Антибункер. Погружение Вадим Владимирович Денисов
        Антибункер #1 Третья Мировая война завершилась против воли ее участников…
        Чудовищным «миротворцем» стал вирус Робба, выкосивший большую часть населения Земли. Перед старшим сержантом Арктической бригады Алексеем Исаевым встал нелегкий выбор: либо заживо похоронить себя в бункере, изолированном от внешнего мира, и превратиться в крысу, подъедающую запасы, сделанные в мирные времена, либо лицом к лицу встретить все кошмары постапокалиптического мира. Выжить и победить или проиграть и умереть…
        Вадим Денисов
        Антибункер. Погружение
        От автора
        Бункером я заболел после того, как мы с приятелями посмотрели старый, ещё чёрно-белый американский фильм. Там у семьи минитменов был очаровательный бетонный бункерок, одну стену которого сплошь увешали оружием. Попытавшись воссоздать увиденное на даче в Старбеево, мы были выгнаны из погреба ржавыми бабкиными граблями. Но от своего ещё долго не отступались. Почему, спросите? Потому что чуть позже началась настоящая эпоха повального увлечения постапокалипсисом. Фильмы и книги пошли бесконечной чередой, и пацану было сложно удержаться от опасных экспериментов. Делать нечего, в юности я увлёкся выживанием.
        Чистый туризм тогда меня не привлекал, как поначалу и настоящая охота. Шли годы, я набивал шишки и как-то умнел. Дружки один за другим соскакивали с темы, оставались лишь истинные фанаты. Мне доводилось бывать в настоящих взрослых бункерах, и не раз. Впечатляет, скажу честно, крепко, как любое творчество не совсем нормального человека.
        С годами копилась специфическая практика и база знаний.
        По теме постапокалиптического будущего России я прочитал, пожалуй, всё знаковое…
        Много книг издано на эту тему, и в них содержится почти всё необходимое для анализа. Приоритеты и подходы поставлены, как поплавки. Рано или поздно кто-нибудь начнет писать диссертацию с анализом всех предложений. Пока что я таких трудов не читал, аналитикой неудач и первенств в массиве написанного некоторые занимаются, но бессистемно.
        Чаще всего работа, касающаяся подготовки к выживанию, сводится к знакомству с фильмом, книгой или компьютерной игрой, потому что постап-игра, по-моему, - самая захватывающая. Окунулся и забыл, большинство выживальцев-декларантов изучает вопрос, не поднимаясь с дивана. Они неинтересны. За всё время жизни и путешествий по Сибири и Крайнему Северу я ни разу не сталкивался с выживателями, добровольно приехавшими сюда для оттачивания навыков.
        Интересней было бы разобрать на косточки самих авторов, ибо это и есть главные силы, формирующие выживальческое движение. Наши, так сказать, учителя.
        Уже остыв в порывах, завязав с дурными хождениями в лес исключительно со спичками и ножиком, повзрослев, к выживальческому движению я отношусь скорее положительно. Но категорически не принимаю вставленную в рамочку сценарную матрицу.
        Задача создания и обкатки практик сохранения жизни всегда пригодится. Полезно узнать заранее, как кто-то умудрился выкинуть из катера дизель и впихнул туда паровую машину, получив возможность избавиться от солярки. Мне кажется, что на движении выживателей изначально лежала некая социальная задача повышения общей алертности, то есть максимальной готовности населения к действию, которая так и не выполнена.
        С некоторых пор тема стала мне интересна ещё и литературными перспективами: может, кто-нибудь напишет книгу по вновь открывшимся обстоятельствам, а я прочитаю её с великим удовольствием. Признаюсь, мне и самому периодически хочется расписать в красках вселенскую катастрофу… Непосредственно же воплощать в жизнь заветы авторитетов я не собираюсь, как не собираюсь выживать вообще, а тем более по книжным версиям. Ознакомился, знаете ли, с реальным выживанием, у меня имеется личный опыт проживания в тяжких условиях.
        Хорошо погружаться в миры узнаваемых, но измененных роковыми обстоятельствами ситуаций, особенно если эти ситуации добротно выписаны. А качественных авторов у нас всегда хватало. Конечно, как и в любой литературе, в текстах о мировых катастрофах должно быть непреложное: сюжет и герой. Замечу, что этот жанр требует максимального правдоподобия, реализма. Постапокалипсис ведь тем нас и манит - реалистичным моделированием исковерканной, но родной среды. В самом деле, многих ли заинтересует постап на планете Плюк? Рефлексии и морализаторства персонажей, да и авторов, меня чаще всего лишь раздражают. В зрелом возрасте человек обязан про это знать всё, иметь собственную точку зрения, выверенную настолько, насколько она помогает не пользоваться большинством советов незнакомых типов, живущих неизвестно где и неизвестно как. Во всяком случае, хорошо, если твой жизненный опыт позволяет не искать подсказки в развлекательной литературе.
        В этом жанре выживатели и писатели образовали нерушимый симбиоз, участники которого постоянно провоцируют друг друга, генерируя некие идеи, а порой и самые настоящие практики. Это тоже привлекало выживателей, часто объединенных в клубы, правда, по большей части виртуальные, в России таких достаточно много, если кто не знает. Их даже учитывают, как некую социальную прослойку, аналитики МЧС и УВД. А как не учесть, если это сила? Сила желания, прежде всего. Желания остаться в живых после прихода Большого Песца.
        Они хотят выжить не абы как, а самостоятельно, без помощи государства, а порой и с его полным отрицанием. Именно последнее напрягает аналитиков более всего. У этих парней есть стволы, они часто асоциальны и почти всегда неуправляемы, врагов и жертв выискивают заранее. Более всего власти настораживает, как я думаю, мысль, что в какой-то кислый момент выживатели начнут, упаси бог, действовать! Причем непредсказуемо.
        Но и силовики, и сами выживатели кое-что существенное, как водится, забывают.
        Замечу очевидное: пытаясь понять феномен, с точки зрения здравых и не очень смыслов критически необходимо учитывать фактор романтики, каким бы игрульково-детским ветерком от этого предложения ни повеяло. Именно фактор романтики, пусть даже преступной, способен задать обществу самого крепкого перца.
        В отрицание романтики я не поверю, ибо любой мужик - до старости пацан, это нормально, иначе хоть в омут с головой. Было так, есть и будет. И подавляющее число молодых, заболевших темой, в силу закономерных возрастных ступеней не столько боятся помереть после катастрофы от голодухи, сколько ждут интереснейших приключений с началом этого самого выживания, которое они воспринимают, как Старт, как способ долгожданного возвышения над толпой. На этом и построена вся постап-литература. Фактор замалчивается, он неудобен - дело-то серьезное!
        Со временем муторные и малоинтересные занятия по обретению нужных практик возле зимнего лесного костра уступили первенство исключительно стрелковой подготовке. Тут, конечно, сказал своё слово страйкбол и, конечно же, наша коллективная Прелесть: такой притягательный сермяжный сталкеризм - это целая культура… А ведь есть ещё и факторы «не дослужил», «откосил, а теперь хочется» и «надо стать крутым!».
        Отсутствие семьи, да и отсутствие чувства острой любви к своим кровинушкам, коих пока что нет, дают ещё один стимул собраться в путь за приключениями, описанными сотни раз. А без молодежи никак, ибо, как завещал один писатель: молодые и сильные выживут. Потому никогда не верьте, если вас кто-либо станет убеждать, что за идеей выживателей не стоит романтика. По-другому в этом деле нельзя, иначе вы просто конченый параноик, а таковых, на самом деле, мало. И тут не важно, готовился человек, учитывая прожитую жизнь, реально и деловито, или же просто сладко мечтал. Суть в другом - у него есть План Б.
        Изучая вопрос, легко выделить главное - Бункер.
        Это не обязательно железобетон и часто не в прямом смысле слова «бункер», под ним может подразумеваться схрон, изба на курногах, пещерка, остров и вообще любой участок земли. В идеале бункер должен быть заранее оборудован и набит, конечно же… нет, друзья, там уже не извечные соль-спички-сахар! Согласно новым веяниям, в нём материализована американская бункерная традиция, отработанная ещё в шестидесятые годы прошлого века: цинки, солярка, генераторы, берцы, батарейки и вообще весь арсенал полярной станции в годы проведения у наших берегов подлодками кригсмарине операции «Вундерланд». Я часто буду обращаться к северным мотивам, потому что сам с некоторых пор стал человеком Севера.
        В общем, бункер должен быть набит под завязку. Раньше я это вполне понимал и даже завидовал. Шаг настолько разумен в рамках шаблона, что человеку, заболевшему темой, не поверить в правильность сего оргмероприятия чертовски сложно.
        Замечу, на всякий случай, что в теме обустройства бункера на позднем этапе появились вполне конкретные практики, годные для полевого применения.
        Первая книга о жизни после катастрофы, мной прочитанная - «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо». Образец локального постапокалипсиса. Это произведение остаётся для меня величайшим и по сей день. Если случится так, что какой-то негодяй-экспериментатор поставит моего ещё не родившегося ребенка перед выбором «Одна книга на всю жизнь», я твердо знаю, какой том взять с полки. Фразы и отрывки из «Робинзона» всегда можно использовать как лекарство и мерило. Кстати, тут же приведу пример: всем выживателям стоит запомнить слова мудрого попугая: «Бедный Робин! Как ты сюда попал?» Это и есть первое правило любого выживания: «Не допусти попадания в экстрим! Всеми силами не допусти!»
        Но для анализа это нечестно, и я продолжу.

* * *
        Итак, бункер создан. Далее всё ясно: после катастрофы субъект забирает семью и стремглав несётся к схрону на обязательном джипе. Если что-то не сложилось, значит, надо захватывать чужой или импровизировать с брошенным.
        Всё. Крышка захлопнулась, выживаем.
        Нет оружия? Не беда, выживальцами всерьёз и заранее в качестве мест, где можно раздобыть ствол, рассматриваются воинские части, отделения УВД и даже списки охотников с домашними адресами. Никого из моделистов это не пугает, не возмущает! Что говорить, если в сверхпопулярной игре «Сталкер» украинские военные выставлены врагами, которых любому можно безнаказанно убивать! Такое унижение силовых структур дало свои плоды, и мы увидели, чем это закончилось не так давно на Украине.
        В бесконечных сетевых спорах родилась сложная технология регулярного обновления просроченной тушёнки, порченой муки и траченной микромиром одежды, практика закупа у бандюков или ментов нелегальных стволов, проверка генераторов и лампочек. Ведь даже солярка со временем теряет свои свойства, чему я, в своё время, и сам немало удивился, - никогда о подобном не думал!
        Вот он какой, бункер одиночки. Или его семьи, что в физическом размере помещения примерно одно и то же. Но есть и другой тип бункера, более сложный, - коллективный. На этот объект, после катастрофы, и едет семьями вся компания, ранее бывшая как бы клубом. В остальном разницы с индивидуальным убежищем нет, только труд и подготовка уже ватажная.
        Главное, как принято считать, - смыться из города, сразу, не раздумывая.
        До этой черты в моделировании всё было стройно. Апокалипсис случился, крышка сидит крепко. А вот после - полный бенц! Стоп.
        Ибо далее единообразная скрупулезная оргподготовка даёт сбой, начинаются разброд и шатания. Вот мне и стало интересно, а что же будет дальше в реале?
        Попытаемся рассмотреть возможные сценарии катастрофы.
        Любому здравомыслящему человеку ясно, что самый вероятный сценарий - нападение на нас смертельной болезни. Увы, именно он оказался не в почете у моделистов-мечтателей! Действительно, повязки на мордах, уколы в мышцу по схеме, слёзы… И карантины, карантины, карантины. Не привлекает, согласитесь. Да и сам бункер не нужен! Ибо поздно метаться, когда инкубационный таймер уже ведёт финальный отсчёт.
        Однако именно этот сценарий показывает главное: человеку нельзя выжить без медицины, если уж влип. А если пока нет? Коли уж вы беспокоитесь всерьез и настолько, что тебе требуется стать выживателем, то самое разумное: продать хрущёвку, легковушку, плазму и переселиться в хорошую северную деревню. Там будет ваш личный карантин, пока с заразой не разберутся спецы. В целом же - опять драматическая тоска. Стрельбы нет, яркого врага тоже. Голливудские затейники, чтобы как-то оживить вирусные сюжеты и не дать зрителям уснуть, придумывают что угодно горячее, но чаще всего в финале возникает палец президента, нависшего над ядерной кнопкой…
        Видно, что романтики здесь ноль. Поэтому к самому вероятному - вирусной атаке - вообще никто не готовится. Никакие выживатели. Не согласны? Пусть поднимут руки те, у кого дома хранится ящик марлевых повязок, который окажется очень нужным в тот страшный день, когда на нас нападут очередные сопливые свиньи.
        Самое дикое, но зато самое притягательно сюжетное - зомбаки.
        Именно в таком сюжете роспись по выживанию наиболее совершенна, просто ажурна. И наиболее, замечу, реалистична: действо происходит на наших улицах, в наших кафешках, ничуть не разрушенных, даже пельмени не остыли… Зомбаки пришли к нам с Запада, и уже настолько хорошо прорисованными, что ничего нового придумывать почти и не потребовалось. Нужно было просто накинуть на гниющие плечи русскую косоворотку.
        Почему зомби нас манят, понятно. Моделисту нужен враг, страшный и коварный, желательно антропоморфный. Так как зомби туповаты, были придуманы мутанты - в этих коварства хоть отбавляй. Нюанс: враг нужен такой, чтобы главный герой побеждал его достаточно долго, но и сам не загнулся в рамках реалистического стиля. Нужен «враг везде и для всех», это обеспечивает динамику. Противник должен быть нейтральным, это освобождает писателя от многих проблем типа идентификации «враг - союзник», мучений «да как же мы все профукали?» и прочих сложностей. И нужен ужас! Страшные сцены резерваций на стадионах, поля которых усеяны умирающими от болезней людьми, никого не привлекают. А вот зомби - самое то! Ведь это круг наших родных и близких, знакомых и друзей, чего уж страшней…
        Всем удобны зомби, но для выживальческого приключения их маловато. В помощь динамике приходят бандиты, сбежавшие зэки и прочие негодники из числа, например, вояк-предателей. Однако всерьёз рассматривать подобный Z-сценарий подавляющее число выживальщиков отказывается, хоть на этом спасибо.
        Несущийся на Землю астероид тоже не привлекает мечтателей и авторов. Они понимают, что если камешек будет сродни Тунгусскому и рухнет уже не в тайге или на пустошах, а в зоне плотной застройки, то начнется самая глобальная в истории операция МЧС. А если МЧС приходит, это уже не апокалипсис, скрипач не нужен.
        После просмотра наиболее продвинутых кинофильмов всем стало ясно, что при падении ещё большего чудовища место в мегабункере будет стоить миллион евро на одного и никак иначе. Цунами для нас не особо актуальны, потому что на Дальний Восток с его проблемами привыкли плевать… Ну, а как же затопление территории вследствие глобального потепления? Запросто, это актуально. Но таковой сценарий я увидел только в одной книге, и более нигде. Всякие триффиды и оккупанты из космоса с некоторых пор интересуют народ редко, а вот тема «земля треснула, и оттуда лезет нечисть» живёт по сей день.
        Но в молодых головах самым вероятным, назло вирусу, сценарием будущего апокалипсиса сидит, увы, глобальная война с ядерными ударами и оккупацией. Именно к такому развитию событий готовятся многие выживальщики, и здесь надо бы остановиться. И вернуться к тому месту, где я сказал про «полный бенц»… Дверь бункера на замке. Оккупант делает что хочет. И что же дальше? Казать нос наверх или нет, идти тут же грудью на врага, или пока тихо посопеть? Тут мнения разделялись непримиримо, но мне всегда хотелось думать, что, в конечном итоге, большинство все-таки захочет снести супостату голову. Так что же тогда могло помешать сценарному действу?
        Настало время появиться на сцене еще одному культовому понятию - мародёрке.
        Феномен всеобщего пограбления вынашивался давно, силами писателей и сценаристов оконтурился рельефно, набрал красок. Когда, где и кого мародёрить - отдельная тема, на сей счёт постоянно идут бесконечные споры… Мародёрка исправно стаскивается в бункер и в тайники окрест. До посинения. Главный резерв мародёрки - супермаркеты и оптовые базы, кои, как совершенно ясно, хозяевам почему-то будут не нужны… Вот туда и отправится очередной выживальщик в страшном реале. Потрошение трупов - тоже мародёрка. «Нашел или убил, значит, могу взять!» Первыми грабятся трупы соотечественников, ибо нападать на егерей, спецназеров и прочих карателей покамест как-то не с руки, себе дороже. Потому некоторые с оправданием: «Он был плохой мародёр, а я хороший!» надеются на погибель коллег. По мародёрке надо бы написать отдельный труд, ведь здесь без морализаторства просто не обойтись… Я этим заниматься не хочу, поэтому коротко резюмирую: многие выживатели считают мародёрку нормальным способом производства, именно так!
        И это колоссальная ошибка. Мародёрка - не способ производства, даже если соотнести её с примитивным палеособирательством. Точнее, способ производства, но изначально варварский. Это путь к варварской цивилизации. Что имеется в виду? Вот такой пример.
        Есть некий островок, на нем люди рубят строевой лес и строят хорошие корабли. Корабли продают задорого, ибо они спецы, а товар идет влёт. Но деревья закончились, их срубили. Остаток жалко, островок станет безжизненным. И тогда эти люди, набившие в судостроении и торговле руки и лбы, сами становятся моряками-купцами. И далее успешно работают по всему миру, несмотря на вырубленный лес. Это и есть шаги нормальной цивилизации.
        А вот чащобы, по ним проходит торговый путь.
        На тропе сидит банда и «грабит караваны». Пока они, уставшие, пируют с добычей, остальные караваны успевают проскочить. Целое племя живет этим делом чёрт знает сколько времени. Потом что-то меняется - товаропоток резко возрос, в дело включился крупный бизнес. Эти нанимают спецназ и дают грабителям гвоздя, маза кончилась. Но вот, спустя годы, появляется среди уцелевших бандосов умный, который выдвигает караванщикам предложение: мы никого не трогаем за долю малую, а вы не тратитесь на спецназы. Почесавшийся бизнес кивает, ему это выгодно! Всё, родилась варварская цивилизация, так же, как настоящая, не стоящая на месте, а делающая шаги. Однако ничего не производящая, а богатая лишь потому, что им повезло, понимаешь, с местом! И главный первоучитель оказался варваром в своих задумках. Отвыкнуть добровольно от такого счастья никак нельзя, как сенегальским пиратам, например.
        Внешне отличить представителей этих цивилизаций невозможно: те же крутые часы, костюмы, дома, смартфоны и джипы. Детки учатся в Англии… Вот только варварская цивилизация живет лишь тогда, когда под боком есть нормальная. Если торговый путь меняет тропу, бандиты начинают резать друг друга. И перережут, если какой-нибудь дурак не кинется их разнимать.
        Но в сценариях вселенской катастрофы нормальной цивилизации нет вообще, она исчезает в катаклизме, поэтому мародёрка как источник ресурсов быстро умрёт.
        Следующий момент не менее интересен. Всё дело в том, что мародёрка не стыкуется с бункером! Хоть ты тресни! Понятно же, что на третий, четвёртый, край седьмой раз тебя выпасут, придут и посадят на кол в прямой видимости от бункера и огорченной семьи. Потому что, открою кому-то секрет, предприниматель, особенно тот, кто не застал залоговые аукционы и первые свои тысячи долларов сделал лютым потом, имеет готовность убить за своё кровное никак не меньшую, чем у матерого бандюка. Готов ещё с того первого дня, когда, рискнув заняться бизнесом, понес заявление о регистрации в налоговую. В этом плане он отличается от бандита лишь тем, что признает, пусть и не все, рамки закона.
        Выживание есть способ качественно, но кратковременно перекантоваться в беде. И не более. Час, десять. День-два… После чего надо начинать просто жить. Для этого придется переломить себя и включить философию создания систем жизнеобеспечения. Системы эти будут разными по городам и весям. Какие? Вспомните историю: жил ведь кто-то на ваших землях до эпохи пороха? Да, да, на этих самых холмах-пейзажах! И у них была отличная система жизнеобеспечения. Настала пора листать страницы локальной истории региона, выискивая те, которые соответствуют предполагаемой величине отката по цивилизационной лестнице. Но сначала нужно решить окончательно: жить в одиночку или сразу вливаться в большие сообщества?
        Если вы счастливы наличием семьи, но собираетесь выживать бункерно-мародёрно, то вы просто глупец, готовый пожертвовать близкими в угоду собственной ребячьей романтике. В семейном варианте другого пути, кроме присоединения как можно быстрее к перспективно-устойчивому сообществу, просто не существует. Настоящий сценарий грядущей катастрофы никому не известен, и бункер для многих станет ловушкой. Папуля, даже понимая бесперспективность положения, окажется не в силах бросить родной бункерочек, в который он вложил энное количество зарплат и годы жизни… Кому-то покажется оптимальным сочетание бункера и устойчивой системы общины, мне встречались и такие хитрецы. Глупость. Если вы собираетесь после смены, где совместно восстанавливали больницу или запускали конвейер, трескать в одиночестве тушняк, то нормальные люди это справедливо расценят как крысятничество и - в лучшем случае - выгонят вас взашей.
        Учет фауны обязателен. Если в местности ещё водится медведь и росомаха, то бункер и нычка имеют плохие перспективы. Мишка найдет и разграбит. Даже если не пахнет едой, а лишь человеческим адреналином, он перевернет и растаскает всё, и даже цинки попробует на зуб обязательно. В таежных и тундровых избах часто двери не запирают - чтоб крышу не драл да стены-двери не ломал, пусть уж лучше зайдет, проверит, нагадит посередине и успокоится. Зимой медведь уснет, но придет росомаха, что порой ещё хуже. Поэтому в таких зонах сооружают не бункера-нычки, а лабазы, кои видно, увы, за версту. Стаи диких собак чистят территорию, как метлой. Природные мародёры вообще на порядок эффективней любых следопытов.
        Мародёрка, так или иначе, неизбежна при любых катастрофах, но её романтический масштаб и возможности сильно преувеличены - на помойках «пикатинни», знаете ли, кучками не валяются. Запасы на складах не вечны. Учтите, что свежее мясо и рыба при обмене будут лучшей валютой, чем протухающие консервы. Станьте охотником-практиком, а не просто стрелком. Учитесь, не жалейте на это времени и денег. Идите на курсы судоводителей, окунитесь в мир рыбалки, заведите лодку, набейте на заднице шишки, расколотите на мелях несколько посудин и винты, обживите дальние любимые места. Стать оленеводом не предлагаю, хотя это очень зашибись.
        Впитайте девиз: «Навык, умение, практика». Именно в такой последовательности. Например: навык строгать долго и ровно, умение сделать лук и практика добывать с его помощью зверька. Это перспективней, чем стрельба по мишеням. Охота, как всем известно, это не только меткость выстрела, а комплекс практик. Капканы изучите древние, пасти, петли.
        По вопросу катапультирования из города мое мнение таково, что никакого единого правила быть не может. Как говорят ненцы: «Торопиза нада нету…» Населёнка, она слишком разная. Есть большие города и маленькие, донорские промышленные и те, что вечно на бюджете. Где-то есть расселение по национальным анклавам, где-то нет. Со стабильным населением, где люди живут поколениями, и те, где чуть ли не «вахта»…
        Сценарии катастрофы множественны, варианты почасовки событий не считаны. А ведь есть ещё фактор климата и рельефа, инфраструктура и социальные пропорции. Если вы достоверно знаете, что у вас в городе всё посыплется настолько быстро и настолько сильно, что нужен будет обратный отсчёт с секундомером, то дело очень плохо и бежать оттуда нужно уже сейчас, не дожидаясь никаких ккатастроф. Значит, энтропия такова: расслоение, национальные факторы, соседи по подъезду… Уезжайте, если нет сил и веры для изменения ситуации! Потому что потом и бегство не спасет.
        Сначала надо думать, а потом уже бежать. Не забывайте историю: при подходе отряда кочевников ворота передовой крепости княжьей вотчины быстро-быстро закрываются, и опоздавшие жители деревень зачастую становятся единственной добычей налетчиков… Так что время на сбор данных всё-таки нужно, так же, как скоростной анализ после их получения - что за опасность грядет? Может получиться, что лучше всего бежать не на боевые, а на трудовые позиции, которые известны вам заранее во взаимодействии с соседями. Например, всем миром отправляйтесь восстанавливать водоснабжение и канализацию. Вы удивитесь эффективности такого хода! Сила коллектива, даже маленького, колоссальна!
        В своих рассуждениях выживальцы старательно используют распространенную версию, что в момент катастрофы абсолютно все администрации и управленцы исчезнут единовременно, плюнув на вверенные им анклавы, а силовые структуры посрывают погоны и откажутся от присяги. Никто не воюет, не партизанит, не пробует восстановить властные связи… все лишь мародёрят и выживают. Пробовал ли кто-нибудь такое оценить здраво? Но многие верят, что начальники, вкусившие самый сильный наркотик под названием Власть, откажутся от неё просто так. Я не верю, зная таких людей лично.
        Допустим, что мародёрка идёт успешно и на какой-то стадии действительно как бы заменяет способ производства. Вы уже обросли всеми этими «АК-103», планками, ночными прицелами и пулеметами «Печенег». Что изменилось в принципе? Да ничего, вокруг всё тот же полный бенц! Есть только Бункер, в котором домочадцы ежедневно молятся «Как бы нас не нашли». А ведь пора идти воевать, мой друг. Или ты собрался жить на халяву вечно? Но воевать очень сложно, врагов становится всё больше, и они всё ближе к убежищу. Поэтому надо с кем-то объединяться, ибо бункер без прикрытия не бросишь, опасно, наследил. Но с кем объединяться? С теми, с кем недавно резался ножами на ступеньках супермаркетов? Кому вы поверите, и кто поверит вам после этого? Конечно же, огромное преимущество получает бункер коллективный. На первых порах. Может, и на вторых.
        Надо бы проверить концепцию реальной историей.
        Посмотрим, много ли было этнических групп, удачных практик и способов выжить по бункерной идеологии во времена оны… Более всего очевидны бандеровцы и прочие лесные братья. Там был план, система и технология скрытой жизни. Была связь, агентура и особая тактика. Но ничего им не помогло, сводные летучие отряды из местных и бойцов НКВД ловко, как гурманы устрицы, вскрыли все бункера-схроны, в том числе и коллективные.
        Переместимся во времени и пространстве, улетим на Крайний Север, к древним ненцам. Некогда на землях Ямала и Гыдани жил таинственный и загадочный народ сихиртя. Жили они оседло, под землей, точнее - в земляных норах. Ничего мы не знаем про них, хотя народ этот неплохо запечатлен в ненецких сказаниях. Жили не тужили. Но вот на северах начали появляться первые оленеводческие роды, и все сихиртя быстро сгинули. Был народ, и нет его… Извели.
        Направимся в белорусские пущи, посмотрим на группы советских воинов, волею судьбы оставшихся в окружении и решивших партизанить. Да и местные хлопцы уходили в леса. И, если кто не знает, достаточно большой процент «партизан» партизанить не собирался, надоела им война. Они собирались жить бункерно и мародёркой, что сразу же почувствовали жители окрестных сёл, какое-то время ещё терпевшие. Но тут из Москвы попутным самолетом прилетел тов. Медведев с группой отлично подготовленных ребят и стал создавать настоящий партизанский отряд. Крестьяне сразу же пожаловались ему на мародёрку. Тот пошел кольцевым маршрутом, быстро нашел все схроны и выволок оттуда потерявших нюх бойцов. Кто-то влился в новый отряд, а многих просто шлепнули у осины. Кстати, точно так же крестьяне жаловались и немцам, ну не нравилась крестьянам мародёрка! Фрицы-егеря пошли в лес и тоже нашли. Вы думаете, все эти солдатики не продумывали планы, не принимали меры к обеспечению скрытности? Принимали, находились умные! Но бункер не помог и не может помочь никогда. Потому что ты сидишь на месте и ничего толкового не делаешь.
        Куда ещё сходим под ручку с госпожой историей? На гулаговский Таймыр. И в эвенкийскую тайгу, это чуть пониже.
        Из лагерей Норильлага бежали ЗК. Постоянно! Через стужи, дикие расстояния, заслоны и природные препоны. Подавляющее большинство беглых ловили. Этим занимались и аборигены за регламентированные и оставшиеся в документах платы-подачки. Беглецы рыли землянки в откосах, забирались в глухие урочища, иногда устраивали жилища в трещинах деревьев. Чего только ни придумывали, чтобы пережить период активного поиска и продолжить бега. Но очень мало кто смог уйти! Как ловили? Очень просто. Вот оленевод, у него есть задача сыскать бункериста, чай у оленевода заканчивается. И он просто идёт редким прочесом - по урочищам и чащобам, ибо каждый выживатель стремится забраться именно туда, поглубже, подальше от людей, где потемней. Впрочем, так же, как это делают звери.
        Опытный охотник такие места знает и определяет их с ходу, справедливо приравнивая выживателя к глухарю или лесной куропатке, они в одних местах роятся. Потому что подниматься, как неуловимая рысь, в пищуховый пояс сибирских гор выживатель не будет, там ведь не темно… Встал искатель на стоянку - отпускает собачку, ждёт немного, чай дует, а то и вздремнёт. Каждый отшельник, живущий в избе на промысловой точке, отлично знает, что собачку надо шибко кормить! Потому что если не шибко, да ещё и не держать пса на привязи, то в радиусе пяти километров моментально не останется ничего живого. И заимка из шикарного места превратится в избёнку посреди пустыни. Лайкоид-самоед найдет в лесу или в тундре всё и всех!
        Далее охотник идет за своим Тунгусиком, и ранним утром после дождя банально кладет на схрон два бревна, заводя костер типа нодьи - угарный газ либо выкурит выживальца, либо просто убьёт его, обеспечив охотника за головами еще одним призом. Как говорит чукча из анекдотов: «Мёртвый геолог шибко хорошо, много патронов и чая!»
        Что же объединяет все эти экскурсии?
        Отвечаю: победители в них всегда мобильны. Они, если угодно, кочевники.
        Потому что кочевник вне цивилизационного поля всегда победит одинокого оседлого. Он не привязан, у него нет бункера, но есть практика быстрого перемещения. Вывод прост: хочешь победить, стань кочевником! Тем более если противник сам горазд скакать. Поэтому басмачей смогли вытравить только такие же басмачи, но красноармейские.
        Историю с эволюцией не обманешь. Человек перешел к оседлому образу жизни лишь тогда, когда у него появились оседлые способы производства. Оседлый способ сначала должен создать центры силы, в которых соблюдена определенная пропорция «работник - воин», позволяющая создать дружину с воеводой. Численность и структуры? Смотрим учебник истории, стр. «Первые казачьи станицы на Тереке». Тяжко им было. Маленькие, но гордые мирные хуторки до поры нежизнеспособны - их вырежут.
        Если человек одинок, он умрет. Потому что его бункер очень привлекателен для других. Для кочевника хуторок на отшибе - просто бесплатная кладовка, которую он в своих планах уже присвоил. Ты всем нужен, тебя все хотят. И имеют, в конечном итоге.
        Очень интересно то, что главные герои многих наших авторов, будучи бункеристами по заряду, на страницах ведут себя как-то не по-бункерному… Они постоянно передвигаются, непрерывно посещая чужие базы! Но поскольку выживательность вбита в них намертво, то порой главный герой в итоге тянет за собой целый обоз, караван с мародёркой и нужными людьми. Но именно это и спасает главгероя, даже если на него объявлена квалифицированная охота.
        Я вот что скажу: если уж ты пока что один, и у тебя есть бункер, то всегда воспринимай его как потенциальную засаду и не задерживайся в нём дольше одной ночи.
        Движение на заре, да и на закате цивилизации - это жизнь, будь тот закат хоть и ядерным. Люди бегут, набивая шишки и постепенно умнея, набирая злой опыт нового жития и превращаясь в волчару… Если же человек сидит в бункере до последнего, то шансов у него нет. Он настолько пропитан знанием всех тонкостей мародёрки и всех её последствий, что жив исключительно недоверием и ненавистью к людям, всех их считая конкурентами. Он уже не сможет адаптироваться. И, даже если сорвётся на кочевье, вскоре погибнет, будучи совершенно не готов к такому вот способу жизни.
        К сожалению, никто из моделистов, авторов и сценаристов на кочевом способе жизни после катастрофы внимание не акцентирует и цельный сюжет с таким подходом не создаёт. Хотя сама сюжетная линия просто кричит от напряжения: «Гони его! Пусть всегда идет, не останавливаясь!» Автор слышит, но… всё так же продолжает уповать на бункера и склады, все четыреста страниц. В итоге - один и тот же тупик и один и тот же итог: большинство постап-романов просто не дописывались до логического завершения. Потому как нет просвета и нет цели. «Кво вадис-то, дурачок?»
        Западники такие сценарии имеют. Вспомните хотя бы Безумного Макса на мускулкаре «Ford Falcon XB», который кочует по дорогам и наблюдает, как другие кочевники колупают бункера с мародёркой. У нас, правда, был тот же «Сталкер» всех мыслимых модификаций. В этом чудовищном массиве написанного и нарисованного герои кочуют непрерывно, имея способом производства тривиальное собирательство, в коем место природных даров заняли артефакты. А по гамбургскому счёту, это не кочевье, а бродяжничество.
        В начале XIX века был введен Устав об управлении инородцев в Сибири. Нерусское население разделили на оседлых, кочевых и бродячих. В основу было положено разделение коренного населения на три разряда, в соответствии с родом занятий и образом жизни. При разделении на разряды Устав рекомендовал исходить из степени экономического развития «инородцев», главным критерием которого являлся способ хозяйствования. К группе «бродячие инородцы» или «ловцы» (охотники, переходящие с одного места на другое) относились энцы, нганасаны, ненцы, долганы и эвенки. К кочевникам же отнесли лишь кочевых скотоводов южных степных областей. К тому моменту, когда власти осознали, что оленеводы со своим типом скотоводства тоже суть кочевники, на эти земли пришла Советская власть, все разряды отменила к чертовой матери, введя свои социальные классификации. Но суть понятна: умеешь производить мясо без охоты - кочевник, не умеешь - бродячий. Я же все эти способы жизни объединяю в кочевые для удобства. Хотя никто не мешает авторам ввести термин vagrant, официально оформив героя на такую ставку с самого начала его сюжетной
карьеры.
        Кочевой мародёрки хватает и у сталкеров, но опять же это не основной вид заработка, уже по изначальной задумке. Она там, обратите внимание, больше трофейная, без оптовых складов с идиотами-хозяевами. Другое дело, что в подобные игры входят, засучив виртуально окровавленные рукава, бункеристы по духу, и они старательно занимаются исключительно мародёркой. Есть в этой культуре и чистые бункеры - в них сидят торговцы. Предприимчивые личности без окровавленных бинтов. Они не щелкают от радиации, никогда не умирают, и это самое жизненное, что есть в сталкеризме. Торговцы умнее всех! В какой-то момент каждый поймёт: выживут не молодые да сильные, знающие слова «цинк», «пикатинни» и «горка», а умные, знающие слова «подчиню», «дам конфетку», «организую» и «направлю».
        Сталкеры отличаются от бункерменов тем, что у них есть хоть и рискованный, но неплохой в материальном плане способ существования, своеобразный и долгосрочный способ производства материальных благ. Это разные культуры. Почему бы всё это не учесть в самом начале подготовки к выживанию в ситуации реальной катастрофы? Потому что это очень трудно. Но можно.
        А почему не стать хотя бы отчасти производительным кочевником-собирателем? Беда в том, что почти все мы - урбаны. И стать кочевником урождённому горожанину как-то не хочется… как-то колется. Дайте такому бункер, хоть в глиноземе или на болоте, лишь бы только не телегу с поклажей. Но если применить романтику? Если это будет не просто телега, а три семейные тачанки с «максимами» позади? Или три «уазика» с турелями! Красота! Либо три моторные лодки, эти вообще поди-ка достань-найди на наших артериях-протоках-озерах… Группа опорных точек на глухих берегах обширных акваторий. Романтично ведь, господа авторы и выживатели! Рыба под алюминиевым донцем, передвижение ночами, мародёрка в меру, эхолоты и локаторы, скоростной отрыв. Вам тут что, никто пострелять не дает? В том числе и по супостату. Чем не сюжеты. Но их нет. Потому что урбаны. С места не сдвинешь.
        Итак: если вы не собираетесь вливаться в коллектив немедленно, то заранее выбирайте кочевой способ и следуйте ему. Чем ещё хорошо кочевье? В случае глобальной катастрофы нас отбросит, как мне представлялось, не в те времена, когда уже начали оседло сажать брюкву, а в те, когда приходилось отмахивать версты. Районы посевных земель, набитые городами и весями, могут быть изуродованы. Кому нужна щелкающая репа? Эти места придется забросить до поры.
        Скажу ещё об одном преимуществе способа.
        На кочевника трудно охотиться, преследующему очень легко можно и самому стать объектом охоты. Передвигаясь по овалу или по «блуждающей восьмерке», выживалец всегда способен замечать и оценивать любые изменения среды, принимать необходимые меры, а засаду на него организовать затруднительно. Если ареал водный, то подобраться еще сложней, звук разносится далеко, видимость большая.
        Оценивайте, решайте. Выбросьте из головы излишнюю готовность к пострелушкам, которая при подпитке адреналином легко может привести к самозапуску на тот свет. И запомните: связь с устойчивыми системами, которые выжили, появится неизбежно! Все кочевники неизбежно станут сателлитами и, в какой-то мере, вассалами центров силы. Что тут лучше, вам решать.
        Ещё немного истории.
        Пора вспомнить про реки - единственные артерии до момента возникновения торговых караванов. Реки в разы безопасней любой тропы, они обеспечивают скорость и лёгкость перемещения людей и грузов, кормят-поят.
        Так уж вышло, что в России издревле не было большого смысла строить грунтовые дороги. Большую часть времени года они пролежат под снегом. Россия - зимняя страна. Короткое лето заканчивается, любимые стёжки скоро спрячутся, и всё, прекращай, друг, мечтать о дальних поездках либо доставай снегоход. В холодном климате магистраль имеет стратегическое значение лишь в том случае, если у тебя есть технологии механизированной снегоуборки. Пустил тяжёлый грейдер ДЗ-98, и ура. Чисто, можно ехать. В противном же случае можно считать, что магистрали исчезли…
        С другой стороны, у нас были и есть великие водные артерии с многочисленными притоками, которые тоже приличную часть года стоят замёрзшие. Вот это - настоящая магистраль! Природная.
        Поэтому издревле в России транспортное сообщение шло именно по рекам, а город, что стоит не на хорошей судоходной реке, и не город вовсе, а неудачный эксперимент. Дороги мы начали строить по историческим меркам недавно. С упором на железку, её гораздо легче обслуживать и чистить зимой…
        Теперь о другом. Понимаем ли мы, какая же война нас ждёт, и за что воевать будем?
        В нашей стране есть Север, про который почти никто ничего не знает. Нет, все, конечно, слышали, что там есть жизнь, ведь откуда-то идут те самые приснопамятно-ненавистные сырьевые потоки, которые и составляют бюджет страны. Но как-то… лучше бы про те земли большего и не знать.
        Циркумполярные территории планеты характеризуются общим словом «тундра», того большинству и хватает. Потому что там всегда всё в порядке. Всё работает, рутина. Забывали о Севере наши политики, и люди творческие забывают. Я тоже долго не понимал его значения, тем не менее приговаривая вслед за остальными: «И когда же мы перестанем быть сырьевым придатком, господи?» А потом понял, когда… Когда оттяпают весь Русский Север огромным куском, так сразу и станем! Потому что вон те, за речкой сидячие, не забывают.
        И никого, в общем-то, не напрягает, что Россия осваивает регион медленно, а Запад разведывает быстро. Господа аналитики, увы, не рассматривают такой вариант, что Западу будет нужен именно и только север страны. В самом деле, зачем им сдалась европейская часть, Урал и южная населенная полоска земли до востока? Все выбрано, вырыто и использовано. Чистой воды нет, лесов деловых почти нет, зверя тоже. Зато много лишних людей, а это, насколько правильно я понимаю военных аналитиков, является военной проблемой. Поэтому захватчику будет проще закатать все эти территории в стекло и никакие войска не вводить вовсе. Даже мне, дилетанту, наиболее вероятным представлялся вариант развития событий, при котором наш главный партнер решит сделать именно так. После чего оттяпает себе сектор с условными границами Уренгой - Байкал - южная граница Чукотки. Остальное относительно целое отдаст Китаю, там и Япония стоит в очереди за подарочком.
        Главный мировой ресурс кроется в северных областях.
        Леса немыслимых площадей, биоресурсы, ископаемые, еще не найденные, земли незараженные и, главное, чистая вода. Не поймешь, чего на Севере больше, земли или воды, сплошные реки-озера. Любой человек, хоть раз летавший на вахту, меня хорошо поймет, вспомнив вид из вертолета. И я всерьёз думаю, что скоро увижу цену на бутылках с чистой водой на порядок выше нынешней. Перспективный бизнес.

* * *
        Казалось бы, достаточно стройные рассуждения. Однако большая часть выживальщиков не торопится воспринимать подобные идеи и доводы, предпочитая оперировать сугубо умозрительным «опытом». А мне понятно, что желающему от всего сердца повыживать надо бы хотя бы на короткое время отправиться в северные края, для тренировки. В Сибирь, к Великим Рекам, где можно проверить свою готовность практикой.
        Авантюра, конечно… И страшновато.
        Ну, тогда почитайте, что ожидает оставшихся в живых непосед.
        Глава 1
        Зомби в медпункте
        Алексей Исаев.
        Двадцать семь лет, москвич, не женат, образование высшее.
        Контрактник, старший сержант спецроты егерей Третьей Арктической Бригады
        Дверь я открывал… Наверное, целую вечность.
        Ментально открывал - стоял еле-еле, прислонившись плечом к фанерной облицовке стены, и, не мигая, смотрел на зелёный дерматин в проволочных перетяжках, грубо врезанный глазок, на замок пялился и на блестящую ручку, призывая нехитрый механизм подчиниться. Тупо. Наберусь решимости, положу руку, нажму, потяну, сколько есть силы. Силы не было, дверь не открывалась.
        И мыслей не было. Пить уже не хотелось. Точнее, истерика уже пропала, жажда просто переросла в отчаяние. Обезвоживание схватил такое, что оно высушило и желания - как я вообще стою на ногах? Дёрг! Вяло, брат, вяло… Нужна вода. Кровь загустела, кожа зудит, кажется, что она натянулась и трескается. Нервные импульсы-команды проходят плохо, бортовой компьютер не способен эффективно управлять полуживым организмом. Комп ещё шелестит винтами, а толку нет. Трубки забиты, провода искрят, связи пообкусаны - периферийные устройства работают сами по себе, спасибо им и на этом, честное слово.
        Устав поднимать правую, я попробовал использовать другую руку. Не получается, там беда, киселеобразная кровь до сих пор тщетно пытается проскочить по сосудам к пальцам, настолько затекла.
        -Сука…
        Это не только эмоциональное, да и какие тут эмоции? Остатки инстинктов, и только.
        Сука смотрела на меня с противоположной стены коридора без прихожей. С плаката смотрела, что на фанерке висит. Нахмуренная тётка в белой шапочке уставилась строгими чёрными глазами, указательным пальцем показывая на какую-то рукописную статью, пришпиленную на стенде внизу. В смысле, не из принтера вылезшую, а выведенную тонким фломастером, неотработанным детским почерком. Некоторые слова были обведены зелёным, некоторые красным.
        Я ещё раз ткнул пальцем белую клавишу настенного выключателя, но лампочка под гофрированным матовым плафоном на потолке так и не загорелась, похоже, электричество отсутствует.
        Надо бы что-то сказать. Губы в трещинах, болят, а надо.
        Человеческий голос, даже если он твой, привычный, всегда действует побудительно. Не стоять же истуканом, звук живого слова всегда успокаивает… И придаёт уверенности в себе, если ты слова спокойно произносишь, а не кричишь. Именно поэтому новые робинзоны, влипшие в патовую ситуацию, стараются разговаривать вслух. Поэтому, ребята, а не от скуки или желания вспомнить родной язык. Откуда я знаю? Из личного опыта. Даже находясь в тундре на сезонной охоте, всегда сам с собой в избушке разговаривал - это не единственно верный способ поддержания человеческого в душе, есть и другие, но такой разговор очень помогает, и пусть перегревшиеся от тихого обыденного комфорта мирные медики думают что угодно, хоть в шизофреники вписывают.
        -Ты… Ты меня, тётя… - Поморщившись, я безнадёжно попытался сглотнуть и замычал от боли в горле. - Ты мне ещё предложи статью почитать.
        Голос был непривычный. Тётка молчала.
        -Ну, давай ещё. - Я опять положил руку на фальшивую бронзу дверной ручки.
        Вообще-то, ты бы поторапливался, Лёха, уже колени подгибаются, опять на полу сидеть будем? А поднимешься ещё раз?
        -Мумией не хочу, грёбаный ты диатез, - произнёс я чужим голосом.
        Хм, сейчас умирать действительно глупо. У меня было очень много возможностей сделать это раньше. Судьба предлагала загнуться от норвежского штык-ножа и канадской пули, от осколков снарядов автоматической авиапушки или морской мины. Были неплохие, быстрые и почти безболезненные варианты утонуть с остановившимся сердцем в ледяной воде и сгореть в падающей «вертушке». Замерзать доводилось, почти до последнего сна. Помню и не столь заманчивые алармы - нападение голодного белого медведя, на фиг, на фиг… Окружение заглохшего посреди снежной пустыни снегохода стаей волков. А ещё как-то после боя напился я синьки подозрительной… Ох!
        Голова болела и кружилась, сильно. Обычно так не бывает, мучает что-нибудь одно. Я растёр лоб, затем, навалившись на ручку, отжал её вниз и попытался потянуть. И тут измученные ноги не выдержали - всем телом упал вперёд.
        Дверка и открылась. Наружу.
        -Сука…
        Я стоял на низком крыльце, сразу же привычно привалившись, на этот раз к обитому полосками войлока косяку, и попытался зацепиться взглядом за детали открывшейся панорамы.
        Утро, скорее всего. И раннее лето в звенящей тишине сибирской тайги.
        Деревня какая-то на берегу, небольшая, находится в состоянии летаргического сна, - баста, остальное пока не познаваемо, плохо вижу вдаль… С трудом повернул голову направо. В сорока метрах - длинный деревянный дом с открытой верандой под навесом из шифера и колхозно исполненной вывеской на фронтоне: «Артель Монина». Справа от конторы стояла средних размеров баня с длинной железной трубой, рядом с ней - большой сарай, на крышу которого заброшена обшарпанная моторная лодка. Дыма над трубой не было. Людей не видно, как не слышно шума машин и стрекотания лодочных моторов на реке…
        А за строениями - высокий чёрный лес.
        Опять сглотнув в попытках добыть слюну, я осторожно перевёл тяжёлую, словно чужую голову налево.
        Две железные бочки! Всё, есть. Остальное подождёт.
        Только давай-ка по стеночке, Лёша, по стеночке, не торопись… То и дело касаясь пальцами руки поверхности влажного дерева, я, словно пьяный, побрёл к спасению, думая, что вот-вот свалюсь.
        Брёвна фасада были покрашены в издевательски весёлый канареечный цвет. А боковая пристройка с крыльцом и дверью, из которой я вывалился, - в синенький. Значит, это муниципальное учреждение.
        Обе бочки оказались до краев полны дождевой водой.
        Святые небеса! Да пусть там хоть дюжина лягушек живёт! Вцепившись обеими руками в ржавый край, я опустил голову и начал пить, с большим усилием заставляя себя делать паузы. Голова закружилась ещё больше.
        Стоп. Придётся сесть, прямо на мокрую и холодную траву.
        Чёрт побери, да я же голый! Нет, в трусах, ссохшихся от мочи. Зараза, сколько же я там пролежал? Стянув труселя, с ненавистью бросил их на землю и огляделся. Ага, ведро есть, эмалированное. Ну, тогда давай, трудись! С трудом поднявшись, я начал поливать трусы водой из бочки и неловко месить их босыми ногами вместе с травой, постоянно оглядываясь. Грёбаный стыд… Не может взрослый мужик ходить на улице голым, в таком виде ты чувствуешь себя беспомощным. Особенно сейчас, когда меня может забороть средних лет полевая мышь.
        Так, теперь надо и самому обмыться. А на улице, между прочим, начался добрый дождик, решивший помочь лишенцу с сангигиеной. Усиливаясь за минуту, он быстро начал вваливать зарядами, и сопки на другой стороне реки почти полностью исчезли в пелене водяных струй, сам берег уже хрен различишь. Серые низкие тучи грязной ватой пытались зацепиться за верхушки сосен на холмах, но ветерок потащил их дальше. «Южный дует, по течению, потому и не задирает волну», - машинально отметил я.
        Это Енисей-батюшка.
        Чёрт, как мне холодно! Кое-как отжав трусы - левая рука всё ещё не разработалась, - я их торопливо напялил, расправив на заднице руками, и набрал ведро наполовину, больше не унести. В дом пошёл, уже чуть-чуть отжимаясь от стены, смелый стал…
        Мумификация не состоялась.
        Ещё раз глянь на дом, потом пригодится. Остановившись, я поднял голову. Российский флаг на коньке, мокрый, обвис. Антенна с оборванным проводом. Сверху фасад украшали три больших портрета в рамках: Пётр Первый, Сталин и Путин. Кто-то особо отважный последнему из вождей подрисовал усики, которые позже постарались затереть.
        Вывеска гласила:
        Минздрав РФ
        Фельдшерско-акушерский пункт
        ФАП пос. Разбойное
        Первый раз вижу, чтобы аббревиатура шла позже расшифровки.
        -О как… Разбойное.
        Тоже мне, посёлок… Раньше такие называли станками, да и сейчас слово не забыто. Вот это имечко! Говорящее, репутационное. Лихо меня занесло! Постой, Лёха, а ты решил, что должен был заслуженно оказаться в комнате отдыха престижного столичного клуба любителей джаза?
        Утоление жажды сразу потянуло за собой новые устремления - теперь жрать охота. Не скажу чтобы уж очень сильно, всё-таки желудок только начал распрямляться, но противная голодная дрожь пошла. И одежда нужна, срочно, чувствуется переохлаждение, простыну ведь. Подумав об этом, горько усмехнулся…
        Зайдя внутрь, я тщательно закрыл за собой дверь, ещё и сторожок повернул, слабо погрозил пальцем дерматину и строгой тётеньке на плакате - хорошенько стерегите! А! Вспомнил, как это называется: наглядные материалы для санитарно-просветительской работы и формирования здорового образа жизни. Ведро оставил в коридоре.
        В фельдшерском пункте было несколько комнат и крошечное помещение аптеки с окошком над полочкой и большим навесным замком. Рядом на стене висел перечень личного состава ФАП, включающий фельдшера - заведующего участковым пунктом, акушерку, патронажную медицинскую сестру и санитарку. Заведующий - мужик, вот почему портреты на фасаде висят, женщина бы до такого не додумалась.
        -Есть кто?
        Никто не откликнулся на мой тихий вопрос. Чрезмерно тихий.
        -Доктора здесь? - громче спросил я.
        В ответ где-то скрипнула форточка.
        Трупного запаха не чувствую. Правда, ноздри пересохли, что называется, в коросту, так что вполне могу и ошибаться, если спрятан. Я попытался вспомнить: чувствовал ли запахи на улице? Чёрт его знает, забыл.
        Почти все помещения были подписаны, и поначалу мне подумалось, что пациент Алексей Исаев оказался здесь случайно. Лишний он в этом предмогильнике. «Палата для рожениц» в две койки - это точно не для него… «Смотровая комната для приема и санитарной обработки рожениц», ага, ясно, тоже мимо. «Процедурная», актуально по-настоящему, вот сюда и не зарастает народная тропа. «Склад», на самом деле оказавшийся кладовкой с картонными коробками.
        -Энибади тут живой шевелится? - и больше кричать не буду.
        Никто не вылез.
        Последнее по коридору помещение меня успокоило: «Комната временного пребывания пациентов». Не лишний! Здесь вот я и лежал пластом. Память возвращалась медленно, и приятных открытий она явно не несла.
        Дверь, массивная, с двумя замками, приоткрыта.
        Окно зарешёчено недавно, хотя за многие годы косметики рама закрашена так, что потёки краски залили все щели. Отреагировали на ситуацию. Форточка не открывается, вентиляционное отверстие под потолком закрыто марлевой сеткой. В заразной палате имелось две металлические койки с панцирными сетками, обе пустые, другой мебели, кроме двух тумбочек и пары стульев, в помещении не было.
        Свою кровать я опознал сразу - не заправлена, постельное бельё сбито комком. Ну и запашок… К хромированным трубам и к раме были привязаны перекрученные жгутами простыни для фиксации конечностей, на одной - петля. Ух ты! Я помял руками задницу, прислушался к ощущениям, не отдаёт ли боль под лопаткой или в ноге, может, они меня тут ещё и пыточным пирогенальчиком кололи в четыре точки, чтобы не дёргался?
        Судно под кроватью было чистым. Когда меня перестали кормить? Ведь какое-то время я садился и ел самостоятельно… Потом кормили с ложечки, пока персонал был. А потом мне пришлось через боль и слёзы, хриплый мат и ненависть к самому себе выкручивать кисть, рывками ослаблять натяжение, словно Динамо или Гарри Гудини… Стеклянная банка на моей тумбочке, пустая. Помню, как пил, проливая драгоценную влагу на простыню. Сам пил, не сумев позвать сестру. Я и кричать-то не мог. Ушла, стерва, и не развязала, хорошо, что дверь кто-то открыл.
        Правая, соседская постель застелена грязно-серым шерстяным одеялом с двумя белыми полосками в ногах, чистым. К металлической дужке кровати бечевой примотана фанерная табличка с широким красным стикером, там что-то написано, не разберу.
        А на моей кровати стикер синий, почему-то наклеенный прямо поверх зеленого! Вот что это может значить, а? Согласно этим бумажкам, я не зелёный и не красный. Они, похоже, на каком-то этапе списывать меня начали, вот что получается. Кроме мелкой вязи на стикере был жирный вопросительный знак, то есть - «Сдохнет он наконец или нет?» Нужно что-то расшифровывать? Мне - нет.
        Если больной очень хочет выжить, то медицина бессильна.
        Сдёрнув с соседской постели одеяло, я накинул его на плечи, ну, хоть что-то. Больше в инфекционной палате делать было нечего, вышел и плотно закрыл за собой дверь.
        Если сейчас же чего-нибудь не закину в желудок, то сдохну уже от голода.
        Кабинет неотложной доврачебной помощи был богат одной лежанкой, письменным столом с зелёной лампой, стеклянным кувшином с крышкой и тремя стаканами на подносе, двумя никелированными тележками и парой стеклянных шкафов. Мельком заглянул: предметы ухода за больными, кюветы, медицинская посуда, склянки, некоторые даже с содержимым, старинный автоклав, медицинские банки, глазные ванночки, грелки и прочее нужное. Но не сейчас.
        -Аптеку надо ломануть, может, там глюкоза есть в ампулах.
        Хитёр ты, Лёха. До тебя её вычистить было некому… А кому? Не поленившись, сходил в коридор и налил из ведра в кувшин.
        Стёкла большого окна были всё ещё чисты, и я глянул во двор. Дождь начал слабеть и превратился в водяную пыль, пелена которой оседала на траве. Сплошная низкая облачность сливалась с клочьями тумана, висевшего над огромной свинцовой рекой. Заведение имело собственный дворик за низким забором. С внешней стороны ограды, что выходила на реку, к штакетинам прижались два автомобиля, точнее, их остовы: проржавевшая двадцать первая «Волга» - эта даже на резине, и «Москвич» без колёс. Раритеты наполовину укрыты крапивой. Зловещая символика разрушения.
        Из общей комнаты в кабинеты персонала вели двери с табличками «Сестринская» и «Заведующий ФАП». Я заполз в сестринскую, мельком удивился, увидев синее крутящееся кресло, тут же вмонтировался в него, продышался, унимая сердцебиение, вытер со лба холодный пот и открыл первый ящик. Уф-ф…
        -Девочки, выручайте, вы же любите сладкое…
        Бумаги-бумаги-бумаги. Чёрт! Папки-папки-папки, канцелярия. Туфли. Чёрные лаковые, на шпильках, внутри следки. Много специфического женского барахла. Следующий ящик… Ничего толкового. В нижнем нашлось искомое, пакетик с леденцами.
        Минут десять, наверное, я, блаженно откинувшись на спинку кресла, с наслаждением сглатывал тягучий сок с привкусом клубники.
        -Век вас не забуду.
        Надо бы часы найти, наручные. И вообще, много чего надо.
        Кровь побежала бодрее! Такое чувство я не раз испытывал в поле во время лютых холодов. Закинешь, бывало, кусочек сахара в рот… А лучше не очень жирное сливочное масло. Мы заранее нарезали стандартный брусок кубиками граммов по пятнадцать и заворачивали их в самодельные обёртки. Удивительный эффект - замороженный в камень кубик, попадая на язык, тут же начинал таять, впитываясь, как тёплый сладкий крем, быстро набивая тебя калориями. Если вам какой-нибудь диетолог начнёт выносить мозг, рассказывая о никчемности такого метода, сразу закатайте ему в табло, можно с ноги. После чего надо бы выволочь самозванца на лютый мороз под сороковочку и бросить в палатку, чисто из жалости, чтобы не дуло. А через полчасика спросить тихонечко через стенку: «Ну, что ты теперь думаешь? Зачем, по-твоему, коренные северные народы изобрели такой походный ништяк, как пеммикан - замороженную смесь животного жира и протёртых ягод? Почему замороженную? Да потому, что целые восемь месяцев вокруг работает неутомимый природный холодильник, ты же не греешь весь носимый припас теплом собственного тела, дурачок…
        Вот теперь можно поискать еду потрадиционней.
        Я подошёл к шкафу - высокому и неустойчивому, потому что одну из ножек заменяла стопка старых книг. Стараясь не смотреть в зеркало открывшейся створки, попытался найти в массивной конструкции годный лут; должны же тут быть ништяки для несчастного, судьба, не пинай ищущих! Так… Маленькое кожаное пальтецо, женское, курточка дутая, чуть ли не на ребёнка, рулоны какие-то, похоже, стенгазеты… Вязанье! Коробки со сломанной канцелярией. Украшения, ожидающие своего часа бумажные Новый год и Рождество в пухлых снежинках и перетяжках, сложенная в угол ёлка с красными шариками в коробке, одна спутанная китайская гирлянда… А в этом отделении - белые халаты, шапочки, вафельные полотенца. Понимая, что время для вдумчивого рытья в шмотках ещё не настало, я всё осматривал поверхностно и в упадочническом настроении. Особо радоваться нечему, разве что тому, что выжил в принципе.
        А на верхней полке что, девушки? Всё-таки темновато тут. Потянулся.
        Ох, ты ж, ёлки! Перед самым лицом промелькнула картонная коробка с пустыми бутылочками, рядом упал утюг с гнутой ручкой, посыпались какие-то мелкие предметы, всё быстрей и быстрей… что-то беспорядочно валилось на голову, и я не успевал отмечать, просто уворачивался. Чуть не прибил меня чёртов шкаф!
        Офис, в общем.
        -Пошли к заведующему, - горестно вздохнув, посоветовал я сам себе.
        У шефа кабинет был посолидней. Вот кушетка почивальная, низкий столик, вот кресло плетёное, из ротанга, пара стульев… Календарей на стенах меньше, зато есть две картины с пейзажами Италии. Письменный стол больше, кресло шире, всё, как положено. По мебели и интерьеру видно: хозяин - мужчина с претензиями, как бы не самодур-холостяк… Так что теперь выбор ассортимента портретов на фасаде здания, считай, прояснился.
        Хорошо сидеть в таком роскошном кресле, вставать не хочется.
        Выдвинул первый ящик и сразу увидел его.
        -Ну и гад же ты, заведующий ФАПом, - проскрежетал я со смешанными чувствами.
        Это был мой ремень.
        Последняя материальная память о прошлой жизни.
        Его не сожгли, шеф не отдал, сука, оставил себе в качестве сувенира, скот. Вообще-то, современная высокотехнологичная одежда для полярки в ремнях не нуждается, там всё на липах, молниях и фастексах. У нас же они были - командование негласно одобрило, парни подсуетились, разработали дизайн и заказали на всех. Только пряжки, ремень сам вставляй. Я взял старого друга в руки, заново оценивая приятную тяжесть прямоугольника, выгнутого из толстой латуни правильно, в понятиях, как в старые времена. С лицевой стороны - атакующий белый медведь с поднятой для страшного удара лапой и римская цифра III, эмблема спецроты егерей Третьей Арктической Бригады.
        Сбоку - мощная петля, с обратной стороны припаян солидный крючок, на холоде такая застёжка гораздо удобней обычного язычка с рамкой.
        Можно вкладывать в скальную щель, как закладную. Широкая тканая лента ремня очень прочна, выдержит, проверено.
        Но ведь он сохранил!
        Ладно, хлыщ, пока прощаю, что тут у тебя ещё есть из интересного?
        Второй сверху ящик подарил мне ножик; здравствуй, дорогой, тебя-то мне и надо!
        Без ножа я как без рук. Лежал он у задней стенки, за бумагами. Хозяин кабинета оказался владельцем красавца никера - традиционного немецкого охотничьего ножика для добивания раненого оленя или косули (последнее чаще всего) уколом в шею, да… Над верхним шейным. Хрясь сзади! И всё, отмучился зверь.
        Обычно никеры невелики, но этот был из крупных, тридцать сантиметров общей длины. Ручка из желтоватого с бурыми прожилками оленьего рога, что хорошо. Частенько рукояти никеров делали из ножки косули, с камусом и копытцем, особенно в тех случаях, когда ножик нёс символьную нагрузку «доступа в клан», инициации. Застрелил, и теперь твоя первая косуля сопровождает тебя в следующих охотах… Легендарный ножик, в некоторых регионах Германии никер являлся обязательной деталью традиционного костюма. Я же шерсть в руке категорически не люблю, рог предпочтительней.
        Вот только бы хотелось чего-нибудь попривычней, посеверней.
        Лежал он в ножнах и скучал. Новенький, никто им не пользовался, для понтов или памяти хранился клинок. Ножны коричневые, кожаные, с фиксирующим ремешком. Заглаженный внутренний упор, на клинке надписи: Othello, Solingen, Rostfrei. Наверное, заезжие бонзы-охотнички подарили, за удачно организованное браконьерство.
        -Привет, messer! Дружить будем?
        Вытащил, проверил клинок на ногте - стружку снимает, наточен неплохо… Гут! Моё первое оружие в новой жизни.
        Я тут же скинул с себя казённое одеяло, смахнул со стола канцелярскую мелочь, отодвинул тяжёлую лампу с большим круглым абажуром, разложил. Надо сделать прорез, превратив одеяло в пончо. Влипший обыватель будет резать так, как видел в кинофильмах, а это неправильно. Обозначив середину складкой, я протянул острие никера, сделав прорез необходимой длины. Теперь нужно вырезать сегмент со стороны горла, неглубокий, если вы собираетесь носить пончо хоть с каким-то комфортом, иначе грубая шерсть натрёт шею. А вот со спины ничего вырезать не надо, чтобы ветром не холодило шею.
        Накинув только что созданный предмет одежды на себя, я перепоясался ремнём, предварительно навесив на него ножны, застегнулся и сразу их перетянул, поставив удобней.
        Рэмбо в Сибири, разбегайтесь, враги!
        Стало немного спокойней, пусть это и самообман. Место действия мне досталось реально сложное, чувствуется, что и пики-пушки понадобятся взрослые.
        Шмон продолжался. Следующим достоянием мародёра стали пакетики перекусон-сушняка, отлично характеризующие хозяина кабинета: «Куриный суп-пюре с сухариками» - шесть штук, заварные каши в ассортименте - пять штук, безымянный чай в пакетиках и с десяток кубиков сахара в пачке, на дне много сладкой пыли. Наверняка девчата каждый день затевали нормальный обед, домашний, где-то тут и электроплитка имеется. Это же деревня, всё своё, у людей живы традиции основательности питания. Селебрити-фельдшер с коллективом не ладил либо же держался особняком, предпочитая втихушку питаться эрзацем. Какая тут жена, какие дети…
        Так, а как добытое заварить? Портативная конфорка, даже если я её найду, мне без надобности, электричества нет. Зимой пункт отапливается новомодной масляной системой. О, спиртовка нужна! Иначе придётся разводить костерок на улице. Не хочу, в тепле хочу.
        -Должна быть обязательно, что за медпункт без спиртовки…
        Может, и спирт найдётся, Лёха? Супротив стрессу, чего?
        -Разберёмся.
        Теперь и шкаф можно потрошить. Этот трёхстворчатый, стоит на ножках, прочно.
        Потянул… Что-то клинит.
        -Хрен ты безрукий, а не хозяин.
        Интересно, помер он или вовремя смотался? Да куда же тут смотаешься, наивные люди… Только не падай, мебель, стоять! Шмякнешься, а мне тебя поднять будет уж точно не по силам. Дёрг! Тяжёлая дверь с зеркалом, застывшая в мёртвой точке, наконец приняла решение и открылась, выпуская наружу стопку хозяйского постельного белья, чистого, глаженого - и на пол!
        -Твою ты душу племя-семя…
        А бельишко-то, между прочим, сплошь в цветочек весёленький, розовенькое. Казённым шеф пользоваться не хотел, в ночные дежурства почивая на своём. Хорошо, когда так много чистого тряпья, мне всё пригодится.
        Боковые полки были полны, оттуда и вывалилось. Значит, одежда для избранных хранится в основном отсеке.
        -Слушай, мужик, обрадуй меня, скажи, что ты ещё и охотник, - с надеждой поспросил я дух отсутствующего хозяина. - Ну, ружьишко там, можно даже левое, патронташ… С участковым ты вась-вась, кто тебя тронет!
        А ещё чтобы патронов штук двести были притаены, дробь гусиная и пулевых немного, я не привередливый. Можно любые Полёва, «стрелы», да и турбинки сгодятся. Между прочим, не откажусь от хорошей курточки и свитера. Штаны припрячь, я же почти как Маугли хожу! И обувь добрую яви несчастному, плохо шастать в белых одноразовых тапках. Их у меня целая пачка, да вот износ большой, надолго не хватит. Между прочим, ещё нужен бинокль, наручные часы, любые, носимая рация… Фу!
        -Дорожные чеки, спрятанные в запасных трусах, международный паспорт гражданина РФ, водительские права, пачка евро и баксов, карточка AmEx и упаковка презервативов! - усмехнулся я.
        Первыми мне в глаза бросились три комплекта медицинской одежды. Знаете, такие стерильные хлопчатобумажные костюмчики, в которых ходят хирурги: курточка и штаны. Белый, пастельно-синий и зелёный комплекты. Неужели он так и щеголял, весь в крахмале, в деревенском, ёлки хвойные, медпункте? И ещё фонендоскоп на груди, импортный, ага. А где у тебя шариковые ручки, шеф? Я не ошибся, таковые нашлись в нагрудном кармане синего комплекта, четыре штуки, значит, уровень колхозности очень высокий.
        Именно такие индикаторы колхозности показывал мне отец, их много. Дескать, мода таскать в нагрудном кармане много авторучек пошла от директоров колхозов. Чем больше у тебя было имелось дефицита, тем ты был круче…

«В нагрудном кармане мужчина должен носить чистейший батистовый платочек, запомни это навсегда, сын. Не для вида, не для этикета! А для того, чтобы, если незнакомка, что оказалась рядом с тобой, уколет нежную ручку, либо же у её ребёнка носом потечёт кровь, вытащить этот платок и порвать батист по-гусарски на две части, после чего протянуть их бедняжке, а лучше забинтовать самому, да с поцелуем… День, когда у тебя в нагрудном кармане появится пошлая авторучка, смело можешь считать днём гибели ещё одного мужчины», - говорил он.
        Ну, где тут чехол с винтовкой, гад?
        -Цыпа, цыпа… - Чёрт, что-то ещё и наверху лежит. Со стула не возьму, не устою я на нём, палку бы какую. Где взять? Вспомнил, возле входной двери метла есть. Потом.
        Поправив ещё не упавшие стопки хлопчатобумажной ткани, я просунул руку и аккуратно чуть отодвинул медкостюмчики в сторону, плечики скользнули по никелированной трубе. Хорошая труба, кстати. Интересно, тяжёлая или нет?
        Облом, стволов в шкафу не было.
        Но не всё так плохо!
        Не знаю, разрешается ли поселковым медикам, согласно инструкции, хранить рабочую одежду вместе с уличной, бытовой? Может, им послабуха есть, тайга кругом… Наверное, всё-таки нет. Селебрити-фельдшер, к моему счастью, с правилами обращался весьма вольно. В шкафу висели джинсы, которые я жадно схватил и вытащил на свет божий.
        Настоящие Levi’s, модель 501, тёмно-синие, жёсткие! Легендарные Shrink-to-Fit, модель, имеющая специальную усадку материала по фигуре, так что при покупке необходимо добавлять размер. Эти штаны если и мочили, то один раз, судя по всему, владельцу они не понравились. Раритетная вещь, такие в местных магазинах не купишь, точно, их даже в столичных добыть тяжело! Тоже подарок, никаких сомнений.
        Кепка милитаристичная! Нонеймовская, защитного цвета, с декоративными заплатами и клепками, то, что нужно. Внизу стояли мокасины хозяина, песочные, отличной выделки - малы, собаки. Ладно бы только по длине, в таком случае можно отрезать пятку, соорудив что-то вроде клоги. Ступня не влезла, узкие!
        Значит, ходить мне в белых тапочках, пока в посёлок не выберусь.
        Усевшись на стул с противоположной, гостевой стороны стола, я торопливо натянул джинсы и тихо выругался, без злости, а порядка ради. Так и знал, что великоваты будут. Но ничего, ещё пара стирок, и они подтянутся, да и работать проще, когда штаны свободные. Длина тоже с избытком, придётся подворачивать. Будь у меня нормальные башмаки или берцы, то и так бы сошло, собрались внизу гармошкой, и нет проблем.
        Но я босый, как последний бичуган.
        Вот ремешок не впечатлил. Узенький, полосатенько-цветастый, подозрительный… и из кожзама. Не счёл шеф нужным потратиться на приличный. Что же, без ремешка всё равно не обойтись. Подумав, я выбрал зеленую рубаху-куртку, надел, аки хирург перед операцией, заправил в джинсы, попутно наслаждаясь прикосновением к телу чистой ткани. Сверху накинул пончо, опоясался своим красавцем, напялил кепон и посмотрел на себя в зеркало.
        Говорю же, Рэмбо. Только замученный и высушенный.
        И поэтому нужно пожрать.
        Бесполезная электропечка в одну конфорку действительно нашлась, почему-то в аптечном киоске. Зато там были круглые часы со стрелками, которые тикали, батарейка ещё не села. В ФАПе необходимые лекарственные средства содержались не только в специальном настенном шкафу, но и в фельдшерском наборе. Медикаменты же, подлежащие реализации хворому населению, были здесь, в аптечном пункте. Я мимоходом оценил скудное содержимое полок. Ага, выгребли все сердечные средства, анальгетики и жаропонижающее вроде имеются, подробней позже ознакомлюсь… Надо бы и себе аптечку скомплектовать.
        Почти одиннадцать дня.
        Спиртовку я искал гораздо дольше, обнаружив ценный прибор в самом углу медицинского шкафа, между клизмическими грелками и пластиковым мешком с банками. Спирт в небольшой бутылочке имелся, и я теперь точно знаю, почему местные, если они остались в этом, на первый взгляд вымершем посёлке, его не подрезали.
        Боятся они сюда заходить.
        Часы повесил в «неотложке», закинув неработающие на сестринский шкаф.
        Все эти эволюции отняли у меня последние силы, и я, сидя в досмотровой, не шевелясь, зачарованно смотрел, как в стеклянной посуде закипает вода, как варится такой нужный сейчас каше-супчик. Хорошо бы пару таблеток вмазать супротив головной боли, только не стоит этого делать на пустой желудок, вдруг опьянею. По той же причине не покусился и на спирт.
        Ложка была. Чайная, мельхиоровая, самый правильный вариант хлебала. В таком плачевном состоянии с количеством принимаемой пищи баловаться не стоит, хорошего помаленьку. Ею я и черпал густое и солёное варево, вяло прикидывая, чего на текущий момент добился. Выходило, что немногого. Одежды толковой нет, обуви нет, оружия тоже. ФАП был богат тем, чем и должен: приборами, аппаратами, наборами хрен поймёшь чего, медицинским инструментом, специализированной мебелью и оборудованием, дезинфекционной аппаратурой… И носилками для выноса трупов.
        -Зато в штанах, с ножом и жив.
        Упавшая в желудок жижа ударила по мозгам, словно снотворное выпил.
        На кушетке спать жёстко, но я не смог себя заставить пойти в заразную комнату. Не хочу больше смотреть на эти страшные стены. Подушку возьму, а одеяло и тут есть.
        Спать пора, Лёха, возьми свои три часика, пусть всё хоть чуть-чуть уляжется.
        А потом иди дальше.

* * *
        В сарае, что стоял во дворе медучреждения, я нашёл калоши, как раз моего размера.
        Даже пообедать не успел, а уже разжился, сходил, называется, по малой нужде… Сарай был большой, абсолютно бестолковый в наполнении, но в чём-то даже интересный. По непонятной причине поселковые медики заполнили его необъяснимым хламом. Там хранился сельхозинвентарь, всякие навесные сеялки-веялки, полуразобранный мотоблок, три сломанных велосипеда, пара открытых самодельных охотничьих сейфов, таинственного назначения огромный железный бак с причудливо выгнутыми трубами, весь в ржавчине и заклёпках, штук двадцать оцинкованных шаек в стопке…
        Не было лишь ничего медицинского.
        Зато калоши нашлись, они лежали вместе со стопкой серых сплющенных валенок.
        -Зима близко? - спросил я у верхнего валенка.
        Лежите пока тут. А калоши хорошие, нужно лишь намотать портянки, которые я сделаю из отрезов вафельного полотна. Надеюсь, тут ни у кого нет идиосинкразии на белые носки, которые так любили носить некоторые кавказцы из числа базарных воротил?
        -Купила мама Лёше отличные калоши. Пофорси, Лёша.
        Подумав, прихватил с собой самую приличную косу из тех, что стояли в углу.
        Кроме сарая во дворе имелись буйные заросли высохшего прошлогоднего сорняка, боковая калитка в сторону реки и что-то типа спортплощадки из турника, двух широких скамеек, столба с баскетбольным кольцом без сетки и сварной детской горки. Реабилитационный центр, понимаем…
        Всегда найдётся кто-нибудь, любящий посоветовать человеку, только вставшему на ноги после тяжкой болезни, немедленно заняться лечебной физкультурой. Совет разумный, если дело касается, например, болезней опорно-двигательного аппарата. А вот после тяжкого гриппа физкультурить не стоит. После любого вируса не стоит, не надо торопиться - сам не заметишь, как схватишь осложнение на сердце или печень. На ногах еле стою!
        Усмехнувшись и зажав калоши под мышкой, я с косой наперевес, словно сама Смерть, вышел через калитку, предварительно откинув кольцо из алюминиевой проволоки.
        Оказывается, больничка стояла практически на берегу Енисея.
        В одних местах обрывистый берег осыпался, в других порос травой. Чуть дальше в сторону посёлка виднелась лестница с перилами, ведущая к воде. Ещё дальше был крутой съезд для машин. Сейфов, в которых лодочники держат моторы и прочее добро, на берегу почти не было. В енисейских деревнях эти большие ящики на постоянку не ставят, снесёт в паводок или льдами по весне срежет. Однако некоторые в сезон привозят, на прицепах. Пятёрка разномастных будок держалась особняком, напротив них у воды три дюралевые моторки, на двух даже моторы на транцах…
        Рядом с ними в рядок стояли четыре «илимки», или «деревяшки» - остроносые дощатые лодки, плоскодонные, быстроходные и вместе с тем вместительные. Чаще всего такими пользуются староверы для перевозки грузов, заброски продуктов в свои потаённые зимовья, расположенные в верховьях притоков. За счёт своего размера и формы длинная и очень грузоподъёмная «илимка» легко проходит там, где обычная дюралька стопудово застрянет. Транец у «илимки» высокий, сапог мотора сидит неглубоко, винты часто защищены самодельными масками. Универсальный транспорт.
        Два брошенных одноосных прицепа. Автомобилей нет.
        Типового дебаркадера или плавучего причала-платформы посёлок Разбойное не имел, значит, большие суда сюда не подходят. Груз перетаскивают лодками, а пассажиров из числа местных жителей на проходящие суда забрасывают без остановки, прямо в движении, известная практика.
        За спиной лежало незнакомое поселение без признаков жизни и суровая сибирская тайга, начинающаяся сразу за крайними домами - всё это надо бы осмотреть первым делом, но я был не в силах оторвать глаз от берега и водной глади. Возле стоящего у ФАПа остова «Волги» что-то треснуло, я быстро оглянулся. На жестяную крышу приземлилась кукша, похожая на сойку таёжная птица, серовато-бурая с рыхлым пушистым оперением. Сойка, наклонив крупную голову, с интересом смотрела на меня. Пусть сидит, знаю я их, сразу даст знать, если кто-то приблизится.
        Вот ведь куда угораздило…
        Берег являл следы панического, беспорядочного бегства.
        Люди в спешке грузились на попутные баржи или же специально присланный пароход. Кто-то сдуру тащил с собой даже мебель, самые напуганные бросали вообще всё, включая лодки и машины. В пятидесяти метрах по берегу на самом краю обрыва лежала груда папок и перетянутых шпагатом связок документации.
        Слева от меня на склоне тоже что-то лежало, предметов совсем мало, большая их часть свалилась вниз. Подойдя к склону, я осторожно вытянул голову - боюсь высоты… Пляж-полка тянулся вдоль всего посёлка, а вот в километре выше по течению берег обрывался в реку стеной. Течение могучей реки постепенно подмывало мягкий грунт, меняя русло, земля осыпалась, одиночные деревья, осмелившиеся произрасти в опасной зоне, падали в воду и уходили в путешествие к низовьям, на север?. Между береговой террасой и поверхностью воды метались береговые крачки, птички бойкие и отважные, селиться рядом с ними вредно для здоровья, заклюют.
        На гальке пестрела груда сваленной в кучу мебели, бытовой техники в ярких коробках, тряпок каких-то… Как драпали! Естественно, капитаны ничего лишнего на борт не брали.
        Назад! Ух, чёрт! Чуть не свалился, осыпается!
        Много двухсотлитровых бочек. Пустых, конечно. А вот те, что стоят рядом с сейфами, вполне могут быть с топливом. Тут не боятся, что кто-то из своих подрежет чужую горючку, украдёт лодку или же, спаси господи, импортный мотор. Рыбалка для жителя Енисея - хлеб насущный. Лишиться средств ловли то же самое, что остаться без хлеба. В столь крошечном анклаве воровать не принято, дураку голову свернут и под мох в тайге спрячут, никакая милиция не дознается… Чаще всего она в таких случаях и не разбирается, особенно в районах, где живут староверы.
        Две кучи угля чернели у спуска дороги, подальше от реки: одна крошечная, её за зиму почти перетаскали, а вторая совсем свежая, это топливо успели закинуть в высокую воду, по графику северного завоза. Там же лежит зафиксированный мощными кольями штабель деловой доски. Дикое это дело - возить пиломатериал в тайгу. Однако же привезли. И это говорит о том, что промышленной пилорамы в Разбойном нет, хотя для себя мужики могли распускать стволы по старинке или же вообще расщеплять клиньями, как это принято у таёжников.
        Возле куч на боку чернела старая «ветка» - знаменитая енисейская лодка-однодеревка, сделанная из осины. Тонкая и сложная работа. «Ветку» сначала вырубают, а затем с помощью кипятка или же прямо на костре разваливают, расширяя борта. Мастера, умеющие их изготавливать, ещё встречаются. С утра уходят парой в тайгу, взяв с собой специальные гнутые топор, тёсла и рубанки, а к вечеру возвращаются с почти готовой лодкой, разваливают уже дома. Хорошая штука, очень лёгкая, тем и ценна. Эта, скорее всего, пробитая.
        Серьёзных судов было два. На самодельном стапеле под косогором стоял малый буксир типа «Ярославец», им явно занимались, причём со всем тщанием, тент натянули, корпус даже ободрали под покраску.
        Второе судно - буксирный служебный катер КС-100Д1, изначально разработанный для перевозки служебных лиц на лесосплаве. По типу - дизельный буксирно-разъездной теплоход со стальным корпусом. Двигатель ЯМЗ-238ГМ, по запасу топлива ходит километров на триста, жмёт под тридцатку в час. КС стоял на воде, экипажа не видно.
        Хороший пароходик, неоднократно на таком забрасывался в дальние уголки.
        -Нет там никого, Лёха…
        Хватит пока, не могу больше стоять, посидеть надо бы.
        Так, значится, более-менее ясно, картина частично вырисовывается - всё очень плохо. Структуры свалили, большинство жителей тоже. Судов на реке не видно, самолётов в небе нет. Но радиоузел-то нормальный здесь должен быть!
        -Ага, а связисты зачем-то остались…
        Организм уже не подсказывал, он буквально вопил - иди в больничку, поешь и полежи немного! Не бесись, родной, сейчас мы так и сделаем. Я только посижу немного, ноги устали - неимоверно!
        А лучше полежу.
        Закинув в желудок остывшее варево, я ударился в поиски.
        Ура! Более тщательный шмон принёс и более приятные результаты. Так и должно быть, ибо толцытеся и обрящете… Кухонька оказалась спрятанной в одном из многочисленных коридорных шкафов, внутрь и не протиснешься. Бытовая техника - дешёвая микроволновая печь и большой морозильник, почти пустой. Отменный набор специй, подсолнечное масло, полпачки пропавшего сливочного, кетчуп и горчица. Сунул руку подальше, неуклюже пошерудил, как медведь, и с полки посыпалась малочисленная посуда. Но и съестное нашлось.
        Первый результат меня разочаровывал: сыпучих очень мало, полпачки гречки и треть пачки длиннозёрного риса. Непочатая пачка чёрного чая в пакетиках, банка растворимого кофе. Пива у медиков не было совсем, вот ведь удивительное дело, зато прибрал три бутылочки с сиропами и немного коньяка. Дальше - лучше! Консервы в закромах медпункта оказались специфические - никаких тебе тушёнок и каш, маринада и сгущёнок. Несколько паштетов в маленьких овальных баночках, сливовый джем, плавленый сыр сегментами в круглой коробочке и нарезанный пошехонский сыр в вакууме.
        Продуктов длительного хранения и не могло быть много, у девчат хватало свежих продуктов, чтобы употреблять их в первую очередь.
        Особенно порадовали макаронные изделия: две пачки спагетти и пачка причудливо выгнутых разноцветных рожек, есть даже чёрненькие. В нормальной жизни я ни за что не стал бы такое есть. И что делать теперь, печку-буржуйку ставить, что ли? Нет смысла, надо искать нормальное жильё, там восстанавливаться, обдумывать план дальнейших действий.
        К великому сожалению, медики оказались молодцами, и сигарет у них не нашлось. В ящиках шефа имелась трубка и коробочки с табаком. Никогда трубку не курил. Может, бросить вообще? Обстановка способствует. Вздохнув, забрал, дав себе зарок курить всего три раза в день, бросать буду.
        Всё продуктовое наследство я оставил на месте.
        С косой поначалу ничего не вышло.
        Копьё нужно нормальное сделать или пику. Только такое оружие способно остановить хищного зверя на достаточном расстоянии, проткнуть злое сердце прежде, чем страшные когти дотянутся до мягкого человеческого тела. Хотел я снять ножевое полотно да примотать его вдоль косовища, соорудив кустарное оружие типа тунгусской пальмы… Халтура, конечно, будет, тут нужно мотать кожей, клеить рыбьим клеем, а не извращаться со скотчем, на который я рассчитывал… Скотча, кроме тонюсенького канцелярского, у медичек не нашлось, а на более серьёзное творчество я пока был неспособен. Даже не сообразил, что можно снять с калитки алюминиевую проволоку! Мелькнула мысль, что можно обмотать гипсовым бинтом. Чуть позже решусь, поэкспериментирую. Длинномерное холодное оружие необходимо.
        Вряд ли к поселению уже начали подходить медведи и волчарня, рановато им борзеть. Всё дело в собаках. На словах все люди собачники или кошатники. Хвастаются, мимимишки размещают в сетях. А как доходит до дела, каждый второй безжалостно бросает питомцев.
        Как только брошенные собаки собьются в стаю, в них начинает просыпаться дикое, очень быстро. Они практически перестают гавкать, ссориться, осознают свой статус в стае и принимаются шакалить. Долгое время такие стаи болтаются рядом с поселениями, даже в том случае, когда там ничего из съестного невозможно взять, их держат остатки памяти. Дичающая собачья стая очень опасна, особенно для детей.
        Зная людские привычки, эти полудикие собаки способны атаковать человека очень эффективно. Они словно злятся, что люди их бросили и больше не кормят. Многое зависит от того, промысловый это станок или нет и сколько людей живут промыслом. Охотники могли забрать свои семьи и уйти поглубже в тайгу, ведь у каждого из них - целые угодья, по которым разбросано чуть ли не с десяток избушек. Хороших собак, умеющих работать по соболю, они заберут с собой, бестолковых оставят, всех не прокормишь.
        Если селение опустело, то собачки какое-то время будут уничтожать в округе всё живое, отрабатывая навыки групповой охоты, и только потом уйдут в лес, где частично станут жертвой по-настоящему приспособленных хищников, а редких счастливчиков, чаще всего самок, примет к себе волчья стая.
        Есть такие тут? Да кто же знает…

…Нечего сидеть в больничке без цели. Я намотал портянки и вышел на улицу.
        Что делаем, Лёха, сразу избу присматриваем или с общей обстановкой в посёлке разбираемся? «Избу, конечно же, избу, большую и крепкую, да чтобы с баней!» - В голове призывным колокольчиком вибрировало естественное стремление любого живого существа в случае опасности как можно быстрее укрыться в надёжном убежище. Но это, в моём случае, решение неверное. Прежде всего надо определиться во взаимоотношениях с возможными соседями, если они есть, конечно… Хорошо бы им оказаться приветливыми, дружелюбными, одному будет тяжко. Короче, людей поблизости искать буду.
        Тут мне какого-то беса примерещилась пара крепких сибирячек с неразбуженной страстью в придачу, и в груди сразу тоскливо сжалось от предчувствия тщетности подобных мечтаний. Не до сексу.
        -Пока, - возразил я себе, подняв палец.
        Сколько тут домов? Давай посчитаем.
        Осмотр местности рекомендуется начинать с первичной фиксации общей картинки. И только после этого приступать к детальному осмотру, с наиболее близких участков, слева направо, останавливаясь для детального исследования отмеченных заранее объектов, самых интересных, постепенно перенося взгляд в глубину. Обычное выполнение первого и второго нормативов по разведподготовке, обнаружение целей… Разве что на зоны не разбивал, она тут всего одна - ближняя.
        Смотрел и сразу проставлял в уме точные расстояния до основных ориентиров. Я почти никогда не ошибаюсь в дистанциях, что достигнуто путём долгих упражнений. Современный человек, избалованный техническими средствами наблюдения, делать этого не умеет. Чаще всего даже опытный городской охотник не утруждает себя тренировками, зачем, если есть прицел Burris с лазерным дальномером и баллистическим калькулятором… Такие некогда привычные оружным людям словосочетания, как «тренировка глазомера, зоркости и наблюдательности», стали забываться.
        Я начал тренироваться ещё тогда, когда жил в городе. Дело пошло быстро благодаря современным технологиям. Для начала с помощью одного из сервисов спутниковых фотоснимков промерил электронной линейкой расстояния от окна до соседних домов… Смотрел, запоминал, привыкал оценивать дистанцию, каждый раз проверял себя по фотокартам - насколько ошибся? Начал выходить на природу, предварительно сняв дальности.
        Поверьте, любой может научиться точному глазомеру, было бы желание. Это помогает не только в стрельбе. Гораздо важнее умение быстро оценить обстановку.
        Вскоре выяснилось, что Разбойное размером невелико, тридцать восемь хозяйств. Застройка поначалу велась по плану, дома стоят вдоль центральной улицы двумя ровными рядами, часть из них совхозные, на двух хозяев. Скорее всего, в конце прошлого века тут много чего снесли… Ближайшие к больничке хозяйства - старые постройки, в улицу не вписавшиеся. До крайнего сруба всего сто двадцать метров. Внутри ограды, напротив входа в дом, небольшой огород, засаженный, скорее всего, картошкой, есть сарай и теплица.
        Примерно посередине улицы имеется перекрёсток, оттуда начинается съезд к берегу, именно там своими размерами и архитектурой выделяются два здания. По всей видимости, это единственный магазин и поселковый клуб. Школы тут наверняка нет, слишком маленькая численность жителей, значит, на зиму детей отправляют в интернат. Не угадаешь, какое решение приняли власти с началом пандемии, о вспышке которой я услышал ещё на Диксоне. Вернули детей в семьи или собрали в городах на карантине? Наверное, каждый градоначальник решал по своему усмотрению и по текущей ситуации.
        Дальше по берегу, ближе к тополиной роще, стоит кирпичное здание котельной и склад ГСМ из светлого профнастила с большими поржавевшими ёмкостями рядом. Больше ничего особо примечательного я не заметил: улица пуста, людей и животных не видно, у перекрёстка замерли брошенный китайский или японский грузовичок и белая «Нива» с прицепом.
        Как я уже говорил, фельдшерский пункт расположен на возвышении.
        В небольшой долинке между тайгой и рекой ещё один пологий холмик, на котором стоит здание поселковой администрации, недаром ведь его крыша украшена длинным флагштоком. Однако триколор не полощется, его сняли и унесли. Фасад административного здания покрашен спокойной терракотой, в нижней части облицован чем-то тёмным. Это самое красивое и аккуратное здание в посёлке. Стёкла целые, дверь закрыта, окна занавешены.
        -Удрали, слуги народные, - спокойно констатировал я.
        Раз удрали, значит, в самых первых рядах. Иначе до сих пор пытались бы выкарабкаться на месте.
        -А начальники ваши разбойные увезли всё, что посчитали нужным, мебеля по гальке не разбрасывали, угадал?
        Между зданием администрации и лесом виднелась вертолётная площадка, может, там есть и грунтовая ВПП, пригодная для посадки санитарного «Ан-3», отсюда не видно. Есть будка, похожая на туалет, и два врытых в землю топливных танка, с большой вероятностью простаивающих без дела. Полосатый ветровой конус слабо колышется на стойке. В той же стороне, судя по началу просеки в лесном массиве, начинается трасса зимника или локальная грунтовка.
        В общем, я попал в ничем не примечательное енисейское поселение, коих на реке очень много и восхититься которыми изнеженному горожанину сложно. В другое время я бы посоветовал навестить эти дикие места, где вы, может быть, впервые в жизни почувствуете, что такое тишина и безлюдье, где на многих речках нет ни одного поселения или зимовья, а за время путешествия вы не встретите ни одного сотового телефона… Можно идти, магазин ждёт.
        Поднялся ветер, воды Енисея покрылись невысокой острой волной. Курточку мне надо, да и свитерок, не отступлюсь.
        Я перевёл взгляд ближе и замер. На меня смотрели.
        От того рубленого дома, что ближе всех к больничке, чуть наискось стоящего почти в начале центральной улицы посёлка. Даже растерялся! Привык уже, что никого из людей нет, расслабился, а тут вот они, жители.
        Дед в дутом пуховом жилете и бабка в вязаной кофте поверх длинного платья.
        Ничего, как-нибудь объяснимся, лишь бы люди оказались вменяемыми. Невысокий дедок, облокотившись на забор, наблюдал, а старушка протянула руку к косяку двери, возле которого и стояла. Ого! Да у неё ружьё, двустволка горизонтальная!
        Мне показалось, что я увидел, как бабуля взвела курки.
        -Вам тоже здравствуйте. - Я поправил кепку.
        И тут случилось в высшей мере странное - дед поднял над головой обе руки и скрестил их над головой, словно изображая оленя в танце «Хейро». Пришлось мне растеряться второй раз. Что это значит?
        Старушка, отставив ружьё в сторону, тоже скрестила руки. Они сумасшедшие?
        -Все мы хороши, - буркнул я и в точности повторил жест.
        Дед посмотрел, вытащил из штакетника топор, которого я не заметил, и что-то сказал супруге. Совещание длилось несколько секунд, после чего хозяин помахал мне рукой. Уже обычно, подходи мол, добрый человек, не бойся.
        Будет интересно, народ тут, вижу, специфический… Мне вспомнились слова из песни воинов добровольческой армии Антонова: «Я достану свой обрез, и сбежим с братаном в лес». Несколько лет назад я на Енисее бизнесом занимался, товары возил по посёлкам, так что людей речных знаю, насмотрелся.
        Что делаем, Лёха? Вздохнув невесело, глянул я на свои позорные калоши, поправил пончо и начал движение.
        Глава 2
        Знакомство с обстановкой
        Отличное начало лета, нечего сказать. Новые знакомые, новые впечатления.
        -Документ не спрашиваю, понимаю, - предупредил дед с сочувствием в голосе. - Откуда у такого пациента документ возьмётся… Эх, Зина-Зинуля, не поставила ты верный диагноз, оплошала. И нас смутила.
        Я чувствовал себя довольно глупо в идиотском пончо, калошах с выглядывающими наружу полотенцами, небритый и немытый.
        -На судне документы остались.
        -Бывает такое с людьми… А что за пароход-то был? - сразу уточнил старик. На северах частенько все речные суда называют пароходами. Капитан бесится, настаивая, что управляет современным дизельэлектроходом, а не лоханкой из прошлого века, но никто его не слушает. Пароход, и всё тут.
        Вопрос застал меня врасплох. Только сейчас я понял, что всё это время старался не вспоминать о деталях своего драматического путешествия по реке.
        -Э… Зараза, «Кисловодск»! Сухогруз-контейнеровоз.
        -Знаю-знаю! Видел, как же. Зелёный такой. Что ж ты стоишь, как на докладе, садись-ка на колоду, небось и самого ноги не держат.
        Хозяина звали Геннадий Фёдорович Петляков. Это был невысокий, сухонький, по первому впечатлению вежливый и неожиданно улыбчивый старичок, судя по всему, рыбак и охотник - через стекло ближнего окна я увидел на подоконнике чучело большого глухаря. Что же, будет интересно и полезно пообщаться с ним по профилю, узнать, где и на кого охотятся в этих землях. Чувствую, пригодится.
        У него была короткая стрижка седых волос, обычно жители посёлков так не стригутся, комар заест. Обветренное загорелое лицо чисто выбрито. Нос картошкой, глаза прищуренные, хитрые. Лесовичок. Такие люди бывают неожиданно опасны. Говорит быстро, так же, как его жена, фразы строит уверенно, почти по-городскому, хотя специфические словечки то и дело проскальзывают.
        -Вы, дедушка, прямо особист, не ниже майора погоны имеете, да? - улыбнулся я, усаживаясь на широченный старый пень, вполне можно мясницким топором быка разделывать. - Нет, синий был пароход, с красным, а надстройка белая. Вместо документа могу предъявить вот это.
        Я отстегнул ремень и показал пряжку:
        -Алексей Исаев, старший сержант, заместитель командира взвода спецроты егерей Третьей Арктической Бригады.
        Мой собеседник посмотрел на эмблему с уважением, однако ремень в руки не взял.
        -Так ты воин? О бригадах арктических наслышаны. Тогда, разреши уж, я тебя ещё кое о чём спрошу. Что же ты тут делаешь, егерь, в такой дали от места службы?
        -Высадили, как заболевшего.
        -Прямо из Арктики? - хмыкнул он.
        -Расформировали нашу бригаду, демобилизация… Направлялся в Красноярск, еле на пароход пробрался, ещё и на борту каждый день капитану и боцману по пятисотке доплачивал, - начал вспоминать я, уже для своей памяти. - От Диксона шли. В Дудинке никого на берег не выпустили, два дня стояли на рейде, ждали, капитану даже к причалам не позволили встать. А в Туруханске, наоборот, чуть всех не высадили, пошли слухи, что выше по течению реку перекрыли… Люди начали бунтовать, милицию смяли. Поплыли дальше. Возле Бахты заметили разбившийся вертолёт…
        Хозяева синхронно ахнули.
        -Как прошли Мирное, я уже не видел, слёг. В общем, плыл сложно, потом оказался здесь.
        -Не похож ты, Лёша, на красноярского, - заметила до сей поры молчавшая бабка. - Говор у тебя не тот.
        Если супруг вполне подходит под каноническое описание енисейского жителя-хитрована, то сама она обликом соответствует человеку городскому, интеллигентному. Правильные черты лица, аккуратная причёска крашенных в тёмно-русое волос, осанка, внимательный, чуть строгий взгляд. На преподавателя похожа. Спрашивать тактично не стал, но позже выяснилось, что не ошибся, Элеонора Викторовна, действительно, долгие годы проработала учителем в поселковой школе Подтёсово.
        В поведении и облике - без поскони да сермяги. На дачников они похожи.
        -А что, у них какой-то особый? - удивился я.
        -Если уши имеешь, то у всех говор найдёшь! - поддержал супругу дед. - Ты вот сейчас сказал «пятисотка», а человек твоих лет чаще скажет «фиолет», так у нас называют купюру пятисотрублёвую, из-за цвета.
        -Каких лет, мне двадцать шесть!
        Дед сидел на скамеечке возле стены дома, легко закинув ступню правой ноги на колено левой, удивительная гибкость для такого возраста, позавидуешь. Я в такой позе комфорта точно не найду. Однако выглядел он неважно.
        -Вы правы, я не здешний, из Москвы.
        -От оно как, столичный гость! Ну, что же, товарищ Исаев, сейчас такие времена, что выжившим дружить надо. Смотри-ка, Элеонора Викторовна, с каким гостинцем человек к нам пожаловал! - дед ещё раз взвесил на руке пачку спагетти и протянул её жене. - Придётся тебе печку топить.
        -Невелик труд макароны сварить, особенно когда уж четыре дня нормальной еды в доме не было, - заметила супруга. - Алексей, он же у меня голодает, даже неприлично говорить. Зима далеко, никто ещё и запасов не делал. Курей да поросят люди съели, как только перебои с завозом начались, трёх коров зарезали. Упрямится теперь, последний сухарь мне отдаёт. Муж родной…
        И она нежно погладила его по голове.
        -Ничего, у меня вторая пачка в медпункте лежит, и ещё кое-что по мелочам. Сумку одолжите, схожу, принесу, - сказал я. - Неужели в сельпо ничего не осталось?
        -Соль одна да перец с уксусом, - сказала хозяйка, набирая плашки из поленницы в подол. - Когда всё это безобразие началось и оставшиеся в живых люди по глупости своей бежать начали, послушав дурачка нашего, главу администрации, в Разбойное кержаки заявились… Посмотрели они молча на кипешню, дождались, когда последний буксир отчалит, да и выгребли продукты из закромов, из магазина и изб, подчистую.
        -Про вас и не вспомнили, - догадался я. - А соль?
        -У них и своей достаточно, варят. Мы с дедом гриппом болели, может, потому и вирус этот нас не одолел. Дома сидели. Я одна к берегу ходила, смотрела…
        -И сейчас сидим, как совы, - отметил старик без всякой злости, разве что особо энергично почесал колено. - Даже ходить не могу толком.
        -Ему витамины надо, молодой человек! А у нас ни мяса, ни рыбы, одни огурцы из парников. Когда ещё на огороде вызреет, лето раннее.
        -В аптеке есть! - вспомнил я.
        Бабуля поморщилась.
        -Химия в шариках, рекламный обман и денежный расход! - решительно заявила она, ломая стереотип. - Можно горстями лопать, а всё едино цинга начнётся. Природные витамины нужны, настоящие.
        -Многие умерли?
        -Ох, Алексей, очень много народу полегло… Пенсионеров у нас хватало, а охотников да рыбаков совсем мало. Ведь поначалу Разбойное и прочие посёлки да станки на карантин закрыли, думали уберечься. Только не вышло у них ничего, раньше надо было закрываться! Многие из наших помощи так и не дождались. Соседи померли, Кучеренки, тоже пожилые люди. К ним я частенько захаживала, помогала, чем могла, да и они всегда отзывались. Хозяйка до последнего дня пыталась ходить… А сестра у неё парализованная была, всегда молчала. Так молча и сгинула.
        Элеонора Викторовна провела тыльной стороной ладони по глазам.
        -Через дом новенькие жили, городские, в Разбойное приехали совсем недавно, из Красноярска. Эти, дед, да как их? Слово уж больно чудное!
        -Дауншифтеры! - без запинки выпалил дед.
        -Во-во, прости господи… С ними встречались всего пару раз, познакомиться как следует не успели. Хозяин в клубе работал, очень вежливый был человек, даже с детьми чумазыми здоровался. Вечерами там порой было шумно, музыка играла, сам почти каждый день на баяне репетировал. Двое деток, хорошая семья… Теперь на погосте лежат. Возле тополиной рощи ручеёк журчит, там у нас погост, старинный. Их в защитных костюмах хоронили.
        -Дурака валяли, толку от этих костюмов, - пробурчал Геннадий Фёдорович.
        -Будет тебе ворчать да перебивать, сам тогда рассказывай! - решила хозяйка и пошла в избу.
        Вскоре над трубой поднялся сизый дымок.
        Комарья в посёлке не очень много, мошка ещё не поднялась, зато разлетались злые и кусучие оводы. Гадская тварь, сразу кусок мяса вырывает. Если к комарью и мошке я давно привык, как к неизбежной проблеме, и не психую, то оводы способны вывести из себя кого угодно. Надо бы в аптеке репелленты поискать. Хотя у моих новых знакомых наверняка есть берёзовый дёготь, разбавленный подсолнечным маслом - средство вонючее, пачкающее, но кровососов отпугивает.
        Откинувшись на стену, Геннадий Фёдорович, не очень-то и расстроившийся после ухода супруги, с удовольствием начал рассказ, а я слушал и уточнял. Наверное, слишком часто, потому что дед не выдержал и спросил:
        -Да что же ты ничего не знаешь-то? Не доводили, что ли, отцы-командиры?
        -Мы, дедушка, до последнего дня на главной базе сидели, на Северной Земле. Кое-что доводили, конечно… Только служба есть служба, а там вируса нет. Я и подхватил его поздно, на Диксоне, скорее всего. Инкубационный период семь дней, а в Дудинке, как говорил, порт судно не принял, Норильск закрылся.
        -Норильску можно закрыться, оно конечно, серьёзный город, - авторитетно заметил Геннадий Фёдорович. - Слушай дальше.
        Смертность в этом посёлке, расположившемся на Енисее между Бахтой и Бором, была очень высокая, какое-то время больные заняли в ФАПе все палаты. Лежали как местные, так и доставленные из Негатино, староверческой деревни в тайге, связанной с прибрежным посёлком грунтовой дорогой, что начинается от вертолётной площадки. В Негатино более двадцати хозяйств, и больше ничего нет. Кроме того, в куст медицинского обслуживания входили четыре зимовья и станция гидрологов, что стоит выше по реке. Раньше приезжали заболевшие работники с золотого прииска, но там год назад работы свернули, хотя муть всякая по выработкам шастает.
        -А много на реке закрытых поселений или все уже плюнули?
        -Нет у нас теперь телевизора, молодой человек, некому поведать! - развёл он руками. - Раньше-то много чего рассказывали! Что вирус Робба ничуть не опасней будет, чем та самая «эбола», мать её так, что населению волноваться не стоит, главное - соблюдать гигиену, мыть руки перед едой, хе-хе… Не верил никто в этот вирус, не до вируса, когда война началась, вот о чём все судачили!
        -Даже медики не забили тревогу?
        -Медики? Хе! Этот чухонец, Ингмар Йонович, самым первым и удрал! Как считаешь, пробил он тем самым тревогу или нет?
        Я кивнул.
        -А вот мы не поняли! Он ведь девчатам соврал, что в Красноярске его хорошие знакомые уже запустили в производство чудо-вакцину, осталось самое малое: привезти сюда, понимаешь? И опять поверили, ждали люди, ведь сам заведующий ФАПом это сказал, здесь люди доверяют медицине!
        Все мы во что-то верили, пока не началось. Я с некоторых пор вообще не хочу ни во что верить, обжёгся. Комбат тоже рассказывал о вирусе, ага. Как надзорные органы закрыли границу с Европой, потом с Китаем. Уверял, что ничего страшного не произойдёт: «Перекроют Енисей, две трассы и тройку аэропортов, установят карантины, посты, инфракрасные детекторы. Медицина у нас сильная, так что никто не прорвётся, парни, это Сибирь!»
        Да мы и не переживали. Служба быстро переставала быть мирной. К архипелагам и побережью материка всё чаще стали подходить чужие подлодки, начались диверсии, попытки высадки десантов, пошла война в воздухе. Перед самым дембелем я два месяца провёл в рейдах по шхерам Минина, натовские ДРГ искал. Какие тут болячки…
        А местные молодцы! Обзывали главмедика чухонцем, но доверяли.
        Северный человек в быту и работе самостоятелен, даже самодостаточен. По-житейски очень расчётлив, свою выгоду понимает отлично, часто хитёр в общении, и почти всегда настороженно относится к чужакам, особенно к официальным лицам. Например, к рыбинспекторам и самонадеянным краевым полицейским да следователям, приехавшим на разборки по уголовному делу. Тут вообще начинается сплошная омерта…
        Однако, стоит чиновнику стать местным, как ему начинают верить почти безоговорочно - он же за общину радеет! За большую семью. Он не просто свой, а ещё и квалифицированный специалист в какой-либо области, как не доверять! Почему почти безоговорочно? Потому что нет альтернативного источника информации. Телевизор не спасает. С экрана расскажут о Москве и Европе, о далёкой Америке и чуть более близкой Украине, в лучшем случае, о делах в краевой столице… Проблемы удалённых поселений никого не интересуют, и единственный рупор оказывается в руках местечкового начальства. Сказал главный медик, что поедет за спасительной вакциной, значит, ровно так и сделает, не обманет, его же весь посёлок с надеждой ждать будет, местный ведь, не может такой человек подвести! В тайге своих не бросают, это тебе не государство.
        -Девушки ещё долго работали, по-честному. Вот и с тобой возились до последнего. А потом и они начали умирать. Зину и Ольгу я похоронил, три дня назад.
        Тут мне в башку что-то толкнуло, и я опомнился. Зачем вообще кого-то судить, на фиг на них проецировать свой опыт и установки, кто ты такой? Люди здесь жизнь прожили, им видней. Это проверенная веками уникальная община из независимых людей. Именно на коренных, как раньше называли, на старожильцах, из века в век весь Енисей держался. У поселковых свои беды и проблемы имеются, и вполне может быть, что именно они и выживут, как не раз уже бывало в истории.
        -Что же меня не развязали, чуть кисть не вывихнул. Спасибо, воду оставили и дверь открыли, не пришлось окно вышибать.
        Старик глухо засмеялся.
        -Как же тебя развязывать, если ты вот-вот должен был синяком стать?
        Я не понял. Это прикол такой?
        Прекратилось тревожное гудение налетающих штурмовиками оводов, наступил тот момент, когда всё вдруг стихает. Над крышей старого сруба, срывая дымок последним порывом, пролетел южный ветерок, дождя не последовало. По всей видимости, давление скачет, насекомые такой перепад чутко улавливают, прячутся.
        -Что значит синяком, дедушка? - Я даже встал, покривившись от ноющей боли в ногах, опять долбит, что ты будешь делать, правду бабка говорит, всем нужны настоящие витамины… - Как на духу, ни разу не присаживался, перед Уголовным кодексом по жизни чист.
        Глядя на меня с необъяснимым весельем, дед улыбнулся ещё раз.
        -Скажи-ка мне, мил человек, у тебя на койке какая наклеечка была? Синяя! Вот и есть тебе синяк. Зиночка рассказывала, что одним днём ты так начал дёргаться и хайлать на всю больничку, ну, орать дурью, если по-нашенски, что она испугалась, вроде бы, до этого к добру шло… Вот и переклеила, да и оставшихся в живых предупредила. Люди и раньше боялись к медпункту подходить, а уж после таких новостей тем более. Да и ладно, что обошлось, обозналась фельдшерица, земля ей пухом.
        А я даже лица её не помню.
        -Рассказывайте, Геннадий Фёдорович, похоже, я действительно ничего не знаю.
        -Оно и видно. Красную метку ставят тому, кто точно не выживет, это медики определяют, - назидательно начал он. - А зелёную и синюю тем больным, кто через горочку перевалил, но ещё лежит, ослабши после борьбы с болезнью лютою.
        -И в чём разница?
        -Ты зелёный, так уж боженька решил на перепутье. То есть нормальный, если одежду чудную в расчёт не принимать. А синий - нет. Выжить он выжил, а в человеки не вернулся. Сумасшедшим стал, диким! Роботом, так ещё говорят.
        -Как? - Я чуть не открыл рот от удивления.
        -Что ты, Алексей, словно шпендель маленький, честное слово, ничего не соображаешь?! Вирус Робба, потому и прозвали этих бешеных роботами. Правда, всё больше в городах, наверное, им так приятней кликать. А у нас запросто - синяки. Были одни синяки, стали другие, привычное дело. С виду синяк - нормальный человек, но стоит ему увидеть других людей, и тут же бешенство его охватывает, ярость непонятная. Кидается, и ну рвать! Может и оружие какое ухватить, да…
        Вот тебе и новая угроза, старший сержант, будто существующих мало было.
        -И выживают?
        -Давай по порядку, Лёша, не на ток-шоу. Что знаю, то и расскажу, - отрезал дед. - С телевизора предупреждали, ролики показывали, как это в городах выглядит… Я так понял, что они вполне могут себя обслуживать, пищу добывать. Синяки даже работают, например, на огороде могут ковыряться. Только это не люди.
        Тут переставленной косой не обойдёшься, надо искать нормальное оружие.
        Если повествование о том, «как Большой Северный Песец спустился по широте», было рассчитано ещё и на то, чтобы меня слегонца припугнуть, вернув из облака торопливых мечтаний на грешную землю, то цели своей он добился: я действительно был слегка напуган - безрадостные перспективы. Гангрена гнойная, насколько же проще в армии! Вот враг, рядом друзья, позади - Родина. Стреляй-руби-коли… Пора обдумывать план действий с учётом новых обстоятельств. «Только не суетись, закинь в голову, пусть отлежится».
        -Какой процент синих среди выживших?
        -Эх ты, скорый какой! Извини уж, исследований не проводил. Слышал, что на одного зелёного приходится по два синяка, но это болтовня досужая… Мы с супругой всего один случай наблюдали. Санитарочка наша, Оленька, в синячку перекинулась. Выскочила из больнички, и на нас! Так её Элеонора Викторовна из ружья застрелила. Только ты при ней о том не поминай, переживает она сильно.
        -Не волнуйся, муженёк, я справлюсь, - раздался женский голос. За беседой мы не заметили, как хозяйка снова вышла во двор. - Да, я и застрелила! Прямо в грудь выпалила, а она ещё лезла к нам, ползла, руки тянула! Ох, господи, и за что такое наказание честным людям?.. Ну-ка, мужички, выпейте слабенького кваску, от него соки в животе заурчат, печень проснётся, к еде изготовится.
        С этими словами женщина протянула мне большой глиняный кувшин.
        -Издеваешься? Моя печень давно готова! - воскликнул дед.
        -Сейчас макароны уварятся, - пообещала супруга.
        Я с наслаждением осушил половину кувшина и протянул деду.
        -Подождите, так, значит, вы меня встречали, как синяка?
        -Гляди-ка, Элеонора, дошло до него таки! - обрадовался старик.
        -Рога над головой зачем руками показывали?
        -Лёшенька, так ведь это самый верный способ! - спокойно поведала хозяйка, не забывая о муже. - Пей давай, старый упрямец, не то пища колом в желудок упадёт… Да, Лёша. Синяк, как только увидит издали такие рога, так сразу беситься и начинает, почему-то не любят они этого жеста.
        -Индикатор потому что! - Дед снова вспомнил нужное слово. - Главное, что так заранее можно на синяка проверить, издали. Всё, родная, не могу больше, не лезет в меня квас.
        Потрясение - вот лучшее слово для характеристики моего состояния. Чего угодно ожидал, кого угодно! Хоть шерстистый мамонт пусть из тайги вылезет. Или нагрянут ещё трепыхающиеся группы натовцев, до сих пор не получивших приказа на отход. Организованный уголовный элемент, старые и новые князьки, мелкая отморозь и дикие звери - их появление можно было спрогнозировать.
        Но к появлению противников по-настоящему нового, эпидемиологического, что ли, формата я был не готов. Фантастика, ёлки! Они меня не разыгрывают?

«Почти зомби», - подумал я и не замедлил поделиться этой мыслью с хозяевами.
        -Хуже, что ты! - убеждённо воскликнул дед. - Мы ведь с женой сериалы смотрим, когда антенна ловит. Хорошие сериалы бывают про зомбаков, душевные.
        А Элеонора Викторовна добавила:
        -Зомби не такие опасные, они медленные, как хомяки по осени, а синяки скорые!
        -Живых мертвяков издали видно, это каждый знает, - тут же подтвердил супруг. - Ходят, видишь ли, руки выставив, морды красные, глазищи зрачками внутрь…
        -И воняют за версту.
        -Элеонора, а ты помнишь, как главные герои им бошки протыкали? Чуть ли не журнальчиком, в трубочку свёрнутым!
        Бред какой-то. Синяки, зомби, сериалы… Тем не менее очевидно, что от созерцания разрушительных медийных образов, исправно подсовываемых народу телевидением, фокус-группа не растеряла данные самой природой боевые навыки и всегда готова дать отпор. И чего я тогда засомневался? Оружие сделаю или добуду. Встречу живого синяка, посмотрим, что это за круть.
        Ладно, понадеюсь на то, что полученные только что знания и смекалка выручат.
        -Понимаешь теперь наши опасения, Алексей? Только, значится, Оленьку похоронили, не успели в себя прийти, тут ты и вылез, распортретный такой. И с синей наклейкой на кровати.
        -А у меня четыре картечных патрона осталось, - посетовала хозяйка.
        Как бы с огнестрельным оружием кислота не случилась, Лёха, губу закатываем заранее, потом проще будет. Своей полиции в посёлке никогда не было, так что возможность разжиться за счёт правоохранителей отпадает. Военных частей не вижу, да и не упоминали о них рассказчики. Староверы… На их месте я бы вообще весь посёлок зачистил, прежде чем уйти от беды подальше в тайгу.
        -Промтовары хоть в вашем сельмаге остались? Элеонора Викторовна, видите же, в чём хожу, стыдобища. - Я обратился именно к женщине, уже поняв, кто решает главные вопросы.
        Она задумалась.
        -Пошли-ка за мной, сумку дам. Тащи все продукты сюда, с нами будешь жить. А я пока на стол накрою да подумаю, чем тебе помочь можно.
        -И то верно! Комната свободная есть, - обрадовался Геннадий Фёдорович. - А я пока баньку затоплю, чего теперь дрова жалеть, когда в доме работник появился… Вместе всегда переживать проще. А вирус… Что вирус! Как тут ни прикидывай, а именно он страшную войну остановил, можно сказать, мир заключил. Людей бы при любых вариантах осталось мало, но зато без радиации живём.
        Кому как, а мне заключенный мир радости не добавил, слишком много счётов накопилось. Личных.

…Экспедиция в преисподнюю заняла полчаса, и за это время я успел не только собрать все съестные припасы, но и нагрести в сумку самых разнообразных медикаментов, скидывая всё подряд, кроме БАДов, которые проникли даже в эту глухомань. Кто знает, нагрянут опять те самые староверы, и прощай, аптека, спорить не получится.
        Обедали молча, основательно, без спешки. Чёрт возьми, какими же вкусными могут быть самые обыкновенные спагетти! Кроме масла хозяйка положила в кастрюлю мелко резанный дикий лук. Вышло так, что свою тарелку я опустошил первым, Геннадий Фёдорович под надзором супруги ел медленно, осторожно. Сидеть истуканом и смотреть на хозяев было неудобно, и я отправился проверить баньку. Подкинул полешек, с удовольствием наблюдая, как с жадностью пожирает огонь сухую древесину, превращая её в красные, пылающие жаром угли, как постепенно греется огромный бак с водой. Пламя жаркое и устойчивое, но время понадобится, воды много. У Петляковых была маленькая простейшая баня, устроенная по-белому, с трубой и закрытой каменкой. Сделана из лиственницы: это дерево приятно пахнет и хорошо держит тепло. Дверь низкая и толстая, окошко с двойным остеклением. Полы настланы из колотых бревен, обработанных с одной стороны рубанком и плотно подогнанных. На случай крепких морозов пол предбанника утеплён толстым войлоком. Помещения всего два: предбанник и парная, совмещённая с моечной. Предбанник тёплый, рублен заодно с баней и
отапливается стеной каменки. На улице стоит огромная бочка со ступенчатым подходом, ей лет сто, наверное… Внутри холодная вода, вышел и нырнул для контраста.
        У нас в подразделении почти такая же была, всех учили париться правильно и безопасно. Чтобы в бане не отравиться угарным газом, надо соблюдать нехитрые правила: после прогрева тщательно перемешай угли в топке, чтобы даже маленькой тлеющей головешки не осталось. Смотри за голубыми огоньками - это и есть признак выделяющейся окиси углерода. После этого стоит погулять, дать бане с полчасика выстояться, пока угли не начнут покрываться налетом пепла. Затем открывай дверь парной и плесни на раскаленные камни ковшик горячей воды, вместе с паром вылетят и остатки газа. Теперь можно закрывать заслонку и с кайфом приступать к процедурам.
        В избе меня ждали.
        -Вот, примерь-ка, Алексей, обновочку. - Хозяйка протянула длинный плащ-дождевик с капюшоном, сделанный из серо-зёлёной брезентухи, - у нас в таких раньше рыбинспектора по реке катались, пастухи да почтальоны. Как под ветер на реке попадёшь, так сразу и поймёшь, чем хорош. Швы не протекают, свояк их пчелиным воском обработал… Со свитером не получается, Геннадий Фёдорович у меня сухой, как юкола, ничего не подходит. И с обувью так же. У тебя какой размер?
        -Сорок четвёртый, - ответил я, надевая плащ. Застегнул все пуговицы, поднял руки, потом сунул их в просторные косые карманы. О зеркале не заикнулся, но моя покровительница и сама всё решила, потянув за руку в гостиную, дед, конечно же, пошёл за нами…
        Там, откинув дверцу большого шкафа, Элеонора Викторовна предложила полюбоваться.
        Ну и рожа… Тёмные волосы проросли на лысине уже заметным ёжиком, узкий и длинный нос как-то почернел, губы поджаты. Варнак.
        -Хороший, спору нет, да только как в нём бегать-то?
        -Ить, молодёжь, ничего они не знают! - Старик был тут как тут. - А ещё егеря… Смотри сюда, служивый! Вот так, полы под ремень подоткни и догоняй вражину!
        У нас были старые армейские плащ-палатки. Когда осенью на северных островах начинаются мелкие затяжные дожди, беспросветно затяжные и холодные, то в секрете долго не высидишь даже в самой высокотехнологичной одежде, в арктической пустыне спрятаться от непогоды некуда… Куртка не даёт ощущения убежища, да и силуэт сохраняется. Чем-то этот плащ похож. Правда, на отечественной плащ-палатке вообще нет отверстия для головы, а капюшон формируется из угла полотнища, потому и не протекает, там нет шва. Пончо, хоть и тёплое, в рейде не выручит, особенно в дождь. Рюкзак нужен? Нужен. Поэтому полотнище со спины следует сразу делать большей длины, иначе ноги выше колен будут мокрыми…
        Смотрел я в зеркало и думал: вот бы зафигачить такой лук да скинуть в социалки, чтобы кореша и подружки глянули! У меня, да и у многих, был смартфон, и на главной базе, где Интернет худо-бедно пробивался через спутник, порой баловался, засылая фотки в героических позах, да чтобы оружия побольше в кадре. Потом Сеть пропала, в один день, командиры довели, что взорваны подводные кабели через Атлантику, одновременно и наши, и американцы начали взаимно сносить с орбит спутники связи и систем глобального позиционирования, виртуальный мир приказал долго жить… Честно скажу, тоска осталась, такое уж поколение.
        Беру в работу.
        -Надо мне по соседским домам пройтись, что-нибудь из обуви обязательно подберу, - обрадовала меня хозяйка.
        Тут я решился.
        -Оружие бы мне какое. Думал, косу переставить вдоль древка. С одним ножиком против дикого зверя не попрёшь, а тут ещё эти синяки…
        -Косу? Серьёзно? - изумилась старушка. - Лёша, ты ведь не настолько глуп, чтобы настраивать себя на весёлую охоту с помощью вил и мотыг.
        -Вот раньше, помню, косы были! - мечтательно вставил супруг. - На медведя можно было ходить! А ныне одни жестянки, кустик заденешь, и в дугу… Проблема! Огнестрельное люди с собой забрали, а у нас всего одно ружьё. Вот что, жена! Тащи-ка ты сюда сабельку дедову, пусть молодой её к службе пристроит, нечего боевому оружию в такие времена на антресолях пылиться.
        Так я, не успев и глазом моргнуть, стал обладателем самой настоящей шашки!
        -Предок у нас урядником был, потом в сотне состоял. Шашка казачья, образца 1881 года, с плечевой портупеей. Пересохла вся, но мы её сейчас веретёнкой промажем. Правда, какое-то время мазаться будет, да ить плащу такому не навредишь…
        Он ещё что-то говорил, но я уже рассматривал подарок.
        Первый раз в жизни держу у руках настоящую шашку. Всё больше по ножам.
        Клинок стальной, кривизна небольшая, с одним широким долом, ближе к острию двулезвийный, вес… Я прикинул на руке - килограмм или чуть больше, удивительно, всегда думал, что они гораздо тяжелей! Поставив острием на пол, прислонил к ноге. Метр. Обтянутые чёрной кожей деревянные ножны. Металлический наконечник, устье и скоба с кольцом для ремней портупеи. Эфес самый простой: рукоять красного дерева с продольными наклонными желобами. Головка рукояти раздвоенная, словно распахнутая, тоже латунная, с отверстием для крепления темляка. А самого темляка нет. Рукоять изогнута, наверное, так рубить удобней.
        На головке рукояти был растительный орнамент и какой-то замысловатый знак.
        -Видишь? Это вензель самого императора Николая II, в царствование которого мой дед и получил первый офицерский чин!
        Мне даже страшно стало.
        -Геннадий Фёдорович, так не годится, это же реликвия!
        -Это не реликвия, а оружие.
        -Так вы и сами можете!
        -Эх… хотел дед саблю нацепить, да такой он слабый, что не нацепит. Сел тогда дед на завалинку, опустил голову и заплакал…» - продекламировал щедрый даритель с чувством. - Помнишь, откуда, или сейчас не проходят?
        Я неопределённо пожал плечами и изрёк:
        -Ну, слышал. Вроде.
        -Это же Аркадий Гайдар, знаменитый революционный писатель! «Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове». Не учил? Угробили целое поколение, педагоги хреновы… Между прочим, этот сказочник в 1922 году отрядом ЧОНа командовал, в Ужуре, на юге Енисейской губернии. Злой был человек, безжалостный, обижал простых людей… Мой дед с ним дрался! Может, вот этой самой шашкой нескольких красных бойцов развалил, - гордо поведал Геннадий Фёдорович.
        После такой легенды я уже и в руки её взять боялся.
        -Так фехтовать-то не умею! Никогда не имел дела с таким оружием.
        -Чудак-человек, это же шашка, кто же шашкой фехтует? Ими только в кинофильмах про неуловимых мстителей рубятся. Ничего, покажу тебе приёмы. Арбузы и тыквы у нас не растут, поэтому енисейские казаки всегда на прутиках тренировались. Там всего три удара: косые слева да справа и верхний, по башке! Хватит тебе для начала… Пошли, портупею отреставрируем.
        -Тогда я первая в баньку пойду, - быстро решила хозяйка. - А вы играйтеся.
        В зале, где дед начал манипуляции с кожей, я, сидя за столом, устланным старыми рекламными газетами, услышал много нового. Про то, что точка на клинке ближе к острию называется центром удара, - расшифровки не требуется, - именно до этого места клинок точится с обеих сторон. Торец передней части рукояти, стыкуясь с ножнами по-азиатски, надежно перекрывает устье ножен, предохраняя клинок от попадания внутрь дождевой воды и росы. В навершии есть стягивающая гайка, которая входит в специальное углубление в канавке и потому не выступает…
        Делать мне было нечего, потомственный казак, возясь с портупеей почти ритуально, в моей помощи не нуждался. Попутно рассказывал. Я читал объявления из прошлого - сложно представить себе больший сюрреализм апокалипсиса.
        -Со староверами не связывайся! Они и раньше своей дорогой ходили, а сейчас, как я мыслю, с нами, людьми простыми, и подавно считаться не будут.
        Я спросил у хозяина:
        -Бандиты тут есть?
        -Вообще-то нет, но наши местные и поопасней могут быть, если интерес заденешь. Тайга вокруг, воля. А воля сразу дисциплину рушит, если человек слаб.
        -А настоящие, организованные?
        -Что в те годы развелись, когда всё рэкет крышевал? Давно не слышали. Теперь всеми прибыльными делами серьёзные компании правят, корпорации, и у каждой своя служба безопасности. По бокам плавают всякие прилипалы, артели дикие, крохи подбирают. Вот этих тоже остерегайся. Да о чём я! Бедный, богатый… Вирус не разбирает, у кого кошель толще, он сам решает, кому жить, а кому под сосну лечь. Что-то я чмутить начал.
        Слово знакомое. Чмутить - значит ябедничать, с целью смутить и поссорить людей. Давным-давно вологодские переселенцы занесли его и на Енисей.
        -Но по-хорошему, без огнестрела тебе всё равно не обойтись. Охотников у нас было мало, оружие они с собой забрали, кто же бросит, - произнёс в итоге заметно оживившийся дед, вытирая маслянистые руки тряпицей. Глаза его поблёскивали, человек снова осознал свою значимость, полезность. - Так думаю, что надо бы тебе к зенитчикам сходить, вот что. Они ниже по течению стоят, тут недалеко, если от ФАПа идти, то прямо по тропиночке, по-над берегом. Может, разживёшься.
        Я резко поднял голову.
        -У вас что, зенитчики стоят? - Ёлки-палки, чего же он раньше молчал! - Дивизион? Какие именно системы, «Бук», «Тор»?
        -О! Быстрый ты! У кого спрашиваешь, служивый? Я не специалист.
        Странно, был ведь на берегу! Правда, я тогда не особенно и посматривал по сторонам, так, пару раз взгляд кинул. Никакой техники не заметил.
        -Машины как выглядят, Геннадий Фёдорович?
        -Да не было у них никаких машин! Три бойца и офицер.
        -Подожди… Так это расчёты ПЗРК?
        Не ответил дед, не знает. Что они здесь делали, какие объекты прикрывали?
        Нам ведь расклады доводили…
        После перестройки и саморазрушения СССР заокеанские партнеры заявили, что многие цели с программ боеголовок сняты. Действительно, зачем напрягаться, если у русских и так всё разваливается? Наши главнокомандующие и прочие военные гении такому подходу, похоже, обрадовались, сразу начали возюкать перестроечные сопли по полу и все пояса-кольца ПВО на северах свернули в рулон и снесли на помойку… Однако с тех пор, как Арктика превратилась в сверхлакомый кусок сыра, а все узнали, что такое нефтяной и газовый profit, и выучили слово «шельф», в стратегических планах вероятных и невероятных противников многое изменилось. Старые военные гении сменились новыми, наша армия поднялась, а страна между силой и правдой вполне разумно выбрала и то, и другое. Потому что противник не дремал.
        Ещё в 2009 году Федерацией американских ученых была озвучена инициатива о новых целях для американского ядерного оружия на территории России. Прослойка яйцеголовых янки, где только нобелевских лауреатов под семьдесят штук, предложила правительству высокоточную ядерную войну с Россией методом экономического геноцида. Количество ядерных боеголовок сократить, но перенацелить носители с густонаселенных городов на двенадцать ключевых объектов нашей экономики.
        Доклад лысые гуманисты оформили, как проект новой ядерной доктрины. Авторы признали, что инициативы о необходимости ядерного разоружения крайне своевременны, и подсказали, как их творчески доработать. В США имелось 5,2 тысячи ядерных боеголовок, из которых 2,7 тысячи находились на оперативном дежурстве, и еще 2,5 тысячи на складах. Это избыточное количество: заряды не могут быть использованы в военных действиях, США не собирались вести тотальную ядерную войну, - констатировали учёные. И подсказали, что актуальным становится минимальное сдерживание, нескольких сотен боеголовок хватит, чтобы обезоружить потенциальных врагов. Для эффективного сдерживания сердобольные нобелевцы предложили пощадить густонаселенные города - негуманно, приведет к многочисленным жертвам. Вместо городов мишенями определили важные объекты инфраструктуры. В список мишеней на территории России, достаточных для эффективного сдерживания, включили три НПЗ - Омский «Газпромнефти», Ангарский «Роснефти» и Киришский, принадлежащий «Сургутнефтегазу». В металлургии - Магнитогорский, Нижнетагильский и Череповецкий металлургические
комбинаты, «Норильский никель», а также Братский и Новокузнецкий алюминиевые заводы. Поначалу список жертв замыкали Березовская ГРЭС, Среднеуральская ГРЭС и Сургутская ГРЭС, позже к ним добавили ГЭС и новые стратегические объекты, связанные с транспортными схемами доставки газа в Китай.
        По подсчетам американских профессоров, в случае их уничтожения Россия не только не сможет вести войну вследствие подрыва экономики, но при этом потеряет всего лишь около миллиона жителей, это же мелочь…
        Наши аналитики предсказывали перенацеливание ядерного оружия США на экономику. В случае войны ожидался, например, удар по географической точке, где сходятся важнейшие газопроводы. Это вызовет катастрофу в электроэнергетике европейской части страны, подорвет важнейшую статью валютного дохода и повлечёт гибель сотен тысяч людей от холодов. Почти весь газ, добывающийся в ЯНАО, проходит через район, который местные жители называют символично - «Крест». Там, в тундрах реки Правая Хета, пересекаются почти два десятка магистральных газопроводов. То есть жизнь 78% населения России находится в зависимости от этого «Креста» площадью сто на сто метров. Американцы должны были ударить по четырём целям: «Крест», Надым, Пангоды и Новый Уренгой. Чтобы получить максимальный эффект, нужно не допустить быстрого восстановления «Креста», то есть уничтожить ближайшие населённые пункты, смести инфраструктуру доставки труб и сварочного оборудования…
        Есть и ещё один узел, где собираются вместе газопроводы, работающие на Китай.
        Ответные меры начали принимать поздно, и все необходимые «кольца всевластья» вернуть на место мы не успели. «Крест» стопудово прикрыт. В Диксоне ЗРК имеются, сам видел. Слышал, что в Норильск успели вернуть системы ПВО, включающие С-400 и «Буки». Радарные станции стоят на Лонтокойском Камне. Не знаю, как обстоит дело с прикрытием каскада Таймырских ГЭС. Ничего не слышал о стратегических объектах в этой глуши.
        Под Енисейском в посёлке Усть-Кемь недавно запустили в штатную эксплуатацию надгоризонтную радиолокационную станцию системы дальнего обнаружения «Воронеж»; цель, конечно, достойная, однако она наверняка имеет свой пояс обороны.
        Если поблизости от Разбойного действительно находятся расчеты ПЗРК, то кого они караулили?
        -Служивые жили замкнуто, с поселковыми общались редко, а сами мы к ним не совались, - рассказывал старик, доставая тонкий оселок.
        -Поссорились? - предположил я.
        Он даже обиделся.
        -Мы ведь люди мирные, спокойные, с чего нам ссориться с защитниками? В посёлке говорили нормально, когда они в магазин приходили. Сами заперлись, заминировали подходы.
        Час от часу не легче!
        -Быть такого не может, что за ерунда! - не мог я поверить, что зенитчики будут минировать местность в черте населённого пункта.
        -Много ты, смотрю, знаешь, что может быть, а что нет! - рассердился дед. - Я тебе что, шутки шучу? Вот сходи сам и проверь. С минами тебя учили обращаться? Если нет, то лучше не суйся.
        -Учили… Странно всё это как-то, нелогично. А сейчас они что делают, неужели даже после беды не заходят?
        -Так некому заходить, Лёша. Солдатиков офицер отпустил, они уехали на пароходе. А сам остался. Один! Понимаешь, что это может означать?
        -Пока не очень… Как сказал Чехов, всё знают и понимают только дураки и шарлатаны.
        -Вот ты бестолковый! Болезни они боялись, им нельзя службу рушить! До последнего держались. А воевали хорошо, стреляли своими ракетками.
        -Да по кому, Геннадий Фёдорович, по самолётам?
        -Нет, по ракетам крылатым, американским! Две штуки сбили. Одна в реку упала, возле острова Игольного, другая ушла в тайгу на том берегу, - спокойно поведал хозяин. - И ведь ничего не взорвалось! А мы боялись, что там бомбы атомные.
        Настало время опять открыть рот.
        Крылатки… Американские дозвуковые крылатые ракеты стратегического и тактического назначения «Томагавк», многоцелевые высокоточные системы большой дальности - чисто тактическое оружие для локальных войн. Ядерных зарядов они не несут, нет смысла, слишком велико подлётное время. Сбить такую с помощью ПЗРК можно, но это задача неординарная. Главная проблема заключается в своевременном обнаружении. В общем-то, неуязвимость «Томагавка» и обеспечивается его скрытностью. Небольшую по размерам, летящую над поверхностью на предельно малой, всего в несколько десятков метров, высоте крылатую ракету наземным РЛС заметить сложно, мешают мёртвые зоны. Радиогоризонт не превышает тридцати километров, а естественные препятствия местности, возвышенности и жилые здания, промышленные сооружения и высокие деревья только помогают низколетящему «Томагавку», умеющему ловко прятаться в складках рельефа. Кроме того, этот снаряд способен самостоятельно переключаться на другие цели, атаковать в лоб либо под разными углами, вплоть до крутого пикирования. Сложная мишень.
        Однако у «Томагавков» есть и слабые места. Прежде всего - низкая скорость, особенно на тех участках, где ракета идёт в экономичном режиме. Крылатая ракета отлично себя чувствует в хорошо обжитых краях, среди городских и промышленных агломераций, где всегда много корректирующих полёт ориентиров. Другое дело - полёт над открытым морем или над дикой равниной, где нет даже посёлков… Систему GPS наши начали выводить из строя очень быстро, и поэтому крылатый убийца наверняка шёл автономно, постоянно сравнивая подстилающую поверхность с зашитой в память картой местности. И что «Томагавк» увидит на пути с севера? Зелёное море тайги внизу, где кроме рек, никаких ориентиров просто нет. Так что характерное русло Енисея, которое ни с чем не спутаешь, - отличный маршрут. Вокруг Разбойного - простор, видно далеко.
        Наши парни сносили «Томагавки» из ПЗРК «Игла» по данным, которые командиры получали на планшет от самолётов и станций обнаружения «Купол», сканирующих небеса вокруг баз бригады.
        А здесь зенитчиков кто оповещал? На глаза не понадеешься, скорость хоть и маленькая, но вполне достаточная для того, чтобы пулей проскочить мимо. Представьте, с каким эффектом пролетел бы над вами несущийся на крейсерской скорости «Боинг»! Штатный боевой планшет наверняка имеется и у командира таинственных операторов ПЗРК, стоящих неподалёку. Только в данном случае он бесполезен, команды и данные принимать не от кого.
        Что, если всё гораздо проще? Разместили, например, в Бахте наблюдателя, который при прохождении «Томагавка» мимо посёлка тут же сообщает о факте обнаружения по радиостанции. Характеристики «Иглы-С», особенно ограничение комплекса по высоте поражения цели вполне позволяют стрельнуть и по такой мишени.
        Огромную роль сыграет простая удача. Судя по тому, что ребята смогли поразить две мишени, эта госпожа русских зенитчиков не обидела.
        Вряд ли «Томагавки» шли на Красноярск, находящийся на пределе дальности полёта. Железногорск чуть ближе… Подожди, Лёха, ты не о том думаешь!
        -Геннадий Фёдорович, а с чего вы решили, что офицер остался на посту? Сами же говорили, что вы сидели дома, могли и не увидеть.
        Мой собеседник повернул клинок поставленной остриём в пол шашки лезвием от себя, отложил оселок и сказал:
        -Молодец, опять спрашивать начал! А то сидишь с умным лицом, объявления про весёлых девок почитываешь, размышляешь о чём-то вхолостую, вместо того, чтобы спросить у знающего человека…
        -И всё-таки?
        -Это же красноармеец, Алексей, а не шпион немецкий, душегубец проклятый. Если бы офицер ушёл, то снял бы свои мины, а табличку выдернул. Второго дня ходил я туда, издали посмотрел - торчит табличка.
        Я аккуратно сложил газету и встал.
        -Прямо сейчас пойду.
        -И правильно! Сейчас и надо, пока моя в бане возится, не одобрит она, заволнуется, - подбодрил меня Геннадий Фёдорович. - Держи сабельку, клинок поправил, а дальше уж сам ухаживай. Примерь-ка.
        Плащ решил не надевать, время далеко за полдень, на улице тепло, ветер утих. Да и вообще непривычно как-то. Вещь хорошая, но куртка как-то привычней. Во дворе дед надел на меня портупею с шашкой.
        -Попробуй, выхвати.
        Ни с первого, ни с третьего раза уверенно вытянуть шашку у меня не получилось.
        -Да не дёргай, это тебе не затвор! Плавно тяни, нежно. Вот, другое дело… Иди, значится, и рубай тихонько по кустикам, учись помаленьку. Только твёрдое шибко не пластай, пока не научишься бить так, чтобы клинок прямо вонзался, с непривычки запросто кисть можно вывихнуть. И осторожней будь, ногу себе не отхвати, не то зашибёт меня Элеонора Викторовна.
        Интересно: минные опасности его не обеспокоили.
        -Геннадий Фёдорович, у вас моторка есть? Мне бы пассатижи, штырь, проволоки моток и пару шпилек подобрать, могут пригодиться. И фонарик.
        -Лодку давно продал, а мотор держу, хозяйство есть. Я ведь в Подтёсово механиком работал по судовым силовым установкам, там с женушкой и познакомился. Пошли в сарай.
        Там мы управились быстро. Что же, настало время посмотреть на зенитные войска. Я сунул в пластиковый пакет ещё и спрей красного «Гардекса», репеллента очень хорошего, но дорогого, не покупают его местные.
        Когда подходил к ФАПу, дед издали громко крикнул:
        -Лёша, забыл сказать, пулемётик у них был!
        -Какой?! - гаркнул я.
        -Леший знает! На сошках, и ручка на дуле!

* * *
        Возле ограды медучреждения я начал рубить крапиву, и две старые автомашины с нескрываемым удивлением смотрели на придурка мутными потрескавшимися фарами.
        Плоховато у меня получалось изображать рубаку. Так всегда бывает, когда из простого и эффективного пытаешься с помощью вредных штампов сотворить что-то сложносочинённое и поэтому ни хрена не работающее.

«Хватит дурить!» - приказал я сам себе после очередной восьмёрки, чуть не вырвавшей оружие из руки с перспективой улёта клинка под обрыв.
        Дальше не мудрил и действовал так, как мне и подсказал потомственный енисейский казак. Справа, слева, сверху! Справа, слева, сверху… Гляди-ка, что-то получается! За медпунктом я быстро нашёл тропинку, тянущуюся среди высокой травы вдоль обрыва, и пошёл по ней.
        Американские «Томагавки» не выходили из головы. Умеют штатовцы создавать легенды, пугающие иностранного обывателя.
        Смотрите, вы, осмелившиеся перечить Старшему Брату, вот они, ещё чуть-чуть, и прольются с небес огненным дождем, выжигающим с лица Земли целые танковые дивизии и центры управления. Безжалостные крылатые роботы-камикадзе, умные, действующие безошибочно, страха не ведающие… От них не спрячетесь, они способны под немыслимым углом развернуться и влететь даже в пещеру узкого ущелья, спикировать прямо в ракетную шахту! Вы все уже обречены. Мертвы.
        Однако практика показывает другое - дорогущими «Томагавками» американцы чаще всего разрушали саманные сараи и жилища скотоводов, далеко не всегда попадая в цель. И терялись они безвозвратно, и блудили, попадая совсем не туда, куда должны были попасть. Морские крылатые ракеты неэффективны против важных целей в континентальной России - большинство промышленных центров, арсеналов и стратегически важные объекты находятся в тысяче километров от побережья, на пределе дальности.
        Если ты в своё время начитался конспирологических ужасов про супероружие, созданное американскими учёными, то можешь и испугаться. Если же способен хоть сколько-то выдерживать информационные атаки, подходить к оценкам критически и думать своей головой, отделяя враньё от реальных способностей девайса, то на приказ командира отвечаешь «Есть!» и садишься на берегу с ПЗРК.
        Молодцы ребята, два «Топора» снесли!
        Природа словно разозлилась и решила обеспечить мой поход соответственным антуражем. С запада подходил дождевой фронт, облака стеной шли к реке. Западный ветер на Енисее часто несёт непредсказуемую погоду, а если перейдёт на северо-запад, то лучше спрятаться. Небеса пока без черноты, так что дождик, если будет, обещается средний. Поднялся ветер, кое-как прогревшийся воздух над большой рекой быстро остывал. Не жарко, зато сразу комара поменьше стало… Тропа шла ровно, вот она перевалила через холмик, и я сразу увидел табличку:
        Осторожно, мины!
        Запретная зона, проход запрещён!
        Я остановился и огляделся. Впереди никого не видно, палаток нет.
        Слева - небольшая сосновая рощица без подлеска, просматривается насквозь, за ней матёрая тайга. На берегу лежит белый корпус катера, почти полностью затопленного и разобранного… Похоже, скоростной был водомёт, рубка отнесена назад, салон впереди. Самоклейка, после хорошего удара такой катерок хрен починишь, проще новый сделать. Двигатель, конечно, сняли. В баржу воткнулся он, что ли? Напротив, под самым склоном лежала громадная лесина, поднятая на берег во время высокого паводка.
        Тихо, собак нет, чайки не орут… Однако настроение у меня было нехорошее, тревожное. Действительно, заминировали!
        Леску растяжки я обнаружил в пяти метрах после таблички, прямо на тропе, её даже не спрятали. Толстая леса, старинная, сейчас её, наверное, уже не выпускают. Интересно, а такая леска под лазерной указкой, если ночью проверять, да в помещении, сильно блеснёт? Примотанная скотчем ко вбитому колышку граната «РГО» стояла слева, дальше от берега. Осмотревшись ещё раз, я присел. Самый примитивный вариант растяжки. Поставлена недавно, труха не успела осесть в пазах насечки. Это не «Ф-1», конечно, дальность поражения не та, но штука опасная… В такие моменты самым страшным звуком становится щелчок возможного срабатывания капсюля УЗРГМ.
        Примерившись и обхватив рукой рубашку со спусковым рычагом, я одновременно просунул палец в кольцо готовой взорваться после расчековки гранаты. Сжав кисть, наклонил «РГО» в сторону проволоки, ослабляя натяжение. Усики у шпильки-чеки были целые, без трещинок, менять не надо - просто разогнул их в стороны. Поднял с земли пассатижи и перекусил лесу, разрезал ленту.
        -Добрый трофей, - тихо похвалил я сам себя.

«Эргэошка» хороша тем, что имеет две цепи срабатывания: ударно-дистанционную и дистанционную, то есть способна самоликвидироваться. Цепи дублированы, взрыв происходит либо от удара о преграду, либо по истечении 3,2 -4,2 секунды. Хотя я и от «Ф-1» не отказался бы, убойная вещь.
        Граната поставлена не против людей, умеющих читать, - кто же полезет? И не на специалиста, которому такая растяжка-насмешка на минуту работы.
        -От синяков ставили…
        Кое-как замаскированный вход в землянку я заметил с восьмидесяти метров. Рядом на земле виднелось прямоугольное пятно, оставшееся на траве после снятой палатки.
        -Э-гей! Есть кто живой? Командир, свои!
        Если что, с обрыва прыгну, глядишь, и получится удрать. Никто не отзывался. Крикнув ещё пару раз, я начал осторожно приближаться. Дверь была не выломана, но висела криво, держась на одной петле. Жуть. Страшно, зараза! Жив он там или мёртв? Крыша поехала или в синяка обратился? Мрачные образы-предчувствия окутывали пространство вокруг позиции, я всё более остро ощущал пугающее приближение чего-то таинственного и неотвратимого. Не дрейфь, Леха, всякое было, а выбрался! Ага… не дрейфь… Что ещё могло вызвать в душе смятение? Тёмный провал входа смотрел на меня. Хищно.
        Я выставил перед собой острие шашки.
        Ёлки, там тряпка была! Наверху! Отпрянув, я быстро пересчитал четыре ступеньки в обратном направлении. Замеченный краем глаза кусок пятнистой ткани теперь буквально резал глаза. Кусок штанины. Весь в крови, и большое пятно рядом.
        -Грёбаный диатез…
        Следы медведя я заметил быстро. Не нужно быть записным следопытом, чтобы понять: здесь случилось страшное. Какого чёрта он вышел наружу? Шум услышал, возню, вот и вышел. Или выполз, надеясь на помощь. Быстро появлялись всё новые и новые детали, постепенно складывалась картина произошедшего. Может, он чудом выжил после болезни и даже остался нормальным, теперь не угадать.
        Медведь лежал под кустами, где воины устроили толчок. Напал прыжком, задрал, скорее всего сразу, и тут же поволок добычу в тайгу.
        -Что ж ты так, командир… Бойцов решил сберечь, последним пароходом на материк отправил, а сам оплошал.
        В пятнадцати метрах от палатки по берегу отрыт окоп полного профиля, с бермой и стрелковой ступенькой, с обшитыми нишами и одеждой, леса вокруг навалом. Даже водоотвод к откосу имеется! Самый настоящий кошмар для личного состава бригады, попробуй, отрой такой в вечной мерзлоте… Бензопилами резали.
        -Давай в землянку, Лёха.
        Я остановился перед чуть бугристыми ступеньками, опять собираясь с духом. Вдруг там ждёт ещё одна смерть? Посветил фонариком, проверяя узкое и неожиданно длинное помещение на растяжки и ловушки похитрей, зашёл. Хозяин обустроился грамотно, основательно. Железная печка у входа, дрова ещё остались. Широкие нары с матрацем, рундук под ними, большой стол с керосинкой в центре, полки в торце. Объёмистый зелёный ящик с накидными замками. Ближе к двери у стены лежали пустые трубы использованных ПЗРК «Игла-С», источники питания.
        В землянке было сухо, наверху тихо, фонарик в левой руке светил исправно - можно начинать обыск. Что я с шашкой-то хожу, как геймер в пещере? Убрал в ножны, тут тесно.
        Первое: одежды не было, никакой. И обуви тоже.
        Второе: планшет действительно был, неработающий.
        Третье: всё ценное бойцы забрали с собой, начиная с прицела ПНВ «Маугли» и заканчивая генератором.
        Четвёртое: документов офицера я не нашёл, думаю, что он, чувствуя приближение смерти, заставил подчинённых забрать их с собой.
        Пятое: в ящике было немного еды - дюжина банок тушёнки, девять сухпаёв ИРП-Б, три зачерствевшие буханки серого хлеба.
        Шестое: пулемёта тоже не было, хорошо, что я не успел губу раскатать.
        Седьмое и для меня очень важное: на столе возле нар, под левой рукой лежал кожаный офицерский ремень и узнаваемая кобура с армейским пистолетом «ПМ». Рядом - зелёный обрезиненный бинокль. Личное оружие он оставил себе… А наверх полез без него, в забытьи.
        Кобуру я увидел сразу, но кричать от радости побоялся, вдруг спугну и пистолет мистическим образом убежит? Обшарив ящик, шагнул, наконец нагнулся и поднял. Два полных магазина и пачка мягкого серого картона, в ней ещё шестнадцать патронов. «ПМ» и граната, это ништяк или мало? Забудь ты о пулемёте, дай бог радости и этому! Только вот пока не до радостей мне было, не осознал ещё, пролитая на поляне человеческая кровь не даёт… Эх, друг! Посидел бы ещё немного, медведь бы и сунулся. Сам. И тут же получил бы в морду пяток пуль, трудно здесь промахнуться… Почему он всё-таки вышел?

«Потому что синяком стал», - так мне легче. Проще.
        Что ещё найдём? О-па, дозиметр! Этому прибору я порадовался ничуть не меньше, чем оружию. Сомнения, знаете ли, терзают.
        А руки, вон как руки трясутся! От злости.
        Надо бы сразу проверить ствол на работоспособность, так что один патрон придётся потратить. Я наконец-то выкинул из штанов подозрительный радужный ремешок, вставил классический офицерский, навесил кобуру. Выбрался наружу и внимательно посмотрел на стену таёжного леса.
        -Ну что, сучара, где ты там? Хоть звук вспомни.
        И дослал патрон.
        Глава 3
        Добытчик
        Это летнее енисейское утро было знаменательно тем, что были пройдены два интересных рубежа. Во-первых, оно наконец-то подарило мне хорошее настроение и бодрое самочувствие. Во-вторых, я получил новые трусы.
        Три дня провалялся пластом, как образно сказал Геннадий Фёдорович, «остаточки дерьма из тела выходили». С вечера на улице всё было серо, правда, без дождя. Температура воздуха опустилась градуса на два, поднялся сильный ветер-южак. Проснулся я часов в восемь, пожалуй, в постели валялся долго, вставать было лень. Долго смотрел в окно - кадр, очерченный весёленькими шторками, показывал небо, не солнечное, зато ясное. Облачность высокая. Уже привычно сунул руку под подушку, проверяя пистолет. На месте. Всё-таки нормальный мужчина без огнестрельного оружия чувствует себя неуютно.
        Над головой жужжало. Я извернулся и увидел, что прямо на подушке, вцепившись друг в друга передними лапами, дерутся два здоровенных овода. За мою кровушку бьются… В щелку пролезли, гады, между марлей и рамой открытой форточки. Хотел я пришибить обоих сразу, дуплетом, да ткань пожалел, белая, чистая, накрахмаленная… Какое-то время наблюдал, ожидая, кто выйдет победителем схватки, но они скатились на пол, и я тут же хлопнул по соперникам калошей. Хватит борзеть.
        Подушка мне досталась самодельная, огромная и мягкая, я решил, что она набита гагачьим пухом, пусть будет так, приятно. Одеяло тоже пуховое. Попробуй тут, вылези на свет божий… Как же хорошо валяться! Если бы не малая нужда… Со стены напротив на меня смотрела картина с Елисейскими Полями, мишек в лесу хозяева вешать не стали. Свои надоели до смерти.
        Только я сел и потянулся за медицинской рубахой, как дверь в узкую светёлку без стука отворилась, и в комнату деловито вошла Элеонора Викторовна.
        -Да не тяни ты одеяло до горла, что я там не видела! Носи вот, в шкафу нашла, сама забыла, где что лежит, ох… Жопка у тебя тощенькая, такая же у моего сухаря, так что впору будут. Прошлой осенью ездила в Крым по льготной путёвке, там и купила. Нарядные такие, чисто соблазн! И чего, скажи, деду не нравятся?
        -Ничего он в моде не понимает, - льстиво подсказал я, принимая щедрый подарок: пластиковую упаковку с тремя трусами-б?ксерами.
        Вытащил одни из тубуса, развернул. М-да. PLAYBOY на широкой резинке, сбоку почему-то якорёк с волной и надпись: «Привет из Симеиза!» Ядовито-красные, голубенькие и комбинэ, сука, - полосатые из первых двух цветов. Симеизским плейбоем буду ходить, значится.
        -Хорошенькие ведь, скажи! - хлопнула в ладоши хозяйка.
        -За-ме-ча-ательная вещь! - уверил я.
        -И ткань хорошая, мягкая!
        -Америка, что там.
        -Значит, не соврал продавец, - обрадовалась добытчица. - Завтрак почти готов, тебя ждём. Я ведь ещё кое-что припасла.
        Выбравшись на свежий воздух, сразу отметил необычное спокойствие среды. Вроде бы всё, как в прошлые дни. А былой тревожности нет, выспался, что ли? Ну, да, очухался. Просмотрел во сне все свои кошмары, надеюсь, в последний раз. И злости меньше стало. Настолько, что, встреть сейчас заклятого коллегу из норвежских егерей, сразу бы его резать не стал. Побеседовал бы за жизнь мальца, а уж потом горло вскрыл.
        Ещё я уверовал, что прорвёмся. Огнестрельное оружие есть, пусть с нехваткой БК, для начала и это хорошо. Два волшебных предмета, способных поражать врага на расстоянии, и это не пращи или рогатки. Теперь всё будет по-серьёзному, без экспериментов с перестановкой полотен на косах. Бросай топор, лови хардкор…
        Сегодня будет рабочий день, вот что я придумал.
        Тишину разрезал резкий звон бензопилы. Кто там трудится? Ага! Значит, хозяин тоже решил взяться за дело и напилить из лесины чурок. Самое время показать жене свою годность. Перед едой. Мы, мужики, хитрые! После гигиенических процедур я крепко растёрся, глянул в зеркальце, прибитое возле пары рукомойников, и отправился к столу.
        -Доставай, жена, что он с голым торсом! - скомандовал хозяин.
        Мало у нас событий, читай, развлечений. Телевиденье давно не работает, радиоприёмник древний, хреновый, ничего не ловит, а Лёха не спец-паяльщик. Вот и хочется людям растянуть удовольствие, в сериал поиграть, всё понятно. Я улыбнулся.
        -Держи, Лёшенька, для реки самая правильная вещь, матросская! - сказала супруга, и я из рук в руки получил хлопчатобумажную тельняшку с длинными рукавами. Естественно, тут же и натянул, расправил. Ух, как здорово! Наверное, моя довольная рожа их обрадовала, потому что Петляковы тоже заулыбались.
        Рядом со мной сидел ещё один приживалец - огромный сибирский кот по имени Баркас. Наглая полосатая морда. Выяснив, что в посёлке осталось только одно жилое хозяйство, он плюнул на охоту в зелёнке, чем весьма успешно занимаются его соплеменники, и предпочёл перебраться поближе к человеку. А тут ещё запахи готовки пошли.
        -И обувка нашлась, как раз в размер! - Третий подарок Элеонора Викторовна не стала протягивать, просто кивнула под стол.
        Там стояли какие-то необычные сапоги, не очень высокие, на шнуровке. Из голенища левого свисали две пары носков.
        -И не видел таких, поди? - усмехнулся дед. - Теперь уже мало кто помнит, а раньше в Сибири очень такую обувь уважали… Ичиги это! Юфтевые, верх из конины, сосед в Енисейске у мастера заказывал, для охоты. Ну, покороче сделал немного, подошва шито-втачная, а не выворотная… Никогда нога не устанет, ходить легко. В таких стопа землю чувствует, работает по своей природе, а не как доска, и защищена хорошо. У эвенков, например, есть невысокие сапожки из лосины, «хомчуро» называются, тоже со шнуровкой, очень легкие и замечательно удобные. Но они только для зимы, непригодна лосина летом, сильно намокает, набухает и тянется. А тут кожа выделанная, мягкая, сильно прожированная. Для себя человек думал, со знанием дела! У вас-то жёсткие, как их там…
        -Берцы.
        -Ага. В войсках ведь как? Солдат на войне долго жить не будет, и что у него с ногами произойдёт через пару лет, штабам не важно. Важно, чтобы он в коротком бою на ногах стоял, пока силы есть.
        -Упрощаете, Геннадий Фёдорович. Берцы хороши на камнях, в развалинах, где железа всякого полно, - начал я обороняться, но мне не позволили.
        -Да где ж ты здесь развалины видишь, Лёша? - спросила Элеонора Викторовна. - Тайга да река. А по железкам скакать вообще глупо, рано или поздно поранишься, их обходить надо. Хватит спорить, надевай быстро!
        Я вздрогнул и мигом выполнил команду. Что сказать, по виду не Garsing, конечно. Хотя сравнивать невозможно, это действительно совсем другая обувь. Походив по веранде, где мы завтракали, попрыгав на ступеньках и поприседав, снял левый сапог и осмотрел подарок. Сделано качественно. Подошва из нескользящей микропоры, восемь миллиметров. Чёрт, на самом деле, очень удобно.
        -Чулок из войлока вытащи и шнурочками подгони по ноге, - напомнил дед. - Видишь, и так можно носить за счёт мягкости. Юфть лучше хрома воду держит. Если снизу чуть ослабить, а верх подтянуть - вентиляция будет. Уход, конечно, нужен, как, впрочем, и за всем вокруг нас. Касторовым маслицем промазывай, отплатят добром. И портяночки чаще пользуй, портяночки!
        Вот и экипирован, одели добрые люди. А я валяюсь, ничего доброго пока не сделал. После чая с печеньем я посмотрел на сидящего рядом котяру и сообщил:
        -Геннадий Фёдорович, так на рыбалку ведь пора, поеду, не могу больше нахлебником сидеть. Тут ещё и кот объявился, такой кого угодно обожрёт… Подсказывай, какая моторка в лучшем состоянии и где мотор брать. Я на берегу «Прогресс-4» заметил, как он, живой?
        Дед сразу оживился, выдал присказку: «Хочешь рыбу есть - надо в воду лезть», - и громко выразил самое горячее желание поучаствовать в мероприятии. Пришлось мне мягко, но решительно отказать, за что получил благодарный взгляд его супруги. Негоже женщине оставаться одной в пустом посёлке, мало ли. Быстро закончив завтрак, мы пошли во двор совещаться.
        -Ты сам-то сети поставишь?
        -Конечно. На побережье ставил и проверял в одиночку, здесь тем более справлюсь.
        -Не скажи… Енисей коварен.
        -Так я потому и спрашивал о «Прогрессе»!

«Прогресс» - штука добротная, надежная, космическая отрасль делала. Корпуса из дюралюминия высокого качества, не гниют, служат долго. Я разные лодки пробовал в деле, и люблю именно эту. Корпус широкий, спать можно - разложил мягкие сиденья на пайол, и в страну снов. По кокпиту спокойно можно ходить со спиннингом, лодка берёт большое количество топлива и снаряги. Из серийных отечественных у неё лучшая остойчивость, гуляешь с борта на борт, а она почти не кренится. Попадал я на «Прогрессе-4» в шторма далеко от берега и в стоячие волны полутораметровой высоты; лодка шла на скорости под сорок, не рыская и не зарываясь. Против волны, правда, поколачивает.
        -«Прогресс» хороший, только мотор надо поставить. Мой и бери, проверенный, зверь! Снасти надо подобрать…
        Рыба нижнего и среднего течения Енисея делится на три категории. Есть чёрная, куда входит щука, окунь, язь и налим, есть белая, включающая сига, муксуна, нельму, тайменя, омуля, пелядку и тугунка. Сиговые до этих мест с севера доходят в малом количестве. Особняком стоит рыба красная: стерлядь и осетр. Так её называли на Руси издавна, это сейчас всё перепуталось - под красной рыбой ныне понимают лососёвые породы. Цвет плоти поборол красоту и непревзойдённость.
        Енисей был и остается кормильцем и сегодня, в пустеющих деревнях на реке люди живут рыбными да зверовыми промыслами, рыбы много, голод никогда не грозил аборигенам. Вообще-то, здесь все браконьеры, иначе не прожить. Поэтому способы ловли серьёзные, удочка с поплавком - баловство для детей и горожан, спорт. Спиннинг уважаем, в заливчике-курье им можно натаскать щук и окуней больше и быстрей, чем сетью. Им же ловят здоровенных нельм и тайменей. Почти в каждом хозяйстве есть бредень. Один его конец заводят с лодки, второй на берегу, потом вытаскивают.
        Сети используют самые разные: китайские мелкоячеистые и ставные, с особой технологией проводки. Популярен так называемый плывёж, особенно, когда к осени идет добрая рыба с низовий. Один конец сети привязывается к лодке, другой - к «гагаре», деревянной крестовине, доски которой собраны торцом, так она лучше якорит. Течение несёт связку, сеть тянется по дну. Красную рыбу по-прежнему добывают запрещенными самоловами - орудиями дорогими, ценными. Это протянутая по дну прочная веревка, к которой на поводках привязаны крючки, кованые, большие. На каждом поводок с поплавками. Осётр идёт по дну и рылом вскапывает ил, так и натыкается на крючки. Варварский способ, что говорить, - острия вонзаются прямо в бока…
        -Слушай мой план, Алексей. - Старик уже всё придумал. - Поначалу сгоняешь к Игольному. С нижней стороны тянется отмель, вот прямо на пески поставишь китайскую харьюзовку. Течение за островом завихряется, рыбка заходит проверить… Глядишь, омуля возьмём, а уж харьюза точно! Здесь, прямо от берега поставим самоловы на осетра, кто теперь проверять будет! Кончились проверяльщики! А когда вернёшься, мы ещё и побредим на пару, мелочь возьмём для кота: сорожку, ерша да ельца. Годится план?
        Я азартно кивнул. Мужики могут вместе закадычно пить, могут жить под одной крышей, могут обсуждать женщин, фильмы и книги, но только совместное занятие настоящим мужским делом, с точки зрения женщин, часто бестолковым, указывает на реальную душевную близость.
        Хорошее занятие! Трубочку закурить можно для большего удовольствия, первая будет…
        На крыльце стояла хозяйка и с улыбкой смотрела на потенциальных кормильцев. По рыбе соскучились все. Вот и котяра трётся у ноги, словно слышит, о чём речь идёт. Надоело ему за птицами гоняться. Полез ночью на дерево, гнездо разорять, получил клювом по лбу - свалился и ну орать на весь двор.
        -Не хочешь в зелёнку? - спросил я, погладив длинную пушистую спину.
        Удивительно, как эти создания умеют всего за один день превратиться из лютого лесного хищника в урчащую живую игрушку. И наоборот.
        -Геннадий Фёдорович, только ведь я твой сорокасильный «Эндуро» на спине не утащу, форма ещё не распрямилась.
        -Зачем таскать на закорках, Лёшенька? - молвила Элеонора Викторовна. - Ты машинку возьми, «Ниву» белую, видел её небось, на перекрёстке стоит.
        -Так это ваша?
        -Соседская, на ходу, и бак полный.
        -Элеонора на ней в магазин ездила, хотела затариться, да куда там, - пояснил супруг.
        -А почему возле магазина оставили?
        -Лёшенька, я ведь, как только увидела пустые полки, так расстроилась и разозлилась, что домой пешком пошла! А когда вспомнила, то забоялась, показалось, что в конце улицы медведь из-за дерева выглянул.
        Не придумал я, как можно правильно отреагировать на такой женский фортель, и поэтому просто промолчал. Медведь же опять заставил озаботиться… Тот или нет? Если Элеоноре Викторовне не примерещилось со страху, то мишка здесь один - определил сектор с поселением, как свой, и другого ни за что на территорию не пустит. Значит, хищник тот же, что задрал офицера, проблема ясная: валить людоеда надо, и чем быстрее, тем лучше, не даст спокойно жить.
        Я ведь тогда, у землянки, не стал стрелять, передумал. На смену горячей злости пришёл холодный расчёт. Зачем напрасно пугать? Почуяв вкус лёгкой добычи, потерявший берега зверюга наверняка и ещё раз наведается. Охотиться на него с нашим оружием сложно и опасно. Для гладкого всего четыре патрона, а с пистолетом на топтыгина не ходят. Нет, конечно, были случаи, когда и белых медведей из «макарова» валили! Только это экзотика, казус. Девятка с ближнего расстояния лупит годно. Акцентирую - только с ближнего. Метров с пяти-десяти от силы. Но я не собирался выходить с ним для боя на короткую дистанцию. Лишний риск и душевная нервность.
        Хочет вернуться? Добро пожаловать. Вот тебе растяжка, теперь уже на спуске в землянке. Леску я натянул примерно на уровне груди опасного зверюги - вряд ли он обучался на курсах минно-взрывного дела, смахнёт! Получит в бочину стаю горячих осколков, чего там, полтора метра всего…
        Пока не бабахнуло, ждём.
        -Пойдём за машиной! - предложил таёжник. - Там сосед секретку поставил, сам не сыщешь. Автомобиль не лодка, не кормилец, мотор на берег и на тачке возить можно, если неохота на лестнице корячиться… А пацанята могут угнать, чтобы покататься, дурачки всегда найдутся, не забывает их создавать земля-матушка. Вставай, боец, может, мишку людоедского встретим, сразу, значится, и рассчитаемся с косолапым! Жена, неси ружьё!
        Не встретим, дорогой мой напарник, днём он в посёлок не сунется, слышит звуки, чует запах дыма. Ночью всё гораздо хуже, за изгородь не выглянешь. Эта тварь умеет ходить бесшумно, в засаде сидеть долго. Собак нет, спугнуть некому. А кот пусть караулит, они ничуть не хуже собак на опасность указывают. Знай, корми рыбкой да за ухом чеши.
        Я машинально дотронулся до кобуры, задумчиво посмотрел на здание ФАПа, за которым начиналась тропинка, ведущая к позиции зенитчиков, и в голове сразу возник вопрос, который я постоянно забывал задать:
        -Хозяева, проясните, в медпункте что, штат неполным был?
        -Отчего же, комплект, - сразу ответила женщина.
        -То есть начальник и три человека: санитарочка, акушерка и медсестра. И где акушерка? Или она вместе с начальством уехала?
        Петляковы переглянулись, я увидел некоторую растерянность.
        -Действительно, Эля, а Катерина куда делась? Я что-то тоже не помню, подумал, что она уехала… Так нет ведь, не рассказывала ты мне о том. Иль прослушал?
        Хозяйка развела руками. Жизненная опытность помогает ей большую часть времени проводить в полном осознании правоты своих поступков, и даже с готовностью потроллить ближнего. Однако сейчас она смутилась.
        -Постойте-ка, Лёша, сейчас… Мы с Катенькой, помню, у магазина встретились, я за уксусом пошла, сам пельменей захотел. Ну, точно, сказала мельком, что собирается к подружке, к гидрологам, посмотреть да проверить их. Катя очень хороший специалист, даром что акушерка, иному доктору сто очков вперёд дать может.
        -Дорога туда есть? Кстати, а почему наука не здесь обосновалась?
        -Только водная, на катере отвезли, - пояснил дед. - Гидрологи теперь в хорошем месте, давно уже. Там когда-то зимовье промысловое стояло, на три семьи… Река впадает рыбная, Сагалка, щуки много, тугун заходит. В чаше материковой - цепь озёр, на первом же стоит биостанция. Есть ли там кто или нет, мне неведомо.
        -А ещё туда эзотерики наезжают, там Место Силы, - осторожно сообщила хозяйка.
        -Етитской! - прокомментировал дед. - Браконьеры, как мы, только мутные.
        Несколько лет назад весь этот мусор с тегом «ловцы потустороннего» довольно бодро начал исчезать со страниц и экранов, однако смертельные вирусы, набегающие на человечество один за другим, породили новое поколение шарлатанов, желающих добиться ещё больших успехов в деле облапошивания честного народа.
        -Много там людей?
        -Как ни приедешь, так полдюжины бездельников обретается, и не поймёшь, кто есть кто. Учёные наособицу живут.
        -Заеду, гляну, - решил я.

* * *
        После недолгих сборов, уточнения сроков и целей мы перевезли всё на берег. Из «Прогресса» пришлось вычерпать пять вёдер накопившейся дождевой воды, хорошо, что я подобрал себе новые калоши. Не хочу надевать резиновые сапоги, очень их не люблю. Проверив судно визуально, навесил «ямаховский» мотор, поставил в ниши две полные двадцатилитровые канистры, напялил на себя импортный спасательный жилет из прочного ПВХ синего цвета и отчалил.
        Начали мы рыбалку с разматывания и постановки двух длиннющих самоловов. На Енисее нерестилища расположены на участке Ярцево - Ворогово, недалеко отсюда к северу, так что осетринки, надеюсь возьмём, хочется вкусного, а вкус рыбе дает жир, который образуется между дольками мяса, прослойкой лежит. У ценных пород весь жир содержится в мясе. А у чёрной жир закладывается во внутренностях, вы его при чистке выбрасываете вместе с внутренностями, после чего давитесь сухим остатком…
        Может, и с икрой повезёт, нерест осетра идёт в июне - начале июля, тогда рыба и мечет вкуснятину на галечные грунты.
        Закончив подготовку лодки, я на пробу прошёл вдоль берега в обе стороны и, решив, что грузовой винт тянет моторку как положено, уверенно развернулся и, постепенно набирая скорость, пошёл по реке вверх. Зеркало на Енисее увидишь редко, обычно поверхность украшена множеством водоворотов. Волны не было, брызг тоже, не промокну. Но что-нибудь непромокаемое найти надо, например, мембранные вейдерсы по грудь.
        Остров Игольный лежит в восьми километрах к югу от Разбойного и представляет собой длинную косу, на две трети покрытую низким ивовым кустарником. В нижней части острова кустарник не доходит до воды метров двадцать и дает хоть какое-то убежище от ветра-южака. Напротив, на правом берегу реки я заметил возвышающееся над тайгой сооружение. Глянул в бинокль - тригонометрическая вышка.
        На большой воде вампиров всегда немного, а в движении их сносит потоком воздуха. Можно немного расслабиться, тем более что у берега гады опять накинутся. Подойдя ближе, увидел старое костровище, рогатки для котелка и рожни для быстрой жарки, воткнутые в песок. Прямо пастью рыбу и насаживаешь, очень удобно и надежно, не свалится. А не так, как показывают на канале «Дискавери».
        С огромным удовольствием занимаясь любимым делом, я поставил сеть с полутораметровой стенкой, яркие неоновые поплавки цепочкой встали по течению. Рыбинспекция, говорите, ГИМС? К лешему всех, кончилась ваша власть, кровососы.
        Енисей был пуст. Облачность поднялась ещё выше, дождь не ожидается, вокруг тишина и покой. Безлюдье - я, остров и сетка.
        За все эти дни, как сказали Петляковы, мимо Разбойного проследовали три судна, и все против течения, на Красноярск. Сам видел одну самоходную баржу, судя по осадке, пустую. Но никто не прошёл в низовья. Дико! Енисей знает речной транспорт с семнадцатого века, если не раньше. По нему испокон веков доставляют оборудование, лес, топливо. И вдруг дорога жизни встала. Это ещё апокалипсис или уже самый настоящий постап?
        Всемирная катастрофа убила навигацию.
        Поэтому, когда я увидел вдали приближающийся буксир с небольшой баржей на длинном тросе, то удивился; кбезлюдности привыкаешь быстро, из опыта знаю. Она пугает или радует, в зависимости от характера человека. Я вот бываю раздражён, когда кто-либо вторгается в плановое одиночество.
        Тут другой случай.
        Отталкиваемый течением буксирчик сопротивлялся, зло буровил воду носом, стараясь натянуть трос. Чадил дизель, покачивалась вывешенная за борт алюминиевая «обушка».
        Торопится капитан, хочет быстрей попасть домой… Связка подходила всё ближе, и я наконец разглядел баржу. Низкая и небольшая, полукустарное изделие, склёпано в одной из местных артелей. На дощатом настиле стояли две палатки: большая армейская УСБ-56, брезентовая, и ещё боле древняя каркасная КАПШ-1, явно из списанных. «Её бы в питерский музей Арктики и Антарктики сдать, а не по рекам таскать», - подумал я.
        Как правило, если движение на Енисее маленькое, встречные суда друг друга приветствуют, словно поддерживая в долгом пути. В текущей ситуации, когда вокруг ни души, сам бог велит посигналить замеченному водномоторнику.
        Я поднял к глазам бинокль. Скуластый шкипер в фуражке с белым околышем поднял бинокль и посмотрел вдаль, но даже головы не повернул в мою сторону. Кроме капитана, в крошечной рубке никого не было. Судовая сирена так и не рявкнула в приветствии, я решил руками не размахивать.
        Что там, на барже? С такой черепашьей скоростью даже от Туруханска им пришлось бы тянуть сюда дня четыре. Однако печные трубы над палатками не дымились, на растяжках не сушилось постиранное бельё, на корме не видно очага и вполне логичных скамеек для отдыха на свежем воздухе, никто не курил, мрачно поглядывая на проплывающие мимо берега. Не оборудован примитивный клозет…

«Там нет живых, Лёха. Это баржа мертвецов. Судьба сказала своё слово, и теперь капитан упрямо тянет усопших к последнему причалу».
        -Грёбаный диатез…
        Чайник взял, заварочки, сахарку, ага. Накрылось чаепитие, никакого желания.
        Сцепка ушла вверх, а я всё смотрел вслед мёртвому каравану.
        Мрак накрыл реку.
        В голову настойчиво полезли очень нехорошие мысли, ассоциации и воспоминания. Думал за рыбалкой спрятаться от действительности? Напрасно.
        Представил вдруг: именно в этот момент озверевший от известий с искалеченной родины командир АПЛ, борта которой ещё не вскрыты ударами глубинных бомб наших фрегатов, отдал команду на пуск. Крылатая ракета покинула ячейку на борту субмарины, в которой спала три месяца, и, легко проткнув толщу ледяной арктической воды, выскочила на пустынную поверхность Карского моря. Натужно загудело пламя бустера, поднимая ещё сопротивляющийся «Томагавк» на высоту в триста метров, на нисходящей траектории старта из тела ракеты выдвинулся воздухозаборник, раскрылись короткие крылья и хвостовое оперение. Железное чудовище полностью проснулось, рыскнуло пару раз, опознавая местность, и словно гончая, помчалось над водой к своей цели, чтобы в одно мгновение с ней испариться в ослепительной вспышке смеси тротила и гексогена.
        Наверняка кто-то ещё воюет, вон, японцы сколько лет после Второй мировой на островах оборонялись…
        Опять вспыхнула боевая злость, меня душила обида.
        Гадство, зенитчики, ну вы хотя бы одну целую «Иглу» оставили! Отчаянно захотелось сесть прямо тут, на песке безлюдного островка, посреди великой реки, и терпеливо ждать, не замечая комарья и мошки, дождей и ветров. Дождаться, вовремя заметить, изготовиться, снести. Холодно.
        И, выполнив свой долг, умереть от счастья.

«Ага, сеть китайскую вертикально поставь. Или пистолетиком запусти».
        Уходить надо, иначе я своим настроением всю рыбу распугаю.

…Мотор сыто урчал, я внимательно разглядывал берега, а солнце припекало так, что пришлось разоблачиться. Хорошая лодка. Не для гонок, конечно, зато надёжная, основательная, под грузовым винтом идёт только в путь. Управление вынесено вперёд. Вот только тент надо бы найти и поставить.
        На средней скорости я шёл до бакенов, обозначающих фарватер для движения судов, на берегах виднелись белые трапеции створов. На внутренних водных путях России левой по течению стороне присвоен белый цвет, правой - красный. Здесь бакены простые, а от Игарки и ниже на Енисее, где начинают действовать уже морские правила судоходства, речные бакены уступают место большим морским буям с радиолокационными отражателями. Там и река гораздо шире… До восьми километров.
        Геннадий Фёдорович говорил, что после прохождения белой трапеции дощатого створного знака, установленного на поляне, нужно прижаться влево, чтобы не пропустить место впадения Сагалки, в плохую погоду или по незнанию можно не заметить. Что я и сделал, резко прибавив газу. Моторка шла вдоль берега, так лучше - течение меньше, волны ниже, а скорость выше. Двигатель обрадовался и вывел «Прогресс» на реданы - на скорости сосны и ели слились в зелёную стену.
        Справа по борту тянулась девственная тайга, леса и болота на сотни километров. Здесь, на берегу, мне повстречался большой медведь. Хозяин дебрей стоял возле кустов и смотрел на лодку до тех пор, пока под рёв мотора я не изобразил атаку - топтыгин всё понял, быстро повернулся и удрал.
        Примерно через пять минут быстрого хода увидел устье небольшой речки, это и есть Сагалка. Действительно, разглядеть трудно, русло почти сразу поворачивает, а кедровый бор смазывает особенности рельефа.

«Посмотришь, как там дела, и назад, к сетке. Если на базе гидрологов никого нет, проведёшь быструю мародёрку», - подсказал мне Мальчиш-Плохиш из сказки. Я заставил Петляковых полностью её вспомнить и прочитать. Годная сказка, актуальная. Видать, не такой уж плохой человек был этот Аркадий Гайдар.

«Чай на пляже попьёшь, - утвердил я решение с учётом предложенного Плохишом. - А можно и в посёлок смотаться, побредить пока с дедом, чтобы времени не терять».
        Интересные тут места начинаются, особенно по правому берегу Енисея, то есть с моего левого борта. Там тайгу разрезает устье реки Большой Пит, крупного енисейского притока, стекающего с Енисейского кряжа. Сложную горную реку речники прозвали «бешеной».
        Там, в долине реки, начинается путь в Золотую тайгу, к богатым месторождениям золота, открытым в середине девятнадцатого века. Я в своё время специально интересовался этой темой, хотел наняться в артель. Собственно, ради этого и покинул столицу. Уже потом, взвесив всё на месте, начал заниматься другими делами, пока не подписал контракт с Бригадой.

…Это была самая настоящая золотая лихорадка, тысячи старателей, авантюристов и откровенных преступников устремились в тайгу. Бурлацкие артели потянули тяжело гружённые баржи вверх по бурному потоку. На Подкаменной и Нижней Тунгуске творилось то же самое.
        Что говорить о реках, если золото в ту пору искали повсюду, иногда даже в черте городов. В Красноярске его находили на реке Бугач, немного золота нашли на Афонтовой горе. Бригада старателей работала на Красноярских Столбах, из-за их рытья тамошний ручей и получил название «Роев». Рассказывают, что в городе начались пьяные оргии, обстановочка в Красноярске была, как сейчас говорят, криминогенной - кутежи, карты, убийства, драки, воровство…
        Первые золотопромышленники оказались не в состоянии наладить добычу золота за счёт применения техники. Избаловали их легко доставшиеся бешеные прибыли, а необходимой технической культуры не имели. Выработав самые богатые участки, они тупо шли дальше в поисках нетронутых россыпей, приносивших миллионы без особых затрат. Да и не было в Сибири условий для механизации золотодобычи - ни машиностроительных заводов, ни железных дорог для доставки тяжелых механизмов, ни людей, способных управлять ими… Лишь в конце девятнадцатого века на приисках стали появляться драги, гидроприводы, паровые двигатели, в деле разработки россыпного и рудного золота началась механизация. Деньги потекли рекой. Красноярский золотопромышленник Мясников сделал себе визитные карточки из чистого золота! Стоимость одной безделушки переваливала за пять рублей, столько стоил пуд осетровой икры.
        Жаль, не сбудется моя мечта, нет теперь смысла в мытье золота. А ещё я подумал о том, что среди выживших будут идиоты, готовые за никому не нужное золото убивать. Такие обязательно найдутся.

…База гидрологов обнаружилась в небольшом речном заливе. В самом его центре возвышается крутой скалистый обрыв. Под ним - ровная каменная коса с небольшим уклоном к воде, почти вся завалена валунами и крупным галечником, мелкий только на небольшом участке.
        На высоком берегу большой деревянный сруб с верандой под навесом, выходящей к югу и на реку, без таблички. Четыре оконца в жёлтых рамках наличников бесстрастно смотрели на бегущие к низовьям воды Енисея. Справа от дома - хорошая баня, а слева два сарая и ёмкости под горючее. Входа не видно, фасад базы обращён к тайге. На крыше две антенны и парабола спутникового телевидения, гидрологи отдыхали с сериалами. Над трубами главного здания базы, так же, как над баней, дыма не было. Берег вообще каменистый, здесь через реку проходит отрог большого кряжа восточной стороны.
        На мелкой гальке белела легко узнаваемая моторная лодка с объёмистыми крыльями-булями в кормовой части бортов. Движок на транце. Туда я и направился.
        Комплекс походил на уютную базу отдыха или на гостевой дом для избранных, где важным людям можно переночевать после рыбалки, выпить и закусить на мягкой мебели, пока механик готовит дорогой катер к дальнейшему переходу. Место и вправду зачётное, вполне можно ставить настоящую турбазу. Слева от дома в Енисей впадал ручей.
        -И хариус под боком. А вот моторочка дерьмовая, господа…
        Что это за гидрологи с «казанкой» первых годов выпуска? Несерьезно. Двигатель тоже не внушает доверия. Похоже, старый «Вихрь» со снятым кожухом. Да она вообще пригодна для плавания? Прибрав газ, я осторожно, чтобы не повредить винт и не стукнуть дном о камни, подвёл лодку к берегу, выскочил и подтянул нос, линем привязывая моторку ко вбитой в грунт металлической штанге.
        С этого момента обстановка начала быстро меняться.
        Первым делом я обнаружил внизу частично прикрытый мелкими камнями труп женщины средних лет, тело неестественно скрючилось среди валунов и плавника. Запах уже был, вездесущие мыши взялись за работу.
        -Хрена себе, Лёха, сходил в гости…
        Причину смерти понять было несложно - с обрыва она упала, сто пудов реала. Или же скинули. Приземлилась несчастная более чем неудачно, разбив голову о край каменной плиты. Это и есть акушерка? Проклятье, забыл спросить у Петляковых, как женщина выглядит!
        Трупный запах душил. Вырвать меня не вырвало, всякое повидал за время службы, но мальца поплохело, в такой обстановке каждая подобная добавка сажает уставшие нервы на самый краешек разумного порога. Не привык к смертям среди гражданского населения, не должны они умирать, это наше дело. Вот и зацепило. Последний раз так торкнуло, когда мы нашли на разгромленной станции тела шестерых расстрелянных полярников.
        -Напугал тебя кто-то, женщина, - прошептал я, стоя возле трупа.
        Одета она была не для улицы, юбка средней длины и короткая лёгкая кофта. Близко к воде лежит, в проливные дожди или в сильный шторм тело смоет в реку… «Вот и не придётся никого хоронить, - услужливо прозвучало в голове. - Имеешь право, особые обстоятельства».
        Расстегнул кобуру. Многие из сослуживцев такой подход не разделяют, однако, если по мне, то лучший предохранитель - пустой патронник. Заряженный пистолет отлично контролируется в тире, на стрельбище, где царит атмосфера безусловной дисциплины. В обрыдлом постоянном ношении всякое может произойти, а затвор передёрнуть недолго.
        С недоверием поглядывая на край откоса, где плотный зелёный ковёр из переплетений трав и корней буквально нависал над головой, я пошёл к вырезанным лопатой ступенькам, ведущим наверх. Уже прикинул, откуда именно она свалилась - желтоватые доски нависали прямо над головой.
        Медленно поднимаясь по ступенчатой тропинке, постоянно смотрел вверх.
        -Эгей! Хозяева! Живые?
        Никто не ответил, но доски веранды скрипнули, я остановился.
        -Екатерина! Катя Глебова здесь, ребята?
        -Вы кто?! - крикнул сверху тонкий женский голос.
        И начался у нас очень вежливый обмен…
        -Я Алексей Исаев, лежал в ФАПе, выжил! А вы Катя? - Как-то хрипло прозвучало, неуверенно. Сглотнул.
        -А вы точно Исаев?
        -Так вы Екатерина? Акушер?
        -Да! Подойдите ближе, только медленно!
        Поднявшись на ещё одну ступеньку, я наконец увидел замершую на углу веранды худенькую девушку в серой спортивной куртке. Рядом из-за ограждения высовывался ствол дробовика. Вряд ли это однодулка, скорее помпа или полуавтомат. Ого, как-то не так я представлял себе сельскую акушерку! Поупитанней, постарше, что ли, и уж точно с другим голосом. Строгим таким, командирским.
        -Катя, вы меня не узнаёте?
        Она присмотрелась.
        -Теперь узнала! Мы уже и не надеялись… Так вы из Разбойного приехали?
        -За вами, Элеонора Викторовна вспомнила и послала. Я ведь теперь у Петляковых живу, больше никого в посёлке нет.
        -Как хорошо, что вы приехали, а то уже и не знала, что делать, - после паузы сказала она. - Река почти пуста, а кто идёт вверх, не останавливается. Недавно буксир с баржей мимо прошли, так даже на выстрел внимания не обратили… Ой! А как же Ингмар Йонович?
        -Свалил ваш Ингмар Йонович, в Красноярск удрал, - безжалостно произнёс я. - Катя, давайте поднимусь, поговорим спокойно.
        Через пару минут мы сели в большой гостиной, где я второй раз за день закурил трубочку. Сначала сам рассказал, потом её послушал. Оптимизма новая информация не добавила.
        В этом году соседи, сотрудники Центрально-Сибирского заповедника, на биостанцию, что стоит на озёрах, не забросились из-за нехватки финансирования. Собирались приехать эзотерики из общины Школа Развития Человека, но и эти куда-то пропали.
        Гидрологи, напротив, поселились вовремя: трое работников и пара их друзей из краевой столицы, судя по всему, обыкновенных браконьеров, решивших спокойно половить рыбку под научной крышей. О начале пандемии узнали по спутниковому телевидению, но до поры не волновались, поддерживали связь с Бором, потом она пропала. Один из гидрологов решил съездить туда на разведку, что и сделал. А когда вернулся, то начал рассказывать страшные вещи.
        Скорее всего, он и занёс вирус. Позже этот гидролог умер первым, потом слегла и вторая работница, подруга Екатерины. Медичка появилась в весьма драматический момент: честная компания, скупую слезу утерев, фактически заперла больную в главном здании, превратив его в инфекционное отделение, сами переселились в баню. Наивные люди.
        Оставшийся хозяин базы Кате обрадовался, мигом взвалив на неё заботу о несчастной, и вместе с приятелями засобирался в путь. В Бор сразу же решили не ехать, там, по словам разведчика, был сплошной прах и тлен, и конечной точкой предсказуемо был выбран Красноярск, символ спасения в глазах очень многих… Мотор на оставшейся лодке не работал, вёсел не было. Отправляться в путь на такой посудине нельзя даже по течению, тем более, по непредсказуемой реке, где в любой момент может разыграться самый настоящий шторм.
        Я не могу их осуждать. Постапокалипсис быстро калечит души, срывая планки и шпонки. Это неудивительно, страх человеческий подсказывает: ещё чуть-чуть, и сама планета разлетится в стороны оплавленными брызгами…
        -Ну, а вы почему с ними не отправились?
        -В Красноярск? Зачем? Мне же в медпункт надо вернуться, и так задержалась сверх обещанного. Роженицы, правда, не ждут, так ведь мы все друг другу помогаем, иногда и заменяем. Да и подруга, как её здесь бросить…
        Однако больная сломалась душевно и сама решила свою судьбу. Уверовав, что влипла капитально, и отчаянно боясь стать синячкой, она, улучив момент, оделась, кое-как вышла на веранду и бросилась вниз.
        Как выяснилась, акушерка по совершенно необъяснимой причине так и не заболела. Петляковы объясняют свою везучесть тем, что в это время крепко загрипповали, дескать, один вирус не впустил другой. Мне в это по-дилетантски не верится, слишком уж просто, в таком случае прорва народу становится неуязвимой, в каждом третьем не один вирус сидит, так другой. Должно быть другое объяснение.
        -Удивляюсь, как вы только выдержали, Алексей! Конечно, в чём-то помогала медикаментозная поддержка, купирование симптоматики, да и здоровье у вас отличное.
        Между прочим, симпатичная девчонка. Длинные русые волосы, чуть вздёрнутый нос, манящие пухлые губки… При этом ничего кукольного, напускного, серьёзный человек. Или я на службе так оголодал?
        -Катя, давай на «ты», хорошо? Вот и отлично. Предлагаю забрать все продукты, у нас с этим туго, может быть, ещё чего, и уходить, мне ещё сети надо проверить. В общем, показывай, где что лежит.
        В принципе, всё ясно: надо забирать человека, первично выгрести отсюда самое нужное, и в обратный путь. Всё равно в самое ближайшее время придётся приезжать сюда ещё раз: нужно демонтировать стационарную рацию, снять антенну, спокойно присмотреть другие полезности.
        Драпальщики милостиво оставили ей гладкоствольное самозарядное ружье «МР-155» и неплохой запас патронов: двадцать шесть пулевых и аж сто десять дробовых в ассортименте. Это серьёзная заявка на владычество над наглецами-селезнями, то и дело пролетающими над головой, и подлым медведем. Боевая мощь неожиданно разросшейся общины существенно выросла.
        Пара носимых радиостанций «Кенвуд» с зарядками меня обрадовала, а обилие съестных припасов вселило уверенность в завтрашнем дне. Только в завтрашнем.
        -Можно бензиновый генератор забрать, - предложила Катерина.
        -Их и в посёлке навалом, - отказался я. - Мешки нужны.
        Ненавижу начало отпуска, когда приходится собирать чемодан! Уже ради этого готов жениться и избавиться от геморятины. Я паковал добычу, а она всё тащила и тащила… Наконец управились. Еле держась на ногах, спустился с откоса, мельком посмотрел на труп несчастной женщины, с уже привычным бессердечием извиняясь за вынужденное бездействие в похоронах, и загрузил в катер последний мешок.
        -А что со Светой делать? Пробовала поднять наверх, но не смогла. Да и могилу поблизости не вырыть, сплошные камни…
        -Как только медведь не пришёл!
        -Приходил вчера поздним вечером! Выстрелила два раза в воздух, убежал.
        Я задумался. Уедем, и ночью хищник точно наведается, умные они.
        -Придётся, Катя, хоронить по-морскому.
        -Да разве же можно так!
        -Тут работы на целый день, если всем миром, а ни у меня, ни у деда сил нет. Разве лучше её хищнику отдать на растерзание? Моряков хоронят так, а здесь почти море.
        Она промолчала, а я, взяв себя в руки, сначала вытащил тело из-под камней, а потом мы положили труп в старую «Казанку», которую я взял на буксир. Через несколько минут тандем медленно поплыл через реку поближе к другому берегу. Там я остановился, выбрал линь, перекрестился и два раза выстрелил дробью в борт…

…Хорошенько нагруженный «Прогресс» шёл к острову Игольный без былой бодрости, мы с дедом угадали, поставив грузовой винт. Вдвоём быстро сняли сеть, я выгребал на тяжёлой лодке, а Екатерина с должным опытом потомственной енисейской рыбачки выпутывала добычу. Нам достались две молодые щуки, один здоровенный язь, три хариуса и четыре омуля средних размеров.
        В посёлке уже ждали. Заслышав звук мотора, Петляковы вышли к берегу, Геннадий Фёдорович спустился к воде, а Элеонора Викторовна стояла на крутояре. Заметив, что я в лодке не один, и она поспешила вниз. Ружьишко, между прочим, взяли с собой, молодцы. Пока женщины обнимались и лили слёзы, мы с дедом уже начали заводить бредень. Самоловы останутся на ночь.
        Никогда не знаешь, где и какая рыба зайдёт в сеть, поэтому в рыбалке нельзя без суеверий, они нужны, как база, опора. Повезет тебе пару раз, и ты ни за что не будешь менять шнур, блесну или сапоги, сопутствующие удаче.
        И тогда обязательно чего-нибудь добудешь.
        Глава 4
        Новые Робинзоны
        Пятница - день светлый, на том стояли и стоять будем.
        Жизнеутверждающий, перспективный, пусть даже по привычке, по памяти. Даже в новом мире, где нет выходных, а о праздниках можно вспоминать лишь по причине ностальгии, в этот день все мы посмотрели на календарь. Странное ощущение. Дикое сочетание полной и уже, как мне кажется, необратимой безнадёжности, издевательски пасторальной картинки вокруг, полной природной тишины, безлюдья, роковой Пустоты с большой буквы. Нет желания плакать, нет желания пить, всё спасение души - в повседневной монотонной работе, в изнурительном физическом труде.
        Тем не менее для меня это важная дата, юбилей, можно сказать… Ровно неделю назад я ожившей мумией выполз из медсанчасти посёлка, выкарабкался из тоннеля. За эту быстро пролетевшую неделю в теле почти всё настроилось, а вот в голове всё перевернулось, и очень хорошо, что нет у нас доступа к информации, окончательно способной свести с ума. Уверен, что другой теперь и не будет.
        Шли дни, и новая жизнь постепенно налаживалась, в материальном плане. Уровень радиации в норме: раз в день я проверяю фон.
        Наши женщины планомерно обыскивали брошенные жилища, стаскивая в большой сарай двора по соседству всё то, что не выгребли на капитальном шмоне хитромудрые староверы. Я разжился тремя просторными футболками, камуфляжными шортами, кроссовками и парой курток. Приличный человек, почти жених.
        Невелик посёлок, все пристрастия и хобби на виду, умения каждого всем известны. Петляковы заботливо составили план обыска строений и правильно сделали, появилась система. Теперь у деда есть снасти, необходимые для релодинга, то есть переоснащения гладкоствольных патронов двенадцатого калибра, включая мешок старых латунных гильз и пулелейку. Последнее особенно актуально, потому что россыпная дробь есть, а пуль нет. Сам я таким делом никогда не занимался, а вот Геннадий Фёдорович оказался докой. Нашёл аккумуляторный свинец, наладил производство, ёлки… Залюбуешься! Пули у него получаются только круглые. Глядя, как он с помощью двух чугунных сковородок раскатывает в идеальный шарик заготовку, вытряхнутую из пулелейки, я пробовал и сам, прикасаясь к древней правде жизни, к чему-то настоящему. Всё-таки ничто так не вселяет в человека оптимизм, как замечательное умение сделать что-либо своими руками, наладить самообслуживание, так сказать.
        Правда, вселилось не так уж много, не помещается, помещалка ещё не выросла.
        Рыбы теперь надо больше, поскольку община увеличилась.
        Приросли мы людьми, значится… Чёрт, это местное словечко постоянно лезет на язык, становлюсь местным жителем.
        Два дня назад к берегу возле посёлка как-то тихо прибилась синяя моторная лодка «Обь», идущая на остатках топлива. У «Хитачи» вообще-то моторы зашибенные, но этот что-то засбоил. Пассажиров в моторке было двое: Игорь Потупчик и его подруга Даша Закревская - оболтусам по двадцать лет от роду. Лучше всего их сразу же охарактеризовать термином «авантюристы», чтобы не путаться. Что Петляков и сообщил им вслух, выслушав короткую историю…
        Катастрофа настигла ребят близ посёлка Суломай, куда они приехали по приглашению ещё одного афериста, из тамошних. Познакомились в социальной сети, и Дарья, будущий этнограф, загорелась идеей лично познакомиться с неумолимо уходящей в прошлое культурой енисейских эвенков, тунгусов, как их когда-то называли. Долго ребята не думали, сомнениями не терзались. Игорь, выживальщик и турист-категорийщик, среди прочего оказался ещё и заядлым рыболовом, давно мечтавшим попасть в эти края, взял в автосервисе, где он работал, краткосрочный отпуск, - решение было принято. На рейсовом пароходе они доехали до Сумароково, а оттуда нанятый катер доставил путешественников вместе с байдаркой в Суломай.
        Всё шло по плану, но пандемия внесла в отпуск страшные коррективы.
        Из рассказов ребят следовало, что в посёлке умерли практически все. Лишь одна семья сразу же ушла в тайгу, что, впрочем, спасения не гарантирует. Заболела Даша. Друг, вируса не цепанувший, её не бросил, ухаживал, помогал, как мог. Те из заболевших местных, свежих, кто какое-то время мог ещё стоять на ногах, относились к нему с подозрением и плохо скрываемой завистью. Петляковы о таком феномене ничего не рассказывали, и я впервые задумался о том, что редчайшие счастливцы, организм которых сумел не пустить вирус внутрь либо каким-то образом нейтрализовать его сразу, на определённом этапе вполне могут стать изгоями.
        Дела шли всё хуже и хуже, поэтому дожидаться в посёлке печального финала они не стали, решив как можно быстрей вернуться в краевую столицу. Свою байдарку бросили после того, как разжились моторкой.
        Теперь они с нами, работают, притираются.
        -В Красноярск надо валить! - в очередной раз за обедом заявил Игорь, худощавый невысокий парень с самонадеянным выражением лица, усыпанного красными прыщами.
        Они там у друга жили, в однокомнатной квартире на Взлётке. Сами из столицы.
        Потупчик человек беспокойный. Второй день не может уняться и в который раз вызывающе, вразрез со спокойной обстановкой заявляет:
        -Дело говорю, мужики! Найдём там армейские склады, вскроем по-быстрому и разживёмся настоящим, серьёзным оружием! Это самое главное, что нам сейчас нужно. Закон апокалипсиса!
        Всё не соберусь я ему морду набить для профилактики. Очень не люблю категорийных туристов и выживальщиков - вредные типы. Асоциальные.
        Петляков же прямо говорит: смутьян.
        -В кого ты палить собрался, милок? - ласково спросил Фёдорович. - Сколь народу в живых осталось на земле-матушке, знаешь? Так я тебе скажу. Часть молодёжи забрали в армию… Всего в нашем посёлке и вокруг, не считая староверов, в последнее время обреталось от силы человек сто пятьдесят, если вместе с приезжими да командировочными. А сколько выжило? Всего трое, и выжили по-разному. И Лёша вот, залётчик наш болезный… Посчитай теперь процент. Это факт.
        Душа-человек. Седоволосый старик с открытым добрым лицом говорил спокойно, ни на кого не злился. Задумчивые глаза его глядели на возбуждённого выживальщика проникновенно и благожелательно. Как на дебила.
        -Многие же уплыли! - возмутился турист.
        -Эт да. А многие ли из них приплыли, знаешь ли? - вместо ответа спросил мудрый старик. - Я тебе сказал факт, родной: трое из двух сотен, остальное - домыслы… Будет у тебя другой факт, тогда поговорим и о нём. Ты же собираешься войнушку устраивать. С кем, позволь тебя спросить? Эх-ха! Ещё одного в Красноярск магнитом тянет!
        -Так у меня квартира там!
        -Клетушка среди трупов, а не квартира. Молодежь… Думай! Правильно, Лёша?
        Я прямо почувствовал, как старик смотрит на меня, но сам глаз от тарелки не оторвал, продолжая стучать ложкой по почти чистой тарелке. Борщ из банок, а вкусный до изумления. Геннадий Фёдорович терпеливо ждал моей реакции. Не отстанет, знаю.
        Есть веранда, но обедаем мы в комнате. Петляковы не дачники, они здесь живут. А дивные виды вокруг давно приелись.
        -Игорь, ты сколько раз в жизни армейские склады штурмовал? - спросил я, лениво подняв голову.
        -Да там нет никого, заходи-бери!
        -Вот прямо совсем никого? А чего кипеш поднял? Ты уж определись сначала, есть ли у тебя противник или «нет никого»… Геннадий Фёдорович правильно спросил: против кого ты собрался танк оживлять?
        -Лёша, ну ты же сам всё отлично понимаешь! - горячо возмутился парень. - Криминальный элемент, бежавшие из тюрем заключённые, их у нас в Красноярском крае, как грязи, банды всякие!
        -Так вот целиком в тюрьмах они и выжили, целыми бандами? - хмыкнула Элеонора Викторовна. - Кать, ну хоть ты ему скажи, а!
        -Глупости он говорит, Викторовна, не обращай внимания, - отрезала медичка. - Я не возьмусь точно считать процент, но Геннадий Фёдорович прав, крошечный он. А с тем состоянием иммунной системы и качеством питания, что в наших тюрьмах…
        -Так ведь позже обязательно образуются, зуб даю! - Пацан не сдавался.
        Очень уж ему хочется повоевать. Дурачок ещё. Надо дать ему в морду, надо.
        -Может, и образуются, когда такие из выживших друг дружку найдут среди развалин, - согласился дед. - Так на них пулемёт тебе вряд ли понадобится. Что тебе пулемёт против четверых человек?
        -Ну, могут и побольше объявиться со временем, - правды ради заметил я.
        -Дык не двадцать же! Не для пулемёта цель.
        Вообще-то, от «ПКМ» я бы не отказался. Чисто на всякий случай.
        Игорь на этот раз промолчал. Его боевая подруга Даша, ещё более тощая остроносая девчонка с бледно-рыжими дредами, вообще благоразумно помалкивала, тихо уплетая второе, жареного омуля с зелёным луком.
        -А что понадобится? - Он упрямо тряхнул вихрами.
        -Игорь, ты сколько людей убил? - просто спросил я, отодвигая тарелку.
        -Нисколько! - бросил он с вызовом в голосе. - Да, мне понятна твоя ирония! Я готов защититься!
        Мне пришлось пару раз хлопнуть в ладоши.
        -Очень хорошо, если готов, скоро проверим. Знаешь, давай мы сперва от медведя защитимся, к этому готов? От голода защитимся. Склады ему подавай… Оружие должно соответствовать текущей задаче, точка. Знаешь, что? Нам бы пару мелкашек сейчас добыть, вот был бы толк… сидят селезни на воде, пугливые, дробаном не достанешь. А ты сразу про армейские припасы! Это серьёзное дело, боец, поверь. С серьёзными людьми рядом, такие обязательно найдутся, в любом апокалипсисе. И они встанут у серьёзных ресурсов с самыми решительными рожами! Ты структуру и устройство подобных сооружений знаешь? В караул ходил когда-нибудь? Нет? Если бы я, как последний выживший караульный, охранял такой склад, то снял бы тебя, такого бодрого, первой же растяжкой. Часто ты их снимал, не? Сходи на позицию зенитчиков, попробуй… И где ты будешь искать эти склады, какая там система охраны, чего ожидать?
        -Вот и подскажи!
        -Тьфу ты! Брось фантазировать, действовать будем строго по обстоятельствам. Я и сам собираюсь наведаться в Красноярск, но не сейчас. Впрочем, тебя тут никто не держит, я не намерен сколачивать команду палкой, мне умные нужны…
        Он открыл было рот, да передумал. Не дурак, зря я так.
        Горячится пацан, это пройдёт. Много у нас с ним уже разговоров было, пусть и мимолётных, отвлекали насущные дела. В голове у Потупчика полная каша. То он хочет военные склады брать, то аэропорт захватывать и экстренно обучаться управлению малой авиацией, то предлагает собрать колонну крутых джипов, затарить их по крышу всяким лутом и… И что? Колонной на Москву с криками «ура»?
        В воздухе разносился густой запах копчёной рыбы. Поначалу, как только мы запустили коптильню, я прямо бесился, постоянно хотелось оттяпать ножом кусочек от брюшка, где пожирней.
        -Страшно представить, что творится в Красноярске, - горестно вздохнула хозяйка. - В миллионном городе… Сколько же там трупов на улицах и в домах! Мы здесь-то еле сумели справиться…
        Самого кошмарики пробирают, лучше не представлять.
        Если принять за истину «факт» деда, то пропорция чудовищная.
        Тем не менее выживших людей буквально тянет в столицу. Есть этому объяснение, но об этом чуть позже.
        -Так, ребята! - Я встал из-за стола. - Всем спасибо за обед, пора работать. Мы с Геннадием Фёдоровичем едем проверять дальние сети, а вы с Дашей проверяете самоловы. От посёлка далеко не отходить! Элеонора Викторовна, я вас очень прошу, на этот раз будьте на связи, чтобы без сбоев, хорошо?
        -Ой, я уже боюсь! Да справимся мы, Лёшенька, справимся… Верно, Катя?

…Транспорт - великое дело. Пешком на берег уже не ходим, только на «Ниве».
        Нужно срочно искать тент, глупые промахи идут - из лодки опять пришлось вычерпать более двух вёдер воды… Собрались мы с дедом, заправили топливной смесью ходовой бак и отчалили от берега. Когда уже заканчивали погрузку, водяная атмосферная пыль превратилась в полноценный дождь, экипаж мигом нырнул под плащи и нахохлился за ветровым стеклом. Порывы ветра очень быстро вытянут тепло, поэтому надо хорошо застёгиваться.
        Лето, твою душу! Июнь!
        Хорошо, что бывший хозяин постарался и управление на «Прогрессе» вынес вперёд. В такую хреновую погоду больше всех достаётся тому, кто на румпеле, несчастный сидит на корме, где ветер и дождь лупят в морду. У меня кисти рук обморожены после памятной возни с застывшим на минус сорок снегоходе, до сих пор толком не зажили, так что холод я сразу чувствую, кожа зудит. Надо перчатки добыть.
        Тайга вокруг, матёрая… Плывёт справа, зараза, грозит… Мрачная она, тесная какая-то после привычной арктической пустыни, сырая, заболоченная. Не нравится мне тайга, особенно такая. Труднопроходимая до ужаса. По ней можно целыми днями пробираться сквозь чащу и не встретить ни единого признака жилья, ни следа человека. Обзор просто отвратительный, медведь вплотную подойдёт, и не заметишь. Мимо тянулся длинный участок с пихтами, невысокими елями с примесью осины, везде кедровник и кустарники. Подобную тайгу здесь называют черневой или темнохвойной.
        То ли дело сосновые или кедровые боры.
        С сетью, что полукругом стояла возле большого ручья, мы провозились долго, случилось самое неприятное, что только может произойти, - в полотно влетел здоровенный топляк, целое дерево с ветвями. Снасть было жалко, пришлось выпутывать. В итоге взяли всего пять хвостиков, а устали, как собаки.
        Рядом с этим ручьём на невысоком береговом обрыве заброшенная деревня. Удивительное дело! В заимке всего два дома, а она, как населённый пункт, обозначена на старой карте России, висящей в обеденной комнате. Глазницы окон заколочены крестом, так что подниматься к домам я и не подумал, не было смысла. Люди съехали давно, ничего ценного там не найдёшь. Судя по состоянию, избы не используют даже зимой.
        -Витя Хрумичев здесь жил, егерь биосферного заповедника, - сообщил напарник, с тоской глядя на чёрные строения. - Поэтому называлось это место ещё и пост «Гагара». Хороший он был человек, душевный, любил приезжих доброй банькой побаловать… По национальности - кет, да. Родился и вырос в Елогуе. На индейца был похож, как в кино американском. Многое он помнил и знал, что из личного опыта, в чём сам участвовал да что своими глазами видел, а что из рассказов стариков. Спокойный был человек. Кеты, они ведь всегда тихие, незлобивые. Эвенки - те побойчей будут. В древности обижали они кетов, нападали на селения, набеги через Енисей совершали, да… Родственники иногда к нему приезжали, летом, но жили только в чуме, по притокам кочевали на «илимках»-то своих. Только они у них берестой крытые, словно дом на воде.
        -Что с ним случилось-то? - Я понял, что надо спросить.
        -Медведь его задрал, прямо возле дома. Жена, помнится, в Бор уехала, так что неделю никто не знал, что случилось, - просто сказал Геннадий Фёдорович.
        -Весело тут у вас, - нервно хмыкнул я, ещё раз посмотрев в сторону строений. Уже гораздо внимательней. Медведь в это время года опасен. Пищи в тайге очень мало, грибов и ягод ещё нет, одна надежда кого-нибудь задрать.
        Через два часа мучений, переставив и натянув наспех починенную сеть, мы, насквозь промокшие и злые, тронулись в обратный путь.
        Торопясь побыстрей попасть в тепло, я вёл моторку почти рядом с кромкой пляжа, поэтому заметил его издали.
        -Это ещё что за чёрт?
        Берегом в нашу сторону у самого среза воды медленно шёл одинокий мужик! Просторный капюшон анорака был накинут на голову.
        -Сам не знаю, Лёша…
        -Фёдорович, связь давай, быстро! - приказал я, опуская бинокль.
        Больше людей не обнаружил.
        Кто такой, откуда? Был в посёлке? Оружия у него на плече не было. У странного чувака вообще ничего не было, кроме упитанного домашнего гуся. Здоровенная белая птица, крепко сжатая за горло левой рукой таинственного незнакомца, безвольно била оранжевыми лапами по мелкой гальке.
        -Прямо Паниковский…
        Позади шипел «Кенвуд», и я слышал, что в посёлке всё нормально.
        -Геннадий Фёдорович, ствол возьми.
        -Чего же сразу-то по живому человеку? Мало ли…
        -К бою! - рявкнул я.
        Дедова горизонталка послушно лязгнула стволами.
        Чёрт побери, да он же прямо из Разбойного идёт, ничего себе! Куда? Некуда тут идти, вблизи ниже по течению селений нет. Тем не менее он упрямо тащился по берегу, с усилием выдёргивая сапоги из смеси гальки и глины.
        До него оставалось всего-то метров сто, я прибрал обороты. Странный мужик только что прошёл мимо самого дальнего к югу здания посёлка - старой котельной, и теперь двигался под сенью огромных лип знаменитого местного бора.
        -Подойду медленно, Геннадий Фёдорович, будь наготове, у него оружие может быть под курткой. - Вытащив пистолет, я дослал патрон.
        Как он здесь оказался? Почему женщины ничего не сообщили, проворонили, что ли? Запах от коптильни несёт по всему посёлку, на реке ребята возятся… И тишина в эфире.
        Он где-то сбоку от селения вышел, не с той ли лесной дороги? Иначе бы обязательно сунулся к людям.
        -Эй!
        -Громче кричи, двигатель работает, - посоветовал дед.
        -Э-гей!
        Услышав громкий крик, человек наконец поднял голову и сразу встрепенулся, словно очнувшись от дум тяжких. Я неожиданно почувствовал, что его появление резко добавит нам проблем, и перекинул мотор в реверс, осаживая тяжёлый «Прогресс» в течении.
        -Товарищ, вы откуда?
        На меня через космы и край капюшона исподлобья смотрел малосимпатичный человек средних лет с густой каштановой бородкой. Тяжело взглядом буровит, недобрый он какой-то. И молчит.
        -С вами всё в порядке? Откуда вы здесь? - опять спросил я.
        Тихо тарахтел подвесной двигатель, все молчали. Дремучая зелень берега, притихшая река с мощными водоворотами - отличная декорация к моменту… Какие же все мы здесь маленькие, лишние, чисто пришельцы! Я замер, фильтруя привычный шум двигателя, прислушиваясь к постороннему и быстро оглядывая высокий бор поверх головы незнакомца. Без шороха.
        Вдруг он что-то промычал.
        -Нут-ка, рожки покажи ему! - неожиданно предложил дед. Несколько теряясь от дикости ситуации, я сложил над башкой руки в рога.
        -Бох лесной… Лёха, да это же синяк!
        То, что произошло дальше, надолго останется в моей памяти, давненько так не пугался! Вот скрипнули салатного цвета импортные резиновые сапоги. «Совсем новые», - отметил я машинально. Он вообще был чистый.
        Вот мягкой белой кучей обвалился выпущенный из руки тяжеленный гусь.
        Мужчина, лишившись равновесия, покачнулся, словно только что скинул с плеч двухпудовый рюкзак…

«Зомби боятся воды».
        Синяк не зомби, он не испугался.
        -Лёша, наза-ад!
        Я чуть сдвинул сектор газа в тот момент, когда синяк с размаху прыгнул в воду. Не сделай этого вовремя, и несчастные десять метров чистой воды, что нас разделяли, сумасшедший преодолел бы буквально за пару мгновений, потому что сразу пошёл маховыми гребками в красивом баттерфляе! В сапогах! В куртке!
        По сердцу предательски царапнули когти животного ужаса, спину под плащом обдало холодом.

«Прогресс» дернулся и задним ходом пошёл против течения, вспенивая недовольные струи транцем.
        -Фёдорович, за руль сядь, я наблюдаю!
        Через пятнадцать метров скоростного броска атакующий лодку синяк перешёл на саженки, подминая под себя енисейскую воду с такой силой, что чуть ли не по пояс высовывался!
        -Твою мать-перемать! - Старик за рулём матерился настолько изощрённо и необычно, что я позже тысячу раз пожалел, от шока не запомнив этих сладостных рулад, вот была бы школа!
        Синяк не просто пёр по воде со скоростью стартующего триатлонца, при этом он ещё и хрипло рычал. Человеческое лицо сразу же превратилось в страшную звериную харю.
        -Да пристрели же ты его! - рявкнул дед.
        -Разворачивайся, давай, Геннадий Фёдорович, только медленно, - распорядился я, придвигаясь поближе к мотору.
        Способность ориентироваться, оценка дистанции и собственных сил? Он вообще понимает, что очень быстро отдаляется от берега, а моторку догнать физически невозможно? Быстро гребёт, после разворота от клыков этого гоблина меня отделяли три метра. И воет ведь, сучок, как он только успевает дышать? Мои пальцы до боли вцепились в дюралевую закраину транца, тело инстинктивно переместилось, укрывшись за подрагивающий «Эндуро», - так, спрятавшись за угол комнаты, маленькие дети смотрят в фильмах пугающие их эпизоды.
        -Лёша, не валяй дурака, стреляй!
        -Спокойно, Геннадий Фёдорович, спокойно, - почти прошептал я, поднимая руку, и чуть не закашлялся от волнения. - Мне его таланты оценить надо… Пригодится в будущем, так что давай потерпим.
        Это не обычный противник, пусть трижды умелый и хитрый. При встрече с таким опытный человек в любом случае понимает, чего можно ожидать. Синяк же реально удивлял, и очень неприятно - невозможно ожидать такой прыти от обычного человеческого тела! Какой триатлон, о чём я говорю? Немыслимое дело: намокшая одежда давно должна была утянуть его на дно, а холодная вода - лишить остатка сил.
        А он всё прёт!
        -К бережку давай, подворачивай постепенно, Фёдорович… И чуть газку добавь, а то он нас сейчас за винт хватать начнёт.
        -Жестокий ты человек, Алексей, - решил дед.
        -Есть такое дело, порой приходится быть жестоким, - охотно согласился я и обратился уже к догоняющему, стараясь кричать погромче: - Ты слышишь меня, чёрт водяной?! Понимаешь, что я тебе говорю?!
        Безумно горящие среди хрустальных брызг глаза пловца не выражали абсолютно ничего, кроме ярости и иррационально лютой ненависти.
        -Понял тебя, - сказал дед тихо, через паузу ещё раз смачно выматерился и на время отключился от советов.
        Нет, ты не зомби, чувак, на тебе работают все земные законы… Да, признаю, ты, в отличие от нормального человека, можешь выплёвывать в единицу времени просто колоссальное количество энергии, но и она не бесконечна, а новой взяться неоткуда - синяк начал тонуть.
        -Жаль, фотоаппарата нет, - проронил я.
        Надо будет потом с Катериной посоветоваться, подумать на досуге. Чёрт, насколько же они с такой динамикой опасны при неожиданной встрече на суше!
        -Та синячка быстро бежала?
        -Что твоя молния! - подтвердил Петляков.
        -Знаешь, Геннадий Фёдорович, а пулемёт нам таки пригодится…
        -Сам вижу, - скрипнул дед. - Как он там?
        -Тонет.
        Енисейская вода уже покрыла несчастного с головой, но я видел, как горят глаза перерождённого после вируса Робба, они ни о чём не жалели. Вру. Жалели, что синяк не успел дотянуться до моего горла.
        -Всё, к берегу, надо гуся подобрать, - решил я.
        -И подождать, вдруг он вылезет, как дядька Черномор?
        -Типун тебе, Геннадий Фёдорович…
        -Ну, мы ж теперь исследователи.
        Моторка с поднятым сапогом двигателя с сухим скрежетом уткнулась в грунт, старик уже успел сходить за брошенным гусём, а я всё сидел у транца и смотрел на Енисей. Пистолет, между прочим, не прятал.
        Во меня торкнуло страхом, если трубку раскурить забыл! Я сел поудобней, торопливо вытащил припас и закурил второй раз за день - жестяная коробка, вытащенная из кармана плаща, была почти полна. Руки тряслись.
        -Откуда он взялся? Так и в штаны навалить можно.
        -Вестимо, откуда, из тайги вылез, Лёша… Оттуда порой такие сущности выходят, что людей холодным потом прошибает.
        -И ведь где-то птичник целый нашёл, надо же! Нюх, видать, у них отменный. Гусь - это хорошо, ценный факт, сами найдём! Соскучился я по гусятине домашней! Значит, вблизи котельной находится птичник, иначе синяк пошёл бы по посёлку.
        -Не приведи господь.
        -Что ты…
        -Я ведь узнал его, да… Это ведь Глебушка Монин был, собственной персоной, - ответил старик и быстро перекрестился…
        Мне тут же вспомнился длинный деревянный дом с открытой верандой под навесом из шифера и вывеской на фронтоне: «Артель Монина».
        -Опасный человек был. Зато теперь и его контору вскрыть можно.
        -Что же ты раньше мне не сказал, Геннадий Фёдорович! - расстроился я. - Думал, она нефункционирующая, пустая.
        -Говорю же тебе, опасный он человек!
        -Я и сам опасный всем на зависть, - тихо проговорил я и начал выбивать трубку.

* * *
        -Банду брать будем, - сообщил я после того, как мы с дедом переоделись в сухое и наскоро попили чайку.
        К гнезду местного криминалитета выдвинулся мощный ударный кулак, все три мужчины нашего крошечного сообщества. Двое - с оружием наперевес, Игорь Потупчик с гордостью сжимал в руках гладкий полуавтомат. Дедов ствол оставили женщинам.
        -Перед самой катастрофой у него всякая муть обреталась. По-моему, человек семь, не меньше. Целых две комнаты в здании артели занимали, то ли какие-то румыны, то ли цыгане, скорее, всё-таки румыны. А может, и молдаване, например, - как неопытному отличить? Ничего особого про них не помню, на улице всех в сборе вообще их ни разу не видел, - рассказывал Петляков, когда мы уже подходили к зданию артели.
        Длинный деревянный дом артельной конторы с открытой верандой под навесом из шифера был совсем рядом. Справа уже знакомая баня с длинной железной трубой, тоже необследованная, рядом дощатый сарай, с обшарпанной моторкой на крыше. Ещё недавно, перетаскивая кое-что нужное из медпункта, мы ходили мимо совершенно спокойно. Сейчас - как на бой.
        -Чем они у вас занимались? - спросил я, останавливаясь.
        -За нос всех водили, вот чем! То папоротник якобы собирали да засаливали для китайцев, даже специальные мягкие контейнеры показывали, знаешь, такие, с широкими завинчивающимися горловинами, прозрачные… То сушёные сохачьи члены копили. Слышал, как Егор хвастался, получив какой-то заказ на изготовление лотков. Я, Алексей, так вот думаю: Монин при криминальной золотой артели состоял.
        -Типа, прикрытие, разведка и обеспечение на легальном положении? - понимающе вбросил Игорь, воинственно поводя стволом и оглядывая округу.
        Старик почесал затылок.
        -Похоже, так оно и есть, - подтвердил он. - Вокруг все прииски принадлежат «Полюс-Золото», а что им не принадлежит, то контролируется. Однако всякая чернота вечно вокруг золотишка вьётся, старается дотянуться до брошенных выработок, вот и эти постоянно пробовали чего-нибудь отгрызть при случае.
        -Хм, а что же «Полюс-Золото» не реагировало? У них и своя служба безопасности есть, да и МВД могли натравить, - поинтересовался я.
        -У Монина связи в Красноярске, да он и не претендовал на многое, следом шёл, тихо.
        -Братва его крышевала?
        -Какая ещё братва, Лёша, бандюки махровые, тюремщики! Душегубцы. В посёлке он себя вёл спокойно, уважительно, ни с кем не ссорился, оно себе дороже, никакой Красноярск не поможет… Из местных же никто никогда не стукнет, не принято.
        -Понятно, все вы тут сообщники и укрыватели… Так, мужики. Расходимся вокруг здания, включайте фонари.
        Под ногами тонко пискнуло. Мыши бегают! Пусть уж лучше они, чем синяки.
        В конторе было восемь окон, боковые стены слепые, вход с крыльцом - по центру фасада. Не думаю, что внутри лежат сваленные в груду трупы, всё-таки медицина рядом была. Но ведь всякое может быть у такой мути… Тем более не хочется нарваться на синяка, особенно после увиденного на реке.
        Разделившись, мы пошли навстречу друг другу вокруг здания, останавливаясь у каждого окна, и старались просветить максимум пространства. Заодно и слушали. Вроде бы не тревожно…
        Тут Игорь вспомнил, что, несмотря на моё напоминание, не взял топор.
        -Йодистый калий, Игорёня, срываешь операцию!
        Парень молнией помчался назад и вернулся через минуту.
        -Не понимаю, зачем топором дверь курочить? Выпалить разок в замок, и открывай! А, шеф? - недовольно буркнул он. Даже не запыхался пацан. Надо признать, что физическая форма у них с подругой отменная. Та, правда, ещё не совсем восстановилась после тяжёлой болезни.
        -Здесь тебе не Канзас, сынок. Это Сибирь, мы исстари всё топором делаем, без шума и пыли, - вместо меня ответил старик. - Что ты там ковыряешься, как малохольный возле пивного ларька? Смелей, уверенней работай! Э-э… Дай-ка сюда инструмент! Покурите пока канский беломор в кулачке, молодые, не доросли вы ещё до решения таких задач…
        Кряк! Уже через несколько секунд дверь чуть приоткрылась. Что сказать, прирождённый взломщик.
        Новоявленные волкодавы зримо напряглись.
        Так есть там синяк или нет?
        -Ну, что скажете, коллеги-штурмовики, не находится желающих идти в авангарде? Что, не слышу? Игорь, ты вроде готовность выражал, нет? Тогда я пойду, пожалуй. - Хрипло у меня это прозвучало, неуверенно как-то.
        Чёрт, в бою так не боялся! Сглотнул сухо, вытащил пистолет, переложил фонарь.
        -Попробуй, Алексей, мы тебя поддержим, если что, уж не сомневайся, - шёпотом согласился Петляков. - Ты, поди, нагляделся на всех этих битвах арктических…
        -Какие битвы, дядя Гена, - вздохнул я тяжко. - Там у нас синяков не было. Вспомните, что говорил давеча: сразу же входите за мной и по сторонам от двери! В спину мне не пальните!

«Подёргайтесь, подёргайтесь, - с неприличным злорадством подумал я. - Одному мне, что ли, трястись». А ручки-то действительно дрожат… И никакой пулемёт не помог бы, толку тут от него… Тут нашатырь нужен. И привычка работать по синякам.
        -Мне все зомби-книжки сразу вспомнились, - прошипел Игорёк. - Ка-ак прыгнут! И сразу грызть зубами!
        -Поменьше такого читай, - посоветовал дед.
        -А сам-то! - тут же возмутился парень. - Только и рассказываешь про сериалы!
        -Да не мешайте вы, зомбофилы! Тихо!!! - рявкнул я.
        Зашибись мы операцию начинаем, сплошная слаженность, образец взаимодействия в сложной оперативно-тактической обстановке.
        Дверь, резко отброшенная в сторону рукой Потупчика, мгновенно открылась, я влетел внутрь, пробивая комнату стволом пистолета и лучом фонаря.
        -Ты как там? - тут же озабоченно крикнули с улицы.
        Вот гады!
        -Норг-мально-гх-гх, - булькающим голосом откликнулся я, отчего-то растерявшись. Ну, не привык я к таким противникам, понимаете!
        -Вперёд, сволочи-и, что ж вы там замерли, а? Мы о чём договаривались?
        Наконец и они вошли, встав по бокам, в помещении сразу стало светлей.
        -Что дальше? - Стресс глушил мозги всем.
        Так. Анатомия у него самая обычная, человеческая. Значит, не только башка с дыркой вопрос снимает, его и простреленный бедренный сустав обвалит, как миленький. А вот энергетика адская! Конечно, зубами, будто оживший мертвяк, не загрызёт, но придушить может запросто. Очень я не уверен в том, что смогу справиться с синяком в рукопашной. И нож вряд ли быстро поможет, он же, как наркоман обдолбанный, боли не чувствует! Хороший у синяка запас живучести, внушает.
        -Осматривать будем спокойно, Игорь, - пробормотал я. - Шторы откидывайте, на всех окнах!
        -Да плевать на всё, как-нибудь справимся! Тогда что, сразу мародёрим, шеф? - подсказал Потупчик.
        Ничем не пахнет, похоже, никто тут не живёт и не лежит в виде трупа.
        -Очень и очень вряд ли, - тем не менее ответил я. - Стойте тут, сам всё проверю, от греха… Пальнёте в спину с такой дисциплиной.
        Через пять минут выяснилось, что в конторе никого нет, и все сразу повеселели. Дверь была распахнута настежь, окна открыты, фонари можно выключать, света для работы вполне достаточно.
        -Проходите дальше. Всё, никто не укусит.
        Мужики по очереди прошли в коридор. Ничего, нормальный ход, постепенно привыкаем к новым реалиям, осознаём, чего ожидать, а это очень важно, настраивает. И бледность с лиц спала.
        -Геннадий Фёдорович, где у него этот карабин может быть?
        -Почём мне знать, милок, я дальше этой комнаты не бывал. Сильно прятать не будет, наглый был тип. Но хитрый.
        -Тогда обыскивать очень внимательно!
        -Да ладно тебе учить старика, - успокоил меня Петляков, - не впервой енисейцу старые суда да зимовья грабить, разберёмся.
        На моих наручных часах - без пяти три, начали.
        Всё-таки это должен быть именно сейф. Или ящик с запором, учитывая наличие в доме таинственных румын… Скорее всего, сейф будет простенький, чисто для страха подчинённых. Пронырливых деток, нажимающих все досягаемые кнопки и клавиши, сующих твёрдые и мягкие предметы во все дырки и способных совершенно случайным образом вскрывать сверхсекретные папки с многосложными паролями тут не было - зачем же лишние деньги тратить? Пехота и так не полезет, заперто, и ладно. Другое дело, что хранилище может быть и под полом спрятано, а это уже тема посложнее…
        Всё придётся проверять на ощупь.
        В кинофильмах принято совать в возникающие на пути главного героя щели клинок единственного ножа, запихивать его меж бетонных плит с последующим вставанием на рукоять сапогом. Там героям живётся хорошо, ножами можно поднимать тяжеленные чугунные решётки подземных военных баз… Жаль, что в жизни так не получается, немного я знаю моделей, пригодных для таких нагрузок. Хрусть, и аллес, приплыли, дальше рви руками и зубами.
        -Я ищу оружие, вы собираете у входа всё остальное.
        Где тут кабинет главного? Ага! В этой комнатёнке стол вполне подходящий! Лампа с массивным абажуром, лосиная голова на стене, две карты, плоский монитор небольшого телевизора. А вот и секретер, пирамида книжных стеллажей, горка старых книг, надо же, какой читающий бандит попался! Тяжёлые бархатные шторы закрывали стены, до сих пор их любят в местечковых конторах.
        Схрон я обнаружил на удивление быстро. Небольшой сейф цвета шоколадный «металлик» был закрыт секретером с томами Большой советской энциклопедии красного цвета. А мы отодвинем. Есть, жестянка, но фабричная! Два замочка: сверху и снизу, ничего экстраординарного. Нужен мужик с топором.
        -Геннадий Фёдорович!
        Примчались оба. Запыхтели.
        -Охренеть, кричали гости! - восхитился выживальщик.
        Петляков уверенно взял топор, даже пробормотал ему что-то дружеское, поощрительное, Р-раз! Приналёг дед аккуратненько, правая дверца сейфа отжалась, язычки замков выскочили - хорошая вещь почти не испортилась.
        Местный бандит оказался большим патриотом. В принципе, что-то подобное можно было предположить, сама обстановка наталкивала.
        Знакомьтесь - «колчак».
        Именно так на Енисейском севере называется самый короткий вариант мосинской винтовки - кавалерийский, он же казачий, калибра 7,62?54. Скорее всего, так его прозвали потому, что «колчаками» были вооружены казачьи сотни адмирала-неудачника. Бывший хозяин относился к реликтовому оружию с любовью и уходом, ага, отхромировал всё, до чего только смог дотянуться… Красноватое дерево ложи, прорези, родной матерчатый ремень с кожаными кольцами.
        А вот и патроны нашлись, полуоболочка барнаульского производства, восемь пачек по двадцать штук! Красота! Я сразу вытащил один и проверил ствол. Пуля на дульном срезе не проваливается, это хороший знак. Надавил чуть посильней, вытащил и посмотрел на следы нарезов. Несмотря на возраст, настрел очень маленький. Это не новенький «КО-44» со складов, которые не так уж давно начали продавать населению. Этот, выпуска 1942 года, скорее всего, из самых первых разрешённых к продаже партий, эти «колчаки» начали продавать в начале 90-х только работникам МВД… У меня есть практика охоты с «колчаком». Машинка разворотистая, очень хороша в технике и около неё, например, в люке вездехода или в катере. Маленький мощный убийца. Уверенно работает по оленю с двухсот метров, можно и на триста пробовать. Берёт всё, вплоть до белого медведя. Увесист, кусуч при выстреле - лягается, собака, естественно, как любой укороченный вариант… Попробовал поднять одной рукой, как Гриша Мелехов, получилось неуверенно, тренироваться надо.
        Зверёк! Оружие-легенда. И оно теперь у меня. Не счастье ли, а?
        -Ух ты! - вскрикнул Потупчик. - Мне бы такой!
        -Занято! Того и тапки! - гаркнул я. Мужская жадность есть один из самых мощных движителей, сразу сил прибавилось.
        Боковой планки не было, потому и оптический прицел в комплекте не прилагался. Сильно я не расстроился, мы уж как-нибудь и с открытого прицела сработаем до определённой дальности. Здесь же что главное - не горюй, получив годное, не пытай судьбу за жадность, тебе и так дали немало.
        -Может, и второй найдётся? - жарко прошептал Игорь за плечом.
        Соседнее отделение дед в азарте вскрыл ещё быстрей; не лежит ли там братик? Братика, увы, не нашлось. Ещё один шомпол с прикрученным ёршиком, масла, бутылочки какие-то, коробочка с салфетками, стальная вата… всё забираем! Баллистол-спрей, аж три флакона! Очень я уважаю это германское средство для ухода за оружием, оно много чего может делать, при случае сгодится и от мошки намазаться. Хотя это извращение, при нашем-то дефиците.
        Отходить от сейфа не хотелось.
        Патроны двенадцатого калибра, фабричные.
        -Игорь, грузи без счёта и тащи на выход. Рацию возьми, свяжись там с женщинами, осмотрись вокруг и назад, - распорядился я.
        Пошла работа.
        Начали мы с провианта, складывая всё в найденные тут же сумки. Поначалу ни хрена толкового не находилось: то масло сливочное порченое да пакетики-колбаски, то недопитый прокисший пивас в жестяных банках.
        А вот «румыны» откровенно порадовали! Мука, крупы, сахар и соль хранились в мешках по десять килограммов - большая банда, мужики взрослые, сельское прошлое, память о бедности. И тушёнка имелась, абаканская, надеюсь, вполне ещё годная, два ящика. Ибо какой бы ты ни был записной охотник, гарантий на стабильное поступление стреляного мяса в начале лета не даст никто. Четыре полные коробки «доширака» с говяжьим вкусом, острого. Тоже годится, особенно в поле. Горячие углеводы усваиваются быстро, перчик разгоняет кровь. Правда, и сгорает всё моментально при нагрузке.
        Лекарств оказалось на удивление мало, при таком-то большом коллективе, нацеленном, в том числе, и на полевую работу. В основном бинты всякие врассыпную, комплектных автомобильных аптечек всего две. И курево у них нашлось, сигареты, причём дорогие и явно контрабандные, без страшных картинок и надписей, да и многое другое полезное.
        Мне очень хотелось побыстрей испытать карабин, но я, собрав остатки сил и воли в кулак, упрямо продолжал вторую фазу операции «Хабар». Теперь на очереди было снаряжение и инструмент. Точнее, всё, хоть как-то пригодное к использованию в качестве такового. Итак, что с имуществом?
        -Румыны, родные, не подведите, зря, что ли, вас Монин тут держал? - пробормотал я мокрыми от жадности губами, направляясь к кладовкам.
        Не подвели!
        Ага, верёвка хорошая, альпинистская, жёлто-синего цвета, бинокль, «панасовский» радиоприёмник-«сигаретница» чёрного цвета. Красота какая - лопата финская короткая, такая всегда пригодится. Пара фомок, два новеньких топора «фискарс», молотки, огромный пластиковый инструментальный контейнер, карнавал с перьями! Инструмента вообще до задницы, снаряга добрая. Всё это по-любому надо собирать, какой есть.
        Нашлись даже два пластиковых промывочных лотка с желобками внутри, так же, как те самые контейнеры для сбора папоротника. Первичный сбор хабара продолжался до вечера. Я, да и остальные, порядком устал, но опасливая жадность, боязнь упустить что-то важное либо потерять до поры придавали нам сил. Заманавшись, в конце концов, конкретно, плюхнулся на принесённый стул и замер, завороженно глядя на огромную груду сумок, баулов и коробок.
        Всё теперь наше. А за своё мы теперь любому глотку порвем, не сомневайтесь.
        Хорошо поохотились: фонариков пять штук, из них два аккумуляторных, батареек десятка четыре упаковок, две бензопилы, генератор, бензорез, японское моторное масло. Самое ценное после карабина - отличная рация «Йесу» с функцией сканирования, у товарища такая же была, и я всегда завидовал - полезно иногда послушать, что творится вокруг.
        -Перерыв! Пошли, мужики, испытаем «колчака».
        С таким карабином, так же, как с любым другим добрым стволом, Алексей Исаев обычно автоматически становится решительным, безупречно умелым бойцом! Медведь-людоед завёлся по соседству, говорите? Здравствуйте, товарищ медведь, говорят, у вас лапы кулинарно вкусные. Как-то не довелось мне раньше попробовать, вы не будете против? Ах, вы против! Ну, тогда ку-клукс-клан… Впрочем, людоедские лапы дегустировать что-то не хочется.
        Выбравшись на свежий воздух, я сразу отметил низкую облачность и клочки сизого тумана на реке. Ветер стих, погода менялась. Стрижи, поедая мошкару, летали низко: давление падало, температура поднималась. Чувствую, скоро всё опять изменится и ливанёт прилично. И штормить на реке будет.
        Тишину в последний раз прорезал звон бензопилы, женщины, не дожидаясь мародёрствующих мужиков, закончили самостоятельно пилить чурки.
        Какая тишина…
        -Пошли к реке, - предложил дед.
        Разумно, по воде стрелять хорошо, если мишень на краю, сразу видно, куда пуля уходит.
        Проходя мимо ФАПа, издали махнул рукой женщинам и сразу сообщил по рации, чтобы не пугались, сейчас постреляем. Можно было и покричать, конечно, но я не стал, пусть привыкают к радиообмену.
        Ноздри с удовлетворением ловили запах великой реки - настроение было отличное, моя поляна! Первым делом я зарядил магазин винтовки. Предохранитель на «мосинках» далеко не самый удобный, то ли дело маузеровский. Я чуть вжал верхний патрон и закрыл затвор, так надёжно и спокойно.
        Возле края обрыва дед тут же уселся на землю, опять причудливо закидывая ноги, я тоже сел, так и постреляем. Игорь остался стоять с биноклем в руках.
        -Смотри, стукнет сильно, - предупредил Петляков.
        Приклад «колчака» окован металлом. Да, надо будет что-то придумать в виде мягкого затыльника, иначе быстро синяк себе наколотишь. Можно взять двусторонний скотч, а на него посадить кусок мягкой резины.
        -Ну, давай! - поторопил Потупчик. - Рыжая бочка на боку, у самой воды, видишь?
        -Годится, - кивнул дед.
        На удивление прикладистая штука, и баланс отменный; короткий карабин в руках лежал как влитой, тонкая мушка быстро нашла цель…
        Только собрался жать спуск, как Игорь прошипел:
        -Стой!
        -Что такое? - буркнул я, отрывая приклад от плеча.
        Наш выживальщик смотрел совсем в другую сторону, на север, вдоль берега.
        -Леха, бери бинокль, по-моему, там медведь!
        -Садись! - приказал я.
        Неужели повезло? Там у Петляковых в углу икона висит… Если действительно людоед объявился, то помолюсь по возвращении.
        -Пошли пригнувшись, держитесь за мной, и ни звука.
        Группа гуськом двинулась вдоль забора медпункта, торопясь к тропиночке, ведущей к позиции зенитчиков. Ну, что это там шевелится? Я осторожно посмотрел в бинокль. Точно, медведь! Проголодался, к знакомому месту пришёл, падла. Осторожный зверь стоял возле небольшой рощицы, видать, что-то чувствовал, хотя ветер был с запада. Хитрая тварюга.
        Вот он встал на задние лапы, мы вжались в лопухи.
        Немного подумав, хищник решил, что хозяин тайги всё-таки он, и решил действовать.
        Мы ещё немножко прошли вперёд и остановились окончательно. Сто пятьдесят метров. Туриста явно жало и колдобило, он очень хотел что-то сказать, но моя свирепая рожа не разрешила ему это сделать.
        Всё, работаем…
        Бенц!
        Приклад больно ударил в плечо, сильно грохотнуло.
        Медведь тут же согнулся, поджимая кровь, потом от первичной злости попытался дёрнуться в нашу сторону. Мужики быстро подняли стволы, но я уже перезарядился. Теряя силы, хищник быстро понял, что надо уходить, но уже не мог. Лёг!
        -Есть! - заорал парень.
        -Издали добирай, не дури, - строго произнёс Геннадий Фёдорович.
        Я не спорил.
        Бенц!
        -Вот теперь точно всё, - довольно молвил дед.
        В голове - полный восторг! Здоровенный зверь лёг после первой пули, это хорошая заявка на первенство округа.
        -Спасибо, родной. А я тебе за это мягкий затыльник сделаю, - со всей душой пообещал я своему первому серьёзному оружию. - Ну, что, Игорёха, пошли, что ли? Будешь учиться растяжки снимать.
        Глава 5
        Картина апокалипсиса
        Теперь я знаю, почему во многих приенисейских деревнях можно было попробовать на вкус редкостное кулинарное извращение - жареные котлетки из осетровой икры. Едал, и не раз, жуткое блюдо… Мы готовы зайти ещё дальше и начать производить рыбное повидло. Настолько она, рыба эта проклятая, всем надоела. До смерти. Солёная и жареная, копчёная и вяленая. Уха, запеченная в тесте и на соли. Даже заливное.
        Мяса нет. Только яйца, что очень хорошо, спасают. Пару раз Игорю удалось подстрелить утку.
        -Вы ребятки молодые и потому знать этого не можете, а вот я помню, верные люди рассказывали о том. - Геннадий Фёдорович ловко перекинул ноги.
        Йог, да и только, ему в цирке можно выступать. Мало того, что закинул ступню на колено, ещё и другое колено локтем вниз отжимает.
        -В семидесятые года прошлого века краевые врачи начали фиксировать резкий рост раковых заболеваний. Да не у простого народа, как мы с вами, а у самых что ни на есть верхов наших. У высших партийных и хозяйственных чиновников Красноярского края, что недопустимо и похоже на диверсию. Начали разбираться, что к чему и как это вышло, и вот что выяснилось!
        Старик выдержал эффектную паузу и продолжил:
        -Оказалось, всё дело в наших осетрах! Тогда советская власть уже начала прижимать добычу ценной рыбы и штрафовать местных. Осетровые из магазинов исчезли, так же, как чёрная икра. Но не для краевых вождей! Те, выпустив законы, спокойненько продолжали баловаться копчёной осетринкой на завтрак. А у нас же тут Железногорск под боком! Закрытый город, урановые рудники… Слышали?
        Мы с Игорем синхронно кивнули. Парень готовился, изучал новые края, а я на Енисее в своё время достаточно поработал.
        -Вот… Что тут скажешь… И придумали же когда-то плановики почти напротив этих рудников пионерский лагерь построить, «Таёжный»! Принадлежал он Норильскому горно-металлургическому комбинату… Ну, ладно, пусть это останется на совести ушедших. Видать, какое-то время предприятие в Железногорске преступно сбрасывало отработанную породу прямо в Енисей, кто в те времена думал о какой-то там экологии! Происходило радиоактивное заражение реки. Небольшое, однако ил впитывал всю эту гадость, в нём всегда аккумулируется грязное. А осётр, он ведь, что твоя свинья, идёт по дну и роет тупым рылом донный ил, кормится. Вся радиоактивная гадость попадала в рыбу, а оттуда - на стол чиновникам. Вот вам и рак. Что хочу сказать - бог не фраер, всех по ранжиру расставит и положенное вручит, не отвертишься. Догонит и добавит.
        Мы заняли скамеечку без спинки, сделанную из двух широких серых досок. Добрые люди врыли её возле берегового обрыва для вечерних посиделок и романтических наблюдений за проплывающими судами, тут и беседовали. Поначалу с нами была собака, но дед отправил её домой, на хозяйство, пусть женщин охраняет.
        Знаменитый поселковый пёс по кличке Тунгус вернулся из дремучей тайги к людям, не выдержал тягот и лишений. Буднично так пришёл, без лишнего лая, в первые часы он вообще вёл себя, как провинившийся школьник. Явился один, без стаи, потрёпанный и голодный. Настоящий волкодав, лохматый, лобастый, с огромной чёрной мордой. Жаль, что псина не может рассказать о своих необычайных приключениях, интересно было бы послушать. Самоедской породы зверь. У меня радиопозывной «Самоед», поэтому я и умилился особо.
        Когда он вошёл во двор, то первым делом увидел кота. И началось интересное.
        Вопреки ожиданиям, Баркас, как, впрочем, и пёс, повёл себя нестандартно - просто уселся! Без шипения и угрожающих поз. Огромная собака медленно подошла ближе к полосатому и, тихо поскуливая, упала на бок, а потом и на спину. Котяра спокойно обнюхал собачью морду, осторожно тронул мягкой лапой мокрый чёрный нос, облизал - Тунгус радостно взбил хвостом траву. А ведь наш Баркас при малейшем звуке, вызванном движением любого живого существа, за исключением чаек, крачек и забавных полярных кукш, выступал вперёд в самой угрожающей позе и с тихой злостью шипел в сторону источника, даже подвывал, предупреждая об опасности, - чрезвычайно ценное качество. За что его и любим.
        Может, они и раньше корешились?
        В этом апокалипсисе даже антагонисты друг по другу соскучились…
        Голодный он был, ужас. Кряхтя и комментируя эпическую встречу на ходу, Геннадий Фёдорович встал и вскоре принёс из сарая трёх свежевыловленных щук. С рекордной быстротой сожрав предложенную рыбу, пёс решил, что в коллектив вписался удачно, и тут же приступил к охране владений новой стаи.
        Классный собак. Сразу спокойней стало, такой медведя отвлечь может, а то и замотать его, покусывая за мохнатую задницу, до полной усталости косолапого.
        -Вообще-то мне рассказывали эту историю про канцерогены… Легенда мутная, - сказал я, дослушав до конца.
        -Что знаю, о том и поведал, - ответил дед без споров.
        Сегодня в общине настоящий выходной день, без дураков. Заранее определили, что ничего делать не будем, даже без готовки обойдёмся, кто захочет, тот сам найдёт, чем можно перекусить, нет проблем. Настало время выспаться, поваляться, побездельничать.
        И поболтать на вольные темы. Чем и занимаемся.
        На реке по-прежнему ни души, прошла ещё одна неделя сферической пустоты. Такое впечатление, что, кроме нас, на Земле не осталось ни одной живой души. Из радиостанций ловится только единственная китайская, информативно, да? Но нервные эмоции ведущего, говорящего на непонятном языке, указывали: у южного соседа тоже полный швах.
        Нет и оперативного радиообмена.
        Можно впадать в отчаяние, но и это надоело.
        Всё время неспешного разговора я периодически поглядывал в бинокль на противоположный берег реки. По привычке. Абсолютно дикий край, почему-то на этом участке реки правобережье не заселено. Слева и справа в низинках, где изобилие влаги, колышется тяжёлый полог высокого лиственного леса. Прямо напротив, на отвесной скале со множеством трещин, вода не задерживается, и поэтому на камне прижились лишь сосны - совсем как в средней части страны, где они часто растут на маловодных песках, эти хвойные деревья легче переносят сухой грунт.
        Затерянный мир, только динозавров не хватает.
        Вот же он, совсем рядом, этот легендарный край бескрайней тайги, который так любят заезжие телевизионщики, где, во имя науки и интересов будущих поколений, люди пытались сохранить в нетронутом виде роскошную природу Сибири. Запрещали своим же столь важные для жизни в тайге промыслы и вырубки, штрафовали и сажали без жалости. Обижали местных жителей, просто не понимающих, чем им кормиться, если не промыслами, как семью содержать? Проходящие мимо пароходы вскоре перестали покупать у них свежую осетрину и чёрную икру, капитаны с деревенскими рыбаками больше не связывались, боялись подставы и наказания. Все злились.
        А из властных кабинетов долбили в мозги: чем разумней и рациональней мы будем использовать таёжные богатства, мол, тем строже надо беречь эту заповедную девственную глушь. Приезжали журналисты, в том числе и иностранные, снимали красивые фильмы… Потом монтировали с озвучкой, дескать, пути правильного, естественного развития общества можно познать исключительно здесь, в ограждении от всяких вмешательств человека неразумного.
        Деревни тем временем пустели. Люди спивались.
        Мы не строили новые дороги и линии ЛЭП, не развивали инфраструктуру Сибири вообще. Иногда, действительно, из соображений разумности, а чаще - из желания оправдать собственную лень и беспомощность. Фёдорович как-то грустно сказал, что у него лично, да и у многих других, создалось впечатление, что дикая природа Сибири таким образом сберегается не для русского человека, которого постепенно на берегах Енисея становится всё меньше и меньше, а для Запада. Сдадут им эту красоту, так или иначе…
        Я согласен, беречь надо. Только заповедность сибирская - это тебе не музей какой-нибудь под открытым небом, где оберегается исключительно древность и дикость. Тайга вокруг великой реки полна жизни, и защищать нужно именно эту жизненность, и защищать так, чтобы она плодилась и множилась. Действительно, по идее, звери, птицы и рыбы под защитой сурового, но мудрого закона должны размножаться, а потом и расселяться за пределы заповедных мест, постепенно обогащая соседние угодья.
        А человек, издревле живущий на этих землях, что, не должен?
        Простите, а кто тогда следить за всем будет, кто сможет поддерживать баланс? Енисейский крестьянин, живущий с природой в обнимку, - лучший егерь, он никому не подчиняется, ни министру, ни губернатору.
        Пришлые инспектора с функцией не справились. Коррупция сгубила благие намерения. Всё растаскивали с их помощью новоявленные торгаши необработанным деревом и добытчики золота, всего ценного зверя вышибали те, кто мог себе позволить нанять вертолёт или купить комфортный высокоскоростной катер. Левые и правые артели плодились и размножались, а не местные, как должно бы, если по уму. Вырубив незаконно ценный лес, предприимчивая сволочь безжалостно поджигала участок, желая скрыть следы преступления в свирепом пламени, огромные территории края каждое лето заволакивало дымом таёжных пожарищ.
        И последить за криминалом, жирующим от бесконтрольности, некому, - нормальные люди, знающие и работящие, отчаявшись выжить в условиях тотального запрета на промыслы, всё чаще и чаще уезжали в города. А что им прикажете здесь делать, если нельзя получить нормальные угодья? Медитировать на сосны, как я сейчас?
        Человек, исконно живущий в тайге, не менее ценен, чем дикий зверь, вот что я думаю, а значит, для защитников природы он должен быть таким же объектом охраны, как фауна. Только местный житель, кровно заинтересованный в сохранении среды обитания, при грамотной организации дела предстаёт источником увеличения природных сокровищ.
        Кстати, коренным малочисленным народам Севера рыбу ловить не возбраняется.
        Скажите, чем хуже енисейский старожилец, предки которого зачастую приходили на эти земли раньше, чем самоеды или тунгусы?
        А теперь всё изменилось кардинально. Природа в нас больше не нуждается. В принципе. Мистика или наказанье нам, неразумным?

* * *
        Мы подводили некие итоги.
        Обсуждение проходило спокойно, в строгих рамках имеющихся фактов, которых, надо признать, очень мало. Много косвенных, ещё больше фантазий. Дело, хоть и туго, но двигалось. Предварительно мы по всем вопросам насобачились до одури, так что у каждого было время на обдумывание. Итоги фиксировали в уме, без писанины, определяя устные договорённости как некую данность, базу, точку опоры и отсчёта. Это было необходимо сделать. Для правильного понимания того, что произошло. Для прогнозов и решений.
        Итак, о тех, кто выжил в кошмаре.
        Нами определены четыре бесспорные категории.
        Первая: те, кто заразился вирусом Робба, как все прочие, но, на своё счастье, сумел перебороть страшную болезнь. «Переболевшие». В нашей общине эту категорию представляем мы с Дашей Закревской. Она, кстати, уже полностью восстановилась и впахивает наравне со всеми. Кроме хозяйственной обыденки на ней птичник, который перетащен в усадьбу. Гусей в нём уже не было, всех попёр проклятый синяк, а вот пяти курицам и петуху теперь приходится прозябать в условиях резервации, за двор ни лапой.
        Как выяснилось, болезнь у нас протекала с разной степенью тяжести. Меня корчило так, что и врагу не пожелаешь, девчонке, по её же собственным словам, было чуть полегче. После недолгих споров пришли к выводу, что таковых счастливчиков набирается один процент. Невозможно понять, в чём причина такого везения и что именно нам помогло, нужны нормальные исследования.
        Вторая категория: те, кто не заболел вообще либо, по непонятным причинам, сумел побороть вирус, что называется, в зародыше, на самой первой стадии заражения. В общине постапокалиптического Разбойного таковых героев аж четверо: супруги Петляковы, Екатерина Глебова, Игорь Потупчик да акушерка фельдшерского пункта. И опять, не на таёжном берегу сидя нужно искать причины такого везения, так уж сладилось, и хорошо. Процент такой же, единичка.
        Теперь - почему не заразились? Ну, тут версии могут быть самые разные.
        Поначалу выражающие мнение о том, что панацеей стал вирус банального гриппа, захвативший тела раньше Робба, передумали, довод ныне отринут, теперь у Петляковых новая фишка. Они считают, что всё дело в рыжиковом масле! Действительно, супруги трескают его давно и много, запасы очень хорошие. Масло им присылали родственники из Уяра. Вкусная, между прочим, штукенция, особенно с отварной картошкой. Как всегда, наша медичка всю эту фантастику никак не комментирует, держит марку ответственного работника.
        Я такие речи серьёзно воспринимать не могу, не верю в панацеи.
        Замечу: выжившие люди из обеих категорий, с огромной долей вероятности, по сей день являются носителями вируса. Суммарно они составят всего два процента от общего числа населения планеты.
        Вдумайтесь: два процента!
        Наверняка есть и третья категория выживших: те, кто ещё не заразился. Не подхватил заразу, уберёгся до поры. Сомнительное везение…
        Однако об этом феномене стоит рассказать подробней.
        Такая возможность - не заразиться - осталась, например, у отдельно стоящих воинских частей, если командиры изначально повели себя правильно. Не факт, что они обрадуются встрече, когда мы появимся в поле зрения. Кто знает, что за инструкции даны гарнизонам РЛС и ракетных шахт…
        Хорошие шансы есть у малых промышленных агломераций: таёжных приисков и нефтегазовых месторождений, где имеется тяжёлая техника, транспорт, большой запас топлива и продуктов питания.
        Сюда же включим вахтовые посёлки в далёкой тундре и экипажи морских судов.
        Если крупная промышленная агломерация стоит на большом удалении от остальной цивилизации, то шансы, пусть и призрачные, есть и у неё. В северном Норильске, например, легко блокировать транспортное сообщение, закрыв два аэропорта, автомобильную и железную дороги, ведущие в Дудинку, и выставив пост на реке Пясина. Однако опасность заражения будет сохраняться, ведь в любое время в город может заявиться турист, промысловик, честный охотник и ярый браконьер, наркокурьер, перевозящий смертоносную химию, либо криминалитет, левыми путями переправляющий на материк шлам, содержащий драгоценные металлы. Кого ещё может занести бесконтрольно? Владельцев квадроциклов, вернувшихся домой после дальних рейсов по тундре. Изобретателей-самодельщиков со своими забавными машинами на пневматиках низкого давления. Или счастливых обладателей современных «трэколов».
        Любители сплава на катамаранах в последние годы сменялись группами новомодных каякеров, желающих оседлать множественные водопады плато, а эти ребята предпочитают облегчить доступ к дорогой забаве наймом дорогого же вертолета, отказываясь делать утомительные «пешки». Кто знает, с кем они контактировали за пределами промышленного района… Ведь сам город не опутан рядами колючей проволоки, такого не было даже во времена Норильлага.
        Никто из нас не бывал в Железногорске, и мы не знаем, каковы реальные возможности этого городка для надёжной герметизации.
        Отчасти помогут широта, морозы, долгая полярная зима. Расстояния, в конце концов. Ведь, к примеру, птичий грипп так и не добрался на Таймыр, заболевшая птица просто умирала в пути, а на упавших тушках вирус выстуживали лютые морозы. Могут переносчиками Робба выступать птицы и звери? Да хрен его знает. В любом случае шансы остаться в стороне у крупных населённых пунктов будут стремиться к нулю.
        Незаразившихся можно поискать на полярных станциях, где человек в отрыве и так долго не протянет без снабжения, в дальних таёжных скитах, в избушках отшельников, на промысловых точках. Много удивительного и редкого можно встретить в тайге и тундре, но наибольшая редкость - это сам человек. И весьма странный. В последнее время участились экспедиции групп новоявленных сектантов, по образу жизни больше похожих на позабытые нынешними поколениями коммуны хиппи. Правда, несмотря на декларации независимости далеко от городов всякие современные эзотерики и мутные духоборцы никогда не забирались.
        Добровольных отшельников условно можно разделить на две группы - состоятельные и состоявшиеся. Серьезные охотники, настоящие промысловики со снегоходами, всегда базировались основательно, а их угодья известны и помечены на картах. Это состоятельные люди, ушедшие в отрыв ради бизнеса, для прибыли. У них имеется серьезный, часто рубленый дом, огороженный участок с малинниками и тепличками, погреба, складские и подсобные сооружения. Пяток мохнатых собак, пара снегоходов. Для ловли рыбы, основы материального благополучия семьи, имеются две моторные лодки. В общем, живут такие люди достойно и благополучно, по сути - полноценной жизнью, пусть даже и в удалении от привычных благ цивилизации.
        Состоявшиеся, по воле кислых жизненных обстоятельств, отшельники мотивировали отрыв по-разному, часто - несправедливостью людской, иногда - протестом. Давным-давно, рассказывали мне мужики, такой отшельник жил неподалеку от трассы старой узкоколейной дороги Норильск - Дудинка, на островке озера Дуромой. После войны попал в Норильск, сидел в одиночной камере… После освобождения он, похоже, завязал с верой в общество справедливости и, став отшельником, ушел от людей к чёрту на кулички. Запасы мог пополнять только зимой, ибо через островок шел зимник на посёлок Волочанка. Одинокий человек менял рыбу на спички, соль, патроны и муку. Когда получило развитие вертолетное сообщение, он остался совсем один… Однажды кочующие мимо аборигены услышали собачий вой. Ошалевшая псина привела их к избе, где лежал умерший от одиночества человек. Труп отвезли в Дудинку и похоронили на местном кладбище. Никаких документов у отшельника не было. Верная собака умерла на его могиле.
        В эту же подкатегорию можно добавить беглых зэков и скрывающихся от правосудия. Чаще всего это не маньяки лютые, а обыкновенные алиментщики.
        Разница между двумя типами отшельников огромная.
        Первый тип притягателен, как классический герой Джека Лондона - такое вот напоминание о древних первопроходцах, освоителях Сибири и Севера, прообраз сибирских и заполярных хуторян, затундренных крестьян и обособившихся казаков, чьи полуистлевшие избы в избытке обнаруживал по берегам северных рек Николай Урванцев. Опора державы, прогрессоры и пограничники - именно эти люди двигали заполярный фронтир в глубь белых или серых пятен.
        Второй тип никакого прогрессорства не несёт, категорически - эти люди банально сбежали от людей же, не имея сил или умения жить коммунально, и вообще полноценно коммутировать с себе подобными. Одной причины тут, как правило, не бывает, они следуют друг за другом. Если вначале человеком может двигать благой романтический поиск и некие убеждения, то позже неизбежная накипь деградирующего одиночки делает возвращение в цивилизацию просто невозможным. У всех у них нет жен или друзей, их никто не ждёт в мрачной избёнке, их дети не собирают ягоду окрест и не учатся удачливой рыбалке - деток тоже нет… Эти люди уходили от пороков - алкоголя и клептомании, но постепенно приходили к примитивному дикарству. Есть среди них экзистенциальные религиозные чудаки. Потом и у таких мотивы меняются. Пара-тройка лет, и всё, сливай воду… Жизнь бобылем постепенно входит в привычку, порождая звериную скрытность, отверженность и ожесточение.
        В подкатегорию состоявшихся по воле судьбы отшельников входит ещё одна группа.
        Это бывшие городские бичи. Социальное явление было хорошо известно ещё в советские времена: именно таких людей советские начальники выше среднего звена, эти несостоявшиеся красные баре из рабфаков, привлекали для охраны и обслуживания своих частных загородных угодий, фальшиво называемых «турбазами», комплексов, построенных хозспособом, - домов отдыха для избранных. В штат предприятия-владельца их брали «подснежниками», то есть липовыми слесарями, плотниками и хозрабочими. Практика эта, более похожая на рабовладельческую и уж всегда - батраческую, продолжилась и в новейшее время. Количество частных охотничьих и рыболовных угодий, в том числе и коммерческих, постоянно росло. У каждого из хозяев, увлеченных идеями экологического отдыха, рыбалкой и охотой, давно сложился и полностью отработанный собственный подход и метод к организации удалённого хозяйства. Тут стоит отметить, что все они, хозяйства эти, весьма схожи и разнообразием не отличаются.
        Собственная база, стоящая на выверенном месте, архитектурно, как правило, близка к примитивным тундровым балкам. Несмотря на достаточно высокий социальный статус таких устойчивых «групп отдыха», созданные ими междусобойные мини-турбазы выглядят, в подавляющем большинстве, непрезентабельно и уж чего-чего, а культурного интереса они точно не представляют… Отдыхающий контингент не склонен менять место постоянной расслабухи, практически не нуждается в каком-либо дополнительном сервисе, имеет десятилетиями сформировавшийся взгляд на подобный отдых. У него нет тяги к туризму, особо к его экстремальным видам, не занимается этнографическими исследованиями, не склонен к пешим маршрутам. Красота пейзажа отодвинута на третий план, уступая место фактору обилия дичи и относительной транспортной доступности. Большое значение имеет и фактор наследования территории, преемственности такой точки. Высока роль административного ресурса при решении проблем.
        С постепенным увеличением количества частных гусеничных вездеходов и мощной снегоходной техники, колёсных машин типа «трэкол», возрастает количество диких путешествующих, людей самых разных слоев и интересов. Это обостряет необходимость охраны и круглогодичного надзора за состоянием охотничьих баз, как гарантии постоянной же их готовности к приёму нужных людей. А кто будет охранять да присматривать? Хозяину точки достаточно просто найти специфического, скажем так, человека: одинокого мужчину средних лет, привыкшего годами жить без женщины, друга и собеседника. Выгодно это и контрагенту. Многие из них не имеют паспортов, а за некоторыми тянется старый криминальный след, тяжкий грех либо какой-то социальный порок. Нанятый отшельник, пять раз в год видящий своего благодетеля, искренне радуется такому положению дел - его снабжают, ему есть где поспать, что поесть и чем заняться. Качественный приют и дело, которое ты знаешь, - проживание в одиночку среди тундры, красота ведь! Что бывает с таким «специалистом» и как он себя поведёт, если привередливый владелец выгонит его взашей за пределы ухоженной
гасиенды - обустроенной группы балков, можно только догадываться…
        Лично я убежден, что человек, какой бы геройский профиль лица он ни имел, десять лет проживший в тундре волком-одиночкой и не желающий вернуться к людям, не имея никаких настоящих препятствий, нормальным быть не может. Это лишь моя частная точка зрения, и она никак не должна помешать тем, кто охотно видит в таких отшельниках истинных романтиков «чиста поля».
        Они выжили после апокалипсиса, ведь хозяева в урочный час не явились. Некому было занести вирус. Пока.
        Материальные следы пребывания вынужденно состоявшихся отшельников можно обнаружить в самых диковинных местах. Не стоит думать, что, например, плато Путораны похоже на здоровенный каменный стол, описанный Конан Дойлем в его «Затерянном мире». Это вам не плато Мату-Гросу, здесь действительно есть места, где можно затаиться на долгие годы, никакой профессор Челленджер не доберётся… Озера и предгорья способны прокормить опытного человека в любое время года, именно озера отшельники и ценили больше всего. Зачастую изгои забираются туда, куда никакой нормальный промысловик или рыбак не пойдет. Тем не менее число таких людей внушительно. Я думаю, что их сотни по всему Таймыру. И это тоже население. Пусть и принадлежит оно не Государству, а Территории.
        А сколько же их в бескрайней тайге!
        Староверы, кстати! Они никогда не селились в Разбойном, предпочитая жить в отдельной деревеньке, куда чужим вход фактически заказан. И сюда они заявились лишь тогда, когда на юг ушёл последний пароход с беженцами. С Петляковыми не контактировали, загнав их в избу, наверное, боялись заразиться.
        Бесполезно прикидывать численность ещё не заразившихся, нет данных. Да и динамика изменения численности может быть непредсказуемой. Вчера ещё полный посёлок в одночасье может стать коллективным кладбищем…
        Самое неприятное - синяки.
        В Разбойном обнаружилось двое сумасшедших: несчастная медичка и хозяин криминальной артели. На всякий случай принимаем их общую численность равной количеству оставшихся нормальными людьми - два процента от выживших.
        Синяки, бесспорно, очень опасны при контакте, особенно неожиданном, и вполне могут весьма быстро ещё более сократить число выживших счастливчиков, особенно на самом первом этапе, когда люди ещё не готовы к такой встрече, а предупредить и посоветовать некому. Это мне повезло, что Петляковы рядом были. Тем не менее синяки - фактор существенный, хотя и не ключевой, так пока представляется… Здесь мы благодаря любителю сериалов Петлякову опять вспомнили о клятых фантастических зомбаках - вот были бы расклады, не приведи господи! Хорошо, что это просто фантастика. Потому что пропорция в зомбическом варианте была бы совсем иной, самой кислой. На одного выжившего нормального человека приходилось бы по сотне кровожадных зомбаков.
        В случае с синяками пропорция - один к одному. Из ста процентов выжил всего один, но при этом люди как бы не расчеловечились окончательно, превратившись в агрессивных безумцев… Страшный и реально опасный противник. Обращённым в синяки неоткуда пополнить свои ряды, разве что откупорятся те, кто ещё не заболел, вот там прорыв возможен. С течением времени количество синяков будет неуклонно уменьшаться, туповаты они, легко нарываются на неприятности самого разного характера. Даже утопиться могут по дури, что мы с дедом не так давно и наблюдали.
        Правда, нам неизвестно, заразны они или нет. Вдруг после укуса синяком ты и сам станешь безумцем? Нет данных. Для получения сведений необходимы внешние контакты, а мы сидим на месте, проедаем остатки награбленного в брошенном посёлке.
        Между прочим, уровень агрессии у синяков таков, что даже в случае их способности распространять энергию безумства они, скорее всего, просто убьют свою жертву, не дожидаясь её перевоплощения.
        Подсчёт окончен, других живых для этой планеты у нас нет.
        Теперь о материальном воплощении цивилизации: о населённых пунктах, городах, посёлках и деревнях. Как там дело обстоит, стираются ли грани? Как в них чувствуют себя выжившие и куда стоит бежать человеку после апокалипсиса, что выбрать для проживания? Интереснейший вопрос.
        Вопреки широко распространённому мнению, степень автономности таёжных поселений сильно преувеличена, в том числе и с помощью масс-медиа. Ставший в своё время знаменитым кинофильм про посёлок Бахта показывал уникальную способность местных жить в отрыве от цивилизации, что во многом является правдой. Однако полной автономности в подобных поселениях нет, да и быть не может. Её не было даже в далёком восемнадцатом веке - всем аборигенам необходима торговля, обменные операции, контакт с внешним миром, не прожить без этого. Любой енисейский посёлок связан с большой землей почтовой связью. Почта - наше всё!
        Даша Закревская рассказывала, что интенсивный рост города Красноярска начался с постройкой Московской почтовой дороги (в настоящее время это федеральная трасса M53) в 1735 -1741 годах, которая соединила соседние города Ачинск и Канск с Красноярском и остальной частью России. К концу XVIII века в Туруханском крае проживали почти пять тысяч жителей, в том числе восемьсот русских мужчин - учитывали только их… И хотя количество коренных, то есть круглогодичных зимовий и станков достигло наибольшего числа, многие из них вскоре стали нежилыми, их покинули более двухсот промысловиков, самых активных людей территории.
        Такое состояние Туруханского округа встревожило царское правительство, было принято решение о заселении округа южнее Туруханска. Триста шестьдесят человек получили разрешение поселиться в станках и зимовьях, лежащих по самому северному почтовому тракту - между Енисеем и Леной. В 1812 году на двух судах и двух барках были доставлены новые поселенцы. В намеченных пунктах оставляли по три-четыре семьи, снабжая их необходимыми домашними орудиями и хлебом. Кроме того, каждой семье безвозмездно давалась корова и лошадь. В дальнейшем жизнедеятельность обеспечивалась регулярной почтовой связью.
        Взаимодействие северных и южных районов края было всегда. Торговля смогла подстегнуть развитие территорий и обеспечить необходимое качество жизни.
        До прихода русских на сибирский Север местному населению просто незачем было заниматься промыслом пушнины, кроме как для удовлетворения собственных нужд, ведь ни нормальной торговли, ни пушного рынка в Сибири фактически не существовало.
        Более того, шкуры просто не на что было менять, ведь деньги аборигену не нужны, если нет магазинов, а предметами быта он вполне мог обеспечивать себя самостоятельно. И лишь русские промысловики смогли предложить ему то, от чего туземец не мог отказаться - порох, соль, муку, качественную сталь для орудий, металлическую посуду - котлы для варки и чайники - и защиту от воинственных соседей. Поэтому местные племена продвинулись на Север лишь после возникновения обоюдного торгового интереса, одновременно с приходом русских.
        Это был взаимовыгодный симбиоз. До этого момента столь суровая среда обитания интереса ни для кого не представляла. При ничтожной численности населения места хватало для всех и южней Полярного круга - людям делать было нечего на Севере… Но вот появился спрос! Имея систему жизнеобеспечения северного типа, то есть отгонное оленеводство, самоеды могли кочевать по стылым тундрам и добывать пушнину, сбывая её русским в крошечных промысловых зимовьях, стоящих по берегам рек.
        Дело пошло. Казне была нужна мягкая рухлядь, то есть ценный мех, аборигенам - включённое в систему жизни материальное обеспечение.
        А что будет происходить в нынешних условиях?
        Где отчаявшимся людям взять медикаменты и капканы, соль, сахар, чай, спички, крупы, муку и прочее столь необходимое?
        Ранее, раз в неделю, в каждый посёлок прилетал почтовый вертолёт или самолёт «Ан-3», уж где какая полоса имелась… Курсировали специальные санрейсы, заказные, готовые оперативно вывезти заболевшего в краевую больницу. Для заброски в поселения всего необходимого круглогодично использовалась любая возможность и повод. Летит избирательная комиссия? Везут нужное. Комиссия с проверками? Берите попутный груз. Начальство с визитом? Тоже не пустые идут.
        Я и сам участвовал в таких мероприятиях, сопровождал представителей избиркома в поездках на дальние заставы и полярные станции на островах - борт «вертушки» забивался картонными коробками под крышу салона.
        Ну а теперь представьте, что санитарных рейсов больше не будет, спасительная вертушка никогда не прилетит за пострадавшим, соответственно, ничего и не забросит. Какая там почта, подумайте, отныне даже патроны взять негде! А топливо?
        Как быть, оставаться на месте или уезжать? Конечно, какое-то время можно протянуть на старых запасах, особенно в том случае, если посёлок богат, имеет какое-то производство или лесосеку поблизости. Аварийно брошенный прииск тоже подойдёт, там топлива много.
        Но как быть с медициной, образованием, социальной помощью? Ладно, чёрт с ней, школой и почтой! А что прикажете делать с переломом и аппендицитом?
        Одним словом, чтобы прожить автономно и достаточно комфортно в удалённом посёлке, особенно долгими сибирскими зимами, нужно иметь огромную уверенность в себе, если хотите, некую идеологию с опорой исключительно на собственные силы. В этой роли мы не смогли представить никого, кроме небольшого количества ещё не избалованных постоянной опекой коренных малочисленных народов Севера и чрезвычайно религиозных староверов с огромной практикой автономного или полуавтономного проживания. Эти уж точно останутся здесь, на родине, никуда не поедут. Они и в старые добрые времена не очень-то контактировали с чужаками…
        Как стоит поступить жителю посёлка или деревни? Сообщества всезнаек-выживальщиков давно выработали свой взгляд на вещи, распространив убеждение в сети и печатно, зафиксировав нехитрый постулат: «Из города валить надо! И как можно быстрее! А лучше озаботиться заранее и купить себе пресловутый домик в деревне, где есть погреба со всеми необходимыми запасами и снаряжением». Тысячу раз смоделированные опасности и тяготы постапокалиптического мегаполиса описаны ими красочно и образно, нет нужды сейчас их перечислять.
        Однако что подумает человек, живущий в глухой деревушке не в мечтаниях или страхах, а реально и всю жизнь? Он-то знает все трудности быта, представляет себе степень зависимости от внешних контактов. У него есть семья, маленькие дети.
        Плюнет он на город, останется жить тут или уедет?
        Что же, давайте попробуем представить картинку городскую.
        На первый взгляд, выжить в городе в условиях падения цивилизации (нет электричества, следовательно, ничего нет) крайне проблематично, особенно в осенне-зимний период. Вроде бы, это должно быть вполне очевидно даже тем людям, кто к работе городских служб не имеет никакого отношения. Любой город, в котором живет более пятидесяти тысяч человек, - это уже плотная застройка. Аварийные запасы угля и солярки на ТЭЦ и в котельных не вечны, да и есть они далеко не везде. Как только исчезнет электричество, начнется такое кино ужасов, что все режиссеры и сценаристы, творящие в жанре «жизнь после апокалипсиса», синхронно утрутся сопливыми платочками…
        Готовить пищу и кипятить воду придется на кострах во дворе - подкачивающие насосы тоже оснащены электродвигателями. Питьевую воду, как правило, в городе взять неоткуда, только из водопровода. И то зачастую питьевой она считается чисто номинально. Утилизировать отходы иначе как с помощью сложной канализационной системы и работающих очистных сооружений невозможно. Жарким летом эта проблема встанет особенно остро. В итоге, в случае прихода Большого Полярного Лиса любой крупный город становится опасным и крайне негостеприимным местом. Находиться в котором больше пары дней глупо, а жить постоянно - безумие.
        Трупы!
        Вы только представьте себе город-миллионник, в котором выжило всего четыре процента населения, из них половина - зловещие синяки! Представьте себе территорию, буквально усеянную мёртвыми телами, лежащими повсюду более-менее равномерно, причём не только в квартирах, но и на улицах. Вирусную катастрофу неизбежно будут сопровождать техногенные аварии, взрывы и затопления, обрушения и пожары. Нельзя не брать в расчёт утечки аммиака и других ядовитых веществ, в том числе с фармацевтических и химических предприятий, нефтеперерабатывающих заводов. Найдутся придурки, пожелавшие залезть туда, куда не просят, и нажать там ненужную кнопку.
        Через незакрытые или выбитые взрывами окна в квартиры неизбежно начнёт проникать дождевая вода, адская смесь, по сути - биологическое оружие, станет просачиваться через перекрытия, попадать на рельеф, а оттуда в ливневую канализацию, которая вскоре забьётся намертво - некому чистить.
        Остановившиеся промышленные и бытовые холодильники добавят к происходящему мертвенных красок, санитарная обстановка будет чудовищная.
        В конечном итоге, продукты разложения неизбежно попадут в Енисей, и великой реке многие десятки, если не сотни километров придётся бороться с трупным ядом, в огромном количестве попавшим в реку, утилизировать и обеззараживать…
        Да, в черте города питьевую воду уж точно будет взять неоткуда.
        Есть, правда, огромные оптовые склады и базы. С учётом резкого сокращения потребителей, консервированных тем или иным образом либо сублимированных продуктов и напитков оставшимся в живых хватит надолго. Должно хватить, в теории… На деле всё может быть гораздо сложнее. Осаживая Игорёню в его мечтаниях по захвату воинских складов, я, тем не менее, должен признать, что наиболее сладкие объекты быстро станут исключительным достоянием удачно собравшихся групп под руководством решительных людей. Много ли нужно для защиты огромного склада в таких условиях? Ничуть. Хватит даже пятерых человек с огнестрельным оружием и с прикормленными собаками. Поскольку желающих проникнуть внутрь охраняемого объекта много не будет, можно считать, что откровенных дураков просто нет, они, скорее всего, уже умерли. Так что выжившие начнут брать под контроль лишь то, что им по силам, в каждом конкретном случае будут свои ништяки.
        По идее, запасов хватить должно всем, если их распределять централизованно по разнарядке. Теоретически, с большой натяжкой, можно допустить, что некие центры управления всё-таки уже созданы. Однако так называемый скоропорт - мясные, рыбные и молочные продукты - быстро станут смертельно опасным ядом, начнут гнить овощи и фрукты, вот вам и ещё одна добавочка к фатальному загрязнению среды.
        Стаи одичавших собак и кошек плюс городские крысы, казалось бы, станут первичными санитарами мёртвого мегаполиса, однако они же явятся и разносчиками новой заразы, типа какой-нибудь холеры.
        Одним словом, в городе делать, вроде бы, действительно нечего.
        Но ведь народ валом повалил в Красноярск, в чём тут дело?
        А всё дело в том, что относительно свежий опыт наших соседей-украинцев наглядно показал, что устойчивость городской инфраструктуры, даже в условиях страшного кризиса, на самом деле оказывается чрезвычайно высока, по крайней мере, до начала отопительного сезона, который ещё далеко, на дворе начало лета. В настолько ранней стадии полное обрушение цивилизации произойти не может.
        Есть крайний, но до определенного порога терпимый дефицит человеческих ресурсов. Совершенно ясно, что на момент эвакуации масштаб и последствия эпидемии ещё не были настолько очевидны, а буквально на несколько дней позже уже и эвакуировать было бы некуда и некому.
        Свою роль сыграла инерция мышления, а еще - житейская мудрость.
        Человеку сложно представить, что отныне везде творится одно и то же. Быть такого не может! Не должно! Где-то же есть центральная власть, работают хвалёные штабы МЧС, принимаются необходимые меры! В стране существуют профильные научно-исследовательские институты и лаборатории, занимающиеся изучением подобных болезней и борьбой с ними. Специалисты должны были принять меры, и уж, во всяком случае, обязательно спастись сами, у них нет права на смерть, им отчизну спасать нужно. Значит, можно ожидать появления чудо-вакцины и оказания должной медицинской помощи.
        Повезут ли такую вакцину в посёлки? Шутите? Да ни за что! Не до посёлков покамест. Это приснопамятный Ингмар Йонович своим сотрудницам мог врать с три короба в рамках своеобразной корпоративной культуры, рядового обывателя не проведешь.
        А где же гуманитарные конвои из белых «КамАЗов» с солидными мужчинами за рулём? Если кто-то и где-то действительно их соберет, то куда направятся эти колонны? Разумеется, в крупные города. Там же встанут передвижные госпитали.
        Оставшаяся на плаву власть наверняка обеспечит правопорядок, у неё есть планы на случай самых разнообразных ЧП, вся необходимая техника, ресурсы и специально подготовленный штаты сотрудников, ведь именно об этом нам так долго командиры спасателей втемяшивали по телевизору. Так мы думаем, потому что надежда умирает последней.
        Как простому человеку не верить в мощь всемогущего государства, о которой столько говорилось?
        Да, война остановлена, третьей мировой не случилось.
        Однако вероломного вражеского удара можно ожидать и в дальнейшем. Не исключено, что на территории станут действовать неотозванные командованием заклятых друзей или просто заплутавшиеся диверсионные группы, сумасшедшие командиры АПЛ по-прежнему могут отдавать приказы на запуск «топоров»… Где обывателю найти защиту, кто спасёт мирного жителя? Только родная армия. И, если её нет в твоей деревне, то лучше бы прижаться к ней поближе, армия народ не бросит.
        Именно так будет рассуждать мамочка с тремя детьми, так что не вздумайте ничего рассказывать ей про спасительный погреб или домик в деревне, она в нём всю жизнь просидела сиднем, и было несладко. Только государство и помогало.
        Так что, прикажете в смертный час позабыть об этой надежде?
        Относительно санитарно-эпидемиологической обстановки в крупных городах, пожалуй, тоже можно ввести поправки. Дело в том, что трупы не будут распределены равномерно. На левобережье Красноярска, в старом городе, особенно в районах улиц Мира и Ленина, расположено очень много административных и хозяйственных зданий, торговых и культурных центров, то есть налицо целые районы, где постоянных жителей мало.
        И кто сказал, что большинство горожан должно умереть по квартирам, на родном диванчике? Скорее всего, родственники своими силами и машины «Скорой помощи» экстренно начнут свозить заболевших в больницы и специально открытые центры. Не исключено, что городские власти и МЧС, согласно положениям тех самых секретных планов, начнут разворачивать особые фильтрационные или карантинные лагеря для инфицированных, где несчастных смерть массово и примет в объятия. Вот там, действительно, будет кошмар.
        Да, техногенных катастроф не избежать.
        Только пандемия, как бы она ни была скоротечна и убойна, это вам не чудовищной силы удар астероида из космоса, сдвигающий Землю с орбиты и в считанные мгновения убивающий всё живое на планете! События станут развиваться быстро, но не стремительно. Разом все не умрут, в том числе и специалисты.
        Попробуем разобрать ситуацию на примере гидроэлектростанций Ангары и низовий Енисея.
        В своё время один знаменитый журнал в довольно панической статье «Дамоклово море» сообщил следующее, дед нашёл этот номер: «МЧС распространило по социальным учреждениям Хакасии памятку с описанием возможного сценария катастрофы и планом эвакуации населения. Не на пустом месте; ещё в марте 2008 года на Абаканской ТЭЦ были проведены учения, имитирующие ситуацию прорыва плотины Саяно-Шушенской ГЭС. В статье сказано, что в случае прорыва высота водяного вала непосредственно у плотины превысит пятьдесят метров. Через десять минут чудовищная волна достигнет Майнской ГЭС и полностью её разрушит, а через двадцать - Саяногорска, который полностью уйдет под воду. Затопление Абакана и Минусинска начнется через пять-шесть часов. Через семнадцать часов уровень Енисея там повысится на тридцать метров. Цифры воистину пугающие, и в них можно сомневаться, однако масштаб разрушений очевиден - он неприемлем.
        Согласно некоторым расчетам, если волна достигнет Красноярского водохранилища, то его уровень поднимется на десять метров, вода перельется через плотину Красноярской ГЭС и выведет её из строя. Произойдет затопление отдельных районов Красноярска и ряда лежащих ниже по течению поселений. Наиболее пессимистичный сценарий - полное разрушение плотины Красноярской ГЭС. Тогда серьезная угроза нависнет даже над атомным центром в Железногорске, расположенном в шестидесяти четырёх километрах от Красноярска.
        Таков сценарий быстрого разрушения тела плотины, возможного, например, при сильном землетрясении или целенаправленном ядерном ударе.
        У нас несколько другая картина. Землетрясений не было, ядерное оружие в скоротечной войне, в том числе и за Арктику, не применялось.
        Наиболее вероятна аварийная остановка силовых агрегатов ГЭС. Брошенная людьми гидроэлектростанция, действительно, очень опасна, вода обязательно начнёт переливаться через верхний бьеф с максимальной нагрузкой на тело плотины, что, в конечном итоге, может привести к её обрушению со всеми вытекающими. Буквально.
        Но вот прошло достаточно времени, и мы, сидящие ниже слияния двух великих рек, катастрофического воздействия от аварий на ГЭС, включая Богучанскую на Ангаре, так и не почувствовали, подъём воды пока что не наблюдается. О чём это может говорить? Во-первых, о том, что сами плотины уцелели. Во-вторых, можно надеяться, что оставшийся в живых технический персонал станций своё дело и меру ответственности, знает хорошо, и необходимые меры принял. Начали постепенный сброс водохранилищ, с конечной целью вывести их на минимальный уровень подъёма воды и обеспечив тем самым минимум опасной нагрузки на тело плотины.
        Если сбрасывать воду постепенно, то Енисей-батюшка спокойно заберёт давно забытые рекой объёмы. С увеличением глубин улучшится проход через Казачинские пороги, а речная вода, взбитая турбинами в пену, потечёт спокойно и наконец-то в районе Красноярска начнёт замерзать зимой. Прекратятся туманы, исчезнет избыточная влажность воздуха, в зимнее время вытягивающая тепло тела, как насосом… Енисей вернётся к своему первобытному, естественному состоянию. И это хорошо.
        Можем ли мы допустить, что на каких-то опасных производствах, если не на большинстве из них, руководством будут приняты необходимые меры по защите и так вымирающего населения? Чёрт возьми, у каждого в штате есть своя служба гражданской обороны, трижды проверенные планы и расчёты, разработан порядок действий при катаклизмах всех мастей!
        Хотелось бы…
        В идеале представляется возникновение на окраине Красноярска, выше по течению реки, где вода относительно чиста, небольшого поселения в несколько сотен жителей, решивших начать всё сызнова. И видящих под чутким руководством мудрого командира некие заманчивые перспективы… Ведь на одних консервах не проживёшь, надо создавать новую систему жизнеобеспечения.
        Повторюсь, это идеал, на деле в городе появится несколько конкурирующих общин.
        Что касается НИИ, вакцин и гипотетической «руки помощи из Центра», то это просто мечтания, и прогнозировать здесь что-либо очень сложно.
        Может, структуры и уцелели. Может, нет.
        В любом случае, реальная картина происходящего проявится лишь через год.
        А нам-то что делать?
        Сидеть здесь или пытаться встроиться в новую жизнь? Если да, то в каком качестве?
        Как по мне, то лучше бы сохранить полную самостоятельность, и совершенно точно, не хочется быть подчинёнными.
        Наподчинялись, знаете ли…
        Хватит.

* * *
        Через десять минут полного молчания я осознал, что мы все втроём смотрим на катер КС-100, стоящий внизу у берега.
        С ненавистью смотрим, между прочим.
        Бывший хозяин доброе дело задумал: решил поменять родной двигатель ЯМЗ-238 на импортный дизельный атмосферник «Каммингс». Хорошая задумка. яэмзэшный движок проверен и надёжен, вот только топлива он жрёт, словно плавучий танк. А горючки у нас не цистерны.
        Комплектный двигатель уже смонтирован, поставлен новый водомёт, казалось бы, какая красота, садись, и в путь! Ан нет, неугомонный хозяин под такую капиталку решил поменять на судне всю электропроводку. Для меня это самая геморятина… Четвёртый день мы ковыряемся с этой проводкой, - то одного не хватает, то другого, часть запчастей владелец катера уволок домой, сразу всё собрать не удалось. Да и не ясно было, что именно нужно, хорошо, что есть руководство по ремонту и эксплуатации. Укладка жгутов - прозвон - подключение - очередной «ой»! - переделка… И так без конца, вечный «ой!». Ладно бы только системы управления подключить! Зачем было в салоне всё обдирать, а? Радар он снял, эхолот тоже, теперь надо настраивать всё заново.
        Солидный был человек, основательный.
        Чтоб тебе пусто было в раю.
        А сегодня мы на работу не пошли, вот так вот!
        -О чём размечтался, Алексей?
        -Да так, черепки в голове собираю, Геннадий Фёдорович… Думаю.
        -Много думать вредно, - тут же напомнил дед. - Может, ребятки, спустимся на берег, поработаем на «каэске»? Кстати, я там давеча стаю уточек видел, совсем близко. Хорошо бы пирога с утятинкой…
        Игорь недовольно поморщился.
        -И всё-таки патроны нужны! - неожиданно объявил он, любовно поглаживая свой дробовик. Неожиданный до крайности, импульсивный человек, даже удивительно, как ему в рискованных путешествиях удавалось выходить сухим из воды. - Тренироваться надо. По десятку цинков на каждый нарезной ствол, да и гладких бы патронов побольше.
        -А сколько у нас тех нарезных? - спросил я, срывая очередную травинку. Я их выбрал в качестве альтернативы жевательной резинке, успокаивает.
        В Сибири, вместо жвачки, некоторые люди до сих пор используют особым способом вываренную смолу лиственницы или сосны. Это так называемая сера. Она представляет собой небольшие кусочки коричневого цвета, чаще в виде маленьких брусочков или «сигареток». На вкус она горькая, с непривычки противная, а потом даже приятная. Жевание серы способствует сохранению здоровых зубов и укреплению дёсен, что объективно подтверждается тем, что в енисейских и забайкальских деревнях у большинства жителей зубы сохраняются до глубокой старости.
        Её готовят чаще всего кустарным способом, а продают бабушки, наравне с семечками и орешками. Когда на рынках, иногда прямо на улицах. Для варки серной жевачки надо собрать куски коры с натёками смолы, погрузить в специальный сетчатый мешок, который опустить в сосуд с водой - на решетку по принципу водяной бани. Ёмкость закрывают крышкой, и на огонь. Разогретая и отпаренная смола постепенно стекает через сетку в кипящую воду, где и варится. После остывания котла получившийся состав раскатывается на колбаски, нарезается на порции. Некоторые артели даже ставят на них свой штамп.
        Сера гораздо твёрже традиционной жевательной резинки, но к зубам не липнет. При жевании она постепенно размягчается.
        Между прочим, обладает чудесными бактерицидными свойствами.
        -Язвить легко, отрицать трудно, - нахмурился парень.
        -Хочешь расстрелять ствол прямо в процессе тренировок? А где новый возьмёшь?
        -Лёха! Ну ты чё? Так потому и говорю об арсеналах!
        Я чуть травинкой не поперхнулся, язык уколол. Растерявшись, даже не нашёл, что сказать.
        -Вот смотрю я на тебя и думаю: какой же ты лёгкий пацан, прям воздушный, всё порхаешь в мечтаниях суетных. - Петляков недовольно покачал головой. - Гляди-ка, цинки ему подавай! Может, сразу грузовые составы, чего мелочиться? Тренировка, говоришь? Я тебе вот что скажу: если бы наши охотники-промысловики тренировались цинками, то им никакого промысла не хватило бы на жизнь! Хоть соболя добывай, хоть норку. А ведь все стреляют точно, зря патроны не жгут. Скажи мне, почему?
        -Ну, может, они от природы талантливы…
        -Всем кагалом?
        -Геннадий Фёдорович, откуда мне знать? Порода такая! Наследственность там особая, преемственность…
        -Хе-хе! Порода обычная, человеческая. У нас ведь промысловиками не только коренные работают, и с городов порой люди переселяются. Надоедят им мешки каменные, вот и убегают к настоящей жизни. Нет, Игорь, дело не в породе. Испокон веку детишек стрелять учили без всяких цинков. Прежде чем начать пулять во все стороны, понуждали с оружием знакомиться, привыкать к габаритам и весу, стойку правильно принимать, целиться верно, обхваты ставить, упор в плечо, палец на спуске правильно укладывать. Был у меня когда-то знакомый милиционер, так он рассказывал, как тренер заставлял их часами утюг на вытянутой руке держать, мышцы и сухожилия тренировал! Так и надо! Стреляную гильзу в патронник и работай с прицела и навскидку, щелкай правильно, плавно. Дыши спокойно. Представляй, что ты выстрелил, сам же и оценивай результат - попал или дрогнула рука?
        -Глазомер, опять же, - добавил я.
        -А как же! - улыбнулся дед. - Привык сын к оружию, продемонстрировал папаше, тот даёт один патрон, и в лес. Ходи, ищи, а стреляй только тогда, когда уверен в выстреле. Если промахнулся, то тренируешься дальше. Цинки… Шишки с перцем ешь, отрезвляет.
        Я встал, несколько раз осторожно качнул телом, разминая позвоночник, и с нескрываемым наслаждением показал катеру смачный мозолистый кукиш.
        -Накося выкуси! Не дождёшься, выходной у нас!
        Чапаи думать будут. Не всё же время руками работать.
        Глава 6
        Самый главный лут
        Из-за уходящих низких туч выглянуло солнце, и Енисей заиграл красками. Красотища! Жаль только, недолго она продержится. В небе уже появилась чуть размытая перистая облачность, веером наползавшая на разрозненные низкие тучи - сильный ветер на высоте, такой непогоду гонит. Подсвеченное неярким солнцем, это золотисто-розовое кружево, вполне невинное и очень красивое на вид, приходит грозным авангардом очередного циклона, зародившегося где-то в Атлантике и добравшегося до центральной части Евразии. Погода в июне неустойчива.
        Ничего у нас не происходит. Это не кино, а сплошная статика.
        Когда есть силы, я поздним вечером выхожу на берег Енисея, где сижу до полной темноты. И за всё время пребывания в Разбойном ни разу не увидел на пустынных берегах ни одного огонька, ни одного блика костра или вспышки сигнальной ракеты. Поначалу было немного страшновато… Жуткое это дело - сидеть одному в темноте на берегу огромной реки и осознавать, что судов на воде и самолётов в небе нет и, вполне может быть, никогда больше не будет. Осознавать, что произошло необратимое. А свято место, как всем известно, пусто не бывает, на смену людям должна прийти какая-нибудь нечисть. Сложно не стать мистиком, сидя на берегу ночью.
        Потом привык, приспособился к этой тишине, сам влился в еле слышное звуковое поле. И первобытные страхи постепенно отступили.
        День в разгаре, перерыв в работе. Ещё немного помедитирую с товарищами и пойду подкрепляться. Никто ничего не готовит в этот выходной день; кому захочется поесть, тот всегда найдёт, что положить в тарелку. Отдых должен быть полным и честным.
        Устали. В этом суть жизни в новом мире: свободного времени очень мало. Ты постоянно чем-то занят, ёлки! Воды надо принести от колодца, дровишек наколоть, рыбки наловить, птицу накормить, во дворе прибраться. Вечно что-то ломается и чинится… Нет электрического чайника и стиральной машинки, нет бойлера, телевизора и Интернета.
        Честно говоря, невесёлая перспектива. А будет, Лёха, ещё тяжелей, готовь к этому личный состав! Скоро закончатся фабричные продукты питания, свечи, топливо и драгоценные патроны… Что дальше будем делать? Переселяться в другой посёлок, пытаясь что-то выгрести и там? И так циклично, ага… Паразитический образ жизни. Любой сторонний промысел бесполезен, кому сейчас нужна пушнина? Даже обменные операции невозможны, не с кем тут меняться.
        Я посмотрел на друзей. Бирюки.
        -Ого! Ребятки, похоже, судно на реке! - Дед встал и поднял бинокль.
        Ничего себе! Мы уже настолько привыкли к собственному одиночеству и пустынному Енисею, что я ощутил некоторый мандраж и тоже схватил оптику.
        -Где? - От волнения цель не ловилась.
        -Да на повороте, ближе к правому берегу!
        Вдали дрожал обычный для таких далей речной мираж. Оба берега были словно подрезаны водой, серебряные полоски глубоко врезались в склоны.
        Есть, что-то блеснуло! Ну и зрение у дедушки!
        Переливающаяся поблёскивающая точка. Действительно, он не сплоховал - какое-то судно медленно шло вниз по течению.
        -Мне-то дайте посмотреть! - громко взмолился Игорь, и Геннадий Фёдорович протянул ему прибор.
        -Херцы-берцы, кто это может быть? - глупо поинтересовался я, но Петляков за повод не ухватился, спокойно ответив:
        -Кто угодно. Баржи, правда, не видно. Может, сухогруз какой.
        -Беленький, - констатировал Игорь Потупчик. - Судно не крупное, но это и не катер типа «каэски».
        -Пусть поближе подойдёт, там решим, что делать, - предложил Петляков, снова усаживаясь на скамейку.
        -Не против, пусть подходит. - Я пожал плечами. - Но радио с ним нужно прямо сейчас. Так! Игорь, скачи на заставу, садись за большую рацию и вызывай его, пока не откликнется.
        Мы по очереди несколько дней мониторили эфир, так что пользоваться большой радиостанцией умеют все, кроме Элеоноры Викторовны, которая категорически отказалась даже приближаться к сложной технике.
        -Какая частота у судовой радиостанции? - спросил Потупчик уже с тропинки.
        Я вопросительно поглядел на деда.
        -Забывать начал! Что так смотришь, годы прошли! - развёл тот руками. - Там сбоку картонка приклеена с частотами, посмотришь.
        -Точно! Давай, Игорь, оперативно.
        Парень побежал на базу, а мы остались на берегу.
        Шло время, но белое пятно на реке в размерах почти не увеличилось.
        -Больно медленно он ползёт! Опасается, что ли? - не выдержал я.
        -Потерпи. Хотя капитан, действительно, не торопится. Что-то тут не так, Алексей.
        -Засаду чувствуешь, Фёдорович? - неуместно пошутил я.
        -Не-е… Другое.
        Мы одновременно подняли бинокли.
        -Слушай, да его же лагом развернуло! - воскликнул Петляков.
        Херцы-берцы, ни хрена не вижу! Может, у деда бинокль гораздо круче?
        -Ох, да что же вы все слепые такие, в молодые-то годы? Всё ваши смартфоны да компьютеры… Ты присмотрись хорошенько, не напрягай буркалы, глянь чуть вбок! Точно тебе говорю, судно идёт по течению без управления. Неспроста это. Похоже, у нас появилась своя «Мария Селеста». Слышал такое название?
        Я напрягся и после паузы кивнул.
        Корабль-призрак. В конце девятнадцатого века, год не помню, в Атлантическом океане, в четырёхстах милях от Гибралтара, было обнаружено дрейфующее судно, находящееся в отличном состоянии, но с весьма существенной непоняткой: на борту небольшой бригантины не было ни одной живой души. По прошествии времени история несчастной «Марии Селесты» стала одной из самых легендарных загадок моря, а её имя нарицательным для феномена. Но почему именно она стала символом, мало ли брошенных судов находили в открытых водах… И на некоторых обнаруживался ещё теплый кофейник, котелок, не успевший зачерстветь хлеб на тарелках. А за штурвалом никого.
        Легендой «Мария Селеста» стала с легкой руки Конан Дойла. Подобно многим другим таинственным историям, история с «Марией Селестой» оставалась забытой до тех пор, пока молодой писатель, ещё не начавший цикл о Шерлоке Холмсе, не подарил ей новую жизнь. Это был маленький рассказ, написанный под псевдонимом У. Смолл, обогащённый вымышленными подробностями, что добавило истории таинственности и мистицизма.
        До сих пор появляются новые версии произошедшего на судне, многие любители подобных историй пытаются понять, что же все-таки случилось с командой?
        -Может, он от пирса отвязался, бывают же такие случаи.
        -Лёша, ты знаешь, как швартуются суда? По-твоему, их на бантик вяжут?
        -Тройной морской! А если шторм? - Я пошевелил отдохнувшими на травке пальцами ног. Пора надевать сапоги, чувствую, на дело пойдём.
        -Это тебе не Атлантика, тут таких штормов не бывает. Встречать надо, разбираться, раз такие дела…
        За спиной раздался победный крик, Игорь бежал к нам, держа в одной руке «МР-155», который он фактически реквизировал, а в другой - мой «колчак».
        -Что-то мне подсказывает, Фёдорыч: связи не будет, - вздохнул я.
        -Похоже на то.
        Подбежав к нам, Игорь положил оружие на край скамьи и согнулся, уперев руки в колени - честно бежал пацан, без халтуры.
        -Нету связи, командир! Фу-у… Ни на одной частоте не отвечает. Что думаете?
        -«Мария Селеста», - буркнул я.
        -Это ещё что такое?
        -Потом расскажу, - махнул я рукой, другой забирая карабин. - Сейчас сообщу женщинам, что герои собрались в набег, и к моторке, двинемся наперехват.
        -Геннадий Фёдорович, может, и вам ствол взять?
        -Лишнее, Игорёк. У вас винтовка и дробовик, да ещё и пистолетик имеется. Вооружённые и страшные. Алексей, ты верёвку из лодки не убирал?
        -Там она.
        Тем временем судно уже неплохо различалось в бинокль.
        -Опознал! - Дед обрадовался так, что поднялся прыжком и от радости прокрутился вокруг себя. - Это же плавмагазин ПМ-134, несколько лет назад он был выкуплен частником и ходит под именем «Синильга»!
        -Ничего себе имечко! - заметил я. - Колдовское.
        -Есть такой момент… Проект 1344/4940, дата постройки - 1983 год. Однопалубный одновинтовой самоходный теплоход с жилой надстройкой, машинным отделением в кормовой части и с надстройкой для торговых помещений в средней части судна. Предназначен для снабжения судов продовольственными и промышленными товарами. Оборудован складами товаров и холодильным оборудованием. Может использоваться как сухогрузное судно, после переоборудования, конечно.
        -Это зачёт! - обрадовался я. - Откуда такие знания. Геннадий Фёдорович?
        -Как откуда? Я десять лет отработал механиком на сухогрузах, а потом в Подтёсово вкалывал на государство старшим мастером в реммастерских, по двигателям. Это река, мальчики, а мы её ветераны… Длина тридцать один метр, дизель 3Д6 мощностью в сто десять лошадок, так? Вспомогательный двигатель мощностью двенадцать киловатт. Судно оборудовано по регистру. Рубка: радар, эхолот, компас, прожектор, сирена, светоимпульсные отмашки. Бак снабжён трапом с лебёдкой, корма - кран-балкой с лебёдкой на семьсот пятьдесят килограмм. Класс О2. Э-хе-хе… Давненько его не было, к нам сразу после начала навигации ни разу не приходил, лентяй. В последний раз видел его осенью перед ледоставом. Можно предположить, что набит под завязку, самое время начинать торговлю. Хороший пароход, молодой по речным меркам. Корпус откапитален, двигатель перебирали год назад. Ловить надо!
        -И ежу понятно, - согласился я. - Пошли, мужики, к лодке.
        -Может, подождём, когда ближе подойдёт? - засомневался Игорь.
        -Чего нам ждать? Дело само собой не сделается, плавмагазин сам не остановится. Пока осмотрим с воды, пока вскарабкаемся на борт, - отмахнулся дед, - пока придумаем, как его в новую гавань завести…

…Порой даже в самых глухих посёлках есть магазины, пусть и крошечные.
        Но продают там только самое необходимое, так что плавмагазин на реке всегда востребован. Там имеется много чего хорошего и нужного, в крошечном сельмаге такого зачастую не найдёшь. В его ассортименте могут быть лодочные моторы, бензопилы, лодки и снегоходы, генераторы и квадроциклы, стройматериалы. Хотя обычно подобный товар прихватывают строго под заказ, чтобы не возить груз зря.
        Надо сказать, что прибытие в посёлок плавмагазина - всегда событие номер один. Праздник! Особенно после зимы, когда многого не хватает, а авиадоставка настолько дорога, что коммерсантами даже не рассматривается.
        Ушёл на север лёд, поднялась вода, подходит к поселениям на Енисее и его притоках плавучий магазин. В некоторые притоки плавмагазин заходит только в половодье, в остальное время небольшая таёжная река мелеет, и жители вынуждены мотаться к Енисею на моторках, иногда днями ожидая подхода кормильца.
        Не стоит обижать местные торговые точки, они честно стараются, но люди радуются именно плавающему супермаркету. Если же магазина в деревне вообще нет, то плавмагазин востребован особо. Ассортимент товаров на судне гораздо больше, есть даже мебель и бытовая техника. Продукты более свежие, и, самое главное, цены гораздо ниже, чем у сельских предпринимателей. Первым делом люди разбирают свежие овощи и фрукты.
        Дальше - по потребностям. Взрослые спешат набрать продукты и габаритный товар, выкупить заказ. А под заказ коммерсанты привезут вам любые товары. Оформить его можно по телефону или по Интернету, если последний доступен в конкретном посёлке. Лето и в тайге - пора ремонтов, поэтому каждый берёт всё необходимое для работы: цемент, обои, крепёж, электрофурнитуру, разнообразную строительную мелочь. Кто-то планово перекладывает старенькую дровяную печь, и ему нужны кирпич, плиты и колосники.
        Бойких ребятишек от парохода просто не отогнать. Они постоянно клянчат у родителей деньги и покупают сладости, которые в плавмагазине имеются в большом ассортименте, а стоят гораздо дешевле, чем в поселковом.
        Когда-то все товары привозили в «Рыбкооп» - магазин рыболовной кооперации - по большой воде на самоходках и сухогрузах. Но «Рыбкооп» давным-давно канул в Лету, а его место тут же заняли коммерческие плавмагазины.
        -Всегда что-нибудь у них покупал, - с ностальгией вспомнил Петляков уже на берегу. - Привозной продукт, зараза, всегда кажется вкусней. Почему так?
        Пару раз я видел приход в посёлок плавмагазина.
        Только теплоход причалит к берегу, как начинается настоящее паломничество: жители спешат к судну за покупками, в праздники такой движухи нет! Впрочем, чем не праздник! Большие и не очень плавучие магазины частенько оказывались единственным каналом поставки, снабжающим Север, отрезанный от цивилизации самой природой. А в маленьких деревнях прибытия плавмагазина ждут, как солнца после окончания долгой полярной ночи - в таких поселениях, наглухо отделенных непроходимыми лесами от центров снабжения, заканчиваются вообще все запасы, хоть волком вой.
        В больших посёлках дело поставлено с размахом, вереницы машин едут из речного маркета с полными багажниками. Товар расходится быстро, потому что выбраться на шопинг в ближайшие города непросто, даже если есть хитрые грунтовые дороги.
        Речные бизнесмены быстро поняли вкус покупателей, который может разниться от посёлка к посёлку. Везут камуфляжную одежду для охотников и рыбаков, хотя встречается и вполне себе гламурная одежда, бижутерия, туфли на высоких каблуках - девчата даже в далёкой глуши порой хотят одеться по-городскому. Всегда в ходу снасти для промысловиков, запчасти для моторов, масла и ткани для мастериц из числа эвенков и кетов, которые сами шьют национальную одежду.
        Плавмагазины уже давно используют вполне современные формы работы с клиентами. Суда с прилавками на борту не только ведут бойкую торговлю, но и сотрудничают с индивидуальными предпринимателями и юридическими лицами, порой выполняя сложные заказы, а обратным рейсом увозят в город продукцию енисейцев. До сих пор встречается бартер. У каждого владельца плавмагазина есть упаковки с саморекламой, красочные листовки-прайсы, система скидок и даже сайт, где размещён перечень товаров и услуг. По словам самих жителей, ценовую политику плавмагазинов никто не контролирует. Ничего тут не поделать, работает закон спроса и предложения.
        Порой покупателя что-то не устраивает. Чаще всего продажа идёт прямо на борту судна, где людям тесно, а не на береговой линии. Иногда к плавмагазинам сложно подойти, и это вина не шкиперов, а местных властей, желающих срубить с коммерсантов лишний рубль. Вот капитаны и останавливаются в той части берега, где нет оборудованного грузового причала, чтобы не платить за аренду места. А народу приходится шагать по топкому берегу и хлипким деревянным настилам.
        Заканчивается сибирское лето, пролетает короткая осень, начинаются заморозки, и вереницы плавмагазинов медленно уплывают по реке в Красноярск и Енисейск, до следующего ледохода. Навигация закончена.
        Хорошая встреча.
        -Нам повезёт, мужики, - решил я.
        Постоянная практика рождает сноровку, и тогда ты всё делаешь на автомате.
        Лодка у меня всегда наготове, внутри есть всё, что может понадобиться на реке, кроме сохнущих на берегу сетей - перед выходным их вытащили из воды, чтобы рыба не тухла. Мы быстро сняли и сложили самодельный брезентовый тент, столкнули «Прогресс» в воду. Я сел за штурвал, дед рядом. На всех надеты спасательные жилеты, с Енисеем не шутят, в холодной воде без жилета долго не продержишься. Отстегнув лодку, Игорь запрыгнул на корму и сразу опустил сапог двигателя в воду.
        -Готово, шеф!
        Приятно, когда всё работает штатно. Мощный «Эндуро» привычно заворчал. Скандалист, а не мотор. Так и слышно, как он уговаривает меня и лодку: «Хозяин, да сними ты этот колхозный грузовой винт, поставь скоростной, полированный, стрелой помчимся!»

«Ишь ты, быстрый какой! Я тебе не лодка гоночная, а солидный для солидных людей!» - отвечает «Прогресс».

«Не дрейфь, утюг советский! Разгоню тебя до рекорда! Хозяин, не слушай его, меняй винт и жми на газ!»
        Ну тебя к чёрту, возмутителя спокойствия. Я как-нибудь без гонок обойдусь. Лишние две минуты ничего не решат.
        -Вот бы там! Чтобы… полным-полна коробочка! - размечтался Потупчик.
        -Хочется, конечно, - дежурно поддакнул я, пологим виражом выводя лодку на середину реки.
        -Бывали когда-нибудь на борту плавмагазина, ребятки? - поинтересовался Геннадий Фёдорович, поднимая капюшон.
        Ни я, ни Игорь не бывали. С берега видели.
        -Вот то-то и оно… Это вам, мальчики, не сельмаг.
        -Кстати, Геннадий Фёдорович, а почему все жители посёлков так и продолжают употреблять слово «сельмаг»? - поинтересовался Потупчик. - Как в допотопные времена, посконь какая-то… Маркет! Или хотя бы магазин.
        -Почему сельмаг, а не супермаркет? - Дед на секунду задумался. Скорость была невелика, обиженный «Эндуро» не ревел, как ему хотелось, а спокойненько делал своё дело, можно было разговаривать без крика. - Ностальгия, скорее всего… Я не знаю, как сейчас обстоит дело на других реках, на той же Волге, например, но в былые времена сельмаг был, возможно, даже покруче, чем большой красноярский супермаркет! В молодости мне казалось, что в сельмаге можно купить всё, что имелось в СССР. Начиная от хлеба, соли, спичек и гвоздей до телевизоров и лодочных моторов. Это сейчас торгаши обленились и рисковать не хотят. А раньше был госплан!
        -Зато сейчас встречаются компьютеры и оргтехника! - парировал Потупчик.
        -Да на хрена мне нужна твоя оргтехника? Услада для бездельников, бесовское изобретение. Как дитё, ей-богу… Ты масло моторное вози! Жизненное давай, насущное! В советское время сельмаги решали почти все проблемы береговых поселений. Например, мне надо шифер на крышу или кирпич для печи. В конкретном сельмаге - не факт, что имеется, и тут на помощь вступало сельпо - сельское потребительское общество, в состав которого и входит сельмаг как подразделение. Порядок действий был очень простым: я заглядывал в родной сельмаг, здравствуйте, говорю, тётя Зина, мне бы вот оцинковки надо тридцать листов и два мешка портланд-цементу. Хорошо, говорит Зина, заказ принят, ставь подпись. И объявись, Геннадий, через декаду. После чего она связывалась по телефону с ближайшей базой Роспотребсоюза, там вносили заявку в сводный заказ - нужен такой-то товар… Те комплектовали по всем посёлкам и доставляли - своими судами, или озадачивали попутный пароход, государство поддерживало! И никакой предоплаты! Вот люди и вспоминают старые времена… Между прочим, там и патроны всегда можно было купить, а до определённого времени
даже ружьё гладкоствольное или мелкашку на соболя. Это уже позже напринимали ужесточающих законов.
        -Да ведь плавмагазины по такой схеме и работают!
        -Верно, Алексей. Потому и ценны.
        -Что, и патроны возят? - возбудился Потупчик.
        Дед замялся.
        -Ну, иногда можно было добыть, скрывать не стану. Лицензии на продажу огнестрела у них нет, а вот как частное лицо, капитан продать мог. Свои.
        -Лёха, газу! - Парень заорал так, что я невольно сдвинул сектор вперёд. «Прогресс» вздрогнул и пошёл бодрее.

«Так держать, шкипер!» - обрадовался «Эндуро».
        К песчаному острову, возле которого я в первый раз закидывал сети, «Прогресс» и брошенное судно подошли практически одновременно.
        -Может, просто якорь выбросить? - неуверенно предложил Игорь, от волнения подпрыгивая на задней банке.
        -Ты язык свой выброси! - посоветовал дед. - Нашёл словечко…
        -А действительно, Фёдорович, как насчёт якоря? - подключился я. - По-моему, вполне разумный вариант.
        -Русло реки тысячелетиями уходит на восток, постоянно вгрызаясь в Средне-Сибирское плоскогорье. Дно Енисея по большей части каменистое, далеко не всегда якорь вцепится в грунт… Поэтому и рыбы у нас не особенно много, мало корма на дне. Зря, что ли, я тебя тогда к этому островку-осерёдцу погнал? Здесь отмель, корма больше, вот рыбка и водится.
        -Удивительные вещи говорите, Геннадий Фёдорович! Впервые слышу, что на Енисее мало рыбы, - поразился я. - В низовьях её полно, сам ловил.
        -В низовьях и каменистого берега нет, одни тундры, гладкие, как стол, - уточнил дед. - Корм там собирается, оседает. Когда-то на Оби было гораздо больше рыбы, пока её там не выловили почти подчистую…
        Судно уже можно было разглядеть невооружённым взглядом. Развёрнутое лагом, то есть боком к течению, оно предстало во всей своей красе. Форштевень смотрит на правый, восточный берег.
        -Пожалуй, сможем «Прогрессом» в нашу сторону оттянуть? А чё, мотор мощный, - неуверенно предложил Игорь.
        -Когда-то по Енисею пароходики ходили с мощностью всего в десяток лошадиных сил, - вспомнил историю Петляков. - Но мощность тут не главное. Транец на «Прогрессе» не приспособлен к такой буксировке. Вырвет его, как пробку из бутылки, и прощай, плавсредство. Это же люминька! Значится, будем карабкаться, а там посмотрим, что можно сделать. Глядишь, двигатель запустим.
        Вот это задачка! «Синильга» - не моторка, я понятия не имею, какие там процедуры и тонкости. Да и управлять такой штукой… Тут навык нужен, знания.
        -А ты сможешь, Фёдорович?
        -Я ж вам говорил, сколько лет механиком отработал, Игорёня, - заворчал дед. - Или ещё раз повторить надо?
        -Повторять не надо! - обрадовался я. - А вот осторожность нужна. Вдруг нас там синяк ждёт?
        -Есть такой вариант, - важно кивнув, подтвердил старик. - Если так, то это многое объяснит. Капитан взбесился и наломал дров! У синяка ить тямы не хватит для управления, вот и несёт его течение… А судно-то в грузу!
        Мы одновременно посмотрели на плавмагазин, точнее, на ватерлинию - большая часть красной полосы была закрыта водой, теплоход, действительно, в грузу, как сказал Геннадий Фёдорович.
        -Полным-полна коробочка, я так и знал! - Потупчик азартно растёр ладони.
        -Здоровый пароход, - задумчиво произнес я.
        -А то! Тридцать один метр в длину, по-моему. Ширина шесть с лишним, осадка восемьдесят сантиметров. Три с хвостом тонны солярки в танках, если по максимуму. Остальное не помню.
        Нехитрая конструкция. Хотя, как сказать. Плавмагазин был сделан из небольшого сухогруза. Рубка позади. Есть небольшие крылья мостика, прямо будто у взрослого. Корпус белый. Надпись «ПМ-134» выполнена чёрной краской, а название - тёмно-синей.
        Ну, здравствуй, что ли, «Синильга»… Смотри, не обдури нас, несчастных лишенцев, как настоящая таёжная колдунья, любящая заводить одиноких охотников в непролазную глушь, а там сводить их с ума.
        -Лёха… А что будет, если мы судно заберём, а следом объявится хозяин? - спросил Потупчик.
        Дед тоже с интересом смотрел на меня.
        -Ничего не будет, - сразу же ответил я. - Не отдадим. Он потерял, мы подобрали. Реалии нового мира. Будешь всё отдавать - не выживешь.
        -Как-то это не в понятиях, - не успокоился парень.
        Я тяжело вздохнул.
        -Сам подумай, Игорь. А этот твой гипотетический владелец-капитан, он как будет действовать в дальнейшем? Вот, например, топливо, да? Станет он бункероваться исключительно с позволения пропавших владельцев горючки, или начнёт спокойненько скачивать солярку в танки везде, куда можно дотянуться, наплевав на святое право частной собственности? А провиант, запчасти, медикаменты? Не действуют отныне старые законы. Теперь ты или дурак и слабак, либо живой, сытый и с шансами. Мы, считай, всю деревню ограбили! Так ведь? Без лишних рефлексий.
        -Всеобщий беспредел, кхе-кхе, - кашлянул дед, усмехаясь.
        -Не-а. Скорее Великий Передел, - не согласился я. - Так точнее.
        -И всё же… Не было бы разборок.
        -Не надейся, Игорь, разборки будут обязательно, в новом мире всё только начинается, - «утешил» я напарника. - Между прочим, кто-то тут, помнится, собирался лихим наскоком брать арсеналы?
        Перед рубкой на палубе была установлена большая постройка из профнастила с оконцами и дверями, одна посередине, вторая ближе к ходовой рубке, рядом с ней круглый иллюминатор. Обе двери закрыты, и все окна тоже. Это и есть собственно плавмагазин. Железный балок тринадцати метров длиной. Наверху и над дверями фонари, на крыше - грибки вентиляции и железная печная труба. Кроме того, там ещё и лодка лежит, маленький пластиковый ялик, вёсельный, без мотора.
        -Швартовочных концов не видно, левый якорь на месте. Так что ниоткуда она не сорвалась, шторм тут ни при чём, - сказал дед, вглядываясь.
        -Мужики, если мы не можем его тянуть, тогда, может, потолкаемся? - У Игоря, вполне ожидаемо, возникла новая идея.
        Знаете, а всё-таки он мне нравится.
        Инициативный, бодрый, не трус, всегда готов ввязаться в любую авантюру. Пожалуй, именно такие люди и нужны новому миру. Они смогут выжить. Конечно, Потупчику не хватает жизненной опытности, школы. Это поправимо, ситуационное обучение закончится быстро, скоро он многое начнёт понимать правильно.
        -В форштевень предлагаешь толкать?
        -Так точно, Геннадий Фёдорович.
        Новоявленный шкипер сдвинул под капюшоном фуражку на затылок и почесал лоб.
        -Туфта, братцы, ничего не получится, - наконец решил он. - Будь «Синильга» развёрнута носом к нашему берегу… Нет, всё равно туфта! А в такой позиции вообще невыполнимая задача - толкать тяжелое судно с огромной инерцией тупой кормой в вязкой среде… Что получаем? Впереди сухогруз тяжеленный, позади мощный мотор, посередине - лёгкая дюралька. Где тут слабое звено, Игорь? Правильно, лодка с дурачками в ней. Уменьшится в длину, увеличится в ширину, Потом - бац! Заклёпки не выдержат сжатия корпуса.
        Когда ты долго не видишь на реке никаких судов, то даже небольшой плавмагазин представляется стальной громадиной. И этот монстр надвигался на нас.
        -Внимание! Подходим, - сообщил я, напрягаясь. - Дальше все мои команды выполнять быстро и без обсуждения. Встаю к борту, Игорь первым идёт наверх и стоит на месте, наблюдает только за палубой и рубкой. Со стволом. Я прикрываю снизу. Вторым ты, Геннадий Фёдорович, забираешь у меня карабин, тоже фиксируешься и смотришь. После чего принимаешь конец, швартуемся, и только тогда поднимаюсь я. Дальше действуем по обстоятельствам. Всё ясно, бойцы?
        Они кивнули.
        -Работаем.
        Мои самые худшие опасения, слава богу, не подтвердились - посреди корпуса, прямо напротив центральной двери плавмагазина надводный борт поднимался над уровнем реки всего на восемьдесят сантиметров.
        -Давай! - Я отдал главную команду дня, как мне представлялось в тот момент.
        У него действительно отличная физическая форма, Игорь прыгнул обезьянкой и моментально оказался на борту со стволом наперевес. Пока всё тихо. Вот бы и дальше так…
        За бортом плескалась тёмная вода, «Эндуро» рокотал на нейтрали.
        Подъём на палубу не представил сложностей и для Петлякова. Он вообще двигается, как молодой индеец, хотел бы я в старости иметь такой организм. Дед ловко принял брошенный конец и сноровисто закрепил его за небольшой палубный кнехт с потёками старой синей краски.
        Можно глушить подвесник. Вот и я на палубе.
        С торца балка-магазина к стене была прикрученная лёгкая лестница.
        -Фёдорыч, давай по лестнице на крышу, там наблюдаешь, не сходишь. Мы с Игорем - на зачистку помещений. Скоро узнаем, что тут: коробка с трупами, удачливый беглец от надоевших людей или чистая «Мария Селеста»…
        -Алексей, я лучше знаю помещения!
        -Сказал же, без обсуждений! На крышу! - рявкнул я.
        -Жестокий ты человек, старший сержант. - Похоже, эта оценка становится привычной. Показушно кряхтя, Петляков ловко полез наверх.
        -Сколько помещений?
        -Три кубрика. Капитанский, сдвоенный и одиночный. Экипаж три человека: шкипер, матрос и моторист. Иногда четыре. Кают-компания, гальюн, камбуз, душ, моторное отделение, кладовки. Рубка и трюма, они на баке.
        -Так, Игорь, ты опять идёшь первым, - приказал я, повернувшись к Потупчику. - Меньше шансов, что отстрелишь мне голову. Спокойно работай, без паники и криков, я прикрываю. Если объявится синяк, можешь в голову не целиться, картечью и так положишь. Лучше бы вообще не стрелять. Палец выпрями, прижми к спуску, нажать успеешь. Очень резко не крутись. Фонарик включи и возьми под цевьё. Может, там светло от иллюминаторов, но лучше так. Заходим, какое-то время ждём, слушаем. Начали! Открываю.
        Больше болтовни и страхов, чем дела.
        Зачистка судна заняла всего полчаса. Метров-то в нём, конечно, целых тридцать, но, в сущности, это всего лишь небольшой теплоход. А вот с отправкой Игоря в авангард я не ошибся. Парень нервничал, дёргал стволом, пару раз чуть не пальнул по тараканам. Слава богу, что у него не нарезной ствол, мог бы и борт продырявить. Хотя корпус судна сделан из стали спокойной плавки, специально - при ударе в препятствие корпус получает вмятину, но не лопается.
        На камбузе не было никаких следов готовки, всё чистенько, посуда на штатных местах. Большущий морозильник отключен, на полках только одни банки с вареньем. Постели в кубриках заправлены, свежее постельное бельё стопками сложено в шкафчиках, одежды нет, только в капитанской каюте висит куртка, а на кровати стоит кожаный портфель. Конечно, я его сразу открыл. Сменное бельё, несколько пачек сигарет, армейская ракетница с десятью патронами красного цвета, пять фальшфейеров…
        Кран-балка на корме зафиксирована в транспортном положении. В ходовой рубке тоже никого не было. Лоция, бортовой журнал, навигационные инструменты. Пульты и приборы целые, никаких следов разорения.
        Приятный сюрприз ждал нас в тёмном трюме - несколько деревянных поддонов с мукой в пластиковых мешках. Мука алтайского производства, будто бы своей в Красноярском крае не хватает… Наверное, она дешевле, потому и закупили в Барнауле. Ближе к носу в трюме имелось свободное место. Итак, трюм забит не полностью, есть пространство ещё для пары поддонов, а судно в осадке. Следовательно, коробочка действительно полна, глядишь, и топливные танки не пусты. Под пайолами воды не обнаружилось, корпус целый.
        Двери в плавмагазин сразу открыть не удалось - на замках, зараза… Ключи нашлись в рубке, на крючке справа от пульта управления. Предполагая, что там очень тесно, внутрь я решил идти один.
        -Зачем одному, давай вместе, прикрою! - Игорь даже расстроился.
        -Зачем толкаться, сам управлюсь.
        -А если синяк?
        -Ничего, как-нибудь перебинтуюсь. Да не волнуйся ты так. Успеешь ещё посмотреть, какой ништяк к нам приплыл нежданно-негаданно.
        Ближняя к рубке дверь вела в крошечную двухэтажную каюту, скорее всего, тут жили продавец и товаровед. Пусто. А вот центральная открывала доступ к настоящей пещере Али-Бабы, чего тут только нет! Я отправил Игоря на корму наблюдать за акваторией, а сам позвал деда, который с видимым облегчением сдал вахту и слез с крыши.
        -Загляну-ка и я в магазин! - Он довольно засмеялся и с показной алчностью потёр ладони. - Ого! У них всегда дела хорошо шли. Потому что не шланговали, работать начинали сразу после ледохода, наперво окучивая ближние поселения. Как-то, когда в очередной раз «Синильга» в Разбойное приходила, я разговорился с товароведом, приятная, знаешь ли, была женщина. Рассказывала, что они уже выполнили три рейса, тот был четвёртым. Перевезли около тридцати кубов стройматериалов и четыре тонны продовольствия, а с начала навигации завезли более семнадцати тонн груза. Овощи и фрукты свежие, колбасные изделия и макаронные всякие, молочку, соки, напитки, крупы и консервацию. Ближе к осени должны были ещё больше возить, ведь летом многие в отпусках… Эвенки, которые обычно чуть ли не первыми приезжают за товаром в береговые посёлки, уже разъехались на летние пастбища, поэтому объёмы упали. Самый покос должен был начаться в середине августа, ближе к межсезонью - зимников ещё нет, спрос огромный…
        -Ты прямо перечислил почти весь ассортимент «Синильги»! Одежда ещё имеется, видел? Обувь, инструмент, запчасти, масла.
        -Надо бы найти накладные и провести ревизию, - предложил Петляков.
        -Женщин озадачим, обрадуются.
        -Да уж, теперь не стыдно будет домой возвращаться!
        -Геннадий Фёдорович, а ты шкипера «Синильги» знал?
        -Видел, конечно. Но лично знаком не был. Ладно, ты тут осматривайся, а я сначала в машинное отделение - проверю двигатель, а потом в рубку, посмотрю, как там, пора решение принимать, сносит.
        Мне не очень хотелось одному шариться в развалах на стеллажах и в коробках с добрым ништяком, и я ещё раз спустился в трюм. В принципе, там было светло, по четыре новеньких иллюминатора с каждой стороны пропускали достаточное количество солнечного света. Да, грустная история. Видно было, что за судном следили. Заботливый был шкипер на «Синильге». Стопудово - ему не позавидуешь, что-то недоброе с ним случилось, к бабке не ходи… Хороший капитан такое судно просто так не бросит.
        Сколько же здесь уместилось поддонов? В два ряда стоят. Десяток точно наберётся, настоящее сокровище.
        Выйдя на палубу, я посмотрел на корму и усмехнулся. Надо же, полосатый матерчатый тент натянули, с рюшами. Судя по всему, служба Игоря не напрягает. Длинный стол, две деревянные скамьи, настоящая беседка, место отдыха экипажа! Ему бы ещё баночку с пивом в руки для полноты картины.
        Ниже по течению парочка ещё не отъевшихся за лето гагар легко поднялась в воздух и низом, задевая воду кончиками длинных крыльев, неохотно полетела в сторону нашего берега, на лету матеря нас по-птичьи. Небольшой мыс правого берега, круто спадавший лесистыми подошвами к кромке воды, постепенно приближался. Уже различимо белел плавник на узкой полосе галечного пляжа. Я поднял бинокль и увидел медвежьи следы. Прямо по пляжу в сторону небольшого лога тянется чёткая цепочка следов. На сером песке даже можно различить глубокие отпечатки больших когтей. Свежие. Хозяин тайги напился, постоял на берегу, глядя на медленно приближающуюся «Синильгу», поворчал недовольно и вернулся домой - в тайгу.
        На этой стороне поселений поблизости нет, медведи привыкли, что люди тут не появляются, но на берег выходят с опаской. Это в тайге он хозяин, а на реке хозяин - человек, и почти у каждого владельца моторной лодки или шкипера судна есть огнестрельное оружие. Поэтому медведя на берегу Енисея редко увидишь, грозный зверь сразу уходит, услышав звук мотора или заметив проходящее близко судно.
        Топтыгина положено опасаться расчётливо, без паникёрства. Медведь - тварь сообразительная, давно уяснившая, что человек опаснее любого хищника, просто так нападать не станет. Не угрожаешь - не тронет. Вот если медведица с медвежатами…
        Что я себя успокаиваю? Так было вчера, а теперь всё изменилось. Подозреваю, что при отсутствии на реке людей медведи через пару поколений обнаглеют окончательно, позабыв, что такое человек с ружьём, вот тогда они и станут по-настоящему опасны.
        За бортом тихо шипела вода, течение реки делало своё дело.
        Рано или поздно плавмагазин вынесет на берег, стоит лишь появиться сильному боковому ветру. А вот где это произойдёт, не угадать. Даже сопровождение брошенки не гарантирует удачу - вдруг судно сядет на мель, как его потом стаскивать, чем?
        Причудливы енисейские течения. Что там с мысом? Спокойно проходим, не зацепится.
        -Нет уж, подруга, тебя упускать нельзя, - пробормотал я.
        Со стороны рубки раздался крик Петлякова.
        -Алексей, поднимайся ко мне!
        Наш дозорный развернул уши на крик и тут же поднялся со скамьи.
        -Стоп! А меня?!
        Пожалуй, вполне можно наблюдать и из рубки. Махнул ему рукой, пошли, мол, вместе. Прихватив со стеллажей три маленькие бутылочки колы и три пачки чипсов, я поднялся в рубку.
        -Держите гостинчики. Знатный попался чипок.
        -А это ещё что за слово? - вздёрнул брови Потупчик.
        -Служить надо вовремя! Чипок - часть индивидуального продуктового обеспечения красноармейца. Термин введён в 1927 году, - назидательно поведал я, сделав вид, что собираюсь дать ему щелбана.
        -Или чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту! - с охотой вспомнил дед, и мы перемигнулись.
        -Древность какая-то. - Парень отмахнулся, первым схватил бутылочку и сделал три жадных глотка, улыбаясь бессознательной и бессмысленной улыбкой.
        -Кто там говорил, что кола - зло? - медленно выдохнул он. - Вкуснотища!
        В рубке всё кардинально изменилось.
        Первое - дед надел чёрную капитанскую фуражку с золотистым крабом на околыше.
        Второе - пульт управления, устройства и приборы мигали огоньками.
        -Докладываю! - радостно возгласил он. - Начинаю по всей форме! Судно живое, аккумуляторы в норме! Теплоход оснащен пожарной сигнализацией, дополнительной емкостью для питьевой воды на пятьсот литров, а также навигационным и радиооборудованием: стационарной УКВ радиостанцией «Ермак» СР-360, носимой УКВ радиостанцией Saracom TW-80, ПВ/КВ радиостанцией VX-1700, навигационной радиолокационной станцией Furuno M-1715 с жидкокристаллическим дисплеем, вот он, навигационным эхолотом SES-2000 с выносным индикатором глубины. Видит рыбу, между прочим… Есть магнитный компас УКПМ-М2 и планшет спутниковой навигации, комбинированный, на две системы. Между прочим, в корпусе установлены иллюминаторы в соответствии с новыми требованиями РРР, хозяину пришлось потратиться… Оборудование далеко не самое новое, однако испытанное и надёжное. Да… Сейчас проверяю системы.
        -И ты всем этим умеешь пользоваться? - восхитился Игорь.
        -Ну, с навигатором незнаком, не доводилось пользоваться, я из другой эпохи.
        -Это ерунда! - уверил его Потупчик. - Разберёмся, не ядерный реактор! Там и треки наверняка сохранены… Вот только спутники померли.
        -ГЛОНАСС ещё может работать, - предположил я.
        -Не знаю, у меня чисто джипиэсный, так он ничего не ловит, - пожал плечами Игорь.
        -Ты не забывай за акваторией следить! - напомнил я между делом. - А что с топливом, Фёдорович?
        -Танки под завязку. Похоже, что-то случилось сразу после отхода.
        -Полные, говоришь? Заманчиво… Из Красноярска она?
        -Вряд ли, Лёша… Слишком уж далеко. Да и не прошла бы «Синильга» без управления через Казачинские пороги. Думаю, от Енисейска дрейфовала.
        -Не существенно, - решил я.
        -Вот именно. Сейчас другое важно… Игорь, давай в машинное, попробую завести двигатель, а ты смотри там.
        Тот кивнул и ссыпался вниз по лестнице. Я вышел на левое крыло мостика.
        Настал момент истины.
        Что-то заскрежетало, пыхнуло, по судну пробежала короткая дрожь, которая почти сразу стихла - двигатель зарокотал. Над трубой, что за рубкой, в небо выплеснулось чёрное облачко, а уже через полминуты серая струя дыма пошла ровно. Есть!
        -Пусть погреется, родимый, обожаю этот звук, - довольно улыбнулся шкипер, ударом ребра ладони по затылку возвращая капитанскую фуражку на штатное место. - А?! Что я вам, молодым, говорил? Завели мы красавицу-беглянку, оживили! «Мария Селеста» идёт лесом.
        На левом берегу показалось Разбойное.
        Ёлки, мы тут возюкаемся, а там наши женщины сидят, волнуются. Вытащив рацию, я начал связываться с базой - надо оповестить: у нас всё хорошо операция проходит успешно. Пока разговаривал с Екатериной, в рубке появился Игорь, я услышал часть доклада:
        -Течей нет, лишних вибраций тоже, шеф!
        -Давай уж тогда - товарищ капитан, - важно предложил Петляков, глядя в сторону кормы через огромный морской бинокль, который он взял со стола. Обалденная вещица, двенадцатикратный бинокль-монстр. Теперь у всех троих есть оптика.
        Хмыкнув, Потупчик продолжил:
        -Звук хороший, без стуков. Всё в порядке с двигателем.
        Положив рацию в карман, я тоже зашёл в рубку. Игорь ещё что-то говорил, но я его не слушал, глядя на шкипера. Чего он так напрягся? Замер и смотрит на реку.
        -Геннадий Федорович…
        -А? Что? - Он повернулся ко мне.
        -Ты там что, лох-несское чудовище увидел?
        -Хуже, - чуть помедлив, коротко бросил он. - Сердцем чувствую, гораздо хуже. Лодка идёт, прямо на нас. «Обь».
        -Где? - встрепенулся я.
        Он показал рукой.
        Бинокль надо менять. На реке четырёхкратное увеличение никуда не годится.
        -Точно угадал, «обушка», - прошептал капитан. - Красненькая.

«Обь» - пожалуй, самая лёгкая моторная лодка из старых серийных моделей советского производства. Вёрткая, быстрая. Только грузоподъёмность у неё невелика, да волну не любит. А гоняться на ней зашибись! Почему-то чаще всего встречаешь «обушки» цветастой раскраски, яркие. Местные их не особенно жалуют, неделовая лодка.
        -Думаешь, по нашу душу, Геннадий Фёдорович?
        -А по чью же ещё, Лешенька? - даже удивился он.

* * *

«Конкретно нехорошая ситуация», - вот о чём я подумал.
        Пришелец летел стрелой, на глиссере идёт. Теперь уже не было никаких сомнений - неизвестная лодка торопится именно к нам. Зараза, как же мне сегодня не хочется ни с кем собачиться… Такой день хороший.
        -Лёха, думаешь, тот самый владелец судна?
        Пока я думал и пыхтел, на вопрос ответил дед.
        -Капитаны - люди серьёзные. Я бы на его месте попробовал выйти на нас по радиосвязи, представился, как положено, предварил бы, так сказать. А то летят, как савраска без узды.
        -Может, случайные люди? - Видно было, что Игорь сильно волнуется. - Увидели пароход, вот и торопятся познакомиться, надежду питают.
        -Игорь, ты бы стал в нынешних реалиях наскакивать на незнакомый сухогруз, да ещё на полной скорости? - сказал я тихо. - Так ведь можно и очередь из «калаша» получить в бочину. Запросто! В порядке применения перманентных мер воздействия. Не стоит так налетать на незнакомых людей… Надо бы снизить скорость, покричать, руками помахать над головой, приглашая к разговору. Лады. Скоро узнаем, кто там такой борзый… Помните мои слова? Я плавмагазин никому не отдам, точка.
        Глядя на меня серьёзно, с большим внутренним напряжением, друзья кивнули.
        -Бережёного бог бережёт. Ладно, пообщаемся… Геннадий Фёдорович, ты в рубке, один. «Колчак» поставь на пол, но не показывай. Если начнётся стрельба, чего нам совершено не нужно, просто падаешь на пол, хватаешь карабин, действуешь по обстоятельствам. Ты, Игорь, занимаешь позицию ближе к корме, за сплошным бортом. - Я показал рукой. - Ствол обозначь, но полностью не показывай.
        -Только дуло?
        -Дуло. - Мне оставалось только скривиться. - Чипсы проглоти.
        В общем-то, я был спокоен. Справимся, и не в таких переделках бывали…
        -Двое на борту, - тем временем громче обычного сообщил шкипер, опуская бинокль. - Один на румпеле, другой впереди.
        Поднялся слабый западный ветерок. Не вовремя! Вот только этого нам и не хватало… Пробежав по енисейской воде, он поднял лёгкую рябь и полетел на правый берег, чуть расшевелив кроны деревьев и пригнув высокие травы подлеска. Запахло свежей речной рыбой, прелым сеном, цветами и хвоей. Лиха беда начало. Если ветер разгонится, то начнёт отжимать плавмагазин к левому берегу. Надо бы побыстрей разруливать ситуацию и отправляться на базу.
        Напряжение и меня заставляло разговаривать, постоянно повышая голос:
        -Я займу позицию на баке, у передней стены магазина! Таким образом, внимание у них будет рассеяно, что и требуется. Фёдорыч, ты ведёшь переговоры, Игорь поддакивает! На меня они должны смотреть как можно реже, поняли? Если дело пойдёт в черноту и придётся стрелять, то это за мной, вам первыми огонь не открывать, слушать мою команду. Это понятно? Тогда по местам, проверить оружие. Игорь, не нервничай! Через пару месяцев ещё удивишься, вспоминая… Нам ещё арсеналы брать.

«Обь» приближалась.
        Куда несётесь? Видите же, что плавмагазин лежит в дрейфе, у борта пришвартован «Прогресс», значит, на судне есть люди и они никуда не денутся - на Луну «Синильга» не улетит… Катер приближался быстро, однако на подходе сидящий на корме мужчина резко сбросил скорость. Я, прижав спину к стене магазина, не отрывал свой бинокль от лица и внимательно, не стесняясь, разглядывал пришельцев, оценивая поведение гостей непрерывно, и уже только с позиции возможной схватки.
        -Лёха, а синяки умеют лодками управлять?! - крикнул Игорь с кормы.
        -Не дури! Какие синяки… Похоже, это не местные.
        -А я проверю! - Потупчик сложил руки в рога.
        Никакой реакции с лодки. Господи, до чего мы дошли! Синяки, рога…
        Значится, спасы вам надевать западло, ухари? Оба в чёрных кожаных куртках. Хлопчик, что сидел на румпеле, был весьма примечателен - даже сидя он выделялся габаритами. Крепко набитый мышцами и излишне богатым молодым жирком, качок смотрел на нас абсолютно спокойно. Знакомый всем типаж с бритым затылком в складочку, обманчиво толстый, обязательно наглый и самоуверенный. Признак того, что они не из этих краев; мужики из енисейских деревень поджары, порой даже суховаты - жизнь заставляет. Много ходишь, много работаешь… Здоровенный белобрысый бугай, про таких говорят «хорошо питается», вряд ли к подобному приучен. На голове - тугая кожаная кепка козырьком назад. Закалку показывает, идиот. Или же там нечего застуживать.
        Правую руку кабан с картинной расслабленностью держит на румпеле. Слева на банке лежит бинокль.
        Двадцать метров.
        Здоровые лбы. Бритое племя. Второй был чуть поменьше дружка по всем осям координат, он сидел на носу, по-пижонски свесив ноги чуть ли не до воды. Бинокля у него на шее не было. Я бы на его месте беспрерывно рассматривал теплоход с помощью хорошей оптики. Слабая бдительность - ещё один признак того, что они пришлые.
        У обоих татуировки на пальцах. Ясно, будут понты.
        Они заходили с кормы, поджимаясь к левому борту, туда же, где стояла наша моторка.
        Вот и исчезли последние сомнения - сидящий на носу перелез через мутное ветровое стекло назад и поднял ствол - ремингтоновский помповик. Ого! У обоих на поясе кобуры. Что у вас там? Характерные рукояти - ёлки, наганы!
        Теперь - внимание!
        Как, впрочем, и ожидалось, с понтами всё нормально.
        Первый слоник искусством риторики владел слабовато. И не подумав здороваться, он, сразу же пытаясь взять быка за рога, неожиданно детским, хотя и с ярко выраженной хамской окраской голосом задал самый бесполезный из всех возможных вопросов:
        -Кто такие, на, спрашиваю?
        Всё произойдёт очень быстро. Чувствую, долгие разговоры не сладятся.
        -Эй, старик, ты оглох, чё ли, я к тебе обращаюсь!
        -И вам бог помощь! - достаточно спокойно ответил Петляков сверху. - А вы откуда, хлопцы?
        -Откуда надо! Глуши лоханку, старик! Быстро! Она наша! Вас тут реально сколько?
        Фёдорович, положив руки на ограждение мостика, чуть согнул голову вперёд, как бы всматриваясь. На вопрос он отвечать не стал, заявив:
        -Что-то вы не похожи на товарища Симагина, ребятки. - Хриплый голос Геннадия Фёдоровича приобрел ярко выраженную провокаторскую окраску.
        На меня бодрые пришельцы глянули всего лишь один раз, и я постарался сделать настолько испуганную морду, чтобы в дальнейшем интереса для них не представлять. Обыкновенный трус-терпила.
        -Какой ещё Симагин? - разозлился старший пары. - Глуши, сказал, уши отрежем! Такой кусок не для фраеров, мы его первыми приметили! Кому сказал?!
        -Я, мил человек, «Синильгу» приметил ещё с её первого рейса. Кто вперёд взял, того и вещмешок! - заявил дед.
        -Тебе в голову выстрелить? - пробасил чёрт с кормы.
        Он пересел на другой борт и, левой рукой удерживая румпель, правой ухватился за нижний леер. Это ошибка, брателло, у тебя кобура с правой стороны. В этом месте не было сплошного ограждения - троса на трёх железных конусах. Хороший у него рост, под два метра. И руки длинные.
        Игорь приподнял полуавтомат, старший разозлился ещё сильней.
        -Положь ствол, сявка!
        Ха, и у вас нервишки не железные!
        -Мы его догнали и запустили, значит, он наш! - Это уже Потупчик заявил. Молодец, пока всё идёт по плану.
        -А будет наш, чертила! - рявкнул старший. - Вы из этого посёлка? Вот и сидите в своём Разбойном ровно, ждите своей судьбы, поджав задницы! Ещё и к вам наведаемся, я отвечаю. Разводишь тут… Сказали вам конкретно - собирайтесь! Что, вас по-другому уговаривать надо, ботва?
        -И кто ж его поведёт? - осведомился дед.
        -Не твоё собачье. Колян поведёт, он на сейнере работал, - гордо заявил бандюк.
        И всё-таки они очканули.
        Я мысленно улыбнулся - ничего не понимают! Знающие люди всегда говорят: «В безлюдных местах, где закон не так уж и суров, самое опасное - не зверя встретить, а человека. Разные люди там ходят, и все самостоятельные, себе на уме…»
        При встречах с незнакомцами всегда полагалось вести себя вежливо, осторожно. Человек опытный знает - что бы он ни сделал в глуши, в большинстве случаев здесь же и останется, среди этих чащоб… Впрочем, большинство из них и не собирается совершать что-то предосудительное. Максимум - браконьерство.
        Не поняли они, что времена изменились. В мирное время всякий обыватель, особенно городской, вполне законопослушен и с охотой отдаёт задачу охраны себя, любимого, армии и полиции. После такой катастрофы выжившим рассчитывать больше не на кого, а законы остались в прошлом - каждый сам за себя. Скоро все те, кто намерен выживать и дальше, обзаведутся огнестрельным оружием и будут применять его на поражение без всяких рефлексий и оглядок на умерший Уголовный кодекс. И вообще - хорошо бы помнить поучительную историю Дикого Запада и её весомый вклад в становление и развитие американского общества.
        Я понимаю - инерция. Ещё вчера все мы были для них жертвами. И тут нате, какой сюрприз!
        -Ствол убери, я сказал! Не по вам рамсы!
        Пошёл отсчёт.
        Игорь молчал, всеобщее напряжение достигло пика.
        -Да вы попухли, фраера! Хотите, чтобы мы вернулись на трёх лодках?
        -Хоть на десяти! - выкрикнул Игорь тонким от волнения голосом.
        -Ну, тля, ща я тебя размажу!
        Белобрысый кабан глянул на кобуру, но пока от борта не отцепился. Не речники они, «обушку» и так течение к судну поджимает. Обыкновенные бандюки. Один из братвы, другой урка. Идиоты на реке - как хорошо с такими работать.
        Ба-бах!
        Старший вскинул помповик, выстрелив так, чтобы заряд прошёл над рубкой. Сука, ещё повредите нам что-нибудь! Бугай на корме наконец-то решил отпустить борт, потянулся к кобуре.
        Вот тебе и причина, и повод.
        Работай, Исаев!
        Нет уж, патроны дорогие, чтобы предупредительные давать. Я быстро перекинул тело, сбросил ноги вниз, одновременно поднимая пистолет. Вынос, вперёд и вверх - вторая рука, прицел - спуск. Как в тире. Весь бой уложился в пару секунд.
        Бум! Грех на такой дистанции мазать - первая пуля сочно вошла в лоб уркагана. Бульк! - помповик упал в воду. Его владелец подогнул колени и упал на пульт с пустыми глазницами под отсутствующие приборы, на плексигласовом ветровом стекле появилась яркая кровавая полоса.
        Перенос.
        Бум! Второй сложился вперёд, выпуская и румпель, и борт «Синильги», секунду крепкие мышцы спины ещё держали тяжёлое тело, после чего белобрысый тяжело упал лицом вниз.
        Я двумя прыжками переместился ближе, ещё и пистолет успел спрятать. Вот кабан, весь пайол занял, там ещё и спасжилеты валяются… Примерился сверху и перепрыгнул в лодку с трупами.
        -Алексей! - тревожно крикнул дед.
        -Игорь, прими конец! - нервно скомандовал я.
        Всё же лучше «обушку» привязать. Закинув ружьё на плечо, Потупчик с трудом сглотнул и, стараясь не смотреть на трупы в моторке, присел, хватая линь и пытаясь обвязать им кнехт. Нормально, обойдёмся без блевотины, всё-таки на трупы выжившие уже насмотрелись.
        -Отойди-ка, молодой, - прохрипел уже спустившийся с командных высот Фёдорович. - Ничего вы не умеете…
        -Игорь, давай связь с базой, доложи женщинам, что у нас всё хорошо, они наверняка слышали выстрелы! И наблюдай за рекой!
        Теперь и я присел.
        -Алексей, что ты там д-делаешь? - В таких сценах непросто приходится даже людям опытным, пожившим.
        -Обыскиваю, Фёдорыч, - серьёзно сказал я. - Обыкновенная мародёрка.
        Первым делом снял с убитых обе кобуры, достал револьверы, быстро проверил барабаны - полные. Раций нет. Один бинокль. Курево, почти полная бутылка водки, питьевая вода во фляге, говяжья тушёнка, четыре банки, галеты. Две новенькие армейские плащ-палатки, очень хорошо! Надо сказать, авантюристы они ещё те, в погоню пустились налегке. Откуда шли? Может, из Бора? А вот и патроны.
        -Связь провёл, командир, всё нормально, ждут, - доложил подошедший Игорь. Как его ситуация подстегнула… Боевое крещение! Лицо бледное, но сосредоточенное, очень серьёзное, честно старается смотреть только на реку, глаза скачут.
        Ещё что прибыло? Патронташ с красными гильзами двенадцатого калибра на поясе. Я всё передал наверх.
        -Игорь, держи ещё, тебе подарок. Фёдорыч, револьверные пересчитай.
        Грабим дальше, Исаев, святое дело. Две жестяные двадцатилитровые канистры с топливной смесью, одна наполовину пуста. Ремкоплект, спасы. Линь новенький, длинный - сгодится.
        -Сорок две штуки!
        -Что? - не понял я, продолжая заглядывать во все щели.
        -Патронов нагановских, говорю, сорок два, - выдохнул дед и прикрыв лицо рукой, громко шмыгнул носом.
        -Вот и разделите. Кобуры сразу надеть.
        Проверил носовой отсек, нет ли там пенопласта, его часто кладут для плавучести. Отсек был пуст, одни тряпки и старая сеть.
        -Что ж мы натворили, Лёшенька…
        -Отбились от врага, Геннадий Фёдорович! - рявкнул я весело. - Меня так учили. Если ты убеждён, что перед тобой враг, то уничтожь его сразу, пока он не уничтожил тебя. Это враги, и они нейтрализованы.
        -Ох… А если их дружки искать будут?
        -Пусть ищут. Если бы мы пробились, они бы сразу на Разбойном галку поставили: есть возможность доить и дальше. Единожды сломаешься, и конец. Женщин в утеху, нас в рабы. Приедут - значит, будем нейтрализовывать и следующих! Я собираюсь нормально встать на новую шахматную доску, а не побираться в тоске по глухим углам в ожидании рабского позора… Чего грустите, коллеги? Он говорил про три лодки, это шесть человек, если нужна скорость. А теперь - всего четверо! Хотя я сильно сомневаюсь, что столько гнилья смогло выжить в одном месте… Скорее всего, их только двое и было. Вернулись в посёлок, а там им кто-то сказал, что «Синильга» продрейфовала мимо. Вот и подхватились, погнались за сладким куском. Не, ну вы что притихли? Выше нос, мужики, победа за нами! Как, Игорёня, ещё хочешь брать арсеналы?
        -Надо будет, пойду, - глухо откликнулся тот.
        -Молоток! Так. Мотор не нужен, своих хватает. Топим лодку, концы в воду. Игорь, заряжай пулевыми. Геннадий Фёдорович, начинаем отход. Жрать охота.
        -Жестокий ты…
        -Я знаю. Бывает.
        Глава 7
        Дни размышлений
        Три дня жуткой нервотрёпки.
        Я ничуть не преувеличиваю, трое суток мы посменно стоим на фишке, то есть караулим посёлок и судно. По вполне понятным причинам ночью вахту несут мужики, это чертовски утомляет. Днем чуть полегче, можно поставить на стражу женщин. На какое-то время. Если я воспринимаю такую нагрузку привычно, то остальным тяжко, обыкновенному мирному человеку трудно привыкнуть к жизни с постоянным ожиданием удара. Ничего тут не поделаешь, надо приспосабливаться к новым реалиям.
        Радует, что берегом с юга к нам не подобраться. Чащобы между Разбойным и оставленной базой гидрологов раскинулись образцовые, непроходимые, с капитальными завалами и топкими ручьями. Петляков говорит, что в ту сторону ведёт зимник, летом расползающийся в грязную грунтовую ленту. Не для новичка маршрут. Во всяком случае, летом по зимнику даже местные не ходят.
        С берега наблюдать за обстановкой даже лучше, чем из ходовой рубки «Синильги», там выше. Зато на «Синильге» безопасней, поэтому ночью вахта идёт исключительно на судне. Нам пришлось экстренно сооружать навес над любимой скамейкой, погода никак не установится, то и дело идут холодные дожди.
        Нет супостата. Лучше бы появился, честное слово…
        Сегодня я решил, что теперь и не появятся. Если бандосов искать начали сразу, то кореша давно бы уже были тут. Но бдительность не снижаем.
        Рыбалка почти свёрнута, сети ставим лениво и исключительно напротив посёлка. Обнаглели? Отвечаю: да. Ледник полон рыбы. Уточняю - ненавистной рыбы. Жрать её может только Тунгус, даже коту надоела. Не так давно я подумал, что если меня ждёт ещё одна неделя рыбной диеты, то возникнет идиосинкразия. Стану веганом! Хотя в честных условиях натурального хозяйства веган долго не проживёт.
        Природа идёт в наступление.
        Утки всё чаще садятся на расстоянии ружейного выстрела. Из тайги в посёлок начали захаживать вконец обнаглевшие зайцы, которых привлекают брошенные огороды и парники. Хорошее подспорье.
        Петляков говорит, что заячье мясо обманчиво. В старину многие охотники обожглись, понадеявшись на этот ресурс… На севере существует такое понятие, как «заячьи поляны», это места, где длинноухих гораздо больше, чем в среднем по территории. Бывало так, что отшельник, решившись сбежать от мира, селился рядом, уповая, что зайцы-то его точно прокормят. Ловил их силками, питался исключительно зайчатиной. И тяжко заболевал, вплоть до печального финала. Дело в том, что заячье мясо абсолютно диетическое, это чистый белок, или, как модно говорить, протеин. Жира в нём нет вообще. Вот и употреблял человек пищу без капли жиров, которые, между прочим, остро необходимы для жизнедеятельности и правильного обмена веществ - на северах рулит так называемый белково-жировой обмен, как, например, у нганасан или у эвенков, среда такая.
        Жир у зайца содержится во внутренностях, немного есть в голове. Хищники - существа умные, и поэтому они первым делом выедают у добычи потроха и голову. Человек же чистит зайца до полной кулинарной красоты. Со временем возникает что-то вроде белкового отравления. Конечно, если вы жарите или тушите зайчика с подсолнечным маслицем, то проблем не будет, появляется вкус и радость желудка. У отшельников былых времён растительного масла не было.
        Увлёкшийся охотой Игорь, по заветам Петлякова, не садит дефицитными патронами по мишеням, а тренируется практикой. Позавчера подбил трёх уток, а вчера прибежал ко мне с круглыми глазами и сообщил, что на окраине посёлка стоит любопытный лось. Так как я упорно возился с проводкой на КС-100, то отвлекаться не стал, разрешив ему воспользоваться «колчаком». Молодец, Потупчик, обошёлся всего одним патроном! Драгоценного лося мы разделывали всем миром, бережно, перерабатывая всё, что может пойти в дело. Вкус у лосятины специфический, обычно при его готовке активно используют маринады и специи. Мясо взрослого лося жёсткое, поэтому варить-тушить его нужно долго, порой до восьми часов, если зверь староват.
        Стосковавшись по мясному, я никакой жёсткости не заметил, после первой готовки чуть язык не проглотил.
        Зверьё постепенно занимает освободившееся жизненное пространство.
        Я всё чаще с грустью думаю: подросшее потомство уже не будет бояться человека с ружьём, разве что генетическая память потребует несколько большего срока. Если в ней есть место для таких воспоминаний, конечно.

…Три дня мы работаем на берегу.

«Каэска» почти готова, остались мелочи. Отличный катер, очень он мне нравится, может, потому, что я умею им управлять, были времена… Удачная компоновка. Новый двигатель работает, как часы. Он экономичней и легче родного. Новенький водомёт с реверсом. На корме стоят две дополнительные ёмкости под солярку, обыкновенные железные бочки. На левом борту, между леерами и надстройкой моторного отсека, закреплена небольшая RIB-лодка «Бастер», каждый капитан хочет иметь запасное плавсредство на случай непредвиденных обстоятельств. Особенно сейчас, когда уже не крикнешь «Караул, спасите!» по рации. Если начнёшь пускать пузыри, надежда только на себя…
        Из приборов на катере - простенький навигатор GPS, отныне почти бесполезный, система не пашет. Спутники ГЛОНАСС ещё работают, но не все, как я понимаю. Навигатор на «Синильге» ловит их эпизодически. Если такая картина везде, то для каждого участка местности придётся составлять график корректной работы.
        Смартфонов в общине нет. Деревенские такими игрушками не баловались, а у наших туристов при себе был планшет с GPS и пара обрезиненных сотовых для экстремальных путешествий. Так что катер пока без навигации. Имеется эхолот. Радар той же марки, что и на «Синильге», только классом пониже. За капитанским креслом на переборке в брезентовом чехле висит ракетница с зарядами, на полке лежит старенький советский бинокль в кожаном футляре.
        В рубке рядом с рабочим местом шкипера - сиденье для пассажира. Между ними - спуск в салон, где у переборок расположены два мягких дивана, закрывающих просторные рундуки, и откидной столик между ними. Диваны-скамьи можно превращать в сплошные полати. На этом катере, между салоном и лесенкой наверх в рубку, установлена железная печурка с подом под кастрюлю или сковороду, очень удобно, не надо выходить на берег в дальних переходах, яичницу можно пожарить прямо на борту.
        Ещё день работы, и следующую «Марию Селесту», увиденную на Енисее, можно будет буксировать вне зависимости от состояния судна. Сейчас же у меня очередной затык - не горят плафоны салона. Вроде бы всё собрал правильно, надо прозвонить…
        Плавмагазином занимается Геннадий Фёдорович, всё проверяет, испытывает вспомогательные системы: навигационные огни, рацию, эхолот, курсовой и кормовой прожектора, прожектора-искатели, электроосвещение внутренних помещений… То здесь, то там проявляются косяки: лампочка сгорела, контакт не контачит - так он говорит, старый хитрован. На самом же деле дед просто не может оторваться от парохода, все это уже поняли.
        Рядом с ним частенько обретается Игорь, конкретно заведённый на поиск после того, как Петляков необдуманно сказал, что у каждого нормального капитана на реке есть огнестрельное оружие, хранящееся в тайниках. Пацан теперь готов разобрать судно до заклёпок, лишь бы заполучить вожделенный нарезной ствол! Шкипер матерится, орёт, глаз с кладоискателя не спускает.
        Пока не нашёл, переживает… Ничего, пусть ищёт, свой карабин я ему постоянно давать не намерен.
        Женщины всегда в работе. Катя, в сопровождении кого-нибудь из мужиков, взъерошила брошенные дома посёлка и выгребла оттуда всё, имеющее отношение к медицине, - пунктик у неё такой, запасы делает. Очень хороший пунктик. В основном попадается перевязочный материал и самые примитивные медикаменты.
        Револьверы опробованы. Учитывая малое количество боеприпасов, дед сразу положил на всё знакомство три патрона. И сам показал пример, начав тренировать руку с помощью небольшой гантели. Игорь, наслушавшись его рассказов, потребовал старый чугунный утюг. Раритетный прибор, дореволюционный, с литым царским гербом. Открываешь крышку и насыпаешь внутрь раскалённые угли. По бокам - ряд отверстий. После загрузки твёрдого топлива оператор утюга начинает совершать им маховые движения, поднимая температуру. Гладит отлично, но уж очень тяжёлый. Потупчик тужится, краснеет, но держит. Стреляли они по мишени с дистанции в двадцать пять метров, весьма неплохо. Бес знает, где уголовники подрезали оружие. Фёдорович говорит, что когда-то наганы были на вооружении ВОХР в Железногорске.
        Соседский сарай приватизирован, туда складывается всё мало-мальски нужное в перспективе и годное по состоянию: лодочные моторы, инструмент, палатки, дельная одежда. На всякий случай.
        Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. С тех пор, как я, выпускник московского политеха, покинул столицу и ударился в сибирские и полярные авантюры, мой лексикон неоднократно менялся. Вот и сейчас: я начинаю всё чаще употреблять слово «значится», а вместо «что за хрень» употребляю местное «чё к чему». Неуместные маты всё чаще замещаются другими связками типа сибирского «тоси-боси» или «тырым-пырым» - чёртов дед… В сибирском диалекте есть составляющие со всех российских говоров, так что волжское «как могём, так работам» уместно и здесь.
        Все стали серьёзными.
        А бандитов нет. Вообще никого нет. Стоп! Соврал!
        Вчера мы увидели отныне немыслимое, картинку из прошлой жизни - на эшелоне в десять тысяч, оставляя за собой шикарный инверсионный след, прошёл большой пассажирский джет, прямо над Енисеем. Мы даже поспорили, «Боинг» это или «Аэробус». Куда он шёл? На Норильск? Или это трансполярный рейс в Канаду или США? Никто по нему не стрелял. Странный рейс, тут не обошлось без Красноярска. Либо он вылетел оттуда, либо, как вариант, - подскакивал, заправлялся, а служба УВД аэропорта Емельяново его сопровождала.
        Выходит, что надо ехать на разведку.
        Или плюнуть на всё и забыть. Ох, тяжело жить в метаниях и непонятках…
        Все возбудились; оказывается, южнее нас происходит нечто существенное. Ещё одна загадка. Согласитесь, горячая пища для размышлений.

…Община много работала, иногда отдыхала, и за нами всегда следила пришвартованная к берегу беглянка - «Синильга».
        Плавмагазин издевался, ругал, насмехался и всячески провоцировал: «И долго вы собираетесь тут сидеть? Проедите все мои запасы, а дальше что? Посёлок опустошён. Поедете грабить следующий? Ну-ну. Шикарная жизнь охотников и собирателей новой формации».
        Я в шутку предложил Петлякову переименовать судно в «Провокатора» и был шокирован, когда он сказал, что над предложением подумает.
        -Вообще-то ты прав, паря… Негоже пароход называть именем таёжной колдуньи. Прошлый владелец обозвал без ума, и вот те итог, сбежала «Синильга», хе-хе… Ещё неизвестно, какая судьба постигла экипаж. Оно нам надо?
        -Да я же пошутил, Фёдорыч!
        -Какие уж шутки! Не приведи господи, сама Хозяйка явится на судно. Бывает.
        -Ого! Ты, никак, и сам что-то видел?
        -Языком трепать не буду, всё едино не поверишь. Да и знакомые сталкивались. Чё скалишься, насмешник? Синильге необязательно в балахоне к тебе являться… Тогда послушай, расскажу тебе всего об одном случае, нынче не время для романов.
        Устроившись поудобней, я приготовился: классные истории рассказывает дед, получше любого чтива.
        -Был у меня знакомец, которого звали Володя Мелентьев. Жил и работал на Енисее, между Дудинкой и Игаркой, в месте, известном, как Ванькин мыс. Строил на берегу, а заодно и обживал двухэтажное здание турбазы. В древности в месте этом хозяйствовал старинный долганский род. Об этом свидетельствовали две ритуальные березы - «мужская» и «женская», - ветки были буквально увешаны разноцветными лоскутками-талисманами.
        -Встречал такие, - кивнул я, доставая трубку.
        -Ты покури да помолчи. Конец августа, сумеречные ночи, в непогоду так вообще темно. Он только что приехал из Красноярска, вертикалку «ИЖ27М» покупал. На базе было три здания: основное, баня и зимовочная изба. «Женская» береза стояла чуть в стороне, а «мужская» росла когда-то прямо на месте здания, в запале строительства её спилили, поступив, как выяснилось, неразумно. Один старый долганин, узнав об этом, невесело усмехнулся и пообещал, что дом теперь будет периодически гореть. Поверили в это лишь тогда, когда пожар, потушенный с великим трудом, разгорелся по совершенно непонятной причине, ибо печь в здании в тот день не растапливали…
        -Пили, наверное.
        -Дурачок ты молодой! Слушай, тебе говорят!
        Я показал рукой, что затыкаюсь.
        -Рассказ не об этом, хотя случай с березой может и дополнить… Трое их там было. Подруга Володи и напарник. С ними был молодой пес Малыш, внук легендарного на Таймыре Кучума, отменной охотничьей собаки. Ласковый и веселый, внучок, в отличие от именитого предка, хоть и вымахал изрядно, но должной прыти в охотничьем и охранном деле покамест не проявлял. Как говорится, собака не работала… В один из дней решили они обстрелять новое ружьишко и втроем отправились в близлежащий лесок. Постреляли по мишеням, насобирали грибов на ужин и направились назад, к базе. Возвращаясь, прошли по полянке, устланной торчащими из земли сучками да ветками. Одна из них заинтересовала необычной формой. Потянули и вытянули из земли… лыжу! Вероятнее всего, детскую, всего-то сантиметров шестьдесят. Серая, очень старая, но аккуратно выструганная и с необходимым креплением. Ремешок из кожи оленя стал настолько ветхим, что рассыпался в прах от первого же прикосновения. Приятель мой взял лыжу с собой, хотя подруге это не понравилось, судя по всему, сразу же… Уже позже, сидя на берегу Енисея, отмыл он эту лыжинку с любовью,
добела. После этого решил куда-нибудь ее приспособить, для антуража. На козырьке зимовочной избы традиционно были закреплены трофейные рога и черепа - для красоты и пущей важности, да… Там же, над дверью, он вбил в дерево два гвоздочка. На них эту лыжинку и положил. Вечеркой они с подругой стояли на балконе второго этажа центральной избы и смотрели на притихший осенний Енисей, - ох и красив он, когда тих, ну прямо зеркало!
        Я энергично закивал, нечасто, но наблюдал.
        -И тут появилась радуга. Огромная, яркая, начиналась на середине реки, прямо напротив, и уходила далеко на юг. Здесь надо вот что тебе пояснить - это для простого обывателя красоты радуги приятны и даже праздничны. У речных людей есть своя, старая и проверенная опытом примета: появилась радуга, значит, жди какой-нибудь каверзы. День прошел как обычно, и все легли спать… Ночью они проснулись от дикого гула, даже грохота! Огромный двухэтажный дом трясся, как фанерный, все трое выскочили на балкон. На Енисее свирепствовал жесточайший, невиданной силы шторм! Ветер - просто ураганный! Приятель мой смотрел на взбесившуюся реку и боковым зрением заметил, что в привычном пейзаже чего-то не хватает. Отсутствовала лодка с мотором, «Казанка 5м-3» - штука, сам знаешь, тяжелая. Причем они её не просто подвытащили на метр-другой от берега, нет… Лодка стояла далеко от воды, ею не пользовались в последние дни, да и ремонт кое-какой производили. На берег! Лодки нет как нет! И следов «потаски», то есть признаков волочения по земле тоже нет. Что за чертовщина? Ночь они провели тревожно, то и дело проверяя оконные
шпингалеты. Наутро шторм на реке стих, но их беды на этом не закончились.
        -Пришла! - пыхнул я ароматным дымком.
        -Отказала бензопила. Простейший, по сути, агрегат, ничего сложного, но в этот раз не помогало ничего. Все системы проверяли: свечи прочищали, потом меняли… Не работает аппарат, и всё тут! Два дня они с ним мучились без толку. А без бензопилы заготавливать дрова - дело каторжное. Береговой сушняк - это просто «порох», в печи сгорит моментально, а тепла мало. То ли дело лиственничный сырец: напилишь ствол бензопилой, расколешь на четыре части - и тепла много, и горит долго. В общем, просто беда. Первой заподозрила неладное женщина. Я так думаю, что именно она и спасла их от следующих, может быть, куда как более серьезных бед. «Знаешь, милый, а всё-таки напрасно ты эту лыжинку долганскую из земли вытащил. Вернул бы на место», - тихо сказала она, глядя на очередные попытки оживить инструмент. Надо сказать, что в то время приятель мой ещё не придавал значения силе взятых у природы древних вещей, захороненных в ней когда-то. И их воздействия на жизнь нашу… Но в тот раз он послушался сразу же! Подошел к зимовальной избе, снял лыжинку с гвоздей и понёс туда, где и взял её. На удачу, место нашел сразу же,
дырка в земле осталась. Старательно вспоминая, уложил лыжу по законному месту, присыпал и чуть утрамбовал…
        -Вот что отрыв от цивилизации с людьми делает! - хмыкнул я.
        -Через два часа с собакой отправился погулять по берегу, - рассказчик не отвлекался. - Что удивительно, ружья с собой в тот раз почему-то не взял - небывалое дело! Вечно лающий, словно как оглашенный, молодой пес в этот раз вел себя необычно - шёл спокойно, даже степенно, внимательно осматривая местность. Неожиданно он остановился и уставился куда-то наверх. Посмотрел приятель по направлению взгляда собаки - на вершину невысокой елки, и увидел соболя! А ружья-то и нет! Делать нечего, решил спугнуть, стряхнуть с дерева. Колотил по стволу, пока соболь, напуганный до смерти, не спрыгнул вниз и, парашютируя, не полетел чуть в сторону. Неопытный пес взять не смог, и зверёк стремглав забрался на высохший стволик старой лиственницы, здесь его уже было очень хорошо видно. Стряхнул он его сушниной, тогда Малыш взял соболя прямо на лету - классика! Хряпнул челюстями так, что приятель испугался - всё, конец шкурке… Но Малыш, к изумлению, бережно положил тушку передо ним на землю. Взял в руки, проверил. Кости всмятку, а сама шкурка целая, всего один крошечный прокус. Радостный, направился приятель к друзьям и
тут услышал звонкий рёв бензопилы…
        -О-па!
        -Тебе срифмовать, что ли, парень? Никто из них не понимал, как это случилось; взволнованный Володя рассказывал, что решил её ещё раз осмотреть, без всякой надежды, а она работает, стерва, как часы! И собака заработала! Первый охотничий трофей, оправдавший совершенно неожиданно старую родовую славу. На этом все их беды закончились. Лодку они так и не нашли, да не переживали, посчитав её некой платой за науку… Вот с тех пор я никогда не вытаскиваю из земли старинные предметы, особенно, если они местного народа имущество. Оно, знаешь ли, прилежалось… Вот пусть оно там и лежит. Не тревожь, говорит весь мой опыт, и не тревожим будешь.
        -То есть тунгусские, ненецкие, долганские артефакты?
        -Не только. Старинные предметы первых стрельцов и казачков тоже.
        -А Синильга тут при чём?
        -При том, что Хозяйка и следит за соблюдением правила! Смотри! - сказал дед строго.
        -Да, вообще-то, и не собирался брать такие, - замялся я. - А вот так, чтобы явилась на глаза, бывало?
        -Бывало. Только я тебе не буду о том рассказывать. Раньше рассказал бы, а сейчас нет. Людей на реке мало осталось, теперь Синильга чаще появляться будет. Она ночью приходит, когда небо чистое, в звёздах россыпью, а луны нет. Сам её увидишь, помяни мои слова.
        Меня пробрал озноб - стало реально не по себе. Да ну, к чёрту такие рандеву… Лучше бы не сталкиваться.
        Как всё изменилось! Не устаю удивляться.
        В шоколадные времена слушал бы чисто из стёба, а теперь - мураши по коже… Рассказанная дедом история поучительна последствиями необдуманного человеческого желания. В ней обозначена опасность, рожденная не в меру азартным любопытством, причем праздным любопытством - безо всякой исследовательской, продуктивной и продуманной цели… Аналогичные легенды о некой мистической причинно-следственной связи поступков и последствий на Енисее наверняка можно услышать часто. Воспринимать их можно по-разному, это личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам такой локальной «нехорошести» не существует, но здесь, в диких краях, все попытки объяснения вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью, правилами самосохранения, выверенными личным и чужим печальным опытом.
        Хотя мистика она и есть мистика. А я вообще-то боюсь мистического.
        Надо переименовывать, надо.
        Вчера шкипер аккуратно закрасил надписи, а Даше Закревской, как человеку, приобщённому к мировым культурам, поручено срочно сделать новые трафареты. Так что вечерком будем наносить и бить бутылку шампанского, Игорь уверяет, что так положено. Врёт, наверное. У нас, можно сказать, сухой закон. Физической работы много, крепкие напитки не катят. С пивом другое дело, этим балуемся. Умеет рабочий класс обоснования находить.
        -Пиво не водка, имеет срок хранения, - предупредил Игорь.
        Мы с дедом замерли на пару вздохов, оценивая свежую идею и быстро-быстро закивали головами в полном согласии. Так что жестяные баночки постепенно плющатся. Вечерком, перед сном, в меру.

* * *
        Апокалипсис, я надеюсь, закончился, значит, начался постапокалипсис, всё, как в фантастических романах. Наступает время выбора и принятия решений: как жить, чем и зачем вообще? Можно паразитировать и дальше. Уже завтра КС-100 будет готов, и мы могли бы переселиться в другой брошенный посёлок на реке. Проверить, нет ли там нормальных людей, если есть - узнать, как настроены… Если же аборигенов нет - отсканировать на предмет синяков. Точка свободна, занимаем и какое-то время прожираем ресурсы нового места. И так по циклу.
        Перспектив никаких.
        Таёжное зверьё постепенно будет дотягиваться до погребов и складов, продукты питания начнут портиться. Община станет деградировать. Конечно, можно принять в её ряды ещё какое-то количество людей, так ведь это палка о двух концах! Больше людей - меньше сверхценного ресурса на каждого. Закончатся патроны, порох. Что дальше? Тьма. Община вымрет сама или её поработят решительные люди. Рожать детей бессмысленно, им нечего предложить. Мы ведь не старообрядцы с колоссальной школой автономного проживания, люди скоро упадут духом, сломаются.
        Какое-то время неплохо будут себя чувствовать те, кто дорвался до Большого Бункера, так я условно назвал гипотетический схрон-склад с огромным количеством самых разнообразных ресурсов. Однако это жизнь взаперти, не приведи господи, если о нём узнает кто-то ещё!
        Что будет с бункеристами, к примеру, через пять лет? Полное озверение.
        Да и не так-то просто встать на такой бункер.
        Все наши постепенно стали понимать расклады, споры на эту тему закончены. Отправиться на сухогрузе в долгий путь с пересадками по мёртвым деревням не греет, ведь это просто вариант Бункера, только передвижной. Пока топливо не закончится или не сломается машина. Но всё чего-то ждали. Кардинально менять сложившийся образ жизни страшновато, уже привыкли жить в относительном комфорте и спокойствии.
        И вот, перефразируя известную поговорку, скажу так: «Не было у постаповцев печали, нашли постаповцы плавмагазин». До этого момента рассуждения были умозрительны, от балды. КС-100 после починки и погрузки всего табора сможет принять на борт лишь ограниченное количество накопленного имущества, топлива и припасов.
        Единственно разумное предложение о необходимости предварительного исследования следующей точки базирования общины высказал Игорь.
        -Надо вдвоём мотануть к ближайшей соседней деревеньке. Там понаблюдать с воды, потом с берега, доразведать, при необходимости зачистить. После чего хотя бы приблизительно оценить имеющиеся ресурсы и удобство проживания.
        Мне стало обидно за собственную расслабленность, что-то теряю квалификацию. Очевидно же!
        Вроде бы всё складно. Да не всё ладно. Любые хождения на тяжёлом катере по Енисею - это большой расход топлива. А запасы пополнять будет нелегко, портов поблизости нет. И не факт, что первая же разведка даст положительный результат. Может быть и так, что мне придётся совершать несколько рейдов, вплоть до дальних. Ну, сожгу я в вечных поисках удобного гнезда всю солярку, а дальше что?
        Впрочем, можно остаться на месте и постепенно дичать.
        Кому это понравится?
        И вот тут-то и объявился «Провокатор», отныне я буду называть плавмагазин именно так, скоро Закревская придёт на берег с трафаретами, капитан уже припас баллончики с краской… Пароход, теплоход, сухогруз, плавмагазин, называйте, как хотите, суть не меняется - «Провокатор» ежечасно спрашивал нас: «Ну что, орлики и голубки, вы решились на что-нибудь, кроме болтовни?» Невозможно жить стало, спокойствие в общине улетучивалось день ото дня!
        Ежедневные вечерние посиделки-планёрки, на которых мы истёрли в пыль множество самых разных вариантов нашего будущего, стали более нервными, даже ожесточёнными. Игорь настаивал на том, что нам надо найти Большой Бункер.
        -А через год? - зло спросил я.
        -Наладим контакты с другими общинами выживших, к тому времени они сформируются, а основная борзота перестреляет друг друга.
        -Когда у продуктов выйдет срок годности, ага. - Я подбросил ещё.
        -Что нам эти контакты дадут, милок? - поинтересовалась Элеонора Викторовна у Игоря. - Зачем мы нужны кому-то? Разве что чемпионат по нардам устраивать.
        -Всё неправильно говорите, - буркнул дед. - Да я и сам только сейчас понял: надо заглянуть не на год вперёд, а на три! Крыши у хранилищ потекут и провалятся, зерно и мука испортятся. А мыши? О-го-го, сколько их разведётся вокруг складов и элеваторов! За ними и лисы-волки, они мышек любят. Топливо начнёт расслаиваться, техника - ржаветь, резина - сохнуть…
        -Что-то больно мрачно вы сегодня фантазируете, Геннадий Фёдорович, - уныло произнёс Потупчик. - Хотя и правильно по сути. Безнадёга какая-то… Хорошо в больших городах, где есть метро, можно заново создать целый город.
        -Не можно! - отрезал я. - Мы не в фантастической книге живём. Все метрополитены очень скоро будут до уровня ближайшей реки заполнены грязной водой, откачивающие системы встали, а их содержание очень затратно. Понимаешь? Кроме того, у меня нет ни малейшего желания доживать свой век в полумраке, да ещё и в обществе белоглазых детей подземелья.
        -Зато снег не страшен! - парировал Игорь.
        Снег - очень серьёзная проблема. В России зимы долгие. Интересно, почему авторы апокалиптических бестселлеров не задумывались над проблемой снегоборьбы? Хрен ты зимой куда проедешь на автомашине по дорогам, даже на гусеничных вездеходах будет непросто. Некому чистить полосу, мёртвая тема. Ищи лошадок и сани.
        -Хорошо бы не отходить от Енисея, товарищи, - тихо молвила Закревская. - Он кормит. Но в районе Красноярска съедобной рыбы не будет.
        -Если хоть какая-то будет, - махнул рукой дед.
        Вот! Правду говорит девушка!
        Только легче от этого не становится.
        Неужели действительно на нас надвинулась страшное чудовище Безнадёга?
        Будь я один, уехал бы в Норильск.
        Сначала наведался бы в Красноярск, как планировал, огляделся бы там, разведал, а потом на Север.
        Удивлены? Я там был, полтора года отработал механиком. На месторождении «Норильскгазпрома», вахтовым методом. И мне нравилось. Закончил вахту, и в город - мини-отпуск, ура, каникулы! Снимал однокомнатную квартирку у знакомого, где отсыпался, валялся, смотрел фильмы и читал фантастику. На водку я не падкий, всё шло мирно, денег хватало.
        Через какое-то время жить плашмя мне надоело, и тут помог случай: я удачно вписался в классную компанию рыбаков и охотников. Люди с огромным опытом полевой жизни, большей частью пожилые, солидные. Я для них был просто мальчишкой, хотя изо всех сил старался показать свою пользу. Зимой на вездеходе с парой снегоходов ездили на дальние базы, порой за триста километров к северу. А там… Стада оленей, куропатки, заяц, подлёдная ловля - полный восторг! Летом - рыбалка на озёрах плато Путорана, святое дело. Изредка нам удавалось забрасываться в дикие края попутными вертолётами, связи у моих напарников были отменные.
        Мои новые знакомые, ветераны Таймыра, много чего интересного рассказывали, помогая новичку понять уникальность феномена под названием «Норильский промышленный район». Центр района, раскинувшегося на сто пятьдесят километров, - собственно Норильск. Это обыкновенный город. Не поселок-переросток и не симбиоз города и деревни, как, например, Иркутск. Сплошная урбанистика. Часть города построена в старом питерском стиле. Здесь стоят металлургические заводы, в комплексе самые большие в мире, и рудники. Говорят, что суммарная протяженность подземных выработок приближается по длине к московскому метро. Работает аэропорт, Енисей относительно недалеко.
        Норильск - шокирующий город, особенно для тех, кто увидел его впервые. Проспект и много широких улиц, линейная планировка. Да, тут есть милый исторический центр сталинской застройки в ленинградском стиле. Остальное - бетон с кирпичами. Здесь нет ни одного одно-, двух - или трехэтажного жилого дома, всё более девятиэтажки. Но Норильск - это не дома. Это другое…
        Центр промрайона, сам город Норильск - сплошной технопанк. Дредноут. Броненосец «Ретвизан». Всё на виду, торчит во все стороны. Ничего не спрятано. Кругом виден масштаб производства - заводы, галереи, вспомогательные цеха, технологический транспорт, бесчисленные железные дороги, выбросы пара и дымящие заводские трубы. Сваи, ростверки, водоводы и металлоконструкции цехов - обнажённые мышцы самой серьезной металлургии.
        Из любого южного города можно сделать белоснежный круизный лайнер. Из Норильска - только дредноут. Пока что нет альтернативных технологий. Космос в белое не облачается. Броня! Панели. Заклёпки диаметром в метр. Дредноут пыхтит, дымит, в щелях бьётся яростное пламя печей Ванюкова, электропечей и конверторов. Гидротранспорт в шесть ниток тащит с обогатительных фабрик подогретую пульпу, спаренные дизельэлектровозы тянут составы с рудой. Кругом груды металла. Брошенные цеха, ждущие разделки. Рудольф Дизель, наверное, полюбил бы этот город. Люди как губку, выжимают последнее из его древнего изобретения, ибо других так и не появилось. Нет фотонных двигателей. Есть технопанк. Город не напяливает на себя стелс-экраны, он не прячется. И тем пугает новичка.
        Круглосуточный уличный свет, можно читать книгу. Выхлопные трубы автобусов, выведенные наверх, лампы дневного освещения в окнах, на подоконниках стоит зелень. Технотуман в лютый мороз. И город-производственник - посреди самых больших на планете заводов.
        Ну, ребята, Север вообще страшный. Весь и всегда.
        Кто только сюда не совался… Следы неудачных попыток видны повсюду, их можно найти в самых дальних уголках побережья Карского моря. Север убил их всех. А вот этих людей не смог, смирился, привык, притёрлись. Аналога на планете просто нет. Как нет и другого выхода - богатства нужно осваивать, братья с материка. Потому что во всех других местах планеты всё ценное уже выжрали. Выжрали и отплюнулись смартфонами, что был у каждого в заднем кармане, ага…
        Когда я после вахты или поездки на очередную охоту сидел у окна, пил горячий кофе и смотрел на ряды многоэтажек, стоящих напротив, на рекламный неон, море огней и поток машин под окном, то подходил к оставленному хозяином квартиры школьному глобусу, чтобы ещё раз понять, где всё это находится. И каждый раз оторопь брала! Как вообще можно было всё это построить на такой широте?
        Здесь живут те, кто любит дредноуты. Новенький? Ничего, привыкнешь и начнёшь видеть свои прелести, они имеются, везде так.
        Промышленный район совершенно автономен, тут есть почти всё, нужное для комфортной жизнедеятельности. Есть отличный уголь. Газовая отрасль, никакого отношения к «Газпрому» не имеющая, доит свои месторождения вдали и обслуживает нитки газопровода к городу. Электричество дает каскад Таймырских ГЭС, молотят две плотины, которые проектировали на перспективу. В земле - вся таблица Менделеева. Пока что это богатство работает вполсилы - страна, видите ли, перестроилась, да всё никак не очухается.
        Грузы круглогодично возят по Севморпути, однако пассажирских рейсов по океану нет. В промрайоне работает морской порт в Дудинке, коротким северным летом к океанской навигации добавляется речная по Енисею. Автодороги, связывающей анклав с материком, не существует, и железки - тоже. Точнее, железная дорога есть, но она внутренняя и выхода в сеть РЖД не имеет. Это остров. Остров имеет с одного боку плато Путорана, с тайгой понизу и лесотундру и тундру с другого. Система путоранских озёр, как подсчитали экологи, занимает второе место в мире в качестве природного резервуара чистейшей пресной воды. Зима - девять месяцев, остальное лето. Зимой случается полярная ночь, это когда шибко темно. Летом всем сгущёнка - сплошной день, солнце вообще не заходит за горизонт. Про морозы с пургами хотите услышать? Это свирепо, в определенные периоды - почти космос. Ну и достаточно.
        Город умеет жить самостоятельно. Так он жил во время Великой Отечественной войны, когда авиасообщение на примитивных летательных аппаратах было крайне нерегулярным, а на морях караванам угрожали волчьи стаи кригсмарине. Комбинат начал делать всё, от самоходных барж и локомобилей до мебели и посуды.
        Специальные бригады в промышленных объёмах били оленя, куропатку и зайца, на озерах, малых реках и на Енисее ловили ценную рыбу - белковой пищи хватало.
        А ещё этот город интересен одним важнейшим обстоятельством. Он пережил целых два самых настоящих апокалипсиса. Первый случился в далеком 1979 году. В самые морозы произошло страшное - взорвалась нитка газопровода. Да не в одном месте, а на приличном участке. До сих пор так и не прояснили, «техногенка» это была или диверсия. И энергетика стала тухнуть, город начал замерзать, весь и сразу. А тут пошли затяжные пурги, аэропорт закрылся. Помочь не мог никто, никакие войска, караваны и МЧС, коих ещё и не было вовсе. На материке приняли решение срочно эвакуировать город, первым делом всех детей. На запасных аэродромах стояли «ИЛ-76» и ничего не могли сделать.
        В квартирах быстро падала температура, отключался в полярной ночи свет. Люди занавешивали окна и двери одеялами, спали в шубах. Но никто не побежал ни в какие бункеры, все бросились устранять. Начали рваться трубы, коммунальщики не успевали осушать систему, подключали жителей. Все были на рабочих местах. Собственно на аварию набирали добровольцев, нужны были сварщики высокого разряда с практикой работы на морозе и на трубе. Люди в немыслимых условиях жесткости погоды варили новую нитку, сменяясь как можно чаще - их не успевали отогревать. Другие начали растампонировать угольные шахты, законсервированные когда-то, угля рядом - десять Донбассов. Отключили заводы и печи, закупорили остаток газа в «живой трубе» и какое-то время кочегарили целевым исключительно на детские сады. К подъездам подгоняли машины с установленными в кузове тепловыми пушками и загоняли теплый воздух в стояки лестничных клеток. Работали все городские службы. Никто не сбежал по избам. Когда открылся аэропорт и авиация своим появлением сняла остроту ситуации, штаб принял решение никого не эвакуировать, уже было ясно - успевают.
        После этого нитку газопровода задублировали и шибко развили электроподачу от каскада ГЭС. Комбинат и город забрал себе все службы и предприятия, до того бывшие филиалами материка, ввели безусловное технологическое единоначалие.
        Во второй раз бабахнуло в 1994-м. Тогда взорвалась уже ТЭЦ, и опять в самый что ни на есть холод с пургами. Справились ещё быстрей. После того случая создали огромное хранилище солярки, способное давать тепло и свет три недели, даже если взорвутся обе нитки газопровода, все линии ЛЭП, обе ГЭС и оба аэропорта.
        За этот срок город всеми своим силами отремонтирует или создаст всё заново.
        Любой местный ребенок, вырастая и интересуясь устройством среды, узнает, что так и так, есть материк, мы на острове, а живем вот таким образом. И когда он, после отключения света, вызванного падением опоры, поваленной ураганным ветром, задает маме вопрос: «Мама, мы тут все замерзнем?», то услышит: «Спи, сына, через час включат, папа починит. Он умеет». Дитя засыпает и потом спокойно живёт всю жизнь, не вспоминая об этом в страшных ночных судорогах.
        Каждый человек здесь просто готов к таковому испытанию. Он привык жить с готовностью к возможному локальному апокалипсису, что ничуть не мешает, когда создана и отлично работает строгая и выверенная система жизнеобеспечения.
        Какой бункер… о чем вы? Какая мародёрка? Выживание коллективом с последующим восстановлением системы жизнеобеспечения.
        Может показаться, что Норильск в каком-то роде и есть мегабункер. Но это не так. Как любой бункер, мегабункер, типа Московского метрополитена, не имеет способов производства, он вынужден жить исключительно мародёркой и критически зависит от неё. Норильск - самоокупаемый промышленный район с высокой степенью живучести, вот и всё.
        Количество всего богатства не определено до сих пор, его просто немыслимо много.
        Я привел Норильск лишь в качестве примера, сообщив, что вообще и все северные поселения таковы. Наверное, что-то подобное можно наблюдать и в других замкнутых системах, типа уральских ЗАТО или в Железногорске. Правда, с качественной и безопасной белковой пищей там куда как хуже.
        В общем, свою личную проблему я бы решил легко.
        А вот друзей туда не потащу. Ни в коем случае.
        Раз заикнулся, другой раз закинул удочку и больше намекать не буду. Человеку средней полосы очень трудно принять необходимость спасаться от апокалипсиса на Крайнем Севере, где зима девять месяцев в году. Понимаю: инстинктивно хочется сделать с точностью до наоборот - спуститься по широте как можно южней, в тёплые края. Только что там теперь с экологией? Есть ли чистая вода? Как с древними болезнями, давно забытыми? Тиф, сибирская язва, холера, чума…
        Сколько людей выжило в Норильске? Двести тысяч населения по всем районам суммарно, значит, можно допустить, что выжило четыре тысячи. Из них часть успела воздухом или последними судами ледового класса перебраться в Центральную Россию, кто-то решил на перекладных подняться по Енисею. Я вспомнил мёртвую баржу, которую тащил в Красноярск сошедший с ума капитан…
        На замену им в городе соберутся выжившие из северных посёлков, без снабжения им не выстоять. Увы, большинство представителей коренных северных народов уже утратило навыки кочевой тундровой жизни, люди обитают в поселениях, отгонным оленеводством занимается лишь маленький процент. Сам видел.
        Что будут делать оставшиеся?
        Какое-то время, пока есть авиатопливо, аэропорт ещё сможет работать, если полоса не повреждена крылатой ракетой. Только куда лететь, на авось, что ли? Хотя системы связи там мощные, информации, я надеюсь, у них много. А вот зачем лететь?.. Разве что на разведку, с огромным риском невозвращения.
        Учитывая ментальность населения, Норильск будет стараться максимально сохранить производственные мощности, правильно законсервировать пока ненужное и уберечь системы. На ТЭЦ оставят одну работающую турбину, восстановят цех углеподачи, наладят подвоз топлива из угольного карьера. Нужна ревизия. Вряд ли им удастся сохранить газопроводы, для этого просто не будет людей. Однако недавно построенный завод по производству газоконденсата вполне можно спасти, тем более, что он очень важен, это готовая солярка. Гидроэлектростанция в Снежногорске тоже будет работать одной турбиной - этого хватит, впрочем, тут я не специалист. Весь народ соберётся в исторической части города, чтобы не разбазаривать теплоноситель. Механический завод переключат на выпуск реально нужной продукции. Создадут охотничьи и рыболовецкие бригады…
        Работы выжившим хватит. Ну, дадут мне в Норильске самосвал, начну заниматься нужным делом, уголёк возить. Или поставят механиком в цех. Тоска.
        Нет, Норильск не вариант!
        И сам уже не поеду. Сложилась община, и я чувствую, что это открывает некие перспективы. После случившегося каждый выживший человек бесценен. Нас шестеро - горы можно свернуть! Теперь и мне не хотелось лезть под хозяйскую руку…
        -Мужики!!! - Неизвестно откуда взявшийся Игорь заорал, как подрезанный, и я не охренел лишь потому, что кричал он радостно, а не тревожно.
        Паразит! Где он?
        Я отложил инструмент и торопливо выбрался из каюты, больно ударившись плечом об алюминиевый уголок в проёме.
        -Балабол… Зачем так орать?
        Наверху вроде бы всё спокойно.
        -Что ты опять там лазаешь, басурманин?! - проревел дед от борта плавмагазина, где они с Дашей уже начали процедуру переименования. - Говорил тебе, чтобы не шарился в рубке? Говорил, я тебя спрашиваю?
        Вот он где! Чем-то чрезвычайно довольный, Потупчик высовывался из рубки теплохода и продолжал захлёбываться, от перевозбуждения превращая слова в непонятное бульканье. Да что там такое, неужели по рации кого-то схватил? Или увидел? Я вытер руки о рабочий комбинезон, схватил судовой бинокль и уставился на Енисей выше по течению - предполагаемая опасность должна была исходить именно оттуда. Чисто.
        -Лёха, беги сюда! Геннадий Фёдорович, не ругайся, смотри, что я нашёл!
        -Так скажи или покажи, охламон, что ты языком хвастаешься!
        -Нет уж, забирайтесь в рубку!
        -Ты как там оказался? - спросил дед ревниво. - Вроде дрова колол…
        -Молча и тихо! - похвастался Игорь, сделав хитрые глаза. - Вы же ничего вокруг не видите и не слышите со своими художествами.
        -Я тебя сейчас мокрым линем выпорю! - пообещал шкипер, аккуратно складывая на ящик драгоценные трафареты. - Сейчас подойдём, Дарья, выбирайся на палубу!
        Делать нечего, надо идти. Только вот ещё один мокрый линь найти бы. Будет знать, как рабочего человека отвлекать от дела.
        Когда мы все ввалились в рубку, мне стало ясно - нас ждёт театральная постановка.
        -Ну, гад такой, чего нашёл? - уже беззлобно спросил Фёдорович.
        -Мужики! Дашка! Подходите… Не-не! Вот тут встаньте, я сейчас. - К моему изумлению, Потупчик решительно встал на четвереньки быстро пополз под штурманский стол. - Нагибайтесь!
        -Я что тебе, девчонка, чтобы рачком стоять? - вновь рассвирепел дед. - Ох, прости, Дашенька, сорвалось.
        -Да ничего, Геннадий Фёдорович, - прошипела девушка. - Я и сама готова ему в ухо дать.
        -Нагибайтесь, не пожалеете! - упрямился следопыт.
        Ругаясь в зубы, мы полезли под край стола.
        -Смотрите! Видите две планки, каждая на двух шурупах?
        -Видим, - прорычал я. - Быстрей!
        -Ха-ха! А они ни фига не на двух шурупах! Только на одном. Декорация! Вот так надо сделать…
        Он осторожно, выгнувшись и подставив плечо, повернул широкие планки, оказавшиеся своеобразными щеколдами, удерживающими крышку внутренней полости, спрятанной под столом. Скрип! Крышка медленно опустилась на плечо, Игорь перехватил её руками.
        -Тяжёлая… Вуаля!
        Ёлки-палки, винтовка! Ух, ты, хитро придумано! Бывший капитан предусмотрительно поклеил на поверхности поролоновые подложки, предохраняющие оружие от царапин. Несколько кожаных ремней-стяжек. Рядом закреплена прямоугольная пластиковая коробка.
        -Ну, ты и сыскарь! - покачал головой дед.
        -Молодец, - вынужденно признал я, всё ещё потирая зудящее плечо. - Цирк удался. А теперь сам вытаскивай всё это богатство на стол, посмотрим.
        Это был полуавтоматический малокалиберный «Аншютц» с оптическим прицелом, качественное и достаточно дорогое оружие.
        -Скажи, что я лучший!
        -Удивил! - Дед одобрительно похлопал Игоря по плечу. - Я уж думал, что ты все возможные тайники прошерстил.
        -А что в коробке, смотрел? - спросил я.
        -Обязательно!
        Наверное, даже на крутых ток-шоу, где люди за полчаса выигрывали миллионы, не было таких счастливцев, пацан солнцем светился!
        -Патроны там, в пачках по пятьдесят, шестьсот штук. Финские «Лапуа». Три магазина: один пятиместный и два десятиместных. Гибкий шомпол в футляре и средства для чистки.
        Я взял мелкашку, вышел на крыло, вскинул к плечу, прицелился в берег. Лёгкая и прикладистая. Отличная машинка. А оптика средненькая, китайчатина.
        -Не работает, поди… Да шучу я, шучу! - поднял ладонь Геннадий Фёдорович, увидев разом побледневшее лицо парня. - Господи, да успокойся ты!
        Но тот трясущимися руками уже набивал магазин-пятёрку.
        Они с дедом пошли стрелять, а я остался в рубке, успею ещё. Хорошее приобретение. А бывший-то - хитрован! Ввек не додумаешься там искать! Однако я бы и там не решился держать ствол. Почему не в сейфе, тем более что подходящий есть в капитанской каюте? Причина может быть такая: ствол левый, незаконный. Что не редкость для этих мест, у многих таковой имеется по заимкам да схронам. На реке свой мир, и ворон ворону глаз не выклюет, однако люди встречаются разные. Бывший капитан явно был авантюристом и с законами обращался вольно. Меня пробирал жгучий интерес: что же всё-таки с ним произошло?
        Короткий магазин отщёлкался быстро, мужчины вернулись в рубку.
        -Отлично садит! - широко улыбнулся следопыт. - Если честно, то хотелось бы чего-нибудь покрупнее…
        -То, что надо! - сразу отрезал дед. - Утка, гусь, глухарь. Можно лису бить и даже оленя, если северней забраться.
        -Ну да…
        -Игорь, интересно, а как ты догадался сюда заглянуть и рассмотреть там тайник? - поинтересовался я.
        -Упал! Споткнулся. Поднялся в рубку посмотреть на реку, начал разворачивался и ногу подвернул, вот и упал.
        -Так ты ногу повредил? Надо осмотреть, давай к Кате срочно! - забеспокоилась Дашка.
        -Успею… Самую малость, Даш, скоро пройдёт. Лежу я, блин, матерюсь тихонечко и вынужденно смотрю под стол. Сразу встать не смог, вот и разглядел. Честно говорю, сам не стал бы там лазить. Всё и так просматривается… Повезло мне, да? Лёшка, ну скажи!
        -Всё равно молодец! - искренне похвалил я товарища.
        -А то! Теперь у нас два карабина, можно грузиться и ехать торговать… Прикиньте, я уже собирался муку в трюме ворочать, думал, может, там найду.
        -В муке? - рассмеялся дед. - Кто же будет так далеко оружие прятать!
        Мука.
        Я на какое-то время замер, прямо в прострацию впал.
        -Алексей, что с тобой? - Закревская тронула меня за руку.
        И тут меня прорубило! Мука! Чёртова мука на поддонах. Слова деда о том, что нужно глядеть в будущее на несколько лет вперёд. Предложение Даши не уходить от реки в принципе. Ибо кормит… Всё это собралось в кучу и выстрелило, наконец-то сформировав то, о чем я, наверное, подсознательно думал долгое время.
        -Исаев! - с армейскими интонациями рявкнул дед.
        -Здесь! Ребята, понял…
        -Господи, ещё один сюрприз! - Шкипер болезненно поморщился.
        -Мы должны оказаться нужными другим общинам! - выдохнул я горячо, не обращая внимания на удивлённые взгляды друзей. - Востребованы! И не поставкой остатков просроченной тушёнки и бакалеи, их на какое-то время и без нас хватит. Чем-то другим… Допустим, что на базе идеи плавмагазина мы займёмся товарной коммутацией, логистикой. На перспективу, для тех, кто понимает, что через год картина резко изменится! Найдём общины-кластеры, не желающие деградировать. Одни делают то, другие это… И всем нужна связь, обмен, новое разделение труда.
        -Транспортная компания? - удивлённо сказал шкипер. - Это интересно. Только… А почему бы им самим не заняться этим делом?
        -Люди. Всем будет тупо не хватать людей. Тут уж надо выбирать: картошку и пшеницу сажать в промышленных объёмах или по рекам ходить. Допустим, в сельхозобщине всего пятнадцать человек, согласитесь, это немного. Не отправишь троих мужиков на судне по реке, это сильно ослабит потенциал…
        -Стоп! - решил старик, резко обрывая поток моих слов. - Отставить лекции не ко времени! Так не годится. Давайте закончим работу, а уж вечерком поговорим спокойно. Договорились?
        Я кивнул.
        Всё правильно, надо ещё подумать. Подровнять края.
        Глава 8
        Ультиматум. Исход
        Утро было как утро, день как день, не хуже и не лучше прошлых. Можно было смело назвать его опостылевшим… Просыпаешься, умываешься, зубья полируешь, и точно знаешь, что будет происходить через два часа, через шесть и через двенадцать. Одно и то же, каждый шаг известен заранее, как ходы в надоевшей компьютерной игре.
        До кромки матёрого леса двести десять шагов, до колодца целых шестьдесят три, а до скамейки на обрывистом берегу пятьдесят четыре или сорок восемь, смотря как идти… Обалденное разнообразие. Хотите, с нулевой погрешностью угадаю меню на сегодня? Понимаете, о чём я говорю?
        Единственная настоящая переменная: очередная лекция Закревской по истории освоения североенисейских земель и культуре населяющих эту территорию народов. Культпросвет идёт на «ура», замена кинотеатру и телевизору. На этом фоне в общине стремительно развивается пассивное привыкание к ситуации. Менять что-либо в устоявшемся образе жизни никто не хочет, хотя прямо об этом не говорит. Люди подобрались умные, все понимают, что менять и меняться придётся, но шагов к тому никаких. Колодец - скамья - двор… Характерно, что мы не ходим в лес. Не знаю, по причине неосознанного страха или просто действительно нет такой необходимости? Хочется верить во второе. К собственному ужасу, я заметил, что и сам не хочу ничего менять! Языком болтать готов, а отрубить и броситься в омут - нет.
        Случилось самое худшее, что только могло произойти, - началось добровольное капсулирование кластера, так вот научно охарактеризовала ситуацию Даша.
        Мы - капсуляторы; бляха с якорем, дожили.

* * *
        Вчера мы с дедом наконец-то закончили возню с КС-100 и даже успели сделать большой испытательный круг по реке. Всё работает как часы. Осталось набить рундуки, проверить комплектность мелочовки, залить дизельным топливом две серые бочки на корме, которые пока пусты, и можно мчаться в векторе грядущих исканий.
        Беда в одном: нет ни вектора, ни стремления к тем самым исканиям, - кроме громких деклараций вообще ничего нет.
        Закончатся консервы? Не беда, уже приноровились бить уток и ставить заячьи силки.
        К осени начнём охотиться на глухаря, Фёдорович уверяет, что набить можно много. Может, ещё один дурной лось высунет башку из чащобы.
        Брусника пойдет, орехи, грибы. Будем мариновать, варить и сушить, провались они в самый ад - уже прошлогодние сушёные надоели!..
        Похоже, что в Разбойном не было коров, я не уточнял - что толку, теперь уже не появятся. Неудачное тут для них место, слишком мала полянка, лугов поблизости нет. Коровам в среднем и северном течении Енисея всегда жилось несладко. Девять месяцев животные томятся в тёмном хлеву, а в короткое лето на выпасах им не было житья от бесчисленных полчищ комаров и мошки. Из огромных коровьих глаз весь летний сезон лились слёзы боли и обиды. Но это не самое страшное, нашествие комаров и оводов можно пережить, отгоняя стадо на продуваемые места. А вот нападение медведя, «специализирующегося» на убое домашней скотины, - нет. Таких мишек местные называют скотниками. Летом эти звери, атакуя несчастных бурёнок с края леса, задирали в каждой большой деревне не менее десятка коров, а в отдельные, особо голодные для хозяина тайги годы - в два раза больше. Медведь - самый страшный хищник для домашнего скота, поэтому раньше его тут били нещадно и в любое время года, за отстрел косолапого, так же, как за волка, государством выплачивалось хорошее вознаграждение.
        Цинки, говоришь? Теперь говорю! Дайте два! Потому я и запретил нашим соваться в тайгу, наглые лохматые морды всё чаще появляются вблизи посёлка. Раз патронов очень мало и взять их негде, то идеология капсулирования тут же приходит на помощь: не суйся, человече, тогда и патроны не понадобятся.
        Топливо для подвесного мотора закончится? А мы на вёслах, как легендарные аргонавты в старину, ещё и паруса освоим! Вместо электричества и керосиновых ламп придут лучины. Есть и другой выход: можно начать сливать из судовых танков бесценное дизтопливо и палить его в центральной дизель-электростанции с древним оборудованием, тем самым отрезая пути отхода. Зашибись вариант, ничего не скажешь!
        Что-то должно было произойти. Под лежачий камень вода не течёт, а вот желающие положить под него взрывчатку всегда найдутся, особенно, если он скрывает какие-то ништяки или же просто лежит не на своём месте.
        Так всё и произошло…
        -Что они там встали? - нервно спросил Игорь, глядя на кромку леса и видимый кусочек лесной дороги.
        -Изучают обстановку, - тихо ответил Геннадий Фёдорович. - Это Осип Каргополов, его машина.
        Ага, изучают. Словно мы заведомые враги.
        -Нормальненько у вас тут староверы живут, «Лендровер Дефендер» под задницей!
        -Да ещё и чёрный, - поддакнул мне Потупчик.
        -Староверами их лучше не называть, тогда уж лучше старообрядцами кликайте, - предупредил дед. - Они из часовенного согласия, по-другому стариковцы или кержаки. У них соборы без алтарей - часовни, оттуда и название, значится… Главный на богослужении - наставник. Он выбирается из числа наиболее грамотных и уважаемых в общине. Различные советы даёт, как духовный отец, епитимью накладывает, покаяние принимает, исправляет всё. Он же благословляет на служение уставщика, который руководит ходом службы, чтецов и певчих. Иконы сами пишут.
        О! Со старообрядческими иконами я знаком, мне даже довелось подержать такую в руках. Целая история. Нашли мы её на реке Пясине, в еле заметных среди разнотравья руинах поселения затундренных крестьян. Святой предмет, древний. И как только уцелела, наверное, песок сохранил.
        По приезде в Норильск я взял икону и, как порядочный человек, отправился в церковь. Зашёл робко в собор - одни молящиеся вокруг. Ждал, высматривал и, наконец-то поймал какого-то служку, которого отвёл в уголок и предъявил культовый предмет. Каково же было моё изумление, когда священнослужитель, без всякого интереса осмотрев, в моём понимании, настоящее сокровище, заявил, что икона эта раскольничья и никакого интереса для Святой Церкви не представляет! Так и осталась она в доме одного мужика из нашей бригады, как память… Лопни я пополам, если история с расколом не есть форма разрушительной гражданской войны, в которой, как известно, победителей не бывает.
        -Строгие они, эти часовенные? - Староверов я вживую видел не раз, однако накоротке общаться с ними не доводилось.
        -Эти с послаблениями… Время такое, быстрое. Постепенно и у них появляется современная техника. Живут зажиточно, другим на зависть: почти в каждой семье имеется мотоцикл с коляской или автомобиль, трактор. Пользуют лодочные моторы. С помощью рации общаются с родственниками из других деревень и посёлков, для большинства рация - единственный канал связи с внешним миром. В недавнее время в посёлках начали ставить спутниковые телефоны, однако кержаки со стажем к рациям и таксофонам относятся плохо… К технике подходят основательно, уже много лет строят катера по американским чертежам.
        -Что? Не понял, - удивился я.
        -А что тут понимать? По привезенным единоверцами из США.
        -Ого! То-то я и смотрю, что на реке удивительные байды попадаются! - Игорь поджал губы и покачал головой.
        -В селе есть мини-электростанция, если воды из колодца не хватает, то используют скважины с электронасосом.
        -Прямо прогресс! - вставил я, усмехаясь. - Нехилые у них авто, смотрю.
        -Не, всё в рамках, определенные запреты у них до сих пор существуют: на телевизор, например, электрочайники, стиральные машины и утюги, на компьютеры и музыкальные аппараты всяческие… Газеты нельзя читать. Книги - пожалуйста. Алкоголь, табак, кофе - всё из разряда «прелестев».
        -Да знаем… Что-то медлят они, - доложил Игорь.
        -Опасность есть, Фёдорович? - спросил я о самом главном.
        Тот неопределённо пожал плечами.
        -В былые дни я мог бы точно сказать, что нет… Они и раньше мало с нами общались. Агрессии не было, вежливые, спокойные. Можно было к ним наведаться - приютят, накормят, правда, с правилами - для гостей-иноверцев используется также особая посуда - «инородская чашка». И есть будешь отдельно, с этим строго. К совместному молению не допускаются не только чужаки, даже родственникам и знакомым дорога в храм будет закрыта.
        -Понятно. Ну, тогда и мы торопиться не будем.
        Большой чёрный джип продолжал неподвижно стоять в начале просеки, будто зажатый высокими соснами.
        Несколько дней назад нам Дарья рассказывала о старообрядцах. Много она знает, но в основном всё это книжное. Знакомство с кержаками поближе входило в планы путешествия Закревской. Скоро познакомится наяву. Большую часть лекции я с удовольствием прослушал, а потом наступило время идти на вахту.
        -Лодки режут на продажу, они вообще рукастые, - дополнил дед.
        Большинство предметов обстановки кержаки делают сами, в то же время в домах имеется и современная мебель. В плавмагазине покупают, иногда в городе, то есть в Красноярске. Столовая посуда уже сплошь фабричная. У некоторых имеются деревянные прялки, по старинным образцам делают. Их не продают, а обменивают, например, на сахар. Даже ткацкие станки остались. Коврики там, подстилки… Продукты из магазина берут, но употребляют только после исправления. Этим занимается духовный наставник. Мебель и посуду тоже исправляют. А вот конфеты всякие, шоколад исправлению не подлежат - это роскошь, часть опасных «прелестев». Лекарства тоже запрещены. Принял хоть раз, принеси покаяние на общем соборе. Однако, в случае сложного заболевания или в ожидании родов, человека стараются доставить туда, где есть медики.
        Здешние кержаки живут в посёлке Озёрное. До катастрофы там обитало более восьмидесяти человек, точная численность неизвестна. У каждого есть огороды и большой участок в тайге. Они поддерживают скиты и монастыри, связь с которыми налажена, а от постороннего глаза святые места старательно прячут.
        Местная деревянная архитектура совершенствовалась веками. Для защиты от лютого холода и обжигающих зимних ветров все строения усадьбы ставят близко одно к другому, накрывая общей крышей жилой дом и всю «хозяйку»: хлев, свинарник, амбар, погреба и баню. Земля во дворе выстилается досками.
        Детям дают только начальное образование, проходят четыре класса, программу сами правят. От музыки и пения отказываются - душевредно сие для них… Дальше учатся заочно, по желанию. Но это редкость. Старики имеют среднее образование, потому что в годы советской власти в обязательном порядке обучались в школах-интернатах. По религиозным воззрениям кержаки не должны иметь паспорт и получать пенсию, им запрещается работать на государство. Однако сейчас полностью соблюдать эти правила не получается: часть мужчин работает, в леспромхозах, например.
        С властями они контактируют неохотно. Особенно не любят полицию, которая, впрочем, понятия не имеет о том, что происходит внутри общины - вопросы преступления и наказания собор решает самостоятельно. Между жителями посёлка царит принцип взаимного доверия. Уходя из дома, дверь никто не запирает. Развита взаимопомощь. Обычный день кержака протекает по особому ритуалу, «молитвенному правилу». Каждое дело начинается прошением: «Господи, благослови». Прежде чем сесть за стол, староверы просят друг у друга благословения, перед каждым блюдом осеняют себя крестным знамением. По окончании трапезы, которая случается дважды в день, вслед за главой семьи все встают и читают молитвы. У них очень строгие посты.
        Старообрядцы не любят фотографов. Замужнюю женщину снимать на камеру категорически запрещено, незамужнюю - с её согласия, которое чаще всего не даётся. Замужние и взрослые женщины постоянно носят на уложенных вокруг головы косах специальный чепец-шашмуру, поверх неё косынка. В семьях много детей, рожают, сколько даст бог, естественно, всю эту ораву надо прокормить, поэтому работы много. Дети помогают взрослым с самого раннего возраста, в том числе в охоте и рыбалке.
        В пятидесятых годах прошлого века в северо-енисейской тайге было полностью уничтожено шесть тайных монастырей: четыре женских и два мужских. Их послушников, даже не знавших о том, что недавно отгремела Вторая мировая война, определили как контрреволюционеров и закатали на самые длительные сроки в лагеря. Злую службу сыграло развитие авиации - с борта самолета зоркие летчики глубоко в тайге заметили неизвестное обиталище, власти послали отряд НКВД… Монастыри сожгли, а людей погрузили на баржи и доставили в Енисейск, где и свершился неправедный суд. Есть за что им нас любить?
        Я подумал, что раскол стал предвестником своеобразной гражданской войны, как бывает всегда, основанной на различии в убеждениях, причем не только религиозных. В результате чего Россия фактически потеряла огромный слой работящих, не склонных к курению и пьянству людей, умеющих основательно обживаться в условиях самой суровой среды.
        Жаль, что мало кто об этом задумывается…
        Правая передняя дверь джипа открылась, и на землю ступил высоченный, как баскетболист, мужик в брезентовой куртке, пуговицы расстёгнуты. Ещё и здоровенный! По виду чувствуется, что альфа.
        Высокий о чём-то неторопливо разговаривал с водителем джипа.
        Они нас заметили или нет?
        -Фёдорыч, я правильно понимаю, что этот лось у них староста? - догадался я.
        -Ага. Он и есть наставник. Осип - единственный человек в поселении, который имеет высшее образование. В Красноярске отучился, на агронома.
        -Как же строгие принципы? - не понял я.
        -Так собор! Хотя епитимью по возвращении один хрен наложили.
        -Решили продвинуться в прогрессе. - Игорь опустил бинокль и спросил: - Может, винтовки взять надо?
        -Не тот случай, - решил я. - Всё-таки соседи. Короткоствол есть, и хватит.
        -Правильные ты слова говоришь, Алексей, взрослые! - обрадовался дед. - А насчёт строгости… Где-то в верховьях Сагалки, говорят, живут беспоповцы. Сколь их, неизвестно, с миром общаются только через часовенных. Вот у них всё серьёзно. Огонь в печи с помощью спичек или зажигалки разводить нельзя, нечистый он. Только от лучины. Тракторов нет и в помине, пашут на лошадях. Говорят, что трактор - это прелесть, развращает. Слишком много вспахать можно, человек разум теряет, жадничать начинает…
        -Ортодоксы?
        -Ты, Алексей, прекращай такими умными словами с простыми людьми разговаривать, - посоветовал рассказчик, хотя я видел, что термин ему знаком. Хитрован, одним словом!
        -Знаете, мужики, а в этом есть что-то правильное, - неожиданно выдал Потупчик.
        Мы с Петляковым промолчали. Наверное, Игорь прав.
        -Тронулись они! В смысле, с места, - наконец сказал дед. - Пошли и мы к дому, там встретим, поговорим. Узнаем, что их сюда привело.
        -Все вместе? - уточнил Потупчик. - А дежурство?
        -Мотор услышим, - решил я. - Что-то мне подсказывает, что визит этот неспроста. Возможно, нужно будет действовать активно. Соберёмся все.

…За полдень уже.
        Солнце начало клониться к зелёной стене тайги на нашем берегу. Тихо вокруг, небо ясное. Воздух почему-то опять напоен запахами свежего сена, которого поблизости нет, и набирающих рост лесных трав. Ровный южный ветерок сгонял мошкару, отличная обстановка для разговоров.
        Молчаливый водитель остался возле джипа, а Осип прошёл с нами во двор, где Петляков сразу проводил его к большому дощатому столу; здесь мы обедаем, когда погода позволяет.
        Городскому обывателю, живущему на Енисее, проще всего увидеть староверов в лодках, догоняющих теплоход, таёжники по тем или иным причинам идут в город.
        Их всегда можно встретить на рынках-развалах, которые открываются в некоторых сёлах к прибытию очередного рейсового теплохода. Женщины торгуют, мужики стоят сбоку по углам и присматривают за порядком. Эти мобильные мини-рынки и существуют только там, где проживают староверы, уж очень они предприимчивые. Трезвые, собранные, спокойные. Ну, борода, крепкие руки, цепкий взгляд… Однако, если не знать, кто это такие, то и внимания особого не обратишь.
        Наслушавшись историй об образе жизни кержаков, начинаешь видеть преемственную историчность, неизменность. Человек посторонний подсознательно ожидает, что старообрядцы должны выглядеть, как пришельцы из XVIII века, только что выскочившие из машины времени… Коренастые мужчины среднего и выше роста, с узловатыми, огрубевшими от непосильного физического труда руками и строгими обветренными лицами без следа комариного покуса - ни пятнышка на коже, не садятся на них кровопийцы, признавая за своих, как в «Книге джунглей» у Киплинга: «Мы с тобой одной крови!»
        Обязательные окладистые бороды, не подровненные и не бритые с самого рождения. Борода - непременный атрибут многих таежников: зимой она защищает лицо от холода без всякого шарфа, летом - от гнуса и комаров. Но для староверов борода - это ещё и лик человека, по образу и подобию схожего с богом. На голове - стрижка под горшок и дореволюционного покроя картузы с козырьками… Они одеты в косоворотки из сатина и подпоясаны узкой опояской с узором. Домотканые серые брюки должны быть тщательно заправлены с напуском в ичиги. Поясные ножи самодельные, кованные в местной кузне с потомственными секретами, ножны коричневой сыромятной кожи с причудливым тиснением. Скромные женщины непременно будут одеты в длинные ситцевые сарафаны…
        Я знаю, что это не так, культура костюма изменилась, однако лекции Дарьи и рассказ деда, да и сам визит кержаков в Разбойное, своё дело сделали: нечто подобное я и планировал увидеть - напрасные мечты. У женщин, на выходе в мир, от прежнего костюма остался лишь платок, у мужчин - борода, сапоги да нож.
        Осип Каргополов не был исключением. Вместо сатиновой рубахи собственного кроя - клетчатая фланелевая. Вместо домотканых брюк - нормальные плотные джинсы, потёртые, но чистые.
        Великан, ёлки! Ну и орясина, давно я таких не видел, больше двух метров росту! В меру подкачанный, с длинными ногами. Вытянутое лицо, прямой нос, крупные потрескавшиеся губы. Спокойные внимательные глаза бесконечно уверенного в своих силах человека смотрят прямо. Ножны торчат из-под полы. Огнестрельного оружия я не увидел, не сомневаюсь, что в «Дефендере» стволы есть.
        -Ну, здоровы будьте, мужчины-соседи, - от самых ворот низким басом поприветствовал нас пришелец.
        -Здорово, Осип, давненько мы не виделись! - ответил Геннадий Фёдорович, пожимая протянутую руку. - Как добрались? Дорогу-то не размыло дождями?
        -Худая дорога, - ответствовал гигант, удивлённым взмахом бровей отметив кобуры на ремнях. - В марте золотоискателям с прииска не хватило топлива, и они, за неимением стальных лыж или саней, цистерну трактором тащили, волоком, непутёвые. Убили весь зимник.
        -Ох, беда! - тряхнул головой Фёдорович.
        -Ничего, дело привычное. К Енисею-батюшке всегда легко идти.
        Мы прошли во двор.
        -Дело какое имеешь, Осип, или просто так завернул, на дымок? - поинтересовался дед, представив нас с Игорем.
        -Есть дело, - не стал скрывать Каргополов.
        -Дело? Тогда давайте за стол присядем. - Петляков чуточку суетливо рукой указал рукой на предлагаемое место во дворе. - Там, значится, и побеседуем в спокое… А женщины пусть пока своими делами займутся.
        Одобрительно кивнув крупной головой, Осип сел на скамью и поворочался, устраиваясь поудобнее. Я оглянулся. Элеонора Викторовна, перебирая в руках полотенце, глядела на меня с большой тревогой, Екатерина смотрела спокойно, но выжидающе. Лицо Дашки не скрывало праведного возмущения. Нет уж, дядя, на своей поляне я тем более не стану играть по чужим правилам. Дед хотел сказать что-то ещё, но я не дал:
        -Так не годится, Фёдорович. У нас своя община, свои устои. И полное равноправие, секретов ни от кого нет… Девчата, вы подходите, садитесь рядом, послушаем уважаемого человека!
        Не выказывая явного неудовольствия, старовер быстро посмотрел на меня, - оценивает по мере получения новых данных. Тук-тук, тук-тук… Игорь нервно постукивал пальцами по столу, пока не затих, похоже, Петляков наступил ему на ногу. Как же всё изменилось. Просто сосед, просто визит! А мы ждём неприятностей.
        -Как дела в столь трудные дни, как хозяйство? - разрывая неловкую паузу, спросил Фёдорович.
        -Когда работаешь, дни всегда трудные, - справедливо заметил Осип. - Худого не вижу. Гречухи посеяли больше, урожай будет хороший. Бог даст, с картофелем, капустой и репой не прогадаем. Лето доброе, дикоросов много, скоро и грибы проклюнутся. Брусники будет, как никогда, хоть лодками вози…
        Видел я как-то раз на реке «илимку», доверху загруженную отборной брусникой размером с виноград - словно россыпь драгоценных камней, переливающихся в лучах закатного солнца.
        -Вот только сдать некуда, - понял дед.
        -Да уж, прямо беда… Пропали заготовительные пункты. И с капитанами проходящих пассажирских судов не договоришься, где они теперь? Сейчас приходится думать, куда всё реализовать. Может, вы у нас купите? А что, Фёдорович, по знакомству прими у нас ягоду и прочие дикоросы! Шуткую я. И у вас, смотрю, всё хорошо, знатным судном разжились.
        Он не родственник дяденьки Рентгена?
        -Ну-ну… Смотришь, даже не побывав на берегу? - усмехнулся я.
        -Вороны да галки болтливые по всей тайге слухи разносят, - невозмутимо ответил Каргополов.
        Твою ты мать, зараза, значит, они за нами следили, может, с самого начала! Он ведь даже не поинтересовался, сколько людей выжило в Разбойном, значит, уверен, что все тут! А я прохлопал в пасторальной спячке… Вывод? Разговор будет очень серьёзный, староверам от нас что-то надо, и это не пачка сахара взаймы.
        -Не хвораете?
        -Отхворались уже, всё в былом, - махнул рукой дед.
        -Господь помог.
        Женщины молчали, глядя на старосту Озёрного уже без тревоги, но с неподдельным интересом. Рано вы, девочки, расслабились. Тут классический тихий омут.
        Пока никто из наших ни о чём его не спрашивал, выжидая, а гость, повернув голову в сторону машины, молчал так долго, что это вышло за пределы обычной для любого разговора паузы. Складывалось впечатление, что он всё ещё не может решиться. На что?
        -Осип, давай начистоту, - помог я.
        -Да, ты прав. Э-хе-хе… Что же вы наделали! - Теперь Каргополов смотрел на меня с раздражением и тоской. - Посмотрите вокруг - кругом разруха и тлен, безлюдье и отчаяние. Прогневали Господа, да и послал он наказание на головы всем: и виновникам, и безвинным… В скромности не жили, всё прелестев хотели. Всё норовили напролом, без оглядки. О душе забыли, кошель тугой застил совесть! А жизнь человеческая, она ведь подобна узкому пути по ножу острому. И вот итог: вместо труда - драка, вместо спокоя души и молений покаянных - гордыня и алчность. Всё убили.
        Ух ты, как проняло его!
        Хрен тебе, божий человек, я не собираюсь всё это слушать.
        -Стоп! А чего это ты на нас накинулся, камрад? Мы кто тебе тут, власть земная, что ли? Может, я президент страны? Меня зовут Алексей Исаев, я старший сержант, заместитель командира взвода спецроты егерей Третьей Арктической Бригады. Простой воин. Не министр федеральный или краевой, не депутат Госдумы, не главнокомандующий и даже не начальник райотдела полиции. Так какого лешего ты накидываешься на простых людей с обвинениями? Будь любезен, придержи всё это в себе, нам и так тошно. Всем тошно!
        Мой собеседник громко хлопнул ладонями по коленям и, не вставая, резко выпрямил спину, нависая над нами, словно медведь-шатун, вставший на дыбы.
        -Конечно! Сейчас легко дистанцироваться! Я не я, и лошадь не моя. А где хвалёная гражданская позиция, где голос разума и совести? Был он? Нет! Все молчали и шли в тупик под руководством властных идиотов!
        Уже начиная злиться по-настоящему, я, тем не менее, успел отметить феномен этой странной билингвы: когда разговор идёт о серьёзном, а от действий и решений зависит очень многое, он начинает разговаривать нормальным городским языком, полностью используя личный словарный запас. А когда всё вокруг чинно и гладко, когда вокруг лишь рутина - уходит на откровенную посконь и сермягу со всеми словечками и оборотами, чуть ли не ритуальными в енисейской тайге.
        То же самое касается и Петляковых, не раз наблюдал.
        -Это ты мне о гражданской позиции? - По-моему, я даже зубами заскрипел. - А твоя где? Где позиция твоих людей? Я скажу тебе, где позиция, Осип! Вон там! Да, правильно смотришь, там, на берегу Енисея! Это позиция расчёта ПЗРК, которые сшибали «Томагавки» американцев! Ты что, думаешь, что надёжно укрылся в глухомани? Со спутника такие поселения - лишний раздражитель и источник подозрений: не прячется ли там секретная военная часть, не замаскирована ли там точка ПВО или радар? Вы там хозяйство своё возделывали, сметанку жрали да молились себе во благо… А эти мальчики вас защищали, между прочим! Здесь! И я вас защищал, как мог. Потому что крылатой ракете или вражескому десанту спецназа по бубну тунгусскому, кто вы там есть перед богом: истинные сыны или заблудшие души - вырежут под ноль, отплюнутся жвачкой и забудут после доклада! Поэтому не парь нам мозги, староста, и давай-ка говорить по делу! А о спасении как-нибудь потом побеседуем, когда на то время будет.
        Он три раза глубоко выдохнул и расслабился.
        Игорь сидел, будто каменный истукан, бледный и собранный, правая рука опущена под стол. Дед тихо икнул, его супруга белкой метнулась в дом и принесла стакан воды.
        -Девчата, чайку сообразите, - попросил я, без пряток вытирая пот со лба.
        -Чёрный или иван-чай? - прошептала Екатерина. - Геннадий Фёдорович, что с вами, всё нормально?
        Дед, рефлекторно прижав руку к левой стороне груди, закивал, поморщился и рукой отодвинул протянутый нитроглицерин-спрей.
        -Кипрей давайте, девушки, - наконец ответил Каргополов.
        -И пустырника, - добавил истерзанный ситуацией шкипер.
        -И то, и то, - уточнил я.
        Сплошной стресс. Досиделись…
        -Решили мы, что хватит от мира прятаться. Мир изменился. А если точнее, то нет его вообще, мира прошлого, ничего пока нет, есть земли, почти чистые от людей, - начал он, сидя с кружкой горячего пахучего отвара. - Надо возвращаться на исконные земли. В Разбойном, если вы не знаете, стрельцы да казаки некогда поставили ясачное зимовье… Собирали с инородцев ясак в казну, и никого тут не было, кроме тунгусов и кето. Время шло, тут и раскол случился. И сейчас мало кто понимает, что мы, старообрядцы, стояли тогда на страже всего истинно русского! Действительно, для простого человека разногласия не затрагивали основ православной веры, касаясь лишь отдельных моментов, да и большинству староверов эти тонкости были просто неизвестны. Раскол для нас был попыткой сохранить духовный строй страны, которая с присоединением в 1654 году Украины начала устанавливать контакты с Европой. В общем-то, реформа совпала с культурным наступлением Запада, оттого и была так болезненно нами воспринята… Европ им захотелось! За нормальных людей нас не считали, а уж для молодого Петра мы были дешёвой рабочей силой. Кто такое
стерпит? Вот и пошли по трактам ссыльные колонны, да и желающих переехать в Сибирь добровольно тоже хватало. В Сибири люди старой веры по-прежнему выступали против официальной церкви и светских властей. Чернец Иосиф Истомин, за своё чрезвычайное упорство сосланный из Казани в Енисейск, во всей округе увлек своим учением многих, не переставая и на новом месте распространять свою веру целые десятки лет.
        -Я слышала эту фамилию, - подтвердила Закревская.
        Осип не отреагировал и продолжил:
        -Когда-то и Разбойное было чисто старообрядческим селом, хотя много наших было в Бору да в Ярцево, в Ворогово и в Бахте. Царской власти это не нравилось, а потом Советы пришли - пришлось уходить в тайгу, скиты потаённые ставить, монастыри… В общем, соседи, решили мы тут поселиться.
        Ничего другого я и не ждал. Нет других поводов для трудных разговоров. Геннадий Фёдорович к такому повороту, похоже, не подготовился. Чего он ожидал? Обложения нас данью на сто лет?
        -Погодь, Осип, я в разум взять не могу, - спросил он, пользуясь паузой, взятой визитёром на чаепитие. - Как же вы тут жить собираетесь? Ни лугов для скотины, ни участков под распашку.
        -Мы и не собираемся тут пахать-сеять, - пояснил Каргополов. - В Разбойное переберётся лишь часть общины, они тут рыбу ловить будут. В нашей речушке рыбы мало, улов неплох только в сезон, да и порода в основном сорная. На озёрах - окуньки-пескарики да щука для собак. Конечно, для еды хватает, мы не очень любим рыбу, несерьёзно это. Просто так легко брать у природы, хищничество - тоже опасная прелесть. Человек должен возделывать и выращивать. Мяса хватает.
        -Охоту не отменили, часом? - съязвил Игорь.
        -Меру знать надо, юноша, - назидательно ответил кержак.
        -Игорь, сходи на берег, посмотри, как там? - распорядился я.
        -Дежурите?
        -Время такое, - буркнул я, глядя, как Потупчик заходит в избу, чтобы взять свой полуавтомат.
        А что, если они запеленговали и скоротечный огневой контакт на реке?
        Чего теперь размышлять попусту, сейчас важно совершенно другое: если уж староверы решили выбраться из бункера, то мир действительно никогда не будет прежним… А ведь я хорошо понимаю, что его терзало в начале разговора! То же, что и меня, и всех наших. Пассивное привыкание, боязнь что-то менять в сложившемся статус-кво. Головка общины всё понимает, но шагов не делает.
        Капкан уютненького бункера, падла.
        Мне даже легче стало. Не только мы страдаем от необходимости покинуть ставшее привычным убежище. Значит, всё нормально. Есть реальная проблема, и люди всё-таки будут её решать.
        -Тогда зачем вам енисейская рыба?
        -Посевы увеличивать будем, Алексей. Крепко увеличивать. Уже ставим две большие теплицы. Я ведь на опытном участке в парничке даже арбузы выращивал, маленькие, но сладкие. Значит, землю удобрять надо.
        -А рыба тут каким боком? - Я вопросительно посмотрел на Петлякова.
        Оказывается, в стародавние времена была такая практика: удобрять землю рыбой. Выловленный улов просто раскидывали по земле, чем больше, тем лучше. После этого пускали по полю плуг, который, подрезая и переворачивая пласты земли, зарывал рыбу в грунт.
        -Вот и ждёшь, пока не завоняет. А вонь страшная стоит, близко и подходить не хочется, - поведал Каргополов. - Через какое-то время опять пускаешь плуг, опять перекапываешь. Таким образом, почва быстро насыщается отличным удобрением, получая микроэлементы, натрий и азот из органики. Фосфор, опять же.
        Что-то мне не хочется заниматься этим вонючим делом и жить по соседству с полем, в котором зарыты гниющие трупы сотен рыбин. И вообще, есть в том какое-то варварство. Или я ещё не окончательно растворился в природе.
        -Земля-матушка своё дело делает, скоро запах исчезает, можно сеять и надеяться на очень богатый урожай. Если есть трактор, то проблем вообще не будет.
        -Не проще ли наведаться в большой посёлок или в город, где набрать настоящих химудобрений?
        -Никакой химии! - решительно отрезал Осип. - Нахимичили уже выше всякой меры… Ни к чему использовать ядовитые фабричные порошки, когда река даёт всё нужное. Предки чудесные урожаи снимали, да на своих сортах, без всяких экспериментов с генетикой растений.
        Век живи, век учись - банальная мудрость говорит, что знание ассортимента супермаркетов для дачников автоматически не сделает из тебя практикующего агронома.
        Женщины принесли очередную порцию чая. В доме есть оладьи, Элеонора Викторовна с утра напекла. Однако вкусную закуску на стол не подали, вряд ли визитёр будет есть чужую пищу. Её же исправить надо… Правильно сделали, нет никакого желания получить отказуху во время и без того скользкого и нервного разговора.
        Что же, вопрос предельно ясен. Жизни тут нам не будет. Рыбы в Енисее, конечно, хватит на всех, а вот с набегающими зайцами, да и с утками, плавающими возле берега, можно будет попрощаться. Лось больше не появится на расстоянии выстрела, а глухарь уйдёт поглубже - на ближних к посёлку подступах тайга опустеет.
        -Мы, не подумайте худого, - люди божьи, а не волки серые, никто вас изгонять не собирается! - Глядя на опущенные головы большинства, Осип торопливо попытался смягчить ситуацию.
        -Да ладно тебе, Осип, всё понятно. - Злость прошла, и я мог говорить совершенно спокойно и даже с радостью, способной удивить человека, не понимающего, в чём суть нашей проблемы. Разве в староверах дело…
        Ты хотел хор-рошего пинка под задницу, товарищ Исаев? Теперь постарайся перевести обретённую энергию в правильное русло.
        -Никак вы числом приросли! - прищурился дед. - Скажи, Осип, много ли людей в общине выжило? Переболели или не заразились?
        Староста Озёрного усмехнулся.
        -Тебе что за печаль, Геннадий Фёдорович? Сколько Господь определил, столько и есть. Не обижайтесь, мужики, но это закрытая информация. - Он взглянул на часы. Я тоже: четверть пятого.
        -Понятненько, - легко согласился Петляков. - Только не говори мне, что в Озёрном народу стало больше, чем было.
        -Нет, конечно, зачем обманывать лишний раз, и нас побила дьявольская болезнь, - неохотно признал Каргополов.
        Ага, делать предположение об успешном изоляционизме староверов рано…
        -Тогда зачем вам такой урожай? - тут же уцепился хитрый старик.
        -Менять будем! - с вызовом заявил Осип. - Или продавать, если кто-нибудь изобретёт деньги заново. А лучше бы и не изобретал, от этих бесовских бумажек лишь зло и беда. Опять появятся банкиры-кровопийцы… И всё повторится.
        -Далеко смотрите! Не рано ли? - Я не стал скрывать сомнений.
        -Совсем не рано. Жизнь идёт своим чередом, скоро люди успокоятся, образумятся, умные встанут общинами, какими-никакими… А мы тут и кузню поставим, сырья хватит на долгие годы. Пользу надо приносить, помогать ослабленным. Глядишь, и ещё кто встанет на путь истинной веры.
        Я отхлебнул горячего и достал трубку. Смотри-смотри косым взглядом, понимай, что тут свои обычаи, а мы пока в своём монастыре.
        -Когда заходить собираетесь?
        Мне показалось, что Осип чуть вздрогнул? Задумался староста, что-то прикидывает, видать, грядущие проблемы спокойно жить не дают. Вот только они решение уже приняли, и, вынужден признать, решение абсолютно верное.
        -Через два дня, - тихо ответил он. - Остальное вам решать.
        -А мы уже запланировали! - произнёс я, одновременно удивляясь неожиданности своего решения. - Послезавтра уйдём.
        Наши смотрели на меня во все глаза. На их лицах промелькнула тень сомнения, однако никто не проронил ни слова. И дед, и женщины поняли, что сомнительная лафа безделья закономерно кончилась, и теперь у крошечной общины речных странников начнётся новая, гораздо более интересная жизнь, хорошо бы, не в кавычках…
        Без лишних эмоций и комментариев Каргополов дежурно уточнил:
        -И чем заниматься собираетесь?
        -Хех! Тебе отзеркалить про закрытую информацию? - весело огрызнулся я. - Мы секретов на пустом месте не делаем. Планируем заняться торговлей, доставкой заказов. В общем, будем ставить на реке новую логистику.
        Именно теперь, когда отступать стало больше некуда, я почувствовал уверенность в себе и даже жажду действий. Посмотрел на наших. Лица-то посветлели!
        -Даже сейчас можем кое-что предложить на обмен. - Начинать так начинать!
        Визитёр покряхтел, поёрзал, мышцы, видать, затекли за время переговоров.
        -У нас всё есть, вроде бы… А что вы можете предложить? - не выдержал всё-таки, поинтересовался. Чувствую, всё у староверов получится. Недаром говорят, что ребята они цепкие и предприимчивые.
        Я выждал паузу и предложил:
        -Мука. Пшеничная, алтайская высшего сорта. В мешках, свежая. Гречуха, говоришь? Это, конечно, хорошо, да только настоящий русский хлеб пшеницы требует, не так ли? А тут её не вырастишь, даже теплицы не спасут.
        -Это интересно! - возбудился Осип. - Много ли её у вас?
        -Тебе-то что за печаль, Осип Никитич? - с наслаждением отомстил дед. - Сколько Господь послал, столько и есть.
        Каргополов открыто засмеялся.
        -Да вы барыги!
        -Сейчас все выжившие либо барыжить начнут, по мере необходимости, либо станут первобытными людьми.
        -Забыл ты кое-что, есть ещё душегубцы, - серьезно напомнил Каргополов. - Хорошо, Алексей, говори, что ты хочешь взамен? Не скрою, пшеничная мука нам очень нужна… Раньше-то в магазинах покупали.
        Я не стал долго размышлять, требуемое давно придумано. У нас многое имеется, но есть и дефицит.
        -Нужны патроны мосинские, 7,62?54, чем больше, тем лучше. Хоть экспансивные, хоть оболоченные. Ствол ведь не отдашь нарезной, даже если лишний имеется, я угадал? Ну вот… И свежее мясо: говядина и свинина. Молочка тоже. Уговаривать не стану, сам понимаешь, пшеничную муку мы всегда с выгодой пристроим.
        Он нахмурился и потёр загорелую шею, прикидывая свои возможности. Хорошо, когда один человек может принимать оперативные решения, а не собирать по каждому поводу громаду. Вот и мы как-нибудь без майданов обойдёмся.
        -Патроны… Штук двести дать могу.
        Запасливые вы ребята, я смотрю!
        -С мясом, сметаной и творогом проблем не будет, поголовье позволяет. Мы же и бродячих насобирали по лесу, успели, пока косолапые не оприходовали…
        Вот, оказывается, куда скотинка местная подевалась! Могли и с других деревень привести коров, брошенных людьми вольно или невольно.
        -Забиваемся, сосед, - улыбнулся я. - Положим, так сказать, начало продуктивным отношениям с перспективой развития в будущем.
        -Как будем пропорцию считать? - вполне деловито завершил Осип предварительную часть внезапного торжища.
        -Давайте вы это с Геннадием Фёдоровичем обсудите, а? - подмигнул я деду. - Ему видней, тут уже общее собрание не требуется. Кстати, можешь сделать заказ, первым же рейсом вниз по реке заглянем в Разбойное, доставим. Что конкретно потребуется нам - я и сам пока не знаю. Может, мясо, может, мёд… Хорошо, если у тебя уже будут наброски ассортимента.
        -А и ступайте себе, ребятки, разомнитесь, - обрадовался дед. - А мы уж как-нибудь утрясём быстренько.
        -Ладно, Осип. Уж извини, надо бы успеть кое-что сделать, пока не стемнело. Сроки определились, время дорого.
        -Да и мне уж пора поспешать. - Он снова посмотрел на часы и протянул мне сухую сильную ладонь.
        Что сказать, спасибо тебе, добрый человек. За науку.
        Вроде бы, всё хорошо. Однако ощущение потери есть. И даже поражения. Правильно я сделал, что вовремя отправил Игорёню на берег. Всё время разговора Потупчик напряжённо сканировал любое моё движение, ожидая тайного сигнала или явной команды к решительным действиям. То есть к пальбе.

* * *
        Кластеры - вполне подходящее слово для обозначения не просто групп выживших, а общин, вставших на ноги и начавших активно адаптироваться к новым условиям. Таковые наверняка уже есть. Слово «общины» мне не очень нравится.
        Цивилизационный откат будет страшный. Кто-то сдаст в начало девятнадцатого века, а кто и в семнадцатом очутится. Не стоит ускорять процесс использованием посконной лексики, тут надо крепко держаться за каждую мелочь.
        Крепкую систему жизнеобеспечения имеют многие поселения по Енисею, вопрос лишь в том, насколько различно упадет в них качество жизни. Я вообще думаю, что Красноярский край в целом выживет, может, даже сам Красноярск - хотя бы один окраинный район, уж очень много там людей, приехавших из тайги и Заполярья. Другой менталитет и другие практики. Если столица не упустит координационные полномочия, то край не просто устоит, но и начнёт развиваться планомерно. Я уверен, что кластеры образуются в Якутии, Тюмени и на Ямале. За Дальний Восток и Забайкалье ничего сказать не могу, так как там имеется китайский фактор. Информации о китайских событиях нет никакой, хотя одна радиостанция из Поднебесья вчера ещё вещала… Сегодня - тишина.
        После многих размышлений и попыток анализа мы пришли к неутешительному выводу: складские запасы продовольствия могут оказаться не столь велики, как представлялось вначале. Скорее всего, предприятия частного бизнеса начали закрываться задолго до пика апокалипсиса. Военное положение, нехватка кадров, оптимизация затрат… Важнейшие транспортные магистрали могли быть перерезаны, снабжение наверняка нарушалось - в условиях войны, да ещё с начавшимися региональными эпидемиями Робба, пополнение оптовых складов и хранилищ затруднилось. Импорт накрылся полностью, и сразу же локальные и межрегиональные связи затрещали по швам. А спрос на продукты питания возник ажиотажный, тут и к бабке не ходи…
        С массовым отключением морозильников большое количество продуктов испортилось из-за нарушения режима хранения, что-то застряло на дорогах, что-то отжали или испортили дураки и сволочи. Это вам не военный коммунизм и даже не социализм. Если большевикам в Гражданскую потребовалось время и адские усилия, чтобы сломать старую систему распределения и наладить подвоз в города припасов, то сейчас… Вряд ли МЧС смогло моментально решить проблемы.
        Наверняка было и скотство. Вскрыли стратегические запасы, а там задница: пропажа, подмена, просрочка. А денежки давно на Лазурном Берегу.
        Может оказаться так, что свежая качественная еда потребуется кластерам и полудиким общинам нерешительных людей гораздо раньше, чем нам представлялось ещё пару дней назад.
        С горючим будет ничуть не лучше. По заветам современной логистики, все АЗС имеют весьма ограниченное количество топлива в танках. С началом катастрофы ажиотаж и там сделал своё дело - в попытке как можно быстрей вырваться из города жители постарались доверху наполнить баки автомобилей и все имеющиеся канистры!
        Газо-, нефте - и топливопроводы остановятся, подвоз по железной дороге прекратится. Мертвый состав с полными цистернами застрянет где-нибудь на далёком полустанке, чтобы достаться кучке счастливчиков из соседней деревни, которые просто не смогут сбыть излишек - нет пути. Через какое-то время жидкое топливо начнёт расслаиваться, теряя октановое и цетановое число.
        На коне окажется тот кластер, который сможет сохранить либо запустить заново НПЗ. Огромный нефтеперерабатывающий завод, это сколько же нужно специалистов! Плохо верится - где брать сырье? Так уж сложилось, что основные месторождения нефти расположены на севере страны. Кто знает, может, удачливый кластер сумеет наладить производство топлива на месте? А вот коров и свиней там не разведёшь, нет кормовой базы и, опять же, свободных рук.
        Будущее кластеров за производством. Чего угодно. Нормальные кластеры ни за что не станут делать упор на охоту и собирательство, это откровенная потеря ценных человеко-часов. Ходить всё глубже и глубже в тайгу, чтобы с трудами великими вывезти к реке пару туш несчастных лосей? Я вас умоляю, на одной охоте кластер не построишь - лови откат во времена Петра Первого! Староверы показали отличный пример правильного подхода к делу - выиграет не тот, кто создаст бригады отчаянных снегоходчиков с винтовками в кенгурятнике, а тот, кто, расположившись в удобном и доступном месте, среди лугов и чистой воды, начнёт разводить стадо бурёнок, обустроит свинарники и птичники. Хотя охота всегда будет подспорьем. А уж рыбалка должна превратиться в нормальный промысел, с быстрой последующей переработкой улова.
        Новые кластеры ещё не знают, как нужны они будут друг другу… А они нужны чрезвычайно. Если взять Норильск как гипотетически идеальный кластер, то будущее планеты не за ним одним. Я вижу идеалом не Норильск как таковой, а взаимовыгодное содружество «норильсков».
        Какие ещё могут быть дефициты? Нет им числа.
        Вот, например, патроны. С боеприпасами армейских калибров проблем быть не должно, «семёркой» и «пятёркой» склады с давних пор забиты доверху. Правда, чёрт его знает, где они находятся и кто там сидит… А вот как быть с гладким калибром? Согласно нашему ублюдочному законодательству, каждый оружейный магазин имеет право хранить жёстко лимитированное количество патронов. У его владельца нет никаких потаённых амбаров с ящиками дробовых. Но ведь именно патроны для дробовиков, так же, как малокалиберные, станут самыми ходовыми и востребованными! Это и есть охота. Нарезняк тоже пригодится, но не так, как гладкий боеприпас. Уповать на релодинг не стоит, ведь пороха и капсюли тоже неоткуда будет взять… Да, где-то есть патронные заводы. В Барнауле, например. Он ещё не взорвался, часом, после того, как туда нагрянули излишне бодрые «игорёни», и не устроили в цехах лютую перестрелку с сидящими на ништяке?
        Не может быть, чтобы выжившие умные всего этого не понимали.
        Дробовые патроны тоже кто-то начнёт делать.
        Есть у нас поле для деятельности, есть!

…После переговоров дед пришёл к соглашению по ассортименту и количеству мены: патроны и мясо в обмен на шесть мешков муки. Товар староверы доставят на берег Енисея завтра, заодно привезут и сформированный заказ.
        А мы начинаем собираться в долгий путь.
        Я вот уже эту ночь проведу на борту КС-100, пора привыкать к новому дому. Только сначала заведу маленький генератор, чтобы запустить в работу морозильную камеру, пусть стынет. К обеду она наполнится свежим мясом.
        Глава 9
        Вверх по реке
        Заявившись после сна в дом, я увидел, что все вокруг какие-то пришибленные.
        Оказывается, Дашка Закревская всю ночь прорыдала. С ней и раньше такое бывало, но в этот раз девушку пробило основательно. Что тут поделать, у бедняги родаки в Москве, а выяснить ситуацию в столице и как там они, невозможно в принципе. У Игоря проблема та же - мать в Химках. Парень держится, непродуманных импульсивных решений уже не допускает, фантазии с прорывом на джипах иссякли.
        Знаете, чем больше времени проходит после всемирного облома, тем глубже понимаешь: варианты лихого броска на крутом джипе через всю страну хороши исключительно для фантастических и приключенческих книг. На пути неизбежно возникнет куча препятствий: разрушенные мосты, исчезнувшие паромы, повреждённые трассы без заправок и постов полиции, зато с мутными личностями… Для организации столь дальних рейдов необходимо проделать колоссальную предварительную работу, нужно собирать информацию. А получив, поверить в неё.
        Мне проще и сложней. Пять лет назад мои родители эмигрировали в Германию. Вместе со мной, ага… И хватило меня в заграничной жизни на целый год, после чего я, разругавшись с предками вдрызг, вернулся в пустую квартиру на Ленинском проспекте, где, спустя некоторое время после окончания вышки, чуть не спился от тоски. Сидеть в офисе не было сил, вот и рванул в Сибирь.
        Дюссельдорф - не Химки. Хрен концы найдёшь, я таких планов вообще не вынашиваю, робко оставляя проблему на далёкое «потом».
        Эта девичья истерика, вполне обоснованная, - ещё один признак того, что мы тут засиделись. Ничто так не лечит душу, как хорошее дело, в котором человек осознаёт свою пользу, востребованность. Если хотите, социальную значимость.
        Как там раньше говорили люди креативные? Надо валить!
        После завтрака начали распределять задачи и расписывать роли и график работ. Совещание получилось коротким: ничего не пришлось разъяснять дополнительно, люди уже всё поняли и приняли. Через полчаса я подвёл итог:
        -Ну, что же… Начинаем работать. Игорь, подгоняй «Ниву» с прицепом, чтобы на пупе лишний раз не таскать. Первым делом придётся разобрать чёртов птичник и собрать его на баке, перед магазином. Этим займёмся мы с Геннадием Фёдоровичем.
        -Цирк, да и только! - посетовал шкипер «Провокатора».
        -На Енисее и не такое увидеть можно, - заметила супруга. - Помнишь, как на барже в Норильск жирафов везли? Вот это был цирк, настоящий.
        -Птицу ведь не бросишь, - вставила Екатерина, и дед развёл руками.
        -И не будем! Забираем всё ценное, на усмотрение каждого, никаких ограничений не будет. Первый рейс машины - с инструментом, ручным и механизированным. Потом продукты, их сразу в плавмагазин. Сколько мяса влезет в морозилку, пока непонятно, так что с рыбой из ледника придётся подождать. Вяленую и копчёную грузим сразу. Одежду, медикаменты, радиостанцию… «Прогресс» брать не стоит. Сниму «Эндуро», а лодку подходящую где-нибудь найдём, пошустрей. Время неспешной рыбалки закончилось, а этот утюг требует для разгона слишком много топлива. Фёдорыч, а где взять подвесник поменьше? Да поновей, хочу к «Баджеру» прикрутить, когда понадобится.
        -У Филиппа Ярина возьмём, «Меркурий» новенький в двадцать лошадок, самое то. Через три дома от нас.
        Вскоре работа закипела. Элеонора Викторовна хлопотала во дворе, собирала мешки и коробки, ребята возили. Периодически возникали неожиданные проблемы, в обстановке скоростных, но решительных сборов проявлялась нервозность, если не паника: не забыть бы чего-нибудь ценного!
        Так Екатерине приспичило не просто забрать всю медицину, которой оказалось на удивление много, но и дополнить её хромированной кушеткой, вызывающей у обывателя нехорошие ассоциации, а ещё - акушерским креслом, двумя специализированными стеллажами и даже жутковатой «люстрой» со множеством лампочек.
        -Всё в трюм, - согласился я, специалисту видней.
        Мне казалось, что сборы табора будут длиться дня два. Но уже через три часа работы выяснилось, что большая часть имущества доставлена на сухогруз! Вот уж точно: глаза боятся, а дурная голова ногам покоя не даёт. Суета быстро исчезла, всё прошло ровно, без ругани и ненужных целеуказаний.

…Вспоминая те сборы, я вытаскиваю из памяти сохранившиеся картинки-образы…
        Борт судна… Мы с дедом закрепляем клетку, можно везти обитателей. Остаётся для защиты от ветра обтянуть её с трех сторон выцветшим брезентом.
        Щёлк - другой кадр.
        Поворачиваю голову и вижу глинистый берег, старые лодки без моторов, облезлый теплоходик «Ярославец», стоящий на подпорках - теплоходик смотрит на нас с обидой. Почему оставляете, сволочи, почему не починили меня? Лента ржавых ступеней приставной лестницы, прутья тревожно прогибаются под ногами, если пробуешь забраться на борт. Оставляем, брат, прости, так уж вышло.
        Мятые бочки, обрезки металлопроката… Череда деревянных плашек поднимается на поросший травой откос, к скамейке, на которой мы поочерёдно несли дежурство. Слева от неё высится пяток высоких сосен, по стволам шмыгают две осмелевшие белки - недавно тут поселились. Хвосты пушистые, рыжие, яркие. Потрясающей красоты зверёк.
        Повсюду видны брошенные людьми срубы, добротные амбары и хилые сараи, на косогоре ещё ничего, а вот под ним лишь остатки старых дощатых сейфов, прогнившие, перекошенные, покалеченные ветрами и водой. И следы бегства - бумажки, картон, грязные тряпки и ломаная мебель, мы так и не успели вычистить берег.
        Кот уже на борту, важно ходит по палубе взад-вперёд, знакомится с местом. Собака, размером чуть меньше телёнка, напротив, места найти не может, мечется от избы к судну, сопровождает «Ниву». Надо бы его во дворе привязать, пусть слушает и караулит, скоро соседи товар привезут!
        В сторону берега к настилам торопливо в резиновых сапогах и охотничьем камуфляже идёт Игорь, на плече ружье. Рядом с ним семенит пёс. «Нива» взрыла глину, под ногами месиво, и Потупчик теперь оставляет джип в тридцати метрах от берега. В тишине я отчетливо слышу чавканье резиновых подошв по вязкой жиже. Оно почти сразу стихает, сапоги стучат по дереву.
        -Приходится таскать! - вздыхает пацан.
        -Осипа ещё не видно? Скажи хозяйке, чтобы привязала Тунгуса во дворе. Можно птицу везти. Как там у вас, много ещё?
        -Думали, больше будет, если честно. Копили-копили, а вышел пшик. Столько домов обыскали, а багажа на пять ходок! Прими мешок… Лёха, надо бы трап носовой спустить и приготовить лебёдку, будем мотор втаскивать. А то тут без рук, без ног останешься.
        -Добро.
        Мы со шкипером уже заканчиваем крепить брезент, можно передохнуть.
        И опять картинка меняется.
        Небо над рекой затянуто тучами. С запада в нашу сторону плывёт одинокий разрыв в облаках, через него на тайгу падают призрачные солнечные лучи. Короткий перерыв в работе, «Нива» уехала, наступили мгновения тишины. Тяжестью преддождевого енисейского неба эта мистическая тишь будто спрессована в хрусталь, даже самый слабый звук летит по ней во все стороны, разбиваясь о береговые откосы и стену тайги на противоположном берегу. Кажется, что я слышу всю округу. Ага, вот в километре из ольховника вылез медведь. На дальнем перекате плеснула хвостом огромная нельма… Утки волнуются, наверное, радуются, что мы уходим. Это вы напрасно, другие ребята за нами придут, спокойствия не будет.
        Я слышу, как переговариваются женщины, набивая коробки, как скрипит открытая дверь сарая.
        Через полчаса вместе с очередной партией груза появляется Дарья и протягивает нам с дедом термос с крепким и сладким чаем.
        Шипит на поясе рация.
        -«Самоед», ответь базе!
        Это Катя такая дисциплинированная, демонстрирует образец радиообмена. Остальные в эфире то и дело разгильдяйничают. Ага, прибыли соседи, надо идти, принимать товар, предназначенные для обмена шесть мешков с мукой уже доставлены на берег. Решаю отправить деда. Не хочу я общаться с Осипом. Хоть дело и кончилось миром да выгодой, всё равно для меня он агрессор. Стимулирующий захватчик. Мужики справятся и без меня.
        Как выяснилось, сам Осип тоже не пожелал участвовать в финале, послав пару юнцов.
        Обмен проходит быстро, за ним следует прощание, главный коммерсант возвращается на плавмагазин. Ого, какой у них список! Похоже, мы на правильном пути.
        И опять пахота на судах.
        -Алексей, смотри, как я ружьё пристроил! - хвастается дед.
        Его двустволка без чехла висит на крючке в углу рубки, рядом открытый кожаный патронташ жёлтого цвета.
        -Пулевыми покамест зарядил! - Фёдорович вытаскивает из кожаного гнезда жёлтый цилиндрик с длинной латунной юбкой. - «Стрела»! Далеко палить можно, аж на сотню.
        Мне это неинтересно, башка занята совсем другим, но я хвалю:
        -Верное решение.
        Кажется, что всё происходит излишне спокойно, даже лениво. А получается быстро.
        Глебова то и дело пристаёт ко всем с требованием выпить большую кружку чистой воды. Обеда нет, как нет и аппетита. Это никуда не годится.
        -Отчаливаем завтра, ребята, в ночь не пойдём! - решаю я. - Так что занимайте каюты и начинайте обустраиваться. К шести вечера все собираются на «Провокаторе». Если что и осталось, то это мелочи.
        Морозильник забит под потолок, трюм пополнился новым грузом.
        -Рацию новую будем подключать? - интересуется Игорь.
        -Пока нет, - отвечает шкипер без раздумий. - Всё работает нормально, лучше не трогать. Повредим что-нибудь, а времени на починку не будет, пусть полежит. Ты её в инструментальной положи.
        Мы продолжаем возиться. Подтягиваем, перекладываем поудобней, закрываем и завинчиваем. Каждый посчитал своим долгом сбегать на берег к избе и проверить на месте - вдруг что-то важное забыто? Опять нервозность, похоже, Фёдорович готов начать вытаскивать стёкла из оконных рам. Надо подвязывать с пахотой.
        -Мальчики, ужин будет готов через десять минут! - кричит Петлякова из камбуза. - Собирайтесь в столовой!
        -В кают-компании, утка ты мокрохвостая, итить тя в пень, - тихо ворчит шкипер. - Тунгус, ко мне, волчара черномордая! Посиди-ка в рубке, бесёнок, успокойся, избегался, смотрю… Да не молоти ты хвостом по ногам, синяки будут!
        Время ещё есть, и я лезу на свой катер - свой плавучий дом…

…Старт! Вышли мы в шесть утра.

«Провокатор» встал впереди каравана и сразу лёг на трек, несмотря на то, что спутниковая навигация пока не фурычит. По графику для этого участка прибор полноценно заработает через три часа. Конечно, шкиперу помогают бакены.
        Современные навигационные системы давно пришли на флот, однако никакая электронная картография не заменит ясную голову судоводителя. На Енисее полно предательских отмелей и перекатов, на которые очень часто любят засаживать суда те самоуверенные люди, которые используют в своей работе исключительно электронные карты. Трек мог быть записан или скачан у коллег с другого теплохода в одно время, а судовой ход уже ушел в сторону. Для возможной корректировки маршрута шкипер плавмагазина использует бортовой радар - берега засвечиваются, можно более-менее точно прикидывать дистанцию и выявлять погрешность.
        Я плёлся следом, и было мне очень обидно… Какого чёрта? У КС-100 слишком маленькая осадка; чтобы его загнать на мель, надо вообще по сторонам не смотреть.
        Пока не устал, идти в такую погоду очень хорошо. Енисей спокоен, на воде - почти зеркало, небо хмурое, но без дождя. По данным эхолота, глубины под килем приличные, с запасом.
        Особое удовольствие - осознавать, что этот катер твой. Уж я его укомплектовал в дорогу всякими ништяками! Напилены под нужный размер и наколоты на тонкие полешки дрова, часть сложена возле печки, часть в носовом трюме. Трюм весьма условный, на самом деле это большой ящик, прикрытый люком, я его называю бомболюком. Капитаны «каэсок» часто используют его как хранилище для выловленной рыбы.
        Разводить вонь я не собираюсь: ящик тщательно вымыт, и теперь там хранятся тросы и цепи, лопата и ломы, бензопила, отрезная машинка, компактный сварочный аппарат, запас топливной смеси для подвесного мотора, сам мотор, масла и электрогенератор. В салоне-кубрике тоже всё в порядке, в рундуках лежат матрацы, подушки и постельное бельё. Желая достичь максимальной степени автономности, я запасся продуктами. Набор стандартен: тушёнка, варенье, мёд, свежие яйца, масло, соль-сахар, мука для оладий, крупы, макароны, спагетти в пачках и сухари-конфетки. Всегда можно приготовить еду. Не забыл взять сети и пару спиннингов.
        С учётом меандрирования реки нам предстояло пройти чуть больше трёх сотен километров к югу. Там теплей, широтные перемещения сильно сказываются на температуре воздуха, Казалось бы, опустился-то всего на сотню км, а организм уже чувствует! Через каждые пятьдесят километров пути я проверяю радиоактивный фон, пока что опасений не вызывающий.
        Конечно, мне хотелось рвануть и успеть добраться до цели за сутки. Увышечки, это несбыточные мечты: сухогруз, по сравнению с «каэской», еле плетётся, дай бог добраться за двое суток. Дело в том, что ночью мы будем отстаиваться - нет надёжности в работе приборов, нет опыта и грамотных штурманов… Учимся.
        Ночью судоводителю помогали светящиеся бакены. За ними следила специальная служба, работники которой курсировали по участкам на судах-обстановщиках. По осени, перед ледоставом, бакены убирали - иначе их непременно сорвёт или раздавит льдом, а по весне знаки водной обстановки ставятся на якорь заново. Хотя судоходство на Енисее частенько не прекращалось даже после того, как навигационные знаки убирали, - некоторые хитрецы, если не наглецы, старались наверстать упущенное время.
        Энергию для работы этих приборов даёт аккумулятор. Зелёные или красные огни загораются с наступлением сумерек, когда срабатывает встроенный фотоэлемент - как в уличных фонарях, и гаснут после наступления рассвета. Обслуживали и меняли аккумуляторы электромеханики службы.
        Вообще-то, бардака здесь всегда хватало, я ведь неспроста вспомнил тему, есть личный опыт. Как-то пришлось мне на моторке ниже Туруханска по темняку идти; на воде - хоть глаз выколи - на почти финишном отрезке пути огни на воде не горели. Мне казалось, что я знал все бакены участка, так часто приходилось шастать от посёлка к заимке, но, зараза, хоть и очень старался, поймал отмель на разделителе с Нижней Тунгуской. И только тогда заметил тёмный бакен! Мало того, что без огня, так он, как диверсант, ещё и стоял как-то необычно, в стороне. Винт смял, двигатель сломал…
        Думаете, такое творится лишь в верховьях, с их необъятными просторами, свирепыми штормами и непредсказуемой погодой? Ничуть. Дед рассказывал, что несколько лет назад теплоход «Ангара-30» с паромом сел на мель в тридцати пяти километрах от устья Ангары. Теплоход доставлял паром к месту зимней стоянки на базу флота. После удара в одном из жилых кубриков образовалась пробоина. Именно тогда пресса забила тревогу, расценивая аварию как первый признак грядущей череды катастроф во время судоходства на Енисее и Ангаре.
        Наибольшие опасения вызывала сама разметка фарватера. Если раньше даже в северных районах Красноярского края воды Енисея были щедро иллюминированы светящимися бакенами, позволяя судам идти по реке в темное время суток, то со временем этот признак цивилизации окончательно ушел в прошлое. Как показала проверка, большинство бакенов мало того, что не горели - их место постепенно занимали обычные вешки, которые и днём нужно постараться разглядеть… В последние годы ночная навигация в северной части Енисея и на Ангаре вообще исчезла.
        Еще одна немаловажная причина - русло Енисея и Ангары, из-за сбросов ГЭС, постоянно трансформировалось, как следствие, отмели меняли место. А красноярские речники давно не чистили донные отложения, у службы просто не было на это денег, кадров, современных судов и оборудования.
        Вывод для нас неутешителен: скоро вырубится вообще всё, за знаками следить некому, с каждой навигацией риск судоходства будет увеличиваться.
        А какие были мечты у речников, особенно у молодых! Наиболее продвинутые вопрошали: в обозримом будущем на водном транспорте нужны ли будут физические навигационные знаки вообще, плавучие и береговые? Современные электронные карты, в связи с системами GPS-ГЛОНАСС, позиционируют объект достаточно точно. Что, если применить виртуальные бакены и створные знаки? Ориентироваться на них, отслеживая трек на мониторе, гораздо проще и дешевле, чем выставлять и ремонтировать реальные навигационные. Конечно, старательно обгаженные чайками бакены и красивые белые щиты посреди деревьев как-то привычней… И всё же? Виртуальные игрушки хороши, но ведь главное в судовождении - чувство взаимодействия судна с водным потоком! И это не заменить игрушкой. Кроме того, электроника в любой момент может выйти из строя. Поэтому на реках глазомерный способ управления судном всегда будет самым главным. И очень хорошо, что осталось хоть что-нибудь. Иначе бы нам было туго…

…Рокотал дизель, по обе стороны форштевня шипели, опадая, белые усы бурунов. Катер шёл на средней скорости, в экономичном режиме, в караване общая скорость равна скорости самого медленного судна. Зло берёт. Эх, я бы вжарил!
        Пейзаж, погода, шум воды, запахи: как всё узнаваемо! Но сейчас я не ощущал привычного в поездках по енисейским захолустьям эмоционального подъема, чувства романтического путешествия. Насыщенные множеством ситуаций - драматических, а порой и трагических, - события двух трудных недель напрочь выветрили из башки наивную романтику, уступив место какой-то спортивной злости и азарту. И парадоксальному спокойствию одновременно.
        Я сильно изменился. Не мог не измениться - столько всего произошло. Поймал себя на мысли, что Алексей Исаев, неплохой вояка, сейчас меньше всего думает о драке, тут мы категорически не сходимся с Игорем. Есть дела поважней.
        Уже через пару часов пути почувствовал, что скоро вымотаюсь. Тяжело одному. Ни в туалет на корму, ни на диванчик - спинку разгрузить. Даже чай не нальёшь, страшновато выпускать штурвал из рук. Я ведь не профессионал, только учусь быть таким! Дело в том, что у речного судна курсовая устойчивость отсутствует напрочь. У теплохода или катера нету, знаете ли, схода-развала, сам он на прямой курс не вернётся, приходится постоянно подрабатывать штурвалом. Наверное, у современных морских кораблей есть какие-то электронные системы курсовой устойчивости; мне же приходится всё делать руками.
        Нет уж, с такими навыками и оборудованием рисковать никак нельзя, придётся загодя искать удобное место и вставать на ночь.
        Впереди, у одного из многочисленных островков, так щедро разбросанных по всей реке, стоял, воткнувшись в берег ржавым носом, допотопный буксир. Я протянул руку назад и взял бинокль. Видно было, что его уже успели пограбить, можно не останавливаться.
        Да тут ещё и жильё есть! Слева по борту на берегу вдали показалась очередная группа домишек: два жилых и пара сараев. Дымов нет, людей и лодок не видно. Опять брошенное жильё. Где карта? Так, вот этот остров… Что за село? Ну, так и знал, что не обозначено.
        Пш-ш…
        -«Самоед» вызывает «Ангар».
        -В канале «Ангар», - раздался голос Петлякова. - Как дела?
        -Нормально, только заманался я что-то так плестись. Видишь строения на берегу?
        -Чё ж не видеть-то, вижу, не слепой.
        -На карте не нахожу.
        -И пёс с ней, раз нет, значит, нет. Картографическая эвтаназия случилась.
        В динамике послышался стук, мне показалось, ещё и чей-то смешок. Что не так? Ёлки, да на пароходе музыка играет! Вот паразиты! Я, значится, иду под аккомпанемент двигателя, руки и спина задеревенели, а у них танцы! Где взяли-то? Магнитофона в рубке я не видел, уж такое ретро обязательно бросилось бы в глаза… Херцы-берцы, они Дашкин планшет врубили! И - через громкую связь! Будь на палубе, услышал бы.
        С ненавистью глядя в тупую корму плавмагазина, я передал:
        -Хочу туда проскочить, разведать.
        Динамик почмокал конфеткой, булькнул горячим сладким чайком с мятой, я судорожно сглотнул и попытался облизать сухие губы.
        -Сгоняй, пока молодой, - милостиво разрешил шкипер. - Я скорость сброшу.
        -Нет уж! И так плетёмся, словно улитки, догоню. Отбой.
        Вот так и взращиваются отшельники. Даже обидно.
        Катер, обрадовавшись кратковременной свободе, рыскнул влево, двигатель загудел громче, буруны выросли и отошли ещё дальше от корпуса. Берег приближался.
        Моё внимание привлекла ещё и черная точка, по берегу в сторону изб шёл медведь. На караван - ноль внимания, потому что далеко. Они ещё помнят, что к судам приближаться опасно, но уже привыкли, что в селениях по берегам никого нет.
        Он пока и меня словно не замечает. До покосившихся срубов ему оставалось топать всего пару сотен метров. Зверь постоял несколько минут на месте, застыв, как гранитный болван в предгорьях, принюхался и вразвалочку, словно пьяный матрос торгового флота, пошёл себе дальше, постепенно прижимаясь к откосу невысокой террасы. Место выбирает, где поудобней забраться. Вот наглец! Забравшись наверх, топтыгин двинулся к цели. Экземпляр зачётный, почти чёрный крупный самец, взрослый. Ещё тощий, не успел накопить жирку. Осенью при ходьбе жир под шкурой будет играть волнами. Через равный интервал зверь тормозил и, поднимая огромную голову, сканировал пространство - уши двигаются, будто у кота! У них отличный слух. Во монстр! Поди и сопит ещё, вон как дёргает носом, разбирая запахи! Медведь, как правило, разведывает местность только на уровне своего роста, именно поэтому против них так эффективна засидка на деревьях - идущие поверху ароматы проплывают мимо. Нет у этого зверя противника, способного атаковать его сверху. Рысь не бросится, самец-конкурент на дерево для атаки не полезет.
        У, гад… Не люблю я этих каннибалов. Так же, как белых его сородичей, те вообще кошмар.
        КС-100 подходил быстро, я вжал кнопку сирены.
        Ага! Вали-вали! Вдруг там кто-нибудь ещё живёт. Покачивая на бегу из стороны в сторону толстым мохнатым задом, мишка метнулся в сторону леса.
        Из домов никто не вышел, похоже, заимка действительно брошена.
        Это уже третий медведь, замеченный мной на берегу, в открытую. Никогда такого не видел! Тяжкие времена наступают. Выстоял, допустим, человек, зацепился за судьбу, пришёл в себя. Только, казалось бы, начал налаживать систему жизнеобеспечения, а тут они попёрли, один за другим! Представьте: ружьишко есть, да вот патронов к нему пулевых да картечных всего ничего, по десяточке. Вот и выживай тут.
        К осени медведи взломают все брошенные строения, бесцеремонно выволакивая оставшееся имущество во двор, раскидают, порвут когтями в поисках съестного. Ещё и пару куч навалят в качестве метки. А теперь - внимание: привыкнув безнаказанно грабить пустые избы, звери без всякой опаски начнут подходить и к жилым…
        Увидев такого наглеца, понимаешь, как непросто будет людям обживать Енисей заново.
        -«Самоед», что там?
        -Пустышка, никаких признаков.
        -Ты бы перестал мотаться к каждому дому, - посоветовал шкипер. - Если есть кто живой и он захочет объявиться - объявится. А если нет, то и беспокоить не нужно. Ещё нарвёшься на дурную пулю. Как понял?
        Старик дело говорит. Уже несколько заимок видели, и ни души… Но я всё равно готов мотаться, мочи нет плестись за сухогрузом, работа для пенсионеров.
        -«Самоед», как меня слышно, приём!
        -На связи, подхожу.
        -Так-то лучше, а то и за двое суток не доберёмся.
        Тут я заметил, что шкипер «Провокатора» всё-таки снизил скорость, старый хрыч! Подчиняясь, катер резко изменил направление и почти на полной скорости помчался к старшему брату.
        И вновь потянулись километры нудятины. Здесь мало кто упоминает слово «мили».
        Контролю расстояния иногда помогали соответствующие столбы на берегах, хотя за ними тоже хреново следили… На Енисее нет единой базы для отсчёта километров, как, скажем, в Волжском бассейне. Русло реки разбито на четыре огромных участка, и везде свой счёт: от Красноярска до устья Ангары - первый, от Ангары до устья Подкаменной Тунгуски - второй, там стоит большой посёлок Бор, чуть ли не центр золотой провинции, скоро увидим… Там счётчик обнуляется, и начинается третий участок: Бор - Игарка. От неё отсчитывают протяжённость последнего участка, и уже от Карского: Енисейский залив - Игарка.
        Дарья говорит, что так сложилось исторически, потому что освоение Енисея начиналось именно с северов, и лишь позже русские люди расселились выше по течению.

…В принципе, плыть не так уж плохо. Суеты нет.
        Человеческое ухо - интересная штука. Вскоре гул двигателя начинает фильтроваться, ты его не замечаешь, и оказывается, что вокруг тишина. Нет шума и гама, веселого пьяного разгулья больших и малых городов. Покой и собственные философские мысли…
        А ведь как бывало! Ближе к осени воды Енисея всё больше наполнялись моторными лодками. Начался самый рыбный сезон. Многие судоводители только к концу лета, наконец-то, починили свою капризную технику и вышли на воду. Северней такой толчеи не будет. А в среднем течении близ крупных посёлков, - разноцветные «сарепты», «казанки» и «обушки» весело обгоняли не очень-то торопившуюся самоходку с контейнерами, спешили к наступлению ночи встать на излюбленные места стоянок-схронов - такие есть у каждого уважающего себя рыбака. Сеть там спрятать, а иные - ружьишко.
        Вот резким ревом предупреждает о своем приближении быстроходная «Комета». В Бор идёт из Красноярска, торопится… Навстречу ей - частный катер, белый, огромный. Важные люди едут на VIP-турбазу, персонал уже готовит роскошный ужин…
        При мысли об ужине мне что-то взгрустнулось. Взгрустнётся, если без обеда… Я даже чай себе не могу заварить.
        Сейчас Енисей пустынен, словно после ледохода.
        Мимо посёлка Бор быстро пройти не удалось.
        Пш-ш…
        -«Самоед» - «Ангару».
        -На связи, Фёдорович.
        -Дымы наблюдаешь?
        -Где? Ты мне своей кормой весь белый свет застил.
        -Эх, маломерок… Справа по курсу, точно над Бором. Рыскни чутка, глянь, что ли… Посмотришь - выйди на связь. Как понял, приём?
        -Принял, сделаю.
        Высоченный дымный столб оранжевого цвета поднимался в серое небо с окраины посёлка. Чуть в стороне от него ещё два, те обычные, чёрные. Катаклизм какой-то случился в посёлке.
        -«Ангар», посмотрел. И ничего не понял. Что там могло случиться?
        -Химия какая-то горит.
        -Откуда в Бору химия? - с недоумением спросил я.
        -Гидрологи, метеорологи, геофизики стояли… Может, в аэропорту? - предположил Петляков. - Может быть, там химия применяется?
        -Ты меня спрашиваешь? Вряд ли они тут что-то опыляли.
        -Эт точно.
        Рация смолкла, лишь слабый треск из динамиков.
        -«Самоед», я пойду потише, отожмусь к стрежню, с другого ракурса гляну. Ты можешь приблизиться, только осторожно. Считаю, что к берегу подходить не стоит.
        -Добро. Геннадий Фёдорович, наблюдателей поставь с биноклями. Локатор у тебя покруче, мне некогда смотреть будет.
        Здесь можно не опасаться отмелей, место для поселения умные люди выбирали.
        ВПП хорошая, даже «Ил-76» садиться может. Так и сам посёлок большой, раньше в нём проживали две с половиной тысячи человек. Стоит он на высоком песчаном берегу напротив слияния Енисея и Подкаменной Тунгуски. Место очень живописное. Выходы скальных пород образуют систему порогов и островов, в том числе знаменитые Кораблик и Барочка. Леса тут обалденные, высоченные…
        Значимым посёлком Бор стал благодаря аэропорту «Подкаменная Тунгуска». Раньше здесь был гидроаэропорт. Самолёты, идущие на север, садились на воду. Сразу после войны начали строить нормальную ВПП, бетонную. С открытием международной авиатрассы Москва - Токио, диспетчерский пункт в Бору приобрёл особое значение. Потом начались геологические экспедиции, золотые прииски получили вторую жизнь. А там и вояки подтянулись. Во времена китайского кризиса начала 60-х годов прошлого века здесь базировались истребители, а в начале 80-х была создана Борская авиаэскадрилья. Может, и перед катастрофой тут вояки стояли?
        Автодороги сюда нет, все грунтовки - исключительно местного значения. А вот зимник имеется, аж до самого Красноярска.
        Чем ближе подходил караван, тем страшней становился столб дыма.
        Щёлкнула рация.
        -«Самоед», забирай левей! Сдаётся мне, что эта гадость ядовита. Ветер поднимется и накроет нас, как евражку тазом - все поляжем.
        -Принял.
        Не хватало ещё под химатаку попасть!
        В бинокль было видно, что машин и людей на обрезе высокого склона с высоченным лесом наверху нет. Готовых к работе моторок вроде тоже, один хлам… Две «илимки», с виду исправные, но без моторов. Выкрашенный зелёной краской дебаркадер, использующийся для посадки-высадки пассажиров, выглядел безжизненным. Я подвёл катер к нему и остановился в полусотне метров, чуть подрабатывая двигателем, чтобы не сносило течением.
        Пш-ш…
        -«Ангар», я встал, хочу немного послушать.
        -Понял тебя. Тогда я тоже.
        Как же неудобно! Только выйдешь из рубки на палубу, катер тут же начинает медленно разворачивать.
        Бум!
        Сильный хлопок разорвал воздух, и над кручей небольшим грибовидным облачком поднялась очередная порция дыма, на этот раз серого. Я посмотрел в сторону «Провокатора». Шкипер, выйдя на крыло, поднял бинокль и всматривается в какую-то приметную лишь ему точку на берегу.
        -Фёдорыч, что-нибудь наблюдаешь?
        Бум!
        -Вот сучье логово с гангреной… Похоже, на северной окраине горит! Лёша, я тебя как отец родной прошу, смотай свою удаль в рулон да сваливай-ка ты оттуда!
        -Ещё пару минут, и ухожу.
        Интересно бы узнать, не стоял ли тут армейский гарнизон? Большая РЛС построена под Енисейском, а здесь? Всё-таки стратегический аэродром, наши могли и боевую авиацию на дежурство поставить.
        Вдруг наверху что-то застрекотало, и вдалеке на гребень откоса выскочил мотоцикл с пустой коляской. Человек в танковом шлемаке явно заметил и меня, и плавмагазин, но никаких действий к установлению контакта не предпринял. Дыр-дыр-дыр… Мотоциклетный мотор опять взревел, выбросив в воздух облако удушливого дыма; смешно подпрыгивая на колдобинах, мотоцикл, постепенно приближаясь, резво помчался вдоль тропинки.
        Почти надо мной «танкист» резко, с разворотом, остановил машину, что-то яростно выкрикнул пару раз и, быстро спрыгнув на землю, неожиданно вытянул правую руку вперёд - до меня донеслись хлопки пистолетных или револьверных выстрелов. Ничего себе, какие тут дискотеки!
        Выпалив три раза, мужик показал из травы голову в шлемофоне, обернулся, гаркнул и опять начал стрелять. В ответ из-за стволов деревьев по нему бабахнул гладкий ствол! Ещё раз! И ещё!
        Я невольно пригнулся.
        Пш-ш…
        -Ты слепой?! - возмутился динамик голосом Петлякова. - По тебе стреляют!
        Так, пора в рубку!
        -«Самоед», срочно уходи!
        Ровно это я и собирался сделать.
        -«Ангар», отхожу!
        -Набирай ход, не теряй время, оболтус!
        А тут весело! Бесполезно гадать, кто с кем бьётся, но одно ясно: в некогда спокойном и тихом Бору идёт самая настоящая войнушка. Недаром мы с дедом предполагали, что неудавшиеся отжиматели плавсредств заявились к нашим пенатам из Бора.
        Стороны тем временем наращивали силы: из леса палили уже четыре разномастных ствола, к мотоциклисту тоже поспела кавалерия, два мужика из-за угла сарайки начали постреливать по стене деревьев. Ну вас к чертям собачьим, вмешиваться не собираюсь. Согласно принятой на будущее идеологии поведения, нам не стоит соваться в чужие дела, разбираться, кто прав, кто виноват, и лишний раз с кем-либо конфликтовать. Только вот получится ли эту установку соблюдать?
        Водомёт возбуждёно заревел, корма просела, - катер резко набирал скорость, одновременно входя в крутой разворот, и пошёл вдогон судну-флагману.
        Покеда, хлопчики! Хоть перестреляйте друг друга! Так даже лучше - соседям будет спокойней.
        Знаете, что я понял? Чем больше будет впереди осколков цивилизации, чем ближе к крупным посёлкам и городам мы окажемся, тем беспокойней станет наша жизнь… Пасторальные картинки скоро закончатся, настанет время мрачных пейзажей, нарисованных Большим Белым Песцом. Лично.

…Примерно через час караван вошёл в Осиновские щеки, многие считают, что это самый живописный район в нижнем течении Енисея. Высокие берега образуют гранитный коридор высотой в сто пятьдесят метров. А вскоре показались два легендарных островка - Кораблик и Барочка. Больший из них, высотой в полсотни метров, с одинокой сосной на вершине, при развитой фантазии можно принять за корабль, он так и называется - Кораблик. Налево от Барочки высится большой каменный остров Монастырский, поросший высокими деревьями. Дашка рассказывала, что в старину сюда отправляли в ссылку беглых монахов Спасского монастыря.
        Чертовски красиво!
        Я даже пожалел, что время ещё раннее и мы не можем причалить, чтобы остаться здесь на ночь. Сообщил об этом по рации Геннадию Фёдоровичу и получил жёсткий отлуп: оказывается, каменные острова в русле, несмотря на столь ласковые названия, для судоводителей представляют серьезную опасность. На маленьких моторных лодках можно пройти между ними, но другим приближаться не рекомендуется, здесь очень быстрое течение, суда может снести на мель или разбить о скалы. Порой даже мощные тягачи не могут справиться с мощью Енисея, и от мастерства, внимательности и умения шкипера зависит очень многое.
        Осиновские пороги прошли нормально. ГЛОНАСС заработал, плавмагазин шёл по треку, но я всё равно встал впереди и сканировал эхолотом глубины. Перенервничал, конечно, и не за себя, а за «Провокатор». Хуже то, что сил для качественного управления судном буквально не оставалось.
        Пш-ш…
        -Алексей, ты как насчёт обеда? - поинтересовалась Элеонора Викторовна.
        Я искренне удивился.
        -Какой ещё обед, вроде договорились же, что будет ужин, когда место для стоянки найдём?
        -Ну, не знаю. Я приготовила, никто, смотрю, не отказывается. Тефтели в сметанной подливке, картошечка жареная. И борщ.
        М-мм… Никакой дисциплины.
        -Элеонора Викторовна, пригласите капитана.
        -Почему упрямимся, мичман? - через несколько секунд поинтересовался уже чавкающий Петляков. - Давай, подходи, хоть поешь в человеческих условиях.
        -Вот что, Фёдорович… Мне это не нравится. То и дело останавливаемся! Всё это скажется на средней скорости, фигу мы так куда-то дойдём!
        -Не боись, куда-нибудь да дойдём, - философски уверил меня шкипер.
        -И вообще, давай делиться кадрами! Не могу в одиночку, тяжело. Ни в туалет сходить, ни чаю попить.
        -А что я тебе говорил? - сразу обрадовался старый хрыч. - Ты же сам изъявил! Мол, удалец лихой! Ладно, подумаю… Подходи.
        Сейчас Петлякову - как сыру в масле, сплошной кайф.
        Игорь определён в матросы-мотористы, однако постоянно в машинном отделении не сидит. Покрасовался поначалу в наушниках, и надоело. Сладкая парочка большую часть времени толчётся в рубке, где капитан учит Дашку и Потупчика штурманскому делу. Дело продвигается, все мы умеем обращаться с моторными лодками, поэтому хоть какое-то понимание речного дела имеется. А дальше, как сказал Геннадий Фёдорович: «Будет видно, кому дано, а кого на берег».
        Его супруга сразу села на плавмагазин, они с Екатериной проводят уже вторую ревизию, всё не могут насладиться притыренным. Петлякова главная и на камбузе.
        К тому времени, когда я осторожно коснулся корпусом отбойника «Провокатора», на палубе плавмагазина уже стоял мой матрос. Екатерина Глебова, с небольшой сумой через плечо, в руке держала горячий обед - комплект из четырёх судков, сделанных из нержавейки и поставленных друг над другом, скреплённый державкой, обладающей рукоятью для переноски. Винтажная штука! Дядька мой всегда брал такой комплект на рыбалку, ещё с советских времён остался.
        Рот сразу наполнился слюной. Я подал руку, помогая Глебовой спуститься на палубу.
        -Обучай! - крикнул Геннадий Фёдорович сверху и заржал: - Смотрите только, без баловства лишнего!
        -Седина в бороду, - прокомментировала супруга, подавая Кате увесистый пакет. - Хлебушек вот возьмите.
        В рубке Глебова без церемоний вписалась в капитанское кресло и заявила:
        -Учи, дьявол, пулемёту!
        -Чего тут учить-то, - чуточку смутившись, буркнул я. - Вставай за главным и телепайся себе потихонечку. Близко не поджимайся, следи за его скоростью, если что, сразу подбирай газ. Смотри на эхолот и на экран радара.
        Как я и ожидал, девушка подождала, когда «Провокатор» отойдёт, и уверенно тронула катер вперёд, держа интервал в сотню метров. И всё-таки она хорошенькая. Волосы собраны в толстую косу, в меру подкрашена. Между прочим, одежда хоть и полевая, но всё подобрано в стиле, приятные оттенки бежевого. Херцы-берцы, взгляд не хочется отрывать!
        Хотя я старался посматривать искоса, она заметила моё внимание:
        -Что-то не так, Лёша?
        -Всё пучком. Просто… Хипстеришь?
        -Фу! Боишься отойти? Садись тогда рядом и обедай, пока горячее.
        -Да не боюсь я… Пока на палубу схожу, хоть умоюсь да продышусь.
        Закрыв за собой дверь в рубку, я прошёл на корму, с опаской оглянувшись и устроившись поудобней, расстегнул штаны и сделал давно потребное. После облегчающей процедуры проверил решётку воздухозаборника, послушал двигатель, подёргал крепления бочек и лодки. Потом разделся до трусов и с наслаждением вымылся холоднющей забортной водой. Можно и расслабиться. Забравшись на горячую крышу пристройки моторного отсека, я пристроился за рубкой, помахал через стекло помощнице и с наслаждением раскурил трубочку. Господи, как же хорошо!
        Вот теперь можно и пообедать.
        Мы идём в Подтёсово.
        Вариант базирования нового кластера предложил Петляков, он же раскрыл для незнающих тему. Возражений не было, похоже, им предложен действительно самый подходящий для нашей общины вариант.
        Расположен посёлок на правом берегу Енисея, приблизительно в двадцати километрах к северу от райцентра - города Енисейска.
        В Подтёсово находится РЭБ - ремонтно-эксплуатационная база флота, между прочим, самая крупная из речных на всей территории бывшего СССР. Большая часть жителей посёлка там и работала. Приказом легендарного Отто Юльевича Шмидта Подтёсовская РЭБ образована в тридцатые годы прошлого века, как пункт безопасной зимовки судов, обладающий ремонтными мастерскими Главного управления Севморпути. Постепенно на месте примитивных мастерских появился настоящий судоремонтный завод.
        Глубоководная протока позволяет отстаивать здесь крупнотоннажный флот, в мелководный осенний период, не переводя глубокосидящие суда через Казачинский порог. Здесь делали всё: обслуживание, модернизацию, переоборудование, средний и капитальный ремонт судов и их утилизацию. Подтёсовская РЭБ выпускала подшипники для всех типов речных судов, кольца, манжеты, сальники и прочее, нужное для ремонта судовых дизелей и вспомогательных механизмов. Когда-то здесь отстаивалось более трёхсот судов Енисейского пароходства. Кого только не было: маломерки и крупнотоннажники, пассажирский флот и буксиры-толкачи, буксировщики и баржи. Петляковы, много лет проработавшие в Подтёсово, уверяли, что вода в протоке какая-то особенная. Дескать, уникальный природный химсостав сберегает корпуса, они меньше ржавеют.
        -А какие там производственные мощности! - Начав два дня назад расхваливать прелести Подтёсово, Петляковы долго не могли остановиться. - Полный цикл, понимаете вы, что это значит, или нет? Корпусно-сварочный цех и литейный, плавзавод, деревообрабатывающий и ремонтно-механический цех, кислородная станция. Запас топлива хороший. И слип, конечно!
        -Что такое слип? - поинтересовался Игорь.
        -Гидравлическое сооружение. Подъем речных судов для дефектации и ремонта.
        -А ты где работал, Фёдорович?
        -В ремонтно-механическом, я же вроде говорил? Дослужился, значится, до начальника участка двигателей! - похвастался дед.
        -Недолго он начальничком пробыл, на пенсию ушёл, решил, что покой ему нужен, - не преминула отметить супруга.
        -Элеонора!
        Несомненным преимуществом Подтёсово является его изолированность. Бывал я там пару раз на остановках… Автомашины есть, а нормальной дороги нет, грунтовки. В Подтёсово невозможно проехать напрямую. Желающие едут южнее и переправляют машины на пароме. РЭБ и обслуживает паромную переправу на Енисее по линии Енисейск - Еркалово. В летнее время это важнейший способ сообщения между правобережными поселками и Енисейском. А там начинается асфальтовая магистраль до Красноярска.
        Другой разумной альтернативы никто предложить не мог. Несмотря на то, что в последние годы многое было утеряно, база там мощная. Если мы хотим подобрать необходимый флот и содержать его, то лучшего варианта не придумаешь. Отдельная тема - кадры. На судах пассажирского флота почти все матросы - мальчишки из Подтёсова, потомственные речники.
        Проживало там четыре тысячи человек. Значит, выжило примерно восемьдесят. Даже если большая часть уехала в города, остаётся надежда, что какие-то спецы остались. Вот так всё и решилось. Прибудем, осмотримся. Если всё нормально, то можно будет обустраиваться. А я отправлюсь на разведку в Енисейск и Красноярск, пора посмотреть, что на белом свете творится.
        Нагоняя упущенное время, караван пошёл полным ходом.
        Большие сёла Ворогово и Ярцево прошли без снижения скорости, не разбираясь, как там дела и кто там на печи. В первом я заметил на берегу двоих смурных бородачей - они стояли у откоса и долго смотрели нам вслед. В Ярцево - аж троих, мужики деловито возились вокруг большой скоростной байды, из числа тех самых, которые староверы ваяют по секретным американским чертежам. На нас они внимания не обратили, типа, пусть весь грёбаный мир летит в тартарары…
        Мне подумалось, что теперь весь Енисей будет фрагментирован на зоны влияния.
        От Игарки до Дудинки мазу будут держать служивые разных родов войск, наших объектов там хватало. Участок реки от Бахты и до Ярцево, пожалуй, останется за староверами, теперь их пушкой не вышибешь. А что между ними, от Дудинки и до Туруханска, кто встанет на территорию? Предполагаю, что там будет располагаться сфера влияния уцелевших остатков промышленных корпораций: «Газпрома», «Роснефти» и «Норникеля», и это очень перспективный для нового симбиоза момент. Что характерно: я ни разу не видел эвенков. И кетов - тоже. Похоже, подкосило их капитально.
        Ответить на вопрос, кто будет хозяйничать южней, на участке, начиная от Подтёсово и Енисейска, невозможно, нет данных. Пока что я могу только предположить: единого центра управления не будет, и встретим мы там сплошной разлад и бардак. Дикое поле.
        Ёлки-палки, куда лезем…

…Дело шло к вечеру, небо разъяснилось, солнышко ласково припекало.
        -«Ангар» вызывает «Самоеда».
        Я, сидя за штурвалом, кивнул Глебовой на рацию.
        -Отвечай, Катя.
        -На связи!
        -Вот что, мичманята… Предлагаю идти дальше. Спутники работают, погода отличная, бакены на месте. Глядишь, какие-то и гореть будут.
        -А как же уговор? - удивился я тихо.
        -Какая необходимость, Геннадий Фёдорович, по карте близко остров Касовский, - поддержала вопрос девушка, не дожидаясь моей подсказки. Молодец, что сказать, следит за обстановкой. Я, к своему стыду, на карту вовремя не посмотрел.
        -Напротив Касовского деревенька есть, Нижнешадрино. Для спокойствия внутреннего и пущей безопасности надо бы причалить к островку безлюдному, ребятушки, что вдали от жилья. Вот я и предлагаю пройти дальше, до Островка. Там бывшее зимовье Пономарёва напротив, пара изб, и те нежилые. Как поняли, приём?
        -Какого островка, Геннадий Фёдорович?
        -Дык остров такой есть, он так и называется - Островок, вы на карту гляньте! Иногда полезно, значится, на карту смотреть, да… В восемь-девять часов вечера причалим. А оттуда останется километров сто до Подтёсово, завтра быстро дойдём.
        Катя посмотрела на меня, молча советуясь: излишне смелое предложение или, напротив, вполне разумное? Я, подумав, согласно кивнул, одобряя вариант Петлякова: старому шкиперу видней. Если дед уверен в своих силах. Надо так надо, летим себе спокойно дальше.
        Однако расслабиться не удалось.
        Пш-ш…
        -«Самоед», объект видишь? - спросил Петляков, и интонации его голоса заставили меня напрячься. Я посмотрел на тёмный экран.
        -Ничего не вижу. Я вообще «фуруну» отключил, ты весь экран засвечиваешь, нет смысла.
        -Ладно. Его уже и без прибора видно, слева по курсу. Похоже, самолётик какой-то неудачно приземлился.
        -Подойдём, посмотрю, - ответил я с неудовольствием, отвлекаться уже надоело.

«Провокатор» начал снижать скорость. Обогнув его слева, я пристроился рядом - суда гасили инерцию, потом почти остановились, чуть покачиваясь на малых оборотах.
        -Кать, сядь-ка за штурвал. Ближе к нему не поджимайся, это ненадолго. - Я протянул руку, чтобы взять дозиметр.
        На палубе плавмагазина нетерпеливо перетоптывался Игорь, показывающий на берег рукой; пришлось и мне выходить. Прямо посередине узкой прибрежной отмели, на красивом жёлтом песочке лежало сигарообразное тело светло-серого цвета. От застывших судов каравана, еле заметно сносимых течением, до него было восемьдесят метров.
        -Самолёт упал! - крикнул Потупчик.
        Я всмотрелся.
        -Это не самоль, Игорёня, это крылатая ракета… «Томагавк». Ты ружьё-то убери, она не набросится.
        -Да ты что! «Томагавк», говоришь? - удивился шкипер, стоя на мостике. - Вот как он выглядит… Самый настоящий хищник. Нехороший вид, злой.
        Крылья адского аппарата были разложены и чуть отогнуты назад - убийца скорость набирал. Длинный буртик взрытого песка указывал траекторию. Полого шёл, гад. Видимых повреждений нет, будто кто-то умело перехватил управление и принудил вражеский аппарат аккуратно сесть на заранее выбранный пляж.
        -Недобитка, по воде скользил к песочку, - решил Геннадий Фёдорович.
        Теперь уже все наши вылезли наружу, чтобы посмотреть на диковинку.
        Угадал дед.
        Я оглянулся и посмотрел на оставшиеся за кормой пустынные берега. Где-то неподалёку расположился ещё один расчёт ПЗРК. Небольшая промашка вышла, конус поражающих элементов прошёл в стороне, лишь парочка влетела в мишень, но и этого хватило для повреждения систем. Впрочем, могли и заградительным огнём из стрелковки достать, если ракета шла низко или ныряла по рельефу. Ну, это уже из области армейских легенд.
        Где ребята притаились? Нижнешадрино ещё впереди, остаётся только Ярцево. Неплохо было бы наведаться, глядишь, разжился бы. Но тут мне вспомнились бородатые рожи староверов, которые работали возле адской байды… Ребята деловые, если что там и было, наверняка всё отжали.
        -Лёха, может, что-нибудь стоит отковырять? - алчно поинтересовался Потупчик.
        -Я те отковыряю, шкет! - строго предупредил дед. - Щас как бабахнет! Может, у неё в головке бомба огроменная? И, сука, ядерная!
        -Действительно, Игорь! Глупости какие-то, прекрати, - нервно включилась Дашка, дёргая дружка за рукав.
        -Чего вы испугались? Не может быть, чтобы ничего полезного не было, - упрямился парень. - Высокотехнологическая вещь. Отвёрточку взять, и всё!
        Я усмехнулся.
        -Ты что, думаешь, что у «Томагавка» есть секретный бардачок с припасами для сил спецназначения? Диверсионно-разведывательную группу забрасывают в тайгу, а потом крылатками им припасы доставляют, ага. Сухпай там натовский, презервативы и парочку «М-16» с БК на кронштейнах, точно.
        Игорь чуть остыл, а дед тяжело вздохнул.
        -Надо же, и сюда супостат добивал… И не узнать теперь, что порушили, сволочи, так, Алексей?
        -Ребята, всё что знал, уже рассказал, - виновато пожал я плечами.
        А знал я немногое. Какое-то время вести из разных концов планеты просачивались, ведь даже с началом боевых действий социальные сети ещё работали, вечно у нас бардак. После их отключения единственным источником информации на островах стали периодические собрания личного состава с докладом о текущей обстановке замполита, вечно поддатого капитана Толстых. Доводил он нам, конечно, лишь то, что положено для повышения политической подготовки, то, что было пропагандой.
        Точно знаю, что на Аляске врагу ввалили крепко, наши разбили все стратегические объекты, включая знаменитый своими мифами HAARP.
        Необдуманно впереди паровоза помчавшейся на русских Норвегии тоже не позавидуешь, половина территории, что северней, практически вбита в грунт, уничтожен весь флот. Ну а у меня теперь с норвегами личные счёты… Финны со шведами оказались хитрей и воевать не захотели, впрочем, и старая Европа - тоже. Вроде бы поляки дёргались с воинственными криками, да быстро поумнели. Китайцы бились за острова с японцами и американцами, корейцы сцепились.
        Нас, простых работников поля боя, это мало интересовало. Как только дело дошло до серьёзного, так сразу выяснилось: всем резко стало наплевать на реально далёкие мировые проблемы, никого не интересовало, кто там очередных негров вешает.
        Осталась лишь Родина и враги.
        Замполит рассказывал, что, по данным из надёжных источников, наши подлодки нанесли массированный удар по территории США, что и послужило толчком к мирным переговорам. Тут и сказочке конец: сразу после подписания началась пандемия.
        -Лешёнька, а что, если там действительно ядерный заряд? - всплеснула руками Петлякова, вдоволь насмотревшись в бинокль.
        Пришлось ещё раз глянуть на дозиметр.
        -Элеонора Викторовна, нет там никаких ядер. Американцы в крылатки такие боеголовки не ставили, нет смысла, слишком велико подлётное время, гиперзвуковая ответка тут же прилетит, через минуты. Да и сбиваются они, как видите.
        Я сильно растёр затылок, пару раз глубоко вздохнул, прогоняя раздражение.
        -Собираемся! И вот что, Геннадий Фёдорович, я прошу: никаких больше объектов. Пусть там хоть космический корабль валяется, а голые космонавты вокруг костра хороводы водят! Доиграемся, стрёмно идти в темноте.
        Уже стала играть рыба, начался вечерний клёв. По поверхности спокойного Енисея то и дело расходились круги. Пару раз видел движущееся кипение стаек испуганного тугунка, которого голодный таймень гнал на отмель, чтоб там схряпать всех оптом. Эту рыбку размером с огурец, считающуюся лакомством, ловят мелкой сеткой. Улов на короткое время кладут в рассол, после чего сразу едят или подвяливают.
        Погода звенит! Эх, и спиннинги есть…
        Оранжевое солнце всё ближе подбиралось к чёрному абрису матёрой тайги, тихая река была безлюдна. А ведь здесь действительно гораздо теплей!
        И до сих пор ни одного встречного судна.
        Не дожидаясь, пока закатные краски начнут ослабевать, дед отдал команду, и весь наш скромный караван расцветился ходовыми огнями, курсовыми прожекторами и светом иллюминаторов и окон.
        Пш-ш…
        -«Самоед», почти пришли. Здесь осторожней, снижай скорость, посреди реки небольшая каменная гряда. Держись левее, входим в протоку и вскоре останов, там будет место швартовки.
        По примеру опытного шкипера, я включил оба прожектора-искателя, развернув их на быстро приближающиеся берега. Слева показалось русло какой-то речушки.
        -Алексей, знаешь, как речка называется? - весело спросил дед. - Вятка!
        -Да иди ты! - не поверил я, хватая карту. - Кать, глянь!
        Девушка смешно наморщила нос и подтвердила:
        -Так и есть, Вятка!
        Тунгус уже спрыгнул на траву, кот же не торопился, брезгливо оглядывая влажную от росы поверхность. Это место любят рыбаки: на зелёной траве дощатый прямоугольник настила под большую палатку, рядом виднелось обложенное большими камнями костровище. А что удобно, течение здесь почти не чувствуется, в землю вбиты два железных лома, «Провокатор» вполне можно цеплять, а я к нему, да за большую корягу.
        Двигатели стихли. Надо срочно закрепить катер и размяться на берегу. Определимся с графиком дежурства, если повезёт, сразу рухну спать, я смертельно устал.
        -У тебя постельное бельё есть, Лёша, или принести со склада? - с самым серьёзным видом поинтересовалась Глебова.
        Вот тут бы мне и смекнуть…
        Говорят ведь умные люди, что настоящего дурака учит исключительно личный опыт. Чаще всего, не с первого раза. Но бывает так, что и многократный долбеж правдой жизни по мозгам не помогает.
        -А чего тебе тут маяться, Кать? - брякнул я тупо. - На сухогрузе душ, нормальный гальюн, кают-компания…
        Брови девушки вздёрнулись в удивлении; ничего не сказала красавица. Взяла свою сумку и пошла к сходням. Лишь напоследок обернулась и молвила ехидно:
        -Спокойной ночи, сержант!
        Падла, всю ночь мне снилось мягкое женское.
        Глава 10
        Подтёсово - транзит - Сайлент-Хилл
        Проснулся я раньше всех, отправив спать Дашу Закревскую. Пока мои товарищи недовольно ворочались под тёплыми одеялами, пытаясь расшевелить в себе необходимость проснуться, я разжёг на берегу огонь и приготовил для всех крепкий чёрный кофе. Желающие пусть себе сами молочком разбавляют. Спокойно побрился, всё-таки впереди визит, потом, неторопливо отхлёбывая из кружки, посидел на полубаке в одиночестве и звенящей тишине - прохладное, если не зябкое енисейское утро придавало терпкому напитку особый вкус.
        Разбудил по громкой наших. Первой встала всегда свежая поутру Петлякова - и сразу на камбуз, готовить экипажу завтрак. Собирались мы довольно сумбурно.
        День пришёл на смену суетному утру, через два с половиной часа хода прошли мимо пустого посёлка Усть-Пит, стоящего чуть ниже устья реки Большой Пит - правого притока Енисея, откуда и начинается знаменитый путь в Золотую тайгу.
        Экспедиция подходит всё ближе и ближе к финишной черте.
        Пш-ш…
        -Алексей!
        -«Самоед» на связи, между прочим, - напомнил я недовольно деду, оставляя в сторону термокружку.
        Екатерина, не отрывая глаз от реки, еле заметно улыбнулась.
        Сегодня утро надежд и новых горизонтов. Поэтому и настроение добродушное, ругаться мне совсем не хотелось.
        -Да «Самоед», «Самоед», помню… Запомни и ты, Лёшенька: формализм погубил не одного хорошего человека!
        Я просто обалдел.
        -«Ангар», не пугай меня, ты где таких оборотов нахватался, Фёдорыч?
        -В одном ток-шоу.
        -Ты ещё и ток-шоу…
        -А как же! - задорно крикнул дед в микрофон. - Погодь-ка, я громкую связь включу, пусть весь личный состав услышит, порадуется!
        Что же там такое приключилось, если дед джигу готов танцевать?
        -Вот так? Раз-раз… Как слышно, Даша? Хорошо? Ага! Так вот! Я только что связался по рации с Подтёсово!
        Вот это, я понимаю, приятный сюрприз! Судя по уровню радости шкипера, связь не просто прошла нормально, но ещё и продуктивно.
        -Ну, так что, выкладывай итоги, не томи! - предложил я и повернулся к своему штурману: - Катя, выходи из кильватера, вставай параллельным курсом, пообщаемся, порадуемся вместе.
        -Васька Храмцов на связи был! Василий Яковлевич! Я же когда прибыл сюда да освоился, решил над собой расти. А тут предложили мне кадровики обучиться в школе комсостава, значится, чтобы не просто механиком, а ещё и начальником. Время такое было, реформаторское… Кто выучился, тот и на коне. Практически на всех пароходах, кроме пассажиров и больших буксиров, решили ввести совмещение профессий. Оно ж, как? Двигатели мы оснащали дистанционным управлением, а рубку - новыми приборами. По первости механизмы были, конечно, ломкие, капризные, отказов в работе… не счесть. Вот механик-штурман целыми сутками и не вылезал из машинного, а капитан - помощник механика с мостика не сходил, да… Численность благодаря совмещению сократили вдвое, зато и к заработку добавили тридцать процентов. Жёны довольны, дети обуты, есть смысл! Ну, так оно вначале было, потом-то эти хитрованы всё подравняли.
        Надо его срочно останавливать, так он целый радиоспектакль закатит. Нелегко это сделать, старика конкретно пробило на ностальгию.
        -«Ангар», внимание! Впереди наблюдаются водовороты, сбойное течение. Как бы не отмель…
        Капитан «Провокатора» внимательно посмотрел в бинокль и поднял микрофон на витом шнуре:
        -Идем строго в створах. Что голову морочишь старику? Ах ты, щен мокроносый… Никак рот мне закрыть надумал?
        -Фёдорович, вдруг кто-нибудь в эфир бьётся!
        -Розог бы тебе мочёных на задницу! Слушайте, пока я жив, впитывайте чужой опыт!
        Экипаж, выхода на громкую связь не имеющий, ответить ему, естественно не мог, лишь супруга торопилась к трапу.
        -Я и говорю, Васька Храмцов мне тогда рекомендацию и дал! Золотой человек, честное слово, механик от бога, да и судоводитель другим на зависть. Жаль, старый уже. Я ить помоложе буду, да, Элечка?
        Чёрт с тобой. Ну, прёт мужика, пусть выплеснет эмоции!
        -Когда я молодой в Подтёсово появился, там только начали строительство двух рубленых многоквартирников, хоромы в два этажа - первенцы! Там нам позже квартирку и дали! Жизнь в посёлке кипела! Работал Дом культуры, кинотеатр «Восток», самый настоящий ресторан под названием «Бабьи слезы», две средние школы и та самая школа комсостава, прозванная конно-балетной академией. Помнишь, родная?
        -Геннадий Фёдорович, чтоб ты лопнул, давай по делу! - взмолился я.
        -Тридцать восемь человек выжило, - неожиданно твёрдо объявил дед. - Четырёх синяки угробили, большей частью по-глупому… Сейчас посёлок зачищен. В наличии восемь взрослых мужиков, то есть старше восемнадцати. Живут самотёком, не бедствуют, припасов пока хватает. Храмцов обещал встретить на подходе.
        -Вот, другое дело! - обрадовался я. - Полный ход!

* * *
        Показалось Подтёсово, и теперь я уже не отрывался от бинокля.
        В былые времена, если пассажирский лайнер типа «Чкалова» или «Матросова» шёл по реке в графике, капитан совершал заход в Подтёсово. На пару часов. Как я уже упоминал, большая часть экипажа - выходцы из этого посёлка, вот капитан и давал поблажку, разрешая команде повидаться с родными, вручить подарки, полакомиться домашней едой, сопли пустить в мамкин халат.
        Так я в Подтёсово и попал. Теплоход встал у дебаркадера, по соседству с белым красавцем «Метеором», пришедшим из Енисейска.
        Интересный городишко, уютный, спокойный и по-своему красивый. Подплываешь к Подтёсово - и корабли, корабли, корабли… Стоят длинными рядами, тесно прижавшись бортами друг к другу, как балтийские кильки в банке. Баржи и сухогрузы, буксиры и вспомогательные суда. Сплошная романтика.
        Однако однозначно позитивному восприятию очень, помню, мешало ржавое железо… Ёлки, сколько же его там накопилось! Списанные суда стояли на берегах - часть поднята для ремонта, и на воде, у простых дощатых причалов и дебаркадеров. Что там дед говорил про утилизацию? Да там десять лет надо заниматься исключительно утилизацией и ничем больше! Тогда меня это раздражало.
        А теперь обрадует!
        Здесь мы точно сможем собрать работоспособную флотилию. Да и много ли надо? Хороший буксир и баржа поновей, самоходка тоже пойдёт.
        Перед входом в затон находится зона стоянок моторных лодок.
        -«Самоед», от берега только что отошла «Сарепта», точно говорю, это сам Храмцов спешит.
        Я тоже её вижу. «Сарепта» - катер отличный, одна только жёсткая сдвижная рубка чего стоит. Корпус сварной из АМГ5. Может треснуть при хорошем ударе, но и варится нормально, для любого спеца - не проблема. Зато он очень вместительный и устойчивый, поскольку это тримаран. По воде идет ровно, как влитой. На глиссирование выходит практически с места даже с пятью пассажирами. На встречной короткой волне есть расколбас, жестковато идёт, зато на попутной - просто блаженство. Я бы от такой лодочки точно не отказался. Одна беда, выпускали их очень давно, и найти «Сарепту» в хорошем состоянии трудно.
        Показались береговые постройки.
        Да… Это тебе не какой-нибудь типический Усть-Задрищенск; чувствуется, что в посёлке не так давно работало серьёзное производство, а здешний народ жил трудовой зарплатой, а не собирательством и рыбной ловлей. В Подтёсово неплохая инфраструктура. Во время прошлой стоянки я полтора часа бродил по улочкам, рассматривал, фотографировал всё подряд и умилялся. Сделал массу полезных дел. В одном из магазинов купил дешёвого пива, а на местном рынке набрал помидорчиков с огурчиками, домашнего творога и сметаны и спелых лесных ягод.
        Наибольшее впечатление оставили два момента. Первый - трое мальчишек лет шести, босоногих, весёлых, с открытыми глазами. У них я, сам не знаю, зачем, купил ведро белых грибов, которые они только что натягали из тайги. Пришлось потом на судне платить коку, чтобы тот пожарил все сразу - куда их было девать, вот и угощал всех желающих.
        Сто рублей!
        Второй момент - стоящая на постаменте «Ракета М-01». Вокруг бетон, изумрудная травка, нормальный такой парчок. Давно отбегавшись по реке, старушка продолжала служить людям верой и правдой, внутри скоростного судна сделали кафе.
        Согласитесь, такой открытке вся эта ржавчина на берегу была противопоказана, она меня раздражала. Но сейчас… Это же просто клад!
        Тем временем «Сарепта» подошла с кормы к «Провокатору», и два старых друга сразу затанцевали, выкрикивая восторги вперемешку с добродушными матерками. А уж когда на палубе появилась Элеонора в парадно-венчальном платье и туфлях, я с опаской подумал, что этот самый Храмцов от счастья вывалится из лодки в Енисей. Нечего сказать, мужик видный, по его повадкам сразу видно - лидер. Возраст - примерно такой же, что у Петлякова, рослый, вполне ещё в силе. Обветренное лицо украшают огромные пшеничные усы, солидное пузо нависает над ремнём с ножнами, самоуверенные глаза смотрят на собеседника насмешливо, мол, могу себе такой багаж позволить, положено по сроку службы. Оранжевый спасательный жилет надет поверх синей тельняшки с длинными рукавами.
        Получив пару изучающих взглядов, я в чужой разговор не вникал, понимая, что сейчас нашему деду не стоит мешать, сделает всё в лучшем виде. Уж Фёдорович постарается его убедить, что у вновь прибывших хорошая репутация, мол, люди проверенные, надёжные.
        В Подтёсово, как я понял, всё спокойно, народ дружный, синяков вычистили, нехватки продуктов и прочих ресурсов нет.
        Но я ошибался.
        Пш-ш…
        -Лёша, подходим к дебаркадеру, я встаю слева, ты справа.
        Ближе к центру поселка на пологий берег вытащены три больших речных буксира. Таких монстров можно использовать только весной, в самую большую воду. А на другой стороне стоит целый ряд старых речных барж. Подтёсовский дебаркадер установлен не так, как в других посёлках. Не параллельно берегу, а уткнувшись в него. Кстати, местные называют этот причал речным вокзалом, в таких случаях лучше соглашаться, чтобы никого не обидеть.
        Ух ты, машины! Три «Хантера» и синяя пассажирская «Газель».
        Караван встречало, похоже, всё население посёлка - тридцать восемь человек. Как мы стосковались по людям, так и они - по теплоходам. Дети разглядывали прибывших с широко открытыми от удивления глазами, подпрыгивали и кричали. Женщины, некоторые с малышами на руках, мяли платки и перешёптывались. Мужики стояли степенно, гладили бороды, сейчас на реке мало кто будет бриться. Все в годах, лишь один парень лет восемнадцати разбивал компанию… Ясно, его сверстники либо удрали в город, либо не смогли вернуться домой из армии. В Разбойном, кстати, была такая же раскладка: на момент катастрофы юношей в посёлке не наблюдалось.
        Сбоку осторожно гавкали три небольшие собачки квартирных пород, самоедов здесь не держали…
        Ощущение толпы выводило из равновесия! После ленивой робинзонады в глуши такое скопление народу выглядело круче, чем ранее на стадионах. Петляковых узнали многие, супругам встречающие явно были рады. Всем урок: люди показали себя хорошо в общежитии, оставили о себе добрую память, а это несгораемый капитал, и он всегда засчитывается. В тайге репутация ценится особо.
        Комаров и мошки на берегу мало, зато присутствовали наглые оводы, эти твари достают всех, никакой репеллент не спасает.
        Только мы пришвартовались, как из толпы кто-то крикнул тонким голосом:
        -Мужики, а вы водку-то пьёте?
        -Хм! А то! - ответил за всех дед.
        Солнце палило нестерпимо, мне сразу захотелось забраться под сень прибрежной берёзовой рощи, раскинувшейся с правой стороны от речвокзала.
        Навстречу вышел невысокого роста коренастый мужчина с короткой стрижкой «ёжиком», с виду моложе Петлякова на червонец, представившийся Казанцевым Фёдором Михайловичем.
        -Добро пожаловать в столицу енисейских речников!
        -Михалыч… Помощник Храмцова, - шепнул мне дед.
        Дядька поздоровался со всеми за руку, мы по очереди представились. Несмотря на годы, седины в волосах у старосты почти не наблюдалось. Рукопожатие у Михалыча оказалось крепким и надёжным, а узловатые пальцы рук выдавали мастерового. Позже я узнал, что он специалист по электромеханике, таёжник с огромным стажем и вообще интересный человек, даже пожарным работал в лесоохране.
        -Сержант, говоришь? Егерь Арктической Бригады? Вот тебя-то нам и не хватало, - обрадовался он, выпуская мою руку я напрягся.
        Похоже, не всё тут так гладко.
        Официальная часть быстро закончилась, детворе топтаться у дебаркадера надоело, стайка куда-то исчезла. Началось обустройство. Храмцов, назначив на вечер праздничный ужин, предложил для проживания две избы почти в самом начале посёлка, так тому и быть. Перетаскивать, если разобраться, не так уж много. Привыкнув жить на воде, оставлять суда без присмотра я опасался, но староста посёлка быстро снял остроту проблемы, поручив посменное дежурство наиболее старшим из детской ватаги.
        Через час атмосфера разрядилась. Женщины на новом месте возились с вещами, Петляков убежал к старым дружкам, а я отправился на прогулку.
        С первого взгляда в Подтёсово ничего не изменилось. Когда я был тут три года назад, то, поднявшись от причала, увидел футбольное поле и спортплощадку возле школы, на которой проводилось соревнование. Вот и сейчас трое сорванцов гоняли мяч возле ворот. Пройдя дальше, вышел в центр. Главная - улица Калинина, когда-то часть её была закрыта для движения транспорта, здесь было много детских учреждений… Теперь дорожного движения практически нет; на улицах то и дело попадаются брошенные автомобили.
        А вообще-то, всё осталось, как было. «Ракета» на месте, вот только кафе закрыто. Почти все дома деревянные, в основном под шиферными высокими крышами. Окна в домах большие и широкие. Встречаются и двухэтажные многоквартирники. Одноэтажные домики-срубы всё те же, среди них попадаются вполне мимимишные, с густым мхом и травой на крыше, словно жилища хоббитов. Ёлки, вот сейчас заверну за угол и снова встречу весёлую босоногую троицу, рядом с которой будет стоять большое ведро боровиков - дядя, купи! И купил бы! На чупа-чупсы сменяю.
        В центре улицы, худо-бедно, но асфальтированы, вдоль них очень много высоких берёзок. Крошечный рынок на месте, торговли, естественно, не было, как не было её и в магазинах. Несколько панельных домов стояли пустыми, все предпочитают жить рядом с дровяной печкой. Вся община обитает на небольшом пятачке. Запас солярки в танках позволяет, поэтому вечером на четыре часа включается электричество.
        Заметил, что дежурства, да и патрулирования улиц здесь нет, а территория большая. Жизнь у них проходит в расслабухе, хорошо знакомый сюжет. Община, которую пока невозможно назвать цивилизационным кластером, так же, как мы в своё время, качественно закапсулировалась.
        Когда я вернулся, то узнал, что народ переместился в школьную столовую, где уже был накрыт огромный стол.
        -Водки нет! - прошептал мне дед, провожая к месту. - Только вино.
        -Ну, вот и хорошо, - так же тихо ответствовал я. - Отвык от крепкого, ушибаться не хочу.
        -Оно так… Завтра ещё курей переносить да мясо надо пристроить.
        Сидя в компании хороших людей, мы за обе щёки уминали местные разносолы и больше помалкивали, слушая рассказы и байки.
        -Первые письменные упоминания о Подтёсово относятся к 1654 году, - заученно вещала молодая брюнетистая учительница голосом опытного экскурсовода. - Хозяйничал на этой земле стрелецкий голова Енисейского острога Карп Самойлов, человек ухватистый. Расселил своих дворовых людей, они построили ему большой дом. Постепенно он стал и близлежащие земли прихватывать, образовалось обширное поместье.
        Молодая женщина по имени Вика раскраснелась от выпитого вина и выглядела раскованно, то и дело поправляя причёску.
        -Вы, конечно же, спросите, почему именно Подтёсово?
        Очень! Мы дружно закивали головами. Что ты, страсть, до чего интересует! Гораздо больше, чем маринованные огурчики да помидорчики.
        -На сей счёт существует несколько версий. Вообще-то большинство деревень, расположенных в Енисейском районе, названы по фамилиям первых поселенцев. Однако в списках населения тех лет человека с фамилией Подтёсов нет… Была версия, что где-то недалеко протекали две речки Пода и Тёса. Просмотрели старинные карты, но таких рек не обнаружили. Наиболее очевидна иная версия: крыши в давние времена крыли тёсом, потому и Подтёсово.
        -Тёсом тогда крыли крыши по всей России, - заметил Игорёня.
        -Верно, молодой человек! - с весёлым вызовом глянула на парня учительница, тот сразу заколыхался. Ой, как бы беды не было…
        -Ещё одна версия связана с тем, как в енисейской тайге прорубали дороги. Это сейчас есть тяжёлая техника: прошли и расширили. А раньше всё делали вручную, дороги были узкими, под обоз. Чтобы в тайге не потерять дорогу, на приметных соснах делали затёсы или подтёсы. Одна из таких дорог выходила как раз на Подтёсово!
        -Спасибо за интересный рассказ! - необдуманно поблагодарил я.
        -Но и эта версия не выдерживает критики, поскольку дорога эта в сибирской тайге появилась в XVIII веке, а название деревня получила в XVII… Краеведы выявили наиболее правдоподобную версию. Она заключается в следующем: посёлок расположен на высоком правом берегу, и весной, когда начинался ледоход, часть берега стёсывалась льдинами и водой. И как раз на том месте, где была построена деревенька, луг возле которой постепенно уменьшался - его берег подтёсывал Енисей. Так и появилось название Подтёсово. Люди распахивали пашню, занимались рыбалкой, охотой, извозом. Но ещё в XIX веке енисейские купцы приметили очень хорошее место зимнего отстоя пароходов. Здесь же поставили судоверфь, на которой зимой строили баржи. До начала ХХ века Подтёсово было маленькой деревенькой в полтора десятка дворов. Жили спокойно, без потрясений…

«Ровно как сейчас» - подумал я.
        -Революционных событий не было, кровопролитных боёв Гражданской войны тоже. Может, жители так бы и занимались земледелием, если не событие, коренным образом изменившее судьбу посёлка! Отто Юльевич…
        -Шмидт! Дальше мы и сами знаем! - решительно заявила Дашка, глядя на потенциальную соперницу тигрицей. - Я рассказывала.
        Брюнетка гордо отвернулась, всем своим видом демонстрируя Закревской, что не очень-то и хотелось, а слово взяла упитанная дама с начёсом, скорее всего, бывшая заведующая этой столовки:
        -А сейчас второе!
        Зазвенели тарелки-вилки. Ох, ты, куда столько всего! Я повернулся к соседу.
        -Хорошо у вас тут, Михалыч, тихо… Ходил по городку и не увидел ни одной фишки. Ну, охраны. Медведи не беспокоят?
        -В округе медведей почти не осталось, выбили давно, а новички пока не подтянулись. Некоторые наглецы появляются, но они пасутся на городской свалке. - Он показал в сторону севера.
        -Оружие есть, чтобы встретить?
        -Три карабина «СКС», а уж дробаны у каждого имеются, - пробасил Казанцев, вытирая губы платком. - Даже детей, что постарше, обучаем и вооружаем. Большего добыть не удалось, отделение УВД эвакуировали, они все свои припасы и вывезли.
        -Доброе дело, - похвалил я без радости. Ожидание поживы за счёт полиционеров не оправдалось, а ведь рассчитывал. - В целом-то как?
        Он отложил платок, глотнул вина и ответил:
        -Всё бы ничего, да тоска гложет… Что дальше с нами будет, скажи? И мы не знаем. Сидим пока, бирюкуем, как перед лёжкой в берлогу, каждый день - копия вчерашнего. Одно хорошо, тихо, тут ты прав. Однако не всегда так было.
        -Вот как? - спросил я с новым интересом. - Что за напасть была?
        -Мент один позорный, - нехотя ответил мужчина. - Пётр Кравцов. Когда-то он у нас участковым работал. Непорядочный человек, к тому же злой и завистливый, за время службы со всеми поругаться успел. Ну и начали люди письма на него строчить…
        -И что, помогло?
        -Помогло! Сам до сих пор удивляюсь! Звёздочки подрезали подлецу, да и убрали в Енисейск. А как весь этот кипеш начался, он тут и появился, герой такой, в милицейской форме, да только веры этому обличью не было… Небритый, потный, пуговицы расстёгнуты, разве так должны выглядеть полицейские? Приехал, понимаешь, на мотоцикле, так в толк и не можем взять, откуда он взялся. - Казанцев тяжело вздохнул и неожиданно предложил: - Слушай, старший сержант, может, водочки? У меня тут рядом прины-кано.
        Чёрт, придётся соглашаться.
        -Принято, хотя бросаю, - улыбнулся я, чего уж, согрешу ради важной информации и доброго знакомства. - Так чем дело закончилось?
        Казанцев подлил в стаканы. Ничего себе винишко, вкусное.
        -Он не один был, ещё и дружка какого-то притащил, молодого, и тоже в форме. Витькой кличут… Я вот слышал от нашей библиотекарши, что в книгах таких типчиков субтильными называют. Только он лишь с виду такой, женщины вообще говорили, что у него глаза, будто у маньяка! Попытались эти стервецы встать над нами князьками, да не вышло - как раз все мужики на месте были. Отступили.
        -И где они сейчас?
        Жизнь сурова. Даже теперь, когда, казалось бы, всем друг за друга клещами держаться надо, поблизости находится всякая сволочь.
        -Напоследок Кравцов пригрозил, что ещё вернётся, дабы нас тут уму-разуму поучить, а заодно проболтался, дескать, в Бор собирается, к дружкам. Уверен я, Алексей, что так оно и есть, ему в Бору самое место теперича. Ты про Балогу слышал, нет? А-а… Лучше бы вообще не слышать. Кличка - Балу, авторитет местный, уголовник, каких поискать. У нас люди давно поговаривали, что они как-то связаны.
        Зашибись! Мы мимо Бора проскочили! Так что же, получается, что хреновые пираты были из этой шайки-лейки? Жизнь предусмотрительно окрасила предстоящие будни новыми красками, в навигации на север появятся дополнительные проблемы.
        -Чем они вооружены? - спросил я, принимая от женщины, разносившей еду, тарелку, полную мяса с картошкой. Ух! Ещё и чесночком пахнет! - «ПМ»?
        -Пистолетов у них не было, револьверы старые почему-то.
        Да где же они наганы подрезали?
        -И по автоматику у каждого.
        -Что за машинки?
        -«Калашниковы», но только кургузые такие…
        -Ага, «ксюхи».
        Я задумался. Чувствую, предстоят непростые разборки. Пока эта грёбаная банда сидит в одном из ключевых на Енисее мест, удачи, да и спокойствия, караванщикам не видать. Со временем дорастут до опытных пиратов. Наганы у них, сука… Где наганы, там и пулемёт Максима может объявиться.
        -А что власти, Фёдор Михайлович?
        -Какие ещё власти? - удивился он.
        -Ну, из Красноярска или Енисейска…
        -Что там, в Красноярске, нам неведомо, - нахмурился он. - Один из наших, человек надёжный, жена с тёщей тут живут, отправился туда на разведку, и с концами. Потом второй за ним отправился - и тоже пропал. С тех пор Василий Яковлевич всякие авантюры запретил. А Енисейск… Ты что, не знаешь ничего?
        -Откуда? - развёл я руками.
        -Нету больше Енисейска! - жахнул Казанцев.
        Я оторопел.
        -Как так нет?
        -А вот так! Там же локатор стоит, между Усть-Кемью и Енисейском!
        -Знаю, слышал, надгоризонтная РЛС системы предупреждения о ракетном нападении «Воронеж-ДМ».
        -Вот американцы и принялись его долбить ракетами всякими, а заодно и сам город, поди боялись, что вояки подкрепление пэвэошное доставят… Мы даже думали, что в Енисейске диверсанты какие-нибудь высадились.
        В десанты верится плохо, максимум - ДРГ. На подходе к посёлку громадину РЛС я не видел, шли под берегом. Ничего не понятно.
        -Сильно потрепали?
        -О чём ты говоришь, Алексей! Почитай, весь город сгорел, окрестности распаханы. Вот как дело повернулось… Сам-то что думаешь делать, планы есть какие?
        Я, зажав подбородок ладонью, неопределённо пожал плечами, хотя уже твёрдо знал, чем займусь завтра.
        Через сорок минут, когда в столовку притащили гармонь, я вытащил на улицу деда.
        -Дело есть.
        -А? Дело, говоришь? Ну, да… Постой! - Он смешно принюхался. - Слушай, Алексей, мне кажется, или от тебя водочкой попахивает?
        Вот старый хрыч! Сам уже навеселе, а нос поверху держит.
        -Откуда… Это винишко домашнее играет, - отбрехался я, заглядывая в окно. Ба! Там уже и пляски начались. Правильно я решил. Если расслабляться и дальше, то можно смело сказать, что, с трудом вырвавшись из одной капсулы, мы попали в другую, только размером побольше, да с ништяками послаще.
        -Тогда говори, о чём твоё дело.
        Я замялся, собираясь с мыслями.
        -Завтра уезжаю.
        -Что? - Он замер, потом растёр уши и, моментально трезвея, спросил: - Как так уезжаешь, куда?
        -На разведку пора, Геннадий Фёдорович, - виновато ответил я. - Надо проверить, что там в Енисейске творится, а потом плыть в Красноярск, хоть краем глаза посмотреть. Пока нет информации, толковых решений не жди.
        -Господи, Лёша, что ты опять савраску по камням гонишь? Опомниться надо бы, отдохнуть хорошенько, осмотреться. А уж потом…
        -Нет, Фёдорович! Я уже отдохнул на три жизни, а выспался на все шесть. Не могу больше, постоянно накрывает, будто зря сжигаю время. А оно идёт! Тут никто, смотрю, ничего знать не хочет. Я так не могу. Да! Без меня никого тут не соблазняй, о наших планах не рассказывай, всему своё время.
        Мы помолчали.
        -И как это будет выглядеть? - осторожно поинтересовался дед.
        -Один поеду. Возьму КС-100, и в путь.
        -Вот уж нет! - Петляков словно обрадовался возразить мне хоть в чём-нибудь и вполне мотивированно. - Одного я тебя не отпущу, даже не мечтай, костьми лягу, и смерть моя будет на твоей совести. Пропадёшь! Надо напарника брать.
        -Хе! Напарника… Игоря сдёрнуть не могу, есть нюансы. Сейчас нельзя общину ослаблять.
        -Размечтался! Дашка разве же его отпустит? Ты вот что, Алексей, Екатерину Глебову бери. Умеет она многое, да и человек надёжный, без фокусов. Коль, не приведи господь, поранишься, она поможет. И вообще, Катя - девка боевая.
        Я опять заглянул в ярко освещённые окна столовки, выискивая Глебову. Вон она, о чём-то болтает с той самой Викой, оказавшейся не учительницей, а местной медичкой. Смеётся.
        -А она согласится?
        Дед ехидно усмехнулся и сильно хлопнул меня по плечу.
        -Дурачок ты, паря, хоть и старший сержант! Эх, молодёжь…

* * *
        Исторические места на Енисее, если идти с севера, начинаются от Диксона до Туруханска. Потом ты проходишь отрезок, на котором стоят обычные, в общем-то, поселения, в хронологиях ничем особенным не отметившиеся. И лишь от Енисейска и южней можно говорить о насыщенных событиями истории местах.
        Я этих мест толком не знаю, всё как-то мимо, как-то пролётом-проездом. Если на пароходе, то с короткой остановкой. А чаще летал самолётом: сразу на Туруханск, Норильск или Хатангу. Там уже садился на военный борт и отправлялся на ППД «Челюскин» или на Северную Землю.
        Как назло, капитаны лайнеров останавливались в Енисейске всего минут на пятнадцать, ничего не успеваешь посмотреть. Там такой нюанс был… Подходя с нарушением графика, капитан загодя объявлял по громкой связи, уведомляя пассажиров: «Теплоход идёт с отставанием от расписания движения! Транзитным пассажирам, которым грозит опоздание к пересадке в Красноярске, рекомендую сойти в Енисейске и добираться автобусом или маршруткой, это всего несколько часов пути».
        И многие сходили. Палубы после Енисейска пустели, ведь оставшимся на борту придётся тащиться ещё сутки, проходя через Казачинские пороги.
        Я каждый раз оставался на судне, а потом каждый раз жалел, что не сошёл. В Енисейске есть на что посмотреть, это вообще интересный город, с богатой и сложной биографией, лишний раз напоминающей, насколько бывает переменчивой Госпожа Удача.
        В начале XVII века на левом берегу Енисея, в двенадцати верстах от его притока - Кеми - был построен Енисейский острог. И на протяжении полутора столетий этот город стал главными воротами в Восточную Сибирь. Дело в том, что победы Ермака и основание крепостей-острогов на Иртыше и Оби открыли доступные пути за Урал. Затратная и опасная дорога на Енисей по «Дышучему морю», как раньше называли Северный Ледовитый океан, почти остановилась.
        Появился речной путь до Обской губы, оттуда морем можно было попасть в Тазовскую губу, из которой промысловики и государевы люди волоком перебирались в реку Турухан, это левый приток Енисея. Во много раз удобней и короче была ещё одна разведанная дорога от средней Оби на реки Кеть и Кемь, что впадают в Енисей чуть ниже устья Ангары. Эта дорога, соединив великие водные пути по Оби, Енисею, Байкалу и Лене, надолго стала ключевой магистралью. Вот на ней и поставили Енисейский острог.
        Еще ранее на этом месте существовало «плотбище», то есть верфь по производству артелями кочей - такая хитрая практика позволяла не таскать громоздкие суда с муками и матами по волокам, а собирать их на месте. Кстати, стоил тот коч больше полста рубликов, а порой, в сезон и под спрос, цена взлетала аж до двух сотен - деньги по тому времени просто адские…
        Сначала будущий центр русского фронтира звался «Тунгусской острог», и его появление можно считать началом планомерного освоения Восточной Сибири. Здесь, в среднем течении Енисея, пионеры фронтира столкнулись с западными тунгусами, оказавшими им сопротивление, - с появлением русских они теряли свое господство над практически порабощёнными ими остяками-кето. Тунгусы не только нападали на промышленников и сборщиков ясака, угрожая вырезать всех русских, но и постоянно разоряли остяков, что вредило престижу государства. Так что первые годы существования Енисейского острога его гарнизон был занят тунгусской проблемой.
        Район оказался богат на пушнину. Как говорили тогда, ясачные тунгусы приходили в Енисейск в собольих шубах, у других даже лыжи были подбиты соболями.
        Так, в местах плодородных, богатых зверем, рыбой, железом, и возник Енисейск - один из старейших сибирских городов. За свою почти четырёхсотлетнюю жизнь он пережил многое: расцвет и упадок, пожары, ссыльных и золотую лихорадку. До конца XVIII века Енисейск оставался столицей огромного края. Пушные богатства привлекали на Енисей массу промышленников и скупщиков пушнины. Соболь стал символом Енисейска, и его изображение появилось на гербе города, ставшего крупным центром металлообработки, солеварения и судостроения, здесь работали более двадцати фабрик и заводов. Суда, построенные мастерами, использовали как многочисленные экспедиции, так и перевозчики грузов. Через город прошли торговые пути на Тобольск и Москву, на восток и юг Сибири, на Амур и в Китай.
        А потом - бац! И всё пропало.
        В связи с открытием Транссибирской магистрали, пролегавшей южнее, основной поток грузов пошёл через юный Красноярск, который, между прочим, основали посланники из Енисейска. Вот такой облом.
        Думаю, что жители Енисейска до последнего времени ревностно относились к южному соседу, в одночасье ставшему столицей края…

…Я опустил бинокль и зло сплюнул в воду, чего обычно себе не позволяю. Но тут уж не выдержал, зрелище этого заслуживало.
        Развалины несчастного города лежали напротив, прямо через реку.
        Узнаваемый абрис, который после долгого путешествия по малонаселённым участкам великой реки буквально вбрасывал зрителя в игрушечную цивилизацию, как будто замороженную в начале XX века, теперь являлся воплощением тьмы и разрухи.
        -Господи, поверить в такое невозможно, - вышептала Екатерина, опуская бинокль и прижимая предплечье к глазам.
        -Сама же видишь…
        Исторический центр Енисейска состоит практически сплошь из объектов архитектуры краевого, регионального, всероссийского и даже международного значения. Дома известных золотопромышленников, торговые палаты и гимназии, храмы и читальни. Многие из них использовались в качестве школ, больниц и других учреждений. Реконструкцию масштабную накануне затеяли… И всё пропало. Нет здесь больше живой русской старины, в этом городе-памятнике, как не осталось этой атмосферы в центре Красноярска.
        Над высокой подпорной стенкой из камня тянулась чёрная полоса пожарищ и остатки полностью или частично обвалившихся зданий.
        -Чёрт, Кать, посмотри, палатка осталась!
        Летнее кафе наверху, судя по всему, работало до последнего часа. Надо же, вечно реставрируемую церковь развалили окончательно; от двухэтажного белого здания, стоящего слева от причала, остался всего один этаж, пожарная часть исчезла. А полотняная крыша с рекламой известной пивной марки и сейчас выделялась ярким пятном. Пьяный бизнес всегда выживает, удивительные у него адаптивные свойства!
        -Сумасшествие, - поделилась Катя. - И радиомачты нет…
        Дебаркадер вроде без видимых повреждений, пришвартовавшихся судов нет. Есть автотехника! Обычно возле него на берегу стоят несколько машин, то и дело причаливает судно, пассажиры которого хотят попасть чуть дальше. А уж к прибытию большого лайнера количество таксистов может исчисляться десятками.
        Я убрал бинокль в футляр.
        -Короче, действуем так, как планировали.
        Драгоценным катером мне рисковать не хотелось, кто знает, что нас там ждёт. Пока будем шататься по городу, судно могут и увести. Поэтому я причалил к берегу у огромного заливного луга напротив города, здесь «каэску» и оставлю. Бортовая радиостанция с Подтёсово связывается без проблем. Осталось сообщить деду, который дежурит на «Провокаторе», что разведка началась, и вперёд. Если будет принято решение попробовать рвануть в Красноярск на найденной машине, то дед подберёт КС-100 и отгонит на новую базу.
        -Ты готова? - Я с удовольствием посмотрел на Глебову.
        -Что?
        Бывают такие женщины, которым даже недорогой отечественный камуфляж идёт ничуть не меньше, чем дорогое вечернее платье. Новая одёжка - это очень своевременно, спасибо Храмцову за то, что запустил в рыболовно-охотничий магазин, где мы затарились по полной. Я бы ещё и обувь поменял. Ичиги, конечно, хорошо для тайги и реки, но в городе лучше бы иметь обувку пожёстче. Барахловые кожаные берцы армейского типа брать не стал, заметив на пыльных полках кое-что получше: неплохие «мерреловские» ботинки-трекеры, высокие, с массивной пластиковой защитой пятки, ахиллесова сухожилия и пальцев. Увы, для меня такой красоты не нашлось, размеры остались только на Глебову.
        Халява, как известно, порождает нахальство: я защемил ещё кое-чего полезного, в том числе двухсистемный навигатор для катера, а Глебова прихватила подозрительную душевую систему для туристов.
        -Хорошо выглядишь, говорю. Не, ну, действительно, здорово, я не прикалываюсь!
        Женщина-воин. На поясе висит охотничий нож, поверх - открытый патронташ с латунными донцами картечных и пулевых патронов к полуавтомату «МР-155», который я отобрал у Игоря. Рация на груди, фляга на попе. У меня - карабин и «ПМ», вполне достаточная огневая мощь. Если только не встретим диверсионную группу чёрт знает кого.
        -Учти, замечу хоть одну усмешку, сразу огрею. Потом сама же и перебинтую, - нехорошо щурясь, предупредила она.
        -Зуб даю!
        Перебинтовать есть чем. На катере остался огромный пластиковый ящик судовой аптечки; яужаснулся, увидев объём заготовленных медицинских препаратов. В рейд по Енисейску Глебова, по моему совету, под аптечку берёт поясную сумку-куликовку, чтобы какое-то время можно было ходить без рюкзака.
        -Начинаем, - решил я.
        Привязав лодку прочным линем, мы осторожно спустили «Баджер» с борта катера на воду, и я сразу вытянул его на берег, чтобы поставить подвесной мотор, - заняла эта операция десять минут. Лодка RIB, то есть, Rigid Inflatable Boat - надувная конструкция с жестким днищем и с надувными бортами из ПВХ, штука очень хорошая, практически непотопляемая. Пока «Баджер» стоял на палубе, я чуть сбросил давление в отсеках - под жаркими солнечными лучами их дует. На холодной воде давление спадёт ещё сильней, надо подкачать. Принайтовал весла к бортам - не дай бог, сорвет на скорости, и не заметишь, как потеряешь… Закончив возню с мотором, а потом и с насосом, я скомандовал:
        -Подавай!
        Катя поочерёдно спустила мне большую канистру с бензином, четыре бутыля с питьевой водой - енисейскую воду в этих краях пить не стоит, а годные колодцы найдёшь не сразу. Потом принял суму с инструментами, объёмистый рюкзак с припасами и заряженный автомобильный аккумулятор.
        Доложив Петлякову, что первое решение принято: в Енисейск суёмся, о всех последующих шагах я обязуюсь сообщать оперативно, мы отчалили.
        Управляя ревом мотора, легко нёсшего прилично загруженный «Баджер» по череде гладких волн к дебаркадеру, я опять почувствовал Енисей по-настоящему. Ощутил сам дух этих мест. Корпус КС-100 быстро отдалялся, и, чем меньше становился катер, тем более появлялось в груди щемящее чувство знаменитого таёжного одиночества, оторванности и даже опасной самонадеянности. И вместе с тем укреплялось стойкое ощущение в данный момент дикой, неправильной радости от того, что я, наконец-то, попал в свою дурную детскую мечту: «Чтобы все люди куда-нибудь пропали на некоторое время и можно было бы побродить по «миру без людей»…
        Впереди, на высокой террасе берега чернели невысокие заповедные строения пострадавшего города. Правей давай, ещё правей! Я прибрал газ и направил лодку на малом ходу вдоль берега, выискивая глазами подходящее место стоянки. К самому дебаркадеру причаливать не хочу. Чем меньше зачистки помещений, тем быстрей дело сделается. На хрен мне лишний раз с синяками возиться?
        Гладкий песчаный пляж тянулся по обе стороны плавучего вокзала. С торцов к дебаркадеру и за ним было пришвартовано несколько моторок. Затесался даже катерок побольше. Неподалёку отдыхала стая уток, ничуть нас не испугавшихся и только чуть подальше отплывших от берега.
        -Наблюдаешь?! - крикнул я.
        -Никого! - коротко ответила Катя.
        Ещё раз осмотрел берег и, сразу не решившись, медленно сделал небольшой круг - пусть она ещё раз в бинокль посмотрит. А потом, чуть увеличив скорость на последней прямой, направил лодку на берег. Заглушив двигатель, быстро поднял на фиксатор сапог мотора, убирая винт из воды. С тихим шипением преодолев последние метры, корпус вполз на берег.
        Вот и приехали. С прибытием!
        Я не спешил выбираться из лодки.
        -Послушаем, посмотрим, - и сразу приступил к предварительному осмотру, взяв бинокль и пристроив карабин поудобней. Вдруг место непригодно и придется присматривать другое? Сейчас, если кто-то начнёт шмалять по группе с берега, ещё остаётся шанс быстренько смыться. После того, как в районе Еркалово мы увидели на той стороне реки выщербленное ударами ракет ажурное сооружение РЛС «Воронеж», ожидать можно было чего угодно: осатаневших военных, бандитов, мутных ментов… и синяков, конечно же!
        Никто не стрелял, никто не спешил на встречу с пришельцами.
        -Спрячу-ка я «Баджер» за того красавца, - тихо сказал я, указывая рукой на катерок. - Берём вёсла.
        -Лёша, а что будет, если, пока мы ходим, лодку угонят?
        Ответ был готов заранее.
        -Значит, найдём любое плавсредство, вплоть до плотика, и начнём сплав. Наши в любом случае пойдут за «каэской», так что встретимся.
        Видно было, что девушке страшновато.
        -Лёша, ты уверен, что сможешь завести какой-нибудь автомобиль?
        -Так точно, какую-нибудь да взломаем… Слушай, Кать, я и сам побаиваюсь! Ты же не думаешь, что северные егеря - бездушные роботы? Сделаем так: смотри по сторонам, а я начну угонять.
        Что подлежит взлому? Возле дебаркадера и за ним стояли четыре машины: две грязно-белые «японки», «Марк II» и овощевозка «Калдина», помятый «крузак»-восьмидесятка с поднятым капотом и открытыми дверями, и ульяновский «Патриот» в отличном состоянии.
        -Хозяйская машина, директор дебаркадера был не промах! - Желая поднять боевой дух личного состава, я произнёс эти слова весело, даже задорно.
        -Думаешь, у дебаркадеров есть директора?
        -Ну, есть же директора пляжей…
        С пузотёрками я в принципе не хотел связываться, не та техника для дальних рейдов. Разве что полноприводная «Калдина»? Однако тяжёлые ящики, гружённые родной картохой и заморскими фруктами, просадили её до кавказского состояния. Да и возиться со взломом придётся долго и без всякой гарантии.

«Крузер», похоже, тоже не вариант, неспроста ему все крылья распахнули, значит - недвижим. Провозившись полчаса с красавцем «Патриотом», я вынужден был признать поражение. Заблокирован напрочь, без ключа или приборов не запустить. Да и колёса все спущены, будто проколоты специально.
        -Придётся идти в город пешком.
        -Значит, пойдём, - согласилась девушка.
        Солнце палило нестерпимо. С берега за нами увязывается целый рой мошки и крупных оводов. Подъём наверх был пологий, похожий на каменный туннель без крыши. В звенящей тишине мёртвого города шаги звучали глухо, страшно, словно поступь маньячного путевого обходчика из кинематографических метро-ужасов.
        -Обратил внимание, что птиц не слышно?
        Я кивнул, но тут же отмахнулся.
        -Вороны-то должны быть…
        А ведь она права. Ёлки, хоть бы одна собака гавкнула!
        От забора, что справа, остались лишь синие ворота с литой табличкой про злую собаку во дворе. Нет бобика, отлаялся. Наконец мы вышли наверх и остановились возле пустого перекрёстка. Итак, что видим? Похоже, город пострадал не так уж катастрофически, разрушена и спалена в основном северная часть Енисейска, вот там действительно люто, смотреть не хочется. Здесь и южней было довольно много уцелевших зданий.
        -Куда пойдём? - поинтересовалась напарница.
        Наискосок в двухэтажном некогда белом здании расположился магазин «1000 мелочей», сразу справа - «Школьник», за ним салон связи.
        -Смартфончиком модным разжиться не хочешь ли? - усмехнулся я.
        -Как только таких шалопаев в егеря берут? - вздохнула она.
        Слева виднеется небольшой продуктовый магазин и какая-то контора. Двери везде вскрыты, на асфальте, вперемежку с кусками кирпича, тут и там валяются мятые коробки и пластиковые упаковки. Точно напротив нас, за красивым кованым забором с кирпичными колоннами, небольшой парк с высокими берёзами и детской площадкой.
        -Трупов вроде нет…
        -Накаркаешь, - пообещала Глебова.
        Плохо то, что машин на улицах не видно. Выжившие жители старались эвакуироваться самостоятельно. Стрёмно здесь стоять, но послушать надо. И вообще, поменьше торопись, товарищ Исаев!
        -Давай хоть на крыльцо поднимемся, там ниша в стене. - Я кивнул в сторону салона связи. - Кать, ты что замерла? Годзилла, не?
        Остроумие пришлось не к месту.
        -На нас. Кто-то. Смотрит, - раздельно прошептала она сжатыми губами, снимая с плеча полуавтомат.
        Я сразу ей поверил и напрягся.
        Даже обитатель столичного мегаполиса, который постоянно находится в переплетении чужих взглядов, то и дело чувствует недоброе целенаправленное внимание. Житель тайги, уверяю, ловит такое сканирование в десять раз лучше.
        -Откуда именно?
        Она, не поворачивая головы, медленно кивнула направо. Я тоже башкой не вертел, удивительно, но такой пристальный взгляд лучше ловится именно боком, виском. «Колчак» лежал на груди, пока можно не дёргаться. Херцы-берцы, не век же здесь стоять!?
        -Давай, Катя, пройдёмся за зданиями, может, там транспорт найдём…
        Удача улыбнулась в первом же дворе.
        Ну, это именно то, что нужно!
        Белая «Нива» старой модификации стояла возле запасного входа в школьный магазин, рядом с прямоугольной клумбой, обнесённой декоративным штакетником.
        -Контролируй подходы, подруга, похоже, нам повезло!
        -Наконец-то! Дожила… А то всё напарница да боец, - проворчала девушка и, перехватив ружьё, направилась к углу.
        Милашка! Я про машину. В чём дело, почему тебя неблагодарный хозяин бросил и чужие не подрезали? Крышка бензобака открыта. Я сунул внутрь тонкий воровской шланг, вытащил: это даже не на донышке, это, так сказать, следы, пары… Что же ты так, господин хороший, надо было крышку с замком ставить! А заправки умерли, лишнего бензина ни у кого не было. Он вполне мог выбраться коллективно.
        -И синячком мог обернуться…
        Вскрыл я машину моментально. Не закрывая дверь, плюхнулся на водительское. Что отхватили, помощника или геморрой? Ручник вроде бы держит, тормоза не проваливаются. Можно продолжать ломать, а можно и по-другому. Дед мой, у которого была такая же «Нива», только бежевого цвета, спокойно держал запасной ключ в бардачке.
        Открыл крышку - мать моя… На то бардачки так и прозваны! Хоть что ты делай, товарищ конструктор: лепи в салоне крутые органайзеры, вставляй в интерьер салона зажимы и стяжки, дополнительные ящички и ниши - один хрен, везде будет сплошной… бардачок, в котором и мельком рыться-то лишний раз не хочется, не то что искать оперативно нужное. И это не национальная особенность, ровно такие же бардачки я видел в Германии.
        Я вообще думаю, что у настоящего автолюбителя и в доме должна быть тумбочка-бардачок, куда он сваливает без разбора всякую мелкую хрень, вплоть до пересохшей жевачки да презервативов, и в которой так любят ковыряться дети. Фу! Падла, для начала - смятый носовой платок сверху. Ненавижу! Открыв пассажирскую дверь, я тупо начал выбрасывать содержимое на землю. Как назло, ключ оказался на самом дне. Подходит или нет? Если «ура!», то рабочий ключ хозяин забывал очень редко.
        Подходит!
        -Катя, сюда!
        -Ничего не заметила. Как твои успехи? - спросила она с напряжением.
        -Будет жить. Место здесь не очень, как в ловушке, запросто можем не засечь подхода. Тащить сюда аккумулятор и канистру не хочу, предлагаю спустить её к дебаркадеру. Двор в уровень с улицей, тормоза есть. Толкаем.
        Действительно, на берегу было удобней, через полчаса работы всё было готово. Машина завелась со второй попытки, двигатель работал ровно и устойчиво. Пожалуй, можно опять связываться с базой.
        -«Ангар», ответь «Самоеду».
        -Туточки! Докладывайте, непоседы!
        -Фёдорыч, пока всё ништяк. Подыскали машину, теперь попробуем выехать из города на трассу, связь буду держать.
        -Я не понял, так шаланду мне забирать иль погодить? Надо как-то поконкретней, дел много.
        -Подожди пока, сообщу дополнительно.
        Поднявшись, мы опять остановились на перекрёстке.
        -Казанцев говорил, что выезд на магистраль начинается с улицы Ленина, на ней мы и находимся. Вперёд, коллега?
        -Опять что-то новенькое? Я готова.
        -Подожди, не так… Отодвинь кресло ещё дальше, будет удобнее вертеться, открой форточку и попробуй со стволом. Нормально? Чаще назад посматривай.

«Нива» медленно поехала по пустой улице. Живности по прежнему никакой, кроме редких ворон, эти таки объявились.
        Я тоже открыл форточку.
        Легендарный город и до катастрофы переживал далеко не лучшие в своей долгой истории времена, некоторые дома находились в безобразном состоянии. Встречались и просто игрушечные здания, на центральной улице в основном именно такие. Тут действительно было на что посмотреть. Понятно, лицо города, по этому району экскурсии и водили… Мы проехали мимо уцелевшей школы с выбитыми окнами первого этажа, а потом и мимо здания городской администрации, разбитого точным попаданием ракеты. Здания практически нет, а ёлочки в сквере остались…
        К большому бетонному универсаму я подъехал, не снижая скорости. Хотя на педаль не жал, дорожное полотно крепко замусорено. Интересно, везде так?
        -Может, сделаем один круг, оценим общее состояние города?
        Она, словно не услышав, внимательно смотрела вперёд.
        -Впереди аптека, надо остановиться! Обязательно! - крикнула она. Конечно, не один я наблюдательный такой, вижу приметные знаки с зелёными крестами, висящие на фонарных столбах…
        -Зараза, Катя, у тебя же полные закрома!
        -Никаких возражений! Это же аптека, Алексей, ты что, не понимаешь? Если так, то только потому, что пока что цел и невредим! Останавливайся, говорю!
        Я тихо выматерился, скрипнули тормоза. Мотор глушить не буду, пусть молотит, бензинчиком где-нибудь да разживёмся. Вожделенная медкубышка стояла на перекрёстке улиц Ванеева и Ленина. Это было потрясающей красоты старинное кирпичное здание с цокольным этажом и остроконечной башенкой над центральным входом. Вот уж действительно памятник старины…
        Двери аптеки были открыты.
        -Только быстро давай! Захожу первым, проверяю, потом ты.
        -Лёшенька, дорогой, ну поверь мне, это действительно нужно сделать. - Девушка постаралась смягчить тон и даже погладила меня по руке. - Десять минут всего!
        Молча выбравшись из машины, я огляделся.
        -Встань вот здесь.
        Только сделал несколько шагов ко входу… Твою мать!
        Этот страшный вой мы услышали одновременно, и оба мгновенно замерли.
        -«Что это было?» - Она не произнесла вслух, просто по глазам понял. Хрен тут что-то скажешь, по моему телу пробежали такие мураши, что, казалось, лёгкая камуфляжная фуфайка с длинными рукавами поднялась на сантиметр.
        Я потряс головой.
        -Далеко… Не пойму.
        Она сглотнула и наконец вымолвила:
        -В той же стороне, между прочим.
        -Ты про взгляд?
        -Ага. Лёша, это что-то нечеловеческое…
        -Не собака, это точно, - согласился я. - Помнишь про козу, которая закричала нечеловеческим голосом?
        Очередной вой или вопль отчаяния раздался чуть ближе, и тут же к нему присоединился ещё один жуткий голос.
        -Знаешь, подруга, визит за хабаром отменяется.
        -Лёша… Ну, подожди же! - Она ещё героически пыталась настаивать на своём, но тут над городом пронеслось трио протяжных воплей, уже через пару секунд переросшее в квартет.
        Нет, ребята, старший сержант Исаев - боец, и даже неплохой, но не охотник за нечистью! И я уж точно не мистик, в отличие от коренных таёжников. Их мистическое понимание среды постоянно подпитывает традиция, даже преемственность, у меня её нет и быть не может.
        Это не леший, не снежный человек и не призрак. В этом страшном уличном вое не было эзотерического смысла, потому что нет потребности в таком воздействии на кого-либо, город и без того страшен! Что-то живое кричит…

«Ты в аварийной ситуации, Исаев, если что, соберись. Не дрейфь! Всё-таки здесь территория людей, а не духов».
        В тайге? Там могу допустить. Но дикая природа с тобой и без всякой мистики справится, если захочет.
        -Смотри! - прокричала Глебова, глядя в бинокль.
        Я быстро вытащил свой. Возле бетонного универсама, прямо на проезжей части стоял человек. Полкилометра до него, может, чуть больше.
        -Синяк, что ли, падла такая?
        -Ты думаешь?
        Чувак был в штанах, но с голым торсом. Вряд ли нормальный человек так вырядится, жара не повод расхристываться в городе, пусть и порушенном. Молча глядя на нас издалека, он решительно сжимал в руке какой-то предмет, даже через оптику я не смог разглядеть, что это было.
        Он присел, поднял голову… И вдруг очень резво помчался в нашу сторону! Эй, что это ты надумал?
        -Лё-оша-а…
        -Вижу! Хрена себе, как прёт!
        Молча летит!
        Этот больше не орал, заорали его соратнички. Да ещё как! Впереди и по сторонам что-то затрещало, словно большой зверюга продирался через кусты.
        -Лёша, надо уезжать!
        Мне так хотелось напомнить ей о чрезвычайной ценности дармового аптечного фонда…
        -Лезь в машину и закройся!
        Тут из-за старинного дома, что находился от нас в полутора сотнях метров, выскочили сразу двое синяков и, не снижая скорости, тоже понеслись в атаку! Уж эти выли просто на загляденье!
        -Стреляй же ты! - донеслось из салона.
        Бенг! Плечо ощутимо дёрнулось и заныло от удара, гадство, не успел вложиться.
        Мимо.
        Бенг! Левый схватился за живот и, согнувшись, начал оседать на асфальт. Встаёт! Ну что за стрельба, боец? Бенг!
        Оставшийся в одиночестве синяк прямо на бегу поднял правую руку, в воздухе что-то мелькнуло, и мимо меня, бешено вращаясь, пролетел короткой обрезок металлической трубы, с силой ударившийся в бордюр. Я ошалело проводил взглядом страшенный снаряд и ринулся в кабину - как хорошо, что не глушил!
        -Назад смотри! - заорал я, включая передачу.

«Нива» белой молнией понеслась вперёд, я, вцепившись в баранку, то и дело объезжал на скорости опасный мусор, лежащий на плохом асфальте.
        -Самый первый к нему подбежал, и ещё двое выскочили!
        -Плевать, всем привет, гони гусей, синяк! - зло крикнул я. Весело не получилось, зубы чуть ли не стучали один о другой.
        Мимо пролетали целые и разрушенные дома, заборы, деревья, опавшие рекламные щиты и ларьки с выбитыми стёклами. Как хорошо, что не нужно никуда сворачивать! Ну и разведка выходит. Я намеревался осмотреть всё спокойно, вдумчиво, найти выживших, пообщаться, собрать сведения… Ага, держи карман шире! Тут, дай бог, ноги унести!
        Наконец мы смогли начать обмен мнениями.
        -Знаешь, Екатерина, беру свои слова обратно, мне уже что-то не хочется делать кружок по городу…
        -Захваченному синяками, - дополнила она. - Ты что-нибудь понял?
        -Похоже, они умнеют, - вынужден был признать я.
        -И успешно адаптируются. А это означает, что синяки способны выживать гораздо больший период времени, чем все предполагают.
        -Согласен. Что позади?
        -Ну, так быстро они бегать не могут.
        -Пока…
        -Алексей! Не нагнетай.
        Очередная сотня метров ушла под колёса, и городская постройка закончилась полуразрушенным зданием, обдавшим машину густым трупным запахом. До сих пор его не было, это верный признак того, что службы - медики, МЧС и полиция - работали честно, до конца.
        В небесах разлетались веером перистые облака.
        Под ними на эшелоне опять шёл на север большой пассажирский джет. Это второй.

* * *
        Впереди слева показалось зеленое трёхэтажное здание. Глебова подвинулась поближе и с тоской в голосе поведала:
        -Это Енисейский педагогический колледж, у меня подружка в нём училась. Просто ужас! Уже и не верится, что когда-то были спокойные времена. А мы всё ныли и требовали больше и больше… Сейчас будет стела «Город-памятник».
        За окнами пролетел памятник из железа, рассмотреть его толком не успел. Верно написано, теперь это город-памятник, вдвойне.
        Дальше я ехал уже спокойней. Мы без приключений миновали Самсоновский затон, наполненный скелетами старых судов и дебаркадеров. Деревушка по соседству выглядела пустынной. Как было и в Енисейске, нигде не видно дымов из труб. Учитывая, что электричество и централизованное отопление, где оно имелось, теперь отсутствует, без дымящих печей людям никак не обойтись. Ночи стоят прохладные, надо готовить горячую пищу, да и баню никто не отменял.
        Отсюда дорога шла вдоль Енисея.
        Замечательные виды ничуть не радовали, в голове всё ещё не укладывались новые печальные реалии: я ошибался, и у человека отныне есть довольно грозный противник, который не торопится сойти со сцены. Он уже понимает, что такое оружие, и умеет пользоваться хотя бы самым примитивным. Мало в том весёлого…
        Здесь дорогу совсем недавно отремонтировали, причём задорого - по полю тянулась настоящая автомагистраль, с хорошо заметной разметкой, правильным профилем, современными знаками дорожной обстановки. Даже отбойники кое-где есть.
        -Сейчас будет мост, вот он! - предупредила напарница, глядя на карту. И тут же выкрикнула: - Останавливайся!
        Что опять?! «Нива» встала. Мы, взяв оружие, осторожно оглядываясь, вышли на дорогу. Речушка-то барахловая… Вот же засада!
        Почему всё не так, почему не везёт в ключевом?
        -Река не хочет отпускать.
        -Прекрати. Зачем они разрушили мост? - со злостью спросила Глебова, от отчаяния стукнув ботинком коварную дорогу.
        -Ну, и как на Москву ехать? Где-то мост будет разрушен, где-то мутные менты встанут или местечковые самодуры. Как выяснилось, попадутся и самые настоящие кластеры синяков, - вслух размышлял я. А что мне оставалось делать? - Вот же сволота, били точечно, разрушая переправы, между прочим, верная методика.
        Сука, идеальный удар! Высокие технологии.
        -Может, вброд получится? - Я с сомнением подошёл к краю последней плиты и поглядел на водный поток. Когда-то справа был нормальный брод. Был да сплыл - после ремонта строители забрали берега бетонными плитами, к воде не съедешь. И воды многовато.
        -Нет, Лёша, не получится.
        -Что дальше делать будем, подруга боевая? - устало спросил я, приваливаясь к горячему капоту.
        -Надеюсь, ты меня спрашиваешь, а не машину. - Екатерина распустила волосы, что-то с ними сделала и опять собрала в хвост. - Моё мнение такое: надо возвращаться в Енисейск. Даже если прорвёмся здесь, то вполне можем нарваться на следующий взорванный. Они же это сделали, чтобы подкрепление не подошло, да?
        -Ну, типа так… Не знаю, насколько это могло реально парализовать войска. Есть ведь грунтовки всякие, Енисей, в конце концов, такой вариант наверняка отрабатывали на учениях.
        -Грунтовки развезло в кашу, лето!
        -Значит, это не единственная преграда. Может, мотоциклы добыть? Не люблю я их, да и гарантии нет. В задницу всё, ты права, надо возвращаться!
        Теперь я не гнал. Возле стелы остановил машину и хорошенько рассмотрел памятник. Ничего, симпатичный.
        -Может, селфи?
        -П?шло, Лёша.
        -Да плевать. Тут вообще сплошной сюр. Солнышко светит, облачка плывут в Магадан, зелено местами… И синяки в городе! Поэтому мы ни одной собачки и не услышали, синева всех пожрала…
        -Ты думаешь?
        -Точно говорю. Ладно, поехали, максимум, побьют нам стёкла.
        -Уже и не знаю, максимум или минимум, - возразила Глебова, пристраивая в окне полуавтомат. - А что, если они прибрали у полицейских эту шипастую штуку, которой машины останавливают?
        -Типун тебе на язык!
        Я настолько загрузился её пугающим предположением, что рисковать не стал. Не доезжая злополучной аптеки, будь она неладна, свернул на улицу Лазо и дальше пробирался на берег огородами.
        Господи, вот и дебаркадер! Родненький.
        -Катя, лезь через лодки на «Баджер», режь концы, заводи мотор, я на фишке.
        Чуть опустив карабин так, чтобы можно было быстро вложиться и обработать спуск, я внимательно смотрел на милитаристского вида бетонный туннель, который мне теперь представлялся частью береговых укреплений в Нормандии и по которому мы относительно спокойно поднимались наверх. Не забывал и про незачищенный дебаркадер… Что там с лодкой? Пока тихо, хоть закуривай. Тем временем Глебова перелезла через катерок, хорошо.
        Фьить, фьить, фьить! Я вздрогнул. Раздался громкий тройной свист, а за ним и знакомый вой, от которого мороз по коже. Выпасли, сволочи!
        -Екатерина, бодрей!
        Ответом было мерное тарахтение лодочного мотора. Отлично. «Баджер» выплыл от дебаркадера на чистую воду. Я показал девушке большой палец, а она указательным ткнула мне за спину. Развернулся - от бетонного угла отделился силуэт и, набирая скорость, полетел к нам.
        Ба-бах!
        -Лежи, болезный.
        Ещё один! Но только я вскинул ствол, как синяк спрятался за бетон. Ого, вот это школа! Второй выглядывает, третий! Тогда вот так - я пальнул ещё пару раз, пусть послушают рикошет в туннеле. Что притихли, сволота, ушли, что ли? Но магазин «колчака» пополнить надо. Добиваем.
        -Катя, перетаскивай всё из машины!
        Враг больше не показывался, только подвывал изредка, на этот раз со стороны пивной палатки. Их много. Вот это городок, кол бы осиновый ему в памятники, - настоящий Сайлент-Хилл, а не тихий провинциальный Енисейск.
        -Готово! Сигай в лодку, егерь!
        Жаль, отличная машина остаётся без дела. Ничего, пусть здесь постоит, может, ещё пригодится, этот рейд не последний. Не сопрут, без аккумулятора это просто груда железа. Запрыгнув на нос, я, с силой оттолкнувшись от берега, перевалился на пайол, а Глебова тут же заложила «Баджер» в вираж.
        Э-ге-гей! Не забыть показать врагу средний палец! Выкарабкались, ёлки!
        С дедом я связался прямо с реки.
        -Я в канале, «Самоед»! Где вы?
        -Возвращаемся к катеру, прорваться не получилось.
        -Что, автомобиль не нашли? Как там вообще, кружок по городу сделали?
        Кружок ему, херцы-берцы, сидит там в рубке, как на курорте, пузо чешет!
        -Разведку провели, Фёдорыч, да всё без толку, тут мост взорван. Ладно, мы живы, так что пойдём на Красноярск водой. Остальное я тебе с катера расскажу, подробненько. Будет интере-есно…
        Глава 11
        Введение в триллер
        Странные тут места.
        Я этот участок называю Тёмным Енисеем. Почему? Потому что если, проходя его ночью, не спать, а стоять на палубе, то увидишь следующее: в кромешной темноте впереди судна тянется змеёй двойная цепочка бакенов-светлячков, а по берегам - хоть глаз выколи, ни единого огонька, словно ты внезапно вплыл в Таинственный Мир другой планеты.
        Видеть такое тем более удивительно, что ниже по течению, где тайга глуше, а народу меньше, ты постоянно наблюдал рост цивилизационной плотности. Начиная от Подтёсово, на берегах появляются дачи и автомобили, места для пикников и рыболовы, стоящие с удочками возле мангала. Видно, что далеко не весь тамошний народ живёт «от реки», многие ещё и отдыхают на ней. И вдруг такой провал.
        От места слияния Енисея с Ангарой КС-100 шёл на полных парах и без остановок.
        Порой я видел выживших, один раз нам даже махали с берега, но чаще смотрели вслед настороженно.
        Стрелка - крупная перевалочная пристань.
        В этом посёлке, расположенном там, где прозрачные воды Ангары сливаются с гораздо более замутнёнными енисейскими, нам пришлось задержаться, и это была единственная остановка на перегоне. Слишком энергично махали. В маленькой общине было четырнадцать человек, включая перебравшихся из Усть-Ангарска, и серьёзная проблема - девятилетняя девочка повредила ногу, рваная рана, а медика нет. Естественно, Катерина включилась сразу, затребовав того, кто хоть что-то понимает в медицине. Привели напуганную девчонку лет семнадцати, мгновенно определённую в стажёры.
        Здесь хорошо заметен феномен близости к мегаполису. Местные не считают себя жителями тайги, в отличие от поселений к северу, они уже «малогородские». Поэтому тут процент убежавших в Красноярск ещё выше.
        Ничего местечко, ключевое и в то же время неплохо защищённое.
        Пока жители терзали меня на предмет новостей, я вяло отбрехивался и с интересом наблюдал за особенностями жизни этого небольшого речного анклава… Это вам, ребята, надо новости рассказывать, вы сразу на двух реках стоите!
        Хорошие люди, приняли по-человечески, всё уговаривали задержаться. Узнав, что мы едем в Красноярск с намерением вскоре вернуться, слёзно попросили подбросить из города медикаментов. Потом мы еле отвязались от безусого юнца, возжелавшего, во славу приключений, отправиться с нами в «опасный поход». Пришлось звать старосту, почти обрусевшего азербайджанца, которого звали Руслан Магеррамов. Деятельный, оптимистически настроенный человек. Готов рассчитаться любым бартером, говорят, что сметаны и прочей молочки у них хоть завались. Я, в свою очередь, поинтересовался у кавказца насчёт патронов к «ПМ» и нагану и не ошибся. Сделав задумчивое лицо, староста заявил, что «сейчас нет, но добыть можно».
        -Есть целый цинк калибра 5,45, нужны? - предложил он.
        -Где же мне такой ствол взять? - загрустил я.
        Да уж, чего только не припрятано в енисейской тайге… Зато сразу разжился четырьмя обоймами к «колчаку» - настоящий подарок! Когда тянется обыденка, то можно и без них обойтись, не треснешь по одному впихивать. Но в неспокойном Енисейске необходимость быстрого перезаряжания почувствовалась остро.
        Клятвенно пообещав на обратном пути привезти запрошенное, мы пошли дальше.
        Именно здесь я увидел ещё одну нишу: санрейсы! Судно, укомплектованное, хотя бы по минимуму, медицинским персоналом и необходимым оборудованием, заходящее в удалённые и не очень поселения. Будем думать.
        Главная ниша уже определена. В старые времена енисейские купцы для торговых операций с поставщиками пушнины использовали хлеб, его же в основном и возили. Например, в середине XVIII века зерно с мукой в Енисейск и Новую Мангазею - Туруханск поставляли тринадцать купеческих артелей. Всем богаты севера, но хлеб тут не растёт.
        -Ты понимаешь, что будет с медициной через несколько лет? - волновалась Глебова, когда мы уже отошли от причала. - Кадры, обучение, медоборудование, лекарства, наконец! Что будем делать, когда выйдут сроки хранения?
        -В том-то и дело, Кать, - уныло поддакнул я. - Сейчас воспоминания о том, что когда-то был бешеный спрос на пушнину, рыбу и уголь, кажутся анахронизмом, но чёрт его знает, не повторится ли история?
        -Где взять провизоров, способных приготовить лекарство непосредственно в аптеке? - не унималась она.
        -Да уж, большой фармзавод заново не запустишь… Кадры решат всё! Нужно собирать специалистов, прежде всего старой школы.
        -Объявление на углах поклеим.
        -Почему бы нет?

* * *
        КС-100 в поисках места для ночной стоянки шёл вдоль правого берега реки.
        Красивые виды плыли вдоль борта - живописный скалистый обрыв. Издалека показалось, что дальше есть ровная каменная коса, я сбавил ход. Уже полчаса пытаюсь высмотреть площадку для лагеря, но тщетно. При ближайшем рассмотрении оказалось, что вся коса состоит из крупного галечника, очень неудобно. Немного выше по течению виднелся островок, который напомнил мне всплывшую в ледяной океанской воде подлодку; я, по старой памяти, даже насторожился. Смотрится красиво, да берега круты.
        Нужна ровная травянистая полянка, лучше с небольшой рощицей, где можно устроить костровище. Низко висящие над левым берегом тучи предупреждали, что погода может испортиться. Ещё две попытки, и подходящее место нашлось рядом с устьем лесного ручейка, на почти ровной террасе коренного берега. С дровами проблем нет, рядом высится группа молодых елей, а у самого берега ниже террасы стоят несколько накренившихся высохших деревьев. Почва сухая, травка нежная, райское место. Ближе к ручейку невысокий тальник, остальное пространство вокруг свободно и хорошо продувается.
        Утварь вытаскивали в начинающихся сумерках. Нам обрадовались комары, хорошо, что мошки нет. Я сходил к ручью за чистой водой и занялся костром, Глебова - готовкой.
        Да здесь и ночевать можно! Но не нужно.
        Конечно, никто не собирался спать на свежем воздухе, просто после долгого перехода очень хочется ощутить под ногами твёрдую почву, посидеть спокойно у потрескивающего костра. Вода в котле быстро закипала, рыба жарилась на рожнах; через тридцать минут ужин был готов.
        Мы долго сидели у огня, потягивали чаёк, молча смотрели на реку и думали каждый о своём. Не знаю, о чём размышляла Екатерина, а мне представлялось, что никакого апокалипсиса не было, всё идёт своим чередом, а я сижу себе на берегу реки и смотрю, как, приглушенно урча дизелями, торопятся к Казачинским порогам усталые суда, расцвеченные ночью зелеными, красными и белыми ходовыми огнями. На теплоходе музыка играет - вечная тема…
        Только ничего этого нет, вокруг - Чёрный Енисей.
        Баста, спать пора, завтра рано вставать.
        Тут Глебова учинила помывку. Отжатый в подтёсовском магазине душевой комплект был ею умело приспособлен к делу. Объёмистая чёрная канистра закреплена на мачте, где солнце целый день нагревало воду. От сосуда тянется пластиковый шланг с краником и распылителем. Гениально.
        Чтобы некоторые сладострастцы, спаси господи, не подглядывали за увлекательным процессом, в прошлый раз им было предложено спуститься в салон. Вариант был с гневом отвергнут: а кто тогда будет следить за окружающей обстановкой, вдруг где-то впереди крадётся враг? Хитрость не удалась, Катя милостиво разрешила, но занавесила заднее стекло тряпкой, а сама встала справа по борту в мёртвой зоне.
        Я ёрзал в кресле и скрипел зубами, представляя, как там она стоит, голая до невозможности, под светом ходового огня, и видно её всем желающим в округе… Да знаю, что никого в той округе нет, кроме медведей. Тем больше психую - медведям, значит, можно смотреть на сиськи, а мне, герою обороны Арктики, нет!
        Дверь открылась.
        -Мыться будешь? Там ещё есть вода. Ой, Лёшенька, как же хорошо! Тёплая, чистая. Сразу чувствуешь себя человеком, - протараторила Глебова, по корни волос закутанная в огромное полотенце. А под ним сиськи, я это знаю точно!
        -Угу-м, - буркнул я, прихватил бельё, полотенце и направился на помывку.
        Слушай, Исаев, может, сегодня обломится? Что-то она игривая какая-то была… Или мне показалось? Тщательно вымывшись, я растёр тело до красноты, надел свежие трусы и вместе с мятежной душой и колотившимся сердцем пошёл внутрь готовым на всё орлом-мужчиной…
        Распустив волосы по подушке и смешно поджав левую руку под щеку, Глебова спала, наслаждаясь сладким сном без всякой эротики.
        -Вот такая хрень, боец, ваш бромчик в аптечке, - прошептал я и поднялся в рубку.
        Какое-то время сидел неподвижно, остывая.
        Потом вышел на палубу, огляделся. Костёр уже почти догорел, лишь слабые всполохи последних углей освещали траву. Тьфу ты, даже курить не хочется! Напоследок я запустил «фуруну», просканировав радаром берега и реку в обе стороны. Никого. Не играет музыка на палубах. Да и пёс с ней, пойду спать с горя.
        Дрых я без снов, а проснулся без будильника.
        В пять утра над Енисеем нависала ещё густая, как берёзовый деготь, ночь, только-только начавшая растворятся в рассветном мареве.
        -Лёша! Вижу, вижу! - донеслось с берега. - Кофе готов, да? Как тебе спалось?
        -Зашибись, - ответил я коротко, взглянув на наручные часы.
        Ну, ничего, подруга ненаглядная, настанут времена, и возле меня неряха-курьер рассыплет коробку с презервативами.

* * *
        С самого утра было пасмурно, дул прохладный ветер, пока что температура воздуха +15, глядишь, и потеплеет. После очередной заброшенной деревни характер берегов и самой реки изменился. Пропали последние плёсы среди невысоких травянистых берегов с густым лесом, зато начали появляться галечниковые косы.
        Жаль, искупаться не получится; гидроэлектростанции, одни из самых больших в мире, заключили в свои каменные мешки настолько большой объём воды, что за лето она прогреваться не успевает, так и летит в Енисей ледяной. Говорят, что раньше даже пионеры из летних лагерей в Атаманово купались на речных пляжиках…
        Километров за двадцать до Казачинского на якорях стояло необычное судно.
        -Что он тут делает? - удивился я, сбавляя ход. - Они, как правило, гораздо севернее стоят, когда у клиентов накопится.
        -Действительно, странно, не самое правильное место выбрано для такой работы, - пожала плечиками Глебова. - Попробовать вызвать?
        -Давай.
        Суда-сборщики - необходимая часть сервисной инфраструктуры большой реки. Они собирают мусор с судов; вы же не думаете, что каждый капитан вываливает отходы в воду. В плавании матросы собирают мусор в баки и мешки, которые складируют на корме. А потом в положенном месте пароход подходит к сборщику, где мусор перегружают, это называется санитарная остановка. Если вы плывёте на пассажирском лайнере, то встреча со сборщиком становится настоящим событием, зеваки вываливают на палубу. Сборщики бывают разные. Переделанные из больших буксиров и сухогрузов, они, по сути, просто накопители. Но есть комплексы и посерьёзней, именно такой встретился нам в совершенно неожиданном месте - посреди Енисея стояла целая система, состоящая из сцепленных старого лихтера, небольшой самоходки и плавучего жилого корпуса. Это станция по сжиганию мусора.
        -Не отвечает, а ведь там есть люди, - доложила напарница.
        Я согласился. К борту была пришвартована импортная пластиковая моторка красного цвета, за стёклами ходовой рубки на верёвке висит вяленая рыба, на корме жилого модуля сушится бельё. Компактное плавучее хозяйство, всю навигацию стоящее посреди реки и обслуживающее весь остальной речной флот. В свободное от работы время жизнь на сборщиках идёт размеренно и неторопливо - экипаж занят своими неспешными житейскими делами: люди ходят на моторках в протоки за рыбой, а улов коптится и хранится прямо около рубки.
        Самовольно оставлять указанную в регламенте точку шкипер не может, с этой стороны - сплошная тоска. Хотя, кому как. Слышал, что в этой сфере работают целыми семьями.
        -А вот и хозяин!
        -Вижу. Катя, попробуй ещё раз.
        Приветственно проревела сирена катера, но ответа не последовало. КС-100 подошёл уже на сотню метров, и тут бородатый мужик в бежевом водолазном свитере поднял винтовку.
        -У него ружьё! - вскрикнула девушка.
        Вижу. А вот и супруга. В бинокле появилась стоящая на полубаке полная женщина с двухстволкой.
        -Похоже, напарница, нам тут не рады…
        -Ещё и детей подписали.
        Ого! Два пацана, погодки лет тринадцати-четырнадцати, тоже со стволами!
        -На хрена ещё и детей впутывать?
        -А ты бы, Лёша, не стал впутывать? - усмехнулась Глебова.
        -Тоже верно. Может, по громкой пообщаться?
        Мужик, подняв свободную руку, резким жестом однозначно отсемафорил: «Катитесь к чёртовой матери, ближе не подходить, выстрелю!»
        -Придурок… Видит же, что мы не угрожаем. Даже пообщаться не хочет! - Я начал медленно отворачивать вправо.
        -Не смей так ругаться! Человек не просто так выбрал такой вариант, может, они боятся заразы?
        -Да я всё понимаю… Плавающий бункер. Между прочим, грамотно встал, - сказал я, посмотрев на карту. - Видишь, чуть выше к берегу подходит та самая автомагистраль, ну, из Енисейска в Красноярск, в случае необходимости можно связаться с людьми или вообще смыться.
        -Интересно, долго он так продержится, речным отшельником?
        -Кто знает. Может быть, мужик готовился к чему-то подобному, есть такие люди, - вспомнил я. - Представь только, какие у них там запасы! Да он горло будет рвать любому за семью и накопленные ништяки!
        За комплексом, в глубь берега, поднималась надпойменная терраса, густо заросшая ивняком, вдали видны склоны невысоких сопок. На другой стороне реки картина берега примерно такая же. Среднесибирское плоскогорье большей частью осталось позади.
        -Ещё и детей обучил. - Я продолжал возмущаться, даже понимая, что не мне его судить. - Да пусть хоть в дно врастёт ногами, его выбор.
        Некогда дипломатию разводить и каждого выжившего окучивать.
        Впереди пороги, то ещё испытание.
        И всё равно обидно.

…Вряд ли вы знаете, что такое Казачинские пороги.
        Это одно из самых опасных мест на Енисее. Здесь русло реки сужается до трёхсот пятидесяти метров, а судоходная часть - до семидесяти. Соответственно, скорость течения достигает двадцати километров в час. Сами пороги образованы скальными выступами и каменными глыбами, пересекающими дно Енисея по всей ширине. К тому же судовой ход здесь извивается буквой S, а течение воды идёт под углом к судну, что увеличивает опасность сноса на камни. При учете того, что средняя глубина составляет меньше трёх метров, а расстояние от днища корабля до дна реки - всего около полуметра, несложно представить, какую угрозу таит в себе этот участок. Очень немногие суда могут преодолеть его своим ходом, плавсредства садились здесь на мель в разные времена. В своё время порог подровняли взрывчаткой, но и сейчас он не даёт никому расслабиться.
        Иногда, чтобы обеспечить проход больших «пассажиров» в маловодный сезон, требуется взаимодействие с энергетиками - на гидроэлектростанциях дозированно сбрасывают воду. Даже в наши времена, когда проход через Казачинские пороги капитально обставлен навигационными знаками, а судно точно позиционируется системами спутниковой навигации, пройти этот отрезок пути длиной всего-то в семь километров, включая три особо опасных километра, очень не просто.
        Для подъема через пороги маломощных судов предназначен легендарный «Енисей» - уникальный дизельэлектроход, единственный действующий туер в составе речного флота России. Этот небольшой, но мощный, в две тысячи лошадиных сил корабль способен брать на буксир речной транспорт, поднимающийся вверх по течению реки. Во многом благодаря ему в Красноярск приходят грузовые суда с севера.
        Туеру подводные камни и водовороты не страшны, он без затруднений вписывается в сложный фарватер вдоль точно проложенного троса. Изобретение старое. Подобные суда работали на американских и африканских реках, перетаскивая суда через стремнины, как трусливых собак на поводке. Судьба туера чем-то напоминает судьбу судна-сборщика. Один и тот же постоянный маршрут в пару километров. Монотонная, очень ответственная, а потому и утомительная работа. А по сути, всю навигацию стоишь на одном месте.
        Ну, посмотрим на него, если остался.
        Жизнь человечества после катастрофы мне совершенно не хочется представлять художественно, в виде картинок-образов или ментальных кинолент, и не важно, романтических или трагических. Это удивительно, ведь, казалось бы, в сюжете есть всё: потери и страдания, приключения и перестрелки, опасности трудного путешествия и мистические таёжные страхи. Не хочется, я полностью поглощён этим реалом и не могу представить его как-то иначе. Можно стараться изо всех сил в отвлечении от увиденного и философском осмыслении случившегося - ты постоянно испытываешь сильный стресс. Какое уж тут кино!..
        Нам ещё повезло, что первые недели, самые страшные, мы трусливо пережили в медвежьем углу, находясь вдалеке от океанов слёз и волн отчаяния. Я даже думаю, что стремление закапсулироваться было отчасти вызвано ещё и желанием спрятаться от действительности: лишь бы не видеть и не слышать страданий выживших.
        В общем, не могу я накрутить романтику на это путешествие. Его и путешествием-то язык не поворачивается называть. Рейд, выход, разведзадание…
        Совсем другое дело, когда слышишь о делах минувших. Вот тут моё воображение способно разгуляться!
        В одной из вечерних лекций Закревской об освоении этой части будущей Енисейской губернии речь шла и о Казачинских порогах. Хорошо помню, как я, стоя ночью на фишке, представлял себе те времена и первопроходцев, сдвигавших фронтир Русского государства.
        Был такой человек - Андрей Дубенский. Летом 1628 года по заданию воеводы отправился он вверх по реке на тринадцати дощаниках и трёх больших стругах, построенных, кстати, в Енисейске. Задача была поставлена такая: выбрать место для закладки нового острога, обеспечивающего безопасность Енисейска, Томска и Кузнецка, мест уже обжитых и для столицы очень важных. От Енисейска до Большого Казачинского порога суда шли три недели, вот такая скорость движения, это вам не под дизелем лететь.
        Порог кочи и дощаники пройти не смогли. Здесь люди Дубенского груз сняли и перенесли выше порога, так пишут летописи. А вы представьте, что это значит в реале! Через дебри или вдоль берега, то и дело проваливаясь в воду. Их беспрерывно атаковали. И не только кровососущие всех мастей; караван вдоль берега всю дорогу сопровождала разведка воинственных тунгусов, которым пришлые были костью в горле.
        На ночлегах и на обеденных лесных стоянках люди, опасаясь набегов, каждый раз ставили крепкие засеки, а на чистых местах перед обедом и на ночь ставили настоящие дощатые городки… Как римляне в походе? Нет, первопроходцам было гораздо тяжелей: людей мало, груза очень много. И через день на них нападали, поливая из таёжной чащи ливнями стрел, случались и рукопашные схватки. А уж мелких пакостей и всяких диверсий было…
        В сторону за дровами не отойти, прирежут. Пороха и пуль для пищалей было не так уж и много, а ведь впереди ждал будущий Красноярский острог! Вот так сложно и опасно было добираться по Енисею до Красного яра, именно такой преградой являлись тогда для судов Казачинские пороги… Не уверен, что я смог бы повторить этот подвиг.
        Очень не уверен.
        Я изучал начало порога и сильно сомневался во всём подряд.
        КС-100 стоял у берега, мы присматривались.
        Речные берега сужались в настоящий каменный коридор, в котором холодную воду закручивало, местами сбивало в пену и бросало из стороны в сторону. Облака упали ещё ниже. В сером сумраке Енисей казался диким зверем, зажатым в тиски. Или же в этой свинцовой перекатывающейся субстанции, действительно, сидело неведомое речное чудовище, из века в век поджидающее очередную жертву.
        -Ничего так шумок стоит. - Я с тяжёлым вдохом поделился первым впечатлением.
        -Лёша, мы второй день переживаем, а, вот увидишь, пройдем этот клятый порог за двадцать минут! - горячо посулила Глебова.
        -Ты про «клятый» брось, не то услышит…
        -Господи, ну хочешь, я сама за штурвал встану, а ты будешь за приборами следить!
        -Да чего тут следить? Радар бесполезен, спутники ушли. Всё хуже и хуже: раньше ловилось шесть штук, потом четыре. Может, сами дохнут. Или их продолжают сносить с орбиты боевые платформы-роботы, типа нашего «Скифа», - размышлял я вслух.
        -Ну, что?
        -Ты меня не позорь. Ещё немного, и пойдём. Не забыла? Поставишь камеру, чтобы снимала всю дорогу, чувствую, запись пригодится на будущее. Сама не отвлекайся, смотри за эхолотом.
        -Я всё помню, - проронила она сухо.
        -Вот и хорошо. Давай подойдём к туерной стоянке.
        Самое главное на этом участке судно тоже стояло у берега, впереди. «Енисей» был похож на длинный двухпалубный буксир. Корпус более чем полсотни метров длиной выкрашен синей краской, а надстройки белые.
        Тучи над каменной тесниной, наполненной кипящей водой, сгустились настолько, что мне подумалось - ещё немного, и в Казачинских порогах загорятся алые цепочки сработавших бакенов-автоматов. Появление «каэски» не вызвало на туере никакой реакции, судно было пусто, теперь это просто безжизненное нагромождение ещё плавающего металла.
        -Бросили бедняжку, - посетовала Катя, и тут началось.
        Словно громкий щелчок пронёсся между скалами.
        Щёлк! За пару секунд «Енисей» расцветился морем огней, которых у него оказалось гораздо больше, чем на любом другом судне, включая больших пассажиров.
        -Чёрт! Напугал! - крикнул я, снижая обороты двигателя чуть ли не до нуля, чего делать категорически не рекомендуется.
        Свирепо рявкнула сирена. Я тоже тявкнул.
        Ещё раз что-то щёлкнуло, но уже по-другому, и над зажатой в теснины рекой громовым голосом древнегреческих богов и чудовищ, преследующих Одиссея, заговорил мощный внешний динамик «Енисея»:
        -Катер КС-100, приказываю снизить обороты и прижаться к левому берегу! Проход через пороги запрещаю!
        -Хрена себе, приветствие у тебя, друган! - дико удивился я, подтягивая за шнур квадратный микрофон. - Вот это встреча!
        -Тут что-то не так, - подсказала подруга.
        -Кать, а на этой реке вообще что-нибудь «так»?
        -Ответь ему.
        -«Енисей», «Енисей», я «Самоед»! Приветствую! Планово следуем из Подтёсово в Красноярск. Поясните ваше распоряжение, что случилось?
        На крыло рубки вышел мужик.
        -Не-ет… Такого не бывает, - уверила меня Глебова. - Это чистый бред.
        Капитан туера, или кто он там на самом деле, высокий статный мужик с чёрными усами, был одет в самую настоящую пиратскую одежду. Или самопальный суррогат, скроенный на коленке. Одна только повязка на левом глазу чего стоила! Куда мы попали, что за шуточки, товарищи речники, у вас тут что, праздник?
        -Распоряжение не меняется! - прокричал Билли Бонс. - Проход через пороги закрыт!
        Рядом шумела пенная вода, обтекая гряды камней, потоки пробивались среди валунов, серебристыми косами перескакивали через полированный гранит. Отсюда хорошо видно, действительно, опасную каменюку, которую нам предстояло обойти почти впритирку. Глыба была похожа на огромную черепаху. Бешеная вода мощным валом перелетала поверху и с брызгами падала сразу за камнем.
        Не то у меня настроение, чтобы в игры играть.
        -Выпалняя-я-ать!!! - орал пират.
        -Что делаем? - спросила Катя, наводя видеокамеру на колоритного корсара.
        -Ничего не понимаю. Директива какая-то? Хоть пояснил бы.
        Вдруг руки у девушки дёрнулись, она с трудом вновь поймала фокус.
        -Лёша, там два синяка рядом с капитаном, точно тебе говорю!
        Это невозможно… Синяки рядом с нормальным человеком? Я присмотрелся. Форма одежды - голый торс, и это в очень и очень прохладную погоду! Обманчиво отсутствующий взгляд вниз, который резко меняется, едва они заметят жертву. Очень похожи, очень!
        Надо выяснять.
        -Что нам делать?! - проорал я что есть мочи.
        Как бы жестяной динамик не треснул. Между тем расстояние в двадцать метров вполне позволяло выйти на палубу и орать без громкоговорителей.
        -Вносите плату за проход! - бабахнул странный мужик.
        Тут я не выдержал, кивнул Кате на штурвал и вышел на палубу.
        -Товарищ, я не понял, вы что, увлечены ролевыми играми? Какая ещё плата, едрёна нельма? - Я уже злился.
        -Сто серебряных дирхемов и бочка вина! - не замедлил ответить пират.
        Повернувшись к открытой двери рубки, я сказал Кате:
        -Ну, хоть этого мне можно назвать придурком? Короче…
        -И этого нельзя, - прервала меня Глебова с абсолютно серьёзными нотками. - Он не придурок, Лёша, он сумасшедший… С семьёй, которая могла работать и на туере, случилось плохое, человек тронулся, понимаешь? Именно поэтому синяки его не трогают. Ведь они тоже сумасшедшие.
        Я, наверное, с полминуты стоял с открытым ртом, и всё это время ряженый пират, на половину тела перевалившись через леера, весело поглядывал в мою сторону.
        -Херцы-берцы, шишки с перцем, как говорит дед, что ж такое на белом свете творится-то, а? Товарищ, не знаю, как вас зовут…
        -Капитан Бильбао! - тут же подсказал псих.
        А… Ну конечно, как же это я сразу не признал! Капитан Бильбао, кровавый хищник Южных морей. Ладно.
        -Уважаемый Бильбао, увы, у нас нет вина и дирхемов, и я намерен пройти порог самостоятельно и без вашего позволения!
        Он сатанински захохотал, что-то бросил синякам, те тоже забулькатили.
        -Не пройдёте, голуби! Один бакен переставлен!
        Твою ты ж мать… Может, никакой он не псих, а обыкновенный диверсант? Но синяки! В любом другом случае они давно бы уже перекинулись через палубу и ринулись бы к катеру вплавь, видали такое.
        И тут меня осенило.
        -Капитан! Могу заплатить пивом. Имеется отличное голландское баночное, в упаковке шесть… - я не успел закончить, как он рявкнул:
        -Принимается!
        Фу ты, сука.
        -Тогда я скачусь и оставлю упаковку на берегу!
        Довольный Бильбао поправил повязку на глазу, попутно глянув на меня бинокулярно, и благосклонно кивнул. Я вытер со лба холодный пот. Бакен он переставил! А что, вполне мог, синяки и эту команду выполнят, не испугавшись ревущей воды.
        Когда КС-100, возвращаясь к туеру, поравнялся с корпусом судна, капитан Бильбао зычно крикнул сверху:
        -Четвёртый правый бакен, что напротив одинокого дерева! Держись лево десять, там судовой ход! И заглядывай, если что! Но только с пивом, капитан Самоед!
        Скорее всего, мы спокойно прошли бы порог и без всех этих нервов.
        Только я почему-то осознал: капитан Бильбао уже стал новой енисейской легендой… В уровень с Синильгой. А к таким легендам надо относиться бережно, теперь меня в этом не переубедить. Бережно! И они помогут, вот увидите. Не буду описывать, как мы прошли порог, поверьте, впечатления от этого оказались куда как слабей, чем общение с сумасшедшим пиратом.
        После Казачинского река успокоилась, словно переводя дух. Когда избитый волнами КС-100 выкатился в зону чистой воды, я понял, что теперь вполне способен в одиночку грабить караваны и бороться с цунами. Что я там говорил о своей несоизмеримости с коллегами из XVII века? Так вот, я наврал.

* * *
        Вот и первый красноярский мост. Новый.
        Тут есть жизнь: последние пять километров пути явили нам аж три моторные лодки. Две удрали сразу же, а третья несколько минут сопровождала нас слева, рыболовного вида мужик в оранжевом жилете без стеснения разглядывал катер. Более крупных судов не попадалось. Зато их есть на приколе - тут и там к берегу прижались вереницы ржавых барж, буксиров и вспомогательных судов. Енисей был спокоен и откровенно враждебен. Странное ощущение: вода вроде бы та же, знакомые водовороты, а смотришь на реку, как на чужеродную ядовитую субстанцию. Страшно представить, что растворено в реке… Отныне в ней нельзя даже руки помыть! Всё-таки хорошо, что нам попался родниковый ручеек, это позволило заново наполнить опустошённые пластиковые бутыли.
        Я, конечно, могу ошибаться в степени перестраховки, анализ воды не сделаешь. Но никто не заставит меня поверить, что она безопасна…
        Вот так, почти приехали - впереди лежит погибший в неравной борьбе мегаполис. В лучшем случае, частично живой. Первый и пока главный вопрос: где в Красноярске причалить? Сразу решил - подальше от жилых районов. Конечно, лихо было бы выстроиться у причала Речного вокзала или за Коммунальным мостом, прямо возле Капитанского клуба. А что, под боком ключевые магистрали, по соседству Центральный парк с аттракционами… Красиво.
        К чёрту всю эту лживую красоту, нет её больше, остался мираж. Былая решительность куда-то пропала, в предвечернем свете вид приближающихся новостроек постоянно посылал навстречу тугие волны тревоги, отсутствие автомобилей пугало - больше всего мне хотелось надёжно спрятаться.
        -На правобережье и в другие спальные районы лучше не соваться, - предложил я, подбирая газ почти до минимума.
        Так спокойней. Новый двигатель работает тише родного, но водомёт исправно шумит, выхлоп булькает, а в такой тишине каждый звук летит предательски далеко.
        Жуть! Ещё не зашли в городскую черту, а уже страшно.
        -Помнишь, как Даша рассказывала о Красноярске словами академика Миллера? - Екатерина отложила бинокль в сторону и взяла HD-видеокамеру.
        -Суть помню, но не перескажу.
        -«Корабельного ходу ниоткуда не бывает… и пристанищ тут нет, ходят же лишь дощаники небольшие и редкие. От Красноярска по Енисею ходят вверх и вниз до Енисейска, и от Туруханска с хлебными запасами на дощаниках и лодках, також и на плотах…»
        -Хорошая у тебя память. Ничего, наши внуки, Катя, если выживем, будут писать новые пугающие хроники. Снимай, снимай!
        При таком нервном напряжении вряд ли возможно что-то разглядеть подробно, а уж тем более запомнить. Видео пригодится, будет хороший материал для последующего изучения и анализа.
        Громада моста приближалась. О какой, красивый, ажурный, свеженький! Я вспомнил, что этот новый мост иронично называли путинским. Сейчас же красная краска металлоконструкций в средней части вызывала ассоциации с кровью. Наверху стояли несколько брошенных машин - нужно ли искать более тревожные признаки обвальной катастрофы?
        Двигатель еле шептал, катер, соответственно, еле полз.
        -Зато тихо! - подбодрил я сам себя.
        -Ты к бережку прижмись, к бережку, - заботливо посоветовала напарница.
        Зашибись. Два труса в одной лодке. Разведчики, прямо пипец!
        -Кать, скажи, а чего ты застряла в Разбойном? - спросил я, чтобы хоть как-то снять обоюдное напряжение. - Специальность отличная, опыт необходимый имеется. Да и говоришь ты как-то не по-деревенски. Если бы не знал, подумал бы, что у тебя вышка за плечами.
        -А ты и не знаешь! - Она повернулась ко мне. - Я действительно в меде училась, и вот, жизнь заставила… Вышки нет, зато есть детский дом. Когда тётка заболела, я переехала к ней, в Разбойное, больше родни у меня не было. После её смерти осталась - девчата подобрались хорошие, дружные, люди меня уважали, правление домик предоставило. Знаешь, это очень важно - иметь высокую социальную значимость. Знакомо, ковбой?
        Я помотал головой. Не определять же в эту категорию армейскую службу. Теперь понятно, почему она бывала несколько отстраненной в общении, даже холодной. Не верь, не бойся, не проси - детдомовская школа.
        -Вот что, ты пока реку не снимай, фиксируй дома, другие строения… Разрешение максимальное?
        -Хорошо, - согласилась она, вставая у меня за спиной, чтобы пристроить камеру в приоткрытом окне рубки.
        Дальние многоэтажки-высотки - как призраки исчезающего мира.
        В двух местах правобережья над микрорайонами поднимались столбы дыма. Надо же, всё ещё горит! Ещё один пожар где-то на левом берегу, вроде бы далеко. Значит, кто-то остался. Или набегает. Пожар - лучший способ скрыть следы преступления. Хотя, что сейчас скрывать…
        Настанет ночь, и можно будет посмотреть, во многих ли местах горят огни. Централизованного энергоснабжения в городе быть не может, я в это не верю. Но есть компактные генераторы. Вопрос: много ли людей решили остаться там, где нет чистой питьевой воды, а вероятность заразиться смертельной болезнью очень высока?
        Мимо проплывали одноэтажные пригороды, берега с редкими причальными стенками, ряды барж, кучи металлолома, заброшенные участки и запнувшиеся в начальной стадии новостройки.
        Вам знакомо состояние человека, вынужденного идти голым по безлюдным улицам опустевшего мегаполиса и в какой-то момент понимающего: город не так уж и пуст, как могло показаться с первого взгляда? За тобой следят! Их, наблюдателей, очень немного, но они есть и настроены, как подсказывает тебе интуиция, весьма недружелюбно. Человек пытается прижиматься к зданиям, прятаться за киоски, он постоянно оглядывается, спотыкается и даже пытается передвигаться перебежками. Ему страшно, он чувствует себя беззащитным. Единственное, что он может сделать, - как можно меньше шуметь. Представили?
        После такого прохода я этим чувством наемся досыта! И ведь это только начало активной фазы рейда. Всё, что происходило до, было стоянием в преддверии.
        -Пора искать причал, - напомнила Катя. - Скоро начнёт темнеть.
        Ёлки, да я и сам знаю!
        Река делала левый поворот, вокруг тянулись узкие полосы лесопосадок, за которыми виднелось разномастное жильё, пустоши и сектора промзоны.
        -Это Песчанка, она впереди, почти напротив - Берёзовка, - вовремя подсказала напарница.
        Катер медленно повернул за мыс, и тут по правую руку я увидел огромные топливные танки, ряды ангаров и складских помещений поменьше, а на берегу возле подпорной стенки - узкие бетонные причалы. Склады… Наверное, здесь же попутно разместили отстойники для рухляди, если судить по состоянию большей части стоящих здесь плавсредств.
        -Похоже, какая-то база.
        -И не продовольственная, - недовольно сморщила носик Глебова.
        -Да и по фигу, Катя, хоть с металлоломом, так даже лучше… Главное, что она удалена от города, нет нагромождений и узостей, площадь неплохо просматривается. Здесь встанем, от добра бобра не ищут, - решил я. - На поиски нет времени, уж здесь в темноте точно не пойдём… Вон там, за баржей с песком, карманчик уютный! Согласна?
        -Тогда я возьму ствол и встану за рубкой, прикрою, - решила она, застёгивая куртку и открывая дверь. - А ты подходи. Дверь не закрывай!
        Вот это я и называю хорошим боевым слаживанием. Ещё ни разу не пожалел, что взял с собой именно Глебову. Очень уравновешенная и уверенная в себе девушка.
        Двигатель смолк, и на округу свалилась мёртвая тишина. Как же хорошо!
        Мы притянули катер на два кнехта, выбрались на берег и теперь в нерешительности стояли перед рельсами крановых путей. Рядом с нами в вечернем небе высился огромный портальный кран «Либхер».
        -Можно на ночь забраться в кабину крана, просторная, - задумчиво произнёс я, задирая голову. - Сверху наблюдать хорошо. Если кто-то тут есть недобрый и он сунется в катеру, отработаем… С другой стороны, как в западне, хоть в воду прыгай.
        -А если не придумывать всяких глупостей, а просто остаться на катере? - язвительно молвила Глебова.
        -С катера ничего не видно, низко, много мёртвых зон, запросто могут подкрасться. - Я и не подумал обижаться, нервы у всех напряжены. - Первая серьёзная ошибка зафиксирована: надо было брать с собой Тунгуса, в таких случаях собака - лучший сторож. Самоеды напрасно гавкать не приучены, а слух и чутьё у них замечательные.
        -Я тоже не сообразила…
        -Видишь, какие мы молодцы. Тогда собираемся, запираем пароход, и пошли. Стоп! Извини, но я ещё раз напомню. Красноярск был городом-миллионником. Следовательно, общее число выживших составило двадцать тысяч человек. Я считаю, что большая часть ушла куда-то в пригороды, скорее всего, в горы, где есть источники чистой воды. Может, новые общины встали ближе к плотине ГЭС. Однако город пока что набит ништяками, не успевшими испортиться: высока вероятность наткнуться на рейдовые группы добытчиков. Не забываем про дурноголовых бандюков… Ну и чудаков хватает. Самое плохое, что синяков тоже двадцать тысяч, а вот они вряд ли ушли далеко, как показал опыт Енисейска.
        -А им где воду брать?
        -Ты можешь допустить, что перерождённый организм синяка позволяет им без ущерба пить речную воду?
        -Ни в коем случае! - отрезала она. - Психическое расстройство не влечёт автоматически повышения адаптивности к заразе.
        -Много ты знаешь… Ну, прости-прости. В Енисейске же остались! Из фонтанов пьют, магазины бомбят. Пруды-озерца, в конце концов.
        -Тут буквально рядом есть пруды, - обрадовала меня подруга.
        -Да ладно… Тогда тем более! Установка будет следующая: действовать решительно, не рефлексируя, сомнениями не мучиться. Если ты уверена, что тебе или мне грозит реальная опасность, - стреляй не раздумывая. Во всех остальных случаях лучше вообще не стрелять, чтобы не демаскировать группу. Оружие всё время наготове, смотреть по сторонам, держать визуальную и радийную связь…
        -Ты прямо боевой приказ читаешь, - невежливо перебила меня подчинённая.
        -Ого, какие ты знаешь слова!
        -Я же военнообязанная, Лёшенька! Военно, понимаешь? Обязанная! - Она натянула кепку мне на нос, поправила лямки рюкзака и тут же добавила: - Обязуюсь чётко исполнять приказы командиров и начальников!
        Контейнерных площадок на базе не было, можно сказать, что нам уже повезло. В кино герои боевиков любят прыгать по штабелям морских контейнеров - идиоты. Худшую поляну для войнушки придумать сложно. Возле топливных танков стоят два наливняка, оба со спущенными колёсами. Можно сделать вывод, что баки пусты, их вычерпали ещё в первые истерические дни.
        -Ангары пока не интересуют. Нужно отыскать на территории небольшую контору, а лучше гаражик. Похоже, я что-то подобное вижу.
        Обогнув кран, а потом и второй, мы взяли левее и вскоре оказались возле группы небольших сооружений: двух металлических сараев и восьмиметровой высоты здания с распашными воротами, сложенного из бетонных блоков. Вдоль боковых стен под самой крышей матово зеленели стеклоблоки вытянутых окон естественного освещения.
        Я остановился и поднял руку.
        -Никогда не подходи к фасаду или к запасным выходам по центру, всегда старайся заходить с угла, ты увидишь больше, тебя увидеть сложней.
        По-моему, угадал. Старые покрышки, сложенные в пачки и перетянутые проволокой для погрузки, бочки, вытащенный погрузчиком задний мост… Это гараж. Слева от ворот наверх поднимается двухпролётная металлическая лестница с поручнями, ведущая в низкую пристройку наверху. Лестница заканчивается площадкой, с неё же можно подняться на крышу. Разумно, снег зимой нужно сбрасывать своевременно. Простые мастеровые люди всегда ваяют такие постройки очень рационально. Окна выходят на три стороны, скорее всего, там находится контора завгара.
        Сначала мы обошли здание кругом, потом я подошёл к воротам и посветил фонарём внутрь.
        -Ну, что видишь, не молчи! - нетерпеливо поинтересовалась за спиной Катя.
        -Внутри машины… Катя, давай поцелуемся, пока что нам фартит!
        -Дурак! А как будем?
        Я разок дёрнул ржавый висячий замок.
        -Как дети, ей-богу… Пошли наверх.
        Дверь в контору я высадил с первого раза. Что имеем? Большой стол, парочка самодельных сейфов, полки над креслом начгара, вешалка со спецухой, кушетка и мягкий диван, десяток гнутых стульев вдоль стены - для собраний трудового коллектива. Три минуты ушло на обыск ящичков стола, и большой ключ от главных ворот замка был у меня в руках.
        -Встань на лестницу, ствол наготове, я открою.
        -Заходить будешь? Может, я рядом?
        -В темноте? Да ни за что! Пусть лучше оттуда кто-нибудь выскочит, если он там есть!
        -Не выжил бы синяк без припасов и воды, - усомнилась Глебова.
        -С одной стороны стеклоблоки выбиты, можно пролезть при желании, - пояснил я. - Хотя и рисково.
        Навесной замок раздражённо заскрежетал и упал на землю. Я быстро приоткрыл одну из створок и влетел на лестницу, на ходу выхватывая пистолет. Стоя рядом, мы какое-то время молча ждали. Никто не появился.
        -Вот и хорошо, сейчас опять закрою, и можно удаляться в покои. - Мне сразу стало полегче. - Я на кушетке, ты на диване. Спальники есть.
        Отсюда до стоянки «каэски» было сто пятьдесят метров, подходы к катеру просматриваются, как почти вся территория базы. Запалив спиртовку, Екатерина полезла в свой рюкзак, вытаскивая всё необходимое для вечернего чаепития, а я вышел на площадку.
        На Енисей упала тьма.
        Вот и понаблюдаем. Ёлки, как много мне нужно добыть! Ночник, а лучше бы тепловизор, носимый трансивер с функцией сканирования… Как без рук! Ничего. Если кто-то увидел проход катера и засёк место причаливания, то пусть заявится. Место для маневра есть, побегаем… Я готов жить по-звериному.
        Дежурств не будет, надо отдохнуть, успокоить нервы.
        Тишина стоит такая, что я даже услышу кошку-мурку, надумай она пройти по песочку. Таёжная школа сделала своё дело, жизнь на опустевшей реке приучила меня спать чутко и просыпаться при малейших признаках опасности - от постороннего звука в мозгах надёжным автоматом словно щёлкает пружина настороженного капкана.
        Зверею, в общем.
        А вы, городские-красноярские?

* * *
        Около семи утра пошел дождь, быстро перешедший в летний ливень с грозой, набирающей силу буквально по минутам. В небесах над рекой перекатывалось и бабахало, будто тысячи человек одновременно колотили по лишенным любого содержимого пустым железным бочкам. Казалось, что из недр под Енисеем нарастает глухой рокот взбесившейся планеты.
        Крыша из профнастила трещала и вибрировала. Мне не доводилось переживать землетрясение, наверное, вот так оно и выглядит. Обычные земные краски пропали, осталась лишь вскипевшая коричневая река и тёмное небо с разрядами молний. Но к обеду природа успокоилась, тучи ушли за реку.
        -Слышал, как ты ночью вставала, - сообщил я, забирая с расстеленной газеты последний бутерброд.
        -Знаешь, что-то проснулась… Решила посмотреть на город.
        -И что? Видела свет в окнах? Да ну! Молодец, я вот ни черта не увидел. Один раз вроде бы в Советском районе что-то мигнуло, но поручиться не могу… Покажи!
        Мы вышли на площадку. Ожидая, что она покажет пальцем, я был приятно удивлён, когда Глебова присела, нашла засечку в перекладине ограждения и только тогда уверенно заявила:
        -Вон там, на горе, в районе дачных участков. Три огонька, не совсем рядом. Думаю, в разных домах.
        Я посмотрел в бинокль, а потом карту.
        -Там речка есть… Можно ставить птичку, одну общину мы обнаружили. Наверняка есть и на Мане, - предположил я, возвращаясь к столу. Допил ещё горячий чай, вытер руки и довольно потянулся. - Хорошо! Спасибо за обед, пошёл я вкалывать дальше.
        -Много ещё? - спросила Глебова с улыбкой.
        -Сорок минут, почти всё готово. Ты будь тут, продолжай наблюдение.
        С самого утра возню в гараже я начал с осмотра и выбора варианта. Здесь когда-то стояли восемь ведомственных автомобилей и два частных. Лучшее место занимал «крузак» начгара, судя по приставленной к стене мухобойке с надписью. На нём он и укатил, если жив остался. Сейчас из ведомственных остались четыре авто: три «Газели-Next» и среднетоннажный бортовой «Газ-3309». Конечно, я бы предпочёл нормальный грузовик - сидишь выше, обзор лучше, впереди классический капот и прочный бампер. Но, оценив объём работы, на затею плюнул и начал разбираться с «газельками», в итоге остановившись на четырёхдверном семиместном варианте. Вроде тоже неплохо: зелёненькая такая дизелюха, неброская, новенькая. Просторная кабина, кузов длинный. Низковато авто, так я по грунтовкам ездить не собираюсь.
        Работа по оживлению свелась к перестановке аккумуляторов и перекачке из всех баков остатков солярки, так что в заявленный срок я уложился. Закрыв ворота и навесив замок, положил ключ в карман. В последний раз оглядев округу, Екатерина спускалась по лестнице.
        -Ничего не забыли?
        -Может, к катеру подъедем? - вопросом на вопрос ответила Глебова. Я мысленно сплюнул и показал рукой на водительскую дверь:
        -Садитесь, мадам!
        -Я?! - опешила подруга.
        -А кто же ещё? Ты, помнится, рассказывала, как водила «уазик»… Самое время осваивать новую технику в новых условиях. Представь: со мной что-нибудь случится, и нужно будет не разворачивать медпункт посреди проспекта, а банально драпать? Давай-давай, смелей, я и сам на таких не ездил!
        Хорошая машина, тихая, сейчас именно это обстоятельство было для меня важней всего. Возле «каэски» ещё раз прикинули, не нужно ли что-то взять, и взяли. После этого, сказав верному катеру «до скорой встречи», двинулись, решив объехать временно захваченную территорию. Неплохо она управляет, думал, будет хуже. Возле наливняков я попросил Катю остановиться и вышел.
        Как должна звучать наполненная хотя бы частично ёмкость? Глухо. А вот это глухо или нет? Пришлось постучать сперва по одной «сигаре», потом по другой.
        -В левом есть, не меньше четверти.
        -Опять нам везёт? - обрадовалась напарница.
        -Не сглазить бы… Лучше, чтобы в какой-нибудь мелочи не повезло. Заранее.
        На выезде с площадки Глебова излишне смело заложила правый вираж - «некстик» накренился. Ай! Я вцепился рукой в верхний поручень, - потом она заложила левый, на сей раз грамотно увеличивая скорость на выходе. Пожалуй, пора пристёгиваться, нос расшибу, резво товарищ Глебова рулит. Мимо полетели пустыри. А вот и озёра, о которых она говорила! Ну и помойки, я бы тут пить не стал, даже под прицелом.
        Грузовичок резво помчался по прямому участку эстакады по направлению к Песчанке, которую мы прошли без остановок, люди не объявились. Почти полностью выгоревшая пустооконная деревушка серела костяком стропил, чернела печными трубами - отжила своё, оттрубила. Угробили.
        Население составляла лишь большая, в два десятка голов, собачья стая. Псы сидели на перекрёстке и внимательно смотрели на проезжающую машину. Бр-рр… Три маленьких домика, оставшиеся целыми, с сожалением проводили странников взглядом и скрылись из виду. Впереди был Советский район.
        Вот уж где настоящий постапокалипсис! Но радиоактивный фон оставался в норме.
        Здесь абсолютно всё воспринималось немыслимой дикостью: сегменты мёртвых многоэтажек, затихшая бетонная лента автострады, громады торговых центров - техногенка оказалась страшней самой дикой тайги, кто бы мог подумать!
        И ни одной живой машины, лишь редкие брошенки. Не доезжая развязки, мы увидели разрушительные последствия крупной аварии: сложившаяся на скорости белая «Скания» влепилась в другую фуру, идущую по встречке, в месиво тут же вкрячились ещё несколько машин. Наверное, в самом начале полицейские перекрыли дорогу: кто не влип, тот кое-как объехал, потому что растаскивать затор не стали, спасателям уже не до того было. Зараза, сколько коробок и ящиков! После таёжной нехватки всего подряд смотреть на разбросанное на асфальте богатство было просто невыносимо.
        -Куда! Медленней, медленней! Слева объезжай. И остановись перед развязкой.
        Машина остановилась.
        -Маску надевай, - распорядилась Екатерина.
        -Что, уже?
        -А ты не почувствовал запашок, когда проезжали мимо супермаркета?
        -Вообще-то нет. - Я надел маску и переложил карту на другое колено. - И что у нас дальше будет? Как думаешь, рванём прямо или верхом, по улице 9 Мая, может, там поспокойней?
        -Я бы не мудрила, везде одно и то же. Заметил, что трупного запаха нет?
        -Ещё бы, в твоей маске только и нюхать… А ты видела псов? С такими стаями на улицах мы точно не увидим трупов на асфальте. Теперь домашние пёсики стали настоящими хищниками.
        -Скорее, падальщиками, - тихо поправила меня Катя.
        Меня это не смутило. Не то чтобы уже привык полностью, хотя к этому близко, просто давно уже всё открытое представлялось как неизбежное - иначе и быть не могло. Есть падаль, значит, будут и падальщики.
        -Принимается, идём по Металлургов, выходим на Железняка, затем на Белинского, а там и Центральный район.
        -Историческая часть.
        -Ага. Гнать не получится, нужно успевать разглядывать, - предупредил я, доставая видеокамеру. - Слушай, Кать, может, стоило поковыряться в коробках и нагрузиться, если там годное?
        -Господи, Лёша, впереди ещё столько всего будет!
        -Вот бы ещё стволами путёвыми разжиться, - дежурно бросил я. - Поехали.
        Но она не торопилась трогаться с места, задумчиво глядя вперёд, словно предчувствуя что-то. Понимаю на все сто. Слишком пусто вокруг, слишком тихо. Какая, к лешему, может быть спокойная езда со смотринами! Сейчас заедем в застройку, и каждый чих эхом вернётся!
        -Что замерла?
        -Кажется, я знаю, где можно раздобыть оружие.
        Мысленно я, конечно, сделал стойку, но внешне виду не подал, бросив саркастически:
        -Что, опять? Только не говори мне, пожалуйста, о секретных армейских арсеналах в стиле Потупчика и об отделениях полиции. Чую, в черте города бодрые парнишки такое сокровище давно выгребли.
        -За ребёнка меня не держи, я серьёзно говорю, Алексей, - строго упрекнула она.
        -Тогда стоим! Выкладывай.
        Оказывается, была у неё закадычная подруга по имени Марина Базовляк, с которой они вместе учились в новосибирской Военно-Медицинской академии. В отличие от Кати, подруга отучилась по полной и диплом получила, устроившись после интернатуры в хирургическое отделение Дивногорской горбольницы. Девка, по словам Глебовой, умная да видная, дело молодое, и случился у неё жених, сам из Красноярска. Познакомились они, когда тот приезжал кататься на горных лыжах. На помолвку, состоявшуюся перед самым апокалипсисом, была приглашена и Катя; отпросилась у Ингмара Йоновича и приехала.
        -Он мне сразу не понравился. Напыщенный, высокомерный, даже наглый, совсем другого образа жизни человек…
        -Кать, пёс с ним, давай по делу.
        -Хорошо. Этот Николай, его так звали, был записным охотником. Правда, охотился он не в крае или на Алтае, а всё больше в Африке и Испании. По крайней мере, так он нам рассказывал, не исключаю, что просто пыль в глаза пускал. Во всяком случае, экзотических трофеев на стенах я не заметила.
        -Ты наблюдательна! - похвалил я, не забывая поглядывать по сторонам. - Ну, а что если человек с денюжкой, то может себе позволить и Африку. Охотник, говоришь…
        -Оружие нам показывал, Лёша, винтовки, новенькие. У него два сейфа.
        -Адрес помнишь? - Сердечко мое забилось быстрее.
        -Визуально найду, - уверенно пообещала она. - Это здесь, на левобережье, на улице Ленина, рядом с Краевым театром кукол.
        Я жизнерадостно махнул ладонью.
        -Значит, найдём кукол.
        Опять под колёсами зашуршал асфальт, грузовичок бежал по прямой. Хорошо идёт «некстик», довольно мягко, в салоне не шумит, резина новая. Я уже не обращал особого внимания на многоэтажки и магазины, тем не менее продолжая фиксировать всё на камеру.
        Брошенных машин становилось всё больше, много «японок»-пузотёрок.
        Глядя по сторонам, я невольно обратил внимание на то, как много листочков-объявлений на остановках, буквально вся поверхность облеплена пожелтевшими прямоугольниками, некоторые уже отклеились под дождями. Кажется, я догадываюсь, что это такое. Поиски пропавших родных и друзей, нет никакой другой причины для столь плотной оклейки, не жильё же продавали… Дураков нет.
        Даже на фонарных столбах, мимо которых пройдёт разве что случайный прохожий, висели одинаковые листки бумаги. Примерно через пять-шесть столбов попадались ярко-оранжевые объявления и, чем ближе машина подбиралась к центру, тем оранжевого становилось больше. Наконец я не выдержал:
        -Стопимся, родная. Давай-ка теперь я сяду за руль, а ты отдохни. Там и тесней будет, и сложней, ага?
        Она кивнула и первой открыла дверь, я тоже вышел, заметив:
        -Екатерина, ствол! Даже если ты выходишь из машины, чтобы всего лишь попинать колесо, оружие должно быть с тобой, запомни.
        Мы остановились прямо напротив очередного столба, и я не поленился сделать десяток шагов; внимание привлекло то обстоятельство, что лист бумаги был наискось перечёркнут жирным красным фломастером. И надпись поверху, да ещё и с огромным восклицательным знаком.
        На белом объявлении был написан короткий и ёмкий текст:
        Соотечественники! Красноярцы! Если вы готовы работать на общее благо, знаете ремёсла, обладаете производственными специальностями, умеете уживаться с соседями и уважаете чуждой труд, то приходите к нам! Мы будем рады всем порядочным людям! Сбор в полдень по чётным дням возле Библиотеки им. В. Г. Белинского.
        Община Кировского района.
        Но позитив отменялся напрочь жирной полосой и подписью под ней:
        Не надейтесь, этих трутней больше нет! Смерть придуркам!
        Перевесив карабин на шею, я расстегнул кобуру.
        -Не может быть! - ахнула Глебова, оглядываясь на ту сторону реки.
        -Как видишь, может, - угрюмо отреагировал я. - Конечно, могли и понтануться, на фуфу взять… Но заявка кислая.
        -Это не фуфу, Лёша, видишь, как раз в той стороне дымится?
        Я тоже глянул на дымы, и ответить мне было нечего.
        Тяжело на сердце, очень недобро встречает нас стольный город Красноярск.
        Однако настоящий шок постиг нас после чтения второго объявления, из числа тех самых, оранжевеньких.
        Гражданин Земли! Настало время катастроф и потерь. Но сейчас настало и время новых решений и свершений. Именно тебе, осознавшему, куда нас завели власти этой России, мы предлагаем присоединиться к обществу друзей Америки! Нас слишком долго водили за нос, теперь никто не должен страдать зря! Эмиграция в США - лучший выход! Свободной Америке, пострадавшей ничуть не меньше, отныне дорог каждый человек! Мы обеспечиваем оперативную авиадоставку, сопровождение, консультации и моментальное получение гражданства по прибытии. Если ты - человек либеральных, свободных взглядов, если ты понял, что тебе нет места в стране дураков, то приезжай к нам! Ждём тебя в общине аэропорта «Емельяново». Количество мест не ограничено.
        Мы ждём тебя!
        Сообщество Либеральных Сердец.
        -У нас есть что-нибудь выпить? - неожиданно спросила Глебова и тихо заплакала.
        Я торопливо обнял её за плечи. Что сказать, растерялся! Наконец, переведя дыхание, я просто потянул напарницу в машину.
        -Есть немного, взял фляжечку…
        -Но мы же за рулём, Лёша! - сквозь слёзы пробулькала подруга в пассажирском сиденье, продемонстрировав замечательный образец женской логики.
        -Знаешь, дорогая, я вообще трезвым боюсь ездить. Поэтому смена рулевых отменяется.
        Глава 12
        Красноярск - город живых и мёртвых
        Автомат больше не стрелял.
        После недавней скупой двоечки «семёрками» разговаривали только гладкие стволы. Не армейская это машинка, калибр 5,45 звучит резче. Я уже было решил, что чужая поножовщина наконец-то закончилась и можно показывать нос, как в сотне метров от нас опять грохотнуло, на этот раз - шесть выстрелов. А потом ещё и из пистолетика хлопнули пяток! Да когда же вы уймётесь? Плохо то, что постепенно выстрелы звучали всё ближе к тому месту, где мы спрятались. Хреновое дело.
        Попадать в чужую заваруху, а тем более впрягаться за одну из сторон мне совершенно не хотелось. За кого? Так вот подпрыгнешь и окажешься плохим парнем. Жребий бросить, что ли? Невмоготу так сидеть, не моё это.
        -Лёша, не вздумай, - строго предупредила Глебова, что-то почувствовав, - зажмут с двух сторон.
        Здесь надёжно спрятать автомобиль действительно не получится, права напарница. Да и вооружение у нашей группы далеко не самое подходящее для городского боя с его теснотой, малыми дистанциями стрельбы и никудышным обзором, со множеством вариантов обхода и мест для засады. «Колчак» на просторе хорош; сейчас же я бы пожелал иметь многозарядное оружие с ёмким магазином.
        Влипли. Или почти влипли.
        А ведь как хорошо шли!
        Широкая асфальтовая полоса центральной улицы микрорайона-новостройки может быть привлекательна исключительно для гаишников, собак такие места не интересуют. Ни единой собачьей стаи я пока не увидел. Даже наивный оптимизм появился - свора из Песчанки представлялась редким феноменом.
        Пользуясь тем, что машиной по-прежнему управляла Екатерина, я спокойно и со всем тщанием рассматривал город, прижав камеру к виску. В три глаза работал, да… При общем безлюдье мне сомнительно посчастливилось заметить три одиноких силуэта, забиться могу, что это были синяки. Ну не будет нормальный человек бесцельно брести вдоль бетонных китайских стен или стоять неподвижно на открытом месте.
        Так, спокойно и быстро закончилась улица Партизана Железняка, и возле какого-то поля, похожего на ипподром, «некстик» повернул налево, проехал мимо сгоревшего центра «Огни», под колёсами простучал мост через речку Качу, и мы вырулили на улицу Ленина.
        Тут везение и закончилось, судьба разведчика сказала, что пора и честь знать.
        Грузовичок подкатывал к Госакадемии музыки и театра. Мы расслабились - чего там, цель совсем близко! - и в этот миг справа, в полукилометре впереди, на перекрёсток выскочила низкая белая «японка». Я сразу рявкнул, Катька с похвальной быстротой среагировала, прижимаясь правее и прячась за тушу покалеченного автобуса на левой стороне улицы, а потом нырнула в подворотню - вот что адреналин животворящий делает!
        Проехав мимо длинного двухэтажного дома с почерневшими от времени деревянными стенами, она повернула ещё раз, и грузовичок почти упёрся бампером в сарай. Мы оказались в тупике, откуда и следили за ходом чужого боя.
        Вряд ли «Газель» успели заметить; пассажиры удирающей «японки» были всецело заняты увлекательнейшим делом - на ходу отстреливались от преследующего их «Патриота». Уже открывая дверь кабины, я услышал характерный звук аварии, «японка» во что-то влепилась. Ну, и понеслось…
        -Вроде притихло, - отметила Глебова, как и я, стоя у стены возле угла здания.
        -Пулевые стоят?
        -Картечь.
        -Загоняй пулевые, Кать, пока тихо. Из твоей пушки ими можно на сотню бить, - вспомнил я слова деда.
        Что мы тут забыли, блямба…
        Ничего, для начала считаем, что спрятались вовремя и умело. Регулярно включая рацию, Глебова безрезультатно пыталась поймать чужие переговоры. Как же не хватает сканера! Я уже собрался выглядывать на улицу, но тут раздался звук заведенного двигателя, и мы отпрянули. Знаете, в такой обстановке даже один движущийся по улице автомобиль вызывает невольную оторопь, ведь после спокойной езды посреди глобального опустошения ты быстро привыкаешь к мысли, что никого поблизости нет, а путь открыт. И вдруг из-за поворота выплывает такой сюрприз…
        Звук приближался, и через несколько секунд по Ленина мимо нашего двора медленно проехал тот самый «Патриот». Я вжался в кирпич, одновременно прижимая рукой и напарницу.
        -Победители. Эмблему круглую успел рассмотреть на двери? И я не успела, - шепнула Глебова, медленно опуская ствол. - По-моему, опасность миновала, и теперь ты смело можешь оторвать ладонь от моей груди.
        -Не факт, подруга, - как ни в чём не бывало возразил я, глядя на провинившуюся длань, как на неуправляемую. - Могли устать в атаке. Не, ну это же просто песня, как нас тут встречают!
        Ах, старый добрый Красноярск, весь в маленьких крышах домов вековой постройки, в зелени редких рощ на незастроенных участках драгоценной земли! Добро, бляха, пожаловать.
        -Да ты романтик и поэт, должна отметить! - Девушка посмотрела на меня с приятным сердцу удивлением.
        -Ха! Я ещё и на гармони могу после третьей, - похвастался я не без оснований. - У отца был перламутровый «Вельтмастер».
        -Ой ли? Сыграешь, когда приедем в Подтёсово?
        -На прослабон? Без вопросов, хоть мазурку.
        Чуть обидно: девчонка держится спокойней, чем я. На войне было даже полегче: приказ о твоей личной тактической смелости отдают заботливые и умелые, отрезать бы некоторым головы, командиры и начальники, попробуй не исполнить! Здесь же надо все решения принимать самостоятельно, борясь с инстинктами выживания и законным стремлением каждого человека поселиться именно в крайней хате.
        Подождав ещё с десяток минут и решив, что любая последующая динамика должна, так или иначе, проявиться акустически, я решил двигаться дальше.
        Выглянул на улицу - никого. Оценил и махнул рукой разведчику-акушеру. Кивнув, Глебова молча воткнула передачу, тронулась и только потом, глянув в сторону, что-то прошептала. Проследив направление её взгляда, я увидел какой-то собор или монастырь. Верное решение, в рейде любая помощь пригодится. Перекрестился сам и запрыгнул в заботливо приоткрытую напарницей дверь.
        На Ленина бесхозных авто было навалом, однако все стояли у обочин. Часть мятые - сталкивали их бесцеремонно. Место стычки долго искать не пришлось. Красавец «Эволюшн» с ноздрёй воздухозаборника на капоте стоял, уткнувшись носом в поливальную машину.
        -Здесь! Держи спину! - скомандовал я, и Екатерина грамотно остановилась, прикрывая грузовик металлом дорожной техники.
        Водитель с окровавленной головой лежал на руле. Левая рука свесилась, правая была под головой, так и держала баранку на два часа. Я осторожно подошёл и открыл дверь. Хорошо ему вставили, прямо в лоб. Что делать, надо прохлопать парня…
        Оружия ни на теле, ни в салоне не было.
        -«Калашмат», он всегда ожидания оправдывает и кругом себя показывает. - С нескрываемой завистью пробормотав это, я обошёл машину с кормы и увидел второй труп, лежащий на боку за широкой бетонной надолбой перед входом в какую-то контору.
        Этот умер не сразу, боец отстреливался долго, судя по количеству пузатых красных гильз. И продержался он не благодаря меткой стрельбе; время жизни ему подарили более практичные действия третьего бойца группы, в лежачую позиционку не встрявшего, а сразу начавшего маневрировать.
        -Кого-нибудь из преследующих они точно хлопнули…
        -Думаешь? - спросила Катя, встав на улице в пяти метрах от меня.
        -Чисто по статистике должно быть. Осмотри этого и машину ещё раз, я к третьему.
        Третий тоже был мёртв. Да, пацан. Перебегал ты, вижу, вертелся… Что ж не отвертелся-то? Ему достались целых три ранения.
        Суки, все стволы подобрали! Я подошёл к напарнице.
        -Мерзость и оскотинивание, - брезгливо заявила Глебова, вытащив голову из салона «японки». - Расстреляли людей, не задумавшись.
        -Я бы не стал торопиться с обвинениями, Кать. Кто отныне с ходу видит правого и виноватого? Представляю, сколько бы толстых диванных морд возмутились, увидев, как мы расправились с лихими корсарами! И учти, после таких потрясений люди меняются.
        -Не меняются, Лёша, это невозможно, - медленно и как бы про себя произнесла она. - Пружинки разжимаются, стянутые запретами.
        Тут я не мог не согласиться.
        -Точно! Если государство целое столетие не даёт людям самостоятельно защищать свою жизнь и здоровье, то пружинки, как ты говоришь, сжимаются очень качественно. Даже удивительно, что металл не устаёт… Заканчиваем, не обломилось. - Я подвёл черту и вдруг увидел в её глазах хитринку.
        -Чего?
        -Плоховато осматриваете место происшествия, товарищ старший сержант. - И она протянула коричневую «пээмовскую» кобуру.
        Знаете, как захотелось хлопнуть себя по лбу? Сильно, так и хлопнул.
        -Так где всё-таки?
        -Под правым бедром. Тебе же лень было труп ворочать, чистюля!
        -Ну, извини, извини.
        -Ничего, прощаю, все мужики боятся трупов. Только хвастаетесь, сколько вы их на войне пересмотрели-перетаскали… А медсёстры терапевтических отделений и хирургии, например, никогда не хвастаются.
        Теперь уж я обшарил в машине всё! Дополнительный лут не выпал. Два штатных для патруля магазина, зато полные.
        -Надевай на ремень, - сказал я. Интересоваться, умеет ли она стрелять из пистолета, я не стал - опять услышу про военнообязанную.
        -Тогда держи спину, сержант.
        Я кхекнул и, сплюнув на землю, шагнул к тротуару.

…Опять остановка.
        -Здесь?
        -Не понимаю. Лёша, что-то я ничего не узнаю!
        -Не узнаёшь… Ты же говорила, что была у него в гостях!
        -Да, была! - огрызнулась она. - Но мы заезжали не с Ленина, а с проспекта Мира.
        -Че-его?! Так какого же лешего мы ползём по этой улице, я тебя спрашиваю?
        -Не ори на меня! Как ты говорил, так я и ехала.
        -Налево сворачивай! И тормози, остыть надо. - Дождавшись завершения крутого и резкого поворота, я начал отсчёт до десяти.
        -Глушить?
        Я кивнул так, что позвонки хрустнули.
        Разгильдяйство! Ну, бабы… А ведь она из лучших, честно говорю. Я просто не знаю другой женщины, с которой согласился бы пойти в такую разведку. Пусть слушает, как мои зубы скрипят… Счёт закончился, и я начал заново, теперь до двадцати. Сердце успокаивалось, уже можно дышать носом. Да ты сам виноват, Исаев. Не советовался, не уточнял, вообще почти ни о чём не спрашивал! И нечего кивать на женскую логику, командир обязан предусмотреть всё.
        Ладно, расслабимся. Улица Вейнбаума, 32, старый дом, табличка какая-то памятная. Напрягая зрение, я прочитал:
        -Дом мещанина Д. Ш. Гляншпигеля, вот так вот! От же, зараза, какая фамилия была у человека! Получил такую с детства и тем уже запомнился миру.
        Район действительно исторический, территориальный памятник бы здесь сделать, пешеходную зону. И чтобы не было во-он того магазина джинсов и лавки молодёжной одежды известной марки. Ничего, отныне тут и будет пешеходная зона, ага. Для синяков и собак.
        -Собаки обязательно появятся, раз трупы есть, - пророчески прокомментировала Глебова.
        Я что, опять что-то вслух вывалил?
        Под капотом тихо щёлкало, где-то прокричала ворона, и больше никаких звуков вокруг.
        -Как ты думаешь, Лёша, они местные? Я имею в виду, живут здесь или приехали на грабёж?
        -Вряд ли это жители. - Я нехотя поддержал разговор, постепенно раскручиваясь. - Тут некоторое преимущество будет у того, кто живёт тихо и возле своего гнезда разборки не учиняет. Скорее всего, это такие же рейдовые группы, как наша. Городская техногенная цивилизация давно уже начала разваливаться, за исключением редких очагов упрямцев. Без госмашины и работающей экономики существование городов в нынешнем виде невозможно… Допустим, с продовольствием и тряпками у выживших больших проблем пока нет, но электростанции, линии передачи, тепло-, водо-, газоснабжение и очистные сооружения передали напоследок привет и крякнули - некому работать! И даже если найдутся специалисты, то без ясной конечной цели, грамотной организации и распределения труда они не впрягутся, им семьи кормить надо, а не чинить чужие сети… Как мы и предполагали, оставшийся народ передислоцировался в дачные посёлки или в сельскую местность подальше. А там гигантских складов и гипермаркетов нет. Значит, запасы продовольствия, лекарств и топлива становятся стратегическим ресурсом. Вполне разумно - жить в нескольких десятках километров
от мегаполиса, навещая его набегами. Так что это падальщики.
        -Тогда выходит, что и мы падальщики? - спросила она с вызовом.
        -Выходит, что так, - честно ответил я. - Но пытаемся поменять амплуа.
        Не буду ей говорить, что ещё и территория удачно осевшего кластера, сумевшего в тяжелейших условиях сохранить какие-то остатки цивилизации, становится объектом вожделения. Ведь в таком кластере уже начали работать какие-то адаптированные технологии, появилась техника, практики, опыт, специалисты новой формации, наконец… Там даже идеи есть, причём ценные, налажены первые, самые трудные связи. Схряпать такой анклав - милое дело, считай, что на готовенькое пришёл. Да не в магазин, а в работающую структуру, на производство, где сплошной свежак.
        Захват или удержание подобного мегаресурса означает выживание счастливчика и погибель неудачника. На первом, скоротечном этапе именно способность сохранить или отнять необходимый кусок и будет определять, кто перейдёт на другой уровень.
        -Можно не переживать, дальше будет ещё трудней, - произнёс я вслух. - Потому-то я и поднял эту тему, Катя! Нет ни малейшего желания превращаться в падальщика профессионального, тем более что такие скоро вымрут.
        -Скоро ли? - вздохнула она.
        -Пока все тянут хабар по бункерам, что и видим. Потом сами же перегрызутся, а наиболее бодрых отстреляют в набегах. Синяки и собачки отполируют сюжет.
        Мы немного помолчали. Остановка, за время которой я собирался привести нервы в порядок, собраться с мыслями и заново оценить планы, только ещё сильней испортила настроение, которого и так не было.
        -Общины уже появились. - Я попытался поднять боевой дух группы. - «Горные дачники» на той стороне реки, «кировские», если допустить, что их там не всех вырезали, «емельяновские» - вот уж где настоящая «пятая колонна», отпинать бы каждого…
        -Не нужно никого пинать, - усталым голосом перебила меня Глебова. - Кто нам дал право судить? Люди растеряны, напуганы сверх всякой меры, а тут им предлагается выход. Ты только представь: самолёт стоит! Цивилизация где-то рядом!
        На такие послабления я был не готов, но, не желая ссориться, перевёл стрелки:
        -Пиндосы молодцы, конечно! Врут про цивилизацию и воруют самый ценный ресурс - выживших! Одним бортом можно перевезти человек триста, ничего себе цифра! Считай, что пятнадцатитысячный посёлок достался чужой стране. Десять рейсов - город перетащили! Нет, с этим надо разбираться…
        -Давай лучше с собой разберёмся! - Она повысила голос. - Кстати, ты перечислил не всех. Есть, минимум, ещё одна сила. Та самая, что перечеркнула объявление красным и объявила о провале инициативы «кировских», вряд ли это «емельяновские», им конфликты не нужны. Может, одна из сторон в той драке к ним и относится?
        -Вполне. Речку Качу видела? Чем выше по течению, тем чище будет вода. И «уазик» в ту сторону поехал. Догадайся, как бы я работал, встань на этой реке?
        -Зная тебя, угадать нетрудно: лодка и машина в городе.
        -Именно! Приплыли на моторке, а здесь небольшая база.
        Поднявшийся ветерок пролетел по проспектам и, продавив переулки, поднял с асфальта вихри, состоящие из пыли, листьев и бумаги. Только сейчас я заметил, как грязно стало в столичном городе. До этого момента всё моё внимание было занято тем, что над поверхностью: домами и машинами, - и ожиданием опасной встречи с живыми существами. Стоило череде бесконечно сменяющих друг друга событий остановиться, как в глаза полезли детали. Старый город, старые дома, старый мусор…
        И старые люди.
        -Старики! - понял я.
        -Ты о чём, Лёша? - почему-то шёпотом спросила напарница.
        -Они остались тут, понимаешь? Наверняка кто-то решил не суетиться, предпочитая доживать свои дни в родном месте.
        -Господи, ужас какой! С чего ты вдруг… Так неожиданно.
        -Потому что теперь я чувствую на себе взгляд. Не крути головой, никто не покажется после такой пальбы, они никому не верят, - грустно усмехнулся я. - Только представь: для них любой выход из дома может быть последним! И с этим ничего нельзя поделать, они могут поверить только государству, а его нет.
        -Неужели все вокруг озверели, Исаев?
        Я напрягся. Уверен ли ты сам, товарищ старший сержант, в том, что собираешься ей сказать? Наверное. С трудом разлепив губы, ответил:
        -Частично так, Катя. Озвереет тот, кто остался в бункере. Кого переклинило на своих липких страхах и мечтах об абсолютной безопасности. Эти люди быстро сбросят в мусорное ведро остатки привычной морали и нравственности. Они будут безжалостны к другим, поначалу оправдывая своё поведение жизненной необходимостью. А потом и оправдываться не надо. Решив стать падальщиком, ты приобретаешь и нравы падальщика. Основная питательная среда падальщиков - молодёжь. Много её в Красноярске?
        -Я слышала, что только в Сибирском федеральном университете учится сорок тысяч студентов, а в общем в городе их больше ста пятидесяти тысяч.
        -Вот… Среди молодняка в почёте нахрап и лихость, безбашенность. А есть ещё такое явление, как выживальщики с их идеологией бункера. Но я надеюсь, что таких людей и общин будет не так уж и много, а время ещё сильней подкорректирует пропорцию. Потому что падальщиком, причём не естественным, то есть ориентированным на невозобновляющиеся ресурсы, долго прожить нельзя. Я ведь уже говорил! Постоянные столкновения, болезни, в том числе и психические, увеличивающийся радиус поиска - факторы хреновые. Больше скажу, пройдёт год, от силы два, и состоявшимся кластерам придётся формировать отряды охотников, которые будут находить и выкуривать оставшихся нелюдей-мародёров.
        Она обхватила себя руками за плечи, как будто замёрзла. Заострившиеся черты лица свидетельствовали о большом нервном напряжении. Так бывает перед атакой.
        -Скажи честно: ты успокоить меня решил или действительно так считаешь?
        Я опять задумался.
        -Да, считаю. Подумай сама, с чего бы звереть, к примеру, Осипу Каргополову? Староверы выбрали позитивный сценарий, созидательный. Мы, я надеюсь, тоже.
        Ветер стих, роняя мусор на асфальт, и мы опять почувствовали слабый сладковатый запашок. В новостройках, где огромные торговые центры стоят на удалении от проезжей части улиц и магистралей, с вонью чуть полегче. Но в старом городе, где небольшие магазинчики с отключенными холодильными установками находятся в десятке метров от осевой, запах гниющей плоти был гораздо сильней. На проветриваемых местах трупы и остатки органики, скорее всего, уже разложились полностью или были уничтожены воронами, собаками и кошками… В камерах промышленных холодильников гниль будет лежать до тех пор, пока не отвалятся проржавевшие двери. Долгая история, нескоро бывшая столица сибирского края станет пригодной для проживания.
        -Там большой парк рядом, с аттракционами. И здание администрации, а в проезде стоит памятник Дзержинскому, - вспомнила Глебова. - Это дальше, не проехали.
        -Правильно, едем к начальнику ВЧК. Сидеть - оно, конечно, хорошо… Гляну, что за углом, не хочу больше нарываться. А ты жди сигнала.
        Пройдя по правой стороне улицы, я выглянул и тут же отпрянул, оглянувшись на стоящую поблизости машину. Екатерина, открыв водительскую дверь, внимательно смотрела на меня. Я показал руками нижние ножницы, а потом опустил большой палец вниз - задница, опасность! Катя выскочила. Молодец, со стволом.
        -Тихо будь. Глянь справа.
        Она осторожно высунула голову, присмотрелась, шевеля губами так, словно пересчитывала, и выдохнула:
        -Собаки…
        -Не только.
        Большая стая молча сидела возле одного из домов полукольцом, задрав голову к окнам. Наверняка они появились недавно, когда стрельба стихла. Сводный отряд, породы самые разные, но все средние и покрупней, хилых малоросликов сами же сожрали. Быстро они набежали, резко… Хищники словно ждали, когда им под лапы кто-то свалится. Никто не лаял. Вожаков было двое: седой алабай и овчарка размером с телёнка, держатся очень уверенно - хозяева мёртвых улиц…
        Ясно было, что одичание состоялось, человек им нужен исключительно в качестве добычи. Эти зубастые твари не будут попрошайничать и умильно заглядывать в глаза, зато точно схряпают тебя при первой же возможности. Много их, штук двадцать. Старики, говоришь? Попробуй тут, выйди на улицу! Только внутри автомобиля, только с защитой! Я ещё раз оглянулся - машина рядом, двери открыты, так что успеем драпануть с запасом.
        Вдруг что-то там лязгнуло, громыхнуло, с силой ударившись о тротуарную плитку, пыль поднялась облаком ввысь, и в ней, быстро затихая, возник предсмертный вой раненого зверя. Да это же телевизор взорвался, старый, ламповый!
        Бух! Ещё один предмет полетел вниз! Промазал метатель! Псы, подлетевшие было к луже крови, растекавшейся возле поверженного товарища, вовремя расступились.
        Через пару секунд в проёме окна очередного исторического здания наискосок от нас появился силуэт человека. Синяк спокойно уселся на подоконник, нагло свесил ноги в растоптанных кроссовках и дразняще помахал одной. Свора нервно заметалась, подвывая от злобы и алчности.
        -Херцы-берцы, да он охотится, Катя.
        Сюрреализма сцене добавляли синтетические пальмы в кадушках, расставленные тут и там на тротуаре. Хотел бы я посмотреть на чиновника, придумавшего этот пластиковый колхоз.
        Отважный синячина был полностью одет, и опознать его можно было только по дикому облику. Заросший, грязный, с особым выражением лица - удивительно спокойным, даже отстранённым, когда он не видит нормального человека, конкурента в борьбе за доминирование в этом новом мире. Собачки для него - корм, источник свежего мяса, не испорченного гниением животного белка.
        Я чувствовал, что в голове закипает. Немыслимо это - наблюдать за столь странной и страшной охотой. Синяк повернулся спиной и сделал вид, что собирается прыгнуть вниз, стая тут же собралась для ловли. И тут он ловко развернулся, в руках сумасшедшего оказался кирпич, с огромной силой пущенный им точно в цель! Страйк! Ещё одна псина! Я быстро глянул на бледную Глебову - та, сидя на корточках, глядела на бойню как загипнотизированная.
        -Да сумасшедшие ли они? - прохрипел я.
        Катя энергично кивнула. Чему?
        Ну их к лешему, пожалуй, стоит этот замес объехать по Ленина, не наша проблема.
        Но синяк распорядился судьбой по своему усмотрению. Встав во весь рост, он громко завыл - точно так же, как ревели его соплеменники в Енисейске. Эхо, отражаясь от стен, понеслось по проспекту.
        -Твою мать!
        Если он рявкнет ещё раза три, то в короткий срок в округе соберётся целая орава таких же чертей, которые, ничуть не опасаясь псарни, зажмут бегающую еду в кольцо. Классическая замануха в сочетании с загонной охотой. Учитывая, с какой точностью синяки научились бросать в цель убийственные предметы, завидовать собачкам не приходится. Шести-семи помощников синяку хватит. А нам тут работать, между прочим.
        Нет, это просто чудный город!
        -Лёша, ты же не собираешься…
        -Подвинься, Катя, - бросил я резко, уже пристраивая ствол. - Вот же сучара, дружков приглашает на пир!
        -Ты действительно хочешь…
        Бенг! «Колчак» отработал с уже привычным укусом в плечо, прицел вернулся на место и я ещё пару секунд глядел через него на результат.
        Результат летел вниз, врезаясь в зелёные пластмассовые листья якобы пальмы. Пипец! Ну что, собачки, вы об этом мечтали? Налетай! Рассыпавшись в разные стороны от звука выстрела, прозвучавшего в пустоте улицы удивительно громко, псы попытались отыскать источник опасности, но вожаки гавкнули, и стая ринулась вперёд.
        -Жрите, сволочи хвостатые, жрите, не отвлекайтесь… Так! Надо быстрей сделать дело и смываться, хорошо бы до темноты и в другие места наведаться. Садимся, подруга. Отдышимся и минут через несколько поедем дальше, - сказал я, с удовлетворением вспоминая дело рук своих.
        И опять не решить, кто тут прав, а кто нет.
        Просто выживание, просто борьба за будущее.
        Я попробовал пересесть на задние сиденья, рассчитывая работать из верхнего люка. Неудобно. Вперёд ещё ничего, а вот для стрельбы назад толком не пристроиться, пришлось мне опять вернуться на переднее пассажирское. Господи, ну почему я должен всем этим заниматься, а? Былые юношеские мечты о попадании в постапокалипсис злили до прикушенных губ.
        -Скажи, Катя, а ты фантастику читала?
        Она удивлённо вскинула брови: нашёл, дескать, время для литопроса!
        -Редко очень. Чаще любовные романы и детективы, а что?
        -Да нет, спросил и спросил… Фантасты много чего написали про эту тему. - Я провел рукой от зеркала до зеркала.
        -Есть ценное? - вроде бы просто спросила, но с язвой.
        -Хороший вопрос. Если совсем честно, то такового очень мало. Всё больше воплощение мечтаний «от закомплексованности автора». Но толку от них по-всякому больше, чем от жёлтого соплежуйства в мягоньких обложечках.
        -Ой-ой! А ты сам-то читал? Фантасты горазды придумывать миры, а вот человеческие взаимоотношения чаще всего описываются на уровне детского садика, особенно если дело идёт о магах или вампирах. Сказочки, и персонажи такие же. Даже не так. В настоящих сказках всегда есть мудрость, а в подобной фантастике её минимум, вот! Одни шаблоны. Знаешь, в Разбойном библиотека была жиденькая, на полках стояли книги советских фантастов - люди сдавали, новинок почти не было. Я их и перечитала. Так вот: в той фантастике все люди были хорошие, и лишь один-два - похуже, заблудшие, типа, реже совсем плохие. А в современной фантастике наоборот: все вокруг подлецы и негодяи, и только главный герой с подругой чуть-чуть получше, хотя тоже подлец… Разница только в знаке.
        -В романчиках, конечно же, не так? - вспыхнул я.
        -Именно что не так! В мелодрамах встречается весь спектр взаимоотношений! Между прочим, основанных на обычных житейских ситуациях, а не на покорении галактик или на войне с вашими дурацкими зомби. Там жизни больше, а значит, больше и правды.
        Пыхти не пыхти, Исаев, а с ходу сказать нечего. Требуется диспут, ох, требуется! Я нервно поёжился, встряхнулся. После обеда стало холодать, чёрт, даже в полностью застёгнутой куртке прохладно.
        -Всё понял, спорить будем в более подходящих условиях. - Я посмотрел на часы. - Нам пора, вечер и ночь обещают быть трудными.
        Решив схитрить, чтобы не соваться на проспект Мира, под нос обедающим собачкам, мы сдали назад, на Ленина, и через сотню метров встали перед затором. Дальнейший путь был намертво перегорожен брошенной и битой автотехникой, тупичок. Конечно, можно было и потолкаться, но рисковать не хотелось: не дай бог остаться тут без машины! Поругавшись немного, вернулись обратно и гордо покатили по проспекту Мира, прямо мимо стаи, которая лишь подвинулась, не собираясь отвлекаться от законной добычи, что, наверное, было ошибкой - в другой раз и картечью пальнуть могут. Всё-таки человек, даже если он синяк, хозяин города. Собаки проиграют. Скоро им совсем нечего будет есть, и стаям придётся идти в лес А там у них не будет ни малейшего шанса против волков и медведей.
        Улица широкая, едем по центру - мечта водилы!
        Я попытался устроиться в кресле максимально удобно: хотелось молчать, вяло наблюдать и заново вспоминать всё, что произошло после старта из портового терминала. Кайфануть не получилось - слишком много опасностей, не расслабиться.
        -Это здесь! - медленно поворачивая направо, предупредила Глебова, и я выпрямился, высовывая голову в форточку.
        В опустошённом вселенской катастрофой Красноярске милый уголок Центрального района выглядел настоящим раем, чистым и уютным. Небольшой отрезок пересекающей проспекты улицы Дзержинского оказался нормальным сквером, местечком, куда хорошо заглядывать в выходной день. Здесь всё сохранилось в былом виде, и даже слабый запах пожарищ, доносящийся с другой стороны Енисея, не смог разрушить уютный образ городского оазиса. Ёлки, да тут даже голуби остались! Не хватало только ленивого горожанина - непременной детали летней картины старого города.
        Красотища! Памятник, высокие деревья, пяток припаркованных под ними легковушек, красивые скамеечки, вазоны с увядшими анютиными глазками, тишина и покой. По сторонам сквера в домах разместились модные магазины.
        -Направо или налево? - нетерпеливо спросил я, глядя на проезды внутрь дворов.
        Она ответила не сразу, молча показывая рукой вперёд и наискосок. У-уу… Ясно, аптека! Теперь она не отвяжется.
        -Давай просто возьмём всё, что мне нужно, и прямо сейчас, - предупредила она опасно тихим голосом.
        -Кать…
        -Прекрати! Ты не дал мне это сделать в других аптеках. Их было шесть по пути!
        -Екатерина, все были уже разграблены. И стояли они в самых неудобных местах, не спрятаться, пойми!
        -Стоп! Не хочу ничего слушать. Именно эта в хорошем месте стоит, скажи?
        Делать было нечего, я послушно кивнул.
        -Тогда забираем, а потом уж идём по делу. В случае чего, если убежим, то не с пустыми руками!
        Как ей объяснить?
        -Ты уверена, что сможем убежать? Мы уже подняли такой шум, что только держись! И, как ты сказала, «в случае чего» нам будет гораздо легче удрать, имея побольше хорошего оружия. Кать, хочешь, на коленки встану? Просто поверь, так будет лучше! Ты что, думаешь, я полный долбень, чтобы не понимать нужность такого хабара? Обязательно заберём, да не с одной аптеки! Я тебя хоть в «Медтехнику» доставлю!
        Она насупилась, размышляя, а потом сдалась, йес!
        -Направо.
        Прежде чем нырять во двор, я решил сходить к улице Ленина и посмотреть, что там. Времени это много не заняло, вернулся через пять минут.
        -Оказывается, в этом же доме находится гостиница «Север».
        -И что?
        -Потом как-нибудь расскажу.
        Двор сталинской застройки был совсем маленький, квадрат со стороной в сотню метров. Внутри оказался садик с детской площадкой, хозяйственные выходы магазинов, пристройка к гостинице, три сарая и подъезды. Машин мало: «Инфинити», белый «Прадо» и коричневый «Дастер».
        -Подожди… Вроде бы этот подъезд. Точно, он! - Глебова плавно остановила «некстик» возле требуемой двери.
        -Стоим, слушаем мир, - решил я.
        -Тогда рацию включи, - напомнила девушка.
        Как это местные коты голубей не пожрали? Гуляют себе спокойненько по садику, мохноногие, ищут корм… Вот это и можно назвать островком спокойствия. По опыту знаю - самое опасное место, такие излишне расслабляют.
        -Как думаешь замок открывать? - спросила подруга.
        -Открывать? Никак. Картечью сердечник вышибу. Большая часть звука останется в подъезде, а что прорвётся… Сейчас везде что-то рушится. У него дверь металлическая?
        -Глупый вопрос. Он исполнительный директор крупной консалтинговой фирмы.
        -Ой, какая важная личность! Дай-ка свой пистолет. Это предохранитель. Я просто напомнил, чего ты дерёшься? Держи вот так. Скорее всего, в стрессе ты забудешь его снять, но так даже лучше. Тебе вообще лучше не стрелять… И «колчак» держи! - Мы поменялись стволами. - Входим.
        Жильё в районе дорогое, тут сидела вахтёрша. Если в подъезде и был трупный запах, то я его не почувствовал, респираторы качественные. Надо снять, не могу, задыхаюсь.
        -Какой этаж?
        -Третий.
        Дверь как дверь, китайская, далеко не из самых дорогих.
        -Она? Точно? Приготовься, заткни уши, бабахнет адски… Хорошо, если в замке нет боковых стержней, что в стены входят.
        -А если есть, то как быть? - глухо спросила напарница.
        -Тогда придётся нести из машины генератор и отрезную машинку. Не хотелось бы, этот звук ни с чем не спутаешь, а возиться придётся долго. Будем надеяться, изделие дерьмовенькое, больше для вида.
        На пробу поскрёб шершавый металлический лист, потом простучал дверь в районе замка, пытаясь на слух определить основательность конструкции. Тут мне на плечо легла рука девушки.
        -Тихо… Шаги!
        Я отпрянул.
        -Кто там? - раздался из-за двери испуганный женский голос.
        Сука, инфаркт близится!
        -Машка, родненькая, это я, Катя Глебова! - заорала подруга что есть мочи.
        В замке заскрежетало, щёлкнуло, и дверь распахнулась настежь.
        Нас встретила стриженная под рюмочку чуть полноватая блондинка с серыми глазами, одетая в серый спортивный костюм и с двуствольным ружьём, незамедлительно и грубо отброшенным в сторону.
        -Катька, ты?! - Марина Базовляк, раскинув руки, бросилась навстречу.
        -Здрасьте, дамочка! - галантно поклонился я, убирая в кобуру пистолет, который только что был направлен точно в голову навзрыд ревущей девушки.
        Вот мы и в бункере.

* * *
        Нет, это не специалист по африканским сафари, это настоящий разгильдяй. Иначе невозможно объяснить, почему от первого сейфа, размером поменьше, ключи в положенном месте оказались, а от второго, что побольше и поновей, исчезли. Да не бывает такого! Хозяин всегда держит ключи вместе, нет ни малейшей необходимости их разделять - везде смертоносное оружие.
        Простенькая ижевская вертикалка была вытащена Мариной отсюда. Вторым стволом в открытом сейфе оказался турецкий полуавтомат, сильно пошарпаный. Патронов к ружьям минимум, четыре пачки. Болтун он, а не охотник. Судя по всему, это первые его ружья, купленные у «настоящего эксперта и профессионала». Сбагрили их, короче, дурню. Тем интересней мне было узнать, что кроется в синем фирменном красавце. Притащив из кладовки хозяйский инструмент - новенький, не пользованный, - я начал операцию препарирования. А заодно слушал тихую беседу всё ещё возбуждённых нежданной встречей подруг. Марина взахлёб тараторила, а Глебова мудро выслушивала, изредка задавая наводящие вопросы.
        -Коля мне про американцев рассказывал… Когда война закончилась, никто не знал, что делать дальше. Власти не было никакой, город пустел на глазах. Тут и прошёл слух, что сейчас вполне можно в упрощённом порядке эмигрировать в США. Говорили, что есть какая-то договорённость с Москвой. Потом пошли слухи, что правительство уже не в Москве, а в каком-то бункере на Урале, в общем, правды теперь не узнать… Занимались эвакуацией в Америку волонтёры, наши, местные, из либеральных партий.
        -А ты что думала по этому поводу?
        -Знаешь, Катюша, я тоже разгорячилась, почти поверила и даже начала вяло собираться! Я тогда уже почти переехала в Дивногорскую общину, там было много наших, медиков, и из Новосибирска, и из Красноярска. Николай здесь доделывал, как он говорил, какие-то дела, мы собирали вещи. Только представь себе, каково это - каждый вечер наблюдать, как гаснут огоньки в квартирах, собираются люди, грузят вещи в машины, плачут, прощаясь навсегда… Дома и улицы становились всё темней и темней. Я не знаю, кто и куда именно переезжал, но Коля рассказывал, что из его коллег, - а тогда выживших было гораздо больше, чем сейчас, - многие собирались эмигрировать. Возмущался, называл их предателями Родины, призывал собрать отряд и разобраться с лагерем пособников в Емельяново. Я даже успокаивала его, говоря, что каждый человек имеет право на выбор!
        Звякнули большие синие чашки, Глебова залила чайные пакетики кипятком, согретым на спиртовке. Ждали своего часа приготовленные свечи, Катя то и дело подходила к окну, «Кенвуд» безнадёжно молчал, хотя я каждые полчаса переключал его на одну из трёх наиболее распространённых частот.
        -Лёша, подходи.
        -Я позже, самая возня…
        Просверлив второе отверстие, я попытался большим долотом выбить нижний замок, верхний уже был открыт. Зараза, как неудобно работать у самого пола!
        -Вы его на заднюю стенку положите, Алексей! - мимоходом посоветовала Базовляк, глядя на мои раскорячные мучения, и я часто закашлял, чтобы заглушить собственные маты и чувство позорного промаха. Баран…
        Девушки разговаривали, я пыхтел над сейфом и попутно размышлял: как сам отношусь к такому фокусу с бегством за океан? Нет, с пиндосами всё понятно, они, как всегда, на высоте в деле защиты своих выгод. Но наши-то! Неужели так легко всё проверяется?
        Предатели они или же просто рассудительные люди?
        С одной стороны - несомненно предатели, саданувшие в спину в самый тяжёлый момент. С другой: а стоит ли удерживать таких, в принципе?
        Непростая тема.
        -Что же, у американцев нехватка бледнолицых братьев? А как же санкции? - буркнул я, уложив сейф горизонтально.
        -Ещё какая нехватка! Про санкции никто не вспоминал, по прибытии в Штаты мигрантам не просто дают гражданство, но и жильё, машину, работу! - с убеждением ответила медичка. - Что-то там с бунтом связано, Коля говорил, что мексиканцы и афроамериканцы пошли против оставшегося белого населения, разразилась настоящая война! Как-то так. Даже моноэтнические анклавы возникли.
        -Ясно, для чего им белое мясо потребовалось, - сообразил я. - А где его взять? Из Европы аборигенов не выманишь, с чего бы им бежать за океан, они пригрелись. Остаётся Россия. Ушлые, суки!
        Может, молотком по нему долбануть? В принципе, сейфик хоть и видный, но без особых претензий, без пафоса. Профанация. Зато сертифицированная, а как же, доверенными фирмочками сработанная, разрешиловка довольна. То ли дело самопальные наследственные сейфы, сплошь и рядом встречающиеся в таёжных поселениях, которые гранатомётом хрен пробьёшь! Странные были у нас законы по части оружия. Не для упорядочивания оборота и применения созданные, а для поборов и коррупции.
        Пошли они в пим дырявый, убегальцы, без них воздух чище. Хотя я бы влепил каждому с ноги, ага. Всё-таки должна быть мера в контре с собственной страной. Черта. Есть время гундеть и протестовать, а есть время собираться с силами и восстанавливать.
        -А потом что с тобой стало? - Катя недовольно глянула в мою сторону - отвлекаю! - и осторожно подтолкнула подругу к продолжению рассказа.
        Хрясь! Поддаётся! Я схватил небольшую красную фомку с гвоздодёром на изогнутом конце. Ну же, открывайся!
        Они договорились, что Марина поедет в Дивногорск обживаться, а Николай задержится у каких-то друзей, чтобы распилить ништяки из какого-то ценного ангара с продуктами, вроде бы важное дело.
        -В Дивногорской общине поначалу было всего человек сорок, позже ещё начали прибывать. Медиков много, я говорила? Ну ладно. Ты, кстати, можешь кого-нибудь помнить, потом расскажу. В общем, день прошёл, другой, а Коли всё не было, я вся на нервы извелась, представляешь?
        -Что ты, конечно…
        -Решила поехать сюда. Взяла «Дастер», добралась без проблем. И вот что я здесь нашла, подруга моя дорогая! - С этими словами Базовляк встала, подошла к большому письменному столу и, приподняв тяжёлую статуэтку греческой богини, вытащила мятую записку, сложенную вчетверо. Я отвернулся, мысленно махнув рукой.
        -Глазам своим не верю! - прошептала Глебова. - Вот же сволочь!
        Да… Любовные романы, они такие, под дых бьют. Ну а чего, логично! Вполне может быть, что в одном из виденных мной в небесах самолётов летел на встречу с американской мечтой очень исполнительный директор-сафарист, по-скотски бросивший свою несчастную невесту. Сказать тут нечего, только в морду дать, но где сейчас эта морда?
        В большом сумрачном зале на какое-то время воцарилась мертвая тишина, я даже перестал ломать дверь сейфа.
        -Бросил, скотина! - Марина опять зарыдала.
        -Господи ты боже мой, Маш, бедненькая… - потрясённо прошептала Екатерина, отчаянно болтая серебряной ложечкой по стенкам остывающей чашки, отчего по комнате плыл тревожный перезвон. - Лёша!
        Я поднял брови и пожал плечами.
        Первый платок ещё не высох, в ход пошёл второй.
        -Через пару недель жить в Дивногорске стало невмоготу. Все перегрызлись, а нормального руководителя не было, общество начало разделяться на три лагеря. Все тянули в свою сторону. Паникёры постоянно говорили об угрозе разрушения плотин, патриоты призывали строем идти на «качинских», которые вообще обнаглели, даже начали в городе ставить щиты с предупреждениями, что тут их угодья. А с появлением одного типчика начался настоящий сталинизм, представляешь? Тоже медик, из пришлых, прибалт какой-то. Зовут Ингмар, а отчество… язык поломаешь.
        -Йонович, - механически помогла Катя и сама испугалась.
        -Что? Наш старый знакомый! - рассмеялся я, вставая, нужно рацию переключить. - Добытчик чудодейственных вакцин!
        -Вы его знаете? - изумилась Базовляк, чуть не подавившись печенькой.
        -Кто же не знает старину Ингмара! - похвастался я. - Ка-азёл…
        -Вот-вот! - горячо одобрила Маша. - Короче, я решила переехать сюда, посмотреть, может, получится пристроиться к другой общине, в Кировском районе, например. Говорят, что где-то окопались доблестные вояки, но к солдафонам нормальная девушка не пойдёт, больно они голодные.
        -Мы такие! - поддакнул я со зверским выражением морды. - Как увижу одинокую, сразу ссильничаю, да, Катя?
        -Уж как ты сильничаешь… Машуля, но ведь здесь опасней! - заметила Катя.
        -Зато есть оружие. - Базовляк строго подняла указательный палец, а я присвистнул - молодец, хирург, уважаю, наш человек!
        Она продолжала рассказывать, но мне уже было не до того, потому что язычок наконец-то согнулся и дверца сейфа с грохотом распахнулась, открывая содержимое.
        Ёлки, я и мечтать о таком не смел!
        Первым я ухватил карабин «Сайга» в калибре 5,45. Очень уважаю этот патрон, для войны самое то! На охоте, конечно, это далеко не самый лучший вариант: для крупняка слабый, а птичку превращает в фарш. С коллиматорами и планками хозяин не парился, навески не было никакой.
        Второе сокровище: карабин «Тигр» с оптикой ПСО, 7,62, «длинный» вариант. Да не станцевать ли! Не снайперка, но достаточно близко к таковой. Мне, совсем не Василию Зайцеву, такого оружия хватит за глаза.
        Места в сейфе были, но стволы кончились.
        Зато я понял, почему второй стальной шкаф так высок: в нижней части этого монстра имелось просторное отделение для патронов, ключи от которого лежали на полке ружейного отделения. Запасы небольшие: «семёрки» пять пачек, все оболоченные, а «пятёрок» - шесть. По пять магазинов для обоих стволов. С патронами негусто… Но тут я вспомнил слова Руслана Магеррамова, старосты из Стрелки, и душа моя несчастная вмиг поднялась к сияющим высотам счастливого оружейного потребления! Целый цинк, говоришь? Да я ради этого три аптеки ломану, если получится!
        Спокойно, Исаев, спокойно.
        Выгреб мелочёвку, в которой имелся прибор для холодной пристрелки «Тигра», - ещё одна удача, хоть боковые отклонения проверю на сотне метров. Понадеюсь, что этому охламону-пораженцу стволы кто-нибудь пристрелял. Съездил в тир к ещё одному спецу, тот отщёлкал, потом пару раз съездил на охоту, для хоть какого-нибудь понимания процесса, и всё, оружие можно ставить в сейфы, изредка доставая их для героизации и подтачивания девичьего упрямства. Знаю я такой типаж.
        -Маша, а где могут быть чехлы?
        -Скорее всего, в верхней кладовке, там у него хранилась одежда, рюкзак и прочее…
        -Понял тебя! - крикнул я, срываясь с места.
        -Хорошее оружие? - спросила она вдогон.
        -Отличное! Самое что ни на есть сафаристическое! - Легко подтвердилось, надо девушку хоть чем-то утешить.
        Пока разбирался с оружием, подкралась ночь. Я был доволен, как слон после посылки с ништяками. Попутно подрезал отличный рюкзачок и очень качественное охотничье камуфло в комплекте. Ненадёванное, между прочим. Африканец, блямба…
        На столе горели свечи, вкусно пахла разогретая говяжья тушёнка.
        -В гостинице, что рядом, был ресторан, но его ограбили. А вот с запасного входа есть доступ к складу буфета, там я и отоваривалась. Весьма неплохой ассортимент по нынешним временам. Там ещё много осталось! - делилась знаниями Базовляк.
        -Зачистим. - Я подцепил галетой растаявший жирок, полез в пачку за другой.
        И замер с протянутой рукой.
        За окном послышался шум проезжающего поблизости автомобиля.
        -Свечи задуть! - крикнул я, подбегая к окну и открывая одну створку.
        Машина медленно двигалась по проспекту Мира. Дизель, похоже на тяжёлый джип. Сидя на диване, девушки нервно мяли подушки.
        Звук двигателя слабел, удаляясь, вот уже и не слышно. Стервецы, похоже на ночное патрулирование! Расслабиться не вышло, тот же звук начал нарастать с другой стороны двора, с Ленина! Развернулись.
        -Все окна выходят во двор?
        -Ну да, такая сталинка, - тихо выдохнула Маша. - У соседей дверь взломана, там окна на сквер!
        -Катя, бери свой ствол и за мной!
        Облом. В сквер выглянули поздно, так и не успев разглядеть таинственный автомобиль, и от этого на душе стало ещё тревожней.
        -Всем спать, дежурство по очереди, первым бдит солдафон, - объявил я, когда мы вернулись в квартиру Николая. - Предупреждаю, девушки, подъём будет ранним. Сразу грабим аптеку внизу и валим отсюда к чёртовой матери, здесь становится жарко. Тем более что ситуация более-менее прояснилась. Короче, отбой!

* * *
        Когда мы начали абсолютно бандитским способом «брать аптеку», я выбрал себе самую зачётную работу. Нахлобучив на лоб стильную кепку с двумя перекрещенными винтовками, ходил себе чингачгуком по скверику, заглядывая за углы на улицы, обкатывал охотничий костюм-нешуршайку стоимостью в полторы тысячи баксов. Одни сапоги чего стоят! Высокие, на шнуровке, технологичные, в таких можно войти в ледяную воду и стоять со спиннингом часами.
        Нет, я, конечно, честно предупредил девушек, что, увы, шмонать и грабить после моей зачистки им придётся самостоятельно, в том числе и таскать тяжести. На что получил пару убийственных взглядов и пучок реплик, в коих мне советовали не отвлекаться от прицела, нести службу бодро и не учить медиков, а попробовать самому несколько раз в день переложить упитанного пациента с каталки на кушетку.
        Дело продвигалось быстро, девчата пыхтели, носили, складывали, мне лишь изредка удавалось задавать по рации безответные вопросы. Например, такие:
        -Наркота есть?
        Или:
        -Аскорбинку дадите?
        Наконец в кузов встали последние коробки. Да уж, хорошо, что кузов у этой модели «некстика» длинный. Медкорпус с последним грузом в руках уже подходил к машине, как рация у меня на груди внезапно ожила. Я, ничего не понимая, быстро глянул на руки девчат: пусто.
        Пш-ш…
        -Эй, вы, придурки на белой «Газели»! - послышался хриплый мужской голос.
        Я не отвечал.
        -Да ладно под шконку прятаться, тихари, знаю, что ловите! Слышь, фраера, лучше сразу сдайтесь, всё равно ведь найдём. Ты там принял чи ни, оператор? Добром прошу, пока дыр вам не навертели.
        -Кто это? - с ужасом в голосе спросила Маша.
        Пришлось пожать плечами.
        -Друзья наши.
        Пш-ш…
        -Ну, чё? Отвечать будем?
        -Отвечу, - пообещал я. - Как могу. Вот так, коротко, подробностей не будет. Свалите в сторону, живей будете. Короче, пшёл вон, мразь!
        -О как! Ну, лады, забились. Ха-ха! Я иду искать.
        На том радиообмен и закончился.
        -В машину! - приказал я, усаживаясь на своё место. - Маша, ты же военнообязанная, из «калаша» стреляла?
        -Упражнения на сборах, - доложила хирург. - В прошлом году и два года назад.
        -Сколько патронов сожгла?
        -Ой, не помню! По магазину, кажется, одиночными и очередями коротенькими.
        -Коротенькими - это хорошо. Держи «Сайгу». Если крикну, то сразу подавай мне. Она всегда должна быть заряжена, но на предохранителе. Наверху люк, видишь? Ты поменьше, сможешь и сама работать, если что… Девушки, милые, нам здесь не рады, визит в гостиничный буфет отменяется. Всё взяли?
        Они переглянулись, первой ответила Екатерина:
        -Хотелось бы побольше, конечно.
        -Я прихватила с собой кое-какой инструмент, - сообщила Базовляк. - Но лучше бы заехать в «Медтехнику», предлагаю ту, что на Шумяцкого.
        -Где она?
        -На этом же берегу, Катя, я покажу, в Советском районе.
        Проклятье, значит, мы ведь по дороге сюда мимо него проезжали! Ничего не поделаешь, придётся заглядывать, тема очень важная.
        -Решено. Туда, а потом к пароходу!
        Рука Марины замерла, так и не захлопнув дверь второго ряда кабины.
        -У вас настоящий пароход? Не может быть!
        Я хмыкнул.
        -Настоящий, но не пароход, это так, жаргонное.
        -Господи, а я уж подумала, что вы на воду спустили…
        И тут у меня в голове словно вспыхнул китайский уличный фейерверк! Херцы-берцы, пароход! Настоящий пароход, который может ходить по реке на угле и дровах, и пусть хоть вся нефть мира исчезнет в недрах. Мысли путались.
        Мне в своё время стало интересно, вот и побывал на экскурсиях.

«Святитель Николай» - вариант кислый. А жаль. Паровая машина мощностью пятьсот лошадиных, сделана в Швеции. Пароход принадлежал известному красноярскому купцу Сибирякову и регулярно курсировал между Красноярском и Минусинском, считаясь одним из самых быстроходных судов того времени, плававших в бассейне Енисея. Плавучая история края, воплощённая в металле. Именно на нём из села Березовского в Красноярск был доставлен будущий император России Николай II, а позже на этом же пароходе в шушенскую ссылку отправился Ленин. Что и помогло старому судну, его отреставрировали и открыли в нём музей. Одна беда, «Святитель Николай» стоит не на воде у причала, а на берегу, неподалёку от Речного вокзала. В принципе, можно разработать спецоперацию, наведаться сюда силами покрупней и попытаться снять машину… Нет, пока что это невыполнимо.
        Но есть ещё один вариант… Решение, Исаев, время дорого!
        -Катя, гоним на остров Отдыха.
        -Как так? - опешила она.
        -Вот так, весело и быстро.
        -А бандиты? - уточнила она.
        Я развернулся.
        -Почему обязательно бандиты? Не факт. Факт в том, подруги мои боевые, что они очевидные конкуренты. Так что, если встретимся, то придётся с ними повоевать, раз уж больше некому. Такова жизнь… На Коммунальный мост!
        Пока грузовик ехал к цели, я продолжал размышлять.
        Второй вариант - тяжёлый буксир «Красноярский рабочий», ещё одно историческое судно с богатой на события судьбой. Постройка 1930 года по заказу Советов, германец. Могучий красавец водоизмещением почти восемьсот тонн, из серии первых в стране судов класса «река - море». Внешне он напоминает скорее морское судно, нежели речной буксир. Да и пришёл он с северов - по трассе Севморпути. Он открывал речные пути на Туру, Байкит, Ванавару, вёл за собой от Енисейска суда первой Пясинской экспедиции, через Карское море на реку Пясину, к пристани Валек. Четыре тысячи километров тянули грузы для Норильска! Вторая экспедиция была тяжелей - суда зазимовали на озере Пясино, и лишь «Красноярский рабочий»с трудом вырвался из ледового плена и прибыл в Красноярск. Рассказывали на экскурсии многое; яточно помню, что именно он наводил арки Коммунального моста.
        Уникальность судна в том, что это гибрид, паротеплоход. Главные двигатели - дизельные MAN по семьсот лошадок, а всё вспомогательное оборудование, включая шпиль, брашпиль, буксирную и грузовые лебёдки, рулевой привод и различные механизмы в машинном - паровые. Котёл небольшой, но мощный.
        Стимпанк в сочетании с дизельпанком, дикая вещь!
        Для того времени - грамотное техническое решение: паровые машины в те годы - широко распространённый, вылизанный до мелочей, простой в обслуживании механизм. А электродвигателей, способных работать в сложных климатических условиях, да и спецов по их обслуживанию было очень мало. Вот и применили пар…

«Газель», повернув с Мира направо, летела по Театральной площади. Впереди был мост.
        -Маша, родная, не крути головой, смотри только назад, не отрываясь! Девочки, спокойно! Считайте, что всё закончилось. Мы уже почти на катере, кое-что проверю, и сразу же поедем к родному причалу!
        -Хорошо, - ответила мне девушка.
        Самое главное - это судно на плаву!
        После вывода из состава флота его сделали плавбазой Красноярского детского речного пароходства, стоит у берега острова Отдыха.
        А значит, «Красноярского рабочего» реально можно спереть и отбуксировать в Подтёсово. Не, КС-100 такую махину не утянет, нужен мощный буксир, способный взять красавца на жёсткую сцепку, иначе его через Казачинские пороги не провести… Впрочем, схему уже спецы должны придумать. В Подтёсово машину можно или демонтировать, или же снять копию на месте, после чего запустить их в производство. Представляете, какое место в иерархии можно занять с годами, когда такая техника будет на вес золота? «Подтёсовские паровые машины»!
        -Левей прижмись, Катя, мне посмотреть надо.

«Красноярский рабочий» стоял на своём месте. Фу-у…
        -Съезжай, обходи стадион слева, и сразу к реке.
        Мы проехали мимо телецентра «Енисей-Регион» и вскоре выехали на набережную. Калитка в заборе вокруг базы ДРП была открыта.
        -Загоняй!
        Пароход был совсем рядом. Солиден, бродяга!
        -Лёша, ты куда?! - закричала Глебова.
        -Три минуты, лапа! Мне только на паровую машину глянуть, убедиться надо, что она на месте! Ну, ты чего? Держи спину, подруга!
        Я, на бегу вспоминая план судна, соболем взлетел на борт, наплевав на всех возможных синяков, собак, тигров и чупакабар, пронёсся по палубе из рифлёных стальных плит, намертво приклёпанных к набору. Да, есть! Внизу, в литой раме-основании была явственно видна маленькая паровая машинка! Можно возвращаться.
        -А вы боялись, - усмехнулся я, открывая дверь кабины.
        -Ты что надумал? - Катя глядела на меня очень настороженно.
        -Да вот, буксир адский подрезать хочу! - весело выдал я уже на сиденье, ставя «Тигр» между колен.
        -Сейчас? - хором воскликнули подруги.
        -Не сикайте, в следующем рейде стырим. И, да, можно трогать, ибо мавр своё дело, как видите, сделал.
        Однако поторопился я с радостями, нет на меня Синильги… Не подпинывай судьбу, товарищ Исаев, ещё этот рейд не закончился, а ты уже про следующий речи заводишь, - плохая примета.
        Щёлк!
        -Чё, козлина, вижу-вижу! Будьте там, сейчас подъедем.
        Я громко выругался.
        -Стоп! Маша, ты куда смотрела?
        По Коммунальному мосту в сторону Острова ехал большой чёрный «Патруль» с уже знакомой эмблемой на борту.
        Пш-ш…
        -Слышишь?
        -Отстань, гнида, некогда. - Я убрал рацию, открыл дверь и вышел на улицу.
        Ну, падла! Мост был виден как на ладони. «Тигр» удобно лёг в левую руку.
        -Сейчас я вам покажу, как было в Далласе! - Зловеще пообещав это, я выключил предохранитель и вложился.
        Четыреста метров, многовато. Ждём…
        Триста пятьдесят. Триста. Пора.
        Бенг! Бенг!
        После второго выстрела, пуля которого удачно влетела в лобовуху со стороны водителя, машина завиляла и воткнулась в ограждение моста. Быстро добил остаток магазина.
        -Автомат!

«Калашмат» моментально оказался в моих руках, я прижал его к открытой двери салона и начал вдумчиво работать по неподвижной мишени двоечками.
        С водительской стороны крепко рявкнуло, ойкнуло, ругнулось. Лязг! Ба-бах, ба-бах! Катька, поджав губы от слишком сильных для девичьего плеча ударов, уверенно работала из «колчака»! Вот же лихая девка!
        -Перестань, плечо вышибешь, он и так уже горит! - скомандовал я, ставя второй магазин сначала в автомат, потом и в «Тигр». Погрелись, друзья мои стальные!
        Ловите ещё!
        Желающих оказать сопротивление не нашлось.
        -Прекратить огонь!… Уходим, быстро! На левый берег!
        Думаете, я к вам контролить пойду? Не дождётесь, сами свою кровь поджимайте.
        Теперь нужно было сделать круг по другому мосту, Октябрьскому, что стоит ниже по течению Енисея, и вернуться в левобережье. «Медтехника» у нас, херцы-берцы!

«Газель» набирала скорость. Мимо проносились здания очередного проспекта, опять бесчисленные магазины, киоски, рекламные щиты, дорожная пыль и страшный сладковатый запашок - мне на всё было плевать, только вперёд! Теперь я уже не вспомню в деталях, как Глебова с очумелыми глазами вырулила на развязку, как мы промчались по длинному мосту, как буквально врезались по улице Авиаторной в Советский район.
        Я вообще очнулся только почти возле клятой «Медтехники», услышав вопрос Екатерины:
        -И всё-таки я не понимаю, как это они нас засекли?
        -Старушки, родная, - ответил я. - Штатные наблюдатели. Гадство в том, что точки размещения никак не определишь, разве что с помощью тепловизора. Пять-шесть-семь… Больше и не надо. Мародёры из курирующей общины периодически доставляют этим божьим одуванчикам провиант, чистую воду, керосин, вещи какие-нибудь… И те исправно занимаются любимым делом: сидят возле окон и фиксируют, сообщая обо всём увиденном по рации, они знают, когда машины кураторов ездят по городу, так что и мощности особой не надо. Заметьте, помогают со всем тщанием - они ведь доброе дело делают, правое! Охраняют ресурсы для своей стаи… Рановато мы сюда приехали, вот что. Через месяц, я думаю, в городе будет гораздо спокойней.
        Катя скрипнула зубами и ничего не сказала, однако, когда мы приехали к «Медтехнике», решимость у моих бойцов была лютой.
        Ба-бах, ба-бах! Не церемонясь, фельдшер-акушер двумя выстрелами из полуавтомата разнесла дверной замок.
        -Спину держи, егерь! - усмехнулась подруга, добивая магазин. - Сами зачистим, если что. Между прочим, можешь пока сходить в этот ларёк, тебе ещё тяжести таскать. Про пиво для капитана туера не забыл?
        Забыл. Падла, где моя верная трубка?

* * *
        В терминале было тихо.
        Фигушки вы тут нас найдёте.
        И вообще, с чего вы взяли, что группа пришла рекой? В Далласе тоже не нашли концов. Приехали мы! Со стороны Енисейска или из Емельяново, вот там и ищите.
        На снятие с кормы катера баков, доставку их к наливнякам, перекачку и установку на место ушло четыре долгих часа. Понадобилось городить слеги, мотаться туда-сюда, ворочать тяжёлую бочку, содержимое которой нужно было раз за разом перекачивать электронасосом: сначала в основной танк, а потом и в ёмкости на корме.
        Потом мы долго загружали ценный груз - частично в салон, а большую часть пришлось закрепить на палубе. На крышку моторного отсека много не поставишь, он сильно греется в движении, нежное содержимое может испортиться. Те коробки с лекарствами, что остались на открытом воздухе, пришлось укутывать плотной плёнкой и фиксировать степлером. Упаковки с медицинским оборудованием вязали к леерам и к рубке.
        Наконец всё было закончено.
        -«Газель» поставим в гараж, ещё пригодится. Поехали, девчата, вместе, увидите, где ключи будут спрятаны.
        В гараже я не выдержал и поцеловал пыльное зеркало бокового обзора.
        -Жди, ласточка, скоро вернёмся.
        На берегу мы присели, как полагается, на дорожку, помолчали, подумали, глядя на негостеприимный город. Нет, братцы, в тайге лучше.
        -А ведь крутецки мы прогулялись! - вспомнила Глебова.
        -Ещё как, - согласился я, вздрогнув.
        -Монетку бросим?
        -Кать…
        Много мы успели сделать. Самый важный итог рейда - даже не добытое в мародёрке оружие и не сведения, безусловно ценные, о текущей обстановке безвластия. Примерно понятны расклады в городе. Узнали про американцев. Просматривается схема грамотного грабежа с воды. Пароход вот подыскан… Я везу в общину ещё одного медика, хирурга. Ну и материальное обеспечение для их работы добыли!
        -Ребята, мне в салон? - поинтересовалась Базовляк.
        Мы кивнули.
        -Юнга! - махнул я головой в сторону спускавшейся по ступеням Маши.
        -Обучим. Командир, отчаливаем?
        Двигатель работал как часы. А что на часах? Ух ты, вечереет! Ничего, ГЛОНАСС пока работает, путь известен, глубины хорошие, а на порогах новый знакомец ждёт пивка. Палуба мелко дрожала, ветер бил в лицо, КС-100 легко шёл по ровной воде.
        А мне казалось, что я вынырнул из-под воды. Как счастливая подлодка.
        Баста, погружение закончилось, идём на всплытие.