Библиотека / Сказки И Мифы / Шевердина Ирина : " Завоеванное Счастье " - читать онлайн

Сохранить .
Завоеванное счастье Ирина Михайловна Шевердина
        Новая книга Ирины МихайловныШевердиной знакомит читателя с мужественными героями, которые в борьбе с коварными врагами завоевывают трудное счастье.
        СКАЗКИ. ДЛЯ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА.


        Ирина Шевердина

        Завоеванное счастье

        К югу от того места, где в долине реки Зарафшан расположен город Самарканд, простиралась некогда безводная степь. Никто здесь не жил, никто не умел рыть арыков, каналов. Лишь высоко в горах на небольшом пространстве, отвоеванном у снежных заносов, люди могли возделывать землю.
        В сухой степи властвовал лишь беспощадный горячий ветер, да иногда забредали сюда дикие верблюды полакомиться ни к чему больше не пригодной зеленой колючкой.
        Но однажды загудела степь. Откуда ни возьмись появилась тьма пеших и конных кочевников. Они были вооружены медными мечами, железными секирами, тугими луками и точно попадающими в цель стрелами.
        Впереди гордо выступал по пыли огромный слон, покрытый богатой разноцветной попоной с изящной золотой бахромой.
        На спине слона в паланкине восседал пышно разодетый хан. Преданный раб обвевал его опахалом из страусовых перьев. Солнце палило так нещадно, что можно было от него спастись только в тени опахала.
        Во главе своего войска хан возвращался из далекого похода в горы. Воины гнали множество пленных. Хан торжествовал победу. А пленники понуро плелись, и сердца их сжимались при мысли об оставленной родине.
        Там, в горах, такие недоступные скалы, такая чистая, прозрачная вода, такая густая, сочная трава, такое близкое бирюзовое небо. Как хорошо взобраться на вершину и стоять выше облаков, скользящих под ногами легко, плавно!
        Но пришло в горную страну несчастье: ворвались в цветущие долины ханские воины. Горцы мужественно сражались, отстаивая свои дома, поля, свои покрытые вечным снегом горы. Кочевники поубивали всех, кто не захотел сложить оружие. Одержав победу, хан приказал взятых в плен взрослых мужчин убить, а женщин, юношей и детей заковать в кандалы и угнать с собой.
        Вместе с другими попал в плен и юноша по имени Кафар. Был он молод и отважен и не хотел мириться со своей участью: трижды порывался бежать, да тут же мгновенно сбивали его с ног стражники. Лишь звон цепей на своих руках и ногах слышал он.
        Тяжелы цепи. Нет никого, кто бы помог. Вокруг только женщины и дети, оплакивающие гибель родных и близких. Да к тому же день и ночь с пленников не спускает глаз злобная стража хана с бичами, мечами, палицами.
        Но вот горные ущелья и снежные вершины позади. Войско безжалостных завоевателей шло степными тропами. Солдаты бряцали оружием, били в барабаны, трубили в рога и трубы, слоны, кони топали, вздымая пыль. Стоны и вопли пленников оглашали еще недавно безмолвную степь.
        И вдруг все замешкались: воины увидели, что ханский слон стал как вкопанный. Раб с опахалом чуть не свалился на землю — так неожиданно остановился слон.
        Поскакал меж рядов воинов глашатай и во всеуслышание кричал:
        —Слушайте! Слушайте! Слушайте! Великий господин будет говорить! Слушайте!
        И вот хан с высоты паланкина, где он восседал, с важностью и величием провозгласил;
        —Мы изъявляем нашу волю и наше решение! Приказываю остановиться. Будем строить город. Я сказал!
        Перед ханом остановился визирь на коне. Он почтительно прижал руку к сердцу и воскликнул:
        —О ваше ханское могущество, но здесь, в степи, нет воды!
        У хана даже бровь не дрогнула. Он только грозно заговорил:
        —Я сказал! Повеление мое незыблемо! Приказываю! Копайте колодцы — и да будет вода! Разве ветер, солнце, земля не такие же мои рабы, как люди-горцы?! И не так ли, как они, мне подвластны?! А земля всего-навсего пыль. Так будем же четвертовать степь. Копайте! Я сказал!
        Визирь униженно склонил голову. Обжигающий ветер, возникший неожиданно где-то, зашумел, и туча густой черной пыли опустилась на ханское воинство.
        Хан важно восседал на слоне и пустыми глазами смотрел на окружающих. Он больше ничего не говорил и ни о чем не думал. Зачем думать, зачем беспокоиться, когда ему в палящий зной всегда поднесут пиалу освежающего шербета. Зачем думать, когда руками рабов разбит шатер и тут же нарезаны ломти сочной сахарной дыни.
        —Я сказал! — снова воскликнул хан.
        Слово повелителя непререкаемо.
        Войско остановилось, воины разбивали большой лагерь.
        Солнце стояло в зените, пекло нещадно. Нигде не было даже кусочка тени — спрятаться от немилосердного светила.
        Но как ни трудно было ханским воинам сидеть в душных шатрах, а пленным приходилось еще хуже: их, словно баранов, держали под прямыми, как копья, жгучими лучами пылающего солнца. Воды пленным давали только по одному глотку за целый день. Многие, обессилев, падали на землю и умирали. На таких стражники не обращали внимания.
        Страшно было Кафару смотреть, как безжалостная смерть уносит родных людей. Непрестанно юноша думал, как облегчить их страдания. Ночей ее спал из-за этих дум. Но что придумаешь, когда на руках и ногах оковы, и ты беспомощен.
        Но вот всех пленников, кто мог и кто не мог держать в руках кетмень или кирку, погнали чуть свет, понукая плетьми, в степь. Весь день под жгучими лучами солнца рыли они, не разгибая спин, колодцы.
        Копали и второй день, копали и третий… А воды все не было.
        Снова принимались рыть, а воды нет… Люди падали от изнеможения. Стражники кидались па них с бичами и плетьми. И вновь несчастные пленники копали, копали, копали.
        Работал и Кафар — молод был, мускулист, силен. Он все думал, как же облегчить людям страдания. Помнил Кафар, что когда-то отец рассказывал ему, совсем малышу, про древнего героя Фархада, который, чтобы проложить путь воде, долбил скалу и прокладывал в ней канал. Мечтал и Кафар совершить ради людей подвиг.
        Юноша с трудом рыл неподатливую землю, и вдруг возникла мысль. Неожиданно для себя Кафар закричал:
        —Придумал! Придумал! Мне не страшна жестокая степь, и я найду воду. Даже здесь, среди выжженных просторов, можно увидеть кое-где лужайки зеленой травы. Только там и надо копать колодцы! Выроем их — и зажурчит долгожданная вода. Мы смелые, сильные. Как Фархад, будем рыть до тех пор, пока не достигнем цели. Ищите же, друзья, в степи зеленую траву. Где трава — там вода, там жизнь!
        Бросился бегом Кафар к пленникам, но упал. Забыл он, что закован.
        —Как же искать?! — горестно воскликнул он. — Мы не можем даже двинуться с места. Что делать?
        Слова Кафара услышал начальник стражи. Быстрее пущенной стрелы побежал он в шелковый шатер к хану и закричал, упав на колени.
        —Великий господин, пленник знает, где найти воду!
        —Привести раба! — повелел хан. — Немедленно! Я сказал!
        Кафара привели. Толкнули в спину, заставили опуститься на колени, уткнуться головой в ступени позолоченного трона.
        —Ты знаешь, где можно найти воду? — грозно спросил хан.
        —Да!
        —Говори! Иначе — голову долой! Я сказал!
        —Клянусь водой, я сделаю людей счастливыми! Прикажи снять с меня оковы. Я пойду в степь и найду воду.
        —Чтобы ты сбежал?.. Эй, палача сюда!
        —Хи-хи-хи! У меня будет свой фонтан и свой бассейн, — прозвучал капризный голос, — Я буду играть брызгами воды, купаться в прохладных струях!
        Рядом с ханом, разодетая в платье из хан-атласа, вся в жемчугах и драгоценных камнях, сидела его дочь. Звали ее Гульчехра.
        —Ох, доченька! — заворчал хан. — Да где этот оборванец найдет воду? Я не верю. Палача сюда! Я сказал!
        —А я хочу воду! — топнула ногой ханская дочь. — Пусть этот грязный, оборванный юноша найдет ее! Куда интереснее смотреть на воду, чем на то, как он будет вертеться и кричать, когда по его спине загуляет плеть.
        Опустил в бессилии Кафар свою гордую голову.
        —О всемогущий, верь мне! Я найду воду! Я обойду всю степь и найду ее. Мы, пленники, выроем столько колодцев, сколько захочется тебе и твоей дочери. Каждому жаждущему хватит воды! И далее на фонтан и бассейн хватит.
        Хан подумал и в знак согласия махнул рукой. Палач удалился.
        —Хорошо, ищи! Но если не найдешь, пеняй на себя: получишь сто ударов плетьми — и голову долой. Я сказал!
        Стражники вытолкали Кафара из шатра, приговаривая:
        —Слышал? Господин сказал! Слово хана незыблемо! Попробуй его не выполнить — помрешь как бродячая собака!
        Но дело сделано. С Кафара сбили оковы. Но одного его в степь не пустили: три стражника с копьями и мечами отныне не оставляли его. Ходили за ним по пятам.
        Долго пришлось Кафару бродить по степи. Посмотрит на восток — выжженная бурая земля, глянет на север — по лицу полоснет обжигающий ветер, повернет голову на запад — горячая сушь, а к югу лучше и вовсе не ходить: конь побежит — копыта в уголь сожжет, птица пролетит — крылья спалит.
        Стражники устали и все твердили:
        —Где вода, несчастный? Надоел ты нам! Скажи честно, что солгал!
        И щелкали бичами.
        —Посмейте только страшить меня! — кричал в ответ Кафар. — Лягу на землю и не стану искать воду.
        Уже совсем не оставалось сил. Ныла спина, ноги были стерты, во рту пересохло. Но желание спасти пленников заставляло Кафара шагать и шагать.
        Вдруг далеко впереди показалось зеленое пятно.
        Кафар возликовал.
        —Там, там вода!
        И побежал из последних сил. В полном изнеможении он упал на траву; царапая землю ногтями, воскликнул:
        —Здесь вода! Вода!
        Стражники уставились на Кафара.
        —Ты что, спятил?! Где вода?
        —Здесь, под травой!
        —Значит, ты не нарушил повеления хана и твоя голова останется при тебе. Бежим скорее к хану. Вставай.
        Кафар поднялся и — откуда только силы взялись! — побежал. Стражники за ним.
        Войдя в шатер, Кафар упал на колени, но, гордо, не склонив головы, воскликнул:
        —Повеление твое, властитель, выполнено! Я нашел воду. Пусть все, кто есть живой, берут кетмени и и идут копать.
        —И ты, презренный раб, будешь мне указывать!.. — вскричал хан.
        Но сидевшая рядом Гульчехра захлопала в ладони.
        —Вода! У меня будет фонтан! Прикажи, отец, всем копать. Сам тоже иди копай.
        Баловал хан дочь, и ничего ему не оставалось делать, как приказать всему лагерю сниматься с места и идти туда, куда указал Кафар.
        Пыль поднялась к небесам. Скрипели колеса арб, ревели грозно слоны, стучали барабаны. И ханское войско, и несчастные пленники шли в ту сторону, куда их вел Кафар.
        Наконец прибыли на место и по приказу хана рабов сразу же погнали копать, не дав ни больным, ни уставшим отдохнуть.
        Казалось, сама природа сжалилась над несчастными: не успели они сделать и нескольких взмахов кетменями, как из-под земли потекла струей вода. Забыв про все на свете, пленники принялись пить воду, чистую, прозрачную, холодную. Увидев это, воины плетями отогнали пленников и сами стали наслаждаться водой.
        Про пленников они и забыли, а едва вспомнили, тут же заставили снова рыть землю. Только глубокой ночью рабам удалось напиться. Худые, истерзанные, в разорванной одежде, с черными иссохшими губами, рабы пили не отрываясь, захлебываясь, с трудом утоляя жажду.
        А едва рассвело, снова засвистели, защелкали бичи и плети. Застонали пленники. Застучали кетмени.
        Вместе со всеми работал и Кафар. Он не слышал, как возле него остановились носилки. В глубине их на алой бархатной подушке в блестящем розовом платье из парчи восседала дочь хана Гульчехра.
        —Смотри, оборванец, чтобы не выпили всю воду! — послышался презрительный голос принцессы. — Попробуй только не оставить воды для моего фонтана! Сейчас же делай фонтан!
        Кафар гордо вскинул голову.
        —Принцесса, нужно прежде колодцы выкопать, арыки провести, людей от жажды избавить, землю влагой напоить. Придет черед — и для вашей милости фонтан построим.
        —Ничего знать не хочу! Сейчас же делай фонтан!
        —Нельзя, ваша милость.
        Тут подъехавший на слоне хан грозно приказал:
        —Эй, ты, чумазый, сейчас же строй фонтан! Принимайся за дело.
        Сжав зубы, сдерживая злость. Кафар покорно склонил голову.
        Хан с дочерью уехали.
        А Кафар с грустью посмотрел на далекие и недоступные родные горы. «О родина… О свобода…» — в сердце Кафара слова эти зазвучали так сильно, что даже голова закружилась.
        Конечно, теперь, когда ему дали некоторую свободу и по пятам за ним не ходят свирепые стражники, не трудно убежать. Но без него, Кафара, не смогут прорыть канал друзья. Вода не пойдет в степь. Разъярится хан и прикажет всех пленников предать ужасной смерти. Нет, Кафар не может покинуть всех, погубить их ценой своей свободы…
        Прошло ни много ни мало — тридцать дней. Были выкопаны горы земли, но оставалось ее еще больше.
        Узнать, как идет работа, приехал на своем слоне хан.
        —Обманул ты меня! — загремел он. — Почему до сих пор нет воды?! Берегись! Со мной шутки плохи!
        —Где фонтан?! — взвизгнула прибывшая с ним принцесса. — Хочу плавать в бассейне.
        —Фонтан строить сейчас нельзя. Сначала канал выкопаем, — твердил Кафар.
        —На плаху обманщика! — обозлился хан. — Я сказал!
        Поволокли Кафара на казнь. Тут бы ему и конец. Но юноша крикнул:
        —Ты всегда успеешь казнить меня, хан! Лучше выслушай, что я скажу. Здесь, где мы копаем, воды мало. Для фонтана и бассейна не хватит. Но вода есть — с моих родных гор течет много ручьев. Если их объединить, то воды хватит и для полива пустынной степи, и для фонтана, и для бассейна принцессы.
        Хан задумался.
        —А как ты проведешь сюда воду? Говори, только не пытайся обмануть!
        —Мы построим плотину, вода поднимется и потечет по каналу, который мы выроем.
        —Хорошо, — согласился хан, — но если обманешь, голову долой. Я сказал!
        Кафар добавил:
        —Выслушай, повелитель: я проведу воду и построю канал! Клянусь! Но есть одна тайна…
        Хан удивился.
        —Какая еще тайна? Ты опять шутишь со мной? Смотри, поплатишься головой. Палача сюда!
        Но Кафар не испугался и снова заговорил:
        —Есть тайна воды! Я один знаю ее. Обещай жизнь и свободу всем пленным, тогда я открою тайну.
        —Позвать визиря!
        Хан ничего не решал без совета главного визиря.
        —Я здесь, ваше ханское могущество!
        —Поверить, что ли, рабу?
        —Ваше ханское могущество, — зашептал визирь, — в вашу мудрую голову пришла мысль, что раб знает тайну воды. Если мы его казним, то вместе с ним умрет и тайна воды.
        —Какая мудрая мысль пришла в мою голову! — самодовольно сказал хан и повелел:
        —Палач, убирайся!
        Визирь продолжал шептать:
        —О величайший, пообещай им жизнь и свободу! Мы узнаем тайну, а потом отрубим рабу голову.
        —Ха-ха-ха! — громко рассмеялся хан.
        Видя, что господину смешно, стала смеяться и свита. Но вдруг хан нахмурился, и все сразу замолчали.
        —Эй, раб, говори, в чем твоя тайна! Так и быть, подарю свободу и жизнь всем пленникам! Я сказал!
        —Тайна воды, — начал Кафар, — вот в чем: вода — живая и свободная! Она не терпит, чтобы ее касались руки рабов. Копать каналы и строить плотины надо руками свободных людей, Великий хан! Объяви, что все, кто копает землю, уже не рабы и, как только вода потечет в степь, смогут уйти на родину, в горы. Помни, хан, руками невольников нельзя копать каналы! Повели же!
        —Соглашайся, всемогущий, — шептал визирь, — скажи, что они еще пленники, но уже не рабы, А потом сделаешь все, что захочешь, — или выполнишь, или не выполнишь обещание.
        —Ройте, — повелел хан. — Будет канал — все смогут уйти в горы. Да не забудь, презренный, про фонтан и бассейн. Я сказал!
        —Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! — залилась Гульчехра. — Ох, забавно! Эй, ты, чумазый, лучше попроси, чтобы тебе отрубили голову сейчас же. Все равно не выполнишь обещания. Где уж тебе!
        Белая рука задернула золотошвейный полог. Паланкин с красавицей унесли, а хан, хихикая, уехал на слоне.
        Кафар радовался. «Построим канал, возведем плотину — вырастут виноградники, степь покроется садами, бахчами, полями. Воды будет столько, сколько захочется. А самое главное — вода принесет освобождение от рабства», — так думал Кафар. И тут же вспомнил слова умирающего от раны отца: «Помни, сын, когда вырастешь, верни горцам свободу!»
        Крепко сжал Кафар в руках рукоятку кетменя и крикнул:
        —За мной! Добудем же воду и свободу!
        —Вода и свобода! — возликовали пленники и с жаром принялись за работу.
        Легковерные, наивные люди! Откуда могли они знать, что могущественный хан, властелин мира, полон коварства и обмана. Думали они сейчас о родных горах. Побежать бы туда, побродить среди камней или в зарослях травы. Но рядом злые надсмотрщики, следящие за каждым их движением. Ведь канал еще не построен. Лучше, как сказал Кафар, молча рыть. Хан ведь обещал свободу. И пленники, выбиваясь из сил, продолжали копать.
        Прошло ни много ни мало — целый год. С утра до поздней ночи пленники работали не покладая рук. Свобода манила их.
        —Эй, ничтожество, — услышал однажды окрик Кафар, — хан требует тебя пред свое светлое око.
        —Где канал? — спросил хан, когда привели Кафара.
        —Смотри, о всемогущий, смотри!
        Длинной лентой убегал канал в глубь степи.
        —Работаешь неплохо, — впервые соблаговолил похвалить хан Кафара и сразу распорядился — Три глотка воды каждому за работу.
        А на прощание добавил:
        —Спеши! Я сказал!
        Тут же захихикала принцесса Гульчехра.
        —Хи-хи-хи! Чтобы наконец-то был фонтан и бассейн, в котором я смогла бы плавать и плескаться.
        Кафар гордо поклонился и показал на уже построенный фонтан. От удивления хан раскрыл рот. Сложенный из трех искусно изваянных из камня тюльпанов, возвышался невдалеке фонтан: поникший цветок сделан был в память погибших воинов-горцев, второй; распустившийся, был посвящен вдовам, третий, полураспустившийся, — детям.
        Гульчехра захлопала в ладони:
        —Ха-ха-ха! Чумазый, оказывается, молодец. Однако воды нет — бассейн пуст.
        —Закончим копать канал — будет и вода.
        —Работай. Смотри не мешкай, — заворчал хан.
        День и ночь пленники долбили сухую землю. Густая пыль поднималась до самых небес. Было тяжело, но мысль о свободе, которую обещал хан, воодушевляла строителей. Изможденные, оборванные, с волдырями на ладонях от непосильной работы, падали многие из них, не выдержав, и умирали. Отчаяние охватывало Кафара. «Как отомстить за погибших? — думал он. — Но ради свободы надо терпеть!»
        Однажды, когда прошло уже два года, хан позвал к себе в шатер главного визиря:
        —Что ты скажешь? Этот презренный Кафар уговорил пленников быстрее работать. Что делать?
        Визирь ответил:
        —Ваше величество, может быть, вам лучше выполнить свое слово?
        Хан впал в ярость. Он кричал, буйствовал, даже приказал позвать палача, чтобы наказать визиря. Но потом успокоился.
        —Если ты, визирь, выручишь меня, я прикажу пригнать из моей отары семь отборных баранов и приготовить для тебя одного плов.
        Так хан сказал, а про себя подумал: «Визирь и так жирный. Пусть придумает какой-нибудь выход. А плов я съем сам».
        Визирь думал, думал, а потом и говорит:
        —О великий хан, у меня, кажется, есть хорошая мысль. Только позвольте мне все обдумать, а тогда уже я скажу, как поступить.
        —Думай скорее, а то и на тебя найдется палач. Видишь, он стоит и точит топор.
        Прошло еще полгода.
        Однажды утром в шатер к хану явился Кафар.
        —Великий господин! Позвольте пригласить вас на праздник воды. Работа близка к концу. Канал завтра наполнится водой. Не страшен теперь горячий ветер. — Сказал Кафар и с поклоном удалился.
        Лицо хана исказила злая гримаса.
        — Позвать главного визиря!
        —Я здесь, всемогущий, — услышал хан голос визиря.
        —Ну, что ты придумал? Как избавиться от Кафара? А если не придумал, палач уже на пороге.
        —О величайший, — захныкал визирь. — Я целых полгода думал — и не даром думал! Выслушайте меня. Невольники провели канал вплотную к холму. За час они раскопают его, и вода потечет по выкопанному руслу в степь. Тогда, о великий хан, вам придется сдержать свое слово. Дать свободу невольникам.
        —Палача! — истошным голосом закричал хан.
        —Подождите, о великий хан, и дослушайте. Поставьте завтра воинов на холме.А когда останется несколько ударов кетменем по глине, пусть пленники попробуют сделать вперед хоть шаг — и их встретит туча стрел. Прикажите воинам целить прямо в грудь. Вместо свободы рабы встретят смерть. Тогда-то, о могущественнейший, вы и прикажете казнить Кафара. А мы всем объявим: не выполнил раб своего обещания — самонадеянный наглец! Обманул величайшего хана, не кончил стройки. Не за что давать свободу.
        —А фонтан и бассейн останутся без воды? — рассердилась принцесса. — Чумазого раба убьют, а что я буду делать без фонтана и бассейна?! Не хочу!
        —О великая принцесса! Успокойтесь. Когда стрелы сделают свое дело, мы дадим воинам в руки кетмени…
        —Да будет так! — объявил хан. — Я сказал!
        Хотел напомнить визирь хану про баранов, про плов, да побоялся: чего доброго хан опять позовет палачей.
        Пришел наконец счастливый день. Еще немного — и наступит конец непосильному труду: вода хлынет по новому руслу, неся людям свободу и счастье.
        Ликующие пленники вышли на работу. И тут же увидели стену вооруженных воинов в кольчугах. В руках они держали натянутые луки, а стрелы были нацелены прямо в грудь каждому пленнику.
        Один юноша сделал шаг вперед. Но не успел он даже взмахнуть кетменем, как упал замертво — в его груди торчала смертоносная стрела. Горцы отпрянули. С ужасом смотрели юноши, женщины, дети на убитого.
        Сначала всех обуял страх, но потом раздался ропот, который становился все сильнее и сильнее. Гневом загорелись глаза Кафара.
        «Хан обманул нас», — подумал он.
        Сжал Кафар в руках кетмень и гневно закричал:
        —Наступил наш день! Его у нас не отнять! Мы заслужили свободу трудом! Хан же захотел нашей крови, нечего нам терять. Смело пойдем на предателей и лгунов и сами завоюем свободу! За мной, друзья!
        И горцы бросились на воинов.
        Летели стрелы, люди падали, но все равно шли вперед.
        Небо потемнело от туч стрел.
        Хан с высоты своего паланкина кричал:
        —Что, раб, свободы захотел?! Не выполнил приказа! Нет воды! Сейчас палач отрубит тебе голову! Я сказал!
        А принцесса хихикала:
        —Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Так тебе и надо, грязный раб!
        Казалось, не осталось никакой надежды и пленники погибнут на пороге своего счастья. Но не таков был Кафар, чтобы склонить голову. Сметливый ум его искал выход и нашел.
        —Все за мной! Добьемся свободы!
        И Кафар повел горцев в укрытие под обрыв, на верхнем крае которого грозной стеной выстроились воины хана.
        —За мной! Мы перехитрим хана! Копайте! А за нами пойдет вода.
        Да, Кафар не прятался. Он не оставил надежды одержать верх над ханом, потому что верил в своих людей. И он зажег огонь в потухших было сердцах друзей. Вера Кафара воодушевила пленников.
        По его указанию укрывшиеся у подножия обрыва, где их не могли достать стрелы ханских воинов, горцы принялись копать подземный ход под холмом.
        Хан же был уверен, что пленники просто перепуганы. Он сказал визирю:
        —Пусть пока прячутся. Там они и останутся. Найдут под землей могилу.
        Между тем тысячи кетменей вгрызались в основание обрыва. С каждой минутой туннель все глубже и глубже уходил под землю.
        Кафар не обманул друзей. Вода из-за холма хлынула в подземный ход, и такова была ее сила, что с каждым мгновением она размывала подкоп все больше и больше.
        Не успел хан и пальцем пошевелить, как под ногами слона, на котором хан восседал, земля поколебалась и «великий властелин — гроза вселенной» вместе со слоном, свитой, принцессой и всем воинством провалился в громадную промоину, вырытую пленниками.
        Казалось, что и Кафар погиб под землей со своими друзьями. Нет! Смелые горцы успели выбраться из подземелья, когда туда устремилась вода.
        Юноша стоял окруженный толпой не рабов, а уже свободных и счастливых строителей. Все смотрели на дело рук своих: свободная вода стремительно мчалась по прорытому руслу. Враги погибли. Наконец пришло счастье.
        Не прошло и года, как вся степь, орошенная водой из прорытого пленниками канала, зазеленела, зацвела — сады, поля, бахчи покрыли ее. Народ получил воду и еду. Ветви деревьев в садах стали сгибаться под тяжестью алых яблок, золотистых персиков, сладкого инжира, сочных гранатов. Тучные лозы ломились от изобилия поспевающего винограда. На бахчах зрели арбузы и дыни. В зеленых лугах паслись табуны коней, отары овец, стада коров. Вдоль канала раскинулись хлопковые поля дехкан.
        Народ прославил в своих песнях Кафара. В честь него то место, в котором погибли жестокий хан и его воинство, названо было Кафар-Муры — Кафаровой пещерой.
        Дауд кузнец и семеро его сыновей
        Неподалеку от Самарканда высится скалистая вершина Аксай. Растет на ней фисташковая роща, а внизу имеется пещера, в которой, как рассказывают, издавна живет могучий старец Дауд по прозвищу Кузнец.
        И вот что еще рассказывают про Дауда Кузнеца. Жил он в старые времена. Борода у него была белая, до земли, а лицо все в морщинах.
        Дауда Кузнеца все любили, уважали: кому он кетмень починит, кому меч выправит, кому лошадь подкует. К тому же учил он всех, кто хотел, кузнечному ремеслу.
        Молва шла повсюду о Дауде Кузнеце.
        Вырастил Дауд Кузнец семерых сыновей. Каждый из них, кроме кузнечного мастерства, знал и другие ремесла. Старший, по прозвищу Пахарь, землю пахал, пшеницу сеял. Второй Арык-аксакал, воду в поля направлял. Третий, Плотник, арбы мастерил. Четвертый, Жестянщик, тайнами металла овладел. Пятый, Чабан, пас овец в степи. Шестой, Шорник, сапоги да конскую сбрую тачал. А самый младший, Стрелок, из лука с детства метко стрелял, в охотники пошел.
        Жили братья дружно, отцу в кузнице помогали. Только очень всем досаждали в те времена злые духи степи и гор — коварные джинны и пери. Водились они повсюду: мучили детей, отбирали у людей одежду, крали овец, коней, хлеб. И никто не мог их одолеть.
        А в ту пору стоял в Самарканде со своим войском Александр Македонский, которого на Востоке зовут Искандером Зулькарнайном. Пошел к нему Дауд Кузнец и сказал:
        —Великий Искандер Зулькарнайн! Всех врагов ты победил, а смирить джиннов не можешь.
        И ответил тогда полководец:
        —Мудро ты говоришь, Дауд Кузнец. А сумеешь ли выковать из меди ворота высотой в десять домов?
        —Сумею, — сказал Дауд Кузнец. — У меня семь сыновей и все умельцы. Отцу всегда помогут.
        —Иди делай ворота, а я займусь джиннами и прочей нечистью.
        Поклонился Дауд Кузнец и пошел к себе в кузницу. Взял сколько нужно меди и за одну ночь вместе с сыновьями выковал ворота двустворчатые, высотой в десять домов.
        Мудр и великодушен был Искандер Зулькарнайн. Поднял он свое войско, за ночь загнал джиннов в узкое ущелье Черной горы, запер их воротами, выкованными Даудом Кузнецом.
        Вскоре Искандер Зулькарнайн ушел с войском в Индию. А джинны и злые пери изловчились, выкопали лаз под воротами и расползлись кто куда.
        В один из дней работал Дауд Кузнец с сыном Жестянщиком в кузнице. Остальные сыновья были кто в поле, кто в степи.
        Вдруг слышит какой-то шум. Смотрит, а мимо кузницы толпой люди идут.
        —Куда идете? — спрашивает Дауд Кузнец.
        —Идем куда глаза глядят. Опять джинны появились, нет нам житья от них: все отбирают — и хлеб, и рис, и хлопок.
        —А откуда вы?
        —Жили мы в местности Мианкаль на берегу реки Зарафшан. Хорошее место: вода студеная, земля богатые урожаи дает. Но жить там ползучие, кусачие больше не дают.
        —Живите у нас, в кишлаке много места, — предложил Дауд Кузнец.
        Подумали пришельцы и остались.
        На другой день Дауд Кузнец, как всегда, работал в кузнице. Слышит шум, смотрит: с выпученными глазами, оскаленными клыками валят чудища — джинны и злые пери.
        —Идем на Дауда Кузнеца, — рычат они. — Посмел он сманить из Мианкаля людей! Кто нас теперь кормить будет?
        Не испугался Дауд Кузнец: схватил щипцами с наковальни раскаленный кусок железа и замахнулся. Искры так и посыпались.
        Шарахнулись джинны, завопили в страхе, забормотали проклятия и превратились в ядовитых пауков, скорпионов, змей. Тучей полезли в кузницу.
        Плохо пришлось бы Дауду Кузнецу, но тут на помощь сбежались вернувшиеся сыновья и давай в нечисть горящими углями бросать.
        Горели джинны, как солома. А оставшиеся в живых убежали, расползлись по горным ущельям.
        Порадовался Дауд Кузнец: «Видно, нам джинны больше досаждать не будут».
        Послушайте, что случилось позже.
        Однажды старший сын Дауда Кузнеца Пахарь работал на склоне горы. Слышит, кто-то смеется. Обернулся: сидит на меже девушка-красавица.
        —Кто ты? — спрашивает Пахарь.
        Она ему в ответ:
        —Пери лугов и цветов Ак-Альбасты.
        —Чего же смеешься?
        —Смотрю, как ты напрасно пот проливаешь.
        —Совсем не напрасно. Пшеницу посею, урожай соберу. Зерно перемелю. Лепешек в тандыре напеку.
        —Вот как! — воскликнула пери Ак-Альбасты. — Я тоже люблю лепешки. Давай помогу. Ты плуг веди, а я волов стану погонять.
        Целый день трудились они, а к заходу солнца пери Ак-Альбасты пошла с Пахарем в кузницу.
        —Зачем нам пери Ак-Альбасты? — удивился Дауд Кузнец.
        —А вы, отец, не смотрите, что я с виду слабая да изнеженная. Мое слово много значит. Скажу — и солнце пригреет землю. Скажу — и тучка прольет дождь на иссохшую ниву. Скажу — и тандыр вкусных лепешек испечет.
        —Живи у нас, — сказал Дауд Кузнец. — Будешь мне дочкой, а сыну женой.
        В один из дней второй сын Дауда Кузнеца копал арык в долине, около виноградника. Присел на камень отдохнуть.
        —Ха-ха-ха! — засмеялся кто-то за спиной.
        Обернулся Арык-аксакал, увидал девушку. Косы черные, румянец во всю щеку.
        —Ты что смеешься? — говорит Арык-аксакал.
        —Смешно — такой могучий джигит маленький арычек за день вырыть не может.
        —Ты кто?
        —Я пери Кара-Альбасты. Хочешь помогу? — Она встала, дунула, и вода из горной речки хлынула в арык.
        —О, да ты волшебница! — изумился Арык-аксакал и повел пери Кара-Альбасты к отцу.
        И осталась пери в доме кузнеца.
        Третий сын захотел смастерить сундук. Пошел он в горы, выбрал толстое ореховое дерево и давай его рубить. Рубил-рубил, устал и заснул. Вдруг чувствует: щекочет кто-то ему нос травинкой.
        Проснулся — девушка красивая. Схватил он ее за косу и спрашивает:
        —Почему отдыхать не даешь? Кто ты?
        —Я пери Оташин, и тебя жалею. Разве ты не знаешь, что под ореховым деревом спать вредно?
        —Ты мне нравишься, — сказал джигит. — Идем со мной.
        Увел Плотник пери Оташин к себе домой.
        И опять удивился Дауд Кузнец.
        —Вы не смотрите, отец, что я такая нежная и слабая, — сказала пери. — Дуну — и в вашем горне огонь загорится. Дуну — в очаге под котлом пламя вспыхнет. Дуну — в сандале жаркие угли появятся.
        —Что ж, оставайся, — решил Дауд Кузнец, — будешь Плотнику женой, а мне дочкой.
        Пошел в горы Жестянщик — четвертый сын. Руду в скалах долго искал. Утомился, прилег. Вдруг кто-то за усы дергает. Открыл глаза юноша, видит: сидит около него девушка. Лицо — роза, глаза — тюльпаны, а на руках железные браслеты тонкой работы — никогда таких Жестянщик не видел.
        —Ты кто такая? — спрашивает он.
        —Я пери Джез-Тырнак. Могу выкопать яму под корнями дерева, а там железной руды — сколько хочешь…
        Помогла она Жестянщику руды накопать и вместе с ним пришла в кузницу.
        Выслушал Дауд Кузнец сына и согласился:
        —Ладно, пусть Джез-Тырнак будет моей дочкой, а твоей женой. Смотри только — будь осторожным с ней. Не больно мягкий у нее характер.
        Пятый сын Дауда Кузнеца пас однажды, овец на склоне горы. В самую жару прикорнул он под деревом. Сквозь сон слышит шепот:
        —Не спи, джигит! Злые джинны подбираются, погубить тебя хотят.
        Открыл Чабан глаза. Видит красавицу — настоящий степной цветок: щечки алые, глаза синие, косы золотые до пят.
        —Кто ты? — удивился он.
        —Зовут меня пери Лола. Прошу тебя, отгони овец с того луга. Потопчут они мои тюльпаны.
        Выполнил юноша ее просьбу, привел пери домой.
        Ничего не спросил Дауд Кузнец. Сказал только:
        —Теперь будет пять.
        Пери Лола ему в ответ:
        —Я пери. Взмахну рукой — и безводная пустыня превратится в зеленый луг, где можно и тысячу овец прокормить.
        —Ладно, — согласился Дауд Кузнец. — Будешь мне дочерью, а сыну женой.
        Тем временем пошел в горы шестой сын Кузнеца — Шорник. Очень это трудное дело — землю копать, нужные для его ремесла корни искать. Искал, искал — ничего не нашел. Видит — высокое дерево на скале. Полез вверх Шорник, поскользнулся и упал на камни.
        Очнулся, смотрит: девушка нежными руками ему голову водой обмывает, какие-то травы ко лбу прикладывает.
        —Кто ты? — спрашивает слабым голосом Шорник.
        —Я пери Хаким. Вижу — лежишь ты на камнях, со скалы сорвался. И лечить тебя начала.
        Шорнику сразу она понравилась.
        —Исцелила ты меня, — говорит, — Спасибо твоему отцу, матери, что дочь у них такая умная, умелая.
        Привел Шорник пери домой.
        —Она мне жизнь спасла. Я век ей благодарен.
        И пери не молчит.
        —Я пери Хаким. Знаю лекарственные травы. Нет болезни, которая не испугалась бы моего слова.
        Так женил Кузнец шестерых сыновей. Укорял он только младшего сына:
        —Эх ты, что зеваешь?
        Пошел Стрелок в горы. Ходил, бродил. Со скалы на скалу, взбирался. Увидал на вершине горную серну. Схватил лук, прицелился. Зазвенела стрела. Упала со скалы серна, подбежал к ней Стрелок. Смотрит — и глазам не верит. Лежит на камне прекрасная девушка со стрелою в плече.
        —Не убивай меня, богатырь, — говорит она слабым голосом, — Я пери Кух. Злой джинн Даджал обратил меня в серну, и лишь твоя стрела сняла заклятье.
        Подхватил богатырь раненую на руки и понес скорее домой.
        Увидели ее другие пери — заохали, захлопотали. Пери Хаким скорее достала свои травы и принялась лечить раненую.
        Пришел Дауд Кузнец, ничего не сказал. Через некоторое время позвал младшего.
        —Выздоровеет — тогда и женись. Будет и она мне дочерью.
        Тем временем прошел слух: зловредные джинны вздумали напасть на кишлак.
        Дауд Кузнец собрал народ и объявил:
        —Все, кто оружие может держать, должны воевать с нечистью.
        Начали готовиться к походу и сыновья кузнеца. Жены помогали мужьям. Пери Ак-Альбасты намолола сто мешков пшеничной муки. Пери Кара-Альбасты стачала из кожи новые мехи для воды. Пери Оташин в кузнечном горне развела пламя до потолка, а пери Джез-Тырнак в горах накопала железной руды и к кузнице на ослах привезла. Пери Лола стала хлопок с полей возить, пряжу прясть, одежду ткать. Пери Кух стрелы из дерева вырезала, колчаны ими набила, тетивы на луки натянула. А пери Хаким всем им помогала.
        Не нарадуется Дауд Кузнец: работящие невестки у него оказались.
        Наковал он с сыновьями мечей. Вышел из кузницы, клич кинул:
        —Э-ге-гей! Собирайся, народ, в поход! Пойдем бить злых джиннов!
        И двинулись люди в поход. Впереди шагал Дауд Кузнец, а за ним — семь его могучих сыновей.
        Подошла рать к реке. Было это в половодье. Бурлила и бушевала река, броды омутами стали. Богатыри приуныли.
        Обратилась тогда к Дауду Кузнецу пери Кара-Аль-басты:
        —Отец, я помогу войску перейти реку.
        Взмахнула она широкими рукавами платья. Тут же буря поднялась. Принесла она тучу песка и вмиг реку перекрыла. Воины в одночасье переправились на другой берег. Опустила пери Кара-Альбасты руки, и река сразу размыла песок и потекла, как прежде: бурная и полноводная.
        Шли они, шли и заблудились. Ни дорог вокруг, ни караванных троп. Говорит Дауду Кузнецу пери Лола:
        —Позвольте, отец, слово сказать.
        —Говори!
        —Сейчас я провожатого найду.
        Взмахнула пери рукавом. Смотрят все: бежит по дороге черный барашек. Блеет, зовет за собой. И вскоре вывел он людей на дорогу.
        Хотел Дауд Кузнец дать барашку пригоршню ячменя, а тот вдруг сгинул.
        Устали люди и расположились на ночлег в степи. Спал беспробудным сном и седьмой сын Дауда Кузнеца. Вдруг пери Кух будит его.
        —Не спи! Беда идет!
        Смотрят, а по степи летит ведьма Алмауз Кампыр. И не одна у нее голова, а семь. Пери Кух Стрелку лук подает. Натянул он тетиву, стрелу выпустил, угодила она старухе прямо в глаз. А ей что! У нее еще тринадцать осталось.
        —Страшная ты, Алмауз Кампыр, — закричал Стрелок, — но меня не испугаешь!
        И давай стрелы из лука выпускать. Семиглавую ведьму ослепил, выхватил меч из ножен, головы отрубил.
        Утром все узнали, что случилось ночью. Дауд Кузнец похвалил пери Кух и сына.
        Снова войско выступило в поход. Шли они, шли, вдруг видят: навстречу страшное чудище летит — выше минарета, чернее беззвездной ночи, зубастее дракона. Испугался народ, заголосил:
        —Это Гули-Биобони — злой дух пустыни! Пропали мы!
        Побежали струсившие, словно зайцы.
        Тогда пери Ак-Альбасты говорит Дауду Кузнецу:
        —Пусть сынок ваш Пахарь возьмет воловье ярмо и наденет на шею страшной Гули-Биобони.
        —А ну-ка, сынок, делай, как пери говорит.
        Подскочил Пахарь, ухватил колдунью Гули-Биобони за волосы, надел на нее ярмо. Та сразу и присмирела.
        —Смотрите! Ведьма здоровая, как сто верблюдов. Погрузим-ка на нее нашу поклажу.
        Засмеялись богатыри. На спину Гули-Биобони поклажу нагрузили и двинулись в путь. Вскоре подошли к ущелью, перегороженному медными воротами Искандера Зулькарнайна.
        Раздался страшный свист, подул вихрь зловещий, деревья в дугу согнулись. Злые джинны спрятались в пещеру и из-за медных ворот кричат:
        —Полезайте к нам! Милости просим!
        Тяжко вздохнул Дауд Кузнец:
        —Ворота прочные. Я их своими руками выковал — не сломать.
        Тут подошла пери Оташин.
        —Позвольте, отец, слово сказать?
        —Говори!
        —Видите могучее дерево? Тысяча лет ему. Надо его срубить и сделать таран.
        —Как же его срубить? — загрустил Дауд Кузнец. — Тут сто топоров сломаешь — и все напрасно.
        Тогда пери Оташин попросила:
        —Отец, разрешите мне дерево свалить.
        Удивился Дауд Кузнец, но разрешил. Дохнула пери — корни обуглились, и дерево упало.
        Срубили со ствола ветви, ударили тараном по медным воротам раз, ударили другой — затрещали ворота, распахнулись.
        Ворвались воины в ущелье. Заверещали, завопили джинны. Никому из них не удалось уползти в щели.
        Тут Дауд Кузнец с сыновьями выковал большущий сундук. Загнали в него всех джиннов, крышку закрыли на замок, а ключ выбросили на дно высохшего колодца. Колодец же засыпали камнями и землей.
        Богатыри унесли сундук на гору Аксай и там бросили его в бездонную пещеру. Народ зажил спокойно.
        С тех пор зорко следит Дауд Кузнец за пещерой. Когда из нее нет-нет да и слышатся вой и вопли, особенно по ночам, люди уже не пугаются. Они говорят: «Дауд Кузнец — наш защитник».


 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к