиционированный вагон-ресторан, самым простым и эффективным методом обходя заслон люкса, возле которого незваных гостей выбрасывают из тамбура на полном ходу. Идея была проста в своей гениальности: в Называевске надо успеть сесть за столик, а в Омске отдохнувшим, сытым и пьяным гордо вернуться по перрону в родной вагон.
        Навстречу толпе мужчин выскочило взбудораженное начальство - сам начальник поезда с важным лицом, здоровенный бригадир с длинным электрошокером в руке и двое полицейских с автоматами АКСУ. Все они направились к плацкартным вагонам, примерно возле люксового вагона потоки и встретились. Короткая по времени, но весьма энергичная попытка представителей железнодорожной власти пресечь нарушение регламента окончилась неудачей прямо под нашими окнами, и каждый пошёл своей дорогой.
        На этой заштатной станции я не собирался покидать вагон, и всё-таки, не выдержав неволи, решил подышать сухим и чистым воздухом степи, совсем не таким, как в Европейской России. Чуть раньше меня на перрон сошёл один из соседей по вагону, молодой субтильный парень с пухлыми губами, отправившийся за мороженым для своей разлюбезной подруги; выпрыгнув на асфальт, он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал в пространство:
        - Ну и дырища...
        На что проходящий мимо парняга из местных, скучающий без драки качок в боевой чёрной футболке, смазав пухлогубого презрительным, сверху вниз, взглядом, лениво процедил сквозь зубы:
        - Ща за базар выхватишь, фраер.
        - Извините! - тут же мявкнул гонец.
        И правильно сделал, что извинился. Следи за языком, здесь тебе не средняя полоса, а Вольная Сибирь, народ тут резкий. Впрочем, потенциальная жертва насилия, похоже, хорошо представляла, как может уже через пару секунд вызвериться такой прохожий, невесть что с утра пораньше делающий на перроне; юноша всей кожей ощущал исходящие от него волны презрения и звериной жестокости... Сосед шустро потрусил к лотку мороженщицы, желая как можно скорее закончить обязательную процедуру.
        После Называевска пейзаж не изменился, смотреть не на что. В этих бескрайних степях, разрезанных на кусочки многочисленными грунтовками, пригороды, как таковые отсутствуют. Прошло чуть более часа, и вдалеке неожиданно показался миллионный Омск. Город этот, хоть и огромный, стоит в степи как-то печально, одиноко, не образуя вокруг себя какой-либо агломерации.
        Я вышел в коридор, где мне повезло наблюдать за взлётом с омского аэропорта с двух «Боингов-737», поднимающихся в воздух с коротким интервалом. Значит, жизнь в Омске кипит.
        Вскоре состав простучал по мосту через Иртыш, в этом месте не очень широкий, всего-то метров триста... Жилые массивы были укутаны сизой утренней дымкой, хорошо были видны лишь мосты, замершие над рекой портальные краны и трубы крупнейшего в стране Омского нефтеперерабатывающего завода с грандиозной промзоной вокруг. Омск непохож на другие сибирские города. Испокон веков он настороженно смотрит на дикие южные степи, как цивилизационный центр на подчинённую ему историческую область - бывшее Степное генерал-губернаторство, Акмолинскую губернию, управляющую большей частью нынешнего Казахстана. Сейчас это несостоявшаяся столица Омской республики, которую никак не могут учредить из-за постоянной смены власти.
        Существует немало людей, кому этот город нравится, а кто-то его терпеть не может. Когда я побывал здесь впервые, меня шокировали фасады домов, большинство которых выглядело так, словно их не ремонтировали десятилетиями. Как построили, так и стоят. Но зато в Омске много архитектурной истории. Здесь есть на что посмотреть. Вот только весьма интересная историческая часть находится далековато от вокзала.
        В этом месте ветви Транссиба сходятся в одну - исторический Южный ход великой магистрали через Уфу, Челябинск, Курган и казахстанский Петропавловск, и ныне основной Северный ход через Екатеринбург и Тюмень. Железнодорожную магистраль пересекает Иртыш, в этом месте принимающий воды речки Омь, - вот вам и транспортный узел, важнейший территориальный логистический хаб. Благодаря этому обстоятельству город чувствует себя более или менее комфортно даже в эпоху непрерывного кризиса.
        Здесь перерабатываются огромные товарные потоки из Китая, Вьетнама, Ирана и Пакистана, идущие с юга и востока, и контрафакт с запада. Промзоны, некогда призванные обеспечивать производственные мощности местной промышленности, сейчас заняты специфической переработкой грузов - переклейкой, перерисовкой и повторной упаковкой. В безликих серых цехах и ангарах дешёвый восточный, азиатский и польский ширпотреб превращается в брендовые итальянские, французские и немецкие товары. На такой фальсификационной работе занято огромное количество людей. Труд этот малооплачиваемый, низкоквалифицированный. Зато практически нет безработицы. Зарплаты семьям едва хватает, чтобы сводить концы с концами, а вот дальше можно крутиться. Крутятся все. Подрабатывают на оптовых и розничных рынках.
        Если когда-нибудь западные корпорации перестанут терпеть такое положение дел и скинутся на лоббирование - а это непременно случится, - то с закрытием бизнеса по производству фальсификата огромный сибирский город останется без работы. Потому что никакого серьёзного производства в Омске не осталось, оно совершенно неуместно в политических планах западных же корпораций. Так что проблема перед иностранными кураторами стоит острейшая - как быть, с какой стороны подступиться к решению проблемы? Любой неправильный ход повлечёт за собой социальный взрыв страшной силы. И запалы уже вставлены.
        Изредка в вагонах, фурах и на складах попадается белая продукция, но в массе своей всё это серый товар. А вот чёрная «неучтёнка», переливающаяся через государственную границу с помощью многочисленных интернациональных банд, городу не нужна. Не приносит она пользы, не даёт рабочих мест, сразу же разлетаясь по стране. Только поэтому с трансграничной преступностью власти Омска хоть как-то борются.
        В Омском остроге сидел Достоевский, изложивший свои впечатления от заключения в книге «Записки из мертвого дома». Здесь все помнят о краткосрочном былом величии, периодически пытаясь его вернуть. Омск, на несколько месяцев названный столицей России во время Гражданской войны, стал тогда ещё и финансовым центром огромной расколотой страны. В этот город эвакуировали из захваченной белогвардейцами Казани значительную часть золотого запаса Российской империи.
        Так сложилась судьба этого города, что волей судеб внимание к нему было приковано лишь в 1918 и 1919 годах, но зато это было внимание всего мира. Пожалуй, в это время иностранцев побывало в «белой столице» больше, чем за все время существования Омска, который стал сибирским центром культурной и светской жизни. В модных магазинах товары из Гонконга не переводились.
        Осенью 1919 года под напором наступавшей Красной армии колчаковцы покинули город, увозя с собой доставшиеся им несметные сокровища, часть которых бесследно исчезла. Куда пропало золото Колчака? Это вопрос не даёт покоя целым поколениям искателей, и на эту тему существует масса разнообразных, порой необоснованно смелых версий, легенд и мифов. Чаще всего местом захоронения называют тот или иной участок русла Иртыша. Некоторые местные краеведы и мифотворцы выдвигают версии, что часть царского золота, доставшегося Колчаку, припрятана в самом Омске. Возможно, даже где-то в подвалах дома Батюшкина, откуда к реке якобы тянулся подземный ход. Профессиональные специалисты - архивариусы и хранители музеев эти мифы опровергают. Да кто же им поверит? Сами, поди, и хотят отгрести клад в свою сторону... Большинству горожан хочется надеяться, что несколько ящиков с золотом Колчака все же спрятаны где-нибудь в родном городе.
        Согласно другой версии, золото Колчака спрятано по приказу самого адмирала в по-настоящему укромном, глухом и труднодоступном местечке. Среди возможных мест клада называют район шлюз Марьина Грива в Обь-Енисейском канале, так как рядом с ним нашли захоронение белогвардейцев. Мне эта версия нравится больше всего. Когда-то я вместе с товарищами даже собирался посетить эти полудикие места, где живут одни отшельники и старообрядцы, с целевой экспедицией. Купили хорошие байдарки и всё прочее необходимое снаряжение, долго занимаясь в интернете поиском всего самого лучшего... Но вскоре энтузиазм товарищей внезапно куда-то пропал, как это чаще всего и бывает, и байдарки пригодились лишь в пригородных вылазках. Но я не теряю надежды.
        Легендарная, хотя и противоречивая личность Колчака, до сих пор вызывающая у одних уважение, а у других лютую ненависть, в нашем мире постепенно нашла своё место. Об адмирале сняли кинофильм, в Иркутске поставили памятник Колчаку, монархисты собирались поставить и в Севастополе, где по-тихому забыли про эту инициативу...
        На том дело и закончилось. В реальности «двойки», где все коммунистические партии запрещены, а восхваление Красной армии законодательно считается неприемлемым, решили, что память об адмирале заслуживает увековечивания. Тем более в городе, который, во многом благодаря Верховному правителю, в те смутные годы прогремел во всем мире как столица Белой России. В Омске ещё лет десять назад поставили сразу несколько монументов Александру Колчаку, хотя и скульптура адмирала возле одноимённого ресторана, которую вряд ли можно назвать памятником, тоже имеется.
        К роскошному зданию вокзала «Енисей» подходил в полдевятого утра.
        Сейчас узнаем, чья в городе власть. За кресла законодателей и поднятые над Омском знамёна постоянно борются три партии: Социалистическая рабочая партия, Анархисты Сибири и Колчаковские добровольцы. Захватив в Парламенте власть, они первым делом идут брать под контроль железнодорожный вокзал.
        Действие это чисто символическое, не практического свойства, а ритуальное. Однако местные партии отправляют сюда собственные патрульные отряды, весьма специфически экипированные и вооружённые. Холодное оружие типа сабель и кинжалов носить в городе категорически запрещено. Поэтому колчаковцы, например, ходят с длинными плётками, анархисты щеголяют прочными и тяжёлыми тростями, приспособленными для использования приемов ирландской палочной драки, а защитники рабочего класса...
        Чувствуется, что эти ребята долго думали при выборе вооружения. Действительно, что же использовать рабочему, не булыжники же в заплечном узелке таскать! И смекалистый пролетариат нашёл по-своему изящное решение, приспособившись носить своё исконное оружие в специальных прочных петлях на просторных рабочих карго-штанах с карманами - молотки на длинной рукояти! Экзотика. Однако в умелых руках такое оружие может оказаться весьма эффективным.
        Всю эту информацию я почерпнул из сводок и меморандумов, готовясь к предстоящему рейду. Скорее всего, в Омске тоже работает Наблюдатель «Экстры». Ключевой город, за таким нужно присматривать.
        Проводница рассказывала, что между партиями регулярно происходят зрелищные групповые драки. Вот бы посмотреть! Ничего, работа только началась. Это мой первый рейд на «двойке», ещё насмотрюсь.
        - Подходим! - сообщила худенькая, даже хрупкая девочка Анюта, второй проводник люксового вагона.
        - Начальник поезда только что сообщил, что на вокзале колчаковцы! Вчера власть переменилась. Они ещё горячие, радостные, так что начпоезда не советует пассажирам без необходимости выходить на перрон. Мальчики, учтите!
        Мальчики учли, обстановку они поначалу изучали, сидя у окна. Кромвель, как мне кажется, особенного интереса к дороге не испытывает. В коридоре не стоит, из купе выбирается редко.
        Колчаковцев на вокзале оказалось много, чувствовалось, что статусные поезда они встречают. Вместе с тем, я не заметил в этом явного спектакля. Форма обмятая, сидит привычно, держатся патрульные раскованно, без всякого наигрыша. Создавалось удивительное впечатление перемещения во времени, а не созерцания сцены дешевого провинциального театра.
        Обмундирование разномастное. Как известно, у колчаковских войск не было единой формы, что только не использовалось, вплоть до униформ иностранных армий, поэтому патрульные одевались согласно пристрастиями, используя отличительные символы разных корпусов, дивизий и бригад, от студенческой Омской до пепеляевской. Внушительного вида плётки действительно имелись у всех, но я не сомневался, что у этих ребят и револьверы найдутся.
        Вопреки предупреждению проводницы, гражданского люда на перронах много. Причём толпились здесь не только встречающие и отправляющиеся в дальний путь, но и праздная публика из числа простых горожан. В основном это были ухоженные молодые женщины, в том числе и в красивых длинных платьях. Дамочки дефилировали медленно, со вкусом и с явным удовольствием от участия в ритуальном действии. Никакой опасности или даже лёгкой тревоги в происходящем не ощущалось. Черт его знает, может, начальник поезда, нагоняющий страху на пассажиров, симпатизирует анархистам или пролетариату?
        Иностранцы - пара англичан и шведская семья, путешествующие с нами в люксовом вагоне, - принялись торопливо фотографировать, Кромвель, очнувшись от спячки, тоже сделал несколько снимков. Колчаковцы не возмущались, от объектива не прятались, но и не позировали. Повторюсь: всё выглядело очень естественно! Зараза, вот бы посмотреть, как такое патрулирование выглядит в исполнении анархистов и СРП!
        Глядя на всю эту красоту, мы с Ваней тут же решили выскочить наружу.
        - В купе останусь, всем вместе покидать вагон не нужно, - предупредил нас Павел.
        Окунувшись в необычную атмосферу начала прошлого века, я легко представил, как нечто подобное происходило здесь в далеком, по-настоящему колчаковском 1918 году...
        Здесь и там звучала блестящая медь духовых оркестров. Прапорщики, поручики с подкрученными усами и капитаны, наводнившие большой город, с победоносным заносчивым видом разгуливали по главной улице с местными барышнями «из образованных». У каждого в руках выразительно болталась ухоженная плеть. Ожившее мещанство с блаженным видом разгуливало тут же, умильно поглядывая на офицеров и своих дочерей, гуляющих с ними. Гимназистки и гимназисты завистливо поглядывали на красивые шпоры и плети героев, глотали слюнку от зависти и почти искренне желали стать такими же очаровательными героями Отечества. Многие из них добровольцами вступили к белым и сразу же вооружились плетками...
        Чума! В этом есть отличный туристический потенциал!
        Жаль только, что нет красных, готовых разогнать всю эту публику.
        Тут на перроне неожиданно появился неведомо как пробравшийся в особую зону автомобиль - поблёскивающий полировкой чёрный внедорожник Jeep Wrangler Rubicon. Дамы повизгивали, манерно возмущались, однако на приехавших мужчин поглядывали с явным интересом и, как говорили раньше, строили куры. На борту дорогой машины красовался белый череп с костями, такие же эмблемы я заметил у некоторых патрульных. Внедорожник двигался медленно, заставляя людей расступаться, а остановиться водитель решил возле памятника паровозу. Джип скрипнул и прочно встал на гладкой поверхности мясистыми покрышками «BF Goodrich», «Борис Фёдорович», белые надписи на покрышках пришлись в стиль! Вокруг него, спрятав плётки, тут же собрались патрульные - начальство приехало.
        Конечно, в Парламенте эти ребята с плётками не заседают. Там сидят и решают вопросы солидные дядьки в отличных формальных костюмах, представляющие интересы местных деловых и преступных группировок, владеющих оптовыми рынками, складскими хозяйствами, портовыми терминалами и мануфактурными фабриками. Партии для них - оболочка. А заодно и слаженные боевые бригады.
        Ещё из интересного - правоохранителей на перроне не заметил. Я не увидел ни единого полицейского. Следят, конечно, но на глаза не лезут. От греха.
        Со стороны локомотива прилетел сигнал отправления, зашипела пневматика. Пассажиры и провожающие заторопились. «Енисей» медленно поплыл вдоль пёстрой толпы, и я даже пожалел, что очередной спектакль закончился.
        Вся жизнь Барабинска тесно связана с железной дорогой и предприятиями, её обслуживающими, однако среди путешественников он славится совсем другим - вкуснейшей речной рыбой. Вокруг городка множество озер и искусственных водоемов, а в городе работает рыбзавод. Рыбой здесь торгуют повсюду - в продуктовых магазинах, частных лавках и, само собой, на платформах железнодорожного вокзала.
        В нашем мире эту нелегальную торговлю регулярно запрещают, здесь же дурного прессинга нет. Прилавки центрального рынка ломятся под грудами свежих и охлажденных сазанов, жереха, пеляди, карпов. Тут же лежит рыба копченая, солёная, вяленая, котлеты и рулеты - изобилие. Причем всё дешево - «как наша жизнь», говорят барабинцы. И действительно, Барабинск выглядит не слишком процветающим городом. Неудивительно, что люди ищут приработок на вокзале. На этой станции всем составам меняют локомотивы, стоянки длительные, даже фирменные поезда задерживаются дольше, чем обычно. На первой платформе разместилось большое количество относительно недорогих киосков, торгаши подходят к вагонам, предлагая большой выбор рыбы. Следующие рыбные развалы встретятся уже у Байкала.
        Я этой рыбы ждал с нетерпением. Товарищи - нет. Стараясь говорить убедительно, они на пару начали рассказывать о разнице реальностей, предупреждая о страшных пищевых опасностях.
        - Не покупай, Миша. Примерно год назад заскочил я в этот вокзал, ага. Лучше бы не заходил! Аромат весьма специфический, - вещал Паша. - Кругом благоухающие торговки, которые заходят туда выпить кофе, там же хранят свою протухшую рыбу. Никого это не беспокоит, контроля нет. Видимо, работники вокзала уже привыкли, а я сразу выскочил. Не советую, в общем, нарвёшься на неприятности.
        - Тут ещё и пацанва рыбкой приторговывает, - добавлял ужасов Потапов. - Они её воруют на рыбзаводе и сушат на трубах теплотрассы у туберкулёзного диспансера.
        Трудно сопротивляться, когда тебя убеждают двое знающих тему людей.
        - Сговорились, что ли? - возмущался я. - Какой тубдиспансер, меру знайте в отливе всякой хрени! Врать тоже нужно уметь. Молодцы! Все пассажиры наберут рыбы, а я что, лысый?!
        - Какое тебе дело до всех? Ты сам не отравись. В прошлый раз сразу нескольким смельчакам стало плохо, высаживали в Новосибирске. Я, во всяком случае, даже не притронусь.
        - Точно. Всю дорогу в туалете просидишь, - помог командиру Иван.
        В общем, отговорили.
        Пассажиры в ожидании отправки курили, прогуливались взад-вперёд по выщербленной платформе, а наиболее отчаянные отправлялись обследовать станцию, покупать недорогое пиво в буфете или конфеты для симпатичных попутчиц. Как правило, это молодые бесшабашные люди, не боящиеся отстать от поезда. Те пассажиры, что научены жизнью, предпочитают не отходить от вагона, они знают: расписание расписанием, но всегда надёжней не отдаляться от своих вещей и места в вагоне, ибо пути господа и железнодорожных, как, впрочем, и любых других властей, неисповедимы. А неожиданности, если уж они случаются в жизни, то почти всегда неприятные. Здесь с этим трудно не согласиться.
        Предприимчивый народ на перроне, кроме картошки, рыбы и котлет из икры предлагал и нечто экзотическое. Многие бежали к окнам, стараясь выманить тех, кто не вышел:
        - Александр! Александр!
        Это казахские торговцы предлагали свой фирменный товар - коньяк «Александр» местного розлива. Худенький казах упорно старался пробраться прямо в вагон, но его не пускали.
        Скоро в окно нетерпеливо постучали:
        - Александр! Александр! - кричали снизу.
        - Коньяк-то у них нормальный? - повернулся я к товарищам.
        - Палёнка, - пренебрежительно поморщился Кромвель, - тоже нельзя брать.
        Разозлившись, я высунулся в форточку и крикнул:
        - Сазана давай, что покруче подкопчён! И пелядки!
        - Держи, дядя! - крикнул смешно подпрыгивающий с увесистым свёртком в руках пацанёнок. Не дотягивается! Товарищи-торгаши принялись его подсаживать, однако я всё ещё не мог дотянуться руками до вожделенной рыбки. Тогда, опустив окно пониже, я высунулся как можно дальше.
        Но тут случилось то самое непредвиденное, просто кошмарное. И до боли обидное!
        Неожиданно пацанята выпрямились, оказавшись не такими уж и маленькими ростом, вкусный свёрток исчез за спинами, а главный подлец, вытянув обе руки, в одно мгновение ловким движением стащил с моей левой руки наручные часы! И тут же стреканул прочь.
        Дальше начался сущий цирк. Взревев на весь перрон раненным медведем, я полез из окна в погоню, не думая о том, что вот-вот воткнусь мордой в асфальт.
        - Сучонок, стой, догоню!
        Куда там…
        Застрял! Позади, стараясь втянуть меня в купе, что-то орали взволнованные друзья, а перед моими выпученными от ярости глазами буквально бесновались, гнулись в дугу от хохота и утирали выступившие слёзы юные дьяволята!
        - Ну что, как тебе пелядка на вкус? - осведомился командир, когда они всё-таки смогли вытащить меня из капкана.
        - Да пошли вы!
        - Плюнь, Лаки, новые купишь, - посоветовал Ванька.
        - Ага, это любимые были…
        - Зато не отравился, - поднял указательный палец группер.
        Хрен я им рыбки к пивку дам, когда добуду, пусть сухариками давятся.
        Через пару минут к поезду подбежали прорвавшиеся на перрон фальшивые нищие и попрошайки обоих полов, среди которых были и стрелой мчавшиеся дети, на последних метрах переключающие тумблер и торопливо начинающие хромать, страшно закатывать глаза и кособочиться. Стало не только обидно, но и противно. Вот же гадский городок!
        Свободы в этом мире, конечно, больше... И это мне в чём-то нравится. Но порядка, достоинства и уверенности в завтрашнем дне здесь в разы меньше. Как бы всё плохое вырезать, а остальное совместить воедино, слепить в некий идеальный мир?
        Здесь, ребята, реинкарнация страшноватых сказок Андерсена. Злая мачеха, отец-кроила, принуждаемый к попрошайничеству несчастный ребенок, непонятная страта вечно алчущих халявы. Кинофильм «Бизнес по-русски» с медведем. Надолго задержавшийся наш 1993 год. Тот самый год, когда ещё всё было можно - плюй на идеалы, меньше думай о ближнем, а больше о своей выгоде. Предай всех, если надо, в идеале, зацепись рыбой-прилипалой к подходящему буржую.
        Не хотят они выходить из этого 1993-го, отстали лет на двадцать под аккомпанемент всех этих песенок типа «Бухгалтер, милый мой бухгалтер» и «Путана-путана, пятнадцать долларов, ну кто же виноват». Вольница аморальности, безвременье. И все громкие разговоры о святости тех жутких времён и стремление десятилетиями видеть базарный Арбат тех лет - воплощенная в крике ностальгия застрявших в тех самых девяностых, будь они прокляты.
        Ну и пусть тут сидят. «Ну кто же виноват?».
        В тихом вечере из громкоговорителей станции металлом громыхнул напряжённый голос диспетчера: «Внимание, пассажиров поезда «Москва - Красноярск» просим срочно занять места в вагоне в связи с маневровыми работами на первом и втором пути. Просьба отойти от края платформы и соблюдать осторожность при передвижении по станции!».
        Поехали-ка отсюда побыстрее, машинист. «Енисей» начал разгоняться на просторе уходящей в ночь степи, яростно взревел гудок, и я представил, как впереди вспыхнул мощный тепловозный прожектор.
        Вот как однажды воспел железную дорогу мой знакомый, старый заслуженный геолог, пешком прошедший по всем потаённым уголкам огромной нашей страны: «Жду когда ехать, всё валится из рук. Просто вот ничего не поделать, я уже в пути, уже в дороге. Казанский. Вечер. На восток... Рюкзак, междугородняя пыль перрона. Люди с отпечатками расписания в зрачках. И опять знакомое созвездие будет смотреть на меня справа по ходу поезда... Шесть суток в вагоне. Никто не в силах потревожить. Ответ «Я в поезде» успокаивает русского человека, словно сообщение о недоступности абонента. Жизнь там, где ветер! Мелькают в окнах люди, небо, скалы, деревья. Мелькают секунды и минуты, дни. Кто только не глядел на эти горы. Ночь. Созвездие справа по ходу поезда смотрит на меня, и всё впереди. Так же как и сто лет назад. Где ещё в мире есть такая дорога?».
        Гудок почему-то ревел непрерывно, вибрировали, прогибаясь, рельсы, дрожали под тяжестью состава пропитанные креозотом шпалы. Представил: яркий голубоватый луч разрезает молочную тьму на несколько сот метров вперёд, в ослепительном световом туннеле клубятся мириады мошкары, которая вдребезги разбивается о стальную грудь чёрного локомотива, как о лобовое стекло несущегося по трассе бандитского «Мерседеса». Где-то впереди в положенный момент зажигаются зелёные огни светофоров, на переездах падают полосатые шлагбаумы.
        Наблюдателю со стороны покажется, что набравший скорость призрачный состав вот-вот протаранит горизонт с низко висящими сибирскими звёздами, и те эффектно разлетятся брызгами бенгальского огня, с шипением прожигающими густую пелену ночного тумана. Можно подумать, что фирменный «Енисей» вот-вот втянется в световой туннель и бесследно исчезнет в другом измерении... А за локомотивом, чуть покачиваясь на рельсах, стучат колёса тяжёлых вагонов, лязгают массивные сцепки.
        И в одном из этих вагонов сидит молодой человек из другого мира, придумывающий все эти романтические глупости.
        Спать пора.
        Огромный Новосибирск поезд проходил глубокой ночью, поэтому я не увидел, кто и какую посылку передал групперу на вокзале. Крепче спишь - меньше знаешь лишнего, тот случай. А вот Потапов просыпался и даже погулял по перрону. Самым сильным впечатлением, как он сказал, стал огромный транспарант, напротив которого остановился люкс-вагон. На полотнище крупными яркими буквами было написано следующее: «Забудь о лживых китайских обещаниях, дружи с Америкой!». Стало ясно, где именно может пройти ещё не определенная, судя по всему, окончательно пограничная полоса жизненно важных интересов двух великих стервятников.
        Утром за окном начались пейзажи поинтересней.
        Наверное, такие картинки-открытки больше соответствуют традиционному представлению жителей европейской части страны о «настоящей Сибири». Лесостепь закончилась. Теперь вокруг проплывает тёмнохвойная тайга и живописные сибирские деревни. Изменился и рельеф местности, на юге виднеется горный хребет Кузнецкий Алатау - нагорье в системе Саяно-Алтайской горной области на юге Западной Сибири, вершины которого украшают горизонт. После нескончаемой равнины смотреть на них особенно приятно.
        Настоящая тайга красива, спору нет. Особенно чистые боры с ягельными полянами у корней, где колоннады огромных корабельных сосен возвышаются над моховыми кочками, где нет высокой травы, а кругозоры простираются далеко и во все стороны. Идти по такой тайге легко. В ясный летний день тайга может показаться совершенно идиллическим местом - тепло, сухо, уютно, спокойно. Однако к вечеру поднимаются тучи кровососов, и картина меняется, к этому нужно быть готовым. Ближе к ночи как-то слишком быстро становится холодно. Стоит светилу спрятаться в соснах, и тут же из атмосферы леса исчезает тепло, нужна соответствующая одежда.
        Пространства тайги нескончаемы. Здесь почти нет дорог и населённых пунктов, сообщение чаще идёт по рекам. Малейшее отклонение от набитой тропки-путика обернется километрами тревоги, а то и паники. Такая местность неинформативна - мало ориентиров, примет. Ручьи и таежные речушки везде одинаковы, похожи одна на друга; а уж сама глухая тайга, если нет сопок и гор на горизонте, рукотворных примет, тем более одинакова. Чехов очень хорошо описал ощущение, возникающее у человека, путешествующего через громадную Западно-Сибирскую равнину, - слишком много вокруг одинакового леса…
        Ещё немного, и появится долгожданный Красноярск, где у нас находится ППД, пункт постоянной дислокации группы «Сибирь». Ну, всё, суета мегаполисов, слава богу, позади. Впереди пастораль пейзажей, край с архаичными порядками, где люди живут неторопливо и относительно спокойно.
        Хорошо, что я не озвучил эту наивную мысль вслух.
        Глава восьмая
        Красноярск
        Автомашин, припаркованных возле обочины, в обеденный перерыв оказалось многовато для этой тесной улицы, поэтому место для парковки нашей «восьмидесятки» Иван нашёл не сразу. Встали за аркой, метрах в пятнадцати от проезда во двор.
        Вот такая техника появилась у группы в Красноярске. Легендарный тойотовский внедорожник снежно-белого цвета, в столице Енисейской губернии предпочитают именно эту расцветку. Не так жарко летом. Конечно, можно было бы купить машинку и поскромней, более незаметную, отечественную, и всё-таки Потапов выбрал бескомпромиссный японский джип, имея в виду неизбежные разъезды в тех приключенческих местах, где земля никогда не видела асфальта.
        Была у него идея обзавестись не менее знаменитым микроавтобусом Delica производства концерна Mitsubishi. Отличная тачка, что и говорить. Лично я был бы не против такого варианта. Не срослось. На авторынках города не оказалось экземпляра в хорошем техническом состоянии. Кроме того, все наличные «Делики» - праворульные, а это не самый лучший вариант для безопасной езды по дорогам губернии. Так что группа разъезжает с законно надутыми щеками на «Ленд Крузере». Впрочем, в Красноярске подержанных «крузаков» много. Пока ещё много. Здесь, как и по всей России, любят выпятить крутизну, вне зависимости от того, насколько легко личный кошелёк позволил обзавестись атрибутами такой крутизны. Пригоняемые из Владивостока бэушные японские внедорожники на этом меридиане стоят вполне приемлемо для желающих обрести настоящий рамный джип.
        Приехали. Улица Декабристов,38, тот самый адрес. Именно он был написан в бумажке, полученной Кромвелем от представителя столичной книжной торговли. На этот адресок и отправился из Москвы Геннадий Сергеевич Ложкин, указав его товарищам по работе, как место своего будущего проживания. А вот почему поехал именно сюда, пока непонятно. Ведь это не его квартира. Свою трёхкомнатную сталинку, доставшуюся от родителей, он бездарно потерял, мутная была история... Там не чёрные риэлторы постарались, а напрямую местные гангстеры, отжавшие у него хату за какие-то серьёзные долги. В нашем мире в результате всех этих разборок Ложкин погиб.
        Здесь он уцелел, а вот история, судя по всему, получила продолжение, бандиты от Геннадия не отстали. А он сбежал от них в центральные районы страны, в ходе своей одиссеи оказавшись в столице.
        Что же он собрался здесь делать? Предстоят непростые разбирательства с выяснением всех обстоятельств, ведь пока что это единственная привязка в поиске объекта.
        Отчасти группе помогла сама эпоха. Здесь вам не наши порядки с законодательной защитой персональных данных и уважением к приватной информации! Нет, о таком не слышали. CD-диски с ворованными адресными и телефонными базами свободно продаются на любом городском рынке и даже во вполне приличных магазинах. Никого это не беспокоит. Вчера выяснилось, что таинственная квартира принадлежит Виктору Ложкину, старшему брату Геннадия, предпринимателю средней руки, который в нашей реальности умер пять лет назад. А здесь он, получается, жив, здоров! Имеет жильё в тихом уголке исторического центра, ждёт непутёвого брательника.
        Наверняка они списались заранее. Как вариант, старший брат предложил своё плечо, а младший решил с его помощью и с чистого листа начать в Красноярске новую жизнь. А может, и в Красноярске-26 или Железногорске, на ГХК, горно-химическом комбинате, где в нашей реальности недавно начато производство МОКС-топлива для реакторов на быстрых нейтронах. Здесь было место работы Ложкина. Наверняка, ГКХ и в этой версии реальности выпускает много чего интересного по профилю нашего объекта. Но именно в Железногорске он почему-то не прижился.
        Куда ни глянь, бедность.
        Задержки зарплаты в губернии не редкость, да и сами зарплаты мизерные, то и дело случаются забастовки на градообразующих предприятиях. Как и чем можно успокоить работяг? Денег не хватает всем. В городе тут и там возникают стихийные рынки. Порой их закрывают из-за несговорчивости владельцев, но тут же появляются новые. Возле каждого магазина на картоне сидят хмурые горожане, старающиеся продать всё подряд, на стенах домов криво висят кошмарные шедевры наивной рекламы.
        Зато вовсю работают дорогие рестораны и дешёвые кафе, суля посетителю, знающему свой статус и не претендующему на большее, какой-то шик, комфорт, удобство. Кругом играет музыка, многие песни я не слышал. Одновременно с мелодиями, новыми для нашей группы, иногда звучит грохот криминальные подрывов люксовых автомобилей, да и выстрелы раздаются, вплоть до автоматных очередей. Хотя до реалий Москвы, как говорят местные жители, Красноярску ещё далеко. Впрочем, здешний коммерсант отлично знает, что происходит в столице. Каждый раз, отправляясь для закупок в Москву или в Омск, он, обвешанный пачками с чёрным налом в специальном самодельном поясе, на всякий случай каждый раз прощается с близкими навсегда.
        Вспомнил опыт нашей реальности, и дрожь по коже... Нет, ни за что не хотел бы я вернуться и попытаться чего-либо исправить. И здесь вряд ли можно что-то исправить, вся историческая хронология великой страны вела локомотив этой реальности к историческому тупику, а в моменты возможных поворотов у рычагов не нашлось грамотных управленцев и решительных вождей. В этих замороженных «святых временах», как некогда сказала Наина Ельцина, они бездарно промотали бесценный капитал общенародного энтузиазма, энергию миллионов.
        Может быть, я неправ в оценках. Времена меняются. Сейчас дело идёт к тому, что потребуется новая перестройка, консервативная. Извлекут ли они уроки из уроков предыдущей катастрофы со сменой формации, когда образование, жизненный и аппаратный опыт мало помогали в перестроечных делах, часто ведущихся по правилам Дикого Запада. Научатся не верить слепо лозунгам, опасаться новых ярких слов, взламывающих души, словно ножом? Мне хотелось, чтобы они научились.
        Чтобы не наломать очередной дровяной склад размером с целую страну.
        На противоположной стороне улицы терпеливо ждал наплыва вечерних покупателей мини-рынок. Огороженный хлипким заборчиком участок вытоптанной, утрамбованной земли был тесно заставлен стеклянными павильончиками, жестяными киосками, парой крытых торговых рядов да импровизированными прилавками из ящиков и стоек, увешанных стандартным ширпотребом из Турции, Китая и Польши. За забором шла обычная базарная жизнь, невидимая покупателям, но хорошо известная всем базарным продавцам. Здесь царили свои законы, работало своё правительство, засевшее в будке администрации, собственные карательные органы в виде пары горластых теток с красными повязками и мускулистых парней с волчьими глазами.
        Там же и чуть левей, на стене здания висел большой плакат, с которого на улицу Декабристов смотрело до умиления узнаваемое лицо непотопляемого нашего Владимира Вольфовича Жириновского… Прелесть какая, до слёз! Косая размашистая надпись вязью гласила: «ЛДПР - единственная оппозиционная партия России!». Нечего возразить, так оно и есть. Все остальные крупные оппозиционные партии уничтожены или загнаны в подполье. Осталась многочисленная мелочь и региональные движения, которым никто не даст объединиться. Поддерживая этот девиз, какой-то неофит с баллончиками краски в руках написал внизу плаката: «Вова, жги их всех!». В нашей реальности такие радикальные меры воздействия предложили бы совсем другому Вове.
        - Вооружаемся, - коротко приказал командир.
        Как и остальные, я быстро достал из тайника свой пистолет, сразу пристроив его в кобуру скрытого ношения. Сверху надел просторную джинсовую куртку, повертелся, покрутил руками.
        Кстати, в Енисейской губернии тоже можно обзавестись короткоствольным оружием, однако здесь регламент его получения не зависит от имущественного статуса напрямую. Губерния живёт достаточно независимо, согласно собственной Конституции. Здесь, например, не полиция, а губернская и муниципальная милиция, не имеющая федерального подчинения. Вооружённые силы и ФСБ - федералы, а вот остальные силовики - губернские. Имеется полевая жандармерия, что ближе всего к какой-никакой армии. Хотя и минимальная армия имеется.
        Законодательство об оружии отличается от московского. Поначалу в губернии вообще хотели вернуться к Положению от 1912 года, касающемуся оборота оружия на территории, читал я его на курсах подготовки. Признаюсь, что старое Положение мне нравится гораздо больше, чем законодательство, действующие в Центральной России или в Губернии.
        Оружейные регламенты прописывались и в те далёкие времена, но они, на мой взгляд, были на порядок адекватней нынешних, либеральней... И это в огромном крае, где контингент ныне существующим чиновникам показался бы обморочным: революционеры всех мастей, тайные и не очень революционные кружки, политические ссыльные, варнаки, переселенцы, беглые политики и самодуры, беспредельничающие по глухоманям. Тем не менее, Положение 1912 года оказалось весьма лояльным к простым гражданам, и уличная преступность от этого не зашкаливала. Владение нарезным оружием определялось разрешениями полицейских чинов на местах, вплоть до пристава в удалённых посёлках, который точно знает, кому оно действительно нужно, и кому можно такой ствол доверить.
        Всё гладкоствольное оружие попадало в категорию «охотничьего» и в начале прошлого века продавалось абсолютно свободно, с регистрацией в прошнурованной книге магазина, имеющего соответствующую лицензию. Там же выписывался талон, свидетельствующий о факте покупки.
        Интересно, что точно так же можно было приобрести и кое-что из нарезного оружия - «с откидывающимися для заряжания стволами», то есть, охотничьи штуцеры, чаще всего двуствольные. Таким образом, Положением от 1912 года вся промыслово-охотничья тема закрывалась без каких-либо проблем, в ходе живого общения с торговцем.
        Центру, конечно, в XXI веке такая вольница, да ещё с отсылкой к старым добрым временам, понравиться не могла, были долгие переговоры с взаимными уступками. В итоге регламент получения гладкоствольного оружия совпадает с российским, а вот в «нарезном вопросе» есть новации. Выдачей разрешения на владение винтовками и нарезными карабинами занимаются органы милиции не ниже районных.
        А вот револьверы и автоматические пистолеты можно купить с личного дозволения губернатора, пиши, дружок, соответствующее «отношение», да чтоб со всем почтением и должной мотивировкой. Раз в квартал накопившиеся бумаги несут в главный кабинет, владелец которого милостиво выводит в уголке вязь разрешающих подписей, ведь вся подготовительно-контрольная работа уже проведена подчинёнными.
        Жаль, что они не используют ещё более старые практики отечественной разрешительной системы. Перелистывая в поисках продаваемого частниками оружия местные газеты, в наиболее интересной городской газете «Губернский вестник» я наткнулся на рубрику «Это было давно», где печатаются ретро-выдержки из публикаций сибирской прессы. Там и обнаружил эту интереснейшую дореволюционную рекламу:
        «РЕВОЛЬВЕР С 50 ПАТРОНАМИ. ТОЛЬКО 2 РУБЛЯ
        Безопасное и верное оружие для самозащиты, устрашения и поднятия тревоги. Вполне заменяет дорогие и опасные револьверы. Поразительно сильно бьет. Необходим всякому. Разрешения на этот револьвер не требуется. 50 добавочных патрон стоят 75 копеек, 100 штук - 1 р. 40 коп., за пересылку по почте наложенным платежом присчитывается 35 коп., в Сибирь - 55 коп. При заказе 3 штук прилагается ОДИН РЕВОЛЬВЕР БЕСПЛАТНО.
        Адрес: г.Лодзь, Товариществу «СЛАВА»
        «Сибирская жизнь», 1913
        Впрочем, граждане, заинтересованные в получении короткого ствола практически всегда его приобретают. Как правило, это чиновники, научная, техническая и творческая интеллигенция, а также те, чья работа связана с разъездами по глухим местам. Журналисты и редакторы, владельцы бизнеса, работники связи, вольные капитаны и шкиперы, линейные торговцы и учителя на отъезде, работники экспедиций и прочая бродячая публика... Что же касается имущественных отсечек, то здесь их нет.
        Такой порядок, как мне кажется, является более хитрой задумкой, нежели московский порядок. Получается, что все владельцы пистолетов и револьверов, вне зависимости от сословий, уже обязаны губернатору, определившему их некой элитой. А тот, как и положено владыке, самолично и с помощью своих верных милицейских нукеров формирует слой вооружённых граждан, представляющий всё законопослушное население, а не только финансовую элиту.
        Тем не менее, сословные разрешения на нарезное оружие, выданное, например, в столице, на территории губернии признаются. Что же касается оружейного ассортимента, то в местных магазинах он достаточно скудный...
        Глаза слепил солнечный зайчик. Точно напротив задней пассажирской двери бликовала подрагивающим стеклом приоткрытая дверь маленького ателье. Ветерок сегодня.
        Из темноты арки, ведущей в интересующий нас двор, быстрым шагом вышла эффектная молодая женщина в сером деловом платье. Бросив быстрый взгляд по сторонам, она решительно пошла в нашу сторону, а я, громко охнув, тут же опустил голову к коленям, не надеясь на тонировку стёкол.
        - Пригнись!
        Мужики отреагировали на команду сразу и без лишних вопросов. У сидящего впереди командира стекло не тонированное, любая резкость с ныряниями может быть замечена со стороны, а Ивану за рулем вообще некуда нырять. Оба просто отвернулись.
        - Кто там ещё? - с хрипотцой в голосе спросил Кромвель.
        - Прекрасная англичанка! - выдохнул я.
        - Не понял...
        - Та, что в поезде с нами ехала. С дружком! Через купе.
        Павел ругнулся сквозь зубы, а Потапов молвил:
        - Ох, ни хрена ж себе, сюрприз! Это что же получается, мы ехали в одном вагоне с представителями конкурирующей организации?
        Женщина, даже не посмотрев в сторону внедорожника, медленно прошествовала мимо, а я осторожно выглянул из-за плеча шефа.
        - Нас не заметила?
        - Вроде бы нет. Не укусила, паразитка, - ответил я Ивану. - Да и что тут необычного, позади стоит почти такой же «крузак».
        - Это точно та самая дамочка, из поезда? - строго вопросил Кромвель.
        - Так точно.
        - Она, родимая, - грустно подтвердил Ваня, - я её хорошо запомнил.
        - Да вы оба, смотрю, хорошо запомнили! - прорычал шеф. - Вечно болтались по коридору! А я вот её ни разу не видел!
        - Ага, ты постоянно спал, как сурок.
        Кромвель повернулся ко мне.
        - И что? Неразборчивость в контактах приводит к постыдным заболеваниям, молодой человек, учили вас этому в детстве? Зато теперь в группе есть хоть кто-нибудь, кого она не запомнила с гарантией!
        - Между прочим, в группе есть кто-то, кто вовремя заметил надвигающуюся опасность! - я тоже повысил голос.
        - Хватит ругаться, она остановилась, - прервал нас Потапов.
        Женщина действительно остановилась возле большого дерева, начав с кем-то беседовать по сотовому телефону.
        - А с чего вы решили, что она англичанка?
        - Сама же представилась, в консульстве работает... В вагоне-ресторане дело было, - уныло сообщил я.
        - Отлично, отлично, в ресторане! В консульстве, значит. То есть, ты, выходит, уже спалился на сто пудов, так? - аспидом прошипел командир.
        - Выходит, что так, - пожал я плечами. - Три раза беседовали.
        Это серьёзный и действительно неприятный сюрприз. Зачем она пришла в этот ничем не примечательный двор, с городом знакомится, что ли? Таких совпадений не бывает. Нет, здесь у неё есть конкретный интерес.
        И вот что мы сейчас имеем - нашим клиентом, на минуточку, физиком-ядерщиком, интересуется правительство Великобритании, а значит, и её спецслужбы, известные своим изощрённым коварством и подлостью.
        - Потапов с тобой был?
        Ваня в ответ тихо икнул, кивнул и прошептал:
        - Что же она в машину-то не садится?
        - А ты видишь здесь хотя бы один седан, подходящий для консульского статуса? - вопросом на вопрос ответил я.
        - Пешком пришла, британское консульство рядом, - буркнул группер.
        Вражья баба внезапно передумала. Не прекращая энергично разговаривать по телефону, она развернулась и неожиданно пошла в обратном направлении, и опять мимо нас! Пришлось снова ругательно шипеть, ворочаться и делать вид, что мы всем миром с огромным интересом изучаем проезжую часть.
        - Значит, так, бойцы, дело принимает скверный оборот. Будем считать, что она профессионал и вас отлично помнит. Выходит, за ней прослежу я, - принял решение Кромвель. - Надо убедиться, что она действительно из британского консульства. В любом случае, из этой дамочки такой же труженик дипломатического фронта, как из нас специалисты коммунхоза.
        - Разведка? - глупо спросил я и тут же ладонью захлопнул себе рот.
        - Нет, бляха, работник культуры! Миша, не зли меня. Так, вы начинайте работать здесь. Потапов за старшего, мой костюм надень, не вздумай в таком виде идти. И папку возьми! Сразу оравой не наваливайтесь, вы со своими рожами даже Чак Норриса напугать можете... Осипенко обеспечивает.
        - Что обеспечивает? - машинально спросил я.
        - Всё вообще! - громко прорычал Павел.
        В салоне джипа повисла тяжёлая пауза. Слишком уж неожиданно всё произошло, такой вариант не прорабатывался.
        - Ладно… Я пошел, будьте на связи.
        Хлопнула дверь.
        - Вот же засада… - качнул головой Потапов.
        - Ваня, выходит, что это они в книготорговую фирму приходили? - спросил я, глядя в спину командира группы через зеркало заднего вида.
        - Выходит, что нет, - не согласился со мной напарник.
        - Это почему?
        - Ты же слышал, какой у неё акцент! Такое запоминается, нам бы сказали. Другие люди приходили в подвал по душу Ложкина. Другие.
        - Йожин с бажин, что, есть ещё и третья сила?
        - Получается так.
        - Что-то многовато желающих на одного специалиста.
        - А кто тебе обещал, Миша, что будет легко? - тихо произнёс Потапов, одной рукой поправляя узел галстука, а другой приоткрывая водительскую дверь. - Пошли работать, боец сил обеспечения. Сидя разведданные не добудешь.
        Двор как двор. Много густой зелени, большой старый сквер с детской площадкой и высокими деревьями. Четыре мусорных контейнера, за ними старые советские гаражи. Проезды тесные, вечером здесь просто так не припаркуешься. На железной двери углового подъезда, что рядом с аркой, виднелся хромированный блок с кнопками.
        - Чёрт, сигнализация! - Потапов в досаде звонко щёлкнул пальцами. - Придётся ждать, когда кто-нибудь из жильцов подойдёт. Люди на работе, а бабки незнакомцу дверь не откроют, знаю я их.
        - Да подожди ты паниковать! - заметив висящий сбоку проводок, я решительно шагнул к ступеням крыльца. Потянул тяжелую дверь на себя - та начала открываться со слабым скрипом.
        - О-па! А ты говоришь, сигнализация... Хренация! Бабло с народа сняли, а работу не выполнили. Фирма-однодневка, кассиры наверняка смылись.
        - В данном случае это нам на руку. Бывает так, что и зло идет на пользу, - с важным видом философски заметил Иван, небрежно отстраняя меня обшарпанной папкой и проходя вперёд.
        - Значит, так, - продолжил он, и тоном, и вводной фразой подражая командиру. - Если всё начнется спокойно, то я беседую один, а ты идёшь во двор стоять на стрёме, шухере и атасе. А если не спокойно...
        - Мочу всех к чёртовой матери, чё тут думать. Подрезаем холодильник, видак и валим в машине! - бодро продолжил я.
        - Всё шуточки!
        - Больше не буду, Вань. Честно! Настраиваюсь.
        Почтовый ящик адресата был плотно забит цветными каталогами всякого сетевого ширпотреба и рекламными газетами, это плохой признак. Вскоре опасения подтвердились. Поднявшись на четвёртый этаж, обнаружили, что нужную нам дверь открывать никто не собирается, а в щель под ней заботливо вставлены цветные листовки, уже не вмещающиеся в почтовый ящик. Очевидно, что хозяин не на работе вкалывает, а отсутствует в принципе. В отпуск уехал?
        Иван без особого энтузиазма и надежды принялся звонить соседям, и, к моему удивлению, соседка, что напротив, откликнулась!
        Я стоял чуть ниже, и лица любопытной соседки не видел. Судя по голосу, ещё не старая. Хотя с годами голос у женщин если и меняется, то незначительно. Однако Потапов оживился, неразборчиво для меня зарокотал, сообщая, что он из энергоинспекции, показал большим пальцем за спину, а затем широко улыбнулся, в который раз поправляя дешёвый галстук. И тут же хмыкнул, услышав первый ответ.
        - Как это умер? - Ваня, как и я, неприятно удивился таким новостям, однако сразу же снова переключился на деловой тон. Натаскивали нас, будь здоров.
        Его бархатистый драматический баритон продолжил сеанс гипноза, и уже через полминуты она начала отвечать ему без напряжения. Нашего Ваню любят женщины среднего возраста... Этим нужно пользоваться.
        - Так. Почему у меня таких данных нет? У него же плановый ремонт проводки после возгорания, он же сам заявления писал! Три раза, скандалил!
        - Давно, поди! - догадалась женщина.
        - Где-то с полгода назад. Тогда ещё очередь дошла. Знаете, пока в план работ поставили, сметы, согласования... Штаты ведь нам не дают! Не идут навстречу, рабочих рук не хватает. Да и с финансированием полный бардак... Что же ваши жилищники спят? В таких случаях нужно сразу же вносить корректировки, сообщать смежникам! Сразу же! У них жильцы, понимаете ли, мрут, а они не чешутся.
        - Часто мрут? - со склочным интересом спросила соседка.
        - Да как мухи в ноябре! - охотно поведал Иван. - Вы же сами видите, уважаемая: бросили наши власти простых людей на произвол судьбы, как есть бросили! Денег у электората нет, зато цены атомные! Я вот, к слову, никак не могу найти больной сестре нужное лекарство по доступной цене... Вот как сейчас план коверкать? Может, у него наследники имеются? Это ж вопрос техсостояния электроарматуры, возможны замыкания, возгорания всякие…
        - Так брат же его приходил недавно! Брат родной, младшенький, Геннадий, он сейчас наследство оформляет! Он машину Виктора забрал, и правильно сделал, пешком по таким делам не находишься… Ой, да что ж мы всё на пороге-то стоим?! - соседка наконец-то громко приняла ключевое решение. А чего, стоящий напротив мужчина - солидный человек в скромном трудовом костюмчике, с кожаной папкой и бархатистым голосом. Вида рабочего, но в то же время какой-никакой начальник.
        - Проходите в квартиру! Обувь можете не снимать.
        - Разрешите, я всё-таки сниму. Чужой труд уважать нужно.
        Есть поклёвка! Представитель энергоинспекции повернулся ко мне, многозначительно кивнул и показал раскрытую ладонь.
        - Я уже в саду, - мне не оставалось ничего другого, как начать спускаться по лестнице, предварительно крикнув в пролёт: - Михалыч, пока что в соседнем подъезде акт составлю на щиток!
        - Давай, работай! У машины жди. И зайди ещё на один адресок... Нет, лучше я сам попозже зайду, - откликнулся он, добавив для собеседницы. - Стажёр у меня там, третий день по пятам ходит, оболтус-переросток. Ничего, соструним, научим. Будем ковать кадры, воспитывать рабочую смену.
        Хмыкнув, я толкнул дверь и вывалился во двор.
        Здесь тихо, ни души, даже приснопамятных сплетничающих бабулек возле подъездов не видать. Редкие автомобили стояли на тех же местах; сколько машин было, столько и осталось. Пройдя по выложенной из камней дорожке в глубину сквера, я, чтобы не светиться возле углового подъезда выбрал местечко с хорошим обзором и опустился на скамейку там, где меня нельзя было заметить из выходящих во двор окон соседки.
        Может проклятая англичанка какого-то лешего внезапно вернуться? Теоретически, вполне может. Но её ведет группер, Паша сообщит, если что. Хорошо, что вокруг тихо, шум не нужен. И эксцессы не нужны. Особенно противопоказано общение с милицией.
        Дверь подъезда распахнулась через тридцать две минуты. Потапов задержался на крыльце, где неспешно огляделся и опять поправил галстук. Вжился человек в роль, вошёл во вкус. И направился к арке. Через пару минут я поднялся, но за напарником в ту же арку не пошёл, решив обойти двор по улице. А с Ваней поговорим в машине.
        - Ну что, как успехи, охмурил прораб вдовушку-блондинку? - спросил я, устраиваясь на сиденье.
        - С чего ты решил, что она вдова? Хотя действительно блондинка! Как угадал?
        - А кто же ещё, Ваня? По речам твоим слащавым угадал да по глазкам масляным, сам же говорил, что обожаешь блондинок. А по вдовушке... Одинокая женщина впускает в дом неизвестного мужчину в мятом пиджаке из восьмидесятых...
        - Ишь ты, какой специалист по женскому вопросу завёлся в группе! А телефончик свой я ей на всякий случай оставил, вдруг Ложкин объявится. Обещала позвонить.
        - Телефончик? Молодца! Не, брат, это ты у нас специалист по женщинам. Я больше по девушкам. Или по молодым женщинам, вот тут могу охмурить.
        - Ну да. Как прекрасную англичанку в поезде? - язвительно усмехнулся Потапов. - Как там её...
        - Джудит, а что?
        - Просто зашибись ты крошку Джуди охмурил. Так, что запалился в уголь. Высокий класс.
        Тут мне крыть было нечем. В поезде я действительно лоханулся по полной программе, раскрылился от безделья и расслабленности, орёл молодой. Ладно бы, если бы трахнул эту чёртову Джудит в порядке интернационального обмена! А так - ни себе радости, ни делу пользы, одни нервы и облом. Ещё и втык от начальства получил.
        - Первое: англичанка к соседке, похоже, ещё не наведывалась, хотя я специально обмолвился, мол, моя девочка из техотдела должна была заглянуть… Не отреагировала. Следующее: брательник Ложкина действительно скоропостижно скончался, - не дожидаясь расспросов, обстоятельно начал рассказывать Потапов, лишь только я устроился на своём месте в салоне. - Официально он умер естественной смертью, хотя люди во дворе отчего-то в этом сомневались, перешёптывались. Геннадий объявился здесь восемь дней назад. Общался со всеми соседями по подъезду, они же дали ему ключ от квартиры. Выглядел Ложкин-младший растерянным и расстроенным.
        - Что не удивительно, - вставил я.
        - На юридическое оформление наследства уйдёт время.
        - Знакомо, я от двух своих бабушек оформлял.
        - Так ты богатый человек!
        - Точно. Старыми избами да банями. А почему он тут жить не стал?
        - Старший был бизнесменом, - пояснил Иван. - Точнее, предпринимателем средней руки. Имел два предприятия: небольшой пансионат или базу отдыха на Красноярском море...
        - Водохранилище, - уточнил я, прерывая рассказ.
        - Не нуди. Здесь принято говорить «на море». Пансионат совсем новый, ещё без названия, только расстраивается. Красивое дикое местечко, сухопутной дороги к нему нет, добраться можно только водой, лодкой или катером. Из опыта скажу: перспективное это дело, такой отдых становится всё более популярным.
        - А где второй свечной заводик?
        - С этим пунктом несколько сложнее. И гораздо дальше. Поначалу старший брат начал заниматься сбором и реализацией дикоросов в Северо-Енисейском районе. Поставил заготовительный пункт в деревне Ярцево или около неё, факторию с лавкой мелкого товара. Местные сдавали туда продукцию - ягоды и грибы, орех, а он реализовывал через свой магазин в Красноярске. Весьма прибыльное дело. Позже красноярский магазин он кому-то продал, отказавшись от розницы, но факторию оставил. Работал оптом, получается. В общем... Это я к вопросу о наследстве - оно у объекта имеется, причём очень неплохое. И завещание есть.
        - Восемь дней назад... - задумчиво произнёс я, жуя сорванную травинку. - И в квартире брата Ложкин жить не захотел, боится. Смекаешь? А где ему жить? В гостинице за живые деньги, которых у него кот наплакал?
        - Считаешь, что он поедет на Красноярское море принимать дела и имущество? Тоже об этом подумал.
        - Чего ж ему не разъезжать, колёса-то есть. Кстати, что за авто?
        - Тёмно-вишнёвый пикап «Нисан-патруль», редкая штучка из старых моделей. Написал доверенность от руки, и катается, здесь с этим просто. Даже если запалится, то пострадавших нет, ущерба тоже.
        - Редкая, значит, приметная.
        - Да, но это и хорошо, и плохо, если учесть, что объект ловим не только мы. Короче, у меня всё записано, но о вариантах и подробностях давай поговорим позже, на базе, - предложил Иван. - Там всё и обсудим.
        Только отъехали, как переливчатым сигналом зазвонил потаповский телефон. «Ленд Крузер» как раз пропускал поток, и ответить Ваня не мог, поэтому я сам перезвонил командиру.
        - Что там у него? - спросил Потапов, когда я убрал сотовый в карман.
        - Британка прямиком направилась в кафешку. Полчаса сидела одна, чуть позже к ней подкатили два каких-то кроилы, по виду и повадкам - местные бандиты.
        - О-па! Те самые?
        - Далеко не факт. Братвы тут, наверняка, выше крыши, выбирай на вкус и цвет. Затем за ней приехал чёрный «Мондео» с посольскими номерами.
        - Какие интересные контакты у твоей Джуди!
        - У нашей, Фантомас, теперь уже у нашей. Нормальные у неё контакты, жизненно необходимые, если потребуется кого-нибудь убрать.
        - Или выкрасть, - на секунду повернулся ко мне нахмурившийся водитель.
        - Во-во.
        - А шеф-то где?
        - За дорогой смотри, перекрёсток же! Он там по соседству завис, на лавочке голодает. Смотрел, как они терки тёрли и завидовал им, злой, как собака.
        - Может, купим ему чего-нибудь по дороге? Чтобы построение не объявил.
        - Смысла нет, лучше там же и пожрём.
        - Где это?
        - «Телёнок табака», стейк-бар. Знаешь?
        - Конечно, знаю, - через губу бросил Иван. - Ага, теперь понятно, почему Кромвель злой... Голодный. Это на Проспекте Мира, почти рядом. Ну, далеко бы эта фифа пешком и не пошла.
        - Да, голодный! Летим, коллега! - нетерпеливо рявкнул я. - Страсть как хочу горелого мяса! Стейки хочу! Мраморные, дайте два!
        Глава девятая
        Хозяйство
        Решение купить хозяйство на берегу пакетом, то есть в комплекте с катером-водомётом, показалось мне идеальным решением. Всё-таки Потапов у нас молодец, есть у мужика правильная хватка.
        Большой зелёный участок с хорошим домом, гаражом на две машины, баней, сараями, беседкой для отдыха и эллингом находится в Есаулово. Это дальний пригород Красноярска, сонная деревенька, расположенная немного ниже по течению великой реки. Стоит хозяйство прямо на бережку, возле дома неплохой асфальт, совсем рядом - потрясающей красоты, прямо для художественного фотографирования, сосновый бор. Тут, как говорится, отличная экология. Через десять лет приобрести в этом районе подобный участок и за такие смешные деньги будет уже невозможно.
        Общая площадь двухэтажного особняка невелика, но он очень удобен. Забор кирпичный, рубленая в лапу баня из красивых жёлтых брёвен. В целом хозяйство построено без архитектурных излишеств и вычурных форм. Сплошной кубизм. Это хорошо, не привлекает лишнего внимания. Фактор комплексной покупки имеет несомненные плюсы в отношениях с соседями по тихой улице: здесь всё давно устоялось, договорилось и притерпелось. Они привыкли к определённому образу жизни соседа. Катер и джип никого не раздражает, никто не завидует, в ближних по улице домах тоже живут автовладельцы и водномоторники.
        Как и в случае с приобретением внедорожника, в вопросе покупки катера возникла дилемма: отечественную лодку брать или импортную? В принципе, статья расходов, отведённая бухгалтерией «Экстры» на обустройство базы группы, предусматривала солидное финансирование. Потапов вполне мог купить белоснежного финского или канадского красавца. Однако установка принята раз и навсегда: бери добротное, надёжное и поэтому недешёвое. Но выпячиваться не нужно. Импортные катера и лодки на Енисее-Батюшке встречаются, и всем понятно, что их владельцы - люди особые. А мы люди обычные. Всего лишь, неплохо зарабатываем, и яркие пластиковые понты обтекаемой формы не одобряем за нерациональностью затрат.
        Доставшийся группе катер - продукт местного производителя. Частное судостроение в Красноярске быстро набирает обороты, хотя этот рынок ещё не устоялся. Не то финансовое положение у здешнего населения, поголовно разъезжающего на стареньких «обушках» и «казанках». Часть моторов со снятым кожухом, так удобней чинить, если движок регулярно сдыхает. У моего отца был такой. Батя шутил, что такой же мотор прошёл у него четыреста ремонтов и десяток реанимаций.
        Фирмы и фирмочки, решившие заняться строительством лодок, как правило, выдерживают от силы год, изредка успевая произвести что-нибудь приличное, а то и выдающееся.
        Шестиметровый катер-водомёт «Хаски» тому подтверждение.
        Так получилось, что все мы кое-что понимаем в водномоторном деле, у всех в родной России есть мотолодки. Однако, с судами такого класса знакомы мало, это дорогие игрушки, поэтому вполне естественным было возникшее желание опробовать красавца на воде.
        День для ходовых испытаний оказался, прямо скажем, не совсем удачным. Более суток шёл холодный проливной дождь, вода немного поднялась, и по мелководьям затонов и протокам сильным енисейским течением несло коряги и прочий природный мусор. Да и сам пейзаж из окон второго этажа, выходящих на протоку Енисея, был совсем не такой, как в рекламных проспектах и на глянцевых картинках туристических журналов. Суров нрав у полноводной от разлива реки. И среди этого водного бездорожья мы решили испытать возможности нашего нового помощника: сверхпрочного алюминиевого судна штучной заказной постройки.
        Немного о самом катере.
        Корпус сварной, из морских сплавов АМг, полнонаборный, с тремя водонепроницаемыми переборками, мощными стрингерами и шпангоутами. По сравнению с лодками, построенными по технологии с заполнением межбортового пространства пенопластом или пенополиуретаном, такая конструкция оказывается ненамного тяжелее, однако значительно прочнее, надежнее и долговечнее. Сварные швы выполнены настолько аккуратно, что позавидуют многие импортные аналоги. Угловатые, даже грубые рубленые формы, ломаные линии корпуса, обратный наклон лобовых стекол рубки, общая брутальность - внешность настоящего искателя приключений в самых сложных и тяжелых условиях эксплуатации. Не факт, что они, эти условия, часто будут оказываться таковыми, так ведь бережёного бог бережет.
        Обстройка и отделка «Хаски» соответствует его внешности: интерьер простой, аккуратный и даже немного эстетичный. Совсем немного. Совсем-совсем... На самом деле - колхозный интерьер, антиевропейский. Все именно добротно, что нужно понимать и как «кондово».
        Рубка просторная и светлая, её двухметровая высота позволяет даже мне стоять в полный рост, что радует, обычно я претерпеваю. Дополнительное свободное пространство над головой позволило разместить там сетки и многочисленные карманы для мелочи - удобно... и опять колхозно. Интересно, существуют ли на свете речные цыгане?
        Хотя в ненастную погоду здесь чувствуется уют и комфорт. Обратный наклон стекол в ясную погоду снижает бликование от воды и солнца, а во время дождя капли воды не растекаются, и не нужно постоянно гонять стеклоочистители. Стол-трансформер по левому борту при необходимости опускается, образуя с сиденьем дополнительное спальное место. А по правому борту, за креслом капитана - компактный камбуз с газовой печкой и всем необходимым для приготовления горячего обеда без схода на берег. Соответственно, правый диван покороче. Но ответственно об эргономике пространства рубки можно будет говорить только после первого длительного выхода на воды.
        У катера просторный кормовой кокпит, самоотливной. Носовой кокпит маленький, на одно спальное место, за счет чего рубка получилась длинной. Стационарный двигатель закрыт съёмным прямоугольным капотом, имеется технологический лючок в кормовой платформе, позволяющий чистить водомет прямо на плаву. Это по-настоящему важная опция, не нужно каждый раз вытаскивать судно на мель. Пространства столько, что на борту с комфортом может разместиться несколько человек, как для отдыха, так и для активной рыбалки. А при необходимости можно уложить габаритный груз, снасти и другие вещи, нужные для путешествий.
        Проход по боковым потопчинам вполне удобный: хромированные поручни на рубке всегда оказываются под рукой. Удачно выбрана высота и расположение носовых рейлингов. При любом маневре катера, находясь на кокпите и удерживаясь за поручни, чувствуешь уверенность. Не возникает ощущения опасности вывалиться и при заходе катера в крутой вираж, когда центробежная сила пытается выбросить тебя за борт. Посадка на катер с носа через люк, кормы или бортов вопросов не вызывает. С необорудованного берега делать это просто и удобно, с учетом того, что на Енисее и его притоках практически нет специальных причалов для малых судов.
        Подытожив описание, скажу - ещё на берегу было видно, что под грубоватыми функциональными формами скрывается надёжность и хорошие ходовые качества.
        Нам осталось это проверить. Путь до места прогонов много времени не занял, так как гонялись неподалёку, и в основном русле, и в протоке. Выкатились. Потапов на этом катере уже катался во время покупки, и поэтому первым за штурвал сел командир.
        Дизельный японский двигатель тихо рокочет на холостых оборотах, а добавляешь газ, и водометный движитель, выбрасывая назад мощный поток воды, дает тягу. Уже на 20 км/ч «Хаски» вышел на глиссирование, не задирая нос. Повторили разгон ещё и раз убедились: дифферент при выходе на глиссирование практически отсутствует.
        Командиру потребовались двадцать пять секунд, чтобы с места набрать скорость 60 км/ч, при этом на борту катера находилось всего три человека. Правда, мы взяли канистры с водой, имитирующие запас топлива. Потапов уверяет, что есть важная особенность в поведении катера: при увеличении нагрузки скорость падает незначительно - работают отлично рассчитанные обводы корпуса и оптимально подобранной силовой установки.
        На экономичном ходу 40-45 км/ч, как утверждает бывший хозяин, топлива в штатном баке хватает более чем на триста километров пути. Он любил дальние поездки на пару с товарищем, никогда не загружая судно по максимуму пассажирами и имея возможность при необходимости ставить дополнительные ёмкости с топливом, что и требуется. С таким запасом дальность хода достигает пятисот километров. Это круто.
        На полном ходу в рубке немного шумновато, и даже при закрытой двери у рулевой консоли приходится напрягать голос - салону явно не помешает дополнительная шумоизоляция. Опробовали остановку реверсом на полном ходу, тут за штурвал сел я. «Хаски» чуть клевал носом и, поднимая тучу брызг, на дистанции в три длины корпуса замирал как вкопанный. Со стороны, наверное, такой маневр выглядит пугающе эффектно, но для катера он проходит совершенно безболезненно. При этом пассажирам в рубке нужно за что-нибудь крепко держаться, да и ремни безопасности здесь были бы к месту. Даже удивительно, что бывший владелец их не поставил. Недочёт.
        Катер-водомёт мне понравился. Есть отличная маневренность, что и положено иметь речному «внедорожнику». Судно уверенно обходит препятствия и чутко реагирует на руль, при резком входе в поворот тебя ощутимо вдавливает в борт. Далее, если продолжить циркуляцию, скорость падает, и катер выравнивается. Временами, при крайне резком маневре, водомёт с характерным звуком подхватывает воздух, но это обычное дело. На малом ходу, подрабатывая водомётом вперед-назад, можно разворачиваться на месте, практически исполняя вальс. Бывший владелец уверял, что грамотные обводы и угол килеватости в восемнадцать градусов позволяет проходить волну в сорок сантиметров мягко, без характерного удара. Не хотелось бы проверять...
        В протоке плавающего мусора по ходу движения катера было столько, что порцию его водомёт втянул в себя. Появилась легкая вибрация при увеличении оборотов. Проблема решилась просто: изменяя обороты с малых на максимальные и работая реверсом, я за несколько минут вышиб засор, не вскрывая лючок и не прочищая импеллер.
        Получив дозу адреналина в движении на разных режимах, против течения подошли к узкой протоке с сильной струёй. Там я резко увеличил обороты, выполнил разворот к берегу и, тягой удерживая катер под острым углом к берегу, пришвартовался носовой частью.
        Мы без труда высадились на пустынный, поросший ивняком берег, размяли ноги, обменялись впечатлениями. Они оказались благостными. Главный бич притоков Енисея, особенно левобережных: протяжённые мели, топляки, затопленные у берега деревья, мусор, и всё это губительно для подвесных моторов. Катер с водомётом - оптимальное решение проблемы. «Хаски» легко проходит по тридцатисантиметровой глубине, не снижая скорости, перескакивает небольшие отмели. Завершив испытания и пришвартовавшись у небольшого слипа, группа отправилась в дом.
        В целом впечатления от ходовых качеств катера оказались столь весьма яркими, хотя, конечно, «Хаски» - катер не для тех, кто любит красоваться у причала в белых штанах. Он для совсем другой публики - для умелого судоводителя и его дружной команды рыбаков и охотников, умеющих наслаждаться мощью и готовой преодолевать водное бездорожье в самых дальних и глухих уголках огромного енисейского бассейна.
        Полезным бонусом к катеру шёл длинный прицеп с лебёдкой, который можно загонять в воду для спуска судна. Так что «восьмидесятка» ещё проявит все свои полезные свойства.
        В общем, теперь у группы «Сибирь» есть база и весь необходимый транспорт.
        Торопливо закончив завтрак в беседке, Кромвель бесцеремонно захватил джип, ноутбук, и с утра пораньше умчался в Красноярск по каким-то делам, где и пропадал весь день. До города отсюда сорок километров, чуть менее часа пути.
        Наслаждаясь творческим одиночеством и полной свободой действий, Потапов с большим энтузиазмом возился с катером, доводя до ума интерьер салона, а я, дав ему несколько ценных советов и сразу смывшись, кое-что прикинул и занялся чрезвычайно важным делам - начал перелопачивать огромное количество местных газет, которые разносчики исправно приносят к воротам каждый день. Письмо забудут, или предложат явиться за ним самому на почтовую станцию «У чёрта на рогах», но рекламу эти паразиты обязательно притащат, во все щели натолкают.
        Судя по состоянию аккуратно сложенных на полках пачек дешёвой газетной бумаги, в этом доме я стал первым читателем рекламных изданий. Не стану врать, будто в непосильных трудах покрылся трудовым потом, нужная информация нашлась достаточно быстро. Выглядела она так:
        «Добрось до моря тапком!
        Продаем новую базу отдыха (пансионат) с хорошим причалом в одном из живописнейших заливов Красноярского моря. Примерно в часе неспешного хода на катере от яхтклуба. Большая благоустроенная территория с шестью небольшими домиками-коттеджами, баней и хозяйственными постройками, обработанная против клеща. Центральный дом общей площадью 360 кв.м. Свежая постройка, состояние и планировка идеальные, как для круглогодичного проживания, так и для кратковременного отдыха на природе. Имеется всё необходимое для комфортного пребывания гостей.
        Большая гостиная и каминный зал на мансардном этаже с выходом на просторную террасу со стильной деревянной мебелью из массива, с террасы открывается потрясающий вид на Красноярское море. В зоне тишины на втором этаже имеются четыре спальных номера и два санузла. На первом этаже два зала: лаундж и обеденный, восемь номеров «стандарт», кухня и VIP-сауна. Имеется танцевальная и небольшая детская площадка без оборудования. Большая территория базы позволяет проводить масштабные мероприятия: квесты, корпоративные выезды. Есть три «карточных домика» на семью.
        На свободном участке перед центральным домом хватит места для игры в мини-футбол полноценными командами ваших гостей или дружных соседей. Естественно, всё это после того, как вы пришвартуете яхту, катер или лодку прямо напротив своих окон. Цена и порядок оплаты оговариваются отдельно»
        Объявление иллюстрировалось двумя чёрно-белыми фотографиями низкого качества: впечатляющий вид на турбазу с воды, показывающий главное здание во всей красе, и вид с территории пансионата на длинный и узкий залив. Этот кадр цеплял просторную беседку с мангалами и действительно хороший причал с двумя пирсами и слипом. Слева у выхода из залива в водохранилище виднелась приметная скала.
        Собравшись к концу душного жаркого вечера вместе, мы начали неспешно обсуждать итоги дня за пивом. Лакомились за овальным столиком у камина, под оленьими и лосиными рогами.
        - Владелец фирма «Лабаз-17», телефон, ага... Адрес того самого центра, где Ложкин-старший в последнее время арендовал офис. Давно размещено? - прочитав объявление, спросил группер.
        - Не очень. Виктор начал давать это объявление за две недели до смерти, сразу в двух газетах, - доложил я, продолжая разделывать большущего свежекопчёного леща. - Наверное, это самые эффективные рекламщики на рынке, не знаю.
        - Хор-роший материал, хор-роший… Солидное наследство, пансионат это тебе не квартира в центре, - довольно потирая руки, заметил Паша. - Не знаю, что там за фактория стоит у него в Ярцево, а вот на Красноярском море - настоящий приз, за такой лакомый кусок голову нашему непутёвому другу скрутят на раз.
        - Не выживет Ложкин при таких картах, грохнут, Нет у него козырей. Он и в этом мире помрёт, - невольно вырвалось у меня.
        - Вот поэтому и нужно его извлечь! И как можно быстрей! - строго одёрнул меня группер.
        - Кстати, а что это за дурацкое название такое, «Лабаз-17»? - разливая в стаканы, поинтересовался Потапов.
        - Это же Сибирь, словечко популярное, мало ли тут «лабазов». Скажи спасибо, что не «Ирина» или «Ольга», - хмыкнул Павел. - Сам посмотри, в газете рядом объява с ещё одним «лабазом».
        - Дичь какая-то, - Ваня придвинул одну из газет к себе, бросил взгляд на объявление, нашёл, но продолжать чтение не стал.
        - Не более, чем практика пристёгивать цифры к имени в адресах электронной почты, - Кромвель, тем не менее, дополнил свою мысль и тут же чуть развернулся ко мне.
        - Ты чем-то озабочен? - проницательно спросил он.
        - Подождите! - мне хотелось протестовать, так как кое-что в этой мозаике опять не складывалось. - А если он сейчас сидит себе в этом пансионате, пьёт дорогой коньячок, закусывает икоркой, сам не клят, не мят, как говаривала моя бабушка? С контрагентами обо всем договорился, никому ничего не должен, всем доволен, и вообще - началась жизнь в шоколаде.
        - Сказочник ты! - хмыкнул Ваня. - Командир, в нашем оркестре кто-то лажает.
        - Забыли инструкции, товарищ боец? - нехорошо прищурился Павел. - Если всё будет так, как ты нафантазировал, то начнём действовать по особому протоколу. Анализ спецами проведен, вероятности просчитаны, все решения приняты. Этому недотепе здесь не место, он обязательно влипнет во что-нибудь ещё. Считай, что объект уже обрел карму, точка. Вытащим.
        - Ладно, командир, протупил... А у тебя что нового? - спросил я.
        - Государственный номер пикапа я узнал без проблем. Держи, Миша, ещё один пиратский диск, пора коллекцию собирать, пригодится. Заехал в этот самый офис фирмы «Лабаз-17» - закрыт на неопределенный срок, сотрудников нет, соседи по аренде старательно ничего не знают. Ты звонил туда?
        - Раз пять, мёртво, - ответил я.
        - Дальнейшая пробивка без помощи ментов нереальна, а на обычной наглости запалимся, - теперь Паша говорил слегка печальным тоном, которым чаще всего и повествуют о неудачных попытках и отсутствии практического результата.
        - Ясно, что объект будет жучкой мотаться по нотариусам и юристам, стараясь лишний раз не засвечиваться в центре. Но к каким именно юристам, их как грязи. Где его ловить? После обеда, когда уже начало темнеть, завернул во двор покойного Виктора, постоял там, посмотрел. Свет в квартире не горит. У соседки, кстати, тоже. Затем поехал на железнодорожный вокзал, пообщался с таксистами.
        - Что, в бомбилы подадимся? - оживился Фантомас.
        - Он криминальные расклады пробивал. Кто за кем и под кем, и что за братва районы держит, - догадался я.
        - Да понятно, можешь не подсказывать профессионалу. Прямых зацепок нет, всё криво, - тяжело вздохнув, молвил Иван. - Объект мечется по району зайцем, скачет объездными тропами и пытается вытащить наследство. Дальнейшее покрыто не то чтобы совсем уж мраком… Правильнее будет сказать, что дальнейшее покрыто холодным утренним туманом, потому что неясно - был ли уже Геннадий Ложкин на этой базе, выпасли ли его бандиты, и знаком ли он с этой чёртовой британкой?
        - Есть ещё один очень интересный вопрос, он вам не понравится, - зловещим тоном пообещал Кромвель, обводя нас внимательным взглядом.
        Мы с Потаповым синхронно поставили на старую клеёнку стаканы с пенными шапками и настороженно посмотрели на группера.
        - Вопрос такой: эта англичанка, которая с большой долей вероятности из MI6... Она из какой британской реальности спецслужбу представляет? Здешней или нашей? И вы понимаете, парни, что будет, если имеем второй вариант?
        Переглянулись мы с Ваней, выругались сквозь зубы, да и притихли.
        Затем Потапов выдохнул:
        - Бомба!
        А я ничего не сказал, что тут скажешь.
        В этой реальности интерес британцев к специалистам по ядерным технологиям логичен и вполне укладывается в парадигму тотального разрушения поставленной на колени России: вывози всё самое ценное, грабь поверженного! Кстати, это косвенно подтверждает высокую квалификацию объекта. А вот если проклятая бабища прибыла сюда из нашей реальности, да ещё и с такой подготовкой операции, что может спокойно усаживаться в автомашины с консульскими номерами, тогда это действительно бомба!
        Утечка, крот в Конторе, удачное внедрение в «Экстру» иностранного агента?
        Только начни думать, голова кругом пойдёт!
        - На электронную почту написал, физическую закладку Наблюдателю оставил, а дальше пусть начальство думает, - тихо закончил Кромвель.
        Закладку, о которой он сказал, по внешнему виду и содержанию невозможно отнести к материальному проявлению шпионских козней. Это ноу-хау есть порождение смутного времени, в записке говорится о курьерах, изменении цен и условий поставки наркоты. Никого она не удивит.
        Ночь на реке.
        В тёмном квадрате открытого окна плывут огни - по Енисею-Батюшке навстречу друг другу медленно идут встречные суда. Каютные люстры погашены, оставлены только навигационные и топовые огни на мачтах. Приглушенно урчат мощные дизеля, и кажется, будто суда не просто идут своим обычным курсом, а осторожно пробираются в самое сердце бескрайней енисейской тайги. И позади парят бессонные чайки. Птицы кружат молча, без обычного дневного галдежа, словно и они не решаются нарушить ночное таинство воды и неба.
        Я быстро привык к этим огонькам. Настолько, что увидев вчера, как вечерний Красноярск быстро загорается тысячами огней, легко представил, что это не здания, а множество караванов, одновременно зашедших в порт.
        Вот тяжёлый толкач-буксир с составом насыпных барж низким гудком поприветствовал небольшой прогулочный теплоход, за секунды до этого включивший всю палубную расцветку. Через звуки музыки прорезался более высокий тон ответного приветствия... Мгновение, и ходовые огни начали расходиться в разные стороны.
        На окраине Красноярска жизненный уклад ближе к деревенскому, чем к городскому, спать люди обычно ложатся рано. Они зашторивают окна, многие наглухо задраивают ставни, и все спускают с цепи злющих дворовых псов. С наступлением темноты улицы вымирают.
        Разве что, пробежит под редкими тусклыми фонарями девчушка, опасно задержавшаяся на свидании, да проскочит волчонком запозднившийся оголец, поглаживая в кармане дешёвый складной нож китайской выделки, на ходу мечтающий попасть в бригаду и даже стать звеньевым. А то и бригадиром, если удастся в настоящем кровавом деле показать все свои таланты! Подняться, занять достойное место, чтобы носить фирменный спортивный костюм яркой расцветки с косыми полосками на колене, а не скромный одноцветный «адидас», наглядно показывая всякому разное положение на иерархической лестнице...
        Но иногда ночами всё-таки случается что-то шумное: свадьба, день рождения или профессиональный праздник, о котором кто-то слишком поздно вспомнил.
        - Шампур возьми! - истошно орал высокий женский голос неподалёку. - Возьми этот грёбаный шампур и дерись! Защищайся, сука! Я безоружных не убиваю!
        Культурный у нас райончик. Кто-то говорит про блатные «заположняки», я говорю - кодекс чести.
        Стилизованный под старину тусклый фонарь во дворе освещал каменные ступеньки крыльца, коробка нужника с навесом над входом в две кабинки терялась за деревьями, за забором отдельными фрагментами угадывались беленые стены соседского дома. Я знал, что на ней опять намалевали особый рисунок. Сосед его быстро смывает, но кто-то оперативно проводит реставрацию. Детективная история, тут сыщик нужен.
        Рисунок представляет собой стилизованную кубанку с «Щ» вместо кокарды. Вертикальные элементы буквы заострены. А ниже - надпись «Щас!» в качестве угрожающего обещания. Этот какая-то мода, скорее всего, подростковая. Такие странные логотипы тут называют «вилами», а встречаются они только в пригородах, в самом Красноярске я их ни разу не видел. Не угодил кому-то соседушка, поцапался.
        Чуть подальше, справа по берегу, какой-то подвыпивший мужичок упорно норовил спеть. Голоса у него не было в принципе, и он, быстро уставая, только наговаривал песню торопливым бессвязным речитативом, тут же отвлекаясь и давая несуществующим зрителям пояснения к тексту. И лишь под самый конец куплетов пытался тянуть ноты тенорком, тяжело, с дребезжанием жестянки в севшем голосе.
        Я отчаянный родился, вся деревня за меня,
        Вся деревня Бога молит, чтоб повесили меня...
        Тятька помер, мамка вдовка. Сын - отчаянна головка,
        Сын - отчаянна башка. Не хожу без камешка.
        Из нагана вылетала черная смородина
        У меня, у хулигана, за решеткой Родина.
        Арестованы вагоны тихо подавайте.
        Хулиганить буду я, пока не расстреляете!
        Мы ребята-ежики.
        В голенищах ножики.
        Любим выпить, закусить.
        В пьяном виде пофорсить!
        Вот уже слева громко бабахнули два выстрела из двустволки, следом послышался заливистый девичий смех. Попали, что ли?
        Далеко разносятся звуки сырой ночью. Где-то возле соснового бора взвыла сирена кареты «скорой помощи», лучи света, скользнув по стволам деревьев, метнулись в сторону реки. Звуки сирены удалялись, но слышались ещё долго-долго... С Енисея потянуло холодным ветром, сильнее зашумела роща, и я подумал, что, если оказаться там одному, этот шелест покажется зловещим. Между деревьями ещё раз мелькнул свет, глухо хлопнула дверь легкового авто, жёлтый свет фар выплыл на обочину, высветив перед бампером две зловещие темные фигуры.
        - Хорошо-то как! - восхитился Потапов.
        Промокнув губы льняной салфеткой, Кромвель дожевал кусок вкуснейшей копчёной рыбы, хлебнул пивка и сказал, мечтательно глядя вслед неторопливо удаляющемуся прогулочному теплоходу:
        - Кипит жизнь. С утра отправляемся на Красноярское море. Стаканы допиваем, бойцы, и хватит, по матрацам. Надеюсь, завтра нас ждёт более удачный день.
        Глава десятая
        Море
        Проснувшись рано утром, я первым делом с неудовольствием подумал, что чёртова свадьба, или что там гудело и плясало у соседей всю ночь, с рассветом не только не закончилась, но переместилась во двор нашей славной усадьбы - во дворе орали. Да уж, похоже, райончик достался нервный.
        Спустившись вниз, я с некоторым облегчением увидел, что цыган с медведями в секторе не наблюдается, а орут не у беседки, как мне показалось, а возле эллинга. Опасливо заворачивая за угол дома, я был готов увидеть там что угодно - от порванного наискось баяна до пьяной невесты в некогда белом платье с шифонами, уснувшей прямо в лебеде. Много тут лебеды, хоть суп вари. Да, есть у меня стойкое желание привести эти разросшиеся травы в порядок, но денег на газонокосилку я у командира пока не выпросил.
        За углом громко ругались напарники. Завязка баталии прошла без моего участия, поэтому в первопричины и предварительные итоги пришлось вникать с открытым ртом и кружкой холодного кофе в руке, именно такой я и предпочитаю по утрам.
        Оказывается, спор у них разгорелся по транспортному вопросу. Командир настаивал, что нужно просто загнать на прицеп испытанный давеча водометный катер и потащить его «крузаком» к Красноярскому морю. Однако Потапов, как начальник транспортного цеха, отчего-то был резко против такого решения. Через пару минут наблюдения с галерки я, кажется, понял, в чём тут дело. Он уже влюбился в новую игрушку и начинает по-хозяйски её сберегать, придумывать некие достойные статусы и условия использования. Чтобы всякие злые люди не гоняли ласточку по всяким мелочам.
        Рядом со спорщиками на толстенном сосновом чурбаке стояла тарелка с нетронутыми маленькими бутербродами в ассортименте, кто-то из дуэлянтов выскочил во двор прямо с завтраком в руках. Справедливо рассудив, что парням сейчас точно не до завтрака, а аппетит после такого баттла мгновенно у них не проснется, я решил подкрепиться сам, ибо буфет в театре - первое дело.
        Кромвель горячо настаивал, что никаких организационных сложностей не видит, да и сам Потапов не раз хвастался, дескать, «восьмидесятке» и не такой груз по плечу. И вообще, нахрена, спрашивается, покупали?
        На что Ваня энергично возражал. Потапов уверял командира, что нет ни малейшего смысла тащить «эту дуру» на водоём ради одной единственной поездки, которая, по его прикидкам, займет от силы час. Гораздо больше сил и времени уйдет на спуск катера и подъём его из воды. Кроме того, впереди нас ждёт таинственный Дивногорский серпантин, проходить который с таким хвостом за кормой внедорожника совсем не комильфо. Дорога состоит из крутых загогулин, где повороты идут под немыслимыми углами, а плотная стена деревьев сильно ограничивает видимость.
        У меня относительно этого довода мнение ещё не сформировалось, не приходилось прежде бывать на Красноярском море.
        В свою очередь, группер с ехидством в голосе замечал, что прорве отважных красноярских мужчин возить свои лодки на водохранилище вполне комильфо, так как лишь единицы могут позволить себе дорогую стоянку в маринах. А вот именно наша гвардейская ударная группа, а именно, начальник транспортного цеха, явно трусит, видимо, бесстрашие и готовность к разумному риску в этом подразделении не в чести!
        Следовательно, «восьмидесятку» можно завтра же продавать за ненадобностью её свойств отличного тягача, после чего, экономя казённый бюджет, покупать белую «шестёрку» с пятнами самодельной рихтовки на крыльях.
        Потапов дулся, весьма зрелищно багровел, однако сдаваться не собирался, быстро выдвинув такой аргумент: с большим катером мы непременно запалимся. Почему именно запалимся, и что такого необычного есть в нашем катере, Иван не объяснил, просто предлагая взять в аренду небольшую надувную лодку с подвесным мотором. На месте.
        Куда там, нашего Кромвеля тем более непросто сдвинуть с позиции!
        С чего это наивный Потапов решил, что на Красноярском море только и ждут записных мореманов с отменной репутацией, чтобы дать им покататься на надувнушке?
        Ваня терпеливо выслушал очередную тираду, основательно, глубоко так, набрал в лёгкие воздух для очередного громкого ответа, но тут мне вся эта бодяга надоела. Да и бутерброды закончились.
        - Мужчины, вообще-то тему аренды лодки я пробил ещё вчера, когда шерстил объявления. Так, к сведению.
        Оба заткнулись и повернулись ко мне, похоже, только сейчас обратив внимание на скромного зрителя из первого ряда партера.
        - Какие есть варианты? - с большим интересом спросил Иван. И тут же, оценив, что тарелка со съестным опустела более чем наполовину, с набором громкости заорал: - Ты же все бутерброды спорол, изверг!
        Интерес на его лице сменился возмущением.
        - Вариантов практически не существует, - безжалостно ответил я, дожёвывая очередной бутерброд с сыром и не отвечая на претензию. - Такая услуга не развита, проката нет, есть аренда с экипажем. Владельцам их катера и яхты нужны либо для отдыха, либо для катания по водохранилищу туристов, бакшиш с этого идёт, судя по ценнику, хороший... Вот только лишние глаза и уши в этом деле не нужны. Зачем раздавать надувнушки? Чтобы потом искать лодку по всем берегам возле Минусинска? Соответствующий возможным рискам залог никто оставлять не будет.
        - Ха! А если всё-таки оставим? Полновесный такой залог в баксах, сравнимый с ценой комплекта? - никак не унимался Потапов.
        - Вот тогда-то, Ваня, стопудово засветимся, как чрезвычайно редкие, но настойчивые чудаки, скорее всего, врюхавшиеся в какое-то мутное дело и упорно не желающие иметь рядом опасного свидетеля, - произнеся столь длинную фразу, я как бы горестно вздохнул и всплеснул руками.
        - Я и говорю, он голову морочит! - обрадовался Кромвель, не желающий решать этот скользкий вопрос в приказном порядке.
        - А если...
        - Ваня! - прервал я друга бесцеремонно. - Мы уже всё поняли. Действительно, не морочь боевым товарищам голову, заводи лебёдку на катер и просто вези группу к водоёму! Давайте, затягивайте судно, хватит балду пинать, а я пока бутербродов наделаю и термос наполню.
        С этими словами я откинулся на кирпичную стену эллинга и неторопливо отхлебнул холодного кофе из высокого узкого стакана.
        Вязко сплюнув на некошеную травку, Потапов с унылым видом пошел к транспортным средствам, а я подмигнул командиру и отправился на кухню.
        Бывает так, что человек второпях упрётся не по делу, а шаг назад сделать не может. Не получается! Ложная гордость не даёт, банальное упрямство. Любому из нас очень непросто вовремя признать свою ошибку публично, а потом ещё и вслух произнести эти самые страшные слова: «Я был не прав». Может быть, в этом и состоит главная проблема человеческих взаимоотношений?
        Красноярское море относится к искусственным водоемам, более того - это одно из крупнейших в мире морей, созданных руками человека. По сути, это водохранилище, созданное при строительстве на Енисее ГЭС. Располагается это искусственное море между Красноярской гидроэлектростанцией и поселком Мохово в Хакасии, что стоит на слиянии рек Абакан и Енисей. Длина водохранилища составляет больше трехсот восьмидесяти, а ширина местами доходит до пятнадцати километров.
        Как место отдыха оно популярно как у красноярцев, так и у приезжих. А приезжают на водохранилище те, кого манит размеренный отдых вдали от суеты мегаполисов. Конечно же, людей привлекает возможность использовать личный водный транспорт. Там, говорят, есть хорошие места для рыбалки, хотя многие указывают на высокий процент больной рыбы. Слишком мало времени прошло в гидрологическом измерении с момента образования водоема, экосфера ещё не устоялась.
        Пейзажи водохранилища и его окрестностей по рассказам Ивана очень живописны - такую красоту встретишь не часто. Место диковатое, здесь пока мало комфортабельных домиков, практически нет кафе и прочих атрибутов цивилизованного отдыха. На редких турбазах можно воспользоваться столом и скамейками, оборудованным местом для костра с мангалом, получить в пользование котелки, дрова, питьевую воду и даже посуду - вариант для тех, кто ищет способ отдыха не совсем уж дикарём, и не имеет желания или возможности везти с собой много вещей.
        По берегам затопления располагаются что-то около пятидесяти турбаз и пансионатов, и предостаточно диких мест, отдых в большинстве из которых частенько ассоциируется с отдыхом на автобусной остановке - здесь жарят шашлык, там пьют горькую, а здесь поют под гитару. Порой дерутся на кулачках, а через головы павших перешагивают мужики в трусах. Кое-где имеются парковки для автомобилей, в том числе и охраняемые, и везде организован проезд на катере или яхте до удалённых турбаз.
        Красот незнакомой акватории я ещё не видел, однако, исходя из богатого волжского опыта, отдых на любом водохранилище близ крупной агломерации для меня равен следующему набору: жарища днём и холод ночами, злющие комары, неизбежная грязь, сомнительный пляж, который никто не чистит. Вокруг шумные пьяные компании, из-за чего меня постоянно тянет в драку, некрасивые голые женщины, плохая музыка и постоянный запах горелого мяса. Поэтому в последние годы любые слова приятелей о поездке в Городец на водохранилище вызывали у меня резкий негатив. Вот такой был настрой.
        Трасса М-54 «Енисей» - федеральная транспортная артерия, связывающая Туву, Абакан и Красноярск. Дорога следует практически строго на запад по правому берегу Енисея, пересекая его по мосту, расположенному в районе Красноярской ГЭС, примерно в километре ниже по течению. Далее она, повернув на юг, проходит по горному серпантину и ведёт к левому берегу. Посмотреть здесь есть на что. Выглядывая из-за плеча коллег, я то и дело фотографировал стену тайги, дорогу и противоположный берег, восхищался, жмурился, иногда хватался за скобу и думал о том, как арканить неуловимого Ложкина.
        Внедорожник легко тянул прицеп с катером.
        Успокоившись, Ваня не разгонялся, с удовольствием поглядывал по сторонам сам, и как экскурсовод давал необходимые пояснения товарищам.
        На подъезде к деревне Овсянка высилась огромная гранитная статуя. Страшноватого вида каменный истукан зажимал в руке какую-то тряпку. Скульптура показалась мне сделанной грубо, даже небрежно. Может, со стороны Енисея она смотрится лучше?
        - Знакомьтесь, это Виктор Астафьев, знаменитый, значится, сибирский писатель, - помог товарищам Потапов. - Как, нравится?
        - Шутишь? - криво усмехнулся Кромвель. - Да уж… Материала не пожалели. Уж не Церетели сюда приезжал, какая высота?
        - Пятнадцать, вроде.
        - А что у него за тряпка в руке висит, Ваня? - спросил я.
        - Обрывок изъятой рыбинспекцией рыболовной сети. Он же как бы с браконьерами боролся, радел за всё хорошее. Получается, со всеми жителями енисейского бассейна, попытавшихся что-то сделать без дозволения властей... Рабочих мест им не предоставили, а способов существования лишили. Поймал рыбу для пропитания - всё, ты браконьер, иди на кукан! Астафьев ещё и с властью боролся. Но только после начала Перестройки, чуйка у него была отменная. Он тогда вообще со всеми стал бороться.
        Через полминуты Потапов замедлил скорость, и мы без труда прочитали на массивном тёмно-коричневом постаменте надпись крупными буквами «От всей либеральной России - Борцу с Режимом». По соседству имелись и другие надписи, сделанные баллончиками с белой краской. Слова в них содержались в основном матерные. Кое-какие из крайне неприличных предложений, сделанных известному писателю местными жителями, коммунальщики пытались смывать, размазывая кривые буквы в белые пятна. Однако лакокрасочных материалов сейчас много, далеко не все поддаются растворителям, а работали исполнители халтурно, без огонька. Всё прекрасно читалось.
        Вблизи памятник выглядел ещё более пугающе. Огромные, некрасиво смятые ближе к носам башмаки писателя грозно нависали над дорогой, и от этого казалось, что гранитный борец с режимом вот-вот шагнёт на проезжую часть, чтобы со всего маху хлестнуть по машине каменной сетью. Снизу на этого монстра без содрогания не посмотришь, - сам огромный, а голова в вышине совсем маленькая.
        Лица статуи с федеральной трассы видно не было, его скульптор развернул к Енисею. Наверное, для того, чтобы пугать капитанов проходящих судов.
        Позади памятника и ближе к реке виднелось какое-то крупное кирпичное сооружение, судя, по всему, недострой.
        - Знакомьтесь, ещё одна культурно-историческая достопримечательность Овсянки и всего Красноярска, Астафьев-Центр! - пафосно простер ладонь Иван. - Деньги, как водится, спёрли, подрядчики испарились в совершенно неизвестном направлении, а нового финансирования спонсоры не открывают. И правильно делают, между прочим, опять всё своруют.
        - Хитрая задумка. По аналогии с Ельцин-Центром решили построить, - понимающе кивнул командир. - Вполне логичная программа, этакие региональные мавзолейчики либерализма. Точка оболванивания.
        - Так точно, шеф! - громко подтвердил Ваня. - В полном соответствии с законом 2005 года «О центрах исторического наследия президентов РФ, прекративших исполнение своих полномочий, и видных либеральных деятелей культуры и искусства» - для сохранения, изучения и публичного представления наследия первого президента РФ в контексте новейшей истории отечества, развития демократических институтов и построения правового государства»! - по памяти отбарабанил водитель. - Здесь такой закон приняли на три года раньше нашего, все уже выучили.
        - Здешний Ельцин-Центр в Екатеринбурге до сих пор не функционирует, не построили, - вспомнилось мне.
        - А зачем ему функционировать? - командир чуть развернулся ко мне и назидательно продолжил: - Какой смысл? Новые хозяева поначалу замахнулись было пачками долларов, но поняли, что им уже и так всё принадлежит. Можно не тратиться. Оттого либеральные партии и стонут, - никто не даёт деньги тем, кому бороться с режимом уже не нужно. Всё, дело сделано, побороли, сокращение штатов.
        - Даже квази-революция пожирает своих детей, в рот им ноги. Страшное дело, как профессиональному оппозиционеру в таких условиях жить, да добро наживать? - покачал я головой. - Иностранное финансирование тоже приказало?
        - Долго жить, имеешь в виду? Конечно! Запад сейчас напрямую в управляющие структуры вкладывается, так рациональней, без лишнего передаточного звена... О! Там стена упала! - командир показал рукой в сторону незавершённой стройки.
        - Местные потихоньку растаскивают кирпич на гаражи да сараи... Охраной памятник не обеспечили, это же бабки. Я ведь сперва здесь местечко для базы присматривал, - охотно рассказывал Потапов. - Всё выяснил. Хороший кирпич, силикатный, на заказ везли. Вот жители нет-нет, да и толкнут нечаянно угол дома трактором.
        - Ваня, давай заедем, познакомимся с Овсянкой, раз уж тут такие экспонаты стоят, - предложил командир, и мы медленно поехали по улицам знаменитого села.
        Прохожих на улице совсем мало, все нормальные люди сейчас работают. Зато встретились ненормальные.
        Трое безденежных пьяных бездельников лет тридцати пяти, которых хозяин только что отогнал от киоска возле автобусной остановки, всё ещё продолжали орать, что вчера здесь им вместо настоящей водки нагло подсунули ацетоновую палёнку. Врут, они уже давно ничего не покупают, не могут. Нет у них денег. Это обычная гопническая уловка, стремление взять продавца на понт и выцыганить бесплатную поллитру. Болтаются по всей округе наудачу, через часок вообще свалят. Пронзительный женский голос из-за забора прокричал, что милиция уже выехала.
        Таких гавриков много. Разве это нормальные люди? Каждый - общественно-политическая катастрофа, символ государственного провала...
        Неудача их крепко обозлила, и троица двинулась дальше по притихшей Овсянке, выискивая способ добыть вожделенную поллитру или сорвать на ком-нибудь накопившуюся злобу. Они не сумели вовремя стать братвой, с работы их повыгоняли за ненадёжность и общую бестолковость, они ещё не спились до уровня обычных уличных бомжей, заключивших с обществом некий договор о непричинении ущерба. В телах мужиков ещё осталось достаточно дурной физической силы, хотя в пропитых мозгах уже нет необходимого инстинкта самосохранения. Ничего не боятся, даже пистолета, уже не могут адекватно оценить опасность.
        Компашка не ставила перед собой определенной цели, хотя была готова при удобном случае избить встретившуюся жертву от нечего делать, ограбить, изнасиловать. Ночью такие вполне могут и убить, если решат, что преступления никто не увидит. Всё ещё одни хищники, шакалы, хотя и называющие друг друга человеческими именами и прозвищами.
        Подобных им придурков я и в нашем Есаулово видел, только позавчера гонял пинками… Этих тридцатипятилетних неудачников, слишком рано начавших списывать себя в отбросы, я считаю чуть ли не самым опасным контингентом, хотя коллеги со мной не соглашаются. Даже блатной молодняк не столь опасен, те уже знают так называемые «заположняки», уголовные правила на все случаи жизни, стараются им соответствовать, подражая взрослым бандитам.
        Эти же всегда злы. Всегда и на всех, от них постоянно идёт волна агрессии. Правда, в переходном состоянии они находятся недолго. Спиваются в бомжи или умирают относительно молодыми.
        Дело шло к полудню вторника, в будни машин здесь немного.
        После Овсянки на прямом отрезке трассы к нам пристроился кортеж. Это была темно-синяя «девятка», обильно украшенная дешёвыми наклейками, включая самые крутые - старательно прорисованными отверстиями от пуль. Целая очередь по борту. Такое оформление, видимо, должно продемонстрировать остальным участникам дорожного движения крутой и конфликтный характер владельца, специфический настрой, его мечтания о долгом боевом опыте и личную дурь.
        В салоне сидел уже несколько другой контингент, организованный и сообразительный - трое молодых людей, младший из которых вряд ли дотягивал до шестнадцати. Оба пассажира были в футболках без рукавов. Глубоко высунув локти в форточки, они с привычной наглостью рассматривали внедорожник и катер. Расходный состав местечковой группировки о чём-то переговаривался под ритмично бухающий сабвуфер, поигрывал неплохо поддутыми в качалках бицепсами, посмеивался... И постоянно сплёвывал без слюны на дорогу, делая многозначительные глаза и тем показывая туристам своё презрение.
        Ребятки патрулируют свой участок кормления. Опасные джипы с хорошо известными им номерами они преследовать, конечно же, не будут, а вот новенького нужно разъяснить, при возможности и запрессовать. Братва разок чуть отстала, рассматривая прицеп с катером, после чего «девятка» опять прилипла вровень с «крузаком».
        Сидящий рядом с водителем оголец наклонился, втягивая дым усовершенствованной беломорины, сплюнул, сложил губы трубочкой и тугой струёй с силой выпустил его в сторону Потапова. На миг показалось, что наркоман смог побороть напор воздушного потока, и сладковато-пряный запах анаши наполнял салон.
        - Лаки, сделай с ними что-нибудь, а, надоели уже, - спокойно попросил Потапов, тоже сплюнув в окно.
        Я лениво передвинулся на заднем диване влево, опустил стекло и медленно прожёг тяжёлым взглядом борт машины сопровождения, осклабился во все зубы, и на этом моя улыбчивость как-то исчерпалась... Вспомнив инцидент на Каширском шоссе, повернулся вправо и предложил экипажу:
        - Надо бы на люстру и громкоговоритель присобачить рядом с фарами.
        - Это ещё зачем? - удивился Кромвель.
        - Чтобы впредь не орать, - проворчав это, я высунулся вместе с пистолетом, разверну ТТ по-модному боком и, слепив пугающую гримасу, громогласно рявкнул:
        - Вам что, бараны, в голову выстрелить?!
        Ствол ТТ чуть ли не упирался в лоб переднему пассажиру.
        Лицо уголовника, стремящегося в будущем стать матёрым братком, полностью подтверждало теорию Чезаре Ломброзо о преступном типе человека. Массивный подбородок, развитые надбровные дуги и глубоко посаженные маленькие глаза выдавали его склонность к насильственным преступлениям, хотя в основном его послужной список составляют ночные ограбления ларьков.
        Чёрное жерло пистолета всегда оказывает своё волшебное воздействие, а моя морда подтверждает теорию Ломброзо трижды. Рот оторопевшего бычка открылся, изъеденное оспинками лицо окаменело. Секунда озарения, и локти с бицепсами блатарей моментально втянулись в салон, наглухо тонированные стёкла поплыли было вверх, безобразно перекошенная маска успела скрыться наполовину. Электроподъёмников у дорожной гопоты не было, дорого. Пассажир отчаянно начал крутить «весло», но механизм заело.
        Водитель «девятки» опасно вильнул и начал притормаживать, прижимаясь к обочине.
        По сути, это своеобразные береговые пираты, представители древнего разбойного ремесла. Только караулят они не потерявшее управление или выброшенное на берег стихией судно, а сломавшиеся на трассе автомобили. Бедолагу можно облапошить, развести на липовую услугу, при удачном стечении обстоятельств запугать и ограбить. Иногда эта сволота провоцирует водителей, устраивая искусственные аварии. Без оружия на магистрали лучше вообще не останавливаться вне населенных пунктов.
        - Кортеж поспешно отвалил! Обосрались, козлы, - прокомментировал ситуацию Фантомас. - Скажи, друг Миха, как на духу, ты в какой-нибудь бригаде состоял? Уж больно хорошо в роль входишь.
        - Лишние вопросы задаёшь, я почти действующий спортсмен.
        - Все спортсмены потенциальные душегубцы, - пробурчал водитель.
        - Прямо-таки все? А синхронное плавание, например?
        - Это потенциальные боевые пловцы, - грубо отрезал Потапов, прибавляя скорость на прямом участке автострады.
        Двойственно впечатление у меня от наблюдаемого красноярского времени. Здешний модифицированный 2008 год для меня уже экзотика, однако же, периодически начинает казаться, что я опустился ещё глубже по лестнице времени, лет на сто пятьдесят назад, во времена ковбоев и фронтира, когда собственной безопасностью должен был заниматься исключительно сам гражданин. Похоже, так кажется не только мне. В том же «Губернском вестнике» регулярно появляются материалы на криминальную тему. Я их читаю с большим интересом, отмечая, насколько они актуальны и сейчас. Не удивительно, редакторы специально подбирают, читателям нравится. Вот такое, например:
        «Красноярск. С каждым днем грабежи и разбои в Красноярске увеличиваются, и полиция бессильна бороться с этим бедствием. Правда, в городе есть казачья сотня, вся служба которой заключается только в джигитовке. Мысль собрать из них объездных стражников почему-то не приходит в головы блюстителей общественного спокойствия.
        На улицах Красноярска обыватель не может быть спокойным за свою безопасность. Даже извозчики оказались маскированными врагами обывателей. Один из российских купцов, не знавший расположения города, нанял извозчика. Тот завез его в глухой переулок и издал особый свист. На сигнал откликнулись двое таких же извозчиков - но грабителям не посчастливилось. Своего извозчика купец стянул за шиворот и смял в санях. Той же участи подвергся другой грабитель, а третьего затрещина заставила удалиться восвояси.
        Не зная, куда направиться со своей неожиданной добычей, купец доехал до общественного собрания, и уже там только помогли ему сдать грабителей в руки полиции».
        «Томский листок», 26 ноября 1896 года.
        На трассе между Дивногорском и Красноярской ГЭС транспорта хватает, именно тут проходит дорога на юг. Чуть ниже плотины - мост, после него дорога петлями поднимается на перевал. Далее путешественнику предстоят почти сотню километров ехать по глухой горной тайге из пихты и кедра, там много крутых поворотов и подъемов. Говорят, что мало кто отправляется в этот путь к ночи, вечером трасса пустеет. И всё-таки жаль, что сегодня мне там не побывать.
        Открывающиеся с асфальтовой ленты панорамы не могли не восхищать. Я любовался высоким лесом и скалами Мининских столбов на левом берегу Енисея, с наслаждением дышал таежными ароматами. Высокие деревья, полянки, сибирские цветы без резкого запаха, невзрачные с первого взгляда - это не для грубого восприятия, а для натур тонких и чувственных. На перевалах так вообще красота, виды - просто обалдеть! Да и сама дорога нравилась: хороший асфальт, свежая разметка, корректные знаки.
        Через Дивногорск «восьмидесятка» проскочила быстро, фактически не заезжая в зону жилой застройки, так что познакомиться с городом-спутником Красноярска у меня возможности не было. За городом магистраль пошла в южном направлении, вскоре появилась грандиозная плотина ГЭС и мост через Енисей.
        Такой страшный, по словам Потапова, Дивногорский серпантин и перевал, как оказалось, - удобная, красивая и интересная дорога. Местами огромные деревья, вплотную подступающие к дороге, создавали впечатление узкого живого коридора.
        Мы с Кромвелем ехидно поглядывали на водителя, а тот, словно позабыв всё свои страшилки, игнорировал этот плохо замаскированный упрек. Крутил себе рулём, без затруднений вписывая прицеп в сложные повороты, и по-прежнему разливался соловьём, описывая красоту здешних мест.
        Глава одиннадцатая
        Пансионат
        Через пару километров после серпантина «Лендкрузер» ушёл с трассы налево, и вскоре из-за высоких сосен показалось заповедное место - залив Шумиха Красноярского водохранилища. На развилке Иван взял левее, уводя машину к дикому берегу, где нет частных пристаней с катерами и яхтами. Именно здесь приезжающий на выходные народ разбивает палатки и спускает на воду лодки.
        Я сразу отметил, что это искусственное море - совсем другое, нежели возле пряничных, вечно сонных городков на Волге. Немного средиземноморское, и в тоже время сочинское. На вид тёплое, ласковое и невероятно нежное. Конечно, жарким летом температура воды в заливе немного поднимается, но внешняя теплота обманчива, для купания тут прохладно. Тем не менее, мне сразу же захотелось нырнуть ласточкой прямо с понтона, в пятнадцати шагах от берега глубина уже больше трёх метров. А после этого погреться часок на солнышке, читая хорошую книгу и ни о чем постороннем не думая.
        Продуктовый ларёк, стоящий поблизости, пока не работал, железные оконные ставни были закрыты на висячий замок. Толстый и усатый хозяин полевой шашлычной по соседству находился на рабочем месте, однако разжигать мангал он не торопился, считая, что клиентов пока что маловато. К козырьку навеса был прибит фанерный щит с надписью WELCOME TO PARADISE!
        Странно, но я вдруг пожалел, что в чистом воздухе водохранилища нет шашлычного чада. Когда ты голоден, запах костра и горелого мяса становится восхитительно прекрасным! И он ничуть не мешает природным ароматам. Фантазия быстро разыгралась: шашлык здесь наверняка отменный, этот усатый Арсен или Гамзат хорошо маринует мясо, а для уважаемых людей нанизывает на огромные шампуры самые лучшие кусищи. Может, стоит заказать? Я даже соглашусь на пытку шансоном - стандартным музыкальным фоном подобных заведений. Пусть работает, лентяй!
        Инфраструктура дикого отдыха в Шумихе небогата. Отдыхающих пока мизер. Штук пять разномастных палаток на берегу, несколько авто, пара дешёвых надувных лодочек; можно считать, что здесь безлюдно. Место для спуска плавсредства было найдено быстро, начались новые мучения. В спуске тяжёлого катера с частично погружаемого буксира, как и в любом деле, чрезвычайно важна сноровка экипажа, чёткое понимание особенностей конструкции и строгое соблюдение последовательности действий. Всё это приходит только с практическим опытом. Наконец катер еле заметно закачался на спокойной воде залива.
        - Ну что, Фантомас, тебе работа, шлёпай ставить джип на платную стоянку, - со сволочным, издевательским сочувствием бездушного начальника пророкотал Кромвель.
        - И попробуй там осторожно порасспрашивать, где именно находится турбаза Ложкина, - опрометчиво добавил я.
        - Отставить расспросы! - резко скомандовал Кромвель. - Даже не заикайся, сами найдём! Лаки, у тебя всё в порядке с головой?
        Мне стало стыдно, накосячил. Всё верно, лезть с такими расспросами нельзя. Пришлось пожать плечами, молчаливо соглашаясь с претензией - банально не сообразил, чуть не сорвав и без того мутную операцию.
        - Нормально вы устроились! Тут же метров пятьсот!
        - Зато ты всегда у руля, товарищ капитан, а мы так, пассажиры, - утешил я друга тихим голосом, опасливо глянув на командира.
        - Тогда только я и катер поведу! - с вызовом заявил Потапов. - А то сломаете.
        - Ты, ты... - успокоил его Павел.
        - Времени не теряйте, загружайте шмурдяк, распределяйте по местам, - распорядился Фантомас на прощанье и полез в кабину джипа.
        Пока наш бессменный водитель пристраивал железного коня в стойло, мы занялись подготовкой «Хаски» к поездке, начав с погрузки на борт всего того имущества, которое называется «шмурдяком». Его, как всегда, оказалось предостаточно, замучаешься таскать. Удивительное дело, как много всякого барахла набирается даже в том случае, когда ты едешь всего на несколько часов. Это нужно, другое, третье, без четвёртого вообще никак… Избаловала нас цивилизация, изнежила.
        Пока возились на катере и около, шашлычник, всё ещё не начавший исполнять свои прямые обязанности, успел вытащить огромные чёрные колонки мощностью не менее полукиловатта, и врубил такую адскую хрень, по сравнению с которой самая унылая попса или читинский шансон может считаться шедевром классики. Два паттерна по два такта с четырьмя битами перемежались в течение пяти минут; чёртов диджей-шашлычник оказался плодовитым на музыкальное барахло и постарался на славу.
        Иван отсутствовал необъяснимо долго. Шеф уже собирался звонить ему по сотовому, когда Потапов объявился на горизонте в несколько странном виде. Шёл Фантомас быстро и явно был чем-то взволнован. Его квадратные глаза я заметил с двадцати метров и торопливо спрыгнул с бака на берег.
        - Ты чего весь такой взорванный? - издали поинтересовался Кромвель, поглядывая ему за спину. Никто за Потаповым не гнался. Так в чём тогда дело?
        - Ложкин был здесь! - выдохнул Потапов и замолчал.
        - Когда?! - прозвучало хором.
        - Ёлки-моталки, да ведь он через четыре места от нас парковался! Нет, через пять. Представляете, мужики, этот охранник - мой сослуживец! Лямку тянул в том же подразделении, что и я! Только он в своей реальности, а я в своей, - издалека начав доклад, Иван говорил быстро, но несколько сбивчиво, даже сумбурно.
        - Разговорились, но я ему ничего лишнего, конечно, не сказал. Чума! Ротный тот же, Николаенко, замковзвода тоже, знакомые словечки, детали... Фантастика!
        - Ваня... Вань! - командир пощёлкал пальцами у него под носом. - Ты о чём сейчас? Думай о деле, Ваня! Когда он тут был?
        - Ложкин-то? Вчера приезжал, у него же пикап приметный, - наконец ответил Иван. - Простоял четыре часа, хотя заплатил за шесть. В разговоры не вступал.
        - В отличие от тебя, - я опять не смог удержаться, за что тут же получил от группера локтем в бок.
        - Сразу отправился к берегу. Куда конкретно, непонятно, со стоянки не видно. После возвращения владелец уехал спокойно, без признаков волнения.
        - Как ты всё это выяснил? - напирал командир.
        - Я спросил, не появлялся ли тут корефан, с которым мы в кабаке забивались совместно на рыбалку поехать в будни... Чисто на всякий случай поинтересовался. И в точку!
        - То есть, неуловимый ковбой Ложкин где-то оперативно раздобыл моторную лодку и наследуемую недвижимость уже навестил? - констатировал я очевидным вопросом.
        - Другой причины появления объекта я не вижу, - ответил Кром. - Уж точно не рыбу с Ваней ловить приехал.
        - Здесь он лодку взял, здесь. И, между прочим, напрокат! Прицепа-то у него не было! - победно заявил Потапов.
        - Не напрокат взял, а банально зафрахтовал на причале вместе с капитаном, - вяло возразил я напарнику, тема уже надоела. - Так что, командир, теперь наши планы корректируются? Есть ли смысл туда ехать? Имеется деловое предложение: поедим шашлычка, и назад.
        С полминуты командир, по привычке зажимая ладонью подбородок, задумчиво смотрел в сторону водохранилища и размышлял. Наконец решение было принято:
        - Поедем, раз уж прибыли на место. Как потенциальные покупатели. Попробуем узнать у персонала базы номер его сотового телефона, да и вообще, осмотрим объект наследования для легендирования версии «покупателей». В общем, грузимся.
        Коротая время в пути, я продолжал читать старые газеты и журналы. Знакомство с местной прессой всегда окрашено в жёлтый цвет, этим грешат даже дорогие глянцевые издания. На телевидении ещё нет засилья дебильных ток-шоу, поэтому обсуждение удивительных открытий, сенсаций, светских скандалов и чужих приключений идёт в печати. Именно этим я и занимался в пока ещё спокойной поездке, листая номера многостраничного новосибирского издания «Скандалы Сибири». Зацепился за очередную статью томского путешественника, скопившего денег и наконец-то вырвавшегося из скучной тайги в «настоящий романтический мир». Этот текст я прочитал вслух:
        - Мы проводили день как обычно, в поисках рыбного места в сельве Амазонки. Внезапно из-под лодки старого Зуриты показался огромный бугор, который поначалу рыбаки сочли бревном или корягой. Но в ту же секунду бугор задвигался, и мы поняли, что имеем дело с анакондой невероятных размеров. Ученые говорят, что анаконды могут достигать одиннадцати метров в длину. Похоже, что мне довелось столкнуться как раз с таким экземпляром. На счастье рыбаков, змея не проявила интерес к лодке: по характерным признакам на теле, можно было предположить, что анаконда только недавно пообедала каким-то крупным животным, так сказал Зурита...
        Закрыв страницу и отложив журнал в сторону, я невольно посмотрел на спокойный водоём и сказал:
        - Парни, как же хорошо, что у нас не водятся всякие чудовища вроде крокодилов и удавов всех мастей!
        - Удавы? Не скажи-и... - протяжно возразил Потапов. - Есть и таёжные удавы. И не одиннадцатиметровые, а на порядок крупнее. Про Великого тунгусского Змея слышал?
        - Ты о чём?
        - Ничего, ещё услышишь, - зловеще пообещал Фантомас.
        - Какой ещё змей, Потапов, не пугай личный состав, - проворчал группер.
        - Великий Змей Дябдар - легендарный земноводный гигант, который участвовал в сотворении мира вместе с не менее легендарным мамонтом Сэли, осушая землю и пролагая своим туловищем русла рек… То ли дух, то ли реально живущее существо, его уважать нужно, - назидательно выдал Иван, произнося слова быстро и чётко, как по писаному. Видимо, наш судоводитель хорошо усвоил материал из аналогичного бульварного чтива.
        - Именно Дябдар создал Красноярское море, - он небрежно махнул рукой в сторону ближайших гор и тут же схватился за штурвал, компенсируя рыскание.
        - Чё ты гонишь, это искусственное водохранилище, - хмыкнул я, запоздало сообразив, что купился на сказку, как мальчишка.
        - Дябдар прополз, проложил русло среди гор, - невозмутимо заявил Потапов. - Без него и водохранилища не было бы. Говорят, у Великого Змея есть дети, небольшие змеюги. Как раз в двенадцать метров. Мужики видели, мужики врать не будут…
        Больше я этот журнал в руки не брал. У меня припасено несколько ярких покет-буков с полуголыми красотками и дымящимися стволами на потрёпанных обложках, основательно зачитанных приключенческих томиков. Бортовое культурное наследие, так сказать. Подборка, может быть, и неплохая, однако читать о чужих приключениях, когда плавсредство рассекает водную гладь огромного водохранилища с красивейшими видами, более чем странно. Потом почитаю.
        Красноярское море с первых же минут заставило меня произвести переоценку красот давно раскрученного Байкала. Я там побывал, четыре года назад специально устроив себе одиночную двухнедельную экскурсию - очередная подружка сорвалась с романтического крючка. Отправился, конечно же, поездом. И вот что скажу: здесь виды более впечатляющие. На Байкале, конечно, по-своему хорошо, но противоположный берег часто находится слишком далеко от наблюдателя, там не возникает эффекта каньона. На озере Иссык-Куль с кругозорами та же история, вот только хребты Северного Тянь-Шаня несоизмеримо выше байкальских гор, это компенсирует.
        Почти всё время пути «Хаски» двигался вдоль западного берега Красноярского моря, в этом месте не очень широкого, километров пять.
        Напарники были заняты делом.
        Сосредоточенный Потапов всецело отдался управлению катером. Он постоянно что-то бормотал себе под нос, то и дело менял обороты двигателя, поглядывая на панель приборов, маневрировал без особой необходимости, после чего вслух оценивал способность «Хаски» держать заданный курс, реакцию на поворот штурвала, частоту рыскания. Вскоре он доложил, что водомётный катер более устойчив и управляем, чем обычные с винтами, а происходит это потому, что такой движитель как бы «присасывает» катер к воде, за счёт чего судно устойчиво ведет себя даже при резких виражах на высокой скорости.
        Ваня пару раз громко напомнил, что для обеспечения безопасности плавания в условиях ограниченной видимости - ночью, в тумане, во время дождя, когда существует реальная опасность столкновения с судном или каким-либо надводным препятствием, необходимо срочно установить на крыше рубки судовой радиолокатор или, по-английски, радар. Попутно сообщив, что это аббревиатура фразы «Radio Detecting and Ranging» - радиообнаружение и измерение дальности. Лучше марки FURUNO или ICOM.
        Погода стояла замечательная, вода - как зеркало, а встречных судов по курсу не наблюдалось, по первым впечатлениям водоём вообще был пуст. Поэтому экипаж ворчание Потапова игнорировал, просто наслаждаясь видами.
        Группер вальяжно сидел в соседнем кресле с кружкой горячего кофе, толстой сигарой и большим морским биноклем в руках. Его тщательно расчёсанную шевелюру прикрывала мягкая капитанская фуражка с «крабом» сусального золота. Надо отдать ему должное, группер у нас всегда в форме. Если надо будет причесаться ладонью, а не расчёской, то он причешется пальцами, и всё равно будет выглядеть аккуратно. И лицо его всегда останется умным, значительным и непременно чуть насмешливым. Сидящему в кресле командиру явно хотелось чувствовать себя ещё и капитаном боевого корабля. Моё позирование в рубке было бы уже излишним.
        Вблизи яхт-клуба и плотины ГЭС акваторию безлюдной никак не назовешь, там всё время кто-нибудь катается. А вот когда мы вырвались на оперативный простор и взяли курс на юг, то какое-то время оставались одни, пока позади не показалось небольшое пятнышко, постепенно увеличивающееся в размерах. В кильватере «Хаски» двигалось какое-то быстроходное судно. На расстоянии в триста метров его капитан начал периодически включать квакающую сирену, словно требуя освободить дорогу.
        Я посмотрел в бинокль. Легко касаясь V-образным пластиковым днищем поверхности моря, за нами летела какая-то прямо океанская, ошарашивающая своим брутальным видом огромная лодка Boomeranger пятнистой диверсионной расцветки. Одну такую я на Енисее уже видел. Да это же настоящее средство доставки боевых групп спецназа, а не транспорт для спортивной рыбалки! Три звероподобных подвесных двигателя Tohatsu гнали тяжелую посудину так, словно она весила считанные килограммы! В лодке находилось шесть человек, из которых трое выглядывали из рубки, двое сидели на открытой корме, а один с биноклем в руках смело устроился на носу.
        Приблизившись, катер преследователей сбавил скорость, а когда мы сошлись бортами, разбойного вида мордатый капитан догонявшего катера вновь просигналил сиреной, высунулся из дверей рубки и помахал рукой. И тут же снова взревели подвесные моторы. Миг, и пятнистый монстр промчался мимо! Ещё немного, и Boomeranger, резко свернув, скрылся в одном из заливов.
        - Как стоячих, - значительно молвил группер.
        - Всё. Пошли отсюда, пацаны, в этом туалете курят мальчики из старших классов, - добавил я едкости.
        Потапов сразу набычился, махнул пару раз рукой, что-то бурча о правилах безопасного плавания на водоёмах, но скорость Ваня постепенно начал увеличивать.
        Какое-то время ничего не происходило, Паша всё чаще поглядывал на наручные часы и наконец произнёс:
        - Около часа пути? - вспомнил он строку из объявления о продаже турбазы и тут же полез в папку за газетой.
        - Примерно пятьдесят километров, - понял Ваня, бросив взгляд на цифровую панель GARMIN. - Там написано про неспешный ход. А мы вваливаем семьдесят восемь по навигатору. Летим, как космонавты, вот-вот будем на месте! Прибавить?
        - Не нужно прибавлять, сильней трясти будет, - попросил я.
        Дело ждёт! Здесь уместно сообщить, что с недавнего времени приказом по личному составу я назначен ещё и штатным фотографом-хроникёром группы. Для этих целей мной практически наобум был приобретён цифровой фотоаппарат Fujifilm.
        Я никогда не занимался профессиональной фотосъёмкой, не разбираюсь в типах и марках, поэтому доверился продавцу-консультанту, который продал мне, по его словам, топовую на этот год модель линейки. Попробовал, и мне понравилось! Уже четверть ноутбука забита файлами, и это только начало. Вскоре открыл для себя удивительную истину: оказывается, стать фотохудожником довольно просто. Нужно нащёлкать штук пятьсот кадров, экспериментируя с выдержкой и экспозицией, и после беспощадной отбраковки и правильного кадрирования ты получаешь одну отличную фотографию. Вот и весь секрет. Больше снимаешь - больше хороших фоток.
        Поняв, что в кубрике делать нечего, я отправился на корму, вытащил их чехла камеру и начал работать, благо натура просто кричала: запечатлей! Конечно, фотографировать с катера в движении это отдельный квест, «шевелёнка» обязательно полезет, но по правилу «1 из 500» что-то должно получиться.
        Да уж, водное движение в этом районе интенсивным точно не назовёшь. Вдалеке полыхала красиво выгнутым парусом небольшая яхта куколки Барби, розовенькая такая, словно выкрашенная так специально для фотографирования на закате, они на водоёме наверняка потрясающие. Справа и ближе к берегу попутным курсом медленно двигалась мотолодка «Объ». Все бегут подальше от цивилизации...
        Хоть виды и были примерно одинаковыми, интересные для съёмки объекты находить удавалось: романтическая и немного мистическая розовая яхта, эффектный взлёт крупной гагары, поднятой катером, пара орлов, бесшумно планирующих кругами в вышине... Мы, фотохудожники, всегда увидим в обыденности красивое.
        Начались дикие места.
        Все слышали слово глухомань. Глушь. Казалось бы, всё тут ясно, расшифровывать не нужно. Однако лично я не возьмусь давать определение коротко, наверное, это что-то личное. Да, в этом слове есть и «удалёнка», и «ненаселёнка»... Вот уже места, где и грунтовки в тайге куда-то пропали, здесь даже вертолёту негде приземлиться, возникни такая необходимость.
        И всё же глухомань это нечто более фактурное. Это цвета и запахи не привыкшей к человеку природы, ароматы с тревожной ноткой, с предупреждением, что ли... Не шали тут, человек, давай без бодрячков! Как тут не послушаться?
        Но именно здесь, в этой удивительной глуши изредка встречаются этакие таёжные мини-отели, они прелестны. Чистая природа, эфир прозрачен, ночью звёзд не перечесть. Идеальная экология во всем, начиная от полезной еды до освежающих SPA-процедур из ржавого ведра на свежем воздухе. Самообучение готовке на костре или примитивной жаровне, полезный физический труд, аутотренинг двуручной пилы, избавляющий от праздного нытья. Никого эти мини-отели толком не зазывают, не умеют ещё... Скидок у них нет, нормальной рекламы тоже. А вот включено всё. Всё минимально необходимое. Большего и не нужно.
        Время шло, карта памяти наполнялась, и отвлёк меня от работы только громкий голос высунувшегося из рубки командира:
        - Миша, не та ли скала? Бинокль возьми!
        Кивнув на фотокамеру, я отрицательно покачал головой, и так увижу. Выставив телеобъектив на максимальный зум, я поймал в видоискателе серую каменную массу с характерной вершиной, частично закрытую зеленью деревьев.
        - Похоже, она!
        «Хаски» действительно шёл быстро. Вот только что скала-ориентир была слева по траверзу, а катер уже унёсся чуть ли не на полкилометра дальше. Группер отдал приказ, и Фантомас начал заваливать катер влево. Разворачивался Ваня плавно, но мне всё равно пришлось вцепиться в поручень на задней стене рубки.
        - Да не гони ты, не убежит этот камень! - крикнул я капитану и пояснил: - Кадр поймать не могу!
        Судно замедлило ход, вставая на обратный курс.
        Только обозначился мысами плохо заметный с воды проход в узкий залив, как из него на средней скорости выплыл белоснежный скоростной катер обтекаемой, почти каплевидной формы. Всё это время я смотрел в объектив, автоматически сделав несколько снимков.
        Это была небольшая, щеголеватая и, по местным вкусам, явно дорогая пластиковая посудина - достаточно скоростная штука, вполне годная как для пафосных катаний с девицами, так и для спортивной рыбалки, с открытым мостиком и стационарным двигателем. В её передней части размещалась небольшая рубка, а по обоим бортам на корме имелись места для установки спиннингов. На борту находилось трое в охотничьем камуфляже, мужчины примерно одинакового возраста, каждому немного за тридцать. Лиц в объективе рассмотреть не успел, так как судно быстро развернулось к нам кормой и, подняв высокий бурун, красиво помчалось на север в сторону плотины.
        - Заходим? - деловито спросил Потапов.
        - Давай, но только неторопливо, как бы ещё одни солидные покупатели не выскочили прямо в лоб, - ответил командир группы. - Вы бы репеллентом намазались, что ли, место безветренное, комара будет много.
        - Ты думаешь, что это были покупатели? - спросил я, принимая из рук шефа баллончик с красным «Гардексом».
        - Скорее всего. Вряд ли это штатный катерок пансионата, слишком он дорог и неудобен для доставки сюда постояльцев. Сколько такой возьмёт? От силы четырёх пассажиров с рюкзаками. Нерационально.
        - Как бы не угодить на аукцион... - озаботился Ваня, поворачиваясь ко мне. - Киса, вы ещё не все деньги просадили в кабаках, угощая юных дев водкой и солёными огурцами?
        - Сам ты Киса, - буркнул я. - Стулья будут наши!
        - А вот и турбаза! - объявил группер. - Пансионат «Ложкин и Ко», знакомьтесь.
        Теперь уже ясно - ошибки нет, искомый объект найден. Окружённое высокими соснами хозяйство стояло прямо на берегу, в самом конце узкого залива. Воочию пансионат выглядел гораздо эффектней, нежели на чёрно-белых газетных фотографиях.
        «Хаски» подходил к нему шумно, на средней скорости, однако никто не торопился встречать очередных гостей, прибывших на торги с пухлыми кошельками из крокодиловой кожи. На берегу - ни единого человека.
        Потапов заглушил мотор, над таёжными просторами теперь были слышны лишь голоса потревоженных кукш и кедровок. Легкий ветерок относил в сторону пансионата облачко сизых выхлопных газов. Солнечные лучи, отражаясь от воды, рисовали на серебристой ряби размытую тень катера.
        Причал был практически свободен. Сбоку стояла новенькая лодка «Казанка-5М» без мотора на транце, с туго натянутым и застегнутым на все ремешки белым матерчатым тентом. В ближайшее время плавать на ней никто не собирается.
        Рядом с моторкой у хозяйского, как я понял, пирса, замер знаменитый водомётный катер «Амур» советского производства, тоже зачехлённый.
        - Эх… Красавчик! У меня такая же «Казанка» на Обском водохранилище стоит, - тихо, почти шёпотом поведал Паша, кивнув в сторону моторки. - Только тент жёсткий, сдвижной. Но мне всегда хотелось иметь «Амур».
        - Всем хотелось, - вздохнул Ваня.
        - Так вот же он, имеется! - усмехнулся я, оглядываясь на «Хаски».
        - Ты нас не понял, юноша. Это казённый катер, служебный. А хочется, чтобы свой, - строго пояснил группер.
        Да, «Амур» огромен и прекрасен. Раньше на него устанавливали отечественные автомобильные двигатели. Сейчас умельцы поставят тебе что угодно, вплоть до легковых дизелей. Но для такого катера обывателю-рыболову потребуется тягач помощней «Нивы» и длинный прицеп. А это финансы. Главный же соблазн в том, что сам корпус и мотор обойдутся недорого, «бэушный» катер можно купить совсем дёшево. Если ты живешь на берегу красивой большой реки, то соблазн усиливается втройне. Хотя нынче и участок на берегу такой реки стоит бешеные деньги. Лишь единицам повезёт работать в спецгруппе извлекателей, имеющих право тратить казённые средства подобным образом.
        - Где люди-то, коллеги?
        - Обмывают удачную сделку, Ваня, - предположил я невесело. - Ладно, не очень-то и хотелось. Мы люди не гордые, сами пришвартуемся.
        Катер остановился, его высокий и широкий корпус закачался, в разные стороны стремительно побежали мелкие волны. Я ухватился покрепче, потому что Иван начал разворачивать «Хаски» бортом к пирсу. Корпус мягко коснулся причального бруса, двигатель заработал на холостых оборотах.
        Первым на тщательно подогнанные доски причала выскочил Кромвель, сразу принявшийся вязать швартовый конец на маленький кнехт. Я поднялся на пирс последним, держа в руке свой Remington 1100. Остальные гладкоствол в поездку брать не стали.
        - Зачем? - коротко удивился Потапов. - Людей напугаешь.
        - Не нравится мне, когда в таком месте и так тихо...
        - Хм... Мне, пожалуй, тоже не нравится, - поддержал меня группер, щёлкнув пальцем по висящему на шесте спасательному кругу. - Туда смотрите!
        Для подтверждения тревожности места нам даже не понадобилось спускаться на берег, сразу увидели.
        - Собака... - выдохнул Иван.
        Огромный доберман-пинчер, поджав длинные лапы, лежал на правом боку, чуть-чуть не дотянувшись окровавленной мордой до первых ступенек широких сходней. Страшные белые клыки были испачканы, пёс в агонии куснул землю.
        - Тёплый ещё, свежак. Огнестрел, - объявил я тихо, приседая на корточки и трогая шерсть рукой. - Попали три раза, последний - в голову и не точно.
        Наклонившись, Иван поднял с земли и показал стреляную гильзу калибра 9?19 мм Парабеллум.
        - Импортный ствол, скорее всего. Вариантов много, до «Глок-17» включительно, если ребята были модные, - Потапов ещё раз нагнулся и вытащил из травы вторую гильзу. - Интересно, сколько раз стреляли?
        - Неинтересно. Пока магазин не опустел, - изменившимся голосом быстро подсказал Кромвель и тут же рявкнул: - К бою! Разбег, рации!
        Подхватив ружьё, я помчался вперёд и влево, уже на бегу выбрал подходящую сосну с толстым стволом и укрылся за ней, всем телом прижимаясь к шершавой коре. Напарники, вытащив пистолеты, одновременно побежали к беседке. Отсюда хорошо была видна тянущаяся по изумрудной траве кровавая полоса. Верный вёс, защищая хозяина или же кого-то преследуя, мчался от здания к причалу. В него торопливо стреляли из пистолета, может, даже не из одного, чаще мазали, чем попадали, а остановить свирепого пса неизвестные убийцы смогли лишь в самый последний момент...
        Вот тебе и солидные покупатели!
        А если бы мы прибыли на место минут на десять раньше?
        Странный звук в стороне от центральной тропы привлек моё внимание, в кустах слева словно бы кто-то тоненько завизжал. Я невольно вздрогнул, автоматически переводя ствол на звук. Пауза, и вякнуло ещё раз. Кто-то хрустнул веткой достаточно близко от меня, от силы в двух десятках метров. Вот шум усилился, словно кто-то быстро передвигался среди густых деревьев по-пластунски. Чёрт возьми, это не деточки ли Великого Дябдара? Волосы на голове шевельнулись.
        Фур-рх! В воздух поднялась какая-то птица, прямо с виража ушедшая в заросли густого ельника. Да это капалуха, самка глухаря! Практически курица, черноватая с бурыми и серыми пятнышками, размером заметно меньше глухаря и под два килограмма весом. Надо же... Совсем недавно на поляне стреляли! А им хоть бы что, летают. Значит, не настёганные, здесь действительно заповедные места.
        Тем временем командир рванул вперёд, и на какое-то время я потерял его из виду. Ваня остался прикрывать нас возле беседки. Я тоже бегом переместился сразу метров на тридцать, присев только возле красных бочек у пожарного щита. Стукнул одну - полная воды. Чуть дальше стояли две новенькие скамейки, и совсем уже рядом с домом - большая собачья будка. На заднем плане виднелось ещё какое-то бревенчатое строение янтарного цвета, амбар или сауна.
        Дверь центрального входа была распахнута настежь, а все видимые мне окна обоих этажей плотно закрыты тяжёлыми шторами. Общий вид территории говорил о том, что пансионат совсем свеженький, работать ещё не начал. Даже опилки кое-где не убраны.
        Пш-ш...
        - Доклад! - потребовала радиостанция голосом Кромвеля.
        - Чисто в секторе.
        - Это была птица?
        - Так точно, капалуха, а не Великий Змей, сучара... Что думаешь по ситуации, командир? - мы не успели переговорить у причала, и сейчас мне хотелось хоть какой-то ясности.
        - Ничего не думаю, знаю. А вы?
        - Труп там, - уверенно ответил я.
        - Труп, девяносто пять процентов, - высказался Иван.
        - Какое единодушие... Так, действовать будем очень быстро, на всё отвожу двадцать минут. Потапов!
        - На связи.
        - Остаёшься до распоряжения, прикрываешь. Я и Осипенко идём в здание, ты на контроле, паси поляну и залив, последний особенно. По первой же команде отвязываешь катер, ждёшь нас.
        - Принял.
        - Лаки, начинаем, входишь первым.
        Я до сих пор его не видел, хорошо Паша спрятался.
        - Есть.
        - Давай, друг, мы за тебя отомстим! - ободряюще прошипела рация голосом доброго человека Потапова.
        - Спасибо, товарищи боевые…
        Ухватив «Ремингтон» двумя руками, я рванул вперёд и почти тут же обо что-то запнулся, чуть не рухнув на траву. Вечерний лес зловеще шелестел вокруг, хватал тёмно-зелёными лапами за одежду, норовил подставить под ногу корягу или ткнуть острой веткой в лицо. Не любят тут чужаков. Будто леший издевательски проверял невесть зачем оказавшихся в его владениях путников, но делал это как-то исподтишка, с опаской, не желая входить в прямой контакт. И действительно, продиравшаяся по кустам группа могла распугать всю лесную нечисть.
        Плюнув на предрассудки, я молнией влетел в здание, быстро ушёл направо, освобождая место в дверном проёме, и тут же взял на прицел широкий пролёт лестницы, ведущей на второй этаж. Следом в главном зале почти сразу же материализовался Кромвель с «Токаревым» в руках.
        Труп, увы, имелся.
        Но мы первым делом принялись зачищать первый этаж, причём работа началась после одной из самых знаменитых кинематографических фраз, брошенной командиром:
        - Ничего здесь не трогай!
        Это и ежу понятно. Первый этаж был чист, второй тоже.
        Ни души. Этот чёртов пансионат, настоящий дом отдыха, действительно ещё не функционировал. Большая часть завезённой мебели была даже не распакована и не собрана, остальная стояла кое-как, а несколько комнат вообще оказались пустыми. Отличная планировка, стильная отделка вида «таёжный лофт», заведение обещало стать перспективным местом отдыха...
        Но вышло так, как вышло: старый хозяин мёртв, новому, беглецу от красноярских, а может, и от московских бандитов и британской разведки при таких криминальных раскладах, похоже, уже ничего не светит. А смотритель вот он, застрелен неизвестными.
        Убитый лежал в луже подсыхающей крови возле роскошного камина, обложенного диким камнем, но с идеально отполированной, толстой и широкой каминной полкой из светлого с серебристыми прожилками мрамора.
        На смотрителе была светло-голубая рубашка-поло Lacoste и просторные синие джинсы Wrangler. Смотреть на развороченный выходящей пулей затылок мертвеца было более чем неприятно, но пришлось. На правой руке бедолаги поблёскивали дорогие швейцарские часы, слишком крутые для смотрителя турбазы, в голове промелькнула нехорошая мыслишка: толковые часы взамен украденных я до сих пор так и не купил... В левой руке несчастного была зажата массивная цепочка с тяжёлой связкой разномастных ключей. Рядом на полу лежала залитая густеющей кровью открытая коричневая папка для документов. Самих документов не было.
        Легкие мокасины Ecco на босу ногу, почти тапочки. Мирный человек, случайно попавший в чужой замес. Сколько таких страдает по миру безвинно... Просто тропки неудачно пересеклись. Несчастливо.
        Выстрела в лоб он точно не ожидал: обычные покупатели нагрянули. Очередные, далеко не первые, скорее всего, и не последние, чего тут бояться? Да и собачка при хозяйстве имеется, злая, сильная, надёжная...
        В очередной раз почувствовав комариный укус, я стукнул ладонью по плечу. Мертвец и лужа крови комарьё не интересовали, ни единого не вилось над трупом. Кровососущим насекомым требуется живое тело и бегущая по венам горячая кровь, мертвецы их не интересуют, путь те хоть в кровавой ванне плавают.
        Пш-ш...
        - Фантомас, что там у тебя? - первым спросил Кромвель напряжённо.
        - В заливе чисто, без шевелений, - быстро доложил главное Потапов. - А вот вдоль дальнего берега водохранилища только что вроде бы лодка моторная прошла, я не смог нормально рассмотреть, уж очень далеко. Кром, говорю же, радар надо покупать! Лучше бы «Фуруно».
        - Нет, ну ты умеешь выбрать самый нервный момент! - моментально взъярился группер. - Какой ещё радар, в задницу! Через двадцать минут заводи катер, твою мать!
        - Принял, - смиренно молвил Ваня и отключился.
        Эти быстро пролетевшие двадцать минут потратили на поиски хоть каких-нибудь документов: записной книжки, визиток, пожелтевшего телефонного справочника с отметками, сделанными от руки или хотя бы короткой писульки на обрывке газеты... Ничего не нашли, исполнители зачистили пансионат качественно. Кромвель ещё шерстил помещения, а я побежал проверять вспомогательные строения.
        - Давайте-ка, товарищи бойцы, сворачивать эти печальные посиделки, - по истечении контрольного срока прозвучал в эфире голос Кромвеля. - Скоро начнёт вечереть, а нам ещё назад часа полтора пилить. Тем более под дождём, судя по небесам.
        Пора нам покидать негостеприимную полянку в бухте.
        А уже на борту катера командир сказал:
        - Сейчас эти бандиты должны вызвать на место происшествия милицию, сюжет требует именно этого. Менты приедут быстро.
        - Зачем?
        - Чтобы заблокировать точку, отсечь объект, - ответил группер Ивану.
        - Вполне может быть, что на том же самом катере и явятся, если они в доле и завязке, - вставил я своё дополнение, - решил я.
        - Вполне может быть, - подтвердил было мои слова шеф, но тут же спохватился. - А может, и нет. Ментам вовсе не обязательно завязываться с бандосами на таких кусках, у самих схемы имеются. И блатные это понимают, они знают, что будет дальше.
        - А что? - всё-таки спросил Потапов.
        - Пансионат опечатают, имущество арестуют, возбудят уголовное дело. Таким образом, все мечты какого-то там новоявленного мутного Геннадия Ложкина о наследовании прибыльного гостиничного дела обрушены. Для разборок ему нужно будет явиться к следователю лично, а этого не произойдёт, так как сам Ложкин отлично понимает, чем такая явка закончится. Ну, а если дальше смотреть... Дело не раскроют никогда, турбазу в нынешнем статусе похоронят в писанине, чтобы бессрочно использовать пансионат в узковедомственных интересах. Ведь больше наследников не будет. Некому выскочить с претензиями, ништяк бесхозный. Затем пансионат фиктивно спалят или используют какую-нибудь хитрую схему, выводя его на продажу нужным людям за копейки.
        - Да, крепко они обложили нашего Генашу, буквально не продохнуть. На живца ловят! - покачал я головой, удивляясь возможностям бандитов. - Стоило тому появиться на водохранилище, как сразу действие, получите сюрприз! Кто главный подозреваемый, кто тут давеча болтался? Ложкин-младший! Они его вынуждают сдаться.
        - Ага. Причём именно бандитам, а не ментам. Как волка флажками обкладывают, - согласился Павел. - В нашем мире ему тоже от бандюков досталось, но здесь вообще атас... Это уже не просто пресс, тут на него девятый вал накатывает!
        - Потому что и здесь англичанка гадит, - произнёс Потапов, на реверсе отводя «Хаски» от причала.
        - Свежо, - иронически хмыкнул Кромвель. - Не пережали бы они нашего пациента. Они же не знают, что в другой реальности Ложкин от переизбытка жизненных тягот повесился... Ваня, а ты гильзы куда дел?
        - Обижаешь, начальник, - осклабился Фантомас. - Протёр платочком и там же бросил, по месту экстрагирования.
        - Вот и хорошо. В море желательно выкатиться незаметно, чтобы без свидетелей. И сразу жмём к противоположному берегу, прикинемся туристами. А смыться с водохранилища нужно до появления здесь ментов. Так что не торопись, сначала выгляни как-нибудь… Аккуратненько, присмотримся.
        - Присмотримся? - зло прищурился Потапов, и я, предугадывая, что он сейчас скажет, заранее начал ржать в рукав куртки. - Как-нибудь? Чёрт, словно Колумб в плавании, всё у нас через подзорную трубу делается! Говорю же, мне «фуруну» надо! Что это за пароход без «фуруны»? Смех и позор!
        - Всё, твою мать, поехали! Завтра дам тебе деньги, иди куда хочешь и покупай хоть пяток своих РЛС! - заорал Кромвель на весь залив. - А пока не зли меня! Турыст...
        Глава двенадцатая
        Звоночки
        За поздним завтраком группа быстро утолила первое чувство голода, и рубленые фразы сменились обширными размышлениями.
        - Научишься пропускать все уличные напряги мимо нервов, и сразу станет легче.
        Верно говорит Потапов. И уже не первый раз.
        Криминальную напряжённость здесь чувствуешь постоянно. Сканируешь городское пространство на триста шестьдесят градусов - и везде её находишь, порой кажется, что тревожностью, легкой и не очень, пропитано всё вокруг. Как и блатной романтикой, этот поджанр шансона в большом почёте, нет в Красноярске маршрутки или таксомотора, в салоне которых периодически не звучал бы «Владимирский централ». Но ведь и во многих забегаловках такой же фон.
        Классическую блатную феню или более современную «уральскую бакланку» слышно не только на улице, она легко льётся с телеэкранов, ей отлично владеют и охотно используют улыбающиеся телеведущие и пузатые депутаты в дорогих формальных костюмах. Это норма, никто не видит в том ничего предосудительного. Восточная Сибирь с семнадцатого века стала ссыльным краем, тут пласт на пласте, субкультура на субкультуре. Однако в России-2 распространение уголовной культуры приняло пугающий характер. Но не это самое печальное, в конце концов, и у нас такая проблема имеется.
        Уличное напряжение, вот что мешает гулять по городу. Вышел за порог - будь готов ко всему. Спешащие на работу прохожие, самые обычные люди, держатся настороженно, мужчины стараются либо не смотреть друг на друга, чтобы не зацепиться недобрыми взглядами, или же смотрят нарочито тяжело, зло, из-под бровей. Справедливости ради, горожане давно выработали систему поведения, помогающую избегать конфликтов. Не замечай и не делай замечания, не вмешивайся, не спорь.
        Неважнецки на здешних улицах с тем, что называется общественной безопасностью. В очереди, у автобусной остановки, на тесном тротуаре - везде постоянно искрит. Про водителей и говорить нечего, те сразу вылетают для диалога с битой, топором или пистолетом в руке, устраивая побоище, компромиссы редки. С молодёжью совсем плохо, порой кажется, что все они хотят стать исключительно братвой, уставший глаз уже отказывается вычислять умников и умниц, которые, конечно же, есть.
        Во мне нет ни одного пикселя виктимности, в родной Казани никто не цепляется, сразу чувствуют - будет жёсткий отпор.
        А здесь даже молодняк задирает! Идут на мелочный конфликт, отлично понимая, что уроню с первого удара. Уже четыре раза подрался, а на пятом передумал - просто развернулся и ушёл. Почувствовал, что ещё немного, и мной начнут интересоваться стражи правопорядка, в лапы которых бойцу группы попадать нельзя.
        Стоит милиции начать со всей серьёзностью вытаскивать легенду наружу и пробивать отпечатки пальцев, и пиши пропало. Конечно, с большинством ментов можно договориться финансово, но не исключён и самый печальный случай - честный мент, с которым придётся поступить согласно протоколу «он сам виноват, что оказался на пути группы». А я ментов убивать не хочу, неправильно это.
        Кроме уличной преступности напрягает и мелкое желание отщипнуть при каждом удобном случае. Тебе постоянно пытаются всучить что-нибудь ненужное, впарить подделку или просрочку, обсчитать и обвесить. Начнёшь возмущаться - выскочит крыша, они всегда где-то рядом.
        При этом у населения на руках хватает огнестрельного оружия. Не будь постоянного пополнения извне, всех безбашенных давно бы уже выкосили и закопали, как в своё время это произошло на Диком Западе США. Однако, тюрем и зон в Енисейской губернии вчетверо больше, чем в Красноярском крае, поэтому на смену одним придуркам тут же приходят новые, только что вышедшие на свободу из тюрем и ИТУ. И они сразу же лезут в столицу, пытаясь отхватить свой кусок. Но посторонняя «синева» совершенно не нужна местной братве, разборки всегда безжалостны. Деньги в этом городе, находящемся под патронажем огромного алюминиевого комбината, крутятся огромные.
        Прямо респаун какой-то! Идёт нескончаемый процесс кровавой переработки всего российского сброда. Ну и побегов хватает при таком-то разгильдяйстве. В этой реальности именно Енисейская губерния, кривое отражение нашего Красноярского края, стал регионом с наибольшей плотностью криминального элемента. Чите на местном уголовном пьедестале кубок не светит. Это у нас непродуманное расформирование Забайкальского военного округа вызвало поистине катастрофические последствия, резко и радикально изменив социальный состав населения Забайкалья. Здесь же ЗабВО уцелел - китайцы рядом, и они всегда активны. Постоянно лоббируют создание некой совместной военной базы.
        Кроме того, в этом мире продолжается пагубная традиция отправки всей швали из центральных районов в Восточную Сибирь. Не хотят там строить тюрьмы и ИТУ для своих преступников, это тоже давняя практика.
        - «В Сибирь их всех! В Магадан, в Норильск!», - громко возмущался Потапов. - Я всегда болезненно реагирую на такие призывы в социальных сетях. Правда, научился сдерживаться, понимая, что большинство вообще плохо представляет, что такое Сибирь и каковы её размеры. Но мне реально не нравится этот территориальный дискриминатор в башках обывателей! Кому хипстеры и брусчатка, а кому-то зэки по всем статьям УК. И это касается не только Сибири. Мордовия? Значит, зоны. И отношение к региону соответственное. Куда это годится?
        - Они же откидываются, если что, выходят на свободу, - буркнул я вслух, наконец-то поддержав разговор. - А так как относительно благополучное население центральных районов возвращенцев принимать не очень-то хочет, они тут и остаются.
        - Да не говори, Миша, - горестно согласился Потапов. - Здесь вообще кошмар. Мер по снижению количества спецконтингента власти не принимают. А у нас ещё много лет назад осознали масштаб проблемы и начали этот завал разгребать. Помню, как это обсуждалось, и какие требования летели в Москву: перестаньте слать нам своих осужденных, разбирайтесь с ними на месте! Вот и подсократили.
        - Всё равно орут, что надо слать на Таймыр и на Колыму, - зло махнул рукой Павел, на что Иван, как уроженец этих мест, распалился ещё больше:
        - Знаете, парни, я на подобные возгласы обязательно отвечаю: «Иди-ка ты в жопу, умник, оставляй свою «синеву» у себя. Не здесь, конечно, а у нас… У вас там отличные бюджеты, повсюду у рулей крепкие, как ни послушаешь, хозяйственники, гениальные депутаты, креативного класса по ноздри - так работайте! Стройте, содержите, воспитывайте, и, главное, контролируйте их после выхода за калитку! Сами-сами! Оставьте Сибирь, Крайний Север и Дальний Восток в покое, у нас куча своих проблем!
        - Или исполняйте на месте сами, - предложил радикальное группер..
        Действительно, даже в нашей России только недавно что-то начало со скрипом меняться благодаря титаническим усилиям толковых людей, искренне болеющих за свою землю. Спецконтингента стало меньше, край перестал принимать огромные этапы осужденных. И прохожие на улицах изменились.
        А люди в вышеозначенных местностях живут несколько другие, нежели в Центральной России. Это особенно проявляется в реальности Земли-2. Потапов уверенно рассказывает, что даже поблизости от Красноярска есть немало населённых пунктов, попав в которые, ты уже к вечеру будешь вздрагивать, а через день-другой запросишься назад, к мамочке и верной жёнушке. Те ещё типажи… Просто так, соотечественник, ты в енисейской деревеньке не поселишься. Сперва такое тестирование пройдёшь, ого-го!
        Что тут поделать: таковы исторические последствия, эхо Гулага и Нерчинской каторги, корни-то растут ещё от деяний царя-батюшки.
        - В первом рейде дело было, помнишь, Ваня? - продолжил разговор группер после короткой паузы, нужной для пополнения тарелок жареным мясом, лежащим в центре стола на большой доске.
        - Поехали мы с Иваном в составе неполной группы по делу, в самую что ни на есть ангарскую тайгу. Деятеля одного разъясняли.
        - Ещё бы, забудешь такое... Мы, Лаки, тогда ещё не решили, где должна стоять база группы, ещё и Новосибирск рассматривался в качестве варианта. Да... Интересная была поездочка, живенькая такая.
        - Куда именно? - поинтересовался я, подтягивая горчицу поближе к своему стейку.
        - На северо-восток, - махнул рукой Кромвель. - Из Красноярска-города покатили поездом до станции Карабула.
        - Здесь это тупиковая станция, дальше ветку они не потянули, - пояснил Потапов.
        - Оттуда нам надлежало как-то добраться на Ангару, до поселка Богучаны. А потом и ещё дальше предстояло лететь, на Ан-2... Правда, мы никуда не полетели. Подфартило, в Богучанах всё и разрешилось.
        - А ты помнишь ту студентку с предпоследнего курса юрфака, что в зону ехала, на практику? - воскликнул Ваня.
        - Ну, как же!
        - Симпатичная девчонка. И смелая. Интересно, жива ли?
        - Жива, конечно, здорова и наверняка работает в прокуратуре, - уверил его группер. - Девушка с характером, такая не пропадёт.
        - У неё наган с собой был! - вспомнил Потапов.
        - Я тоже заметил, - подтвердил группер. - Так вот, товарищ Осипенко, докладываю: днём поезд постоянно едет в коридоре из рядов колючей проволоки и вышек, а ночью - через мистические цепочки бесконечных огоньков периметров. Зона на зоне. Мороз по коже! Приехали в Карабулу - финальную сцепку нескольких зон в этом железнодорожном тупике. Давай искать отель или гостевой дом, чтобы переночевать до утра.
        - Услышавшие вопрос в обморок падали от хохота: какой тут может быть отель, кроме комнат длительных свиданий при зонах, с ума сошли? - с удовольствием вспоминал Иван. - Может, вам ещё и Советскую власть подать на блюдечке?
        - Тем не менее, помогли хорошие люди, доехали в бортовухе по таёжной грунтовке в большое село Богучаны. В несчастливый день, кстати: местная блатата спалила здание милиции… - печально улыбнулся группер. - Сплошь «химики». Так вот, по берегу идёт длиннющий забор у обрыва Ангары. Выйдешь туда на закаты посмотреть, глаза опустишь - а у каждой штакетины гвозди уже отогнуты. Заранее. Для вечернего развлечения масс с помощью дреколья. Вот такие, Лаки, тут специфические края... Ну да ничего, ещё не раз проникнешься.
        Ответить было нечего.
        Спасибо вам за моральную поддержку, дорогие боевые товарищи, уж порадовали, так порадовали. Надо бы ТТ почистить.
        Знаковое событие случилось этим утром.
        Моё новое увлечение - художественная фотография - начало приносить первый доход! Произошла монетизация таланта. Узнав за завтраком, что я успел сфотографировать убегающих на катере с места преступления бандитов, группер настолько обрадовался, что решил выписать мне денежную премию!
        Приобретение новых часов, взамен убежавших в проклятом Барабинске, произошло в ходе очередных поисков по городу объекта по фамилии Ложкин. Заметив нужный магазинчик, я попросил Ваню остановиться. За покупкой отправились втроём. Товар, предлагаемый салоном, дешёвым не назовёшь, покупатель здесь штучный, поэтому два скучающих продавца сразу же вызвали молодого директора магазина с лисьим личиком, который начал с сильного хода - сразу предложил такому важному клиенту, как я, персональную скидку «от себя лично».
        Выбирал я недолго. На приобретение по-настоящему понтовой швейцарской механики премиальных денег не хватало, и я остановился на классике, выбрав часы Tissot Le Locle Valjoux Chronograph с ремешком из коровьей кожи с тиснением под крокодила. Застёгивался ремешок глубоко, такой быстро не расстегнёшь. Оставив на прилавке тысячу двести евро, мы вышли на улицу, где разделились. Кстати, я проверил по каталогу, и выяснилось, что лисьемордый никакой скидки не дал, ровно наоборот - полста евро переплачено. И здесь надули. Да и чёрт с ними.
        Иван отправился во двор, где находилась несчастливая квартира братьев Ложкиных. Для удобства наблюдения нами были сняты апартаменты - простенькая однокомнатная квартира с окнами во двор. Сиди себе и смотри. Группер пошёл в кофейню, расположенную неподалёку от британского консульства, а я поехал на джипе к «перехватывающей точке», месту постоянного наблюдения.
        В каждом большом городе можно найти позицию, где вероятность встретить разыскиваемое лицо вероятней всего, если он передвигается на машине. Такое место, где рано или поздно проезжает каждый. Наверное, «перехватывающие точки» можно определить даже в Москве с её старинной радиальной планировкой, хотя тут я не уверен.
        А в Красноярске это Предмостная площадь на правом берегу Енисея. Здесь, возле высотной гостиницы «Амакс», поток сворачивает с Коммунального моста на проспект Газеты Красноярский рабочий, Краб по-местному. Можно, конечно, жить и работать на левом берегу, но если возникнет необходимость поехать в сторону Сосновоборска, вырваться на природу, в заповедные и парковые зоны, уехать в Дивногорск и к Красноярскому морю, то Предмостную площадь миновать трудно. Николаевского моста не существует, и вряд ли он когда-то будет построен.
        Вокруг много хрущёвок. За пределами исторического центра Красноярск состоит из промышленных зон и территорий, застроенных пяти - и девятиэтажками. Потапов постоянно ругается, утверждая, что город просто ужасен по сравнению с Красноярском нашей реальности. «Представляете, у них даже нет термина «чёрное небо» и оценки превышения ПДК в баллах!» - сетует он. Много промышленного мусора, грязи, которую не торопятся убирать, асфальт старый. У городских властей нет никакой жилищной и экологической программы. Их всё устраивает.
        Здесь часто чувствуешь, а то и видишь, химическое загрязнение. Местные мрачновато шутят: «Мы привыкли видеть, чем дышим». Первенство в загрязнении воздуха держит КрАЗ - Красноярский алюминиевый, но свою лепту вносит и завод медицинских препаратов, известный в народе как пенициллиновый. Когда он выбрасывает в атмосферу всякую гадость, даже на левом берегу Енисея, в нескольких километрах от промышленной зоны, становится нечем дышать от острого пенициллинового смрада. Шинный завод тоже в деле.
        Кругом бардак и неухоженность. «Теория разбитых окон», так называют специалисты этот феномен. Преступность есть неизбежный результат отсутствия порядка. Если выходящее на улицу окно разбито и не застеклено сразу, то прохожие решают, что всем наплевать, никто ни за что не отвечает. Значит, вскоре будут разбиты и другие окна, чувство безнаказанности распространится, посылая всей округе сигнал, провоцирующий более серьезные последствия. Дело в том, что человек нарушает закон не только и даже не столько из-за плохой наследственности либо неправильного воспитания. Огромное значение оказывает то, что он видит вокруг.
        Эта теория всем хорошо знакома и в бытовой обыденности. Вот повис край обоев, задели чем-то, или отклеились. Если сразу же не приклеить, то через пару дней кот начинает драть завиток, разбрасывая мусор по полу. Смотришь, через неделю дети начинают ковырять стену в другом месте. А ты ходишь мимо, обещая завтра же заняться мелочной проблемой, но глаз постепенно замыливается...
        Мимо многих домов, как и вдоль дворов, нельзя пройти, не шарахаясь от крысиных полчищ, копошащихся возле каждого мусоросборника. Стёкла теплоцентров через одно разбиты, и никто не вставляет новые. Исчезла пружина с подъездной двери? Значит, через день и сама дверь будет снята с петель, повалится на землю. Символы неопределённости в городе есть везде. Мрачные останцы недостроенных многоэтажек - самые сильные и броские маркеры. И первое, что видит гость, приезжая в этот Красноярск - вот эти чудовища... А ведь первое впечатление, как известно, самое сильное. Сносить! На домах, где есть надежда на реконструкцию, хорошо бы повесить баннер «Объект будет достроен», что внесёт ясность в головы горожан и приезжих. Всё остальное надо сносить полностью, либо строить на освободившихся ростверках новые объекты. Любые, с минимумом споров.
        Те, кто смотрел классику американского кинематографа восьмидесятых годов, знают, каким тогда был Нью-Йорк, урбанистический символ США выглядел плохо. Да что там, Нью-Йорк тогда представлял собой сущий ад. Особенно запомнились полуразрушенный Гарлем, базарный Брайтон и, конечно, грязный и неухоженный Бродвей с прилегающими улицами. Кругом мусор, банки, окурки, куски картона, на которых ночуют нищие, пар из решёток вентиляции подземки. Как и мрачнейшее метро, где снимались самые страшные сцены про маньяков. И это не преувеличение киношников, так и было на самом деле. Каждый день в Большом Яблоке совершалось более полутора тысяч тяжких преступлений, семь убийств в сутки. Ходить по ночным улицам - опасно, а в метро рискованно опускаться даже днем. Грабители и попрошайки в подземке - обычное дело. Грязные и сырые платформы едва освещались, в вагонах холодно, неуютно, под ногами мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити. Голливудские фильмы безупречно констатировали: великий город в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории.
        Однако случилось необъяснимое. Современный кинематограф, телепередачи и отчеты побывавших там людей являют нам принципиально другой город - уютный, чистый и спокойный. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За последующие годы количество убийств снизилось на две трети, общее число тяжких преступлений сократилось вдвое. К концу десятилетия в метро совершалось гораздо меньше преступлений, чем в начале. По какой-то непонятной причине десятки тысяч психопатов и гопников перестали нарушать закон. Что произошло?
        В 1990-м году начальником транспортной полиции назначили Уильяма Браттона. Вместо того, чтобы заняться тяжкими преступлениями он вплотную взялся за безбилетников. Почему? Он верил: проблема граффити и огромное число зайцев были маркерами отсутствия порядка, что поощряло совершение более тяжких преступлений. Тогда сто семьдесят тысяч пассажиров пробирались в метро бесплатно, подростки перепрыгивали через турникеты или прорывались силой. И окружающие, которые в иных обстоятельствах не стали бы нарушать закон, присоединялись. Ну, а действительно, если кто-то не платит, а их не ловят, то зачем платить нам? Проблема росла снежным комом.
        Браттон поставил у турникетов по десятку переодетых полицейских. Хватали зайцев и в наручники, в полицейский автобус. Там их обыскивали, снимали отпечатки, пробивали по базам. У многих оказывалось оружие, у других - проблемы с законом. Для копов каждое задержание стало похожим на пакет попкорна с сюрпризом. Пистолет, нож? Есть разрешение? Да за тобой убийство! И плохие парни быстро поумнели, начав оставлять оружие дома и оплачивать проезд. Тогда мэр Нью-Йорка Джулиани назначил Браттона шефом полиции города. И хоть Джулиани не впервые применил Теорию разбитых окон, его заслуга несомненна - он начал применять стратегию в масштабах города. Полиция заняла принципиально жесткую позицию в деле мелких правонарушений. Арестовывала каждого, кто пьянствовал и буянил в общественных местах, кидал пустые бутылки, разрисовывал стены, прыгал через турникеты, клянчил деньги у водителей за протирку стекол. Если кто-то мочился на улице, то отправлялся прямиком в тюрьму. Уровень городской преступности стал резко падать - так же быстро, как в подземке. Цепная реакция была остановлена. Насквозь криминальный Нью-Йорк к
концу 1990-х годов стал самым безопасным мегаполисом Америки...
        В Красноярске об этой теории, похоже, никто ещё не слышал.
        Наискосок через площадь расположен один из красноярских автовокзалов, территория которого способна потрясти и напугать любого гостя краевой столицы, рискнувшего уехать отсюда на обшарпанном автобусе. Ларьки, лоточники с фальшивым и настоящим золотом, назойливые попрошайки, наглые бомбилы с космическими ценниками, тут же игорные заведения всех мастей, груды мусора, незаконной рекламы и транспортно-пешеходный хаос - здесь находится настоящий портал в наши 1990-е годы. А вот и контролёры. Из белой спортивной «японки» с открытыми дверями доносилась громкая музыка, рядом, болтая и подначивая друг друга, хохоча нарочито громко, нагло, торчала кучка участковой братвы. Уверенные в себе пацанчики в коротких кожаных куртках и спортивных штанах вызывали острое желание вытащить ТТ, потратив на исполнение пару магазинов.
        Чёрт побери, но как же сложно оставаться непредвзятым! Думаю, это даже невозможно. Рано или поздно ты всё равно в этом себе признаешься, что бы соблюдать принцип невмешательства исключительно на жёсткой дисциплине. Честнее признаться себе в этом, чем лживо играть в равноудалённость. Проводя на Земле-2 недели командировок, переживая с людьми их трагедию, нельзя оставаться нейтральным ко всему, что причиняет им боль. Ни в коем случае нельзя зачерстветь, обрасти цинизмом. Так что, только дисциплина. Ну и определённая профессиональная деформация. Она наверняка появится.
        Маленькая парковка возле гостиницы отлично подходила для наблюдения. Вальяжно расположившись в салоне с приоткрытой водительской дверью, я неспешно попивал крепкий кофе прямо из термоса, следил за поворачивающими налево автомобилями, а заодно и за прохожими.
        Интересная штука! Несмотря на общее положение дел и общую социальную атмосферу, как в губернской столице, так и в стране в целом, на лицах спешащих по делам жителей мегаполиса не было видно обречённости. Озабоченность, а то и явная тревога, привычное озлобление - частые кадры, такое фиксируется. А вот обречённости не видно, люди свыклись, обтёрлись.
        Не знаю, ясно ли всем им, как мне, что страна неуклонно сползает в пропасть? Скорее всего, люди это отлично понимают, народ не дурак. Понимает, что закрытые проходные стратегических заводов никогда уже не распахнутся для пропуска толп рабочих, а новые отечественные заводы никто не построит. Что звание «инженер-технолог» или «наладчик» уже не обретёт былое достоинство и гордость, что китайцы постепенно начинают всё активней вмешиваться уже не только в торговлю и производство ширпотреба, но и в политику, а предпосылок для общего улучшения качества жизни не видать.
        Ничего страшного, они привыкли. Проявления общественного протеста, всплески публичного недовольства, конечно, есть и будут, но всё это мелко. А серьезное протестное движение без весомой поддержки, организационной и финансовой, ни за что не организовать, это закон. Нужна какая-то третья сила. Которой нет. Разве что китайцы начнут бодаться с американцами непосредственно на российских землях. Люди стараются об этом не думать, они живут в привычном цикле «дом - работа - магазин - дом», а в этой цепочке что-либо менять трудно, по большому счёту на неё не влияет социально-экономическая формация. Инерция огромна. Это и есть уклад.
        И никто из красноярцев не знает, что всё могло сложиться иначе. Не в кухонных фантазиях и не в болтовне политиков, а на самом деле. «Знаете, а есть такая реальность, где…» и продолжить про национальные проекты, про изгнанных взашей европейцев и американцев, окопавшихся в каждом третьем властном кабинете, про импортозамещение и развитие современных технологий, про строительство новой инфраструктуры… Что сделают слушатели, услышав очевидный бред? Медицинскую карету вызовут. «Что-то вы чрезмерно взволнованны, молодой человек, может, укольчик сделаем?». Ох, и адаптивное же существо человек! Сам себя уговорит, переломает, но ко всему приспособится! Пока молния действительно не грянет. Настоящая молния, фактическая.
        Некому показать и научить. Никто и не покажет.
        Если я, например, хотя бы попробую начать делать что-то подобное, то очень быстро окажусь в вечной ссылке на охране какого-нибудь режимного объекта на Каспии или Новой земле. Без права выхода за периметр. Если вообще не грохнут.
        Так что наше дело не просвещать. Наше дело извлекать.
        Время шло, я меланхолично поглядывал в окно, туда, где, сталкиваясь, перекручивались и втягивались воронкой кругового перекрёстка плотные потоки автомашин и цепочки идущих от остановок прохожих. Определённые очередной модой прически, одежда и обувь с одних и тех же базарных прилавков делали их похожими друг на друга. То, что отличает каждого, скрыто глубоко внутри и проявляется в привычках, деяниях и линии поведения. Беглым, а порой и пристальным взглядом этого не заметишь. Лишь в конкретной жизненной ситуации, которая может произойти прямо на улице, личностные свойства обнаруживают себя, и человек может раскрыться с совершенно неожиданной стороны.
        Рядом со мной стояла тёмно-вишнёвая Lancia Thema - автомобиль E класса первого поколения и два одинаковых чёрных «бумера». «Амакс» считается крутой гостиницей, чему искренне удивляется Потапов. Ближе к ночи здесь начнёт собираться беззаботная публика, в основном зрелые мужчины и молодые женщины. Вот у них единый стиль одежды отсутствует. Костюмы и галстуки, строгие вечерние туалеты соседствуют с модельными джинсами и свитерами, повседневными платьями, нарочито мятыми светлыми брюками и небрежно расстегнутыми на груди дизайнерскими рубахами. Общей, пожалуй, является лишь атмосфера уверенности и богатства. Даже не совсем свежие водолазки и небритые физиономии будто осыпаны невидимой бриллиантовой пыльцой. Много дорогих телефонов.
        На входе в отель установлена рамка металлодетектора, однако под пиджаками и куртками наверняка будут спрятаны пистолеты, с десяток на зал. Сноровистые официанты быстро разнесут мясные, рыбные и сырные тарелки, заиграет лёгкая джазовая музыка. В подсвеченном синим аквариуме зашевелятся омары, по залу поплывёт лёгкий романтический аромат дубовых углей. Рассеянный зеленоватый свет крохотных плафонов создаёт в зале ресторана интимную обстановку. Вдоль одной из стен большие диваны чёрной кожи, расположенные полукругом вокруг столиков, образовывают подобие отдельных островков, что создаёт если не полное уединение, то его иллюзию.
        Припозднившийся житель микрорайона, проходя мимо, заметит в просвете между тяжёлыми шторами очаровательную певицу в расшитом золотыми блёстками длинном платье, лохматого скрипача и неприметного гитариста средних лет.
        Видел я эту публику позавчера, когда дежурил на месте поздним вечером. Белый «крузак» легко вписывался в компанию престижных машин. Парочка милиционеров, прибывших по договорённости с начальником ближайшего ГОВД, чтобы проверить качество отдыха избранных, внутрь зайти так и не решилась. Постояли на крыльце, поглядывая через толстое стекло на троицу здоровенных секьюрити, которых в качестве усиления притащил с собой кто-то из гостей, послушали приглушённую музычку, да и отбыли восвояси. Меня они тоже тревожить не стали.
        Закончились вечерние бдения. С этого дня в план ОРМ - оперативно-розыскных мероприятий внесены изменения. После утреннего совещания было решено изменить время дежурства, исходя из следующих соображений. Если Ложкин и будет разъезжать по городу в контактах со знакомыми, то после обеда и до наступления часа пик. В час пик, когда можно наглухо застрять в пробках, он не поедет. А в берлогу, которая может располагаться за городом, нужно вернуться до темноты. Направление выезда из города - Сосновоборск и Железногорск, где он некогда трудился.
        Сегодня вечером стоит поискать его именно в том районе. Понятно, схема хлипкая. Что делать, мы вообще работаем на случайность. Новенькие часики подсказывали, что смена подходит к концу. Пожалуй, пора выдвигаться за братвой, а то и сам встряну в пробки. Я запустил двигатель и чуть раньше запланированного времени через круг выехал на Коммунальный мост. Как выяснилось, сделал я это вовремя - на перекрёстке улиц Сурикова и Ленина в кармане задребезжал сотовый.
        - Миша, можешь быстро ко мне подскочить? - прозвучал взволнованный голос Потапова.
        - А что случилось? - я тоже заволновался.
        - Ты где там ваще?
        - Бляха, мы что, в переспрос играем? - разозлился я - На Сурикова, сейчас на Ленина поворачивать буду. Что произошло?
        - Зашибца! - обрадовался Иван. - Ложкин приехал, он сейчас на хате. Может у себя, а может у соседки.
        - Во дела-а! Прёт, Ваня, прёт!
        - Ага, встрепенулся! Тут такая картина вырисовывается, один я его гладко не возьму, тем более без машины. Шуму будет много.
        - И не нужно одному. Слышь, а ты не ошибся?
        - Как тут ошибёшься, если его пикап в семидесяти метрах стоит... Командиру брякнул, он уже бежит.
        - Сейчас подлечу, - пообещал я. - С какой стороны нырять?
        - А прямо с Декабристов давай, через арку. Встань так, чтобы быстро закупорить, если понадобится. Я уже выхожу.
        - Принял, жму!
        Но жать получалось плоховато, машины передо мной, как назло, двигались медленно. Через минуту последовал второй звонок.
        - Лаки, ситуация обостряется! Тут подозрительный «Паджеро» подкатил. Народ в нём тревожный, трое.
        - Твою мать... Группер где?
        - Жду. Объект из подъезда не выходил.
        Я, нетерпеливо постукивая по рулевому колесу, свернул с Ленина на Декабристов, вот и перекресток, а за ним нужная арка.
        Чёрт! Чуть не зацепив силовым бампером серый «Фокус», из арки пулей выскочил тёмно-вишнёвый пикап «Патруль», а почти сразу за ним - аспидно-чёрный «Паджеро». Этому, впрочем, пришлось притормозить, пропуская длинный фургон.
        - Ты где?! - заверещал сотовый.
        - Да подъезжаю я!
        Стоп! Скрипнули тормоза, позади возмущённо просигналили недовольные опасным маневром участники дорожного движения. Группер на ходу прыгнул на пассажирское сиденье справа от меня, Иван хлопнул задней дверью.
        - Держись за этим «Паджем»! - рявкнул Кромвель.
        - Мне бы лучше... - тут же заныл Иван.
        - Пусть рулит, - отрезал группер.
        Хорошо сказать, рулит! В оперативной обстановке появилось новое обстоятельство - тот самый час пик, поток становился всё плотней, а движение медленней. Напарники постоянно бормотали советы и прямые приказы: левей, прижмись, перестройся, не пропускай, помеха справа, красный... Всё это быстро поднимало уровень адреналина. Лучше бы Ванька рулил, штатному водиле такой пресс не устроишь!
        Выбрав удобный момент, я дал команду, и мы с Потаповым быстро поменялись местами. Транспорт объекта не видели, а вот таинственные преследователи нашего законного Генаши Ложкина оказались почти рядом, в зависимости от ситуации нас разделяли от четырёх до шести машин. А объект метался!
        После очередного поворота стало посвободней.
        И тут Потапов, громко выругавшись, хлопнул обеими ладонями по баранке так, что звякнул сигнал.
        - Падла!
        - Что?! - заорали мы дружно.
        - Это не тот «Паджеро», мужики! Наш «три пять шесть», а этот - «ноль одиннадцать»! А так один в один...
        - Где же наш? - глупо молвил я.
        - Вот тебе и где! Упустили объект, порнографы! - прорычал Кромвель. - Останавливайся! Глуши реактор, сказал! Просрали миссию! До-о... Молодчики!
        Потапов быстро оглянулся по сторонам и начал тормозить метрах в двадцати от шеренги однотипных ларьков. «Ленд Крузер» замер рядом с узким входом какой-то маленькой едальни, притаившейся под аляпистой вывеской «Мастер Чен». Все молча вышли из машины и словно оцепенели. В голове моей было пусто. Что теперь делать, где его искать? Командир, зло щёлкнув пальцами, достал из кармана куртки пачку «Мальборо» - не часто удается увидеть его курящим. Тот самый случай.
        - Что это тренькает? - хмуро спросил он между двумя глубокими затяжками. - Ваня, ты магнитолу не выключил.
        - Это... Это у меня звонит! - растерянно произнёс Потапов, доставая из кармана свой сотовый.
        Мы с Пашей переглянулись: все возможные телефонные абоненты в количестве трёх штук были тут.
        - Слушаю… - осторожно произнёс Потапов, удерживая телефон так, словно тот мог взорваться. - Что? Простите, кто? Ложкин?
        В тот же миг группер юлой провернулся вокруг оси и щёлкнул пальцами ещё громче.
        - Мне бы лучше... - где-то эти слова мы уже слышали.
        - Нельзя, спугнём, сорвётся, - прошептал я в ответ.
        - Да понятно.
        Сделав круглые глаза, Потапов всё-таки продолжал разговаривать с объектом, постепенно приходя в себя.
        - Откуда у Ложкина его номер телефона? - прошипел мне в ухо группер.
        - Так соседка же! - осенило меня. - Он соседке свой номер оставлял.
        - Порнографы... Почему не знаю?
        - Что бы это изменило? - огрызнулся я. Сейчас не до разборок.
        Тем временем переговорщик рассказывал Ложкину и без того очевидное: объекту угрожает смертельная опасность, в деле задействованы разные силы, и только мы можем его спасти.
        - ...Ещё раз говорю, Геннадий Сергеевич, поверьте, к бандитам мы не имеем никакого отношения. Всё с точностью наоборот, нас направили для вашего спасения, если хотите. В смысле, если угодно. Короче, мы на вашей стороне... Что? Гарантии? Рекомендации? Да, кое-что имеется. - Иван вопросительно глянул на группера, а тот торопливо закивал.
        Только сейчас я сообразил, что нужно было давно начать запись. Торопливо включив на своём сотовом диктофон, его протянул Потапову. Хреновенько у нас, всё-таки, с сыщицкими навыками.
        - Но для этого нужно встретиться, вы же меня понимаете! Ах, вот так... Зачем все так усложнять? Я не спорю, я пытаюсь вас понять и представить, что мы сможем сделать при таком варианте... Да. Я понял. Что? Вы нас видите?
        Потапов начал оглядываться, мы тоже закрутили головами во все сторону. Но тёмно-вишнёвый пикап нигде не обнаруживался. В паре кварталов от нас стукнули несколько выстрелов, за ними раздалась автоматная очередь.
        - Это не наш ли герой от врагов отстреливается? - нервно спросил я и искусственно засмеялся.
        - Типун тебе на язык… - поморщился группер.
        Глобальной посадки бандюков в губернии не произошло, численность «мелочи» и частично «середнячков» всё ещё регулируется внутренними разборками со стрельбой и поножовщиной. В Красноярске всё ещё много самоуверенных «спортсменов», а лоточников и ларечников на всех не хватает. Поэтому между преступными группировками то и дело начинаются новые войны за право контролировать те или иные районы городов, торговые точки, и, особенно, рынки. Уличные бойцы, набравшись наглости и опыта на стрижке мелких торговцев, начинает выбивать реальные или мнимые долги, отжимать технику, а следом и рестораны, торговые центры, банки, недвижимость.
        Однако на крупные заводы криминал уже не лезет. Здесь случилось не две, а целых четыре крупные «алюминиевые войны» за КрАЗ - Красноярский алюминиевый завод, и все кровопролитные: бандиты, а так же наёмники, временно выступавшие в роли «бандитов», валили друг друга десятками, отстреливая прямо на улицах. В город пытались зайти чеченцы и ингуши, но их не пустили. А потом в дело вмешались китайские группировки, и сейчас, как говорится, всё устаканилось.
        - У объекта неплохие оперативные способности, - буркнул группер, когда скоротечная перестрелка стихла.
        - А то! Иначе бы его давно замочили. Или выкрали бы и вывезли в Лондон... - заявил я, продолжая осматривать прилегающие проезды. Без толку, не вижу.
        Тем временем важнейший за всё время рейда разговор был закончен, переговорщик платком вытер вспотевший лоб, вернул сотовый и начал доклад:
        - Ну что... «Крузак» он сразу в хвосте определил, оказывается, Генаша нашу ласточку давно выпас. Сколько раз тут появлялись, семь, восемь? Короче, спалились. Он понял, что мы не из братвы, но доверия нет.
        - Что он собирается предпринять? - нетерпеливо поинтересовался Кромвель.
        - Сказал, что если и будем говорить, то в другой среде. Где ему проще и спокойней. В общем, Ложкин едет в Ярцево. Где мы будем у всех на виду. И у него тоже.
        - Ладно. Часть разговора, надеюсь, записалась. Поехали на базу, обсудим. Трубку он не возьмёт?
        Ваня отрицательно покачал подбородком. А группер поднял голову, обвел тяжёлым взглядом притихший личный состав.
        - Значит, парни, и нам пора ехать в Ярцево, раз у объекта такие закидоны. Завтра же отплываем, с первым светом. Пора заканчивать это безобразие. Рядовой рейд, казалось бы, ничего особенного - найти объект и… извлечь! - последнее слово он выделил. - А мы возимся без результата. Всё, хватит головами крутить, в машину.
        Он зло отправил окурок в урну, решительно шагнул к двери джипа, однако не удержался и ещё раз поглядел по сторонам.
        Ну, Ложкин... Ну, сукин сын, что ещё ты придумаешь?
        Ясно одно: скучно не будет.
        Глава тринадцатая
        Инспекторы
        Стояло классическое хмурое утро, излишне прохладное, серое, с дождевой моросью. Вполне обычное для осени, но не для жаркого сибирского лета. С востока на реку надвигалась большая туча, сквозь край которой едва просвечивало солнышко, по крыше рубки и палубе катера опять звонко застучали крупные капли, и опять зарядил ливень, на этот раз короткий.
        Очередные «вилы» я заметил не сразу.
        Взволнованный мужик метался на берегу возле большого катера-водомёта зёлёно-белой раскраски с рубкой и флайбриджем - открытым мостиком на крыше ходовой рубки с дополнительным постом управления. Он кричал, ругался и в отчаянии взмахивал руками после каждой неудачной попытки что-то стереть с борта своего красавца. Большая усадьба, спускавшаяся к воде красивой каменной лестницей, была не простой. Заасфальтированный подъезд к реке, современный эллинг, тут всё в масть. Чуть в стороне от владельца стояла женщина с сотовым в руке. Кипеш, наверное, поднимает.
        Движение на реке в этом месте оказалось достаточно оживлённым, мимо постоянно шли составы барж, сновали разномастные буксиры и небольшие теплоходы, из проток то и дело выныривали моторки. Поэтому Иван взял «Хаски» на поводок. Мы двигались со средней скоростью, поэтому с оптикой я успел детально рассмотреть ситуацию на берегу.
        Ну, знаете ли… Это уже не мелкое хулиганство в пригороде, а умышленная порча дорогостоящего имущества! Тут поркой не отделаешься, уголовное дело. Мужик продолжал остервенело и безрезультатно размахивать тряпкой, «вилы» нанесли качественно. Он что-то громко и зло кричал жене или дочери, но та только отмахивалась, продолжая говорить по телефону.
        Вот тут-то я усомнился в собственных первоначальных выводах о подростковом происхождении «вил». Вредители от скуки?
        - Идиоты какие-то, - произнёс я вслух.
        - Ты о чём, Лаки? - лениво поинтересовался группер, отрываясь от книги.
        Я зевнул.
        - Да вот об этих «вилах», - показав пальцем за спину, пояснять не стал, мне тоже было лень. Лишь коротко бросил:
        - Делать им нечего.
        Неожиданно «Хаски» резко отвернул ближе к правому берегу.
        Рявкнув сиреной, навстречу, тяжело раскачиваясь, нёсся большой катер речной милиции. Рёв стационарного двигателя быстро стал громким и близким. Высокий бурун мощного водомёта промчался мимо, а поднятая им волна тут же крепко ударила в скулу «Хаски», наш катер ощутимо бросило в сторону.
        - Поехали вызов проверять, - сказал группер.
        Оглянувшись вслед патрульным, я увидел, как водные назгулы постепенно сбрасывают обороты, сворачивая в сторону усадьбы с потерпевшим, который всё никак не уходил с берега.
        И тут на месте, где стоял белоснежный катер, вспыхнул огненный шарик!
        За кормой раздался резкий звук. Хлопок, похожий на взрыв, заставил нас рефлекторно пригнуть головы. Я ждал прилёта взрывной волны, но этого не случилась. И только через несколько секунд спустя к экипажу «Хаски» начало приходить понимание того, что сейчас произошло.
        Полицейский катер с похвальной резвостью тут же ушёл в сторону и ткнулся в густые заросли, растущие вокруг усадьбы, встав в полусотне метров выше по течению. На берег полезли люди в спасательных жилетах с автоматами в руках.
        А с дорогой красавицей продолжало твориться что-то неладное. Оранжевое пламя пропало так же быстро, как и появилось, теперь с катера валил густой чёрный дым. Позже Потапов утверждал, что это был не шар, а факел. Да какая разница!
        Хозяин-то жив?
        - Ничего себе! Вот ведь, паскуды! - я хрипло выдавил из себя первую эмоцию. Дым медленно оседал на воду, таял, растворялся в солнечных бликах.
        - Народ, а чё это было? Чё за херня, а?
        - Газу, газу, Ваня, вваливаем дальше! - быстро отдав команду едва не вскочившему рулевому, группер, продолжая крепко сжимать руками книжку, добавил:
        - Надо же, как они тут разгулялись…
        - Командир, а ведь ещё полгода назад в городе никто и внимания особого не обращал на эти «щетинки»! - громко отреагировал Потапов.
        Кромвель немного помолчал, о чём-то думая, и сказал, обращаясь ко мне.
        - Дебилы, говоришь? Да нет, Миша, это не дебилы. Мог бы и сам сообразить, что такие вещи просто так малевать никто не будет. Я, кстати, тоже мог бы сообразить... И вообще, юноша, впредь избегайте категоричных суждений, - нравоучительно произнес Кромвель. - Особенно если они поспешны и не продуманы. «Щетинки», мой юный друг, это вам не про каких-то там подростков, это про Щетинкина, енисейского командира-партизана.
        - Партизана? - удивился я. «Хаски» тем временем начал вписываться в поворот реки, и место происшествия быстро скрылось с глаз.
        - Именно так. Легендарного, а в былые времена и культового.
        - Расскажи!
        - Придётся. Тем более, что это история с продолжением, - Кромвель наконец отложил томик в сторону и развернулся на кресле поудобней.
        - Немного из истории Гражданской войны… В мае 1918 года белочехи выгрузились в Мариинске и при активном участии американцев расстреляли почти всех работников Совета рабочих депутатов. На второй день они заняли Новониколаевск.
        - Твой Новосиб?
        - Ну, да, сейчас это Новосибирск. Потом они захватили Канск, Петропавловск, Томск и станцию Тайга, а в начале лета - Иркутск. Таким образом, к началу июня восемнадцатого вся Сибирская железнодорожная магистраль, вплоть до Владивостока, была захвачена. Красноярск оказался отрезанным от центра страны, во вражеском окружении. Вот Петр Щетинкин в 1918 году и организовал красногвардейский отряд, который вел борьбу с белочехами. Поначалу там было всего девяносто человек, но всего за два месяца Щетинкину удалось довести численность отряда до тысячи штыков.
        - В десять раз? - удивился я. Беседовали мы чуть ли не светски, но и по сторонам не забывали поглядывать. Шли вдоль берега - узлов десять, не больше. Двигатель работал ровно, негромко урча. Ветерок.
        - Ага. Полный Георгиевский кавалер, между прочим! Бойцы Щетинкина сражались в Ачинском, Красноярском и Минусинском уездах. Долго бились с колчаковцами генерала Розанова, затем его отряд соединился с партизанским отрядом Кравченко, и Щетинкин стал заместителем командира и начальником штаба объединённой партизанской армии. Совершив 700-километровый переход через тайгу на юг, партизанские силы в сентябре 1919 заняли Минусинск, его отряды и до Енисейска доходили. В 1921 в качестве командира эскадрона помогал революционной Монголии, ловил Унгерна, в финале он две недели гнался за унгерновцами по монгольской степи. Ему монгольский князь пленённого Унгерна, собственно, и передал - велел связать спящего барона и оставить в степи, обеспечивая себе право безопасного выхода из зоны боевых действий. На следующий день партизанский разъезд из отряда Щетинкина подобрал связанного барона.
        - Ого! Того самого Унгерна, автора идеи возрождения империи Чингисхана от Тихого океана до Каспия?
        - По-своему знаменитая личность, - подтвердил командир. - Унгерн происходил из аристократической семьи прибалтийских баронов, добывших себе состояние морским разбоем. Хвастался, что предки его принимали участие во всех легендарных крестовых походах. Один из них погиб в Иерусалиме, где состоял на службе короля Ричарда Львиное Сердце. В XII в. Унгерны были братьями-монахами Тевтонского ордена, другой предое стал знаменитым рыцарем-разбойником, грабивших купцов на больших дорогах. Ещё один красавчик сам был купцом, имел свои корабли на Балтике, а прославился как пират, грабивший английские корабли в Индийском океане. Про себя же барон говорил, что создал в Забайкалье орден буддистских воинов-монахов для борьбы с коммунистами.
        - Прямо роман Дюма!
        Тут в разговор вмешался Потапов.
        - Развели тут романтику. Дюма… Народу он запомнился не романтикой предков, - недовольно проворчал он. - Кровавый был человек, лютый. В Урге барон дал право своим солдатам в течение трех дней безнаказанно убивать всех евреев, подозрительных русских и бурят. Подозрительными стали, естественно, все. А членам Революционного комитета русских граждан в Урге придумали особо страшную казнь: их четвертовали. Вот и представь, как оценивалась роль Щетинкина.
        - Похоже, я один ничего не знаю об этом партизане, - сказал я.
        - Мы в школе проходили, - пожал плечами Иван.
        - То есть, это «Щ» с кубанкой в его честь?
        - Это знак каких-то новоявленных партизан, Миша, - ответил Потапов. - Толком о них ничего неизвестно. Даже не понятно, политическая партия это или общественное движение. Люди их называют «щетиной».
        - Но почему в городе о них ничего не слышно? Я же все газеты прошерстил!
        - Команда сверху, вот почему. Не желают власти о них рассказывать народу, не хотят вытаскивать тему на поверхность, - ответил Кромвель. - А независимые СМИ не могут к ним подобраться, «щетина» скрытная. Я и сам думал, что это банальная пригородная группировка, очередная банда… Теперь, выходит, у нас тут объявились неуловимые мстители. Борцы с режимом, не иначе. Как видишь, они уже начали действовать.
        - И ещё не раз проявятся, - зловеще пообещал наш капитан.
        «Это Енисей, братцы. Красавец! Батюшка… Каждый человек должен вырастить своё счастье, родить семью, построить врагов и побывать на Енисее» - не раз повторял Потапов. И вот я здесь, мне всё интересно. Тем более что впереди ждал городок, в котором мои далёкие предки свили родовое гнездо и достаточно долго его удерживали.
        Ещё немного хода, и унылые техногенные пейзажи окраины технополиса уступили место живописной сибирской природе. Серыми скалистыми обрывами нависли над Енисеем отроги Саян с высоченными горными соснами и лиственницами, вытянувшимися к облакам свечками. Енисей начал петлять, становясь то уже, то шире и образуя настоящие лабиринты островов. То здесь, то там появлялись небольшие фазенды и отдельно стоящие усадьбы покрупней, принадлежащие явно не беднякам. Хорошие причалы, красивые фасады. Отличная мишень для щетинок.
        Вскоре по берегам начали вырастать гористые пейзажи подходов к Атамановской трубе, где Енисей с обеих сторон зажимают скалы. Здесь сибирская река входит в узкий коридор, на правом берегу которого видна железная дорога и арочные порталы расположенных в горе огромных штолен - своеобразных ворот в подземную часть засекреченного ещё в советское время города.
        Это Железногорск, он же Красноярск-26. Здесь находится или находился - кто знает, как оно в этой реальности, - стратегический завод по производству оружейного плутония, шахты и горные переделы. С давних времён существует легенда, что в Красноярске-26 работали преступники - смертники, готовые работать на урановых рудниках, дабы избежать смертного приговора. С воды можно увидеть вентиляционные стволы, столбы освещения и арочные устья штолен. Прибрежная полоса отмечена рядами колючей проволоки, вышками охраны и короткой веткой железной дороги, которая тянется вдоль самой кромки обрыва, ныряя в тоннели, которые уходят далеко вглубь гор. Запретный берег отделён от воды забором с колючей проволокой, есть и сторожевые вышки.
        - Да-да! В девяностых годах много писали про военные сателлиты Красноярска - Красноярск-26 и Красноярск-45, - вспомнил Кромвель, внимательно разглядывая правый берег в бинокль.
        - Как раз во-он за теми сопками они и расположены… - охотно пояснил Потапов, единственный в группе абориген. Скупого пояснения ему было мало, и он разошёлся не на шутку.
        - По всему краю и окрестностям в своё время ходили слухи про целые подземные города, вырубленные вояками на случай затяжной ядерной войны. Естественно, строили эти города зэки, которые по завершению стройки были поголовно расстреляны, это обязательный элемент всех таких легенд. А в этих городах-призраках припрятаны нескончаемые запасы продовольствия на десятилетия автономной жизни, оружие и боеприпасы, медикаменты, и даже системы производства боеприпасов и медикаментов. Распространённая легенда. Даже про далекий северный Норильск рассказывали, что у них прямо в черте города под главной горой спрятан патронный завод... И в каждом таком гигантском схроне несёт последнюю службу похороненный заживо гарнизон обречённых, а все, имеющие к этому отношение, дают подписку под страхом расстрела, родственников берут в заложники.
        - Пипец. Кошмарики, - отреагировал я.
        - Что ты... Так что, никто ничего не знает по сей день, люди, обеспечивающие связь с подземельями, молчат. Бывало, что кто-то убегал. Рассказывали на кухнях о тех, кто ухитрился побывать в таких городах-схронах и умудрился вернуться в мир живых. Ну, мы с пацанами, конечно, пытались туда попасть, прокрасться...
        - Удавалось? - спросил я с интересом.
        - Какое там! Ловили в течение получаса, составляли протоколы и отправляли к родителям на порку.
        Неподалёку находится легендарная «Барыня», самый знаменитый гидрографический знак на Енисее, культовый среди енисейских шкиперов, как раньше называли всех капитанов. Так же называется и скала левого берега на Среднем Шиверском перекате. Никто не знает точно, когда её нарисовали впервые, дело было ещё до революции. Это так называемый водомерный пост. Каждый год речники подкрашивают Барыню, чуть изменяя её по своему вкусу, а изредка и по моде. Но всё по-прежнему достаточно консервативно. Суть очевидна, и описывается она древней присказкой енисейских шкиперов: «Если барыне по…{censored}, пароход пройдет везде» - рисунок наглядно показывает шкиперам уровень воды. Если выше обреза юбки - нормально.
        Следующая «щетинка» обнаружилась на скале неподалёку от «Барыни», на левом берегу, и она была просто огромна. Непонятно. Здесь-то, напротив закрытого участка горно-химического комбината, зачем это рисовать?
        - Опасное местечко, охраннички могли бы и из пулемёта с того берега шарахнуть, они, говорят, тут лютуют! Вон, морды какие злые! - крикнул Паша, показывая вперёд, где четверо мужиков в чёрных комбинезонах пристраивали к скале пару высоких стремянок.
        На спине форменок белели какие-то логотипы с надписью по кругу. Борцы со скальной живописью были вооружены старыми пистолетами-пулемётами ОЦ-02 «Кипарис», а у воды стояли две чёрного цвета надувнушки с подвесными моторами. Заметив приближающийся «Хаски», один из них, по всей видимости, старший команды, снимая короткий, какой-то несуразный ствол с плеча, быстро шагнул к самой воде и яростно махнул рукой, приказывая немедленно отвалить в сторону. Его вытянутое скуластое лицо из-за глубоких теней и впалых щёк казалось похожим на обглоданный мышами череп. Решительный у них старший. И сердитый.
        - Нервные все стали, к лешему послать некого, - проворчал Иван. - Подумаешь, «щетинка», кого ими удивишь?
        Тем не менее, охранники посчитали происшествие существенным и вызвали представителей власти. Сверху для разборок на месте к ним медленно подходила мотолодка «Сарепта» в милицейской окраске. Сидящий в ней сержант имел профессионально недовольный вид, предельно ясно демонстрирующий, что ему всё это наскальное хулиганство совершенно неинтересно. Вот только вызвавшая его на ЧП фирма слишком серьезная, такой вызов игнорировать не получится, придётся оформлять. Милиционер был вооружен автоматом АКСУ. Что-то многовато в этом районе водных назгулов!
        Речная милиция - непривычный для нас институт. Чем они вообще занимаются на реке? Неужели здесь настолько много водных правонарушений, требующих вмешательства особого плавсостава правоохранительных органов? За что взятки берут, ведь это основной способ кормления. В послеперестроечное время у нас рассказывали такой анекдот: «Чем отличается честный милиционер от НЛО? - А ничем. О них много говорят, но никто не знает, что это такое». Наверняка, этот анекдот и здесь в ходу. Я поделился возникшими вопросами с товарищами, но каких-то разумных версий не возникло. Мало данных.
        Парни выглядели абсолютно спокойными, я же всё ещё немного нервничал. Да сих пор чувствую себя неуютно, когда поблизости оказывается человек в полицейском или милицейском мундире.
        «Что делать и чего ожидать извлекателю, если он попадёт в лапы ментов?» - этим важным вопросом быстро задаются все новички, курсанты «Экстры». Да, в большинстве случаев получится откупиться, коррупция здесь чудовищная. Обычную проверку легенда выдержит легко. Не станут менты из-за рядового обывателя напрягать нервные клетки и рыть землю носом. А вот если по какой-то причине начнут копать глубже, то могут проявиться нестыковки, а следом за ними и проблемы. Заподозрив что-то более серьёзное, нежели привычный и понятный им криминал, полиционеры могут сдать добычу смежникам, и госбезопасники быстро вытрясут из жертвы всё, что она знает. Как говорит один мой знакомый, напильник эффективно работает даже по зубным протезам.
        Возможен и другой вариант. Менты, почуяв неуверенность и некую слабину в показаниях, однако, не желая тратить время на раскопки, предложат подозреваемому своеобразный обмен - взять на себя пару-тройку накопившихся в отделе «висяков» и отправиться по среднему сроку к хозяину, чтобы греть шконку где-нибудь в Мордовии или в Норильске. Между прочим, один из инструкторов как-то мельком обмолвился, что такой вариант может быть даже интересен «Экстре», потому что он в чём-то отмывает вымышленную биографию агента. Отсидел срок и вышел на свободу с чистой совестью и новеньким документом. Извлекатель, хоть и иезуитским способом, получает легальную запись в биографии с гербовой печатью этого мира, и в то же время никого особенно не интересует. Подумаешь, сиделец, тут этой «синевы»...
        Самый жёсткий вариант очевиден: попадёшь в местную контору, где уже на второй день расколешься до задницы, вспомнив всё, о чём и не догадывался. Чем такой арест грозит фирме и нашему миру? Практически ничем.
        Даже если госбезопасники или разведка установят один из пунктов перехода между мирами и успешно устранят вахтёров, то ждать возвращения своих агентов им придётся бесконечно. И безрезультатно, даже весточки не будет. Это дорога в один конец, возвращение обычного человека означает гарантированную смерть сразу за чертой Рубежа, с какой бы стороны он не двигался.
        Координаты места я, помучившись для приличия, выдать могу. Методологию отбора пригодных, историю «Экстры» и суть научного открытия - нет, не посвящен. Хоть все зубы наждаком сточи.
        Далее Енисей стал шире, берега расступились, и нашим взорам предстали красивейшие луга, поля, рощи и дикие урманы. «Хаски» наконец-то набрал крейсерскую скорость и буквально полетел над водой, быстро проносясь мимо живописных берегов. Так и двигались до сонного посёлка Язаевка, ни единого живого человека не видно. Но люди там были. Как раз в тот момент, когда последний деревенский дом остался за кормой, в размеренный шум движения катера вклинилось тихое, едва слышное из-за шума нашего двигателя жужжание. Из-за ближнего по правому борту «Хаски» мыска показалась моторная лодка «Казанка» бледно-серого цвета. Оставляя в кильватере белопенные усы, она красиво развернулась и, задрав нос, уверенно двинулась наперерез.
        - Это что ещё за хрен с бугра? - спросил Павел.
        - Рыбинспекция пожаловала, мать их, встречайте… - уверенно и зло заявил Потапов. - Борща с чесночком и пампушками на обеде навернули, стопкой ледяной водочки душу порадовали, закусили, жёнушек за сиськи помацали, можно и поработать. А тут как раз и добыча показалась на незнакомом катере, появился смысл службы.
        На Енисее рыбнадзор одинаково не любят в обоих бренных мирах, есть за что. Но здесь противостояние гораздо жёстче, эмоции горячей, до драк доходит. Берега великой сибирской реки русские люди заселяют уже пятую сотню лет, они ловят рыбу, солят, коптят, вялят... И вдруг им всё это запретили - губернаторский указ.
        - Никакой тебе рыбалки, ни сетью, ни вершей или перемётом, - продолжал злиться Иван. - А удочкой семью не прокормишь, да и денег на жизнь не заработаешь. Кто-то уехал в города, на золотые прииски, легальные и чёрные, на лесоповал, сплав. А остальным как жить, где работать? Рабочих мест нет, и не будет, никто не собирается их создавать. Рыбнадзор ловит нарушителей на скоростных лодках и с вертолётов, отбирает снасти, жестоко штрафует.
        - Откуда знаешь, что инспекция? - поинтересовался Паша.
        - Я же капитан, а не пассажир, - важно пожал плечами Ваня. - Кроме того, товарищ командир, я, как и положено, тщательно готовился к предстоящему рейду, в отличие от некоторых... Эмблема на борту, они, сволочи... Что делать-то? Оторваться могу легко.
        - Почему эмблема такая маленькая? - вместо ответа наш главком, вырабатывая в ходе словесного переброса правильное решение, задал следующий вопрос:
        - И цвет какой-то дурацкий, фиг на воде разглядишь.
        - Для того и сделано, чтобы не заметили. Они любят внезапность, паразиты. Хуже гаишников. Так что делаем, Паша? - уже нервно воскликнул Потапов.
        Он уже успел пару раз подсветить тему, не далее как вчера опять ворчал. Целая структура брошена на борьбу с енисейским мужиком. И очень часто её представители действуют бесчестно, деревенский промысел блокируют, и тут же создают свою карманную артель с хитро полученными квотами. Обиженный и униженный сибиряк то и дело выходит на свою борьбу, против рыбнадзора. Сгоряча - на самосуды с топором, холодно и зло - с охотничьим ружьем.
        И дело тут не только в рыбе, губернские власти стравливают простых людей, ведь инспектор рыбоохраны - чаще всего тот же самый мужик, из одного посёлка, дети в одном классе учатся. В результате каждый житель енисейского бассейна превращён в потенциального правонарушителя, преступника. И те, кто ловят, и те, кого ловят, и те, кто покупают явно или из-под полы... Под постоянным подозрением находятся все, до единого человека. От деревенского босоногого мальчишки до директора крошечной бревенчатой школы. И все волей-неволей нарушают закон. Есть семье нужно? Нужно, Государство поможет? Нет, сам крутись.
        Закон предоставляет льготу и квоту на вылов коренным и малочисленным народам, а русских старожильцев, которых здесь живёт ничуть не больше, словно не замечает. Дурной закон, не для тайги. Вот и копится пренебрежение к нему и раздражение от одного только вида государевых людей. А это опасно для всех. Особенно в тайге... При этом само государство то и дело травит или вообще изводит рыбные запасы в ноль неумелым планированием, проектированием и строительством. А мужик ночью с векшей выходит, крадучись пять раз на шаг оглянется...
        - Отрываемся! Мол, не заметили, не придали значения, - предложил я, но Кромвель решил иначе.
        - Сбавь ход, Иван! - громко приказал он. - Нам тут ещё жить и работать, сходу борзеть не стоит. Посмотрим, какая у них тут рыбинспекция.
        В моторке сидели двое - оба впереди, за новеньким, ещё не помутневшим ветрозащитным стеклом. Среднего возраста крепкие мужики в камуфляжной форме с множеством карманов и с закатанными по локоть рукавами. По виду местные, не ошибся многоопытный Потапов. Отлично откормленные, обветренные, коротко стриженные. Вооружены они были лоснящимися на солнце черными карабинами с длинным магазином и пистолетной рукоятью. Похоже, на Енисее манера показывать имеющийся ствол всем встречным - добрая традиция. В нас, правда, никто не целился, дураков на реке мало, никогда не знаешь, на кого нарвёшься. На «Хаски» рыбинспекторы смотрели с показным равнодушием, без всякого выражения, как и без всякого уважения. Давно отработанная схема и линия поведения «Все - быдло, кроме нас». И это было неприятно, до злости.
        Сразу стало ясно, что главный у них - вон тот жилистый чмырь в солнцезащитных очках-«каплях» на крючковатом носу, нависающим над серой паклей седых усов. Этот привстал. Уперев приклад в бедро и направив ствол в зенит, он лениво жевал пухлыми губами сигаретный фильтр и очень себе нравился. В тонированных китайских стёклах отражалась не холодная енисейская вода, а далёкое южное море... Чем-то на испанца похож. Второй, сытенький кругломордый крепыш с красными прожилками под глазами, остался сидеть за штурвалом.
        Когда новенькая моторка остановились рядом, легонько стукнув бортом о борт катера, главный в рыбнадзорной банде шумно выплюнул окурок в воду и без всякого дружелюбия произнес:
        - Ну, рассказываем, куда рыбачить отправились, что из снастей имеем? Конец прими! - это было сказано уже персонально мне.
        Я стоял на корме, Кромвель вышел из рубки и встал возле двери.
        - Гражданин, алё, конец закрепите! - поторопил меня инспектор. Он говорил, как безусловный начальник, коротко, строго и веско, с хорошо различимой ноткой брезгливого превосходства. Через минуту «Казанка» инспекторов замерла возле правого борта, чуть позади катера.
        Группер всё ещё смотрел куда-то за корму и молчал. Но вовсе не потому, что не знал, чем и как ответить. После длинной паузы он, наконец, отреагировал:
        - Мы не рыбачим.
        - Охотнички, значится, пожаловали? - без промедления спросил рыбинспектор и ехидно ухмыльнулся в сторону напарника.
        Уловив краешком глаза выражение такой эмоции, группер наконец-то повернул голову в сторону слуг речного закона. Как бы нехотя, продолжая смотреть выше голов.
        - Мы не охотники, - интонации в тихом голосе Павла стали сухими и жёсткими, как хорошо высушенный речной песок.
        - А кто же вы тогда? Туристы? - нетерпеливо спросил человек в камуфляже и издевательски хмыкнул.
        Кромвель молчал.
        - Дай, угадаю. Вы знаменитые ихтиологи с правом отбора контрольных образцов ценных видов речной фауны, - сказав это, он посмотрел на напарника, а тот осклабился и издал звук, похожий на смех.
        Опытный, чувствуется знание всех вариантов отмаза.
        Рядом с «Хаски» захлебывался и снова выныривал буй на коротком якоре. Енисейская вода пенилась перед крашеным конусом, а то и смыкалась над ним. Предупреждающе... Но никто из нас этого предупреждения не понял.
        - Что ж, в какой-то мере ихтиологи. Мы на секретном задании, - безмятежно молвил группер, тоже улыбнувшись, но как-то нехорошо, тоже предупреждающе.
        Несколько секунд вокруг было тихо. На реке воцарилось успокаивающее безмолвие. Лишь монотонный писк кровососущих и шелест мелких волн возле бортов.
        - Что ещё за задание? - опрометчиво поинтересовался испанец, схватив правой рукой кормовой леер «Хаски».
        - Понимаешь, командир... - Паша улыбнулся ещё шире. - Если я отвечу на этот вопрос, то вам придётся просидеть в конторе до окончания операции. Пару суток.
        Глаза «испанца» заметно округлились.
        - Да шучу я! Или нет. Короче, мы не рыбачим, времени не имеем. Вроде бы, где-то в рундуке валялся китайский спиннинг, даже не знаю, комплектный или нет. Ты хочешь проверить?
        На лице рыбинспектора не отразилось ни тени сомнения, он сразу попал под гипноз Кромвеля.
        И не только под гипноз.
        Неожиданно он дёрнулся, голова чуть откинулась назад.
        Выходного отверстия пули я не видел, а вот входное на лбу - отлично.
        Кровавые брызги, долетевший хлопок выстрела.
        Чужая мгновенная смерть, как мне показалось, ещё долгих две секунды простояла напротив меня, затем колени «испанца» резко подогнулись, обмякшее тело начало оседать. Кисть на леере разжалась чуть позже, что позволило телу не упасть в Енисей, а сложиться на пайолах служебной «Казанки». А вот винтовка «испанца» возвращаться в лодку не захотела. Красивый чёрный ствол, блеснув на прощанье стеклышком оптики, попрощался с людьми и вертикально ушёл в воду.
        - Су-ука! - истошно заорал второй инспектор, торопливо укладывая свой карабин на ветровое стекло.
        И тут же начал вести беглый огонь по лесистому правому берегу, до которого было метров двести. Идеальное расстояние для правильно пристрелянной винтовки с хорошим оптическим прицелом. Неизвестный стрелок тоже не подкачал, попав по месту первым же патроном. Так что наши с группером инстинктивные приседания на палубе выглядели несколько наивно.
        - Замятин, падла, это ты, я знаю! - продолжал орать инспектор, вставляя второй магазин. - Найдём! Достанем! Под мох пойдёшь, гнида!
        Ответных выстрелов не последовало. Судя по всему, напарник убитого стрелка не интересовал.
        - А вы что тут трётесь?! Валите отсюда нахрен, пока и вам не прилетело!
        - Отвязывай! - не мешкая, скомандовал мне Кромвель. - Ваня, рви дистанцию, уходим!
        За кормой вырос пенный бурун, водомёт работал на полную мощность, «Хаски» быстро набирал скорость. На наших глазах свершилась кровавая речная вендетта. Вот ведь дьявольский случай! Он их ждал в режиме прохождения, готовясь стрелять по движущейся цели, причём с неочевидным результатом. Промахнись - может и одумался бы, успокоился... Но они натурально подставились под точный выстрел, остановив нас в самом опасном для инспекторов месте.
        Мне захотелось сказать что-то типа: «Бог шельму метит», однако я промолчал. Не надо. А вот Ваня не удержался.
        - А я что говорил? - горячо воскликнул он, хлопая ладонями по рулю. - Пару раз конфисковали на пустом месте лодку с мотором, и всё, семью кормить нечем! Они же целой оравой енисейца прессуют!
        Я оглянулся. Инспектор перестал палить по кустам. Стрелок, похоже, уже сел на мотоцикл и узкими тропками удалился от места удачной засады неведомо куда. Преследовать убийцу в одиночку? Глупость, в тайге быстро нарвёшься на пулю. «Казанка» качалась на поднятой нами волне, а человек в ней опустил ствол и замер на лобовом стекле, опустив на него локти и голову.
        Помимо рыбинспекции реку «охраняет» ещё и милиция, но охраняет ли? Катера силовиков, черпая воду бортами, идут в сторону Красноярска. Гружены они осетрами, которых в основном сами же и поймали на отнятые у простых местных рыбаков самоловы.
        Люди находятся в стрессовом состоянии, боятся выезжать на реку, во время массовых облав сидят дома неделями. Вместе с тем такие спецоперации не имеют смысла по причине крайне малого числа задержанных местных и небольшого количества изъятой рыбы запрещённых к лову пород. Командированные спецподразделения ведут борьбу не с организаторами криминальных групп, занимающихся массовым ловом осетровых, тайменя, нельмы, а с местными рыбаками, добывающими рыбу для еды, для личных нужд.
        Фактически местных всеми способами выживают с реки. Власти загоняют людей в безвыходную ситуацию, искусственно делая их браконьерами.
        - Вот и запрессовали до отстрела государевых людей, - буркнул Кромвель. - В общем, весёлый нашей группе достался участок, скучно не будет. Да уж... В Москве как-то поспокойней. Что же тогда на северах творится?
        - Узнаем, командир, узнаем. Рано или поздно на своей шкуре прочувствуем, - тут же пообещал Иван самым зловещим тоном.
        А я лишь молча кивнул.
        Не в то время начался рейд, понедельник день тяжёлый. Хотя всё это вредные суеверия. Как сказал в одной легенде какой-то английский адмирал: «Русские - варварский, отсталый народ. Эти дикие люди на полном серьезе считают, что выходить в море в понедельник плохая примета. Хотя каждый цивилизованный человек прекрасно знает, что плохая примета выходить в море в пятницу...».
        Глава четырнадцатая
        Топливо
        Раньше я не интересовался Енисейском, теперь стыдно. Готовясь к первому заданию и понимая, что обстоятельства могут занести меня и сюда, я выгреб из сети всё, что только смог найти. Прочитал кучу литературы, просмотрел много роликов и документальных очерков. И поэтому имел определённое понятие, что представляет собой этот маленький сибирский городок. В здешней сети материала несоизмеримо меньше. Да и интернет донельзя поганый. Нет, сотовая связь вокруг Красноярска имеется, сложившаяся исторически тройка операторов присутствует, есть конкуренция. Однако функционирует эта связь, как у аргонавтов в старину, или... Ну, как в эпоху дисковых плейеров. Местный интернет отдаёт информацию примерно с той же скоростью, как и в те дни, когда на рабочем столе шипел телефонный модем, никаких нервов не напасешься.
        В космосе летают старые спутники, тянущие к земле невидимые и очень тесные спутниковые каналы, и туда не лезет. Ничего уже не лезет в эти каналы. Не вмещается в эту узость общественный сетевой запрос. Низкая скорость, высокая стоимость мегабайта и крайне ограниченный трафик. Новых запусков практически нет.
        Великолепный храм в Лесосибирске, вставший на месте царской каторжной и ссыльной пересылки, оказался на привычном месте. По-моему, у него и архитектура полностью такая же, как у нас, напоминающая храм Василия Блаженного. Здесь находится самая высокая в губернии колокольня. Высоченные шпили и купола сверкали на солнце золотом, словно огромный мистический маяк. Собственно, так оно и есть - маяк для пребывающих в смятении душ. Их здесь предостаточно. Сегодня Енисейск - одно из любимых мест заезжих путешественников. Его приятная патриархальность, особое очарование старины и уникальной застройки вкупе с благожелательностью местных жителей никого не оставляют равнодушным.
        Не так уж много их осталось, заштатных сонных городков из прошлых веков, исторических местечек, где нет ужасных бетонных термитников массового жилищного строительства, где всё течёт так, как сто или триста лет назад... Здесь куда ни глянь - история, обветшалая, живая, старинные купеческие домики, кирпичные монастырские стены метровой толщины, Говорят, что сохранился даже изгрызенный столб коновязи на площади рынка. К этому столбу и сейчас в базарный день привязывают жеребца с холщовым мешком на морде. Хрупает себе овсом, перебирает ногами, бьет хвостом по лоснящемуся крупу... Не верится, такое надо увидеть самому.
        В 1619 гг. тобольский боярский сын Черкасс Рукин на левом берегу Енисея в двенадцати вёрстах от его притока - Кеми построил Енисейский острог. На протяжении полутора столетий этот город был главными воротами в Восточную Сибирь. Ещё раньше на этом месте существовало так называемое «плотбище» - верфь по артельному производству кочей. Именно такая практика на сибирских реках позволяла не перетаскивать большие и громоздкие кочи по волокам, а собирать их на месте. Покупка коча обходилась тогда минимум в полста рублей, но в случае острого спроса за судно брали и двести, а то и триста рублей - деньги по тому времени просто огромные.
        Ностальгическое «Раньше это был важный город» - в этой фразе заключена вся судьба старинных сибирских городов, которые, будучи во времена освоения Сибири опорными и центральными, к ХХ веку оказались в стороне и уступили столичную роль Красноярску и Новосибирску. Енисейск основали на левом берегу Енисея в полусотне километров ниже устья Ангары в 1619 году тобольские казаки во главе с Максимом Трубчаниновым: «...пошли за волок в тынгусы и Тынгуской острог... ставили». В 1730 -1740 годах сюда из Тобольска ходило более двух десятков 30-тонных судов. В ту же пору здесь проходила августовская ярмарка с пушным отделом - самым большим в Сибири. Суда шли с Оби по Кети до острога Маковский, а дальше до Енисейска на лошадях.
        Сначала будущий центр русской колонизации звался «Тынгуской острог». Поставлен он был чуть ниже впадения Ангары в Енисей. Появление острога можно считать началом планомерного освоения русскими Восточной Сибири. Строительство было связано с выходом русских в район среднего Енисея, где они столкнулись с западными тунгусами, оказавшими им сильное сопротивление и ставшими преградой на пути дальнейшего продвижения на восток. С появлением русских тунгусы теряли свое господство над находящимся у них в зависимости остятским населением левобережья Енисея, которое русские быстро обложили данью, а земли включили в состав Кетского уезда.
        Тунгусы нижнего течения Ангары оказали русским активное сопротивление. Они не только нападали на русских промышленников и сборщиков ясака и грозили перебить всех русских, но и постоянно разоряли остяцкие волости, что наносило урон казне и престижу государства. Так что первые годы существования Енисейского острога его гарнизон был занят «тунгусской проблемой».
        Район оказался богат на пушнину. Как говорили тогда, ясачные тунгусы приходили в Енисейск в собольих шубах, «у других лыжи были подбиты соболями».
        Так возник Енисейск - один из старейших сибирских городов. Он находился в местах плодородных, богатых зверем, рыбой, железом, в самом центре важных водных путей. Благодаря этому город стал крупным промышленным городом, о котором ходили невероятные рассказы и предания. Многое пережил город за свою почти четырёхсотлетнюю историю: расцвет и упадок, пожары и «золотую лихорадку». Енисейск был городом искусных мастеров и политических ссыльных.
        Отсюда отряд енисейских казаков отправился на юг, чтобы на погибель собственному стольному городу поставить на великой сибирской реке крошечную деревянную крепость Красноярск. До конца XVIII века путь из Томска на Иркутск проходил именно через Енисейск, но после того, как Сибирский тракт протянули через Красноярск, началось угасание этого важнейшего городка. Его судьба отчасти сходна с судьбой Томска, которого в 1893 -1896 годах миновал Транссиб. Именно железная дорога превратила малоизвестный Новониколаевск в столичный Новосибирск и лишила Томск центральной роли. Но если первый в Сибири университетский город лишь несколько померк перед гигантским Новосибирском, то с ростом Красноярска Енисейск свою роль утратил фатально.
        Зато он сберёг в себе облик сибирского города XVIII -XIX веков, по сути, став музеем под открытым небом. А ещё Енисейск исторически известен как сибирский Клондайк. Первые золотые россыпи открыли здесь обычные охотники, которые в зобах глухарей то и дело обнаруживали золотые самородки. Здесь есть замечательный краеведческий музей, где особый интерес представляют экспозиции, посвященные историческому периоду, когда Енисейск был одним из ключевых городов Сибири.
        Центральная часть города без существенных изменений сохранилась, там расположены более ста двадцати зданий-памятников. Характерными для архитектуры города являются купола церквей, которых много, высокая и длинная подпорная стенка красивой набережной с высокими деревьями небольшого парка, старинные здания - резиденции купеческих семей, уездное училище и всякие присутственные места. Красив и Успенский собор. От Спасо-Преображенского мужского монастыря фактически остались одни развалины, ныне его восстанавливает Енисейская епархия. Но это у нас. Как здесь дело обстоит, не знаю.
        - Что, Михаил, разволновался немного? - негромко спросил Павел.
        Вздрогнув, я неохотно оторвался от прохладного стекла.
        - Спрашиваешь… Конечно, разволновался. Как-никак родовое гнездо, предки здесь жили. Есть у меня одна мыслишка…
        - Кажется, я догадываюсь, какая. Ты же сам тут ни разу не бывал?
        Я отрицательно качнул головой.
        - Извини, брат, сейчас причалить не сможем, времени нет. Один леший знает, куда наш объект может забраться из Ярцево.
        - Да я понимаю.
        - Если всё пойдёт нормально, и будет результат, то на обратном пути обязательно сюда заскочим. Вот тогда и сбегаешь, найдёшь ты свой родовой дом, - пообещал группер. - Черт, погода портится.
        Значительна роль Енисейска в освоении Енисейского Севера, Таймыра и Арктики вообще. Практически все высокоширотные экспедиции снаряжались в Енисейске. Беринг, Овцын, Прончищев и многие другие первооткрыватели уходили на утлых суденышках из Енисейска. В 1863 году здесь впервые на Енисее был построен пароход.
        Как и у всех городов, больших и малых, у Енисейска есть свои городские легенды. Например, одна из них объясняет, почему деревню, что находится рядом с Енисейском, назвали Кемь. Обычно турист предполагал, что, очевидно, имя появилось от названия одноименной речушки, которая тоже называется Кемь. На что ему отвечают так: Енисейская губерния некогда была первым и главным местом царской ссылки в регионе. В том числе и декабристов. Неугодных отправляли сюда, а уж из Енисейска их могли увезти севернее, в Туруханск и даже к Енисейскому заливу. Поначалу резолюция царя была длинной, «К такой-то матери», если поприличней. А поток ссыльных всё нарастал. Поэтому монарх её рационально сократил: «В КЕМЬ».
        - Ваня, ну, не будь сволочью, хоть чуточку поближе пройди, что ли, да помедленнее! - взмолился я.
        - Нет проблем, братишка, сделаем! - подмигнул мне Потапов. Нос катера, целясь на зелёный дебаркадер с надписью «Енисейск», пошёл влево, а я, захватив камеру, отправился на фотосессию.
        Возле дебаркадера стоял большой пассажирский катер, белоснежный, с синими стрелами на борту. На берегу в ряд выстроились три патрульные машины местной милиции - неубиваемые «Паджеро». Что-то много ментов, наверное, уголовников грузят.
        - Там не только менты пасутся, - поправил меня Потапов, когда я поделился этим соображением.
        - А кто ещё?
        - Тентованый «Урал» видишь? Это машина жандармерии. Главные назгулы прикатили, с чего бы это… Они отдельными уголовниками не занимаются. Знаешь, Михаил, хорошо, что нам сейчас не нужно причаливать.
        - У Ложкина здесь пикап стоит, сто пудов, - выложил я единственный козырь.
        - Не факт, - покачал головой группер.
        - Он вполне мог загнать машину подальше, в Усть-Кемь, Подтёсово и даже Шадрино, не угадаешь, - Ваня тоже отказался вставать на мою сторону. - Связи и знакомства объекта в этом секторе не ясны, как и его транспортные возможности. Так что на водный транспорт Ложкин мог пересесть где угодно.
        Возле Енисейска средняя ширина реки - полтора километра. А дальше будет Анциферовская петля, где Батюшка делает пару плавных изгибов. Русло глубокое, сколько ни вглядывайся - дна не увидишь: это тебе не Ангара. Та хоть и широка, да глубины нет, дно просматривается на перекатах. И в обеих реках вода как слеза, но по оттенку отличается: чистые воды Енисея темнее более мутных ангарских вод. Слившись возле Стрелки, воды эти так и текут на север двумя струями, и пришлая, правобережная, ангарская вода в Енисее намного теплее ледяного коренного потока.
        Оставив город за кормой, «Хаски» бодро вышел на стремнину, исчез пристававший у берега комар. Зато в каюте поселились пауты, таёжные оводы. Самое время в тайге для паута. Огромные гудящие мухи с зелёными глазами липнут к телу и сразу впиваются, Тельце напоминает пчелиное. У них два хоботка. И жалят они ими так, что одинокая корова на окраине городка, не выдержав пытки, легла животом в пыль укатанной дороги вдоль береговой полосы, покаталась по земле, стараясь раздавить паразитов.
        Погода портилась стремительно.
        Низкие свинцово-черные тучи, тянущие за собой стену холодного дождя, наползали с запада. По металлическому корпусу застучали тяжелые, крупные капли. Шквалистый ветер и ливень сплошной стеной отчаянно старались снизить скорость катера. Короткими взрывами оглушал град ледяного гороха, который не сыпался, а буквально бомбил акваторию.
        Безумная картина!
        Прозрачно-белые, крупные ледяные градины, с огромной скоростью вылетающие из черной тучи врезаются в свинцовую воду, поднимая фонтан брызг высотой сантиметров двадцать, обстреливали катер, и, после рикошета, далеко отскакивали во все стороны… Грохот в рубке стоял неимоверный, а вот стёкла с обратным скосом, конструктивно спрятанные от таких ударов, почти не страдали.
        Инстинктивно втянув голову в плечи, я молча наблюдал за буйством стихии. Да уж... Плохо сейчас приходится тем, кто сидит на берегу возле простого костерка и беспомощной, мягкой палатки. Хорошая ткань спасет от потоков воды, но не сможет надежно укрыть от ледовой бомбежки.
        Тем временем шквал поднял волну, поверхность воды вздыбилась белыми барашками, начинался настоящий шторм. А плавание на скорости в шторм - удовольствие, прямо скажем, сомнительное. «Хаски» летел, прижимаясь к левому берегу, где волна была поменьше, тормозил, огибая очередной мыс, рывком входил на прямые участки, срывался с глиссирования на виражах. Уткнувшись широким носом в очередной гребень, катер высоко взлетал на волну, завывая выдернутым из воды водометом, и тут же летел вниз, тяжело шлёпаясь о новую преграду.
        Устав от шума, я вышел на корму, спрятавшись под коротким козырьком.
        Прошли мимо какой-то заброшенной деревеньки.
        Домов совсем мало, почти все избы стоят без крыш, стропила страшновато торчат почерневшими ребрами. Дров и чёрных угольных куч на берегу не видно. Нет дров - нет жителей... Да и лодок всего три. Облезлые, преданные людьми деревянные «душегубки» или «илимки». В стороне одиноко поблескивала «дюралька» с подвесным мотором. Будто кто-то случайно заехал. На кладбище...
        А вот и ещё одна достопримечательность на моей виртуальной карте. Внизу, на береговом песке небольшого залива, у корней небольшой группы берёзок лежал остов какого-то старого деревянного судна, выбросившегося сюда в поисках спасения либо выброшенного крепким штормом. Приличных размеров деревянный скелет лежал далеко от обреза воды, зарывшись изуродованным носом в песок. И всё-таки это несамоходная баржа. Судя по всему, её вытаскивали подальше от последующих штормов, рассчитывая позже приехать и снять, спасти матчасть…
        Не приехали. Или приехали, попробовали было тянуть с помощью трактора и коллективной ругани, да и плюнули, списав судно по акту. Корпус порвали. Нижняя часть ушла в песок более чем на полметра.
        Продолжая линию киля до самого уреза воды, по песку тянулась гигантская борозда, лишь внизу замытая волнами. Трава проросла, а вот деревьев ещё нет. Борозда напоминала след, оставленный мифическим речным чудовищем. Описания таких чудищ встречаются в сказаниях эвенков и народа кето. На худой конец борозду проделали гигантским плугом. Вот только сеятеля не нашлось, да и баржа в этой пашне оказалась мёртвым посевом, только чёрные, хорошо просмоленные рёбра чудовища и остались на виду.
        За годы судоходства на великой сибирской реке более сотни пароходов и теплоходов, барж и плавкранов утонули, были выброшены на берег или сгорели. Жертвами речной стихии становились как новые суда, так и отслужившие. Часть из них до сих пор покоится на каменистом ложе, часть разбросаны по берегам.
        Грустная картина.
        По правому берегу тянулись ряды высоченных сосен, такие называют корабельными. А перед этим глаз радовали берёзовые рощи и обманчиво мрачные ельники. Исторически недавно в русском языке существовало много терминов для обозначения тех или иных лесов. Нынче многие из них подзабыты.
        Стало нормой называть тайгой все густые северные леса с елью, сосной и лиственницей. Однако так называли дремучий лес лишь в Восточной Сибири, в центральных районах России его называли тайболой, а в Западной Сибири - урманом. Опушка леса - это раменье. И сосняки в разных лесах назывались по-разному. Сосновый лес в болотистой низменности - мяндач, а на сухой возвышенности - бор. Сосна, растущая в бору - конда. Это самое лучшее дерево для любого строительства: лёгкое, стройное, и на корню просмоленное. Вот только вызревают кондовые сосны долго, больше трёхсот лет.
        С реками и болотами тоже были нюансы. Пойменные леса по берегам - урёмы. Там, где болото выходит на твердую почву, расположились березовни. Сухие хвойные чащобы посреди болот, полные всякого зверья, называли колки. Привычная всем роща - это сухой лиственный лес близ жилья. Леса на невысокой длинной возвышенности имели особо красивое название - гривы. Глухие, всегда тёмные, неприступные лиственные леса - дебри или дикие урманы. А самое их ядро, где никакому зверю не нравится, - калтусы. Увы, теперь всё это разнообразие и богатство мы, многое забывшие сегодня, называем одним скучным словом - лес.
        Летевшая навстречу катеру мелкая зыбь нервно потрясывала корпус, но не настолько, чтобы возникали неприятные ощущения. Впереди показался старинный, словно из прошлого века, красный буксир с огромной белой трубой и обвешанный со всех сторон автошинами, который тащил за собой гигантский плот. Следом показался ещё один буксир, гораздо крупней и новей, этот шёл без состава. Увидев его Потапов довольно крякнул и легонько хлопнул пальцами по лбу, наглядно показывая, где именно зародилась некая гениальная мысль.
        - Вот он-то нам и нужен, на ловца и зверь бежит! - радостно объявил он через плечо. - Дождь стихает, место вполне подходящее, без свидетелей. Предыдущий не годился, он старый, как Енисейск.
        - Ты чего надумал? - с подозрением спросил Кромвель.
        - Похоже, на абордаж сейчас пойдём, - смело предположил я, неторопливо дожёвывая кусок краковской колбасы.
        - Быстро соображаете, товарищ младший матрос! - немедленно последовала похвала от капитана «Хаски».
        - Абордажной сабли нет, мушкетона тоже, - быстро прикидывал я вслух, - поэтому возьму багорик. Сирень на кичу!
        - Сарынь на кичку... - машинально поправил группер. - Ваня?
        - Подзаправиться нужно. Местные часто берут топливо на буксирах и теплоходах. Дешево и сердито.
        Какое-то время Кромвель помолчал, переваривая услышанное, и тихо спросил:
        - Заправиться?
        - Ну да! Потому и сказал, что предыдущий не подходит, он, похоже, до сих пор на мазуте ползает.
        - Не понял тебя, - нахмурился Павел. - Ты же вчера докладывал, что залил баки по самые пробки!
        - А потом он сам кому-то из деревенских слил! - заржал я. Ну, а что? Колбаса вкусная, настроение отличное. - Короче, парни, абордаж неизбежен.
        - Командир, - вкрадчиво начал Потапов, - смотри, какая картина получается. Залился-то я по пробку... Но ведь часть топлива уже выработали, так? Так. Кстати, жрёт «Хаски» чуть побольше, чем было обещано продавцом. Прикатим в Ярцево, а там выяснится, что объект чухнул ещё куда подальше! На реку Сым, например, а она знаешь, какой длины? Кто знает, сколько нам ещё гоняться за этим зайцем. Беглив он больно. Дать бы ему, когда изловим...
        - Не сыпь мне соль на нервы, - поморщился командир. - Лучше бы группе три Штуки поручили, чем одного такого Ложкина.
        Контору интересуют не только люди - уникальные специалисты, учёные и носители важных государственных и коммерческих секретов. Не меньший интерес для «Экстры» представляю так называемые «Штуки». Собственно, оперативная деятельность «Экстры» и началась с извлечения Штук, а не людей.
        А Штукой может оказаться любой предмет или несколько предметов: бумажные документы или носители любого вида с ценными данными, образцы продукции, плод технологий и сами технологии, приборы, узлы, материалы и вещества. Всего не перечесть. Как не перечесть и вариантов возникновения необходимости изъять и вывезти какую-либо конкретную Штуку. Бывает так, что в нашей реальности ценный прибор или образец был безвозвратно утерян. Сгорел в пожаре, утопили по недомыслию или просто пропал без следов. А здесь он сохранился в целости и сохранности. Лежит себе в архиве или на складе, на даче или в квартире, никому не нужен. Как выдирать ценный груз? Это проблема группера, она решается на месте. Покупкой, взломом, кражей или подкупом.
        После образования группы «Сибирь» задачей первого и второго рейда было поставлено извлечение Особой Штуки. Что это было конкретно, парни до сих пор не знают, в данном случае Штукой оказался небольшой кейс с цифровым замком и пачками запечатанных конвертов. Кромвелю не пришлось использовать отмычки, отвлекать хозяев или охрану. Все решилось пачкой долларов, здесь вообще большинство проблем можно снять иностранной валютой. Очевидно, что со штуками работать гораздо легче, чем с Объектами. Штука не убегает, не уезжает на джипе неведомо куда, она не прячется и не меняет решения. Хотя провозились они изрядно, учитывая подготовительную работу.
        А у нас тут... Какой-то нескончаемый сериал, где в каждой серии появляются новые лица и непредвиденные обстоятельства.
        - Вот я и решил…
        - Разумно, разумно, - пробормотал группер, пригладив ладонью волосы. - Дорого берут?
        - Вдвое от АЗС. Вниз, конечно.
        - Подходи, поговорю, - махнул рукой Павел.
        Наш командир - отличный переговорщик. Он мгновенно устанавливает контакт с любым человеком. Павел умеет внимательно слушать, как профессиональный журналист, но может и заболтать, загипнотизировать, словно заправский экстрасенс. Что ж, на то он и группер.
        По правому борту медленно ползущего буксира «Далдыкан», прижавшись спиной к нагретому металлу, на лавочке сидел матрос. Рядом стояла уставшая драить палубу швабра. Неторопливо затягиваясь сигаретой, матрос пережидал непогоду и с любопытством следил за приближающимся катером.
        - Стенка тёплая, кайфует, - заметил Павел.
        - Что ещё за стенка, пехота? - справедливо возмутился я.
        Гражданскому человеку хочется назвать заднюю поверхность надстройки стеной, однако, это не так. Под надстройками понимают все сооружения на главной палубе, которые идут от борта до борта. С корпусом судна надстройки прочно связаны наружной обшивкой, внутренними выгородками и переборками. Носовая переборка называется фронтальной, кормовая - концевой. Фронтальные переборки, которые подвержены ударам волн и ветровой нагрузке, часто выполнены из листов потолще, а концевые переборки немного тоньше. На фронтальных и концевых переборках установлены вертикальные ребра жесткости, которые присоединены к палубному настилу. Так что никаких стен и даже стенок.
        Терминология, принятая у речников и мореплавателей - образец непримиримого консерватизма. Корабль - военный. А вот суда бывают торговыми, пассажирскими, научными, специальными, вспомогательными, рыболовными, но только не военными. Однако и военные, и гражданские моряки частенько называют свой плавучий дом пароходом, - традиция такая, символ преемственности. И никаких компромиссов.
        Если обычное слово можно заменить на необычное, то на флоте всегда стараются это сделать: не пол, а палуба; не стена, а переборка; не потолок, а подволок; не лестница, а трап. На корабле, как и на судне, поначалу вы непременно будете спотыкаться не о порог, а о комингс. Да не просто спотыкаться, а набивать ссадины и синяки повыше подъёма стопы, на самом болезненном месте, где кость прикрыта лишь кожей, вплоть до характерных шрамов у некоторых из особо удачливых. Потому что чёртов комингс поднят над уровнем палубы сантиметров на тридцать, чтобы вода, порой заливающая палубу, не проникала внутрь надстройки. И если вы не привыкли высоко задирать ногу, перешагивая через этот порог, комингсы быстро научат себя уважать. А если кто-то вздумает проходить в дверной проём, хитро наступая на комингс, то очень скоро так треснется головой о верхний край непривычно низкого проёма, что урок будет усвоен с первого раза, пригибаться он будет инстинктивно, на автомате.
        Впрочем, даже одна и та же вещь в разных местах может называться по-разному. Например, в машинных отделениях употребляется термин не палуба, а настил. Он состоит из отдельных металлических рифленых листов, называемых пайолами, или просто решёток. Дело в том, что под ними проходит масса трубопроводов, скрываются различные клапана, вентили и нижние части многих механизмов. Требуется оперативный доступ.
        Если же название заменить нельзя, то меняется хотя бы ударение: как в словах компас и рапорт. Тем не менее, со временем консерватизм отступает, особенно на самых современных компьютеризированных судах. И кока уже вполне могут назвать поваром.
        Потапов дал малый ход, затем самый малый. В таком режиме «Хаски» идёт практически бесшумно, двигатель еле слышно, водомёт тихо журчит. Кажется, что катер двигается по водной глади сам по себе. А тихоходный толкач-буксир, даже двигаясь по течению, словно стоял на месте, и лишь пенный бурун на носу и разбегающиеся в стороны волны-усы показывали, что движение всё-таки есть.
        - Любезный! - солидным баском крикнул группер - Вы не подскажете усталому путнику, капитан «Далдыкана» нынче на судне?
        Матросик, не вставая, зачем-то притянул к себе швабру. Не оценив юмор Кромвеля, он сделал удивлённые брови, шевельнул кадыком, прокашлялся и поведал:
        - Да куда же он денется с парохода-то? В рубке он.
        - Отлично! - заулыбался Павел. - Не могли бы вы...
        Озвучить просьбу ему не дали. Услышав голоса, на крыло мостика выплыл сам хозяин буксира.
        - В чём дело? Какие проблемы? - недовольно спросил он, внимательно разглядывая катер.
        - Приветствую, господин-товарищ капитан! Никаких проблем. Просто вышло так, что у одного из нас в кармане оказалось некоторое количество долларов, забыл выложить перед поездкой... - с этими словами Кромвель действительно вытащил из нагрудного кармана тонкую пачку баксов. - А зачем они на реке? И на охоте доллары не нужны, даже привыкшим к их наличию москвичам. Друзей сопровождаю, захотели на Енисей посмотреть.
        - Топливо нужно? - опытно сообразил капитан.
        - Так точно! - радостно подтвердил группер. - По ходу движения планы были немного откорректированы, вполне может быть, что потребуется больший запас хода.
        Человек наверху поправил мягкую фуражку синего цвета, досадливо крякнул и ответил с видимым сожалением:
        - Вот сразу день не задался! С самого утра не везло, зараза. Так и знал, что неприятности на этом не закончатся... Я ж сам почти пустой иду! На экономичном режиме. В Подтёсово бункеровщик сломался, плетёмся на остатках в баках. Как бы самому не встать с пустыми баками... А много вам нужно?
        - Литров сто, а лучше сто пятьдесят.
        - Нет, не получится, - развёл руками капитан «Далдыкана», с сожалением глядя на доллары, который Паша и не думал прятать обратно в карман. Потенциального продавца ГСМ можно понять, глупо срывалась выгодная сделка.
        - Ниже по течению стоит большая база геологов, я туда иду. На месте зальюсь полностью, зацеплю баржу со сломанными бульдозерами и потащу в Красноярск на ремонт. Но это долгая история, вы же не будете ждать?
        Теперь уже Кромвель расстроено всплеснул руками.
        - Ну, значит, не судьба... База геологов, говорите? Смотри-ка, работают, молодцы! Значит, не всё так плохо, как порой может показаться.
        - В Пекине, - иронично молвил капитан.
        - Простите?
        - Это же китайские геологи, а не наши. В Пекине не всё так плохо. Наших геологов давно разогнали по биржам труда поганой метлой. Сволочи...
        - Да не может быть! - Паше не пришлось демонстрировать потрясение, всё вышло естественным образом. Мы с Иваном тоже обалдели.
        - Может, может... Вы сами к ним не суйтесь, не дадут они солярки. Китайцы вообще стараются контактировать с местными как можно реже... А как там в вашей Москве, много узкоглазых?
        - Что? - вздрогнул переваривавший такие новости Кромвель. - А-а... Нет, китайцев там не видно. Зато немцы, французы и британцы на каждом углу.
        - Слетаются в стаю, стервятники, - тяжело вздохнул капитан. - Вот что я вам посоветую. Чуть ниже по левой стороне ближе к берегу будет стоять на якоре судно-сборщик с дополнительным утилизационным модулем. Они испытывают новую мусоросжигающую установку. Проект важный, начальство из пароходства носится с ним, как с писаной торбой, ресурсов для этого сборщика не жалеет. А уж я с Васильича коньячком возьму за подгон клиента.
        - Значит, не такой уж плохой день! - опять расцвёл группер.
        Я думал, что на этом всё закончится, однако Павел, завершив деловую часть, сворачивать беседу не торопился. Легко и непринуждённо переводя разговор на вольные темы, он продолжил общение, устанавливая важный контакт на будущее. Действительно, нам тут ещё работать и работать.
        На отходе Потапов, быстро набирая ход, дал короткий сигнал приветствия, на что «Далдыкан» откликнулся оглушительным басовитым гудком, заставивший экипаж «Хаски» вздрогнуть. Всё-таки, толкач-буксир это сила!
        Дикая вещь.
        Глава пятнадцатая
        Мусор
        В проплывающей мимо зелёной стене тайги уже вспыхивали жёлтые пятна, осень скоро... Чудесная здесь будет осень. Знаете, есть такая пауза в здешних погодах, когда лето уже уходит, а небесные хляби ещё не разверзлись. Вот так и сейчас. Очень скоро на ветвях огненно-рыжих лиственниц начнет под затяжными дождями рваться нежная паутинка августа. Солнышко, казалось бы, ещё греет лицо, но затылок уже холодит легкий ветерок, а воздух становится прозрачным и далёкие дали вдруг становятся объёмными, и тогда они приближаются без оптики в руках, словно шагая навстречу путнику. Природа гораздо сильней реагирует не на широту местности, а на средние температуры по сезонам.
        Глядя на географическую карту, можно подумать, что Красноярск расположен на юге - провоцирует широтная протяжённость огромного края с выступом полуострова Таймыр. На самом деле главный губернский город расположен на широте Москвы, Владимира, Нижнего Новгорода, Казани, Копенгагена, Эдинбурга и Глазго. Средняя полоса.
        И, тем не менее, здесь всегда чувствуется дыхание Севера. Здесь точно не как в Глазго. Западный обыватель чаще всего ассоциирует севера с раскрученной с помощью книг и фильмов Аляски, подавляющая часть которой находится ниже линии Северного полярного круга, это вообще не Заполярье. И тут вполне уместна цитата из Льва Гумилёва, в своё время отсидевшего в Норильлаге: «Когда, после взятия Берлина, я беседовал с немецким физиком и рассказывал ему про Таймыр, он попробовал сопоставить мой рассказ с сочинениями Джека Лондона. Я возмутился и вскричал: «Alaska ist Kurort!» И действительно, изотерма Аляски проходит через Байкал, а более красивого и благодатного места я в жизни не видел».
        Так что не надо тут про Аляску, в Сибири всё серьёзней и круче.
        Какое-то время за штурвалом «Хаски» не без удовольствия стоял я, хотя Потапов выглядел вполне бодрым, словно каким-то образом уже сумел отдохнуть. Следом в кресло рулевого уселся группер. Устал, не устал - нужно меняться, тело затекает, реакция снижается, внимание падает.
        Ну и прёт же этот катерок! Порой по бортам мелькали моторные лодки, я даже не успевал разглядеть тихоходов в режиме скоростного пробега… У малых скоростей есть свои прелести. Большие скорости отвлекают, мешают смотреть на окружающее, и ценных впечатлений пути остаётся гораздо меньше.
        Никто меня не обманул, ни живые люди, рассказывающие о Енисее-Батюшке, ни статьи из интернета. Эта река прекрасна. Мимо пролетали замечательные пейзажи. Стая толстых белых чаек бесшумно пересекла курс, перестраиваясь на лету. Я следил за птицами, пока те не исчезли в сером с золотом небе. Около правого берега острова резала воду маленькая яхта с бело-синим гротом и белым стакселем, издалека похожая обводами на большую байдарку. Вдалеке вспыхивали странные блики - это навстречу шли две одинаковые моторные лодки, их дюралевые корпуса светились даже в пасмурную погоду. Затем показались две двухместные байдарки - старые добрые «Таймени». Они встали носом к нам, но бурлящий шлейф водомета «Хаски» развернул их по течению.
        Уж извините, ребята, торопимся!
        Без сборщиков водному транспорту никак, они работают в акваториях всех больших рек, в морфлоте - в портах. Страшно представить, что творилась бы на водоёмах, начни капитаны валить мусор за борт. Поэтому с началом навигации на всем протяжении Енисея выставляются суда-сборщики Енисейского речного пароходства. Этот флот снабжен оборудованием и материалами для сбора отходов и подсланевых вод с судов, а так же сбора нефтяных загрязнений с поверхностей рек, в соответствии с требованиями природоохранного законодательства.
        Интенсивная и качественная работа сборщиков требует четкой организации системы обслуживания и надлежащей подготовки флота к такому обслуживанию. Технология приемки мусора предполагает его накопление на обслуживаемом судне в полиэтиленовых мешках, которые перегружаются на палубу сборщика, укладываются в стандартные контейнеры с последующей их выгрузкой портовым краном на берег и вывозкой специализированным автотранспортом на городские полигоны.
        В плавании матросы всех судов собирают мусор сначала в баки, а затем в мешки, которые складируют на корме. Пароход подходит к сборщику в положенном месте, где мусор перегружают, это называется санитарная остановка. Если вы плывёте на пассажирском лайнере, то встреча со сборщиком становится настоящим событием, зеваки вываливают на палубу. Сборщики бывают разные. Переделанные из больших буксиров и сухогрузов, они, по сути, просто накопители. Но есть комплексы и посерьёзней, именно к такому отправил нас капитан «Далдыкана».
        На левом берегу показалась крытая рубероидом крыша очередного домика и маленькая банька категории «по-чёрному» - большой фанерный короб с окном из полиэтиленовой пленки, и обложенным камнями кострищем внутри. Камни следовало раскалить и поливать водой… На столетия постройка, капитальная. Изба рублена из лиственницы, «вечного дерева», на лиственничных сваях стоит Венеция. И стоять в солёной воде морёное дерево будет даже тогда, когда сам город исчезнет с лица земли.
        Два окошка. В одно из них свет почти не проникает, так как ветви лиственниц закрыли стекло, плотно обступив левую часть стены, в которой окна и были прорублены. Правее её тайга становилась погуще. Бурелом, небольшие болотца и россыпи камней на густых разноцветных мшаниках. Ниточка чистой воды вьется по бурой, вязкой почве: ручей медленно течет к большой реке. Рыбы здесь должно быть больше, у такого ручья с чистой водой они всегда собираются.
        Уютное местечко. Одно из тех, где мы штопаем душу, как говорит один мой старый знакомый. Мне отчаянно захотелось опустить застывшие без движения ноги в горячую воду. Я остро вспомнил чудодейственную силу горячей ванны и крепкого кофе после нее, - сразу и мысли, и нервы успокоишь.
        А впереди, в полусотне метров от берега Енисея, на якорях стояла целая система, состоящая из сцепки старого лихтера-накопителя, небольшой самоходки и плавучего жилого корпуса. Это и есть экспериментальная станция по сжиганию мусора. Из чёрной трубы реактора выходила жидкая струя сизого дыма. Либо новая чудо-печка работала на самой малой мощности, либо эффективность установки, собранной местными умельцами, действительно высока. К борту была пришвартована старая обшарпанная моторная лодка «Казанка-М» с булями - специальными наростами по бортам, средством повышения остойчивости. На транце висел не по рангу мощный мотор «Ямаха» с прилично помятым кожухом, странный комплект, для самоубийц.
        От миделя до кормы - место для складирования мешков с мусором, их совсем немного, сжигает. Два крана с хорошим вылетом стрелы на судне, ещё пара таких же установлена на утилизационном модуле. Там тоже есть ряды мешков. За стёклами ходовой рубки на верёвке повисла гирлянда вяленой рыбы, на корме модуля сушится бельё. Настоящий хутор на воде, да и только. Компактное плавучее хозяйство, всю навигацию стоящее посреди реки и обслуживающее весь остальной речной флот. Как я понял, в свободное от работы время жизнь на судах-сборщиках идёт размеренно и неторопливо. Экипаж занят своими неспешными житейскими делами: люди ходят на моторке в протоки за рыбой, а улов коптится и хранится прямо рядом с рубкой.
        - Странно. Должен же быть хотя бы наблюдатель, вахтенный... В рубке никого не видно, - буднично доложил Потапов, глядя в бинокль. И тут же добавил уже совершенно другим тоном:
        - Ну, вот... Парни, там, похоже, труп на палубе! Правый борт!
        - Самый малый! - резко отдал команду группер. - Дай бинокль. Так... Действительно. Лежит ничком. И без движения.
        Иван, глядя на Кромвеля с недоумением, хмыкнул, вздохнул и взял с полки второй бинокль чуть поменьше.
        - Может, он просто пьяный в уматину? - неуверенно предположил Ваня.
        - Глупости говоришь, - резко ответил ему Кромвель, - флот это флот, порядок всегда есть. Нет, там что-то хреновое произошло... А дверь в рубку открыта!
        - И что? - повернулся к нему Потапов, не понимающий, что ему в этой ситуации нужно делать.
        - Подходим, что ещё. За тем и шли. Там и узнаем, что за беда случилась. Сбавляй ход, - распорядился Кромвель, оглядываясь вокруг в поисках опасности. На всякий случай.
        Вот тут уже я, что называется, окончательно «воткнулся» и произнес те слова, что и стоило бы сказать сразу:
        - Твою мать…
        Стали слышны звуки музыки, которые становились всё громче и громче. Диско из девяностых
        - Танцы на борту! С бухлом. Композиция «Мусор над водой».
        - Не паясничай, Михаил, - осадил меня группер.
        Третьего бинокля для моей скромной персоны на борту не нашлось. Молча отодвинув в сторону форточку бокового окна, я высунулся под быстро слабеющий встречный поток и поднес к глазам ладонь козырьком. Влез обратно, от души выматерился подлиннее и рявкнул, изрядно напугав напарников:
        - Беру свои слова обратно, криминал, бляха! Там кровища, похоже, на металле потёки! И никто к телу не подходит.
        - Мальчишка какой-то на корме! - первым заметил живого члена экипажа сборщика Потапов. - Смотрите, возле этой адской катушки с тросами, напротив двери. Вроде бы, такие катушки брашпилем называют.
        - Не, Ваня, брашпиль это нечто другое... Что он там семафорит, не пойму что-то, - недовольно скривился группер, опуская оптику и протирая глаза.
        - Дай-ка! - я бесцеремонно вырвал у него бинокль. - У меня зрение молодое, орлиное. Тэк-с...
        Парнишка лет двенадцати, коротко стриженный, чем-то удивительно похожий на Путина в юном возрасте, циклично повторял набор из трёх жестов. Показывал за спину в сторону высокой рубки, затем указательным пальцем в сторону берега, после чего подносил его к сомкнутым кубам.
        - Перевожу. Что-то экстремальное случилось на мостике. Но на глаза показываться не следует. Предлагает заходить с левого борта, от берега. Двигаться тихо, не шуметь.
        Видя, что группер молчит, уставившись в какую-то точку на палубе судна-сборщика, Иван осторожно поинтересовался:
        - Паша, это наше дело?
        - Нет, - быстро ответил командир. Опустив бинокль, он вопросительно посмотрел на Потапова, но тот торопливо затряс щеками и грустно молвил:
        - Я не люблю такие приключения.
        После этого Кромвель немного помолчал, что-то прикидывая, и заключил совершенно по-русски:
        - Дело не наше. Но мы шли сюда, и уже потому причастны. Поэтому подходим, парни, подходим. Должен же кто-то им помочь.
        Вот так всегда происходит в нашей огромной стране. Дело вроде бы и не наше, западные державы и прочие хитрые страны рационально отстраняются от чужой проблемы, а мы вдруг начинаем помогать. В характере это у нас, что ли? И идёт русский парень в чужой край, то с гуманитарной помощью, то с медицинской, а то и с автоматом Калашникова в руках. И помогает чужим людям, мало того, что порой без последующей благодарности, так ещё и свои нытики дураком обзовут.
        Потапов улыбнулся, быстро почесав пятернёй лысую голову в том месте, где на отрастающей щетине красовался кривой шрам - метка, оставшаяся после лютой групповой драки. Что-то оброс наш Фантомас, обрить бы надо.
        Катер пополз влево. Вскоре стало ясно, почему семафорщик настойчиво отгонял нас именно к левому, невидимому со стороны Енисея борту. Последние порывы утихающего ветра нет-нет, да будоражили водную гладь, разбрасывая пятна поблёскивающей ряби. Дым из «мусорной» трубы прибивало к реке, клубы проходили прямо возле окон рубки. Значит, с этой стороны нас и заметить сложней. Чёрт побери, да что там происходит?
        «Хаски» коснулся привальной доски без толчка и юный семафорщик-конспиролог ужом скользнул к нам, вытянул загорелые, все в старых и свежих царапинах, руки, приготовился к швартовке.
        - Ваня. Ты остаешься, будешь страховать нас снизу.
        - Как всегда, мог бы и не говорить, - недовольно пробурчал Потапов.
        - Страховать! А то и прикрывать, - окончательно раскидал роли Павел. - Осипенко, за мной!
        А я что, я всегда готов к труду и обороне, дробовик уже извлечён и проверен. Лишним не будет. На борту мы сразу направились к концевой переборке надстройки.
        - Как тебя зовут? - командир остановился напротив пацана, положил руку на плечо и взглянул ему в глаза.
        - Николаем, кличут, дяденька. Коля Брагин я, - прошептал напуганный мальчишка, чуть не захлебываясь от слёз. Было видно, как его потряхивает от пережитого страха.
        - Спокойно, Коля, спокойно… Ты настоящий молодец, правильные сигналы подавал. Рассказывай всё по порядку, - тихо приказал группер, присаживаясь перед Николаем на корточки.
        - Напали на нас! - громко выпалил мальчишка, и Паша тут же захлопнул детский рот ладонью в перчатке.
        - Больше не кричим, - напомнил он строго, - давай по порядку. Подыши глубоко, успокойся. Договорились? Меня можешь называть дядей Пашей.
        - Судно захвачено, капитан, получается, в заложниках, - с трудом произнёс Коля, перед этим сделав несколько глубоких вдохов.
        - Ух ты! Прямо как в кино. Что за пираты? - группер сделал вид, что не заметил мальчишеского страха.
        - Не, пираты, они не такие, пираты они другие… - с детской непосредственностью возразил пацаненок, мысленно тоже вспомнив что-то кинематографическое.
        Однако Кромвель не поддержал это направление в рассказе, его больше интересовало другое:
        - Кто же тогда? - прервал он юнгу.
        - Партизаны, вот кто! Щетина проклятая! - с непреклонной твердостью заявил юнга Коля Брагин.
        Командир значительно посмотрел на меня, словно перебрасывая своё недоумение подчиненному, пусть он переваривает. А шефу некогда.
        Дикость какая-то, зачем щетине захватывать какой-то сборщик?
        - Миша, правый борт под контроль, - распорядился Павел. Выполняя команду, я осторожно двинулся вправо, чтобы выглянуть за угол надстройки, а командир жестами показал Потапову, чтобы он держал на прицеле пистолета правый борт судна. После чего Павел опять обратился к единственному из обнаруженных нами живых членов экипажа:
        - Ты ничего не перепутал? - переспросил он.
        - Так он же сам сказал!
        - Как всё происходило?
        - Капитан был в рубке, Богданов - на модуле с реактором, что-то в подающем механизме печки чинил. А я на баке книжку читал, «Приключения Тома Сойера». Когда они подошли на «Казанке», подумал, что это местные шакалят, из деревни или с заимки какой-нибудь. Вечно им что-то нужно, бездельникам, - по-взрослому проворчал Николай.
        - Богданов это...
        - Матрос, он часто механику помогает. Они и рыбачат вместе.
        - Сколько их?
        - Вдвоём пожаловали.
        - Сейчас они в рубке?
        - Там один, он у них главный, походу. На нём кожаный жилет, чёрный, с кармашками. Китайцы такие продают на рынке. На голове шлемофон, как у танкистов, на лбу белые цифры. Ноль, пять, семь.
        - Наблюдательный! А второй?
        - Да вот же он, на палубе лежит! - мальчик дёрнулся, желая высунуться и показать на труп, но Павел успел схватить его за рукав.
        - Тихо, тихо. Так это не ваш? Хм-м... Кто его сминусовал?
        - Главарь и застрелил! - понижая голос, зачастил рассказчик. - Как только они на палубу поднялись, так сразу начали собачиться. Я весь базар не слышал, вроде бы тот, что на палубе, утопил в реке мешочек с какой-то крутой дурью. Начали ругаться, толкаться, а затем главарь выхватил наган, и - бац!
        - А ты что?
        - Я сразу пригнулся за мешками, испугался очень... - чуть ли не виновато молвил пацан.
        - Испугаешься в такой ситуации. Дальше?
        - Ну, тут и Васильич выскочил, и Богданов прибежал, начал спрашивать, кто они такие и что тут происходит... Тогда партизан опять выстрелил из нагана ему в ногу. Богданов тоже упал. А капитан - в рубку, к рации.
        - Капитана как зовут? - Кромвель прихлопнул на шее комара и по-пижонски вытер ладонь вытащенным из кармана белоснежным платком. А штанины на что?
        - Васильича? Щеглов. Щеглов Федор Васильевич. Только не успел он, этот гад поднял с палубы карабин и помчался за ним наверх.
        - У него ещё и карабин есть? Какой?
        - СКС, я из такого же стрелял недавно, запомнил. Он его у убитого взял.
        - Понятно... А музыка?
        - Так он же гашёный! Обкуренный или обколотый. Музыки ему захотелось, заставил включить станцию на FM-канале, здесь сигнал ещё добивает из Подтёсово. Выбрал что-то стрёмное, и на полную громкость.
        - Раненый?
        - В кубрике он, я ему помог добраться, рану перевязать.
        Кромвель от досады сплюнул, нарушая все этические правила. Сейчас не до этики.
        - Серьёзное ранение?
        Николай растерянно пожал плечами.
        - Вот тут, смотрите, сбоку, - показал он место на правом бедре. - Кровь сперва текла, но мы зажали. Я ему аптечку принёс. И воду.
        - Он в сознании?
        Николай кивнул.
        - Ладно, посмотрим. Скажи, капитан каким трапом чаще пользуется?
        - Только правым ходит, левый сейчас закрыт. Там двух ступенек нет, механик не успел новые приварить. Послезавтра собирался. У нас старый пароход, вечно что-то ломается.
        - Ясно. Николай Брагин, ты просто молодец, - повторил Командир. - Это весь ваш экипаж?
        Мальчик торопливо помотал головой.
        -- Нет, конечно, механик с ещё одним матросом на «обушке» в Подтёсово поехали, им запчасти должны привести. Послезавтра утром должны вернуться.
        Группер, укладывая в голове всё услышанное, немного помолчал.
        - Коля, сам-то как думаешь, что там происходит, звуки какие-нибудь слышал?
        - Мне и думать не надо, я видел и слышал. Щетина сидит на полу, машет наганом и рассказывает капитану какие-то сказки, иногда требует наркоты и баксы. Васильича он тоже усадил. Партизан тощий, длинный. Кроссовки разваливаются, носки видно. Губастый какой-то... Передние зубы сверху выбиты. К нижней губе окурок слюной прилепил, как у шпаны. Сейчас у нас уже никто папиросы не курит, а у этого «Беломор».
        - Ты что, подкрадывался к ним? - нахмурился Кромвель.
        - Вот ещё, мне пожить охота! Сами позвали. Сначала Васильич крикнул, а потом и бандюган этот, велели метнуться в капитанскую каюту и принести щетине коньяк, там полбутылки было. Пригнулся под окном, я же маленький, послушал, заглянул, поставил бутылку на пол, и дёру!
        Разве нужно на такое подписывать ребёнка? Растерялся капитан, не помог ему стаж честной гражданской работы.
        Если человек не служит в полицейских структурах, не является профессиональным юристом или членом преступного сообщества, то ему чрезвычайно сложно осознать, что грань преступного мира проходит рядом с его обыденным существованием. И в любой момент организованный злой умысел может легко поломать жизненные планы мирного человека. Вроде бы, по-житейски он всё делает правильно, по плохим районам вечерами в одиночку не ходит, в конфликты не вступает, не провоцирует уличные разборки, всячески дистанцируясь от любого криминала.
        А потом криминал всё-таки приходит. Неожиданно, зло и беспощадно.
        - Рисковый ты парень, - без всякого одобрения оценил операцию Николая группер.
        - Жизнь такая, - пытаясь бодриться, выдавил пацан.
        - Ясно, - значительно сказал Кром, прислушиваясь к звукам музыки. - Ну, похоже, они там надёжно заняты песнями.
        - Что командир, работаем? - не выдержал я. Сколько можно ждать.
        Если всё сделать аккуратно, правильно, то работы минут на пять. Грохнуть эту сволочь без лишних слов, и всех дел. Никаких рефлексий я не испытывал, психологическая подготовка у нас была отменная, с группой настоящие спецы работали. Пристрелю, не задумываясь. А уж с такой ненавистью, которую сейчас приходится искусственно гасить... Но сейчас эмоции не нужны.
        - Справа идём?
        - Здесь тоже можно подняться, - вместо группера поторопился ответить мне Николай. - На крышу, и сразу за трубу.
        Я с сомнением поглядел на многократно крашеный металл переборки с жирными каплями-потёками. Судно готовили к навигации, по весне в очередной раз красили, и краска внутри капель ещё не везде высохла полностью. Обязательно вымажусь.
        Трубы какие-то, крепления спасательного круга, тяжёлые латунные кольца двух небольших иллюминаторов, ручка двери...
        - Точно?
        - Здесь же штыри, дяденька! Смотрите! Вот тут и тут. Я там загорать люблю. Это легко. Ставите ногу сюда, рукой за трубу, потом... Сейчас покажу, - мальчишка отстранил Кромвеля и ящерицей прошёл по переборке, карабкаясь наверх быстро и ловко.
        - Ну, спасибо, инструктор, - хмыкнул я, уже поймав легкую адреналиновую дрожь. Секунду подумав, заменил в магазине два первых картечных патрона пулевыми. Картечью бить нежелательно, капитана задену. А если начнётся беготня с прятками, то и картечные подоспеют.
        - Дробовик подержи, Коля, чтобы не звякнул.
        - Рации не включаем. Неизвестно, какая аппаратура на главном посту активирована, и что они могут прослушивать. Карабкайся, найдись в обстановке, выбери позицию. Я по трапу пойду через... Через семь минут, - глянув на циферблат, решил Кромвель. - С двух сторон его зажмём. Никаких переговоров, ты отвлекаешь, я валю.
        Я полностью повторил порядок движения юного наставника и быстро оказался на крыше, сразу перекатившись так, чтобы укрыться за широкой трубой с косым срезом и синей полосой.
        - Ствол подай, Коля, - прошипел я вниз, забирая свой Remington 1100. Посмотрел на напряжённое лицо Вани Потапова, целящегося из своего ТТ с кормы катера. Не влепил бы мне в затылок, если бодрый движняк начнётся. Пока лучше не вставать.
        - И спрячься где-нибудь получше, Коля, чтобы шальной пулей не задело, не высовывайся пока... Мы быстро, - напоследок строго сказал Кромвель и совсем другим тоном добавил: - Эх, в такой красоте, и воевать!
        Я тоже оглянулся вокруг.
        Даже здесь и сейчас Енисей был обморочно прекрасен. И богат. По всем показателям это образцовая, идеальная сибирская река. Здесь имеется всё: широкие плесы, острова и бурные пороги, горы и долины, бесконечная тайга, непуганые звери и птицы, отличная рыбалка.
        Есть и места для удивительных приключений.
        Свободного пространства наверху оказалось предостаточно, впятером можно загорать, не мешая друг другу. Застройка минимальная. Дымовая труба овального сечения и выходы вентиляционных коробов. Мачта, прожектора, радар с крутящейся антенной и радиоантенны, ходовые огни - на крыше рубке. Я на четвереньках перебежал к задней переборке ходовой рубки и замер там, оценивая обстановку вокруг. Музыка, вырывающаяся из стального корпуса старого громкоговорителя, раздражающе пищала высокими частотами, заглушая возможный неосторожный шум.
        День неторопливо уходил на запад. Ещё недавно чистое предосеннее небо начало постепенно меркнуть. Тёмный ельник, местами подступающий почти к самой воде, насупился, насторожился, а по зыбкой глади Енисея беззвучно заскользили белыми тенями клочья начинающего нарождаться тумана. Река задышала промозглостью и северным холодом. Небо на западе окрашивалось в оранжевое, солнце, словно погонявшее тучи на восток, меняло цвет. Грешно воевать среди красот библейского рая. Но мы повоюем, раз больше некому.
        Выглянул справа.
        Кромвель лежал на ступеньках трапа, сплюснутый, как крокодил после прохода асфальтового катка. Затем я осторожно высунул голову над стеклом и тут же спрятался. Так, партизан действительно сидит на полу, спиной ко мне. Револьвер пляшет стволом вперёд, зажат в левой руке, левша, что ли? В правой трепетала сорванная с верёвки вяленая рыбина, которой партизан размахивал в такт мелодии. Рядом наполовину пустая бутылка.
        Раздался какой-то стук, я выглянул ещё разок, уже представляя, как это можно сделать безопасно. Бандит перевернул револьвер стволом к себе и с силой принялся колотить рукоятью по сушёной рыбьей голове. Да он же невменяемый!
        Капитан тоже сидел на полу. Глаза пожилого человека были устало прикрыты, правой рукой он держался за сердце. Плохо дело.
        Я пальцами показал Паше знак ОК, жестами подтвердил диспозицию. В ответ командир кивнул, чуть приподнялся, вытянул вверх указательный палец и сжал его, словно нажимая на спусковой крючок. Стрелять в воздух? Ну да, при таком музоне стук по стеклу не возбудит гашёного наркотой и алкоголем партизана.
        Вернулся. Потапов энергично показывал ладонью, чтобы я в этом месте высоко не вставал. Да уж не встану!
        Ба-бах!
        Оглушительный выстрел, и я перелетел к углу, уходя с возможной директрисы.
        Три метра, отделяющие его от открытой двери, группер преодолел за одно мгновение, остановился в проёме и тут же произвёл образцовый Double Tap - два выстрела, сделанные с одного прицеливания. Оружие направлено на мишень, прицеливание выполнено - и тогда на спусковой крючок нажимают два раза так быстро, как может двигаться указательный палец. Попыток корректировки прицела перед вторым выстрелом не делается. Теоретически, на близкой дистанции отдача не отклонит вторую пулю слишком далеко от первой. В этом отличие от использования техники контролируемых пар, когда стрелок прицеливается для выполнения первого выстрела, нажимает на спуск, ждёт, пока ствол не вернётся в приемлемую позицию, и стреляет второй раз.
        Павел решил не ждать.
        Когда я выпрямился, тело захватчика, разворачиваясь вокруг оси, уже падало. Входные отверстия от двух пуль закрыли белые цифры на лбу.
        Капитан на карачках вылетел на противоположное крыло мостика, а Павел ещё раз поднял пистолет для контрольного выстрела, но стрелять не стал. Достаточно. И грязи меньше будет.
        - Ваня, бери пацана и дуй к раненому! - заорал я во всё горло, быстро обернувшись в сторону нашего катера.
        Закончена операция. Я подошёл к пульту и вырубил эту адскую какофонию, наконец-то вокруг стало тихо. На правом крыле мостика Павел, нагнувшись, положил руку на плечо старого капитана и что-то шептал ему на ухо. А тот, взбив дрожащими пальцами седину на трясущейся голове, беззвучно заплакал.
        - Всё, Федор Васильевич, отбили судно, можно вставать осторожненько, - уже громче сказал Кромвель.
        Щеглов сокрушенно махнул рукой и полез в нагрудный карман куртки за сигаретой. Пошатываясь, он прошёл через рубку на правое крыло к трапу, прикурил, по давней привычке старательно закрываясь от несуществующего ветра, и тихо сказал:
        - Спасибо, ребятушки. Век не забуду. Это ж… Как обухом по голове.
        Кромвель встал рядом, перегнулся через леера, посмотрел на падающий в реку пепел и задумчиво произнес:
        - Мы, знаете ли, тем более не ожидали. Не в кино снимаемся, как-то не хочется в столь красивых местах омрачать путешествие нежелательными приключениями или непродуманными авантюрами.
        Он нервно зевнул, вытащил из серебристого алюминиевого футляра и закурил дорогую кубинскую сигару, щелкнув бензиновой зажигалкой ZIPPO, после чего с показной неторопливостью застегнул две верхние пуговицы камуфляжной куртки с закатанными до локтей рукавами. Редко можно увидеть, как наш командир курит.
        Капитан сборщика, с интересом наблюдая за его манипуляциями, выпустил вверх струйку дыма, вздохнул тяжко, аккуратно сделал последнюю затяжку и щелчком загнал окурок в проплывающее мимо кольцо водоворота. Да, нынче не до этики.
        Лесистые берега скорбно смотрели на окончание очередной истории, развернувшейся перед ними трагедии. Сколько они видели всякого с того момента, как первая долблёная лодка вынесла в эти холодные воды первого человека с гарпуном…
        Здесь лёгкие долблёнки-ветки и берестянки тонули, исчезали в сыром тумане, гнили по диким берегам, как и длинные многовёсельные лодки Киргизского каганата, а позже и дощаники русских промысловиков. Их сжигали, рубили топорами на порогах, они внезапно взрывались и горели от прямых щелчков сухих молний, их давило в каменных тисках. Лед кромсал деревянные и стальные борта, с силой заталкивая кричащих людей под себя, холод морозил намертво кровь мокрых тел, добивая и их.
        Береговое пиратство, набеги, межплеменные стычки, людоедство, сумасшествие, предательство, глупость и ревность… Всё случалось, всё нашло своё место в сложной истории этих земель.
        Ничем не удивить Енисей.
        - Хороший у него был шлемофон, однако, рубка почти не испачкалась. И стёкла целы, - констатировал Кромвель, прерывая затянувшееся молчание и вытаскивая из кармана «Моторолу». - Фантомас, подходи в рубку. Осмотри всё тут, - распорядился он.
        Башка что-то заболела, намахнуть бы сейчас таблетку аспирина. Да только лень идти за аптечкой, потерплю.
        - Николай, постой, - остановил я за рукав проходящего мимо пацана. - Слушай, а у тебя родственники в Санкт-Петербурге есть?
        - Тётка рассказывала, что кто-то был, - неуверенно ответил пацан.
        - Точнее не знаешь?
        - Не… Какое нам дело, Питер далеко.
        Яркий отсвет предзакатного солнца опять вспыхнул над тайгой и пропал. Нет, светило спрячется ещё не скоро, в этих краях оно сваливается за горизонт под большим углом, не так быстро, как в южных краях. Сначала наступит мистическое время таёжных сумерек. Сумеречная зона.
        Позже нужно будет поискать пулевые отверстия. Хорошо, что обошлось без танцев с беготнёй и разрухи. Вот только мусор на полу валяется.
        Прибраться надо бы.
        Глава шестнадцатая
        Утилизация
        Да, Енисей безупречен.
        Он неповторим в любое время суток и в любую погоду, даже в самую ненастную. Им можно любоваться и восхищаться бесконечно каждый час. Он живёт своей жизнью, а вместе с ним живут, работают, а иногда приходят в себя люди и пароходы...
        Закатываясь за горизонт, светило немного побаловалось последними оптическими эффектами, рисуя цветную панораму потрясающей силы и красоты - бескрайняя водная лента Батюшки, дымка над ней, подсвеченная последними лучами, одинокое неподвижное судно, стоящее на якорях. Поодаль на берегу - седая рубленая изба с крышей, густо покрытой изумрудным мхом. Безлюдная. Чуть покосилась, старушка, словно от немощи споткнувшаяся в последний момент и чудом остановившаяся перед самым обрывом.
        К началу ночи зелёные краски тайги и оранжевые цвета неба постепенно исчезали, всё вокруг набирало темно-фиолетового оттенка, облака и река окрашивались в яркий пурпур. А над всей этой красотой низко нависали ещё не яркие вечерние звезды.
        На мачте сборщика и модуля включились стояночные огни, обозначая габариты судна. Вахтенный на главном посту, несёт службу. Обозначая часть общего светового пятна, в носовой части модуля зажегся фонарь, один из четырех, окружающих утилизационную зону. Остальные огни вспыхивали поочередно, по мере сгущения тьмы, чтобы гарантированно обеспечить безопасность персонала. Всё по штатному протоколу, словно ничего экстраординарного не случилось. Пара прожекторов на мачте сборщика смотрят вниз, от них по воде разбежались призрачные, подрагивающие на плывущих мимо водоворотах горизонтальные свечи.
        Фарватер пуст.
        Тишина на борту, лишь слышно, как в режиме экономичного прогрева тихонько гудит экспериментальный реактор-утилизатор. Но служба идёт, вахтенный следит за обстановкой. Главный сейчас на ходовом мостике - юнга. Николай Брагин сам вызвался, без тени смущения напомнив «старичью», кто в экипаже самый глазастый. Где-то я уже слышал нечто подобное... Немного завидно. Мне запоздало хватило наглости тоже заявиться на роль судового смотрящего. В ответ же услышал, что дел много, и все они связаны с использованием грубой физической силы. При полном послушании. С капризами судьбы примирило задание, выданное вахтенному капитаном - не прохлаждаться в кресле, а капитально убраться в каюте, вычистив даже самые мелкие капли крови.
        Мы же втроём молча стояли на палубе, ожидая, когда капитан закончит разговаривать с подстреленным партизанами Богдановым и выйдет к своему личному, пусть и временно, составу. Два мёртвых партизанских тела лежали на палубе в виде хладных трупов, укрытые кусками толстого пыльного полиэтилена.
        Возле борта сборщика журчала тёмная енисейская вода, и было видно, насколько сильно течение великой реки.
        Всё темней и темней вокруг.
        - Надо было хорошим прибором ночного видения запастись, - вкрадчивым голосом произнёс Потапов, как и все мы, ещё не вполне остывший после контртеррористической операции.
        - А они здесь вообще продаются, Ваня? - спросил Кромвель.
        - Не обращал внимания, я же за навигатором ходил.
        - Всё потому, что в столице нашей родины командир зажмотился, - ехидно вспомнил я наш приключенческий визит в оружейный салон на проспекте Мира. Не часто удаётся подколоть группера.
        - Четыре тысячи баксов, как с куста, вы забыли что ли! - возмутился Павел. - Безумные деньги, грабёж!
        - Как бы не пришлось здесь вдвое больше платить, - едко заметил примкнувший к критике Иван.
        - Без «ночника» никак, - подыграл я.
        - Вы, смотрю, сговорились, ироды! - с намёком на обиду огрызнулся Кромвель, - Было и было. Добудем.
        Выражение лица заставило нас удовлетворительно кивнуть, провокация удалась.
        Наконец открылась боковая дверь, Щеглов медленно перешагнул через комингс и остановился в шаге от проема. Он достал из кармана мятых брюк пачку недорогих сигарет, выщелкнул одну и, ловко прикрывая дрожащее пламя ладонью, прикурил по-старинке, от спички. Замер, о чём-то думая. Всё так же молча уставился на Кромвеля.
        - Фёдор Васильевич, первым делом нужно решить, что делать с раненым, - прервал общее молчание группер, выдерживая гипнотизирующий взгляд тусклых глаз капитана. - Серьёзное ранение или нет, но его нужно везти к медикам. Мало ли.
        - В ближайшую деревню переправить бы, к фельдшеру, - тихо уточнил Потапов. Я пока помалкивал, пусть старшие выскажутся.
        Слова падали в вязкую, напряженную тишину. Сейчас этот невысокий седовласый человек лет пятидесяти, поджарый, даже суховатый, напоминал гипсовое изваяние. Невидящий, отрешенный взгляд, неестественно бледное лицо, на котором отчетливо выделялись темные полукружия вокруг глаз. Можно было подумать, что он «сидит на игле», но, при всем старании, вряд ли такой порок можно скрыть на флоте. Один прокол, и карьере конец. Наглядное пособие для занятий со студентами по теме «Стресс и его последствия». Ещё и почки, похоже, больные.
        Наконец его губы зашевелились.
        - Нет. Нет в ближайшей деревне медика. И не было никогда, - сердито поведал капитан скрипучим голосом, глубоко затягиваясь три раза подряд.
        - Что же, тогда отвезём его в Ярцево, - не испугался трудностей Кромвель.
        - До Ярцево надо ещё сто пятьдесят вёрст отмахать, а на реке ночь, куда вы собрались ехать? В Ярцево ФАП имеется, но вас к нему и близко не подпустят.
        - Почему? - с недоумением спросил Павел.
        - Потому! - без объяснений махнул рукой Фёдор Васильевич, и огонёк сигареты прочертил в воздухе огненную дугу. - Вы к походу готовились, или как глупые туристы, попёрли наобум? Всё, зарубите на носу, с наступлением темноты всякая мелочь по реке не ходит, чай, не трёхпалубник «Валерий Чкалов».
        - Вообще-то, можно так сильно не пугать. На Волге мне пару раз приходилось ночью ходить с подругой на моторке, - не выдержал я.
        - Вот там и ходи с подругами, мил человек! На Волге он, видите ли. Стенька Разин с княжной нашёлся... Там, поди, все берега от деревень и городов светятся! А на Енисее нельзя, - тут же осадил меня Щеглов. - Шутки шутите? С батюшкой шутить не надо, если не хотите налимов кормить.
        Иван попытался что-то возразить и тут же удостоился ещё одного пресекающего взмаха капитанской руки.
        - Да мы, собственно, так и планировали, малым ходом идти до Ярцево. Со всеми предосторожностями, - подпустив в голос твёрдости, сказал Павел.
        - Как дети, ей богу! - разозлился капитан сборщика. - Вы эти места знаете, как часто здесь хаживали? Кто-нибудь видел лоцию участка? Хотя бы в курсе, как выглядит лоция, или только в книжках читали?
        Нам тут же была прочитана короткая лекция, из которой экипаж «Хаски» узнал, что ночной переход можно совершать лишь при выполнении определённых условий. На борту должен быть человек, уже имеющий опыт ночного плавания, способный быстро оценивать дистанцию и правильно определять направление.
        - С борта низкого судна вы даже огней бакенов толком не увидите. Да и сами бакены у нас, мама не горюй... Ну-ка, молодой Стенька Разин, сколько огней видишь на реке в обе стороны? - неожиданно обратился ко мне капитан.
        - Два вроде. Нет, три, вон там ещё один красный мигает, - неуверенно ответил я, внимательно присмотревшись. Что он меня всё Стенькой кличет? Наши подхватят, и прилипнет.
        - Мигает... А должно быть шесть огней! - торжествующе воскликнул Щеглов. - Службы-то и нет нормальной, все суда-обстановщики списаны на иголки, новых не выделили. Они же как хотели, идиоты, - бакенщиков по берегам рассадить, как в былые времена! А где их взять-то, бакенщиков? Старые спецы или ушли в город лучшей доли искать, или спились от всей этой безнадёги! К началу навигации, конечно, развезут, кто попало расставит бакены, и гори оно огнём, сколь сможет! Кругом бардак. Изредка поручат инспекцию проходящему судну, а капитанам это надо, им за это заплатят? У них работа, генеральный груз, договорённости, сроки!
        Он обвёл нашу троицу тяжёлым взглядом, хмыкнул и продолжил:
        - Тут много тонкостей... Ночью на палубе можно появляться только в спасжилете.
        Подтверждая эти слова, на крыло мостика вышел Николай в оранжевом спасе. В руке он держал ведро, к ручке которого была привязана верёвка. Выплеснув его в реку, мальчишка вытер тыльной стороной лоб, осмотрел реку и с профессиональной небрежностью бросил ведро вниз, как и положено работящему человеку в компании лентяев:
        - А некоторые всё ещё бездельничают, как пассажиры.
        - Поговори у меня ещё! - беззлобно откликнулся Щеглов. - И перчатки надень, сколько можно напоминать! Угробишь к сорока годам руки холодной водой... Как там уборка продвигается?
        Коля Брагин принял позу рэп-исполнителя и, помогая себе характерными жестами, немузыкально и не в ритм пропыхтел:
        - Трэш, кровища, вонь, угар, кайфушки, йо!
        Повезло тебе, юный рэпер, что я там картечью не саданул, были бы тебе кишки на приборах.
        Судя по всему, пацан перенёс тяжелую стрессовую ситуацию несравнимо легче, чем его капитан, что не удивительно. Разный жизненный опыт, ответственность, да просто разумение, в конце концов.
        - Ты, помнится, хотел Путина выкрасть? - прошептал мне на ухо группер, глядя на мальчишку. - Отличный шанс, на вырост.
        - Издеваешься?
        - Ничуть. Уж что-что, а символизм точно будет, - произнёс группер самым серьёзным голосом, и я так и не понял, шутит он или реально предлагает?
        Вахтенный тем временем сердито провел костяшкой пальца по носу, шмыгнул и с размаху запустил ведро в Енисей. Энергично выбирая конец, поднял ведро с чистой водой и удалился в рубку.
        - Много тут тонкостей… - продолжил капитан, задумчиво глядя ему вслед. - Хотя в темноте судно и будет вести себя точно так же, как днем, нервы вам потреплет несравнимо сильней, даже если опытные. Берега видно плохо, мели и острова вообще не разглядеть. Топляк ни за что не заметите вовремя, а для моторки это главный враг.
        - У нас катер-водомёт, а не моторка, - обиделся Потапов.
        - Да какая разница! - в третий раз отмахнулся Щеглов, - Всё едино скорлупка утлая во власти стихии. Река покажется вам куда как более широкой, чем днем, и при этом никаких ориентиров в помощь. Новичок в этом деле, человек, не имеющий опыта ночного плавания, обязательно начнет нервничать и терять ориентацию. Рулевой, стараясь ночью удержать катер на курсе, находится в постоянном напряжении, это тяжело. Зрение в темноте ухудшается, могут заболеть глаза. Ночью на воде меняется ощущение времени, пространства, погоды, да и самих себя, наконец…
        - Но ведь ходят же люди! - воскликнул я.
        - Ходят, как им не ходить, навигация у нас короткая. Нормальные теплоходы идут с включённым GPS, по проверенному треку прошлых рейсов, ходок, да с постоянными корректировками. Капитаны обмениваются данными, предупреждают друг друга обо всех изменениях русла, контурах мелей, о водной обстановке вообще. У них есть эхолоты, наверху радар крутится. Енисей, он живой. Сильный ветер, хорошие ливни, пара крепких штормов, и расположение мелей меняется, одни исчезают, появляются новые. Контуры островков меняются! Короче, гиблое это дело, здесь останетесь до утра.
        - А если ползком? - Кромвелю очень не хотелось сдаваться, как и терять столько времени дополнительно.
        - Какой, скажи мне, смысл идти на скоростном катере ползком, мил человек? Допустим, поползёте вы черепахой в пять узлов, много ли покроете за ночь? А чуть скорости добавите... Ка-ак выскочите на мель! Тут себе шеи-то и переломаете, или бошки расколотите. Мало ли таких случаев, сам находил на плёсе мужика со сломанной шеей, метров на десять из моторки улетел - головой в песок воткнулся. Да бог с ними, с головами вашими! Ещё и судно так посадите, что самим не стащить будет. Песок здесь вязкий, прилипнете всем корпусом. Будете днём куковать и танцевать на песке, что ваш Робинзон, ждать, когда кто-нибудь соизволит стащить... В общем, здесь останетесь, сказал, никуда не пущу! - тоном, не допускающим возражений, подвел черту капитан.
        - Как же Богданов? - группер решил зайти с другого боку.
        Щеглов встряхнулся, досадливо покрутил седой головой и, заметив маленькую скамейку, шагнул к ней.
        - Присяду-ка я, что-то ноги плохо держат, - будничным тоном сообщил он, делая четыре шага и как-то тяжело опускаясь на некрашеное дерево. - Мутит меня что-то. Много чего я в жизни видел, и руки оторванные, и ноги, сгоревших и утопленных. Но башки, разбитой пулей рядом с тобой...
        Мы ждали. Я машинально посмотрел на одно из лежащих на палубе тел, у одного из которых голова была укутана чёрным пластиковым пакетом на скотче. То ещё зрелище, хорошо, что Коля не увидел.
        - Здесь у нас проблема, ребятки... - Хозяин судна-сборщика говорил спокойно, как давно привык отвечать на претензии флотского начальства или неудобные вопросы членов многочисленных комиссий по расследованию какого-либо чрезвычайного происшествия. И было видно, что это профессиональное спокойствие выручало старого многоопытного речника много раз в жизни.
        - У Богданова, по совести, ранение плёвое... Царапина, а не боевое ранение, даже перед женщиной не похвастаешься. Пуля лишь кожу содрала, да немного мышцу задела. При работе нашей мусорной рядовые травмы посерьёзней бывают, ничего, не куксимся. Рану почистили, перевязали, противостолбнячное вкололи. Обезболивающее, антибиотики - всё есть в аптеке. Не надо никуда его везти. Здесь оклемается, послезавтра уже бегать будет. Через два дня утром снизу подойдёт пассажирский лайнер «Александр Матросов», а вечером его близнец - «Валерий Чкалов». Наши легенды, проект 588. «Чкалов» был построен в Германии в 1953 году, «Матросов» на год моложе. Но бегают! Я обязан принять отходы быстро и чётко, без вариантов. И каждый человек на борту имеет значение.
        - Что-то странное вы говорите, антигуманное, Фёдор Васильевич! - громко возмутился Потапов. - Это специалисты-медики должны решать. Или вам задача эксплуатации безропотных подчинённых дороже их здоровья? Это же оплачиваемый больничный. Чего вам бояться? Вашей вины в случившемся нет. Не понимаю...
        - То-то и оно, что мало ты понимаешь, мазута сухопутная! Умный какой нашёлся! - старый капитан всё-таки взвился, хоть с места и не поднялся.
        - Не простит мне Богданов, если я его лекарям отдам! Его же спишут в течение двух часов, с копеечным выходным пособием, да и не факт, что дадут. И прощай, река! На улице Бограда очередь безработных перед пароходством змеится чуть ли на километр! Люди на всё готовы, лишь бы пристроиться на любое судно. На Оби перевозки фактически свёрнуты, якуты к себе на Лену чужих не пускают, вот речники на Енисей и побежали. Потому что мы держимся! Есть генеральные грузы Норильского комбината в навигацию, заказы нефтяников-газовиков, китайцы работу подкидывают... И все в этой очереди - специалисты со стажем! Останется Богданов без работы, а у него трое детей на печке, понял?
        Говорил он страстно и зло. Я не решился перебивать Щеглова ответом, понимая, что у человека накипело.
        - Про захват рассказать, говоришь? Заикнись я про пиратствующих партизан, и в ходе расследования могут вообще весь экипаж разогнать, от греха, это же политика, будь она неладна! Ладно, я, у меня хоть пенсия будет, какая-никакая. А юнга? Я его с большим трудом в экипаж включил, мать упросила, чуть ли не на коленях стояла. Отец-то, даром что заслуженный речник с медалями, а помер без почестей, не дотянув до пенсии. Так на зарплату Николая вся семья и живёт. Ребёнок ещё, а за мужика в доме. О-хо-хо...
        Он достал ещё одну сигарету, и Кромвель воспользовался паузой.
        - Постойте, Фёдор Васильевич, но ведь есть трудовое законодательство, договор, КЗоТ, социалка... Профсоюз, а если нет, то официальный представитель коллектива, наконец!
        Щеглов выпустил через губу густую струю дыма, завершив её двумя жирными кольцами, и как-то заново, словно впервые увидел, оглядел нас очень внимательно. Как-то нехорошо оглядел.
        - Смотрю я на вас, ребятки, и думаю: вы, часом, не с Луны свалились, ась? Не с Альфа-Центавра какой? Может, у вас тут пикник на обочине? Какой такой КЗоТ, какие социальные гарантии? Нынешние и слова такого не знают - КЗоТ, ностальгия какая... Ничего этого давно уже нет, ребятушки, одни кабальные контракты. Профсоюз? Председателя нашего профкома ещё четыре года назад расстреляли, на улице Мира, у всех на виду. И с тех пор желающих организовать новый профсоюз речников не появилось! Странно. Мы живём в сраной медвежьей губернии с самым сраным диким капитализмом! Насколько я знаю, в Москве такая же картина. Да что говорить, везде так! В США профсоюзы создавала мафия, а здесь мафиози пока сытые, занимаются золотыми приисками, им некогда… Может, в Норильске ещё и остались какие-то социальные гарантии, про это никто толком не знает, Норильский комбинат всегда был вещью в себе. Признавайтесь, огольцы, где спрятана ваша машина времени, что вас из СССР сюда перебросила?
        Глянув на побледневшее, как мне показалось, лицо группера, я прямо телепатически услышал страшную мысль, сверкнувшую в большой и умной командирской голове: «Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу».
        Вот так можно спалиться на ровном месте. Только теперь я начал в полной мере осознавать, что в этой России либеральный капитализм успешно низвёл рабочего человека до мусорного значения, до статуса живого, но безропотного расходника, которого можно в любой момент швырнуть в вонючий железный контейнер.
        - У них, - тут Фёдор Васильевич показал указательным пальцем в енисейское звёздное небо, - спортивный принцип. Так и говорят людям: «Здесь как в сборной. Получил травму - уходи из состава. Ты, может быть, и не виноват, но и сборная не виновата, жди следующего шанса». Все на контракте. Платят, конечно, хорошо, исправно, спору нет. Но коли сломаешься...
        Читая местные газеты, я видел, что в Красноярске сейчас каждый день сенсация. То сообщат о заговоре против Губернатора, то о миллионных счетах членов правительства в кипрских и швейцарских банках... О бесправном положении людей труда не напишет никто, на этой проблеме свобода слова заканчивается. А весь электоральный протест свёлся к огромному панно с Жириновским и акциям щетины, которая быстро настраивает против себя всё население губернии. Нет здесь настоящей оппозиции и сил противодействия. Безнадёга. В то же время красноярцы остро чувствуют и понимают проблему собственного бесправия, реагируя на непонимание так, как отреагировал Щеглов. Если они настоящие красноярцы, а не пришельцы с Нибиру.
        Не учли мы всё это во время подготовки к рейду, не придали должного значения этой стороне местной реальности.
        К чести Павла, собрался он мгновенно, ответив спокойно и вполне адекватно:
        - Значит, о партизанах и заикаться не стоит. Даже в щадящем варианте «они проезжали мимо, стрельнули и смылись»... Если бойцы-щетинкинцы прознают об инциденте, то и отомстить могут, так ведь? - не дожидаясь ответа Потапова, Кромвель продолжил свои рассуждения:
        - Выход, насколько я понимаю, всего один - полная утилизация тел и лодки, как говорится, концы в воду. Правильно я вижу расклад, Фёдор Васильевич?
        - Абсолютно верно. Если история выйдет на поверхность, то можно будет сушить вёсла, на реку больше не выйти, достанут.
        Тяжело опираясь на ладони, Фёдор Васильевич чуть приподнялся и сполз с лавки на ноги, кое-как распрямляясь.
        - Посмотрим, ребятушки, что можно сделать.
        Он достал из кармана дешёвую китайскую «уоки-токи», связался с Николаем, выясняя обстановку, покивал и снова обратился к нам:
        - «Казанка»...
        - В принципе, ободрать шлифмашинкой и перекрасить корпус плёвое дело, - торопливо предложил решение Ваня Потапов.
        - От ведь, понимающий человек, хозяйственный, сразу видно! В наше время даже самая старая мотолодка в цене. Этой лоханке уже лет сорок от роду, если не больше. А ходит! Советская техника! Жалко топить, - капитан в тяжких сомнениях почесал морщинистый лоб. - Да и мотор жалко до слёз!
        И мне тоже. Редко такие моторы увидишь на реке. Пятидесятисильная «Хонда» - это круто.
        Вряд ли у кого-то возникают романтические чувства, когда он, открыв капот своего авто, повозит ладонью по серому от пыли кожуху двигателя. Разве что у профессиональных гонщиков, да сколько их... Джипер же скорее залюбуется подвеской или экспедиционной решеткой. А вот лодочный мотор - вещь в себе, он самодостаточен. Всем своим видом такой зверь показывает: а я ведь и сам могу! И может. «Пятидесятку» не стоит ставить на древнюю лёгкую «Казанку», рулить придется крайне аккуратно. Лодка становится опасной, капризной, как истребитель И-16. Чуть круче переложил румпель, и корма летит вперед, - кувырок, здравствуй, холодная водичка. Движок такой мощности лучше ставить на лодку потяжелей, типа «Казанки-5М» или «Салюта», тот и помощней мотор примет.
        А вот тогда... Глянул я на японский мотор, и тут же представил.
        Вольная жизнь, отпуск. Отход от знакомого причала, вираж, выход на главный фарватер, и газку! Вокруг зашипело, зашумел бурун, двигатель урчит с нарастанием, ставя судно на реданы, тугой напор в лицо - «пятидесятка» под любым грузом прет, как носорог, всё по барабану! Рыбины бьются о дюраль, слышу! Последние домики уходят за корму, лес по берегам ободряюще кивает вершинками, а впереди - первый изгиб реки, ведущей к диким краям… Эх, мне бы такой.
        - Мотор, если замаскировать, вполне можно к делу пристроить. Племянника попрошу, он новый кожух добудет, - капитан тоже мечтал.
        - Никаких пристроить! Полная зачистка, без всяких сожалений, - строго напомнил Павел. - Концы в воду. Парни, не сбивайте человека.
        Щеглов в ответ тяжко вздохнул, с сожалением покачивая подбородком.
        Пожалуй, нет ни одного по-настоящему заядлого рыболова, который бы не слышал о легенде советского, а затем и российского маломерного судна «Казанка». Оставаясь одним из самых популярных плавательных средств на территории стран СНГ по сей день, и в любой из реальностей, эта моторка встречается повсюду. Сколько же их наклепали с начала её производства в 1955 году!
        В своё время это была единственная лодка с мотором, массово выпускаемая на территории бывшего СССР. Начали появляться модификации, и по уверенности поведения на воде безоговорочным лидером стала специальная модель для черноморцев - «Южанка». Особенностью изделия стало появление на бортовой и кормовой частях судна почти трёхметровых булей с объёмом пятьдесят два литра. Черноморцы использовали рифлёное днище и палубу, что позволило увеличить остойчивость судна, и не скользить по палубе при перемещении. При заполнении трюма «Южанки» водой она оставалась непотопляемой даже при нахождении на ней трёх человек, в то время как первая, «чистая» модель при попытке перемещения по кокпиту сразу шла ко дну. После того, как было установлено, что применение булей у «Южанки» увеличивает безопасность использования лодки, точно такую же конструкцию получило изделие с названием «Казанка-М».
        Применение булей в «Южанке» повлияло не только на технические параметры лодки, но и на её внешний вид - лодка стала крылатой. Действительно, жалко топить такую красоту.
        - Топим лодку, - решил Щеглов. - Форпик пробить топором и пару дыр прорубить в днище. Только не здесь. Оттащите её подальше, ребятки? Я ведь в этом месте почти каждую навигацию стою. Годами, старожил, так сказать. И всё, что здесь может быть найдено, со мной и свяжется.
        - Сделаем, - коротко пообещал группер. - А с трупами что? Тоже в воду?
        - Ещё чего не хватало, говном таким Енисей поганить! Утилизирую их в реакторе. Чтобы только пепел остался. Пепел штука нейтральная.
        - Вы это серьёзно? - не поверил я своим ушам.
        - А чего ты сморщился? Мусор к мусору. И никаких следов, с гарантией, - осклабился капитан сборщика. - Кранами прихватим, и в три переноса уложим на лоток подающего механизма. Пойду, включу реактор на максимальный режим, пусть греется.
        Через десять минут электрического света вокруг стало побольше, судовые прожектора залили жёлтым место проведения работ. На затопление пиратского судна ушло полчаса, работали ниже по течению, там, куда вдоль поверхности реки добивали мощные судовые прожектора.
        Глубоких полиэтиленовых мешков, способных принять и укрыть трупы полностью, на судне не оказалось. Начли шаманить со стандартными мусорными, старясь сделать полностью закрытые коконы.
        - Дурная работа, - ворчал Потапов, брезгливо глядя на свои одноразовые перчатки с резиновыми пупырышками. - Пошли они прямиком к дьяволу, почести какие... Зацепить петлёй за ногу и зашвырнуть!
        - А если с реки кто увидит? - возразил капитан.
        - В такой темноте?
        - Всяко может быть, - философски заметил активно помогающий нам юнга.
        Немного успокоившегося Богданова, который поначалу был готов панически загнуться от потери крови, переправили на центральный пост в рубке. Уж сидеть и наблюдать он точно может.
        - Всё на свету. И тут раскоряченный трупак летит над палубой!
        Воображение у Николая, вижу, отменное. У меня, впрочем, тоже. Представить такую хоррор-картинку было несложно. Бр-р... Фильм ужасов.
        - Без халтуры обойдёмся, - твёрдо ответил Щеглов. - Делай хорошо, и будет хорошо. Постойте! Всё хочу спросить, почему вы мимо не пошли, зачем в нашу сторону свернули?
        - Так мы же того, подзаправиться хотели, соляркой залиться, - улыбнулся ему Ваня Потапов.
        - Подзаправиться?! - выпучил глаза Щеглов. - Господи, они заправиться хотели... Вот это заправочка вышла!
        И он несколько истерично рассмеялся в усы.
        Операция «Утилизация» закончилось быстро.
        Тела были переправлены на палубу модуля, а там к экспериментальной печи, которая алчно гудела в ожидании жертвоприношения. Не обошлось без эксцесса. Первого убиенного запихали в топку аккуратненько, без лишней суеты, зашёл как по маслу. А вот при транспортировке главного захватчика тонкий пластиковый кокон разорвался, гневно раскрылся, не желая держать эту гадость в себе, и раскоряченный труп партизана всё-таки явился зрителям во всём ужасе огромной изломанной куклы.
        - Говорил же! - торжествующе напомнил Иван, показывая пальцем на чудовищный извивающийся силуэт.
        - Ёлки сухие вам в задницы и три ржавых якоря вдобавок! Да пихайте же его быстрей, чего спите! Вторую ногу ловите, вторую, мать его! Да не багром тыкай, руками хватайте, не пнёт! - нервничал капитан, удерживая правую ногу трупа на металлическом лотке подающего механизма. - Вы что, труп никогда не складывали? Коля, майнуй помалу!
        Страшно гудело адское пламя, что-то постоянно щёлкало и трещало, нагнетая остывший воздух над палубой, надсадно выли мощные вентиляторы системы поддува, яркие огненные всполохи, вырываясь из открытого жерла реактора, бесенятами плясали на наших руках и лицах. И в этой немыслимой какофонии чудились всхлипывания и крики. Наверное, там уже начал вершиться Суд Божий.
        - Закрывай к херам! Затвор тяни, двумя руками! - скомандовал Щеглов, и я с силой налёг на изогнутый рычаг затвора.
        Клац! Стало тише. Фу-у…
        Только сейчас я заметил, что на палубе модуля мерзко воняет перегнившими отходами. Не успели они утилизировать часть собранных мешков.
        - Всё, пойдём на судно, надо душ принять, смыть бациллу всяческую, отряхнуть прах, - скомандовал капитан.
        - Амбре действительно ядовитое, - заметил Кромвель, перешагивая на борт сборщика. - Не перетащить ли раненого на природу, на чистый воздух? Изба на берегу стоит пустая. И никакой заразы.
        - Да она почти всегда пустая, - быстро подтвердил Щеглов. - Кто ж в неё добровольно заселится из знающих.
        - Какая-то история? - вяло, больше из вежливости поинтересовался группер.
        - А как же! У нас тут, куда ни плюнь, везде страшная история, край такой. Это Чёрная изба, так люди её и называют. По слухам, здесь жил свирепый маньяк, прикидывающийся обычным рыбачком. Заманивал неудачных любителей на свежую копчёную рыбку, а затем разделывал их на мясо. Что-то студнем жрал, остальное живаком.
        Глядя на тёмный силуэт строения на берегу, я чувствовал, как быстро пропадают примерещившиеся мне прелести тихой стоянки в бухточке. Какое там «штопать душу»!
        Я с детства слышал от бабушки, что нежилая изба в русской мифологии - явление особенное, мистическое и всегда страшное. На эту тему есть даже несколько коротких страшных сказочек. В древности считалось, что не сгоревшая и не разобранная изба, про которую забыли люди, бывает пострашней кладбища, потому что там поселяется нечистая сила. Люди верили, что существует определённый вид нечистой силы, которая вселяется в такие дома. Звали этого злого духа нежить, так с языческих времён повелось...
        Дом негласно объявлялся нехорошим, если в нём, например, происходило смертоубийство, или же кто-то повесился. Если избе не везло, и в ней часто случались покойники, то такой дом считался нехорошим, несчастным, потому что в нём пребывает нежить. В таком доме опасались жить.
        Если по ночам на чердаке или в сенях что-то начинало регулярно стучать и падать, несмотря на то, что все вещи стояли на своих местах аккуратно, то это воспринималось хозяевами, как верный признак захвата жилища: домовой раз и навсегда обиделся на людей, и теперь будет выгонять из дома любого нового хозяина. Таким же признаком являлось большое количество крыс и мышей - это домовой напускает, изживает.
        - А вы сами в нём были? - негромко поинтересовался Потапов.
        - Бывал. Изба как изба, только страшно немного, - так мы впервые услышали скрипящий голос молчавшего до этого момента Богданова. Это было настолько неожиданно, что я невольно вздрогнул.
        - Оконца подслеповатые, нары по обе стороны и широкий стол меж ними. Справа от двери печка-буржуйка, изготовленная из старой металлической бочки. Бочка лежит на боку, обложена камнями - теплоёмкость больше, помещение дольше прогревается. Однако неуютно в ней. Ни за что ночевать не остался бы.
        - Чего же не сносят? - спросил я.
        - Не сносят потому, что в Чёрную избу приезжают красноярские эзотерики из какой-то секты, дофига их у нас, - ответствовал капитан, - Сидят там, колдуют при свечах, крыс режут, а то и белок свежуют. Духов всяких вызывают, спаси господи... Иногда хороводы водят ночью, танцуют с факелами и фальшфейерами, песни заунывные поют. Ох, и жуткие же у них песни! Бабы бегают голые, жопастые, сиськами трясут, хохочут! Но они не мешают, на судно не суются. А то, что шабаш… Что нам шабаш, у нас сейчас вся жизнь такая - шабаш и пляски на костях СССР. В пятницу непременно явятся устраивать очередной спектакль.
        - И не страшно здесь стоять? - удивился Кромвель.
        - Удобно тут, ребятушки. Для судов хороший подход, глубины есть, редко шторм достаёт. Кроме того, это граница доступа к сотовой сети, дальше мобильной связи не будет аж до Туруханска. Я этим эзотерикам, глядишь, и позвоню по надобности, а они в очередную пятницу заказик из Красноярска доставят. Ну, а мы за избой этой бесовской присматриваем, чтобы местные её не спалили. Они её боятся.
        Что-то мне подсказывало: Щеглов не впервые занимается криминальной кремацией. Не пользуются ли такой специфической услугой сектанты, наезжающие в эту береговую избушку с чертовщинкой?
        - Как я их понимаю, - признался Потапов.
        - Ну, ладно, время уже позднее, нервы на износе, - Щеглов глянул на светящийся в темноте циферблат наручных часов. - Давайте-ка, дуйте в душ первыми, юнга каюту покажет, зачем на катере ютится. Свежее белье, подушки хорошие... Спокойной ночи! А топлива я вам завтра залью сполна, уж не сомневайтесь, до мениска в горловинах. Вы ж мне теперь, как родные.
        - Спокойной... - машинально выдохнули мы с Ваней.
        Хорошие на реке работают люди, простые, честные. Вот уж точно, готовы на труд и на подвиг. Даже в этой продажной реальности. Я узнал их только что, но они навсегда останутся в цепкой памяти живыми, их имена не сотрутся, не заменятся новыми, как енисейская волна стирает рисунок на песчаной косе, который ещё мгновение назад был свежим.
        От чёрной полосы сосен проклятого Берега Маньяков донёсся странный и страшный вой какого-то животного или птицы. За надстройкой громко выругался не успевший уйти с палубы капитан сборщика.
        Спокойной ночи? Он действительно считает, что кошмары во сне не придут?
        Глава семнадцатая
        Золото
        С раннего утра плохое настроение.
        Потапов со мной солидарен, тоже дуется. И всё потому, что командир отменил завтрак. У нас, видите ли, совершенно нет времени, объект без контроля, вот-вот провалим задание, а позавтракать вполне можно и в дороге. В общем, он выложил все аргументы, которые должен был выложить.
        Иван, из вредности никого не подпуская к процедуре, к процессу, методично заливал баки соляркой, а мы ждали. Глупая ситуация: один человек работает, остальные бездельничают. А могли бы спокойно поесть вместе с экипажем сборщика. А Потапову понадобились какие-то железки, и он неспешно отправился в мастерскую к Богданову.
        Три раза позавтракать могли! Чувствую, набухает бунт.
        Группер понимает, что принял неправильное решение, но обратной дороги нет. В итоге Фёдор Васильевич несколько растерян, а мы выглядим идиотами.
        Устроившись на корме «Хаски», я был занят борьбой с чувством голода, собственной злостью, а так же разборкой и чисткой трофейного оружия: револьвера Нагана и карабина Симонова. Разложил на банке припасенные газеты, начал с СКС. Детали последовательно укладывал в извлечённый из мусора пластиковый контейнер с крышкой, что гарантирует их сохранность во время движения. Не вылетят и не закатятся под пайолы. Контейнер чистый, даже непонятно, чем он не устроил выбросившего. Интересная это штука, мусор.
        Словно подтверждая рациональность принятых мер, в борт пришвартованного катера, ощутимо ударила волна, поднятая следующим на север тяжёлым балкером грязно-ржавой расцветки.
        Карабин, между прочим, не гражданский версии с порченым стволом, а родной армейский, о чём свидетельствовал неотъёмно-откидной штык клинкового типа. У штыка имеется трубка с амортизирующей пружинкой, что обеспечивают однообразный бой вне зависимости от положения штыка. Так конструкторы учли опыт эксплуатации легендарной «мосинки», которую обычно пристреливали с примкнутым штыком. Со штыком полагалось и вести огонь, что не всегда удобно.
        Магазин на десять патронов у этой замечательной машинки тоже неотъёмный. Сняв с защелки, я откинул его вниз и высыпал боеприпас в контейнер, патронов оказалось семь штук. Почему так, - загадка, если учесть что из ствола давно не стреляли. При обыске утопленной нами моторки в потрёпанном советской рюкзачке я обнаружил четыре пачки патронов 7.62х39 армейского образца, всё свидетельствовало о том, что орудие криминальным образом ушло либо из воинской части, либо со складов длительного хранения.
        У СКС есть особенность - после израсходования боеприпаса затвор становится на задержку, что снижает время на пополнение магазина. Вставил в специальные направляющие обойму, удерживающую десяток патронов, и выдавил их вниз большим пальцем. Вот эта самая обойма, примитивно выгнутая пластина, и портит мозги всяким остолопам, систематически путающим её с магазином. Удобная штука, жаль, что мне не досталось ни одной обоймы. Всю лодку обшарил, все партизанские уголки и карманы... Придётся заряжать по одному.
        Нормального шомпола под нужный калибр у меня не оказалось, только универсальный набор в пластиковом чемоданчике с гибким шомполом и широким ассортиментом прикручиваемых насадок на грузик. Чистить ствол таким приспособлением - весьма муторное дело. Нужно опустить грузик со стороны дульного среза, прикрутить насадку-ёршик со стороны патронника и протянуть собранное устройство наверх. Некоторым любителям оружейной медитации это занятие нравится. Раз за разом тягая тросик в одном направлении, они не забывают упоминать, что при таком способе чистки не травмируется дульный срез, сохраняется точность боя.
        Я же был вынужден медитировать по необходимости. И если не врать, то не испытывал никакого напряжения, оружие оказалось практически чистым. И срез без царапин. Этим карабином не пользовались, можно сказать, что новенький. СКС имеет репутацию карабина с хорошей точностью. Выберу время, проверю, пристреляю.
        - Старик явно что-то надумал, - заметил из глубины рубки Кромвель.
        Послышались голоса и звуки шагов. Повернув голову, я увидел вышагивающего впереди Щеглова, лицо его было сосредоточенным, словно у парламентария на линии разграничения. Позади своего капитана шёл Николай, согнувшийся под тяжестью большим холщового мешка на плече. Павел вышел наружу.
        - Мусор тащат, самое ценное отдают, - предположил я, на что группер радостно гыгыкнул. Командир был занят настоящим командирским делом: изучал на ноутбуке переснятую постранично лоцию участка.
        - Знач так, товарищи москвичи! - гаркнул Щеглов, остановившись возле борта катера так резко, что юнга чуть не налетел на его спину.
        - Пока я держу ваш катер за усы, - он показал пальцем на швартовый конец, - вы находитесь в составе комплекса. А значит, обязаны выполнять распоряжения капитана. Раз уж не хотите позавтракать по-человечески... Приказываю принять груз!
        - Что там, Фёдор Васильевич? - с опаской поинтересовался я.
        - Рыба. Копчёная, свеженькая. Юнга, сдать груз!
        Кромвель торопливо принял мешок и охнул.
        - Ух, ты, да здесь целый пуд!
        - Омуль копчёный. Наш, самый вкусный, не байкальский. С головой, вдруг захотите головы поразбирать... И лещ пластом, эти без голов. Специально выбирали те хвосты, что прокурены покрепче, потемней. Мешок наглухо не затягивайте, пусть дышит. Зато в рубке аромат будет хороший.
        Пахло от мешка просто замечательно! Так сильно и смачно, что я почти увидел через ткань оранжево-золотистый балык с капельками рыбьего жира. Никогда нельзя упускать ни малейшего случая поесть, даже если вроде бы и сыт. А уж если голоден...
        Не дожидаясь реакции группера, я быстро запустил руку в мешок, схватил первого попавшегося леща и шлёпнул его на газетку. Не обращая внимания на нахмуренные брови Кромвеля, оторвал ароматную янтарную полосу и сунул в рот.
        - Голодный у тебя личный состав-то! - громко обрадовался Щеглов, подтягивая поближе Николая и указывая на нас, как на зверей в зоопарке. - Гляди, как лопает! Ешьте-ешьте, я ведь от всей, значится, души. Не чужие вы нам, спасители, от партизанской дури комплекс уберегли.
        - Василий Фёдорович, спросить хотел... - вспомнил о чём-то Павел. - Вот партизаны, щетина. Я слышал, что это целая организация, со своей структурой, управлением и руководством, некоторые уже считают её серьёзной силой с большими возможностями. И вдруг какие-то маргиналы с наркотой в торбах, беспредельщики... Что за дела, извините?
        - Ненормальное положение, - тут же согласился капитан сборщика. - Тут ведь как? На начальном этапе люди Щетинкина начали набирать в свои ряды всех желающих, а вышло так, что нахватали кого попало.
        - Подождите, вы хотите сказать, что и сейчас существует Щетинкин, реальный? Нового образца, - я выхватил и зацепился за важный момент.
        - Говорят, что существует. Правда, мало кто его видел. В общем, набрали, как по объявлению, а потом решили учинить чистку. Всякое отребье и выявленных беспредельщиков погнали пинками, такое я слышал от капитанов в Подтёсово, там у нас что-то вроде клуба капитанов... Вот только не думал, что столкнусь с такими типчиками лично. Вот и получается бардак: ткнуться им, припадошным-то и некуда, а зарабатывать честным трудом, получив однажды революционный опыт, они уже не могут. Оружие без цели и дела развращает, начинается бандитизм. К сталинистам не примкнуть, там проверка жёсткая и долгая, берут только идейных.
        Час от часу не легче! Тут ещё и сталинисты есть.
        Последние фразы слышал и вернувшийся к катеру Потапов. Положив хитро изогнутую железяку на люк моторного отсека, он быстро вытер ладони о штаны и тоже запустил руку в мешок с копчёной рыбой.
        Увидев изумление на наших рожах, капитан не стал дожидаться вопросов.
        - Не слышали? Появилась у нас такая Партия Сталина - Партиста. Их пока немного, на Енисее к Кобе, вы должны понимать, отношение сложное, тут же с царских времён, куда ни плюнь, ссылка на ссылке, лагерь на лагере, целые поколения выросли с поражением в правах. Но популярность они постепенно набирают, да... Там люди подобрались упёртые, идейные. С щетиной у них то понимание, то контра. А скорее всего, одного поля ягода.
        - Одного? Не думаю, Фёдор Васильевич, не думаю... Интересно было бы узнать, кто все эти структуры финансирует, - задумчиво произнёс Кромвель.
        Щеглов тут же стал предельно серьёзным.
        - А вы, уважаемый, в эту сторону лучше вообще не думайте, целее будете. Вот такой вам будет мой мудрый совет.
        Помолчав немного, он облизал потрескавшиеся губы и коротким выдохом словно бы сплюнул несуществующую песчинку.
        - Ребятушки, тут такое дело... Подарили бы вы мне этот револьвер! Я уже и тайничок на центральном посту присмотрел. Сами видите, что вокруг творится! Ещё немного, и спокойной жизни на реке не будет. Подарите, а? Тяжело в Сибири без нагана.
        И тут я, слушая беседу краем, почувствовал, что все уставились на меня.
        - Вы чего?
        - Принимай решение, - подсказал Потапов.
        Ну да, я же силовой блок, вместилище ярости и мощи.
        - Револьвер в нормальном состоянии, не заедает, капсюль колет нормально... Василий Фёдорович, там ведь патронов - один барабан, и тот не полный.
        - Патроны не вопрос. Привезут любые, только позвони! - убедительно ответил мне капитан, быстро сообразивший, кто тут делает дела, касающиеся огнестрельного оружия. Не распухнуть бы от собственной значимости.
        - Заправлять буду по требованию, в любое время суток, даже без денег выручу! - закончил он.
        - Ну, что сказать... У нас как бы свой короткоствол имеется, только ведь запас не тянет. Даже не знаю... - помялся я для важности. - Да забирайте его на здоровье! Действительно, будет, чем оборониться.
        - Золотые вы люди, москвичи! - вскричал старый речник.
        - Скажете тоже, - непривычно для группы смутился Павел.
        - Бриллиантовые! - горячо уверил Щеглов. - Мне такая вещь не по карману, получки еле на семью хватает, ещё и машина в кредите... А я вам, как родным, нужный адресочек в Красноярске черкну. Там человечек сидит проверенный. Не думаю, что в московских оружейных магазинах продают пистолеты Токарева. А он вам за полчаса отличную ксиву сделает, половина Красноярска с такими ходит.
        Нет, настоявшая жизнь Земли-2 решительно отличается от суховатых строк инструкций, рекомендаций и меморандумов, составленных Наблюдателями. Она богаче, хитрей и сложней устроена. И группе в эти реалии ещё вливаться и вливаться. Ну, дают, пошла писать губерния! Мало им самого либерального оружейного законодательства в России, они ещё и тему чёрных стволов оседлали капитально!
        - А проверки? - спросил Потапов.
        - Кто вас проверять-то будет? - небрежно отмахнулся капитан. - Ментам всё положенное исправно отстёгивают, они в доле. Конечно, такая услуга денег стоит, это же не на автовокзале поддельные ксивы приобрести, которые тувинцы на коленке рисуют. Но люди вы, я вижу не бедные. Если же приплатите втрое, то вам соорудят настоящие разрешения, проведут по всем базам.
        - Лихо! - восхитился я. - Очевидно, что у него и любые маслятки в наличии?
        - Так точно! Особливо если оптом патроны брать, тогда недорого и быстро, - улыбнулся Щеглов.
        - Держите, - я протянул ему револьвер в потёртой жёлтой кобуре, которую он тут же сунул за пазуху.
        Мимо нас на юг прошлёпал небольшой двухпалубный теплоход. По палубе неспешно фланировала праздная публика. За время долгого путешествия из Дудинки пассажиры давно освоились на борту, многие стали завсегдатаями ресторана. Ресторана… Чёрт, как же хочется жрать! И не рыбы, а чего-нибудь капитального, горяченького. Борща, например.
        - А этот почему не подходит? - поинтересовался Иван.
        - Теплоход «Близняк», он немного пошустрее наших трёхпалубных старичков, тоже построен в Германии, в 1954 году, на судоверфях города Варнемюнде, - ответил Фёдор Васильевич.
        - Да просто юноша, чего там, - съязвил Потапов.
        - Уж что имеем. Идёт побыстрей, а пассажиров гораздо меньше, особенно сейчас, в конце лета. Так что разгрузится в Красноярске.
        Тепло распрощавшись с экипажем сборщика, выпутали свои «усы» и отправились в путь. Впереди группу ожидало таинственное село Ярцево, где есть странный фельдшерско-акушерский пункт, куда нас ни за что не пустят.
        Позади - большой остров, отделяющий протоку левого берега от основного русла Енисея, впереди низкий берег, граница Западносибирской равнины. И устье загадочной реки, которое с воды не сразу и заметишь.
        Мне вспомнились так и не пригодившиеся для настоящего дела байдарки.
        Ваня Потапов ещё раз опустил полосатый шест и объявил:
        - Метр двадцать, не очень глубоко, песочек и немного ила.
        Сквозь зеленоватую водную толщу просматривалось волнистое песчаное дно - набегающие друг на друга золотисто-жёлтые лепестки с коричневой тенью. Намытый природой узор напоминал чешуйчатую спину огромного существа, которое вот-вот проснётся, чтобы поглотить катер вместе с его славным экипажем.
        - Я и говорю, что неглубоко, вполне можно зайти. Познакомиться по-быстрому.
        - И не мечтай! - с ядовитой ухмылкой ответил мне группер. - Хотя, согласен, речка, судя по всему, знаменитая.
        Ещё бы! Река Кас - уникальное место, много чего здесь происходило. Где-то там, за причудливыми изгибами русла, скрывается Александровский шлюз, первый населенный пункт со стороны Красноярского края, где начинается шлюзовая система Обь-Енисейского канала, построенного ещё в царское время. Увы, просуществовало это гидротехническое сооружение не так долго, как планировали его строители. На строительство выделили в два раза меньше средств. Канал вышел узким и мелким, уже к началу прошлого века суда по нему ходили крайне редко. Последнее прошло из Енисея в Обь в 1942 году. Но для этого пришлось взорвать шлюзовые каналы. Соединить крупнейшие сибирские реки в одну транспортную сеть не удалось, помешало железнодорожное лобби. Амбициозный план провалился.
        Днище всех четырнадцати шлюзов сделано особым образом: между деревянными плахами проложено два ряда кирпича, чтобы воду держать. Более сотни лет назад по всей системе курсировал паровой баркас, который так и назывался «Обь-Енисейский канал». Судовые котлы тогда топились дровами, уж с этим дефицита не было. С томской стороны нанимались сезонные рабочие, которые заготавливали дрова, и вдоль всей шлюзовой системы выстраивались огромные поленницы.
        Эх... Навеки исчезнувшая романтика огня и пара.
        Канал протяжённый, тянется более чем на тысячу километров. Прокопать пришлось только один участок, который местные так и называют - Копь. Семь шлюзов находятся в Томской области, столько же на территории Красноярского края. Между ними раскинулось Водораздельное озеро. Заповедные края, не для всех. Здесь живут старообрядцы или староверы, по-прежнему неохотно вступающие в контакт с чужаками. Тут проходила граница обитания загадочного народа кето. И это вековой ссыльный край, его южная граница. Ярцевский ссыльный район пережил несколько эпох, начавшихся ещё в семнадцатом веке.
        Сибирская ссылка и каторга - печальная, но яркая страница истории губернии. Сюда попадали не только отбросы общества, но и лучшие умы эпохи, цвет интеллигенции. Сразу же после похода Ермака Сибирь определилась царским правительством как место ссылки и использовалась так вплоть до падения самодержавия. Ссылка была узаконена уложением 1649 года, по которому основными местами поселения определялись отдаленные и малонаселенные районы Восточной Сибири. В 1645 году со всем семейством в Енисейский острог был сослан стольник князь Хованский. Безлюдный край принимал беглых крестьян, участников народных волнений, заговорщиков, изменников, шпионов, военнопленных и бежавших от службы в армии. Особо страшный контингент - воры, тати и душегубы.
        На Енисей шли добровольно и принудительно старообрядцы, находившие убежище в отдаленных скитах среди лесных чащоб. На Енисей неоднократно направляли военнопленных - шведов и польских повстанцев. Наиболее массовой была ссылка для пополнения служилого населения - гнали провинившихся казаков и стрельцов. В начале XVIII века появился новый вид ссылки - каторга, принудительные работы. Каторжан направляли на горные заводы и рудники, где использовали как дармовую рабочую силу.
        Попавшие в опалу политические деятели, некогда близкие ко двору, запорожские казаки и участники восстания Пугачёва - кого только не приняли эти земли, ведь ссылка изначально стала весьма удобным способом избавления от неугодных. Она оказалась выгодна местным промышленникам, которые получали дешёвые рабочие руки. Ссыльных приписывали к какой-либо деревне, где им выделялся надел земли. Но мало кто из поселенцев хотел становиться крестьянином, земля не обрабатывалась… Немалые притеснения от уголовников терпело местное население, которое неоднократно обращалось к правительству с жалобами. Количество ссыльных порой в два раза превышало число старожилов. Следом за уголовниками пошли этапами декабристы, члены многочисленных революционных кружков.
        После революции семнадцатого года началась советская ссылка - массовое переселение кулаков, настоящих и мнимых врагов народа, а перед войной и в ходе её - депортация неблагонадёжных, как считалось, людей из вошедших в состав СССР в 1939-40 годах республик Прибалтики, районов Западной Белоруссии и Украины. Следующей волной стала депортация немцев Поволжья, затем потянулись калмыки. Позднее пошла волна пособников фашистов. Кроме спецпоселений в районе были и лагпункты СибУЛОН - Сибирского управления лагерей особого назначения. Это было ещё одно Великое переселение. Тысячи людей вынужденно оказались на берегах Оби, Енисея, Лены, по их притокам.
        Енисейский тракт, по которому людей гнали на севера, таит по обочинам сотни безвестных могил. Берега заселяли просто. Остановится баржа, конвоиры высадят на безлюдный берег десяток-другой плачущих семей, скинут кое-какое имущество и средства лова - устраивайся, как можешь, живи, если выживешь. Ни хлеба поначалу, ни варева, ни крыши над головой. Ютились по шалашам и рыли землянки, гибли от холода-голода, от цинги. Зато возникали лесхозы и леспромхозы, строились заводы и комбинаты. Затем местных и пришлых людей собирали в колхозы.
        - Зачем сюда столько людей отправляли, на Кас, в частности? - тихо поинтересовался Павел.
        - Ответ прост: готовить лес для страны, - голос Потапова зазвучал так же негромко. Как-то не хочется орать в этой странной тишине.
        - В тридцатых годах зарождались леспромхозы, нужно было осваивать труднодоступные районы с тяжелейшими условиями проживания. Рабсилой на лесоповале были раскулаченные, политссыльные, ну, и зэки, конечно. Особенно ценились кулаки, у которых в крови было добросовестное отношение к любому делу. Эти смекалистые мужики и на лесозаготовках показали себя с лучшей стороны...
        - Один бог ведает, сколько зелёной валюты вывезено за все годы, дикие миллиарды долларов, - попытался представить я.
        Доплывший до устья Каса или Сыма лес формировался в плоты, которые самосплавом, а позднее - с помощью катеров отправлялись по Енисею до портов Игарки и Дудинки. Огромные бревна прямо в воде вязали крепкими цинковыми канатами - «цинкачами» - по восемьдесят штук. Составляли огромные плоты для сплава по Енисею, отправляя их в путь длиной более тысячи километров. Водили такие плоты лоцманы. В Игарке древесина шла на лесопильные заводы, откуда большая часть стройматериалов экспортировалось за границу. Лес грузили в трюмы иностранных океанских пароходов, с севера заходивших в русло великой сибирской реки из Франции, Англии, Германии. В Дудинке древесина использовалась для обогатительных фабрик, металлургических заводов и строительства жилых районов заполярного Норильска.
        - Плоты собирали на специальных участках, плотбищах, - продолжал рассказывать Иван. - Там и сейчас можно увидеть остатки нескольких плотбищ. Лучше прочих сохранилось Восьмое плотбище, нынешний Новый Городок. После закрытия Касовского лесопункта население Нового Городка резко сократилось, многие жители выехали, а те, кто остался, живут за счет сбора дикоросов и домашнего хозяйства... Ещё на Девятом плотбище есть люди. Правда, там только староверы. На Одиннадцатом и Двенадцатом плотбищах есть современные дачи - туда приезжают перебравшиеся в город бывшие местные жители, чтобы отдохнуть, в сезон грибы-ягоды собрать, на рыбалку и охоту... У моего соседа по лестничной клетке была здесь дача, приглашал.
        - Это в нашем мире такой расклад, а здесь как? - перебил его Кромвель.
        Ваня лишь пожал плечами.
        С утра пасмурно, зато не жарко. Даже отсюда видно, что течение Каса быстрое, гораздо быстрее, чем в Ангаре и Енисее. Сама река не широкая, в устье от берега до берега метров сто. Там много длинных песчаных кос, особенно на поворотах реки с внутренней стороны дуги. Вдали виднеется сосновый лес, хороший такой, чистый. Вдоль берега до Нового Городка идёт накатанная грунтовка.
        И никого вокруг. Ни души, ни техники.
        - Так что, шеф, может, сбегаем недалеко? - предпринял я ещё одну попытку, прекрасно понимая, что Кромвель не купится. Это лишь задел на будущее.
        - Не нуди! - отрезал группер. - Вечно тебя налево тянет, то в Енисейск, то на Кас.
        - В принципе, можно и махнуть, если недалеко, - поддержал меня Ваня. - Даже днищем не чиркнем.
        - Хоть на бережок ногой ступить, прикоснуться к тайне, - нарочито заныл я.
        - Ага, к тайне! Сами же рассказывали, что это самое клещевое место в округе.
        - Вообще-то, мы не единожды привитые, меня всего искололи лепилы, - напомнил Потапов. - И репеллент соответствующий имеется.
        - Отставить разговорчики, мать вашу, ехать пора! И больше не заикайтесь на эту тему! - заорал Кромвель и удалился в рубку, громко закрыв за собой дверь.
        Потапов молча принялся укладывать длинный шест вдоль борта, фиксируя его в зажимах, а я от злости материться сквозь зубы. Но не успел я внутренне высказать всё, что думаю по этому поводу, как дверь рубки распахнулась, и на палубе возник Паша с биноклем в руках.
        - Так говоришь, здесь и прошёл отряд колчаковцев с тайной миссией адмирала Колчака? - безадресно спросил группер, не отрывая оптику от глаз.
        - Во-от! - воспрянул я. - Не просто прошёл, а тайным образом буйные головы сложил в этой самой миссии!
        - Всю дорогу толкуешь, - напомнил группер.
        На пути к точке остановки напротив Каса я времени не терял, рассказывая напарникам всё, что смог разузнать об этой истории, со всем убеждением и выражением.
        И в Омске, и уж тем более тут, до сих пор будоражат искателей приключений регулярно оживающие легенды о том, что в этих краях спрятано золото Колчака, во всяком случае, его часть. В 1918-м на канал по реке Кеть прибыла на пароходах белогвардейская рота под командованием некоего ротмистра Алфёрова. Белогвардейцы пытались попасть в Енисей, но широкие обские пароходы не смогли пройти шлюзы... Алфёровцы по пути следования грабили склады, жильё и служебные постройки, портили шлюзы, но не учли характер местного населения. Быстро организовался сводный отряд самообороны, благо, оружие в этих краях было у всех. Отряд дал белогвардейцам кровавый бой, в ходе которого разгромил их наголову. Сам ротмистр со своим окружением бесследно исчез. Но всё это лишь неподтвержденная легенда. Самая популярная.
        Вот тогда и возник вопрос: какого чёрта он вообще сюда пришёл, ротмистр этот, откуда и зачем? Не сопровождал ли он со своим многочисленным отрядом золото Колчака? Ведь такой путь - верный способ, минуя города и крупные поселения, тайно перетащить груз из бассейна одной великой реки в другую.
        Говорят, что староверы Каса могут показать место братской могилы, где покоятся останки зарубленных шашками, топорами и застреленных белогвардейцев. Кто на самом деле сумел уничтожить такой большой и хорошо вооруженный отряд, местные ли? Официальных документов по этому поводу не найдено. Во всяком случае, ясно, что с поставленной задачей Алфёров не справился, отряд к Енисею не вышел. Однако сохранились свидетельства местных жителей, что перед гибелью белые что-то прятали в глухой тайге.
        Золотой запас Российской империи достался белякам благодаря оплошности большевиков. В начале 1918 года в связи с возникновением опасности наступления германских войск советское правительство дало указание сосредоточить в кладовых Казанского банка ценности из районов страны, которые могли оказаться под угрозой захвата. Вопрос о мире с немцами был не решён, и большевики опасались хранить золото в Москве. В итоге ценности, которые годами накапливались в империи, захватили белогвардейцы. Впрочем, это не помогло адмиралу, его армия отступала на восток вместе с золотом.
        Дальнейшая история известна: недалеко от Иркутска Колчака захватили белочехи, которые выдали большевикам адмирала и часть золотого эшелона. Оставшееся золото исчезло. Принято считать, что именно благодаря захваченным ценностям Чехословакия обрела небывалый экономический подъем в двадцатых-тридцатых годах прошлого века. Однако уже более восьмидесяти лет жива легенда о том, что часть золотого запаса, вывезенного белыми из Казани, затерялась на сибирских просторах, от пещер Сихотэ-Алиня, якобы, до территории Енисейской губернии.
        У нас припрятанное золото Колчака ищут уже почти девяносто лет. Поисками занимался Комитет Госбезопасности, так что нельзя исключить возможность того, что экспедиция КГБ давно всё выкопала. Однако долго утаить это было бы невозможно, в девяностых многие архивы распечатали, а свидетели начали развязывать языки... Красноярские исследователи даже указывают конкретное место, считая, что часть золота Колчака может находиться в окрестностях шлюза Марьина Грива. А ведь именно там похоронены в братской могиле пятьсот белогвардейцев.
        Но как белые в конце 1919 года оказались в нескольких тысячах километров севернее Красноярска и стальных рельс Транссиба, по которым их армия прорывалась на восток? Известно, что войска генерала Каппеля после занятия Красноярска партизанами отходили в Забайкалье по руслам замерзших рек, Ангары и Кана. Но все это происходило значительно южнее Марьиной Гривы. Есть свидетельства, что Колчак намеревался отправить все оказавшиеся в руках его армии ценности не железнодорожным, а речным путем. Из Омска по Оби, потом через Обь-Енисейский канал, далее - по Енисею и Ангаре, в Иркутск. На суда погрузили часть золота, они дошли до Томска, и началось прохождение канала. Что случилось дальше, сказать трудно. Белые были выбиты из Омска, оставили Новониколаевск - нынешний Новосибирск. Остатки разбитой армии устремились к Енисею.
        Куда делось золотишко, загруженное на пароходы, неизвестно.
        Некоторые утверждают, что кости скелетов крепко повреждены, судя по всему, там произошла свирепая рубка. Кто их порубил? Есть версия, что отряд попытался подавить мятеж в окрестностях Енисейска, однако в архивах не найдено документов, подтверждающих, что белых встретил крупный отряд красных партизан. Рабочие, обслуживающие шлюзы? Но их возможная максимальная численность - сотня человек в лучшие годы. Вряд ли они могли уничтожить отряд опытных отборных бойцов. В окрестностях Енисейска действительно шли серьёзные бои.
        Так, в феврале 1919 года почти тысяча колчаковцев с пулеметами и орудиями атаковала партизан Филиппа Бабкина, но была разбита. В то же время белые подавили восстание в самом Енисейске, казнив почти тысячу мятежников. Однако эти события происходили на несколько сот километров южнее Марьиной Гривы. Конечно, красные партизаны к тому времени приобрели боевой опыт и были способны уничтожить всех попавших в их руки белых без всякого гуманизма. К примеру, попавшего в их руки возле Красноярска полковника Ромерова партизаны сварили в асфальте. Но в окрестности Марьиной Гривы крупные отряды красных никогда не заходили.
        К тому же колчаковцы шли вдоль канала со стороны Томска, по мощенному деревом Баронскому тракту. Более того, двигаясь, они уничтожали за собой сам тракт, каратели так себя не ведут. Складывается впечатление, что белые опасались преследования. Наверное, поняв, что с обозом они не сумеют оторваться, они приняли решения спрятать золотой запас.
        А потом наступила кровавая развязка, идеально укладывающаяся в поверье, что такое количество не упокоенного в банковских хранилищах золота несет проклятие. Может быть и так, что в самом отряде была группа зачистки, имеющая приказ спрятать золото и замести следы, уничтожить всех свидетелей. Может, рубка вспыхнула стихийно, вследствие внутренних противоречий.
        Странности не закончились событиями далёкого девятнадцатого... По рассказам старообрядцев, в 1967 году в районе Марьиной Гривы объявился некий ослепший старец. Странный человек ниоткуда. Слепец рассказал местным жителям, что служил в отряде ротмистра Алфёрова. По его словам, после бойни удалось спастись всего лишь нескольким белогвардейцам. Убийцы почему-то отпустили их, предварительно ослепив.
        Однако никто из официальных лиц со слепцом не общался, Староверы же не удосужились вызнать у бывшего белогвардейца, кто именно уничтожил отряд ротмистра. А ещё этот слепой вместе с приехавшими с ним потомками колчаковцев установили поклонный крест, у подножия которого закопали гильзу с письмом. Местные помнят место, где стоял это крест. Однако в восьмидесятые годы он крепко обгорел во время полевых работ. Гильза оплавилась, спрятанное письмо обуглилась, текст не сохранился. Что там было написано, теперь не узнать... Хотя, откуда ни возьмись, появились новые легенды о том, что золото нужно искать ещё севернее.
        - Золотой обоз, говоришь? - наконец-то убрав от лица бинокль, задумчиво произнёс Кромвель.
        - Командир, в нашей реальности искать золото Колчака бесполезно, убеждён! - затараторил я, чуть ли не захлёбываясь. Куй железо, пока горячо!
        - У нас за последнее десятилетия маршрутом вдоль канала прошла чёртова куча стихийных и организованных экспедиций, наверняка и ФСБ интересовалась темой! Хотя я думаю, что золото изъял какой-то крупный бизнесмен, способный финансировать системные поисковые мероприятия с определённой скрытностью. Сокровище подрезали и вывезли за рубеж... А тут ещё даже социальные сети толком не работают, хайп поднять некому, застой! У них две тысячи восьмой год, как у нас двухтысячный, скука! Мало кто в курсе. Ну же, командир!
        И тут Потапов неожиданно двинул нехарактерную для него романтическую речь.
        - Эх, оставили бы вы меня здесь дней на десять! Классическая равнинная тайга, место притягательное и мистическое... Безбрежный простор. И только вот такие зеваки изредка попадаются на глаза. Неподалёку деревенька с крошечным населением, которое глубже полукилометра никуда не суётся, дальше только по воде. И поэтому вокруг никого нет. Мне даже изба не нужна, досок немного оставьте. Поставлю за несколько часов продуваемый настил под палатку, нары, я ведь серьезный человек, знаю, что надо оторвать спину от земли… Накачаю лодку-надувнуху, а с собой сеточка-кормилица всего в десять метров - хватит, не чужое, чай, зачем лишку тянуть... Воблер, дробовик, тент, рация с хорошей антенной, и даже на неё хрен чего возьмешь, кроме китайцев, и живи - не тужи.
        - В тишине. В полной, - дополнил я.
        Кромвель не выдержал и тоже включился в мечтания:
        - Ага. Я так на Байкал после вуза ездил. На третий день окружающая среда тебя признает, и вокруг все оживёт. На ветках возле палатки поселятся две лобастые кукши, наглые, как коты, вылезут пищухи, лисица начнёт тявкать неподалёку, мимо поплывут утки, потянут по реке гагары, по соседству выйдет к переправе кабарга...
        - Медведь навалит кучу возле лодки! - Иван по-своему раскрасил картинку. - Один раз пальнешь в воздух, и всё, ранги и статусы расставлены. Через сутки полный лад, знают свой шесток. Только не пали зря и не ори.
        - Мы с тобой одной крови... - вспомнил я Киплинга. - Обязательно нужно своего божка вырезать и накормить.
        Группер еле заметно вздрогнул, тряхнул хвостом волос, туго стянутым резинкой, и перекрестился.
        - Язычник на язычнике в группе, как я посмотрю! - Он глянул на нас отсутствующим взором, встряхнулся ещё раз, сбрасывая наваждение, и гневно бросил в сторону Потапова:
        - Морок на меня нагоняете! Ваня, заводи!
        - Да вы звери! Даже ствол пристрелять не дали, совсем чуточку времени! - заорал я обиженно.
        - Ты эту «чуточку» успешно сожрал мечтательными рассказами о енисейском каньоне «Дель Оро», чуть меня не сбил с толку. Поехали, я сказал! - безжалостно завершил весь этот базар группер.
        Леспромхозы, лагпункты, колхозы, прииски… Было и прошло. Во многих местах по Енисею уже нет ни дорог, ни деревень. Их признали неперспективными, население перевели, а сами деревни забросили. Теперь на землях, освоенных русскими ещё в XVII веке, опять вырос лес. Настоящая темнохвойная тайга появится не скоро, лет через сто пятьдесят, ведь сосны, ели и пихты должны подрастать, укрытые пологом осин и берез. Сегодня непролазный кустарник и густой березняк царит там, где всего сорок лет назад колыхались злаковые, громыхали по грунтовкам телеги, скрипели по притокам уключины, а в воздух поднимался запах коптилен, набитых рыбой, смешиваясь с ароматом выпекаемых в печах хлебов.
        Погода стоит подозрительная, уже два часа где-то на севере громыхает, но пока что тучи с лиловым отливом проносит мимо, дождя нет. Полчаса назад немного покапало.
        Ладно, первый кирпичик золотой лихорадки заложен. А там посмотрим, сбил я группера с толку или нет.
        Глава восемнадцатая
        Разворот
        Катер шёл на север, а я колдовал над сковородой.
        Приготовление и приём пищи во время движения судна, относящегося к маломерному флоту - вопрос непростой. Владельцы обычных моторок чаще всего едят всухомятку, без всяких удобств. Либо ждут прихода к конечной точке маршрута. Если же судно размером побольше - парусная яхта или среднеразмерный катер, - то уже в ходе постройки в конструкцию встраивается настоящий камбуз. Катер с камбузом - удобно и солидно, это мечта любого капитана.
        Однако в небольших каютных катерах и яхтах на учете каждый квадратный дециметр площади, и найти специальное место для готовки - серьёзная проблема. Поэтому команде каждый раз нужно устраивать «зелёную стоянку», то есть, причаливать в удобном месте к берегу и располагаться прямо на траве. Кроме того, приходится таскать туда-сюда посуду и припасы, что-то забывая, психуя и ругаясь между собой. А если идёт проливной дождь, или экипаж припозднился с выбором места для ночевки? Однако и для владельцев таких судов ситуация не безнадежна, если в каюте найти укромный уголок и приложить к нему золотые руки.
        В конструкции «Хаски» изначально был предусмотрен компактный камбуз со всем необходимым, чтобы приготовить горячий обед в длительном путешествии. Он расположен по правому борту за капитанским креслом, часть его закрывается на ходу диваном. На площади в несколько квадратных дециметров разместилось всё то, что является предметом белой зависти для экипажей многих судов, особенно женской их части. Камбуз обеспечивает группе полную независимость от превратностей погоды, поэтому нас не заботит проблема выбора места для стоянки. На ночь можно уткнуться носом прямо в осоку заводи или камыш и бросить якорь. Не нужен ни костёр, ни тент на растяжках. Всё необходимое для нормального обеда или ужина имеется на борту.
        Главная особенность мини-камбуза «Хаски» заключается в том, что он абсолютно незаметен постороннему глазу, повторяя в сложенном и закрытом виде архитектуру одёжного шкафа, расположенного напротив. Но достаточно нескольких секунд, чтобы, словно ниоткуда, перед вахтенным появились кухонные прелести: полки, заполненные старательно подобранными продуктами, отсек со всевозможной кухонной утварью, раковина для мытья рук и посуды, большой обеденный стол. На полках объёмной дверки камбуза помещаются два термоса, мелкая посуда, пакеты и банки с сахаром, чаем, кофе, специями и прочей бакалеей...
        А кто у нас ответственный за организацию котлового питания? Правильно, ваш покорный слуга, потому что Потапов занят практической навигацией, а Кромвель - общим руководством. Осмотрев рубку сразу после покупки катера, я выдвинул ряд существенных замечаний и целую кучу мелких пожеланий. Сформировалось рабочее звено, куда вошли те самые золотые руки Ивана и мои - чугунные, но сильные.
        Теперь кастрюли и пара сковород, чайник и кофейник прячутся в отсеке, расположенном поглубже - за панелями стола. Ранее они неэстетично висели у всех на виду. Сковороды брякали прямо за затылком рулевого, здесь конструкторы явно что-то недодумали... Конфорка газовой плиты, увы, маловата, поэтому новую посуду я подбирал сам. Питьевая вода подается самотеком из канистры, закрепленной за стенкой камбуза. Раковина мойки представляет собой небольшой полиэтиленовый тазик, ко дну которого прикреплен патрубок с гофрированной резиновой трубкой такой длины, чтобы раковина могла свободно выезжать из своего укрытия на полозьях. Использованная вода отводится по шлангу наружу. Под мойкой находится овощной рундук, а в карманах дверки - моющие средства и другие хозяйственные мелочи.
        После двух испытательных готовок камбуз стабилизировался - в размерах он привязан к китайской газовой плите на «дихлофосных» баллончиках и кастрюле на пять литров, самой большой в комплекте. Отсек с посудой на четырёх человек и отсек с плиткой открываются независимо. Крышки объемные и используются как стол, с них ничего не падает - практично и эргономично.
        Обед я готовил бесхитростный, зато сытный. Отварил картофель, заправив его прогретым рыжиковым маслицем, рваным укропом и давленым чесночком, затем обжарил на сковороде краковскую колбасу, нарубленную пятаками толщиной в два сантиметра, так весь сок остаётся внутри. Приготовил омлет с зеленью из десяти яиц и щедро нарезал рыбный балык, предварительно очистив копчёных омулей от кожи. Полтавский хлеб, огромные минусинские помидоры и кофе завершали меню.
        Когда колбаса аппетитно зашкворчала на сковороде, испуская умопомрачительные ароматы, Потапов, ёрзая в кресле, не выдержал:
        - Командир, да он просто издевается над нами! Невозможно работать!
        - Ещё десять минут, - таков был мой безжалостный ответ.
        - Он там ещё и пробует всё подряд! - не унимался Иван.
        - Запахи действительно просто издевательские, дышать невозможно, я уже устал слюну глотать, - охотно согласился с товарищем по голоду Кромвель, завистливо сообщив: - Хорошо быть коком.
        - Я вам не кок, а директор судового ресторана! И пищеблок откроется не раньше или позже, а вовремя. Посетителям же предлагается прогуляться минут сорок по палубе, подышать свежим речным воздухом, нагулять аппетит... Врачи рекомендуют.
        - Чего-о?! - свирепо заорали оба.
        - Да ладно вам быковать, я уже накрыл. Ваня, освобождай капитанское место, садитесь жрать, пожалуйста.
        Навстречу, берегом спрямляя курс на юг, пролетел маленький вертолёт «Робинсон», затем проследовал состав из шести барж с лесом, его тянут на Лесосибирск
        На прямых участках реки впервые начали появляться места, где впереди уже непросто разглядеть берега. Енисей величественно гнал свои воды привычным маршрутом, с запада плыли на далёкую Колыму сизые облака, шипела, выделяя капельки жира, краковская колбаса в глубокой тарелке, урчали голодные желудки личного состава. Как прекрасен этот мир!
        И только существование в нём неуловимого Ложкина портило картину бытия.
        Вскоре показалось Ярцево, большое старинное село на левом берегу Енисея, пункт назначения и, хочется надеяться, самая северная точка рейда.
        Первым казакам, обосновавшимся здесь, место понравилось. Благодатное, урожайное, зерновые выращивать можно. Они и попробовали. Но через пару лет необычайно мощный весенний паводок смыл труды поселенцев, напомнив людям, что Сибирь - планета сложная. Сейчас уровень воды регулируется плотинами на Енисее и Ангаре, что исключает повторение столь разрушительных катастроф, хотя порой заливает. Село считается богатым.
        Этот населённый пункт расположен в междуречье мистических рек Кас и Сым, а вытянулся он вдоль берега Енисея на два с лишним километра. Главная достопримечательность села - тополиный парк, издалека заметный с реки. Парк в Великую Отечественную посадили выпускники местной школы перед уходом на фронт, в самом Ярцево эту тополиную рощу зовут садом… Мальчишки погибли, а парк остался.
        Прибытие теплохода здесь - важное событие: деревенские жители, которым повезло иметь подходящие для причаливания больших судов глубины и соответственно, плановую остановку пассажирских теплоходов, устраивают на берегу самобытный рынок, на котором издавна торгуют таёжными дикоросами, копчёной рыбой, восхитительной сметаной, творогом, кедровыми орехами и сувенирами.
        Есть школа и больница, банк и аэродром. И пристань для теплоходов, дебаркадер - это почти корабль, который не умеет плавать самостоятельно. Он крепится к берегу канатами и держится на плаву.
        В детстве я очень хотел стать капитаном, а точнее, шкипером дебаркадера.
        Возле деревни на Волге близ Казани, где я проводил летние каникулы, стояло это удивительное сооружение. Командовал им капитан - глубокий, как представлялось детворе, старикан, хотя и было ему от силы пятьдесят. Себя он называл иначе - шкипером, утверждая, что таковые только и остались на несамоходных судах - баржах, лихтерах и дебаркадерах. Работал он уже пару десятков лет: пришел матросом и доработался до начальника.
        Шкипер жил на дебаркадере весь период навигации, домой не наездишься. А на рабочем месте у него имелось всё необходимое: газ, столовая, туалет, вода, поднимаемая насосом. В шкиперской есть телевизор и холодильник. Жить можно. Всё лето с ним кассиром работала верная жена, помогал и старший сын. А ещё кошка и собака, полный, в общем, комплект. Кроме кассира, в подчинении у начальника дебаркадера находились три матроса, но иногда ему приходилось работать за всех.
        Работа у начальника дебаркадера не такая уж простая, как это может показаться со стороны. Он должен следить, чтобы посадка пассажиров проходила безопасно, без лишней суеты, присматривать и за ними, чтобы они не подрались в давке и не свалились в воду, и за своей командой. Смотреть, чтобы матросы были трезвыми и вежливыми, всегда чисто одетыми. Основная задача - принять очередной теплоход и отпустить в рейс.
        По факту, должность административная. Шкипер ведёт документацию, составляет ведомости для бухгалтерии и заявки на стройматериалы. Работал он без выходных, по восемь часов в сутки, но это официально. На деле же гораздо больше. Когда навигация заканчивалась, экипаж распускали, отправляя личный состав в неоплачиваемый отпуск. На зиму наш дебаркадер уводили в затон базы флота, а по весне буксировали на привычное место.
        Жителям деревни и пассажирам почему-то казалось, что шкипер поставлен сюда, чтобы им во всем дежурно помогать. Если что-то случалось, все бежали к дебаркадеру, где была связь и возможность вызвать экстренные службы. Дети приставали с разными вопросами и просьбами. Ногу поранил - экипаж даст пластырь и зелёнку. Или питьевой воды. А ещё на дебаркадере эпизодически работал буфет от местного сельпо, и я был твёрдо уверен, что вечерами старик бесплатно объедается шоколадом.
        Дебаркадер, как место главной деревенской тусовки, стал ещё и центром притяжения для всех мальчишек. Он стал для нас самым интересным и самым романтическим объектом. Там было удобно купаться - огромный угловатый корпус судна укрывал нас от ветра и создавал водную тень, позволяющую плескаться без постоянной борьбы с течением. Бывало, что шкипер ругался, когда дети пытались нырять с палубы или рыбачить прямо с дебаркадера - не положено! «Здесь вам не парк культуры и отдыха, а единица речфлота!».
        Свежий воздух, красивая река. Нормальная, в общем, работа. Жаль, что навигация в России короткая.
        Я и сейчас не прочь встать вот так на Енисее - хозяином плавучей фазенды и идеального места работы. Хоть капитаном, хоть шкипером, хоть чёртом лысым. Встать, чтобы исправно тянуть лямку круглые сутки, за что получать пайковые плюсом к заработной плате, помогать местным. Кричать толстым голосом «Берегись колышек!» с ударением на втором слоге, «Сбросьте этого лысого идиота за борт!», «Женщина нехудая! Не давите животом на леера!». Чтобы жирный полосатый кот медитировал на бухте пенькового каната, тельняшки и труселя сушились на верёвке, из динамиков неслось Радио-Джаз, чтобы занавески в васильках и цветущая герань в кадках на корме.
        И жена кассиром.
        Это - лучший Офис.
        Потапов угнал катер чуть ниже ярцевского дебаркадера, а там он круто, с высоким буруном развернулся, чтобы, как и положено, встать к причалу носом против течения.
        Шкипер появился сразу. Им оказался атлетически сложенный мужчина лет сорока, классический енисейский кержак, но не в просторной льняной или байковой рубахе, а в новенькой тельняшке с длинными рукавами и форменной фуражке с крабом. Полноватый, но физически явно очень крепкий обладатель массивных надбровных дуг и свинцового взгляда, мощного торса и коротковатых ног. Строго глядя на нас, хозяин причала с надписью «Ярцево» крупными буквами, и не думая принимать швартовый конец, начал разговор по-деловому:
        - Тэк-с, гости дорогие. Если ставим катер под присмотр, то десять долларов в сутки, даю гарантию сохранности. В стоимость входит заправка питьевой водой, подключу к электросети. Отшвартую с кормы, там удобно и спокойно. Хотите сэкономить баксы - становитесь где угодно, берег не куплен.
        - Экономить не будем, - широко улыбнулся ему Кромвель, вытаскивая бумажник. - Даю двадцать, на двое суток.
        - Петька! Принимай клиента, швартуй рябят! - тут же заорал капитан-бизнесмен.
        - Вас зовут...
        - Шугайло Вячеслав Николаевич, - важно ответствовал шкипер. Его густые брови разошлись, жесткая морщина на лбу разгладилась. Что ни говори, а проклятый американский доллар - универсальный вездеход.
        - Простите, Вячеслав Николаевич, а сотовая связь в Ярцево...
        - Забудьте, господа, выключите свои бесполезные телефоны, чтобы не тратить заряд батареи, - капитан не дал Паше сформулировать вопрос полностью, зато ответ у него был отработан.
        - Собственно, мы знали. Просто думали, вдруг появился какой-нибудь спутниковый ретранслятор.
        - Не любят нас провайдеры. Пятый сезон голову морочат обещаниями. Ну, уж сейчас зашевелятся, я думаю, дело пойдёт веселее! Есть стационарный на центральной улице. У меня есть рация и радиотелефон, но он служебный, чужим не положено. Разве что за отдельную плату.
        - Учтём, - кивнул Паша.
        После швартовки настало время распределения ролей, с этим Кромвель справился быстро. Неожиданно группер решил, что на этот раз оставаться на судне придётся мне.
        - Силовых акций пока не предвидится, пора и нам с Ваней размяться на оперативной работе. Держи катер наготове, будь на рации. Вполне может быть, что придётся экстренно срываться с места и уходить в один из притоков. Мы ещё не выяснили, где у братовьёв была фактория и заимка.
        - Вот и выясним! - обрадовался Фантомас, накидывая на плечи лёгкую куртку, и по-хозяйски распорядился: - Масло проверьте, товарищ младший матрос.
        - Идите уже, разминайтесь, оперативники... Дустом намазаться не забудьте, не то сожрут на берегу, - отмахнулся я, раздавив на шее очередного кровососа.
        Напарники весьма бодро удалились, а я, укрывшись в тени дебаркадера, собрал себе лёгкий полдник - что-то не наелся. Смотреть на берегу было решительно не на что, деревня как деревня. Пару раз вдоль берега, разбрасывая лепёшки, продефилировали полусонные пёстрые коровы, с тарахтением проехал колёсный трактор «Беларусь». Туда-сюда мотаются самодвижущиеся экипажи кустарной сборки; у каждого мужика в хозяйстве имеется мотоколяска и моторная лодка. Техника эта всё больше без номерных знаков: уехать из села летом не получится, а местным госномера не нужны, и так все друг друга знают. Сколоченные из наструганных досок серые столики рынка напротив дебаркадера были пусты.
        Услышав наверху громыхание, я подтянулся на руках и увидел на корме пожилую женщину в длинном ситцевом платье и защитного цвета рыболовном жилетике, которая вполне могла быть кассиршей, но, в силу возраста, уже не могла быть супругой начальника дебаркадера. Хотя… Она что-то утробно мурлыкала себе под нас и последовательно поливала из оцинкованной лейки с длинным носиком рядок кадушек. Росла в них не мещанская герань, а самые настоящие пальмы. Ну, а что, жарко.
        - Здрасьте!
        - Ой! Напугал-то как, ирод! - несмотря на фактор уединения и отсутствие пассажиров, женщина была аккуратно подкрашена, короткая прическа уложена волосок к волоску - будто серебряная шапочка облегала маленькую головку.
        - Извините, хозяйка, не хотел. А не подскажете ли, когда базар начнёт функционировать?
        - В смысле откроется? Часа через три, перед подходом «Чкалова». А что вы хотите приобрести?
        - Молочку всякую: сметану там, творог. Люди хвалили.
        - Охо-хо... Вряд ли вы дождётесь молочку, молодой человек, сейчас у нас торгуют совсем другим товаром.
        - Каким же?
        - Целебным. Сами увидите, - неопределённо ответила женщина. - Если хотите, я вам свою сметанку принесу. Недорого и сплошная польза. Ложка стоять будет. И вообще всё будет стоять.
        - Хочу! - на всякий случай забился я. Странно, молочки у торговцев не будет, вот это новости! А как же легенды об идеальном качестве и вкусе продукции из-под ярцевской породы коров?
        Тем временем на берегу собралась сельская детвора - более дюжины мальчишек в свободной балахонистой одежде. Все какие-то одинаковые - крепко загорелые, черноволосые и узкоглазые. Гнус, похоже, им ничуть не мешал.
        Я ещё не видел в реальности живого кета - представителя исчезающего народа кето. Впрочем, не видел и эвенка. Буряты? Гадать бесполезно. В группе лишь местный житель Потапов может сходу отличить хакаса от тувинца, мне же ещё только предстоит вжиться и научиться.
        Явившись на привычное место, шумная компания быстро подготовила на песке площадку, после чего началась интересная и необычная игра. Инструментарий включал две палочки длиной в семьдесят и десять сантиметров. Первым делом мальчишки начертили на песке квадрат со стороной в полтора метра, потом они разбились на группы по два человека в каждой.
        Детали были видны плохо, взял бинокль.
        Та палка, что подлинней, оказалась битой. Вторая, короткая, была заострена с обоих сторон, её раз за разом укладывали в квадрат. Тот мальчишка, у которого в руках находилась бита, умело ударял по концу короткой палочки, и та взлетала в воздух. И вот тогда следовал второй удар влёт - таким образом, чтобы она улетела как можно дальше. Цель другого игрока - постараться бросить её обратно и попасть в квадрат с того места, где эта палочка упала. В случае если у него это получалось, ему, насколько я понял, записывалось очко, и уже он становился игроком, начинающим игру.
        После короткой разминки началась командная игра. Игроки команд поочередно совершали начальные удары и обратные броски. Начинающий как можно дальше отбрасывал палочку из квадрата, а игрок другой команды отправлял её обратно. Выигрывала та команда, которая набрала больше очков в десяти турах.
        Ничего подобного я не видел и не слышал, сколько не пытался вспомнить.
        Парни в эфире всё еще не проявлялись, мне же не хотелось отвлекать тренирующихся оперативников. Тем временем добрая женщина в жилетке принесла свежий белоснежный творог в одноразовом контейнере, трёхлитровую стеклянную банку с густой сметаной, буханку пшеничного хлеба утренней выпечки с румяной корочкой и ещё горячие котлеты из леща и омуля. Забрал всё.
        Фальшиво проклиная себя за обжорство, с хрустом отрезал поясным ножом хрустящую запашистую корочку, дожевать которую не успел.
        Внезапно над тихой пристанью пролетел резкий посторонний звук - это был зуммер - международный символ и атрибут любого ЧП. На палубе дебаркадера застучали торопливые шаги, зазвучали нервные мужские и женские голоса. Стало ясно - что-то неприятное у них действительно произошло.
        Через две минуты на кормовых леерах повис взволнованный шкипер, придерживающий статусную фуражку левой рукой.
        - А... Вы здесь? Это хорошо. Меня только что по рации предупредили... - он почему-то замялся.
        - Что-то случилось? - перебил я, торопливо отряхивая хлебные крошки с колен.
        - Может случиться, - поправил он меня, оглядываясь на берег. - Тут такие новости... В общем, я настоятельно советую вам отвязаться и срочно отчалить минут на сорок. Может быть, на час. Поставьте свой катер выше по течению, метров на триста. Там увидите два лома, вбитые в песок. К ним и пришвартуетесь.
        Что его так взволновало, интересно бы знать? Грядёт ревизия, способная вскрыть тёмные делишки шкипера? Добрые люди сообщили ему о негласной проверке или, ещё хуже, прибытии комиссии с полномочиями на снятие с должности? Так можно фантазировать долго.
        - А если поконкретней?
        - Не нужно вам ввязываться в дела наши грешные, - произнёс он с нехорошей грустью, а в его голосе неожиданно прорезались жалобные нотки, как будто он решил попросить ещё пяток долларов.
        - Если хотите, я верну деньги.
        - Возвращать не надо, - быстро ответил я. - Принял. К такому предложению нельзя не прислушаться.
        - Так и вам будет спокойней.
        Бросив взгляд на берег с высоким яром, я не увидел там ни одной живой души, ребятню как ветром сдуло. Остался лишь гладкий квадрат на истоптанном босыми ногами песке, этакий ярцевский Малевич с бездной новых смыслов.
        - Задумались? - неодобрительно спросил Шугайло. - Зря. Я о серьезных вещах толкую.
        - Да-да... Отчаливаю.
        Отчалив на самом малом от дебаркадера, я блинчиком, без ненужных виражей повёл катер вдоль берега и почти сразу увидел те самые торчащие ломы. Так и есть, двести пятьдесят метров, глазомер у меня тренированный. «Хаски» ткнулся носом в берег и с лёгким шуршанием чуть вылез корпусом на жёлтый песок, больше похожий на высохшую после дождя пыль, а я задумался - надо ли вообще вязаться?
        Включил бортовую рацию, однако связаться с группой удалось не сразу, мешали какие-то помехи.
        Пш-ш...
        - Кром в канале, - ответили мне.
        - Здесь какой-то нездоровый кипеш намечается. Я только что отогнал «Хаски» в сторонку, стою напротив спуска какой-то улицы к реке, рядом ржавый баркас на берегу и четыре лодочных сейфа. Ушёл по настоянию дяхона с причала, там все в волнениях. Как понял, приём?
        - Принял, - коротко ответил группер и выдал ценные указания: - Ни во что там не лезь, жди на месте, скоро будем. Докладывай обо всех изменениях ситуации сразу же. Конец связи.
        А ситуация менялась быстро - с севера к причалу села Ярцево подходил длинный катер-водомёт КС-102 в сопровождении двух мотолодок «Обь». Приехавших оказалось много, целый десант. КС-102 решительно подошёл к дебаркадеру, и одинаково выглядевшие крепкие молодцы в коротких кожаных куртках, не дожидаясь окончания швартовки, всей оравой полезли, словно на абордаж. В руках у многих были помповые ружья.
        Я тихо присвистнул. Вовремя смылся! Но что это за дела такие, что за люди? Уж точно не оперативники из Красноярска.
        Опять схватил рацию.
        - Кром, сюда целый флот подвалил, лезут на дебаркадер, ребятки явно тревожные, похожи на бандюков.
        - Как накаркали... - непонятно прошипела рация голосом злого Пашки. - Ты там шибко не высовывайся, и чтобы без самодеятельности. Просто наблюдай с ветки белочкой.
        - Есть белочкой, - охотно подтвердил я.
        Захватчики с экипажем не церемонились, шкипера бесцеремонно оттолкнули в сторону, хотя тот и пытался сообщить что-то важное. Слов я не мог услышать, далековато. Эх, товарищ Шугайло, не вмешивался бы ты в свару, не бодался бы на свою голову... Все остальные члены экипажа благоразумно попрятались. И поступили единственно верно, потому что пришельцы были настроены решительно, воинственно, готовы бить любого на отшиб башки.
        Против кого они тут выстроились фалангой? Судя по всему, непосредственно дебаркадер, как объект захвата, их не интересовал.
        И в этот миг на берегу начали появляться новые действующие лица.
        Они тихо, но быстро струились живыми ручейками к реке через закоулки, проникали через изгороди, словно бестелесные тени, и дружно стягивались к площадке перед дебаркадером. Туда, где располагался импровизированный рынок.
        Я уже не отрывал бинокль от глаз.
        Прибывшие из посёлка тоже были одинаковы на вид - в широких мягких штанах и длинных светлых рубахах навыпуск. Черноволосые и раскосые взрослые мужчины да подтянутые юноши. Почти у каждого бойца в руках была отшлифованная добела палка длиной в человеческий рост.
        Только сейчас до меня начало доходить: какие, к лешему, эвенки или кеты? Это же китайцы! Целая прорва самых настоящих китайцев!
        И мальчишки на берегу, так ловко обращающиеся с битой, китайцы, как и незнакомая мне дворовая игра - национальная китайская. Что характерно, один конец у «взрослых» палок тоже был заострён; пущенный умелой и сильной рукой, такой снаряд превратится в смертоносное копьё. Вспоминая, как обращались с «палочками» их дети, можно представить, на что способны в этом деле родители и старшие братья.
        Приплывшие на катере бандиты вряд ли ожидали увидеть такой состав и качество встречающих. С первых минут с лихим наездом что-то пошло не так.
        - Спасибо за предупреждение, дорогой Вячеслав Николаевич, ты хороший человек, - поблагодарил я честного шкипера Шугайло.
        Сойти с палубы дебаркадера на берег бандиты не решались.
        Вперёд вышел упитанный и очень высокий бригадир, прикрытый с флангов двумя мрачного вида «торпедами» - и сразу начал громко орать. Я находился слишком далеко, чтобы различать отдельные слова, доносились лишь отголоски. С китайской стороны вперёд выдвинулись для переговоров или для кровавого замеса - уж как пойдёт - три человека постарше. У них главным был тоже высоченный, худой как щепка и такой же сухой мужчина. Его желтоватая кожа плотно обтягивала костистый череп с резко выступающими скулами. Как это обычно и бывает у представителей этого народа - если они не юноши или глубокие старики, - возраст китайца определить сложновато. Может быть, тридцать пять или сорок, а может, уже под шестьдесят.
        Постепенно кипеть и орать начали по обе стороны от широких дощатых сходней. Начался жёсткий, судя по всему, базар по всем понятиям.
        Ба-бах!
        Было неясно, кто именно выстрелил из гладкоствольного ружья в воздух, но дымок поднялся над палубой дебаркадера.
        - Йожин с бажин...
        За долю секунды обстановка на берегу резко изменилась.
        Над головами китайцев резко взметнулись белые копья, а у многих из них в руках оказались двуствольные обрезы и полноразмерные охотничьи ружья. Ого! Стандартная стрелка переставало быть томной! Я и представить не мог, как такое оружие они умудрялись прятать на теле.
        Двести метров, не меньше, отличная дистанция, безопасная! Хм-м... А если у них и нарезные стволы имеются?
        Проклятье, драпать надо!
        Пш-ш...
        - Уже подходим, - предупредил группер. - Что там за пальба, Лаки?
        - Отставить подход! - торопливо ответил я. - Вы пока что на берег не высовывайтесь, неизвестно, как на вас отреагируют стороны! Ещё примут за засадный полк. Кром, прикинь, тут целый батальон китайцев!
        - Уже знаем. Всё понял, выждем. Прогревай двигатель, отход по готовности.
        - А что объект?
        - Этот гадский паразит всю работу тормозит, - в рифму проворчал по рации прослушивающий разговор Потапов, поэт, блин! А группер пообещал:
        - В полёте расскажем.
        Запустив двигатель, я продолжил наблюдение. Слава богу, кровавая бойня не началась. Конечно, мне хотелось услышать оригинальную озвучку эпохального противостояния, но приходилось только догадываться. Хотя такие стычки на всём земном шаре проходят по примерно одинаковому сценарию.
        Тянулись долгие минуты, нервы взбудораженных народных масс звенели над Енисеем натянутой струной. Наконец опасное напряжение начало спадать. Не добившись поставленных перед наездом целей, бандиты принялись эмоционально переговариваться между собой, шумно советоваться, не забывая задирать китайцев.
        Те же стояли молча, не огрызаясь и уже поняв, что они победили. Надо дать противнику отступить без потери лица.
        Глухой стук по корпусу «Хаски» заставил меня опустить оптику на грудь - бинокль повис на ремешке. Парни уже лезли на палубу.
        - Давай, давай, давай! - Кромвель сердито закрутил правой рукой, словно пропеллером. - Отчаливаем, курс на юг!
        - Куда-а? - не поверил я своим ушам. Ведь мы только прибыли на место ловли, только блёсна наладили!
        - На Енисейск! Ложкина здесь нет, уехал, - частично расшифровал ситуацию группер. - Разворачиваемся.
        Где было ваше политическое чутьё, товарищ Осипенко?
        Накрутил сам себе лишнего... Буряты, эвенки, хакасы, тунгусы, уйгуры, заполонившие всю Сибирь корейцы, даже кетов вспомнил! А это китайцы. Стопроцентные китайцы, и не из числа давно осевших в Прибайкалье хуатяо, как они себя называют, а приезжие, из метрополии. Будучи в Красноярске, мы неоднократно, и всегда с нотками радости, отмечали, что китайцев в городе немного даже на самом крупном вещевом рынке. А они вот где - их главарями принята другая стратегия.
        Вывод из короткого рассказа напарников следовал простой: знаменитую на весь енисейский бассейн историческую деревню Ярцево просто слили. Отдали в долгосрочную аренду, как бесперспективную. И один бог знает, кто и какие деньги положил в карман за принятия этого решения. Конечно, здесь можно развернуть очередную конспирологическую теорию. Однако больше всех конспирологически рассуждают о Глобальных тайных договорах алиментщики, знатные слесари-сантехники, которые не уступят вам ни рубля за свою уникальную работу, и те, кто не может заключить договор даже со своим мозговым процессором. На самом деле всё много проще. Алчность временщиков - вот и вся причина.
        Китайцы удобны. Они никого ни о чём не просят. Ни дотаций им не надо от губернии, ни протекций, ни мер социальной поддержки. Их крошечные аппараты управления на местах избавлены от самовоспроизводящегося кабинетного планктона, всяких «инженеров отдела», «специалистов», «консультантов», «помощников» и прочих подносчиков снарядов, которыми буквально заполонены все Белые Дома в российской провинции. Тихие и незаметные, не агрессивные и покладистые в мелочах, они никому не мешают и ни с кем пока что не конкурируют. Русские из Ярцево массово побежали вследствие безденежья, а старообрядцы передислоцировались севернее, где у них уже сформировался особый регион.
        В куцые местные бюджеты с нарастающей динамикой потекли такие нужные власти налоги. В карманы чиновников - огромные суммы поборов, а благодаря новым артелям возникают и новые рабочие места на транспорте, хотя у китайцев появляются собственные катера и баржи, вырастающие в юркие флотилии, зафрахтованные самолеты и вездеходы. И даже геологи!
        - Скорее всего, с наездом подвалили бандюки из Боровской группировки, люди знаменитые. Криминальное войско района нелегальных золотых приисков… Куда очень не хотят пускать китайцев, - рассказывал Кромвель в промежутках между жадными глотками, он наливал уже вторую кружку воды.
        Почти всю информацию ребята получили в одном месте - на сельской почте, единственной официальном представительстве губернии. Столичный банк из Ярцево, оказывается, ушёл, уступив место местечковому китайскому, ФАП, фельдшерско-акушерский пункт, был распущен, теперь у китайцев есть свой медик. Старый участковый с горя спился, а нового кандидата на должность всё не могут найти, никто не хочет лезть в эту правовую неопределённость.
        - Попытки наездов, шантажа и криминального давления здесь происходят постоянно. Сейчас народными, так сказать, массами делается всё, чтобы китайцы не двинулись ниже по течению... Кстати, у старообрядцев тоже появилась своя гвардия Воинов Света, с ними вообще никто не связывается. Эти наезды на какое-то время прекратились, когда из далекого Востока пришли первые приветственные весточки от континентальных группировок-триад, - продолжал Павел.
        Ого! Изначально созданные, как тайные общества для борьбы с маньчжурами, нынче политизированные триады имеют столь яркую славу, что для демонстрации мощи им обычно не требуются базары и примитивные стрелки-разборки.
        - Прекратились? А как же сегодняшний пример? - не понял я, показывая большим пальцем за плечо.
        - Наши бандосы просто перестали реагировать на угрозы. Как оказалось, невозможно напугать переживающих за своё золото матёрых таежных уголовников, славные предки которых в составе казачьих отрядов из Тобольска и Красноярска сворачивали шеи грозным хунхузам. Но эти, ярцевские, и сами умеют защищаться, у них хватает молодых головорезов, исправно несущих по совместительству службу по охране. Уже имеется немалый опыт отражения наездов.
        - Да уж видел... - подтвердил я.
        Поначалу внешне благодушных и беспомощных китайцев попробовали теребить кавказские группировки, затем тувинские. Китайцы скинули улыбки и продемонстрировали нападавшим немыслимую восточную жестокость. Через год уже никому из красноярских не могло и в голову взбрести заявиться в китайские поселения с войной, таких дураков, судя по всему, китайцы спрятали под мох, без всяких концов и утечек информации.
        А вот на север им, похоже, пробиться будет очень сложно, первая же китайская геологоразведка стала красной тряпкой для коренных. С другой стороны, китайцы показали, что и здесь проходит цивилизационный раздел - американцам и европейцам на берегах Енисея не бывать. Вот по этой линии, скорее всего, будет разделена несчастная страна…
        - Чем их Ярцево-то привлекает?
        - Отличная экология, чистые земли, обилие дикоросов, такие и ищут. Ставят по тайге пятнами комплексы небольших теплиц для разведения каких-то лечебных грибов на ягельных полянах. На юге края ещё и солёный папоротник заготавливают. Вершки, корешки - сгребают всё подряд, перерабатывают на лекарства. Им уже отдали полсотни километров нижнего течения реки Сым, - рассказывал Потапов.
        К изумлению постоянно жалующихся на судьбину, клятый режим и климат местных жителей, китайцы, не подозревая о стройных экономических выкладках, утверждающих в умах очевидную многим убыточность таёжного хозяйствования, наладили не только выпуск, но и примитивную логистику кустарно производимого товара, грузопотоки которого через Красноярск направляясь сразу в Поднебесную.
        Наиболее успешно сбываются какие-то лекарственные снадобья и приправы, их китайцы производят даже из банального мха-сфагнума. Особым образом изготовленное легчайшее вяленое мясо оленя и лося, зайца и белки, вытяжки и настои, порошки и мази стоят в Поднебесной бешеных денег. Местным трудно поверить, что эти шарлатанские эрзацы где-то имеют сокрушающий прилавки успех.
        Недавно в Ярцево китайцы начали на крошечной, но вполне современной фабричке, созданной в виде филиала крупной фирмы из Харбина, выпускать продукцию вполне товарного вида и качества, да ещё и наладили поставки в Европу - тут уж изумились и губернские власти.
        - Теперь понятно, почему нет молочки... - пробурчал я.
        - Ты о чём?
        - Да так, Ваня, попутное. А что там с Ложкиным, как он мимо проскочил?
        - По расписанию, Михаил, по утверждённому перед навигацией расписанию, - горестно вздохнул Кромвель. - Не учли кое-чего, я не учёл, моя вина. Помнишь пассажирский теплоход «Близняк»?
        - Ну да, он мимо сборщика шел. Твою мать...
        -Точно подмечено. На теплоходе приехал, на нём же и уехал, без всяких моторок и катеров... И это ещё не всё. Незадолго до нашего приезда в Ярцево села вертушка, ориентировочно, с представителями конкурирующей организации на борту. Но они тоже опоздали.
        - Тот самый «Робинсон», что пролетал над нами! - догадался я, хлопнул себя по колену. - Ну, мы и лохи...
        - Всё прозевали. Но мы не лохи. Сказывается нехватка оперативного опыта, настоящий профессионализм ещё впереди, - поднял указательный палец Иван.
        - Умеешь утешить, - скривился я. - А догнать?
        Потапов покачал головой.
        - «Близняк» ходко идёт, это самый быстрый из оставшихся на плаву пассажирских теплоходов. Судя по времени, он уже отчалил от Енисейска. Но не всё потеряно. Заимка у братьев была на Сыме. Участок земли они по местной традиции официально не оформляли, подумаешь, домик... А теперь это китайская земля. С факторией дела обстоят ничуть не лучше. Она находится непосредственно в деревне, приличное производство, есть новенькая коптильня, грибоцех, два больших амбара, промышленные холодильники... А толку-то? Никто такой актив не купит при нынешних раскладах, остаётся лишь передать его китайцам за какой-то невеликий бакшиш.
        - Хитро! Влип наш Ложкин, даже жалко.
        - Нечего его жалеть, Лаки. Меньше нужно савраской бегать от благодетелей, - зло прорычал группер. - Короче, где-то в Енисейске у китайцев в комфорте цивилизации сидит локальный главный, к нему Ложкин и поехал.
        - Адрес?
        - Источник не знает, китайцы не скажут, - коротко, но ёмко разъяснил Потапов. - В общем, сбывается твоя мечта, Миша, прошерстим мы твой Енисейск.
        - Ну, что же, как говорится, нет худа без добра! - решил я. Рухнувшее было под пайолы настроение начало поправляться. - Вот и будем набирать оперативную практику... Сметанки хотите? Самая вкусная на планете.
        - Где взял? - дружно спросили парни.
        - Стоп-стоп! Ваня, ты управление принимать собираешься? Вставай к штурвалу. Давай-давай, настало моё время рассказывать.
        Пусть рубают со свежим хлебом. А я хочу крепкого и сладкого кофе по-турецки. Молотого непременно вручную, в скрипучей старой кофемолке с деревянным корпусом, каких нынче уже не выпускают. И сваренного на медленном огне в прокопчённом медном кофейнике.
        Но это будет чуть позже.
        Глава девятнадцатая
        Енисейск
        - Вызнать бы, кто группу сглазил, убил бы, - прошипел сквозь зубы Кромвель. - Куда ни кинь - всюду клин.
        - Это всё сволочные деточки из Барабинска, которые меня чуть из окна не вытащили, - уверенно предположил я, глядя в сторону причала.
        Сложно было не согласиться с Пашей, у нас сейчас, как в больничке - геморрой за геморроем. А слово «дебаркадер» скоро станет для группы «Сибирь» матерным. В Енисейске катер отшвартовался ещё дальше от проклятого плавучего сооружения. И мне очень хочется отскочить ещё метров на сто. На дальность прямого выстрела из винтовки.
        - Не согласен. Я так думаю, Лаки, что сглазила нас прекрасная англичанка, падла, трахнуть которую прямо в поезде у тебя не хватило ума. Вот она и наколдовала, наложила дубовое заклятие друидов. Обиделась.
        - Ну, ты даёшь, командир... Где бы и как я её трахнул? - я даже растерялся.
        - Твои проблемы. Ты же нашёл, где и как выкинуть на рельсы труп бандита. Упустил оперативную возможность.
        - Это был не совсем труп, - правды ради возразил я.
        - Ещё и недобитка выкинул.
        - Тебе не угодишь, шеф! То недобитки, то недотраханные... Ладно, в следующий раз буду доводить дело до конца.
        - До конца? Вот именно. Ладно, наблюдай за обстановкой, - с этими словами группер снова развернулся боком, накинул на голову наушники с большими мягкими амбушюрами и принялся крутить верньер бортового трансивера. Кромвель сканировал частоты экстренных служб города, стараясь выудить из радиоэфира как можно больше информации о происходящем в Енисейске и около.
        Происходило вовсю!
        Местные службы почему-то практически не ловились, в эфире преобладали взволнованные до предела операторы из Лесосибирска.
        А вокруг нас лютовали, выли и рычали, свивались тугими пучками и хлестали по берегу электрическими разрядами какие-то революционные вихри. И где-то внутри этих вихрей по опустевшим енисейским улочкам обдристанной бумажкой болтался трижды проклятый группой «Сибирь» Геннадий Ложкин. А значит, и славному экипажу катера «Хаски» придётся броситься в самый водоворот этих революционных событий.
        Упустим объект сейчас - потеряем навсегда, вот что я чувствовал. Остальные тоже.
        Никогда не думал, что стану свидетелем подобных воистину исторических деяний, чрезвычайных ситуаций, сравнимых с массовым исходом белых из Крыма... Невезучий трижды дебаркадер окружила огромная толпа людей, желающих протиснуться через милицейский пост и трубчатые ограждения, чтобы попасть на борт большого сухогруза «Талнах». Но посадку всё никак не объявляли.
        В городе началась экстренная речная эвакуация гражданских, прежде всего стариков, женщин и детей. Многие приехали на личных автомобилях, а отвечающие за поддержание порядка люди зачем-то пропустили их к причалу. Машин семьдесят скопилось на берегу. Разномастные транспортные средства заперли друг друга на береговой линии и теперь остервенело рыли колёсами гальку, распсиховавшиеся водители били друг друга бамперами, пытаясь вырваться из капкана. Чем очень мешали несчастным эвакуирующимся.
        Мне даже представилось, что я перенёсся во времена окончания Гражданской войны, и теперь, сидя на возвышенности, наблюдаю творящееся в севастопольских бухтах.
        Как написал Пётр Николаевич Врангель, вспоминая об эвакуации войск Белой армии и многочисленных гражданских из Крыма, суда из Севастополя одно за другим быстро выходили в море. Всё, что мало-мальски могло держаться на воде, оставляло берега Крыма. В городе остались пара видавших виды канонерских лодок и старые военные суда с испорченными орудиями и механизмами, негодные даже для перевозки людей. Всё остальное было использовано в качестве плавсредств. В советских фильмах о Гражданской войне эвакуацию Белой армии всегда показывали, как жуткий хаос, смятение и всеобщую панику. На самом же деле эвакуация Врангелем была организована хорошо, и все, кто хотел уехать, уехали.
        Возникали, конечно, нюансы с посадкой людей на корабли: кто-то не находил себя в списках, а кто-то решился отправиться в путь лишь в последнюю минуту. Кто-то рассчитывал, что поплывёт в лучших условиях - а суда были переполнены, ведь на борт брали практически всех. Но в целом, в тех условиях, при наступлении Красной Армии, всё прошло неплохо. Корабли были подготовлены заранее, их сконцентрировали в портах, было намечено, куда отходить воинским частям, определили для населения сборные эвакопункты. А идеальных эвакуаций, наверное, не бывает в принципе.
        До прихода красных корабли беляков уже ушли. Эвакуация длилась несколько дней и из разных портов Крыма, так что все корабли успели отчалить и выйти в море. Последним городом, взятым Красной Армией, оказалась Ялта. Почему-то именно туда красноармейцы добрались позже всего. Кстати, в честь этого события, окончательной победы в Крыму, Ялту переименовали в Красноармейск, и это революционное имя курортный городок носил более полугода.
        В Енисейске, конечно, масштаб далеко не тот. Но действо всё равно впечатляло. На первый взгляд, здесь царил полный бардак, шум и плач, вопли и ругань.
        На самом же деле какой-то порядок всё-таки был, сказывался накопленный опыт. Оказывается, это уже вторая попытка щетинкинцев отбить у губернских властей славный город Енисейск. В прошлый раз атаку партизан быстро отбили силами относительно небольшого отряда жандармерии, что позволило официальным властям при подведении итогов обойтись без лишнего информационного шума. Однако и партизаны получили боевой опыт. Судя по косвенным сведениям, сейчас удача на стороне мятежников, бои на севере городка идут тяжёлые.
        А обыватели мудро смазывают пятки.
        Эвакуация осложнена следующим обстоятельством - все три пассажирских теплохода находятся в дальних рейсах. И, если вездесущий «Близняк» ещё можно загнать сюда из Красноярска, то «Валерий Чкалов» и «Александр Матросов» находятся на севере бассейна. Кроме того, снятие любого теплоход с расписания - уже ЧП, ведь без транспортного сообщения остаются практически все поселения по Енисею.
        Поэтому распоряжением главы города к причалу подогнали перехваченный милицейским катером на реке сухогруз, следующий порожняком для планового ремонта на базе флота в Подтёсово. На автотранспорте выбраться из города проблематично, далеко не уедешь. Перед началом акции был взорван автомобильный мост где-то в районе Лесосибирска. Поэтому кое-кто из владельцев был готов бросить автомобиль прямо на берегу и отправиться в путь безлошадным, представься такая возможность.
        Из хороших новостей - приметного тёмно-вишнёвого пикапа на берегу нет. Да ему и делать тут нечего, потому что мужчин призывного возраста на борт не принимают.
        - Откуда эти бандитствующие партизаны только берутся? - безадресно спросил я.
        - От тимуровцев. Знаешь, кто такие? - откликнулся группер.
        - Что-то слышал, вроде, - неуверенно ответил я.
        - Литературные герои Аркадия Гайдара, «Тимур и его команда». Положительные дети. Ходили по дворам ветеранов с предложениями нарубить в порядке помощи дров и натаскать воды. Старичок, не выдерживая энтузиазма, говорил им, мол, надоели вы уже со своими дровами. Все изрубили, натаскали. Не могли бы теперь моему вредному соседушке звиздюлей выписать? Помогли и с этим. А потом втянулись.
        Я ничего не ответил, обдумывая смелую версию, а Павел злился:
        - Где там Фантомас болтается, леший бы его за лысину укусил? Его только за смертью посылать, лучше бы сам сходил!
        - Ваня лучше всех может скорчить из себя обывателя, так что не лучше, - возразил я. - А у тебя слова «столичная штучка» на лбу написаны.
        - Ты что, на мой хвост намекаешь? - прищурился группер, машинально дотрагиваясь до копны волос.
        - И на него тоже. Вот если тебе на голову вылить бутылку пива и поставить фингал под глазом, то вполне сойдёшь за местного рокера.
        - Ща нарвёшься, - уже беззлобно предупредил Паша, сделав вид, что обиделся. - Гляди, бежит разведка!
        Бежит - громко сказано. Перебирать ногами по изрытой шинами гальке не так-то просто.
        - Ложкин звонил! - громко объявил разведчик метров за пять от катера.
        - Ну?! - Кромвель нетерпеливо перегнулся через борт.
        Ваня присел и развёл руки в стороны, словно говоря «Ку!».
        - Баранки гну! Спросил «Это вы?» и сразу отрубился, непутёвый. Я перезвонил пару раз. Телефон выключен или находится вне зоны действия сети. Скорее всего, батарейка села... Ничего, по крайней мере, объект жив и готов идти на контакт.
        - Устал бегать наш секретный физик, - буркнул я.
        Группер, секунду помолчал, словно осознавая услышанное, затем достал свой сотовый телефон в резиновом бампере и сам набрал номер. Результат подтвердился, Ложкин опять исчез с карты.
        На корме Иван сразу плюхнулся на скамью и принялся расшнуровывать ботинки.
        - Камешек попал внутрь, - объяснил он. - И носки слишком душные надел... Что, коллеги, кто первым будет рассказывать?
        - Ты, - определил порядок докладов группер. Ваня согласно кивнул и начал:
        - Значит так... Поначалу они хотели запустить обычный паром, который перетаскивает автомобили на правый берег. Далее - на базу в Подтёсово, в прошлый раз администрация города так и поступила. Вот только маленький посёлок речников в принципе не может принять и разместить такое количество эвакуируемых, особенно детей. Были скандалы и ЧП. Кроме того, вероятность захвата партизанами Подтёсово весьма высока. Пока они туда вроде бы не лезут, и всё же... Итог виден - подогнали сухогруз, на котором можно вывести часть населения в Красноярск.
        - С этим всё ясно, - нетерпеливо перебил его Кромвель. - Тебе удалось что-то узнать о силах щетинкинцев?
        - Немного, - признался Ваня, размашисто отряхивая, а заодно и вентилируя правый носок. - Никто не знает даже примерной численности атакующих сил противника, зато известно, что костяк атакующих - какой-то страшный Огневой батальон. Ребята там, по всей видимости, подобрались опытные, частично обстрелянные, прошедшие боевое слаживание в различных силовых акциях. Есть «чеченцы» и «абхазы». Думаю, пока фактура такого батальона выглядит примерно так - три десятка по-настоящему хороших бойцов, может, даже спецназовцев, и куча кое-как обученных, зато энергичных парней к ним в придачу. Эти больше шумят, спецы выполняют самую важную работу, а славят и награждают других.
        - Везде одно и то же у людей в служебных взаимоотношениях, кроме понимания правил коллективного общежития. Пахари и хитрецы, - вставил я и многозначительно переглянулся с Кромвелем, но он, по-моему, так и не понял смысла моего взгляда. Значит, меня и дальше будут недооценивать, во всяком случае, до конца моего первого рейда.
        - В народе, то есть в слухах, их называют «огневиками», там сплошь красивые легенды и непроверенные истории, - продолжал Потапов. - Однако южней Енисейска они ещё никогда не оперировали. Нападали на жандармов, на прииски и базы ГСМ, перекрывали трассы… На пробу покусывали Енисейск. Вооружение разномастное. Рассказывают, что они уже снесли выстрелом из гранатомёта РПГ-7 прилетевший для подавления вертолёт Ми-8 с десантом жандармерии на борту. Правда, всё это россказни из разряда «сноха соседа через двор лично видела».
        - Дрянь дело. Гранатомёты это плохо, - отметил Паша.
        - У них и броневики есть, прикиньте! - чуть ли не радостно сообщил Потапов. - Штуки три. Цирк! То ли самодельные шушпанцеры из кровельного железа и уголка, то ли давно снятые с вооружения бронетранспортёры БТР-152 с пулемётом Горюнова СГ-43 на турели, что уже гораздо серьёзней. Здесь показания расходятся в зависимости от пола и факта службы в армии очевидца.
        - Что сейчас на фронте? - спросил группер.
        - Бои идут на севере. Партизаны первым делом ударами из тайги и с реки быстро захватили Усть-Кемь, там перегруппировались, и уже оттуда двинулись на юг. Где-то два часа назад захватили Озёрное и грунтовый аэродром Енисейска. Местным помогает наличие взвода жандармерии, прибывшего немного раньше.
        Возле дебаркадера началось какое-то движение, толпа зашумела, загудела, над берегом загромыхали лающие команды, зазвучавшие из громкоговорителей штатной системы оповещения. Началась погрузка женщин и детей на борт «Талнаха». Ошалевшим экипажам дебаркадера и сухогруза помогали три милиционера и несколько штатских из администрации с красными повязками на рукавах.
        На земле аврал, а в небесах благолепие. Редкие нити перистых облаков расчертили небесную синеву. Енисей был безмятежно спокоен. Но сейчас не до красот.
        Кромвель быстро делал какие-то отметки на обычной туристической карте города и тихо бурчал:
        - В этой реальности американцы не дали русским построить здесь радиолокационную станцию типа «Воронеж», космополигон ликвидировали, вот и остался Енисейск без вояк... Ладно, продолжай, Ваня.
        Он прав. На левом берегу чуть выше Енисейска нет приметных антенн, упрятанных в радиопрозрачные сферы, главной приметы Енисейского командно-измерительного пункта. Здесь долгое время стояли «Большие уши» станции космической связи НИП-4, одного из семи наземных измерительных пунктов, созданных на самой заре космической эры для обеспечения полета первого спутника в далёком пятьдесят седьмом году. Здесь принимали и «бип-бип» первого искусственного спутника Земли, и голос Гагарина... Угрозами санкций американцы закрыли этот стратегический, да и исторический объект. Растоптанной России нечего делать в космосе.
        Ещё раз кивнув групперу и продолжая докладывать, Фантомас взял в руку второй носок и энергично закрутил им над головой.
        - Сейчас бои идут на северной окраине города, в районе улиц Нестерова, Молокова и Перенсона...
        И тут моё терпение иссякло.
        - Ваня, паразит! Прекрати размахивать своими вонючими тряпками! Такой хороший воздух был!
        Потапов, выпучив глаза, замер с обвисшим тряпочным пропеллером в руке, словно ребёнок, лишённый любимой игрушки. Зачем-то понюхал носок, удивлённо вскинул брови и пожал плечами, показывая всем, что аромат от носка источается вполне приятный и освежающий, даже протянул тканное изделие в сторону Кромвеля.
        Тот брезгливо скривился, отодвинулся и недовольно засопел. Он терпеть не может чужие поступки, менее взвешенные, чем собственные.
        - Ты охренел в разведке? Не юродствуй! - бросил он. - Всё ясно, теперь меня послушайте, бойцы. Самый главный вопрос звучит так - где губернская жандармерия, почему до сих пор нет кавалерии? Ответ очень прост... Партизаны гениально предприняли атаку, скорее всего, ложную, на Железногорск.
        Потапов тихо присвистнул.
        - Во-во. Сами понимаете, объект стратегический, особо охраняемый. Атомград, центр ядерных исследований, подземное производство, запасы урана. Да еще и стратегическое хранилище Губрезерва находится по соседству. Щетина произвела три подрыва, деталей не знаю, но мирняк не пострадал. Начали обстреливать посты охраны, их накрывают огнём и сейчас. Естественно, губернатор приказал стянуть туда все имеющиеся подразделения полевой жандармерии. Вот тут-то они и ударили по неприкрытому Енисейску. Но оттянуть силы и средства от Железногорска не получится до полного прояснения картины и купирования угрозы.
        - Зашибись у них тут решения принимаются, как я погляжу: Ярцево слили китайцам, Енисейск - щетине! - комплексно оценил ситуацию Потапов.
        - Положим, другого выхода у губернатора не было, - заметил группер. - Ясно, что в Красноярске попытались снять проблему малыми силами, кого-то всё-таки послали...
        - И партизаны снесли с небес вертушку, - подсказал я.
        - Жандармерия не спецназ, они работают всё больше по беглым зэкам и усмирению всяких бунтов и митингов, - напомнил Павел. - Лесосибирск своих ментов посылать не намерен, они укрепляют три блокпоста на северных окраинах. Ещё один рубеж обороны предписано создать южнее Лесосибирска.
        - То есть, власти совершенно не уверены, что не потеряют ещё и Лесосибирск? - изумился я.
        - Им видней, Михаил, они и противника знают, огневиков этих, и свою неспокойную паству, - пожал плечами группер. - Как и здесь, объявлен набор волонтёров. Но там уже начались волнения, часть населения готова встать под знамёна щетинкинцев.
        - Недовольных много, - Ваня тут же подтвердил слова Кромвеля. - Я слышал у причала, как бабки меж собой ругались. Спорили, кто лучше - ужасный режим тихого уездного городка или просветлённые наркотой партизаны, захватывающие от безделья суда-сборщики.
        - Итак, какой-то мост взорван, чинить его не торопятся, вроде бы, наладили брод понизу, накидали лиственничных стволов. Так что, и на машине уехать отсюда непросто.
        - Ещё и в отстойник могут поместить для проверки, - предположил я.
        - Фильтр обязательно будет, - поддакнул Иван. - Там можно в объезд, лесными грунтовками уйти. Но только на хорошем внедорожнике.
        - Я не понимаю, почему администрация не наладила эвакуацию автобусами?
        - Михаил, ты это, забудь о казанских автовокзалах, - посоветовал группер. - Откуда у них тут столько автобусов?
        Тем временем обстановка у причала несколько разрядилась. Основная масса людей уже поднялась на борт сухогруза, часть автомобилей уехала, какие-то машины остались стоять на гальке без водителей. Чуть выше дебаркадера причалил буксир типа «Ярославец», с палубы которого на землю сошёл крошечный отряд милиции. Семь молодых растерянных ребят в новенькой форме и с автоматами АКМ выстроились в ряд, выслушали боевой приказ и в колонну по одному отправились в город. Усиление, называется... Да что они смогут сделать против огневиков? На убой пацанов бросили.
        - Времени у нас мало, действуем так - разделяемся. Я остаюсь здесь, чтобы катер не реквизировали, держу его наготове, мониторю эфир. Вы вдвоём отправляетесь в город и делите его пополам от улицы Бабкина. Енисейск город маленький, за час главные улицы обежите. Хорошо бы тачку нанять, если кто-то ещё работает. На бабки не скупитесь... Я не вижу смысла париться с поиском китайского крёстного отца, ищите тёмно-вишнёвый пикап. На карту смотрите.
        Мы с Ваней склонились над листом глянцевой бумаги с рекламными объявлениями по периметру.
        - На Партизанском переулке партизан не удержать, - смело предрёк я, обнаружив на карте подходящее название, - сюда их допускать нельзя... Значит, один идёт на север, где постреливают всякие придурки, другой на юг.
        - Монетку бросим? - деловито предложил Потапов, тут же доставая медный жребий из кармана.
        - В задницу нумизматику! Парни, мне чужого не надо. Кто в группе штатный силовик? Кроме того, в северном секторе находится наш родовой дом. Я и пойду. Командир, СКС бы взять, а? Типа свежий волонтёр, придумали же словечко...
        - Не получится, Лаки. Неизвестно, что там за обстановка, патруль может арестовать, - с сожалением в голосе произнёс Паша. - Обходитесь пистолетами.
        - Что же, придётся добыть оружие в бою! - лихо заявил я.
        - Я тебе добуду! Забудь! - сразу же взорвался группер. - Чтобы без геройства там, это относится к обоим. И вообще, их война нас не интересует, запомните, интересует исключительно Ложкин! Живой и невредимый. И ещё. Как найдёте его, морду не бейте, я сам это сделаю, падла... В общем, все на связи, все предусмотрительны и осторожны. Начинаем действовать, ребята.
        Спустившись на берег, звено захвата быстро зашагало к бетонному устою взвоза, устроенного в высокой и длинной подпорной стенке - так некогда назывались подобные спуски к реке с яра. Подъём оказался крутым. Каменные стены давили, мы словно втягивались в холодную каменную воронку. Наверху под слабым ветром трепыхались волнистые края огромных тентов над пивными кафешками. Так здесь встречают приехавших туристов на набережной. На левом шатре было написано «Балтика», с правой же стороны - реклама какого-то китайского бренда, одни иероглифы без перевода на русский.
        - Вообще уже их не прессуют, распустили, - сказал я, чувствуя, что бездействие и попустительство губернских и местных властей вызывает во мне всё большее раздражение. Набить бы кому-нибудь морду.
        - Забей, - посоветовал Иван. - Ладно, я побежал. В пекло не лезь, если что, зови по рации, примчусь.
        - Бывай пока, - кивнул я.
        Схема Енисейска давно изучена, отпечаталась в голове.
        Потапов трусцой двинулся по пустынной улице. Я же остановился. Вокруг раскинулся едва ли не самый старинный сибирский город-памятник из красного кирпича, город, который я старательно изучал по фотографиям и видео. И то, что я увидел сразу же, оказалось гораздо интересней профессиональных фото. Стало ясно: внутреннего туриста нужно выключать, но сделать это не так-то просто.
        Осмотрелся по сторонам.
        Прохожих и автомобилей поблизости не оказалось, движение минимальное. Лишь по перпендикулярной к берегу улице, чуть в отдале­нии, в мою сторону быстро двигалась на велосипедах группа под­ростков лет пятнадцати, чьи родители по какой-то причине эвакуацию проигнорировали. По улице мимо неторопливо проехала тёмно-зелёная «Нива» с прицепом, в которой громоздились лопаты, грабли и прочий садовый инструмент. Через минуту вслед за внедорожником лихо про­мчались два байкера на спортивных «китайцах». За спиной у одного из них сидела фигуристая девица. Восхитительно фигуристая, такую кралю грешно не сопроводить взглядом. Все мотоциклисты были в кожаных куртках с защитой и колоколообразных шлемах с чёрными солнцезащитными стеклами. Не иначе, искатели приключений на свою голову.
        Посмотрел налево. Иван, пригнувшись к водительской форточке, стоял возле белой «шестёрки» с пятнами автошпаклёвки на крыльях, энергично размахивал руками и договаривался с водителем. Несколько секунд, и он уже полез в салон!
        - Везёт же некоторым, - пробормотал я невесело.
        Сектор города, доставшийся Потапову, размерами был больше моего, на ногах его обходить замучишься. Зато там спокойно, во всяком случае, пока.
        С моей стороны подходящие авто не обнаруживались, в северную сторону никто не ехал и не шёл. Вдали стоял громадный тентованный «Урал» на вездеходной резине, возле открытой кормы которого топтались какие-то гражданские. Чем ближе я подходил к грузовику, тем яснее понимал, что просто не будет.
        - Мне так не повезёт...
        Впереди разместился самый настоящий блокпост.
        Сложенные в семь рядов тугие мешки с песком, узкий проезд между ними и бронированная машина инкассаторов песочного цвета сбоку, которую, скорее всего, армейские, за неимением другой бронетехники, оперативно реквизировали для нужд обороны города. Два раскладных туристических кресла и столик, жестяной мангал, ящики какие-то, пустые банки - нормальная полевая жизнь. Всё под зелёным армированным тентом.
        Всё-таки сумели власти пригнать сюда, кроме жандармов, ещё и какое-то количество нормальных вояк.
        - Стоя-ать! - протяжно скомандовал неприметного вида старлей в пятнистой форме, с портупеей и с автоматом на груди. На лысой голове красовалась скатанная до возможного минимума вязаная шапочка чёрного цвета, имеющая в наших войсках весьма неприличное название. Наверняка и здесь так же. До момента моего подхода он сидел на стареньком венском стуле, бронежилет небрежно брошен на мешки.
        Лицо у него было усталое, как после бессонной ночи. Наверное, никто их не меняет, тянут службу бессменно. Значит, постоянно злые.
        Он был молод, решителен, явно боевит, но внешне спокоен.
        - Стой, парень, дальше гражданским хода нет. Приезжий? - он выжидательно уставился на меня. Ствол автомата чуть приподнялся в ожидании какой-нибудь неправильной реакции.
        - Приезжий, - подтвердил я.
        - Ясно. Возвращайся к причалу и жди эвакуации. Всё-всё, шагай!
        Во, влип! И как же тогда обследовать сектор?
        - Ты головой-то по сторонам не крути, с флангов тоже не просочишься, посты у нас по всему рубежу, - угрюмо предупредил командир блокпоста. Однако голос его звучал фальшиво, и я в этой информации усомнился. Нет у вас сил и средств, чтобы ставить блокпосты на каждой улице и перекрёстке.
        А вот от слова «рубеж» я невольно вздрогнул. Странно слышать его из уст людей, не приобщённых к нашей теме.
        - Почему перегородили, разрешите поинтересоваться? У меня там родственники живут, - слабо возмутился я, специально подставив привычное ему «разрешите» вместо крамольного гражданского «можно». Можно Машку за ляжку.
        - Ты тупой, да? - поинтересовался сбоку высокий голосок с характерным акцентом. Его обладателем оказался невысокий сержант с «веслом» - таким же, как и у командира, автоматом АКМ с деревянным прикладом.
        Ещё один боец в звании ефрейтора постоянно смотрел вперёд и на мой подход не отреагировал. В отличие от командира, они были в бронежилетах.
        - Тазетдинов, без порнографии тут! - зычно рявкнул старлей.
        - Чего это тупой? - нахмурился я.
        - А какой? Там война идёт в полный рост, вот чего, - коротко ответил за подчинённого старший, явно считающий, что я всё-таки тупой. И тут же, словно подтверждая справедливость его слов, как по требованию, издали прилетел ослабленный расстоянием звук хорошего разрыва и нервное стрекотание автоматных очередей.
        - Да мне ненадолго, прыжками, только родню проведать. Может, с собой их заберу! - упрямился я.
        - Не положено! - старлей начал опасно нагреваться.
        Это тебе не менты, привыкшие к общению с местным населением, а сугубо военные люди, получившие боевой приказ. И тупые гражданские для них - лишь досадный фактор, чаще всего мешающий выполнению поставленной задачи. Они могут в мгновение ока, без всяких объяснений, адвокатов и звонков по телефону родне опустить в зиндан. А будешь быковать, так и пулю в лоб можешь словить, если решат разобраться по суровым законам военного времени.
        Зараза, ничего не придумывается!
        - Дядька у меня там...
        - Какой такой дядька-шмятька? Вдруг ты инсургент? - предъявил сержантик.
        - Что ещё за хрень? - скривился старлей, поглядывая на меня с подозрением.
        - Инсургенты это, товарищ старший лейтенант, вооруженные отряды гражданского населения, противостоящие властям! Я кроссворд в карауле разгадывал, - бодро отбарабанил чёртов выскочка Тазетдинов.
        - А-а... Так ты бунтовщик? Не к партизанам ли пробираешься с секретным поручением? - произнеся это, старлей как-то нехорошо посмотрел на красную кирпичную стену изгороди слева. В рядах кирпича имелись подозрительно глубокие щербины.
        - С ума вы посходили тут, что ли?! - разозлился я, на секунду забыв об осторожности. - Какой ещё инсургент, что за бред? Я наоборот готов помочь! Я аспирант, учёный! Аспирант Шиловский, из Москвы!
        - Только ботанов тут не хватало, - не удержался зловредный сержант, что б ему жена со скалкой досталась, навеки и без права на развод.
        - Тазетдинов, молчать! - как-то дежурно заорал старлей и повторил: - Молчать! Наблюдать за улицей!
        Громко вздохнув, скучающий Тазетдинов отклеился от броневичка и поднял висевший на ремешке бинокль. На севере опять застучали выстрелы, всё больше одиночные.
        - А ты, если хочешь помочь, шагом марш к «Уралу»! - старлей резко качнул стволом автомата. - Михаил! Принимай очередного путешественника! Тут ещё один кандидат в волонтёры объявился!
        Ну, а что... Может, это единственно верное решение.
        Ничего не ответив офицеру, я молча зашагал к грузовой машине, где происходило экстренное вооружение населения. На моих глазах двое крепких парней приняли с борта «Урала» характерного вида ручной пулемёт с раструбом на конце ствола и нашлёпкой в виде тяжёлого диска.
        Йожин с бажин, да это же «дегтярь», легендарный пулемёт Дегтярёва пехотный модернизированный! Мне как-то довелось пострелять из такого. Он применялся вплоть до шестидесятых годов прошлого века, в основном в странах Варшавского договора!
        Дикая вещь! С какого склада длительного хранения они его вытащили?
        Тем временем добры молодцы приняли четыре запасных диска, мягкую сумку к ним и патронные пачки навалом. Самый здоровый легко вскинул тело пулемёта весом в одиннадцать килограммов к плечу и попытался прицелиться с руки.
        - Садитесь сбоку, набивайте диски, - сказали им сверху.
        - Мы к углу отойдём.
        Следующий доброволец, уже пожилой человек с седыми волосами и в синем спортивном костюме класса «абибас», предложенным ему вооружением остался недоволен. Мобилизаторы вручили ему обычную двустволку двенадцатого калибра, сопроводив передачу оружия словами:
        - Ну, какую вам «мосинку»... Прицела оптического на ней нет, а у вас, Генрих Фридрихович, зрение, извините, ни к чёрту.
        Если над блокпостом военных витала настороженность и недоверчивость, то здесь царила готовность верить чему угодно, выслушивать, говорить и охмурять. Следующим была моя скромная и злая персона.
        - Шиловский, аспирант, - устало представился я. - Понаехал в Енисейск с целями сбора научного материала для диссертации «Гуманитарные аспекты деятельности сибирского купечества в девятнадцатом веке». Конкретно интересуюсь родом Гадаловых. Желаю стать добровольцем, внести свою лепту в борьбу с захватчиками, так сказать.
        - Только не добровольцем, уважаемый, а волонтёром! - со слабой улыбкой на лице поправил меня человек в кузове. Он спрыгнул на землю и представился:
        - Михаил Смольников, начальник мобильного призывного пункта.
        Смольников тоже был молод, видимо, совсем недавно получил диплом высшей школы. Долговязый, немного сутулый, в круглых «ленноновских» очках с толстыми линзами, за которыми посверкивали живые серые глаза. При взгляде на него приходило в голову, что слово «телосложение» к нему неприменимо. Как в свое время сказал молодой инженер Лев Ландау, «У меня не телосложение, а теловычитание», - тот самый случай, Михаил состоял из сплошных ломаных линий и углов. Вряд ли он служил в армии. Зато энергичен и инициативен. Наверное, такие люди сейчас городу и нужны.
        Словом, попавшийся мне организатор волонтёрской обороны будто бы материализовался из фильмов про интеллигентов не от мира сего, творящих высокую науку. Симпатичный типаж.
        - Отчего же так? Доброволец - слово историческое, знаковое для русской истории, - не согласился я.
        - И очень совковое, заметьте! - парировал главный по мобилизации. - Совковое! Вот в чём его существеннейший и неотделимый недостаток! Это нечто устаревшее, изжитое, хоть и не до логического конца. Нет уж, господин Шиловский, у нас тут и духа СССР не будет, как и большевизма этих проклятых партизан... Господа реконструкторы, алло! Вы брезентовый чехол забыли взять! - громко крикнул он в сторону.
        - А-а... Вы в этом аспекте? Тогда конечно, - покладисто ответил я, мысленно скрипнув зубами.
        - Итак, вы отдаёте себе отчёт о возможных последствиях и готовы по зову сердца встать на защиту города. Так? В таком случае потребуется удостоверение личности с фотографией. У вас паспорт с собой?
        - Естественно, никаких проблем, - я запустил руку в правый внутренний карман куртки, где у меня лежал один из четырёх паспортов-расходников, предназначенных для разовой идентификации личности. После этого паспорт нужно будет уничтожить, он больше не пригодится.
        Записав данные в амбарную книгу со шнуровкой и печатью на бумажной наклейке, он протянул мне документ, а я сразу же заявился по возможному максимуму, кивнув головой в сторону уже заканчивающих работу реконструкторов:
        - Такой же хочу! До поступления в высшую школу прошёл срочную службу, знаю и хорошо владею всем штатным оружием мотострелковой роты.
        - Нету больше, пулемётов Дегтярёва было всего две штуки! - огорчённо развёл Михаил руками. - Оружие собираем с бору по сосенке.
        - Судя по моделям, ещё и из огородов поднимаете, - подмигнул я мобилизатору.
        - Бывает и такое, - опять улыбнулся он, быстро снимая и протирая круглые очки. - Винтовки Мосина закончились. Имеется много самого разнообразного гладкоствольного оружия, на любой вкус.
        Я поморщился.
        - Могу предложить старую винтовку Маузера. Но к ней, вынужден вас огорчить, всего лишь шесть патронов... И я даже не представляю, где их сейчас можно взять.
        Это предложение заставило меня задуматься. Mauser 98к - чудо германской оружейной механики, отличный карабин, надёжный и точный. Но шесть патронов... Только застрелиться, так много не наволонтёришь. Наблюдая за моими эмоциями, Михаил и сам страдал.
        - Ещё есть один автомат ППШ. Но там некоторая проблема... Или «автомат» это будет неправильно?
        Что за невезуха, кругом проблемы!
        - Нормально. Энциклопедически ППШ - пистолет-пулемёт Шпагина, но можно и «автоматом» назвать, всё это ненужные понты. А в чём проблема?
        Тут выяснилось, что в глубине кузова сидит ещё один работник вербовки. Невидимый мне человек хрипло произнёс из сумрака:
        - Он фактически нерабочий. То есть, оружие исправно, но к нему прилагаются два диска, и ни один из них не фиксируется, не лезут, суки, в паз. Извините… Что-то нужно подгибать, подтачивать.
        - Два магазина барабанного типа, так правильней, - машинально подкорректировал я слова спрятавшегося мужчины, демонстрируя те самые понты. - Они полные?
        - Только что один набил заново, семьдесят одна штука, пробовал ещё раз впихнуть, - досадливо молвил мужик и добавил: - Облом. Второй магазин пустой.
        - Понятно, магазины и автомат оказались не из одного комплекта, их часто прямо на заводе подгоняли к конкретному стволу... Давайте ППШ. Будет время, подработаю, - принял я решение.
        - А как же стрелять будете?
        - Одиночными, Михаил, одиночными... Патроны-то есть?
        - Вы не будете против, если я вам их в полиэтиленовый пакет ссыплю? Хороший, новый, выдержит. Лёва, давай!
        В моих руках оказался красивый и прочный пластиковый пакет с красной надписью «Спасибо за покупку!». Открыв его, я увидел не менее двадцати пачек с патронами калибра 7,62х25 ТТ. А что, это уже неплохо.
        - А гранаты? - боец без гранат неполноценен.
        - Молодой человек, да вы фантазёр!
        - Какие фантазии, если война идёт?
        - Гранаты РГ-42 сразу же забрали специально обученные люди, - строго сообщил очкарик. - Имеются армейские взрывпакеты, возьмёте?
        - Пятнадцать штук! - обрадовался я.
        - Пять, - твёрдо произнёс мобилизатор, давая понять, что торга не будет.
        - Пять так пять, забираю. Михаил, может, вы вспомните, не проезжал ли здесь тёмно-вишнёвый ниссановский пикап? Авто моего дяди.
        - Вроде бы был такой вчера, проезжал какой-то придурок, - донеслось хрипение из кузова. - Хотя я мог и ошибиться, дымно было от мангала.
        Оказывается, есть и хорошие вести!
        Вот только непохоже, что с такой постановкой службы они справятся с «огневиками» Щетинкина, ох, непохоже… Если только с противной стороны не действуют такие же разгильдяи.
        - Спасибо! Эх, не догадался я взять тактический рюкзачок...
        - Хотите, я вам ещё и вещмешок для переноски дам? - услужливо предложил Михаил. - Непрезентабельно, конечно, зато всё поместится.
        Какой сервис! Всё для волонтёров, только шагай болванчиком, стреляй, убивай. И вот что характерно - ни советский вещмешок, ни советское оружие им ничуть не мешает. А из своего - только западное словечко «волонтёр».
        Михаил достал из кожаного офицерского планшета, тоже, естественно, проклятого советского, карту города и указал место назначения на службу.
        - Там спросите ротмистра Кухарева, представитесь, передадите вот это предписание, держите. А теперь повернитесь...
        Он канцелярским степлером быстро прикрепил к куртке белые тканые полоски, по одной на каждый рукав, и с удовлетворением оценил обличие нового бойца. Вскрыв одну пачку, я высыпал патроны в карман, затем вставил один в ППШ. Магазин прилаживать не стал, не здесь и не сейчас. Сложив всё добро в вещмешок, затянул узел, надел.
        Кивнув Михаилу, а затем и угрюмому старлею, я накинул ППШ на плечо. Ну, что... Не хватает только телогрейки и шапки-ушанки.
        Так извлекатель Михаил Осипенко стал новым колчаковцем.
        Глава двадцатая
        Захват
        Я осторожно, с частыми остановками, шёл по пыльной улице Ленина, название оставили ради традиции, хотя и памятник в городе имеется. Этой России удалось избежать волны сноса, здесь мы с ними одинаковы. Двигался, неизменно заглядывая в каждый переулок и тупичок, которых в городке оказалось много. Миновал какое-то административное здание - красивый, но совершенно неухоженный двухэтажный старинный особняк, сложенный из красного кирпича, пару уже закрытых по тревоге ларьков и закрывающийся на моих глазах продуктовый магазинчик - возбуждённая хозяйка спешно накидывала тяжёлую стальную полосу на проушину.
        Пока что поисковые мероприятия проходили спокойно, улица тянулась возле изгибающегося берега Енисея, в стороне от зоны боевых действий. Вряд ли сюда прилетит шальная пуля. Стрельба вдалеке пощёлкивала то тише, то чуть громче, когда в дело включались гладкоствольные ружья двенадцатого калибра. Редкие прохожие, нервно косясь по сторонам, быстрыми тенями перебегали из двора во двор. С дребезжанием промчался чуть ли не до асфальта просевший японский универсал. Приезжая мимо, идиот-водитель какого-то чёрта резко посигналил, хотя я спокойно двигался по тротуару.
        Методологию я выбрал незамысловатую - буду трудолюбиво осматривать каждую нишу, пригодную для парковки, быстро закончить осмотр этой улицы и перейти на параллельную. И так, последовательно осматривая квартал за кварталом, постараться найти пикап Гены Ложкина раньше, чем в район нагрянут партизаны. Мне не верилось, что разномастное ополчение с дедовскими двустволками, сломанными пистолетами-пулемётами Шпагина и «маузерами» без патронов сможет защитить город.
        Несмотря на общую атмосферу военного положения, хмурое небо и обшарпанные стены домов, которым в ближайшее время жизненно важная реставрация не светила, городок выглядел привлекательно. Столичный Енисейск, вокруг которого располагалось до пятисот деревень, вплоть до 1880-х годов оставался центром снабжения районов золотодобычи на правобережье и был одним из красивейших уездных городов Сибири. Его изюминка - каменные частные и общественные здания конца XVIII - начала XIX веков в стиле русской провинциальной классики. Здесь были резиденции множества купцов, чиновников и авантюристов с большими деньгами. На рубеже XIX-XX веков Енисейск украсили «эклектичные каменные постройки в стиле модерн» - в путеводителях прочитал, кто бы мне объяснил, что это такое...
        Есть немало деревянных домов-усадьб с типичными балконами-галереями, с резьбой, подражавшей орнаментам каменного сибирского барокко или близкой деревянной резьбе в Тобольске. Тут проще, увидел старый деревянный дом, значит, перед тобой сибирское барокко, и не иначе.
        Чёрт, как же трудно выключить этого самого внутреннего туриста! В мирное время прогулка по Енисейску может стать бесконечной, городок располагает к неспешному изучению и отдыху души с размышлениями о вечном. Тихие улочки, минимум автотранспорта, старинные деревянные купеческие особняки, тихая, спокойная уездная жизнь, - и всё это присутствует в Енисейске по сей день.
        Но это дальняя перспектива.
        Большая часть хозяйств была в спешке оставлена перепуганными людьми, двери заперты, окна прикрыты шторами или ставнями. Попадались и те, кто остался в опасном районе по одним им известным причинам. Может быть, они собираются встречать партизан хлебом-солью… Пока что у меня сложилось стойкое впечатление, что в прифронтовом районе города задержались либо городские сумасшедшие, либо конченные глупцы, надеющиеся, что последствия боевых действий их не накроют.
        То и дело из закрытых высокими деревьями подворий доносился истерический женский крик и площадная ругань.
        Вот громко залаял дворовый пёс, и тут же раздался зычный глас:
        - Шарик, закрой пасть, я сказал! Ты всех нас выдал, будь ты проклят, падла! - причём орал хозяин раза в два громче собаки.
        Шарик, взбудораженный всеобщим кипешем, конечно же, не подчинился, захлёбываясь в лае ещё яростней.
        Ба-бах! И последний скулёж несчастного зверя.
        - Тише ты, мудак, дети спят! - истошно проревел женский голос.
        Прощай, Шарик, вот и тебя настигла война дураков.
        - Да вы тут совсем охренели в засадах, - решил я и, не дожидаясь возможной реакции, быстро ушёл в переулок. А потом и на параллельную улицу.
        Здесь гораздо опасней.
        Много открытого пространства, а граница противостояния, судя по дымам, вспышкам и звукам, находится не так уж и далеко, по прямой она хорошо просматривалась. Пришлось держаться ближе к стенам, выглядывать из-за углов и укрываться за всеми пригодными «щитами», вплоть до фонарных столбов. Два раз видел поставленные поперёк проезжей части рефрижераторы без тягачей. И без людей поблизости. Так себе рубеж обороны, без живой силы противника такой не задержит.
        На счётчике отщёлкивали минуты и сотни метров, а пикапа Ложкина всё не было видно. Работал я быстро, осматривая каждый угол, подпрыгивал и подтягивался, чтобы заглянуть за изгородь, толкал двери и калитки. Иногда на меня орали, выкрикивая страшные угрозы, но я не отвечал, чтобы не нарываться на конфликт. Нет времени на конфликты. И всё сильнее уставал от беготни и нервного напряжения.
        Эти бесконечные дворы уже засасывали меня, словно омут. С прохладными, пахнущими сыростью подъездами, среди которых попадались и проходные, интересующие меня, прежде всего, тенистыми палисадниками перед окнами, рядами сараев ближе к Енисею. Там здешним огольцам можно было палить костры, отливать кастеты из свинца, курить сворованные у отцов папироски и заниматься прочими запретными делами. Заметил один бортовой грузовичок - он стоял возле серого домика, водилы рядом не было.
        Небо не радовало. Хорошо Ване Потапову, он на такси катается, плевать ему в тёплом салоне на дождь и прохладный ветерок. Размытые ветром длинные облака, периодически сбрасывающие на землю мелкий дождик, чередовались длинными полосами-разрывами. Через эти разрывы в низко летящих тучах проблескивали просветы, но небо в них было не синее, а серебристое.
        Я свернул в тихий, заросший рябиной переулок, быстро осмотрел прилегающие дворы и опять вышел на пустынную улицу, оказавшись перед симпатичным бревенчатым домом. Непрезентабельная вывеска над простеньким крыльцом гордо объявляла, что передо мной -«Кафе-бар «Синильга». Зато козырёк длинный, здесь вполне можно переждать краткосрочный дождик и несколько минут передохнуть.
        По рации в канал вышел Фантомас, сообщивший, что две трети своего сектора, если считать по площади, он уже осмотрел, осталось совсем немного. Результата нет. Я поделился с ним разведдаными, полученными от мобилизаторов, согласно которым пикап был замечен в моём секторе, однако планы не изменились, шерстим всё.
        Набитый тяжёлым угловатым железом вещмешок всё сильней давил на лопатки и периодически больно бил в позвоночник. Эх, разумно было бы хабар чем-нибудь мягким переложить! Лишней тряпки у меня не оказалось, не куртку же снимать, в её многочисленных карманах лежит много оперативно необходимого. Не подумал. Нужно было выпросить на мобильном призывном пункте какой-нибудь брезентовый чехол или сумку, наверняка у них что-то подобное оставалось после раздачи оружия.
        Рядом со стеной добрые люди из администрации поставили под козырьком удобную скамейку с выгнутой спинкой - обильно покрытое лаком дерево и чугун. Следующий по улице дом немного выступал, образовывая неглубокий тенистый карман. Можно сесть и попытаться переложить груз...
        Напротив эстетическим особняком, во всех смыслах, стоял по-настоящему красивый двухэтажный дом из кирпича с двумя декоративными башенками по бокам и фигурными белыми наличниками на окнах. Красив! У этого дома крыльцо выглядело просто шикарно. Полностью кованное - старое изделие от мастера, где сложные узоры витых прутьев образовывали по бокам какой-то вензель. Разглядывая крыльцо и само строение, я с завистью подумал, что люди здесь устроились просто идеально.
        На втором этаже - семейное жильё, по количеству и расположению окон можно было предположить, что там комнат пять. На первом этаже расположился маленький книжный магазин без собственного названия, так и написано - «Книги». Традиционно и информативно. Рядом - двери пристроенного сбоку гаража. Наверху живёшь, внизу место работы, дорога к которой занимает от силы сорок секунд. Пробки, непогода, сезон... Не имеет значения, на таком маршруте можно круглый год не надевать тёплую куртку.
        Дом мечты…
        Залюбовавшись замечательным строением, я недопустимо расслабился, и из опасного забвения меня вывел короткий резкий свист.
        Вопреки известному правилу не оборачиваться на такие гопнические призывы - свистом только шавок подзывают, - я рывком развернулся и тут же с силой влепился вещмешком в фонарный столб из толстостенного металла. Что-то угловатое больно ударило под левое ребро.
        - Ну, с-сука...
        - Слышь, солдатик, подь сюды! - прозвучал сбоку грубый мужской голос.
        Одно из окошек бара «Синильга» распахнулось правой створкой, и оттуда с трудом высунулась страшноватая бородатая морда с гофрированным кожаным носом и маленькими, глубоко утопленными глазами. Если владелец уродской бороды решил спрятать свой второй подбородок под чем-то похожим на мочалку, то он ошибся. Это была плохая идея. Мочалистый второй подбородок выглядит ничуть не лучше, чем тщательно выбритый. Телеса Морды как-то согревал тощенький свитерок с широченным вырезом, не мешающим бороде вольготно разрастаться до сосков.
        Посмотрев на тучи и оглядевшись по сторонам, Морда жутковато застыла, встретившись с моим насупленным взором, после чего так же медленно втянулась назад. И высунулась уже в чёрной кепке.
        - Чё те надо, морда? - бросил я недовольно, устраиваясь на скамейке боком так, чтобы до распахнутого окна оставалось метра три. Бес его знает, монстра этого, может, у него личная прозекторская в подвале. На маньяка похож. Неужели он работает в кафе или даже является хозяином заведения? И к нему ходят?
        Вытянул уставшие ноги. Эх, как хорошо!
        Руки уже развязали узел вещмешка.
        - Слышь, ты подь, подь, - повторил характерный голос, от звука которого я уже начал злиться.
        - Да иди ты.
        - Слышь, солдатик, продай ружжо, а?
        Развернув горловину вещмешка, я замер, оторопев от такой наглости.
        - Это не «ружжо», а автоматические оружие, ППШ.
        - Знаю, что ППШ, чай не с деревни.
        Очень самонадеянное утверждение.
        - Нет, - терпение моё быстро иссякало. Ещё и дождик пошёл, мелкий, холодный.
        - Слышь, солдатик, а ты продай. Нешто в человеков стрелять собрался? А если они стрельнут в тебя? Убьют, не приведи господь, и будет твой ППШ в грязи валяться...
        - Не каркай.
        - Продай! У тебя ведь даже диска к нему нет. А я добуду. Я что хошь добыть могу, - похвастался мужик, почесывая складки на багровом носище.
        - Магазина, деревня, - буркнул я, продолжая массировать ноющий левый бок, - И почему это нет? Есть. Вот он, родной, с завода.
        Вытащив полный магазин из вещмешка, и неожиданно легко, без лишних усилий и движений присоединил его к автомату. Щёлк! Встал!
        Произошло чудо! Наверное, я невольно его отрихтовал, когда с разворота шарахнул мешком по фонарному столбу. Удачно попал. Передёрнул затвор - кувырком вылетел первый патрон, который я загнал в ствол в начале поисковой операции. Не успев его ловко поймать в воздухе, я нагнулся за жёлтым цилиндриком, поднял, дунул и сунул в карман.
        - Слышь...
        - Надоел ты мне со своим «слышь», дядя, - объявил я, вставая со скамейки и разминая плечи. Только сейчас он увидел мой немалый рост и наглядную комплекцию, до этого момента я сидел, склонившись над вещмешком.
        Из открытого окна кафешки пахнуло чем-то чертовски вкусным. Жареным и печёным одновременно. Под ложечкой противно заныло.
        Встав напротив окна, я наконец-то надёжно поймал его крысячьи глазки.
        - Слышь, морда, а ты в курсе, что на ловца и зверь бежит? Теперь уж извини, сам нарвался. Кафе работает?
        - Ага, как же! - борода пошевелилась в районе ротового отверстия. - Война у нас, паря, нельзя работать. Вот навоюются, и открою.
        - Так ты у нас инсургент? - прищурился я, медленно приподнимая ствол. - Слабое звено! Ни работать не хочешь, ни воевать.
        - Зачем сразу матом крыть? - возмутился Морда.
        - Может, ты ещё и коллаборационист, приятель, а то и вовсе злостный перфекционист, уж очень похож, - продолжал я задумчиво.
        Ароматы с кухни заведения летели просто одуревающие.
        - Под статью хочешь подвести, начальничек, на кичман честнока закатать норовишь? - скривился он.
        - Зачем под статью, нет на это времени, когда в городе введено военное положение. Перфекционистов мы в роте сразу к стенке ставим... О господине Кухареве, ты, надеюсь, наслышан? Я от него. Главный боевой командир, герой Енисейска, его только что в урядники произвели, - легко врал я.
        Жрать хотелось неимоверно.
        - Сур-ров наш Кухарев... Так что я имею все полномочия для экспроприаций и жестоких репрессий.
        Бородач испуганно икнул и перекрестился двумя перстами. Здесь ещё и старообрядцы странноватые попадаются.
        - Короче, колбаса есть?
        Он торопливо кивнул.
        - Краковская в подвале висит, свежая! - от страха его маленькие глаза существенно увеличились в размерах. И рожа у него сразу оказалась не пугающей, а противной - обычное мурло.
        - Краковская - моя любимая, быстро неси, две коляски! - рявкнул я. - И чтобы без всяких фокусов, не то я тебе все окна высажу одной очередью. Из «ружжа».
        Я не стал упаковывать два круга аппетитной краковской колбасы в вещмешок, где она непременно провоняла бы специфическим запахом оружейной смазки. Накинув оба больших колбасных круга на горловину, снова затянул узел. Отлично, можно даже кусать с краю! Однако подкрепляться я не торопился.
        - Последнее. Пикап «Патруль» тёмно-вишнёвого цвета видел?
        - Видел, господин уполномоченный! - радостно сообщил Морда, которая только и ждала, когда проклятый «солдатик» наконец-то исчезнет из глаз.
        - Где?! - нетерпеливо выдохнул я.
        - По этой стороне улицы ковыляй, солдатик, домов, значится, через семь будет проулок с тупиком, напротив увидишь губернскую аптеку. Назад он не проезжал, а вперёд не совался, если не совсем дурак, - едко пояснил Морда. - Выходит, там и стоит.
        - Молодец! - снова гаркнул я. - Благодарю за службу!
        - Засунь ты себе эту благодарность, что с неё проку-то? - опять заканючил хозяин «Синильги». - Так как насчёт ружжа?
        Вот упёртый! Я уже без всякой злости сплюнул на мокрую от дождя землю. Что делать, люди такие.
        - Если добуду трофей, занесу. Готовь бабки.
        - Точно? С учётом колбасы? - поинтересовался ушлый бородач.
        - Да что ж ты такой жадный?! - возмутился я. - Распахни душу, будь щедрей! Своим хозяйством займись, подкрась да поправь. Гляди, вывеска перекосилась, краска облезла. Даже таблички с номером дома нет. Вон, посмотри, какая красивая у соседа... - я показал рукой в сторону дома напротив.
        Показал и примолк, как громом поражённый.
        «Если не совсем дурак», ведь так он сказал? Похоже, я совсем дурак.
        Адрес!
        На противоположной стороне улицы стоял мой дом.
        Родовой. Именно тут жили мои предки, бабка с дедом, а затем и мама с папой. Два этажа. Две башенки. И книжный магазин внизу.
        Выбор был предельно прост - тратить сейчас драгоценное время на изучение родового дома и выяснение перспектив его выкупа в дальнейшем, что изначально и являлось главным планом в этом вопросе, либо же заняться прямыми должностными обязанностями - поимкой Ложкина.
        - Чёрт бы вас всех побрал с этими извлечениями, - страдальчески молвил я, доставая из кармана сотовый телефон.
        Стараясь унять дрожь в руках, быстро сделал плохонькой камерой несколько снимков и решительно пошёл по улице дальше. Быстро шагая, но часто оглядываясь.
        Трепещите, колчаковцы, я ещё приду за своим кровным. Этот дом будет возвращён роду в обеих реальностях, какая бы власть ни правила городом. Эх, продырявить бы именно здесь пространство и время, ходил бы на работу прямо с дивана... Нет, будет проходной двор. Да и зачем мне по соседству соглядатаи «Экстры»?
        Покинув негостеприимную «Синильгу» с её наглым хозяином, который так и не пригласил меня внутрь питейного заведения, я немного выждал, осматриваясь, после чего присел за крыльцом детского клуба и вызвал по рации наших.
        Первым доложил Кромвель, рассказавший, что на берегу всё уныло и безрадостно. Забравший вынужденных пассажиров «Талнах» отправился в долгий путь верх по Енисею, новых боевых групп для усиления обороны города не прибыло. Продолжается бегство последних моторных лодок, набитых наиболее ценным скарбом. Затишье перед бурей.
        Вторым сделал доклад Ваня Потапов. И у него ничего обнадёживающего. Иван успел проверить почти весь сектор, но нервничающий всё больше и больше таксист спёкся на заключительном этапе и бесцеремонно высадил Ваню возле какого-то памятника, после чего удрал в сторону Лесосибирска.
        Зато я, надеюсь, порадовал коллег своими успехами, сообщив о резком сужении круга поиска автомашины Ложкина. Иван тут же вызвался броситься на помощь, чему я решительно воспротивился, сказав:
        - Не факт, что Ложкин остался возле пикапа. Я вообще не вижу причин, по которым он должен находиться чуть ли не в зоне боевых действий. Как-то неразумно получается. Если Геннадий ещё в Енисейске, то может искать своего китайца пешком для обеспечения скрытности или прятаться где угодно... Фантомасу лучше бы ждать развития событий в районе взвоза, то есть, равноудалённо от окраин. Да и не проникнуть сюда без экстрима, зона перекрыта вояками, нарушителя могут и подстрелить.
        - Завербуюсь, как ты, - сходу предложил Потапов.
        - Это вряд ли, я был крайним в очереди волонтёров. Больше дураков не нашлось. При возникновении новых обстоятельств сам попрошу помощи, если понадобится. Может, его уже в Красноярске искать придётся.
        Взвесив всё, группер быстро принял решение, одобрив предложенный план.
        - Красноярск? Типун тебе на язык, только не это! Ищи тёмно-вишнёвый пикап, а там видно будет, - откликнулся Кромвель. - Он может оставить в машине записку, с фантазией мужчина... Или неожиданно проявиться по сотовой связи.
        - Похоже, они её отключили, только что проверял, - возразил Иван.
        - Да и чёрт с ней, будьте на рациях, - закончил сеанс группер.
        По мере моего продвижения к северу перестрелка становилась всё интенсивней, в этом районе царила атмосфера войны. Где-то впереди граждане одной страны старательно убивали друг друга.
        Я не собирался ни в кого стрелять, свято соблюдая неукоснительное правило «Экстры»: полевой агент не имеет права вставать на чью-либо из сторон в общественных конфликтах. И даже если этого правила и не было бы... Как можно определить, чья власть лучше для этого сонного городка? Почитателей адмирала Колчака и династии купцов Гадаловых, нынешних управленцев, загнавших общество в экономический и политический тупик? Или всевластие революционно настроенных и плохо управляемых партизан Щетинкина, набранных по деревням из числа недовольных режимом людей, способных устроить кровавую баню? Да они уже её устроили.
        Это в Красноярске, губернской столице-миллионнике, где качество жизни неизмеримо выше, чем в удалённых районах, всё течёт более или менее спокойно и стабильно. Окраина тихо закипает. Кого тут только нет. Имперцы-сталинисты, анархисты и националисты, красные ленинцы и бойцы Щетинкина, более похожие на троцкистов, белые, зелёные, золотопогонные... А ещё есть прячущиеся до поры радетели за права коренных и малочисленных народов Севера, мечтающие скинуть «многовековое ярмо» и наконец-то избавиться от «проклятого русского ига»...
        И над всем этим безобразием опасно нависли молчаливые китайцы, внимательно наблюдающие за развитием событий. Начнись в губернии всеобщий хаос, и не исключено прибытие из Поднебесной под маркой гуманитарной операции стотысячного экспедиционного корпуса. И тогда всё. После того, как огромная страна будет расклинена ровно посередине, о существовании единой России даже в существующих усечённых границах можно будет забыть навсегда. Вот такие перспективы.
        Нет, я не собираюсь стрелять, защищая чьи-либо политические или шкурные интересы. Оружие я готов применять исключительно для обеспечения успеха миссии и рейда в целом, что в большинстве случаев связано с безопасностью группы «Сибирь».
        Впрочем, есть одна категория действующих лиц, криминальная и конфликтующая со всеми партиями. Это бандиты. Они не востребованы, потому что есть таёжное население, оседлое и вахтовое, часть которого недалеко ушла в своих представлениях о жизни от бандитов. Их и используют. Поэтому бандитов я щадить не собираюсь. Это стервятники, которым на руку любые беспорядки и властная неопределённость.
        Относительно спокойное дефиле по улочкам закончилось, здесь действительно было опасно для жизни. Вдалеке проезжую часть от павильона остановки быстрым шагом пересёк мужчина с рюкзаком на спине и ружьём в руке. Глядя на север, он присел, два раза выстрелил и исчез в кустах на моей стороне улицы. В ответ тоже пальнули, очередью из «калаша». Вдоль дороги в мою сторону полетели трассирующие пули. Парочка шальных попала в фонарный столб и красиво срикошетила в небеса. Я тут же рухнул в лопухи и прижался спиной к кирпичному столбику очередной изгороди.
        Вот и ещё один человек с ружьём, пригнувшись к асфальту, быстро перебежал через улицу, сразу включившись в боевую работу. Что ж вы тут все такие бодрые! Дайте работу закончить, сволочи!
        Пора маскироваться. Я переместился на десяток метров, укрывшись за торговым павильончиком, заколоченным длинными досками. Все дальнейшие контакты с людьми могут мгновенно перерасти в контакты огневые, больше мирных бесед не будет. Достав из кармана тонкую вязаную шапочку, я натянул её, выравнивая прорези для глаз и рта. Зелёную, а не чёрную. Чёрная маска даже в пасмурный день бросается в глаза ничуть не меньше, чем белое лицо ночью. Свидетели, способные позже опознать меня, как участника кровавого события, не нужны, в регионе ещё работать и работать.
        Вот она, губернская аптека - пряничное одноэтажное здание цвета терракот, совсем недавно подкрашенное. У аптек в любом мире найдутся деньги на ремонт. Переулков напротив аптеки оказалось два, а не один. Первый, глухой и тесный, в который тяжёлому джипу пришлось бы протискиваться с большим трудом, быстро закончился тупиком.
        Пройдя по второму переулку, не в пример более широкому и накатанному, я вскоре заметил прямоугольную общественную автостоянку с двумя вазовскими машинами сомнительной остаточной стоимости и за ней свернул направо к двухэтажному особняку, окруженному широким палисадни­ком. Опять старинный красный кирпич. Вплотную к зданию был при­строен автомобильный гараж с автоматически поднимающимися воротами.
        Все дома вокруг были жилыми, ни один не выглядел заброшенным, как в первом переулке. Ворота гаража подняты почти на всю высоту.
        Слева стоял «наш» пикап. Он!
        Нашёлся, сука!
        В руке я держал пистолет Токарева, будучи неуверен в надежности халявного ППШ, из которого не успел произвести ни единого выстрела. После того, как Морда сообщил примерные координаты местонахождения пикапа, стрелять в тылу, да ещё и поблизости от объекта я не хотел. Перекинул автомат за спину так, чтобы его можно было быстро перевести вперёд. Ну?
        Никого. И ни звука.
        Вторым в гараже стоял аспидно-чёрный четырёхдверный «Паджеро» - внедорожник с нехорошими номерами, надёжно отпеченными в памяти, как маркер вражеского транспорта. Это был бандитский джип криминальных конкурентов, параллельных охотников за Геннадием Ложкиным.
        Мне сложно предположить причиной их соседства что-то иное, чем захват учёного бандитами. В гараже стояла и третья машина, полуубитый невзрачный японский седан грязно-белого цвета - овощевозка «Калдина», любимица базарных торговцев. Чужеродно она смотрится в таком гараже. Не, в «Калдине» англичанка из спецслужбы за триста вёрст не поедет, западло.
        Что делать? У меня не было времени на радиообмен, как и не было возможности экстренно организовать общий сбор с судорожным военным советом. Действовать нужно быстро и решительно. Я крадучись пошёл так, чтобы меня не было видно из окон особняка, и с дальнего угла попал внутрь гаража. Какой-то нечеловеческий гараж. Ни тебе ворованных мешков с цементом, ни разбитого дивана, ни старого велосипеда. Стерильный, словно идеально прилизанный для киносъёмок.
        Первым делом я проверил капоты. Холодные. Капот тёмно-вишнёвого пикапа, поцарапанный и побитый, был чуть приподнят, словно кто-то ковырялся в моторном отсеке и забыл захлопнуть. И водительская дверь приоткрыта. Машина неисправна? Ключей в «Патруле» не оказалось. Рассмотреть, что находится внутри «Паджеро» не получилось, бандитский джип, согласно статусу, тонирован по кругу начерно.
        По левую сторону от гаража находилось невысокое крыльцо центрального входа в уже привычном кованом обрамлении. Постояв и послушав, я решился и зашёл внутрь. И здесь ни звука. Ни разговора, ни музыки. На первом этаже - две двери, обе закрыты. Подошел к ближней, и звуки появились!
        Сердце дрогнуло.
        Вместе с недовольным бурчанием послышались неторопливые шаги, кто-то двигался к двери. Ходу! Ступеньки на старинной деревянной лестнице делал настоящий мастер, ни одна доска не скрипнула под моим немалым весом, я в четыре прыжка огромной кошкой взлетел на второй этаж... На площадке я заметил возле лестницы две кадушки с цветами и бронзовую полуметровую статую купца Гадалова.
        Здесь дверь была одна. Открытая настежь.
        Три раза глубоко вздохнув, я бочком вплыл в прихожую, сразу спрятавшись за вешалкой с верхней одеждой и зонтами-тростями. Большую часть второго этажа, судя по всему, занимал просторный холл, к которому примыкали две спальни, небольшой буфет и расположенные рядом туалет и ванная комната с соответствующими латунными табличками на дверках. Два больших окна и плотные портьеры насыщенно-фиолетового цвета с густой золотой бахромой и тяжёлыми кистями свисали от потолка до пола. Ткань на полу аккуратно собралась длинной складкой. Необычное сочетание цветов смотрелось немного диковато и парадоксальным образом богато.
        Похоже, тут никого нет.
        За портьерой я и спрятался, уже оттуда контролируя вход и оценивая обстановку этого удивительного жилища.
        Интерьер выглядел живописно.
        Вся обстановка явно свидетельствовала о стремлении хозяев придать своей обители «приключенческий», отчасти и колониальный стиль. Кругом светильники с большими тканевыми абажурами. Потолок с массивными поперечными балками тёмно-коричневого цвета был декорирован рыболовной сетью. Её словно умело подбросили к потолку, а она там зацепилась и красиво повисла в нужных местах.
        В дальнем углу на небольшом подиуме тикового дерева на рулевой колонке хвастался дорогим палисандром растрескавшийся штурвал с точёными ручками и латунным обручем, рядом с ним - огромный раритетный сундучище с висячим замком, достойный экспозиции в Енисейском краеведческом музее. У стены под большим гобеленом, изображающим охоту на медведя с рогатиной, ожидал дорогих гостей коричневый кожаный диван, с торца располагался гигантский книжный шкаф во всю стену с дизайнерски подобранными многотомниками. Тут же стоял письменный стол с толстенной столешницей и полукруглое деревянное кресло, закругленная спинка которого переходила в высокие подлокотники.
        Сбоку от совсем небольшого обеденного стола - пара высоких стульев. Кроме дорогих книг, полки книжного шкафа украшали искусно выполненные чучела рыб и окаменелости, коллекция металлических курительных трубок, длинных, скорее всего, эвенкийских, и невесть откуда взявшийся высушенный панцирь черепахи, которых на Енисее сроду не водилось. Может, в этой реальности завелись?
        На зелёном сукне письменного стола лежал весьма дорогой и престижный для 2008 года японский ноутбук с большим экраном. Справа от него - чёрная коробочка проводного городского телефона, слева - висящая над зелёной лампой небольшая судовая рында, надраенная до слепящего блеска...
        В этом домине живёт какой-то олигарх местного разлива.
        Каким образом старый потрёпанный «Нисан» беглого неудачника Геннадия Ложкина оказался в этом богатом дворе? По идее, он должен был искать в городе «главного китайца», но здесь китайцы точно не обретаются. Ни черта тут китайского нет.
        Здесь всё нашенское.
        Глава двадцать первая
        Отход
        Я терпеливо ждал и немного нервничал.
        Никто не поднимался по лестнице. Время шло, боевые действия тоже. Здесь нельзя оставаться до того момента, когда пули начнут втыкаться в стены.
        Тем не менее, мерцающий синей заставкой экран открытого ноутбука сигнализировал, что его беззаботный пользователь вышел недавно и ненадолго. Остаётся только ждать, а там видно будет. Познакомлюсь или прослежу, оглушу кулаком перед тем, как надеть тонкие пластиковые наручники, которые я всегда ношу с собой, или быстренько и жёстко допрошу. Последнее есть наиболее продуктивный способ получения оперативной информации, но для реализации такого варианта нужно сначала оценить ситуацию в целом. Пока что ничего не понятно.
        Скорее всего, Ложкин захвачен отслеживающими его бандитами, так что по этажам и комнатам особняка не прогуляешься со словами «Здравствуйте, приятно познакомиться!». Что они будут делать с ним дальше, предугадать трудно. Вывезут в Красноярск для использования в каких-либо своих целях, или же они готовы передать ценного специалиста британской разведке? Это самый тяжёлый вариант, в таком случае с данным объектом интереса «Экстры» придётся попрощаться.
        Конечно же, в случае успеха я начну рассказывать ошарашенному, уставшему от беготни, страха и неопределённости Геннадию всякие страсти о том, что коварные британцы за три дня вытянут из него всё ценное, после чего хитро погубят выпотрошенного Ложкина в автомобильной аварии либо же примитивно придушат в укромном месте.
        На самом же деле многоопытные англичане традиционно предложат секретному технологу из разваливающейся России отличные условия работы в закрытом «ящике», высокую зарплату, престижную автомашину, при надобности - необходимую охрану и адресно приобретённый уютненький домик на окраине очаровательного городка. Например, в Уинфрите, ядерно-исследовательском центре, расположенном при АЭС в графстве Дорсет. Неподалёку от приснопамятного Солсбери... Вот там его и поселят. И будет «уже не наш Ложкин» жить там с геранью и наглым котом-шотландцем, да добра наживать.
        Убедят его очень просто: либо соглашайся на столь заманчивое предложение - виза и документы будут изготовлены в течение суток, - и спокойно трудись себе по профилю на благо Британщины до глубокой старости, либо отдадим тебя красноярским бандитам, и тогда уж точно концы в воду.
        И они действительно могут всё это предоставить. Нас же такой расклад категорически не устраивает.
        Поэтому я ждал. Что ж не ждать в такой комфортной засаде! Тепло, сухо, сбоку есть приоткрытое для живительного сквознячка окно, через которое можно уйти огородами. Однако в неподвижном стоянии за портьерой имеются свои нюансы, особенно с моим ростом и весом. Даже не очень шумным дыханием, непродуманным движением, тенью можно легко выдать своё местоположение. Ждать, готовиться к действию и наблюдать нужно внимательно, не упуская никаких мелочей. Все, что может оказаться подозрительным в выбранном секторе, должно быть тщательно осмотрено и проверено. Однако делать это следует крайне осторожно, ничем не выдавая своего местонахождения. Как писал в своих записках знаменитый снайпер Зайцев: «Снайпер, не умеющий наблюдать замаскированно, уже не снайпер, а просто мишень для врага... Если в процессе наблюдения ты проявил себя каким-то неосторожным движением головы, открылся противнику и не успел вовремя скрыться, помни, ты допустил оплошность, за свой промах получишь пулю только в свою голову. Такова жизнь снайпера».
        Наш организм не любит неподвижности, он всячески противится такому состоянию. Нужно правильно, с максимальной устойчивостью распределить нагрузку на стопу и слегка напрягать мышцы попеременно, чтобы сигнальная система не заснула. Иначе в нужный момент реакция разочарует, с самыми печальными последствиями.
        Очень хорошо, когда размер стопы естественным образом соответствует массо-габаритным характеристикам. Мне бы, к примеру, идеально подошёл сорок пятый размер лапы, но я имею детский сорок третий. Дельту нужно компенсировать правильно подобранной обувью. Зная, что оперировать придётся в благоприятной городской черте, я предпочёл армейским берцам отличные, высокотехнологичные и весьма недешёвые адидасовские кроссовки, в которых можно точно и сильно отталкиваться, а приземляться мягко и тихо.
        Шли минуты, интерьер просторного холла был изучен мной до мелочей. Я отодвинулся вглубь так, чтобы в узкую щель между портьерами был виден лишь край ноутбука на столе и фрагмент настенного зеркала, в котором, соответственно, отражалась лишь часть дверного проема. Этого достаточно, остальное доберём слухом.
        «Кстати о ноутбуке! Надо бы это компьютер реквизировать и доставить Кромвелю, - мелькнула в голове светлая мысль. - На носителях может оказаться информация, полезная для дальнейшей работы группы «Сибирь» в регионе. Персоны во власти и в преступных группировках, их связи, деловая переписка и общие расклады по району... Нечасто выпадает возможность выкрасть бандитский ноутбук. Глядишь, в «Экстре» ещё и похвалят, поощрение выпи...».
        Мечтания прервал шум, на лестнице послышались шаги. И звуки голоса.
        На второй этаж поднимались двое. Я замер.
        - Входи в хату, как в родную! И не ссы, наука, там медведей нет! - со специфическими интонациями блатной музыки грубо бросил сильный молодой голос.
        Первым в помещение вошёл Ложкин, его я узнал сразу - невысокого роста мужичок средних лет с залысинами и белесыми ресницами, широко расставленными серыми глазами и сильно потрескавшимися, словно нездоровыми губами. Геннадий был одет в недавно купленную джинсовую пару и клетчатую фланелевую рубаху. Под видимым мне левым глазом - небольшой синяк. Нос припухший. Учёного били не сильно - ошеломить, напугать и подавить волю.
        - Падай в кресло и затихни. Ну, чего корячишься? Дав-вай! - Ложкина сильно толкнули в безвольно опущенное плечо, разворачивая в нужном направлении, и он послушно опустился на сиденье.
        Оба смотрели в сторону от меня, лица бандита я не видел.
        Это был молодой человек весьма впечатляющего вида. Выше меня сантиметров на семь, не меньше, с очень крепким, старательно сформированным в тренажёрных залах телом, мышцы спины бугрились под длинной чёрной футболкой. С таким противником я дел в схватке ещё не имел. Ох, и здоров, кабан... Не припомню я этого бугая в числе наблюдателей, отирающихся во дворе Ложкина-старшего. Опасный тип.
        Пистолет был под рукой, но я не хотел открывать огонь и греметь на весь дом, не зная, сколько в бандитской группе бойцов, и где именно они находятся. Ложкин нужен в виде живого спеца, а не случайного трупа.
        - Чё в экран пялишься, чушкан, может, тебе ещё тетрис включить? Сиди жмуром, мне позвонить нужно, - парняга привычно командовал, разговаривая сам с собой. Геннадий не отвечал.
        Не факт, что удастся быстро забить его руками-ногами, щит перекачанных мышц хорошо закрывает болевые точки и внутренние органы, а до башки попробуй, достань... С другой стороны, качки обычно плохо приспособлены к скоростному бою, у них другая специфика «физухи». Но передо мной был бандит, наверняка имеющий немалый опыт уличных драк. Какую-то ответку обязательно выхватишь. Останутся ли после этого самоходные свойства? Не зашибёт ли, часом?
        Я медленно вытянул из ножен купленный в Москве FallKniven NL1, тяжёлый нож легко лёг в руку. Ручка этого боуи изготовлена из специально подобранной воловьей кожи коричневого цвета, что обеспечивает надежный и прочный хват. Такая кожа невосприимчива к влаге, маслам и, что очень важно в таёжной зоне, к репеллентам, способным растворять пластики. Для того чтобы уверенно и с большой силой работать этим массивным и длинным клинком толщиной в семь миллиметров, нужно иметь развитые кисти рук и широкие запястья. С этим у меня проблем нет.
        Модель NL1 имеет у скандинавов обозначение «Thor». А Тор - это один из асов скандинавской мифологии, бог грома в Асгарде, сын верховного бога Одина, защитник людей от чудовищ.
        Вот оно, чудовище.
        Бандит сделал шаг к столу, где стоял городской телефон с дисковым номеронабирателем. Ну да, сотовую связь власти в районе отключили, чтобы снизить противнику возможности информационного обмена.
        Настало время очень быстрых решений.
        Удобней момента не будет.
        Дать ему позвонить или нет?
        В этой ситуации любой телефонный звонок может оказаться крайне нежелательным для меня триггером. Кто-то уедет или приедет, насторожится, начнёт какие-либо активные действия или прекратит какую-то операцию. И всё это может помешать извлечению Ложкина.
        Чёрт с ним, пусть звонит! Узнаю что-то новое.
        - Алё, Прохор! Ты на площадке? Да не ору я, просто тут нервяк реальный загулял по дворам. Ещё и красноярские задрали, уже четыре раза семафорили. Да не знаю, ничего не объясняют! Надо быстрей скинуть Камазу этого фраера, своих дел по горло.
        На другом конце ему что-то ответили, тоже громко, но я разобрал лишь кликуху позвонившего - Шрек.
        Бандит выслушал и подтвердил:
        - Ага. Лезут через щели, защитники Родины. Какой-то ботанический дед с двустволкой объявился из добровольцев... Чо? Да ничо! Сломал ему мушкет, а заодно и руку. Короче, Прохор... Значит так, нужно клиента на вертушке вывозить. Если мы его потеряем, босс отправит в Шарыпово или в Уяр, за нами и так косяк висит. Я минут через сорок подвезу его на площадку, и пусть Камаз с ним валит по вольному воздуху. А мы на его «падже» уйдём, потом переправим джип в столицу. Ты брякни там своему кадру, чтобы нас на южном блоке не тормозили.
        Бандит протянул трубку к аппарату.
        Вот и всё, хватит болтать, Шрек, наболтал уже.
        Я мягко отодвинул портьеру плечом и тут же тихо прыгнул вперёд, удерживая нож прямым хватом.
        И всё-таки он услышал.
        Из-за портьеры я не мог видеть Ложкина, кто знает, что там отразилось на его лице, когда он увидел вылетающего на сцену человека в маске. Или же сам Шрек всколыхнулся от команды своей чуйки, взращённой на трудном криминальном поприще.
        Удар под лопатку не проходил, бугай разворачивался с блоком левой рукой на уровне лица. Грудь оказалось открытой.
        Без всяких киношных «Хрясь!» нож вошёл меж ребер, только честный «Тук!». Чему там рваться, одна футболка... Я почувствовал, как острие с лёгким срывом задело ребро, однако это не помешало погрузить клинок глубоко.
        Иногда бывает так, что человек, получив смертельное ранение в сердце, какое-то время ещё сохраняет способность двигаться. Не знаю, почему именно, я не криминалист. Может быть, всё дело в том, что сигнальная система не приносит в мозг послание смерти, и жертва воспринимает фатальное ранение, как простой удар, тычок, и мозг продолжает руководить телом.
        Шрек быстро махнул правой ручищей и достал, угодив по челюсти так, что я отпрянул. Тело продолжало поворачиваться, моя кисть сдвинула рукоять вбок и выпустила её под таким усилием - в этой позиции нож вообще непросто извлечь.
        Но тут он опустил голову, увидев, что с ним произошло. Мозг всё осознал и сломался, сдался, перестав бороться с нехваткой свежей крови. Его ноги подломились, бандит обвалился на ковёр.
        - Тихо, тихо... - прошипел я Ложкину.
        Геннадий вжался в кресло так, что стал похож на испуганного пятиклассника, его глаза были закрыты от страха до морщин на носу.
        Я перевернул тело, вытащил нож, наспех обтирая клинок от тёплой крови футболкой противника, спрятал его и достал ТТ. Ложкин открыл глаза, увидел мою рожу в вязаной маске, труп на ковре, тут же захлопнул веки и что-то пробормотал.
        - Сколько их в доме?
        Объект поднял спину, уставился на меня и принялся разевать рот, словно схвативший воздуха налим, выброшенный на берег из сети.
        - Гена, пора очухиваться, нас дела ждут, - строго предупредил я и поинтересовался: - В ухо ударить?
        Он резко помотал головой.
        - Итак...
        - Бандитов трое! Один два часа назад ушёл на ту самой площадку, ну... Куда этот, - Геннадий с нескрываемым ужасом покосился на лежащее в луже вытекающей крови тело, - куда Шрек звонил.
        - Третий?
        - Спит. Они же посменно. Он у них на подхвате.
        - Где именно?
        - Дальняя спальня на первом этаже. Простите, а вы... Господи, что тут происходит?!
        - Не шумим, Гена. Зови меня Данилой, - назвался я главным оперативным именем. - Маску позже сниму. Ну что, надоело от бандосов бегать? Понял, наконец, что они тебя просто грохнут?
        - Так это вы мне звонили?
        - Вообще-то, ты первым позвонил в краткий миг просветления... Коллега с тобой разговаривал, не я. Слушай внимательно, Гена. Обыщи его, и всё, что найдёшь в карманах, выкладывай на стол. Нужен брелок сигналки с ключом от «Паджеро». Быстро! - распорядился я, поворачиваясь с пистолетом в руках так, чтобы видеть входную дверь.
        Пересилив себя, Ложкин опустился на корточки и принялся трясущимися руками шмонать карманы. Меня тоже немножко штормило от адреналина. Портмоне, удостоверений личности и записной книжки, особенно ценной в таких случаях, на теле не обнаружилось. Нашлись три тугих рулончика американских долларов, стянутых канцелярскими резинками. Почему они любят хранить деньги именно таким образом, откуда это повелось? Доллары я забрал в качестве трофейного пополнения своего скудного кошелька, не оставлять же их партизанам.
        - Есть!
        - От «Паджеро»?
        Он посмотрел на сувенирную эмблему и кивнул.
        - Товарищ Данила, а вы, простите...
        - А мы гоняемся за тобой, чёрт знает, сколько времени, пытаясь вытащить секретного физика из полной задницы. Геннадий Сергеевич, ты себе даже не представляешь, кто за тобой охотится. Так, короче, бери ноутбук под мышку и двигайся рядом. Тихо выходим во двор к гаражу, заводим джип и уходим, понял?
        Он опять кивнул, но, конечно же, не успокоился, мужика било нервной дрожью.
        - Товарищ Данила, а зарядку брать? Она в розетке застряла.
        - Брось к херам! Пошли! И не скрипи костями.
        Пошли. Без приключений спустились по лестнице, причем я вынужден был пропускать Геннадия вперёд, будучи не уверен в адекватности объекта. Пусть осознает. А то ещё треснет в панике ноутбуком по голове. Жалко же компьютер.
        В гараже Ложкин тут же вцепился в свой пикап.
        - А как же моя машина? Может, на прицеп возьмём, а?
        - Гена, ты нормальный, нет? Ещё немного, и этот «Патруль» станет самым популярным в губернии, бандюки уже половину ментуры подписали на его поиски! Тебе что дороже, жизнь или колёса? - разозлился я. - Что это, тент? Грузим.
        Мы быстро запихали в багажник объёмистый брезентовый тюк.
        - Садись за руль! С «Паджеро» знаком?
        - Да какая разница...
        - Вот именно. Енисейск знаешь?
        - Не как свои пять пальцев, но знаю, - с некоторым сомнением ответил он.
        - Отлично, выезжай, - скомандовал я, устраиваясь на переднем сиденье с пистолетом-пулемётом в руках.
        Джип завёлся сразу, бензиновый двигатель работал почти бесшумно.
        - Вперёд.
        - Товарищ Данила, вы-то хоть не бандит? - устало поинтересовался Геннадий.
        - Мы представляем государственную структуру.
        - Простите, а какую именно?
        - Российскую! Остальное тебе, как говорится, командир в воздухе расскажет, когда к нему доставлю.
        - И всё же?
        - Сказал же, позже... Куда ты, бляха?!
        Выезжая, нервный специалист по мирному и не очень атому зачем-то выкрутил руль, и джип с противным скрежетом зацепил унитазного цвета «Калдину». Эта старая японская лоханка оказалась с сигнализацией, по округе полетели тревожные «пиу-пиу». Ну, вот, отличная скрытная работа, агент!
        - Что ж ты делаешь, Ложкин, падла, грёбаный ты тюлень! На улицу выруливай! Убью! Ходу!
        - А дальше что?! - закричал ценный специалист.
        - Выпуливай на какую-нибудь дальнюю улицу, идущую параллельно главным, на них светиться не будем, - ответил я уже спокойно. - И по зеркалам смотри.
        Сам я не стал оглядываться. Главарь наверняка подскочит, но не настолько быстро, чтобы успеть увидеть наш хвост.
        А хвосты будем рубить.
        У меня больше не оставалось никаких сомнений в том, что ударный отряд партизан Щетинкина скоро будет здесь, они вполне способны захватить весь Енисейск. В звуках приближающегося боя, которые становились всё громче и громче, появились новые нотки, катастрофические для плохо вооружённого и никак не обученного ополчения енисейцев.
        О! Еще бабахнули!
        Орудийные выстрелы трудно спутать с разрывами ручных гранат. Калибр не очень крупный, это точно не гаубицы Д-30. Два орудия работали слаженно, залпами, с короткими паузами, необходимыми для перезарядки и корректировки огня. Артиллерия настойчиво била в сторону реки, уже два дымовых столба поднимались в районе улицы Ленина, гораздо южнее того места, где мы находились сейчас. Не попасть бы в окружение...
        - Товарищ Данила, куда теперь? - просипел вспотевший от напряжения Ложкин, останавливая джип на перекрёстке.
        Куда... Хотелось бы мне знать.
        Душно. Я стянул с головы маску.
        - Слушай, называй меня просто Данила, хорошо? Без «товарища». А то мне кажется, что я вот-вот нарушу правила конспирации и провалю миссию в Шушенском. Или в революционном шалаше.
        Над крышей ближайшего дома, заставляя обоих невольно пригнуться в салоне, пару раз пролетели трассеры пулемётной очереди. Мы так не договаривались!
        - Сейчас по нам шарахнут! - завопил Ложкин.
        - Не по нашу душу, - тихо ответил я.
        Признаков жизни поблизости не было видно, даже птицы попрятались.
        Я высунул в форточку ствол ППШ, направляя его в сторону наступающих, и дал три длинные очереди, тоже поверх крыш. Заодно и опробовал новое оружие - автоматика в норме. Затем поджёг два взрывпакета и разбросал их в разные стороны. Хлопнуло удачно, как раз в промежутке между залпами, так что заинтересованные лица должны были это сигнал услышать. Вряд ли в рядах щетинкинцев найдётся много людей, способных распознать работу подствольного гранатомёта. Во всяком случае, теперь они к тревожному перекрёстку, откуда бьют очередями и из подствольников, с криками «Ура!» не побегут. Им потребуется некоторое время, чтобы разобраться, откуда в тихом месте взялись автоматчики-гранатомётчики. Насторожится и проснувшийся бандюган, способный организовать преследование.
        - Налево.
        Метров через двести я заметил очередной торговый павильон.
        - Становись к торцу минимаркета, чтобы не увидели с улицы, наблюдай на триста шестьдесят. Сейчас разберёмся, Гена.
        Вытащил рацию и связался с командиром.
        Пш-ш...
        - Докладываю, объект реализован, - выдохнул я самое главное.
        - Принял, ай, молодца, Лаки! Хоть у тебя радостные вести! - обрадовался группер. - С эксцессами или без шума и пыли?
        - Тут шума с пылью и без меня хватает. Совсем тихо не получилось, извини. Старые знакомые хотели помешать, да и сейчас мешают.
        - Он цел?
        - В полном порядке. Без новых царапин, а старые уже заживают... Птичка, кстати, не улетела.
        - Где она?
        - Точно не знаю, где-то на окраине, южней. Скорее всего, будет преследование, так что надо рвать когти. Короче, Кром, мой личный лимит авантюризма исчерпан, надо быстренько выбраться из сектора, сбор там же?
        - Так, подожди... Ты пеший или конный?
        - Есть колёса.
        - Те самые?
        - Не, другие.
        - На прежнюю точку сбора вернуться не получится, оттуда пришлось уйти, - огорошил меня Павел.
        - Вот как…
        Оказывается, недавно к причалу пытался скрытно подойти небольшой теплоход «Купец Сотников» с десантом на борту, прибывшим на подмогу защитникам города и кравшийся вдоль берега. Партизаны его заметили и активно принялись отгонять. Отгоняли удачно, положив один снаряд ближе к корме, после чего дымящееся судно кое-как доползло к противоположному берегу Енисея. После этого артиллерийский огонь был перенесён на дебаркадер, который щетинкинцы расколотили быстро.
        - Фантомаса я вернул на катер, на берегу ему делать нечего, - торопливо уточнял Кромвель. - Блокпост, через который ты проходил, перенесли к взвозу для обеспечения высадки десанта, но вряд ли он там остался после провала операции... Сейчас партизаны под прикрытием арты быстро продвигаются вдоль берега, хотят полностью отрезать противника от реки. Не исключаю фланговый маневр с запада с целью взять город в клещи, а затем и в кольцо.
        - Именно этого и боюсь! - признался я. - Что-то хреновенько воюют колчаковцы. Так какой порядок действий?
        - Выбирайся из города, а мы пойдём по реке параллельно. Дальше действуем по ситуации. Власти и реку могут перекрыть.
        - Да ну, разве что для крупных судов, - не поверил я. - Ладно, принял, о местонахождении буду докладывать.
        - Удачи! И будь осторожней.
        - Принял, конец связи, - отбился я.
        Помнится, грешник Шрек упоминал по телефону блокпост на южном выезде из города... Хотя и его могли переместить или вообще снять, если началось массовое драпанье защитников. В идеале вообще не светиться на блокпостах. Машинка под задницей приметная, не часто в Енисейске появляются новенькие чёрные «Паджеро» с блатными номерами. А завязки братвы с местными ментами дело обычное.
        - Уходим на юг. Двигайся прямо, где-то там свернём на главную трассу, - приказал я, начав набивать магазин ППШ патронами.
        Незаметно пройти через весь город не получилось, какие-никакие посты всё-таки ещё стояли.
        - Менты впереди! - громко предупредил Ложкин, притормаживая за сотню метров до преграды из трёх скамеек, поставленных посреди улицы.
        - Что за уголовный жаргон, Геннадий Сергеевич? - скривился я, пристёгивая полный магазин. - Ты же учёный, формулы всякие знаешь... Не останавливайся, подъезжай к ним.
        Личный состав этого халтурного блокпоста состоял из толстопузого старшины в милицейской форме и двух напуганных волонтёров, почти мальчишек, которым повезло не оказаться на передовой. Один пистолет Макарова и два гладкоствольных ружья. Кого они тут собираются останавливать с таким вооружением и настроением? Ладно бы, милиционер, у него работа такая, но ведь и мальчишек убьют.
        Внедорожник, скрипнув тормозами, встал перед рядком скамеек, я высунулся в форточку и сразу заорал:
        - От Кухарева с депешей! На Лесосибирск и обратно, открывайте, время дорого!
        Подумалось: если этот Кухарев когда-нибудь меня поймает, то мне несдобровать. ППШ я не прятал, рассчитывая, что они в курсе ассортимента вооружения горожан. Так и вышло, пистолет-пулемёт никаких эмоций у милиционера не вызвал.
        - Как там дела? - выпучив глаза, поинтересовался старшина, заранее ожидая плохих вестей.
        - Ужасно, господа, просто ужасно! - я в отчаянии махнул рукой. - Враг имеет явное преимущество в живой силе и технике, он силён и коварен. Похоже, многие щетинкинцы находятся под действием наркотиков, уж больно бесстрашно они прут на наши позиции... А вас ещё не сняли?
        - В смысле? - в глазах милиционера вспыхнул новый интерес.
        - Урядник Дворжецкий не приезжал?
        - Не-ет... А что он должен был тут...
        - Ясно! - прервал я старшину. - Значит, твою группу отправлять на передовую не сочли нужным. Понимаешь, Енисейск имеющимися силами не удержать. Сейчас задача заключается в замедлении продвижения противника до подхода главных сил. Для того и еду. В общем, разводи мальчишек по хатам, пусть переоденутся, спрячут ружья и затихнут. Их кровь городу не нужна. А сам... Ну, это как знаешь.
        Он повернул седую голову, оглядывая своё незадачливое войско, качнул щетинистым подбородком и упрямо буркнул:
        - Сам туда пойду.
        - На передок? С пистолетиком?
        Старшина набычился.
        - Это мой город. Здесь я родился, всю жизнь живу. Нет, Енисейск я этим уголовникам так просто не отдам. Всю городскую историю разнесут в куски своими пушками. А кто в наше время будет восстанавливать?
        Есть, есть на свете честные менты. И в этом мире тоже.
        Один из них стоял передо мной.
        Я открыл дверь и вышел из машины. Посмотрел на север и в сторону реки - горит жилфонд, уже много дымов поднимается, как бы серьёзного городского пожара не случилось... Не привыкать Енисейску гореть. Неужели и в этот раз придётся? Сука, да что ж людям неймётся? Почему мы всё время вынуждены расхлёбывать последствия собственных чудовищных ошибок?
        Русская карма.
        - Держи автомат, - я протянул ему ППШ. - Геннадий, вещмешок подай!
        - Благодарствую! А сам-то как? - удивился честный служака, бережно принимая ствол. - Оттаскивайте скамейки, чертенята, чего замерли?
        - Пистолет есть... Слушай меня. Партизаны идут вдоль реки. Лучше всего двигаться вдоль Бограда и Перенсона, там передок близко, но поспокойней. В мешке патроны и ещё один магазин, но он не встаёт по месту. Хотел подпилить, да не успел.
        - Подпилим!
        - Или просто стукни им по фонарному столбу… Ещё два, нет, три взрывпакета, тоже пригодятся. Ну, всё, бывай пока!
        - Постой! Может, закинешь пацанов домой? Оба на Лесозаводской живут, возле педагогического колледжа, тебе по пути.
        - В машину! - скомандовал я мальчишкам. - Удачи тебе, старшина!
        - И тебе, господин хороший! - поднял он руку.
        Вот и ещё одна мимолётная встреча. И чем их больше, тем лучше я начинаю понимать этот сложный мир.
        А разве бывают миры простые?
        - Гришка, сорванец! Ты где шныряешь, тебя мать обыскалась, вся в слезах! - вопрос от стоящего неподалёку бойца ополчения был обращён к одному из мальчишек, только что покинувших салон внедорожника.
        - Смотри-ка, они и двудулки где-то раздобыли! - послышался ещё один негодующий мужской голос. - Ну-ка, брысь по домам, вас тут только не хватало!
        Проезд был закрыт шлагбаумом, и я, для страховки прихватив Ложкина, тоже вылез наружу. Наконец-то вижу настоящий рубеж обороны! Это был капитальный блокпост, собранный из шестиметровых железобетонных элементов: два похожих по качеству на ДОТ-ы модуля по обе стороны дороги, траншей с полнопрофильными окопами стрелковых ячеек. На один из модулей нахлобучили что-то вроде наспех сваренного бронеколпака. Имеются пулемёты на станках и безоткатное орудие. Позиция по флангам оборудована прожекторами, вижу радиосвязь. Личный состав экипирован неплохо. На всех разгрузочные системы, каски, бронежилеты, у каждого вторым стволом пистолет Макарова.
        И командир солидный - целый армейский капитан.
        - Изучаешь? - прищурившись, поинтересовался он с подозрением.
        - Любуюсь, реально круто военные раскинулись, - спокойно ответил я. - Знал бы ты, капитан, какие рубежи ботва на других окраинах нагородила из говна и палок, смотреть тошно...
        - Чёткая машинка. Смотрящий, никак? - он попытался рассмотреть салон сквозь тонированное стекло, даже потёр его рукой в тактической перчатке, зачем-то попинал водительское колесо.
        - Льстишь, капитан, не дорос я ещё. Так, присматривающий.
        - Ну-ну... Ясненько. И с каких же это пор братву интересуют проблемы обороны государства? - хмыкнул он.
        - Мне ваше грёбаное государство, как и проблемы кадровых, по бубну тунгусскому! - хлопнул я рукой по бедру. - Да только расклады сейчас такие, что и братва рядом в ножи за родное встанет. Так что ты гофру не морщи, я тоже там повоевал мальца, ага. Мальчишек вот вывез, а старшина ментовской один на позиции остался с моим автоматом. Реальный мужчина, цельный. И никто ему, смотрю, не помогает.
        Да, отличный у них тут рубеж обороны. Жаль, что находится он на южной окраине города. Отступать есть куда, впереди Енисейск. Или же это уже лесосибирские своих поставили?
        - Ну, тогда и ты не рычи, - предложил он тише. Уверенно держится. Этот офицер отступать явно не собирается.
        - Скоро поможем, - тихо добавил он.
        - У этих папуасов два орудия. Какие именно не опознал, я только гаубицы Д-30 хорошо знаю. Но у огневиков пушки поменьше калибром.
        - В курсе... Прозевала разведка. У щетины есть 76-мм советские дивизионные пушки Ф-22 образца 1936, оружие начала Второй мировой, - скривился он, и я понял, что артиллерия противника его сильно беспокоит.
        - Впервые были применены во время конфликтов у озера Хасан и на реке Халкин-Гол. И в советско-финской повоевали.
        - Ого! Это же антиквариат, музейная вещь! - удивился я. - Долог же был путь сюда от Озера Хасан! И где партизаны их подрезали?
        - Об этом уж пусть госбезопасность и особисты думают.
        - Дебаркадер разбит, блокпосты сняты, - продолжил я. - Капитан, вы здесь, конечно, все крутые, как Эверест, но без вертушек не получится.
        - Ишь, умный какой! Служил, что ли?
        - Довелось, в арте. Какая дальность у этих Ф-22?
        - В зависимости от типа используемого боеприпаса. Осколочно-фугасной гранатой могут и с тринадцати километров достать.
        Я присвистнул. Партизаны, узнав о существовании этого блока, перебросят орудия шустро, помешать-то им некому.
        - Тогда тем более. Видел, как где-то во-он там, на окраине сел «Робинсон». Реквизировать борт, посадить пулемётчика...
        - Нельзя, это частный геликоптер, принадлежит каким-то иностранцам, скандал будет. Моргнуть не успею, как звезды с погон посыплются... В Черемшанке стоят четыре штуки Ми-24 с НУРС-ами, по сводке два неисправны. А как до дела, так выяснилось, что в воздух ни одну вертушку не вытолкнуть, срочно комплектуют хотя бы один борт! - с горечью поделился капитан. - Топливо им не дают для полётов, бардак.
        - И скоро?
        - Обещают подход в течение трёх часов, надо продержаться... Слышь, бандит, у тебя прихваты в Черемшанке есть? - осклабился он.
        - Был бы на месте, забашлял бы зеленью, - ответил я. - Или из прапора какого-нибудь кровь отжал. А отсюда, извини, помочь не могу. Заехать туда?
        - Ты серьёзно? В войсковую часть? - изумился служивый.
        - А что не так? У нас там дела крутятся.
        - Ох, и времена же падлючьи... - покачал он головой. - Ладно, я кое-какие меры принял. Короче, минут через сорок на Лесосибирск пойдёт последняя колонна, так что подожди.
        - Не, офицер, у тебя своё начальство, у меня своё. Погоны снимает вместе с башкой. Поеду я.
        - Тебе жить. За мальчишек спасибо.
        - Покеда, капитан.
        До свиданья, Енисейск. Скоро встретимся.
        Глава двадцать вторая
        Извлечение
        Тянувшийся вдоль берега Енисейский тракт был пуст, ни попутной машины, ни встречной. Я связался по рации с нашими, сообщая о своём местонахождении. Теперь «Хаски» и чёрный «Паджеро» двигались практически параллельно, в траверзе. Кромвель, желая отвести объект подальше от зоны боевых действий, местом встречи предварительно определил посёлок Южаково. Придётся ещё немного покататься.
        Когда джип на хорошей скорости въехал в словно вымершую деревню Верхнепашино, я заметил впереди какое-то движение на дороге и скомандовал:
        - Немного потише.
        - Видишь? Колонна, вроде бы, - неуверенно откликнулся Ложкин, тоже вглядываясь вдаль.
        Через полминуты стало ясно, что навстречу, поднимая с обочин жёлтую дорожную пыль, действительно двигается колонна военной техники. Впереди шёл БТР-80, уже был виден чуть развёрнутый крупнокалиберный пулемёт в башне и мерно раскачивающаяся антенна бортовой УКВ-радиостанции Р-123М. За бронетранспортёром ехали бортовые «Уралы» с пехотой. Ну, наконец-то капитан облегчённо вздохнёт! Надеюсь, эта броня у них не единственная. Штатное вооружение «восьмидесятки» составляют 14,5-мм пулемет КПВТ и спаренный с ним 7,62-мм пулемет ПКТ. Дома можно разбирать.
        - Гена, остановись где-нибудь, поприветствуем защитников Отчизны, - предложил я. «Паджеро» как раз подъезжал к месту, где к весьма неплохому полотну Енисейского тракта с подъёмом примыкала никогда не знавшая асфальтового покрытия узкая деревенская улочка.
        Вояки подобного уважения показывать не собирались, наглухо тонированные стёкла ехавшего навстречу внедорожника командиру или наводчику не понравились.
        На башенке бронетранспортёра неожиданно вспыхнули и заплясали огоньки дульного пламени, причём сидящий в подвесном кресле боец решил сразу начать с крупного калибра.
        Слева в разные стороны плеснули выбитые тяжёлой пулей крошки асфальта. Ложкин вскрикнул и пригнулся к рулю.
        - Сворачивай! - во всё горло закричал я, машинально хватая баранку левой рукой.
        - Зачем они?!
        - Гони!
        Внедорожник не успел достаточно снизить скорость, и в поворот мы зашли опасно - «Паджеро» тут же занесло, корма с треском задела изгородь. Освобождая руль, Ложкин больно стукнул меня по руке и успел вывернуть.
        Оглянувшись, увидел, как быстро приближающийся к перекрёстку БТР на ходу разворачивает башню в нашу сторону. Сейчас накроет!
        - Влево! - рыкнул я.
        Позади стукнули выстрелы.
        Слава богу, Геннадий не спорил. Он ещё раз крутанул баранку, и мы, разнося в щепки высокую калитку ближайшего двора, влетели внутрь хозяйства, остановившись только внутри просторной теплицы, крытой толстым пыльным полиэтиленом.
        Двигатель заглох.
        Вокруг истошно орали куры, в световых лучах медленно порхали листья и перья, отчётливо пахло свежим укропом.
        - Товарищ Данила, я, кажется, только что курицу задавил… - вышептал потрясенный учёный, глядя на меня бешеными глазами.
        - Наружу, быстро! - с этими словами я выбежал из покосившейся теплицы, сразу прикидывая, как и куда можно удрать.
        В очередной раз нам крепко повезло. Колонна не стала останавливаться из-за какой-то дорожной мелюзги. Шарахнули из КПВТ, и хватит. Чуть выше нас на автостраде грохотала и чадила дизельным выхлопом военная техника. В сторону южного блокпоста проследовали не меньше семи «Уралов» с живой силой и замыкающая колонну БРДМ, при виде которой я резко потянул Ложкина за рукав. Присели. Я взял в руки пучок вывороченной редиски, быстро потёр одну о рукав, надкусил и захрустел
        - Курицу...
        - Да плюнь, Гена!
        - Что я, вот хозяева... Они не плюнут.
        На крыльце дома привидениями возникли дед с бабкой, оба в серо-белом, по виду - классические сказочные герои. Старик со старухой, только что упустившие румяного Колобка и ограбленные на хавчик ушлым солдатиком-кашеваром с топором. Между прочим, топор на сцене присутствовал, советский туристический, в детстве я такой в деревья метал. У бабки из правого кулачка древнеримским мечом легионера торчала длинная скалка. Настроены супруги были решительно.
        - Товарищ Данила, почему они начали стрелять?
        - Вояки... - уклончиво буркнул я, не спуская глаз с приближающихся хозяев, - Как-то понять их можно. И учесть. Подъезжают к зоне боевых действий, личный состав на взводе, позади почти сутки нервяка. Впереди неопределённость. Сейчас они главные. Все сомнения и вопросы готовы решать пулемётом.
        - Ироды-ы! - завыла бабушка, а дед дрожащей рукой воздел над головой чёрный томагавк с резиновой рукоятью.
        - Всё разрушили, махновцы проклятые! Пропитания лишили стариков! - нагнетала напряжение бабка.
        Я торопливо выбросил редис на землю и вытянул вперёд ладони.
        - Спокойно, товарищи крестьяне! Мы не махновцы, а защитники Енисейска, простого человека не обидим, все убытки будут компенсированы!
        - Компенсацию сулишь? - зловеще проскрежетал протезом старичок. - Опять расписку напишете, с которой год ходить по инстанциям? Весь урожай сгубили, одного укропа на три ящика, две несушки!
        - Пф-ф… Извините, курица пострадала одна, - сдув с губы прилипшее пёрышко, опрометчиво возразил Ложкин.
        - Молчи лучше, идолюка, не доводи до греха, морда махновская! - разъярилась бабка, покачивая скалкой.
        Ветераны умело обходили группу прорыва с флангов.
        - Компенсация будет произведена немедленно, - объявил я, торопливо доставая из кармана рулон баксов и стаскивая с него синюю резинку. Старики тут же притихли, холодное оружие опустилось дулом в землю, к убитым грядкам.
        - Что за фантики?
        - Доллары, дедушка, американские доллары, - торопливо пробормотал я, распрямляя сотенные бумажки. Отсчитал три, подумал, добавил четвёртую... Какого черта?! Скорее всего, эти брошенные государством люди никогда не держали баксы в руках, и вряд ли подержат их впредь.
        - Держите, бабушка, здесь пятьсот, - сказал я, угадав в ней главного и единственного финансиста семейства. - Этого вам хватит и на ремонт калитки, и на курей. Даже вторую теплицу построить можно.
        - Петьку наймём! - тут же деловито предложил дед, спрятав топорик под ремень.
        - Этого малохольного? Собутыльника? Сама найду, рукастого да малопьющего, а то вы с Петькой наремонтируете, - решила хозяйка, убирая деньги под вырез кофты. - Спасибо, сыночки!
        Её настроение изменилось настолько быстро, что я испугался, не услышу ли сейчас что-нибудь из голливудских штампов вроде предложения: «А не хотите ещё что-нибудь развалить?».
        В небесах послышалось нарастающее стрекотание, а затем и свист вертолётных лопастей, участники мизансцены закрутили головами. На высокой скорости курсом на юг вдоль автомагистрали пролетел «Робинсон».
        - Нас ищут? - повернулся ко мне Ложкин.
        - Скорее тебя. И не дай тебе бог познать всех грядущих страстей, если найдут, - тихо ответил я.
        - Трудно спорить с таким утверждением, - вздохнул он невесело. - Надо полагать, что перед Лесосибирском или даже ближе, в Южаково, преследователями уже поставлены разбуженные наблюдатели из доверенных лиц. В таком случае дальнейшее движение очень опасно.
        - В правильном направлении мыслишь, наука! - похвалил я напарника по бегству. - Вертушка быстренько проверит отрезок тракта и вернётся прочёсывать квадрат. Поэтому уходить будем рекой, поехали!
        - Куда?
        - К Енисею. В этом мире, брателло, все дороги ведут к Батюшке.
        Свернув с Енисейского тракта к реке, внедорожник через полкилометра оказался возле развилки. Указателя не было. Более приличная дорога с потрескавшимся и частично размытым асфальтом уходила к поблёскивающим на солнце ангарам, мехпарку за изгородью, складу ГСМ и домишкам какой-то деревеньки, а левая, грунтовая, вела к нескольким рощам, стоявшим неподалеку от воды.
        - Туда заруливай, - показал я пальцем, заметив под группой высоких сосен ряды сарайчиков и лодочных сейфов.
        - А дальше? - заранее поинтересовался Ложкин.
        - Дальше не будет, Гена, приехали. Извлекать будем.
        - Что извлекать? - не понял он.
        - Не что, а кого. Тебя будем извлекать, по специальной процедуре...
        Подходящее местечко.
        Слева от группы сосен стояла покосившаяся дощатая будка явно нерабочего дворового туалета в одно очко. Значит, люди мимо этой рухляди прогуливаются не часто. За коротким рядом лодочных сейфов на металлической вышке был установлен небольшой цилиндрический стальной бак с мощными заклёпками, что-то типа накопителя. Бак мятый, облезлый и ржавый, сбоку - кривая лесенка почти до земли, но лазить по ней не рекомендуется, вот-вот отлетит. За баком и притаился средних размеров сарай, сколоченный из старых тарных ящиков, к нему прижался железный гараж-контейнер с открытыми воротами. Внутри всякий хлам, машину не загонишь.
        - Ставь машину вплотную к стене вон того сарая. Где там мой вещмешок? Колбаску будешь?
        Здесь, среди стоящих на крышах сейфов старых лодок, гаражей и заброшенной техники трофейный джип будет не просто разглядеть с воздуха, а мы его ещё и замаскируем. Тяжёлый брезентовый тюк был вытащен из багажника, «Паджеро» спрятался под автомобильным тентом цвета хаки.
        - Это не со мной происходит, это какой-то дурной нескончаемый сон... Что за жизнь, второй внедорожник бросаем! - горестно молвил физик-ядерщик.
        - Да ладно! Ты ведь же уже смирился с необходимостью всё поменять, - почти добродушно усмехнулся я. - Знаешь, что-то мне подсказывает, что в скором времени ты себе сможешь купить новый. Контора столько денег вбухала в твоё вызволение, что в нищете точно не оставит. Ты им действительно нужен.
        - Действительно так считаешь? - спросил он с надеждой в голосе.
        - Уверен. Сейчас нам нужно просто уйти и спокойно перелететь в конечную точку... Хватит кататься. Значит, так. Я свяжусь по рации с нашими, а ты скручивай госномера.
        - Это ещё зачем?
        - Утопим. Как минимум, выиграем время, подзаметём следы. Хотя я рассчитываю, что джип без номеров быстро растворится в пространстве. Вряд ли нашедший его здесь лодочник оставит «Паджеро» себе, если он не конченый идиот, конечно. А вот если переправить такой внедорожник к староверам, то никто и никогда не сможет его найти на таёжных грунтовках. Там людям номера не нужны. Там и паспорта не особо-то востребованы.
        Парни уже подходили к Новоенисейску.
        - Разворачивайтесь, пришлось сойти с трассы пораньше, за Верхнепашино. «Робинсон» проверяет дорогу, а впереди возможна засада. Паша, координаты запиши.
        - Записываю. «Робинсон» над берегом наблюдаем прямо сейчас, он в твою сторону и собирается, паразит, так что укройтесь и раньше времени к берегу не бегите.
        - Принял, укроемся.
        На этот раз геликоптер шёл не по прямой, целенаправленно, а зигзагами, то снижая, то увеличивая скорость, словно сидевшие в кабине люди не могли придти к единому мнению в методике поиска. Хрен вы нас найдёте!
        Вертушка, пророкотав чуть в стороне, улетела, а катер подходил. Потапов в последний момент резко повернул к берегу, и мы рванули, опасаясь услышать за спиной характерный свист.
        - Погнали! - энергично махнул рукой группер, едва мы поднялись на борт родного «Хаски». Ваня на большой скорости пошёл к противоположному берегу реки.
        А через десять минут Кромвель выгнал нас из рубки, предложив перебраться на корму, потому что ему нужно «кое о чём с товарищем Ложкиным побеседовать и кое-что Геннадию Сергеевичу рассказать». В общем-то, правильно. Нечего устраивать подобие перекрёстного допроса, нервировать и без того охреневшего спеца. И рассказать следует. В частности, о правилах прохода Рубежа. Если объект по какой-то причине испугается и рванёт обратно за черту хоть на полшага, то группа доставит в «Экстру» разве что малополезный труп, со всеми мыслимыми неприятностями. Его бы вообще хорошо перед Рубежом наручниками к себе пристегнуть. А что? Правила, исходя из сводного опыта, постепенно накапливаемого группами, ещё только вырабатываются... И устанавливаются они самими извлекателями. Нужно будет подсказать групперу.
        Мы с Потаповым уютно расположились на корме, где мне, рассказывая о своих приключениях, удалось наконец-то расслабиться.
        - Устал, Ваня, реально, надоело всё. Натуральное нервное истощение, - признался я, с наслаждением разрывая одноразовый паспорт на мелкие кусочки и выбрасывая их в бурун водомёта. - Не ожидал, что моё первое извлечение окажется таким...
        - Суетным, - подсказал он.
        - Точно! Если и дальше будет так, то сам себе не позавидую.
        - Куда ты теперь денешься с подводной лодки! - проникновенно молвил Потапов. - Радует, что впереди две недели отпуска.
        - Не много, кстати, счетоводы «Экстры» могли бы и накинуть за вредность - заметил я ворчливо.
        - Зато денег будет много, хоть на Фиджи лети...
        Продолжая в красках описывать другу короткую енисейскую одиссею, я поочерёдно зашвырнул в Енисей номерные знаки «Паджеро».
        - Эх, два отличных внедорожника бросили! - в сердцах посетовал Иван, проследив, как алюминиевые прямоугольники без брызг врезаются в стального цвета воду.
        - А ещё пистолет-пулемёт Шпагина.
        - У тебя был ППШ? - удивлённо переспросил Иван. - Где взял? Куда дел?
        - Так я и рассказываю.
        - Не торопись, Кромвелю тоже интересно будет узнать. Что-то ты какой-то бледный, Мишка. - Иван привстал, потянулся и выглянул вперёд. - О-па! Смотри-ка, кто в нашу сторону пену взбивает!
        Я тоже поднялся.
        Навстречу шёл знакомый буксир «Далдыкан», толкающий перед собой состав из двух не очень длинных, но широких насыпных барж. И двигался он не на юг с грузом тракторов, сломавшихся в ходе геологических работ, как планировалось, а на север.
        Хотя техника на составе имелась. На вычищенных палубах ближе к носу стояло по танку Т-72 с крупнокалиберными пулемётами на башне, за бронетехникой виднелись буксируемые 122-мм гаубицы Д-30. Родненькие! У самой кормы, укрытые брезентом, расположились параллелепипеды боекомплектов. Вот это, я понимаю, решение вопроса! Танковые пушки вычистят берег, а при наличии хорошего корректировщика огня дальнобойные Д-30 быстро подавят артиллерию противника. Что называется, дёшево и сердито. С левой стороны к баржам была принайтована большая судовая шлюпка с дизельком посередине корпуса - средство спасения. Хорошо подготовились ребята.
        В ходе Вьетнамской войны американцы быстро столкнулись с необходимостью вести боевые действия на реках, меандрирующих по непроходимым джунглям, прежде всего - в дельте Меконга. Имеющиеся на вооружении боевые катера и корабли плохо подходили для этой специфической цели - они были слишком громоздки и имели большую осадку, а потому в короткий срок был оперативно разработан небольшой и недорогой водомётный катер, оптимизированный для несения патрульной службы на водных артериях Вьетнама. Так появился универсальный патрульно-сторожевой PBR, Patrol Boat, River, жаргонно их называли «пиберами». При экипаже в четыре человека катера PBR были неплохо вооружены. Носовую турель янки оснащали спаренными 12,7-мм пулеметами Browning M2HB, ещё один такой пулемет располагался на корме. В средней части катера за бронещитами устанавливали 7,62-мм пулемет M60 и 40-мм гранатомет Mk 18.
        Для подразделений, действовавших на юге Вьетнама, «пиберы» стали речным аналогом воздушного мастера на все руки - многоцелевого вертолета UH-1. После выхода знаменитого кинофильма «Апокалипсис сегодня» режиссёра Фрэнсиса Копполы, катер PBR стал таким же символом войны США во Вьетнаме, как штурмовая винтовка M16 и вертолёт «Ирокез», он же «Хьюи».
        Однако, появилась новая проблема: патрульники-сторожевики «пиберы» с хрупким плексигласовым корпусом всё же не могли полноценно отражать обстрелы с берега, имея всего несколько листов керамической брони для защиты рубки и на пулемётных щитах. Для обеспечения дальних походов по Меконгу, прикрытия, высадки и эвакуации раненых и боевых групп американцы кустарно начали строить речные монстры Mighty Mike - речные мониторы. Чаще всего их создавали на основе десантных барж типа LCM с небольшой осадкой постройки времен Второй Мировой войны. А вообще, использовали что попало. На «Могучих Майков» обильно навешивалась броня, ставились бронебашни, это же баржа, грузоподъемность ого-го! На каждый такой монитор ставили по куче пулеметов, пятидесятых и тридцатых калибров, какие находились, ну, и миномёты, как же без них. Иногда огневые средства размещали в два яруса. В итоге там, где по реке шёл ощетинившийся во все стороны пулемётами «Могучий Майк», на берегах даже не шевелились.
        Если армия и жандармерия губернии наконец-то решат заняться проблемой серьёзно и покончить с партизанскими вылазками, обнаружить и уничтожить их опорные базы на таёжных притоках Енисея, то им придётся сделать нечто подобное. Иначе из рейда никто не вернётся, катерами КС-100 тут не обойтись.
        Экипажи танков и расчёты орудий кучками сидели тут же, на палубе, поэтому Кромвель не стал подходить к опасному составу, ограничившись уважительным сигналом сирены. «Далдыкан» тут же откликнулся коротким оглушительным рыком, а капитан вышел на крыло мостика, приветствуя нас, как старых знакомых. Он беспомощно развёл руки в стороны, затем обеими показал на баржи, словно говоря: «Вот видите, что я могу сделать, припахали! На войну иду, мать их...».
        - Хана партизанам, - констатировал Потапов, рассматривая енисейского «Могучего Майка» в бинокль. Да не просто могучего, а исполинского. Какая страна, такие и «майки».
        - Хорошо бы им не развалить исторический городок на кирпичи! В том числе и мой родовой дом, - не на шутку обеспокоился я.
        - Что, уже решил? - повернул голову Иван.
        - Решил, Ваня, буду выкупать. Если целым останется.
        - О пользе экстремальных экскурсий, а! Не волнуйся, не будут они по городу долбить, щетина сама в тайгу отвалит. Нет им теперь резона тут биться. Им больше общественный резонанс нужен, чем результат. Как, скажи, они собирались удерживать Енисейск после захвата? Никак. Их верхушка прекрасно понимает, что это невозможно. Пока невозможно. А вот скандал на всю Россию...
        - Пожалуй, ты прав.
        Несмотря на боевые действия, общая картина с судоходством, начиная от стрелки Енисея и Ангары, изменилась мало, разве что маломерного флота стало поменьше. Я поинтересовался насчёт возможных речных патрулей и пунктов проверки.
        - Мы их не видели. Не нужны такие пункты, подозрительные суда, способные перевозить десант или диверсионные группы, вполне можно проверить на Казачинских порогах, там почти все останавливаются перед проходом.
        Открылась дверь рубки, из-за которой показалась голова Ложкина.
        - Вас командир зовёт, - оповестил он нас почему-то виноватым голосом.
        - Неладное чую, - предрёк я и не ошибся.
        Дождавшись, когда я сяду на пассажирское место впереди, а Потапов займёт капитанское кресло, группер медленно произнёс:
        - Парни, дело такое... Я понимаю, что всем хочется закончить рейд побыстрей. Но у нас новая вводная.
        Мы с Иваном невесело переглянулись.
        - Сначала нужно забрать дипломат с важной технической документацией.
        - Не совсем. Скорее, чемоданчик, - поправил его Геннадий, но все посмотрели на секретного физика так, что тот замёрз.
        - Чемодан находится в ячейке автоматических камер хранения на железнодорожном вокзале Красноярска. Проблема в том...
        - Ясно, Паша, ячейку пасут, надеясь поймать на неё Ложкина, - догадался Потапов.
        - Так точно, - устало согласился группер. - Ставим катер в стойло и начинаем новую операцию. В принципе, работы на три часа...
        - Восьмой раз за рейд.
        - Что ты сказал, Ваня? - не понял уже ушедший в себя Кромвель.
        - Восьмой раз я слышу это. Про считанные часы на операцию, - Иван скривил губу и сухо кашлянул.
        - Ну, вот так вышло... Кстати, можно готовиться к ночёвке, искать место на берегу. Как поняли?
        - Принял, - коротко подтвердил я, вставая. - На корму пойду, душно здесь.
        Последнее, что я услышал, прежде чем плотно закрыть за собой дверь рубки, были слова Потапова:
        - Не трогай его, командир, пусть остынет.
        Оценивая обстановку, группа уже десять минут сидела в салоне «крузака», припарковавшегося рядом с железнодорожным вокзалом. Потапов говорит, что после реконструкции парковочных мест стало меньше. Здесь вокзал Красноярска реконструировать не стали.
        - Геннадий Сергеевич, насколько эти бумаги окажутся ценными при изучении без вашего присутствия с пояснениями? - поинтересовался Павел.
        - Понимаете, там заметки, записки, обрывки интересных идей и решения, фрагменты, так сказать. Некоторые на бланках с грифом, - важно поведал Ложкин. - Не думаю, что они представляют автономную ценность, ведь там даже темы не обозначены. А вот для меня это - важный задел!
        - Насколько важный? - попросил уточнения группер.
        - Лет на пятнадцать исследований с неплохими, частью и прорывными перспективами, - ответил физик с очень серьёзным лицом.
        - Ого! - не сдержался я.
        Вокзал старый, камеры современные. Автоматические камеры хранения делятся на два подтипа: электронные или с механическим замком. В первом случае сотрудник подберет подходящую ячейку, примет оплату и выдаст жетон, а вы самостоятельно введете код на устройстве. Во втором случае услугу вы оплатите через терминал, а взамен получаете пластиковую смарт-карту. Вам нужно самостоятельно подобрать ячейку, исходя из размеров поклажи, стоимость будет разная. При оплате через терминал, воспользоваться ячейкой нужно в течение десяти минут, иначе смарт-карта будет обнулена, за услугу придётся внести повторную плату.
        Никто не застрахован от того, что забудет свои вещи в камере хранения, поэтому вопрос, что с ними будет в таком случае, всегда актуален. Если человек не заберёт свою поклажу в оплаченный срок, она будет храниться ещё в течение тридцати дней, что регулируется Гражданским Кодексом. То есть, в такой срок Ложкин и должен здесь объявиться.
        И хотя хранение автоматически продлевается до месяца, через пять дней сумку или чемодан обязательно откроют, чтобы сделать опись. По истечении месячного срока вещи будут проданы. Деньги вернут хозяину после вычета из полученной суммы затраты на организацию продажи.
        Вот с этого момента бандиты теоретически могут начать действовать на уровне личных криминальных контактов. Хотя и это опасно. И уж тем более они не решаться вскрывать ячейку и изымать чемоданчик раньше этого срока. Не дураки. В случае срыва милиция сразу обратит внимания на грифы секретности и с облегчением скинет застуканных уголовников спецам из Госбезопасности. А это уже серьёзно, тут и шпионаж может выскочить. С высшей мерой наказания, в губернии она действует.
        Если произошла неприятность, и клиент потерял ключ или забыл пароль, то он сможет вернуть свои вещи. Правда, процедура будет более длительной. Нужно написать заявление, в котором обязательно указать номер ячейки и перечень вещей, доказать, что в ячейке лежат именно ваши вещи. В нашем случае такой вариант неприемлем. Хорошо, что смарт-карта у Ложкина была спрятана в городе, а пароль он помнит.
        Вполне может быть, что здесь ждут, мы обязаны исходить из этой вероятности. Тогда вахту на вокзале будут нести посвященные. Вряд ли о контактах группировки с британцами знают многие, скорее всего, не больше пары человек, это слишком горяча информация, которая не должна утечь конкурентам.
        - Чемоданчик жёлтый?
        - Нет, товарищ командир, светло-бежевый, может, чуть желтоватый, весьма стильный, - Ложкин даже обиделся. - С массивными латунными уголками, в Турции покупал.
        - Что ж такой приметный-то выбрали? - недовольно пробурчал Потапов.
        - А мне нужно было непременно ходить в военной хламиде и с вещмешком за плечами, как некоторые? - ехидно парировал Геннадий.
        В обеих реальностях 1961 году в связи со значительным увеличением пассажиропотока было построено вот это здание красноярского вокзала. У его входа со стороны перрона была установлена двухметровая мемориальная плита с бронзовым барельефом Ленина и надписью: «Владимир Ильич Ленин, высланный царским правительством в сибирскую ссылку, прибыл на станцию Красноярск 4 марта 1897 года». В моём мире здание снесли, построив новый вокзал, в этом же здание успешно разрушается самостоятельно. А вот барельеф железнодорожники до сих пор не разрешают демонтировать.
        Видно, что здание старое, фасад в ужасном состоянии, возле стен ограждения с предупреждающими табличками. Ремонтировать не собираются. Причина такова - вокзала вообще не должно было быть. В девяностые появился проект нового вокзала в районе жилого массива Северный. В генплане появилось огромное здание со стеклянным фасадом, двенадцатиэтажным административным корпусом с часами наверху, были и сроки - вокзал обещали построить к 2000 году... Существующий вокзал должен был остаться только как городская станция пригородного сообщения, все же пассажирские поезда, транзитные и местные должны были идти через северный обход вокруг города. И в обоих мирах это не претворили в жизнь. Может, у них получится?
        Иван говорит, что новый вокзал нашего Красноярска фактически повторяет здание 1961 года, площади залов не увеличились, в башнях-пристройках разместились административные службы, для пассажира все осталось тем же: прямо - залы ожидания с гораздо меньшим количеством сидений, направо по коридору кассовый зал. За счёт чего якобы выросла пропускная способность, непонятно.
        Новый вокзал Красноярска нашей реальности красив, это Потапов признаёт. Да, вместо гипса - итальянский и бразильский мрамор, вместо часов Урюпинского часового завода - швейцарский уникум, сам сверяющий время по спутнику, вместо дешевых люстр - иноземные, но сам вокзал остался всё тем же, и значит, снова толпы народу, давка, что обусловлено ещё и рамками безопасности, которых тут нет, грязь, теснота, дачники, которых так и не получилось разделить на пригородное направление.
        Здесь на цокольном этаже я увижу бичей, попрошаек да огородников в сапогах и с рассадой на итальянском мраморе. Чувствую, будет грязновато, а освещение окажется недопустимо тусклым.
        На маленькой привокзальной площади рядами теснятся ларьки. Обстановка здесь напоминает ту, что я наблюдал на Казанском вокзале, разве что масштаб поменьше. Криминалитета хватает. Есть каталы и карманники, аферисты и грабители по наводке с привычным инструментарием - проститутки и клофелин.
        Тем не менее, официально по числу совершенных преступлений лидирует Советский район, а реже всего преступают закон именно здесь, в Железнодорожном районе. Всё варится внутри.
        Реконструированное здание в нашем Красноярске я ещё не видел. Нет проблем, познакомлюсь при возвращении. А вот с этим ещё не раз предстоит встретиться. Дело в том, что неделю назад в аэропорту Красноярска закрыли участок раскрошившейся от износа взлётной полосы, и теперь порт может принимать только небольшие самолёты местных авиалиний. Так что поездом придётся, поездом...
        - Ну что, пошли? - спокойно обратился ко мне группер, вот так буднично объявив о начале операции.
        Я сам не расслышал, что пробурчал в ответ, выходя из машины.
        Дать бы кому-нибудь в морду.
        Ивану появляться вблизи камер нежелательно, все-таки он чаще всех светился во дворе Ложкина-старшего. Первым в вокзал зашел я, для рекогносцировки. Двинулся к камерам хранения и почти сразу опознал одного бандита. Эту рожу я разглядывал во дворе в бинокль. Это был русский, темноволосый и коренастый парень лет тридцати, с круглым лицом, одетый в чёрную куртку с капюшоном. Браток занял очень выгодную позицию, с которой отлично видно всех, кто подходил к ячейкам. Напротив него сидел человек несколько другого круга - типичный ненадолго откинувшийся ЗК неопределённых средних лет, долговязый мужчина с коричневой кожей лица от постоянного потребления чифиря. Классика «синевы», наверняка весь в партаках. Ещё один такой же тип стоял чуть в стороне.
        Пассажиров и встречающих в зале ожидания и у билетных касс много, это хорошо. Немного потолкавшись, я убедился в том, что их всего трое и звонком по сотовому доложил групперу.
        - Принял, действуем по плану, - ответил он.
        Кромвель вошёл в зал в солнцезащитных очках и в бейсболке, весь какой-то разгильдяйский, не узнать! Он почти сразу выбрал точку и направился к автоматам с напитками и крекерами - цены конские, большой популярности нет. И укрылся за ними. Я знал, что он сейчас делает - надевает на шею респиратор. Мне бы такой прибор тоже не помешал, да нельзя.
        Заняв позиции, начали работать. Бросив на пол в другом конце зала примитивную «дымовушку», созданную на основе детского опыта, я там же распылил из баллончика слезоточивый газ и тут же перебрался к буфету.
        Когда быстро поднимающийся дым заметили с первыми вскриками, и внимание зала было отвлечено, я широким шагом двинулся по периметру, продолжая распылять газ в пол.
        - Горит! - истошно заорал кто-то. Народ зашевелился, но как-то вяло, лишь несколько человек потянулись к выходам.
        Тут я немного вдохнул самолично выпущенной «вонючки», что и должно было случиться. Взбодрило! И поэтому без всяких усилий заблажил матом про «какая-то сволочь газ пустила!», не забыв повернуться спиной в сторону противника и закрывать лицо. Из двери подсобки выскочили два охранника, как всегда, похожие на братков. Один сразу согнулся и закашлялся, а второй метнулся назад. Через секунды взвыла сирена пожарной тревоги.
        Однако этих людей так просто не возьмёшь, многие и не думали покидать с таким трудом отвоёванные кресла! Толстый глава семейства даже закричал:
        - Нюра, сиди ровно, сейчас проветрится!
        Да, Сибирь это вам не Москва.
        Наконец, про газы заорали все, и дело пошло. Толпа начала эвакуироваться.
        С улицы в зал влетели два милиционера, которые принялись активно выгонять людей на привокзальную площадь, в том числе и криминальных наблюдателей. Тем временем Кромвель натянул на лицо маску и уже вскрывал ячейку. У его ног лежала объёмистая тканная сумка чёрного цвета. Я, продолжая искренне материться и кашлять, героически задержался у выхода, контролируя банду противника.
        Паша уже вышел. Всем привет, какие такие жёлтые чемоданчики? Нет, не видели… Выбираясь в толпе рядом с круглолицым, в подходящий момент я сильно толкнул его с подножкой и тут же со всей накопившейся злостью всем весом наступил на лодыжку. Крик его смешался с другими, никто и внимания особого не обратил. На улице народ отбежал было в сторону, но самые ушлые тут же вернулись вместе с семействами поближе к входам, чтобы первыми занять места. Попытки ментов их отогнать оказались бесполезными, рядом с дверями выстроили боковые усы групп прорыва.
        Всё-таки таёжный народ «вонючкой» не запугаешь!
        Группер уже был далеко, он шёл прямо и быстро. Я же, часто оглядываясь, как и многие, двинулся за ним в стороне.
        - В Удачное едем, парни! - отдал команду Кромвель, перекидывая чемодан за спину. - Фантомас, зигзагом скачи по дворам, где-нибудь умыться нужно…
        Я действительно устал, нуждаюсь в отдыхе.
        Устал от восприятия этой реальности.
        От последствий исторических событий, которые здесь произошли, и от осознания представлений того, чему ещё только предстоит произойти.
        В России-2 попытка социального взросления после самообмана конца 50-х - начала 90-х оказалась провальной. Люди этой реальности, как и мы, потерявшиеся после исчерпания идеологической ясности со стройными планами первой половины 20-го века, после страшного допинга с корректировками, полученного в ходе Великой Отечественной войны, на переломе эпох не смогли вовремя или же в самый последний момент, как мы, встряхнуться и начать выкарабкиваться из кошмара.
        Так не должно было случиться.
        Однако вышло так, как вышло. Глядя из нашей, привычной и, как выяснилось в сравнении, очень комфортной реальности на окружающий мир, отчётливо понимаешь - шансов пройти правильной траекторией у нас было немного. Здесь же эти шансы безнадёжно упущены. Это действительно навсегда, прав Кромвель. Вот только осознавать случившееся и смотреть со стороны на агонию распадающейся, преданной вождями и олигархами страны тяжело, страшно. А ещё очень жалко простых людей. Потому что люди России-2 ничуть не изменились, забери их отсюда, и они быстро приживутся у нас.
        Точно! Нужно забирать больше, извлекать чаше! Кто знает, может, в «Экстре» вызреет и такая установка...
        Никто не знает, как «Экстра» выявляет точки возможных Рубежей. Ясно, что для полевой работы подбираются самые удобные. Красноярский Рубеж расположен в районе Удачное, прямо на берегу Енисея. Этот обычный для района двухэтажный дом с участком ничем не выделяется, разве что стоит бестолково. Не посередине участка и не с краю, а так, что места для нормального гаража или просторной теплицы не остаётся, по месту расположения Рубежа. Зато много берёзок.
        Возле ворот нас уже встречал Вахтёр, по виду типичный дачник в растянутых трениках и изношенных тапках, пузатенький седовласый крепыш. Вахтёр закрыл за нами калитку, и стало видно, как сильно он взволнован.
        - Понимаете, товарищи, это первый проход в секторе, большое событие! - он торопливо пожал всем руки. - Извлекатели, наконец-то! Может, чайку перед дорогой? Есть и кое-что покрепче, под рыбку копчёную.
        Конечно, ему очень хотелось продлить краткий миг своего участия в активном действии. Тем более, впервые.
        - Спасибо, коллега, вынуждены отказаться, устали, честно говоря, - скупо улыбнулся группер.
        Тот с сожалением покивал и спросил:
        - Все проходят?
        - Один остаётся, он завтра пойдёт... Позывной Фантомас, знакомьтесь, - представил Кромвель Потапова.
        Да, Ивану предстоит отогнать на базу внедорожник, спрятать оружие, проверить и законсервировать хозяйство.
        - Мы тебе номер в «Хилтоне» забронируем, - пообещал командир, похлопав Ваню по плечу.
        - Без меня не пейте, а? - кислым голосом попросил начальник транспортного цеха.
        - Дождёмся, Ваня, слово даю, - успокоил я друга и посмотрел на другой берег Енисея, на покрытые тайгой покатые отроги Саян, на ущелья и скалу Токмак, одну из изюминок красноярского пейзажа и часть знаменитых Столбов.
        Зашли в дом.
        Рубеж выглядел как-то непрезентабельно - старая, вся в лохмотьях осыпающейся белой краски деревянная дверь в кирпичной стене. А за стеной, судя по архитектуре здания, сразу двор! Обычный двор с березами и травкой. Но там окажется ещё одна комната. Вот она, фантастика.
        - Завидую я вам, ребята, - с грустью сказал хранитель Рубежа. - Завидую активным действиям, ведь нам отсюда и отлучиться-то нельзя надолго, разве что в магазин сбегать. Такая тоска порой разбирает...
        Понимаю. Я вот нисколько не завидую Вахтёрам и Наблюдателям. Нет у них права на шаг. А у нас есть.
        Скрипнул тяжёлый бородчатый ключ.
        Две недели отпуска... Куча денег! Хоть на Фиджи! Но я после отчёта в Конторе сперва поеду в Енисейск. Там у меня дела. Затем куда-нибудь на море.
        И можно снова отправляться в рейд.
        (C) ВАДИМ ДЕНИСОВ
        НОРИЛЬСК 2019