Библиотека / Сказки И Мифы / Губарев Виталий : " Королевство Кривых Зеркал Трое На Острове " - читать онлайн

Сохранить .
Королевство кривых зеркал. Трое на острове Виталий Георгиевич Губарев
        Повесть-сказка «Королевство кривых зеркал», впервые увидевшая свет в 1951 году, и написанная позже приключенческая повесть «Трое на острове» давно завоевали любовь юных читателей.
        Художник Т. Прибыловская.

        Виталий Губарев
        Королевство кривых зеркал




        Королевство кривых зеркал


        Глава первая,
        в которой Оля ссорится с бабушкой и слышит голос волшебного зеркала
        Хочу вам рассказать о девочке Оле, которая вдруг увидела себя со стороны. Увидела так, как можно видеть не себя, а совсем другую девочку — скажем, сестру или подругу. Таким образом, она довольно долго наблюдала самоё себя, и это помогло ей избавиться от недостатков, которых раньше она в себе не замечала.
        И знаете, что самое главное в этой истории? Оля убедилась, что даже, казалось бы, маленькие недостатки характера могут стать серьёзным препятствием на пути к цели. Она попала в одну сказочную страну, где ей пришлось пережить много опасных приключений, подобных тем, о которых она читала в старых сказках. Может быть, вы тоже читали эти старые сказки, где короли, разные принцы и придворные дамы так добры, справедливы, прекрасны и вообще так приторно сладки, будто вымазаны мёдом. И вот однажды советская девочка Оля совершила путешествие в сказочную страну и увидела там… Впрочем, я лучше расскажу вам всё по порядку.
        …В то утро Оля вела себя из рук вон плохо. Она встала позже, чем следовало, а когда бабушка будила её, брыкалась и, не открывая глаз, говорила противным, скрипучим голосом:
        —Отстань! Ну что ты ко мне пристала?
        —Оля, — настойчиво говорила бабушка, — ты можешь опоздать в школу.
        Голос у бабушки был спокойный и ласковый, потому что все бабушки очень ласковы. Они так любят своих внучек, что не сердятся даже тогда, когда капризные девочки говорят им дерзости.
        —Опять читала в постели допоздна, — вздохнула бабушка, поднимая упавшую на пол книгу, на обложке которой было крупно написано: «Сказки». — А теперь вот подняться не можешь.


        Оля села на кровати, свесив босые ноги, и сердито посмотрела на бабушку одним глазом, так как другой всё ещё был закрыт.
        —Какая ты… недобрая… Никогда поспать не даёшь!
        Олино платье оказалось под кроватью. Одну туфлю она долго не могла отыскать и наконец обнаружила её под книжным шкафом.
        Потом, когда бабушка заплетала ей косы, она дёргалась и говорила: «Больно!», хотя на самом деле больно ничуточки не было.
        А после завтрака Оля никак не могла найти свои учебники.
        —Вчера я положила их на этот стол. Куда ты задевала их? — ворчала она на бабушку, топая ногой.
        —Я никогда не теряю своих вещей, — спокойно отвечала бабушка. — Будь любезна и ты класть вещи на место.
        —Нет, — кричала Оля, — я всегда кладу всё на место! Это ты нарочно спрятала мои книги.
        Тут даже бабушкиному терпению пришёл конец, и она, немного повысив голос, проговорила:
        —У, бесстыдница! Как только папа и мама вернутся с работы, я им всё расскажу.
        Угроза подействовала: Оля побаивалась папы и мамы. Она негромко проворчала: «Подумаешь!..» — и, надув губы, полезла под кровать. Конечно, под кроватью книг не оказалось; не оказалось их и в ванной, и в кухне. Неизвестно, сколько времени продолжались бы поиски, если бы бабушка не заглянула в Олин портфель.
        —Видишь, какая ты рассеянная, Оля! Ведь ты же сама вчера положила все свои учебники к себе в портфель. О, как бы я хотела, чтобы ты посмотрела на себя со стороны! Вот стыдно тебе стало бы…
        Оля, которой уже и так было стыдно, что она понапрасну обидела бабушку, чмокнула старушку в щёку, взяла портфель и пошла в переднюю одеваться. В передней стояло большое зеркало, перед которым она так любила вертеться.
        —Одевайся поскорее, Оля! — крикнула ей вслед бабушка. — До звонка осталось десять минут.
        Но Оля и не думала одеваться. Из зеркала на неё смотрела девочка в чёрном переднике, с красным галстуком на шее. Девочка как девочка — две русые косы с бантом и два больших голубых глаза. Но Оля считала себя очень красивой и поэтому, очутившись перед зеркалом, долго не могла оторваться от него. Так было всегда.
        —Как, ты ещё не ушла? — вскрикнула бабушка, появляясь в передней. — Нет уж, сегодня я непременно расскажу всё папе и маме!
        —Подумаешь!.. — ответила Оля и начала одеваться.
        —Учишься в пятом классе, а ведёшь себя, как маленькая. Ох, если бы ты могла посмотреть на себя со стороны!
        —Подумаешь!.. — повторила Оля, помахала бабушке рукой и, ещё раз украдкой взглянув на себя в зеркало, скрылась за дверью…
        В этот день Оля вернулась из школы злая-презлая: она поссорилась с подругами. Вообще, она частенько ссорилась с подругами и почти всегда была виновата во всём.
        —Какая ты капризная! — сказали ей подруги. — Больше мы не будем с тобой дружить!
        —Подумаешь!.. — выпятила Оля нижнюю губу и сделала вид, что нисколько не огорчена. Но на самом деле на душе у неё было прескверно.
        Кончался декабрь, на улице темнело рано. А так как после школы Оля не могла удержаться от соблазна заглянуть в кино, где шла новая картина, то, когда она пришла домой, в морозном небе уже светились звёзды. И тут, к своему ужасу, Оля увидела, что на лестнице не горят лампы. А темноты она боялась больше всего на свете.
        Пугаясь шума собственных шагов, Оля стремительно взбежала на свой этаж и подняла такой звон, что у бабушки тряслись руки, когда она открывала дверь.
        —Что случилось? — испуганно спросила старушка. — А где твой ключ?
        —Бабунечка, я потеряла свой ключ, — тяжело дыша, сказала Оля.
        Бабушка всплеснула руками.
        —Это уже в третий раз! Ну что теперь делать? Свой ключ я отдала слесарю домоуправления. Ах, Оля, Оля, какая ты растеряшка! Беги к слесарю, он, наверно, уже сделал новый ключ.
        —Бабунечка… на лестнице так темно… Наверно, перегорели пробки.
        —Боишься?
        —Я просто… не люблю темноты…
        —Ах ты, трусишка! Ну ладно уж, схожу сама. — Бабушка оделась, погрозила Оле пальцем. — Шоколадку в буфете до обеда не трогай! — И скрылась за дверью.
        Оля стала раздеваться на ходу. В одном месте она оставила калоши, в другом — шапочку, в третьем — пальто. Затем, после небольших колебаний, она достала из буфета шоколадку и съела её. Ей было скучно. Она взяла книгу, на обложке которой было написано: «Сказки», и начала листать её. Одна картинка привлекла внимание Оли. С высокого холма открывался вид на удивительный город со множеством разноцветных зданий с высокими шпилями. Нарядные люди гуляли на площади вокруг фонтана. «Вот бы и мне погулять там!» — подумала Оля и вдруг услышала какой-то странный звон в передней.
        Она побежала в переднюю. Но всё было тихо.
        «Наверно, послышалось», — подумала Оля и, бросив взгляд на зеркало, как обычно, начала вертеться перед ним.
        Она оглядела себя с головы до ног, несколько раз повернулась кругом, потом сощурила глаза и высунула язык. Потом Оля показала самой себе длинный нос пальцами, рассмеялась и начала выбивать ногами дробь.
        И тут ей показалось…
        Нет, этого не может быть! Чутко прислушиваясь, Оля снова стукнула каблуками об пол и теперь уже вполне отчётливо разобрала, как в глубине зеркала стеклянным, мелодичным звуком отозвалось эхо. Да, эхо отозвалось в зеркале, в той самой передней, которая в нём отражалась, а не в той, настоящей, в которой стояла Оля.
        Это было так странно, что Оля онемела, широко открыв свои голубые глаза. И в тишине она ясно услышала, как кто-то вздохнул длинно и печально. Оле стало страшно… Она выждала минуту и негромко спросила:
        —Кто это вздыхает?
        —Я, — негромко ответил красивый звенящий голос, словно ударились друг о дружку хрустальные стёклышки.
        —Кто ты? — перевела дыхание Оля. — Здесь никого нет.
        —Это я, зеркало, — снова зазвенел голос.
        Оля отскочила в сторону и, помедлив, сказала:
        —Но ведь вещи не умеют разговаривать…
        —А ты представь, что находишься в сказке, — ответил голос.
        —Всё равно это очень странно… Я боюсь тебя, зеркало.
        —Напрасно, девочка… Я доброе волшебное зеркало. Я не причиню тебе никакого зла. Не правда ли, я тебе нравлюсь? Ты так любишь смотреть в моё стекло!
        —Это правда, — сказала Оля, осмелев и делая шаг к зеркалу.
        А голос звучал:
        —Бабушка часто говорит, что хотела бы, чтобы ты увидела себя со стороны…
        —Но разве это возможно? — удивилась Оля.
        —Ну конечно, возможно. Только для этого тебе нужно побывать по ту сторону зеркала.
        —Ах, как интересно! — воскликнула Оля. — Разреши мне, пожалуйста, побывать по ту сторону зеркала!
        Голос ответил не сразу, как будто зеркало погрузилось в задумчивость.
        —С твоим характером, — произнёс наконец звенящий голос, — опасно очутиться по ту сторону зеркала.
        —Разве у меня плохой характер?
        Снова раздался вздох.
        —Видишь ли, ты, конечно, хорошая девочка… Я вижу добрые глаза — значит, и сердечко у тебя доброе. Но у тебя есть недостатки, которые могут помешать тебе в трудную минуту!
        —Я ничего не боюсь! — решительно махнула косичками Оля.
        —Что ж, пусть будет по-твоему, — произнёс голос.
        И передняя вдруг наполнилась звоном, словно разбились тысячи хрустальных стекляшек. Оля вздрогнула, и книга, которую она держала под мышкой, полетела на пол.
        Глава вторая,
        в которой Оля знакомится со своим отражением и попадает в сказочную страну
        Хрустальный звон всё усиливался. По гладкому стеклу зеркала побежали голубые волны. С каждой секундой они становились всё голубее и голубее, и теперь уже зеркало ничего не отражало.
        Затем голубые волны рассеялись, словно туман, и хрустальный звон затих. Оля снова увидела в зеркале переднюю и своё отражение. Однако стекло исчезло. Осталась только одна рама от зеркала, через которую — Оля отчётливо почувствовала это — повеяло ветерком.
        Набрав в лёгкие воздуха и зажмурив глаза, будто она собиралась нырнуть в воду, Оля быстро подняла ногу, переступила через раму и, столкнувшись с кем-то, полетела на пол. Она схватилась за ушибленный лоб, открыла глаза и села. Перед ней, схватившись за лоб, сидела девочка с русыми косами и большими голубыми глазами.


        —А ведь мы обе виноваты, что столкнулись, — сказала девочка, смущённо улыбаясь. — Ты слишком быстро сделала шаг вперёд. И я сделала шаг вперёд. Ведь я привыкла делать то же, что и ты! Я не догадалась сразу, что теперь мне нужно уступать тебе дорогу.
        —Ничего, мне не очень больно, — проговорила Оля, потирая лоб, — только, наверное, вскочит шишка.
        —Там, в своей передней, ты обронила книжку, — сказала девочка Оле, — вот она.
        И девочка протянула книгу, на которой было написано: «и к з а кС». Оля усмехнулась и внимательно оглядела отражённую переднюю, в которой находилась. Всё в ней было наоборот. То, что дома стояло справа, здесь оказалось слева, а то, что там стояло слева, здесь оказалось справа.
        Вдруг хрустальный звон привлёк её внимание. Оля увидела, что в зеркальной раме снова появились голубые волны. Она торопливо подбежала к зеркалу, но его поверхность уже успокоилась. Оля прислонила к зеркалу лоб и почувствовала холодок стекла. «Как же я теперь попаду домой?» — подумала она. Ей вдруг стало тревожно и грустно. Она видела в зеркале переднюю своей квартиры, которая была так близко и в то же время так далеко теперь. Какой милой ей показалась эта передняя! Вон на полу лежит её любимая книга, на которой написано: «Сказки». А вон на вешалке висит папино летнее пальто, которое мама вынула из сундука, чтобы оно проветрилось: от пальто пахло нафталином.
        Оля оглянулась.
        Здесь, в отражённой передней, тоже висело пальто, такое же, как у папы, но…сколько Оля ни тянула носом воздух, она не почувствовала запаха нафталина.
        —Я не хочу здесь оставаться, — сказала Оля и сердито посмотрела на девочку. — Я хочу домой.
        —Нельзя, — серьёзно проговорила девочка, поднимаясь с пола. — Голубые волны не могут появляться так часто.
        —А если я… разобью стекло?
        —Тогда будет ещё хуже. Ты на всю жизнь останешься по эту сторону зеркала.
        Слёзы брызнули из Олиных глаз и закапали на пол. Дзинь, дзинь! — зазвенели слезинки; ударившись об пол, они превращались в стёклышки и разбивались на сотни крошечных частей.
        —Зачем же ты огорчаешься? — ласково заговорила девочка. — Нам с тобой не будет скучно.
        —Как тебя зовут? — всхлипывая, спросила Оля.
        —Меня зовут Яло. А тебя зовут Оля?
        —Правильно! — воскликнула удивлённая Оля. — Как ты узнала?
        —Это очень просто. Ведь я твоё отражение. Значит, имя у меня такое же, как у тебя, только наоборот. Оля наоборот будет Яло. Видишь, у меня всё наоборот: у тебя родинка на правой щеке, а у меня на левой.
        —Это очень забавно, — улыбнулась Оля сквозь слёзы. — Если ты моё отражение, значит, ты…
        —Что?
        —Ты не обидишься, если я тебя спрошу?
        —Конечно нет, — ответила девочка. — Что тебя интересует?
        —Если ты моё отражение — значит, ты должна быть левшой?
        —Так и есть. Я всё делаю левой рукой. И это значительно удобнее, чем правой.
        —Здесь всё очень смешно, — сказала Оля и вдруг поёжилась. — Скажи, пожалуйста, откуда так сильно дует?
        —Не знаю, — пожала плечами Яло и вдруг указала на книгу: — Посмотри, страницы твоей книжки шевелятся.
        Девочки склонились над книгой, страницы которой действительно трепетали под ветром. Откуда он? Оля открыла книгу как раз на той странице, где был нарисован сказочный город с разноцветными домами со шпилями. Как это ни странно, но ветер дул с этой картинки!
        —Браво! — вдруг захлопала в ладоши Яло. — Оля, давай погуляем по этому городу.
        Олины глаза от изумления расширились.
        —Ты в своём уме? Это же… книга. Картинка такая маленькая.
        Яло, посмеиваясь, приставила открытую книгу к стене, и картинка вдруг на глазах у девочек выросла до самого потолка.
        Оля тихонько ахнула.
        —По эту сторону зеркала всё может быть, — сказала Яло. — Ты ведь попала в сказку, Оля. Пойдём посмотрим город, а завтра ты вернёшься домой.
        —Завтра?! — с ужасом вскрикнула Оля. — Да знаешь ли ты, что будет делаться дома? Меня будет разыскивать вся городская милиция… А мама, наверно, подумает… Бедная мамочка, она подумает, что я попала под трамвай, потому что я всегда очень неосторожно перехожу улицу!
        —Ты напрасно беспокоишься. Дома никто и не заметит, что тебя нет. Даже если ты пробудешь здесь целую тысячу лет! Когда бы ты ни вернулась обратно, ваши часы будут показывать тот же час, ту же минуту и даже ту самую секунду, когда ты переступила через раму. Вот посмотри-ка на часы!
        Оля подняла голову и увидела на стене часы точно такие, какие висели дома в передней. Только циферблат на этих часах был нарисован наоборот и стрелки двигались не вперёд, а назад.
        —Ну, если так, тогда пойдём! — рассмеялась Оля.
        Девочки взялись за руки и, обдуваемые лёгким ветерком, без всякого труда вошли в нарисованный сказочный город.
        Глава третья,
        в которой Оля путешествует по сказочному городу и убеждается, что не всё то золото, что блестит
        Девочки вышли на вершину холма, с которого открывался удивительный вид. У их ног начиналась огромная стеклянная лестница. Она уходила далеко вниз, и там, внизу, у её подножия, раскинулся город. Он был весь из разноцветного стекла, и его бесчисленные башни и шпили отражали солнце и слепили глаза.
        Держась за руки, Оля и Яло начали спускаться по лестнице. Ступени, словно струны, зазвенели под их ногами. По бокам лестницы стояли широкие зеркала. Заглянув в одно из них, Оля увидела двух очень толстых и широколицых девочек.
        —Неужели это мы? — растерянно спросила она.
        —Да. Кажется, мы.
        Девочки достигли подножия лестницы и остановились. Перед ними расстилалась площадь, которую окружали красивые дома из жёлтого, красного, синего, зелёного и белого стекла. Красивые дамы в длинных шёлковых платьях и кавалеры в расшитых золотом пышных костюмах гуляли вокруг фонтана, из которого высоко в небо взлетали прозрачные струи. Падая на землю, эти струи превращались в стекло, разбивались на миллионы сверкающих осколков и наполняли воздух музыкальным звоном. От фонтана веяло приятной прохладой. Всё искрилось в ярком солнечном свете.
        Там и тут по площади проезжали коляски с какими-то важными и надутыми людьми. Звонко стучали по мостовой подковы лошадей. И повсюду на площади, так же как и на лестнице, были расставлены кривые зеркала.


        Оля и Яло с любопытством рассматривали необыкновенных людей. Вот мимо прошёл высокий худой старик в парчовом камзоле и в чёрных чулках, обтягивающих его тонкие ноги.
        —Дедушка, — обратилась к нему Оля, — скажите, пожалуйста, как называется эта страна?
        —Я не дедушка! — сердито огрызнулся прохожий. — Я церемониймейстер его величества короля Топседа Седьмого. Противные девчонки! Разве вы забыли, что наша страна называется Королевство кривых зеркал?
        Высоко вздёрнув голову, надменный старик удалился. Девочки переглянулись, едва сдерживая смех.
        —Яло, он сказал, что короля зовут Топсед, — соображала Оля. — Если здесь, как ты сказала, всё наоборот, значит, он… Деспот?
        —Деспот, Оля!
        —Вот какой это король!
        Девочки обогнули площадь и вошли в маленький, тесный переулок. Чем дальше они шли по этому переулку, тем ниже и беднее становились дома. Вот перед ними стена длинного строения из чёрного стекла, освещенная изнутри какими-то мерцающими огнями. Из широкой двери клубами вырывался дым.
        —Там, кажется, пожар?! — воскликнула Оля.
        Они вошли в дверь и спустились по скользким ступеням в подвал.
        —Как трудно дышать! — закашлялась Яло, прикрывая рукой рот.
        Девочки увидели тёмное, наполненное дымом помещение. В полумраке вспыхивали огни каких-то печей. Едва различимые в дыму, как призраки, двигались полуобнажённые мужчины и юноши, занятые непонятной работой. Они были худы и измучены.
        И вдруг жалобный крик раздался в мастерской. Худенький подросток, покачнувшись, упал на землю. И сейчас же к нему подошёл человек в разноцветной одежде, с кнутом в руке.
        —Опять этот Гурд не хочет работать! — сказал человек.
        И Оля услышала, как в воздухе свистнул кнут.
        Раз! Кнут опустился на обнажённую спину мальчика, оставив на ней красную полосу. Мальчик даже не пошевелился: он был без сознания. Человек снова взмахнул кнутом, но тут Оля бросилась вперёд и, задыхаясь от волнения, крикнула:
        —Что вы делаете? Не смейте! Вы же убьёте его!..
        Человек повернул к девочке разъярённое лицо.
        —Я главный надсмотрщик министра Нушрока! Кто смеет делать мне замечания?
        —Неужели вам не жаль его? — задыхаясь, проговорила Оля. — Смотрите, какой он слабый и маленький.
        —Отойди прочь! Иначе, клянусь королём, тебе придётся плохо, девчонка!
        Вокруг Оли и надсмотрщика столпились зеркальщики. Они смотрели на Олю с такой благодарностью, что это придавало ей смелость.
        —Вы не должны его бить! — твёрдо сказала Оля. — Посмотрите, посмотрите, он, кажется, уже умер… Помогите ему!..
        —Вынесите это чучело на воздух! — крикнул надсмотрщик. — Не думаешь ли ты, девчонка, что министр Нушрок станет беспокоить королевского врача ради этого мешка с костями?
        Мальчика подняли, вынесли на руках из подвала и положили на мостовую лицом к солнцу. Веки его слабо задрожали.
        —Ну вот, я же говорил, что мальчишка притворяется! Он просто не хочет работать! — прорычал надсмотрщик. — Нет, Гурд, теперь тебе уже не миновать королевского суда!
        Кто-то тронул Олю за локоть. Она оглянулась и увидела бледную Яло, протиснувшуюся сквозь толпу.
        —Сумасшедшая! — взволнованно зашептала Яло. — Бежим скорее отсюда! Я так боюсь этого человека с кнутом!
        —Я никуда не пойду, пока не узнаю, что будет с мальчиком, — упрямо тряхнула косичками Оля.
        Раздался звон подков.
        —Кажется, катит Нушрок, — тихо проговорил сгорбленный старик с глубокими морщинами на лице.
        Оля шёпотом спросила его:
        —А что здесь надо Нушроку?
        Он взглянул на неё удивлённо.
        —Вы, девочки, наверно, чужестранки? Нушрок — хозяин всех зеркальных мастерских в нашем королевстве… Вот и этих мастерских. Мы делаем здесь наводку зеркал. Видишь, какие мы все худые? Это оттого, что мы отравлены ртутными парами. А посмотри-ка на наши руки. Видишь, они покрыты язвами. Это потому, что мы отравлены ртутью. Скупой Нушрок не хочет заменить оловянно-ртутную амальгаму серебром. Серебро ему дороже, чем жизнь людей!
        —Нушрок — это значит Коршун! — тихонько пояснила Яло.
        —Тише!.. — прошептал старый рабочий. — Он подъезжает. Не смотрите ему в глаза, девочки! Его взгляда никто не выдерживает.
        На вороных лошадях в толпу въехали стражники с длинными копьями. Все торопливо расступились.


        А ещё через несколько секунд к мастерским подкатила сверкающая карета. Слуги распахнули дверцы, и Оля увидела выглянувшего из кареты человека, лицом похожего на коршуна. Нос у него был загнут книзу, словно клюв. Но не нос поразил её. Девочка вздрогнула, увидев глаза Нушрока. Чёрные и хищные, они словно пронизывали всех насквозь. Оля заметила, что с Нушроком никто не хочет встречаться взглядом и все смотрят в землю.
        Хищные глаза министра медленно осмотрели толпу, скользнули по неподвижно лежащему мальчику и остановились на надсмотрщике.
        Надсмотрщик опустил голову и снял шляпу.
        —Что случилось? — пискнул человек с лицом коршуна.
        Оля подумала, что голос у него такой же противный, как и глаза.
        —Гурд снова не хочет работать, господин министр, — почтительно проговорил надсмотрщик, не поднимая глаз.
        Гурд вдруг застонал и приподнялся, опираясь на руки.
        Министр страшным, немигающим взглядом уставился на мальчика.
        —Почему ты не хочешь работать?
        —Господин министр, — еле слышно проговорил мальчик, — я голоден… Мне трудно работать.
        —Ты лжёшь! Каждый день ты получаешь хороший ломоть хлеба.
        —Какой же это ломоть, господин министр? Это совсем маленький кусочек, величиной со спичечную коробку. Я отдавал его своей больной матери, — тихо, но горячо говорил Гурд. Он с трудом поднялся на ноги, покачнувшись, опёрся рукой о стенку. — У меня оставалась только крошка хлеба… Вот она, на моей ладони. Видите? Я берёг её к вечеру.
        —Ах, как изолгался народ! — покривил губы Нушрок. — Это, по-твоему, крошка? Ну-ка, поднеси её к зеркалу…
        В чёрном развевающемся плаще Нушрок вдруг выскочил из кареты и подтолкнул мальчика к кривому зеркалу, одному из тех, которые повсюду стояли в этом странном городе.
        —Подойди поближе к зеркалу! — завизжал Нушрок, брызгая слюной. — Что ты видишь в зеркале, мальчишка? Ну?
        Оля увидела в зеркале толстого мальчика с огромной булкой в руке.
        —В зеркале видна целая булка! — усмехнулся надсмотрщик.
        —Целая булка! — вскрикнул министр. — И после этого ты говоришь, что тебе нечего есть?
        Гурд внезапно выпрямился. Его усталые глаза блеснули.
        —Ваши зеркала врут! — гневно проговорил он, и его щёки даже слабо порозовели.
        Гурд нагнулся, подхватил с земли камень и с силой швырнул его в зеркало. С весёлым звоном осколки стекла посыпались на мостовую. Толпа ахнула.
        —Я рад, что разбил это кривое зеркало! Хоть одним лживым зеркалом будет меньше на свете! Вы для того и расставили по всему городу эти проклятые зеркала, чтобы обманывать народ! Только всё равно вашим зеркалам никто не верит! — выкрикивал Гурд в лицо Нушроку.
        —Взять его! — завизжал Нушрок. — В Башню смерти!
        Два стражника подхватили мальчика и потащили по переулку.


        —Прощай, Гурд! — крикнул кто-то. — Прощай, мальчик!
        —Братья! — раздался другой голос. — Долго ли мы будем ещё терпеть всё это?!
        Кто-то в толпе запел, и песню подхватили десятки голосов:
        Нас угнетают богачи,
        Повсюду ложь подстерегает.
        Но знайте, наши палачи,
        Всё ярче Правда расцветает!
        Нас ждут великие дела,
        Вы нашей Правде, братья, верьте!
        Долой кривые зеркала!
        Сожжём, разрушим Башню смерти!
        —Прекратить!.. — бесновался Нушрок, бегая от одного к другому.
        Полы плаща, словно чёрные крылья, метались за его спиной.
        Наклонив копья, стражники ринулись на зеркальщиков и оттеснили их в подвал.
        Нушрок нырнул в карету и махнул перчаткой. Дверцы захлопнулись, лошади рванулись, и окружённая стражей карета со звоном укатила. На улице остались лишь девочки да одинокий стражник у входа в мастерскую.
        —Скажите, зачем этого несчастного мальчика отвезли в башню?
        Высокий стражник посмотрел на Олю сверху вниз, усмехнулся:
        —Как зачем? Смешная ты девчонка. Как только королевский суд вынесет приговор, мальчишку сбросят с Башни смерти, и его тело разобьётся на тысячи осколков.
        Оля вскрикнула:
        —А кто может отменить этот приговор?
        —Только сам король. Но он никогда не отменяет приговоров своего суда.
        Яло потянула Олю за рукав.
        —Оставь его, Оля. Нельзя быть такой неосторожной. Ещё немного, и мы попали бы с тобой в большую беду.
        Оля взяла Яло за руку.
        —Пойдём, Яло!
        —Куда?
        —Во дворец короля.
        —Что-о?..
        —Я не успокоюсь до тех пор, пока Гурд не будет свободен!
        —Гурда больше ничего не спасёт. Ты слышала, что сказал стражник?
        —Всё равно мы пойдём во дворец короля! Его надо спасти, Яло! Обязательно!
        —Но тебя… тоже могут казнить.
        —Всё равно! Идём!
        Яло смотрела на Олю округлившимися от изумления глазами. Яло не подозревала в ней столько решимости и бесстрашия. Ведь она, Яло, частенько видела Олю и ворчливой, и капризной, и такой ленивой, что даже становилось скучно её отражать.
        Почему же сейчас такой смелостью сверкают глаза Оли?
        Читатели, конечно, догадались почему. Потому что, несмотря на свои недостатки, Оля была пионеркой. И теперь она была полна только одним чувством — тревогой за жизнь угнетённого мальчика.
        —Пойдём! — повторила Оля.
        —Что ж, — вздохнула Яло, — пойдём.
        Девочки пошли по переулку.
        —В этой стране так много блеска, — помолчав, сказала Оля. — Сначала мне здесь даже понравилось. Но видно, бабушка права, когда говорит, что не всё то золото, что блестит!
        Глава четвёртая,
        в которой Оля и Яло попадают во дворцовую кухню
        На небе уже искрились звёзды, когда Оля и Яло добрались до королевского дворца. В залах дворца горели свечи, и его хрустальные стены и окна переливались всеми цветами радуги. За дворцовой оградой звенели фонтаны, а на деревьях сладко пели невидимые птицы.
        —Как красиво! — вздохнула Оля. — Но как тяжело живётся людям в этой стране!
        —Вон, наверно, главный вход во дворец, — сказала Яло, показывая на решётчатые ворота. — Только нас с тобой во дворец всё равно не пустят… Да я больше и не могу идти. Я сильно натёрла себе ногу.
        —Какую? — спросила Оля.
        —Левую.
        —А я правую… Как удивительно!
        —Ничего удивительного нет, — проворчала Яло, — ведь я твоё отражение. И должна тебе сказать, что отражать тебя не очень-то приятно.
        —Вот как? — рассердилась Оля. — В таком случае я тоже должна тебе кое-что сказать. Меня очень удивляет, что ты моё отражение, а нисколечко на меня не похожа!
        —Не похожа? Чем же это? Разве тем, что я левша и родинка у меня на левой щеке, а не на правой?
        —Не в родинке дело. Я заметила, что ты… не обижайся, пожалуйста, Яло… что ты труслива. Но это я простила бы тебе, если бы в твоём характере не было ещё одной черты…
        —Скажите пожалуйста, она бы простила мне! Ты говоришь со мной так, будто бы я у тебя в подчинении. Хоть я и твоё отражение, не забывай, что я такая же девочка, как и ты. Интересно, какая это у меня ещё неприятная черта?
        —Ты можешь оставить человека в беде, Яло. Неужели тебе не жалко Гурда?
        Яло помолчала.
        —Прости меня, Оля, — в смущении заговорила наконец Яло. — Я не понимаю, почему я такая… Мне очень хочется быть хорошей, но, как я ни стараюсь, у меня ничего не получается. Ты знаешь, о чём я даже думала? О том, что эти мои недостатки — это твои недостатки. Но теперь я вижу, что ты такая добрая. Тут, верно, какая-то ошибка.
        Оля почувствовала, как горячо стало её щекам. «Бедная Яло, — подумала она, — никакой ошибки тут нет. Ты привыкла отражать мои недостатки и никак не можешь от них избавиться. Когда заболела одна девочка из нашего класса и мы пошли навестить её, я всю дорогу ныла, что она живёт очень далеко. Я думала не о больной подруге, а только о себе самой. Вот так же, как Яло теперь!»
        Оля положила руку на плечо Яло и тихо сказала:
        —Знаешь, Яло, о чём я вдруг подумала, когда увидела Гурда? Я подумала, что настоящая пионерка не может заботиться только о себе, когда другие нуждаются в её помощи. — Она порывисто протянула спутнице руку. — Давай больше никогда не будем ссориться, Яло! Я знаю, что ты хорошая девочка и непременно освободишься от своих недостатков. Нужно только по-настоящему захотеть! Я это знаю по себе…
        Прихрамывая одна на левую, а другая на правую ногу, девочки подошли к дворцовым воротам. Два стражника скрестили перед ними алебарды.
        —Уважаемые стражники, — сказала Оля, — нам очень, очень нужно видеть его величество короля Топседа!
        —Что-о-о?..
        Стражники расхохотались так громко, что девочки испуганно отскочили в сторону.
        —Девчонки, кажется, рехнулись! — сказал один из них.
        —А ну-ка, проваливайте подобру-поздорову! — взмахнул алебардой другой.
        Девочки побрели вдоль ограды.
        А дворец сверкал. Из распахнутых окон доносились музыка и весёлые голоса. Было видно, как в огромном зале кружатся танцующие пары. Должно быть, король давал во дворце бал.
        —Я говорила тебе, что нам во дворец не попасть, — вздохнула Яло, со страхом оглядываясь на стражников, которые всё ещё громко смеялись.
        Оля стиснула ей руку.
        —Никогда не нужно терять надежды, Яло! Так говорил мне папа. Только раньше я как-то не задумывалась над этими словами.
        —Никакой надежды больше нет. Я очень устала. У меня болит нога, и я хочу есть, — хныкала Яло.
        —Давай попробуем обойти вокруг дворца и найти другой вход.
        —Это значит, нам придётся пройти ещё несколько километров!
        —Пусть даже сто километров! Мы должны сделать всё, чтобы спасти Гурда! — сказала Оля и подумала: «Вот так же ныла и я, когда шла с девочками к больной подруге. Как была права бабушка, когда говорила, что мне нужно посмотреть на себя со стороны!.. И вот теперь я смотрю на себя со стороны. Какой стыд!..»
        Яло начала отставать.
        —Больше я не могу идти, — жалобно простонала она и села на землю.
        —Яло, милая, ну потерпи ещё немного!
        —Не могу.
        Из глаз Яло закапали слёзы и зазвенели о плиты мостовой.


        В это время мимо девочек проезжала какая-то подвода, покрытая блестящим брезентом. Две мужские фигуры виднелись наверху. Девочки слышали, как глуховатый голос сказал:
        —Послушай, приятель, неужели король всё это съест один? — И человек похлопал по брезенту рукой.
        —Наш король на аппетит не жалуется, — ответил другой голос, и оба рассмеялись.
        —Что это везут? — спросила Яло.
        —Кажется, провизию во дворцовую кухню, — ответила Оля и вдруг оживилась: — Яло, я всё придумала! Скорей бежим! — Она потянула подругу за рукав. — Давай попробуем попасть во дворец на этой подводе.
        Прихрамывая, девочки догнали подводу, вскочили на неё и забрались под брезент. Там они нащупали несколько корзин с чем-то пушистым и мягким и влезли в одну из корзин.
        Через некоторое время подвода остановилась. Девочки почувствовали, что корзину, в которой они спрятались, сняли с подводы и куда-то несут. И оттого, что потянуло горячим воздухом и запахло жареным, они поняли, что их принесли в кухню.
        —Что в этой корзине? — раздался чей-то резкий голос.
        —Двадцать фазанов, господин главный повар, — хрипло ответил другой. — И такие тяжёлые, что оборвали нам руки!
        —Охота была удачная, жаловаться не приходится, — добавил кто-то.
        —Поставьте корзину вот здесь, у стены, — последовало приказание, и корзина стукнулась об пол.
        В кухне кто-то сновал взад и вперёд, звенела посуда, стучали ножи, было слышно, как на плите дребезжали крышки кастрюль и что-то шипело. Девочки не видели, как по кухне сновали озорные поварята в халатах и белых колпаках, размахивая половниками, но зато они услышали их весёлую песенку:
        Аппетит у короля,
        Ох, велик, тра-ля-ля-ля!
        Очень любит кушать он,
        Целый день на кухне звон!
        Целый день мы варим, варим,
        Целый день мы жарим, жарим
        И цыплят, и поросят,
        И утят, и индюшат!
        И соленья и варенья
        Королю на объеденье!
        Ох, скорей бы, тра-ля-ля-ля,
        Разорвало короля!


        —Ах вы, пострелята! — зазвучал женский смех. — Вот услышит главный повар вашу песенку — не миновать вам Башни смерти!
        Мало-помалу всё стихло. Издалека донёсся голос:
        —Тётушка Аксал!
        —Да, господин главный повар, — ответил женский голос.
        —Разбери фазанов, тётушка Аксал, и вынеси их на лёд.
        —Слушаю, господин главный повар.
        —А я пошёл спать.
        —Спокойной ночи, господин главный повар.
        Возле корзины раздались шаги, фазаны над головами девочек зашевелились.
        Глава пятая,
        в которой Оля и Яло превращаются в придворных пажей


        —Вот так фазаны! — изумлённо воскликнула тётушка Аксал. — Клянусь всеми кривыми зеркалами королевства, я, старая кухарка, никогда не видела дичи с бантами в косах!
        Перепачканные, сконфуженные девочки встали перед женщиной в белом колпаке, который горой поднимался над её красным добродушным лицом.
        —Ах вы, фазанята! Да как же вы попали в эту корзину? Недаром, видно, сказали, что охота была удачная!
        —Мы… мы… — сказала Яло, облизывая пересохшие губы, — мы заблудились…
        —Заблудились? — насмешливо перебила кухарка. — Однако шутки плохи. Знаете ли вы, фазанята, что вам будет за то, что вы непрошеными явились во дворец?
        —Знаем.
        —Они говорят «знаем» так спокойно, как будто я их спрашиваю, знают ли они свою маму.
        Оля нерешительно выступила вперёд.
        —Вы добрая женщина. Вас, кажется, зовут тётушка Ласка?
        —Тётушка Аксал, девочка.
        —Это одно и то же. Ну, хорошо. Пусть будет тётушка Аксал. Дорогая тетушка Аксал, вы поймите нас… Мы пришли во дворец. Ах, у нас такое горе! Мы пришли, чтобы…
        —Никогда не видела, чтобы люди ходили в корзинах, — усмехнулась кухарка. — Какое же у вас горе, фазанята?
        Оля не успела ответить, потому что за стеклянными колоннами раздались чьи-то шаги и эхо звонко повторило их в огромной пустой кухне.
        —Кажется, возвращается главный повар, — сказала тётушка Аксал, и её лицо стало озабоченным. — И какая блоха его укусила? Вот что, фазанята, вам лучше не попадаться ему на глаза. Пойдёмте-ка в мою каморку, а там будет видно, что делать.
        По узенькой винтовой лестнице девочки поднялись вслед за тётушкой Аксал в её крошечную комнатку, которая не блистала дорогой мебелью, но была очень опрятна и чиста.
        —Вот вода и умывальная чашка. Помойтесь как следует. А в шкафчике есть что покушать. Ведь вы, наверно, голодны?
        —Ужасно! — воскликнула Яло.
        Кухарка ласково провела рукой по её волосам и сказала:
        —Отдыхайте, фазанята, а я скоро вернусь.
        Когда тётушка Аксал снова появилась в своей комнатке, девочки уже вымылись и поели. У Яло слипались глаза, и она с ожесточением тёрла их.
        —Ну, а теперь выкладывай-ка мне всё, — сказала кухарка Оле. — Ты, я вижу, будешь покрепче сестрёнки. Смотри, как её разморило. А ведь, если меня не обманывают глаза, вы близнецы?
        Выслушав рассказ о мальчике Гурде, тётушка Аксал задумчиво подперла подбородок ладонями.
        —Доброе у тебя сердечко, девочка, — наконец проговорила она. — Только Гурда спасти трудно. Слышала я, что его уже отвезли в Башню смерти и заковали в кандалы на самой её вершине. Завтра король утвердит приговор суда.
        —А если я очень-очень попрошу короля?
        Тётушка Аксал грустно улыбнулась.
        —Разве ты не знаешь, что наш король сам ничего не решает? Он подписывает то, что сочиняют министры. А министры всегда сочиняют то, что им выгодно. Они только о том и думают, как бы туже набить золотом свои мешки да устрашить людей. Ах, девочка, как хорошо всё это я знаю! Ведь мой брат работает в зеркальных мастерских Нушрока, а я сама когда-то добывала рис на зеркальных болотах Абажа.
        —Абаж? — удивлённо приподняла брови Оля. — Это значит… Жаба?
        Кухарка расхохоталась.
        —Есть у нас такой министр. О, он такой же жестокий и злой, как Нушрок! Абаж владеет всеми рисовыми полями нашего королевства. Ты права, девочка: он действительно похож на толстую жабу!
        —Я всё-таки хотела бы, тётушка Аксал, поговорить с королём.
        —Как же это сделать, девочка? — развела руками кухарка. — Даже я не имею доступа в королевские покои. Как же пройдёшь туда ты? Впрочем, постой… Может быть, я что-нибудь и придумаю. А сейчас ложитесь-ка поскорее спать. Утро вечера мудренее.
        Девочки очень устали и поэтому даже не заметили, что добрая тётушка Аксал уступила им свою постель, а себе постелила на полу, на старом коврике. Они сразу уснули и не чувствовали, как старая кухарка укутывала одеялом и ласково шептала что-то, склонясь над ними. Оле приснились зеркальщики, Гурд и человек с лицом коршуна. Во сне она снова услышала песню зеркальщиков:
        Нас угнетают богачи,
        Повсюду ложь подстерегает.
        Но знайте, наши палачи,
        Всё ярче Правда расцветает!
        Голоса становились всё громче и громче. И Олино сердце замирало от волнения.
        Нас ждут великие дела,
        Вы нашей Правде, братья, верьте!
        Долой кривые зеркала!
        Сожжём, разрушим Башню смерти!
        Оля проснулась первой. Тонкие солнечные лучи, словно шпаги, пронизывали стеклянные стены комнатки. Всё сверкало вокруг. В распахнутое окно из королевского парка доносилось пение птиц.
        Тётушки Аксал в комнате уже не было. Оля потянулась, зевнула, легко соскочила с постели и вдруг рассмеялась, услышав, как мальчишки-поварята где-то внизу распевают:
        Аппетит у короля,
        Ох, велик, тра-ля-ля-ля!
        Она быстро оделась, помыла лицо холодной водой и сразу почувствовала себя бодрой. Потом она подошла к постели и начала тормошить Яло. Брыкнув ногой и не открывая глаз, Яло проворчала:
        —Отстань! Ну что ты ко мне пристаёшь?
        —Яло, пора вставать!
        Яло села на кровати и сердито посмотрела на Олю одним глазом.
        —Какая ты противная, Оля, даже поспать не даёшь!
        Она долго ходила по комнате и никак не могла отыскать туфли и платье. Туфли почему-то оказались под умывальником, а платье — под кроватью.
        —Скорей, Яло, — торопила её Оля. — Сейчас придёт тётушка Аксал.
        —Подумаешь!.. — буркнула Яло.
        —И не стыдно тебе будет перед этой доброй женщиной? Посмотри, какой разгром ты устроила здесь!
        —Подумаешь!..
        —Что за глупое слово!
        —Это твоё любимое слово!
        —Мне противно смотреть на тебя!
        Яло насмешливо фыркнула:
        —Вот как! А ведь ты смотришь на себя.
        Оля покраснела.
        —Я уже… давно не такая, — потупясь, сказала она.
        На винтовой лестнице раздались шаги. Тяжело дыша, в комнату вошла тётушка Аксал. В руках у неё был большой свёрток.
        —Ну, девочки, — проговорила она, отирая пот с красного лица, — задали же вы мне хлопот, клянусь всеми зеркалами королевства! Но не будь я тётушкой Аксал, если вы сегодня же не будете говорить с королём!
        Девочки тихо ахнули.
        —Да, да, фазанята! — весело продолжала она. — В этом свёртке костюмы придворных пажей. А пажам, как известно, дорога во дворец открыта. Ну-ка, переодевайтесь!
        —Мы будем пажами?! — всплеснула руками Яло. — Ты подумай, Оля, как это интересно! Ты слышишь? О чём ты задумалась, Оля?
        —Мне не очень нравится эта затея, — сказала Оля, смущённо взглянув на кухарку. — Вы только не сердитесь, тётушка Аксал. Жаль, что мы доставили вам столько хлопот, но… это получается какой-то обман.
        —Что ты говоришь, деточка? Где ты видишь обман? Скажи-ка толком, а то я никак не могу понять тебя.
        —Ну, вот эти костюмы. Ведь мы обыкновенные девочки, а все будут думать, что мы эти, ну — как они называются? — пажи.
        —Да какой же это обман, деточка?! Это всего-навсего маленькая хитрость. И потом, кто в нашем королевстве не врёт? Может быть, ты думаешь, что не врёт король или его министры? Да они самые большие вруны!
        Оля передёрнула плечами.
        —Но я не король и не министр, тётушка Аксал. Я пионерка!
        —Не знаю, что означает это слово, деточка, но вижу, что тебя воспитали очень хорошие люди, — растроганно сказала старая женщина.
        —Оля, — зашептала Яло, — ты ведь любишь читать старые сказки, а ведь в этих сказках очень часто переодеваются и вообще хитрят.
        Оля подумала.
        —Ну уж если я попала в старую сказку, то пожалуй… Нет, Яло, всё равно это как-то ужасно некрасиво!
        —Но Гурд, Оля! Мы должны спасти его!
        —Гурд… — вздохнула Оля. — Да, мы должны спасти его во что бы то ни стало! Хорошо, тётушка Аксал, давайте ваши костюмы.
        Глава шестая,
        в которой паж с родинкой на правой щеке даёт королю урок арифметики
        Два маленьких пажа в бархатных костюмах, с пышно завитыми светлыми волосами вошли в пустынный зал дворца. В зале никого не было. Позвякивая сверкающими туфельками по хрустальному паркету, пажи подошли к огромному обеденному столу и стали по бокам королевского кресла.
        —Неужели король будет завтракать один? За этим столом могут усесться пятьсот человек! — сказал паж с родинкой на правой щеке.
        —Тсс… кто-то идёт, — шепнул паж с родинкой на левой щеке. — Мне так страшно, что даже коленки подгибаются.
        Из-за колонны вышел старец в парчовом камзоле и в чёрных чулках. Он ступал на своих тонких ногах торжественно и медленно.
        —Яло, смотри, смотри, — быстро зашептал паж с родинкой на правой щеке, — это тот самый старик, которого мы встретили на городской площади возле фонтана. Помнишь, он рассердился, когда я его назвала дедушкой?
        —Помню, Оля, — закивал паж с родинкой на левой щеке. — Он, кажется, назвал себя це… церемониймейстером.
        Старик между тем подошёл к пажам, остановился и молча осмотрел обоих. У него слегка тряслась голова.


        —Послушайте, пажи, — заговорил церемониймейстер дребезжащим голосом, — вы не видели министра Абажа? Ему срочная депеша.
        —Я… я не видела, — пробормотала Оля.
        —Я тоже, — замотала головой Яло.
        —Пажи должны всё знать! — недовольно сказал старик. — Погодите, погодите, я вас никогда не видел во дворце. Вы новые пажи его величества?
        —Да, новые, — пролепетала Яло, сжимаясь от страха.
        —Кто же вас сюда поставил?
        —Нас? — растерянно спросила Оля.
        —Да, да, вас. Так кто же?
        —Вы! — вдруг выпалила Яло.
        Это было так неожиданно, что Оля прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
        —Я?!
        —Совершенно правильно, вы, господин це… церемониймейстер, — кивнула Яло.
        —Хм… не помню. Какая отвратительная у меня стала память! Хм, ну, конечно, это я вас поставил! Что же вы спорите?
        —Мы не спорим.
        —Молчать! — взвизгнул церемониймейстер и, услышав, как мелодично начали бить дворцовые часы, закричал: — Главный повар! Главный повар!
        Откуда-то выскочил маленький толстенький человек.
        —Его величество сейчас должен завтракать. Что приготовлено на завтрак его величеству?
        —Господин церемониймейстер, на завтрак его величеству королю Топседу Седьмому приготовлены три жареных кабана, пятнадцать копчёных индеек, десять маринованных осетров, двести яиц всмятку, двадцать фаршированных фазанов, тридцать жареных уток, сто печёных яблок, пятьдесят килограммов винограда, полтонны мороженого и десять ящиков заморского вина.
        —Это всё?
        —Всё, господин церемониймейстер…
        —Вы с ума сошли! Его величество останется голодным! Прибавьте ещё чего-нибудь!
        В зале замелькали бесшумные слуги, уставляя стол яствами. Церемониймейстер ушёл, вероятно, чтобы встретить короля. И в это время в зал вошли два человека.
        —Нушрок! — с ужасом шепнула Яло.
        Главный министр шёл в своём чёрном плаще, из-под которого виднелся кончик шпаги. Рядом с ним двигалось что-то шарообразное. Это был толстый и словно бы состоящий из двух шаров человек, одетый в зелёный костюм, расшитый золотом. Большой шар был туловищем с четырьмя конечностями, а маленький шар — лысая голова с пухлым лицом. Выпуклые зеленоватые прищуренные глаза его прикрывали тёмные и сморщенные, как у жабы, веки. Но когда он медленно поднимал их и широко открывал глаза, в них можно было увидеть ум и хитрость. И тогда казалось, что он вот-вот сделает молниеносный прыжок, словно жаба, высмотревшая на листке зазевавшуюся муху. Он посмотрел на стол, потом на Нушрока и сказал рокочущим грудным голосом:
        —Король пригласил нас на совещание по какому-то важному государственному делу, а сам, оказывается, ещё не завтракал. Послушайте, главный министр, не смотрите на меня! Вы же знаете, что я не переношу вашего взгляда.
        —Никто не переносит моего взгляда, министр Абаж! — усмехнулся Нушрок.
        —Вы очень любите хвастаться своими глазами, главный министр, — раздражённо пророкотал человек-жаба. — Не лучше ли нам поговорить о деле? Не кажется ли вам, что кривые зеркала уже перестали действовать на наш народ?
        —Да, кажется, министр Абаж. Вчера мальчишка-зеркальщик даже разбил одно кривое зеркало!
        —Жители королевства обнаглели, Нушрок! Чтобы держать народ в повиновении, пришло время почаще прибегать к устрашению. — Абаж вынул из кармана большой ключ. — Вот что нужно нашему народу!
        Чёрные глаза Нушрока сверкнули.
        —Что это? Ключ?
        —Да, ключ от цепей для моих сеятелей риса. На моих болотах стало очень неспокойно, Нушрок, и я приказал сделать цепи и замок с ключом по вашему образцу.
        Нушрок внимательно рассматривал ключ.
        —Да, он действительно совершенно такой же, как ключ от цепей на Башне смерти. Это моё изобретение, Абаж! — с достоинством проговорил главный министр.
        —Это ваше лучшее изобретение, Нушрок! Башня смерти известна всему королевству.
        —Плохо только то, Абаж, что теперь есть второй ключ, которым можно отпирать цепи на Башне смерти.
        —Пусть это вас не беспокоит, Нушрок. Мой ключ всегда находится при мне, а ваш висит над троном короля.
        —Всё равно мне не нравится, Абаж, что в королевстве есть второй ключ, — сухо сказал Нушрок.
        Оля и Яло насторожённо прислушивались к разговору министров.
        —Ты слышала? — шепнула Оля. — Один ключ висит над троном короля.
        —Слышала, — едва шевельнула губами Яло.
        Из-за колонн снова вышел церемониймейстер и, вытягивая шею, торжественно объявил:
        —Его величество Топсед Седьмой!
        Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окружённый свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.
        Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шёл, опустив приплюснутую голову на тёмно-зелёный, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И, словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шёл, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжёлое тело.
        У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.
        —На ста площадях по сто зеркал, — сказал Топсед Седьмой. — Сколько же это будет всего зеркал?
        Все вокруг почтительно замерли, и король начал по очереди опрашивать своих придворных.
        —Вы знаете?
        —Запамятовал, ваше величество. Мне в детстве трудно давалась арифметика.
        —А вы?
        —Двести зеркал, ваше величество.
        —Дурак! А сколько по-вашему?
        —Триста, ваше величество.
        —Тоже дурак! А что думаете вы?
        —Триста пятьдесят, ваше величество.
        —Почему триста пятьдесят?
        —Я думаю, что если триста неправильно, ваше величество, то, может быть, будет правильно три с половиной сотни.
        —Вы дурак с половиной!
        —Хи-хи-хи! — захихикал придворный. — Вы так остроумны, ваше величество!
        —А сколько будет по-вашему, церемониймейстер?
        —Три, ваше величество.
        —Почему три?
        —Ваше величество, простите меня. Когда я был маленьким, меня уронила няня, я ударился головой о паркет…
        —Но ведь голова цела? — спросил король.
        —Кажется, цела, ваше величество. Но с тех пор я могу считать только до трёх.
        —Гм… Это забавно. Сколько будет два и два?
        —Три, ваше величество.
        —А от пяти отнять один?
        —Три, ваше величество.
        —Гм…. Вы, кажется, самый большой дурак во всём королевстве.
        —Совершенно правильно, ваше величество!
        Король в глубокой задумчивости пожевал губами, рассеянно сбросил мантию на руки пажу с родинкой на правой щеке и передал шпагу пажу с родинкой на левой щеке. Затем он со вздохом опустился в кресло. Но ел король мало: мысли его были заняты решением сложной задачи.
        —На ста площадях по сто зеркал! — раздражённо сказал король, бросая на стол салфетку. — Кто же мне скажет наконец, сколько будет зеркал?
        Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу:
        —Может быть, сказать ему?
        —Зачем? — таким же шёпотом ответил Абаж. — Пусть занимается своими глупыми подсчётами и поменьше вмешивается в наши дела.
        Король поднялся и потряс над головой руками.
        —Кто мне скажет?
        —Десять тысяч, — раздался тонкий голосок.
        Все удивлённо огляделись по сторонам.
        —Кто это сказал? — спросил король.
        —Я…
        Все глаза устремились на пажа с родинкой на правой щеке.
        —Клянусь красотой своего отражения, — сказал король, — я впервые слышу, чтобы мальчишка решал такие трудные задачи.
        —Но это совсем не трудная задача.
        —Ты так думаешь?
        —Я в этом уверена… то есть уверен!
        —Глупости! — поморщился король. — Это очень трудная задача, и я не сомневаюсь, что ты решил её неправильно. Ведь надо было сложить все сотни, а у тебя на это не было времени.
        —Я не складывал сотни. Я просто умножил сто на сто.
        —Вот как! Но ведь умножение ещё труднее сложения.
        —Ничуть! В этом случае к сотне нужно прибавить два ноля. Если бы вы мне дали бумагу и карандаш, я мигом показал бы вам, как это делается.
        —Эй, слуги! Дайте карандаш и бумагу моему пажу! — хлопнул в ладоши король. — Слушай, мальчишка, если ты лжёшь, я велю тебя высечь стеклянными розгами!
        —Я думаю, вам не придётся утруждать себя таким неприятным приказанием. Сейчас я решу эту задачу. Пусть только кто-нибудь подержит вот это пальто.
        —Какое пальто? — В глазах короля мелькнуло недоумение.
        —Ну, вот это, которое вы сбросили мне на руки со своих… королевских плеч.
        —Ах, мантию, — снисходительно усмехнулся король. — Слушай, паж, ты говоришь на каком-то странном наречии. Эй, примите кто-нибудь королевскую мантию у пажа!
        Король и паж, отодвинув тарелки, склонились над столом. Разогнулись они не скоро, когда члены королевской свиты уже устало дремали, прислонившись к колоннам, а церемониймейстер всхрапывал так зычно, что можно было подумать, будто в зале ржёт лошадь. Только Нушрок и Абаж бодрствовали. Они сидели в конце стола и о чём-то горячо спорили.


        Лицо Топседа Седьмого сияло.
        —Прекрасно! Превосходно! — запищал он, возбуждённый открытием. — Поразительно! Это действительно очень просто! Теперь я могу умножать любые числа. Эй, послушайте!..
        Со всех концов зала, протирая глаза, к королю спешили придворные.
        —Слушайте, вы! — кричал Топсед. — Знаете ли вы, сколько будет, если умножить… если умножить… ну, хотя бы сто семнадцать на двести четырнадцать?
        Придворные безмолвствовали.
        —Молчите? А я, ваш король, знаю! Будет одиннадцать тысяч семьсот!
        —Гражданин король, — зашептал паж с родинкой на правой щеке на ухо королю. — Вы решили эту задачу неправильно.
        Король заморгал рыбьими глазами.
        —Что-о? Какой гражданин?
        —Простите, я хотела… я хотел сказать… ваше величество, что вы решили задачу неправильно.
        —Как — неправильно? Я велю тебя высечь! Ты мне сам только что говорил, что к умножаемому нужно прибавлять два ноля!
        —Ваше величество, — упавшим голосом проговорил паж, — я три часа объяснял вам, что к умножаемому нужно прибавлять ноли в том случае, когда оно умножается на десять, на сто, на тысячу и так далее.
        —Гм…
        —Я готов повторить урок вашему величеству.
        —Хорошо, — зевнул король, — только, пожалуй, после обеда. Ты действительно великий математик. Я подпишу королевский указ о назначении тебя… Как тебя зовут?
        —Оля.
        —Что-о?..
        —Его зовут Коля, ваше величество, — быстро заговорил паж с родинкой на левой щеке. — Уж вы, пожалуйста, извините его, видно, он так устал от математики, что стал заговариваться.
        —А как зовут тебя, паж?
        —Меня зовут Ялок, ваше величество.
        —И ты тоже математик?
        —Да, ваше величество, — важно кивнул головой паж с родинкой на левой щеке. Но тут же спохватился: — Коля всё-таки посильнее меня, ваше величество. Мы с ним братья и частенько вместе решаем задачи.
        —Эй, слушайте все! — сказал король. — Я назначаю Колю главным математиком королевства, а его помощником будет Ялок.
        Король собирался ещё что-то сказать, но в эту минуту в зал вошёл слуга с подносом и доложил:
        —Депеша главному министру!
        Сонный церемониймейстер вдруг схватился за голову.
        —Господин Абаж, простите меня! Совсем забыл: вам тоже срочная депеша с ваших рисовых полей… Ах, какая память! — Он вынул из-за обшлага депешу и дрожащей рукой протянул Абажу.
        Оля видела, что оба министра впились глазами в поданные им бумажки.
        —Ваше величество! — высоким, срывающимся голосом вскрикнул Нушрок. — Зеркальщики подняли бунт, избили надсмотрщика!.. Ваше величество, обстоятельства вынуждают меня срочно покинуть дворец.
        Оля и Яло многозначительно и радостно переглянулись.
        —Ваше величество, — зарокотал Абаж, — мои сеятели риса не вышли на работу! Они требуют хлеба!
        Король пожевал губами и сказал глубокомысленно:
        —Дайте вашим рабочим побольше кривых зеркал, и они успокоятся.
        Абаж повысил голос:
        —Ваше величество, нам нужны не зеркала, а солдаты!
        Оба министра поклонились и вышли из зала. В наступившей тишине было слышно, как стучат по паркету их каблуки.
        —И пусть уходят, — сказал король, — терпеть не могу моих министров!.. Коля и Ялок, я повелеваю вам обоим пойти в тронный зал. Я хочу вас посвятить в одно важное государственное дело.
        Глава седьмая,
        в которой король посвящает пажей в «одно важное государственное дело»
        Золочёный трон был усыпан драгоценностями. Но не эти сверкающие камешки привлекли внимание Оли и Яло. Большой ключ висел над троном. Ключ от кандалов Гурда!
        —Дело в том, — сказал король, поудобнее усаживаясь на троне, — дело в том, что никто не знает, сколько зеркал насчитывается в моём королевстве. Сегодня ты, мой паж, помог мне решить одну часть задачи. В моём королевстве сто площадей, и теперь я знаю, что они украшены десятью тысячами зеркал. Но ведь зеркала имеются не только на площадях — они и во дворце, и на улицах, и в домах моих подданных. Каждый король должен чем-нибудь прославить и обессмертить своё имя. Постигаешь ли ты, паж, какую величественную задачу я призван решить? Потомки будут гордиться Топседом Седьмым, впервые в истории подсчитавшим все зеркала королевства! Готов ли ты принять участие в решении этой великой задачи?
        Паж с родинкой на правой щеке смотрел на короля, с трудом удерживая улыбку.
        —Я велю сегодня же отвести тебе и Ялоку лучшие покои во дворце, — продолжал Топсед. — Я назначу вам жалованье, как высшим придворным чинам.
        Паж с родинкой на левой щеке хитро взглянул на другого пажа и сказал:
        —А можно ли, ваше величество, чтобы жалованье нам платили шоколадом?
        —Чем? — удивлённо посмотрел на него король.
        —Шоколадом, ваше величество.
        —Гм… Ну, разумеется, сколько угодно шоколада, сколько угодно конфет, пирожных, мороженого и прочих сластей.
        Паж с родинкой на левой щеке незаметно толкнул ногой другого пажа и шепнул:
        —Соглашайся, Оля. Ты ведь любишь сладкое!
        Оля сердито оттолкнула подругу.
        —Я считаю, ваше величество… — начала она.
        Но Яло перебила её:
        —Ваше величество, вы предлагаете нам очень важное дело. Позвольте поэтому, прежде чем дать ответ, посоветоваться нам с братом.
        —Да, — сказал король.
        Яло отвела Олю в сторону.
        —Что ты хотела сказать королю, Оля?
        —Что я считаю его предложение глупым занятием, Яло! Лучше бы он подумал, как облегчить жизнь зеркальщикам.
        —Если ты так скажешь, он прикажет заковать нас в кандалы.
        —Но это на самом деле глупое занятие, Яло! Не могу же я кривить душой!
        Яло качнула головой.
        —Ты корчишь из себя такую честную девочку, как будто никогда в жизни не говорила никакой неправды.
        —Да, я никогда не говорила неправды, Яло!
        —Ой, так ли? Я очень хорошо помню, как однажды ты читала сказки. А когда к тебе подходила бабушка, ты прикрывала сказки учебником географии и делала вид, что учишь урок.
        Оля сильно покраснела, на её глазах выступили слезинки.
        —Так действительно было, Яло, — чуть слышно сказала она. — И мне очень стыдно, что я поступала так нехорошо.
        —Что-то уж больно быстро ты исправилась, — проворчала Яло.
        Оля вспыхнула.
        —Уж не думаешь ли ты, что я исправилась оттого, что попала в это противное королевство? Если бы не Гурд, я ни на одну минуточку не осталась бы здесь.
        —Странно, как только ты переступила раму волшебного зеркала, ты стала совсем другая.
        —Потому что я посмотрела на тебя и…
        —То есть ты хочешь сказать, что посмотрела на самоё себя?
        —Ну, пусть посмотрела на себя!.. И оттого, что я смотрю на тебя, то есть на себя, мне и делается так стыдно.
        —Но как же нам спасти Гурда? — задумчиво сказала Яло.
        —Эй, пажи! — услышали девочки голос Топседа. — Вы что-то очень долго совещаетесь.
        —Я приму предложение вашего величества при одном условии, — сказал паж с родинкой на правой щеке.
        —Гм… ты осмеливаешься ставить мне условия?
        —Совсем маленькое условие, ваше величество, и оно вам ничего не будет стоить.
        —Я слушаю тебя, паж.
        —В Башне смерти заключён маленький зеркальщик по имени Гурд. Завтра утром его должны казнить. Я прошу, ваше величество, помиловать этого мальчика!
        Топсед Седьмой вскочил. В его рыбьих глазах сверкнула ярость.
        —Ты вмешиваешься не в свои дела, паж! — махнул он короткой ручкой. — Я не могу миловать преступников по твоей прихоти. Я много их казнил! И я презираю всех этих зеркальщиков!
        —Какой же он преступник, ваше величество? Он слабый, измученный мальчик!
        —Не знаю! Такие пустяки меня не интересуют! Я верю тому, что мне докладывает мой министр Нушрок.
        Оля, вспомнив, что говорила тётушка Аксал, горячо сказала:
        —Я слышал, что Нушрок заботится только о том, как бы побольше притеснить народ да потуже набить золотом свои мешки! Нушрок — хозяин зеркальных мастерских, ваше величество, и в то же время министр. Вот он и придумывает такие законы, которые ему выгодны.
        Король подозрительно взглянул на пажа.
        —Гм… Где ты всё это слышал? А скажи-ка мне, паж, как называется город, в котором ты воспитывался?
        —Этот город называется… — Олины щёки порозовели от волнения. — О, это замечательный город, ваше величество!
        Лицо короля исказила гримаса злости, он спрыгнул на паркет и, покачиваясь, словно утка, забегал по тронному залу.
        —Я объявляю войну вашему городу! А? Я очень люблю воевать, паж!
        Увидев улыбку в глазах пажа, король вдруг остановился:
        —Чему ты улыбаешься, паж?
        —Я вспомнил одну басню, ваше величество.
        —Какая басня? Я не знаю никаких басен!
        —В этой басне рассказывается про слона и моську, ваше величество.
        —И что же?
        —Однажды по улице шёл слон, и вдруг на него набросилась моська…
        —Какая храбрая моська!
        —Но слон всё шёл и шёл и не обращал внимания, как она тявкает.
        —Глупая собака, надо было укусить слона!
        —Но тогда слон просто раздавил бы её, ваше величество.
        —Не понимаю, зачем ты мне болтаешь о собаках, паж, когда я говорю о войне. Война приносит славу и добычу!
        —Война приносит горе и разорение! Все люди, кроме очень плохих, хотят жить в мире!
        —Я обязательно объявлю войну вашему городу! — ещё громче закричал король.
        —Но это будет война моськи со слоном! — сердито сказала Оля.
        —Как? Ничего не понимаю!
        Но тут в спор вмешалась Яло:
        —Ваше величество, мы отвлеклись от главного… От зеркал.
        Король заковылял к трону, грузно плюхнулся на него и заболтал в воздухе ножками.
        —Я не намерен принять твоё условие, паж.
        Паж с родинкой на правой щеке задумался.
        —Тогда, может быть, я могу просить ваше величество отложить казнь на несколько дней?
        —Гм… Это всё равно не спасёт твоего зеркальщика. Впрочем, пусть будет по-твоему. Я готов отложить казнь на неделю. Он всё равно умрёт раньше от жажды и голода. Итак, начинайте подсчёт зеркал. Если хотите, можете взять для разъездов по королевству одну из моих карет.
        —Вы очень добры, ваше величество.
        Король снисходительно потрепал пажей по щекам. Так как его руки были слишком коротки, ему пришлось подняться для этого на цыпочки.
        —Какие вы, однако, симпатичные мальчики! Вы, должно быть, ужасные лгунишки и жулики! Я очень люблю таких мальчиков! Но, может, вы думаете, что вы красивее меня? А? Я по глазам читаю ваши мысли! А ну, подите-ка сюда! — И король подвёл пажей к огромному вогнутому зеркалу.
        Из зеркала на девочек смотрел преображённый король, а рядом с ним стояли два урода в костюмах пажей.
        —Ну, что скажете? — рассмеялся Топсед. — А теперь ступайте и никогда не думайте дурно о своём короле.
        Оля и Яло двинулись к дверям.
        —Одну минуту, — остановил их король. — Пока вы будете заниматься подсчётом зеркал, я бы хотел предаться своему любимому занятию. Цифры — моя страсть. Нет ли у тебя, паж, какой-нибудь неизвестной мне задачки? Только я хотел бы что-нибудь такое… в пределах двух десятков. Мне предстоят серьёзные государственные дела, и я не могу утомляться.
        —Пожалуйста, ваше величество, — подумав с минуту, сказал паж с родинкой на правой щеке. — Один глупец два дня считал и всё никак не мог сосчитать восемнадцать зеркал…
        —Постой, — перебил король и подозрительно покосился на пажа. — Зеркала считаю я! Почему же ты сказал «глупец»?
        —Ах, это просто так говорится в задаче, ваше величество. Но, если это вам не нравится, я могу глупца заменить мудрецом. Итак, один мудрец два дня считал восемнадцать зеркал. В первый день он подсчитал в два раза меньше, чем во второй. Спрашивается, сколько зеркал он сосчитал в первый день и сколько во второй? Записали, ваше величество?
        —Да, очень любопытная задача… А теперь ступайте и требуйте всё, что вам необходимо, у своих слуг.
        —Нам не нужны слуги. Но, если вы разрешите, ваше величество, мы просили бы, чтобы с нами была кухарка вашей королевской кухни — тётушка Аксал.
        —Никогда не слышал о такой. Не понимаю, зачем вам нужна грязная кухарка? Но, уж если вы хотите, пусть так и будет.
        …Вечером, когда девочки ужинали, тётушка Аксал с тревогой сказала Оле:
        —Ты что-то совсем ничего не ешь. Уж не заболела ли ты, девочка? Посмотри, с каким аппетитом ест твоя сестра.
        —Я уже сыта, тётушка Аксал. А всё, что лежит на этом блюде, я возьму для Гурда. Он такой больной и худенький!
        —Милая моя, вот почему ты не ешь! — всплеснула руками тётушка Аксал. — Уж не думаешь ли, что королю нечем будет позавтракать, если я возьму из кладовой кое-что для мальчика? Клянусь всеми зеркалами королевства, наш Топсед скоро лопнет от обжорства. Сейчас же ешь! Слышишь? Ну, то-то!.. А когда вы отправитесь в Башню смерти?
        —Сегодня же ночью… Только пропустит ли нас стражник?
        —Ну ещё бы! Ведь вы же королевские пажи.
        —Пусть только попробует не пропустить, — сказала совсем расхрабрившаяся Яло. — Я его так разделаю!..
        Оля удивлённо посмотрела на Яло, усмехнулась и покачала головой.
        Глава восьмая,
        в которой Оля и Яло проникают в Башню смерти
        Глубокой ночью, наполняя умолкнувший город звоном, по улице промчалась карета, запряжённая четвёркой лошадей. Миновав окраину, она подкатила к огромной башне, тёмный силуэт которой вздымался над городом и исчезал где-то в облаках.
        Из кареты легко выскочили две небольшие фигурки. Навстречу им из темноты вышел рослый стражник.
        —Именем короля! — крикнул он, взмахивая алебардой. — Здесь запрещено ходить и ездить!
        —Подумаешь!.. — раздалось в ответ. — Если бы ты и умом был так же велик, как ростом, ты давно понял бы, что перед тобой пажи его величества.
        —Простите, господа королевские пажи! — испуганно забормотал стражник. — Кругом такая темень, что и мать родную не узнаешь. Одно мгновение, я сейчас засвечу факел.


        Сгибаясь так, что тело его начало походить на букву «Г», стражник открыл перед Олей и Яло тяжёлую дверь.
        —В нашем глухом месте редко доводится видеть таких высокопоставленных особ. Только главный министр его королевского величества Нушрок и посещает нас, — продолжал оправдываться стражник.
        —Пожалуйста, не кланяйтесь нам так низко, — сказала стражнику Оля. — А Нушрок часто бывает у вас?
        —Присутствует при каждой казни.
        —Зачем? Неужели ему интересно… это видеть?
        —Да неужели вы не знаете? — Стражник огляделся по сторонам и понизил голос: — Он всегда сам и последнюю команду подаёт… Весь трясётся, глаза наливаются кровью. Известно, коршунская порода… А иной раз только смотрит на заключённого, и тот сам прыгает с башни. Вы-то небось лучше меня знаете, что его взгляда никто не выдерживает.
        Девочки молча переглянулись.
        —Скорее наверх! — шепнула Оля и протянула Яло руку.
        Ступени винтовой лестницы глухо зазвенели под их ногами. Через полминуты они очутились в полной темноте.
        —Мне страшно, Оля, — зашептала Яло. — Давай вернёмся.
        —Вперёд, Яло, вперёд!
        Лестница круто уходила вверх. Вспугнутые шумом шагов и светом факела, во мраке заметались летучие мыши, наполняя воздух трепетом и шуршанием. Некоторые мыши проносились так близко, что задевали девочек своими невидимыми скользкими крыльями.
        —Олечка, милая, вернёмся!
        —Ни за что!
        —Я так боюсь темноты… Оля, ведь ты тоже боялась ходить по тёмной лестнице.
        —Вперёд, Яло, вперёд!
        В темноте блеснули и скрылись два зеленоватых глаза, кто-то дико захохотал и заплакал, и бесконечное эхо полетело по пролётам лестницы, повторяя эти страшные звуки.
        —Кто это, Олечка?
        —Наверно, сова, Яло. Мне тоже страшно. Очень страшно, Яло!.. Но мы должны идти! Мы должны спасти Гурда!
        Гулко звенит лестница. Сколько ступеней осталось позади? Быть может, сто? А быть может, и тысяча… А вокруг свист и шелест невидимых крыльев, дикий хохот и тяжкие стоны.
        —Хочешь, Яло, я расскажу тебе что-нибудь, чтобы нам не было страшно?
        —Да, Олечка, расскажи, пожалуйста.
        —Слушай… Однажды на сборе нашего отряда… Ох, мне кажется, что это было так давно, Яло! Мы беседовали о том, каким должен быть пионер. К нам на сбор пришёл один старый человек. У него были совсем седые волосы, а лицо весёлое и ласковое. Всю свою жизнь этот человек боролся, Яло, за счастье простого народа. Враги хотели убить его — и не могли. Его заковывали в кандалы, но он бежал из тюрем. Ему было очень трудно, но он шёл и шёл к своей цели. И он нам сказал, что у каждого человека должна быть в жизни высокая цель. И к этой цели надо всегда стремиться, Яло, как бы ни было трудно! И потом, когда этот человек ушёл, мы сочинили песенку о нашем отрядном флажке.
        И Оля негромко запела:
        Ничто не остановит нас,
        Когда нам цель ясна!
        «Вперёд, вперёд!» — дала наказ
        Любимая страна.
        И коль отряд пошёл в поход,
        Не отставай, дружок,
        Ведь нас всегда вперёд ведёт
        Отрядный наш флажок!
        Он, словно зорька поутру,
        Горит над головой,
        Он гордо реет на ветру
        И манит за собой.
        И сердце бьётся горячей
        У каждого в груди,
        И мы шагаем веселей, —
        Ведь флаг наш впереди!
        Как наши деды и отцы,
        Идём за рядом ряд.
        Нам каждый скажет: «Молодцы,
        Хороший ваш отряд!»
        А если трудный час придёт,
        Не унывай, дружок!
        Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперёд
        И помни наш флажок!
        Оля пела всё увереннее и звонче, и Яло начала робко вторить ей. С каждой секундой голоса их крепли, и весёлое эхо понесло эту песню во все уголки башни.
        —Как хорошо, Олечка! «Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперёд!..» Мне совсем не страшно, Олечка!
        —Мне тоже, Яло, не страшно! Мне уже совсем не страшно!
        Как будто испугавшись песни, умолкла сова, забились в щели летучие мыши. Откуда-то вдруг потянуло ветерком, и над головами девочек блеснули звёзды. Оля и Яло вышли на крышу Башни смерти. Рядом с её вершиной проплывало лёгкое белое облако. Далеко внизу спал стеклянный город. Крохотные домики искрились в лунном свете.
        Девочки оглядели площадку крыши и вскрикнули: в центре площадки лицом к звёздам лежал закованный в кандалы мальчик. Оля и Яло бросились к нему, опустились на колени, склонились к его лицу, силясь услышать дыхание мальчика. Лицо и руки Гурда были холодные.
        —Мы опоздали, Оля, — прошептала Яло.
        Оля, не отвечая, торопливо открыла стеклянную фляжку и брызнула на лицо мальчика водой. У Гурда слабо дрогнули веки.
        —Яло! Скорей! Подержи его голову.


        Стеклянная фляжка застучала о зубы мальчика. Он сделал судорожный глоток и застонал.
        —Гурд, милый, открой глаза… Ты слышишь нас?
        —Гурд!
        Не открывая глаз, мальчик едва слышно спросил:
        —Вы пришли казнить меня?
        —Мы твои друзья, Гурд!
        —Это мне снится, — прошептал Гурд. — Не уходите только… Снитесь мне ещё!
        —Мы спасём тебя! Обязательно спасём, Гурд!
        Мальчик с трудом открыл глаза.
        —Кто вы?
        —Нас зовут Оля и Яло. Только ты, пожалуйста, ни о чём не спрашивай нас сейчас. Ты очень слаб.
        —Вы уйдёте?
        —Но мы непременно вернёмся за тобой. Мы спасём тебя. Ты должен немного окрепнуть. В этом пакете пища для тебя.
        Далеко-далеко на востоке посветлело небо. Девочки поднялись.
        —До свидания, милый Гурд!
        —Не уходите…
        —Мы вернёмся, Гурд!
        —Я буду вас ждать, — прошептал мальчик.
        Оля и Яло быстро сбежали по лестнице. Они больше не замечали летучих мышей, не слышали хохота и стона совы.
        Стражник снял перед ними шляпу. Девочки растолкали уснувшего кучера, и Оля крикнула:
        —Во дворец!
        Звеня сбруей, лошади помчались по дороге.
        …Через час, укладывая девочек спать, тётушка Аксал ласково ворчала:
        —Ах, фазанята, и откуда у вас столько смелости, добрые вы мои девочки! Всё сердце у меня исстрадалось, пока я вас дождалась.
        Оля устало потянулась в постели и, уже засыпая, проговорила:
        —Тётушка Аксал… там у меня в кармане кусочек замазки. Я сняла слепок, как вы учили, с замка на кандалах Гурда. Пусть же ваш брат, тот, что работает в зеркальных мастерских, сделает ключ. Не забудьте, тётушка Аксал!
        Глава девятая,
        в которой Оля и Яло слышат разговор короля с Нушроком
        Поздно утром тётушка Аксал разбудила девочек.
        —Король, наверно, скоро захочет узнать, сколько вы насчитали зеркал, фазанята. А мне нужно успеть ещё завить вам волосы.
        —Мы сейчас встанем, тётушка Аксал! — сказала Оля, чувствуя, что никак не может открыть глаза. — Ох, как мне хочется спать!
        —Ещё бы, не спали целую ночь!
        —Ещё несколько секундочек, тётушка Аксал, — умоляюще протянула Оля и вдруг рывком вскочила с постели, взметнув над собой одеяло, и рассмеялась: — Ну, вот и я! Доброе утро!
        Она, улыбаясь, попрыгала по комнате, чтобы совсем прогнать сон, но её глаза сейчас же стали озабоченными.
        —Вы чем-то расстроены, тётушка Аксал?
        —Нет, нет, ничего, девочка.
        Яло поднялась вялая и ворчливая. Когда тётушка Аксал завивала ей волосы, она дёргалась и вскрикивала: «Больно!» — а на лице у доброй женщины от волнения выступали красные пятна.


        Оля поморщилась.
        —Тётушка Аксал, пожалуйста, не обращайте на неё внимания, потому что на самом деле ей нисколечко не больно.
        —Откуда ты знаешь? — проворчала Яло.
        —Уж я-то знаю!.. — вздохнула Оля и внимательно посмотрела на кухарку. — Тётушка Аксал, почему вы ничего не говорите нам о ключе? Сделал ли ваш брат ключ для замка на кандалах Гурда?
        —Ох, девочки! — горестно покачала головой тётушка Аксал. — Не знаю, что вам и сказать. Ключа нет. Зеркальные мастерские оцеплены королевскими войсками.
        Девочки испуганно вскрикнули.
        —Что же делать? — Оля сжала руками голову и почувствовала, как у неё на висках под ладонями громко застучала кровь: тук-тук!.. Тук-тук!..
        —Гурд погибнет, тётушка Аксал!.. — прошептала Яло.
        —Нет! — вдруг сказала Оля. — Он не погибнет! Мы возьмём ключ, который висит над троном короля.
        Наскоро позавтракав, девочки отправились в тронный зал. Топсед Седьмой сидел на троне, заваленном бумагами. Белые листы бумаги валялись и на полу. Все они были испещрены цифрами. Лицо короля было мрачным.
        —Я всё-таки решу эту задачу, если в ней нет какого-нибудь подвоха. — Он рассеянно посмотрел на вошедших пажей. — Послушай, паж, может быть, в этой задаче тоже нужно прибавлять к числам ноли?
        —О нет, ваше величество.
        —Хорошо, только не подсказывай мне решение. Я до всего люблю доходить сам, своим умом. Итак, один глупец два дня считал восемнадцать зеркал…
        —Мы условились называть глупца мудрецом, ваше величество, — поправила Оля.
        —Нет, паж, обдумав всё, я пришёл к выводу, что глупец всё-таки должен быть глупцом. Ведь задачу решаю я, король! А всякий король — мудрец! Не могу же я допустить того, что в моём королевстве будет ещё один какой-то мудрец!
        —Значит, глупец считает, а мудрец решает, ваше величество?
        —Вот именно, паж.
        —Но позвольте, ваше величество, пристало ли вам решать то, что считает глупец?
        —Гм… Пожалуй, ты прав. Давай снова заменим глупца мудрецом.
        —Значит, мудрец считает, а глупец решает?
        —Совершенно правильно: мудрец считает, а глупец решает. Постой, здесь что-то не так. — Король сосредоточенно потёр пальцем переносицу. — Это надо как следует обдумать. Отложим временно задачу. Вы уже начали подсчитывать зеркала?
        —Да, ваше величество.
        —И много вы уже насчитали?
        —Много ли? — переспросила Яло и быстро добавила: — Четыреста восемнадцать тысяч семьсот двадцать девять.
        —Молодцы! — Король приподнялся и потёр руки. — Продолжайте свой благородный труд, мои пажи.
        В дверях показался слуга.
        —Ваше величество, вас хочет видеть главный министр, — объявил он, низко кланяясь.
        —Пусть войдёт, — сказал король, и на лице его появилась скука.
        Девочки снова увидели Нушрока. Как и раньше, Оля сжалась под его взглядом, чувствуя, как всю её охватывает омерзение и страх. «Какие отвратительные глаза, — подумала она, — и этот крючковатый нос, похожий на клюв!»
        В чёрном поблёскивающем костюме Нушрок твёрдыми шагами подошёл к королю и чуть склонил голову.
        —Что привело вас во дворец, мой министр, в такое необычное время? — спросил Топсед Седьмой, зевая и болтая ножками.
        —Ваше величество, — пискнул Нушрок, — не стану скрывать: глубокое беспокойство за судьбу королевства тревожит моё сердце.
        —Это забавно! — И смех Топседа Седьмого задребезжал в тронном зале. — Я никогда не думал, что у вас есть сердце, Нушрок!
        —Мне не до шуток, ваше величество. Меня беспокоит то, что в нашем старом добром королевстве стали меняться порядки, освящённые временем.
        Король задумчиво прикоснулся пальцем к переносице.
        —Вы говорите правду, мой министр! Наш народ начал скучать. Не наступило ли время развлечься и начать войну?
        Круглые чёрные глаза Нушрока сверкнули.
        —Что ж, война — это неплохо, ваше величество. Я перестану делать в своих мастерских кривые зеркала и начну изготовлять оружие. Война всегда приносит доход.
        —Вы перестанете делать зеркала? — нахмурился король. — Мои кривые зеркала?
        —Оружие делать более выгодно, ваше величество.
        —Нет, мой министр, этого я не позволю!
        Король спрыгнул с трона на паркет и забегал по залу. Оля увидела в глазах Нушрока бешенство.
        —В самом деле, как можно перестать делать зеркала? — продолжал Топсед Седьмой, взмахивая ручкой. — Я скорее велю прекратить делать одежду или ещё что-нибудь.
        Нушрок нетерпеливо передёрнул плечами.
        —Я полагаю, ваше величество, что об этом мы ещё успеем поговорить. А сейчас я приехал к вам по совершенно безотлагательному делу.
        —Объясните мне, Нушрок, что это за дело.
        —Почему отложена казнь зеркальщика Гурда? — спросил Нушрок, впиваясь взглядом в лицо короля.
        —Такова была моя воля, — нерешительно ответил король.
        Похолодевшая Оля видела, как растерянно забегали его рыбьи глаза.
        —Ваша воля? — спросил человек с лицом коршуна, яростно сжимая кулаки.
        —Да… Ой-ой, Нушрок, не смотрите на меня! Уф, даже голова кружится. Да не смотрите же на меня, Нушрок!
        —Ваше величество! — пищал Нушрок, наступая на короля. — Мне кажется, что вы слишком быстро забыли историю своего рода!
        —Что… что вы хотите этим сказать, Нушрок? — дрожа все телом, бормотал король, забиваясь в угол тронного зала и заслоняя свои глаза ладонью.
        —Чтобы стать королевой, ваша прабабка казнила свою сестру, но ваш дед отобрал у неё корону и заточил свергнутую королеву в крепость! — брызгая слюной, кричал Нушрок. — Ваш отец казнил вашего деда, чтобы каких-нибудь два года сидеть на троне. Всего два года! Вы, должно быть, помните: его однажды утром нашли в постели мёртвым. Потом стал королём ваш старший брат. Он слишком мало считался с желаниями своих министров, и вы, конечно, хорошо помните, что с ним произошло. Он поехал в горы и свалился в пропасть! Затем корону получили вы… Возлагая на вас корону, мы надеялись, ваше величество, что вы никогда не забудете о печальном конце своих предшественников! Не забывайте, ваше величество, что у вас есть младший брат, который, может быть, ожидает того, чтобы…
        —П-постойте, — заикаясь, перебил Нушрока король. — Что я… я должен сделать?
        —Прежде всего пореже произносить: «Такова была моя воля», чтобы каким-нибудь образом не свалиться в пропасть, ваше величество!
        —Х-хорошо…
        —Помните, что у вас нет никакой своей воли!
        —Угу… Да, да… — бормотал король.
        —Мы дали вам корону! Мы — Нушрок, Абаж и другие богачи королевства. И вы должны выполнять не свою, а нашу волю! Сегодня зеркальщики до смерти избили моего главного надсмотрщика. Виновных так и не удалось обнаружить. Они все действуют в заговоре против меня, а может быть, и против вас, ваше величество. Их может остановить только одно: устрашение! И в это время вы откладываете казнь зеркальщика Гурда!
        —Ну хорошо, пожалуйста, пусть его казня… — услышали девочки слабый голос короля, которого скрывала от них в углу зала чёрная спина Нушрока.
        —Яло! Ключ! — шепнула Оля.
        Яло решительно подошла к трону, сняла ключ и сунула его в карман.
        —Завтра мы объявим о казни Гурда. Послезавтра сбросим его с башни, — продолжал пищать Нушрок. — Все должны видеть казнь этого зеркальщика!
        —Хорошо, мой министр… Сейчас я подпишу указ.
        —Вы не должны этого делать! — неожиданно для самой себя вдруг крикнула Оля.
        Министр обернулся, и глаза Оли встретились со страшными глазами Нушрока. Она почувствовала, что её сковывает страх.
        —Оля, бежим! — срывающимся голосом крикнула Яло.
        Оля повернулась и бросилась вон из тронного зала.
        —Задержать! — завизжал позади них Нушрок.
        Старый слуга у двери попытался схватить Олю, но поскользнулся и растянулся на паркете.
        Девочки стремительно бежали по бесконечным залам и переходам дворца. От колонны к колонне, с лестницы на лестницу.
        Вот наконец и каморка тётушки Аксал.
        —Карету, тётушка Аксал! Скорее карету! У нас ключ!
        —Карета у крыльца, девочки. Торопитесь! Время не ждёт. Только не берите с собой кучера. Он может что-нибудь заподозрить. Прощайте, фазанята.
        —Прощайте, дорогая, любимая тётушка Аксал! — Девочки нежно поцеловали старую женщину и снова побежали по бесчисленным залам дворца.
        У крыльца их действительно ждала карета.
        —Кучер, — крикнула Яло, — оставайтесь здесь! Мы хотим управлять лошадьми сами.
        Кучер растерянно посмотрел на пажей.
        —Да как же так?.. Пажи его королевского величества будут сами управлять лошадьми?
        —Ну и что же?
        —Это не положено.
        —Почему?
        —Подумайте сами, господа пажи, такие важные люди — и вдруг сидят на козлах!
        —Я не люблю повторять приказаний! — топнул ногой паж с родинкой на левой щеке.
        Кучер спрыгнул с козел и передал ему вожжи. Зазвенели подковы, карета стремительно понеслась. Стражники распахнули ворота и удивлённо посмотрели вслед промчавшейся карете.
        Как они мчались! Разноцветные дома стремительно неслись мимо.
        —Яло, дай мне ключ.
        —Сейчас…
        Яло лихорадочно порылась в карманах и вдруг всхлипнула.
        Оля похолодела.
        —Что случилось, Яло? Не пугай меня!
        —Оля…
        —Ну что, что?
        —Оля, я потеряла ключ!
        —Потеряла? — вскрикнула Оля. — Где? Когда?
        —Не знаю.
        —О Яло, что ты наделала?! — Оля судорожно сжала вожжи. — Нет, это я сама во всём виновата. Ведь ты только моё отражение! Я сама так часто всё теряла. Я потеряла тоже несколько ключей от квартиры.
        А лошади неслись всё вперёд и вперёд. Слёзы катились из глаз Оли, ветер срывал их со щёк и уносил прочь стеклянной пылью.
        —Олечка, давай вернёмся и поищем. Ключ здесь где-то недалеко. Мне кажется, что я даже слышала, как он выпал и зазвенел. Он, наверно, лежит где-нибудь в траве возле дороги.
        —Нет, мы не можем возвращаться, Яло. Во дворце, наверно, уже обнаружили пропажу ключа, и за нами гонится стража.
        —Что же делать, Оля?
        —Погоди! — Оля вытерла глаза. — Раз у Нушрока нет ключа, он тоже не сможет открыть замок на кандалах Гурда.
        —А другой такой ключ есть у Абажа! — вскрикнула Яло. — Помнишь, он показывал его Нушроку на завтраке у короля?
        —Скорей к Абажу, Яло!
        —Скорей, Оля!
        Оля взмахнула кнутом, и лошади помчались ещё быстрее. Карета кренилась на поворотах, и Яло испуганно цеплялась за Олю.
        —Оля, мы опрокинемся!
        —Какая ты трусишка, Яло!
        —Но, Оля…
        —Никаких «но»! Ничто не остановит нас — нам цель ясна! Помнишь, как поётся в нашей песенке?
        —Цель-то ясна, но как мы доберёмся до неё? Что мы скажем Абажу на рисовых полях?
        —Перестань ныть, Яло. Папа мне говорил, что смелость и настойчивость — ключ к достижению цели. Понимаешь? Ключ к достижению цели! Посмотри-ка лучше, нет ли за нами погони.
        Глава десятая,
        в которой Оля и Яло попадают в замок прекрасной дамы
        Четвёрка холёных лошадей неслась легко и дружно к сверкающим вдали горам. Серебряные подковы мелодично звенели о дорогу, которая терялась в сизом предгорном тумане.
        Яло надоело разглядывать поля и зелёные квадраты королевских виноградников, и она заскучала.
        —Давай поговорим о чём-нибудь, Оля, — обиженно сказала девочка. — Почему ты всё время молчишь?
        Оля нахмурилась.
        —Какая ты всё-таки странная, Яло! Ведь Гурд в такой опасности! Я ни о чём другом не могу думать.
        Яло покраснела.
        —Мы успеем привезти ключ. Вот посмотришь! — сказала она. — Только мне очень хочется есть.
        Оля молча хлестнула лошадей. Начались холмы, поросшие высокой стеклянной травой. Ветер позванивал зелёными травинками. Заходящее солнце сверкало в них.
        Между холмами там и тут шумели потоки, сбегающие с гор. На их берегах лежал прозрачный стеклянный песок. Из ущелий на холмы наползал туман; он был плотным и белым, как вата.
        Оля остановила карету у ручья, чтобы напоить лошадей. Усталая Яло, согнувшись, сидела на козлах. Было очень тихо. Слышалось только, как пел поток да фыркали лошади, отряхивая с губ тяжёлые капли.
        Оля зачерпнула фляжкой воды и подала её Яло.
        —Выпей, может быть, тебе станет легче.
        Яло с наслаждением сделала несколько глотков. Вода была чистая и такая холодная, что у неё заныли зубы.
        Солнце село, и розовые, насквозь просвечивающиеся громады гор сразу потемнели и нахмурились. Грозные скалы вытягивали зазубренные вершины к небу, на котором уже заблестели первые звёздочки.
        Оля и Яло прислушались: в ущелье звонко стучали подковы. Через минуту на дороге показались всадники. Впереди на тонконогой белой лошади скакала женщина. Она была одета в длинное чёрное платье, а за её плечами вился лёгкий шарф. Несколько мужчин, судя по одежде — слуг, следовало за ней.
        —Королевская карета?! — воскликнула дама, поравнявшись с Олей и Яло. — Что это значит?


        Её мелодичный голос походил на колокольчик, а чёрные сверкающие глаза смотрели из-под больших, загнутых кверху ресниц удивлённо и вопросительно. Белый конь звенел удилами, капризно бил о дорогу копытом.
        Девочки растерянно молчали.
        —Как вы сюда попали, мальчики? — снова зазвенел голос-колокольчик.
        —Сударыня, — сказала Яло, — нам нужно как можно скорее попасть к министру Абажу.
        Оля быстро шепнула:
        —Не болтай, Яло!
        —К Абажу? Так далеко? — удивилась дама.
        —Видите ли, его величество разрешил нам сегодня утром покататься в своей карете. Мы выехали за город без кучера, а вернуться не смогли, потому что… потому что…
        —Случилось какое-нибудь несчастье?
        —Да, сударыня, — бормотала Яло. — В городе началась такая страшная стрельба, что у нас душа ушла в пятки!
        —О трусишки! — рассмеялась всадница. — Его величество, вероятно, решил повеселиться и приказал солдатам стрелять в воздух.
        —В том-то и дело, что нет, сударыня. Зеркальщики отказались работать, и королевские солдаты оцепили зеркальные мастерские.
        —Что ты говоришь! — Лицо прекрасной дамы стало озабоченным. — Так зеркальщики подняли бунт? А как ты думаешь, мальчик, они не могут двинуться в горы, к моему замку?
        —Думаю, что нет, сударыня, — продолжала Яло. — У них пока хватит дел и в городе… И вот мы решили, сударыня, бежать к министру Абажу. Это… это наш дедушка.
        —Дедушка?
        —Да, сударыня.
        —Подумайте, каков этот Абаж! — улыбнулась прекрасная дама. — Он никогда не говорил, что у него есть такие очаровательные внуки! Бедные дети, сколько страха вы натерпелись. Я сразу заметила, что вы очень бледны, особенно ты. — И всадница указала на Олю.
        —Мы целый день ничего не ели, сударыня… — вздохнула Яло.
        —Бар, скачи поскорее в замок и распорядись, чтобы пажам его величества приготовили хороший ужин.
        Яло вопросительно посмотрела на Олю.
        —Мы не можем задерживаться, сударыня, — тихо сказала Оля.
        —Нет, нет, вы переночуете в замке. Я очень довольна, что выехала на прогулку и встретила вас, — ответила дама. — Не только вам, но и вашим лошадям надо отдохнуть. Путь через горы, правда, не так уж далёк, но очень опасен: вы можете в темноте сорваться в пропасть.
        —Мы не останемся, — упрямо повторила Оля.
        —Оля, — умоляюще зашептала Яло, — разве тебе не хочется покушать и отдохнуть в хорошей постели?
        —Я вас угощу мороженым, — говорила прекрасная дама. — Или, может быть, вы больше любите шоколад?
        Яло незаметно толкнула Олю и шепнула, глотая слюнки:
        —Шоколад, Оля! Ты же так любишь шоколад!
        —Нам нужно торопиться, Яло.
        —Только одна ночь, Оля! Всё равно раньше утра мы не попадём к Абажу.
        —Нет, мы не останемся.
        —Сжалься надо мной, Оля. Я больше не могу ехать. Я так устала! Я просто умру от голода, Оля.
        —Хорошо, — кивнула Оля, сдаваясь. — Сударыня, мы переночуем в вашем замке.
        Карета и всадники въехали в ущелье. Темнота плыла им навстречу. Эхо подков зазвенело во мраке. Вскоре девочки увидели зубчатые стены замка. Он был выстроен на вершине скалы, которая поднималась из горной реки. Волны со всех сторон омывали эту скалу. Судя по тому, что шума воды здесь почти не было слышно, река в этом месте была очень глубока. Поток проносился над захороненными в его глубине камнями и порогами неслышно и стремительно, и можно было подумать, что это не река, а небольшое горное озеро. Только где-то далеко, там, где река снова становилась мелкой, было слышно, как она кипит на порогах.


        У ворот замка замелькали факелы и фигуры слуг.
        Огромный подъёмный мост со скрипом перекинулся со скалы на скалу и повис над рекой. Копыта лошадей звонко зацокали по мосту. Карета въехала во двор замка. К прекрасной даме подбежал Бар, чтобы помочь ей спуститься с седла.
        —Вы должны чувствовать себя в замке как дома, дорогие дети, — певуче и ласково проговорила прекрасная дама и, обернувшись к слуге, спокойно добавила: — Какой ты неловкий, Бар! — И, взмахнув хлыстом, ударила им по лицу слугу.
        При колеблющемся свете факелов Оля и Яло увидели, как Бар покачнулся и на его лице появился красный рубец. Девочки бросились к хозяйке.
        —Не надо!.. За что? Зачем вы его бьёте, сударыня?
        Хозяйка изумлённо посмотрела на девочек своими красивыми бархатными глазами.
        —Чем вы обеспокоены? Я ударила слугу? Ну так что ж? Как, однако, странно вы воспитаны, мальчики!.. — Она пожала плечами и продолжала, словно ничего не произошло: — Этот замок выстроен ещё моим прадедом. Нравится ли он вам?
        —Кх… кх, — закашляла Оля. — Так нравится, сударыня, что и передать трудно.
        —Бар, — крикнула прекрасная дама своим удивительным голосом-колокольчиком, — пусть подают ужин пажам его величества!


        После ужина в зале со сводчатым потолком, освещенном огнями свечей, прекрасная дама пожелала пажам спокойной ночи. Она протянула им руку, и Оля и Яло догадались, что её нужно поцеловать. Яло видела, как покривилась Оля, прикоснувшись губами к холёным пальцам.
        Затем Бар со свечой в руке провёл пажей в отведённую им комнату. Только несколько полукруглых ступеней отделяли её от зала, в котором они ужинали.
        —Вам очень больно, дядюшка Бар? — тихонько спросила Оля.
        —А разве вам жалко меня, господин паж? — печально улыбнулся он. — Разве вы никогда не бьёте своих слуг? Никогда я не видел таких добрых господ.
        —А как зовут вашу госпожу?
        —Анидаг.
        —Анидаг? — хмуря брови, протянула Оля. — Это значит… это значит…
        —Гадина! — подсказала Яло.
        —Гадина! — вскрикнула Оля. — Так вот кто эта прекрасная дама!
        Бар вышел. Комната, куда он привёл девочек, имела закруглённые стены и окна со множеством разноцветных стёкол. Оля распахнула одно из окон. За окном было темно и прохладно. Где-то внизу чуть слышно плескалась невидимая вода.
        К Оле тихо подошла Яло и остановилась за её спиной.
        —А всё-таки приятно быть богатой дамой и иметь в горах красивый замок, Оля?
        —И хлыст, чтобы бить им по лицу своих слуг! — зло прибавила Оля. — Как тебе не стыдно, Яло!
        Она хотела ещё что-то сказать, но не успела, потому что перед замком зазвучал рог и внизу заметались с факелами слуги. Девочки увидели, как через реку перекинулся мост и во двор въехала карета. Дверцы кареты распахнулись, и из неё вышел Нушрок.
        Глава одиннадцатая,
        в которой Нушрок предлагает прекрасной даме стать королевой
        —Мы погибли! — в ужасе прошептала Яло. — Из этой комнаты есть только один выход — в зал.
        —Тише, Яло. Нушрок, кажется, уже в зале.
        Девочки стояли у тяжёлой двери и насторожённо прислушивались. Яло взглянула на подругу. Губы Оли сжались, а глаза сощурились, словно она что-то сосредоточенно обдумывала. Яло прикоснулась к её плечу.
        —Оля, почему ты так спокойна? Неужели ты не боишься? Научи и меня ничего не бояться.
        —Не шуми, — тихо сказала Оля.
        —Ну, так я тоже буду смелой! — тряхнула Яло локонами. — Я подберусь сейчас к Нушроку и узнаю, что он там замышляет.
        И, прежде чем Оля успела что-нибудь сказать, Яло приоткрыла дверь и юркнула из комнаты. Спустившись на цыпочках со ступеней, Яло увидела на стене колеблющиеся тени Нушрока и прекрасной дамы и притаилась у колонны. Тень Нушрока со всклокоченными волосами и хищным, загнутым книзу носом была страшна.


        —Если вы не хотите есть, — зазвенел голос прекрасной дамы, — то выпейте немного вина, дорогой отец. Оно подкрепит вас.
        —Благодарю вас, дорогая дочь, но у меня мало времени, а сказать вам я должен много.
        —Я готова слушать вас сколько угодно, дорогой отец.
        —Наступило трудное время, дочь моя, — начал Нушрок, — народ всё чаще отказывается работать и повиноваться нам.
        —А кривые зеркала, дорогой отец?
        —Народ больше не верит этой выдумке, Анидаг! Только один король приходит ещё в восторг от этих стёкол. Горожане разбивают кривые зеркала прямо на улицах, не боясь стражников! А зеркальщики начали делать вот это. — Нушрок что-то вынул из кармана и показал дочери.
        Яло увидела, как покачнулась на стене тень прекрасной дамы.
        —Правдивое зеркало? — вскрикнула она в страхе. — Народ видит правду?! Это ужасно, дорогой отец!
        —Да, это ужасно, Анидаг! Мои зеркальщики больше не хотят быть покорными.
        —Их надо заставить быть покорными, дорогой отец!
        —Зеркальные мастерские уже оцеплены войсками.
        —Вы поступили, как всегда, благоразумно, дорогой отец!
        —Но это не всё, дорогая дочь! Настало время поставить во главе королевства нового короля. — Нушрок помедлил. — А может быть, королеву…
        —О! — воскликнула прекрасная дама.
        —Народ очень хорошо знает, что Топсед Седьмой глуп. Его не любят и не признают. Мы терпели его до тех пор, пока всё было спокойно. А сейчас на троне должен быть другой человек — умный, решительный и… красивый.
        —Кто же у нас обладает такими качествами, дорогой отец?
        —Вы, дорогая Анидаг!
        Прекрасная дама порывисто поднялась, и рядом с уродливой тенью Нушрока вырос её стройный силуэт.
        —Вы шутите, дорогой отец?
        —Нисколько! Разве вы не красивы? Разве ваш голос не звучит, как музыка? Какие речи вы сможете произносить с балкона королевского дворца! Постарайтесь только казаться доброй, дорогая. Все королевство должно знать, что вы щедро одаряете нищих. И, конечно, не кривыми зеркалами… Для этого надо немного денег — совсем немного! У вас такой же холодный и практический ум, как и у меня, Анидаг. С вашей помощью я прекрасно поведу дела! И буду держать в повиновении всё королевство. Скажите, согласны ли вы, моя дорогая дочь?
        Прекрасная дама без слов наклонила голову, и Нушрок прикоснулся губами к её волосам.
        —Обстоятельства вынуждают меня немедленно вернуться в город. А вам, Анидаг, надлежит, не медля ни минуты, отправиться к Абажу. Вы удивлены? Он мой враг, но сейчас мы должны действовать заодно. Вы отвезёте ему вот это письмо, и я не сомневаюсь, что он поддержит нас. Чтобы ускорить свидание с Абажем, я советую вам воспользоваться подземным ходом. Кстати, вы возьмёте у Абажа ключ, который подходит к замку на Башне смерти. Я ему пишу об этом.
        —Но какой подземный ход вы имеете в виду, дорогой отец? — удивлённо спросила прекрасная дама.
        —Старый подземный ход, построенный предками Нушроков и Абажей. Неужели вы не знаете о нём? Наши предки были связаны когда-то узами рыцарской дружбы и решили соединить свои владения подземным ходом. Он начинается в винном погребе этого замка и оканчивается где-то в саду Абажа.
        —Теперь я вспоминаю, дорогой отец… О каком-то подземном ходе мне действительно рассказывали в детстве. Но мне всегда это казалось сказкой. Однако я очень боюсь темноты и крыс, дорогой отец! Право же, я не менее быстро доберусь до Абажа в своей коляске. Тем более у меня есть попутчики: в замке ночуют два королевских пажа, которые тоже едут к Абажу.
        —Что? Два пажа? — пропищал Нушрок, и тень его с поднятой рукой на несколько секунд замерла на стене. — Сегодня два пажа бежали из королевского дворца! Они похитили ключ от кандалов Башни смерти! И я не могу казнить преступника!
        —Не может быть! Впрочем, они и мне показались очень странными.
        Дрожащая Яло попятилась и, споткнувшись о ступеньку, упала. Ее ладони гулко шлёпнули по стеклянному полу. Нушрок прыгнул к Яло, схватил её за шиворот и подтащил к столу.
        —Само провидение посылает мне в руки этих беглецов! — торжествующе сказал Нушрок, внимательно разглядывая Яло. — Они сразу вызвали у меня подозрение. Сегодня я узнал, что они уже были в Башне смерти. Нужно выяснить, зачем они пробираются к Абажу.
        —Ой, не давите мне так руку! — захныкала Яло. — Больно… Ой!..
        —Что всё это означает? — изумлённо проговорила прекрасная дама.
        —Я думаю, что это такие же пажи, дорогая Анидаг, как вы прачка. А ну-ка, говори, мальчишка, зачем вам понадобился Абаж?
        Яло тряслась и молчала.
        —Ну!
        —Ой, больно!..
        —Сейчас будет ещё больнее, если ты не заговоришь!
        —Ой, ой, не давите так руку!
        —Зачем вы ехали к Абажу? Где ключ от кандалов?
        Яло молчала.
        —Слушай, мальчишка, если ты не скажешь…
        —Ой! Мы ехали в гости.
        —Лжёшь! Если ты мне не скажешь всего, я сейчас поджарю твою руку на этой свечке!
        Яло не отвечала. Было слышно, как у неё постукивали зубы. Свободной рукой Нушрок поднёс свечку к руке девочки.
        Яло закричала и покачнулась.
        —Не надо, не надо! Я скажу…
        —Ну?
        Яло молчала. Министр снова поднёс свечку к её руке.
        —Ой, я скажу! Мы хотели…
        —Что вы хотели?
        —Ой, как больно!..
        —Да говори же, мальчишка!
        —Ой… Сейчас… Я ничего вам не скажу, будьте вы прокляты!
        Резким ударом Нушрок сбил Яло с ног. В её голове зазвенело, и на несколько секунд она потеряла сознание.
        —Мы ещё поговорим с тобой! — злобно пропищал министр. — А сейчас послушаем, что нам скажет другой «паж». — Он быстро поднялся по ступенькам и толкнул дверь в комнату, где находилась Оля.
        В распахнутом окне Нушрок увидел готовящуюся к прыжку вниз Олю.
        —Стой!.. — пронзительно закричал он.
        Но Оля уже прыгнула вниз, и подбежавший к окну Нушрок услышал далёкий всплеск воды.
        —Обыскать реку! — пропищал Нушрок, выбегая в зал. Слюна разлеталась с его перекошенных яростью губ. — Доставить мне мальчишку живым или мёртвым! А этого заточить в подземелье! Быстрей!
        Яло увели. Через час слуги доложили Нушроку, что найти в реке пажа не удалось. Разъярённый Нушрок велел слугам продолжать поиски.
        —Вы видите, дорогая Анидаг, что положение всё более обостряется, — проговорил он, тяжело дыша и отирая на лице пот. — Я еду вместе с вами к Абажу! Хотите воспользоваться подземным ходом? Нет? Хорошо, прикажите закладывать вашу коляску. А мои лошади пусть отдохнут.
        Глава двенадцатая,
        в которой рассказывается о том, как Оля едва не погибла в водопаде
        Оля хорошо плавала. Спасаясь от Нушрока, она бесстрашно бросилась в реку. Девочка погрузилась очень глубоко и, почувствовав под ногами каменистое дно, оттолкнулась от него. Вода легко вынесла её на поверхность.
        Вынырнув, Оля отдышалась и прислушалась.
        Вокруг было сумрачно и тихо. Течение быстро уносило её от замка в черноту ущелья, где слышался глухой шум низвергающейся воды. Очевидно, там был водопад. Тогда через несколько минут конец… Оле стало страшно. Девочка торопливо поплыла к берегу, но бороться с течением было очень трудно. Грохот водопада усиливался. Течение сделало резкий поворот. Олю рвануло и ударило головой о подводный камень. На мгновение она потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела впереди, чуть левее того направления, по которому её несло, маленький островок. Девочка устремилась к нему, напрягая последние силы. Через несколько секунд бурная река выбросила её на островок, оказавшийся огромным камнем.
        Оля долго лежала ничком, вцепившись пальцами в камень. Впереди, совсем рядом, бушевал водопад. Вода стремительно срывалась вниз, и облако мельчайших брызг клубилось над потоком.
        Девочка подняла голову и увидела листья. Старый дуб, склонившийся над рекой, протягивал к камню, будто руку, свою широкую ветку. Оля поднялась на ноги и попыталась дотянуться до неё. Но ветка была слишком высоко, и девочка, поскользнувшись, едва не свалилась в воду.
        Оля отдышалась и, рассчитав движение, подпрыгнула. Оля повисла на ветке и только теперь сообразила, что туфли, наполненные водой, и мокрая одежда будут мешать ей подтянуться к ветке. Как она не догадалась раздеться! Оля беспомощно повисла над камнем. Значит, конец… Оля заскрипела зубами. «Так нет же, нет, обязательно взберусь на дерево!» — подумала она и, собрав все свои силы, забросила на ветку одну ногу. Это было спасением.
        С полминуты она висела так, отдыхая. Потом, сделав ещё одно усилие, села на ветку верхом и, осторожно перебирая руками, добралась до ствола. Она уселась поудобнее на толстом суку и огляделась. По берегу к её дубу медленно приближались две человеческие фигуры. Месяц освещал их, и Оля узнала слуг прекрасной дамы.
        Слуги остановились в тени дуба. Один из них крикнул, силясь перекричать шум водопада:
        —Так ты думаешь, Бар, что он утонул?
        —Ещё бы! — прокричал в ответ Бар. — Тут не то что ребёнок, но и взрослый не выплывет. А если мальчик и выплыл, тем лучше. Давай-ка закурим, приятель.
        Слуги задымили трубками и вскоре ушли.
        Оля быстро спустилась с дерева и зашагала по узкой горной тропинке, насторожённо вглядываясь вперёд. Тёмная тучка, набежавшая на месяц, ушла за гору, всё вокруг засверкало. Оля ободрилась и зашагала быстрей. Но вскоре месяц закатился за гору, тучи заволокли небо, и стало совсем темно.
        Впереди мелькнули какие-то тени, сверкнули чьи-то глаза. Послышался противный и надсадный звериный вой.
        —Шакалы, наверное… — прошептала Оля.
        Девочка остановилась и подняла несколько камней.
        —Пошли вон! Пошли вон! — закричала она, швыряя в темноту камни.
        Шакалы разбежались. Оле даже показалось, что они поджали хвосты. Она снова пошла вперёд, тихонько напевая пионерскую песенку своего отряда:
        Ничто не остановит нас,
        Когда нам цель ясна!
        «Вперёд, вперёд!» — дала наказ
        Любимая страна.
        Напевая песенку, Оля словно слышала ободряющие слова друга. Она всё шла и шла. Вот уже порозовели вершины гор, веселее зажурчали горные ручьи. Потом взошло солнце, и Оля остановилась, поражённая.
        Далеко-далеко внизу она увидела огромное зеркало. Оно начиналось у подножия горы, на которой она стояла, и уходило за линию горизонта, сливаясь с небом. Горы, солнце, облака отражались в зеркале. Это было очень красиво. И всюду девочка видела на голубой глади работающих людей. Оля догадалась, что это были рисовые поля министра Абажа.
        Спустившись с горы, Оля остановилась и передохнула. Началось рисовое поле. Но теперь оно не походило на зеркало. Оказывается, это было самое обыкновенное болото. От него поднимались тёплые гнилостные испарения. В заплесневевшей воде резвились стайки головастиков. На длинных ножках по воде быстро бегали какие-то жучки.
        Тропинка сворачивала вправо и тянулась через тростниковый посёлок к высокому холму, на котором сквозь зелень деревьев девочка разглядела красивое здание с белыми колоннами.
        «Наверно, это и есть замок Абажа», — решила она и пошла по дороге, мимо тростниковых хижин. На безлюдной улице Оля иногда встречала скучающих стражников и маленьких детей с бледными губами и синевой под глазами. Дети долго и удивлённо смотрели ей вслед, а стражники салютовали алебардами пажу короля.
        «Бедные дети, как они бледны! — думала Оля. — Все, кто постарше, наверное, работают на рисовых полях». Она не ошибалась. За посёлком Оля увидела работающих в воде стариков и подростков. И что это? Ей показалось, что несколько голосов негромко пело ту самую песню, которую она уже слышала раньше:
        Нас угнетают богачи,
        Повсюду ложь подстерегает,
        Но знайте, наши палачи,
        Всё ярче Правда расцветает!
        Олино сердечко забилось быстрее, в груди стало горячо. Она не была знакома ни с одним из этих людей, работающих в гнилой воде, но теперь она знала, что среди них найдёт друзей.
        «Однако как я попаду к Абажу? Что я ему скажу? — продолжала размышлять Оля. — Удастся ли мне раздобыть ключ?»
        Она тряхнула головой.
        «Нет, только не надо отчаиваться. Лучше всё спокойно обдумать. Папа всегда посмеивался над моей торопливостью и любил приговаривать: „Поспешишь — людей насмешишь“. Милый папочка, если бы ты видел сейчас свою дочь! Но что же всё-таки мне делать теперь? Где сейчас Яло? Удалось ли ей вырваться из лап Нушрока? И зачем только мы остались ночевать у Анидаг!» — думала Оля, подходя к замку Абажа.
        —Ах, Яло, Яло! Как мне трудно с тобой! — прошептала она. — Но ты всё-таки добрая девочка, и ты моя единственная подруга в этой чужой стране. Как бы я хотела тебя увидеть сейчас!
        Оля завернула за угол, сделала несколько шагов и прижалась к ограде замка. Неподалёку у ворот стояла коляска, запряжённая четвёркой лошадей, а на козлах сидел Бар. Оля шла не по дороге, а по горной тропинке и не видела коляски, которая, словно вихрь, пролетела через горы и доставила к замку Абажа Нушрока и его дочь.
        Глава тринадцатая,
        в которой Яло убеждается в существовании подземного хода
        Вот что случилось, прежде чем Бар попал к замку Абажа.
        Высоко держа над головой факел, Бар вёл Яло в подземелье.
        —Так ты, говорят, зеркальщик, а не паж? Это верно? — спросил он, оглядывая Яло с головы до ног. — И как тебя угораздило связаться с Нушроком?
        —Ох, дядюшка Бар, я ни в чём не виноват.
        —Верю… Да только для наших господ всё равно, что виновен, что не виновен.
        —А что они со мной сделают, дядюшка Бар?
        —Думаю, что тебе придётся не сладко, парень… Постой, откуда ты знаешь моё имя?
        —Я видела… Нет, я видел, как дочь Нушрока ударила вас по лицу хлыстом и назвала Баром.
        —Да, собачья жизнь… — проворчал Бар и в замешательстве остановился.
        В каменной стене виднелось несколько дверей.
        —Куда же тебя посадить, парень? — нерешительно проговорил он. — Я бы, пожалуй, отпустил тебя на свободу, да только тогда мне придётся распрощаться с жизнью.
        Яло быстро сказала:
        —А вы не отпускайте меня, дядя Бар, а посадите в винный погреб.
        —В винный погреб? — усмехнулся Бар. — Уж не хочется ли тебе отведать старого амонтильядо, которое так любят пить наши господа? Впрочем, в винном погребе ты сможешь хоть посидеть на бочонках… Что ж, идём!
        Бар подошёл к одной из дверей и снял с неё огромный замок. Громко заскрипели ржавые петли. Бар пропустил Яло в погреб. Это было низкое помещение со сводчатым потолком. Справа и слева стояли потемневшие от времени бочки. Проход между ними терялся в темноте. Пахло сыростью и плесенью.
        —Как страшно оставаться здесь одному! — прошептала Яло.
        —Я, пожалуй, оставлю тебе факел, мальчуган.
        —Спасибо, дядюшка Бар!
        —Захочешь спать — подремли на бочках, а то, если ляжешь на каменный пол, в тебя из этих камней вползёт такая лихорадка, что твои кости будут потом всю жизнь скрипеть.
        Но Яло было не до отдыха. Как только по ту сторону двери щёлкнул заржавленный замок, она пошла вперёд по проходу между бочками, освещая себе путь факелом.
        Проход упирался в глухую стену. Яло разочарованно остановилась перед ней и даже потрогала её пальцем. Стена была холодная и скользкая.
        Девочка пошла назад по проходу, внимательно всё осматривая, и снова ничего не увидела, кроме бочек и замшелых стен, освещенных колеблющимся светом факела.
        Яло начал пробирать холод подземелья, и она попрыгала, чтобы согреться. Потом снова побежала по проходу и, остановившись у стены, постучала в неё кулаком.
        «Где же, наконец, этот подземный ход? — теряя терпение, подумала она. — Ведь говорил же Нушрок, что он начинается в винном погребе!»
        Яло подняла факел повыше, чтобы осветить углы, и попятилась.
        —Кто здесь? — испуганно спросила она.
        В самом углу, притаившись за бочкой, стоял человек. На нём были металлический шлем и рыцарские доспехи, а лицо закрывало опущенное забрало. В одной руке человек держал щит, на котором Яло разглядела герб с коршуном, а в другой — копьё.


        —Почему вы молчите? — тихо спросила Яло, переводя дыхание.
        Человек не отвечал. Девочка подняла факел ещё выше, силясь разглядеть его глаза в узкой щели забрала.
        —Вы, наверно, стережёте эти бочки с вином? — помолчав, добавила она.
        Человек в доспехах рыцаря упорно не отвечал.
        —Не подумайте, пожалуйста, что я хотела попробовать какого-нибудь вашего амон… амонтильядо, — проворчала Яло. — Я терпеть не могу никакого вина!
        Человек безмолвствовал, и Яло жалобно проговорила:
        —Пожалуйста, скажите хоть одно слово, а то мне становится очень страшно…
        Рыцарь, по-видимому, относился к ней с полным равнодушием. В конце концов Яло осмелела и повысила голос:
        —Ну и молчите, сколько вам влезет! Не думайте только, что я вас действительно боюсь!
        Она протиснулась между стеной и бочкой и остановилась подле самого рыцаря.
        —Эй, вы! — вызывающе сказала она. — Если вы разучились говорить, так хоть не стойте истуканом и не пугайте девочек. То есть, я хочу сказать, мальчиков…
        И затем, уже совсем осмелев, Яло постучала костяшками пальцев в металлическую грудь рыцаря. Доспехи гулко зазвенели, и девочка рассмеялась. Под доспехами никого не было. Металлический человек был пуст, как выпитая бочка.
        Улыбаясь, Яло ещё раз постучала по доспехам рыцаря, подёргала забрало, потрогала копьё и, наконец, со вздохом облокотилась на щит с коршуном.
        Щит вдруг сдвинулся с места. Какие-то пружины звякнули внутри рыцаря, и что-то заскрежетало за спиной у Яло.
        Она оглянулась и от удивления открыла рот: часть стены опустилась в землю. Факел осветил узкие ступени, круто уходящие вниз.
        Это был подземный ход.
        Яло быстро спустилась по скользким каменным ступеням и торопливо зашагала по узкому проходу. Вскоре её постигло несчастье: догорел и погас факел.
        Отшвырнув факел, Яло пошла вперёд с вытянутыми перед собой руками. С отсыревшего потолка на неё падали холодные капли. Несколько раз Яло чувствовала, как по ногам пробегали крысы.
        Бедная Яло, как испуганно билось её сердечко! Но она упрямо шла вперёд и шептала слова песенки:
        А если трудный час придёт,
        Не унывай, дружок!
        Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперёд
        И помни наш флажок!
        И вот наконец впереди показался слабый свет. Он едва пробивался сквозь щели стены, в которую вдруг упёрся подземный ход. И этот неясный, тусклый свет обрадовал Яло, как солнце. Сбоку она увидела рычаг и поняла, что на него нужно нажать, чтобы открыть проход. Яло уже подняла к рычагу руку, как вдруг услышала голос.
        Прислонив глаз к одной из щелей, девочка увидела полукруглые белые перила, затянутые вьющейся зеленью. По-видимому, это была беседка. За беседкой виднелись вершины деревьев, остроконечные стеклянные башенки и крыша огромного здания. Эта беседка была построена, вероятно, на очень высоком месте.
        Яло посмотрела в другую щель и увидела Нушрока, Анидаг и Абажа, которые сидели за столиком в больших креслах.




        Глава четырнадцатая,
        в которой Яло встречается с Олей
        Яло смотрела на человека, состоящего из двух шаров, кусала губы и вздрагивала от сдерживаемого смеха. Глаза на верхнем шаре были прикрыты сморщенными веками. Абаж о чём-то думал. Нушрок и Анидаг выжидательно молчали. Но вот веки Абажа зашевелились и открыли глаза.
        —Я согласен с вами, Нушрок, — наконец сказал Абаж. — Нам нужен новый король. Да, да, новый король!
        —Я не сомневался, Абаж, что вы будете моим единомышленником, — ответил Нушрок. — Я лишь сожалел, что вас не было в городе и я не мог посоветоваться с вами.
        —Но я не во всём согласен с вами, Нушрок, — замигал веками Абаж. — На троне должен быть мужчина!
        Чёрные птичьи глаза Нушрока смотрели зло и вопросительно. Абаж засопел и продолжал:
        —Не думаете ли вы, что мы чего-нибудь достигнем, если снимем корону с уродливой куклы и наденем её на красивую куклу?
        Лицо Анидаг вспыхнуло от гнева.
        —Вы чрезвычайно любезны, Абаж!
        —Министр Абаж! — пискнул Нушрок. — Мне кажется, что вы могли бы выбирать другие выражения, когда речь идёт о моей дочери!
        Абаж устремил свои хитрые зелёные глаза на Анидаг.
        —Я приношу свои извинения вашей прекрасной дочери, если моя откровенная речь ей не совсем приятна. Однако выслушайте меня спокойно, Нушрок. Поймите, на троне должен быть решительный и мужественный человек. Да, да! На троне должен быть мужчина. Тогда зеркальщики не будут засылать своих лазутчиков в наши замки! А самых беспокойных мы закуём в кандалы и запрём их вот этим ключом! — Абаж вынул из кармана ключ и взмахнул им.
        У Яло забилось сердце. Немигающим взглядом она смотрела на ключ.
        —Кто же всё-таки, по-вашему, должен быть королём? — спросил Нушрок изменившимся, почти глухим голосом.
        —Мой сын, который, если хотите, женится на вашей дочери, — ответил Абаж. — Тогда мы вместе с вами будем управлять королевством.
        —Вы хотите устроить получше свои дела, Абаж?
        —Так же, как и вы, Нушрок. Мне, например, известно, что вместо кривых зеркал вы хотите начать делать оружие.
        —Тсс… Молчите! Кто вам сказал об этом?
        —Будьте спокойны, Нушрок. Об этом никто не узнает.
        Все замолчали.
        —Хорошо, Абаж, я согласен: мы поженим наших детей, — сказал Нушрок. — А теперь дайте мне ваш ключ.
        —Зачем вам понадобился мой ключ, Нушрок?
        —Королевский ключ пропал.
        Зелёные глаза Абажа расширились.


        —Пропал? Значит, я единственный обладатель той драгоценности, которая держит в страхе всё королевство?
        —Дайте мне ваш ключ, Абаж! — повысил голос Нушрок.
        —Я не отдам его так просто! — поднялся Абаж, и его живот заколыхался над столиком. — О, не смотрите, не смотрите на меня, Нушрок!
        —Я знаю, Абаж, почему вы не хотите отдать мне ключ! — очень тихим, вздрагивающим от ярости голосом проговорил главный министр.
        —Почему?
        Нушрок поднялся во весь рост и пропищал:
        —Потому что этот ключ подходит к кладовым с государственной казной! — Он вдруг ухватил Абажа за плечи. — Отдайте ключ!
        —Не дам! — завопил Абаж, пытаясь сбросить со своих плеч руки Нушрока.
        —Нет, отдашь, толстая жаба!
        Они схватились, сопя и тяжело дыша, и вдруг рухнули на пол. Ключ со звоном отлетел в сторону. Яло слышала, как завизжала Анидаг, стараясь ухватить Абажа за волосы.
        Яло нажала на рычаг. Заржавленные пружины заскрипели, и стена подалась в сторону, увлекая за собой гирлянды вьющейся зелени.
        Девочка прыгнула в беседку и подхватила с пола ключ.
        —Ключ! — завопила Анидаг. — Ключ!
        Но захваченные борьбой Нушрок и Абаж не слышали её.
        Яло искала глазами, куда бежать, и почувствовала, что её схватили за курточку.
        —Пустите! — рванулась Яло, но пальцы Анидаг уже сжимали ей плечи.
        —Нет, ты не уйдёшь от меня! — прошипела Анидаг.
        Яло взглянула в её большие чёрные глаза и отшатнулась: «Как она похожа на Нушрока, когда злится!»
        Глаза Анидаг налились кровью, и на лице выступили пятна, и заострившийся нос, казалось, приготовился клюнуть.
        —Проклятые коршуны! — закричала Яло. — Вы больше меня не запугаете! Пустите, я совсем не боюсь вас!
        Девочка рванулась, костюм пажа затрещал, и в руках Анидаг остался лишь обрывок рукава. Яло вскочила на перила беседки и свалилась на клумбу цветов.
        —Держите его! Держите!.. — визгливо закричала ей вслед Анидаг.
        Яло обежала большой фонтан, споткнулась, растянулась на дорожке, вскочила и, бросившись в кусты, уперлась в ограду. Она слышала, как, путаясь в длинном платье, за ней бежала дочь Нушрока. Девочка оглянулась. В развевающемся плаще по ступенькам беседки сбегал Нушрок. Следом за ним катился Абаж.
        Яло торопливо взобралась на ограду и, прыгнув вниз, лицом к лицу столкнулась с Олей.
        —Яло! Милая!..
        —Оля, у меня ключ! — задыхаясь, сказала Яло.
        Оля без слов схватила её за руку и потащила к коляске, на козлах которой дремал Бар.
        —Дядюшка Бар, дорогой, отвезите нас в город! Завтра должны казнить маленького зеркальщика Гурда, — быстро говорила Оля. — Мы можем его спасти. Умоляю вас, дядюшка Бар!
        —Держите его, держите! — доносился из сада пронзительный голос Анидаг.
        —Гурд? — спросил Бар. — Я слышал о нём. Это смелый парень. Эх, была не была! Садитесь, друзья!
        Девочки вскочили в коляску. Бар взмахнул кнутом. Словно ураган, понеслись вперёд добрые кони.
        —Только как это вы опять очутились вместе? — обернулся к девочкам Бар. — Чудеса!
        —Мы вам потом всё-всё расскажем. А теперь скорей в город! Пожалуйста, скорей, дядюшка Бар!
        Глава пятнадцатая,
        в которой Оля освобождает Гурда и побеждает Нушрока
        Лошади мчались так быстро, что временами девочкам казалось, будто карета не катится, а летит по воздуху. Страшные пропасти и грозные скалы окружали извивающуюся в горах дорогу, которая словно по спирали поднималась всё выше и выше.
        Яростный ветер бил в лицо девочек.
        —Только бы успеть, Яло!
        —Да, только бы успеть, Оля!
        —Скорей, скорей, дядюшка Бар!
        Оля оглянулась и увидела далеко внизу на дороге крошечного всадника. Плащ всадника, словно чёрное разбойничье знамя, бился на ветру за его спиной.
        —Дядюшка Бар! — закричала Оля. — Нушрок гонится за нами!
        Бар остановил лошадей и прыгнул на дорогу. Девочки удивлённо посмотрели на него.
        На зелёном склоне паслись овцы. Старый пастух в белой одежде словно изваяние стоял над каменистым обрывом, опираясь на посох. Ветер трепал его длинные седые волосы.
        Бар подбежал к пастуху, что-то быстро сказал ему, показывая вниз, на чёрного всадника. Старик кивнул головой.
        Оля увидела, как старик и Бар начали сталкивать вниз камни. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее катятся камни вниз, сбивая и увлекая за собой другие.
        Вскоре до слуха девочек донёсся грохот обвала, и тучи пыли поднялись над нижней дорогой.
        Бар подошёл к девочкам и подмигнул:
        —Если эти камешки и не накроют Нушрока, то задержат надолго!
        …Рисовые поля, похожие на зеркало, горы с обрывами и скалами, зелёные королевские виноградники остались наконец позади. Город со сверкающими башнями и шпилями приближался с каждой секундой. Ещё издалека увидели девочки тёмный силуэт Башни смерти, поднимающийся под самые облака. И Оле вдруг показалось, будто жёлтая тень этой башни лежит на всей стране.
        —Скорей, скорей, дядюшка Бар!
        —Мы уже въезжаем в город, друзья.
        Но вот наконец и Башня смерти. Бар натянул вожжи, лошади остановились словно вкопанные; они храпели, белая пена висела на их удилах. Оля и Яло стремительно выскочили из коляски.
        Стражник загородил им путь.
        —Простите, ваши сиятельства, но только господин министр Нушрок запретил мне пускать пажей на Башню смерти.
        —Что ты, приятель! — похлопал его по плечу Бар. — Разве ты не видишь, что их сиятельства приехали казнить зеркальщика? Посмотри, вон у них и ключ от кандалов.
        Стражник пожал плечами и сказал:
        —Ну что ж, коли так — идите!
        Девочки, задыхаясь, бежали вверх по лестнице.
        —Только бы успеть, Яло!
        —Да, только бы успеть, Оля!
        Опять во мраке заметались летучие мыши, опять застонала сова… Будет ли когда-нибудь конец бесчисленным ступеням?!
        Бледные, с бьющимися сердцами, девочки взбежали наконец на площадку крыши.
        —Вот и мы, Гурд!
        —Здравствуй, Гурд!
        —Здравствуйте! — ответил радостно мальчик. — Я вас так ждал!.. Я верил, что вы придёте!
        Сегодня Гурд выглядел куда лучше. Глаза его радостно блестели. Оля склонилась над мальчиком. Замок щёлкнул, звеня, упали цепи.
        —Ты свободен, Гурд! Вставай!


        Девочки помогли Гурду подняться. Какой он всё-таки слабый! Оля торопливо сняла с себя костюм пажа и осталась в своём школьном платье с красным галстуком.
        —Быстрей надень этот костюм, Гурд!
        Яло испуганно посмотрела на подругу.
        —А как же ты, Оля?
        —Я все обдумала, Яло. Так надо! Стражник подумает, что это я, а не Гурд.
        —А ты?
        —Я как-нибудь выберусь отсюда, Яло. Я здоровая и сильная. И я очень быстро бегаю… Не беспокойся обо мне.
        —Но, Оля…
        —Быстрей, Яло! Нельзя терять ни секунды!
        Яло и Гурд ушли. Оля слышала, как постепенно удалялся шум их шагов. Она села на площадку и задумалась: что же ей теперь делать? Вернуться домой! Сегодня же! Только бы выскользнуть из этой ужасной башни! Оля легла на живот и подползла к самому краю площадки. Далеко-далеко внизу виднелась карета величиной с ноготок и такие же крошечные лошади. Значит, Яло и Гурд еще не вышли из башни. Как, однако, долго они спускаются! Ах, наконец-то они показались! Вот они подошли к карете. Вот стражник подсаживает их в коляску. И вот наконец лошади трогаются и несут карету к городу.
        Оля облегченно вздохнула. Теперь и ей можно спуститься с башни.
        Она сбежала вниз, прыгая через одну и даже через две ступеньки. Потом, когда скрылось отверстие в крыше и стало темно, девочка пошла медленнее. Несколько летучих мышей задели ее своими крыльями. Но она не замечала их.
        Ступени, ступени, ступени! И вдруг девочка остановилась: кто-то поднимался ей навстречу.
        —Кто здесь? — вскрикнула она.
        Человек не отвечал. Девочка слышала только его прерывистое дыхание. Она в страхе пятилась от надвигающегося человека и поднималась всё выше. А когда в отверстии крыши забрезжил свет, она разглядела чёрный плащ и в отчаянии закрыла глаза рукой. Но вместе с отчаянием в ней поднялась волна ненависти к этому отвратительному человеку.
        «Нет же, нет, — стискивая зубы, подумала Оля, — я не боюсь его!»
        Нушрок вышел следом за Олей на крышу и остановился, увидев цепи, которые лежали на камнях, будто мёртвые змеи.
        —Девчонка! — очень тихо сказал Нушрок. — Так это ты освободила зеркальщика?..
        Оля не отвечала. Нушрок сделал к ней шаг и продолжал так же тихо, дрожа от ярости:
        —Ты полетишь сейчас вниз, девчонка! Под моим взглядом ты сама бросишься вниз! Ну?! Что же ты не опускаешь своих глаз, девчонка?
        Оля сжалась, однако не опустила перед Нушроком своих чистых голубых глаз. Наоборот, она широко открыла их и, не мигая, смотрела в хищные глаза человека-коршуна.
        —Нет, я не опущу перед тобой глаз, проклятый Коршун! — вдруг крикнула она. — Я не боюсь тебя, потому что презираю! Я знаю, что ложь никогда не убьёт правду! А правда на моей стороне.
        Девочка и человек-коршун застыли в страшном единоборстве. И вот в чёрных глазах Нушрока мелькнул ужас и по лицу пробежала судорога. Он втянул голову в плечи и стал отступать. И по мере того как сгибался Нушрок, Оля всё больше выпрямлялась, чувствуя, как её охватывает ликование. Ей казалось, что из её глаз вылетают молнии и она пронизывает Нушрока своим взглядом. Лицо Нушрока исказила гримаса. Он пятился всё дальше к краю площадки и наконец не выдержал, опустил глаза и закрыл их ладонью.
        —Ага, ты опустил глаза! — торжествующе закричала Оля. — Ты боишься правды, проклятый Коршун!
        —Кто ты? — тяжело дыша, спросил Нушрок. — Я никогда не видел таких глаз… И почему меня пугает этот красный галстук? Откуда ты пришла, девчонка? О-о, какие светлые глаза!.. Как страшно! Не смотри, не смотри на меня! Мне душно! Мне нечем дышать! Не смотри-и…
        Нушрок сделал ещё шаг назад. Это был его последний шаг. Он сорвался с Башни смерти и разбился на тысячи стеклянных осколков.




        Глава шестнадцатая, и последняя,
        в которой Оля снова слышит голос волшебного зеркала
        Если бы только вы могли видеть, что делалось внизу, когда Оля спустилась с башни!
        —Нушрок разбился! Нушрок разбился! — во всю силу лёгких кричал стражник, подбрасывая вверх свою алебарду. — Сколько лет я ждал этой минуты!
        Со всех концов города к башне торопились люди. Среди них было множество девочек и мальчиков. В толпе Оля увидела Яло, Гурда и Бара. Они налетели на неё, как вихрь, и чуть не задушили в своих объятиях.


        Потом, расталкивая всех, к Оле протиснулась женщина в белом колпаке.
        —Тётушка Аксал!
        —Фазанята! Добрые мои девочки!..
        Как радостно обнимала Олю и Яло тётушка Аксал! У неё дрожали руки, и она без конца повторяла, всхлипывая:
        —Фазанята, славные мои фазанята!
        Кто-то закричал в толпе:
        —Гурд! Ты жив, мальчик?!
        —Друзья! — ответил Гурд. — Эта девочка спасла мне жизнь!
        Какая буря приветствий раздалась кругом! А Оля стояла раскрасневшаяся, неловко опустив руки, не зная, куда деваться от смущения.
        —Эта девочка, — крикнула тётушка Аксал, — пришла из чудесной страны, где сердца всех людей благородны и отважны!
        —Оля! — закричали дети. — Оставайся навсегда с нами!
        —Оставайся с нами! — раздавалось со всех сторон.
        Гурд посмотрел в глаза Оли и сказал:
        —Ты слышишь, Оля?
        Неожиданно для самой себя Оля взмахнула косичками и заговорила. И её слабый голосок вдруг стал таким звонким, что его услышали на самых отдалённых улицах города.
        —Я не могу остаться с вами, дорогие друзья, потому что нет на свете ничего прекраснее и лучше моей родной страны! Вы, наверно, тоже построите когда-нибудь такую же светлую жизнь, как в моей стране. Я верю в это, дорогие друзья!
        Потом Оля и Яло шли по городу, и все встречали их и расступались перед ними с улыбками и приветственными криками. Повсюду слышался звон стекла. Это горожане разбивали кривые зеркала на площадях и улицах города. И этот звон звучал как музыка.
        —Оля, давай споём нашу песенку, — предложила Яло.
        Оля кивнула, и девочки радостно запели:
        Ничто не остановит нас,
        Когда нам цель ясна!
        «Вперёд, вперёд!» — дала наказ
        Любимая страна.
        Солнце ярко сверкало над городом, и всё искрилось вокруг. Песню подхватил Гурд. А вслед за ним её начали петь все мальчики и девочки.
        Вот наконец и площадь с фонтаном, а вот и стеклянная лестница, уходящая вверх. Оля нежно простилась с тётушкой Аксал, Гурдом и Баром. Сотни мальчиков и девочек прощально махали ей руками.
        Оля и Яло медленно поднимались по лестнице. Ступени, словно струны, звенели под их ногами. И вдруг девочки услышали отдалённый грохот. Они оглянулись. Далеко за городом рухнула Башня смерти, а там, где она стояла, в воздух поднялась, всё более разрастаясь, туча чёрной пыли. Весь город неумолчно шумел радостными криками. И девочки ещё раз подняли вверх руки, прощаясь со страной, жители которой перестали верить кривым зеркалам.
        На самой вершине холма они раздвинули кусты и выпрыгнули из книги в переднюю. И в ту же секунду Оля увидела у своих ног книгу, на обложке которой было написано: «икзакС». Затем по чистой глади зеркала побежали голубые волны. Она услышала красивый, звенящий голос, будто ударились друг о дружку хрустальные стёклышки:
        —Ты хочешь вернуться домой, Оля?
        —Очень!
        —Ты не жалеешь о том, что побывала в Королевстве кривых зеркал?
        —О нет, я так благодарна тебе, волшебное зеркало! Ведь я так много видела и так много поняла! Я раньше даже представить себе не могла, что маленькие недостатки могут так помешать в трудную минуту!
        Волны на гладком стекле зеркала успокоились, и голубой туман рассеялся. Стекло исчезло. Осталась только одна рама от зеркала.
        —Прощай, дорогая Яло…
        —Прощай, Оля! Спасибо, что ты научила меня быть смелой и доброй.


        Подруги обнялись и расцеловались.
        Потом Оля быстро переступила через раму и оглянулась. По зеркалу уже снова скользили голубые волны. Когда они рассеялись, Оля снова увидела Яло, улыбнулась ей и помахала правой рукой. Яло ответила ей тоже улыбкой и помахала левой рукой.
        Скрипнула дверь.
        —Опять ты вертишься перед зеркалом! — сказала бабушка, появляясь в передней. — Небось не отходила от него, пока я была у слесаря… Ну, вот я и получила новый ключ. Смотри, больше не теряй его, Оля!
        Оля повисла у бабушки на шее.
        —Бабунечка, родненькая, здравствуй, как я рада!
        —Батюшки! — растроганно и немного растерянно сказала старушка. — Что это с тобой? Как будто год не виделись, а расстались-то всего десять минут назад.
        —Как ты запыхалась, бедненькая! И почему я сама не пошла за ключом?
        —Да ведь ты же боялась темноты.
        Оля горячо поцеловала бабушку.
        —Что с тобой, девочка? Чем ты так взволнована?
        —Я тебе всё, всё расскажу.
        —Да что случилось?
        —Я просто, бабушка…
        —Ну что? Что?
        —Я просто… посмотрела на себя со стороны.
        Обняв растроганную, улыбающуюся бабушку, Оля украдкой взглянула в зеркало и снова помахала рукой Яло. И странно: ей показалось, что Яло запоздала ответить ей таким же движением и, замешкавшись, смахнула со щеки слезу. Впрочем, всё это, конечно, Оле только показалось…
        Трое на острове


        Глава первая,
        в которой в мои руки попадает волшебный платок
        Это случилось однажды вечером, когда я читал книгу о приключениях морских разбойников. Вы, конечно, знаете, как интересно читать такие книги…
        Океан. Шторм. Парусный корабль под названием «Калоша Дьявола» терпит бедствие. Волны с грохотом хлещут на палубу. Бесится ветер. Сорваны паруса, и на голой мачте болтается чёрный лоскут с белым черепом и скрещёнными костями. А капитан морских разбойников с широченными плечами и красным носом кричит:
        —Пираты! Тысяча чертей и одна ведьма! Справа по борту какой-то остров! Клянусь брюхом акулы, здесь мы добудем золото!
        Я лежал на диване в столовой, пристроив поближе настольную лампу, и одну за другой жадно проглатывал истрёпанные страницы старой книжки. Глухой шум трамвая, доносившийся по временам с улицы, казался мне упоительным рокотом океанского прибоя. Я не расслышал, как в столовую вошла мама, и вздрогнул, услышав её голос:
        —Ну, знаешь, дорогой, это никуда не годится!
        —Что? — спросил я, не поднимая головы от книги.
        —Я говорю, что это никуда не годится!
        —Это ты, мама? — пробормотал я, все ещё не в силах оторвать глаз от страницы.
        —Нет, это не я! — сердито сказала мама.
        —Ты уже пришла с работы?
        —Нет, я не пришла!
        —То есть как? — растерялся я и сел на диване. — Ах, ты шутишь…
        —Наоборот, я очень рассержена, Боря!
        —Чем, мамочка? — сладким голоском спросил я и постарался сделать удивлённые глаза, хотя прекрасно понимал, чем она недовольна.
        Мама стояла посреди комнаты, сокрушённо покачивая головой.
        —Ты обещал мне подмести квартиру?
        —Я не успел… Я подмету, мамочка…
        Она ушла в соседнюю комнату, и я услышал оттуда новое восклицание:
        —Какое безобразие!
        —Где, мамочка?
        Она вернулась в столовую с небольшим синим платком в руке.
        —Ты сегодня был в школе?
        Уж этого мама могла бы не спрашивать: ведь она отлично знала, что я никогда не пропускаю занятий. Правда, однажды такое случилось, когда у Петьки Халютина ощенилась собака, и я ходил смотреть щенят. Но ведь это было давно — недели две назад или даже больше.
        —Ты был в школе? — повторила мама.
        —Конечно.
        —А я думала, что ты весь день пролежал в кровати. Почему ты не убрал постель?
        —Я не успел, мамочка… Понимаешь, я немного проспал… и я боялся опоздать в школу.
        —С завтрашнего дня ты будешь вставать вместе со мной и стелить кровать у меня на глазах.
        —Да зачем же, мамочка? — взволновался я. — Ведь я учусь во второй смене.
        —Ступай! — строго проговорила она.
        —Куда? — захныкал я. — Стелить кровать? Да зачем же? Ведь всё равно нужно будет опять ложиться спать.
        —Боря! — повысила мама голос.
        И я, мрачный, двинулся в спальню.
        —Погоди минутку, — остановила она меня. — Ты обедал?
        —Да…
        —А посуда?
        —В кухне…
        —Чистая?
        —Мамочка… — замялся я.
        —Даже перед соседями стыдно, — вздохнула мама. — Ах, дорогой друг, не любишь ты у меня работать!
        —Все работай да работай! — наконец не выдержал я. — Ни минуты покоя!
        —Ни минуты покоя? Это у тебя-то?
        Я увидел, как она согнала с лица улыбку и, наверно, для того чтобы не рассмеяться, прикусила нижнюю губу.
        —Эх, — продолжал я, понимая, что если мама и сердится, то не так уж сильно, — изобрести бы такую машину, которая сама и подметать, и посуду мыть!..
        —И стелить кровать! — иронически прибавила она и махнула на меня синим платком. — А ты целыми днями будешь валяться с книжкой на диване.
        —Да, а ты знаешь, какая книга интересная! Тут описывается, как пираты потерпели кораблекрушение. У них был главарь по кличке Рыжий Пёс.
        —Ну вот что, Рыжий Пёс, — сказала мама, — мне сейчас очень некогда. Я должна выполнить одно поручение фабрики и уйду ненадолго. А ты… постели кровать — раз, — она начала загибать пальцы, — подмети пол — два, вымой посуду — три. Кстати, зачем ты рылся в шкафу?
        —Искал чистые носки.
        —Носки лежат на верхней полке, а ты перевернул весь шкаф и зачем-то бросил на пол бабушкин платок, который мы храним вот уже пятнадцать лет. Понимаешь, это же память о твоей бабушке!
        —Ах, это, кажется, тот самый платок, который бабушка называла волшебным?
        —Да, — кивнула мама, — так его называла бабушка. Возьми платок и положи на место. А уроки ты сделал?
        —Сделал, — сказал я, позевывая и рассматривая синий платок.
        —Все уроки?
        —Все… Нет, алгебра осталась… Мамочка, ты же знаешь, что по алгебре я занимаюсь с Милой Улыбкиной и с Юркой Беловым. Они сейчас придут.
        —Тогда поскорей все прибери, чтобы тебе не пришлось краснеть перед товарищами. До свидания, мой Рыжий Пёс… Нет, мой Рыжий Поросёнок! — Мама поцеловала меня в щеку и пошла к двери.
        —Мама, а зачем на этом платке завязан узелок?
        —О, в этом узелке, говорила бабушка, и заключается вся сила волшебства! — загадочно проговорила она и скрылась за дверью.
        «Шутит со мной, как будто я маленький, — недовольно подумал я, ощупывая узелок. — Разумеется никакого волшебства на свете никогда не было и не может быть, — рассуждал я. — Но почему же бабушка называла его волшебным? Платок как платок, немного вылинявший от времени. Бабушка, должно быть, носила его на голове, как все старушки». Я внимательно осмотрел платок и даже понюхал его. От старого шелка чуть-чуть попахивало нафталином.
        Тут я вспомнил, что должен сделать до возвращения мамы целую уйму дел, и мне сразу сделалось грустно.
        Стелить кровать, подметать пол, мыть посуду — и так каждый день! Неужели человек не может прожить без всякой работы? Надоело мне все это хуже горькой редьки! Вот возьму и не буду работать! Буду читать книгу про морских разбойников!
        Я вздохнул и сел на диван. Конечно, если бы этот платок действительно был волшебным, тогда другое дело. Махнуть бы этим платком и сказать… Я задумался: что бы такое сказать?
        —Диван, поднимись в воздух, — сказал я, усмехаясь про себя, и махнул платком.
        И вдруг, к моему ужасу, почувствовал, что вместе с диваном поднимаюсь в воздух…
        Глава вторая,
        в которой я начинаю творить чудеса
        —Ай-ай! — закричал я, цепляясь за стену. — Что такое? Кто меня поднимает? Ай-ай! Не балуйтесь! Это ты, Юрка? Когда ты пришёл?
        Диван поднялся примерно на два метра от пола и повис в воздухе неподвижно и так прочно, словно стоял на ножках.


        —Хватит валять дурака! — сердито сказал я. — Опусти, пожалуйста, диван!
        В комнате было тихо. На улице прогрохотал трамвай, и я услышал, как тоненько задребезжала электрическая люстра. Я перегнулся с дивана и заглянул вниз. Там никого не было. На том месте, где стоял диван, я увидел пыльные меточки, которые остаются на полу, когда передвигаешь мебель. Мне стало жутко. Я похолодел. Потом почувствовал жар. Выходит, что синий платок действительно волшебный! Значит, моя бабушка была волшебницей? Жаль, что я никогда её не видел…
        Но что мне теперь делать? Как опустить диван? Я спрыгнул на пол, оступился, больно ударившись о пол коленкой, и запрыгал на одной ноге. Когда боль прошла, я попытался притянуть диван к полу, но скоро выбился из сил. Получалось ужасно глупо! Не может же этот диван вечно торчать под потолком…
        И вдруг я вспомнил: надо, кажется, махнуть платком.
        —Диван, опустись на место, — строго сказал я и махнул платком.
        Диван опустился так быстро, что у меня захватило дыхание. Едва он стукнул о пол четырьмя ножками, я сорвался с места и заплясал посреди комнаты. Я стал волшебником! У меня в руках страшная, удивительная сила! Что бы теперь придумать? Какое совершить чудо?
        Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:
        —Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта!
        Что-то ярко блеснуло, лёгкий вихрь прошёл по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотёров не смогла бы так великолепно натереть пол.
        Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.
        Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама!
        Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.
        У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жёсткие седые волосинки. Я всегда её немножко побаивался.
        —Странно, — сказала она густым басом, — что случилось с вашей посудой?
        —А что? — спросил я, делая рассеянное лицо.
        —Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?
        —Ну, конечно, — соврал я без зазрения совести.
        —Странно, — недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали её самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого.
        —А Белов ещё не пришёл? — спросила она, входя в комнату, и сощурилась. — Ох, как блестит пол!
        —Мила! — торжественно заговорил я. — Скажи, ты во мне ничего не замечаешь?
        —Что именно? — удивилась она.
        —Я не изменился? Может, глаза у меня не такие…
        —Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух:
        —Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на неё никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замёрзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил:
        —Мила, я волшебник!
        Она неопределённо фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье чёрный передник.
        —Слышишь, что я говорю? — рассердился я.
        —Я не люблю, когда мне говорят глупости, — ответила она спокойно.
        —Я не шучу!
        —Не дури, Борис!
        —Честное слово!
        Она иронически сморщила свой маленький нос.
        —Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.
        —Я уже решил! — воскликнул я.
        —Покажи!
        —Вон на столе тетрадка…
        Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: «Хочу, чтобы все задачи были решены».
        Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Её лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.
        —Просто удивительно! — пожала она плечами. — Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк… Ты никогда не писал так аккуратно.
        —Я теперь все могу! — быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивлённая Мила рассматривала очень внимательно. — Я же сказал тебе, что я стал волшебником!
        —Бессовестный врун! — Она закрыла тетрадку и снова села на диван. — Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы… — Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. — Сделай так, чтобы в этой комнате пошёл снег!
        —Пожалуйста! — Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.
        Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растёт сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:
        —Довольно, Боря… Довольно!
        Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.
        —Ага! — закричал я. — Что ты теперь скажешь?
        —Я ничего не понимаю, — призналась она, зябко потирая плечи.
        —Хочешь, я ещё что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.
        —Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?
        —Это не фокус, а настоящее волшебство!
        —Не верю… — совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: — Вот, кажется, идёт Юрик Белов… Если ты волшебник, сделай так, чтобы он… превратился в негритёнка!
        Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль — превратить Юрку в негритёнка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.
        Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.
        —Вы чего на меня так уставились? — спросил он подозрительно.
        —Ты… ты сам на себя посмотри… — пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу — и отшатнулся.
        —Тьфу ты! Где это я так вымазался? — захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.
        —Не три, Юрка, не поможет, — покачала головой Мила. — Тебя заколдовал Борис.
        —Заколдовал? Враки!
        —Я сама не верила, только это правда, Юрик!
        Я сказал, не сводя с него глаз:
        —Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:
        —Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритёнком!
        Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!
        —Я могу тебя расколдовать, — сказал я.
        —Потом… Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?
        —Да, конечно… — нерешительно согласилась она. — Только я не привыкла видеть тебя вот таким.
        Юрка потирал чёрные руки.
        —Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритёнком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!
        —Ладно, — согласился я. — Вообще я могу сделать всё, что угодно!
        —Например, что? — заинтересовался он.
        Я задумался.
        —Например… например, перенестись на необитаемый остров!
        —Очень хорошо! — захлопала в ладоши Мила. — Только не на север, я не люблю, когда холодно.
        —В жаркие страны, — предложил Юрка. — На какой-нибудь остров посреди океана!
        Я мечтательно сказал:
        —Поживём всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!
        —А мы можем вернуться? — спросила Мила.
        —В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?
        —Поехали! — решительно сказал Юрка. — А на чём?
        —Я и сам не знаю… Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!
        Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни — красные, жёлтые, синие, зелёные — вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и всё смолкло. В тишине я отчётливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.
        —Океан! — задыхаясь от волнения, пищала Мила.
        —Пальмы, лианы! — вторил ей Юрик.
        —Ананасы!
        —Бананы!


        Мы стояли, окружённые пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щёлкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг.
        Глава третья,
        в которой я ссорюсь со своими приятелями
        Разумеется, мы прежде всего обследовали остров. Он оказался довольно большим и совершенно необитаемым. Густой тропический лес, скалы, тихие лагуны с прозрачной водой, в которой сверкали рыбы, тёплый песок на берегу лагун — всё было просто роскошно!
        Усталые, изнемогающие от жары, но совершенно счастливые, мы, наконец, решили отдохнуть в тенистом ущелье, увитом какой-то зеленью.
        —Хорошо бы чего-нибудь холодненького сейчас! — сказала Мила, садясь на камень.
        Вы, наверное, догадались, что я сделал. Мои приятели только слабо ахнули, увидев, как в ущелье вдруг появились круглый стол и три удобных мягких кресла. На столе стояли вазочки с мороженым и большая ваза пирожных!
        Это был настоящий пир. Таких сладких и вкусных вещей я не ел никогда в жизни. А кругом пели, свистели и щёлкали птицы, мощно шумел прибой, и бесчисленное количество солнечных зайчиков сверкало в волнах океана.
        —Больше не могу, объелась, — сказала Мила, блаженно откидываясь на спинку кресла. — Ребята, а мне нравится такая жизнь.
        —Ещё бы! — усмехнулся я.
        —Вот так бы каждый день, — потянулся в кресле Юрка.
        —Ну, каждый день, я думаю, надоест, — вздохнула Мила.
        —Ничего, можно привыкнуть, это не алгебра, — сказал я.
        Мы помолчали, прислушиваясь к шуму прибоя.
        —А что мы теперь будем делать? — спросил Юра.
        —Ничего! — сказал я.
        Они недоуменно переглянулись.
        —То есть как?.. — Мила посмотрела на меня своими широко открытыми серыми глазами.
        —А просто так: ни-че-го! Мы зачем сюда попали? Чтоб отдохнуть от работы — ведь правда?
        —А-а… — разочарованно протянула она.
        Юрка почесал черным пальцем кончик чёрного носа и проворчал:
        —Странно… Что ж, мы теперь должны вот так сидеть, и… все?
        —Угу, — не очень уверенно сказал я.
        Должен честно сознаться, что и самому мне сидеть без движения было не очень приятно, но теперь отступать было поздно, и я продолжал:
        —А вам что, не нравится, что ли?
        Мила снова взглянула на мрачного Юрку и тихонько проговорила:
        —Н-нет… В общем, нравится…
        —Нравится, да не очень, — проворчал Юрка.
        Мы умолкли. В тишине было слышно, как внизу шумит океан. Огромная птица с многоцветным, как у павлина, хвостом села на краешек скалы и, склонив голову, рассматривала нас круглым глазом. Мы тоже молча рассматривали её. Это длилось долго. Наконец я почувствовал, что мои глаза заволакивает туман, а птица начинает двоиться и троиться. Я начал клевать носом. Но тут Мила вскочила, вспугнув длиннохвостую птицу, и сказала:
        —Ребята, вот там среди камней ручеёк. Я помою посуду.
        Она собрала хрустальные вазочки и отправилась к ручейку. А я тем временем незаметно махнул платком и увидел, что Мила вдруг остановилась.
        —Чего ты стала? — крикнул ей Юрка.
        —Понимаешь, посуда уже чистая…
        Она вернулась к нам, подозрительно глядя на меня.
        —Это опять твои фокусы, Борис?
        —Ладно, садись, Мила, — махнул Юрка рукой.
        Мы опять надолго замолчали. Мила ворочалась в кресле, кряхтела и в конце концов опять не выдержала:
        —Борик, мы тут намусорили на камнях… — Она умоляюще посмотрела на меня. — Можно, я подмету?
        Я пожал плечами. Она подняла сухую пальмовую ветку и приготовилась подметать. Но я опять слегка тряхнул платком, который держал в опущенной руке.
        —Ну, это уже безобразие! — закричала Мила, отшвыривая ветку. — Весь мусор исчез!
        —Красота!.. — без всякого вдохновения проговорил Юрка. — Борька, довольно дурить, идёмте ловить рыбу.
        Мила запрыгала на месте и захлопала в ладоши:
        —Ловить рыбу! Ловить рыбу!
        —Зачем? — спросил я.
        —Чтобы приготовить обед, — убеждала она меня. — Не можем же мы обедать мороженым! Тут одни сладости, Борик.
        Я покачал головой.
        —Ловить рыбу — это уже работа. А на этом острове никто не работает. Вот вам…
        И к их ногам, неизвестно откуда, свалилась огромная серебристая рыба.
        —О-о-о!.. — в один голос разочарованно протянули Мила и Юрка.
        —Вам не нравится эта рыба? — спросил я.
        —Нет, нравится… Только, Борик, разреши мне, пожалуйста, её зажарить. — В серых глазах Милы светилась самая искренняя мольба. — Пожалуйста, Борик! Я хорошо умею жарить рыбу.
        —Когда будет нужно, она сама зажарится…
        —Довольно! — вдруг закричал Юрка, вскакивая с кресла. — Надоели мне твои фокусы! Мила, идём ловить рыбу!
        —Идём, Юрик, — обрадовалась она.
        —А твой судак нам не нужен! — Юрка схватил рыбу за раздувающие жабры и швырнул с обрыва.
        —Идите, пожалуйста, я вас не задержу… — пожал я плечами, глядя, как они спускаются со скалы. — Эй, постойте! А чем вы будете ловить? Хотите, я вам сделаю сети или удочки?
        —Сами сделаем! — ответил Юрка, цепляясь за камни.
        —Сумасшедшие, в океане жуткие волны! Слышите, как там свистит ветер? Вы утонете?
        Мила ответила громко и радостно:
        —Пускай ветер, пускай буря! Лучше буря, чем ничего не делать!
        Они скрылись за выступом скалы, но я ещё долго слышал тонкий голосок Милы, которая весело распевала:
        Будет буря, мы поспорим
        И поборемся мы с ней…
        Мне было невыразимо скучно. Чтобы как-нибудь скоротать время, я сотворил для себя ещё несколько пирожных. Но они не полезли в рот. Мне захотелось пить, и на несколько минут я развлёк себя тем, что пустил из скалы шумный и звонкий фонтан нарзана. Вода была вкусная и холодная, и я пил её до тех пор, пока не почувствовал, что живот стал тугим, как барабан. Я сел в кресло, наблюдая, как пенится сбегающий в океан ручеёк, и в конце концов заснул.


        Проснулся я от толчка в плечо и вздрогнул, увидев чёрное лицо Юрки, освещённое красноватыми отблесками костра. Был вечер. Далеко в океане, за линией горизонта, чуть-чуть розовело небо.
        Мила хлопотала у костра. Приятно пахло дымком и жареной рыбой.
        —Если так долго сидеть на одном месте, у тебя ноги совсем отсохнут. Вставай, вставай, волшебник!
        Юрка помог мне добраться до костра. У меня было такое ощущение, словно моё тело несколько часов подряд колотили палками.
        —Вы ловили рыбу? — спросил я. — А волны?
        —А мы поворошили мозгами и придумали. Мы ловили рыбу в лагуне моей рубашкой. Потрогай, она ещё мокрая. В океане волны, а в лагуне совсем тихо.
        —Накупались, наплавались! — живо говорила Мила. — Вода такая хорошая, тёплая!
        —Накупались, — с завистью сказал я. — А меня не могли позвать?
        —Так ведь плавать — это тоже работа! — расхохотался Юрка и язвительно прибавил: — Впрочем, если ничего не умеешь делать, то поневоле будешь бездельничать.
        —Кто ничего не умеет делать? — возмутился я.
        Мила посмотрела на меня так, словно видела меня впервые.
        —Борик, а что ты умеешь делать?
        —Фокусы… — быстро выпалил Юрка.
        Моё самолюбие было задето.
        —Я все умею делать! А вот интересно, что ты, Юрка, сам умеешь делать?
        Он развёл руками:
        —Ну, всего, конечно, как ты, я не умею…
        Мила с укором сказала мне:
        —Борик, он у нас молодец! Смотри, какой он устроил костёр.
        —Подумаешь, костёр! Разве так дрова кладут? Нет никакого притока воздуха.
        —Покажи, как надо! — запальчиво крикнул Юрка.
        —Пожалуйста, могу показать…
        Я начал показывать, и костёр, конечно, очень скоро погас.
        —Хм… — смущённо пробормотал я. — Дрова сырые. Дайте спички…
        —Спичек нет, — кусая губы от сдерживаемого смеха, проговорила Мила.
        —Хм… Сейчас я сделаю спички.
        —Опять фокус? — подозрительно спросил Юрка. — А ты без фокуса.
        —Без фокуса? Хорошо, дайте подумать… Ну, ясно, чтобы добыть огонь, нужно увеличительное стекло.
        —Чем ты думаешь, Борька? Во-первых, увеличительного стекла нет, а во-вторых, если бы оно даже и было, то что бы ты с ним стал делать, когда солнце уже зашло?
        —В таком случае… — лихорадочно соображал я, — в таком случае можно добыть огонь при помощи трения дерева о дерево.
        —Потри попробуй!
        Я неуверенно взял две ветки и минут пять тёр их одну о другую. Меня все больше раздражали молчаливые улыбки приятелей. До боли стиснув зубы, напрягая силы и покрываясь потом, я все тёр и тёр. А проклятые ветки даже не сделались тёплыми. Шумел океан, ясные и крупные звёзды блестели в вышине, ухала в темноте какая-то птица.
        —Не мучайся, — сказал наконец мне Юрка.
        —Это дерево не годится, — отбросил я ветки и расстегнул воротник на взмокшей рубашке.
        Он подошёл ко мне и покачал головой.
        —С твоим терпением никакое дерево не загорится. — Он улыбнулся, и на его тёмном лице блеснули зубы. — Я читал, что дикари на добычу огня таким способом тратили много часов. Но есть способ и попроще. Видишь вот этот сухой нарост на дереве?
        —Ну?
        —Это называется трут. Берём немножко трута… Смотри, вот так… Кладём в костёр. Теперь я этой железкой и камнем высекаю искру…
        Костёр задымился, вспыхнуло пламя, и вокруг нас заплясали тени. Юрка снова приблизил ко мне своё лицо.
        —Понял?
        Я был посрамлён и оттолкнул его довольно грубо.
        —Чего ты толкаешься?
        Я молчал.
        —Слышишь, ты чего толкаешься? — вскипел Юрка.
        —Я тебя ещё не так толкну! — вспыхнул и я.
        —А ну толкни, толкни!
        —Ребята, перестаньте! — закричала Мила, вскакивая, но мы уже сцепились и рухнули на землю.
        —Я сразу почувствовал, что чернолицый Юрка сильнее меня. Он прижал мои лопатки к камням, и один из них так больно впился в мою спину, что я взвизгнул:
        —Пусти, Юрка!
        —Ну то-то! — уже миролюбиво проговорил тот, поднимаясь и отряхиваясь.
        —Борик, иди к костру, — позвала Мила.
        —Не хочу, — сказал я. — Скучно все это… Ребята, давайте придумаем что-нибудь интересное.
        Они посмотрели на меня заинтересованно.
        —Что?
        —Какое-нибудь интересное приключение. Стойте! Я уже придумал.
        Да, это был удивительный платок! Едва я махнул им, как засвистел ветер, и в ярком свете выплывшей из-за леса луны мы увидели в океане корабль. Ветер бил в раздувавшиеся паруса, и корабль швыряло с волны на волну, как скорлупу. Чёрный флаг с белым черепом и скрещёнными костями развивался на мачте.
        Ни слова не говоря друг другу, мы побежали к обрыву. Первой заговорила Мила:
        —Какой страшный флаг!
        —Это, конечно, пираты? — посмотрел на меня Юрка.
        —«Калоша Дьявола», — сказал я. — Это самые страшные пираты мира! Гроза южных морей. Ребята, вот это приключение!..
        Глава четвёртая,
        в которой мы попадаем в плен к пиратам
        —Ой, ой! — вдруг закричала Мила. — Смотрите, ребята, волны несут корабль прямо на камни! Он сейчас разобьётся!
        Молча и быстро, царапая до крови руки, мы начали спускаться со скалы. Внизу на камнях пенился ревущий океан. А дальше на волнах шевелилась широкая дорога. Тёмный силуэт корабля стремительно пересёк эту дорогу и скрылся за изгибом острова. А ещё через минуту мы услышали глухой удар и пронзительный треск ломающегося дерева.
        Внизу мы сняли ботинки и побежали по песку.
        Нагретый за день солнцем, он всё ещё был тёплым.
        Потом нам пришлось вброд перейти через маленький заливчик. От океана его отделяла гряда рифов, на которых ревели и разбивались могучие волны.
        За поворотом мы увидели корабль. Он лежал на камнях, и океанские волны перекатывались через него. Чёрные фигуры людей сновали по берегу.
        Они что-то спасали с погибшего корабля, волны сбивали их с ног, но они поднимались и снова что-то тянули. Мне показалось, что это была бочка.
        Наконец пираты выбрались на сухое место. Теперь нам хорошо были видны в лунном свете крепкие фигуры этих людей. Их было пятеро.
        —А что, если они увидят нас? — наклонилась ко мне Мила, силясь перекричать шум прибоя.
        —Пускай увидят. Не страшно! Но на самом деле мне стало очень страшно, когда я увидел, что пираты двинулись в нашу сторону. Мы пустились наутёк, в заливчике я споткнулся о подводный камень и с головой окунулся в солоноватую воду. Ребята помогли мне выбраться на песок в ту минуту, когда пираты подошли к заливчику.
        Задыхаясь от волнения и быстрого бега, мы домчались до скалы и начали подниматься вверх. Мокрая одежда хлюпала и мешала мне. Я скользил на камнях и срывался.
        —Скорей, скорей! — торопила Мила, насмерть перепуганная этим неожиданным приключением.
        Можете представить наш ужас, когда мы увидели, что следом за нами к нашему костру поднимаются и пираты! Но тут я подумал: «А чего я боюсь? Ведь у меня есть волшебный платок!»
        Я сунул руку в карман и крепко сжал платок в кулаке. Другой рукой я неторопливо подбросил в костёр хворосту и совсем спокойно взглянул на подходящих к нам морских разбойников.
        Впереди выступал в полосатой тельняшке и в высоких ботфортах плечистый мужчина с рыжими бакенбардами. Я сразу узнал его. Он приближался к нам, держась за пояс, на котором висел большой изогнутый нож. Пламя костра сверкало в его чёрных глазах. Я сделал шаг ему навстречу.


        Пират остановился, снял с головы блестящую клеёнчатую шляпу и сказал хрипловатым басом:
        —Бедные моряки, потерпевшие кораблекрушение у этих берегов, приветствуют юную леди и юного джентльмена.
        Он сделал знак остальным четырём пиратам, и все они также стянули со своих голов клеёнчатые шляпы и поклонились нам. Они были один страшнее другого — точно такие были нарисованы у меня в моей приключенческой книжке.
        —Здравствуйте, Рыжий Пёс! — сказал я.
        —О-ля-ля! — воскликнул пират с рыжими бакенбардами. — Юный джентльмен знает моё имя?
        —Я читал о вас в книге.
        Рыжий Пёс взглянул на своих спутников и горделиво тряхнул гривой рыжих волос.
        —Тысяча чертей и одна ведьма! Я всегда был уверен, что моё имя переживёт меня!
        —А это Рваное Ухо, — указал я на коренастого пирата с большим оттопыренным ухом, в котором отсутствовала мочка.
        —Вы точно смотрели в воду, сэр! — кашлянул он.
        —А это Кошачий Зуб! — продолжал я.
        Низенький человек с большим носом и тонкими усами неопределённо хмыкнул.
        —А вас, кажется, зовут Кривой Ногой? — сказал я пирату со смуглым восточным лицом, в ухе которого покачивалась серьга.
        —Так точно, сэр.
        —А меня, сэр? — почтительно склонился огромный человек с чёрной повязкой, закрывающей один глаз.
        —Одноглазый!
        —Ха! — восторженно воскликнул он.
        Как я потом убедился, этим коротким словом он выражал восторг, и недоумение, и все другие свои чувства.
        Пираты склонились к своему капитану и о чём-то пошушукались. У Рваного Уха был такой громкий и свистящий шёпот, что, когда он заговорил, мне сразу стало ясно, что их всех беспокоит.
        —Капитан, — шипел человек с расплющенным ухом. — Нет ли здесь подвоха? Может быть, этих детей нарочно выпустили на нас и, пока мы точим с ними лясы, нас окружит стража?
        —Молчи, Рваное Ухо! — пробасил Рыжий Пёс, небрежно отталкивая его. — Ты всегда был трусом. Посмотри, девочка, кажется, сама трясётся от страха. Сейчас мы все выясним.
        Держа в руках шляпу, капитан сделал шаг вперёд и продолжал, обращаясь к нам:
        —Не скажут ли молодая леди и юный джентльмен, где находятся их достопочтенные родители? Клянусь брюхом акулы, нам не терпится засвидетельствовать им своё почтение.
        —Это невозможно, капитан, — сказал я.
        —Почему, сэр? Разве нельзя послать за родителями вашего слугу? — и Рыжий Пёс ткнул пальцем в чернолицего Юрку.
        —Я не слуга! — вздрогнул Юрка.
        —Молчи, бой! — рявкнул Рыжий Пёс. — Клянусь брюхом акулы, ваш чернокожий дьяволёнок не умеет разговаривать с господами!
        —Что? — вдруг громко вскрикнула Мила, которая до сих пор робко жалась к скале. — Он не дьяволёнок, а наш хороший товарищ! И вы не имеете права так называть его!
        Она говорила все это очень быстро, наступая на Рыжего Пса и размахивая руками перед самым его носом. Я никогда не видел Милу такой сердитой. Капитан отмахнулся от неё, как отмахиваются от назойливой мухи, пожал плечами и расхохотался.
        —Не вижу ничего смешного! — кричала рассерженная Мила.
        Рыжий Пёс с любопытством рассматривал её. Он даже отступил на один шаг.
        —Прошу прощения, миледи. Я обошёл на своей лоханке полсвета, пока она не разбилась на этих проклятых рифах, но я никогда не видел, чтобы белые дружили с чёрными.
        Я потянул Милу за рукав и сказал пирату:
        —Видите ли. Рыжий Пёс, есть другие полсвета, где дружат все люди.
        —Но не хотел бы я туда попасть!
        —А вас туда и не просят! — громко выпалила Мила.
        Стоявший в отдалении и не перестававший что-то жевать Кошачий Зуб невнятно пробормотал:
        —Не могу сказать, что хозяева гостеприимно встречают своих гостей.
        —А пусть гости не обижают хозяев! — не унималась Мила.
        —Ха! — словно выстрелил Одноглазый. — Разве чёрные могут быть хозяевами?
        Он стоял перед нами, расставив ноги в ботфортах и уперев руки в бока.
        —Такими же, как белые! — резко проговорил Юрка, заражаясь горячностью Милы.
        —Ха!
        Человек с серьгой в ухе неторопливо подошёл к капитану, припадая на одну ногу.
        —Капитан, не вздёрнуть ли нам негритёнка на этой пальме?
        —Не торопись, Кривая Нога, всему свой черёд, — поморщился Рыжий Пёс и, заметив, что я их слушаю, сладко улыбнулся мне: — Скажите же, сэр, как нам повидать ваших родителей?
        —Наших родителей нет на этом острове, — ответил я простодушно. — Мы здесь одни.
        Это было непростительной глупостью. Пираты переглянулись, а Кошачий Зуб зажевал что-то ещё быстрее.
        —Вы жуёте табак? — наконец сообразил я, с интересом наблюдая, как перекатываются под его загорелой кожей желваки и смешно топорщатся усы.
        —Так точно, сэр… — заулыбался Кошачий Зуб.
        —Так я и думал! — сказал я Миле и Юрке. — Настоящие морские волки всегда жуют табак и курят трубки.
        Мягко ступая на носках, как будто крадучись, ко мне подошёл Кошачий Зуб. Я уже заметил, что все его движения были лёгкими и даже грациозными.
        Он очень походил на артиста балета. Церемонно кланяясь мне. Кошачий Зуб проговорил мурлыкающим, грудным голосом:
        —Хотите попробовать, сэр? Чудесный табачок, сэр! Всегда такое ощущение, точно у тебя во рту ночевали лошади.
        Пираты захохотали дружно и громко.
        —Нет… не надо… — сказал я. — Спасибо…
        Кривая Нога протянул мне дымящуюся трубку.
        —Может быть, вам дать мою трубочку, сэр? Две-три затяжки, и у вас будет такое блаженное состояние, словно вы наглотались гвоздей пополам с паукам и пиявками.
        —Нет… спасибо…
        —Ха! — проговорил Одноглазый. — Молодой джентльмен не жуёт и не курит табак. Зато он любит, наверное, этот напиток, сладкий, как змеиный яд! — Одноглазый протянул мне большую фляжку.
        —Вино? — догадался я.
        —Нет, сэр! Ром! Отхлебните, сэр. Нам удалось спасти целый бочонок. Чем больше пьёшь, тем короче путь на кладбище.
        Я отстранил рукой фляжку, которую Одноглазый держал у моих губ, и покачал головой:
        —Я не тороплюсь на кладбище.
        Пираты снова расхохотались.
        Рыжий Пёс издал вдруг какой-то странный шипящий звук. В ту же секунду пираты бросились на нас и скрутили нам руки. Я слышал, как громко стонала Мила и как кряхтел и сопел, отбиваясь от пиратов. Юрка.
        —Пустите! — что было сил закричал я. — Вы не имеете права!
        —Ха! — усмехнулся Одноглазый, связывая мне руки.
        Он приблизил свой единственный глаз к моему лицу, и я увидел в чёрном зрачке столько ярости и жестокости, что почувствовал, как весь холодею от ужаса.
        Глава пятая,
        в которой все оборачивается самым неожиданным образом
        —Юную леди и юного джентльмена привязать к пальмам! А негритёнка — ко мне! — приказал Рыжий Пёс.


        Меня и Милу крепко прикрутили к деревьям. Рыжий Пёс тем временем важно опустился в кресло, и к его ногам швырнули бедного Юрку. Рыжий Пёс торжественно пробасил:
        —За белых птенцов, пираты, мы потребуем хороший выкуп — мешок денег! А ты, негритёнок, будешь служить мне. Слушайте все! Я назначаю себя губернатором этого острова. Ура губернатору!
        —Ура-а!.. — заорали пираты.
        И где-то в скалах откликнулось раскатистое эхо. В темноте в недалёком лесу шумно вспорхнула стая испуганных птиц.
        —Мы вас не признаем губернатором! — крикнула Мила.
        —Воркуйте, воркуйте, птенчики! Клянусь брюхом акулы, это только услаждает мой слух! — посмеивался Рыжий Пёс.
        Пираты по-хозяйски расположились на нашей площадке и съели зажаренную на костре рыбу, запивая её ромом. По мере того как эти страшные люди отхлёбывали из своих фляжек, они делались все развязней и болтливей и, наконец, запели песню:
        Чтобы сладко есть и пить,
        Без труда на свете жить,
        Нужно денежки добыть,
        Ой-ха-ха!..
        А чтоб денежки добыть,
        Нужно лишь пиратом быть,
        Обмануть, украсть, убить,
        Ой-ха-ха!..
        От свирепых голосов и дикого смеха мороз продирал по коже. В конце концов они перепились и захрапели.
        —Ах, если бы у меня были свободными руки! — зашептал я своим товарищам. — Юрка, ты не можешь каким-нибудь образом развязать нас с Милой?
        —Не могу, — простонал он из темноты.
        Луна закатилась, костёр погас, и вокруг нас чёрной плотной стеной стоял мрак. Все потонуло в этой непроницаемой и жуткой темноте.
        —Юрка, — умолял я, — попробуй как-нибудь доползти до нас. Я слышал, как он вздохнул.
        —Рыжий Пёс привязал меня к своей ноге…
        Мила тихонько всхлипывала:
        —Противный, Борька… Зачем ты нас затащил на этот гадкий остров?
        Что я мог ответить? Я молчал, глотая слезы обиды и бессильной злобы. Под конец я задремал, уронив голову на грудь.
        Проснулся я от зычного крика Рыжего Пса. Было светло. Солнце сверкало в синих волнах океана, снова свистели и щёлкали в лесных зарослях птицы.
        Пираты суетились на площадке. Рыжий Пёс сидел в кресле, величественно поглядывая на стоявшего перед ним на коленях Юрку. Я заметил, что руки у Юрки были уже развязаны.
        —Может быть, ты тоже не признаешь меня губернатором? — спросил Рыжий Пёс, расчёсывая свои огненные бакенбарды серебряной гребёнкой.
        —Я вас презираю! — страстно и громко воскликнул Юрка.
        Рыжий Пёс вскочил, и его красный нос побагровел ещё больше.
        —Чисти мои сапоги, бой!
        —Ха! — прищёлкнул языком Одноглазый.
        Все пираты столпились вокруг Юрки.
        —Чистить ваши сапоги? — качнул Юрка курчавой головой. — Да ни за что!
        Я просто обомлел от его храбрости и только ахнул, когда увидел, как он преспокойно плюнул на сапог капитана.
        Рыжий Пёс отшвырнул Юрку ногой и заревел, словно бык:
        —Вздёрнуть чернокожего на эту рею! — И он указал пальцем на дерево.
        Пираты подхватили Юрку на руки, набросили на его шею петлю и, похохатывая, потащили к пальме.
        —Боря!.. — истерически закричала Мила.
        —Рыжий Пёс, не смей! — Я задыхался от волнения. — Слышите, не смейте! Ох, если бы у меня были свободными руки!
        Пираты расхохотались. Вообще, как я заметил, они хохотали по всякому поводу и даже без повода.
        Ко мне подошёл одноглазый и больно потянул за ухо.
        —Уж не думаешь ли ты, птенец, что если бы у тебя были свободными руки, то ты поколотил бы его превосходительство нашего губернатора?
        —И ещё как поколотил бы!
        Они, конечно, не могли отнестись к моим словам всерьёз и опять захохотали, хватаясь за животы и приседая.
        —Ваше превосходительство, — давясь смехом, с трудом выговорил Кошачий Зуб, — вам сделали вызов! Бокс! Восемь раундов!
        У Рыжего Пса от смеха выступили слёзы. Он вытер глаза кулаком и поднёс его к моему носу.
        —Тысяча чертей и одна ведьма! Мне это нравится! Клянусь брюхом акулы, это будет самое весёлое представление в мире! Ну-ка, развяжите птенцов!
        Потирая затёкшие руки, я незаметно махнул волшебным платком и прошептал:
        —Хочу быть сильным и непобедимым.
        Пираты, посмеиваясь, расчищали от сучьев площадку, а Мила и Юра в это время поражение шептали мне:
        —Ты сошёл с ума, Борька!
        —Он убьёт тебя одним ударом!
        —Посмотрим!.. — сказал я и пошёл навстречу Рыжему Псу.
        —Внимание! — пробасил капитан. — Сейчас начнётся представление! Мальчишка! Слышишь, мальчишка? Знаешь ли ты, что в Лос-Анжелосе и в Рио-де-Жанейро я дважды побил Шестипалого Джека?
        —Знать не знаю никаких Шестипалых и не понимаю, зачем вы хвастаетесь. Рыжий Пёс, — сказал я, глядя прямо в его глаза. — Наверно, вы боитесь, что я вас побью!
        —Я боюсь? — взревел Рыжий Пёс. — Смотри сюда, мальчишка!
        Плечистый, рыжеволосый, он подошёл к большому, величиной с одноэтажный дом, замшелому камню. Этот камень словно врос в землю на краю обрыва. Напрягаясь и тяжело дыша. Рыжий Пёс попытался сдвинуть его с места плечом. Конечно, это было ему не под силу. Однако он сказал, вытирая пот с красного лица:
        —Ты видишь, этот камень сдвинулся с места. Неужели тебе не страшно, мальчишка?
        —Что же тут особенного? — пожал я плечами и, засучив рукава, показал пиратам свой указательный палец. — Вы видите этот палец? Так… Теперь смотрите…
        Я подошёл к обрыву и совсем легонько ткнул камень пальцем. Земля зашевелилась у нас под ногами — это камень вывернул целые пласты песка и глины. Сначала медленно, словно нехотя, камень перевернулся два раза вокруг себя, а затем с оглушающим грохотом, сбивая и увлекая за собой другие камни, полетел в океан. Было слышно, как внизу всплеснулись волны, и каскад брызг взметнулся до самой площадки.
        —Ха! — сказал в наступившей тишине Одноглазый.
        —Вот это волшебство! — тихонько вскрикнула Мила.
        Все пираты были в замешательстве. Но тут Кошачий Зуб крикнул:
        —Случайность! Самая обыкновенная случайность, уверяю вас. Губернатор сдвинул камень, и он уже держался на волоске!
        —Конечно, случайность, ваше превосходительство, — подтвердил Рваное Ухо. — Разве по силам птенцу опрокидывать скалы?
        Рыжий Пёс наконец пришёл в себя от изумления.
        —Тысяча чертей и одна ведьма! Если мальчишка действительно силён, то тем приятнее будет его поколотить!
        —На ринг, на ринг! — хрипло закричали пираты.
        —Держись, Борис! — шепнул мне Юрка подбадривающе.
        Мила задержала меня и сказала умоляюще:
        —Борик, может быть, лучше отказаться?
        —Отказаться? — сжал я кулаки. — Нет уж, тысяча чертей и одна ведьма!


        Все умолкли. Мы сошлись с Рыжим Псом в самом центре площадки и, как это делают настоящие боксёры перед началом боя, пожали друг другу руки. Когда я протягивал ему руку, то видел над собой могучую гору в полосатой тельняшке, увенчанную рыжей растительностью. Но вдруг эта гора присела и завизжала:
        —Ай-ай!.. Не могу! Ой, больно!.. О, моя бедная рука! Отпусти же мою руку, мальчик!
        Я отпустил его руку, и он отпрянул от меня, пританцовывая от боли и дуя на пальцы.
        —Что случилось. Рыжий Пёс? — спросил кто-то из пиратов.
        —У этого мальчишки не руки, а клещи!.. Сейчас я его нокаутирую!
        Он сделал молниеносный выпад и с силой ударил меня в левую скулу. Но как это ни странно, я не почувствовал этого удара, а Рыжий Пёс отлетел на несколько метров, словно наткнулся на стену.
        Все безмолвствовали.
        —Ничего не понимаю… — бормотал Рыжий Пёс, потирая кулак.
        —Ты боишься его. Рыжий Пёс? — сказал Кошачий Зуб.
        —Что? — заревел капитан. — Я его боюсь? Я сделаю сейчас из него медузу!
        Как бык, наклонив голову и вращая налившимися кровью глазами, он двинулся на меня. Честное слово, я стукнул его совсем не сильно. Но Рыжий Пёс пролетел через всю площадку, сбив с ног Кривую Ногу, и плашмя грохнулся на камни. Я видел, как безмолвные, потрясённые пираты склонились над ним и разжимали стиснутые зубы, чтобы влить в рот глоток рома.
        Мила подпрыгивала возле меня на одном месте, не в силах сдержать своего восторга.
        —Ты самый сильный человек на свете, Борик!
        Юрка изумлённо заглядывал мне в лицо.
        —Как ты все это делаешь, Борька?
        Я не успел ответить, потому что услышал за спиной крадущиеся шаги и оглянулся. Вынув кривые ножи и свирепо вращая глазами, на нас наступали четверо пиратов. Рыжий Пёс сидел в отдалении и указывал на меня пальцем.
        Я смело принял этот неравный бой. Через несколько секунд четыре морских разбойника валялись на камнях.
        —Ага, получили?! — закричала Мила.
        Один за другим, трусливо оглядываясь, пираты уползли за обрыв.
        Глава шестая,
        в которой Кошачий Зуб предлагает мне быть капитаном пиратов
        —Полная победа, ребята! Небось, больше не явятся! — сказал я и, обняв Юрку и Милу, положил им на плечи руки. А это мне никак нельзя было делать, потому что оба они в ту же секунду полетели на землю.
        —Чего вы? — обескуражено спросил я. Они поднялись, потирая плечи.
        —Что ты положил нам на плечи?
        —Руки…
        —Это не руки, а какие-то железные рельсы.
        Только теперь я начал понимать по-настоящему, что обладаю невероятной, нечеловеческой силой. Я пощупал свои пальцы, локти, мускулы — казалось, что всё было таким же, как всегда. В рассеянности я опёрся на пальму. Дерево затрещало и переломилось, словно спичка. Оно с шумом рухнуло на площадку, накрыв своими ветками Милу. Я хотел помочь ей подняться, но она живо вскочила на ноги и бросилась от меня наутёк.
        —Борис, это невозможно!
        —Да, да, Борька, так нельзя! — крикнул мне Юрка, высовывая лицо из-за скалы. — Не подходи ко мне, пожалуйста. Стань сначала таким, как прежде.
        Я отлично понимал, что так продолжаться не может, и, превратив себя в обычного человека, бросил волшебный платок на ствол упавшей пальмы.
        —Ребята, идите сюда, я теперь такой же, как всегда. Они осторожно приблизились и ощупали меня.
        —Да, теперь ты, кажется, похож на человека, — успокоено проговорил Юрка. — Объясни, наконец, как ты все это устраиваешь.
        —Очень просто… — сказал я. — Но согласитесь сначала, что волшебником быть очень приятно!
        Они промолчали.
        —Чего вы молчите?
        —Как бы тебе сказать?.. — задумчиво сказал Юрка. — Мне понравилось, как ты колотил… Но…
        —Что «но»?
        —Но ведь так бывает только в сказке.
        —Совершенно правильно, — оживилась Мила. — А в настоящей жизни до всего надо доходить вот этим. — Она показала на свой лоб. — И вот этим, — и она показала на свои руки.
        —Да ну вас! — рассердился я. — Смотрите, какие птицы полетели!
        Это была стая красивых длиннохвосток с разноцветными перьями. Они промелькнули над нами с певучим клёкотом и скрылись в лесу.
        —Мы уже видели одну такую, — сказал Юрка. — Очень похожи на павлинов. Наверно, у них вкусное мясо. Вот бы поймать и изжарить на костре!
        Я полез в карман за волшебным платком, совсем позабыв о том, что он лежит на стволе пальмы.
        —Пожалуйста… Сейчас эта птица свалится к твоим ногам.
        —Стой, Борька! — остановил он меня. — Ты хочешь опять сделать какой-нибудь фокус? А что, если мы поймаем её, как настоящие робинзоны?
        —А как же мы поймаем эту птицу. Юрка?
        —В силок.
        Я отошёл в сторонку и начал придумывать схему силка. Но в это время Юрка крикнул:
        —Вот и все! — и показал мне небольшую верёвочку с петлёй.
        —Только и всего? — Я был разочарован. — Хм… У меня получается побольше.
        Я показал Миле и Юрке свою схему, которую начал чертить на площадке. Они переглянулись и рассмеялись.
        —В такой силок, Борька, надо ловить не птиц, а диких слонов.
        —Смешной ты, Борик, — вздохнула Мила, с улыбкой глядя на меня. — Ничего-то ты не умеешь.
        —Это я не умею? — взорвался я.
        —Ты только не сердись… Я же по-дружески…
        —Хватит! Надоели мне ваши нотации.
        В эту минуту мы отчётливо услышали страшную песню пиратов и умолкли. Я подбежал к обрыву. Морские разбойники сидели на песке и отхлёбывали из фляжек. Океан был спокойным, как ягнёнок. Там, где недавно клокотал прибой, чуть-чуть шевелились ленивые и прозрачные волны.
        Я видел, как Кошачий Зуб сделал какой-то знак Одноглазому и отполз в сторону. Одноглазый загородил от него Рыжего Пса.
        —Кошачий Зуб опять лезет к нам, — зашептала возле моего уха Мила. — Боря, мне это надоело!
        —Да, Борька, пора домой, — опасливо вглядываясь в приближающегося пирата, сказал Юрка. — Дома, наверно, уже беспокоятся.
        —Погодите, ребята… Смотрите. В руках у Кошачьего Зуба белый флаг. Они предлагают нам мир?
        —А ну их! — топнула ногой Мила.
        —Нет, это интересно, что они нам скажут. Давайте послушаем.
        —Только ты на всякий случай опять стань сильным, — предложил Юра.
        —Что ты! Теперь они и так будут меня бояться! — небрежно сказал я.
        Мы отошли в сторону. Сначала из-за камней высунулся белый флаг, а затем показалась усатая физиономия Кошачьего Зуба. Увидев нас, он умилённо и почтительно заулыбался.
        —Сэр! Я прислан к вам как парламентёр.
        —Вижу, — сурово сказал я. — Что вам надо?
        Он по-прежнему жевал табак. И, переложив его языком из-за щеки за щеку, с той же почтительностью продолжал:
        —Сэр! Я уполномочен сделать вам чрезвычайно важное предложение.
        —Я слушаю.
        Он вылез на площадку и сел на камень.


        —Видите ли, сэр… Разговор должен быть секретным.
        Я посмотрел на приятелей и понял, что они встревожены.
        —Не беспокойтесь, ребята…
        Грациозно изгибаясь, Кошачий Зуб приблизился ко мне, ступая на носках.
        —Сядем, сэр…
        Мы сели на ствол пальмы.
        Юрка и Мила скрылись в ущелье.
        —Если что — свистни! — крикнул мне издалека Юрка.
        —Если только вы… — предостерегающе сказал я.
        Кошачий Зуб испуганно отодвинулся, подвигав в подобострастной улыбке свои кошачьи усы.
        —Что вы, что вы, сэр!
        —Я вас слушаю.
        —Мы признаем вашу полную непобедимость, сэр, и предлагаем вам быть нашим капитаном!
        Я смотрел на него во все глаза.
        —Что? Я — вашим капитаном?
        —Да, сэр.
        —У вас есть капитан.
        —Рыжий Пёс? Мы убьём его, сэр, — спокойно сказал Кошачий Зуб.
        Тут я даже привскочил.
        —Убьёте своего товарища? Да как же вам не совестно говорить это?
        Кошачий Зуб сделал какое-то изящное движение рукой.
        —Таков закон жизни, сэр. Сильные бьют слабых. Рыжий Пёс своё уже сделал. Мы держали его, пока он был нужен, но теперь он сыграет в ящик, сэр! Он не захочет уйти по доброй воле, и нам придётся его убрать. Да, сэр, таков закон жизни!
        —Это какой-то… звериный закон! — возмущался я.
        Кошачий Зуб посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.
        —Будем откровенны, сэр, как джентльмен с джентльменом… Мы живём для того, сэр, чтобы поменьше работать, но иметь побольше!
        Он говорил все это, пережёвывая табак и поглаживая мне руку. Но вдруг он скрестил свои руки на груди, и я похолодел, увидев, что мои маленькие ручные часы, которые мне подарила мама в День рождения, исчезли.
        —Эй, Кошачий Зуб, отдайте мои часы!
        —Ваши часы, сэр? Какие часы?
        —Которые вы сейчас сняли с моей руки!
        Он глуповато заулыбался и вернул мне часы.


        —Простите, сэр, привычка. Больше не буду… Это называется клептоманией, сэр. Когда я работал клерком, все в конторе знали мою болезнь и берегли свои вещи. Совершенно не могу видеть чужую вещь, чтобы не положить в карман… Да, так что вы всё-таки думаете о нашем предложении, сэр?
        —Мне не нравится ваша жизнь…
        —Ах, сэр, я уже сказал вам, что все мы живём для того, чтобы работать поменьше, а иметь побольше! Для этого всегда один человек пожирает другого. Вот, например, мой родной дядя… Он раньше был пиратом, сэр! Он убил и ограбил сто восемьдесят два человека и стал миллиардером!
        —Какой ужас! — вырвалось у меня.
        —А теперь дядю знает вся страна, и его охраняет полиция, — мурлыкающим голосом продолжал Кошачий Зуб, пережёвывая табак. — Обратите внимание на то, сэр, что мой дядя сейчас ровным счётом ничего не делает и только ходит по воскресеньям в церковь, чтобы помолиться Богу. На него работают другие, и уж, будьте уверены, он дерёт с них три шкуры, сэр! А разве это не тот же разбой?
        Мне становилось всё больше не по себе от разговора с Кошачьим Зубом.
        —Значит, миллиардеры — это одно и то же, что разбойники?
        —Конечно, сэр! — воскликнул он, обрадованный тем, что я, наконец, начал понимать его. — Вообще все люди в той или иной степени разбойники. Согласитесь, сэр, что это очень приятно — ничего не делать, а иметь много.
        —Это… неправильно…
        Кошачий Зуб хитро подмигнул мне.
        —А разве вы сами, сэр, любите работать?
        Я не сразу нашёл, что ответить, и замялся.
        —Говорите, говорите, не стесняйтесь, сэр, — подбадривающе похлопал он меня по плечу.
        —Я… люблю… работать…
        Он рассмеялся, не открывая рта и топорща усы. Сейчас он ещё больше походил на кошку.
        —Не верю, сэр, хоть убейте!
        —Я не буду вашим капитаном, — сказал я решительно.
        —Сэр…
        —Нет, нет! Не хочу!
        Кошачий Зуб приподнялся и взмахнул рукой.
        —С вашей ужасающей силой, сэр, мы подчиним себе все моря и океаны! Мы ограбим и убьём тысячи людей! — Он говорил, все более увлекаясь, и глаза его алчно засверкали. — Вы станете самым богатым человеком в мире и сможете всю жизнь не работать! На вас будут работать другие! Только подумайте, сэр: до самой смерти ничего не делать!
        —Я не разбойник и не миллиардер, чтобы ничего не делать.
        —Весьма сожалею, сэр, что вы отказываетесь от своего счастья. Но я думаю, что вы ещё подумаете и согласитесь.
        —Уходите! — сказал я сердито.
        —Но я хотел…
        —Уходите! Ну?!
        Он мягко отскочил от меня, не переставая кланяться.
        —Уношу ноги… — Кошачий Зуб вдруг выпрямился и потянул носом воздух. — Сэр! Сейчас будет шторм! Будет страшный шторм, не приведи Бог! Я знаю эту лужу, как лягушка своё болото, и не говорю попусту. Штормы налетают в этих местах мгновенно, и спасения от них нет! Ищите убежище, пока не поздно, сэр!
        Он торопливо убежал.
        Глава седьмая,
        в которой выясняется, что мой волшебный платочек исчез
        Я продолжал сидеть на стволе упавшей пальмы, совсем расстроенный разговором с Кошачьим Зубом. Больше всего меня обижало и возмущало то, что пираты, эти воры и убийцы, посмели обратиться ко мне с гнусным предложением, словно видели во мне своего единомышленника.
        Печальные мысли все больше овладевали мной. Какие наглецы! Ну, допустим, я не люблю подметать пол, стелить кровать, мыть посуду… Но ведь это, в сущности, мелочь, и она не даёт им никакого права втягивать меня в свою шайку. А может быть, это не такая уж мелочь, как мне кажется? Мама не раз говорила, что на таких мелочах и проверяется характер человека!
        Мои грустные размышления нарушили Мила и Юрка.
        —Борик, а что он тебе говорил?
        —Всякие глупости…
        —Что именно? — допытывался Юрка.
        —Да так…
        —Ты не хочешь нам сказать? — удивилась Мила.
        —Ну, смотри, Борька, я тебе это припомню! — в голосе Юрки прозвучала обида.
        —Ребята, — сказал я смущённо, — Кошачий Зуб предложил мне быть пиратским капитаном.
        —Вот болван! — всплеснул Юрка чёрными ладонями.
        —Я его прогнал…
        —Как ему только это пришло в голову? — весело рассмеялась Мила и вдруг подняла лицо к небу. — Ребята, вы посмотрите, как потемнело.
        Из-за линии горизонта на океан наползала величественная тёмно-фиолетовая туча. Солнце уже скрылось за ней, и потоки лучей тонкими шпагами вырывались из-за разорванных вихрящихся концов тучи.
        Было очень тихо. Не шумел океан, и на его потемневшей глади не было заметно ни одной шероховатости. Только теперь я обратил внимание на то, что в лесу умолкли все птицы, которые совсем недавно наполняли воздух щебетаньем. Острые листья на пальмах висели не покачиваясь, словно мёртвые. Всё застыло в каком-то оцепенении. Стало трудно дышать. Воздух был тяжёлым и душным.
        —Кошачий Зуб сказал, что сейчас будет шторм, — проговорил я, роясь в кармане. — Кажется, он прав. Я читал, что все затихает перед штормом. Но нам этот шторм не страшен…
        Последние слова я сказал уже не очень уверенно, потому что не обнаружил в кармане своего волшебного платка.
        —Что ты ищешь? — спросила Мила.
        —Платок… Где мой платок?
        —Синий платок? Ты, кажется, положил его сюда… на ствол пальмы.
        —Где? Где он?
        Платка нигде не было.
        Кривая молния разрезала тучу и словно провалилась в океан. Слабо затрепетали над нашими головами листья деревьев, и в ту же минуту мы увидели, как с океана к берегу идёт, растянувшись на несколько километров, высокий чёрный вал. Только на самой его вершине пенилась вода.
        Следом за этим валом шёл второй, ещё более высокий и грозный. А дальше уже ничего не было видно, потому что фиолетовая туча опустилась к самому океану и скрыла бушующие волны.
        На нас пахнуло холодом, зашелестели, зашептали густые листья в кронах деревьев. Со страшной силой рявкнул гром, и почти в ту же секунду с пушечным грохотом разбился о берег первый вал. Стволы деревьев закачались и затрещали, и мою рубашку вздуло ветром.
        —Ищите, ищите! — кричал я. — Ищите, иначе мы погибли!
        Второй вал разбился с ещё большим шумом. Каскады брызг взлетели над скалой и градом забарабанили по нашей площадке.


        Мы бросились в ущелье. Но и туда ворвалась разъярённая пена третьего вала. Милу подхватила волна и понесла из ущелья. Уцепившийся за камень Юрка с трудом удержал её. Но в это время на нас обрушилась новая волна и понесла всех в глубину ущелья. Вероятно, она и спасла нас. Задыхаясь и глотая солёную воду, я выбрался на какой-то скользкий выступ.
        Стало темно, как ночью. Но молнии вспыхивали одна за другой, и в их синеватом свете я видел, как копошатся на другой стороне ущелья Мила и Юра. Все грохотало и выло вокруг. Казалось, мир рушится.
        Потом тяжёлым водопадом ударил тропический ливень, сверху посыпались камни, и один из них больно стукнул меня по голове. Я потерял сознание.
        Глава восьмая,
        в которой мы пытаемся найти выход из трудного положения
        Удивительно, что я совершенно ясно слышал, как по комнате ходит мама. Я лежал в постели и, не открывая глаз, спросил:
        —Это ты, мамочка?
        —Я… — послышался её голос.
        —Ты уже пришла с работы?
        —Да…
        —Я подмёл комнату и вымыл посуду.
        —Молодец, сынок! — сказала мама, как мне показалось, сдерживая смех.
        —Сейчас я встану и уберу кровать.
        —Очень хорошо.
        Я приподнялся и протёр глаза.
        —Такая кровать жёсткая… Все тело болит… Понимаешь, мамочка, мне приснился кошмарный сон…
        —Какой?
        —Будто я, Мила и Юрка… — Я отнял от лица руки, которыми тёр глаза, и отшатнулся.
        Надо мной склонялись улыбающаяся Мила и чернолицый Юрка. Оказывается, это Мила разыгрывала меня, подражая голосу мамы.
        —Значит, сон продолжается? — со страхом спросил я.
        —Продолжается! — вздохнула Мила.
        —Юрка, ущипни меня.
        —С удовольствием! — обрадовался Юрка и ущипнул меня так крепко, что я привскочил.
        —Ну-ну, ты не очень, пожалуйста…
        В ущелье было светло и сухо, над самой головой сверкало солнце, и где-то неподалёку посвистывали птицы. Было слышно, как внизу вздыхает океан.
        —Вот это был шторм! — восторженно проговорил Юрка. — Меня так трахнуло камнем по коленке, что я до сих пор не могу ступить на ногу.
        —А у меня все руки в синяках, — пожаловалась Мила.
        —У меня у самого болит голова, — сказал я. Ребята, что же мы будем теперь делать?
        —Как что? — удивилась Мила. — Отправляться домой.
        —Это невозможно…
        —Ой, почему? — испуганно вскрикнула она.
        —Я ведь говорил вам, что у меня пропал платок…
        —Не морочь нам голову! — сверкнул глазами Юрка. — При чём тут платок?
        —Это волшебный платок…
        —Никогда не думал, что платки бывают волшебные. Чепуха какая-то.
        —Чепуха? А как мы попали на этот остров, ты об этом знаешь?
        —Ничего я не знаю.
        —Так вот знай — с помощью волшебного платка!
        Лица моих приятелей стали очень серьёзными.
        Я видел, как у Милы задёргался подбородок.
        —А если… платка нет?
        —Значит… — сказал я, чувствуя, что у меня самого начинает дёргаться подбородок. — Значит, мы навсегда останемся на этом острове…
        Мила и Юрка молчали. Потом я услышал, как Мила всхлипывает.
        —Мне надоел этот противный остров! Я хочу домой! Зачем ты нас притащил сюда?
        Должен, к своему стыду, сознаться, что тут и я заплакал.
        —Перестаньте завывать! — вдруг сердито закричал нам Юрка.
        —Я хочу домой! — растирал я кулаком слезы.
        —Все хотят домой!
        —Я хочу к… к маме… — всхлипывала Мила.
        —Все хотят к маме. Борька! Мила! Нам надо что-то придумать.
        —Что можно придумать? — безнадёжно сказал я.
        —Не знаю… Но что-то надо.
        —Что? Что?
        —Сколько мы пробудем здесь, неизвестно, так?
        —Ну, так…
        —Нам нужно где-нибудь жить? Ведь правда?
        —Правда…
        —Нам нужно есть?
        —Нужно… — согласился я. — Мне хочется есть.
        Осенённая какой-то мыслью, Мила перестала плакать и выпрямилась. Слезинки ещё сверкали на её ресницах.
        —Давайте строить дом, ребята!
        Посовещавшись, мы решили построить дом где-нибудь в лесу, чтобы его не нашли пираты. И, не раздумывая больше ни минуты, отправились в чащу.
        Когда мы спускались со скалы, ветер донёс до нас смех и хриплые голоса пиратов. Они распевали свою песню.
        А чтоб денежки добыть,
        Нужно лишь пиратом быть,
        Обмануть, украсть, убить,
        Ой-ха-ха!..
        —Наверное, опять пьют ром, — покачала головой Мила.
        Я с тревогой прислушивался к их песне.
        —Боюсь, что они все равно убьют нас… Они такие сильные…
        —Не убьют! — ободряюще сказал Юрка. — В общем-то они бездельники и пьяницы! Не трусь, Борька!
        Глава девятая,
        в которой я начинаю понимать смысл одной пионерской песни
        После шторма в лесу парило. Мы с трудом пробирались сквозь заросли, наполненные криками птиц и шелестом бесчисленного количества крыльев. То и дело ноги попадали в невидимые в траве лужи, оставшиеся после тропического ливня. А с деревьев на нас сыпался град капель. Очень скоро мы промокли до нитки.
        Лес становился все гуще. Деревья с огромными чёрными стволами сплетали над нашими головами ветки, закрывая солнце. Повсюду, словно уснувшие змеи, свисали лианы. Изредка солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев длинными тонкими пальцами, и тогда схваченные этими пальцами капли дождя сверкали, как хрустальные стёклышки.
        Мы устали, хотелось есть и пить.
        —Я больше не могу, ребята, — сказала наконец побледневшая и осунувшаяся Мила.
        —Да, давайте отдохнём, — предложил я.
        Но Юрка, шедший впереди нас, не оборачиваясь, крикнул:
        —Только, пожалуйста, не вешайте носы!
        В эту минуту из-под его ног выпорхнула большая птица, похожая на утку. В гнезде мы обнаружили несколько крупных яиц и тут же разбили и выпили их. Теперь мы почувствовали себя куда лучше и даже развеселились.
        Внезапно впереди блеснул яркий свет, и мы вышли на большую поляну. Я широко открыл глаза: посреди поляны мирно пощипывали траву два светло-серых телёнка! Они подняли головы на тонких красивых шеях и уставились на нас немигающими тёмными глазами.


        —Лани! — вскрикнул Юрка. — Ребята, они совсем не боятся нас!
        —Ну, ясно! — подтвердил я. — Остров необитаемый, и они никогда не видели людей.
        Однако когда мы приблизились к ним и Мила уже протянула руку, чтобы погладить их, они стремительно сорвались с места и исчезли в чаще.
        —Ничего, все равно поймаем, — пробормотал Юрка, почёсывая затылок, — Их мясо, наверно, очень вкусное.
        —Ты с ума сошёл! — возмутилась Мила. — Я ни за что не буду их есть! Вы видели, какие у них красивые задумчивые глаза?
        —Вегетарианка! — заворчал Юрка. — Интересно, чем же ты будешь питаться? Может быть, травой?
        —Юрик, мне жалко их…
        На чёрном лице Юрки засветилась хитроватая улыбка.
        —А тех яиц, которые ты сейчас ела, тебе не жалко? Ведь из них могли бы вылупиться птицы с задумчивыми глазами!
        —Ох, какие вы все, мальчишки, жестокие! — вздохнула Мила.
        В конце поляны мы обнаружили одинокую скалу высотой примерно с трехэтажный дом. Вернее, это был огромный камень, попавший сюда, должно быть, ещё в доисторические времена, во время какого-нибудь землетрясения. У подножия камня журчал родник с чистой водой. Яркие цветы, растущие вокруг родника, отражались в воде.


        Мы не сразу увидели эту скалу, потому что сама природа тщательно замаскировала её в зелени деревьев. Вся скала была густо увита ползучими растениями.
        —Тра-ля-ля! — запел Юрка. — Ребята, в таких случаях Архимед говорил: «Эврика!» Здесь будет наш дом.
        —Где?
        —В пещере!
        —Где ты видишь пещеру?
        —Протри глаза!
        Наконец я разглядел овальный вход в пещеру на высоте восьми-десяти метров.
        —Туда трудно добраться…
        —Вот и хорошо, что трудно. Мы сможем там спокойно спать, без боязни, что нас захватят пираты.
        Пока Мила собирала на поляне цветы (девчонки всегда приходят в восторг от цветов), мы с Юркой, цепляясь за лианы, с невероятным трудом добрались до пещеры и сели у входа, свесив ноги и тяжело дыша.
        —Придётся складывать из камней лестницу, — сказал я.
        Юрка метнул на меня презрительный взгляд и прикоснулся пальцами к моему лбу.
        —Я так и думал: у тебя жар! Ты хочешь, чтобы по этой лестнице вместе с нами в пещеру поднимались и пираты?
        —Юрка, но как же мы будем подниматься сами?
        А Мила вообще сюда не сможет влезть.
        —Мы сделаем лестницу из лиан, — сказал Юрка, смотря на меня покровительственным взглядом. — Надо думать, старина! На ночь мы эту лестницу будем поднимать, а утром спускать.
        —Юрка, ты гений!
        —Я в этом никогда не сомневался, — усмехнулся он.
        Мы обследовали пещеру. Она оказалась просторной, уютной и сухой. Наши голоса и шаги гулко отдавались под тёмным сводом.
        Только к вечеру мы сплели лестницу и натаскали в пещеру травы и сухого мха. Постели получились превосходные. Я блаженно вытянулся на своём мягком ложе, чувствуя, как гудят от усталости все мускулы моего тела. В лесу стемнело, но вход в пещеру освещался розовыми отблесками костра, на котором Мила жарила пойманную Юркой птицу. Я слышал, как Мила напевала в тишине:
        Работай, друг,
        И станет, друг,
        Легко на свете жить!
        Враг в трудный час
        Не сломит нас,
        Коль будем мы дружить!
        Запомни, друг,
        Что пара рук
        Немало дел свершит.
        «Терпенье, труд
        Все перетрут»,
        Народ наш говорит.
        Пришла беда
        Будь смел всегда,
        Пусть взор горит, как луч,
        Трудись бодрей,
        Будь веселей,
        Союз друзей могуч!
        В нашем пионерском отряде мы частенько распевали эту песенку. Но никогда раньше её слова не волновали меня так, как сейчас. Ведь действительно, если у тебя хорошие друзья и если ты любишь работать — ничто не страшно!
        Юрка, наверно, подбросил в костёр хворост, потому что я слышал, как затрещали ветки, и вход осветился ещё ярче. А я лежал и думал: «Дорогие мои Юрка и Мила! Какие вы хорошие товарищи!
        Что бы я без вас делал сейчас? Да, чудесно жить на свете, если у тебя настоящие друзья!»


        Я так расчувствовался, что к моему горлу даже подступил комок. Но в это время Юрка крикнул:
        —Волшебник, иди есть!
        Я спустился по лестнице и уселся у костра. Какой вкусной оказалась жареная птица! Мы вгрызались зубами в горячее ароматное мясо, и жир золотыми каплями стекал по нашим подбородкам и пальцам.
        —Тебе не жалко её? — съязвил Юрка, кося глаза на Милу.
        Она не ответила.
        —Не найдут ли нас пираты? — сказал я, с тревогой поглядывая в тёмную чащу.
        —Могут найти за милую душу. — Юрка отбросил в темноту кость и старательно вытер травой руки и подбородок. — Нам нужно произвести разведку и узнать, что они замышляют. Всегда полезно знать, что делается в стане врагов.
        Он рассуждал прямо как опытный полководец, и я посмотрел на него с уважением.
        —А как мы найдём дорогу обратно? — забеспокоилась Мила. — В этом лесу очень легко заблудиться. Юрка указал пальцем на родник.
        —Эта водичка поможет нам найти путь к нашей пещере.
        —Каким образом? — удивился я. — Юрка, ты иногда говоришь умные вещи, но сейчас ты что-то загибаешь.
        Юрка поднялся во весь рост и взмахнул рукой. Чёрное его лицо со сверкающими глазами, в которых отражались отблески догорающего костра, сейчас было удивительно красивым.
        —Я загибаю? Вы видите, что из этого родника вытекает ручей? Как вы думаете, куда он течёт?
        —Не знаю.
        —Туда же, куда текут все реки мира! Ты очень плохо учил географию в школе. Я уверен, что этот ручей впадает в океан. По берегу ручья мы всегда сможем идти туда и обратно!
        Глава десятая,
        в которой я узнаю, кем похищен волшебный платок
        Утром я отправился по берегу ручья к океану. На нашем совете было решено, что я произведу разведку, а Мила и Юра тем временем соберут побольше кокосовых орехов. Мы вспомнили, что молоко кокосовых орехов очень питательно, а нападало их с пальм после шторма очень много. Крупные, твёрдые и тяжёлые, покрытые жестковатой щетиной, они валялись всюду. Я то и дело натыкался на них, когда шёл берегом ручья.
        Юрка оказался прав: ручей действительно впадал в океан. И путь по ручью оказался куда удобней и короче, чем через лесные заросли. Вскоре я вышел к океану на песок, размытый ручьём. Здесь ручей был уже тёмным от ила и неспокойным, потому что смешивался с набегающими с океана волнами.
        Запомнив получше место, я двинулся к видневшимся неподалёку прибрежным скалам.
        Шторм начисто разметал пиратский корабль. Морские разбойники соорудили из разбитых досок подобие какого-то жилища. Чёрный флаг с черепом и скрещёнными костями развевался над их станом.
        Я подобрался как можно ближе к этому страшному логову и залёг в камнях.
        Рыжий Пёс, Одноглазый и Кривая Нога ничком спали на песке. Пират с расплющенным ухом сидел на бочке и курил трубку.


        Меня удивило, что они устроили свой лагерь так близко к океану. Но когда Рваное Ухо вынул из бочки затычку и наполнил свою фляжку, я понял, что их удержало здесь. Бочка с ромом! Она была слишком большой и тяжёлой для того, чтобы переправить её в глубь острова. Эта бочка притягивала их к себе, как магнит.
        Я долго лежал неподвижно в канаве. Мягкий ветерок шевелил по временам мои волосы. Остро пахло водорослями. Океан мерно вздыхал в двухстах метрах от меня.
        В конце концов меня разморило на солнце и начало клонить ко сну. Но в это время Рыжий Пёс пошевелился и сел на песке. Солнце слепило ему глаза. Он прищурился, выплюнул попавший в рот песок и поерошил пальцами свои огненные бакенбарды.
        Я слышал, как Рыжий Пёс длинно, со свистом зевнул.
        —Рваное Ухо! — окликнул он.
        —Да, капитан, — лениво ответил пират на бочке.
        —А где Кошачий Зуб?
        —Полез на скалы, капитан. Мы никак не можем понять, куда делись ребята. Они провалились словно сквозь землю.
        —Одноглазый, приведи Кошачьего Зуба, — приказал Рыжий Пёс.
        —Слушаю, капитан. — Одноглазый неохотно поднялся и скрылся за скалой.
        Кривая Нога в это время проковылял к бочке и сделал большой глоток из фляжки Рваного Уха.
        Рыжий Пёс молча проследил за Кривой Ногой и потянулся к своей фляжке.
        —Мне кажется, клянусь брюхом акулы, этот Кошачий Зуб что-то замышляет против меня, — заворчал он, делая глоток.
        Рваное Ухо и Кривая Нога многозначительно переглянулись.
        Рыжий Пёс вдруг рывком поднялся и, тяжело ступая по песку, двинулся к бочке.
        —Вы молчите? Может быть, вы все теперь в заговоре против своего капитана, тысяча чертей и одна ведьма? А?
        Кривая Нога предусмотрительно перешёл на другую сторону бочки.
        —Мы так преданы тебе, Рыжий Пёс!..
        Я не знаю, чем кончился бы этот разговор, если бы в лагере не появились Одноглазый и Кошачий Зуб.
        —Что делают дети. Кошачий Зуб? — спросил капитан, по-бычьи наклоняя голову, так что глаз его совсем не было видно за мохнатыми рыжими бровями.
        Кошачий Зуб стянул с головы клеёнчатую шляпу.
        —Я не могу найти их, капитан. Я думаю, что во время шторма их смыло волной в океан.
        —Врёшь, негодяй! — закричал Рыжий Пёс, вскидывая голову. — Ты, наверно, в заговоре с ними! Я ещё не знаю, что ты замышляешь, но вижу по твоим подлым глазам, что дело нечисто! Разузнайте, куда скрылись ребята, и я уничтожу их! Клянусь брюхом акулы, я их сотру в порошок и пущу по ветру!
        —Ты забыл кулаки юного джентльмена, Рыжий Пёс? — негромко проговорил Кривая Нога.
        —У меня тоже есть кулаки, тысяча чертей и одна ведьма! Может быть, кто-нибудь из вас забыл, как они пробивают черепа? А? Я могу вам напомнить это! — Рыжий Пёс сжал кулаки и взметнул их над головой.
        Пираты в страхе отодвинулись от своего капитана.
        —Ха! — вырвалось у Одноглазого.
        —Опусти кулаки. Рыжий Пёс, — невесело улыбнулся Кошачий Зуб, — мы их хорошо помним…
        Страшно сверкая глазами. Рыжий Пёс походил перед бочкой туда и сюда и остановился перед Кошачьим Зубом.
        —Что у тебя торчит из кармана?
        Прежде чем Кошачий Зуб успел ответить, капитан сделал быстрое движение, и я увидел в его руке мой синий волшебный платок. В моей груди горячо заколотилось сердце. Так вот кто украл мой платок! Видно, недаром Кошачий Зуб говорил, что не может пройти мимо чужой вещи, чтобы не прикарманить её. В первую минуту у меня появилось желание вскочить и потребовать свою вещь. Ведь пираты ещё не знали, что я потерял силу. Но страх перед пиратами удержал меня.
        —Мне нравится эта штука, Рыжий Пёс! — зафыркал Кошачий Зуб, хватаясь за нож. — Это моя добыча!
        Рыжий Пёс неторопливо спрятал платок в свой карман.
        —Теперь это моя добыча. Кошачий Зуб!
        —Вот как?


        Рыжий Пёс и Кошачий Зуб сошлись лицом к лицу, глядя друг на друга с какой-то тупой яростью. Это продолжалось долго — минуту, а может быть, и две. Они стояли, держась за ножи, не мигая и чуть-чуть рыча, совсем по-звериному. Наконец Кошачий Зуб не выдержал и отошёл в сторону.
        Мне было очень неудобно лежать среди острых камней. Я сделал неосторожное движение, камни посыпались и застучали. Пираты сразу умолкли и насторожились.
        Обливаясь холодным потом, несмотря на то что было очень жарко, я попятился ползком за скалу и бросился в чащу леса. Поминутно оглядываясь и спотыкаясь о корни и кокосовые орехи, я добрался по ручью до нашей пещеры и совсем обессиленный упал на траву.
        Мила и Юрка жарили на вертеле куски мяса. Как настоящий охотник. Юрка освежевал лань. Серая шкурка сушилась на солнце.
        —Если хочешь, можешь сегодня спать на этой шкуре, — сказал мне Юрка. — Мила отказывается, потому что, видите ли, никак не может забыть глаз лани. Но мясо, представь себе, она попробовала и нашла очень вкусным. Ты чем-то взволнован, старина?
        Я рассказал о пиратах.
        —Дело дрянь, — озабоченно проговорил Юрка. — Раз ты выяснил, что они во что бы то ни стало хотят нас уничтожить, придётся смотреть во все глаза!
        Обед был такой вкусный, солнце светило так ласково и в лесу так весело пели птицы, что мы мало-помалу развеселились. Мила и Юрка, пока я был на разведке, собрали целую гору кокосовых орехов, и теперь мы перетаскивали их в пещеру. Во время работы Мила запела пионерскую песенку. Я и Юрка подпевали ей.
        Работай, друг,
        И станет, друг,
        Легко на свете жить!
        Враг в трудный час
        Не сломит нас,
        Коль будем мы дружить!
        Наступила тревожная ночь. Мы долго не могли заснуть и тихонечко переговаривались, лёжа в своих постелях. Наконец Мила и Юрка умолкли, а я ещё долго ворочался на мягкой шкуре лани, прислушиваясь к далёкому и грозному шуму океанского прибоя.
        Глава одиннадцатая,
        в которой пираты осаждают нашу пещеру
        —Этого ещё недоставало! — сказал утром Юрка, морщась и потирая ногу. — Понимаете, я вчера где-то ушиб её, и сейчас мне больно ступить. А надо бы сходить посмотреть, не попалось ли чего в наш силок.
        —Оставайся дома, — предложила Мила, — все равно кому-нибудь надо сторожить пещеру. А мы с Бориком пойдём. Я знаю, где ты ставил силок.
        Мы спустились, и Юрка из предосторожности поднял лестницу.
        В силках билась птица с разноцветным хвостом. Мила тут же, в зарослях, ощипала её, и мы отправились обратно. У меня нет слов, чтобы описать тот ужас, который охватил нас, когда мы услышали на поляне голоса пиратов.
        Скрываясь в высокой траве, нам удалось добраться незамеченными до самой поляны.
        Пираты сидели вокруг потухшего костра и жадно доедали остатки нашей лани.
        —Хорошо, да мало, — проворчал Рыжий Пёс, ковыряя в зубах щепкой.
        Кошачий Зуб слегка подтолкнул капитана и глазами указал на пещеру:
        —Я думаю, у них там есть большие запасы!
        —Произвести обследование? — предложил Кривая Нога.
        —Непременно! Загляни-ка туда. Кривая Нога.
        —Туда не добраться без лестницы, — покачал головой Рваное Ухо.
        Но Рыжий Пёс приказал односложно:
        —Петь!
        Он сидел у костра и смотрел, как его подчинённые строят пирамиду. Кривая Нога оказался на самом верху. Но когда его голова поравнялась с пещерой, оттуда вдруг высунулся Юрка и довольно крепко стукнул пирата палкой.
        Это было так смешно, что я прикусил язык, чтобы не расхохотаться. Под крики и ругательства пиратов пирамида развалилась. А Юрка очень вежливо сказал:
        —Прошу прощения. Кривая Нога. Кажется, я нечаянно задел вас?
        Рыжий Пёс замахнулся на Кошачьего Зуба.
        —Дьявол! Ты же сказал мне, что дети на охоте!
        Кошачий Зуб шарахнулся в сторону и ответил почтительно:
        —Я видел, как на охоту пошли белые дети, капитан…
        Рыжий Пёс нерешительно подёргал свои бакенбарды, снял шляпу и поклонился Юрке.
        —Добрый день, господин бой. Как ваше здоровье?
        —А как вы думаете?
        —Не знаю, клянусь брюхом акулы…
        —Стерегу наш дом.
        Рыжий Пёс что-то соображал.
        —От кого же, господин бой, надо сторожить дом на необитаемом острове?
        —Будто вы не знаете…
        —От кого же?
        Юрка таинственно понизил голос:
        —От диких зверей!
        —Я не видел на острове ни одного четвероногого, кроме ланей.
        —Зато я видел двуногих!
        —Ай-я-я! — воскликнул Рыжий Пёс, заражаясь игривым тоном Юрки. — Вы видели двуногих зверей?
        —Да, именно двуногих, представьте себе!
        —Вот как? И много их вы видели?
        Юрка демонстративно пересчитал пиратов, указывая на них пальцем:
        —Целых пять…
        —Вот как? Пять зверей и три ребёнка! Ну так они вас слопают.
        —Подавятся! — подмигнул чернолицый Юрка Рыжему Псу.
        —У зверей острые зубы, господин бой!
        Кошачий Зуб прибавил мурлыкающим голосом:
        —А у вас такие нежные косточки!
        —Ничего! — бодро ответил Юрка. — У нас есть такие приспособления, которыми мы выбиваем слишком острые зубы!
        —Ха! — рявкнул Одноглазый.
        —Вы там один, господин бой? — спросил Рыжий Пёс.
        —Нет, с приятелем…
        Рыжий Пёс метнул на Кошачьего Зуба бешеный взгляд. Кошачий Зуб безмолвно пожал плечами. Честно говоря, мы с Милой тоже не сразу поняли, какого приятеля Юрка имеет в виду.
        —Кто же этот приятель, господин бой? Он или она?
        —Она…
        —Можно на неё взглянуть?
        —Да, конечно, можно! — и Юрка показал пиратам большую палку.
        —Хороша приятельница! — кашлянул Кривая Нога, потирая ушибленное место.
        Пираты окружили своего главаря и о чём-то пошептались.
        —Скажите, господин бой, вы любите деньги? — внезапно спросил Рыжий Пёс.
        Вопрос был таким неожиданным, что Юрка не сразу сообразил, что ответить.
        —Как вам сказать…
        —Давайте будем откровенны, господин бой, как джентльмен с джентльменом.
        —Вообще я не против денег.
        Рыжий Пёс торжествующе взглянул на пиратов.
        —Так я и думал. Хотите получить много денег, господин бой?
        —Сколько? — бодро спросил Юрка.
        —Ровно столько, сколько влезет в ваши карманы! И, клянусь брюхом акулы, чистым золотом!
        —Интересно, почему вам так захотелось подарить мне золото?
        Красная физиономия Рыжего Пса расплылась в улыбке:
        —А мы добрые люди, господин бой!
        —О, я знаю! — тут Юрка не выдержал и рассмеялся, показав белые зубы. — А что же я должен сделать, чтобы получить золото?
        —Выполнить одно пустячное поручение, господин бой… И заметьте, что это вам ничего не будет стоить, — быстро говорил Рыжий Пёс. — Когда молодой белый джентльмен будет есть, посыпьте его пищу порошком…
        Рыжий Пёс порылся в кармане и что-то показал Юрке.
        —А, понимаю! — заговорщицки воскликнул Юрка. — Я должен его отравить?
        —Совершенно правильно, господин бой! Я всегда любил догадливых мальчиков!
        Обрадованный Рыжий Пёс оседлал одного из пиратов и протянул руку Юрке, который бесстрашно высовывался из пещеры.


        —Значит, по рукам, господин бой?
        —Нет, по голове! — задорно крикнул Юрка и сразу с размаху ударил палкой по клеёнчатой шляпе. Рыжий Пёс взвыл и свалился на землю.
        —Тысяча чертей и одна ведьма! Ты мне ещё попадёшься, чернокожий!
        —У нас предателей не бывает, Рыжий Пёс! — скрестив руки, наставительно говорил Юрка.
        Рыжий Пёс топал у костра ногами.
        —Жаль, что у нас нет пороха, не то я по кусочкам разнёс бы вас всех по этому острову!
        Должно быть, я слишком неосторожно высунул из травы голову, потому что кто-то из пиратов в страхе закричал:
        —Белый джентльмен!
        Пиратов словно сдуло с поляны. С минуту мы слышали удаляющий треск и шуршание веток.
        Посмеиваясь, мы собрались у костра и зажарили птицу. Я совсем расхрабрился.
        —Вы видите, они меня по-прежнему боятся! Сегодня же я пойду к ним и потребую свой платок.
        —Тише!
        Мила испуганно дёрнула меня за рукав. Я оглянулся. Из-за дерева высовывалась улыбающаяся физиономия Рыжего Пса.
        —Добрый вечер, сэр, — пролепетал он снова хриплым басом и, не переставая кланяться, сделал несколько шагов к костру. — Не пожертвуете ли бедному морскому волку хотя бы небольшой кусочек вашей ароматной дичи?
        Моя храбрость моментально улетучилась.
        —Зачем вы пришли сюда. Рыжий Пёс? — Дрогнувшим голосом спросил я.
        —Запах, сэр… Райский запах от вашего костра бродит по всему острову и бьёт в нос, будто ваши кулаки. Ведь мы голодны, как бездомные собаки, сэр: пьём один ром! Мои парни боятся идти к вам, но я подумал, что у белого джентльмена доброе сердце и он не обидит несчастного Рыжего Пса…
        —На острове много дичи, сказала Мила. — Вы можете сами себя накормить.
        —Мы привыкли есть чужое, миледи, — вздохнул Рыжий Пёс. — Ой, как мне хочется есть!
        Сердобольная Мила зашептала мне и Юрке:
        —Может быть, дать ему кусочек?
        Я не ответил Миле, потому что вдруг увидел, что на шее Рыжего Пса повязан мой синий волшебный платок! Моё сердце заколотилось, к лицу прилила кровь, и, забыв о всякой предосторожности, я подскочил к пиратскому капитану.
        —Рыжий Пёс! — закричал я гневно. — Вы вор!
        —Конечно, сэр, — ответил он, испуганно пятясь. — Даже больше, сэр: бандит!..
        —Отдайте мне платок!
        —Разве это ваш платок, сэр?
        —Да, мой.
        Я рывком протянул руку к платку. Рыжий Пёс отшатнулся и инстинктивно схватил меня за руку. Суставы моей кисти захрустели. Я рванулся, но было уже поздно…
        —Что? — как бык заревел Рыжий Пёс. — Ха-хаха! Юный джентльмен, кажется, потерял силу? Хаха-ха! Теперь мы посчитаемся с тобой, мальчишка!
        —Пустите меня, — кряхтел я, еле ворочая языком от страха и боли. — Пустите!..
        Тут Юрка и Мила, мои добрые, славные друзья, как вихрь налетели на пирата. В руках они держали большие палки.
        —Мы тебе покажем, морская медуза! — кричал разъярённый Юрка.
        —Брюхо акулы! — вторила ему Мила. — Старая ведьма!
        Палки мелькали в воздухе и с таким треском обрушивались на Рыжего Пса, что где-то в лесу даже послышалось эхо от их ударов.


        Капитан отпустил меня и, закрывая голову руками и страшно сопя, бросился наутёк. Я быстро сказал товарищам:
        —Скорей наверх, ребята! Сейчас они вернутся! Плохо наше дело… Теперь они знают, что я потерял силу…
        Мы поднялись в пещеру и втащили за собой лестницу.
        Пираты долго не являлись. По-видимому, они удрали далеко, оставив своего капитана. Мы беспрерывно высовывали из пещеры головы, напряжённо прислушиваясь к шелесту деревьев и далёкому рокоту прибоя.
        Наверно, у меня был очень жалкий вид, потому, что Мила участливо спросила:
        —Тебе страшно?
        —Страшновато… — сознался я. — А что?
        —Так просто… Борик, ты не волнуйся, всё будет хорошо.
        —Да я…
        —Видишь, Рыжего Пса мы одолели без всякого волшебства.
        —Это верно, но…
        —Что «но»? — ободряюще говорила Мила. — И жилище без всякого волшебства себе устроили.
        —Я ведь не спорю…
        —И еды у нас достаточно.
        —И знаете, ребята, — взглянул я на лица своих товарищей, — ведь это тоже похоже на волшебство… На острове восемь человек…
        —Три человека и пять животных, — поправил меня Юрка.
        —Пусть так, — подумав, согласился я. — Трое ребят и пятеро сильных зверей. И эти звери ничего не могут с нами сделать. Разве это не похоже на волшебство?
        Мила чуть-чуть улыбнулась:
        —А ты прав, у нас есть один добрый волшебник…
        —Кто же это?
        Она не успела ответить, потому что кусты в отдалении затрещали и на поляну выскользнули пираты. Рыжий Пёс рычал, восторженно потрясая руками.
        —Он стал слабым, как мокрица! Я мог бы свить из него верёвку! Мы быстро выкурим их из этого гнезда!
        —Ха! — громыхнул Одноглазый. — Жареная птица!
        —Молчать! — ткнул его кулаком капитан. — Сперва добудьте мне этого мальчишку!
        Пираты попытались добраться до нашей пещеры, становясь друг другу на плечи. Но догадливый Юрка метнул в них кокосовый орех, и Кошачий Зуб со стоном полетел на землю.
        Мы обрушили на пиратов целый град кокосовых орехов. Тяжёлые, как бомбы, они сбивали разбойников с ног. Бессильно ругаясь и проклиная нас, разбойники отползали по траве в сторону.
        —Не лезьте, куда вас не просят! — крикнула Мила, стараясь попасть орехом в Рыжего Пса.
        —Это вам не поможет, миледи! — ответил он, уклоняясь от удара. — Мы расположимся здесь лагерем и возьмём вас измором. Хотите условие?
        —Какое условие?
        —Выдайте мне юного джентльмена, и мы оставим вас в покое!
        —Никогда! — в один голос крикнула Мила и Юрка.
        —Прекрасно, тысяча чертей и одна ведьма! Эй! Тащите сюда бочонок с ромом! Будем пировать здесь, на страх птенцам. Рано или поздно они выпадут из своего гнёздышка!
        Глава двенадцатая,
        в которой раскрывается секрет узелка
        Осада была долгой и утомительной… Каким-то образом пиратам удалось доставить на поляну тяжёлую бочку с ромом. Вероятно, в ней сильно поубавилось содержимое.
        Они пили, пели и даже плясали. Только на вторые сутки четверо из них свалились и заснули. Но Рыжий Пёс все ещё бодрствовал. Покачиваясь, он бродил по поляне и пьяно бормотал:
        —Кошачий Зуб, налей ещё… Спишь? Спи, Кошачий Зуб! Вы все спите? Один я держусь на ногах… Рыжего Пса не так-то легко свалить, клянусь брюхом акулы! — Он отхлебнул из фляжки и погрозил мне кулаком. — Я сделаю из тебя медузу!
        Ветер раздувал его рыжие волосы. Он потоптался на одном месте и пропел заплетающимся языком:
        Нужно лишь пиратом быть,
        Обмануть, украсть, убить,
        Ой — ха — ха!..
        Он хотел потанцевать, но, зацепив одной ногой за другую, упал в траву.
        —Все спят, тысяча чертей и одна ведьма! — невнятно бормотал он, беспомощно, барахтаясь в траве. — Один я… держусь на ногах!
        Через несколько секунд мы услышали его зычный храп.
        Мила вдруг сбросила из пещеры лестницу. Прежде чем я успел сообразить, что она собирается сделать, мы с Юркой увидели её уже внизу на поляне. Мы отчаянно махали ей руками.
        —Вернись! Что ты делаешь! Ты погибнешь!.. Она приложила палец к губам.
        —Тише… Я за твоим платком, Борик…
        Затаив дыхание, я видел, как она наклонилась над Рыжим Псом. Он заворочался и зачмокал губами. Мне показалось, что она заколебалась на несколько секунд, но вдруг решительно сдёрнула платок с шеи пиратского главаря.


        Кто бы мог думать, что в этой девочке столько смелости! Через минуту, слегка задыхаясь, она поднялась в пещеру.
        —Они завязали на платке какой-то узелок… Такой крепкий! Придётся зубами…
        —Не развязывай! — закричал я. — Не смей! В этом узелке главное волшебство!
        —Ой! А я уже развязала!..
        Вокруг нас вдруг потемнело.
        —Что ты наделала. Мила!
        Я выхватил из её рук платок и безнадёжно сел на шкуру лани. Наступила полная тишина. Что-то загремело и заскрежетало. Красные, жёлтые, синие, зелёные огни вихрем закружились вокруг меня. Я зажмурился, но как раз в это время всё смолкло. Мне было так страшно, что я долго не решался открыть глаза.
        —Ребята, — тихонько позвал я.
        Мне никто не ответил.
        Я чуть-чуть приоткрыл один глаз и сквозь ресницы увидел белую скатерть и настольную лампочку.
        Я попал домой! Какое это было счастье! Я перенёсся с острова прямо на диван в столовой.
        —Миленькая ты наша столовая! — зачарованно шептал я, озираясь. — Миленький ты мой диванчик!
        Настольная лампа тускло освещала комнату. Мне показалось, что в тёмном углу кто-то стоит.
        —Мила, Юрка! — окликнул я. — Это вы?
        Из мрака вышли… кто бы вы думали? Пираты! Пять звероподобных людей подходили ко мне, сняв шляпы и противно улыбаясь.
        —Здравствуйте, сэр! — прохрипел Рыжий Пёс. — Зачем вы бежали с острова?
        —Уходите… — стучал я зубами не в силах закричать.
        —Не будем больше ссориться, сэр. Мы уже так привыкли к вам, и без вас нам сделалось очень грустно.
        Они окружили меня, и я почувствовал душный запах рома.
        —Уходите! — сжимался я на диване. — Что вам от меня нужно?
        —Мы хотим, сэр, чтобы вы поняли, что такие люди, как мы…
        —Бездельники и тунеядцы! — перебил я. — Я это давно понял.
        —Ха! — рявкнул Одноглазый.
        —А ведь мы вас так полюбили, сэр! — продолжал Рыжий Пёс. — Я даже решил уступить вам добровольно место капитана!
        —Пропадите вы пропадом! Как вы сюда попали?
        —Это легко объяснить, сэр. Ведь вы сами вызвали нас из старой книжки, которую читали…
        —Уходите опять в книжку!
        —Нет, сэр, — промурлыкал Кошачий Зуб, топорща усы. — Теперь мы не расстанемся с вами. Куда вы, туда и мы. Вы наш волшебник!
        —Никакой я не волшебник! — воскликнул я. — Теперь я знаю, что самый великий волшебник на свете — это труд…
        —Ха!
        —Убирайтесь вон! — завопил я. — Мама, мама!
        —Не зовите маму, сэр, — покачал головой Кошачий Зуб, старательно пожёвывая табак, — это бесполезно.
        Я замахал волшебным платком. Но платок больше не действовал: ведь Мила развязала узелок!
        —Мы больше вас не отпустим, сэр! Вы — наш! — говорил Рыжий Пёс.
        —Наш! — зарычали пираты, протягивая ко мне руки.
        Я в ужасе зарылся лицом в подушку и вдруг почувствовал лёгкое прикосновение чьей-то руки к плечу. Так осторожно и ласково прикасаться ко мне мог только один человек на свете…
        —Мама! — закричал я. — Мамочка, милая!..
        Как я обнимал и целовал её! Она очень растрогалась и даже сделала вид, будто не замечает, что я в ботинках лежу на диване.
        —Мама, а где… — я хотел сказать «пираты», но почему-то так и не выговорил этого слова.
        —Ты хотел спросить, где Юра и Мила?
        —Да…
        —Они только что звонили по телефону. Это очень странно. Они оба чувствуют себя плохо и не придут сегодня. — Она легонько сжала мою голову своими тёплыми ладонями. — Ты выглядишь тоже совсем больной милый…
        —Нет, я здоров, мамочка…
        Я случайно взглянул на синий платок, который всё ещё держал в руке, и вздрогнул.
        —Мама, ты говорила, что главное волшебство этого платка заключалось в узелке.
        Она улыбнулась:
        —Да, у бабушки в старости была плохая память, и чтобы не забыть чего-нибудь, она завязывала на платке узелок.
        —Ну?
        —Поэтому она ничего не забывала и в конце концов стала называть свой платок волшебным.
        —И все?
        —Все…
        —Но кто же тогда развязал узелок на платке?
        —Наверно, ты сам, — сказала мама, поглаживая меня по голове. — А ты снова завяжи его, чтобы никогда не забывать…
        —Чего?
        —Ну, например, того, что нужно помогать своей маме. Вот тогда этот платок и для тебя станет волшебным!
        Ночью я спал плохо, бредил и вскакивал с постели. Но, знаете, что самое удивительное? Утром я узнал, что милиция задержала в нашем городе пять жуликов. Говорят, что один из них был совершенно рыжий, другой прихрамывал на одну ногу, а третий носил на лице чёрную повязку. Человек, который рассказывал мне об этом, не запомнил, как выглядели ещё два задержанных.
        Может быть, эти жулики никогда не были пиратами, но с моего сердца свалилась тяжесть, и в следующую ночь я спал совершенно спокойно…



 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к