Сказки Геннадий Валериевич Долбин
        Остро приправленные перцем критические статьи автора LIA-клуб достаточно известны в сети, но вот как он пишет сам?
        С маленьком сборнике представлены три его сказки:
        Одна игла
        Каменный ключ
        Кот-философ

        Геннадий Долбин
        Сказки

        Одна игла
        Было у матушки четыре дочки. Все умницы-разумницы, рукодельницы-затейницы, красавицы одна другой краше, но каждая - на свой лад. Первая - синеглазая, улыбалась редко, но строгая и справедливая была. Бывало, случись спор какой али забота трудная, так все рассудит честь по чести. Вроде и строг суд, а не обидно никому. Потому как - по совести. Вторая - голубоглазая, смешливая. Вечно болтала и хохотала без умолку. А уж непоседа-то! За кучу дел враз возьмется, а справиться со всем не может - одной-то не под силу, хорошо - сестры помогали во всем. Третья - зеленоглазая, волосы - чистый лен, а уж как песню затянет - всяк заслушается. И на сердце тепло и светло делается. Четвертая - кареглазая, волосы рыжие, словно пламя, ей бы радоваться, ан-нет - все грустит-печалится, а порой и заплачет горько, безутешно. Сестры ее утешают, а она все плачет и плачет, словно горе у нее. Иной раз улыбнется сквозь слезы и опять грустит-печалится.
        Вот выросли дочки. Им бы замуж пора. А жениха такого, чтобы сердечко к нему тянулось - нет на примете. Так и живут - незамужницами. То один посватается, то второй, а дочки всем от ворот поворот дают. Матушка печалится: как же - годы-то идут, внучат бы понянчить да на руках покачать, пока сила в руках есть, пока старость не согнула спину, не выбелила волосы. Да куда там! Не люб да не люб. Вот и весь сказ.
        - Неужель совсем на примете не держите никого? - спрашивает матушка.
        - Отчего же, есть жених у меня, - молвила в ответ синеглазая дочь.
        - Да и у нас есть, - остальные дочки отвечают.
        - Так пусть сватов засылают!
        На том и порешили.
        Настал день субботний. В горнице светло, чисто. В печи - огонь, на столе, на скатерти узорной, яства горой. Ждут женихов сестры. Вот отворяется дверь, и на пороге жених - красавец писаный: высок, румян, лицом пригож, взор соколиный.
        - Вот он, жених мой, матушка! - обрадовалась синеглазая дочь.
        - Как же так! Мой ведь жених это! - воскликнула голубоглазая.
        - Нет, мой! - возмутилась зеленоглазая.
        - Нет, мой… - молвила кареглазая дочь, заливаясь слезами горючими.
        Небывалое дело! Жених-то один, а невест - четыре.
        - Сказывай, гость долгожданный. Поглумиться пришел али свататься? - спрашивает матушка.
        - Свататься, - отвечает жених.
        - Четыре дочери у меня. Все красавицы да умницы! К которой из них сватаешься?
        Загрустил жених, посмурнел лицом. Молчит, взор соколиный в пол опустил.
        Непрост выбор-то, ох не прост! Сердце-то трепещет, будто пичужка в силках, на волю просится.
        - Равно любы мне все четверо, - молвит жених.
        - Виданное ли дело, четырех зараз сватать! - сердится матушка.
        И хочется ей прогнать взашей жениха непутевого, а внучков понянчить пуще того хочется.
        - Мне-то, матери, они словно пальцы на руке: какой не кусни - равно больно. Ну да помогу я тебе. Дочери мои - рукодельницы, шить-вышивать мастерицы. Хоть и одна игла-то на всех, но вышьют они по платку узорному, и чья работа краше тебе покажется, ту и замуж возьмешь.
        Сказано - сделано.
        Села синеглазка вышивать. Дивится жених: по черному полю серебряной нитью затейливый узор идет, жемчуга в серебре так и горят! Красота неземная, несказанная!
        А тут голубоглазка за вышивку принялась. Так и мечется игла - стежок за стежком, а из-под иглы узор уж проступает - звонкий, смешливый, как и сама рукодельница. И столько в нем тепла, столько света!
        Взялась за иглу зеленоглазка, и потек узор изумрудный, певучий, а по зелени - цветы: васильковые, лазоревые, алые, розовые. Глаз не оторвать от дива такого!
        Четвертая дочь принялась платок свой вышивать. Золотой узор, багряные завитки да по синему фону… Мудрено выбрать-то! Красота-то небывалая!
        Рассердились сестры, рассорились. Друг на дружку не глядят, отворачиваются. Ни одна другой ни в чем уступить не желает.
        Так и осталась матушка без внучат желанных. Спорят дочери, чье шитье лучше, остановиться не могут. По три месяца в году каждая из сестер новый платок вышивает краше прежнего, прежде чем передать иглу сестрице своей. А жених ветром от одной к другой мечется - не знает, которую выбрать…
        КОНЕЦ
        Каменный ключ
        Есть у меня сказка одна про жизнь, да про смерть, да про каменный ключ. Слыхал, нет? Сказки любишь? Ну, тогда слушай…
        Далеко-далеко на западе, где горы подпирают вершинами небесную твердь, жил один король… Хотя почему, собственно, один? Вовсе не один он жил: и дворец у него был, и слуги, и богатые земли с крестьянами. Феодал - словом. Однако ж запомнил люд его как самодержца свирепого, своевольного. И войны воевал король этот не раз. И всегда с победой домой возвращался. С добычей богатой. И вот, воротившись с очередной войны, король учинил пир во дворце своем. На пиру, как водится, принял лишнего. И думает: «Уж сколь силен и могуч я, сколь непобедим, что ни один враг меня в бою не одолел, а лишний кубок вина - с ног валит! А пойду-ка я, пожалуй, спать после трудов-то ратных». Поднялся король из-за стола, окинул взглядом суровым баронов своих. Да так, что у тех кусок поперек горла встал. И, сказав «Пейте и гуляйте во славу мою!», удалился в свои покои.
        Уснул король, и снится ему сон, будто пошел он войной на дерзкого соседа. А как было не пойти? Ведь неправедной торговлей с иноверцами богатеет сосед день ото дня, а дань не платит. Ну не дерзость ли? И вот уж войско соседа разбито, а сам сосед словно заяц стрекача задал. Но знает король, что от его вороного скакуна еще никто не уходил. И верно - догнал он врага своего, сверзил с коня на землю, меч верный к горлу приставил. Всматривается король в лицо врага и что же видит он? То не враг ненавистный на земле простерт, а сам король, и его собственный меч, носитель славы предков, ему лютой смертью грозит.
        Проснулся король. Капли хладного пота со лба утерев, кликнул слугу преданного и отдал приказ:
        - Сей же час позвать мудрецов да толкователей снов, ибо сон видел я и знать желаю, что сей сон означает.
        Двенадцать мудрецов явились к королю. Поведал король им свой сон. Разводят старцы руками, бородами словно козлища трясут, а сна разгадать не могут.
        Разгневался король, велит мудрецам головы рубить: «Не мудрец тот, кто сна растолковать не способен!»
        Тут выходит вперед один из старцев и говорит:
        - Не боюсь я смерти, владыка - за одним столом со смертью сидел, пил-ел, разговоры разговаривал…
        - Что за вздор ты несешь! - возмутился король. - Где ж видано, чтобы с самой Смертью за столом сидеть, да разговоры вести?
        - Не осмелился бы я лгать государю своему, - сказал мудрец. - Смерть - моя крестная мать.
        Властным жестом руки отослал король всех прочь, повелел лишь старцу остаться.
        И поведал мудрец королю историю свою. Послушаем же ее и мы.
        Рассказ мудреца
        Давно, государь это было. Отец сказывал. Матушка моя родила меня в глухую полночь. И, как заведено в роду нашем, после рождения младенца отец непременно выйти был должен из дома и первого встречного упросить стать новорожденному крестным отцом или крестной матерью. Обычай сей соблюдался свято, ибо иначе неисчислимые беды становились уделом ребенка. Вышел отец за порог, не чая кого-нибудь встретить порою ночной. Думал, что будет бродить до утра он в поисках тщетных. Но вдруг, с удивленьем встретил отец мой женщину в черных одеждах, что шла навстречу ему.
        - О, госпожа, прошу, не пугайся! - воскликнул отец. - Я не вор и не грабитель! Я честный человек, и умоляю выслушать меня!
        - Говори, - незнакомка сказала.
        Когда же отец поведал женщине о нужде своей, засмеялась она и спросила:
        - Да ведаешь ли ты, кого встретил? И о чем просишь! Ведь я - Смерть.
        - Зачем ты обманываешь, госпожа? Умоляю, уважь мою просьбу и будь крестной матерью моему сыну!
        - Не веришь? Идем со мной, и я покажу тебе…
        Сколько и как они шли, про то не ведаю. Привела Смерть отца к пещере, открыла каменную дверь и внутрь вошла. Вошел и отец вслед за нею. И видит он - светло как днем в той пещере! Повсюду расставлены хрустальные светильники, и в каждом из них огонек горит и желтое масло плещется. И так этих светильников много и стоят они так часто, что и ступить-то боязно. Вдруг невзначай разобьешь или опрокинешь.
        - В каждом светильнике, - сказала Смерть, - судьба человеческая. И масло в них непростое. То масло жизни. Кончается масло, гаснет пламя - кончается жизнь. И тогда прихожу я.
        Испугался отец. Слова вымолвить не может, а Смерть спрашивает:
        - Все еще хочешь видеть меня крестной матерью сыну твоему?
        Отец кивнул в ответ.
        - Быть по сему, - сказала Смерть, и в тот же миг оказались они на пороге нашего дома.
        В доме подошла Смерть к постели матери моей, коснулась руки ее, и мать умерла. Заплакал отец.
        - Я ведь в твой дом шла, когда ты меня встретил, - сказала Смерть отцу. - Ибо закончилось масло жизни в светильнике супруги твоей.
        Потом окрестили меня, и Смерть стала моей крестной матерью. Уходя, Смерть сказала:
        - До сего дня ни одному смертному не была я крестной. Знайте, что младенец вырастет и проживет долгую жизнь. Когда же век его будет близок к концу, пусть придет он ко мне, откроет дверь каменным ключом и войдет. Тогда сможет долить он свой светильник маслом жизни доверху, и вернется к нему молодость и здоровье и проживет он вторую жизнь. Таков дар Смерти своему крестнику. Отдай сей каменный ключ от чертогов моих сыну, когда подрастет. Пусть носит его не снимая…
        Сказав так, вышла за дверь. С той поры ни разу не видел я Смерти. Но сегодня утром пришла она в дом мой, сказав, что почти опустел мой светильник. И чтобы я поспешил. Что из любого светильника смогу я масло жизни в свой перелить. Но я отказался.
        Засмеялась Смерть:
        - Твоя воля. Сейчас я уйду, и тотчас король призовет тебя. Сон его знаю я…
        Сказала так и ушла.
        - Почему, почему же, старик, ты отказался?! Почему же отверг ты сей дар драгоценный?
        - Я прожил прекрасную жизнь, - ответствовал старец, - и не смогу забрать чужую жизнь, чтобы продлить свою. Не в бессмертии мудрость, а в милосердии.
        - Нет, не мудрец ты, а старый дурак! Ну, так и подыхай - дураком!
        В гневе отсек король мудрецу голову благородным мечом, носителем доблести предков. Поднял с мертвого тела каменный ключ и крикнул стражу.
        Наутро собрался король в путь далекий. Решился он Смерти чертоги найти. Но ропщут бороны: «Нельзя оставлять без наследника королевство, как сможем мы трон твой пустой защитить!»
        Свиреп и жесток был король, но знал он, что требование баронов разумно. Женился король, и в положенный срок родила королева сына.
        Вновь собирается в дальний путь король - каменный ключ от чертогов Смерти холодит ему грудь. Говорит королю королева:
        - Мал еще, государь, сын твой, чтобы вести в бой твоих баронов. Слишком много врагов у тебя, государь, алчущих богатств и земель твоих.
        Гневно блеснул король очами, но смирился, узрев правоту королевы.
        Минули годы, вырос королевич отважным и сильным. Король души в нем не чаял. И вот, как-то раз на охоте за быстрой ланью понял король, что стар он. И глаза уже не так остры, и рука не так тверда, как когда-то. И впервые за долгие годы ощутил холод каменного ключа на груди своей. Увидел королевич, что тяжкие думы омрачили лицо отца:
        - Что печалит тебя, государь, отец мой?
        - Осталось у меня одно незавершенное дело, сын, - молвил король, повернул коня и поскакал во дворец.
        В третий раз собрался король в дорогу. Давний сон не дает ему покоя.
        Долго, долго скитался король, спрашивал многих, но никто не ведал пути к чертогам Смерти. Отчаялся король: «Я прошел чрез леса и горы, прошел всю землю от моря до моря и ничего не нашел. Заночую-ка в этом лесу, а наутро - домой отправлюсь».
        Настала ночь, но печальные думы не давали уснуть королю. Вдруг видит король, в круг света костра бесшумно ступила фигура женщины в черных одеждах:
        - Не меня ли ты ищешь? - спросила.
        Уразумел король, кто его гостья, и ответил:
        - Тебя, ведь одна лишь ты знаешь сон мой.
        - Знаю, но думала я, что за столько лет ты и сам постиг его смысл. То был вещий сон. Сон означает, что сколь бы долгим не был твой путь, в конце его ты умрешь от собственного меча. Это твоя судьба, и изменить ее невозможно.
        - Постой же, Смерть! - воскликнул король, - Каменный ключ теперь у меня! Твой крестник отверг сей дар, не понимая цены его. Но я эту цену знаю!
        - Идем, коли так, - промолвила Смерть.
        И вот уж они пред пещерой, пред тяжелою каменной дверью.
        - Открывай же, - сказала Смерть, - ибо только смертный, открывший мои чертоги каменным ключом, сможет отыскать свой светильник среди прочих.
        Открыл король дверь ключом, осторожно ступил на порог, огляделся и твердо вперед шагнул. Расступились хрустальные светильники с пути его. Вдали, в глубине пещеры, увидел король свой светильник и узнал его. Подошел, смотрит, а масла жизни в нем лишь пятая часть осталась.
        - Что ж медлишь, - молвила Смерть, - из любого светильника вправе ты перелить масло жизни в свой.
        Уверенно руку король протянул, выбирая светильник пополнее. Перелил он масло из него в свой. Погасло пламя жизни в опустевшем светильнике.
        Но что это? Чувствует король, что не помолодел и на год, не вернулась к нему былая сила.
        - Обманула?! - вскричал король в гневе.
        - Зачем? - удивилась Смерть. - Светильник твой полон. Молодость и силы вернутся в свое время.
        Видит король, что стоит он один возле уже угасающего костра, и близится ночь к завершенью.
        Долго ли возвращался король в свое королевство, не могу сказать. Но вернулся. Вышли навстречу ему королева с сыном. Бросился сын в объятья отца, но лишь обнял и тут же пал бездыханным. Чувствует король, как молодая кровь заструилась по его жилам, как расправились плечи и понял тогда он, чьим был светильник, масло которого забрал он недрогнувшей рукой. Познал король цену жизни и великое горе. Выхватил король доблестный меч своих предков, той же недрогнувшей рукой пронзил свое сердце и умер.
        Тут и сказке конец. Верно? Ах, да! Конечно! Каменный ключ. На груди короля он остался. А может, кто и взял его, не ведаю. Кто-то, кто еще не познал цену жизни…
        Кот-философ
        Жил был кот Васька. Большой, рыжий, толстый, морда здоровенная, наглая, глаза зеленые, хитрые. Спал кот на диване, не гнушался сметанкой, да и против рыбки тоже ничего не имел. Как только хозяйка положит ему в миску парочку рыбешек, так он тут же к ним со всем уважением. Раз-раз - и нету. Разговаривать Васька не умел, но зато он умел думать. И думы у него были особые - кошачьи: от чего, например, зависит количество рыбок, что кладет ему в миску хозяйка, то ли от погоды, а то, может, от того, сколько птичек пролетит с утра мимо окна? Конечно, по большей части думы у кота были гастрономические и, вероятно, такими бы и остались до глубокой старости, если бы не случай.
        В погожий воскресный денек жмурился кот на подоконнике, нежась под солнечными лучами. Он догадывался, что такие ванны полезны для кошачьего здоровья и пользовался всяким удобным случаем, чтобы совместить приятное с полезным: сосчитать птичек, пролетающих мимо, и погреться на солнышке. «Определенно мойва, - мечтательно думал Васька. - Целых три штуки… Жирные, сочные рыбки. А может, и все четыре». Но тут в прихожей щелкнул дверной замок - это хозяйка вернулась с рынка. Встретить ее нужно было непременно, чтобы напомнить о себе, потеревшись о ноги: вот он я, несчастный, голодный. Жду, люблю, встречаю.
        Главное, чтобы хозяйка прониклась страданиями и чаяньями хвостатого любимца, и тогда непременно, как по волшебству, в миске появится свежая отливающая серебром рыба. «Вечно ты путаешься под ногами!» - сердится хозяйка. «Чего это она?» - удивленно думает Васька, попутно вспоминая свои «старые грешки». Но нет, то давно уже в прошлом, а теперь цветочные горшки с фиалками стоят на своих местах: ни один из них не перевернут, обои целехоньки - ни единой зацепочки, и вообще кругом идеальный порядок! «Не буду мешать» - решил кот и степенно проследовал на кухню. Там он уселся возле пустой миски, мудро решив подождать, пока хозяйка образумится… «И чего она там возится?»
        - Ах, ты моя миленькая! - воркует хозяйка.
        «Что такое?!» - недоумевает Васька, - «Пойти посмотреть, что ли? С кем это она там так ласково разговаривает?»
        Увидел кот, да так и обомлел: хозяйка на диванчике сидит, на руках мышь здоровущую держит. Сама мышь белая, глазищи злые, красные, а хозяйка ее наглаживает как родную.
        - Мя-аа-у! - возмущенно подал голос Васька.
        - А ну-ка брысь отсюда, образина рыжая! - испуганно вскрикнула хозяйка. - Нечего тут глаза таращить! Вон как перепугал малышку. Брысь, я сказала!
        Слово «брысь» Васька усвоил еще в свою бытность котенком: если хозяйка говорит «брысь», значит лучше бежать без оглядки куда подальше, спрятаться и не высовываться. Но не в этот раз. Сегодня кот был абсолютно уверен, что ни в чем не виноват, нигде не набедокурил, поэтому оскорбленный в лучших чувствах Васька вернулся на кухню и запрыгнул на подоконник. Впервые в жизни он смотрел в окно равнодушно: птички ли там, бабочки или крылатые ракеты - ему было все едино. «А ведь только вчера называла меня Васенькой, пушистиком и толстячком, а сегодня - рыжей образиной. Эх, люди, люди… Ты к ним со всей душой, а они что? Предатели!»
        Когда хозяйка, наконец, опомнилась и пришла восстанавливать мир при помощи мойвы, Васька был уже спокоен и духом и телом, и только вздрагивающий кончик хвоста выдавал всю глубину кошачьей обиды.
        - Ладно тебе, не дуйся! - сказала хозяйка. - Вот ведь ревнивец какой, и кто бы мог подумать!
        Ревнивец подошел к своей миске лишь под покровом ночи. Мойва не сверкала, а тускло тлела в свете уличного фонаря заветренными боками. «Не бог весть что, - решил Васька, - но не оставлять же врагам!» В том, что враги повсюду, рыжий кот не сомневался ни минуты. Покончив с мойвой, Василий крадущейся походкой прошел в зал. Наверное, эту комнату правильней было бы назвать гостиной. Диванчик, пара мягких кресел и журнальный столик с хрустальной пепельницей. Зачем она там стояла, Васька не понимал, ведь раз пепельница, значит, в нее полагается стряхивать пепел? Когда к хозяйке приходила пара школьных подруг, журнальный столик превращался в своеобразное место дислокации - к нему подтягивались оба кресла и даже табурет из кухни, на него водружались чайник, вазочки с вареньем и печеньем. Потом хозяйка говорила: «Ну, нет, курить мы здесь не будем. Курить пожалуйте в туалет, а то мы весь зал табачищем провоняем». И пепельница перекочевывала в туалет, а после ухода гостей возвращалась на прежнее место.
        У противоположной стены «зала» большим усатым тараканом стоял телевизор. Временами он издавал шум, и по нему бегали черно-белые пятна. Будучи котенком, Василий наблюдал за мельканием пятен, но став взрослым, потерял к ним интерес. Что имела в виду хозяйка, говоря: «у меня цветной телевизор», рыжий кот не мог себе даже представить, потому что зрение у всех кошек черно-белое. Но зато все кошки видят ночью ничуть не хуже, чем днем. Поэтому Василий, едва войдя в «зал», сразу увидел клетку.
        «Наверное, хозяйка до ночи тискала свою «малышку», - думал кот.
        «Малышка» не спала. Толстая белая мышь стояла на задних лапках, ухватившись цепкими передними за прутья клетки и ритмично шевелила усами, нюхая воздух.
        Василий знал, что такое быть запертым. Еще в бытность крошечным котенком его закрывали в туалете, в темноте. «Вот, как привыкнешь делать свои дела в коробочке, будешь ночевать в комнатах. А так - мало ли что ты натворишь, пока я сплю» - оправдывалась хозяйка. Тогда Василий протестовал и скребся, мяукал. Сперва жалобно и пронзительно, а под конец, хрипло и едва слышно. Хозяйка оставалась непреклонной. А вот мышь страдала молча. Грустно и жалко шевелила она усами, всматриваясь в темноту.
        «Бедняжка, - подумал рыжий кот, - заперли тебя». Василий тут же позабыл про свои обиды и решил познакомиться с «малышкой» поближе, потянувшись к клетке носом.
        Боль была умопомрачительная! Взвыв, Василий с прокушенным носом отскочил от клетки. «Малышка» хватала лапками воздух сквозь прутья, но дотянуться до кота не могла.
        Щелкнул выключатель, и зал-гостиную затопил желтый свет электрической люстры. Василий чихал и тер лапками нос, размазывая капельки крови.
        - Картина ясная, - сказала хозяйка, убедившись, что с ее драгоценной «Малышкой» ничего не случилось, - в другой раз не будешь к ней соваться. Так тебе и надо!
        С той ночи характер Василия сильно изменился. Он стороной обходил клетку, перестал ластиться к хозяйке. Погладить себя давал, конечно, но чтобы сам… Вытянется на спинке диванчика и неотрывно смотрит на «малышку». Пусть понервничает!
        Так минуло три года. А потом «малышка» умерла. Хозяйка горько ее оплакивала, потом завернула трупик в платок и куда-то унесла. А вернувшись, посмотрела на Ваську и сказала:
        - Что, Васька, остались мы без Малышки?
        И рыжий кот вдруг понял, что если нельзя победить врага, надо постараться его пережить. Обязательно чтобы пережить! И пока хозяйка гладила его по голове, кот-философ думал: «Ничего, гладь себе, гладь. Тебя я тоже переживу».