Тысяча и одна минута. Том 2 Иван Ваненко
        «Сказка о… нет, дозвольте прежде, люди добрые, порасправить кости старые, пустошь поболтать, язык поразмять, ксказке приготовиться…»

        Иван Ваненко
        Тысяча иодна минута. Том2
        Сказка изпохождений слагается.
Казак Луганский.
        Мужзадурит - полдвора горит, ажена задурит, целый двор горит.
Стар. пословица

        II.Сказка оПарамоне ижене его Матрене
        Сказка о… нет, дозвольте прежде, люди добрые, порасправить кости старые, пустошь поболтать, язык поразмять, ксказке приготовиться.
        Вотпереж сего какая штука была?
        Ездил Фока заморе, набрался Фока разума: видел там, высмотрел, чтоназемле трава растет, апонебу порой тучи ходят, порой только одно солнышко; апоночам там ясный месяц глядит наземлю-матушку, илиодни яркия звездочки между собою переглядываются. Больше ничего незаметил Фока заморем; апривез ссобой Фока тетрадку-книжку маленькую, ивтой тетрадке много умного понаписано: написано правдиво истолком пронарод заморский, проихнее житье-бытье, проих прав иобычаи. Иэту тетрадку-книжку маленькую один толстой Руской человек, выпросил уфоки ипредал тиснению. Ипокупили книжки тисненые печатью гражданскою люди разумные, грамотные; стали читать истали фоку расхваливать; асам Фока ниспереда нисбока, нисконца нисначала, непоймет нерастолкует нипокнижке печатной, нипосвоей тетрадке писаной, зачто его люди разумные хвалят ижалуют. «Этозато, - ондумает, - чтопил я сыту заморскую, елпряники чужеземные!» Акто знал фоку прямо, слухом чуял его речи, ощупью пытал голову, дивится ненадивуется: откуда это уФоки припустых речах, припустой голове набрался разум письменный?.. Толкуют ссобой, дивуются… «Плохо Фока бает, аграмоту
знает, дело диковенное!..»
        Ах,люди добрые… неФоке-б дивиться, неФоке-б честь-слава: ведь вдороге уФоки был попутчиком Сава.
        «Икчему это наш сказочник такую приплёл присказку негораздую!» говорили - шушукали между собой братцы-товарищи: «неслушает он нашего ума-разума; пускается времесло бесхлебное - чужого ума ощупью допытываться!.. Зй,смотри, молодец!.. станешь выть поволчьи, целое стадо волков прибредет, кто-то их отгонит, тебя обережет!.. То-то мы дивимся, думаем, чего он бьется, надсажается, силится рассказать сказку мудреную, исловами кудреватую иречьми смышленую… аон, сердяга, ссвоей смышленостью, колесит все кругом гумна идумает, чтонапал напрямую дорогу новую, только непробитую, непротоптаную… Нетмолодец-продавец, нетем ты товаром торг повел!.. Небудет тебе барыша ивыручки - сметанка хороша, дамала скрыночка. Чтоты ходишь, набиваешься очками - слепому, сапогами - безногому, рукавицами - безрукому, умом-разумом - укого голова что свищ: водно ухо слово влетит, авдругое ивыпорхнуло!.. Взялся ты сумными речь вести, такчегоже ты им проглупые проделки рассказываешь?.. Ониисами смекнут, чтогде надобно. Абуде тебя угораздила нелегкая умным ума прибавлять… тосмотри, любезный, исам опростоволосишься!.. Ты,думая свозить
наток свой хлеб необмолоченый, свозишь его туда, куда люди добрые только навоз кладут. Утебя лоб-то немедный, аголова неспивной котел; утебя ума-разума ипросебя нехватит порой, чегоже ты лезешь сним полюдям, которые сами незнают, куда исвою такую обузу свалить!..
        Рассказывал ты нам присказки, морил нас ими, помирать нам нехотелося, даиуморы втвоих присказках небыло!.. Дай-ко, послушай вот, имы тебе присказку вымолвим:
        Ходила, встарые годы, когда это еще наживалось между люду православного, ходила сваха сватать женихов-молодцев; ходила она побогатым домам, гдедочки невесты взрослые, аубатюшек кошели непростые; вотона инастрочила рукописную грамоту, илирегистр, чтоли, поихнему, всем женихам-молодцам, своим будущим высватанцам; идело там понаписала она, если просто прочесть, апоразмыслить, такивыходит то дело бездельное!.. Пока она подуракам ходила, тоисвадьбы сводила иденьги брала, иоткаждой свадьбы давай Бог ноги, после сватанья; тоесть, ужвидно, чтостаралась благое творить! Обходивши всех дурней вэтой стороне, забрела было икумным затакимже промыслом!.. Анодин насмешник иввернул ей крюк, добавил кеё регистру смыселу. Воткакэто исделалось, вотирегистр тот, прочти его! Чтопросто-то написано, тоубабы-свахи так изначилось, ачто вскобках-то понаставлено, товписал этот насмешник дляпояснения.
        Регистр женихам свахи-бабы опытной
        1.Унего две лавки, дасвоя земля.
        (Лавки те немного ветхоньки: обеначетырех ножках, зато земля вновых цветочных горшках понасыпана).
        2.Торгует катками да штофами.
        (Комки большею частью изсбойни жеваной; аштофы невсе битые, есть ибезтрещины).
        3.Камни гранит.
        (Помостовой, сердяга, целый день шляючись).
        4.Служит дельным парнем - переводчиком.
        (Слепых смоста намост переводит именьше гроша зараз берет).
        5.Молоть горазд.
        (Каждый день без-умолку пересыпает изпустого впорожнее).
        6.Купец-не купец, неоднодворец, адвором заведывает.
        (Ходит чем свет сметелкою, чистит сор попод-оконью).
        7.Ходит снигирей ловить.
        (Нанос собственный).
        8.Слоны продает.
        (Слоняясь поулице).
        9.Рюмы распускает.
        (Хныкает, гденадобно).
        10.Такхлеб достает.
        (Буде есть готовый, тосполки иврот).
        Смотри! чтобы истобой непоступили так разумники: неввелиб втвою сказку замысловатых крючков, твойже пай натебяб неприкинули!..
        Хоть ты нето, чтобаба-сваха-сплетница, тыисдобрым своим суешься, дасуешься-то невпору инектому, кому надобно!
        Понурил голову мой старик-сказочник. Видно, думает, ивпрямь я, подстарость, безмеры болтлив стал; молчатьбы мне почаще, лучше бы; ужменя ипрежде заэто ругали-ругали, хаяли-хаяли, ая-таки опять сгрешным телом да вгорячий кипяток!.. Бывает, идет иному счастье такое безолаберное… иной скажет издесяти слов одно умное, егопоголовке погладят; аиной весь век умно говорит, даколи раз обмолвился, тоипошлый дурак!.. таквидно насвете устроено.
        Дану, такибыть; начну сказку рубить просто сплеча, чтоб была нихолодна нигоряча, атак, тепленькая: чтобы уумного отхолода язык нераспух, аглупенькой неожегсябы!
        Вотвам сказка сприкрасами, несмоими, счужими лясами; яее купил натолкучем, такнезнаю, будетли толк вней, онатам висела наверевочке, поддеревянным колышком; ещеипродал-то мне ее мужик срыжей бородой, внагольном тулупе. Вотвидите, явсе рассказал, ничего непотаил отвас; абуде неверите, тосами подите справьтесь, спросите унего сказки такой, ион вам их хоть сотню повынимает ивсе одной масти, даеще сфигурами, ауменя, извините, никаких фигур тут нетути.
        Вотвамона…
        Сказка оПарамоне иожене его Матрене, иотом, какПарамон ходил вгород жене чоботы покупать

        I.Отом, каково Матрена жила сПарамоном
        Жил-был мужичок Парамон; малой вовсем хват, дабольно простоват, иженись он еще, сдуру, наумнице; запропастил бедняга низачто свою голову: тоесть, просто жена изнего, чтохочет, тоиделает, какей поволится, такего иповоротит ивыворотит; ровно куль совсом стал бедняк Парамон: повалят - лежит, поставят - стоит, захотят - набьют, захотят опять вытряхнут!. Просто, одурила парня женитьба, сбила столку; правду говорят, чтостанет овцой если загонять иволка.
        Ужкакому, вдеревенском быту, какому вхозяйстве толку быть, когда жена станет головой мужниной, анастоящая, доморощеная голова мужнина готова вместо помела впечи заметать!.
        Таконо ивышло: чтоненадо-де дуги, коли есть дышло.
        Былпрежде уПарамона нагумне хлеб, была наполе скотинка, кого бывало попути занесет Бог, тонайдется протого ипирог имасла скрынка; иодежи всякой уПарамона, идругого-прочего попроси, всеесть, всего сыщешь-бывало; одного недоставало: жены-сатаны, вотдядя Парамон иприобрел себе таковую.
        Была она смесяц тиха, знать боялась греха, атам стала понемножку всбрыкивать; дакакспознала, доведалась, чтодядя Парамон длянее, чтопугало дляворон: только кажется свиду страшен, аирукой невзмахнет, хоть сядь ему намаковку; вотпринялась Матрена учить Парамона; школить, муштровать насвою бабью стать, взяла повадку точат икроить, делать измужа то верх то подкладку… Ихитраже была шельмовская!.. Влюдях бывало сидит, недышит, только Парамона ивидит ислышит; онксоседам, иона заним следом, выйдетли отних он, иона вон; поедетли набазар, иона, чтотовар, ужторчит навозу!.. Акакдома вдвоем глаз-на-глаз останутся… ну!.. тутбедняк Парамон места иподлавкой неотыщет, негоде напалатя залечь; туттолько ислышна её речь, ауже его речи впереди остаются; тут, какнесмирен Парамон, ауж гляди воба зорко, чтобы недосталось наобе корки; леглали жена спать, нетряхнись, неворохнись, низевни громко, чтобы непотревожить её милости; захворалали какой лихой болестью, хоть днем, хоть ночью, заверсту беги кзнахарке залекарственным снадобьем; апопробуй перечить, таккажись только ижил.
        Таквот я кэтому-то слово имолвил… какому же-мол тут толку быть?
        Идействительно: Парамон ипарифм-то был хомяк-хомяком, акакзачала еще муштровать жена бойкая, тостал таким олухом, чтохоть воду нанем вози; тоесть, кажись, просто, обортай ему уздой голову, даскажи: ты-де конь! такон сам воглобли впрягаться пойдет… Такбеднягу загоняла жена, пустоее!..
        Аеще ивтом толк: чтокактам баба нихитри дома, какниекономничай, чтобы там изгоршка лишний уполовник щей выгадать, дапожиже кашу сварить, чтобы круп меньше шло, аесли муж своего добра заизбою неможет сберечь, тоскоро ивизбе нечего будет поставить впечь!.. Таквот инаш грешный Парамон, думая идома инапашне, ивовине инатоку только про-жену одну, только размышляя ей угодить, неперечитьбы словом да биту небыть, совсем растерялся сердяга умом-разумом: изстраха, чтоб жена небранила, чтозерно будет сыро, дваовина сжег; взабытьи насеял ржи квесне, акзиме горох; анезнавши какдела поправить, призанял всего усоседей, чтобы лишь жена ничего непроведала; пришло время отдать, денег нет, животами поплатился; датакими-сякими манерами неоставил усебя нигроша вкошеле, низерна вземле, аживотов всего навсе осталось: лошаденка кляча, коровенка ростом сягненка, бычишка немудрый, дакозел уже состаревшийся.
        Баба-Матрена, хоть занималась себе хозяйством, спрядала льну - подве кудели внеделю, даткала вгод похолсту; она, видите, праздников больше будней насчитывала ивсего чаще смышляла, какбы лучше понарядиться, давлюди явиться, - такстало ей некогда иприсмотреть было, чтоумужа оставалось мало, даито сплыло!..
        II.Отчего парамоновой жене захотелось новых чеботов
        Раз, населе, вбольшой праздник, вСемик, коли знаете, ещекогда яишню пряженую готовят, дасберезкой пляшут, даприпевают:
        Подлипою стол стоит.
        Подтем столом девица.
        Надевице…
        Тьпфу! чтоя вру, нетак бишь оно поется!.. старость прихватила, всепесни позапамятовал, даневэтом сила!
        Нутак вэтот-то большой праздник идерни нелегкая старостиху Козминишну выдти вновых котах строченых хоровод водить…
        Какувидела это Матрена Поликарповна, куда ее ивеселье девалося иголову повесила, илишни неест, только искоса намужа поглядывает; другие думают: чтосней стало? видно выпила мало; подносят вина.
        «Матушка, Матрена Поликарповна! покорно прошу!..»
        - Авот я умужа спрошу; велитли еще пить, какбы битой небыть! отвечает Матрена; кинулась кПарамону ишепчет наухо: смотриж уменя, тызавтраже купи коты такие, какустаростихи!
        Вишь ведь какая завистливая проклятая!
        Парамон иголову понурил… вот-те курочка имахоточка (горшок): полезай небось! теперь неспасет иавось; теперь хоть матушку-репку пой, акоты купи, ужжена отсвоего слова непопятится!.. Аначто их добыть? Кабы ты знала да ведала, моего горя отведала, думает себе Парамон, запустив руку вкарман да изредка нажену поглядывая, ведь нам небесы деньги куют, анабазаре даром никому недают; посмотрелаб ты вмой карман… вишь! тутвот один кукишь - чтохочешь, тоикупишь!
        Назавтра еще добрые люди спят после праздника вчерашнего, иной пьянчуга, какнирано встает, аеще иопахмелиться неуспел, ауж визбе Парамона дребезжит Матрена, бьет языком, чтошерстобит струной жиленою…
        Дакуда ты все девал, куда промотал? пропьянствовал, прогулял!.. недаром видно безменя два-раз набазар ездил, воттеперь инет ничего!.. Ахты окаянный, ахты голова непутная, забубенная! Дачто ты затеял? Дапотвоемули уму безтолковому такие деда?.. Ахты чучело гороховое, ахдурацка стать!»
        Парамон нигугу; сидит налавке, подле самой двери, нешелохнется, только глазами похлопывает, данет-нет надверь взглянет, чтобы тягу задать, буде жена так озартачится, чтокинется бить.
        «Дамне распрострели тебя начасти, дадуй-те горой!.. Дахоть лопни ты, ачтоб были коты, чтобы я их видела… слышишь!.. Возьми своего бычишку да козла негодного, онитоже, чтоиты, только даром сено едят; веди их набазар, ступай, итам хоть себя заложи, акоты добудь… нето имужем моим небудь, инаглаза некажись; прибью я тебя, притаскаю, даивсем соседям расскажу, чтоты беспутничаешь.
        Обрадовался несказанно Парамон, чтожена его настроила сама какгорю помочь, бухей вноги…
        - Матушка, Матрена Поликарповна, всеисполню исделаю, лишь помилуй, прости моей дури - несрывай сердце намоей шкуре!.. апозволь какприказала, позволь так учинить; продам я икозла ибыка изаложу впридачу себя-дурака, лишьбы только тебе угодить, лишьбы тебе услужить… окажи свою милость, позабудь мою провинность!
        III.КакПарамон отправился зачоботами
        Вотвтуже пору, втотже час ипоехал наш дядя Парамон вгород, селнабыка иотправился, акозла-сердягу обортал зарога веревкою ипошел засобой; дастолько бился, бедняк, маялся ссвоими животами, пока догорода доплелся, чтоисказать нельзя: бык-то нивскачь нирысью неумеет бежать, астарый козел надругую стать: токинется вбок, тоназад попятится. А! молвил Парамон упрям ты бык, чтожена Матрена, асам только это вымолвил, даизажал рукою рот, даиоглянулся назад, нестоитли жена заним; видит, жены нет, перекрестился доизачал опять ссвоими животами раздобарывать: упрям ты бык, дая упрямей тебя, нехочешь ты ехать, такидиж пешком! Слез Парамон сбыка, накинул ему свой кушак нарога ипошел вперед, абыка да козла засобой ведет идумает: что, нелегкий вас побери, давича вы все врозь да врозь, атеперь идете рядышком небойсь!.. Толькоб догорода добраться, пусто вас; сейчас первому встречному заничто продам, ауж надсобой ломаться недам.
        Таккалякая да мерекая, даплетяся шажком скозлом да сбыком, побольшой дороге, отбиваючи ноги, дошел Парамон кближнему селу; ещеикобедни неблаговестили, какон доместа довалился, датак упыхался, таксердяга взопрел, будто целую чашку горячих щей съел, ачего тебе, емуивчера-то вечером жена порядком перехватить недала!..
        Вотвошел он напервый двор, попросил поснедать чегобы недорогого, ичего больше, вестимо луку да квасу да хлеба кусок; пора летняя, даинепостже великий, тактолокна недадут небойсь.
        Поел-себе, покуштал дядя Парамон, наскорую руку; ането, думает, вгород наторг неуспеешь, такдолголь добеды оттоль вдороге заночевать! Вынул Парамон изкошеля полтинку ирасплатился заугощение.
        «Тыбы, дядюшка, говорит хозяйка, животам-то сенцадал.»
        - Нет, тетка, чтоих кормить попусту; ведь я их наторг продавать веду, таконо все одно, будь они сыты илиголодны, цена одна.
        «Давишь они какие тощие ивол-то кажет небольше городского козла откормленого…»
        - Эхтетушка-матушка, дуйих горой, ведь нежалкоб было, коли их заденьги продать, ато вишь надо накоты менять, такпусть уж они исами будут нелучше, каккошки голодные! надо правду сказать, ия теперь ствоей летней похлебки несытееих!
        «Нуин какхошь! прибавила тетка-дворница.
        - Датак ихочу, каксказывал - молвил дядя Парамон.
        IV.Какошибся Парамон ипопал нитуда куда надобно
        Пошел опять дядя Парамон сосвоим добром, пошел темже порядком, темпутем. Долголи коротко неблизколи далеколи, шагом илирысцой, сушью илигрязцей, какнипойдешь все таки доместа добредешь; черепаха ползком, чтоиконь скоком, всетаки доходит куда ей надобно. Такинаш дядя Парамон дошел-дотащился догорода уже поздо квечеру, весь впоту сердяга, точно вводу окунут был, даглядь… анвот-те Марфа еще орех, оженель думая, илиобыке скозлом, ильокотах женинных, - пошляндал он отсела совсем впротивную сторону, дахоть ипришел всело, дасовсем внезнакомое, неведомое.
        Ну,думает, беда теперь моя, видно кхуду так пошло наменя! Нелегкая знает, какэто я обмешулился! Однако какже быть, неназадже иттить, остаться видно тут переночевать да отдохнуть, дазавтра подальше отправиться.
        Таккакничего сним впути неприключилось особенного, кроме как-то, чтоон, хоть нехотя, адолженже был животов покормит, тоя вам инестану рассказывать; авот что было дальше, то, буде вугоду, послушайте.
        Пришелли, приехалли, заве допонеизвестно, уженадругой день итож квечеру, нашПарамон припожаловал вгород незнаемый, втакой, чтострашно икругом посмотреть… настроено вишь дом надому, илюдей-видишь разных видел тьму, какопосля сам рассказывал.
        Пришел, спросил где постоялый двор; показали люди добрые; экавещь, идвор-то постоялый такой, чтоуего барина палаты меньше; страшно кажись ивойти-то туда. Однако делать нечего, приходит плыть, коли брода лет, дядя Парамон давай своим умом раскидывать, какбы втакие хоромы ночевать вкарабкаться! Вышел какой-то парень надвор, Парамон ему впояс поклон.
        «Можноль, кормилец, невогнев твоей милости, учинить мне такое благодеяние, дозволить здесь приютиться, ночевать-остановиться двоим скотам моим да мне Парамону грешному?»
        - Отчегоже неможно; поди спроси дворника.
        «Дагдеж мне найти его милость господина дворника?»
        - Авон видишь он всинем кафтане стоит.
        Парамон опять поклон. «Благодарствую, родимый, наласковом слове!» поплелся кдворнику идумает: ну, отэто отбоярился, как-то стем придет сговорить: вишь он вкафтане каком, унас сам староста, даже ипопраздникам всмуром похаживает, аистем небольно сговоришь.
        Однако напрасно робел дядя Парамон, дворник только спросил чего ему надобно, безо всяких речей велел козла да быка надворе оставить, аему самому накухню идти.
        Слава Тебе, Господи! думает Парамон себе, здесь страшно только снаружи, авнутри какивнашей избе, только места побольше, атоесть ипалати ипечь, можно будет прилечь да переждать дозавтра; вотбы беда, кабы меня наверьх повели, толку там мало, только высоко отземли.
        Однако немного погодя набуркалось столько народу вкухню, чтодяде Парамону показалась иэта широкая изба тесней чем его; нокакон устал, чтолошадь извощичья, тонесмотря нинажар нинатесноту, прилег налавку, прикрылся кафтаном да иуснул так, хотьбы тебе визбе собственной.
        V.Какпарамонов бык козлом сделался
        Встает поутру дядя Парамон раным-ранешенько, умылся иБогу помолился истал думу думать, какбы набазар отправиться? Сколько нидумал, самнепридумал: кто-мол его знает, какой тут вгороде порядок идет, может набазаре теснота страшная, может впору исамому пройти, таклучше одну прежде скотину отведу да продам, атам идругую пущу потомуж пути; впрочем дай улюдей спрошу, какэто здесь делается?
        Визбе народу еще было кой-кого, нашПарамон высмотрел такого, чтопохуже одет: этот-де авось толком сказать непоспесивится, высмотрел парня ощипанного, подсел кнему испрашивает:
        «Ачто, кормилец, скажи неоткажи, посоветуй, какпоступить: привел я сюда вгород двух животов продать, данезнаю, вместели их вести аль поочереди?»
        Парень усмехнулся иговорит: аутебя какие животы, лошади чтоль?
        «Нет, родимый, быкда козел всего навсего.»
        - Акакой бык, хорошей породы, Черкасской чтоль?
        «Нет, родимый, онуменя рыжий - этак изгнеда.»
        Парень опять ухмыляется. Янепрошерсть говорю, ачто-мол крупенли, тоесть каквелик твой рыжийбык?
        «Онгораздо больше козла, ауж незнаю какпротив ваших городских, может непридет подстать.»
        - Азасколько намерен продать?
        «Итого неведаю каксказать… сколько посулят непостою, дорожиться небуду, лишьбы срук долой!
        Нутак ведиж его продавать вперед, атам идокозла дойдет черед. Азнаешьли ты, гдебазар унас?
        «Гдеж знать; явпервой только пришел сюда.
        - Такпойдем пожалуй вместе, япокажу.
        «Благодарствую, благодетель, сделай милость такую, ятебя буду вечно благодарить… Акудаже мне козла-то приютить, пока я сбазара вернусь?»
        - Оставь здесь ухозяина, неопасайся, непропадет.
        РадПарамон, чтоотыскал такого милостивца; мигом бегом надвор, отыскал дворника, заплатил заночлег исдал козла наруки; самнакинул насебя кафтан, привязал быка иотправился ссвоим новым знакомцем.
        Прошли они больших улицы три да переулков несколько, вышли наплощадку; народу там пропасть, таккишмя икишат, кричат, голосят, ачем торгуют никто инерастолкуют: уиного сапоги вруках, асам босиком ходит, асапогами другим набивается; иной, вармяке, носит пропасть всякаго-то платья наруке, думаешь он продает его, аон удругого кафтан торгует, почти силой рвет, иденьги вруки сует, словно еще ему мало что есть унего. Парамон только дивуется. - Экие, говорит, вгороде люди торговые, видно неподеревенски живут, всемужички богатые.
        Зазевался наш Парамон, апарень, который его привел, подшел кодному молодцу-торговцу, что-то ему шепнул да наПарамона кивнул, асам затерся между народа, иневидать его. Парамон стоит да посматривает кругом, кому набиться сбыком, атого незамечает, чтоего оступили молодцы-продавцы, между собою перемигиваясь да шушукая; аодин подшел, потрепал поплечу Парамона испрашивает:
        - Что, добрый человек, алиМаксим чтоли, кактебя зовут?..
        «Парамон называют.»
        - То-то Парамон, этопо-вашему, по-деревенски, Парамон, апонашему по-городски иМаксим хорошо! Чтоэто ты козла-то продать чтоли хоть?
        «Какого козла?
        - Вот, дурень, какого?.. Аэтого рыжа то-то, рогатого, чтоссобою привел?
        «Дакакойже это козел? якозла напостоялом дворе оставил, аэтобык…»
        - Что?.. бык? Ахты увалень, чтоты это… айвздумал дурить людей вгороде? козла забыка продавать?.. тыдумаешь мы, городские, глупый народ, ваших деревенских плутней инепроведаем… Смотрите, люди добрые, онбыком козла называет!.. скажите ему, чтоэто такое?..
        - Дачтож, разве он ивпрямь невидит, отозвался один мужик срыжей бородой, чтоэто козел! чтоон морочит чтоли нас?.. Азаним ивсе завопили… «вишь, брат, какой ловкой мужик, привел козла, даиговорит, чтобык!.. Дакакты смеешь православный народ обманывать?..»
        Парамон иструсил идивится исам быка осматривает совсех сторон… - Нет, говорит, ейБогуже я быка привел; даонже бык иесть, всянаша деревня знает, даижена, когда меня посылала, говорила…
        - Дурак ты, - закричали нанего, - аты вовсем иверишь жене?.. Дажены инетак обманывают…
        «Неодна жена, инапостоялом дворе говорят, чтоэто бык; правда, одна баба сказала, чтоон небольше городского козла, давсеже несовсем козел, ахоть мал дабык!»
        - Когда тебе все говорят, чтоэто небык, тоинесмей перечить… ането, отправить тебя насъезжую, такдругое заговоришь.
        «Зачтоже? если этот бык ивпрямь небык, всеж нея его, того… неяж виноват.»
        - Чтосним калякать попусту, - сказал мужик срыжей бородой, - коли он его продавать привел, тодавайте покупать; ну, говори, борода, чтостоит твой козел?
        «Дачто стоит… ятеперь незнаю какисказать: если он взаправду бык, какя сам покупал, торублишковбы десяток взял…»
        - Глупая ты голова, глухой тетерев, говорят тебе все, чтоты спятил сума, такуж инесмей пустым местом умничать! говорят тебе, чтоты козла привел, таккозла ипродавай, алюдей ненадувай! Вишь ты простота какая, тыеще видно незнаешь чем крапива пахнет!
        Пригорюнился Парамон; тонабыка посмотрит, тонасвоих честных покупателей, ате так кнему ильнут, чтомухи кмеду, недают ему проходу, хотят чуть несилой быка отнять Думает Парамон: враг его знает, какэто сталося!.. Кажись я козла надворе оставил, абыка привел; дорогой уже непеременилсяли он; амне все сдается, чтоэто бык!.. видно делать нечего, надо сволка мы новолчьи выть 5 всобачьей стае пособачьи брехать… махнул рукой исказал: ну, буде он ивправду козел, таквсежь десяти рублей стоит небойсь: онуменя прошлым летом пашню пахал, аваши городские козлы этого несделают.»
        - Даты еще подсмеиваешься!.. Пойдем нарасправу ксудье, онтебе растолкует, какой породы животина твоя!
        Парамон невшутку сробел, итак иэтак, биться, маяться… натом бедняга ипокончил, чтомолодцы-покупатели сунули ему вруку сколько-то денег мелких потертых серебряных; онбыло сощитать, аему нахлобучили шапку посамые плечи да каждый еще пристукнул поразу; ипока он выбился изподшапки своей да оправился, глядит, нетвозле него нипродавцев нибыка, атолько вруках три гривенника.
        Всплакнул сердяга, утерся рукавом ипошел прочь отбазара куда глаза глядят. Глядь, подвернулся опять кнему тот молодец-сорванец-общипанец, чтоподбивал ссобой набазар идти, подвернулся, каквытный испрашивает:
        - Что, дядя, засколько быка-то продал?
        «Дато говорят небык, акозел видишь был!..» ипоразсказал Парамон какичто сним подеялось.
        - Экой ты! - говорит удалый оборванец, - тыбы непродавал, аменяб подождал, этотебя обманули как-нибудь, какэто ты обмишулился? Эхнехорошо, неладно; ты, кажется, молодец крепко сшит, даскроен нескладно!.. утебя вишь борода сворота, аум сприколиток!.. какэто насебя такую дурь напустить, быка закозла набазаре спустить?.. эх,неладно!..
        «Чтоделать, добрый человек, говорит Парамон, тяжело вздыхаючи; чтоделать?.. Твоя милость отменя отвернулся, аэти лиходеи оступили кругом ипродраться подальше недали…
        - Чтоже ты теперь намерен делать?.. козла чтоль продавать?
        «Нет, родимый, ужбоюсь пуститься наэто: если уже здесь быка закозла приняли, топожалуй козла засобаку почтут; нет, ужлучше его населе продам где-нибудь, авось недешевле городского дадут, хоть будет счем домой дойти.»
        - Нуин ладно; жаль мне тебя да помочь нельзя; пойдем вместе допостоялова; яопять провожу пожалуй, мне; опять тудаже путь лежит.
        «Очень благодарен, кормилец, дамне скоро-то нельзя: надобы жене коты купить, авот что станешь делать, незнаю какбыть: сунули эти ахаверники мне деньженок, дакупить наних непридется, хотьбы уж еще своих доплатил: уменя есть рублишка сдва…»
        - Пойдем вместе, изволь я покажу где купить, сменя, познакомству, возьмут дешево»
        Парамон радехонек. «Окажи милость, благодетель!» Ипривел его благодетель влавку кпродавцу; алавка таБог знает счем, премудреная: всего товару вней только ивидно какие-то железки висят, даваляется разное стекло битое, датряпки, далоскутья суконные. «Гдеже тут коты-то?»
        - Авот он принесет… Эй,брат, Василий! мыпришли утебя коты купить, дай-ко нам получше какие!.. Отдавай ему деньги, ондостанет сей-час!
        Полез Парамон вкошель, достал деньги последние иотдает, сердяга, чуть неплачучи; акривой Василий посмотрел искоса напокупателей, взял деньги иговорит: - Войдите, обождите: уменя здесь этого товара нет, ая впалатку сбегаю!
        Иточно, мигом слетал, принес коты… нууж икоты!.. Фу-ты!.. Парамон иглазам неверил: зеленые, лощеные, красным ремешком обведены, игде сшиты невидать: всесмолкой замазано! Очень рад Парамон, чтохорошу штуку купил, иобыке позабыл, хоть нет ничего вкошеле, данадуше стало веселей, жена необидится.
        Кланялся, кланялся Парамон затакую обнову, акривой Василий, такой ласковой, говорит: - коли хочешь еще приходи, илучше, говорит, добуду идешевле возьму!
        Ипарень-добряк несоврал, проводил Парамона допостоялова, испросил когда он домой пойдет ивкакую сторожу, пожелал Парамону хорошего пути ираспростился сним какнадобно.
        VI.Чтотакое скозлом сталося?
        Незевая долго, немешкая, собрался Парамон вдорогу; уложил коты запазуху, вздохнул раз обыке, взял козла иотправился обратным путем, таким, жечередом, какипреждешел.
        Азнакомец его забежал давно вперед, отыскал своего приятеля, Яшку солдата-служивого ирассказал покакой дороге Парамон пойдет икого засобой поведет… Кажись начтобы это, чтоулюдей залюбопытство такое имеется?
        Идет-бредет Парамон домой; привязал козла веревкою крепко накрепко итащит засобой да думает… Козел упирается, какбудто ему жаль сгородом расстаться, аПарамон знай его тащит, даговорит себе науме: - нет, непутный, небыть тебе вгороде, апойдем всело, тамвсе-таки ты пригодишься, авгороде взятки-гладки: назовут тебя козлом, даивозьмут даром, аменя прибьют: неторгуй таким товаром; нет, здесь неподеревенскому, здесь купить - каккозулю убить, апродать - какблоху поймать; здесь покупать ладно, апродавать накладно!
        Так-то идя да раздобарывая, тащит Парамон козла, дакаквспомнит зачем вгород он отправился, товынет из-за пазухи коты да ипосмотрит наних, истанет ему веселей, иопять он поволочет сердягу своего козла прикрученного.
        Вотиидет он таковым манером, такой ловкой поступью идет глухой улицей; только прошел немного, аизпереулка заним следом ивывернулся молодец-оборванец, чтокоты покупал, даеще инеодин, ассолдатом-Яшкою; ивот они тихомолком, нестуча, неспеша подкрались сзади кПарамону да ихвать заверевку, аПарамон думает, чтоэто все козел упрямится, нусильней тащить да ругать его больше прежнего; межтем молодец-знакомец отвязал козла ибыл сним таков, асолдат-Яшка обортал себе голову веревкою, чтокозел привязан был, иидет заПарамоном упираючись; аПарамон все таки тащит, знай таки надсажается.
        Вот, кактолько молодец-знакомец увел козла извиду, солдат-Яшка стук ногой оземлю, идавай назад пятиться.
        «Что? айзацепился, псиная порода!» молвил Парамон накозла досадуючи; отлянулся - вот-те на!.. вместо козла стоит солдат обортан веревкою, иголову повесил ируки сложил, нислова неговорит, аплетется заПарамоном, переступает, какбудто так надобно.
        Парамон разинул рот ируки распустил: что-мол это заоказия?
        - Чтотакое, думает, аймне мерещится?.. Потянул веревку, ислуживый идет потупившись, выпустил веревку - ислуживый стал каквкопаной… Парамон инда вскрикнул: - «чтоэто такое? ктотут это такой?»
        - Даэто я, - отвечал Яшка жалобным голосом, - бывший козел твой; опять я, видишь, стал чем быть надобно, авпрочем тебе перечить несмею; чтоделать, твоя воля! куда хошь туда иведи, чтопожелаешь, тосомной иделай!
        «Полно, служивый, морочить! скажиж, гдемой козел?»
        - Явсеж, икозел, ислуживый; этовсе я один.
        «Кактак?»
        - Датак: я, видишьли, проклят отцем сматерью заодно дело фальшивое; онимне сказали: чтовот-де ты сын такой-сякой, понаделал-де ты сын непутное, таквот тебе изарок: быть тебе, сыну нашему, козлом, анесолдатом, ибыть тебе дотоих пор, пока ненападется натебя добрый хозяин инезахочет тебя недождясь твоего века другому продать!» - Вотты напался наменя, добрый человек, быля утебя козлом время немалое…
        «Да,сказал Парамон, ятебя еще позапрошлое лето набазаре вдеревне купил.»
        - Ну,то-то иесть; почти впозапрошлом году сомной ислучилась эта оказия!.. Да,теперь видно, либо я уже Бога умолил, либо родители простили, насвое чадо сжалились, аможет иты, добрый человек, Богу угодлив, такради твоей правоты имоя вина выкупилася!
        «Даоно, дядя-козел, то, служивый бишь, оноконечно, перед людьми-то может я иправ совсем, дажена-то моя нетуда глядит: всеменя виноватым становит, всеменя да меня бранит; таконо мне ичудно кажется, чторади моей правоты ты-то оправился: гдеже, кажись, искать правости увиноватого?»
        - Аразве твоя хозяйка-то больно грозна, дядюшка?
        «Вотты какой забывчивой; анепомнишь, какты, бывши козлом, бывало наровишь овса сгорстку унесть иззакрома раскрытого, такона бывало тебя цепом ильколом из-за плетня ихлобыснет, глядишь, тыбывало только взвизгнешь да идрала задашь?»
        - Да,дядюшка, помню; какзабыть; онаведь, случалось, итебе спуску недает…
        «Нуэтого ты, чаю, неприкидывал, ведь она все наровит меня визбе покомшить, такуж оно делать нечего, хоть ибольно да нестыдно, бокам неповольно да людям невидно.»
        - Так, дядюшка, так; дазачтож, кажись, такое обижательство?.. ведь ты кажется малой доброй ипростой…
        «Эх,брат, служивый, иликозел, кактебя, кольбы ты, чемдва-то года козлом быть, хотьбы месяца натри мужем сделаться попробывал, такбы узнал смак влюдском житье-бытье; смекнулбы, чточасто так прилучается, часто вжитейском быту случается: чточем было волу реветь, антелега скрыпит.»
        - Ахдядя, дядя! жаль мне тебя; датебя глядя я исам ровно другой стал; прост ты, прост; какнеповерить пословице: видно исзаду что Парфен!
        «Нет, этоотца звали Парфеном, аменя Парамоном зовут.»
        - Яведь знаю; неужлиж столько утебя служивши да еще незнать, чтоты Парамон Парфенычь!
        Ну,думает Парамон, коли знает мое имя иотчество, видно он точно уменя служил! Позадумался испрашивает:
        «Нучто дядя, козел, айслуживый… кактебя велишь чествовать?»
        - Дакакхоть себе, такизови, всеедино помне.
        «Чтоже мне стобой делать теперь?»
        - Данешто: теперь веди позавтракать, аужо набазар поведешь.
        «Какнабазар?»
        - Чтож делать, ятвой холоп, такуж изтвоей воли невыступлю; датыже иденьги платил заменя, такнадо тебе их выручить!
        «Воттебе внучка онучки, абобов некупил,» сказал Парамон ухвативши себя забороду, «воттебе какая беда еще делается… вишь, накорми его, служивого, даведи набазар насвою пагубу: илюдей честных разгонишь имне такой нагоняй дадут: дакакэто можно продавать слугу царского? Даэтого николи ивосне непригрезится, негоде наяву повстречать!.. Дай (таквсе это размышляет себе Парамон) дай уж я скажу, что-мол так отпущу, уж-мол напродажу нехочу вести!..» иговорит служивому: «ну,ступай, брат, домой! чтотебя побазару таскать, ступай сБогом!.. поминай меня Парамона грешного.»
        - Пожалуй, если ты уже такой милостивый, янабазар непойду, изволь; ауж покормить неоткажись: ведь ты мой боярин, ая твой холоп, тактебе должно меня ипоить икормить…
        «Эко, брат-служивый, ведь ты отслужил уменя, такзачтож мне икормить тебя?»
        - Дазастарую службу покорми напрощанье.
        «Ачем я тебя стану кормить? Вотбудь ты козел, ятебяб сеном пожалуй удовольствовал., атеперь чем стану?..»
        - Атеперь я служивый, такмнеб щец да кашки, сивухи да бражки, вотябы истал каквстрепаной; аколь ненакормишь так, тоя негожусь наслужбу царскую; буду хворать, вгошпитале век пролежу; грех будет итвоей душе имоему телу мука немалая… Ох! вотитеперь чую - такиподводит живот… ох,батюшки родимые! ох,есть хочу!
        Дассим словом бух наш служивый натраву идавай валяться, дастонать, даохать, даесть просить.
        Видит Парамон - беда неминучая какпустится прочь отслуживого… даотбежавши чуть несполверсты, оглянулся исмотрит, чтостем делается?.. Аслуживый, будто насилу перемогаючись, встал иидет впротивную сторону, кулаками глаза утираючи, будто слезами заливается отгорькой обиды Парамоновой. Жаль стало сердягу Парамону Парфенычу; нуон служивого опять догонять… подбежал кнему, задыхается…
        «Послушай, брат-служба, непеняй наменя!.. ей-ей, вот-те Христос, ябы тебя напоил, накормил, даденег нетути; какже мне быть?.. Непеняй пожалуйста!.. Есть уменя алтына стри всего, дасамому надорогу надобны: янаних кроме хлеба да воды ничего иесть небуду нипостного нискоромного; жаль мне тебя… вотвозьми кушак, может продашь вгороде засколько-нибудь, может тебе служивому ихорошие деньги дадут; может можно будет икалач купить, такназдоровье себе исъешь его! Отдалбы я тебе иженнины чоботы, данельзя; право слово нельзя… затаскает жена, света увидеть недаст, только покажусь безних!»
        Служивый остановился; взял кушак, посмотрел наПарамона - иплакать полно.
        - Ну, - говорит, - старый хозяин, спасибо, спасибо тебе!.. если неможешь большим, хорошо, чтоиэтим благодарствуешь!.. Заэто сослужу я тебе службу современем, если прилунится мне ввашей деревне быть… Вотвидишьли что: бывши еще козлом утебя, язаметил, чтожена твоя, невпронос слово, порченая, онабы нестала так стобой обходиться да надтобою командывать… знаешьли что: попробуй-ко полечи ее, вотвидишь как: ты, какпридешь домой, тоиприкинься простяком, будто ты ничего незнаешь; аведь ты малой смышленой, тебя неучить стать!.. Вотты прикинувшись этаким манером изалезь напечь, илежи налевом боку неворохнись; буде жена тебе станет что говорить, молчи неотвечай; буде станет куда посылать, невставай, асам все таки лежи налевом боку; воткакона начнет уже очень крепко ктебе приступать, тытут иоправься, вскочи спечи да вдруг кней, погладь ее поголове, асам приговаривай: «тпруся, тпруся!.. полно бурена, тпруся, айсенца хошь?» Да побеги таки засеном, принеси да ее ипопотчивай!.. прикинься так, какбудто ты ее ивзаправду закорову почел… таквот ты тут иувидишь, чтобудет снею: просто ты всю порчу какрукой снимешь,
онаутебя будет понитке ходить!.. Да,уж поверь слову солдатскому!.. Прощайже теперь!
        Солдат-Яшка пошел прочь; аПарамон поджал руки, уставил глаза вземь идумает: ачто, изаправду ведь солдат-козел правду сказал?.. ведь действительна моя жена порченая!.. ведь это мне нельзя было спознать, аему оборотню какнесмекнуть.
        VII.Счем Парамон возвратился кжене
        Кой-как да кое-как дотащился Парамон додеревни своей, истощал сердяга так что вчуже жаль, авсе это его неисправило: непокинул привычки бояться жены. Недошедши доизбы еще зачетверть версты, вынул коты, поднял их да так инесет: кактолько-де завидит жена, тоавось спасибо вымолвит; идихоть покрайности отнее мне брани миновать.
        Идет ближе; такунего сердце идрожит… вотдверь отворил ижена перед ним! Парамон жене поклон ипокупкуей…
        Иточно; Матрена-жена какбудто умилостивилась; взяла коты, полюбовалась наних инаполку поставила; амужа даже застол посадила иесть дала истала еще распрашивазь, чтоон вгороде видел икакичто там деется?.. Икакой там народ ивсели избы беленые, али просто черные есть, ипрочее…
        Парамон весел несказанно, чтожена его покупку приняла, ичто есть-то ему дала ичто еще сним раздобарывает; уписывает сголодухи инда заушами пищит, амежду тем неупускает жене навопросы отвечать ирассказывает: «диво-де негород, чего там нет: ворот, ворот… аокон неперещитать исчетчику; ифонарей илюдей… аполаты… таккуда ты, ненайдешь такой илестницы, чтобы докрыши долезть; авнутри палат, тожкакиунас визбе: ипечь иполати, истол искамьи; только умывальник ненадворе, авизбе, даизба гораздо поболее…»
        Нувот стала Матрена расспрашивать далее: какон животов продавал, засколько исколько денег принес?
        «Что, говорит Паоамон, воттут-то сомной исделалась штука мудреная: бык-то козлом иосоротился…»
        - Каккозлом?
        «Далукавый его знает как; гляжу, веду быка, апривел козел говорят, даиспорить невелят, козел да икозел, хоть ты лопни, козел!»
        - Тытаки-так ипродал закозла?
        «Радбы непродать, таккупили насильно, видно уж уних обычай такой: один примне там тож насильно убабы кафтан купил, хоть усамого унего таких кафтанов девать некуда.»
        Матрена уставилась наПарамона иверит инет; кажется он перед ней никогда нелгал, атеперь еще ибожится икрестится.
        «Даэто еще невсе, говорит Парамон, знаешьли что: козел-то, чтомы дляприплода держали; ведь то некозел, асолдат ведь был он, вишь оборотень…»
        Матрена еще больше дивуется исмотрит наПарамона, нерехнулсялион.
        - Дакакэто ложно?.. Чтоэто городишьты?
        «Ей-ей правда истинная; онвишь отцем сматерью проклят был заодно дело фальшивое, такотэтого козлом исделался.»
        Незнает, чтоиподумать Матрена Поликарповна, своего мужа выслушивши; постойже, говорит себе науме, спрошу укумы, бываюгли такие оборотни?.. кажется мой муж врать негоразд, откуда ему довелось сплесть такую историю? Инестала больше Парамона расспрашивать; онирад этому случаю, залег напечь.
        АМатрена тотчас давай коты примеривать; надела их иходит поизбе, исебе наноги поглядывает… ну,говорит, душа утешилась, экие коты, настоящие городские, лучше старостихиных!.. Вотинедурно мужа дурака иметь: чтозахочу, тоиполучу отнего!
        Иподжигает Матрену показать всем свою обнову. Идет надворе дождь; грязь порядочная; аей нетерпится; сейчас, говорит, ккуме пойду, какувидит так иахнет изавтраже расскажет всему селу… сей-час пойду!.. Надела коты иотправилась.
        VIII.Отом, какузнал Парамон, чтоуего жены порча есть
        Вечеряет надворе. Парамон визбе давно выспался, авсе невстает, покрякивает: думает себе: «айда я молодец!.. ибеды миновал, идива повидал, ижену удовольствовал! напоила она меня, накормила иласковым словом наделила; ачто еще ужо будет… тоуж хм! дамолчи!.» иусмехнулся сам себе Парамон напечи лежучи, натеплой греючись; уставил глаза впотолок, аливпритолку идумою бродит поматице.
        Атут ислучилась оказия:
        Пошляндала посвоим знакомым баба Матрена вновых чеботах, даизанеси ее лукавый вдругое село, дескать мало своим, дайчужим покажу!.. анвот-те где тетка задоринка… недошла досела недошляндала, какглядь, что-то мокро ноге, чтозапритча? нагнулась взглянуть, анотчеботов кривого Василья только верхушки остались, аподлетков нет, отвалились прочь, ровно были припаяны. Матрена прежде струхнула было: ненавожденьель дескать лукавого, апосле ипозадумалась: это-де насмех мне сделано, апотом иругаться начала: это-де муж наделал непутный, пусто его, знать нато, чтобы я неходила вгости вновых котах!. «Доброж! молвила Матрена, изадумалазло.»
        Парамон напечи лежит да набревны, чтовпотолке, поглядывает, дадивуется своей удачи нежданной-негаданной, каквдруг распахнулась дверь ивбежала визбу Матрена жена злая, босая, растрепаная, страшно игадко взглянуть изалилась звонким голосом сперекатами… Гдеты, мошенник, насмешник, такой сякой!.. а?.. куда спрятался песья порода, собачий сын?а?..
        Парамон свесил голову исмотрит идумает, чтоэто такое?.. жена, алиоборотень?.. даосмелившись ивымолвил: «Матрена Поликарповна, кого ты зовешь?»
        Какувидела Матрена Поликарповна, чтомуж напечи, такизавизжала, чтособака напривязи… ахты плут, мошенник, ахты воронье пугало!.. Даты вздумал надженою тешиться; даты думаешь, чтоя тебе надсобою орудывать дам?.. Ахты скаред, ахты выжига, ахты… даипрочее такое наговорила Матрена Поликарповна проПарамона Пароеныча, чтосовестно ирассказывать; аПарамон, лежа напечи ивздумал себе: «Э! вотштука-то где! теперь-то мне ипоправиться: видно нажену опять порча нашла; постойже сделаю, какслуживый сказал; добьюсь толку, жену вылечу!»
        Илег Парамон налевый бок илежит неворошится, жена кричит, аон молчит что убитый, неворохнется.
        - Слезай спечи! кричит Матрена.
        АПарамон знай лежит налевом боку.
        - Слезай, тебе говорю! поди сюда, говори скорей, ктотебя научил такие штуки надженой выкидывать?
        Парамон знай лежит налевом боку.
        Видит Матрена, слова неберут, приготовилась урезонивать посвоему; схватила ухват иидет кпечи… слезешь, айнет?..
        Видит Парамон дело плохо: принялась жена заухватку бывалую, хочет ухватом побокам отхватать; асам все таки замышляет солдатский совет вполне повершить, выгнать изжены порчу давнишнюю… каккинется спечи, подскочил кжене, ину ее поголовке гладить да приговаривать: «тпруся, тпруся, полно бурена, тпруся ай, сенца хочешь?..» исмотрит нажену, чтобудет сней? ИМатрена-жена какниразозлилась, амолчит, намужа уставилась: что-де это? вправду он сума сошел, илипритворяется?.. АПарамон все поглаживает ее поголове да приговаривает; «тпруся, полно бурена, тпруся! сей-час сенца принесу!»
        Недолгож Матрена глядела наПарамона, какхватит его ухватом, - Парамон насенник, оназаним, аон всено забился да илежит недышет… Матрена его ругала-ругала, кричала-кричала да стем ивизбу пошла; погодиже, непутный, вернешься!.. Ятебя допрошу сродуль ты дурак, алитеперьтак…
        АПарамон лежит всене иразмышляет так: «ну,начало сделал, аконцы незнаю каксвести: узнал, чтожена порченая.; апомочь немогу!.. Понесбы ей сена, даухвата боюсь!.. Вишь какая вней порча азартная!..»
        Услыхал, чтожена ушла идолго неворочается; вылез изсена имерекает, чтоему теперь делать сженой!.. Ижалость истрах Парамона берет, ижену вылечить хочется ибоков своих жаль… кактут поступить?. «Пойду, говорит, ссоседами посоветуюсь; видимое дело, чтоодному несовладать, апридется видно знахаря звать!»
        Ипошел Парамон кой ккому изсвоих соседов приятелей, поразсказать просвое горе великое, чтожена его Матрена порченая! пришел кодному-к другому, рассказывает сослезами наглазах, чтовот-мол так итак, воткакое сженой подеялось… ктоверит, ктоневерит, ктотолько ахает, апуще бабы, такиголосят все: «дакакже, какже, чего тут ходить икзнахарям, дело действительное: порча уней, умоей голубушки!.. ЕщеивСемик заметно было, чтоснею деется что-то недоброе, такая она сидела кручинная!.. Акажись счегобы быть ипорчи вней: ведь какая она тихая, скромная, противу мужа слова невымолвит, зачто это сней такая оказия? Правда говорится, чторезвый сам набежит, анасмирного Бог нашлет! Вотсней какая беда затихость перед мужем да заеё кнему послушливость! Авсе мужья виноваты, оничасто всему злу ипричина-то: тиха жена далась, такнет, давай ее еще школить-муштровать посвоему, назло надосаду наводить, человек неангел, противу жара икамень треснет, вотмучают, мучают да дела инаделают, дапосле сами иахают какбеде помочь; акакжилибы тише, такиотбедыбы прочь; теперь локоть близко, анеукусишь!..»
        Воттакое-то наговорили бабы Парамону вглаза; только заступились было занего три мужичка мужья горемычные. Может, говорят, баба Матрена была вдевках заморена!.. даитех перекричали бабы, переспорили; аостальные, ктозубоскалил, акто махнул рукой да вымолвил: чтонам задело? какхотите, такиведайтесь!
        Однако излюбопытства многие заПарамоном вего избу отправились посмотреть: какичто сбедной Матреной порченой? чтоона только кричит илиее коверкает?..
        Амеж тем уПарамона визбе тоже дело дурное задумано, хоть порча иневелика, авсеже дело неладное.
        Сидит Матрена, злая презлая, мужа ждет; атут, мимоходом, молодой парень стук воконце иМатрена тож стукнула.
        «Одна чтоль?»
        - Одна.
        «Такя вклеть пойду…
        - Только смотри, через крышу опять.
        Матрена, какбудто угомонилась, ругает мужа уже нетак сильно, только приговаривает: хорошоже, ия тебе назло стану делать разбойнику!.. Подобрала космы, повязалась, взглянула взеркальце, чтомуж прошлым годом набазаре купил, ипошла вклеть отдохнуть прилечь.
        Атут визбу иприпожаловал Парамон Парфенычь ссвоими соседами.
        Парамон первый визбу вошел, адругие издвери выглядывают, ктоголову высунул, акто сквозь расстворенную дверь чрез других поглядеть топырщится.
        Глядь-поглядь - нетжены, нипорченой нинепорченой… куда ушла?
        «Э,говорит Парамон, постоите, порча-то постарому зашалила: видно вклети прихватила; яипереж сего замечал, чтотам сней чаще всего это делается; постойте, явперед пойду, атам покличу ивас, какдело дочего дойдет.»
        Пошел Парамон кклети ивсе заним, подошли кдвери; Парамон прислушивается: вишь какбедную возит… итеперь неугомонилась еще. Стал дверь пробывать, адверь изнутри приперта…
        «Матрена Поликарпова! аМатрена Поликарповна! встань, чтоэто стобой? прошло, айнет? Встань! вотия здесь исоседи здесь.»
        Какуслышала Матрена, чтоисоседи смужем пришли, такиобомлела, точно ивзаправду порченая, дамигом исмекнула, злая баба ведь начто надругое, анаэто увсякой бабы достанет ума, мигом ивыдумала: ачто если мой муж ивправду сума сошел да пересказал всем, какя сним наедине живу; подумают я его сума свела?.. Прикинусьже сама безумною! Идавай Матрена вклети кричать, давай говорить слова разные непонятные, слушают соседи да только головами покачивают; абедный Парамон опустил руки, смотрит навсех, незнает, чтоиначатьему.
        Один изпришедших, молодой парень, сынстаростин, обежал кругом клети, заглянул поднавес, даипокатывается сосмеху.
        «Тычему зубоскалишь?» спросил его один мужичек, горемычный муж, которому прилучилось тутже быть «что, чайневеришь, чтопорча насвете есть? недумаешь, чтобы дьявол-мог счеловеком зло сотворить?»
        - Нет, дядя Трифоныч, отвечал парень, непереставая хохотать, чтомочи есть, нет, теперь я верю, истинно верю, чтоумногих жен порча водится: вотя сей час видел, какотжены Парамоновой нечистый-то изподзастрехи выскочил!
        Пока так они перемолвились, отперлась дверь вклети иПарамон исоседи миряне православные увидали: валяется поземле Матрена Поликарповна, растрепенная-раскосмаченная, истонет иохает, итак ее коробит сердечную, чтострашно взглянуть.
        Тутбабы-старухи сердобольные, ктосчем явились: ктооттирать, ктонашептывать, ктосуголька водой спрыскивать… говорят: «ведь это еще неведомо что: может порча, аможет итак только сглазуоно!»
        Насилу-насилу старухи перемогли, лихую «болесть прочь отвели, насилу Матрена успокоилась. Перетащили ее сизбу, уложили налавку, укрыли тепло, оставили одного Парамона сней икрепко накрепко наказали ему, чтобы прочь неотходил илишних словбы жене неговорил, испатьбы погодил; аслушал-бы-исполнял, чего ей теперь после боли захочется. «Сам-де, говорят, виноват, самзасвой грех ивответе будь!»
        Остался один Парамон сженою визбе идумает: беда теперь моя: либо жена опять притаскаёт меня, либо отпорчи запросит такого, чтоидостать мудрено!..
        Однако жена ничего наэтот раз непросила, атолько охала, дапереставши охать изахрапела бедняжка, какбудто воз сена везет; агрешный Парамон всю ночь просидел глаз несмыкаючи.
        IX.Какслуживый вылечил отпорчи жену Парамонову
        Долго, нетли бился Парамон сженой, заточно неведомо, атолько вся деревня, тоесть бабы все деревенские, натом иповершили, чтоМатрена точно порченая, ичто порча эта отмужа пришла.
        Приходили знахари, наведывались знахарки исказали водно слово, чтотапорча действительная ичто сэтой порчей тот только исовладает, ктонавел ее!.. ИПарамон сам ездил познахарям, идальные знахари тож говорят. Такбыло делу долго быть, давот вышел случай какой:
        Вближнем селе стояли солдаты назимовке, ибывал там базар, торг большой, иездили натот торг мужички деревни Парамоновой; случись тоже иПарамону туда отправиться.
        Приехал он туда совсом, алисгречею, заподлинно неведомо; поставил свои воз сдругими вряд исидит подгорюнившись, смотрит, какдругие товар продают да дивуется насолдат-честных покупателей, какони хорошо-красно разряжены… вдруг его кто-то сзади стук поплечу…
        - Здравствуй, дядя Парамон, добрый человек, подобруль, поздоровуль живешь?
        Оглянулся Парамон, стоит перед ним Яшка солдат, бывший козел его. Парамон ирад инерад встречи такой, незнает что исказать служивому.
        - Что? спрашивает Яшка, альнеузнал?
        «Узнать-то узнал, дадивуюся: какты попал внашу сторону?..»
        - Датак вот, пришел насвоем надвоем, примаршировал своими ногами солдатскими: захотелось посмотреть место давнишнее, гдея переж сего кричал покозлиному… ведь ты здесь живешь?
        «Давон там, залеском, вправо наша деревня стоит!»
        - Знаю, знаю, непоказывай, какнезнать!.. Ну,каково сженой живешь, чтоподелываешь?.. вотутебя, слава Богу, игреча есть иовсецом запасся небойсь… одолжико мне померочке того идругого запрежнюю службу верную!.. Онопризнаться мнебы утебя исовестно теперь просить; ты, помню я, мнепоследний кушак свой отдал, даневпрок он пошел: явте поры так истощал, чтохотел было сголодухи повеситься; ужнасук было икушак прицепил да урядник мне ссотню палок закатил ивелел впоход идти, что-де некогда затевать недоброго; ябыло ивылечился, даопять лукавый попутал: стащил я безпросу барана вселе, амужик увидал, я, отэтого, опять было козлом истал, даспасибо урядничьи палки исправили, опять наноги поставили, видишь какой я стал молодец!.. Такради этакой речи дайже овсеца да гречи: буде козлом сделаюсь, опять ктебе вбатраки пойду!
        Парамон слушал, слушал служивого, дивовался такому его житью-бытью, изадумал объявить ему свою кручину ипросить его помощи.
        «Батюшка-служивый, коли был ты два раза солдатом да два раза козлом, видно спасеный человек! помоги моей беде, выручи! тогда игречи иовса сколько уменя есть, хоть все бери!»
        - Ачто такое? спросил Яшка, изволь дядя, вовсем помогу, хоть смогу несмогу, ауж сделаю; изволь сказать, вчем тебе нужна моя помощь солдатская?
        «Дачто родимый, вишь какая напасть, пришло хоть пропасть: сделал я потвоему совету сженой своей, помнишь, чтоты мне приказывал иузнал, чтоона действительно порченая!.. стех пор снею еще хуже стало делаться: если некаждый день, точерез день непременно так порча ее икорчит, анаши бабы деревенские наменя вину кладут: явишь этому ипричина всему.»
        - Какже это сталося? ичто ты сделал сней?
        ТутПарамон рассказал все, какчто случилося. «Может» прибавил он, «может я тем виноват, чтоневполне твой совет повершил: чтосена-то ей боялся принесть, может онабы ивылечилась!»
        - Да,сказал Яшка, серьезно все выслушавши, да, этим ты дело много повредил; тебебы все покончат следовало, какя сказывал; нуда делать нечего, былобы счастье, адни впереди, поправим авось. Отпусти-ко мне, чтоя просил утебя, даиступай себе домой; яктебе дня через два приду, погляжу, узнаю ирасскажу какжену лечить; только ты смотри, неговориже ей, чтоя приду!
        Парамон кланялся, кланялся Яшке служивому, ипросил его прийтить незабыть, иблагодарствовал наобещании; далему померке овса игречи ипоехал домой, внадежде, чтоавось пройдет горе горькое, авось жена его станет такою, какбыла, авось служивый порчу выгонит.
        Втот самый день, каксолдату прийти, день был праздничный; вскочила Матрена рано ноутру идавай кмужу приставать…
        - Чтоже ты, гороховое чучело, чтоже ты мне сбазара намедни ничего непривез? чайвот скоро праздник унас, вчем я выйду влюди? Уменя ниновой шубейки, ниплатка нет, ничеботов… Вчем я пойду?.. Ты,думаешь, темиотделался, чтопринес мне коты негодные, тыдумаешь мне наперекор идти, чтобы я уже влюди инеказалася!. Даеще выдумал небывальщину: избыка вишь унего козел сделался, акозел прежде вишь солдатом был… Экую нагородил!.. Дурак, дурак, анашелся каквыдумать!.. такое зло, чтовот идосих пор несправлюся, иголова точно несвоя, исердце сосет, иподживот вот так иподкатывается… атебе, чаюинуждушки нет?.. чтомолчишь, уставился; каксычь глазами хлопаешь?.. Отвечай, долголи будеттак?
        «Дачто отвечать, сказал Парамон, когда ты моим речам веры неймешь?.. Разве я тебя коли обманывал?..»
        - Лукавый тебя знает, может кто-нибудь научил тебя, аты сдуру ирад тому: дайдескать я жену обдурю, наговорю ей небывальщины! тыдумал - ядура какая, таквот сей час иповерю всему!..
        «Аколи неверишь, вотнаделе увидишь сама: янамедни видел козла нашего, онхотел сюда сам придти - вотунего испроси, правдали, чтоя говорил!»
        - Эточто еще завыдумка, какого козла увижуя?
        «Данашего-то, чтотеперь служивым стал; онхотел прийти полечить тебя, избавить отболи, порчу отвесть; онвишь это дело хорошо ведает…»
        - Ахты негодяй, эточто зазатеи еще, тывидно подговорил какого-нибудь плута-разбойника, даихочешь меня провести… такнетже, постой, яисним истобой разделаюсь: пусть-ко он придет, явам обоим глаза повыцарапаю!.
        Парамон страх-как перепугался.
        «Матушка-жена, негуби меня! тыеще этого солдата неведаешь, нетронь его: если он сам два раза козлом оборачивался, тоинас пожалуй оборотит вочто нипопало, нетрогай его, несерди Матрена Поликарповна!»
        АМатрена Поликарпова нетуда глядит, ругается…
        - Дакакты смел безмоего спроса звать его?.. Дакто тебе вложил это вголову?.
        Тутвошла визбу кума Степанида-сплетница, старушонка вековая; вошла пронюхать, чтоуПарамона визбе делается… прежде удверей послушала, слышит шум, дасглуху непоймет ничего ивошла визбу.
        Увидела ее Матрена ину опять охать-стонать… ох,батюшки, тошно! голубчики, тошно, ох, сердце сосет!.. Чебурах налавку идавай корчиться.
        «Ну,такиесть, сказала Степанида кума; яэтого ичаяла… опять сердечная мучается?.. Авсе мужья небойсь?.. имой, покойник, нетем будь помянут, такойже был, иты батюшка… Эх,Парамон Парофнычь, нестыдноль тебе мучить так жену бедную.
        Парамон повеся руки стоит надженой, акума Степанида щебечет языком, чтосорока, уговаривает его, каксженою жить… Атут, немного погодя, какдень то был праздничный, то, отнечего делать, имного вПарамонову избу народу набуркалось.
        Матрена лежит невыздоравливает, абабы стоят надней да приговаривают: «экая порча злая! экая порча наслана эхидная!.. неотстает отбедной, мучает!.. Вдруг… шасть визбу Яшка солдат…
        - Добрый день, православные! что, ктотут порченой?..
        Расступились люди добрые, увидавши бравого служивого, хвата-солдата усатого.
        - Здорово дядя Парамон! сказал Яшка, обращаясь кхозяину, что, брат, никак опять ствоей женой порча шалит?
        «Да,чтостанешь делать, родимый» отвечал Парамон, обрадовавшись несказанно, чтосолдат пришел, чтососеди принем нестанут гонять зажену, «давот опять приняла.»
        - Тыжену свою неогорчилли чем, непотревожилли? спросил Яшка окинув глазами всех бывших тут ипосматривая пристально влицо порченой, может ты вчем-нибудь строго поступил сней?
        «Нет, кормилец, какможно… онаже теперь немощная, яисоздоровой-то сней никогда…»
        Матрена застонала навсю избу «ох,батюшки, тошно, ох, тошно!..» ивдруг начала брехать точно пособачьему; нолукавый Яшка заметил, чтоей больше смешно чем больно мужа выслушивать, ипродолжал по-прежнему, будто наПарамона досадуючи: нехорошо, нехорошо; надо обходиться поласковей!.. вишь ты созла-то какисхудал, аона сдоброты-то какая дородная, даром что порченая!.. жаль бабы: изведется, будет старушенкой, тогда хоть собакам брось! надо помочь, умненько полечить, зловыгнать, ееоблегчить! Непросилали она утебя купить, чего ей хочется?.. Может это ей лучше поможет.
        «Какже родимый, просила,» отвечал Парамон.
        - Ну,чегоже ей хочется?
        «Дапросила она многого: незнаю, чтолучше поней, авсего добыть неначто; хочется ей платка ишубейки икотов ипрочего…»
        - Нучтож, всего этого инадо добыть; непременно надобно: этоуже вней порча такая, явижу; достанешь всего, легче будетей…
        Матрену коробит налавке, Матрена истонет, иохает, аслушая речи служивого, стало любо ей, чтомужа винят, нетерпится ей, таксмеяться ихочется; инда губу закусила Матрена иоханье её непохоже напорченое.
        - Нуда, примолвил серьезно солдат, прежде нежели ты все купишь длянее, исправишь какнадобно, должно немного полечить ее… во-первых узнать откого кней порча пришла; если отпостороннего, тонадобно отыскать его, аесли ты сам причиною, хоть может ипонезнанию, может кто чрез тебя чем-нибудь испортил ее, позавидовавши вашему житью ладному; такнадо тебе неоткладывая самому исправить все; во-первых купить всего, чего запросит жена, вовторых вовсем добром ее слушаться, автретьих… нуда уж я тебя после научу, какобходиться сженой такой… Явижу это наслано… Давот поднее-то ничего неподослано, прибавил Яшка, оглядывая крепкали скамья, накоторой Матрена лежит, подкинько соломки, данадень нажену хомут: онаунас сей-час будет выкликать, ктопорчу навел!..
        Засуетились бабы ивсе, ктобыл визбе, ради смотреть такую оказию, какпорченая будет выкликать, накого покажет, оком толковать после будет надобно… икинулись, ктозахомутом, ктозасоломою. Матрену пуще возить начало, корчится она да придумывает, какей лучше порчу намужа свалить, чтобы он ивперед ее боялся ислушался, ичтоб все сделал длянее, какслуживый сказал.
        Межтем все принесли-приготовили, служивый уложил Матрену насолому, привязал ноги клавке, чтобы баба небилась алежала покойнее, инадел хомут наголову, примотавши крепко накрепко.
        Взял солдат Яшка ковш сводой, бросил внего три уголька, такугли изагули наводе, такизавертелися, каксолдат стал нашептывать; потом перекрестился служивый, взял врот воды поболее иобрызнул Матрену сголовы доног, тактое всее холодом иобдало, иполно она стонать, корчиться, асебе-науме начала смекать: «ну,видно служивый ивпрямь ворожей, нукакон догадается, чтоуменя порчи нет, данаведет наменя заэто порчу действительную?..» Инда дрож проняла Матрену Поликарповну. Аслуживый свое продолжает творить: взял супонь ременную, чтоухомута была, сложил ее вчетверо; заодни концы сам взял, адругие Парамону вруки дает иприговаривает:
        - Ну-ко муж, ледащий мужичек, подержи супонь ременную, дапожелай жене здоровья-добра, чтобы лихая боль прочь отошла; пожелай здоровья здорового, непритворного, какбы ты его пожелал кобылке своей, чтовэтом хомуте была; пожелай здоровья нового, небрыкливого ибезнорова, чтоб ивсушь хорошо везла ивгрязную пору неортачилась!.. Ая меж тем пощупаю, попытаю где порча сидит ибуде есть она, тонам скажется, изподхомута откликнется; против нашей ворожбы неустоит, себя нам покажет изаговорит!
        Истал Яшка Матрену пощипывать, стал допрашивать, строгим голосом, приговаривая… - Ну,говори, порча окаянная! какты зашла вбабу умную, каквдобрую душу христианскую закралася?.. человекомли наслана, илисама затесалася?… Отвечай, супостатка непрошеная! говори все, чтознать хочу, нето истелом тебя сквозь хомут протащу!
        Видит Матрена, чтомолчаньем неотделается, давай охать-стонать икоробиться, инда всех, ктотут был, дрожь проняла.
        - А,что? отозвалась лукавая! боишься знать где дело правое?… Нутка, дядя Парамон, потяни супонь посильнее, ая покрепче руками прихвачу, теперь уже дело минутное, подастся порча непутная, сей-час снами заговорит… ну,сказывай окаянная, ктоте наслал?.. Хираус нахакс! фирт-форт-алё!
        «Ох,ох, простонала Матрена, будто едва перемогаючись, мужиспортил, муж!..»
        Услышав это, Парамон чуть сам нестал корчиться, ируки унего задрожали, иремешки он выпустил.
        - Чего сробел? - говорит солдат, небойся, держись еще, спорчей авось справимся… ну,каким манером испортил муж, говори окаянная?..
        «Ох,насоленом огурце принес, ох, наогурце!..»
        - А,а, воткакое дело? смотри пожалуйста!.. нубрат, Парамон, начтоже ты соленые огурцы дома держишь?
        «Дая,» отвечал Парамон, чуть неплачучи, «янабазаре купил огурцов, дасамойже жене этого захотелося… ябы инеподумал николи сам этого.»
        - То-то иплохо, чтоты жеинины приказания исполняешь неподумавши; воттеперь истал виноват! Смотриже, засвою вину купи обнов жене, порчи вдругой раз небудет сней, яее выгоню иона больше неворотится! Теперь православные, прибавил Яшка, обращаясь кприсутствующим, выведь все желаете, чтобы порча пропала, оставилабы впокое бабу разумную?.. Тактеперь помогите вы все вот как: возьмите каждый вруки кто таз, ктогоршек, ктопалки две, чтобы можно было стучать чем-нибудь, аукого этого нет, тохоть так кричи, иобойдите стаким криком семь раз кругом избы тихою походкою; аты Парамон впереди иди; обошедши семь раз, станьте против окна истойте наодном месте недвигайтесь, пока неувидите, каклукавый, оборотившись огнем изокна выскочит, ането, пожалуй, накого нибудь извас нападет… Ступайтеже!..
        Чтобы помочь беде, абольше чтобы увидеть, каклукавый огнем оборотится, все, ктотолько был визбе, поспешили исполнить приказание служивого, аболее всех Парамон спешил, желая избавить жену отмучения, асебя отлюдского нарекания, ивыжить нечистого, которого вовсе нехотя он кжене всоленом огурце принес. Вышли все вон, схватили вруки кому что попалося, ипошли сстуком икриком избу семь раз обходить.
        - Ну, - начал говорить Яшка-солдат, оставшись наедине сМатреной Поликарповной; - вижу я, помоей ворожбе чем ты испорчена: во-первых, тыумужа просишь часто чего неследует, аесли он неисполнит, тоты его перед людьми винишь ипозоришь, анаедине ирукам своим волю даешь!.. Сделался он оттого дурак-дураком, всепотвоим прихотям прожил, раззорился совсем, итыже нанего всклепала, чтоон испортил тебя; азнаю я, поворожбе своей, того молодца, чтопорчу наслал: онпарень нестарый да инапорчу его ты необижаешься, акакнет дома мужа, товсегда поджидаешь его… этокажется хват Андрюха извашего села?.. (Солдат-Яшка подслушал это стороною отмолодежи деревенской, когда они между собою проПарамона пересмеивались). - Скажиже, ктотут виновен? тыли, баба злая лукавая, илимуж твой дурак-ротозей?..
        Матрена неожидала такого увещания, ну, думает, беда моя: солдат-то знает всю подноготную!.. идавай ее корчить уже действительно, иначала она опять было стонать, охать, говорить слоза непонятные, будто, ничего нерасслышала…
        - Послушай! - закричал нанее сердито Яшка-солдат, - ястобой, анеспорчей разговариваю, такменя непровесть тебе; алучше отвечай мне толком: хочешь ты оставить смужем такое житье, илинет?
        Матрена неслушает, неговорит ничего, только стонет навсю избу, дакорчится.
        - Акогда так, - сказал Яшка, - тоя-ж тебя научу посолдатски, посвоему!..
        Заложил ей паневу чехлом наголову идавай ременною супонью порчу вон выгонять… Дауж истинно посолдатски принялся… инда пот снего ссердяги ручьямитек…
        Кричала Матрена навсе голоса, авсе это неподействовало: ватага соседей, обходя избу, голосила еще громче повелению служивого, инеслыхала громкого крика Матрены Поликарповны, акто иуслышал, тактолько сказал: «вишь какпорча-то вней голосит, видно исбабой расстаться нехочется!»
        Взмолилася Матрена Яшке-солдату, всплакалася. «Батюшка, служивый, прости Христаради! небуду больше надмужем своевольничать; отпусти вину мою! Вижу, чтововсем я виновата, буду его слушаться, нестану просить чего ненадобно!..»
        Услышав это, Яшка перестал порчу выгонять, иначал опять Матрену словами уговаривать: - нувот такбы давно; недовелабы ты себя добеды, дотакого лекарства солдатского: инас ведь командиры часто лечат отпорчи таким снадобьем, оттого мы редко иприхварываем!.. Слушайже теперь, впоследний раз: яникому нескажу, кактвоя порча излечилася, априду сюда этак месяцев через пять: иесли увижу, чтоты все еще невыздоровела, чтовсе еще смужем по-прежнему живешь, тонето стобой сделаю, слышишь?.. этоеще небеда, чторасскажу протебя насходке всем, протвои проказы тайные икакты смужем своим обходишься… авот что: мнестоит только сказать несколько татарских волшебных слов, тоя оборочу тебя свиньей, ирыла недам, будешь хрюкать чем неследует!.. Помниже!..
        Потом Яшка кинулся кокну, гдеуже сделавши обход, стояли противу избы миряне, глядя, каклукавый выскочит, вынул изкармана порошек-пловун, чем, знаете, городские фокусники свои огни делают; зажег спичку итряхнул нанее порошек, такклуб огня изокна ивыскочил, православные так все икрикнули отизумления; аЯшка закричал вокно, чтобы Парамон один визбу вошел. Самразвязал Матрену, ивелел ей, какмуж войдет, вноги ему поклониться ипрощенья просить, чтоона его своею болезнью мучила.
        Какнинехотелось Матрене Поликарповне сделать такое, перед мужем, себе дело обидное, абоялася солдата ослушаться: пожалуй злой ворожей всамом деле исполнит свой замысел: оборотит свиньей, тогда ивесь век начетвереньках проползаешь!.. Только муж визбу, онабух ему вноги… «Прости меня, Парамон Парфенычь, чтоя тебя своею болезнию мучила!»
        Парамон сначала чуть было опять вдвери невыпрыгнул, думая, чтожена хочет его укусить заноги; акакуслышал слова её ласковые да просьбу простить ее, чуть было исам ей вноги некинулся…
        «Помилуй,» сказал он сослезми наглазах, «помилуй Матрена Поликарповна, даразве я, родимая, заэто пенял натебя… дамне самому было больней твоего!..»
        - Вот, - прибавил Яшка, - вотзаэто люблю, чтовы так друг сдругом говорите ласково; нуобнимитесь, поцелуйтеся!.. Воттак-то; эх, какглядеть-то навас весело!.. Ну,теперь живите мирно исчастливо!.. Когда я квам еще приду, тоуж надеюсь, чтоненадо будет опять порчи выгонять, алучше я вас потешу тогда ворожбой моей, покажу вам штуки невиданные, диковенные; ведь моя ворожба неалое дело вражее; ая научился ей, чтобы делать добро народу доброму; ну, апротиву злых, чтоиговорить, ивмоей ворожбе злая управа есть; атеперь рад, чтосделал пользувам.
        Таквот исолдат-Яшка, хоть плут был, адовелось иему сделать дело доброе… говорит пословица: чтокрапива родится ижигуча, агодится вощи.
        Когда Парамон Парфенычь стал Яшку благодарствовать завеликой труд идело полезное, иповел всвой амбар, выдать ему гречи иовса ипрочего, ихолст еще целый дал ему, тогда солдат-Яшка неупустил иПарамону сделать порядочную натацию, урезонил его, что-мол умным мужьям нетак надо сженами жить, невовсем волю давать, авчем только следует, чтопорою-де свистом, апорою ихлыстом, абуде заортачится, тоидубинкой можно заставить идти попрямому пути…
        «Дая наэто как-то робок,» сказал Парамон.
        - Экапростота, эхты дядя бутуз, аты будь безхвоста, анекажися кургуз; буде строгим неможешь быть, тохоть через чур робким неделайся, ането ивжитье-бытье толку ненайдешь… воттвой бык да козел, былда пошел, аотчего? отпростоты да недогадливости да оттого, чтожена хитрит надтобой. Смотри, держи ухо востро теперь, абудешь вовсем жене потакать, даеё ума насвое мужское дело спрашиваться, небудет пути… Ну,теперь прости, будь здоров намного лет, ипомни мой солдатский совет!
        Матрена была баба балованная да умная, подумала, подумала инашла. чтосолдат ей правду говорил, чтоон ее небезпути усовещивал, истала смужем жить иначе, редко огрызаться да капризиться, хоть правда, онаделала, чтохотела, номужем меньше вертела, иоттого уних вдому лучший порядок пошел. ИПарамон, посовету солдатскому, прилаживая ковсякому делу свой ум, аужены неспрашиваясь, стал поумнее жить; иденьги унего появились, когда он их перестал тратить наненужное, идетей, какрассказывают, унего куча была своих, доморощеных.
        Ну,люди добрые, может вам моя сказка непонравилась, такначнем другую сначала, когда эта нехороша.
        Даеще натом извините, чтотутже, подалее, будут вам попадаться сказки ведомые, мною прежде вам поразсказанные; эторади той причины так прилучилося, чтосказки те вразных книжках были понаписаны, такмне их хотелось водну собрать; онипочти ничего непеременены, оставлены так, какбыли переж сего.
        Есть наэто другие, более толк вкнижном деле знающие, нутак уж то особа стать: те, чтонапишут, дазаставят прочесть, после этоже перелицуют вдругую книжку, дауже непрочитать, апропеть велят, и, кажется одно итоже должноб надоесть, анвот штука - нет: уних ито идругое больно хорошо!
        Авпрочем надобно сказать, инаш сказочник, старичек Пахом, умел, порою, изодного ковалка железа тянуть две проволоки, умел изодной сказки соборотом две пересказывать; унего наэтот случай поговорка была: «техже щей да пожиже влей, тотже блин да наблюде подай, воттебе илишних два кушанья; надень тотже зипун да полами назад - воттебе илишний наряд! Даоно, говорит, отнечего делать, ичасто так: исколешь дрова помельче, тотже воз, итоплива столькоже, датопить веселей, чаще станешь поленцы подбрасывать»
        Какнепомянуть таким словом Пахома покойника: истар ведь был, акакой продувной: научился такому ремеслу, чтовпору только тому, ктозаглядывает порой вкнижки журнальные.
        III.Сказка обИлье женатом иоМартыне тороватом

        Речь осказке
        Внекотором… нет, постой, чтозавнекотором, таквстарь рассказывали, и, хотя мои сказка стародавняя, данадож ее рассказать заново, акто грамоте ненельми горазд, даоной-таковой сказки неслыхивал, тонето что зановую сам почтет, аибудет всем поразсказывать, чтослышал-де сказку недавнюю, кем-то сложенную… Ненами это начато, ненами икончится! Иной, смышленый, прочтет вкнижке, добро немецкой, куда нешло, ато просто книжку русскую, датебе ее иперескажет нетак, каконо там стоит, анавыворот; глядишь: один, другой послушает, чует что-то знакомое, анесменяет, чтотакнижка давным давно была написана, датолько сконца пересказана, заголосят: «воткакую знатную новую историю рассказал! вотмолодец, целую книгу настрочил неотдыхаючи! даигде ему удалось понабрать такой всячины диковенной?.. Аиной, разумный, потакому случаю итретью книжку накатает, вкоторой расхвалит книжку новенькую, арасхулит, расславит недобром старую: что-де старая рассказана постаринному, какдьяки говаривали, ановая, кнам ближе: читаешь, какбудто слушаешь самого молодого умника, чтоходит вкуцем сюртуке да вжелтой шляпе сширокими полями, счерным
бархатным ободом! Авыходит попословице: незнает-де Вавила ниуха нирыла, атудаже толкует: «вмозгу вся сила!»
        Нуда, нехай им!.. Пусть себе толкуют наобум, навыворот доброму смыселу, анаше дело рассказать добрым людям, какчто было, пело илиголосило шло илиходило.
        Но,ведь, прежде нежели песню запоешь, надобно откашлянуться, прежде нежели сказку заведешь, надо приготовить присказку: безприсказки сказка что безполозьев салазки, исгоры польду им нет ходу, анасухом пути их нечего ивезти; присказка красует сказку, чтокрасная девка повязку, хороша алая лента, когда намолодую надета, астаруха хоть пять лент навесь, всескажут, чтоморщины есть!
        - Однако, хвалят надевке шолк, когда всамой девке есть толк; надо, говорят, чтобы присказка была толковита, дачтобы ивсказке немного было безтолочи! Поди, чтостанешь делать снародом нынешним? Ведь, господа почтенные, иноместо ирадбы хорошо играть да тузы неприходит!
        Ну,была небыла, катай сплеча присказку! Вишь пришла беда, разлилась вода, переехать нельзя, астоять невелят!
        Взглянь-ко, Гришка, нетли старой книжки переписать длядобрых людей, авось недогадаются! Намже ведь самим наскорую руку невыдумывать стать? Что? нашел? Подай-ко сюда! Чтоэто застаринная история?.. Ба,ба! Ба,ха-ри-а-на! Нувот икончено! Разложико, гдебы выписать, чтоб другим невдомек; воттут; даеще что-то виршами понаписано, даиосказке речь!.. Извольте, господа почтенные, вотчто, какой то господин Херасков просказку рассказывает:
        Сказка юность веселит,
        Сказка старых утешает.
        Каквкоре, вней смысл сокрыт,
        Смысл, который просвещает,
        Учит, забавляянас.
        Сказка - Музы иПарнас
        ………………………
        Сказка есть - волшебниц свита,
        Новосказках правда скрыта.
        Старая штука, давно написана, аправда! Зачтоже некие мужи книжные насказку прогнева лися; говорят: «ну,написал одну тетрадку спятью сказками, спяти десятью прибаутками - ибудет, иперестань себе; сказки-де твои понадоели всему люду православному!»
        Эх,господа почтенные!.. Да-полно всемли надоели сказки такого расскащика, который, шутя-балагуря, насказал довольно правды сим книжным мудрецам; вотего-сердечного иприняли.
        Эх,кабы далась мне его удаль казацкая-молодецкая!.. Оседлалбы я конька пегого, обнуздалбы черногривого, пустилсябы рысью ивприскачку; многие годы ездилбы побелу свету, объехалбы кругом Окиян-море, вернулсяб домой - ужестар-человек; адома, покабы. добрые люди понаготовили мне идетей ивнучат; вотябы каждый вечер им иначал пересказывать овсем, чтомне только прилунилось видеть набелом свете; ачтобы запомнил, свое приложил, - ведь лгать неустать, лишьбы верили! Брани, хули меня люди книжные, даслушай, люби люди разумные - им-то бью челом, им-то кланяюся!
        Такчтоже, люди добрые, сказку начать, иливсе вести присказку?.. Алюди добрые говорят; «датыж присказки инерассказывал; тыговорил много, атолку нет: какая тут присказка, тутнипрокакого царевича, никоролевича несказано.»
        Индобро, собьем ведро - обручи подлавку, адоски впечь, такнебудет течь!
        Слушайтеж теперь диковенной речи: удяди Луки были палати подле печи, амост поперег реки; картофель родился вземле, арожь зрела наколосе? Неверите, сами подите справьтесь, навсякой земле ивовсякой избе вам скажут проэту диковинку.
        Авот иона, сказка обещанная:
        1приключение. Илья поехал загостинцом жене да иопростоволосился
        Жил-был мужичек Илья, ссвоею женою Агафьею; жили они-себе нибедно нибогато, нискудно ниторовато, атак, середка наполовине; была уних кобылка пашню пахать, была икоровка молоко давать; чтонаработают, тоисъедят, ачто излишнее, воброк несут; ведь имногие так насвете живут.
        Вдруг - далбес бабе-Агафье охоту, иметь новую душегрейку кумачную!.. Аведь начто придет бабе охота, неунять ниИлье ниФедоту. Прост был мужичек Илья, аито сменял, чтогде ему кумачу достать проАгафью, ататаки-знай свое толчет: «гдехочешь возми, адушегрейку сшей! Какой ты муж, коли жену потешить нехочешь!»
        - Дагдеж я протебя возьму? - говорит Илья, - сама ты знаешь наше хозяйство: только так концы сконцами свесть!
        Анто-то иесть, чтовидно бабы-то этого изнать нехотят! Есть правда мужья умные, жена языком, аон камельком, чтож ведь иделать: еслибы нагорох немороз, онбы через тын перерос! Ну,адядя Илья был другого покроя; делать нечего, пришло жену потешить, хоть голову запропастить, абабу утешить.
        Ещесвечера пошел он ванбар положить товар, повез набазар - последнее продать да кумачу достать исшить душегрейку прожену-злодейку.
        Плетется Илья погоняет-размышляет, какбы жене угодить, какбы себя незапропастить. - Прост, неизворотлив я, говорит Илья, обдурят меня вгороде: либо товар унесут, ането ицелый воз уведут; тамнарод хитрый, вгороде вишь ителенок мудренее деревенского парня! Гдемне сними столковать! Апервый раз отроду едет Илья вгород; ониизсела-то своего давно невыезживал; ночь-то набеду темная, алошадь-то черная, едет, едет Илья да пощупает: тутли она; такой осторожный! Ехал, ехал так Илья, даивздремнулось ему, зевнул сердешный, потянулся, даизаснул богатырским сном.
        Прошло видно довольно времени, запиликали пташечки около большой дороги, завиделся вдали город; проснулся Илья Макарычь, оглядывается - вот-те бабушка иЮрьев день! Лежит Илья втелеге, амешки спросом исгречею, инитки икрасна, икобылка вороная, словно сговорились вместе, датягу задали! Лежит он бедняга насоломе, впустой телеге, прикрыт рогожею. Ахнул Илья, икручина его обуяла, ичудно ему кажется; вздохнул просебя да ивымолвил: чтой-то занарод, чтой-то заудаль городская отчаянная: ночью низерна несмели унесть, аднем, присвете Божием, очистили каккрысы закром! Делать нечего, пришла беда свечера, такутром опять негоревать пронее стать! Подумал Илья, померекал, запрягся сам втелегу да иповез ее кгороду; - лучше уже, думает, хоть ее продать, чемопять дожидаться молодцов-удальцов, ночных-портных, чтоходят сдеревянной иглой побольшим дорогам, томастера ловкие: где, видишь, стебнет, толибо кафтан, либо шапка пронего иесть!
        2приключение. Стал Илья игол инеправ
        Едет Илья, тоесть, идет пешком, ателегу засобой везет… Вдруг, навстречу ему, пырь два молодца-удальца, дваночные дельца. «Чтоэто, приятель, гдетелегу стянул?»
        - Какое тебе стянул, - отвечал Илья, - вишь насилу тяну! Лошадь да товар унесли какие-то непутные, чтобы им нидна нипокрышки нинатом свете нинаэтом!..
        «А,молодец, даты видно изудалых!.. Смотри пожалуста, чтогородит, лошадь вишь унесли унего, такон телегу взялся сам везти!.. Дагдеж утебя была лошадь-то?»
        - Где, вестимо где: была воглобли завозжана.
        «Этонемудрено отгадать всякому; дактож ее взял икакты отдал?»
        - Отдавать я неотдавал, акто взял, невидал; такисказать проэто немогу.
        «Чего сним долго толковать!» обозвался один извстречных, «чтоон тут нам бабушку путает! Посмотри-ко хорошенько - незнакомаяль телега; видимо, чтоон ее изближнего села стащил да лошадь добыть несумел, таксам инадсаждается добазара довезти. Данет, любезный, ненатех напал; мыведь басням неверуем, азаправду готовы хоть вомут лезть, мынато иприставлены!»
        - Дачто вы, братцы, сума спятили чтоль? Яхоть достаросты пойду изволь, всядеревня наша скажет вам, чтоистинно идействительно телега моя илошадь была моя имешки сжитом ипрочее… ижена моя, чтопослала меня вгород… ипрочее… всемое; чтовы, братцы, привязываетесь?
        «Поди-себе толкуй дьяковой кобыле, любезной, отвечал другой извстречных, анас непроведешь!.. Дай-ко посмотреть поближе… вишь!.. чтоты там городишь? Телега твоя?.. это, знаете, братцы, этотелега моего соседа Кузьмы, онавчера, какя вгород пошел, стояла уего избы, яхорошо рассмотрел, иуж необманулся!»
        «Такчтожь нанего долго смотреть,» закричали водин голос молодцы-удальцы, «откатать его своим судом, чемдалеко идти, отнять телегу да Кузьме отдать.»
        Бился-бился бедный Илья итак исяк, ипросил иумаливал, чтобы телегу нетрогали, чтоона его - куда-тебе, имразбойникам идела нет - отняли, какотняли; даеще каждый, какправый, далИлье хорошего подзатыльника, приговаривая: «ненадсаждай живота, невози попусту набазар телеги пустой; аукрал телегу иконя воруй, такнебудет напути остановки; ато, дурак, незнаешь снаровки!»
        Натом дело ипокончилось, чтомолодцы-удальцы стелегой отправились водну сторону, абедняк Илья пошел вдругую, безтелеги, безконя, налегке - стяжкою кручиною насердце.
        3приключение. Инеждешь да найдешь
        Идет Илья, думает-размышляет, исебя ругает, ижене спуску недает. Вишь, говорит, поганая баба, попробовала самабы вгород товар везти; попыталабы сама лиходейка, воттебе икумачь идушегрейка!.. Нагрели мне душу молодцы-сорванцы; пусто их знает, либо то воры-мошенники, либо ивпрямь моя телега похожа нателегу Кузьмы грешного.
        Так, товслух, тосебе науме, бранился Илья, ругался, нехотя кгороду подвигался, исам незная зачем идет. Вдруг кто-то стук его поплечу, инда вздрогнул Илья, глядь: стоит перед ним человек, нето чтобы стар, нето чтобы моложав; сбородой длинной полубелою, снебольшой намаковке лысиной; стоит он безшапки, исмеется икланяется, исверкает глазами серыми изподгустых бровей.
        Недосмеха было Илье иотпрежнего, апритаком досадном случае он невытерпел, ругнул-таки порядком бородастого дедушку да ивымолвил: - чему оскаляешся дед? Айрад, чтодожил долысины?
        Астарик загрохотал пуще прежнего испрашивает: «Дачегоже ты, Илья Макарычь, ерепенишься, неужель ты неспознал меня?»
        - Лукавый тебя спознает, - отвечал Илья сдосадою, - вишь ты какие рожи строишь, яэтакой ниодной неприпомню.
        «Видно тебя лихая кручина берет: тычто-то исам несвой; ну, коль так, небуду тешиться, тебя нераскуражишь по-прежнему; самя посебе знаю, чтогоре ведь лыком подпоясано, такгдеж ему вприсядку плясать! Ну-ко поразскажи, чтоэто стобою подеялось?»
        - Отвяжись, сказал Илья, чтотебе задело промое горе знать; вишь ты распотешился, видно тебе чужая беда слаще коврижки Вяземской.
        «Оноты немножко иправду сказал, дядя Илья,» прибавил старик, «гделюдям тын да помеха, тутмне смех да потеха; этозато им отменя такой привет, чтоя, видишь, прожил много лет, стал лыс исед, авсю жизнь нажил всего навсего - вотэтот один кафтан, даитот побудням наизнанку выворачиваю, чтобы неизносить пока умру; алюдям горе-беда неоттого приходят: имвсе недовольно, мало все; хоть чего хочешь придумай, данадавай им, всенештука, ихвсе неутешишь, имтолько то вдиковинку, чего уних нет; аиэто добудут, скажут: нетя просил энтова! апопроси, чтоуних лишнее есть, скажут: самим мало! таквот я наних итешусь исмеюсь изубоскалю, сколько мне хочется. Вотиты, какя тебя знаю, живешь, кажется, хоть небогато, нотаки безбольшой нужды, аголову вешаешь! Коли лишнего нету, такведь крепко спишь, аколи лишнее хочешь, такБога гневишь! Ну,толкуйже, вчем твоя кручина?»
        - Даскажи, почему ты меня знаешь, ипочем смекнул, чтоменя Ильею зовут?
        «Ужизволь ты прежде просвое рассказать, амоя речь пусть впереди останется.»
        - Пожалуй, дядя… кактебя?..
        «ДаМартыном зовут.»
        - Пожалуй, ятебе, буде ты доброй человек, всюправду скажу: нелишнего мне хочется, ауменя инужное отняли.
        «Таквидно залишним погнался?» молвил лысый Мартын.
        Илья почесал затылок да наземь поглядел…
        - Оновишь-что, нея, ажена-баба, пусто ее, захотела лишнего.
        «Аты бабы ипослушался?»
        - Данепослушаешь, коль тебе колотят языком, чтомолотом, безустали, безмилости, - дай, даподай, давынеси!.. такуж оно лучше, оттакого горя илииздома бежать, илидобыть-приискать чего ей хочется.
        «Эхбрат, Илья, полвека ты дожил, ауму-разуму утебя все еще невод; вишь тебя взнуздали словно лошадь рабочую! Яилыс, амолодой бабе неподдамся, аты имолод да опростоволосился!»
        - Да,толкуй себе, проворчал Илья, ведь это хорошо только рассказывать, хорошо вчужом деле указывать; анасвоем поле нестанешь ржи косою косить, зато, чторастет лебеда между колоса!
        «Нуладно, Илья, ладно; толкуешь ты исам складно, даделаешь шиворот навыворот!.. нестану я тебя словами учить, языком, чтоЛопатою, вкладывать ума-разума; апокажу наделе; ужтогда брат, самсмекай, гдеберег, гдекрай; набирайся уму, данеумничай! Ещеиздали я заметил попоходке, чтоэто ты идешь, идался диву: зачем это, думаю, Илья вгород пробирается? онего, посвоей простоте, прежде что огня боялся, иидешь ты пешь, даиголову повесил, видно неотрадости, акручина видно тяжелая тянет буйную ксырой земле!. Вотя ипоспешил тебя утешить, Илья Макарычь, сердечный ты мой, добрый приятель, мужик-простак, женнин паголинок… Аотчего я тебя поважаю иэтого неутаю:
        Прост ты мужик, худо делаешь, чтосвоей жены-бабы-хозяйки подудке пляшешь, асдругой стороны, доброты втебе столько, чтоеслиб, вгороде, отбирать соста поодному добряку, тоивполовинубы того изних невытопил, зато я тебя илюблю Илья Макармчь, любезный! вотчто.
        Помнишьли ты, какраз, когда был праздник ввашем селе, поднял ты наулице старика больного, хмельного, чтовалялся улужи да носом окуней ловил; поднял ты его, ивизбу ксебе взял, иотливал водою холодною, встащил напечь, одел тепло, далночью проспаться, поутру опохмелиться, даиотпустил впуть-дорогу, насовавши ему запазуху, тихонько отжены, илепешек здобных икусков разных пирогов праздничных, даеще вдобавок, пятак дал, чтобы, буде отусталости, напути винца хлебнуть захочется, такбыло-б начто… Так, брат Илья, невпохвальбу тебе, невсякой сделает; аты делал это непервому инепоследнему… Встарик этот грешный был я; хоть я люблю надлюдской бедой тешиться, нолюблю задоброе дело испасибо сказать…»
        - Такнеуж-то-ж это ты, дядя Мартын? - спросил Илья.
        «Коли все так припомнил, товидно, чтоя; аутебя, вотвидишь, память плоха: тынезнаешь того вглаза, кому идобро сделал - прямой дуралей!.. гдетебе жить вгороде, тамнетак живут: тамодной рукой замахнутся сделать добро протебя, адругою уж лезут вкошель ктебе, чтобы ты неодними поклонами благодарствовал, ачтобы было чем ипосле помянуть; такгде-ж тебе-грешному якшаться сгорожанами!»
        - Оноия думал, чтобудет мудрено, - молвил Илья; - вотеще невъезжая вгород, такошеломили, чтотеперь едва пешкомиду.
        «Ну,Илья, плюнь навсе; этобеда небеда, чтоворжи лебеда, авот беды, какниржи, нилебеды. Скажи спасибо, чтонаменя папа лея; яиду тешиться, даодному наэто куражу мало; пойдем вместе; тебе теперь продавать нечего, такты свободный купец!»
        - Счемже я, дядя Мартын, домой-то вернусь? потешишься, потешишься, даведь иперекусить захочет; адома жена глаза повытеребит задушегрейку проклятую!
        «Погоди, постой; научу я тебя, каквгороде хлеб собирают, гденесеяли, икакжен уговаривают, чтобы они непросили, чего добыть недешево стоит. Пойдемже, вотигород близко; только ты, смотри, невовесь рот зевай - имне немешай, чтоя буду делать иливрать, тытолько поддакивай, кажется, этанаука немудреная, азанее, порой, встаросты становят иумным зовут…»
        Подумал Илья: - да,истинно, надо еще мне поучиться уразумных людей; дядя-то Мартын, видно, малый недай-промаха. Обещался Илья слушаться, ипросит понаучить, какнаснеге жить. Вотипошли они вместе одним путем-дорогою.
        4приключение. Воткакнадо порою жить вгороде
        Вошли вгород: фу-ти-пропасть, какой тут-гам, экая толкотня… илошадей-то инароду-то какая пропасть, икавалеров-офицеров ходит поулицам так много, каксорок вселе; апалаты-то, палаты-то - батюшки светы, всекаменпые, датак уемисты, чтовиную палату всю деревню упрячешь исдеревенским старостою; авзглянуть накрышу, такшапка ивалится!
        Разинул рот Илья ируки порастаращил дивуючись; адядя Мартын стук его позатылку: «гляди, молвил, Илья, подноги, арта неразевай, нето ворона влетит!» Поопомнился Илья; ивпрямь, думает, вгороде ведь ивороны чай нето, чтоунас вселе! Ипошел рядом сдядей Мартыном, изредка поглядывая посторонам ивсему втихомолку дивясь. Аибыло чем подивиться! Идет, примерно, барыня; такая пестрая, разряженая, наголове уней сделана изплетеной соломы какая-то покрышка инатой покрышке цветы всякие - точно сей-час распустились, ацветы те все лентами поперевязаны; идет она, выступает, какпава птица; платье наней так кругом ипорастапырилось, иножек-то невидать, ахотелосьбы взглянуть: вочто они обуты, вкоты, иливчеботы?.. Забарыней идет барчонок; нанем синий кафтан, обшит покраям золотом истянут золотым поясом; анаголове высокая красная шапочка притянута ремешком крепко накрепко: чтоб, видишь, держалась набоку, анесваливалась. Инесет он наруках платок неплаток, ковер нековер, ачто-то такое большое, выстроченное цветами узорчатыми, обшитое бахромкой диковенною; инесет он собачку такую маленькую, датакую махнатую, чтонивидно уней
ниног нихвоста, авидно только рыльце стремя черненькими пятнушками; ещенесет вруках какой-то струмент, ужнезнаю, начто такой иустроен; он, этим струментом, позади барыни, такие штуки выкидывает, чтоинда чудно смотреть: вытянет оттуда ксебе палочку, струмент съежится, итреплется точно лахмотья нанего навязаны, акакпосунет палочку, тоон ирастянется, истанет точно грыб большой!. такая диковенка!
        Вотэтот барченок, совал, совал палочку, даиоступился, ивыронил вгрязную лужу собаченку шершавую завизжала непутем сердечная! Какбарыня оборотится, дакакучнет лупить нощекам барченка; видно зато, чтособачепку-то вгрязь увязил, онбедняжка, итак иэдак, исобаченку-то уж вытащил, даспопыхов ну снее тем ковром, чтонаруках пес, грязь обтирать… Господи ты мой, какбарыня завопила!.. ишапку сбарченка сорвала иволосы ему порастрепала… онсердяга, совсем ошеломел, инеразберет видно, чтобарыня-то толкует: онауже старая престарая, такслов-то иневыговорит, атолько слышно: шам, шам,шам.
        Тутдядя Мартын сИльей поворотили вдругую улицу иневидали, чемэто дело покончилось; только наш Илья смекнул просебя: видно-де вгороде житье бояринам хуже чем боярыням!
        Прошли Мартын сИльей улицу ивышли наплощадку ровную, пространную; автом просторе такая теснота, такая давка, народу столько, чтопушкой непробить. Стоят воза нераскрытые, всякой всячиной набитые; согурцами, сморковью, срепою исразной потребою.
        - Чтоэто такое? спрашивает Илья.
        «Вот, незнаешь!.. вишь базар…
        - Ой? такэто базар?
        «Датеперь смотри, Илья, держи ухо востро, чтоя буду говорить, тытолько головою кивай, илиподдакивай; аперечить несмей! Дапооглядись-ко, нележитли что утебя вкармане?
        - Чему лежать!.. Только иесть пятака стри.
        «Нутак положи их подальше запазуху, здесь иэтому спуску недадут, давот еще что: когда я тебя легонько вбок толкону, тоты этими пятаками ипобрякивай, понимаешь?»
        - Пожалуй, изволь; дакчемужэто?
        «Ужнетвое дело спрашивать, только слушайся.»
        Обходят они воза, ходят кругом да около. Дядя Мартын все овощь торгует, всеоцене спрашивает; берет свозов то репу то морковь, тоогурец то ябкоко, откусит половину да подает Илье доесть, асам его спрашивает: «что, хозяин, дорогонько?» Илья поддакивает да кивнет головой, асам сголодухи оплетает, чтоМартын подает, попословице: голодному Федоту ирепа вохоту. Мужички-продавцы слыша их речь, таккним илезут чуть невдраку, тотморковь подносит ксамому рту, тотлук сует вруки, тотредьку кладет запазуху… всякой ксебе тащит, всякой кричит: «комне, хозяин! сюда поди! испелее купишь, ислаще будет, идешевле уступлю! «дядя Мартын раздобарывает совсеми один…» Нет, говорит, нет; хозяину все дорогонько кажется инетак чтобы товар хорош!» асам обирает, чтоему дают; кладет то вкарман, тозапазуху, тоИлье сует, чтолишнее, приговаривает: «попробуй, хозяин! это, кажись, туда исюда?»
        Вот, какпонабил карманы, понаклал запазуху, тащит Илью отвозов. Ужо, говорит, лучше попоздней зайдем: ато вишь какая сумятица; гдетеперь что-нибудь купить, слова толком нисказать нирасслушать нельзя!
        Отбились отвозов. Ну,Илья, пойдем подалее; умниж хорошенько, чтонапробу взял; дастучи пятаками-то почаще; плохо звенят!
        Идут мимо большой лавки, чтспарусинным навесом стоит; разложены там хлебы печеные, вареная печенка, дарыба сушеная, подошел Мартын, хвать ломоть хлеба да врот, другой ломоть Илье взубы, апродавец увидал; дабольшой нож надкуском печенки уж идержит наготове, испрашивает: насколько прикажешь отрезать?
        «Постой, говорит Мартын,» этого добра унас идома девать некуда; авот лучше хлеб-то покаж, отреж-ко отсвежого, сверхней корочкой, дачтобы инижняя была!»
        Отхватил продавец ломоть, чтодвоим несъесть; дядя Мартын отломил малинькой косочик, откусил чуть-чуть да подал Илье.
        «Что, хозяин, какскажешь: спесочком никак?
        - Да,молвил Илья.
        «То-тоже, брат купец, наснепроведешь! твои хлеб неодинаков, сыр, вотэтот получше, чтодавича пробывали!»
        - Датот, хозяин, вчерашний, сказал продавец.
        «То-то иесть, тыкакпек вчерашний, такбы испек инынешний; ктебебы покупатели каждый день инавертывались!»
        - Дакажись, хозяин, итот идругой изодной муки.
        «Изодной муки, давразное время вквашню кладен; вотиэта рыба, примерно, изодного озера, авкус-то небось неодин!» Иначал Мартын перебирать рыбу налотке, искать вней разницу; асам все спродавцем насчет хлеба раздобарывает.
        Вдруг чует Илья, чтокнему что-то вкарман ползет… хвать, антам рыбий хвост торчит!.. чтозапропасть, лезет сама, подумал Илья, вытащил ее, даипоказывает продавцу… смотри-ко рыба то… Неуспел он кончить, какМартын выхватит ее унего, даскорей ксебе запазуху; асам какнаИлью вскинется…
        «Эх,хозяин, накупил добра да ихвастаешься!.. тытам купил издесь купи, адомой придешь так ирассматривай; которая лучше, тамистанем брать!.. ато продавца удивить хочешь чтоль? будто он своего товара невидывал!»
        Самкаксунет Илью вбок, аИлья вспомнил что это значит ину пятаками греметь.
        «Нувот» начал опять Мартын, «иденьгами чванишься!.. Ихбратья иэто видала! онивидят порылу, чтовкармане нерубль неполтина!.. Такли, хозяин, яговорю?»
        - Да,сказал Илья.
        То-тоже иесть; стало неча спесивиться! авот лучше что прохлеб-то скажешь? хорош илинет, кажется, живет?..
        - Даотвечал Илья.
        «Ну,несовсем-то да!» отвернулся Мартын ишепнул продавцу наухо: «ведь богат мужик, акуда глуп да прост!» Продавец рассмеялся, аМартын лысый откашлянулся испрашивает: почемже хлеб-то запуд?
        - Лишнего невозму, хозяин, дешевле другого продам, ахлеб знатной, нехуже пряника!
        «Да,проголодного,» молвил Мартын, «нешто, акто дома каши поел, тактвоего хлеба иврот невозмет; на-ко, хозяин, возми ломоть-то, дома бабам покажем, ато мы стобой видно оба плохо знаем толк, сколько утебя пудов, любезный?»
        - Авам сколько требуется?
        «Даколичество порядочное. Вотнас ухозяина работников десять; аедим-то мы каждый задвоих, таквыходит двадцать, дахозяин один это двадцать один; вотты исмекай поскольку набрата вдень!
        Пока он этак разговаривал, Илья опять почуял, чтокнему лезет рыба вкарман, однако вытащить непосмел, аупрятал ее подалее.
        «Такприготовь-ко приятель, кужину побольше, илилучше завтра утром вели привезть; амы схозяином явимся.»
        - Очень хорошо, почтенные, довольны останетесь.
        Проважает их продавец, иблагодарит икланяется, ипросит незабыть сделать посещение, позакупить всякого съесного, уверяет, чтовсе будет лучшее.
        Отошли подалее отбазара.
        «Пойдем, говорит Мартын «теперь вон изгорода, ато, пожалуй ивправду заставят купить. Тыже такой ротозей, Илья, невукор сказать, сунул я тебе давича рыбу вкарман, аты ее вздумал опять налоток выкладывать! Нускажи, умпольэто?»
        5приключение. Бери Илья, коль кобылка твоя
        Только хотел что-то Илья сказать воправдание, какмужик сполным возом клюквы, заорал навсю улицу…
        Поягоду, поклюкву,
        Похорошую, крупну!
        Экая прекрасная;
        Чтодевушка красная -
        Румяна, ядряна, -
        Зерно кзерну подобрана!.»
        Эй,поскорей,
        Раскупайте живей,
        Кому ягоду клюкву
        Крррррупну!..
        Поягоду поклюкву.
        Похорошую покрупну!
        Приехала клюква
        ИзКалуги вМоскву
        Набелой лошадке,
        Накрасной тележке…
        Глядь дядя Илья всторону истал каквкопаной: еговороная кобылка идет повеся голову закаким-то взрослым детиною, даидетина-то был один изтех молодцев-удальцев, скоторыми Илья надороге встретился, свою телегу везучи вгород. Кинулся Илья, схватил лошадь подустцы изаорал, какусебя населе: «батюшки родимые, помогите!.. ведет этот плут разбой ник мою кобылу, онуменя ее утром стянул!»
        Детина выпучил глаза наИлью, смотрит, какбудто непризнает. «Чтоты, говорит, сума спятил, чтоли? Чтоты надобрых людей кидаешься, альбелены объелся?»
        - Чего объелся, полно непутный прикидываться!.. здесь есть люди добрые; этоведь ненаполе, гдепятеро наодного! Дядя Мартын! скажи хоть ты честным людям, чтокобылка моя! Гдеты, дядя Мартын?
        Невидать дяди Мартына, анароду столпилась тма-тмущая; ктосмеется, ктозаИлью заступается, ктозадетину стоит, ктообоих ругает-бранит… вдруг едет мимо начальник города.
        Чтоэто затолпа? Чтотут такое?.. подъехал поближе, видит - мужик умужика рвет изрук повод лошади, инда тачуть непадает. Велел ксебе подозвать их обоих.
        «Чего вы шумите, неучи?»
        - Давот, батюшка, Г-н исправник, иликаквашу милость… этот вот уменя сегодня утром лошадь стянул; япоймал его теперь, аон уверяет всех людей, чтолошадь его, когда она моя доморощеная!..
        - Оннесет невесть что, Ваше Высокоблагородие, отвечал другой, моидомашния знают все, чтолошадь моя, ужепять лет, какя ее набазаре купил.
        - Чертже вас ивпрям разберет! молвил начальник, аотправить вас обоих насъезжу»
        - Откуда нивозмись вдруг вывернулся дядя Мартын, бухнаколена перед начальником.
        «Батюшка, отец-командир милостивый! Ваша премудрость известна всему городу, выводну минуту решаете всякое дело; благоволите иэто тутже покончить: потому-что, изволите видеть, отправого имне надолю что-нибудь достанется, ая тем иживу, чтоправых оправдываю!.. Один изэтих молодцев говорит, чтолошадь его, доморощеная, адругой, чтоон ее пять лет каккупил, высвоею премудростью это тотчас разрешить можете; вотизволите видеть…»
        Хвать лысый Мартын счужого воза рогожку да инабросил ее наголову вороной кобыле, иопять обернулся кначальнику.
        «Вотбатюшка, командир милостивой, извольте поступить, каквы уже прежде сплутами-мошенниками делывали, извольте спросить, буде они давно лошадь знают, тоскажут правду; пусть объявят вашей милости: накакое око кобыла крива?»
        - Дельно, старик, говорит начальник, дельно! Ясам люблю скорой суд ирешенье, итотчас поглазам узнаю мошенника! Пусть будет так. Ну,олухи, говорите: накоторой глаз лошадь крива?
        Хотел было Илья слово вымолвить, дядя Мартын каксунет его вбок, дакаккрикнет нанего: «постой, молчи, несмей перечить, дассвоим глупым словом соваться вперед перед его милостью; аты, прибавил он, обращаясь квзрослому детине, тыответ держи Его Высоблагородию, очем его милость изволить спрашивать, отвечай, ну, накакое око лошадь крива?»
        Взрослый детина позамялся, взглянет то наначальника, тоналошадь рогожей покрытую… пусть, говорит, тотскажет вперед, если он уверяет, чтолошадь его доморощеная.
        «Даты» заговорил опять лысый Мартын, «невертись, какбес перед заутреней, немотай хвостом перед носом его милости, нашего командира иначальника, онзнает всю подноготную, непровести его вам плутам-мошенникам! Ведь что тот скажет иты соврешь; аподойди учтиво-вежливо, даскажи толком-тихомолком его милости, накакое око кобыла крива; аЕго Высокоблагородие после благоволит идругому допрос учинить!
        Дельно, дельно, сказал начальник, ятак ихочу поступить! Ну,говори ты, первый плут, накакой глаз кобыла крива?
        Делать нечего; детина подошел кначальнику имолвил шепотом, чтолошадь-де крива наоко левое, если, тоесть, посмотреть нанее срыла. Аесли схвоста взглянуть, товыйдет, чтоона крива направое!
        Дая втолк невозму, закричал начальник; тыскажи прямо, безуверток, накоторое крива?
        - Если прямо, Ваше Высокоблагородие, посмотреть, тооно ивыйдет, какя вам докладывал!
        Лысый Мартын опять тут подсунулся.
        «Вынеизвольте, Ваша милость, командир батюшка, такмного беспокоиться, извольте другого допросить, пусть этот молвит теперь беззапинки, апрямо, чисто-на-чисто… ну,подойди теперь кЕго Высокоблагородию искажи ему почистой правде, буде ведаешь, невертись насловах, егомилость, начальник наш, сей-час признает плута, если нетолковито говорить начнет; ну, объявляй: накакое око кобыла крива?»
        - Даонаж вовсе уменя икрива небыла, отвечал Илья, аможет этот разбойник ей глаз выткнул, такуж неведаю скоторой стороны.
        «Ладно,» подхватил Мартын, «довольно, неври лишнего! Егомилость наш отец командир теперь сам разберет идаст вам суд ирасправу!.. Таквот, изволили выслушать, Ваше Высокоблагородие: сейдетина говорит, чтокобыла крива действительно наодно око; аоный мужичек утверждает, чтоона будто совсем некрива. Вотвы сию минуту можете распознать илож иправду, ичья речь прямая ичья кобыла вороная!.. Благоволите мне приказать открыть ее да вам показать.»
        - Открой! сказал начальник.
        Сдернул рогожку лысый Мартын, оказалась лошадь нисколько некрива; атак здорова наоба глаза, итакие они уней зоркие, хотьбы тебе улюбого подьячего.
        Когда понял дело начальник, небыл он, всамом деле, какМартын утверждал, нимудр, нихитер, атаки сметлив, то, желая, показать перед народом свой разум иправду, тотчас приказал дяде Илье лошадь отдать безотговорочно; лысому Мартыну выдать затруды пять алтын, адетину взрослого велеть отвести, длярасправы, куда следует, исказал ему, привсех собственноустно, вовсеуслышание, чтобы люди знали, почитали идивилися…
        - Я,сказал, тебя давно заметил любезного, признал тотчас твое плутовство, какты начал наречах путаться… э,э!.. тывздумал одурить меня, вашего начальника? видно ты малый невялый, грамоты незнаешь, аешь пряники писаные… погоди, ястобой разделаюсь!
        Потащили детину два усатых сержанта, анаш Илья схлопотливыми» Мартыном взяли кобылку ипошли своею дорогой.
        Отошли немного, аИлья изаорал опять навсю улицу. Дядя Мартын! акакже мы забыли: агде телега-то моя, имешки спросою, сгречею испрочим?..
        Дядя Мартын заткнул ему рот руковицею имолвил строгим голосом: «чтоты, дура-голова, орешь, попусту рот дерешь! Скажи спасибо, чтокобылу-то отбили кое-как, агде тут другого чего доискиваться, дурень ты этакой, простокваша недоспелая! Еслиб тебя давича повели нарасправу, то… тывидно неслыхал дельной городской поговорки: укого пропало, утогобы вгорле торчало, акто украл, тому наздоровье! этоуж случай такой вышел - свое добро взять, япсам тому дивлюсь. Видно затвою дурь Бог посылает! Теперь молчи, ни-шни!.. ането смотри, ударишь челом своим добром!
        НашИлья был глуп да прост, такпослушался, нестал умничать, даучить бывалого, какпарня малого; замолчал ипошел себе тихо, посматривая насвою вороную кобылку, идействительно радуясь, какбудто ему подарилиее.
        6приключение. Илья да Мартын дух перевели, позавтракали
        Шлиони долго, даопять пришли кконцу города.
        «Пойдем,» сказал Мартын Илье, «пойдем вон туда, кконцу рощи; тыпустишь пока лошадь натраву да исами мы закусим чем Бог послал s вишь унас теперь есть кое-что, хоть некупленое, аесть можно. Ступай вон наэнту лужайку, привяжи коня ккустарнику да отдохни; амне дай-ко твои три пятака; ядобегу, дапринесу приправы кнашему завтраку: ведь вина-то вишь недают напробу, такнепридется хлебнуть, если денег недашь; будет того, чтоизакуску так припасли.
        Пошел Илья кроще ссвоей вороной кобылкой; адядя Мартын, увидавши заполверсты елку, чтоторчала наддверьми, откуда рысь взялась, пустился туда опрометью иминут чрез пять воротился кИлье сгостинцем, живой водицей, зеленым вином, чтозовут горелкою.
        «ВотИлья» говорит «теперь мы стобой, какрыба сводой, попьем, поедим, побеседуем ичто дальше делать посоветуем. Ну-ко, качай воздравие да несведи наупокой, милый мой, ато ты больно мягкопек, ужесли жена изтебя что хочет делает, товино иподавно сума свихнет!.. Ну-же, чего струсил? яэто так, кслову сказал; пей, неробей, если налили, неси вворота, гдеус да борода!.. Воттак-то! теперь ия хлебну… Будь здоров!»
        Таксебе-потолковали, поели, попила наши товарищи; после принялись думу думать.
        - Дядя Мартын, сказал Илья, неужто мне домой только придти скобылой вороной?.. Ведь жена чай спросит, гдетелега имешки спросом, сгречей ипрочее… идушегрейка проклятая, чтобы пусто тому, ктоее ивыдумал! Какже быть, дядя Мартын?
        «Неответа ты бойся перед женой. Илья милый мой, адумай какбы поправиться опять хозяйством: ведь телегу чай тебе нужно иметь, иденьги чай нужны, которые ты хотел затовар получить?»
        - Какже, дядя Мартын, какже ненужны… Всебы нужно… идушегрейка проклятая…
        «Тыопять свое несешь! Ну,скажи жене, коли боишься, чтотелегу-мол волки съели; адушегрейку я тебя научу какую прожену припасти!.. Однако мы, кажись, довольно посидели, пойдем-ка наработу; надо денег добыть да телегу купить; снаряжу я тебя всем итогда ступай сБогом восвояси; дасмотри, помни, чтоя тебе покажу ирастолкую иуж вгород, любезный, берегись ездить: наменя, сокол, невсегда нападешь, такопять пешь да гол домой побредешь!»
        - Меня теперь икалачем незаманишь пода: толькобы душегрейку-то, дядя Мартын!..
        «Ладно, ладно, будет душегрейка: жена скажет спасибо; научу я тебя, какее безпортного ишить икроить, тыхоть ккаждому празднику после жене давай!»
        Илья инда-ахнул отрадости: пуще всего думает, чтожена нестанет ругать.
        7приключение. Лысый Мартын Илью удивил
        Покуда они шлялись порынку, дапогороду возились сконем, давот здесь-то надосуге талалакали, уженаступил ивечер.
        «Теперь,» говорит Мартын, надо искать местечька теплого, даночлега сытного, безобидного; чтобы занего платы недавать, абылобы счем завтра поутру встать! Пойдем же; есть уменя напримете один дворянин; барин небольшой, дабогат; небольно тароват, данеслишком умен, киному иголую руку запазуху всунешь, данечего унест, акэтому можно иврукавице залезть! Пойдем кнему. Смотриж, уменя неизволь врать да орать; хоть навсе смотри волком, датолько думай тихомолком; аневсе, чтовголове шебортит, сязыка спускай!»
        Встали, Богу помолились, отправились; взяли-отвязали кобылку ипошли путем дорогою, прочь отгорода. Шли-шли таки довольно, приустал Илья; что, дядя Мартын, несестьли нам налошадь, буде еще дорога дальняя?..
        «Ненужно, теперь близко: смотри, видишь деревня чернеется, авот высокие хоромы, этосамое жилье того барина!..»
        Стали подходить ближе, вдруг захромал наш Мартын точно закованый.
        - Чтоэто стобою? спросил Илья.
        «Нишни, молчи, неворчи: видишь, чтоя такой уродился, видишь уменя отрождения нога болит, аты неперечь!»
        Подивился Илья Макарычь натакую штуку Мартынову, даподумал: нупусто сним. Может быть, всамом деле так тут надобно!
        Вошли они прямо набарский двор; аубарина веселье пир-горой!.. Родила ему жена сына, такого хорошенького, черноглазинького, черноволосинького, румянинького, горбоносинького, точно учитель француз, чтопрошлым летом унего детей учил; такбарин иненарадуется, чтоэто заудача такая!..
        Вошли надвор паши товарищи, оступила их челядь боярская, испросить неуспели, всетак ивскрикнули: даэто наш лысый хромой Мартын! кинулись доложить барину; барин тотчас велел его ксебе позвать.
        Лысый Мартын отвечает: «что-де пришел он втроем, сдядей Ильей да сконем, такпусть доложат барину: кому изних он прикажет вконюшню, акому вхоромы идти: ато чтобы, понезнанию, несделать вопреки его милости, незатесаться туда кошу неследует!»
        Барин, услышав замысловатый ответ, выбежал сам, накрыльцо, кликнул Мартына.
        «Чтоприкажете, батюшка, ваше благородие?»
        - Чего ты, дурень, комне нейдешь?»
        - Несмею, батюшка, извольте сами дат черед, кому идти вперед! здесь нас три скота, несчитая дворни да вашей милости.»
        Барин засмеялся. Актоже этот твой товарищ, ичтоже это увас законь такой?
        «Это… этопозвольте вашей милости тихонько вымолвить!»
        - Ну,подойди ближе, говори, чтоэто?
        «Этоконь волшебный, покойного Кащея бессмертного!.. конь этот был трехногой, дакакнеловко кузнецу занечет подков платить, такему, коню, четвертую ногу иприделали, авон энтот мужичек, большой ворожея, знахарь иугадчик, злым людям непотатчик, исдобрых людей ноалтыну берет закаждое слово, которое им вугоду соврет.»
        - Неужто он ивпрям колдун?
        Колдун, неколдун, акакя вашей чести докладывал небольно прост: прикажите ему, ради потехи иуверения, глаза завязать, дапосадить накобылу волшебную, хоть задом наперед, такон ощупью найдет-разберет где голова уконя приставлена, игде хвост торчит.
        Барин хохотал-хохотал, давелел молодцев повести кгостям, акобылу ихнюю поставить всвою конюшню изадать ей овса.
        Между тем барин вполовину поверил Мартыну, чтоИлья колдун действительной, ивелел тихонько, когда сядут застол ужинать, поставить настол накрытый судок ипосадить внего ворону живую внамерении узнать, отгадаетли ворожея Илья, чтотам запрятано.
        Привели приезжих пешеходцев пред гостей барина. Хохочут надними, подсмеиваются; лысый Мартын запятерых иотвечает испрашивает, аИлья, боясь проболтаться, сидит каксычь; разве нет-нет да поддакнет Мартыну лысому, атот каклиса юлит.
        8приключение. Илья ворожеей сделался
        Сидел-сидел так наш грешный Илья, дапонаевшись досыта репы, редьки ипрочего снадобья, как, простите направдивом слове, какикнет навсе комнаты!.. такотнего гости ипрыснули вразные стороны, один Мартын, какбес подвернулся тут, кинулся обнимать-целовать дядю Илью, приговаривать: «неужто вправду дядюшка? неужто можно, благодетель мой?..» да какбухнет вноги барину «отец, окажи милость, недай умереть калекою, азакажи лучше поминать вековечно тебя! Брось ему золотой, онхоть малой нескупой, данебезкорысти!.. вишь он обещается какую штуку сварганить надо много грешным: вотты отец иблагодетель видишь изнаешь, чтоя хром отприроды, чтомне низасто полтин назаполсотни рублей прямо непройдтить… аон говорит теперь: чтовот-де только дунуть да плюнуть ему, таквишь я, притвоих глазах, тактрепака ипочну отдирать!.. Дабеззолотого вишь нельзя поего лукавому павождению… повели такое чудо совершить, дайему золотой, тогда я погроб слуга твой!..»
        - Изволь, сказал барин; непостою, лишьбы так было!..»
        Ивсе гости завопили: «ану, ну, пропляши трепака!»
        Вынул барин золотой, далИлье: аИлья стоит сердечный, хлопает глазами, чтосычь: незнает что такое деется ичего отнего хотят.
        Мартын кнему: «ну,дядя Илья, обещал, такисполни!.. нехотел ты пережь заполсотни, атеперь зазолотой слово дал… ну,дунь да плюнь!.. дануже скорей, слышь имузыка заиграла… ну,скорей!..»
        Дунул, плюнул Илья исмотрит дивуется, чтобудет изэтого.
        Какнаш Мартын принялся отдирать вприсядку, инда пол дрожит, нихромает, никовыляет, атак отплясывает, хотьбы тебе дватцатилетнему парню усебя насвадьбе плясать, илисороколетнему напохоронах ублагой жены! таквот идует, только ветер гудет.
        Всябеседа боярина диву далась! ито чудно, чтохорошо вприсядку пошол, ито мудрено, чтостарый да лысый вертится проворно безустали!
        Вотпоколчилась потеха, повершился пир, запросили ноги отдыха, абрюхо приправы съестной; накрыли настол иначали гостей ухаживать… посадили тутже, ради потехи, инаших ребят, колдуна Илью да Мартына излеченного.
        Барин показывает назакрытый судок испрашивает: ану, молодец-проходец-всеведец! скажи-ко вовсеуведание: чтоэто такое закушанье?..
        Мартын посунул Илью вбок, тотвида ухнул вовесь стол, аМартын подставил свое ухо кего бороде да ислушает, апосле обратился сответом кбоярину: «осмелюсь, ваше благородие, моим словом потревожить вашу честь, оншепчет такую весть: залетела-де ворона ввысокие хоромы: почету много аполету нет! вотего правдивый ответ. Большеж негугукнет…
        Барин инда руками ударил об-полы: экуштуку мужик сказал… проведал-узнал, чтовсудке ворона запрятана!.. Ачего тебе, грешному Илье ивум непришло очем спрашивали, алысый Мартын наудачу сказал, дакакраз словом надело попал! Барин велел садок свороной прочь унести.
        Атам дальше идальше, лысый Мартын так распотешился, чтоморил всех сосмеха; всебояре поджавши животы регочут, смеются так, чтомочинькинет.
        Адядя Илья смотрел, смотрел наних, скучно ему стало, какзевнет вовесь рот… такое затянул о-у, чтовсе хохотать перестали, ананего уставились.
        Итут наш лысый Мартын опять таки крюк ввернул, опять вывернулся: подбежал кИлье да изасунул ему врот чуть невесь кулак, приговаривая: «будет, дядюшка, право будет; ведь гости тебе недадут больше, какпорублю; будет, побереги лучше назавтра, чтосегодня припас; невсе, чтовкошеле есть, наземь мечи, эй, недостанет впост накалачи! Анехочешь слушать, скажу барину, лишнее выдаст, авелит сделать!»
        - Ачто такое? - спросил барин, - чтоон может сделать?
        «Дачто, родимый, врет!» отвечал Мартын. «Выпил он липшее, такивздумал штуки выкидывать: вишь дай ему каждый гость порублю, датвоя милость хоть пять полтин, таквишь хочет он заставить вилку сножем постолу плясать!»
        - Ану, ну, - сказал барин, - мыизатем непостоим, пусть его выпустит штуку такую, изволь, дадим хоть все попяти полтин! сделай, покажи, какэто будет!
        «Чтобрат, Илья!» сказал Мартын, «берешь неберешь, аназад слова невернешь!.. сказал я, нехвались, апрежде заум хватись… нуесли лопнет?.. такбрат сам знаешь, чтолукавый сказал: прах ипепел натвою голову! помни это слово, абоярское слово ибольше того!.. делать нечего, если сам затеял, давай шапку!»
        Схватил Мартын шапку уИльи ипошел погостям внее деньги сбирать; асам приговаривает: «будь деньги-не деньги - будь пепел - зола, акомпания весела!» собрал совсех да ибросился вон все приговаривая: «спрошу уветра совета, небудетли ответа!» авыбежав Мартын, водну секунду пересыпал деньги вкарман, авшапку Ильи зачерпнул золы изближней печи ивминуту воротился кгостям. «Ну,дядя Илья, воля твоя, воттебе вилка инож; теперь какхошь; воткну я их встол, аты, кактам знаешь приговаривай!.. буде незапляшут, немоя вина!
        Воткнуло» Мартын нож ивилку, стукнул Илью позатылку, даинадел нанего втуж минуту шапку сзолой, такпроворно, чтоникто неуспел глазом мигнуть.
        Крякнул Илья, алысый Мартын испрашивает: «чтодядя? вслух говорить?»
        - Да, - отвечал Илья нехотя.
        «Ну,брат, смотри, чтобы нас стобою неповернули посвоему, если нож свилкою ивпрямь плясать да кружиться начнут!»
        Потом Мартын оборотился кгостям икхозяину, даимолвил вполголоса, чтобы все однако слышали:
        «Вотчто он говорит, государи милостивые: негневитесь нинамою речь глупую, нинаего слово правдивое; молвил он вот что: будет-де диво дивное, ичудо великое - будет плясать нож свилкою… если только между вас… (простите наэтом слове)! буде между вас есть илинезаконный сын, илимуж, женою обманутый!.. такугодноли вам смотреть такую комедию?»
        - Ядумаю ненадо! - сказал сурьезно один изгостей; - пожалуй нож свилкою распляшется так, чтоинас всех илипереколет, илиперецарапает!..
        - Азаним ивсе гости завопили: «ненадо, ненадо!.. тутсмеха небудет, аумора одна!»
        Дядя Мартын вспрыгнул отрадости, чтоудалась его сметливость, ибросился кдяде Илье… «Слышь ты, колдун-чародей отъявленный! ненадо нашим милостивцам дурацкой потехи твоей, такраспадисьже их рубли впрах ипепел натвою голову!»
        Поднял Мартын шапку наИлье, тактого бедного золою иобдало. Гости хохотали этому диву, аболее отрадости, чтовилка сножем плясать непошла.
        Стакими-то потехами Мартын да Илья просидели убоярина между его гостей досвета; наелись, напились, ночевали, выспались; апоутру онже их проводил добрым словом, даеще денег надорогудал.
        Вотвам исмысл русский, иколдовство деревенское.
        9приключение. Мартын сИльей заворожбу вдележ пошли
        Поутру чем свет, какя уже вам докладывал, вышли наши молодцы Илья да Мартын, икобылку засобой вывели 5 вышли они; вотИлья иотвесил впояс поклон Мартыну лысому, приговаривая: - дядя Мартын! отдай мне, чтобарин дал, твой золотой! будет счем вернуться домой, яусебя населе ителегу куплю, идушегрейку куплю, даеще кое-что напротори останется.
        Посмотрел нанего Мартын, даизахохотал вовсю мочь. «Всееще ты глуп, дядя Илья! ая думал, чтоты умней становишься: своимже добром меня чествуешь, засвоеже толокно да своей брагой поднимаешь! Хоть пустил я свой смысел вход, аведь твоя дурь простоволосая казну добыла!.. Чтотолковать, тыведь этого невыразумеешь; давай дележ делать! воттебе все деньги, чтоя сгостей собрал, азолота то мне инепоказывай; если он тебе вруки отдан, такон твой иесть; адай ты мне затруды рублишков спяток, сменя будет иэтого; янайду-достану, если лениться нестану; абуде неподсилу придет, такктебе притащусь; абуде смоей легкой руки да своих тяжелых трудов поразживешься, дастанешь сам большой надженой; то, знаю, примешь меня, какродного; ая тебе ничего неделая дома пригодиться могу: будут утебя ребятишки, отдай мне внауку, злынебудут, даидураками недам быть! ну,так что ли?..»
        АИлья уставился наМартына, смотрит, слушает, асам ничего себе невтямлет, чтоон такое несет. Мартын насыпал ему чуть неполшапки серебряных рублей изолотой сунул емуже вкошель, асам какчужой, присталый человек, просит пяти рублей измилости!.. Смотрел-смотрел Илья наМартына, чтобаран нагумно, даивымолвил: - дядя Мартын! чтоже такое? морочишь ты чтоли меня?.. скажи толком; чьиже это деньги, чтоты мне вшапку наклал?
        «Э,голова глупая!» сказал Мартын сдосадою, «яуже незнаю каквтебя хоть крошку вложить разума! то-то простота, хуже воровства, надоедаешь ты ей, чтодьяк грамотой; подай сюда шапку, безтолковщина!»
        Отдал опять Илья Мартыну шапку сденьгами, атот отсчитал себе десять полтин, положил их вкарман, аостальные все высыпал вкошель Ильи-простака, гдележал золотой, барина; дасунул ему запазуху изакричал нанего: смотри, дядя Илья, пора перестать дураком-то быть! Велю тебе иприказываю обэтих деньгах мне больше непоминать, ивон их невынимать, инаменя ненавязывать, идержать их присебе дотуда, пока придешь всвою деревню отсюда!.. Ну,пойдемже теперь далее!»
        ИИлья, несмея нидивиться, ниперечить Мартыну лысому, отправился сним дальше отгорода тем путем-дорогою, покоторой он вгородшел.
        Ишли они целый день, иотдыхать приостанавливались, иели, ипили, иденьги платили; теперь были небезгроша, нето, чтозадень вперед.
        Вотвечерять начало, идут они иподвигаются наночлег кселу, асело знатное, избы все тесовые иукаждой слуховое окно размалеванное разными красками, идве боковые тесницы, чтоперед первым стропилом стоят, изукрашены разными фигурами чудными, идаже чуть невовсякой избе трубы выведены беленые, иредкая изба некрыта тесом, абуде которая крыта соломою, тосоломою новою-золотистою, какбудто сей-час стока принесена.
        - Чтоэто засело? - Илья спрашивает.
        «Это,» молвил Мартын, «село Гнездушки, теплое что гнездо ипривольное; этопоследний стобою ночлег наш; завтра чем-свет нанимай телегу иотправляйся восвояси: ая поверну всторону. ксвоему жилью. Пора расстаться. Здесь мы ночуем устаросты, эточеловек такойже, какты: идобр, ипрост, иупрям порой, ижены, чтоисправника, боится ислушается!.. Кажется завтра середа унас, онсвечера на. базар отправляется; яипрошлой неделей унего ночевал тож всереду, такдумаю, если прилучится мне тоже встретить, чтопрошлым разом… тодам я тебе нанамять еще урок, дауж то последний О… Если иэто непоможет тебе, дядя Илья, голова простоволосая, тоуж больше отменя ничего нежди! Достали мы стобою кобылу назад иденег добыли своим трудом-потом, ловким оборотом, атеперь хочется понаучить тебя, каксженою жить, сбабой ватажиться!.. Если будет так, какя думаю, томеня ввек незабыть, аесли небудет, тотак знать ибыть!.. Тогда я тебе скажу перекрестясь необинуючи: видит Бог, хотел да несмог!.. Тыведь сглупу, попростоте, изаэто спасибо скажешь? Пойдемже, вотидвор перед нами.
        10приключение. Староста, Потап Мироныч, знакомец Мартына лысого
        Вошли Илья сМартыном намощеный двор, крытый сверху соломою.
        Стоит натом дворе бурая кобыла, запряженная втелегу, втелеге устлано сеном мягко на-мягко ипокрыто новой рогожею; видно, чтокто-то ехать хочет нестоваром запродажею, азатоваром, запокупкою. Возле той телеги, поднавесом, стоит телега другая, простая деревенская; Илья каквзглянул нанее, такивскрикнул: дядя Мартын! глянько сюда: ведь то моя телега, чтоподнавесом стоит!
        «Молчи,» сказал Мартын, «подожди, дайхозяина увидать, дасним поздороваться; ачто унего надворе да визбе - после разглядим.»
        Пока они так между собою перемолвились, вышел изизбы мужичек всинем кафтане, опоясанный красным кушаком сжелтыми полосами, вновой поярковой шляпе, анаруках замшевые рукавицы зеленые. Навид казался он неочень стар да таки инемолод; волосы намаковке уже вытираться начали, аборода изчерной становилась цвета дикого; этобыл староста, Потап Миронычь, ккоторому наш лысый Мартын сИльею вгостишли.
        Только увидал Мартына Миронычь, ируками взмахнул отрадости, подошел кнему ишапку снял, иначал целоваться-здороваться, ивизбу тащит обоих наших путников, Илью да Мартына лысого, приговаривая: милости просим, други любезные, добро пожаловать!.. Ая чуть было сей час вгород неотправился, ивас подвезу, пожалуй, если вы тудаж; атеперь рано еще, ещеуспеем ивыпить изакусить, ипокалякать-побеседовать; ая стобой уже давно невидался дядя Мартын; ты, вишь, прошлой неделей был уменя да скоро отправился; пойдем-ко визбу скорей!
        «Нет,» отвечал Мартын, «мнетеперь куда мало времени, некогда мой отец; авот благоволи-ко нам одолжить той телеги, чтоутебя поднавесом стоит: мызапряжем внее нашу кобылку вороную, даипоедем поодной дороге: мне-ж нужно тебе, впути, поразсказать кое-что.»
        - Такзайди-ж визбу; тамчто нужно ипоразскажешь, аводка уменя есть знатная; напраздник припасена была, данемного осталось, такхочу еще купить.
        «Агде твоя Лукерья Пантелевна?» спросил Мартын.
        - Пошла ксоседям, чрез час время она вернется домой.
        «Коли так, надо поспешить!.. астаруха визбе?»
        - Нет, итое она-ж услала куда-то; явот иподжидаю все ее, ато давно-б отправился!..
        «Ну,дядя Илья,» сказал Мартын, обращаясь ктоварищу, «хозяин позволяет, бери телегу, запрягай твою вороную; дауж, Миронычь, позволь елиу исбруей твоей попользоваться!..»
        - Изволь, - сказал староста.
        «Такзапрягайже, смотри хорошенько исоломы втелегу настели, истарой рогожки посмотри нетли где; амы пока схозяином визбу войдем, дапереговорим, чтонадобно.»
        Вошли визбу Мартын сМиронычем; Илья кинулся ксвоей телеге идавай внее свою кобылку закладывать, истало ему так весело, радостно… запрягает иприговаривает: видно, невидавши нужды да туги, неспознаешь чужой услуги; каквсего унас вдоволь, томы обеде-кручине изнать нехотим, акакподъедет-подвернется напасть злая, такисвоему добру прежнему, чтонаходке рад, икто тебе поможет, станет мил, чтородимый брат; ахты, Господи! нунебудь дядя Мартын сомной, пропалбы я исошкурой исголовой! Вытьбы мне волком, замою овечью простоту!
        Пока он калякал да управлялся стелегою, давпрягал кобылку вороную, данастилал соломы иприладил все, какнадобно, Мартын сМиронычем вышли изизбы, иочем-то уних такой крупной разговор идет, чтонебудь Илья рад безпамяти, подумалбы, чтобранятсяони.
        «Совсемли готов?» спросил Мартын Илью.»
        - Совсем, почитай совсем; только поплотней гужи притяну, дадушегрейку… ой,бишь - жену, тьфу! нет!.. кобылку взвозжаю - иготов совсем.
        «Экутебя жена да душегрейка вуме вертится!.. Боюсь, Илья, врядли мне исправить тебя, врядли пойдет впрок мой дельный урок; ну, тогда уж делать нечего; было старанье, дапопусту; впрямь долбил Данило, давкось пошло долбило!.. поедемже скорей!»
        Сели Мартын сМиронычем нателегу, чтовпряжена кобыла бурая, аИлья Макарычь уселся, гдеего вороная взвозжана, датаки итут неутерпел, вымолвил: эко, Господи, точно вот опять издому вгород еду заженой… то,бишь! задушегрейкой, пустоее!
        Дядя Мартын снялся, аМиронычь все что-то хмурился, говорил сМартыном серьезно иотрывисто, инда Илья расслушать мог: - ну,говорит - дядя Мартын, если это правда, иты сам необманулся… явовсем, знаешь, тебе верю: да, быть может, тысам нетак разглядел, итебе все иначе показалося?
        «Дауж только сделай, какя говорю, самувидишь иуверишься; нехотелось мне тебя огорчить, даправдуж другу сказать надобно: еслиб я такое дело против тебя утаил, тобы ты меня идругом несчитал!»
        Илья мерекал, очем это они раздобарывают, немог разобрать, анеутерпел, разинул рот ихотел спросить… даМартын нанего так зорко взглянул, инда жарко стало дяде Илье, ион вместо того, чтохотел сказать, выговорил: «ачто почтеннейший дядюшка, Потап Миронович, гдевы эту телегу купить изволили?»
        - Мужики изсоседней деревни мне ее сами надвор привезли изабесценок почти продали, ужя боюсь, полно некраденая-ль?
        Да,похоже направду, подумал Илья, ивответ понукнул только свою вороную, хотябы это инеподобно было: онаитак хорошо везла.
        Ехали они все побольшой дороге, кгороду, акакдеревни невидать стало, тоМиронычь иповоротил всторону.
        - Имне тудаж? - спросил Илья.
        «Вестимо дело, голова безтолковая!» отвечал Мартын.
        11приключение. Новые хитрости Мартына лысого
        Проехали недалеко проселком, завиднелась вдали деревушка; Миронычь остановил свою кобылку бурую иИлья тож. Слез лысый Мартын, подошел кнему: «ну-ко, поднимайся стелеги долой.»
        Вылез изтелеги Илья; «приподними-ко ее» спереди!» сказал Мартын. Илья приподнял Лысый Мартын вынул чеку, снял колесо, дакакстукнет им пооси, такихряснула! «Ну,стойже здесь Илья; вишь телега твоя оттрудного пути изломалася!.. Смотри-ж, буде спросят, такисказывай!.. Подождиже здесь, мыпришлем затобой,»
        Сели опять Мартын сМиронычем втелегу свою ипоехали кдеревушке; аИлья остался усломаной телеги идумает: чтой-то делает дядя Мартын, пусто его знает! добыл было мне телегу назад; была она здорова, целехонька, нет, вишь ты, надо ему было ось сломать!.. нелегкий отгадает, кчему такая потеха глупая! давпрочем ито сказать, если он уже вчера исам хромал, чтожуравль подстреленый, топочемуж сегодня ителеге. нековылять поего милости! ктознает, может быть тоже оно тут нужнотак!
        Чрез несколько минут бегут издеревни два мужичка иташут засобою ось новую; прибегли кИлье, давай прилаживать, асами расспрашивают: «какэто вы сломали, айнакосогор наехали?»
        - Да, - отвечал Илья, боясь правду некстати сказать.
        «Аведь экая здоровенная!.. ееиобухомбы нескоро перешиб!»
        Вотпока кобылку распрягли, вынули ось старую, приладили новую, взяли лагунку да новую ось смазали дегтем, надели колеса, воткнули чеки - уждобрый час прошел, иотправились вдеревушку сИльей.
        Подъехали кпервой избе, выходит оттуда Мартын испрашивает: «что, готова-ль? хорошо-ль пришлась?»
        - Хорошо дядя Мартын, - сказал Илья, - даначто этоты?..
        Мартын недал ему выговорить, схватил заворот ипотащил визбу, приговаривая: «много будешь знать, скоро состареешся, станешь дед илилыс, илисед!»
        Вошли они визбу, сидит там Миронычь сседым стариком, аперед ними стоит горелка сзакускою. Миронычь такой угрюмый; неест-не пьет, астарик-весельчак то идело подливает себе да его чествует.
        «Вот, дядюшка Захар,» сказал Мартын, встащивши Илью, «вотпочьей милости мы вгостях утебя! понесла его нелегкая через пень через колоду, лошаденка озартная, вотдела инаделала!»
        - Сидор да Лука вгороде живет, агрех да беда накого неживет!.. чтож делать? Теперь стоит выпить сгоря ивсе пройдет… ну-ка земляк, кактебя велишь чествовать?..
        «Зови его Ильей,» прибавил Мартын, «поднеси проста то искажи такое слово: пей, мол, Илья-простяк, выпивай додна, наживай ума! Векнезнай грамоты, атолкуй какпописаному, вотилюди будут дивиться исам будешь рад!.. Нетакли сват?»
        Старик засмеялся ивымолвил Миронычу: - ачто зять, буде хочешь меня ксебе вгости звать, тоуж дай я поеду натвоей телеге ссватом Мартыном: онтакой веселый, чтосним иумереть будет нескучно, буде смерть придет; атебя земляк Илья насвоей телеге свезет - вишь ты какой что-то угрюмой стал; стобой негоде ночью, аиприсолнце ехать, таквсеравно, чтовпору осеннюю, вгололедицу студеную!
        «Дамы так ихотели,» отвечал Мартын: «только знаешь что, дедушка Захар, пусть они теперь поедут вперед, амы через час отправимся. Свату-то Миронычу надо еще там вселе кой ккому завернуть, даикнашему приезду велеть приготовить кой что; ането он станет разъезжать дома поизбам, намнеждать его стать. Амы иодни доплетемся теперь; вишь ночь-то какая ясная! светлый месяц, чтодевушка красная, такисмотрит вовсе глаза!»
        ДедЗахар неперечил.
        Вотвышел изизбы Мартын иИлью вывел, - пора, говорит, отправляться; поди-ко приготовь все какследует; небось утебя исолому-то всее новытрясло?.. дедушка Захар! одолжи соломки земляку ИльеI»
        - Датам, наздоровье, хоть десяток снопов бери! - отвечал старик Захар.
        Вотвышли Мартын сИльей, пошли назадворок; выбрал Мартын большой сноп соломы иположил кИлье втелегу.
        - Начтож это? - спросил Илья, - унас итак вдоволь этого снадобья!
        «Авот слушай, чтоя тебе скажу; даеще говорю, хорошенько помни, очем накажу] Поедете вы сМиронычем, наполдороге он ляжет, завернется всноп; тыего иукутай, увяжи хорошенько, чтоб небыло заметно, чтовсоломе человек запрятан лежит; приедешь кего избе, просись ночевать, чтомол Потап Миронович велел его дома доутра ожидать; когда впустят визбу, возьми этот сноп да подлавку иположь, асам завались напалати ипритворись будто уснул крепко на-крепко; чтовизбе нибудет делаться, тыответа ниначто недавай иголоса невыказывай; акогда услышишь, чтовдверь избы стукнут три раза, тоскажи громко: развернись соломка! да исам спалатей прыгай тотчас! смотриж ничего больше нераспрашивай, аделай все посказанному, какпописанному; тогда испознаешь, отчего слепой ощупью идет, азрячий зачем через лужу камушки кладет: смекнешь, чтоони, идяодним путем-дорогою, думают разное асхожее: один боится родную голову расшибить, адругой жалеет голов загрязнить, хоть они икстарым голенищам приделаны!.. Вотчто.
        Изпоследнего ничего невзял втолк Илья, атолько старался запомнить, чтоему Мартын попереж наказывал.
        12приключение. Лукавство Мартына исмышленая песня Лукерьина
        Такисталося.
        Поехал Миронычь вперед сИльей наего кобылке вороной, наего телеге вновь починеной; отъехали поя пути, велел Миронычь сноп развязать изалег внего; аИлья укутал, увязал, оглядел кругом, ипримет нет, чтовснопе лежит староста; засел иотправился кдому Потапа Мироныча.
        Подъезжая кворотам, видит Илья свет вокнах, слышит шум визбе, будто пирушка там идет веселая!.. Только стукнул он вворота тесовые, вдруг истук утих, исвет уменшился; ещестучит Илья Макарычь, слышно: подходит кворотам кто-то испрашивает: «кого это Бог принес! чего так поздно надобно?»
        - Данужно ночлега, - отвечал Илья.
        «Ступай кдругим, почтенный, здесь непринимают.»
        - Нельзя кдругим: мнесам Потап Миронычь велел унего ночевать.
        «Если так, топодожди, ясамой хозяйки спрошу.»
        Вздохнул всоломе Потап Миронычь, аИлью Макарыча так лихорадка ибьет; - ну,думает, что-то непросто идет… чему-то быть далее!..
        Прошло добрых полчаса; отперли ворота, впустили надвор; сказали неласковым голосом: «добро пожаловать Ода прибавили вполголоса: вотчорт невпору принес!»
        Струхнул немного Илья Макарычь, апобоялся делать нетак, какприказано; прикинулся усталым итихонею; сказал бабе, которая впустила, полу шепотом: «мнеместа немного надобно, только-б дотепла довалиться иусну сейчас Асам взял сноп соломы что состаростою ишасть визбу.
        Горит настоле светец; хозяйка налавке лежит; аперед покутою, зазанавесом, каквслушался Илья, сопит что-то, точно боров откормленный.
        «Начто это солому-то взял?» спросила Илью старуха, вернувшись визбу.
        - Дая думал, бабушка, чтобудет уснуть не-начем, анвишь увас ипечь ипалати есть; такположу-ж сноп подлавку, ненадать он мне; асам завалюсь напалати, буде изволите; таксдороги соснуть хочется, чтокажись днябы три проспал!
        «Пожалуй, лягсебе, сказала старуха; ясама твою лошадь распрягу, аты усни себе, если хочется.»
        - Спасибо, бабушка! - отвечал Илья, сунув сноп подлавку, залез напалати ичерез минуту давай храпеть, будто крепко заснул… Асам чутким ухом прислушивает, зорким глазом подглядывает… старается разгадать, проведать, длячего-де такая история делается?..
        Вотвидите, люди добрые, - инаш Илья-простак хитрить принялся! ион хочет околицей напрямой путь напасть, иунего родилася смышленость темную думу красными речьми закидывать… Правду говорят, чтонужда заставит иковаля сапоги строчить, иконовала быть лекарем!
        Прошло счетверть часа, Илья наш храпит напалатах, асам через щель визбу поглядывает… Истало визбе становиться светло… Появилась свеча настоле, икувшин сбрагою, ифляга снастойкою, чтоМиронычь Мартына угощал, ивынут изпечи пирог подовый большой, игусь жареный, ивылез иззанавеса молодой детина, сбритой бородой, внанковом длиннополом сюртуке, влощеных сапогах, городской работы; ихозяйка встала да налавке сидит, дапридвигает ксебе детину длинпополого, даулыбается ему, асама, нанастойку, данагуся, данапалати показывает: «кушай-де да нишни: чужак визбу взлетел!»
        Вотдлиннополый детина, видно малый непромах, подсел кхозяйке, ито потреплет поплечу ипопрочешу, тоущипнет так, чточуть невзвизгнет она, адругой рукой подливает себе настойку встакан, дахлебает, дапирог сгусем оторачивает.
        Ихозяйка Лукерья тож хохочет что мочи наего шутки умные, треплет его покрасным, чтокумачь, щекам иприхлебывает изкувшина браги ираздобарывает разные разности.
        Воткакони видно путем понаклюкались, настойки да браги поубавили, пирога да гуся поупрятали, стали громче раздобарывать… гдеведь весело хватишь - иопаскинет.
        «Ану, драгоценная Луша, илиправдоподобнее сказать Лукерия, аполатынскому - Лукреция - чмокни меня еще раз, даизатяни давишшою песню, илиправильнее стихословие свиршами, ая подтяну… пение произойдет знатное!»
        - Давон там какой-то дурак завалился, мужа ждет, - сказала Лукерья вполголоса»
        «Ничего; всеяко прах! Вишь он храпит сустали, гдеему, дурню, помешать нашим приятностям… Ну,катай небось!»
        Встала Лукерья славки идавай что-то петь да подплясывать; нанее глядя идлиннополый детина вылез иззастола. Прежде тихо, апотом громче, так, чтонаш Илья, еслиб инадворе вклети спал, торасслушалбы иголос ислова хитрой песни, чтопела Лукерья сдлиннополым детиною.
        Расслушал исмекнул наш Илья провсе, чтотакое деялось идлячего староста всноп соломы залег; смекнул ипросебя горемычный Илья: пошел ему впрок Мартынов урок; ипесню-то Илья напамять затвердил; воткаквишь она ипелася:
        ЛУКЕРЬЯ своим бабьим голосом, скороговоркою.
        Мужпоехал набазар,
        Покупать жене товар -
        Тудаб ему недоехать,
        Оттудабы неприехать.
        ДЛИННОПОЛЫЙ ДЕТИНА басом, срасстановкою.
        Априедет - ничего:
        Вкнутовищи мыего!
        ОНА.
        Онмне купит кумачу,
        Яскажу, чтонехочу!
        Тудаб ему недоехать,
        Оттудабы ноприехать!
        ОН.
        Априедет - небеда:
        Приударим вдва кнута!
        ОНА.
        Он - ласкаться, целовать…
        Я - кусаться да щипать.
        Тудаб ему недоехать,
        Оттудабы неприехать!
        ОН.
        Априедет - ничего:
        Вкнутовищи мыего?
        ОНА.
        Чорт ему лишь будетрад,
        Каквернется он назад!..
        Тудаб ему недоехать,
        Оттудабы неприехать.
        ОН.
        Априедет - небеда:
        Карачун ему тогда!
        Слушал, слушал Илья; ну, иего зачужое добро стало зло разбирать; примерил он иксебе это полотнище: - да,говорит, нехитро дело, немудрено, если имоя жена теперь такогоже кумача поджидает!.. Инда вздохнул Илья сгоря, даимолвил вслух:
        «Соломонька!.. слушай, слушай!.»
        - Чтоэто? - спросила струся Лукерья удетины длиннополого, - никак приезжий что-то сказал?
        «Даслышь, он, спросонья, просолому бредит, чтоподлавку сунул давича… начинайеще!»
        Туттри раза стукнули вдверь.
        - Ну-ко, соломенька, развернись! - вскрикнул Илья, даибросился вниз.
        Дверь растворилась настежь визбу ипоявились упорога лысый Мартын да тесть старосты Мироныча, Лукерьин отец; асноп соломы, чтоИлья принес, выкатился изподлавки, поднялся, стал прямо ину метаться поизбе надиво старику Захару, даЛукерье хозяйке, дагостю-детине длиннополому… Этидвое ируки опустили иприжались каждый вособый угол; адед Захар Мартына разврашивает:
        «Что-де такое тут деется?»
        «Воттотчас спознаешь!» сказал Мартын да изаголосил: «Ану, соломка, будет плясать: ведь радости немного, хоть иесть кураж!»
        Порастрепался сноп мечучись туда исюда, обвалилась солома, иявился изнего, пред изумленных зрителей, староста Миронычь собственною особою!..
        Чтодальше было, рассказывать нечего; сами, будьте здоровы, догадаетесь!.. Только надож кречи прикинуть пару-другую слов, чтобы наша сказка некургуза была.
        Мартын сПльей проводили, какнадо гостя незваного, детину длиннополого - насилу сердяга ноги унес. Дядя Илья так озартачился, чтоизсил выбился, дубася его то побокам, топоподзатылице: емутак имерещилось, чтоон неЛукерью-старостиху, асвою жену втаком переделе застал.
        Адед Захар сМиронычем принялись сЛукерьей управляться-ведаться; проворный Мартын где-то старосте, протакой случай иарапник припас; такэтим инструментом так вспарили старостиху, чтоона смесяц немогла нисесть ниприлечь иначе, каккнебу затылком, аглазами вземь.
        13приключение. Последняя просьба Ильи женатого
        Мартын сИльей идед Захар, скоторого оттакой передряги ихмель соскочил, переночевали уМироныча, хоть безбольшего веселья, да, после работки, соснули крепким сном; анаутро каждый отправился восвояси.
        Мартын Илье ителегу уМироныча выпросил атот узнавши, чтоона ипрежде ему принадлежала, отдал срадостью. ДаИлья, бравши телегу, иблагодарствуя занее Мироныча, вымолвил последнюю просьбу свою:
        - Потап Миронычь! думаю я, сердечно желаю, чтобы моя дума была правая; теперь больше чай непонадобится тебе арапник твой?.. Благоволи его сомной отпустить! Сердцем чую, чтонеобойдусь безнего!
        Миронычь было поупрямился такую вещь нужную дляобихода домашнего другому отдать, даМартын упросил; обещал, если понадобится, другой пронего добыть.
        ИМартын, выехавши издеревни, прощается сИльей. Заплакал Илья Макарычь, расставаясь стаким золотым товарищем; и, какотца родного, просил Мартына известить его, абуде можно, хотя навсегда жить припожаловать! Мартын обещался это сделать, если такой случай придет; адосвидания взял слово сИльи, вспоминать почаще проих похождения.
        14приключение. ЧтоИлья принес вгостинец жене
        Воттак-то Илья Макарычь иприехал домой, искобылой вороной, истелегою своей, накоторой поехал, исденьгами, сколькихбы ему невыторговать, ислишним умком вголове, исдорогим советом исславным гостинцем дляжены: сновым ременным арапником.
        Хотя он незаметил дома никакого беспорядка, иличего похожого натакое, чтовидел уМироныча; однако навсе поглядывал изподлобья.
        Вскочила жена Агафья, начала его ласкать, миловать, обгороде распрашивать, охорошем пути, оторговле доведоваться… Онуже было изабылся опять, иопять было готов жене насказать всякой всячины… Акакстала Агафья толковать одушегрейке кумачной, даприставать, чтобы Илья скорее показал ее, такунего ретивое изаворочилось, такего пот ипрошиб опять, таквголове изавозилось все, чтоон видел устаросты!.
        Абаба Агафья молчание его занасмешку почла, ивысмотревши все, увидевши, чтокумачу идуха непахнет… давай по-прежнему ругать Илью; давай его позорить да досадывать, толкает втелегу, гонит вгород опять кумачу покупать.
        Вотуж тут-то наш Илья вполне решился выполнить совет Мартына лысого, сказал серьезно итолком жене: «ЭхАгафьюшка! неужели ты думаешь я позабыл тебя?.. Япривез тебе душегрейку кумачную готовую истроченую… данарочно ее пока вклеть отнес, чтобы ты невдруг обрадовалась!»
        Кинулась любопытная Агяфья задушегрейкой вклеть, аИлья заней… инугреть душу Агафьи арапником, приговаривая разные слова полезные, инадавал ей там советов хороших, иразных имен ласковых.
        Прошло смесяц, всесоседи исоседки дивовать начали: «что-де, толкуют, стало сАгафьей?.. Бывало она нинам вречах неуступит, нимужу пикнуть недаст, атеперь, каксъездил Илья вгород, стала баба такая тихая, скромная, чтолюбо смотреть!.. Ужнепривезли он зелья какого ссобой?..
        - Даито еще диковинка: тиха, скромна стала Агяфья, аведь каквзбеленится, рассердится, если кто помянет продушегрейку кумачную, илихоть просто прокумачь один!..
        IV.Сказка окрестьянине Якове, попрозванию простая голова
        Милости просим, господа почтенные! Кому угодно Русских щей расхлебать, разъесть Руской каши гречневой? Невсеже нам кушать сперцем французский суп! Некночи, акодню будь помянуто, неприведи нам господи читать страсти этакие! Унас наРуси так неводится, возмите любую Гисторию, вней сговорятся колдуны сзлыми ведьмами, убьют богатыря наповал, насмерть; размечут тело белое ночисту полю; откуда нивозмется старичек-добрячек, сседой бородой втриста лет молодой, притащит живой, дамертвой воды, вспрыснет раз, вспрыснет два - иожил богатырь, ивстал он опять какнивчем небывал живехонек, лишь разве промолвит: чтодолго-де спал! Ипойдет опять кутить побелу свету, даеще кконцу, глядишь, иженится. Вотэто-то нам инаруку; читаем мы это безустали: истрашно, илюбо, ивесело.
        Неугодноли будет послушать вам, люди добрые, воттакую-то Гисторию. Начинаю я рассказывать моим братцам-товарищам, скоторыми я вместе рос, ладил иссорился. Пристали комне, отдыху нет: сказку им скажи, даправду им сложи, даеще вдобавок ипесню спой; ивсе это сделай сместа несходя, рукнеотводя!
        Хитер вы народ! подумал я; стал считать, дарасчитывать, умом-разумом раскидывать: скажи им сказку, заправду почтут, скажи им правду, сказкой назовут, апесен петь я совсем негоразд. Есть внашей стороне Украинской казак-молодец, вотэтот, такмастер, ненам чета; расскажет тебе сказку разумную - иправда вней есть; станешь слушать, забудешь ипить иесть. Загадает тебе загадку вот хоть эдакую: трое шли, пять рублей нашли; семеро пойдут, многоли найдут? Бьешься, бьешься, никак несменяешь. Бывало мелом, начерной доске, выводишь фигуры мудреные, ставишь аз, дабуки французские, аитут задачи эдакой век невыведешь. Вотего-то послушайте, братцы товарищи, такпозабудешь, чтоваренухой, чтоборщем зовут. Говорит он, чтоего сказки будничные, апризнаться почистой совести дай Бог их слышать иввеликой день.
        Ну,уж нечего делать, пришлося начать, придет покончат, только чур моей сказки неперебивать; ктоперебьет, тотсам начинай! Садитесьже вкружок, давсе передом, ипойдет все сначала, дачередом, всяк себе смекай, данаус мотай. Будь некрасна моя сказка, немудрая, зато ведь иработа-то нетрудная, несам я ее слагал, атак Бог послал, слыхал я ее отстаросты Фоки, прозвищем Красной ус, такуж будет вам любо нелюбо, язавкус неберусь; впрочем есть такая поговорка: неотом речь, чтонекуда лечь, аотом речь, чтобы было что печь; дескать будешь сыт, такиделу квит, наешься какнаубой, даиБог стобой.
        Таквот, други, ипослушайте; этосказка несказка инеприсказка, начало сначала, середка наполовине, аконец промелю, такнебудет ивпомине.
        Унекоего мужичка богатого, разумного, тороватого были ус, даборода, дажена молода; успосалит, бороду погладит асженой неполадит; тоей дай, дадругое ей дай, сшей сарафан, купи запайку; этого накупишь, ещеподавай! Плохо пришло дяде Якову, хоть велика мошна, дався изошла, аМарфе жене нет инуждушки, нашей ей обновы, самхоть волком вой! Нувот братцы-товарищи, видно, чтожениться невсем хорошо!
        Думает наш Яков, инда одурьвзяла, хоть идти себе влес, даповеситься, загубить молодецкую голову сгорькой думою. Ведь кто этого насвете неведает: коли пуст кошель, тяжко насердце. Думал он долго иневыдумал, чтоему делать сголовой своей. Между тем приходит время тяжкое, ходит выборный подеревне, дапоокнам стучит: «эймиряне, эйлюд честной! везите оброк нагосподской двор!» Обмерло сердце уЯкова, опустились его руки: пуста мошна! Идет он ксвоей жене, повеся голову. «Нутка, Марфутка, разделывайся, всея втебя прожил, теперь сама, какхошь! «Батюшки светы, каквскинулась Марфа Сидоровна. Ипьяница ты, итакой сякой, итам-то тебя видели, ито-то тыпил!»
        Заголосила, завопила… заткнул Яков уши, давон изизбы; аМарфа насходку, дакстаросте. «Батюшка родной, Трифоныч! Заступись заменя горемычную, измучил меня муж мой-тиран, нена-что хлеба купить, печем оброка платить!» Трифоныч был вдовой мужик, позабыл, какжены иблины пекут, какшьют себе платье новое, какдопекают мужей обновами, нуда он ибаб-то молодых жаловал!.. Пожал плечьми, головой покачал ивелел позвать дядю Якова. Туда-сюда кинутся, нетнигде.
        «Непоехалли подрова?» молвил Трифоныч. И,нет, затрещала Марфа Сидоровна; чайгде нибудь пьянствует.
        Вотсобралася сходка православных мирян, загутарили мужичьки отом, осем, кто: велик оброк, кто: староста строг, ского недоимки, кого врекруты; шумят игомят, ажвдеревне стон; новот почти все ипокончили, палками землю поутыкали; надселося горло, устал язык, дядя Яков неявляется. Видно делать сним нечего! Выходит Трифоныч вперед итакую миру речь ведет: «ведомо вам, мужички православные, есть внашем миру крестьянин Яков простая голова; былон мужичек достаточный, было унего добра всякого ибогатства такого, чтоинам дай Бог, давидно все невпрок пошло, протранжирил он все, каквы знаете, недает ниоброка боярину, ниодоме, ниопрочем нестарается! Вотунего, примером сказать, жена-баба хозяйка хорошая, нечем укорить, нечем глаз уколоть, аон сней живет, чтокошка ссобакою! стало, отнего нечего иждать доброго. Говорится вСвященном Писании: гнилое дерево порубается, сиречь-худая трава изполя вон, итак по-моему суждению, отдать его нынешний набор внекруты? а? каквы думаете, мужичка православные?..
        Начались пересуды, дарассуды; двое похвалят, асто выругают; тотивиноват, кого нет наглазах, ужэто всвете водится, этапривычка несальное пятно: еефранцузский портной никакой невыведет.
        - Правда, сказал кудрявый Антон, былбогат Яков имне помогал; отпустил мне нараззавод коровенку, ну, дая ему намедни барана дал! «Истинно так,» молвил рыжий Егор; «года стри назад, одолжил он мне четверть ржи, ну, яаномнясь, дляего поросят припас отрубей четверик!» Передавал он иногда иденьжонок вдолг, «сказал кривой Мартын,» ну так я ему наднях, пособил плетень городить! «Нет, братцы, неча таить, прибавил черный Степан, былЯков парень, мало этаких, чтонипопроси, нетотказу нивчем, всяк ему бывало, впояс кланивался, акакстало вот мало, нападки пошли, какуСеньки да деньги - Сенюшка-Семен, ауСеньки ниденьги, такчертли внем! ДаиТрифоныч-то сСпиродоновной…» Новидит Степан, чтоего никто неслушает, прижался куглу идумает: видно обухом несрубишь избы, видно языком неслизнуть беды, ещесамому, пожалуй, достанется; ито сказать: мнекакая стать, сломать свое ребро зачужое добро, алучше болтать что другие врут! «Таквсе поквитались сдядей Яковом, никто ему недолжен, один он виноват; завопили миром: забрить емулоб!
        Глядь…. идет исам дядя Яков, будто снеба упал, сноги наногу переваливается, словно какивпрошлые годы!
        «Вотон! вотон! закричали все, только завидели издали, точно какнаволка затукали.
        - Бьюмиру челом, поклон старосте! сказал дядя Яков, вступая насходку.
        «Милости просим!.. отвечал Трифоныч, усмехаясь; «ну-ко Яков-брат, хоть ты рад ильнерад, раскажи-ка, долголь ты будешь так маить нас, альмирские деньги нахальные, чтонам платить затебя?»
        - Даокстись, дядя Трифоныч! Разве заменя коли плачивали?
        «Неплачивали, такприходит платить, голова неразумная; онже еще озарничает перед миром всем!»
        - Неозорничаю, аправду баю. Ктотебе сказал, чтозаменя другие поплатятся? Вчужой мошне невсвоей квашне, несменяешь: еслили тестно али пусто место! Чтоя миру повинен исам отдам!
        «Ачем-то отдашь, утебя, коли, ивсего живота продать, накафтан несобрать!
        - Нетужи, Трифоныч, чтоубатрака живот болит, атужи, чтоон кашей набит! Многодь замной неустою, изволь сказать?
        «Самзнаешь, непервый год платишь; почем затягло, самсмекай!»
        - Хм! молвил Яков; такна, отщитаи!
        Вынул свою кису, брякнул настол, перевернул кверху дном… Ахты, мойГосподи! Увсех глаза так иповыскакали: все-то империялы, дарублевики! Трифоныч струсил, нуоглядывать: данесталли уж Яков наш оборотнем! Всерты поразинули.
        Дядя Яков оброк отщитал, деньги поклал ипошел домой, какнивчем небывал.
        Поглядели мужички друг надруга, погладили бороды, дапонурили головы, почесал затылок Трифоныч, призадумалась иМарфа Сидоровна. Хочется ей узнать, такчто Господи, гдеэто Яков денег достал?.. Бабье сердце что глиняной горшок: вынешь изпечи, онпуще кипить.
        «Погодиж, думает она, «ятебе дружку отплачу заэто. Прятать деньги отжены - гдеэто видано! прикинулся таким, чтоунего копейки нет, атеперь вишь! Всеэто мне назло делает!..»
        Нохитраж иСидоровна: стала вдруг такая тихая, смирная: влюдяхли сидит, только слушает, даглядит, воротитсяль домой, незамутит водой; самЯков ненадивуется, дауж тали это полно Марфа жена. Бывало он только надвор, она: иплут ты ивор, почужим людям шляешься, болтаешься, отжены-от дому отбиваешься; хоть всего вдоме вдоволь, онасебе ворчит да ругает: итого нету, иэта то нету; коров, хотьбы те усамого барина, аей купи масла наблины; всеполе хлебом засеяно, аей давай муки напироги; низачто нет спасибо, азавсе брань, дапопрек! Теперь стала баба таж да нета, ниже травы, тише воды; даже вся деревня диву далась; вовсякой избе только итолкуют, чтопроЯкова да проМарфу Сидоровну. Ведь мы пролюдей вечеринку, алюди пронас ивсю ночь неспят. Говорят головы умные: видно Яков денег непутем достал, спознался он снечистою силою, даже ижена-то перед ним пикнуть несмеет! Судят все, дарядят, дамерекают; ктоговорит, чтовидел, какЯков ездил вдругое село кколдуну Запекале, кточто он подвечерок повытряс укого-то изкармана лишнее, тоесть просто-ободрал, каклипку; ктоговорит, чтодавно подеревне ходит клад ввиде рыжого теленка,
дапопался подруку Якову, аон его, благословясь, стукнул обухом, вдруг изтеленка истал мешок сзолотом! Вотвсякой этак исмекал идругому пересказывал заправду. Начужой роток ненакинешь платок; дело недело, анаскажут начьей избе ворона сидела. Дошли эти слухи доЯкова, онулыбнулся, погладил ус левою рукою, аправою поднес корту кружку, даприхлебнул домашней браги, аузавистников расскащиков ипоусам текло, даврот непопало. Приходит великий праздник Николин день; ждет Яков, запросит жена обнов постарой привычке. Нетут-то было, нигугу Марфа Сидоровна! Экой нанее доброй стих нашел, думает Яков, видно кается, чтомне прежде отнеё житья небыло! Жалко стало Якову Марфу жену. Сидит он однажды да брагу пьет, аМарфа лен прядет - вишь какая стала досужная!
        - Ачто, Марфуша, промолвил Яков, поглядывая вокно; глядишь, скоро кпразднику сторгами приедут.
        «Нучтож такое? приедут так приедут.»
        - Чайсгорода всяких обнов навезут?
        «Нучтож? навезут, такнавезут.»
        - Чайнаши бабы будут себе покупать всякой всячины?
        «Нучтож? будут, такбудут!»
        Экое бабье сердце упрямое! Ведь изнает, прочто хочешь сказать, аникогда неначнет первая.
        - Чайтебе тоже обнов хочется?
        «Уменя много истарого!
        - Нуда старое старым, ановое новым! Чтотебе: телогрейку, алишубку купить?
        «Ничего ненадо! Яитак, может, всетвое наобновах прожила!» Марфа захныкала. «Острамил ты меня, опозорил, сказал, чтоутебя копейки иет; всенаменя пальцами указывали; вотжена мужа вконец разорила, заставила ходить помиру!
        Экая дура негодная!.. У-ух!.. вотдочего я дожила!..
        Изхныканья Марфа уж ивыть начала. Говорят: мужда жена одна сатана, аиная иодна жена, чтотвои две сатаны. Яков унимал, унимал, пришло хоть самому зареветь.
        - Данеплачь; экая, право, уменя тогда гроша небыло.
        «Данебыло, аоткудаже ты взял только наоброк? Небось, взаймы-то дать некому, аты видно нарочно отменя припрятал! У-ух!..
        - Нуправо-же, великое слово небыло!
        «Ничего небыло, апосле откуда пришло?»
        - Апосле…
        «Чтопосле? Гдеты их взял!
        - Датак… Богпослал!
        «Богпослал! Видно солгать какнезнаешь! Опозорил, острамил, даеще обманывает! Воткакое житье мое горемычное! У-х! у-ух!..
        - Полно Марфуша! Чтобыло, топрошло; давай помиримся! ктостарое помянет, тому глаз вон! Богнас избавил отбеды, теперь будем жить посмирнее, даполучше, такихуду конец.
        Нокто сладит сбабой упрямой? Ревет, давоет, даприговаривает: «несчастная я, безталанная, подзлою родилась планидою, живу неправой обидою; отродных укор, отсоседей позор, аотмужа еще того хуже!..»
        Причитала Марфа, давысчитывала, нагнала тоску наЯкова. Перестаньже Марфа корить, напрасное говорить, давыдумывать; коли я тебе расскажу всю правду истинную, такты иповеришь ивспокаешься; какузнаешь, гдея денег добыл, такнестанешь намужа плакаться!
        «Ну-ка каквыдумаешь еще обманывать? сказала Марфа, утирая слезы ипоглядывая изпод-рукава наЯкова.
        Датак, алиуж всамом деле все пересказать?
        Нехотелосьбы, баба-то ты болтлива подиной час! Нусмотриже, никому нислова, чтобы нам стобой беды ненажить! Вот, видишь, какпотребовали оброк, вижу, беда неминучая; явкошель, андыра вгорсти. Признаться, Марфуша, мыстобой таки безрассчета деньги трачивали. Чтотут делать? Знаю, есть уменя вдеревне недруги. Насходку показаться, дрожь проняла; пошел я сгоря влес подумать наедине, какпомочь горю нашему. Думал, думал, ничего невыдумал. Нутак ибыть! сказал я сам себе; видно подле избы нерастут грибы, анадо искать их заверсту; ауже худова небудет инова, искочил сстарого пня, накотором сидел, дасгоря рубнул изовсей мочи топором понем. Вдруг впне что-то звякнуло; яеще, опять тоже самое, вотнидать-ни взять стеклы битые. Ядавай сильнее постукивать, атам что-то так ипересыпается. Изрубил я пень, стал щепки раскидывать… глядь! атам врыт котелок нетяжел, нелегок, асеребром да золотом полон доверха. Тотчас я себе инагреб наоброк да итеперь похаживаю кнему. Авот, какты закаешься болтать перед другими лишнее, мыстобою, как-нибудь ночью темною, пойдем да притащим домой.
        «Будто это правда? Будто ты меня необманываешь?» вскричала Марфа, всееще неверя словам Якова.
        - Правда истинная; сама наделе увидишь!
        Кинулася Марфа Сидоровна кмужу нашею. Золотой ты мой Яковушка! прости меня неразумную, огорчила я тебя дура-глупая. Теперь вовсем тебя стану слушаться; вперед ты отменя никакого досадного слова неуслышишь!
        - Нуто-тоже! молвил Яков, утирая усы ичуть неплача отрадости; давнобы так! Давайже помиримся, поцелуемся. Эх,ка-бы мы ивсегда так ладно жили! Марфа позабыла ипрясть, такильнет около Якова, таквдушу иувивается.»
        «Ну» сказала она, погодя немного, «когдаже мы пойдем все-то взять?»
        - Экая нетерпеливая! Успеешьеще.
        «Ану каккроме нас кто отыщет?»
        - Небось, яего теперь запрятал втакое место, чтохоть весь лес изрой, недокопаешься!
        «Лучшебы поскорее домой принесть! Родной ты мой Яковушка, пойдем, возмем вэту ночь?
        - Нет, Марфуша, вэту ночь месяц будет ясно светить, насувидят.
        «Нузавтра? Голубчик мой белой, завтра!»
        - Экая! говорят успеем, денег унас теперь еще много; нелучшели обождать.
        «Вот, иэтого дляменя сделать нехочешь! Дружечик, Яковушка, золотой, нупосле завтра! А? непременно после завтра?» Зачала целовать, миловать, ластиться, разглаживать Якову бороду иголову…
        УЯкова душа, словно вмасле плавала. Чтоэто, думает он, нежена, азолото; чего длянеё несделаешь? Ну,ну, сказал он, быть так; после завтра, такпосле завтра! Кинулась Марфа опять кЯкову отрадости, обхватила руками заего шею, точно, какрассказывал нам один доброй человек, обезьяна обнимала хвостом монаха Индейского.
        Приходит день-другой. Марфа Сидоровна беспрестанно напоминает Якову, чтоскоро пора закладом идти. Яков говорит: хорошо, хорошо; асам думает: что-то Марфа непутем пристает, неразболталабы она обэтом кому, нерасславилабы. Слово несиница, неспрячешь вголицу, коли держишь зубами, невырвется, ачуть рот раскрыл, тоислед простыл, инакличут другие насвой свисток!
        Навсякой случай он выдумал похитрить немножко. Приходит день назначенный. Яков поехал влес задровами исказал жене, чтохочет получше разведать, покакой дороге будет незаметнее идти им. Начинает смеркаться. Такиподмывает Марфу Сидоровну, аЯкова нет какнет. Наступает ночь, датакая темная, хоть глаза себе выколи, ито ничего неувидишь. Злится Марфа наЯкова, ругает его тихомолком, асама то изнай вокно поглядывает. Катит наконец Яков излесу, такой веселой. Марфа выскочила кнему навстречу, недала ишапки сголовы снять: торопит влес закладом, даитолько. Дапогоди, говорит Яков; дайбудет еще попозднее! Куда тебе! Марфа словами засыпала, крестится, божится, уверяет, чтоскоро рассветать начнет. Делать нечего. Берет Яков лом да заступ иидет сМарфою, приказав только ей наперед, чтоб она унего дорогой ниочем много нерасспрашивала.
        Доходят долесу, идут подороге непробитой, непротоптаной. Видит влеве Марфа огонек надболотом, спрашивает: «чтоэто такое?» Молчи, говорит Яков, этонаш дворецкий тихомолком сженою барских кур да гусей жарят!
        «Даразве, Яковушка, имнельзя дома делать этого.»
        «Экая глупая! Слышь они боятся, чтобы унас подеревне жареным незапахло!
        Дасмотри Марфа, прибавил Яков, осторожней ступай, тутблизко барский капкан стоит, непопади внего… Агде это, спрашивает Марфа, нутка, давай поглядим, может непопалоли вкапкан чего.
        ЭхМарфа, больно лыбопытна ты!. нучему вбарский капкан попасть путному, пожалуй посмотрим, даберегись, чтобы нас незащемилотам.
        Яков отыскал капкан, Марфа кинулась посмотреть, такиахнула… вкапкане вместо зверя какого щука сидит, давидно недавно ивскочила, ещехвостом ворочает.
        «Чтоэто запритча, Яковушка? какэто кажись сюда щуке зайдти?
        - Какзайдти?.. даиной барин какую хочешь животину заставит нырять, какую хочешь рыбину заставит идти посухому пути…
        «Ай,батюшки, какая диковинка!
        - Чего тут диковенного, давот тут впруде то идело извершей таскают лисиц, алькуниц; бояры хитры навыдумки, воннаш поставил капкан, дарыбу иполавливает: онзнает что иной ночью потраве погулять захочется, аее тут ицап-царап, какэту щуку вот; аверши впруде нато унего стоят, буде какой зверинке пить илипомыться вздумается, англядь ивверше сидит! Идут около пруда, подле воды уберега что-то белеется…
        «Чтоэто, Яковушка?.. никак новое что-то, поглядим пойдем.»
        Подошли, анивпрямь штука диковинная; стоит верша большая, авней сердяга заяц ворочается. Яков вынул его, онкакрванется да идрала влес.
        - Вотваш ты, молвил Яков, яговорил.
        «Экой ты, дачегож недержал.
        - Нупусто его, забарского зайца овцой пожалуй поплатишься… пойдем скорей, того гляди что ночь пройдет.
        Идут дальше, вдруг чует Марфа, ступает почему-то мягкому; нагнулась посмотреть, глядь - анблин подногой; подвинулась подальше - пирог лежит, ещедалее - опять блин, потом - ещепирог.
        Набрала их Марфа десятка стри.
        «Чтоэто зачудо, Яковушка? Откуда это?» спрашивает она умужа.
        - Какоткуда? Адавича шла туча блинная, дастолкнулась стучей пирожною, вотони инападали.
        «Даразве бывают тучи этакие?»
        - Какая ты неразумная! Асчегоже говорят пронашего волостного писаря, чтоунего пироги да блины даровые? Улюдей ненастье, аему счастье; каждый раз что-нибудь инападает!
        «Поди ты, думает Сидоровна,» кажись я родилась вдеревне ислыхом ничего этого неслыхивала.
        Идут еще ислышут вдали кричат кто-то, вотточно козел, туго привязанный.
        «Слышишь? Чтоэто? спрашивает опять Марфа.
        - Нишни, Марфуша! этонашего барина черти бреют.
        Хотелось Марфе распросить обэтом поболее, каквдруг Яков ударил ломом иначал копать землю. Марфа стала отгребать заступом, ивчетверть часа докопались они доклада. Какстукнул обнего ломом, такуМарфы сердце задрожало. Вытащил Яков котелок, взял вохапку ибезоглядки пустился сМарфою домой. Пришли, подняли половицу подле печи ипоставили свою находку.
        Теперь-то наш Яков ссвоею Марфою будет поживать припеваючи, подумаете вы добрые люди. Ахнет! некруглой год тучи нанебе, нонекаждый день икрасное солнышко! Всякая обнова хороша только снова, аирженая каша коли приестся, хуже пшенной молочной покажется! Наскучило Марфе сидеть дома да одной потешаться обновами. «Дай-ко,» говорит, «пойду ксоседкам, дазаставлю их подивиться нанаше житье-бытье, пусть они себе сзависти хоть полопаются, то-то мне будет любо!» Ан видно, невей веревки другого бить, чтобы тебе самому изней петлю несделали. Марфа думала так, авышло иначе.
        Надевает она шубку китайчатую, телогрейку мухоярчатую, повязывается платком алым врозь-концы иидет ккуме Степаниде, дать ей насебя подивиться, асебе нанее потешиться.
        Степанида-кума была хоть недальнего ума, анемножко таки смышлена: недаст, бывало, комару усебя наносу ичасу посидеть. Приняла она Марфу Сядоровну, какгостью дорогую, нежданную. Незнает, гдепосбить, чемупотчивать. «Забыла ты меня, матушка Марфа Сидоровна! чтобы когда этак попросту-за просто хлеба-соли откушать пожаловать ссвоим дрожайшим сожителем!»
        - Благодарю заласку, Стегга нида Трифоновна! - отвечала Марфа, жеманясь; - всебудто невремя, данеколи, сидишь, невидишь, какидень пройдет!
        «Забогатела, мояматушка, невукор будь помянуто, заспесивелась!»
        - И,даизчего спесиветься! живут люди лучше нас, ходят краше нас. Китайка! чтотакая заневидаль!
        «Негневи Бога, родимая! Вчем увас недостатки? чего увас требуется? всего много, всего ворохи. Намедни ты, родимая, вышла вшубейке шелковой, наши завистливые соседки так иахают, ая, нечего, какперед Богом, такиперед добрыми людьми, молвила: чтож такое? дайГосподи всякому! ктоуБога хорош, тотимежду людьми пусть будет лучше всех.»
        - Чтоже? пускай их пересуживают, янечужое насебе ношу; экодело, шубейка шелковая; захочу, итри получу!
        «Ахмоя красавица! дакакая ты вэтом наряде пригожая. Нечего идивить, чтотебя твой сожитель так любит ижалует. Тебебы быть только боярыней!» Пустилась кума Степанида хвалить Сидоровну, атасидит сама несвоя, словно посердцу уней мед течет.
        «Видно, голубушка ты моя сизокрылая, Бог любит вас!» заключила Степанида речь свою, «чтоувас, мояматушка, деньгам переводу нет. Ужненашлили вы клада, родная моя беляночка?» прибавила она лукаво. «Этоя говорю недлячего иного прочего… мневэтом никакой нужды нет; помилуй меня Мать Пресвятая Богородица! яэто молвила, чтобы порадоваться вашему счастью. Язнавала еще твою покойную матушку Феклу Пантелеевну.» Кума Степанида взглянула наобраз, перекрестилась. «Дайей Господи царство небесное натом свету ипокой её косточкам насей земле; итебя люблю, чтодочь родимую; адорого мне будет, моекрасное солнышко, чтоутебя передо мною утайки нет!..»
        Запиралась-отнекивалась Марфа Сидоровна; нокакустоять против ласки этакой? Акума Степанида заметала ее словами ласковыми, ипирог перед нею становит, ибрагою потчивает, ипросит прощения, чтонезнает, какого еще сделать угощения.
        УМарфы иушки намакушке. Думает, чтотакая забеда, чтодругие узнают пронаше счастье. Дакакеще иузнать? кума Степанида такая добрая, божится-зарекается, чтоникогда никому неоткроет вовеки вечные. Вотибухнула Марфа Сидоровна:
        - Да,кумушка-Степанида, точно так, нашли клад сЯковом, только чур никому нислова проэто: мужменя просил иприказывал так, чтоГосподи!
        Зачала опять кума, заклинаться-закаяваться, такилезет изшкуры вон. Марфа ей все пересказала: икакой это клад, игде он лежал, икакего Яков отыскал, икакони его взяли, икуда поставили. Ведь бабий язык довремя смирно лежит, акакпришла пора, такчто твои три топора, ирубит, иколит, илыки дерет, покуда изсилы выбьется.
        Наговорилась Марфа досыта, кума досыта надивилася; одна сдругой прощается, тапросит никому ничего нерассказывать, этаобещается; икажется, всебы пошло постарому. Нет, нетут-то было! Укумы-Степаниды еще приначале рассказа сердце так ирвалось иворочилось - идти рассказать посекрету знакомым всем протакое чудо неслыханное. Лишь Марфа запорог, онанакинула насебя балахон, даксватье Настасье, попросила тое быть помолчаливее ипересказала все, чтослышала, прибавив только вместо одного - двакотла. Сватья Настасья кинулась ктетке Аксинье, тетка Аксинья кбабке Фетинье, икаждая прибавила понемногу - поодному котлу; акакдошла эта история догосподского двора, токаждый поваренок узнал, чтодядя Яков простая-голова изрыл весь лес иоткапал покотлу сденьгами подкаждым деревом.
        Несмерклось еще, узнал ибарин всю эту историю, абарин уних сорок лет был отставным юнкером, стало быть, знал военный порядок. Онхоть я несовсем поверил этим рассказам, однако, хоть неради фуражу, атак изодного куражу, велел позвать ксебе наследующее утро Якова иженуего.
        Ещекрасное солнышко иглазок своих непрочистило, порядком неубралось, неумылося, авыборный стучит изовсей мочи палкою ноокну дяди Якова. Вскочил тот. - Чтотакая запропасть? ужнепожарли сдеревне? Накинул насебя спопыхов кафтан наизнанку. «Футы, дрянь какая! видно биту быть!» Выходит он квыборному, астем стоит староста Трифоныч; увидел Якова, ишапки неломает, некланяется, только ощеряется, дапокашливает. «Чтовам нужно?» спрашивает Яков. Выборный усмехается. - Дактвоей милости, Яков Прохорычь, иктвоей дражайшей сожительнице Марфе Сидоровне, просить вас сегодня напир кбарину: унего, видишь, каша сплыла, такнеодолжители вы одного котелка, перелить, перемешать, дасварить сызнова.
        Спохватился Яков, видит, кчему дело идет. - Хоть я ничего непонимаю, говорит он выборному, апожалуй, кбарину тотчас явлюсь!
        «Нет, Яков Прохорычь, неча тут ждать, перчетверживать, идти так теперь идти, ането, знаешь, поволочем посвоему!»
        - Дайтеже хоть кафтан порядком натянуть!
        Вошел Яков визбу. - Ну,Марфа, одевайся, ступай кбарину! - сказал он жене, самкаксхватил-тряхнул ее заворот, дадал ей хорошего подзатыльника, примолвил: «ахты окаянная!.. утебя всякое слово, чтовода врешете, только войдет да ивытечет!»
        Неуспела Марфа порядком одеться, отворил Яков дверь, даипырнул ее кстаросте. - Вотвам жена, ведите ее, ая покуда обуюся! Запер дверь накрюк, выломил половицу, вынул котелок, дазагреб его подпечку, анаместо его поставил корчагу сзолою. Убрал все, какнадобно, ивышел квыборному. Атам стоит бедная Марфа потупившись; староста свыборным наднею подтрунивают. «Чтоэто зашубка кумачная! экой наш барин какой, недает пощеголять такой красавице, хочет заставить ходить, какинаши бабы деревенские!» Посмеялись, позубоскалили иповели их набарский двор.
        Выходит барин вписаном халате, наголове зеленый козырек один, должно быть, картуз впокоях забыл. Стал судить ирядить ирасспрашивать, начиная сЯкова. «Нашел ты клад вмоем лесу?»
        - Никакого клада неведаю!
        «Какже говорят все это? сама твоя жена обэтом рассказывала.»
        - Вольно, батюшка-барин, рассказывать, вольно слушать вашей милости! Известно всей деревне, какая жена уменя! Яли длянеё чего неделаю, аона рада петлю накинуть наменя. Что, батюшка-барин, Ваше Благородие, будешь делать сзлою бабою?
        «Ноотчегоже ты так богато живешь?»
        - Также, кормилец, иэто всякой знает, чтоотец мой, идаже дед мой, были крестьяне достаточные, завсегды платили оброк вашей милости. Янемот инепьяница, живу скромно итихо; одна жена уменя просит того-сего, хоть иногда ижалко, аотдашь последнее, лишьбы только она была поугомоннее!»
        Барин знал, чтоон говорит правду. Живши всегда вдеревне, онвидел, чтоЯков мужик работящий, смирный; выпьет этак когда впирушке, апьяного побудням его невидывали. Барин оборотился кМарфе.
        «Какже ты говоришь намужа напраслину?»
        Злоразбирало Марфу Сидоровну стех пор, какмуж ей дал тукманку ивыгнал изизбы, атеперь, когда вглаза корить стал, онаникакневытерпела, кинулась вноги барину.
        «Неверь ему, отец родной, онналгал тебе; аэто точно правда истинная: нашли мы клад влесу, ясама ходила сним ночью его откапывать, итеперь он стоит унас визбе, подле печи подполовицею.»
        Послал барин справиться. Пришли идонесли, чтотам точно стоит, только корчага сзолою, анекотел сденьгами.
        «Чтоже ты врешь?» закричал барин сердито.
        - Невру, батюшка. Может он, плут, обменил его, атам точно стоял котел сденьгами; мыего всамую ту ночь ипоставили…
        «Авкакую это было ночь?»
        - Всамую ту, родимый, какшла туча блинная ипирожная; ятогда иблинов ипирогов набрала, даеще когда ваш капкан щуку поймал, аввашу вершу заяц попал»
        «Чтоона городит?» спросил барин уЯкова.
        - Она, батюшка, созла сума сошла, отвечалтот.
        - Ещевсамую эту ночь, - прибавила Марфа. - Дворецкой вашей милости сженою наболоте гусей да уток жарили!
        «Онапомешанная!.. чтоты болтаешь, дура? мойдворецкой два года каквМоскве живет.»
        - Ну,может быть; инеон, батюшка, адругой кто… Дая думаю, вамсамим памятнее… вэту ночь. Марфа замялася.
        «Ну? чтовэту ночь?»
        - Вэту ночь, как… Промолвить несмею, ваша милость-батюшка, осерчаете?..
        «Дану, дура, договаривай!» закричал барин сердито.
        - Вту ночь, как. вашу милость… черти брили… сказала Марфа вполголоса.
        «Ахты мерзкая! даты смеешься надо мною! Ступай Яков домой; яснею разделаюсь!»
        Махнул барин рукой, ипотащили Марфу Сидоровну учить уму-разуму, датак выучили, чтоона даже позабыла, сколько вгоду праздников, чтобывало прежде страх каклюбила мужу напоминать.
        Адядя Яков пришел ксебе визбу, даизалег напалати.
        Отдохнуть имне кстати. Вдругой вечер, братцы-товарищи, расскажу я вам поболее, ато… тыначнешь проЯкова, аподумают навсякова; иной, пожалуй, иосердится! Понашему, пришлось сказать слово красное, снял шапку да ираскланялся наобе стороны: итебе весело идругим обижаться нечего!
        Такдодругого вечера, господа почтенные!..
        Конец второй части