Библиотека / Сказки И Мифы / Пушкин Александр : " Сказка О Мертвой Царевне И О Семи Богатырях " - читать онлайн

Сохранить .
Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях Александр Сергеевич Пушкин

        Александр Сергеевич Пушкин
        Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях
        Царь с царицею простился,
        В путь-дорогу снарядился,
        И царица у окна
        Села ждать его одна.
        Ждет-пождет с утра до ночи,
        Смотрит в поле, инда очи
        Разболелись глядючи
        С белой зори до ночи;
        Не видать милого друга!
        Только видит: вьется вьюга,
        Снег валится на поля,
        Вся белешенька земля.
        Девять месяцев проходит,
        С поля глаз она не сводит.
        Вот в сочельник в самый, в ночь
        Бог дает царице дочь.
        Рано утром гость желанный,
        День и ночь так долго жданный,
        Издалеча наконец
        Воротился царь-отец.
        На него она взглянула,
        Тяжелешенько вздохнула,
        Восхищенья не снесла,
        И к обедне умерла.
        Долго царь был неутешен,
        Но как быть? и он был грешен;
        Год прошел как сон пустой,
        Царь женился на другой.
        Правду молвить, молодица
        Уж и впрямь была царица:
        Высока, стройна, бела,
        И умом и всем взяла;
        Но зато горда, ломлива,
        Своенравна и ревнива.
        Ей в приданое дано
        Было зеркальце одно;
        Свойство зеркальце имело:
        Говорить оно умело.
        С ним одним она была
        Добродушна, весела,
        С ним приветливо шутила
        И, красуясь, говорила:
        «Свет мой, зеркальце! скажи
        Да всю правду доложи:
        Я ль на свете всех милее,
        Всех румяней и белее?»
        И ей зеркальце в ответ:
        «Ты, конечно, спору нет;
        Ты, царица, всех милее,
        Всех румяней и белее».
        И царица хохотать,
        И плечами пожимать,
        И подмигивать глазами,
        И прищелкивать перстами,
        И вертеться подбочась,
        Гордо в зеркальце глядясь.
        Но царевна молодая,
        Тихомолком расцветая,
        Между тем росла, росла,
        Поднялась — и расцвела,
        Белолица, черноброва,
        Нраву кроткого такого.
        И жених сыскался ей,
        Королевич Елисей.
        Сват приехал, царь дал слово,
        А приданое готово:
        Семь торговых городов
        Да сто сорок теремов.
        На девичник собираясь,
        Вот царица, наряжаясь
        Перед зеркальцем своим,
        Перемолвилася с ним:
        «Я ль, скажи мне, всех милее,
        Всех румяней и белее?»
        Что же зеркальце в ответ?
        «Ты прекрасна, спору нет;
        Но царевна всех милее,
        Всех румяней и белее».
        Как царица отпрыгнет,
        Да как ручку замахнет,
        Да по зеркальцу как хлопнет,
        Каблучком-то как притопнет!..
        «Ах ты, мерзкое стекло!
        Это врешь ты мне на зло.
        Как тягаться ей со мною?
        Я в ней дурь-то успокою.
        Вишь какая подросла!
        И не диво, что бела:
        Мать брюхатая сидела
        Да на снег лишь и глядела!
        Но скажи: как можно ей
        Быть во всем меня милей?
        Признавайся: всех я краше.
        Обойди все царство наше,
        Хоть весь мир; мне ровной нет.
        Так ли?» Зеркальце в ответ:
        «А царевна все ж милее,
        Все ж румяней и белее».
        Делать нечего. Она,
        Черной зависти полна,
        Бросив зеркальце под лавку,
        Позвала к себе Чернавку
        И наказывает ей,
        Сенной девушке своей,
        Весть царевну в глушь лесную
        И, связав ее, живую
        Под сосной оставить там
        На съедение волкам.
        Черт ли сладит с бабой гневной?
        Спорить нечего. С царевной
        Вот Чернавка в лес пошла
        И в такую даль свела,
        Что царевна догадалась,
        И до смерти испугалась,
        И взмолилась: «Жизнь моя!
        В чем, скажи, виновна я?
        Не губи меня, девица!
        А как буду я царица,
        Я пожалую тебя».
        Та, в душе ее любя,
        Не убила, не связала,
        Отпустила и сказала:
        «Не кручинься, бог с тобой».
        А сама пришла домой.
        «Что? — сказала ей царица, —
        Где красавица девица?»
        — Там, в лесу, стоит одна, —
        Отвечает ей она. —
        Крепко связаны ей локти;
        Попадется зверю в когти,
        Меньше будет ей терпеть,
        Легче будет умереть.
        И молва трезвонить стала:
        Дочка царская пропала!
        Тужит бедный царь по ней.
        Королевич Елисей,
        Помолясь усердно богу,
        Отправляется в дорогу
        За красавицей душой,
        За невестой молодой.
        Но невеста молодая,
        До зари в лесу блуждая,
        Между тем все шла да шла
        И на терем набрела.
        Ей на встречу пес, залая,
        Прибежал и смолк, играя;
        В ворота вошла она,
        На подворье тишина.
        Пес бежит за ней, ласкаясь,
        А царевна, подбираясь,
        Поднялася на крыльцо
        И взялася за кольцо;
        Дверь тихонько отворилась,
        И царевна очутилась
        В светлой горнице; кругом
        Лавки, крытые ковром,
        Под святыми стол дубовый,
        Печь с лежанкой изразцовой.
        Видит девица, что тут
        Люди добрые живут;
        Знать, не будет ей обидно!
        Никого меж тем не видно.
        Дом царевна обошла,
        Все порядком убрала,
        Засветила богу свечку,
        Затопила жарко печку,
        На полати взобралась
        И тихонько улеглась.
        Час обеда приближался,
        Топот по двору раздался:
        Входят семь богатырей,
        Семь румяных усачей.
        Старший молвил: «Что за диво!
        Все так чисто и красиво.
        Кто-то терем прибирал
        Да хозяев поджидал.
        Кто же? Выдь и покажися,
        С нами честно подружися.
        Коль ты старый человек,
        Дядей будешь нам навек.
        Коли парень ты румяный,
        Братец будешь нам названый.
        Коль старушка, будь нам мать,
        Так и станем величать.
        Коли красная девица,
        Будь нам милая сестрица».
        И царевна к ним сошла,
        Честь хозяям отдала,
        В пояс низко поклонилась;
        Закрасневшись, извинилась,
        Что-де в гости к ним зашла,
        Хоть звана и не была.
        Вмиг по речи те спознали,
        Что царевну принимали;
        Усадили в уголок,
        Подносили пирожок;
        Рюмку полну наливали,
        На подносе подавали.
        От зеленого вина
        Отрекалася она;
        Пирожок лишь разломила,
        Да кусочек прикусила,
        И с дороги отдыхать
        Отпросилась на кровать.
        Отвели они девицу
        Вверх во светлую светлицу
        И оставили одну,
        Отходящую ко сну.
        День за днем идет, мелькая,
        А царевна молодая
        Все в лесу, не скучно ей
        У семи богатырей.
        Перед утренней зарею
        Братья дружною толпою
        Выезжают погулять,
        Серых уток пострелять,
        Руку правую потешить,
        Сорочина в поле спешить,
        Иль башку с широких плеч
        У татарина отсечь,
        Или вытравить из леса
        Пятигорского черкеса.
        А хозяюшкой она
        В терему меж тем одна
        Приберет и приготовит.
        Им она не прекословит,
        Не перечут ей они.
        Так идут за днями дни.
        Братья милую девицу
        Полюбили. К ней в светлицу
        Раз, лишь только рассвело,
        Всех их семеро вошло.
        Старший молвил ей: «Девица,
        Знаешь: всем ты нам сестрица,
        Всех нас семеро, тебя
        Все мы любим, за себя
        Взять тебя мы все бы ради,
        Да нельзя, так бога ради
        Помири нас как-нибудь:
        Одному женою будь,
        Прочим ласковой сестрою.
        Что ж качаешь головою?
        Аль отказываешь нам?
        Аль товар не по купцам?»
        «Ой вы, молодцы честные,
        Братцы вы мои родные, —
        Им царевна говорит, —
        Коли лгу, пусть бог велит
        Не сойти живой мне с места.
        Как мне быть? ведь я невеста.
        Для меня вы все равны,
        Все удалы, все умны,
        Всех я вас люблю сердечно;
        Но другому я навечно
        Отдана. Мне всех милей
        Королевич Елисей».
        Братья молча постояли
        Да в затылке почесали.
        «Спрос не грех. Прости ты нас, —
        Старший молвил поклонясь, —
        Коли так, не заикнуся
        Уж о том». — «Я не сержуся, —
        Тихо молвила она, —
        И отказ мой не вина».
        Женихи ей поклонились,
        Потихоньку удалились,
        И согласно все опять
        Стали жить да поживать.
        Между тем царица злая,
        Про царевну вспоминая,
        Не могла простить ее,
        А на зеркальце свое
        Долго дулась и сердилась;
        Наконец об нем хватилась
        И пошла за ним, и, сев
        Перед ним, забыла гнев,
        Красоваться снова стала
        И с улыбкою сказала:
        «Здравствуй, зеркальце! скажи
        Да всю правду доложи:
        Я ль на свете всех милее,
        Всех румяней и белее?»
        И ей зеркальце в ответ:
        «Ты прекрасна, спору нет;
        Но живет без всякой славы,
        Средь зеленыя дубравы,
        У семи богатырей
        Та, что все ж тебя милей».
        И царица налетела
        На Чернавку: «Как ты смела
        Обмануть меня? и в чем!..»
        Та призналася во всем:
        Так и так. Царица злая,
        Ей рогаткой угрожая,
        Положила иль не жить,
        Иль царевну погубить.
        Раз царевна молодая,
        Милых братьев поджидая,
        Пряла, сидя под окном.
        Вдруг сердито под крыльцом
        Пес залаял, и девица
        Видит: нищая черница
        Ходит по двору, клюкой
        Отгоняя пса. «Постой,
        Бабушка, постой немножко, —
        Ей кричит она в окошко, —
        Пригрожу сама я псу
        И кой-что тебе снесу».
        Отвечает ей черница:
        «Ох ты, дитятко девица!
        Пес проклятый одолел,
        Чуть до смерти не заел.
        Посмотри, как он хлопочет!
        Выдь ко мне». — Царевна хочет
        Выйти к ней и хлеб взяла,
        Но с крылечка лишь сошла,
        Пес ей под ноги — и лает,
        И к старухе не пускает;
        Лишь пойдет старуха к ней,
        Он, лесного зверя злей,
        На старуху. «Что за чудо?
        Видно, выспался он худо, —
        Ей царевна говорит: —
        На ж, лови!» — и хлеб летит.
        Старушонка хлеб поймала:
        «Благодарствую, — сказала. —
        Бог тебя благослови;
        Вот за то тебе, лови!»
        И к царевне наливное,
        Молодое, золотое,
        Прямо яблочко летит...
        Пес как прыгнет, завизжит...
        Но царевна в обе руки
        Хвать — поймала. «Ради скуки
        Кушай яблочко, мой свет.
        Благодарствуй за обед».
        Старушоночка сказала,
        Поклонилась и пропала...
        И с царевной на крыльцо
        Пес бежит и ей в лицо
        Жалко смотрит, грозно воет,
        Словно сердце песье ноет,
        Словно хочет ей сказать:
        Брось! — Она его ласкать,
        Треплет нежною рукою;
        «Что, Соколко, что с тобою?
        Ляг!» — и в комнату вошла,
        Дверь тихонько заперла,
        Под окно за пряжу села
        Ждать хозяев, а глядела
        Все на яблоко. Оно
        Соку спелого полно,
        Так свежо и так душисто,
        Так румяно-золотисто,
        Будто медом налилось!
        Видны семечки насквозь...
        Подождать она хотела
        До обеда; не стерпела,
        В руки яблочко взяла,
        К алым губкам поднесла,
        Потихоньку прокусила
        И кусочек проглотила...
        Вдруг она, моя душа,
        Пошатнулась не дыша,
        Белы руки опустила,
        Плод румяный уронила,
        Закатилися глаза,
        И она под образа
        Головой на лавку пала
        И тиха, недвижна стала...
        Братья в ту пору домой
        Возвращалися толпой
        С молодецкого разбоя.
        Им на встречу, грозно воя,
        Пес бежит и ко двору
        Путь им кажет. «Не к добру! —
        Братья молвили: — печали
        Не минуем». Прискакали,
        Входят, ахнули. Вбежав,
        Пес на яблоко стремглав
        С лаем кинулся, озлился,
        Проглотил его, свалился
        И издох. Напоено
        Было ядом, знать, оно.
        Перед мертвою царевной
        Братья в горести душевной
        Все поникли головой,
        И с молитвою святой
        С лавки подняли, одели,
        Хоронить ее хотели
        И раздумали. Она,
        Как под крылышком у сна,
        Так тиха, свежа лежала,
        Что лишь только не дышала.
        Ждали три дня, но она
        Не восстала ото сна.
        Сотворив обряд печальный,
        Вот они во гроб хрустальный
        Труп царевны молодой
        Положили — и толпой
        Понесли в пустую гору,
        И в полуночную пору
        Гроб ее к шести столбам
        На цепях чугунных там
        Осторожно привинтили
        И решеткой оградили;
        И, пред мертвою сестрой
        Сотворив поклон земной,
        Старший молвил: «Спи во гробе;
        Вдруг погасла, жертвой злобе,
        На земле твоя краса;
        Дух твой примут небеса.
        Нами ты была любима
        И для милого хранима —
        Не досталась никому,
        Только гробу одному».
        В тот же день царица злая,
        Доброй вести ожидая,
        Втайне зеркальце взяла
        И вопрос свой задала:
        «Я ль, скажи мне, всех милее,
        Всех румяней и белее?»
        И услышала в ответ:
        «Ты, царица, спору нет,
        Ты на свете всех милее,
        Всех румяней и белее».
        За невестою своей
        Королевич Елисей
        Между тем по свету скачет.
        Нет как нет! Он горько плачет,
        И кого ни спросит он,
        Всем вопрос его мудрен;
        Кто в глаза ему смеется,
        Кто скорее отвернется;
        К красну солнцу наконец
        Обратился молодец.
        «Свет наш солнышко! Ты ходишь
        Круглый год по небу, сводишь
        Зиму с теплою весной,
        Всех нас видишь под собой.
        Аль откажешь мне в ответе?
        Не видало ль где на свете
        Ты царевны молодой?
        Я жених ей». — «Свет ты мой, —
        Красно солнце отвечало, —
        Я царевны не видало.
        Знать ее в живых уж нет.
        Разве месяц, мой сосед,
        Где-нибудь ее да встретил
        Или след ее заметил».
        Темной ночки Елисей
        Дождался в тоске своей.
        Только месяц показался,
        Он за ним с мольбой погнался.
        «Месяц, месяц, мой дружок,
        Позолоченный рожок!
        Ты встаешь во тьме глубокой,
        Круглолицый, светлоокий,
        И, обычай твой любя,
        Звезды смотрят на тебя.
        Аль откажешь мне в ответе?
        Не видал ли где на свете
        Ты царевны молодой?
        Я жених ей». — «Братец мой,
        Отвечает месяц ясный, —
        Не видал я девы красной.
        На стороже я стою
        Только в очередь мою.
        Без меня царевна, видно,
        Пробежала». — «Как обидно!» —
        Королевич отвечал.
        Ясный месяц продолжал:
        «Погоди; об ней, быть может,
        Ветер знает. Он поможет.
        Ты к нему теперь ступай,
        Не печалься же, прощай».
        Елисей, не унывая,
        К ветру кинулся, взывая:
        «Ветер, ветер! Ты могуч,
        Ты гоняешь стаи туч,
        Ты волнуешь сине море,
        Всюду веешь на просторе,
        Не боишься никого,
        Кроме бога одного.
        Аль откажешь мне в ответе?
        Не видал ли где на свете
        Ты царевны молодой?
        Я жених ее». — «Постой, —
        Отвечает ветер буйный, —
        Там за речкой тихоструйной
        Есть высокая гора,
        В ней глубокая нора;
        В той норе, во тьме печальной,
        Гроб качается хрустальный
        На цепях между столбов.
        Не видать ничьих следов
        Вкруг того пустого места;
        В том гробу твоя невеста».
        Ветер дале побежал.
        Королевич зарыдал
        И пошел к пустому месту,
        На прекрасную невесту
        Посмотреть еще хоть раз.
        Вот идет; и поднялась
        Перед ним гора крутая;
        Вкруг нее страна пустая;
        Под горою темный вход.
        Он туда скорей идет.
        Перед ним, во мгле печальной,
        Гроб качается хрустальный,
        И в хрустальном гробе том
        Спит царевна вечным сном.
        И о гроб невесты милой
        Он ударился всей силой.
        Гроб разбился. Дева вдруг
        Ожила. Глядит вокруг
        Изумленными глазами,
        И, качаясь над цепями,
        Привздохнув, произнесла:
        «Как же долго я спала!»
        И встает она из гроба...
        Ах!.. и зарыдали оба.
        В руки он ее берет
        И на свет из тьмы несет,
        И, беседуя приятно,
        В путь пускаются обратно,
        И трубит уже молва:
        Дочка царская жива!
        Дома в ту пору без дела
        Злая мачеха сидела
        Перед зеркальцем своим
        И беседовала с ним.
        Говоря: «Я ль всех милее,
        Всех румяней и белее?»
        И услышала в ответ:
        «Ты прекрасна, слова нет,
        Но царевна все ж милее,
        Все румяней и белее».
        Злая мачеха, вскочив,
        Об пол зеркальце разбив,
        В двери прямо побежала
        И царевну повстречала.
        Тут ее тоска взяла,
        И царица умерла.
        Лишь ее похоронили,
        Свадьбу тотчас учинили,
        И с невестою своей
        Обвенчался Елисей;
        И никто с начала мира
        Не видал такого пира;
        Я там был, мед, пиво пил,
        Да усы лишь обмочил.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к