Библиотека / Сказки И Мифы / Макарова Татьяна : " Снег Отправляется В Город " - читать онлайн

Сохранить .
Снег отправляется в город Татьяна Константиновна Макарова
        Эта история про снег. Про голубой, добрый, мягкий лесной снег. Это и правда, и сказка. Правда потому, что и снега, и деревья, и птицы, и звери действительно умеют говорить, это каждому понятно. А сказка потому, что услышать их можно только в сказке, и только ночью, и только если очень внимательно прислушаться… Прислушайтесь внимательнее.

        Татьяна Макарова
        Снег отправляется в город




        О том, какие глаза у сосен и какие глаза у снега
        Вы любите деревья? А сосны вы любите? А когда вы были в сосновом лесу, закидывали вы голову? Смотрели вы вверх? И видали вы когда-нибудь, какие у сосен глаза? У сосен глаза тёмные и пушистые, и видит их только тот, кто любит сказки. А для других их глаза закрыты. И стоят они — деревья как деревья, ничего одушевлённого… Ведь сказок не любят только очень скучные люди, и соснам совсем неинтересно на них смотреть.
        В том лесу, где случилась эта история, деревьев было много. И сосен тоже. И все сосны были красивые. Но самыми красивыми были три сосны. Они стояли рядом, на большой поляне.
        Когда-то давно ветер принёс на эту поляну три семечка. Из них и выросли сёстры сосны. Ту, которая появилась на свет первой, звали Старшая. Вторая сосна, хоть и родилась позже, была самой высокой. И так её и звали — Высокая. А третью самую младшую и самую красивую из трёх сосен, звали Красивой…
        В эту ночь лесную тишину первой нарушила сосна Старшая. Она была самой разговорчивой. И обратилась она не к ним, а к Снегу. Да, к Снегу, который лежал вокруг.
        —Снег, а Снег, — сказала она. — Что же ты всё лежишь. Вот мы весь год стоим, не знаем ни покоя, ни отдыха. Ни присесть, ни прилечь ни на минуту. Всё стой да стой. Да ещё шуми. А ты всю зиму пролежал. Лежебока ты, а не Снег после этого.
        Но Снег ей ничего не возразил. Он был молчалив.
        Тогда в разговор вмешалась сосна Высокая.
        —И правда! — сказала она. — Только ты. Снег, появишься, только с неба спустишься и сразу разлёгся! Куда ни глянь — всюду ты. Мы знаешь какие высокие? Мы знаешь как далеко видим? А всё равно вокруг один ты. Всё от тебя белым бело. А?
        Но Снег и ей ничего не возразил. Да и что тут возразишь! Ведь и правда, что всё от него белым-бело… На то он и Снег.
        Но тут заговорила сосна Красивая. Она была самой капризной из трёх сестёр.
        —Надоел ты нам, — сказала Красивая своим капризным голосом. — Белый ты очень. Весь ты белый. Вот летом земля травой и цветами покрыта. И цветы разноцветные! И синие и голубые, и жёлтые… Смотреть приятно! А ты весь белый весь ты одинаковый. И молчаливый ты очень. Лежишь и лежишь, молчишь и молчишь… Честное слово, хоть бы спел что-нибудь!
        И здесь Снег не выдержал. Он открыл глаза.
        Открыл лесной Снег два своих больших голубых глаза и… запел!
        Сосны ужасно удивились и растрогались. Особенно Старшая. Она всегда удивлялась больше других.
        —Ой! — сказала она. — Смотри-ка! И голос у тебя неплохой. И слух есть. И песня хорошая, душевная. Что же ты до сия пор всё молчал и молчал?
        Но Снег сконфузился и ничего не ответил.
        Тогда сосна Высокая, самая чуткая из всех, чтобы подбодрить его, сказала:
        —Снег, а может, ты и сказку знаешь? Или историю?
        Возможно, Снег на это что-нибудь и ответил бы, но он не успел. Потому что в разговор вмешалась Шишка.
        Вообще-то это был непорядок. Потому что Шишкам не позволяется вмешиваться в разговоры старших. Пока их не спросят, разумеется… И вообще маленьким Шишкам ночью полагается крепко спать. И Шишка спала. Но, когда Снег запел, она проснулась. И так удивилась, что не выдержала и вмешалась, не дожидаясь, пока её спросят.
        —Какую историю? — пропищала она тоненьким голос ком. — О какой истории вы говорите? Откуда ему? Он ведь лежит и лежит с закрытыми глазами. Никуда не ходит, ничего не видит.
        И Сосны на этот раз не сделали ей замечания. Наоборот, сосна Красивая, Шишкина мама, сказала:
        —Вы слышите? Ребёнок говорит разумные вещи. Ведь и правда, Снег, был бы ты не такой ленивый, встал бы, собрался, сходил бы куда-нибудь, узнал бы что-нибудь новенькое Мы бы и сами прошлись с удовольствием, но нас корни держат А у тебя корней-то нету. Ты человек свободный. Куда захотел туда и пошёл. И сам своими глазами на всё посмотрел. A нам приходится чужие рассказы слушать да всем на слово верить… Что птицы принесут, что солнечные зайчики пролепечут…
        Здесь сосна Красивая увидела, что Шишка до сих пор не спит. Она взяла её в свои лохматые лапы и принялась качать. А сосна Высокая сказала:
        —А вот ещё ручьи, славные ребята! Уж они-то журчат, уж они-то поговорить любят! Да обо всём так весело! Жаль только, что всё на бегу, мимоходом…
        А сосна Старшая при воспоминании о ручейках воскликнула мечтательно:
        —Уж скорей бы весна! Тебя так много! Сколько из тебя получится голубых ручейков весёлых!
        Снег вообще был по натуре своей очень мягкий, но тут он обиделся.
        —Что вам ручейки-то! — сказал он. — На что они вам понадобились? Подумаешь, вода! И потом, если бы не я, их бы и не было вовсе. Вот возьму на будущую зиму не выпаду, тогда не очень-то они пожурчат! И потом, несерьёзные они, мелкие. А я глубокий. Я больше понимаю.
        —Вот и сходил бы, раз понимаешь! — наперебой заговорили сосны, — И посмотрел бы, что на свете творится, как люди живут. Интересный они народ, люди! А потом бы нам рассказал.
        —А что? — сказал Снег неожиданно, — И пойду! Вот сейчас встану, оденусь потеплее и пойду!
        Ох как обрадовались сосны!
        —Да ну?! — закричали они. — Вот здорово-то!
        Но здесь сосна Высокая, самая мудрая из сестёр, вдруг забеспокоилась:
        —Постой! А куда же ты пойдёшь? Ведь ты и адреса-то не знаешь. Ещё заблудишься. Ищи потом тебя!
        —Какого такого адреса? — удивился Снег.
        —Как — какого? — ответили сосны — Городского, конечно!
        Но здесь сосна Высокая сообразила, что надо позвать сороку. Она всё знает, всё помнит, много где бывала. Она и расскажет Снегу дорогу в город.
        Сорока Люська и сорока Т-с-с
        Надо сказать, что в этом лесу были две сороки. Одну из них звали Люськой. Это была самая настоящая сорока, точно такая же, как другие сороки, в других лесах и в других сказках. Она была так болтлива, что умудрялась произносить три фразы о совершенно разных вещах одновременно. И тогда никто не мог понять, о чём она говорит, или одни слышали одно, другие — другое, а третьи — третье.
        А сорока Люська сердилась на всех:
        —Какие вы все здесь бестолковые! Бестолковые-бестолковые! Беда мне с вами!
        Совсем иначе обстояло с другой сорокой.
        Наверное, редко кто может сказать, что побывал во всех лесах на свете. Наверное, почти никто не может этого сказать. Поэтому нельзя поручиться за то, что вторая сорока этого леса была единственной в своём роде. Всё может быть на свете. И две-три таких же сороки тоже могут быть. Но уж не больше! Ни в коем случае!
        Дело в том, что эта сорока была почти вовсе и не сорока. На своих сестёр она походила одним только оперением. Но разве дело в оперении? Ведь не в оперении счастье. А характер у этой сороки был совсем не сорочий. Она не любила блестящие вещи. Тем более чужие. И слыла очень замкнутой и скрытной. И такой тихоней, что в лесу её прозвали «Т-с-с». Так её все и звали — сорока Т-с-с.
        Сорока Т-с-с в душе очень стыдилась, что все её сёстры такие болтушки и сплетницы. И очень боялась, что в ней заговорит сорочья кровь и она тоже кому-нибудь о чём-нибудь насплетничает. До того боялась, что вообще предпочитала не отвечать ни на какие вопросы.
        Однажды отец беличьего семейства гражданин Орешников высунулся из дупла и спросил у пролетающей мимо сороки Т-с-с:
        —Уважаемая сорока Т-с-с, скажите, пожалуйста, какая сегодня погода? А то я не знаю, как следует одеть детей на прогулку — по-прежнему в рыжие шубки или уже в серые?
        А сорока Т-с-с ответила вежливо, но твёрдо:
        —Гражданин Орешников, о том, какая сегодня погода, вы можете спросить у самой погоды. Вы ведь знаете, что я не люблю сплетен и никого никогда не обсуждаю.
        Вот какая была сорока Т-с-с.
        Соснам довольно долго пришлось решать, какую же позвать сороку. Если позвать Люську, то она наговорит столько, что никто ничего не поймёт. Но если позвать сороку Т-с-с, она, пожалуй, вообще ни слова не скажет — побоится, что это сплетня.
        В конце концов сосны решили позвать сороку Люську. Может, удастся разобрать что-нибудь путное в её болтовне.
        Постоянного ночлега у Люськи не было. Ни одна сосна не могла выдержать её на своих ветвях больше одной ночи. Ведь и сквозь сон Люська так болтала, что у сосен начинало звенеть в ушах.
        В эту ночь её приютила сосна, которую звали Кокетливой. Приютила не просто так, не задаром, а за золотое колечко, которое Люська принесла откуда-то в клюве и надела сосне на макушку.
        —Недельная плата за квартиру, — сказала она. — Советую не отказываться. Тебе очень идёт. Теперь даже сосне Красивой с тобой не сравниться.
        Сосна Старшая сказала соседним деревьям:
        —Передайте туда, в глубь леса, этой кокетке, которая не имеет права называться сосной: пусть на минуту перестанет любоваться краденым добром и разбудит свою квартирантку.
        Сосна Кокетливая, узнав, зачем нужна сорока, принялась тормошить её своей лохматой лапой:
        —Квартирантка! Вставай! Тебя мои подруги зовут. Дело есть. Квартирантка, вставай!
        —Что?! — забормотала сорока Люська спросонья. — Что украли? Кого растерзали?! Кого забыли?!
        Но сосна Кокетливая прикрикнула на неё:
        —Квартирантка Люська! Лети на поляну, где стоят три сосны — Старшая, Высокая и Красивая. Снег за ум взялся. В город собрался. Ты ему адрес дашь.
        Сорока Люська захлебнулась от удивления.
        —Снег?! В город?! Ну, ты ж понимаешь! Ну, я ж так и знала! Ещё вчера лечу, смотрю — он лежит! Белый такой, задумчивый… Ну, думаю, что-то он на своём снежном уме в виду имеет. Что-то, думаю, будет, не иначе!
        Вообще-то перебивать человека, когда он говорит, некрасиво и невоспитанно. И птицу тоже — некрасиво и невоспитанно. Но сосна знала, что если Люську не перебить, она будет говорить хоть до утра.
        _ Квартирантка Люська, — сказала она, — замолчи и поторопись, пожалуйста.
        —Так я ж и говорю! — не унималась сорока. — Медведь, ну… этот, знаешь, с пятой просеки, берлога восемь, так он мне ещё в будущем году говорил…
        Такую ерунду сосна уже совсем не могла слушать. И она Крикнула:
        —Людмила, лети!!! А то завтра будешь искать себе другую сосну! Ни за какие колечки я такого терпеть не стану!
        Людмила испугалась и полетела.
        Когда она прилетела на поляну, Снег уже встал с земли. Это, конечно, трудно себе представить с непривычки —Снег, который встаёт с земли. А на самом деле всё очень просто.
        Когда Снег лежит, у него не видно ни рук, ни ног, а только большие голубые глаза. А когда он поднимается, то все видят, что он похож на человека.
        Как две капли воды. И руки у него есть, и ноги, и нос, и вообще всё как у людей. Да. А этот Снег, лесной, был похож очень доброго, очень славного и немного застенчивого человека. Вот на кого похож Снег, когда он встаёт с земли.
        Снег не только поднялся с земли. Он даже успел одеться. И одежда у него, как это ни странно, была совсем человечья: шуба, шапка, большие рукавицы… Ведь когда Снег собирается в дальний путь, да ещё зимой, ему тоже надо тепло одеться. А путь Снегу предстоял очень далёкий. Из глубокого леса да самого города.
        Сорока Люська опустилась на пенёк перед Снегом и сказала:
        —Вы хотите, чтобы я рассказала вам дорогу в город, Пожалуйста! Хоть триста раз!
        —Нет, нет, не надо триста! — заволновались сосны. — Расскажи один! Один только раз! Этого будет вполне достаточно.
        —Вы думаете? — огорчённо спросила Люська. — Ну, один так один. Тогда я сейчас расскажу вам историю своей жизни, а затем перейду непосредственно к адресу. Так вот, когда была ещё ребёнком, ещё совсем-совсем маленькой сорокой…
        —Но мы её уже слышали, твою историю! Ты нам её уже рассказывала! — закричали сосны.
        —Ну и что? Её можно рассказывать и рассказывать бесконечно, я вас уверяю. И кроме того, у меня теперь совсем новая история моей жизни. Так вот, я приступаю…
        —Нет, не надо, не приступай! Мы очень тебя просим! Не приступай! Неужели ты не можешь хоть раз пойти нам навстречу!
        —А я и без того иду вам навстречу. Ну как Снег пойдет в город, не зная истории моей жизни? Какой позор! И для него и для всего нашего леса! Короче, сосны, будете вы слушать историю моей жизни или не будете? Давайте отвечайте ясно, кратко, без лишних слов!
        —Нет, не будем, — твёрдо сказали сосны.
        —Ах, не будете? — закричала сорока Люська, — Ах, мне здесь затыкают рот? Так не узнаете вы адреса! Вот вам! Никто на свете не узнает адреса города без истории моей жизни. Вот вам!
        —Мы узнаем его от сороки Т-с-с, — сказали сосны.
        —Ха-ха-ха! — захохотала Люська. — Какая же это, с поколения сказать, сорока? Много вы узнаете от этого бессловесного существа! Двух слов связать не может, бедняжка. Ну ладно, что-то вы меня совсем заболтали, сосны. Прямо в ушах удит. Надо будет подумать о переезде в берёзовую рощу. А сейчас я полечу знаете куда? Есть здесь в лесу один глухарь. Ему всё приходится повторять по пятнадцать раз, пока он расслышит. Я ему расскажу историю жизни моей прабабушки, бабушки, мамы, затем свою, а затем дам и адрес города.
        —Но глухарь же не собирается в город. Ему не нужен адрес, — возразили сосны.
        —Ну и пусть. А я всё равно ему расскажу. Триста раз подряд. А вам — ни разочка, — сказала Люська и полетела к глухарю.
        С сорокой Т-с-с сосны сговорились неожиданно просто. Она была разумной птицей и сразу поняла, как важно Снегу выяснить адрес города.
        —Хорошо. Я расскажу, как попасть в город, — сказала она. — Но я должна быть уверена в том, что вы не назовёте это плетней.
        —Не назовём, не назовём, — заверили её сосны. — Это не имеет ничего общего со сплетней.
        —Тогда так, — сказала сорока Т-с-с. — Вы дойдёте, уважаемый Снег, до аллеи Тридцать второго дня весны, той, где год назад построили высотную берлогу. Я думаю, что если это и сплетня, то общеизвестная… Дальше вы пойдёте… — И так, оговорками, она объяснила Снегу дорогу в город.
        Снег выслушал её и робко заметил:
        —Простите, уважаемая, я с непривычки как-то не запомню. Вернее будет записать.
        Тогда сорока Т-с-с повернулась к нему спиной и развернула хвост веером.
        —Извините меня, пожалуйста, но я хочу предложить вам воспользоваться пером из моего хвоста. Можете выдернуть. Только, по возможности, не из центра, а так, чтоб было незаметно.
        Снег осторожно и деликатно выдернул перо.
        «Да, перо есть, а чернил-то нету», — подумал он и спросил:
        —А чернила?
        —Да что ты, Снег! — возмутились сосны, — Вот темнота то! Даром, что белый. Ведь у сороки Т-с-с все перья уже три года как самопишущие.
        —И это уже известно! — огорчилась сорока Т-с-с. — Боже мой, какие вы все тут чудовищные сплетники!
        Академик Филин и Снежные законы
        Когда Снег записал адрес сорочьим пером на куске коры, попрощался с соснами и уже вышел на аллею Тридцать второго дня весны, его догнала сорока Люська.
        —Снег! Снег! Подожди! — закричала она ещё издали, — Тебя члён-корреспондент Лесной академии, по фамилии Филин, просит к себе в кабинет.
        Снег много слышал о Филине, но, где находится его кабинет, не знал. Люська показала ему большое дерево, и Снег вежливо постучал по его стволу.
        —Войдите, войдите, — услышал он в ответ.
        Войти он не мог, потому что кабинет Филина помещался в дупле, а Снег был человек высокий. Поэтому он просто просунул голову в дупло. Ох, и интересно там было! На стенах — множество полок. А на полках стояли книги. Очень толстые и, наверное, очень интересные. Так подумал Снег, хотя книг он никогда не читал. Ведь он всегда лежит, а лёжа читать вредно Член-корреспондент Филин сидел в центре дупла за письменным столом. А перед ним на столе в стаканчике стояли птичьи перья. Галочьи, сорочьи, вороньи, и даже одно павлинье, и одно страусовое перо. Эти последние прислали Филину его учёные коллеги мистер Страус и мосье Павлин, с которыми Филин познакомился на конгрессе лесов, прерий, джунглей и пампа сов и с тех пор состоял в постоянной переписке.
        Перед Филином лежала огромная книга, пожалуй, толще всех тех, что стояли на полках.
        —Это ты и есть Снег? — спросил Филин, поднимая очки на лоб. — Здравствуй, Снег. Да ты ещё совсем молоденький. Просто Снежок ещё. Ты, говорят, в город собрался?
        —Да, — сказал Снег и кивнул головой. — В город иду.
        —А Снежные законы ты твёрдо помнишь? — спросил Филин.
        —Какие законы? — растерялся Снег.
        —Не знаешь, значит. Совсем не знаешь! — строго сказал Филин. — А пора бы уж знать. Не маленький…
        И Филин открыл лежащую перед ним книгу.
        —Это — летопись Леса, — сказал он и начал бережно перелистывать страницы. — Я её веду уже семьдесят лет. Принял от своего предшественника, тоже по фамилии Филин, когда был еще птенцом… Да… Но это всё воспоминания. А вот и Снежные законы. С вашего позволения, их два. Первый гласит: где растаешь, там и выпадешь. Второй несколько сложнее: раз выпадешь — поднимешься, второй раз выпадешь — поднимешься, в третий раз выпадешь — так лежать и останешься. Ясно?
        Снегу было ясно. Несмотря на то, что он не читал книг и даже не учился в школе, он был очень сообразительный Снег. Но на всякий случай он уточнил:
        —Значит, выпадать можно только два раза?
        Член-корреспондент Лесной академии мудрый Филин остался доволен Снегом. Он кивнул головой и сказал:
        —А ты способный ученик! Прямо на лету схватываешь. Совершенно верно. Только два раза. Если ты, разумеется, хочешь вернуться назад… Только два раза.
        Город и Железная дорога
        Снег пустился в путь. По просекам и тропам, мимо берлог, гнёзд, дупел, нор, мимо реки, мимо озера, мимо болота, мимо холма… Вот и Железная дорога. Заградительные ёлочки, которые ровным рядом росли вдоль полотна, увидав Снег, закричали ему:
        —Смотри дорогу не засыпь! Куда это ты собрался?
        —В город иду, — ответил им Снег.
        Железная дорога услышала это и сказала:
        —Так садись в мой поезд, Снег. Он мигом довезёт тебя до города.
        Снегу, по правде говоря, очень хотелось сесть в поезд, но с непривычки было как-то боязно. И он сказал:
        —Спасибо, уважаемая Железная дорога. Я уж пешочком. По старинке. Так оно как-то спокойнее.
        Это был хороший и весёлый город. И поэтому он даже ночью не гасил огней. То есть огни в окнах он, конечно, гасил, как и все города на земле. Но на улицах его до самого рассвета горело множество цветных фонарей.
        И вот наконец Железная дорога повернула, и вместе с ней повернул Снег, и вдруг ему открылся стоящий на холме ночной город, весь в огоньках.
        «Вот это, стало быть, и есть город, — подумал Снег. — А в нём люди живут».
        И город тоже увидел Снега. Он подмигнул ему в знак приветствия своими огоньками и сказал:
        —А вот и ты. Добро пожаловать!
        Была ночь. И хотя самое главное и самое красивое в любом городе — это люди, а людей как раз на улицах не было, они все спали, — город всё равно был очень красив — весь и: стекла! А ведь стекло похоже на тонкий лёд. И поэтому горох Снегу очень понравился.
        «Вот это их просеки», — думал Снег, глядя на улицы.
        «И тропы», — думал он, глядя на переулки.
        «А это, вероятно, их берлоги, или норы, или гнёзда, — размышлял Снег, глядя на дома. — Люди строят по принципу ласточек — многоэтажно…»
        Так шёл Снег и смотрел на город, в котором его ожидало множество приключений… Вдруг из-за поворота появился какое-то странное существо. Это только Снегу оно показалось странным, а вы бы сразу поняли, что это собака. Это был очень потрёпанный пудель, но тем не менее с роскошным, тоже правда порядком потрёпанным бантом на шее. Так уж случилось, что Снег никогда не видел собак. Но зато он видел лисиц. А лисицы и собаки похожи друг на друга. Поэтому он обратился к пуделю так:
        —Гражданка, я не знаю, кто вы, но вы мне очень напоминаете одну мою знакомую лисицу.
        Снегу казалось, что он обратился к незнакомке достаточно вежливо, но она почему-то возмутилась.
        —Во-первых, не в моих правилах разговаривать с незнакомыми! — сказала она сердито, — И во-вторых, я не лисица отнюдь и даже наоборот. Я собака, знаете ли. Я пудель. Я очень породистая. Неужели вы сразу не заметили?
        При этих словах она прыгнула через голову. Это было очень странно и очень неожиданно. Но Снег, как человек воспитанный, ничем не выдал своего изумления. Он только сказал:
        —Нет, конечно, я заметил. Этого нельзя не заметить, Я просто не решился сразу же вам об этом сказать. А как вас зовут, уважаемая собака?
        —Вообще-то отвечать на этот вопрос тоже не в моих правилах, но раз уж мы заговорили… Меня зовут Веруня. А вас? Раз уж мы заговорили…
        —Меня зовут Снег, — охотно ответил Снег.
        —Вы лжёте, — сказала Beруня и быстро поправилась: — Простите, вы ошибаетесь. Вы не Снег. Вы, простите меня, самозванец. Я знаю Снега. Он выглядит решительно не так.
        Всё это она сказала очень твёрдо и убеждённо. Снег даже растерялся. Но ведь он точно знал, что он Снег.
        —Уважаемая Веруня, — сказал он. — Я никогда не лгу. Иногда я, правда, ошибаюсь. Но в том, что я Снег, я абсолютно уверен. Уже много лет я Снег. Лесной Снег. Честно белоснежное слово.
        Своим честным словом Снег очень дорожил и крайне редко им пользовался. В самых исключительных случаях. Но этот случай, по мнению Снега, бесспорно был исключительным. Подумать только! Ему не поверили, что он Снег! А кто же он в таком случае?
        —A-а, лесной! — протянула Веруня. — Ну, это вполне возможно. Так бы и говорили, что лесной. А то у нас здесь другой Снег. Свой, городской. И он совсем на вас не похож. Вы его ещё увидите.
        Снег был очень доволен, что недоразумение наконец разрешилось. Но вдруг он почувствовал сильную усталость. Ему захотелось прилечь. Ведь всё-таки он привык к лежачему образу жизни, а тут такой долгий путь…
        —Уважаемая Веруня, — сказал он, — я долго шёл пешком. И очень устал. Вы городская. Не посоветуете вы мне, где здесь можно прилечь переночевать?
        Веруня вдруг опять очень высоко подпрыгнула и дважды перевернулась в воздухе через голову. Снег от неожиданности вздрогнул, но опять не решился ни о чём её спросить. А Веруня как ни в чём не бывало обратилась к нему:
        —Сейчас, сейчас… Дайте сообразить. Ну, в гостиницу вы наверняка не попадёте. С номерами очень сложно. Не знаю, как у вас, в лесу… Впрочем, должна признаться, я тоже в данный момент бездомная. Лично я ночую в одном сарайчике. Не дворец, конечно, но довольно уютно. Правда, это не в моих правилах, но я могу потесниться, раз уж так случилось…
        —Очень вам благодарен, — ответил Снег. — Я, знаете, очень непритязателен. Могу спать на голой земле.
        —Тогда — в путь! — сказала Веруня и снова перекувырнулась в воздухе.
        И здесь Снег решился.
        —Простите, пожалуйста, — сказал он, — может быть, это нескромный вопрос, но что это вы всё время делаете?
        —Это? — спросила Веруня и опять прыгнула через голову — О, это, видите ли, по привычке. Я раньше работала в цирке. Имела бешеный успех. Но потом там появился один фокстерьер. Тюбик. Очень талантливый. Он умел не только прыгать, но и считать. И, кроме того, был автором известного среди собак романа, под названием «Книга о вкусной и здоровой пище». И его приняли на работу, а меня уволили. И сейчас я без работы. Временно, разумеется. Я уже учусь считать. До трёх умею. Дальше не умею. Потому что я учусь считать на косточках, а больше трёх косточек у меня ещё никогда не было. Вот как только научусь до десяти, можно будет опять поступить в цирк.
        —Значит, вас в цирке всему этому научили?! — спросил Снег восхищённо. — Но какие надо иметь способности! Падать я ещё умею, и очень хорошо. Но вот прыгать!..
        Как Снег встретился с людьми и узнал, на кого он похож
        И вот наступило утро. Первое утро лесного Снега в городе. Снег очень рано проснулся и пошёл осматривать город. Днём он оказался ещё красивее, чем ночью.
        Снег очень волновался при мысли о первой встрече с людьми. Как они его примут? Что они скажут ему? Что скажет им он? Ведь он не очень-то складно умеет выражать свои мысли и чувства… Он даже пытался приготовить приветствие. Он размышлял про себя: «Я им скажу так: „Дорогие люди…“ Нет, не то. Они мне могут возразить: „Ты же нас совсем не знаешь. Ты с нами только что познакомился. Когда же мы успели стать тебе дорогими?“ Лучше я скажу так: „Уважаемые люди. Я Снег. Я вас очень уважаю“. Нет, нескладно как-то…»
        В конце концов Снег решил: как выйдет, так и выйдет. А вышло всё очень неожиданно. Люди ни о чём его не спросили. И ничего ему не сказали. Они вообще не обратили на него никакого внимания. Как будто лесные Снега только и делают, что ходят по улицам города.
        —А может, так и есть? — растерянно подумал Снег.
        Но потом он понял, в чём дело. Это случилось так. Какой-то человек, как показалось Снегу, узнал его. И бросился к нему с распростёртыми объятиями. Снег очень обрадовался, что встреча выходит такой тёплой. Но вдруг человек закричал:
        —Иван Иванович! Дорогой! Сколько зим!
        Снег растерянно начал обдумывать, сколько же действительно зим? И почему его назвали Иваном Ивановичем? Но здесь человек сказал:
        —Простите, обознался. Но какое удивительное сходство! Только у Ивана Ивановича глаза чёрные, а у вас голубые… Какое сходство…
        И Снег понял, почему люди ничего ему не говорят и ни о чём не спрашивают его. Они просто не знают, что он Снег! Уж если его можно спутать с каким-то Иваном Ивановичем, значит, он очень похож на человека. Снег хотел было объяснить им, кто он такой. Но люди так спешили куда-то, что Снег решил:
        «У них, наверно, очень много своих забот. Зачем прибавлять им ещё одну?»
        И не стал ничего говорить.
        А скоро он узнал про себя ещё одну вещь. Чрезвычайно странную. Он решил покататься на троллейбусе. Ему было страшновато, по правде говоря. Но он подумал:
        «Вот сосны-то удивятся, когда я им расскажу, что ездил в троллейбусе!»
        Снег сразу представил себе удивлённые глаза сосен, поборол страх и вскочил на подножку. Это мы, люди, городские жители, постоянные пассажиры троллейбусов, знаем, что раз уж ты в троллейбус сел, то полагается тебе брать билет. А Снег, в городе человек новый, об этом не знал. Он просто понятия не имел об этом. Троллейбус двигался вперёд, а Снег сидел спокойно, то есть не совсем спокойно, а немного взволнованно, на одном из тех мест, над которыми надпись: «Для детей и инвалидов». Сидел и смотрел в окно. И вдруг услышал:
        —Гражданин, ваш билет?
        —Чей билет? — спросил Снег с интересом.
        —Ваш. Чей же ещё? — недоуменно ответил контролёр.
        —Какой билет? — удивился Снег.
        —Да ваш же, говорю! — рассердился контролёр. — Не отнимайте времени, гражданин. Не прикидывайтесь дурачком. Если нет билета, то так и скажите: «Нет у меня билета».
        —Нет у меня билета, — охотно согласился Снег.
        —Вот так бы сразу. А то: «Чей билет?», «Какой билет?» И не стыдно вам, гражданин, зайцем ездить?
        —Кем?!!
        Снег был потрясён. Он никогда не думал, что похож на зайца. И сосны никогда ему об этом не говорили.
        —Зайцем, зайцем, гражданин! Что, законы не для вас писаны? Или вы их вообще не знаете?
        —Знаю, — твёрдо сказал Снег. — Знаю. Оба закона знаю. Мне их Филин рассказывал. Два закона.
        Снег уже собирался прочесть эти законы наизусть. Он их очень ясно помнил. Но тут контролёр сказал:
        —Законов не два, гражданин, а гораздо больше, позвольте вам заметить. И их надо изучать самому, а не слушать каких-то Филиных. Мало ли что они вам расскажут. И почему вы, гражданин, уселись на этом месте? Ведь ясно же написано: «Для детей и инвалидов». А вы не дитя вовсе. И не инвалид, как я погляжу, а ездите зайцем!
        Снег встал, дождался остановки и вышел. А кто-то вслед ему сказал:
        —Как не стыдно! Сразу видно, настоящий заяц.
        Конечно, всё это было очень обидно. Но Снег понимал — так вышло потому, что люди не знают, что он Снег. Иначе они многое бы простили ему. Наверняка простили бы. Но занимало его сейчас не это, а удивительное открытие. Оказывается, он похож на зайца! И даже не только похож, а просто он заяц! Настоящий заяц! И это видно сразу!
        Кто из нас Снег?
        После этого случая Снег решил городским транспортом больше не пользоваться, а ходить пешком. И вот однажды на одной из улиц до его ушей донёсся странный шум. Он слышался ещё откуда-то издалека, но быстро приближался.
        Лесной Снег не привык к шуму, поэтому он спрятался в подворотню и, осторожно высунув оттуда голову, стал смотреть в ту сторону, откуда доносился шум.
        Из-за угла появился странный зверь. На самом-то деле это был вовсе не зверь, а обыкновенный снегоочиститель. Но лесной Снег этого не знал. И он решил, что это, вероятно, особого рода хищник, который водится только в городах.
        Снегоочиститель двигался по улицам с бешеным рёвом, поводя по сторонам огромными лохматыми усищами, и от этого он казался ещё страшнее. И ревел он неспроста. Это была погоня. Он уже почти настигал маленького худенького человечка в кургузом пиджачке, из рукавов которого торчали грязные, но отменно накрахмаленные манжеты.
        Небритый человечек налетел на Снега, отскочил и испуганно прижался к стене. А страшный зверь прогремел мимо по улице.
        —Ты кто? — спросил человечек, задыхаясь.
        —Я?.. Снег… — растерянно ответил лесной Снег. — А ты кто?
        —Вот те на! — воскликнул человечек ещё более удивлённо и растерянно. — И я Снег!
        Лесной Снег оглядел его с ног до головы. Одет человечек был небрежно, грязно, но щеголевато.
        —Непохож, — заключил лесной Снег.
        Городской Снег (а это был именно городской Снег), в свою очередь, оглядел лесного Снега, его румяные щёки, добрые голубые глаза, валенки и возразил:
        —И ты не похож…
        —А от кого это ты так бежал? — спросил лесной Снег.
        —«От кого, от кого»! — мрачно заворчал городской. — От него всё, от Снегоочистителя, ни дна ему ни покрышки!
        —Это вот того страшного усатого так зовут? — спросил лесной Снег.
        —Ага, — ответил городской.
        —А что это он с тобой хотел сделать?
        —Да ты что? — изумился городской Снег. — С Луны, что ли, свалился?
        —Да нет. Я не с Луны, — ответил лесной Снег серьёзно.
        Часто, лёжа в лесу, он смотрел на Луну. Она ему очень нравилась. И он думал о том, что там, наверное, тоже идёт Снег. Лунный Снег. А теперь он подумал, что если он, Снег лесной, проделал такой долгий путь и пришёл в город, то почему бы и лунный Снег не мог проделать немного более долгий путь и тоже оказаться в городе.
        —Я не лунный. Я лесной. Нездешний я. Из лесу.
        —А я здешний. Городской, — почему-то очень грустно сказал человечек.
        —Так чего же он с тобой хотел сделать, этот Снего…
        —…очиститель-то? Ну, это, брат Снег, рассказывать — Долгая история! Да чего это мы с тобой здесь на ходу-то? Пойдём куда-нибудь, посидим, я тебе всё расскажу. Хоть и не похож ты, хоть и нездешний, а всё-таки тоже Снег. А то и поделиться не с кем…
        При этих словах городской Снег выглянул из подворотни и облегчённо вздохнул:
        —Всё! Уехал усатый! Айда в «Космос»! У меня вчера получка была.
        —А что такое «получка»? — спросил лесной Снег.
        —Ну, как тебе объяснить? Ну, вот её отдашь, а тебе за это много-много мороженого дадут. Понял?
        —Нет, не понял, — признался лесной Снег.
        Он вообще был очень честный малый и, когда чего-нибудь не понимал, никогда не делал вид, что понимает.
        —А что такое «мороженое»? — спросил он.
        И вот оба Снега пришли в кафе «Космос», сели за столик, и перед каждым из них официантка поставила по огромной вазе с мороженым. Лесному Снегу мороженое очень понравилось. Жадно поедая один шарик за другим, он сказал городскому:
        —О, это очень вкусно!
        —Я тоже люблю, — небрежно бросил городской Снег. — Я здесь постоянный посетитель. Ем почти задаром, потому что, если бы не я, этого мороженого и не было бы вовсе. Я здесь в городе большую работу провожу, — заявил он важно, — не то что ты у себя в лесу.
        —Это заметно, — произнёс лесной Снег уважительно и сочувственно. — Вид у тебя усталый. Измождённый даже.
        —Ещё бы! — сказал городской Снег с горечью. — Тебе легко говорить! Ты там себе лежи и лежи. Никто тебя не трогает, знай только свой срок. Весна придёт — уходить пора. А меня здесь что ни день — убирают. Ни минуты спокойно полежать не дают. Да ещё как! И ломом меня, и скребками, и песком посыпают. А потом на машину — ив реку топить… Да ещё Снегоочиститель этот, усатый лиходей. Техника! Город! Здесь тебе не лес-цветочки-ягодки!
        —Ну, брат Снег, и грустное же у тебя житьё! — воскликнул лесной Снег, еле сдерживая слёзы. Чтобы снегам так жилось! Этого он никогда не слышал. — То-то ты такой, прости, грязный весь, небритый…
        —Да-а-а… — жалостно протянул городской Снег, — Тебе хорошо быть таким чистым, белым, славненьким… У тебя в лесу что? Ну, лыжи разок по тебе проедут. Это даже приятно. Это всё равно, что по щеке погладят. Ну, в мягких валенках кто пробежит… А по мне… Сапоги! Ботинки!! Галоши!!! Все меня топчут! Все меня месят! Да вот ещё гвоздики…
        —Какие ещё гвоздики?! — спросил лесной Снег в ужасе.
        —Ну, шпильки, — пояснил городской.
        —Какие шпильки?!
        —Каблучки такие. Дамские. Горе моё. Да вот, смотри!
        По кафе прошла девушка на высоких тонких каблуках.
        Снег посмотрел и обомлел.
        «Какие они высокие! — подумал он. — Какие они тонкие! Какие они, должно быть, острые! И как это, должно быть, больно!»
        А вслух он ничего этого не смог сказать. Он сказал только:
        —О-о-о!!
        —Видал? — рявкнул городской Снег. — Страшно? — рявкнул он ещё раз торжествующе. — Вот если по тебе такое пройдёт, будешь ты бритым, будешь ты белым, будешь ты целым? Будешь или не будешь? Вот в чём вопрос! Во времена сплошной подошвы, — вздохнул городской Снег, — мне гораздо легче было. Я сейчас даже на «Журнал мод» подписался. Надо же всё-таки знать, что тебя ждёт.
        Здесь лесной Снег, как ни крепился, не выдержал и заплакал. Слёзы его, замерзая на лету и превращаясь в сосульки, позванивали о стеклянную вазу с недоеденным мороженым.
        —Слушай, брат Снег, милый! Страдалец ты мой! — говорил он сквозь слёзы. — На что тебе сдался этот город! Бросай его! Пойдём к нам в лес! Тишина, покой! Места хватит. В крайнем случае, горы образуем.
        Здесь Снег замолк, потому что вспомнил, какие сложные отношения сложились у него с соснами, как он раздражал их своей молчаливостью, неповоротливостью и белизной.
        «Они меня и одного едва терпят, — подумал он, — а если у нас в лесу будут целых два Снега сразу?..»
        Но потом он решил, что сосны, в общем, бабы добрые и их можно разжалобить и уговорить. И уж совсем твёрдо он сказал городскому Снегу:
        —Пойдём, а?
        —Да нет, братец, — ответил тот после некоторого молчания. — Спасибо. Я уж здесь. Я, понимаешь, к городу привык. Я Снег конченый. У вас там радио нет?
        Снег не знал, что такое «радио». И вообще это было какое-то очень уж не лесное слово. Его наверняка не было в лесу, этого «радио».
        —Ну вот. Нету. И телевизора, наверное, нет? — спросил городской Снег.
        Этой штуки в лесу тоже не водилось.
        —Да и мороженого, видать, не поешь? — нанёс городской Снег последний, сокрушительный удар.
        —Нет, мороженого у нас нет, к сожалению. Пока нет.
        —Ну вот. А я к этому с детских лет приучен. Я дитя города. Я без всего этого не могу.
        —Ну, брат, это дело твоё, — сказал лесной Снег немного обиженно. — Моё дело — предложить. А я вот, знаешь, живу и не тужу. Каждому Снегу своё, конечно. Только жаль мне тебя очень.
        Сколько раз в году бывает зима
        Городской Снег так был рад встрече с лесным, что уже несколько дней бездельничал и совсем забросил свои обязанности. Однажды Снега шли мимо катка. Он был закрыт. Ледяное поле превратилось в лужицы воды.
        Возле ворот толпились огорчённые конькобежцы. Ведь зима, всем хочется кататься, а каток, как на грех, закрыт.
        —Подул бы ты разок-другой, — сказал лесной Снег городскому. — Холоду бы напустил. Ну, что тебе стоит?
        —Не хочу! — захныкал капризно городской Снег, — Не желаю. Не буду. У меня выходной. Отгул у меня! Понятно?! Я два месяца работал. Какие морозы стояли! Накатались! Хватит! Снег что, не человек, что ли? Право на отдых у меня есть?
        —Но ведь зима бывает раз в году. Только один раз! — укоризненно сказал лесной Снег. — Ты ведь потом три времени года отдыхать будешь! Целых три! Странный ты, брат Снег, какой-то. Бесчувственный.
        Лесной Снег подошёл к заборчику катка, перегнулся через него и принялся дуть. От его снежного дыхания лужицы начали быстро затягиваться, и поле превратилось в гладкий, блестящий лёд. Оживлённо заработали кассы. Конькобежцы побежали на поле.
        —Спасибо, товарищ, выручили! — сказал один из них лесному Снегу и пожал ему руку.
        Снега это ужасно растрогало.
        —Вот видишь, — сказал он городскому. — Неужели тебе не приятно делать людям добро?
        Городской Снег ничего не ответил. Ему было почему-то немного стыдно.
        В первый раз выпадешь — поднимешься…
        Снега часто захаживали в кафе «Космос». Мороженое лесному Снегу очень нравилось. Походят, побродят, а потом и завернут туда пропустить шарик-другой…
        Однажды, когда они ели уже по третьей вазе, городской Снег обратился к лесному. На этот раз тон его был не высокомерным, как обычно, а просительным.
        —Знаешь, брат Снег, есть у меня к тебе большая просьба, — сказал он и вынул из кармана график снежных работ. — Вот мне сегодня в ночь выпадать. Непременно. Иначе — прогул. Большие неприятности. А мне как раз отлучиться надо. Из города. В соседний. Понимаешь, был я там в прошлое воскресенье. Познакомился в одном дворе со снежной бабой.
        —Я бы на твоём месте с большим уважением отзывался о своих знакомых. Ну как же можно называть женщину «бабой»?
        —Ну, с женщиной. Извини. Ну, такая она хорошенькая! Глаза — угольки! Нос — морковка! И такая она умненькая, содержательная, начитанная… Просто поговорить приятно! Вот я и думаю. Сходить мне туда сегодня надо непременно. Что-то сердце не на месте. Ведь всё может быть… Сломают её или оттепель… Так и не увидимся больше. И вот я думаю: может, выпадешь здесь за меня? Окажешь такую услугу? Всё-таки ведь не чужие.
        —Ну конечно, выпаду, — сказал лесной Снег. — Какие могут быть счёты между друзьями!
        —Вот хорошо-то! — обрадовался городской. — Вот спасибо-то тебе! А как наступит время Снег убирать — я подоспею. Убирать уже меня будут. А то ты с непривычки можешь сильно пострадать.
        На том и порешили. Городской Снег отправился на свидание к снежной бабе, а лесной, как только настала ночь, выпал. В первый раз.
        Наступило утро. Первыми проснулись дворники. Они вышли на улицу и ахнули. Все хором. Снегу было столько! И был он такой глубокий! И такой голубой! Ну, просто невиданный в городе Снег.
        Один из дворников даже сказал:
        —Снег будто подменили!
        Откуда ему было знать, что Снег и вправду подменили. Никто не мог об этом догадаться.
        По этому случаю был даже задержан утренний выпуск газет, и в них появилось такое сообщение:
        «В ночь с 15 на 16 февраля в городе выпал необычайно глубокий снег удивительного голубого оттенка. Учёные пока не нашли этому объяснения».
        Вон как всех изумил лесной Снег! Но изумить-то он изумил, а городского Снега всё не было и не было. Что-то он задерживался у своей снежной бабы…
        И вот из-за поворота показался усатый, свирепый снегоочиститель, готовый к бою с любым Снегом, самой невероятной глубины, самого диковинного оттенка.
        Увидел его лесной Снег и, не поздоровавшись, забыв обо всех правилах приличия, вскочил и побежал. Снегоочиститель устремился за ним.
        Бежит лесной Снег и думает:
        «Куда же это он запропастился? Ведь я и города-то толком не знаю. Куда убегать?! Куда сворачивать?!»
        И пришлось бы ему плохо, если бы как раз в эту минуту из-за угла не выскочил Снег городской. Увидев его, снегоочиститель рявкнул, развернулся и устремился за ним, оставив лесного Снега в покое.
        Что будет, если от трех косточек отнять две?
        Жизнь лесного Снега в городе была такой необычной для него, такой интересной и увлекательной, что было бы совсем не удивительно, если бы он забыл о собаке Веруне, умеющей считать только до трёх. Но он не забыл о ней. Как-то не умел он забывать о тех, кто сделал для него доброе дело. А ведь Веруня сделала для него, может быть, совсем не очень крупное, но очень доброе дело. Она была первой, кого Снег встретил в чужом ночном городе. Она помогла ему найти ночлег, ободрила его. И Снег нет-нет да и выбирал полчасика, чтобы завернуть к её сарайчику. А надо сказать, что Веруня всё ещё жила в этом сарайчике, потому что и сейчас у неё было только гри косточки и до сих пор она умела считать только до трёх.
        Заходя к ней. Снег всегда заставал одну и ту же картину: Веруня, грустно склонясь над своими тремя косточками, упражнялась в арифметических действиях.
        —Раз, два, три… — печально говорила она. — Раз, два, три. Если от трёх косточек отнять две, то будет одна. Но я никому не позволю отнять у меня целых две косточки! Но если всё-таки, как это ни неприятно, представить себе на минуту, что их кто-то отнял, то у меня останется одна косточка. Раз, два, три…
        —Неужели всё ещё три, уважаемая Веруня? Всё ещё только три? — сочувственно спрашивал Снег.
        —Да, уважаемый лесной Снег. Только три, как видите, — отвечала Веруня.
        —Но неужели вам ни разу не посчастливилось найти хотя бы ещё одну? Ну хотя бы обглоданную… извините…
        —Да нет, я находила, — мужественно признавалась Веруня. — Но пока я находила четвёртую, я не удерживалась и съедала одну из тех трёх, которые у меня уже были… Я знаю, что искусство требует жертв, но есть жертвы, на которые способна не каждая собака. Боюсь, что мне никогда не собрать десяти А тогда прощай цирк, прощайте огни рампы, аплодисменты, милый запах кулис…
        И Снег решил помочь Веруне. Но как это сделать? Ведь она его единственная знакомая собака во всём городе. Здесь было не обойтись без помощи городского Снега. И при первом же случае лесной Снег спросил его, есть ли у него знакомые собаки. Городской Снег немного удивился вопросу, но сразу воспользовался случаем, чтобы лишний разок прихвастнуть своей солидностью и связями.
        —Ну, о собаках, брат Снег, мне известно решительно всё. Это я тебе точно говорю. Каждая собака меня знает, и я, в свою очередь, знаю каждую собаку. Ты знаешь, я не люблю особенно разлёживаться. Я чаще всего на ногах. Но иногда всё-таки приходится выпадать. Так вот, когда я, к своему неудовольствию, вынужден неподвижно лежать на земле, собаки бегают по мне и всюду оставляют свои следы. И поэтому я знаю, откуда какая собака пришла, где она живёт. А что это ты вдруг заинтересовался собаками нашего города?
        Снег вкратце объяснил, зачем ему нужны собаки. Тогда городской Снег пришёл в полное недоумение.
        —Ты, брат Снег, говоришь, что я странный. Нет, это не я, это ты странный. Ну, чего тебе далась эта Веруня? Подумаешь, умеет считать до трёх! А я вот лично и до трёх не умею. И ничего. Живу. И довольно неплохо.
        —Ну, и ничего хорошего, что не умеешь, — сказал лесной Снег. — Ну, и довольно стыдно.
        —А по-моему, это тебе довольно стыдно заниматься такими пустяками. Солидный человек, большое место занимаешь, как-никак лесной Снег.
        Но Снег всё-таки попросил познакомить его с городскими собаками.
        И собаки пришли. Их привёл самый главный пёс, по имени Вася. Лесной Снег обратился к ним с краткой речью. Он не стал им ничего объяснять подробно. Он считал, что всё, что он знает о Веруне, является её личным делом, и даже, пожалуй, секретом, который не следует выдавать. И поэтому он просто сказал собакам, что ему очень нужны двадцать восемь косточек.
        —Вы просите нас о самом дорогом, — вздохнул пёс Вас!
        И собаки утвердительно затявкали.
        —Я знаю, — сказал лесной Снег. — Но я всё-таки прошу вас об этом. Потому что мне очень, очень нужны двадцать восемь косточек.
        —Мы подумаем, — сказал Вася.
        И собаки принялись молча думать.
        Потом они перестали думать, и Вася сказал:
        —Мы кто?
        Никто на это не ответил. И Снег тоже. Он просто не знал, как надо ответить.
        Но Вася повторил свой вопрос.
        —Я спрашиваю, — сказал он твёрдо, — кто мы?
        —Вы собаки, — ответил Снег.
        —Правильно, — сказал Вася. — Мы собаки. И ещё друзья человека. И хотя ходят слухи, что вы Снег, но вы очень похожи на человека. И мы вам поможем. Правильно, собаки?
        Собаки ответили, что правильно.
        —Не пожалеем своих костей, собаки? — спросил Вася.
        —Не пожалеем, — ответили собаки.
        —Тогда за дело, — сказал Вася.
        И собаки быстро разбежались. Они вернулись очень скоро и принесли ровно двадцать восемь прекрасных, отборных, даже необглоданных костей. А Вася положил рядом с горкой костей ещё одну.
        —Двадцать девятая, — сказал он. — Запасная.
        Лесной Снег отправился к Веруне. И застал её за тем же занятием. Он положил перед онемевшей от счастья и изумления Веруней двадцать восемь косточек и сказал:
        —Уважаемая Веруня. Я принёс вам небольшой подарок. Двадцать восемь косточек. Дело в том, что мне было бы приятнее, если бы вы научились считать не до десяти, как тот мудрейший фокстерьер, а до целых двадцати восьми. Но я бы просил вас не относиться к моему подарку, как к продукту питания. Пусть это будет для вас только учебным пособием, не больше. А чтобы вам легче было удержаться, вот вам лишняя, двадцать девятая косточка. Запасная.
        Веруня была счастлива. Она даже лишилась дара лая. В знак благодарности она проделала перед Снегом все упражнения, какие только умела. Прыгала через голову, переворачивалась в воздухе, ходила на задних лапках. А потом принялась считать и пересчитывать косточки.
        Что такое любовь?
        Настал день, когда Снег выпал и во второй раз. Случилось это так. Оба Снега сидели на лавочке в сквере и о чём-то беседовали. На соседнюю скамейку сели девушка и юноша. Оба они были молодые, красивые и весёлые. Лесной Снег посмотрел на них, и они ему очень понравились.
        —Это кто? — спросил он городского.
        —Влюблённые, — ответил тот. — Неужели никогда не видел?
        Ну конечно, лесной Снег знал и что такое любовь, и что такое влюблённые. Кто же этого не знает? Вот в прошлом году в лесу случилась такая история. Один медведь влюбился в одну медведицу. А той волк нравился. Какая это была трагедия! Весь лес переживал и обсуждал это. Медведь сначала скрывал свои страдания, а потом перестал. Сидел себе на поляне и ревел на весь лес. И слёзы лапой вытирал. Но потом всё кончилось хорошо. Ведь медведь очень любил медведицу. А разве может при этом кончиться плохо? Они поженились, им дали отдельную трёхкомнатную берлогу, и у них родилось много медвежат…
        Снег прекрасно помнил всю эту историю. Так что он очень хорошо знал, что такое влюблённые, и очень их уважал.
        В это время юноша вскочил на скамейку, поднял руки к небу и воскликнул:
        —Вот захочу и всё для тебя сделаю! Вот захочу, и снег пойдёт! Сколько его не было? Три дня? А захочу — и пойдёт! Вот захочу…
        Но в это время девушка перебила его.
        —Захоти! — сказала она.
        —Что захотеть? — растерялся парень.
        —Чтобы снег пошёл. Захоти.
        Отступать было поздно. И парень очень неуверенно, с мольбой в голосе сказал:
        —Снег… иди… очень прошу тебя!
        —Извини, приятель, — сказал лесной Снег городскому. — Я мигом.
        И лесной Снег растворился в воздухе и превратился в массу снежинок. И все они принялись кружиться вокруг влюблённых.
        Юноша решил, что он, наверное, стал волшебником. Ведь то, что произошло, было настоящим чудом!
        —Вот захочу, и цветы расцветут! — крикнул он.
        При этих словах Снег опять принял свой прежний образ и опустился на скамейку рядом с городским.
        —Вот этого я уже не могу, — грустно сказал он. — Рад бы, да не могу. Ни разу в жизни цветов не видел. Только подснежники. Но они — как я. Голубые все. Они — мои дети. А сосны говорят, что есть цветы разноцветные. Разноцветных я ни разу не видел.
        —Ну, в городских условиях это можно устроить, — снисходительно пообещал городской Снег.
        Разные цветы и разные звери
        И вот оба Снега стоят перед большим зданием. Оно всё из стекла. А над входом — надпись.
        —«О-ран-же-ре-я», — прочёл лесной Снег по складам. Он уже немного научился читать, — Это что же такое?
        —Ну, это от слова «оранжевый», — не задумываясь, пояснил городской, — Цвет такой есть — оранжевый.
        Городской Снег вообще был воображалой. Но при этом он был ещё и лентяй. И очень необразованный Снег. Но признаваться в этом не желал.
        —Оранжевый? — переспросил лесной Снег. — Я такого цвета не знаю. Зимой его не бывает, по-моему.
        —А там внутри — цветы. Не только оранжевые. Вообще всякие. Разноцветные, — продолжал городской. — Сейчас мы туда войдём, и ты всё увидишь. Только нам, Снегам, там дышать не очень рекомендуется. А то цветы все перемёрзнут.
        Они вошли в оранжерею. Затаив дыхание ходил по оранжерее лесной Снег. Ему так нравились цветы! Они были такие красивые! Жаль, что они не могут расти зимой на Снегу. Вот было бы приятно! Один цветок показался ему особенно красивым, и Снег, забывшись, протянул было руку. Он не хотел его сорвать, нет, только дотронуться, но вовремя вспомнил, что нельзя ему трогать цветы. Ведь он холодный!
        А Снег городской вёл себя иначе. То есть он тоже слегка прикрывал рот ладонью, но делал это очень небрежно и изредка дышал вправо-влево. И цветы никли, становились сморщенными, некрасивыми…
        А когда Снега выходили из оранжереи, городской сорвал тот самый красивый цветок, до которого лесной Снег не посмел даже дотронуться, и воткнул его в петлицу своего пиджачка.
        Цветок сразу замёрз, согнулся и стал жалким-жалким…
        Когда они вышли на улицу, лесной Снег вздохнул и сказал:
        —А знаешь, мне кажется, сосны правы. Цветы и вправду красивее меня. Они мне тоже больше нравятся.
        На это городской Снег ничего не ответил. Он-то считал себя красивее всех цветов на свете.
        —Цветы — это ещё что! — сказал он, — Это ещё не чудо. Вот ты каких зверей знаешь? Ну, лисицу, волка, медведя бурого, птиц всяких там лесных, да? Собак теперь знаешь, да? А есть ведь совсем другие, дальние, холодные страны, где мы с тобой лежим всегда, круглый год, понимаешь? И там ни о каких снегоочистителях и речи быть не может, потому что там мы глубокие, мы там вековые льды. Вот в тех краях звери совсем другие! А я их видал!
        —Да ну?! Где? — спросил лесной Снег.
        —В зоопарке, — ответил городской.
        Когда Снега вошли в зоопарк, первым, кого они увидели, был жираф. Он стоял в своём загончике, зябкий, южный, золотистый, и был недоволен, когда к нему подошли Снега. От них веяло холодом. А жираф этого не любил. И он испуганно сказал:
        —Отойдите от меня! Не дуйте на меня! Вы холодные! Я не терплю мороза!
        Лесной Снег даже немного обиделся, но не показал этого, а вежливо извинился:
        —Простите, пожалуйста. Я не знал. Очень жаль.
        И Снега пошли дальше.
        Следующим был попугай.
        «Может, этот тоже не любит холода?» — подумал лесной Снег и на всякий случай не стал особенно близко подходить к клетке.
        Но попугай все равно почувствовал сквозняк, нахохлился и раскатисто проговорил:
        —Прошу вас покоррнейше немедленно пррекрратить прребывание ррядом со мной. Я птица жаррких стрран.
        Обидевшись, лесной Снег собрался было и вовсе покинуть зоопарк. Но не сделали они и десяти шагов, как откуда-то издалека послышались радостные крики:
        —Смотрите, кто к нам пришел!
        —Это ведь два Снега! Сразу!
        —Два сразу! Какая удача!
        —Идите сюда, поближе, поближе!
        —Мы очень рады видеть вас!
        —Мы просто жить без вас не можем!
        Конечно, это кричали белые медведи, пингвины, тюлени и разные другие северные звери.
        Лесной Снег шагнул им навстречу, и на душе у него стало как-то не по-снежному тепло.
        В третий раз выпадешь…
        Через несколько дней шли оба Снега по улице, и вдруг лесному бросилась в глаза афиша: «Проводы зимы».
        —Неужели уже проводы?! — сказал он. — Стало быть, зима-то на исходе? Ну, и задержался же я! Спешить мне надо!
        —Ну, куда тебе спешить? — захныкал городской Снег. — Не всё ли равно, где таять? Я уж к тебе привык, привязался… Славный ты очень. Добрый какой-то. Сколько ты за это время хороших дел сделал!
        —Никакой я не добрый, — сказал лесной Снег. — Я обыкновенный. Обыкновенный Снег. Просто мне самому приятно делать добро. В конце концов, один раз живём.
        —Ну, останься, братец, — просительно сказал городской. — Растаем вместе!
        —Нет, — покачал головой лесной Снег. — Мне надо торопиться. Правда, ведь если я здесь растаю, сосны без ручейков останутся. А ручейки — это знаешь какая для них радость! А потом, у нас, у снегов, есть примета: где растаешь, там и выпадешь. А я лес люблю. Привык я. Тихо там, спокойно… Так что до свиданья, брат Снег, я пошёл. В будущем году загляну. Навещу тебя. А там, глядишь, и ты к нам в лес надумаешь.
        —Ну, жаль мне с тобой расставаться, — сказал городской Снег. — Но раз уж ничего не поделаешь, давай я тебя хоть до Железной дороги провожу.
        Городскому Снегу, как всегда, хотелось показать, что он знает то, чего другие не знают. И он повёл лесного не прямым путём, а проходными дворами, уверяя, что так гораздо быстрее и интереснее.
        В одном из дворов лесного Снега остановил детский плач. Плакала маленькая девочка.
        Городской Снег вообще не любил девчонок.
        —Ну, ты что? Не видел, как девчонки плачут, что ли? — сказал он сердито и дёрнул лесного Снега за рукав.
        —Я не могу смотреть равнодушно на чужие слёзы, — сказал лесной Снег и подошёл к девочке. — Ты что плачешь, девочка? Что случилось? Может быть, я могу тебе помочь? — спросил он.
        —Да нет, дяденька. Вы мне не поможете, — ответила девочка сквозь слёзы. — Я всю зиму болела, болела… И свинка у меня была, и ангина… Ни разу на санках не каталась. А вот вышла, а снег убрали. Может, горы уже и не будет вовсе…
        —Послушай, брат Снег, — обратился лесной Снег к городскому. — Как ты насчёт горы?
        —Да ты что? Смеёшься надо мной, братец? — воскликнул городской Снег возмущённо. — Какая гора?! Перед каждой девчонкой бисер метать! В горы превращаться! Я здесь Снег единственный, неповторимый. На весь город один! А их, девчонок, знаешь сколько?! Да если я перед каждой буду в гору превращаться, это что ж такое получится? Горный массив?! И что это тебе только в голову взбрело?
        Лесной Снег задумался. Конечно, он может стать горой. И эта гора будет выше, круче и вообще гораздо лучше той, в которую способен превратиться городской Снег. Но ведь это значит — выпасть в третий раз… Это значит, согласно Снежному закону, что он уже не сможет подняться, надеть шубу и валенки и вернуться в лес, в тишину, к трём соснам, к которым он, несмотря ни на что, был по-настоящему привязан…
        Лесной Снег ещё раз попросил городского:
        —Ну, а если я тебя очень попрошу, брат Снег? Не в службу, а в дружбу? В порядке личного одолжения, а?
        —Уйдём скорей отсюда! — закричал городской Снег. — Сам знаешь, полюбил я тебя. Что хочешь для тебя сделаю, но это уж слишком! У меня чувство собственного достоинства есть? Есть! Гордый я? Безусловно! Вот и не буду! И тебе не советую.
        —Превратитесь, дяденька! Превратитесь! — просила девочка.
        —Отстань, девчонка! Не буду, не буду, не буду! — зама хал на неё руками городской Снег.
        И тогда лесной Снег решился. Он не мог отказать ребёнку.
        Он шёл гуще и гуще. Он поплыл сплошной бело-голубой волной, покрыл крыши, скамейки, землю… А посреди двора выросла большая крутая гора…
        И девочка засмеялась от радости и побежала за своими санками.
        Городской Снег был ужасно недоволен. Он ходил по двору взад-вперёд и изредка сердито поглядывал то на гору, то на часы. А девочка весело каталась с огромной горы.
        Но вот из окна крикнули:
        —Маша! Домой!
        И девочка, сказав горе: «Спасибо, дяденька!» — убежала.
        —Ну, — сказал городской Снег. — Давай вставай, что ли! Пошли!
        И ничего не услышал в ответ.
        —Ну, что разлёгся? — повторил городской Снег недоуменно. — Накатались! Хватит. Мне тоже торопиться надо. Через час выпадать… Да ты что лежишь-то, а?
        И здесь лесной Снег открыл два своих больших голубых глаза.
        —Да я уж не встану, брат Снег, — сказал он грустным и каким-то смущённым тоном, — Я теперь так здесь и останусь. В городе. Я в третий раз выпал.
        —Ну и что? — изумлённо спросил городской Снег.
        —А Снежный закон такой: раз выпадешь — поднимешься, в другой раз выпадешь — поднимешься, а в третий раз выпадешь — так лежать и останешься. Так что я здесь так лежать и останусь… Вот такие пироги.
        Городской Снег сначала даже онемел от удивления. А потом махнул рукой и сказал:
        —Э-э-эх! Из-за девчонки какой-то! Ну что ж, сам знал, на что идёшь. А мне на дежурство пора. Приветик!
        И городской Снег вышел на улицу. Смотрит, а она белым-бела! Лесной Снег, оказывается, покрыл собой не только двор, а весь город!
        «Вон его сколько! — подумал городской Снег. — А мне, и делать нечего. Может, в кафе податься? Мороженого опрокинуть вазочку-другую?»
        Когда мороженое кажется невкусным
        И вот сидит городской Снег за столиком. И ест мороженое. Свой любимый сорт. Апельсиновое. И смотрит в окно. А за окном — лесной Снег. Много-много лесного Снега.
        —Что это у вас сегодня мороженое такое невкусное? — спросил он официантку.
        —Да что вы? — удивилась она. — Как всегда. А где ваш товарищ, симпатичный такой?
        —Вон, — сказал городской Снег и показал за окно.
        —Где? — удивилась официантка. Ведь она не знала, что лесной Снег — это Снег.
        —Беда с ним приключилась большая, вот что, — сказал городской Снег.
        —Да ну?! Какая же? — спросила официантка.
        Но Снег ничего не ответил. Ну, что она могла понимать в Снегах, в их жизни, в их снежных радостях и бедах? И городской Снег только махнул рукой и вышел из кафе, даже не доев своё любимое апельсиновое мороженое.
        Сначала он шёл медленно, еле ноги волочил. И всё думал, думал… Давно он так много не думал. Очень давно. А потом пошёл всё быстрее, быстрее…
        Скорей, скорей к лесному Снегу, сказать ему, что он его больше никогда не предаст, что он многому научился у него за это время. Во всяком случае, теперь он будет стараться быть хорошим Снегом. Таким, как лесной… Ну, почти таким…
        Городской Снег вбежал в тот двор, где расстался с лесным. И вдруг остановился. Потому что увидел, что лесной Снег был во дворе не один. В темноте, в самом уголке двора, стояла грустная тёмная фигурка. Это была собака Веруня. Дело в том, что она уже очень хорошо научилась считать до двадцати восьми и снова поступила в цирк. И так как лесной Снег что-то давно не показывался — наверное, не хотел мешать её занятиям, — она отправила ему приглашение по почте до востребования. Она думала, что, может быть, Снег получает кое-какую корреспонденцию из леса и заодно получит и её письмо. Но Снег ни с кем переписки не поддерживал и на почту не заходил. И вот приглашение пролежало в ящике на букву «с» на главном почтамте целых две недели. И Снег его так и не получил. И в день представления Веруня напрасно искала глазами среди зрителей лесного Снега. Тогда сразу после своего номера, не дожидаясь конца представления, оваций, букетов цветов, о которых она всегда так мечтала, Веруня убежала из цирка и отправилась искать своего друга. Она явилась сюда во двор, держа под мышкой толстую книгу, увлекательный роман, под
названием «Книга о вкусной и здоровой пище», которую ей подарил её соперник-фокстерьер. На титульном листе он написал:
        Считать до двадцати восьми
        Сложней, чем взять любой барьер.
        Ты эту книгу в дар прими
        Писатель
        Тюбик Фокстерьер
        Веруня принесла эту книгу, чтобы показать лесному Снегу. Но теперь, узнав о том, что приключилось с ним, она стояла в уголке двора, едва придерживая драгоценный том. Ветер трепал его страницы, а Веруня говорила:
        —Милый, дорогой Снег. Я достану для вас сто прекрасных косточек. Может быть, они вам помогут?
        А Снег отвечал ей
        —Уважаемая Веруня! Ну разве можно так расстраиваться? У вас сегодня такой счастливый день! Не надо грустить, я прошу вас!
        Здесь городской Снег выступил вперёд.
        —Ну как, брат, лежишь? — спросил он тихо.
        Лесной Снег посмотрел на него своими голубыми глазами и ответил:
        —Лежу
        —Ну, и как тебе? — ещё тише спросил городской.
        —Что — как?
        —Да лежать здесь как? Ничего? Уютно?
        Лесной Снег помолчал немного.
        —За лес душа болит, — сказал он.
        —Я, брат Снег, вот что надумал, — горячо заговорил городской Снег. — Я, брат Снег, в лес подамся. Так сказать, в порядке обмена. Всё равно я здесь теперь не нужен. Без дела я теперь, можно сказать. А там я тебя заменю. Как ты думаешь, справлюсь?
        —Ну конечно, справишься! — радостно ответил лесной Снег. — Чего ж не справиться? И сосен выручишь, и весь лес, и меня! Вот спасибо-то тебе! Просто от сердца отлегло!
        И вот городской Снег, в теплом тулупе, закутанный во множество платков, стоит на железнодорожном полотне. В руках у него кусок коры. Тот самый, на котором сорочьим самопишущим пером записана дорога в город.
        У городского Снега очень много багажа. И радио, и телевизор… А с мороженым он тоже наверняка что-нибудь придумает там, в лесу…
        За его спиной — город. Весёлый город, в котором никогда не гасят фонарей на улицах.
        —Трём соснам привет! — несётся голос из города.
        Это голос лесного Снега.
        —Передам, передам обязательно, — говорит городской Снег и устремляется по шпалам в путь… в лес…


 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к