Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения Лорен Оливер
        Лорен Оливер - автор множества бестселлеров. Каждый роман писательницы - поистине событие, и ее первая книга для детей не стала исключением. Авторитетный американский литературный журнал «Kirkus Reviews» присудил в 2011 году «Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения» звание книги года.
        Это история об истинной дружбе, любви и вере, а еще о силе мечты, которая порой способна заставить светиться даже солнце. Лайзл все-таки удалось сбежать с чердака, где ее запирала злобная мачеха, а Уиллу - из дома алхимика, который заставлял парнишку трудиться не покладая рук. Случайно встретившись с девочкой, когда он прятался в повозке от преследователей, Уилл и не подозревал, какие приключения их ожидают и что у Лайзл в друзьях ходят два очаровательных привидения.
        Лорен Оливер
        Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения
        ©Семенова М., перевод на русский язык
        ©Издание на русском языке, оформление. , 201
        Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
        ©(() )
        ЧастьI. Чердаки ичудеса
        Глава первая
        На третий день после смерти отца Лайзл увидела привидение.
        В тот момент она как раз лежала впостели. Внебольшой чердачной комнатке царили однообразно-серые потемки, так вот, тени водном изуглов вдруг какбы уплотнились, сгустились, заволновались - ивот уже рядом сшатким столом иколченогим стулом выросла фигура ростом примерно ссаму Лайзл. Впечатление было такое, как будто темнота представляла собой что-то вроде листа раскатанного теста, ивот кто-то взял формочку ивырезал изнее «печенье» ввиде ребенка.
        Лайзл встревоженно вскинулась накровати.
        - Что ты такое?.. - прошептала она втемноту, хотя уже успела понять: перед ней привидение.
        Обычные люди вот так, прямо ниоткуда, не появляются. Исотканными изсжиженных теней они тоже обычно некажутся. Ктомуже Лайзл немало читала опривидениях. Она вообще много читала, сидя всвоей маленькой комнате. Все равно особо больше нечем было заняться.
        - По, - сказало привидение. - Меня зовут По.
        - Откуда ты… пришло? - спросила Лайзл.
        - С Той Стороны, - ответило привидение так, словно речь шла обочевидном. Таким тоном люди произносят «снижнего этажа» или «сДубовой улицы», когда речь идет оместе, которое все обязаны знать.
        - Ты мальчик или девочка? - спросила Лайзл. Наней была лишь тоненькая ночная рубашка, которую она неменяла совторника, когда умер ее отец. Вот ей иподумалось, что если перед ней стоит мальчик, непомешалобы повыше натянуть одеяло.
        - Ни то нидругое, - прозвучало вответ.
        - Это как? - удивилась Лайзл. - Ты обязано быть либо одним, либо другим!
        - А вот инеобязано, - снекоторым раздражением отозвался призрак. - Я - это я, ивсе дела. НаТой Стороне, чтобы ты знала, все совсем нетак, как здесь. Там все… какбы… более расплывчато, что ли.
        - Ну араньше? - неотступала Лайзл. - Дотого, как ты… Вобщем, прежде?
        Некоторое время Помолча смотрело на Лайзл. Ну, покрайней мере девочке казалось, что привидение нанее смотрело. УПонебыло глаз вобщепринятом смысле этого слова. Наих месте виднелись лишь какбы две складочки еще более густой тьмы.
        - Не помню, - выговорило оно наконец.
        - Вот как, - проговорила Лайзл.
        В это время тени вуглу снова зашевелились, иуног Посгустилась еще одна призрачная фигурка, поменьше. Потом послышался звук - нечто среднее между кошачьим «мяу» итявканьем небольшой собачки.
        - А это еще что? - удивилась Лайзл.
        По посмотрело туда, где находились его нематериальные ноги:
        - Это Узелок.
        Лайзл подалась вперед. Унее никогда небыло домашнего любимца - даже вте времена, когда отец был жив иеще неначал болеть… Ох, какже давно это было! Казалось, сто лет прошло стой поры, как он встретил Августу, мачеху Лайзл.
        - Твой? - спросила она.
        - На Той Стороне ниукого нету ничего «своего», - ответило По, иЛайзл показалось, что произнесено это было соттенком некоторого превосходства. АПодобавило: - Узелок просто следует замной повсюду, куда яиду.
        - А это кошечка или собачка? - синтересом спросила Лайзл.
        Маленькое призрачное животное издавало что-то вроде горлового мурлыканья. Снявшись сместа, оно тихо проплыло через комнату иснизу вверх посмотрело надевочку. Той едва удалось рассмотреть лохматую головенку идва остроконечных выступа темноты наместе ушей. Пониже бледно мерцали две полоски лунного света, напоминавшие глаза.
        - О том иречь, - ответило По. - НаТой Стороне… Вобщем, это нитонидругое, апросто Узелок.
        - Ну да, япомню, там все расплывчато, - торопливо поправилась Лайзл. Потом ее осенило внезапной идеей, иона спросила: - Ты здесь затем, чтобы меня преследовать имучить?
        - Еще чего, - сказало По. - Вот еще глупости! Делать нам больше нечего!
        По явно выводило изсебя предвзятое мнение живых людей оних, призраках. Исчего они взяли, будто привидения тем только изанимаются, что околачиваются где-то вподвалах изаброшенных складах, пугая людей?
        Между прочим, Та Сторона - очень оживленное место.Уж неменьше, чем Эта. Если небольше. Две Стороны существовали параллельно, словно два зеркала, обращенные одно кдругому. Другое дело, что По, как правило, весьма смутно отдавало себе отчет обЭтой Стороне. Просто где-нибудь слева вдруг возникала размытая радуга красок, или справа вдруг ниоткуда раздавались невнятные звуки, или вовсе ниоткуда накатывало ощущение движения итепла…
        Правду сказать, Поумело пожеланию проникать налюбую изСторон, ноему редко приходила такая охота. Завсе время своего посмертия оно возвращалось назад лишь раз или два. Да изачембы ему?.. НаТой Стороне было полным-полно духов ивсяких теней, которые сталкивались, играли идаже дрались. Там были потоки темной воды - плавай, сколько захочется. Иночные безоблачные небеса, чтобы летать вних. Ичерные звезды, как маяки напути виные области Вселенной…
        Лайзл сложила руки нагруди.
        - Ну хорошо, - сказала она. - Втаком случае что ты вообще делаешь уменя вкомнате?
        Ей неслишком понравилось, что привидение разговаривало снею словнобы свысока, иона успела решить: если Пособралось с ходу показывать характер, товедь иунее характер найдется.
        Знатьбы ей, что Поисамо толком непонимало, скакой стати появилось вкомнате уЛайзл. (Вот кто ниочем незадумывался, так это Узелок. Призрачный зверек просто следовал заПо, кудабы тонипошло.) Вот уже несколько месяцев Позамечало насамом краю своего восприятия что-то вроде маленького огонька. Каждую ночь тот появлялся водно итоже время, исним рядом присутствовал кто-то живой. Это была девочка, ивсиянии огонька она создавала рисунки. Апотом… Огонек непоявлялся вот уже три ночи подряд. Нисияния, ниновых рисунков. Поневольно стало задумываться, отчего так, итут вдруг хлоп! - его вышибло сТой Стороны наЭту, как пробку избутылки.
        По спросило:
        - Ты почему бросила рисовать?
        Разговор спривидением успел навремя отвлечь Лайзл отмыслей оботце, ноотэтого вопроса горечь утраты сновой силой навалилась нанее. Она поникла напостель иответила:
        - Настроения небыло.
        По мигом оказалось возле кровати - тень среди теней, легко скользнувшая через всю комнату.
        - Почему?
        Лайзл вздохнула:
        - Моего папы нестало.
        По ничего неответило.
        - Он очень долго болел, - пояснила Лайзл. - Вбольнице лежал…
        По продолжало молчать. Узелок встал напризрачные задние лапки и, казалось, смотрел надевочку глазами, вкоторых блестело лунное серебро.
        - Моя мачеха, - продолжала Лайзл, - меня кнему непускала. Она говорила… она говорила, мол, он нехочет, чтобы яего видела больным ислабым. Да какая мне разница, больной он или нет? Япросто очень хотела повидать его… попрощаться. Ноянесмогла… Инеувидела, инепопрощалась… Атеперь яего никогда больше неувижу!
        Горло Лайзл свела невыносимая судорога. Она крепко зажмурилась итрижды мысленно побуквам произнесла слово «невыразимо». Так она всегда поступала, когда силилась удержаться отслез.
        Ей очень нравилось это слово - «невыразимо». Когда она была совсем маленькой, отец часто читал ей книги. Настоящие взрослые книги снастоящими взрослыми словами. Если попадалось какое-нибудь слово, которого она непонимала, папа обязательно объяснял ей его смысл. Он был очень умный. Папа был ученый, изобретатель, университетский профессор…
        Лайзл ясно помнила, как однажды они стояли под ивой, иотец повернулся кней исказал: «Япросто невыразимо счастлив быть здесь стобой, Ли-Ли!» Иона спросила его, почему так говорят - невыразимо, - ион ей растолковал…
        Вот стех пор ей ипонравилось слово, обозначавшее чувство столь обширное иглубокое, что никакими словами невыразить.
        Впрочем, люди все равно придумали слово для описания неописуемого словами, иэто какбы дарило Лайзл некоторую надежду.
        По наконец подало голос:
        - А зачем ты хотела сним попрощаться?
        Девочка изумленно распахнула глаза:
        - Потому что… потому что так всегда делают, если кто-то уходит.
        По опять замолчало. Узелок свернулся наполу, слившись слодыжками своего призрачного хозяина.
        Лайзл недоверчиво спросила:
        - А что, увас там наэтой… тоесть наТой Стороне «досвидания» неговорят? Или хотябы «пока»?
        По помотало полупрозрачной головой.
        - Нет, - сказало оно. - Наши толкаются. Что-то бормочут. Поют иногда… Но«досвидания» неговорят. - Подумало идобавило: - И«здравствуй» тоже неговорят.
        - Как-то неучтиво выглядит, - сказала Лайзл. - Тут, унас, принято здороваться, когда кого-нибудь встретишь. Думаю, мнебы неочень понравилось наТой Стороне.
        Плечи привидения словнобы замерцали, иЛайзл заключила, что оно ими пожимало. Потом Посказало:
        - Вообще-то там нетакуж все плохо.
        И тут Лайзл вновь взволнованно вскинулась напостели, полностью забыв ипро свою символическую ночнушку, ипро то, что Помогло-таки оказаться мальчишкой.
        - Мой папа теперь увас, наТой Стороне! - воскликнула она. - Он ушел туда, квам! Значит, ты сможешь ему отменя весточку отнести!
        Силуэт Порасплылся иснова обрел четкость. Привидение явно сомневалось. Потом оно ответило:
        - Не каждый, кто умер, кнам попадает…
        Встрепенувшееся было сердце Лайзл снова упало:
        - Что ты имеешь ввиду?
        - Я… - Повзадумчивости повисло ввоздухе вниз головой, потом спохватилось. Лайзл еще предстояло свыкнуться сэтой его привычкой. - Яимею ввиду, что некоторые без задержки уходят дальше.
        - Дальше? Куда?..
        - Дальше вперед. Вдругие места. ВИную Жизнь… - Оказывается, когда привидение сердилось, его становилось легче рассмотреть, ибо покраям силуэта появлялось что-то вроде подсветки. - Почем язнаю, куда!
        - Но ты, покрайней мере, немоглобы разузнать?.. - Лайзл перевернулась иприподнялась наколенках, пристально глядя наПо. - Пожалуйста! Немоглобы ты… просто спросить укого-нибудь?
        - Ну… Это можно. - Поочень нехотелось попусту обнадеживать девочку. Та Сторона была очень обширна иплотно населена духами. Даже пребывая наЭтой Стороне, Поощущало огромность своего мира, простиравшегося вовсе стороны без конца икрая, чувствовало все новых людей, прибывавших вего мглистые изапутанные пределы. Иеще надо было учесть, что наТой Стороне люди быстро утрачивали былой образ ипамять, становясь, как Поисказало Лайзл, очень расплывчатыми. Новоприбывшие постепенно делались частью бескрайней тьмы между звезд, неразличимыми, словно обратная сторона луны, невидимая сземли.
        Но Посознавало, что девочка невсостоянии этого уразуметь, даже попытайся оно ей объяснить. Ионо просто сказало:
        - Это можно. Попытка непытка…
        - Спасибо! Спасибо тебе!
        - Я обещаю только попробовать. Янеговорю, будто что-то получится!
        - Все равно спасибо большое! - Лайзл впервые содня смерти отца ощутила что-то вроде надежды. Какже давно кто-нибудь хотябы пытался для нее что-то сделать! Разве только папа, да ито пока он еще неначал болеть. Потом Августа решила, что Лайзл надо переселить начердак. Стех пор прошло много месяцев. Очень много. Столько, что Лайзл теперь едва могла вспомнить свою «дочердачную» жизнь. Память словнобы истончалась, как будто ее растягивали ирастягивали… вот-вот лопнет, так инекоснувшись земли!
        По, только что стоявшее совсем рядом, неожиданно вновь оказалось вуглу. Лохматая маленькая тень жалась кего полупрозрачным ногам. Узелок продолжал толи тявкать, толи мурлыкать. Лайзл задумалась, как определить издаваемый им звук, инаконец решила, что это было не«гав!» ине«мяу!», акакое-то «мррав!».
        - Ты для меня тоже кое-что должна сделать, - сказало По.
        - Договорились, - кивнула Лайзл, нопро себя забеспокоилась. Что вообще можно сделать для призрака? Особенно вее положении - ей ведь непозволялось никуда уходить счердака. Августа говорила, что это былобы слишком опасно. Мир представлялся ей жутким местом, где чуть зазевайся - итебя тутже съедят. - Чегоже ты хочешь?
        - Рисунок, - вывалило Поиопять замерцало, насей раз отсмущения. Унего небыло привычки открыто проявлять свои чувства.
        - Я тебе поезд нарисую, - соблегчением пообещала Лайзл.
        Ей очень нравились поезда. Тоесть, покрайней мере, нравилось их слушать - мощные гудки иперестук колес, доносившиеся сжелезной дороги. Крик удалявшегося локомотива всегда напоминал ей далекие голоса улетающих птиц. Иногда Лайзл даже путала их, итогда ей думалось, - аможет, упоезда есть крылья, ион уносит своих пассажиров высоко внебеса?..
        По ничего неответило, постепенно сливаясь собыкновенными тенями вуглу. Вот уже стало неразобрать, гда По, где Узелок, апотом вкомнате остались лишь кривой стол ипри нем - хромой стул.
        Лайзл вздохнула. Она снова была одна.
        Но тут знакомый силуэт Повновь какбы вырвался изпотемок вуглу иобратил наЛайзл черные промоины глаз.
        - Пока, - сказал он затем.
        - Мррав, - добавил Узелок.
        - Пока, - ответила Лайзл, ноПосУзелком исчезли уже окончательно.
        Глава вторая
        В тосамое время, когда Лайзл произносила свое «пока», обращенное кпустой комнате, на тихой улице перед ее домом стоял одетый вобноски ученик алхимика. Задрав голову, он смотрел втемное окно иочень жалел себя самого.
        На нем было бесформенное пальто счужого плеча, спускавшееся ниже колен; последним его владельцем явно был кто-то раза вдва крупнее ученика. Под мышкой паренек держал деревянный ящичек размером вполовину буханки хлеба, волосы наголове беспорядочно торчали во все стороны, причем вних еще ипутались сухие листья исено; прошлым вечером он опять наделал ошибок, составляя снадобье, иалхимик выставил его спать назадний двор, где держали кур идругую домашнюю живность.
        Но мальчик, которого вообще-то звали Уилл, нокоторому приходилось откликаться еще ина «Бесполезного», «Бездарного», «Сопляка» и «Плаксу» (покрайней мере, если это исходило из уст алхимика), жалел себя вовсе неиз-за этого.
        Все дело было втом, что вот уже третий вечер подряд милая девчушка спрямыми каштановыми волосами, которая обычно сидела учердачного окна, окруженная мягким золотым сиянием масляной лампы, опустив глаза, словно над чем-то работала, - так вот, уже третий день подряд эта девочка непоказывалась.
        - Вот облом, - сказал Уилл. Так говорил его учитель-алхимик, когда был чем-нибудь очень расстроен. Апоскольку Уилл был очень-очень расстроен, он повторил еще раз: - Вот облом.
        Он был уверен, так уверен, что сегодня она непременно покажется. Он ради этого сделал большой крюк, далеко отклонившись отнамеченного пути - вместо того чтобы прямо пойти наЭбери-стрит (очем ему неменее двенадцати раз строго напомнил алхимик), свернул наХайленд-авеню.
        Идя попустым улицам, минуя один задругим темные дома, втишине, казавшейся густым сиропом, словно глушившим его шаги еще прежде, чем они успевали раздаться, Уилл яркими красками рисовал себе, как вот сейчас шагнет из-за угла - иувидит наверхнем этаже прямоугольничек мягкого света… иее лицо, мерцающее, словно одинокая звезда втемноте.
        И - неувидел.
        А ведь он давно уже успел решить, что девочка неизтех, кто станет звать его обидными кличками, - только поимени; она нестанет раздражаться, делать гадости, злиться попусту или задирать нос…
        Эта девочка была само совершенство.
        Естественно, Уилл сней ниразу неразговаривал. Икакая-то часть рассудка постоянно напоминала ему, дочего это было глупо - выискивать любой предлог, чтобы каждый вечер проходить унее под окном. Он, несомненно, лишь зря тратил время. Без всякой пользы, как сказалбы алхимик. «Бесполезный» вообще было его излюбленным словом, ион тоидело употреблял его, давая характеристику каким-то планам Уилла, его мыслям, его работе ивнешности, да ивсей его личности вцелом.
        Еще Уилл знал, что, даже представься ему шанс переговорить сдевочкой иззаветного окна, онбы врядли отважился выговорить хоть слово. Да что гадать? Он был твердо уверен, что подобного шанса унего никогда вжизни непоявится. Она так иостанется заокном - там, где-то высоко-высоко, аон - наулице, далеко внизу. Вот так обстояли дела.
        И тем неменее вот уже почти год, стого самого дня, когда он впервые увидел это личико вформе сердечка, окруженное золотым светом, - сколькобы он ниругал себя, сколькобы нипытался уходить впротивоположную сторону, сколько никлялся «низакакие коврижки» несоваться наХайленд-авеню, - ноги сами собой сворачивали именно туда инесли его назнакомый тротуар напротив ее окна.
        Ибо истина состояла втом, что Уилл был совсем одинок. Днем он обучался уалхимика; тому было семьдесят четыре года, ипахло отнего скисшим молоком, апоздними вечерами алхимик отправлял его споручениями всамые темные, уединенные исомнительные закоулки города. Так что дотого, как девочка вокне впервые попалась ему наглаза, Уилл, бывало, неделями невидел других людей, - только своего алхимика да еще всяких непотребных личностей, скоторыми ему приходилось заключать тайные полночные сделки. Он привык ктемноте имолчанию, ктишине столь плотной, что иногда она казалась ему удушливым плащом наплечах…
        Ночи стояли холодные исырые. Прозябнув наулице досамых костей, Уилл никак немог согреться, даже когда подолгу сидел уогня вдоме алхимика.
        А потом он увидел ту девочку.
        Однажды вочень поздний час он просто свернул наХайленд-авеню игде-то там, наверху, вмаленьком чердачном окне огромного белого дома, украшенного балконами ивсякими завитушками под стать кремовому торту, увидел одинокий огонек ивего сиянии - лицо девочки… ивдруг согрелся досамого нутра.
        С тех пор он приходил сюда каждый вечер, чтобы увидеть ее.
        Но вот уже третий раз подряд знакомый огонек незагорался…
        Уилл переложил коробочку из-под левой руки под правую. Он уже долго стоял наодном месте, иноша успела стать ощутимо тяжелой. Уилл незнал, что ему делать. Больше всего он боялся, что сдевочкой могло что-то случиться. Иеще он чувствовал - если сней вправду что-то произошло, он этого себе никогда несможет простить. Это было странно, ведь он ниразу невидел ее вблизи, ниразу даже словом неперемолвился…
        Он смотрел накаменное крыльцо идвойные двери, видневшиеся зарешетчатыми воротами дома тридцать один поХайленд-авеню.
        Вотбы войти вэти ворота, подняться поступенькам итяжелой железной колотушкой постучать вдвери.
        «Здравствуйте, - скажет он. - Яхочу узнать, что там стой девочкой, живущей начердаке!»
        Бесполезно, как выразилсябы алхимик.
        «Здравствуйте, - скажет он. - Гуляя поздними вечерами, яневольно обратил внимание надевочку, чье окно наверхнем этаже этого дома. Она очень хорошенькая, слицом вформе сердечка. Вот уже несколько дней яневижу ее, вот изаглянул убедиться, что сней все хорошо. Если незатруднит, передайте ей, что Уилл про нее спрашивал…»
        Сопли всахаре, как выразилсябы алхимик. Несусветная чушь еще хуже просто бесполезного. Ты прямо как лягушка, вздумавшая превратиться вцветочек!
        Словесная выволочка набирала обороты впереутомленном ине способном крешениям мозгу, когда произошло чудо.
        На чердаке зажегся свет, ивнеярком, мягком сиянии возникло лицо Лайзл. Как обычно, девочка смотрела вниз, нидать нивзять над чем-то трудясь. Намиг Уилл вообразил даже (аон был склонен пофантазировать!), что она писала ему письмо…
        Дорогой Уилл, моглобы оно гласить. Спасибо зато, что каждый вечер торчишь уменя под окошком. Мы стобой никогда невстречались, ноявыразить немогу, как ты мне помогаешь…
        И хотя Уилл отлично понимал всю абсурдность, поскольку, во-первых, девочка вокне незнала его имени, и во-вторых, наверняка невидела изсвоей освещенной комнаты, кто там стоял далеко внизу, вкромешной уличной темноте, - просто созерцать эту девочку ивоображать, будто она писала ему письмо, было для Уилла форменным счастьем. Таким, что он решительно немог подобрать нужное слово. Это было счастье какой-то новой, неведомой ему доселе природы. Совсем нето, что наголодное брюхо дорваться довкусной еды или (такое тоже бывало, хотя инечасто) получить возможность поспать, когда глаза слипаются отусталости. Идаже нето, что созерцать облака или бегать вовсю прыть, когда люди невидят. Это было совсем небывалое, удивительно высокое ичистое ощущение, при всем том дарившее истинное удовлетворение.
        И вот тут, стоя нанеосвещенном углу, вобъятиях темной тишины, смыкавшейся кругом него, словно исполинская горсть, Уилл вдруг вспомнил нечто такое, очем невспоминал уже довольно давно. Это было еще прежде, чем его взял ксебе алхимик. Он возвращался изшколы ксебе всиротский приют, аперед ним шел мальчик поимени Кевин Доннелл. Иэтот Кевин вдруг свернул сулицы ивошел вопрятные, красиво раскрашенные ворота.
        Помнится, шел снег, ачас был поздний - уже начинало темнеть. Проходя мимо дома Кевина Доннелла, Уилл видел, как там открылась дверь. Внутри горел свет, там было тепло ивиднелся такой уютный силуэт крупной, полнотелой женщины. Обоняния Уилла коснулись запахи мыла ивареного мяса, он расслышал мягкий воркующий голос, произносивший: «Входи скорее, ты, должно быть, озяб…» Отвсего этого Уиллу накраткий миг стало больно, дотого больно, что он даже начал оглядываться, решив, что наскочил прямо наразбойничий нож.
        Так вот, смотреть надевочку вокошке было примерно также, как заглядывать сквозь дверь вдом Кевина Доннелла. Только боли почему-то непричиняло.
        В это самое мгновение Уилл дал себе молчаливую истрашную клятву: он нипочем недопустит, чтобы сдевочкой вокошке случилась какая-нибудь беда. Мысль обэтом пришла как нечаянное озарение, новсе было предельно серьезно. Он просто немог позволить, чтобы сней стряслось что-то плохое. Он невзялсябы сформулировать точно, он просто совсей определенностью знал, что ее несчастье окажется страшной бедой идля него самого.
        Церковные колокола грянули дотого неожиданно, что Уилл аж подпрыгнул, чувствуя, как разлетелась вдребезги тишина. Два часа пополуночи! Он ушел издома алхимика уже более часа назад, асколько дел ему еще следовало переделать!
        «Перво-наперво топай прямиком кПервой Леди, - напутствовал Уилла алхимик, вручая ему деревянную коробочку. - Ясказал, прямиком, никуда несворачивая инигде незадерживаясь! Сразу иди кней ипередай ей вот это. Никому непозволяй неточто касаться коробки - даже исмотреть нанее! Знай, что ты несешь ссобой великое волшебство! Великое, могущественное волшебство! Величайшее извсех, что мне удавались! Раньше ядаже инепытался сделать подобное…»
        Слушая его, Уилл подавил зевок, изо всех сил напуская насебя подобающую серьезность. Всякий раз, когда алхимику удавалось состряпать новое зелье, он объявлял его доселе невзятой вершиной искусства, так что разговорами Уилла впечатлить было уже трудновато.
        Кажется, алхимик что-то почувствовал. «Бесполезный…» - пробормотал он вполголоса. Потом нахмурился ивручил Уиллу рукописный перечень предметов, которые, доставив коробку, он должен был забрать умистера Грея…
        И вот вам результат. Два часа ночи - аон еще никПервой Леди недобрался, нимистера Грея ненавестил вего мастерской!
        Нужно было соображать быстро, иУилл принял мгновенное решение. Первая Леди жила надругом конце города, нетак далеко отлаборатории алхимика, тогда как мистер Грей - это был серенький человек, вполне соответствовавший фамилии, - всего лишь внескольких кварталах оттого места, где сейчас стоял Уилл. Если соблюсти порядок поручений, предначертанный алхимиком, придется бежать через весь город туда, потом обратно, потом снова туда - иврезультате для сна останется всего какой-нибудь час. Нет, правда, нестоило ему сегодня идти смотреть наокно инадевочку внем; всамом деле, что заглупая затея!.. Вот только Уилл никакой вины засобой почему-то нечувствовал. Совсем наоборот. Сейчас ему было очень хорошо, много лучше, чем вовсе предыдущие дни.
        Значит, так! Сначала он заглянет кмистеру Грею, акПервой Леди - подороге назад. Алхимик инедогадается. Ковсему прочему (Уилл снова переложил коробку изруки вруку), «великое волшебство» наверняка было каким-нибудь самым заурядным порошком изтех, которыми лечат бородавки, заставляют расти волосы, улучшают память… нуили еще что-нибудь втаком роде.
        Сунув руку вкарман, Уилл вытащил мятую бумажку, накоторой алхимик торопливо нацарапал список необходимого. Там значились ничем невыдающиеся ингредиенты: борода мертвеца, обрезки ногтей, две куриные головы, глаз слепой лягушки…
        Уилл бросил последний взгляд надевочку вокне иокончательно решил: быть посему. Сперва покупки, доставка потом.
        Сидя вкомнате наверху, Лайзл рисовала поезд скрыльями, плывущий понебу…
        Глава третья
        В конце короткой, продутой ветром улицы, вподвале, куда вела крутая иузкая деревянная лестница, зазнаком, гласившим:
        МАСТЕРСКАЯ ГРЕЯ
        ПРОВОДЫ ВПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
        ТЕЛА
        ОРГАНЫ ЛЮДЕЙ ИЖИВОТНЫХ
        (основана в1885году)
        нервничал мистер Грей.
        И было от чего! Вчетвертый раз задве недели унего решительно ибесповоротно кончились погребальные урны!
        Что-то люди больно быстро начали умирать. Нунетбы прекратить это занятие. Ненадолго, всего хотябы нанедельку. Тогда уего изготовителя урн имастера пошкатулкам былобы время пополнить запас…
        Мистер Грей взадумчивости потер подбородок.Уж непопроситьли мэра распорядиться, чтобы втечение недели никто несмел умирать? Может, ввести налог насмерть?.. Он покачал головой. Нет, так неполучится.
        Он достаточно разбирался всмерти, чтобы отчетливо понимать: ее неподкупишь, неотменишь, даже неотложишь. Он всю свою жизнь провел вхолодных подвалах похоронной конторы, основанной его прапрапрадедом. Вдетстве его игрушками были золотые зубы, вынутые умертвецов. Он запускал их пополу, как другие дети - бутылочные крышки, исмотрел, как они играли насвету. Он успел поработать имогильщиком, ирезчиком поизготовлению надгробных камней, игосударственным палачом, иубийцей, лишавшим жизни измилосердия, ибальзамировщиком. Впохоронном деле неосталось профессии, которуюбы он неосвоил.
        В последнее время, правда, мистер Грей предпочитал заниматься чем попроще: похоронами икремацией. Когда кто-нибудь умирал, он либо укладывал тело вдобротный деревянный гроб, обитый черным траурным шелком, либо отправлял его головой вперед вспециальную печь и, когда оно обращалось взолу, ссыпал прах вкрасивую урну: хочешь - ставь накаминную полку или настолик возле кровати, везде будет славно смотреться! Кпримеру сказать, прадедушка мистера Грея ныне помещался в«урне стиля №27 (греческий)» наполочке над кухонной плитой, аматушка - в«урне стиля №4 (роскошь)» на подоконнике, обращенном всторону улицы, и рядом сней почивал папаша, заключенный в«урну стиля №12 (воздержание)». Мистеру Грею очень нравилось такое семейное окружение.
        Естественно, он немного приторговывал налево. Так, помелочи. Нутам, всякой всячиной вроде ногтей, пальцев ног, крови животных… Все это были, так сказать, отходы производства, отходы страшного производства смерти, ноони приносили доход, которым нестоило пренебрегать. Имистер Грей только рад был выгодно «толкнуть» сморщенную ивысохшую или, наоборот, подгнивающую мертвечинку, волею судеб попадавшую ему вруки.
        Покачав головой, мистер Грей принялся рыться под раковиной впоисках хоть какого-нибудь пустого контейнера, способного вместить прах некоего Джона К. Смита, владельца бара, доставленного кнему поутру.
        Ах, эта нехватка урн!.. Подумать только, всего лишь третьего дня он был вынужден пожертвовать старой матушкиной деревянной коробочкой для драгоценностей, даже иее поставив наслужбу профессии. Теперь она стояла накухонном столе, полная золы. Жаль было расставаться скоробочкой, тем более таким образом, но, сдругой стороны, немогже он отправить вдовствующей миссис Морбауэр прах ее покойного мужа вупаковке из-под зерновых хлопьев, как, увы, пришлось натой неделе поступить смиссис Киттл? Тем более миссис Морбауэр так щедро итак быстро заплатила ему закремацию…
        Мистер Грей вздохнул. Нувот почемубы людям непрекратить умирать? Всего-то нанедельку? Этой недели ему вполнебы хва…
        Тук-тук-тук.
        Негромкий стук вдверь прервал размышления мистера Грея.
        Похоронных дел мастер подошел кдвери своего заведения ипосмотрел вгрязное маленькое оконце, выходившее наулицу. Ему удалось различить лишь всклокоченную поросль черных волос, произраставшую, казалось, непосредственно изподоконника. Это пришел мальчишка алхимика - Билли, Майкл или как там его звали, мистер Грей никак немог запомнить, да неособенно ипытался. Все дети казались ему одинаковыми. Странными, какими-то липкими, вроде прямоходящих медуз. Вобщем, лучше несвязываться.
        Тем неменее он открыл дверь.
        - Здравствуйте, - несколько нервно проговорил Уилл, когда над ним навис мистер Грей. Левая рука унего успела затечь отвеса волшебной коробки, ион вочередной раз переложил ее. После чего протянул мистеру Грею список алхимика: - Вот, пожалуйста… Найдется увас?
        Мистер Грей просмотрел список, иего длинное худое лицо сделалось еще длинней икостлявей.
        - Входи, - сказал он наконец иотошел, пропуская Уилла вдверь.
        Когда Уилл вступил внебольшую переднюю комнату, служившую мистеру Грею одновременно кухней, мастерской иприемной, его тотчас накрыл витавший здесь запах. Уилл далеко непервый раз приходил сюда запокупками, нопривыкнуть так инесмог.Ввоздухе висело что-то горькое иобжигающее, плюс запах покойников. Все вместе производило впечатление костра, разожженного нагрязном столе. Уилл срочно притворился, будто решил почесать нос. Насамом деле он пытался дышать через рукав.
        Мистер Грей, кажется, незаметил. Он продолжал изучать присланный алхимиком список, временами бормоча что-то вроде:
        - Ага, хорошо, есть…
        Или:
        - Насчет двух куриных голов что-то янеуверен…
        А также:
        - Борода покойника? Где-то, помнится, уменя валялись усы…
        Наконец мистер Грей поднял голову ипотер подбородок.
        - Садись, что ли, - сказал он Уиллу. - Придется подождать, пока все соберу.
        - Спасибо, - отозвался Уилл.
        Ему совсем нехотелось присаживаться кстолу мистера Грея, заставленному таинственными горшками скакими-то вонючими химикатами ичем-то уже вовсе непонятным, нопришлось подчиниться, поскольку мистера Грея он, что греха таить, несколько побаивался инивкоем случае несобирался сердить. Он поставил настол деревянную коробку сволшебством, иона оказалась рядом сдругой, выглядевшей сравнительно простовато. Возможно (уж кто-кто, аУилл успел насмотреться), там лежали куриные сердца или еще какая-нибудь гадость. Мальчик сел, радуясь короткому отдыху.
        Мистер Грей ушел куда-то вовнутренние комнаты. Уилл только слышал скрип ишуршание переставляемых емкостей, временами - глухие удары инегромкие восклицания вроде: «Нуигдеже оно?..» или «Могу поклясться, оно было в…». Уилл старался поменьше глазеть посторонам. Однажды, водин изсвоих первых визитов кмистеру Грею, он сделал большую ошибку: присмотрелся кстеклянной банке вроде тех, вкоторых маринуют овощи. Так вот, та банка оказалась полна яблок. Только нетех, которые надереве растут, аглазных. Стой поры Уилл предпочитал комнаты мистера Грея необследовать. Вместо этого он смотрел наогонь, горевший вуглу, вогромной печи. Пламя отбрасывало настены довольно странные тени…
        Уилл хорошо знал, что вэтой самой печи мистер Грей кремировал тела покойных. Тем неменее ему нравилось смотреть наогонь. Зарешеткой метались белые, красные, голубоватые язычки… таких цветов нигде больше неувидишь… Веки мальчика постепенно отяжелели, голова начала клониться вперед. Ночь выдалась действительно длинная…
        И вот он уже лез куда-то вверх, цепляясь затолстую косу, сплетенную изцветных нитей. Он лез прямо внебо, атам ждал его поезд спыхтящим паровозом, иклубы дыма смешивались соблаками. Странное дело - этот поезд был оснащен крыльями. Большими пернатыми крыльями, как угромадной птицы. Аеще этот поезд был весь разрисован яркими красками - Уилл взялсябы назвать едвали половину цветов. Иводном окне виднелась девочка издома тридцать один поХайленд-авеню. Она смотрела наУилла имахала ему рукой, что-то говорила ему, кажется, окликала поимени… хотя нет. Она говорила ему свое, только он немог ясно расслышать. Ксения? Кения? Или…
        - Кхе-кхе.
        Уилл вздрогнул, проснулся иувидел над собой мистера Грея. Тот держал холщовую сумку, изкоторой торчали разнокалиберные бумажные свертки.
        - Держи. - Мистер Грей протянул сумку Уиллу. - Сделал, что мог.Передай Мерву… - это было имя алхимика, которое никто, кроме мистера Грея, неупотреблял, - что куриных голов уменя решительно ниодной: вчера пришла миссис Финнеган ивыгребла весь запас подчистую. Суп ей, видите ли, приспичило сварить.
        - Х-хорошо… - Уилл кое-как поднялся на ноги. Тело еле слушалось, он никак немог отойти отсвоего сна, столь грубо ивнезапно прерванного. Он взял умистера Грея сумку ивскинул ее наплечо. Изнее исходил запах вяленой рыбы иеще какой-то кислятины. Уилл взял состола деревянную коробку, иона показалась ему еще тяжелей прежнего. - Спасибо…
        - Ну, доследующего раза, - сказал мистер Грей. Когда мальчишка скоробкой исумкой наконец вывалился задверь, похоронных дел мастер испытал настоящее облегчение. Ивпрямь точно медуза, подумал он снеодобрением. Бледный, шаткий какой-то… нопри этом проворный - увернется инеухватишь. Дети все такие, сказал себе мистер Грей. Сплошное неудобство отних. Вотбы когда-нибудь избавить мир отдетей. Может, предложить мэру?..
        Он снова покачал головой ибезнадежно вздохнул. Нет, нет. Неполучится. Такова жизнь: ты рождаешься, потом ты ребенок, потом взрослеешь инаконец умираешь. Идаже сам мистер Грей был когда-то ребенком, хотя почти этого инепомнил. Только то, что ивту пору его одеждой были траурные черные костюмы игалстуки. Идаже учитель впервом классе называл его неиначе, как «мистер Грей».
        Появление ученика алхимика отвлекло его отдел, икакое-то время он просто стоял посреди комнаты, силясь вспомнить, чемже он занимался перед тем, как раздался стук вдверь… Ахда! Он искал подходящий контейнер, чтобы ссыпать внего бренный прах мистера Смита.
        Он вновь наклонился под раковину - инаконец-то выгреб оттуда вполне подходящих размеров жестянку из-под кофе.
        Как все странно, думал мистер Грей, отдраивая кофейную банку спомощью губки. Как все таинственно. Ты рождаешься, ты проживаешь целую жизнь… ивконце своего срока оказываешься вжестянке откофе.
        - Ну иладно, - негромко проговорил он вслух. - Так устроена жизнь, иничего тут неподелаешь. Жизнь - штука забавная… - Идобавил уже про себя: - Скульминационным моментом ввиде смерти.
        Великая магия, оставшаяся лежать наего захламленном столе вдеревянной коробке, так похожей нашкатулку покойной миссис Грей, испустила наружу искорку. Та дала короткую вспышку света, номистер Грей стоял кстолу спиной иничего неувидел.
        А снаружи, одолевая темную путаницу спящих улиц, ученик алхимика торопливо шагал кдому Первой Леди, неся деревянную коробочку для драгоценностей, наполненную бренным прахом отца Лайзл Морбауэр.
        Вот такие вот случайные совпадения, вродебы невинная путаница, подмена… И, глядишь - завязка истории.
        Мистер Грей все-таки неошибся. Жизнь - действительно очень забавная штука…
        Глава четвертая
        На следующую ночь после того, как Лайзл впервые познакомилась спривидением поимени Поиего призрачным питомцем, эта парочка появилась опять. Разница состояла втом, что насей раз Лайзл их ждала. Очень ждала!
        - Тебе удалось что-нибудь выяснить? Удалось повидаться? Он увас, наТой Стороне? - чуть дыша отволнения, спросила она, как только вуглу наметилось копошение нештатных теней.
        - Пожалуйста, убери свет, - сказало По. Вообще-то свет ему нравился, правду сказать, привидение очень даже стремилось ксвету, которого Та Сторона была почти начисто лишена, вот только выносить его сделалось трудно. Иодно дело было созерцать сияние масляной лампы сТой Стороны, когда он какбы фильтровался сквозь множество промежуточных слоев бытия, - так меняется ибледнеет солнечный луч, попадая втолщу воды. Напрямую это оказался совсем другой коленкор! Прорвавшись наЭту Сторону, поди-ка выдержи прямой удар этакого огненного сверкания!
        Глаз впривычном смысле этого слова у По больше небыло. Еслиуж натопошло, унего не имелось иголовы, астало быть, вроде негде было хозяйничать иголовной боли; тем неменее присутствие света вызывало унего глубоко внутри трепет иболь.
        Лайзл нетерпелось услышать какие-то новости оботце, ноона послушно поднялась, подошла клампе ивывернула фитиль. Лампа погасла, стало темно, но, удивительное дело, По сУзелком виделись впотемках даже четче, чем насвету. Их фигуры проявлялись яснее ивыглядели какими-то более плотными, что ли. Насвету это были всего лишь странноватые тени, скользившие насамом краю зрения ирастворявшиеся, стоило сосредоточить наних взгляд.
        - Ну и?.. - выполнив просьбу привидения, спросила Лайзл. Отволнения унее тряслись руки, аудары сердца отдавались болезненным умп-умп-умп. Как она ждала, что ответит ей По!
        - Ты несказала «здравствуй», - заявило привидение.
        - Что?..
        - Ты говорила, что люди наЭтой Стороне всегда говорят один другому «здравствуй», - ответило По. Его силуэт слегка побледнел, иЛайзл поняла, что призрак обиделся. - Аты несказала!
        - Забыла, - отрезала Лайзл. Будь упривидения какая следует шея, онабы сейчас его, кажется, удавила собственными руками. - Мы стобой договорились кое очем, помнишь? Ты обещало поискать моего отца…
        - Я помню, - сказало По.
        Лайзл ждала продолжения, ноего непоследовало.
        Девочка глубоко вдохнула ивыдохнула. Она понимала, что недовольное или обиженное привидение может просто исчезнуть, итогда она вообще ничего неузнает. Она решила начать разговор ссамого начала исказала:
        - Здравствуй.
        - Привет, - отозвалось По.
        - Как поживаешь?
        - Язык наплече, - ответило По. Иэто была сущая правда. Спрошлой ночи привидение носилось без отдыха, покрыв немыслимые расстояния, причем нетолько впространстве, ноивовремени. Оно обследовало целые эпохи, раскинувшиеся, подобно пустыням, досамого предела Вселенной. Ивремя там было точно вода впустыне Сахара - оно попросту исчезало, обращаясь впыль. Позаглядывало вхолодные темные моря, где жались одна кдругой озябшие души, залетало вмрачные пропасти, выгоревшие всамой ткани реальности итянувшиеся вдаль, вдаль, вдаль без конца…
        Но рассказать Лайзл освоих приключениях оно немогло ипоэтому лишь повторило:
        - Язык наплече…
        - В самом деле? - вежливо спросила Лайзл, нопри этом так сжала кулаки, что ногти впились владони. Ее так иподмывало скорее возобновить расспросы оботце, ноусилием воли она заставила себя следовать хорошим манерам: - Долгий, наверно, выдался день?
        Она готова была биться обзаклад, что привидение рассмеялось. Номгновение минуло, иона решила, что это всего лишь ветер залетел воткрытое окно чердака, прошуршав бумагами настоле.
        - Дольше небывает, - сказало По. - Недень, ацелая вечность!
        Откуда было знать Лайзл, что вустах Поэто было вовсе неиносказание. «Что заглупости!» - подумала она иедва небрякнула это вслух, нововремя прикусила язык.
        - Мне правда жаль, что тебе пришлось так потрудиться, - вежливо проговорила она, одновременно крича про себя: Да говори уже наконец, что тебе удалось разузнать про моего папу! Живо рассказывай, анетоятебя точно убью инепосмотрю, что ты бестелесное! Вот убью, ибудешь ты привидением привидения!..
        - Тебе «жаль» - что это значит?
        Лайзл попыталась подобрать необходимые слова. Оказалось, нетак-то просто:
        - Это значит… Ну, тоизначит, что жаль. Яимела ввиду, что из-за этого мне внутренне нехорошо, неудобно. Ияочень желала бы, чтобы ты нечувствовало себя усталым из-за меня.
        По перевернулось вверх ногами ивернулось впрежнее положение, продолжая, повсей видимости, теряться вдогадках. Потом спросило:
        - С какой стати тебе желать что-либо для меня?
        - Выражение такое, - сказала Лайзл. Крепко задумалась идобавила: - Понимаешь, люди нуждаются втом, чтобы другие что-то чувствовали насчет них, что-то им желали. Когда просто варишься всобственном соку, становится как-то… одиноко, что ли.
        По исчезло вуглу ивозникло прямо рядом сней. Потом она ощутила присутствие Узелка - темный мохнатый силуэт усебя наколенях. Призрачный зверек неимел веса, неизлучал тепла… ивсе равно она его чувствовала. Это очень трудно описать. Просто темнота какбы обрела вещественность, став похожей насверток черного бархата.
        По спросило:
        - Ты незабыла про рисунок?
        Лайзл незабыла. Она приготовила Покартинку споездом, укоторого побокам были огромные оперенные крылья. Образцом для них ей послужили крылышки воробьев, присаживавшихся заокном навершины деревьев. Лайзл протянула было Посвой рисунок, нововремя вспомнила, что упривидения небыло рук, чтобы его взять. Тогда она просто развернула его ипоказала ему.
        Минуту-другую Помолча рассматривало нарисованный поезд. Потом, видимо удовлетворившись, сказало:
        - Мне удалось найти твоего отца. Он унас, наТой Стороне.
        Узелок толи тявкнул, толи мурлыкнул.
        А Лайзл даже незнала, что чувствовать - облегчение или горечь, ипоэтому испытала оба чувства одновременно. Получилось жутковато - ее как будто проткнули вразных направлениях сразу два острых ножа.
        - Ты… ты уверено? Это точно был он?
        - Несомненно, - сказало Поиотплыло насередину комнаты.
        - У тебя получилось… получилось переговорить сним? Рассказать ему обо мне? - УЛайзл так перехватило горло, что она неговорила, аскорее пищала. - Отом, как яскучаю, как мне его недостает? Передать ему отменя «прощай»?..
        - Времени небыло, - ответило По, иЛайзл показалось, будто она что-то уловила вголосе привидения. Неужели печаль?
        А Побыло ивправду опечалено. НаТой Стороне тебя совсех сторон окружают безбрежные океаны времени, нопочему-то никогда нехватает минутки сказать или сделать то, что действительно необходимо… Вот только врядли следовало рассказывать обэтом Лайзл.
        Между тем утой так исверкали глаза. Сквозь переполнявшую ее горечь мощно пробивалась надежда. Пробивалась ипорождала невидимое обычному глазу сияние. Для Пооно выглядело так, словно внутри Лайзл затеплилась лампа.
        Некоторое время она молчала, потом спросила:
        - Что это значит? Всмысле, почему он оказался наТой Стороне? Почему неотправился дальше… вИную Жизнь - так это называется?
        Привидение пожало плечами.
        - Все зависит отобстоятельств, - сказало оно. - Аони могут быть самые разные. Ядумаю, он еще привязан… привязан кЭтой Стороне. Быть может, чего-то ждет…
        - Чего же?
        Терпению Лайзл быстро приходил конец. Она просто немогла больше выдерживать всякие недомолвки, отговорки и«быть может», ей требовалось знать точно ипрямо сейчас, иначе хоть головой встену! Ей было жизненно необходимо увидеть отца, спросить его… Как тяжело! Ей хотелось сжаться вкомочек, покрепче зажмуриться изаснуть…
        Но Попо-прежнему стояло поблизости исмотрело нанее, иУзелок все также ощущался непроглядно-бархатным клубком наколенях. Так что зажмуриваться изасыпать было нельзя.
        А Подумал омужчине, который, шаркая ногами, прошел мимо него внескончаемой череде новоприбывших душ. Человек покачивал головой, иволосы унего торчали вразные стороны - так бывает, когда ты сладко спишь, атебя внезапно игрубо расталкивают. Помнится, он вел разговор сдушой, топавшей непосредственно следом, ираз заразом рассказывал одну итуже историю. Это было общее свойство всех недавно умерших. Уних сохранялась привычка разговаривать между собой вслух. Они еще невыучились общаться без слов, непостигли языка глубочайших вселенских бездн, бессловесных ритмов, движущих поорбитам планеты, речи, порождающей дыхание ибытие.
        - Он рассказывал окакой-то иве, - сказало Понаконец. - Обиве уозера. Он очень хотел снова там оказаться.
        Сердце Лайзл так исжалось вгруди. Некоторое время она немогла выговорить нислова. Зато потом унее вырвалось:
        - Так ты иправда неврешь! Тебе действительно удалось свидеться сним!..
        - Конечно, невру! - Контуры Потак изаволновались. - Привидения никогда неврут. Да изачембы нам?
        Лайзл даже незаметила некоторую обиду вголосе По.
        - Я помню! - сказала она. - Иэту иву, иозеро! Там моя мама похоронена! Мы туда часто ходили, прежде чем… прежде чем… - Лайзл так инесмогла выговорить: прежде чем мой папа встретил Августу; прежде чем мы переехали вЗаупокой-Сити; прежде чем он начал болеть; прежде чем Августа перестала выпускать меня счердака.
        Она почти успела забыть, что вее жизни имелось какое-то «прежде».
        А вот теперь вспомнила. И, крепко зажмурившись, стала спускаться сбашни, этажами вкоторой были месяцы, проведенные взаперти. Комнаты, открывавшиеся ей попути, были дотого пыльными итемными, что заглянуть вних удавалось лишь мельком. Новот наконец показалось то, что она искала. Отец ведет ее втень огромной густой ивы, инащеках унего пляшут отблески зеленого света. Авот иощущение зеленого бархата уже наее собственной щеке: это она прижимается кнежному мху, укрывшему мамину могилу. Авот еще… Если повернуться влево икак следует сосредоточиться, перед глазами сабсолютной живой реальностью встают отцовские добрые голубые глаза, уютная грубоватость его обнимающих рук иэтот голос возле уха, произносящий: «Когда-нибудь явернусь сюда, чтобы снова улечься рядом ствоей мамой…»
        - Тогда солнце еще светило, - выговорила она. Иосознала, как давно ей недоводилось произносить слово «солнце». Отнего даже привкус оставался ворту - такой странный, очень легкий…
        Лайзл давно сбилась сосчета, носолнце не показывалось вот уже одну тысячу семьсот двадцать восемь дней. Вкакой-то момент небо просто затянуло облаками. Так нераз происходило ираньше, поэтому никто особо незабеспокоился, ведь завтра тучи обязательно разойдутся. Нутам, вхудшем случае, послезавтра. Или послепослезавтра. Короче, небо точноуж когда-нибудь да прояснится!
        А вот инепрояснилось. Истех пор успело пройти неодин, недва идаже нетри дня, ацелых тысяча семьсот двадцать восемь. Иногда шел дождь, акогда наступала зима, валил мокрый снег или град. Небыло только одного - солнышка внебе.
        Трава сперва пожухла, потом сгнила инаконец стала неотличима отгрязи. Цветы попрятались глубоко под землю ивпали там вспячку, ведь все равно их семена несмогли всвой черед процвести. Весь мир принял скучный серый оттенок, неисключая илюдей. Все сделалось тусклого цвета безнадежно переваренных овощей. Кое-как вызревал идавал урожай один только картофель. Люди повсему свету страдали от голода.
        Голодали даже те, кому приходилось полегче, тоесть богатые. Правда, они сами невзялисьбы сказать, какого рода был их голод. Они просто просыпались поутрам сощущением грызущей пустоты толи вживоте, толи вгруди, пустоты столь свирепой, что она высасывала их изнутри илишала здоровья. Бывало, люди вдруг сгибались пополам скриками боли, уних кружились головы, их тошнило…
        - Это было давно, - прервал размышления Лайзл голос По.
        - Еще давнее, - ответила Лайзл, ией опять стало тяжело. Она трижды четко повторила про себя слово «невыразимо», совкусом вслушиваясь вкаждый его слог.Это слово почему-то напоминало ей мягкие холмики взбитых сливок - еще одно воспоминание израннего детства, откоторого ей стало чуточку легче.
        - Знаешь, сегодня принесли его пепел, - сказала Лайзл. - Яприложила ухо кбатарее иуслышала болтовню слуг… - Иона указала нарадиатор вуглу. Иногда, когда ей делалось особенно одиноко, она ложилась там напол иприжималась кнему ухом. Вполу было небольшое отверстие для трубы сгорячей водой, исквозь него ей нередко удавалось услышать, очем разговаривали всвоей спальне этажом ниже служанки ее мачехи, Тэсси иКарен. - Ятак поняла, - продолжала Лайзл, - они взяли его тело иобратили взолу, азолу положили вдеревянную коробочку. Карен сегодня принесла ее измастерской мистера Грея. Они собираются закопать ее назаднем дворе…
        У нее нехватило сил продолжать. Она зажмурилась, акогда вновь открыла глаза, вместо одного лунного диска нанее немигающим взглядом смотрели целых два.
        Узелок наблюдал задевочкой, по-прежнему лежа унее наколенях.
        - Если ты снова встретишь моего папу, - сказала Лайзл, - сможешь ему весточку отменя передать?
        - Передать-то нетрудно, вот только шанса опять встретиться практически нет, - ответило По. Привидению очень нехотелось попусту обнадеживать девочку. Оно знало, что при новой встрече вполне могло просто неузнать отца Лайзл. Да что там, тот исам себя мог уже неузнавать. Когда тебя совсех сторон окружает вечность, волей-неволей начинаешь рассеиваться, словно песок втечениях безостановочных вселенских приливов. Может, папа Лайзл уже начал понемногу растворяться воВсеобщности. Уже почувствовал, как электрическое излучение далеких звезд пронизывает его, подобно пульсациям незримого сердца, уже ощутил наплечах всю тяжесть древних планет ивоспринял дуновение ветров изотдаленнейших закоулков Вселенной…
        - «Практически», - тихо повторила Лайзл. - Этоже незначит, что такого шанса нет вовсе.
        Она была, конечно, права. Нестоит объявлять что-либо бесповоротно несуществующим. Все вэтом мире имеет некоторую вероятность, иПознало обэтом. Привидение сделало ввоздухе медленное сальто, иЛайзл, успевшая попривыкнуть кнему, пришла ксовершенно правильному выводу, что призрак сней соглашался.
        - Когда увидишь, скажи ему… - начала было девочка иопять задохнулась, невсостоянии продолжать. Как много она хотелабы сказать, как много задать вопросов!.. Ноплакать наглазах укого-либо было недопустимо, особенно наглазах укого-то сТой Стороны, иона лишь сказала: - Скажи ему, что японему ужасно скучаю…
        И зарылась лицом врукав ночной сорочки.
        - Хорошо, - сказало По. - Только ты заэто для меня еще что-нибудь нарисуй.
        Лайзл молча кивнула.
        - Пока, - сказало привидение, иУзелок тотчас исчез унее сколен.
        Темнота внезапно опустела.
        - Погодите! - окликнула Лайзл сразу обоих. Навалившееся одиночество было слишком тягостно. - Мой папа больше ничего несказал? Совсем ничего?
        Она смотрела навернувшееся привидение стакой жгучей надеждой, что ее лицо светилось едвали нессилой давным-давно запропавшего солнца.
        - Он сказал, что ему очень нехватает тебя, - ответило По. - Он сказал «досвидания».
        Лайзл все-таки всхлипнула, аможет быть, тихонько вскрикнула. Призрак небыл уверен, ноему показалось, что вэтом звуке удивительным образом сочетались радость иболь.
        Дух нестал задерживаться ивыяснять. Он итак слишком долго для одной ночи загостился наЭтой Стороне. Пора было раствориться вмягких глубинах Той Стороны; это принесет облегчение иснимет усталость.
        Подумать только - всего два подряд посещения Этой Стороны, ипривидение стало заметно очеловечиваться.
        В частности, Повспомнило, как говорить неправду…
        Глава пятая
        В туже самую ночь ученик алхимика снова пробирался тихими итемными улицами, насей раз прилагая все усилия, чтобы неотстать отхозяина. Он как можно плотнее запахнулся всвое безразмерное пальто ипригнул голову, спасаясь ответра, - тот дул сосвирепой силой идышал отчаянным холодом. Никакого сомнения - это снова наступила зима. Хлестал дождь, перемежаемый мокрым снегом. Уиллу казалось, будто вщеки ему втыкались острые осколки стекла.
        Вот алхимик резко обернулся кнему ивелел прибавить шагу.
        - Пошевеливайся! - рявкнул он нанерадивого ученика. Наносу унего висела капля влаги; задрожав, она втянулась влевую ноздрю. - Нестоит заставлять ждать Первую Леди!
        Уилл попытался выжать изсвоих ног чуть больше проворства, новокруг каждой ступни, казалось, намерзло поледяной глыбе. Идело, пожалуй, было нетолько впронизывающем холоде. Все тело отмакушки допят было ужасно тяжелым. Идаже волосы нидать нивзять пригибали голову книзу.
        Причина тому была самая незамысловатая: Уилл попросту ужасно устал. Вчера, когда он доставил Первой Леди посылку инаконец вернулся домой, было уже четыре утра. Авшесть тридцать алхимик уже разбудил его, попросту наподдав вребра ногой. Оказывается, Уилл неуслышал будильника, между тем как уже вшесть ему надлежало кормить огромного, скользкого, мутноглазого сома, обитавшего взловонном пруду зажилым домом алхимика. После этого мальчик провел целый день заобычными занятиями - перемалывал коровьи глаза, отмеривал иразливал попузырькам кровь ящериц, что-то смешивал, наклеивал этикетки… Ивсе это под пристальным взглядом ипод непрерывные замечания алхимика. Чтобы ниделал Уилл, это однозначно оказывалось неправильно, так что слово «бесполезный» сегодня прозвучало вего адрес рекордные шестьдесят восемь раз - иэто всего лишь впромежутке отчетырех дошести часов вечера.
        А потом, когда заполчаса дополуночи Уилл уже устраивался насвоей убогой лежанке, благо сегодня вкои веки непредвиделось нидоставок, нипокупок, - вдвери мастерской забарабанил посыльный. Алхимику предписывалось срочно прибыть вдом Первой Леди покакому-то явно безотлагательному делу.
        - Вот оно! - произнес алхимик, когда посыльный ушел. - Настало мгновение, которого яждал всю свою жизнь! Она сделает меня Официальным, вот увидишь! Авсе благодаря магии, которую ядля нее сотворил! - Ион метнул горящий взгляд наученика. - Ты это увидишь! Ты пойдешь туда сомной ибудешь делать заметки! Таким образом, когда ястану Официальным имой талант удостоится широкого признания, уменя останется документальная запись оначале моего восхождения!
        …И вот теперь Уилл, струдом переставляя ноги, тащился обледенелыми улицами, чтобы уже вовторой раз занеполные сутки посетить владения Первой Леди.
        - Пошевеливайся! - через плечо прикрикнул алхимик. Он даже неудосужился обернуться. - Да что стобой такое? Ходить разучился? Одно слово - бесполезный…
        Его собственные башмаки так бухали, что детям, спавшим втемных комнатах окрестных домов, начинали сниться толедяные горные пики, тоскрежещущие один подругому ножи, тостекла, бьющиеся под молотками.
        Алхимик едва мог скрыть владевшее им возбуждение. Будь его воля, он отрастилбы пару крыльев, чтобы скорее лететь наних кПервой Леди. Другое дело, напрактике это было неслишком осуществимо. Поди внаше время достань соколиных когтей. Аспомощью более доступных голубиных поди-ка вырасти крылья! Однажды он попробовал изготовить изних снадобье, так клиент потом рассказал, что вместо каких следует крыльев унего излопаток еле-еле высунулись два хилых пера!
        Поэтому приходилось добираться пешком. Тоесть вполном смысле слова шел только алхимик. Что домальчишки, тот нешагал, аполз, тащился, сочился, точно улитка-переросток. Покосившись нанего, алхимик ввосьмимиллионный раз ругательски отругал себя зато, что, явившись всиротский приют подбирать себе ученика, остановил взгляд именно наэтом мальчишке - авыбор был широкий! Вот нелегкая попутала!.. Даже та девчонка без обеих рук оказаласьбы полезней!
        - Живее! - скрипучим голосом выкрикнул он снова.
        Сегодня алхимик вовторой раз лет задесять, если небольше, покинул развалюху, служившую ему мастерской ижильем. Первый раз это произошло сугубо понеобходимости; хочешь, нехочешь, пришлось выбирать вдетском доме нового ученика. Предыдущему неповезло сраствором для превращений, имальчуган обратился вмышь, причем именно втот момент, когда вдом сквозь вращающуюся дверку запрыгнула вечно голодная пестрая кошка алхимика. Посовести говоря, тот ученик точно также был безнадежен ипри этом сущий поросенок. Даже его смерть была удивительно неопрятной - только вспомнить мышиные лапки икосточки, раскиданные повсему полу!.. Алхимик вспомнил неприглядную картину, иего аж передернуло.
        В повседневной жизни он невидел особых причин покидать удобное пространство, ограниченное стенами его дома илаборатории. Вся его жизнь была сосредоточена наработе, адля того чтобы бегать туда исюда сразными поручениями, унего имелся ученик. Алхимик был ученым, анепосыльным, вечно мчащимся покакому-то делу. Он предпочитал проводить свои дни виспытаниях иэкспериментах, проверяя старые рецепты иметодом проб иошибок составляя новые. Высоты, глубины, истинное величие магии - вот она, заветная цель!
        А вот людей алхимик, чегоуж там, презирал инелюбил. Сними он помере возможности старался непересекаться. Люди неоказывали ему должного уважения. Они нечтили науку, которой он посвятил свою жизнь. Они называли его ремесленником отискусства или, того хуже, фокусником!
        Стоило вспомнить оскорбление, игорло рефлекторно перехватило. Фокусник, ха! Сами они клоуны! Иллюзионисты сих дымом, зеркалами икарточными фокусами для вечеринок послучаю дня рождения!..
        В отличие отних, он, алхимик, делал настоящее дело. Он занимался волшебными составами ипревращениями. Он превращал лягушек вкоз, акоз - вкружки счаем. Он делал так, чтобы улюдей вырастали крылья или добавочные ноги. Совсем недавно ему удалось создать зелье, благодаря которому человек вообще исчезал!
        Он предавался древнему искусству, дошедшему изглубины поколений. Его секреты передавали шепотом, они хранились впыльных фолиантах ибеглых, полустертых, едва читаемых заметках наобрывках пергамента…
        Давным-давно, когда он много чаще теперешнего выходил вовнешний мир, он ежился, пробираемый внутренней дрожью, когда кто-нибудь кричал изоткрытого окна: «Фокусник идет!» Он поднимал голову ивидел детей. Они показывали нанего пальцами иввосторге кричали: «Покажи карточный фокус! Тот, вкотором туз исчезает!» Аведь он был ученый, анекакая-нибудь ученая обезьяна!
        Ну хорошо. Очень скоро всему этому будет положен конец.
        Алхимик верил: состав, который он приготовил для Первой Леди, незнал себе равных. Магии подобного уровня он раньше недостигал. Это был вид волшебства, который он совершенствовал долгие годы - стех самых пор, как впервые ощутил его великое будущее. Аведь началось все скраткой пометки наполях старинного сборника заклятий изелий!
        Маленькое стихотворение насчитывало всего три строчки, нокакое обещание вних крылось! Вних так ибилась сила! Алхимик помнил - эти строки даже слегка мерцали настранице, словно наделенные собственным светом…
        Восстанут мертвые вдолинах иполях.
        Истлевший соберется прах,
        И юность заиграет вдревних стариках.
        А чуть пониже красовалось замечание:
        Самая могущественная магия вмире (использовать понемногу).
        Чегоуж тут непонять! Перед ним было средство, способное возвращать молодость идаже возрождать кжизни умерших. Древнее, очень опасное иневероятно могущественное волшебство!
        Его оказалось очень сложно творить, адержать вузде - итого тяжелее. Помнится, унего руки натуральным образом опустились даже отодного вида списка необходимых ингредиентов. Идеальная снежинка! Детский смех! Летний вечер!.. Сподобными заклятиями алхимик дела никогда еще неимел…
        Но окончательно сбитым столку он себя почувствовал, добравшись доглавной составляющей: чистый солнечный свет (одна чашка). Игде этот самый солнечный свет прикажете добывать?..
        Это всамом деле оказалось нелегко. Атакже долго итягомотно. Несколько раз он был очень близок ктому, чтобы сдаться ибросить эту затею. Выцеживать изаключать вбутылки солнечный свет оказалось дотого непросто, что задолгие годы попыток алхимик почти начисто опустошил небо, имир сделался серым.
        Однако витоге унего получилось! Пять долгих итрудных лет, нонаконец он восторжествовал!
        И вот теперь его ждал миг заслуженного триумфа. Уже совсем скоро Первая Леди признает его гениальность иподостоинству вознаградит запредставленный шедевр. Она сделает его Официальным Государственным Алхимиком, которого еще называют Первым Алхимиком Высшего Разряда. Он будет присутствовать наторжественных обедах ираздавать визитные карточки - такие толстые, плотные, цвета сливок. Наних будут указаны его имя ититул, авот адрес - увольте. Он сам станет решать, кого ему принимать. Икогда. Аеще унего появится прекрасно оборудованная лаборатория для дальнейших исследований. Итогда пусть кто-нибудь попробует обозвать его фокусником!..
        …Наконец впереди замаячила узорчатая кованая ограда изаней - шестиэтажный городской особняк Первой Леди. Заоградой клубилсятуман, непозволявший вовсех подробностях рассмотреть просторные хоромы Первой Леди, только смутно просвечивали озаренные окна. Глядя наних, алхимику поневоле думалось одорогой мебели вчехлах, богатой позолоте, темномполированном дереве. Скореебы попасть внутрь! Алхимика так иснедало нетерпение. Поговаривали, что Первая Леди всвоей родной стране была принцессой, только никто незнал, что это была застрана: одни утверждали, что Австрия, другие - Россия. Алхимик точно непомнил, да инепытался запомнить. Про себя он считал, что Первая Леди, скорее всего, вела свой род изГермании, авпрочем, кто знает? Сегодня люди говорят одно, завтра - прямо противоположное. Главное состояло втом, что эта дама была фантастически, невероятно богата. Апоскольку ей явно благоволил мэр - еще иочень влиятельна…
        У ворот новоприбывших остановил караульный. Тут алхимик так разволновался, что едва смог внятно представиться.
        - А это кто? - спросил страж ворот, кивая наУилла.
        - Да так, никто, - отозвался алхимик. - Всего лишь мой ученик.
        Ну вот понадобилось охраннику напоминать ему осуществовании мальчишки, забыть окотором ему только-только почти удалось! Тоесть ему, конечно, требовался кто-то, способный записать все подробности судьбоносной встречи сПервой Леди… Ноалхимик предпочел бы, чтобы наместе Уилла оказался кто-то другой. Более достойный.
        Между тем состороны Уилла доносился какой-то странный, дробный перестук. Алхимик прислушался, нахмурился ипонял, что умальчишки лязгают зубы. Верхние стукались онижние иотскакивали, производя звук вроде того, какой раздается, когда вдеревянной коробочке трясут игральные кости. Алхимик зло сжал кулаки итяжело задышал носом, силясь сохранить спокойствие. Когда его сделают Официальным, он заведет себе настоящего помощника. Нувот почему он был вынужден довольствоваться ходячим несчастьем, неспособным даже уследить вобщественном месте засобственными зубами?
        - Час очень поздний, мальчику лучше былобы сидеть дома, - задумчиво проговорил стражник, иалхимик понял поэтим словам, что звезд снеба тот явно нехватал.
        - Все впорядке, он сомной, - отрезал ученый.
        - По-моему, он очень замерз, - сноткой неодобрения проговорил караульный. - Емубы хоть шапку какую надеть. Вон уши уже фиолетовые, точно непрожаренный стейк!
        - Не твоя забота! - потерял терпение алхимик. - Доложить онашем приходе ипроводить нас внутрь - вот твоя прямая обязанность! Нас там ждут, мы итак малость опаздываем, иянесклонен думать, что сердить Первую Леди тебе покарману!
        Привратник еще раз покосился наУилла, изо всех сил старавшегося прекратить зубной перестук - для этого мальчик даже прикусил конец рукава, - потом ушел вмаленькую караулку инадавил какой-то рычаг.Кованые створки ворот застонали имедленно разошлись.
        - Идите прямо, - напутствовал стражник, иалхимик сучеником ступили водвор, где клубами плавал туман.
        Глава шестая
        Привратника звали Мел. Это было сокращение от«меласса», тоесть черная патока, которую принято считать медлительной итягучей. Прозвище так рано итак крепко прилипло кнему, что своего настоящего имени он теперь почти инепомнил. И, что греха таить, - втовремя как сердце унего было большое, щедрое игорячее, точно распахнутая ладонь, мозгов уМела был всамом деле некоторый дефицит.
        Закрыв ворота, он вернулся втесную каменную караулку, где его ждал недоеденный бутерброд смаслом иконсервированными сардинами ичашка густого горячего шоколада, который он каждый день осторожно заливал втермос снадписью «КОФЕ». Другие охранники смеялись над ним зато, что он предпочитал пить шоколад, анекофе, идаже обзывали его «ребенком» и«тряпкой». Поразмыслив, Мел нашел выход ипродолжал попивать любимый шоколад, ноуже тайно.
        В дальнем углу раздался шлепок, потом негромкое мяуканье. Это явилась Левша, черная, сприхотливым белым узором кошка Мела, для которой он взадней стене караулки устроил особую дверцу. Через нее кошечка выходила впереулок, где играла всвое удовольствие иобследовала окрестности, апотом возвращалась.
        - Привет, Левша, - ласково окликнул Мел, и вответ моргнули два зеленых светящихся глаза.
        Сняв сбутерброда сардинку, охранник протянул ее кошке. Материализовавшись изтеней, Левша взяла рыбешку унего изруки ипотом еще облизала каждый палец поочереди жестким розовым язычком.
        - Ай ты, моя девочка, - любовно похвалил ее Мел.
        Левша мяукнула еще раз, словно ответила, потом развернулась ивновь выпрыгнула наружу - только дверца хлопнула вслед.
        Разделавшись сбутербродом иснаслаждением допив густой шоколад, Мел глубже натянул фуражку науши, поустойчивей уселся настуле итотчас заснул. Снилась ему всякая всячина. Сперва он оказался врыбной лавке, нопродавец сам был здоровенной сардиной иникак нехотел обслуживать Мела, апотом сон вдруг сменился, иМел увидел сестру.
        На ней была розовая вголубую полоску пижамка, точно как тогда, когда Мел впоследний раз видел ее. Сестра держала наколенях любимую игрушку: потасканного, набитого опилками барашка. Одного глаза унего недоставало, иопилки лезли наружу.
        Скрестив ноги, она сидела наполу его спальни. Ноэто была нета памятная издетства спальня - дело происходило вего нынешнем жилище, так что пол был каменный исовсем голый (Мелу пришлось убрать ковер, чтобы незавелись блохи), стены - беленые иопять-таки голые, аматрас - твердый, как деревяшка.
        «Привет», - самым обычным голосом сказала она Мелу. Так, словно инебыло ниее исчезновения, нидвадцатилетней разлуки. И, как обычно вподобных снах, Мел сперва задохнулся отпереполнивших чувств инекоторое время немог выдавить низвука, абескрайнее сердце словнобы свело судорогой. Эмоции напоминали борцов, сошедшихся где-то всамой середине груди. Облегчение оттого, что она, оказывается, жива; радость оттого, что она опять сним; отчаяние оттого, что он, как никрути, постарел, аона осталась совсем прежней; инаконец - сожаление отом времени, которое они моглибы провести вместе, новот недовелось.
        «Гдеже ты была так долго? - кое-как выдавил он наконец. - Мы тебя повсюду искали…»
        «Аяпод кроватью сидела», - сказала сестра. Как иусамого Мела, унее имелось прозвище, только ее звали Белла, тобишь красавица, иподелом. Врадиусе самое меньшее трех миль ребенка красивее точно небыло. Аможет, ивцелом мире небыло - как знать!
        «Под кроватью?.. - Мел чувствовал себя совершенно сбитым столку. Что-то усамого края сознания настойчиво твердило: Это невозможно! Тебе приснилось! - ноон отмахнулся отздравого голоска, точно отназойливой мухи. Ему так нехотелось, чтобы возвращение Беллы оказалось только сном. Нупускай, пускай окажется, что все правда! - Под кроватью, так долго? Чемже ты там питалась?»
        «Амне Левша еду приносила, - сосмехом, как очем-то само собой разумеющемся, ответила Белла, имимо всамом деле шмыгнула кошка Мела, только мелькнули полоски черного ибелого меха. - Вот смотри, ятебе покажу!»
        И она потянула его заруку, чтобы он встал наколени изаглянул под кровать. Он даже смутился, ведь он далеко перерос маленькую сестру. Когда она исчезла, они были примерно одного роста, атеперь он, наверное, казался ей неуклюжим гигантом.
        «Давай замной! - Белла юркнула под кровать, повернулась там ивыставила руку. - Тут полно места!»
        «Яже непролезу, - окончательно засмущался Мел. Белла подмигнула ему изтемноты. - Слушай, - спросил он, - так ты что, действительно сидела там все это время?»
        И тут он расслышал приглушенные крики откуда-то снизу. Родители! Мама ипапа Мела звали его вниз, ужинать.
        «Атут было очень даже неплохо, - пожала плечами Белла. - Немного холодно временами, атак - все впорядке…»
        Крики делались громче итребовательней. Мел понял - нужно поторопиться. Мама очень сердилась, когда они ссестрой опаздывали кужину. Он спросил:
        «Значит, тебе было холодно?..»
        «Очень холодно», - ответила Белла, ион заметил, что дыхание вырывалось изее рта облачками пара. Тут донего дошло, что под кроватью было непросто зябко. Там просто можно было замерзнуть. То-то усестренки зубы так истучали…
        А внизу продолжали голосить, да так резко, сердито:
        «Куда ты подевался? Куда пропал? Сколько можно ждать тебя кужину?..»
        «Ты бы, Белла-Пчелка, хоть шапку надела…» - сказал Мел… ипроснулся.
        Оказывается, перед ним всамом деле были потемки. Только непод кроватью, апод столом вкараулке. Иеще там маячила бледная иперепуганная физиономия мальчишки снепокрытой головой, что приходил вместе салхимиком. Изубы упацана стучали вточности как уБеллы восне.
        Мел, укоторого еще плавало перед глазами недавнее сновидение, даже неособенно удивился.
        - Привет, - сказал он, зевая ипротирая глаза. - Слушай, какого ты…
        Но парнишка отчаянно замотал головой - дескать, нет-нет-нет!.. - апотом прижал кгубам палец. Ивэто время доМела дошло, что приснившиеся крики ему, собственно, вовсе инеприснились. Они действительно раздавались снаружи.
        - Где ты, бездарность, растяпа, бесполезный разиня? - орал кто-то водворе. - Попадись только, и, клянусь, ятебя наужин сварю, аизкишок сделаю колбасу!..
        Мел узнал голос. Кричал тот деятель скаплей наносу, представившийся алхимиком.
        «Вот это да, - сказал себе стражник. - Я-то думал, меня ужинать звали, атут кое-кого самого собрались слопать наужин. Веселенькая перспектива…»
        - Если будете грозить ему, он нипочем непокажется, - долетел резкий голос Первой Леди. Потом, сменив тон, она принялась ласково окликать: - Выходи, малыш, все впорядке! Укаждого бывают ошибки, ничего страшного. Просто выйди ирасскажи нам, где осталась настоящая коробочка сволшебством, иякое-что тебе подарю. Аеще будет горячее питье и, возможно, новые варежки…
        Материнское воркование вее устах звучало просто пугающе, потому что внем проскальзывали какие-то скользкие нотки. Все вместе напоминало букет роз, выложенный поверх гниющего трупа.
        - Я кочергу ему вбрюхо воткну иповорачивать буду, - неудержимо изобретал казни алхимик. - Ясотворю хищных слизней, иони глаза ему выгрызут!
        - Да заткнитесь вы! - рявкнула Первая Леди.
        Мел спустил ноги состола иподнялся, надвигая фуражку налоб.
        - Видишь вот это? - шепнул он мальчику, указывая себе наголову. - Тебе такая пригодилась бы. Голове вней тепленько иуютно, точно тебе говорю. Без шапки весь жар уходит изголовы прямо наружу, апод шапкой - ходит кругами, инам тепло иуютно!
        Мальчишка указал пальцем всторону двора, потом - насебя ивновь отчаянно замотал головой.
        - Не дрейфь, - подмигнул ему Мел. - Яже неиуда какой.
        Он даже изобразил усебя нагруди косой крест, прямо там, где стучало его обширное сердце. Исэтими словами вышел водвор разузнать, вчесть чего был весь сыр-бор.
        Первая Леди иалхимик стояли посередине двора, окруженные плавающим туманом. Мел подошел кПервой Леди инемедленно озяб. Ему, пообыкновению, подумалось, что, верно, незря она все время носила невероятные меховые шубы, украшенные хвостами всевозможных животных. Их воротники прятали ее затылок, аполы мели дворовую мостовую. Мел всегда подозревал про себя, что пожилам владелицы дома вместо крови бежал лед.
        Впрочем, он принудил себя вежливо поклониться ижизнерадостно сказать:
        - Добрый вечер, хозяйка. Могу ябыть чем-то полезен?
        Первая Леди обратила нанего большие фиалковые глаза. Поговаривали, будто унее были самые прекрасные глаза вовсем городе.
        - Мы мальчика ищем, - холодно проговорила она. - Ты невидел, он тут непробегал?
        - Мальчик? - задумчиво переспросил Мел.
        Сунул палец под фуражку иглубокомысленно почесал голову. Какую добрую службу, оказывается, может иногда сослужить репутация тугодума…
        - Да! Мальчик!!! - взорвался алхимик. - Тот, что сомной еще приходил! Этот бесполезный, злобный, ничтожный… - Его речь утратила внятность иперешла внеразборчивый стон. - Онже меня разорит… уничтожит… да-да, он именно этого добивается… Чтобы янавеки вечные так иостался неофициальным… Вот благодарность завсе, что ядля него сделал… яж его как родного сына растил…
        - Хватит ныть, - резко оборвала Первая Леди. - Слышать этого немогу! И, кстати, возможно, мальчишка правду сказал. Неудивлюсь, если вправду путаница случилась. Нужно немедля идти кмистеру Грею изабрать наше волшебство.
        - Нет! Никакой случайной путаницы небыло! - мрачно пробормотал алхимик. - Он украл мою магию инамеревается продать ее, выдав засвою! Иэто после всего, что ядля него сделал! Вот поймаю… Точно шкуру спущу. Начну спальцев ног… нет, пожалуй, лучше сушей… или нет - смизинцев наруках…
        - Довольно! - загремела Первая Леди. Ее голос разнесся подвору сгулкостью ружейного выстрела. Даже Мел, итот едва неподпрыгнул.
        Первая Леди глубоко вздохнула, зажмурилась исосчитала дотрех. Как всегда, когда внутри унее закипал гнев иготов был вихрем черной пыли прорваться наружу, ей казалось, что вместе сним откуда-то вздымался запах капусты имокрых носков. Это был жуткий, удушливый запах домика влощине Ховардс-Глен, ишел он неоткуда-нибудь, аизее прошлого. Он возвращался вминуты гнева, чтобы терзать имучить ее…
        Она быстро отогнала прочь лишние мысли. Те дни давно прошли, миновали, иона похоронила их вглубокой могиле. Чтобы успокоиться, она припомнила все свои потайные шкафчики, обитые темно-фиолетовым бархатом. Ивеликолепные драгоценности, рядами выложенные набархатных полках. Аеще - девяносто две пары изящных туфель ибашмачков, аккуратно расставленных начудесной работы дубовых стойках для обуви… Первая Леди постепенно начала успокаиваться. Ее вещи! Ее комнаты! Шепот шелковых простыней, приглушенные голоса вышколенных слуг… Вот она - ее надежная защита отглупостей итреволнений внешнего мира.
        - Подложная коробка еще увас? - открывая глаза, уже спокойнее произнесла Первая Леди, обращаясь калхимику.
        Тот кивнул.
        - Давайте сюда.
        Он чуть-чуть призадумался, новсе-таки протянул ей коробочку для бижутерии, некогда принадлежавшую матушке мистера Грея, - ту самую, которую Уилл поошибке взял состола похоронного мастера.
        Первая Леди повернулась кМелу:
        - Открой ворота, охранник.
        Мел послушно взялся зарукоятку иначал ее вращать, медленно разводя створки. Первая Леди быстрым шагом вышла наулицу, помедлила иобернулась калхимику. Тот все тряс головой, скорбно бормоча что-то про неофициальный статус искорое разорение.
        - Ну? - требовательно проговорила она. - Идемте же!
        - Я? Вы хотите, чтобы япошел свами?.. - Иалхимик выдавил смешок. Онбы нипочем несознался, нодлинный итощий мистер Грей, водившийся смертвецами изнавший все их секреты, неизменно нагонял нанего жуть. - Знаете, явообще-то немогу. Час слишком поздний… Нет, это полностью исключено… Требования моей профессии…
        Однако Первая Леди устремила нанего такой пронизывающий излой взгляд, что он тотчас умолк инидать нивзять усох внутри просторного пальто. Первая Леди между тем вернулась водвор. Она двигалась так медленно инеотвратимо, что Мел невольно подумал обогромной кошке, вышедшей наохоту.
        - Вы, похоже, непонимаете, - негромко проговорила она, иуМела поспине побежали мурашки, хотя обращалась она совсем некнему. Просто эта мягкость вее голосе могла кого угодно перепугать. - Я - Первая Леди этого города. Ияпопросила вас предоставить вмое распоряжение самую могущественную магию вмире. Авы присылаете мне - вот это! - Она подняла коробочку навсеобщее обозрение ирезким движением подняла крышку. Ветерок подхватил ипонес прочь толику серой пыли. - Здесь какая-то грязь! Никчемная ипустая!
        И она закрыла коробочку, так хлопнув крышкой перед самым носом алхимика, что тот вздрогнул иотшатнулся.
        - Так вот. Пока вы неразыщете мое волшебство, - тут она наклонилась совсем близко калхимику, - яглаз свас неспущу! Нинамгновение! Иесли явыясню, что все это - часть какого-то коварного плана… что никакой магии небыло ивпомине… - Она очень неприятно рассмеялась, глаза зло блестели. - Вот тогда вам точно никакая магия уже непоможет. Надеюсь, мы друг друга поняли?
        - Магия существует! - пискнул алхимик. - Клянусь! Мое высшее достижение…
        - Ну иотлично. - Первая Леди отстранилась. - Итак, мы идем ее забирать.
        - Но как быть смальчишкой? - спросил алхимик. - Неужели мы так ипозволим ему скрыться?
        Первая Леди уже снова выходила наулицу. Длинная шуба волновалась вокруг ее ног.
        - О мальчишке можете небеспокоиться, - сказала она. - Уменя повсему городу полно соглядатаев, стражников ипросто друзей. Его рано или поздно найдут. Акогда это произойдет… онем позаботятся.
        Последние слова она выговорила так, что уМела шевельнулись волосы. Так, словно позатылку ишее пробежали маленькие насекомые.
        - Идемте же! - властно приказала Первая Леди. Она, неоглядываясь, зашагала вперед, иокончательно съежившийся алхимик засеменил следом.
        Когда наконец они скрылись втумане и - заметно позже - нестало слышно шагов, Мел совздохом облегчения затворил ворота.
        - Все чисто, - шепнул он, входя вкаменную караулку изаглядывая под стол. Однако темный закоулок был пуст.
        Мел выпрямился ивновь почесал голову.
        - И куда он… - начал было охранник, нотут ему наглаза попалась кошачья дверца. Она покачивалась насвоих петельках ичуть слышно постукивала остену.
        Мел неуклюже опустился начетвереньки, приоткрыл дверцу и, как мог, выглянул наружу.
        Он как раз успел увидеть мальчика без шапки, исчезавшего зауглом вконце переулка. Еще шаг - искрылся изглаз…
        Глава седьмая
        Переговорив сЛайзл, привидение поимени Посбольшим облегчением скользнуло обратно наТу Сторону. Явно повеселел иУзелок. Призрачная зверюшка прыгала искакала впереди По, тоидело ныряя вовсе, что попадалось им напути. Узелок исследовал, интересовался, совал нос, неожиданно раздувался бесформенным облаком ивновь становился собой - ивсе это затем, чтобы развеселить По.
        А Повсе думало оЛайзл. Вначале привидение вовсе несобиралось ей врать. Ложь выскочила как-то сама собой… итут-то пробудились давно позабытые привязанности ичувства. Идаже вернувшись наТу Сторону, вобъятия беспредельной звездной ночи, скользя вперед поволнам легкого ветерка, между залитыми вечной тенью долинами ихолодным светом темных звезд, привидение никак немогло отделаться отвоспоминаний оличике Лайзл, которое так жалобно вздрогнуло, когда она выговорила: «Скажи ему, что яочень скучаю…» Акакие глаза стали унее, когда Попроизнесло свою ложь!.. Беззащитные, доверчивые исчастливые! Прямо как обрызганный росой луноцвет изтех, что визобилии растут наТой Стороне, - белые, слепестками-полумесяцами.
        Было вэтой девочке что-то такое, от чего воздушные струны, составлявшие существо По, начинали трепетать исвиваться, порождая давным-давно забытые чувства…
        Не надо нам стобой больше ходить наЭту Сторону, Узелок, - послало ПоУзелку внятную мысль. Звериный разум Узелка понял ивыслал вответ простое согласие. Узелок всегда соглашался совсем, что говорило По. Это был очень верный питомец.
        Все как-то неправильно, - сказало По. - Это против природы. Мы стобой как-никак мертвые. Нам там неместо.
        Мррав! - отозвался Узелок. Это означало: «Точно. Тебе лучше знать».
        А живая девочка непропадет, - подумало По. - Как-тоже она без нас обходилась? Значит, обойдется идальше…
        Мррав! Как скажешь, хозяин.
        Вот только рисунков нехватать будет… - подумало По.
        Узелок неответил, кувырком катясь впереди.
        Кем он был при жизни, кошкой или собакой, - теперь невозможно было сказать. Иногда влюбознательном наклоне головы, вподергивании хвоста ивманере настораживать уши сквозило что-то кошачье. Авдругих случаях привычка всюду сопровождать Поивзволнованно «мрравкать» при виде падающей звезды или завитка облака вроде как изобличала внем бывшего пса.
        Какбы тонибыло, ясно оставалось только одно: Узелок был великим исследователем. Его любимым занятием было выискивать непознанные закоулки Вселенной. Тогда он рассеивался, переносясь взаинтересовавшее его место, проникая внего исливаясь сним. Апотом, удовлетворив любопытство, возвращал себе привычную туманно-косматую форму. Необладая впосмертии ниобонянием, низрением, ниосязанием, Узелок использовал вот такую форму познания: он сливался.
        Иногда, притомившись, Узелок рассеивался исмешивался сПо. Поскольку он немог забраться хозяину наколени (ввиду отсутствия оных), призрачный питомец проникал внутрь. Тогда он уютно сворачивался где-то внедрах сущности По, ипривидение некоторое время ходило стайным ощущением присутствия второго существа, мерцавшего где-то там, словно звездочка втемноте.
        На самом деле именно это чудо - возможность вобрать другую сущность инести ее всебе - казалось Посамым удивительным извсех диковин, которых оно успело насмотреться наТой Стороне. Всякий раз, когда Узелок возвращался кобособленному существованию, По испытывало сосущую боль одиночества, иэта боль пробуждала смутную память окогда-то покинутом теле.
        Пошли-ка нанаше место, - мысленно обратилось ПокУзелку.
        Мррав! - отозвался питомец.
        По сУзелком перевалили вершину мерцавшей влунном свете горы иоказались там, где черная вода бежала между мягкими, как подушки, холмами впокровах облаков. Это было тихое, уединенное, спокойное место. Оба призрака хорошо знали инередко посещали его.
        И вот сегодня - подиж ты! - там сидел кто-то другой. Позамерло наместе, аУзелок «мрравкнул» отудивления. Этоже было их тайное место, располагавшееся ровно втрети пути отбесконечного водопада кзвезде номер 6.789. Ниразу завремя своего посмертия Поневстречало здесь посторонних. Ниединого разу!
        Этот новый призрак сидел спиной кПо сУзелком и что-то бормотал про себя. Было похоже, что он был изновеньких. Он еще неутратил четкости облика - даже соспины можно было понять, что при жизни он являлся мужчиной.
        Подплыв ближе, Порасслышало:
        - Вотбы мне еще разок добраться ктой иве! Оттуда, уверен, яразыскалбы дорогу домой… Впятнадцати футах отивы раскинулся пруд, анаверху маленького холмика стоит дом. Там ждут меня маленькая Ли-Ли иее мама…
        По было попросту потрясено. Все атомы, составлявшие его, непредсказуемым образом заметались; это было что-то вроде дрожи, прокатившейся внутри иснаружи. Поотнюдь нешутило, рассказывая Лайзл, что шансы снова встретить ее отца были ничтожно малы. Авитоге - сума сойти можно! - вот он, пожалуйста. Инегде-нибудь, авих сУзелком тайном убежище!
        От удивления Поаж свистнуло. Звук получился довольно резким. Призрак отца Лайзл вздрогнул иобернулся.
        - Здравствуйте, - проговорил он. - Япросто неуслышал, как вы подошли.
        По нестало ему объяснять, что вообще-то привидения перемещались бесшумно, попросту неимея ног, чтобы топотать ими. Этому новенькому итак было явно непосебе отвнезапности всего сним случившегося. Тем неменее его силуэт оставался удивительно ясным ичетким, только волосы окутывала легкая клякса, как еслибы он носил темную шляпу. Вот он поднес руку кщеке, что-то смахнул…
        По никогда раньше невидело, чтобы призраки плакали. Да иоткудабы им взять настоящие слезы! Так, просто черные дрожащие пятнышки. Они какбы раздвигали атомы лица, создавая дырки, вкоторые заглядывали далекие звезды. Призраки незря называются бесплотными, икновеньким это тоже относится.
        - Вы что тут делаете? - обратилось По котцу Лайзл, аУзелок осторожно двинулся вперед. Призрачный зверек нестал сливаться сновичком, просто обернулся вокруг его ног.Так наТой Стороне выглядело обнюхивание.
        - Я, кажется, заблудился… - Отец Лайзл тряхнул головой ипосмотрел вниз, наполупрозрачного зверька усвоих ног.Потом нареку, что текла черной пылью, инаконец - намедленно кружившиеся планеты забелыми холмистыми облаками. - Явродебы шел, шел, шел… атеперь дорогу назад найти немогу. - Тут он сощурился наПоиспросил: - Авы кто?
        - Меня зовут По.
        - Простите, якак-то неособенно четко вас вижу. Я, кажется, позабыл дома очки… - Иотец Лайзл ощупал нагрудный карман рубашки, благо та была еще видима. НаТой Стороне первой растворялась одежда, ведь ее ничто нескрепляло, нидуша, нисущность, нисуть. Одежда была всего лишь вещью, авещи так легко теряются, обращаясь вничто. - Меня зовут Генри Морбауэр. Если вас незатруднит подойти чуточку ближе…
        По подплыло немного ближе, заранее зная, что толку отэтого небудет.
        - Ага, вот так куда лучше, - выдал Генри заведомую неправду, апотом неуверенно потряс ногой. - Кажется, явкакую-то грязь наступил…
        - Это негрязь, - сказало По. - Это Узелок.
        Генри вновь сощурился:
        - Кто?.. Что это?
        - Узелок. Он просто свернулся увас под ногами. Ему, понимаете, все интересно. Поэтому ясклонен думать, что когда-то он был собакой. Сдругой стороны, если учесть, как его притягивает созвездие Рыбы… Как тут неподумать про кошку?
        - Да, да, конечно, - сказал Генри. - Вот именно. Явижу…
        Хотя насамом деле ничегошеньки он, конечно, невидел. Он просто решительнее толкнул ногой, иУзелок, отцепившись отнего, вернулся кПо.
        - Так-то лучше, - сказал Генри, иПоуслышало, как Узелок мысленно отозвался неодобрительным Рифф! - Вы, тоесть вы сУзелком, здесь часто бываете? - продолжал Генри. - Вы, должно быть, хорошо знаете эти места?
        По подумало одереве, скоторого ветер обрывает листья. Эта мысль некоторым образом помогла привидению правдоподобно передернуть плечами.
        - Дауж нехуже других, - сказало оно.
        Лицо Генри озарилось так, что нанего стало больно смотреть,уж очень он сделался похож наЛайзл.
        - Отлично! - сказал он. - Так вы здешний! Пожалуйста, укажите мне, вкакую сторону идти? Яхотелбы добраться домой…
        Тут Порешило покончить снедомолвками.
        - Вы наТой Стороне, - твердо объяснило оно новенькому. - Вас больше нет среди живых. Вы пересекли черту.
        Выслушав это, Генри некоторое время молчал, только налбу унего образовалась черная трещина; сквозь нее Появственно видело завихрения космической пыли. Генри распадался - медленно, новерно. Он смешивался. Очень скоро он сделается такимже, как само По, - частью Всеобщности. Видя это, Поиспытало странную смесь грусти иоблегчения. Пришлось даже напомнить себе, что подобный распад соответствовал природе вещей, азначит, ничего плохого внем небыло. Такуж устроен мир, игрустить тут неочем.
        Наконец Генри покачал головой.
        - Все это яочень хорошо понимаю, - выговорил он твердо. - Попути сюда явстретил очень милую женщину… Кажется, ее звали Кэрол. Она мне все объяснила. Она сама недавно скончалась отгриппа после того, как холодной ночью отправилась украсть немного картошки. Потом еще был мужчина, которого зарезали впьяной потасовке. Знаете, именно поэтому яникогда незлоупотреблял спиртным… Но, какбы тонибыло, мне необходимо попасть домой. Ядолжен снова увидеть пруд, ибольшую иву, исупругу, ималенькую Ли-Ли. Они там, наверное, сума уже сходят отбеспокойства!
        По несразу нашлось, что наэто ответить. Потом привидение решило, что переход через черту неслабо встряхнул все атомы уГенри вмозгу.
        - Мне жаль, - медленно проговорило оно затем, - новы, похоже, все-таки непонимаете. Вы умерли. У-мер-ли…
        - Да все яотлично понимаю, - чуточку отрывисто произнес Генри. - Явам очем только что толковал?
        - Но… но… - Потщетно подыскивало слова. Ему нечасто доводилось так помногу разговаривать вслух, инакакой-то миг оно даже пожалело, что нелегкая дернула его вообще вылезти вспальне Лайзл. - Домой вам нельзя, - сказало наконец привидение. - Дом - наЭтой Стороне, там, где живые. Выглянуть туда можно, новот насовсем - неполучится. Даже ипытаться не стоит.
        Генри поднялся наноги. Вернее, призрак Генри распрямился встоячее положение. Новичок или нет - он явно начинал привыкать к новому окружению. Узелок проворно юркнул внутрь сущности По, ипривидение ощутило, как зажглась звездочка присутствия маленького зверька.
        - Мальчик мой… - начал Генри, вновь подслеповато сощурился ипоправился: - Тоесть, простите, девочка… Вобщем, ктобы вы нибыли. Я, может, иумер, номой дом - там, где яустраивал свою жизнь, иименно туда яхочу вернуться впосмертии. Дом - это место, где родилось мое дитя, это место, где упокоилась всырой земле моя первая жена, моя истинная любовь. Ее, похоже, нету здесь, вэтих пределах, которые вы называете Той Стороной. Потому что, будь она здесь, онабы меня немедленно разыскала. Однако ее нет среди тех, кто носится вздешних мглистых просторах, иявам объясню, почему. Она просто ушла домой. Туда, где над прудом склонилась огромная ива. Мне все равно, жив я, мертв или болтаюсь где-то посередине. Япросто отправляюсь домой. Вы меня понимаете?
        По мере того как он произносил эту речь, голос Генри становился все суровей игромче. Попочувствовало себя маленьким иничтожным, иему сделалось стыдно. Кнему даже начала возвращаться далекая-далекая, почти утерянная память. Запахи бумаги имела, неудобство вколенках, втиснутых под слишком низкую парту… Узелок, устроившийся внутри его сущности, тоже зашевелился, обнаруживая глубоко похороненные воспоминания опостыдной луже между лапами, орезких голосах, отемном пятне, расплывавшемся потакому красивому ковру…
        Стоило, однако, попробовать сосредоточиться навоспоминаниях, как они исчезали.
        - И как вы думаете туда попасть? - обратилось привидение кГенри.
        - Меня доставит туда моя дочь, - сказал Генри. - Она знает дорогу.
        - Она повам очень скучает, - вспомнив обещание, данное Лайзл, сказало По. - Она просила это вам передать.
        - И мне тоже так нехватает ее… - вздохнул Генри, иего голос тотчас утратил всякую суровость. Горестно покачав головой, он прошептал: - Азнаете, все дело было всупе. Зря ястал его есть…
        - Что?.. - недоуменно переспросило По.
        - Так, пустяки, необращайте внимания. - Генри снова сложился всидячую позу над молчаливой, быстро текущей рекой. Вид унего вдруг стал совсем потерянный ибезнадежный, иПоувидело, как тьма начала разъедать его плечи иверхнюю часть рук. Похоже, Всеобщность взялась задушу Генри всерьез. - Пожалуйста, оставьте меня, - сказал покойный профессор. - Ятак устал…
        - Ну хорошо, - отозвалось По, потом вспомнило еще кое-что, чему научила его Лайзл, ипроговорило: - Мне жаль, что вы так устали.
        - Это неважно, - проговорил Генри. Он больше неподнимал глаз наПо. Он глядел назвезды, нанебеса, навеличественную картину распахнутой Вселенной. - Когда Лайзл принесет меня домой, там-то яотдохну…
        Глава восьмая
        Тем временем наЭтой Стороне Уилл совсех ног мчался плохо освещенными переулками, спасая свою жизнь.
        Он бежал ибежал, имея весьма смутное представление - куда. Именно это иназывается - «куда глаза глядят». Он бросался товправо, товлево, срезал углы, выбирая самые вонючие переулки итакие темные улицы, что бежать приходилось чутьли нена ощупь.
        План! - думалось ему. - Мне нужно придумать план!
        Однако сердце так колотилось, что Уилл почти неслышал собственных мыслей.
        Совершенно точно он знал только одно. Возвращаться калхимику было нипод каким видом нельзя. Если он хотел жить, соваться вмастерскую неследовало. Потому что алхимик его сразу убьет, ивсему настанет Самый Последний Конец.
        Уилл давно привык кдурному нраву хозяина. Бывало, тот орал, срываясь навизг, итогда лицо унего делалось багровым отярости. Вот как втот раз, когда Уилл спутал маранту симбирем, - аречь шла обисключительно сложном оберегающем порошке, который из-за ошибки Уилла оказался ниначто негоден - разве что супы заправлять.
        Но никогда прежде алхимик непугал его дотакой степени, как вэту холодную ночь! Помнится, Первая Леди вошла всвои личные покои иотослала прочь слуг.«Оставьте нас», - сказала она, иотэтих слов комнату словнобы наполнила арктическая стужа.
        По этому самому тону, повзгляду темных, яростных, сверкающих глаз стало ясно, что она вызвала ксебе алхимика вовсе незатем, чтобы поздравить суспехом, поблагодарить ипродвинуть вОфициальные. Поняв это, алхимик обернулся кУиллу стакой испепеляющей яростью, стакой ненавистью, что умальчика буквально все внутри затрепетало ирастеклось. Ихотя вугловом камине вовсю бушевал огонь, его зубы вновь принялись отбивать чечетку.
        «Он бесполезен!» - загремела Первая Леди, обращаясь калхимику. При других обстоятельствах Уилла, быть может, даже позабавилобы знакомое оскорбление, адресованное хозяину… нотолько нетеперь. Он мигом сообразил, что произошло нечто ужасное. Иобвинят вовсем, конечноже, его.
        «Простите, непонял?..» - переспросил алхимик, иглаза унего полезли вон изорбит.
        «Он бесполезен, японятным языком говорю? Явелела вам доставить мне самое могущественное волшебство насвете, авы мне присылаете какую-то золу!»
        И, открыв деревянную коробку, она показала им бледно-серый пепел внутри. Никакой магии там небыло ивпомине - просто мертвая холодная пыль. Мертвая ихолодная, точно засохший корень, выкопанный всамую глухую зиму.
        Вот тут-то алхимик побелел наглазах, ноэто была белизна самой горячей сердцевины огня. Накакой-то миг он даже говорить разучился. Он стоял столбом, разглядывая деревянный ящичек вруках узаказчицы. Апотом он повернулся кУиллу ивыговорил один-единственный слог:
        «Ты!..»
        Тем неменее это коротенькое словечко вместило всебя все пять лет ненависти, разочарования иразбитых надежд. Уилл прямо ощутил, как оно обрушилось нанего самым вещественным ударом, какой только бывает. Оно было точно кулак, врезавшийся под ребра. Втот миг Уилл понял, что его жизнь уалхимика кончилась сразу ибесповоротно. Неспать ему больше назябкой иузкой лежанке под каминной трубой, невставать дозари, чтобы покормить рыб головастиками, или под неусыпным взглядом алхимика перетирать сухую каменную пыль, или отмерять вкубок точное количество козьих слез, апотом добавлять кним ровно две - нибольше нименьше! - капли лунного света, чтобы получилась самая лучшая мазь отпрыщей.
        Алхимик попытался что-то объяснить взбешенной заказчице. Несомненно, произошла путаница, икней попал нетот ящичек. Тот, что она держала вруках, неимел ничего общего стем, который он посылал… Вот тут все ивскрылось. То, что Уилл ослушался строгого приказа ивместо того, чтобы сразу идти кПервой Леди, отправился для начала кмистеру Грею, акогда пришел, тозаснул, пригревшись возле огня. После чего ему, толком непроснувшемуся, сунули вруки тяжелую холщовую сумку, иеще он взял деревянную коробку… одну издвух, стоявших рядом настоле… иочень похожих… он тогда вышел задверь, едва разлепляя глаза инеудосужившись проверить, правильнуюли коробку унес…
        Да кому были нужны его жалкие оправдания? Первая Леди яростно визжала, алхимик проклинал его страшными проклятиями, итогда Уилл понял: надо бежать. Если этого несделать, они его точно убьют.
        И он рванул наутек. Исумел спрятаться вмаленькой сторожке, когда, бросившись кворотам, обнаружил, что они заперты. Перелезть их никакой возможности небыло, нозато всторожке очень кстати обнаружилась дверца для кошки. Внее-то Уилл ипротиснулся.
        План! Нужно срочно придумать план… план… Заветное слово металось взакоулках сознания, отскакивая отстенок, точно шарик для пинбола[1 - Пинбол - настольная игра, вкоторой игрок, выпуская шарик спомощью поршня, пытается закатить его влузы, расположенные наигольчатой поверхности.]. Дыхание раздирало горло. Если прежде он мерз, тотеперь обливался потом, да так, что воротник рубашки липнул кшее. Сердце болезненно колотилось, он понимал, что нужно передохнуть. Юркнув вузенький переулок, Уилл остановился перевести дух, азаодно иприслушаться - неслыхатьли звуков погони, громких выкриков, топанья ног… Однако все было тихо, если несчитать возни потревоженных крыс. Нуихорошо. Значит, хвоста заним небыло. Покрайней мере, пока…
        Уилл понимал: изгорода пора убираться. Куда угодно, лишьбы подальше оталхимика, от Первой Леди сее бесчисленными слугами, приспешниками иприхлебателями. Идти ему вообще-то особо некуда, нокакое это имело значение?
        Уилл был сиротой, иуалхимика жил даже ненаположении приемыша, аскорее как раб. Пожалуй, унего никогда вжизни небыло места, куда захотелосьбы вернуться. Иникого, ккому он могбы обратиться запомощью.
        Он впервые задумался обэтом только теперь, сгорбившись вгрязном крохотном переулке. Странное дело, новместо того, чтобы окончательно ввергнуть вбездну отчаяния, эта мысль подарила ему некое чувство свободы. Так бывает, когда входишь вкомнату, ивсе вдруг замолкают, иты понимаешь - да, они тут действительно перемывали тебе косточки икто-то говорил, что утебя ноги тухлой рыбой воняют… Аты думаешь обэтом ипонимаешь, что тебе вообще-то плевать.
        Итак, изгорода ему придется бежать. Нуичто стого? Теперь он волен отправиться, куда только пожелает. Где-нибудь он рано или поздно себя обретет - да там иостанется.
        Потом он вспомнил, как, живя всиротском приюте, они смальчишками иногда удирали напутепровод исмотрели, как тяжело пыхтевшие паровозы тащили кстанции составы. Аеще возле железнодорожных путей обитал бродяга поимени Чокнутый Карл. Он собирал стеклянные бутылки. Чокнутый Карл устроил себе логово впроржавевшем вагоне, брошенном возле дороги. Там он кое-как укрывался отдождя, ветра ихолода. Уилл невольно задумался, лежалли напрежнем месте этот вагон. Ижилли внем по-прежнему Карл?
        Существовал только один способ выяснить это.
        Когда сердце перестало отчаянно колотиться ивновь застучало как положено, Уилл выглянул изпереулка ипосмотрел всторону железнодорожной станции ипутепровода. Сегодня надо будет попробовать отоспаться. Азавтра - сесть впоезд.
        Глава девятая
        Лайзл только-только заснула, когда возле постели наметилось какое-то движение. Длинный палец погладил ее пощеке, инакакой-то миг она вновь ощутила себя маленькой девочкой, жмущейся лицом кбархатистому мху намогиле матери - там, где над прудом склонялась рослая ива. Потом Лайзл открыла глаза и, конечноже, снова оказалась все тамже, вчердачной комнатке, изкоторой ее так долго невыпускали. Прямо влицо ей смотрели лунно-серебристые глаза Узелка, иона даже расслышала возле уха тихое «мррав».
        А рядом скроватью стояло По. Привидение выглядело довольно-таки бледным - если можно так сказать осуществе, сотканном изсгущенных теней.
        - Привет, - сказала Лайзл, садясь напостели. - Вотуж неждала, что ты так скоро вернешься!
        По нестало уточнять, что вообще-то совсем несобиралось возвращаться.
        - Мы опять виделись ствоим отцом, - сказало оно. - Он услышал все то, что ты просила ему передать.
        Лайзл так разволновалась, что попыталась схватить привидение заруки. Ее пальцы едва ощутили сопротивление чего-то чуть плотней воздуха, апривидение, кажется, содрогнулось.
        - В самом деле? Ты правда рассказало ему? Икак он выглядит там? Он что-нибудь говорил?..
        По слегка попятилось прочь откровати. Прикосновение донекоторой степени лишило его присутствия духа. Поумело проходить сквозь кирпичные стены, ничего особенного при этом нечувствуя. Оно могло безболезненно растворяться ввоздушных течениях. Новот прикосновение рук девочки… Казалось, Лайзл способна была дотянуться досамой сущности По. Привидение хорошо понимало, что его сущность неимела отношения кматериальному миру. Кней никто немог прикоснуться иподавно - разрушить. Очень полезное свойство.
        Люди могли пихать тебя ипинать, садиться тебе нашею, проверять навшивость. Они могли даже разрушить тебя, быстро или медленно. Ивсе равно - втвоем сердце, вдуше что-то да останется неприкосновенным.
        По ничего этого незнало, покуда было живо. Зато теперь все это было известно его призраку.
        - Он сказал, что ему определенно неследовало есть какой-то суп, - припомнило Поистало ждать, будетли это что-нибудь значить для Лайзл.
        Однако она лишь задумчиво выпятила губы, почти коснувшись ими носа, испросила:
        - Суп?.. Какой еще суп?..
        - Не знаю. Просто он так сказал.
        - А еще он что-нибудь говорил? - жадно спросила Лайзл. Какже ей было обидно, что Посмоталось встрану мертвых иобратно только затем, чтобы сообщить ей окакой-то невкусной еде!
        - Да, - помедлив, ответило По. - Он сказал, что ему надо домой. Вкакое-то место, где растет ива. Поего словам, там он сможет отдохнуть. Обрести покой. Еще он сказал, что ты сможешь доставить его туда.
        Лайзл какое-то время сидела очень тихо… Она была так неподвижна итак бледна, что Подаже несколько испугалось, хотя давным-давно уже отвыкло бояться живых. Живые - они ведь такие хрупкие, они так легко гибнут ираспадаются… Уних кости, способные ломаться, непрочная кожа иеще эти сердца, которые вдруг отказываются работать, испускают тихий вздох ипереворачиваются верх тормашками…
        Кажется, сЛайзл именно это исобиралось случиться. Она сидела впостели, скомкав упояса тонкое одеяло, ибыла очень похожа наготовое вот-вот разбиться стекло. Апривидению очень нехотелось, чтобы это произошло.
        Кажется, Узелок тоже что-то почувствовал. Поувидело, как расплывчатая косматая тень расплылась еще больше, снова обрела четкость, расплылась, опять уплотнилась… Это Узелок пытался слиться сЛайзл, только унего неполучалось. Заживыми такое водилось, они всегда были сами посебе - иникаких вариантов. Они неумели сливаться. Они умели быть только самими собой. Иногда, поправде говоря, уних даже иэто толком неполучалось.
        - Значит, ядолжна отнести его прах киве ипруду, - вдруг прошептала Лайзл, ивее голосе звучала уверенность. - Ядолжна похоронить папу рядом смамой, итогда его душа отправится дальше… вИную Жизнь.
        Она смотрела прямо туда, где уПополагалось находиться глазам, небудь оно привидением. Ивновь Поощутило, как самая сердцевина его сущности затрепетала вответ.
        - А ты мне поможешь, - докончила Лайзл.
        Вот кэтому привидение оказалось неготово.
        - Я? - несчастным голосом выговорило оно. - Скакой стати?
        - С такой, что мы ведь друзья, - ответила Лайзл.
        - Друзья, - повторило По. Слово показалось ему совсем незнакомым. Что-то шевельнулось взапечатанной глубине памяти, возникли смутные отзвуки внезапного смеха, запах толстой вязаной шерсти, что-то мокрое нащеке… Мы играли вснежки, внезапно сообразило Поидаже удивилось, откуда всплыли эти слова. Оно целую вечность их невспоминало. Так долго, что миллионы звезд успели разлететься пылью ивспыхнуть опять… - Нуладно, - сказало По, никак неждавшее, что вовсей Вселенной унего снова заведется хотябы один друг. - Ятебе помогу.
        - Я знала, что ты мне неоткажешь! - вскрикнула Лайзл ихотела обнять привидение, походу дела чуть несвалившись скровати, потому что вскинутые руки ненашли опоры. Однако потом унее внутри нидать нивзять что-то поникло, она откинулась наподушки исотчаянием проговорила: - Вот только зряшная это затея. Ничего унас неполучится. Как мне папу под ивой похоронить, если мне счердака-то спускаться запрещено? Сколько месяцев яуже тут сижу под замком! Августа знай твердит, будто снаружи повсюду такая жуть, что меня тут держат ради моейже безопасности. Адверь запирается снаружи. Иее отпирают всего дважды вдень, когда Карен мне приносит поесть…
        Карен была одной изслужанок, которых Августа наняла наденежки отца Лайзл. Дважды вдень она одолевала винтовую лестницу, неся поднос, накотором зачастую красовался лишь крохотный обрезок слишком жесткого мяса - объедки, оставшиеся оттрапезы самой Августы, - да чашка молока размером снаперсток.
        Что касается Августы, она ниразу непосетила падчерицу завсе тринадцать месяцев ее заключения начердаке. Унее было целых три служанки, ей через день меняли прическу, ноона только ижаловалась, как «объедала» ее падчерица; ей было положительно непосредствам кормить «этого крысенка начердаке».
        По некоторое время молчало. Потом поинтересовалось:
        - В какое время она обычно приносит поднос?
        - Перед рассветом, - ответила Лайзл. - Вэто время яеще сплю.
        - Предоставь ее мне, - сказало привидение, идевочка поняла, что неошиблась, наградив гостя сТой Стороны званием своего самого лучшего друга.
        Глава десятая
        Карен Мак-Лафлин очень ненравилось ходить начердак. Чтобы добраться туда изкухни, приходилось одну задругой одолевать три лестницы ипотом еще длинную череду узеньких деревянных ступеней. Да еще сподносом вруках!
        А всего менее ей нравилось встречаться сЛайзл. Эта девчонка своим бледным-бледным личиком иогромными синими глазищами попросту нагоняла нанее оторопь. Она никогда неплакала инекричала, незакатывала истерик, даже нежаловалась, что ее заперли начердаке. Обычно она просто сидела исмотрела наКарен, итой делалось жутко. Все было как-то неправильно. Нетак, как следовало быть!
        С этим соглашалась даже Милли, кухарка.
        «Неестественно это! - говаривала она, поливая кипятком бульонный кубик, чтобы получился супчик для Лайзл, или разбивая большим молотком жир ихрящи, чтобы девочка, покрайней мере, смогла их раскусить, непереломав зубы. - Маленькие девочки недолжны содержаться начердаках, словно летучие мыши наколокольне. Будет нам всем отэтого большое несчастье, вот увидите!»
        Еще Милли всякий раз говорила, что «сэтим нужно что-то делать», правда, дальше благих намерений унее дело нешло. Времена стояли нелегкие, работу поди подыщи, люди вовсем городе либо голодали, либо были близки ктому. Иесли служанкам вдоме Августы Морбауэр приходилось мириться сбледной синеглазой девочкой начердаке - чтож, значит, ибыть посему. Худшие вещи слюдьми иной раз происходят!
        (Таковуж был мир, вкотором все они жили. Когда людям есть чего бояться, они невсегда поступают так, как им кажется правильным. Они отворачиваются. Они закрывают глаза. Они говорят себе: Завтра. Завтра япостараюсь что-нибудь насей счет предпринять… Итак оно итянется досамой их смерти.)
        Про себя Карен полагала, что Лайзл - призрак. Служанка была отчаянно суеверна. Станешь тут суеверной, когда надворе времена серости итемноты! Когда солнце давным-давно перестало ярко светить, атам ивесь мир постепенно утратил яркие краски!
        Другое дело, Карен слыхом неслыхивала опризраках, которыебы нуждались веде, аЛайзл исправно очищала тарелку, какуюбы еду туда никлали накухне, будь она даже вполне отвратительной иполугнилой. Кроме того, Карен несколько раз доводилось касаться девочки - естественно, непосвоей воле. Два таких случая было, когда Лайзл подхватила лихорадку, иеще однажды Милли послала наверх испорченную рыбу, так что Лайзл потом целые сутки выворачивало наизнанку. Поэтому Карен доподлинно знала, что Лайзл была вполне материальной идаже теплой. Тем неменее при каждом посещении чердачной комнатки Карен ощущала очень неприятные мурашки покоже, опроисхождении которых она сама неимела нималейшего понятия. Примерно так она чувствовала себя, когда монахи застукали ее запохищением шоколадного печенья изкоробочки для завтрака, принадлежавшей Валери Кимбл. Вот итеперь заней словнобы следили. Ивзвешивали ее поступки.
        Вот почему два каждодневных восхождения начердак навевали нанее такую тоску. Вот почему она при малейшей возможности старалась приносить еду втакое время, когда девочка, скорее всего, спала.
        Было пять тридцать утра, когда Карен полезла вверх поступеням, удерживая поднос, накотором сегодня лежало немного черствого хлеба, размоченного вгорячей воде - вот тебе ипирожок без начинки, вот иутренняя кашка, - иобычная чашка снесколькими глотками молока. Вовсем доме царила удивительная тишина, только тени казались служанке несколько странными - оченьуж большими ичерными. Когда что-то мягко коснулось ее лодыжки, она так иподскочила, едва невыронив поднос. Новот втемноте замяукала кошка, потом раздалось характерное царапанье когтей, удалявшееся вниз полестнице, иКарен соблегчением перевела дух. Это был всего лишь Тунец, шелудивый кот, прижившийся накухне ивзявший привычку шататься ночами повсему дому, - благо Августа, укоторой незаржавелобы мимоходом пнуть его вбрюхо, вэто время спала.
        - Просто кот, - пробормотала Карен. - Вот мелкий паршивец!
        Сердце, однако, тяжело стучало усамого горла, ипод мышками щипало отпроступившего пота. Сегодня вдоме определенно творилось нечто странное. Карен чувствовала это печенкой. Она знала - ивсе!
        Дело, должно быть, впрахе, - сообразила она вкакой-то момент. Всему виной был пепел, деревянная коробка скоторым покоилась накаминной полке. Плохо это, что его там поместили. Неправильно. Этоже все равно что выставить покойника посреди жилых комнат! Ведь где тело, туда идух, чего доброго, явится! Зряли говорят, что привидения часто ошиваются вблизи своих тел! Вот исейчас покойный хозяин дома, быть может, следил, как она нацыпочках поднимается поступенькам. Следил, готовый вот-вот сомкнуть унее нашее темные, ледяные, бесплотные пальцы…
        Что-то коснулось ее щеки, иуКарен вырвался придушенный вскрик. Нонет, это был всего лишь сквозняк. Всего лишь обыкновенный сквозняк.
        - Призраков несуществует! - вслух прошептала она. - Несуществует, ивсе тут!
        Тем неменее последние ступени, что вели кчердачной комнатке, она одолевала напоследнем градусе ужаса. Достигла двери иосторожно отперла замок особым «проходным» ключом, подходившим комногим замкам этого дома.
        И тут вочень быстрой последовательности произошло сразу много всякого разного.
        - Доброе утро, - сказала ей Лайзл, которая, как оказалось, против обыкновения совсем даже неспала, асидела впостели.
        По, стоявшее снею рядом, изо всех сил сфокусировалось наедва уловимом воспоминании очем-то большом ибелом, горевшем высоко внебе. Отэтого покраям его силуэта «включилась подсветка», словно где-то позади темноты затлела звезда. Глазам Карен все четче ичетче представал детский силуэт, сотканный изтемного воздуха.
        - Бу-у-у-у! - сказало По.
        - Гр-р-р-р, - подхватил Узелок.
        Карен выронила поднос.
        - Господи, спаси ипомилуй! - громко завопила она.
        После чего развернулась икинулась счердака прочь совсей быстротой, накоторую была способна. Больше она невопила, потому что вгорле, перехваченном ужасом, раздавалось лишь негромкое бульканье.
        И, конечно, она нинамиг невспомнила о ключе, так иоставшемся торчать взамочной скважине.
        - Поторопись, - сказало По, обращаясь кЛайзл. Та отбросила простыни ислезла спостели. Вместо тонкой ночной рубашки она была одета вбрючки, великоватый, поеденный молью свитерок, почтенного возраста бархатную фиолетовую курточку иуличные ботинки. Лайзл так долго обувалась исключительно вшлепанцы, что поначалу ей оказалось даже трудновато идти.
        - У нас мало времени, - сказало По, невесомо скользя впереди. Усилия, которые потребовались, чтобы показаться служанке, отняли массу энергии, ипривидение радо было вернуться ксвоему обычному состоянию едва видимой тени. - Скорее, скорее, поторопись!
        Узелок метался туда исюда, пропадая извиду ивозникая товодном углу, товдругом. Маленький приятель Потак разволновался, что его заносило даже напотолок.
        - Да яспешу… - шепотом отозвалась Лайзл. Закинула наспину загодя собранный рюкзачок (там лежала смена одежды, рисовальные принадлежности икое-какие мелочи счердака) иопасливо двинулась кдвери. Невзирая навсю решимость, девочке было жутковато. Она так давно никуда, совсем никуда невыходила сосвоего чердака, что теперь было даже страшно его покидать. Она толком уже инепомнила, что было там, поту сторону вечно запертой двери, икак это - стоять снаружи, под открытым небом? Икак она намерена обойтись без единого гроша вкармане, неговоря уже очеткой идее, куда икаким образом ей следовало отправиться?..
        В общем, было мгновение, когда она чуть несказала По: «Азнаешь, япередумала».
        Но Лайзл тутже вспомнила оботце, представила себе иву имягкий мох намаминой могиле… Ивместо малодушных слов унее вырвалось только:
        - Прощай, чердачок.
        После чего, следуя затемной фигурой привидения, она вышла задверь истала спускаться полестнице.
        Карен уже вовсю повествовала Милли освоем ужасном приключении, аМилли, что называется, пускала пузыри ипризывала ее успокоиться иговорить внятно, ато, дескать, нисловечка разобрать невозможно. При этом стряпуха мысленно спрашивала себя - нувот почему что нислужанка, толибо пьянчужка, либо шарики заролики вголове заскакивают?.. Так вот, пока все это происходило, маленькая девочка сосвоим приятелем-привидением ипризрачным зверьком, крутившимся под ногами, забрали скаминной полки вгостиной деревянную коробку, вкоторой хранилось могущественнейшее волшебство, иочень тихо, никем незамеченные, покинули дом.
        ЧастьII. Удивительные спасения ипугливые воробьи
        Глава одиннадцатая
        Сделав первый шаг издома наружу, Лайзл резко втянула воздух идаже приостановилась, так что Попришлось поторопить ее.
        - Идем скорей! - сказало привидение. - Надо спешить, пока они тебя нехватились!
        И Лайзл последовала задвумя тенями - одна побольше ичеловекообразная, вторая маленькая, похожая толи накошку, толи напесика, - вдоль подорожке, потом зажелезные ворота идальше наулицу. Тут она снова остановилась, силясь осознать происходившее.
        - Какое все большущее, - вырвалось унее. - Гораздо больше, чем кажется счердака! Аяиотвыкла…
        Конечно, она нетолько улицу имела ввиду. Она говорила обо всем мире сего дорогами, перекрестками, развилками, слево-право, свозможностью выбора…
        Во время своего заточения она несколько месяцев следила закрохотными птенчиками-воробьятами, вылупившимися иподраставшими всвоем гнезде непосредственно унее заокошком. Ее особенно завораживали их первые, неуверенные шажки покраю крыши, неуклюжие инеловкие, совсем как учеловеческих детей, когда те только учатся ходить. Апотом, под взволнованное чириканье родителей, птенчики расправляли крылышки - ивзлетали…
        Она часто думала отом, какая смелость, должно быть, требовалась для первого полета. Птенцы прыгали впустоту, еще никакого понятия неимея отом, как это - летать. Они и обучались-то действовать крыльями только потому, что уже прыгнули.
        А теперь Лайзл сама себя чувствовала таким вот юным воробушком. Девочка стояла натемной промозглой улице, ивокруг нее раскинулся город, авокруг города - весь остальной мир. Она словнобы висела впустоте, неощущая под собой никакой опоры.
        - Куда идем? - поинтересовалось По.
        Лайзл знала, что им было необходимо найти железнодорожный вокзал. Просто потому, что поезда ходили изЗаупокой-Сити втакие места, где над озерами стояли пушистые ивы. Вголове унее пели птицы. Она часто видела изокошка важного вида мужчин, которые шагали поулице всторону городского центра, иих просторные пальто развевались, хлопая, точно вороньи крылья. Это были значительные люди, разъезжавшие поважным делам. Их возили туда исюда длинные поезда, запряженные пыхтящими паровозами. Вспомнив оних, девочка быстро вычислила направление.
        - Вон туда! - ответила она По, указывая рукой.
        Узелок пустился вперед, Попоплыло следом. Когда два привидения пересекли улицу ислились стенями натой стороне, Лайзл хотела двинуться заними… ноее ноги никак немогли тронуться сместа. Вперед! - приказала она себе. - Прыгай!
        Ничего непроизошло.
        По заметило, что она все еще стояла, точно примерзшая кместу, ивернулось кней.
        - Чего ждем? - спросило привидение.
        - Я… - Впоследний миг Лайзл все-таки нерешилась сказать По, что ей было страшно. Иона ответила: - Язабыла тебя поблагодарить.
        По замерцало ввоздухе.
        - Поблагодарить? - удивилось оно. - Это как?
        - Это значит: «Спасибо! Ты было великолепно!» - подумав, ответила Лайзл. - Или еще так: «Уменя ничегобы неполучилось без тебя!»
        - Ясно, - сказало Поиснова заскользило вперед.
        - Погоди. - Лайзл потянулась его удержать, но, как иследовало ожидать, ее рука схватила пустоту. Она даже хихикнула: - Упс…
        - Что еще? - Привидение сявным трудом сдерживало раздражение.
        Лайзл издала еще один нервный смешок идаже прикрыла рот ладошкой, чтобы заглушить звук.
        - Я хотела попросить тебя помочь мне перейти улицу, - сказала она. - Все время забываю, что ты нереальное.
        - Еще какое реальное! - ощетинилось По. - Точно такоеже, как ты сама!
        - Да ладно, незлись, - взмолилась Лайзл, ноПозаскользило прочь, иона поставила одну ногу перед другой, сама неслишком это заметив. Запервым шажком последовал второй, потом третий. - Тыже отлично знаешь, что яимею ввиду.
        - Ну, нету уменя тела, ичто? Уветра или молнии их тоже небось нет, ноотэтого никто почему-то их нереальными необзывает!
        - Это просто фигура речи, По, - сказала Лайзл, одолевшая наконец улицу. - Нукак ты непонимаешь!
        - И усвета нет тела, - гнуло свое По, агде-то впереди тявкал, прыгал, закладывал сальто Узелок. - Иумузыки, ноона ведь реальна!
        - А ты, - сказала Лайзл, - для бестелесногоуж очень чувствительное.
        Одинокий охранник, возвращавшийся снескончаемо долгой изябкой смены при особняке Первой Леди, услышал голоса и, помедлив увхода всвой дом, увидел симпатичную девчушку срюкзачком заспиной идеревянной коробкой вруках. Она очем-то щебетала сама ссобой находу, авокруг нее колебались ивились довольно странные тени…
        Какая жалость, если безумие постигает даже таких юных, - подумалось охраннику. - Впрочем, таков нынче весь наш мир…
        И, шагнув внутрь, он прикрыл засобой дверь.
        А девочка сприятелем-привидением удалялись поулице, продвигаясь всторону центра ипродолжая свой спор, аУзелок метался туда исюда, плавая подле них ввоздухе.
        Они спорили ишагали, шагали испорили… Ивсе более удалялись отдома 31поХайленд-авеню, азаодно иотчердака.
        Наверное, такимже образом поступали иворобьи. Должно быть, они ужасно внимательно рассматривали обрызганные росой макушки ближних крыш идалекие новые горизонты, пока незабывали, что еще невыучились летать. Апотом вдруг оказывались всвободном падении - ираспахивали крылья, чтобы взлететь.
        Глава двенадцатая
        Мел недолго задумывался осимпатичной девочке-болтушке, случайно встреченной наулице. Унего других забот было полно.
        Уже поднявшись поступенькам всвою квартиру исняв толстую куртку, чтобы переодеться втермобелье идомашнюю пижаму, уже выпустив Левшу измягкой переноски, вкоторой брал ее ссобой наработу (переноска представляла собой что-то вроде перевязи через шею иплечо), уже налив любимице вблюдечко теплого молока - короче, даже переделав уйму дел, Мел все немог отрешиться отвоспоминаний обученике алхимика. Такой маленький, ибез шапки, изубы унего такую дробь выбивали…
        Мел нередко про себя сравнивал собственную «бестолковку» сбольшой жестяной банкой, наполненной восновном воздухом. Залетавшие туда мысли бесцельно носились взад ивперед, звонко отскакивая отстенок. Врезультате причины соследствиями принимались играть вчехарду, ивбольшинстве случаев Мелу никак не удавалось разобраться входе вещей. Иной раз он принимался обдумывать начало длинной фразы, ивсе шло хорошо, но, приближаясь кокончательной точке, он успевал забыть, очем шла речь.
        Матушка, помнится, говорила, что унего не мозги, ашвейцарский сыр. Сплошные дырки, сквозь которые все вечно вываливается!
        Однако временами какая-нибудь мысль все-таки избегала этих дыр иввинчивалась непосредственно всырную мякоть. Иуж если такое происходило, искоренить ее было решительно невозможно.
        Так вот, последняя мысль, прочно оставшаяся нажительство вего голове, была следующей: этому мальчонке непременно нужна шапочка!
        Еще Мел думал отом, нашелли пацанчик сухое итеплое местечко, чтобы провести ночь. Он мог наэто только надеяться. Ксожалению, мальчик слишком быстро удрал. Будь уних чуть побольше времени, Мел всенепременно рассказалбы ему осадовом сарайчике заПервой академией для мальчиков. Или оподвалах церкви Святого Джуда Богодухновенного…
        Мел все знал огородских тайниках, убежищах иукрывищах, будь точуланы или переулки, окрестности железнодорожных станций, подземные тоннели или заброшенные сараи. Замного лет он буквально перевернул город вверх дном, изучив его допоследнего закоулка, - он ведь так инепрекратил поисков Беллы, хотя ему много раз говорили, что это была идея полностью безнадежная; дескать, забудь, успокойся иживи себе дальше. Поначалу мама спапой тоже искали дочку, нозатем сдались - один задругим, окончательно инавсегда. Они попросту умерли. Сразницей точно водин месяц. Отразбитого сердца.
        Один Мел так инесдался. Наверное, для этого унего нехватало ума.
        Большая, теплая шапка-ушанка. Небось сразу пересталбы зубами стучать…
        Мел попробовал строго одернуть себя. Мальчишка был неего заботой - начто иуказал ему долговязый тощий алхимик спротивными каплями наносу. Квартирная хозяйка Мела, миссис Элкинс, тоже всегда говорила, что ему следовалобы побольше думать осебе ипоменьше совать нос невсвое дело. Ивообще, любопытство кошку сгубило.
        Ну итак далее.
        «Вечно вы пытаетесь всех спасать, - строго выговорила ему миссис Элкинс, когда однажды он вочередной раз задержался сквартплатой, ибо отдал последние десять долларов нищему науглу. - Аведь большинству людей вовсе ненравится, когда их спасают. Кроме того, они привыкают, что кто-нибудь обязательно кидает им спасательный круг, итак иненаучаются барахтаться сами!»
        Она была, наверное, права. Она вообще была ужасно умная, эта миссис Элкинс. АМел был великовозрастным дурнем, вечно принимавшим слишком близко ксердцу чужую беду. Все так говорили, сколько он себя помнил. Еще ему говорили, что однажды это кончится плохо. Примерно как когда он взялся было спасать сулицы бездомных кошек исобак итащить их всех ксебе домой. Ичто? Одичавшие животные, втиснутые вкрохотную двухкомнатную квартирку, немедля передрались, да исоседи начали жаловаться. Пришлось Мелу сдать всю живность вприют. Отех временах напоминал теперь стофунтовый запас недоеденного собачьего корма - иблохи, которых никак неудавалось вывести изковра.
        В общем, все кругом были правы. Если человеку дать рыбку, он будет сыт один день. Аесли научить его рыбачить, он будет сыт доконца жизни.
        - Рыбка… - вслух проговорил Мел. Это прозвучало как напоминание. Поднявшись, он прошел втесную кухню, снял сполупустой полочки над газовой плитой банку консервированного тунца иаккуратно открыл ее, чтобы Левше, уже расправившейся смолоком, было что пожевать. Кошка смяуканьем подбежала и, подергивая хвостом, принялась тереться ивиться уМела вногах. - Терпение, девочка, - ласково проговорил Мел. - Тыже помнишь, твой хозяин неизсамых проворных…
        Выложив тунец наблюдечко для Левши, Мел отправился спать. Покомнатке вовсю гуляли сквозняки, так что он натянул одеяло досамого подбородка, покрепче зажмурился иначал думать отом, очем вродебы полагается думать, если хочешь заснуть. Вперечень входили розовые слоны, теплая вода ссолнечными бликами наповерхности ирусалка, которая высовывалась изэтой воды ибрала его заруку сословами: Идемже, идем сомной вглубину…
        Но тут воконное стекло что-то забарабанило, ирусалка тотчас улетучилась, авместе сней - ивсе перспективы уснуть. Снаружи пошел град.
        «Тодождь, тоснег, итак целую неделю, - подумал охранник. - Мальчишка небось уже вымок, атеперь замерзает…»
        Шапка-ушанка. Теплая, пушистая инепременно очень большая. Чтобы налезла наоттопыренные детские уши…
        Мел понял, что несможет уснуть, инирусалки, нирозовые слоны ему непомогут. Он отпихнул тонкое одеяло ивстал. Вкомнате унего небыло особой обстановки, только узковатая кровать, деревянный стол, пара стульев инебольшой шкаф для одежды. Подойдя кнему, Мел отодвинул всторону все три комплекта своей формы (все три - опрятно выглаженные, конечно) ивытащил изглубины деревянную коробочку споблекшим трафаретным рисунком избелых ирозовых цветов набоках.
        Внутри хранилось ожерелье изморских ракушек сосломанным замочком, маленькая желтоволосая кукла без одного глаза, одинокая варежка, пухлая вязаная шапка… иеще запах. Очень-очень слабый итем неменее по-прежнему осязаемый запах малины…
        Мел вынул шапку, некогда принадлежавшую его сестренке, закрыл коробочку иубрал ее обратно вшкаф.
        (Вот так имы свами давайте задвинем подальше историю опропавшей девочке поимени Белла. Невсе, что случается, следует ворошить, вособенности прилюдно…)
        Между тем небеса заокошком изнепроглядно-черных понемногу делались серыми. Дорассвета оставалось час или два, вот только теплее явно нестанет. Этоуж точно. Иветер там небось дует, точно бритвами режет…
        Мел быстро переоделся вуличную одежду и сунул вкарман куртки сестрину шапочку. Неушанка, конечно, носклапанами-наушниками. Стало быть, сойдет.
        - Набила пузико, малышка? - обратился он кЛевше, ита, сытая идовольная, смурлыканьем потерлась оего ноги.
        Мел нагнулся закошкой ибережно усадил ее впереноску-повязку. Повесил мягкий домик нашею иправое плечо. Теплая кошка привычно устроилась унего нагруди, иМел улыбнулся.
        Разуж он немог себя переделать, оставалось только надеяться, что очередное вмешательство вчужую судьбу некончится полным крахом. Еслиуж натопошло, та плачевная история сбродячими кошками исобаками принесла ему неодних только блох да залежи собачьего корма, ведь Левша была по-прежнему сним!
        И вот он запер засобой квартирную дверь ипустился искать непутевого ученика алхимика, аего неповоротливый разум все перекликался согромным, скорым насочувствие сердцем, транслируя одну итуже мысль: этому мальчонке непременно нужна шапочка!
        Глава тринадцатая
        Лайзл стояла посреди железнодорожного вокзала, чувствуя себя совершенно потерянной. Сколько движения, сколько народу кругом! Ипоезда, втекающие настанцию ивытекающие из нее подобно стальным рекам!
        Жизнь по-настоящему кипела иклокотала кругом.
        - И куда мы теперь? - раздался голосок возле уха.
        По ижавшийся кнему Узелок были еле-еле видны. Вярком свете мощных ламп под сводами вокзала привидения казались неуловимыми отблесками серебра накраю зрения. Примерно так мелькают втолще воды бока играющих рыб.
        Заупокой-Сити был прибрежным городом. Южнее простирался океан, навостоке имелся всего один рыбацкий городишко - иопять океан. Так что поезда отсюда ходили только насевер иназапад.
        Теперь, когда Лайзл выбралась изчердачного заточения, путешествовать по«башне памяти» стало несколько легче. Девочка прикрыла глаза иподумала овысоченных сугробах сзагнутыми гребнями навершинах (невыразимый снег, подсказывал разум). Ей вспомнился вкус ледышек, таявших наязыке, ияркие пятна румянца нащеках отца, топот теплых зимних ботинок, запах дровяного огня…
        - На север, - сказала она.
        По, намгновение став более видимым, присмотрелось ктабло «Отбытие».
        - Поезд сто двадцать восемь, - сказало оно. - Отправляется сдвадцать второй платформы через десять минут. Идет куда-то насевер.
        Но Лайзл вдруг вспомнила, что завсе вэтом мире следовало платить деньги. Кусочки бумаги, лежавшие, оказывается, впервооснове всего.
        - Только уменя билета нет, - супавшим сердцем проговорила она. - Иденег, чтобы его купить.
        - На этот счет можешь неволноваться, - сказало По. - Ятебя научу, как становиться невидимой. Фишка втом, чтобы думать, как призрак!
        Судя повыражению лица, Лайзл ему неочень поверила.
        - Думай опыли, - принялось объяснять По. - Отенях, овсяких скользких штуковинах, которые никто вупор незамечает!
        Лайзл попробовала. Мысленно она слилась спылью между каменными плитами пола, растворилась втенях… Удивительно, ноунее получилось - вовсяком случае, иона, иоба привидения беспрепятственно миновали крупного дядьку вуниформе, проверявшего билеты увыхода надвадцать вторую платформу. Благо непосредственно перед ними проходила орава каких-то скандальных, доневозможности крикливых иписклявых детей под водительством всклокоченной мамаши, без конца повторявшей: «Да откуда мне знать, сколько их тут! После шестого япросто перестала считать, так что можете пойти изабрать себе одного, если больно охота!»
        В это самое время Уилл тоже подбирался квокзалу, питая самые радужные надежды на будущее.
        За час дотого он проснулся невсамом лучшем состоянии - озябший, голодный исовершенно разбитый. Пальцы унего болели отхолода, впустом животе играли оркестры. Спасибо инатом, что заброшенная будка уподземного перехода недала ему замерзнуть вконец, оградив хотябы отдождя имокрого снега!
        Когда минувшей ночью он подошел кжелезнодорожным путям, никаких признаков Чокнутого Карла там обнаружить неудалось. Зато будка оказалась чисто выметена ипахла деревом, атакже, что странно, вареным мясом. Нетакоеуж неприятное сочетание. Уилл забрался всамый темный уголок, свернулся клубочком инемедленно уснул…
        Как нистранно, выспаться удалось очень неплохо. Пол оказался ненамного жестче его лежанки вдоме алхимика, иеще здесь небыло будильников, которые пронзительными трелями выдергивалибы его изсна. Неговоря уже окошмарах, вкоторых ему представали огромные рыбины состеклянными глазами игремели неодобрительные голоса, обзывавшие его бесполезным…
        Короче говоря, Уилл двинулся внаправлении вокзала, будучи прямо-таки вприподнятом настроении. Ичто стого, что он был бездомен инищ, голоден ивкаком-то смысле вне закона? Ему стало еще лучше, когда возле самого вокзала его обогнала какая-то быстро мчавшаяся карета, ивголову ему едва неугодила печеная картофелина, вылетевшая изокошка. Еще теплая, истекающая маслом, опрятно завернутая ввощеную бумажку, картофелина была почти целой - ее едва надкусили содного конца. Люди, ехавшие вкарете, были, наверное, очень состоятельными. Времена стояли такие, что еду никто больше невыкидывал, разве что самые состоятельные богатеи. Уилл подхватил картофелину и, чуть неплача отсчастья, запустил зубы втеплую, ароматную, маслянистую мякоть…
        Словом, навокзал он прибыл относительно сытым ихорошо разогревшимся после прогулки пешком. Ехать, поего мнению, следовало назапад. Именно туда, кажется, восновном ехал народ. Почитав расписание отбытий, Уилл присмотрел себе поезд, отправлявшийся часа через полтора, апока пошел бродить повокзалу. Ему все здесь нравилось - иэхо множества ног, шаркавших покаменному полу, ивысокие сводчатые потолки над головой, исерый свет, вливавшийся снаружи сквозь просторные окна, ивитавшие повсюду запахи кофе, пота, духов, шерстяной одежды изимы. Ито, как женщины вэлегантных шубках разгуливали туда исюда позалу ожидания, амужчины сосредоточенно шагали неиначе как поважным делам, все такие значительные исерьезные…
        А чего стоили поезда!.. Тяжело пыхтящие ивздыхающие, окутанные облаками пара идыма, они прибывали неизвестно откуда и, погудев, снова отбывали вневедомые места! Уиллу всегда нравились поезда. Кажется, целый день довечера стоялбы здесь исмотрел…
        Один изпоездов, уходивших насевер, как раз собирался отчалить отплатформы номер двадцать два, иУилл подошел ближе, чтобы полюбоваться отбытием. Ему нравился ирезкий запах горящего угля, ибасовитый гудок, идаже голос кондуктора, призывавшего пассажиров занять свои места, апровожающих - выйти извагонов.
        Он даже несразу расслышал еще один голос, кричавший:
        - Эй, ты там! Ты! Лопоухий!.. Ушастый!..
        Уилл зачарованно рассматривал гладкие красные бока паровоза, любовался отполированными поручнями - иничего кругом незамечал, пока наплечо ему неопустилась тяжеленная ручища.
        Уилл едва невыпрыгнул изсобственной кожи.
        - Вот ты, оказывается, где, - тяжело отдуваясь, сказал ему Мел.
        Пробежка заУиллом сдругого конца станции далась ему нелегко, ипричин тому было две. Первая состояла втом, что Мелу уже давненько недоводилось так проворно передвигаться. Второй причиной была Левша. Ее растрясло впереноске, инедовольная кошка стала царапаться.
        Чтоже касается Уилла, его сголовы допят окатило ледяным ужасом. Он тотчас узнал охранника изособняка Первой Леди инимало неусомнился, что тот явился сюда поприказу хозяйки. Сейчас он арестует Уилла иповолочет его обратно калхимику - напытки исмерть…
        Ужас породил тьму, атьма родила ненависть. Привратник, помнится, пообещал хранить тайну Уилла. Втот момент он показался ему почти другом. Атеперь он держал его заплечо, ипод тяжестью его ладони плечо готово было затрещать. Уилл понимал, что вдраке сэтим великаном унего небыло ниединого шанса. Мужик был просто громаден. Унего даже запястье было толще, чем уиных людей шеи.
        А Мел все никак немог отдышаться. Наверное, всеже нестоило ему пить такое количество горячего шоколада. Три… нет, четыре чашечки вдень, ивсе, хватит. То-то последнее время форма стала казаться ему тесноватой.
        - Так… и… думал, - кое-как пропыхтел он, - что здесь… тебя… отыщу. Сюда… все беглецы…
        - Последний звонок! Последний звонок! - окликал кондуктор. - Есть провожающие?
        Момент был совершенно отчаянный, иУилл вдруг вообразил, как навеки вечные улетает отсюда, возносясь накрылатом поезде вбеспредельное небо. Вот что-то завизжало изаскрипело - это кондуктор снимал состав стормозов. Локомотив тяжело засопел итихонько пополз вперед - прочь состанции.
        - Я… боялся, что ты… сядешь впоезд…
        И Мел, выпустив плечо Уилла, согнулся, упираясь руками вколени - так ему легче было дышать.
        Ощутив свободу, Уилл непромедлил даже доли мгновения. Тотчас крутанувшись, он задал стрекача, стремительно лавируя втолпе.
        - Эй!.. - донесся сзади голос охранника. - Мальчик, вернись!..
        Уиллу уже небыло особой разницы, вкакую сторону спасаться, - назапад, навосток, насевер или наюг, прямым ходом вокеан. Просто деться куда-нибудь - вот ивсе, чего он вэти минуты хотел… Удирая, он налетел наженщину, державшую наруках маленького черного пуделя. Песик тявкнул, дама строгим голосом предложила Уиллу извиниться, ноон даже неостановился. Поезд, уходивший насевер, вовсю набирал ход. Вотбы успеть… Вотбы вскочить наподножку последнего вагона…
        - Погоди, мальчик!.. Постой!..
        - Там охранник тебя зачем-то зовет, - заступая Уиллу путь, сказал господин сжесткими седыми усами.
        Уилл панически шарахнулся прочь, подвернув лодыжку. Боль взорвалась раскаленными сполохами, грозя стреножить его накаждом шагу, ноУилл продолжал нестись вовсю прыть. Он догонял поезд, он его действительно догонял. Еще шаг-другой…
        Из-под натужно вертевшихся колес летели искры, Уилл ощущал тепло огня, бушевавшего втопке.
        - Кто-нибудь!.. Остановите мальчишку!..
        Еще чуть-чуть, еще, еще чуть-чуть…
        Уилл двумя отчаянными прыжками рванулся вперед, выбросил руку - иего пальцы сомкнулись наручке двери. Рывок - иего ноги поволокло поземле, потом стало подкидывать, инаконец он повис.
        И вот он уже стоял наподножке поезда номер сто двадцать восемь, глядя издверей последнего вагона накрохотную, все удалявшуюся фигурку охранника, так инесумевшего его изловить.
        А тот, стоя вконце двадцать второй платформы, все размахивал каким-то мягким клочком, издали напоминавшим детскую шапочку…
        Глава четырнадцатая
        Притворяться невидимой минуту или две было легко идаже приятно. Нонасамом деле, вотличие отсвоих бесплотных приятелей, Лайзл невидимой небыла. Когда она устроилась наудобном сиденье водном изпервых вагонов ипоставила подле себя тяжелый навид ящичек, другие пассажиры начали нанее как-то странно коситься. Людям казалось, что для путешествий без сопровождения взрослых она была еще слишком мала. Если маленькие девочки водиночку садятся напоезд, это как-то неправильно. Это нехорошо!
        Стало еще хуже, когда Лайзл взялась что-то бормотать, нидать нивзять разговаривая сама ссобой; ведь если люди ивидели ввоздухе рядом сней легкий намек натень или, наоборот, световой блик, они думали вовсе неопризраках или магии, апросто говорили себе - обман зрения.
        - На тебя все таращатся, - шепнуло По.
        - Да знаю я, знаю… - ответила Лайзл.
        - Нужно, чтобы натебя обращали поменьше внимания.
        - И что ядолжна поэтому поводу предпринять?
        Другие пассажиры сидячего вагона - восновном пожилые люди сосморщенными лицами идурными характерами - видели всего лишь малолетнюю девочку, которая беседовала сама ссобой итак поглаживала деревянный ящичек, словно там хранилось несусветное волшебство (мы помним, что именно так дело иобстояло, хотя Лайзл отом инеподозревала).
        Кончилось тем, что одна немолодая дама, опиравшаяся натрость, наклонилась кЛайзл иосведомилась:
        - А гдеже твои мама спапой, малышка?
        - Они умерли, - вполне чистосердечно ответила Лайзл. - Мой папа - вот тут… - Иона постучала покрышке коробочки. - Явезу его туда, где растет ива, чтобы он мог отдохнуть смиром.
        Увы, вполне правдивый ответ лишь укрепил почтенную даму вомнении, что уребенка невсе впорядке сголовкой. Аведь, как известно, пожилых теток стросточками ничто так нераздражает, как люди, укоторых головы устроены как-то своеобразно.
        - Да, да, - сюсюкающим тоном пробормотала она, новсе-таки отодвинулась напару дюймов подальше, гадая про себя, имеетсяли впоезде полицейский. - Японимаю. Ящичек утебя, должно быть, тяжелый. Ивообще ты выглядишь очень усталой…
        - Я иправда очень устала, - кивнула Лайзл. - Мы так долго шли…
        - Мы?..
        - Я иПо, - иЛайзл указала напустое место подле себя. - Иеще Узелок. Только они неустают. Ну, или устают, ноневтом смысле, какя. Упризраков ведь все по-другому…
        - Да, да, деточка, - слабым голосом ответила тетка. - Всамом деле, трудно представить, чтобы призраки уставали. - Иона кое-как растянула губы вулыбке, правда, вид получился такой, словно она объелась лимона. - Знаешь, милая, схожу-ка яввагон-ресторан, куплю тебе булочку. Или маффин[2 - Маффин - «порционный» маленький кекс или оладья. Выпекаются издовольно жидкого дрожжевого теста совсевозможными наполнителями, втом числе инесладкими.]. Хочешь свеженький картофельный оладушек?
        До этого момента Лайзл даже неосознавала, насколько проголодалась, нопри мысли окартофельном оладушке рот буквально затопило слюной.
        - Ой, - Лайзл поспешно сглотнула. - Конечно, хочу! Спасибо вам большое!
        - Не уходи никуда, яскоро вернусь, - поднимаясь, сказала тетенька стростью. - Сиди идаже нешевелись, хорошо? Ябыстро вернусь, моргнуть неуспеешь!
        - Спасибо вам, - благодарно повторила Лайзл.
        Дама пошла попроходу, направляясь всоседний вагон, иПосказало:
        - Что-то недоверяю яей…
        - Ты очем? - Лайзл устала иотчаянно проголодалась, иее доставала эта манера Покорчить изсебя всезнайку. - Она мне оладушек принести обещала! - Имелочно подкусила привидение: - Ты просто ревнуешь, ведь ты больше неешь идаже вкуса ощутить неспособно!
        По неповелось наподначку.
        - Жди здесь, - сказало привидение, скользнуло всторону иисчезло.
        Оставшись одна, Лайзл тотчас пожалела овырвавшихся словах. Теперь, когда рядом действительно был просто пустой воздух, надевочку навалилось огромное одиночество. Исама собой пришла мысль отом, что вцелом свете унее небыло никого, совсем никого…
        Но потом поее руке словнобы провели клочком дрожащего бархата. Это ластился кней Узелок, оказывается, так инепокинувший колен Лайзл. Способность класке упривидений весьма относительная, нодевочке сразу стало гораздо, гораздо легче.
        По возникло рядом, практически незадержавшись.
        - Скорей! - шепнуло привидение. - Она не вресторан пошла, азвать полисмена! Исейчас ведет его сюда! - ИПодобавило, сочтя, что этот факт мог иметь значение: - Полисмен - мало что здоровяк, вего сущности так исквозит зло…
        Лайзл имела осущностях весьма смутное представление, нооздоровяках-полицейских была наслышана. Равно как иоблестящих наручниках, тюремных камерах иотом, что проезд напоезде без билета считался преступлением против закона. Она испугалась исильно побледнела, став похожей напривидение, какими их обычно вкнижках рисуют, - ведь книжные иллюстраторы обычно понятия неимеют, как выглядит настоящее привидение.
        - Чтоже делать?.. - спросила она. Воображение уже нарисовало ей крохотный подземный застенок, сырой, тесный имрачный, куда хуже покинутого чердака. Ноэто еще неглавная беда - что, спрашивается, станет спрахом отца, если ее схватят? Лайзл схватила ящичек исудорожно прижала кгруди, готовясь защищать его допоследнего. Откуда ей было знать, что всчитаных дюймах отее сердца вихрилась ипереливалась величайшая магия! Сердце так колотилось, что ничего странного она даже неощутила…
        - Прятаться надо, - рассудило По.
        Узелок спрыгнул сколен Лайзл, коротко, взволнованно «мрравкнул» идовремени рассеялся ввоздухе.
        Лайзл тихонько сползла ссиденья, по-прежнему неотнимая шкатулку отгруди. Поезд покачивался, колеса стучали настыках. Лайзл крепче вцепилась вкоробочку и, покачиваясь втакт движению вагона, выбралась втамбур. Она успела заметить пожилую даму, входившую сдругого конца всопровождении полицейского. Дама торопилась, ижелезный наконечник ее трости выбивал пополу зловещее «клак-клак-клак». Сзади, облаченный вярко-синюю форму, двигался действительно очень крупный полисмен, лицо унего было злое инеприятное. Кполному иокончательному ужасу Лайзл, он загодя приготовил наручники. Они зловеще поблескивали, свисая изего массивного кулака…
        - Вон она! - услышала девочка визгливый голос тетки-предательницы. - Уходит!
        - Скорее, - сказало По. Чуточку помолчало идобавило: - Узелок их отвлечет.
        И точно, Узелок возник рядом сними, апотом выкатился впроход, устремляясь навстречу правоохранителю истарухе.
        Лайзл было натурально плохо отстраха, ивсе-таки отнее неукрылось, что ПосУзелком, кажется, только что переговорили без слов. «Как странно, - пронеслась унее наудивление ясная ичеткая мысль. - Как странно - издорово! Иметь возможность сказать именно то, что хочешь сказать - ипри этом нераскрывать рта!»
        - За мной, - сказало Поипоплыло вхвостовую часть поезда.
        Лайзл быстро иосторожно двинулась следом, бережно неся драгоценную коробку иконцентрируясь натом, чтобы как следует ставить ноги, - поезд дергался, недолго было иравновесие потерять. Оглядываться она неотваживалась, только слышала позади звуки погони - тяжелые шаги полисмена идробное «клак-клак-клак» стального наконечника теткиной трости. Уже почти чувствуя назапястьях прикосновение холодного металла наручников, Лайзл отчаянно игорячо взмолилась, никкому конкретно необращаясь:
        «Пожалуйста…»
        И вэто самое мгновение жуткое «клак-клак-клак» заспиной вдруг прекратилось. Лайзл услышала, как уее преследовательницы вырвался короткий возглас изумления, ноитогда нестала терять драгоценное мгновение нато, чтобы обернуться.
        - Сюда, - позвало ее По.
        Лайзл дотянулась ираспахнула дверь, отделявшую ее вагон отсоседнего. Намиг девочку оглушил грохот несшихся порельсам колес, влицо хлыстом ударил ледяной ветер, она увидела наполу тосходившуюся, торасширявшуюся щель, вкоторую было видно, как внизу проносилась земля… Она шагнула вперед иоказалась вдругом вагоне.
        А тетка стростью ипротивный полисмен все немогли прийти всебя отстранного инеожиданного ощущения. Обоим словнобы обхватило горло чем-то бархатным иневесомым. Было неточтобы страшно, нодотого непривычно, что оба - независимо друг отдруга иневедомо почему - вдруг подумали одомашних любимцах, которые уних были когда-то давно, вдетстве.
        Узелок, очень довольный собой, легким усилием мысли перенесся прямиком кПо…
        Полисмен итетка проморгались истали оглядываться, нодевочки сдеревянной коробкой, разговаривавшей своображаемыми друзьями, нигде небыло видно.
        Уилл прятался ввагонном туалете, пока не удостоверился, что кондуктор увсех проверил билеты иудалился. Тогда он судобством устроился наоткидном сиденье водном изпоследних вагонов, возле окна, истал любоваться пейзажами, проносившимися застеклом. Снаружи мелькали бурые луга идалекие фиолетовые горы, увенчанные снежными шапками. Уилл никогда раньше небывал запределами города, аединственными горами, которые он когда-либо видел, были отвалы битого кирпича. Асколькоже тут открытого пространства!..
        И пускай все выглядело бурым имертвым (зеленые растения давно перестали расти), мальчика неоставляли мысли обеспредельной свободе, отом, что можно было раскинуть руки ибежать, бежать, бежать, нигде невстречая преграды…
        Он был так поглощен видами заокном, что неочень-то обратил внимание надевочку, которая вышла изтамбура ишмыгнула мимо него, неся деревянную коробку. Аведь это была та самая шкатулка, из-за которой иначались все его беды.
        По правде сказать, Уилл наврядли узналбы этот простой ящичек, даже еслибы пристально нанего посмотрел.
        Но он несмотрел - его больше занимали горы, проплывавшие застеклом…
        Глава пятнадцатая
        В первом багажном вагоне резко ималоприятно пахло, иповсюду высились клетки. Вдоль одной стены внесколько рядов стояли клетки скурами, напротив сидели всвоих контейнерах собаки икошки. Кто-то - вмодных дорогих переносках скожаными петельками, другие - впростых решетчатых клетках. Собаки порыкивали накошек, кошки шипели накур - короче, гам стоял немыслимый.
        - Пошли дальше, - сказала Лайзл.
        Во втором вагоне оказалось очень холодно итемно. Здесь пахло пылью. Все пространство было сплошь набито коробками, чемоданами, сундуками, корзинами ибаулами, громоздившимися досамого потолка. Шаткие сооружения покачивались втакт рывкам поезда игрозили обрушиться. Дыхание Лайзл вырывалось облачками пара, ноздесь, покрайней мере, было спокойно итихо, излобная тетка стростью наврядли сюда доберется, неговоря уже ополицейском или кондукторе, проверяющем билеты.
        Облюбовав уголок между двумя гигантскими деревянными сундуками, Лайзл села напол иподжала коленки кгруди, адрагоценную коробку бережно устроила возле ног.Посложилось пополам, втискиваясь вузкую щель рядом сдевочкой, аУзелок вспрыгнул начемоданы ивытянулся наверху, превратившись вбесформенную темную кляксу.
        Лайзл зевнула.
        - Ты, наверно, совсем вымоталась, - сказало По. Привидение только сейчас сообразило, что предыдущей ночью девочке почти совсем непришлось спать.
        - Язык наплече… - слабо улыбнулась Лайзл иопустила подбородок наколени.
        Поезд, размеренно громыхая, катился вперед. Девочка ипривидение некоторое время молчали. Наверху, над их головами, виднелось одно-единственное окошко. Сквозь него вялыми струйками втекал серый свет дня ивремя отвремени мелькало затянутое тучами небо.
        Потом Поспросило:
        - А как мы поймем, что прибыли туда, куда нужно?
        Лайзл немного подумала.
        - Я помню город… он состоял издыма иогня, - сказала она наконец. - Там нам надо будет сойти споезда. Потом мы будем долго-долго идти подороге прочь отэтого города - назапад, вхолмы. Заэтими холмами мы увидим дом, ипруд, ибольшую иву возле пруда…
        - Город издыма иогня? - Силуэт Позамерцал покраям. - Звучит похоже нанекоторые места наТой Стороне…
        Лайзл заинтересованно повернулась кнему:
        - А увас наТой Стороне тоже есть города?
        - И еще какие! Огромные, куда больше тех, что наЭтой! Есть такие, вкоторых пыль ивода. Есть огненные. Аесть холодные итемные города вглубоких недрах планет, они врезаны вкамень…
        Лайзл обдумала услышанное:
        - Как там вообще, наТой Стороне?
        По едва несказало ей: Там ты чувствуешь себя какбы всем сразу. Ты словнобы несешь всебе всю Вселенную, ноисам являешься ее частью… НоЛайзл врядлибы поняла, ипривидение ответило проще:
        - Трудно объяснить… Быть может, однажды ты сама все узнаешь.
        Лайзл задумчиво поковыряла ногтем стенку сундука, стоявшего перед ней.
        - Может быть, - повторила она. Она немогла суверенностью сказать, пугала или притягивала ее эта идея. - Слушай, аты нескучаешь попрежней живой жизни? ПоЭтой Стороне?
        Ляпнула - инемедленно поняла, что обидела По. Его очертания резко потемнели, апокраям ярко вспыхнула «подсветка».
        - Еще чего! - сказало привидение. - Очень надо! Там просто другая форма существования, вот ивсе!
        - Но здешняя форма называется жизнью, - осторожно заметила Лайзл. - Атам - не-жизнь.
        Утверждая, будто ниочем нежалеет, По, конечноже, лгало. Ну, покрайней мере привирало. Зряли оно само ей рассказывало, что души, неоставившие привязанности кЭтой Стороне, уносились куда-то дальше. Вновые пределы. ВИную Жизнь.
        А Помежду тем взвилось вверх иподплыло кокошку.
        - Когда ты плаваешь иопускаешь голову вводу, - сказало оно, - там, внизу, все выглядит таким странным, извук искажается, ивообще… Ичто, все это время ты только искучаешь повоздуху, жаждешь надводных видов извуков? Нет ведь? Там просто все по-другому…
        - Верно, - сказала Лайзл иопять нанекоторое время умолкла. Однако потом продолжила свою мысль: - Однако спорю начто угодно, что ты станешь жаждать воздуха, если будешь тонуть. Что угодно отдашь, чтобы только оказаться над водой!
        Настал черед Понадолго умолкнуть. Привидение беспокойно болталось побагажному вагону; тотут, тотам потемки неестественно сгущались, анапотолке возникали нештатные тени. Лайзл было очень непосебе оттого, что она расстроила друга, она очень хотела что-нибудь сказать, чтобы утешить иподбодрить его… ноей слишком хотелось спать. Отэтого мысли трудно итяжело ворочались вголове, авеки опускались сами собой.
        Потом Повновь оказалось подле нее:
        - Ты захватила бумагу для рисования, как ятебя просило?
        Лайзл кивнула.
        - Покажи, - потребовал призрак.
        Вблизи его голос прозвучал странновато. Он показался девочке куда более живым, чем обычно. Это чувства, - сказала она себе. Голос Побыл действительно полон чувства.
        Она сунула руку вбрезентовый рюкзачок ивытащила альбом для эскизов, карандаши идва рисунка, сделанные для По.
        Привидение некоторое время молчало, глядя тонарисунки, тоначистый лист вальбоме наколенях уЛайзл.
        - Хочу, чтобы ты мне солнце нарисовала, - сказало оно наконец.
        - Боюсь, неполучится уменя, - запинаясь, ответила Лайзл. - Яуже инепомню, как оно выглядит.
        - А ты попробуй, - сказало По. - Постарайся - ивспомнишь.
        Лайзл неуверенно изобразила набумаге кружок. Потом стерла его инарисовала другой, побольше, всамом центре страницы. Этот вариант тоже ей непонравился. Он был каким-то скучным ипустым и… глупым, короче. Точно лицо, лишенное выражения. Вотбы вспомнить отчетливей… Какже давно она невидела солнца!
        Она прикрыла глаза, иее карандаш завис над белым листом. Лестница в«башне воспоминаний» уводила ее все ниже. Ивот рука понемногу начала двигаться. Вагон подпрыгивал икачался, и, открыв глаза, она увидела, что испещрила лист непонятной бессмыслицей. Откруга посередине отходили загогулины, напоминавшие языки огня. Они тянулись влево ивправо, вниз инаверх - досамых краев листа.
        - Чушь какая-то получилась, - сказала Лайзл ихотела было порвать испорченный лист.
        - Нет! - Потак резко остановило ее, что Лайзл даже вздрогнула. Попродолжило уже потише: - Утебя все правильно ихорошо получилось. Правильно ихорошо…
        И привидение опять всплыло кокошку под потолком.
        Лайзл подумала отом, что привидение определенно соврало. Конечноже, Поужасно скучало по Этой Стороне. Аеще Лайзл поняла, что каждый тонет по-своему. Ичто укаждого - свой воздух, без которого необойтись. Даже упризраков…
        Сто двадцать восьмой поезд навсех парах несся мимо мутновато-серых пейзажей, мимо черных растрескавшихся полей.
        Уилл расплющил нос остекло.
        Лайзл опустила подбородок наколени икрепко заснула.
        Узелок присматривал задевочкой.
        По слилось стенями настенке иперестало шевелиться.
        Пожилая дама стростью обыскала последний изпассажирских вагонов инакинулась наполисмена, отчитывая блюстителя порядка зато, что упустил сумасшедшую девчонку снепонятной коробкой.
        Мел читал газету, прихлебывая изчашки дымящийся шоколад. Стремительный экспресс нес его вгород Клевер-Таун, где Мел собирался перехватить сто двадцать восьмой северный.
        Левша проворным розовым язычком подчищала случайные капельки шоколада сего бороды.
        Алхимик иПервая Леди стояли перед воротами дома тридцать один поХайленд-авеню, куда, как им удалось выяснить, поошибке отправилась коробочка сволшебством.
        Некий черноволосый воришка, желавший попасть вгород Удач-Вилль, стибрил смогилы умершего шесть серебряных монет.
        Время двигалось вперед. Где-то впучинах Вселенной сталкивались звезды, рождались и погибали планеты. Вкаждом закоулке, вкаждой складочке бытия происходили удивительные чудеса.
        И данный момент исключением неявлялся.
        Глава шестнадцатая
        Карета Августы Гортензии Корыст-Морбауэр, второй жены покойного Генри Морбауэра имачехи его дочери Лайзл, выезжала из-за угла наХайленд-авеню.
        Дочь Августы, Вера, сидела против мамаши. Несмотря набольшое количество пудры игустой слой румян, вид унее был болезненно-бледный. Она никуда иникогда невыходила без макияжа ивсе равно выглядела каким-то головастиком, упакованным вкружево имеха.
        - Последний раз говорю: прекрати ерзать! - рявкнула Августа надочку.
        - Простите, маменька, - пробормотала Вера. Хотя насамом деле просто немогла удержаться. Она вечно ерзала, когда ей делалось непосебе. Аподи-ка сохрани душевное равновесие, когда матушка пребывала внастроении вроде теперешнего!
        Все нынешнее утро Вера старалась вести себя тихо ипомере сил помогать. Иэто при том, что еще дозари матушка подняла скровати, произнеся леденящие душу слова: «Маленькая мерзавка сбежала! Удрала! Исчезла!»
        Потом они носились погороду вкарете, громыхавшей колесами помостовой, наблюдая вокошко, как разливался поулицам тусклый серый рассвет, итщетно пытаясь хоть что-нибудь разузнать обеглянке. Все это время матушкино настроение только становилось все взрывоопасней. Августа орала, срывалась навизг, рвала насебе волосы, извергала отборную брань. Все пропало, кричала она, все пошло прахом, все катится втартарары. Иэто было именно так. Даже картошка, испеченная стряпухой им назавтрак изаботливо обернутая ввощеную бумагу, оказалась решительно несъедобной, так что Августа, едва отведав, вярости вышвырнула ее вокошко кареты.
        Внешне Августа выглядела полной противоположностью Веры. Она была широкой, плоской иочень крупной, столстощеким грубоватым лицом имясистыми руками. Она тоже была облачена всплошные кружева имеха, ноказалась неголовастиком, как дочь, авполне взрослой жабой. Игнев отнюдь некрасил ее. Когда она злилась, две крупные бородавки налбу, казалось, наливались еще больше, словно она собиралась ими кого-нибудь забодать.
        А сейчас Августа Гортензия была ох как сердита! Какое там, она пребывала напоследнем градусе ярости! Натаком, что бородавки налбу чуть только нелопались. Даже Вера при виде них съежилась, отодвигаясь подальше.
        Августа опасалась, какбы непошло коту под хвост все то, что она выстраивала внеустанных трудах. Какбы непришлось лишиться достатка ибезопасности, которые она покрупице, посоломинке, покирпичику отвоевывала ужизни. Прекрасный дом наХайленд-авеню, молчаливая, вышколенная прислуга, приемы, выезд, наряды, роскошные трапезы, когда столы натурально стонали под тяжестью жаркого, запеканок, пудингов ипирогов, - иэто когда половина мира страдала отголода! Как допустить, чтобы все это водночасье исчезло, улетучилось прямо унее из-под носа?
        А ведь так ипроизойдет, если мерзкую девчонку неудастся найти…
        Ее брак сотцом Лайзл состоялся, скажем так, изсоображений обоюдного удобства. Первоначально Августа была домашней учительницей Лайзл. Она уже тогда успела возненавидеть мелкую дрянь, новыворачивалась буквально наизнанку, чтобы этого непоказать, идаже сумела подвести Генри Морбауэра кубеждению, что станет его единственной дочке доброй иответственной мачехой. Она ведь прекрасно понимала, что полюбить ее он никогда неполюбит. Всердце профессора по-прежнему царствовала только одна женщина - его первая жена. Августа знай хмыкала про себя, полагая, что эта особа была глупа настолькоже, насколько красива. Вдоме имелись ее портреты, так вот, навсех без исключения она смеялась! Так, словно вэтом дурацком мире существовало что-то смешное! Иеще напортретах она была одета впростенькие платья изхлопка, хотя могла позволить себе самый дорогой атлас… Нунедура ли,а?
        Еще Августе было известно, что, невзирая наих сГенри Морбауэром законный брак, менять завещание вее пользу профессор вовсе не собирался. Вслучае его смерти идом, инесметное состояние Морбауэров полностью переходили кмаленькой Лайзл. Маленькой, бледной иабсолютно недостойной подобных благ.Лайзл была такойже глупышкой, как иее мать. Совсем маленькой ей нравилось танцевать под дождем, вы только подумайте! Иведь она действительно танцевала! Угробила при этом пару отличных шелковых тапочек. Нунедура ли,а?!
        Нет, надо было пойти попути наименьшего сопротивления иприкончить нетолько Генри Морбауэра, ноиего так называемую наследницу. Августа подумывала обэтом, ноубоялась возможных подозрений. Медленное угасание мужчины средних лет врядли кому-нибудь придет вголову объяснить действием яда, особенно если давать яд очень постепенно, положечке, подмешивая мужу всуп напротяжении целого года. (Августа считала себя женщиной многих достоинств, иодним изэтих достоинств несомненно было терпение.) Нокогда следом заотцом внезапно умирает ребенок… Вот это уже могло вызвать ненужные пересуды!
        В какой-то момент Генри отправился вбольницу, атам, спустя известный срок, искончался. После этого Лайзл заперли начердаке, аВера Корыст была представлена адвокатам ибансковским управляющим как Лайзл Морбауэр - истала законной владелицей состояния таких размеров, что даже Августе понадобилосьбы несколько жизней, чтобы его промотать.
        Однако сегодня - очерный день! - маленькое чудовище ускользнуло иззаточения, иблистательный план, выношенный, взлелеянный, доведенный втяжких раздумьях доистинного совершенства иосуществленный совсем бережением скульптора, ваяющего хрупкую ледяную скульптуру, - этот план приблизился ктрагическому краху.
        Бородавки уАвгусты налбу сделались похожи набрюшко рыбы-ежа, когда она надувается, иуже вкоторый раз заэто несчастное утро изее горла вырвался форменный рев:
        - Мы обязаны ее разыскать!
        - Да, маменька, - покорно согласилась Вера.
        - Не тоона нас разорит!
        - Конечно, маменька.
        - Хватит уже соглашаться скаждым моим словом, ничтожество! Слушать противно!
        - Как скажете, маменька…
        Августа закатила глаза исквозь зубы выдала такой словесный шедевр, что Вера забилась вугол кареты, аее лицо приняло еще менее вдохновляющий оттенок бледно-зеленого цвета.
        - Стой! - внезапно заорала Августа, обращаясь ккучеру, икарета остановилась утридцать первого дома поХайленд-авеню, где возле ворот, беседуя сквозь решетку сперепуганной горничной, стояли алхимик иПервая Леди. Служанка, стоявшая спросунутой между прутьями головой, напомнила Августе преступницу, выставленную упозорного столба.
        На самом деле несчастная горничная, пожалуй, предпочлабы надеть колодки ивстать устолба. Сделаться рыбешкой вкухонном горшке, картошкой насковородке - все лучше участи Карен Мак-Лафлин, сподобившейся заодно короткое утро увидеть настоящее привидение, нечаянно выпустить малолетнюю узницу ипоиметь заэто отхозяйки такую порку, что некоторые части тела посию пору зудели!
        И вот вдовершение всех бед уворот нарисовалась очень высокая, очень разгневанная дама вневероятно длинной меховой шубе итоже сходу принялась орать набедную Карен!
        Собираясь выходить изкареты, Августа расслышала невнятные извинения горничной:
        - Простите, мэм, пожалуйста, простите меня, ноправила… они правила иесть… Иникто, даже Нервная Леди…
        - Первая Леди, дубина! - Фиалковые глаза готовы были вылезти изорбит. - Это значит - других таких иблизко нет!
        - Да, да, мэм, простите… даже Верная Леди без разрешения мадам Августы неможет…
        - Разрешение дается совсем нашим почтением, - вмешалась Августа, покидая карету иприседая перед Первой Леди вглубоком поклоне. При ее приближении алхимик содрогнулся: ему показалось, будто нанего выкатился приземистый валун.
        Вера нерешительно выбралась наружу следом заматерью. Августа тотчас ткнула ее локтем вребра, да так, что дочь согнулась отболи. Первая Леди благополучно приняла ее судорогу запоклон.
        - Чему, - спросила Августа голосом дотого приторно-слащавым, что кучер насвоих козлах еле поборол приступ тошноты, - мы обязаны столь непомерной честью, ваша милость?
        Первую Леди отзлости аж трясло.
        - Никогда… - вместе сослюной вылетело унее. Пришлось прерваться иначать заново: - Никогда, ниединого разу вжизни меня непринуждали дожидаться перед воротами! Никто, будь тодень или ночь, себе подобного непозволял! Ниразу янеторчала наулице, точно… точно какая-нибудь…
        И она замолчала, попросту ненаходя слов. Кругом витал мерзкий запах вареной капусты, ивместе сним - воспоминания озахудалом домишке вХовардс-Глен. Вушах зазвенели отзвуки далекого смеха, долетели даже голоса: «…атолстухе - оплеухи, вот тебе, грязнуля Гретхен!»
        Она резко открыла глаза. Те дни миновали. Она давно похоронила их изапретила возвращаться ксебе.
        - Точно какая-нибудь простолюдинка? - подсказала одна изслужанок Первой Леди, стоявшая чуть поодаль отостальных.
        - Вот именно. Точно простолюдинка. - Первая Леди, оказывается, успела подзабыть это слово. Произнеся его, она заново ощутила наязыке вкус скисшего молока, испорченных овощей, чего-то несвежего… тобишь - нищеты.
        - Вам придется простить мою горничную, - сказала Августа, тем неменее испепелив девушку взглядом, вкотором однозначно читалось обещание еще одной порки, причем гораздо более жестокой, чем первая. - Когда она была ребенком, пьяница-мать постоянно роняла ее, иона тоидело ударялась головкой.
        У Карен задрожала нижняя губа.
        - А вот Милли говорит, моя мама была доброй инабожной женщиной, - выговорила она.
        - Значит, врет, - отрезала Августа. - Ану, брысь отсюда - изаработу!
        Карен убежала вдом, всхлипывая находу.
        Августаже вытащила изсумочки толстый позолоченный ключ иотомкнула ворота. После чего широким жестом пригласила Первую Леди водвор - дескать, мадам, только после вас. Глубоко внутри Августа так идрожала отволнения. Какой визит! Сама Первая Леди удостоила ее посещением! Настоящая принцесса изИспании (шут ее знает, аможет, все-таки изПортугалии? А, неважно!). Небывалое, неслыханное дело! Теперь все соседиуж точно полопаются отзависти…
        Она только надеялась, что как раз сейчас означенные соседи выглядывали вокна. Пожалуй, вуголке окошка гостиной Сьюзен Сэлвей всамом деле дернулась занавеска! Вот иотличненько. Пусть Сьюзен любуется, как она, Августа Гортензия Корыст-Морбауэр, вводит всвой дом Первую Леди! Пусть смотрит истрадает отзависти - поделом! Анечего было изводить Августу нескончаемыми монологами одостижениях маленьких Джереми сДжозефиной! Тоже, фи, предмет для гордости ихвастовства - два тощих бледных создания смордашками, словно недопеченные вафли!
        Августа даже испытала легкое разочарования, когда пришлось проводить Первую Леди непосредственно под домашний кров, где никто изсоседей уже немог видеть ее могущественную гостью ислышать, что та говорила.
        И вот тогда-то Августу посетила одна черная мысль. Такая черная, что окружающий мир нанекоторое время словнобы затянуло туманом. Мысль состояла вследующем: все, чем она вданный момент наслаждалась - посещение Первой Леди, завистливые взоры соседей, неговоря уже ораззолоченной карете возле ворот, - все это могло ускользнуть унее изрук, если Лайзл, эта вредоносная пакость, небудет отыскана, причем как можно быстрей!
        Размышляя таким образом, Августа вела своих гостей через просторную прихожую, иее вдруг осенило.
        Плевать нариск! Она просто немогла допустить, чтобы Лайзл - настоящая Лайзл - болталась побелому свету, готовясь пустить прахом все тяжко заработанное и, несомненно, заслуженное благосостояние Августы.
        Этого попросту невозможно было допустить! Нипод каким видом!
        А стало быть, как только она отыщет девчонку, она ее немедля убьет.
        Вот так-то.
        Приняв вминуту озарения такое простое и радикальное решение, Августа сразу почувствовала себя лучше.
        - Чайку выкушать нежелаете? - жизнерадостно обратилась она квысокопоставленной гостье. - Или, может быть, кофе? Горячего шоколаду?
        - Недосуг, - бросила Первая Леди, вперед хозяйки вплывая вгостиную, словно это был ее дом, анеАвгусты.
        Когда все (всмысле, Августа, Первая Леди и алхимик - Вера куда-то ускользнула, как только представился случай) расселись, Первая Леди устремила наАвгусту пронизывающий взгляд. Иутой, как она никрепилась, пробежал поспине холодок. Дауж, мечтать опосещении Первой Леди было определенно приятнее, чем действительно ее принимать…
        - Перейду прямо кделу, - сказала Первая Леди. - Намедни произошла ужасная, непозволительная путаница. Врезультате увас оказалась вещь, принадлежащая мне, ауменя - нечто, принадлежащее вам.
        - В самом деле? - вежливо отозвалась Августа, немало разочарованная тем, что, оказывается, это был несветский визит, асугубо деловой. Аона-то раскатала губу - думала, что он знаменовал ее восхождение ввысшие общества сферы! Впрочем, Августа сочла залучшее непоказывать своих истинных чувств ипросто спросила: - Окакой вещи вы говорите?
        Первая Леди покосилась наалхимика. Тот молчал, успев закраткое время их непосредственного знакомства твердо уяснить для себя, что вее присутствии лучше всего держать рот накрепком замке итихо надеяться, что она вовсе забудет отвоем присутствии. Однако сейчас эта политика несработала, - видя его бездействие, Первая Леди ссилой наступила ему наногу. Вскрикнув, алхимик вскочил скресла. Вруках унего была деревянная коробка.
        - Полагаю, это принадлежат вам, - сказала Первая Леди. Алхимик приподнял крышку, иАвгуста увидела мягкие холмики серой пыли. - Его ведь звали Генри, нетакли?
        - Не пойму явас, - сказала Августа.
        - Это ваш муж, - наудивление долготерпеливо принялась объяснять Первая Леди. - Тоесть его бренные останки. Естественно, до кремации они выглядели несколько иначе…
        - Тут какая-то ошибка, - сказала Августа, начиная приходить квыводу, что Первая Леди выжила изума. - Прах моего дражайшего супруга, да упокоится душа его смиром, пребывает на…
        И она широким жестом указала было накаминную полку - ноосеклась, недоговорив. Она действительно поставила туда шкатулку, прибывшую отмистера Грея, натот шальной случай, если кто-нибудь изсильных мира сего явится ссоболезнованиями. Августа рассчитывала некоторое время изображать убитую горем вдову, апотом, когда все уляжется, выбросить пепел вмаленький туалет для слуг, размещавшийся назаднем дворе. Пепел, нонекоробочку; шкатулка показалась ей довольно симпатичной - чтож зря добру пропадать?
        Так вот, симпатичной шкатулочки нигде небыло видно.
        Поняв это, Августа как-то гортанно булькнула, иэто бульканье перешло сперва впронзительный вой, сменившийся настоящим ревом. Заслышав этот ужасающий звук, вкомнату поспешно влетела Вера. Сейчас, без шляпки, сбезжизненными каштановыми волосами, прилипшими квыпуклому блестящему лбу, она больше обычного напоминала грустного головастика.
        - Что-то невпорядке, маменька? - спросила она.
        - Все невпорядке! - прокаркала Августа. - Это ты утащила деревянную коробку скаминной полки?
        - Нет, маменька, что вы, яее даже нетрогала…
        Грузное тело Августы потряс очередной спазм, бородавки налбу приготовились взорваться.
        - Карен!.. - взревела она.
        Мигом явилась Карен, заплаканная, скрасными глазами.
        - Карен, - начала Августа, иее глаза опасно сверкали, - где шкатулка, вкоторой хранился прах моего дражайшего, безвременно почившего супруга?
        Карен посмотрела наопустевшую каминную полку. Открыла рот. Закрыла его. Снова открыла…
        - Я незнаю, госпожа, - кое-как выдавила она. - Утром, когда явытирала пыль, она здесь точно стояла. Апотом япошла сподносом, инаменя напал призрак… - Выговорив это слово, Карен тотчас одумалась, нобыло поздно. Видно, нехватило ей сутра одной порки заглупость.
        К изумлению всех присутствовавших вкомнате, алхимик так ивскинулся вкресле:
        - Призрак? Говоришь, ты видела призрак?
        - Да необращайте вы внимания наее болтовню, - вмешалась Августа. - Говорю вам, она головкой стукалась вдетстве. Вот ведь жалость, совсем деток некоторые неберегут! - Она повернулась кПервой Леди исделала жест рукой, словно опрокидывала врот рюмку. - Авсему виной виски…
        Но отКарен неукрылось, скаким вниманием отнесся кее рассказу алхимик. Он поверил ей, он готов был ее выслушать. Иона продолжала:
        - Да, призрак, итакой жуткий! Огромный, злобный истрашный, аглаза - что твои угли! - Тут Карен, конечно, преувеличивала, нопривидение всамом деле запомнилось ей громадным ижутким, так что она несильно ипривирала. - Он просто стоял там подле девочки… маленькой девочки… так, как будто это она его ипризвала! - ИКарен промокнула передником взмокший лоб. - Вот какие ужасти насвете творятся!
        Алхимика затрясло, он немог говорить.
        - Маленькая девочка? - отрывисто спросила Первая Леди. - Что еще замаленькая девочка?
        - Да так, просто служанка, живущая начердаке, - снервной поспешностью отмахнулась Августа. - Нестоит вашего внимания. Просто маленькая легкомысленная тварь. Она еще исбежала сегодня рано поутру. Авсе оттого, что кое-кто… - тут она опять обожгла Карен недвусмысленным взглядом, - забыл запереть дверь ее комнаты!
        - Эта девочка! - наконец прорвало алхимика. - Она завладела волшебством! Она использовала его, чтобы вызвать призрак! Все вточности так, как ибыло обещано вкниге! Она работает, вы понимаете? Моя магия работает! - Тут он сторжеством повернулся кПервой Леди инарадостях даже пустился впляс. - Вот видите? Обещал явам, что сотворю самую могущественную магию навсем белом свете? Магию, способную поднимать мертвых?
        - Вы только забыли ободной несущественной малости, - мило улыбнулась Первая Леди.
        - О какой еще? - спросил алхимик, весело топчась поковру.
        - ЭТА МАГИЯ НЕУНАС! - вовесь голос завопила Первая Леди.
        С другой стороны улицы долетел звук бьющегося стекла, где-то залаяла собака. Алхимик упал назад вкресло. Казалось, его лицо начало проваливаться само всебя, точно суфле, которое слишком рано вытащили издуховки.
        - Может быть, - проговорила Августа, ввинчивая мизинец вухо досамой барабанной перепонки внадежде избавиться отпоселившегося там звона, - кто-нибудь любезно объяснит мне, что здесь вообще происходит?
        - Это все никчемный мальчишка, - смрачной угрозой вголосе отозвался алхимик. - Бесполезная, бездельная излобная пародия наученика! Готов жизнь након поставить, что это все его козни! Это он, должно быть, отнес магию девчонке…
        Августа сновым интересом повернулась калхимику. Она никогда раньше сним невстречалась, нооего работе была премного наслышана. Более того, неоднократно посылала слуг заего… скажем так - удивительными составами.
        Вот, сказала она себе, человек, который разбирается вдетях!
        - Как вы сказали? Бесполезная, бездельная излобная пародия на… что-то такое? Прямо портрет Ла… вобщем, нашей беглой служанки. Нудочего точные слова вы подобрали!
        - Он отнес ей магию, которую ясоздал! Вот как он распорядился плодами моих почти что пятилетних трудов! Ималенькая поганка употребила ее нато, чтобы нарушить Порядок Вещей! Она успешно вернула измертвых…
        - Вернула? Измертвых? - Где-то вглубине под заплывшими жиром ребрами Августы трепыхнулся страх. Если Лайзл настропалилась поднимать мертвых… Если она вызовет призрак своего отца…
        Августа даже зажмурилась, гоня прочь видение огромной черной фигуры сглазами, точно горящие угли. Фигура наставляла нанее указующий палец изамогильным голосом гремела: «Убийца!»
        - Я всамом деле нередко замечала мальчишку, который ночами торчал там натротуаре ипялился наокно чердака, - вставила Карен, жаждавшая хоть как-нибудь оправдаться. - Он выглядел таким потерянным иодиноким. Вечно что-то бубнил ируками знаки странные делал…
        - Я знал! - сгоречью вырвалось уалхимика. - Они сговорились, чтобы уничтожить меня! Это заговор! Это коллаборация, кооперация, ко…
        - Это будет одиночная камера доконца дней, если ты немедленно незаткнешься, - рявкнула Первая Леди. Воцарилась тишина, иПервая Леди глубоко вздрогнула. Ей стало окончательно ясно, что все присутствовавшие - иразряженная впух жабообразная баба, иее грустная пугливая дочка, игорничная, идаже алхимик - все были недоумками. Пора было брать дело всобственные руки. - Миссис Морбауэр, - сказала она, - эта ваша беглая служанка… Как там ее звали?
        Августа намиг начисто перестала соображать. Потом выдала:
        - Вера.
        Настоящая Вера придушенно пискнула.
        - Итак, миссис Морбауэр, можно считать доказанным, что эта самая Вера иученик алхимика…
        - Бывший ученик! Яего совсей решимостью инемедля уволил!
        - …И бывший ученик алхимика, - скрипнув зубами, продолжала Первая Леди, - сговорились сцелью похищения могущественнейшей магии всего мира. Магии, нечаянным образом принадлежащей мне… - Иона длинным, острым ногтем смахнула сосвоей шубы невидимую пылинку. - Естественно, янемогу подобного допустить. Заговорщиков необходимо найти. Вопрос втом, - иона наклонилась вперед, - вопрос втом, куда направились эти двое?
        В гостиной сделалось тихо, только гулко тикали вуглу большие напольные часы.
        Настоящая Вера, выдававшая себя заЛайзл, отважилась кашлянуть.
        - Простите… - выговорила она итотчас вспыхнула зеленоватым румянцем под взглядами четырех пар глаз. - Сегодня янашла вот это вкомнате Ла… всмысле, вВериной. Ну, когда вы, маменька, изволили приказать, чтобы ятам все обыскала…
        Сунув руку вотделанную мехом сумочку, она вытащила комок смятой бумаги.
        - Что еще замусор? - Августа выхватила удочери скомканные листки иразгладила их наколене. Ее лицо сразу окаменело.
        - По-моему, маменька, это рисунки, - пискнула Вера. Идобавила: - Помне, очень даже неплохие… - Как нистранно, мать невелела ей заткнуться исразворота невмазала поуху, и Вера, вдохновившись, сказала еще: - Вот тут, по-моему, плакучая ива, азаней пруд. Как реалистично! Мой учитель искусств, мистер Голд, наверняка сказал бы, что унее есть l’oeil[3 - l’oeil - букв. глаз, здесь - художественное видение (франц.).]. Это по-французски, конечно, иозначает…
        - Заткнись! - прошипела Августа, инастоящая Вера быстренько закрыла рот.
        Августаже внедоумении рассматривала кучу рисунков усебя наколенях. Ктобы мог предположить, что девчонка настолько здорово помнила все детали? Сколько лет уже она небывала вКрасном Доме, где раскинулся пруд истояла плакучая ива? Ровно четыре года, стой самой поры, когда Августа сделалась ее мачехой инастояла напереезде всей семьи вгород. Сама Августа лишь дважды посещала ту ужасную, полную скрипов ишорохов дыру, ноей хватило сизбытком. Жить вподобной развалине, сее лабиринтами крохотных комнат, желтыми выцветшими обоями, кривоватыми коридорами инеистребимым запахом дикого вереска!.. Ужас!.. Одно воспоминание обэтом заставило Августу содрогнуться. Только подумать, что ей предлагалось жить вэтакой хибаре, когда мистер Морбауэр мог себе позволить любой дворец!..
        Она нахмурилась ипришла кокончательному выводу, что уоснователя династии Морбауэров точно были невсе дома.
        Когда они перебрались вгород, Лайзл было всего семь лет. Ивот вам пожалуйста - рисунок спотрясающей точностью воспроизводил мельчайшие подробности. Каждую травинку, каждый листок! Этож надо!..
        Тут доАвгусты дошло, что иалхимик, иПервая Леди смотрели нанее сплохо скрытым нетерпением.
        Она поднялась наноги, походу дела складывая рисунки иубирая их всвою сумку.
        - Кажется, японяла, куда они намыливаются, - угрюмо проговорила она. - Повсей видимости, девка прямо сейчас едет вУдач-Вилль. Ее надо всенепременно остановить!
        И добавила про себя: Атам иприкончить.
        Первая Леди ощутила вгруди острое, болезненное биение. Это ее сердце, которое, как нистранно, иногда все еще напоминало осебе, выдало несколько панических ударов. Удач-Вилль располагался совсем рядом сХовардс-Глен, аведь она дала клятву доконца дней своих непосещать эту часть света!..
        И вот теперь необходимость гнала ее именно туда, иона ничего немогла сэтим поделать.
        - Выезжаем немедленно, - сказала Первая Леди. Ипрежде чем кто-нибудь успел возразить, направилась кдвери.
        Глава семнадцатая
        По разбудило Лайзл перед рассветом.
        Открыв глаза, девочка несколько мгновений непонимала, где находится. Потом глаза приспособились ктемноте, ивокруг замаячили нагромождения сундуков, ящиков икоробок, а вноздри вторгся несвежий, отдающий плесенью запах багажного вагона. Поезд, покачиваясь, мчался вперед. Лайзл первым делом нащупала драгоценную коробочку усебя под ногами исоблегчением убедилась, что та пребывала вцелости исохранности.
        - Лайзл, иди глянь, - сказало привидение иунеслось кокошку. Внебесах еще царила бархатно-лиловая темнота, лишь погоризонту пролегла серенькая полоска.
        Лайзл поднялась нанетвердые ноги. Отнеудобного положения все тело затекло исделалось непослушным, мышцы сводило судорогой. Снекоторым трудом одолев бастионы чемоданов икорзин, она присоединилась кПовозле окна. Взобравшись набольшой сундук, потом еще инашляпную картонку иприподнявшись нацыпочки, Лайзл дотянулась ивыглянула вокно. Поезд как раз входил вповорот, так что девочка увидела разом все передние вагоны, - подрагивая игромыхая, длинная металлическая змея неслась почерной равнине.
        - Город изогня идыма, - сказало По, ивего голосе прозвучала нотка волнения. Привидение указало вдаль призрачным подобием пальца.
        Лайзл посмотрела вперед иувидела высокие башни города, ккоторому они приближались. Здания казались сложенными изсажи исамой темноты, иих густой пеленой окутывал смог.Тут итам виднелись трубы, извергавшие прямо внебеса ярко-оранжевое пламя иклубы чудовищно вонючего дыма…
        - Похоже, здесь нам выходить, - проговорило По. Впрочем, вустах привидения это прозвучало скорее как вопрос.
        - Мррав, - согласился Узелок.
        В это самое время поезд начал замедлять ход, искоро вагон совсем перестало качать. Мимо промелькнул указатель, гласивший: «Клевер-Таун - 2мили».
        - Да, - произнесла Лайзл. Она крепко держалась занижнюю кромку окна, рассматривая языки дымного пламени иизо всех сил гоня мысли опривычной безопасности тесного чердака. - Здесь нам выходить.
        Что касается Уилла, он сбил вкомок свою курточку, чтобы она послужила подушкой, да так ипроспал насвоем откидном сиденье большую часть ночи, склонив голову кокошку. Когда он проснулся, поезд замедлял ход, подползая ккакой-то станции.
        Кондуктор уже шел попроходу, звоня вколокольчик изычно объявляя:
        - Клевер-Таун! Клевер-Таун! Поезд прибывает настанцию Клевер-Таун!
        - Господи, зачемже он так орет, - пробормотал кто-то.
        Уилл вздрогнул иоглянулся наголос. Он как-то незаметил, чтобы вблизи него кто-то устраивался, ивот вам пожалуйста - через проход сидела немолодая леди. Она раздраженно прочищала ухо мизинцем, давая понять, что кондуктор зря вопит, ипостукивала пополу тростью состальным наконечником. Рядом сней, уронив нагрудь голову, похрапывал здоровенный блюститель порядка.
        Мальчик снова отвернулся кокошку. Он был премного наслышан оКлевер-Тауне. Это название вродебы заставляло думать озеленых, обласканных солнцем холмах, нонасамом деле Клевер-Таун был городом заводов ишахт. Его действительно окружали холмы, ноникакого клевера там небыло ивпомине - холмы были изрыты сплошными горными выработками. Туда-то, нашахты, попадали приютские мальчики, ненашедшие себе ниприемных семей, нипристойной работы. Угодив вКлевер-Таун, они доконца своих дней работали под землей, вузких, темных, жутких забоях. Они вгрызались вземные недра, точно муравьи, ипостоянно жили вдавящем страхе перед возможностью обвала, ведь прямо над головами висели слои ислои горных пород, готовых влюбое мгновение сгрохотом обрушиться…
        Девочек тоже отсылали сюда, только нена шахты, аназаводы ифабрики. Здесь они день иночь шили, строча дешевое белье итесемки для шляп. Рано или поздно убелошвеек отказывали глаза, иони слепли. Другие девочки размешивали вгромадных чанах ядовитые химикалии. Отэтого современем они сходили сума: мозги уних размягчались, точно сыр вгорячей духовке. Короче, жизненный итог иутех иудругих был один. Они становились нищенками ибродили погрязным, запруженным, загаженным улицам, выпрашивая «хоть грошик» улюдей, живших разве что самую малость получше.
        Обо всем этом Уилл очень хорошо знал, но воочию здешние пугающе-черные здания видел впервые. Они были покрыты таким густым слоем угольной пыли, что казались изваянными изокаменевшего дыма. Идаже изпоезда был слышен рев пламени вгромадных печах.
        Уилл невольно задумался, аправильнымли было его решение сбежать оталхимика, может, там унего все-таки был хоть какой-нибудь шанс?.. Алхимик его, покрайней мере, кормил (почти каждый день) ипредоставлял крышу над головой… Воображение уже рисовало Уиллу участь мальчишек, попавших нашахты. Онже видел, как они тряслись, бедняги, когда большие повозки забирали их изприюта. Какие уних были лица - бледные, опечаленные, безнадежные, словно изживых мальчишек они уже успели стать призраками…
        - Клевер-Таун! Клевер-Таун! Станция Клевер-Таун! Следующая станция - Ховардс-Глен!
        - Оглохнуть можно, - буркнула тетка стростью ипринялась прочищать другое ухо.
        Сходить вКлевер-Тауне Уилл нивкоем случае несобирался. Нетуж, решил он, уеду-ка якуда подальше отсюда! Буду сидеть впоезде досамой конечной станции где-то насевере. Атам - нучтож, выстрою себе домик изснега ипоживу внем какое-то время…
        Ох, незагадывай! Стоило ему подумать про север, ислучилось невероятное, немыслимое, невозможное. Прямо под окошком, сквозь которое Уилл разглядывал закопченный клевертаунский вокзал, прошла поперрону та девочка счердака.
        Она шла неторопясь, размеренным шагом, неся вруках небольшой деревянный ящик…
        Уилл вскрикнул отизумления испрыгнул ссиденья.
        - Да этоже она! - воскликнул он вслух, ни ккому конкретно необращаясь. Его переполнила такая безбрежная радость, что выдержать ее молча оказалось решительно невозможно. - Девочка счердака! Только она больше неначердаке! Она тут! Тоесть там…
        - Что еще зачушь болтает этот мальчишка? - раздраженно осведомилась пожилая леди. Кажется, никто вэтом поезде неумел разговаривать нормальным, приемлемым тоном!.. Тем неменее тетка грузно поднялась иуставилась вокошко, желая знать, чему так радовался оборванец.
        Лайзл вэтот момент приостановилась, оглядываясь - куда идти дальше? - и, когда она повернулась, итетка, иУилл смогли как следует рассмотреть ее личико. Сущий ангел, подумал Уилл, иодновременно сним тетка подумала: дьяволица!
        И разразилась форменным воем.
        Ну нестранно ли, право, насколько противоположными могут быть разные взгляды наодин итотже предмет?
        - Это она! - вопила тетка. - Та ненормальная! - Иона пырнула полисмена своей клюкой, чтобы скорей просыпался: - Вставайте, бежим, пока она неушла!..
        Уилл уже сорвался сместа и, обежав злобную тетку, вовсю проталкивался кдвери, лавируя между другими выходившими пассажирами. Сердце отчаянно колотилось, он понимал, что ему явлен был знак. Знак, что он все-таки принял верное решение.
        Стало быть, теперь он должен любой ценой ее отыскать.
        Тетка иполицейский гулко топали где-то позади, ноУилл ниначто необращал внимания.
        - Простите, простите… - Он проворно юркнул мимо хрупкого свиду мужчины, несшего пустую птичью клетку, ивыскочил наплатформу.
        Но место, где он успел заметить Лайзл, уже опустело. Девочка скрылась.
        Сердце Уилла намгновение ушло впятки. Он ее потерял!.. Однако потом краем глаза заметил, как поодаль втолпе мелькнул фиолетовый бархат курточки ипрямой каштановый локон - исовсех ног бросился догонять.
        - Погоди!.. - кричал он набегу. - Пожалуйста, погоди! Подожди меня!
        Эх, нупочему, почему он незнал, как ее зовут?.. ИУилл принялся называть поочереди все девчачьи имена, приходившие ему наум запоследние тринадцать месяцев, отчаянно надеясь, что хоть какое-нибудь да подойдет.
        - Ребекка! Катарина! Франсина! Элиза! Лаура!..
        Но девочка уходила, неоглядываясь.
        Уилл смутно слышал, как сзади - железо покамню - лязгала трость, раздавался еще чей-то топот инестройным дуэтом звучали два голоса - один пронзительный ивысокий, другой низкий, рычащий, - нонезадумывался оних. Все, очем он мог сейчас думать, это одевочке, уходившей вперед.
        И вот наконец, когда их разделяло неболее десяти футов, Уилл подал голос:
        - Девочка! Девочка счердака! Да погодиже ты!..
        Она сразу остановилась, иУилл едва неналетел нанее. Он хватал ртом задымленный воздух, недававший легким никакой пищи, исмотрел, как она начала оборачиваться. Очень медленно, как ему показалось. Вовсяком случае, он успел передумать множество мыслей. Что она скажет, что сделает, увидев его рядом ссобой? Быть может, ее личико озарит радость. «Это ты, мальчик сугла улицы!» - скажет она. Или некоторым чудесным образом (потому что, понерушимому убеждению Уилла, она вся была чудо, иподтверждением тому явилось ее появление наплатформе) окажется, что она уже знает его имя. «Добрый день, Уилл», - скажет она. Или вовсе коротко: «Привет, Уилл!»
        Но Лайзл поступила иначе.
        Когда она обернулась, перед ней стоял паренек, которого она ниразу вжизни невидела. Он раскраснелся отбега исилился отдышаться. Апозади него виднелась злобная тетка, которая пообещала ей картофельный оладушек извагона-ресторана, асама отправилась искать полицейского. Вот он, этот полисмен созлым инехорошим лицом, он поспевает затеткой, ивруке унего - ярко поблескивающие наручники! Шарики иролики вголове Лайзл завертелись встремительном темпе, произведя следующее: Мальчиктеткаполисмен… - именно так, одним словом.
        По шепнуло ей прямо вухо:
        - Беги!
        И Лайзл повернулась ипобежала. Нырнув втолпу, она принялась уворачиваться оттолстых женщин сраскормленными детьми имужчин сгрязными лицами. Вкакой-то момент она сходу ткнулась вчей-то мягкий живот иуслышала приглушенное «мяу». Лайзл подняла голову. Над нею нависал огромнейший дядька вформе охранника. Наплече унего висела мягкая переноска, вкоторой сидела кошка.
        - Извините, - пискнула Лайзл, никогда не забывавшая одобрых манерах, иснова кинулась прочь.
        Охранникже, успешно догнавший сто двадцать восьмой поезд благодаря быстрому экспрессу идилижансу, выехавшему точно порасписанию, даже незаметил ее. Он стоял наперроне, собираясь садиться ввагон. Он держал вруке теплую детскую шапочку исверху вниз смотрел намальчишку срозовыми оттопыренными ушами, укоторого только что вдребезги разлетелись все его затаенные мечты.
        Уилла дотого потрясло выражение ужаса налице Лайзл - нетакого он ждал, совсем нетакого! - что унего даже нехватило решимости сразу продолжить погоню. Он стоял столбом, гадая про себя, чем успел провиниться. Что он такого сделал или сказал, что она бежала отнего, точно отсмерти? Может, ее напугали его торчащие волосы? Или он слишком бесцеремонно ее окликал? Аможет быть (тут он прикрыл рукой рот ипринюхался), отнего печеной картошкой несло, иэто ей непонравилось?..
        Тут тетка склюкой догнала его, иее ногти впились Уиллу вплечо.
        - Где она?! - выговорила преследовательница, едва переводя дух. - Куда побежала?!
        - Что?.. - Отгоря ипотрясения Уилл едва мог ясно соображать. Больше года он тщетно мечтал переговорить сдевочкой счердака, ивот случай представился - иона отнего убежала! Нучто зажестокая шутка судьбы!..
        - Та девчонка! - Тетка сощурилась, так что глаза стали похожи надве коричневые горошины, утонувшие всетке морщин. - Подружка твоя! Чокнутая!
        - И никакая она нечокнутая, - мгновенно возразил Уилл, впрочем, его тутже одолели сомнения. Всамом деле, ведь он ровным счетом ничего оней незнал… Итакое предположение очень даже объясняло ее необъяснимое бегство…
        - У нее никаких мозгов вголовенке нету, - фыркнула тетка. - Она тупая, как пробка! Она опасна для общества, ее запереть надо! - Иона, ища одобрения, уставилась наполисмена. Тот согласно буркнул. Уилл покосился нанего истревогой заметил приготовленные наручники.
        - Не знаю яничего ниокаких пробках… - пробормотал он иподался было назад, нотетка крепко держала его заплечо, вцепившись, точно когтями.
        - Ты нас кней отведешь! - сказала она, наклоняясь поближе, так что он вовсех подробностях рассмотрел ее пожелтевшие зубы. - Это твой долг! Речь идет обобщественной безопасности!
        - Я… - собрался возмутиться Уилл, нотут надругое его плечо опустилась еще одна лапища. Он оглянулся ипросто потерял дар речи, только ахнул, невсилах поверить своим глазам.
        У него заспиной стоял охранник изособняка Первой Леди.
        - Ну вот, наконец-то, - жизнерадостно проговорил Мел. - Издоровже ты бегать, парнишка!.. Вэкую даль забрался изЗаупокой-Сити!
        Уилл попытался ответить, нослова наружу непошли.
        - Пришлось наэкспресс садиться, - продолжал Мел, неощущая, что под его рукой мальчика начало натурально трясти. - Еле успел! Чуть несел насто двадцать восьмой, вдруг оборачиваюсь, атут ты! Воздорово,да?
        И Мел засмеялся.
        - Прошу извинить, - нахмурилась тетка. - Если вы заметили, якак раз разговаривала сэтим молодым человеком. Вы нам помешали!
        - Покорнейше прошу простить, мэм. - Мел сдернул фуражку ислегка поклонился, неубирая тем неменее руки сплеча Уилла. - Меня зовут Мел, яквашим услугам.
        Левша высунула изпереноски черно-белую мордочку иделикатно мяукнула.
        Тетка завизжала так, словно перед ней возникло жуткое чудище.
        - Что эта грязная вонючая тварь делает ввашем… ввашей… - Ивсе, что она еще собиралась сказать, потонуло вграндиозном: - АПЧХИ!
        - Левша вовсе негрязная, - укоризненно проговорил Мел и, говоря так, притянул ксебе Уилла. - Аесли отнее чем ипахнет, так только сардинкой, которой она вчера закусила. Авостальном - очень даже чистенькая иопрятная кошечка!
        - Все кошки - АПЧХИ! - грязные, мерзкие ивонючие! - неунималась злобная тетка икогтистой лапкой попыталась оттащить ксебе Уилла. - Чтобы вы знали, уменя - АПЧХИ! - страшная аллергия! Немедленно - АААПЧХИИИ! - избавьтесь отэтого заразного существа!
        Мел сделал легкое усилие, иУилл снова оказался подле него.
        - Со всем уважением, мэм, осмелюсь спросить, вы хотябы умывались сегодня? Левша, вотличие отвас, сутра мылась уже дважды…
        Тетка рывком подтащила Уилла обратно.
        - Еслибы мое «умывание» состояло воблизывании себя относа до… до… - АПЧХИ! - дохвоста, выбы еще порадовались, что я - АПЧХИ! - ничем подобным незанималась!
        Кошка, казалось, получала удовольствие отэтого спора оее чистоте. Вовсяком случае, ее хвост, выставленный изпереноски, весело подергивался туда-сюда.
        Уилл вдруг увидел перед собой путь кспасению и, мысленно извинившись перед кошкой - Прости, кисонька, через минуту пройдет! - вытянул руку, поймал полосатый хвост ичто было силы стиснул его.
        Левша взвыла ивыскочила изпереноски, висевшей нагруди Мела.
        На мгновение зависла ввоздухе.
        И приземлилась точно вцентре обширной, покатой теткиной груди. Ивцепилась всеми коготками, чтобы неупасть.
        Тетка иМел разом выпустили Уилла.
        Тетка издала такой вопль, что его услышала даже Лайзл, которая успела покинуть вокзал иуже пробиралась кривыми замусоренными улицами Клевер-Тауна.
        - Уберите отменя это - АААПЧХИ! - страшилище! - заходилась «пострадавшая», приплясывая наместе итростью пытаясь сбить ссебя кошку. Все ее усилия пропадали даром - Левша только глубже запускала когти вее теплый жакет. - Уберите эту - ААПЧХИ! - дрянь! Она царапается!
        - Постойте смирно секундочку! - упрашивал Мел. - Пока вы так дергаетесь, яее нипочем несниму!
        Полицейский невмешивался, только затылок чесал.
        А Уилл мчался прочь.
        - Эй, - мрачно проговорил полисмен, глядя, как он исчезает втолпе. - Ваш мальчишка-то удрал.
        Но ниМел, нитетка стросточкой его неуслышали. Тетка верещала икрутилась, Мел взывал кее разуму. Левша перебралась повыше ипримерилась укусить серьгу втеткином ухе.
        Так что полицейский просто пожал плечами, зевнул иотправился перекусить картофельным пончиком. Ночь унего нынче выдалась такая длинная…
        Глава восемнадцатая
        Вот уже несколько часов Уилл бесцельно бродил покривым улицам Клевер-Тауна. Он даже незнал, следовалоли ему разыскивать девочку счердака. Какбы неоказалось, что противная тетка была-таки права. Может, девочка всамом деле неотличалась здравым рассудком?.. Подобная вероятность буквально вышибала упаренька почву из-под ног, ион нехотел даже думать обэтом. Нуладно, почемуже тогда она отнего побежала? Иэто выражение унее налице! Ее просто перекосило отужаса! Даже вспоминать больно…
        И вообще, каким ветром ее занесло вКлевер-Таун? Уилл силился хотябы предположить, что унее могли быть здесь задела, новголову ничего умного неприходило. Оставалось только надеяться, что ее неотослали сюда трудиться нафабрике. Представлять себе это милое, бледное личико склоненным над швейной машинкой или чаном сядовитыми жидкостями, представлять эти длинные, тонкие пальцы вкровь исколотыми иголкой или обожженными горячей отравой было еще больнее, чем вспоминать ужас вее глазах там, наперроне.
        И Уилл твердо сказал себе: если ее все-таки отослали сюда работать, янепременно разыщу ее испасу!
        Вот он ишел, толи ища девочку, толи неища, боясь иначто-то надеясь, ипостепенно удалялся отжелезнодорожного вокзала, углубляясь всамый центр города, апотом - еще дальше, вокраины.
        Случилось так, что ноги занесли его водно особо скверное место. Здесь дома стояли так плотно, что казалось - они жались один кдругому впоисках тепла. Собеих сторон здесь громоздились кучи мусора, авних рылись нищие всех видов ивозрастов - старые, молодые, хромые, слепые… Люди имусор воняли одинаково невыносимо. Уилл начал задыхаться.
        К нему подходили сразных сторон, трогали его потасканное пальто, касались волос:
        - Подай грошик, паренек… всего один грошик…
        - Имейте сердце, молодой человек, поделитесь!
        - Мне ужасно жаль, - ответил Уилл. Он никогда невидел такой толпы предельно оборванных, безнадежно грустных людей - ходячие тени, живые скелеты. - Усамого нигроша!
        И он поспешил прочь, молясь про себя, чтобы девочке счердака нивкоем случае недовелось сюда забрести.
        Потом он задумался, анеследовалоли ему вернуться навокзал ипродолжить свое путешествие насевер, как он изначально исобирался. Покрутив так исяк эту мысль, Уилл понял, что уехать отдевочки несумеет. Потойже самой причине, покоторой торчал унее под окошком изо дня вдень, месяц замесяцем…
        Наконец очередная, довольно безлюдная улица вывела его насамый край пригорода Клевер-Тауна. Здесь стояли длинные, приземистые складские строения икурсировали грузовые повозки, запряженные очень невеселыми лошадьми, укоторых можно было пересчитать все ребра. Воздух здесь казался ощутимо густым, витавшая внем копоть чувствовалась наязыке. Намногих складах окна были забраны ставнями, вдругих сквозь мутные треснувшие стекла угадывались хмурые, истощенные лица, колебавшиеся внутри, словно языки тусклого пламени. Кое-где были распахнуты грузовые ворота, туда въезжали телеги, иУилл видел, как вобширных, плохо освещенных складских недрах медленно двигались люди.
        Вот уже некоторое время унего было очень неприятное чувство, как будто заним наблюдали. Уилла это пугало, хотя он иневзялсябы сказать, почему. Промежутки между складами мало-помалу делались шире, напустырях громоздились отвалы битого камня ибурыми пучками торчали жухлые травы. Постепенно перестали попадаться прохожие, ноощущение чужого взгляда непокидало Уилла, иглубоко внутри живота стали распространяться ледяные ниточки настоящего страха. Очень гадкое ощущение, инедовольное урчание желудка, вкоторый запоследние сутки попала всего-то единственная картофелина, вовсе неспособствовало уверенности всебе.
        Тогда Уилл принял решение: вот встретит прохожего иобязательно спросит дорогу обратно навокзал. Исядет там напоезд, идущий насевер. Ивыбросит изголовы все мысли одевочке счердака!
        В это время он проходил мимо очень большого здания, выстроенного изчерного, местами заплесневелого камня иусыпанного белесым пеплом. Оно выгляделобы совершенно заброшенным, нонаверху торчали четыре черные трубы, иизних густо валил черныйже дым. Потом слуха Уилла достигли человеческие голоса, и, завернув заугол, он увидел двоих мужчин. Оба - сгрязными, нечесаными волосами, сизмазанными вчем-то руками, щербатые идоужаса гнилозубые. Рядом виднелось несколько телег, крытых толстым брезентом. Какой груз помещался наповозках, Уилл немог рассмотреть, норебра иуглы, выпиравшие сквозь брезент, позволяли предположить, что там стояли какие-то ящики.
        Мужчины очем-то увлеченно беседовали, вернее, спорили между собой. Уиллу нехотелось кним обращаться, потому что выглядели они неслишком-то дружелюбно, новсе-таки он собрал вкулак все свое мужество иподошел ближе.
        По мере приближения он отчетливей услышал их разговор.
        Один издвоих тыкал другого вгрудь узловатым икривым указательным пальцем.
        - Говорил ятебе, как опасны циркулярные пилы! - говорил он. - Вот уже четвертый маленький ублюдок потерял руку! Иэто всего лишь замесяц!
        Второй мужик равнодушно ковырял взубах.
        - Такая унас работа, - проговорил он, растягивая слова. - Без пил никуда, они дерево распускают надоски. Абез досок - какие гробы?
        - Ты меня неучи дело делать! - зарычал первый. - Вся беда - отэтих мальчишек! Оглянуться неуспеешь, аони уже кончились! Кому руку отхватит, кому ногу, кто р-раз - ибез пальцев… Месяц назад одному даже голову отчекрыжило!
        - Да найду ятебе новых мальчишек, - ответил второй. - Подумаешь, мальчишек достать!
        Уилл остановился, укрываясь заодной изповозок. Сердце колотилось так громко, что он усилием воли приказал ему немножко притихнуть.
        - Так ступай иразыщи мне какого-нибудь пацана! - заорал первый. - Давай-давай, шевелись! Анетозаставлю оплачивать мне работу, которую ятеряю из-за твоей нерадивости!
        Уилл очень, очень осторожно попятился прочь, стараясь непроизводить лишнего шума, нодвигаясь при этом как можно быстрей. Как хорошо, что он так кним инеподошел! Ему были некоторым образом дороги ипальцы, ируки, иноги, неговоря уже оголове. Еще нехватало, чтобы его заставили совать их под пилу!
        И вэто самое время ему прямо под каблук попалась стекляшка.
        Оба спорщика разом оглянулись нагромкий хруст.
        Уилл поспешно пригнулся, таясь забольшой телегой. Вее оглоблях уже стоял упряжной ослик. Неожидая для себя ничего особо хорошего, ослик скреб землю копытом ипытался жевать пучок почерневшей отмороза травы…
        - Что это было? - проворчал первый мужик.
        - У нас тут, кажется, мелкий соглядатай, - сказал второй, иУилл понял поголосу, что тот ухмылялся. - Прикинь, авдруг это мальчишка? Как говорится, наловца изверь…
        Послышались тяжелые шаги. Они неотвратимо приближались. Сейчас его увидят, выволокут из-за телеги ипотащат нафабрику, где станут бить, обижать иругать всякими словами, - чего доброго, даже бесполезным, как выражался алхимик! Дотянувшись, Уилл приподнял край тяжелого брезентового тента июркнул вповозку, спрятавшись среди груза.
        Сделал это он очень вовремя - двое мужчин как раз обходили телегу сдругой стороны.
        Под брезентом было темно идаже тепло. Зажмурившись для верности, Уилл замер истал молиться, чтобы его ненашли.
        Он слышал, как снаружи шаркали башмаки идоносилось невнятное бормотание.
        - Черт меня побери, - сказал наконец первый. - Япоклясться мог, что кое-что слышал!
        - Крыса пробежала, наверное.
        - Не глупи! Крысы так нетопочут!
        - Ага, щас! Да яназаводе таких крысаков видел - впору ботинки носить ичасы карманные навешивать…
        - Что, правда? Ая-то радуюсь, что моя половина хоть крыс вкотелок небросает, когда мясо заканчивается…
        - Хорош врать, утебя ижены-то нет!
        Когда голоса отдалились, Уилл позволил себе соблегчением выдохнуть. Ловцы мальчишек, кажется, уходили. Когда перебранку больше нельзя было слышать, Уилл отважился открыть глаза…
        И увидел прямо перед собой девочку счердака.
        У него едва невырвался вскрик, нодевочка быстрым движением прижала пальчик кгубам изамотала головой, так что вскрик удивления пришлось проглотить.
        Тут повозка тяжело содрогнулась, застонала иподалась вперед, иУилл услышал снаружи голос, произносивший:
        - Полегче, полегче! Сейчас маленько поднатужимся - ивыезжаем…
        Уилл сообразил, что это возчик разговаривал сосликом. Ивсамом деле, упередка телеги проскрежетали помостовой тяжелые башмаки, побоковине тента хлопнул кожаный кнут.
        - Вот так, малыш, молодца…
        И повозка скрипуче закачалась, выезжая наулицу.
        Только теперь, когда никто немог их услышать, Уилл отважился прошептать:
        - Что… что ты… тут делаешь?
        - Безбилетничаю, - миролюбиво отозвалась девочка. - Аты что подумал?
        - Безбилетничают обычно накораблях, - неудержавшись, заметил Уилл. Покрайней мере, именно так было принято выражаться впортовом Заупокой-Сити.
        - Ну хорошо. Еду зайцем. Мне назапад надо, аповозка как раз туда направляется. Яслышала, как они говорили. Вот мы сюда изабрались…
        Уилл никак немог понять, узналали его девочка счердака. Хорошо уже то, что она, покрайней мере, сбежать отнего непыталась. Видимо, потому, что они оба прятались под тентом надвижущейся телеге, нагруженной… нагруженной чем?
        Уилл сощурился, пытаясь распознать деревянные силуэты вокруг.Ящики покачивались втемноте, глухо стукаясь один одругой, иУиллу вдруг стало нехорошо. Потому что это были непросто ящики, это были гробы! Повсюду кругом!.. Оставалось только надеяться, что гробы были пустыми…
        Девочка, покинувшая чердак, сидела вузкой щели между двумя гробами, бережно держа наколенях деревянную шкатулку. Уиллу бросилось вглаза, что шкатулка была точь-в-точь как те, вкоторых алхимик, бывало, пересылал магию. Он погнал эту мысль прочь, собираясь накрепко забыть алхимика иникогда, никогда больше невспоминать про него!
        Уилл осторожно подсел кдевочке. Она зачем-то посмотрела напустое место полевую руку отнего и, кажется, струдом сдержала смешок.
        - Что смешного?
        - Да так. - Иона прикусила губу. - Ты их чуть непридавил, вот ивсе. Правда, их неочень-то ипридавишь, так что ничего неслучилось.
        Уилл почувствовал себя сбитым столку. Кроме них да еще возчика, ниединой живой души наповозке ненаблюдалось. Чтоже касается мертвецов, быть может, лежавших вэтих гробах… Ох, лучше даже недумать!
        - Придавил - кого?
        Она открыла рот, намереваясь что-то сказать, ноосеклась итолько мотнула головой.
        Может, дело действительно обстояло так, как утверждала тетка склюкой. Может, эта девочка доводилась Спятившему Шляпнику[4 - Спятивший Шляпник - персонаж книги «Алиса встране чудес». Встарину считалось, что шляпники нередко лишались рассудка из-за ртути, употреблявшейся при обработке фетра.] родной внучкой. Нухорошо, он должен был испугаться? Или просто опечалиться?
        - Почему ты тогда отменя убежала? - пустил он пробный шар.
        Девочка искоса посмотрела нанего, ина какой-то миг ее личико омрачилось тревогой.
        - Так ты тот мальчик, которого явидела навокзале! - проговорила она, похоже, только теперь его толком узнав. - Ты был сполисменом итой ужасной старухой…
        - И вовсе даже несними ябыл, - оскорбился Уилл.
        - Ну, покрайней мере, мне так показалось, - ответила девочка. - Они замной гнались, чтобы арестовать, вот яисбежала. - Снова покосилась нанего иподозрительно осведомилась: - Если ты неизполиции, почему выслеживаешь меня?
        - Никого яневыслеживаю, - буркнул Уилл идля очистки совести мысленно добавил: внекотором смысле. Девочка казалась ему вполне здравомыслящей, невзирая даже нато, что унее были воображаемые друзья, ион решил быть сней откровенным. - Явообще-то вбегах, - сказал он. - Незнаю даже, куда иподаться.
        Ее лицо сразу прояснилось.
        - Вот имы издома сбежали! Так что мы все теперь бездомные, хотя, если честно, уних особо идома-то небыло… уже давным-давно. Ведь несчитатьже Ту Сторону - домом?
        - Ту Сторону?.. - снова запутался Уилл. - Это ты очем? Икто такие «они»?
        Девочка снова прикусила губу, сообразив, что, кажется, сболтнула лишнее.
        - Они - это ПоиУзелок, - все-таки проговорила она. - Неужели ты их невидишь?
        Уилл вкоторый раз задумался оее предполагаемом сумасшествии… Итут насамом краю зрения уловил какое-то нештатное шевеление. Он замер, стараясь вовсе недвигаться, иустремил взгляд втемноту. Там всамом деле что-то двигалось, постепенно проявляясь впотемках, - так, словно темнота была водной глубиной, и там, под поверхностью, двигались сразу две тени. Одна побольше, другая поменьше… Апотом, нидать нивзять настроившись нанужную волну, он увидел обоих ясно ичетко. Одна тень напоминала ребенка ростом где-то ссамого Уилла, вторая - маленькая илохматая - попервому впечатлению показалась ему собачкой. Или большой кошкой. Поди разбери, когда все так расплывчато!
        Опамятовавшись, Уилл так иахнул:
        - Кто… что это там?!
        - А накого мы, по-твоему, похожи? - Отчетливо слышимый голос звучал раздраженно.
        Девочка указала пальцем:
        - Это По… Оно бывает немного несдержанным, несердись нанего. Им наТой Стороне недоприличий. Авон то - Узелок.
        Косматая тень тихо выдала нечто среднее между «мяу» и«гав».
        Уилл струдом сглотнул:
        - Получается, они… они… они - настоящие привидения?!
        - Вообще-то сомной можно напрямую общаться, - надулось По, ипокраям унего включилась «подсветка» - казалось, края силуэта начали тлеть. - Кажется, уже ясно, что ятоже говорить умею!
        - Конечно, это привидения, - сказала девочка. - Аты как думал?
        - Да, новедь они… они… они же… - Уилл ненашел нужных слов ибесповоротно почувствовал себя дураком. Всего глупее казался ему вопрос, который он собирался задать, нообойтись без него было никак невозможно. Он только незнал, ккому обратиться, кдевочке или кэтому По, так что просто закрыл глаза иосведомился впространство: - Апризраки… они неопасны? Яслышал, они людей пугают?..
        - Либо ты завязываешь сидиотскими вопросами, - ответило По, - либо ятакого холода зашиворот тебе напущу, что все зубы отстучишь!
        - По, - проговорила девочка укоризненно. - Ты бы, что ли, помягче…
        По обратилось внедвижную глыбу густой тьмы. Уилл заключил, что привидение смертельно обиделось.
        - Они совсем неопасные, - сказала девочка, повернувшись кУиллу. - Вот Узелок, например, такой ласковый…
        И, словно вподтверждение этих слов, Уилл ощутил нечто бархатно-мягкое. Он опустил глаза иувидел усебя наколенях темную кляксу, изкоторой ему влицо заглядывали два угольно-черных призрачных глаза.
        - Мррав, - сказал Узелок.
        Уилл осторожно поднес руку ипогладил воздух усебя над коленями. Этот воздух показался ему невполне пустым. Внем вродебы ощущалась какая-то форма… какое-то присутствие…
        Девочка одобрительно кивнула:
        - Вот видишь?.. АПо, когда небрюзжит, просто настоящее чудо, - добавила она чуть погромче. Побуркнуло что-то вответ, ночто именно, Уилл неразобрал.
        Он обратил внимание, что девочка называла По«оно», изадумался над этой странностью. Потом спросил:
        - По - девочка или мальчик?
        - Все различия утрачивают силу наТой Стороне. Так что По - нито нидругое, иодновременно - все сразу. Точно также Узелок - нипесик, никошка, новроде как тоидругое. Просто - питомец.
        Чем дальше, тем интереснее, подумалось Уиллу.
        - Но когда-тоже они были… более определенными? Когда находились… посию сторону?
        - Ну, наверное, да, - ответила девочка, иУилл понял, что для нее это особого значения неимело. - Они просто непомнят, иникто неможет их заэто винить. Они уже очень давно живут наТой Стороне. Так что теперь они - просто ПоиУзелок, иони - мои друзья! - Она наклонилась куху Уилла ипояснила: - Они помогли мне убежать счердака. Меня взаперти там держали…
        При упоминании очердаке сердце Уилла стукнуло невпопад. Он готов был сказать: «Ая знаю!» - иповедать ей, как торчал науглу, глядя наее окно, светившееся втемноте… Новпоследний момент застеснялся ипросто спросил:
        - А почему ты убежала?
        Девочка поерзала наместе, кажется, впервые ощутив некоторую неловкость.
        - Просто время пришло, - расплывчато ответила она, норука сама собой потянулась кдеревянному ящичку, лежавшему наколенях. Уилл невольно задумался отом, что могло там храниться. Еще он подумал ошкатулке, которую должен был доставить Первой Леди искоторой, посути, начались все его беды. Нуведь точь-в-точь как эта была!.. Вотбы знать, какое непотребство держал вней мистер Грей? Лягушачьи лапки, глаза тритонов, еще какую-то гадость?..
        - Ну аты? - спросила вдруг девочка. - Ты-то из-за чего здесь оказался?
        Уилл тотчас решил, что она могла плохо подумать онем из-за путаницы, которую он устроил сдоставкой алхимического волшебства, и, нежелая выглядеть вее глазах недотепой, просто сказал:
        - Да так… Захотелось немного мир посмотреть.
        По кашлянуло вуглу, иУилл заподозрил, что привидение некоторым образом распознало неправду. Он быстро продолжил:
        - Пошел навокзал, прыгнул впервыйже поезд. Спрятался откондуктора втуалете, пока тот билеты смотрел… Атозаздорово живешьбы споезда вылетел!
        - Ну ты имолодец! Умница, - одобрила девочка, иУилл исполнился внутреннего свечения. Кажется, еще ниразу вжизни его неназывали ниумницей, нимолодцом. - Анам пришлось прятаться вбагажном вагоне. Нуипылищаже там!
        - Во-во, ятоже все время так делаю, - позволил себе Уилл невинное хвастовство. - Непо мне это, наодном месте сидеть!
        По опять кашлянуло.
        Ну ишут сним, главное, что девочка ему вроде поверила. Унее так иокруглились глаза:
        - А родители тебя неразыскивают?
        Настал черед Уилла заерзать нажестком днище повозки:
        - Я… нету уменя никаких родителей. Ясирота.
        - Ой, прости, - сказала девочка. Помолчала ивдруг призналась: - Знаешь, аятоже сирота. Уменя имама, ипапа умерли.
        - Мне жаль, - сказал Уилл. - Правда.
        - Теперь мой папа наТой Стороне, - продолжала девочка. - Мы поэтому назапад иедем. Мы должны доставить его пепел домой, под иву… Там он сможет упокоиться смиром иотправиться дальше, вИную Жизнь.
        И она кивнула накоробочку усебя наколенях.
        - Ясно, - протянул Уилл, хотя ничего толком непонял. Девочка была куда более странной, чем он мог ожидать. Он понял, что особого значения это для него неимеет.
        - Может, твои родители тоже там, наТой Стороне, - сказала она.
        - Может, - согласился Уилл. Насамом деле он никогда насей счет незадумывался. Он только знал, что они умерли вовремя эпидемии жестокого гриппа. Он втовремя только-только родился и, конечно, их незапомнил.
        Тут девочка неожиданно рассмеялась.
        - Двое бездомных сирот, - сказала она, - идва привидения! Нуикомпания подобралась!
        - Дауж, - сказал Уилл.
        - Компашка что надо, - буркнуло По.
        - Мррав, - откликнулся Узелок.
        Девочка протянула Уиллу узкую бледненькую ладошку.
        - Меня зовут Лайзл, - сказала она.
        У него снова невпопад стукнуло сердце. Лайзл! Ее зовут Лайзл! Как отчаянно он хотел узнать ее имя, ивот теперь, когда все вдруг выяснилось, нашел, что оно идеально ей подходило.
        - А я - Уильям, - сказал он. - Можешь звать меня просто Уилл.
        Он взял ее руку, иони улыбнулись друг другу втемноте.
        Тарахтящая повозка катилась назапад, везя груз гробов ичетверых безбилетников…
        ЧастьIII. Перестановки ивоссоединения
        Глава девятнадцатая
        Этот год для миссис Сопло выдался очень тяжелым… Она была владелицей одноименной гостиницы срестораном, помещавшейся наКривой улице вгороде Удач-Вилле.
        Удач-Вилль был городом внекотором роде пограничным. Дальше подороге нацелых сорок семь миль небыло ниединого населенного пункта. Дорога углублялась вкрасноватые холмы, где кругом простирались только поля да поля илишь временами попадались фермерские дома.
        Вот вам ипричина, покоторой ресторан игостиница «Сопло» никогда неприносили особых доходов. Для этого здесь было попросту слишком мало приезжих. Разве что изредка забредет охотник-промысловик, держащий путь насевер, да появятся сезонные рабочие, ищущие найма нафермах. Тем неменее еслиуж кто действительно прибывал вУдач-Вилль, тонепременно останавливался в«Сопло», ибо других гостиниц вгородке неимелось. Поэтому миссис Сопло без зазрения совести бодяжила водой супы ирагу иочень редко меняла белье вномерах, авпомощниках унее ходил малолетний, несколько туповатый парнишка, лишившийся глаза вовремя аварии нашахте. Хозяйка платила ему безбожно маленькое жалованье, аничего неподозревающим гостям вместо добрых ломтей мяса подавала обрезки отножек иголов.
        Таким образом ей удавалось худо-бедно сводить концы сконцами.
        Однако нынешний год выдался особенным. Какже тяжко пришлось бедной миссис Сопло!
        Еслиб неэто, врядлибы она пустила всвою гостиницу черноволосого человека, нарисовавшегося сутра пораньше унее напороге, бурча, что ему нужна комната - ипожрать. Она ведь сразу почуяла, что постоялец был «мутным», точно небеса над Кривой улицей. Ворюга, разбойник, ачего доброго, иубивец! Правда, он выложил наконторку две полновесные серебряные монеты. Весьма грязные и, без сомнения, краденые. Ноденьги есть деньги - имиссис Сопло несмогла ему отказать.
        И вот она наблюдала затем, как он жадно заглатывал уже третью миску картофельного супа - так жадно, что беловатый навар стекал поего длинной засаленной бороде. Глядя наэто, миссис Сопло только вздохнула. Былиже времена - давным-давно, когда еще солнце светило, - ивсе кругом зеленело, ипроцветали окрестные фермы, изастолики вее заведении присаживались добропорядочные трудяги, - пахари, жнецы, сборщики яблок искотоводы. Они пили ее слабенькое вино иохотно платили занего втридорога, исмеялись долго игромко, изасиживались уогня, распевая песни ирассказывая какие-то байки…
        Когда вдверь негромко, нонастойчиво постучали, миссис Сопло даже причудилось, что вот сейчас она откроет настук, ивнутрь ввалится орава докрасна загорелых, улыбающихся мужиков. «Привет, хозяюшка!» - скажут они, иресторанчик снова наполнится шумом исмехом…
        Можно вообразить ее разочарование, когда задверью обнаружилась всего-то продрогшая девчушка ипри ней - тощий пацан снепомерно большими, оттопыренными, ярко-розовыми отхолода ушами. Шел дождь, исобоих детей буквально текло.
        - Извините, пожалуйста, - сказал мальчик, имиссис Сопло тотчас поняла, что он изо всех сил храбрился, толькобы неоплошать перед девочкой. - Ненайдетсяли тут для нас комнатки наночь?..
        - Мы пришли очень издалека, - подала голос девочка. Голосок был негромкий, очень мягкий ивежливый. - Мы ужасно устали.
        И миссис Сопло тотчас поняла, что девочка говорила правду. То-то глаза унее так ипорывались закрыться.
        - Комната стоит доллар двадцать пенсов заночь, - сказала хозяйка гостиницы.
        Ребятишки переглянулись.
        - У нас… унас совсем нету денег, - сказал парнишка, иего голос сорвался.
        - В таком случае уменя нету комнат, - ответила миссис Сопло иначала закрывать дверь.
        - Ну, пожалуйста! - тоненько взмолилась девочка. - Пожалуйста, пустите нас, мы все отработаем! Посуду вымоем, полы подметем…
        Миссис Сопло присмотрелась кним пристальнее. Намаленькой бродяжке была бархатная курточка, пусть поношенная иместами почти протертая, нокогда-то, несомненно, красивая идорогая. Ивруках она держала деревянную полированную шкатулку…
        Снаружи царили мокрые, холодные серые сумерки. Наулицах было тихо ипусто.
        - Как вы вообще сюда добрались? - подозрительно спросила хозяйка гостиницы. - Откуда держите путь?
        Маленькие бледные дети снова переглянулись. Миссис Сопло невзяласьбы сопределенностью утверждать, вчем тут дело, новпечатление унее сложилось такое, что оба какое-то мгновение молчали, словнобы прислушиваясь кветру.
        И правда, Лайзл сУиллом прислушивались, только некветру, акголосу По.
        - Как помне, - сказало привидение, - ей можно сказать все как есть.
        - Мы изКлевер-Тауна приехали, - наконец ответил мальчишка. - Мы… э-э-э… нателеге приехали.
        - Раз так, какие-то деньги увас быть должны, - сказала миссис Сопло. - Никто никого задаром невозит.
        - Вот мы все ипотратили, - запинаясь, выговорил мальчик. Похоже, он был вотчаянии.
        Миссис Сопло кивнула нашкатулку удевочки вруках.
        - А это что там утебя? Только неговори мне, будто таскаешь ссобой пустую коробочку для бус иколец! Показывай, что имеешь!
        За спиной ухозяйки что-то упало сметаллическим стуком. Это черноволосый мужчина уронил ложку.
        Девочка судорожно прижала ящичек кгруди.
        - Ничего ценного там нет! - счувством выговорила она. - Вообще ничего!
        - Или вы будете сомной откровенны, или яничем несмогу вам помочь. - Имиссис Сопло снова начала закрывать дверь.
        - Ну пожалуйста! - Уилл сунул вдверь ногу, недавая миссис Сопло окончательно захлопнуть ее. Он выдохся ипопросту замерзал, одежда нанем вся промокла, апосле долгой итряской поездки ноги отказывались идти. - Только наодну ночь! Утром мы сразу отправимся назапад, захолмы…
        - Может, вы даже знаете это место, - немножко воодушевилась Лайзл. - Нам вКрасный Дом надо.
        Дверь, готовая защемить ногу Уилла, чуть приоткрылась: миссис Сопло приняла вовнимание вновь открывшиеся обстоятельства.
        - Красный Дом, говорите? - Она окинула Лайзл иУилла пристальным взглядом иприняла какое-то решение. - Подождите-ка тут!
        И она скрылась внутри. Лайзл только успела заметить весьма неприятного черноволосого типа, пялившегося нанее изобеденной комнаты, и дверь, щелкнув, захлопнулась унее перед носом.
        Ждать пришлось достаточно долго.
        - Что она там копается? - спросило Поибеспокойно замерцало, нониЛайзл, ниУилл ничего неответили. Уних наэто просто небыло сил.
        Но вот миссис Сопло вновь появилась. Она несла две горячие картошины, завернутые вчайное полотенце.
        - Вот, держите, - сказала она исунула обе картофелины Уиллу. Тот поспешно сморгнул слезы благодарности, чтобы Лайзл их неувидела. - Янемогу предоставить вам комнату, потому что вам нечем занее заплатить, ноназаднем дворе уменя есть сарай, итам, полагаю, сухо итепло. Можете переночевать там, если хотите.
        - Спасибо, тетенька, - горячо поблагодарила Лайзл. Отзапаха горячей картошки вживоте унее так ипело.
        - М-м-м-м, - неразборчиво отозвалась миссис Сопло. Ивновь пристально, суженными глазами уставилась надетей. - ДоКрасного Дома путь неблизкий… Дорогу-то знаете?
        - Я… явродебы помню, - сказала Лайзл. Уиллу показалось, что особой уверенности вее голосе небыло.
        - У подножия холмов вы перво-наперво увидите зеленый дом, - стала объяснять миссис Сопло. - Его так иназывают - Вечнозеленым Особняком. Хозяйке, ее зовут миссис Неувядамс, скажете, что это явас прислала. Она вас накормит инапоит иобъяснит, как дальше идти.
        Лайзл чуть небросилась нашею доброй миссис Сопло. Только тоиостановило, что хозяйка гостиницы вовсе невыглядела любительницей обниматься. Так что вместо этого Лайзл просто сказала:
        - Спасибо вам огромное-преогромное.
        - М-м-м-м. - Имиссис Сопло дернула подбородком внаправлении сарая. - Атеперь проваливайте! Час поздний, вам обоим давно спать пора!
        И сэтими словами она вновь захлопнула дверь. Инасей раз Лайзл сУиллом услышали, как там, внутри, лязгнул засов.
        Вернувшись вобеденную комнату, миссис Сопло обнаружила, что черноволосого постояльца застолом уже небыло. Только опустевшая миска стояла настоле влужице разлитого супа. Хозяйка неодобрительно покачала головой. Люди положительно разучились вести себя вприличных местах!.. Нуладно, спать ушел, итохорошо. Как-то неуютно было, когда он тут ошивался. Отоценивающего взгляда черноволосого намиссис Сопло нападала чесотка. Все время казалось, этот тип отом только идумал, сколько денег сможет выручить зазолотые коронки, выдернутые унее изо рта. Ачего доброго, еще иприкидывал, неполучитсяли продать ее расчлененное тело мяснику под видом, скажем, свинины…
        Миссис Сопло прошла накухню. Там, пристроившись вуголке, ее одноглазый работник играл склубком ниток, точно котенок.
        - Ты! - сказала миссис Сопло, имальчуган поспешно вскочил. Один глаз виновато поблескивал, вместо второго угадывалась пустая ямка под сморщенным, исцарапанным веком. Миссис Сопло так инесумела пока привыкнуть кее виду. Поэтому, разговаривая смальчиком, всегда старательно смотрела ему накончик носа. - Ты сейчас возьмешь Бенни… - так звали ее мула, существо костлявое идостаточно злобное, - ипоедешь вВечнозеленый Особняк.
        - Да, мэм, - невнятно отозвался малолетний калека.
        Хозяйка между тем выудила изкармана передника опрятную беленькую карточку. Это визитку ей недалее как утром вручила высокая дама вдлинной-предлинной меховой шубе. Налицевой стороне красовались изящные буквы, иоткарточки досих пор едва уловимо пахло изысканными духами. Миссис Сопло еще раз перечитала написанное.
        - Когда приедешь, - продолжала она, - отыщешь там даму, которую называют Первой Леди. Передашь ей, что появились новости осбежавших ребятишках. Они, оказывается, держат путь вКрасный Дом… Ану-ка, повтори!
        - Держат путь вКрасный Дом, - послушно повторил одноглазый.
        Миссис Сопло удовлетворенно кивнула.
        - Они должны добраться доособняка завтра квечеру. Скажешь Первой Леди, чтобы была наготове!
        - Да, мэм. - Маленький работник решительно натянул науши шапку исобрался навыход.
        - А нудослушай сперва! - Миссис Сопло сверлила взглядом его нос. - Самое важное! Напомни ей овознаграждении, которое она пообещала. Две цельные золотые монеты, нивкоем разе неменьше!.. Ступай исмотри, без денег невозвращайся!
        Мальчик бросился взаднюю дверь, ахозяйка только вздохнула. Погладила пальцами квадратик атласной бумаги иубрала его обратно вкарман.
        Отчаянные времена, подумалось ей, требуют отчаянных мер…
        Глава двадцатая
        Лайзл сУиллом жадно проглотили подаренные картофелины, даже еще недойдя достарого сарая. Проглотили, едва ощущая вкус, обжигая пальцы иязыки. Картофелины едва притупили их голод, нолучшеуж немножко еды, чем вообще никакой.
        В углу сарая, оказавшегося, как иговорила хозяйка, сухим идаже относительно теплым, да инавозом здесь если ипахло, тосамую чуточку, - обнаружилось одно-единственное шерстяное одеяло.
        - Придется потесниться, - зевнула Лайзл, осторожно ставя свою шкатулку напол. Они сУиллом улеглись бок обок идосамых подбородков натянули насебя одеяло. - Ты ведь постережешь, По?.. - уже совсем сонным голосом спросила она.
        - Постерегу, - сказало привидение. - Иразбужу нарассвете.
        Ни Лайзл, ниУилл непоблагодарили его. Они уже спали, дружно посапывая, только одеяло размеренно поднималось иопускалось…
        Глядя наних, Поиспытало такое чувство, будто откуда-то протянулась огромная рука иущипнула самую сердцевину его сути. Привидение удивилось инесколько забеспокоилось, аизглубины памяти стали выплывать смутные образы. Вот дети собираются вкружок (Повдруг вспомнило давно забытое слово: игра), илишь Поодиноко стоит всторонке - его невзяли.
        Не взяли! Привидение примерилось еще к двум словам, которых тоже долго-долго непроизносило. НаТой Стороне ненужно ккому-то или кчему-то принадлежать, перед лицом Всеобщности всякая иная общность меркнет иисчезает; что оней переживать? Бесплотный дух принадлежал Той Стороне, небу, воздуху итемному тоннелю времен, укоторого нет нистен, нипола, нипотолка, лишь бесконечная протяженность…
        Слишком долго мы стобой пробыли наЭтой Стороне, - послало Помысль Узелку, и, как всегда, вответ раздалось согласное «мррав». - Нам тут неместо…
        Мррав.
        - Пойдем, навестим-ка наше местечко, - вслух сказало По.
        И они сУзелком тотчасже покинули мир живых сего бесконечными углами, запертыми дверьми иострыми, твердыми гранями. Просто сделали шаг наТу Сторону - иисчезли наЭтой.
        По имело ввиду задержаться там всего лишь ниминутку-другую, будучи уверено, что заэто время сЛайзл никаких бед нестрясется.
        Однако очень трудно уследить завременем, пребывая наТой Стороне. Там ведь нет никаких границ, одна бесконечность, там нет нисекунд, нилет, ничасов, лишь время ипространство вовсей их первозданности… Так что наЭтой Стороне, где спали всарае Лайзл иУилл, минуты постепенно складывались вчасы. Акогда минула полночь, дверь еле слышно скрипнула, открываясь, ичерноволосый тип осторожно скользнул внутрь.
        Миссис Сопло хорошо разбиралась влюдях: он был законченным профессиональным преступником, вором-рецидивистом попрозвищу Липучка. Он без зазрения совести крал все, что небыло приколочено: деньги изцерковной кружки для пожертвований, конфетку умаленького ребенка, последнюю рубаху унищего. Про него говорили, будто его длинные, бледные пальцы сами собой притягивали ксебе монеты, серьги, целые кошельки. Это свойство ипринесло ему его кликуху - Липучка.
        От него неукрылось, как ревностно оберегала девчушка свой ящичек, ион, подобно миссис Сопло, тотчас заподозрил, что она говорила неправду, утверждая, будто там совсем ничего небыло.
        И всамом деле, счегобы ей при себе пустую шкатулку держать?..
        И потом, коробочка была непростая, аявно предназначенная для хранения драгоценностей…
        Стоя втемноте, слушая сонное дыхание двоих спящих детей, Липучка позволил себе судовлетворением улыбнуться. Он уже явственно представлял себе выложенное бархатом нутро инабархате - чьи-то фамильные драгоценности. Золото, серебро, крохотные блескучие «брюлики»…
        Это будет приз изтех, которые попадаются раз вжизни. Достойный венец его карьеры вора. Неотакомли он мальчишкой мечтал вХовардс-Глен, когда они пихались ищипались состаршей сестрой, споря из-за узкой лежанки? Как он жаждал разбогатеть - настолько, чтобы купить огромный собственный дом, икупаться вроскоши иденьгах, иполокоть запускать руки взолото!.. Чтобы прожигать жизнь, спускать инакапливать бессчетные богатства… Чтобы лелеять илюбить свои денежки!..
        Тихо-тихо крался он посараю… Его шаги непотревожили даже летучих мышей, спавших (дождь, как-никак) настропилах. Как всегда втаких случаях, сердце вора отчаянно колотилось. Нет, неотволнения. Многолетняя практика сделала его выдающимся мастером своего дела. Сердце билось всего лишь отрадостного предвкушения.
        Ближе, ближе, все ближе… Ивот он уже стоял над двумя фигурками, свернувшимися под одеялом, точно две запятые. Дюйм задюймом вор наклонился ивытащил из-под пальто деревянный ящичек скартофельной мукой, похищенной изкладовки миссис Сопло. Тут он вновь позволил себе улыбнуться. Глазомер неподвел - ящичек почти точно совпадал поразмерам сдевочкиной шкатулкой. Да ивесил почти столько же. Так что, если ему хоть сколько-нибудь повезет, ктому времени, когда она заметит подмену, он будет уже далеко. Замного-много миль отэтой гостиницы…
        Он сунул под мышку шкатулку для драгоценностей ипоставил наее место коробку скартофельной мукой иеле удержался отликующего смешка. Кажется, он провернул кражу века - идочегоже просто все оказалось! Пожалуй, даже слишком просто…
        Пятясь, Липучка отступил кдвери ивыбрался изсарая наружу. Лайзл все также спала. ИУилл спал. Летучие мыши под потолком - ите спали. Кажется, все кругом смотрело сладкие сны - кроме черноволосого вора, который быстро ицелеустремленно шагал улицами Удач-Вилля и, сам того неподозревая, уносил под мышкой величайшее насвете волшебство.
        Спустя некоторое время, отодвинув, так сказать, доску взаборе между мирами, ПосУзелком проскользнули обратно наЭту Сторону. Здесь Посудивлением обнаружило, что небо погоризонту начало уже бледнеть. Вот тебе и«наминуточку»!.. Оказывается, они сУзелком пробыли наТой Стороне гораздо дольше, чем собирались…
        В это самое время Лайзл зашевелилась, потом села, моргая ипротирая кулачками глаза.
        - Уже пора вставать? - хрипловатым сосна голоском спросила она. Уилл застонал.
        - Да, - сказало По.
        Лайзл зевнула вовесь рот.
        - Бедное По, - сказала она. - Ты, наверное, сума сходило соскуки! Целую ночь сиднем просидеть, присматривая занами!
        По опять испытало странное, полузабытое чувство (вина! Еще одно словечко издалекого прошлого…).
        - Да ладно, - сказало оно. - Ничего особенного.
        - По вообще-то исидеть неначем, - сказал, приподнимаясь налоктях, проснувшийся Уилл. Волосы унего казались всклокоченными даже посравнению сих обычным состоянием. - Ведь так, По? Утебя ниног, нипопы, чтобы сидеть!
        По неснизошло доответа. Просто подлетело кокошку исказало:
        - Пора впуть.
        Оно уже было собралось сознаться Лайзл всвоей отлучке наТу Сторону, нозамечание Уилла напрочь отбило унего это желание.
        К томуже, рассудило привидение, коробка стояла наместе, стало быть, ничего неслучилось.
        Мррав, - мысленно отозвался Узелок. - Мррав…
        Глава двадцать первая
        Дорога, уводившая запределы Удач-Вилля, была совсем голой ибесприютной, хотя когда-то, повсей видимости, выглядела совершенно иначе. Пообе стороны неширокой грунтовки догоризонта раскинулись лысые, лишенные растительности поля. Большинство ферм пришло взапустение еще годы назад, и, сколько ниоглядывалась Лайзл, ничего знакомого наглаза ей так инепопалось.
        Хорошо итоуже, что наконец прекратился дождь! Стало даже немного теплей, иЛайзл сУиллом расстегнули пальтишки. Несмотря наэто, идти быстро неполучалось, особенно когда дорога достигла холмов истала подниматься впредгорья. Тут ее идорогой-то стало трудно назвать. Временами она совершенно исчезала, и По сУзелком тоидело приходилось подниматься ввоздух наразведку, чтобы Лайзл иУиллу не приходилось зря тратить силы, отыскивая правильный путь, ивозвращаться, забредя не туда.
        Довольно скоро все без исключения стали раздражительными инетерпеливыми.
        - Зуб даю, - всотый раз сказала Лайзл, утирая солба пот, - сегодня эта коробка вдвое тяжелей, чем вчера была…
        - Дай японесу? - тоже всотый раз предложил Уилл.
        - Нет! - отрезала Лайзл.
        Уилл что-то буркнул себе под нос иушел вперед.
        - Ты что там бормочешь? - спросила Лайзл. Сердце унее так истучало.
        - Это сумасшествие! - заорал Уилл, поворачиваясь кней лицом. - Вся эта поездка - полное сумасшествие! - Иотизбытка чувств он пнул крупный валун, видневшийся слева. Пальцы пронзила острая боль, иУилл запрыгал наодной ноге, поджав ушибленную. - Весь день идем, идем, идем - ипока еще никуда непришли! Запоследние два часа ямимо этого камня уже двадцать раз проходил, начто угодно поспорю!
        - По-твоему, яплохой проводник? - холодно осведомилось По, аУзелок издал нечто среднее между шипением ирыком.
        - Дико извиняюсь, - сказал Уилл, - нолично мне привидения особого доверия невнушают. Может, оно нас вэту глушь завело, чтобы тут иприкончить…
        - Ага, чтобы провести вечность втвоем восхитительном обществе? Слуга покорный!..
        - Хватит, хватит, перестаньте! - закричала Лайзл, да так громко, что ПоиУилл сразу бросили препираться. Девочка устало опустилась наземлю. - Все без толку, - сказала она. - Так мы правда никуда недоберемся. Мы забрались неизвестно куда и, кажется, потерялись. Атут еще ивы двое ссориться взялись! Кошмар какой-то!.. Смотреть наэто немогу!..
        По ее щеке скатилась слеза иповисла наподбородке.
        Уилл делано рассмеялся.
        - Мы сПоинедумали ссориться, - ответил он, изображая веселье. - Это унас шутки такие. Правда ведь, По?
        - Шутки? Это что?.. - решило было привидение выяснить еще одно полузнакомое слово, нонатолкнулось насвирепый взгляд Уилла исочло залучшее подтвердить: - Да. Точно. Шутки…
        Лайзл утерла нос рукавом курточки:
        - Правда?
        И опять всхлипнула.
        Уилл энергично закивал, ипривидение поспешно повторило его движение. Оба здорово смутились ичувствовали себя совершенно несчастными оттого, что Лайзл была несчастна. Икаждый желал больше всего, чтобы затой первой слезинкой нивкоем случае непоследовала вторая. Утешать плачущих девочек ниУилл, ниПонеумели.
        И только Узелок сразу поспешил кней икак можно плотнее прильнул своей сущностью кее сути, так что вдуше унее разлилось ободряющее тепло. Лайзл смахнула слезинку сподбородка тыльной стороной кисти.
        Уилл решился заговорить снова.
        - Э-э-э… Лайзл, все будет елочкой, - сказал он, чувствуя себя ужасно неловко. - Прорвемся. Вот увидишь.
        В этот самый момент похолмам, порождая эхо, раскатился жуткий, пронзительный крик. Лайзл ахнула иедва невыронила шкатулку. Уилл так иподскочил, идаже Попоспешно юркнуло наТу Сторону, правда, чтобы вновь появиться всего через секунду.
        - Что это было? - испуганно спросила Лайзл. Трудный путь впереди, равно как иссора Уилла сПо, мгновенно были забыты.
        - Может, волк, может, еще что… - неуверенно предположил Уилл. Он ниразу неслышал, как воет настоящий живой волк, итолько предполагал, что волчий вой должен был быть стольже ужасен.
        - Надо двигаться, - сказало По. - Атоскоро стемнеет.
        Лайзл небез труда поднялась наноги. Унее болели ижаловались все мышцы. И, когда Уилл вочередной раз предложил ей понести коробку, она протянула ее ему, только предупредив:
        - Смотри, неурони…
        - Ни зачто.
        - Поклянись!
        Уилл изобразил косой крест усебя нагруди, там, где стучало сердце.
        И они двинулись дальше.
        Глава двадцать вторая
        Ужасающий вопль, так перепугавший Лайзл иее друзей, издал вовсе неволк.
        Это кричал Липучка, который только теперь, удалившись отгородка набезопасное, как ему казалось, расстояние, опустил наземь похищенную шкатулку идрожащими отжадности пальцами отомкнул крышку.
        …Какими словами можно передать его оскорбленные чувства, его ярость ичудовищное разочарование, когда вместо рубиновых ожерелий, жемчужных бус ималеньких, переливчатых, звенящих колечек он обнаружил под крышкой всего лишь кучку никчемной пыли?
        (Ибо так, ввиде пыли, предстала его глазам великая магия.)
        Наше перо воистину бессильно изобразить бурю, бушевавшую вкорыстной душе вора. Он исам невзялсябы ее описать - ипоэтому просто завыл вовсе горло, оглашая холмы.
        Еслибы Липучка удосужился пристальней изучить содержимое шкатулки, неисключено, что онбы отметил некие необычные свойства субстанции, набеглый взгляд показавшейся ему простой пылью. Например, то, как она едва уловимо мерцала итихонько двигалась, перетекая сместа наместо. Еще онбы заметил, что под определенными углами зрения казалось, будто «пыль» испускала сияние, наводившее намысли одавно запропавшем солнце. Иеще то, что она была вовсе неравномерного темно-серого цвета, - нет, вней мерцали искорки радуги, отсинего ипурпурного доалого изеленого.
        Но Липучка вглядываться нестал. Вярости он размахнулся ногой инаподдал шкатулку коротким, резким пинком. Ларчик взлетел нанесколько футов истреском приземлился накамни. Липучка созлорадством наблюдал, как отскочила защелка, как распахнулась деревянная крышка…
        Тут его поразила неожиданная мысль. Он вдруг понял, что девчонка его попросту одурачила! Она каким-то образом догадалась, что он пронюхал оее драгоценностях, иперед сном спрятала их, подсунув ему никчемную пыль!
        Эта идея оказалась сущим спасением. Нуконечноже, драгоценности существовали, они просто немогли несуществовать! Азначит, иблестящая будущность, которую когда-то, еще вХовардс-Глен, намечтал себе Липучка, оставалась по-прежнему достижимой.
        (И - о, как он отомстит, разбогатев, своей вероломной ивредоносной старшей сестре!.. Он выследит ее, гдебы она теперь нибыла, изаставит сполна отплатить завсе свои обиды. Зато, что таскала его зауши, щипала залокти иназывала поганой глистой!..)
        Липучке запомнилось, что девочка спрашивала дорогу кКрасному Дому. Вот туда он инаправится. Теперь он никкому нестанет подкрадываться вночи. Он завладеет драгоценностями девчонки, даже если потребуется выкручивать их изее мертвых, холодеющих пальцев!
        Липучка улыбнулся, предвкушая, как это произойдет.
        А магия, оказавшись наоткрытом воздухе, высыпалась изкоробки наземлю. Имедленно, медленно, подхваченная ветерком, принялась распространяться поповерхности мира…
        Глава двадцать третья
        Мало-помалу заросшая дорога, которой следовали Лайзл, Уилл иПосУзелком, направилась вниз ипрочь изхолмов. Когда наконец они вновь оказались наравнине, сквозь тонкий покров облаков уже начинали просвечивать звезды. Дорога ктому времени пропала совсем. Повсюду расстилались нагие поля, утратившие плодородие. Авпереди, вотдалении, виднелся довольно большой дом. Ивего окнах приветливо горели свечи.
        - Это, наверное, иесть Вечнозеленый Особняк, - сказала Лайзл. - Там мы сможем заночевать.
        Никто ей невозразил. Сегодняшний долгий имноготрудный пеший переход измотал всех. Устало даже По - естественно, невфизическом смысле. Его сущность саднила иболела отбесконечных метаний вперед-назад, отнеобходимости все время ждать медлительных смертных, отнеобходимости держать рот назамке, когда Уилл втысяча первый раз наклонялся вытрясти избашмака камешек.
        И вот они шли кдому посхваченной заморозком земле, акругом было тихо-тихо - ниголоса, ниветерка. Каждый шаг вперед наполнял Лайзл все большей надеждой. Скоро они завалятся вмягкие, теплые постели и, может быть, их даже покормят. И, что важнее, теперь они были совсем рядом сКрасным Домом. Лайзл вэтом нисколько несомневалась. Красный Дом стоял всего водной-двух милях открая холмов. Завтра долгий путь будет окончен, идуша ее отца обретет покой. Апотом…
        Вот что касается этого «потом», тут она, посовести говоря, нивчем небыла уверена. Она попросту гнала эту мысль прочь. Вот когда настанет «потом», тогда изадумается. Или Почто-нибудь изобретет. Может, они сУиллом просто пойдут работать вгостиницу «Сопло», ктой доброй хозяйке…
        Уилл тоже как мог спешил кВечнозеленому Особняку, вот только ноги унего заплетались. Лайзл говорила правду, ларчик оказался очень тяжелым. Иеще Уилл был так голоден, что живот аж болел. Там нидать нивзять барахтался маленький, ноисключительно злобный икогтистый зверек.
        Когда дозаветного крыльца осталось каких-нибудь тридцать футов, Лайзл собрала последние силы ипобежала.
        - Скорей, Уилл! - крикнула она. - Мы почти пришли!
        Уилл попытался последовать ее примеру, иступню пронзила острая боль. Вдырявый башмак снова попал камешек.
        - Блин, - сказал он. - Ясейчас!
        Лайзл была уже удвери ирешительно стучала внее. Уилл присел набольшой камень, закатал штанину и, ругаясь вполголоса, стащил ботинок сноги. Дверь дома между тем отворилась.
        - Здравствуйте, - расслышал Уилл голос Лайзл. - Мы квам изУдач-Вилля пришли. Миссис Сопло нам сказала, что вы неоткажетесь нас приютить…
        Занятый переобуванием, Уилл краем глаза отметил, как широко раскрытая дверь излила вночь прямоугольник света, ивнутри этого света возникла нечеткая человеческая фигура.
        - Ну конечно, милочка, - заворковала она. - Входи скорее, входи.
        И Уилла словно электрическим током пронизал такой ужас, что он тотчас забыл ипро камень вбашмаке, ипро усталость.
        Голос был какой-то… неправильный. Очень уж сладкий.
        Как букет, брошенный наразлагающиеся останки.
        Уилл узнал этот голос.
        - Спасибо большое, - говорила тем временем Лайзл.
        - Нет! Нет! - закричал Уилл что было мочи. - Неходи туда, Лайзл!
        Девочка встревоженно оглянулась… Первая Леди шагнула накрыльцо иобеими руками крепко схватила Лайзл, прорычав:
        - А нуживо внутрь, дрянь паршивая!
        - Беги, Уилл! - завизжала Лайзл, которую Первая Леди силой затаскивала вдом. - Инеостанавливайся, пока не…
        Конец фразы Уиллу услышать недовелось. Дверь захлопнулась, икругом опять стало очень тихо иочень темно.
        Глава двадцать четвертая
        Лайзл очнулась, чувствуя себя так, словно ей заехали дубиной поголове. Иэто было нетакуж далеко отправды. Отчаянно отбиваясь отПервой Леди, она ударилась головой одверной косяк - иобмякла, точно салатный лист вкипятке.
        А Первая Леди походу дела совершила два очень важных открытия.
        Первое: дети начинали куда больше нравиться ей, когда теряли сознание.
        И второе: удевчонки небыло при себе магии, следовательно, она была умальчишки.
        Лайзл лежала наузкой кровати вкомнате сголыми белыми стенами. Лежала совершенно одна. Она незнала, какая участь постигла Узелка иПо, незнала, что сталось сУиллом, илишь дрожала под тонким шерстяным одеялом, которое нанее кто-то набросил…
        За дверью приглушенно спорили мужчина иженщина. Мужской голос показался Лайзл незнакомым, аженский принадлежал особе, которая затащила ее вдверь.
        - Он немог уйти далеко, - говорил мужчина. - Там темно, как впогребе, да иподаться ему некуда.
        Женщина парировала:
        - Значит, ты слегкостью поймаешь его и приведешь сюда!
        Лайзл услышала шаги, иголоса отдалились; только долетело слово «бесполезный», произнесенное несколько раз подряд.
        Тогда девочка принялась изучать свою комнату. Настолике вуглу горела масляная лампа, укровати виднелся простой деревянный стол ипри нем - стул. Больше вкомнате ничего небыло.
        Лайзл приподнялась имедленно села. Отэтого вголове усилилась дурнотная боль. Пришлось даже минутку посидеть, цепляясь заспинку кровати ипобуквам повторяя про себя слово «невыразимо».
        Наконец Лайзл почувствовала себя всилах подняться. Она нестала проверять дверь - итак было ясно, что ее заперли. Вместо этого Лайзл подошла кокну. Подъемная рама легко скользнула вверх, ивсердце трепыхнулась надежда, ностоило высунуться наружу, как все надежды тотчас съежились иисчезли. Земля оказалась очень далеко внизу - окошко Лайзл помещалось этаже натретьем, если неначетвертом. Точнее сказать было трудно, оченьуж неровной икаменистой оказалась почва внизу. Асамое ближнее дерево стояло наудалении футов втридцать. Инедотянешься, инедопрыгнешь.
        Новая тюрьма Лайзл выглядела очень надежной. Оставалось надеяться, что Уилл уже пробирался кКрасному Дому иуносил ссобой прах…
        Она снова опустила раму, мимолетно удивившись собственному отражению встекле. Снаружи царила темнота, так что лицо Лайзл икомната позади отражались, как взеркале. Сколько раз она видела нечто подобное вокошке своего чердака, когда смотрела сквозь него навнешний мир исилилась вообразить себя его частью! Ивот мечта сбылась, она вышла наружу - изапертая девочка, смотревшая изстекла, показалась Лайзл незнакомкой.
        Все изменилось. Она изменилась…
        Лайзл подумала, что сбежит. Непременно сбежит, чегобы это нистоило. Ипускай она осталась одна, пускай все безнадежно - она отсюда сбежит. Или погибнет, пытаясь. Лучше смерть, чем снова оказаться вплену!
        - Привет, - сказало По.
        Лайзл так иподскочила, когда привидение материализовалось подле нее, аследом изниоткуда выскочил очень взволнованный Узелок.
        - Где вас носило? - спросила Лайзл. Секунду назад она собиралась воевать водиночку против целого мира, нопри виде своих призрачных друзей едва незапрыгала наодной ножке отрадости.
        - Я летало сообщить Уиллу, что произошло, - ответило По. - Ипредупредить его, что ему тоже угрожает опасность.
        - С ним все хорошо? Его непоймали? Акоробка, коробка цела? - взволнованно расспрашивала Лайзл.
        - Он вполном порядке, - снекоторым (как показалось Лайзл) сожалением ответило привидение. - Он успел добежать долеса, итам его наврядли сумеют найти. Итвоя коробка по-прежнему унего.
        - Вот это здорово, - сказала Лайзл. - Хотя япока втолк невозьму, какбы мне отсюда…
        - Мррав, мррав, мррав! - подал голос Узелок.
        - Ш-ш-ш, - прошипело По. - Кто-то сюда идет! Вкровать, живо!
        Лайзл поспешно скользнула под одеяло инатянула его досамого носа. Взамке звякнул ключ, идверь открылась вовнутрь комнаты.
        - Наша маленькая спящая красавица просну-у-улась, - жизнерадостно пропела Августа Гортензия Корыст-Морбауэр, вплывая вкомнату сподносом вруках.
        Лайзл так иахнула:
        - Вы… вы-то как здесь оказались?
        - Привет, тыковка, здравствуй. - Августа попробовала изобразить улыбку. Получилась гримаса.
        - Это кто? - шепнуло По.
        - Моя мачеха, - тоже шепотом ответила Лайзл.
        Августа неувидела По. Она умела видеть только то, что можно было купить, взвесить, измерить. Поэтому она решила, что Лайзл просто отозвалась наприветствие.
        - Тыже знаешь, мне никогда ненравилось это слово, - сказала она, опуская поднос настолик возле кровати. Лайзл увидела глубокую тарелку, накрытую щербатой металлической крышкой.
        Девочка приподняла подбородок:
        - Я вас называть мамой небуду…
        - И ненадо, сладенькая. Неназывай, - иАвгуста выставила все зубы вновой гримасе.
        Вот уже несколько месяцев Лайзл невидела свою мачеху - разве что издали. Августа никогда неподнималась кней начердак. Теперь, лицом клицу, девочку поразило ее безобразие. Даже невзирая наизысканные чулки, дорогие туфли ишелковое платье, она выглядела жаба жабой. Подобным существам вгрязи только валяться.
        - Как вы меня нашли? - спросила Лайзл.
        Августа присела накровать, ита застонала под ее немаленьким весом.
        - А ты далеко рассчитывала убежать? После такой-то выходки? - Иона погрозила Лайзл пальцем. - Первая Леди так расстроилась из-за украденной магии, так расстроилась! Ты себе просто непредставляешь! Иалхимик расстроился! Пока мы сюда скакали вкарете, он только иговорил отом, какие пытки учинит над мальчишкой, когда все завершится. Собирался вчервяка его превратить ивптичью клетку засунуть, иэто лишь для начала!
        Лицо уАвгусты стало мечтательное. Алхимик определенно нравился ей. Вот, говорила она себе, человек справильной головой наплечах!
        Зато Лайзл что-то ничего немогла уразуметь.
        - Магия?.. - переспросила она. - Очем это вы, непойму?
        Августа прищурилась. Насколько она могла судить, девка говорила вполне искренне.
        - Почему вообще ты сбежала?
        Лайзл какое-то время молчала. Затем повыше подняла голову:
        - Я хотела отнести пепел отца кКрасному Дому иупокоить под ивой, чтобы он мог отдохнуть… Он сам меня попросил, - добавила она, словно оправдываясь. Икому какое дело, что он ненепосредственно сней говорил, ачерез По!
        - Попросил, говоришь? Он что, ктебе приходил? - спросила Августа, ивее голосе звучала смертоносная вкрадчивость.
        - Д-да, - после секундного замешательства ответила Лайзл. - Он хочет лежать под ивой, рядом смоей мамой.
        Объяснять насчет Поона мачехе несобиралась. Она уже поняла, что оба привидения для Августы все равно что несуществовали.
        Лицо Августы сделалось жестким. Она раздумывала, незная, чему верить. Быть может, Лайзл догадалась омагии ивызвала изнебытия призрак отца. Или недогадалась, астало быть, иневызвала. Влюбом случае паршивка очем-то умалчивала, иАвгусте это ненравилось. Очень даже ненравилось.
        - Так он ктебе приходил? - еще вкрадчивей спросила она.
        Еслибы Лайзл получше знала свою мачеху, онабы тотчас сообразила - настало время бояться.
        - Он теперь наТой Стороне, - уклончиво ответила девочка.
        Августа смотрела надевочку, лежавшую наубогой кровати. Какбы неоказалось, что она всеже недооценивала Лайзл. Он хочет лежать под ивой, рядом смоей мамой!.. Такого невыдумаешь. Генри Морбауэр, этот сентиментальный слюнтяй, вполне мог подобного пожелать. Тьфу ты! Сколько лет минуло, аон так ту дурочку инезабыл!
        И Августа дала себе слово, что влюбом случае избавится отпепла как можно скорей. Малоли насвете поганых вонючих дыр, одна изкоторых как раз ему подойдет! Пока она, Августа, жива, нипод какой ивой, рядом скакой-то там никчемной первой женой, ему нележать!
        Однако потом она снова скривила физиономию всамом близком подобии улыбки, какое могла выдавить изсебя, исняла сподноса тарелку. Комнату тотчас заполонил восхитительный аромат наваристого куриного бульона, моркови, свежего масла. Рот Лайзл открылся сам собой. Такой роскошной еды - да еще вподобном количестве - она давным-давно невидала. Она сглотнула слюну…
        - Ну ладно, хватит болтовни, - закладывая салфетку заворот рубашки Лайзл, сказала Августа. - Ты вся вымоталась вдороге и, должно быть, сголоду помираешь. На-ка, поешь… - Она склонилась совсем близко кЛайзл, растянутый рот напоминал полумесяц. - Яхочу, чтобы ты была здоровой исильной!
        В одной руке унее была тарелка, другой она зачерпнула большую ложку горячего супа - золотистая курочка, рис, морковка…
        - Ну-ка, раскрывай ротик, - ворковала она. - Сделай «ам»!
        Лайзл неочень-то нравилось, что ее собирались кормить, точно маленького ребенка, ноголод все заглушил. Она открыла рот. Ложка начала приближаться…
        - Нет, Лайзл! - внезапно крикнуло По. - Ненадо! Неешь!
        Девочка поспешно захлопнула рот. Ложка ткнулась ей вподбородок, ибульон вылился насалфетку, акусочки курицы иморковки вместе сзернами риса скатились Лайзл наколени.
        - Глупая девчонка! - прошипела Августа, нототчас опомнилась. - Открой ротик еще раз, дорогуша.
        Лайзл покосилась наПо. Привидение стояло усамой кровати, его контуры ярко светились отужаса. Лайзл спросила:
        - В чем дело?
        - Ни вчем, - сказала Августа, решив, что падчерица обращалась кней. - Просто пытаюсь свою сладенькую девочку супчиком покормить.Уж Августа его для нее варила, варила… Ну, давай скушаем ложечку?
        И она вновь зачерпнула бульону.
        - Помнишь, что твой папа сказал мне, когда явстретило его наТой Стороне? - быстро заговорило По. - Ненадо было мне тот суп есть… Ну, вспомнила?
        У Лайзл голова пошла кругом. Перед внутренним взором проносились картины: вот она наблюдает изчердачного окна заАвгустой, которая едет вбольницу проведать отца Лайзл идвумя руками держит перед собой большую супницу. Вот Лайзл лежит наполу возле отопительной батареи ислушает, как этажом ниже сплетничают служанки. «Чтобы люди ниговорили, неможет она быть такойуж злодейкой! Хозяину вот своими руками суп каждый день варит ивбольницу таскает… Сказывают, самолично его сложечки кормит, чтобы ниединой капельки непропало!»
        Не надо было мне тот суп есть…
        Ужас иненависть завихрились вгруди Лайзл, иэтот вихрь породил всего одно слово, ясное, отчетливое иправдивое:
        Убийство!
        - Открывай рот! - сказала Августа.
        - Нет! - вскрикнула Лайзл. Шарахнулась покровати назад, упираясь спиной вподушки, инаподдала тарелку ногой. Та отлетела прочь ивдребезги разбилась остену, оставив наней недолговечную «фреску» изкусочков вареного лука иразмякшей петрушки.
        Августа вярости вскочила. Схватила Лайзл заплечи ипринялась трясти.
        - Дура! - выкрикивала она. - Гадкая, никчемная, дрянная девчонка!
        Она так трясла девочку, что утой лязгали зубы. Ивсе-таки Лайзл нашла всебе силы крикнуть вответ:
        - Убийца!
        Хватка Августы тотчас разжалась. Лайзл свалилась насмятые простыни и, вскочив, тотчас отбежала, отгородившись отмачехи хотябы кроватью.
        - Ты что сказала?
        Голос Августы снова стал очень тихим и вкрадчивым, инасей раз Лайзл вовремя распознала опасность. Впрочем, ей было все равно. Ее переполняла такая жгучая, раскаленная ненависть, что она небоялась. Вэти мгновения она сама была нешуточно опасна.
        - Убийца! - повторила Лайзл итак стиснула кулаки, что ногти впились владони.
        Августа смерила ее взглядом. Обычно невыразительные глаза блестели, как уядовитой змеи.
        - Ты сама непонимаешь, что несешь, - холодно проговорила она наконец. - Ты ударилась головой иплохо соображаешь. Тебе надо поесть, потом поспать, итогда утром ты почувствуешь себя лучше.
        И Августа принялась собирать спола осколки.
        - Очень даже понимаю! - крикнула Лайзл дрожащим отненависти голосом. - Ты моего папу убила! Ты давала ему яд, амне все время врала! Даже непустила меня кнему, когда он умирал!
        Августа ответила несразу. Лайзл успела решить, что сейчас мачеха начнет отпираться. Более того, где-то вглубине души она наэто даже надеялась. НоАвгуста вдруг улыбнулась - страхолюдной улыбкой, похожей наоскал дикой кошки замгновение допрыжка надобычу, - иЛайзл ощутила тонкое, ледяное лезвие ужаса, поняв, что все было правдой.
        - Да, именно так, - тихо произнесла Августа. - Ты правильно догадалась. Это яубила его. Ятравила его медленно, капля закаплей, чтобы никто ничего незаподозрил. Ктобы знал, чего мне стоило это долготерпение! Ноявыдержала! - Оскал хищницы сделался еще шире. - Авот стобой, милочка, мне церемониться непридется. Насей раз явсе проделаю быстро…
        - Не подходи! - сказала Лайзл идобавила, как плюнула: - Ненавижу!
        Августа окинула падчерицу оценивающим взглядом, словно прикидывая, какого сопротивления отнее ждать.
        - А знаешь, - сказала она затем, - яведь тебя заглупенькую держала. Выходит, ошиблась… Однако теперь это неважно. - Иона направилась кдвери. - Сейчас явернусь. Ипринесу еще одну тарелку. Ясварила этот суп для тебя, сдвойной порцией масла. Обещаю, что вкуса яда ты даже неощутишь. Людям ведь полагается наслаждаться последним ужином перед смертью, нетакли?
        - Не стану яесть! - крикнула Лайзл. - Иты меня незаставишь!
        Августа обернулась.
        - Тогда голодай, - прошипела она. - Умирай медленно. Ты вольна выбрать себе род смерти, нозапомни одно: живой ты изэтого дома невыйдешь!
        С этими словами она вышла наружу изахлопнула засобой дверь. Лайзл слышала, как провернулся взамке ключ. Тяжелые шаги удалились покоридору. Сделалось тихо…
        Глава двадцать пятая
        - Будь ты привидением, мыбы живо управились, - втысячный раз повторило По.
        - Да поняла яуже это, поняла, - устало ответила Лайзл.
        - Я просто пытаюсь помочь…
        - И это ятоже знаю. - Лайзл терла кулачками глаза. Она неложилась всю ночь истрашно устала. - Извини…
        - Ты точно уверена, что неможешь развоплотиться? Даже чуть-чуть?
        - Уверена, - вздохнула Лайзл, тяжело усаживаясь напостель. Несколько часов она расхаживала покомнате туда исюда - откровати кзапертой двери иоттуда кокошку, - ноникакого плана собственного освобождения так инепридумала. Она угодила вловушку, изкоторой небыло видно нималейшего выхода. Вторая тарелка супа - несомненно, отравленного, - остывала нетронутой наприкроватном столе. Лайзл знала, что Августа вкои веки сказала ей правду. Либо она рано или поздно съест этот суп, либо умрет сголоду.
        И никаких надежд наспасение.
        По подошло кстолу, апотом проследовало непосредственно сквозь стол, словно демонстрируя, как это насамом деле легко.
        - Будь ты привидением… - пробормотало оно.
        Лайзл вдруг напряглась. Уставилась наПо и смотрела нанего так долго ипристально, что призрак занервничал, обратившись навсякий случай ведва различимую тень.
        - По, - сноткой изумления вголосе выговорила наконец Лайзл, - аведь ты право!
        - А яинесомневалось, что право, - ответило По. Ему было слегка непосебе: оченьуж непоследовательно вела себя Лайзл. Тоона читала ему нотации, авследующий миг вдруг принималась хвалить! Вот иподи пойми их, этих живых. - Ноты ведь непривидение, верно? Так что толку рассуждать?
        - Н-н-н-нет, - задумчиво выговорила Лайзл. Вее голове медленно обретал форму какой-то намек наидею, иона очень боялась, какбы едва показавшаяся мысль случайно неулетучилась. - Нет, янепривидение. Ноэто незначит, что янемогу им притвориться… нанекоторое время!
        - Не пойму ячто-то, очем ты, - сказало По. Лайзл изъяснялась загадками, азагадок Понелюбило.
        - Я оТой Стороне! - сказала Лайзл исоскочила скровати, синие глаза возбужденно сверкали. - Понимаешь теперь? Ясмогу последовать туда затобой. Апотом мы выйдем обратно наЭту Сторону. Где-нибудь вдругом месте, там, где нам уже небудет опасность грозить…
        Некоторое время вкомнате было очень тихо. Лайзл ждала, затаив дыхание. Замер даже Узелок, что было для него очень нехарактерно.
        Затем Попроизнесло:
        - Ничего неполучится.
        - Почему? - спросила Лайзл. - Почему неполучится?
        - Живые люди немогут проходить наТу Сторону. Это неслыханно. Это невозможно проделать!
        - Невозможно или просто непринято?
        - И то идругое, - сказало По. Его мысли тоже потекли куда-то нетуда, принимая неожиданный оборот. - Все равно несработает. Нипод каким видом несработает…
        - Когда ты уходишь наТу Сторону, - гнула свое Лайзл, - тыже проникаешь вкакую-то щелочку или разрыв, так ведь?
        - Ну да, есть места, где ткань Вселенной несколько растягивается иистончается…
        - И ты опятьже выбираешь, где проскочить сТой Стороны наЭту, правильно ярассуждаю? Выискиваешь путь повсяким тоннелям ипереходам?
        - Ага, снекоторыми ограничениями…
        - Хорошо, тогда почему янемогу проделать того же? Почемубы тебе просто непопробовать провести меня туда, апотом обратно? - Лайзл сделалась очень серьезна идошепота понизила голос: - Знаешь, По, яведь влюбом случае окажусь наТой Стороне. Если янеотыщу способа выбраться, ятуда скоро естественным путем попаду. Либо отяда, либо отголода…
        По вновь замолчало. Это ему наум как-то неприходило.
        - Ну… допустим, япопытаюсь, - выговорило оно наконец. - Попробую… несколько увеличить отверстие. Чтобы ты смогла протиснуться воплоти.
        Лайзл захлопала владоши инарадостях запрыгала покомнате:
        - Я знала! Язнала, что мы непременно придумаем!..
        - Мы еще незнаем, получится ли, - резко осадило ее По. - Яобещало только попробовать, азарезультат неручаюсь… Если удастся пролезть наТу Сторону, держись поближе комне. Там немыслимые пространства, инекоторые места покажутся тебе очень странными…
        - Договорились, - сказала Лайзл, иголос прозвучал чуть хрипловато.
        - Я постараюсь провести тебя как можно быстрее кдругому отверстию между мирами, имы выберемся обратно. Учти, японятия неимею, что может произойти сживым существом, если оно слишком надолго задержится наТой Стороне. Полагаю, ничего особо хорошего…
        Лайзл кивнула. Сердце унее колотилось вдвое чаще обычного, авгорле неожиданно пересохло.
        - Ну что, готова? - спросило По.
        - Прямо сейчас?..
        - А чего дожидаться? - удивилось По. - Так ты готова?
        И тут Лайзл замотала головой. Возбуждение сменилось страхом. Она даже пожалела, что вообще выдвинула такую идею…
        Однако вглубине души она понимала, что другого способа выбраться все равно нет.
        - Ладно, - сказало По. - Попробую соорудить для тебя дверь… - Иуже напоследок привидение добавило: - Янезнаю, какой тебе покажется Та Сторона. Неисключено, что ты здорово напугаешься, аскорее всего, просто ничего несможешь понять. Может, тебе лучше всего будет просто зажмуриться? Просто двигайся намой голос, иятебя проведу…
        Лайзл кивнула. Итотчас крепко зажмурилась.
        Ей померещился едва слышный звук - стаким рвется тонкая оберточная бумага. Потом влицо потянуло холодным сквозняком.
        - Поторопись, - сказало По, иЛайзл поняла поголосу, что привидение напределе сил удерживало «дверь». - Шагни вперед!
        Лайзл шагнула.
        И тотчасже вокруг нее все завыло ипонеслось. Надевочку накинулись ветры сразу стысячи разных сторон. Весь воздух мгновенно вылетел излегких, она начала задыхаться. Она больше немогла нидвигаться, нидышать, все тело превратилось водин болезненный вскрик…
        И тут она услышала голос По, звучавший, как это ниудивительно, неизвне, агде-то внутри.
        - Идем быстрей, - сказал этот голос. - Шагай прямо вперед, да невздумай глаза открывать! Слушай меня! Слушай только мой голос!
        Медленно, мучительно, словно продираясь сквозь густую вязкую патоку, Лайзл устремилась вперед, изо всех сил отвоевывая каждый дюйм. Визг ивой посторонам делались все неистовей, ветры грозили содрать сдевочки кожу, ее голова, казалось, готова была лопнуть…
        Однако она непрестанно чувствовала всебе присутствие Поислышала его голос: привидение требовало, просило, уговаривало ее несдаваться. Чувство было очень странное: глубоко внутри что-то словнобы разделилось, иЛайзл несла всебе сразу две личности… несчитая Узелка - лохматой ипочему-то мокрой тени всознании. Узелок напряженно пыхтел, волновался итоже как мог понуждал ее двигаться вперед, вперед, только вперед!
        И Лайзл, неся внутри своей сущности обоих своих друзей-привидений, шла кневедомой цели, шагая извилистыми инепонятными тропками Той Стороны…
        Ей показалось, будто прошла вечность. Внекотором смысле так это ибыло, только вся вечность убралась вкрохотный промежуток между секундами, ибо время теряло смысл наТой Стороне.
        Потом вголосе Поснова зазвучало предельное напряжение.
        - Ну вот, - сказало оно. - Все чисто, можно обратно переходить.
        Лайзл по-прежнему держала глаза очень плотно зажмуренными. Открывать их было еще ислишком страшно. Она хотела сделать очередной шаг и… врезалась вплотную стенку.
        - Давай, давай! - подгоняло По. - Янемогу держать «дверь» слишком долго!..
        - Не получается! - закричала Лайзл. - Что-то непускает меня!
        - Не вижу никаких препятствий! Доверься мне, вот ивсе!
        - Я его чувствую! - Лайзл была готова расплакаться. - Явстенку уперлась!
        - Лайзл. - Поговорило тихо, нодевочка расслышала вего голосе панику. - Лайзл, Та Сторона начинает тебя забирать. Ты уже чуть-чуть расплываешься…
        Лайзл почувствовала, как вскипают вглазах близкие слезы. Все тело налилось немыслимой тяжестью, как еслибы ее кожа была оболочкой, отмакушки допяток набитой плотным песком.
        По говорило что-то еще, голос привидения дрожал отусилия: оно еле удерживало отверстие между мирами.
        - Когда яскажу, ты должна прыгнуть! Поняла? Просто бросайся вперед!
        - Но…
        - Никаких «но»! - яростно оборвало По. - Ты просто сделаешь это, ивсе!
        - Хорошо, - ответила Лайзл, заранее зная, что унее все равно неполучится. Она утратила способность кдвижению. Она застыла, замерзла, ее парализовало, ветры вот-вот собирались порвать ее, точно стервятники - мертвечину…
        И тут голос Позаорал унее вголове:
        - Прыгай!!! Лайзл, прыгай!!!
        Лайзл послала мысленный приказ всем своим мышцам. Слово «прыгай» отдалось повсем закоулкам ее сознания, неминовав ниединого чулана идавно забытого уголка. Она подумала оюных воробушках, что прыгали скрыши дома наХайленд-авеню, - прыгали ивзлетали. Воздух, подумала она. Полет. Папа…
        И, хотя сдвинуться ей удалось всего начуть-чуть - накрохотную долю дюйма, - этого оказалось достаточно. Та Сторона ослабила свою хватку. Лайзл испытала что-то вроде падения счудовищной высоты. Она оказалась всвободном полете иедва незакричала отужаса. Завывающие голоса ветров достигли немыслимого крещендо…
        И вдруг смолкли.
        А Лайзл упала наколени ипочувствовала под ними твердую, влажную землю.
        - Теперь ты вбезопасности, - сказало По, иона обратила внимание, что голос привидения снова доносился извне. - Можешь открывать глаза.
        Они стояли уопушки темного леса. Вечнозеленый Особняк возвышался нарасстоянии внесколько сотен футов. Лайзл даже рассмотрела огонек масляной лампы, горевшей вкомнате ее заточения. Сэтого расстояния окошко казалось всего лишь прямоугольником бледного света.
        По было едва различимо. Запредельные усилия, понадобившиеся, чтобы дважды открыть широкие дыры между Сторонами, совершенно вымотали его, превратив ведва различимый контур вотьме.
        - У нас получилось!.. - выдохнула Лайзл, небез труда поднимаясь наноги. Она дрожала всем телом; ей тоже нелегко далось путешествие наТу Сторону.
        - Ага, - просто ответило По.
        - Спасибо тебе большое.
        - Ага, - повторило По.
        Как странно, ведь минуту назад Лайзл несла привидение всебе. Девочка даже незнала, смущаться поэтому поводу, радоваться или грустить, так что испытала все чувства разом. Впервые вжизни ограничения «самости» показались ей странноватыми. Всамом деле, ипочему живой человек способен быть только самим собой инеможет вместить всебя кого-то еще?..
        Потом наЛайзл вдруг напал смех. Так, без особой причины. Просто она вдруг посмотрела наситуацию какбы состороны. Привидение только что спасло ей жизнь, проведя через владения мертвых, - нунеабсурд?.. Начав смеяться, Лайзл никак немогла остановиться. Ее согнуло вдвое, унее заболел живот…
        - Не вижу ничего особо смешного, - буркнуло По. Понемногу его контуры все четче проявлялись вокружающей темноте.
        - Ох, По!.. - Лайзл вытерла проступившие наглазах слезы, итутже ее снова согнуло.
        - Мррав, - подал голос Узелок.
        - Ладно, хватит рассиживать, - сказало По. - Уилл там один влесу, надо его найти!
        В голосе Поснова сквозило едва заметное сожаление. Будь его воля - пускайбы этот мальчишка идальше болтался полесу один-одинешенек.
        - Правда, По, ядаже незнаю, чтобы ябез тебя делала, - уже входя влес, сбезмерной благодарностью проговорила девочка. - Как явообще жила довстречи стобой? Зато теперь мы друзья, иты ведь никогда непропадешь насовсем, правда?
        По неответило, ноЛайзл решила считать его молчание согласием.
        Она была счастлива.
        Глава двадцать шестая
        Услышав, как сзади хрустнула веточка, Уилл крутанулся наместе, замахиваясь толстой палкой, словно мечом.
        - Кто там?!
        - Все впорядке, Уилл. - Лайзл вышла из-за дерева, сопровождаемая ПоиУзелком. - Это мы.
        Уилл опустил палку, чувствуя себя глуповато:
        - А яуж решил, это алхимик! Или Первая Леди…
        - Алхимик? - Лайзл сморщила носик. - Тот, укоторого ты работал?
        По дороге изКлевер-Тауна Уилл вобщих чертах поведал ей освоей жизни. Предпочтя, правда, умолчать онепритязательном статусе ученика.
        - Они сПервой Леди пустились замной впогоню, - пояснил он. - Это из-за коробки сволшебством, которую япотерял. Первая Леди устроила нам засаду вВечнозеленом Особняке; это она тебя вовнутрь затащила. Короче, все наши беды из-за меня…
        Вот так Уилл впервые упомянул обистинной причине своего бегства идаже повесил голову, так ему было стыдно.
        Лайзл поспешила успокоить иутешить его.
        - Ты тут нипри чем, - сказала она. - Замной гонится моя мачеха. Она хочет, чтобы яумерла… - Идевочка прикусила губу, пытаясь сложить воедино все части головоломки. - Интересно, как они выяснили, где нас искать? Икак догадались, что мы странствуем вместе?
        - Первая Леди все знает, по-моему, - хмуро отозвался Уилл.
        - Всего она знатьуж точно неможет, - возразила Лайзл. - Кпримеру, она понятия неимеет, что яудрала изособняка… Шкатулка цела?
        - Я ее спрятал, - кивнул Уилл. Поднявшись нацыпочки, он сунул руку вдупло большого дуба ивытащил ларчик. - Ясобирался…
        Тут он смущенно умолк. Собирался он, вообще-то, спасать Лайзл, инепосредственно перед ее появлением вовсю мастерил лестницу изсучьев, прутьев итому подобного мало-мальски подходящего материала, вот только особо далеко непродвинулся. Он даже отошел всторону недоделанной лестницы, надеясь, что Лайзл заним ее незаметит…
        Он опоздал.
        - А это еще что заштуковина? - поинтересовалось По. Привидение, вполне отошедшее отсвоего нелегкого испытания, было хорошо видимо вплотной лесной темноте. Ионо уже вилось вокруг кучи веток, которые Уилл натаскал отовсюду иначал, как умел, связывать стеблями ползучих растений.
        - Да так, ничего, - быстро сказал Уилл, все еще надеясь, что Лайзл незаметит. Нодевочка уже заинтересовалась иобошла его.
        - Это что? - спросила она исморщила носик. - Ты что, лестницу мастерил?
        Уилл решил, что отпираться нет смысла.
        - Ну да, - сказал он, отчего-то чувствуя себя виноватым. - Помне сказало, что они тебя заперли где-то наверху…
        - И ты хотел меня выручить? - спросила Лайзл.
        - Да, - ответил Уилл. - Хотел попытаться.
        Уши унего так игорели. Ниразу вжизни он неиспытывал такого смущения. Теперь он отчетливо понимал всю глупость своей затеи. Ипотом, как выяснилось, Лайзл вовсе ненуждалась вспасителе. Пока он сооружал свою дурацкую лестницу, она самостоятельно выбралась иззаточения. Так что алхимик, повсей видимости, говорил сущую правду. Уилл был бесполезен.
        И тут вдруг Лайзл обняла его - неожиданно идотого крепко, что он чуть непотерял равновесие. Уилла еще никто ниразу вжизни необнимал, ион толком даже незнал, как кэтому относиться. Волосы Лайзл защекотали ему щеку, он сквозь все слои одежды почувствовал, как билось ее сердце. Он стоял столбом итолько желал, чтобы она поскорей его отпустила.
        Если минутой раньше он, как ему казалось, достиг предела смущения, тотеперь понимал, что погорячился.
        - Спасибо, Уилл, - сказала Лайзл. - Ты такой храбрый!
        - Я?..
        - Да. Аеще ты - такой умный!
        - Э-э-э… - Теперь, когда Лайзл наконец убрала руки сего плеч, Уилл испытал очень странное чувство. Вголове точно лопались звонкие маленькие пузырьки. Иеще она немного кружилась. - Э-э-э… тоесть…
        По громко фыркнуло.
        А Лайзл снова почувствовала надежду.
        - Идемте, ребята, - сказала она. - Мы теперь, наверное, совсем недалеко отКрасного Дома! Аеще они скоро обязательно обнаружат, что яубежала, иначнут нас искать!
        - Не удивлюсь, если уже ищут, - произнес Уилл.
        - Короче, пошли, - подытожило По.
        И уже попривычке поплыло впереди, сопровождаемое Узелком.
        В ту ночь дул небывалый ветер: крепкий, свежий, пахнувший переменами. Улюдей отнего бежали поспинам мурашки. Старушки кутались вшали, дети дружно плакали, аслужанки вбогатых домах тоидело вскакивали проверять, закрытыли ставни.
        Уилл сЛайзл тоже чувствовали что-то необычное. Остановившись передохнуть, они вынуждены были прижаться друг кдружке забольшим кленом, ивсе равно холод пробирал донутра, - ветер как будто чего-то отних хотел илез вовсе щели, врываясь врукава идаже запазуху.
        Августа чувствовала, как этот ветер сочился между половицами Вечнозеленого Особняка, проникал сквозь щели стен имелкие трещины рам. Отэтого душу заливало ужасом, которому небыло названия. Витоге она побежала наверхний этаж - взглянуть, как там Лайзл, и, войдя, необнаружила падчерицы.
        Алхимик иПервая Леди, носившиеся полесу сфонарями, ежились иозирались. Что-то ощутила имиссис Сопло. Вдушу хозяйки гостиницы пролилось острое сожаление, вот только очем, почему - она невзяласьбы сказать…
        Вор Липучка, спешивший кКрасному Дому, обнаружил, что даже мечты оскором инесметном богатстве уже немогли его согреть.
        Что-то почувствовали инекий полисмен, иотчаянно чихающая пожилая дама стростью, ичуточку тугодумный охранник, укоторого измягкой переноски выглядывала черно-белая кошка; вся эта публика сейчас двигалась через холмы, неоставляя намерения настигнуть Уилла иЛайзл. Подороге они встретили одноглазого мальчугана верхом намуле, итот вответ нарасспросы одвоих детях заученно выдал фразу, втолкованную ему миссис Сопло: Они держат путь вКрасный Дом…
        Полицейский вполголоса выругался иплотнее подоткнул шарф.
        Тетка очередной раз чихнула инехорошо покосилась накошку впереноске.
        Кошка съежилась ираспушилась, чтобы согреться.
        Охранник навсякий случай пощупал шапочку, засунутую вкарман.
        Мальчик намуле подумал освоем утраченном глазе иотом, как выглядел мир, когда он смотрел нанего сразу обоими.
        А повсюду неслась, кружилась, рассеивалась, распространялась невероятно могучая магия, уносимая ветром…
        Глава двадцать седьмая
        Лайзл иУилл благополучно преодолели лес; ПосУзелком разведывали для них путь. Когда поредели деревья ивпереди вновь раскинулись пустые поля, небо уже светлело. Когда совсем рассвело, небо стало молочного цвета - сплошной покров облаков без единого разрыва. Аветер все дул - мощный, странный, пробуждающий воспоминания идавно забытые чувства…
        - Я поняла, где мы находимся, - сказала Лайзл. Край леса, бесплодные поля, русло пересохшего ручейка, этот ветер… Если раньше она струдом одолевала винтовую лестницу «башни воспоминаний», тотеперь словно летела кувырком сэтажа наэтаж. Она падала вниз, вниз, ксамым истокам своей жизни, иперед ней проносились разрозненные картины былого. Вот свежий запах влажной земли; она стоит попояс вполевых травах. Вот она бежит кпруду, сверкающему сквозь ивовые ветви, как новенькая монетка. Вот старый колодец сего мшистыми каменными недрами. Смех, веселые крики, легкое поскрипывание половиц старого дома ито, как он, подобно старческим суставам, словнобы распухал перед дождем; любимая игра впрятки; темные чуланы, запах шерсти инафталина…
        Были идругие воспоминания. Менее четкие, более загадочные. Ощекотном тепле, касавшемся шеи. Олучезарной глубине чистого неба. Осолнце…
        - Дом вон там. - Лайзл вытянула руку. Она произнесла это шепотом, словно находясь вцеркви; почему-то ей показалось, что говорить следовало именно так. - Вон там, закаменной стенкой. Аива ипруд - чуть-чуть подальше.
        Уилл тоже начал понимать, что место, ккоторому они приближались, было по-настоящему свято. Он даже опустил голову ипошел осторожно, словно беспокоясь, что отего шагов земля могла треснуть. Замешкалось даже По. Вмутном свете дня привидение казалось просто большой «запятой» сероватого воздуха, да ита без конца пропадала.
        И только Узелок беззаботно несся впереди.
        Несмотря нахолод ихлещущий ветер, Лайзл вся взмокла, пока они пересекали последнее поле. Ладони сделались скользкими, и, боясь выронить ящичек, Лайзл поочереди вытерла руки окурточку. Они проделали такой путь, чтобы здесь оказаться, итем неменее девочка досих пор неслишком задумывалась, что, собственно, она станет делать, когда после стольких лет опять увидит свой дом. Она недумала иотом, как все будет, когда она опустит вземлю пепел отца. Аведь тогда она останется уже совсем бесповоротно одна…
        Уилл нидать нивзять подслушал ее мысли.
        - С тобой все впорядке? - шепнул мальчик.
        - Да, - также тихо ответила Лайзл ипоудобнее перехватила шкатулку. Нет, - сказала она себе. - Янеодна. Ятеперь никогда небуду одна. Уменя есть Уилл, аеще ПоиУзелок…
        Они добрались доневысокой каменной стены, какими разгораживают поля. Узелок иПорассеянно просочились насквозь, Уилл иЛайзл перелезли следом заними. Сразу застеной начинался длинный спуск. Итам, впереди, уподножия отлогого холма, стоял Красный Дом. Азаним - плакучая ива ипруд, отражавший холодное серебро неподвижного неба. Листья уивы были сплошь бурые, от чего старое дерево выглядело еще старше, печальней и«плакучей» обыкновенного.
        - Ох, - вырвалось уЛайзл. - Ох, - повторила она, ивгруди начала разверзаться неимоверная пустота. Дом, дерево, пруд - все было потрясающе знакомым ивтоже время каким-то нетаким, как ей помнилось. Все здесь вдруг показалось ей каким-то маленьким, стареньким иоблезлым. Это было все равно что подойти поутру кзеркалу - иобнаружить, что заночь ваше отражение постарело. Или новой родинкой обзавелось. Вот так иобнаруживаешь, что вещи меняются. Итвоего наэто разрешения совсем даже неспрашивают…
        Лайзл все никак немогла справиться сэтим ощущением. Она была частью мира, ноэтот мир ей непринадлежал. Она была внем всего лишь крохотной растущей крупинкой, микроскопической бородавкой нашкуре слона. Где-то вихрился, пылал, сыпал волшебными искрами центр мироздания, ноЛайзл была бесконечно далека отнего. Это слегка печалило девочку, новтоже время иутешало.
        - Вот тут мы устраивали пикники, - сказала она Уиллу, указывая рукой. - Азимой лепили изснега ангелов…
        В горле унее разрастался тяжелый, удушливый ком.
        - Ну чтож. - Уилл хотел приободрить ее, ноголос прозвучал слишкомуж жизнерадостно. - Давай сделаем то, зачем мы явились сю…
        - Тихо! - встревоженно зашипело нанего По. - Тут кто-то есть!
        И оба привидения тотчас исчезли.
        Уилл сЛайзл застыли наместе. Оба изо всех сил напрягали слух, ноничего немогли уловить, кроме завывания ветра да стука собственных сердец.
        Потом ПоиУзелок возвратились. Узелок взволнованно «мрравкал», аПобыло очень серьезно.
        - Это они, - сказало привидение. - Тетка, которую вы называли Первой Леди, итощий злой дядька при ней.
        - Алхимик, - побелел Уилл.
        - Скорей, - поторопила Лайзл ипобежала кдому. Забраться так далеко - ичтобы усамой цели их кто-то остановил? Небывать тому! - Там кладовочка есть прямо залестницей. Спрячемся вней!
        Окна Красного Дома заросли толстыми напластованиями пыли, краска снаружи наполовину облезла - казалось, дом постепенно менял кожу. Однако парадная дверь, кудивлению Лайзл, открылась очень легко.
        Алхимик иПервая Леди только-только подходили кдому, когда Лайзл, Уилл, ПоиУзелок проскользнули внутрь.
        - Закрой дверь, - шепнула Лайзл Уиллу, ион так исделал.
        Окна были дотого грязными, что свет совершенно непроникал впомещение. Теперь, когда дверь закрылась, Лайзл почти ничего невидела.
        - Как думаешь, они нас заметили? - шепотом спросил Уилл.
        - Не знаю, - ответила Лайзл.
        - Мы сУзелком подежурим снаружи, - сказало По. - Как только выяснится, сюдали топают те двое, сразу вам скажем.
        И призраки испарились.
        Некоторое время Лайзл сУиллом так истояли удвери, напряженно прислушиваясь. Они слышали, как переговаривались, спускаясь по склону, алхимик иПервая Леди. Сухая трава, покрытая примерзшей росой, накаждом шагу хрустела уних под ногами.
        - Никаких признаков беглецов, - сказала Первая Леди.
        - Не удивлюсь, если мы их обогнали, - ответил алхимик.
        - Идем, - шепнула Лайзл. - Сюда… замной…
        И она очень осторожно двинулась всторону лестницы, находившейся взадней части дома. Она пробиралась наощупь, ведя руками постенам неширокого коридора. Обои трескались иоблетали унее прямо под пальцами. Она хорошо помнила их: желтые, разрисованные пурпурными анютиными глазками. Воздух вдоме был застоявшийся изатхлый, пахнущий плесенью: сколькоже времени неоткрывали внем окна?.. Ивсе равно Лайзл упорно казалось, что сквозь все запахи запустения пробивались другие, памятные ей. Наплывали ароматы свежих булочек ипеченья, дикого вереска, счастья…
        Уилл следовал заней попятам, ноон был тяжелее, ивкакой-то момент под ногой унего скрипнула половица.
        - Тише ты! - шепотом прикрикнула Лайзл.
        - Постараюсь… - также шепотом отозвался Уилл.
        Дюйм задюймом пробирались они понеосвещенному коридору. Лайзл все старалась вызвать впамяти расположение комнат первого этажа. Вот здесь, справа, впрежние времена была кухня… Иточно, ее пальцы коснулись распашных дверей. Это значило, что полевую руку прямо сейчас должна была открыться столовая…
        - АПЧХИ!
        - Будь здоров, - сказала Лайзл.
        - Будь здорова, - произнес Уилл.
        - Я нечихала, - удивилась Лайзл.
        - И янечихал, - ответил Уилл, иего голос дрогнул отстраха. - Слушай, по-моему, это…
        Закончить фразу он неуспел. Всюду вдруг зажглись яркие лампы, иподнялся крик.
        - Ага, попались! - скрипуче орала старая тетка. - Говорила явам, они всговоре!
        Лайзл иУилла схватили грубые руки - сперепугу ребятишки даже непоняли, многоли там было рук исколько народу вдруг материализовалось изпотемок. Все смешалось, раздался ужасный вопль, похожий назавывание оскорбленной кошки, кто-то страшно расчихался, постенам заметались тени…
        Уилл увидел над собой широкую физиономию, показавшуюся ему вярком свете непомерно огромной истрашной. Физиономия улыбалась, иотэтого было еще страшней. Чуть пониже торчала кошачья мордочка - два ярко-желтых глаза ималенький розовый нос. Уилл сперепугу решил, что тоидругое принадлежало одному существу - двухголовому демону, вызванному алхимиком изпреисподней.
        - Наконец-то, - сказала верхняя физиономия. - Так яизнал, чтоуж где-нибудь тебя да перехвачу! Смотри, ятебе подарок привез…
        И Уилл увидел две огромные лапищи. Они тянулись кнему, держа маленький клочок черной ткани. Сейчас меня задушат, - понял мальчишка. - Яумру. Вот прямо сейчас…
        И, пока Мел пытался натянуть ему наголову теплую шапочку, Уилл хлопнулся вобморок.
        Глава двадцать восьмая
        Придя всебя, Уилл первые несколько мгновений никак немог сообразить, где оказался. Облезлые стены, боль впояснице изнакомое бормотание едва незаставили его подумать, что он снова вмастерской уалхимика, асобытия последних нескольких дней - магия, доставленная непоадресу, побег, поезд, Лайзл - ему просто приснились.
        - Хорошоли спалось? - язвительно спросило По.
        Уилл вздрогнул, дернулся… иощутил острую боль вплечах изапястьях. Привидение померцало слева отнего, потом переместилось кЛайзл. Оказывается, Уилл иЛайзл сидели рядом на двух расшатанных стульях. Уобоих руки были заведены заспину искованы наручниками, аноги - привязаны кножкам стула толстой веревкой.
        Уилл ощутил, как вспыхнули щеки… Ужас какой - он грохнулся вобморок прямо наглазах уЛайзл!..
        - Что… что случилось?
        - Засада, - скучным голосом ответила Лайзл. - Они забрали шкатулку…
        Уилл затряс головой, пытаясь сосредоточиться. Однако запах керосина иогоньки - вкомнате наполу стояло сразу четыре фонаря - плохо этому способствовали. Уилл только сообразил, что их сЛайзл затащили встоловую. Посередине комнаты виднелся длинный деревянный стол, авдоль него - несколько стульев, чьи шелковые сиденья, давно ставшие грязно-белыми отвозраста иневзгод, были давно поедены насекомыми.
        В одном углу стояли тетка споезда, полисмен игигант-охранник изособняка Первой Леди. Унего по-прежнему висела нагруди мягкая переноска, откуда выглядывала любопытная кошка. Вот оно, состыдом понял Уилл, тодвухголовое чудище, которого он так испугался!
        Тетка склюкой зачто-то отчитывала великана. Изнай пристукивала пополу своей клюкой, придавая вес словам.
        - А явсе равно настаиваю, чтобы их содержали под крепким замком! - вещала она. - Янахожу это жизненно необходимым! Эти двое - АПЧХИ! - малолетние правонарушители, и, если мы считаем себя добропорядочными, верноподданными, законопослушными гражданами, мы - АПЧХИ! - обязаны препоручить их правосудию!
        - Правонарушители, говорите? - Мел срастерянным видом тер лоб. - Апомне, так это просто дети малые…
        - Мало ли, какой облик нынче принимает преступность! Вы что, неслышали, очем - АПЧХИ! - говорила Первая Леди? Их застукали сукраденной собственностью! АПЧХИ! Ипотом, они - АПЧХИ! - еще ибежали отправосудия!
        - Ну, незнаю, - недоверчиво протянул Мел.
        Дверь комнаты состуком растворилась, впустив внутрь порыв холодного затхлого воздуха. Изкоридора царственно вплыла Первая Леди, следом появился алхимик.
        - Совершим церемонию прямо здесь, - проговорила она, указывая настарый обеденный стол. - Хочу своими глазами увидеть, как все заработает! Насей раз никакой ошибки быть недолжно!
        - Ни вкоем случае, - поспешно заверил ее алхимик. - Нипод каким видом!
        - Подождем только Августу, - сказала Первая Леди. - Как-никак, она была нам очень полезна.
        Уилл почувствовал, как рядом сним задрожала Лайзл.
        - Еще иАвгуста здесь, - потерянно прошептала она. - Вот теперь она меня точно убьет…
        - Я ей непозволю, - произнес Уилл суверенностью, которой насамом деле неощущал. - Недрейфь, Лайзл! Мы что-нибудь придумаем испасемся!
        - Каким образом? - замерцало напротив них По. - Будешь вобморок падать, пока их насмерть незапугаешь?
        - Намбы время как-нибудь протянуть… - Лайзл попробовала вывернуться изнаручников. Ничего неполучилось: холодный металл только больнее врезался втело. Тогда она попыталась освободить ноги. - Будет время, будет иплан. Надо подумать…
        - Нужен отвлекающий маневр, - сказал Уилл, вспомнив, как они сдругими детдомовцами, бывало, запускали петарды под окном надзирателя, когда тот предположительно задавал порку провинившемуся мальчишке, итаким образом недавали ему отсчитать все сорок полновесных ударов.
        - Отвлекающий маневр!.. - схватилась Лайзл заэту идею. - По, как по-твоему, может…
        Но Покуда-то исчезло, ивместе сним - Узелок.
        - Красота, - закатил глаза Уилл. - Вот кто унас, оказывается, всех храбрей.
        - Я уверена, Повернется, - сказала Лайзл, ноией, судя повсему, стало непосебе.
        Из коридора донеслись гулкие шаги, ивстоловую ввалилась Августа. Перво-наперво она окинула комнату ненавидящим взглядом - дескать,уж эти мне задрипанные, отклеивающиеся обои, неровный пол, старый обеденный стол, драные стулья! Ототвращения Августа даже сморщила нос.
        - Я-то надеялась, что мне никогда непридется вернуться вэтот клоповник, - произнесла она. - Ту все тоже безобразие, как икогда-то!
        - Здравствуйте, Августа, - сказала Первая Леди. - Вы как раз вовремя. Сейчас алхимик приведет вдействие магию.
        - Магия! Тоесть фокусы? - переспросила тетка изпоезда. - Фи!
        И снова чихнула.
        - Магия! - зачарованно покачал головой Мел. - Ктобы мог подумать!
        - Магия! - Лайзл помимо собственной воли исполнилась любопытства.
        Августа повернулась вее сторону.
        - Вот ты где, золотко мое самоварное, - проговорила она. - Целое иневредимое! - Идвинулась через комнату. Ее длинные юбки шуршали покаменному полу, производя звук, заставивший Лайзл подумать обогромной змее. Августа тяжело опустила руку Лайзл наплечо итихо проговорила: - Впрочем, это дело поправимое. ДоЗаупокой-Сити путь долгий, дороги опасные, всякое может случиться…
        Лайзл так рванулась из-под руки мачехи, что едва неопрокинулась вместе состулом. Августа ответила подленьким смешком.
        - Все готово, - объявил тем временем алхимик. - Где магия?
        - Единственным магическим фокусом, который яжелалабы видеть, - сказала тетка склюкой, - былобы заключение этих двоих беспризорников втюрьму.
        - Тихо! - властным голосом потребовала Первая Леди ииспепелила взглядом тетку вместе спопутчиками. - Ядозволяю вам остаться только вблагодарность заваши заслуги впоимке ипредании правосудию этих малолетних воришек. Особенно это касается вас, сэр. Вы оказались верным служакой. - Иона кивнула всторону Мела.
        Тот покраснел отбороды досамой фуражки иметнул наУилла отчаянный взгляд. Мальчик смотрел прямо перед собой. Он чувствовал себя так, словно его страшно инеожиданно предали.
        - Тем неменее, - продолжала Первая Леди, - ярешительно настаиваю навсеобщей иполной тишине. Если кто-нибудь осмелится издать хоть самомалейший звук, клянусь, язаставлю его обэтом пожалеть!
        Пожилая дама тайком чихнула врукав. Мел избагрового сделался белым. Идаже полисмен как-то виновато подался назад, точно мальчишка, которого застукали срукой, засунутой всахарницу.
        Первая Леди скупо улыбнулась.
        - Вот так-то лучше, - сказала она, усаживаясь воглаве стола.
        - Дайте сюда, пожалуйста, смесь, - произнес алхимик. Руки унего самую малость дрожали. Он все-таки пришел - его звездный час! Наконец-то все поймут, чего он стоил вдействительности!
        Первая Леди спревеликой осторожностью вытащила коробку, конфискованную уЛайзл, ибережно водрузила настол перед алхимиком.
        У Лайзл вырвался легкий вскрик удивления.
        - Этоже немагия, - сказала она, полностью забыв озапрете наразговоры. - Вы все перепутали. Это пепел моего отца, мы его сюда принесли, чтобы похоронить под ивой…
        - Пепел? Твоего отца? - сузила глаза Первая Леди. Эта девочка сослов Августы была ей известна как служанка поимени Вера.
        - Да неслушайте вы ее! - поспешно вмешалась Августа. - Она лгунья, каких свет невидывал! Они смальчишкой сговорились украсть чудесный состав, атеперь выдают одно задругое, вымаливая увас пощаду!
        - Это говорит только отом, что она плохо знает меня, - холодно проговорила Первая Леди. - Можешь неизображать невинность, маленькая оборванка. Ты нехуже меня знаешь, что произошла нечаянная подмена. То, что ты все это время таскала ссобой - величайший магический состав навсем свете!
        - Во всей Вселенной, - вставил алхимик.
        Только теперь вголове Уилла все окончательно встало наместо, обретая смысл. Он вспомнил, как две очень похожие шкатулки оказались рядом настоле умистера Грея, икак он спросонья подхватил нету. Только тут Уилл понял, какую ошибку совершил. Он отнес кПервой Леди прах отца Лайзл. Авшкатулке, которую Лайзл, удирая счердака, захватила издома, хранился волшебный состав!
        - Я нечаянно… - пискнул Уилл.
        - Проклятый изменник! - прошипел алхимик.
        - Ничего непонимаю, - пробормотала Лайзл. Голова унее шла кругом. - Нуигде втаком случае пепел моего отца?..
        - Я онем уже позаботилась, - наклонилась кее уху Августа. - Так что можешь неломать насей счет свою пустую гадкую головенку!
        Лайзл страшно побледнела:
        - Что ты сним сделала?
        Улыбка Августы была улыбкой хищной пираньи. Сплошные зубы - иникакого веселья.
        - Я его замуровала глубоко вподвальной стене, - сказала она. - Знаешь, там, где темно, сыро ивезде вонючая слизь, авней ползают всякие противные твари. Там он навеки вечные иостанется!
        - Ты чудовище! - еле выговорила Лайзл. Пол, накотором стоял ее стул, раскачивался, как палуба корабля, попавшего вшторм. Она подумала, что умирает, исперва испугалась, нопотом страх прошел. Ей, пожалуй, было теперь все равно.
        На самом деле это ужасней всего, когда маленькие девочки начинают так думать…
        - Хватит пустой болтовни! - рявкнула Первая Леди иуказала настул полевую руку отсебя: - Прошу вас, Августа.
        Августа церемонно кивнула иподсела кПервой Леди.
        - Какая честь, - подобострастно проговорила она, устраивая свой обширный зад наузковатом сиденье. Стул заскрипел изастонал под ее тяжестью.
        - Итак… - Первая Леди сложила руки наколенях, новнешнее спокойствие было обманчивым. Она смотрела наларчик сжадностью кошки, следящей зараненой мышью. - Приступайте, алхимик.
        В комнате воцарилась полная тишина. Даже тетка стростью перестала чихать. Уилл иЛайзл затаили дыхание. Итогда алхимик открыл шкатулку.
        Глава двадцать девятая
        …И увидел вместо пропавшего и, казалось бы, обретенного магического состава - состава, скоторого началась череда его несчастий, - вместо великой магии, выцеженной излетних вечеров, снежинок исмеха, изсамого солнца! - короче, вместо лучшего плода своих многолетних трудов алхимик узрел кучку совершенно «левого» порошка, подозрительно напоминавшего картофельную муку.
        Что забавно: ему показалось, будто все его внутренности внезапно обратились втакую вот муку, став сухими иготовыми осыпаться.
        А потом, что еще забавнее, под ощутимой тяжестью взгляда Первой Леди он почти пожелал, чтобы так оно ипроизошло.
        - Ну? - нетерпеливо спросила Первая Леди. - Все впорядке?
        - А… да, - сдавленно отозвался алхимик. - Все вполном порядке. Очень… волшебно…
        И слегка наклонился, чтобы Первая Леди немогла заглянуть вящичек. Его ум работал набешеных оборотах. Он знал, что если ему еще ненаскучило жить, нивкоем случае нестоило признаваться ей, что магия снова пропала. Она итак уже неоднократно сулила засадить его всамый далекий, темный истрашный изсвоих казематов, предоставив обществу крыс, если он несумеет ей раздобыть обещанное волшебство!
        - Так вы собираетесь продолжать или как? - поторопила его Первая Леди.
        - Терпение, уважаемая, - сказал алхимик, слизывая сверхней губы капельку пота. - Магия, знаете ли, штука очень капризная… Нельзя ее понукать!
        Первая Леди откинулась наспинку стула, что-то недовольно ворча. Алхимик промокнул рукавом лоб.
        Время! Какже ему было необходимо время!
        В противоположном углу комнаты отомже самом размышляла Лайзл. Она усердно двигала лодыжками туда исюда иуже почувствовала, что веревки мало-помалу стали ослабевать. Шуровать ногами приходилось очень медленно иосторожно. Августа тоидело оборачивалась, окидывая маленькую пленницу несулившим ничего хорошего взглядом, да итетка склюкой почти неспускала снее бдительных глаз… Кудаже запропало По, почему так долго невозвращается? Может, привидению удалосьбы показаться ивсех напугать, как тогда, начердаке?..
        Алхимик принялся бормотать. Звучало так, словно он произносил заклинание или вызывал духов. Спасибо инатом, что все взгляды были теперь обращены лишь нанего. Лайзл задумалась отом, какбы потихоньку раскачать стул иповернуться кУиллу. Вдруг он сумелбы помочь ей ослабить веревки?..
        В воздухе над простертой ладонью алхимика затрепетал маленький голубой огонек. Алхимик продолжал бормотать, иогненный шарик постепенно разросся доразмеров дыни.
        Первая Леди привстала состула, зрители еле слышно ахнули ипритихли. Даже Лайзл перестала ерзать, воюя сосвоими путами.
        Все происходило взаправду! Алхимик действительно творил волшебство!
        - А теперь, - сказала Первая Леди, иее зрачки были двумя отражениями колдовского огня, - вызовите мне мертвых!
        Этого-то больше всего ибоялся алхимик. Про себя он надеялся подольше отвлекать Первую Леди простенькой пиромагией. Он всегда брал ссобой впутешествие немного особой растопки итолику огненного порошка. Атеперь вот рассчитывал, что незамысловатое представление подарит ему хоть чуть-чуть времени нараздумья.
        Не вышло. Ион больше немог тянуть резину. Придется выложить ей все как есть…
        Огненный шар ослепительно вспыхнул.
        Алхимик открыл рот.
        - Магия… - начал он, собираясь добавить: утрачена.
        Но фразы так инекончил.
        Вся комната неожиданно какбы моргнула. Пустой воздух задрожал инапрягся, апотом… внем открылась щель наподобие рта, закоторым виднелось длинное, темное горло.
        Лайзл сразу поняла, что это был затоннель. Она узнала путь наТу Сторону.
        Первая Леди вскочила наноги так стремительно, что стул опрокинулся исгрохотом полетел напол.
        У алхимика отвисла челюсть.
        Тетка склюкой чихнула.
        Оставаясь невидимым, Подержал нараспашку дыру между мирами.
        Еще мгновение - иоттуда завывающей вереницей хлынули духи. Их несли вихрящиеся энергии тысяч ветров.
        И все обратилось вхаос.
        Глава тридцатая
        Необходимость отвлекающего маневра Попоняло еще прежде, чем Уилл онем заговорил. Ипривидение использовало первуюже возможность, чтобы ускользнуть наТу Сторону.
        План, Узелок! - послало оно мысль своему верному спутнику. - Мы должны срочно что-то придумать!
        Мррав - тотчас откликнулся зверек, вложив вэтот звук еще больше чувства, чем обыкновенно.
        Перед ними возвышались невероятные небоскребы, изваянные изотвесной черной скалы. Чьи-то души темным туманом вились вокруг.Поувидело приближавшуюся издалека вереницу новоприбывших. Их были многие дюжины. Растерянные, сбитые столку, они переговаривались хриплыми, почти человеческими голосами…
        - Где мы?
        - Куда мы попали?
        - Ничего непойму! Вышел издому масла вмагазине купить и…
        - Тетя Кэрол всегда утверждала, что вгородах жить очень опасно…
        Бедолаги, еще неуспевшие осознать, что сними произошло!.. Посмотрело, как они приближались, ииспытывало странное чувство. Оно как будтобы растворялось, только еще хуже. Казалось, начала испаряться самая его сущность.
        По знало, какое название далабы этому ощущению Лайзл. Она сказала бы, что это печаль.
        Голоса между тем приближались.
        - Ну иместечко! Никогда ничего подобного невидал. Может, это Нью-Йорк? Яслыхал, они там понастроили зданий досамого неба…
        Эти новенькие ничего так нехотели, как снова оказаться наЭтой Стороне. Аеще - вернуться вовремени. Стать здоровыми исчастливыми… да пусть даже нищими ибольными - все, что угодно, лишьбы живыми!
        И внезапно Попосетила блистательная идея.
        Ему ведь уже случилось открывать проход, чтобы Лайзл смогла миновать границу между мирами.
        Значит, получится иопять, чтобы эти души смогли навестить Эту Сторону…
        Решимость Понашла выход вгромком крике.
        - Эй, вы там! - закричало оно, одолевая разделявшее их пространство. - Ребята, послушайте!
        Новые привидения остановились. По-прежнему ничего непонимая, они уставились наПо, аих голоса упали дошепота:
        - Как по-вашему, что это такое?
        - Никак немогу толком разглядеть этого парня… Или девочку?
        - Какое-то все… расплывчатое. Вам так некажется? Последнее время мой доктор намекал мне напроблемы созрением…
        Там, где стояло По, Эту Сторону отделяла отТой лишь тонкая пелена. Такая тонкая, что Подаже сквозь нее чувствовало отчаяние Лайзл ито, как она сражалась сосвоими путами. Еще сЭтой Стороны доносилось неразборчивое пение ипросматривался постепенно растущий шарик света - впрочем, нет, это разгорался огонь. Ибыло внем что-то такое, что самую сущность Попереполнила жгучая потребность спешить.
        Привидение взялось было подсчитывать, сколько вселенских законов оно собиралось разом нарушить… Мысленно плюнуло изадвинуло эту мысль куда подальше.
        - Сюда, - сказало оно новеньким. - Путь назад, который вы ищете, - прямо здесь!
        Новые души зашептались изашуршали, навсе лады повторяя заветное слово «путь». Помимолетно задумалось отом, что ожидало лично его заэтот обман, занарушение границ… Норитм колотившегося сердечка Лайзл был отчетливо слышен сквозь истончившиеся слои мироздания, да иогненный шар пылал, точно зовущий маяк.
        И Посолгало второй раз завремя своего долгого, очень долгого посмертия:
        - Кто хочет возвратиться домой - все сюда!
        И, произнося последнее слово, рвануло междумировую мембрану, ухватив ее засамое слабое место. Уже привычно уперлось, вцепилось, напряглось - имежду Сторонами разверзлась зияющая дыра.
        И духи, завороженные великим обещанием, которое несло всебе слово дом, - авэтом слове магии было побольше, чем когда-либо могла вообразить Первая Леди, - снеистовыми криками устремились вдыру.
        Это были совсем новые души, еще неначавшие, как водится наТой Стороне, сливаться ирастворяться. Поэтому живые могли слегкостью их видеть, хотя, конечно, инепринимали заподобных себе. Укого-то посередине физиономии зияла дыра, удругих недоставало руки или ноги (если эти части их физических тел уже начали свое смешение сземными стихиями). Уилл смотрел наних сизумлением иужасом. Вот прямо наглазах унего распался начасти дух какого-то старика, исчезнув, точно смытая акварель.
        Даже трудно было сказать, кто сохранял больше здравого смысла - духи или живые. Призраки успели поотвыкнуть отЭтой Стороны, их смущали свет, яркие цвета ирезкие запахи, неговоря уже обушевавших вкомнате чувствах. Одним словом, если наТой Стороне они чувствовали себя потерянными, тотеперь понимали, что это были еще цветочки. Иони вели себя точно дикие звери, внезапно оказавшиеся вклетке, - бестолково крутились, наталкивались друг надружку ибеспрерывно вопили.
        Тетка склюкой принялась было визжать, иэто вызвало новый приступ жуткого чихания. Полисмен хотел было спастись через окно, но, как нагрех, рама неподдавалась. Августа свалилась состула. Теперь она лежала наспине, руками иногами отбрыкиваясь отпривидений ивовсе горло крича:
        - Пощадите!.. Довольно!..
        И только Первая Леди неподвижно стояла посреди комнаты. Она подбоченилась, ее лицо светилось восторгом.
        - Работает! - шептала она. - Моя магия работает!..
        Что касается алхимика, он дотого растерялся, что утратил контроль над огненным шаром, итот, сбитый сего ладони вихрем носящихся привидений, улетел надругой конец комнаты, после чего взорвался. Постене тотчас разбежались языки пламени. Огонь ухватился застарые, ссохшиеся обои, достиг потолка, попробовал навкус деревянные половицы… Жадный костер стремительно разгорался, подгоняемый движением воздуха. Попадая внего, привидения намиг обретали полное сходство сживыми людьми. После чего просто рассеивались.
        От близкого жара уЛайзл заслезились глаза, ворту уже стоял вкус пепла.
        - Надо выбираться отсюда! - закричала она, обращаясь кУиллу, прыгая вего сторону вместе состулом. - Анетопревратимся вдве головешки!..
        Уилл тряс свои наручники ибрыкался что было сил, стараясь освободить хотябы ноги. Стул начал раскачиваться ивитоге перевернулся. Оказавшись наполу, Уилл закашлялся, глядя наязыки пламени, мало-помалу подбиравшиеся клицу. Из-за дыма он уже плохо видел, что происходило кругом. Всюду перекатывались густые темные клубы, вкоторых двигались дымные силуэты…
        - Уилл!!! - закричала Лайзл. Ее голос показался ему очень далеким.
        Но тутже прозвучал другой голос, поближе, иУилл ощутил, как его ухватили заногу.
        - Держись, малец, - пробасил кто-то. - Чик-чирик - ивсе будет елочкой…
        Уилл вывернул шею иузнал охранника, служившего уПервой Леди. Нагнувшись, гигант пилил веревку маленьким карманным ножом. Наконец лопнул последний узел, иноги Уилла оказались свободны. Наручники невсчет - покрайней мере, теперь он был способен ходить!
        Охранник одной левой поставил его наноги, потом снова нагнулся иосвободил ноги Лайзл. Девочка уже задыхалась вдыму - ее голова беспомощно свисала нагрудь.
        Повсюду были только дым иогонь.
        Уилл больше немог разглядеть ниалхимика, ниПервую Леди, ниАвгусту, ниполицейского. Лишь палящее пламя, наступавшее совсех сторон. Унять пожар уже непредставлялось возможным. Огонь проник впогреб, вовсю бушевал навтором этаже, подбирался кчердаку…
        - Некогда глазеть, парень, - снова пробасил Мел, иУилл почувствовал, как могучая рука без особой деликатности хватает его зашкирку. - Тут становится горячо, пошли-ка навоздух!
        Свободной рукой Мел сдернул состула обмякшую Лайзл. Притиснул ее кгруди… Апотом, прикрывая Лайзл, Уилла иЛевшу собственным телом, спиной вперед выломился наружу сквозь окно. Хрустнули рамы, созвоном разлетелось стекло - ивлегкие ворвался прохладный свежий воздух.
        Глава тридцать первая
        Оказавшись вдали отогня иудушливого дыма, Лайзл тотчас ожила.
        - По… - выговорила она, едва переведя дух.
        - Все впорядке, - отозвалось привидение. - Яздесь, рядом стобой.
        Голос совсем ослабевшего Попрозвучал очень тихо, ноЛайзл все равно почувствовала облегчение.
        - А Узелок?.. - спросила она.
        В воздухе тотчас промелькнула хвостатая тень. Узелок тоже страшно устал. Ему ведь еще пришлось собирать духов изагонять их обратно наТу Сторону; итолько после этого Позакрыл проход.
        - Вообще-то, исомной все впорядке, - сказал Уилл. Ему было несколько обидно оттого, что первая забота Лайзл оказалась опривидениях.
        - Ну чтож, все живы-здоровы, - жизнерадостно проговорил Мел. Ему небыло дела дотого, что одежда уних почернела отдыма, назакопченных лицах остались следы золы, аруки Уилла иЛайзл еще сковывали наручники. - Смотрите-ка, Левша ита весела, точно птичка… хотя, правду сказать, еще веселее она былабы сптичкой взубах!..
        И Мел рассмеялся собственной шутке, кошкаже, выглянув изпереноски, снеодобрением уставилась нахозяина. Покрайней мере, Уиллу так показалось.
        Мелже наклонился кУиллу ипояснил таинственным шепотом:
        - Знаешь, явсего-то хотел тебе шапочку подарить. Чтобы уши немерзли…
        - Дом!.. - вскрикнула Лайзл. Они сидели наберегу пруда, как раз под ивой (Мелу показалось, что там было безопасней всего), иЛайзл пришло вголову оглянуться натреск заспиной. - Дом весь вогне!..
        И правда, огонь, раздуваемый все темже «ветром перемен», успевшим разнести магию далеко постране, уже развевался знаменем над самой высокой башенкой крыши.
        - Боюсь, так оно иесть, - вздохнул Мел. - Откиля доклотика[5 - Клотик - самая макушка корабельной мачты. Выражение означает «сверху донизу; весь целиком».], как говорят моряки. Скоро только пепелище останется.
        - Погреб… - очем-то вспомнила Лайзл. - Августа сказала, будто замуровала папин прах где-то впогребе… Помните? Вот прямо так исказала: глубоко вподвальной стене. Атеперь там все горит…
        Уилл торжественно кивнул идобавил:
        - Выходит, он все-таки будет лежать под ивой, Лайзл. Он добрался, куда хотел.
        Лайзл доболи стиснула кулачки.
        - Чтож, пускай все горит, - прошептала она. - Пусть огонь все заберет. Допоследней дощечки…
        Тут они увидели алхимика иПервую Леди - те брели вих сторону, опираясь один надругого. Августа, визжа как резаная, бежала кпруду - унее вовсю горели завязки натуфлях. Тетка споезда ехала наспине полицейского, да еще иподгоняла его, нещадно колотя тростью.
        Дом, охваченный пламенем, вдруг тяжело содрогнулся, апотом сгулким раскатистым треском обрушился внутрь.
        Стены просели иперестали существовать. Старое дерево легко обращалось вдым изолу. Жар добрался домаленькой деревянной шкатулки, иее содержимое, вырвавшись насвободу, легким облачком поплыло кверху. Подхваченное воздушными потоками, оно вскоре достигло берега иначало осыпаться насвинцовую поверхность пруда, набархатистую землю под ивой, - словом, туда, где ему ибыло самое место.
        И Лайзл некоторым образом поняла это. Она поняла, что прах отца обрел место своего последнего упокоения. Когда знакомый дом сделалось уже совершенно невозможно узнать, Лайзл заплакала, нонеотгоря, - изее глаз потекли слезы облегчения ирадости.
        Вот она наконец-то ивыполнила все то, ради чего пустилась вдолгое иопасное путешествие. Она отнесла папу домой. Теперь он мог отдыхать смиром.
        По иУилл беспомощно переглянулись. Вхолмах, помнится, им хватило одной-единственной слезинки, пролитой Лайзл. Сподобнымже проявлением чувств они справиться иненадеялись.
        Ну аМел просто уселся снею рядом ипринялся ее утешать.
        - Не плачь, малышка, - сказал он, бережно похлопывая ее ручищей поплечику. - Все будет хорошо.
        Лайзл была бессильна ему объяснить, что плакала она, вобщем, больше отрадости. Поэтому она просто кивнула.
        Августа, затушив шнурки, выбралась впруду намелкое место. Окончательно убедившись, что опасность сгореть больше ей негрозит, она доколен задрала мокрые юбки ивылезла обратно наберег, где иплюхнулась весьма неизящно прямо напопу. Зрелище вихрившихся привидений дотого лишило ее присутствия духа (ачего еще ждать отлюбительницы обижать слабых!), что она досих пор повторяла как заведенная:
        - Пощадите, смилуйтесь, сжальтесь…
        Потом вытащила носовой платок ивзялась промокать лицо.
        Тетка сполицейским тоже добрались допруда, издесь тетка наконец покинула спину полицейского. Теперь, когда пышущие жаром руины остались далеко позади, она наконец решила дать волю своему возмущению.
        - Безобразие! - завопила она, рассекая воздух неизменной клюкой. - Форменное безобразие! Это следует запретить!.. Яподам всуд!..
        Она неконкретизировала, тоесть, повсей видимости, имела ввиду сразу все: магию, пожары, духов, что там еще?
        Ну аПервая Леди вообще немогла ниочем думать, потому что перед глазами унее роились видения власти. Она уже успела навоображать себе призрачную армию, которая должна была бросить кее ногам весь мир!
        - Еще! - хриплым отпроглоченного дыма голосом обратилась она калхимику. - Яхочу еще раз их увидеть! Вызовите мне духов!
        - Прямо здесь?.. - запинаясь, выговорил тот. Его более чем кого-либо потрясло явление призраков. Неужели он все-таки осуществил Великую Магию? Немыслимо, невозможно - однако повсему выходило, что это было действительно так. Неужели хватило одной силы желания - ведь вте отчаянные мгновения он так страстно хотел, чтобы порошок всеже сработал, ипривидения появились!..
        Тут алхимика посетила неожиданная иочень приятная мысль. Похоже, он был гораздо могущественней, чем сам решался предполагать!..
        - Да! Прямо здесь исейчас! - Под слоем сажи Первая Леди была очень бледна, ноглаза сияли как звезды. Она напоминала человека, охваченного лихорадочным жаром. - Яхочу знать наверняка. Ядолжна убедиться!
        - Вы непосмеете! - взъелась тетка склюкой. - Это оскорбление! Это бесчинство!
        Никто необратил особого внимания наее возмущение. Все притихли, всем стало здорово непосебе. Даже Лайзл иУиллу, знавшим, что духи прорвались наЭту Сторону только благодаря По, открывшему им проход (Поуже успело все рассказать). Однако иони чувствовали, что вот-вот должно произойти нечто неординарное. Оба подались вперед, несводя глаз салхимика.
        В воздухе ивсамом деле витало нечто необыкновенное… волшебное. Даже алхимик ощутил некую силу, постепенно проявлявшуюся повсюду.
        Естественно, он незнал - да иникто этого незнал, - что ввоздухе действительно присутствовала магия. Она незримо мерцала везде, только ожидая, когда ее кто-нибудь призовет. Она плавала ввоздухе, крупинками перекатывалась поземле… витала усамой грани материального мира.
        Чтоже доалхимика - поскольку он незнал, каким образом ему удалось вызвать духов втот первый раз, тоивторую попытку предстояло совершать опять-таки наобум. Делать нечего, он набрал побольше воздуха вгрудь ипроизнес слова заклинания:
        - Восстанут мертвые вдолинах иполях! Истлевший соберется прах, июность заиграет в древних стариках!
        Его голос прозвучал наудивление раскатисто ипородил эхо вотдалении.
        Некоторое время все молчали.
        Потом Первая Леди недовольно зарычала:
        - Не вижу результатов!
        Алхимик нервно хихикнул:
        - Не пойму, что могло помешать моей…
        - Смотрите! - перебила Лайзл. - Что-то происходит!..
        Она неошиблась. Кое-что действительно происходило. Незримая пелена магии, рассеянная повсюду, наодин раскаленный миг сделалась видимой. Сразу весь воздух заиграл многоцветными радугами.
        Уилл ахнул. Лайзл закричала. Тетка принялась креститься…
        После этого задрожала земля.
        - Что творится?! - заверещала Августа.
        Алхимик иПервая Леди несмогли устоять наногах иповалились. Алхимик при этом оказался сверху итотчас запутался вее пышных мехах.
        - Немедленно слезь! - завизжала она, брыкаясь.
        - Это что, землетрясение? - спросила Лайзл.
        - Это магия, - сказало По, ивголосе привидения прозвучало ожидание чуда.
        А потом откуда-то снеба простерся столб теплого золотого света и, словно указующий перст, уперся всамый центр пруда. Луч был похож наискрящийся огненный жгут, связавший воедино воду инебесные своды. Он сверкал иискрился, ипри виде такого зрелища умолкла даже Первая Леди.
        И вот холодная, твердая земля словнобы взорвалась. Куда-то подевалась бурая, безжизненная поверхность; вместо нее возникло слепящее изобилие изумрудной травы иалых цветов. Стрелами поднялись лилии, апохолмам рассыпались незабудки. Целыми полями раскинулись золотые нарциссы, камни покрыл темно-зеленый идаже фиолетовый мох. Деревья обросли зеленой листвой, старая ива обзавелась мириадами серебристых листочков, шепчущих наветру. Вфермерских полях сами собой возникли толстые кочаны салата, засверкали капельки росы намолоденьких огурцах, выглянули из-под налитых темной зеленью листьев краснощекие помидоры…
        И впервые затысячу семьсот двадцать восемь дней внебе разорвались ватные облака, открыв ослепительную голубизну. Оттуда лился свет, почти истершийся излюдской памяти.
        Это наконец показалось солнце.
        Лайзл прищурилась истала смеяться. Уилл втянул голову вплечи, смаргивая невольные слезы, смутился исказал сам себе, что просто отвык отслишком яркого света.
        Мел снял фуражку иприжал ее кгруди, словно собираясь молиться. Левша выпрыгнула из переноски ипогналась забабочкой. Тетка уронила клюку, повалилась наколени ирасплакалась, вспомнив наконец, как это - быть молодой.
        - Ну, нечудноли? - продолжая смеяться, спросила Лайзл. - Прямо как сон, только гораздо лучше!
        Алхимик, утративший дар речи, сидел совершенно пришибленный. Донего только сейчас начал доходить смысл древнего заклинания. «Восстанут мертвые вдолинах иполях, истлевший соберется прах, июность заиграет вдревних стариках»!.. Нучтож, мертвые иправда восстали. Безжизненные, иссохшие земли вдруг процвели ивзялись плодоносить. Измертвого чудесным образом прямо наглазах зарождалась новая жизнь. Аказавшаяся бесконечной зима наконец-то уступала место весне.
        От жизни ксмерти иотсмерти - обратно к жизни… Вот она, величайшая магия этого мира!
        Поняв это, алхимик решил немедленно отойти отдел. Подать вотставку. Завязать.
        - Нет!!! Прочь отменя! Прочь!.. - вдруг истошно завизжала Августа. Приподнявшись на колени, она смотрела всторону пруда итак загораживалась руками, словно оттуда нанее надвигалось нечто неописуемо страшное.
        У Лайзл пересохло ворту, асердце отчаянно заскакало вгруди.
        Прямо поводе кберегу пруда шел человек.
        Он казался полупрозрачным, словно мыльный пузырь, сквозь него просвечивали солнечные зайчики, игравшие наводе, ноЛайзл его тотчас узнала.
        - Папа, - кое-как выговорила она.
        Он оглянулся.
        - Привет, Ли-Ли, - прозвучал такой знакомый, родной, добрый голос. Сердце Лайзл затрепетало, как бабочка.
        - Зло грядет!.. - Августа отползала прочь накарачках, словно разжиревший краб-переросток. - Это зло! Это против природы! Прочь! Изыди!.. Прогоните его!..
        Призрак Генри Морбауэра приблизился кней игрозно навис. Вего голосе загремел гнев:
        - Как смеешь ты употреблять это слово? Если тут иесть какое-то зло, так только ты сама!
        Августа побелела, как простыня:
        - Не-е-е-ет!.. Смилуйся! Сжалься!
        - Вот как? Аты меня помиловала? Пожалела?
        - Это вышло случайно… - забормотала трясущаяся Августа. - Случайно! Янехотела!
        - Лжешь!
        - Я нехотела тебя убивать! Яхотела всего лишь, чтобы ты заболел! Немножечко, чуть-чуть заболел иперестал мне мешать!
        Августа была недалека отистерики.
        - Хватит лжи! - громыхнул призрак. - Ты - обманщица иубийца!
        Августа судорожно оглядывалась, ища спасения. Безумные глаза лезли изорбит. Изперепуганного краба она стала крысой, загнанной вугол.
        - Ты! - ткнула она пальцем, указывая наалхимика. - Это все ты, ты виноват! Это ты яд для меня приготовил!..
        - Я…я…я… - принялся заикаться алхимик. - Явовсе даже ничего такого… нисном нидухом…
        - Ничего такого? Акакже «Фатальный Финал: Лей покапельке додна - иповалит хоть слона! Иначе возврат денег»? Именно так было написано наэтикетке!
        - Повалит? Хоть слона? - насторожила уши тетка склюкой. Вполне оправившись отнахлынувших было чувств, она ткнула полицейского своей палкой: - Вы слышали? Да тут унас, оказывается, бытовое убийство! Эту женщину надо немедленно арестовать! Изсоображений общественной безопасности!
        - Во дела, - сказал Мел, почесывая затылок.
        - Не наговаривайте. Грех это, - продолжал отпираться алхимик.
        Поднявшись, он свидом оскорбленной добродетели отряхнул пальто ивыпрямился вовесь рост. Однако потом неожиданно повернулся и, одной рукой придерживая наголове шапку, совсех ног рванул прочь посклону холма.
        Тетка сотчетливо слышимым звуком огрела полицейского поногам тростью:
        - За ним! Живо впогоню! Это тоже преступник! Он мало того, что спризраками якшается, так еще ияд варит! Ипродает!.. Боже, какой стыд!
        И она громко шмыгнула носом.
        Полисмен, точно проснувшись, устремился впогоню.
        А призрак Генри Морбауэра вновь повернулся кдочери, иЛайзл увидела, что отец улыбался.
        - Как тут красиво, - сказал он ей. - Правда, Ли-Ли?.. Ты помнишь, как мы устраивали пикники здесь, возле пруда? Ты еще всякий раз пыталась взобраться надерево, нодаже донижних веток немогла дотянуться…
        Она кивнула. Вгорле стоял ком.
        - Папа… - только ивыговорила она.
        - Я знаю, Ли-Ли. Все знаю. - Полупрозрачная фигура купалась всолнечном свете. - Яневыразимо рад затебя.
        - Да, - кивнула Лайзл. - Да. Невыразимо…
        Призрак Генри Морбауэра заколебался, превратившись намгновение ведва различимую тень, потом снова проявился отчетливей. Он стоял, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь кчему-то.
        - Мне пора, Ли-Ли, - сказал он затем. - Ядолжен идти. Веди себя хорошо…
        - Я буду скучать потебе… - выговорила Лайзл.
        - А ябуду рядом, - ответил призрак Генри Морбауэра. - Явсегда буду здесь.
        Перед Лайзл снова был всего лишь пустой воздух. Только ветер принес откуда-то иопустил кее ногам несколько золотых лепестков.
        На какое-то время сделалось совсем тихо. Потом Лайзл всхлипнула испрятала лицо, чтобы никто неувидел слез, хлынувших унее пощекам. Какое! Их все, конечно, заметили, хотя инеподали виду.
        - Ловите Августу! - закричал Уилл. - Уходит!
        И всамом деле - Августа, воспользовавшись тем, что все наблюдали запоследним разговором Генри Морбауэра сдочерью, принялась проворно отползать прочь отпруда. Услышав заспиной крик Уилла, отравительница вскочила наноги ипобежала. Невзирая насвою толщину идлинные юбки, бежала она наудивление быстро.
        Полицейский, который уже вел назад пойманного алхимика, аж застонал:
        - Еще одна!..
        - Я ее задержу, - предложил Мел, жаждавший тоже совершить что-то полезное.
        Работая скромным охранником, он тем неменее давно лелеял мечту поучаствовать встремительной погоне закаким-нибудь ужасным преступником. Ивот - сума сойти! - мечта исполнялась!
        Он рванул сместа.
        Лайзл кое-как вытерла слезы.
        - А где По? - спросила она. - Где Узелок?..
        В воздухе рядом сними небыло видно привычных теней. Уилл пожал плечами, начал оглядываться… инеожиданно закричал:
        - Лайзл, смотри! Там!..
        Лайзл оглянулась иахнула.
        На залитой ярким солнцем траве стояли ПоиУзелок. Или, вернее, стояли те, кого Уилл сЛайзл привыкли так называть. Они быстро теряли свой сумеречный, расплывчатый облик инидать нивзять обзаводились вещественными телами. Вот только эти тела были нетопозолочены, нетосплошь состояли изцельного золота. Прямо наглазах уПообозначились загорелые руки иплечи, шапка вьющихся золотистых волос, веселая улыбка, аУзелок обернулся скачущим, полным радости комочком солнечно-рыжего меха. Песик!
        По посмотрел наЛайзл, ита внезапно смутилась.
        - Я все-таки мальчик, - сказал он. Растопырил пальцы иповертел ими. - ЯПитер! Меня зовут Питер!
        - Гав! Гав! - откликнулся Узелок.
        - Спасибо тебе, Лайзл! - рассмеялся призрак поимени Питер.
        - За что?.. - удивилась девочка, нообращалась она уже кпустоте. Мальчик исобачка исчезли. Просто исчезли…
        - Куда они пропали?.. - удивленно спросила Лайзл. - Что произошло?..
        - Я думаю, они… - проговорил Уилл. - Ядумаю, они отправились… дальше.
        - В Иную Жизнь, - кивнула Лайзл, откуда-то зная, что именно так дело иобстояло. Ивсе равно чувство было такое, словно ее ударили под дых, амир вдруг стал каким-то пустым.
        - Все идет так, как тому положено быть, - словно подслушав мысли девочки, шепнул Уилл. - Таков порядок вещей.
        - Я знаю, - тоже шепотом ответила Лайзл. Ивглубине души она действительно знала. - Япросто…
        - Что?
        - Я просто незнаю, куда теперь идти. Яне знаю, что теперь будет.
        - Об этом можешь неволноваться, - сказал Уилл. - Мы что-нибудь придумаем. Прорвемся!
        Лайзл сумела даже улыбнуться ему. Ей нравилось слово «мы»: какое-то распахнутое итеплое, словно объятия.
        - Поймал!.. - долетел издали голос Мела. Он нагнал Августу икрепко держал ее. Она извивалась вмогучей хватке охранника, пыталась лягнуть… Ничего неполучалось. Попалась рыбка накрючок!
        Тетка склюкой поправила шляпку иотряхнула бархатное пальто.
        - Ну чтож, - сказала она, шмыгнув носом. - Как-то много событий для одного дня. Привидения всякие, понимаешь, преступники, пожары… Полицейский! Наденьте наних наручники ипроизведите арест!
        И она указала ему наАвгусту салхимиком.
        - Не могу, - робко отозвался блюститель порядка. Он провел сэтой женщиной совсем мало времени, ноуже досмерти боялся вызвать ее недовольство.
        Как иследовало ожидать, она устремила нанего гневный взгляд:
        - Это еще почему?
        Здоровенный мужик виновато потупился:
        - Дело втом, что уменя ссобой всего две пары наручников…
        Лайзл иУилл снадеждой переглянулись и, несговариваясь, приняли повозможности невинный ичестный вид.
        Некоторое время тетка испепеляла их взглядом.
        - Вижу, - сказала она затем. - Вот ведь жалость какая!.. Чтож, значит, делать нечего, детей придется отпустить. Они, покрайней мере, никого неубили, атут унас торговец ядом иотравительница! Здравый смысл иобщественное благо непозволяют, чтобы они разгуливали насвободе!
        И полицейский, по-прежнему таща залокоть сникшего алхимика, вытянул изкармашка ключ иприсел разомкнуть кандалы наруках Уилла иЛайзл. Оказавшись совсем свободными, оба немедля вскочили истали растирать затекшие запястья. Потом Лайзл обняла Уилла, аон неуклюже похлопал ее поспине ипокраснел, точно помидор вполе, - весь, начиная сушей.
        Полицейский между тем надел наручники наалхимика иАвгусту иповел арестантов вверх посклону холма. Лайзл еще долго слышала их удалявшиеся голоса - ее мачеха громко протестовала, заявляя освоей невиновности, алхимикже твердил осплошных заговорах ивовсем винил нерадивых, бесполезных учеников. Апотом все заслонили собой ветер, бабочки ипение птиц, излые голоса смолкли.
        - Ну чтоже, - нахмурилась Первая Леди. - Лично явовсе несобираюсь весь день здесь торчать. Я - Первая Леди, могущественнейшая женщина вЗаупокой-Сити, меня важные дела ждут!..
        - Первая Леди? - раздался незнакомый голос схолма. - Вот, значит, как ты теперь изволишь себя называть? Неплохой титул для дочки рыбака, хотя исамовольно присвоенный…
        Через каменную стенку перелезал малосимпатичный черноволосый тип, явно направлявшийся все ктомуже пруду. Уилл сЛайзл тотчас узнали его - это был тот самый хмырь, что хлебал картофельный суп взаведении миссис Сопло. Он пристально смотрел наПервую Леди, иулыбочка унего была самая что нинаесть негодяйская.
        А Первая Леди побелела, точно бумага, ее заколотила дрожь. Запах капусты! Он был повсюду, он окутывал ипоглощал все!.. Первая Леди задыхалась, вокруг нее поднялись изнебытия узкие иоблезлые комнаты изее прошлого - неистребимое воспоминание огорьком детстве ибылой нищете.
        - Нет! - ахнула она. - Это… этого неможет быть! Ядумала, ты давно умер!
        - Ты выдавала желаемое задействительное, - сузил глаза вор покличке Липучка.
        - Что ты здесь делаешь?.. - Голос уПервой Леди был такой, словно она проглотила лягушку. - Как ты меня нашел? Чего ты хочешь?
        Липучка, продолжая улыбаться, широко развел руки.
        - Я просто подумал, - сказал он, - пришло время радостного воссоединения слюбимой старшей сестрицей…
        - Его сестра!.. - уже вкоторый раз принялся чесать голову Мел.
        - Его сестра!.. - фыркнула тетка, негодующе глядя начерноволосого оборванца.
        - Его сестра, - разом ахнули Лайзл иУилл.
        Липучка тем временем окинул оценивающим взглядом дорогое меховое манто Первой Леди, бриллианты унее вушах имногочисленные перстни напальцах. Это дивное зрелище заставило его сразу забыть омаленькой девочке иее предполагаемых сокровищах. Что засчастливый денек!.. Он шел последу воображаемого клада, анашел совсем другой - настоящий игораздо более крупный!
        - Я смотрю, - сказал он, - ты неслабо приподнялась, Гретхен…
        - Не смей меня так называть! - завизжала Первая Леди.
        Уилл кашлянул. Ему даже вголову неприходило, что уПервой Леди могло быть еще иобычное человеческое имя. Аее, оказывается, звали Гретхен, извучало это… как-то оченьуж простонародно…
        - Только невтирай мне, будто ты свое имя забыла, - сказал Липучка ивдруг запел: - Атолстухе - оплеухи, вот тебе, грязнуля Гретхен!
        - Замолчи! Заткнись!!!
        - Наша Гретхен оборванка, носит юбку наизнанку…
        - Я - сказала - заткнись!
        - Простите, сэр, - вмешался Мел. Первая Леди никогда ему особо ненравилась, ипоследнее время - еще менее, чем когда-либо, однако номинально он все еще оставался ее служащим, аэто значило, что вего присутствии никому небыло позволено обращаться снею неуважительно. - Как помне, - продолжал он, - увас, сэр, вголовке что-то перемкнуло. Первая Леди - она, знаете ли, Очень Важная Персона. Ктомуже она унас королевских кровей - настоящая принцесса изШвеции. Хотя нет, она из Норвегии. Тоесть, извините, вовсе даже из Италии, если мне память неизменяет…
        И охранник умолк, несколько потеряв нить собственных размышлений.
        - Принцесса?.. - фыркнул рецидивист. - Она вам романы толкает, авы ипозволили себе запудрить мозги?.. Если она над кем ипринцесса, торазве только над камбалой иселедкой. Она дочка рыбака, нибольше нименьше! Вдетстве она помогала косточки вытаскивать изсардинок…
        - Вот этода! - покачала головой тетка с клюкой. - Ктобы мог предположить! Дочка рыбака!.. Как это необычно! Ябы даже сказала - неслыханно…
        Первая Леди пребывала натаком градусе ярости, что язык едва ей повиновался.
        - Заткнитесь! - взвизгнула она. - Все заткнитесь немедленно! Анетоявас всех…
        - А нетоты нас что?.. - осведомился Липучка иподошел совсем близко ксестре, встав сней практически носом кносу. - Знаешь что, сестренка, лично ябольше тебя небоюсь. Так что, если желаешь сохранить втайне свое прошлое, пропахшее рыбой, придется тебе заэто платить…
        Первая Леди внезапно ухватила Липучку залевое ухо, иунего вырвался громкий вопль боли.
        - Слушай сюда, ты, мелкий, дрянной, назойливый паразит, - прошипела она. - Если ты вообразил, будто япозволю тебе наезжать или шантажировать…
        - А нупусти! - Липучка вывернулся изцепких пальцев сестры, ноона рванулась вперед, иее рука сомкнулась наего правом локте. - Прекрати щипаться, ты!..
        - Что? Нерасслышала, повтори? Кажется, просишь еще тебя ущипнуть?..
        - Нет, нет, хватит! - Липучка пятился вверх похолму, отмахиваясь отсестры, ата настойчиво продолжала щипать его зауши, защеки, залокти. Вее действиях чувствовалась обширная практика.
        - Сегодня день противоположностей! «Нет» значит «да»!
        - Хорошо, тогда - да! Щипли меня, да покрепче!
        - Вот как? Еще захотел? Вот тебе, вот тебе…
        Вертясь, наскакивая один надругого, обмениваясь щипками, пинками иоплеухами, «любящие родственники» понемногу удалялись отберега пруда. Скоро расстояние превратило их вкаких-то гигантских сверчков, кружившихся вдиковинном танце. Как раз когда они добрались довершины холма, Липучка дотянулся иссилой дернул сестру заволосы, собранные вузел намакушке. Она визгливо закричала, перепрыгивая следом заним через полевую стену…
        Так они искрылись извиду. Нам остается только предполагать, что весь остаток своих жизней они провели вбесконечных ссорах, задирая, обижая, дразня, раздражая иоскорбляя друг друга, - ивот так досамой могилы. Неподлежало сомнению, что каждый изних сделал другого очень несчастным - чего, собственно, оба вполне заслуживали.
        Опять стало тихо. Мел, Уилл, Лайзл итетка стростью обдумывали увиденное.
        Потом последняя громко шмыгнула носом.
        - Ну, так япошла, - сказала она. Кивнула всем сразу ибыстро заковыляла прочь, ссилой всаживая вземлю свою клюку.
        Под ивой остались лишь Мел, Лайзл иУилл.
        - Вот, - произнесла Лайзл исмущенно потупилась.
        - Вот, - сказал Уилл, неуклюже переминаясь наместе.
        - Вот, - проговорил Мел, весело поглядывая тонаУилла, тонаЛайзл, тоснова наУилла. - Вот ипотеплело, верно яговорю?
        И он снял форменную фуражку.
        Ребятишки дружно кивнули. Отвечать вслух они почему-то робели.
        - Так жарко, что горячий шоколад, пожалуй, некместу, - задумчиво высказался Мел. Вголове унего неспешно оформлялась некая мысль.
        Эти ребятишки выглядели так, словно им точно непомешалобы немножко заботы.Да! Мел видел перед собой мальчика идевочку примерно возраста Беллы, когда та пропала навеки. Горячая еда, перемена одежды иместо, где прилечь наночь, - вот вчем отчаянно нуждались Лайзл иУилл.
        - А вот шоколадное молоко пришлосьбы как раз, - выдал он вслух. - Да, именно так я, пожалуй, идумаю. Авы двое что скажете?
        Уилл сЛайзл переглянулись изаулыбались. Потом энергично закивали.
        - Вот ихорошо, - произнес Мел. Его безбрежное сердце распахивалось вовсю ширь, готовое вместить двоих сирот исделать так, чтобы они никогда больше непочувствовали себя сиротами.
        (Иэто, кстати говоря, само посебе составляет целый сюжет, ибо, если вы неверите, что сердца умеют цвести, что любовь раскрывается подобно бутону, невзирая насамые жестокие обстоятельства, - вэтом случае, боюсь, ваша дорога окажется очень долгой исумрачной, ивам придется помучиться, прежде чем вы отыщете свет.
        С другой стороны, если вы вэто верите, - значит, вы итак уже все знаете оволшебстве.)
        - Ну тогда пошли, - сказал Мел иподозвал Левшу. Та бросила последний сожалеющий взгляд наслишком умную бабочку, никак нежелавшую попадаться ей влапки, иподбежала кМелу, чтобы привычно устроиться впереноске.
        Уилл иЛайзл шли рядом, касаясь друг дружки кончиками пальцев. Мел положил наплечо Уиллу большую теплую руку.
        - А почему ты зовешь ее Левшой? - спросил Уилл, пока одолевали подъем.
        - Хороший вопрос, - сказал Мел. - Сэтим, вообще-то, забавная история связана. Мне, знаешь ли, всегда туго давалась эта наука - поменьше совать нос вчужие дела. Так вот, миссис Элкинс - моя квартирная хозяйка, вы скоро сней познакомитесь, - всю дорогу пыталась это мне втолковать…
        Мел говорил, аЛайзл иУилл слушали, мурлыкала кошечка, исияло снебес солнце.
        Они миновали место, где некогда стоял дом Лайзл. Девочка знала, что совсем скоро наразвалинах вырастут цветы.
        Она мысленно произнесла слово «невыразимо». Всего один раз…
        Послесловие автора
        Я написала «Лайзл иПо» всего задва месяца очень напряженной работы. Эта книга непохожа нинаодну изтех, которые янаписала. Ядаже незнала, какой она получится иполучитсяли вообще. Ияуж точно неожидала, что выйдет история, пригодная для печати.
        Я только знала, что мне было жизненно необходимо ее написать. Втовремя япыталась примириться снеожиданной кончиной очень близкого друга. Потрясение, вызванное утратой, преследовало меня долгие месяцы. Мой мир посерел, потускнел, сделался пустым ипечальным - примерно таким, вкаком живет Лайзл вначале этой истории. Саму идею книги мне подсказала фантазия, одолевавшая меня втот тяжкий период. Мне мучительно хотелось забрать пепел друга изколумбария, куда поместили урну, ирассеять его над водой втом единственном месте, где он ощущал себя вполной гармонии смиром.
        Так постепенно исложился образ маленькой девочки, которая пускается вдолгий путь, инетолько затем, чтобы отнести прах любимого человека вмирное икрасивое место, - попутно она возвращает краски исвет вмир, ставший некогда бессолнечным иунылым.
        Я только задним числом сообразила, что писала, оказывается, осебе самой. Путешествие Лайзл было моим собственным, так что «Лайзл иПо» - очень личная книга. Хотя там яинеуточняю ниместа, нивремени действия, хотя всюжете задействованы магия, алхимики, привидения - перед вами настоящая исповедь.
        А еще «Лайзл иПо» воплощает все то, чем всегда являлась для меня работа сословом. Главным внейуж точно неявляется заработок. Япишу неради идеи инезатем, чтобы сбежать отреальности. Скорее даже наоборот: это путь обратно. Это способ войти вреальность ипридать смысл миру, который временами кажется таким жестоким, страшным иполным черных чудес.
        И конечноже, это поиск счастливого завершения - идаже, авернее, вособенности когда реальная жизнь нам внем отказывает. Пусть моя книга укажет кому-то дорогу кспасению, разуж идля меня она оказалась способом неопустить руки.
        В общем, ее значение для меня трудно переоценить. Надеюсь, что идля вас она будет что-нибудь значить…
        notes
        Примечания
        1
        Пинбол - настольная игра, вкоторой игрок, выпуская шарик спомощью поршня, пытается закатить его влузы, расположенные наигольчатой поверхности.
        2
        Маффин - «порционный» маленький кекс или оладья. Выпекаются издовольно жидкого дрожжевого теста совсевозможными наполнителями, втом числе инесладкими.
        3
        l’oeil - букв. глаз, здесь - художественное видение (франц.).
        4
        Спятивший Шляпник - персонаж книги «Алиса встране чудес». Встарину считалось, что шляпники нередко лишались рассудка из-за ртути, употреблявшейся при обработке фетра.
        5
        Клотик - самая макушка корабельной мачты. Выражение означает «сверху донизу; весь целиком».