Страна привидений Стивен Элбоз
        Сказочная повесть, которые рассказывает об удивительных и опасных приключениях обыкновенных мальчишек.

        Стивен Элбоз
        Страна привидений




        Пролог


        Это письмо пришло неожиданно. Оно просто проскользнуло в дом к Найлзам и притаилось среди обычных счетов и рекламных проспектов.
        Мистер Найлз просматривал почту за завтраком, тасуя ее, как игральные карты. Эван видел, как отец помедлил, заметив незнакомый белый конверт, и слегка нахмурился, прежде чем вскрыть его. Внутри оказался листок почтовой бумаги, такой тонкий, что хрустел в руках. Сидевшему напротив Эвану были отчетливо видны просвечивающие через бумагу кончики пальцев отца и убористые строчки, написанные четким остроконечным почерком.
        Мистер Найлз был явно озадачен. Он вернулся глазами к началу письма и снова медленно перечитал его.
        Губы его шевелились в такт прочитанным словам, но Эвану не удалось ничего разобрать.
        Мать Эвана смотрела на мужа, отхлебывая чай из своей кружки с надписью «Босс». На матери была просторная ночная рубашка с красивым пушистым зайцем на груди, что, по мнению Эвана, было несколько легкомысленно в ее возрасте, несмотря на то, что ни один посторонний не мог видеть, в чем миссис Найлз отправляется в постель.
        —Что там такое, дорогой? — спросила она.
        Мистер Найлз поднял глаза. Вид у него по-прежнему был слегка озадаченный.
        —Письмо, — сказал он, как будто они сами не видели, что это такое. — Оно от моего старого крестного.
        —Впервые слышу, что у тебя есть крестный, — заметила миссис Найлз таким тоном, словно обнаружила какую-то нераскрытую семейную тайну.
        —Да я, признаться, совсем забыл о его существовании, — развел руками ее супруг. — Он человек уже старый, но редкий умница. Хью Мальтус — доктор Хью Мальтус. Мой отец когда-то работал у него.
        —Вспоминаешь добрые старые деньки, пап? — хмыкнул Эван.
        —Не такие уж старые, — ответил мистер Найлз и втянул живот, притворяясь обиженным. — Одно время мы были лучшими друзьями с его сыном. — Он улыбнулся своим воспоминаниям. — Вот уж был настоящий сорванец! Нередко устраивал такие фокусы, что только держись!
        —А что с ним стало потом? — спросил Эван.
        —Он погиб в результате несчастного случая, — вздохнул мистер Найлз. — После этого доктор превратился в затворника и не хотел никого видеть. Вот теперь, после стольких лет, он вдруг написал мне письмо! — Листок бумаги очутился перед Эваном. — Он хочет, чтобы ты погостил у него во время каникул.
        —Нет, спасибо, — не задумываясь, ответил Эван с той привычной твердой вежливостью, с которой обычно отказываются от второго куска торта и тому подобных мелких любезностей.
        —Подумай хорошенько, Эван, не стоит сразу отказываться, — возразил мистер Найлз. — Только представь, какая прекрасная возможность! Насколько я помню, доктор живет в огромном бестолковом доме, места вокруг просто восхитительные. Кроме того, он очень хочет тебя видеть. Вот, сам почитай.
        —Какое мне дело до того, что он там пишет! — буркнул Эван и нехотя взял письмо, намереваясь поскорее забросить его куда-нибудь подальше. — Я не собираюсь тащиться неизвестно куда и жить неизвестно с кем, кого я даже в глаза-то не видел…
        Что-то выпало из конверта. Мистер Найлз подхватил это что-то и удивленно присвистнул:
        —Билет на поезд! Первый класс.
        —Первый класс?! — воскликнул Эван, вырывая билет у отца, чтобы посмотреть самому.
        Вероятно, именно в этот момент он и передумал.
        Глава первая
        Через две недели после появления таинственного приглашения от доктора Мальтуса, Эван сидел в скором поезде, испытывая одновременно и радостное волнение и беспокойство из-за того, что ждет его в конце путешествия. Сиденье было широкое и удобное и, откидываясь назад, мальчик видел пролетающий за окном мир.
        С приятным однообразием скорости гладкий, блестящий междугородний поезд прорезал широкие просторы, чуть раскачиваясь и монотонно постукивая по рельсам. Солнце поднималось все выше, постепенно теряя свою утреннюю дымчатость и, наконец, на каждом широком повороте, окна в хвосте поезда стали сливаться в вереницу слепящих осколков отраженного света. Эван сидел, прижавшись лбом к стеклу, и думал, что это похоже на танец: фермы и леса кружились в вальсе, медленно проносясь мимо. Это было настоящее представление, и Эван наслаждался им ничуть не меньше, чем взглядами, которые бросали на него соседи по купе — дорого одетые джентльмен и дама. Оба украдкой рассматривали мальчика из-за страниц газеты «Financial Times», за которыми они прятались, словно за личными стенами, начинавшимися на расстоянии шести дюймов от их лиц. Эван чувствовал, что попутчики придирчиво изучают и оценивают не только его самого, но даже конфеты и комиксы, которые он аккуратно разложил на столике. А потом пришел контролер, и Эван почувствовал, что соседи испытали досаду оттого, что у мальчика все оказалось в порядке. Эван
торжествующе улыбнулся в их чопорно поднятые газеты.
        Наконец поезд въехал в город, и соседи тут же забыли о мальчике. Вагон опустел, поток целеустремленных людей затопил платформу. Никому и в голову не пришло помочь Эвану вытащить чемодан, так что когда он в конце концов выбрался из поезда, на перроне почти никого не осталось. Размышляя, что же делать дальше, он впервые оценил всю противоречивость родительских напутствий. «Спроси, если потеряешься!» — советовал отец. «Не разговаривай с незнакомцами!» — предупреждала мать. Эван вздохнул. Так что же мне все-таки делать?
        И тут он услышал быстро приближающийся стук каблуков. Цок-цок-цок. Эван обернулся. Туфли с высокими каблуками оказались вишнево-красными — как и губная помада их обладательницы. При ходьбе женщина слегка раскачивалась — видимо, из-за каблуков, хлопчатобумажное платье колыхалось и взлетало над коленями. На даме была простая соломенная шляпка и белые перчатки до локтя. На сгибе руки женщина несла огромную сумку из какой-то гобеленовой ткани, ручки у сумки были из резного рога. Если женщина и заметила Эвана, то тут же забыла о его существовании и прошествовала мимо с уверенностью, которая делала ее облик каким-то отпугивающим.
        —П-простите, пожалуйста, — испуганно пролепетал Эван. — Да?
        Женщина пристально посмотрела на мальчика, и он увидел два ледяных голубых глаза, слегка расширенных стеклами очков в тяжелой оправе.
        Под этим взглядом Эван совсем смутился и уставился на носки своих ботинок.
        —Скажите, пожалуйста… Вы не могли бы подсказать мне… Пожалуйста… С какой платформы отходит поезд в Гриббадж Холт?
        —В Гриббадж Холт? — в голосе женщины прозвучало еле заметное любопытство. — Какая удача! Тебе повезло, это как раз мой поезд. Иди за мной, и я выведу тебя на правильный путь! — Она рассмеялась, а Эван промолчал, потому что не понял, что это была шутка.
        Прежде чем мальчик успел поблагодарить, женщина повернулась и пошла вперед, слегка раскачиваясь на кроваво-красных каблуках. Сумка на сгибе локтя двигалась в такт шагам. Эван с трудом поспевал за ней со своим чемоданом, который пришлось волочить по ступенькам на нижнюю платформу — по сути дела, это оказалась настоящая подземка, освещенная длинными неоновыми лампами. Поезд был готов к отправлению. Это оказался не сверкающий междугородний красавец, а сборный состав из разных вагонов, о лучших временах которого напоминало лишь название: «Гриббаджский Экспресс». Женщина помедлила у подножки, ожидая, пока Эван втащит свой чемодан на последнюю ступеньку.
        —Вот и он, — сообщила она, величественно указывая затянутой в перчатку рукой на состав. — Поищи свободные купе в хвосте, первые вагоны зарезервированы для первого класса.
        —Спасибо, — пропыхтел Эван. — Я путешествую первым классом.
        Казалось, женщина слегка растерялась, но прежде чем она успела что-то сказать, дверь вагона широко распахнулась, и из нее выпорхнула стайка женщин. Все они щебетали, как канарейки, и Эван заметил в руках у каждой точно такую же гобеленовую сумку, как и у его провожатой.
        —Ну наконец-то, Филлис!
        —Фи-и-илис! Йо-хо!
        —До-ро-гая!
        Женщина насмешливо махнула рукой своей свите.
        —Девочки, девочки! Я отошла всего на пять минут!
        —Но мы боялись, что ты потерялась! Город слишком велик для нашей деревенской девочки, ты могла заблудиться!
        Ослепительно улыбаясь, женщина снисходительно позволила обожательницам подхватить себя и увести в вагон. Эван пошел следом, волоча свой чемодан.
        Когда он вошел, женщины разом смолкли и одарили его ледяными взглядами. На какой-то миг мальчику показалось, что сейчас они, словно стая птиц, охраняющих свою территорию, накинутся на него, и выкинут на перрон. Они были единственными пассажирками в этом вагоне и, видимо, желали бы ими оставаться.
        —По-видимому, — довольно громким шепотом сообщила Филлис, — он тоже едет первым классом. Но мы ведь не позволим ему испортить нам веселье, верно, девочки? Мы все равно чудненько проведем время!
        Слова ее были встречены целым шквалом восторженного птичьего клекота и кудахтанья.
        Эван нашел свободное местечко на другой стороне прохода и устало присел. Сиденье оказалось бугристым и сильно потертым, пружины, словно смещенные кости, свободно ходили под обшивкой и при любой возможности норовили кольнуть мальчика. «Если это первый класс, — подумал Эван, — то каким же должны быть остальные?!»
        Не успел он устроиться, как в вагоне появился машинист. Он с почтением снял с головы фуражку и пригладил волосы (хотя их было совсем мало, и они ничуть не растрепались).
        —Ах, миссис Флайт! — воскликнул он, обращаясь к женщине в алых туфлях. — Наконец-то вы до нас добрались! Ваши подруги уже начали беспокоиться.
        —Но теперь-то, как видите, я здесь, мистер Холман! — обворожительно улыбнулась миссис Флайт. — Как поживаете? Как ваша спина?
        —Это вы про люмбаго? — покачал головой машинист. — Частенько терзает меня, миссис Флайт. Не думаю, что…
        —Ни слова больше, мистер Холман! — улыбнулась Филлис, вытаскивая из своей гигантской сумки крошечную бутылочку из голубого стекла. — Одна капля каждый вечер перед сном сотворит чудо, можете мне поверить! — Понизив голос, она заговорщически добавила: — В полнолуние принимайте по две капли.
        Мистер Холман рассыпался в благодарностях, а затем робко спросил:
        —Позволите отправляться?
        «Позволите? — подумал Эван, делая вид, что вовсе не слушает. — Разве этот поезд ходит не по расписанию?»
        Филлис с милой улыбкой слегка дотронулась своей ручкой в перчатке до рукава машиниста.
        —Поехали, мистер Холман. Поехали!
        Мистер Холман повернулся к выходу, но по дороге вдруг заметил Эвана. Он остановился и сердито взглянул на мальчика.
        —Этот мальчик вас не беспокоит, миссис Флайт? — спросил он, да так громко, что Эван съежился. — Я уберу его отсюда, если он вам мешает!
        Но Филлис только рассмеялась.
        —Ни капельки не мешает, мистер Холман. Мы с девочками даже не замечаем его!
        Мистер Холман сурово поглядел на Эвана, и мальчик снова поежился.
        —Детей должно быть видно, но не слышно! — рявкнул он и отправился в свою кабину, которая возвышалась над всем составом.
        «Ничего себе! Я думаю, они запросто заглушили бы спортивный праздник в младшей школе!» — размышлял Эван, искоса поглядывая на щебечущих, хохочущих и повизгивающих женщин. Поглядев под стол, он увидел, что Филлис уже сбросила свои туфли на каблуках и, с выражением полнейшего блаженства на лице, разминает обтянутые чулками ступни.
        Тем временем Гриббаджский экспресс отправился в путь. Он отошел от подземной платформы, оставил позади вокзал и вырвался в пыльный солнечный день, тяжело сопя и дрожа всеми своими железками. За окном мрачной вереницей пролетали заводы, склады, пустоши и проволочные изгороди. Эван решил, что гораздо интереснее наблюдать за Филлис и ее девочками.
        Вскоре он понял, что они возвращаются из города, куда ездили за покупками. Дамы с удовольствием раскрывали свои хозяйственные сумки, показывали друг другу покупки, ворковали и причитали над каждой, хотя было очевидно, что они разглядывают все это по сотому разу. Потом Филлис решила, что будет еще прелестней сыграть несколько партий в джин-рамми. К этому времени Эван уже знал по именам всех девочек, которые радостно кивали головами, полностью соглашаясь со своей Филлис.
        Длинную скромно одетую даму с седыми буклями и крючковатым носом звали Мадж. Под маской ее показной веселости чувствовалась сталь. Джинни больше всех хихикала и постоянно закатывала глаза. Ее яркая, свободная одежда странно контрастировали с пышной массой нечесаных рыжеватых волос, кое-как заколотых на макушке. Бобо была самая маленькая, похожая на мышку, с косынкой на голове. Когда она смеялась, то зажимала рот ладошкой, прикрывая мелкие мышиные зубы. Впрочем, смех у нее был какой-то беззвучный.
        Джинни вытащила из сумки колоду игральных карт, со знанием дела лизнула большой палец и начала сдавать. Филлис выиграла первую игру — и следующую, и следующую. В общем, она выигрывала каждую партию, а ее компаньонки каждый раз радостно хлопали в ладоши и визжали:
        —Ах, как здорово, Филлис!
        Эван не разделял их восторгов. «Я не верю, что можно все время выигрывать, если, конечно, не жульничать!» — решил он. Ему показалось, что Мадж разделяет его подозрения. Она смотрела на карты и хмурилась.
        Поглядев в окно, Эван с удивлением заметил, что поезд давно выехал из города и теперь бежит по какой-то однообразной унылой местности. Филлис, устав от легких побед, раскрыла газету и стала искать гороскопы.
        —Джинни, душечка, ты у нас кто?
        —Рыба, милочка! Рыба. Созвездие Рыб!
        Взрыв веселого хохота резко оборвался, когда дверь в купе со скрипом распахнулась. Все с любопытством обернулись и увидели тучную женщину в переднике. Женщина шумно дышала, было видно, что ее донимает и жара, и тряска, а больше всего, необходимость толкать перед собой тяжелую тележку на колесиках.
        —Не хотите ли немного освежиться, миссис Флайт? — пропыхтела толстуха.
        —Ох, как это мило, миссис Джаффкинз! Разумеется! — Филлис обвела подруг взглядом. — Что скажете, девочки?
        —О, да! — заверещали они.
        —Как это мило!
        —Супер идея, Филлис!
        Филлис лукаво улыбнулась.
        —А что вы будете, девочки?
        —Мы? — Три женщины неожиданно смутились. — Мы… Но что ты хочешь, милая Филлис?!
        —М-ммм… Дайте-ка подумать… — Филлис устроила целое представление, делая вид, что никак не может решить. — Ча-а-а-й, пожалуй.
        —Чай, грандиозно! — сказала Мадж. — Чай, это то, что надо.
        —И мне тоже чашечку, — ворковала Джинни.
        —И мне! — добавила Бобо, робко поднимая пальчик.
        —Знаете… Пожалуй, я лучше возьму кофе, — накрашенные губки Филлис сложились в невинную улыбку. Бобо, Мадж и Джинни в ужасе переглянулись. — Да, девочки, — протянула Филлис, — думаю, я все-таки выпью кофе!
        —Да… Да, и я тоже! — выпалила Джинни, а Бобо так энергично закивала головой, словно у нее шея была на шарнирах.
        Филлис повернулась к Мадж и с угрожающей сладостью в голосе пропела:
        —А что же наша Мадж? Что же она предпочтет?
        Мадж пожевала губами и издала какой-то странный, полузадушенный звук.
        —В чем дело, милая Мадж? — протянула Филлис с улыбкой, которая совсем не сочеталась с огоньком, появившимся в ее глазах. — Скажи же!
        —Кофе.
        Мадж выплюнула это слово, словно камешек, застрявший у нее в горле.
        —Ну вот, миссис Джаффкинз, — пропела Филлис. — Будьте любезны, четыре чашечки вашего превосходного кофе!
        Эван полез было в карман за мелочью, но тележка на колесиках с грохотом проехала мимо него. Одно из двух — либо миссис Джаффкинз его не заметила, либо предпочла не заметить. Филлис поймала взгляд мальчика и понимающе усмехнулась, на краешке кофейной чашки остался след ее алой помады. Сидящая рядом с ней Мадж громко прихлебывала кофе, словно утопающая, которая жадно ловит ртом воздух.
        «Если она не любит кофе, зачем же она его пьет?» — удивился Эван. Он поглядел на Бобо и Джинни. Опустив головы, они испуганно переглядывались и торопливо глотали свой кофе. Никто больше не щебетал. Филлис дремала, но Эван заметил, что один раз она приоткрыла свои ледяные голубые глаза, зорко посмотрела на своих девочек, словно крокодил, обозревающий поверхность реки, и снова лениво опустила веки.
        Через тридцать минут поезд прибыл в Гриббадж Холт.
        Глава вторая
        Эван сразу понял, что Гриббадж Холт не выглядит ни интересным, ни живописным. От станции деревенька начинала беспорядочно карабкаться вверх по склону холма к безобразной кирпичной церкви, торчавшей на вершине. «Неужели они все живут поблизости?» — подумал Эван, глядя, как Филлис ведет свою команду к выходу.
        —Домой, девочки! — крикнула она, словно вела солдат в атаку на вражеские пушки. Протискиваясь по проходу, Мадж ударила Эвана своей гобеленовой сумкой по голове. Судя по испепеляющему взгляду, который она бросила на мальчика от дверей, Мадж искренне считала его виновником происшествия, а себя — пострадавшей стороной.
        Эван взялся за свой чемодан, который снова не желал покидать поезд. Стоявший на платформе начальник станции с начищенными медалями на груди, по-военному отдал честь, когда Филлис с девочками проходила мимо него. А, заметив Эвана, сражавшегося с чемоданом, он лишь поморщился, засунул руки в карманы и прошествовал в свой кабинет. Там начальник станции подошел к окну и стал внимательно смотреть, как мальчик звонит по платному автомату, чтобы оставить родителям на автоответчике сообщение о своем благополучном прибытии. Эвана слегка разозлило, что родители куда-то ушли. Он-то полагал, что они не отходят от телефона, с волнением ожидая его звонка!
        —Похоже, тут настоящая глушь, — укоризненно сообщил родителям Эван. — Лучше я пойду, а то вдруг пропущу что-нибудь интересное — дрозда какого-нибудь или овцу!
        Он повесил трубку и увидел, что платформа уже опустела, а «Гриббаджский Экспресс» с грохотом отправился нарушать покой следующей, ничего не подозревающей деревушки. Потный и усталый, Эван плюхнулся на скамейку и закрыл глаза.
        —Это ты что ли к нам-то? — раздался над его ухом мрачный и равнодушный женский голос.
        Эван вскочил на ноги.
        —Я миссис Маллиган, экономка доктора. Я по его просьбе.
        Эван увидел перед собой невысокую тощую женщину. Несмотря на жару, женщина была одета в пальто с поясом и шерстяную шляпу. Не успел Эван и рта открыть, как экономка подхватила его чемодан, и вены на ее руке натянулись, словно стальные тросы.
        —Тебя-то мне уж не поднять, стара стала! — проворчала женщина, когда Эван слегка замялся.
        Мальчик пошел следом за ней на парковку, где компания миссис Флайт хлопотала вокруг сверкающего серебристого «вольво». Разумеется, сама Филлис сидела на водительском месте, и, повернувшись к двери, размахивала в воздухе своими затянутыми в чулки ногами, чтобы хоть немного остудиться. Затем она вытащила откуда-то пару удобных туфель на плоской подошве и беззаботно сбросила с ног красные туфли на каблуках.
        —Добрый день, миссис Маллиган! — окликнула она.
        Миссис Маллиган продолжала мрачно смотреть вперед и не ответила на приветствие. Эван, семенивший сзади, решил сначала, что экономка просто не услышала. Но потом он заметил, что Филлис усмехнулась, а ее девочки так и покатились со смеху. Эвану почему-то показалось, что этот смех относится и к нему тоже. Уши его запылали, и краска быстро перекинулась на щеки.
        Автомобиль женщин пронесся мимо, припорошив лица пешеходов густой пылью.
        —Тьфу! — сплюнула миссис Миллиган, и Эван с восхищением поглядел на нее. Одним неодобрительным фырканьем миссис Маллиган могла запросто сбить муху с расстояния в восемь шагов.
        Эван зажмурился от пыли и невинно осведомился:
        —А где же ваша машина, миссис Маллиган?
        Экономка остановилась и уставилась на него.
        —Машина! — процедила она. — На что мне машина? Мне пока что достаточно своих двоих! И всем должно быть достаточно. Слишком все разленились, только и ищут, как бы попроще, вот что я скажу!
        Продолжая ворчать, она начала взбираться по склону холма.
        Эван смотрел, как она идет, решительно расправив плечи. Все складывалось совсем не так, как он рассчитывал. Он оглянулся на станцию, дрожащую в мареве зноя, и поплелся следом за миссис Маллиган.
        «Может быть, все станет лучше, когда я доберусь до дома и встречусь с доктором Мальтусом?» — подумал он.
        Глава третья
        Когда впереди, наконец, показался дом, Эван почувствовал свинцовую тяжесть в желудке. Последний колышек, подпиравший его надежду, был безжалостно выбит.
        Он просто не мог поверить своим глазам.
        Дом одиноко возвышался в ложбине на другой стороне холма, угрюмо повернувшись спиной к деревне. Сад перед домом весь зарос какой-то непонятной растительностью, преимущественно той, у которой были шипы, жгучие волоски, либо мерзко пахнущие цветы, от которых шарахались даже насекомые и которые обещали со временем превратиться в ядовитые плоды. Деревянная изгородь завалилась на дорогу, а плохо открывающаяся калитка свидетельствовала о том, что посетители здесь бывают не часто. Чтобы они и впредь не докучали своими визитами, табличка у дверей откровенно предупреждала, что в доме не будут рады уличным торговцам, сборщикам пожертвований, рекламным агентам и прочим лицам, которых сюда не приглашали.
        Сам дом соответствовал общей картине упадка и запустения. Он был старым, но нисколько не очаровательным в своей старости. Дом был построен в те времена, когда любое здание было прежде всего крепостью. Стены его были толстые, а окошек совсем не много. Плюш густо оплел весь фасад, захватив и половину крыши, а центральная труба, настолько широкая и прочная, что к ней легко можно было прикрепить дирижабль, отбрасывала огромную тень на половину сада. Под черепичной крышей шли два ряда остроконечных слуховых окошек, причем в верхнем ряду окошки были настолько малы, что могли служить лишь дверями в голубиные гнезда.
        Миссис Маллиган поймала недоверчивый взгляд Эвана и фыркнула, поджав губы.
        —Он хорош для доктора, и для меня тоже, — сердито буркнула она. — Ты, верно, думал, что тут будут всякие модные штучки да прочая дребедень для лентяев?! Этого только не хватало! Хороший дом — чистый, крепкий, чего еще надо?
        Из этой речи Эван, еще не оправившийся от первого впечатления, понял, что в доме нет ни микроволновки, ни посудомоечной машины, а может быть, даже и телефона! Но оказалось, что слова миссис Маллиган относятся также к наличию газа и электричества. Воды в доме тоже не было, если, конечно, не принимать в расчет жестяной умывальник в саду позади дома.
        —Я не сомневаюсь, что… Что мне здесь очень понравится, — неуверенно промямлил Эван.
        —А что тебе еще остается?
        Миссис Маллиган обошла дом и привела мальчика в холодную и угрюмую кухню, пропахшую капустой. Свисающие с потолка завитки старой липкой ленты были усеяны дохлыми мухами. Выступ дымохода почернел от копоти, а под окном стояла глубокая квадратная раковина, покрытая сеткой черных трещин. Каждая рабочая поверхность на кухне была изрыта глубокими царапинами от многократного скобления. Экономка коротко кивнула мальчику на стол, покрытый клеенкой.
        —Садись туда, раз уж пришел, — равнодушно буркнула она, снимая пальто и шляпу. — Насколько я знаю, мальчишки вечно голодные? — Слово «мальчишки» она произнесла так, словно это была порода хищных животных, а слово «голодные» прозвучало в ее устах, как название жуткой тропической болезни.
        Эван кивнул и немедленно пожалел о том, что сделал это, тем более с такой готовностью.
        Миссис Маллиган поставила перед ним тарелку с сыром и домашним хлебом.
        —Простая пища для простых людей! Будь благодарен! — проворчала она, видимо, ожидая встретить недовольство. Она сердито натянула через голову чистый фартук и резким движением затянула завязки.
        Эван молча сидел над едой, совершенно раздавленный активностью экономки. Стоило ему отложить нож или отодвинуть тарелку, как миссис Маллиган тут же вырывала их у него из-под носа, тащила в раковину и принималась яростно скрести. Покончив с едой, Эван все-таки набрался храбрости заговорить.
        —Миссис Маллиган, — дрожащим голосом спросил он, — а где же доктор Мальтус?
        Миссис Маллиган фыркнула.
        —Не твоя это забота, вот что я скажу! Наш доктор — человек важный. Пишет бумаги и книжки, которые разбирают только умники, вроде него, в своих ниверситетах. Станет он тратить свое время на возню с детьми, как же! Так что уж постарайся сам себя чем-нибудь занять, ясно?
        —Но…
        Храбрость покинула Эвана. Он не посмел спросить, зачем доктор приглашал Эвана к себе, если он не любит детей и очень занят работой.
        —Хлеб доешь в саду! — распорядилась миссис Маллиган, выпихивая его из кухни.
        Эван помялся у выхода, не решаясь ступить в отвратительные дебри, начинавшиеся сразу за порогом.
        —Иди давай, у меня и без тебя работы полно!
        Эван пожал плечами и, ссутулившись, поплелся в сад, всем своим видом давая понять, как ему не хочется этого делать.
        Сначала он лениво покормил крошками воробьев, потом обнаружил муравейник и долго наблюдал за снующими туда-сюда насекомыми, ставя им на пути различные препятствия. Вдоволь наплескавшись под жестяным умывальником, Эван стал прокладывать себе дорогу к каким-то полуразрушенным постройкам, но случайно потревожил осиное гнездо и вынужден был спасаться бегством. В кухонном окне Эван увидел решительное лицо миссис Маллиган, которая свирепо оттирала что-то в раковине.
        Эван обогнул дом, вышел в сад перед фасадом и тут же попал в тень огромного дерева, которое, в отличие от остальных, не было ни чахлым, ни кривым, ни полусгнившим. Это был какой-то вид клена с изящно вырезанными листьями, широкими, словно ладони.
        Справедливости ради следует отметить, что Эван вовсе не собирался лезть на это дерево. По крайней мере, сначала. Сперва он просто раскачивался на одной из нижних веток, но вскоре обнаружил, что может закинуть ноги на следующую. Он так и сделал и, подтянувшись, уселся на нее верхом. Отсюда оказалось рукой подать до следующей ветки — и так далее. Карабкаясь, Эван раздвигал листву и заглядывал в многочисленные окошки большого дома.
        На нижнем, цокольном этаже вся мебель оказалась очень темной и старой, на каминных полках были расставлены маленькие вазочки-свечи с фитилями для зажигания. Но еще интереснее оказались фотографии. В каждой комнате, на каждой стене висели рамочки с фотографиями одного и того же мальчика, наверное, ровесника Эвана. Мальчик открыто и самоуверенно улыбался. Некоторые фотографии были официальными портретами, но чаше всего попадались просто любительские снимки, на которых мальчик был запечатлен то с собакой, то с пони, то в окружении разного количества восхищенных взрослых. В некоторых комнатах все портреты были украшены черной ленточкой.
        Эван взобрался еще выше. Многие комнаты на первом этаже были совершенно пустыми, с выгоревшими и отслоившимися от стен обоями. Именно поэтому, когда Эван заметил занавески в сводчатом окне над самым портиком, в нем пробудилось любопытство, и он осторожно пополз по ветке на разведку.
        Едва заглянув в окно, он понял, что эта комната принадлежит ребенку. Мальчику. Об этом говорили расставленные на полках игрушки. Но чем дольше Эван всматривался внутрь, тем сильнее ему казалось, что в комнате не все в порядке. Во-первых, все игрушки были очень старыми (почти как музейные экспонаты), а во-вторых, они были так аккуратно расставлены и разложены, что никому и в голову не пришло бы, что с ними когда-то играл ребенок. И вообще, вся комната была какая-то неправильная. Глядя на аккуратно застеленную постель и ровные ряды книг, стоящих корешок к корешку, Эван с невольной нежностью вспомнил собственную берлогу, с валяющимися повсюду носками и комиксами.
        И тут Эван понял, на что похожа эта странная комната. Это был храм.
        Не успел Эван подумать об этом, как увидел, что в комнате кто-то есть и с ужасом понял, что не имеет никакого права подглядывать в окошко. Человек сидел в темном углу за маленьким столиком, и лицо у него было грустное и несчастное. Должно быть, он почувствовал, что за ним наблюдают, потому что внезапно поднял голову и встретился глазами с Эваном. Грусть моментально исчезла из его глаз, сменившись бешенством. Мужчина бросился к окну, распахнул его и высунул голову наружу.
        —Какого черта ты тут играешь, мальчик?! Это частное владение! Ты понял? Убирайся отсюда! Слезай немедленно, слышишь, что я тебе сказал?! Слезай, если не хочешь, чтобы я взял палку!
        Мужчина был в такой ярости, что Эван, испугавшись, разжал руки и полетел вниз, ударился о нижние ветки и свалился на землю. Лежа на земле, Эван решил, что может рассчитывать на некое снисхождение, если не сочувствие со стороны мужчины, но не тут-то было! Человек в окне, кажется, еще больше разозлился.
        —Малолетний разбойник! — громыхал он. — Убирайся с глаз моих! Если я еще хоть раз увижу тебя, то…
        —Но доктор Мальтус! — вскричал Эван. — Меня зовут Эван Найлз. Вы сами пригласили меня сюда… Помните?
        Доктора Мальтуса нисколько не тронули его слова. Он лишь нахмурился и рявкнул:
        —Мне плевать, кто ты и откуда явился! Если я еще хоть раз увижу, что ты лезешь на это дерево, я изобью тебя до полусмерти! Ты хорошо меня понял?!
        Эван горестно покивал.
        Окно с грохотом захлопнулось, свирепое красное лицо скрылось, а несчастный Эван остался лежать на земле.
        —Я, между прочим, мог ногу сломать, — горько сказал он. — И никому бы дела не было! И никто…
        Он замолчал, нащупав под густыми зарослями сорной травы что-то холодное и гладкое. Эван осторожно раздвинул траву и посмотрел вниз. Он увидел небольшую металлическую табличку, привинченную к мраморной плите. На табличке были выбиты какие-то слова, и Эван, шевеля губами, прочитал:
        «Я посадил это дерево в память о моем любимом сыне, Зигмунде, с которым я был жестоко и бессмысленно разлучен в этой жизни…» Дальше стояла дата. «Пусть это дерево вырастет большим и сильным и никогда не будет срублено юным, как жизнь моего сына. Память о нем останется со мной навеки» Внизу было высечено имя — Хью Мальтус.
        —Жуть! — пробормотал про себя Эван. — День его смерти будет как раз завтра. Годовщина.
        Тут он услышал, будто кто-то хихикнул, и быстро поднял голову. В одном из слуховых окошек он увидел лицо. Бледное и расплывчатое. Но Эван сразу узнал его.
        Это был мальчик с фотографий!
        Глава четвертая
        У Эвана просто голова шла кругом от только что увиденного, но тут, к счастью, миссис Маллиган позвала его к ужину (сама она называла эту трапезу чаем).
        Миссис Маллиган оказалась ужасной кухаркой. Во-первых, она не имела никакого представления о здоровом питании, а во-вторых, ей и в голову не приходило соотносить свое меню со стоящей на дворе жарой.
        —Добрая простая пища для добрых простых людей! — угрюмо заявила она, ставя перед мальчиком миску с дымящейся тушеной бараниной. Кружочки жира плавали среди картошки и разваренной перловки, а безвкусные скользкие клецки, которые сначала показались Эвану милосердно маленькими и податливыми, на деле оказались настоящими айсбергами, таящими большую свою часть под поверхностью супа.
        Пока Эван обливался пОтом над каждой ложкой, мисс Маллиган сообщила, что доктор не любит принимать пищу в обществе и предпочитает ужинать в одиночестве.
        «Да уж! — подумал про себя Эван. — Мне кажется, доктор Мальтус вообще не любит никакого общества!» И зачем только он пригласил Эвана?!
        Разумеется, он ничего не сказал экономке о лице в окне. Миссис Маллиган не производила впечатления понимающей слушательницы. Вместо этого Эван попытался похоронить увиденное под грудой более или менее правдоподобных объяснений. В конце концов, он мог испугаться собственного отражения в окне! Но как он ни старался, до конца убедить себя так и не получилось.
        Миссис Маллиган, как и доктор, не стала ужинать вместе с Эваном. Сидя напротив него, она уткнулась в вечернюю газету и время от времени возмущенно фыркала, наталкиваясь на сообщения об очередном убийстве или скандале. Когда сгустились сумерки, она зажгла свечу.
        —Миссис Маллиган? — окликнул ее Эван.
        Экономка посмотрела на него поверх очков, выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
        —Миссис Маллиган, а как погиб сын доктора?
        —Лучше тебе не задавать таких вопросов в этом доме! — отрезала она, громко перевернув страницу.
        —Но это же было очень давно!
        —Для доктора это будто вчера!
        —Ну, пожалуйста, расскажите!
        Опустив глаза и сделав вид, что читает, экономка быстро сказала:
        —Он рухнул с жуткой высоты, прямо с крыши дома. Полагают, вылез из окошка, хотел вскарабкаться на крышу. Тот еще был сорванец, скажу тебе! Столько горя причинил отцу!
        —Он упал на то место, где сейчас растет огромное дерево? — уточнил Эван.
        Миссис Маллиган с удивлением посмотрела на него.
        —На то самое! С тех пор доктор и запретил трогать сад. А уж какой был сад — одно загляденье! Запросто мог серебряный кубок выиграть на конкурсе садов, вот так-то… — Тут миссис Маллиган поняла, что слишком заболталась, и сердито подскочила на своем месте: — Довольно болтать! Болтовней горшки не вычистишь.
        Она убрала со стола. Возле раковины стояло старое радио — единственный предмет роскоши, одобренный миссис Маллиган. Настроив радио на еле слышное выступление какого-то духового оркестра, экономка принялась скрести посуду, по локоть опустив руки в мыльную пену. Вечер выдался тихим и невыносимо душным. Через открытую дверь в кухню летели мотыльки и, устремляясь на огонек свечи, сгорали и падали, как осенние листья.
        Услышав какой-то шум над головой, Эван поднял глаза к потолку.
        —Доктор ложится спать рано, — пояснила миссис Маллиган, вытирая руки полотенцем. — Он рано ложится и рано встает, вот как. А за ним и во всем доме так повелось.
        Эван понял намек. Значит, и он тоже должен немедленно отправиться в постель. Мальчик беспокойно заерзал на стуле. Ему было ужасно жарко, и он ни капельки не устал.
        Миссис Маллиган подняла свечу, свет пробежал 170 полкам с сине-белыми фарфоровыми тарелками.
        —Я покажу тебе твою комнату, — сообщила она, направляясь к выходу из кухни. Эван поплелся за ней. Он почти ничего не видел в темноте, но почувствовал, как холодный пол кухни, выложенный плитами, сменился мягкими половиками холла.
        На лестнице он шепотом спросил:
        —Миссис Маллиган, а почему у доктора так много фотографий сына?
        Экономка на миг оцепенела от такой дерзости.
        —Они его утешают. И это не худшая вещь, к которой мужчина может прибегнуть в поисках утешения!
        Эван попробовал продвинуться еще на шажок.
        —А завтра он познакомится со мной?
        —У доктора работы по горло! — отрезала миссис Маллиган. — И он не любит, чтобы его беспокоили по пустякам!
        На этот раз Эван просто из себя вышел.
        —Но зачем тогда он приглашал меня?! Я ничего не понимаю. Я приехал, а ему, оказывается, нет никакого дела до меня!
        —Значит, была причина, раз приглашал. Смотри, — сообщила экономка, резко меняя тему разговора, — вот твоя спальня.
        С этими словами она распахнула дверь в самую обычную комнату, расположенную в дальнем конце дома. Ковра на полу не было, зато половицы были тщательно выскоблены и, как и во всем доме, в комнате сильно пахло каким-то дезинфицирующим средством. Обстановка состояла из громоздкого платяного шкафа с зеркальной дверцей, комода, стула и железной кровати с двумя матрасами, положенными друг на друга. Поглядев на кровать, Эван сразу понял, что забраться на нее будет делом нелегким. Высокое окно начиналось почти от самого пола, а через задернутые шторы проглядывали освещенные луной стекла.
        Эван подошел к выступу дымохода и увидел на нем еще одну фотографию. Мальчик нахально смотрел прямо на Эвана и улыбался, словно увидел что-то забавное.
        Миссис Маллиган зажгла вторую свечу и указала Эвану на фарфоровый таз, кувшин с водой и лежащий рядом с ним обмылок.
        —Я прослежу, чтобы это не стояло зря, — предупредила она. — От грязных мальчишек и простыни пачкаются, так что я сразу узнаю, если ты не будешь мыться!
        Не сводя глаз с фотографии, Эван невольно подумал о том, что с сыном доктора экономка вряд ли осмеливалась разговаривать так непочтительно.
        Он услышал, как хлопнула дверь и, обернувшись, увидел, что мисс Маллиган ушла. Неожиданно мальчику стало очень одиноко и, заметив у кровати свой потертый чемодан, он обрадовался ему, как старому другу. Открыв чемодан, Эван вытащил оттуда блокнот с фломастером (он выбрал ярко-красный, больше всего подходивший для передачи сильных чувств) и, усевшись за комод, стал писать письмо домой. Писать при свече оказалось не так-то просто, потому что рука отбрасывала тень на бумагу.
        Он излил на бумагу свою тоску по дому, описывая ужасы Гриббадж Холта, и одной деталью — отсутствием ковра в спальне — ухитрился передать убогость своего нового жилища. Он умолял дать ему возможность поскорее вновь вкусить материнской стряпни, уверяя родителей, что скорее умрет с голоду, чем еще раз вступит в неравное единоборство с клецками миссис Маллиган. Что касается доктора, то целая строчка восклицательных знаков выражала чувства, которые мальчик не сумел облечь в слова. Он подписался: «Ваш единственный и вечно любящий сын Эван», а затем запечатал письмо и надписал конверт.
        Теперь его спасение было делом времени, особенно, если ему удастся при первой же возможности позвонить родителям.
        Эван был очень доволен тем, что сумел взять ситуацию под контроль. И тут свеча внезапно погасла, и комната погрузилась во мрак.
        В комнате не было даже дуновения ветерка. Эван застыл на месте, сам не зная, почему. Скорее всего, это произошло инстинктивно. Интересно, отчего это у него мурашки побежали по телу? Неужели от страха? Но чего ему бояться? «Это глупо!» — сказал сам себе Эван, но так и не шелохнулся. Он сидел и ждал, чувствуя, что это было только начало, за которым непременно последует продолжение. Секунды шли, и постепенно мальчик привык к темноте. Его окружали самые обычные и надежные предметы — стены, мебель и отсвечивающий голубым конверт, который он продолжал держать в руках.
        Эван расслабился и с шумом выдохнул воздух.
        Зеркало, засиженное мухами, тускло мерцало в лунном свете. Мальчик встал и подошел к камину. Неохотно подняв глаза на фотографию, он обрадовался, увидев смеющееся лицо, выплывшее из темного квадрата рамки. Снаружи громко ухнула сова, и Эван подскочил от неожиданности.
        —Ну, хватит! — пробормотал он, разозлившись на самого себя, и положил конверт на каминную полку, чтобы отправить письмо завтра же утром.
        В тот же миг конверт соскользнул на пол.
        И снова мурашки пробежали по телу Эвана. Письмо не просто упало, оно слетело вниз, словно невидимая рука подняла его и бросила на пол.
        Стараясь казаться спокойным, Эван поднял письмо с пола и снова положил его на каминную полку, на этот раз подальше от края.
        Письмо снова вспорхнуло и полетело по комнате. Эван побагровел от бешенства, причем злился он именно на конверт, как будто тот был расшалившимся зверьком.
        Он во второй раз поднял письмо, бросил его на полку и прижал горсткой мелочи, которую выгреб из кармана.
        На этот раз конверт повел себя более решительно, чем раньше и, пролетев через всю комнату, приземлился около кровати. Монетки со звоном ударились о каминную решетку и покатились по полу.
        Эван в бешенстве обернулся, но комната была пуста.
        —Я не боюсь тебя, кто бы ты ни был, ясно? — хрипло прошептал он, в бешенстве из-за того, что все-таки боится.
        И тут он увидел такое, что не сразу поверил своим глазам. Фарфоровый таз, который оставила ему миссис Маллиган, медленно поднялся с комода.
        Пока Эван отчаянно искал хоть какое-нибудь разумное объяснение этому чуду, таз неторопливо поплыл над полом, отражаясь в глубине старого зеркала.
        —Зачем ты это делаешь? — крикнул Эван, обращаясь к невидимой силе, которая двигала таз.
        Его охватило чувство нереальности происходящего. Но как раз в тот момент, когда он заговорил, реальность вновь вступила в свои права. Подчиняясь обычному закону гравитации, таз упал на пол и с грохотом разбился.
        В тот же миг дверь в комнату широко распахнулась, и на пороге появился доктор Мальтус.
        —Что случилось? — грозно спросил он. — Расскажи мне, что здесь произошло?
        Но Эван не сразу смог ответить, у него словно горло перехватило. Доктор, похоже, был взбешен его тупостью.
        —С-случайность, — наконец выдавил мальчик. — Я… у-уронил таз.
        —Ты уверен, что так все и было? Ничего больше? — спросил доктор.
        Эван молча кивнул.
        Доктор заметно сник.
        —Ложись спать, — холодно и недружелюбно бросил он и, сделав шаг в комнату, стал подбирать с пола черепки разбитого таза.
        Когда он выпрямился, Эван спросил:
        —П-простите, пожалуйста… Мне очень жаль. Я не слишком хорошо начал, верно?
        —Уже поздно, тебе пора спать! — ответил на это доктор и решительно покинул комнату.
        Лежа на скрипучей кровати, Эван никак не мог уснуть. Слишком много всего нужно было обдумать.
        —Он не поверил в то, что я разбил таз, — громко сказал мальчик в темноту. — И еще он был разочарован, когда я стал на этом настаивать. Но на кого еще он мог подумать?
        В глубине души Эван и сам не знал, зачем солгал доктору.
        —Он бы все равно не поверил, — предположил он. — Что бы там ни было, он бы мне не поверил!
        И все-таки он не был уверен в том, что соврал только поэтому.
        Эван долго размышлял над этим и, наконец, его осенило. Он соврал потому, что ни миссис Маллиган, ни доктор не были с ним откровенны! Все дело было именно в этом. Миссис Маллиган сказала, что доктор всегда ложится рано — но почему же тогда он был полностью одет и даже в ботинках, словно собрался уходить или только что пришел?
        Почему никто не объясняет ему, что происходит?
        И вдруг он услышал насмешливое хихиканье, и резко сел, прислушиваясь.
        Смех растаял в дымоходе.
        Глава пятая
        На следующее утро Эван проснулся усталым и разбитым. Он понял, что даже во сне продолжал беспокойно обдумывать ночную тайну. Глядя в потолок, он решил не отправлять письмо, пока точно не поймет, что происходит.
        Приняв такое решение, Эван выскользнул из постели, кое-как умылся, натянул одежду и пошел вниз завтракать.
        Глубокая тишина царила в доме — гораздо более мрачная, чем накануне. Спустившись вниз, Эван с удивлением увидел, что зеркало занавешено черным атласом, а под фотографиями мальчика расставлены вазы со свежими цветами.
        —Ну конечно! — воскликнул он про себя, припомнив табличку под деревом. — Сегодня же годовщина со дня его смерти.
        На кухне миссис Маллиган так мрачно мешала что-то в кастрюле, словно мешала не кашу, а свое горе. На голове у нее была черная косынка. Экономка даже не обернулась, когда дверь распахнулась, и Эван вошел на кухню. Не говоря ни слова, она молча положила ему каши и пододвинула тарелку. Эван с надеждой покосился на радиоприемник, но сегодня даже он робко жался в углу, словно маленькое забитое существо, знающее, что должно помалкивать.
        Торопясь улизнуть в деревню, Эван принялся жадно заглатывать кашу, но это оказалось не так-то просто, потому что она была ужасно пересолена (не иначе, слезами миссис Маллиган), а мальчик не решался попросить сахар, чтобы не оскорбить жуткого, всепоглощающего молчания.
        Наконец он выскочил из дома и побежал по тропинке. День обещал быть жарким. Подобрав с земли палку, Эван сначала вел ею вдоль забора, наслаждаясь бессмысленным звуком, а потом принялся размахивать в воздухе, разя воображаемых врагов.
        На вершине холма он остановился в тени уродливой кирпичной церкви и поглядел на деревушку, сбегавшую вниз к станции. Вокруг не было ни души, и Эван начал было подумывать, что сбежал из дома только для того, чтобы попасть из одной тоскливой дыры в другую, как вдруг заметил гладкие очертания длинного черного лимузина с таинственными тонированными стеклами. Лимузин был припаркован у густой живой изгороди и полностью перегораживал дорогу. Рядом с ним стоял серебристый «вольво». Изгородь возвышалась над машинами и скрывала весь дом, оставив свободной лишь маленькую деревянную калитку, на которой была ржавая табличка со словами «Дом викария».
        Эван тут же возомнил себя детективом и тихонько подкрался к лимузину. Он осторожно обошел его и прильнул к боковому окну со стороны водителя, чтобы посмотреть на приборную доску, как делают все детективы, расследующие преступления. Эвану и в голову не приходило, что за ним самим кто-то наблюдает, пока в стекле за своим плечом он не увидел отражение мужчины в темных очках.
        Эван взвизгнул, но не от удивления, а от боли. Крепко схватив мальчика за запястье, мужчина оттащил его от лимузина.
        —Что ты тут делаешь, мальчик?
        В коротком вопросе отчетливо слышалась угроза.
        —Н-ничего особенного… Просто смотрю, — пролепетал Эван. — Ничего такого.
        Видимо, ответ мужчине не понравился, потому что он еще сильнее стиснул руку мальчика. В длинном кашемировом пальто и черных кожаных перчатках, он был похож на какого-то жуткого похоронного агента. Но даже агенты похоронных бюро давно вспотели бы на жаре в такой одежде! Однако мужчина, казалось, не испытывал никакого дискомфорта. У него была очень бледная кожа, бесцветные губы и прилизанные иссиня-черные волосы, похожие на блестящие крылья ворона.
        —П-пожалуйста, пустите! Мне больно! — прошептал Эван.
        Мужчина усмехнулся и довольно кивнул. Пальцы у него были невероятно сильные.
        Внезапно калитка широко распахнулась, и из нее вышла Филлис Флайт. Слегка покачиваясь на высоких красных каблуках, она несла в руках тяжелую стеклянную посудину. Увидев Эвана, она негромко ахнула.
        —Кого я вижу! Мальчик из поезда! — воскликнула Филлис, едва не выронив из рук свою банку.
        Мужчина резко оттолкнул от себя Эвана.
        —Осторожнее, дамочка! — рявкнул он, вырывая у нее из рук банку. — Разбить хотите?
        Эван попятился, потом повернулся и бросился бежать со всех ног. Оказавшись на безопасном расстоянии, откуда можно было, оставаясь невидимым, наблюдать за происходящим, он в изнеможении прислонился к изгороди. Растирая ноющее запястье, Эван невольно подумал, что легко отделался.
        Мужчина тем временем копался в багажнике своего лимузина и даже не смотрел в сторону Эвана. С огромной осторожностью он поставил склянку в багажник. Эван лишь краем глаза взглянул на нее, но успел заметить, что внутри была какая-то странная жидкость молочного цвета. Нет, даже не жидкость, а что-то похожее на дым, таинственно клубящийся за стеклянными стенками.
        —Это последний, — сказала Филлис мужчине, когда тот закрыл багажник и поднял голову.
        —Но мне нужно еще.
        —Еще?! — изумленно захлопала ресницами Филлис. — Но где я их вам возьму, мистер Хендрик? Где?
        —Решайте сами, миссис Флайт, — холодно усмехнулся мужчина. Он сел в машину, завел мотор и очень осторожно поехал по дороге. Наверное, боялся за свой груз.
        Филлис, нахмурившись, смотрела ему вслед. Она не заметила Эвана, притаившегося за изгородью. Зато он пристально следил за ней до тех пор, пока она не повернулась и не процокала на своих каблуках обратно в калитку.
        Этой ночью Эван лежал на постели и, повернув голову к комоду, не отрываясь, смотрел на горящую свечу. С такой жадностью, наверное, браконьер наблюдает за ловушкой.
        Он ждал, что огонь погаснет, как прошлой ночью, но свеча горела ровно, пламя было высоким.
        Эван зевнул и резко сел. Он так долго смотрел на пламя, что у него даже глаза защипало.
        —Это бессмысленно, — сердито сказал он. — Ничего не произойдет! — И он потянулся к свече.
        В тот же миг пламя погасло, словно по собственной воле, и в наступившей темноте Эван увидел серебристую струйку поднимающегося дымка. Фитиль еще пару секунд продолжал светиться красным.
        Эван с готовностью вскочил на ноги.
        —Кто бы ты ни был… Что бы ты ни было, — прошептал он, и сам удивился, как хрипло и странно звучит его голос. — Покажись, если не боишься.
        Какое-то время казалось, что ничего не произойдет. Затем серебристое мерцание (Эван не знал, как точнее описать его) возникло в воздухе посреди комнаты и стало стремительно расти вверх и вниз, пока не достигло пола.
        И тогда он появился.
        Мальчик с фотографий.
        Эван сразу узнал его по самоуверенному взгляду. Он парил в воздухе, а потом принялся кружиться по комнате, так что черты его слились в расплывчатое пятно, светящееся слабым голубым светом. Наконец, он снова остановился перед Эваном.
        —Ты можешь сказать мне, кто ты такой? — медленно выговаривая каждое слово спросил Эван, словно разговаривал со слабоумным ребенком.
        Похоже, привидение удивилось. Да-да, оно точно удивилось! Отлично, кажется, оно меня понимает!
        И тут привидение заговорило.
        —Ты что, правда, не знаешь, кто я? — спросил он совершенно нормальным голосом. — Ты же вчера полдня разглядывал мои фотографии!
        —Так это точно ты? — прошептал Эван. — Зигмунд, сын доктора?
        Привидение поморщилось.
        —Ты же знаешь, что я ненавижу это имя! Ты зовешь меня так, только когда злишься и хочешь меня обидеть. Почему ты не называешь меня Зигги, как раньше? Или ты на меня рассердился? — Он сделал круг по комнате и снова опустился перед Эваном. — Вообще-то я еще лучше тебя умею дуться! Ты, например, бесишься, когда я называю тебя Джимбо, но я же помалкиваю. И буду помалкивать до тех пор, пока ты не будешь звать меня Зигмундом. Зови меня Зигги, и, обещаю, что буду всегда называть тебя Джимом.
        —Но Зигги! — изумленно пролепетал Эван. — Джим Найлз — это мой отец! Меня зовут Эван… Эван Найлз.
        Зигги подлетел поближе, словно хотел получше разглядеть его.
        —А твой папа все так же дуется?
        Эван невольно кивнул.
        —Да… Только теперь мама зовет его Джеймс, когда хочет уколоть.
        Зигги нашел это в высшей степени забавным и рассмеялся.
        —Какая разница! — воскликнул он. — Хорошо, хоть ты приехал! — И он принялся кружить над Эваном, словно ждал чего-то. — Ну? — спросил он наконец. — Разве ты не собираешься поздравить меня с Днем смерти?
        —С Днем смерmu?! — наморщил лоб Эван. — А что это такое?
        Теперь пришла очередь привидения разговаривать с мальчиком, как со слабоумным ребенком.
        —Так ты ничего не знаешь?! — спросил призрак и в раздражении всплеснул руками. — Просто беда с этими людьми из плоти и крови! — Он приблизился на один шаг. — Неужели тебе никогда не приходило в голову, что раз в году есть один особый день — день твоего рождения, то должен быть и другой такой же особенный день — день твоей смерти! Вся беда в том, что ты не знаешь его до тех пор, пока не умрешь.
        —Но ты-то знаешь! — сказал Эван.
        Зигги скептически поглядел на него.
        —Разумеется, я знаю. Надеюсь, ты не забыл, что я привидение?
        —Ну… С Днем смерти тебя, — выпалил Эван.
        Призрак снова захихикал. Он медленно перекувыркнулся в воздухе, снова бесшумно встал на ноги и запел:
        С Днем кончины меня,
        С Днем кончины меня,
        С Днем кончины, милый Зигги,
        С Днем кончины меня!
        Под конец Эван присоединился к нему и исполнил слегка подправленный вариант песни «Ведь он отличный мертвый парень», отчего оба так и покатились со смеху. Эван плюхнулся на кровать. Голова у него шла кругом от волнения и нереальности происходящего.
        Он поглядел на Зигги.
        —А зачем ты разбил таз? — спросил он.
        —Как зачем? Ты же мне не верил! — беззаботно пожал плечами призрак.
        —Привидения постоянно выкидывают такие штуки, — со знанием дела заметил Эван. — Они заставляют вещи парить в воздухе — левитировать. Ты еще что-нибудь умеешь?
        Призрак самоуверенно усмехнулся.
        —Разумеется! Я могу сделать все, что только пожелаю! — похвастался Зигги. — Однажды я накидал сажи в кухонный дымоход, так что бедная миссис Маллиган и все ее драгоценные кастрюльки стали черными-черными, как ночь! — Он расхохотался. — Но она сама была виновата! Она уезжала повидаться со своей сестрой, а я ненавижу, когда мною пренебрегают! Больше всего на свете ненавижу!
        Он сказал это с такой горячностью, что Эван невольно покосился на дымоход.
        —Надеюсь, тут ты не будешь такое вытворять? Я хочу сказать, что у меня с твоим отцом и без того сложные отношения.
        Зигги скрестил руки на груди и лукаво улыбнулся.
        —Могу. Если не будешь со мной играть, я такое устрою!
        Он взлетел и начал кружиться возле окна, словно испуганная птичка колибри. Занавески распахнулись, и лунный свет затопил комнату.
        —Отличная ночь для того, чтобы явиться миру! — вскричал Зигги. — Пошли, Эван, пойдем со мной! Будем являться вместе!
        Эван услышал, как открылось окно, и увидел, как надулась парусом занавеска. Затем он почувствовал, как невидимая рука схватила его за запястье.
        —Эй! — завопил он, чувствуя, как его увлекают к окошку. Ужасная мысль ледяной иглой пронзила его — Зигги погиб, вывалившись из окна, возможно, из этого самого окна! А вдруг он собирается сделать то же самое и с Эваном?!
        Мальчик ударился коленом о низкий подоконник. Он в ужасе зажмурил глаза, приготовившись к тошнотворному чувству, отлично знакомому по ночным кошмарам, когда ты ничего не можешь сделать, и только падаешь, падаешь, падаешь…
        Глава шестая
        Но он не упал, а полетел!
        Эван открыл глаза и с изумлением увидел собственную тень, скользящую над улицей, залитой серебристым лунным светом. Зигги крепко держал Эвана за руку (сам призрак не только не отбрасывал никакой тени, но, к еще большей тревоге Эвана, в лунном свете стал гораздо прозрачнее, чем дома).
        —Я тебя не отпущу, — пообещал Зигги и лукаво добавил: — Я, конечно, могу, если захочу, и тогда ты шлепнешься вниз, как спелое яблоко!
        —Прошу тебя, будь осторожнее! — взмолился Эван.
        Вместо ответа Зигги расхохотался, и его беззаботный смех улетел в чистое сверкающее небо.
        Эван почувствовал, что весь дрожит. Он не знал, отчего это — то ли от прохладного ночного воздуха (который вверху оказался еще холоднее), то ли от волнения. Ему нужно было столько всего обдумать, так что в конце концов он решил вообще ни о чем не думать и просто наслаждаться полетом. Поля и изгороди бесшумно проносились под ним. Наконец он спросил:
        —Зигги, куда ты меня несешь?
        —На встречу с моими друзьями, — последовал ответ, а потом Эван увидел под собой церковь. Они начали снижаться, и Эван почувствовал, что воздух стал заметно теплеть при приближении к земле.
        Когда-то церковь Святого Варфоломея стояла в самом центре деревни, которая пришла в упадок сотни лет тому назад. Поля с обеих сторон церкви были покрыты холмами, таящими в себе остатки былого поселения, и с высоты Эвану были видны развалины давно исчезнувших стен и залов, темневших сквозь траву. Мальчик с грустью подумал о том, что теперь здесь живут только овцы — да и те в ужасе разбежались, заслышав смех Зигги.
        Церковь тоже была полуразрушена, приземистая башня обвалилась внутрь, на поросль молодого кустарника, и только неф остался невредим. С воздуха разбросанные вокруг церкви могильные плиты казались игральными картами, разложенными среди блеклой травы и диких цветов.
        Зигги осторожно опустил Эвана на какое-то надгробие. Эван пошатнулся, чувствуя под ногами пружинистые кочки сухого мха.
        Зигги огляделся.
        —Вы где? — раздраженно крикнул он. — Почему вас нет?!
        В тот же миг земля будто всколыхнулась, и пелена белого тумана поднялась в воздух. Эвана так подбросило, что он потерял равновесие и начал падать назад.
        —Эй!
        Зигги подхватил его и осторожно поставил на землю. Прямо на глазах у изумленного мальчика туман рассеялся и превратился в группу фигур, таких же призрачных, как и Зигги.
        —С Днем смерти! — хором закричали привидения.
        Зигги взлетел, весь светясь от удовольствия.
        —Я сейчас взорвусь! — кричал он. — Как метеор! Пух! Пах! Бу-уум!
        Пока он носился взад-вперед по небу, Эван отошел подальше и нашел себе ровную могильную плиту, на которую можно было сесть и смотреть, что происходит.
        Он был потрясен количеством собравшихся здесь призраков. Все они были разными — одни более отчетливые, другие едва заметные, кое-кого вообще можно было принять за облачко тумана (Эван решил, что это самые старые привидения). Во всем остальном они ничем не отличались от сборища обычных живых людей, как старых, так и молодых. «Вообще-то, — думал Эван, — после смерти понятие возраста совершенно теряет смысл. Привидение-ребенок в действительности может быть гораздо старше привидения-взрослого». Эта мысль была особенно забавной, если учесть, что все привидения беспрерывно кружились и кувыркались.
        —Позвольте спросить, сэр, не оскорбит ли вас моя бесцеремонность, если я осмелюсь присесть рядом с вами? — очень вежливо спросил кто-то над ухом у мальчика.
        —Нисколько! — ответил Эван, во все глаза, глядя на призрака в чулках и с пышным гофрированным воротником. Собственную голову призрак держал под мышкой.
        Но способность изумляться тоже имеет свои пределы, поэтому Эван был уже готов ко всему — в том числе и к встрече с безголовым призраком.
        Призрак уселся, аккуратно положил голову себе на колени и обхватил руками, словно это был обычный сверток.
        —О, прошу извинить мою оплошность, — внезапно воскликнул он, подхватывая свою голову и поворачивая ее к Эвану. — Сэр Эдвард Аптон, к вашим услугам, сэр. — Он снова положил голову на колени и тоскливо добавил: — Я умоляю вас воздержаться от замечаний по поводу того, насколько это неподходящее имя для человека, находящегося в моем положении. Эд! Подумать только! Тем не менее эта шутка за четыре с лишним сотни лет стала чрезвычайно тонкой. Слишком тонкой, смею заметить, сэр.
        Эван заверил, что воздержится от шуток, и робко представился призраку.
        —А… Сэр Эдвард, можно задать вам один вопрос?
        —Не сомневаюсь, мастер Найлз, что вы хотите узнать, при каких скорбных обстоятельствах моя голова отделилась от тела? — со вздохом спросил рыцарь.
        —Вам неприятно об этом говорить?
        —Нисколько, сэр, — ответил сэр Эдвард, и голова его повернулась, чтобы снова взглянуть на мальчика. — Но после того, как я снискал восторг и обожание в трех графствах за свое божественное исполнение изящнейшей итальянской гальярды, мне кажется в высшей степени неприятным, когда интерес к моей персоне вызывается куда более грубым и безыскусным поводом.
        —Разумеется, — вежливо ответил Эван, — просто… это очень бросается в глаза, только и всего.
        —Обезглавливание, — просто ответил призрак, глядя прямо перед собой. — Старое доброе хрясь-хрясь. Нет, в моем случае это был просто хрясь. Видите ли, мастер Найлз, я заплатил палачу целых пять шиллингов за чистую работу. Думаю, он их отработал. — Он говорил об этом так, словно они обсуждали покрой его плаща, а не отсечение головы. Сэр Эдвард пожал безголовыми плечами. — Что ж, такова обычная цена немилости ее величества.
        —А скажите еще, — шепотом спросил Эван, — каково это, быть призраком?
        Сэр Эдвард устало вздохнул.
        —Это серое и унылое существование. Серое и седое, какой когда-то была моя борода, — ответил он. — Ни охоты, ни пиров, ни… — тут голос его прозвучал особенно грустно, — ни танцев. Призраки появляются тогда, мастер Найлз, когда жизнь человека грубо и резко обрывается. Мы остаемся узниками в мире живых до тех пор, пока не получим освобождения.
        Прежде чем Эван успел задать ему новый вопрос, серебряный вихрь, словно комета, пронесся по небу. Когда он пролетел, его сверкающий хвост не сразу растаял в воздухе.
        —Пошли! — проворчал на ухо мальчику знакомый голос. — Сегодня же мой День смерти! Следующий будет только через год. Давай сделаем что-нибудь особенное!
        —Когда просуществуешь столько, сколько я существую, — мрачно проговорила с коленей сэра Эдварда его голова, — то перестанешь обращать внимание на пролетающие годы и будешь вести счет столетиям.
        Зигги облетел вокруг церкви, оставив после себя сверкающее кольцо над башней.
        —Играем в прятки! — решительно крикнул он.
        —Но Зигги, мы же давно знаем все места, где можно спрятаться, — запротестовала закутанная в покрывало женщина в белом. — За первые двести лет волей-неволей изучишь каждый уголок!
        —Но мой новый друг Эван Найлз еще ничего не знает! — беззаботно рассмеялся Зигги. — Вот здорово, он ведь даже не представляет, куда смотреть!
        Эван неожиданно почувствовал себя в центре всеобщего внимания. Даже сэр Эдвард приподнял свою голову, чтобы снова взглянуть на мальчика.
        Зигги бесшумно приземлился за спиной у Эвана, закрыл ладонями ему глаза и приказал:
        —Считай медленно до пятидесяти, а потом иди и ищи нас!
        Он взвился вверх, как ракета, остальные призраки тоже разлетелись во все стороны, взволнованно перешептываясь. Вскоре от них осталась лишь путаница сверкающих следов в ночном небе, да и те медленно таяли.
        —Только вы прячьтесь так, чтобы я смог найти! — крикнул им вслед Эван и, закрыв глаза, начал считать. — Раз… Два…
        Досчитав до пятидесяти, он вскочил и огляделся. Луна побледнела, свет ее был теперь слабым и сероватым. Но полу-обвалившаяся башня по-прежнему мрачно возвышалась над холмом, такая же черная и неприступная, как раньше. Было слышно, как тихонько шуршит и вздыхает сухая трава.
        Эван нервно потер руки. Он вдруг понял, что стоит один-одинешенек, ночью, посреди пустынного кладбища. Первым его желанием было повернуться и броситься бежать. Но с какой стати? Чего ему тут бояться? Постепенно паника улеглась, и сердце перестало колотиться о ребра. Эван взял себя в руки и спокойно побрел к церковным дверям.
        Когда мальчик взялся за ручку, ему сначала показалось, будто дверь заперта, но потом понял, что она просто ужасно тяжелая. Эван навалился плечом, и дверь со скрипом отворилась.
        —Зигги! — прошептал он в темноту нефа, и шепот его прошелестел по камням, прежде чем вернуться к своему хозяину.
        Когда глаза немного привыкли к темноте, Эван разглядел, что в церкви не осталось ни одной скамьи, и только в западной части сохранилась покрытая навесом кафедра.
        Там же виднелась купель, песчинки поблескивали на ее грубо высеченных стенках, придавая сходство с мельничным жерновом. Переплеты высоких сводчатых окон были похожи на тянущиеся в небо ветви, а между ними виднелись ромбовидные вставки из непрозрачного желтоватого стекла с застывшими пузырьками воздуха внутри.
        Потом Эван заметил нос и пару бакенбард, да таких отчетливых, что он уверенно бросился к ним через всю церковь.
        —Сэр Эдвард! — прошептал он.
        Вытянутая рука мальчика коснулась холодного камня (на самом деле это был настоящий пурбекский мрамор). И он понял, что стоит перед каменным изваянием, поразительно похожим на оригинал. Голова сэра Эдварда была на месте, а пышный воротник вокруг его шеи бросал безмолвный вызов искусству королевского палача. Длинные изящные пальцы рыцаря были молитвенно сложены поверх кирасы, а возле его тупоносых сапог лежала послушная каменная собака, а может быть, даже лев. Точно сказать было трудно, поскольку уши животного были давно отломаны, а на морде застыло выражение веселого добродушия.
        Эван все еще разглядывал рыцаря, когда вдруг дверь со скрипом приоткрылась. Резко повернув голову, он успел заметить, что дверь уже захлопнулась, и этот звук особенно гулко прозвучал в пустоте церкви.
        Почему-то Эвану стало не по себе.
        —Кто здесь?
        Он ждал ответа, и когда его не последовало, почувствовал себя неуютно. Эван осторожно прошел в южный предел, где было темнее и заметно прохладнее, поскольку через плиты пола просачивался холодный воздух из находившегося внизу склепа.
        Эван вздрогнул и резко затаил дыхание, потому что темнота вдруг колыхнулась, и порыв ледяного воздуха коснулся его руки.
        —Кто здесь? — испуганно пискнул он. — Кто это?
        В ответ что-то метнулось к нему из темноты. Эван хотел отпрянуть, но от ужаса не смог даже пошевелиться. Кто-то цепко держал его за плечо.
        Но это было не холодное, мягкое прикосновение призрака.
        Это был кто-то гораздо более живой.
        Глава седьмая
        —Ну-ка, ну-ка, кто это у нас так кричит и вопит? — прозвучал раздраженный женский голос.
        Вспыхнувший свет фонаря ослепил Эвана, и на какой-то миг он перестал видеть что бы то ни было, кроме темных теней.
        —Опять этот мальчишка! — с негодованием воскликнул второй женский голос.
        Эван не видел говоривших, но тут же узнал их по голосам. Первый голос принадлежал Филлис Флайт, а второй — Мадж. Именно сильная рука Мадж крепко стискивала его плечо.
        —Отпустите меня! — завопил он, пытаясь вырваться.
        —И не подумаю, пока ты не развяжешь язычок и не расскажешь нам, чем ты тут занимался! — прогремела Мадж, как будто была полицейским, задержавшим опасного преступника.
        От мысли, что ему придется рассказывать кому-то о событиях этой ночи, Эван начал брыкаться еще сильнее.
        —Пустите меня! — снова закричал он. Голос его эхом облетел церковь.
        Он не слышал, как распахнулась дверь, зато увидел, как еще два фонарика вспыхнули в темноте. Это появились Джинни и Бобо.
        —Фи-и-ллис! Филлис! — задыхаясь, голосила Джинни. — Он пришел!
        Филлис пронзительно завизжала, отчего Эван вдруг замолчал и перестал сопротивляться. Он покорно позволил вытащить себя из церкви. Здесь лучи фонарей в руках женщин вдруг скрестились с лучом еще одного-единственного фонаря, горевшего на другом конце кладбища. Лучи напоминали копья, поднятые для битвы.
        —Миссис Флайт! — прогремел мужской голос. — Я требую, чтобы вы объяснили мне, что привело вас сюда в столь поздний час!
        —Что привело меня на церковный двор, доктор Мальтус? — саркастически переспросила Филлис. — А разве это не подходящее место для супруги викария? Кроме того, я могу задать тот же вопрос вам и этому мальчику. Насколько я понимаю, он ваш гость?
        Она помолчала, наслаждаясь своей победой. Бобо, Мадж и Джинни дружно направили свои фонарики на Эвана, который жалобно съежился в этом безжалостном свете.
        Короткое, возможно, озадаченное молчание воцарилось на другом конце кладбища, а затем доктор откашлялся и заговорил гораздо более миролюбиво:
        —Мальчик со мной, я не отрицаю. Иди сюда, мальчик, и больше никогда не гуляй по ночам. Это может быть опасно.
        Эван поднял глаза и дерзко посмотрел на женщин.
        —Что же нам делать? Что же нам делать?! — нервно квохтала Джинни.
        —Назойливый маленький гаденыш! — процедила Мадж и как следует встряхнула Эвана.
        —Ну… Отпустите его! — решила Филлис. — Зачем нам этот мальчик?
        —Убирайся! — хором крикнули женщины.
        —Я жду, мальчик! — снова позвал доктор, на этот раз голос его звучал более резко.
        Филлис улыбнулась и потрепала Эвана по голове, как трехлетнего малыша.
        —Да, милый, беги скорее. Слушайся доброго доктора! — проворковала она и бросила, обращаясь к своим компаньонкам: — Пошли, девочки. Уходим. Постараемся забыть этот неприятный эпизод.
        Они вышли на церковный двор и с оскорбленным видом прошествовали мимо доктора, задрав носы к небу. Эван с гораздо меньшей уверенностью поплелся через надгробия на свет докторского фонаря. Он шел так осторожно, словно ступал по ветхому ковру. Подойдя ближе, Эван сердито буркнул:
        —Меня зовут Эван, если вы позабыли!
        Доктор Мальтус ничего не ответил, он смотрел вслед уходящим женщинам. Только когда свет их фонарей удалился на приличное расстояние, он резко бросил: «Пошли!» — и они молча последовали за женщинами по тропинке мимо полей.
        Луна теперь висела гораздо ниже, и неровные ряды живых изгородей казались потрепанными краями уходящей ночи. От тропинки поднимался теплый запах земли, к нему примешивался свежий, немного капустный, аромат зелени.
        По дороге кто-то вдруг ткнул Эвана в бок, и мальчик невольно хихикнул от щекотки. Доктор посветил на него фонарем и посмотрел, как на ненормального. Эван сумел выдержать его взгляд. Он сразу понял, что это проделки Зигги, и всю дорогу до дома чувствовал, что привидение летит рядом. Несколько раз, когда мальчик проходил по ступенькам через перелаз, привидение хватало его за рубашку или щекотало листком лицо.
        Пешком добираться до дому оказалось очень долго, особенно если всю дорогу молчать. За дальними деревьями Эван различал мелькание четырех фонарей, и даже слегка позавидовал, услышав долетевший издалека женский смех.
        Он покосился на доктора. Почему он ничего не говорит? Почему не спрашивает, что я делая в церкви?
        Добравшись до деревни, доктор Мальтус задержался возле своей калитки, пристально глядя на огни, движущиеся вверх по склону. Когда свет исчез за густой живой изгородью перед домом викария, он выключил свой фонарь и пошел к дому.
        В темноте он вдруг резко повернулся, и Эван услышал резкий голос:
        —Иди в свою комнату, мальчик, и на этот раз постарайся из нее не выходить!
        Эван молча поплелся к себе, но на лестнице доктор снова остановился:
        —Эван, будь очень осторожен! — тихо сказал он. — Я вижу, ты намного упрямее, чем был твой отец. Как бы это не довело тебя до беды!
        Эван в два прыжка одолел последние ступеньки и влетел в свою спальню. Занавески приветливо качнулись ему навстречу. Сбрасывая ботинки, он услышал знакомое хихиканье.
        —А ты забавный, Эван Найлз, — прошептал невидимый голос. — Я ужасно рад, что явился тебе!
        Глава восьмая
        На следующее утро Эван проснулся поздно. Холодный воздух щекотал ему бровь и, открыв глаза, мальчик сразу увидел, что занавески, словно полные ветром паруса, пузырятся в открытом окне.
        Он сразу же, и очень живо, припомнил события вчерашней ночи. Ему и в голову не пришло спрашивать себя, было ли все это на самом деле, и не приснились ли ему ночные приключения. Эван никогда не склонен был сомневаться по пустякам.
        Он встал, умылся, оделся и спустился вниз, отметив про себя, что вчерашние розы уже успели осыпаться. Он как раз размышлял над тем, что срезанные цветы — это неизбежно мертвые цветы, как вдруг подскочил на месте, глупо разинув рот.
        Фотография Зигги подмигнула ему одним глазом.
        Эван нервно хихикнул и заторопился на кухню, где его ожидал еще один сюрприз. Доктор Мальтус, собственной персоной, смущенно сидел за дальним концом стола! Его неожиданное появление совершенно сбило с толку бедную миссис Маллиган, которая безостановочно сворачивала и разворачивала кухонное полотенце. При виде Эвана экономка заметно оживилась, обрадовавшись возможности переключить на кого-то свое замешательство.
        —Явился, не запылился! — воскликнула она, подбегая к мальчику и толкая его за стол. — Каша уже совсем застыла! Надеюсь, ты как следует умылся?! А уж ногти у них вечно такие, будто они ими землю копают, а на расческу-то они и глядеть не желают…
        Доктор Мальтус вежливо улыбнулся мальчику, а Эван продолжал искоса поглядывать на него через стол, ожидая строгой нотации по поводу вчерашних ночных похождений. Однако об этом не было сказано ни слова. Вообще доктор вел себя так, будто мальчик только сегодня появился в доме. Он подробно расспросил Эвана о дороге, а когда эта тема была исчерпана, стал интересоваться здоровьем и благополучием семьи Найлзов, после чего переключился на обсуждение погоды и невыносимой жары, которая грозит затянуться надолго. Миссис Маллиган многозначительно грохотала посудой, и Эван, наконец, догадался, что и доктор, и экономка прекрасно знают о призраке-Зигги и просто сговорились никогда не обсуждать эту тему.
        Кроме кратких «да» и «нет», Эван почти ничего не говорил, сосредоточившись на борьбе с кашей миссис Маллиган. Внезапно он едва не прыснул со смеху. На стене, за спиной доктора, стрелки старых маятниковых часов вдруг пришли в движение. Никто, кроме Эвана, не видел, как стрелки начали вращаться все быстрее и быстрее, пока не слились в мелькающее облако, а маятник принялся раскачиваться с такой скоростью, словно хотел оторваться от часов и пролететь по кухне. Эван нисколько не сомневался, чьих это рук дело и, чтобы не расхохотаться, затолкал в рот побольше каши, отчего тут же поперхнулся и начал кашлять.
        Миссис Маллиган решительно подошла к мальчику и как следует хлопнула по спине.
        —Бывают люди, у которых глаза больше, чем животы! — проворчала она, отходя.
        Не успел Эван проглотить свою кашу и немного успокоиться, как вдруг увидел такое, что снова опешил.
        Перечница вдруг преодолела силу тяжести и медленно поднялась в воздух со стола.
        На этот раз этого нельзя было не заметить, и миссис Маллиган, ловко поймав перечницу в воздухе, с грохотом поставила ее обратно на стол.
        —Разумеется, Гриббадж Холт может поначалу показаться тебе довольно тихим местом… — спокойно продолжал доктор, нисколько не обескураженный происходящим.
        Миссис Маллиган окинула взором стол, молча приказывая предметам оставаться на своих местах. Эван зажал рот ладонью, и подавленное хихиканье тут же превратилось в приступ икоты.
        —Ик!
        Ложка взлетела в воздух. Миссис Маллиган сердито потянулась за ней. Ложка игриво увернулась, и экономка нечаянно сшибла бутылку с молоком. Доктор невозмутимо поднял со стола свою чашку с блюдцем, и на месте, где они только что стояли, немедленно образовалась белая лужица.
        —Ик!
        Чем больше Эвану хотелось смеяться, тем сильнее он икал. Слезы застилали ему глаза, плечи судорожно тряслись.
        Словно кошка, увлеченная охотой на птичку, миссис Маллиган не замечала вокруг ничего, кроме порхающих столовых приборов. Тем временем, следом за очередной ложкой, со стола взлетела вилка. Потеряв терпение, миссис Маллиган носилась вокруг стола, с нарастающим отчаянием кидаясь на каждый новый предмет. Порой ей удавалось что-нибудь поймать, но гораздо чаще она просто стукалась о стол, расплескивая молоко, разливая кофе и гремя посудой.
        Доктор Мальтус продолжал невозмутимо разглагольствовать ни о чем, делая вид, что ничего не замечает. Но Эван не обращал на него ни малейшего внимания.
        —Ик!
        Каждый раз, когда он икал, каша выплескивалась из его ложки на клеенку. От этого его еще сильнее разбирал смех, и Эван отчаянно боролся с собой, хотя абсолютно не понимал, зачем нужно поддерживать эту игру в «как будто ничего не происходит».
        Внезапно миссис Маллиган пронзительно закричала. Она запрокинула голову и крикнула в воздух:
        —Только попробуй сделать это еще раз, и я…
        Вилка угрожающе наскакивала на нее и злобно укусила раза три или четыре. Миссис Маллиган в страхе отступила.
        Выражение ужаса на ее лице было столь комичным, что Эван не выдержал. Бормоча извинения, он выскочил из-за стола, выбежал в сад и бросился на землю. От подавленного смеха, приступов икоты и несъедобной каши у него страшно разболелся живот, но он хохотал без остановки до тех пор, пока ему не стало совсем плохо.
        С этого дня все его время было без остатка отдано Зигги и миру привидений. Он научился вести ночной образ жизни, и почти весь день спал, чтобы с восходом луны снова присоединиться к Зигги. Но даже когда Эван спал, невидимый Зигги все равно приходил к нему, будил и требовал развлечений, как испорченный ребенок, привыкший быть в центре всеобщего внимания.
        Больше всего Эвана удивляло то, с какой готовностью другие обитатели дома смирились с новым распорядком. Если Эван просыпал обед или завтрак, никто не будил его, а вскоре миссис Маллиган завела обыкновение готовить и оставлять для него на кухне холодный ужин. Таким же образом обстояли дела и ночью. Когда Зигги с диким хохотом носился по темному дому, хлопая дверями — все молча терпели это, хотя доктор и его экономка не могли не слышать шума и грохота. Если веселье Зигги их не будило, то, по крайней мере, не давало уснуть.
        Это оставалось величайшей загадкой для Эвана, и он часто думал, в чем тут дело.
        Глава девятая
        В воскресенье утром Эван сонно приплелся на кухню, чтобы съесть так называемый завтрак, который сам он считал ужином, и немедленно отправиться в постель. Миссис Маллиган торжественно восседала за столом, скрестив руки перед собой; вместо обычного чепца на голове экономки красовалась фетровая шляпа с узкими полями. Миссис Маллиган радушно велела мальчику самому приготовить себе завтрак. По религиозным соображениям она никогда ничего не стряпала по воскресеньям. Миссис Маллиган посещала очень простую церковь, прихожане которой были необычайно тверды как в своих убеждениях, так и в осуждениях. Миссис Маллиган охотно взяла бы мальчика с собой на службу, но, к сожалению, дети были предметом дружного осуждения прихожан.
        —Это та кирпичная церковь на холме? — невинно поинтересовался Эван.
        Миссис Маллиган с шумом втянула в себя воздух и возмущенно скривила рот.
        —Ноги моей не будет в этом месте! — резко заявила она. — Я не переступлю порога церкви, в которой сам священник не может отличить добро от зла! — Тут она издала свое знаменитое фырканье. — Да где ему их различать, коли его собственная жена занимается тем, чем она занимается? А теперь довольно тратить время на бессмысленную болтовню! Из-за тебя я опоздаю на службу, а я не желаю, чтобы на меня косо смотрели!
        Эван сделал себе бутерброд с сыром и проводил миссис Маллиган. В это самое время, чуть выше по той же улице, стояла еще одна женщина. Джинни пряталась в телефонной будке. Она изо всех сил съежилась, стараясь казаться незаметной, но то и дело подпрыгивала, словно пробка от шампанского. От волнения она раскраснелась, и телефонная труба билась в ее руках, как живая рыба.
        —Ах, Филлис, как это божественно, быть шпионкой! — верещала она. — Да, да, она ушла… Что ты говоришь, дорогая? Говори яснее… Ну конечно, абсолютно уверена! Все совершенно чисто! — Она восторженно захихикала. — Но… Скажи, дорогая, теперь уже все?
        Стук в дверь, раздавшийся ровно через пятнадцать минут, был робким и больше походил на вкрадчивое царапанье. Распахнув дверь, Эван увидел высокую внушительную фигуру священника Ирвина Флайта. Глаза преподобного отца были обращены к небесам. Решив, что священник молится, Эван терпеливо ждал, не решаясь беспокоить его вопросами.
        —Превосходный подъезд, типичный для эдвардианской эпохи, — сообщил отец Флайт, опуская глаза на мальчика. — Архитектура — это мой конек.
        Он встал вполоборота, опустив подрагивающие веки, как делал всегда, когда разговаривал с кем-то или нервничал.
        —В доме кто-то есть, дорогая, — крикнул он своей жене. Не дожидаясь, пока он договорит, Филлис вынырнула откуда-то сзади и встала рядом с мужем. Ее накрашенные губы растянулись в сладкую улыбку, она стояла, слегка раскачиваясь на своих красных каблуках.
        Отец Флайт сказал:
        —Моя жена настаивала, чтобы я зашел перед десятичасовой службой.
        —Позвать доктора Мальтуса? — засомневался мальчик. — Он работает в своем кабинете.
        На секунду Филлис прищурилась, и глаза ее стали похожи на кошачьи.
        —Ах, нет, нет! — воскликнула она. — Я уверена, он не захочет, чтобы его беспокоили! Кроме того, мы пришли к тебе.
        —Ко мне? — удивленно переспросил Эван.
        —Я просто места себе не нахожу! — заявила Филлис и проскользнула в дом, прежде чем мальчик успел пригласить ее или преградить дорогу. — Ужасное недоразумение, то, что произошло той ночью, просто не дает мне покоя! Я не могу смириться с мыслью, что ты плохо думаешь обо мне или о моих девочках. И тогда я подумала, что должна все лично объяснить этому милому молодому человеку!
        —Меня зовут Эван, — осторожно сказал мальчик. — Хотя, насколько я понял, никто в Гриббадж Холт почему-то не горит желанием называть меня по имени.
        Теперь все трое были уже в гостиной, которую миссис Маллиган называла парадной залой. Преподобный отец Флайт пришел в еще большее замешательство. Он долго — гораздо дольше, чем нужно — вытирал ноги, то и дело поправлял рукой свои густые седые волосы.
        —Превосходная каминная полка! — зачем-то сказал он.
        —Ирвин, — протянула Филлис, укоризненно глядя на мужа поверх своих очков. — Мы пришли сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать пыльные архитектурные шедевры. Мы здесь, чтобы устранить недоразумение!
        С этим словами она уселась в лучшее кресло и, скрестив ноги, стала легкомысленно покачивать носком туфельки. «Она совсем не похожа на жену священника!» — подумал Эван, опускаясь на стул с другой стороны ковра.
        —Видишь ли, Эдвин…
        —Эван.
        —Эван! — сладко улыбнулась Филлис. — В прошлом на местные церкви так часто нападали разные воры, вандалы и тому подобные преступники, что мы с девочками решили организовать нечто вроде маленькой бдительной дружины. Теперь ты понимаешь, что когда мы наткнулись на тебя в церкви Святого Варфоломея, мы искренне приняли тебя за одного из этих хулиганов. Согласись, что это было самое простое предположение.
        —Ах, старая церковь Святого Варфоломея! — пробормотал отец Флайт. — Очень внушительный портал двенадцатого века…
        —Прошу тебя, Ирвин! — раздраженно прошипела его супруга. — Успокойся.
        —Прости, дорогая, — ответил он, хлопая глазами.
        —В любом случае, Юстас, — продолжала Филлис, снова поворачиваясь к мальчику, — я искренне надеюсь, что мы не обидели и не испугали тебя. Я… Я никогда себе не прошу, если это не так!
        И она напустила на себя такой самоуничижительный вид, что отец Флайт подошел к жене и нежно сжал ее плечо.
        Филлис шмыгнула носом, поставила на колени свою огромную сумку и вытащила из нее стеклянную бутылочку с зелеными кристаллами.
        —Лекарство, — с вымученной улыбкой пояснила она Эвану. — Надеюсь, ты не возражаешь? Мне кажется, что любое волнение немедленно отражается на моих пазухах.
        —Она очень страдает от этого! — заверил ее супруг.
        Филлис осторожно открыла бутылочку. Эван ждал, что сейчас она вдохнет лечебные пары, но, к его изумлению, жена священника принялась размахивать бутылочкой, рассыпая по комнате удушливо пахнущие кристаллы. Тряся бутылкой, Филлис что-то беззвучно бормотала себе под нос, и перед глазами Эвана вдруг почему-то возникло перекошенное от боли лицо Зигги. Преподобный отец Флайт улыбался, сложив руки на коленях. Но Эвану стало совсем не по себе, и он хотел одного — чтобы эти двое поскорее убрались восвояси.
        Он резко вскочил со своего места.
        —Вы действительно не хотите поговорить с доктором Мальтусом?
        —Нет-нет! — почему-то разволновался отец Флайт. — Я боюсь, наш добрый доктор неправильно представляет себе ту пользу, которую моя дорогая Филлис приносит обществу. — Веки его снова задрожали. — Думаю, приглашать его не имеет смысла.
        Эван внезапно впал в какое-то отупение. Запах кристаллов был невыносимо сильным и таким сладким, что просто зубы сводило. Он посмотрел на Филлис, и увидел, что выражение ее лица стало странно жестким и, если можно так выразиться, полным какой-то странной решимостью. Эван вяло подумал, что его сейчас вырвет от запаха кристаллов.
        —Я поставлю чайник! — выдавил он, стараясь не дышать, и выскочил за дверь, не дожидаясь ответа.
        Очутившись на кухне, Эван прислонился к столу. Он чувствовал себя ослабевшим. Посмотрев на чайник, он увидел какой-то странный предмет, возможно, попавший сюда прямо с Марса. Эван поднял его, но чайник оказался тяжелым, держать его было неудобно. Он почти закончил наливать воду, немного придя в себя от свежего воздуха, как вдруг услышал ужасный шум, доносящийся откуда-то со стороны парадного входа в дом. Выронив чайник, Эван бросился обратно в кухню и через щель между дверью и косяком осторожно заглянул в прихожую. Доктор Мальтус стоял спиной к нему, плечи его были сердито подняты.
        —Убирайтесь из моего дома! — громыхал он. — Сию же минуту убирайтесь из моего дома, пока я не вышвырнул вас своими руками!
        Преподобный отец, бледный и дрожащий, выбежал из гостиной. Филлис шла следом за ним, на лице ее было написано раздражение и какое-то лукавое торжество.
        —Пойдем, дорогая, — сказал священник, беря жену под руку. — Давай с достоинством уйдем из этого места!
        Доктор Мальтус демонстративно посторонился, пропуская их.
        —И не смейте больше никогда показываться здесь, вы слышали? — крикнул он им вслед и с грохотом захлопнул дверь.
        И вдруг Эван увидел, как доктор согнулся пополам, словно от боли. Затем он резко выпрямился.
        —Зигги! — прошептал доктор и бросился вверх по лестнице, продолжая кричать на бегу.
        —Зигги! Зигги!
        Ноги его так сильно стучали по ступеням, словно он хотел разрушить лестницу.
        На самом верхнем этаже голос доктора превратился в страдальческий стон.
        —Она забрала его у меня!
        Глава десятая
        Эван изнемогал от волнения, дожидаясь на улице. Дом за его спиной теперь смолк. Но это была плохая тишина. Каждые несколько минут Эван выскакивал на улицу, выглядывая, не идет ли миссис Маллиган. Словно в насмешку, он услышал голос экономки раньше, чем увидел ее саму:
        Пой Господу вся земля
        И с весельем воспойте люди…
        Выйдя из-за поворота и заметив Эвана, экономка резко остановилась и задумчиво посмотрела на мальчика, жуя губами, словно собиралась плюнуть. Затем она подошла ближе и тихо спросила:
        —Она приходила, верно?
        Эван кивнул и сказал севшим голосом:
        —Это я во всем виноват. Но я не знал, что так получится!
        Миссис Маллиган крепко взяла его за плечо и повела в сторону кухни. Эван совсем не хотел возвращаться в дом, где всё с молчаливым осуждением смотрело на него. Вытащив стул, миссис Маллиган подвела к нему мальчика и усадила, словно он был совершенно неспособен даже на такое простое действие. Затем, все так же деловито, она сняла плащ и шляпку, надела фартук, нашла во дворе чайник, наполнила его водой и поставила на плиту.
        Вскоре чайник со свежей заваркой уже стоял на столе между ними.
        —А я ведь доктору-то говорила! — начала миссис Маллиган. — Я так ему и сказала — с самого начала скажи мальчонке всю правду. Но как же! Он решил, что лучше знает, как поступать, ну я и отступилась! — Она повела плечами. — Он мне как сказал? Чем меньше он знает, тем лучше! Ну, и к чему это привело?!
        Она налила им обоим крепкого и сладкого чая.
        Эван следил за каждым ее движением, словно они были исполнены какого-то смысла.
        —Я все понял про Зигги, — медленно сказал он. — Он сын доктора. Мы все знаем, что он призрак, ведь так?
        Миссис Маллиган коротко кивнула.
        —От этого-то и все проблемы. Наш доктор боялся, что ты испугаешься, если тебе все рассказать. Думал, будет лучше, если ты сам все узнаешь.
        —А миссис Флайт?
        Миссис Маллиган ответила со своей обычной прямотой:
        —Ведьма.
        Эван посмотрел на нее через стол, ожидая, что она подмигнет или улыбнется, но ему следовало бы давно понять, что миссис Маллиган не склонна к шуткам.
        —И все они такие! — продолжала она. — Она и ее старые дуры, которых она зовет своими девочками. — Миссис Маллиган презрительно хмыкнула. — А сама-то — жена викария! Неудивительно, что англиканская церковь находится в таком положении! С виду-то все они почтенные особы. Мадж Блок, например, жена банковского клерка — он у нее такой мелкий, ну как же, зато она крупная! А Джинни Флауэрз замужем за школьным учителем, преподавателем искусства. А эта мокрая мышь, которая называет себя Бобо и бегает за Филлис, как верный лабрадор, — она библиотекарша. Имела наглость пошутить, что я перетрудилась на прошлой неделе, ты представляешь?
        —Так вы говорите, они все ведьмы?! — воскликнул Эван.
        Миссис Маллиган кивнула, потом, как всегда, перелила свой чай из чашки в блюдце и с шумом прихлебнула.
        —Столпы о-общества! — презрительно процедила она. — По крайней мере, должны быть таковыми. Но от безделья они сбились с пути. Все зло от этих стиральных машин и других приборов, что сберегают время. В прежние времена женщины скребли да чистили с утра до ночи, и валились спать без задних ног! А эти забавляются колдовством! Сами не ведают, что творят. Плещутся в мутной воде, вот что я скажу! — мрачно добавила она.
        —Но я все равно не понимаю, — проговорила Эван. — Какое отношение все это имеет к призраку-Зигги?
        Миссис Маллиган шмыгнула носом.
        —С недавних пор эти так называемые леди занимаются охотой на привидений. Похищают призраков, если называть вещи своими именами, в то время как прах несчастных лежит под землей. А наш доктор делает все, чтобы остановить их.
        —Но зачем кому-то похищать привидений?
        —Призраки — это сила. Как ваше лектричество. Мало ли на что ведьме такая силища! Но, помяни мое слово, за всем, что делает Филлис Флайт стоит кое-что похуже. Это как-то связано с Камберфорт Холл. Это такой здоровенный старый дом — теперь его называют «Страна привидений». Тематический парк, так это теперь говорится? — Она поджала губы. — В нашем приходе к этому относятся с большим неодобрением.
        И тут Эван начал кое-что понимать.
        —Значит, доктор пригласил меня сюда потому, что Зигги когда-то дружил с моим отцом, и он надеялся, что мы тоже подружимся? Он думал, что если мы будем все время вместе, я смогу защитить Зигги от ведьм?
        —Наш доктор понимает, что не может постоянно быть рядом с сыном! — подтвердила миссис Маллиган. — Эти ведьмы давно кружили вокруг, готовые нанести удар, стоит только отвернуться.
        —Значит, это я во всем виноват! — жалобно сказал Эван. — Вместо того чтобы защищать Зигги, я позволил его похитить.
        —Ты пустил ее в дом, — кивнула миссис Маллиган, нисколько не считая нужным облегчать груз его вины. — Тот, кто пускает на порог ведьму, должен ждать беды! — Она фыркнула и поднялась. — А теперь, схожу-ка я погляжу, как там доктор Мальтус. Боюсь, он совсем сломлен. Любит он своего сына, даже за гробом любит.
        —Я тоже пойду, — решил Эван, поднимаясь со стула. Миссис Маллиган покачала головой и силой усадила его обратно.
        —Лучше не надо, — сказала экономка. У двери она помедлила. — Ох, совсем забыла! Я отправила твое письмо.
        —Какое письмо? — рассеянно спросил Эван.
        —То, что собирало пыль на каминной полке в твоей спальне! Что ж, это правильно, что ты решил послать весточку своим домашним. Я отправила его в тот самый день, когда разносила по деревне брошюрки «Пороки удовольствия».
        С этими словами она вышла, а Эван в отчаянии уставился на закрытую дверь.
        «Только не это! — думал он. — Когда мама с папой получат мое письмо, они пулей примчатся и заберут меня отсюда, и я не успею даже начать расхлебывать эту кашу!»
        А может быть, позвонить домой из автомата? Эван представил себе этот разговор: «Привет, мама-папа! Вы скоро получите мое письмо, так вот — ха-ха-ха! — не верьте ни единому слову, которое я там написал!»
        С папой это номер, может быть, и прошел бы, но мама немедленно заподозрит неладное.
        Эван посмотрел на календарь, висящий на задней двери. Он высчитал, что если письмо придет в понедельник, то у него будет весь этот день и часть вторника, чтобы что-то предпринять.
        Он вскочил, выбежал в сад и бросился по тропинке на улицу. Всего два раза остановившись перевести дух, он мчался, пока не увидел полуразрушенную башню церкви Святого Варфоломея.
        При свете дня церковь немного отличалась от той, какой была ночью. Могильные плиты пестрели солнечными пятнами и брызгами желтого лишайника, а между ними громко стрекотали кузнечики. Церковь стояла в стороне от всех дорог, поэтому здесь не было видно ни души. Миновав кладбищенские ворота, Эван зашел в церковь, и шаги его гулко разносились в прохладной пустоте. Мальчик медленно огляделся. В углах стрельчатых окон свисала древняя паутина, давно превратившаяся в белый пух, а на карнизах были расставлены пустые порыжевшие банки с торчащими оттуда голыми стеблями давно засохших цветов. Статуя сэра Эдварда Аптона по-прежнему стояла в полумраке, и его длинные пальцы были сложены домиком перед грудью.
        И вдруг Эван замер, не сразу сообразив, какое из чувств предупреждает его об опасности. Он нерешительно втянул носом воздух, потом принюхался еще раз и уловил отчетливый запах. Это был тяжелый, тошнотворный аромат зеленых кристаллов и, почуяв его, Эван сразу понял, что ведьмы вернулись и закончили свое дело.
        Он решительно зашагал к надгробию рыцаря.
        —Сэр Эдвард! — шепотом позвал мальчик. — Сэр Эдвард, если вы еще здесь и слышите меня, пожалуйста, прошу вас, покажитесь!
        Когда он замолчал, воздух всколыхнулся, и мальчик почувствовал, как мурашки пробежали у него от локтей до самых пальцев. Вокруг него в церкви вдруг стало холодно, как в пещере зимой.
        Он уже совсем собрался отказаться от своего намерения, когда печальный голос, наконец, отозвался:
        —Кто взывает к сэру Эдварду Аптону?
        —Это я взываю, сэр Эдвард! — вскричал Эван. — Я друг Зигги. Помните меня? Это Эван Найлз! Пожалуйста, вы не могли бы появиться передо мной?
        Медленно, словно печальное солнце, голова сэра Эдварда поднялась из каменной груди его изваяния. Эван ждал, когда покажется остальное тело. Когда оно так и не появилось, сэр Эдвард грустно посмотрел на мальчика и сказал:
        —То, что вы видите, мастер Найлз, это все, что мне осталось. Все, что осталось от рыцаря, который когда-то танцевал прелестнейшую гальярду и у которого были прекраснейшие ноги в трех графствах!
        Эван присел на край склепа.
        —Расскажите мне, что случилось, — попросил он.
        Голова рыцаря подскочила чуть выше, словно рассердившись, но затем снова тоскливо поникла.
        —О, мастер Найлз, это ужасно! Прошлой ночью эти… эти ведьмы и гарпии ворвались в церковь, чтобы плести свои чары, подобно огромным паучихам, плетущим свои сети. Мы были беспомощны, а ужасное заклятие одного за другим заманивало и порабощало нас. Именно так они… они завладели моими нижними территориями, но моим мозгам, обитающим в верхней части, хватило ума противостоять злу. Я велел своей руке поместить мою голову как можно дальше и, к счастью, это место оказалось за церковными границами, вне досягаемости злых чар. Но какой позор! Это больше, чем может вынести бренное тело!
        —Они забрали Зигги! — мрачно сообщил Эван.
        Парящая в воздухе голова сокрушенно поцокала языком.
        —Никакого уважения к мертвым! К нам относятся как к пыли, рассыпанной по ковру.
        Эван вежливо покивал.
        —Но почему они охотятся на привидений, сэр Эдвард? — спросил он. — Миссис Маллиган полагает, что за этим кроется какая-то мрачная тайна.
        Голова сэра Эдварда попыталась утвердительно кивнуть, но потеряла равновесие, перекувырнулась через подбородок и шлепнулась на колени к Эвану. Рыцарь жалобно поднял глаза на мальчика.
        —Это происки полтергейста! — прошептал он.
        —Но я слышал о полтергейстах! — воскликнул Эван. — Разве они не такие же призраки, как вы?
        Голова возмущенно вспорхнула с его коленей.
        —Разумеется, нет! Полтергейсты — это средоточие зла, они ненавидят всех живущих. Они с удовольствием уничтожили бы все, чем не могут наслаждаться, и лишь жажда власти останавливает их.
        —Неужели вы не понимаете? — испуганно крикнул Эван. — Если именно они стоят за охотой на привидений, то, может быть, они хотят заполучить их силу? Скажите, это возможно?
        —Увы, мастер Найлз, это более, чем возможно.
        Какое-то время они уныло молчали, потом Эван снова заговорил:
        —Скажите, сэр Эдвард, а что может сделать этот полтергейст?
        —Может творить всякие гадости, — горестно ответил рыцарь. — Может повелевать стихиями, вызывать ураганы и наводнения. Может иссушать поля, пока весь урожай не погибнет, или вызывать сход горных лавин. Может насылать болезни, возбуждать недовольных, устраивать мятежи или приводить врагов. Полтергейст питается несчастьями других, даже себе подобных, вот почему ему в радость страдания моих бедных собратьев!
        —Но тогда мы должны остановить его! — закричал Эван, вскакивая с надгробия. — Сэр Эдвард, вы знаете что-нибудь о Камберфорт Холле?
        —Знаю ли я? — вскричал сэр Эдвард. — О да, я знаю! Это же мои старые родовые владения! Да, в те далекие времена я владел двумя сокровищами — землей и ногами. Прелестными ногами, мастер Найлз. Я не рассказывал вам, что танцевал учтивейшую га…
        —Да-да, — перебил его Эван. — Пошли скорее! Надо бежать туда!
        —Вот он, современный образ жизни! — печально вздохнул сэр Эдвард. — Все теперь делается в величайшей спешке!
        Глава одиннадцатая
        Вместе они вылетели с церковного двора.
        Летать с сэром Эдвардом оказалось еще страшнее, чем с Зигги, хотя бы потому, что его было меньше, а вскоре и это исчезло из виду! Эван крепко сжал руками невидимую голову.
        —Прошу вас, сэр, — пробормотал рыцарь, — не сдавливайте так сильно!
        —Не могу! — отозвался мальчик. — Я бы так не нервничал, если бы вас по крайней мере было видно!
        Сэр Эдвард терпеливо объяснил, что в ярком солнечном свете привидения всегда становятся невидимыми. Такова уж их природа. Разумеется, это не относится к самым могущественным привидениям — полтергейстам.
        Они продолжили полет. Для бестелесной головы сэр Эдвард оказался на редкость проворным и стремительным, Эван так ему и сказал.
        —Я полагаю, благоприятный ветер в лицо способствует нашему начинанию, — ответил рыцарь и не понял, отчего Эван так и покатился со смеху.
        Вскоре у мальчика заболели руки, и он зажмурился, чтобы голова не кружилась от высоты. Он представил, как выглядит со стороны — с вытянутыми вперед руками и болтающимися сзади ногами — и решил, что больше всего похож на ныряльщика. Вовсе не Летучий Голландец, скорее какой-то Летучий Голкипер.
        Они летели, а земля мелькала под ними. Мили и мили высохших пастбищ, испещренных низкорослыми кустарниками, увядшими от раскаленного ветра. Внезапно Эвану пришло в голову, что удушающая жара вполне может оказаться делом рук полтергейста. Эта мысль дала ему кое-какое представление о возможностях врага.
        —Не бойся, — услышал он голос сэра Эдварда. — Мы почти прибыли.
        Пять минут спустя рыцарь опустил его на гребень холма, но неожиданно у мальчика подкосились ноги, и он упал на землю. Невидимый сэр Эдвард подкатился к нему поближе.
        —Это и есть Камберфорт Холл? — спросил Эван.
        —Да, — раздался сбоку голос рыцаря.
        Внизу в долине Эван увидел какой-то странный загородный дом, середина которого вздымалась вверх невероятной путаницей башенок, похожих на перечницы, и дымоходов, похожих на леденцы на палочках. Но, несмотря на всю пышность, Эван сразу понял, что эта часть дома была всего лишь пустой оболочкой, о чем говорили обвалившиеся крыши и темные, лишенные стекол, окна.
        Сэр Эдвард глубоко вздохнул, но Эван не понял, что печалит рыцаря — то ли состояние его бывшего дома, то ли впечатление от того, во что превратилось когда-то красивейшее место, за устройством которого наблюдал сам владелец. Вместо старых причудливых парков и аккуратно подстриженных тисовых аллей, теперь пестрели шумные аттракционы и безвкусные балаганы, а за домом — там, где росли сады и огороды, круглый год снабжавшие дом овощами и фруктами, высилось пыльное здание, предлагавшее новые увеселения. Оно называлось «Второй этап» — так было написано на огромном щите, красующемся на ограде.
        Что касается аттракционов, то все они были посвящены чему-то сверхъестественному. Одним из главных развлечений считались «американские горки» с кабинками в форме черепов. Разгоняясь, кабинки на полном ходу врезались в дом с привидениями, чтобы через несколько секунд вылететь оттуда и разбежаться в разные стороны. Судя по очередям, это был самый популярный аттракцион в парке. Над ним парило надувное привидение, на котором устрашающими дрожащими буквами было выведено:
        ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «СТРАНУ ПРИВИДЕНИЙ»!
        —Можно подумать, привидения — это всего-навсего саван, поднятый в воздух дуновением ветра! — с отвращением проворчал сэр Эдвард.
        Эван хотел было согласиться, но вдруг заметил, что они уже не одни на холме. Он торопливо шикнул на рыцаря и, повернувшись, увидел преподобного отца Флайта, который со смущенной улыбкой приближался к ним.
        «Бедняга! — подумал Эван. — Разве он виноват, что у него жена — ведьма?» И он с таким радушием улыбнулся викарию, что тот даже удивился.
        —Еще раз здравствуй… Эван, не так ли? — поздоровался священник, настороженно оглядываясь по сторонам. — Ты… Ты не один?
        Эван понял, что викарий имеет в виду доктора Мальтуса, поэтому с улыбкой покачал головой.
        Священник заметно расслабился. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
        —Я люблю приходить сюда, — признался он. — Помогает убить время между службами. Ты обратил внимание, какая интересная постройка? — он кивнул на дом. — Основная часть относится к эпохе Тюдоров времен сэра Эдварда Аптона.
        Эван обхватил руками колени и еле заметно улыбнулся.
        —Вы, наверное, много знаете о сэре Эдварде Аптоне? — невинно поинтересовался он.
        —О нет, совсем немного! Моя сфера — это архитектура. Я знаю лишь то, что он был человеком буйного нрава — настоящим бандитом, если называть вещи своими именами. Он похитил королевские сокровища из… Ой! Ты знаешь, меня что-то укусило. Наверное, какое-то насекомое.
        Эван поторопился сменить тему разговора и сказал, что завидует архитектурным познаниям викария.
        Воспрянув, преподобный отец задергал веками и улыбнулся. Усевшись рядом с мальчиком, он начал рассказывать ему о своем увлечении, но Эван слушал его вполуха. Все внимание его было поглощено мрачными кабинками-черепушками, которые сначала взлетали по крутому подъему, потом на головокружительной скорости рушились вниз, проносились по извилистому треку и врезались в скрюченные двери скрюченного дома с привидениями.
        Однако он снова весь обратился в слух, когда услышал случайно оброненную викарием фразу:
        —Камберфорт Холл, пожалуй, самый известный в Британии дом с призраками.
        —Правда? — обернулся к нему Эван.
        Воодушевленный искренним интересом мальчика, преподобный отец продолжал:
        —Во всяком случае, он был таким до таинственного пожара, случившегося во время последней войны. Кое-кто утверждает, что пожар — работа полтергейста.
        Эван задумчиво пожевал травинку.
        —А вы верите во все это? — спросил он. — Ну, во всяких там привидений, полтергейстов… ведьм?
        —Боже милосердный, конечно же, нет! — Викарий закрыл глаза и коротко хмыкнул, но потом внезапно посерьезнел. — Бывают времена, когда так сложно сохранять веру… Но нет… Нет! Честно скажу тебе, Эван, привидений не бывает… Ой! Ты знаешь, это проклятое насекомое снова кусается!
        Эван торопливо вскочил на ноги и уверенно протянул викарию руку.
        —Большое вам спасибо. К сожалению, мне пора.
        Отец Флайт не смог скрыть своего разочарования.
        —В самом деле? Так скоро?
        —Да. Было исключительно интересно побеседовать с вами.
        —Правда? — искренне поразился викарий.
        —До свидания! — на бегу крикнул Эван и, кинулся по крутому склону вниз, в долину. Он несся все быстрее и быстрее, пока не понял, что бежит потому, что уже не может не бежать. Пыльная проезжая дорога расстилалась внизу, и Эван знал, что будет бежать до тех пор, пока не пересечет ее.
        Огромный черный лимузин с тонированными стеклами, подскакивая, ехал по дороге, поднимая густые тучи пыли. Он предостерегающе замигал фарами, явно не собираясь останавливаться. Эван бежал прямо навстречу машине, ноги его стучали о дорогу.
        В тот миг, когда столкновение, казалось, было неизбежно, кто-то с силой подхватил мальчика за воротник (разумеется, это был сэр Эдвард, пустивший в ход зубы) и так резко осадил, что ноги Эвана взлетели вверх, и он с силой шлепнулся на землю и кубарем покатился в пыль.
        Оглушенный, зато невредимый, он увидел, как лимузин скрылся в воротах с надписью: «Частная собственность. Посторонним вход строго воспрещен».
        —Это он! — раздался испуганный шепот сэра Эдварда. — Проклятый полтергейст!
        —Это же мистер Хендрик! — глупо ответил Эван.
        Глава двенадцатая
        Сэр Эдвард не мог сопровождать мальчика дальше.
        —Большое кольцо из железа, — виновато прошептал он. — Привидения не могут через него пройти.
        Эван прищурил глаза и поглядел через дорогу.
        —Ты имеешь в виду ограду? — уточнил он и добавил: — Так вот почему привидения не разбегаются, когда мистер Хендрик привозит их сюда?
        —Боюсь, ты прав.
        Эван двинулся через пыльную дорогу.
        —Жди меня здесь! — сказал он и почувствовал осторожный толчок в бок.
        —Что вы намерены предпринять, мастер Найлз?
        —Откуда я знаю? — с досадой пожал плечами мальчик. — Надеюсь, там что-нибудь придумаю.
        —Если вдруг вы встретите там мое тело, — крикнул ему вслед сэр Эдвард, — прошу вас, напомните ему обо мне!
        Эван встал в хвост очереди, текущей в тематический парк через главные ворота, которые были обозначены двумя каменными колоннами. Верхушку каждой колонны венчал свирепый пес. Псы сидели на задних лапах, а когтистыми передними сжимали замшелые щиты. Какой-то маленький мальчик спросил свою маму, что такое щит, и та ответила, что это какое-то старинное оружие.
        —Оружие? — фыркнул папа мальчика, покосившись на статуи. — Эти кровожадные псины держат их так, словно это добыча!
        Эван заплатил за вход, прошел через турникет и бездумно побрел вместе с толпой. Он пока не знал, что ему делать. Шаг за шагом поток вел его к «американским горкам», где череповидные вагончики с грохотом носились по своей извилистой траектории.
        Тут навстречу ему попались две девочки, которые только что покатались. Одна прижимала руки к груди, другая нервно пропускала сквозь пальцы прядку своих длинных волос.
        —Просто классно! — визжала первая. — Я орала, как дурочка!
        —Я знаю, я слышала, — ответила вторая, закатывая глаза.
        —А эти спецэффекты в доме с привидениями — это просто супер! — продолжала верещать первая. — Если бы привидения существовали, они выглядели бы именно так! Жуть, как прикольно!
        Эти слова заставили Эвана ускорить шаг и пристроиться в хвост очереди. Он был единственным, кто не улыбался и только мрачно поднимал пыль с асфальта носками своих ботинок. Очередь медленно продвигалась вперед, кабинки уезжали и возвращались обратно, пассажиры визжали и хохотали. Наконец, после бесконечно долгого ожидания, подошла очередь Эвана. Он сел в кабинку. Служащий аттракциона подмигнул мальчику, опустил перед ним защитный барьер и защелкнул. В тот же миг кабинка сорвалась с места, и Эвана отбросило на спинку сиденья. Земля полностью скрылась из виду, впереди было только голубое небо.
        Кабинка поднималась и поднималась вверх. Казалось, она забралась гораздо выше, чем это виделось с земли.
        Эвана резко отбросило вперед, когда кабинка взлетела на вершину, потом он ударился плечами о защитный барьер и вдруг увидел перед собой землю, которая стремительно приближалась, словно кабинка вдруг сошла с рельсов и полетела вниз. Не зная, пугаться ему или вопить от восторга, Эван крепче вцепился руками в барьер и не разжимал рук, пока кабинку швыряло из стороны в сторону на крутых поворотах.
        Резкое падение. Внезапно прямо впереди вырос дом с призраками. Эван ахнул, уверенный, что они вот-вот врежутся в скрюченную крышу. В самую последнюю секунду рельсы резко нырнули вниз. Ворота. Эван не успел заметить, как двери широко распахнулись. Темнота поглотила его. Фарами вспыхнули глаза черепа. Взвыла сирена.
        Сначала пыльный чердак. Привидения выпрыгивают из ящиков, кричат со стропил. Спальня. Кривые картины на стенах и четырехспальная кровать. Призраки выскакивают из-под одеяла, лезут из стен. Поворот в ванную. Привидения прыгают из унитаза и исчезают в раковине. Столовая. Призраки сидят за столом, вертятся, смеются, поднимают кубки. Кухня. Свирепые привидения бросают друг в друга кастрюли и сковородки. Подвал. Призраки падают на людей, словно атакующие летучие мыши. И вдруг — снова яркое солнце. Замедление. Торможение. Остановка возле выхода.
        —В чем дело? Ты так побледнел, словно увидел привидение! — пошутил служащий, отпирая защитный барьер на кабинке Эвана. Эту шутку он повторял по сто раз ежедневно.
        Эван не ответил. Не смог. Он выбрался из кабинки и спустился по лестнице. Он шел так медленно, что люди натыкались на него.
        Он в самом деле видел или ему только показалось?
        Он попытался снова вспомнить, как это было…. В подвале. Среди привидений, которых заставили кривляться, словно цирковых клоунов. Да, теперь он был абсолютно уверен.
        Там был Зигги.
        Глава тринадцатая
        Эван опустился на пустую скамейку под пыльными деревьями и мрачно уставился на свои руки. Что теперь делать? Первое, что приходило в голову — прокатиться еще раз и попробовать поговорить с Зигги. Но это было бессмысленно. Пустая трата сил и времени. Эван рассеянно смотрел, как кабинки-черепушки несутся с высоты, увлекая визжащих пассажиров в дом с призраками. Вся поездка по дому длилась несколько секунд. Кроме того, электронные стоны и вопли внутри дома (усиленные динамиками до полной неузнаваемости) заглушат любой человеческий голос, каким бы громким он ни был.
        Поэтому Эван сидел и смотрел на свои руки, не замечая ни бесконечного потока счастливых людей, проходящих мимо, ни малышей в смешных остроконечных колпаках или с жуткими пластиковыми вампирскими клыками во рту. Рядом со скамейкой стояло небольшое здание с окошками в виде гробовых крышек и дверями в форме надгробий. Киоск бойко торговал «Кровавыми бургерами», «Франкенштексами» и «Фантом-колой». Здесь нельзя было купить обыкновенные чипсы — нет, тут приходилось подчиняться меню и заказывать «Ногти Покойника в кровавом томатном соусе». Эвана затошнило от запаха жареного лука. Этот тематический парк был таким дешевым, жалким и шумным, что ни одно настоящее привидение никогда не захотело бы в нем поселиться!
        К вечеру жара слегка спала и толпа несколько поредела, так что стал виден мусор, валяющийся на асфальтированных дорожках. Вскоре ожил громкоговоритель, и голос, старательно изображавший ворчание старой ведьмы, произнес:
        —Злая Сила спешит предупредить вас, что наша «Страна привидений» закрывается через пятнадцать минут. Не забудьте забрать с собой все свои пожитки, включая маленьких детишек! Если вы их забудете, я с огромным удовольствием съем их на ужин. Ха-ха-ха-ха!
        Слово пожитки зацепилось в сознании Эвана. Он несколько раз повторил его про себя, волнуясь все сильнее и сильнее.
        —Есть! — воскликнул он и вскочил со скамейки, напугав проходящее мимо семейство.
        Он развернулся и бросился обратно к «американским горкам». Здесь осталось всего несколько человек, спешивших еще разок повизжать до закрытия.
        —Простите… Простите, пожалуйста…
        Служащий, отпустивший жалкую шутку по поводу привидений, с подозрением покосился на мальчика.
        —Мне жаль, дружок, но не трать время понапрасну. Сейчас проедет эта группа, и аттракцион закроется на ночь.
        —Нет, вы не поняли! Я не хочу кататься. Я… я… я потерял часы! Наверное, уронил в доме с привидениями. Отец убьет меня, если я их не найду! Можно мне поискать?
        Служащий опустил барьер безопасности на кабинке последнего в этот день пассажира, нажал кнопку старта и запустил аттракцион.
        —Я не могу никого пускать туда. Распоряжение босса. Туда вообще никому нельзя, даже мне.
        —Ну, пожалуйста! Отец мне голову открутит, если узнает, что я даже не попытался поискать!
        —Ну ладно, ладно, — служащий хитровато огляделся по сторонам. — Я обесточу аттракцион, а потом мы с тобой сходим и быстренько посмотрим. Быстренько, ты слышал? Но ты никому не говори, что был внутри, договорились?
        Эван с облегчением улыбнулся.
        —Клянусь! — пообещал он. — Спасибо вам!
        Последние пассажиры выехали из дома с привидениями.
        Какой-то парень с подружкой вылезли из кабинки, девушка вся дрожала и, гораздо сильнее, чем нужно, цеплялась за руку своего парня. Служитель собрал кабинки, сформировав длинную цепочку черепов, и опустил огромный рычаг. В тот же миг жужжание генератора смолкло, и наступила тишина.
        —Пошли быстрее! — велел служитель.
        Эван перелез через перила и, поднырнув под рельсы, побежал вслед за служителем к скрюченному дому. Внизу дома оказалась замаскированный люк с надписью: «Персоналу без специального допуска вход строго воспрещен».
        Служитель достал из верхнего кармана отвертку и повернул свою бейсбольную кепку козырьком назад.
        —Здорово, что я не умею читать! — подмигнул он.
        Не прошло и минуты, как он открутил болты и прислонил крышку люка к стене дома.
        —За мной!
        Эван протиснулся следом за служащим и очутился в столовой. Служитель достал фонарик и посветил по сторонам. Эван не ожидал увидеть призраков, он знал, что они очень пугливы. Мебель в столовой оказалась непропорционально огромная, скрюченная и грубо размалеванная, а те места, которые никто не мог увидеть, были и вовсе не раскрашены.
        —Какой дурак испугается этакой ерунды? — фыркнул служитель.
        —Мне кажется, это где-то в подвале.
        —А?
        —Я говорю, в подвале. Там у меня часы свалились.
        Служитель вздохнул.
        —Тогда пошли.
        Несколько незаметных ступеней вели вниз, в подвал. Над ними были натянуты металлические тросы.
        —Вы посмотрите тут, а я поищу во-он там, — сказал служителю Эван.
        —Как же ты будешь искать без фонаря?
        —А… У меня экран с подсветкой. Я его сразу увижу.
        Служитель пожал плечами и отошел, светя перед собой фонариком. Дождавшись, пока он уйдет подальше, Эван прошептал:
        —Зигги! Зигги, ты меня слышишь?
        Ждать ответа пришлось долго. Наконец кто-то — или что-то — дернул мальчика за рукав рубашки.
        —Зигги?
        Едва различимое мерцающее облачко размером с ладонь Эвана появилось из тьмы. Нос, глаза, рот. Глаза закрыты, черты лица смазаны и нечетки.
        Вид Зигги настолько потряс Эвана, что он судорожно вздохнул.
        —Что там? — отозвался служитель. — Нашел, что ли?
        —А? Нет… Нет еще! — ответил мальчик, стараясь, чтобы голос не выдал его. Обернувшись, он увидел, что призрак шевелит губами. Эван попытался открывать и закрывать рот так же, как это делал Зигги и услышал свой голос: «Помоги мне! Помоги мне!» Снова и снова призрак повторял эти слова, а потом растаял, словно снежинка.
        Эван не услышал шагов служителя, поэтому так и подскочил на месте, услышав за спиной его голос:
        —Похоже, их тут нет, — сказал служитель. — Придется тебе сказать отцу, что посеял часы где-нибудь еще. Жаль, конечно.
        —Ничего, все в порядке, — равнодушно отозвался Эван. — Спасибо, что помогли мне.
        Следом за служителем он выбрался на дневной свет и принялся отряхиваться от бутафорской паутины. Внезапно он заметил камеру наблюдения, установленную на металлическом штативе. Ее объектив был направлен прямо на Эвана. Обернувшись, он увидел вторую камеру, тоже глядящую на него.
        И тут Эван увидел его.
        Мистер Хендрик!
        Темная угрожающая фигура на ступеньках дома.
        Мистер Хендрик выставил палец и, словно получив удар, мальчик отлетел назад, отброшенный силой ненависти полтергейста.
        В следующий миг Эван уже бежал. Он бежал изо всех сил, опустив голову, но прекрасно видел, что охранники окружают его со всех сторон. Мимоходом посмотрев на свирепых псов, охранявших вход, он вылетел в главные ворота.
        —Мастер Найлз! Мастер Найлз! Простите мою дерзость, но могу ли я предложить вам свою помощь?
        —Скорее, сэр Эдвард! Скорее унесите меня отсюда! — прокричал Эван.
        Сэр Эдвард без лишних вопросов ухватил мальчика зубами за воротник рубашки и оторвал от земли.
        Эван уже пролетал над долиной, когда сила полтергейста настигла его. Холодные пальцы ухватили за спину, пытаясь стащить вниз.
        —Скорее! — взмолился он.
        Сэр Эдвард услышал и полетел зигзагами, виляя из стороны в сторону. Внезапно хватка полтергейста ослабела, и ледяные пальцы разжались, хватая воздух.
        Эван с сэром Эдвардом взмыли ввысь, как пробка из бутылки, поднялись на вершину холма и, перевалив через гребень, относительно спокойно продолжили свой путь.
        Глава четырнадцатая
        После невеселой посадки у церкви Святого Варфоломея, Эван оставил сэра Эдварда, и в одиночестве поплелся мимо лоскутных полей в сторону дома доктора Мальтуса. Он уже взялся рукой за ручку калитки, как вдруг резко развернулся и решительно направился в сторону безобразной кирпичной церкви, стоявшей на вершине холма, а точнее, к дому викария.
        Кусты образовывали вокруг дома густую стену, защищая его от любопытных глаз, но деревянная калитка, на взгляд Эвана, была слишком заметным способом проникновения внутрь. Услышав доносящиеся из сада женские голоса, мальчик пролез через изгородь и притаился в кустах. Он долго ворочался на сухой, твердой земле, пока не нашел отличное местечко, с которого была видна вся лужайка — от французских окон в задней части дома до розовых кустов перед фасадом. Филлис и ее свита нежились в последних теплых лучах вечернего солнца.
        —Как мило мы проводим время вместе, правда, девочки? — услышал Эван воркующий голос Филлис и увидел, как Джинни с Бобо неистово затрясли головами (Мадж ограничилась одним кивком).
        Все женщины, кроме Мадж, были одеты в длинную, свободную одежду, причем платья Джинни и Бобо были одинакового цвета. На Филлис красовалась соломенная шляпка с элегантными волнистыми полями и настоящими живыми розами, красными, как ее губная помада. Мадж сидела, скрестив руки на груди. На ней были шорты цвета хаки и кардиган. Филлис по-кошачьи свернулась клубочком, а остальные дамы устроились вокруг нее, выпрямившись в своих шезлонгах.
        Филлис слегка пошевелилась.
        —Сегодня, — проворковала она, — я буду Элоизой, королевой Бельгийской.
        —Ты была ею на прошлой неделе, — хрипло бросила Мадж.
        —Вот как? — улыбнулась Филлис, но в ее улыбке чувствовался холод стали. — Наша Мадж так любит все запоминать, просто удивительно!
        —А я ужасно хочу быть Анной, баронессой Виндермерской, — торопливо выпалила Бобо и тут же, вспыхнув от смущения, замахала руками, словно сказала какую-то глупость. — Я хотела сказать, мы с Гарольдом часто проводили там отпуск… Такая приятная ассоциация, вы понимаете.
        —А я хочу что-нибудь далекое и романтическое! — вступила в разговор Джинни. — Что вы скажете по поводу аргентинской графини Изабеллы-Марии, которую обожатели называют Леди Пампасов?
        —Хм-мм. В этом, определенно, что-то есть, — согласилась Филлис и, повернувшись вполоборота, спросила: — А что скажет наша Мадж?
        Мадж поиграла желваками на скулах, размышляя.
        —Да уж… Я и сама предпочитаю что-нибудь иностранное… Может быть, Гризельда? Гризельда, княгиня Уральская! Женщина-воин, сражающаяся за свободу своего народа!
        Филлис скептически уставилась на нее поверх своих очков.
        —Женщина-воин, говоришь? Тебе не кажется, что для этого нужны эластичные чулки? Кроме того, лично я вижу тебя вдовствующей герцогиней!
        Мадж насупилась, но спор не успел разгореться, поскольку Бобо и Джинни заворковали, словно пара голубок, не давая никому вставить ни слова.
        —А можно мы начнем прямо сейчас, дорогая Филлис? — умоляла Бобо. — О, я так взволнована!
        Филлис улыбнулась и, засунув руку под шезлонг, вытащила оттуда свою гобеленовую сумку. Из сумки она извлекла большую стеклянную банку. Три другие женщины с брезгливым фырканьем отодвинулись, увидев большую жабу, сидящую в банке. По всей видимости, жаба тоже не испытывала радости, поскольку начала в отчаянии карабкаться по стенке банки, но тут же беспомощно скатилась обратно на дно.
        Филлис улыбнулась лукавой и многозначительной улыбкой, и отнесла банку на середину лужайки. Она шла босиком, а в руке ее Эван заметил очищенный от коры прутик.
        —Будь предельно осторожна, милая Филлис! — крикнула Джинни.
        —О да, дорогая, предельно осторожна! — подхватила Бобо.
        Притаившись в кустах, Эван смотрел, как Филлис поставила банку с жабой на землю и обошла вокруг нее, бормоча что-то на незнакомом языке, полном хриплых рыков и звонкого клекота. Время от времени она наклонялась, прикасалась к банке прутиком и при этом взмахивала в воздухе свободной рукой.
        Внезапно раздался звон разбитого стекла, и над тем местом, где только что стояла банка, поднялся столб сладко пахнущего багрового дыма. Джинни вцепилась в Бобо — обе они, словно зачарованные, смотрели, как дым тает над розарием. А вместо жабы на траве теперь стояло существо, которое можно было бы принять за человека, если бы не его широкий рот, выпученные глаза, бородавки на тыльной стороне ладоней и огромные ступни, вывернутые под таким немыслимым углом, что ему позавидовал бы любой учитель танцев. На существе была старинная лакейская ливрея с кружевным жабо вокруг горла и туфли с пряжками.
        Наблюдавшие женщины разразились бурными аплодисментами. Даже Мадж выдавила:
        —Браво, Филлис!
        —Госпожа, — поклонился лакей-жаба. Голос у него был скрипучим и раскатистым. — Я к вашим услугам. Слушаю вас, леди.
        —Отлично. Принеси моим гостям шампанского, да гляди, чтобы было самое хорошее! Как видишь, мы все четверо очень благородные дамы, и нам пристало все только самое лучшее, что только есть на свете! — высокомерным тоном приказала Филлис, искренне полагавшая, что все знатные дамы именно так разговаривают со слугами. Отдав распоряжения, она присоединилась к подругам и растянулась в своем шезлонге.
        Чуть замешкавшись, лакей-жаба исчез и вскоре вернулся с подносом, на котором стояли бокалы и бутылка шампанского. Эван чуть не рассмеялся, глядя, как жаба безуспешно борется с желанием передвигаться прыжками, отчего хрустальные бокалы угрожающе звякали друг о друга. Неуклюже откупорив бутылку, лакей так испугался громкого хлопка, что Эван подумал, что жаба сейчас от ужаса прыгнет к нему в кусты.
        Тем временем леди на лужайке достали веера и, поглядывая на Филлис, несколько раз обмахнулись, причем Мадж намеренно сделала несколько лишних взмахов.
        Лакей-жаба обнес дам шампанским, но только Эван заметил, как на ходу он разинул огромный рот, ловко поймал муху и с шумом проглотил ее.
        «Вот гадость»! — подумал мальчик.
        Филлис ткнула слугу сложенным веером и повелительно сказала:
        —Эй, слуга, надеюсь, моя посылка уже доставлена?
        Лакей-жаба молча вытаращил на нее свои круглые глазища.
        —Там, на столе! — прошипела Филлис, раздраженно показывая рукой.
        —Сходить туды что ли?
        —Принеси ее сюда немедленно! — разозлилась Филлис.
        Сверток был доставлен на серебряном подносе для визитных карточек, и Филлис жадно схватила его.
        —Ну вот, милые дамы, — объявила она дрожащим от волнения голосом. — Это от короля Македонии. Прослышав о моей красоте, он прислал мне дары.
        Джинни с Бобо пришли в дикий восторг от этой новости, зато Мадж сделала большой глоток из своего бокала и сказала:
        —По-моему, он уже присылал тебе что-то на прошлой неделе, дорогая.
        —Смотрите, жемчуг! — притворяясь изумленной, вскричала Филлис и, вытащив ожерелье, приложила его к шее.
        —Что ж… мило, — процедила Мадж. — Снова жемчуг. Ты думаешь, король этой Как-её-там-зватии скупает его на распродажах? Или он просто любитель устриц?
        Филлис злобно покосилась на нее и уже начала подыскивать столь же злобные слова для ответа, как вдруг лицо ее резко изменилось — кровь отхлынула от щек, так что алые губы показались еще краснее. На лицах окружавших ее женщин, словно в зеркале, отразилось то же самое — смесь изумления и страха.
        —М-мистер Хендрик, как я рада…
        Когда Филлис вышла приветствовать гостя, от ее былой уверенности не осталось и следа.
        «Интересно, как он тут очутился?» — подумал Эван. Он не только не слышал звука подъезжающего автомобиля, но готов был поручиться, что мистер Хендрик не шел по садовой тропинке — в противном случае Эван бы его заметил. Только что его тут не было — и вот он появился, словно зловещая тень, омрачающая идиллию теплого летнего вечера.
        Мистер Хендрик медленно повернул голову, взгляд его был еще ужаснее оттого, что глаза оставались невидимыми за черными стеклами очков.
        —Так вот на что вы расходуете силу, которую я вам дал? — прошипел он. — На глупую чепуху?!
        Он хлопнул ладонями в перчатках, и получившийся звук был подобен выстрелу из пистолета. В тот же миг лакей-жаба принял свой природный облик и в ужасе поскакал по лужайке. Шампанское и хрустальные бокалы стали бутылкой с молоком и банками из-под варенья, а Филлис слабо пискнула при виде того, как ее жемчуга превратились в нитку кислых диких яблок на лохматой веревке. Она брезгливо отшвырнула их в траву.
        —Это всего лишь игра! — нервно сказала она. — Невинная забава в узком кругу любимых подруг.
        —Забава! — с отвращением повторил мистер Хендрик. — Если желаете позабавиться, то приведите мне мальчишку, который крутился вокруг моей машины. Того самого, с которым вы столкнулись той ночью в церкви Святого Варфоломея!
        —Э… Разумеется, мистер Хендрик. Но зачем нам это делать?
        —Затем, что я вам приказал! — мерзко фыркнул мистер Хендрик, расхаживая взад-вперед по лужайке. — Этот мальчишка… Боюсь, он слишком много знает. Сегодня вечером камеры видеонаблюдения зафиксировали, как он пробрался туда, куда никому не следует соваться! К сожалению, он убежал прежде, чем я успел его сцапать. Я хочу, чтобы вы доставили его ко мне, и чем быстрее, тем лучше. Ясно?
        —Разумеется, мистер Хендрик. Мы с девочками немедленно принимаемся за дело.
        Когда Филлис пошла провожать своего гостя, три другие женщины перевели дух. Бобо с такой скоростью принялась обмахиваться веером, словно хотела привести себя в чувство.
        —Этот человек вселяет в меня ужасный страх! — прошептала она. — Кроме того, он невероятно груб!
        Остальные двое молча кивнули.
        —Я часто спрашиваю себя, стоит ли игра свеч, — громко сказала Мадж. — Конечно, мы приобрели кое-какие сверхъестественные способности, но зато попали в полную зависимость к этому человеку!
        —Ш-шш! — шикнула Джинни. — Филлис возвращается. На ней просто лица нет!
        —Еще бы, ведь ей пришлось отречься от бельгийского престола! — громко заметила Мадж.
        —Тише, девочки! — всполошилась Бобо. — Не будьте злюками.
        Филлис слабо улыбнулась, увидев их сочувствующие лица, и глубоко вздохнула, собираясь с духом.
        —Черт возьми! — воскликнула она.
        Джинни и Бобо вскочили и захлопотали вокруг нее.
        —Я думаю, лучше нам пойти и поискать этого маленького негодника, — жестко сказала им Филлис.
        Эван, сидевший в гуще кустарника, решил, что настало время потихоньку удалиться, и пополз, больно царапая колени об острые камешки. Давешняя жаба, как цирковой акробат, проскакала прямо перед его лицом, показывая пример изящного отступления. У изгороди мальчик помедлил, посмотрел по сторонам и, убедившись, что дорога пуста, выскользнул из сада. В тот же миг четыре ведьмы вылетели из калитки.
        —Вот он! Вот он! — завизжала Джинни.
        —Держи его! — прогудела Мадж.
        И охота началась.
        В обычных обстоятельствах Эван с легкостью оставил бы позади всех четверых, в особенности Филлис, которая могла лишь неуклюже ковылять на своих каблучищах, поминутно морщась от боли из-за мозолей. Но Мадж решительно засучила рукава и со словами: «Предоставьте это мне!» — метнула вперед свою сумку. Сумка ударила Эвана в спину и он, споткнувшись, упал.
        В следующий миг четыре женских лица склонились над ним.
        —Надеюсь, ты не покалечила его, Мадж, — с трогательным сочувствием спросила Бобо.
        —Глупости! — фыркнула Мадж. — Крепко сбитые мальчишки, вроде этого, отлично переносят пинки и удары.
        Она подобрала с земли сумку и вытащила из нее наручники.
        —Я всегда ношу с собой запасную пару, ведь никогда не знаешь, что ждет тебя на следующем шагу, — пояснила она и защелкнула один браслет на запястье Эвана, а другой — на руке Филлис.
        —Ой, какая прелесть! — ворковала Бобо. — Ну, просто как в детективном сериале!
        Джинни устремилась вниз по улице, и через пару минут подогнала «вольво», близоруко выглядывая из-за руля.
        —Надо же! — процедил Эван. — Я думал, вы предпочитаете метлы!
        Филлис безмятежно посмотрела на него своими влажными голубыми глазами.
        —Какие глупости, дорогой! Ведь у «вольво» есть гидроусилитель руля и подогрев сидений!
        Глава пятнадцатая
        Эван сидел на заднем сиденье, зажатый между Филлис и Мадж, которые, каждая со своей стороны, загораживали ему обзор. Когда ему хотелось почесаться или вытереть нос, он делал это скованной рукой, чтобы потревожить Филлис.
        —Эти мальчишки такие непоседы, — наконец, пожаловалась Филлис.
        —Сиди тихо, егоза! — устрашающе рявкнула Мадж, и Эван затих, злобно глядя в спину Бобо, которая подскакивала на пассажирском кресле, словно ковбой на необъезженном мустанге. Близорукая Джинни стеснялась носить очки, зато машиной управляла так, будто хотела оторваться от полицейского преследования. На поворотах она изо всей силы давила на газ, в искренней уверенности, что шины должны визжать в подтверждение своего наличия.
        Никто не делал ей замечаний, поскольку в компании Филлис считалось неприличным осуждать чужой стиль вождения. Бобо только нервно вздрагивала, а Филлис то и дело дотрагивалась кончиком языка до верхней губы, словно хотела лишний раз убедиться в стойкости своей помады.
        Вскоре фары выхватили из мрака (к этому времени сумерки уже успели смениться тьмой) два каменных столба с сидящими на них псами. Под одной из собак вращалась видеокамера, и Эван готов был поклясться, что ее объектив фокусировался сам собой, словно человеческий глаз. Ворота автоматически открылись, пропуская машину.
        Джинни заглушила мотор, когда машина оказалась на посыпанной гравием дорожке перед огромным домом. Над входом висела табличка с надписью: «Этап третий. Реконструкция Камберфорт Холла — самого знаменитого британского дома с привидениями»! Выйдя из машины, пассажирки тут же принялись разглаживать помявшиеся платья и поправлять прически.
        —Мадж, милая, — улыбнулась Филлис, — будь добра, достань ключик. — И она подняла запястье, обхваченное браслетом наручников.
        Мадж устроила целое представление. Она долго рылась в своей необъятной торбе, вытаскивая из нее такие вещи, которые никто не ожидал увидеть в сумочке супруги банковского клерка. Кроме набора инструментов, сделавшего бы честь любому профессиональному взломщику, здесь были более загадочные предметы, очевидно имевшие отношение к черной магии. Эвану показалось, что он заметил самодовольную улыбку, промелькнувшую на лице Мадж, поэтому он нисколько не удивился, когда она спокойно сказала:
        —Филлис, душечка, я только что вспомнила! У меня нет ключа.
        Столько яда, наверное, не бывает даже в пещере, где кобры собираются на ежегодные состязания на самый смертоносный укус! Но в самый драматический момент парадная дверь дома вдруг широко распахнулась, и в луче яркого света возникла зловещая фигура. Женщины невольно попятились.
        —Я вижу, вы, наконец-то сделали хоть что-то полезное, — проговорил мистер Хендрик и, не сводя глаз с Эвана, сделал несколько шагов вниз по лестнице.
        —О да, но у нас возникло одно крошечное недоразумение, мистер Хендрик! — зачастила Филлис, стараясь скрыть нарастающую панику. Повернувшись к Мадж, она взвизгнула: — Ну, сделай же что-нибудь, душечка Мадж!
        Но Мадж только плечами пожала.
        —Можно смазать твое запястье маслом, милая Филлис! — предложила Бобо, голова которой была вечно полна разнообразными полезными советами и маленькими домашними хитростями. — Вот только масла у нас нет!
        Мистер Хендрик с нескрываемым отвращением посмотрел на дам.
        —Просто не понимаю, зачем я трачу на вас свое время, — прорычал он. — Все свободны! — распорядился он и ядовито усмехнулся: — А миссис Флайт присоединится к вам чуть позже — как только придумает выход из своего незавидного положения!
        Три женщины, словно отброшенные его дыханием, врассыпную бросились к машине. Мадж резко оттеснила Джинни и забралась на водительское место. Хлопнули двери, взревел мотор, и машина рванулась с места, хрустнув гравием. Филлис — оскорбленная, покинутая и преданная, молча смотрела ей вслед, открыв рот в беззвучном крике.
        —Ведите его внутрь, — приказал мистер Хендрик.
        Следом за ним они вошли в дом. Внутри Камберфорт Холл оказался совершенно невероятным сооружением. Сразу за темной и пустой комнатой, открытой звездам, могла следовать совершенно целая и великолепно обставленная зала, освещенная ярким светом свечей. Эван чувствовал, как дрожит Филлис.
        —Я пропущу вечернюю службу! — лепетала она. — Ирвин будет ужасно беспокоиться.
        Но Эван прекрасно понимал, что ее дрожь вызвана совсем другими обстоятельствами.
        —Сюда! — приказал мистер Хендрик, открывая низкую дверь в какой-то чулан, из которого еще сильно пахло гарью после давнего пожара. Под потолком виднелось маленькое окошко, кирпич над ним весь почернел от копоти.
        —Мистер Хендрик, я вынуждена решительно возразить, — слабо запротестовала Филлис. — Надеюсь, я могу воззвать к лучшим сторонам вашей души?
        Он только расхохотался ей в лицо.
        —Разумеется, не можете! — в бешенстве крикнул Эван. — Неужели вы еще не поняли?! У него нет никаких лучших сторон! И души у него нет. Он же не человек, а полтергейст!
        —Ты просто не понимаешь, что говоришь, дорогой, — вздохнула Филлис.
        Мистер Хендрик улыбнулся.
        —Я был прав. Ты слишком много узнал, мальчишка. Вижу, мне придется принять меры, чтобы защитить себя.
        —Что вы такое говорите? — в смятении прошептала Филлис. — Нет, мистер Хендрик, я, в самом деле, буду протестовать!
        Эван впился взглядом в черные очки полтергейста, старясь разглядеть за стеклами его глаза, но так ничего и не увидел. Что он собирается с нами сделать? Устроит какой-нибудь «несчастный случай»? На какую-то долю секунды перед глазами мальчика промелькнули кабинки в виде черепов, и Эван испугался, что невольно заглянул в мысли полтергейста.
        Он потряс головой, чтобы выбросить непрошеные мысли, но они не уходили. «А что потом?…А что потом?…» — крутилось в мозгу, пока ответ не пришел сам собой. Когда он погибнет, его собственный призрак станет новым ценным работником в постоянно растущей армии рабов-привидений и превратится в частичку топлива, питающего злодейства полтергейста.
        —Я думаю, на этот раз вы зашли слишком далеко, мистер Хендрик! — вскричала Филлис, которая до сих пор не могла взять в толк, что скрывалось за фасадом тематического развлекательного парка. — Я жена викария Гриббадж Холта и почтенный член приходского совета, и я настаиваю…
        Дверь захлопнулась у нее перед носом. Филлис с Эваном услышали, как в замке повернулся ключ.
        —Презренный человечишка! — мрачно прошипела Филлис.
        —Сколько раз повторять? — вздохнул Эван. — Он не человек!
        —Совершенно верно, дружок. Постой-ка минутку.
        Эван почувствовал, как его скованная рука вертится во все стороны, словно у тряпичной куклы — это Филлис рылась в своей сумочке. Вот она радостно вздохнула, и тут же в чулане стало светло. Филлис посветила фонариком по углам чулана, до потолка заставленного коробками с костюмами и масками для Хэллоуина. Вот луч скользнул по окну. Слишком высоко и забрано решеткой. Затем остановился на двери. Толстенный черный дуб.
        Филлис сунула фонарик Эвану и продолжила рыться в сумке. На этот раз она вытащила оттуда какой-то прутик…
        —Волшебная палочка, дружочек, — твердо поправила Филлис.
        Но с тем же успехом это мог быть обычный прутик, поскольку палочка лишь бессильно заискрила, когда Филлис направила ее сначала на наручники, а потом на дверной замок.
        —Это все из-за железа, дорогой, — пояснила Филлис. — На железо магия не действует.
        —И призраки не могут его преодолеть, — вздохнул Эван, словно Филлис требовались дополнительные свидетельства невероятной силы металла.
        Словно сиамские близнецы, она уселись рядышком на какой-то ящик. Какое-то время Филлис ковыряла наручники пилочкой для ногтей, но потом пилка сломалась. Эван закрыл глаза. Он так долго не спал, что теперь усталость брала свое. Подбородок медленно опустился на грудь, и мальчик погрузился в сон.
        Спустя какое-то время Филлис резко толкнула его.
        —Слушай!
        Из-за коробок доносился какой-то шорох.
        —Что бы это могло быть? — спросила Филлис, невольно придвигаясь к мальчику.
        —Может, мыши? — предположил он.
        Филлис в ужасе вцепилась в него.
        —Прошу тебя, дорогой, что угодно, только не мыши!
        Тут верхние коробки начали так сильно раскачиваться, что некоторые слетели вниз.
        —Это не мыши, — сухо ответил Эван. — Или очень большие мыши.
        Затем, в луче фонарика вдруг что-то завозилось и заворочалось. Филлис, оцепенев от страха, с шумом втянула в себя воздух, зато Эван радостно рассмеялся.
        —Сэр Эдвард! — закричал он.
        Вернее, нижняя его половина.
        Глава шестнадцатая
        Закованная в сталь нижняя половина сэра Эдварда слепо брела через ряды коробок, пока, наконец, покачнувшись, не опустилась на пол. Казалось, из пышного воротника вместе с духом вышел весь крахмал, отчего он поник, словно увядшая маргаритка, и, будь у него рот, он, несомненно, горестно возопил бы от отчаяния.
        —Вы знакомы с этим получеловеком? — изумленно выдохнула Филлис.
        —Это сэр Эдвард Аптон, — кивнул Эван. — Вы сами похитили его из церкви Святого Варфоломея, а голову там оставили.
        —Я? — переспросила жена викария. — Но кто же мог знать, что они неприкосновенные!
        Согнувшись, Эван ласково дотронулся до плеча призрака. Безголовое тело напряглось, кираса повернулась сначала вправо, потом влево, словно кого-то искала, а потом, вспомнив, что все равно лишена глаз, жалобно опустила плечи.
        Филлис, сдвинув очки на самый кончик носа, пристально разглядывала призрака.
        —М-мм, я думаю, он может нам пригодиться, — сказала она, наконец. — В конце концов, половина призрака это все же лучше, чем ничего.
        —Но как? — спросил Эван, направляя на нее фонарик.
        Филлис закрыла лицо рукой, но он заметил, что ее накрашенные губы растянулись в улыбке.
        —Если ключ от нашей камеры ровесник замку, то он должен быть сделан из меди, — объяснила она. — А если предположить, что этот ключ все еще торчит в замке, то храбрый сэр Эдвард может нам его принести!
        Но Эван не разделял ее оптимизма.
        —Отличный план! — усмехнулся он. — Но, мне кажется, вы упустили из виду одну маленькую деталь. Каким образом сэр Эдвард сможет принести нам ключ, если мы даже к двери его подвести не можем?! Ему же даже смотреть нечем, вы не забыли?
        —Возможно, это как раз тот случай, когда колдовство может сослужить нам хорошую службу! — ответила Филлис. С этими словами она театральным жестом распахнула свою сумку и извлекла из нее какой-то предмет.
        Эван пытался рассмотреть, что это такое, но Филлис не показывала. Он принюхался, наморщив нос, и уловил какой-то новый аромат, сильно отличавшийся от всепроникающего запаха гари, и очень сладкий. Эван немедленно узнал его — это был запах зеленых кристаллов.
        —Что это за мерзость? — зашипел он.
        —Никогда не спрашивай ведьму, сколько ей лет и из чего состоят ее снадобья, — последовал резкий ответ. — Достаточно сказать, что наши друзья из потустороннего мира не могут ему сопротивляться.
        —Как коты запаху валерьянки? — наугад спросил Эван.
        —Сравнение грубое, но верное. Как коты запаху валерьянки.
        —Но ведь у сэра Эдварда нет носа, — возразил мальчик.
        —Перестань придираться и смотри…
        Эффект, который зеленые кристаллы произвели на сэра Эдварда, был очевиден. Его поникший воротник воспрянул и распушился, грудь под кирасой заметно расправилась, будто наполнившись воздухом, хотя Эван прекрасно знал, что это невозможно.
        Филлис торопливо начертила волшебной палочкой какие-то знаки на пыльном полу.
        —Он понимает! — взволнованно прошептал Эван.
        И это была чистая правда. Без тени былой неловкости безголовое тело сэра Эдварда поднялось на ноги, обутые в сапоги с квадратными носами, и решительно шагнуло вперед.
        Эван вынужден был признать, что Филлис выглядела очень эффектно. Держа волшебную палочку перед грудью призрака, она властно, шаг за шагом, вела его к двери (всеми силами стараясь не прикасаться к привидению). Приблизившись к двери, она просто указала на нее палочкой и, в лучших традициях призраков, сэр Эдвард просочился сквозь дерево, будто пловец, без единого всплеска входящий в спокойную воду. Надо признаться, зрелище это оказалось слегка пугающее.
        —Теперь начинается самая трудная часть, — сообщила Филлис, опускаясь на колени на голый пол. Она дотронулась волшебной палочкой до нижнего края двери, и тут же в этом же самом месте, но с другой стороны, раздался тихий стук. Она подняла палочку на несколько дюймов выше и снова, с другой стороны последовал тихий ответ.
        —Будем надеяться, наш добрый рыцарь отвечает мне рукой, а не ногой, — пробормотала Филлис, поднимая палочку еще выше.
        Так, постепенно, она подвела сэра Эдварда к замку. Тут ей пришлось проделать своей палочкой серию сложных пасов, и вскоре узники услышали ответное царапанье сэра Эдварда.
        Но время шло, и Филлис со своей палочкой выглядела все менее и менее эффектной, зато все более и более подавленной. Эван уже начал думать, что никакого ключа в замке нет, и мистер Хендрик унес его с собой. Но не успел он поделиться своим предположением с Филлис, как снаружи раздался громкий звон — что-то металлическое упало на камень. Сэр Эдвард все-таки сделал это, он вытащил ключ! Филлис снова упала на колени и начала настойчиво водить по полу своей палочкой.
        Вскоре сияющие призрачные пальцы подтолкнули ключ под дверь.
        Филлис торжествующе схватила его.
        —Пришло время выйти на свободу! — провозгласила она.
        —Мы не можем уйти одни, — твердо сказал Эван. — Призраков тоже надо освободить. Мы сбежим все вместе.
        Жена викария изумленно вытаращила свои голубые глаза.
        —Но они всего лишь призраки, дорогой!
        —Сбежим все вместе, — еще тверже повторил Эван. — Согласны?
        Филлис колебалась гораздо дольше, чем он рассчитывал, но в конце концов согласилась, и тогда Эван посвятил ее в свой план.
        —О, это просто восхитительно! — вскричала она, вскакивая.
        Она повернула ключ в замке. Сэр Эдвард сидел на полу, ожидая дальнейших указаний. Не останавливаясь, Эван схватил его за руку, и призрак взлетел, как воздушный шарик. Взявшись за руки, все трое бросились бежать, что было несколько неудобно, особенно в дверях, через которые приходилось протискиваться. К счастью, ни одна из дверей не была заперта, так что вскоре они выбежали из дома на улицу.
        —Все чисто! — прошептал Эван, быстро оглядевшись.
        Низко пригибаясь к земле, чтобы скрыться от объектива камер, они побежали к скрюченному дому.
        —Зигги! — позвал Эван. — Скорее, у нас мало времени!
        Он в страхе отскочил назад, когда из-под ног у него вылетела серебристая струйка.
        —Зигги! — восторженно воскликнул Эван, но тут же посерьезнел. — Прекрати баловаться фейерверками, пока он нас не заметил!
        Но Зигги уже не мог остановиться, как собака не может перестать радостно вилять хвостом. Он кружил и кружил в воздухе, пока не превратился в расплывчатое пятно.
        —Помедленнее! — умоляюще прошептал Эван. — Ты слишком сильно светишься!
        Зигги стрелой взмыл вверх и, медленно опустившись вниз, встал рядом с Эваном, улыбаясь во весь рот. К нему уже вернулась вся прежняя самоуверенность.
        —Я знал, что ты за мной вернешься, Эван, — выпалил он. — Я с самого начала знал!
        —Я пришел не только за тобой, — поправил его Эван. — Я пришел за всеми. Послушай, Зигги, я хочу, чтобы ты облетел парк и собрал всех привидений. Как ты думаешь, пяти минут вам хватит, чтобы собраться у главных ворот?
        —Пяти?! — крикнул Зигги. — Да я за три управлюсь!
        —Это еще лучше, — просияла Филлис. — И возьми с собой этого безголового призрака!
        В тот же миг Зигги и сэр Эдвард исчезли из виду, а Эван с Филлис понеслись по траве к тому месту, где стоял лимузин мистера Хендрика — черный и длинный, как катафалк.
        Они были почти у цели, когда мистер Хендрик вдруг выбежал из дома в сопровождении пятерых охранников в форме. Все они держали в руках фонарики, которые направляли на лимузин.
        Мистер Хендрик был в ярости.
        —Миссис Флайт, я предупреждаю вас, еще шаг и…
        Филлис сбросила с ног красные туфли и что было силы швырнула их в полтергейста, а потом вскарабкалась на водительское сиденье и втащила за собой Эвана.
        —Скорее!
        Филлис вцепилась в руль, и вдруг в отчаянии откинулась назад.
        —В чем дело? — спросил Эван.
        —В зажигании нет ключа, мой милый.
        В зеркало заднего вида Эван увидел большой мерцающий шар, высотой до самой крыши, и понял, что призраки уже собрались вместе, готовые к побегу. Он не мог подвести их! Закрыв глаза, Эван постарался сосредоточиться. «Зигги! — подумал он. — Нам нужна твоя помощь. Используй свои силы…»
        Зигги отозвался без промедления. Машина таинственным образом ожила, каждый прибор заработал на полную мощность. Окна начали с жужжанием подниматься и опускаться, фары вспыхнули ярким светом, сирена загудела, щетки заскользили по ветровому стеклу, а шкала магнитолы весело пробежалась по всем радиостанциям. Эван уперся взглядом в потолок, и понял, что его кресло откинулось до конца, а автомобильный телефон взлетел в воздух и проговорил: «Набранный вами номер не может быть определен, пожалуйста, попробуйте…»
        Но важнее всего было то, что мотор радостно заурчал.
        Филлис поставила босую ногу на педаль газа и выжала ее до упора. Заднюю часть машины сильно занесло, и Эван, все еще пытавшийся привести свое кресло в вертикальное положение, второй раз растянулся на бархатном сиденье.
        —Интересно, это не у вас Джинни брала уроки вождения? — с сарказмом спросил он.
        Филлис не ответила, сосредоточившись на управлении автомобилем. Ей приходилось крутить руль одной рукой, ведь вторая была по-прежнему прикована к Эвану. К счастью, у лимузина оказалась автоматическая коробка передач и отличные тормоза.
        Внезапно фары выхватили из темноты ворота парка. Со всех сторон надрывались звонки и сирены сигнализации.
        —Держись крепче! — крикнула жена викария. — Ах, какое восхитительное приключение!
        Эван ничего не понимал. Только что ворота были совсем рядом — точнее, прямо перед его носом. И вот они уже соскочили со своих петель и взлетели в воздух, причем все это произошло совершенно беззвучно, хотя на капоте лимузина образовалась вполне приличная вмятина.
        —Прощай, «Страна привидений»! — закричал Эван и помахал рукой на прощание.
        Как только железное кольцо оказалось разорвано, призраки светящимся потоком хлынули на свободу.
        Филлис, как одержимая, гнала лимузин по пыльной дороге. Но как бы быстро она не неслась, мерцающее серебристое облако летело за ней по пятам, озаряя дорогу призрачным сиянием.
        Глава семнадцатая
        Миссис Маллиган как раз задергивала на ночь шторы в гостиной, когда заметила, как серебристое облако поднялось из-за деревьев и влетело в сад, в котором сразу же стало светло, как днем.
        Она вцепилась в шторы, даже не заметив огромную черную машину, остановившуюся перед калиткой.
        В саду проснулись и защебетали птицы, тысячи мотыльков и других крылатых насекомых тучами закружились в потоках этого удивительного и ласкового света.
        Когда миссис Маллиган, наконец, обрела дар речи, ее первые слова были больше похожи на изумленные вздохи.
        —Глаза мои видели славу грядущего Господа…
        Все тело ее окаменело, шевелились только губы.
        Доктор Мальтус сидел в своем кабинете и ничего не знал о случившемся, но, услышав доносящееся снизу пение экономки, изумленно поднял голову.
        Что движет Всевышним, попробуй понять
        Он сходит с небес наши души поднять…
        Ворвавшись в гостиную, доктор взглянул в окно через плечо миссис Маллиган, и тут же бросился в сад.
        Едва переступив порог, он взлетел в воздух и присоединился к Эвану и Филлис, парящим на самом гребне мерцающего сияния. По какой-то непонятной причине тело доктора вдруг наполнилось такой безмерной радостью, что он расхохотался, и даже присутствие заклятого врага ничуть не омрачило его счастья.
        С Филлис, видимо, происходило то же самое, потому что она улыбнулась доктору и сказала:
        —Как восхитительно волнующе! Будто плаваешь в бассейне с теплой водой и пеной для ванны! — И она сладко потянулась, чтобы полнее насладиться блаженством.
        Но они не могли висеть в воздухе всю ночь, поэтому Эван, наконец, попросил:
        —Хватит, Зигги. Опусти нас вниз.
        Серебристое облако начало гаснуть, и вскоре Эван, Филлис и доктор Мальтус почувствовали под ногами твердую землю.
        Свет Божественного Света
        Сияние Великого Сияния… —
        безмятежно распевала миссис Маллиган.
        —У нас будут неприятности, — предупредил Эван доктора. — Не думаю, что мистер Хендрик так легко сдастся.
        —Разумеется, дорогой! — отозвалась Филлис и подняла свою закованную руку. — У вас, случайно, не найдется ножовки, милый доктор?
        А в это время тот, о котором они только что говорили, сгорбившись, сидел в комнате управления Камберфорт Холла в окружении мониторов, на которых отображались самые разные уголки «Страны привидений». Голубые экраны отражались в темных стеклах его очков, но лицо оставалось бесстрастным и неподвижным. В этом спокойствии было что-то жуткое.
        Вот он медленно поднялся, отодвинув стул, прошел через всю комнату к потайной двери, неотличимой от настенных панелей, и толкнул ее плечом. Дверь послушно отворилась, за ней оказалась маленькая комнатка без окон. Он вошел внутрь. На стене здесь были аккуратно развешаны вырезки из разных газет. Авиакатастрофы, автомобильные аварии, восстания, беспорядки, голод, война… Он подошел к противоположной стене, где стоял зеркальный столик. Шесть свечей были расставлены перед зеркалом. Он чиркнул спичкой и с огромной осторожностью зажег их все, одну за другой.
        Свечи ярко вспыхнули. Он сел перед зеркалом, разглядывая свое отражение через черные стекла очков. Затем, медленно, палец за пальцем, стащил с рук перчатки и аккуратно положил их на столик. Потом выдвинул ящик и достал оттуда маленькую красную шкатулку. Открыл ее очень бережно, словно в шкатулке хранилось какое-то сокровище. Затем неторопливо выбрал кольцо с жутким красным камнем и медленно надел его на палец; потом вытащил еще одно и еще — до тех пор, пока кольца не засверкали на всех его пальцах. Он медленно поднес блестящие ладони к лицу, потом осторожно, словно боялся сломать, снял черные очки и положил их рядом с перчатками.
        Затем он снова поднял голову и взглянул на свое отражение в зеркале. Он увидел, как глаза его вспыхнули красным.
        И улыбнулся.
        Охранники возились вокруг опрокинутых ворот, когда заметили мрачную фигуру, появившуюся на ступеньках дома.
        —Тоно! Фалмер! — услышали они громовой клич, и в тот же миг камень над их головой раскололся, и осколки посыпались на землю, словно брошенные чьей-то рукой. Два жутких создания, похожих на собак, спрыгнули со своих столбов, отзываясь на призыв хозяина.
        На бегу они превратились в ветер, и этот ветер пронесся над землей, вздымая пыльные вихри, крутя бумажки и мелкий мусор. Он обрушился на деревья, срывая листья с ветвей. Охранники, лишившись фуражек, поспешили в укрытие…
        Глава восемнадцатая
        Ничто не могло заставить миссис Маллиган покинуть наблюдательный пост у окна. Она стояла и с каким-то упоительным восторгом смотрела на потемневший сад. Это было чистой воды помешательство, поэтому доктору Мальтус с Эваном пришлось силой оторвать экономку от подоконника и отвести в ее комнату.
        Дом просто кишел привидениями. Не то чтобы они были видимы — разве что изредка, когда отражались в зеркалах и других полированных поверхностях, но присутствие их ощущалось повсюду Воздух потрескивал, мелкие предметы вдруг оживали, взлетая в воздух, скользя или подпрыгивая на месте. Но на это уже никто не обращал внимания. Как сказала Филлис, просто поразительно, насколько быстро привыкаешь ко всему сверхъестественному.
        Выслушав краткий отчет о произошедшем в «Стране привидений», доктор принялся метаться из комнаты в комнату, проверяя запоры на дверях и окнах.
        —Это может ему помешать? — спросил Эван.
        —Нет, но хотя бы задержит ненадолго.
        Потом они услышали из гостиной громкий крик Филлис.
        —Кажется, он идет!
        Мальчик с доктором подбежали к окну, около которого она стояла, и увидели, как рваный край урагана грозно ползет над полями, жадно пожирая ясное звездное небо.
        Черная клубящаяся мгла стремительно приближалась. Деревья на горизонте, которые только что безмятежно стояли на своих местах, вдруг сломались пополам под сильным порывом ветра, листья стайками разлетелись во все стороны.
        В следующий миг ярость полтергейста, подобно взрывной волне, обрушилась на дом. Жуткое бу-ум! ударило в уши Эвана, стены и пол задрожали, откуда-то из глубины дома послышался звон разбитого стекла. Ветер принес с собой дождь, и огромные капли застучали по стеклам. Вскоре ветер обрел голос — жуткий потусторонний, невольно вызывающий в воображении образ чудовищного дикого зверя. От этого рева у обитателей дома заложило уши так, что они не сразу услышали настойчивый стук во входную дверь.
        —Не отвечайте! — испуганно прошептал Эван. — Это не к добру!
        Но стук не смирился с тишиной и продолжался.
        Внезапно Филлис изумленно повернула голову.
        —Я только что слышала свое имя! — воскликнула она. — Это же… Ну конечно, это девочки!
        Она бросилась к двери, но поскольку была в одних чулках, без туфель, то поминутно поскальзывалась на натертом полу. Эван помог ей отодвинуть засовы. Дверь распахнулась, и Бобо, Мадж и Джинни вихрем ворвались внутрь.
        После ожесточенной борьбы, дверь, наконец, удалось закрыть, и ураган остался снаружи, словно дикий зверь, только что пытавшийся прорваться в дом. Отвернувшись от двери, Филлис и Эван с изумлением увидели разгром, произошедший во время этой короткой схватки. Половики и стулья сдуло в дальний угол прихожей, часть картин и фотографий висела криво, часть валялась на полу в груде осколков. Мадж, Джинни и Бобо мокрой кучей лежали на полу, и Филлис не без удовлетворения отметила, что Мадж оказалась в самом низу.
        Больше похожая на ангела милосердия, чем на жену викария, Филлис захлопотала над своими подругами, помогая им подняться, обнимая Джинни и Бобо каждую в отдельности и обеих вместе. Когда очередь дошла до Мадж, она сухо заметила:
        —У тебя тушь потекла, дорогая Мадж, — но, поддавшись порыву, обняла и ее тоже.
        —О, Филлис, душечка, — прорыдала Мадж. — Простишь ли ты меня когда-нибудь?
        Филлис снова обняла ее и похлопала по спине.
        —Всему свое время, милая Мадж. Всему свое время.
        Бобо обратилась к Эвану и доктору.
        —Как только мы узнали о том, что случилось, мы сразу же прибежали! Мы подумали, вам нужна поддержка!
        —Вот как? — удивился Эван. — Откуда же вы узнали?
        Вместо ответа Бобо открыла свою сумочку, и оттуда вылетела крайне раздраженная голова сэра Эдварда Аптона.
        —Я уж было подумал, что вы собрались вечно держать меня в заточении, мадам! — невежливо проворчал он. Но настроение его сразу же изменилось, потому что на лестнице послышался страшный грохот, и нижняя часть рыцаря сбежала вниз навстречу голове. К несчастью, в спешке нижняя половина оступилась, упала, и кубарем прокатилась по оставшимся ступенькам.
        Голова взлетела в воздух и принялась раздраженно кружить над поверженным телом.
        —Надеюсь, я не покалечился? — мрачно поинтересовалась она.
        Но радость объединения вскоре заставила забыть об обидах, тело обнимало и гладило голову, а голова на все лады расхваливала тело — в особенности форму его ног и их способность танцевать изящнейшую гальярду.
        Когда голова, наконец, надежно устроилась под мышкой, призрак сэра Эдварда учтиво поклонился всему обществу.
        —Благодарю вас, мастер Найлз. Теперь я полностью восстановлен и полностью удовлетворен результатом, — объявил он. — А теперь я должен с вами проститься.
        Он начал таять, плавно покачивая головой. Эван грустно поднял руку, но сэр Эдвард уже исчез.
        —А теперь за дело! — объявила Мадж, практичная, как ее черные ботинки со шнуровкой. — Мы принесли с собой свои палочки.
        —Палочки? — с подозрением покосился доктор Мальтус. — С какой стати вы их сюда притащили?
        —Чтобы упокоить призраков, для чего же еще! — ответила Мадж. — Если не будет привидений, мистеру Хендрику будет не из кого тянуть силы!
        —Отличная идея, милая Мадж! — согласилась Филлис.
        Эван поглядел на доктора, который в смятении сжимал и разжимал кулаки.
        —Мы должны отпустить Зигги, — осторожно сказал он. — Он заслужил освобождение. Жестоко вечно держать его узником в этом доме.
        Доктор смотрел на него, не произнося ни слова.
        —Пошли, девочки! — скомандовала Филлис. — В бой!
        В гостиной ведьмы быстро встали в круг, положив палочки у ног. Сцепив руки, они мрачно делали шаг вперед и отступали назад, что-то хором приговаривая на гортанном магическом языке.
        Полтергейст почувствовал, что происходит, и подстегнул своих собак. Их вой стал еще более свирепым. Они бросались на стены, терзали когтями черепицу на крыше и прыгали на окна, выбивая стекла. В доме стремительно оплывали свечи, вот-вот готовые погаснуть.
        Ведьмы запели.
        —Именем союза четырех мы повелеваем вам уйти и никогда не возвращаться.
        Ураган взвыл еще громче, ручьи дождя хлынули под дверь.
        Джинни приоткрыла один глаз — потом второй.
        —Не действует! — выдохнула она. Воздух невидимым коконом сгустился вокруг них.
        —Не действует, — согласилась Филлис и покосилась на доктора Мальтуса, который наблюдал за ними из кресла. — Чья-то воля противится нам.
        Эван подбежал к доктору и потряс его за руку.
        —Пожалуйста, доктор Мальтус! Вы должны отпустить Зигги!
        Доктор с такой яростью взглянул на него, что мальчик попятился.
        Эван в отчаянии обвел глазами комнату.
        —Зигги! — позвал он. — Явись нам. Явись и скажи, что хочешь уйти!
        Несколько секунд ничего не происходило, затем все вдруг посмотрели на дымоход. Огромная фотография Зигги шевельнулась. Вот она сдвинулась с места, оторвалась от стены, медленно подлетела к доктору и опустилась ему на колени. Доктор Мальтус посмотрел на фотографию и вдруг с дрожью прижал ее к груди.
        —Я не могу! — крикнул он. — Не могу!
        Эван снова дотронулся до его руки.
        —Вы должны.
        Доктор провел тыльной стороной ладони по носу и, наконец, кивнул.
        После этого он резко встал с кресла и вышел из комнаты. В следующий миг они увидели, как он идет к входной двери, сжимая в руке топор. Стоило ему открыть дверь, как ураганные псы ворвались внутрь и понеслись по всем комнатам, сбрасывая с полок книги и безделушки, хлопая дверьми и гася свечи.
        Стоя возле окна, Эван и четверо женщин, смотрели, как доктор появляется и вновь исчезает в сером вихре урагана. Его было трудно разглядеть, не говоря уже о том, чтобы разгадать его намерения. Но урагану не нужны были причины, чтобы наброситься на человека. Доктор шатался, мокрая одежда облепила его, словно утопленника. Из относительной безопасности дома пятеро человек молча смотрели, как доктор занес топор, помедлил, а затем с силой обрушил его на памятное дерево. Первая щепка откололась от дерева, а за ней показался ствол, светлый и сочный, как творог. За первым ударом последовали другие, жуткий вихры пытался вырвать топор из рук доктора или опрокинуть его на землю; но решимость человека оказалась сильнее ярости стихии. И вот дерево пошатнулось, готовое рухнуть.
        —Ах! — воскликнула Бобо. — Что если оно упадет прямо на дом? Оно раздавит нас всех.
        —Нет, смотрите! — закричал Эван, указывая куда-то вверх. — Там Зигги!
        Они подняли глаза и увидели яркое облачко, запутавшееся среди ветвей, словно пушистый чертополох.
        —Но что он там делает? — спросила Мадж.
        —Толкает дерево в сторону от дома! — в восторге крикнул Эван. — Отталкивает его от нас!
        Слова его заглушил жуткий треск и скрип, похожий на скрип несмазанной двери. В следующий миг дерево обрушилось в сад.
        Стоило ему коснуться земли, как ураган стих, и в наступившей тишине прозвучал счастливый детский смех. Он разнесся по всему дому, прозвенел в каждой комнате и вылетел в сад, где стоял доктор. Запрокинув голову к звездам, доктор слушал, как смех поднимался все выше и выше, пока не смолк совсем.
        Эван выскочил из дома. Доктор Мальтус, словно серая тень, стоял около свежего пня. Мальчик осторожно разжал его пальцы, вынул из них топор и положил на землю.
        После дикой ярости урагана наступившая ночная тишина казалась невероятной. Прежде чем выйти, Филлис осторожно высунула голову из двери; девочки тесной кучкой стояли за ее спиной, так что Филлис была похожа на маму-курицу, выходящую на птичий двор после набега лисицы. Как оказалось, причина для осторожности все-таки была.
        —Смотрите! — вдруг взвизгнула Джинни, указывая на кучу мокрых и поломанных ветвей.
        И тут все увидели поникшую фигуру мистера Хендрика, который крался вдоль изгороди. Одежда болталась на его высохшем, увядшем теле, кольца золотыми слезами капали с пальцев, больше похожих на скрюченные кости.
        Когда полтергейст обернулся, они увидели, что глаза его стали пустыми черными провалами, а лицо искажено неистовой яростью.
        —Я ненавижу вас, как только мертвый может ненавидеть живых! Ненавижу вас всех! Чтоб вам вечно скитаться во тьме и с ужасом ждать неведомого!
        Полтергейст еще продолжал проклинать их, но тут ноги у него подломились, и он рухнул на землю, превратившись в дергающуюся груду тряпья, которая постепенно затихла и окаменела.
        Филлис пожала плечами.
        —Пусть это послужит нам уроком, девочки, — наставительно сказала она. — А теперь, нужно покончить со всем этим! — и она сломала свою палочку. Бобо и Джинни с радостью последовали ее примеру, а Мадж чуть-чуть помедлила.
        —Что ж, отлично! — наконец, воскликнула она и переломила свой прутик.
        Обломки разлетелись по земле.
        Жена викария задумчиво поглядела на них и позволила себе маленький вздох сожаления.
        —Пожалуй, я буду скучать без шампанского и жемчуга!
        Глава девятнадцатая
        Утром пришло время оценить размеры разрушений, а также расставить по местам и починить то, что поддавалось восстановлению. Сначала Эван и доктор трудились в одиночку — миссис Маллиган лежала в своей комнате, оправляясь от последствий нервного истощения, — но после завтрака к ним присоединились Бобо с Джинни, которые принесли с собой груду тряпок и чистящих средств.
        Чуть позже на своем «вольво» подъехали и Филлис с мужем.
        —У вас очень счастливый вид, — сказал Эван преподобному отцу Флайту.
        Тот зажмурился и улыбнулся, словно ящерица, нежащаяся на солнышке.
        —Как же мне не быть счастливым, мальчик? Почему бы мне не радоваться? Сегодня самое прекрасное утро! — и, понизив голос, он доверительно добавил: — Прошлой ночью, когда моя дорогая Филлис не пришла домой, а потом разыгрался этот жуткий ураган, чего я только не передумал! Я боялся, что навсегда потерял ее! Я без устали молился за ее счастливое возвращение, и знаешь что? Я уверен, что мои молитвы были услышаны!
        —Посторонитесь-ка, святой отец! — раздался ворчливый голос у него над ухом. — Стали тут, только проход загораживаете!
        Возле калитки стояла Мадж в резиновых сапогах и с платком на голове, делавшем ее похожей на русскую крестьянку. В одной руке она держала здоровенную швабру, в другой — внушительных размеров жестяное ведро. Она была похожа на рыцаря с копьем и щитом, вышедшего во всеоружии на бой с грязью и беспорядком.
        Однако, увидев фронт работ, Мадж нахмурилась.
        —Кстати, — пробурчала она так, чтобы все услышали, — если бы мы не поторопились уничтожить свои волшебные палочки, то в два счета управились бы с этим кошмаром.
        —Ты очень любезна, милая Мадж, — проворковала Филлис, на руках которой красовались розовые резиновые перчатки.
        Сильнее всего пострадала от урагана старая спальня Зигги, находившаяся прямо над крыльцом. Она была как раз в центральной части дома, принявшей на себя главный удар стихии.
        Ковер чавкал под ногами, окно было разбито, шторы висели тряпками. Часть полок обрушилась, и игрушки рассыпались по всему полу. Эван держал пластиковый мешок для мусора, а доктор складывал в него игрушки. Он улыбнулся, взяв в руки большой паровоз с трубой, из которой шел настоящий дым. Много лет назад он подарил это паровозик Зигги на Рождество.
        —Конечно, эту комнату нужно заново отремонтировать, — сказал доктор, обводя глазами блестевшие от влаги стены. — И тогда в следующий твой приезд, ты сможешь остановиться здесь… Если, конечно, ты захочешь снова навестить нас.
        —Конечно! — кивнул Эван. — Я буду очень рад.
        Взглянув в окно, он увидел вспыхнувший костер — это Филлис сжигала одежду полтергейста. Она не решалась прикоснуться к ней руками, поэтому подгребала тряпки палкой. Густой черный дым поплыл по саду.
        —Со счастливым избавлением! — крикнула в окно Мадж.
        Днем прибыли стекольщик и плотник. Первый занялся выбитыми стеклами, а второй, с огрызком карандаша за ухом, остановился посреди дорожки, с шумом втянул в себя воздух и сказал:
        —Да уж, это обойдется вам недешево!
        И тут за калиткой громко взвизгнули тормоза.
        Эван даже не узнал приехавших, пока кто-то громко не окликнул его:
        —Эван!
        —Мама! — завопил он и бросился к калитке. Мистер Найлз тоже был здесь и смущенно улыбался.
        —Сынок, — сказал он, понимающе кивая мальчику.
        Высвободившись из материнских объятий, Эван заметил в руках у отца затянутое фольгой блюдо и тут же вспомнил, как грубо отозвался в своем письме о стряпне миссис Маллиган (а ведь были и другие неприятные слова). Он невольно захихикал. Родители привезли ему гостинцы!
        —Ты неплохо выглядишь, Эван, — почти осуждающе заметил мистер Найлз, после того, как пристально оглядел сына с ног до головы и еще раз — в обратном порядке.
        —Мам, пап, произошло ужасное недоразумение! — затараторил Эван. — Все совсем не так, как я вам написал! Вам не надо было приезжать. Честное слово, мне тут здорово!
        Мистер Найлз даже блюдо опустил.
        —Но, Эван, это же твоя любимая пастушья запеканка с фаршем и луком!
        Тут подошел доктор Мальтус, и взрослые обменялись приветствиями и сердечными рукопожатиями. Потом доктор довольно уклончиво рассказал об ужасном урагане, который чуть не разрушил весь дом.
        —Причина кроется в характере местности, — пояснил он. — Порой тут возникают смерчи, хотя такого, как вчера, даже я не припомню.
        Поскольку это говорил доктор, его объяснению поверили.
        Все вместе они пошли к дому. Миссис Найлз и Эван шли за мистером Найлзом и доктором, которые беседовали о прошлом. На полдороги миссис Найлз вдруг поежилась.
        —Что с тобой? — спросил Эван.
        —Знаешь, милый, я немного побаиваюсь старых домов, — шепотом призналась мама. — Я бы нисколечко не удивилась, если бы мне сказали, что в этом доме живут привидения.
        Эван широко ухмыльнулся.
        —Вряд ли, мам, — заверил он. — И вообще, чего их бояться, привидений? Я вот нисколечко не боюсь.
        С этими словами он посмотрел на фотографию Зигги и улыбнулся.