Тысяча и одна минута. Том 4 Иван Ваненко
        «Ходит Глупость побелу свету, нечесаная, нестриженая, сглазами шальными, заспанными, всером кафтане, впоношеных лаптях, вплисовой шапке сзаломом, кушаком подпоясаная.
        Ходит Глупость побелу свету, завитая, приглаженная, сочками зелеными, вчерном фраке, влаковых сапогах, вкартузе саршинным козырьком.
        Сошлася Глупость всером кафтане сГлупостью взеленых очках; давай, говорят, друг сдругом потягаемся, которая глупость глупее изнас!..»

        Иван Ваненко
        Тысяча иодна минута. Том4
        Некрасна сказка былью, красна правдою.

        X.Сказка омужичке Фоме умной голове иосыне его дурачке Иванушке
        Ходит Глупость побелу свету, нечесаная, нестриженая, сглазами шальными, заспанными, всером кафтане, впоношеных лаптях, вплисовой шапке сзаломом, кушаком подпоясаная.
        Ходит Глупость побелу свету, завитая, приглаженная, сочками зелеными, вчерном фраке, влаковых сапогах, вкартузе саршинным козырьком.
        Сошлася Глупость всером кафтане сГлупостью взеленых очках; давай, говорят, друг сдругом потягаемся, которая глупость глупее изнас!
        - Я,говорит Глупость всером кафтане, побольшей части, вдеревне живу; многого незнаю, промалое смекаю, умею коня вборону запречь; знаю, чтоколи три пальца да два пальца, будет три-да-два, асколько это вместе, неведаю!
        Я,говорит Глупость взеленых очках, живу чаще вгороде; обмалостях недумаю, ахитрое имудреное какналадони уменя: знаю я сколько звезд нанебе, знаю изчего месяц вылит, изчего солнышко соткано икакие иотчего прорехи нанем!
        Повесила голову Глупость всером кафтане, призадумалась, размахнула руками исказала Глупости взеленых очках: «ну,будьже ты Глупость глупее меня!»
        Этопока несказка. априсказка; ведь присказка перед сказкой что верста торчит вдороге полосатая: безнеё неузнаешь, далеколи ушел идлиненли еще остается путь.
        1.Ктотакой был старик Фома, икакое он сделал завещание
        Где-то давно идалеко, ненанашей стороне, невнашей улице, жилбыл старичек Фома умная голова; унего были три сына, чтотри ясные сокола, один другого выше, один другого красивее. Но,знаете, люди добрые, набелом свете ничего несмекнешь повиду, хорошоли оно, дурноли: свиду исерый воробей такаяже птица каксоловей, итоже надвух ногах, авеликая разница: иного голосистого соловья инадвух воробьев несменяют… Оноимежду людьми случается: иной, издали глядишь, точно ясный сокол, аподойдешь поближе, глухой тетерев… Таквот иустаричка Фомы дна то сына были туда исюда, умели итын огородить ихлеб смолотить, ихоть нетакие были мудрые-смышленые, каксам отец их Фома, азнали всякую работу деревенскую. Меньшойже сын, Иванушка-дурачек, уродился нивотца нивбратьев, хомяк-хомяком, ничему немастер, зато ничего нанем инеспрашивается: лежит-себе напечи, дапотягивается, разве нет-нет да поохает… «Чтоты, Ванюша, охаешь?» спросит старик Фома. Датак, батюшка, правый бок отлежал, такналевый ворочаюсь! Только иразговору. Однако, хоть был он дурак-дурак, анеоколотень: отца любил ислушался: заставит тот бывало его сделать какое дело
не-мудрое, пошлет его куда отнести что нибудь, хоть ночью, хоть вдождь, неоткажется, оставит свою печь теплую исделает все поотцеву приказанию; аиной порой иумных братьев недошлешься; вестимо: умный делает всегда посвоему уму, адурак что приказывают.
        Пожил наш старичек Фома умная голова ссвоими детьми исбирается он умирать… Сколько, видно, насвете неживи, аумереть все надобно: такуж заведено из-покон веку; стало нам самим невыдумывать стать два века жить! Вотпризывает он ксебе детей своих иговорить имтак:
        «Дети мои любезные, орлы мои сизокрылые, наступает дляменя час воли Божией, должен я свами расстаться навеки вечные; нопрежде нежели я умру, хочу, чтобы вы меня всегда поминали, иприказываю вам жить между собою дружно, согласно, брата своего дурачка-Иванушку необижать, будеон вас вчем непослушает, побранить его да заставить то сделать ласкою. Вэтом сундуке, который я всегда присебе держал, найдете вы триста рублей; братнину долю возьмите себе, одевайте его исодержите этими деньгами… Вотвам теперь мое последнее благословение ивот вам еще последний приказ мой: когда вы меня схороните, топриходите комне намогилу, каждый извас поодной ночи, стеречь мое тело итворить молитвы помоей грешной душе!..»
        Поговорил еще сними отец Фома иквечеру его какнебыло.
        Поплакали братья попокойнике, аИванушка-дурачек так ревел, чтонасилу его палкой уняли; похоронили отца Фому, снесли его накладбище, уложили вмогилу темную, поставили белый камень ипошли домой наследство делить. Пришел иИванушка-дурачек, залег напечь; братья считают деньги да наних радуются, аон ворочается да охает; грустно стало дурачку Иванушке: некому его спросить «чтоты, Ванюша, охаешь?»
        Темнеет надворе, стали мужички визбах огонь зажигать; вспомнили братья отцево приказание. Нехочется большему котцу намогилу идти; зачем, думает он, мертвому нужно, чтобы его могилу стерегли? лежи-себе, итак никто невытащит, амолитву заупокой я идома прочту!.. Однако, думает, зазорно неисполнить что отец перед смертью велел; посылает он брата среднего, тотговорит: тебе идти! Спорили они этак битый час; потом вспало им наразум дурака послать…
        - Ступай, говорит большой брат Иванушке, котцу намогилу.
        «Аты что?.. чайтвой черед!»
        - Мненеколи: надо коровам да овцам сена задать.
        «Ну,пусть средний брат идет.»
        - Емунадо влес подрова ехать.
        «Амне что задело; янепойду безочереди!»
        - Прямой ты дурак: нехочешь исполнить батюшкина приказания!!. Ая еще думал тебе красную шапку купить.
        Захотелось дурачку-Иванушке красной шапки, даито, думает, непригоже несделать, чтоотец велел. Слез он спечи ипошел вогород, вырыл себе репы да моркови, любимого своего лакомства ипобрел котцу намогилу. Пришедши, прочел там молитву, какую умел, легподле могилы изачал морковку грызть.
        2.Ктоисполнил завещание старика Фомы
        Наступила полночь, раздался гул всырой земле, захрустели-затрещали кости покойников, поворотился белый камень намогиле Фомы ивышел он изподнего точно-живой, только белый что снег, испросил громким голосом: ктопришел комне намогилу?
        «Ябатюшка, твой сын, дурачек-Иванушка.»
        - Адлячегоже старший твой брат непришел?
        «Ему, батюшка, неколи…»
        - А,знаю я это неколи, молвил покойник Фома; самбудет виноват, если засвою леность инепослушание упустит счастье свое! Спасибо сын мой милый, Иванушка, чтоты неполенился пришел; подарю я тебе заэто подарочек, тебе нарадость, амне напомин души.
        Стал старик Фома лицем наполдень исказал тихим голосом, точно ручей прожурчал: «Уть, утьмоя утушка!.. Гдеты моя сизокрылая?.. Взвейся скорей поподнебесью, прилети комне ясным соколом!»
        Потянул сюга тихий ветерок, зачернелось нанебе темное пятнышко испустилася серая утка перед стариком Фомой… Смотрит Иванушка-дурачек, ненадивуется, чтотакая заутка чудная; нетолько уиного крестьянина, адаже инабарском дворе такой нет ниодной: крылушки уней сизые, лазоревые, головка бисерная, вместо глаз два бриллиантика; пройдется поземле, остановится ивыронит вместо яйца большой изумруд!..
        - Вот, говорит старик Фома дурачку Иванушке, воттебе, сынмой любезный, подарок мой; поминай меня им! Когда тебе будет нужда вчем, покличь ксебе серую уточку, будет несть она тебе яйца, изакаждое её яйцо дадут тебе всего, чтотолько тебе надобно. Ступай-же теперь домой, дасмотри, ничего неговори братьям до-время.
        Запел первый петух, опустился старик Фома опять всвою могилу, камень белый наместо стал; вспорхнула-полетела сизая уточка наполдень. Остался один дурачек-Иванушка; подивился, покачал головой ипобрал себе домой.
        Подтрунивают надним братья, подсмеиваются: «что, дурак, видел восне хорошего? неунесли кто батюшку измогилы?» ничего я неуял страшного, отвечает дурачек-Иванушка, апривиделось мне восне, будто две совы смеялись надфилином, чтоон днем плохо видит.
        «Дураку дурацкие сны игрезятся, примолвили братья дурачка-Иванушки.
        Наступает вторая ночь, посылает средний брат дурачка - Иванушку котцу намогилу.
        - Аты чтож нейдешь?
        «Дая вчера дрова колол да ногу себе порубил, такмне теперь больно иступить нанее.»
        Стал Иванушка-дурачек отнекиваться; обещает средний брат ему затруды красный кушак7» купить. Согласился идти дурачек-Иванушка.
        Пришел он опять намогилу котцу илег там попрежнему.
        Настала полночь; загудело подземлею, захрустели-затрещали кости покойников, повернулся белый камень, чтоперышко, встал старик Фома измогилы, спрашивает:
        - Ктопришел комне намогилу?
        «Я,батюшка, твой сын, дурачек Иванушка.»
        - Агдеже средний мойсын?
        «Он,батюшка, говорит, чтоногу себе порубил, такнеможет сюда идти.»
        - А,понимаю!.. Ну,делать нечего, самвиноват, когда отлености свое счастье упустил; будьже иего доля твоею, Иванушка!
        Оборотился Фома навосход солнышка изаговорил, чтоветер зашумел деревьями: «Чух, чух, моясвинушка! Гдеты бродишь-гуляешь-нежишься?… Оставь свои болота мягкия, луга бархатные, беги комне скорей, чтобыстрый олень!»
        Зашумел ветер свосточной стороны, зашуршали листья опавшие, прибежала свинка кстарику Фоме. Смотрит Иванушка-дурачек, ненадивуется: прыгает перед ним свинка, золотая щетинка, серебряный хвостик сжемчужной кисточкой; чтонераз прыгнет, усыплет около себя жемчугом, акисточка все неубавляется.
        - Воттебе, сынмой любезный, говорит Фома Иванушке, второй подарок мой; береги его, онтебе пригодится: заодно такое зернышко люди разумные рады между собою подраться иной порой, акрасные девушки занего идурака назовут умным добрым молодцем. Ступайже теперь домой, дабратьям, чтовидел, допоры довремя ничего несказывай.
        Запел петух, легопять вмогилу старик Фома, стал камень наместо прежнее, убежала свинка навосточную сторону; аИванушка-дурачек пошел себе домой, даизалег напечь.
        Стали надним братья подтрунивать: «что, дурак, теплоли было намогиле спать? чтовидел восне хорошего?» Отвечает дурачек-Иванушка: спать мне было холодней, чемнапечи, асон я видел небольно мудрый, этоинаяву случается: будто два петуха добрые кукареку поют, аодин петушишка неудалый зерно клюет; теоба дивуются, чтокричат хорошо, аэтот дивится, чтовкусно зерно.
        Настала итретья ночь, надо идти самому дурачку-Иванушке. Слезает он спечи, надевает свою шапку, кладет моркови да репы запазуху иотправляется накладбище. Братья надним подсмеиваются: заставь, говорят, дурака Богу молиться, онрад лоб расшибить; таскается себе накладбище, видно там ему лучше, чемнапечи.
        Приходит опять дурачек-Иванушка, снял шапку, распоясался, Богу помолился, навсе четыре стороны поклонился илег подле отцевой могилы.
        Наступила полночь; зашумело-загудело подземлею, захрустели-затрещали кости покойников, повернулся белый камень что перышко; выходит измогилы старик Оома, спрашивает:
        - Ктопришел комне намогилу?
        «Я,батюшка, твой сын, дурачек-Иванушка.»
        - Всеже ты, мойлюбезный сын? Абратья твои незахотели-таки исполнить моего последнего завещания!.. Будьже ты, Иванушка. один ибогат исчастлив, иумен изнатен!
        Стал старик Фома лицом наполночь заговорил громким голосом, точно гром вдалеке прогремел: «гейсивка-бурка вешння ковурка! добрый мой конь, мчись сквозь огонь, плыви поводам, несись нонолям, стань передо мной, каклист перед травой!»
        Копь бежит, земля дрожит, изушей полымя пышет, изноздрей дым столбом, изглаз искры сыплются. Прибежал кстарику Фоме истал перед ним точно вкопаный.
        Смотрит Иванушка-дурачек, ненадивуется, чтоэто зачудный конь такой: бежит, ржет ипышет, земли подсобой неслышит, априбежал, стал что овечка смирная! седеличко наконе черкасское, уздечка шелку шамаханского, грива, чтоволна, подковы серебряные; нанравом боку висит мечь кладенец сзаморскою рукояткою, сзолотою насечкою; наседле лежит вся одежда богатырская: шлем стальной, латы вороненые, лук, колчан стрел каленых.
        Говорит старик Фома дурачку-Иванушке: «вот, сынмои любезный, последнее мое сокровище; владей им, ибудешь исилен иумен, ибогат изнатен. Когда тебе он потребуется, только кликни его, онвминуту перед тобой; безнужды его неупотребляй, нехвалися им: похвала молодцу пагуба! Прощай, моймилый Иванушка! неприходи более комне намогилу; явсе покончил, чтоуменя лежало насердце; теперь мы стобой навек расстанемся.»
        Обнял старик Оона дурачка-Иванушку, поцеловал его вголову ивелел идти домой, абратьям допоры довремя ничего несказывать.
        Пропел петух; убрался старик Фома вмогилу свою; стал белый камень наместо прежнее; убежал насевер сивка-бурка вещая ковурка.
        Постоял еще накладбище дурачек-Иванушка, почесал голову, позадумался, попомнил, чтоему отец приказывал, потом поклонился впоследний раз его могиле ипобрел себе домой.
        Проходит неделя, другая; вотимесяца вгоду нет, какживет безотца Иванушка-дурачек ссвоими братьями. Братья его запаслись всяким добром, нашили, накупили себе всяких нарядов исмекают жениться; адурачек Иванушка лежит-себе напечи, ничего непросит, ниочем незаботится, адумает только, какбы ему лучше потешиться отцовыми подарками.
        3.Ктобыл царь Поликарп икакое приключение случилось сИванушкою
        Былвте поры втой стороне государем царь Поликарп; правил он честно своим народом идержал праведный суд ирасправу; ибыли утого царя Поликарпа три дочери: одна дочь, чтозвезда утренняя; другая дочь, чтозвезда вечерняя; атретья дочь, чтоясный месяц, икажется вовсем свете небыло такой красавицы. Отдал царь Поликарп двух своим старших дочерей зацаревичей, амладшую дочь свою, Розу царевну, неуговорит низакого выдти: всененоней, ниодин ей ненравится.
        Говорит ей царь Поликарп: «Чего ради, дочь моя милая, Роза царевна, нехочешь выходить замуж?.. жениховли нет внашей стороне!.. посмотри сколько здесь разных стран царевичей икоролевичей; всякий почтет себе заВеликое благополучие назваться женихом твоим!»
        Отвечает Роза царевна: «родимый мой батюшка, государь царь Поликарв!.. Чтомне эти царевичи, королевичи?.. краса их незавидная, богаты изнатны отцы их, инет изних ниодного умного доброго, ниодного мне посердцу!.. ктомуже я молода еще имогу подождать, житье девичье мне неприскучило.
        Спрашивал этак царь Поликарп усвоей дочери неодин раз иполучал вответ все тоже. Объявил он всем своим подданным, чтокто полюбится его дочери, затого он отдаст ее, ктобы он нибыл: царевичьли, торговыйли гость, илипросто мужичек пахатный, дела нет, толькобы приглянулся росе царевне.
        Съезжаются царевичи, королевичи; бояре вдовцы идети боярские, игости торговые; делает дляних царь Поликарп великий пир; собирается совет ивыдумывают многие какбы отличиться перед Розой царевной. Выводят царевичи ретивых коней, проезжаются перед окнами Розы царевны; прохаживаются бояре идети боярские вбогатых платьях; выносят, раскладывают гости торговые дорогие товары свои, аникто изних, иничего уних ненравится прекрасной росе царевне.
        Наскучило царю Поликарпу дочернино непослушание, думает он: чтонанее смотреть, давай выберу зятя посвоему уму-разуму! иобъявляет он царевичам, ибоярским детям, иторговым гостям, ивсему народу православному, чтохочет сделать он царь Поликарв потехи богатырские икто натех потехах окажется всех сильнее имогучее, затого выдаст он дочь свою Розу царевну.
        Услышав такую весть, готовятся все царевичи, королевичи идети боярские, игости торговые ивсе люди простые царства Поликарпа царя, ктосмотреть те потехи, акто тешиться; припасают себе добрых коней ивсякого оружия.
        Прошел этот слух повсем деревням иселам. Узнали это идвое старших сыновей старика Фомы покойника, иразговаривают между собой: хорошо-дескать пойти вгород, посмотреть такого веселья. Слышит это иИванушка-дурачек, просится убратьев: возьмите-де именя ссобой.
        - Куда тебе дураку! закричали те нанего, впору нам, умным; тытам пожалуй, сдуру, наделаешь таких дел, чтоинам достанется.
        Экодело, думает Иванушка-дурачек, невозьмете ссобою, яиодин пойду.
        Настал день, назначенный дляпотех; тянется новсем дорогам вгород народу видимо-не-видимо!.. Собираются тудаже идва старшие сына Фомы. Слез спечи идурачек-Иванушка; обувается влапти иберет плетеный кузов иидет вон изизбы.
        - Тыкуда? братья спрашивают.
        «Датак… напечи лежать соскучилось, такпойти влес грыбов побриться.»
        - Счастливой путь, говорят братья, нашел время, когда грибов искать!
        Пошли братья кгороду; аИванушка-дурачек пришел влес, оборотился лицем наполночь изакричал вовсю мочь, инда полесу стон пошел, «гейсивка-бурка вешняя ковурка! стань передо-мной каклист перед травой!..»
        Конь бежит, земля дрожит, изушей пламя пышет, изноздрей дым столбом, изглаз искры сыпятся…. прибежал истал перед дурачком-Иванушкой.
        Смотрит Иванушка-дурачек неналюбуется, чтоэто законь такой, всюдеревню, говорит, исходи, ниодин ему вподметки негодится! ласкает он коня своего, треплет его покрутой шее, гладит погриве волнистой, похребту, чтобархат мягкому, чтоатлас лоснистому, идумает так сам просебя: неладно мне такому чубарому, замараному надеть такие дорогие доспехи богатырские, сесть натакого коня прекрасного, пойду-ко я немного повымоюся! Берет он сивку-бурку заповод, приводит креке, пустил его позеленой траве гулять, самразделся ибросился вреку выкупаться.
        Увидала его Русалка завистливая, пришел ей понраву дурачек-Иванушка; какбы, думает она, иему понравиться, какбы утащить доброго молодца надно реки, впалаты хрустальные?
        Должно быть эта Русалка была Днепровская икакая нибудь либо родня, либо знакомая той Лесты, русалки пригоженькой, ради которой съезжалася встарые годы вся знать московская смотреть какие проказы делала она надкнязем Индостаном инадего верным слугой Торопкою.
        Думает себе Русалка завистлива», показаться доброму молодцу втаком виде, каквсегда ходит она, совестно. Смела-смела лупоглазая, атоже знает стыдливость девическую; дай, говорит, прикинусь сама добрым молодцем иему незазорно, имне стыда нет! Вышла она изтростника, прилегла кземле, прошептала какие-то слова неведомые ивстала молодым парнем, всером армяке, вкрасном кушаке, нидать нивзять детина, чтоходит наПресню подвечерок, ипошла кдурачку Иванушке.
        Покуда выдумывала итворила это русалка завистливая, нашИванушка дурачок давно изреки вылез ихочет одеваться вдоспехи богатырские; взял шлем стальной, надел наголову, вздел наруки перчатки железные, аспрочим одеянием никак несправится; взял он латы вороненые, вертит их совсех сторон, выглядывает, подиты, пропасть какая!.. Дырмного, аникак неугодишь куда попасть: ногами влесть, ниступить нисесть, голову просунуть, руками поворохнуться нельзя… экое горе, думает он, неспросил я какэто делается. Оглядывается кругом, видит идет кнему молодой парень.
        - Богнапомочь добрый человек!.. чтоты тут делаешь?
        «Давот, детинка, непоможешьли ты сэтой штукой управиться, какикуда она вздевается?»
        - Изволь, добрый молодец, для-ча немочь! - Дай, думает Русалка завистливая, услужу ему, авось ион мне услужить неоткажется. Вестимо, какРусалке незнать, чтоикакубогатырей надевается, онивто время только сними иводилися!
        Взяла латы Русалка, показала дурачку Иванушке, куда руки просунуть, куда голову продеть, надела, затянула нанем ипрочую одежду богатырскую, истал Иванушка-дурачек такой молодец, чтонипером ненаписать, нитопором неотесать подобного. Любуется нанего Русалка завистливая изамышляет свое дело лукавое. АИванушка-дурачек обернулся, поклонился ей, молвил спасибо исадится насвоего коня богатырского.
        - Кудаже ты, добрый молодец? погоди немножко, посиди, потолкуй сомной! - сказала Русалка завистливая, взявшись одной рукою заповод сивки-бурки.
        «Сидеть мне теперь неколи: аесли потолковать хочешь сомной, приходи внашу избу; знаешь, внашей деревне она вторая скраю стоит,»
        - Дапогоди немножко, куда спешишь?.. успеешьеще!
        «Экой безотвязной! говорят дело надобное, пусти прочь: спасибо, чтоодеться помог, анадороге безнужды неостанавливай!»
        - Чтож? только иесть, чтоспасибо? спросила Русалка завидливая.
        «Ачегож тебе еще?.. Заспасибо мужичек убарина семь лет пашню пахал, аты еще невелико дело сделал дляменя.»
        Видит Русалка, чтонеуговорит остаться дурачка Иванушку, вздумала его другим прельстить… Сбросила ссебя шапку, распожалась, осталась водном кафтане ираскрыла свою грудь белую…
        - Посмотри, добрый молодец, янедетина молодой, какпоказалось тебе, адевица красная!..
        «Аколи ты девица красная, такнепригоже тебе якшаться смолодыми ребятами;» отвечал дурачек-Иванушка, итронул повод своего коня.
        - Яполюбила тебя, добрый молодец; казала несовестливая Русалка завистливая, всееще крепко держась заповод. - Погляди наменя! чемя непонраву тебе?
        Взглянул нанее Иванушка-дурачек, позадумался… грудь унеё, чтоволна белая прибрежная, волосы светлые поснеговым плечам рассыпались, данете волосы зеленые, прокоторые всказках рассказывают, аволосы светлые русые, такие, чтонето что дураку, аиумному виной час приглянутся… Посмотрел он нанее да иплюнул всторону. «Футы дрянь какая! Видно это дьявольское навождение!..»
        - Нравлюсьли я тебе? - спрашивает Русалка завистливая.
        «Нучто втебе хорошего?.. Вишь какие растрепаная!.. Данашего старосты жена Матвевна, каквиной праздник подпрячет подкичку волосы, такитанетебе чета!»
        Досадно стало это Русалке завистливой; ухватила она крепко подустцы сивку-бурку ихочет его силою вреку вволочь.
        «Провались ты, пропасная!» закричал дурачек-Иванушка ипотянул поводья сивки-бурки… Разъярился конь, чтолютый зверь, отземли отделяется, подымается ниже облака ходячего, выше воробья сидячего, ипомчал Иванушку дурачка вполе чистое.
        Посмотрела ему вслед Русалка завистливая, разругала его словами, чтодурно сказать, кинулась сдосады надно реки идолго после того добрым людям непоказывалася, разве только ногодовым праздникам.
        4.Первая удаль Иванушкина
        Вотнаш дурачок Иванушка выехал вполе чистое, осмотрел себя, оправился, и, сидя надобром коне своем почувствовал такую всебе крепость исилу богатырскую, чтокажется смогбы любую рослую ель вершиной кземле пригнуть.
        Проезжает он поле чистое, въезжает вгород; народу там тьма-тьмущая, нипроходу нипроезду нет; ноувидено, храброго могучего богатыря насильном коне, всякий сторонится, всякий дорогу дает. Такпроезжает дурачек-Иванушка вплоть досамого дворца царя Поликарпа. Видит он царевичей, икоролевичей, ибояр, иторговых гостей; проезжаются они подокнами Розы царевны наретивых конях. Акакпода, ехал он ближе, увидали его, таквсе иахнули: нетмежду ними никоня такого ниоружия, нитакого доброго молодца, каков Иванушка-дурачек икаков его сивка-бурка добрый конь. Оглянулся он вокруг, видит много народу изамечает своих братьев, ноони его признать немогли.
        Начинаются потехи воинские. Выходит накрасное крыльце свое царь Поликарп ссвоею дочерью Розой царевной, ипроезжают мимо их все, ктоприехал напотехи богатырские; проезжает также иИванушка дурачек. Увидал его царь, дивуется: чтоэто забогатырь такой?.. кажись его примоем дворе невидать было! Высылает он своего боярина спросить: «ктоэтот добрый молодец?» Докладывают царю Поликарпу, чтобогатырь этот только что приехал, аимени своего объявить довремя он нежелает.
        Стал царь Поликарп всех богатырей пообычаю приветствовать. Подъезжают все кнему икросе царевне, кланяются; подъехал идурачек Иванушка…
        Каквзглянул он наРозу царевну, наеё личико беленькое, наеё глазки голубенькие… ай,ай, ай!.. Воттебе раз!.. чтотакая запритча?.. чтоделается сдобрым молодцом?.. хлынула кровь кголове, чтовода вкотле закипела горячая, сердце забилось, завозилося, такирвется иворочается, просится изгруди молодецкой набелый свет… икажись, еслибы его выпустить, такбы оно кросе царевне икинулось, такбы кней иприлипнуло… «Экадрянь какая,» думает дурачек-Иванушка. «Видно меня обморочила энта давишняя растрепаная, провалбы ее взял!»
        Всебогатыри-воины отцарских очей отъехали наприготовленное дляних ровное место, аИванушка-дурачек уставил свои глаза наРозу царевну истоит каквкопанный… Дачто-то, сдается, иРоза царевна глядит нанего некакнадругих: неопустит глазок, неотворотится, апрямо смотрит вочи ясные.
        Подошел боярин кдурачку Иванушке иговорит ему: - Богатырь честной, изволь посмотреть: вседругие-прочие поехали наместо приготовленное, почему также итебя прошу туда отправиться пожеланию царскому!»
        расслышалли, нетли его дурачек Иванушка, аповоротил своего коня, поехал куда народ идет, асам все назад озирается.
        Приехал он, стал возле площади; Наней богатыри разъезжаются, между собою сражаются, имногие сильные перемогли друг друга; идивится наних весь народ, наих силу, ловкость исметливость. Иванушка дурачек сидит насвоем коне нешелохнется, смотрит воба глаза, аничего невидит перед собою любопытного.
        Вотуже исовсем почти покончились потехи богатырские ипересилил всех один богатырь, именем Буслай, родом Татарский князь; ездит он поплощади, вызывает других ссобою переведаться ипохваляется своей силою.
        Подошел один изцарских бояр кдурачку-Иванушке испрашивает:
        - Аразве ты, богатырь честной, нехочешь сражаться сбогатырями нашими?
        «Азачто я буду сражаться?» отвечает дурачек-Иванушка; «явпервой их вижу иникогда сними нессорился.»
        Свиду парень красивый, аэтакой трус! думает боярин, качая головой.
        - Дакакже несражаться? - говорит он Иванушке, - ведь кто одолеет всех, тотвозьмет себе всупруги государя царя Поликарпа дочь любезную Розу царевну!
        Этими словами, чтоножем, кольнул боярин Иванушку.
        «Каквозьмет?» закричал он, «ктовозьмет?.. Ах,они разбойники!..» Инеслушая больше боярина, взглянул он наплощадь, увидал Буслая, который все ездил там, дахвастался, пустился нанего, чтосокол наястреба… Увидал иего Буслай, приосанился, оправился инажидает насебя, крича издали: «потише, потише! голову себе сломишь, добрый молодец!»
        Подскакали друг кдругу, ударился сивка-бурка головой своей обголову коня Буслаева, палтот наколена, пошатнулся исам Буслай, аИванушка-дурачек схватил его вохапку, стащил сседла ипомчался сним насивке-бурке кокрыльцу царскому… Прискакал, рухнул Буслая оземлю иотдал поклон Поликарпу царю ипрекрасной росе царевне его дочери.
        «Зять мой любезный!» вскричал царь Поликарп. Роза царевна протянула свои ручки белые, анарод весь завопил наразные голоса: «исполать тебе, доброму молодцу!»
        Какзавидел Иванушка, чтоРоза царевна протянула кнему ручки свои иглядит нанего своими очами ясными ишепчет что-то своими губками малиновыми, закипела, забила внем кровь горячая, стало ему ижутко, истрашно, исовестно; пробежала потелу дрожь, какотлихорадки злой!.. Пустился он насивке-бурке прочь отцарских палат.
        «Постой! погоди!.. Держите его!..» закричал царь Поликарп ивсе его подданные, куда тебе: Иванушка-дурачек сперепугу так скакал, чтовпять минут был там, откуда поехал.
        Слезает он сосвоего коня доброго; снял ссебя одежду богатырскую, привязал кседлу, какпрежде было, ипустил наволю своего сивку-бурку; самотыскал уреки свой кафтанишко, вздел его ипошел-себе домой, залег там напечь идожидается братьев сгорода.
        Приходят они, рассказывают, дивуются, чтотам видели. Приехал, говорят, богатырь какой-то, удивил всех своею силою могучею: такперевернул Буслая, князя Татарского, чтоон, глядишь, итеперь неопомнится.
        «Дауж неяли это был?» молвил дурачек-Иванушка.
        - Немудрено тебе дураку, напечи лежучи; давай-ко грибы, которые набрал, чайобедать пора.
        «Да,какненабрал! съел я гриб: ябыло влес скузовом, анивижу уречки семь волков, обасерые!.. пили, пили, даипошли прочь; я, чтобы невстретиться стакой бедой, ну-ко поскорей назад домой; насилу напечи отдохнул сострастей.»
        Посмеялись надним братья, сколько им хотелося, ипринялись попрежнему заработу свою.
        5.Вторая попытка удали Иванушкиной
        Между тем царь Поликарп ипрекрасная Роза царевна посылают своих верных слуг искать повсему своему владению: гдеикто этот богатырь, который так храбро итак дивно победил князя Буслая; поникто неможет того сказать: видели, чтоон поехал очень скоро вот втакую-то сторону, агде остановился - неизвестно.
        Искали его долго, тужили, чтонемогут найти; абольше всех тужила Роза царевна: видно иуней сердечко было неизмеди вылито; видно ией пришло время поплатиться засвою гордость девическую!
        Делать нечего: невесте суженого недва века ждать; собирает царь Поликарп совет ивыдумывает такое постановление: набольшой площади, перед палатами царскими врыть столб вышиною внесколько сажень иположить настолбе том обручальное кольцо Розы царевны, икто наконе доскакнет доэтого столба ивозьмет то кольцо, тотибудет женихом Розы царевны. Всебояре похвалили умную царскую выдумку.
        Объявлено это всем вцарстве царя Поликарпа. Узнали также ибратья дурачка Иванушки, говорят обэтом между собой исобираются опять вгород смотреть такого дива. Слышит это дурачек Иванушка ипросит братьев его ссобою взять… Закричали те нанего: - куда тебе дураку! знай себе, напечи лежи!
        Наступил день избранный царем длятакого дела; пустилося вгород народу больше прежнего, пошли ибратья дурачка Иванушки; аон лежит напечи итак думает: - нет, видно стара штука, чтобы кто нибудь, кроме меня, достал кольцо, которое носила Роза царевна прекрасная насвоих ручках белых, насвоих пальчиках розовых!.. Только чтоже это задиво такое?.. - думает опять дурачек Иванушка; - смерть мне хочется видеть Розу царевну; такбы вот все исмотрел нанее, кажется неминутыбы прочь нешол; акаквзглянет она наменя, такиберет какая-то оторопь: итяжко дышать, ируки дрожат, ипозакожью точно вода льется студеная!..
        Размышляя так, слез он спечи, пришел влес, кликнул сивку-бурку своего коня, нарядился опять попрежнему, селнанего ипоехал вгород, куда народу собралось великое множество.
        Тамнаровном месте, чтонаскатерти, врыт ровный высокий столб, искачут мимо его царевичи икоролевичи, ибояре идети боярские, игости торговые, скачут наретивых конях мимо столба, отземли отделяются, высоко поднимаются, аникто изних неможет доскакнуть доверьху.
        расскакался Иванушка дурачек еще издали, поднялся сивка-бурка отземли, чтомогучий орел, иперескочил выше столба!.. отудивления увсех руки опустилися. Поворотил опять коня дурачек Иванушка, скакнул пониже, схватил кольцо обручальное, надел наруку иподъехал кокрыльцу, гдестоял царь Поликарп ссвоей дочерью Розой царевною…
        Царь Поликарп немолвит отизумления, чтовидит перед собою тогоже богатыря сильного; аРоза царевна отрадости всплеснула своими руками белыми ипромолвила сладким голосом: «жених мой милый!.. гдеты был доэтихпор?»
        Хотел Иванушка постоять подольше, поглядеть напрекрасную Розу царевну… невытерпел!.. пуще грому показались ему слова её тихия, такего сподымя ибьет!.. Взглянул он еще вочи её ясные, дакакувидел, чтоони нанего несмигнут-уставились, оборотил сивку-бурку ипустился прочь, словно отбеды какой…
        «Постой, погоди!» закричал царь Поликарп ивсе его подданные. «Ай,держите его!..» аИванушка дурачек скачет, неоглянется.
        Приходят домой братья дурачка Иванушки, аон давно уже напечи лежит.
        - Экое чудо! - говорят они между собой, - длячегобы этому богатырю отсвоего счастья прятаться, илиему Роза царевна ненравится?
        «Э,нетбратья, оначудо какхороша!» сказал дурачек Иванушка.
        - Аты почему это знаешь, чтоона хороша?
        «Каклюбо лежать наней, знай поваливайся!»
        - Прочто это ты там городишь?
        «Япропечь говорю…»
        - Да,сказал средний брат, неслушая Иванушки, ведь ее хочет царь занего замуж отдать.
        «Неужли вправду?» вскрикнул дурачек-Иванушка.
        - Да,вритам еще! - закричали братья; нестобой разговаривают!
        Такони между собою покалякали, аИванушка-дурачек слушал их ивсе ему неверилось.
        Стали опять искать повсему царству богатыря приезжого… нету, сгиб да пропал, инда осердился нанего царь Поликарп: - ну, говорит, коли сам нехочет, нетужить понем стать! Иприказывает он своей дочери выбирать себе жениха изприехавших кодвору царевичей, королевичей, бояр иторговых гостей, илихоть изпростых его подданных, только выбрать непременно идолее неоткладывать.
        Просит Роза царевна отца своего подождать еще немного, - потому, говорит, что - дескать нигде нет заведения выбирать мужьев наскорую руку; чтомуж-дескать немочало, потрепишь им, данебросишь, аеще того хуже слабый да хилый привяжется!.. ЭтоРоза говорила длятого, чтодумала, поджидала все того богатыря красивого. Ноцарь Поликарп был нрава крутого, чего захочет, начто рассердится, такуж ему вынь да положь. Итеперь неслушает он больше своей любимой дочери, приказывает ей выбирать жениха поеё уму-разуму, - ането, говорит, асам выберу посвоему, такуж тогда неотказывайся.
        Потужила-погоревала Роза царевна, ачто супрямым сделаешь?.. Видно соломиной неподопрешь хоромины, когда она набок валится. Объявляет царевна, чтокто ей даст ответ умный иверный натри вопроса, затого она выйдет замуж пожеланию своего родителя царя Поликарпа.
        Посылаются бояре иглашатые повсему владению, объявляют иприказывают отимени царского: ктоесть вовсем царстве молодые-холостые, изовсякого звания, чтобы явились они непременно водворец вдень назначенный.
        6.Попытка смышлености дурачка Иванушки
        Услышали это идети Фомы покойника; икогда настал этот день, идут старшие братья вгород, просится сними идурачек Иванушка. Нехотели они его брать было, апосле подумали: чтозабеда, возьмем иего, пускай себе дурень наш подивуется!
        Обрадовался дурачек-Иванушка: смотреть наРозу царевну сбратьями ему нетак жутко кажется! Выпросил он устаршего брата его старый кафтан, удругого брата шляпенку изорванную, подпоясался плохим кушаком ипошел забратьями, апалец, накотором было надето кольцо Розы царевны, незабыл обвертеть мочалами.
        Приходят они вгород кцарским палатам ивидят там великое множество людей всякого звания. Прикручинился дурачек Иванушка, думает: нуесли кто набеду сыщется такой разумный-таланливый, чтоотгадает, чтоцаревна задаст, иесли кто ей полюбится…. чтобудет делать ему горемычному?.
        Впускают водворец царевичей, королевичей, бояр ибоярских детей, иторговых гостей, ипростой народ, наком синий армяк да красный кушак, дазеленые руковицы, дашапка новая поярковая спавлиным пером, аИванушку дурачка, горемычную головушку, непускают: унего таких нарядов неимеется.
        Выходит Роза царевна, высматривает их всех, иневидит между ними того, которого ей видеть хочется, иговорит: - ктохочет быть ей женихом, пусть отвечает ей: вопервых - ктовсвете умнее всех? вовторых - чтовсвете слаще всего? ивтретьих - чтовсвете дороже всего?.. Идавать наэто ответы правдивые, толковые ивежливые.
        Подступают царевичи, икоролевичи, иотвечают наслова Розы царевны: « - прекрасная Роза царевна! умнее всех тот унас, ктобольше народу побил, больше городов побрал изаставил других бояться себя; слаще всего насвете слава громкая; адороже всего честь отравных себе!»
        Непоправились слова эти росе царевне; отворачивается она отцаревичей икоролевичей, стемже вопросом кбоярам ибоярским детям, иотвечают бояре идети боярские: «Умнее всех тот, ктоумеет кстати кудреватое словцо сказать, заставить закусить губы доброго молодца, зардеться красную девицу; слаще всего скакать наретивом коне пополю, ильсидеть впиру стоварищами; адороже всего лихой конь, дапохвала красных девушек!»
        Спрашивает Роза царевна торговых гостей, ответ держут гости торговые: умнее всех тот, ктодурной товар захороший продаст; слаще всего покупка дешевая; адороже всего большой барыш.
        Обращается стемиже словами Роза царевна икпростым людям. Кланяются ей простые люди ипросят ее неосудить их, если они немогут сказать ничего мудрого: «понашему, говорят они, умнее всех тот, наком шапка бобровая; слаще всего мед ссахаром; адороже всего золотая казна!»
        Оборачивается Роза царевна кверным слугам своим, спрашивает: - всели, ктопришел, были ей представлены?
        Отвечает ей один избояр: «стоит там, укрыльца один человек; сюда мы его непустили затем, чтонанем старый кафтан ишапка изорванная.»
        - Вытолько поплатью встречаете! сказала свеликим гневом Роза царевна. Поди позови его сюда! Всееще уней есть насердце: неотыщетли она того, кого ей желается.
        Приводят кпридурачка Иванушку, взглянула она нанего, видит лицо знакомое, носовсем втаком наряде немогла признать.
        Спрашивает Роза царевна: нескажешьли ты мне, добрый молодец: ктонасвете умнее всех? ичто всвете слаще всего? ичто насвете дороже всего?
        Отвечает дурачек Иванушка: «Немогу я наэто дать ответа хитрого, апо-моему уму - разуму умнее всех тот, ктоБогу молится, слюдьми нессорится, Царю честь воздает; слаще всего твоя ласка, царевна прекрасная; адороже всего любовь довеку!»
        Несказанно полюбился ответ этот расе царевне; ичем больше она всматривается вдурачка Иванушку, темболее видит внем сходства сбогатырем, чтозажег ей сердце девическое. Взглянула она наего руки испросила: длячего унего палец завязан мочалою?
        «Я» отвечает дурачек Иванушка, «влесу лыки драл, такосмыгнул себе палец нечаянно.»
        Приказывает она ему развязать ией показать: может, говорит, чемнибудь полечить надобно…
        АИванушка дурачек отнекивается, говорит, чтопуще развередит.
        Лзяла его руку сама Роза царевна истала лыко распутывать… Могучь, силен дурачек-Иванушка, агде девалась его мочь - сила молодецкая… делай царевна надним что хочет, нишевельнется он нитронется, арука его веё ручках белых что вогне горит.
        Развязала Роза царевна лыко, сорвала долой… ивдруг блеснуло перед ней её кольцо обручальное! Выпучили глаза свои царевичи, идети боярские, игости торговые, глядят неверят, чтоперед ними делается.
        - Гдеты взял это кольцо? спросила поспешно Роза царевна удурачка Иванушки.
        «Пошел я намедни загрибами влес да там инашел его», отвечает дурачек-Иванушка.
        Неповерила тому Роза царевна, берет дурачка Иванушку заруку иведет ксвоему родителю, царю Поликарпу.
        Вот, родитель мои, сказала она отцу своему, воттот человек, которого я желаю мужем иметь!
        Посмотрел царь Поликарп надурачка Иванушку, покачал головой изстороны всторону: чтоэто, спрашивает #в, дочь моя любезная, вздумалось тебе идти затакого дурня неописаного?.. Экое ваше сердце девическое, неразумное упрямое, товам нравится, начто другому смех посмотреть!.. Нуда ито сказать, немне сним жить: обещал я отдать тебя затого, ктотебе полюбится, такделать нечего.
        7.Свадьба дурачка Иванушки
        Повестил царь Поликарп своим подданным, чтовыдает он свою дочь задурачка Иванушку, ивелел все приготовить кпиру свадебному.
        Пошли толки, пересуды между придворными, ктоговорит, чтоцарь рехнулся, кточто царевна сума сошла; поровнять такого олуха сцаревичами…. гдеэто видано?.. Покорили, похаяли, попришло делать, чтоцарь приказал; нестанешь кнему всоветом соваться, вглаза бранить зятя выбранного…. махнули рукой да имолвили промеж себя: видно навсякого дурака своего ума ненапасешься.
        Зачали готовить великийпир.
        Братьяже дурачка Иванушки оттакого удивления ходили снеделю какшальные, незнав, зачто приняться. Поди-ти, думают, неродись умен ибогат, ародись счастлив!.. Досталося инашему теляти волка поимати.
        Начались пиры брачные. Обвенчали дурачка Иванушку сРозой царевной иотпустили их напокой вособый покой; ицарь Поликарп запер заними дверь накрюк, асам пошел приготовить побольше горшков да корчаг, чтобы надругое утро всех их перебить вчесть молодым. Незнаю длячего это делается, атолько порядок такой ведется удобрых людей; изпесни слова невыкинешь!
        Между тем Роза царевна, оставшись наедине сдурачком Иванушкой, взяла его одной рукою белою заподбородок, адругую положила наплеча, сама глядит ему вочи ясные иговорит своим сладким голосом:
        - Супруг мой милый, Иванушка! (экая проворная, успела проведать, какимужа зовут!) скажи, открой мне: тыли это был тем богатырем, который победил Буслая сильного идостал мое кольцо обручальное?..
        Иванушка дурачек после отца ниразу неслыхивал, чтоб кто его называл так иговорил сним так ласково, такслыша он отРозы царевны такую речь, насилу дух переводил отрадости, хочет молвить, голосу нет, едва незадохнется…
        Воткакнемного поугомонился, взял он руку Розы царевны, положил насвою, гладит поней другою, неналюбуется; итак ему стало весело, радостно, чтоон кажись готов был пуститься вприсядку, илидоупаду смеяться, хоть исам незнает чему. Спрашивает его опять Роза царевна, ион, немножко поопомнившись, такотвечает ей: «Любезная моя супруга, неоцененная Роза царевна, ручки снеговые, речи медовые!.. Нечаял я, неожидал, вмыслях недержал сидеть подле тебя, держать ицеловать твои ручки белые, глядеть втвои очи ясные! будьже ты вовеки вечные большой надо мной, моею царицею-повелительницею, ая буду твой покорный послушливый муж, Цван грешный!» (Говоря это Иванушка-дурачек беспрестанно подносил кгубам руку Розы царевны ичмокал, словно чем сладким закусывал). «Ачто ты меня спрашиваешь, яли достал кольцо твое, илияли одолел Буслая насвоем Сивке-бурке, того я тебе сказать немогу, потому, чтокогда мой батюшка отдавал мне коня богатырского иоружие, тонакрепко приказывал проэто никому несказывать!»
        - Нуим я небуду распрашивать, сказала Роза царевна итак приэтом улыбнулася, чтонаш дурачек-Иванушка чуть нерастаял, чтовоск впечи.
        …………………………
        Отошли пиры брачные; лапал Иванушка дурачек поживать, чтосыр вмасле кататься, инапечь непросится; любит его жена, Роза царевна, тесть царь Поликарп жалует; нежизнь, араздолье.
        Помогал ибратьям своим дурачек Иванушка; небойсь забыли дураком звать, апринужде еще ипоклонилися.
        …………………………
        Царевичи разных стран, ибояре, ипрочие придворные Поликарпа царя, смеются заочно надИванушкой икорят его, авглаза он уних разумнее всех; соврет он что сдуру, аони покатываются сосмеху… Экой, говорят, шутник, экой разумник!
        Были еще два зятя уПоликарпа царя, мужья его старших дочерей, обаГригорьи царевичи, один назывался Григорий молодой, адругой Григорий сбородой. Нелюбили ойи дурачка Иванушку пуще всех; гдебы нипришлось, прикомбы нислучилось, подымают его насмех, аон-себе только отмалчивается: погодите, думает, будет ншено ивнашем закроме!
        Нонадоело наконец ему слушать их умничанье: досаднееже всего, чтоговорят они ему речи обидные приросе царевне, хоть тазанего изовсех сил заступается, нопротив двоих где устоять.
        8.Употребление первого подарка Фомы
        Дачтож такое, всамом деле, думает Иванушка-дурачок, разве я никогда уже свами несправлюся?.. Какраздосадывали они его раз, схватил он шапку свою ипошел вполе чистое; отошел вглухую сторону, залес, оборотился лицем наполдень ипроговорил тихим голосом; «Уть, утьмоя утушка! гдеты моя сизокрылая?.. Взвейся скорей поподнебесью, прилети комне ясным соколом!»
        Подул тихий ветерок сюжной стороны, зачернелось нанебе темное пятнышко испустилась перед дурачком Иванушкой серая уточка; прошлась перед ним ивыронила два яйца изумрудные. Взял их Иванушка дурачек, отпустил утку опять наволю ипошел домой.
        Принес он эти два изумруда: один длятестя своего Поликарпа царя, адругой длясвоей милой жены Розы царевны.
        Дивится царь Поликарп натакую вещь редкую испрашивает дурачка Иванушку, гдеэто он досталее?
        Там, наполяне залесом, отвечает дурачек-Иванушка, увидел я утку диковенную: крылья уней сизые-лазоревые, шейка бисерная, вместо глаз два бриллиантика светятся… Захотелось мне поймать ее, - вотя иполез втростник, поймать то ее непоймал, агнездо отыскал; вотивзял оттуда эти два яичкаеё.
        Мудрено это показалось Поликарпу царю, созвал он всех придворных своих, иобъявил всем икаждому, чтокто поймает эту утку ему, того он пожалует чином большим ивсякою царскою милостью.
        Узнав это, старшие дочери Поликарпа царя пересказали мужьям своим такую весть иупрашивали, чтобы они утку добыли: дурак-дескать её яйца достал ицарь Поликарп им очень доволен заэто.
        ВотГригорий молодой иГригорий сбородой сбираются надругое утро утку ловить.
        Дурачек Иванушка встал еще раньше их, пришел вдолину, кликнул сивку-бурку, нарядился сильным могучим богатырем, позвал свою уточку сизокрылую, пустил ее полугу прохаживаться, асам лег поддерево.
        Приходят два его шурина, Григорья царевичи, видят, прохаживается утка диковенная!.. разгорелись уних зубы начужбину, приглянулась-понравилась им уточка сизокрылая. Только видят: лежит богатырь поддеревом, подле него щиплет траву ретивый конь.
        - Смотрико, говорит один Григорий царевичь другому Григорью царевичу, этотот богатырь!..
        «Давидно иутка его; подойдем кнему, узнаем.»
        Подошли Григорьи царевичи кдурачку Иванушке, поклонилися, только его немогли признать.
        - Нетвояли это утка, богатырь честной? спрашивают они унего.
        «Да,моя, доморощеная: отвечает дурачек Иванушка.
        - Ахкакая она чудная, красивая!..
        «Напорядках; живет-себе.»
        - Непродашьли ты ее нам, богатырь честной?
        «Онауменя непродажная.»
        - Чтожтак?
        «Датак; онауменя заветная: могу я отдать ее, только незасеребро инезазолото…»
        - Чтоже тебе надобно?
        «Давот, еслибы вы, примером сказать, захотели ее уменя купить, взялбы я свас попальцу содной ноги.
        Посмотрели Григорьи царевичи друг надруга, посоветывались исогласились между собою.
        - Анеужто, спрашивают они Иванушку, неужто кроме низачто неотдашь!
        «Низачто таки… Даразве это дорого? Иной молодец затакую редкость позволит себе иобе ноги отнять!»
        - Быть так; сказали Григорий молодой иГригорий сбородой; мыутебя ее покупаем.
        Вынул свой мечь дурачек Иванушка, велел разуться ипоставить ноги напенек, самотсек им попальцу, положил вкарман иотдал им свою уточку.
        Пришли домой Григорьи царевичи, хвастаются… Достали мы, говорят, утку легохонько, аинойбы занее голову положил: стерегли ее два богатыря могучие, дакакмы припугнули их, такони итягу задали!.. Воттебе, батюшка, царь Поликарп, даримее!
        Прыгает царь Поликарп отрадости, обнимает зятьев… «Ахвы мой голубчики белые, чего вам заваш труд хочется?.. Просите уменя, чтотолько могу, вседлявас сделаю.»
        - Дамне, говорит Григорий сбородой, хотелосьбы воеводою быть. Амне, молвил Григорий молодой, надвойском быть набольшим.
        Исполнил царь Поликарп их желание, истал Григорий сбородой своеводства добывать себе пояйцу изумрудному; аГригорий молодой патянул насебя платье военное, наторкал перьев наголову, истал нидать-ни взять селезень скрыльями сизыми, сшеей унизанной…. исделались они стех пор еще нахальнее прежнего: нетотних житья дурачку Иванушке… иленив-то он, иглуп-то он, инечего-то отнего иждать путного!..
        - Погоди, думает дурачек Иванушка, имы будем воеводами, иунас будет набоку железка побрякивать.
        9.Второй подарок Фомы покойника
        Раздосадовал Иванушка еще раз нанасмешников, пошел пройтися сгоря пополю, ипринес царю Поликарпу пригоршни отборного жемчугу.
        - Гдеэто ты достал? спрашивает удивленный царь Поликарп.
        «Дапошел я прогуляться влес наполе, вижу ходит там свинка, золотая щетинка, серебряный хвостик сжемчужной кисточкой; чтонераз прыгнет, усыпит вокруг себя жемчугом, акисточка все неубавляется… Ябыло заней, чтобы поймать ее, аона вболото, воттолько поеё следу инабрал всего.
        - Ктобы эту свинку мне поймал, длятогобы я сделал все, чтотолько он нивздумает, сказал царь Поликарп.
        Узнали это Григорий молодой иГригорий сбородой, потолковали между собой, исбираются свинку ловить. Встают они утром рано иидут наместо сказанное; аИванушка дурачек сосвоим сивкой-баркой уже там их дожидается…
        Приходят Григорий молодой иГригорий сбородой ссвинкою, золотой щетинкою кцарю Поликарпу, поплатившись Иванушке еще двумя пальцами, ипохваляются: отбили, видишь, ониее тоже усильных могучих богатырей…
        Дивятся им ипрославляют их все придворные царя Поликарпа; ацарь Поликарп награждает их чинами ипочестями; одному Иванушке дурачку ничего нет, кроме насмешек да подтруниванья.
        Любит его одна только Роза царевна прекрасная, аиона, глядя надругих, нестерпела, молвила: «чтобы тебе, мойлюбезный Иванушка, тоже добыть что нибудь диковенное, итыбы был вчести, итебебы люди дивилися!»
        - Возлюбленная моя супруга, Роза царевна прекрасная, отвечает дурачек Иванушка; неужели ты, будучи такая разумная, думаешь, чтотот только иславен иумен, ктоутку поймал да свинку загнал?.. надобно приэтом знать, какони я осталися…
        Взяла его Роза царевна заухо, подрала легонько, ипромолвила слова разумные: «глупенький ты, глупенький!.. Ещели ты досих пор недогадаешься, чтоиным людям кажется иутку поймать нешутка, исвинку загнать небезделица!»
        - Придет время, моялюбезная Роза царевна, говорит дурачек Иванушка, покажу всем, чтоя итетеревей горазд ловить!
        10.Чемвсе повершилося
        Послучаю великой баталии, бывшей прицарице Наталии, занесколько тысяч лет назад, царь Поликарп задает пир навесь мир, ибояр натом пиру тьма тьмущая.
        Сидят гости зацарским столом; ходит поних ковш круговой зелена вина. Бояре похваляются: тотто-то сделал, тоттого-то убил, апуще всех шумят просебя Григорий молодой иГригорий сбородой; один дурачек Иванушка сидит-себе тихо, ест, пьет молчит, ничего неговорит… Посмотрела нанего Роза царевна, поглядел нанее Иванушка; больно стало его сердцу молодецкому, чтоона закручинилась, замышляет он выдумывает, какбы ему утешить себя, показать себя передо всеми.
        Начались потехи после стола. Старики сидят, пьют, куликают, разговаривают простарые годы бывалые; акто были напиру молодые, плясать пошли, тудаже пустились иГригорьи царевичи: нужды нет, чтодвух пальцев нет, натоесть мастера Немецкие, нетолько пальцы, ицелую ногу приделают, непроведаешь, чтоона деревянная.
        Кслову сказать, ия знаю одну такую боярышню, укоторой ножки такие маленькие хорошенькие, чтонизачто неповерю, будто они настоящие, мневсе сдается, чтоони сделаны изкакого нибудь заморского мрамора.
        После пляски имузыки, вышли гости пройтися подвору широкому; изачали там молодые удаль свою показывать: ездить, перескакивать, через тын наборзых конях. Пуще всех отличились Григорий молодой иГригорий сбородой, подсмеиваются они наддурачком Иванушкой: «Оседлайко, говорят, царевичь Иван теленочка, прокатись нанем, покажи свою удаль молодецкую!»
        Неотвечал ничего Иванушка; взглянул насвою Розу царевну, ауней, моей голубушки, инда слезы наглазах навернулися… Взялся заум дурачек Иванушка.
        - Нателятах я неезживал, отвечал он Григорьям царевичам, может вам это впривычку одним, авот натаких конях катывался!..
        Тутон подошел кконю князя Буслая, накоторого, кроме самого Буслая, никто исесть несмел; вспрыгнул нанего, селзадом наперед иударил понем; вскакнул конь Буслаев ипонес мчать Иванушку подвору; вскрикнула сиспугу Роза царевна, аГригорьи царевичи покатились сосмеху икричат ему: эй, добрый молодец, свалишься, ухватись захвост!.. нонаш дурачек Иванушка охватил коня ногами, поджал руки, сидит нешелохнется, словно прирос кнему! скакал, бился конь, наконец умаялся, опустил голову, подошел ккрыльцу; спрыгнул снего дурачек Иванушка.
        - Ну,зять мой милый, сказал царь Поликарп, нечаял я втебе такой удали!
        «Даты может быть имногого нечаешь, батюшка;» отвечал Иванушка дурачек; дакаксвистнул, гаркнул: гейсивка-бурка, вешняя ковурка, стань передо-мной, чтолист перед травой!»
        Загудел ветер, раздался топот почисту полю, иретивый конь каквихорь перелетел чрез стену дворца царскато истал перед дурачком Иванушкой; вскочил тот нанего иоборотился кПоликарпу царю: «Узнаешьли теперь, батюшка, ктоодолел Буслая сильного? ктодостал кольцо твоей дочери, Розы царевны?..»
        Вылупил очи царь Поликарп, несморгнет-уставился; сдается ему, чтовсе это восне представляется. Прочие другие рты поразинули, ждут что еще будет.
        «Узнайже еще» сказал дурачек Иванушка, «чьиэто подарки, которыми тебя дарили зятья твои, Григорьи царевичи!» Проговорил он слова известные, прилетела кнему уточка сизокрылая, прибежала свинка золотая щетинка. «Авот ито, зачто их купили Григорьи царевичи» примолвил Иванушка; вынул четыре пальца икинул их перед тестем своим. «Прикажико разуться царевичам, самувидишь, чтоя правду сказал.
        Опомнился царь Поликарп, приказал разуться Григорием царевичам… Делать нечего, хоть нехочется, апришло исполнять волю царскую, разулися… хорошо Немец пальцы приделал, авсе отличишь живое отдеревянного! Видит царь Поликарп правду Иванушкину, зловзяло его нацаревичей… как? закричал он гневно, таквы меня обманывали?… Яже вас дам заэто!..
        Икакспознали все, чтоцаревичи Григорий молодой иГригорий сбородой подпали подопалу царскую, идут нанихже сдоносами: одни говорят, чтоГригорий сбородой насвоем воеводстве так обирал, чтохоть помиру пришло идти; адругие, люди военные, жалуются, чтоГригорий молодой недавал им покоя ниночь нидень, пришло хоть живым вгроб ложиться… Вестимо дело: накого уськнут, натого исобаки лаять поднимутся!
        Несказанно-не описанию рассердился-раздосадывал царь Поликарп насвоих зятьев Григорьев царевичей, хочет их злой казни предать. Нодурачек Иванушка, иРоза царевна, идругие прочие бояре утишили-уговорили его переменить гнев намилость. Успокоился царь Поликарп иприказал объявить Григорьям царевичам, чтоон, ради своей милой дочери Розы царевны исвоего любезного зятя Иванушки, прощает их; нотолько стем, чтобы ниони, Григорьи царевичи, ниего дочери, жены их, которые их всему худо учили инаушничали, никогда ему наглаза непоказывались.
        Иванушкаже дурачек сделан ивоеводою инабольшим надвсем войском Поликарпа царя. Заразумною женой, Розой царевной, ион прослыл таким умником, чтопоискать еще!.. АГригорьи царевичи жили какссыльные-опальные, запрежнее удальство инасмешки; влюди непоказывались, иникто их, апоних ижен их, незвал ксебе нинапиры нинапраздники…
        Ипошла стех пор ходить внароде пословица: «горе, горе, какмуж Григорий, алучше дурак да Иван!»
        Ну,что, люди добрые! Приглянуласьли вам моя сказочка?
        XI.Сказка оИоське, хитром жидке, иоцыгане Урывае, попрозвищу недай промаха
        Напути, надороге, набольшойли столбовой, илинапроселочной, какзнать; нотолько то ведомо, чтодорога эта лежала одним концем кполудню, адругим кополуночи. Такнаэтой дороге длинной-далекой, случилося сойтиться двум путникам: жидку Иоське хитрому, дацыгану Урываю, нопрозвищу не-дай-промаха. Сошлись они вместе; прежде речь повели опогоде теплой, жаркой-сухой, потом одальнем трудном пути, тамопрочих разностях: ородных своих, оделах, закоторыми пустились впуть, итак сполчаса покалякавши, стали добрыми приятелями, исогласились вместе идти неотставая друг отдруга; каждый обещался все делить пополам сдругом-товарищем, всякую нужду пополам нести; акаждый смекала, себе науме, вдальной дороге надуть чем нибудь своего друга-товарища любезного: Иоська посвоему манеру жидовскому, аУрывай насвою цыганску стать.
        «Вот» говорит цыган Урывай жидку Иоське хитрому ««вот, какже нелучше нам вместе идти, всякую трудность пополам делить: вотнам теперь идти доместа двадцать две версты, апойдем мы вместе, разложим пополам: выйдет набрата поодиннадцати!.
        - Вестимо, вестимо, чтоиговорить, примолвил Еврей, иотец Соломон сказал, чтосдругом небремя дорога дальняя.
        «Дачто, длядруга исемь верст некрюк. Акто этот отец Соломон?»
        - Ктоего знает; ятак отстарших слыхал, только должен быть умный человек.
        Идумает жид процыгана: хорош гусь, ипроСоломона неслыхивал! Идумает цыган прожида: погоди честный Евреи, ятебе покажу премудрость Соломонову!..
        Такведь идет иненаодном пути… дачто растолковывать, сами, будьте здоровы, небойсь давно догадалися.
        Шли-шли так наши путники, приустали, сели напути идавай друг другу разные диковинки рассказывать.
        - Ачто, панУрывай, добрый человек, тычай напути кое-что видел, кое-чему поучился-таки?..
        «Чему, учиться, самдругих учил, даром что дурак-дураком родился. Попал я раз, скажу тебе, втакую сторону, гденарод дурень надурне сидит, дурнем погоняет еще; между них побывши исам одурел-было; идействительно, может теперь стобой вдороге идучи, мнеприлунится сделать что неловкое, такневзыщи намне, анамою участь пеняй, чтокдурням было-завела меня. Ведь поверишьли, чтоэто занарод такой: исмешно, идосадно глядеть наних; иду, примерно, яраз ночной порой; ночь была светлая-месячная ивижу, чточеловек спять бродят впруду попояс вводе, срешетами. Чтомол-вы, ребятки, карасей ловите, чтоль? «Нет» говорит, намзвезд набрать хочется…»
        - Каких звезд?
        «Давон, что, видишь, вводе-то светятся…
        - Да,дурни, тонебесные звездочки, онитолько наводе кажутся, аведь, видите, онивсе внебе вделаны.
        Взглянули дурни кверьху «ито» говорят «смотри пожалуй, мынанебо-то посмотреть инедогадаемся!.. то-то ловим-ловим вот уже битых два часа, кажется иврешете видишь, аводу выпустишь - инет ничего!»
        Хоть глупый этот народ, даспасибо послушливый: когда я им растолковал все порядком, тосей-часже свою ловлю ибросили; ноя таки спросило., полюбопытствовало.: аначто-мол вам звезды понадобились?.. чтобы вы со. ними сделали, буде добылибы?
        «Дахотели -было накафтаны прицепить.»
        - Аэто кчему?
        «Дакакже: тогдабы все нас стали звать высокопочитательными, сталибы передо, нами шапки снимать инас чествовать..»
        - Нет, други любезные, примолвил я, чтобы нацепить себе накафтан звезду, дазаставить других себя почитать, надо что нибудь побольше сделать, чемходить сдырявым решетом, попояс втине, наровне совсякой гадиной.
        Ещераз, идуя мимо одной избы втой стороне ивижу, чтокуча народу - корову накрышу тащат.
        - Длячего это? спрашиваю.
        «Давон» отвечают мне, трава накрыше выросла, жалко так ее оставить, пропадет низачто, такпусть корова съест, будет выгодней.»
        - Даначтоже вам тащить корову накрышу дляэтого, высорвите траву, даиотдайтеей.
        «Экодело, смотри пожалуйста, ито ведь так; айпрохожий, спасибо брат, ведь унас наэто простое дело идогадки небыло!»
        Втретьей деревне тоже мне случилось этих дурней наставить напуть: пришел я наодин постоялый двор ивижу православные завтракают; поставили горшок каши да изнего ичерпают…. дато диковинка, чтокаждый зачерпнет иопять уйдет… яспрашиваю: что-мол это они делают? «Да» говорит хозяйка «оникашу видите смолоком хлебают, ну, акрынка смолоком, вестимо нахолодинке стоит, агоршек скашею здесь, такони зачерпнут вгоршке каши, даиидут себе ложку молока взять…
        - Неужелиж увас всегда так делается?
        «Какже иначе?»
        - Даонибы взяли да принесли сюда крынку смолоком, чемходить туда сложками.
        Неразумная хозяйка инда руками всплеснула, моислова выслушавши, какбудто я сказал премудрость великую, такивскрикнула: «ахты, батюшка!.. смотрите пожалуйста, дело пустое, анам невдомек!.. Неговориже, родимый, пожалуйста, чтоты это выдумал, ятебе заэто холст подарю, дайя их сама напуть-на ум наставлю! Ипошла баба дурней мужичков учить, какхлебать молоко скашею…
        - Ведь вот, честный Еврей, прибавил Урывай Не-дай-прамаха, убабы этой недостало ума самой простого дела выдумать, ачужим умом воспользоваться, небойсь, догадалася!..»
        Амежду тем, рассказывая свои повести, цыган Урывай ощупывал, чтовкотомке походной уИоськи хитрого было напрятано.
        - Да,да; приговаривал жид, думая просебя: экаты, дура голова, между такого народа глупого немог поживиться ничем получше холста!.. менябы пустить туда, ябы их поучил уму-разуму; иприбавил: асомною так другая была оказия, совсем неэтакая… неслучилось мне напасть налюдей глупых, натаких, прокоторых вот ты рассказывал; асдобрыми людьми довелось-было хлеб соль водить, даненадолго. Идем мы раз стоварищем Ицькою; впоходных сумках унас ничего небыло, аперекусить больно хотелося… Ивидим мы, двое Русских мужичков сидят да обедать сбираются… разложили хлеб, лица, лукипрочее, хоть нелакомое да проголодного сытное. Мызнаем русский обычай: скажи им только: «хлеб да соль!» они сейчас ответят: «хлеба кушать!» стоит только присесть тогда, ауж Русский понотчивать неоткажется. Мы,увидавши их, прямо кним ипошли, аони увидавши нас иначали перешептываться: может быть, иминехотелось нас угостить, данельзя, обычай такой; амы так исделали; подошли…. хлеб да соль, люди добрые!» они: «хлеба кушать!» амы: «покорно благодарствуем!» Да иподсели поодиначке, каждый кмужичку.
        Ониснами заговорили словами ласковыми, откуда мы икуда идем ипрочее…. мыотвечаем да насъестное посматриваем; ивот, один измужичков уже ихлеб вруки взял, хочет отрезать да нас угостить, ипросит удругого ножа: аДядя Михей, дайнож, яхлеба отрежу гостю своему. Адругой говорит: нет, даймне хлеб, япрежде своему отрежу. Первый говорит, чтонедаст хлеба прежде» ибо-де он унего вруках, адругой говорит: ая недам ножа, пока ты мне прежде отрезать недашь!.. Датак слово заслово, перекоряючись, первый иговорит: «Аесли ты мне недашь, тоя твоего гостя прибью!» Ану-ко, ну-тко попробуй, говорит другой, только тронь, такя итвоему спуску недам! Датак побранившись подолее, каккинутся Ицькин мужичек наменя, амой наИцьку… нунас комшить; мыкое-как вырвалися да тягу скорей!..
        Добрые люди, вишь, иподрались занас, дабольно безалаберны: нуневсели было равно: когобы прежде изнас непопотчивать?..
        «Точно, промолвил серьезно цыган, народ добрый, чтоиговорить, иподумал просебя: тотчас угостят издвух поленцев лишенкой!
        Поразсказавши друг другу такие любопытные истории, встали паши сопутники да ипошли опять. Было время уже поздное, адорога доконца пути еще дальная. Иоська хитрый пристал, начал прихрамывать испрашивает цыгана Не-дай промаха: ачто, Урывай, сердце мое, ведь нам никак придется ночевать близь дороги, вкустарниках?
        «Чтож забеда, хотьбы итак» отвечал Урывай «теперь тепло, можно инадворе соснуть; зверей диких здесь неводится, воры нас неограбят небойсь, данезнаю какутебя, ауменя, признаться, ивзять нечего; чорта я также небоюсь, хоть сам лесовик приди.
        - Неговори этого, Урывай, душа моя, неговори; сшайтаном нессвоим братом… егопризывать неследует; злых людей я конечно тоже небоюсь: уменя вот уж недель пять гроша задушею небыло.
        «Задушей точно небыло, датам никто инестанет искать, авот если всумке лежит, тоопасливо…
        - Ивсумке ничего нет, Урывай жизнь моя, коли хочешь покажу ивыворочу, нет; бедный Еврей, санзнаешь, гдемне взять…
        «Нуда илучше, коли нетъ» отвечал Урывай «Яведь это сказал недлячего другого, аради предостережения»
        Выбрали вкустах местечко укромное цыган сжидком ирасположились наночлег доутра.
        «Ачто» сказал Урывай Не-дай-промаха «что, честный Еврей, ядумаю, прежде чем мы набоковую отправимся, недурнобы перекусить что нибудь?.. Вотуменя кусок хлеба имеется, японашему обещанию разделю стобой пополам; посмотри, нетли утебя вкотомке чего, такиты поделись…»
        - Дачтож уменя такое?.. Уменя Урывай, сердце мое, только иесть, чтохлеба кусок, такойже кактвой, всеодно, делить, хотьнет.
        «Нуполно притворяться, честный Еврей» прибавил цыган, который еще прежде нащупал куренка вжидовской суме «полно морочить, тамчто-то утебя еще, кроме хлеба, лежит… ядавно чую, чтожареным попахивает, датолько молчу: авось-де Иоська хитрый угостить неоткажется…»
        Делать нечего, полез Иоська всуму, запустил руку иразинул рот, какбудто дивуючись: ито, что-тоесть! смотри пожалуста, якаквзял котомку вдорогу, такее инеоглядывал… ивынул жид цыпленка жареного.
        Цыган взглянул ивидит, чтоптица небольно велика «эх,говорит он Иоське хитрому, ведь это, честный Еврей, понастоящему иодному мало съесть!»
        - Ивестимо мало, вскрикнул Еврей, неизчего ихлопотать заним, вишь, какая дрянь…. харр-тьпфу… брошуж я его вкотомку опять, пусть он себе хоть пропадет там, нестоит ибиться изэтого, Урывай сердцемое!
        «Э,нет, начтож всумку опять, этоопасливо: оно, конечно… диких зверей тут почти неводится, нуаесли нату беду откуда нибудь теперь голодный волк сорвался… ведь он сейчас почует жареное… прибежит сюда вовремя нашего сна, давместе скуренком пожалуй еще итебя скомкает, почетши забарана сушеного; нет, честный Еврей, ужделать нечего, надо съесть; аесли его мало двоим, товот какмы сделаем: давай жеребей метать насчастливого, кому цыпленок достанется, тотпусть исъест один.»
        - Пожалуй, Урывай, душа моя, пожалуй, янепрочь отэтого, дакакже, чемже, какмы будем метать жеребий?
        «Давот хоть наэтой палке, альнаузел давай!» Ухватил цыган вобе руки полы укафтана своего, свернул узелок наодной иговорит Иоське: «ну,тащи теперь!» Потянул Иоська ивытянул конец сузелком. «Нувот,» говорит цыган авот, чтож станешь делать, такая участь твоя: тыузелок выбрал, ая куренка возьму. Нудавай, делать нечего, хоть тебяб огорчить нехотелося, дазнать судьба такая наэтот раз!» Иполез цыган зацыпленком всумку жидовскую.
        - Нет, Урывай, жизнь моя, закричал Иоська, ухватившися зажареное, понашему он мой, коли мне узелок пришлося достать, янераз метал жеребий ивсегда уж порядок такой…
        «Видишь ведь ты какой завистливый; иузелок тебе ицыпленок тебе!.. нет, брат, эторазве увас только так, апонашему что нибудь одно выбирай.»
        - Нуим ладно, Урывай жизнь моя, если ты нехочешь так, тодавай иначе гадать, кому достанется.
        «Пожалуй, яневтебя, яуступчив, брат; нудавай, какже, напалке, чтоль?»
        - Нет, сказал Еврей, придумывая, давай немного соснем наскорую руку икто лучше сон увидит, тотому иесть жареное.
        «Пожалуй, пожалуй, молвил цыган, давай!.. Кладиж твою котомку вголовы, чтобы мне итебе нанее прилечь, чтобы обоим увидеть хорошийсон.»
        Положили котомку вголовы, улеглися наней идавай хитрый жид придумывать, какой лучше сон рассказать. Цыган Урывай ничего больше непридумывал, азапустил руку вкотомку поверьх головы, вытащил ловко цыпленка жареного, съел его искосточками, дапотом уже иуснул, чтобы сон увидать.
        Долго жид думал, ворочался, иперекусить то хочется, даисон-то поди выдумай!.. наконец таки-выдумал; толкает цыгана хитрый жид… Урывай, Урывай сердце мое! вставай скорей, ярасскажу сон, вставай скорей!
        «Завтра расскажешь.» отвечал цыган.
        - Какой завтра, мнетеперь есть… тобишь-разсказать хочется.
        «Нутак говори пожалуй, яслушаю.»
        - Вотвидишьли… такой сон мне привидился, чтоникогда никому инаяву невидать. Только заснул я, ивижу будто внашем кагале стою, ичто нам наш Раввин читает слушаю, апотом будто мы, Евреи, начали все кричать молитвы… изакричал я громче всех… ивдруг растворилось небо иявился наш старый Раввин, чтоумер сгод тому назад, явился, подошел комне иговорит…» Ну, честный Иоська!.. тыхорошо насвете жил, посубботам вруки ничего небрал, вина непил инечистого мяса (трефного) неел, хорошо закон исполнял, - пойдемже, ятебя отнесу котцу Соломону икпрочим, пойдем!.. «Взял меня старый Раввин легонько запесики, поднял ипонес нанебо… ВсеЕвреи вкагале инда рты поразинули отизумления, потом попадали ничком иначали меня восхвалять!.. ВотУрывай, сердце мое, поткакой я видел дивный сон!. Нуаты, чтовидел? говори скорей!
        «Дачто мне видеть?.. я,признаться, ничего невидал просебя… авот, кактебя твой Раввин схватил запесики да понес нанебо, тоя только глядел вслед тебе, даиподумал сглупу, чтоэто вправду так, чтоты больше неворотишься… ястоски потебе взял цыпленка жареного, даисъелего…»
        - Как, этоты восне-то видел, чтоцыпленка съел?
        «Нунет, восне-то только ты мне грезился, ацыпленка то я наяву обгладал; вотикосточки, на, понюхай-себе!»
        Хвать Иоська всумку, анцыпленка-то ислед простыл, инапустился нацыгана ину его усовещивать.
        - Этотебе негрех, несовестно обмануть меня Еврея честного?.. а? Урывай, сердце мое, нечаял я оттебя такого дела обидного… а? тывот какпоступил сомной, Урывай душа моя!.. нехорошо, издесь это грех, нехорошо, инатом свете будет нехорошо…
        «Незнаю какнатом будет, анаэтом недурно голодному цыпленка съесть» подумал цыган исказал жидку хитрому: «вольноже тебе видеть такой сон безолаберный: легколи дело, нанебо поднялся!.. ну,ты сам посуди, ктожебы намоем месте тебя дожидаться стал?
        - Нехорошо, воля твоя, нехорошо, бормотал хитрый жид, желая еще больше цыгана усовестить; идолго бормотал он, думая, чтотот его слушает, ацыган давно уже заснул подэту музыку.
        Встали утром наши спутники ипустились впуть далее. Жиддорогою все придумывает, чемсцыгана завчерашнего цыпленка выручить, ацыган придумывает, какбы жидка еще надуть начто нибудь.
        - Ачто, Урывай, жизнь моя, сказал хитрый жид, намведь путь еще лежит порядочный; мыоба идем, обаиустанем икаждый изнас свои сапоги потрет… давай лучше так: пусть один идет, адругого насебе несет, такпеременяться истанем, каждому иотдых будет идляобуви выгодней.
        «Пожалуй, янепрочь, отвечал цыган, дакакже мы будем, далеколь один другого нести?»
        - Дамы так сделаем, Урывай, душа моя: пусть один несет, адругой ему дляутехи пусть песню поет икакпесню покончит, тоуже он примется везть, адругой станет песню петь.
        Выдумал хитро хитрый жид, онподумал себе: знаю дея песни три, аможет ичетыре, сложу их вместе истану петь; цыган непоймет, подумает, чтоэто все песни одна; аего песни коротенькие: яслышал, какон дорогой их напевал… такпусть-ко меня повезет подалее, ятем, покрайности, засвоего цыпленка хоть наобуви выручу.
        Цыган подумал немного, «давай» говорит «комуже вперед везти?»
        - Тебе Урывай, сердце мое, тебе; тывсего цыпленка один съел, такуваж хоть заэто.
        «Ну,пожалуй, садись скорей.»
        Взвалил цыган жидка наплеча ипонес, ажид принялся свою песню петь…
        Пел, пел, какнидлинны были песни жидовские, адопел доконца таки изамолчал, придумывая, неприберетли еще песни какой… АУрывай того иждал, только жид петь перестал, остановился, стряхнул жидка иговорит ему: «Ну,покончил песню, везишь теперь, дайже имне проехаться.»
        Делать нечего, подставил жид спину, думая себе науме: авось длинней моей песни невыдумаешь! Засел цыган нажидка ину распевать ти-ли-ли, ти-ли-ли!.. то протяжно, тоскороговоркою.
        Везет жид, надсажается, ацыган нанем тилиликает неумолкая, неостанавливаясь. Долго везет Иоська хитрый жид цыгана Урывай недай промаха, аконца песни цыганской еще невидится; ну, далекаже песня, подумал жид испрашивает: Ачто Урывай, душа моя, скоро твоя песня покончится?
        «Нунет; этоеще только начало почти, адосередины нескоро дойдешь.»
        - Воттебе раз, думает жид, яинеждал, чтобы уцыгана была такая песня длинная!.. Давай он Урывая уговаривать: Урывай, сердце мое, будет тебе петь, кончай скорей; яведь неодного тебя везу, аицыпленка моего, которого ты съел; такбудет сменя иполовину песни, Урывай душамоя.
        «Ради этакой причины, япожалуй тебе отдышку дам» отвечал цыган - «только после, какхочешь честный Еврей, вези опять: тысвою песню покончил имне мою дай покончат.»
        Слез цыган сжидка хитрого истал тот его дорогой тем иэтим заговаривать, чтобы опять невезти; однако немного погодя цыган опять пристает: «Чтоже, честный Еврей, дайпесню докончить, вези меня!»
        - Урывай, душа моя, брось ее, песню твою; вонисело близко, нехорошо, Урывай, душамоя.
        «Какхочешь, апесню докончить надобно; чтозадело, чтоблизко село: явнего так ивъеду натебе.»
        - АйВаймир! думает жид, перепугавшися, нукакизнашей братьи увидит кто, чтоя цыгана везу, просвету недадут!.. шейтан меня дернул такое дело глупое выдумать!.. Иначал опять цыгана уговаривать, чтоэто нехорошо.
        «Положим, чтонехорошо» отвечал цыган, должноже уговор выполнить!.. Аесли хочешь мировую сделку повести, топожалуй: затвою неустойку угости меня вселе полдником, заплати вкорчме замой обед, так-поквитаемся.»
        Жидтуда исюда, ацыган стал насвоем: ильобед, ильвези!.. даеще, говорит, ивселе остановиться недам, погоню далее, неслезу, пока песни недопою!»
        Чуть незаплакал хитрый жид отбеды такой, апринужден был сделаться полюбовно сцыганом Не-дай-промаха: обязался ему вселе выдать злот наугощение; ането попробуй, думает, егопотчивать, оннакарбованец съест!
        Пришли всело, стали наотдых; хитрый жид выдал цыгану поуговору злот идумает себе науме, какбы отцыгана отделаться: напути он неотстанет сам, ажид видит, чтовместе идти сним невыгодно… Смекнул жид, какделу помочь, вышел надвор вместо укромное, снял сапог ссебя, распутал ветошки наноге ивытащил деньги туда заложенные: вынул три дуката, которые похуже ипошел сними насело кжидку знакомому, сторговать унего пегую кляченку ивернулся опять вкорчму.
        - Ну,Урывай, сердце мое, прощай! говорит цыгану хитрый жид; нехотелось мне стобой расстаться, даделать нечего: вонмне Мокша лошаденку свою дал, такя поеду наней.
        «Коли так, делать нечего, известно, конный пешему нетоварищ, ступай себе. Агде этот Мокша живет?»
        - Авон там, надругой улице. Такпрощай Урывай, душамоя!
        «Прощай, прощай; веселого пути, гладкой дороги!» посломать-мол тебе ноги, подумал сам просебя.
        Едет жид идумает: ну, отделался оттоварища!.. Оноправда, несовсембы мне эта кляченка надобна, дадома пригодится, аможет еще можно будет иопять продать!..
        Такразмышляя иначал жид просебя попевать насвоей лошаденке едучи; вдруг кто-то его стук поплечу…» Чтож ты, хитрый Иоська, поешь такие песни короткия?»
        Глядь Иоська, анопять перед ним цыган недай-промаха… инепеш, атоже налошаденке вороной тащится. Диву-дался жид ииспугался немного, однако опомнился испрашивает: Ба! Урывай душа моя!.. Гдеты это коня достал?
        «Вот!.. Дачто задиковинка коня добыть, тожкакитебе знакомыйдал.»
        - Ачудное дело: точно такая лошаденка уМокши осталася… Неунеголи ты взял Урывай, жизньмоя?»
        «Воттебе раз, будто кроме твоего Мокши ниукого илошадей неводится.»
        - Дабольно похожа наМокшину.
        «Ичеловек начеловека походит, аскот наскота иподавно; вотиты небойсь натвоего Мокшу похож!»
        - Аразве ты виделего?
        «Гдевидеть, ятолько так думаю.»
        Приехали попутчики опять напостой, вкакую-то деревнишку одвух дворах. Ночь надворе.
        - Урывай, сердце мое, какже нам? надо лошадей стеречь идти: вишь здесь место какое идвора вовсе нет, уведут пожалуй.
        «Чтоже, стереги, коли охота есть, амне стеречь нечего: моялошадь черная, еевор исфонарем нескоро увидит впотьмах; авот твоя пегая, такнет дива, коли кутру хвост покажет тебе.»
        Подумал-подумал жид: правда иесть, ажалко покупной кляченки, продежурил всю ночь.
        Надругой день, едучи путем, Иоська опять поднялся нахитрости.
        - Ачто, Урывай, душа моя, ведь моя лошаденка лучше твоей?
        «Может быть» отвечал цыган.
        - Ведь, вишь, продолжал Иоська, если пристегнешь, тоипобежит?.. Истегну-таки свою кляченку, таиподалась шага два вперед.
        «Да,хороша» прибавил цыган «резвая…»
        - Ачто, Урывай, душа моя, нехочешьли меняться? янемного придачи возьму.
        «Чтомне меняться, уменя исвоя недурна»
        - Нугдеж ей, гдеж твоей… смотри!. иначал кляченку опять стегать, тазамотала головой иначала взбрыкивать, ажид приговаривал: вишь, вишь какая озартная!
        «Да,бойкая» сказал цыган, смеясь просебя.
        - Такдавай, поменяемся; мненатвоей поездить охота берет.
        «Пожалуй, сменяемся: давай мне придачи дукат.»
        - А! тебеже давай?.. даведь ты сам говоришь, чтомоя лучше твоей?
        «Длятебя лучше, адляменя моя лучше кажется.»
        Жидзамолчал.
        - Ачтоже, Урывай, сердце мое, нехочешь меняться?
        «Отчегож нехотеть.»
        - Таккакже, чтоже ты мне дашь?
        «Дадукат стебя хочу.»
        Жидопять замолчал.
        - Лчтоже, Урывай, душа моя, такинепоменяемся?
        «Отчегож непоменяться.»
        - Ну,тьпьфу! чтопроденьги говорить, давай так поменяемся?
        «Давай дукат.»
        Жидопять замолчал. Хорошобы, думает он, таксменяться: лошадь его лучше моей, Мокша точно такую мне изачетыре дуката неотдавал… дактомужебы цыгану пришло истеречь поночам.
        - Так, Урывай, душа моя, тыменя я непотешишь?
        «Отчегоже непотешить.»
        - Ну,уступиже коня своего мне, амоего себе возьми.
        «Изволь; давай дукат.»
        Такиэтак бился сцыганом жид, наконец уладился, сменял лошадь ипридал цыгану карбованец.
        Приехали вдеревню, чуть нехуже первой. Пришло ночевать.
        - Ну, - говорит, улыбаясь, хитрый жид, - теперь, Урывай, сердце мое, тебе коней стеречь: мойчерный, еговор неувидит, атвой пегий, такего сейчас схапает.
        «Ну,этого я недумаю, отвечал цыган: мойпегий, такего вор побоится взять: изокон увидят, какего поведет; авот твоего, коли глазом неувидит, тонайдет ощупью, даиуведет так, чтоисобаке невзапримету, нетолько человеку увидать.»
        - Э,Урывай, душа моя, подделже ты меня, Еврея честного.
        «Чтож делать, ятебе говорил, чтомне меняться охоты нет, тысам приставал…. теперь знаешь-понимаешь, такисмекай: коли вкарты играешь, такмасть замечай!»
        Ипришло жидку опять продежурить ночь.
        Едут натретий день, путь лежит кгороду. Цыган уже исам задумал расстаться сжидком хитрым Иоською: завтра, думает, базарный день, может сюда занами следом катит, своего верного коня отыскивать, пустьже он безмоей помощи найдет его усвоего друга любезного Иоськи хитрого; амне задобра-ума убраться вдругую сторону… Такразмышляя, ужехочет проститься сжидком, каквдруг тот прыг слошади, схватил что-то сземи да инаседло опять…
        «Чурвместе!» закричал цыган; «чтоты честный Еврей нашел?.. давай, поделимся.»
        - Урывай, душа моя, яодин нашел, мнеодному иследует.
        «Нетбрат, этонеладно, мывместе ехали, покажи, чтотакое?»
        - Даничего там, пустошь, право дрянь, Урывай, сердце мое, нестоит иговорить проэто.
        «А,зверье какое-то,» сказал цыган объехавши нодругую сторону Иоськиной лошади. «Покажи-ко сюда! Ба! заяц да лисица, только застреленные, видно охотник обронил… Ну,какхочешь честный Иоська, давай делить: мнеже надо теперь ехать вдругую сторону; яхотел-было уже так проститься стобой, безмагарыча, анвот Бог нам находку послал.»
        - Аразве ты хочешь ехать отменя? спросил хитрый жид обрадовавшись.
        «Да,надо разъехаться, делать нечего: мойпуть лежит вдругую сторону.»
        - Ну,коли так, уженапрощаньи зайца возьми, Бог стобой.
        «Дачтож это заполовинный дележ? заяц нестоит лисицы, дело известное.»
        - ДаУрывай, душа моя, какже нам иначе разделить, рассудиж: ведь тут видишь два зверя инас двое, таккакже иначе?
        «Дачто долго толковать, давай опять бросать жеребий, вотикончено.»
        - Тыопять обманешь меня, Урывай, душа моя, право лучше зайца возьми!
        «Какобману?… яразве тебя когда обманывал?.. Давот гляди: янапишу две записки, иположу вшапку, аты вынимай, ичто ты себе вынешь, тоибудет твое, ачто уменя оставишь, томое…»
        Подумал-подумал жид исогласился; чтодолго перекоряться, лишьбы поскорей отцыгана отделаться. - Ну,говорит, давай насчастье, видно делать нечего.
        «Вотиладно; вотдве записка я инапишу: водной - лисица мне, азаяц тебе, авдругой - заяц тебе, алисица мне.… Ну,вынимайже, давай смотреть… что? вишь: лисица мне, азаяц тебе!.. Ну, скажешь итут я обманываю?»
        Взял, вздохнувши, зайца хитрый жид имахнул рукой. - Экой, думает себе, навязался непутный цыган; ипродувной такой плут исчастливый, нивчем ему неудачинет!
        После этой дележки иразъехались наши сопутники-товарищи. Если им придется опять когда съехаться, тоия опять еще что нибудь расскажу проних вам, люди добрые; атеперь пока довольно иэтого.
        «Акчему ты лам, дядя Пахом, рассказал это прожидка ицыгана? какой тут толк есть?» спросил, выслушавши сказку, молодой парень, который вовсем дотолку добирался.
        - Датут только втом итолк, - отвечал Пахом, - чтоесли хочешь быть кому товарищем, тонеищи, чтобы обмануть-провести его, нето навернется такой, чтотебя самого обделает вчетверо!
        XII.Сказка омужичке-простачке, чтоучил других смышлености
        Внекоем селе, аливдеревне чтоль, вычаи ее ивидывали: вней почти все избы крыты соломою, азаборы изплетня улажены; мужички ходят влаптях сонучами, бабы носят кички снизаными подзатыльниками, аребятишки илетом ивжары, изимой ивмороз, ходят зачастую поулице вчем мать родила. Управитель там такой строгой, чтобезкнута вполе невыедет, абарин такой ласковый, чтокогда принесут ему оброк, тоон нетолько безкрику возьмет, аеще иногда испасибо вымолвит.
        Нутак вэтой-то самой деревне жил мужичек Мирон, акто говорит, чтоего Макаром звали, дадлявас, ядумаю, всеравно, положим хоть он иМиронбыл.
        Былон нето, чтобы глуп совсем, длядеревенского обиходу туда исюда, годилсябы, даслучись набеду, чтопожил он года сдва набарском дворе инагляделся какбояра живут, какони поутрам впостеле еще, неумывшися-не помолившися, пьют воду теплую-сыченую, смолоком да ссухарями сдобными, видал, какобедают, непросто-де едят руками, альтолько ложками, ануних наэто идругие разные инструменты есть, ижелезные исеребряные, ихлеб бояре непросто едят, всетолько себе врот кладут, анаделают разных катышков, дасобак, чтооколо стола ходят, ипотчивают, ипрочее боярское житье-бытье повидал Мирон; таквот он, принявшись опять засоху, после житья вбоярских палатах, стал себе думать-раздумывать: чтоэто-дескать я вдеревне живу, толкусь между олухами?.. Дадайже лучше я вгород пойду; малой я смышленый изнающий, хоть давненько вбоярских хоромах жил, анемногое позабыл, сумею еще ипол подмести истарелки слизнуть, буде лакомый кусок останется; авгороде, слыхал я, ловким-смышленым житье-раздолье, давгороде тоже идурней много небойсь, такмне небудет накладно, яже их поучу уму-разуму, аума уменя-таки, чтож, нечего сказать,        Дядя Мирон видно неслыхивал, чтовишь овсяная каша хвалилась, будто скоровьим маслом уродилась, далюди плохо этому веру имут.
        Покалякавши так раз-другой, аможет пятый-десятый иболее, порешился Мирон вгород идти, учить православный люд смышлености; истал собираться впуть-дорогу, непомолясь порядком Богу, непопросивши советов устарых людей, неразведавши, какживут вгороде. Дакуда ему иразведывать: самвсе знает, самвсему горазд… Эх,эх, непринас-то сказано, часто так: иной что поросенок вмешке, света невидит, авизжит навсю улицу.
        Аведь что вдяде Мироне было исмышлености?.. только то одно, чтонехотел уступить никому, нехотел сознаться нивчем, буде исделает что глупое, такнаровит уверить разными манерами, чтоон все-таки прав ичто его дело хорошо сделано… IIосадил он раз картофелю четверик, даверно столком умел посадить, чтонадругой год собрал его тоже четверик неболее… «Нучто ты, глупая голова,» говорят ему, «чтоты себе достал?..» - Какчто? - отвечал Мирон, - достал новый наместо старого! - Вотподи итолкуй сним, онитут таки-нрав.
        Таксобрался наш Мирон вгород идти. Ипошел все готовить кпути.
        «Куда ты?» спрашивают деревенские знакомцыего.
        - Вгородиду.
        «Зачем?»
        - Вот, зачем?.. чтомне вдеревне жить; ятам покрайности других поучу, чему сам горазд.
        «Останься-ко лучше дома, изладь-ко свою борону, даплетень поправь; видишь развалился весь; аненеси свою бороду напосмешище городу… гдетебе других учить!.. Скинь-ко свою шапку, дапостучи-ко себя вголову, непустаяль она?..»
        НашМирон замахал ируками иногами, неслушает. То-то обычай-то бычий, аум телячий, нуда пусто его! сказали люди добрые, пусть идет глупая голова учить других премудрости, авось принесет исебе домой сколько нибудь ума-разума.
        НашМирон, чтобы показать людям что идет он вгород непопусту, заложил втелегу клячу свою ивзвалил туда четверти три овса, даитут поумничал: каждую четверть вособый куль зашил, дескать горожане будут дивиться: экой-де смышленый мужик!
        Идучи дорогой ивспомнил Мирон, чтобара-де, иногда впути, когда едут, тоневсе сидят, австанут иногда да ипройдутся. Вотинаш Мирон, вышедши изтелеги, заломил шапку, запрокинул голову, поднял нос кверьху ипошел сноги наногу покачиваясь, дадумая, чтовот только вгород явится, тоего там чуть несозвоном станут встречать. Идет он идумает, чтобы ему такое увидать вгороде неразумное да указать наэто, илибы выдумать что нибудь, чего люди сделать недогадаются да поучить их тому…
        Увидал Мирон надороге ворону, которая сидела, клевала да каркала, иговорит: вотбы я эту ворону вцех записал: сидит-долбит, дело делает, анебось времесленную управу неплатит, билета неимеет!.. АМирон слыхал набарском дворе, чтовгороде всякий мастеровой должен непременно вцех записываться, таквспомнивши это исказавши проворону такое слово умное, инда усмехнулся Мирон: экой-де малый смышленый я! Иеще больше вздернул голову, иначал еще больше раскачиваться.
        Шедши так время немалое, поднялся он нагорку иувидал город вдали (анадобно сказать, чтоон города никогда вглаза невидывал), выпучил очи наш Мирон, увидавши столько церквей иразного строения…
        - Чтоэто загород? - спрашивает он уодного прохожого.
        «Разве незнаешь? Москва.»
        - Гм! Москва!.. Ачто стоит Москва? сказал Мирон, ухватившись запазуху, гдеунего лежал кошель сденьгами.
        «Даты спятил чтоли сума, алиотроду помешанный?» спросил прохожий наМирона уставившись.
        - Чтож такое, - отвечал Мирон, - ужбудто ей иценынет?
        «Может иесть, даненам стобой ее высчитывать,» прибавил прохожий смеючись.
        - Гм! - бормотал Мирон, - такэто Москва? - ихотевши похвастаться перед прохожим, чтонасвете видал-таки многое, сказал, сважностью глядя нагород: - да, селенье порядочное!.. чуть небольше того, чтоотнашей деревни верстах вдесяти стоит.
        «Акакто селенье прозывается?»
        - Дакто его знает, позабыл; имямудреное.
        «Неселоль Повиранье, чтонаречке Вралихе стоит?.»
        Какниглуп был Мирон, асмекнул, чтопрохожий надним подтрунивает, замолчал ипошел отнего всторону.
        Чемближе подходит Мирон кгороду, тембольшее его диво берет; авсе-таки другим ему этого показать нехочется: онтак идумает, чтокаждый прохожий ипроезжий нанего глядят: будет ли-де он дивиться, айнет; иотэтого он прямо инеглядит нагород, авзглянет мельком да иотворотится.
        Акаквошел Мирон вгород, дакакразбежались унего глаза пообе стороны улицы, тоон-было илошаденку свою позабыл, такразинувши рот иидет посеред мостовой…
        Вдруг его кто-то хвать палкой поспине… Мирон больше отиспуга, чемотболи, такивздрогнул весь; глядь, стоит перед ним (каксам Мирон после рассказывал), стоит барин, чутьли негенерал: всером мундире сосветлыми пуговицами, скрасной оторочкой ношвам, счерным ремнем через плечо… стоит, кричит, ругает его словами домашними, какие Мирон зачастую вдеревне слыхал, испрашивает: «куда те чорт несет насередку?.. невидишь, чтопостороне ехать надобно, чурбан осиновый!»
        Схватил свою лошаденку Мирон, отвел кстороне идумает: ну, первая встреча плоха… спасибо правда добрый барин папался, собственноручно колотит, ането, чтобы велел наконюшню свесть!
        Подвигаясь далее, увидел Мирон башню высокую, иневынес искушения, нужды нет что люди смотрят, остановился-таки, дивуется… подшел поближе, постучал поней… экая штука, видно глиняная, вишь каккрепко стоит!.. Иуставился смотреть насамый верьх: больше всего его диво берет, какэто насамой верхушке железка воткнута, анажелезке-то еще железка, даеще так устроена, чтовисит да ответру повертывается то туда, тосюда. - Какэто угораздило, думает Мирон, такую штуку воткнуть туда?.. ведь это неколдовствомже сделали!.. э,э! смекнул-догадываюсь, видно нагнули да ивоткнули, нельзяже иначе.
        Когда он глядел набашню да мерекал себе науме прожелезку, откуда нивозьмися, пырь солдат-Яшка, ловкий, оборотливый, толк Мирона позагорбку… «чего борода зеваешь? а?.. длячего смотришь набашню, говори скорей?..»
        Мирон снял шапку, смотрит насолдата, незнает что ивымолвить, боится правду сказать, ктоего знает, может-кавалер иосердится… акавалер-таки допытывается:
        «Чтоже неотвечаешь, а? чего смотрел?»
        - Дая так, ничего; ясчитал сколько-мол ворон там сидит.
        «Нучтож, многоль начел?»
        - Даштук спяток.
        «Давайже погривне заштуку, даскорее, мненекогда: вонтам еще народ стоит, надо истех собирать!»
        Мирон проворно вынул кошель иотсчитал служивому полтину целую. Солдат взявши деньги пошел куда ему надобно; аМирон улыбается иговорит просебя: экой я штука, икавалера надул: ворон-то досотни было, ая сказал, что-мол их пяток всего!
        Потом отправился далее иуже неостанавливался, нето, говорит, пожалуй опять придется платить; данападется еще нетакой простяк, кактот служивый, пожалуй иполтиной неотделаешься.
        Ехал - ехал погороду иконца невидать… думает наш Мирон, чтонадоже ведь остановиться где нибудь; агдеж остановиться, чайнабазаре, какиунас всоседнем селе… Осмелился испросилт. одного прохожого: - что, господин честной, гдетут базар?..
        «Какой базар?»
        - Нугде продают всякую всячину?
        «Здесь где только лавка, товезде продают. Даты привез чтоличто?»
        - Какже, явот овес привез.
        «Тактебе надо наболото ехать.»
        - Какнаболото? Спять вон изгорода?
        «Нет, вонтуда наболото, ступай теперь прямо, атам направо повернешь испроси.»
        - Экодело, подумал Мартын: ивгороде да болото есть? Ну,наши деревенские чаю проэто неведают.
        Поехал далее, спросил опять, показали, емуивъехал Мирон наболото совсом своим. Смотрит где болото, думает там тина итрясина есть; ничего невидать, опять спрашивает: агдеж тут болото?
        «Даты теперь наболоте истоишь, отвечаютему.
        - Такэто-то болото?.. датут иводы вовсе нет… да,правда, яизабыл, ведь это болото городское, такконечно уж оно таково неможет быть, каково бывает болото деревенское…
        Увидали Мирона два молодца-проходца, которые побазарам ловят дичь необстреленную. Увидали итотчас повиду смекнули, неспрашивая, чтоэто Мирон припожаловал… Подошли кнему.
        «Счем, молодец?»
        - Свозом, говорит Мирон.
        «Экой ты шутник!» сказал один, кивнул товарищу иухвативши Мирона заплечи, обернул его задом клошади, асам продолжал расспрашивать. «Дасчемже воз то утебя?»
        - Совсом.
        «А,совсом; ая думал сгречею?.. амноголь овса?»
        - Тричетверти.
        «Нувот; славный ты мужичек, делом занимаешься!.. акактебя зовут?»
        - Мироном зовут.
        «Мироном? уславный ты мужичок» продолжал молодец-проходец, держа между тем Мирона заплечи ипоглядывая кактоварищ взял один куль своза, взвалил себе наплечи ипошел, какбудто свое понес.» Славный ты мужичек» прибавил молодец-проходец, увидевши, чтоего товарищ унес куль совсом, «славный… только вот что: Мироном тебя назвать много, аМирошкою мало… будьже ты Мирон безчетверти!»
        Мирон думает просебя: кчему это парень наговорил ему, чтоон славный ипрочее, ичто вишь Мироном его много назвать: разве вгороде Мироны впочете чтоли большом?.. Дакаквзглянул навоз, анисмекнул, почему он стал Мирон безчетверти!
        Спохватился наш мужичок: этак денеладно!.. данарод здесь хоть небольно умен да инеглуп совсем, аглавное нравный такой, никак кнему неприменишься: топалкой тебя наровит, тоденьги возьмет зато, чтопоглазеешь лишний час, ато пожалуй, заговоривши словом ласковым, изподносу унесет последнее!.. Нет, будет, нагляделся, неостанусь больше вгороде; хорошо еще, чтодеревенские незнают, чтосомною приключилося, станут подсмеиваться… нет; продам скорей овес да идомой, нето пожалуй ислошаденкой расстанешься. Яипрежде слыхал, чтовгородах довольно ловких плутов водится, дадумал, чтовсе они вдругом платье ходят, вкуцом, вонкактот, чтодавича украсной церкви читал какую-то бумагу гербовую, адругой нанего издали показывал да мошенником его называл, нет, видно издесь ходят иные также, какимы деревенские.
        Отыскал однако Мирон покупателя, продал свой овес поскорей идомой спирается. Только вздумалось ему: чтож дескать я так безо всего приеду домой? пожалуй инеповерят, чтоя был вгороде, дайкуплю что нибудь такое мудреное, чтобы нашим дурням деревенским инепонять, начто икчемуоно!
        Продавши овес, поехал опять постарой дороге идлятого, чтобы неспиться спути вгороде, идлятого, чтовидел, около башни, гдеон ворон считал, торговцы настоликах продавали что-то такое мудреное, чтоему исамому нев-домек было, кчему такие штуки надобятся.
        Приехал да ибоится лошадь оставить, пожалуй уведут-дескать, вишь ведь здесь какой народ пронырливый…
        Подшел один кнему, спрашивает: «Чтоты мужичек посматриваешь, алиищешь кого?»
        - Нет, ятак смотрю, лошадь неразнуздаласьли, отвечал Мирон, асам думает: ласков ты больно, мужичком зовешь, анаровишь оплесть небойсь, чаюклошади подбираешься!
        Другой подошел: «чтодядя, альвизвоз нанимаешься?»
        Мирон ничего неотвечал, атолько втелеге начал солому перетряхивать. Вишь, говорит сам ссобой, вишь какподъезжают: невизвозли нанимаешься?.. ачто, кажись, задело кому!
        Ипуще Мирону лошадь оставить боязко, акупить что нибудь хочется… отойдет - отойдет он отлошади да опять ктелеге своей подойдет…
        Увидал его ловкий парень один, видно пополету заметил сову, подошел кМирону изакричал нанего: «Чтоты тут мнешься ствоею лошадью?… али ей места ненайдешь, сычь этакой!.. Чтодорогу загораживаешь?»
        Мнебы, говорит Мирон, купить здесь кое чего хотелося… дабоюсь лошадь оставить одну.
        «Такчегож зеваешь посторонам, подвинь ее кстене да ирасхаживай, коли охота есть.»
        - Вот, думает Мирон, этот окрик дал, видно таки - добрый человек, послушаюсь советаего.
        Поставил лошадь стелегой кстене; тамдействительно никто ему инемешает, никто сним инеразговаривает; отошел оттелеги, смотрит издали, никто нейдет кней; подошел кпродавцам Мирон.
        Каквзглянул Мирон натовар, такунего глаза иразбежалися: таминастолах иназоли поразложено таких вещей, чтокажется год надобно, чтобы каждую пересмотреть изних… икартины икартинки, икниги икнижки, икамушки какие-то истеклушки, ипосуда битая, ижелезки разные отизломанного лома, догвоздя, чемсапоги подколачивают; одним словом, такая смесь дребедени сдобром, чтословно, некнам сказано, после пожарища какого осталося: иувсякого такого товару стоит покупцу-продавцу, аино место иподвое; иперед всяким толпится народу всякого ибояр, икупцов, ипростых людей; ипокупают такие вещи, чтоиМирон подумал, достанься-де мне даром они, тоя их сей часже наулицу выброшу! Аподи ты, видно много охотников дохламу такого: дают деньги да еще инебольно торгуются, амолодцы-продавцы стоят руки поджавши иникому нездравствуют, нето, чтовкрасных рядах, где, какувидят покупателя еще издали, тотак изалают совсех сторон, нет, здесь никому сосвоим товаром ненабиваются, какбудто что продают такое нужное, безчего, какбезхлеба нельзя пробыть…
        Былтам правда один товар такой, надкоторым продавцы, каксобачонки сердечные, кричат, рвутся, лезут изшкуры вон… «купите почтенной, купите! право довольны останетесь, большое удовольствие получите… апродам дешево, ейБогу засвою цену уступлю; ради почину вубыток отдам!..» Товар этот был книжки печатные, давидно мало надобился: немного находилось охотников их ивруки брать; икакникричали бедные торгаши, всеуних небыло такого сборища, кактам, гдеторговали разными белендрясами… Ужначто наш Мирон, итот, глядя наих неудачу, подумал себе науме: чай-де эти продавцы, хваля вслух свой товар, какчестят просебя иего итех; ктоего выдумывает! Аион тоже, глядя надругих инеподошел кним, аотправился туда, гденароду больше толклось.
        Подшел, видит, какие-то все железки лежат, ате, ктооколо стоит, берут вруки разные изних иосматривают… иМирон кодной железке руку протянул… какзыкнет нанего продавец: «тебе чего борода?.. чтолапами-то хватаешься? алихочешь стащить что нибудь? Говори языком чего надобно… ну? чего тебе?»
        - Давот это, сказал оробевши Мирон, незная что спросить поскорей, ипоказал насъемцы, которые вбоярском доме видывал, ислыхал длячего идутони.
        «Это, айэто?» спрашивал продавец, показывая насъемцы инастарую вилку, которая подле валялася.
        - Даиэто, сказал Мирон обрадовавшись, чтоувидал еще штуку знакомую.
        «Давай рубль серебром» сказал продавец.
        - Ядумал, возьмешь три гривенника, примолвил тихонько Мирон, анауме он держал, чтотакое старье игривны нестоит, данельзяже было ее посулить после рубля серебром; итак, думает себе, торговец непременно спятится.
        «Нувынимай деньги чтоль» - сказал продавец, истал съемцы свилкой вбумагу завертывать.
        Чтоделать, дорога покупка пришлась, анельзя спятитьсл… Вынул кошель Мирон, взял съемцы да вилку иотдал продавцу три гривенника.
        Пустился поскорей клошади…. анона уже впути-дороге давно: молодец-проходец тотчас спелеплял ее, кактолько Мирон ушел извиду. Хоть взвыть Мирону пришлось… кинется он туда исюда, смотрит вовсе стороны: неткляченки, точно инебыло. Боится сказать-закричать, чтолошадь увели; совался-совался, умаялся, махнул рукой ивымолвил: лихая вас возьми, коли так, ислошадью, уменя дома еще дне есть, авы хоть пропадайте здесь, теперь меня вгород икалачем незаманите!
        Жалко Мирона, аито сказать: самвиноват, неумничай; назеркало неча пенять, коли рожа крива.
        Выплелся Мирон изгорода, пошел опустивши голову, сдосадою, иназад неглядит; ужепосле, спустя несколько времени, когда вспомнил, какон будет вдеревне дивить всех городскими рассказами, развеселился Мирон иопять приподнял голову; особенно ему большая радость своими покупками домашним задачу задать…
        Идет Мирон сэтими мыслями, ивидит что-то наземли светится поднял: тобыл железный кочедык, чемлапти плетут, только старый-истертый, исветился точно вылощеный. Мирон впалатах боярских видал то, чего ему, мужичку, видеть пользы небыло, аневидывал того, чтовдеревенском быту требуется… поднял кочедык Мирон, оглядел его кругом ирассмеялся-таки: ну, говорит, надула меня Москва, надулже ия ее: нашел ковыряльце чутьли несеребряное!
        Взял его бережно, завернул вбумажку, гдесъемцы свилкой были завернуты иуложил запазуху.
        Пришел Мирон домой. Акакон припожаловал поздо вечером, тоинезаметили, чтоон прикатил насвоем надвоем.
        «Ну,что?» спрашивают домашние «видел город?.. что, каков показался тебе?»
        - Каков?.. может вам вдиковинку, апомне так иговорит пронего нечего.
        «Дакакже, говорят, город ведь вишь помещенье великое…»
        - Экое диво, яибольше видал.
        «Агдеж ты видал?»
        - Вот, гдевидал!.. Данакартинах убарина такиели города видывал?.. Исразными озерами, исовсякою животиною… ато ваш город эка невидаль!
        «Однакоже все подивился небойсь?..»
        - Дачему дивиться там?.. Мнеубарина показывали раз настене такую штуку: бумага огромный лист, инанем точно куры бродили - разные черточки… анвишь наэтом листе весь свет какналадони стоит!.. Такуж после этого всякий город, какой он хочешь будь, дело неважное…
        Домашние нестали перечить, знали что Мирона непереговоришь, если уже он уверяет вчем. Только вышел кто-то изизбы, апосле вернулся испрашивает: «Мирон, гдеж лошадь-то? ееполно неукрали ли?..»
        - Конечно украли; дачтож забеда?
        «Как, гдеукрали?»
        - Вгороде.
        «Дакакже украли, сума чтоль ты сошел; ведь лошадь-то одна рублей тридцать стоила..»
        - Ахотьбы исто, чтож делать, тамнаэто неглядят, брат, тамнарод такой продувной, пожалуй шапку стебя… дачто шапку, голову сорвут, носпохватишься. Яоднакож помучил воров немало, чайуних рубаха вспотела укаждого, замной ухаживавши.
        «Какже это сталося, чтолошадь-то украли утебя?»
        - Датак: стою я подле лошади, дапоглядываю туда исюда; вотпришел один мошенник… ходил-ходил около меня, такисяк заговаривал, имужичком называл… ядумаю себе: нет, любезный, тыэто воду мутишь, чтобы я дна невидал, подальше проваливай, ненадурака напал!.. Другой пришел тоже сразговорами, точить мне балясы…. яиэтого стемже отпустил; насилу-насилу уж третий украл!..
        Поругали домашние Мирона заего некошные хитрости, потужили оконе, датак иоставили: Мирон ладит, чтонеон виноват, вольноже насвете родиться мошенникам. Нуда, говорит, яневбольшом накладе остался-таки.
        Вынул Мирон находку ипокупку свою, развернул, ипрежде кочадык показывает…
        - Эточто?
        «Кочадык» отвечаютему.
        Мирон посмотрел еще немного - ивпрямь кочедык; аон думал, чтоэто иБог весть что; думал, если его натот базар отнесет, гдесъемцы купил, тоему занего бояра пригоршни денег дадут…. повертел - повертел Мирон его еще вруках ивымолвил: ну, качадык, этоя знаю, чтокочедык; ятолько вас хотел испытать, выдогадаетесьли… Потом вынул вилку… Аэточто?
        Видно ивпрямь просты были домашние ивилки невидывали, посмотрели-посмотрели… «незнаем, говорят, «видно какое нибудь шило особенное…»
        - Вотто-то, чтонешило, сказал Мирон усмехался, аэто вилкой зовут.
        «Вилкой, аначто оно?..»
        - Нато, чтовы глупы, незнаете!.. Вотначто: взял Мирон вруки вареную картофелину, насадил навилку иврот понес… Видите?.. Потом вынул съемцы: аэточто?
        Опять принялись домашние рассматривать…. «видно, говорят, нато, чтоб уголья брать…»
        Мирон тешился-тешился надними…. Эх,говорит, головы!.. этовот длячего… Дайте-ко огню; вотя длятого добыл огарок, чтобы показать вам, начто эта железка устроена… смотрите сюда!..
        Какразгорелся сальный огарок, Мирон снял снего светильню пальцами, вложил всъемцы ипридавил рукой… этовот начто!.. ну,что теперь скажете?а?
        «Дачто сказать» молвил один смышленый парень: «если картофель можно руками есть, то, по-моему, егонажелезку насаживать недлячего, акто неимеет свечей, алучиной освещает избу, тому ненадо таких снарядов иметь, какие присвечах требуются.»
        Однако наМирона эти слова неподействовали; достарости дожил, всеумничал, хотя вгород больше неходил, однако каквгороде жить, всегда людей учил.
        XIII.Разная небывальщина
        Жил-живал, топор наногу надевал, топорищем подпоясывался, мешком подпирался, шелнеспотыкался… Езжал наконях, поснегу вколымаге, поземле всанях; лавливал волков меж сизых облаков, шукивал журавлей полесу… Видал зверин таких поганых, чтогадко взглянуть: примерно, пасть волчья, ахвост какулисы юлит: видал итаких, чтоиноги имеют, иголова торчит посверх туловища, анеходят какнадо, чередом, всеужем вьются, илижабой ползают!.. Слыхивал, каклица учат курицу цыплят выводить, какволки сбираются дружно совцами жить…
        Я,признаться, яволкам веры неимел, авчастую их лавливал ишкурки снимал, данабазаре иморочил господ, продавал волчьи шкуры засоболиные; один такой барин, вотэтот, чтоназапятках торчит позадь кузова, купил уменя их чуть несполдюжины, даеще похваливал…
        Акакя ловко волков ловил, такнадиковинку… попримеру: едуя раз втелеге, дождя небыло, такя рогожей прикрылся, чтобы незамочило, когда пойдет; ехал я, даивздумал соскуки заснуть; сплю, даислышу, чтотелега стоит; взглянул, даивижу, чтоволк молодой, ахаверник, всюмою кобылку съел дочиста, итолько шею сквозь хомут догладать достает… Янеиспугался, необиделся, атак, ради смеха, хлыстнул серяка, онвскочил вхомут ипомчал меня иноходью-рысцей-вприскачку!.. мнебольно стало весело, яну его жучить что мочи есть; аматка волчья, бежа сзади телеги, затакую потеху озартачилась, рычит наменя да дубами щелкает; выпучила глаза да языком дразнится. Ямалой непромах, сейчас смекнул какпоступить, чтобы было еще веселей, выгодней… какхвачу ее поморде кнутом, ипотрафил всамый рот, анакпуте-то узелок нату пору был; так, какя задумал, такислучилося: завяз узелок уволчихи взубах истала она уменя ровно напривязи, хочет нехочет, адолжна зателегой бежать. Итак я домой наодном волке приехал, адругого засобой привел!
        Выэтому ничему пебойсь иневерите?… Дамалоли какие дела случаются; если ненаяву, топригрезятся…
        Разслучилось мне такой сон увидать, чтодаже итеперь неверится, виделли я его подлинпо… Легя спать, какнадо похристианскому обычаю: разделся, разулся, место визбе отыскал, постелю постлал: подкинул подсебя армяк, вголовы шапку да кушак, асверьху итак… изба теплая, есть вней покрышка-потолок, такнеодеялаже еще спрашивать! Лег-лежу, воба глаза гляжу, аничего невижу; ночь темная, хоть фигу поднос поднеси, нерассмотришь. Проспал так дополночи, выпуча очи… вертелся-вертелся сбоку набок, авсе сон неберет… якреститься, отчего неспится?.. анвспомнил, чтонеужинал!.. Зато кутру соснул-таки, ивидел такой сладкий сон, чтоитеперь, каквспомню, тослюнки текут.
        Вижу я: стоит изба изпирогов складена, блинами покрыта, маслом обмазана, кишками увешана… непростыми кишками, ажареными, может ивареными, только помню, чтокашей чинеными; сосиськой копченой таизба, вместо щеколды, замкнута, акалачом заперта… ящеколду-то сорвал, калачь перекусил, вошел вхату… Футы, какбогато!.. Вместо хозяина, лежит баранина; вместо хозяйки, булки да сайки; вместо ребят, спяток поросят… ивсе точно изпечи сейчас, возьми только нож, отрежь да иешь!..
        Картины висят пряничные, свечи торчат морковные, аподсвечники избрюквы понаделаны… явошел, пообычаю стал молиться… акомне так все врот ивалится… пять раз поклонился, чуть неподавился. Проснулся, подивился: как-мол много всего! пощупал ворту, аннет ничего!
        Этовсе я сам видал, авот что отдругих слыхал, ито пожалуй вам перескажу, буде уже принялся рассказывать…. Ведь если баба прядет, данитку порвет, топриставит ккудели, припрядет опять, иничего невидать где оборвано; аесли случится выпряденую пятку порвать, тонадо узелком завязать; аэто неладно: вонишвец-портной говорит, чтонанитке узелку только вконце быть следует.
        Таквот что один человек рассказывал…
        Может статься, люди добрые, немудрено случиться, чтопересказанного тут ничего наделе небыло… даведь некрасна изба углами, красна пирогами, некрасна сказка былью, акрасна правдою… были тут немного, аправда тут есть.
        Извольте прочесть!
        I. ЖЕНИСЬ, ДАОГЛЯДЫВАЙСЯ.
        Былжил мужичок молодой; парень холостой. Работящ он был, даденег унего неслишком важивалось; изахотелось ему жениться, тоже какибогатому. Чтоделать: неодно пузище смышляет опище - иподжарый живот безеды неживет!..
        Вотон ивыбрал себе девку помысли: молодую, красивую, тихую, скромную, послушливую… кажется, чегобыеще?..
        Мужичок запировал; тридня после сватьбы каксыр вмасле катался, нажену ненарадуется… Нуиона, чтож… мужу радехонька, готова сним целый день просидеть, проиграть, проболтать, пересыпать изпустого впорожнее…
        Акакпришло дело кработе… глядь наша девка… тобишь, баба уж теперь, ниткать, нипрясть, нипочаточки мотать!. Схватил мужичек себя забороду, призадумался; видно вспомнил поговорку разумную: чтовсякую-де ягоду вруки берут, даневсякую вкузов кладут: иную просто тутже съедят, аиную ивыбросят…
        Каксобирался женпиться наш мужичек, былтакой веселый-радостный, ипел иплясал иподпрыгивал… атеперь, какженился да видит, чтомаха дал, чтокупил шапку, непримеривши…. селналавку, подпер голову руками исмотрит вземь…
        Разыгрался его теленок поизбе, распрыгался…. «Эх» говорит, вздохнувши мужичек «прыгун-пострел, раздуй-те горой!.. женилбы тебя, такнебойсь пересталбы скакать попусту!»
        Нуда что станешь делать?.. думай, недумай, аешь, коль испек; жена нелапоть: развязавши онучки, несбросишь сноги.
        Каксженою быть?.. начать ее учить? акакстанешь учить: того незнает, другого неумеет, третьему негоразда, четвертого ивглаза невидывала…. только игоразда песни играть, дасмеяться, дасмужем целоваться, даорешки грызть… Ещеито сказать надобно, одно издвух мужичку; коли жену учить, такработать некогда, аработать перестать, такиесть нечего!.. Оставил мужичок жену впокое, неона виновата, аон дурак: илинеженись, когда несможешь прижене еще пять баб держать, илибери жену, хоть некрасну, дачтобы невсе сидела руки подкладывая!
        Принялся мужичек сам работать; ну, конечно, ради молодой жены он радел таки: всего унего довольно, ильну, ипеньки, ихлеба всякого, только спрясть да соткать, дасшить некому… даже изхлеба готового все пеклось иварилось пополам сгрехом.
        Работает-работает мужичек вполе, придет домой, жена сидит, давокно глядит, руки сложивши, ножки вытянувши… Досада иногда его возьмет сильная…»Тыбы хоть что нибудь делала!..
        «Данеумею.».
        - Токучисьже, баба безтолковая!.. Навот тебе гребень, вотдоице, вотверетенце покойницы матушки, вотилен на, яприготовил совсем, иизмял ирасчесал его, на, садись ипряди!.
        «Дая неумею.»
        Обругал ее муж так сдосады, чтоона отродясь неслыхивала иушел вполе наработу опять.
        Поплакала баба, авидит, мужправ: надоже ему делать помогу какую нибудь… Вотона навязала кудель идавай учиться прясть…
        Пришел муж, видит, чтожена заработою… хоть это его порадовало, чтоона послушалась, задело принялась; хоть прядет нитку что твоя бичева, дапокрайности делом занимается.
        Похвалил он ее, приголубил истал уговаривать: ну, скажи пожалуста, невеселеели тебе самой, когда ты работаешь?… Ведь толи дело, ведь ничего неделать, тоска возьмет?.».
        Жена смирная, неперечит, соглашается, авсе-таки отего слов нетоньше прядет; амуж все-таки продолжает ей советы давать…
        «Ну,посуди сама, ну, если я умру, ведь меня ипохоронить невчем; ведь нет унас холста, чтобы иприкрыть меня… Надтобою насмеются все… чтоты тогда сделаешь?.»
        - Дачтоже делать, отвечает жена, авось ты инеумрешь прежде, авось я какнибудь ивыучусь…
        Ачто, думает муж, ведь нужда, говорят, учит икалачи есть?.. вотжена теперь стала прясть, аслучись сней нужда большая, может быть иткать примется?… Постойже, дайя испытаю ее, мертвым притворюсь, чтоона тогда сделает?..
        Исполнил хитрый муж свой умысел, иводно утро притворился мертвым, растянулся налавке илежит недышет, слушает что жена делать начнет.
        Баба любила-таки поспать-полежать, встала, думает муж ушел, глядь - аон налавке лежит иневорочается… онакликать, звать его, оннеотвечает, умер да итолько (такловко прикинулся плут). Баба так ивзвыла голосом. «Ахты, касатик, ахты, родной, видно невдобрый час слово вымолвил просмерть свою, вотиумер, мойясный сокол!»
        Поплакавши, онакинулась-было ксоседям, давспомнила, чтомуж говорил: что-де смеяться будут, когда нет холста, чтобы прикрыть его… давай холст отыскивать… андействительно нет нилоскута (может, чтонемного ибыло, томуж нарочно припрятал отней); думала-думала баба, какгорю помочь идогадалася: взяла свою пряжу ину ею мужа упутывать… заденет ему зазуб да запалец уноги, потом опять зазуб да опять-за палец, ипродолжала так, пока все нитки извела…. Посмотрела нанего исамой ей чуден показался такой наряд напокойнике. Однако она опять-таки выть принялась; плачет да приговаривает, какувсех баб водится:
        «Какой ты был белый, румяный, радушный, ласковый, приветливый, теперь лежишь невздохнешь, слова невымолвишь, сомною сиротинкой непосоветуешь… Точно ты чужой, неродной!.. накого-ти похож, мойбатюшка?»
        Мужлежал-лежал приэтом иневытерпел, сказал: набалалайку похож, матушка! Встал соскамьи иговорит жене, которая ииспугалась иобрадовалась; томули обрадовалась, чтомуж ожил, илитому, чтоотхлопот избавилась, неведомо; говорит: «вотто-то жена, еслибы ты была умная, даработящая, тыбы изменя, мужа, такого чучелы несделала; янарочно притворился, чтобы показать тебе, каково тебе будет одной, когда некому будет посоветывать, данаум наставить тебя.»
        Пришел праздник какой-то, праздник втом селе, гдежили отец имать нашей бабы; присылают они, пообычаю, еесмужем ксебе звать, угоститься чем Бог послал… Мужа наэту пору дома небыло; аона обещалась непременно сним придти; праздники да пированья она таки любливала.
        Приходит муж, ужены иработа припрятана, ивизбе все убрано, точно гостей ждет.
        «Чтоэто? Кого дожидаешься, кчелу все поприбрано?»
        - Данам стобой надо напраздник идти: насзвали «просили кбатюшке сматушкой.
        «Дапраздник еще после завтра.»
        - Нучтоже, вселучше убраться: после-завтра незагорами ведь.
        Раненькоже, баба, задумала, говорит муж себе науме.
        «Авчемже ты пойдешь?.. Тыбы лучше обэтом позаботилась: посмотри-ка, утебя всего рубаха одна итачерная, какты напраздник покажешься?
        Баба взглянула насебя ипризадумалась… Всамом деле показаться срам!. Села вугол иполно говорить опразднике.
        Жалко стало мужу: всетаки жена-тоесть. Ну,говорит, яуже горю помогу какнибудь: завтра базарный день, пойду куплю тебе рубаху новую; только вдругой раз уже этого недожидайся отменя: сама учись ипрясть тонко иткать хорошо, ирубахи шить, чтобы влюди показаться было несовестно.
        Пошел он поутру набазар, взял деньги последние, потешить жену желая, купить ей рубаху новую; анату пору нырь ему навстречу продавец, несет гуся живого напродажу. Мужичек приценился, такизлюбопытства, ипоказалась ему покупка очень дешевою, онже вспомнил, чтоунего дома гусыня есть: таккуплю, говорит, гуся, вотистанут вестись уменя… Дато беда, подумал опять, если загуся деньги отдать, тожене рубахи купить будет неначто?.. Атам опять подумал: чторубаху-де можно купить, агуся невсегда добудешь так дешево» Купил гуся мужичок.
        Несет его домой, ажена вокно смотрит, дожидается… печку затопила, щиварит, асама все оновой рубахе думает…
        Видит наконец, идет муж инесет вруках что-то белое… обрадовалась; аон кричит издали: «нужена, купил да гуська!»
        - И,дела нет, чтоузка, давай скорей! Дадолго недожидаючись, схватила ссебя черную рубаху да впечь скорей… ато-дескать пожалуй вымыть велит, такеще работы прибавится.
        Вошел мужичек визбу, видит, стоит жена безовсякого наряда иновой рубахи ждет…
        «Чтоты это сделала?… Ведь я гуся, анерубаху купил!.. Кудаже ты девала старую?»»
        Ахнула жена имужу впечь показывает.
        «Ну,говорит он, чтож мне стобою делать? рубахи купить тебе неначто, вчем теперь хочешь, втом иходи!»
        Укуталась баба тем, чтомогла найти иначала плакать, приговаривать, укорять отца сматерью, длячего они ее ничему невыучили.
        Имуж подумал так: постойже всамом деле, надобноже иим показать, каково мне жить сих дочерью, пусть посмотрят да покаются, длячего глупую девку незнающую замуж выдали! иговорит жене: «поедем уже так какнибудь, может там, уматери, тебе какая рубаха иотыщется.»
        Баба иэтому рада, ейвсеравно, толькобы напраздник попасть, даблого муж соглашается.
        Взял ее муж, акакодеть было невочто, тоукутал соломою иповез котцу сматерью.
        Зима вэту пору была; датакая холодная, морозная, чтодаже имужичка дрожь проняла, абаба просто окоченела отхолода; аподъезжая ближе, чуть незамерзла совсем.
        Какпринесли ее визбу да стали распутывать, мужговорит отцу сматерью нажену показываючи:
        Вотпосмотрите, порадуйтесь насвое чадо милое!. Когда вы замуж ее готовили, тознали небойсь, чтонемужуже пронее прясть иткать ивсяким бабьим делом заведывать?… Вотдочего ваша дочь дожила, чтонаней самой рубахи нет, ауж променя иговорить нечего!»
        Старики, чуявину свою, молчат да только головами покачивают; абаба наша, какпооттаяла так, чтоедва, едва могла голос подать, тоивыговорила: «Матушка! подай веретенце!»
        Воттак то, добрые молодцы, примолвил дядя Пахом, буде хочете жениться, тонеспрашивайте большой красы, альприданого, этодело непрочное, аспросите лучше ума-разума.
        XIV.Бывалые чудесности
        Невсе нам дядя Пахом одни сказки рассказывал; сличалось, чтаиногда ибыль скажет какую нибудь, илистрашную, илилюбопытную, какую отдругих слыхал, илисам видывал.
        Когдаже отего рассказов нам жутко становилось, ониподсмеивается бывало: - что, говорит, ребятки, видно совесть нечиста!.. - иприбавит, вутешение: - небойтесь, неробейте: дьявол ничего неможет сделать человеку, неможет повредить, когда человек его чурается; большая часть зла насвете происходит отнас самих, анеотлукавого; еслиже кто сам живет, беспрестанно греша сумыслом, датворя дела нечестивые, тотаковым может нечистый овладеть исделать его своим клевретом ему впагубу.
        1.Клад ввиде утки
        Вотчто рассказывал просебя мой дедушка; когда, видите он еще были, маленькими., таким маленьким, что, какговорится, хаживал пешком подстол; сним тогда случилась эта история.
        Были, онмальчик бойкий, развязный и, каксам говорил, плут большой руки: бывало нетолько уменьших, аиустарших братьев исестер, чтониувидит лакомого, наровит непременно себе завладеть, если недостанет силою аль смышленостью, токриком возьмет; говорить еще неумел, ауж умел большим растолковать, чего ему хочется, такой продувной!
        Таквот этот мой дедушка, бывши, какя вам говорил, ещемаленьким, увидал однажды, чтоего мать принесла дойник, поставила налавку иначала молоко сцеживать длятворогу, альсметаны, ктоее знает, дедушка увидел ину кричать, выговорить-то неумел, малбыл, такстучит только рученками пополу да кричит: мама тпрути! унимали-унимали, чтостанешь делать, орет!.. налили молока вчашку ипоставили крикуну напол. Схватил он ложку ину хлебать, икричать перестал. Случилось нату нору, чтовсе вышли изизбы, ктозачем; остался мой дедушка один наполу ичашка смолоком перед ним иложка унего вруках; вдруг… откуда нивозьмись, каквыскочит из-под печи утка; дедушка говорит: хоть мал был, апомню: утка серенькая, каксей час вижу; выскочила из-под печи ину ходить кругом дедушки, дапокрякивать… Дедушка ничего, хлебает-себе молоко «дананее посматривает, чего она снует около него; аутка все кругом похаживает… даизловчившись ихвать удедушки изрук хлеба кусок, который ему дали смолоком есть. Досада взяла дедушку, даром что был маленький, абольно обиделся; хотел было закричать, давидит, чтоникого визбе нет, только подвинул ксебе чашку
иухватился обеими руками занее; аутка все ходит кругом, покрякивает; склевала хлеб шельмовская да вчашку глядит… иходивши-ходивши еще около, каккинется кчашке, адедушка продувной, даром что мал, этого видно иждал, какстукнет ее ноголове ложкою… глядь, изутки истал вдруг кошелек сденьгами!
        После уже растолковали, чтоэта утка видите клад был, датакой клад заколдованный, чтоневсякому идастся.
        Поди ты, иной-вишь ищет-ищет изаклинания всякие знает итравы разные носит ссобой, ацелую жизнь ничего неможет отыскать; авот несмышленому ребенку сам дался… Этодедушка сам рассказывал, хоть мал был, авот, говорит, каксей час вижу!
        2.Домовой илеший
        Авот неслыхивалили вы оДомовых? как, чай, неслыхивать, унас вдеревне ипосю пору ходят проних разные истории… Вотпримерно:
        Пошел раз мужичок насвой овин хлеб сушить; ипошел он туда свечера: переночую дескать, дапоутру только забрезжится, разложу огонь истану сушить.
        Вотпришел; подкинул себе, соломы илег укрывшися кафтаном. Только ворочался-ворочался сбоку набок, неспится ему итолько… чтозапричина?. Онивспомнил, чтоумаявшись, легнеперекрестяся даже; думает: этоведь нехорошо!.. австать лень, ночь была холодненька-таки, ауже он пригрелся подкафтаном, лежит идумает: встать, альнет?..
        Вдруг послышался шорох; мужичок выглянул изподкафтана ивидит… какбы вам сказать… человечье подобие, только несовсем человек: весь косматый иогромного роста, подошел ковину истоит надямою; апотом постоявши несколько, влез туда исел вуглу… Мужичек нижив нимертв, лежит, нешелохнется; хочет молитву прочесть, такимолитвы-то ниодной невспомнит, всеперезабыл!.. Апришедший сидит-себе вуглу, датолько, нет-нет, привстанет ивыглянет изямы, какбудто кого дожидается.
        Чрез короткое время кто-то еще подошел, мужичок смотрит… ужас, даитолько: кто-то тоже похожий начеловека, только срогами испреужасными когтистыми лапами подшел кяме исмотрит… Темень страшная, однако мужичку изямы можно было видеть: первый пришлец прижался плотно вугол, недышит… аэтот, чтосрогами, посмотревши сверьху, спустился тоже вяму, нагнулся кподлазу (знаете, место восине, гдеогонь кладут), надергал колосьев, уклала, ихтак что если зажечь, товесь осин должен сгореть, давынувши иззапазухи дна камня, стукнул один одругой, солома затлелася, онину раздувать… Какпервый, чтовуглу притаился, кинется нанего ину тузить!.. Мужичек сказывал после, точно обручья, говорит, наколачивал, вида отдавалось; возил-возил рогатого, приговаривая: «Делай что хочешь, проклятый, Усебя влесу, амоих обывателей несмей трогать!» Вытолкал вон рогатого, потушил огонь иушел сам изямы.
        После уже знающие люди растолковали, чтопоследний изэтих посетителей был леший, илилесовик, тоесть Дух, живущий влесу, икоторый всячески старается вредить людям; апервый был Домовой, тоесть домашний Дух, который хотя иногда ипроказит надлюдьми, однако, порой, вступается заних изащищаетих.
        3.Домовой нафабрике
        Ато вот Домовой сделал раз какую штуку:
        Когда унас, Русских, только еще разводились суконные фабрики, тогда известно, нето, чтонынче: машин почти никаких небыло, всеруками делали; иначесывали, исглаживали, истригли все руками; такнароду нафабриках было втрое, чемтеперь; зато исукно было куда дорого: бывало набоярах только увидишь синее глянцовитое сукно, анынче слава Тебе, Господи, иной инаш брат, мужичек, похаживает всинем кафтане, суконце загляденье; особенно если опояшется красным кушаком, такпросто неналюбуешься!..
        Таквот, вто первоначальное время, наодной фабрике случилась эта оказия.
        Выя думаю видывали, итеперь нафабрикам употребляются еще стригальные ножницы: этобольшие две железные острые полосы. Надлинной подушке, тоесть скамье, покрытой чем нибудь мягким, растянут сукно, вытянут, прикрепят его крючками, даистригут снего ворс. Какэто делается совершенно, явам вподробности рассказать неумею; абуде вы невидывали, топодите напервую фабрику, вампокажут; тутскрытного ничего нет. Работники, которые стригут сукна, зовутся строгачами, апокой, гдепомещаются их принадлежности, называется стригальнею, илипо-немецкому етрнаальному корпусом.
        Водном таком стригальном корпусе повадился ходить поночам Домовой истричь сукно. Сукна то правда он нестригут, атолько ножницами баловал: привяжут бывало ввечеру ножницы ккраю подушки, кстолбышку, глядь поутру, ониотвязаны илежат посредине подушки; аножницы, надо вам сказать, тяжелые, только-только вподъем сильному человеку!.. Даэтобы ничего, положим человек шалил; такнетже, слышат какони истригут: чик, чик, чик!.. целую ночь.
        Страх взял фабричных мужичков; видят, чтотут непросто, чтотут сам хозяин (известно, такзовут Домового) изволит тешиться… жутко им стало, никто инехочет спать вэтом покое, авдругих тесно, тамдругие работники, непускают. Вот, перекоряючись так, ониирассказали все своему главному мастеру, что-де Домовой недаст спать. Мастер были, немец: ну, известное дело, немцы ученый народ, неверят, чтоучорта ихвост есть, поих, ичорта-то вовсе вживых ненаходится!.. Посмеялся мастера. ипоругал-таки работников; «вы-де, говорит, дурачье: этокто нибудь извасже тешится, пугает других, авы неможете увидать!» Ему говорят, чтосмотрели-мол стерегли, даникого невидать, словно одни ножницы чикают!..» Так постойже, говорит немец, ядоберусь, дамтрезвон проказнику!» Велел всем ложиться спать вэтом покое иобещался сама, наночь придти.
        Полеглись все; истрашно им ипосмотреть хочется, какичто будет унемца сДомовым: немецли струсит, альДомовой испугается?..
        Наступила ночь; мастер пришел, легнасукне подле работников; час, другой прошел все тихо; аникто неспит, дожидается, что-то будет! Иточно, часу вдвенадцатом вдруг ножницы зачокали… нидать нивзять су кно стригут!.. Мастер услыхал, поднял голову, смотрит настригальные подушки; анадо вам заметить, подушки ставятся каждая противу окна; таконо, хоть иночью, сейчас видно, если кто подойдет кним, ихотя неясно, однако все можно рассмотреть человека. Только никого невидать, аножницы чикают… Немец встал тихохонько ину красться ксамой той подушке, гдеслышно было чиканье; всеработники выпучили глаза, смотрят несмигнут… видят, какнемец все ближе, ближе., руки расставил, чтобы поймать… подошел ксамой подушке… вотподле, вдруг, какюркнет немец, словно поклон отвесил кому, ину качаться изстороны всторону, ину кричать: «ай,ай, ай!.. ай,ай, ай! Огонь давай, фейер, огонь скорей! ай,ай,ай!»
        Ктопозади изработников был, тескорее могли образумиться да огню достать; такуж несут иогонь, анемца все качает изстороны всторону, всекричит бедняга: ай, ай, аи… Принесли огонь близко, ивдруг… засвистало какветер, пронеслось между работников, дверь распахнулась настеж; надворе что-то захлопало, точно владоши изахохотало так, чтовсе стали точно окаменелые состраху.
        Абедный Немец, какприподнялся наноги, такстрашно было взглянуть нанего: волосы дыбом, такивидно какего кто-то трепал заних, весь красный, точно сейчас избани ислезы изглаз так икаплют…
        Надругую ипрочия ночи домового неявлялось, иножницы все оставались покойно насвоих местах: амастер-немец, после этого дня три был болен, ивыздоровевши, тотчас перешел надругую фабрику.
        4.Умирающий колдун
        Авот знаете, если кто, оборони Господи, учинит такой грех, чтособлазняся поддастся нечистому да захочет учиться всяким дьявольским навождениям, закабалит свою душу сатане исделается колдуном, тонетолько душе, аителу-то такого греховодника нет покоя наземле: нечистая сила завладеет им, даиходит поночам пугать родственников покойника, илиего знакомых, которые наэтом свете ему чем нибудь ненравились.
        Акакумирают такие люди, такстрашно ирассказывать: дотех пор, видите, невыйдет душа изтела, пока кто нибудь незахочет принять насебя проклятое колдовство; еслиже сыщется охотника. наэто, тостоит только умирающему подать руку - ивтуже минуту изколдуна выйдет душа вон, аколдовская сила переселится втого, ктоее захотел принять.
        Да,слава Тебе, Господи, мало найдется таких охотников, чтобы, смотря какмучается предавший себя нечистому, дапожелал взять насебя его окаянное учение. Ну,тогда надобно вложить колдуну вруку палку, алиголик - иколдовство перейдет уже вних; абезтого колдун неумрет.
        Разводной деревне умирал такой грешник; тридня его мучило, страшно смотреть: коверкает его, ломает, асмерти нет, стонет колдун, протягивает руки ковсем ибеспрестанно говорит: возьми! возьми! возьми! Долго немогли понять очем он упрашивает, чтотакое унего взять… Нашелся смышленый человек: «э! говорит, этоон передает свое проклятое колдовство!.. Дайте ему, говорит, голик вруки!»
        Вотидали; колдун застонал впоследний раз идух вон! Аголик… страшно ичудно смостреть, чтосним стало делаться… какрасходился голик погорнице… икувыркается, икатается, ивстанет стоймя, даточно пляшет наодном месте; всетолько смотрят да ахают; вруки боятся взять, иликакнибудь дотронуться донего; асам он плясать неунимается, изизбы невыживешь, толчется посредине, даивсетут!
        Спасибо тотже смышленый человек невзгоду отвел: взял освященной воды врот, осенил себя крестным знамением да каквспрыснет посредине горницы… тогда, говорят, зашипел голик точно раскаленое железо, такего водну минуту ираздергало попрутику, итутже все втрубу повыкидало.
        5.Черный петух
        Иногдаже бывает итак, чтоесли кого подозревают вколдовстве, датакой человек умрет вдруг; тодлятого, чтобы он лежал покойно вмогиле, инеприходил набелый свет тревожить добрых людей, кладут вгроб, под-мышку мертвецу, живого черного петуха, датак изарывают вземлю; чтостанется сэтим петухом - неизвестно, атолько покойник наверное небудет выходить измогилы, хоть будь какой хочешь взоправский колдун.
        Однажды умер такой человек; родные, которые знали, чтоон мароковал-таки нечистою силою, нехотели этого пустить вогласку, атихонько, сами отсебя изапрятали кпокойнику вгроб черного петуха, положивши его, каксказано, подмышку, ивыпросили позволение усвященника поставить покойника вцеркви, оговариваясь, чтовдоме улих тесно. Поумершим, известно, читают псалтырь, авцеркви читать было холодно; тоони оставили там покойника одного, ачитальщика взяли надом.
        Вэтоже утро пономарь пошел отпирать церковь вовремя завтрени, дапошел безсвечи, а, может, исосвечей», даее ветром задуло чтоли, только он вцерковь впотьмах вошел. Ипозабыл пономарь, чтовцеркви покойник стоит; вошел он ипобежал колтарю там излампады огню достать, данаткнулся нагроб посредине церкви иопрокинул его вместе спокойником. Испугался пономарь; нетого, чтомертвец изгроба упал, атого, чтозаэто достанется. Зажег поскорей свечу, поставил гроб наместо икое-как уложил покойника ипокрыл его какнадобно. Управивши все, осмотрел кругом неваляетсяль чего наполу, иувидел ходит поцеркви черный петух… датакой зватный, бойкий… Пономарь видно неслыхивал, чтоиногда петуха кладут спокойником, дивится, отколе он взялся идумает, чтонепременно снадворья вошел вдверь, которая неплотно притворена была; апетух отличный, ивовсе незнакомый, вовсем околотке такого петуха небыло. Взял греха надушу пономарь: пожелал завладеть чужим добром, поймал петуха иприпрятал его подалее; как-дескать кончится завтреня, тодомой отнесть.
        Такисделал пономарь, принес домой петуха.
        Прошло дня три, ужепохоронили ипокойника, петух все упономаря живет; боялся он его выпустить, чтобы кто непризнал, адома надоело держать; онивздумал снесть его вбазарный день наближнее село да продать охотнику, илинапару кур променять: петух знатный, дадут пожалуй итрех куриц.
        Дождался наш пономарь базарного дня, пошел вближнее село, итам-то сним случилось такое странное дело, что, говорить, иобразумиться немог, немог, говорит, понять, яли сума сошел, илинаселе одурели все!.. Такое диво: носит он побазару петуха наруке икто нанего нивзглянет, рассмеется да иотворотится!.. странно ему показалось; осмотрелся кругом, кажется, ничего смешна то нет, авсе надним смеются, даеще издали пальцами нанего показывают…
        Атут пуще дался диву пономарь, когда сдругими стал разговаривать: подошел кодному продавцу птицы исказал ему, показывая напетуха: «нехочешьли купить, алинакур сменятьcя!» Продавец наего речи так ипокатился сосмеху, данасмеявшись вдоволь, надругого торгаша показывает: поди, говорит, кнему, онсменяется! асам все знай хохочет; пономарь подошел икдругому стемже вопросом, - итот принялся хохотать пуще первого. Чтотакое?.. думает пономарь, видно сегодня все сума спятили?… Чему они смеются!.. Идосадно пономарю исробел он немножко, непонимая, чтосним такое делается; хотел-было спросить уже укого нибудь знакомого, такзнакомых никого невидно, всечужие люди, а-кажись вэтом селе он всех доодного знал, истарого ималого, атеперь словно они все повымерли; пономарь идумает: дайхоть учужого спрошу, дакакпосмотрел когобы спросить, тоивидит, чточуть невесь базар нанего уставился ипальцами показывают нанего исмеются ишушукают…
        Пришло пономарю вголову, чтовидно кто нибудь признал петуха, дарассказал всем, чточужой это, даможет еще, думает, хотят именя поймать, дапредставить споличным?.. Пустился прочь сбазара; азаним следом ребятишки, кричат нанего, укают ихохочут пострелы, точно надкаким дураком…
        Ушел-таки пономарь; идет домой ивсе ломает голову, чтоэто сним попритчилось?.. Ужнепетухли, думает, причиной?.. поймала, онночью… вцеркве… припокойнике…. ктоего знает, ужполно петухли это, недушали грешная?..
        Посмотрел напетуха… ивсамом деле странный петух; глаза унего так исверкают, исмотрит он ими зорко, какбудто хочет съесть, илипокрайности выругать!.. Страх взял пономаря, шелон вэту пору порощице, около пруда, один-одинехонек, такнедумая долго какшваркнет петуха вводу!.. такитут беда: нетонет, сатанинское семя, вынырнул наверьх да кберегу икарапкается…. пономаря впот бросило, схватил сземли хворостину ину пугать да хлестать поводе… так, говорит, бился-бился, насилу смог утопить, лезет наберег да ивсетут!..
        Пришел домой пономарь, состраху насилу оправился инехотел никому рассказывать отаком удивительном случае…
        Дараз приходит кнему вгости один знакомый зажиточный мужичек; вотпоговоривши отом-о сем он испрашивает пономаря: «скажи пожалуйста, Викул Макеичь, чтоэто тебе намедни набазаре чудить вздумалось? Выпил ты чтоли лишнее?..»
        - Когда набазаре?
        «Данамедни, впятницу; всоседнем селе.»
        - Ачто я там чудил?
        «Как? неужели непомнишь?.. Даты переморил сосмеха весь базар; даисебя, необессудь, пострамил-таки порядочно!.. неужели ты ничего непомнишь?»
        - Ничего! расскажи, чтоже я там делал?
        «Даты пришел больно невтрезвом виде, ходил какшальной побазару, пошатываясь изстороны всторону изнакомых неузнавал; мимо меня раз пять прошел; ятебе кивал-кивал - уйди-мол домой! тыинесмотришь…. кафтанишка натебе какой-то испачканой, даеще тьпфу! дурно сказать!.. положил ты себе наруку коровий помет ипристаешь ковсем, егопоказывая: «купи, ильдавай накур сменяемся!.. признаться, надтобою таки-потешились, ия хоть жалко тебя было, асогрешил, посмеялся-таки!»
        Такиахнул пономарь, выслушивши эту историю, инепотаил греха больше, всерассказал мужичку: какпетуха добыл ичто его он вто время побазару носил, анедругое что… иуже непридумает, отчего такая морока случилася.
        Мужичок видно слыхал иприпомнил, чтодействительно-де видно это отпетуха сталося, ичто видно он упокойника лежал под-мышкою.
        - ну,сказал пономарь, правда, пожалел я его какутопил, атеперь вижу, чтотуда ему идорога!
        6.Призывание нечистого
        Дамалоли какие дела творит сила нечистая…
        Раз, всвятки, собрались девушки играть, играли, гадали просуженых, разным образом накликали лукавого; аоколо двенадцати - этак часов, одна ивздумала: «э,постойте, подружки!.. если хотите нечистый сам кнам явится - ивсе расскажет, чтомы унего ниспросим; хотители?» которые боялись, отнекивались; акоторые посмелее были, тепросить начали: давай, сделаем!.. апосле ивсе излюбопытства пристали: давай сделаем!
        Нату пору вовсем доме были только девушки, дасними старушка, бабушка; онасидела поодаль, пряла себе иневидела, чтодевушки творят, нето, может быть, запретилабы им такие шутки.
        Вотдевушки ипринялись звать нечистого… акакони это сделали, явам расскажу сей час: взяли они, носовету своей подружки, щетку, положили ее напорог истали ее ругать ипроклинать всяким манером… ругали такою Гранью, чтонеприлично сказать, ипроклинали такими страшными проклятиями, чтоисамим становилось ужасно!.. Ругали-ругали так щетку несколько времени, потом выбросили ее запорог всени, притворили дверь иначали ожидать, чтобудет изэтого…
        Немного погодя, начало что-то возиться всенях, прежде тихо, потом все шибче ишибче, послышалось тяжелое сопенье, ичто-то заворочалось, какбудто лошадь поднималась наноги так, чтовида пол трясся… Девушки перепугались ненашутку; боятся взглянуть, чтотам такое; стали просить старушку:
        - Бабушка!.. Что-то всенях возится… насстрах берет; посмотри, поди, голубушка-бабушка!
        «И! нуда чему там возиться?. отворите дверь да взгляните.»
        - Боимся, бабушка, страшно.
        «Чего страшно?… видно теленок забрел снадворья; ктонибудь хлев растворил.»
        - Посмотри, бабушка-голубушка.
        Летала бабушка сдонца, пошла кдвери, сотворила крестное знамение, старушка была набожная, безмолитвы ничего неделала; растворила дверь… какглянула всенцы, такуней ноги иподкосилися… насилу-насилу могла вымолвить: Господи помилуй! дазахлопнуть дверь.
        Увидев это, кинулись девушки кдвери припереть, такикрюк неналожат, такзаруки словно кто трясет…
        Чтоже увидела бабушка?.. после рассказывала: представьте себе: черная свинья, ростом сбольшего жеребенка… щетина копром торчит вовсе стороны; аглаза, какогненные, такигорят!..
        Какстарушка поопомнилась испрашивает шепотом удевушек: чтовы это злодейки наделали?.. Видно призывали вражию силу?
        «Виноваты, бабушка, согрешили…» едва-едва промолвили девушки бледные какполотно, уцепившись одна задругую итрясяся каквлихорадке.
        Неуспели они так перешепнуться между собою, какраздалось страшное хрюканье, откоторого задрожал весь покои… Старушка перекрестила дверь, такнеберет: хрюканье опять раздалось страшное ислышно, какдьявольский оборотень лезет вдвери.
        Перепугалась истарушка, апродевушек иговорить нечего: мертвецы-мертвецами, хоть вгроб клади!
        Амежду тем все слышнее, какпроклятое отродье приступает кдвери.
        Старушка перекрестилась, оплюнулась, ещеперекрестилась, села надонце иуже сама принялась морочить силу нечистую. Воткакэто было, слушайте:
        «Ачто девушки» так начала старушка «выменя просили рассказать какмы лен сеяли!.. послушайте!..»
        Какстарушка заговорит, хрюканье умолкнет, акакперестанет, тоначнется опять иопять нечистый вобразе страшной свиньи лезет кдвери.
        «Вотпосеяли мы лен; уродился он; зазеленел, вырос изреть начал.»
        Остановилась старушка; свинья опять захрюкала; старушка опять начала:
        «Пошли мы его собирать, собрали; стали вдеревянных ступах толочь…
        «Отолкли, разостлали поземле нанесколько дней, потом взяли-просушили имять его начали…
        «Перемяли хорошехонько, сделали лен чистым что шелк; расчесали-разгладили; навязали вкудели ипрясть принялись»
        «Пряли долго, дапряли тонко… ниточки были длинные икрепкия; собирали мы их сверетен да вмотки сматывали…
        «Стали мы те моточки еще белить: двенадцать зорь расстилали позеленой траве, напитывали их росою, сушили солнышком…
        «Собрали моточки, смотали клубочки, принесли ткацкий стан; основу заправили, уток намотали вчелнок иначали ткать красна тонкие…»
        Долго так рассказывала старушка: какони соткавши холст, опять белили его, какшили себе сорочки икрасной бумагой выстрачивали; какдевушка Maвруша сшила себе сорочку новую, какона ее разорвала, измарала, вхороводе спарнями играючи; какмать ее бранила ичто говорила ей; какдевушка Марфуша замуж пошла исовет матери выполнила, какнародились дети уМарфуши ипрочее… долго-долго тянула старушка свою историю.
        Асила нечистая все слушала; перестанет говорить старушка, свинья кдвери лезет; начнет говорить, свинья остановится.
        Говорила-говорила старушка так, вдруг петух запел кукареку… грохнулась ипровалилась сила нечистая!.. Астарушка перекрестилась истала молитву творить; онатолько петушиного пенья идожидалася.
        Потазала-таки старушка красных девушек заихнюю шутку снечистою силою.
        Дадевушки исами, избавившись такой страшной беды, заклялись закаялись навсегда призывать силу нечистую. Дьявол шутить нелюбит, пожелай только сним увидеться душа христианская, тоотнего инеотделаешься.
        7.Вдобрый час молвить, вхудой помолчать
        Вотмы, часто случается, такприговариваем; иточно ведь, какуверяют люди знающие, есть часы ихудые идобрые… начни например дело какое да невдобрый час, тобудь оно немудрое, аникак ты его несделаешь, ладишь-ладишь, выходит дрянь такая, хоть брось!
        Таклюди знающие иделают: если уних что неладится, тоони оставят свою работу нанесколько времени, этоуних называется перечасовать, тоесть переждать дурной час, вкоторый дело начато. Идействительно: переждавши этак, примутся задело… теже руки, таже работа, аидет иначе!
        Этоеще ничего, коли дело неудается, ато бывает порой, чтовтакой недобрый час, даскажешь слово недоброе, тактогда ипростись: лукавый тутже воспользуется этим инастряпает тебе, чтопосле ираскаешься, чтотакое слово вымолвил, дауж неворотишь.
        Вот, кпримеру, было раз: мужичек смотрит вокно ивидит, чтоего теленок вышел изворот наулицу, адождь шел ислякоть страшная, даидело квечеру; надо загнать животину, авыйти нехочется, грязно. Мужичок икричал имахал руками нателенка, кактолько еще он показал изворот голову, теленок неслушает, идет наулицу, ивышел-таки. Мужичек рассердившись изакричал изокна: «экой проклятый, волк те зарежь!» Водну минуту выскочил волк изизбы изадавил теленка досмерти. Аоткуда волку зайти всело?.. Вестимо это нечистый явился, когда мужичек внедобрый час сказал такое слово недоброе необмолвившись.
        Так-то раз одна мать выбранила свое дитя, втакой злой час, даеще примолвила: возьми-дескать тебя нечистый! Аведь вы знаете, чтослова матери длядитяти великое дело. Благословение матери дает дитяте счастье нацелую жизнь, аесли, оборони Господи, заслужит дитя отматери проклятие; тонежди оно счастья ирадости нивэтой жизни нивбудущей. Бывают матери неразумные, которые запустое дело часто бранят детей своих недобрыми словами… иной раз дитя раскричится, может оно болеет, чембы пожалеть, анедобрая мать ивыбранит, даиногда еще как, страшно имолвить, скажет: анафема, провались ты, возьми тебя нечистый, ипрочее… конечно мать после одумается ираскается, авсеж надитя, вовред ему, ложится такое злое слово!
        Воттак-то одна мать раз… Устала она-чтоли оттрудов иложится отдохнуть, аребенок её расплакался нату пору… Унимала-унимала она его, неперестает; онаивыговорила всердцах: «онепутный, возьми тебя нечистая сила!» Ребенок, какбудто кслову, вдруг изатих; мать обрадовалась илегла уснуть, несотворив надним имолитвы после такого слова.
        Лвидно слово это было сказано невдобрый час, каксами увидите… отвечатьбы ей Богу затакой великий грех, давидно помолитвам родителей Господь ее помиловал.
        Только она легла иначала-было засыпать, данеловко что-то вдруг стало ей, словно тяжесть какая налегла насердце. Невставая сместа, онаобернулась отстены кколыбели, взглянула вполглаза наребенка, чтоже она увидела?.. Полрасступился иизподнего вышла огромная, бледная женщина, всявбелом, сраспущенными волосами… вышла, остановилась неподалеку отколыбели истала протягивать руки кребенку, чтобы взятьего…
        Мать, увидя это, окаменела, хочет вскрикнуть, неможет, абледная женщина все ближе иближе протягивает руки… ужедостала доребенка, хочет взять…
        Вэто мгновение вспомнила мать свой великий грех ивзвизгнула самым страшным, отчаянным голосом, такчто рядом избах вдвух ее слышали, какрассказывали после; привидение исчезло: мать вскочила кребенку, начала крестить его, читать надним молитву, иупав наколени перед образом, принесла сослезами раскаяние всвоем грехе, идаже после немогла безслез вспомнить, какБог наказал се зазлое слово.
        Осмотрелась, говорит, всебыло попрежнему: ребенок нетронут, полнеповрежден, такойже, какибыл, атак, говорит, живо помню привидение, какбудто итеперь еще его перед собою вижу.
        8.Приключение соскрягою
        Иногда неверят, чтонечистый может примерно завести куда нибудь хмельного человека, илииную проказу сделать надним, дачто тут мудреного: нетолько пьянство, аивсякая другая грешная страсть предает человека вруки сатаны… Однажды инесхмельным.
        Жил-был один человек, ужепожилой, лет-этак пятидесяти. Былон прежде человек торговый, акакстал постарше, тосдал свою лавку итовар, собрал деньги истал их отдавать подзалог разным людям. Ну,уж известно, ктозанимается таким делом, тотчасто довольно таки берет греха надушу: если бедный человек невсилах заплатить, тоисзалогом простись, ростовщик уже завладеет: емучто задело, хоть пойди помиру; онговорит: «яневиноват, моедело правое, вольно занимать, когда незнаешь наверное можешьли отдать!» Исделавши раз-другой так, онуже привыкнет истанет после вовсе несправедливо оттягивать чужое, или, вкрайности, рост брать такой, чтоиному ижиду былобы совестно… иэтакой человек так прилепится кденьгам, чтобудут они ему насвете милее жизни, нетолько другого чего… радсам три дня ничего неесть, лишьбы отложить себе всундук лишний рубль.
        Потэтот, прокоторого я вам начал говорить, истал именно таков скряга-скрягою: вгостяхли он, домали, вцерквели, унего только инауме, чтоденьги, только идумает, какбы скопить еще побольше, акому икопил? Один-одинешенек идушою ителом, даподиж ты, всегда так, ужекого осетит нечистый, тотпотеряет всякое размышление.
        Приехал раз кэтому скряге его родной племянник; приехал он издалека поделу вгород. Племянник была, тоже сам человек достаточный, такдядя конечно ипринял его ласково. Погостил племянника, днястри ипонадобились ему деньги, рублей этак сот спять… онидумает попросить взаем удяди: дядюшка дебогат, авось неоткажет… исудит посебе: случись-дескать ему комне приехать да понуждаться вденьгах, янислова нескажу, тотчас дам. Онипопросил: «Дядюшка, одолжите мне пять сот рублей, денег уменя ссобою нет апо-моему делу теперь понадобились; якактолько возвращусь домой, тотчас вам пришлю сблагодарностью.»
        Дядя было сначала так исяк: время плохое, денег нет, всевчужих руках… апосле одумался, совестно: всезнают, чтовидно деесть деньги, когда ссужает других, дапритомже знает, чтоплемянник исам ссостоянием, необманет изтаких пустяков, априслучае исам еще пригодится, может быть… подумал-подумал старик, нуда хорошо, говорит, постараюсь, достану; только, пожалуйста, незадерживай, поскорее обратно пришли! «Этакой скряга», подумал племянник; атак-как деньги были очень нужны, тонислова несказал старику проего скупость, апоблагодарил его иобещался непременно доставить обратно очень вкороткое время.
        Взял деньги племянник, истратил их куда нужно, простился состариком иуехал обещаясь, тотчас попроезде, прислать эти деньги обратно.
        Нонередко случается, чтоичестный человек обещается, данеможет исполнить вовремя, вособенности денежное дело; только отъявленный богачь может вназначенный срок вынуть, даиположить настол сколько надобно, аучеловека средней руки вдруг Бог знает откуда найдется тысяча разных мест, куда деньги деть иневольно принужден бывает просрочить, такитут.
        Старик, ещеотдавая деньги, боялся расстаться сними, нокакпришло время, аплемянник денег нешлет, тостарик крепко задумался: ужполучитли их, верно неполучит, может племянник обманул, илиможет умер надороге: емунежалко племянника, апяти-то-сот жалко; пропали, думает, денежки!..
        Прошло еще день, два, старик иотеды отстал, исна ему нет, только идумает опяти стах рублей.
        Вотэтак еще два дня прошло; тошно пришло старику, впостелю почти слег, лежит они раз так ивсе проденьги думает…. вдруг отворилась дверь… глядь старик, племянник стоит перед ним «Здравствуйте, дядюшка!» Ах, родной ты мой! Старик вскочил отрадости, чтоэто протебя нислуху нидуху?
        «Извините, дядюшка; такое дрянное обстоятельство, извините, задержал я ваши деньги; вы, ядумаю, гневаетеся?»
        - И,ничего; свои люди, сочтемся… нучто, какты: разжилсяли теперь? понравилсяли?
        «Какже, дядюшка; ятеперь пожалуй хоть вам взаем дам, если угодно.»
        - Нувот это ладно; очень рад, чтотвои делишки поправились… Чтож ты, один чтоли приехал?
        «Один, дядюшка, иостановился, признаться, усвоего знакомого, скоторым имею дела… квам теперь попал невзначай, мимо шел, иденег ссобою незахватил; если вам угодно, топожалуйте комне; недалеко отвас; явам тотчасже иденьги отдам.»
        - Пожалуй, пожалуй, почему непойти: мнелюбопытно посмотреть, какты живешь, укого, хорошоль поместился!..
        Стал старик собираться идти сплемянником, инето ему, чтобы хотелось посмотреть, какон живет, ахотелось душу то свою отвести, деньги получить скорей.
        Вотпошли; кажется точно недалеко, идорога знакомая, аидут долго; старик приустал, аплемянник подпускает дорогой разные истории, тешит дядю, рассказывает, какон деньги его употребил, какой барышь получил ипрочее…
        Пришли наконец. Видит старик огромный каменный дом, скрыльцом чугунным; вошли - полы лаковые, везде такое богатство… удяди глаза разбежались. Айплемянник; славная квартира, нускемже ты тут живешь?
        «Дасосвоим товарищем; онвидно ушел куда-то; присядьте дядюшка!.. неприкажетели вас чайком попотчивать?»
        - Нет, покорно благодарю.
        Устарика нето науме: емукакбы деньги-то поскорее… Оглядывает комнату, дивится богатству, асам-таки спрашивает: чтоже ты мне, какими деньгами дашь, ассигнациями чтоль?
        «Дакакими вам будет угодно, дядюшка.»
        - То-то, брат; пожалуйста неарабчиками, аесли арабчиками, такразве свесу… Старик итут думает, нельзяли попользоватьсячем.
        «Каквам угодно, дядюшка. Вотиденьги!» Ивытряхнул племянник настол целый мешок червонцев… давсе новенькие, ясненькие… устарика глаза глядя наних так игорят.
        - Ай,ай, племянничек, дакакты разжился, ну, слава тебе, Господи! иперекрестился старик…
        Вдруг трах-тарарах!.. ниплемянника, ниденег, никомнаты, всесловно провалилося… Очутился старик впотьмах, сердце унего так иобмерло… слушает, щупает кругом… чует, чтосидит начем-то жестком, внизу вода журчит…
        Старик давай молитву творить; оглядывает кругом; боится шевельнуться, ветер сквозной так его ипродувает, атемно, ничего нерассмотришь; нащупал около себя бревна какие то, Господь знает куда попал!
        Уждолго-долго спустя, когда глаза немного попригляделися истарик очувствовался хорошенько, смотрит… сидит он насвае, поддеревянным мостом, аподкаким Бог ведает.
        Дрожь взяла старика; давай он кричать, чтосил было; кричал-кричал, насилу-то услышали: часовой ксчастью невдалеке стоял. ну,пока собирали людей, фонарь принесли, покуда различили откуда человеческий голос идет, старик все сидел, дрог, дакричал.
        Вытащили его изподмоста, проводили домой… слег старик впостелю отнастоящей болезни, раскаялся всвоем скряжничестве ипрочих грехах…. Племянник приехал кдяде сденьгами, атот уже лежит настоле ивсе свое имущество отказал частью племяннику, частью просил перед смертью употребить наразные дела богоугодные…
        Таквот нечистая сила какие иногда творит дела надтем, ктосильно прилепится кчему нибудь житейскому, да - забудет оспасении души своей.
        9.Нечистый вовремя грозы
        Страшно бывает длянас грешных, когда подымается гроза; молния начнет сверкать таким блеском, какого никаким человеческим искуством произвести нельзя… гром потрясает все небо перекатными звуками, илиударяет внезапно ираскатывается сострашным гулом…
        Тутвсякий невольно вспоминает свои прегрешения, всякий думает, чтоего может убить водно мгновение.
        Люди благочестивые, темолятся вэто время, зажигают свечи пред иконами, иличитают священные книги. Даивсякому православному христианину так следует: мычасто забываемся всвоих суетах, такгром вэти минуты напоминает нам час смертный.
        Аесли кто втакое страшное время неоставляет своих забот, или, чтоеще хуже, предается каким нибудь увеселениям, апожалуй еще ичему нибудь развратному, тоон-то именно ипогибнет скорее всех.
        Люди разумные рассказывают, чтонечистый вовремя грозы бегает отнебесных стрел иищет места, гдебы укрыться… всегоже больше старается он вэто время приютиться кчеловеку, потому что знает: человек есть любимое Божие создание ичто его скорее других пощадят громовые стрелы. Вотибегает нечистый туда исюда, вовремя грозы, акаклюди, конечно, хоть грешны, новсеже чувствуют страх Божий ираскаяние, крестятся итворят молитвы вовремя грома, такнечистому кним прикоснуться нельзя, тоон сбольшим старанием ищет, нетли какого человека, которыйбы забыл оБоге вэту минуту, иесли найдет, тосейчас скрывается внего, истрелы небесные стремясь занечистым убивают грешника.
        Такраз водно время поднялась сильная гроза… Всекто куда попрятались, ктобыл впокоях, тепритворили окна идаже ставни, акто случился наулице, тепопрятались поднавес, подкрыши икуда пришлося, покуда гроза пройдет.
        Воттолько откуда нивозьмись бегает поулице мальчишка, датакой гадкой, черной, рябой… бегает ноулице, амолния так заним следом ирасстилается, агром так иревет безумолку. Мальчишка подбежит то кодному, токдругому, наровит схорониться подплатье икричит: «спрячь, спрячь, дядюшка!» кто его прочь гонит, ктоговорит ему: перекристись! перекрестись! Такнеслушает скверный мальчишка, бегает взад да вперед то кодному, токдругому…. Всекрестятся, молитвы творят… молния так беспрерывно исверкает, амальчишка все шныряет между народа, всекричит то кодному, токдругому подбегаючи: «спрячь, дядюшка, спрячь!» асам негодный некрестится.
        Идет нату пору какой-то мужичек, мастеровой чтоли, илитак какой деревенский, датакой хмельной, невосуждение сказать, чтоедва-едва наногах стоит, инедумает сотворить крестного знамения, какбудто неслышит, чтогроза все сильнее исильнее…
        Мальчишка кинулся кнему, уцепился заего кафтан идавай кутаться икричать: «спрячь, дядюшка, спрячь!»» Чембы вэту минуту перекреститься, даимальчишку-тобы перекрестить, аон отталкивая его еще выругал нечестивым словом… каквдруг сверкнет молния, грянет гром так сильно, чтомногие состраха попадали…
        Взглянули после, лежит мужичек мертвый, агадкий мальчишка исчез, точно его инебыло! Тутконечно всякий догадался, чтоэто был никто другой вобразе мальчишки, каксам нечистый.
        10.Книги духопризывательные
        Бывает итак иногда, чтоиной инеотдавав души дьяволу может посвоему произволению призвать его да пожалуй еще изаставить работать что нибудь…
        Есть, какговорят, такие книги, оставшиеся отлюдей, которые, сдружившись снечистым, разведали отнего кое что, ивсе записывали, асами после померли, таккому послучаю достанется такая книга, тотиможет чрез нее делать разные штуки исмешные истрашные; ктонепоймет, чтовних написано идлячего, тотлучше инеберись, ането может исам погибнуть, употребляя неумеючи такую книгу.
        Разодин человек зашел ксвоему приятелю вгости, атого дома нет; ониостался его подождать, пока придет. Увидел он, лежит настоле книга, онивзял ее почитать отскуки, акнига-то была именно изтаких, прокоторые я вам рассказывал (Приятель-то этого человека видно знал вней толк идолжно быть иногда почитывал, даникому неказал, запирал, анаэту пору позабыл запереть). Раскрыл книгу гость, читает… ичудно ему стало: тамнавсех страницах, только одно написано: «вкрым покапусту, вкрым покапусту!» Что это, думает он, забезтолковщина, кчему это? вертел-вертел книгу вруках, дасмеючись просебя иначал читать вслуха…. «вкрым нокапусту, вкрым покапусту, прочел так несколько раз, взглянул - перед ним капуста!.. взглянул надругую сторону - итам капуста, натретью итам капуста… Куда ниобернется, кругом капуста… ивсе ее становится больше ибольше, гостьбы уйти, нельзя: невидать нидверей ниокон, всетолько капуста, ивсе ее прибывает, всебольше, ибольше… ужтесно ему, повернуться негде… душит…
        Ксчастью вэто время вошел хозяин книги, какувидал ее вруках уприятеля ичто тот стоит, какокаменелый, такиахнул: чтоты это делаешь?.. выхватил книгу, давай читать посвоему; ктоего знает, какон там читал, теже слова да нетак выговаривал ивмиг капуста пропала, точно ее небыло.
        Гость образумившись, начал было-распрашивать, чтоэто такое, какэто так сделалось; ноприятель спрятал книгу иговорит: «лучше, брат, неспрашивай: нельзя сказать; этакнига непринас стобой писана, если я изнаю что поней, топорою исам нерад этому!»
        Былуменя знакомый Михей Ильич, онсодержал постоялый двор; таквот ему довелось добыть такую книгу.
        Остановился унего один проезжий; вдруг Бог знает счего заболел искончался вдоме. Михей Ильич объявил какводится полиции; проезжого похоронили, имущество все взяли, описали иопечатали; только осталась после него одна книга, затем видно иневзята, чтоона свиду действительно никакого внимания нестоила, так, старая, истертая книжонка, больше ничего!.. Исам Михей Ильич, взял ее, даибросил наполку, думая отскуки когда прочесть, давхлопотах совеем пронее изабыл.
        БылуМихея Ильича племянник, учился он вшколе истрашный был охотник докниг; онувидал эту книгу ивзял себе. Ужкакон ее там читал, ктоего знает, показал чтоли кто ему, самли дошел, только выучился поэтой колдовской книге разным штукам… бывало, говорят, тоидело строит какие нибудь проказы: сидят все вгорнице, онпочитает что-то всвоей книге… вдруг, откуда нивозьмется, вода разольется пополу истанет прибывать… больше-больше… всекто вгорнице, лезут налавки, настолы, подбирают платья… особенно, говорит, смешно было набаб смотреть, известно, народ трусливый, такумора, даитолько.
        Или: лежит, примерно, упорога соломенка, хочешь перешагнуть, вдруг она растет, растет, растет, аты ногу поднимаешь выше, выше, выше… пока назад неопрокинешься, авзглянешь после, соломенка-как соломенка, ничего больше, перешагнешь илинаступишь иничего!
        Иногда возмешь чашку, алистакан счем нибудь, хочешь напиться, поднесть кгубам… вот, между губ истакана вдруг иочутится маленький баран… воттак ивидишь, просто живой баран подносом!.. относишь руку состаканом, онвсе становится больше ибольше… какотнесешь отсебя стакан так, чтоуж больше нельзя, баран илопнет, точно мыльный пузырь, иувидишь, чтовсе только морока, больше ничего.
        Михей Ильичь говорит, чтовсему этому был сам свидетель, данасебе испытал.
        Только, какон рассказывал, видно вэтой книге, кроме сметного, было тоже что-нибудь истрашное: случилось однажды, чтокплемяннику приехал вего отсутствие брат издругого села; дожидаясь его, увидел он эту книгу наполке, снял се, нашел вней, каксам после говорил, какие-то неРусские слова, истал читать… таквот штука, чтотвоя капуста: чтонивыговорит, видишь, слово - мышь ивыскочит изподполу - ину бегать кругом… онпрежде смеялся этому да дивился только, апосле видит, чтомышей набралось десятка стри; онперестал читать иначал гнать их, только они каквзвизжат, ину метаться нанего… перепугали, говорит, проклятые; оннапечь, онизаним, постене царапкаются… даспасибо брат скоро пришел, такопять всю эту дрянь покниге отчитал.
        11.Проезжий наночлеге
        Ато вот одно приключение; ужчерез книги оно сделано, иликак, незнаю; атолько больно чудное…
        Наодной изпроезжих дорог… Давно это было, тактогда дороги ибольшие-то были нето что нынче, необрыты рвом, необсажены деревцами, чтобы несбиться путнику, тогда бывало, коли видишь следя., тоизначит, чтодорога, асбился затемнотою, иливзимнюю пору, тоиплутай дотех пор, пока Бог пошлет доброго человека… Таковы были ибольшие дороги, аопроселочных иговорить нечего. Может быть, гдевы теперь видите селы да деревни, были леса дремучие, илиболота непроходимые.
        Такнатакой-то дороге, далеко отселения, стоял постоялый двор; дворник, который содержал этот двор, мужик рослый, здоровый, былпрежде целовальником, унего были два сына - иони только трое жили вэтом дворе. Шлапроних слава очень худая, поговаривали воколодке, будто уних опасно останавливаться, ичто будто-бы случалось, когда едет один илидвое проезжих поэтой дороге, даостановятся ночевать наэтом дворе, тонередко случалось, чтовидят их приехавшими, ауж выезжающими обратно иневидлт, пропадут, точно втучу канут, нислуху! Также, чтодворник, живя ссыновьями, инезанимаясь ничем, кроме содержания двора, богатеет год отгоду все более иболее; апотогдашнему времени, доходы напостоялых дворах были небольно велики!..
        Нуда какэто были одни только слухи, адоказать никто немог дурного, тоиговорили ипереговаривали разное.
        Случилось проезжать одному барину поэтой дороге: ехал он издалека, только содним своим кучером, насвоих лошадях иостановился вполдень вселении кормить лошадей. Барин такой доброй, словоохотливый, толковал-толковал схозяином отом-о сем, испросил: «ачто, гдемне придется ночевать, если я выеду этак через час места?»
        - Даверст засорок, батюшка; впостоялом дворе; ближе здесь иместанет.
        «Ахорош двор? можно найти что длясебя идлялошадей?»
        - Не-што всего найдешь…. атолько лучшебы тебе, кормилец, здесь переночевать…
        «Отчегоже?»
        Хозяин почесал затылок иговорит: датак… слухи нехороши прото место ходят… онохоть невсякому слуху надо верить, даколи многие говорят, тонеладно!.
        «Э,пустое» говорит боярин «яничего небоюсь.»
        - ДайГосподь, примолвил хозяин, проехать тебе подобру поздорову.
        Боярин через час собрался ивыехал.
        Такисталося, какмужичек сказал: поздо вечером, часов около двенадцати, доехал проезжий допостоялого двора, прокоторый я вам говорил.
        Въехали водвор, встрели его тотчас хозяин исыновья, ребяты расторопные, говорят все так ласково; апосмотреть им нарожи… ну,иднем страх возьмет, нетолько вечером: отец-старик седой, косматый, брови какщетины, аглаза серые изподних так исверкают…. сыновья здоровые мужики срыжими курчавыми бородами, инесмотря нато, чтоговорят ласково ивежливо, голоса их раздаются точно избочки.
        Проезжий взошел, взглянул наних, икакбудто ничего незаметил; веселехонько-себе сел застол иначал раздобарывать оразных разностях. Чрез несколько времени вошел его кучер обогреться; барин взглянул нанего изаметил, чтоон чего-то перепугался, бледный, какполотно. Барин спрашивает: что? убрал лошадей?.. кучер едва-едва вымолвил: «убрал…» губы унего так идрожат. Вэто время хозяин исыновья его изизбы вышли зачем-то; барин испрашивает своего человека: чего он так перепугался?
        - Батюшка-барин, погиблимы…
        «Отчегоэто?»
        - Здесь разбойники: явидел кровь надворе под-навесом инеодну кровь, а, кажись, итело мертвое…
        «Этотебе почудилось, тынаслушался глупых рассказов, там, гдемы останавливались давича.»
        - Какое почудилось, видел собственными глазами: лежит надворе мертвый…. икони так ихрапят, если нея, тоони наверное чуют что нибудь недоброе.
        «Такмолчиже, неговори ничего пока; Бог милостив!»
        Только они этак перемолвилися сосвоим кучером, вошли двое сыновей хозяина, анемного погодя исам старик.
        Боярин, какбудто ничего небыло, спрашивает: «нетли хозяин перекусить чего?..
        - Какнебыть, родимый, всеесть.
        «Нувот иладно, коли есть; ауменя есть ифляжка походная.» Вынул проезжий сулейку изларца, который захватил ссобой изповозки, иговорит: «выпьем-ко старина, славный травник, ну-ко!» налил себе, перекрестился ивыпил, поднес старику, тотнеотказался, потом сыновьям его, незабыл исвоего кучера; апосле налил себе еще встакан иговорит: «ну,выпьюже я теперь последнюю, покаянную!..» Взял вруки чарку, оборотился кстарику испрашивает: «Лчто, старик, давно ты этим промыслим занимаешься?»
        - Каким?.. постоялый-то двор держу?»
        «Нет, проезжих-то режешь?… Давно?.»
        Устарика глаза засверкали точно укошки, когда она вдруг увидит перед собою вспрыгнувшую мышь; вскочил он славки, асыновья его, услышавши речи боярина, вскрикнули водин голос: «Чегож больше ждать? унего оружия никакого нет!» Водну минуту схватили топоры - ивзмахнули ими, один надбоярином, другой надего кучером…. Вэто мгновение проезжий выплеснул наземь чарку вина ипоставил ее настол кверьху дном… Всетрое: старика, иего оба сына точно окаменели, такиосталися: старик сосжатыми кулаками исзубами стиснутыми, аоба сына его топорами замахнувшися…
        «Ну» сказал тогда боярин своему Кучеру «сотвори молитву, поблагодари Бога, чтомы отсмерти избавились да поди запрягай лошадей, поедем да пришлем кого надо. Этих кукол спровадили куда следует.
        Икогда проезжий собрался совсем, чтобы выехать, товошедши визбу сказал окоченевшим разбойникам: «дожидайтесьже суда царева иБожия! аты, старик, возьми метлу да двор мети, поджидай гостей, которые ктебе прибудут вскором времени!»
        Старик сошел сместа, точно шальной, взял метлу истал двор месть, какпроезжий сказал.
        Икакпроезжий приехал вдругое село, ирассказал там озлодеях, ипока приехали посланные взять их, онивсе были водном положении: двое молодых стояли замахнувшися топорами, астарик мел двор нарочно точно шальной.
        Ужкакэто проезжий сделал такое дело, Господь его ведает, этого он никому несказывал.
        КОНЕЦ
        Вамчаю известно, люди добрые, чтоневсе-то зовут концем, гденет ничего, аконец значит порою последов, иличто нибудь этакое. Примерно уторговцев что, китайку, алидругое что, спросите штуку целую; стало быть конец значит что нибудь.
        Поэтому я мою речь последнюю иназвал концем. Угодно вам ее перемерять глазами состроки настроку, извольте, прочтите-себе; анеугодно какзнаете; читайте пожалуй хоть доэтого слова, гдея конец вымолвил.
        Будет други, братцы-товарищи, будет. Вотвам все мои сказки, сколько их только было уменя; теперь полно рассказывать, закаялся; доставалося мне наорехи отлюдей грамотных; будет исних исменя. Как-то вот еще теперь отделают.
        Были, правда, люди добрые, которые мои книжки нечерез два втретий, авполне прочитавши, тесказали таки слово доброе, спасибо им; авот эти прочие захаяли: сказки-де харр-тьпфу!.. дурно вымолвить; что-де вних толку, кчемуони?
        Сученым людом, вышколенным позаморскому, неспорить стать, ихнепереговоришь: вишь уних наголовах шляпы слоском, наглазах стеклушки синие, наплечах кафтаны куцые, всененаРусскую стать; чтонискажи речью простою, всетолько уних мимо головы скользит, авнутрь незаронится; всевих глазах старым да мертвым кажется, акним иприцепиться некчему, вертлявый народ!..
        Даито сказать, яведь непроних мои сказки писал, апролюдей, которым русское слово доступно уму, русская речь доходит досердца.
        Ивидел я сам, братцы-товарищи, видел я, ибольно было мне любо, чтонашлись ипростые люди, которые книгу ивруки боятся взять, итакие читали мои рассказы немудрые исмеялись отдуши, исмекали просебя, доведывались, какой там исмыселбыл.
        Разтакой молодец добыл себе мою книжку, дамнеже ее ипоказывает: ты, говорит, охочьли читать? Дакакжемол случается… Таквот, говорит, уменя есть книжка, прочти-ко поди, такпотешишься…
        Явзял книгу, вижу, ба! знакомая… ину ее позорить начем свет стоит, кактот барин, чтоотделывала, еепопечатному: «дачто вней такое?.. сказки, оканевидаль! маленькие мы чтоли сказки читать… даэто знать иписал какой полуграмотной… ипрочее, чтонаум пришло.
        Анпростой человек неподатлив натакое хаянье; взял книгу изрук, покачал головой да ивымолвил: «эхвы, школяры немцы латынщики, заморские начетчики!.. ходите вшколу дотех пор, пока борода обростет, адельной грамоты непонимаете; незаглянув вкнигу, еехаете… Видно непровашу честь кулебяку есть, авам дай вотрушку заморскую хваленую, воздухом чиненую, чтосвиду врот невлезет, асомнешь ее, таквней всего муки щепотки три. Тутневтом сила, чтосказка написана, автом, накакую стать, чего ради вней что пересказано: тутвот видишь, примерно, сказка оДурне идет, кажется, таких глупостей исвет непроизводил, какие он делывал, апосмотри хорошенько, подумайко сам просебя, такувидишь, чтомного твоих приятелей такиеже почти штуки творят, только может надругой лад; даипросебя там отыщешь такое дело, чтоподумаешь, непротебяли оно иписано!.. Так-то, друг, тутречь Русская, попятная, ането вон, чтопрочее такое, чточитаешь покажется слово Русское, асмысл заморский; аздесь читай, даисмекай безучености, такибудеттак!»
        Признаться, братцы-товарищи, слаще пряника было это слово человека прямого Русского, который, самтого незная, расхвалил меня так, чтоя никогда иненадеялся, хотя, признаться, отвсей души желал. Да,слава тебе Господи, уРусского человека смышленость-таки сыщется, поведи только сним речь порусски, посвоему, анепочухонски, поиностранному.
        Этоя, братцы-товарищи, вестимо вам неради похвальбы просебя рассказал, арассказал дело истинное, какбыло оно: зачем правду таить, когда еще она такая веселая.
        Итак я себе частенько думаю; прочитает такой человек Русской сказок книжку-другую, прочтет третью ичетвертую, нечего ему читать, соскучится, попробует прочесть книжку пятую идесятую, доберется докнижек поумнее сказочной замысловатости… итогда читать длянего будет также нужно, какнужен завтрак, аличай человеку Русскому. Эх! тогда-тобы я порадовался будь: правда неправда, аябы все себя тем потешал, чтокого нибудь книга читать мои простые сказки заохотили.
        Вотуже тут самого конца
        Конец