Библиотека / Сказки И Мифы / Грин Роджер : " Приключения Короля Артура И Рыцарей Круглого Стола " - читать онлайн

Сохранить .
Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола Роджер Ланселин Грин
        Легенды, вошедшие в книгу, рассказывают о рыцарской доблести и верности, о преданности в любви, о полных опасности приключениях короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Излагая их увлекательно и просто, английский писатель Роджер Ланселин Грин предлагает популярную версию сохраненных веками преданий.
        Открыв эту книгу, читатель узнает, как создавалось, росло, крепло и как погибло под натиском врагов королевство славного Артура, какие чудесные события и приключения этому сопутствовали, как рушились любые преграды перед преданностью, добродетелью и благородством доблестных рыцарей Круглого Стола. Вы вспомните сохраненные веками предания о возвышенной и прекрасной любви Тристрама и Изольды, о пылкой страсти королевы Гвиневеры и верности Ланселота своему рыцарскому слову, о поисках Святого Грааля — чаши, из которой, согласно преданию, пил Христос, и многое-многое другое…

        Р. Ланселин Грин
        Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола
        Легенды и предания


^Перевод с английского Льва Паршина^

        Два меча
        С тех пор как злонравный король Вортигерн в первый раз позвал саксов в Британию, чтобы они помогли ему воевать с пиктами и скоттами, земля эта никогда уже не знала долгого мира.
        В те времена Британию покрывали густые леса, но немало было и прекрасных открытых мест, где приютились маленькие деревни и небольшие города, сельские домики и коттеджи, ибо римляне не столь уж много лет назад оставили эту страну. Увидев ее один раз, саксы никогда уже не могли довольствоваться своими убогими жилищами и бесплодными землями в Германии и Дании, и год за годом все больше и больше их пробиралось на своих длинных судах через Северное море; и убивали они бриттов, и прогоняли их, а сами селились в их домах.
        Вортигерн умер, и Аврелиан Амброзий, последний из римлян, тоже умер, когда бриттами стал править Утер Пендрагон, которого считали братом Амброзия. Во многих битвах победил он саксов и утвердил мир на южных землях, где был королем — в Лондоне и Винчестере, называвшемся тогда Камелотом, а также в Корнуэлле. Утер полюбил жену герцога Горлуа из Корнуэлла, прекрасную Игрейну, и из-за того была битва между ними, и бились они, пока Горлуа не пал, и тогда Утер женился на его вдове.
        Впервые он посетил ее в населенном призраками замке Тинтагиль, мрачной крепости у Корнуэлльского моря, и Мерлин-волшебник охранял их любовь. Один ребенок родился у Утера и Игрейны, но о том, что стало с младенцем, мог бы рассказать только мудрый Мерлин, ибо глухой ночью он унес мальчика тайной тропой, и о судьбе его не было сказано ни слова.
        У Игрейны было три дочери от прежнего брака; к тому времени, когда она стала королевой, две из них были замужем: Моргуаза за Лотом, королем Оркнейским, а Элейна — за Нантресом, королем Гарлотским, и были у них сыновья, которые впоследствии оказались среди храбрейших рыцарей Круглого Стола. Третья же дочь Игрейны, Фея Моргана, была еще ребенком, и ее послали воспитываться в женский монастырь; но случилось так, что она познала тайны черной магии и пользовалась ею во зло.
        Недолго жил король Утер в счастье с прекрасной Игрейной, ибо саксы вновь пошли войной на него и подослали предателя прислуживать ему. Предатель отравил короля и многих его приверженцев. И настали дни горестные и ужасные. Рыцари короля Утера сражались между собою, споря, кому следует править, и саксы, видя, что нет вождя среди бриттов, захватывали все больше и больше британской земли.
        Прошли годы распрей и страданий, пока не приблизилось назначенное время. Тогда добрый волшебник Мерлин вышел из глубоких, таинственных долин Северного Уэльса, который в те дни назывался Гвинед, пересек Повис, или Южный Уэльс, и направился дальше, в Лондон. И слава его была столь велика, что ни саксы, ни бритты не осмелились помешать ему.
        Мерлин прибыл в Лондон и говорил с архиепископом; и на рождество созвано было большое собрание рыцарей — такое большое, что всем не хватило места в церкви аббатства, и некоторым пришлось остаться во дворе.
        В середине службы ропот удивления внезапно поднялся во дворе: там увидели (хотя никто и не понял, как она появилась) большую каменную плиту, на ней железную наковальню и обращенный острием вниз, глубоко уходящий под наковальню стальной меч.
        —Не касайтесь ничего, пока не закончится служба, — повелел архиепископ, узнав об этом чуде. — И еще больше молю господа бога, чтоб найти нам лекарство, которое исцелит раны нашей земли.
        Когда окончилась служба, архиепископ, и лорды, и рыцари, бывшие в аббатстве, вышли посмотреть на чудо-меч. Вокруг наковальни увидели они золотые письмена, выбитые в большом камне, и письмена эти гласили: «Кто вытащит сей меч из-под наковальни, тот и есть по рождению истинный король всей Британии».
        Увидев это, многие и многие пытались вытащить меч, но никто не смог сдвинуть его ни на волос.
        —Его нет среди нас, — сказал архиепископ. — Но отриньте сомнения: бог пошлет нам нашего короля. Пусть во все края направят гонцов рассказать, что написано на камне. И в день Нового года устроим большой турнир и посмотрим, не явится ли наш король среди тех, кто прибудет сразиться. А до тех пор вот мой совет: назначим десять рыцарей охранять камень и возведем над ним богатый шатер.
        Все это было исполнено, и в день Нового года съехалось множество рыцарей. Но никто из них не мог вытащить чудо-меч. И тогда они раскинули поодаль шатры и устроили состязание, испытывая свою силу и ловкость в схватках на длинных деревянных копьях или сражаясь мечами с широким лезвием.
        Случилось, что среди прибывших оказались добрый рыцарь сэр Эктор и сын его сэр Кей, посвященный в рыцари незадолго до этого; и с ними прибыл Артур, младший брат сэра Кея, юноша едва ли шестнадцати лет. В дороге сэр Кей вдруг обнаружил, что оставил дома свой меч, и попросил Артура вернуться и привезти его.
        —Я охотно привезу его, — сказал Артур, который всегда готов был сделать что-либо для других, и поскакал обратно в город. Но мать сэра Кея закрыла дверь на замок и уехала посмотреть на турнир, так что Артур не смог попасть в дом.
        Это очень расстроило Артура. «У моего брата Кея должен быть меч, — думал он, медленно возвращаясь назад. — Стыдно будет, если рыцарь явится на турнир без меча. Но где же найти его?.. Знаю! Я видел какой-то меч под наковальней в церковном дворе. Возьму его! Там от него никакой пользы!»
        И Артур пришпорил своего коня и прискакал во двор церкви. Привязав коня у ограды, он подбежал к шатру, воздвигнутому над камнем, и увидел, что все десять рыцарей, назначенных стражами, тоже ушли на турнир. Не задерживаясь, чтобы прочитать надпись на камне, Артур легко вытащил меч из каменной плиты, вернулся к своему коню и скоро догнал сэра Кея и передал ему меч.
        Артур ничего не слыхал об этом мече, но сэр Кей уже пытался вытащить его из-под наковальни и с первого взгляда узнал его. Тотчас поскакал он к отцу, сэру Эктору, и сказал:
        —Сэр! Смотрите, вот чудо-меч! Так что, видите, я и есть истинный король всей Британии!
        Но сэр Эктор был не настолько глуп, чтобы сразу поверить сэру Кею. Он поскакал с ним обратно к церкви и там заставил его, поклявшись на Библии, рассказать честно, как у него оказался меч.
        —Мой брат Артур принес его мне, — сказал сэр Кей со вздохом.
        —А вы откуда взяли его? — спросил сэр Эктор Артура.
        —Сэр, я расскажу вам, — сказал Артур, опасаясь, что он сделал что-то не так. — Кей послал меня за своим мечом, но я не смог добраться до него. Тогда я вспомнил, что видел этот меч торчащим понапрасну из-под наковальни в церковном дворе. Я подумал, что в руке моего брата он мог бы принести больше пользы, и взял его.
        —И вы не обнаружили рыцарей, охранявших его? — спросил сэр Эктор.
        —Ни единого, — ответил Артур.
        —Что ж, положите меч обратно под наковальню, и посмотрим, как вы вытащите его, — распорядился сэр Эктор.
        —О, это нетрудно, — сказал Артур, озадаченный всем этим, и легко воткнул меч под наковальню.
        И сэр Кей схватил его за рукоятку и что есть силы потянул, но, как ни старался, не смог даже сдвинуть меча. Сэр Эктор тоже попытался, но тщетно.
        —Ваша очередь, — сказал он Артуру.
        И Артур, которого происходящее удивляло все больше и больше, положил руку на рукоять и вытащил меч, словно из хорошо смазанных ножен.
        —А теперь, — сказал сэр Эктор, становясь на колени перед Артуром и почтительно склоняя голову, — я понимаю, что вы, и никто иной, являетесь истинным королем этой страны.
        —Я? Но отчего я? И почему вы стали на колени передо мной, отец мой? — вскричал Артур.
        —Такова воля бога: тот, кто может вытащить этот меч из-под наковальни на камне, есть законный король Англии, — сказал сэр Эктор. — Более того, хотя я вас глубоко люблю, я не отец вам. Ибо Мерлин принес вас ко мне, когда вы были маленьким ребенком, и повелел мне воспитать вас как собственного сына.
        —Если так, если я действительно король, — сказал Артур, склоняя голову над мечом, который он держал как крест, — я сим обязуюсь служить богу и моему народу для искоренения несправедливости, для изгнания зла, для того, чтобы принести мир и изобилие моей стране… Добрый сэр, вы были мне как отец с тех пор, как я помню себя, будьте же подле меня с отцовской любовью и отцовским советом… Кей, мой молочный брат, будьте сенешалем над всеми моими землями и верным рыцарем моего двора.
        После этого они пошли к архиепископу и рассказали ему все. Но рыцари и бароны охвачены были гневом и завистью и отказались поверить, что Артур — король по рождению. И потому выбор короля был отложен до пасхи; а на пасху еще раз — до троицы, или пятидесятницы, как ее тогда называли. И все же, хотя многие короли и рыцари приехали испытать свои силы, лишь один Артур мог вытащить меч.
        И тогда весь народ закричал:
        —Артур! Желаем Артура! По воле бога он наш король! Боже, храни короля Артура!
        И они преклонили колена перед ним, знатные и простолюдины, богатые и бедные, и просили простить их за то, что не признавали его так долго. И Артур охотно простил их и сам, преклонив колено, подал чудный меч архиепископу и получил от него высокое и святое посвящение в рыцари. И тогда пришли все графы и бароны, рыцари и оруженосцы и оказали почести Артуру, поклявшись служить и повиноваться ему, как велел им долг.
        Затем король Артур созвал всех воинов Британии и, отобрав лучших старых рыцарей, которые служили его отцу, и молодых, чьим главным желанием было показать свою храбрость и преданность, выступил, чтобы искать битвы с саксами, а также наказать воров и грабителей, которые разоряли страну многие годы, творя жестокие и постыдные деяния.
        По прошествии некоторого времени принес он мир и спокойствие южным частям Британии и сделал столицей своей Камелот. Но другие короли, которые правили тогда в Британии и вокруг нее — короли Оркнея и Латиана, Гвинеда и Повиса, Горра и Гарлота, — воспылали завистью к неизвестному юноше, который называл себя королем всей Британии, и послали весть, что они едут одарить его острым мечом между головой и плечами.
        Тогда Мерлин приехал внезапно к Артуру и повел его в город Карлион в Южном Уэльсе, в крепкую башню, где было достаточно припасов, чтобы выдержать осаду. Враждебные короли подошли к Карлиону и окружили башню, но не могли ворваться в нее.
        На пятнадцатый день Мерлин вышел из башни и спросил всех разгневанных королей и рыцарей, зачем они пришли с оружием против короля Артура.
        —Почему вы сделали этого юношу нашим королем? — закричали они.
        —Молчите и слушайте все, — ответил Мерлин. И воцарилась великая тишина, и все, кто собрался, с благоговением и изумлением внимали словам доброго волшебника.
        —Расскажу вам о делах чудных, — начал он. — Артур действительно ваш король, законный король всей этой земли, да и Уэльса тоже, и Ирландии, и Шотландии, и Оркнея, и Арморики, которая лежит за морем; и будет он править другими землями также. Он истинный и единственный сын доброго короля Утера Пендрагона! О его рождении и обо всем, что должно случиться, я узнал с помощью моего святого искусства. Утер явился в Тинтагиль в образе Горлуа через три часа после его смерти. Тогда и утешил он леди Игрейну и сделал ее своей женой. И так говорят мне мои знания, что сын их, Артур, рожден для великих и чудных дел. Вскоре после его рождения в мрачном Тинтагиле Утер послушался моего совета и отдал ребенка на мое попечение; я отнес его в Авалон, в землю таинства. И обитатели Авалона — вы не знаете их, но звали бы их фейрами и эльфами — навели на ребенка чистое и великое колдовство. Три дара получил от них Артур: быть ему лучшим из всех рыцарей; быть ему величайшим королем из всех, кого узнает эта страна; жить ему долго — дольше, чем кто-либо и когда-либо может себе вообразить.[1 - Легенды говорят, что король Артур
не умер, а только спит и, когда придет назначенное время, вновь явится на землю. (Здесь и далее примеч. пер.)] Все это обитатели Авалона дали Артуру. И в Авалоне эльфы куют меч Экскалибур — чистое сияющее лезвие, которое будет подниматься только за правое дело и будет сверкать на земле до тех пор, пока не придет время, когда они потребуют этот меч обратно. Артур ваш король! Год за годом, пока он будет править, королевство его будет расти: не Британия, не острова морей, нет, не Арморика и Голь, но Логрия, страна благословенная, царство божье на земле; его Артур явит вам на некоторое время, до того как тьма вновь падет на землю!
        Когда Мерлин кончил говорить, некоторое время стояла тишина, ибо все, кто слушал его, чувствовали, что в эти мгновения начинается время чудес и что Артур больше, чем просто король по праву наследия или по праву сильнейшего среди них.
        Внезапно они все преклонили колена перед ним, стоявшим выше Мерлина на ступенях башни, и в один голос обещали быть истинными и верными подданными его до конца жизни.
        Тут архиепископ возложил корону на голову Артура, и люди приветствовали его еще раз. И теперь он действительно стал королем.
        —Завтра мы начнем собирать наши силы, — сказал король Артур. — И когда соберемся все вместе, то выступим на север и на восток, чтобы сразиться с саксами и вытеснить их из Британии. Затем мы построим замки и поставим стражу вдоль берега, чтобы никогда не могли они вновь вторгнуться к нам. Мы восстановим разрушенные ими церкви и построим новые, во славу бога; и наши рыцари помчатся во все концы страны, наказывая всех тех, кто нарушает мир и приносит кому-либо зло. И если какой-либо мужчина или какая-либо женщина, будь он или она самым высоким или самым низким по положению из моих подданных, окажется в беде или будет обижен кем-либо, пусть приходит ко мне, и не останется без утешения, а зло будет наказано.
        Король Артур отпраздновал тот день в большом замке Карлиона. Однако еще до окончания праздника суждено было начаться первому из дивных приключений, которых много было потом в Логрии, земле чудес, во время его царствования.
        Внезапно во двор въехал верхом на коне молодой оруженосец, ведя за собой другого коня, на котором поперек седла лежало тело только что убитого рыцаря.
        —Отмщения, господин король! — закричал оруженосец, когда Артур вышел из залы узнать, что бы это могло значить. — Отмщения! Вот лежит сэр Милес, мертвый, на своем боевом коне, рыцарь, прекраснее и храбрее которого нет в этой стране. В лесу, в немногих лье отсюда, король Пелинор поставил шатер у большой дороги, возле колодца со свежей водой, и расхаживает там, убивая всех рыцарей, которые показываются на дороге. Я прошу вас, чтобы мой хозяин был с честью похоронен и чтобы кто-нибудь из рыцарей поскакал отомстить за его смерть.
        При дворе Артура был некий оруженосец по имени Грифлет, не старше самого Артура, и он сейчас же упал на колени перед королем и просил за верную службу произвести его в рыцари, чтобы мог он выехать и сразиться с Пелинором.
        —Для такой битвы вы еще слишком молоды, — сказал король Артур, — да и недостаточно сильны.
        —И все же сделайте меня рыцарем, — просил Грифлет.
        —Мой король, — тихо сказал Мерлин Артуру, — было бы очень печально потерять Грифлета, он может стать весьма добрым воином, когда повзрослеет, и вашим верным рыцарем на всю жизнь… Пелинор, сильнейший человек в мире из всех носящих оружие, и Грифлет, конечно, будет убит, если они сразятся на мечах.
        Король Артур кивнул и снова повернулся к своему молодому оруженосцу:
        —Грифлет, — сказал он, — станьте на колени, я сделаю вас рыцарем, как вы того желаете.
        И когда обряд свершился, он продолжил:
        —А теперь, сэр Грифлет, поскольку я сделал вас рыцарем, вы, конечно, не откажете мне в подарке.
        —Мой король, все, что вы ни попросите, — ваше, — сказал Грифлет.
        —Обещайте мне тогда, — приказал Артур, — что когда встретитесь с королем Пелинором у колодца в лесу, то будете сражаться копьем, на коне или пешим, и никаким другим оружием.
        —Обещаю вам это, — сказал Грифлет. И он поспешно вскочил на лошадь, схватил копье, взял щит в левую руку и скрылся в туче пыли. Так ехал он, пока не добрался до колодца в лесу. Там он увидел богатый шатер, перед ним коня, оседланного и взнузданного, рядом — дерево, на котором висел щит, раскрашенный яркими красками, и возле него большое копье.
        Сэр Грифлет ударил концом своего копья по щиту так сильно, что тот с грохотом упал на землю, и из шатра вышел король Пелинор, высокий, сильный и свирепый как лев.
        —Сэр рыцарь, — вскричал он, — почему вы сбили мой щит?
        —Сэр, я это сделал потому, что желаю сразиться с вами, — отвечал Грифлет.
        —Было бы лучше, если бы вы этого не делали, — сказал король Пелинор. — Вы совсем еще юный рыцарь и не так сильны, как я.
        —Несмотря на это, я сражусь с вами, — повторил Грифлет.
        —Что ж, не по душе мне это, — сказал король Пелинор, застегивая доспехи, — но пусть все будет, как должно быть. Чей вы рыцарь?
        —Сэр, я рыцарь короля Артура, — вскричал Грифлет. И с этим разъехались они в разные стороны дороги, затем развернули коней, наставили копья и помчались друг на друга со всей силой, на какую были способны. Копье сэра Грифлета ударило в щит короля Пелинора и раскололось в щепы, но копье короля Пелинора прошло прямо сквозь щит сэра Грифлета, вонзилось в бок его и обломалось, и сэр Грифлет и конь его упали на землю. Король Пелинор подошел и склонился над сэром Грифлетом, который все еще лежал там, где он упал, и ослабил застежки его шлема.
        —Что ж, это был храбрый юноша, — сказал Пелинор, — и если он выживет, то будет могучим рыцарем.
        И он перекинул Грифлета через седло, и конь галопом помчался обратно в Карлион, не управляемый никем.
        Артур был очень разгневан, когда увидел, как сильно пострадал сэр Грифлет, и немедленно надел доспехи, опустил забрало своего шлема, с тем чтобы никто не мог видеть его лица, и с копьем в руке помчался в лес — отомстить королю Пелинору.
        Но по дороге увидел он трех грабителей, напавших на Мерлина. Казалось, что они забьют его до смерти дубинками.
        —Прочь, невежи, — закричал Артур, в гневе наезжая на них. И три труса повернулись и убежали, увидев разгневанного рыцаря.
        —Ах, Мерлин, — сказал Артур, — при всей вашей мудрости и вашей магии вы были бы убиты через несколько минут, если бы я не успел прийти на помощь.
        —Вовсе нет, — ответил Мерлин, улыбаясь своей загадочной улыбкой. — Если бы я пожелал, то легко мог бы спастись. Это вы недалеки от смерти, ибо в своей гордыне приближаетесь к ней, если только бог не поможет вам.
        Но Артур не внял мудрым словам Мерлина и поскакал что было мочи и скакал, пока не достиг богатого шатра у колодца. И там, ожидая его, сидел на своем могучем боевом коне король Пелинор.
        —Сэр рыцарь! — закричал Артур. — Зачем вы убиваете держащих свой путь этой дорогой?
        —Таков мой обычай, — сурово ответил Пелинор. — И если кто-нибудь захотел бы заставить меня отречься от него, что же, пусть попытается на свой страх и риск.
        Тут они разъехались и сошлись на полном скаку с такой силой, что оба копья разлетелись на мелкие куски, когда каждый ударил другого в середину щита. Артур хотел поднять свой меч, но Пелинор сказал:
        —Подождите, давайте сразимся копьями еще раз!
        —Я бы сразился, — сказал Артур, — если бы у меня было еще одно копье!
        —У меня их много, — ответил Пелинор и крикнул своему оруженосцу, чтобы тот принес из шатра два копья.
        Снова схватились два короля; и снова их копья сломались, но ни один из них не был выбит из седла. В третий раз они схватились, и копье Артура сломалось, а копье короля Пелинора с такой силой ударило в середину щита, что конь и всадник упали на землю.
        В великой ярости вскочил Артур на ноги, вытаскивая меч и выкрикивая угрозы Пелинору, который тоже спешился и обнажил свой меч. И началась жестокая битва, и красной от крови стала истоптанная ими трава перед шатром. Один раз они передохнули, а затем вновь бросились друг на друга, и мечи их сошлись с такой силой, что меч Артура разломился надвое и в руке его осталась бесполезная теперь рукоять.
        —Ага! — закричал король Пелинор. — Теперь в моей власти убить или пощадить вас! И я убью вас тотчас, если вы не станете на колени.
        —Никогда! — вскричал Артур в бешенстве от стыда и гнева. — Смерть не страшна, когда она придет. Но сдаться — никогда!
        И с этими словами он бросился на Пелинора. Проскользнув под его мечом, он обхватил его руками и швырнул наземь. Так они боролись, катаясь по земле, но Пелинор все же был сильнее, и вскоре он сорвал шлем с Артура и схватил меч, чтобы отрубить ему голову.
        Но тут внезапно появился Мерлин и тронул плечо Пелинора.
        —Рыцарь, — сказал он, — удержите свою руку. Ибо, если вы сделаете это, надежда логров умрет и вы ввергнете Британию в величайшее разрушение и опустошение, какое когда-либо выпадало на долю страны.
        —Кто он? — спросил Пелинор.
        —Это король Артур, — сказал Мерлин.
        На мгновение Пелинора охватило искушение нанести удар, ибо он испугался, что если Артур останется жив, то никогда не простит ему своего поражения. Но Мерлин спокойно улыбнулся и положил руку на голову Пелинора. И сразу весь гнев и все опасения покинули его, и он тихо прислонился к дереву подле колодца с чистой водой и погрузился в глубокий сон.
        Мерлин помог жестоко израненному королю Артуру сесть на коня и увел его в лес.
        —Зачем вы это сделали, Мерлин! — сказал Артур, собрав всю гордость и упрямство, хотя они едва не стали причиной его смерти. — Вы убили этого доброго рыцаря своей магией. Лучше бы мне потерять свое царство, чем этому храброму и могучему рыцарю так умереть.
        —Не беспокойтесь, — сказал Мерлин. — Все происходит по воле бога и во славу логров. Он дальше от смерти, чем вы, потому что вы жестоко ранены, а он всего лишь спит… Я говорил вам, какой он могучий боец. Именно он, король Пелинор, когда придет время, хорошо вам послужит. А его сыновья, сэр Тор и сэр Ламорак, будут среди храбрейших ваших рыцарей.
        Затем Мерлин доставил Артура в уединенное убежище, где жил добрый старик, искусный целитель, и через три дня король Артур почти излечился и вновь мог скакать на коне и сражаться лучше, чем когда-либо прежде.
        —Увы, — сказал Артур, когда они ехали через лес. — Теперь у меня нет меча.
        —Пусть это вас не беспокоит, — сказал Мерлин. — В том мече, который утрачен, не было силы; он сослужил свою службу. Но недалеко отсюда ждет вас воин-меч. Он сделан в Авалоне силой волшебного искусства, сделан только для вас, и вы будете владеть им, пока не настанет для вас пора отправиться в Авалон. Меч этот называется Экскалибур, и никто не в силах устоять против его удара. И с ним принесете вы свободу и мир лограм. Близится назначенный час — Экскалибур окажется в вашей руке, и вы будете поднимать его только для защиты правого дела.
        Все глубже и глубже заходили они в лес, и вскоре холмы поднялись со всех сторон. Они пробирались теперь по узкой долине, которая прорезала темные горы. И вот добрались они до тесного прохода в скалах, и за ним, в чаше гор, Артур увидел странное озеро. Вокруг него мрачно и безысходно поднимались крутые склоны, но вода в озере была чистейшей, небесной голубизны, а берег густо зарос зеленой травой и цветами. За холмом позади озера горы расступались, открывая большую равнину, а дальше видна была водная гладь со многими островами, наполовину скрытая туманом.
        —Это Озеро Волшебного Дворца, — сказал Мерлин, — а за озером, над тем вон холмом, лежит Камланская долина, где разыграется последняя битва и вы падете от удара Злого Рыцаря. А за долиной лежит Авалон, спрятавшийся в тумане… Ступайте вниз и поговорите с Владычицей озера, а я подожду вас здесь.
        Оставив коня с Мерлином, Артур спустился по крутой тропинке к берегу волшебного озера. Стоя там, он оглядел спокойную голубую воду и в самой середине озера увидел руку в венецианской парче, а в руке меч с золотой рукоятью, и ножны, усеянные драгоценными камнями, и перевязь.
        И тут Артур увидел прекрасную даму, одетую в бледно-голубой шелк с золотым поясом; она шла по воде, пока не остановилась перед ним на берегу.
        —Я Владычица озера, — сказала она. — И пришла сказать вам, что ваш меч Экскалибур ждет вас. Но за него дайте мне в дар то, о чем я вас потом попрошу.
        —Честью моей клянусь подарить вам все, что бы вы ни попросили, — ответил Артур.
        —Тогда войдите в лодку, — сказала она.
        И Артур увидел перед собой барку и шагнул в нее. Владычица озера осталась на берегу, а барка двинулась по воде, как если бы невидимые руки тянули ее за киль, и вот Артур оказался возле руки, одетой в белую венецианскую парчу. Склонившись, он взял меч и ножны, и сразу же рука тихо исчезла, скрывшись в глубине голубых вод.
        Затем барка доставила Артура к берегу, но Владычицы озера уже не было. Он привязал барку к корню дерева и радостно зашагал по крутой тропинке, прилаживая по дороге меч.
        Мерлин ожидал его с конями, и они отправились обратно теми же извилистыми тропами и двигались, пока не выехали к реке, преграждавшей им путь к Карлиону, а затем оказались на прямой мощеной дороге, ведущей к городу.
        —Скоро появится король Пелинор, — сказал Мерлин. — Он перестал биться со всеми проходящими через лес, ибо увидел Зверя Рыкающего, которого он должен теперь преследовать много лет.
        —Тогда я сражусь с ним еще раз, — вскричал Артур. — Теперь, когда у меня такой добрый меч, как Экскалибур, я, быть может, одержу победу!
        Мерлин покачал головой.
        —Пропустите его, — сказал он, — так я вам советую. Он храбрый и могучий рыцарь и в будущем сослужит вам хорошую службу. Он и его сыновья будут среди храбрейших при вашем дворе.
        —Поступлю, как вы советуете, — сказал Артур, посмотрел на меч Экскалибур и вздохнул.
        —Что нравится вам больше, меч или ножны? — спросил Мерлин.
        —Меч! — вскричал Артур.
        —И в этом вы неразумны, — серьезно сказал Мерлин. — Ножны стоят десяти таких мечей. Пока на вас эти волшебные ножны, вы можете потерять лишь немного крови, как бы тяжело вас ни ранили. Берегите их и после того, как я покину вас, ибо некая злонравная леди, ваша близкая родственница, будет стремиться похитить и меч и ножны.
        Они продолжали свой путь и вскоре встретили на дороге короля Пелинора, но он проехал мимо и не увидел их.
        —Удивляюсь, — сказал Артур, — он даже не заговорил с нами!
        —Он вас не заметил, — ответил Мерлин. — Ибо был во власти моей магии. Но если бы вы в своей гордыне попытались остановить его, он, конечно же, увидел бы вас.
        Вскоре прибыли они в Карлион, и рыцари радостно приветствовали Артура. И, услышав о его приключениях, они изумились тому, что он подвергал себя опасности в одиночку. Но все храбрейшие и благороднейшие из них весьма возрадовались тому, что у них такой король, который готов рисковать жизнью, как обычный рыцарь.

        Балин и Балан
        Много месяцев оставался король Артур в Карлионе, собирая отовсюду и готовя к грядущим битвам рыцарей, с которыми он должен был пройти всю Британию и за морем — Арморику, называемую теперь Бретанью, чтобы наказать жестоких и злонравных и прогнать или покорить язычников саксов.
        И в то время, как он все еще готовился к войне, король Северного Уэльса Рион, один из самых высокомерных и жестоких врагов логров, прислал королю Артуру послание. И вот что в нем говорилось: Рион победил уже одиннадцать более слабых королей и отрезал их бороды, чтобы обшить ими свою королевскую мантию; но он пощадит короля Артура, если только тот пришлет ему свою бороду, чтобы она была двенадцатой на мантии, как знак того, что Рион будет его сюзереном и хозяином. А иначе огнем и мечом пройдет он Артуровы земли, пока не завладеет не только бородой Артура, но и его головой.
        —Это самое бесстыдное и нечестивое послание, какое я когда-либо получал, — сказал король Артур гонцам. — Возвращайтесь к дикому Риону, скажите ему, что я выступлю против него со всеми рыцарями, если он не придет склониться передо мной. Ибо ничего не должен ему я, кто по праву является королем всей Британии и силой провидения будет создателем королевства логров, в котором нет места для такого чудовища, как этот Рион!
        Гонцы удалились, и вскоре пришло известие, что король Рион собирает армию, а отряды его злонравных баронов уже опустошают земли верных подданных Артура, все предавая огню и мечу.
        Но были и другие злые силы, выступившие против логров, — силы магии, от которых труднее уберечься и которые труднее победить, чем короля Риона или саксов.
        В то время как Артур и его рыцари стояли в замке в Карлионе, прибыла туда однажды дама с посланием и, вручив его, сбросила с плеча плащ, и все смогли увидеть на боку у нее длинный меч.
        —По какой причине носите вы этот меч, леди? — спросил Артур. — Такое грозное оружие не к лицу столь прекрасной даме, как вы.
        —Теперь, когда вы спросили меня, — ответила дама, — я могу сказать вам: этот меч я ношу как знак моей печали. Я не смогу освободиться от него, пока не найду рыцаря, весьма доброго в своих делах и мыслях, без греха, измены или злых помыслов, который сможет вынуть этот меч из ножен. Была я при дворе короля Риона, где, как мне говорили, есть добрые рыцари, но ни один из них не смог освободить меня от меча.
        —В самом деле, великое чудо, — сказал Артур. — Но не так уж странно это для баронов Риона. Позвольте одному из моих рыцарей взяться за рукоять меча!
        Тут один из храбрых рыцарей ухватился за меч и потянул его что было силы, но не смог вытащить из ножен.
        —Нет нужды и в половине этих усилий, — сказала дама. — Рука достойного человека справится с ним сразу. Но этот человек должен быть рыцарем благородным, без злых помыслов в сердце.
        Один за другим пытались рыцари вытащить меч, но ни одному не удалось этого сделать.
        —Увы! — с рыданием сказала дама. — Я думала, что при дворе короля Артура найду хотя бы одного истинного рыцаря.
        —Клянусь честью, — сказал Артур, уже разгневанный ее словами, — рыцари здесь достойнее, чем где-либо в мире, но им не предназначено судьбой помочь вам, и это сильно меня огорчает.
        Но случилось так, что молодой рыцарь по имени Балин, о котором не думали слишком хорошо, ибо он недавно был в заключении за убийство кузена короля Артура, вошел вдруг в залу.
        —Прекрасная дама, — сказал он тотчас, — прошу вас, во имя вашей доброты, позвольте мне также попытаться помочь вам. Я всего лишь бедный рыцарь Нортумберлендский, но я чувствую в себе силу, и кровь моя горяча. Может быть, скромные одежды скрывают человека лучшего, чем можно предположить.
        —Вы говорите мудро, — сказала Дама. — А потому испытайте и вы судьбу.
        Тут Балин взялся за рукоять меча и, придерживая ножны, легко вытащил его. И когда он взглянул на острое сверкающее лезвие, оно так ему понравилось, что показалось лучше всего на свете.
        Многие рыцари возроптали, завидуя Балину, но дама сказала:
        —Это действительно весьма добрый рыцарь, лучший во всей этой стране, и много великих и чудесных деяний свершит он… А теперь, добрый и любезный сэр, я прошу вас вернуть мне мой меч.
        —Ну нет, — ответил Балин. — С этим мечом я не расстанусь никогда!
        —С вашей стороны неразумно оставлять его, — сказала дама, — ибо станет он причиной смерти человека, которого вы любите больше всего на свете. И будет он также причиной вашей собственной погибели… Это волшебное оружие, данное мне Леди острова Авалон.
        —Будь что будет, — ответил Балин. — Но этот меч я не отдам!
        Горько сетуя, дама с печалью удалилась со двора. И в то время как Балин стоял в стороне, глядя на свой меч и радуясь ему, а другие рыцари столпились, толкуя о том, что случилось, в залу внезапно вошла Владычица озера и остановилась перед королем Артуром.
        —Сэр! — закричала она. — Вспомните ваше слово! Когда я давала вам ваш меч, вы обещали мне подарок.
        —Это верно, — сказал Артур. — А потому просите, и вы получите все, чего пожелаете, если только в моих силах дать вам это.
        —Что ж, — сказала Владычица озера, — подарите мне голову рыцаря, который только что вытащил меч, принесенный дамой. Я бы хотела также, чтобы вы отсекли и ее голову, но опоздала.
        —Истинно, — ответил король Артур, взволнованный и удивленный ее словами, — не могу я даровать вам жизнь любого из них. Сэр Балин мой гость.
        —Я не возьму ничего другого! — вскричала леди.
        Когда Балин услышал это, бешенство, казалось, охватило его.
        —Злая женщина, — вскричал он, — вы хотите мою голову, не так ли? Что ж, скорее вы потеряете вашу собственную!
        И тут же, на глазах короля Артура, он бросился к ней и одним ударом отсек ей голову.
        —О, какой позор! — вскричал король, и среди рыцарей поднялся ропот возмущения и осуждения. — Зачем вы убили ее? Вы покрыли позором меня и весь мой двор. Эта дама пришла как моя гостья и была леди высоких достоинств. И потому никогда я не прощу вас за это деяние.
        —Сэр, — ответил Балин, — не будьте столь немилостивы ко мне, ибо эта леди была самой вероломной из живущих, из-за нее погибли многие храбрые мужчины, а также достойнейшие из женщин.
        —Какова бы ни была причина, — сказал Артур, — вы совершили злое и постыдное дело. Покиньте теперь мой двор и королевство логров, ибо вы не будете истинным рыцарем, если не восстановите вашу честь каким-нибудь храбрым деянием или долгим покаянием.
        Балин быстро вышел, оседлал коня и выехал из Карлиона. За воротами он приказал своему оруженосцу оставить его.
        —Возвращайся домой в Нортумберленд, — сказал он, — и расскажи там, что произошло. Сам я отправлюсь искать короля Риона и убью его или погибну; ибо, если я убью Риона, король Артур, наверное, вновь станет моим другом.
        Однако двор короля Артура был охвачен великим гневом и волнением. И когда это волнение достигло предела, гордый рыцарь ирландский, сэр Лансеор, который завидовал Балину, овладевшему мечом, попросил у короля Артура разрешения последовать за ним и отомстить ему за совершенное зло.
        —Сделайте все, что в ваших силах, — сказал Артур, — ибо я весьма разгневан Балином. Я хотел бы, чтобы мы смыли позор, который пал на логров из-за него.
        Сэр Лансеор покинул двор со всей поспешностью и вскоре догнал Балина.
        А между тем к королю внезапно прибыл Мерлин и сказал:
        —Силы зла вселились в логров, и худшее еще ждет их впереди. Дама, которая принесла меч, посеяла ужасные семена: этим мечом, принадлежавшим Леди острова Авалон, она завладела коварно, в нем вечное проклятие. В будущем этот меч в руке Галахэда, истинного рыцаря логров, принесет благословение. Но теперь проклятие над Балином, храбрейшим и лучшим из ваших рыцарей. Он идет навстречу своей смерти, и ничто не может спасти его. Однако я последую за ним и посмотрю, смогу ли я чем-нибудь помочь ему.
        Пока все это происходило, рыцарь Лансеор поравнялся с Балином, который поднимался по холмам Уэльса.
        —Постойте-ка! — закричал Лансеор, когда Балин уже мог услышать его. — Или я заставлю вас остановиться, хотите вы того или нет! Щит, который вы держите перед собой, не поможет вам, ибо я иду на вас.
        —Вы, может быть, поступили бы лучше, оставшись дома, — сказал Балин, поворачиваясь, чтобы встретить его. — Откуда вы и что вами движет?
        —Я от двора короля Артура, — ответил Лансеор. — И я здесь, чтобы наказать вас за преступный удар, который вы нанесли сегодня у всех на глазах.
        —Меня повергает в печаль то, что я нанес обиду лучшему из королей, — сказал Балин. — Но дама, которую я убил, была самая злонравная дама в мире.
        —Готовьтесь же, неблагородный рыцарь! — крикнул Лансеор.
        И они сразились там, на склоне холма; и случилось так, что Балин разрубил сэра Лансеора поперек. И Лансеор упал на землю бездыханный.
        Балин стоял подле него, глубоко опечаленный смертью храброго рыцаря. Но впереди была еще большая печаль. Ибо, пока он так стоял, прекрасная дева на белом коне быстро поднялась на холм. Увидев Лансеора, лежащего в крови на дороге, она заплакала и бросилась на землю подле него.
        —Ах, Балин! — с рыданием сказала она. — Какой роковой удар вы нанесли! Вы разрубили два тела с одним сердцем и два сердца в одном теле, и две души погублены одним ударом!
        И она подняла меч Балина, лежавший на земле, и, прежде чем он смог остановить ее, бросилась на острие его и упала мертвая на тело сэра Лансеора, которого любила больше жизни.
        Если Балин и раньше был опечален, он был вдвойне опечален теперь, ибо стал причиной смерти двоих, истинно любивших друг друга, и не захотел утешиться, даже когда его брат Балан нашел его там, а брата своего он любил больше всех на свете.
        —Много печали выпало на нашу долю, — сказал Балан, — но мы должны вынести даже самые тяжелые испытания, которые ниспосланы нам.
        —Это так, — сказал Балин, — а теперь в путь, ибо я должен найти и убить злонравного Риона Североуэльского, чтобы король Артур мог простить мне смерть Владычицы озера.
        —Я тоже поеду, — сказал Балан, — и буду с вами во всех испытаниях, как и подобает брату.
        Мрачными ущельями, глухими лесами все дальше и дальше уходили они от места боя; и внезапно предстал перед ними Мерлин, но в облике другого человека, так что они не узнали его.
        —Куда путь держите? — спросил Мерлин.
        —Мы не рассказываем о наших делах незнакомцам, — ответили братья, и Балин спросил:
        —Скажите нам, кто вы?
        —Сейчас я этого вам не скажу, — ответил Мерлин.
        —Это плохой знак, — сказал Балин. — Ясное дело, вы недобрый человек, если не хотите назвать свое имя.
        И он положил руку на свой меч.
        —Но я скажу ваше имя, — спокойно ответил Мерлин. — Вы Балин, Рыцарь Меча, а это Балан, ваш брат. И вы направляетесь сейчас, чтобы встретиться с королем Рионом… Но мало будет пользы в ваших поисках, если вы не послушаетесь моего совета.
        —О, — сказал Балин, почтительно склоняя голову. — Вы Мерлин! И мы, конечно, поступим так, как велит ваша мудрость.
        —Делайте так, как я говорю, — сказал Мерлин, — и вы совершите деяния, достойные рыцарей… Недостойные поступки уже совершены Рыцарем Меча, и принесут они лограм и добро и зло. Сэр Лансеор лежит мертвый, и с ним его возлюбленная; король Марк Корнуэльский нашел их и поставит достойное надгробие. И в грядущие дни как раз там произойдет величайшая битва двух рыцарей — битва между Ланселотом и Тристрамом, и короля Марка также ждет печаль, но горе вам, Балин, ибо вы нанесете Плачевный Удар. Однако для исцеления от этого удара появится у логров Святой Грааль, и добрый рыцарь Галахэд найдет его. И после этого тьма вновь падет на логров.
        Все, что рассказал добрый волшебник, наполнило Балина и Балана благоговением и изумлением; и они ехали молча, пока не спустилась ночь.
        —Спешьтесь теперь, — сказал Мерлин, — разнуздайте ваших коней, оставьте их и следуйте за мной.
        В середине темного леса вышли они на поляну, залитую мягким лунным светом.
        —Ждите здесь, — сказал Мерлин, — ибо в полночь король Рион прибудет сюда тайно всего лишь с немногими воинами, дабы пленить леди Ваунскую, которая должна проходить этим путем с двумя рыцарями в поисках своего господина.
        Король Рион прибыл с двадцатью вооруженными воинами, и Балин и Балан напали на него, и многие были убиты, а остальные бежали. Но король Рион сразился с Балином и после долгой битвы упал, раненный, на землю.
        —Храбрые рыцари, — сказал Рион, — не убивайте меня, прошу вас. Жизнь моя может дать вам многое, а смерть очень мало.
        —Вы говорите правду, — сказал Балин, — вы отправитесь живым к королю Артуру.
        —Я отведу его в Карлион, — сказал Мерлин, — ибо вы должны ожидать здесь великой битвы, в которой вы сослужите королю Артуру хорошую службу.
        Мерлин прибыл в Карлион, когда Артур был уже готов выступить в Северный Уэльс.
        —Я привел вам вашего злейшего врага, — сказал он, — но побежден он был и взят в плен двумя добрыми рыцарями — вы узнаете их в великой битве, на которую вы сейчас идете. Это случится перед стенами замка Террабиль, и там вы покорите двенадцать королей.
        Король Артур двинулся вперед, и двенадцать королей были готовы встретить его. Правда, они потеряли Риона, но Лот Оркнейский по злому наущению присоединился к ним, что было печально, ибо был он храбрым воином, добрым и доблестным королем и мужем Моргаузы, единоутробной сестры Артура.
        Весь долгий день длилась битва у замка Террабиль, и казалось, что Артур должен проиграть ее, но внезапно два рыцаря на полном скаку появились из леса и вступили в бой с тыла, нанося удары и сражаясь столь яростно, что двенадцать королей подумали, будто новая армия выступила против них, дрогнули и бежали.
        К вечеру из двенадцати королей только король Лот остался в живых и только его бароны все еще сражались. Затем внезапно появился король Пелинор, преследующий повсюду Зверя Рыкающего, как велел ему его рок, и он сразился с Лотом и нанес ему такой могучий удар своим мечом, что Лот упал на землю и умер, и оркнейцы бежали во тьму.
        —Вы выиграли великую битву для логров, — сказал Мерлин Артуру, — но эта победа принадлежит Рыцарю Меча и его брату, а также Рыцарю Зверя Рыкающего.
        —Кто же они? — спросил Артур. — Короля Пелинора я знаю, но не знаю других.
        —Это Балин, — сказал Мерлин, — и Балан, его брат. Балина вы встретите еще раз, но Балана никогда. Они оба умрут в один день, и будет их смерть печальной и страшной. История Балина и Балана станет самой грустной из всех.
        —Что ж, — сказал король Артур, — действительно очень жаль, ибо я весьма признателен ему за подвиги, хоть и мало чем заслужил его помощь.
        После битвы Артур двинулся через обширные леса, которые в те годы покрывали значительную часть Британии, — вести войну против саксов на севере. Однажды, когда они разбили лагерь в лесу и король Артур отдыхал в шатре на открытой поляне, услышал он стук копыт и, выглянув, увидел медленно ехавшего рыцаря, который вздыхал и сокрушался, как если бы ужасная беда обрушилась на него.
        —Подождите, благородный сэр, — закричал Артур, — и расскажите мне, что так опечалило вас.
        —Вы ничего не сможете сделать, чтобы помочь мне, — сказал рыцарь и медленно удалился.
        Некоторое время спустя появился Балин и преклонил колена перед королем Артуром.
        —Клянусь моей головой, — сказал король, — добро пожаловать к нам!
        —Не могу вам повиноваться, — сказал Балин, — ибо надо мной висит тяжкое, проклятие и зло обрушится на тех, кто долго будет со мной. Но прошу вас, мой добрый король, пошлите меня на поиски рыцарских приключений, чтобы я мог постараться для сотворения Логрии еще до того, как окажусь во власти злых сил.
        —Очень меня печалит, что вы не можете остаться и следовать за мной, — сказал король Артур, — но Мерлин рассказал мне о вашей судьбе. Что же до приключений, то лишь сейчас мимо проехал рыцарь, плача и стеная от какой-то великой печали. Посему вот мое желание: последуйте за ним и доставьте его ко мне, чтобы мы могли помочь ему, если это в человеческих силах.
        Балин поскакал так быстро, как мог, и вскоре заметил в лесу рыцаря и даму.
        —Сэр рыцарь, — закричал он, — вы должны вернуться со мной к королю Артуру и рассказать ему причину вашей печали.
        —Этого я не сделаю, — сказал рыцарь, — ибо это сильно повредит мне.
        —Сэр, — сказал Балин, — прошу вас, будьте готовы повиноваться мне, ибо в противном случае я сражусь с вами и приведу вас силой.
        —Обещаете ли вы мне охрану, если я вернусь? — спросил рыцарь. — В этом лесу повсюду много злых сил, а из-за черной магии я не могу скакать быстро.
        —Со мной вы в безопасности, — сказал Балин.
        Они поехали обратно, а дама осталась ждать в лесу. Вскоре вернулись они к шатру короля. Но там, прямо перед шатром, в присутствии самого короля Артура появился кто-то невидимый и ударил копьем рыцаря, ехавшего с Балином.
        —Увы, — сказал рыцарь, — даже под вашей охраной я погибаю. Это коварный рыцарь Гарлон, который благодаря черной магии стал невидимым. Но возьмите моего коня, который быстрее вашего, и скачите обратно к даме, и закончите мое рыцарское странствие, а она будет вести вас, пока вы не отомстите за мою смерть.
        И рыцарь упал мертвый на землю, и в великой печали Балин взял его коня и поскакал к даме, которой он рассказал обо всем, что случилось.
        Вместе они направились к замку Мелиота, но, прежде чем достигли его, догнали другого рыцаря, возвращавшегося с охоты. Они ехали некоторое время вместе с ним, но вскоре появился Гарлон, невидимый рыцарь, и нанес удар их спутнику, так что он упал и умер.
        —За это тоже воздам я отмщенье Гарлону, трусу и предателю, — сказал Балин.
        Они подъехали к воротам замка Мелиот. Балин первый двинулся по подъемному мосту в замок, дама последовала за ним. Но как только он прошел под воротами, между ним и дамой опустилась тяжелая решетка из железа и дерева.
        Тут выбежало много людей, они схватили даму, и Балину казалось, что они готовы убить ее. Он не мог пробиться через решетку и потому взбежал вверх по ближайшей лестнице, спрыгнул с высоты двадцати футов из окна в сухой ров и напал на воинов с обнаженным мечом.
        —Благородный рыцарь, — сказал их предводитель, — мы не станем сражаться с вами, и мы не хотим причинить вреда вам или даме. Но хозяйка этого замка много лет лежит больная, и обычай этой земли таков, что все дамы, которые проходят мимо, должны попытаться исцелить ее, что может быть сделано с помощью крови целомудренной девицы благородного происхождения, и девица не пострадает от этого.
        —Что же, — сказал Балин, — если дама согласна, вы можете взять ее кровь. Но не делайте ей вреда, ибо я готов отдать жизнь, лишь бы беда не коснулась ее.
        Затем они вошли в замок, и дама дала своей крови в серебряное блюдо. Но она не исцелила леди, ибо только сестре благороднейшего рыцаря сэра Персиваля было дано сделать это в грядущие дни, когда она и ее брат должны были проходить здесь в поисках Святого Грааля.
        Рыцарь Мелиот, хозяин замка, предложил Балину и даме добрый обед и удобные комнаты, но, когда они сидели за ужином, Балин услышал в соседней комнате стоны человека, как если бы тот страдал от великой боли.
        —Что это? — спросил он.
        —Не так давно, — ответил рыцарь Мелиот, — я состязался у замка Карбонек и дважды сбил одного из рыцарей короля Пелеса. Тогда этот злодей рыцарь поклялся отомстить мне, причинив вред тому, кого я люблю больше всего; и на следующий день он прискакал невидимый и нанес удар моему сыну, который теперь не может быть исцелен от своей мучительной раны, пока я не добуду крови этого рыцаря, чьего имени я даже не знаю.
        —О! — воскликнул Балин. — Это Гарлон, он убил таким же образом двух рыцарей. Я как раз ищу его, чтобы убить и отомстить за все зло, которое он причинил этой даме.
        —Я скажу вам, как найти его! — вскричал рыцарь Мелиот. — В скором времени король Пелес устраивает большой праздник в замке Карбонек. На этот праздник может приехать любой рыцарь, но каждый должен пригласить с собой избранную им даму. И там вы найдете Гарлона — вашего и моего врага.
        На следующее же утро они выехали и через пятнадцать дней прибыли к замку Карбонек, где их пригласили на праздник. Но рыцарь Мелиот должен был оставаться за пределами замка, поскольку с ним не было дамы.
        Балина привели в прекрасный зал, разоружили и одели в богатые одежды, ибо таков был здешний обычай: никто не мог появиться на празднике вооруженным. Но Балин спрятал свой длинный кинжал под одеждой и так спустился со своей дамой в большую залу, где все собрались.
        Балин тут же спросил:
        —Нет ли здесь рыцаря по имени Гарлон?
        —Вот там вы можете видеть его, — указали ему. — Это рыцарь с жестоким, мрачным лицом. Но он самый удивительный воин из всех, ибо он может становиться невидимым и убивать любого, кого захочет.
        —Вот как, — сказал Балин. — Так это и есть Гарлон!..
        И он подумал про себя: «Если я его убью здесь, на глазах у всех, я рискую жизнью; но если я оставлю его сейчас, то могу никогда не найти его больше, и он будет продолжать творить зло, пока жив».
        Пока он так сидел, глядя на него и размышляя о том, что делать, Гарлон сам увидел его и, подойдя, ударил по лицу, сказав:
        —Рыцарь, почему вы смотрите на меня так дерзко? Разве не для трапезы вы пришли сюда?
        —Было бы действительно позорно не отомстить за это оскорбление и за другие злые деяния, которые вы совершили! — вскричал Балин, вскакивая. — А если говорить о том, зачем я пришел — так я отвечу!
        И он вытащил свой кинжал и вонзил его Гарлону в сердце, и тот упал замертво.
        Волнение началось в зале.
        —Сэр, зачем вы убили Гарлона, который был моим гостем? — вскричал король Пелес. — За это злое деяние, вы, несомненно, будете сами убиты еще до того, как покинете замок!
        —Что ж, — ответил Балин, — идите и убейте меня, если отважитесь!
        —Да, — сказал король Пелес, — никто не сделает этого, кроме меня, ибо Гарлон был моим рыцарем.
        И, сказав это, король Пелес схватил длинный меч со стены и яростно замахнулся на Балина, который отвел удар от своей головы кинжалом. Но столь могуч был удар, нанесенный королем Пелесом, что кинжал Балина разлетелся на куски.
        Когда Балин понял, что он безоружен, то повернулся и побежал в поисках меча или копья, а король Пелес следовал за ним в великом гневе.
        Балин бежал по каменным коридорам, вверх по мрачным спиральным лестницам, минуя одну за другой комнаты огромного таинственного замка. И наконец достиг он большой башни далеко в стороне, в той части замка, где никто не жил уже в течение многих веков. Он бежал все выше и выше, пока почти у самого верха башни не остановился перед закрытой дверью; сильное чувство благоговения и страха начало охватывать его. Но он слышал уже топот короля Пелеса по каменным ступеням и потому толкнул дверь и вскочил в комнату.
        Когда Балин переступил порог, чей-то голос сказал ему:
        —Не входите в эту комнату, ибо вы недостойны этого!
        Но в комнате никого не было.
        Балин огляделся и увидел в нише, под сводом из прекрасного резного мрамора, стол, сделанный из серебра. Стол был накрыт прекрасной белой скатерью, на нем стояла большая чаша под шелковой тканью. И Балину показалось, что чаша наполнена светом, так что он с трудом мог смотреть на нее.
        Неизвестно почему его охватил трепет, и он хотел только одного: преклонить колена перед этим столом и чашей и молиться, прося благословения. Но над столом он увидел странное копье, висевшее острием вниз без всякой поддержки. И снова услышал он короля Пелеса, переступавшего уже порог комнаты.
        Тогда Балин прыгнул, чтобы схватить копье.
        —Грешник, не трогай его, — снова закричал тот же голос. Но Балин не внял ему.
        А король Пелес стоял в дверях, он уронил оружие, и ненависть покинула его. Но Балин в приступе безумия схватил копье и нанес удар, глубоко ранив короля Пелеса в бок.
        И тут же замок Карбонек содрогнулся и закачался. Все погрузилось во мрак, и сильный ветер, казалось, схватил Балина, закрутил и бросил его, бесчувственного, на землю, и ужасный крик скорби зазвенел у него в ушах и ушел, отражаясь эхом, вдаль.
        Три дня лежал Балин без чувств среди развалин, которые только и сохранились от большей части замка; и на четвертый день появился Мерлин, вынес его и усадил на коня.
        —Сэр, я хотел бы пригласить свою даму, — сказал слабым голосом Балин, снова придя в себя.
        —Посмотрите, — ответил Мерлин, — вон она лежит мертвая и многие другие с ней. Вы нанесли Плачевный Удар и опустошили три графства. Ибо чаша, которую вы видели, — это Святой Грааль, из коей наш благословенный господь Иисус Христос пил вино на последней вечере. А копье, которое вы взяли своими нечестивыми руками, пронзило его тело, когда он взошел на крест за наши грехи. Теперь Пелес, искалеченный король, будет лежать со своей неисцеляемой раной, пока Галахэд, благороднейший рыцарь, не придет через много лет вылечить его… Эту чашу и копье доставил в Британию и затем скончался здесь, в замке Карбонек, Иосиф Аримафейский, тот, в чьем склепе наш господь лежал, прежде чем не восстал вновь. Копье свершило зло, которое должно было пасть на логров. Но Грааль ожидает истинной святости и чистоты, чтобы благословить на некоторое время логров перед самым их концом… А сейчас — вперед, ибо судьба ваша зовет вас. И моя судьба тоже приближается…
        С печалью в сердце Балин двинулся вперед, через опустошенные земли, и люди, когда он проезжал, кричали ему:
        —Эй, Балин, ты принес великие печали нашей стране! Знай, отмщение падет на тебя!
        Наконец он выехал из этих опустошенных полей и деревень в глухие леса и ехал через них восемь дней, пока не достиг замка, поставленного на берегу красивой широкой реки. И, выехав из леса, он услышал сигнал охотничьего рога «Смерть!», который подают, когда олень мертв.
        —Этот сигнал, — сказал Балин, — звучит для меня, ибо я и есть тот трофей, хотя я и не мертв пока.
        К замку через реку вел большой мост. Когда Балин приблизился, встретить его выехало на мост большое общество: сотня девиц, поющих приятнее соловья, и за ними сотня богато одетых рыцарей, важно восседающих на конях.
        Хозяйка замка подошла к Балину и сказала:
        —О рыцарь, добро пожаловать в мой замок. Здесь вы можете отдохнуть в мире от ваших тяжких трудов и печалей. Но сначала, таков уж обычай, вы должны сразиться с Рыцарем Реки, обитающим на острове, ибо он наш защитник и все, кто входит в замок, не минуют его.
        —Это дурной обычай, — сказал Балин.
        —Нужно помериться силой один только раз, — сказала леди.
        —Что же, — ответил Балин, — я готов. Мой конь еще свеж, хотя сердце мое устало и я хочу спать.
        —Благородный сэр, — сказал один из рыцарей Балину. — Я думаю, ваш щит слишком мал для такой битвы. Возьмите мой, прошу вас!
        Балин поблагодарил рыцаря, взял его щит и стал спускаться вниз к реке, осматривая по пути, хорошо ли подготовлены к битве его доспехи. Когда он подъехал к броду через реку, с моста, что был неподалеку, склонилась дама и сказала:
        —О, рыцарь Балин! Зачем оставили вы свой щит? Вы навлекли на себя величайшую опасность, ибо по раскраске вашего щита вас могли бы узнать. Увы, из всех рыцарей вы, наверное, самый несчастный!
        —Я жалею о том, что вообще оказался в этой стране, — сказал Балин, — но не могу теперь повернуть назад, ведь подумают, что я испугался.
        Он достиг острова; там его ждал рыцарь в черных доспехах с опущенным забралом и без герба на щите.
        Они ринулись друг на друга с такой силой, что копья разлетелись на куски, и оба упали с коней, ударились оземь и несколько минут лежали без чувств. Но вскоре они вновь были на ногах и яростно схватились за мечи. Сначала Балин ударил Черного Рыцаря так, что кровь хлынула на землю, затем и сам получил удар такой силы, что упал.
        Поднявшись, чтобы продолжить бой, Балин увидел, что на мосту и стенах замка собралось много благородных рыцарей и прекрасных дам, которые молча следили за ними. И оба продолжили бой, нанося могучие удары, каждый из которых сразил бы насмерть более слабого воина. Так сражались они, пока их доспехи не были изрублены и каждый не получил по семи ран, из которых горячая кровь лилась на траву.
        И наконец Черный Рыцарь опустился на землю, не в силах более держаться на ногах. Балин стоял, опершись на меч, иначе он также упал бы.
        —Кто вы? — спросил он хриплым голосом. — Ибо никогда еще до сего дня не встречал я рыцаря столь же храброго, не считая моего брата.
        —Мое имя Балан, — сказал Черный Рыцарь, — я брат доброго рыцаря Балина.
        —О! — закричал Балин. — Горе мне, что я дожил до этого дня!
        И он упал на землю без чувств от потери крови и в ужасе от того, что произошло. Очень медленно, страдая от боли, Балан подполз ближе к Балину, расстегнул его шлем и взглянул в лицо. И Балин очнулся и вскричал:
        —О Балан, брат мой, кого я любил больше всех на свете! Вы убили меня, и я также убил вас, и люди вечно будут с печалью говорить о нашей смерти!
        —Если бы только вы пришли со своим щитом, — с рыданием сказал Балан, — я узнал бы вас по гербу на нем! И если бы я не одолел и не убил того рыцаря, который хранил раньше этот остров, я не был бы сейчас его стражем, одетым во все черное.
        Тут подошли к ним хозяйка замка и ее бароны, и Балан сказал:
        —Леди, от одной матери родились мы и умираем теперь в один и тот же час, сраженные друг другом по роковому неведению. Похороните нас, прошу вас, в одной могиле. И напишите на надгробье, что здесь лежат два брата, которые в несчастливый час сразили друг друга, чтобы каждый проходящий мимо мог помолиться за наши души.
        И Балан умер, и Балин тоже вскоре умер, и леди замка распорядилась, чтобы их могила была на острове посреди реки. И она начертала имя Балана на надгробье, но имени брата его она не знала.
        Внезапно явился Мерлин и велел написать имя Балина, рассказав о нем. Затем взял он меч, сломанный в битве, и, мягко смеясь, приставил новое лезвие к рукояти.
        —Почему вы смеетесь? — спросила леди замка.
        —Вот почему, — сказал Мерлин. — Никто не сможет владеть теперь этим мечом, не считая Ланселота и Галахэда, его сына. И будет это, когда рыцари Логрии отправятся на поиски Святого Грааля… В замке есть кровать. Но каждый, кто ляжет в нее, станет безумным — каждый, кроме одного Ланселота… Но в конце концов Ланселот воспользуется этим мечом, и храбрейший рыцарь логров, человек, любимый им больше всех на свете, падет от его удара. И будет это Гавейн. А вскоре после этого случится последняя битва в Камланской долине, и тьма вновь падет на Логрию.
        Мерлин оставил ножны от меча Балина в замке, где их должен был найти Галахэд. Но меч с новым лезвием он воткнул острием в большой камень, который силой магии плыл по реке. И никто не знал, где он будет до того, как в назначенный день появится в Камелоте.
        Когда все это было сделано, Мерлин явился к королю Артуру и рассказал ему о плачевном ударе, который Балин нанес королю Пелесу, и о том, как Балин и Балан сражались и погибли на острове посреди реки.
        —Увы! — сказал король Артур. — Это самая печальная история, какую мне только довелось слышать. Равных ей я не встречал в Логрии.

        Первое приключение рыцарей Круглого Стола
        Покорив Риона Североуэльского и других мятежных королей, король Артур выступил на север и на восток со своими рыцарями и нанес поражение саксам в шести великих битвах. И саксы бежали на своих судах отовсюду из Британии и Шотландии либо клялись королю Артуру в том, что будут его верными подданными. Они не могли больше стоять против него, ибо никогда не знали, где он находится; нередко, получив надежную весть, саксы были уверены, что король Артур отдыхает после битвы в сотне миль от них, как вдруг он и его рыцари внезапно появлялись из леса и нападали на саксонское войско.
        Так на остров пришел долгий мир, хотя там еще оставались грабители и разбойники, жестокие рыцари и злые волшебники, обитавшие в глубине лесов и гор и всегда готовые нарушить мир и запятнать королевство логров каким-нибудь недобрым делом.
        Король Артур продвинулся на юг по этой мирной земле и основал свою столицу в городе Камелоте, который ныне зовется Винчестером, и лучшие и храбрейшие рыцари съехались к нему.
        Но, направляясь в свою столицу, проходил он через Камелард, где жил его друг король Лодегранс, у которого была прекрасная дочь по имени Гвиневера. И Артур полюбил Гвиневеру в тот самый миг, как увидел ее. И, думая о ней у себя в Камелоте, он не мог ни есть, ни спать.
        —В стране воцарился мир, — сказал он Мерлину. — И войны мои на время окончились. Теперь мне можно подумать и о женитьбе, не так ли?
        —Вы правы. Человеку вашего высокого происхождения не следует оставаться без жены, а королевству логров — без королевы… Но скажите мне, есть ли принцесса, которую вы любите больше других?
        —Да, есть, — сказал Артур. — Я люблю Гвиневеру, дочь короля Лодегранса. И она самая прекрасная, самая любезная, самая красивая и самая достойная девица в целом мире. На ней хочу я жениться или умереть холостым!
        —Она действительно одна из самых прекрасных леди, — сказал Мерлин. — И все же я хотел бы, чтобы вы полюбили другую; ибо именно из-за ее красоты наступит конец Логрии, когда лучший рыцарь вашего двора полюбит ее и тем навлечет позор на нее и на себя, вызовет войну между вами и им, приблизит день, когда в Камланне восторжествует предатель. Это случится вскоре после пришествия Святого Грааля, которое будет знаком того, что слава логров достигла зенита и что близок ее закат… И все же Гвиневера — прекраснейшая леди в целом мире, и, когда сердце стремится к ней, его не остановить.
        —Вы говорите правду, — сказал Артур. — Ибо Гвиневеру я сделаю моей королевой.
        Мерлин отправился к королю Лодегрансу и рассказал ему о любви Артура.
        —По чести, — сказал король Лодегранс, — это лучшее известие, какое я когда-либо слышал; благородный и достойный король полюбил мою дочь. Теперь все мои земли перейдут к Артуру и все мои бароны станут его рыцарями. На праздник пятидесятницы мы доставим Гвиневеру к нему, и этот день будет днем свадьбы.
        Между тем в Камелоте король Артур устроил на пасху празднества. Но прежде чем его рыцари расселись за длинным столом, между ними начались раздоры из-за того, где кому должно сесть, ибо считали они большей честью сидеть в верхнем конце стола, нежели в нижнем.
        —На пятидесятницу мы поправим это, — сказал Мерлин, когда он услышал о ссоре. — В этот день я поставлю здесь, в зале, стол, который соберет к себе всю доблесть логров, стол, чья слава будет жить, пока длится мир.
        Праздник пятидесятницы приближался, и в Камелот съехались многие рыцари, а также юноши, желавшие стать рыцарями. Среди них были Гавейн, племянник короля Артура, и Тор, сын короля Пелинора. Король Артур посвятил их в рыцари утром в день своей свадьбы и распорядился, чтобы они, его новопосвященные рыцари, совершили подвиг и показали свои достоинства, — и это будет первая рыцарская история, о которой ему расскажут.
        Церемония бракосочетания была поистине прекрасна. Два архиепископа соединили руки жениха и невесты, и четыре короля несли золотые мечи перед ними, когда Артур и Гвиневера выходили из аббатства, где их приветствовал народ.
        Они пришли наконец в пиршественную залу, и там Мерлин ожидал их, стоя перед большим круглым столом из камня и дерева, занимавшим почти всю залу от стены до стены.
        —Привет вам, король и королева логров! — вскричал Мерлин. — Ваши места ждут вас, а также места для ста и пятидесяти рыцарей — рыцарей Круглого Стола. На каждом сиденье — ибо так зовутся места за этим столом — вы найдете вписанное золотыми буквами имя рыцаря, кому это место принадлежит. Когда вы посвятите еще кого-то в рыцари, его имя появится на сиденье; и когда какой-либо рыцарь погибнет в битве или умрет, его имя исчезнет. Однако имена рыцарей Круглого Стола будут жить вечно. Садитесь все, ибо за Круглым Столом никто не может жаловаться на то, что его обидели, поместив в дальнем конце: здесь все места равны. И о высокой чести этого стола вы скоро услышите.
        —Четыре сиденья здесь еще не заняты, — сказал Артур, когда все его рыцари нашли свои места.
        —Оставьте сомнения, — сказал Мерлин, — здесь сядут те, кто принесет еще больше чести лограм. Король Пелинор прибудет сегодня отдохнуть от погони за Зверем Рыкающим, и одно место для него. Смотрите, как имя его из золотых букв появляется на сиденье! А что до трех оставшихся мест, то на двух из них читайте теперь имена сэра Ланселота Озерного и сэра Персиваля Уэльского. Ланселот будет с вами на следующем празднике пятидесятницы. Сэр Персиваль еще не родился, и храбрейший рыцарь, сидящий сейчас здесь, будет его отцом; но, когда Персиваль появится, знайте, что осталось ждать один год до пришествия в Камелот Святого Грааля. А последнее место — это Гибельное Сиденье, и смерть любому, кто сядет здесь; его может занять лишь тот, для кого оно сделано, — лучший рыцарь из всех, и он появится в назначенное время.
        Тут Мерлин подошел к двери и ввел короля Пелинора, который преклонил колено перед королем Артуром и стал его рыцарем, прежде чем занять свое место за Круглым Столом. По одну сторону от трех пустых мест сидел Гавейн; Мерлин подвел Пелинора к другой стороне, говоря: «Это ваше место, ибо вы более достойны сидеть здесь, чем кто-либо другой из присутствующих. Но в один из грядущих дней его займет сэр Тристрам».
        Тут начался великий пир. Но вот Мерлин встал посреди пирующих, и все в молчании слушали его речи.
        —Сегодня, — сказал Мерлин, — день первого рыцарского приключения. В грядущие годы много удивительных приключений начнется здесь, когда вы будете сидеть, вкушая за Круглым Столом, но меня не будет с вами, и я не увижу их… А сейчас молчите, ибо вы увидите нечто странное и чудесное.
        И когда они сидели в молчаливом ожидании, в залу вбежал белый олень, следом за ним белая сука — маленькая охотничья собака, а затем свора из шестидесяти огромных, черных, громко лающих гончих. Олень обежал вокруг стола, и, когда он снова приблизился к двери, собака догнала его и свирепо вцепилась ему в бок, так что олень сделал большой прыжок в сторону, свалив рыцаря по имени Абелеус, который сидел за маленьким столом. Тут же этот рыцарь схватил собаку, быстро вышел из зала, сел на коня и ускакал, держа собаку в руках. Черные гончие умчались в лес за белым оленем, но еще прежде, чем замер вдали их лай, в залу на белой лошади въехала дама и громко закричала, обращаясь к королю Артуру:
        —О господин король, не дайте ограбить меня, ибо мне принадлежит собака, которую этот рыцарь увез с собой.
        —Но что мы можем сделать? — ответил король Артур, очень боявшийся, что ему самому придется скакать за сэром Абелеусом сейчас же, в день своей свадьбы.
        Едва он это сказал, как незнакомый рыцарь в полном вооружении на огромном коне появился в зале и силой увел даму с собой, не слушая ее громких криков и жалоб.
        Артур был рад, когда она ушла, ибо от нее было очень много шума. Но Мерлин упрекнул его:
        —Вы не можете так просто оставить это дело, — сказал он, — это приключение нужно довести до конца, иначе позор падет на Логрию, на вас и на ваших рыцарей.
        —Я сделаю, как вы мне советуете, — сказал король Артур.
        —Тогда пошлите сэра Гавейна доставить обратно белого оленя, а сэра Тора вернуть собаку и рыцаря, если только он не убьет рыцаря. И пусть король Пелинор доставит даму и силой уведшего ее рыцаря, живого или мертвого. И эти три рыцаря совершат замечательные подвиги, прежде чем вернутся сюда. А когда они вернутся, я смогу еще больше сказать вам касательно Круглого Стола. Но после этого я должен покинуть вас, ибо есть дама, леди Нимуе, которая призывает меня к моему долгому сну.
        Три новых рыцаря, получив приказ, вооружились, оседлали коней и ускакали в лес. Гавейн взял с собой оруженосцем своего младшего брата Гахериса. Проскакав немного, они увидели двух рыцарей на конях, яростно бившихся мечами.
        —Остановитесь, — закричал Гавейн, направляя своего коня между ними, — по какой причине вы сражаетесь?
        —Сэр, — ответил один из рыцарей, — недавно здесь пробежал белый олень, а за ним с лаем свора черных гончих. А мы с братом знали, что это приключение, уготованное для торжественного праздника по случаю бракосочетания короля Артура, и каждый из нас всей душой пожелал отправиться за белым оленем. Тут мы заспорили о том, кто из нас лучший рыцарь, и ссора эта привела к бою.
        —Стыдно вам, братья и рыцари, — вскричал Гавейн, — ступайте и сдайтесь королю Артуру.
        —А если мы не сделаем этого? — спросил младший рыцарь.
        —Что ж, тогда я сражусь с вами и заставлю вас это сделать! — воскликнул Гавейн.
        —Мы направимся прямо к королю Артуру, — ответили они, — и скажем ему, что нас прислал рыцарь, который следует за белым оленем.
        И они отбыли в Камелот. А сэр Гавейн двинулся навстречу своему приключению. Он ехал в глубь леса, и Гахерис скакал вслед за ним. Вскоре они услышали лай черных гончих и поняли, что двигаются в нужном направлении.
        Тут они выехали из леса на берег широкой реки и увидели, что белый олень переплывает ее, а гончие все еще его преследуют. И только сэр Гавейн собрался ступить в воду, как на другой стороне появился рыцарь и закричал:
        —Эй, вы! Не идите за белым оленем, если не хотите сразиться со мной!
        —Я этого не боюсь, — ответил Гавейн.
        Он ринулся в воду, вздымая брызги, и на другом берегу рыцари разъехались и сошлись в такой бешеной схватке, что Гавейн перебросил противника через круп его коня.
        —Теперь сдавайтесь, — закричал Гавейн.
        —Нет, — ответил рыцарь, вскакивая на ноги, — я Аллардин с Внешних островов и никогда не сдамся такому зеленому рыцарю, как вы.
        Сэр Гавейн спрыгнул с коня, и они стали биться на мечах, нанося могучие удары. Но через некоторое время Гавейн нанес Аллардину с Внешних островов такой удар, что шлем его раскололся надвое, и это был его конец.
        —Да, — сказал Гахерис, — вот это могучий удар для столь молодого рыцаря.
        Они вновь помчались за белым оленем и за черными гончими, которые еще преследовали его по пятам. И вот они достигли большого замка, и во дворе его гончие загрызли белого оленя. Тут, рыча от гнева, вышел из своих палат владелец замка, могучий человек со злым лицом, и начал избивать гончих мечом, крича:
        —Как жаль мне белого оленя, которого я подарил моей жене и которого берег так плохо! Жестокой смертью умрут те, кто убил его!
        —Остановитесь, — закричал сердито Гавейн. — Обратите лучше свой гнев на меня, а не на этих бессловесных животных, ибо гончие делали только то, что подсказывала им их природа.
        —Вы говорите правду! — вскричал владелец замка. — Я убил ваших собак, теперь остается только убить собаку-хозяина!
        Тут они сошлись в яростной схватке, и он нанес много подлых ударов мечом, которые сильно разгневали Гавейна. Но вот, когда они оба были уже изранены, Гавейн ударил столь искусно и сильно, что противник с грохотом рухнул на землю. Он взмолился о пощаде и называл теперь Гавейна любезным и добрым рыцарем, а не бранными словами, как совсем недавно.
        —Вы умрете! — вскричал Гавейн, безумный от гнева, и взмахнул мечом, чтобы отрубить голову владельцу замка. В этот момент его жена, наблюдавшая за схваткой, выбежала, бросилась к мужу и закрыла его своим телом. И оказалась она на пути разящего меча, так что Гавейн не смог остановить его.
        Тут Гавейна охватил ужас и стыд за свершенное, он позволил хозяину замка подняться невредимым, даровав ему жизнь.
        —Теперь вы можете убить и меня, — ответил тот, — ибо вы убили ту, кого я любил больше всего на свете.
        —Как вас зовут? — спросил Гавейн.
        —Сэр Бламур Болотный, — был ответ.
        —Тогда следуйте ко двору короля Артура. Расскажите ему правдиво обо всем, что случилось. Скажите, что Рыцарь Белого Оленя прислал вас.
        Бламур сел на коня и ускакал. А Гавейн с Гахерисом печально пошли в замок.
        —Я опозорил свое рыцарское звание, — сказал Гавейн, — ибо убил женщину. Если бы я был снисходительным к сэру Бламуру и пощадил его, этого не случилось бы!
        —Мы здесь в опасности, — сказал Гахерис, и он не успел кончить, как четыре вооруженных рыцаря вбежали в залу и закричали Гавейну:
        —Вы, новопроизведенный рыцарь! Вы опозорили свое рыцарское достоинство. Рыцарь без жалости — рыцарь без чести. А убить прекрасную леди — это позор до скончания века. И не сомневайтесь: очень скоро вы сами будете весьма нуждаться в пощаде.
        Тут они напали на Гавейна, изранили его и взяли его и Гахериса в плен. Их тут же убили бы, если бы не четыре прекрасные дамы, которые вышли и попросили сохранить им жизнь.
        —Как поживаете, сэр рыцарь? — спросила Гавейна одна леди.
        —Не скажу, что хорошо, — ответил он.
        —Отчего? Тут ваша вина, ибо вы свершили весьма дурное дело. Но скажите мне, не от двора ли вы короля Артура?
        —Да, верно. Я сэр Гавейн, сын короля Лота Оркнейского, и мать моя — Моргауза, сестра короля Артура.
        —Возвращайтесь с миром обратно ко двору, — сказали дамы. — Мы накладываем на вас такое наказание. Возьмите тело убитой вами леди и голову ее тоже. Расскажите королю Артуру все, что произошло, и похороните ее достойно.
        И Гавейн с Гахерисом печально поскакали обратно к Камелоту.
        А сэр Тор между тем мчался другим путем за рыцарем, похитившим собаку. И, проскакав немного, встретил он карлика, который внезапно нанес его коню такой удар по голове своим посохом, что бедное животное пошатнулось и отступило на длину копья.
        —Почему ты бьешь моего коня? — спросил сэр Тор сердито.
        —Потому что вы не пройдете этой дорогой, пока не сразитесь с рыцарями, которые сидят вон в тех шатрах, — ответил карлик.
        Тут сэр Тор увидел два шатра на краю дороги, и позади каждого из них висел на дереве большой щит, и к каждому щиту приставлено было копье.
        —Я не могу задерживаться для схватки, — сказал сэр Тор, — ибо не могу откладывать исполнение того, что на меня возложено.
        —Тем не менее вы не пройдете, — закричал карлик. И, схватив большой рог, он громко протрубил в него.
        Тут из ближайшего шатра вышел рыцарь, взял щит, вскочил на коня, схватил свое копье и, словно буря, ринулся на сэра Тора, который едва успел наставить свое копье и пришпорить коня навстречу ему. Однако сэр Тор пустил коня так удачно, что попал незнакомому рыцарю копьем прямо в середину щита и повалил его через круп коня. Таким же образом нанес он удар второму рыцарю, уложив его плашмя на землю, подле его товарища.
        —А теперь, — сказал сэр Тор, глядя вниз на обоих, — вставайте и ступайте ко двору короля Артура и скажите, что прислал вас я — рыцарь, посланный за собакой.
        Они оба поклялись повиноваться ему, и сэр Тор уже поворачивал коня, чтобы продолжить свой путь, когда к нему подошел карлик.
        —Сэр, — сказал он, — окажите мне милость, прошу вас!
        —Охотно, — отвечал сэр Тор. — Чего ты желаешь?
        —Я прошу вас лишь о том, чтобы вы взяли меня своим слугой, — сказал карлик. — Позвольте мне сопровождать вас, ибо я не буду больше служить этим трусливым рыцарям.
        —В добрый час, — сказал сэр Тор. — Бери лошадь и поезжай за мной.
        —Вы гонитесь за рыцарем с белой собакой, не так ли? — сказал карлик. — Я приведу вас к нему.
        Они поскакали через лес и вскоре оказались у двух шелковых шатров, стоящих подле небольшого монастыря, и перед одним шатром висел белый щит, а перед другим красный.
        Тут сэр Тор спешился и, отдав карлику своего коня и копье, подошел к белому шатру и заглянул внутрь. Там он увидел трех дам, спящих на богатом ложе. Он не стал будить их и подошел к другому шатру, где нашел только одну спящую даму. А подле нее была белая собака, и когда она увидела его, то громко залаяла, так что леди проснулась.
        Сэр Тор схватил бросившуюся на него собаку и передал ее карлику.
        Но через мгновение леди вышла из своего шатра, сопровождаемая тремя дамами, которые были разбужены шумом, и сказала ему:
        —Рыцарь, зачем вы отнимаете у меня мою собаку?
        —Я должен это сделать, — ответил сэр Тор, — потому что в поисках ее я и прибыл сюда.
        —Вы недалеко уйдете и будете наказаны за это недоброе дело, — сказала леди.
        —Я смиренно встречу любое испытание, которое выпадет на мою долю, — сказал сэр Тор и, повернувшись, поскакал обратно.
        Однако не успели они далеко отъехать, как услышали стук копыт позади себя и голос сэра Абелеуса, рыцаря, который первым схватил собаку:
        —Рыцарь! Остановитесь и отдайте мне собаку, которую вы похитили у моей возлюбленной!
        Сэр Тор повернулся и наставил свое копье. И сэр Абелеус сделал то же самое, и они сошлись с такой силой, что оба рухнули с коней. Тогда вытащили они мечи и стали наносить друг другу могучие удары, так что осколки доспехов полетели во все стороны, словно щепки из-под топора дровосека. Наконец сэр Тор сбил сэра Абелеуса на землю.
        —Теперь сдавайтесь! — закричал он.
        —Никогда! — задыхаясь от ярости, ответил Абелеус. — Никогда, покуда я жив, если только вы не вернете мне собаку.
        —Этого я не сделаю, — сказал Тор, — ибо такой мне был назначен рыцарский подвиг — доставить эту собаку обратно к королю Артуру и послать туда вас, побежденного рыцаря.
        В это время появилась некая дама, скакавшая на лошади что было мочи.
        —О рыцарь! — закричала она Тору. — Ради любви к королю Артуру и во славу его двора пожалуйте мне дар, о котором я попрошу вас! Как благородный человек, даруйте мне это!
        Увидев эту даму, сэр Абелеус задрожал, очень медленно повернулся и пополз прочь.
        —Что же, — сказал сэр Тор, — просите подарок, прекрасная дама, и вы получите его.
        —Благодарю вас, — сказала она, — а попрошу я у вас голову этого коварного рыцаря Абелеуса, ибо он самый жестокий из живущих рыцарей и самый подлый убийца.
        —Теперь я раскаиваюсь в своем обещании, — сказал сэр Тор. — Не может ли он загладить свою вину перед вами и искупить то зло, что он принес вам?
        —Это невозможно, — сказала дама, — ибо он убил моего брата на моих глазах; он не захотел пощадить его, хотя я долго стояла в грязи на коленях, умоляя его о милосердии. Отрубите ему голову, прошу вас, или я опозорю вас при дворе короля Артура как рыцаря, не сдержавшего слова.
        Сэр Абелеус слушал все это и, стоя поодаль, умолял сэра Тора о пощаде.
        —Теперь я уже не могу этого сделать, — сказал сэр Тор, — ведь я нарушу свое обещание. И потом вспомните: я предлагал вам снисхождение совсем недавно, но вы не захотели сдаться.
        Тут Абелеус повернулся и побежал, но сэр Тор скоро нагнал его и одним ударом уложил на землю.
        —А теперь, сэр, — сказала дама, — отдохните немного в моем замке, который совсем недалеко.
        И Тор пошел с ней и был любезно принят добрым старым рыцарем, ее мужем, который благодарил его за отмщение убийце и сказал ему, что он всегда будет здесь желанным гостем.
        Вскоре Тор поскакал к Камелоту, а карлик вез собаку позади него. И вскоре он увидел своего отца, короля Пелинора, плачущего над мертвыми рыцарем и леди возле колодца.
        —Отец мой, — сказал сэр Тор, — что за беда приключилась с вами?
        —Позор на мою голову! — воскликнул король Пелинор. — Выехав из Камелота за леди Нимуе, я был столь нетерпелив в стремлении к своему рыцарскому подвигу, что не хотел задержаться ради чего-нибудь другого. И когда я проезжал мимо этого колодца, женщина позвала меня: «Помогите мне, рыцарь, помогите мне, во имя Христа!» Но я не остановился, и теперь она убила себя, ибо, как я понимаю, не перенесла горя, когда этот рыцарь умер от своих ужасных ран.
        Тут леди Нимуе появилась на опушке леса и спросила короля Пелинора о причине его печали.
        —Сделайте теперь, как я советую, — сказала она, когда он все рассказал, — возьмите их тела в Камелот и там с честью похороните.
        —Как вы преуспели в назначенном вам деле? — спросил Тор, рассказав отцу о приключении с собакой.
        —Моя поездка не была трудной, — ответил король Пелинор, — проехав немного через лес, я встретил леди Нимуе, которую держали два оруженосца. «Прекрасная леди, — сказал я, — вы должны прибыть со мной к королю Артуру». — «Охотно», — ответила она. «Вы не можете взять ее с собой, — сказали оруженосцы, — не поговорив с двумя рыцарями, которые сражаются за нее вон там». Повернувшись, я увидел двух рыцарей, которые бились на мечах, и трава поляны была окрашена кровью. Подъехав к ним, я спросил, из-за чего они сражаются. «Из-за этой леди, — сказали они. — И вашей она не будет!» Затем без промедления оба повернулись и напали на меня. И, прежде чем я успел спешиться, один из них убил моего коня и, смеясь, сказал: «Теперь он пеший, как и мы». — «Берегитесь, — закричал я в великом гневе, — ибо за гибель моего коня я отомщу вам» Тут я ударил и расколол его шлем и голову до подбородка. А другой рыцарь не захотел сразиться со мной. «Я сэр Мелиот Логурский, — сказал он, — я только пытался спасти леди Нимуе от этого человека, которого вы убили. Возьмите теперь его коня, поскольку он убил вашего, и скачите с моей
кузиной леди Нимуе ко двору короля Артура. Когда-нибудь вы увидите там и меня». Тогда мы не спеша поехали назад и встретили вас возле колодца.
        Подъезжая к Камелоту, они нагнали сэра Гавейна, печально везущего тело леди на седле перед собой. Все вместе они двинулись по улице, озаренной мягким вечерним светом, и въехали в большую залу замка, где Артур и его рыцари ужинали за Круглым Столом.
        И прежде чем они смогли занять свои места, их попросили рассказать о приключениях, выпавших на их долю.
        —О король Пелинор, — сказала королева Гвиневера, — велика ваша вина, что не спасли вы жизнь дамы у колодца.
        —Увы, — сказал Пелинор, — я так стремился свершить мой подвиг, что не мог остановиться. Но всю свою жизнь я буду винить себя.
        —Да и как вам не винить себя, — сказал печально Мерлин, — эта леди была ваша родная дочь Алина, которую вы искали все эти годы, а муж ее был добрый рыцарь, сэр Милес Ландский.
        —Ваш сын Тор показал себя хорошо, — мягко сказал Артур, стремясь утешить короля Пелинора в его горе, — с радостью приглашаю я его занять место за моим столом. Садитесь и вы, ибо никогда больше вы не проедете мимо тех, кто просит вас о помощи. Ну а что же мой племянник Гавейн? Почему он смотрит столь печально и держит тело обезглавленной дамы?
        —Я убил ее, — ответил печально Гавейн и рассказал всю историю своих приключений, ничего не утаивая. — Это выпало на мою долю как наказание за то, что я не захотел пощадить подлого рыцаря, — закончил он. — И потому я клянусь всегда быть милостивым и щадить тех, кто просит об этом; более того, назначаю себе такое искупление: всегда сражаться за всех дам и всех леди, просящих моей помощи, и быть их рыцарем со всей почтительностью и честью.
        —Все вы многому научились, — мягко сказал Мерлин. — А сэр Гавейн получил самый жестокий урок, хотя в грядущие дни будет он самым благородным, храбрым и милосердным из рыцарей. Но внимайте теперь: в этот первый день Круглого Стола я устанавливаю для вас правила рыцарского достоинства. Все вы и те, кто будет сидеть за этим столом впоследствии, — рыцари логров, и во имя славы Логрии, королевства праведности, не отступайтесь никогда от его высоких добродетелей. Не совершайте преступлений, убийств, не творите жестокости или злых дел; бегите от измены, лжи и бесчестия; щадите того, кто просит о пощаде, или никогда не садитесь больше за этот стол. И всегда оказывайте ту помощь, что в ваших силах, дамам и леди; выступайте, чтобы защитить благородных женщин и вдов; оставляйте все свои дела, если хоть одной женщине в мире причинено зло; под страхом смерти или вечного бесчестия не причиняйте никакого зла женщине, не заставляйте ее страдать. И ни за что на свете не сражайтесь за дело несправедливое и неправедное.
        —И во всем этом мы клянемся на святом причастии, — сказал король Артур. — И каждый год на праздник пятидесятницы вы все должны являться сюда, в Камелот, чтобы еще раз повторить эту клятву, и лишь после этого займем мы свои места за Круглым Столом. А я клянусь не приступать к еде в этот день, пока не явится к нам нечто, зовущее к рыцарскому подвигу или приключению.
        —Поступайте так, — сказал Мерлин, — чтобы королевство логров было примером всем людям последующих времен. И будьте уверены, что, хотя все вы умрете, слава королевства логров и его пример будут жить вечно… Теперь я должен покинуть вас, чтобы заснуть долгим сном и спать до тех пор, пока не придет назначенное время и следующий круг логров будет создан на земле. Этого вы не сможете понять. Но вот что вы поймете и пообещаете: не нарушайте ваших клятв хранить рыцарское достоинство и вашу преданность королю Артуру — он символ и правитель королевства логров.
        Тут Мерлин медленно прошел через залу и скрылся во тьме; и леди Нимуе, та, которую доставил в Камелот король Пелинор, тихо поднялась со своего места в зале и последовала за ним.

        Леди Нимуе и Фея Моргана
        На следующий день после праздника пятидесятницы, когда основан был в Камелоте Круглый Стол, король Артур ехал в одиночестве по лесу, грустно размышляя над странными словами Мерлина. Внезапно сам Мерлин оказался перед ним.
        —Я явился проститься с вами, — сказал добрый волшебник. — И вот вам мое последнее слово-предупреждение: берегите получше меч Экскалибур и волшебные ножны его и остерегайтесь жестокой женщины, которая похитит его у вас, — матери Злого Рыцаря, того, кто поразит вас на поле Камланна. Однако она будет с вами до конца, очистившись от зла своего, и вместе с другими приведет вас в Авалон. Одна из этих авалонских леди — леди Нимуе — ожидает меня. Она погребет меня в земле живым.
        —Не можете ли вы спастись от нее силой вашего волшебного искусства? — спросил Артур. — О Мерлин, я не хочу терять вас!
        —Нет, такова моя судьба, — ответил Мерлин. — Так нужно для славы Логрии. И так нужно для вас: теперь вы должны действовать без моей помощи и показать свое достоинство.
        Тут Мерлин оставил его и продолжил свой путь, уходя все глубже и глубже в леса вслед за леди Нимуе; и пришли они в землю Гвинеда, где королем был Пант, и нашли приют в его замке. И наутро, прежде чем отправиться дальше, Мерлин разговаривал с женой короля Панта, чье имя было Элейна.
        —У вас есть сын, — сказал он, — чудесный юноша, которого Владычица озера взяла у вас, когда он лежал в колыбели, так что много лет он прожил у нее. Я хотел бы посмотреть на него, прежде чем покину дороги людей. Имя его Ланселот. И другая Элейна в грядущие времена принесет ему сына по имени Галахэд. И эти два рыцаря будут лучшими из рыцарей Круглого Стола и величайшей славой королевства логров.
        И, увидев Ланселота, он благословил его и велел ему явиться ко двору короля Артура перед следующим праздником пятидесятницы и попросить посвящения в рыцари, сказав, что такова была последняя воля Мерлина, перед тем как он, по своему желанию, лег живым в могилу.
        Король Пант, и королева Элейна, и юный Ланселот дивились его словам, а Мерлин покинул их и удалился в холмы Северного Уэльса вслед за леди Нимуе, которая играла на волшебной уэльской арфе и пела чудные песни заклинаний и колдовства.
        Наконец пришли они к назначенному месту, и леди Нимуе села там в тени цветущего белого боярышника, а Мерлин положил голову ей на колени. Затем с пением и музыкой она навела великое волшебство в девять кругов вокруг Мерлина и вокруг куста боярышника. Мерлин заснул и вновь проснулся. И теперь ему казалось, что он обитает в самой красивой и самой неприступной башне в мире.
        —Леди, — сказал он, — вы лишили меня всей моей магической силы, так что я никогда не смогу выйти из этой башни. Оставайтесь со мной и не покидайте меня одного во власти этих чар!
        —Скоро я уйду, — ответила леди Нимуе, — ибо король Артур в большой опасности. И теперь, когда вы уже не можете больше поддерживать его, я должна прийти ему на помощь. Фея Моргана навевает свои злые чары, стремясь обмануть его и заманить в ловушку. Я должна оставить вас и поспешить к нему. Но сначала я дам вам отдохновение, чтобы вы могли уснуть и спать много веков, пока не придет тот день, когда вы проснетесь.
        Словно во сне встал Мерлин на ноги и спустился по узкой лестнице, которая открылась в земле перед ним. Глубоко под землей он вошел в мрачную каменную пещеру под огромной скалой, улегся на большую каменную плиту, подобную столу, и заснул. Тут Нимуе силой магии закрыла проход, ведущий к свету, и быстро направила свой путь к Камелоту, оставив Мерлина покоиться в его темной могиле. Там он будет лежать до дня своего пробуждения, когда на этом острове вновь образуется круг логров. Но где он спит — в волшебном лесу Брослианда или на острове Бардов в Корнуэлльской скале, а может, шумит над ним Брагдонский лес, — этого никто не сможет сказать до дня его пробуждения.
        Между тем король Артур охотился в таинственных лесах Южного Уэльса с сэром Уриенсом, который был ему зятем, мужем Феи Морганы, и с храбрым рыцарем сэром Акколоном Гальским. Далеко и быстро мчались они, преследуя белого оленя. Они ехали миля за милей, пока совсем не заблудились в лесу, а кони их так устали, что в конце концов пали мертвыми под ними; но они все преследовали этого оленя, ибо и он теперь был так измучен, что с трудом мог двигаться.
        Они вышли из-под деревьев на заросший травой берег и увидели, как олень замертво упал на землю. И тут, оглядевшись, они обнаружили, что берег мягко спускался к воде и что маленькое судно, все в богатых шелках, двигалось неподалеку от берега. Это судно подошло прямо к ним, уткнувшись в песок и как бы приглашая их ступить на борт. Но на всем судне не было видно ни одной живой души.
        —Давайте взойдем на эту странную барку, — сказал король Артур, — и смело встретим приключение, которое ждет нас.
        И они взошли на борт и увидели, что это чудесное судно, украшенное редкими шелками и богатой мебелью. Когда они спускались к берегу, был вечер. Когда же взошли на судно, наступила ночь столь быстро, что через несколько минут была уже кромешная тьма. Вдруг по бортам зажглись факелы, ярко осветившие палубу. Судно двигалось по тихой темной воде, а из кают появились тринадцать прекрасных дам и стали прислуживать им, подавая любые блюда и любые вина, какие человек только мог пожелать. Все время мягко звучала приятная музыка, и судно наполнилось благоуханием диковинных цветов.
        Король и два его спутника устали после целого дня охоты. Отужинав и насладившись прохладным ночным воздухом на палубе этого чудного судна, они прошли вниз, в богатую каюту, приготовленную заранее. И вскоре каждый лежал в мягкой, удобной постели. И этой ночью они спали удивительно глубоким сном.
        Наутро Уриенс проснулся в Камелоте в своей собственной постели подле своей жены, колдуньи Феи Морганы. И сильно он дивился, как два дня путешествия уложились в сон одной ночи. Жена его загадочно улыбнулась, и на дне ее больших темных глаз замерцал странный, злой свет. Но ничего не сказала она, хотя и хорошо знала о том, что произошло.
        Король Артур, однако, проснулся в темной и мрачной тюрьме, в сыром отвратительном подземелье какого-то большого замка. И в темноте услышал он стоны двадцати рыцарей, содержавшихся здесь в жестоком заключении.
        —Кто вы? — спросил король Артур.
        И один из них ответил:
        —Мы двадцать рыцарей, которых здесь держат пленниками, и некоторые из нас находятся тут уже целых восемь лет.
        —Как это случилось? — спросил Артур.
        —Хозяин замка, — ответил рыцарь, — злой человек по имени сэр Дамас, который незаконно отнял этот замок и земли у своего старшего брата, доброго рыцаря сэра Аутлейка. И он берет в плен всех, кто является в замок, и запирает их в эту ужасную темницу…
        И пока они так говорили, появилась дама с лампой в руках и сказала королю Артуру:
        —Как дела, сэр?
        —Сам не знаю, — ответил он. — Не могу сказать даже о том, как оказался в этом нечистом месте.
        —Сэр, — сказала она, — вы будете освобождены и освободите также всех этих рыцарей, если только сразитесь за моего господина. Ибо брат его пришлет сегодня воина сразиться за себя, и тот, чей рыцарь одержит победу, станет хозяином всех этих земель.
        —Трудный вопрос задаете вы мне, — сказал Артур. — Ваш господин сэр Даллас — злой рыцарь, и в его защиту я не пожелал бы нанести ни единого удара. Однако я лучше умру в битве, чем буду влачить жалкое существование до самой смерти в этой темнице. Если сэр Дамас освободит всех, кто заключен здесь, я буду сражаться, не жалея жизни, на его стороне.
        —Он поступит так, — сказала дама.
        —Тогда я готов, — сказал Артур, — лишь бы только у меня были конь и доспехи.
        —У вас не будет недостатка ни в том, ни в другом, — уверила она его. — Следуйте за мной.
        Они поднялись и вышли из темницы во двор замка, залитый ярким солнечным светом.
        —Уверен, дама, что я где-то видел вас, — сказал король Артур даме. — Не были ли вы когда-нибудь при дворе короля Артура?
        —Нет, — ответила дама, — я никогда в жизни не была там. Я всего лишь дочь сэра Дамаса, хозяина этого замка.
        Но она лгала, ибо была одной из прислужниц королевы Феи Морганы.
        В тот самый момент, когда Артур обнаружил, что он находится в темнице в подземелье замка сэра Дамаса, сэр Акколон Гальский тоже очнулся от своего заколдованного сна и обнаружил, что он лежит в приятном внутреннем дворике, но на самом краю глубокого колодца, так что стоило ему пошевелиться, и он бы непременно упал в него и нашел свою смерть.
        Когда сэр Акколон понял, где он, то возблагодарил бога и сказал: «Да спасет бог короля Артура и короля Уриенса, ибо те дамы на судне предали нас. Они, наверное, злые демоны, а не женщины. Если только когда-либо мне удастся спастись, я буду убивать всех женщин, которые занимаются черной магией и зловредным колдовством».
        Как только он подумал это, явился большеротый карлик с приплюснутым носом и обратился к Акколону с такими словами:
        —Я пришел от вашей леди, королевы Феи Морганы, и она приветствует вас с любовью и просит вас во имя ее сразиться сегодня с незнакомым рыцарем. Для этого посылает она вам собственный меч короля Артура, Экскалибур, и ножны от него и просит вас не бояться, а биться так, как она указывает вам, — до смерти, без пощады. Она просила меня также сказать вам, что муж ее лежит при смерти, тяжело раненный рукой предателя, и что вы женитесь на ней и будете королем Горра вместо него.
        —Да, я обещал сражаться за нее, — сказал сэр Акколон. — Истинно, ты явился от нее, ибо принес мне меч Экскалибур. Видно, все это колдовство наведено ею для того, чтобы я мог сразиться против ее неизвестного врага и убить его.
        —Сэр, это именно так, — ответил карлик. — И вы хорошо поступаете, собираясь на битву.
        Тут он отодвинул Акколона от края колодца и затем проводил его в залу замка, где сэр Аутлейк ожидал его с шестью оруженосцами. Когда сэр Акколон утолил свой голод и жажду, его одели в крепкие доспехи, посадили на могучего боевого коня и проводили на красивый зеленый луг, что лежал на полпути между замками сэра Аутлейка и сэра Дамаса. Здесь предстояло быть битве.
        Между тем шесть оруженосцев сэра Дамаса также проводили Артура в залу замка, усадили за обильно уставленный стол, затем хорошо вооружили его и вывели за ворота. Когда Артур выехал из замка, еще одна дама приблизилась к нему, низко поклонилась и сказала:
        —Сэр, ваша сестра, моя хозяйка королева Фея Моргана приветствует вас. И она послала меня доставить вам ваш меч Экскалибур, который вы оставили ей на хранение, ибо она знает, что сегодня вам предстоит битва. Вот меч и ножны. А хозяйка моя и сейчас на коленях молится за вашу жизнь.
        Король Артур поблагодарил даму. Теперь он шел на битву с легким сердцем, ибо при нем опять были его меч и волшебные ножны, а тот, кто владеет ими, никогда не теряет много крови, как бы жестоко изранен он ни был.
        И встретились на зеленом лугу эти два рыцаря — король Артур и сэр Акколон, в чужих доспехах, с опущенным забралом, со щитами, на которых не было никаких знаков, — встретились они, и ни один из них не знал, кто его противник. Они съехались и сразились копьями — с такой мощью, что ни один не смог усидеть на коне. Затем они обнажили мечи и яростно ринулись в битву, нанося друг другу могучие удары. Но меч короля Артура не причинял противнику вреда, а меч Акколона при каждом ударе пробивал доспехи короля Артура, и кровь его окрасила весь луг. У Акколона же кровь почти не текла, хотя Артур один или два раза ранил его.
        И когда король Артур увидел свою кровь на траве и почувствовал, что меч в его руке не пробивает стали, как это обыкновенно бывало, в то время как от меча Акколона кровь лилась при каждом ударе, он понял, что предательством и черной магией кто-то поменял их мечи и в руке Акколона сверкал подлинный Экскалибур.
        —А теперь, сэр рыцарь, берегитесь, ибо я намерен снова ударить вас! — со злобой воскликнул сэр Акколон. Не отвечая, Артур нанес ему столь сильный удар, что Акколон отступил, пошатнувшись, но тут же сам нанес удар, и Артур упал на землю.
        Скоро, однако, он снова был на ногах, и они нанесли друг другу еще много могучих ударов. Король Артур истекал кровью, и было просто чудом, что он все еще держался на ногах. Лишь столь храбрый рыцарь, как он, мог продолжать битву, испытывая такую жестокую боль.
        Наконец оба они остановились передохнуть, и все, кто собрался посмотреть на эту битву, с одобрением говорили о них и сожалели, что один из двух столь храбрых рыцарей обречен умереть. И среди тех, кто наблюдал за битвой, была волшебница леди Нимуе Авалонская, та, что положила Мерлина под камень; она явилась сюда уже после того, как битва началась.
        —Я не намерен давать вам долгого отдыха! — воскликнул внезапно сэр Акколон; и с этими словами он вновь яростно напал на Артура. Но Артур в бешенстве от гнева и боли взмахнул своим мечом и с такой силой ударил Акколона по шлему, что тот упал наземь. От этого удара меч Артура разломился на части, и в руке его осталась только рукоять.
        Акколон снова вскочил и бросился на короля Артура, который защищался щитом, хотя и понимал, что теперь спасения не было.
        —Рыцарь, — глумясь, сказал Акколон, — сдайтесь мне как трус и побежденный, или я отрублю вашу голову мечом.
        —Нет, — сказал Артур. — Я не могу столь позорно нарушить моей клятвы. Если бы у меня было сто жизней, я бы предпочел умереть сто раз, чем сдаться. Ибо, хотя мне недостает оружия, я не могу сказать, что мне недостает чести. Если же вы убьете меня безоружного, именно вы покроете себя позором.
        —Что ж, возьму на себя этот риск, — закричал Акколон. — А теперь бегите, ибо вы уже можете считать себя мертвецом!
        Он снова ринулся на Артура. Но король принял удар своим щитом и ударил Акколона поперек забрала обломком меча с такой силой, что тот отшатнулся на три шага.
        И тут Нимуе своим волшебством освободила ножны, висевшие у него на боку, так, что они упали на землю перед Артуром, который схватил и пристегнул их к своему ремню. Акколон напал еще раз и нанес удар, который мог бы расколоть голову Артура до подбородка. Но Нимуе снова махнула рукой, и меч выскользнул из рук Акколона и вонзился в землю.
        Артур прыгнул вперед, схватил меч и сразу почувствовал, что это был его собственный Экскалибур.
        —Меч мой, — закричал он, — тебя не было слишком долго. И ты причинил мне так много вреда.
        А затем он сказал Акколону:
        —Сэр рыцарь, не я, а вы близки к смерти, ибо этот мой меч с лихвой вознаградит за ту боль, которую я претерпел, и за кровь, которую я потерял.
        И с этим он бросился на сэра Акколона и опрокинул его на землю таким ударом, что у того кровь хлынула изо рта, носа и ушей; и Артур стал над ним с поднятым для удара Экскалибуром и закричал:
        —Теперь я убью вас!
        —Что ж, можете убить меня, — тяжело дыша, сказал Акколон, — ни за что я не сдамся. Я тоже поклялся моей рыцарской честью никогда не сдаваться живым. И потому убейте меня, чтобы не жил я опозоренный.
        —Вы храбрый рыцарь и достойный, — сказал Артур, опуская меч. — Скажите мне, из каких вы земель и кому служите.
        —Сэр, я рыцарь короля Артура. Акколон Гальский мое имя.
        —Скажите мне, кто дал вам меч? — спросил король, немало смущенный при воспоминании о магии судна.
        —Меч этот несчастливый, — сказал Акколон, — ибо от него придет моя смерть.
        —Возможно, так и будет, — сказал король, — но как он попал в ваши руки?
        —От королевы Феи Морганы, — грустно ответил Акколон. — Я давно люблю ее, а она меня. И я обещал сражаться за нее и убить того, кого она пожелает, будь это хоть сам король Артур. Вот почему она прислала мне сегодня этот меч, говоря, что муж ее, король Уриенс, умер и что быть мне королем, если я смогу победить в этой битве. Но скажите мне, кто вы, кого она захотела видеть мертвым?
        —Ах, Акколон, — сказал Артур, — вы и не знаете, что я король!
        Когда Акколон услышал это, он громко закричал:
        —Благородный, добрый господин, король Артур, пощадите меня, потому что я не узнал вас!
        —Я пощажу вас, — ответил Артур, — ибо понимаю, что в этом деле повинны не вы, но моя сестра. Ах, Акколон, она обманула и меня своей красотой и колдовскими хитростями. Добрый Мерлин предупреждал меня, но я не внял его предупреждению. Теперь я велю ей покинуть мой двор или убью ее, если по ее вине кто-нибудь еще погибнет.
        Тут король Артур помирил сэра Дамаса и сэра Аутлейка. И после этого оруженосцы отнесли его и сэра Акколона, еще более израненного, в аббатство, находившееся неподалеку в лесу. И леди Нимуе пришла туда и ухаживала за ним. Сэр Акколон умер от ран прежде того часа, когда вновь поднялось солнце, но Артур медленно поправлялся.
        Между тем королева Фея Моргана, думая, что король мертв, замыслила в Камелоте еще одно злодеяние. В самый день битвы нашла она спящим на ложе своего мужа, короля Уриенса. Тут же позвала она одну из своих дам и сказала:
        —Ступайте, принесите меч моего господина, ибо никогда не было более удобного случая, чтобы убить его!
        —О госпожа, — закричала дама. — Не делайте этого. Не будет вам спасения, если вы лишите жизни своего супруга!
        —Это не ваша забота, — ответила Фея Моргана. — Этот день я выбрала как день его смерти, а потому скорее принесите мне меч!
        Дама вышла, но прежде всего разыскала принца Увейна и сказала:
        —Сэр, ступайте скорее, явитесь к моей госпоже, вашей матери, ибо она собирается убить короля, вашего отца, и послала меня за мечом.
        —Несите ей меч быстрее, — сказал Увейн, — или она убьет и вас.
        Дрожащими руками дама принесла меч Фее Моргане, которая быстро направилась к ложу короля Уриенса. Но, когда она занесла над ним меч для удара, сэр Увейн выпрыгнул из-за портьер и схватил ее руку.
        —О ведьма, — с ненавистью сказал он. — На какое злодейство вы решились? Не будь вы моей матерью, я убил бы вас тут же. Вы дьявол, а не женщина!
        —Пощадите меня, — взмолилась Моргана. — Дьявол искусил меня сделать это. Демоны тьмы всегда готовы сбить с пути тех, кто знает слишком много об их тайном искусстве.
        —Вы поклянетесь на святом причастии, что никогда не попытаетесь вновь совершить подобное, — сказал Увейн.
        И Фея Моргана принесла клятву.
        А вскоре одна из ее дам пришла сказать ей, что Акколон погиб, а король Артур отдыхает в аббатстве в лесу.
        «Вернувшись в Камелот, — подумала она, — он, конечно, убьет меня за то, что я пыталась погубить его. Мне нужно скорее покинуть двор, прежде чем он вернется…»
        И она выступила со своими слугами и дамами. Но королеве Гвиневере сказала, что отправляется на прогулку в лес.
        По дороге оказалась Фея Моргана у аббатства, где лежал Артур, оправляясь от своих ран. И внезапно она подумала, что теперь, по крайней мере, могла бы похитить его меч Экскалибур.
        —Король спит в постели, — сказали ей, — и распорядился, чтобы никто не будил его.
        —Я его сестра, — сказала Моргана мягким голосом. — Позвольте мне лишь взглянуть на него, чтобы помолиться за его скорейшее выздоровление.
        Ее отвели туда, где он лежал, и оставили с ним. Артур спал с обнаженным мечом Экскалибуром в правой руке. Но ножны стояли поодаль у кресла.
        «Возьму хоть их», — подумала она и, пряча ножны под плащом, быстро вышла из аббатства, села на коня и продолжила свой путь.
        Вскоре король Артур проснулся и хватился ножен. Он очень разгневался и спросил, кто был у него, пока он спал. И сказали ему, что это была королева Фея Моргана.
        —Увы, — сказал Артур, — плохо же вы охраняли меня.
        —Сэр, — ответили ему, — мы не осмелились ослушаться вашей сестры.
        Тут Артур потребовал коней, и с сэром Аутлейком они галопом помчались через лес за королевой Феей Морганой и ее свитой.
        Вскоре они увидели Фею Моргану и, пришпорив коней, понеслись еще быстрее. Все ближе и ближе были Артур и Аутлейк, пока наконец Фея Моргана не поняла, что спасения ей нет. Тут она направилась к глубокому озеру в лесу и бросила ножны в середину его, воскликнув:
        —Что бы ни случилось со мной, я буду, по крайней мере, знать, что мой брат навсегда лишился своих ножен.
        И ножны утонули, потому что были тяжелыми от золота и драгоценных камней.
        После этого королева Моргана направилась в долину, полную огромных камней, и силой чародейства превратила себя и своих спутников в камни, так что, когда король Артур и сэр Аутлейк несколько минут спустя оказались здесь, ни Феи Морганы, ни кого-либо из ее людей не было видно.
        —Здесь произошло злое колдовство, — сказал Артур, перекрестившись.
        Долго и тщетно проискав ножны, они поскакали обратно к аббатству и оттуда в Камелот, где Гвиневера и все рыцари Круглого Стола возрадовались, увидев их.
        Но когда вечером сели они за трапезу в большой зале, вошла дама и низко склонилась перед королем Артуром.
        —Мой господин, — сказала она смиренно. — Я явилась от вашей сестры королевы феи Морганы просить прощения за все зло, что она сотворила. Никогда больше не будет она пытаться принести вам вред, ибо искушавший ее дьявол покинул ее. И в знак своей огромной любви и искреннего раскаяния она шлет вам эту мантию, прекраснейшую в мире. И тот, кто станет носить ее, никогда не будет страдать от боли.
        Увидев мантию, все дивились ей, ибо в самом деле была она роскошна, вся усеяна драгоценными камнями и украшена золотом и серебром. И король Артур был счастлив получить в подарок эту мантию и протянул уже руку, чтобы принять ее. Но леди Нимуе, вернувшаяся вместе с ним в Камелот, вдруг закричала:
        —Господин король, не надевайте эту мантию, не узнав о ней получше! Пусть эта дама накинет ее себе на плечи, прежде чем она окажется на ваших плечах.
        —Пусть будет так, как вы советуете мне, — сказал король Артур и обратился к посланнице Феи Морганы: — Я хотел бы видеть эту мантию на вас.
        —Сэр, — сказала та, — я недостойна носить королевскую мантию!
        —И все-таки наденьте ее! — распорядился Артур.
        И волей-неволей дама накинула на себя мантию, и тут же яркая вспышка пламени озарила залу, и дама упала на землю, превратившись в кучу дымящегося пепла.
        И после этого королева фея Моргана никогда уже не осмеливалась вступать в королевство логров, но отправилась в свой собственный замок в земле Горров и сильно его укрепила.

        Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь
        Приключения короля Артура не кончились после того, как он разбил саксов и принес мир Британии. Ибо, хотя он создал королевство логров — землю истинного добра и благочестия, благородства и праведного житья, — зло никогда не переставало покушаться на добро. И во многих книгах не рассказать обо всех приключениях, случившихся во время его царствования — этого краткого мгновения света, вспыхнувшего подобно звезде на небе. И мы не можем, например, рассказать здесь о том, как сам Артур сражался с великаном горы Святого Михаила, который похищал беспомощных странников и увлекал их в свой мрачный и зловещий замок; или о том, как воевал он против императора Луция и был принят в Риме; или даже о его сражении с ужасным Котом Лозанским.
        Но год за годом слава его двора росла, и самые благородные и храбрые рыцари в мире явились к нему и стремились своими доблестными и смелыми деяниями завоевать место за Круглым Столом.
        Много историй рассказывается и об этих рыцарях: о Ланселоте и Гавейне, о Тристраме и Гарете, о Персивале, Ивейне, Мархаусе, Клегисе, Агравейне и многих, многих других. На их долю выпало больше славных приключений, чем о том может быть рассказано в одной книге.
        Один из первых и храбрейших рыцарей был сэр Гавейн, и только сэр Ланселот, сэр Галахэд и сэр Персиваль могли превзойти его. И на его долю выпало много удивительных приключений, но лишь об одном из них можно здесь рассказать.
        Однажды король Артур праздновал рождество в Камелоте, и все храбрейшие рыцари и все прекраснейшие леди его двора были с ним. И главные торжества выпали на день Нового года. Королева Гвиневера, одетая в красивые, яркие шелка, сидела под вышитым пологом, усеянным драгоценными камнями. Прекрасна была она, с сияющими серыми глазами, и каждый рыцарь склонялся в почтительном поклоне перед ней, прежде чем занять свое место. Подле нее сидел король Артур, радовавшийся при виде этого благородного собрания и царившего в зале веселья. Но он не начинал пир, ибо таков был его обычай: не приступать к трапезе до тех пор, пока не услышит рассказа о каком-то рыцарском деянии или пока новый, необычный подвиг не позовет его рыцарей.
        Вот менестрели перестали играть, все молча сидели в большой зале, и тишина нарушалась только шипением и треском поленьев, горевших в камине. Вдруг раздался стук подкованных железом копыт о каменную мостовую. Большие двери раскрылись, и странная, жуткая фигура появилась в зале.
        Это был могучий человек на огромном коне, с сильными ногами и большими руками, столь высокий, что казался почти великаном. Однако сидел он на коне как рыцарь, хотя и был без доспехов, и лицо его казалось свирепым, но красивым. И, что самое удивительное, он весь был зеленым. Зеленый плащ и куртка были надеты на нем поверх зеленых штанов с зелеными подвязками, а шпоры были золотыми; на зеленом поясе сверкали драгоценные камни, а его зеленое седло и сбруя были богато инкрустированы. Его длинные, спадавшие на плечи волосы и его борода были ярко-зелеными; зеленым было его лицо и руки; и конь был тоже зеленым с головы до ног, а гриву его обвязывала золотая нить.
        У рыцаря не было ни оружия, ни щита, но лишь большой топор из зеленой стали и золота и сломанный с дерева падуба сук, который он держал над головой. Он бросил ветвь на мозаичный пол залы и гордо посмотрел по сторонам: на рыцарей, сидевших вокруг Круглого Стола, и на леди и оруженосцев за столами по обе стороны, и на Артура, который вместе с Гвиневерой возвышался над остальными. Затем он закричал зычным голосом:
        —Где правитель этого сборища? С ним хочу я говорить, и ни с кем иным!
        Все сидели, с изумлением глядя на странного рыцаря. «Тут какое-то страшное колдовство, — думали они, — ибо разве мог иначе появиться такой человек на коне, зеленый, как трава, зеленее, чем любая трава на земле?»
        Но наконец Артур, который всегда был учтив, приветствовал Зеленого Рыцаря, просил его быть гостем и присоединиться к их пиру.
        —И не подумаю! — закричал в ответ незнакомец. — Я здесь не для того, чтобы терять с вами время. И зеленая ветвь говорит о том, что явился я не с войной, иначе, конечно, были бы на мне доспехи и шлем, ибо всего этого немало запасено у меня в моем замке на севере. Даже и там слышал я о славе и доблести вашего двора, о храбрости ваших рыцарей, а также об их высоких достоинствах.
        —Сэр, — ответил король, — здесь вы найдете многих, с кем можете сразиться или посостязаться, если такова будет ваша воля.
        —Вовсе нет, — вскричал Зеленый Рыцарь своим ревоподобным голосом. — Я вижу здесь только безбородых юнцов, которых я мог бы сбить одним ударом! Нет. Я здесь в рождество нашего господа, чтобы устроить на вашем празднике святочное состязание, испытание доблести. Если в этой зале найдется хоть один человек, столь храбрый и отважный, чтобы мог обменяться со мною ударами, я дам ему этот добрый топор — достаточно тяжелый, чтобы использовать его для такого дела. Я стану здесь, на полу, и приму на себя первый удар топора, куда бы он ни поразил меня. Только человек этот должен поклясться, и вы, господин король, также, что мне будет дано право нанести ему такой же удар, если я смогу, ровно через двенадцать месяцев и один день.
        Еще более глубокая тишина воцарилась среди рыцарей. Если и раньше они были удивлены, то теперь их изумление стало еще больше. Но никто не осмелился ответить на вызов, столь ужасным казался этот человек и столь устрашающим большой топор, который он держал в руке.
        Тут Зеленый Рыцарь стал громко насмехаться над ними:
        —Действительно ли это двор короля Артура, — закричал он, — а все эти люди — знаменитые рыцари Круглого Стола? И не расстались ли они навсегда со своей славой, коль одно упоминание об ударах заставляет их в страхе замолчать!
        В ответ на это вскочил король Артур.
        —Рыцарь, — вскричал он, — это ваша глупость получит подобающий ответ. Если никто не встанет на ваш вызов, дайте мне топор и будьте готовы к удару!
        Но поднялся Гавейн и сказал:
        —Господин король и мой благородный дядя, сделайте мне подарок! Пусть это приключение будет моим, ибо я должен смыть мой старый позор и доказать мое достоинство как рыцарь вашего Круглого Стола, стать истинным защитником логров.
        —Воистину я счастлив, что этот подвиг будет вашим, дорогой племянник, — ответил Артур.
        А Зеленый Рыцарь зловеще усмехнулся, спрыгнул с коня и подошел к Гавейну.
        —Я также очень рад найти одного храброго человека среди всех вас, — сказал он. — Скажите мне ваше имя, сэр рыцарь, прежде чем мы заключим наш договор.
        —Я Гавейн, сын короля Лота Оркнейского и племянник короля Артура, — был ответ. — И я клянусь моей рыцарской честью нанести только один удар и без боязни встретить такой же, если вы сможете нанести его мне через двенадцать месяцев.
        —Сэр Гавейн, — вскричал Зеленый Рыцарь, — воистину я рад, что ваша рука нанесет этот удар. Подойдите теперь и свершите это. А затем я скажу вам, кто я и где вы сможете найти меня. Возьмите теперь мой топор, и посмотрим, как хорошо вы им владеете.
        —Охотно, — сказал Гавейн, беря в руки топор и размахивая им, пока Зеленый Рыцарь готовился, становясь на колени и отбрасывая свои длинные волосы на затылок, чтобы обнажить шею. Вкладывая всю свою силу в удар, Гавейн взмахнул топором, и острое лезвие прошло через тело и кости и высекло искры из каменного пола, а голова Зеленого Рыцаря отделилась от плеч и покатилась по полу.
        Но рыцарь не упал и не покачнулся. Он быстро прыгнул вперед, вытянув перед собой руки, схватил свою голову и, держа ее за волосы, вскочил на ожидающего его коня. Затем, спокойно сидя верхом, как если бы ничего не произошло, он повернул лицо к Гавейну и сказал:
        —Смотрите сдержите свою клятву и найдите меня до конца года, начиная с нынешнего дня. Я Рыцарь Зеленой Часовни, и под таким именем люди знают меня на севере. Ищите меня по всему Уэльсу и в лесу Вирраля. Там вы найдете меня, если только вы не трус и не нарушите ваше рыцарское слово.
        С этим он развернулся и галопом поскакал из залы, выбивая искры копытами своего коня, и удалился. Голову свою с развевающимися волосами он так и держал в руке.
        Все гости сидели молча, потеряв дар речи при виде этого странного происшествия, и только через некоторое время зала вновь наполнилась смехом и радостью праздника.
        Год прошел быстро; деревья зазеленели весной, листья стали увядать в жаркие летние дни, сделались красными и золотыми ранней осенью, и вот на Михайлов день король Артур созвал на пир в Карлионе многих рыцарей, дабы почтить сэра Гавейна, который должен был наутро отправиться в свое ужасное странствие. Были там Ивейн, и Агравейн, и Эрек; Ланселот, и Лионел, и Лукан Добрый; сэр Борс, и сэр Бедивер, и Болдвин, главный епископ. Артур и Гвиневера благословили рыцаря и пожелали счастливого пути. Гавейн надел свои доспехи, блестящие и украшенные золотом; он пристегнул меч и взял в руку топор Зеленого Рыцаря; затем сел на своего боевого коня Грингалета и поскакал в леса Южного Уэльса, держа перед собой щит, в центре которого была изображена пятиконечная звезда логров.
        Так выступил сэр Гавейн, и скакал он через королевство логров не в поисках веселья, но смертельная опасность ждала его в конце странствий. Через много дней оказался он в диких землях Северного Уэльса и путешествовал по пустынным долинам и глухим лесам, часто вынужденный спать под звездами ночью и сражаться с грабителями и разбойниками днем.
        Настала мрачная зима, когда прибыл он к северному морю, оставив Англесейские острова слева, и оказался у прохода к Святой Голове, возле колодца святого Винифреда на берегу дикой реки Дий. Близ устья он перешел реку вброд и через пустынные пески выехал в дикий лес Вирраля. Здесь было еще больше грабителей и злых людей, засевших в ожидании у лесной тропы и одинокого ручья, у скалистого ущелья и у зеленой долины, и со всеми, кто останавливал его, он должен был сражаться.
        Повсюду, где он проходил, он спрашивал о Зеленом Рыцаре и о часовне, также зеленой, возле которой было его жилище. Но никто в лесу не мог помочь ему в его поисках.
        Только храбрый рыцарь мог пройти этим путем, и Гавейн выдержал все — сражения с недругами и зимний холод.
        В сочельник он ехал на своем Грингалете через топи и болота и мечтал о том, чтобы найти убежище. И вдруг перед ним открылся парк и далее прекрасный замок, стоявший на невысоком холме над глубокой долиной, где бежал широкий ручей. Перед замком была красивая лужайка, по обе стороны которой росли большие дубы. Замок окружен был рвом и низкой деревянной оградой.
        —Благодарение богу, — сказал сэр Гавейн, — что я вышел к этому красивому замку на рождество, и да будет оказан мне здесь достойный прием. Добрый человек! — закричал он привратнику, подошедшему на его стук к большим воротам. — Позвольте мне войти, прошу вас, и скажите хозяину этого замка, что я один из рыцарей короля Артура, проходящий здесь на пути к назначенному мне подвигу.
        С доброй улыбкой привратник открыл ворота, и Гавейн въехал по подвесному мосту во внутренний двор. И там в ожидании стояли оруженосцы и слуги, которые помогли ему спешиться, увели Грингалета в конюшню, а Гавейна проводили в красивую залу, где ярко горел огонь в камине, и хозяин замка вышел из внутренних покоев приветствовать своего гостя, говоря:
        —Добро пожаловать в мой дом, сэр рыцарь. Все, чем я здесь располагаю, — к вашим услугам, будьте моим почетным гостем столько, сколько пожелаете.
        —Благодарю вас, благородный сэр, — сказал Гавейн. — Да благословит вас бог за ваше гостеприимство.
        С этим они пожали друг другу руки, как следовало добрым друзьям. А Гавейн смотрел на рыцаря, который так тепло его приветствовал, и думал о том, какой прекрасный воин хозяин этого замка. Ибо был он высок ростом и широк в плечах, с открытым, честным лицом, загоревшим докрасна на солнце, с рыжими волосами и бородой, с твердым рукопожатием, свободной походкой и прямой речью — как раз такой человек, который рожден быть повелителем храбрых воинов и хозяином обширных поместий.
        Затем оруженосцы проводили Гавейна в красивую палату в средней части замка, где помогли ему снять доспехи и облачили в богатое, свободно спадающее одеяние, отороченное мехом. После этого Гавейна вновь проводили в залу и усадили в кресло поближе к огню возле хозяина замка. Потом внесли столы, установили их на помосте, накрыли красивыми белыми скатертями, поставили на них солонки и положили серебряные ложки, подали блюда и кубки с вином. Хозяин замка выпил за здоровье сэра Гавейна и возрадовался вместе со всеми своими баронами, что случай привел столь известного рыцаря в его одинокое жилище.
        Закончив обед, оба рыцаря отправились вместе в небольшую церковь замка, где священник отслужил вечерню и всю службу сочельника.
        Затем рыцарь проводил сэра Гавейна в уютные покои и усадил его в кресло у камина. И туда в сопровождении своих служанок явилась хозяйка замка — очаровательная леди, прекраснее даже, чем королева Гвиневера. И вечер прошел в шутках и веселье, а затем Гавейна проводили в его комнату, где ярко горели свечи, поставили у изголовья его ложа чашу подогретого ароматного вина и оставили его там отдыхать.
        Три дня прошло в пирах и рождественских увеселениях — танцах, пении и развлечениях. И леди замка всегда садилась подле Гавейна и пела ему, и разговаривала с ним, и заботилась о его удобствах.
        —Оставайтесь у нас подольше, — сказал лорд замка в вечер четвертого дня. — Ибо до конца жизни будет мне большой честью, что такой храбрый и учтивый рыцарь, как сэр Гавейн, был моим гостем.
        —Благодарю вас, добрый сэр, — ответил Гавейн, — но я должен отправиться завтра для свершения назначенного мне высокого подвига. Ибо в день Нового года мне нужно явиться к Зеленой Часовне, а по мне, лучше сдержать клятву, чем быть правителем этой земли. Более того, я все еще не нашел никого, кто мог бы научить меня найти эту Зеленую Часовню.
        Хозяин замка радостно засмеялся.
        —Вот это хорошая новость! — вскричал он. — Вы можете оставаться здесь до самого назначенного вам дня. Ибо менее чем в двух часах езды от этого замка вы найдете Зеленую Часовню — мой воин проводит вас к ней в первый день Нового года.
        Тут Гавейн обрадовался и тоже весело засмеялся.
        —Благодарю вас, сэр, за это известие, а также и за вашу доброту. Теперь, когда я у цели моих странствий, я буду жить здесь в радости и делать все, что вы пожелаете.
        —В таком случае, — сказал хозяин замка, — оставшиеся три дня я буду выезжать на охоту в лес. Но вы, кто совершил столь далекое путешествие и претерпел так много, будете оставаться в моем замке и отдыхать в свое удовольствие. А моя жена разделит ваш досуг и развлечет вас, пока я буду на охоте.
        —Благодарю вас от всего сердца. Лучше я не мог бы провести эти три дня перед моей встречей с Зеленым Рыцарем.
        —Что ж, — сказал хозяин замка, — пусть будет так. И поскольку сейчас праздничное время игр и шуток, давайте заключим веселый уговор. Я пообещаю вам каждый день приносить то, что смогу добыть в лесу, а вы будете давать в обмен то, чем вы завладеете здесь, в замке. Давайте поклянемся свершать этот обмен к худшему или к лучшему, что бы ни случилось.
        —С величайшей охотой! — засмеялся Гавейн.
        На следующее утро хозяин замка охотился в лесах Вирраля и Деламера за оленями, и много их пало от его острых стрел.
        А Гавейн долго спал в мягкой постели, закрытой занавесями, и многое ему привиделось между пробуждением и сном, пока леди замка, ступая тихо, как солнечный луч, не пришла и не села на его постель и не заговорила с ним весело. Долго они беседовали, и леди произнесла много слов любви; но Гавейн оборачивал все их в шутку и учтивость, как и подобало истинному рыцарю в разговоре с супругой его хозяина.
        —Спаси вас бог, благородный сэр, — сказала она наконец, — и да вознаградит он вас за ваши веселые слова. Но в том, что вы действительно сэр Гавейн, я весьма сомневаюсь!
        —Отчего вы сомневаетесь? — спросил встревоженно рыцарь, опасаясь, что он в чем-то оказался неучтивым.
        —Такой истинный рыцарь, как Гавейн, — ответила леди, — столь благородный и учтивый по отношению к дамам, не стал бы медлить так долго, не попросив у леди поцелуя на прощание.
        —Верно, прекрасная леди, — сказал Гавейн, — и коль скоро вы говорите об этом, то я действительно прошу вашего поцелуя, ибо первым истинный рыцарь не просит о такой милости из опасения доставить даме неудовольствие.
        И леди ласково поцеловала его, и благословила, и удалилась; а Гавейн поднялся с постели и позвал пажа одеваться. Затем он ел и пил и спокойно провел свой день в замке, пока в сумерках не вернулся домой хозяин, неся охотничьи трофеи.
        —Что вы думаете об этой игре, сэр рыцарь? — закричал он. — Я заслужил благодарность за мое охотничье мастерство, не так ли, ибо все это ваше, по нашему уговору!
        —Благодарю вас, — ответил Гавейн, — я принимаю дар, как мы уговорились. А я отдам вам все, что завоевал в этих стенах.
        И с этим он положил руки на плечи хозяину замка и поцеловал его, говоря:
        —Возьмите мои трофеи, ибо ничего, кроме этого, я не добыл. Если бы я имел большее, то с охотой отдал бы вам.
        —Хорошо, — сказал хозяин, — я весьма благодарен вам за это. Но хотел бы я знать, чей это поцелуй и как вы завоевали его?
        —Не скажу, — ответил Гавейн, — это не входило в наш уговор!
        Тут они весело рассмеялись и сели за богатый ужин.
        На следующее утро хозяин замка отправился вниз по холмам и вдоль глубокой долины, с тем чтобы отыскать в болотах и убить дикого кабана.
        Гавейн оставался в постели, и леди вновь пришла посидеть подле него; и она все время стремилась побудить его к тому, чтобы он ответил ей на слова любви, слова, не подобающие благородной леди. Но Гавейн учтиво оборачивал все в шутку и защитил себя столь удачно своим остроумием, что леди наградила его не более чем двумя поцелуями и ушла смеясь.
        —Ну, сэр Гавейн, — сказал хозяин замка, придя в тот вечер домой и положив голову кабана у его ног, — вот мой сегодняшний трофей, который я приношу вам, по нашему уговору. Что же завоевали вы, чтобы дать мне в обмен?
        —Благодарю вас, — сказал Гавейн, — за то, что вы так честно соблюдаете правила в этой игре. С такой же честностью я отдам вам все, что выиграл сегодня.
        С этим он взял хозяина замка за плечи и дважды поцеловал его, говоря:
        —Теперь мы рассчитались, ибо это, и только это, я выиграл сегодня.
        —Клянусь святым Эгидием! — засмеялся хозяин замка. — Вы очень скоро разбогатеете, если мы будем и дальше заключать такие уговоры!
        Тут они приступили к трапезе и долго просидели за мясом и вином, а леди все время стремилась угодить Гавейну, бросая на него тайные, полные чувства взгляды, на которые он, к его чести, не отвечал.
        Гавейну не терпелось выехать на поиски Зеленого Рыцаря назавтра, в последний день года. Но хозяин замка остановил его гостеприимными словами:
        —Я клянусь моей честью, как истинный рыцарь, что в день Нового года вы окажетесь у Зеленой Часовни задолго до полудня. Поэтому завтра оставайтесь в постели и отдыхайте в моем замке. Я встану с рассветом и поскачу охотиться на лисиц. Так что давайте уговоримся еще раз обменяться всеми добытыми нами трофеями. Ибо дважды я испытывал вас и нашел вас честным; но теперь будет третий случай — лучший из всех.
        И так еще раз принесли они свою клятву, и, в то время как хозяин замка удалился со своими охотниками и сворой гончих, приученных подчиняться звукам охотничьей музыки, Гавейн продолжал спать и думал во сне об ужасной встрече с Зеленым Рыцарем, которая была теперь так близка. Внезапно вошла леди, беспечная, как птица; она распахнула окно, чтобы чистый, морозный воздух и солнечный свет устремились в комнату, пробудила Гавейна ото сна и потребовала от него поцелуя.
        В это утро она была прекрасней, чем сам солнечный свет, волосы спадали по обе стороны ее очаровательного лица, а шея, белее снега, мерцала за мехом ее одежды. Ласково поцеловала она Гавейна и упрекнула его, назвав лежебокой.
        —Вы, верно, сделаны из чистого льда, что принимаете всего лишь один поцелуй! Или это потому, что в Камелоте вас ждет леди?
        —Нет, — серьезно ответил Гавейн, — нет еще такой леди, которой я отдал бы мою любовь. Но я не могу отдать ее и вам, ибо у вас уже есть супруг — намного более благородный рыцарь, чем я.
        —Но в этот последний день мы можем любить друг друга, — сказала она. — Не так ли? И тогда до конца моей жизни я буду вспоминать, что Гавейн держал меня в своих руках.
        —Нет, во имя моей клятвы рыцарства и славы логров я не могу так поступить, ибо это было бы постыдно.
        Тут она упрекала его и умоляла, но он учтиво отклонял ее слова и оставался верным своей чести, как и подобало рыцарю логров. Наконец она ласково вздохнула и поцеловала его во второй раз, говоря:
        —Сэр Гавейн, вы истинный рыцарь, благороднейший из всех живших и живущих. Поэтому дайте мне всего лишь какой-нибудь подарок, который напоминал бы мне о вас, чтобы, думая о моем рыцаре, я могла хоть немного развеять печаль.
        —Увы, — сказал Гавейн, — у меня нет ничего, что бы я мог дать вам, ибо в этом опасном странствии я путешествую лишь с моим оружием.
        —Тогда я дам вам этот зеленый шнурок из моего пояса, — сказала леди. — Носите, по крайней мере, вы его во имя меня.
        —Это невозможно, — ответил Гавейн, — ибо я не могу быть вашим рыцарем и мне нельзя носить знак вашего расположения.
        —Это всего лишь безделица, — сказала она, — и вы можете носить его тайно. Возьмите его, прошу вас, ибо у шнурка есть волшебная сила, и пока человек носит его, он не может быть убит, даже и всей силой магии на земле. Но я прошу вас спрятать его и не говорить о нем моему лорду.
        Это оказалось слишком большим искушением для Гавейна, и, помня о Зеленом Рыцаре и о тяжелом испытании, ждущем его на следующий день, он взял шнурок и обещал никогда не раскрывать его тайны. Тут леди поцеловала его в третий раз и быстро удалилась.
        В этот вечер хозяин замка вернулся домой с охоты, неся шкуру одной лисицы. В ярко освещенной зале, где тепло светился камин и столы были богато накрыты к обеду, Гавейн весело встретил его.
        —Я пришел с моими трофеями и в этот вечер первым отдам их вам! — воскликнул он весело; и с этим он торжественно поцеловал его три раза.
        —Клянусь честью, — вскричал хозяин замка, — вы хороший купец: подарили мне три таких поцелуя, но я могу дать вам в ответ только плохую лисью шкуру!
        Тут со смехом и шутками сели они за пир и были в этот вечер особенно веселыми. Но Гавейн ни слова не сказал о зеленом шнурке, который дала ему леди.
        День Нового года наступил вместе с бурей. Мокрый снег хлестал в окно, и Гавейн, который поспал совсем немного, поднялся с первым светом. Он тепло оделся и надел свои доспехи, повязав зеленый шнурок вокруг пояса в надежде, что его волшебная сила станет ему защитой. Затем он вышел во двор, оруженосцы вывели Грингалета, хорошо накормленного и ухоженного, и помогли Гавейну сесть на коня.
        —Прощайте, — сказал он хозяину замка. — Благодарю вас за ваше гостеприимство и молю небо благословить вас. Если бы я прожил на свете еще немного, я отблагодарил бы вас за вашу доброту. Но я весьма опасаюсь, что не увижу следующего восхода солнца.
        Опустился подъемный мост, широко раскрылись ворота, и Гавейн выехал из замка с оруженосцем, который должен был проводить его. Они скакали в мрачный рассветный час, под унылыми деревьями, которые роняли капли влаги, через луга, где ветер стонал, как будто хотел пронизать их до костей, и вот оказались они у большой долины; с одной стороны ее высились утесы, и вся она была покрыта туманом.
        —Сэр, — сказал оруженосец, — не ходите дальше, прошу вас. Здесь неподалеку обитает Зеленый Рыцарь, ужасный и жестокий человек. Нет в этой земле никого более свирепого или более сильного, ни один человек не может устоять против него. Вот там, у Зеленой Часовни, он останавливает всех, кто проходит мимо, и сражается с ними, и убивает их, ибо никто не может спастись от него. Бегите, и я никогда не скажу, что вы бежали из страха перед ужасным Зеленым Рыцарем.
        —Я благодарю вас, — сказал Гавейн, — но я должен идти вперед. Я был бы трусом и недостойным рыцарем, если бы сбежал теперь. Потому, нравится мне это или нет, я должен идти вперед… А бог хорошо знает, как спасти своих слуг, если он того пожелает.
        —Что ж, — сказал оруженосец, — ваша смерть в таком случае будет делом ваших рук. Спуститесь по тропинке вдоль утеса в эту глубокую долину, и слева у воды вы найдете Зеленую Часовню. А теперь прощайте, благородный Гавейн, ибо я не осмеливаюсь идти с вами дальше.
        Вниз по тропинке двинулся Гавейн и оказался на дне долины. Часовни он не увидел; только суровый утес возвышался над ним и высокие пустынные берега виднелись впереди. Но вдали под склонившимися деревьями увидел он низкий зеленый холм возле быстрого ручья; из глубокого отверстия в этом холме доносился звук, как будто там правили косу о точильный камень.
        —Ага, — сказал Гавейн, — это, должно быть, Зеленая Часовня! Вот уж и в самом деле дьявольская молельня и действительно зеленая — церковь несчастья! И внутри ее слышу я самого рыцаря, который точит оружие, чтобы убить меня сегодня. Как жаль, что я должен погибнуть от его рук в этом проклятом месте… И все же пойду вперед без страха, ибо таков мой долг.
        Гавейн спрыгнул с коня и зашагал к берегу.
        —Кто ожидает здесь назначенной со мной встречи? — закричал он. — Я Гавейн, явившийся к Зеленой Часовне, как я поклялся.
        —Подождите лишь немного, — донесся могучий голос из отверстия под холмом. — Когда мое оружие будет наточено, вы получите то, что я обещал вам!
        Вскоре Зеленый Рыцарь вышел с новым сверкающим топором в руке. Он был еще ужаснее с зеленым лицом и зелеными волосами, когда шагал к берегу и затем перепрыгнул через широкий ручей.
        —Добро пожаловать, Гавейн, — закричал он громким голосом, — теперь я отплачу вам за удар, который вы нанесли мне в Камелоте, и никто не станет между нами в этой пустынной долине. Долой ваш шлем и готовьтесь к удару!
        Тут Гавейн сделал то, о чем просил Зеленый Рыцарь, и, наклонив голову, подставил ее под удар.
        —Готовьтесь нанести удар, — спокойно сказал он Зеленому Рыцарю, — ибо здесь я останусь и ничего не сделаю, чтобы помешать этому.
        Зеленый Рыцарь взмахнул топором над головой так, что тот засвистел, и приготовился нанести страшный удар его отточенным лезвием. Услышав этот звук, Гавейн невольно вздрогнул.
        —Ага, — прорычал Зеленый Рыцарь, опуская свой топор и опираясь на его рукоять. — Вы, верно, не Гавейн Отважный, раз так страшитесь даже свиста лезвия. Когда вы отрубили мою голову в зале короля Артура, я не дрогнул от вашего удара.
        —Я дрогнул один раз, — сказал Гавейн, — но не дрогну во второй, даже когда на землю упадет моя голова, которую я не смогу вернуть назад, как вы свою. Не медлите же, больше я не задержу вас.
        —Тогда получайте, — закричал Зеленый Рыцарь, взмахивая топором. Он взмахнул еще раз и еще раз остановил свою руку прежде, чем из-под острого лезвия должна была хлынуть кровь. Но Гавейн не дрогнул.
        —Вот теперь мужество вновь вернулось к вам, — вскричал Зеленый Рыцарь, — и я смело могу ударить смелого человека. Оттяните еще немного в сторону ваш капюшон, я готовлюсь нанести мой самый сильный удар.
        —Бейте! — сказал Гавейн. — Почему так много говорите? Может быть, вы боитесь нанести удар беззащитному человеку?
        —Тогда вот вам удар, который я обещал! — вскричал Зеленый Рыцарь, в третий раз взмахивая топором. И теперь он действительно ударил, нацелившись, однако, с такой тщательностью, что лезвие лишь слегка задело шею Гавейна, отделив кусочек кожи. И когда Гавейн почувствовал рану и кровь на своих плечах, он в мгновенье отпрыгнул в сторону, надел свой шлем, вытащил меч, закрылся щитом и сказал Зеленому Рыцарю:
        —Ну, я выстоял под вашим ударом, и если вы ударите вновь, то это будет нарушением нашего уговора; я могу защищаться, отвечая ударом на удар!
        Зеленый Рыцарь стоял, опираясь на свой топор.
        —Гавейн, — сказал он, и в голосе его уже не было никакой свирепости, — вы действительно выстояли под этим ударом, и других я вам не нанесу. Я освобождаю вас от всех обязательств. Если бы я пожелал, то мог бы нанести вам значительно более сильный удар и отрубить вашу голову, как вы отрубили мою. Первый удар и второй, которые не опустились на вас, были за обещания, честно сдержанные, — за один поцелуй и за два поцелуя, которым наградила вас моя жена в замке, а вы их честно вернули мне. Но в третий раз вы не удержались и тем нанесли мне рану: вы возвратили мне три поцелуя, но не зеленый шнурок. О, я хорошо знаю все, что произошло между вами: она соблазняла вас по моему желанию. Гавейн, я считаю вас благороднейшим и самым безупречным рыцарем в целом свете. Если бы вы поддались бесчестию и опозорили свое рыцарство, ваша голова лежала бы сейчас у моих ног. Что же до шнурка, то вы спрятали его лишь из любви к жизни, а это небольшой грех, и за него я прощаю вас.
        —Я посрамлен, — сказал Гавейн, протягивая ему зеленый шнурок. — Из трусости и желания спасти свою жизнь я изменил моей рыцарской клятве. Отрубите мне голову, рыцарь, ибо я в самом деле недостоин Круглого Стола.
        —Оставьте! — вскричал Зеленый Рыцарь, весело засмеявшись, так что Гавейн действительно узнал в нем хозяина замка. — Вы выдержали испытание, и прощены, и освобождены от вашего обязательства. Возьмите и оставьте у себя зеленый шнурок в память об этом приключении. И давайте вернемся в мой замок, чтобы в веселье окончить праздник.
        —Я должен возвращаться в Камелот, — сказал Гавейн. — И не могу дольше задерживаться. Но скажите мне, благородный сэр, как происходит это волшебство? Кто вы, скачущий в зеленом одеянии и не умирающий, даже будучи обезглавленным? Как оказываетесь вы благородным рыцарем, который обитает в прекрасном замке, и в то же время Зеленым Рыцарем Зеленой Часовни, который наносит удары топором?
        —Мое имя — сэр Бернлак, рыцарь Озерный, — ответил он. — И колдовство это исходит от леди Нимуе, к которой столь благосклонно относился Мерлин. Она послала меня в Камелот, чтобы испытать, насколько верна разнесшаяся в других странах слава о доблести рыцарей Круглого Стола и о достоинстве логров.
        Тут оба рыцаря обнялись и расстались, благословив друг друга. Гавейн быстро поскакал обратно в лес Вирраля и после многих приключений прибыл в Камелот, где король Артур приветствовал его, дивился его рассказу и усадил с честью на его место за Круглым Столом. И из всех рыцарей, которые когда-либо там сидели, немногие были так же достойны этого, как Гавейн.

        Отважный Ланселот
        В день накануне праздника пятидесятницы через год после того, как Мерлин основал Круглый Стол, король Артур с несколькими своими рыцарями выехал рано утром из Камелота в лес на охоту. Вскоре, однако, встретились они с раненым рыцарем, которого несли на носилках четверо оруженосцев. Рыцарь стонал, тяжко страдая от боли, и, когда он повернулся на носилках, все смогли увидеть обломок меча, торчавшего из ужасной раны на его голове.
        —Скажите мне, — сказал король Артур, — по какой причине лежите вы на носилках и не ищете ли вы лекаря или священника?
        —Сэр, — со стоном сказал рыцарь, — я не ищу никого. Но я хотел бы явиться ко двору короля Артура, ибо только там могу излечиться от моей мучительной раны: там найду я лучшего рыцаря из всех логров, и он станет известен своим первым рыцарским деянием — исцелением моей раны, когда прикоснется к ней рукой и извлечет из нее железо. И такое же исцеление будет его последним деянием — через много лет, прежде чем ночь вновь опустится на логров. Все это раскрыла мне леди Нимуе Авалонская.
        Тут Артур попросил своих рыцарей попытаться исцелить рану. Но ни один из них не смог сделать этого, не смог даже и Гавейн, лучший рыцарь среди них.
        —Завтра праздник пятидесятницы, — сказал король Артур. — И в этот день все мои рыцари Круглого Стола соберутся вместе, как велит им их клятва. Тогда поищем мы этого рыцаря. Но я не знаю, кто это будет, если даже мой племянник Гавейн не оказался достойным.
        Тут раненого рыцаря отнесли в большую залу в Камелоте и ухаживали там за ним весь день, пока Артур охотился в лесу.
        И наутро все рыцари собрались на пир, и каждый занял свое место за Круглым Столом. Но несколько мест оставались пустыми: некоторые рыцари за прошедший год пали в битвах.
        Когда каждый из прибывших рассказал о своих подвигах, совершенных за год, и вновь поклялся быть верным высокому долгу рыцарства, все по очереди возложили руку на раненого воина, лежавшего на носилках, но ни один не смог исцелить его.
        —Что же, — сказал король Артур, — здесь я вижу великое чудо. Но не станем ли мы свидетелями еще большего чуда, прежде чем приступим сегодня к обеду?
        Едва он произнес эти слова, как с улицы донесся звук трубы, и в залу въехала Нимуе, леди озера Авалон, та, что уложила Мерлина спать на долгий срок. А вслед за ней вошли три молодых воина — оруженосцы в белом одеянии, на которых любо было посмотреть. И первый из них был столь прекрасен — золотоволосый, широкий в плечах, с открытым лицом, — что все молча залюбовались им. А королева Гвиневера вздохнула, и цвет сошел с ее лица от изумления.
        —Я явилась к вам, мой господин король, — сказала леди Нимуе, — чтобы привести этого человека, моего воспитанника, сына короля Панта Гвинедского. Я выполняю последнее пожелание Мерлина, ибо, прежде чем уйти живым в землю, он нашел этого юношу и повелел ему явиться к вашему двору на этот праздник пятидесятницы и просить вас даровать ему высокое звание рыцаря. Мой господин Артур, это Ланселот, прозванный Озерным за то, что он жил в моем волшебном доме много лет после того, как злонравный король Рион опустошил землю Гвинеда. Мерлин говорил вам его имя — и вот смотрите, это имя из золотых букв появляется на незанятом месте по правую сторону от гибельного сиденья!
        Тут Артур встал и сошел в залу. Вытащив меч Экскалибур, он возложил его на плечи Ланселота и повелел ему подняться рыцарем. И поскольку за Круглым Столом оставались еще свободными три места, принадлежавшие погибшим рыцарям, он возвел в рыцарское достоинство двух оруженосцев, которые явились вместе с Ланселотом, — его молочного брата Эктора и кузена Лионеля.
        Пока все это происходило, раненый рыцарь лежал на носилках подле камина. И когда Артур вернулся на свое место, леди Нимуе взяла Ланселота за руку и подвела его к носилкам. Ланселот простер руку и мягко вытащил клинок. И сразу же рана закрылась и боль покинула рыцаря, так что он поднялся с носилок, и было ему дано последнее оставшееся за Столом место.
        Тут леди Нимуе сделала низкий реверанс королю Артуру, нежно поцеловала сэра Ланселота в лоб и быстро вышла из залы. Но некоторые из рыцарей постарше решили, что несправедливо оказывать такую честь этому юноше Ланселоту и усаживать его подле гибельного сиденья, ибо он не совершил еще никакого деяния и не выступал в поисках рыцарского подвига. И они недовольно роптали на сэра Ланселота, и сэра Эктора, и сэра Лионеля также.
        Однако и король Артур, и королева Гвиневера отнеслись к сэру Ланселоту радушно и сразу поверили, что он действительно тот достойнейший рыцарь, о котором говорил Мерлин. Но не знали они, что еще один новый рыцарь, Мордред, сын королевы Феи Морганы, также севший в этот день за Круглый Стол, должен будет стать предателем Камланна в тот пока еще далекий час, когда тьма вновь падет на логров.
        Ланселот же, казалось, не слышал завистливых слов, что говорили о нем некоторые рыцари, сидевшие подле Мордреда, однако знал о них и был печален. И поэтому рано утром следующего дня он поднялся и позвал своего кузена сэра Лионеля.
        —Готовьтесь, добрый кузен, — сказал он, — ибо сегодня мы выезжаем на поиски нашего первого подвига. Не сомневайтесь, что выпадет на нашу долю немало приключений, прежде чем мы вернемся в Камелот.
        В доспехах и с оружием поскакали они в лес, то скрываясь в тенях раннего утра, то показываясь на солнце. И были эти два рыцаря прекраснее всех других, когда-либо живших на земле.
        Все выше и выше поднималось солнце и становилось горячее; вот сэра Ланселота стало клонить ко сну, и он наконец сказал сэру Лионелю, что должен остановиться и отдохнуть.
        —Смотрите, — сказал вскоре Лионель, — вон прекрасная яблоня у изгороди. В ее тени найдем отдых и мы, и наши кони.
        —И в добрый час, — ответил Ланселот, — ибо, по правде говоря, семь лет я так не уставал.
        Тут они привязали своих коней к деревьям, и сэр Лионель остался на страже, чтобы предупредить нападение грабителей, а Ланселот улегся, положив под голову шлем вместо подушки, и заснул глубоким сном.
        День был очень жарким и тихим, и Лионель клевал носом над своим мечом, на рукоять которого он опирался; и вдруг услышал он звон оружия и на равнине, на небольшом расстоянии, увидел трех рыцарей, скачущих что было мочи, и одного весьма сильного и могучего рыцаря, преследующего их. Но вот сильный рыцарь догнал их и одного за другим поверг на землю. Затем он спешился, бросил рыцарей поперек седла их коней, привязал поводьями и затем поскакал прочь, гоня перед собой трех коней с их позорной поклажей.
        Увидев все это, сэр Лионель подумал про себя: «Вот и случай для меня добыть честь в бою!» И, не разбудив Ланселота, он вскочил на коня и что было мочи помчался догонять их. Очень скоро поравнялся он с сильным рыцарем и предложил ему повернуться и защищаться или немедленно освободить тех троих, кого он так постыдно связал. Тут сильный рыцарь развернулся, наставил копье и с такой скоростью ринулся на Лионеля, что свалил на землю как коня, так и всадника. Затем он спешился, связал Лионелю руки и ноги, перебросил его через седло точно так же, как трех других рыцарей, и продолжил свой путь, гоня коней перед собой.
        Между тем в Камелоте сэр Эктор Окраинный скучал о своем молочном брате Ланселоте и кузене Лионеле и, подумав, что они, должно быть, выступили в поисках приключений, сам снарядился и поскакал в лес.
        Долго скакал он, не находя никакого их следа, и, наконец увидев старого лесника, остановил его и спросил:
        —Добрый человек, не знаешь ли ты какого-либо места поблизости, куда могли бы направиться рыцари, ищущие приключений?
        —Да, сэр рыцарь, я и в самом деле знаю такое место, — ответил старик. — Менее чем в миле отсюда обитает сэр Тарквин в крепком замке у реки. Над этой рекой стоит большой дуб, и с ветвей его свисают щиты многих добрых рыцарей, которых он поразил и бросил в глубокую темницу. На том дубе висит также большой медный таз. Ударьте в него рукоятью вашего копья, и сэр Тарквин выйдет и сразится с вами.
        —Благодарю вас, — учтиво сказал сэр Эктор и пришпорил своего коня. Скоро прискакал он к замку у реки; и там на большом дереве действительно висело множество щитов, и среди них сэр Эктор узнал щит своего кузена сэра Лионеля. Тут в ярости ударил он в медный таз так, что тот загудел, как большой колокол, и повернул своего коня к воде, чтобы дать ему напиться.
        —Выходите из воды и сразитесь со мной! — раздался громкий голос позади него, и, быстро обернувшись, сэр Эктор увидел огромного рыцаря, в ожидании нацелившего на него копье.
        В великой ярости бросился сэр Лионель на берег и напал на рыцаря с такой силой, что конь со всадником закружился на месте.
        —Вот это хороший удар! — прорычал сэр Тарквин. — Вы ударили меня, как и следует храброму рыцарю, и тем весьма порадовали мое сердце!
        И с этим он напал на сэра Эктора, поддел его под правую руку, вырвал из седла на острие своего копья и отнес в замок, где и швырнул его на пол.
        —Я сохраню вашу жизнь, — сказал сэр Тарквин, — ибо вы могучий боец!
        Тут стащил он с сэра Эктора доспехи и бросил его в глубокую темницу к другим рыцарям.
        —Увы, — сказал печально сэр Эктор, увидев Лионеля, который тоже был там пленником, — как это случилось с вами и где сэр Ланселот? Только он, и никто иной, мог бы спасти нас, ибо никого нет сильнее, чтобы сразиться с сэром Тарквином и победить его.
        —Я оставил его спящим под яблоней, — печально ответил Лионель.
        И там, под яблоней, сэр Ланселот все еще лежал в мирном и глубоком сне, не имея никакого представления о том, что случилось с его кузеном и братом. Когда миновал полдень, появились четыре королевы на белых мулах, и четыре рыцаря держали над ними зеленый шелковый тент, привязанный за концы к копьям, чтобы уберечь дам от палящих лучей солнца.
        И, двигаясь так, услышали они ржание боевого коня, а когда взглянули в ту сторону, увидели его, привязанного к кусту, и возле него под яблоней спящего рыцаря, в полном облачении, но без шлема.
        Тихо подъехали они поближе, чтобы посмотреть, и рыцарь оказался столь прекрасным, что все четыре королевы сразу полюбили его.
        —Давайте не будем ссориться из-за него, — сказала одна из них, королева Фея Моргана, злонравная сестра короля Артура. — Я усыплю его чарами, чтобы спал он без просыпу семь часов. Тогда мы сможем отнести его в мой замок, и когда он проснется, то выберет одну из нас своей любимой либо умрет ужасной смертью в моих темницах.
        И вот колдовство завладело Ланселотом; и, проснувшись, он обнаружил себя лежащим в холодном каменном подвале, где некая прекрасная дама накрывала для него ужин.
        —Как поживаете, сэр рыцарь? Как дела? — спросила она, увидев, что он проснулся.
        —Не очень-то хорошо, — ответил Ланселот. — Ибо догадываюсь, что я брошен в мрачную тюрьму каким-то злым колдовством.
        —Утешьтесь сейчас, как можете, — сказала дама, — а завтра я вам расскажу об этом.
        И она быстро ушла, печалясь про себя, что такой прекрасный рыцарь должен стать жертвой злонравной королевы, ее госпожи.
        Рано утром следующего дня Ланселот предстал перед четырьмя королевами, и Фея Моргана сказала ему:
        —Нам очень хорошо известно, что вы Ланселот Озерный, рыцарь короля Артура, которого леди Нимуе воспитала в Авалоне, чтобы стал он лучшим рыцарем логров и благороднейшим из всех живущих рыцарей; очень хорошо нам известно, что вы служите только одной леди — королеве Гвиневере. И все же теперь вопреки судьбе она потеряла вас, а вы ее или вашу жизнь. Ибо вы не уйдете из этого замка живым, если не выберете одну из нас, чтобы сделать ее своей леди и своей любовью.
        —Вот уж действительно трудный выбор, — сказал Ланселот, — умереть или избрать одну из вас, чтобы стала она моей любовью… Однако ответ на него дать очень легко. Я бы умер скорее, чем опозорил мою честь и мои рыцарские клятвы. Ни одна из вас не будет моей, ибо все вы вероломные колдуньи. Что же касается королевы Гвиневеры, я докажу в битве с любым из живущих воинов, что она леди, самая верная своему господину.
        —Так вы отвергаете нас? — спросила Фея Моргана.
        —Да, клянусь моей жизнью, я отвергаю всех вас, — закричал Ланселот.
        Четыре королевы удалились, грозя ему ужасными карами, а Ланселот был оставлен печалиться в одиночестве в своей холодной темнице и размышлять о том, какой ужасной смертью захотят они умертвить его.
        Тут послышался легкий звук шагов: кто-то спускался по каменным ступеням. Дверь мягко открылась: там стояла дама, которая разговаривала с ним в предыдущий вечер, она принесла пищу и вино. Дама поставила все это на каменный стол и опять спросила его, как он поживает.
        —По правде говоря, — ответил Ланселот, — никогда мне не было так плохо.
        —Увы, — вздохнула дама. — Мне весьма печально видеть столь благородного рыцаря, удерживаемого столь жестоким и нечестивым образом. Возможно, я могла бы чем-то помочь вам, ибо, сказать по чести, не люблю я этих королев, которым служу, и никакие клятвы не связывают меня с ними.
        —Помогите мне лишь спастись, прекрасная дама, — с надеждой воскликнул Ланселот, — и я обещаю отблагодарить вас любым способом, которым дозволяет мне моя честь.
        —Тогда я просила бы вас, сэр, сразиться в следующий вторник за моего отца, короля Багдемагуса, на большом турнире. Ибо в нем будут участвовать многие рыцари короля Артура, а на прошлом турнире трое из них победили моего отца.
        —Воистину, отец ваш — добрый рыцарь, — сказал сэр Ланселот, — я охотно сражусь за него.
        —Тогда, сэр, — продолжала она, — я выведу вас из этого замка завтра рано утром, верну вам ваши доспехи, щит и копье, вашего коня. Скачите через лес и ждите меня у аббатства, которое находится недалеко отсюда. И тогда я приведу к вам моего отца.
        —Все это будет исполнено — сказал Ланселот, — ибо я честный рыцарь.
        Еще до того как взошло солнце, дама вновь пришла к нему и через двенадцать запертых дверей вывела его из замка.
        —С божьей помощью я сдержу слово, данное вам, — сказал Ланселот и поскакал прочь, а белый туман поднимался с земли почти к самому его седлу, пока не стало казаться, что он скользит по водам озера. Наконец он скрылся в гуще леса. И дама вздохнула, возвращаясь в замок, и слезы были в ее глазах. Ибо немногие женщины могли смотреть на Ланселота и не полюбить его.
        Несколько дней спустя сэр Ланселот встретил даму и короля Багдемагуса у аббатства, и во вторник он поскакал на турнир, держа простой белый щит без девизов, так что никто не мог узнать его.
        И там сражался он превосходно и поразил одним копьем сэра Мадора, и сэра Мордреда, и сэра Гахалантина и пощадил их жизнь, когда они поклялись предстать перед королем Артуром на следующий праздник пятидесятницы и рассказать о том, как были побеждены Безыменным Рыцарем.
        Тут, не дожидаясь благодарности от короля Багдемагуса, поскакал он снова в лес и оставался там много дней, пока не увидел вдруг огромного рыцаря на могучем коне, сражавшегося с сэром Гахерисом, братом Гавейна, рыцарем Круглого Стола. И огромный рыцарь сбросил сэра Гахериса на землю, схватил его, бросил поперек седла и продолжил свой путь, гоня перед собой коня с раненым рыцарем.
        Сэр Ланселот пришпорил своего коня и поскакал за ним, крича:
        —Повернитесь, о рыцарь! Положите этого раненого воина отдохнуть немного и давайте испытаем наши силы в битве! Ибо слышал я, что принесли вы немало зла и позора многим рыцарям Круглого Стола. А потому — защищайтесь!
        —А, — закричал сэр Тарквин, ибо это был он. — Если вы и сами рыцарь Круглого Стола, тем лучше. Я презираю вас и всех ваших рыцарей!
        —Вы уже достаточно сказали, — закричал Ланселот, — настало время для боя!
        Тут они наставили копья, разъехались и сшиблись со всей стремительностью, на какую были способны их кони. И ударили они друг друга в середину щита с такой силой, что у их коней сломались от удара хребты, а оба рыцаря были сброшены на землю и некоторое время лежали там, оглушенные. После этого они сражались более двух часов мечами, и никто не добился преимущества, хотя оба истекали кровью от многих ран.
        —Вы самый могучий рыцарь, какого я когда-либо встречал! — сказал, тяжело дыша, сэр Тарквин, когда они остановились отдохнуть, опершись на свои мечи. — Доброго бойца я люблю, и из любви к вам я освобожу всех рыцарей из моей темницы — при условии, что вы не Ланселот, который убил моего брата, сэра Карадоса, Рыцаря Печальной Башни. Этого Ланселота я поклялся убить в отмщенье.
        —В той башне больше зла, чем я когда-либо видел, — сказал Ланселот, — и я убил Карадоса Трусливого справедливо, чьим бы братом он ни был.
        —А, — закричал Тарквин, — так это вы Ланселот! Вас-то я и разыскиваю больше, чем любого другого рыцаря… Теперь мы не будем отдыхать, пока один из нас не умрет.
        И они снова ринулись в битву, и наконец сэр Ланселот отрубил голову Тарквину.
        —А теперь вперед, — сказал Ланселот Гахерису, и два раненых рыцаря направились к замку Тарквина, где висели щиты сэра Эктора и сэра Лионеля, рядом с ними — сэра Кея, сэра Мархауса и многих других рыцарей Круглого Стола.
        И тут, пока Ланселот омывал свои раны в ручье, Гахерис направился в замок, сшиб привратника, открыл его ключами двери темницы и освободил заключенных.
        И, видя, что он был ранен, все подумали, что это он сразился с Тарквином и победил его.
        —Нет, благородные рыцари, — сказал Гахерис, — освободил вас сэр Ланселот Озерный, это он убил в сражении сэра Тарквина, ибо никто больше не мог его победить. А теперь он просит вас поспешить ко двору короля Артура, и там он встретится с вами на празднике пятидесятницы в будущем году, если вы хотите поговорить с ним. Он просит сэра Лионеля и сэра Эктора встретиться с ним в тот день, когда король Артур устроит в следующий раз свой высокий праздник.
        —Решено, — сказали все рыцари.
        —А мы поскачем сейчас на его поиски, — сказали Лионель и Эктор.
        —И я поскачу с вами, — сказал сэр Кей. — Я буду просить у него прощения за все недоброе, что говорил о нем в тот день, когда наш господин Артур произвел его в рыцари.
        Между тем сэр Ланселот омыл свои раны в ручье и напоил коня, которого Гахерис ему дал. И, увидев, что раны были не столь глубоки и не столь болезненны, как он думал, он не поехал к замку Тарквина, где ждали его другие рыцари, а поскакал опять в лес искать новых приключений.
        Много недель после этого странствовал он, разъезжая по лесам, которые столь густо покрывали в те дни Британию. И многих дам спас он от злонравных людей, со многими рыцарями сражался и победил их, даже великаны пали от его острого копья и длинного меча, которым так искусно владела его могучая десница.
        Мы не сможем рассказать здесь обо всех приключениях, которые выпали на его долю, но одно из самых странных случилось с ним незадолго до возвращения в Камелот перед праздником пятидесятницы, через год после того, как он был произведен в рыцари.
        Он ехал глухим лесом, таким пустынным и диким, какого ему не приходилось видеть раньше, и внезапно в тенистом подлеске увидел белую суку, бегущую по следу; а след был ясно виден на земле: большие темные пятна крови. Тут Ланселот двинулся быстрее за сукой, которая изредка оглядывалась, словно хотела проверить, следует ли он за ней. Они пересекли большое болото и, миновав мост, вышли наконец к старому замку, осыпающиеся стены которого, наполовину скрытые плющом, уходили в заросший травой ров.
        Собака вбежала в большую залу, и там Ланселот увидел рыцаря, лежащего мертвым. И собака подошла к нему, и стала лизать его раны, и скорбно завыла. А затем появилась леди и, рыдая и заламывая руки, сказала Ланселоту:
        —О, какое горе причинили вы мне!
        —Леди, — ответил он, — я никогда не причинял вреда этому рыцарю, ибо меня привела сюда эта собака, шедшая по кровавому следу. А потому не гневайтесь на меня.
        —Вы говорите правду, сэр, — ответила она, — конечно, это не вы убили моего мужа. Ведь тот, кто сделал это, лежит жестоко раненный, и от этой раны он никогда не оправится, в чем я могу поручиться.
        Тут она упала, плача и проклиная многими страшными словами рыцаря, который убил ее мужа, — сэра Гилберта.
        —Да утешит вас бог, — сказал Ланселот и печально поскакал прочь. Однако не успел он далеко отъехать, как повстречал даму, которая узнала его по гербу на щите и тут же закричала:
        —Хорошо, что я вас встретила, сэр Ланселот Озерный, храбрейший из рыцарей! Рыцарской честью вашей я прошу вас помочь моему брату, тяжело раненному, и рана его никогда не перестанет кровоточить. Сегодня он сражался с неким сэром Гилбертом и убил его в честном бою. Но леди сэра Гилберта — злая волшебница, и силой своей магии она сделала так, что рана его никогда не исцелится… Но я встретила леди Нимуе в лесу, и она сказала мне, что рана моего брата закроется, если только я смогу найти рыцаря, у которого хватит смелости отправиться в Гиблую Часовню и принести оттуда меч и лоскут одежды лежащего там раненого рыцаря.
        —Вот дивное дело, — сказал сэр Ланселот, — но скажите мне, кто ваш брат?
        —Сэр, — ответила она, — его зовут сэр Мелиот, и он истинный рыцарь логров.
        —Тогда мне тем более горестно это слышать, — сказал Ланселот, — ибо он, как и я, рыцарь Круглого Стола, и, чтобы помочь ему, я сделаю все, что в моих силах.
        Тогда она сказала:
        —Сэр, скачите все время этой тропинкой, и она приведет вас к Гиблой Часовне, я же останусь и буду ждать вас здесь, пока вы не вернетесь… Если же вы не вернетесь, значит, нет никого, кому было бы это по силам.
        Ланселот поскакал по тропинке и вскоре оказался у странной одинокой часовни на небольшой поляне. Тут привязал он коня к дереву и вошел в ограду. И увидел он, что на одной стене часовни висит много красивых перевернутых щитов; и внезапно тридцать могучих рыцарей, одетых в черные доспехи, встали под этими щитами, и каждый из них был выше на фут и более, чем любой смертный. Они заскрежетали зубами и страшно засверкали глазами на Ланселота.
        Тогда, хоть и немало напуганный, Ланселот вытащил свой меч, заслонился щитом и направился прямо на них. Но они расступились перед ним, не говоря ни слова и не нанося ни единого удара. Он осмелел и вошел в часовню. Внутри она была освещена только одной тусклой лампадой, и низкие каменные своды отбрасывали таинственные тени. Тут разглядел он мертвое тело, простертое на каменной плите и покрытое шелковым полотнищем.
        Смиренно склонившись, сэр Ланселот отрезал лоскут от того полотнища. И когда он сделал это, пол часовни содрогнулся, как при землетрясении, и лампа закачалась, зловеще скрипя на своей цепи, и тени, извиваясь, казалось, надвинулись на него.
        На короткое время сэр Ланселот в страхе преклонил колено. И тут увидел он добрый меч, лежавший подле мертвого рыцаря. Он быстро взял его и вновь вышел из часовни на двор. И тут все черные рыцари заговорили вместе глухими голосами, не разжимая губ:
        —Рыцарь, сэр Ланселот! Положите этот меч, иначе умрете вы страшной смертью.
        —Умру я или нет, — вскричал Ланселот, — но одними словами вам его не отнять. А потому сражайтесь за него, если у вас хватит смелости!
        Но ни одна рука не поднялась против него, и он прошел невредимый по дорожке двора и оказался у дверей покойницкой. Там стояла, ожидая его, незнакомая дама.
        —Сэр Ланселот, — закричала она, — оставьте этот меч, ибо вы умрете из-за него.
        —Я не оставлю его, — ответил он, — что бы мне ни грозило.
        —Вы говорите мудро, — сказала дама, — ибо если бы вы оставили этот меч, то никогда больше не увидели бы двора короля Артура.
        —Я был бы глупцом, если бы согласился на это, — ответил он.
        —Но, любезный сэр рыцарь, — сказала дама, — вы должны поцеловать меня прежде, чем уйдете отсюда.
        —Нет, — ответил сэр Ланселот, — это был бы греховный поцелуй.
        —Увы, — с рыданием сказала дама, — все мои труды пропали напрасно. Если бы вы поцеловали меня, вы бы пали на землю мертвым. Ибо я возвела эту Гиблую Часовню колдовством, чтобы заманить трех благороднейших рыцарей логров — сэра Гавейна, вас и сэра Персиваля, который еще не родился. Ибо я волшебница Хелависа и действую заодно с Феей Морганой.
        —Да спасет меня Иисус от ваших хитрых чар, — сказал сэр Ланселот, крестясь. И, когда он поднял глаза, колдунья Хелависа исчезла.
        Тут Ланселот отвязал коня и быстро поскакал по дороге и скакал до тех пор, пока не увидел даму, сестру сэра Мелиота. И когда она увидела его, то всплеснула руками и заплакала от радости.
        Поспешили они в замок, где лежал сэр Мелиот, и нашли его бледным как смерть, а кровь все еще струилась из его раны. Ланселот стал на колени подле него, тронул рану мечом и обвязал ее шелком — и тут же Мелиот исцелился.
        После этого Ланселот остался с Мелиотом и его сестрой и отдыхал в замке много дней. Но однажды утром он сказал:
        —А теперь я должен отправиться в Камелот ко двору короля Артура, ибо праздник пятидесятницы приближается. Там, милостью божьей, можете найти меня, если пожелаете.
        Тут он быстро поскакал в лес, и весеннее солнце, золотым дождем падая между свежих зеленых листьев, отражалось в его сияющих доспехах. Но по дороге в Камелот встретился он с новыми приключениями.
        Приближаясь к Камелоту и проезжая по открытой прелестной местности, Ланселот увидел леди, которая стояла, рыдая, под большим дубом.
        —О Ланселот, цвет рыцарства, — закричала она, — помогите мне. Вон там, на вершине дерева, сокол моего господина запутался в ветвях золотыми нитями, привязанными к его ногам. Он вылетел у меня из рук, когда я держала его, а мой господин — человек свирепого нрава и, верно, убьет меня за то, что я потеряла его сокола.
        —Что же, прекрасная леди, — сказал Ланселот, — поскольку вы знаете мое имя и взываете к моему рыцарскому долгу, я сделаю, что смогу. Но дерево весьма высоко, и на нем немало сухих ветвей.
        Тут с помощью леди снял он доспехи и, оставшись только в рубашке и штанах, вскарабкался на дерево и добрался наконец до сокола. Осторожно освободив его, он обмотал нити вокруг кривого сучка и бросил его с дерева, так что сокол невредимый опустился на землю, где его и схватила леди.
        Тут Ланселот начал спускаться вниз. Но, прежде чем он достиг земли, могучий рыцарь с обнаженным мечом в руке появился из шатра неподалеку.
        —Ага, сэр Ланселот! — закричал он. — Наконец-то вы попались мне, и я убью вас!
        —О леди, — сказал Ланселот, — зачем вы предали меня?
        —Она сделала то, что я ей велел, — сказал рыцарь, — и эта западня устроена была для вас по приказу леди Хелависы. А теперь спускайтесь и дайте мне убить вас!
        —Постыдно для вас, — сказал Ланселот, — будучи вооруженным, убить человека, у которого нет ни доспехов, ни оружия!
        —Такие слова не спасут вас, — прорычал рыцарь.
        —По крайней мере, отдайте мне мой меч, — сказал Ланселот, — чтобы я мог умереть с ним в руках.
        —Ну, нет, ведь я знаю вас лучше, чем вы думаете. Раз на то моя воля, никакого оружия вы не получите!
        Тут сэр Ланселот испытал великий страх, думая, что час его пришел, но тем не менее он не хотел покорно стать под меч, не хотел он и пытаться бежать, что легко мог бы сделать без своих доспехов. Озираясь вокруг, он увидел короткий и толстый высохший сук. Он сломал его, внезапно спрыгнул вниз, увернулся от рыцаря, а затем смело шагнул ему навстречу. Рыцарь яростно замахнулся на Ланселота мечом, но тот отбил удар своей деревянной дубинкой, а затем, вращая ею, нанес ему такой удар по голове, что у того треснул череп. Схватив свой меч, Ланселот одним ударом отрубил ему голову.
        —О, — вскричала дама, — зачем вы убили моего супруга?
        —Не я в этом виноват, — сурово сказал Ланселот. — Это вы хотели, сговорившись, предательски убить меня. А теперь ваше злодейство пало на ваши собственные головы.
        Затем надел он свои доспехи и ускакал.
        К вечеру он достиг замка, где нашел хороший прием и удобную постель на ночь. Но перед рассветом был он разбужен стуком в ворота и, выглянув в окно, увидел сэра Кея, преследуемого тремя рыцарями.
        —Так, — сказал себе Ланселот, — я спущусь вниз и помогу сэру Кею, иначе эти три рыцаря убьют его.
        Он надел доспехи, вылез из окна и по простыне спустился вниз.
        —Повернитесь, — закричал он трем рыцарям, бросаясь на них. И семью ударами он уложил всех их на землю.
        —Сэр рыцарь, — вскричали они, — сдаемся вам, как несравненному бойцу.
        —Сдайтесь сэру Кею, — сказал Ланселот, — или я убью вас.
        И, когда они пообещали сделать это, хотя и ропща, ибо не Кей победил их, Ланселот продолжал:
        —Теперь поспешите в Камелот и явитесь к королю Артуру на праздник пятидесятницы, сказав, что сэр Кей прислал вас!
        Когда они удалились, он взял сэра Кея в замок и проводил его в спальню. Тут Кей узнал его при свете свечи и упал на колени, благодаря за спасение.
        —Не стоит благодарности, — сказал Ланселот, — я всего лишь сделал то, что велит мне мой рыцарский долг. Добро пожаловать и хорошего отдыха, ибо вы утомились.
        И сэр Кей наелся и напился, а затем уснул крепким сном в постели Ланселота. А когда он поздно утром проснулся, Ланселот исчез, но исчезли и доспехи сэра Кея!
        —Ага, — засмеялся Кей. — Несладко придется кое-кому из рыцарей короля Артура, ибо они будут думать, что это я, и схватятся с ним! Сам же я в доспехах Ланселота буду ехать спокойно!
        Ибо сэра Кея не очень-то жаловали рыцари Круглого Стола, и те, кто помоложе, мстили ему за его злые обо всех речи, сбивая с коня, когда бы ни встречали его, едущим в поисках приключений; впрочем, он пускался в странствия лишь тогда, когда не мог этого избежать.
        На этот раз он вернулся в Камелот, и ни единый рыцарь не бросил ему вызов. Но у Ланселота, ехавшего в доспехах Кея, но со своим копьем, весь день не было отбоя от вызовов.
        —Вот едет гордый сэр Кей! — закричал один из трех новопроизведенных рыцарей, отдыхавших в шатре неподалеку от замка, где останавливался Ланселот. — Он думает, что нет равных ему рыцарей, как бы часто мы ни доказывали ему обратное! Но давайте сразимся с ним все по очереди — он не будет столь дерзким на празднике завтра, если мы хорошенько помнем его сегодня!
        Ланселот, однако, поверг их с коней наземь одного за другим и, когда они сидели на земле, глядя на него в изумлении, велел им на следующий день отдать себя на милость королеве Гвиневере и сказать, что прислал их сэр Кей.
        Тут поскакал он дальше и вскоре повстречал своего брата, сэра Эктора, с тремя лучшими рыцарями Круглого Стола — сэром Сеграмуром, сэром Увейном и самим сэром Гавейном.
        —Клянусь, — сказал Сеграмур, — я испытаю силу сэра Кея, о которой он столь часто говорит!
        И он нацелил копье и ринулся на Ланселота, который сделал то же самое. Но сэр Ланселот ударил сэра Сеграмура с такой силой, что конь и всадник покатились на землю.
        —Взгляните, друзья! — воскликнул сэр Эктор. — Вот могучий удар! Мне кажется, что этот рыцарь намного сильнее, чем когда-либо был сэр Кей. Давайте посмотрим, что я смогу с ним сделать.
        И Эктор наставил копье, и они сошлись с такой силой, словно гром ударил, и Ланселот бросил его через круп коня и оставил лежащим на земле.
        —Клянусь, — сказал сэр Увейн, — это весьма сильный рыцарь; я уверен, что он убил сэра Кея и разъезжает теперь в его доспехах. Будет трудно справиться с ним, но посмотрим, что я смогу сделать!
        Они сошлись в безумной скачке, но Ланселот выбил Увейна из седла, и тот ударился о землю так, что долго лежал без движения.
        —Теперь я хорошо понимаю, — сказал сэр Гавейн, — что должен сам встретиться с этим рыцарем.
        И он закрылся щитом, взял в руку доброе копье и со всей силой ринулся на Ланселота; и каждый рыцарь ударил другого в середину щита. Но копье Гавейна разлетелось на куски, а копье Ланселота ударило с такой силой, что Гавейнов конь не смог удержаться на ногах и покатился по земле.
        И Ланселот продолжил свой путь, смеясь про себя и говоря: «Дай бог радости тому, кто сделал это копье, ибо никогда не держал я лучшего в руках».
        —Это, должно быть, сэр Ланселот Озерный, — сказал Гавейн, медленно поднимаясь и помогая другим рыцарям встать на ноги. — Давайте поспешим в Камелот, ибо там мы сможем узнать это.
        На следующий день, в праздник пятидесятницы, все рыцари короля Артура собрались вместе за Круглым Столом. Явился и сэр Ланселот в доспехах сэра Кея, но, конечно, без шлема. Тут Гавейн, Увейн, Эктор и Сеграмур узнали наверное, кто опрокинул их одним ударом, и немало среди них было смеха и шуток.
        Тут сэр Кей рассказал королю, как сэр Ланселот спас его от трех рыцарей, которые хотели убить его.
        —И он заставил трех рыцарей сдаться мне, а не ему, — сказал сэр Кей.
        И все трое тут же засвидетельствовали это.
        —Тогда сэр Ланселот взял мои доспехи, — продолжал Кей, — а мне оставил свои. Я ехал домой спокойно, ибо никто не осмеливался сразиться со мною!
        Затем явились все те рыцари, которые содержались пленниками у сэра Тарквина, и рассказали, как Ланселот спас их. Сэр Гахерис сказал:
        —Я видел всю битву от начала до конца, и этот Тарквин был сильнейшим рыцарем из всех, кого я встречал когда-либо.
        Тут явился также сэр Мелиот рассказать, как Ланселот спас его; и король Багдемагус, за которого он сражался, и многие другие — и все рассказывали о могучих деяниях и великой отваге Ланселота.
        И король Артур был счастлив, что у него такой рыцарь, а королева Гвиневера, услышав рассказы о его могучих деяниях, полюбила его. И никто не осуждал теперь Артура за то, что он посвятил в рыцари неиспытанного оруженосца, ибо Ланселот за этот год приключений завоевал такую славу, какой не было ни у одного рыцаря на свете, и почитался всеми людьми — и благородными и простыми, и не было никогда другого такого рыцаря в королевстве логров, как сэр Ланселот Озерный.

        Гарет, или Рыцарь Кухни
        —Вот теперь, мой господин Артур, можно начинать пир! — сказал сэр Гавейн однажды, когда все рыцари Круглого Стола собрались в Камелоте, но не могли приступить к трапезе, ибо не случилось еще никакого приключения и никто не пришел с какой-либо необычайной историей или с просьбой о помощи. — Давайте начнем, ибо сюда идет юноша в простом одеянии, опирающийся на плечи двух дюжих слуг, и он на голову выше, чем любой из них!
        —Кто, по-вашему, это может быть? — спросил король Артур, заняв место подле королевы Гвиневеры.
        —Не могу сказать, — ответил Гавейн. — Но все равно он мне нравится, ибо более славного человека я никогда не видел. Не видел и никого более достойного рыцарского звания.
        Вскоре незнакомец вошел в залу. И, приблизившись к королю Артуру, он выпрямился и вскричал:
        —Да благословит бог вас, благороднейший король Артур, и всех ваших рыцарей Круглого Стола! Я явился сюда просить вас пожаловать мне три дара. И желания мои не будут ни чрезмерными, ни такими, чтобы вы могли опасаться их выполнить. И о первом из них я скажу вам теперь, а о других — ровно через двенадцать месяцев.
        —Просите, что пожелаете, и вы получите это, — сказал король Артур, ибо и ему понравился этот высокий юноша с красивыми волосами и честными глазами, которому он сразу же доверился.
        —Я прошу вас, сэр, чтобы вы кормили и поили меня при вашем дворе в течение этого первого года.
        —Хотел бы я, чтобы вы попросили что-нибудь иное, получше этого, — сказал король Артур.
        —Сэр, это все, чего я желаю, — ответил незнакомец.
        —Что же, в таком случае, — сказал король, — у вас будет вдоволь еды и питья, ибо я никогда не отказываю в этом ни другу, ни врагу. Но скажите мне, прошу вас, как ваше имя?
        —Этого, сэр, я не хотел бы открывать, пока не придет время.
        —Пусть будет так, как вы говорите, — согласился король Артур. — И все же это для меня большая загадка, ибо вы один из прекраснейших юношей, которых я когда-либо видел.
        И он поручил его сэру Кею, повелев кормить и поить так, как если бы тот принимал великого герцога или барона.
        —Он не является ни тем, ни другим, — сказал себе сэр Кей. — Если бы он был хотя бы сыном рыцаря, то попросил бы коня и доспехи, а не пищу и питье. Держу пари, что он всего лишь сын неотесанного крестьянина и недостоин быть среди нас, рыцарей. Что ж, я дам ему место на кухне, и пусть ест там сколько сможет — через год он будет толстым, как свинья. А раз нет у него имени, я назову его Бомейном, что значит «Прекрасные руки», ибо никогда я не видел столь больших и столь белых, столь праздных и ленивых рук.
        И вот целый год Бомейн служил на кухне. И сэр Кей насмехался над ним, говорил недоброе, отпускал грубые шутки на его счет и всячески старался сделать его жизнь невыносимой.
        Но Бомейн всегда оставался мягким и терпеливым, никогда не отвечая на колкости сэра Кея, и не отказывался выполнять любые его поручения, сколь бы незначительными и недостойными они ни были. И сэр Кей, чувствуя себя неправым, все же глумился над ним все больше и больше.
        Снова наступил праздник пятидесятницы, и все рыцари Круглого Стола вновь собрались в Камелоте. И снова король Артур не хотел сесть за пиршественный стол, пока не подошел к нему оруженосец и не сказал:
        —Господин, вы можете приступить к трапезе, ибо сюда приближается дама, а с ней и новые приключения.
        И через несколько минут вошла в залу дама и преклонила колени перед королем Артуром, прося его о помощи.
        —Но кто нуждается в ней? — спросил король. — Поведайте нам свою историю.
        —В помощи этой нуждается моя сестра леди Лионесса, которую держит в заключении в замке злонравный тиран, разоривший все ее земли. И имя его — Красный Рыцарь Красных Полян.
        При этих словах подошел вдруг к королю Бомейн и сказал:
        —Мой господин, благодарю вас за то, что эти двенадцать месяцев я был у вас на кухне, где меня щедро кормили и поили. А теперь я попрошу у вас две другие милости, которые вы мне обещали. Первое — чтобы вы даровали мне приключения этой дамы, и второе — чтобы сэр Ланселот Озерный следовал со мной, пока я не докажу, что достоин рыцарства из его рук. Ибо таково мое желание — быть посвященным в рыцари не кем иным, как Ланселотом.
        —Все это я дарую вам, — начал король Артур. Но дама, чье имя было леди Линетта, сердито вмешалась:
        —Позор вам, король Артур! Какое оскорбление, что вы посылаете спасать мою сестру грязного кухонного мужика, когда здесь, за вашим Круглым Столом, сидят сэр Ланселот и сэр Гавейн, сэр Гахерис и сэр Борс — лучшие рыцари в мире, не говоря о многих других, столь же храбрых и благородных.
        Тут в великом гневе она села на свою белую лошадь и ускакала из Камелота. И пока Бомейн готовился последовать за ней, появился карлик с большим мечом, который он повесил Бомейну на бок. А на улице его ожидал могучий боевой конь. Бомейн сел на него и поскакал, а Ланселот следовал несколько позади него.
        Тут в зале вскочил сэр Кей, сердито воскликнув:
        —Поскачу за моим кухонным мальчишкой и задам ему изрядную трепку за такое поведение.
        —Вам бы лучше остаться дома, — сказал сэр Гавейн. Но сэр Кей не захотел послушаться совета. В полном облачении он поскакал из Камелота со всей скоростью, на какую был способен его конь, и вскоре догнал Бомейна, который как раз поравнялся с леди Линеттой.
        —Эй, Бомейн, — закричал сэр Кей, — что это ты делаешь здесь, покинув свою кухню? Так-то ты почитаешь старших? Разве ты не знаешь, кто я?
        —Я знаю вас очень хорошо, — ответил Бомейн, поворачивая коня. — Вы сэр Кей, самый грубый и неблагородный рыцарь двора. А потому берегитесь!
        Это так разъярило сэра Кея, что он тут же наставил копье и бросился на Бомейна, который, как был без доспехов, пришпорил коня ему навстречу с обнаженным мечом в руке. И в тот момент, когда копье Кея, казалось, должно было пронзить Бомейна, словно булавка мотылька, он внезапно увернулся, отбил копье тупой стороной клинка и ловко поразил сэра Кея. Тут сэр Кей, раненный, упал с коня. А Бомейн взял его копье и щит и поскакал за леди Линеттой. Ланселот же, который следовал за ним неподалеку, взвалил сэра Кея на его коня и отправил обратно в Камелот.
        Бомейн нагнал леди Линетту. Но он не встретил доброго приема.
        —Какой позор! — закричала она. — Как осмеливаешься ты следовать за мной! Ты смердишь кухней, а твоя одежда покрыта салом и жиром. Что же до рыцаря, который ранен или убит, то ты нанес ему подлый удар. Говорю тебе: повернись и возвращайся на свою кухню, ибо я хорошо знаю, что ты только грязный мужик, которого сэр Кей назвал Бомейном из-за больших рук. Фу! Да твои руки годятся только ощипывать кур и открывать затычки пивных бочек!
        —Дама, — вежливо отвечал Бомейн, — вы можете говорить мне, что пожелаете, но я никогда не вернусь обратно. Ибо я обещал королю Артуру совершить подвиг в вашу честь, и я совершу его или умру.
        —Подвиг в мою честь, вот как! — продолжала насмехаться Линетта. — Что ж, вскоре ты встретишь такого противника, что отдашь весь суп в Камелоте, лишь бы тебе позволили вернуться живым на кухню.
        —А это мы посмотрим, — спокойно ответил Бомейн. И они молча поскакали дальше — немного впереди леди Линетта, за ней Бомейн.
        Вскоре оказались они у большого черного боярышника на краю темной просеки. И там висели черное знамя и черный щит и возле него на черном коне сидел рыцарь, одетый в черные доспехи.
        —Беги теперь быстрее, — сказала леди Линетта Бомейну, — ибо это Черный Рыцарь Черных Полян.
        —Благодарю вас за то, что вы сказали мне, — ответил Бомейн, не собираясь, однако, следовать ее совету.
        —Дама! — вскричал Черный Рыцарь. — Вы выбрали этого человека при дворе короля Артура, чтобы он был вашим защитником?
        —Боже упаси, — сказала Линетта. — Это всего лишь презренный мужик, который следует за мной не по моей воле. И я прошу вас, сэр рыцарь, избавить меня от него, ибо он весьма утомляет меня.
        —Ну что ж, — сказал Черный Рыцарь, поднимая свой черный щит и черное копье. — Я выбью его из седла и отправлю обратно в Камелот. У него прекрасный конь, и он весьма пригодится мне.
        —Вы вольны поступать как угодно с моим конем, — сказал Бомейн. — Возьмите его, если сможете. А если не сможете, то посторонитесь и дайте мне пересечь эти ваши черные поляны.
        —Скажите на милость! — вскричал Черный Рыцарь. — Ты говоришь слишком дерзко для простого кухонного мужика.
        —Лжете! — закричал Бомейн. — Я не мужик и родился в семье более благородной, чем ваша!
        Тут они наставили копья и сшиблись, как два разъяренных быка. Копье Черного Рыцаря скользнуло по щиту Бомейна и не принесло ему вреда. А копье Бомейна пронзило Черного Рыцаря сквозь щит и доспехи, так что тот упал с седла и умер.
        —Позор тебе, трусливый мужик, — закричала Линетта. — Ты убил его предательским образом!
        И, сказав это, она быстро удалилась. А Бомейн слез с коня и надел на себя доспехи Черного Рыцаря, но оставил свой меч, а также щит и копье сэра Кея.
        Сэр Ланселот видел все, что произошло, и, подойдя к Бомейну, сказал:
        —Сэр, вы вели себя геройски, и теперь я от всего сердца посвящу вас в рыцари, но прежде вы должны мне сказать свое имя, и я не буду говорить его другим, пока вы сами не захотите открыться.
        —Мой господин, — отвечал Бомейн, став на колени и склонив голову, — я Гарет Оркнейский, младший сын короля Лота и сестры Артура королевы Моргаузы. Сэр Гавейн — мой брат, как и Гахерис, и Агравейн. Но они не знают меня, ибо ни один из них не видел меня последние десять лет.
        —Весьма рад, — сказал Ланселот, — и сим посвящаю вас в рыцари. Продолжайте так же, как вы начали, и за Круглым Столом вас будет ожидать ваше место. И я говорю, что вы будете истинным рыцарем королевства логров, одним из самых благородных и геройских.
        Тут Ланселот, радостный, вернулся в Камелот, а Бомейн, которого мы должны теперь называть сэром Гаретом, вскочил на коня Черного Рыцаря и поскакал за леди Линеттой.
        —Прочь, кухонный мужик! — закричала она. — Меня тошнит от запаха несвежего жира! И этот добрый рыцарь убит таким, как ты! Но тут неподалеку есть еще один, он заставит тебя дорого заплатить, а потому беги, пока есть время!
        —Меня можно победить или убить, — сказал мягко Гарет, — но никогда не пущусь я в бегство и не оставлю вас, пока не закончится это приключение.
        Вскоре встретили они рыцаря, одетого в зеленые доспехи, с зеленым копьем и зеленым щитом.
        —Привет вам, дама, — сказал Зеленый Рыцарь Зеленых Полян. — Не брат ли это мой, Черный Рыцарь, едет там с вами?
        —Нет, увы, — сказала Линетта, — это всего лишь жалкий кухонный мужик, который предательски убил вашего брата.
        —Негодяй! — вскричал Зеленый Рыцарь. — Ты умрешь за это.
        —Я отвергаю ваши слова, — ответил сэр Гарет, — ибо ваш брат погиб в честном бою. А если кто и действовал нечестно, так это он, ибо он был в доспехах, а я лишь со щитом.
        Тут два рыцаря яростно схватились и сломали свои копья. Затем они сразились мечами, сперва верхом, пока Гарет не сбил Зеленого Рыцаря на землю, а затем пешими.
        —Сэр рыцарь, — внезапно закричала Линетта, — почему вы так долго не можете справиться с этим простым кухонным мужиком? Стыдно оставлять его в живых так долго!
        Тут вне себя от гнева Зеленый Рыцарь нанес могучий удар сэру Гарету, разрубив его щит на две части. Но Гарет сбросил разбитую половину, взял в обе руки свой меч и нанес Зеленому Рыцарю такой удар по шлему, что тот покатился по земле, как подбитый кролик, и там остался лежать, прося пощады.
        —Вы просите тщетно, — сказал сэр Гарет, — ибо я убью вас, если эта леди не попросит за вашу жизнь.
        —Этого я никогда не сделаю, — вскричала Линетта. — Я не желаю быть обязанной простому мужику!
        —Тогда он должен умереть, — сказал Гарет.
        —Пощадите меня, прошу вас, — тяжело дыша, сказал Зеленый Рыцарь. — Я прощу вам смерть моего брата и буду верно служить вам с моими пятьюдесятью рыцарями.
        —Бесполезно говорить об этом, пока она не попросит за вас, — сказал Гарет. — Смерть ваша близка.
        —Не убивай его, грязный мужик, — закричала Линетта.
        —Дама, — сказал Гарет, склоняя перед ней голову, — ваши распоряжения я всегда с удовольствием выполню. По вашей просьбе я пощажу этого благородного рыцаря. Сэр Рыцарь Зеленых Полян, сим я освобождаю вас. Явитесь со своими пятьюдесятью воинами в Камелот, поклянитесь в верности королю Артуру и скажите, что вас прислал Рыцарь Кухни.
        В тот вечер Зеленый Рыцарь принимал в своем замке Гарета и Линетту. И хотя она не переставала бранить и оскорблять его, все остальные в замке воздавали Гарету должные почести.
        —Позор, — вскричала леди Линетта, — какой стыд для всех вас так относиться к этому человеку!
        —По совести говоря, — ответил Зеленый Рыцарь, — было бы большим позором, если бы я не принял по достоинству того, кто доказал, что он лучший рыцарь, чем я.
        Когда на следующее утро они ехали через лес, сэр Гарет сказал:
        —Леди, вы несправедливы, коря меня и насмехаясь надо мной, ибо я думаю, что до сего дня хорошо служил вам и одолел тех рыцарей, которые, как вы говорили, побьют меня. Более того, что бы вы ни говорили, я ни в коем случае не расстанусь с вами, пока не свершится мой рыцарский подвиг.
        —Что ж, — сказала она, — очень скоро ты встретишь действительно подходящего противника. Ибо сейчас мы приближаемся к замку Голубого Рыцаря Голубых Полян, и только сэр Ланселот, сэр Гавейн, сэр Борс или сам король Артур могли бы одержать над ним победу. И я не уверена, что даже они могли бы спасти мою сестру леди Лионессу, ибо Красный Рыцарь Красных Полян, который держит ее в осаде, — это самый могучий человек в мире. И тайна его силы состоит в том, что исходит она от магии королевы Феи Морганы.
        —Чем более могучи мои враги, тем больше чести одолеть их, — сказал сэр Гарет.
        Тут они выехали из леса на большой луг, покрытый, словно ковром, голубой вероникой. И там стояло много шатров голубого шелка, и рыцари и леди, одетые во все голубое, двигались среди них. В середине луга росла большая шелковица, и на ней висело много щитов, которые принадлежали когда-то мужам, зарубленным Голубым Рыцарем. И на ветвях, раскинувшихся низко над землей, висел огромный голубой щит, а подле него было голубое копье, вонзенное в землю, и привязанный к стволу стального цвета конь.
        —Спасайся, вонючий мужик, — с насмешкой сказала леди Линетта. — Здесь тебя встретят Голубой Рыцарь и сотня его баронов.
        —Значит, здесь я останусь и сражусь, — сказал Гарет, — и одолею, быть может, нескольких из них, если они выступят против меня по очереди.
        —Хотела бы я знать, кто же вы такой, — сказала леди Линетта, оставив вдруг обычный свой насмешливый тон. — Вы, верно, должны быть весьма благородной крови, ибо никогда еще женщина не бранила и не оскорбляла рыцаря так, как я вас, а вы все же отвечаете учтиво и не перестаете мне служить.
        —Леди, — серьезно сказал сэр Гарет, — плох был бы рыцарь, который не мог бы примириться с резкими словами женщины. Ваши жестокие слова вызывают во мне гнев, это верно, но с тем большей яростью я сражаюсь затем против ваших врагов. Что же до моего рождения, то я служу вам, как следует благородному человеку. Таков я или нет, вы узнаете в свое время, ибо мне предстоит еще послужить вам, прежде чем мы расстанемся.
        —Увы, честный Бомейн, — с рыданием сказала Линетта, — простите меня за все, что я сказала плохого о вас, и бегите, пока не слишком поздно.
        —Прощаю вас с радостью, — сказал Гарет, — но бежать я не стану. Лучше сражусь с еще большим упорством, чтобы заслужить у вас слова еще более добрые.
        В это мгновенье огромный Голубой Рыцарь увидел Гарета и, вскочив на коня, закричал:
        —Эй вы, рыцарь в черных доспехах, слезайте сей же час с коня и целуйте мою ногу в знак того, что сдаетесь, или я убью вас без пощады!
        —Нет, это вы лучше становитесь на колени, — ответил Гарет, — ибо мне понадобится великое милосердие, чтобы пощадить жизнь того, кто убил столь многих добрых рыцарей!
        Тут Голубой Рыцарь оглядел свои голубые доспехи, опустил забрало своего голубого шлема, наставил на Гарета свое голубое копье и ринулся на него словно буря. Гарет, набирая скорость, также поскакал на него. И они сшиблись с такой силой, что копья их сломались, а кони под обоими рухнули наземь. Тут оба рыцаря выхватили мечи и начали рубиться, высекая искры и нанося такие удары, что, случалось, оба ничком падали на землю.
        Наконец сэр Гарет сбил шлем Голубого Рыцаря, а самого его свалил на землю и приготовился убить.
        Но леди Линетта попросила пощадить его жизнь, и Голубой Рыцарь сдался Гарету.
        —Я охотно дарую вам пощаду, — сказал Гарет, — ибо вы могучий боец, и было бы жаль погубить вас. А потому отправляйтесь с сотней баронов в Камелот ко двору короля Артура, поклянитесь ему в верности и скажите, что прислал вас Рыцарь Кухни.
        В тот вечер Голубой Рыцарь с радушием принимал сэра Гарета и леди Линетту, а на следующее утро он отправился проводить их немного.
        —Прекрасная дама, — спросил он, — куда направляетесь вы с этим рыцарем?
        —Сэр, — ответила она, — мы следуем к Опасному Замку, где осаждена моя сестра леди Лионесса.
        —А, — сказал Голубой Рыцарь, — значит, враг ваш — Красный Рыцарь Красных Полян, самый опасный рыцарь из всех живущих в мире, человек, не знающий пощады. Благодаря злой магии он обладает силой семерых воинов. Он осаждает этот замок уже давно, и много раз он мог бы взять его. Но он не сделал этого, ибо так устроила королева Фея Моргана с помощью своей магии, но она же и дала ему его силу. И они понадеялись, что сэра Ланселота или сэра Гавейна привлечет это приключение, или даже самого короля Артура, и что Красный Рыцарь убьет его, как, боюсь я, он убьет вас.
        —Случится так, как бог пожелает, — сказал Гарет. — И все же, быть может, он пожелает, чтобы Красный Рыцарь пал от моей руки, чтобы я мог прославить королевство логров. И скажу вам — но пусть об этом без моего согласия не узнает никто в Камелоте, — что я Гарет, брат Гавейна и Гахериса, младший сын короля Лота Оркнейского и Моргаузы, сестры короля Артура.
        Вскоре Голубой Рыцарь расстался с ними, и, миновав густой лес, они выехали в открытую долину, красную от маков, с замком из красного песчаника в середине ее и с множеством красных палаток и шатров, где жили бароны Красного Рыцаря, осаждавшие замок. Гарет и леди Линетта поскакали через долину и, не достигнув лагеря, оказались у огромного багряника, называемого иудиным деревом, на котором, наполовину спрятанные алыми цветками, много дней висели тела многих добрых рыцарей — все они были в доспехах и с золотыми шпорами на каблуках.
        —Это те, кто до вас пытался спасти мою сестру, леди Лионессу, — сказала Линетта. — Красный Рыцарь Красных Полян одолел всех их и обрек на эту позорную смерть без пощады и жалости.
        —Значит, пришло время мне сразиться с ним, — сказал Гарет, охваченный гневом при виде зарубленных воинов. И он взял большой рог из слоновой кости, висевший на ветке, и поднес его к губам.
        —Остановитесь, — закричала леди Линетта, — не трубите в этот рог, пока не пройдет поддень. Ибо сейчас еще раннее утро, а говорят, что силы Красного Рыцаря растут и растут до середины дня, а затем убывают после полудня, пока с заходом солнца не становится он таким же, как все, но все же сильнее всех.
        —Стыдно было бы, — сказал сэр Гарет, — и недостойно рыцаря, прекрасная леди, если бы я стал ждать и сразился бы с ним, когда силы покинут его.
        Сказав это, он с такой силой дунул в рог, что красные стены Опасного Замка загудели, и из всех шатров и павильонов поспешно выскочили люди. А в замке все бросились к окнам, чтобы посмотреть на того, кто осмелился бросить вызов ужасному Красному Рыцарю Красных Полян.
        —Взгляните, сэр Гарет, — воскликнула внезапно Линетта, — вот моя сестра леди Лионесса смотрит из своего окна. А вот и сам Красный Рыцарь!
        Тут Гарет повернулся сначала к замку и низко поклонился прекрасной леди, которая выглядывала из окна и махала ему рукой. А Красный Рыцарь, одетый в красные доспехи, на красно-сером боевом коне скакал между тем к нему.
        —Не смотрите на эту леди — она моя! — прорычал он. — Взгляните лучше на меня, ибо это последнее, что вы увидите перед смертью!
        Тут они взяли копья и сошлись с таким шумом, словно неслась буря. Каждый ударил другого как раз в середину щита так сильно, что копья рассыпались на мелкие кусочки, а подпруги и уздечки у коней лопнули, словно нитки, и оба коня пали замертво на землю. И рыцари, оглушенные, лежали недвижно на Красной Поляне так долго, что люди начали бормотать:
        —Они сломали себе шею! Воистину, могучий воин этот незнакомец, ибо до него никому не удавалось выбить Красного Рыцаря из седла.
        Но все же они вскочили на ноги, обнажили мечи и бросились друг на друга как свирепые львы, нанося друг другу такие удары, что куски доспехов летели во все стороны, и кровь лилась, окрашивая поляну в еще более зловещий красный цвет. Потом они отдохнули и снова вступили в битву. И в час полудня Красный Рыцарь выбил из рук сэра Гарета меч и бросился, чтобы убить его. Но Гарет обхватил его руками и в конце концов бросил его на землю, сорвал шлем и схватил меч, чтобы убить его.
        —Благородный сэр, — закричал Красный Рыцарь, — сдаюсь на вашу милость, а потому пощадите мою жизнь, прошу вас.
        —Этого не случится, — ответил сэр Гарет, — ибо так позорно обошлись вы со многими добрыми рыцарями, повесив их на красном дереве. Такая смерть недостойна благородных людей.
        —Сэр, — сказал Красный Рыцарь, — все, что я сделал, я сделал из-за леди. Это она своей магией создала этот замок и заставила меня полюбить ее. В прежние времена ее братья — так она рассказала мне — были убиты рыцарями Круглого Стола. Вот почему она возненавидела короля Артура и всех тех, кто выступал за него. Но как бы то ни было, она поклялась быть моей, когда я убил сто рыцарей короля Артура и повесил их вон на том красном дереве на Красной Поляне.
        Тут пришла леди Линетта и стала просить Гарета пощадить его жизнь, говоря:
        —Знайте же, сэр рыцарь, что все это было сделано королевой Феей Морганой, чтобы принести печаль и поругание лограм. Однако благодаря вашим подвигам слава идет к ним. Ибо так всегда будет, пока чьи-то злые деяния вы будете обращать в добро. А потому пощадите этого рыцаря, чье имя сэр Айронсайд, ибо в грядущие дни он займет почетное место за Круглым Столом.
        —Поднимитесь, сэр Айронсайд, — сказал Гарет, — я дарую вам жизнь. Но скачите теперь ко двору короля Артура, присягните сами со всеми своими баронами ему на верность и скажите, что Рыцарь Кухни послал вас.
        После этого сэр Гарет десять дней отдыхал в шатре сэра Айронсайда. И, излечив рану, он отправился к Опасному Замку, чтобы встретиться с леди Лионессой, которую он спас. Каково же было его удивление, когда, перейдя подъемный мост, он увидел, что ворота с шумом захлопнулись и решетка с грохотом опустилась прямо перед ним, а леди Лионесса выглянула из окна над воротами и закричала ему:
        —Убирайся, Бомейн! Убирайся, Рыцарь Кухни! Когда ты будешь благородным рыцарем благородного происхождения, тогда и жди мою любовь, но не раньше.
        Гарет так разгневался, что, ни слова не говоря, повернулся и поскакал прочь в глубь леса, сопровождаемый только своим карликом.
        Но тут пришла леди Линетта и стала упрекать свою сестру, говоря:
        —Стыдно вам так обращаться с рыцарем, который вызволил вас из беды. Он не тот, кем кажется. Но об имени его и происхождении я пока что не могу сказать.
        Тут леди Лионесса призвала к себе своего брата сэра Грингамура и сказала ему:
        —Снаряжайтесь и следуйте за рыцарем, который зовется Бомейном; и, когда он уснет, вы похитите его карлика и доставите сюда. Уж карлик-то, верно, знает истинное имя своего хозяина и его родословную.
        —Сестра, — сказал сэр Грингамур, — все будет сделано, как вы желаете.
        Он скакал весь день и в тот вечер нашел сэра Гарета, который спал под деревом, положив голову на щит. Тут Грингамур схватил карлика, сидевшего поодаль, возле коня, и ускакал так быстро, как мог.
        Но карлик вскричал:
        —Хозяин, хозяин, спасите меня!
        И Гарет проснулся от этого крика, и последовал в темноту за Грингамуром через леса и топи, и оказался, не зная того, подле Опасного Замка.
        Грингамур, однако, был уже там, и карлик уже рассказал всю историю к тому времени, когда Гарет на полном скаку ворвался во двор, крича:
        —Изменник-рыцарь, верните моего карлика, или, клянусь честью рыцаря, я отрублю вашу голову.
        Тут спустилась вниз леди Лионесса и приветствовала его.
        —Добро пожаловать, сэр Гарет Оркнейский, — сказала она. — Я весьма рада приветствовать в Опасном Замке вас, моего спасителя и мою любовь.
        —Леди, — сказал сэр Гарет, — еще недавно вы не говорили мне таких слов, хотя ради вас я сразился с Черным Рыцарем, Зеленым Рыцарем, Голубым Рыцарем и Красным Рыцарем и победил их. А потому, хоть я и охотно остановлюсь в вашем замке на эту ночь, буду я здесь лишь как ваш гость, а не как ваш избранник.
        Леди Лионесса разгневалась, но все же говорила с ним приветливо и устроила в его честь большой пир.
        Но, когда он лег в постель, она послала слугу с длинным мечом, чтобы убить его. Гарет, однако, проснулся, когда слуга склонился над ним, и защитился от удара, так что меч пронзил только его бедро. Тут он вскочил, схватил свой меч и поразил убийцу, в гневе разрубив его на части.
        Наутро леди Лионесса поскакала в Камелот и рассказала там королю Артуру о том, как сэр Гарет спас ее от Красного Рыцаря. И попросила она устроить большой турнир в честь Гарета, ибо хорошо знала, что он либо мертв, либо получил жестокую рану и ее нельзя залечить.
        Но Гарета, который, стеная, лежал в своей постели, нашла Линетта и залилась слезами стыда при виде того, что сотворила ее сестра, околдованная злыми чарами Феи Морганы. Однако Линетта тоже научилась волшебному искусству, известному в Авалоне, где живет леди Нимуе. И сделала она так, что Гарет исцелился ко дню турнира. И дала она волшебное кольцо Гарету, так что он казался одетым то в желтые доспехи, то в коричневые, через мгновение — в черные, затем — в красные. И никто не мог узнать его.
        И на том турнире он много раз выезжал на ристалище, состязаясь по очереди с храбрейшими рыцарями Круглого Стола и побеждая их всех. Но с сэром Ланселотом он не состязался, не состязался и с сэром Гавейном, своим братом, а сэра Тристрама там еще не было. И ни один рыцарь не мог сравниться с сэром Гаретом, пока не появились в Камелоте сэр Галахэд и сэр Персиваль.
        Когда закончился турнир, король Артур устроил в большой зале пир, и сэр Гарет надел кольцо на палец Линетты — и сразу же был узнан всеми.
        Тут Зеленый Рыцарь, Голубой Рыцарь и Красный Рыцарь явились со своими баронами, чтобы присягнуть королю Артуру и рассказать, как Рыцарь Кухни победил их в честном бою. И король Артур возрадовался славе, которую завоевал его племянник сэр Гарет, и усадил его на почетное сиденье за Круглым Столом. И Гарет с большой радостью обвенчался с леди Линеттой, и они жили с тех пор счастливо.
        А леди Лионесса удалилась из Камелота, печальная и пристыженная. И отринула она всю злую магию, которая так долго была с ней. А в последующие дни сэр Гахерис, брат Гарета, добился, чтобы стала она его женой.

        Тристрам и Прекрасная Изольда
        Многие годы за Круглым Столом оставались свободными два места подле Гибельного Сиденья. Другие места недолго пустовали, если занимавшие их рыцари погибали в отчаянной битве или опасном приключении: на место павшего приходил новый. Однако король Артур знал, что рыцарей, достойных этих двух мест, найти не так-то просто, ибо Гибельное Сиденье и четыре места по обе стороны от него были предназначены для пяти лучших рыцарей Логрии — и только для них. По правую сторону от Гибельного Сиденья было место Гавейна, по левую — место Ланселота; но два соседних места не могли занять ни сэр Гарет, ни сэр Борс.
        И вот однажды на празднике пятидесятницы, когда все рыцари собрались в Камелот, король Артур разговаривал с Ланселотом и Гавейном об этих двух сиденьях.
        —Слышал я об одном рыцаре, которого называют величайшим из всех, — сказал Гавейн, — однако к вашему двору он никогда не являлся: он корнуэлльский рыцарь, племянник вашего вассала Марка, короля Корнуэлла, а имя этого рыцаря — Тристрам Лионский.
        —Я встречал его однажды, — сказал Ланселот, — он состязался с рыцарями Круглого Стола — сэром Ламораком и сэром Сеграмуром — и победил их. Тогда и мы с ним преломили копья, и я готов подтвердить здесь, что он лучший рыцарь из всех, с кем я когда-либо состязался.
        —Мы пошлем в Корнуэлл, — сказал король Артур, — и велим ему явиться к нашему двору. Ибо, я уверен, это о нем говорил Мерлин, что недолго будет он среди наших рыцарей, а принесет лограм великую славу… Но вот, полагаю, начинается и сегодняшнее приключение, без которого мы не можем приступить к празднеству.
        Ибо услышали они вдруг вдалеке печальные, сладостные звуки арфы, и музыка эта приближалась к ним — столь печальная и сладостная, что никто из них не слышал ничего подобного, и многие не смогли удержать слез, которые побежали по их щекам.
        И тут вошел в залу менестрель — прекрасный, высокий, широкоплечий и весьма благородного вида. Был он темноволос, темноглаз и держался с таким достоинством, что вполне мог оказаться королем. Однако одет он был очень бедно, в такие скромные одеяния, какие носили бродячие менестрели. Поклонившись королю Артуру, он занял место на скамеечке возле двери.
        —Идите сюда, добрый менестрель, — сказал Артур, когда сердце его немного освободилось от волшебства музыки, — и сыграйте нам еще раз, и спойте о подвигах, о благородных рыцарях и прекрасных леди, ибо в этом наше сердце находит усладу. Откуда пришли вы?
        —Из Корнуэлла, благородный король, — ответил менестрель.
        —Слышали ли вы о сэре Тристраме Лионском?
        —Да, благородный Артур. И видел его весьма часто, — сказал менестрель. — И его историю я спою вам — повесть печальную и правдивую, как вы сейчас услышите.
        Он взял вино, поднесенное ему в большой чаше из рога, выпил за короля Артура и, сидя на скамейке возле большой колонны, начал свою балладу, иногда рассказывая ее как историю, а иногда напевая под печальную музыку арфы.
        —Гласит эта повесть, что жили в Лионессе король с королевой. Жили они вместе счастливо, пока однажды враг не вторгся в землю Ривалина, этого самого короля, и прошел по ней огнем и мечом. Ривалин выступил против него со всеми своими воинами, но погиб в битве, и злонравный Морган стал править его страной. И пытался Морган разыскать королеву, но она скрылась в лес с одним верным бароном по имени Руаль. И там, в лесу, родился у королевы ребенок. И там она умерла и была похоронена. Но перед смертью она отдала ребенка Руалю.
        —Вы были верным подданным, — сказала она, — будьте же и теперь верны вашему погибшему лорду и вашей госпоже, которая тоже скоро умрет. Возьмите моего ребенка и назовите его Тристрамом, то есть «полным печали», ибо в печали он был рожден. Ухаживайте за ним заботливо и охраняйте его как собственного сына, чтобы в грядущий день смог он отомстить за нашу смерть и вновь править в Лионессе. А когда он вырастет, пусть ищет помощи у моего брата, короля Марка Корнуэлльского.
        Руаль взял мальчика и воспитывал его с такой добротой и любовью, с какой ни одни родители не воспитывали собственных детей. А когда он подрос, Курвенал Мудрый научил его многому: играть на арфе, играть в шахматы, обращаться с мечом и копьем и скакать на коне. И брал его с собой во многие страны, чтобы он мог выучиться чужим языкам.
        Когда стал Тристрам статным юношей, случилось, что в Лионесс пришел торговый корабль из Норвегии, и купец почтительно разговаривал с Руалем, и был любезно принят. Но то и дело посматривал он на Тристрама и под конец пригласил его на борт своего корабля сыграть с ним в шахматы. И Тристрам пришел и выигрывал у купца партию за партией. Но, пока они играли, матросы тихо подняли якорь, поставили большие белые паруса и ускользнули в море, намереваясь продать Тристрама за большие деньги как раба.
        Однако поднялся сильный шторм и девять дней и ночей гнал корабль, и всех на борту обуял страх за свою жизнь. Тут матросы стали роптать, говоря, что послано на них проклятье за похищение Тристрама, и купец послушался их и высадил Тристрама на ближайший берег. И так оказалось, что был это Корнуэлл. И, когда вышел Тристрам на берег, шторм утих и снова выглянуло солнце.
        В Корнуэлле он явился ко двору короля Марка в Тинтагиле, не зная, что Марк был его дядей, ибо он все еще считал своим настоящим отцом Руаля. Король Марк любезно принял странника, и Тристрам так хорошо служил ему, что вскоре стал самым близким и самым доверенным советником короля. Тут прибыл Руаль, который по всему свету искал своего потерянного воспитанника, и нашел Тристрама с королем Марком. И увидел он во всем этом руку божью.
        Когда Марк узнал, что Тристрам его собственный племянник, он отнесся к нему с еще большим уважением, и жили они оба в счастье. И вот Марк послал свои армии под водительством Тристрама в Лионесс, и злонравный Морган был убит; но Тристрам поставил Руаля править в Лионессе, который он присоединил к королевству Марка, а сам он по-прежнему жил в Тинтагиле.
        Однажды Тристрам явился ко двору и застал там великую печаль и стенания. И на почетном месте сидел огромный мрачный человек со свирепым лицом и могучими руками. И был это сэр Мархальт Ирландский, явившийся к Марку с требованием дани от Гурмана, короля Ирландии, который однажды одолел Марка в битве. И требовал он, чтобы тридцать юношей благородного происхождения были посланы в Ирландию, где они станут слугами при дворе, а в противном случае какой-нибудь рыцарь должен сразиться с Мархальтом. Но никто не хотел вступать в битву, ибо никогда не было в мире рыцаря сильнее, чем Мархальт.
        —Позор всем вам, — вскричал Тристрам, — продаете своих сыновей в рабство и еще называете себя мужчинами!
        —Но мы не можем поступить иначе, племянник! — сказал король Марк.
        —Вы можете сражаться! — закричал Тристрам. — Откажитесь платить дань, вступите в бой с Гурманом, ирландским тираном, или позвольте вашему рыцарю сразиться и убить этого надутого хвастуна сэра Мархальта.
        Но никто не осмелился сразиться, и тогда Мархальт презрительно засмеялся.
        —Я сражусь с вами, дикая ирландская собака, — закричал Тристрам и ударил сэра Мархальта перчаткой по лицу, чтобы не было пути назад кроме как без чести.
        Поединок назначили на небольшом острове, удаленном от берегов Корнуэлла, и порешили биться только мечами и в одиночестве, без свидетелей. Мархальт первым прибыл в небольшой лодке и причалил ее к берегу. А Тристрам свою лодку оттолкнул, чтобы она уплыла в море.
        —Что вы делаете, дерзкий ребенок? — прорычал Mapхальт. — Вам понадобится ваша лодка, когда вы захотите убежать от меня.
        —Двое живых прибыли на этот остров, — просто сказал Тристрам, — но только один живой покинет его.
        Тут Мархальт засмеялся и вытащил свой меч. Тристрам тоже вытащил свой, и они сражались весь день, нанося друг другу много жестоких ударов. И Мархальт поразил Тристрама, нанеся ему глубокую рану в бедро.
        —Это будет ваша смерть, — засмеялся он, — ибо на моем мече волшебная мазь, и немногие могут излечить рану, в которую она попадает.
        Тут в ярости Тристрам бросился на него, крича:
        —Подлый, неблагородный рыцарь, так я отвечу вам! — И он рассек шлем Мархальта, и лезвие меча проникло в кость, и от него отломился маленький кусочек и остался в ране. Мархальт опустился на землю от этого смертельного удара и сдался Тристраму. И в тот вечер ирландские воины погрузили его на корабль и отплыли домой в Дублин. И там Мархальт умер; его сестра, королева Изода, бывшая искуснее всех других женщин в исцелении ран, сумела лишь вытащить осколок лезвия и поместить его в ларец, поклявшись отомстить тому, кто нанес этот удар.
        А Тристрам лежал больной в Тинтагиле, и никто не мог излечить его рану. И наконец мудрые люди сказали ему, что исцеление нужно искать в Ирландии, ибо яд происходит оттуда, и только королева Изода способна излечить его.
        Тристрам отправился в Ирландию под чужим именем. Он называл себя менестрелем Трамтрисом и так хорошо пел, что те, кто нашел его, доставили его ко двору. А у Гурмана и Изоды была единственная дочь, прекраснейшая девушка в мире по имени Изольда. И все на свете называли ее Изольдой Прекрасной. И верно: никого нет прекраснее ее. Вот эти глаза видели ее, а они видели красавиц многих стран!
        Королю Гурману очень хотелось, чтобы его дочь научилась играть на арфе. Однако в Ирландии не было человека достаточно искусного, чтобы научить ее. Он услышал о менестреле Трамтрисе, чью игру на арфе все хвалили, и послал за ним. Трамтриса доставили к нему на носилках.
        —Эту рану нанесли мне пираты во время моего путешествия в Ирландию, — сказал он королю. — Я плыл с одним богатым купцом, и морские грабители схватили нас после жестокого боя. Они убили всех на корабле, но меня пощадили из-за моей игры на арфе и посадили меня в небольшую лодку, дав пищи и воды. И в ней ваши люди нашли меня, когда лодку наконец принесло к ирландскому берегу.
        Тут королева Изода стала ухаживать за Трамтрисом-менестрелем, так что его рана закрылась и день за днем зарастала все лучше и лучше, пока он вновь не стал здоровым. И день за днем он учил прекрасную Изольду играть на арфе и петь. И сердце его было тронуто ее красотой. Однако он все же ставил славу и боевые подвиги выше любви и потому не сватался к ней.
        Год прожил Тристрам неузнанным в Ирландии. И в конце этого времени он отплыл обратно в Корнуэлл и явился к королю Марку в Тинтагиле. А король Марк слышал об Изольде Прекрасной. И, когда Тристрам сказал о ней, его сердце заволновалось, и он держал совет со своими лордами, говоря им:
        —У короля Гурмана Ирландского нет других детей. Разве не было бы хорошо для обеих наших стран, если бы мы заключили прочный мир, а я бы взял прекрасную Изольду в жены?
        Лорды подумали, что это и впрямь было бы мудро.
        —Но как добиться этого? — спросили они. — Гурман Ирландский и Изода, его королева, ненавидят нас за убийство Мархальта, ненавидят нас также и за то, что мы перестали платить дань. Как же вы сможете добиться руки принцессы Изольды?
        Тогда Марк ответил:
        —Об этом все мои помыслы. Нужно найти какие-то пути.
        Он взглянул на Тристрама, и среди лордов начался ропот, ибо они все больше завидовали Тристраму, опасаясь, что он станет следующим королем Корнуэлла, если у Марка не будет детей. Зная об этом и желая доказать им, что он не помышляет о царствовании над Корнуэллом, Тристрам поднялся и сказал:
        —Дядюшка и вы, лорды Корнуэлла! Это действительно опасная затея. И все же я не откажусь от нее, ибо я однажды был в Ирландии и королева Изода излечила там мою рану, хотя до того она клялась вечно ненавидеть Тристрама Лионского и мстить ему.
        На одном небольшом корабле отплыли Тристрам и с ним едва ли три десятка человек в Ирландию, и глухой ночью прибыли к ее берегам, и бросили якорь в тихой гавани.
        —Если кто-нибудь спросит тебя, — сказал он своему верному другу Курвеналю, который сопровождал его в этом путешествии, — скажи, что мы купцы и что я твой капитан, сошел на берег поторговать с ирландскими купцами.
        А в это время в Ирландии поселился дракон, ужасное чудовище, которое пожирало людей и опустошало страну. И тому, кто убьет дракона, король Гурман пообещал отдать в жены свою дочь, прекрасную Изольду. Тристрам слышал это и сошел на берег в доспехах и с оружием, и среди иссушенных скал над выжженной равниной он нашел логовище дракона. Рано утром, когда красные лучи восходящего солнца упали на долину, словно кровь, стекающая между скалами, Тристрам увидел, как три рыцаря и сзади за ними еще один проехали по ущелью и стали спускаться к логовищу дракона. И тут же он услышал рев дракона, а затем крики людей, погибающих в смертных муках, и клубы зловещего дыма поднялись среди скал. Затем человек, ехавший за рыцарями на расстоянии, галопом проскакал тем же путем назад, пришпоривая коня. А был это сенешаль короля Гурмана, трусливый рыцарь и хвастун, который никогда не осмеливался выступить против дракона, но часто похвалялся, будто бы много раз искал схватки с ним.
        Тристрам тихо спустился в долину и увидел наконец дракона, стоящего над одним из поверженных рыцарей. Это было ужасное чудовище, с огромными сверкающими когтями, покрытое сине-зеленой чешуей и исторгающее дым и огонь между острыми белыми зубами. Тристрам нацелил копье и внезапно напал на дракона, держа щит на вытянутой руке перед собой. И чудовище повернулось при звуке копыт и открыло пасть, чтобы схватить его. Копье Тристрама вошло в пасть дракона и глубоко вонзилось в его тело. Тристрам перескочил через голову дракона, а чудовище, взревев от ярости и боли, струей огня убило коня и начало быстро пожирать его. Однако, хотя деревянное копье сгорело, его острый наконечник остался глубоко в теле твари, и она с визгом исчезла в скалистом ущелье, бросив наполовину съеденного коня.
        Тристрам быстро направился за драконом пешком и встретился с ним у входа в долину. Целый час продолжалась там битва, и Тристрам укрывался за скалами, спасаясь от обжигающего пламени. Много раз наносил он раны дракону, однако не мог убить его. Но острие копья продвигалось все ближе к сердцу, так что наконец дракон свалился в предсмертных судорогах. Тристрам бросился вперед и вонзил свой меч до рукояти. И дракон умер; но, издыхая, он исторг такой клуб пламени и яда, что щит Тристрама расплавился и соскользнул с руки, а сам он упал наземь, наполовину отравленный этим дыханием.
        Тут же, однако, он подполз к мертвому дракону, отрезал его язык и положил в сумку, что висела у него на боку. Затем он стал искать выхода из долины, но вскоре яд начал действовать, и Тристрам свалился в глубоком обмороке и лежал, словно мертвый.
        В это время в долину тихо въехал вероломный сенешаль. Увидел он, что дракон мертв и Тристрам тоже мертв. Смеясь про себя, этот трусливый рыцарь отрезал голову дракону, привязал ее к своему коню и поспешно направился ко двору короля Гурмана.
        —Господин король, — закричал он, — смотрите, я убил дракона! Выполните теперь свое обещание и отдайте мне в жены вашу дочь, прекрасную Изольду.
        Тут Гурман очень опечалился, ибо знал наверное, что трусливый сенешаль не мог убить дракона. Однако перед ним была голова чудовища, и он не знал, как оспорить его слова.
        А Изольда Прекрасная явилась в слезах к своей матери королеве Изоде.
        —Лучше убью себя, чем выйду за него замуж! — вскричала она.
        —До этого дело еще не дошло, — ответила королева Изода, — ибо уверена я, что не сенешаль убил дракона.
        В ту ночь обе они тайно отправились к месту поединка и нашли там мертвого дракона, обезглавленного и ужасного в лунном свете. Там же нашли они и Тристрама, лежащего в глубоком обмороке.
        Изольда вскрикнула в удивлении:
        —Смотрите-ка, вот лежит Трамтрис-менестрель, не знаю, жив он или мертв. Он одет в рыцарские доспехи, щит его расплавлен, а меч по рукоять окрашен темной кровью дракона.
        Затем они тайно переправили Тристрама во дворец, и королева Изода столь успешно врачевала его, что Тристрам вскоре очнулся и рассказал, как он убил дракона, показав в подтверждение язык чудовища, который он положил в сумку.
        Тут королева Изода спросила:
        —Скажите мне, Трамтрис, для чего явились вы в Ирландию и почему выступили против дракона?
        —Я явился как купец, — ответил Тристрам, — и, видя, что нас, кто живет в Корнуэлле, не очень-то любят ирландцы, решил заслужить расположение и мир этого народа, убив дракона.
        —До конца ваших дней наше расположение и мир будут с вами, — сказала королева Изода и поклялась в этом вечной клятвой.
        Настал день, когда король Гурман должен был выполнить свое обещание, данное тому, кто убьет дракона, и сенешаль гордо предстал перед двором, хвастаясь своей отвагой и бахвалясь, что Изольда Прекрасная уже принадлежит ему. Но королева Изода поднялась и высказала ему свое презрение, а затем явился Тристрам и назвал его трусом и обманщиком.
        —Я убил дракона! — закричал сенешаль. — Вот его голова, которую я отрубил, когда зверь был еще жив!
        —Посмотри в пасть дракона, — распорядилась королева.
        И, обнаружив, что там не было языка и нашелся он в сумке Тристрама, все возрадовались этому и посмеялись над сенешалем. Но тот впал в бешенство от гнева, назвал Тристрама лжецом и вором и предложил в битве рассудить их спор.
        —Быть битве на третий день, — сказал король Гурман.
        Когда пришел назначенный день, Изольда Прекрасная осмотрела, как подобает, доспехи Тристрама, и сердце ее печалилось, когда думала она о том, что может случиться. Она извлекла из ножен меч Тристрама и пристально вгляделась в него. И тут она увидела зазубрину на лезвии меча. Со страхом в сердце принесла она кусок железа, извлеченный из головы ее дяди, сэра Мархальта, — и он точно подошел. Тут явилась она поспешно к матери и сказала:
        —Смотрите! Этот менестрель Трамтрис, которого мы спасли, не кто иной, как Тристрам Лионский, убивший Мархальта! Доказательство этому вы можете найти на мече, который нанес удар, и этим мечом я сейчас убью его!
        Но королева удержала ее, и они вместе отправились к Тристраму и завели разговор с ним. Тут он рассказал им все, не утаив даже причину, по которой он во второй раз прибыл в Ирландию.
        —Тогда давайте поклянемся в мире с сэром Тристрамом, сказала королева Изода дочери. — Ибо король Марк — храбрый воин и будет вам достойным мужем. Если же Тристрам не поможет нам, тогда вы должны стать женою сенешаля.
        И в этом они поклялись, и Тристрам отправился на битву с сенешалем. И сражался он столь успешно в тот день, что сенешаль умер от его меча, и Изольда Прекрасная могла стать теперь женой короля Марка.
        Корабль Тристрама вошел в Дублин со всеми почестями, и на нем уже была готова каюта, чтобы принять Изольду. Она взошла на борт — прекраснейшая дама в мире — в сопровождении одной только Брангвейны, своей верной подруги и спутницы.
        А перед отплытием корабля королева Изода с помощью волшебства сварила удивительное снадобье. Она наполнила им бутыль для вина и принесла леди Брангвейне, сказав:
        —Я вручаю вам на хранение счастье моей дочери, берегите это зелье, как вашу собственную жизнь, и проследите за тем, чтобы в день свадьбы принцесса Изольда отпила его, а также король Марк, и никто больше, кроме них. Ибо это любовное зелье, столь сильное, что ничему в мире не дано уничтожить его действие, столь сильное, что, отведав его вместе, мужчина и женщина будут любить друг друга до конца света самой сильной любовью.
        Тристрам отплыл из Дублина, и много дней его корабль был в открытом море; весело бежал он по солнечным водам и прыгал, словно белая птица любви, вниз с вершин покрытых пеной волн. Изольда Прекрасная целыми днями оставалась в каюте, и Тристрам развлекал ее, напевая красивые песни о людях большой любви и могучих дел, рассказывая ей истории Старого Корнуэлла — о королеве Игрейне, о том, как Мерлин помог Утеру Пендрагону проникнуть в мрачный Тинтагиль… В рассказах и песнях поведал он ей о добром короле Артуре, и его рыцарях — цвете рыцарства, — и о чудном королевстве логров, которое они создавали, как ясный божий свет в темной стране Британии.
        А леди Брангвейна не радовалась пляшущим волнам, а лежала больная в дальней каюте.
        Однажды, когда песня и история закончились и Изольда сидела, играя с Тристрамом в шахматы фигурами, искусно вырезанными из красной и белой слоновой кости, на доске из резного кедра, одолела их жажда. Тут Тристрам обнаружил бутыль вина, которая стояла в ларце в большой каюте, и Изольда сказала со смехом:
        —Брангвейна взяла ее с собой, чтобы выпить, когда ее оставит морская болезнь. Давайте выпьем это вино сейчас, и когда она поднимется с постели, то найдет лишь пустую бутыль!
        Они налили вино в золотые кубки, не зная, что это было любовное зелье, сваренное мудрой королевой Изодой, не зная, что держат они в руках свою судьбу и обрекают себя на великую радость и еще большую печаль. Затем, продолжая смеяться, они выпили за здоровье друг друга, осушив до самого дна кубки сладкого вина.
        И тут же в их сердцах пробудилась сильная любовь, и мир стал тусклым в их глазах от ее света.
        Когда они выпили вино, Брангвейна вошла в каюту и увидела, что случилось. С похолодевшим сердцем бросила она бутыль далеко в глубь моря, проклиная свою судьбу, уготовившую ей такое путешествие, и этот напиток, которому суждено было принести смерть Тристраму и Изольде.
        Светлым и радостным было это путешествие по солнечным морям. Никогда уже с той поры солнце не сияло для них так ярко. Ибо Тристрам и Изольда скоро заговорили о своей великой любви и были счастливы и благодарны судьбе за эти короткие часы их юности. И не было любящих счастливее их, с тех пор как начался мир. Плывя по голубому морю, они забыли о печали, ожидавшей их в Корнуэлле, забыли о борьбе между любовью и честью и знали только, что весна коротка и что любовь соединила их в одно радостным солнечным светом.
        Слишком скоро прибыл высокий корабль к мрачным утесам Тинтагиля. И там Изольда Прекрасная обручилась с Марком, королем Корнуэлла, ибо так, казалось ей, повелевала ее честь, и во имя чести Тристрам должен был отступиться от своей любви и расстаться с юностью. Более того, если бы он скрылся с Изольдой, между Корнуэллом и Ирландией вспыхнула бы война, которая принесла бы гибель многим воинам и глубокое горе обоим королевствам.
        Немногое остается рассказать. Тристрам совершил в Лионессе славные подвиги, и имя его стало известно по всему миру. Но всегда любил он Изольду, королеву Корнуэлла, и всегда она любила его и ненавидела Марка.
        И однажды весной любовь восторжествовала над честью, и жена Марка стала искать встречи с Тристрамом в зеленом лесу. Она отправилась на охоту с Брангвейной, своей подружкой, и Марк, ничего не подозревая, назначил своего племянника Тристрама распоряжаться ее охотниками и слугами. Но очень скоро охота осталась позади их, и любящие сидели одни на берегу чистого ручья, где капельки белых ромашек светились в молодой траве, словно слезы.
        Они встретились снова, а затем и еще много-много раз. Любовь обратилась в страх и стала мрачной и безумной, ибо такова любовь, которая беззаконна и бесчестна. Однако не вините их чрезмерно, ибо они всегда были во власти любовных чар и для них, верно, найдется немало оправданий там, где никто другой, нарушающий свои обеты, не может быть оправдан.
        Вскоре бароны, которые ненавидели Тристрама, стали подозревать о его любви и нашептали о ней Марку. Долго король не хотел верить этому, ибо он очень любил как жену, так и племянника и доверял обоим. Но однажды Марджодо, завистливый рыцарь, привел Марка туда, откуда он мог видеть Тристрама и Изольду, сидящих вместе под деревом над журчащим ручьем. После этого не было больше места для сомнений.
        Король Марк созвал свой совет и добивался, чтобы Тристрама приговорили к смерти. Но его бароны и рыцари, хотя и ненавидели Тристрама, не хотели этого позволить. Ибо не было никого сильнее Тристрама и никто не мог спасти Корнуэлл, когда приходила беда. И народ любил его. И, будь он приговорен к смерти, могла бы вспыхнуть война в королевстве.
        И король Марк изгнал сэра Тристрама, отправив его из Корнуэлла и далеко от Лионесса — так далеко от Изольды Прекрасной, что вряд ли он сможет увидеть ее когда-нибудь опять. И бродит он теперь по всей земле Британии в одеянии менестреля, ища утешения, и не может найти его, и всегда поет песню своей любви.
        Изольда с изумрудного острова,
        Я ищу тебя, миля за милей,
        Обходя белый свет, догоняя
        Любовь — белую птицу в полете.
        Изольда, хотя мир стареет,
        Наша любовь никогда не остынет,
        Пока живы молодость и весна,
        Живет, будет вечно длиться она!
        О Изольда, во времена грядущие
        Поэты будут слагать стихи,
        Рассказывая о любви, равной которой нет, —
        О любви Тристрама и Изольды Прекрасной.
        Менестрель окончил свою историю, и великая тишина повисла над всеми, кто сидел в большой зале в Камелоте. Только Ланселот склонил голову на руки, и слезы бежали между пальцами его при мысли о собственной его любви к Гвиневере — жене короля Артура.
        —Менестрель, — сказал вдруг король Артур, — как вышло, что вы так хорошо знаете обо всем, выпавшем на долю сэра Тристрама Лионского?
        Менестрель печально улыбнулся, поднимаясь со скамьи, и встал, высокий и благородный, перед королем Артуром.
        —Я хорошо знал обо всем, — сказал он, — очень хорошо, как человек знает свои собственные печали… Ибо я и есть Тристрам Лионский.
        Ропот поднялся по всей зале в ответ на это — ропот удивления и жалости. Но король Артур встал со своего места, и спустился к Тристраму, и приветствовал его.
        —Добро пожаловать к нам в Камелот, — вскричал он, — добро пожаловать ко мне и ко всем рыцарям Круглого Стола! Ваше имя называл нам Мерлин, мудрый волшебник, в день создания Стола — и вот смотрите! Здесь есть место за Столом для вас. Вот то сиденье возле Ланселота, на котором появляется имя ваше, написанное золотыми буквами. Добро пожаловать, истинный рыцарь логров.
        И стал сэр Тристрам рыцарем Круглого Стола. И после Ланселота и Гавейна не было другого рыцаря, столь достойного, за этим Столом. Много лет он появлялся на праздник пятидесятницы, чтобы занять свое место, и много могучих подвигов совершил он для логров. Но всегда скорбел он из-за любви к Изольде Прекрасной, думая о ней с любовью и печалью, которую время не могло исцелить.
        Через несколько лет он женился на другой Изольде, дочери Джовелина, герцога Орундельского, которую звали Изольда Белые Руки. И немало утешила она его, и был он ей верным и благородным мужем. И все же всегда сердце его стремилось к Изольде, королеве Корнуэлла. И потому Изольда Белые Руки ревновала его в глубине души.
        Но вот Тристрам был ранен отравленным копьем, когда сражался, чтобы спасти Кахедина, брата своей жены. И рана его гноилась, и нельзя было ее вылечить.
        Тут Тристрам сказал:
        —Смерть моя близка, если только Изольда Корнуэлльская не придет мне на помощь. Ибо она одна владеет искусством своей матери.
        И он попросил верного Курвеналя сесть на корабль и плыть в Тинтагиль, чтобы просить Изольду прибыть и вылечить его. И, если она приедет, Курвеналь, возвращаясь, должен был поднять белый парус на своем корабле, а если нет — то черный.
        Изольда Корнуэлльская явилась со всей поспешностью, и Курвеналь поднял белый парус. Но Тристрам был столь слаб, что не мог подняться с ложа и выглянуть из окна. Тогда он сказал жене:
        —Пойдите и взгляните в сторону моря. Корабль Курвеналя скоро будет приближаться к берегу, и если Изольда Прекрасная на борту, то парус белый; но если ее нет, то парус будет черный.
        Тут Изольда Белые Руки поглядела в море и увидела корабль Курвеналя, мчащийся по волнам под белыми парусами. Но в ревности своей и ненависти к Изольде Корнуэлльской она сказала:
        —Смотрите-ка, я вижу корабль Курвеналя, пробивающийся через волны. И паруса все черные…
        Тут Тристрам повернулся к стене.
        —Храни тебя бог, любовь моя, Изольда прекрасная, — сказал он, — ибо никогда больше я не увижу твое лицо.
        Тут он перестал бороться за свою жизнь, и спустя малое время Тристрам Лионский умер.
        И когда Изольда Прекрасная, королева Корнуэлла, увидела, что он мертв, она склонила колени у его тела и стояла так, пока сердце ее не разорвалось от этой печали. И она умерла. И похоронили их в одной могиле, ибо Изольда Белые Руки раскаялась в своей ревности, когда было уже слишком поздно.
        И над могилой посадила она два розовых дерева — одно красное и одно белое. И, когда они выросли, оба дерева склонились над могилой навстречу друг другу, и ветки их сплелись вместе, и превратились они в одно дерево, на котором были розы и красные, и белые. Ибо никогда на всем свете не было столь верных любящих сердец, как сердца Тристрама Лионского и Изольды Прекрасной.

        Герейнт и Энида
        Хотя славный праздник пятидесятницы король Артур всегда устраивал в Камелоте, где в замке, в большой зале, стоял Круглый Стол, другие праздничные дни он часто проводил со своим двором в иных местах, и с ним бывали все рыцари, которым случалось оказаться в окрестности. Иногда это было в Кардифе, а иногда в Колчестере или Карлайле, один раз даже в Честере и один раз в Кардигане; но чаще всего в Карлионе, в Южном Уэльсе, в замке, из которого Артур впервые вышел как истинный король логров.
        В другие праздники король Артур начинал пир, не дожидаясь приключения, но был, однако, всегда рад, если что-нибудь подобное происходило. И потому, сидя однажды за праздничным столом на пасху, он особенно возрадовался, увидев, как в залу неожиданно вошел приятного вида юноша, одетый в зеленое и белое, перепоясанный большим мечом с золотой рукоятью.
        —Привет вам, благородный король Артур, — сказал юноша с низким поклоном.
        —Добро пожаловать, сэр, — ответил король Артур. — Вы, видно, пришли, чтобы рассказать о каком-то приключении? Мне кажется, я уже видел вас раньше. И все же имени вашего я не знаю.
        —Я Герейнт, сын Эрбина, — был ответ. — И живу я в Динском лесу, недалеко отсюда. И, проходя сегодня Зеленой поляной, увидел я странного и чудного оленя. Был он весь белый, с рогами из чистого золота и ступал так изящно по траве и листьям, что выделялся среди других оленей в вашем лесу. Тут разыскал я ваших королевских охотников и попросил их заметить, куда направился белый олень. А сам поспешил к вам, чтобы рассказать обо всем.
        —Вы поступили хорошо, молодой сэр, — сказал Артур. — Завтра мы встанем рано утром и выступим со многими нашими рыцарями, чтобы настигнуть этого оленя.
        —Позвольте мне последовать за вами и посмотреть на охоту, — попросила королева Гвиневера. — А этот молодой оруженосец Герейнт будет сопровождать меня.
        —Будь по-вашему, — ответил Артур, — и кто бы ни убил оленя, Герейнт получит его голову на том условии, что он отдаст ее леди своего сердца.
        —Увы, у меня нет леди, — вздохнул Герейнт.
        —Что ж, придется найти вам леди, — засмеялась Гвиневера. На том и порешили.
        Наутро король Артур с Гавейном, и Кеем, и многими другими рыцарями поднялись рано и выступили в лес в поисках белого оленя. А Гвиневера последовала за ними позже, сопровождаемая одной лишь служанкой и Герейнтом, который по-прежнему был в своей белой тунике и зеленом плаще с пристегнутым к поясу мечом с золотой рукоятью.
        Вскоре оказались они у опушки леса и услышали звуки охотничьего рога на расстоянии, но не могли точно решить, в каком направлении удалялась охота. И, сидя в ожидании на зеленой опушке леса, увидели они небольшую группу всадников, проезжавших по дороге. Впереди на взбрыкивающем коне ехал несчастный карлик с большой и страшной ременной плетью. За ним следовала гордая леди на прекрасном белом коне. Одета она была в золотую парчу. За ней ехал рыцарь в сверкающих доспехах — настоящий великан на громадном черном боевом коне.
        —Герейнт, — сказала Гвиневера, — знаете ли вы имя вон того рыцаря?
        —Я не знаю его, — ответил Герейнт, — и не могу увидеть его лица, ибо он едет с опущенным забралом.
        —Пойдите и спросите, — сказала Гвиневера своей даме, которая тут же поскакала к карлику и спросила у него имя рыцаря.
        —Я не скажу вам, — огрызнулся карлик.
        —Раз ты так груб, спрошу у самого рыцаря, — сказала дама.
        —А вот этого вы не сделаете, клянусь честью! — сказал карлик.
        —Отчего ж нет? — спросила дама.
        —Потому что вы недостойны разговаривать с моим господином, — ответил карлик. Но дама все же повернула коня и только собиралась поскакать к рыцарю, как карлик нанес ей свирепый удар своей плетью, так что на лице у нее показалась кровь.
        Горько плача, вернулась дама к королеве Гвиневере и рассказала о том, что случилось.
        —Подлый невежа этот карлик, — закричал Герейнт, — я поеду и поговорю с ним сам.
        —Поезжайте, — сказала Гвиневера, и Герейнт направился к карлику.
        —Кто тот рыцарь? — спросил он.
        —Я не скажу вам, — огрызнулся карлик.
        —Раз ты так груб, я спрошу у самого рыцаря, — сказал Герейнт.
        —А вот этого вы не сделаете, клянусь честью! — вскричал карлик.
        —Отчего же нет? — спросил Герейнт.
        —Потому что вы недостойны разговаривать с ним.
        —Я разговаривал с людьми более благородными, чем он, — сердито сказал Герейнт и, повернув коня, собрался поскакать за рыцарем, когда карлик нанес ему свирепый удар своей плетью, так что кровь показалась у него на лице и окрасила его белоснежную тунику.
        Рука Герейнта рванулась к золотой рукояти меча, но затем он подумал: «Я не добьюсь отмщения, если убью карлика, а затем сам погибну, безоружный, от руки рыцаря». Тут он вернулся к королеве Гвиневере и рассказал ей о том, что случилось.
        —Я поскачу за ним, — сказал он, — и, когда мы окажемся там, где я смогу добыть доспехи, копье и щит, я сражусь с этим гордым рыцарем.
        —Что ж, ступайте, — сказала королева, — и если покажете себя достойным, то будете рыцарем Круглого Стола.
        —Вскоре вы услышите обо мне, — сказал Герейнт. И с этим он удалился.
        Весь день следовал Герейнт за рыцарем, леди и карликом по кромке леса, спускаясь в глубокие долины и поднимаясь затем на холмы Южного Уэльса. И к вечеру оказался он в странном городе, в центре которого возвышался своими башнями замок. Рыцарь поднимался вверх по крутым улицам по направлению к замку, и люди подходили к дверям своих домов и низко кланялись ему. И повсюду, звеня доспехами, ходили вооруженные воины и рыцари. Но никто не улыбнулся дружески Герейнту, когда он медленно проехал через весь город и покинул его, увидев, что рыцарь, его враг, скрылся в грозном замке.
        На вечернюю землю ложились уже длинные, темные тени, когда Герейнт оказался на опушке леса и увидел среди деревьев развалины укрепленной усадьбы, почти такой же, как замок, со рвом и высокими башнями, толстыми стенами и узкими окнами. Но ров зарос сорными травами, башни потрескались и развалились, так что винтовые лестницы повисли в воздухе, стены во многих местах превратились просто в кучи камня, и только в одной комнате тускло светились окна.
        На каменном парапете моста, ведущего через ров, сидел старик в лохмотьях, которые были когда-то прекрасными одеждами. И он любезно приветствовал Герейнта.
        —Молодой сэр, по какой причине вы так печальны и почему вы опустили голову?
        —Я размышляю о том, — ответил Герейнт, — где провести мне эту ночь. Ибо нахожусь я в чужой стране и все, кого я вижу, встречают меня враждебными взглядами.
        —Будьте моим гостем, — сказал старик, — и я поделюсь с вами всем, чем располагаю сам. Было время, когда вы могли бы славно попировать в моих залах. Но много зла и печали выпало с тех пор на мою долю.
        Герейнт въехал через мост в разрушенную усадьбу, привязал своего коня к конюшне без крыши и последовал за своим хозяином вверх по каменной лестнице, в уютную комнату, где горел камин и стол накрыт был для скромного ужина. Подле камина в высоком кресле из резного дуба сидела старая леди, а на скамеечке возле нее прекраснейшая девушка, какую когда-либо приходилось видеть Герейнту.
        Когда они сели за стол, Герейнт сказал своему хозяину:
        —Вы ведь, верно, не всегда жили в разрушенной усадьбе, где некому о вас позаботиться?
        —О нет, молодой сэр. Когда-то все было совсем не так, — сказал старик. — Я Ликональ, по праву герцог этого города и всех обширных владений вокруг него. Но по гордыне своей я отобрал У Идера, моего племянника, его владения и правил за него, пока он был несовершеннолетним. Но потом он овладел своими землями и моими, прогнав меня из замка, так что я, и моя жена, и наша дочь Энида, тогда еще ребенок, вынуждены были поселиться в единственном оставшемся для нас месте — в этом древнем имении, где долгое время обитали лишь галки и грачи.
        —Так это герцога Идера приветствовали все, когда он въезжал сегодня в город? — сказал Герейнт. — Очень я желаю скрестить копье с ним, ибо он гордый и неблагородный рыцарь. Его карлик поднял свою плеть на даму королевы Гвиневеры. И меня он тоже ударил по лицу. Но у меня не было ни доспехов, ни копья, ибо я еще не рыцарь, так что я не смог бросить вызов герцогу Идеру. И потому я поскакал за ним, чтобы узнать, где он живет, и посмотреть, не найдется ли кого-нибудь, кто одолжил бы мне оружие.
        —Это я сделаю весьма охотно, — вскричал герцог Ликональ. — И завтра вы сможете выступить против Идера, ибо завтра он устраивает свой ежегодный турнир и намерен выиграть Ястреба-перепелятника.
        —Расскажите мне об этом Ястребе-перепелятнике, — сказал Герейнт. — Мне неизвестен этот обычай.
        —Он сделан из чистого серебра, — ответил Ликональ, — и каждый год прибывают сюда рыцари со своими леди, чтобы состязаться за этот приз. Тот, кто выиграет его три года подряд, получает имя Рыцаря Ястреба-перепелятника. И им будет герцог Идер, если он выиграет завтра. Тогда он отдаст Ястреба-перепелятника своей леди, и будет она считаться прекраснейшей леди в мире.
        —Завтра я сражусь с ним за этого Ястреба-перепелятника, — сказал тихо Герейнт.
        —Вы не сможете претендовать на право сражаться за него, — сказал Ликональ, — если с вами не будет вашей леди, которую вы провозгласите прекраснейшей в мире.
        —У меня нет леди, — сказал Герейнт. — И все же… Я никого не встречал прекраснее, чем ваша дочь леди Энида. Если она поедет со мной, то будет моей леди, пока я жив. Если же я завтра умру, она не станет хуже, чем была.
        Тут леди Энида очаровательно покраснела и сказала, что она и в самом деле отправилась бы на турнир с Герейнтом. Но о том, что будет после турнира, она предпочла умолчать.
        Ночь Герейнт провел в разрушенном имении, и рано утром следующего дня герцог Ликональ одел его в старые доспехи, дал в руки длинное копье и вместе с Энидой и своей женой проводил его на большой луг подле замка. Там уже собралось много народу в ярких одеждах и много рыцарей в сверкающих доспехах.
        Тут на своем огромном черном коне выехал на поле герцог Идер и направился к своей леди, сидевшей под навесом.
        —Леди, — закричал он, — взгляните, вот там, на краю луга, ожидает вас серебряный Ястреб. Ибо вы прекраснейшая женщина, и это я доказываю в течение двух лет и докажу сегодня снова, если кто-либо осмелится оспорить мои слова. Встаньте же и возьмите серебряного Ястреба, ибо нет здесь человека столь отважного, чтобы сразиться со мной за него!
        —Подождите немного, — закричал Герейнт, выезжая внезапно вперед. — Не берите его, прекрасная леди, ибо здесь есть леди прекраснее даже, чем вы, и я докажу ее право на серебряного Ястреба-перепелятника любому, кто осмелится отрицать это!
        Тут герцог Идер засмеялся.
        —Вот мужлан, который нашел старые ржавые доспехи в какой-то канаве, — сказал он. — Хорошая будет забава наказать его за дерзость. Но сначала я выбью его из седла!
        Тут оба разъехались в разные концы поля и сошлись с такой силой, что копья их разлетелись на куски. Три раза они схватывались, и каждый раз их копья ломались. Но для четвертой встречи герцог Ликональ дал Герейнту крепкое копье, говоря:
        —Это копье мне вручили в день, когда я был произведен в рыцари. И с того дня по сегодняшний я сражался с ним и не сломал его. И наконечник его еще остер.
        Герейнт поблагодарил его, направил копье на соперника и как буря помчался вновь. И на этот раз он ударил его с такой силой, что у Идерова коня лопнули подпруги, а сам Идер перелетел через круп с седлом, которое так и оставалось под ним.
        Герейнт спрыгнул на землю, обнажил свой меч с золотой рукоятью, и они сражались, нанося могучие удары, пока вся трава на лугу не была истоптана и не окрасилась кровью. И осколки старинных доспехов Ликоналя были разбросаны повсюду, словно красные лепестки опавших маков.
        Герцог Идер наносил могучие удары, и Герейнт отступал под его напором.
        —Вспомните оскорбления, нанесенные вам и королеве Гвиневере! — закричал Ликональ. — Вспомните о красоте моей дочери Эниды!
        Тут Герейнт почувствовал прилив новых сил. Взмахнув мечом, он бросился на герцога Идера и сбил его на землю, расколов шлем и ранив его в голову.
        —Пощадите меня, — закричал Идер, — я сдаюсь вам, благородный рыцарь, и Ястреб будет ваш, и вы можете отдать его, кому пожелаете.
        —Отправляйтесь тогда ко двору короля Артура в Карлионе, — сказал Герейнт, — вы, ваша леди и ваш карлик. Просите там прощения у королевы Гвиневеры за оскорбления, которые нанес ей ваш карлик, и скажите, что Герейнт, сын Эрбина, прислал вас. И старый герцог Ликональ отправится с вами. И вы изложите ваш спор королю Артуру, ибо на долгое время вы лишили герцога его владений и долгое время живет он в разрушенной усадьбе.
        —Все это я сделаю, — сказал герцог Идер, — но приглашаю вас в мой замок, и моего дядю Ликоналя также. Там устроим мы пир, и там окончится наша давняя вражда.
        Большой пир был в тот вечер в замке Идера. А наутро они снарядились, чтобы выехать в Карлион.
        —Поедемте и вы с нами, храбрый сэр рыцарь, — сказал Идер Герейнту.
        —Нет, — ответил Герейнт, — ибо я еще не рыцарь. И потому я поеду еще дальше, в глубь лесов и долин, в поисках приключений. И так, быть может, я сумею показать, что достоин рыцарского звания. И так, прекрасная леди Энида, смогу я доказать, что достоин вашей любви.
        Тут Энида разгневалась на Герейнта, ибо она думала, что он уже рыцарь и что в тот же день отправится с ней в Карлион и назавтра женится на ней. И в своем гневе обратила она к нему неразумные речи:
        —Вы и в самом деле недостойны рыцарского звания, — закричала она, — ибо сейчас вас заставляет уехать страх. В то, что вы отправляетесь искать приключений, я не могу поверить. И если вы уедете, то будьте уверены, что я поищу в Карлионе более храброго и благородного человека, который станет моим господином.
        Побелевший от гнева и возмущения, заговорил Герейнт:
        —Леди, в ваших словах величайшая несправедливость ко мне. Моя честь не позволяет мне поехать сейчас в Карлион с вами. Но, если это удовлетворит вас, скачите впереди меня по дороге, которой я должен следовать, и вы увидите, что может случиться. Скачите, не оглядываясь назад, и не говорите мне ни одного слова, что бы ни случилось!
        —Я и в самом деле так поступлю, — ответила Энида, которая уже пожалела о своих опрометчивых и жестоких словах. И, сказав так, она простилась с отцом, села на коня и поскакала в глубь горных долин, а Герейнт, молчаливый и рассерженный, ехал несколько позади нее.
        Вскоре на крутой тропинке, ведущей с холма в лес, встретили их три грабителя, и один сказал другим:
        —Вот уж воистину прекрасный случай! Мы захватим эту леди и двух коней, ибо рыцарь, который так печально повесил голову, ничего не сможет сделать против нас.
        Тут Энида повернулась и быстро поскакала назад к Герейнту. «Предупрежу его, — подумала она, — хотя он и просил меня не разговаривать с ним».
        Но Герейнт лишь сказал:
        —Может быть, вы и хотите моей смерти от руки этих людей, но так не случится. А потому я прошу вас хранить молчание!
        Он наставил копье и внезапно напал на первого грабителя, попав ему в горло и уложив мертвым на землю. Второго он пронзил сквозь щит и доспехи. А третьего догнал и поразил в спину, когда тот бросился бежать. Тут Герейнт снял с них доспехи, привязал их к седлу коней и сказал Эниде:
        —Скачите снова вперед, гоня перед собой этих трех коней. Но не говорите мне ни слова, пока я не обращусь к вам первым.
        Они продолжили свой путь через глухой лес, и в середине его шесть вооруженных грабителей встретили их.
        —Вот уж воистину прекрасный случай, — закричали они, — мы захватим эту леди и пять коней, ибо этот рыцарь, столь печально повесивший свою голову, ничего не сможет сделать против нас!
        «Я предупрежу его на этот раз, — подумала Энида, — хотя он и просил меня не разговаривать с ним!»
        —Разве я не велел вам хранить молчание? — сказал Герейнт. — Как бы вы ни желали моей смерти от руки этих людей, я не боюсь их.
        Он наставил копье и сразил им шестерых грабителей, одного за другим, пронзая каждого, словно мотылька булавкой. Тут он снял их доспехи, привязал их к седлу коней и сказал Эниде:
        —Скачите снова вперед, гоня перед собой девять коней. Но не говорите мне ни слова, пока я не обращусь к вам первый.
        Они снова поскакали через лес и, выехав из него, оказались в огромной безлюдной долине, где не было ничего, кроме голых камней. И тут Энида заметила девять вооруженных грабителей, которые двигались к ней. И главный из них закричал:
        —Вот уж воистину прекрасный случай! Мы без труда захватим всех этих коней и доспехи на них, а также и леди. Ибо вот он, рыцарь, так печально повесивший свою голову и не могущий ничего сделать против нас.
        «На этот раз он уж верно погибнет, если я не предупрежу его», — подумала Энида.
        Но Герейнт только ответил, как и прежде:
        —Я не боюсь этих людей, хотя вы, быть может, и желаете моей смерти от их рук. И, кажется мне, я просил вас о молчании!
        Тут он направил копье на грабителей, пронзив их вожака сквозь щит и доспехи, так что тот пал мертвым. И Герейнт развернулся и напал на грабителей с другой стороны, уложив еще одного из них мертвым на землю. И так он скакал то в одну сторону, то в другую, пока все они не пали мертвыми. Тут он привязал их доспехи к седлам и сказал Эниде:
        —Скачите дальше вперед, гоня перед собой этих восемнадцать коней. Но не говорите мне ни слова, если я не обращусь к вам сам.
        Вскоре настал вечер, и оказались они в долине у замка, где Герейнт попросил приюта.
        —Добро пожаловать, — сказал хозяин замка, чье имя было сэр Орингл Лиморский, — вам и вашей прекрасной леди. Прекрасней ее, верно, никто никогда не видел.
        После ужина Герейнт угрюмо сидел в стороне, ибо сердце его все еще было полно печали после жестоких и необдуманных слов Эниды. Она также сидела в одиночестве, не зная, как вернуть расположение Герейнта и его любовь, ибо весьма опасалась, что потеряла ее навсегда из-за своего недомыслия. Тут подошел сэр Орингл и сел подле нее.
        —Прекрасная дама, — сказал он, — верно, путешествие с этим печальным рыцарем предпринято вами не по вашей воле?
        —Я предпочту путешествовать с ним, чем с кем-либо другим, — ответила Энида.
        —Послушайтесь моего совета, — продолжал сэр Орингл, — оставьте этого человека и живите всегда со мной. Все мои владения будут вашими, и все самое дорогое, чего вы пожелаете, — драгоценности, прекрасные одежды, слуги и служанки.
        —Клянусь богом, я этого не сделаю! — вскричала Энида. — Любовь моя принадлежит этому человеку, и я всегда буду верна ему.
        —Если бы мне пришлось убить его, — сказал сэр Орингл, нахмурившись, — я мог бы держать вас у себя, сколько пожелаю, а затем прогнать, как только вы утомите меня. Но если вы придете ко мне по своей собственной воле, то будете моей женой и леди всех этих обширных земель.
        —Пусть будет, как вы хотите, — сказала Энида. — Завтра я, как и прежде, продолжу свой путь. Но затем я сверну с дороги и спрячусь, чтобы дождаться вас. Смотрите, скачите за нами, не задерживаясь.
        —Так все и будет сделано, — ответил сэр Орингл. — И никакого вреда этому человеку, с которым вы едете, я не причиню.
        Ту ночь они спокойно провели в замке, а наутро вновь отправились в путь. Энида ехала впереди, гоня перед собой восемнадцать коней, нагруженных доспехами. Но как только замок скрылся из виду, она поспешила назад к Герейнту и сказала ему:
        —Мой господин, простите, что я говорю с вами против вашей воли, но нам грозит смертельная опасность от сэра Орингла, злого рыцаря этого замка.
        Тут она рассказала ему обо всем, что говорилось накануне вечером, и о том, как она притворилась, что согласна на подлые предложения сэра Орингла, понимая, что иначе он тут же убил бы Герейнта, а ее взял бы силой.
        —Скоро он будет здесь со многими воинами, и вам не устоять против них. Давайте свернем в сторону и скроемся в глубине леса, прежде чем он догонит нас.
        —Благодарю вас за то, что вы вовремя предупредили меня, — сказал Герейнт, — однако я не намерен бежать. Я останусь здесь и встречу этого злого рыцаря и его воинов. Что же касается вас, то мой совет вам — поспешить в Карлион, ко двору короля Артура.
        —Никогда не оставлю я вас, мой Герейнт, — начала Энида.
        И тут она вдруг замолчала, вслушиваясь.
        —Я слышу звон доспехов и стук конских копыт! — воскликнула она.
        Они остановились на опушке леса, там, где дорога поднималась из долины, лежавшей между ними и замком сэра Орингла; замок сиял в лучах утреннего солнца над морем белого тумана, заполнившего долину. Из этого тумана слышался топот копыт и бряцание оружия быстро скачущих всадников, и Герейнт наставил копье, приготовившись к битве.
        —Я вижу сквозь туман сверкающие на солнце доспехи! — вскричала Энида.
        —Туман этот красен в лучах утреннего солнца, — сурово сказал Герейнт. — Эти всадники до подпруг коней словно погружены в море крови.
        Закованные в доспехи, из долины на солнечный свет выехали сэр Орингл и за ним восемь десятков рыцарей.
        —Теперь сдавайтесь, — закричал сэр Орингл, — нас будет восемьдесят против одного. И если вы не отдадите леди Эниду мне, вы погибнете от наших рук. Но если вы отдадите ее мне — и, скажу вам, она охотно согласится на это, — вы сможете продолжить свой путь невредимым.
        Но Герейнт только пришпорил своего коня и ударил сэра Орингла в середину щита с такой силой, что конь и всадник покатились по земле. Тут бросился он в самую гущу своих врагов, и началась страшная битва. Многих рыцарей Герейнт убил, а других поверг на землю, сражаясь с такой мощью, что часто его враги отступали в страхе, говоря:
        —Видно, этот человек заколдованный.
        Наконец, однако, они одолели Герейнта, и он упал на землю, истекая кровью от многих ран, и лежал безмолвно в пыли.
        —О горе, — закричала Энида, склоняясь над ним, — единственный человек, которого я любила и люблю, лежит мертвый, и причиной его смерти стала я сама по своему недомыслию!
        —Скоро мы вылечим вашу печаль, — сказал сэр Орингл и приказал проводить леди Эниду обратно в замок и отнести туда также убитых и раненых.
        В залу, где в тот вечер был устроен пир, сэр Орингл приказал внести носилки, на которых лежал Герейнт, и поставить их на каменный пол.
        —Леди, — сказал он Эниде, — не печальтесь. Этот рыцарь мертв, но здесь я, тот, кто будет вашим господином. А потому возрадуйтесь.
        —Не будет мне снова радости, покуда я жива, — сказала печально Энида.
        —Тогда поешьте хотя бы, — сказал сэр Орингл. — Вот ваше место подле меня.
        Против ее воли он провел ее к столу, но есть она не захотела.
        —Зову в свидетели небеса, — закричала она, — что я не приступлю к еде, пока этот муж, лежащий на носилках, не сделает того же.
        —Эту клятву вы не сможете сдержать, — с усмешкой сказал сэр Орингл, — ибо человек этот уже мертв.
        —Раз так, — сказала она, — то я не буду больше есть.
        —Выпейте тогда из этой чаши, — предложил сэр Орингл, — вино побудит вас изменить ваше намерение.
        —Пусть зло падет на меня, если я выпью хоть что-нибудь, пока Герейнт не выпьет также, — сказала Энида.
        Тут сэр Орингл разразился проклятьями и закричал:
        —Поскольку благородное обхождение с вами проку не дает — посмотрим, что сможет сделать резкое обращение!
        И с этим он ударил ее по лицу и бил, пока она громко не закричала.
        И этот плач пробудил Герейнта от глубокого обморока, и он внезапно вскочил на ноги, а меч с золотой рукоятью все еще был у него в руке, и на глазах у изумленных людей, думающих, что они видят призрак, не говоря ни слова, бросился на сэра Орингла и одним ударом отрубил ему голову, так что она упала на стол, а оттуда на пол и покатилась в темноту — ужасное это было зрелище.
        Тут все вскочили и в ужасе бросились из залы, ибо думали, что это не живой человек, а мертвец, который встал, чтобы убить их.
        —Пойдемте, леди Энида, — сказал Герейнт. — Покажите мне, где кони, и мы поспешим уехать отсюда, прежде чем эти люди вернутся. Я так ослаб от потери крови и от боли, причиняемой ранами, что не смогу сражаться долго.
        Сев на коней, они быстро уехали в ночь — бок о бок, а затем и рука об руку.
        А тем временем король Артур в погоне за белым оленем пересек весь Динский лес и углубился в лесистые холмы и долины Южного Уэльса над Аском и Уайей. Два дня и две ночи продолжалась охота. Королева Гвиневера давно вернулась в Карлион, и многие рыцари остались далеко позади, и прекратили погоню, и вернулись домой. Но наутро третьего дня охотники догнали белого оленя, и Кавел, любимая гончая Артура, свалила его, а сам Артур первым подскакал к нему и отрубил ему голову своим мечом Экскалибуром.
        Тут они спешились и устроили лагерь, чтобы отдохнуть. Но сэр Гавейн и сэр Кей оставались на конях, держа щиты и копья на случай внезапного нападения грабителей в этом диком месте. И в то время, как ездили они по дороге на некотором расстоянии от лагеря, перед ними внезапно появились Герейнт и Энида.
        —Смотрите-ка, — сказал сэр Кей, — вот приближается незнакомый рыцарь, я сражусь с ним.
        И он ускакал, прежде чем Гавейн смог остановить его.
        —Эй вы, рыцарь, — закричал сэр Кей, — кто вы и что вы делаете?
        —Ищу приключений, а имя мое касается только меня самого, — ответил Герейнт, узнав сэра Кея.
        —Что ж, забудьте о приключениях и ступайте со мной к королю Артуру, — грубо сказал сэр Кей.
        —А вот этого я не сделаю, клянусь небом, — сердито ответил Герейнт.
        —Ступайте поскорее, пока я не заставил вас, — язвительно сказал сэр Кей.
        Тут, разгневавшись, Герейнт подскакал внезапно к сэру Кею и ударил его толстым концом копья с такой силой, что тот свалился с седла и покатился в пыли.
        —Хороший ответ вы получили, сэр Кей, — серьезно сказал Гавейн, подъехав к нему. — А теперь, благородный Герейнт, сын Эрбина, и дама также, пойдемте, прошу вас, к нашему господину королю Артуру.
        —С радостью, — ответил Герейнт, — ибо мы весьма устали после многих приключений, а я жестоко изранен в отчаянных схватках.
        Тут явились они к королю Артуру, и очень он был рад увидеть Герейнта и услышать о его приключениях. Он был рад приветствовать и леди Эниду и просил их обоих отправиться с ними обратно в Карлион.
        Когда они прибыли туда и начался пир, король Артур передал голову белого оленя Герейнту. И Герейнт отдал ее Эниде, говоря:
        —Леди, эта голова предназначалась для прекраснейшей леди при дворе короля Артура. Я же даю ее вам как прекраснейшей леди во всей этой стране.
        Тут явились герцог Ликональ и герцог Идер и рассказали обо всем, что совершил Герейнт. Явились также бароны сэра Орингла, чтобы поклясться в верности королю Артуру, и рассказали они о том, как Герейнт вступил с ними в битву и убил самого сэра Орингла. И привели они с собой восемнадцать коней, нагруженных доспехами грабителей, и историю эту рассказала всем Энида.
        Тут король Артур произвел Герейнта в рыцари. Когда он излечил свои раны, то женился на леди Эниде. И на праздник пятидесятницы, когда все рыцари Круглого Стола встретились в Камелоте, Герейнт был среди них, и имя его было написано золотыми буквами на одном из сидений.

        Сэр Гавейн и леди Рагнелл
        Одно из самых странных приключений, случившихся в годы царствования короля Артура, началось на рождество во время пира в замке Карлайла. Незадолго до этого Артур и его рыцари далеко на северо-востоке Шотландии сразились в жестокой битве с саксами и изгнали их со всего острова Британии. И казалось, что власть логров твердо установилась наконец по всей стране.
        Войско возвращалось на юг, а король Артур с лучшими своими рыцарями следовал за ним не спеша, так что рождество настигло их, едва они успели оставить позади Шотландию. И потому они направились в Карлайл и устроили там большой пир. Но едва лишь этот пир начался, как в залу вошла, плача и заламывая руки, прекрасная дама.
        —Король Артур! — закричала она. — Господин мой, король Артур, прошу вашей милости и защиты! Мой муж, храбрый рыцарь, был побежден и взят в плен злонравным хозяином Высеченного в Скале Замка. Ужасное место этот замок, стоящий на черной скале и возвышающийся над глубоким озером Вателин. И там страшный хозяин этого замка поджидает неосторожных путников, уводит их в свою крепость, грабит их и либо требует за них выкупа, либо сбрасывает со стен в глубокие воды озера. Лишь вчера, когда мы с моим господином проезжали глухой стороной в Инглвудском лесу, ужасный рыцарь озера Вателин внезапно напал на нас. Мужа моего он сбил с коня и увел связанного, а меня тяжко оскорбил. Вот ужасные следы плети на моем лице. Вслед ему я закричала, что явится скоро добрый король Артур и отомстит за меня. Но он злобно засмеялся и закричал: «Скажите этому трусливому королю, что он сможет найти меня, когда пожелает, у озера Вателин. Однако я хорошо знаю, что он никогда не осмелится выступить против меня!» И вот я поспешила к вам, благороднейший король Артур, ибо если кто-то на земле и осмелится выступить против него, то это
вы!
        —Клянусь честью рыцаря, — вскричал король Артур. — На это приключение пойду я сам! Давно я не выступал один в поисках приключений. И этот рыцарь озера Вателин падет только от моего копья!
        —Позвольте лучше отправиться мне, мой господин, — сказал сэр Гавейн, — быть может, какое-то зло поджидает того, кто едет в заколдованный замок озера Вателин. А без вас королевство логров не сможет существовать.
        —Благодарю вас, добрый племянник, за вашу любовь, — сказал король Артур мягко, ибо он любил Гавейна больше, чем кого-либо из своих рыцарей. — Но на этот раз я не отступлюсь. Подайте мне теперь мой меч Экскалибур и мое копье Рон. И велите оруженосцам немедля оседлать моего коня.
        Тут, хотя Гавейн, Ланселот, Герейнт и Гарет стремились убедить его взять кого-нибудь из них с собой в это странствие и даже сэр Кей предложил свои услуги, король Артур покинул Карлайл вместе с дамой и скоро скрылся из виду в темном Инглвудском лесу.
        Много миль проехали они, и вот наконец, когда солнце начало скрываться за высокими холмами и горами Кумберленда, выехали они из леса на берег темного озера, окруженного зловещими скалами, которые уходили прямо в глубь вод, и увидели мрачный и страшный замок на острове недалеко от берега.
        —Это и есть озеро Вателин, — сказала дама. — А вот, смотрите, и сам его хозяин!
        Король Артур посмотрел туда, куда она указывала, и увидел, как медленно опустился большой подъемный мост замка и как лег он на край скалы, где кончалась дорога. И там, в воротах замка, увидел он сидящего на огромном коне страшного человека необыкновенного роста. Со своими длинными руками и свирепым лицом он казался почти великаном.
        —Ага! — прорычал рыцарь озера Вателин. — Так это вы король несчастных логров? Давно я хотел встретиться с вами. Добро пожаловать в замок озера Вателин! Меня зовут Громер Сомер Жур, я презираю вас, трусливый король!
        Артура охватил гнев, он не подумал о том, как странно было все случившееся в этот день, не заметил зловещей улыбки, появившейся внезапно на губах дамы. Он наставил копье — крепкое копье, против которого никто не мог устоять, — и помчался вперед. Он миновал выступ скалы и оказался на подъемном мосту. И тут внезапно конь его остановился как вкопанный, заржав в ужасе. И руки Артура бессильно опустились, и охватил его великий, неземной ужас.
        —Громер Сомер Жур победил, — закричал рыцарь и засмеялся так, что эхом откликнулись холмы и черные вороны со зловещим криком взлетели с башен замка озера Вателин. — Победил! Никто не может преодолеть страха перед ним!
        —Это дело рук дьявола, — сказал, задыхаясь, Артур, а волосы на голове его поднялись от необъяснимого страха.
        —Это замок моей хозяйки, королевы Феи Морганы, — сказала дама, подъезжая к Артуру, и жестко усмехнулась.
        —Прошу пощады, — сказал Артур. — Я дам вам все, что только пожелаете.
        —Хорошо! — закричал рыцарь озера Вателин. — Отправляйтесь отсюда! Но сначала дайте слово, как король и рыцарь Круглого Стола, что ровно через год и один день вернетесь, и вернетесь один. И вот еще одно условие: идите куда угодно, но спрашивайте всех встречных, чего желают женщины больше всего на свете. Я-то хорошо это знаю, и если вы через год сможете дать мне верный ответ, то будете свободны, клянусь в этом, а я истинный рыцарь, кому бы я сейчас ни служил. Но если вы ответите неправильно, я убью вас на этом заколдованном мосту и сброшу ваше тело в озеро. Ступайте же!
        Громовым голосом произнес он последнее слово и взмахнул руками. Тут конь короля Артура поднялся на дыбы, повернулся и как бешеный помчался по скалистой дороге в лес, и король Артур много миль не мог остановить его.
        Еще не взошла луна, когда оказался он в Карлайле. Там встретил его сэр Гавейн и выслушал рассказ о его приключениях.
        —Не знаю, что делать, — сказал король Артур. — Сестра готовит мне погибель с помощью колдовских уловок, и я не знаю, как противостоять ей.
        —Это последний удар, направленный против могущества логров, — сказал Гавейн. — Если только мы еще раз отразим зло, оно больше никогда не придет к нам под покровом магии.
        —Одно я знаю, — сказал король Артур, — я должен сдержать клятву и вернуться к этому рыцарю озера Вателин через год. А тем временем буду искать ответ на его загадку.
        —И я тоже буду искать его, — сказал сэр Гавейн.
        Прошел год. Король Артур и сэр Гавейн снова ехали через Инглвудский лес, чтобы встретиться с сэром Громером Сомером Журом. Печален был этот путь: хотя Артур вез две книги с ответами, которые они с Гавейном собирали по всей стране, он был уверен, что ни один из них не примет рыцарь озера Вателин.
        Когда до цели путешествия оставалось совсем немного, они выехали из густого леса, пересекли пустынную болотистую местность и там внезапно встретили леди на белом большом коне. На ней были прекрасные и богатые одеяния со множеством сверкающих и искрящихся драгоценных камней. Но, взглянув на нее, Гавейн побледнел, а король Артур перекрестился. Была она уродлива, лицо ее было красным, как заходящее солнце, и длинные желтые зубы виднелись между широкими толстыми губами. Голова ее сидела на огромной шее, а сама она была толстая и бесформенная, как бочка. Однако не только безобразие делало ее отталкивающей: в ее больших воспаленных глазах мерцала странная тень муки и страха.
        —Привет вам, король Артур, — закричала она резким, надтреснутым голосом. — Обращайтесь ко мне со всей любезностью, на какую вы только способны, от этого зависит ваша жизнь!
        —Леди, — серьезно сказал король Артур, — приветствую вас! Я приветствовал бы вас точно так же, будь вы знатнейшей леди или скромнейшей девушкой на земле.
        —Благодарю вас, — ответила леди, — а теперь слушайте внимательно. Я знаю, с каким делом вы едете и какую загадку должны отгадать. Те ответы, которые вы знаете, не стоят и ломаного гроша!
        Она засмеялась, а затем продолжала с внезапной серьезностью:
        —Я могу дать вам верный ответ, но только при одном условии.
        —Чего вы хотите, леди? — спросил король Артур.
        —Вашего слова, как короля и рыцаря логров, в том, что ваш рыцарь столь же благородного рода, как и вы, станет сегодня моим мужем.
        —Этого я не могу обещать, — сказал Артур, взглянув ей в лицо и отвернувшись, чтобы не показать охватившего его отвращения.
        —Тогда скачите навстречу смерти, — фыркнула она, и глаза ее потемнели от боли.
        —Подождите! — внезапно вскричал сэр Гавейн. — Я племянник короля Артура и рыцарь Круглого Стола. Если я возьму вас в жены, дадите ли вы ответ на вопрос рыцаря озера Вателин?
        —О да, сэр Гавейн! — ответила она с готовностью.
        —Опомнитесь! Подумайте о том, что вы делаете! — воскликнул король Артур.
        —И все же я сделаю это, король логров! — спокойно сказал сэр Гавейн. — Леди, даю вам слово рыцаря сочетаться с вами законным браком, если вы спасете жизнь короля Артура!
        —Скачите тогда к озеру Вателин, — сказала леди, — и, когда вы вернетесь, я буду ждать здесь, и мы вместе поедем в Карлайл.
        Тут она подъехала к королю Артуру и сообщила ему ответ на загадку.
        Вскоре Артур оказался у темного озера Вателин, а Гавейн остался ждать его на опушке леса.
        Король двинулся к зловещему замку. Его встречал на огромном коне Громер Сомер Жур.
        —Привет вам, король Артур, — закричал он, — смелый вы человек, раз пришли на свидание со мной. Что ж, отвечайте на мой вопрос, чего женщины желают больше всего на свете?
        Тут король Артур открыл две книги и прочитал ответы, которые он собрал. Но, когда он закончил, сэр Громер Сомер Жур расхохотался так, что эхо прогремело в холмах вокруг мрачного озера.
        —Считайте, что вы уже мертвы, король Артур, — закричал он. — Богатство, положение, дорогие одежды, развлечения, любовь, роскошь, праздность — какая чепуха! Подойдите, наклоните вашу голову, и я отрублю ее и отнесу моей леди, королеве Фее Моргане!
        —Подождите немного, — сказал король Артур. — По дороге сюда, на болоте, встретил я уродливую женщину и она сказала мне, что больше всего женщины хотят властвовать над мужчинами, даже самыми великими из них.
        Тут рыцарь озера Вателин разразился ругательствами.
        —Это проклятая ведьма леди Рагнелл! — закричал он. — Она предала нас, надеясь спастись, но спасения ей не будет! Ступайте теперь своим путем, король Артур, вы свободны. И, если я когда-нибудь сам смогу освободиться от власти королевы Феи Морганы, быть может, вы найдете место и для меня при вашем дворе. Я резок и груб в речах, но держу данные мною клятвы и верен тому, кому служу.
        —Приходите, когда пожелаете, — сказал король Артур, — в королевстве логров достаточно места для всех, кто захочет служить ему верно и с чистым сердцем.
        Сэр Громер Сомер Жур повернул коня и с криком, словно от боли, поскакал через подвесной мост в замок, вырубленный в скале над темными водами озера Вателин. И сразу же за ним с лязгом опустилась решетка и со скрежетом поднялся мост, закрыв, словно могильным камнем, вход в замок.
        Медленно возвращался назад король Артур, и на опушке леса встретил он сэра Гавейна, который ждал его и возрадовался, увидев его живым и невредимым.
        —Мне — радость спасения от смерти, — сказал грустно король Артур, — вам, боюсь, печаль, которую может исцелить только смерть…
        Они поскакали обратно и в унылом болотистом месте встретили ожидавшую их отвратительную леди Рагнелл.
        —Я спасла вас, король Артур, — закричала она своим резким, надтреснутым голосом. — И теперь храбрый Гавейн должен стать моим мужем. Скачите впереди нас в Карлайл, господин король, чтобы велеть с должными почестями встретить храбрейшего рыцаря логров и его невесту.
        Опечаленный, король Артур пришпорил коня и поспешил через Инглвудский лес и скакал, пока не оказался в Карлайле. Тут собрал он рыцарей и леди своего двора, рассказал им о своих приключениях и просил приготовиться к большой свадьбе.
        В тот вечер он и королева Гвиневера проехали по улицам к городским воротам со свитой благородных рыцарей и леди, а жители Карлайла выстроились на всем пути, готовые приветствовать жениха и невесту. Они остановились в ожидании у ворот и тут увидели сэра Гавейна, медленно едущего из леса по дороге, а рядом с ним леди на белом коне. Видно было, что на ней богатые одеяния и что заходящее солнце сверкает и отражается во множестве драгоценных камней. И все начали их приветствовать.
        Но вдруг голоса смолкли и крики приветствия перешли в стоны и ропот, когда все увидели уродливое лицо и ужасные косые глаза леди Рагнелл, сидевшей на своем коне, сгорбившись, словно большая копна соломы.
        Сэр Гавейн представил ее королю и королеве, как если бы она была прекраснейшая леди в целом мире, а она ухмылялась и хихикала, когда сэр Ланселот и сэр Тристрам, сэр Гарет и сэр Герейнт и многие благородные рыцари подходили по очереди поцеловать ей руку. Но слова застревали у них в горле, когда они хотели пожелать сэру Гавейну радости, и в молчании эта пестрая процессия проехала по улицам к большому собору, и, узрев жениха и невесту, так же замолчала ожидавшая их там толпа.
        В соборе в присутствии всех сэр Гавейн недрогнувшим голосом согласился взять леди Рагнелл в жены и затем проводил ее на почетное место в зале замка, где все уже было готово для большого пира.
        Однако не было подлинной радости и веселья на этом пиру. С ужасом и отвращением смотрели все, как леди Рагнелл, чавкая и пуская слюни, с жадностью набросилась на пищу и вино. И не было никого среди гостей, кто бы не пожалел сэра Гавейна и не подивился бы странной свадьбе.
        Недолго продолжался пир, и Гавейн, бледный, со страданием на лице, отвел свою невесту в просторную затемненную палату, где на стенах, увешанных вышитыми тканями, мерцали свечи и темные тени падали на покрытый камышом каменный пол.[2 - B средневековой Европе пол в замках и жилищах горожан устилали свежей травой и цветами, а в Англии — чаще всего камышом. Этот обычай сохранялся до XVII века.]
        Когда они оказались одни возле большого ложа, украшенного искусной резьбой, закрытого пологом и застланного дорогими тканями, леди Рагнелл сказала, и голос ее, пьяный, резкий и надтреснутый, был еще более ненавистен Гавейну:
        —Дорогой муж, возлюбленный мой Гавейн! Поцелуйте меня, как и следует жениху целовать свою невесту. Ибо стали мы мужем и женой и будем ими, пока смерть не разлучит нас.
        Она захлебнулась коротким клокочущим смехом и замолчала, хрипло дыша.
        Гавейн приблизился к ней, побледнел еще сильнее, а глаза были полны муки. Но в ее глазах он уловил еще большее страдание, и ее отталкивающее лицо вдруг побледнело и приняло странное выражение, когда он наклонился и поцеловал ее в губы. Тут он отвернулся и с криком мучения прислонился к стене, закрыв лицо руками и сотрясаясь от рыданий, которые он не мог подавить.
        —Гавейн! Дорогой мой Гавейн! — послышался рядом приятный голос, полный любви.
        Медленно, словно во сне, он открыл глаза, и там, где мгновение назад стояла отвратительная леди Рагнелл, увидел прекрасную девушку. Высокая и стройная, она стояла, протянув к нему белые руки, и ее милое лицо и чудесные глаза светились любовью.
        —Леди, — задыхаясь от изумления и растерянности, сказал он, — кто вы? И где моя жена Рагнелл?
        —Я и есть леди Рагнелл и ваша жена, если только вы пожелаете, чтобы я ею была, — ответила она тихим, словно мягкий ночной ветер, голосом. — Силой вашей преданности вы сокрушили колдовство злонравной королевы Феи Морганы, ведь это она околдовала меня и моего брата, храброго рыцаря сэра Громера Сомера Жура. И все же я еще не вполне свободна, и только в течение двенадцати часов из каждых двадцати четырех буду я такой, как сейчас. Другую же половину каждого дня я должна пребывать в облике безобразной женщины. Выбирайте теперь, быть ли мне прекрасной днем или ночью и быть ли мне отвратительной ночью или днем.
        Гавейн стоял растерянный и изумленный, и Рагнелл продолжала:
        —Подумайте, мой господин! Если я буду уродлива днем, что должны вы испытывать, когда я стану являться при дворе как ваша жена и все рыцари и леди Логрии будут смотреть на меня! Подумайте также, что должны вы испытывать, если я буду уродлива вечером, когда после долгого дня вы вернетесь домой и покой ваш будет нарушен. Выбирайте!
        —Леди, — сказал тут сэр Гавейн, стоя перед ней со склоненной головой, — слово здесь не за мной! Подумайте вы, что должны будете вынести днем, когда рыцари и леди будут смотреть на вас с отвращением, сторониться вас в ужасе, умолкать, когда вы заговорите… Подумайте также, что вы должны будете претерпеть ночью, когда я, видевший вас днем прекрасной, не смогу победить отвращения, которое наполнит меня, если вы приблизитесь ко мне в этом ужасном облике. Самые большие страдания выпадут на вашу долю, именно вы должны выбрать то, что легче вам вынести.
        —О Гавейн, Гавейн! — вскричала Рагнелл и через мгновение заплакала в его объятиях. — Никогда в целом свете не было рыцаря столь благородного и бескорыстного, как вы! Этим решением — предоставить выбор мне — вы навсегда развеяли все колдовство. Такой, какой вы видите меня теперь, я буду и днем, и ночью, пока не придет роковой час, когда я должна буду покинуть вас. Но до этой разлуки у нас будет много лет счастья, и вы достойны любого счастья, какое вам может дать этот мир.
        Наутро при дворе короля Артура царила радость, какой никогда не знали прежде, и не было таких почестей, которых не удостоились бы сэр Гавейн и его прекрасная жена леди Рагнелл.
        Семь лет жили они вместе, и не было пары более счастливой во всем обширном королевстве логров. А затем в назначенный день Рагнелл навсегда покинула сэра Гавейна. Одни говорят, что она умерла, а другие, что удалилась она в густые леса Уэльса и там родила сэру Гавейну сына, который в свое время стал одним из благороднейших рыцарей Круглого Стола. Но было ли его имя Персиваль — этого старые истории нам не рассказывают… Некоторые зовут его просто Прекрасный Неизвестный, но его приключения столь похожи на приключения Персиваля, что вполне можно представить себе забытую ныне историю, в которой это имя действительно было дано сыну сэра Гавейна и леди Рагнелл.

        Персиваль Уэльский
        Жил когда-то со своей матерью в диких лесах Уэльса мальчик по имени Персиваль. Ни одной живой души не видел он в первые пятнадцать лет своей жизни. Не знал он о том, как живут на свете люди. И вырос Персиваль в диком лесу сильным и выносливым, метал он без промаха дротик, был простосердечным, честным и прямым.
        И вот однажды, когда он бродил в одиночестве, охваченный внезапным томлением, причину которого он не мог понять, донесся до него новый звук — не голос птицы и не песня ветра или воды, и сердце его почему-то встрепенулось. Он остановился, прислушиваясь. Вскоре приблизились к нему пять рыцарей. Чудесной музыкой звенели их доспехи, и серебряными колокольчиками отзывались уздечки коней.
        —Привет тебе, славный юноша, — вскричал первый рыцарь, придерживая коня и улыбаясь сверху Персивалю. — Отчего ты смотришь на нас с таким изумлением? Ведь тебе, верно, приходилось видеть таких, как мы, и раньше?
        —Никогда, — ответил Персиваль. — И, по правде говоря, я не знаю, кто вы, если только вы не ангелы, спустившиеся прямо с небес, такие, о которых говорит мне моя мать. Скажите мне, благородные сэры, не служите ли вы небесному царю?
        —Мы, конечно, ему служим, — сказал рыцарь, благоговейно крестясь. — Ему служат все, кто праведно живет в королевстве логров. Но на земле мы служим его наместнику — благородному королю Артуру, за чьим Круглым Столом мы сидим. Это он произвел нас в рыцари, ибо все мы и есть рыцари. И тебя он тоже сделает рыцарем, если ты только докажешь, что достоин этой великой чести.
        —Как могу я добиться этого? — спросил Персиваль.
        —Отправляйся к королю Артуру в Карлион, — ответил рыцарь, — расскажи ему, что послал тебя я — сэр Ланселот Озерный, который милостью короля Артура правит этой землей Нанта, называемой также Северным Уэльсом. И он пошлет тебя на рыцарские подвиги, какие мы, рыцари его двора, свершаем всю нашу жизнь. И если ты окажешься достойным, он сделает тебя рыцарем. Но истинное достоинство рыцаря кроется не в подвигах оружия — скорее в сердце того, кто совершает подвиги.
        Тут сэр Ланселот учтиво поклонился Персивалю и продолжал свой путь, сопровождаемый четырьмя другими рыцарями. А юноша остался стоять, охваченный изумлением и неясным томлением.
        Поднявшись по тропинке к небольшой пещере, где они жили, Персиваль возбужденно закричал:
        —Мама, мама, я встретился сегодня с удивительными созданиями! Они говорят, что они не ангелы, а рыцари, но мне они показались прекраснее, чем все обитатели небес. И один из них — самый главный, по имени сэр Ланселот — сказал мне, что и я мог бы стать рыцарем. Мама, завтра утром я отправляюсь, чтобы найти короля Артура, который живет в Карлионе!
        Тут мать Персиваля глубоко вздохнула и поплакала немного, понимая, что пришло назначенное время, когда она должна потерять своего сына. Сначала она попыталась убедить Персиваля остаться с ней в этом мирном и тихом лесу, рассказывая об опасностях и страданиях, которые приходятся на долю каждого рыцаря. Но все, что она говорила, только сильнее разжигало желание Персиваля отправиться в это странствие. И наконец тихо склонила она голову и позволила ему поступать, как он хочет.
        Рано утром следующего дня Персиваль оделся в простые одежды из шкур, взял длинный острый дротик и приготовился проститься с матерью.
        —Иди смело вперед, сын мой! — сказала она, поцеловав и благословив его. — Твой отец был храбрейшим и лучшим из рыцарей. Будь достоин его и меня. И если ты проживешь свои дни в чести и чистоте, то тоже будешь среди немногих избранных, чьи имена, как имена истинных рыцарей логров, никогда не умрут… Ступай теперь и помни: если дама или девица попросит твоей помощи, с охотой помоги, оставив все другие дела, и не требуй награды. Ты можешь поцеловать девицу, если она желанна, но не принимай ничего, кроме одного поцелуя, разве только кольцо, — но лишь после того, как ты наденешь свое кольцо на ее палец. Выбирай тех, кто будет сопровождать тебя в твоих странствиях, и допускай к своему сердцу только достойных. Каждый день моли бога, чтобы был он с тобой, и не проходи без молитвы мимо церкви или часовни.
        Охваченный грустью, простился Персиваль с матерью. Он быстро шагал через лес, опустив голову и размышляя о сказанном ею. Но молодость взяла свое, и скоро походка его вновь стала беспечной и упругой, и он продолжал путь, весело напевая и подбрасывая вверх свой дротик, так что острый наконечник сверкал, словно серебряный, в лучах солнца.
        Тени длинными складками пали между деревьев и солнце собиралось спрятаться за холмы на западе, когда Персиваль вдруг вышел на зеленую поляну, усыпанную, словно снежными хлопьями, цветами ромашек, и увидел разбитый подле журчащего ручья шатер.
        «Не знаю, церковь это или часовня, но она чудесна, и я войду в нее», — подумал Персиваль.
        Осторожно переступив порог, он вошел в тень шатра и остановился, в изумлении глядя на даму, спящую на ложе из богатого шелка и парчи. Одна рука ее — белее, чем белоснежное одеяло, — была откинута, а волосы на подушке светились, словно солнечные лучи. На руке у нее было золотое колечко с красным рубином, и Персиваль, наклонившись, снял его с пальца. Вместо него он надел ей на палец свое собственное кольцо со сверкающим на нем белым алмазом, а ее кольцо надел на свой палец. Затем, не будя, он поцеловал ее нежно в губы и тихо вышел из шатра, и сердце его пело от неизведанного восторга и томления.
        Еще глубже в лес ушел Персиваль, а когда пала тьма, он устроился на ночлег среди корней огромного дуба. Лишь только рассвело, он снова продолжил свой путь и шагал через лес, пока не вышел на широкую дорогу, ведущую в Карлион.
        К полудню он достиг городских ворот, прошел через них, никем не остановленный, и оказался вскоре в самом замке.
        В тот день король Артур со многими своими рыцарями пировал там, ибо была пасха и все оставили на время свои ратные труды. Персиваль стоял у двери, дивясь всему, что он видел, завидуя даже слугам, которые подавали королю и его рыцарям.
        Он стоял там, никем не замеченный, как вдруг все глаза устремились к двери, через которую вошел в залу огромный человек в красно-золотых доспехах. А как раз в этот момент подле короля стоял сэр Кей, держа в руках золотой кубок, из которого Артур имел обычай пить за всех рыцарей, прежде чем чаша пускалась по кругу, чтобы каждый мог выпить за него и за славу королевства логров.
        —Остановитесь, вы, шайка неотесанных пьяниц! — прорычал красный великан. — Здесь есть кое-кто получше всех вас!
        И с этим он выхватил кубок из рук Кея, залпом осушил его и, держа его в руках, с громовым смехом зашагал из залы, вскочил на коня и умчался прочь.
        —Клянусь честью, это оскорбление не пройдет безнаказанным! — закричал Артур, вскакивая на ноги. — Кто вернет мне мой кубок?
        Тут все рыцари как один поднялись и закричали:
        —Позвольте мне совершить это!
        —Нет! — сказал король Артур, жестом приказывая всем сесть. — Этот рыжий хвастун недостоин того, чтобы пасть от руки рыцаря. Пусть его догонит и победит какой-нибудь скромный оруженосец — тот, кто стремится стать рыцарем. И того, кто вернется ко двору с доспехами Красного Рыцаря и моим золотым кубком, я тотчас произведу в рыцари.
        Тут Персиваль бросился вперед и вышел на середину залы, одетый в шкуры диких козлов и с большим дротиком в руке.
        —Король Артур! — закричал он. — Я доставлю ваш кубок! Я как раз хочу обзавестись доспехами.
        —Ба! — воскликнул сэр Кей. — Что этот жалкий пастух сможет сделать против могучего рыцаря?
        —Кто вы, любезный сэр? — спросил король Артур, учтивый всегда и со всеми.
        —Мое имя — Персиваль, — последовал ответ. — Не знаю, кто был мой отец, ибо никогда не видел его и не слышал, чтобы моя мать говорила о нем. Но она воспитала меня в лесах Уэльса, и сегодня я пришел просить вас произвести меня в рыцари.
        —Произвести в рыцари, вот еще! — с издевкой сказал сэр Кей. — Ступай лучше паси овец в горах, пока этот баран в золотых доспехах не заставил тебя бежать от него в страхе.
        —Что ж, вы станете рыцарем, — сказал король Артур, — если доставите мне мой кубок и вернетесь в доспехах этого разбойника. Пусть этот подвиг будет вашим. Отправляйтесь, чтобы свершить его, и не отвлекайтесь ни на что другое.
        —У меня нет коня, — сказал Персиваль.
        —Он будет ждать вас у дверей замка, — ответил Артур. — Поешьте теперь, не мешкая, и отправляйтесь. Но вам ведь нужны оружие и доспехи?
        —У меня есть мой дротик, — перебил Персиваль. — Что же касается доспехов, я подожду, когда смогу надеть те золотые, что вы все не так давно видели!
        Поев, Персиваль поднялся и направился к выходу. Но тут встала перед ним дама и закричала:
        —Царь небесный да благословит вас, сэр Персиваль, лучший из рыцарей!
        —Замолчи, безмозглая девка! — в гневе закричал сэр Кей и ударил даму по лицу.
        Презрительно посмотрев на него, Персиваль сказал:
        —Остерегайтесь меня, когда я вернусь в золотых доспехах! За этот недостойный рыцаря поступок я отомщу вам, и вы это долго будете помнить.
        Тут поспешил он из залы, вскочил на ожидавшего его коня и умчался в лес.
        Персиваль ехал значительно быстрее, чем Красный Рыцарь, так что еще до заката догнал его. Тот поднимался по горной тропинке в направлении одинокой серой башни, силуэт которой был виден на фоне желтых облаков.
        —Повернитесь, вор! — закричал Персиваль. — Повернитесь и защищайтесь!
        А за Персивалем ехали три рыцаря короля Артура. Они скрыто следовали за ним из Карлиона, чтобы посмотреть, что произойдет. Были это Гавейн, Ивейн и Гарет, но даже и теперь Персиваль не догадывался об их присутствии.
        —Ха! — закричал Красный Рыцарь, поворачивая коня. — Что за дерзкий мальчишка! И почему это ты хочешь, чтобы я остановился?
        —Я прибыл от короля Артура, — ответил Персиваль. — Верните золотой кубок, который вы сегодня украли на пиру. Сами же вы должны отправиться ко двору и присягнуть там в верности королю. Но прежде всего вы должны сдаться мне и отдать ваши прекрасные доспехи.
        —А если я не сделаю этого? — спросил Красный Рыцарь. Голос его был тих, но в глазах, словно молния, сверкнула ярость.
        —Что ж, тогда я убью вас и сам возьму кубок и доспехи! — воскликнул Персиваль.
        —Дерзкий мальчишка! — взревел Красный Рыцарь. — Ты просишь о смерти — получай же ее!
        И с этими словами он наставил на Персиваля копье и ринулся вниз по склону холма, намереваясь проткнуть своего врага, как мотылька булавкой. Но Персиваль внезапно спрыгнул с коня, так что копье прошло у него над головой, не причинив вреда, и обернулся, насмехаясь над рыцарем.
        С проклятиями Красный Рыцарь снова повернул своего коня и двинулся на Персиваля. На этот раз Персиваль взмахнул своим дротиком и внезапно метнул его. Сверкнув, словно молния, над щитом Красного Рыцаря, дротик вонзился ему в горло как раз над краем доспехов, и рыцарь замертво упал с коня.
        Персиваль с победным видом склонился над своим поверженным врагом и вытащил из сумки у него на боку золотой кубок короля Артура. Но, когда он попытался снять золотые доспехи, его постигла неудача — он не знал, как они расстегиваются, и подумал, что они цельнокованые. Вдруг он услышал стук копыт и, подняв голову, увидел старого рыцаря в темных доспехах. Шлем его висел у седельной луки, а седые волосы падали на плечи.
        —Привет вам, молодой сэр, — сказал старый рыцарь, улыбаясь Персивалю доброй улыбкой. — Что это вы делаете с этим мертвым разбойником, которого вы так геройски сразили?
        —Я хочу вытащить этого человека из его доспехов и надеть их сам.
        Улыбка старого рыцаря стала еще шире. Он спешился и показал Персивалю, как расстегнуть доспехи и как собрать и разобрать их по частям.
        —Меня зовут Гонеманс, — сказал рыцарь, — и я живу здесь недалеко, в старинной усадьбе. Пойдемте туда со мной, молодой сэр, и я научу вас всему, что следует знать, чтобы стать достойным рыцарем.
        И Персиваль пошел с сэром Гонемансом и жил в его доме все лето, учась владеть мечом и копьем, носить доспехи и держаться в седле, как подобает рыцарю. И узнал он также о высоких законах рыцарства, обязывающих не только к свершению могучих подвигов, но к благородству. Он узнал о добродетели и пороке и об обязанности рыцаря всегда защищать слабых и наказывать жестокость и зло.
        Но вот он, учтиво простившись с сэром Гонемансом, снова выступил в путь, одетый в сверкающие доспехи, с длинным копьем в руке. Была поздняя осень, и листья на деревьях мерцали золотом, как его доспехи, которые казались частью листвы и папоротников.
        Много дней странствовал Персиваль в поисках приключений, и нередко взгляд его падал на рубиновое кольцо, и тогда он вспоминал о прекрасной даме, которую нашел спящей в шатре.
        Однажды вечером, когда тучи угрожающе плыли над головой, он ехал извилистой дорогой среди огромных голых скал через угрюмую землю, как вдруг увидел мрачный замок. Стены его были разрушены и кое-где рассыпались, углы башен обвалились, словно от удара молнии.
        Однако между камнями и даже между булыжниками не росла трава, а внутри была видна высокая башня, крепкая и невредимая посреди всего этого опустошения.
        Персиваль въехал внутрь под острыми зубцами решетки, и копыта его коня гулко простучали по камням под мрачными сводами и в пустынных двориках замка. Он оказался у входа в большую залу, в которой увидел свет, и, привязав коня к кольцу в стене, поднялся по ступеням в огромное помещение с высокой крышей, поддерживаемой черными балками. Никого не было видно, однако в большом камине весело пылал огонь, ярко горели факелы в кольцах на стенах, и стол на возвышении был накрыт к обеду. Персиваль медленно прошел через залу и остановился, осматриваясь. На небольшом столике подле камина он увидел расставленные шахматные фигуры из слоновой кости, и к одной стороне этого стола было пододвинуто кресло, словно приглашая кого-то к игре. Дивясь тому, что все это могло бы значить, Персиваль сел в кресло и невзначай двинул вперед на два поля белую пешку. И тут же красная пешка сама двинулась вперед. На мгновение Персиваль встревожился. Но все было тихо, и слышно было только его собственное дыхание. Тут он двинул другую фигуру, и красная фигура немедленно двинулась в ответ. Персиваль снова сделал ход — и пожалуйста! —
стали двигаться и красные фигуры, да столь хитроумно, что очень скоро он получил мат.
        Персиваль быстро расставил шахматы вновь, и на этот раз красные двинулись первыми, но и вторую партию он проиграл. То же случилось и в третий раз, и Персиваль вскочил в ярости, обнажая меч, чтобы сокрушить фигуры и разрубить доску. Но в это время в комнату вдруг вошла дама.
        —Остановитесь, сэр рыцарь! — закричала она. — Если вы нанесете удар по этим волшебным шахматам, то постигнет вас ужасная беда.
        —Кто вы, леди? — спросил Персиваль.
        —Я Бланчефлер, — сказала она и ступила вперед, так что упал на нее свет свечей, что были установлены подле шахматного столика. И тут с остановившимся от изумления и радости дыханием Персиваль узнал в ней девицу из шатра, у которой на пальце сияло его алмазное кольцо. Он протянул навстречу ей руку, и леди внезапно замерла, узнав свое кольцо.
        —Леди Бланчефлер, — сказал он нежно, — долго же я искал вас! Меня зовут Персиваль, и я прошу вас простить меня за то, что непреднамеренно обидел вас, унеся, когда вы спали, это кольцо с вашей руки и один поцелуй с ваших губ.
        —Персиваль! — ответила она мягко. — Я видела вас только в моих снах. Каждую ночь вы являлись мне с моим кольцом и целовали меня, и сердце мое устремлялось к вам! И в этом волшебном замке я дожидаюсь вас. Но время говорить о любви еще не настало. Садитесь ужинать, и вы увидите нечто более чудесное, чем эти заколдованные шахматы.
        Они сели за стол. Но на нем не было ни пищи, ни вина, и никто не вышел прислуживать им. Персиваль сидел молча, глядя на Бланчефлер.
        —Леди! — сказал он наконец. — Время не может быть препятствием для такой любви, как моя. Будьте моей женой. Клянусь вам, что никто другой в целом свете не приблизится ко мне и губы мои не коснутся ничьих губ, кроме ваших.
        Не говоря ни слова, Бланчефлер протянула ему руку, но едва она успела коснуться его, как грохот бури вдруг потряс замок, большая дверь открылась, и странная дама, одетая в белое, под белым покрывалом, медленно вошла в залу, высоко неся большую чашу, покрытую тканью, — Грааль. Свет исходил от чаши такой яркий, что нельзя было смотреть на нее. И с новым, благоговейным чувством Персиваль упал на колени и закрыл голову руками.
        Еще одна женщина вошла вслед за первой, неся золотое блюдо, а за ней третья — с копьем, со светящегося наконечника которого капала кровь и исчезала, не достигнув пола. И когда они прошли через залу и вокруг стола, возле которого стояли на коленях Персиваль и Бланчефлер, вся комната словно наполнилась ароматом роз и пряностей, и сердце Персиваля охватила великая радость.
        —Недалек тот день, когда Святой Грааль явится к лограм, — сказала Бланчефлер. — Не спрашивайте меня больше о том, что вы видели, ибо рассказать об этом еще не пришло время. Еще один рыцарь должен побывать в этом замке и увидеть это чудо — сэр Ланселот Озерный. Но, Персиваль, вы благословеннее, чем он, ибо с ним придет и конец славы логров, хотя не было и нет в Логрии более достойного рыцаря, чем он, исключая только Гавейна. Отправляйтесь теперь в Камелот и ожидайте там прихода Галахэда. В день, когда он займет Гибельное Сиденье, вы снова увидите Святого Грааля.
        —Леди, — сказал Персиваль, поднимаясь со склоненной головой на ноги, — я отправляюсь на поиски Святого Грааля теперь же. Мне кажется, что нет в мире подвига более высокого, чем поиск Святого Грааля.
        —Это верно, — ответила Бланчефлер, — но вы пока еще не можете искать его. В день, когда слава логров достигнет своей вершины, Грааль явится в Камелот. Тогда все отправятся на поиски, но только самые достойные достигнут его.
        —Я буду одним из них, я сумею найти Грааль! — воскликнул Персиваль.
        И, забыв обо всем на свете, он бросился из залы, не услышав даже плача Бланчефлер, вскочил на коня и умчался в лес.
        Наутро он словно очнулся от безумия и, повернув коня, попытался вновь отыскать Бланчефлер. Но, хотя он скитался много-много дней, он так и не смог больше найти никаких следов той пустынной земли и таинственного замка Карбонек.
        Печальный и несчастный, Персиваль поскакал наконец в страну Карлиона. Наступила уже зима, и снег толстым слоем покрыл дорогу, когда Персиваль выехал из гор и лесов Центрального Уэльса и стал приближаться к городу. Он переночевал в Тинтерне на реке Уайе и рано утром следующего дня медленно и печально спускался вдоль ярко сверкавшей реки в долину.
        Вдруг он увидел, как ястреб, сложив крылья, ринулся с высоты, словно молния, и ударил голубя. Несколько мгновений слышны были лишь удары крыльев, а затем ястреб победно взлетел, держа в когтях свою жертву. И из груди голубя упали три капли крови и засветились ярко на белом снегу у ног Персиваля. И, увидев их, он подумал о крови, которая капала с копья в замке Карбонек; он подумал о рубиновом кольце на своей руке, и еще он подумал о Бланчефлер, о ее красных как кровь губах и белой как снег коже.
        И пока он думал об этом, четыре рыцаря приблизились к нему. И были это сэр Кей, сэр Ивейн, сэр Гавейн и сам король Артур.
        —Скачите и спросите этого рыцаря, как его имя, куда он держит путь и о чем так задумался, — сказал король Артур сэру Кею.
        —Эй, сэр рыцарь, — закричал сэр Кей, приблизившись, — скажите мне ваше имя и по какому делу вы тут находитесь?
        Но Персиваль так глубоко ушел в свои мысли, что ничего не видел и не слышал.
        —Отвечайте, если вы не глухой! — закричал Кей и, не владея больше собой, ударил Персиваля своей железной рукавицей.
        Тут Персиваль выпрямился на своем коне, отъехал немного назад, наставил копье и крикнул:
        —Такие удары не остаются без возмездия! Защищайтесь, подлый и малодушный рыцарь!
        Сэр Кей тоже отъехал назад, наставил копье, и они поскакали навстречу друг другу что было сил. Копье сэра Кея ударилось в щит Персиваля и разлетелось на части. Но Персиваль ударил столь сильно и верно, что пронзил щит Кея, глубоко ранил его в бок и опрокинул на землю. Затем он снова подготовил свое копье к бою на случай нападения других рыцарей.
        —Я сражусь со всеми или с любым из вас! — закричал он. — Я буду защищать свое право находиться здесь, у обочины, не получая при этом оскорблений от подобного недостойного рыцаря.
        —Это Персиваль! — воскликнул сэр Гавейн. — Это он поразил Красного Рыцаря и носит теперь его доспехи! Он, должно быть, действительно глубоко погрузился в думы о любви, раз сэр Кей смог так ударить его.
        —Попросите его приблизиться к нам, любезный племянник, — сказал король Артур, и Гавейн поскакал к Персивалю.
        —Благородный сэр, — сказал он со всей учтивостью. — Король Артур, наш полновластный господин, желает, чтобы вы приблизились к нему. Что же до сэра Кея, которого вы сразили, то он вполне заслуживает этого наказания за недостаток рыцарского благородства.
        Услышав это, Персиваль обрадовался.
        —Что ж, тогда обе свои клятвы я сдержал! — вскричал он. — Я наказал сэра Кея за подлый удар, который он нанес даме в день моего прибытия в Карлион, и я явился к королю Артуру в доспехах Красного Рыцаря, которого я сразил, и с золотым кубком в моей сумке — с тем кубком, что был похищен со стола короля.
        Персиваль приблизился к королю Артуру, спешился и преклонил перед ним колено.
        —Господин король! — сказал он. — Посвятите меня в рыцари, прошу вас. И клянусь провести всю мою жизнь, служа вам и прославляя королевство логров.
        —Поднимитесь, сэр Персиваль Уэльский, — сказал король Артур. — Ваше место ждет вас за Круглым Столом между местом сэра Гавейна и Гибельным Сиденьем. В дни, давно минувшие, добрый волшебник Мерлин рассказал мне, что вы явитесь, когда приблизится миг высшей славы королевства логров.
        Тут сэр Персиваль направился в Карлион, и ехал он между королем Артуром и сэром Гавейном, а сэр Ивейн следовал за ними, ведя в поводу коня сэра Кея, который лежал со стонами поперек седла.
        Много подвигов совершил после этого сэр Персиваль, но здесь не хватит места, чтобы рассказать о его приключениях с Розеттой Отвратительной, и о том, как он сражался с Рыцарем Склепа, жившим в большом кромлехе[3 - Кромлех — один из видов мегалитических построек времен неолита и бронзового века. Состоит из огромных отдельно стоящих камней, которые образуют одну или несколько концентрических окружностей.] в горах Уэльса, и о том, как он одолел Партиниуса и Аридиса, короля Маргона и ведьму Опустошенного Города. Но всегда искал он леди Бланчефлер и всегда был верен только ей одной. Но найти ее он не мог, пока не пришло назначенное время и он снова не оказался на пути в замок Карбонек незадолго до появления в Камелоте Святого Грааля.

        Ланселот и Элейна
        Много лет король Артур и его рыцари сражались против саксов по всей Британии, но после великой битвы у горы Бадон — одной из величайших битв на британской земле — на много лет воцарился мир, и над королевством логров рассеялись тучи, сгустившиеся над всем остальным миром.
        Вначале были еще грабители и лихие люди, великаны и колдуны, против которых рыцари были готовы выступить в любое время; и не только по большим праздникам — на пасху и пятидесятницу, на Михайлов день и рождество — являлись ко двору короля Артура дамы в поисках справедливости. Но шли годы, и все меньше и меньше людей нуждались в помощи, все прочнее воцарялся в Логрии мир и покой, и рыцари короля Артура все чаще и чаще проводили время в больших турнирах у Камелота или Карлиона; они становились все более искусными в ратном деле, это верно, но у них все меньше было возможностей проявить свою удаль.
        Большинство молодых рыцарей странствовали по всей стране в поисках приключений. Но те, что постарше, все чаще оставались в ожидании чего-то необычайного. И первым среди них был Ланселот.
        Много лет оставался он сильнейшим и благороднейшим рыцарем. Только Гавейн был под стать ему, но никогда искра соперничества не вспыхивала между друзьями.
        И с того самого дня, как прибыл он ко двору, Ланселот полюбил королеву Гвиневеру, и любил только ее одну. Верой и правдой служил он ей много лет, как подобает рыцарю, и король Артур не чувствовал ревности, ибо питал он высокое доверие к чести как Ланселота, так и королевы.
        Долгое время Ланселот служил Гвиневере как истинный рыцарь и верный подданный, совершая лишь в ее честь свои великие подвиги. Но в долгие годы мира, когда он редко отлучался из Камелота и когда королю Артуру не нужно было больше вести своих рыцарей на битвы, Ланселот и Гвиневера стали проводить вместе все больше времени и все чаще без ведома короля Артура.
        Так первая тень страшной беды прокралась в Логрию, столь тихая, столь безобидная на вид, что никто не заметил ее, и даже Ланселот и Гвиневера не могли подумать, к чему все это может привести. Но заметили эту тень силы зла, отчаянно искавшие хоть маленькую лазейку, чтобы пробраться в цитадель добра, и устроили коварную ловушку для Ланселота.
        Однажды безоблачным весенним днем на праздник пасхи пришел в большую залу отшельник и приветствовал тех, кто сидел за пиршественным столом.
        —Да благословит бог всех вас! — вскричал он. — Более достойного собрания рыцарей мир, верно, никогда не увидит. Но одно место за столом не занято. Расскажите мне о нем, прошу вас, мой господин король!
        И он указал своим посохом на незанятое сиденье между сэром Ланселотом и сэром Персивалем.
        —Достопочтенный отец! — ответил король Артур. — Это Гибельное Сиденье, и воссядет на него только тот рыцарь, о котором сказал Мерлин в день сотворения этого Стола.
        —Знаете ли вы, кто он? — спросил отшельник.
        —Нет, — сказал король Артур, — мы не знаем, кто займет это место.
        —Он еще не родился, — сказал отшельник. — Но как раз в нынешнем году он увидит свет. Ему суждено увидеть Святого Грааля. Однако я пришел говорить не об этом, но о другом подвиге: о спасении леди, злыми чарами заточенной в Башне Плача. Только лучший рыцарь среди вас сможет освободить ее, и это сэр Ланселот Озерный. И потому я прошу вас послать его в путь со всей поспешностью…
        И отправился сэр Ланселот с отшельником, и ехал с ним все дальше и дальше, пока не оказался в городе с узкими улицами и черной башней на вершине холма. И жители приветствовали его:
        —Добро пожаловать, сэр Ланселот, цвет рыцарства! С вашей помощью будет спасена наша госпожа!
        Ланселот, все еще сопровождаемый отшельником, проследовал к башне, затем вошел внутрь и стал подниматься по длинной лестнице, пока перед ним не оказалась огромная железная дверь.
        —За этой дверью, — сказал отшельник, — пять долгих лет провела прекраснейшая женщина этой страны. По злобной ревности ее заключила сюда своим колдовством королева Фея Моргана, и никто не может освободить ее, но лишь рыцарь, лучший из лучших.
        Тут Ланселот взялся за дверь, и сразу же огромные засовы и запоры рассыпались на части, резко заскрежетали петли, и, ринувшись в комнату, он увидел ее, лежавшую в ванне с обжигающей водой, ибо на это обрек ее злобный недруг. Но лишь Ланселот ворвался в дверь, колдовство прекратилось, и леди вернулась к своему народу.
        —Сэр рыцарь, — сказал отшельник, — раз вы освободили эту леди, то должны освободить также и нас от змея, обитающего неподалеку в старинном склепе.
        Тут сэр Ланселот поднял свой щит и сказал:
        —Я сделаю с божьей помощью все, что в моих силах, чтобы спасти вас от этого зла. И потому ведите меня туда!
        Поднявшись на вершину горы, он увидел там огромный кромлех из трех врытых стоймя камней и четвертого, положенного на них сверху. И из этого мрачного обиталища появился с ужасным шипением могучий огнедышащий дракон без крыльев. Весь день продолжалась битва, и к вечеру Ланселот отрубил дракону голову. Затем он вновь сел на коня и, оставив позади холм, углубился в безлюдные ущелья Уэльса и скакал, пока не пересек Опустошенные Земли и не оказался у большого замка, наполовину разрушенного, с огромной центральной частью, возвышающейся над расколовшимися стенами и рухнувшими башнями.
        Ланселот объехал вокруг замка, дивясь тому, что ни трава, ни ползучие побеги не росли в этом запустении. И вот оказался он перед той частью замка, что стояла невредимой.
        Там встретили его два оруженосца и проводили в большую залу, где за высоким столом на помосте сидел среди своих рыцарей Увечный Король, которого много лет назад поразил Балин.
        —Добро пожаловать, доблестный рыцарь! — сказал король Пелес, подняв искалеченную руку. — Прошу за мой стол! Давно уже ни один рыцарь не посещал этот призрачный замок, и, боюсь, много лет еще должно пройти, прежде чем сюда явится тот, кто сможет вылечить мою жестокую рану. Но скажите мне ваше имя. Говорите правду, заклинаю вас вашей рыцарской честью!
        —Сэр, — сказал Ланселот, почтительно склонив голову, — такой ваш прием — большая честь для меня. Что же до моего имени, то я — Ланселот Озерный.
        —А я, — сказал ему хозяин, — Пелес, король Опустошенных Земель и призрачного замка Карбонек. И выполняю я священный долг, ибо предком моим был Иосиф Аримафейский, и вскоре вы увидите чудо.
        Ланселот сел за стол и тут заметил, что ни перед одним из сидящих не было ни вина, ни пищи. И воцарилась тишина.
        Тут вдруг прогремел удар грома, дверь распахнулась, и в залу вошли три женщины в белых одеждах и покрывалах, двигаясь бесшумно, словно призраки. Первая из них держала в руке копье со светящимся наконечником, с которого капала кровь и исчезала, не достигнув пола. Вторая несла золотое блюдо, накрытое тканью, а третья — золотую чашу, также накрытую, но светившуюся таким чистым и ярким светом, что никто не мог смотреть на него. И пока процессия обходила вокруг стола, а затем выходила из залы, Ланселот в благоговейном трепете закрыл лицо.
        —Мой господин, — сказал он тихо, — что все это может означать?
        —Сэр, — ответил король Пелес, — вы видели самые драгоценные символы на свете, и я, потомок Иосифа Аримафейского, — их хранитель. Из этой чаши и этого блюда наш господин Иисус Христос пил и ел на Последней Вечере. Этим копьем Лонгиниус, римский центурион, пронзил его бок. И в тот же кубок, который называется Святой Грааль, Иосиф Аримафейский собрал его кровь, вытекавшую из раны. Знайте же, что Круглый Стол на время опустеет, когда все рыцари отправятся на поиски этой чаши.
        Много дней провел Ланселот в замке Карбонек, но никогда больше не видел процессии Святого Грааля.
        А у короля Пелеса была дочь по имени Элейна, одна из прекраснейших дам в мире, и полюбила она Ланселота с первого взгляда. Все время, пока он находился в замке Карбонек, Элейна ухаживала за ним и всеми силами добивалась, чтобы он полюбил ее. Но, обращаясь к ней с учтивостью, охотясь с ней в лесу, слушая ее пение, играя с нею в шахматы, Ланселот все же не дрогнул сердцем и оставался верен королеве Гвиневере.
        Тогда Элейна рассказала обо всем отцу, королю Пелесу, и тот, умевший видеть, словно сквозь мутное стекло, недалекое будущее, ответил ей:
        —Не плачь, дочь моя, Ланселот будет твоим господином, и ты принесешь ему сына, чье имя будет Галахэд, и он освободит Опустошенные Земли от висящего над ними проклятия и исцелит мою рану. Не знаю, как это произойдет, но что будет именно так — в этом не сомневайся.
        Шли дни. Ланселот в мире и спокойствии жил в Карбонеке, но Элейна не преуспела в своей любви. Наконец в отчаянии решила она прибегнуть к помощи колдовства, и тут пришла к ней дама по имени Брузена, искусная в колдовстве и магии.
        —Ах, леди, — сказала Брузена, — знайте же, что сэр Ланселот любит только королеву Гвиневеру и никого другого в целом мире. И потому мы должны действовать хитростью, если вы хотите, чтобы он стал вашим.
        Долго говорили они друг с другом; и после этого Элейна тайно покинула замок Карбонек. А затем к Ланселоту явился человек и принес кольцо, которое показалось тому хорошо знакомым, ибо его всегда носила королева Гвиневера.
        —Где госпожа ваша королева? — спросил Ланселот.
        —Сэр, она в замке Кейс, недалеко отсюда, и просит вас явиться к ней как можно скорее, — был ответ.
        Ланселот тотчас же простился с королем Пелесом, сел на коня и со всей поспешностью поскакал через Опустошенные Земли и скакал, пока не достиг к вечеру небольшого замка Кейс на краю обширного леса. И там нашел он королеву Гвиневеру, как ему показалось. На деле же это была Элейна, которая с помощью чар Брузены приняла на некоторое время чужой облик.
        Увидев ее одну, Ланселот позабыл о своей чести и рыцарских клятвах, о славе логров и верности королю Артуру. Он думал только о Гвиневере, и, когда она заговорила о свадьбе, Ланселот забыл даже, что перед ним жена короля Артура. Вот как устроила все колдунья Брузена в замке Кейс!..
        Рассвело утро, мрачное и зловещее, и Ланселот, проснувшись, увидел леди Элейну, спящую рядом с ним. Тут он вспомнил обо всем — о том, как навеки он покрыл себя позором, хотя Элейна, а не Гвиневера была рядом с ним.
        —О! — вскричал он. — Слишком долго я живу, раз дожил до такого бесчестья!
        Тут проснулась Элейна и опустилась перед ним на колени, чистосердечно рассказав ему обо всем и прося у него прощения.
        —О благородный сэр Ланселот, все это я сделала из любви к вам!
        Но Ланселот только громко стенал. Бросившись к окну, он прыгнул вниз, упал в кусты с розами, вскочил на ноги, весь исцарапанный и истекающий кровью от вонзившихся в него шипов, бросился прочь, продолжая громко стенать, и так бежал, пока не скрылся в лесу. Там и скитался он, с помутившимся рассудком, по безлюдным холмам Уэльса.
        Прошли месяцы, и в Камелоте стали спрашивать, что же случилось с сэром Ланселотом, раз никто так долго не видел его. Пришло рождество, а он все не возвращался. Не украсил он своим присутствием пир и на праздник пятидесятницы, пир на Михайлов день.
        Когда наступил новый год, кузен Ланселота, сэр Борс де Ганнис, тихо покинул Камелот, чтобы найти его. Вскоре оказался он в Опустошенных Землях и в призрачном замке Карбонек, который столь немногим довелось видеть. Там встретили его король Пелес и леди Элейна, державшая на руках только что родившегося младенца.
        —Вот, сэр рыцарь, это мой сын, а отец его — сэр Ланселот Озерный, — сказала Элейна. — Сегодня мальчика крестят, а имя его Галахэд.
        Тут Элейна рассказала сэру Борсу, как Ланселот был в Карбонеке и Кейсе и как он бежал в безумии от позора и горя и ушел странствовать.
        В тот вечер процессия Святого Грааля снова прошла через залу. Но вместо кровоточащего копья похожая на призрак женщина несла золотой подсвечник о семи свечах.
        —Великое чудо видели вы, — сказал король Пелес. — Ни перед кем, исключая лишь сэра Персиваля и сэра Ланселота, не являлась еще эта процессия. На самом верху башни вечно горят эти свечи на алтаре в маленькой часовне, и там покоится Грааль, и кровоточащее копье, которым Лонгиниус пронзил нашего господа. И в эту часовню входил я, хранитель Грааля, и мой отец до меня, и его отец, и так до Иосифа Аримафейского, который и построил этот замок. Но больше никто туда не входил, не считая только доброго рыцаря сэра Гавейна. Лишь однажды еще один рыцарь явился сюда и коснулся копья нечестивой рукой. Это был сэр Балин, который нанес Плачевный Удар и погиб печальной смертью за свой грех… Отправляйтесь теперь на поиски сэра Ланселота. Вы окажетесь здесь еще раз, но он из-за своего греха недостоин прикоснуться к Граалю, хотя в земных делах нет лучшего рыцаря в мире.
        На следующее утро сэр Борс покинул замок и, миновав Опустошенные Земли, встретил сэра Гавейна и сэра Персиваля, сэра Ивейна и сэра Сеграмора и многих других рыцарей, которые также отправились на поиски Ланселота. На восток и на запад, на юг и на север поскакали они, но нигде не нашли следа Ланселота. Много приключений выпало на их долю в этих странствиях, много удивительного они повидали, но никто из встречавшихся им не видел безумного рыцаря, странствующего по лесам и горам без оружия и доспехов.
        Вскоре, однако, сэр Персиваль и сэр Борс оказались у замка Кейс, где их встретила и радостно приветствовала Элейна, ибо она вместе с Галахэдом покинула Карбонек. Но теперь даже она не могла найти его снова…
        Много дней оставались они в замке Кейс, надеясь, что Ланселот, быть может, вернется из скитаний. И он вернулся.
        Элейна вышла однажды в сад, и ее маленький сын Галахэд вдруг подбежал к ней с криком:
        —Мама, идите и посмотрите! Я нашел славного человека, который лежит и спит у колодца!
        И, увидев его, Элейна поняла, что это Ланселот, и, горько плача, поспешила она к Персивалю и Борсу и рассказала им об этом.
        —Не будите его, — сказали они, — ибо, может статься, он все еще во власти безумия и в гневе убьет вас или снова убежит, не помня себя.
        Тут пришел отшельник, обитавший в часовне неподалеку, и посоветовал отнести Ланселота и положить в этой часовне.
        —Всю ночь я буду молиться перед алтарем, — сказал отшельник. — Нельзя примириться с тем, чтобы славный рыцарь сэр Ланселот провел остаток дней своих как безумец, скитаясь в лохмотьях по диким местам.
        Утром следующего дня Персиваль и Борс, обнажив головы, стали у дверей часовни и увидели отшельника, коленопреклоненного перед алтарем, а Ланселот лежал, словно мертвый, на черных носилках в небольшом алтаре. Долго стояли они в тени, склонив головы, молясь за Ланселота. И тут вдруг появился Святой Грааль в ореоле света над алтарем, сияя столь ярко, что Персиваль и Борс упали на колени и спрятали лицо в руках. Когда они снова подняли голову, Ланселот тоже стоял на коленях, но Святого Грааля уже не было, и только свет восходящего солнца лился на рыцаря сквозь небольшое круглое оконце над алтарем.
        Поблагодарив отшельника, сэр Борс и сэр Персиваль повели Ланселота обратно в замок Кейс, и Ланселот шел словно во сне. И его уложили в постель, и Элейна и ее служанка Брузена хорошо ухаживали за ним. А сэр Борс и сэр Персиваль поскакали в Камелот и рассказали королю Артуру обо всем, что видели.
        Наконец сэр Ланселот очнулся от своего долгого сна, и разум его был незамутненным, как прежде. И увидел он Элейну, склонившуюся над ним.
        —Боже мой! — воскликнул он. — Расскажите мне, бога ради, где я и как здесь оказался!
        —Сэр, — ответила Элейна, — вы забрели в эти края, потеряв рассудок и скитаясь в одних лохмотьях. Нашли вас в моем саду, и безумие было изгнано из вашего тела молитвами Насьенса-отшельника и явлением Святого Грааля.
        Много дней оставался Ланселот в замке Кейс, и Элейна ухаживала за ним, пока не стал он снова сильным и здоровым. Но после этого, невзирая на ее слезы и мольбы, он простился с ней, сел на коня и отправился в Камелот. Ибо сердце его все еще стремилось только к Гвиневере, и он любил ее теперь с еще большей, неудержимой страстью, хотя Элейна и обвенчалась с ним обманом, приняв ее облик.
        О том, что стало с Элейной, когда Ланселот покинул ее, старые истории не рассказывают или рассказывают очень сбивчиво. Когда Ланселот вновь оказался в Карбонеке, Элейны там уже не было, а Галахэда почти с того дня, как уехал Ланселот, вверили попечению святых монахов и монахинь, обитавших недалеко от Камелота.
        Старые истории рассказывают, однако, о другой Элейне, которая любила Ланселота и от которой он уехал, не приняв ее любви по причине греховной верности королеве Гвиневере. Эта Элейна истомилась, когда Ланселот покинул ее, и умерла с разбитым сердцем. И служители положили ее, богато одетую, в барку, а в руку вложили письмо и пустили барку плыть по течению широкой реки, несущей свои воды в Камелот, ибо таково было ее предсмертное желание.
        Несколькими днями позже Кей, явившись в залу, где король Артур сидел со многими своими рыцарями, сказал:
        —Сэр, вот великое чудо! Там по реке плывет черная барка, и в ней лежит прекрасная усопшая дама, одетая в богатые одежды, усыпанные драгоценными камнями.
        Тут король Артур с королевой Гвиневерой и многими рыцарями сошли к реке и увидели, как барка тихо плыла по течению и остановилась наконец у берега. И тут все увидели письмо в ее руках, и король Артур, наклонившись, осторожно взял его, сломал печать и прочитал:
        «Благородный рыцарь, мой господин сэр Ланселот! Смерть победила мою любовь к вам. Ибо я любила Вас всем сердцем. А имя мое Элейна Астолетская. И прошу я всех леди пожалеть меня и помолиться за мою душу, а мое тело достойно похоронить. Помолитесь также и Вы за мою душу, несравненный сэр Ланселот».
        Услышав это, Ланселот закрыл лицо руками и заплакал.
        —О господин мой Артур, — сказал он. — Знайте, что я до глубины души опечален смертью этой леди. Но призываю бога в свидетели в том, что не по своему желанию стал я причиной ее смерти. Она любила меня искренне и более всего желала стать моей женой. Но не могло этого произойти, ибо сердцу не прикажешь, и было бы мне постыдным бесчестьем взять в жены ту, к кому у меня не было любви.
        —Это истинная правда, — сказал король Артур. — Любовь приходит как божественный дар, и относиться к ней следует с честностью и благоговением. Тот не истинный рыцарь, кто чем-либо запятнает ее.
        Тут все прошли мимо леди Элейны, склонив голову, и затем была она торжественно похоронена в большом монастыре.
        Но не сразу рассеялись тени над Камелотом, сердцем Логрии. И все же Ланселот не переставал любить королеву, а она его. И от любви этой пришел в назначенное время конец славы логров.

        Час славы логров
        Был канун праздника пятидесятницы, и в Камелот отовсюду съезжались рыцари, чтобы на следующий день занять свое место за Круглым Столом. Почти все они прибыли как раз ко времени вечерней службы в большом соборе и после службы собрались в замке на ужин.
        Вдруг появилась там прекрасная леди на белом коне и, поклонившись королю, вскричала:
        —Бога ради, скажите мне, кто здесь сэр Ланселот?
        —Вот он, — ответил король Артур, — вы видите его!
        Тут леди направилась к сэру Ланселоту и сказала:
        —Добрый сэр рыцарь! Я прошу вас отправиться со мной в лес, что неподалеку отсюда.
        —Чего вы хотите от меня? — спросил сэр Ланселот.
        —Об этом вы узнаете там, в лесу.
        —Что ж, я охотно отправлюсь с вами.
        И, сказав так, сэр Ланселот повернулся, чтобы проститься с королем и королевой.
        —Как! — вскричала Гвиневера. — Вы покинете нас теперь, в вечер накануне праздника?
        —Мадам, — сказала леди, — он снова будет с вами завтра к обеду, обещаю вам.
        Тут они поскакали в лес и оказались вскоре у аббатства. И Ланселота приветствовали там монахи и монахини и проводили его в прекрасную палату для гостей, где сняли с него доспехи. Там встретился он с двумя своими кузенами, сэром Борсом и сэром Лионелем, нашедшими в аббатстве ночлег на пути в Камелот, и они возрадовались оттого, что снова оказались вместе. И во время их беседы пришли двенадцать монахинь и привели Галахэда, прекраснейшего юношу в мире.
        —Сэр, — сказала настоятельница монастыря, — этот юноша — королевской крови, и мы растим его с детского возраста. Насьенс, отшельник Карбонека, учил его, и умеет он также владеть оружием. И теперь мы просим вас произвести его в рыцари, ибо нет никого более достойного, из чьих рук он может принять высокое рыцарское звание.
        —Я сделаю это, — сказал сэр Ланселот, ибо понял, что Галахэд — его собственный сын, родившийся в таинственном замке.
        Всю ночь Галахэд бодрствовал, стоя на коленях перед алтарем монастырской часовни, а наутро, после службы, Ланселот благословил его и посвятил в рыцари.
        —Да подвигнет вас бог на добрые дела! — сказал он. — А теперь, сэр Галахэд, скажите, присоединяетесь ли вы ко мне, чтобы отправиться ко двору короля Артура?
        —Нет еще, — ответил тот. — Но скоро вы увидите меня там.
        Тут Ланселот с Борсом и Лионелем поскакали в Камелот, и там в большой зале собрались за Круглым Столом все рыцари. И золотыми буквами на каждом сиденье были написаны имена тех, кому следовало сидеть там. И все места в то утро были заняты, не считая только Гибельного Сиденья, куда мог сесть лишь тот, кому оно предназначалось.
        Направляясь к своим местам по обе стороны от него, Ланселот и Персиваль вдруг увидели новую надпись, золотом горевшую на Гибельном Сиденье:
        ЭТО СИДЕНЬЕ БУДЕТ ЗАНЯТО ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ И ЧЕТЫРЕ ГОДА ПОСЛЕ СМЕРТИ НАШЕГО ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА.
        Они молча посмотрели на эту надпись, и сэр Ланселот сказал:
        —Сдается мне, что это сиденье будет занято сегодня, ибо сегодня праздник пятидесятницы и прошло как раз четыреста пятьдесят четыре года! Но давайте накроем Гибельное Сиденье шелковой тканью, пока не придет тот, кому предназначено это место.
        Когда сделали это, король Артур пригласил всех к обеду. Но сэр Кей, бывший распорядителем, воскликнул:
        —Сэр, если вы приступите сейчас к трапезе, то нарушите старый обычай вашего двора, ибо никогда еще в этот день вы не начинали обед, не став свидетелем чего-либо необычного.
        —Верно говорите, — сказал король Артур, — но так меня удивили слова на Гибельном Сиденье, что я на мгновение забыл о старом обычае.
        Не успели они закончить этот разговор, как в залу вошел оруженосец и сказал королю:
        —Сэр, я принес вам весть о чуде!
        —Что же это? — спросил король.
        —Сэр, — ответил оруженосец, — большой прямоугольный камень плывет по реке, и в нем увидел я сияющий меч с золотой рукояткою, похожей на крест.
        Тут король сказал:
        —Я должен видеть это чудо.
        И все рыцари отправились с ним и, миновав большой луг возле замка, увидели камень, плывущий вдоль берега реки, солнце играло в драгоценных камнях на рукояти меча, словно образуя ореол вокруг креста. И на этом мече написаны были такие слова:
        «Никому не дано взять меня отсюда, кроме того, у кого на поясе мне суждено висеть, и будет он лучшим рыцарем в мире».
        Прочитав эти слова, король сказал Ланселоту:
        —Любезный сэр, этот меч принадлежит вам, ибо я уверен, что вы и есть лучший рыцарь в мире.
        Но сэр Ланселот подумал о королеве Гвиневере, о постыдной любви, что была между ними, и тихо сказал:
        —Сэр, это не мой меч, и я недостоин носить его. Горе тому, кто попытается вытащить этот меч, зная, что недостоин его.
        —Что же, любезный племянник, — сказал король Артур сэру Гавейну, — попытайтесь вы вытащить его.
        —Сэр, — ответил Гавейн, — я бы не хотел делать этого.
        —И все же попытайтесь, — сказал король Артур. — Я велю вам.
        —Сэр, вашему слову я повинуюсь, — сказал Гавейн и взялся за рукоять меча, но не смог даже пошевелить его.
        Затем сэр Персиваль, по желанию короля Артура, попытался вытащить меч, но тщетно. И никто из рыцарей больше не осмелился притронуться к нему.
        —А теперь мы можем приступить к обеду, — сказал сэр Кей, — ибо и в самом деле увидели чудо.
        И они вернулись в залу и расселись за столом, и все места были заняты, не считая лишь Гибельного Сиденья, покрытого шелковой тканью. Но не успели они приступить к обеду, как сильный порыв ветра потряс, казалось, весь замок, а затем воцарилась великая тишина.
        —Клянусь богом, любезные рыцари, — сказал король Артур приглушенным голосом, — сегодня поистине день чудес. Не знаю, что мы еще увидим до конца дня.
        Не успел он это сказать, как появился в дверях старец с большой белой бородой, ведущий за руку высокого молодого рыцаря, прекраснейшего из всех рыцарей на земле, и был он в темно-красных доспехах. При нем не было ни меча, ни щита, а висели у пояса лишь пустые ножны. И Ланселот понял, что это сын его, Галахэд, и Насьенс — отшельник Карбонека.
        —Мир вам, любезные рыцари, — вскричал Насьенс, а затем сказал, обращаясь к королю Артуру: — Мой господин король, я привел к вам этого молодого рыцаря королевской крови, он потомок Иосифа Аримафейского.
        —Добро пожаловать к нашему двору, — сказал король Артур.
        Тут Насьенс-отшельник проводил Галахэда через всю залу прямо к Гибельному Сиденью между местами сэра Ланселота и сэра Персиваля и снял шелковый покров. И тут все увидели, что буквы, которые были на сиденье утром, исчезли, а вместо них появилась новая надпись:
        ЭТО СИДЕНЬЕ СЭРА ГАЛАХЭДА, ВЫСОКОРОДНОГО ПРИНЦА.
        —Сэр, — сказал Насьенс, — знайте, что это место ваше.
        И сэр Галахэд сел на Гибельное Сиденье и сказал:
        —Теперь, достопочтенный сэр, вы можете идти, ибо ваши просьбы исполнены. Но знайте, что я снова вернусь в Карбонек, и будет это в скором времени.
        И Насьенс-отшельник покинул их, и все рыцари Круглого Стола сильно дивились, что сэр Галахэд сидит на Гибельном Сиденье невредимый. А сэр Ланселот взглянул с гордостью на своего сына и улыбнулся.
        —Клянусь жизнью, этот молодой рыцарь свершит великие дела! — воскликнул сэр Борс де Ганнис.
        Когда обед закончился, король Артур проводил Галахэда к реке и показал ему меч в нетонущем камне.
        —Вот одно из величайших чудес, которое приходилось мне видеть, — сказал король Артур. — Два лучших рыцаря в мире тщетно пытались вытащить этот меч.
        —Сэр, — сказал Галахэд, — нет ничего удивительного, ибо это назначено не им, а мне. Видите, у меня ножны, но нет меча, ибо я знал заранее, что найду его.
        И он протянул руку, с легкостью вытащил меч из камня и вложил его в ножны, говоря:
        —Теперь владею я мечом, которым нанесен Плачевный Удар. Этот меч висел когда-то в ножнах у сэра Балина, им убил он своего брата Балана. Но Мерлин воткнул его таким образом в камень, чтобы в назначенный день он оказался в моей руке и воссиял во славу бога.
        После этого принесли доспехи и привели коней, и рыцари состязались на берегу реки.
        —Любезный сэр, — сказал король Артур Галахэду, — позвольте мне дать вам щит.
        —Нет, — ответил сэр Галахэд. — Ибо бог пошлет мне щит в назначенное время.
        И он взял копье и состязался со всеми, кто прибыл на турнир, нанося такие могучие удары и правя конем столь искусно, что никто не мог устоять против него, хотя и был он без щита; не устояли даже сэр Тристрам и сэр Гарет. Но с сэром Ланселотом, сэром Гавейном, сэром Персивалем и сэром Борсом он не состязался.
        Вечером король Артур и его рыцари поехали обратно к замку. И на пути увидели они направляющуюся к ним даму на белом коне. Она приветствовала короля Артура и спросила, нет ли среди них сэра Ланселота. И тот отозвался сам:
        —Я здесь, прекрасная леди!
        Тут сказала она с горьким плачем:
        —О сэр Ланселот! Вы не знаете, что случилось с вами сегодня!
        —Леди, что же со мной случилось? — спросил он.
        —Сэр, — ответила она, горько плача, — я говорю правду. Сегодня утром вы еще были лучшим рыцарем в мире. А теперь явился в королевство логров муж лучший, чем вы, и вытащил меч из нетонущего камня, как и предвидел Мерлин.
        —Я хорошо знал, что никогда не был лучшим рыцарем, — сказал сэр Ланселот.
        —Из грешных людей вы и теперь лучший, — вскричала дама, — но теперь здесь есть рыцарь лучший, нежели вы. О король Артур, сегодня придет к вам великая слава, какой не знал ни один король на земле Британии. Но вы, сэр Ланселот, плачьте, плачьте о том, что потеряли!
        И тут, не переставая стенать, она удалилась и исчезла в сгущающихся сумерках.
        Все молча вернулись в большую залу и уселись на свои места за Круглым Столом. Тут король Артур огляделся и увидел, что все места заняты, и вспомнил слова мудрого волшебника Мерлина.
        —Вот сидит за этим столом лучшее собрание рыцарей, которое когда-либо суждено увидеть миру, — сказал Артур. — И этот час — самый славный час нашего святого королевства, час славы логров.
        Не успел он произнести эти слова, как сильный порыв ветра и могучий удар грома потрясли замок. Затем вдруг луч солнца прорезал темноту от одного конца залы до другого — и был он в семь раз ярче, чем приходилось видеть человеку даже в самый ясный летний день. И божья благодать снизошла на них. Рыцари посмотрели друг на друга, и каждый показался другим прекраснее, чем прежде. Но никто не мог произнести ни слова, и все сидели за Круглым Столом словно лишившись дара речи.
        И тут Святой Грааль появился в зале, покрытый белой парчой и наполненный таким дивным светом, что никто не мог смотреть на него. Не видели рыцари тех, кто нес эту чашу, ибо она, казалось, плыла в солнечных лучах, наполняя их радостью и благодатью. Затем вдруг чаша исчезла, и никто не видел, как это произошло. И солнечный луч тоже померк, и все сидели в молчании, и в душах их воцарился мир. Лишь сэр Мордред закрыл лицо руками, и слезы жгучего стыда текли у него между пальцами.
        Затем король Артур тихо сказал:
        —Воистину мы должны возблагодарить нашего господа Иисуса Христа за то, что он послал нам свое благословение в этот славный праздник пятидесятницы.
        —И никому на этой земле не выпало такого благословения, — сказал сэр Гавейн. — И все же этот день, верно, лишь показал нам, что должны мы устремиться к еще большей славе. Даже оказавшись среди нас, Святой Грааль был скрыт от нас парчой, так что мы не могли ни видеть его, ни снять парчу. А потому я приношу здесь клятву, что завтра утром без промедления выступлю на подвиг Святого Грааля и не успокоюсь, пока не свершу его либо не узнаю, что недостоин узреть Чашу.
        Услышав эти слова сэра Гавейна, все рыцари Круглого Стола встали и повторили эту клятву.
        —Увы, любезный племянник! — вскричал король Артур. — Вы сразили меня этой клятвой, ибо я лишаюсь лучших и вернейших рыцарей, которые когда-либо собирались вместе. Отправившись в странствие, все вы, я знаю, никогда уже не соберетесь вместе за Круглым Столом, но многие погибнут в поисках. И, думая об этом, я горько печалюсь, ибо любил вас всех больше жизни. И знаю я, что час высшей славы королевства логров миновал и что близится время битвы, о которой предупреждал меня Мерлин.
        Наутро все рыцари, отправлявшиеся в странствие, встретились в соборе и повторили еще раз свои рыцарские клятвы. Тут по одному, по двое выехали они из Камелота, кто в одну сторону, кто в другую, на поиски Святого Грааля.

        Ланселот и Гвиневера
        И вот свершен был подвиг Святого Грааля, и все рыцари, кто остался в живых, вернулись в Камелот. Возрадовался король Артур, увидев их снова за Круглым Столом, но и опечалился, ибо знал, что близится час, когда королевству логров суждено вновь исчезнуть во мраке. Что-то изменилось в замке Артура: много сидений осталось незанятыми за Круглым Столом, и на них не появились написанные золотом имена, ибо не приходили больше рыцари, чтобы занять место погибших.
        И силы зла, которые затаились в королевстве логров, вновь стали оживать, и недолго оставалось царить при дворе Артура духу товарищества и согласия.
        Но пока солнце светило ярко, как всегда, и только Артур, помнивший слова доброго волшебника Мерлина, знал, что конец близок.
        Сэра Галахэда не было в живых, и Ланселот снова стал величайшим рыцарем логров, но он помнил, как не удалось ему достигнуть Святого Грааля по причине греховной любви своей к королеве Гвиневере. А Гвиневера заметила, что Ланселот избегает ее и уезжает из Камелота, как только его позовет какое-то приключение. И однажды она послала за ним и сказала ему:
        —Сэр Ланселот, я вижу и чувствую каждый день, что ваша любовь ко мне увядает и вы всегда с охотой удаляетесь от меня, чтобы помочь любой даме. Быть может, среди них есть та, что дороже вашему сердцу, чем я?
        —О леди, — печально сказал Ланселот. — Я люблю только вас. Но по многим причинам стремлюсь скрыться от вас. Когда желал я достигнуть Святого Грааля, мне было дано понять, сколь греховна моя любовь к вам — супруге моего дорогого короля Артура. И если бы не эта любовь, мне явилось бы то, что явилось сэру Гавейну, и я вкусил бы от Святого Грааля вместе с моим сыном сэром Галахэдом, с сэром Персивалем и сэром Борсом. А это нелегко забыть. И думаю я также о вашем добром имени, ибо есть за Круглым Столом рыцари, которые только ждут случая, чтобы принести печаль королю Артуру и позор и распри всему королевству логров.
        Но королева Гвиневера разгневалась на сэра Ланселота и вскричала:
        —Все это лживые речи, и теперь я хорошо вижу вашу неверность! Вы устали от меня и нашли себе другую! А потому уходите и никогда больше не появляйтесь подле меня!
        В великой печали сэр Ланселот уехал из Камелота далеко в глубь лесов средней Англии, и никто не знал, где он скитался. А королева Гвиневера скоро пожалела о своих словах и очень захотела, чтобы Ланселот вернулся. Но она никому не могла показать виду и потому позвала к себе десять рыцарей Круглого Стола и сказала им, что поедет с ними майским поездом[4 - Майский поезд — праздничный выезд в связи с началом весны.] по лесам и полям близ Камелота, ибо настал месяц май, когда распустились деревья и цветы в лучах солнца и сердца женщин и мужчин также ждут радости и веселья.
        —Вы должны выехать верхом, одетые во все зеленое, — сказала она, — и я возьму с собой десять леди, чтобы они ехали рядом с каждым рыцарем. И у каждой леди будет дама, чтобы прислуживать ей, а у каждого рыцаря оруженосец. Ибо желаю я, чтобы об этом месяце мае напоминали всем вам ваши любимые.
        И вот поскакали они в глубь зеленого леса, и уздечки их коней сверкали на солнце и звенели, сливаясь с их веселым смехом и пением.
        Но в тот же самый день доставили ко двору короля Артура на носилках рыцаря по имени сэр Уррий с тремя жестокими ранами, которые никто не мог исцелить. Много лет сэр Уррий мучился великой болью, ибо ни один лекарь не в силах был вылечить его. И вот его мать и сестра отправились в паломничество по всем дворам Европы, чтобы узнать, нет ли кого, кто бы сумел помочь сэру Уррию. И вот они прибыли в Британию, в Камелот, и, приближаясь к нему, встретили леди Нимуе, и она явилась с ними к королю Артуру и сказала:
        —Господин король, этот муж, сэр Уррий, может быть исцелен лишь прикосновением руки лучшего рыцаря в мире.
        —Если кто-либо и может исцелить сэра Уррия, — ответил король Артур, — то это, верно, должен быть рыцарь моего двора, ибо никого лучше в этой стране нет, не считая только сэра Персиваля, который стал теперь королем в Карбонеке. И, чтобы подвигнуть всех, я сам первый коснусь его ран, хотя знаю, что недостоин исцелить его, а затем пусть попытаются сделать это все подданные мне короли, герцоги, графы и рыцари.
        И вот все рыцари Круглого Стола — сто и десять рыцарей — по очереди коснулись сэра Уррия, но ни один не мог исцелить его.
        —Где сэр Ланселот Озерный? — спросил тогда король Артур. — Ибо если и он не сможет сделать этого, то нет, верно, рыцаря, достойного такого свершения.
        И как раз в это время сэр Ланселот прискакал снова в Камелот. Артур рассказал ему о том, что случилось, и просил попытаться вылечить сэра Уррия.
        —Нет! — воскликнул сэр Ланселот. — Было бы лишь дьявольской гордыней с моей стороны подумать, что я могу преуспеть там, где потерпели неудачу столь многие благородные рыцари.
        —У вас нет выбора, — сказал король Артур, — ибо я повелеваю сделать это.
        —Раз так, благороднейший из королей, — ответил Ланселот, — я не ослушаюсь вас.
        И Ланселот стал на колени подле сэра Уррия и, помолившись, возложил руки на три его ужасные раны. И сразу же сэр Уррий встал, целый и невредимый, как если бы никогда вовсе не был ранен.
        Все рыцари и с ними король Артур громко вскричали от радости и возблагодарили господа бога за его милосердие. Ланселот же заплакал, словно обиженный ребенок.
        Тут и король Артур опечалился, ибо вспомнил, как в день, когда он впервые явился в Камелот, Ланселот таким же образом исцелил раненого рыцаря и как Нимуе, леди озера Авалон, предсказала, что Ланселот вновь свершит подобное и это будет его последнее деяние перед концом королевства логров.
        А пока все это происходило в Камелоте, Гвиневера со своими рыцарями и леди скакали майским поездом в глубине лесов. И был в ту пору рыцарь по имени Мелигранс, который давно любил королеву. И теперь, увидев ее в окружении столь малой свиты и зная, что Ланселота уже давно не было в Камелоте, он решил, что пришел его час. И выступил он с двадцатью вооруженными воинами и ста лучниками, и устроил ей засаду, и внезапно окружил ее и тех, кто ее сопровождал.
        —Предатель-рыцарь! — вскричала королева Гвиневера, поняв, что произошло. — Вспомните, что вы сын короля и рыцарь Круглого Стола. Вы позорите всех рыцарей, вашего господина короля Артура, позорите короля Багдемагуса, вашего отца, меня, вашу королеву, и себя.
        —Что до этих разговоров, — закричал сэр Мелигранс, — меня они нимало не волнуют, ибо знайте, мадам, что я давно люблю вас, но никогда у меня раньше не было такого случая, как этот.
        Тут десять рыцарей, ехавшие с королевой Гвиневерой, устремились на ее защиту, но они были без доспехов и скоро все распростерлись, раненные, на земле.
        —Сэр Мелигранс, не убивайте моих благородных рыцарей, — взмолилась королева Гвиневера. — Я поеду с вами, если вы обещаете не причинять им больше вреда. Но если вы не пообещаете этого, я лишу себя жизни.
        —Мадам, — сказал сэр Мелигранс, — ради вас я пощажу их, и их отведут в мой замок, где за ними будет хороший уход, но только если вы поедете со мной.
        По дороге один оруженосец, отрок юный и смелый, внезапно пришпорил коня и полным галопом поскакал в сторону Камелота. И, хотя лучники стреляли в него, он благополучно скрылся и явился в Камелот вскоре после того, как Ланселот исцелил сэра Уррия.
        Услышав его рассказ, Ланселот, который все еще был в доспехах, вскочил в тот же миг на коня.
        —Сейчас же поскачу туда! — крикнул он королю Артуру. — А вам не угодно ли будет последовать за мной со многими рыцарями, как только вы наденете доспехи? Вы найдете меня у замка Мелигранса, если я еще буду жив.
        Тут он пришпорил коня, пустив его галопом, и скрылся в туче пыли. Но недолго проскакал он, его остановил отряд лучников с натянутыми луками.
        —Вам здесь не пройти! — закричали они. — А если и пройдете, то только пешим, ибо мы убьем коня под вами!
        —Это мало что даст вам! — сказал Ланселот, устремившись на них.
        Тут они выпустили в него тучу стрел, и конь его пал на землю с пронзенным сердцем, но Ланселот вскочил, высвободив ноги из стремян, и бросился на лучников, которые пустились в разные стороны, так что он никого не смог догнать.
        И он пошел по дороге пешком. Но его доспехи, и копье, и щит были так тяжелы, что он мог двигаться лишь очень медленно, и все же ничего не желал бросать, опасаясь других ловушек Мелигранса.
        Но вскоре встретил он на дороге двух лесников с телегой.
        —Любезные други! — вскричал Ланселот. — Позвольте мне сесть в вашу телегу, прошу вас!
        —Куда же вы направляетесь? — спросил один из лесников.
        —Поговорить с сэром Мелигрансом! — ответил Ланселот.
        —Он наш хозяин, — сказал лесник, — и послал нас за дровами в лес. Мы не позволим вам ехать с нами!
        И с этими словами один из них ударил Ланселота плетью и разразился бранью.
        Тут Ланселот ударил его кулаком так, что тот упал на землю замертво.
        —Любезный господин, — сказал второй лесник, — пощадите меня, и я отвезу вас, куда вы пожелаете.
        —Поворачивай тогда свою телегу, — сказал Ланселот, — и вези меня к замку сэра Мелигранса! Да поживее!
        —Садитесь, и вы будете там сейчас же! — сказал лесник.
        И они тронулись. И вскоре дама королевы Гвиневеры, смотревшая из окна замка Мелигранса, воскликнула:
        —Смотрите, мадам, вот едет телега, какой обычно пользуются палачи, а в ней добрый рыцарь!
        —Где? — вскричала Гвиневера, и, взглянув в окно, она узнала сэра Ланселота по эмблеме на щите.
        «О, я знала, что он придет! — сказала она про себя. — Я знала, что он придет!»
        Между тем Ланселот подъехал к воротам. Он сошел на землю и закричал таким голосом, что его услышали во всех уголках и закоулках замка:
        —Где вы, низкий предатель Мелигранс? Выходите и сразитесь, вы и все ваши трусливые изменники, ибо здесь я, сэр Ланселот Озерный.
        Тут Мелигранса одолел страх, и он пал ниц перед королевой Гвиневерой, моля ее о прощении. И наконец она сказала, что попросит Ланселота пощадить его, ибо хочет мира, а не войны. И вот ворота открыли, и Ланселот ворвался, словно разъяренный лев, в замок. Гвиневера уговорила его помириться с сэром Мелигрансом, но только после того, как они согласились сразиться в полных доспехах в Камелоте, в присутствии короля Артура.
        Тут Гвиневера взяла Ланселота за руку и отвела его в свою комнату, где сняла с него доспехи и омыла раны, нанесенные стрелами лучников.
        В ту ночь они не уехали из замка. А рано поутру прибыл король Артур со многими рыцарями. Но когда королева Гвиневера рассказала ему обо всем, что произошло, он также отказался от мести Мелигрансу и согласился на рыцарский поединок между ним и Ланселотом.
        —Быть битве в этот день через неделю, — сказал король Артур, — на лугу между Камелотом и рекой. И если кто-либо из рыцарей не явится на поединок, то будет ему величайший позор на всю Логрию.
        Затем король Артур сопроводил королеву Гвиневеру обратно в Камелот, а раненых рыцарей доставили туда на носилках.
        —Сэр, — сказал Ланселоту Мелигранс, — я надеюсь, между нами нет больше вражды? И потому прошу вас, останьтесь со мной сегодня в моем замке, и я устрою для вас королевский пир.
        —Я согласен, — сказал Ланселот.
        И когда настал вечер, Мелигранс пришел в комнату Ланселота и повел его в залу. И повел он его там, где устроена была западня. Пол под ногой Ланселота вдруг ушел вниз, и он упал в глубокую темницу, устланную соломой.
        Там лежал он семь дней и семь ночей, и каждый вечер прекрасная дама приносила ему пищу и воду, и каждый вечер она говорила:
        —Благородный сэр Ланселот, если вы только пообещаете стать моим господином и любить меня, я освобожу вас из этой тюрьмы. Но если вы не дадите такого обещания, то будете оставаться здесь до тех пор, пока не потеряете свою честь.
        —Куда как бесчестнее было бы мне купить свободу такой ценой, — сказал Ланселот. — Король Артур без труда догадается, что только вероломство помешает мне явиться в Камелот, когда придет день битвы.
        И утром того дня, когда он должен был сразиться с сэром Мелигрансом, дама с плачем пришла к сэру Ланселоту и сказала:
        —О благородный Ланселот, напрасно я полюбила вас. Подарите мне лишь один поцелуй, и я освобожу вас.
        —В таком поцелуе ничего постыдного нет, — сказал Ланселот и, поцеловав даму один раз, поспешил из тюрьмы, остановившись только затем, чтобы надеть доспехи, которые она ему подала. Затем он вскочил на коня, ожидавшего его во дворе, и галопом поскакал в Камелот.
        А дама осталась стоять, тихо плача, в воротах.
        —Увы, — рыдая, сказала она, — этот поцелуй ничего не значил для сэра Ланселота. Он думает только о королеве Гвиневере!
        Между тем король и королева со многими рыцарями и леди собрались на большом лугу у Камелота, чтобы посмотреть битву. Пришел назначенный час, но сэра Ланселота не было видно, и сэр Мелигранс чванился и похвалялся, что он лучший рыцарь во всем королевстве логров, а Ланселот трус, бежавший от поединка.
        И он собирался уже возвращаться к себе домой, оставив всех рыцарей Круглого Стола навек опозоренными, как вдруг поднялся шум и появился Ланселот, отчаянно пришпоривавший своего коня.
        Приблизившись к королю Артуру, он рассказал о том, как коварно Мелигранс обманул его, и все присутствовавшие начали громко позорить сэра Мелигранса, так что тот наконец схватился за копье и закричал Ланселоту:
        —Берегитесь же!
        Тут два рыцаря разъехались в разные стороны и по данному знаку сошлись, словно две молнии. И сэр Ланселот ударил сэра Мелигранса с такой силой, что тот упал через круп коня.
        Тут Ланселот спешился, обнажил меч и дождался, пока Мелигранс встал на ноги. Мелигранс пытался избежать поражения и взять верх над соперником нечестными уловками. Но ничего не помогало ему, и Ланселот нанес ему мечом смертельный удар. Тут и пришел конец изменнику Мелигрансу.
        Великая радость была в тот день в Камелоте, и король Артур перед всем двором благодарил Ланселота за спасение королевы. Гвиневера же лишь взглянула на Ланселота своими сияющими глазами и шепотом сказала ему:
        —Приходите в мой сад, когда сядет солнце, ибо я хочу поблагодарить вас наедине.
        Случилось, что Агравейн, брат сэра Гавейна, услышал ее слова. Был он одним из злонравных и вероломных рыцарей, ненавидел королеву и завидовал славе Ланселота. Агравейн рассказал об этом сэру Мордреду, своему кузену, сыну королевы Феи Морганы, самому злодейскому рыцарю из всех, ненавидевшему, подобно своей матери, все праведное и всегда искавшему способ навлечь беду на короля Артура и на все королевство логров.
        Теперь Мордред решил, что настал его час. В тот вечер, лишь только в лучах заходящего солнца яблони отбросили длинные тени, он и Агравейн спрятались в саду королевы. И вскоре она появилась среди цветов — прекраснее самой прекрасной розы на свете.
        Некоторое время она гуляла в саду одна. А затем пришел сэр Ланселот — самый могучий и благородный рыцарь в мире. Он стал перед королевой на колени, и она поблагодарила его за спасение от сэра Мелигранса и попросила прощения за свои обидные слова.
        —О Ланселот, Ланселот, — тихо сказала она. — С того самого дня, как вы появились в Камелоте, когда я была лишь юной девушкой и невестой короля Артура, я полюбила вас!
        —И я полюбил вас в тот же день, — сказал Ланселот. — И все эти годы я боролся с этой любовью, но тщетно!
        —Ланселот, — сказала Гвиневера, и голос ее дрогнул, — больше всего на свете я желаю быть любимой вами и принадлежать вам, хотя бы тайно. Я хочу, чтобы вы тайно пришли сегодня вечером в мою опочивальню.
        —Леди моя и любовь моя, — сказал Ланселот голосом, полным волнения. — Хотите ли вы этого всем сердцем?
        —Да, поистине всем сердцем, — ответила королева.
        —Тогда ради вашей любви да будет так! — вскричал Ланселот.
        Гвиневера приблизилась к нему и поцеловала его в губы, а затем повернулась и удалилась, словно скользя среди цветов, потерявших краски и ставших одинаково серыми в сумерках умирающего дня. Ланселот же остался недвижим. Последний луч солнца задержался на его лице, и сам он наполнился трепетом и радостно вздохнул, подумав о поцелуе Гвиневеры.
        Вскоре он тоже повернулся, вышел из сада и исчез в сгущающихся сумерках.
        —А теперь, — сказал сэр Мордред, — пришло мое время! В мои руки эти двое отдают все королевство логров!
        И в глазах его был недобрый огонь, когда вместе с Агравейном он зашагал в темноту ночи.

        Козни Мордреда
        В тот же вечер в одной из комнат на самом верху замка Камелот сэр Агравейн разговаривал со своим братом сэром Гавейном, а Мордред стоял тут же в дверях. В комнате горела свеча, и на голых каменных стенах колыхались черные тени, а темные глаза Мордреда мерцали странным блеском.
        —Брат Агравейн, — сказал Гавейн, сильно взволнованный, — прошу вас и требую не говорить мне больше о таких делах, ибо не сомневайтесь: в них я участвовать не буду.
        —Дивлюсь я, что вы можете позволить случиться такому позору! — закричал Агравейн, и его лицо передернулось. — Мы все знаем, что Ланселот любит королеву и что он покрыл бы позором короля Артура и все королевство логров, если бы только смог. Наш долг — лишь рассказать об этом королю, и сегодня ночью Ланселот может быть схвачен в палатах королевы и предан смерти за измену!
        —Если вы боитесь, — тихо сказал Агравейну Мордред, — я один пойду к королю!
        —В это я вполне могу поверить, — сказал Гавейн, — ибо вы, сэр, всегда готовы зажечь пожар любой беды. Но вы, брат мой, прежде чем идти, подумайте, что может выйти из этого.
        —Что бы ни случилось, я расскажу все королю! — закричал Агравейн.
        —Увы, — печально сказал Гавейн, — наше святое королевство логров близко к своей гибели, а благородное рыцарство Круглого Стола — к усобной войне.
        Но Агравейн и Мордред вышли и направились к королю. Выслушав все, что они рассказали, король Артур сказал:
        —Возьмите двенадцать рыцарей и сделайте то, что должно быть сделано. Но горе вам, если вы явились ко мне с ложью и наветами! Ибо более горестной ночи в этой стране не было.
        Тут два заговорщика отправились выбирать себе рыцарей в помощь. А короля Артура сэр Гавейн нашел несколько часов спустя в полном одиночестве на своем месте за Круглым Столом в пустой зале замка. Слезы лились у него из глаз, но он не замечал, как они стекали сквозь седую бороду ему на руки.
        А сэр Ланселот долго сидел в своей комнате с сэром Борсом и наконец встал и сказал:
        —Доброй вам ночи, любезный кузен. Пойду повидаюсь с королевой Гвиневерой.
        —Сэр, — сказал Борс, — мой вам совет — не ходите к ней этой ночью.
        —Почему же? — спросил Ланселот.
        —Я опасаюсь сэра Мордреда, ибо он и сэр Агравейн всегда готовы опозорить вас и принести беду нам всем.
        —Не бойтесь, — сказал Ланселот. — Я пройду тихо и сразу же вернусь.
        —Да будет с вами бог, — сказал сэр Борс, — и да поможет он вам благополучно вернуться назад.
        Тут Ланселот взял под руку меч, закрылся своим длинным меховым плащом и отправился через темный замок к опочивальне королевы.
        Недолго пробыли они вместе: сэр Мордред и сэр Агравейн были уже под дверью со своими двенадцатью рыцарями.
        —Вы изменник, сэр Ланселот, теперь вам не уйти! — закричали они так громко, что их слова можно было слышать во всем замке.
        —Нас обоих предали! — с плачем сказала Гвиневера.
        —Мадам, — сказал Ланселот, — есть ли здесь доспехи, чтобы я мог надеть их? Если есть, этим трусам не взять меня так легко!
        —Увы, нет, — сказала Гвиневера, — у меня нет здесь ни доспехов, ни шлема, ни даже щита. И потому боюсь я, что наша долгая любовь приходит к печальному концу.
        Но Ланселот повернулся к двери и закричал:
        —Любезные лорды, прекратите весь этот шум, и я сам открою дверь!
        —Выходите поскорее, вы, изменник! — закричали в ответ. — Если вы сдадитесь без боя, мы возьмем вас в плен и доставим к королю Артуру.
        Тут Ланселот обмотал руку своим плащом, другой рукой отомкнул дверь и немного отворил ее. И сразу же рыцарь — его имя было сэр Колгреванс — ринулся вперед, нападая на Ланселота. Но Ланселот отразил его удар рукой, обмотанной плащом, и сам нанес Колгревансу такой удар по голове, что тот упал замертво. Ланселот проворно втащил его в комнату и снова запер дверь. Затем он снял с убитого доспехи и с помощью королевы надел их на себя.
        —Изменник-рыцарь! Выходите из комнаты королевы! — закричал Агравейн, колотя в дверь.
        —Прекратите этот шум! Я иду! — ответил Ланселот. — И мой вам совет, сэр Агравейн, — бегите и прячьтесь!
        Тут Ланселот широко распахнул дверь и стал на мгновение у входа — прекраснейший из рыцарей, которых когда-либо видел мир. В следующий момент он был уже в гуще врагов, и меч его сверкал, словно молния в темных тучах. С первого удара он сразил сэра Агравейна, а затем обрушился на других рыцарей так, что все они вскоре пали мертвыми, кроме сэра Мордреда, который убежал, раненный, с места боя.
        —Теперь я ухожу, — сказал сэр Ланселот королеве Гвиневере. — Но если какая-то опасность будет грозить вам из-за происшедшего в эту ночь, не сомневайтесь, что, покуда я жив, я спасу вас!
        Тут Ланселот поспешно уехал из Камелота, и с ним сэр Борс, и сэр Лионель, и многие другие рыцари. И укрылись они в лесу неподалеку, чтобы посмотреть, что будет дальше.
        Между тем сэр Мордред, весь израненный, пришел в большую залу, где Артур сидел с Гавейном.
        —Как могло это случиться? — спросил король. — Разве вы не взяли его в палатах королевы?
        —Он и в самом деле был там, — тяжело дыша, сказал Мордред, — и совсем без доспехов. Но он убил сначала сэра Колгреванса, надел на себя его доспехи и убил всех, кроме меня.
        —О, он и вправду чудный рыцарь! — печально сказал король. — Но теперь я вижу, что благородное товарищество Круглого Стола разрушилось навеки, ибо многие рыцари будут на его стороне.
        —А как же с королевой? — спросил Мордред. — Она виновна в измене королю и по закону должна умереть на костре.
        Тут Артур закрыл лицо руками и зарыдал.
        —Не спешите, — тихо сказал Гавейн. — Откуда нам знать, что Ланселот и королева виновны? Быть может, она послала за ним просто для того, чтобы поблагодарить за спасение от Мелигранса.
        —Королева должна умереть, как велит закон, — сказал король Артур. — Но если Ланселот вернется сюда, то и его ждет позорная смерть!
        —Тогда не дай бог мне дожить до того, чтобы увидеть это! — воскликнул Гавейн.
        —Но он убил вашего брата Агравейна, — сказал король Артур.
        —Не раз предупреждал я Агравейна, — ответил сэр Гавейн, — ибо знал, до чего могут довести его козни. И он ведь был одним из четырнадцати вооруженных рыцарей, напавших на одного безоружного. И потому я прощаю сэру Ланселоту его смерть.
        —Будьте готовы поутру отвести королеву на костер, — сказал король Артур.
        —Нет, благороднейший король! — вскричал сэр Гавейн. — Никогда никто не сможет сказать, что я был среди тех, кто причастен к ее смерти!
        —Раз так, — сказал король, — пусть ко мне явятся ваши братья, сэр Гахерис и сэр Гарет.
        И когда они явились, король Артур сдал им распоряжения.
        —Сэр, — ответили они, — ваши повеления будут выполнены. Но вопреки нашей воле, и мы пойдем без доспехов, в траурных одеждах.
        —Тогда готовьтесь! — вскричал король Артур. — Ибо час настал.
        —Сожалею, что дожил до этого дня, — сказал сэр Гавейн.
        И Гвиневеру в одной рубашке отвели к столбу, где все было приготовлено для костра, и многие люди шли за ней в траурных одеждах. Но сэр Мордред был в полных доспехах, и с ним отряд вооруженных рыцарей.
        Но, когда уже зажжен был факел, появился вдруг сэр Ланселот с верными ему рыцарями, расчистил себе путь к столбу, поразив немало врагов, и унес королеву Гвиневеру. И сам не зная того, Ланселот убил Гахериса и Гарета, стоявших у столба без доспехов, в траурных одеждах.
        После этого сэр Ланселот и все, кто был за него, ускакали в его земли Гвинеда в Северном Уэльсе и укрепились в Замке Веселой Стражи.
        Теперь королевство логров и вправду было расколото усобной войной, и там, где раньше царили любовь и вера, теперь была ненависть.
        Остыв от гнева, король Артур горько раскаялся в том, что столь поспешно осудил королеву Гвиневеру на сожжение, и возрадовался, что Ланселот спас ее. Но теперь закончилась давняя дружба Ланселота и Гавейна и на место ее пришла внезапная ненависть и жажда мести.
        —Клянусь перед богом, что не успокоюсь, пока не встречусь лицом к лицу с Ланселотом и пока один из нас не будет убит! — вскричал сэр Гавейн. — Ибо никогда не прощу я ему убийство моих дорогих братьев — сэра Гахериса и доброго рыцаря сэра Гарета, — вероломное убийство их, безоружных и беззащитных. А вас, мой дядя, я заклинаю священными законами рыцарства и вашим именем короля этой страны тотчас объявить войну сэру Ланселоту, чтобы отомстить за смерть моих братьев и спасти вашу королеву.
        Все остававшиеся ему верными рыцари также просили короля Артура начать войну. И наконец он собрал все свои силы и выступил на север, и шел, пока не достиг Замка Веселой Стражи, и осадил его.
        Через пятнадцать недель безуспешной осады случилось, что сэр Ланселот разговаривал со стен надвратной башни с королем Артуром и сэром Гавейном.
        —Лорды! — сказал он. — Вам не взять этот замок.
        —Выходите в таком случае и сразитесь со мной в поединке! — крикнул король Артур.
        —Бог не допустит, чтобы я когда-нибудь сразился с благороднейшим королем всех времен, с тем, кто сделал меня рыцарем.
        —Ваши любезные речи я теперь ни во что не ставлю! — закричал король Артур. — Знайте, что отныне я ваш смертельный враг и всегда буду им. Ибо вы похитили у меня мою жену, убили моих рыцарей и разрушили наше прекрасное королевство логров.
        Тут Ланселот просил короля Артура восстановить мир, предлагая отдать ему королеву Гвиневеру и защищать ее честь от всех, кто захочет обвинить ее в измене. И король, может быть, послушал бы его, если бы не сэр Гавейн, который убедил короля не заключать с Ланселотом перемирия.
        А на следующий день Ланселот внезапно вышел со своими воинами из замка, ибо его все же разгневали жестокие насмешки сэра Гавейна, и произошла ужасная битва. В этой битве сэр Гавейн, пробиваясь к Ланселоту, сбил сэра Лионеля и убил его. А сэр Борс бросил на землю короля Артура и стал над ним с обнаженным мечом, крича Ланселоту:
        —Сэр, закончить ли мне эту войну одним ударом?
        Но Ланселот ответил:
        —Не наносите этого удара, или я сам убью вас! Ибо никогда не стану я свидетелем убийства благородного короля Артура или его оскорбления.
        И, спрыгнув с коня, он с любовью помог королю Артуру подняться на ноги, а затем сесть в седло, говоря при этом:
        —Дорогой мой господин король, во имя бога, остановите эту войну! Возьмите со всеми почестями вашу королеву, и я обещаю покинуть землю Британии и не возвращаться сюда, пока не придет нужда во мне.
        Король Артур был глубоко тронут, думая о великом благородстве сэра Ланселота и о всех деяниях, свершенных им в прошлом. И, невзирая на все уговоры сэра Гавейна, он помирился с Ланселотом.
        И когда это было решено, Ланселот явился безоружным перед королем, ведя за руку королеву Гвиневеру, и сказал:
        —Благороднейший господин мой, вот я привел вашу королеву. И если найдется рыцарь, который осмелится сказать, что она неверна вам, то я сражусь с ним и буду биться до смерти. Что бы ни сделал я или хотел сделать, эта леди невиновна. Вы же слушали лжецов и подстрекателей.
        И, говоря это, он повернулся и взглянул на сэра Мордреда и закончил:
        —И это их злые интриги разлучили доброе товарищество Круглого Стола.
        —Король может поступать как ему угодно, — вмешался тут сэр Гавейн. — Я же, покуда жив, никогда не пойду на мир с вами. Ибо вы убили моего дорогого брата сэра Гарета, и сэра Гахериса, и сэра Агравейна также.
        —Вам хорошо известно, что никого я не любил больше, чем сэра Гарета, — начал Ланселот, — и до конца дней моих я буду страдать оттого, что, сам того не ведая, убил его…
        —Никогда не прощу я вам смерти моих братьев, — гневно прервал его Гавейн, — и в особенности смерти моего брата Гарета!
        —Что ж, — сказал Ланселот, — настала мне пора проститься с этой дорогой землей и со святым королевством логров и отправиться за море, в Арморику, что на земле Франции.
        —Не сомневайтесь, что в скором времени я последую туда за вами! — вскричал сэр Гавейн.
        После этого в Британии на время воцарился мир, но был он беспокойным и непрочным. Ибо сэр Гавейн не переставал печалиться о смерти своих братьев, а сэр Мордред не переставал возбуждать ненависть против сэра Ланселота. И вот столь много рыцарей стало на сторону сэра Гавейна, что Артур вынужден был объявить войну сэру Ланселоту. И собрал он большое войско и вступил во Францию, оставив Мордреда править Британией на время своего отсутствия.
        Они двинулись в Арморику к замку Бенвик, где поселился Ланселот, и долго стояли там. И три раза сражались Ланселот и Гавейн, и каждый раз Ланселот одолевал Гавейна и ранил его. Но Гавейн, казалось, был во власти безумия, ибо, даже тяжело раненный, он не переставал кричать:
        —Изменник-рыцарь! Трус! Когда я поправлюсь, я снова сражусь с вами. Ибо никогда не прощу я вам смерти Гарета и не успокоюсь, пока один из нас жив!
        А тем временем в Британии сэр Мордред продолжал свои козни. И когда он привлек на свою сторону достаточно рыцарей, то объявил, что король Артур убит во Франции, и склонил рыцарей избрать его королем, и даже сам короновал себя в Кентербери.
        Затем он захватил королеву Гвиневеру и пытался принудить ее стать его женой. Но ей удалось бежать от него и добраться до Лондона. Оттуда она направила гонцов, чтобы они отыскали короля Артура, сама же с верными ей людьми укрылась в замке Тауэр и укрепилась там.
        Вскоре явился сэр Мордред и попытался взять замок, но он был слишком крепким. Он пытался уговорить королеву Гвиневеру выйти из замка, но она храбро отвечала ему:
        —Скорее я убью себя, чем стану вашей женой!
        Тут явился архиепископ Кентерберийский — тот, кто много лет назад короновал Артура. И он, теперь уже глубокий старец, сказал сэру Мордреду:
        —Побойтесь возмездия божьего! Король Артур жив, а вы чините большой вред королеве и всему королевству логров.
        —Замолчите, вы, лживый монах, — закричал Мордред, — ибо, если вы будете гневить меня, я отрублю вашу голову!
        —Сэр, — ответил архиепископ, — если вы не отринете от себя грех, я отлучу вас от церкви.
        —Делайте что хотите! — закричал Мордред. — Мне нет дела до вас и вашего отлучения!
        И архиепископ ушел и, собрав все духовенство, проклял сэра Мордреда, лишив его всех благословений и отлучив от церкви.
        Тут Мордред решил убить архиепископа, но тот бежал в Гластонбери, что в Сомерсете, и стал там отшельником в монастыре.
        А к тому времени гонец королевы Гвиневеры достиг короля Артура, и тот немедля двинулся со всем своим войском к морю и отплыл в Британию. Но Мордред поджидал его у Дувра, и пришлось королю и его рыцарям выдержать ужасную битву, чтобы высадиться на берег. Но вот все сошли с кораблей и потеснили мятежников, так что те обратились в бегство и бежали во главе с сэром Мордредом за холмы.
        Когда битва окончилась, король Артур нашел сэра Гавейна смертельно раненного, ибо в битве вновь раскрылась рана, нанесенная ему Ланселотом.
        —Увы, возлюбленный мой племянник, — сказал король Артур, преклоняя перед ним колено, — вот лежите здесь, умирая, вы, кого я любил больше всего на свете. И не остается у меня больше радости в жизни. Ибо вас и Ланселота я любил больше всех рыцарей, и теперь я потерял вас обоих.
        —О дорогой мой господин! — сказал Гавейн. — Все это — дело рук моих. О, я стал безумным — безумным от злонравной гордыни и гнева. Если бы благородный сэр Ланселот был с вами, этой войны не произошло бы. Я прощаю его, о, если бы я простил его раньше! Сможет ли он когда-нибудь простить меня?
        Тут Гавейн попросил перо и чернил и написал письмо сэру Ланселоту: «Вас, о Ланселот, цвет благородного рыцарства, лучшего из всех, кого я видел и о ком слышал я, Гавейн, умирающий от Вашей руки, прошу о прощении. Возвращайтесь, благородный Ланселот, возвращайтесь как можно скорее, ибо королевство логров находится в смертельной опасности и наш дорогой король Артур нуждается в Вас. Сегодня мы высадились в Дувре и принудили подлого предателя сэра Мордреда бежать, но, по несчастью, я был поражен в ту же рану, которую Вы нанесли мне. И вот я пишу это письмо в самый час моей смерти. И прошу Вас, о благороднейший рыцарь в мире, возвратиться поскорее. Обо мне Вам напомнит лишь моя могила. Но возвращайтесь немедля, пока Мордред не собрал свежие силы мятежников. Благородный Ланселот, привет Вам — и прощайте».
        Тут сэр Гавейн умер, и король Артур всю ночь плакал у его тела.

        Последняя битва
        Несколькими днями позже король Артур со своим войском стал лагерем в долине Камланна, а едва ли в миле от того места его поджидал Мордред со множеством рыцарей и вооруженных людей, которые решили попытать с ним удачи, предпочтя его непрочную и противозаконную власть высокой службе Артуру, справедливому королю логров.
        Потерпев поражение в битве у Дувра, Мордред бежал. Но очень скоро стали приходить вести, что движется он на запад, опустошая земли тех, кто отказывался сражаться за него. Тогда Артур без промедления выступил по направлению к Корнуэллу и Лионессу и однажды ночью появился в Камланне, почти в том месте, куда много лет назад добрый волшебник Мерлин привел его, чтобы он взял свой меч Экскалибур из рук Владычицы озера.
        В ту ночь Артур долго не мог уснуть, ибо знал, что наутро быть великой битве, в которой еще многие из его рыцарей погибнут, и опасался он, что это будет последняя его битва — та, которую предсказал Мерлин, после которой королевство логров исчезнет во мраке. Ибо саксы, прослышав о раздорах и усобной войне, уже стали проникать в Британию с севера и с востока — впервые со времен битвы у горы Бадон двадцать один год назад — и не было больше дружины Круглого Стола, чтобы по первому зову выступить за королем Артуром и изгнать варваров, если бы они попытались высадиться.
        Артур метался в своей постели в королевском шатре и затих только под утро. И тут, между сном и бодрствованием, увидел он нечто странное. Ибо вдруг показалось ему, что сэр Гавейн, погребенный в Дуврском замке, явился со свитой прекрасных леди.
        —Привет вам, любезный племянник, — сказал Артур, а может быть, только показалось, что сказал. — Благодарю бога за то, что вижу вас живым. Но скажите мне, откуда вы явились и зачем сопровождают вас эти леди?
        —Любезный мой господин король, — отвечал сэр Гавейн, а может быть, лишь показалось, что он отвечал. — Это дамы, за чьи обиды я сражался, когда был жив. Ибо всегда я сражался только за праведное дело, и потому бог был милостив ко мне и послал их привести меня сюда, чтобы я мог предупредить вас о смертельной опасности. Если сегодня вы сразитесь с сэром Мордредом, то оба падете, и почти все ваши рыцари также. Но я, милостью бога, явился сказать вам, чтобы вы не сражались сегодня, а заключили бы перемирие с сэром Мордредом, каковы бы ни были его условия, — перемирие сроком на месяц. Ибо в течение месяца прибудет сюда Ланселот со всеми своими благородными рыцарями и вместе вы одолеете Мордреда и всех, кто взял его сторону.
        Тут сэр Гавейн и леди пропали, а король Артур вскоре поднялся с постели и призвал к себе сэра Лукана и сэра Бедивера. И, рассказав о том, как посетил его сэр Гавейн и каков был его совет, он велел им взять с собой двух священников и отправиться к Мордреду, чтобы заключить с ним перемирие на месяц.
        —И не жалейте ничего, — добавил король, — но предлагайте ему земли и всякое добро, сколько ни сочтете нужным.
        И с тем явились они туда, где стоял Мордред со своим громадным стотысячным войском, и долго вели с ним переговоры. Наконец он согласился, что получит Корнуэлл и Кент сразу же, а остальную часть Британии после смерти короля Артура.
        И решено было, что Артур и Мордред встретятся между двумя дружинами в сопровождении четырнадцати человек каждый. Но король Артур сказал своим воинам:
        —Если вы увидите, что где-то блеснет обнаженный меч, нападайте и убейте этого предателя Мордреда, ибо я не верю ему.
        А сэр Мордред сказал то же самое своему войску:
        —Если увидите, что где-то блеснет обнаженный меч, нападайте и убейте их всех! Я не верю в этот договор и не сомневаюсь, что король Артур ищет только способ отомстить мне.
        И вот встретились они, как уговаривались, и записали все условия перемирия в договор, и оба скрепили его своими подписями. Принесли им вина, и они выпили его. Но в это время выползла из-под вереска гадюка, недобрая, как змей, соблазнивший Еву, и ужалила одного из рыцарей Мордреда в пятку. Почуяв боль, взглянул рыцарь вниз и увидел гадюку. И тут, не долго думая, выхватил он свой меч и убил ее.
        Но когда оба войска увидели, как сверкнул обнаженный меч, грозный шум поднялся с обеих сторон, и через мгновение они уже двигались навстречу друг другу, пересекая долину Камланна.
        —О этот несчастный день! — вскричал король Артур, и вот уже он и Мордред вскочили каждый на своего коня и поскакали в гущу битвы.
        Никогда с того дня ни в одной христианской земле не было битвы печальней и ужасней. Воины бросались друг на друга, и наезжали конями, и наносили удары. И много ужасных ран они нанесли, и много смертельных ударов. И король Артур все время устремлялся туда, где жарче была битва, совершая подлинно королевские подвиги. И на этот раз Мордред также сражался, как подобает рыцарю, не помышляя о бегстве. И каждый воин сражался насмерть, и эта битва длилась весь день, пока все благородные рыцари не полегли на сырую землю.
        Настал вечер, мрачный и зловещий, и страшная тишина смерти повисла над полем битвы. И король Артур заплакал, увидав, что все его воины погибли. Ибо, оглядевшись, заметил он только двух своих рыцарей, оставшихся в живых, — сэра Лукана и сэра Бедивера, и оба они были жестоко изранены.
        —Боже милостивый! — вскричал Артур. — Что же стало со всеми моими благородными рыцарями? Горе мне, что пришлось дожить до этого скорбного дня! И теперь я знаю, что настал конец. Но хотел бы я найти предателя Мордреда, ставшего причиной всех бед и всеобщей гибели!
        И тут, оглядевшись, увидел вдруг король Артур сэра Мордреда, стоявшего, опираясь на меч, среди мертвых воинов.
        —Дайте мне мое копье, — сказал король Артур сэру Лукану, — вон там я вижу предателя, который навлек на нас горе.
        —Оставьте его, мой господин, — ответил сэр Лукан, — ибо он проклят. И если вы переживете этот несчастный день, то будете отомщены вполне. И вспомните, благородный сэр, ваш ночной сон и что сказал вам дух сэра Гавейна, ибо бог в своем великом милосердии сохранил вашу жизнь в этой битве. Его благословением вы вышли победителем, ибо нас трое живых, а сэр Мордред стоит один. Если вы оставите его, то переживете этот роковой день.
        —Остаться ли мне в живых или умереть! — вскричал король Артур. — Этот человек, погубивший королевство логров, получит то, что он заслужил!
        —Помоги вам бог, — сказал сэр Бедивер.
        Тут король Артур взял в обе руки свое копье Рон и двинулся на Мордреда, крикнув:
        —Предатель, пришел твой смертный час!
        И, увидев короля Артура, Мордред двинулся на него с обнаженным мечом. Но король ударил сэра Мордреда под щитом и пронзил его острием своего копья. Почуяв смертельную рану, Мордред в своей ненависти и ярости рванулся вперед, вонзив в себя еще глубже копье Артура, и, сжав обеими руками свой меч, ударил короля с такой силой, что лезвие рассекло шлем и вошло глубоко в голову. Тут сэр Мордред упал на землю и с воплем умер.
        А король Артур упал молча, и сэр Лукан и сэр Бедивер подошли и из последних сил приподняли его. И потихоньку, поскольку были они жестоко изранены, отнесли они его в небольшую заброшенную часовню неподалеку от таинственного моря, над которым клубился туман, красный как кровь, в последних лучах заходящего солнца. И тут сэр Лукан упал и умер, ибо у него были иссечены все внутренности и ноша была слишком тяжела для него.
        —О! — сказал король, очнувшись. — Как горестно мне видеть этого благородного рыцаря, умершего ради меня, ведь он больше меня нуждался в помощи.
        И сэр Бедивер преклонил колено перед сэром Луканом и заплакал: были они братья и нежно любили друг друга.
        Солнце зашло, и луна залила поле битвы своим холодным сиянием, и легли зловещие тени. И таинственные воды были покрыты длинными полосами серебристого тумана.
        Тут король Артур сказал сэру Бедиверу:
        —Оставьте теперь плач и горестные стенания, благородный рыцарь, они уже не помогут, а мое время на исходе. И покуда я жив, сможете вы сослужить мне одну последнюю службу. Возьмите мой добрый меч Экскалибур и ступайте вон к той горе. Там, в горном ущелье, есть темное озеро. И когда придете к нему, бросьте в его воды меч, а затем вернитесь и расскажите мне, что вы увидели.
        —Мой господин, — ответил сэр Бедивер, — ваше повеление будет исполнено, и я сразу же вернусь к вам с вестью о том, что увидел.
        И сэр Бедивер удалился, неся меч Экскалибур. И по дороге, взглянув на меч, восхитился он драгоценными камнями на его рукояти и сказал себе: «Если я брошу этот драгоценный меч в воду, никакой пользы от этого не будет, только убытки и ущерб». И, придя к темному озеру в горном ущелье, он спрятал меч в камышах и поспешил назад к королю Артуру, сказав ему, что он бросил меч в воду.
        —И что же вы увидели? — спросил король Артур.
        —Сэр, — ответил Бедивер, — я ничего не увидел, лишь ветер взволновал темные воды озера.
        —Значит, вы говорите неправду, — сказал король Артур. — А потому ступайте не мешкая и бросьте меч подальше в озеро!
        И сэр Бедивер вернулся и взял меч. Но снова подумал он, что грешно было бы бросить такой благородный меч. И он опять спрятал его и вернулся к королю.
        —Что же вы увидели? — спросил король.
        —Сэр, — ответил Бедивер, — я ничего не увидел, лишь ветер завыл и взволновал темные воды.
        —О предатель и лжец! — вскричал король Артур. — Уже дважды вы предали меня! А я так любил вас, благородного рыцаря Круглого Стола! Ступайте же поскорее и исполните мое повеление, ибо это промедление грозит мне гибелью и тело мое уже холодеет.
        Тут сэр Бедивер устыдился и поспешил через кромку холма к темному озеру в черном ущелье. Он подошел к берегу, взял в руки меч и бросил его как мог далеко в озеро. И только сверкнуло в лунном свете его лезвие, как появилась из темных вод рука в сияющей белой парче, таинственная и чудесная, и схватила меч за рукоять. Трижды взмахнула она мечом и исчезла в глубине, и мрак и тишина вновь воцарились над озером.
        И вот сэр Бедивер вернулся к королю и рассказал ему о том, что увидел.
        —А теперь помогите мне, — сказал король. — Опасаюсь, что задержался здесь слишком долго.
        Тут сэр Бедивер, поддерживая короля, помог ему спуститься по заросшему травой склону, где, словно волшебные алмазы, мерцали в лунном свете капли росы. И пришли они к берегу таинственного моря. И тут из белого тумана выплыла барка, словно встречая их, и было в ней много прекрасных леди, одетых в черное. И были среди них Нимуе, Леди Озера и Леди острова Авалон и королева Фея Моргана, сестра Артура. И тихий, горестный плач поднялся среди них, когда они увидели короля.
        —А теперь отнесите меня на эту барку, — сказал король Артур сэру Бедиверу.
        Так тот и сделал, и три леди бережно приняли короля и уложили так, что голова его покоилась на коленях Леди острова Авалон.
        И тут королева Фея Моргана, опустившись на колени, тихо заплакала и сказала:
        —О милый брат мой, зачем вы медлили так долго и не шли к нам? Рана на вашей голове теперь слишком остудилась.
        Тут барка тихо двинулась от берега, и сэр Бедивер, оставшись один, громко крикнул:
        —О дорогой мой господин король Артур, что же будет со мной теперь, когда вы уходите и оставляете меня одного?
        —Утешьтесь! — ответил король Артур. — И позаботьтесь о себе сами. Ибо вы остаетесь, чтобы донести мое слово до тех, кто еще жив. Я же должен поспешить в долину Авалона, чтобы излечиться от моей жестокой раны. Но не сомневайтесь, что я снова явлюсь, когда нужен буду Британии и когда королевство логров вновь восстанет из мрака. Если же вы никогда не услышите больше обо мне, молитесь за мою душу.
        Тут барка уплыла и скрылась из виду в тумане. Но странный тихий плач скорби звучал над водой, и постепенно таяла в нем горестная нота, и сам он скоро превратился в тихий шепот.

        Эпилог
        Авалон
        Сэр Ланселот высадился в Дувре и спросил у горожан о том, что произошло с королем Артуром. Они показали ему могилу сэра Гавейна, и он долго стоял перед ней в молитве, горюя о смерти этого благородного рыцаря, бывшего ему другом. О короле же Артуре горожане ничего не знали, кроме того, что около месяца назад он выступил на запад.
        Тут Ланселот оставил свое войско под командованием своего кузена, сэра Борса де Ганниса, а сам поскакал на запад. И через восемь дней оказался он в Алмсбери и, поскольку настала уже ночь, попросил приюта в большом женском монастыре. Настоятельница любезно приветила его и повела в палату для гостей. И, проходя аркадой, встретили они монахиню, которая, увидев Ланселота, громко вскрикнула и упала в обморок. И, склонившись над ней, он увидел: это была королева Гвиневера!
        В тот вечер она рассказала сэру Ланселоту о послании, которое получила от сэра Бедивера, в нем говорилось об ужасной битве в долине Камланна в роковой день и о том, как видел он короля Артура, жестоко израненного и уносимого в неизвестную землю Авалона. И сэр Бедивер направился в аббатство в Гластонбери, что было недалеко от поля битвы, и там уединился, намереваясь до конца дней своих быть монахом.
        И Гвиневера рассказала Ланселоту о том, как она горевала и укоряла себя.
        —Ведь это наша любовь повинна в том, что погиб господин мой король Артур и с ним благороднейшие рыцари мира. И наша земля Британии беззащитна теперь перед язычниками саксами, и нет больше святого королевства логров. И потому я тайно пришла сюда и дала обет прожить здесь монахиней все оставшиеся дни, моля бога простить мне мой тяжкий грех.
        —Любезная моя леди, — сказал Ланселот, — никогда не нарушу я своей верности вам. И теперь клянусь вам, что дам такой же обет и проведу оставшиеся дни в молитвах и постах.
        Они простились друг с другом, зная, что это их последняя встреча на земле. А наутро Ланселот покинул монастырь и скакал, пока не оказался в Гластонбери. И там увидел он старца, архиепископа Кентерберийского, и сэра Бедивера, ставшего монахом. С радостью приняли они его в свое братство, и вскоре он снял свой меч и доспехи и оделся в грубые одежды простого монаха.
        Там же через много месяцев присоединился к нему и сэр Борс, когда отправил назад во Францию пришедшее с ним большое войско. Ибо королем теперь стал Константин, герцог Корнуэлльский, но лишь немногие земли Британии мог он уберечь от саксов.
        Прошли годы, и вот однажды ночью приснилось Ланселоту, что Гвиневера лежит, умирая, и зовет его. Наутро он и семь его товарищей-монахов отправились в Алмсбери и там узнали, что она тихо умерла в ту ночь. И Ланселот взял ее в Гластонбери и сам отслужил над ней заупокойную службу, уложив ее в глубокую могилу подле высокого алтаря.
        И через несколько недель он и сам заболел и ушел в иной мир тихо, как человек, у которого больше не осталось желания жить.
        И явился брат его, сэр Эктор де Марис, и стал у гроба.
        —О Ланселот, — сказал он, — вы были лучшим рыцарем во всем христианском мире. Никто не мог и никогда не сможет соперничать с вами, сэр Ланселот, лежащий теперь здесь. Вы были самый достойный рыцарь из всех, когда-либо носивших щит, и самый надежный друг из всех, кто когда-либо садился на коня, и самый верный любящий из всех, кто когда-либо любил женщину, и самый добрый из всех, кто когда-либо носил меч. Были вы прекраснейшим рыцарем в кругу рыцарей и учтивейшим и благороднейшим в кругу леди, но суровым к своим смертельным врагам, поднимавшим на вас меч.
        И, похоронив Ланселота, сэр Эктор и сэр Борс, сэр Бламур и сэр Блеоберис — единственные рыцари, оставшиеся в живых из всей дружины Круглого Стола, — отправились паломниками в Святую Землю и там окончили свои дни.
        Так завершилась история королевства логров и всех тех, кто жил и сражался во славу бога и во исполнение его воли на земле. Ибо очень скоро саксы завоевали всю Британию и на весь западный мир опустились Темные Века.
        Но никогда не забывали люди короля Артура, и всегда жила вера в Британии, и особенно в Уэльсе, что он явится вновь, чтобы спасти свою страну в час смертельной опасности, и что Британии вновь суждено стать святым королевством логров, землей мира и праведности и истинно христианского жития.
        Около 1200 года было внезапно объявлено, что король Артур и вправду умер, ибо монахи Гластонбери нашли будто бы его кости в каменном гробу на территории монастыря близ останков королевы Гвиневеры. Это истинно так, говорили они, ибо под гробом был камень со свинцовым крестом, врезанным в него, и надпись по-латыни: «Здесь, на острове Авалон, лежит король Артур с Гвиневерой, его женой». Кости, говорили монахи, были больше, чем кости обычного человека, и были другие знаки и чудеса, доказывавшие, что это действительно король Артур.
        Эта история, видать, придумана монахами, чтобы поддержать славу их монастыря, а также ублажить норманнского короля Англии, которому не хотелось, чтобы его подданные верили, будто король Артур может однажды вернуться и освободить их от новых господ.
        Но мы можем предполагать, если желаем, что это Ланселота, а не Артура откопали монахи в царствование Ричарда Львиное Сердце и захоронили вновь со всеми почестями в мраморной гробнице.
        И можем мы также полагать, что король Артур все еще спит где-то в заколдованной пещере, быть может, в какой-то Долине Авалона, в неприступных горах Уэльса. Ибо там, так говорят легенды, в таинственной земле Гвинеда, некий пастух встретил однажды странного и загадочного человека.
        —Под деревом, из ветви которого вырезан этот посох, — сказал незнакомец, указывая на ореховую палку в руках пастуха, — спрятаны несметные сокровища!
        И, когда пастух стал расспрашивать его, он рассказал о тайне пещеры.
        —В дверях ее висит большой колокол, и касаться его нельзя, ибо проснутся спящие в пещере.
        И, сказав это, незнакомец исчез, и пастух протер свои глаза, думая, что все приснилось ему во сне.
        Но вскоре после этого, бродя в поисках потерявшейся овцы высоко среди горных утесов, оказался он в небольшой долине и на краю ее узнал ореховое дерево, из которого он вырезал палку, когда лазил по скалам еще мальчиком.
        И вот подошел он к дереву, и там под корнями его и вправду был узкий лаз. Он вполз в него на четвереньках и вскоре попал в большую темную пещеру. Он высек огонь, зажег свечу, оказавшуюся у него в кармане, и, держа ее над головой, увидел зрелище, чудное и дивное. Большим кругом в пещере лежали спящие воины, каждый в старинных доспехах и с мечом на боку. А на ложе в середине лежал старый король в золотой короне и со сверкающим мечом в руке. На рукояти, похожей на крест, были драгоценные камни, а у ног короля лежали груды золота и серебра.
        В изумлении пастух отступил назад и задел ненароком большой колокол, висевший в дверях. И когда его глубокий звук разнесся по пещере, старый король очнулся от своего сна и тихо сел на ложе.
        —Пришел ли день? — спросил он.
        И пастух, дрожа от страха, вскричал, едва ли понимая, почему:
        —Нет, нет! А потому продолжайте спать!
        И тогда король молвил:
        —Хорошо ты сказал. Я снова засну и буду спать, пока не придет день, когда я встану и принесу победу народу Британии. Возьми серебра и золота и уходи не мешкая. Ибо, если мои рыцари проснутся прежде времени, они убьют тебя, и некому будет тогда сказать слова, которые ты произнес и которые погрузили меня вновь в мой долгий сон.
        Тут король закрыл глаза. И пастух взял золота и серебра, сколько мог унести, и поспешил из пещеры. И, хотя потом он не раз искал ее, никогда уже не мог найти лаза под орешником, ведущего к пещере, где спят и поныне король Артур и рыцари Круглого Стола.
        notes
        Примечания

        1
        Легенды говорят, что король Артур не умер, а только спит и, когда придет назначенное время, вновь явится на землю. (Здесь и далее примеч. пер.)
        2
        B средневековой Европе пол в замках и жилищах горожан устилали свежей травой и цветами, а в Англии — чаще всего камышом. Этот обычай сохранялся до XVII века.
        3
        Кромлех — один из видов мегалитических построек времен неолита и бронзового века. Состоит из огромных отдельно стоящих камней, которые образуют одну или несколько концентрических окружностей.
        4
        Майский поезд — праздничный выезд в связи с началом весны.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к