Библиотека / Сказки И Мифы / Павлова Нина : " Секрет " - читать онлайн

Сохранить .
Секрет Нина Михайловна Павлова
        Сказки о природе для ребятишек с рисунками художника Калаушина Бориса Матвеевича.










        СЕКРЕТ
        Отчего это другие цветут, а мне никак не расцвести? — огорчался Луговой Василёк.
        Он видел, что под деревьями уже белеют нежные цветы ветреницы, а поближе к лугу теснятся на низких стебельках хвостатые цветы хохлатки. Из-под куста выглядывают жёлтые цветочки гусиного лука. По берегам ручья так и сияют ярко-жёлтые лакированные цветки чистяка, а прямо из воды поднимаются букеты золотых цветков калужницы.
        А сам Луговой Василёк едва набрался сил, чтобы развернуть первые листья. Как обидно! И он решил разузнать, что помогло весенним цветам расцвести так рано, и попросил знакомую Муху выведать у цветов их секрет.
        Муха согласилась, но прилетела ни с чем.
        —Цветы говорят, — секрет и есть секрет. Он зарыт в земле.
        —В земле? — удивился Луговой Василёк. — Ну, тогда я знаю, кого попросить: Крота. Он в земле хозяин, — что ему стоит разузнать?
        Крот выслушал Василька и полез под землю. А на другой день вылез из норы такой важный, такой торжественный, что сразу стало ясно: он всё разузнал.
        —Ну? — спросил Луговой Василёк.
        —Погоди, дай отдышаться, — сказал Крот, растянулся на холмике вырытой земли и больше не проронил ни слова.
        Но цветы тоже умеют молчать, да еще как умеют! И Василёк не торопил Крота.
        —Узнал,- сказал, наконец, Крот. — Все эти весенние цветы запасают себе пищу еще летом и осенью и держат свои запасы в подземных кладовых. У каждого из них кладовая на свой лад: у кого — клубень, у кого — луковица, у кого — толстое корневище. Оттуда они и берут пищу сейчас, весною. Вот оттого-то у них и так много сил, оттого-то они и могут цвести так рано.
        —Какие хитрецы! — сказал Луговой Василёк. — А я вот таких запасов делать не умею. Ну, что же, расцвету, когда расцветётся.
        И он расцвёл в середине лета. Но тогда на лугах не было ничего прекраснее его ярких пурпуровых цветков. И все ими любовались.




        БЕЛАЯ ДРЁМА
        1
        Это Бабочка-Голубянка первая заметила печальный некрасивый цветок — Белую Дрёму. Бабочка только что вытащила хоботок из шпорца синей фиалки и вспорхнула вверх Пролетела над головками красной кашки и воздушными шарами одуванчиков, потом поднялась ещё выше, пролетела нал верхним этажом кружевных цветов купыря и, наконец, села на жёлтые цветки высокого кустика свербиги.
        Оттуда-то, с высоты, Бабочка-Голубянка и увидела Белую Дрёму.
        Дрёма стояла опустив голову. Лепестки её поникших цветков будто завяли. Листья и стебель Белой Дрёмы были покрыты пушком, и оттого, что цветок был таким грустным, казалось, ему нездоровится и он кутается в пуховый платок.
        —Бедняжка, — сказала Бабочка-Голубянка, — к тебе не прилетит в гости ни одна бабочка. Ведь кругом столько чудных цветов в таких нарядных одеждах!
        Белая Дрёма слышала эти слова сквозь дрёму и даже не поняла, что это говорят про неё.
        Но Бабочку-Голубянку услышала Зелёная Муха. Она ела пыльцу на цветках купыря и бегала по ним, как по круглому столику-невидимке, покрытому кружевной скатертью. Взглянув на Белую Дрёму, Муха сказала:
        —Да, Бабочка права! И не только Бабочка, а и Муха на такой скучный цветок ни одной парой ног не ступит!
        Белая Дрёма опять еле расслышала эти жестокие слова и ничего не ответила.
        Но Муху услышала Пчела. Она только что вылезла из пасти фиолетового мышиного горошка, взглянула на Белую Дрёму и сказала:
        —Несчастный цветок! Ручаюсь, что ни одна пчела не прилетит к нему в гости. Уж некрасив, так хоть был бы душистым, а то ведь и не пахнет.
        Тут Белая Дрёма вдруг очнулась и сказала:
        —Несчастный цветок? Да разве может быть какой-нибудь цветок несчастен в такую жаркую сухую ночь!
        —«Ночь»! — воскликнула Бабочка-Голубянка. — Какая же это ночь, когда я, дневная бабочка, еще летаю?
        —И когда я еще бегаю по цветкам, — сказала Муха.
        —И когда я еще работаю, — сказала Пчела.
        Цветы тоже очень возмутились, услышав странные слова Белой Дрёмы.
        —«Ночь», — сказал Одуванчик. Какая же это ночь, когда мои пушистые шары еще не закрыты!
        —И когда дольки моих листьев еще не захлопнулись, — сказала Красная Кашка.
        —Всё равно ночь, — упрямо пробормотала Белая Дрёма. — Ведь я же всё время дремлю, — значит, ночь.
        Тут все насекомые и цветы так на неё напустились, что их услышало само Солнце. Оно улыбнулось и сказало:
        —Ночь? Да разве может прийти ночь, когда я еще на небе?
        2
        Солнце, конечно, оказалось совершенно правым: ночь наступила только тогда, когда Солнце уже закатилось. Насекомые её уже не увидели: Пчела спокойно заснула в своём улье. Бабочка-Голубянка — под листом лопуха, а Муха — на пеньке, под отставшей корой.
        А какая дивная была ночь: тихая, тёплая, ясная! В небе мерцали звёзды. Но месяц поднялся на небе задумчивым и светил только краешком правой щеки, — видно, закрыл своё светлое лицо рукою. И потому было темно.
        Из дупла старой ветлы вылетела серая лохматая Бабочка-Ночница и полетела над заснувшим лугом. Яркие цветы, которые украшали его днём, потонули в темноте.
        Зато вдруг вынырнул из мглы красивый кустик с белоснежными благоухающими цветками. Бабочка-Ночница подлетела к нему и сказала:
        —Здравствуй, Белая Дрёма!
        —Здравствуй, Бабочка, я ждала, что ты прилетишь ко мне, — ответила Белая Дрёма. — Я расправила своё белое платье, чтобы ты меня увидела. Я надушилась, чтобы ты услышала мой аромат. А теперь угощайся: я наполнила свои цветки сладким соком.
        Бабочка-Ночница, трепеща крылышками, замерла в воздухе и сунула хоботок в глубину цветка Белой Дрёмы.
        —Вот и для меня настал праздник! — сказала Белая Дрёма. — Вот и у меня гости!
        Теперь, ночью, она жила полной жизнью, как соседние цветы жили днём.


        СИЛЬНЕЕ СИЛЬНОГО
        Кустик чёрной смородины рано почувствовал весну. Чуть только стало пригревать солнышко, почки на нём зазеленели, потом распустились, и кустик зацвёл.
        Какой он был сильный, здоровый, радостный, сверху донизу убранный кистями зеленоватых цветков!
        Но в тот самый день, когда на нём распустились последние цветки, рядом с ним из-под земли вытолкнулся какой-то чужой росток толстый белый крючок. На холодном весеннем воздухе он сначала покраснел, потом стал зеленеть и расправлять свои листочки. Кустик чёрной смородины не обращал на него внимания: росток как росток. — мало ли их весною?
        А росток всё рос и рос, стал зелёной веточкой, лёг на землю и начал потихонечку подползать к кустику. Подполз и прижался верхушкой к одному из его стеблей.
        —Ты что? — ласково спросил его Кустик.- И кто ты такой?
        —Я Вьюнок. Вьюночек. Я очень слабенький: не мог расти вверх, не мог сам держаться в воздухе, вот я и прижался к тебе. Ведь ты такой сильный, такой крепкий!
        —Да, я сильный, — ответил Кустик. — Вот увидишь, сколько на мне будет ягод, и каких крупных! Ветки склонятся под их тяжестью. Но я всё выдержу.
        —Какое счастье быть сильным!-сказал Вьюнок. Позволь мне немножечко взобраться по твоему стеблю. Здесь, внизу, так темно. Я хочу подняться к свету. Не бойся, я тебя не обижу.
        —Ну что ты! сказал Кустик.- Да разве я не понимаю, что ты не можешь причинит!» мне никакого вреда, такой-то слабенький! Ползи, малыш, ползи на здоровье. Ведь у меня же не один стебель. Видишь, как их много?
        —Вижу, вижу, — сказал Вьюнок.
        Он обвился вокруг стебля и пополз по нему, как змея, вверх. Полз он тихо-тихо, чуть заметно, но всё время приближался к свету. А Кустик отцвёл, — на нём появились маленькие зелёные ягодки. И он изо всех сил старался, чтобы ягодки быстрее подрастали, и наливались. Но жить ему становилось день ото дня труднее: из-за вьюнка ему не хватало ни воздуха, ни света, ни пищи.
        Зато Вьюнок быстро окреп и разросся. У него выросли веточки, и они обвились вокруг ветвей Куста. Теперь Вьюнок стал расти ввысь и вширь и скоро заплёл половину Куста и прикрыл его листьями своими.
        Кустику стало совсем уже душно и темно. И он решил поговорить с Вьюнком.
        —Я не хочу тебя обидеть, — сказал он ему. — Я знаю, что и ты не хочешь меня обижать. Но хоть и нечаянно, а ты стал меня теснить, и я тебя очень прошу: не занимай, пожалуйста, остальных моих стеблей
        —Вот еще! — грубо ответил Вьюнок. — Я буду расти, сколько хватит сил.
        От этих слов Кустику стало страшно. И не напрасно он испугался. Вьюнок разрастался всё больше и больше, взбирался на стволы и ветки и вскоре обвил весь Кустик так, что не стало видно ни одного его листа.
        Несчастный Кустик обессилел. Он уже давно перестал мечтать об ягодах: они еще зелёными осыпались на землю. А за ними стали сохнуть и опадать один за другим и листья.
        Кустик задыхался и голодал. И он решился ещё раз поговорить с Вьюнком.
        —Вьюнок, — сказал он, — я дал тебе подняться к свету, а ты меня душишь, убиваешь.
        —Вот чудак! — ответил Вьюнок. — Вместо того, чтобы ныть, ты бы радовался, что я уже весь в бутонах и собираюсь расцвести. Тебя же ведь украсят мои чудесные цветки.
        И они действительно украсили умиравший Кустик. Нежные, бледно-розовые душистые цветки-трубы покрыли Кустик снизу доверху. Теперь он стал виден издалека, и две девочки — беленькая и чёрненькая, — проходя по дороге, заметили его и заспорили:
        —Это розочки,- сказала беленькая.
        —Нет, это цветёт жимолость,-сказала чёрненькая.
        И обе побежали к кустику, чтобы убедиться, кто прав. Тут чёрненькая стала восхищаться Вьюнком, а беленькая раздвинула его сплетённые стебли, увидела под ними засыхающие ветки Кустика чёрной смородины и пожалела его.
        —Противный Вьюнок,- сказала она,- заплёл такой хорошенький кустик, совсем его задушил!
        И она стала раскручивать крепкие, похожие на проволоку, стебли Вьюнка.
        —Не надо, не порти! — воскликнула чёрненькая, но тут же передумала:
        —Ну, хорошо, мы сделаем себе из Вьюнка веночки.
        Вдвоём девочки быстро раскрутили и оборвали все стебли Вьюнка. А потом беленькая нашла черепок, выкопала им длинное корневище Вьюнка и забросила его в канаву.
        —Веночки у нас будут, но твой кустик всё равно не оживёт, — сказала чёрненькая, когда девочки собрались уходить.
        —Нет, может, и оживёт,- ответила беленькая. — Ветки у него гибкие, — значит, живые.
        И она оказалась права. Осенью, когда пошли дожди, Кустик чёрной смородины очнулся и зазеленел.
        «Уже весна,- подумал он. — Но отчего же Солнце поднимается так поздно и так быстро скрывается? Почему деревья и травы так печальны? И что такое со мной? Я никогда еще не встречал весну таким усталым и слабым».
        Он чувствовал себя слабым, пока на его ветках не развернулись листья. Но когда они расправились, выросли и стали ловить солнечные лучи, Кустик чёрной смородины повеселел и окреп. И тогда-то он вспомнил всё, что с ним случилось, и понял, что враг его погиб и что весна еще впереди.
        —Я буду жить! — воскликнул он.- Я буду жить, и никто не будет мне больше мешать!


        СПАСИБО ОГНЮ
        Это было давно.
        До начала великой борьбы в сосновом бору было очень весело. Сосны любили солнце. Они нарочно раздвигали пошире свои тонкие длинные иглы, чтобы дать дорогу солнечным лучам.
        Пусть все, кто живёт в нашем бору, радуются светлому тёплому солнцу, — говорили сосны.
        И солнечные лучи пробирались между сосновыми иглами до самой земли. Там подрастали дети сосен — крепкие пушистые соснята; ниже цвела и зрела земляника, а попозже, ближе к осени, вылезали из-под земли коротышки грибки-боровички.
        Так было раньше. Но вдруг нежданно-негаданно произошли печальные перемены. И беда пришла не откуда-то издалека, а из соседнего леса. Это был густой тёмный еловый лес, где пахло сыростью и прелой хвоей. В нём росли лохматые старые ёлки и нарядные маленькие ёлочки. Но они-то не виноваты в том, что случилось: они были довольны своим житьём, любили родной тёмный лес и никому не завидовали.
        Во всём виноваты те вздорные, завистливые ёлки, которые росли на опушке елового леса. Им оттуда хорошо был виден сосновый бор: он рос на высоком мест? и раскинулся широко.
        —Посчастливилось же этим соснам захватить самые лучшие места, — шумели завистницы. — А почему бы не расти там нам, ёлкам?
        И они задумали недоброе дело: послать на борьбу с соснами в их светлый бор своих ребят — крылатые еловые семена.
        —Подрастёте, не пускайте в бор солнце, ребята, — внушали им матери-ёлки. — Закройте для солнца все входы, и вы победите: весь бор достанется вам.
        И вот в сосновом бору выросли хмурые колючие ёлочки. Они загораживали своими мохнатыми ветками пути-дороги солнечным лучам, и на земле стало темнее и сырее.
        Пушистые соснята похудели и начали прихварывать. Земляника в тени заскучала и стала потихоньку перебираться на поляну. Перестали появляться и толстенькие коротышки грибки-боровички.
        Старые сосны не сразу заметили незваных гостей. А когда увидели, что творится внизу, — возмутились:
        —Зачем вы, тенелюбы, явились в наш солнечный бор? Жили бы в своём родном лесу. Но если уж вы поселились здесь, — живите по нашим обычаям и не мешайте никому видеть солнце.
        Хмурые колючие ёлочки ничего не ответили, но продолжали вести себя по-прежнему. И с каждым годом в сосновом бору становилось всё сумрачнее и сырее.
        И уж не крепкие, не пушистые, а тоненькие, как былинки, стояли в тёмном сыром лесу соснята, вспоминали о ласковом солнышке, об алой земляничке, о крепы шах-боровичках.
        —Совсем замрут ребята,- испугались сосны. — Нет, так это оставить нельзя: отстоим своих ребят, отстоим родной лес!
        И они стали совещаться, как помочь беде, как победить врага. Вот тут-то и началась великая борьба между старожилами-соснами и захватчиками-ёлками.
        Думали, гадали сосны, какую бы им могучую силу позвать на помощь, и решили обратиться к Ветру.
        —Хорошо, сказал Ветер, что могу, то сделаю. — И тут же налетел на сосновый бор, да со всей своей силы! Соснам — горя мало: закачались, но устояли. У сосен корень в землю уходит глубоко и крепко держит дерево. А ёлки от ветра одна за другой бух! — на землю. У ёлок корни не вглубь идут, а в стороны, не удержать им было дерево. Лежат ёлки на земле, а корни стенами стоят, будто ёлки на подставках стояли.
        Обрадовались сосны:
        —Спасибо тебе. Ветер, за помощь!
        Много ёлок-врагов уложил Ветер, но ещё больше осталось в живых. Ведь Ветер-то только на опушке хозяин, а в глубь леса ему не пробраться: деревья мешают.
        Видят сосны, что Ветру всех ёлок не уничтожить, и стали совещаться, какую бы ещё могучую силу позвать на помощь. Думали, гадали и решили обратиться к Подземной Воде.
        —Хорошо, — сказала Подземная Вода, — что могу, то сделаю.
        И тут же ушла ещё глубже в землю. Соснам — горя мало. Сосны воду и из глубины берут и пьют вволю. У сосен корень уходит в землю глубоко. А ёлкам воды не достать. У ёлок корни не вглубь идут, а в стороны. И вот стали ёлки сохнуть одна за другой.
        Обрадовались сосны:
        —Спасибо тебе, Подземная Вода, за помощь!
        Очень много ёлок-врагов погубила Подземная Вода, но ещё больше осталось в живых. На высоких местах, на песках, без Подземной Воды ёлкам гибель. А на низких местах ёлки и дождём живы.
        Видят сосны, что Подземной Воде всех ёлок не уничтожить, и стали совещаться, какую бы ещё могучую силу позвать на помощь. Думали, гадали и решили обратиться к Огню.
        —Хорошо, — сказал Огонь. — Всё могу, всё сделаю!
        И он побежал от забытого костра по сухой хвое, по шишкам, по траве. Всё жёг, всё палил и разгорался сильнее и сильнее. В самую лесную глушь ворвался, землю сушил, накаливал, корни под землёй обугливал.
        Соснам — горя мало. У сосен корень в землю уходит глубоко, туда жар не прошёл. А у ёлок корни не вглубь идут, а в стороны, их корни жаром насквозь прохватило. И посохли ёлки одна за другой во всём лесу. Всех ёлок-врагов до единой погубил Огонь.
        Наконец-то сосны вздохнули спокойно:
        —Спасибо тебе, Огонь, за помощь, за избавление!
        —Я вам обещал помочь и сдержал своё слово, — ответил Огонь. — Я знал, что вас низовой пожар не погубит. Но берегитесь когда-нибудь меня рассердить! Тогда я взметнусь по деревьям вверх и буду перекидываться с дерева на дерево. И в этом, верховом пожаре, погибнет всё, и от деревьев останутся одни головешки. Головешки!
        Тут Огонь замолк и погас.
        И вот опять стало весело в сосновом бору: всё лето солнце. Его лучи добирались до самой земли. И там, на солнышке, подрастали дети сосен — крепкие пушистые соснята; ниже цвела и зрела земляника, а попозже, ближе к осени, вылезли из-под земли толстенькие коротышки грибки-боровички.
        А по соседству с сосновым бором по-прежнему стоял еловый лес. Он был густой и тёмный, в нём пахло сыростью и прелой хвоей. Но лохматые старые ёлки и нарядные маленькие ёлочки, которые в нём росли, были довольны своим житьём, любили родной тёмный лес и никому не завидовали.
        Не слышно было больше завистливого шёпота и на опушке. Может, там ёлки о чём-нибудь и Шептались, но уж очень тихо.





        БАБОЧКИ ОСЕНИ
        В древние времена три красавицы сестры делили между собою драгоценные украшения. Старшие сёстры — Весна и Лето — были бойкие и весёлые, а младшая — Осень — тихоня и чуть что — в слёзы.
        Да, по правде сказать, частенько обижали её сёстры. Не могли они ей простить, что она из них самая богатая. Уж что ни делай, а весь урожай всё равно достанется Осени. Поэтому, когда стали делить драгоценные безделушки, старшие сёстры и не подумали разделить их поровну. Отложили себе и самые красивые цветы, и пёстрых бабочек, а Осени сказали:
        —Будет с тебя золотых и багряных листьев.
        Осень заплакала и стала просить:
        —Не поскупитесь, сестрички, дайте мне хоть немножко бабочек. Вон их сколько у вас: и беленьких, и жёлтых, и голубых, и рыженьких. Киньте мне хоть горсточку.
        —Не хнычь, сестра, — сказала Лето, — тебе достанется немного моих бабочек. Они будут терпеть твоё ненастье и искать себе местечко, где бы перезимовать.
        —Нет, я хочу своих бабочек,- сказала Осень. — Я хочу, чтобы они при мне вылезали на свет из куколок, радовались моему ласковому солнышку и весело проводили мои короткие деньки. Я хочу, чтобы они любили друг друга и несли яички так, как ваши любимицы-бабочки.
        —Ишь, чего захотела, — сказала Весна, — чтобы нежные красотки-бабочки полюбили твою сырость и холод твоих ночей! Не бывать этому! Не дам тебе ни одной бабочки!
        А Лето выбрала парочку самых некрасивых бабочек и молча кинула их Осени. Бабочка-папа вспорхнул Осени на грудь, а бабочка-мама беспомощно вцепилась лапками в подол. Крылышки у неё были недомерки, и она не могла летать.
        У Осени от обиды задрожали губы, но она ничего не сказала. Пересадила бабочку-маму на плечо, забрала в подол свои разноцветные листья и пошла от сестёр прочь своей осенней тропкой.
        В фруктовом саду Осень подошла к яблоне, посадила на неё бабочку-маму, и она поползла по стволу вверх. А бабочка-папа вспорхнул и полетел над мокрыми от дождя осенними цветами. Осень смотрела на них, и было ей и радостно и горько. Вдруг она услышала шум и звонкий смех над головой. Это улетали её весёлые сёстры в живом разноцветном облачке бабочек.
        —Счастливо оставаться! — крикнула Весна. — Играй своими золотыми листьями, любуйся на голые ветки деревьев.
        —Смотри, сестрица, не заморозь своих бабочек-уродцев! — крикнула Лето.
        —Сами же вы, сами. . . — попробовала ответить Осень, но не выдержала и расплакалась. Пошёл мелкий холодный дождик, и серые бабочки спрятались под толстый сучок.
        Долго плакала Осень и плача надумала отомстить жестоким сёстрам:
        Пусть не одна я буду любоваться голыми ветками. Пусть и нарядные сёстры увидят деревья без листьев.
        Она взяла волшебную палочку и стала чертить ею в воздухе круги над притихшими бабочками, чертить и шептать колдовские слова. Что она шептала, никто не расслышал. Но с тех пор каждый год в сентябре, в октябре из земли, покидая шкурки куколок, вылезают серые бабочки. Серые бабочки радуются ласковому осеннему солнышку и весело проводят короткие деньки. А потом несут яички в трещины коры деревьев.
        И когда приходит Весна, из яичек выползают их дети — крошечные гусеницы. Они прячутся в почках и съедают нежные листики, которые собирались выглянуть на белый свет.
        И потому нарядной весной бывают деревья почти без листьев. Проходит весна, дети серых бабочек путешествуют с листа на лист и съедают их один за другим. И потому цветущим летом бывают совсем раздетые деревья, и ветер качает их голые ветки, как качает их глубокой осенью. Так отомстила тихоня Осень своим жадным насмешницам-сёстрам.




        КУДА СПРЯТАЛАСЬ БЕЛАЯ ЗВЁЗДОЧКА
        Небо стало пасмурным, ветер — холодным, и в еловом лесу все деревья, кусты и травы заговорили в один голос:
        —Скоро зима. Будь готов!
        —Скоро зима, — зашептала и Белая Звёздочка.
        Белой Звёздочкой её прозвали товарищи в лесу, а люди называли — Лесной Звездчаткой. Все видели, что её цветочки походят на звёздочки: они так и светились в сумраке елового леса. Белая Звёздочка выросла из семечка весною и хоть и повторяла за всеми: «Скоро зима», — но еще не знала, что это такое.
        А кругом все это знали и понимали, что зима — не весна. Весну встречают кто когда успеет. А к зиме, к морозам, должен быть готов каждый, иначе ему весною уже не расти.
        —Что же мне делать? — беспокоилась Белая Звёздочка. — Наверно, надо искать местечко, куда бы спрятаться и заснуть, когда будет холодно.
        И решила: «Дай-ка спрошу кого-нибудь, — как он будет зимовать?» И она спросила двух подружек — Елку и Липу:
        —Куда вы спрячетесь зимою?
        —Нам некуда прятаться, — ответили деревья-подружки, — да и незачем: мы одеты толстой корой, не замёрзнем. А свои почки мы закутали чешуйками, — почкам тоже будет тепло. Переживут зиму и пойдут расти весною.
        —Уж вы тоже и придумали: всю зиму простоять на воле! — сказала Белая Звёздочка. — Ведь говорят, — зимою и ветер дует, и снег идёт, и голодные зайцы бегают. Да разве тут уснёшь?
        И решила: «Дай-ка спрошу ещё кого-нибудь, — как он будет зимовать?»
        Рядом, под ёлкой, стоял Кустик Черники. Листики у Черники уже начали осыпаться, на зелёных веточках стали видны почки.
        —Ты куда-нибудь спрячешься от морозов? — спросила Чернику Белая Звёздочка.
        —Спрячусь, — ответила Черника. — Вот выпадет снег — он и укроет меня с головою и спасёт от морозов мои почки. Переживут зиму и пойдут расти весною.
        —Уж ты тоже и придумала: всю зиму простоять в снегу! — сказала Белая Звёздочка. — Ведь снег-то, говорят, холодный-холодный! Да разве тут уснёшь?
        И решила: «Дай-ка спрошу ещё кого-нибудь, — как он будет зимовать?»
        Возле Кустика Черники росла Кисличка.
        Она, казалось, и не думала о зиме. Её тройные листики стояли кружком и были совсем свежи.
        —Ты тоже спрячешься зимою под снег? — спросила Кисличку Белая Звёздочка.
        —Да, но я спрячусь получше Черники, — ответила Кисличка. — Мои почки — у самой земли. Земля будет согревать их с боков, а снег — сверху. Переживут зиму и пойдут расти весною.
        —Уж ты тоже и придумала: всю зиму простоять со снегом на голове! — сказала Белая Звёздочка. — Да разве тут уснёшь?
        И решила: «Дай-ка спрошу ешё кого-нибудь, — как он будет зимовать?» Слева под Липой стоял Ландыш. Он опустил свои пожелтевшие листья и как будто дремал.
        —Ты будешь прятаться от морозов? — спросила Белая Звёздочка Ландыша.
        —Да, я буду зимовать под землёю, — ответил Ландыш. — Там лежит моё корневище и на нём — почки. Переживут зиму и пойдут расти весною.
        —Как ты хорошо придумал! — воскликнула Белая Звёздочка. — Под землёю и тепло, и покойно. Я бы тоже хотела зимовать, как ты. Но у меня нет корневища, одни тонкие корешки. И почки мои все вверху, все на веточках.
        —Плохо твоё дело, — сказал Ландыш. — Не уйти тебе под землю.
        —А может, еще и уйду! — ответила Белая Звёздочка. И так ей захотелось спрятаться от зимней стужи в пухлой, мягкой земле, что с тех пор она только об этом и думала. И не даром думала, — придумала!
        Выпустила из стебля веточку, да не вверх, а вниз. Веточка доросла до земли, вросла немножко в землю и пошла расти под землёю. Выросла, растянулась и улеглась поудобнее. Вот уж хорошо-то: уютно, тепло! Сверху земля, на земле — одеяло из липовых листьев, а на листьях — снег.
        Так и зимует сейчас Белая Звёздочка. Хоть и первый год живёт на свете, а устроилась — лучше не надо!


        БЫВАЕТ И ХОЛОДНОЕ СОГРЕВАЕТ
        Высоко над землёю Большое Перистое Облако справляло день рождения снежинок. Холодно было на этом празднике, но всё-таки весело, очень весело. Как искрились, как сверкали крошечные ледяные кристаллики! Как звонко чокались они друг с другом за здоровье каждой новорождённой снежинки!
        А внизу, на земле, в это время было и холодно, и грустно. Неподвижно стояли задремавшие деревья. Оцепенели травы на замёрзшей земле. И только под толстым покровом из опавших листьев еще потихоньку подрастали бледные сгорбленные травинки. Это были счастливицы. И если бы о них знали молоденькие кустики пшеницы, как бы они им позавидовали!
        Ведь им-то самим приходилось жить на открытом поле, где гулял Северный Ветер, а по утрам вырастал белый колючий иней. Кустики очень мёрзли, особенно по ночам. И, когда появлялось Солнце, они его просили:
        —Поднимись повыше, Солнышко, улыбнись нам по-летнему! Согрей землю своими золотыми лучами!
        Кто знает, слышало ли их Солнце, только оно оставалось вдалеке и светило бледным, еле тёплым светом. С каждым днём становилось всё прохладнее. И однажды ночью кустики пшеницы так замёрзли, что к полудню едва-едва оправились
        Очнувшись, они поняли, что ещё один такой мороз — и они погибнут.
        —Только Солнце, одно Солнце может нас спасти, но и оно не хочет: не показывается, — шептали они.
        —Бросьте вы Солнце, -сказал Северный Ветер, который так и не расставался с пшеничным полем. — Не Солнце, а я вам помогу.
        —Ты? — не поверили кустики. — Да ты такой холодный.
        —Бывает, — и холодное согревает, — ответил Ветер.
        Тут он взлетел ввысь и полетел навстречу Большому Облаку, тому, которое справляло день рождения снежинок.
        Ветер был знаком с этим Облаком. Еще совсем недавно оно всё было из крошечных капелек воды, и только вверху его плавали кристаллики льда. Они были малы, так малы, что просто не верилось, как в них могло поместиться столько хитрости!
        А уж и хитры же они были! Как только какой-нибудь из них заметит поблизости капельку воды, сверкнёт своими гладкими бочками, подмигнёт и начнёт её приманивать:
        —Подойди-ка ко мне, малютка, дай на тебя полюбоваться.
        Но стоило только капельке приблизиться к кристаллику и она вдруг превращалась в пар. А кристаллику только это и было нужно. Он съедал водяной пар и от этого подрастал. Всё меньше становилось капелек, а ледяные кристаллики всё росли и росли. И вскоре они превратились в снежинки — в чудесные ледяные звёздочки.
        Облако только что отпраздновало день рождения снежинок, а новорождённые весело играли и танцевали, когда подлетел Ветер. Ветер подтолкнул Облако и понёс его вдаль.
        —Будет вам баловаться,- сказал Ветер снежинкам, пора и за дело!
        —Вот еще! — хором ответили снежинки.- Мы всю жизнь будем только веселиться!
        И всё было бы хорошо, если бы они оставались совсем маленькими и лёгонькими, но они всё время росли. Пока Ветер катил по небу Облако, они так выросли и стали такими тяжёлыми, что уже с трудом держались в воздухе.
        —Ветер, — попросили снежинки,- подними нас поскорее вверх, а то мы упадём на землю.
        Но Ветер ответил:
        —Ну и падайте, не бойтесь. Вы там как раз и нужны.
        Облако остановилось прямо над зелёным пшеничным полем, и тогда из него посыпались снежинки. Они замелькали в воздухе, как мошки, и кустики пшеницы испугались, но хотят ли эти мошки съесть их листики.
        В ту ночь луна, выйдя из-за леса, осветила не зелёное поле, а ровную белую поляну. Снежинки тихо лежали друг на друге. Но при лунном свете они оживились, заискрились, засверкали и послали привет всем, кто живёт высоко над землёю: звёздам, облакам, снежинкам.
        А внизу, под снегом, радостно шептались повеселевшие кустики пшеницы:
        —Правду сказал Ветер: «Бывает, и холодное согревает». Снег-то сам холодный, а мороза не пропускает. Теперь — живём!


        НА ОКНЕ И ЗА ОКНОМ
        В феврале было пасмурно; цветы на окне загрустили и притихли. Даже Кливия и Туя ни разу не поспорили. А спорили они всегда об одном: где лучше, — в комнате или на воле?
        Кливия всю жизнь простояла на окне. Но летом, когда окно было открыто, она не только видела, а и чувствовала, что делалось на воле, в саду. В окно врывался ветер и трепал её узкие раскинувшиеся веером листья, косой дождь наливал им за ворот воды, а град старался пробить в них дырочки-двери. Ну что же хорошего было на воле?
        Но Туя думала иначе. Туя всё лето провела в саду. Какое светило там солнце: яркое, горячее, весёлое! От каждой его улыбки слетали на землю разноцветные лучи. А как свеж был на воле воздух, как чисты дождевые капли и до чего же легко дышалось после дождя! Ни ветер, ни дождь, ни град не пугали Тую. Она была крепким деревцом с гибкими веточками, а листики у неё были малы, походили на чешуйки и плотно прилегали к ветвям. Осенью Туя вернулась на окно окрепшей и загорелой. И тут-то и начались споры: где лучше, — на окне или там, за стёклами?
        В комнате тепло, ешь и пей сколько хочешь, и никто тебя не обидит,- твердила Кливия.
        —Жарко, душно и скучно, — спорила Туя, — а на воле и дышать легко и весело: всё кругом живёт.
        Но чем ближе к зиме, тем труднее становилось спорить с Кливией. А когда в саду уже не осталось ничего, кроме голых деревьев да снежных сугробов, Туя перестала отвечать насмешнице Кливии.
        Кто любит волю, — живёт недолго. Вот и погибли все твои летние друзья, — говорила Кливия.- А я с каждым днём становлюсь сильнее и скоро расцвету.
        Единственной радостью Туи был свежий морозный воздух, который врывался в комнату, когда открывали форточку. И Туя думала: «Нет, не смерть, а жизнь — этот воздух! Не верю, что все растения в саду погибли; не могли они погибнуть на воле!»
        В феврале за окном ветер кружил снег и бросал его на стёкла. А на окне расцвела красавица Кливия. Над широким веером её темно-зелёных листьев появились букетики больших красных колокольчиков.
        В то утро, когда раскрылись первые колокольчики, в комнату вдруг заглянуло Солнце. Как будто кто-то ему шепнул о новорождённых цветках.
        —Здравствуй, Солнце! — сказали в один голос Кливия и Туя.
        И Солнце улыбнулось им обеим.
        —Как рада Солнце видеть живые цветы! — сказала Кливия Туе. — Ведь на воле сейчас — ни одной живой былинки!
        —Солнце, — взмолилась Туя, — скажи мне, Солнце, неужели это правда?
        —Успокойся, — ответило Солнце. — Это только так кажется. Все эти деревья и кусты, которые ты видишь, живы.
        —Ты слышишь, Кливия?! — воскликнула Туя. — Они живы!
        —Но всё, что под снегом, мертво, — упрямо сказала Кливия.
        —Нет, — сказало Солнце. — Мои лучи пробираются сквозь снег и рассказывают мне обо всём. Под снегом живут и маленькие кустики, и травы, и мох. И все они чувствуют себя хорошо и ожидают весну. Лучи говорят, что есть травы с веточками и они зимуют, положив веточки на землю. Есть травы, которые разложили свои листики на земле звёздочкой. А много трав сейчас совсем без листьев. Одни из них зимуют совсем неглубоко, так что из земли выглядывают их почки, другие глубоко под землёю. Я вижу каждую весну, как они оттуда вылезают.
        —Спасибо тебе, Солнышко, за эти вести, — сказала Туя,- я так и думала, что на воле можно прожить круглый год.
        —Ну, пусть деревья, цветы и травы живы, — сказала Кливия, — но они не цветут. А цветы сейчас только на окнах. Ведь правда, Солнышко?
        —Какая же ты себялюбивая! — сказало Солнце.- Тебе так хочется, чтобы я ответило: «Да, Кливия, сейчас только ты одна и цветёшь!» А я скажу: «Нет, Кливия! Сразу за этим домом летом был огород, и там выросли сами по себе полевые анютины глазки, пастушья сумка, ярутка, крестовник, пурпуровая яснотка, ромашка и мокрица. Они цвели до самого снега. И сейчас у всех у них есть бутоны. А пёстренькие анютины глазки были широко раскрыты, когда пошёл снег. И так они и остались раскрытыми на всю зиму».
        —Что ж, Кливия, — выходит, что цвести зимою можно не только на окнах, а и под снегом! — сказала Туя.
        —Но таких красивых цветков, как у меня, я уверена, ни у одной травки на огороде нет! — ответила Кливия.
        И вот в этом она была права.




        СПОР ДУБРАВЫ С СОСНОВЫМ БОРОМ
        Обычно никто не принимает всерьёз болтовню и дерзости молодых птичек. Но, как ни печально, а одна трёхмесячная птичка чуть не поссорила между собою солидных и добрых соседей: Дубраву и Сосновый Бор.
        Много лет они жили бок о бок и не мешали друг другу. Дубрава раскинулась у реки, а Сосновый Бор — повыше на берегу. С весны и до поздней осени немножко скучный серо-зелёный Бор разговаривал с весёлой нарядной Дубравой. В её одежде были и продолговатые зубчатые листья дуба, и похожие на сердечко листья липы, и широкие остроугольные листья клёна. Летом Дубрава была зелёной, осенью — пёстрой и просто великолепной: жёлто-пурпурово-красно-оранжевой.
        К зиме она скидывала свою одежду и прикрывала ею землю, а сама оставалась ни с чем и молча дремала до весны. Дремал зимою и Сосновый Бор и тоже молчал. Какие уж тут разговоры, когда деревья чуть живы, чуть дышат!
        Но как это ни удивительно, а спор между Дубравой и Сосновым Бором разгорелся как раз зимою, в феврале.
        Правда, в то время была оттепель, и деревья немного отошли после морозов и метелей. Дубрава тихо радовалась теплу. Но Сосновому Бору не повезло: вместо снежных хлопьев на него вдруг с неба посыпались красные и серо-зелёные птички — клесты. Клесты украсили сосны, как яблоки украшают яблони, но тут же начали разбойничать: потрошить сосновые шишки, вытаскивать из них и есть семена.
        Сосновый Бор возмущённо зашумел. В Дубраву клесты не полетели и долго её не замечали. Но вдруг один задорный молоденький Клёст крикнул с вершины сосны:
        —Цок, цок! Товарищи, посмотрите вниз. Видите, там мёртвый лес, безобразный мёртвый лес, где- нет ни одной иголки, ни одной шишки!
        —Цок, цок! Мёртвый лес, мёртвый лес! — закричали остальные молодые клесты. Никто из них еще не видел деревьев с листьями: эти клесты вышли из яичек после листопада.
        —Мёртвый лес! — возмутилась Дубрава. — Это я-то мёртвый лес!
        И она ожидала, что Сосновый Бор сейчас же за неё заступится и всё объяснит невежественным птичкам.
        Но он и не подумал это сделать. Из-за своих погибших шишек он был зол на весь белый свет и потому сказал:
        —А что ж, птицы правы, ты сейчас почти совсем мертва. А посмотри на меня, я так же зелен и бодр, как весною.
        —Неправда! — воскликнула Дубрава. — Я живее, гораздо живее тебя. Ну скажи, есть ли у тебя сейчас хоть один росток?
        —Росток? — удивился Сосновый Бор. — Ростков у меня, конечно, нету, ведь земля же промёрзла! Но зато на всех моих соснах — длинные зелёные иголки и на веточках моих кустов можжевельника топорщатся коротенькие иголочки. А где твои листья?
        —На земле, — ответила Дубрава.- Они накрыли землю, и потому моя земля не промёрзла; она влажная и мягкая, как весной. И сквозь неё пробиваются росточки подснежников.
        —Это тебе снится, — сказал Сосновый Бор. — Какие сейчас подснежники! Вспомни, как холодно было три дня тому назад. Кора разрывалась от мороза. Снятся тебе подснежники, снятся!
        —Нет, это не сон, это правда,- уверяла Дубрава.- Мои подснежники торопятся расти, чтобы расцвести как можно раньше.
        —Сон, — твердил Сосновый Бор.
        И они ещё долго спорили, но Дубраве не удалось убедить Бор. Он сказал:
        —Я только тогда поверю, когда услышу это от очевидцев.
        —Но где же их возьмёшь?
        Дубрава с сомнением взглянула вниз на снег и вдруг воскликнула: — А вот они! Вот очевидцы! Я о них и забыла. Они всегда вылезают на снег в оттепель, — талая вода выгоняет их из дома.
        На снегу лежали длинные кольчатые чёрные бархатные личинки жуков мягкотелое. Они очень обрадовались, что их называют очевидцами.
        —Ростки? — сказали личинки.- Да от них под снегом покоя нет. Только устроишь себе под листом домик, — вдруг пол начнёт подниматься и оттуда вылезет петлёю белый росток. Переселишься от него, горбатого, в другое место, спишь спокойно, а вдруг тебя как кольнёт в брюшко! А это кол из свёрнутых листьев из-под пола лезет. Растёт и растёт этот кол, в потолок упрётся, потолок пробьёт.
        —Ты слышишь, Бор! — крикнула Дубрава. — Слышишь, что говорят о моих подснежниках очевидцы?
        —Ничего не слышу, — ответил Бор. — Попробуй что-нибудь услышать, когда на голове сидит стая крикливых птиц!
        Дубрава поняла, что Сосновый Бор просто притворяется, очень на него рассердилась и замолчала. Стемнело. Взошла луна. Виновник спора — молоденький задорный Клёст — уже давно спал вместе со своими товарищами, спрятавшись между сосновыми ветками. И никто бы не узнал, что в бору так много нежданных гостей, если бы на снегу не чернели истерзанные шишки. Эти шишки не давали уснуть Сосновому Бору. А может быть, его мучило и что-нибудь другое. Но только он вздохнул и вдруг сказал:
        —Спокойной ночи, Дубрава! Пусть спят спокойно твои деревья и кусты, подснежные росточки и личинки!


        КОМУ УЛЫБНЁТСЯ ВЕСНА
        Утихла метель, потеплело, и поутру, как ни и чём не бывало, засияло зимнее солнышко. Ему обрадовалась вся природа. Холодные снежинки и те заискрились, заулыбались.
        А деревья очнулись от дремоты и вспомнили о весне.
        —Ветерок, — сказала Липа, — ты сегодня дуешь совсем по-весеннему. Скажи, — скоро ли придёт Весна?
        —Скоро, — ответил Ветер. — Я только что от неё. Но Весна еще не решила, кому из вас улыбнётся раньше всех. Я обещал ей помочь. Скажи мне, Липка, что ты приготовила для встречи с весною?
        —Только почки, — ответила Липа. — А в них под чешуя-ми — листики.
        —Это очень мало, — сказал Ветер. — Не жди, что тебе первой улыбнётся Весна. И он полетел дальше.
        Ветерок! — окликнула его Черёмуха. — Ты сегодня дуешь совсем по-весеннему. Скажи, — скоро ли придёт Весна?
        —Скоро, — ответил Ветер. — Я только что от неё. Но Весна еще не решила, кому из вас улыбнётся раньше всех. Я обещал ей помочь. Скажи мне, Черёмушка, что ты приготовила для встречи с Весною?
        —Только почки, — ответила Черёмуха. — Но в одних почках под чешуя ми — листики и больше ничего, а в других, закутавшись в листики, притаились кисти бутончиков.
        —Но это не очень много, — сказал Ветер. — И я сомневаюсь, чтобы Весна улыбнулась тебе раньше всех.
        И он полетел дальше.
        —Ветерок! — позвала его Ольха. Ты сегодня дуешь совсем по-весеннему.
        Скажи, — скоро ли придёт Весна?
        —Скоро, — ответил Ветер. — Я только что от неё. Но Весна еще не решила, кому из вас улыбнётся раньше всех. Я обещал ей помочь. Скажи мне, Ольшанка, что ты приготовила для встречи с Весною?
        —Всё, чтобы сейчас же расцвести, — ответила Ольха. — Вот висят серёжки. В них спрятана пыльца. Раздвинутся чешуйки, и серёжки начнут пылить. А из этих мягких шишечек высунутся ниточки-рыльца, чтобы ловить пыльцу с другой Ольхи. И листики у меня готовы, но они подождут, — покажутся из своих почек попозже.
        —Ну и молодец же ты, Ольха! — сказал Ветер. — Ты всех опередила, и я обещаю: тебе первой улыбнётся Весна. А я прилечу тебя поздравить и заодно покачаю твои серёжки. Пусть попылят на славу!





 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к