Черная скрипочка Ульф Старк
        Что делать, если твоя сестрёнка Сара больна? Можно складывать с ней пазлы, рассматривать комиксы, просто глядеть в окно. А можно сыграть ей на старинной скрипке, и играть так красиво, что господин Смерть заслушается и забудет о времени. Ему придётся вприпрыжку убегать из комнаты. Одному, без Сары.

        Ульф Старк
        Чёрная скрипочка





        Моя сестрёнка Сара уже давно не вставала с кровати. Я просидел с ней весь день. Сначала мы складывали пазл, но она уронила его на пол. Потом мы просто сидели молча. Я не знал, что сказать.
        Мы смотрели в окно. С неба падали большие белые снежинки. Белки, играя, носились по сосновым ветвям.
        —Видишь? — спросила Сара.
        —Да, — ответил я.
        На самом деле я смотрел в сторону. Разглядывал узоры инея на запотевшем от нашего дыхания стекле.
        —Мы с тобой тоже скоро будем играть, — сказала сестрёнка.
        —Конечно, — ответил я.
        —Вот только поправлюсь, — продолжала она. — Будем делать ангелов на снегу. Я тебя всего изваляю.
        —Сейчас, как же! — ответил я, улыбнувшись изо всех сил.
        До чего тяжело разговаривать с человеком, который по-настоящему болен. Так сложно подобрать нужные слова. А то и вовсе сморозишь какую-нибудь глупость или скажешь что-то не то.
        —Может быть, притащить комиксы? — спросил я. — Я бы тебе почитал про того смешного солдатика.
        Саре всегда нравились старые комиксы. Там такие добрые картинки.
        —Давай, — согласилась она.
        Но когда я вернулся, она уже спала.
        В тот вечер ворон уселся на верхушке нашей ели.
        Папа и мама уже попрощались с нами перед сном. Сара выпила свои таблетки. Папа немного задержался. Он потрогал её лоб, пока я надевал свою синюю пижаму.
        —Выключи, пожалуйста, свет, — сказал он. — Если что, позови меня.
        —Как это «если что»? — спросил я.
        —Не знаю, — ответил папа и вышел из комнаты.
        Мне не хотелось ложиться. Я сел на стул рядом с кроватью сестрёнки и стал слушать её дыхание. Она дышала совсем как обычно. Я прислушивался к тиканью часов на стене и знал, что сегодня необычная ночь.
        Немного погодя на небе взошла луна и осветила лицо Сары. Щёки у неё были румяными, но не потому, что она была здоровой. Всё из-за температуры.
        —Ты спишь? — прошептал я.
        —Нет, — ответила Сара.
        —Хочешь поболтать?
        —У меня нет сил. Может быть, просто что-нибудь вспомним?
        Тогда мы стали молча вспоминать, что с нами было.
        Мы вспоминали, как весной пускали лодочки из древесной коры по лесному ручью. И как однажды вечером улизнули из дому на поле, чтобы посмотреть на летучих мышей, которые носились над нами, словно серые тени.
        —Помнишь? — спросила она.
        —Да, — сказал я.
        Сколько же их там было!
        Ещё мы вспоминали те дни, когда мы, лёжа на спине, качались в красной отцовской лодке и любовались на облака. Сара уже была больна, и сил у неё оставалось немного. Потом наступила осень, а дальше я и вспоминать не хочу.
        Сара тихонько лежала, глядя в потолок так, будто по нему проплывает последнее облачко.
        Я подошёл к окну и подышал на стекло. Затем написал на нём пальцем: «Нет».
        Тогда я увидел, что на верхушке ели сидит ворон.
        —Сыграй мне, пожалуйста, — прошептала Сара.
        На часах было четверть первого. Кажется, я заснул, сидя на стуле. Сестрёнка дотронулась до меня своей горячей рукой.
        —Пойду позову папу, — сказал я.
        —Не надо, — попросила она. — Сыграй мне на скрипочке.
        Тогда я снял со стены скрипку. Это был старинный инструмент, когда-то купленный папой в Германии. Он не играл на ней очень давно. Всё это время скрипка молча висела на стене в нашей комнате. Лишь изредка папа снимал её и бренькал струной.
        —Берегите эту скрипку, — говорил он.
        —Почему? Потому что она очень ценная?
        —Ну, это зависит от того, кто на ней играет. И от того, кто слушает.
        Я взял скрипочку в руки. Отверстия рядом со струнами напоминали буквы С, как в имени Сара или в слове «сестра». «„С“ как в „совсем скоро“», — подумал я, покачав головой. Я уже пробовал на ней сыграть, но всякий раз результат был ужасным.
        —Ничего не получится, — сказал я. — Ты же знаешь, что я не умею играть.
        —А вот и нет, умеешь, — возразила Сара.
        —Тогда пеняй на себя.
        Я прижал скрипочку к подбородку. В ту ночь мне не хотелось Саре ни в чём отказывать.
        Раздались те же ужасные звуки, что и всегда.
        Струны жалобно заскрипели, как только я дотронулся до них смычком. Затем скрипка сипло закашляла. Ну вот и всё, от таких звуков только мурашки по коже пошли.
        —Хватит, сама видишь.
        —Продолжай, — попросила Сара. — Просто закрой глаза и играй.
        Зажмурившись, я наудачу прижал струны пальцами. И тогда скрипка зазвучала совсем по-другому. Звуки походили на шелест ветвей в еловом лесу, на взмахи птичьих крыльев.
        Когда я снова раскрыл глаза, Сара уже спала.
        Она лежала, свернувшись калачиком. Лоб её был покрыт потом, она тяжело дышала.
        —Сара, — прошептал я.
        —Дай ей поспать, — сказал чей-то голос.
        В лунном свете возле окна стоял незнакомец. Нос его был острый, как клюв. На нём было длинное чёрное пальто с широкими рукавами, а на голове — чёрная беретка.
        —Уходи! — заплакал я. — Пожалуйста, уходи!
        Я сразу понял, кто этот господин.
        Но в ответ он лишь покачал головой.
        —Уговаривать бесполезно. Я должен сделать свою работу. Но сначала мне надо немного отдохнуть, что-то ноги устали.
        Господин Смерть сел в ногах у сестрёнки.
        Разувшись, он потёр свои холодные ступни.
        Тогда я снова взялся за скрипочку — только бы не слышать его сиплых вздохов. Я едва касался струн, но с каждым взмахом смычка в комнате становилось всё тише.
        Подняв глаза, я увидел, что мы находимся в саду. Кругом цвела белая сирень. На полянке лежал красный мяч, который Сара любила подбрасывать к солнцу. А на яблоне тихонько покачивались её качели.
        Мелодия, раздававшаяся из скрипки, была такой грустной, что господину, сидевшему под берёзой в шезлонге, пришлось достать носовой платок.
        —Прекрати, — взмолился он, вытирая свой острый нос. — Что это за тоскливая музыка?
        Я взглянул на чёрные отверстия в скрипочке.
        —Это Скорбь и Страдание, — ответил я. — Ты сам принёс их сюда.
        —А можешь сыграть что-нибудь другое? — поинтересовался он. — Нет ли мелодии повеселее?
        —Нет, — сказал я.
        —Не желаю тебя больше слушать, — сказал господин Смерть. — У меня сердце болит от такой музыки.
        И он потянул себя за костлявые пальцы так, что они затрещали.
        И я вспомнил, как весело нам было когда-то.
        Вспомнил, как летом мы бегали друг за другом по траве в солнечном свете. И смычок запиликал как оголтелый, моя рука еле за ним поспевала. Из скрипочки доносилось птичье чириканье, жужжание шмелей и пение сверчков.
        —Иди сюда, соня, в салки будем играть! — кричала сестрёнка.
        Она стояла посреди сада в своём жёлтом платьице.
        Я побежал за ней, перепрыгивая кочки. Так мы и бегали, пока не запыхались, как щенки. Наконец я поймал её. Она ущипнула меня за руку, и мы стали кружиться, пока не повалились на землю.
        Мы валялись и щекотали друг друга, пока не почувствовали, что сейчас задохнёмся от смеха.
        —Хватит, не надо, прошу тебя! — прокаркал кто-то старческим голосом.
        Это господин Смерть сидел рядом на камне. Он вытирал со лба пот своим и без того мокрым платком. Господин Смерть хохотал так, что все косточки его тщедушного тела стучали, как тысяча погремушек. Он почти задыхался от смеха, словно сам с нами бегал.
        —Не могу больше, — выдохнул он. — Что это за мелодия?
        —Это музыка радости, — сказал я. — Радости, которую ты хочешь забрать у нас.
        Теперь я снова стоял в нашей комнате со скрипкой в руках. Сара, как и прежде, лежала в кровати. Она улыбалась во сне.
        —Хватит, больше не надо, иначе я на части рассыплюсь. Если уж тебе так неймётся, сыграй что-нибудь серьёзное.
        —Радость — это очень серьёзно, — возразил я, взглянув на бледный лоб Сары.
        Я подумал о том, как сильно люблю её.
        Когда я снова прижал скрипочку к подбородку, мелодия изменилась. Она стала спокойной и неторопливой, как волна, омывающая берег.
        Так мы и сидели на морском побережье, Сара и я. Мы молча смотрели на лодки, скользившие мимо. Парусники и грузовые суда. Кругом роились комары, но мы не обращали на них никакого внимания. Вечернее солнце так славно поблёскивало на волнах. В воздухе так приятно пахло солёными водорослями, что я забыл про смычок и струны.
        —Эй! — проскрипел господин Смерть. — Ты почему не играешь?
        Он сидел немного поодаль, прислонившись к дереву. Беретку он повесил на сук и расстегнул пуговицы своего толстого чёрного пальто.
        —А я и забыл, — ответил я.
        —Давай, давай. Кстати, что это за песня такая?
        —Это песня о любви к жизни.
        —Продолжай. Никогда не слышал такой красивой мелодии.
        Он откинул назад голову и прикрыл глаза.
        Я играл всю ночь напролёт. Играл для Сары, которая спала, прижавшись щекой к подушке. И для себя. Иначе даже не знаю, что бы я делал всё это время.
        Казалось, я сыграл обо всём, что есть на свете.
        Я сыграл луну, которая поблёкла за окном, сыграл бой часов, облака, которые бегут по небу, и все сны, которые видели люди и звери.
        Всякий раз, когда я уставал играть, господин Смерть просыпался.
        —Пожалуйста, продолжай, — просил он. — Ещё немного.
        Приближалось утро. Первые лучи зимнего солнца пробирались в комнату. Господин Смерть спал, подложив под голову пальто вместо подушки. Морщины на его лбу разгладились, он больше не был таким болезненным, бледным и жёлтым, как раньше.
        Когда я отложил скрипку в сторону, он открыл глаза и спросонок поморщился, глядя на утренний свет.
        —Это ещё что такое? — спросил он. — Откуда этот свет?
        —Да это же солнце, — сказал я.
        —Силы небесные, — спохватился он. — Мне пора бежать!
        Он набросил на плечи пальто, нахлобучил свою беретку и в последний раз посмотрел на Сару. Затем, быстро погладив её по щеке, поспешил к окну.
        —Башмаки не забудь, — сказал я.
        —Спасибо! — поблагодарил господин Смерть и исчез.
        Когда Сара проснулась, я так и сидел, обняв чёрную скрипочку. Сара села в кровати и улыбнулась.
        —Ты что, вообще не ложился?
        —Ага.
        —Хорошо. Мне приснился такой странный сон.
        —Мне тоже. А как ты себя чувствуешь?
        —Отлично. Сегодня я встану с кровати.
        —Можешь в снегу меня извалять.
        Вот только повешу на место скрипочку. Мы с сестрёнкой стояли у окна и смотрели на снег. И на чёрного ворона, который летел восвояси над вершинами елей.