Солнечная Полянка (сборник) Астрид Линдгрен
        Вкнигу «Солнечная Полянка» вошли, пожалуй, самые красивые сказки, написанные Астрид Линдгрен. Онипроникнуты удивительным теплом, безграничной грустью иискренним стремлением детской души крадости, добру исвету.

        Астрид Линдгрен
        Солнечная Полянка (сборник)
        ASTRID LINDGREN
        SUNNANANG
        First published Raben & Sjogren Bokforlag,
        Stockholm, Sweden
        1959
        Sunnanang ©Text: Astrid Lindgren 1959 / Saltkrakan AB
        ©БраудеЛ.Ю. (наследники), перевод нарусский язык
        ©БеляковаН.К., перевод нарусский язык
        ©СтребловаИ.П., перевод нарусский язык
        ©СалиенкоН.П., иллюстрации
        ©Оформление, издание нарусском языке.
        Machaon®

* * *

        Солнечная Полянка






        Давным-давно, впору бед инищеты, жили-были брат ссестрой. Остались они одни-одинёшеньки насвете. Номаленькие дети немогут жить одни, кому-то да надо их опекать. Иоказались тогда М?ттиас иАнна схутора Солнечная Полянка ухозяина хутора Торфяное Болото. Думаете, онвзял их изжалости, потому что они сильно горевали после смерти своей матушки? Илиего растрогали их глаза - ясные идобрые? Какбы нетак, егопривлекли их маленькие руки, верные инадёжные, откоторых может быть прок. Детские руки могут хорошо работать, когда невырезают лодочки избересты, немастерят дудочки инестроят шалаши насклонах холмов. Детские руки могут доить коров, чистить стойла вхлеву наТорфяном Болоте - всёмогут делать детские руки, надо только держать их какможно дальше отберестяных лодочек, шалашей ивсего того, кчему лежит уних душа.
        - Видно, нетдляменя радости насвете! - сказала Анна изаплакала.
        Онасидела наскамеечке вхлеву идоила коров.
        - Просто здесь, наТорфяном Болоте, вседни - серые, будто мыши-полёвки, которые бегают наскотном дворе, - постарался успокоить сестру Маттиас.
        Впору бед инищеты, когда дети ходили вшколу всего несколько дней вгоду, зимой, - вкрестьянских лачугах часто недоедали. Потому-то хозяин Торфяного Болота исчитал, чтоим, ребятишкам, довольно икартошки, политой селёдочным рассолом, чтобы быть сытыми.
        - Видно, недолго мне насвете жить! - сказала Анна. - Накартошке да нарассоле мне доследующей зимы недотянуть.
        - Идумать несмей! - приказал ей Маттиас. - Следующей зимой вшколу пойдёшь, итогда дни непокажутся больше серыми, какмыши-полёвки наскотном дворе.
        Весной Маттиас иАнна нестроили водяные колёса наручьях инепускали берестяные лодочки вканавах. Онидоили коров, чистили воловьи стойла вхлеву, еликартошку, политую селёдочным рассолом, ичастенько плакали, когда никто этого невидел.


        - Толькобы дожить дозимы ипойти вшколу, - вздыхала Анна.
        Акакнастало наТорфяном Болоте лето, Маттиас иАнна несобирали землянику инестроили шалаши насклонах холмов. Онидоили коров, чистили воловьи стойла вхлеву, еликартошку, политую селёдочным рассолом, ичастенько плакали, когда никто этого невидел.
        - Толькобы дожить дозимы ипойти вшколу, - вздыхала Анна.
        Акакнастала наТорфяном Болоте осень, Маттиас иАнна неиграли впрятки надворе всумерки, несидели подкухонным столом повечерам, нашёптывая друг другу сказки. Нет, онидоили коров, чистили воловьи стойла вхлеву, еликартошку, политую селёдочным рассолом, ичастенько плакали, когда никто этого невидел.
        - Толькобы дожить дозимы ипойти вшколу, - вздыхала Анна.
        Впору бед инищеты было так, чтокрестьянские дети ходили вшколу только зимой. Неизвестно откуда вприход являлся учитель, селился вкаком-нибудь домишке, итуда стекались совсех сторон дети - учиться читать исчитать.
        Ахозяин Торфяного Болота называл школу «глупой выдумкой». Будь нато его воля, он, наверное, невыпустилбы детей соскотного двора. Нонетут-то было! Даже хозяин Торфяного Болота неволен был это сделать. Можно держать детей какможно дальше отберестяных лодочек, шалашей иземляничных полянок, нонельзя непускать их вшколу. Случись такое, придёт вселение пастор искажет:
        - Маттиасу иАнне нужно идти вшколу!
        Ивот наТорфяном Болоте настала зима, выпал снег, асугробы поднялись почти досамых окон скотного двора. Маттиас иАнна давай отрадости плясать друг сдругом намрачном скотном дворе!
        ИАнна сказала:
        - Подумать только, ядожила дозимы! Подумать только, завтра я пойду вшколу!
        АМаттиас какзакричит:
        - Эй,вы, мыши-полёвки соскотного двора! Конец теперь серым дням наТорфяном Болоте!
        Вечером пришли дети наповарню, ахозяин иговорит:
        - Нуладно, такибыть, ходите вшколу. Нотолько упаси вас Бог нахутор ксроку неворотиться! Упаси вас Бог оставить коров недоеными!
        Наступило утро. Маттиас иАнна, взявшись заруки, пошли вшколу. Путь туда был долгий - вту пору никто незаботился, далеколи, близколи вшколу идти. Маттиас иАнна мёрзли нахолодном ветру, датак, чтопальцы сводило, акончик носа краснел.
        - Ой,дочего утебя нос красный, Маттиас! - вскрикнула Анна. - Повезло тебе, сейчас ты нетакой серый, какмыши-полёвки соскотного двора!
        Маттиас иАнна ивправду были какмыши-полёвки: болезненно-серые лица, ветхая одежда - серый платок наплечах уАнны исерая старая сермяжная куртка уМаттиаса, чтоему отхозяина Торфяного Болота досталась.
        Нотеперь они шли вшколу, ауж там, наверно, ничего печального, ничего серого небудет, думала Анна, там, наверно, всёяркое, алое. Инаверняка их ожидают одни сплошные радости сутра довечера! Ничего, чтоони сМаттиасом бредут полесной дороге, словно две маленькие мыши-полёвки, итак жестоко мёрзнут взимнюю стужу! Этововсе нестрашно!
        Только ходить вшколу оказалось нетак уж радостно, какдумалось Маттиасу иАнне. Уженадругой день учитель хлестнул Маттиаса розгой попальцам зато, чтоон немог усидеть наместе. Акакстыдно стало Маттиасу иАнне, когда пришло время завтракать! Ведь уних ссобой ничего небыло, кроме нескольких картофелин. Другие дети принесли хлеб сошпиком исыром, ауЙоэля - сына бакалейщика - были даже пряники. Целый узелок спряниками! Маттиас иАнна засмотрелись наэти пряники, глаза уних заблестели. АЙоэль сказал:
        - Побирушки вы этакие, вычто, едывглаза невидали?


        Ещёпуще застыдились Маттиас иАнна, отвернулись всторону, вздохнули инислова несказали вответ.
        Нет, неизбавиться им, видно, отбедной, печальной, серой жизни!
        Новсякий день они упорно шли вшколу, хотя снежные сугробы поджидали их налесной дороге, ахолод сводил им пальцы, ибыли они всего-навсего бедными сиротами, ихлеба сошпиком исыром да пряников вглаза невидали. Нокаквесело было сидеть кружком вокруг очага вместе сдругими детьми изселения ичитать поскладам! Хозяинже хутора Торфяное Болото каждый день повторял:
        - Упаси вас Бог нахутор ксроку неворотиться! Упаси вас Бог оставить коров недоеными!
        Гдеуж там Маттиасу иАнне ксроку неворотиться! Мчались они лесом, словно две маленькие серые мыши-полёвки подороге внорку, дотого хозяина боялись!
        Новот однажды Анна остановилась посреди дороги, схватила брата заруку иговорит:
        - Непомогламне, Маттиас, ишкола. Видно, нетмне радости наэтом свете идовесны мне недотянуть!
        Только Анна вымолвила эти слова, глядь - птичка алая надороге сидит! Такая алая набелом снегу, такая яркая-преяркая! Итак звонко поёт, чтоснег наеловых ветках тысячами снежных звёздочек рассыпается. Азвёздочки эти тихо наземлю падают…
        Протянула Анна руки кптичке, заплакала исказала:
        - Птичка-то алая! Глянь-ка, онаалая!
        Заплакал иМаттиас:
        - Она, наверно, инезнает, чтонасвете водятся серые мыши-полёвки.
        Взмахнула тут птичка алыми крылышками иполетела.
        Тогда Анна схватила заруку Маттиаса иговорит:
        - Если эта птичка улетит, яумру!
        И,взявшись заруки, побежали брат ссестрой следом заптичкой. Словно язычок яркого пламени, трепетали крылышки птички, когда она неслась меж елей. Икудабы она нилетела, отзвонкого её пения наземлю тихо падали снежные звёздочки…
        Вдруг птичка понеслась прямо влесную чащу; снуёт между деревьями, адети заней - ивсё дальше идальше отдороги отходят. Товсугробах увязают, тоокамни, чтоподснегом спрятались, спотыкаются, товетки деревьев их полицу хлещут. Аглаза уМаттиаса иАнны так игорят.


        Ивдруг птичка исчезла.
        - Если птичка ненайдётся, яумру! - сказала Анна.
        Стал Маттиас сестру утешать, пощеке гладить.
        - Слышуя, птичка загорой поёт, - сказалон.
        - Акакпопасть загору? - спросила Анна.
        - Через это тёмное ущелье, - ответил Маттиас.
        Повёл он Анну через ущелье. Ивидят вдруг брат ссестрой - лежит набелом снегу вглубине ущелья блестящее алое пёрышко. Поняли дети, чтоони - наверном пути. Ущелье становилось всё теснее итеснее, аподконец стало таким узким, чтотолько ребёнку впору внего протиснуться.
        - Нуищель, - сказал Маттиас, - только мы можем здесь пройти! Вотдочего мы отощали!
        - Хозяин Торфяного Болота позаботился, - горько пошутила Анна.
        Пройдя вузкую щель, ониоказались загорой взимнем лесу.
        - Ну,теперь мы загорой, - сказала Анна. - Ногдеже моя алая птичка?
        Маттиас прислушался.
        - Птичка вон там, заэтой стеной, - ответилон.
        Поглядела Анна - перед ними стена, высокая-превысокая, австене ворота. Ворота полуоткрыты, словно кто-то недавно тут прошёл да изабыл их засобой закрыть. Кругом - снежные сугробы, мороз, стужа, азастеной вишнёвое дерево цветущие ветви раскинуло.
        - Помнишь, Маттиас, - сказала Анна, - иунас дома нахуторе вишня была, только она инедумала зимой цвести.
        Повёл Маттиас Анну вворота.
        Вдруг увидели брат ссестрой - наберёзе, покрытой мелкими зелёными кудрявыми листочками, алая птичка сидит. Иони мигом поняли - тутвесна: тысячи крохотных пташек поют надеревьях, ликуют, ручьи журчат, цветы весенние пестреют, назелёной полянке дети играют. Да,да, детей вокруг видимо-невидимо.
        Онидудочки мастерят инаних играют. Вотикажется, будто скворцы весной поют. Идети такие красивые, валых, лазоревых да белых одеждах. Икажется, будто это тоже весенние цветы взелёной траве пестреют.
        - Дети эти, наверно, инезнают, чтонасвете водятся серые мыши-полёвки, - печально сказала Анна ипоглядела наМаттиаса.
        Ананём одежда алая, даинаней самой тоже. Нет, больше они несерые, будто мыши-полёвки наскотном дворе.
        - Да,таких чудес сомной вжизни неслучалось, - сказала Анна. - Куда это мы попали?
        - НаСолнечную Полянку, - ответили им дети; онииграли рядом, наберегу ручья.
        - Нахуторе Солнечная Полянка мы жили раньше, дотого какпоселились ухозяина Торфяного Болота, - сказал Маттиас. - Только нанашей Солнечной Полянке всё иначе было.
        Тутдети засмеялись иговорят:
        - Наверно, тобыла другая Солнечная Полянка.
        Ипозвали они Маттиаса иАнну сними играть. Вырезал тогда Маттиас берестяную лодочку, алоеже пёрышко, чтоптичка потеряла, Анна вместо паруса поставила. Ипустили брат ссестрой лодочку вручей. Поплыла она вперёд - самая весёлая среди других лодочек. Алый парус - пламенем горит. Смастерили Маттиас иАнна иводяное колесо: какзажужжит, какзакружится оно насолнце! Чего только неделали брат ссестрой: даже босиком помягкому песчаному дну ручья бегали.
        - Подуше мне мягкий песок ишелковистая травка, - сказала Анна.
        Ивдруг слышатони, каккто-то кричит:
        - Сюда, сюда, детки мои!
        Маттиас иАнна так изамерли усвоего водяного колеса.
        - Ктоэто кричит? - спросила Анна.
        - Наша матушка, - ответили дети. - Оназовёт нас ксебе.
        - Нонас сАннойона, верно, незовёт?! - спросил Маттиас.
        - Ивас тоже зовёт, - ответили дети, - онахочет, чтобы все дети кней пришли.
        - Новедь она ненаша матушка, - возразила Анна.
        - Нет, иваша тоже, - сказали дети. - Онавсем детям - матушка.
        ТутМаттиас иАнна пошли сдругими детьми пополянке кмаленькому домику, гдежила матушка. Сразу видно было, чтоэто матушка. Глаза унеё были материнские, ируки тоже - материнские. Глаза её ируки ласкали всех детей - тевокруг неё так итолпились.
        Матушка испекла детям пряники ихлеб, сбила масло исварила сыр. Дети уселись натраву инаелись досыта.
        - Лучше этого я ничего всвоей жизни неела, - сказала Анна.


        Тутвдруг Маттиас побледнел иговорит:
        - Упаси нас Бог нахутор ксроку неворотиться! Упаси нас Бог коров оставить недоеными!
        Вспомнили Маттиас иАнна, какдалеко они отТорфяного Болота зашли, изаторопились вобратный путь.
        Поблагодарили они заугощение, аматушка их пощеке погладила имолвила:
        - Приходите скорее опять!
        - Приходите скорее опять! - повторили заней все дети.
        Проводили они Маттиаса иАнну доворот. Аворота встене по-прежнему были приотворены.
        Смотрят Маттиас иАнна, азастеной снежные сугробы лежат.
        - Почему незаперты ворота? - спросила Анна. - Ведь ветер может намести наСолнечную Полянку снег.
        - Если ворота закрыть, ихникогда уже больше неотворить, - ответили дети.
        - Никогда? - переспросил Маттиас.
        - Да,никогда больше, никогда! - повторили дети.
        Наберёзе, покрытой мелкими кудрявыми зелёными листочками, которые благоухали так, какблагоухает берёзовая листва весной, по-прежнему сидела алая птичка. Азаворотами лежал глубокий снег итемнел замёрзший, студёный зимний лес.
        Тогда Маттиас взял Анну заруку, иони выбежали заворота. Итут вдруг стало им дотого холодно иголодно, чтоказалось, будто никогда уних нипряников, никусочка хлеба ворту небыло.
        Алая птичка меж тем летела всё вперёд ивперёд ипоказывала им дорогу. Однако взимней сумеречной мгле она неказалась им больше такой алой. Иодежда детей небыла больше алой: серой была шаль наплечах уАнны, серой была старая сермяжная куртка Маттиаса, чтоему отхозяина Торфяного Болота досталась.
        Добрались они подконец нахутор истали скорее коров доить да воловьи стойла вхлеву чистить.
        Вечером пришли дети наповарню, ахозяин иговорит им:
        - Хорошо, чтошкола эта ненавеки вечные.
        Долго сидели втот вечер Маттиас иАнна вуглу тёмной поварни ивсё оСолнечной Полянке вспоминали.
        Такишла своим чередом их серая, подобная мышиной жизнь наскотном дворе хозяина Торфяного Болота. Новсякий день шли они вшколу, ивсякий день наобратном пути их вснегу налесной дороге поджидала алая птичка. Иуводила их наСолнечную Полянку.
        Онипускали там вканавах берестяные лодочки, мастерили дудочки истроили шалаши насклонах холмов. Икаждый день кормила их матушка досыта.
        - Небудь Солнечной Полянки, недолгобы мне оставалось насвете жить! - повторяла Анна.


        Когдаже вечером приходили они наповарню, хозяин говорил:
        - Хорошо, чтошкола эта ненавеки вечные. Ничего, насидитесь ещё наскотном дворе!
        Глядели тогда Маттиас иАнна друг надруга, илица их бледнели.
        Новот настал последний день: последний день школы ипоследний день Солнечной Полянки.
        - Упаси вас Бог ксроку невернуться! Упаси вас Бог оставить коров недоеными! - повторил впоследний раз хозяин Торфяного Болота теже самые слова, чтоговорил ираньше.
        Впоследний раз сидели Маттиас иАнна сдетьми вокруг очага - буквы складывали. Впоследний раз поели они свою холодную картошку, икогда Йоэль сказал: «Побирушки вы этакие, вычто, едывглаза невидали?» - лишь улыбнулись вответ.
        Аулыбнулись они потому, чтоСолнечную Полянку вспомнили: скоро их там накормят досыта.
        Впоследний раз пробежали они полесной дороге, словно две маленькие мыши-полёвки. Стоял самый студёный завсю зиму день, дыхание белым паром струилось удетей изорта, апальцы рук иног сводило отжгучего холода. Закуталась Анна поплотнее вшаль исказала:
        - Мнехолодно иголодно! Никогда вжизни небыло мне так худо!
        Да,стужа была лютая, идети так поалой птичке затосковали. Скореебы она их наСолнечную Полянку отвела! Авот иптичка - алая набелом снегу. Такая яркая-преяркая!
        Увидела её Анна, засмеялась отрадости исказала:
        - Всё-таки доведётся мне напоследок намоей Солнечной Полянке побывать!
        Близился кконцу короткий зимний день, уженадвинулись сумерки, скоро наступит ночь.
        Всёзамерло: шумную песню сосен придушила ледяная стужа. Новсонную тишину леса неожиданно ворвалось пение птички. Похожая наярко-красный язычок пламени, птичка взлетела меж ветвей изапела, датак, чтотысячи снежных звёздочек стали падать наземлю встудёном примолкшем лесу.
        Аптичка всё летела илетела; Маттиас иАнна изовсех сил пробивались заней через сугробы - неблизкий был путь наСолнечную Полянку!
        - Вотиконец моей жизни, - сказала Анна. - Холод погубит меня, идоСолнечной Полянки мне недобраться.
        Ноптичка будто звала всё вперёд ивперёд! Ивот они уже уворот. Дочего знакомы им эти ворота! Кругом - снежные сугробы, авишнёвое дерево застеной свои цветущие ветви раскинуло. Иворота - полуоткрыты!
        - Никогда ниочём я так нетосковала, какоСолнечной Полянке, - сказала Анна.
        - Нотеперь ты здесь, - утешил её Маттиас, - итебе больше неочем тосковать!
        - Да,теперь мне больше неочем тосковать! - согласилась Анна.
        Тогда Маттиас взял сестру заруку иповёл её вворота. Онповёл её наволшебную Солнечную Полянку, гдебыла вечная весна, гдеблагоухали нежные берёзовые листочки, гдепели иликовали надеревьях тысячи крохотных пташек, гдеввесенних ручьях иканавах плавали берестяные лодочки игде налугу стояла матушка извала:
        - Сюда, сюда, детки мои!
        Заспиной уних вожидании зимней ночи застыл морозный лес. Глянула Анна через ворота намрак истужу.
        - Почему ворота незакрыты? - дрожа спросилаона.
        - Ах,милая Анна, - ответил Маттиас, - если ворота закрыть, ихникогда уже больше неотворить. Разве ты непомнишь?
        - Да,ясное дело, помню, - отозвалась Анна. - Ихникогда, никогда больше неотворить.
        Маттиас иАнна глянули друг надруга иулыбнулись. Апотом тихо имолча закрыли засобой ворота Солнечной Полянки.


        «Звенитли моя липа, поётли мой соловушка…»






        Давным-давно, впору бед инищеты, вкаждом приходе была своя богадельня. Этобыл дом, гдепододной крышей ютились местные бедняки: разорившиеся хозяева, немощные старики, калеки ихворые, идурачки, исиротки, которых никто небрал навоспитание, - всеони попадали вэто скорбное пристанище.
        Вприходе Нурка тоже была богадельня, идевочка М?лин попала туда, когда ей было восемь лет. Папа имама Малин умерли отчахотки, ихотя осиротевших детей обычно отдавали навоспитание, этудевочку никто несогласился взять, хотя наеё содержание отприхода выдавались деньги; деньги деньгами, но, неровён час, сиротка занесёт вдом заразу, - вотдевочку иотправили вэтот приют.
        Дело было вначале весны, всубботу вечером, ивсе богадельщики глазели изокошка надорогу, этобыло их единственное субботнее развлечение. Смотреть там, поправде сказать, было неначто. Проехала запоздалая телега, возвращающаяся изгорода; прошли мимо несколько деревенских мальчишек, отправляющихся нарыбалку, апотом показалась Малин сосвоим узелком; нанеё все так иуставились.
        «Бедняжкаты, Малин! - подумала просебя девочка, подымаясь накрыльцо. - Вотуж горе-то - жить вбогадельне. Бедная Малин!»
        Онаотворила дверь инапороге встретила Помпадуллу. Помпадулла была вбогадельне застаршую ивела себя какначальница.
        - Добро пожаловать внаш приют, - сказала Помпадулла. - Теснота унас, видишь, такая, чтодальше некуда. Дауж ладно! Тымного места незаймёшь, вонкакая худышка!
        Малин, потупясь, молчала.
        - Смотри, невздумай тут бегать илискакать! Унас баловаться нельзя, - продолжала Помпадулла. - Этоя тебе наперёд говорю.
        Покраям избы сидели обитатели богадельни ипечально глядели надевочку.
        «Кому уж тут захочется бегать искакать, - подумала Малин. - Никому, наверно. Амне уж иподавно!»
        Малин хорошо знала всех бедняков, которые жили здесь. Изодня вдень они ссумой обходили приход, выпрашивая Христа ради милостыню. Да,всех тут знала Малин. Вонсидит Страшила - такой урод, чтодетишки боятся его точно пугала, хотя насамом деле он - добрый исмирный человек иниразу никого необидел. Авот иЮкке Киис, которого Бог лишил разума, иненасытный Ула изЮлы, которому ничего нестоит съесть водин присест десять кровяных лепёшек, вотСтаричок-Летовичок надеревянной ноге иХильда - Куриная Слепота свечно слезящимися глазами, иКостылиха, иМилушка-Голубушка, иАнна Перкель, исамая главная изних - великая имогучая Помпадулла, которую приход назначил старостой вбогадельне.
        Остановившись упорога, Малин оглядела избу, увидела всю нищету ивсё убожество богадельни ипоняла, чтовот здесь ей придётся жить, пока она нестанет взрослой, потому что маленькую её никто невозьмёт вприслуги. Сердце унеё сжалось оттоски приодной этой мысли. Акакпроживёшь втаком месте, гденет нисколечко радости икрасоты!
        Усебя дома она привыкла кбедности, нотам всёже были икрасота, ирадость. Стоит только вспомнить, каквесной заокном расцветала яблоня. Ирощу сландышами. Ишкаф, расписанный розанами. Ибольшой голубой подсвечник ссальной свечой. Ирумяные, спылу сжару, лепёшки, которые мама подавала настол. Исвежевымытые полы накухне, которые посубботам посыпали мелко рубленным можжевельником. Ах,какбывало красиво ирадостно дома, пока невошла внего болезнь! Аздесь, вбогадельне, всёбыло так гадко, чтовпору заплакать, азаокном виднелось одно только тощее картофельное поле - нитебе яблоньки, нирощи сландышами.
        «Бедная Малин! - подумала осебе девочка. - Будешь ты теперь самой маленькой богаделкой вприходе Нурка. Прости-прощай, радость икрасота!»
        Спать её уложили вуголке наполу, иона долго немогла уснуть, слушая сопение ихрап остальных обитателей. Имполагалась одна кровать надвоих, иони отсыпались после дневных трудов истранствий. Страшила - сМилушкой-Голубушкой, Костылиха - сАнной Перкель. Одна Помпадулла жила отдельно вчердачной каморке иделила постель только склопами.
        Малин проснулась, когда утро ещё только занималось, ивпредрассветных сумерках увидала наобоях целые полчища клопов. Ониспешили спрятаться вукромных местах, чтобы наследующую ночь снова выползти извсех щелей итрещин ивволю попить кровушки успящих бедняков.


        «Наместе клопов ябы тут неосталась жить, - подумала Малин. - Наверно, клопам ненужны красота ирадость. Сних довольно четырёх кроватей, накоторых спят восемь бедняков. Атут ещё инаполу маленькая богаделочка завелась!»
        Сосвоего места Малин увидела, чтоделается подкроватями. Всё, чтобеднякам удавалось выклянчить, обходя приход, онирассовывали посундучкам имешочкам ипрятали подкровать; каждый отдельно хранил свой хлеб, свой горох икрупу, свой кусочек сальца, свою горсточку кофейных зёрен икотелок состарой кофейной гущей.
        Неуспели старики проснуться, кактутже принялись ссориться, кому после кого ставить наогонь свой кофейник, каждому хотелось быть первым. Всетолклись вокруг очага, ворчали ихныкали, нотут явилась сама Помпадулла, всех распихала ипервая поставила свой котелок стреногой наогонь.
        - Сперва будем пить кофе мы смоей девчушкой, - заявила Помпадулла.
        Заночь Помпадулла успела поразмыслить ипоняла, чтовдвоём сдевочкой ей проще будет собирать подаяние. Ужтеперь-то народ скорее расщедрится намилостыню, постыдится небось уморить голодом невинного ребёнка! Поэтому Помпадулла ласково погладила Малин пощёчке, дала ей назавтрак чашечку кофе скорочкой хлебца, исэтой минуты Малин раз инавсегда стала девочкой Помпадуллы.
        Пока пили кофе, погрустневшая Малин стоскою поглядывала посторонам внадежде отыскать среди окружающего убожества инищеты хоть что-нибудь красивое, но, сколько ниискала, такничегошеньки инеуглядела.
        Ивот они отправились сПомпадуллой всвой первый поход покрестьянским усадьбам. Онизаходили накаждый двор, иМалин просила хлебушка. Онасобрала богатое подаяние, такчто Помпадулла осталась довольна своей девчоночкой ивнаграду поделилась сней лучшими кусочками, апосле хвасталась своей удачей перед другими обитателями богадельни, укоторых небыло такой девочки.
        НоМалин была доброй девочкой ивсякому старалась услужить, какродная дочка. Бывало, Хильда - Куриная Слепота никак неможет своими распухшими отработы пальцами завязать башмаки, аМалин возьмёт да изавяжет; илиуМилушки-Голубушки вдруг закатится куда-нибудь клубок, аМалин найдёт иподаст; ането ещё Юкке Киис испугается голосов, которые звучат унего вголове, - комужеещё, какнеМалин, егоутешить иуспокоить! Итолько длясамой себя Малин ненаходила утешения: ведь она немогла жить безкрасоты, авбогадельне ей нечем было утешиться.


        Однажды, вовремя своих странствий, онипришли сПомпадуллой впасторскую усадьбу. Хозяйка подала им Христа ради хлеб, апотом позвала накухню иналила обеим похлёбки. Ислучилось втот день дляМалин самое важное: нежданно-негаданно она получила утешение, потому что встретилась скрасотой, покоторой изнывало её сердце. Онаидумать оней недумала, когда села закухонный стол есть похлёбку, каквдруг через приоткрытую дверь горницы донеё долетели слова - дотого прекрасные, чтоМалин вся задрожала. Вгорнице кто-то читал сказку пасторским детям, ич?дные слова сквозь щёлку донеслись доМалин. Онараньше инезнала, чтослова, оказывается, тоже бывают сладостными.
        Этислова освежали ей душу, какутренняя роса освежает лужайку. Увы! Малин думала, чтосохранит их всердце ивовеки уж незабудет, нонеуспели они сПомпадуллой вернуться вбогадельню, каквсё услышанное уже бесследно изгладилось изеё памяти. Запомнился ей только совсем коротенький кусочек, гдебыли самые красивые слова, иМалин безконца повторяла их просебя наизусть:
        «Звенитли моя липа,
        Поётли мой соловушка…»
        Воткакие слова повторяла Малин, иперед их ослепительным сиянием исчезало убожество нищенского приюта.
        Малин непонимала, отчего так делалось, норадовалась этому чуду.
        Ажизнь вприходе Нурка шла своим чередом. Втоске ивздохах, вголоде илишениях уныло тянулись дни бедных богаделок, полные тоскливого ожидания. НоМалин знала теперь слова, которые приносили утешение её сердцу, этислова помогали ей сносить все горести. Агорестей вбогадельне хватает - чего только там ненавидишься, чего ненаслышишься!
        Бывало, сидит Милушка-Голубушка сосвоим клубочком, сутра доночи она перематывает один итотже клубок, недавая себе ниминуты отдыха, целый день она занята совершенно бесполезной работой. Ивдруг вспомнит, сколько ниток засвою жизнь перемотала, сколько разных вещей изних навязала, даизаплачет тихонько. АМалин-то смотрит, видит!.. «Звенитли моя липа, поётли мой соловушка…»
        Иливдруг Юкке Киис испугается, потому что ему почудились какие-то голоса, идавай биться головой остенку ипросить, чтобы кто-нибудь сним головами поменялся, авсе вокруг смеются. Все, кроме Малин. «Звенитли моя липа, поётли мой соловушка…»
        Акаково было им безсвечки проводить долгие вечера! Сидят, бедняжки, впотёмках, ивспоминается им прошлая жизнь, один бормочет, другой охает ивздыхает, кто-то причитает, аМалин всё слушает… «Звенитли моя липа, поётли мой соловушка…»
        Ивот современем Малин поняла, чтоодними словами ещё неутешишься. Веё душе зародилась мечта, которая недавала ей покоя ниднём ниночью. Теперь Малин знала, чего ей надо. Анадо было ей настоящего соловушку извенящую липу, какусказочной королевы. Этамысль недавала ей покоя, ирешила Малин посадить накартофельном поле семечко - вдруг да ивырастет изнего липа!
        «Воттолькобы мне семечко найти! - думает Малин. - Будет уменя тогда липа, будет исоловушка, ауж каксоловушка появится, тогда небось ивбогадельне станет икрасиво ирадостно».
        Как-то раз, проходя мимо чужого сада, Малин спросила уПомпадуллы:
        - Агде можно найти липовое семечко?
        - Там, гдерастут липы. Данесейчас, апоосени.
        Нодевочке некогда было осени ждать. Ведь соловьи весною поют илипы звенят весною, авесенние деньки быстро бегут, каквода вручье, - были инету, иесли сейчас ненайти семечка, топотом уж будет поздно.
        Однажды поутру Малин проснулась раньше всех: может быть, клопы помешали спать, аможет быть, еёразбудило солнышко, заглянувшее вокошко богадельни. Неуспела Малин сосна хорошенько причесаться, каквдруг солнечный лучик скользнул подкровать Старичка-Летовичка, иМалин увидела там что-то маленькое, жёлтенькое, кругленькое.
        Этобыла всего лишь горошина, которая выкатилась изрваной сумы Старичка-Летовичка, ноМалин подумала, отчегобы невзять горошинку вместо семечка. Какзнать, может быть, наеё счастье, один-единственный раз изгорошинки всё-таки вырастет липа!
        «Надо только верить икакследует захотеть, - подумала Малин, - тогда всё получится».
        Вышла она вогород ипосреди картофельного поля выкопала голыми руками ямку ипосадила свою горошину, чтобы выросла изнеё липа.
        Малин верила всвою мечту инадеялась, чтоона сбудется. Онаверила так горячо, такстрастно мечтала! Чуть проснётся утром, ещёвстать неуспеет, ауж прислушивается, незазвенитли накартофельном поле липа, незапоётли соловушка. Носколько ниприслушивалась, визбе раздавался только храп приютских, азаокном чирикали воробьи.
        Чтоподелаешь! Таксразу ничего небывает. Надо верить всвою мечту инадеяться, тогда всё сбудется.
        ИМалин заранее радовалась тому, каккрасиво ихорошо станет потом вбогадельне. Однажды, когда Юкке Кииса дослёз довели звучащие вего голове голоса ион принялся колотиться головой остенку, Малин взяла да ирассказалаему, какхорошо уних скоро станет.
        - Вотувидишь: какзазвенит липа да запоёт соловушка, такиголоса твои замолчат.
        - Этоправда? - спросил Юкке Киис.
        - Правда. Надо только хорошенько захотеть икрепко верить, тогда сбудетсявсё, очём мечтаешь.
        Юкке Киис рад был безпамяти. Ион втотже час начал верить иждать икаждое утро прислушивался, незазвенитли накартофельном поле липа, незапоётли соловей. Иоднажды он возьми да расскажи Уле изЮлы отом, какая скоро наступит радость. Улатак ипокатился сосмеху исказал, чтоежели, мол, среди картофельного поля вырастет липа, тоон её сам срубит.
        - Намнужнее картошка, - сказал Ула. - Даиневырастет там никакая липа!
        Тогда Юкке Киис сослезами прибежал кМалин исказал:
        - Послушай, правдули говорит Ула, чтонам нужна картошка, аникакая липа там невырастет?
        - Былабы вера да желание, тогда всё будет какнадо, - отвечала Малин. - Акогда зазвенит липа изапоёт соловушка, тогда иУла забудет прокартошку.
        НоЮкке Киис никак немог успокоиться ивсё спрашивал:
        - Акогда зазвенит липа?
        - Может быть, завтра, - ответила Малин.
        Вэту ночь они долго немогли уснуть. Малин верила имечтала так горячо итак сильно, какещё никогда иникто немечтал иневерил; перед такой силой даже земля неможет устоять, адолжна расступиться, чтобы повсюду, вовсех лесах ирощах, выросли липы.
        Наконец девочка заснула, акогда проснулась, солнышко стояло уже высоко внебе. Малин сразу поняла: что-то произошло, потому что все богадельщики сгрудились уокошка, смотрели вовсе глаза идивились. Посреди картофельного поля ивсамом деле появилась липа: такое хорошенькое деревце, чтолучше ипожелать нельзя. Унего были нежные зелёненькие листочки, хорошенькие маленькие веточки истройный тоненький ствол. Малин дотого обрадовалась, чтоунеё сердце чуть невыпрыгнуло изгруди. Смотрите! Липа появилась!


        Юкке Киис был внесебя отвосторга, онсовсем ошалел отрадости. Идаже Ула перестал хохотать исказал:
        - ВНурке случилось чудо… Смотрите! Настоящая липа!
        Липа-то настоящая, давот только она незвенела. Нисколечко. Липа молчала, иниодин листик наней нешелохнулся. Насчастье Малин, изпростой горошинки взяла ивыросла липа. Но,ах! Отчегоже она стоит будто неживая?
        Всевышли издому исобрались накартофельном поле, всеждали, когдаже зазвенит липа, когдаже запоёт соловушка, какобещала Малин. Малин вотчаянии стала трясти липу. Ведь если липа незазвенит, тогда исоловушки небудет. Малин это знала. Соловья необманешь. Нолипа молчала.
        Весь день Юкке Киис просидел накрылечке, всёприслушивался иждал, авечером вслезах прибежал кМалин исказал:
        - Тыобещала, чтолипа будет звенеть! Тыговорила, чтоприлетит соловушка!
        АУла изЮлы уже ивовсе неверил, чтолипа - волшебная.
        - Начто мне липа, которая незвенит? - сказалон. - Завтра я её срублю. Намнужнее картошка.
        ТутМалин заплакала, потому что незнала, какбыть дальше иоткуда тогда взять радость икрасоту длябогадельни.
        Всеулеглись спать, никто уже неждал, чтопоявится соловей, всеждали только клопов. Аклопы, забившись пощелям итрещинам, только иждали своего часа.
        Наконец весенняя ночь спустилась наНурку.
        Вовсей богадельне только Малин немогла уснуть. Ивот она встала ивышла вогород. Чистое, светлое весеннее небо простиралось надмрачной лачугой, надмолчащей липой, надспящими хуторами.
        Наверно, вприходе Нурка спаливсе, кроме Малин, ноотовсюду вночной тьме кдевочке неслись живые голоса. Вкаждом листке ивкаждом цветке, вкаждом кустике ивкаждом деревце так ииграла жизнь, каждая травинка икаждая былинка жила идышала. Итолько липа была мертва. Стоит она посреди картофельного поля - такая красивая итакая безжизненная.
        Малин дотронулась рукой додеревца ивдруг почувствовала, кактяжко липе оттого, чтоона одна такая безмолвная инеможет зазвенеть. ИМалин вдруг поняла, чтоможет вдохнуть жизнь вдеревце, если непожалеет себя иотдаст ему свою душу. Тогда оживут зелёненькие листочки итоненькие нежные веточки, илипа отрадости зазвенит, исоловьи совсего света, вовсех рощах илесах, услышатеё.


        «Да,тогда зазвенит моя липа, - подумала Малин. - Тогда запоёт мой соловушка, ивбогадельню придут радость икрасота».
        Иещё она подумала: «Меня уже небудет насвете, разя отдам свою душу. Номоя душа будет жить влипе. Всегда, пока есть жизнь наземле, ябуду жить вмоём прохладном зелёном доме, ивесной соловьи будут петь дляменя всю ночь дорассвета. Вотбудет услада!»
        Вовсём приходе Нурка все люди спали, поэтому никто так инеузнал, чтослучилось насамом деле вту давнюю весеннюю ночь вместной богадельне. Наверняка стало известно толькото, чтонарассвете обитателей богадельни разбудила ч?дная музыка, которая доносилась скартофельного поля. Этозвенела липа ипел соловушка, ипотому ковсем пришла радость. Липа звенела так упоительно итак сладостно пел соловушка, чтовизбушке стало красиво илюди вней могли радоваться.
        АМалин стех пор никто больше невидал. Всеочень горевали оней игадали, кудабы это она могла исчезнуть. Один только Юкке Киис, полоумный дурачок, говорил, что, когда липа звенит, унего вголове раздаётся один итотже голосок, иголосок этот шепчетему: «Этоя! Малин!»


        Стук-постук






        Давным-давно, впору бед инищеты, повсей стране водились волки. Ивот однажды нахутор Капелу пришёл волк инапал наовец. Проснулись утром хуторяне, глядь, акурчавые овечки иласковые ягнятки лежат налугу мёртвые икругом разбрызгана кровь - всех волк загрыз, ниодной неоставил. Худшего несчастья длябедных людей невозможно ипредставить. Ах,какгоревали, какплакали обитатели Капелы! Какпроклинала вся округа кровожадного убийцу! Мужчины собрались исружьями, словчей сетью отправились наохоту, выгнали зверя излогова ипоймали. Такволку исмерть пришла. Поделомему, злодею. Небудет больше овец губить! Датолько плохое это утешение: овечки пропали - назад неворотишь! Ужасное горе случилось вКапеле.
        Больше всех горевали двое: дедушка да внучка Стина Мария, самый старый исамая малая изобитателей Капелы. Сели они напригорке позади овчарни изаплакали. Сколько раз они любовались отсюда овечками, которые паслись налужайке, ивсегда всё было тихо испокойно, никаких волков впомине небыло. Всёлето каждый день дедушка ивнучка приходили сюда: дедгрел насолнышке старые кости, аСтина Мария строила среди камней игрушечные домики ислушала дедушкины рассказы. Дедушка много рассказывал такого, прочто знают только старые люди. Прохульдру[1 - Хульдра - персонаж шведских сказок, лесная ведьма, красивая иковарная, сполой спиной (Здесь идалее прим. пер.).] - чешет хульдра золотым гребешком свои длинные волосы, асама спину закрывает, потому что сзади она пустотелая; ипроэльфов[2 - Эльфы - персонажи скандинавских сказок, маленькие существа скрылышками, живут влесах.] рассказывал дедушка - кэльфам близко неподходи, эльф дунет натебя, порчу наведёт; ещёрассказывал дедушка проводяного - водяной живёт вречном омуте инаарфе играет; отдедушки узнала Стина Мария протроллей - тихо бродят тролли влесной чаще; ипроподземных
жителей - этипрячутся вглубоких норах, идаже имя их нельзя произносить вслух. Обовсём этом итолковали дедушка ивнучка, сидя заовчарней, - старый да малый всегда друг кдругу тянутся. Иной раз дедушка говорил Стине Марии заветный стих, такойже древний, какхутор Капела:
        Стук-стук-постук!
        Дляовечек тучный луг.
        Сколько было - столько есть.
        Тучек н?небе несчесть.
        Втакт этим словам дедушка ударял посохом оземлю, аподконец подымал его надголовой, чтобы Стина Мария поглядела, какввышине пасутся тучки; поэтому, дескать, небеса хранят всех овечек иягнят, которые живут вКапеле.
        Носегодня дедушка соСтиной Марией оба плакали, потому что нынче никак нельзя было сказать «сколько было - столько есть», овечки погибли все доединой, инебеса, хоть ипасутся наних тучки, неуберегли земных овечек иягнят отволка.
        - Кабы живы были овечки, мыбы их завтра стригли, - сказала Стина Мария.
        - Да,кабы живы были овечки, - вздохнул дедушка, - мыбы их завтра стригли.
        Стрижка овец была дляКапелы праздником. Конечно, дляовец иягняток никакой радости вэтом небыло, зато радовались Стина Мария сдедушкой ивсе остальные обитатели хутора. Сначала нахолм возле овчарни притаскивали большую бельевую лохань, потом доставали большие овечьи ножницы, которые востальное время висели настене всарае, амама Стины Марии выносила издому нарядные красные ленты, которые она соткала своими руками, - этими лентами овцам опутывали ноги, чтобы неразбежались. Потому что овцы трусили инехотели купаться влохани, имненравилось, когда их связывали ипереворачивали вверх ногами, имнеприятно было прикосновение холодных железных ножниц. Иони совсем нежелали расставаться сосвоей мягкой, тёплой шубой длятого, чтобы обитатели Капелы могли сделать себе зимнюю одежду. Овцы отчаянно блеяли удедушки наколенях, непонимая, зачем их стригут. Дедушка всегда сам стриг овец, никто неумел так ловко управляться сножницами. Апока дедушка стриг, Стина Мария держала голову ягнёночка ипела ему песенку, которой выучилась удедушки:
        Охты мой ягнёнок,
        Бедненький малыш!




        Ах,бедные ягнятки! То,что сними теперь случилось, было куда страшнее. Волчьи зубы злее, чемножницы, аобливаться собственной кровью, конечно, гораздо хуже, чемискупаться вбольшой лохани.
        - Никогда уж, наверно, небудет больше овечьей стрижки вКапеле, - сказала Стина Мария.
        Но,какговорится, поживём - увидим…
        Наступил вечер. Дедушка уже отправился спать всвою каморку, новдруг спохватился, чтозабыл где-то свой посошок.
        - Остался, наверно, лежать заовчарней, - сказал дедушка. - Сбегай, внученька. Дасмотри поторопись, чтобы похлёбку безтебя несъели.
        Дело было уже косени, и, когда Стина Мария пустилась бегом задедушкиным посохом, надворе начинали сгущаться сумерки; кругом было тихо-тихо, нигде нишороха. Странное чувство охватило девочку, ейвдруг сделалось очень страшно. Вспомнила она тутвсё, чтослыхала прохульдру итроллей, проэльфов иводяного ипроподземных жителей. Иначало ей всякое мерещиться. Скирды хлеба вполе чернели так угрюмо! Неужели это тролли? Сейчас подкрадутся неслышными шагами! Вотплавают надлугом пряди вечернего тумана. Нет! Этоэльфы потихоньку слетаются всё ближе, чтобы дунуть надевочку инавести порчу. Ахульдра влесу! Неонали затаилась среди деревьев? Такизыркает огненными очами надевочку, которая вздумала одна бродить среди ночи! Ачто затевают подземные жители? Те,кого нельзя называть поимени?
        Нозаовчарней напригорке, натом месте, гдесидел дедушка, нашёлся его посох. Стина Мария подняла его сземли иедва почувствовала вруке гладкое дерево, каксразу перестала бояться. Присела Стина Мария накамушек иснова окинула взглядом поле илуг, лесиусадьбу. Увидала девочка, чтовполе стоят скирды, изкоторых потом намолотят хлеб, увидала, какналугу, колыхаясь, подымается вечерний туман, какчернеют влесу деревья, увидала, каксветятся вдоме окошки, озарённые изнутри приветливым пламенем очага, ивсё это - милая, родная Капела, - тутуж все страхи Стины Марии точно рукой сняло.


        Даже камень, накотором сидела Стина Мария, былчастью Капелы. Лисьим камнем называл его дедушка, потому что подкамнем вземле была дыра. Дедушка говорил, чтоэто лисья нора, ноникто нахуторе уже непомнил, чтобы тут когда-нибудь водились лисы. Стина Мария подумала пролису, вспомнила проволка, нонисколько неиспугалась. Онаподняла дедушкин посох ипостучала поземле, точно какдедушка. Апотом взяла исказала старинный стих, такойже старый, какхутор Капела:
        Стук-стук-постук!
        Дляовечек тучный луг.
        Сколько было - столько есть.
        Тучек нанебе несчесть.
        Ивдруг втотже миг что-то произошло. Откуда нивозьмись, появился перед Стиной Марией маленький человечек, весь сумеречно-серый исмутный, каквечерний туман. Иглаза унего были древние-предревние, какземля икамни; иголос был древний, словно журчание воды вреке илишорох ветра. Старичок заговорил так тихо, чтоСтина Мария еле различала его слова.
        - Кончились все овечки, - бормоталон, - кончились овечки, и«стук-постук» кончился. Небудете барабанить унас надголовой. Кончились ваши овечки!
        После этих слов Стина Мария поняла, чтоперед нею стоит один изподземных жителей. Итут ей стало так страшно, такстрашно, какникогда ещё небывало! Онанемогла нислова сказать, нипальцем пошевелить - такизастыла, сидя накамне, итолько слушала шёпот ибормотание.
        - Сама говоришь: «Сколько было - столько есть!» Ивот инету утебя овец, были да сплыли! Мывидали ночью, каких волк всех придушил. Ноесли ты обещаешь, чтонебудешь делать «стук-постук», тогда я дам тебе новых овец.
        Стина Мария вся дрожала отстраха, но, услышав, чтоей дадут новых овец, разом перестала дрожать.
        - Тыивзаправду дашь мне новых овечек?
        - Дам, если сама заними придёшь, - ответил серый человечек.
        Неуспела Стина Мария опомниться, какчеловечек снял её сЛисьего камня, будто пушинку, откатил камень всторону, апотом подхватил девочку, иони провалились втёмный подземный лаз, такой длинный, что, казалось, конца небудет этой дороге, онатянулась, точно долгая чёрная ночь, иСтина Мария подумала: «Вотуж никогда невидала таких лисьих нор. Верно, смерть моя пришла!»
        Ивот она очутилась вподземном царстве. Там, гдедремлют окутанные сумраком дремучие леса, гдеветер никогда неколышет ветвей, гдегустой туман неподвижно висит надсумрачными водами, вкоторые никогда незаглядывают нисолнце, нилуна, низвёзды - тамвечно царит первозданная древняя тьма, итам вглубоких пещерах игротах живут подземные жители. Носейчас они все повылезали изсвоих нор итолпою теней окружили Стину Марию.
        Седой старичок, который привёл Стину Марию вподземное царство, сказал подземным жителям:
        - Мыдадим ей овец - столько, сколько унеё было. Ану-ка, овцы! Сколько вас волк задрал - всеидите сюда!
        Итут Стина Мария услыхала, какзазвенели колокольчики. Смотрит она ивидит - выходят излесу друг задружкой овечки иягнятки. Только небеленькие, каквКапеле, асерые, иукаждой овцы заушко подвешен золотой колокольчик.
        - Забирай своих овец ивозвращайся вКапелу, - сказал серый человечек.
        Итут все подземные жители расступились, чтобы пропустить Стину Марию иеё овечек. Итолько одна женщина несошла сдороги. Стала истоит перед Стиной Марией - серая, словно тень, идревняя, какземля икамни.
        Ивот женщина-тень берёт вруку русую косу Стины Марии ишепчет:
        - Какая ты беленькая, какая светленькая! Красавица моя, солнышко! Давно я мечтала отакой девочке.
        Потом женщина-тень ласково провела незримой рукой полбу девочки, ивтотже миг Стина Мария позабылавсё, чтораньше любила.
        Позабыла она просолнце, пролуну извёзды, забыла голос родимой матушки, забыла имя отчее, забыла милых братцев исестричек, забыла дедушку, который качал её наруках, - никого больше непомнила Стина Мария, всяКапела водин миг изгладилась изеё памяти. Одно только изапомнила девочка, чтостала она хозяйкой овечек сзолотыми колокольчиками. Иначала Стина Мария гонять овечек вдремучий лес напастбище иводить наводопой ксумрачному озеру, асамого маленького ягнёночка она брала наруки иукачивала, напевая песенку:
        Охты мой ягнёнок,
        Бедненький малыш!
        Этислова девочка помнила; акогда она пела, ейпочему-то казалось, чтоисама она маленькая овечка, отбившаяся отдома, итогда Стине Марии случалось всплакнуть. Ноона всё просебя забыла инезнала, ктоона такая насамом деле. Ночевать девочка приходила впещеру, гдежила женщина-тень; Стина Мария звала эту женщину мамой. Овечек она тоже приводила наночь впещеру иукладывала спать рядом ссобой, ейнравилось слушать, каквтемноте позвякивают их колокольчики.
        Сменялись дни иночи, проходили месяцы игоды, аСтина Мария всё пасла своих овечек вдремучем лесу, мечтала да пела песенки наберегу сумрачного озера.
        Авремя всё шло. Безмолвная тишина царила вподземном мире. Низвука неслышала тут Стина Мария, кроме собственного тихого пения да тонкого звона золотых колокольчиков; разве что иногда надсумрачным озером, куда она приводила наводопой своих овечек, нет-нет да вскрикнет втумане какая-то птица.
        Ивот однажды сидела она взабытьи набережку, глядела, какпьют овцы, изадумчиво черпала рукой воду. Каквдруг раздался такой грохот, чтовсё кругом задрожало, всколыхнулись сумрачные воды; потом послышался голос, датакой громкий, чтовсе деревья всумрачном лесу приклонились кземле, инавсё подземное царство раскатом прогремели старинные слова, такиеже древние, какхутор Капела:
        Стук-стук-постук!
        Дляовечек тучный луг.
        Сколько было - столько есть.
        Тучек нанебе несчесть.
        Стина Мария вздрогнула иточно проснулась.
        - Слышу, дедушка! Слышу! Яздесь! - закричалаона.
        Тутже она всё вспомнила. Вспомнила дедушку, вспомнила голос родимой матушки, вспомнила имя отчее, вспомнила, ктоона такая, ипоняла, чтородной дом её нахуторе Капела.


        Ипоняла Стина Мария, чтоживёт она вплену уподземных жителей втом тёмном царстве, гденесветят нисолнце, нилуна, низвёзды. Ивот пустилась Стина Мария бежать совсех ног, аовцы иягнята заней: казалось, чтосерая речка течёт следом заСтиной Марией посумрачному дремучему лесу.
        Аподземные жители, услыхав грохот игромкий голос, повылезали изсвоих пещер игротов излобно зашептались, аглаза уних почернели отзлости. Всесмотрели наСтину Марию, ибормотали всё громче, ипоказывали пальцем надевочку. Итогда серый старичок, который привёл сюда Стину Марию, кивнул головой.
        - Пускай поспит всумрачном озере, - пробормоталон. - Небудет нам тишины ипокоя, покуда её род живёт вКапеле. Пускай она поспит всумрачном озере.
        Исразуже подземные жители, словно тени, обступили Стину Марию, исхватилиеё, ипотащили козеру, надкоторым стелился густой туман.
        Нотут женщина, которую Стина Мария звала своей мамой, вдруг какзакричит вовесь голос! Никто ещё неслыхал вподземном царстве такого крика.
        - Красавица моя! - кричала женщина-тень. - Солнышко моё!
        Онаворвалась втолпу иобхватила Стину Марию своими незримыми руками. Посмотрев наподземных жителей почерневшими отгнева глазами, онакрикнула им срывающимся голосом:
        - Только я сама, иникто другой, уложу моё дитя спать, когда настанет время!
        Онаподняла Стину Марию наруки ипонесла козеру, авсе подземные жители стояли молча исловно чего-то ждали.
        - Пойдём, красавица моя! - бормотала женщина. - Пойдём, спать пора!
        Надозером клубился туман. Едва женщина вступила внего, онгустою пеленою обвил её идевочку. НоСтина Мария заметила, каквнизу подногами блеснула вода, истоской подумала: «Охты мой ягнёночек, невидать тебе больше Капелы!»
        Ноженщина-тень, которую Стина Мария звала мамой, погладила её незримой рукой поголовке ишепнула:
        - Беги вслед заовечками, красавица моя!
        ИСтина Мария осталась совсем одна, вгустом тумане невидно было низги, только впереди звенели золотые колокольчики, идевочка шла заними. Колокольчики вели её сквозь мрак итуман, онашла ишла, сама незная куда, ипосле долгого пути вдруг почувствовала подногами траву, короткую, общипанную овцами травку, какая бывает навыгоне.
        «Вотуж незнаю, куда я попала, - подумала Стина Мария. - Нотрава тут растёт такаяже, какунас дома».
        Втотже миг туман пал росою, идевочка увидала месяц. Месяц светил надхутором Капела, онкакраз выглянул из-за крыши овчарни. АнаЛисьем камне сидел дедушка идержал вруках свой посох.
        - Гдеже ты так долго пропадала? - спросил дедушка. - Пойдём скорее домой, пока похлёбка неостыла!
        Нотут он замолчал. Потому что увидел овец. Красивые белые овечки паслись налугу вместе смалыми ягнятами, дедушка ясно разглядел их налугу всвете месяца иуслышал нежный звон колокольчиков.
        - Вотуж правда, старость - нерадость, - сказал дедушка. - Уменя вушах звенит, ия вижу овец, которых загрыз волк.
        - Этонете овцы, которых волк загрыз, - сказала Стина Мария.
        Тогда дедушка посмотрел ей вглаза ипонял, гдепобывала Стина Мария. Тот, ктопобывал вподземном царстве, навсю жизнь остаётся меченым. Даже если ты пробыл там ровно столько времени, сколько надо, чтобы похлёбка сварилась имесяц успел подняться надовчарней, метка всёравно останется утебя навсю жизнь.
        Дедушка поднял Стину Марию наруки ипосадил её ксебе наколени.
        - Охты мой ягнёночек, - сказал дедушка. - Сколькоже времени ты пропадала, бедная овечка?
        - Много месяцев имного лет, - ответила Стина Мария. - Иеслибы ты непозвал меня, ябы там иосталась.
        Новстарых дедушкиных глазах светилась радость привиде овечек. Онвсех пересчитал иубедился, чтоих столькоже, сколько сгубил волк.
        - Похоже, чтовКапеле всё-таки будут стричь овец, - сказал дедушка Стине Марии. - Похоже, чтонадо мне свечера наточить овечьи ножницы. Если, конечно, лунные овечки - твои.
        - Моиони, чьижещё! - сказала Стина Мария. - Сейчас они беленькие, абыли серые, когда мне их дали…
        - Тсс. Молчок! - перебил дедушка.
        - …дали их те, кого нельзя называть поимени, - закончила Стина Мария.
        Месяц всё выше поднимался надкрышей овчарни иозарил своим светом луг, накотором паслись овцы иягнята хутора Капела. Дедушка взял свой посох ипостучал поземле: «Стук-стук-постук…»
        - Тсс! Молчок! - остановила его Стина Мария.
        Ишёпотом, дедушке наушко, сказала стих, который был такойже древний, каксам хутор Капела:
        Стук-стук-постук!
        Дляовечек тучный луг.
        Сколько было - столько есть.
        Тучек нанебе несчесть.


        Рыцарь Нильс изДубовой Рощи






        Давным-давно, впору бед инищеты, жилнамаленьком хуторе, затерявшемся вглухом лесу, мальчик поимени Нильс. Хутор этот прозывался Дубовой Рощей. Таких маленьких, сереньких, бедных хуторков было вто время много. Одно богатство ибыло вних - малые ребятишки. Нотакие, какНильс, встречались редко. Случилось так, чтоон тяжко захворал, мать боялась, чтоон умрёт, иуложила его впостель вчистой горнице, куда побудням дети иноса сунуть несмели. Впервые всвоей жизни Нильс занимал один целую кровать. Еготрясло влихорадке, голова горела, ион едва понимал, чтосним творится, однако знал, чтоспать одному впостели - большая роскошь. Чистая горница казалась ему настоящим раем. Штора вгорнице была опущена, ивней царили прохлада иполумрак. Стоял июнь, цвели сирень иракитник, враспахнутое окно изсада, словно сквозь сон, доНильса доносилось их благоухание, влесу безустали куковала кукушка. Мать сострахом слушала это кукование, ивечером, когда воротился домой отец, онасказала помертвевшим голосом:
        - Нильс покидаетнас. Слышишь, кукушка кукует.
        Ведь вте времена считали: если кукушка кукует рядом сдомом - быть вдоме покойнику. Никогда ещё некуковала кукушка прямо нахуторе, даещё так громко инеистово, каквтот июньский день. Младшие братишки исестрёнки, стоя узакрытой двери вгорницу, печально говорили:
        - Слышишь кукушку? Нашбратик скоро умрёт.
        НоНильс ничего обэтом незнал. Онлежал вжару иструдом мог открыть глаза. Ноиногда, слегка приподнимая веки, онвидел сквозь ресницы чудо: перед ним - штора, азаней - великолепный дворец.
        Штора, купленная нааукционе вгородской усадьбе, была единственной ценностью наэтом бедном хуторе. Этуштору, нарадость иудивление детям, повесили наокно вгорнице. Нашторе был выткан рыцарский замок сзубчатыми стенами ивысокими башнями. Ничего прекраснее этого замка хуторские ребятишки всвоей жизни невидели. «Ктоже может жить втаком замке? - спрашивали они Нильса. - Икакон называется?» Ведь Нильс, старший брат, должен был всё знать. НоНильс этого незнал, атеперь он так сильно захворал, чтосёстрам ибратьям, верно, непридётся больше его ниочём спрашивать.


        Вечером семнадцатого июня Нильс остался один вдоме. Отец ещё невернулся сработы, мать доила навыгоне корову, братья исёстры пошли влес поглядеть, поспеваетли земляника. Нильс лежал один вгорнице вполузабытьи. Оннезнал, чтобыло семнадцатое июня ичто земля вокруг зелёная-презелёная, чтонабольшом дубе возле дома кукует кукушка. Она-то иразбудилаего. Нильс открыл глаза, чтобы ещё раз взглянуть назамок нашторе. Замок стоял назелёном острове посреди синего озера, вздымая свои зубцы ибашни ксинему небу. Отэтой синевы вгорнице было прохладно итемно, ипотому здесь так хорошо спалось. Нильс снова задремал… Ветерок слегка колыхал штору, изамок дрожал…
        О,тёмный замок, полный тайн, чьифлаги развеваются подветром натвоих башнях? Ктоживёт втвоих покоях? Ктотанцует втвоих залах подзвуки скрипки ифлейты? Ктоэтот узник, чтосидит взападной башне, которому суждено умереть завтра утром нарассвете?
        Смотри-ка, онпросунул тонкую королевскую руку сквозь решётку башенной бойницы имашет - зовёт напомощь. Ведь он молод иему так нехочется покидать белый свет. «Послушай, Нильс изДубовой Рощи, послушай! Неужтоты, королевский оруженосец, забыл своего господина?»
        Нет, рыцарь Нильс ничего незабыл.
        Онзнает: часы бегут ион должен спасти своего короля. Скоро, ахкакскоро будет уже поздно. Ведь сегодня семнадцатое июня, и, прежде чем взойдёт солнце, короля лишат жизни. Кукушка проэто знает.
        Онасидит надубе водворе замка инеистово кукует, оназнает, чтокому-то там суждено умереть.
        Нонаберегу синего озера, вкамышах, спрятана лодка. Неробей, молодой король, твой оруженосец спешит ктебе. Вотназелёные берега итихое озеро опускается лёгкий сумрак июньской ночи. Медленно скользит лодка позеркальной глади, неслышно опускаются вёсла вводу, чтобы неразбудить стражу. Ночь полна опасностей, асудьба королевства вруках гребца. Ещёмедленнее, ещётише, ещёближе… О,мрачный замок, тыцаришь назелёном острове ибросаешь такую зловещую тень наводу, нознайже, чтоктебе приближается тот, ктоневедает страха: рыцарь Нильс изДубовой Рощи, запомни это имя, ведь вего руках судьба королевства! Может быть, чьи-то глаза вглядываются вночной сумрак ивидят, каксветится копна его белых волос. Если тебе дорога жизнь, рыцарь Нильс, плыви скорее втень замка, спрячься втемноте, причаль прямо подокном темницы, гдесидит король, ижди… Слышишь, вокруг тишина - только волны бьются онетёсаные каменные стены, абольше нераздаётся низвука.


        Новот узник бросает избашни письмо. Онолетит белоснежным голубем ипадает влодку. Написьме написано кровью:
        «Рыцарю Нильсу изДубовой Рощи!
        Мы,Магнус, Божьей милостью законный король сего королевства, лишились помилости родича Нашего герцога мира ипокоя. Дабудет тебе ведомо, готовит он Нам нынешней ночью страшный конец. Ипосему спеши немедля Нам напомощь. Какпомочь Нам, поразмысли сам, однако немешкай, ибоМы пребываем всильном страхе заНашу жизнь.
        Писано взамке Вильдгавель вночь июня семнадцатого.
Магнус Рекс[3 - Рекс - король (лат.).]».
        Рыцарь Нильс кинжалом царапает себе руку ипишет алой кровью письмо своему господину. Потом он натягивает тетиву, истрела его летит молнией кузнику вбашне инесёт ему утешительную весть:
        «Мужайся, король Магнус! Жизнь моя принадлежит тебе одному, ия срадостью отдамеё, чтобы спасти своего короля. Дабудет сомной удача».
        Дабудет стобой удача, рыцарь Нильс! Еслибы ты был стольже быстр итвёрд, какстрела, имог лететь, какона, тобезтруда пришёлбы напомощь королю. Нокакпроникнуть оруженосцу втемницу короля вэту последнюю ночь его жизни? Разве негрозил герцог казнить страшной смертью всякого, ктоосмелится приблизиться кзамку дорассвета? Ворота заперты, иподвесной мост поднят, двести вооружённых стражников караулят этой ночью замок Вильдгавель.
        Агерцог танцует врыцарском зале, емунедосна. Светла июньская ночь, итому, ктозадумал злодейство, неуснуть. Поскореебы настало утро, ведь нарассвете король лишится жизни ивкоролевстве нестанет короля. Кому, какнегерцогу, знать, ктоближе всех стоит ктрону? Ах,какнетерпеливо он ждёт рассвета, нодотой поры он хочет танцевать. Веселее играйте, скрипка, флейта исвирель, веселей пляшите, юные девицы, ножки увас маленькие ибыстрые. Герцог хочет танцевать ивеселиться. Нотому, ктотворит зло, нетнимира, нипокоя, страх грызётего, словно червь кору. Король пленён изаперт вбашне, ноунего есть верные люди, - может, тысяча всадников уже скачет сейчас кзамку Вильдгавель. Встрахе обрывает он танец, идёт кокну, вслушивается ивглядывается вночь. Чтоэто: стук копыт илибряцание вражеских копий имечей? Нет, этовсего лишь скальд, бродячий музыкант, онбредёт поберегу озера меж дубов ибренчит налютне, песняего, звонкая, какптичья песнь, летит надузким проливом Вильдгавельсунд:
        Королевская конница скачет.
        Ядорогой лесною бреду.
        Какпечально кукушечка плачет,
        Предвещая кому-то беду.
        Королевская конница скачет…
        Герцог бледнеет.
        - Поди-ка сюда, музыкант, расскажи, какую это конницу ты видел нынче ночью!
        - Ах,милостивый господин, слова бедного певца сыплются какгорох, ктоих разберёт. Дозволь мне идти смиром дальше ииграть налютне. Ночь так прекрасна, озеро спокойно, цветы цветут, икукушечка кукует. Поверьмне, земляника поспевает, ясам видел этой ночью влесу.
        - Дазнаешьлиты, певец, - гневается герцог, - чтовзамке Вильдгавель есть подземелье, гдемузыкант поспеет скорее, чемземляника влесу, акогда он созреет, торасскажетвсё, очём его спрашивают?
        - Ах,милостивый господин, яхотелбы тебе поведать обовсём, датолько крепостные ворота заперты, амост поднят, иниединой душе непробраться взамок Вильдгавель.
        Герцог угрюмо кивает.
        - Правда твоя, музыкант, нодлятебя я велю опустить мост иоткрыть ворота. Входиже, дружок, мненадобно знать, ктоэто скачет влесу нынче ночью.
        Вотзаскрипели цепи: «Книрк-кнарк», подъёмный мост опускается, дубовые ворота отворяются. Бродячий музыкант перебирает струны лютни, звучит печальная песенка. Бедняга музыкант одет влохмотья, нобелая копна его волос светится вполумраке. Подумать только, онвходит взамок Вильдгавель один-одинёшенек… Дабудет стобой удача, рыцарь Нильс. Запахни свои лохмотья поплотнее, чтобы невиднелось сквозь них золотое шитьё, опусти глаза, сгорбись, прикинься дурачком, помни: тыневсвоём уме исам незнаешь, чтоговоришь.


        - О,милостивый господин, тамих целые тысячи, яточно знаю. Правда, неболее сотни, этоточно. Всеони ехали налошадях, алошади били копытами. Хотя иные сидели верхом наволах, акто инасвинье. Укаждого было помечу икопью, аумногих одни лишь мётлы. Онивезли лестницы - штурмовать замок Вильдгавель - икорыта, чтобы переправиться через пролив Вильдгавельсунд. Право слово, милостивый господин, земляника скоро поспеет, ясам видел ночью влесу.
        Речь музыканта привела вбешенство инапугала герцога. Подумать только, является вдруг бродячий музыкант, совсем ещё юнец, ипоёт песенку прото, чтоон видел королевских конников влесу. Сеять страх вего чёрной душе всёравно что бросать зёрна навспаханную землю. Изтаких зёрен вдуше герцога вырастают дремучие кусты страха, ведь тот, ктотворит зло, незнает нимира, нипокоя.
        Взамке поднимается суматоха. Всем быть настороже! Приготовить пращи[4 - Праща - метательный снаряд, наподобие большой рогатки.]! Встать убойниц! Укрепить охрану подъёмного моста вдесять раз! Того игляди, начнётся штурм, коли всловах музыканта есть хоть крупица правды. Акакже быть сузником взападной башне? Приказалли герцог усилить охрану? Ведь утемницы короля стоит один-единственный стражник - Монс Секира, верный пёс герцога.
        Нет, охрану взападной башне герцог усиливать нестанет, ведь он замышляет собственноручно лишить короля жизни, если замок попытаются взять штурмом. Хотя злодею охота, чтобы узник прожил дорассвета, какпорешил совет, которому герцог велел приговорить короля ксмертной казни. Герцог знает лишь одно: живым королю иззападной башни нынче ночью невыбраться. Нотот, ктотворит зло, хочет сделать это тайно. Пусть Монс Секира один караулит узника, этот страж будет нем, каккаменные стены, егодело лишь недавать лазутчику пробраться водворец Вильдгавель!
        Ниодному лазутчику? Азнаешьлиты, могущественный герцог, чтоодин изних уже встенах замка? Тызаботишься отом, чтобы твои лучники иметатели камней были наготове, аосветловолосом бродячем музыканте позабыл! Этот бедняга забился вугол, селнапол игрызёт жадно цыплячью ножку, онпридурковат иникак невозьмёт втолк, отчего среди ночи поднялся такой переполох. Видно, унего полно насекомых, онто идело чешется иразглядывает свои лохмотья. Поглядите-ка, кого это он поймал, неужто блоху? Нет, бродяга точно спятил: бросает блох впивную кружку. Нокому какое дело доэтого дурня? Даже собакам, чтолежат уочага, безразлично, чтоон делает, куда идёт. Аему вдруг втемяшилось вдурацкую голову пойти кМонсу Секире иугостить его пивком. Оннеслышно выходит вдверь, неуклюже карабкается позамковым лестницам, нокружку спивом держит крепко, аповстречается ему кто-нибудь, музыкант улыбается кротко… мол, приказ герцога, несу пиво Монсу Секире!
        Монс - здоровенный бык. Емунипочём идесять кружек. Атут приходится стоять всю ночь напролёт укоролевской темницы, ивгорле так пересохло, чтотерпеть нет мочи. Ивдруг откуда нивозьмись - пиво, даещё иподают ему кружку бережно, обходительно.
        - Ишькакой белоголовый! Тыоткуда взялся? Ятебя прежде взамке невидал.
        Белоголовый кротко улыбается, видно, придурковат.
        - Герцог посылает тебе пиво. Ая непролил ниединой капельки. Нераз спотыкался ичуть несвалился, акружку держал крепко, воткакой я молодец.
        Монс Секира жадно подносит кружку корту. Нуипиво, хорошо промочил горло. Довольный, треплет он музыканта забелые вихры.
        - Хороши волосы, чистый лён, какукороля. Можно подумать, чтовы - братья. Однако тебе надобно благодарить Бога, чтоэтот бедняга - нетвой брат, иначе итебе пришлосьбы вскорости сложить голову.
        Больше Монс Секира ничего нескажет этой ночью. Оншлёпается напол, какмешок смукой, итутже засыпает, - видно, та«блошка», которую музыкант бросил впиво, принесла пользу.
        Атеперь, рыцарь Нильс, неплошай! Торопись, торопись, ищиключ, пошарь уМонса вкарманах изапоясом. Вотвдалеке слышатся шаги… Неужто идёт кто-то? Торопись, нето будет поздно, бери ключ, открывай скрипучую дверь, быстрей подымайся полестнице втемницу короля, быстрей… атеперь медленнее! Теперь тише! Входи ккоролю! Вотон перед тобой! Какдолго он ждал, какдолго печалился. Онстоит убойницы, бледный ижалкий, глаза большие искорбные, волосы светлые ипушистые. Увидев своего оруженосца, онпринимается молча лить слёзы.


        - Рыцарь Нильс, дорогой ты мой. Всёже есть уменя друг насвете.
        Двадолгих года сидел король Магнус вэтой мрачной темнице, щёки его поблекли ивзгляд потух.
        - Всёпропало, рыцарь Нильс, - говоритон, - настал мой смертный час. Останешьсяли ты сомной доконца, досамого страшного испытания?
        - Ах,ваше величество, ненадо отчаиваться. Бежим отсюда! Дапобыстрее!
        НоМагнус испуганно качает головой.
        - Куда нам бежать, рыцарь? Ворота заперты, мост поднят, алюдей герцога повсюду полным-полно, словно пчёл вулье. Ниодна живая душа отсюда невыберется. Всёкончено, настал мой смертный час.
        Видно, королю Магнусу ничего неизвестно протайный ход, окотором знает Нильс. Ведь он вдетстве играл вэтом мрачном истрашном замке. Егоматушка была вту пору придворной дамой фру Эббы, тётки короля, матери герцога. Этазнатная ижестокая госпожа заправляла взамке всем, покуда сын её воевал вчужих краях. Нильс тогда был маленьким непослушным сорванцом, иоднажды фру Эбба велела посадить его внаказание ввосточную башню. Теперь она втом раскается. Ведь умальчишки руки так ичешутся, емунадо всё знать, всёпотрогать! Вотон инащупал потайную кнопку, открывающую потайную дверь впотайной ход, чтопроложен подВильдгавельсундом иведёт прямо влес.
        Видишь, король Магнус, ещёневсё потеряно. Однако немешкай, торопись, если жизнь тебе дорога! Ночь наисходе, акаквзойдёт солнце надзелёным лесом исиним озером, тебя нестанет. Таково решение герцога. Глянь-ка, толстопузые господа впышных одеждах уже собираются водворе, палач наточил меч иждёт тебя. Сейчас вбашню придёт досточтимый святой отец - исповедать беднягу перед смертью. Подумать только, чтобудет, если он увидит Монса Секиру, лежащего наполу. Священник завопит, иего крик эхом разнесётся повсему замку. Тогда бежать будет поздно. Немедли, король Магнус, торопись, коли жизнь тебе дорога. Путь будет труден иопасен, придётся петлять подлинным ходам икоридорам через весь замок квосточной башне, аповсюду расставлены караульные. Нонепадай духом, Нильс тебе поможет!
        - Торописьже, король Магнус, снимай красный бархатный наряд, облачайся влохмотья. Коли нам неповезёт, встретим стражей, ониподумают, чтоэто я - король, аты - музыкант. Онисхватят меня, и, покуда опомнятся, тыуспеешь убежать. Поймают воробья, акороль-орёл вырвется насвободу.
        Нокороль печально качает головой:
        - Ачто будет после стобой, мойлюбезный друг? Чтосделает стобой герцог, узнав, чтоты помог мне бежать?
        Нильс смотрит вглаза королю:
        - Яспасу тебя, если даже это будет стоить мне жизни.
        Медлить нельзя. Быстрей переодевайся, король, спускайся вниз полестнице, гдележит истонет восне Монс Секира. Вотон слегка шевелит руками иногами, словно хочет проснуться. Нет, списладко, Монс, таккрепко ты ещё никогда неспал! Ты,простой тюремный страж, незнаешь, какой чести удостоился, невидел, каксам король переступил через твоё налитое пивом брюхо! Властитель королевства бежит, спасаясь отсмерти.
        Вотнадворе зазвучали трубы, забили барабаны, послышались восторженные голоса собравшихся.
        Выходит герцог, ивсё смолкает.
        Онликует примысли отом, чтоэтим самым утром наэтом крепостном дворе он подглухие удары барабанов впишет кровью своё имя вкнигу истории.
        Нотут иззападной башни раздаётся пронзительный истрашный крик:
        - Узник исчез! Король бежал!
        О,злые вести! Мертвенная бледность покрывает лицо герцога, онхолодеет идрожит всем телом. Охваченный дикой яростью, онкричит:
        - Обыскать замок, каждый уголок, каждую залу, каждую лестницу ибашню! Поймать короля, живого илимёртвого!
        Слышишь, какбьёт колокол тревоги, какполестницам замка стучат подбитые железом сапоги, каккричат герцогские кнехты, вышедшие наохоту закоролевской ланью, которая бежит, спасая свою жизнь:
        - Гдебы он нибыл, онотнас неуйдёт! Глянь-ка, вонтам мелькнула его белая голова! Вонтам показался его красный кафтан! Ага, онюркнул ввосточную башню. Нуихитрец, хлопнул дверью уменя перед самым носом, датолько сейчас мы топором да копьём выманим оттуда нашего премиленького короля!
        Тотзнатный господин, чтоповелел построить замок наберегу протоки, имел, видно, лисьи повадки. Каклис роет много ходов изсвоей норы, такиэтот господин велел вырыть потайной ход подВильдгавельсундом, чтобы спастись наслучай битвы иосады. Проэтот потайной ход неведала тогда, кроме него, ниодна живая душа, итайну эту он унёс вмогилу.
        Аумер он двести лет тому назад. Какхорошо, чтоназемле есть любопытные мальчишки, которым надо всё потрогать! Какхорошо, чтоНильса вдетстве заперли однажды ввосточную башню!
        Однако сможетли он теперь найти потайную кнопку?


        Торопись, Нильс, ведь дверь уже трещит подударами топора, аМагнус скаждым ударом становится всё бледнее. Король небыл вдетстве озорным илюбопытным иненаходил потайных кнопок. Холодный пот выступает унего налбу, покуда его оруженосец ощупывает надеревянной обшивке стены все кнопки ибляшки. Король неверит, чтоНильс отыщет ту заветную кнопку, которая может им помочь. Магнус слышит, какэхо разносит удары топора. Истрашны слова герцога:
        - Схватить короля живым илимёртвым…
        Туткороль бледнеет какполотно. Ах,какнехочется умирать ему врасцвете лет! Ноон неверит вудачу:
        - Даполноже тебе, рыцарь Нильс, неищи больше. Всёпропало, нежить мне более насвете.
        Норуки мальчика немогут забыть то, чтонашли однажды. Ивот дверь медленно отворяется, указывая им путь ксвободе.
        Рыцарь Нильс хватает короля заруку:
        - Бежим, король Магнус, бежим скорей, небойся, чтотам темно!
        Вподземелье холодно исыро, вода изВильдгавельсунда сочится тоненькими струйками меж скользких камней. Непоскользнись, король, теперь каждая секунда дороже золота твоей короны. Слышишь яростный крик затвоей спиной? Этозлодей герцог увидал, чтодобыча ускользнула изего когтей. Сейчас он стоит вбашне инеможет понять, куда делся король. Злость пробкой сидит унего вгорле, он, того игляди, лопнет отнеё. Вдруг он замечает приоткрытую дверь. Эточто ещё такое? Потайной ход, окотором он раньше неведал? Будь ты неладен, прапрадед, сохранивший эту тайну отвсех родичей! Ногерцог инедумает сдаваться:
        - Стражу комне! Всебегом втемноту, онтам! Схватитеего, рвите начасти, вытащите насвет Божий! Отыщите живым илимёртвым! Авы, моилучники, седлайте быстрых коней, опускайте мост, скачите влес! Потайной ход, верно, ведёт туда, отыщите выход изнего. Аколи увидите, чтокороль Магнус бежит меж деревьями, пустите стрелу ему вспину. Пойматьего, найти живым илимёртвым!
        Ласково плещут ипереливаются подлучами утреннего солнышка волны Вильдгавельсунда. Резвятся вводе рыбёшки, имвесело, ведь они незнают, чтоглубоко подними пытается спастись отверной смерти король Магнус.
        Рыцарь Нильс, рыцарь Нильс, неспеши! Король долго сидел втемнице исильно ослабел. Онтяжело дышит, того игляди, упадёт, потайной ход тёмен идлинен. Апозади он слышит стук подкованных сапог, стук этот всё громче, шаги всё ближе.
        Король Магнус бледнеет, лицо его белее полотна, о, какнехочется умирать ему врасцвете лет! Ноон неверит вудачу:
        - Хватит сменя, рыцарь Нильс, непойду дальше. Пришёл мой смертный час.
        - Небойся, король! Прячься быстрее врасселину, стой тихо втемноте, затаи дыхание ижди! Вотони нагоняютнас, люди герцога, слепые звери. Мчатся, будто свиньи подубовой роще зажелудями, неглядя посторонам, туда, куда повёрнуты их тупые рыла. Сейчас они мчатся туда, гдемерцает слабый свет вконце потайного хода. Подурости своей они решили, чтокороль уже выбрался насвет Божий, набелый свет, которого поволе герцога ему больше невидать. Онинесутся туда совсех ног.
        Король Магнус стоит, спрятавшись забольшим камнем, ислышит, какстучат кованные железом сапоги, сердце его бешено колотится. Страшно одному втемноте, ноты неодин, король, стобой верный друг. Онстоит вомраке рядом, тыневидишь, нослышишь его дыхание ичувствуешь его руку насвоём плече.
        - Погоди здесь ещё немного, король, люди герцога снуют повсюду, кони уних быстрые какветер. Ноя спрятал поблизости двух лошадей, здесь, вкустах, пойду приведуих!
        Двадолгих года сидел король втемнице… Какое счастье снова оседлать коня искакать подзелёными кронами дубов! Дочегоже прохладно исветло июньское утро! Вокруг тишина, лишь птицы поют, шмели жужжат. Нацветах итравах блестят росинки. Вотскачут король Магнус иего оруженосец. Ихпушистые светлые волосы блестят насолнце.


        Пришпорь коня, король Магнус, гони его вовсю прыть, торопись поспеть вВысокий замок. Тамты укроешься надёжно, тамсобралась вся королевская конница. Ониувидят, чтокороль насвободе, ипойдут заним вбой. Тогда трепещи, злой тиран, коварный герцог, близится твой последний час!
        Ах,король Магнус, рано ты ликуешь! Слышишь стук копыт оземлю? Страшнее этих звуков тебе ничего слышать недоводилось. Томчатся герцогские лучники набыстрых какветер конях, пустят они тебе всердце острые стрелы, истанешь свободен.
        Король Магнус бледнеет, лицо его белее полотна, о, какнехочется умирать ему врасцвете лет!
        - Довольно сменя, рыцарь Нильс, непоеду дальше. Всёпропало, настал мой смертный час!
        Норыцарь Нильс твёрдой рукой хватает королевского коня зауздечку.
        - Вэтой скале есть пещера, укроемся вней!
        Пещера эта была вскале снезапамятных времён, ещёстех пор, когда земля была молодой илюдей наней небыло. Тогда-то иповалились эти тяжёлые валуны друг надруга, ипоявилась здесь пещера свысокими каменными стенами. Стех самых пор была она безымянной, носэтого дня стала называться Королевской пещерой. Годпролетит загодом, ивсё, чтослучилось здесь, позабудется, нопещера вечно будет зваться Королевской. Мальчишки станут часто играть здесь ввесёлые игры, впрятки иназывать это место Королевской пещерой, незная, чтокогда-то давным-давно ранним июньским утром здесь прятался король сосвоим оруженосцем.
        Асейчас король Магнус стоит впещере, исердце унего сильно колотится. Тяжело ему прятаться, словно зверю лесному, ноты неодин, Магнус, утебя есть друг. Онстоит рядом стобой вомраке, тыневидишьего, нослышишь, какон дышит, чувствуешь его сильную руку насвоём плече.
        - Кажется, мыстобой провелиих. Подождём немного ипоскачем дальше. Через час поспеем вВысокий замок.
        Неуспел он сказать это, какизлеса донеслось громкое ржание, акоролевский конь заржал вответ. Воттак может несмышлёная животина предать своего хозяина.
        Ах,какая беда, вотвлесу послышались громкие голоса:
        - Скорее, скорее сюда, впещеру! Здесь только что ржал конь, сейчас мы вытащим отсюда короля!


        Король Магнус бледнеет, лицо его белее полотна, о, какнехочется умирать ему врасцвете лет!
        - Довольно сменя, рыцарь Нильс, непоеду дальше. Всёкончено, настал мой смертный час! Там, увхода впещеру, караулит меня злосчастная моя судьба.
        Рыцарь Нильс утешает короля:
        - Твоя судьба, король Магнус, править королевством, амоя - спасти своего короля.
        Нокороль Магнус печально качает головой:
        - Ах,рыцарь Нильс, тычестно служилмне, только всё понапрасну, - видно, суждено мне умереть. Прощайже, мойсамый верный друг наземле!
        Рыцарь Нильс отвечает:
        - Ясрадостью спасу своего короля. Дабудет сомной удача! Прощай, король Магнус, мыболее несвидимся стобой, вспоминайже меня иногда, когда будешь править королевством.
        Пятеро лучников нетерпеливо поджидают короля увхода впещеру. Радостно ижестоко горят их глаза. Герцог обещал набитый золотом кошелёк тому, ктовернёт короля втемницу.
        - Ясное дело, король прячется впещере. Сейчас его выманим оттуда!
        Поглядите-ка, онсам выходит изэтой норы иведёт коня подуздцы, аконь его громко ржёт. Дочегоже красив король, копна его белых волос так исветится насолнце, красный бархатный камзол поистрепался, однако всякому видно, чтоэто королевская одежда.
        Радуйтесь, лучники, вотваш узник, хватайтеего. Чтож вы смутились иуставились вземлю?
        Нелегко поднять руку накороля, даиглядит он наних так смело иотважно. Новот он протягивает вперёд руки:
        - Вяжите меня, везите взамок Вильдгавель, - видно, родичу моему герцогу нетерпится сомной повстречаться.
        Чему быть, того неминовать. Стыд исрам всему королевству принёс злодейский замысел герцога, ион будет заэто вответе.
        Шлите кнему гонца свестью, чтородич его схвачен, пусть палач наточит меч поострее! Ведь меч прождал понапрасну целых два часа, покуда король скрывался отпалача. Поглядите, вотедет пленник обратно вгерцогский замок, онсидит вседле сосвязанными руками прямо испокойно… Авокруг влесу дотого красиво! Онслышит, какпоют птицы, какжужжат шмели, слышит впоследний раз. Онвидит, какискрятся росинки нацветах итравах, какблестят иплещутся волны Вильдгавельсунда. Ах,видит он всю эту красоту впоследний раз! Вотуже опускается сострашным скрипом замковый мост, открываются тяжёлые дубовые ворота, узник въезжает водвор замка Вильдгавель.
        Агдеже прячется герцог, отчего невстречает он своего любезного родича? Герцог занемог илежит впостели затяжёлым пологом. Хоть иболен герцог, аобрадовался вести, чтокороль пойман. Герцог тутже повелел палачу быть наготове, асоветникам своим - собраться водворе. Одно лишь печалитего, чтосамон, сломленный недугом, лежит впостели втот час, когда ему суждено начертать кровью своё имя вкниге истории.
        Ах,какнетерпеливо он ждал этого часа, хотьбы скорее он настал. Песок впесочных часах сыплется так медленно, инадворе всё тихо. Ах,кактяжко герцогу ждать, нотот, ктотворит зло, неведает всю жизнь нисна, нипокоя.
        Наконец-то надворе затрубили трубы, забили барабаны. Дождался герцог заветного часа. Тело его колотит озноб, ноон должен встать иподойти кокну. Впоследний раз хочет он взглянуть народича своего - короля Магнуса.
        Онвидит залитый солнцем двор, расфранчённых толстопузых советников, видит своих кнехтов споднятыми копьями, онивыстроились вокруг красного ковра, анаковре стоит кто-то… ну конечно, этоего родич король Магнус. Ах,эта светлая копна золотистых волос, какона сияет насолнце! Наглазах унего чёрная повязка, аруки связаны!
        «Какже он дрожит сейчас, мойлюбезный родич, король Магнус, какстрашно ему потерять свою молодую жизнь!»


        Нет, тот, ктостоит сейчас накрасном ковре, небоится потерять свою молодую жизнь задруга.
        Кукушка кукует надубе водворе, аглухой стук барабанов смолкает.
        Мужайся, рыцарь Нильс, будь сильным ихрабрым доконца.
        Мечпадает, ивтотже самый миг излеса доносится звук боевой трубы. Какстрашно разносится он надлесом иозером, какстрашно вторит ему эхо вгорах! Слышишь стук копыт, ржание коней, слышишь бряцание копий имечей? Тоскачут королевские конники, колышутся перья нашлемах, блестят доспехи насолнце. Берегись, коварный герцог, готовься кбитве! Сострахом смотрит герцог накоролевское войско, онхохочет, ихохот его страшен:
        - Опоздали, люди добрые, опоздали, нетбольше короля Магнуса. Поворачивайте коней да скачите домой. Теперь я король этого королевства.
        Едва он успел вымолвить эти слова, какувидел такое, отчего унего кровь застыла вжилах.
        «Святая сила, ктоэто едет впереди всех набелом какснег жеребце? Чьиэто волосы светятся золотой шапочкой насолнце? Укого такие печальные глаза? Неужто он воротился стого света, неужто передо мною привидение?»
        Нет, вероломный герцог, перед тобой родич твой, король Магнус, живиневредим. Трепещиже, чёрная душа, моли небеса опрощении!
        Жестокой была битва вто кровавое июньское утро, когда пал замок Вильдгавель, игерцога постигла кара. Стрелы летят так густо, чтонебо потемнело, ккрепостным стенам приставляют осадные лестницы, разгорячённые кони плывут через пролив. Звонит осадный колокол, вотзамок загорелся, дымзакрыл солнце. Герцог умирает сострелой вгруди… Такокончил жизнь этот жестокий злодей!
        Замок должен исчезнуть дозахода солнца. Егоразберут камень закамнем исровняют сземлёй. О,мрачный замок, пришёл наконец твой час! Исчезни сэтого зелёного холма!
        Новот бой окончен, ивсё затихло. Король Магнус стоит, роняя слёзы, натом месте, гдерыцарь Нильс отдал свою молодую жизнь зажизнь короля. Вокруг столпились рыцари, одолевшие врага. Плача, король говорит им:
        - Рыцарь Нильс изДубовой Рощи. Запомните навсегда это имя! Вего руках была судьба королевства! Емумы обязаны всем!
        Жил-был мальчик налесном хуторе. Мальчика звали Нильсом, ахутор прозывался Дубовой Рощей. Случилось так, чтомальчик тяжело заболел. Семнадцатого июня подвечер его оставили вдоме одного. Емустало совсем плохо, и, когда мать вернулась свыгона, гдедоила корову, онлежал взабытьи. Мать решила, чтоон умрёт иникогда больше неувидит восход солнца ицветущую землю. Всюночь он метался вбреду. Норанним утром восемнадцатого июня он открыл глаза, совсем здоровый. То-то счастья было вбедном домишке! Мать, отец, младшие братья исёстры столпились уего постели вчистой горнице, радуясь, чтоон жив. Мать подняла штору ивпустила вгорницу утреннее солнце. Братишки исестрёнки принялись потчевать Нильса свежей земляникой, онинарвали её влесу инанизали насоломинку, радуясь тому, чтоНильс живой иможет съесть первые земляничинки.
        - Мынашли их напригорке подле Королевской пещеры, - рассказалиони. - Атеперь возьмём лодку ипоплывём наВильдгавельхольмен поглядеть, может, итам ягода поспела. Помнишь, Нильс, сколько её было наострове прошлым летом?
        - Ничего Нильс непомнит, - сказала мать, - ведь он так сильно хворал.
        Окно было распахнуто, ивгорницу струились ароматы извуки лета, стоял июнь, вокруг хутора цвели сирень иракитник. Иопять безустали куковала кукушка. Нотеперь её плач доносился издалека, онакуковала где-то подругую сторону озера, наострове Вильдгавельхольмен.

        notes
        Сноски

        1
        Хульдра - персонаж шведских сказок, лесная ведьма, красивая иковарная, сполой спиной (Здесь идалее прим. пер.).
        2
        Эльфы - персонажи скандинавских сказок, маленькие существа скрылышками, живут влесах.
        3
        Рекс - король (лат.).
        4
        Праща - метательный снаряд, наподобие большой рогатки.