Невероятное нашествие медведей на Сицилию Дино Буццати
        Проза итальянского писателя Дино Буццати (1906-1972) давно и прочно вписана в идеальную библиотеку мировой литературы. Недаром лучший роман-притча Буццати «Татарская пустыня» встал на полки знаменитой библиотеки Х.Л.Борхеса.
        Перу Дино Буццати принадлежат многочисленные сборники рассказов, стихов, пьес, статей и путевых заметок - плоды его богатого наследия писателя и журналиста. Литературное творчество Дино Буццати обладает редким свойством: фантастическая символика сюжетов счастливо сочетается в нем с отточенной манерой письма и самобытностью стиля. Известен Буццати и как оригинальный художник, создавший неповторимые иллюстрации к своим книгам.
        Впервые выходящая на русском языке аллегория Дино Буццати для детей и взрослых «Невероятное нашествие медведей на Сицилию» дает возможность приоткрыть новую грань его удивительного дара писателя-сказочника.
        Под пером Дино Буццати, - вне всякого сомнения, самого значительного итальянского писателя XX века, - «Невероятное нашествие медведей на Сицилию» превращается в очень уж человеческую войну. Или так: сказка о том, как, сталкиваясь с человеком, даже Медведь не может устоять перед ложью и коррупцией.
        Актуальная как никогда сказка-аллегория, одновременно поэтическая и политическая, наконец-то, после 60 лет ожидания (история написана в 1945 году), переведена на русский язык и сможет занять своё место рядом с «Маленьким принцем» на полке универсальных шедевров детской литературы.

        Невероятное нашествие медведей на Сицилию

        В стародавние времена два охотника
        охотились на медведей в древних горах Сицилии.
        И поймали они маленького медвежонка Тони,
        сынишку меджвежьего Царя Леонция.
        Случилось это задолго до начала
        нашей истории.



        Dino Buzzati

        La famosa invasione
        degli orsi in Sicilia


        Перевод с итальянского
        Геннадия Киселёва

        Стихи в переводе
        Марии Аннинской

        рисунки автора




        Главные герои
        -
        ЦАРЬ ЛЕОНЦИЙ. Царь всех медведей. Царём был его отец. И отец отца тоже был царём. Что и говорить, Царь Леонций - всем царям Царь. Он большой, сильный, смелый и добрый. (А ещё он умный, хотя и не всегда.) Надеюсь, вы его полюбите. У Царя Леонция красивая шерсть. Есть чем гордиться. А недостатки у него есть? Пожалуй, он слишком доверчив и очень любит, когда его хвалят. Корону он не носит. А узнать его легко. Во-первых, он очень большой. Во-вторых, у него большая сабля на перевязи. Царь Леонций возглавлял медвежье войско во время нашествия медведей на Сицилию. Так что бессмертие ему обеспечено. Во всяком случае, он его заслуживает.
        -
        ТОНИ. Сынишка Царя Леонция. О нём и сказать-то особо нечего. Он был совсем маленьким, когда двое неизвестных охотников поймали его в горах и забрали с собой на равнину. С тех пор о нём ни слуху ни духу. Что-то с ним сталось?
        -
        ЭРЦГЕРЦОГ. Безжалостный тиран Сицилии и заклятый враг медведей. Самоуверен и спесив донельзя. По семь раз на дню меняет наряды. Но лучше и краше от этого не становится. Дети тайком дразнят его за длинный крючковатый нос. Не дай бог он об этом узнает.
        -
        ПРОФЕССОР ДЕ АМБРОЗИУС. Очень важная птица. Вам лучше сразу запомнить его имя. Когда-то он был придворным звездочётом. Попросту говоря, он каждую ночь смотрел на звёзды (если, конечно, не было облаков). По звёздам он предсказывал Эрцгерцогу будущее. Для этого он делал сложнейшие расчёты - так, по крайней мере, он говорил. Но не всегда попадал в точку. Иногда его пророчества сбывались, иногда нет. И тогда ему доставалось. А недавно одно его предсказание сбылось, только это всё равно страшно разгневало Эрцгерцога. Чем - мы скоро узнаем. Вот звездочёта и выгнали из дворца. Ещё Де Амброзиус утверждал, будто он волшебник и знает разные заклинания. Хотя до сих пор он так ничего и не наколдовал. Правда, у него есть волшебная палочка. Он бережно её хранит, и ни разу ещё не пускал в дело. А пользоваться ею можно только дважды. После этого сила волшебной палочки иссякает, и её хоть выбрасывай. Каков же из себя профессор Де Амброзиус? Долговязый и худой, как щепка, с длинной острой бородой. На голове - высоченный колпак, на плечах старый потёртый халат. Добрый он или злой? Это вам решать.
        -
        МЕДВЕДЬ ФРАНТ. Один из самых видных и уважаемых медведей, приближённый Царя Леонция. Весьма хорош собой и очень нравится юным медведицам. Умеет красиво одеваться и складно говорить. Мечтает дослужиться до высоких государственных чинов. Но какой такой чин может даровать ему Леонций в своём царстве, окружённом голыми скалами? Нет, он не создан для суровой жизни в заснеженных горах. Франту по нраву светская жизнь, приёмы, балы и потехи!
        -
        МЕДВЕДЬ ВЕРЗИЛА. Большой-пребольшой, наверное, самый большой медведь. Говорят, он на голову выше самого Царя Леонция. В сражении ему нет равных. Не подоспей он вовремя, может, нашествие на Сицилию обернулось бы для медведей полным разгромом в первый же день.
        -
        МЕДВЕДЬ ОСТРОУМ. Нет его мудрее. К старости он многому научился. Царь Леонций частенько спрашивает его совета. В нашей истории он появится всего на минутку. Мы его почти не увидим, вот увидите. Он такой умница, что грех его не вспомнить.
        -
        МЕДВЕДЬ УДАЛЕЦ. Сам он из простых медведей. У него доброе и отзывчивое сердце. Бывало, стоит себе в сторонке и сладко грезит о том, как покроет себя славой в бою. Суждено ли его грёзам сбыться? Как знать, может, в один прекрасный день мы о нём ещё услышим.
        -
        МЕДВЕДЬ УМЕЛЕЦ. С виду ничего особенного. Но до того смышлёный, просто нет слов! Забавы ради придумывает разные механизмы и орудия, каких свет не видывал. Только в горах не хватает нужного материала. Вот пока он ничего такого и не смастерил. Посмотрим, что будет дальше.
        -
        МЕДВЕДЬ СЛЕДОПЫТ. Редко у кого встретишь такой зоркий глаз. Он замечает даже то, чего не замечают другие медведи, учёней его. Однажды он станет сыщиком-любителем. Молодец, да и только. Такому можно всецело доверять.
        -
        ПРАВИТЕЛЬ МОЛЬФЕТТЫ. Довольно влиятельный князь, кузен и союзник Эрцгерцога. Под его началом стоит необычное и грозное войско. Другого такого нет ни в одном королевстве. А больше мы вам пока ничего не скажем, сколько ни просите.
        -
        ТРОЛЛЬ. Коварный людоед. Ему уже в обед сто лет. Живёт в своём замке Три скалы. Ест всё больше человечину, да и то выбирает куски понежней (но и медвежатиной, если попадётся, тоже не брезгует). В одиночку ему, может, и не добыть себе пищи - годы не те! Да есть у него в услужении не кто иной, как сам Котище-Страшилище.
        -
        КОТИЩЕ-СТРАШИЛИЩЕ. Невиданное и свирепое чудище. Лучше о нём долго не распространяться. Вы и так страху натерпитесь, когда он вдруг вырастет перед вами. Вот и не будем вас пугать раньше времени. Всему свой срок, как говаривал в таких случаях блаженной памяти медведь Остроум.
        -
        МОРСКОЙ ЗМЕЙ. Ещё одно чудо-юдо. Преогромное. С ним и вовсе шутки плохи. Зато он гораздо чище других, потому что не вылезает из воды. Тело у него как у змея, на то он и змей, а вот голова и клыки как у дракона.
        -
        ОБОРОТЕНЬ. Третье чудовище. Скорее всего, в нашей истории он не появится. Насколько нам известно, не должен. Хотя, кто его знает. А ну как выпрыгнет, откуда ни возьмись? Как же мы тогда будем выглядеть, не сказав о нём заранее?
        -
        ВСЯКИЕ РАЗНЫЕ ПРИВИДЕНИЯ. Внешне ужасные, но безобидные. Это духи умерших людей и медведей. Друг от друга их не отличить. Когда медведи превращаются в духов, они сбрасывают шкуру, и морда у них становится короче. Так что разницы с духами людей почти никакой. Медвежьи привидения разве чуточку побольше. А ещё в нашей истории будет привиденьице старинных часов.
        -
        ГОРНЫЙ ВЛАДЫКА. Всемогущий дух гор и ледников. У него сердитый нрав. Никто из нас его никогда не видел и знать не знает, где он скрывается. Но мы точно знаем, что он есть. Поэтому лучше его не злить.
        -
        ФИЛИН. Мы только на мгновение услышим его крик во второй главе. Он прячется в чаще леса. Мы не сможем его увидеть, тем более что к этому времени уже сгустятся сумерки. А нарисовали мы его таким, каким он нам кажется. Филин всего лишь пропоёт одну из своих грустных песенок. Вот и всё.

        Место действия
        Сначала мы увидим величавые горы Сицилии, сплошь покрытые снегом. Сейчас на Сицилии гор уже нет, и не мудрено - ведь прошло столько лет!
        Потом мы спустимся в цветущую долину. Здесь разбросаны мирные деревеньки, течёт речка, шумят леса, щебечут птички, там и сям стоят опрятные домики — любо-дорого поглядеть.
        По краям долины тоже высятся горы. Они не такие высокие и скалистые, как прежде, но и в них нас подстерегает множество опасностей. Тут вам и заколдованные замки, и пещеры с ядовитыми драконами, и логовище людоеда. В общем, всё время надо быть начеку. Особенно ночью.
        Так, шаг за шагом, мы приблизились к сказочной столице Сицилии. Сегодня от неё и следа уже нет, и не мудрено - ведь прошло столько лет! Её окружает высокая-превысокая стена и неприступные крепости. Самая главная крепость называется Пеликанья Крепость. Ох, и будет же здесь заваруха!
        Наконец мы войдём в столицу. Она славится по всему свету своими дворцами из лимонно-жёлтого камня, башнями до небес, златоверхими церквами, вечнозелёными садами, конными цирками, парками с качелями и каруселями, а ещё театрами. Лучший из них — столичный Театр Эксельсиор.
        А горы? Ведь мы начинали с них. Неужели мы больше никогда не вернёмся в наши славные горы?


        Глава первая


        Бросьте шалить и послушайте, дети,
        как на Сицилию напали медведи.
        В те времена — вы поверить способны? —
        звери были кротки, а люди — злобны.
        Да и Сицилия была другая:
        покрыта горами от края до края.
        Горы те были суровы и дики,
        в небо вздымались снежные пики.
        Меж гор временами курились вулканы,
        похожие на куличи-марципаны.
        Один был особенно грозный и страшный,
        он дым поднимал, точно знамя на башне,
        и выл по ночам так, что делалось жутко
        (вулкан до сих пор разъярён не на шутку).
        А в тёмных пещерах той местности дикой
        водились медведи: питались черникой,
        грибами и мёдом — да мало ли чем —
        главное, пищи хватало всем.
        Ну вот. А ещё задолго до начала нашей истории, медвежий Царь Леонций пошёл с сынишкой Тони по грибы. Бродили они по горам, бродили, тут двое охотников взяли да и похитили малыша. Не успел родитель зайти за утёс, как они набросились на беззащитного медвежонка. Повалили его охотники, связали тугими верёвками и стащили по горным ущельям в долину.
        — Тони! Тони! — кричал Царь-медведь.
        Но проходили часы за часами,
        эхо вторило разными голосами,
        а потом — тишина, страшная, как смерть.
        — Где же он, где? Куда пропал?
        Неужто с собой его кто-то забрал?
        В конце концов Царь вернулся в своё жилище и сказал, что сынишка упал со скалы и разбился. Сказать правду ему не хватило духу. Это и для простого медведя позор, что же говорить о Царе? Ведь как ни крути, а сынишку-то он недоглядел.
        С того дня Царь Леонций совсем лишился покоя. Сколько раз собирался он пойти к людям и разыскать сына. Но что он в одиночку? Ведь он медведь, а кругом люди. Его сразу убьют или закуют в цепи, и тогда всё пропало. Так шли годы.
        И вот наступила суровая зима - суровее ещё не бывало. Стояли такие лютые морозы, что даже медведи в своих тёплых шубах стучали зубами от холода. Деревья и кустарники занесло снегом. Есть было совсем нечего. Самые маленькие медвежата и слабонервные медведицы плакали по ночам от голода. Всё это было невыносимо. Наконец кто-то сказал:
        — А что если нам спуститься в долину?
        По утрам, в ясные дни, долину было хорошо видно. Снега там не было, а были дома людей. Из печных труб вился дымок, значит, в домах что-то стряпали. Казалось, в долине настоящий рай. С высоких обрывов медведи часами смотрели вниз и тяжело вздыхали.
        — Давайте спустимся в долину. Уж лучше сразиться с людьми, чем умереть здесь от голода, - говорили самые решительные.
        Царю Леонцию эти слова, сами понимаете, пришлись по душе. Будет случай отыскать сынишку. Если весь его народ разом спустится с гор, может, и рисковать-то не придётся. Люди ещё хорошенько подумают, прежде чем напасть на такое войско.
        Только не знали медведи, не знал и Царь Леонций, каковы на самом деле люди. Какие они злые и вредные, каким страшным оружием обладают, какие могут расставить ловушки, чтобы заневолить зверей. Ничего этого медведи не знали, и нисколечко медведи не боялись. И решили они сойти с гор на равнину.
        Сицилией правил в ту пору Эрцгерцог,
        жестокий, надменный и грозный тиран,
        с холодной душой и бесчувственным сердцем.
        Быть может, немного известен он вам?
        Он был похож на засохший сучок —
        противный и злобный такой старичок.
        К вашему сведению, придворный звездочёт профессор Де Амброзиус ещё раньше предсказал, что с гор спустится непобедимое войско, что армия Эрцгерцога будет разбита, и что враг овладеет всей страной.
        Профессор был уверен в своих словах, ведь он вывел это предсказание по звёздам. Представляете, что было с Эрцгерцогом? Он до того разозлился, что велел высечь звездочёта и выгнать его из дворца. Правда, Эрцгерцог был суеверным. Он отправил своих солдат в горы и приказал истребить там всё живое. Тогда, думал он, в горах никого не останется, и некому будет спускаться в долину и завоевывать его царство.
        Вооружённые до зубов солдаты двинулись в горы и нещадно расправились со всеми, кто встретился им на пути. Они прикончили старых дровосеков, безобидных пастушков, белок, сурков, хомяков и даже ни в чём не повинных пташек. Спаслись одни медведи. Они попрятались в глубоченных пещерах. А ещё спасся Горный Владыка, таинственный старец, который не может умереть. Никто толком не знает, где он.
        Вдруг объявляют гонцы тревогу:
        чёрный змей ползёт по горным отрогам.
        А следом летит уж другая весть:
        это всё медведи, а сколько - не счесть!
        Медведи, медведицы и медвежата
        идут друг за дружкой - доносит глашатай.
        Расхохотался Эрцгерцог на это:
        Да мы разобьём их ещё до рассвета!
        Тут же воинственно трубы запели,
        войску готовиться к бою велели.
        А ну, не робей! Выше флаг!
        С медведями справиться - сущий пустяк.
        Так небывалое началось сраженье,
        оба войска перешли в наступленье.
        Но у медведей лишь копья да стрелы,
        а люди взялись за дело умело:
        от пушечных ядер и пуль свинцовых
        снег окропился кровью пунцовой.
        Осторожный Эрцгерцог стоял в отдаленье,
        следя безотрывно за ходом сраженья,
        но, чтобы хоть как-то приблизиться к бою,
        не расставался с подзорной трубою,
        в которой министры, готовясь к победе,
        подрисовали убитых медведей.
        Куда бы Эрцгерцог ни бросил взгляд,
        повсюду одно: медведи лежат.
        Довольный таким положением дел,
        Эрцгерцог награды раздать повелел
        своим офицерам, стрелявшим прицельно
        и ранившим многих медведей смертельно.
        Он так поглощён был событием этим,
        что не заметил Верзилу-медведя.
        У медведя Верзилы были огромные лапы и храброе сердце. С горсткой таких же смельчаков, как он, Верзила, позабыв об опасности, забрался на вершину высокой скалы. Оттуда он начал сбрасывать тяжёлые снежные комья. Они как лавиной накрыли герцогскую рать.
        Смертоносные снежные ядра падали в самую гущу солдат, так что от тех оставалось одно мокрое место.





        Падают глыбы. Солдаты в смятенье.
        Оторопь. Паника. Ужас. Сомненья.
        Кто это начал атаку такую?
        Храброе войско бежит врассыпную.
        Кровь стынет в жилах от мысли и крика:
        Это, наверное, Горный Владыка!
        В пятки душа... Спасайся кто может!
        Только теперь уж ничто не поможет.
        Бросили раненых, мёртвых забыли.
        Кто похоронит убитых в могиле?
        Хмурит Эрцгерцог сердитые брови,
        яростный взгляд наливается кровью.
        Ну а медведи победу справляют
        И про Эрцгерцога не вспоминают.




        Глава вторая


        Если картину того сражения
        рассмотреть подробно, во всех деталях,
        то неизбежно в поле нашего зрения,
        на склоне, открытом ветрам и далям,
        очень странная возникнет фигура:
        то профессор Амброзиус стоит понуро.
        Ты, дружок, конечно же, маг и кудесник
        и умеешь превращать по своему хотенью
        камни — в травы, а травы — в каменья
        драгоценные, свиней же — в цветник чудесный.
        Ну а в те времена — не то, что ныне,
        (теперь такого нет и в помине):
        чтобы всех осчастливить от стара до мала,
        волшебной палочки одной хватало.
        У профессора в придачу к его познаниям
        тоже есть палочка: она не вечна,
        она исполнит лишь два желания,
        пользоваться ею нельзя беспечно.
        Невелик запас волшебства потаённый,
        лишь два желания — в том сила закона.
        Ничто не поможет: ни кровь дракона,
        ни клюв вороний, в котле варёный.
        Но мучит Амброзиуса наваждение,
        даже ночью ему не спится:
        он заболеть ужасно боится
        и два волшебства бережёт для лечения.
        Он мог бы сказочно быть богатым,
        в серебре и золоте, как говорят, купаться,
        разными лакомствами объедаться,
        да только ему это всё не надо.
        Вот каков был профессор Амброзиус, дети.
        А теперь вернёмся к нашим медведям.
        Когда полки Эрцгерцога ушли воевать с медведями, Де Амброзиус подумал, а не пора ли ему снова войти в милость к Тирану и вернуться ко двору? Стоит профессору один раз взмахнуть волшебной палочкой — и медведей как не бывало. Эрцгерцог поставит ему за это памятник. Де Амброзиус незаметно подобрался к полю брани и стал ждать подходящего момента, чтобы вмешаться.
        Разгром Эрцгерцогского войска был настолько неожиданным и молниеносным, что застал волшебника врасплох. Только он вынул из кармана волшебную палочку, чтобы спасти Эрцгерцога, как медведи ринулись в атаку с победным кличем, а Эрцгерцог пустился наутёк. Волшебник так и замер с поднятой палочкой. В этот момент ему в голову пришла новая мысль.
        — С какой стати я должен помогать этому грубияну Эрцгерцогу, который прогнал меня как паршивого пса? — рассуждал про себя чародей. — А не свести ли мне дружбу с медведями? Они наверняка большие простаки. Я без труда стану у них министром. Медведи обойдутся без волшебства. Скажу им какое-нибудь словечко позаковыристей, они и раскроют пасти от удивления. На то они и дуралеи. Нельзя упускать такой случай!
        Де Амброзиус вложил волшебную палочку обратно в чехол. Ближе к вечеру ликующие медведи разбили в лесочке лагерь и устроили пир из тех припасов, которые в бегстве побросали войска Эрцгерцога. Над макушками сосен взошла луна. Она слабо осветила зелёные луга, на которых давно уже растаял снег. В наступившей тишине тоскливо заухал филин. Де Амброзиус набрался смелости, вышел к медведям и предстал перед Царём Леонцием.
        Только послушайте, какие он заводит сладкие да учёные речи.
        — Я, — говорит, — маг и волшебник (хотя, сказать по правде, это одно и то же). И в придачу ведун, пророк и колдун. А ещё, говорит, — творю белую и чёрную магии. И читаю по звёздам. В общем, знаю уйму всего такого, чего и не перечесть.
        — Вот и славно, — простодушно сказал Царь Леонций. — Тебя-то мне и надо. Ты отыщешь мне сына.
        — Где же мне его искать? — спросил чародей, видя, что всё не так просто, как он думал.
        — Вот те раз! — воскликнул Леонций. — Стал бы я тебя просить, если бы сам знал!
        — Значит, ты хочешь, чтобы я малость того... поколдовал? — растерялся профессор.
        — Поколдовал, поколдовал! Для такого умника, как ты, это пара пустяков. Я же не прошу у тебя луну с неба!
        — Ваше Величество! — взмолился Де Амброзиус; вся его недавняя спесь мигом выветрилась. — Батюшка, не губи! Я могу совершить только одно волшебство, единственное за всю жизнь (а ведь это было наглым враньём). Чем хочешь заклинаю, не губи!
        Начали они спорить. Леонций всё хотел выведать, куда подевался его сынишка. Чародей упрямо стоял на своём. Усталые и сытые медведи заснули, а эти двое продолжали спор.
        Луна добралась до верхушки неба и поползла вниз, а они всё спорили.
        Мало-помалу ночь подошла к концу, а спор так и не затихал.
        Уже рассвело, а Царь и маг всё не унимались.
        В жизни многое происходит тогда, когда этого меньше всего ждёшь. С первыми лучами солнца по ближайшему склону заскользила грозная чёрная тучища, напоминавшая вражеское войско.
        — Кабаны! — закричал часовой с опушки леса.
        — Кабаны? — удивился Леонций.
        — Так точно, Ваше Величество, кабаны! — отрапортовал медведь-часовой, как и полагается бравому солдату.
        То были кабаны Правителя Мольфетты, кузена Эрцгерцога. Он наслал их на медведей, чтобы отыграться за поражение кузена. Этот знатный синьор обучил ратному делу не солдат, а целую армию диких кабанов. Они были неистовы и отважны в бою. Молва о них шла по всему свету. Сам Правитель Мольфетты от греха подальше стоял на вершине холма и размахивал хлыстом. Ужасные кабаны неслись во весь опор! Клыки со свистом рассекали воздух!
        Медведи, к несчастью, всё ещё спали. Они лежали вповалку вокруг затухших костров и досматривали утренние сны. А утренние сны всегда самые сладкие. Спал и медведь-трубач, так что сыграть тревогу было некому. Его труба одиноко лежала в траве. Свежий ветерок тихонько выдувал из неё тоненькие, жалобные стоны. Такие слабые, что они никак не могли разбудить зверей.
        Вместе с Леонцием был лишь небольшой отряд медведей-стрельцов. Они несли караул и были вооружены мушкетами, захваченными у Эрцгерцога. Вот и всё.
        Кабаны неслись в атаку, опустив головы.
        — Что же теперь будет? — промямлил профессор Де Амброзиус.
        — Как что? — сокрушённо ответил Царь Леонций. — Мы остались одни. И обречены на смерть. Так давайте умрём достойно!
        С этими словами он выхватил из ножен саблю.
        — Умрём как солдаты на поле боя!
        — А я? — умолял звездочёт. — Как же я?
        Неужели ему, профессору Де Амброзиусу, тоже придётся умереть? И всё из-за какой-то нелепой случайности. Ну уж нет, у него не было ни малейшего желания умирать. А кабаны надвигались, как лавина.
        Чародей порылся в карманах, извлёк оттуда волшебную палочку, произнёс вполголоса какие-то странные слова и начертил в воздухе какие-то странные знаки. Видите, как просто совершить чудо, когда ты весь дрожишь от страха?
        Самый первый и самый большой кабан ни с того ни с сего оторвался от земли и стал надуваться — всё сильнее и сильнее. До тех пор, пока не превратился в самый настоящий воздушный шар. Шар был очень красивый, он поднимался в небо. За ним в небо взвился второй шар, потом третий, четвёртый.
        Когда обречённые кабаны подбегали совсем близко, на них начинало действовать волшебное заклинание, и они раздувались как пузыри.
        Смотрите, как они взмывают ввысь и уносятся в облака вместе с птичками, плавно покачиваясь на ветру!




        Чему быть, того не миновать. Пришлось Де Амброзиусу израсходовать одно из двух своих заклинаний. Теперь у него оставалось одно-единственное заклинание. Ещё раз взмахнёт волшебной палочкой — и станет простым смертным, как и все, да к тому же старым и немощным. Вот и подумайте, много ли было пользы от его жадности?
        Хорошо хоть это заклинание спасло медведей. Скоро исчез и последний кабанчик. Теперь это была крошечная чёрная точка высоко-высоко в небе.
        Так родилось старинное преданье
        о летающем по небу стаде кабаньем.





        Глава третья




        Недалеко от того места располагался старинный замок. И даже не один. В те времена замков было великое множество. Этот замок назывался Замок Духов. От него остались одни развалины, и водились в нём всякие гады ползучие. Замок Духов был самым известным в округе, потому что в нём жили привидения. Вы и сами прекрасно знаете, что в каждом старинном замке обычно живёт привидение. Самое большее два или три. Так вот, в Замке Духов их было столько, что и не счесть: сотни, если не тысячи. Днём иные прятались даже в замочных скважинах.
        Некоторые родители никак в толк не возьмут, и зачем только детям рассказывают истории о привидениях. После этого дети начинают бояться всего на свете и кричат посреди ночи, потому что услышали, как скребётся мышь. Наверное, родители правы. Хотя тут надо бы кое о чём помнить. Первым делом о том, что привидения, даже если они существуют, никогда не трогают детей. Они вообще никогда никого не трогают. Люди сами нагоняют на себя страху. Даже если духи или привидения существуют (хотя сегодня они почти исчезли с лица земли), то они так же естественны и безобидны, как ветер, дождь, тень от деревьев или крик кукушки по вечерам. Должно быть, им очень грустно одним в старых, унылых домах. Они редко видят людей и, наверное, сами их боятся. Будь мы чуточку дружелюбнее с ними, и они стали бы относиться к нам приветливей. Мы бы вместе играли, скажем, в прятки.
        Во-вторых, надо сказать, что Замка Духов больше нет. Как нет больше города Эрцгерцога. И нет на Сицилии никаких медведей. Да и сама эта история такая давняя, что особо волноваться не стоит.
        В-третьих, всё было именно так, а не иначе. И мы уже не можем ничего изменить.
        Мрачный, безмолвный, на круче отвесной
        замок стоял, всем в округе известный:
        полуразрушенная громада -
        в нём обитали исчадия ада.
        Если б кто ночь провести в нем решился,
        поутру точно б рассудка лишился.
        Призраки, духи, виденья, фантомы
        гурьбою бродили по этому дому.
        Даже знаменитый разбойник Мартонелла окочурился там со страху. А до этого всё хвастал, что не боится ни чёрта, ни Бога. Он был наглым и властным в окружении своих головорезов или когда был под мухой. Но в заброшенном замке не было трактирщика, который бы всё время подносил ему вина. Не было там и его дружков, с которыми можно похохмить и приободриться. Впервые за долгие годы Мартонелла оказался один-одинёшенек. И тут он задумался о своей разбойничьей жизни. Он припомнил все свои подлые делишки и почувствовал непривычное для себя волнение. В тот же миг прямо перед ним невзначай прошли призраки двух старых лодочников, которых он убил и ограбил. Оба призрака и не взглянули на него. Они даже не удостоили Мартонеллу своим вниманием. От ужаса у разбойника кровь застыла в жилах и навсегда перехватило дыхание. С тех пор люди снова начали спокойно ходить по ночным улицам, не боясь, что на них нападут из-за угла.
        Между тем, профессор Де Амброзиус был очень зол на Царя Леонция и на всех медведей за то, что потратил на них одно из двух своих заклинаний. Он жаждал мести. И подумал, как было бы славно заманить косолапых в Замок Духов. Увидев привидений, эти простаки уж точно помрут со страху.
        Сказано — сделано. Де Амброзиус присоветовал Царю Леонцию отвести войско на ночлег в Замок Духов. Там они найдут себе кров, еду и развлечения.
        — А я поспешу вперёд, чтобы всё устроить к вашему приходу.
        И со всех ног бросился в замок упредить духов. Де Амброзиус был волшебником и пользовался у них полным доверием. Уж он-то хорошо знал, что привидения совершенно безобидны, и обращался с ними без особых церемоний.
        — Эй, друзья, где вы там, выходите! — кричал профессор, пробегая по разрушенным залам, в которых уже сгущались сумерки.
        — Просыпайтесь, к вам гости!
        И вот из-за пыльных гардин, из ржавых доспехов, закопчённых каминов, старинных книг, бутылок и даже из труб церковного органа повылезали толпы привидений. Сказать по правде, выглядели они преотвратно. С непривычки можно здорово перетрусить. Но наш Де Амброзиус ничуточки их не боялся. Ведь он был здесь как дома.

        Не все еще духи профессору внемлют.
        Он видит мехи, что в бездействии дремлют,
        хватает их, дует в пустые камины:
        «Проснитесь, синьоры, в покоях старинных!
        Очнитесь, графиня, ведь нынешней ночью
        все будут делать, кто что захочет.
        Хотите мяукать как кошка? Извольте!
        Хотите завыть как волчица? Завойте!
        Скрипите зубами, рычите как львица,
        носитесь как вихрь, коли вам не сидится!
        Чем будет страшнее, тем лучше для всех:
        медведям — погибель, призракам — смех».
        Полночь. Время чудес. С самой высокой башни дух старинных и давным-давно сломанных часов издал двенадцать глухих ударов:
        — Дин-дон!
        Стаи летучих мышей сорвались с полуразрушенных сводов и разлетелись по всему Замку. В ту же минуту Царь Леонций во главе своих подданных вошёл в пустынный замок. Он не переставал удивляться тому, что нигде не горят огни, не видно накрытых столов, не играют музыканты, как обещал ему профессор Де Амброзиус.
        Какие уж там музыканты!
        В углу свисала гигантская паутина. От неё отделилась дюжина призраков. Завывая и корча зверские гримасы, они начали спускаться прямо на Леонция.
        Медведи — наивное зверьё и перепугаются до смерти, думал Де Амброзиус. Но он просчитался. Прекраснодушные медведи смотрели на эти странные видения с нескрываемым любопытством. И только-то. С чего это им бояться? Ведь у приведений не было ни зубов, ни клыков, ни когтей. А голос у них был как у совы.
        — Эй, смотрите-ка, танцующие простыни! — воскликнул один медвежонок.
        — А ты, платочек, чего это тут летаешь? - спросил другой медведь у маленького бледненького привиденьица, которое вертелось у него перед носом.
        Тут призраки остановились, прекратив визжать и строить рожи.
        — Кого я вижу! - не выдержав, вскрикнул один из них хрипловатым голосом. — Наш добрый Царь! Как, ты меня не узнаёшь?
        — Честно говоря... Даже не знаю, что и сказать... — смутился Леонций.
        — Это же я, Остроум, - сказал призрак и следом представил своих товарищей. — А это Рубака, Пузан, Косолапка и Носатик — преданные тебе медведи. Неужто не узнаешь?
        Наконец Царь Леонций их узнал. Медведи, павшие в недавнем бою, уже успели стать призраками. Они нашли прибежище в Замке, быстро подружились с призраками людей и чудесно ладили друг с другом. Но как же они изменились! Куда подевались их симпатичные мордочки, сильные лапы, густая шерсть? Теперь они сделались мягкими, бледными, прозрачными, как невесомая вуаль!
        — Ах вы мои славные топтыги! — растроганно сказал Леонций, протягивая к ним лапы.
        Они обнялись — во всяком случае, попытались обняться. Не так-то просто живому медведю из плоти и крови обнять приведение из неосязаемой материи. С одной стороны к ним подходили медведи, с другой — призраки. Узнавая друг друга, одни громко хихикали, другие радостно визжали. Призраки людей оправились от первоначального замешательства и присоединились ко всеобщему ликованию. Духи даже не верили, что в кои-то веки им выдалась весёлая минутка. Вскоре запылали костры, и начались танцы под звуки невесть откуда взявшегося оркестрика. В нём были виолончель, скрипка и флейта, не говоря уже о певцах и танцорах.




        А что же Де Амброзиус? Почему его не видать? Он спрятался в тёмном углу и наблюдает за происходящим, проклиная этих дурацких привидений за то, что они не сумели как следует напугать медведей. Но сейчас уже ничего не поделаешь.
        А медведи и призраки пели, плясали и никак не могли утихомириться. Один старый-престарый призрак до того разошёлся, что полез в винный погреб, разгрёб там кучи скелетов, распугал пауков и крыс и достал бутылочку старого доброго вина, какого даже у Эрцгерцога не сыскать. Леонций, как он есть Царь, прошёл первый круг хоровода, а потом уединился с призраком Остроума, некогда мудрого и рассудительного медведя. Долго говорили они обо всём на свете, а главное, о том, как найти похищенного сынишку Леонция.
        — Ах да, твой Тони! — вспомнил Остроум. — Чуть не забыл! Я кое-что о нём слышал. Он находится в Т...
        Он прервался на полуслове.
        — Дин-дон! Дин-дон! Дин-дон! — отсчитывал призрак старинных часов.
        Три часа утра! Время, когда прекращается волшебство! В тот же миг призраки развеялись как дым, превратившись в лёгкое облачко. Какое-то время оно ещё подрагивало и что-то тихонько нашёптывало, а потом и вовсе испарилось.
        С досады Леонций чуть не плакал. Ещё немного, и он узнал бы, где его сын! Делать нечего. Ждать следующей ночи было бесполезно. По неписанному закону приведения появляются только раз в году.




        Глава четвёртая




        Значит, маленький Тони, сын Царя Леонция, находился в Т... Что же это за слово такое? Что хотел сказать призрак старого Остроума? — думал и гадал Леонций. Сколько разных слов начиналось на «Т»! Театр? Тир? Тропики? Трясина? Тундра? Тридевятое царство? Сколько ни гадай — вовек не угадаешь. Может, Остроум хотел сказать, что Тони зашёл в «тупик» после всех своих похождений, и что теперь его жизнь в опасности? (Надо же до чего додумался.) Внезапно кого-то осенило.
        — А ну, как старик намекал на Три скалы, ещё один замок тут по соседству?
        Царь Леонций раньше о таком слыхом не слыхивал. Тогда медведи-всезнайки объяснили ему, что Три замка был тот ещё замок. Он стоял в глубине тесного ущелья Мохнатых гор. Отсюда до него было вёрст эдак пятнадцать. И жил в том зловещем замке людоед по имени Тролль. Жил он один как сыч.
        Неужели Тролль держал в заточении медвежонка Тони? Оставалось одно — наведаться в замок Три скалы. Собрал Царь Леонций отряд и выступил в поход.
        Людоед Тролль спал. Он был уже старым и проводил дни и ночи в постели. Вставал он изредка, чтобы утолить голод. А еды у него хватало. Надо вам сказать, что в своё время он изловил самого Котищу-Страшилищу. А был тот Котище ростом с домище. Людоед держал его в огромной клетке посреди двора и заставлял добывать ему пищу.
        Кто же из вас не слыхал о Котище-Страшилище? Одно время он разгуливал по Европе, пожирая людей и лошадей. Бывало, как пронесётся слух: — Котище идёт! — так все крестьяне разбегаются кто куда. Одни в горы карабкаются, другие в домах запираются. Но Котище носился быстрее ветра и всегда успевал схватить того, кто замешкался. Как-то раз забрёл он в ущелье Трёх скал. А там уже сидел в засаде людоед. Он натянул широченную сеть из колдуньих волос, словил Котищу и посадил его в клетку.
        Смотрите, как он всё устроил.
        При входе в ущелье людоед расставил обманные знаки с такими надписями: «К таверне «Молочные берега»: жильё и еда бесплатно. Двадцать минут пути». Или: «Дети! Раздача волшебных игрушек!» — и стрелка указывала нужный путь. Или вот ещё: «Охота запрещена» — и охотники тут же сворачивали именно в эту сторону.
        Одинокие путники, непослушные дети, шатавшиеся где ни попадя вместо того, чтобы учиться, браконьеры, промышлявшие зверя, — все они попадали в замок Три скалы.
        Сторожевая ворона залетала в спальню людоеда и будила его ударами клюва. Людоед Тролль поднимал заслонку в клетке Котищи-Страшилищи. Котище высовывал лапу и сцапывал чужака. Тролль не спеша отбирал для себя самые нежные и лакомые кусочки, а остатки бросал Котище.

        Итак, людоед как всегда спал. Он только что уписал смачного мальчонку Беппино по прозвищу Непутёвый, ученика третьего класса, который в то утро прогуливал школу.
        Тут в окно впорхнула ворона, подлетела к постели людоеда и принялась усердно клевать его нос.
        — Ты что, совсем озверела? — рявкнул Тролль, не открывая глаз.
        — Посетители, мой господин, к вам посетители, — прокаркала ворона.
        — Проклятье! Поспать спокойно не дадут! — пробурчал людоед, соскочив с кровати.

        Кто же показался на ведущей к замку дороге, вырубленной в отвесной скале? Путники, дети, охотники или ещё какая лакомая добыча? Нет! Это был запыхавшийся профессор Де Амброзиус собственной персоной.
        — Эй, дохляк! — гаркнул людоед, знавший его не первый год. — Какая нелёгкая тебя принесла?
        — Подъём, Тролль! — выкрикнул волшебник, подойдя к окну. — Медведи идут!
        — Так, так, — отвечал людоед. — Медвежатина — мяско что надо. Слегка жестковато, зато вкуснота: ел бы да ел.А сколько их там, парочка?
        — Какое там, — усмехнулся чародей. — Поболе будет.
        — Ну что, десяток? То-то мой Котик набьёт животик!
        — Бери больше, — Де Амброзиус против обыкновения рассмеялся. — Увидишь, какая тёплая компания!
        — Ты можешь внятно ответить, чёртов колдун? — взревел людоед так, что задрожали горы. — Ну же, сколько их?
        — Целый отряд, если хочешь знать. Сотни две-три. И у них к тебе дельце.
        — Чёрт бы их подрал! — вырвалось у Тролля. Наконец-то его проняло. — Как же нам быть?
        — А ты выпусти Котищу! Открой клетку. Дальше уже его дело.
        Выпустить Котищу? Только его потом и видели. Хотя придумано отменно.
        Времени было в обрез. Внизу, при входе в ущелье, там, где дорога начинала взбираться в гору, протянулась длинная цепочка чёрных точек. И не было ей конца.
        Тролль спустился во двор и открыл клетку.
        Стоял чудесный денёк. Пыхтя, медведи бодро шагали в гору. Внезапно солнечный свет померк, как будто надвинулась буря.
        Медведи посмотрели вверх.
        Боже правый! Нет, это была не буря. Это была тень Котищи-Страшилищи. Он летел вниз по скалам.
        Знайте, детишки:
        и мошки, и мышки,
        и малые букашки,
        и резвые пташки,
        и рогатые носороги,
        и медведи в берлоге,
        и даже сам гиппопотам
        Котище по зубам.
        Джузеппе, Антонио, Пьетро, Эвариста,
        а с ними герцоги, доктора, артисты,
        Кьяра, Чёзаре, Бернардо, Мария,
        а также судьи, повара, портные...
        Да все без разбора, скажу я вам,
        Котище по зубам.
        Если вцепится своими зубами,
        если вопьется своими когтями,
        начнется паника, поднимется вой,
        слезы и кровь польются рекой.
        Потому как все по зубищам
        кровожадному Котище.





        Ничего подобного медведи ещё не видывали. Кто-то из них стал звать на помощь, кто-то задал стрекача, кто-то попытался забиться в расщелины, кто-то принялся стрелять — да что толку. Кто-то в отчаянии кинулся в пропасть, не желая стать добычей небывалого чудища.
        И только один медведь, по прозвищу Удалец, не растерялся. Был он из простых медведей и считался в медвежьем племени дурачком. Может, потому что он был туговат на ухо. На сей раз прислушиваться не было нужды. Увидев, как Страшилище губит его собратьев, Удалец выхватил из мешка самую настоящую бомбу, захваченную в сражении с Эрцгерцогом. Он крепко зажал её в лапах и пустился прямиком в пасть к чудовищу.

        —Ты куда, сумасшедший? — крикнули ему.
        Но Удалец смело шёл на верную смерть.
        Котище даже не стал цапать храбреца своими когтищами. Он просто целиком проглотил его, когда тот оказался под самым его носом. Удалец так и полетел кубарем в Котищево брюхо. Скатившись на самое дно, он запалил фитиль бомбы.
        Ослепительно сверкнула вспышка, повалил чёрный дым, раздался душераздирающий кошачий визг. На мгновение всё смешалось. Когда же чёрное облако развеялось, медведи заплясали и запели, не помня себя от радости.
        На дне глубокого ущелья с разорванным брюхом лежал Котище-Страшилище. Чуть поодаль, весь обгоревший, в синяках и царапинах — бесстрашный медведь Удалец, принёсший себя в жертву ради товарищей. Взрывом его выбросило из утробы Котищи. По счастью, он плюхнулся в большущую лужу. Вода смягчила падение и затушила горящую шкуру Удальца. Вот он поднялся и даже сам может идти. Ура!
        Тут один из медведей стал звать:
        — Тони, Тони, сыночек, где ты?
        Это Царь Леонций мчится к проклятому замку, надеясь отыскать сына. Вот он уже во дворе, рыщет по залам. Ни души. Людоед с чародеем скрылись в горах. Никаких следов похищенного медвежонка. Кругом пусто и тихо.
        Столько стараний, и всё зря. Столько напрасных жертв. Эх, лучше бы не тешить себя пустыми надеждами.




        Глава пятая




        У самого въезда в столицу стояла большая Пеликанья Крепость. Такая крепость, что крепче в те времена и не было. Через неё дорога вела в город. Если тяжёлые, кованые железом ворота крепости были закрыты, в город было не войти. Целые армии месяцами пытались взять крепость, расположившись биваком на подступах к столице. Они обстреливали стены крепости из пушек, да что проку? Устав и отчаявшись, осаждавшие смирялись и отступали.
        Сейчас за стенами крепости, как у Христа за пазухой, укрывался Эрцгерцог. Эка невидаль, медведи! Пусть только сунутся, вот будет потеха. Град пуль и снарядов посыплется на их шкуры. Часовые с ружьями на плечах расхаживали взад-вперёд по крепостным стенам.
        — Гляди в оба! Гляди в оба! — выкрикивали они друг другу каждые полчаса. Всё было спокойно.
        Тем временем медведи шли по долине. Они распевали свои нехитрые песни и думали, что все битвы уже позади. Медведям казалось, будто ворота большого города сами распахнутся перед ними, и горожане выйдут им навстречу с лепёшками и медовыми плошками. Как не угостить таких славных зверушек! И почему бы людям сразу с ними не подружиться?
        Однажды под вечер на горизонте показались башни и серебряные купола большого города. Они были ярко освещены. Видны были белые дворцы и восхитительные сады. Но перед городом неприступной скалой вставали устрашающие крепостные стены. С угловой башни медведей заметил часовой.
        — Стой, кто идёт! — громко окрикнул он.
        Однако медведи продолжали свой марш. Тогда часовой выстрелил. Пуля попала в лапу трёхлетнему медвежонку. Он повалился на пыльную дорогу. Всё войско остановилось, слегка оробев от неожиданности. Вожаки собрались на совет.
        Смелей, медведи. Осталось преодолеть самое последнее препятствие, и всё будет кончено. После взятия крепости их ждут еда, питьё и развлечения. Быть может, в городе отыщется и сынишка Царя Леонция, медвежонок, похищенный в горах двумя охотниками. Завтра днём начнётся бой. А к вечеру будет одержана победа.
        Крепостные стены высоки и крепки, как двадцать обычных стен. Сотни вооружённых до зубов воинов зорко охраняют крепость на гребне бастионов. Пушки выставили из бойниц чёрные жерла. Вечно скупой Эрцгерцог раздал солдатам для поднятия духа бочки с вином и прочим хмельным зельем. Ничего подобного отродясь не бывало. Даже в дни всеобщих праздников.
        В шесть часов утра трубачи с одной и другой стороны подали сигнал. Медведи грянули свои боевые гимны и бросились на штурм. С берданками и саблями на каменные бастионы и железные ворота, спросите вы? Сверху доносился треск выстрелов, орудия изрыгали пламя и дым, слышались вопли, точно наступал конец света. С самой верхушки крепости на медведей летели огромные каменные глыбы.
        — Вперёд, вперёд, мои храбрецы! — подбадривал своё войско Царь Леонций.
        Но призывами делу не поможешь. Медведи были внизу, а защитники крепости наверху. Один за другим лучшие воины падали вокруг Царя замертво. Прославленных горных медведей полегло видимо-невидимо. Царь Леонций не знал, что и делать. Медведи цеплялись когтями за щели в крепостной кладке, пытаясь вскарабкаться по кромке стены. Они влезали кто на десять, кто на пятнадцать метров — пока их не сражали смертоносные пули.
        Штурм грозил закончиться полным провалом.
        Почему же тогда на картинке медведи забрались на самый верх крепостных стен, а иные даже залезли на крышу крепостной башни, ещё выше, чем солдаты Эрцгерцога? Ведь на картинке нарисовано всё, как было. Почему медведи как будто побеждают? Это что, шутка?
        Вовсе нет. Всё очень просто. Прошло целых семь дней. После первого штурма медведи были отброшены назад с большими потерями. Они начали готовиться ко второму приступу. Один старый медведь по кличке Умелец был горазд придумывать всякие разные механизмы. Пришёл он к Царю и говорит:
        — Плохи наши дела, Государь. В первый раз нам крепко досталось. Достанется и во второй...
        — Знаю, Умелец, знаю... — отвечал Леонций. — Плохи дела, хуже некуда.
        — Три шкуры с нас спустили, — продолжал Умелец со всей прямотой, — и ещё семь спустят, если только...
        — Если только что?
        — Если только не выискать с полсотни медведей, которые не боятся высоты. Изволь сам увидеть, Государь, я тут кое-что смастерил...
        И повёл он Царя Леонция за семь вёрст на свои придумки смотреть.
        В укромном местечке премудрый Умелец с помощью инструментов, собранных где придётся во время похода, наладил прямо-таки завод, ни дать ни взять. И соорудил он на том заводе диковинные машины. Была среди них преогромная пушка. В ней мог поместиться целый телёнок. Была там и гигантская катапульта. Были и длиннющие лестницы, и всякая прочая чертовщина.
        — С такими-то штукенциями, — сказал Умелец, объяснив, для чего они нужны, — ей-ей зададим мы им жару.
        И задали. Когда медведи снова пошли на штурм, Эрцгерцог даже не удосужился выйти из своих покоев — до того он был уверен, что медведи будут разбиты наголову. Он снял военную форму и облачился в белые наряды с серебристо-алыми кружевами, потому что вечером собирался в театр. А солдатам приказал выдать ещё спиртного для бодрости.
        Только вина и огненной воды до утра не хватило. Вы и сами видите, чем дело кончилось.
        Медведи прикатили огромную пушку
        и главную башню взяли на мушку.
        Верхом на ядре из пушки лететь
        всякий раз отправлялся новый медведь.
        (Мюнхгаузен тоже — помнишь, дружок? —
        совершил однажды подобный прыжок).
        Было и другое хитрое устройство,
        катапульта с одним необычным свойством:
        вместо камней и снарядов горящих
        медведей пускали в полёт парящий.
        Чтобы во вражеский стан приземлиться,
        они в небо взмывали, точно птицы,
        исполненные решимости и отваги,
        послушные взмаху пёстрого флага.





        Другие медведи, точно крабы,
        на приставные лестницы карабкались храбро.
        Но глядите: в правом углу картины
        попадали с лестницы все до едина.
        От стены на расстоянии в несколько шагов
        обломки лестницы, тела смельчаков.
        Лишь один из них чудом остался жив:
        он еле стоит, голову обхватив,
        но пройдёт минута, и снова бесстрашно
        он бросится на штурм, в бой рукопашный.
        Что же, друзья, замка осада,
        пожалуй, проходит вполне как надо.
        Эрцгерцог с генералами планы обсуждают,
        а медведи даром времени не теряют:
        двадцать семь из катапульты спланировали на крышу,
        двадцать три из пушки полетели кто выше,
        и ровно столько же на стены крутые
        вскарабкались, лестницы подняв приставные.
        А что же солдаты? Кто в стельку напился
        и с зубчатых стен, точно тюк, повалился.
        Другие, забыв приказанья начальства,
        оставили пост боевой в одночасье
        и сгинули где-то в канавах и рвах.
        Медведи ликуют на полных правах!
        Вот так из-за чрезмерного самомнения
        Эрцгерцог снова потерпел поражение.



        Глава шестая




        Тем временем в столичном театре Эксельсиор на праздничное представление в честь Эрцгерцога собрался высший свет во всём своём блеске и великолепии. Семь дней назад медведей отбросили от стен крепости: чем не повод для веселья? Как не отметить такое событие! Парадный зал сверкал изысканными нарядами дам и пышными костюмами кавалеров. Среди гостей были индийский принц с принцессой, офицеры всех родов войск в парадных мундирах, князи, виконты, маркизы и баронеты. И даже сам Лангравий, хотя мы толком не знаем, кто он такой. Ещё в театре было два важных сановника персидского двора. Был там и профессор Де Амброзиус, инкогнито (вот только как оставаться инкогнито с таким лицом, которое видно за версту?). Он сидел в отдельной ложе, в гордом одиночестве. На голове у него был неизменный метровый колпак.
        Программа была составлена исключительно для ублажения Эрцгерцога. Вот что в ней было:
        Экзотический танец шести балерин,
        впридачу мавр, но только один.
        Несколько глотателей огня и шпаг,
        которые рот разевают так,
        что не успеешь и глазом моргнуть —
        многих предметов уже не вернуть.
        Еще тигры и львы — совершенно ручные,
        клоуны - глупые или смешные,
        акробаты, фокусники, чревовещатели,
        другие номера, отобранные тщательно.
        К примеру, диковинка: говорящие блохи
        в цилиндрах и перчатках! Совсем неплохо!
        Дрессированные лошади, тюлени учёные,
        слоны — их восемь — белые и чёрные.
        А также двадцать французских танцовщиц
        и... гвоздь программы, небыль из небылиц —
        все разинут рты, головы задрав —
        под куполом на проволоке медвежонок Голиаф.
        И нигде, никогда, хоть за тридевять земель,
        ты другого такого не сыщешь, поверь.
        Ещё утром публика слышала, будто медведи вновь пошли на приступ. Поэтому все были слегка взволнованны. Однако появление в театре Эрцгерцога и Эрцгерцогини при полном параде развеяло опасения. Коль скоро Их Высочества соблаговолили принять участие в представлении, можно было не волноваться: дела, слава богу, идут хорошо. Играл оркестр, балерины порхали, как бабочки, а чревовещатель издавал своим чревом — к удивлению невежд, уверенных, что всё это фокус — такие звуки, какие не издают даже гробницы.
        Время от времени Эрцгерцог делал знак своему адъютанту. Тот подбегал стрелой за очередным приказанием.
        — Какие новости? — спрашивал Эрцгерцог.
        — Всё хорошо, Ваше Светлейшество, — отвечал адъютант, не смея сказать правду о том, что всё было совсем даже не хорошо.
        Музыканты продолжали играть, балерины кружились в танце, фокусник извлекал из пустых цилиндров живых кроликов, а чревовещатель вещал животом на всевозможные лады и даже пропел песенку, сорвав аплодисменты. Довольный Эрцгерцог улыбался, ему было весело. Разве всё не складывалось как нельзя лучше?
        На самом деле всё летело в тартарары. Медведи уже взяли крепость и прорвались на столичные улицы.
        Разгром завершился самым невероятным образом прямо в театре Эксельсиор. Под восторженные аплодисменты публики медвежонок Голиаф уже начал свой головокружительный номер. Он шёл по проволоке на высоте двадцати метров от сцены и при этом крутил китайский зонтик. Тут послышались непривычные голоса. Занавес распахнулся, и сам Царь Леонций во главе небольшого отряда вооружённых медведей появился в партере.
        — Ой, да это медведи! — ахнула в ложе третьего яруса невеста Лангравия и со стоном упала без чувств.
        — Руки вверх! — рявкнули звери почтенной публике.
        Онемев от ужаса, все подняли руки. Кроме балерин, которые до того перепугались, что окаменели, словно статуэтки с поднятыми ножками. Так их потом и запечатлели на фасаде театра, дабы увековечить это историческое событие. Вы и сегодня можете ими полюбоваться.




        Но что происходит с Леонцием? Почему, вместо того, чтобы броситься на своего заклятого врага Эрцгерцога, он уставился на медвежонка-канатоходца? Почему он тянет к сцене лапы и шатается, как пьяный?
        Вот вам, ребята, загадка: кто скажет,
        что приключилось с Царем медведей?
        Почему, позабыв обо всем на свете,
        он шелохнуться не смеет даже?
        И среди всех выступающих артистов
        смотрит только на мишку-эквилибриста?
        Вспомните нашей истории начало:
        уверен, что мишку уже вы встречали.
        Вы ведь смышленые. Догадались: то не
        кто иной, как пропавший...
        — Тони! — выкрикнул не своим голосом Леонций, узнав похищенного сынишку.
        Медвежонок тоже распознал голос отца, хотя прошёл не один год. От неожиданности он оступился и чуть было не сорвался вниз. Но Тони был прекрасным артистом. Он тут же восстановил равновесие и продолжил опасную прогулку по проволоке, не забывая вертеть китайский зонтик.
        —Папа, папа, — лепетал в ярких лучах прожектора славный медвежонок, которому дали это несуразное имя — Голиаф, чтобы собирать побольше зрителей.
        Вдруг послышалось: — Бах! — и все подскочили на месте. Эрцгерцог сразу всё понял и решил отомстить. Он выстрелил в Тони из своего безотказного пистолета с агатовой рукояткой, украшенной драгоценными камнями! А ведь он мог сразиться с Леонцием, своим главным противником. Но нет, Эрцгерцог гораздо хуже, чем о нём думают. Он задумал убить сына Леонция.
        Вот беда, так беда! Не станем описывать последовавшую суматоху, чтобы не терять времени. Поднялся страшный крик, посыпались проклятия, послышался плач. Медведи, находившиеся в партере, немедленно открыли огонь, изрешетив пулями Эрцгерцога. Тот рухнул, сражённый наповал. По залу распространился едкий запах пороха. Старым солдатом он даже приятен, а вот придворные дамы и фрейлины от него чихают.
        А что же Тони? Увы, он ранен и летит вниз головой на сцену, где стоят окаменевшие балерины. Он упал и лежит без чувств. Отец спешит ему на помощь.
        Прижимая к груди любимое чадо,
        Царь Леонций слёзы над ним проливает
        и, горем убитый, так причитает:
        «Мальчик мой, зачем судьбе было надо,
        чтобы я столько тебя искал,
        а, встретив, снова тебя потерял?»
        И Тони, открыв глаза, наконец
        прошептал: «Всё кончено, прощай, отец».
        Словно ребёнок, Царь зарыдал
        и опять в отчаяньи сына позвал:
        «Не надо, Тони! Тебя спасут.
        Теперь мы вместе. Я с тобой, я тут.
        Мы тебя вылечим. Не умирай!
        Жизнь будет снова похожа на рай».
        Рай? Никто в него уже не верил. У всех на глазах были слёзы. Вельможи и сановники молча обнажили головы. Даже у профессора Де Амброзиуса — вы только посмотрите, — даже у него подрагивала борода. Неужели наш медвежонок умрёт? Неужели все старания его отца были напрасны? Неужели это несчастье омрачит великую победу? Неужели судьба окажется такой жестокой?
        Три-четыре, всё сначала.
        В тишине большого зала
        над всеми нависли
        мрачные мысли.








        Глава седьмая


        И вот, когда медвежонок лежал, обагрённый кровью, а Царь Леонций обливался слезами отчаяния, когда при виде этой ужасной сцены публика застыла на своих местах, испытывая жалость и смятение, когда в главном театре столицы, стены которого знавали только пение, музыку и аплодисменты, воцарилось тягостное молчание — в приоткрытое окошко влетела голубка и весело закружилась над залом.
        Это была голубка добра и мира. Она многое повидала на своём веку. Голубка думала, что явилась в нужный момент. Ей хотелось вместе со всеми отпраздновать обретение похищенного медвежонка. Но приглядевшись к лицам, она поняла, что случилась беда. Наконец она увидела Царя Леонция. Он прижимал к груди раненого сына.
        Голубка смутилась. Видно, она прилетела не вовремя. Публика смотрела на неё с явным неодобрением. Как быть, улететь? Или забиться в тёмный угол? Вдруг голубку озарило, и она села прямо на верхушку колпака, венчавшего голову профессора Де Амброзиуса. Охваченный волнением, тот не отрывал глаз от печальной сцены.
        Тогда все взоры обратились на старого звездочёта. Царь Леонций тоже смотрел на Де Амброзиуса. И Де Амброзиус перевёл взгляд на Царя Леонция. Одна и та же мысль завладела всеми, кто был в театре: только волшебник одним взмахом волшебной палочки мог спасти медвежонка. Так что же он медлил?
        А медлил он оттого, что после истории с мольфеттанскими кабанами у него в запасе оставалось одно последнее заклинание. И если он использует это заклинание, то прощай славное поприще волшебника. Он снова превратится в несчастного старикашку, к тому же весьма отвратного на вид. Если же он захворает, придётся и ему принимать все эти противные лекарства, как простому больному. А так бы он излечился по мановению волшебной палочки. Можно ли было требовать от него подобной жертвы? У Царя Леонция имелись свои счёты с волшебником. Но он был очень скромным и не осмеливался просить чародея о таком подарке. Он лишь молча смотрел на Де Амброзиуса.
        Тут в тишине огромного зала
        что-то тихонечко застучало,
        словно маленькое сердечко.
        Это голубка, севши беспечно
        к профессору на высокий колпак,
        клювом стала долбить его так,
        точно хотела сказать: «Мудрец,
        да есть ли сердце у тебя, наконец?
        Ты слишком занят самим собой,
        надо о других подумать порой!»






        Вы, конечно, этому не поверите, скажете, что все это выдумки, что такое бывает только в сказках и так далее и тому подобное. Однако при виде умирающего медвежонка звездочёт почувствовал угрызения совести за все свои подленькие делишки, которые совершил в порыве ненависти к Царю Леонцию и его медведям (вспомните призраков и Котищу-Страшилищу!). Что-то кольнуло его изнутри. А может, он и впрямь загорелся желанием сделать доброе дело или просто отличиться, стать эдаким героем. Вынул он из своего халата волшебную палочку — ох и жалко же ему было! — и начал кудесить, в последний раз в жизни. Де Амброзиус мог добыть себе златые горы и роскошные замки, стать королём, императором, разгромить армии и потопить флотилии, жениться на индийских принцессах. Он мог бы заполучить всё, чего только душа пожелает, не пойди он на такую жертву. Но вместо этого он медленно изрёк заклинание, чеканя каждый слог:
        ФАрете фИнкете симорЭ
        Абиле фАбиле доминЭ
        бУруну сИтуру кАра прит
        фУфуру мУфуру пиперИт.
        Медвежонок приоткрыл оба глаза, встал и выпрямился во весь рост. От дырки, которую проделала в его шкуре пуля, не осталось и следа. Правда, силёнок у него было совсем немного. Как-никак крови он потерял предостаточно. Вне себя от радости Царь Леонций пустился в пляс по сцене. Да и голубка вздохнула с облегчением. Она живо порхала то тут, то там. Зал огласился радостным возгласом:
        — Да здравствует профессор Де Амброзиус!
        Но звездочёт куда-то исчез. Он незаметно выскользнул из ложи и бежал домой, сжимая в руке теперь уже бесполезную палочку. Профессор сам не знал, грустить ему после всего этого или радоваться.
        А теперь, любезные наши читатели, пришло время устроить праздник. Одни хотели провести военный парад, другие — ночные гулянья. Спорили они спорили и порешили вот на чём: утром пройдёт военный парад, а вечером будет бал с фейерверком. На параде присутствовал медвежонок Тони. Стоять ему было трудновато. Так что он сидел в кресле-каталке, укрытый мягким одеялом. Зато уже вовсю участвовал в гуляньях. Вместе с папой, который держал его за лапу, Тони водил большой хоровод под звуки польки. А всё потому, что за день сумел набраться сил и как следует подкрепиться пирогами с мясом.






        Сначала на площади главной
        парад был устроен славный.
        Перед ратушей, под знамёнами
        медведи прошли колоннами.
        После от гор до побережья
        празднество началось медвежье,
        и на весь сицилийский мир
        закатили грандиозный пир.
        Чтоб попотчевать добрых гостей,
        наготовили столько сластей
        (вафель, сахарной ваты,
        карамели, нуги, шоколада,
        тОртов, пирогов, пирожного,
        муссов, щербетов, мороженого,
        пончиков, пирожков, ватрушек,
        сдобочек, кренделей, пампушек),
        что было всего не счесть,
        а уж тем паче не съесть.
        Едва лишь стало смеркаться
        загорелась иллюминация,
        и до первых лучей восхода
        длились танцы и хороводы.
        А в парках — и в скверах даже —
        не смолкали военные марши.
        (И только Амброзиус старый
        прятался от всех за кустами).
        В общем, день удался, бесспорно.
        Жаль, однако, что кончился скоро.




        Глава восьмая




        Мы мало ценим дни, часы, минуты.
        Куда спешить? Успеется! И что ж?
        Потом страницу вдруг перевернешь,
        Глядишь - тринадцать лет минуло.
        Вот так, как ни в чём не бывало, мы перенеслись на целых тринадцать лет вперёд с момента нашей последней встречи. Царь Леонций беспрепятственно правит на Сицилии, потому что ни у кого не хватило смелости бросить ему вызов. Люди живут в полном согласии с медведями. Дни протекают тихо и мирно. У всех на душе совершенный покой. Кажется, так будет вечно. Много чего сделано благодаря наукам и стараниям. В столице выросли прекрасные дома. Создаются мудрёные машины, чудесные экипажи, небывалые летательные аппараты. Ходят слухи, что профессор Де Амброзиус, несмотря на свой преклонный возраст, заново начал изыскания и сотворил (подумать только, в его-то годы!) новую волшебную палочку. Правда, она не такая могущественная, как та, которую он использовал на благо медведей, но тоже вполне ничего. Звездочёт надеется совершить с её помощью хотя бы маленькое волшебство, чтобы излечиться, если к нему пристанет какая-нибудь хворь, только не очень сильная — серединка на половинку.
        И всё же загляните в глаза Царю Леонцию, и вы увидите, что в них нет счастья. Он то и дело грустно поглядывает в большие окна своего дворца на далёкие горы, что встают за самыми высокими башнями города. Не лучше ли нам жилось в былые времена — спрашивает он себя втайне, — там, среди пустынных, величавых гор?
        Было время — питались черникой, грибами,
        пили воду из чистых лесных озёр,
        а спали — спали на ветках еловых.
        Теперь — на подносах сервизы с гербами,
        на столах теснота от кушаний новых,
        и балдахины закрыли простор.
        Сколько тогда было разных бед!
        Теперь все довольны: безбедное время.
        Жаль только, что это не вольное племя,
        а праздный народ. Вот итоги побед.
        Ах, если б как встарь — скалы, тропки глухие,
        Да лёгкое сердце, да спор со стихией!
        А ещё Леонцию не по нраву, как прямо на глазах меняются его медведи. Когда-то они были простыми и скромными, добрыми и терпеливыми. А теперь стали спесивыми, тщеславными, завистливыми и капризными. Недаром они прожили добрых тринадцать лет среди людей.
        Особенно не нравилось Царю то, что медведям уже мало было их прекрасных шкур. Теперь большинство из них носили костюмы, форму, накидки и плащи, подражая людям и думая, что это выглядит красиво. Они не понимали, что превратились в посмешище. Медведи готовы были умереть от жары, лишь бы не снимать тяжеленных шуб, в которых расхаживали повсюду. Пусть, мол, все знают, что у них денег куры не клюют.
        Да если бы только это. Медведи ругались по всяким пустякам, говорили грубые слова, спали до полудня, курили сигары и трубки, отращивали животы, становились изо дня в день всё хуже и хуже. Однако Царь терпел. Время от времени он только слегка журил медведей, а чаще закрывал на всё глаза. В конце концов это же не преступление. Но сколько ещё это могло продолжаться? До чего они так дойдут?
        На душе у Царя Леонция было неспокойно. Его мучило смутное предчувствие, будто назревает что-то неладное.
        Тут и вправду начались странные события.
        Первым загадочным событием стало
        похищение новой волшебной палочки профессора Де Амброзиуса.
        Палочка была почти готова. Чародей уже произнёс над ней все свои заклинания. Оставалась самая малость. Тут-то палочку и украли. Где только он её ни искал — нет палочки и всё тут. Полиция с ног сбилась — никакого толку. Делать нечего, пошёл звездочёт к Царю и рассказал ему всё как есть.
        Опечалился Царь Леонций. За всё его правление таких краж ещё ни разу не было.
        Леонций испросил совета у своего главного камергера Франта. Франт слыл очень умным медведем. Была у него, правда, одна слабость: он считал себя писаным красавцем и носил шляпу с длинным пером. Посоветовались они и решили созвать всё людское население. Царь обратился к людям с балкона своего дворца.




        — Дамы и господа, — сказал он. — Недавно у нашего достославного профессора Де Амброзиуса какой-то злоумышленник унёс новую волшебную палочку.
        — Граждане, — продолжил он. — Это позор! Пусть поднимет руку тот, кто украл палочку!
        Никто не поднял руки.
        Что ж, — сказал Леонций, — может, виновник сейчас и не здесь. Тогда вот что я вам скажу: если через десять дней вор не отыщется, вы все за это ответите. Каждый из вас заплатит звездочёту по золотой монете.
        — У-ууууух! — испуганно завыла толпа. Кто-то даже передразнил Государя.
        — Ах так? — разозлился Леонций. — Тогда по две золотые монеты. Вот и весь сказ!
        Сказав это, Царь удалился в свои покои. Мужчины и женщины начали расходиться, горячо обсуждая услышанное.

        После этого во дворец явился сам звездочёт и сказал:
        — Государь, я благодарен тебе за то, что ты созвал всех людей. Но почему ты не обратился к медведям?
        — К медведям? Что ты хочешь этим сказать?
        — То, что палочку могли похитить как люди, так и медведи.
        — Медведи? — удивлённо воскликнул Леонций. Ведь до сих пор его собратья ничего подобного не совершали.
        — Вот именно, медведи, — с обидой в голосе повторил звездочёт. — Ты думаешь, медведи намного лучше людей?
        — Ещё бы мне так не думать! Медведям даже неведомо слово «воровать».
        — Ха-ха! — усмехнулся волшебник.
        — Ты смеёшься, профессор?
        — Смех смехом, — ответил Де Амброзиус, — но если тебе интересно, мне есть, что порассказать о твоих безобидных зверюшках.
        Узнать волшебник вам поможет
        Загадку Леса Корненожек.





        Глава девятая




        Второй загадкой была
        загадка Леса Корненожек.
        — Как-то вечером, — начал свой рассказ профессор, — я пошёл прогуляться в Лес Корненожек...
        — Где живёт мой камергер Франт? — прервал его Царь Леонций.
        — Этого я не знаю, — сказал волшебник. — Знаю только то, что, гуляя по лесу, я взглянул поверх деревьев. И что же я увидел?
        — Птицу? — предположил озадаченный Леонций. — А может, чудовище?
        — Я увидел мраморный дворец. Он был празднично освещён и сиял в ночи. Меня разобрало любопытство, и я подошёл ближе. Из окон дворца доносились музыка и смех, как по случаю большого торжества. У самой земли я заметил освещённые окна подвала. Я нагнулся и заглянул внутрь. И вижу большущий погреб, прямо не погреб, а подземный храм. Вдоль стен громадные бочки, а из бочек рекой льётся вино. Столы ломятся от изысканных блюд и дорогих напитков, играет музыка, снует прислуга, подносят величественные торты. А за столами сидят...
        — Кто же? Кто? — снова не выдержал Леонций.
        — Твои косолапые, Государь! Пьяные вдрызг все как один, горланят непристойные песни! Кто в богатых мантиях, кто в светских костюмах. Одни лежат в бесстыдных позах, другие дырявят бочки, чтобы напиться допьяна, третьи валяются под столом!
        — Это клевета! — прохрипел Царь Леонций.
        — Клянусь, всё это я видел собственными глазами! — решительно возразил чародей.
        — Ладно, я сейчас же хочу увидеть это сам. И если ты солгал, берегись!
        Царь недолго мешкал. Уже наступил вечер. В сопровождении отряда гвардейцев Леонций направился в Лес Корненожек. Вскоре над тёмными кронами деревьев засверкали купола сказочного дворца, озарённого искрящимся светом. Пылая гневом, Царь углубился в лесную чащобу, чтобы застать пьяниц врасплох. Только он вышёл на лужайку, как великолепный дворец улетучился. На его месте стояла ветхая лачуга с единственным светящимся оконцем. Леонций решил войти.




        Резко отворив дверь, он увидел камергера Франта. Тот читал толстенную книгу при свете масляной лампы.
        — Что ты здесь делаешь, Франт, в столь поздний час?
        — Изучаю свод законов, Ваше Величество. А это моя бедная хижина.
        Леонций начал принюхиваться. В воздухе витал какой-то необычный аромат... Странно, как будто пахнет цветами, едой и добрым вином. У Царя закралось подозрение.
        Но что он мог сказать?
        — Спокойной ночи, Франт, — проговорил он. — Вот шёл мимо и подумал тебя навестить.
        Растерянный Леонций вернулся к себе во дворец, размышляя над этой загадкой.
        Всю ночь он не смыкал глаз. Мучительные вопросы непрестанно вертелись у него в голове.
        Может, чародей его обманул?
        Но ведь он, Леонций, сам различил в лесу дворец.
        И как это целый дворец вдруг исчез у него на глазах?
        А может, это был заколдованный дворец?
        Кто же мог его заколдовать, как не волшебник?
        Но у волшебника украли волшебную палочку, разве не так?
        Значит, колдовство совершил не кто иной, как вор?
        А как это Франт оказался в такой хибаре?
        И откуда взялись эти странные запахи жареного мяса и вина?
        Неужели Франт замешан в этом грязном деле?
        Возмущение Леонция дошло до предела, когда на рассвете ему сообщили о третьем загадочном событии. Произошло
        ограбление Большого Всемирного Банка.
        Вооружённые грабители в масках ворвались под покровом ночи в здание Банка. Они прикончили охранников, взломали бронированную дверь и опустошили все банковские запасы. В государственной казне не осталось ни гроша.
        Кто же эти грабители? Франт весьма убедительно доказал, что это были не обычные преступники. Злодеями наверняка руководил опытный и хитрый главарь. Он изрядно поднаторел в разных науках и прекрасно разбирался в сложных механизмах. По утверждению камергера, только один человек мог организовать подобное ограбление. И звали этого человека Де Амброзиус.




        У Леонция словно пелена спала с глаз. Как же он раньше не догадался? Теперь всё встало на свои места. Де Амброзиус никак не мог простить медведям, что истратил на них оба заклинания. Де Амброзиус выдумал всю эту историю с похищением волшебной палочки, чтобы Царь больше не просил его ни о каких услугах. А заодно чтобы оговорить медведей. Для этого Де Амброзиус сочинил сказку про ночное пиршество в погребе (а если Леонцию и показалось на миг, будто он видит дворец, то это было самовнушение). Наконец, жаждая власти и денег, Де Амброзиус совершил ограбление Банка!
        Спустя полчаса, по личному указу Царя, Де Амброзиус был арестован. Волшебник кипел от негодования. Его заковали в кандалы и поместили в самую дальнюю и сумрачную темницу.
        А теперь подумайте-ка вот о чём: что это там делает некий медведь Следопыт? Всё высматривает да вынюхивает в здании ограбленного Банка, в окружении полицейских, занятых расследованием? Он частенько бродит по городу с отрешённым видом, поэтому все думают, что он немного не в себе.
        — А ну, давай-давай отсюда! — покрикивают на него охранники.
        Но ему хоть бы что. Знай хихикает себе под нос, как дурачок, вроде до него не дошло, а сам продолжает шарить кругом. Особенно там, где грабители оставили больше всего следов — около бронированной двери сейфа, снятой с петель и лежащей на полу.
        — Неужели это дело рук Де Амброзиуса? — недоумевает Следопыт. Он нагибается и подбирает с пола несколько волосков, ускользнувших от взгляда полицейских. Следопыт нюхает волоски и рассматривает их на свет.
        — А ну, положи, что взял, проныра! — рявкает на него полицейский. — Что там у тебя?
        — Ничего, волоски.
        — Волоски? Дай сюда, — едва взглянув на них, полицейский заверещал. — Волосы из бороды волшебника! Волосы чародея! Господин комиссар! Вот она, главная улика.
        А Следопыт всё ухмыляется. Какая там борода, какой чародей! Он-то сразу их узнал и готов поклясться чем угодно, что это клочья медвежьей шерсти.
        Увы и ах! Преступный налёт совершили именно медведи. А Де Амброзиус невиновен. Но как предупредить Царя Леонция? Как его убедить? Как спасти от виселицы Де Амброзиуса? Следопыт давно уже всё видит и замечает. Кроме этой истории с ограблением он знает много такого, что Леонцию и не снилось. Времени терять нельзя. Нужно срочно поставить в известность Царя, даже если это его огорчит. И Следопыт отправляет ему письмо.




        Глава десятая




        С утренней почтой приходит Царю Леонцию послание. Мы передаём его слово в слово со всеми грамматическими ошибками (ведь в школе Следопыт был порядочным оболтусом).
        ДАбрейший Царь, среди твАих придворных
        есть кое-кто, чья искренность притворна.
        НИвинный схвачен, затАчён в подвалы,
        а вор - на свАбоде, как ни в чём не бывало.
        Ты спросишь, почему я мАлчал так долго?
        ХАтел избежать интриХ и толков.
        ПАзволь совет тебе добрый дать:
        Загляни под вечер на Ла-Брюйер дом пять,
        да не забудь Аблачиться во фрак
        или на крайний случай в СПИНЖАК.
        Уверен, к утру Абман будет вскрыт.
        Преданный тебе
        Медведь Следопыт.
        Что ещё за чертовщина? Новая загадка? Не слишком ли их много? Царь совсем запутался. Но он всегда был благосклонен к Следопыту и решил последовать его совету.
        Когда настала ночь, Леонций впервые в жизни надел вечерний костюм (ведь он ненавидел любую одежду). Он пришёл в условленное место один. На улице не было ни души.
        Дом номер 5 по улице Ля-Брюйер оказался небольшим красивым особняком. Царь постучал. Дверь открылась. Мажордом в расшитой ливрее повёл его вверх по лестнице. На самом верху — о чудо! — возник просторный зал. Застывший от изумления Леонций увидел множество изысканно одетых медведей. Кое-кто был даже с моноклем. Они играли в азартные игры. Неясные голоса сливались в сплошной гул:
        — Продулся! Крышка! — кричал кто-то. — Мне десять тысяч! А мне двадцать!
        — Я проигрался в пух! Всё пропало! Я разорён! Канальи! — вопил другой.
        Кучки золотых монет с невероятной быстротой переходили за игорным столом от одного игрока к другому. Тут и там возникали драки. Какая распущенность, какой позор! Леонций устремил взгляд в дальний конец зала и похолодел от ужаса. Знаете, кого он там увидел? Тони, своего сына. Тот промотал собственное жалованье принца до последней монеты. За его столом сидели три здоровенных медведя с рожами висельников. Один из них говорил:
        — Смелее, юнец, ты должен мне ещё 500 цехинов.
        Он сказал это таким голосом, что перепуганный Тони, у которого не осталось ни гроша, снял с шеи золотой медальон — подарок отца на день рождения — и бросил его на зелёное сукно ломберного стола.




        — Несчастный! — взревел Царь с порога. Он метнулся через весь зал, схватил сынишку за воротник, не обращая внимания на ропот игроков, не узнавших своего Государя, отволок Тони к выходу, вывел наружу и дотащил до самого дворца. Пристыжённый Тони отчаянно хныкал.
        Нужно было принимать срочные меры. Наутро в мерзкий игорный дом ворвалась полиция. Однако там остались одни слуги. Никто из них не знал имени хозяина. В игорном доме было четыре этажа.
        На первом этаже располагались рулетка, бар и гардероб.
        На втором — большой зал для карточных игр и хранилище, в котором загадочный хозяин казино складывал выигрыш.
        На третьем — кухня и банкетный зал.
        На последнем, четвёртом этаже — кладовая, комната для игры в кегли, где играли только слуги, и маленькая комнатушка для наказания шулеров. Сначала их шлепали по одному месту выбивалкой для одежды, а потом заставляли учить наизусть басни вроде «Стрекозы и муравья» (дирекция нарочно хотела, чтобы все думали, будто игорный дом посещают только воспитанные медведи).
        Всё это до глубины души потрясло Царя Леонция. Значит, ареста волшебника оказалось мало для того, чтобы полностью искоренить всё зло. Ведь пока ещё не удалось выяснить, кому принадлежит игорный дом. И почему Следопыт не осмеливался сказать всю правду. Чем больше Леонций думал об этом, тем сильнее путались его мысли. Но одно ему было ясно: кто-то, только не профессор Де Амброзиус, сеял среди медведей порок и смуту. Видно, это была богатая, влиятельная и коварная фигура. Этот некто всё время оставался в тени, стараясь не выдать себя. Если его не разоблачить как можно скорее, не будет в царстве мира и спокойствия!
        Царь Леонций велел созвать всеобщий сбор, чтобы держать на нём совет и узнать, кто что думает. Медведи и люди, оставив дела и забавы, собрались на главной площади. Вот какой между ними состоялся разговор:
        Приступил Царь с расспросами к жителям:

«Вы волшебную палочку не видели?»
        Как и люди, медведи отвечали:

«Нет, не видели, не знаем, не брали».
        К Франту Царь:

«А ты, друг, не знаешь ли,
        Кто разгул учинил у нас давешний?»
        Медведь Франт:

«Как, неужто у Царя нет других забот,
        кроме как следить, кто что ест и пьёт?»
        Царь Медведь:

«Ну а с банком-то что за наваждение?
        Как, куда исчезли все накопления?»
        Медведь Франт:

«Полно тайны всё искать да разгадывать,
        новостями я хочу вас порадовать».
        Царь Медведь:

«Нет, постой! Узнать сначала нельзя ли нам,
        кто бы мог в игорном доме быть хозяином?»
        Люди хором:

«Ах, зачем же, право, Царь так волнуется?
        Всё само как-нибудь образуется».
        Медведь Франт:

«Чтобы вам повысить настроение,
        я проект принёс на рассмотрение».
        На листе бумаги была нарисована огромная статуя самого Царя Леонция. А медведи, как и все смертные, тоже подвержены тщеславию. Тут царские печали как рукой сняло.
        — Ах, славный мой Франт! — растроганно воскликнул Леонций. — Только теперь я понял, как ты мне предан. А ведь я чуть было не усомнился в тебе! — и немедленно позабыл обо всех напастях.
        На сей раз — как ни жаль в этом признаться — Царь Леонций опростоволосился. Мысль о собственном памятнике затмила ему разум. Все прочие заботы испарились как по волшебству. Какой уж там Де Амброзиус! Какие злодейства! Какой игорный дом! Леонций немедля отрядил медведей в горы за мрамором, нанял инженеров, каменщиков, каменотесов и повелел приступить к работе.
        Вскоре статуя начала расти. Камень за камнем она поднималась на вершине холма, возвышавшегося над городом. Её будет видно за много вёрст. Сотни медведей работали день и ночь. Время от времени Царь Леонций приезжал на место строительства. Камергер давал ему всяческие пояснения. За короткое время памятник вырос до самой головы. Громадная медвежья морда стала вырисовываться на фоне голубого неба. Инженеры парили над городом на воздушных шарах и маленьких дирижаблях, чтобы понять, какое она производит впечатление.




        Почему это морда вышла такой длинной? — думал про себя Леонций. — У меня она вовсе не такая. Скорее она похожа на морду Франта, особенно издалека.
        Леонций не решался откровенно об этом сказать, чтобы никого не обидеть. А статуя величаво вздымалась над городом, заливом и морем, которое сияло в отдалении. Через несколько дней намечалось её открытие.
        Но, как известно, жизнь полна неожиданностей. В один прекрасный день на главную площадь прибежали охваченные паникой рыбаки.
        — На помощь, на помощь! — кричали они. — Конец света настал!
        У берега появился гигантский морской змей. Поднял он над водой свою неохватную шею, да и проглотил три дома и церквушку, вместе со священником и пономарём.




        Глава одиннадцатая


        ЛЮДИ:
        Кто ты, змей из моря,
        чудище морское?
        Счастье или горе
        ты принёс с собою?
        ЗМЕЙ:
        О, мой голос вкрадчив,
        он загадкой манит.
        Моря мир обманчив,
        вмиг на дно затянет.
        ЛЮДИ:
        От такой кончины,
        Господи, избави!
        Нет, борьба с пучиной
        нас не позабавит.
        ЗМЕЙ:
        В недрах океана
        ваш Господь не властен.
        Тварей окаянных
        уж раскрыты пасти.
        ЛЮДИ:
        Лихо и беда
        наши ждут селения.
        Бегите кто куда
        в поисках спасения.

        И мамы с детишками на руках бросились из своих домов, стоявших прямо на берегу. Убежали и мужчины, и собаки; даже птички — и те улетели! Ради спасения города Царь Леонций с лучшими своими медведями вышел в море на борту парусника — сразиться с чудовищем. Царь был вооружён мощным гарпуном. У остальных имелись охотничьи ружья и аркебузы. Франт тоже вызвался в поход. И хотя Царь предложил ему остаться, он всё же добился своего.
        На берегу собралась несметная толпа. Затаив дыхание, все наблюдали за происходящим. Гребцы налегли на вёсла, и парусник отчалил от берега в сторону страшного змея. Змей то поднимал, то опускал голову в бурлящей, пенистой воде.
        Леонций стоял на самом носу корабля, занеся гарпун для удара.
        Тут вскипела волна. Ввысь взметнулась толстая как дуб шея, увенчанная страшенной головой. Змей разинул пасть, похожую на пещеру, и ринулся на утлую лодчонку. Леонций метнул гарпун.




        Просвистев в воздухе, гарпун как молния вонзился в глотку чудовища не меньше, чем на три пяди. Затем последовал оглушительный ружейный залп. Царёвы ратники дружно дали выстрел из своих ружей, чтобы добить чудище.
        На некоторое время густое облако дыма заволокло парусник. Морской змей погружался в клокочущую от крови пучину. Крики ликования эхом разнеслись от берега до берега. Но вот дым рассеялся, и перед всеобщим взором предстала такая картина.
        На носу небольшого судёнышка лежал, упав навзничь, Царь Леонций. Из его спины ручейком сочилась кровь. В ту же минуту один из гребцов вскочил, бросив весло, выхватил саблю, рванулся к камергеру Франту и одним махом отсёк ему голову. Это был медведь Следопыт.
        Какое несчастье!
        Медведь Следопыт нарочно сел на корабль, чтобы присматривать за Франтом. В самый разгар пальбы камергер выстрели не в морское чудовище, а в спину своему Царю.
        Застенчивый Следопыт давно уже раскусил что к чему, но никак не решался выложить правду Государю. А правда была в том, что волшебную палочку похитил не кто иной, как Франт. И пиры в заколдованном дворце устраивал тоже Франт. Именно Франт совершил ограбление Банка и открыл игорный дом. Франт плёл паутину заговора, чтобы свергнуть Царя Леонция и завладеть короной. Даже памятник предназначался ему, Франту, а не Леонцию, у которого никогда не было такой длинной морды. Следопыт надеялся, что камергер как-нибудь сам себя выдаст, и рассказал Царю только про игорный дом. Но теперь было слишком поздно.
        Парусник со смертельно раненым Царём на борту спешно направился к берегу. Наступила гробовая тишина. Оцепенев от горя, стоявшие на берегу даже не могли плакать.
        Леонция перенесли на сушу и доставили во дворец. Лекари пытались его врачевать, да всё напрасно. Они качали головой, давая понять, что надежды нет.




        Глава двенадцатая




        И вот настал вечер, когда Царь Леонций призвал к себе сына и самых верных медведей. Он почувствовал, что пробил его час. Мало-помалу жизнь уходила из него через маленькую дырочку, проделанную пулей.
        Чтобы ещё больше его не огорчать, никто не стал говорить Царю, что волшебную палочку и золото, похищенное из Банка, нашли во дворце всё того же Франта. Этот великолепный дворец существовал на самом деле. В тот памятный вечер камергер Франт заметил Царя и одним взмахом украденной палочки заставил дворец исчезнуть.
        Зато Царь очень обрадовался, когда к нему в комнату вошёл профессор Де Амброзиус, немедленно выпущенный из тюрьмы.
        — Не оставляй нас, папа, — умолял сынишка Тони. — Что мы будем без тебя делать? Ты привёл нас в долину с гор, освободил от врагов и Морского змея. Кто теперь будет править нашим народом?
        — Не тревожься, Тони, — проговорил Государь. — В этой жизни незаменимых нет. После моего ухода обязательно найдётся благородный человек, которому можно будет доверить корону. Однако ради вашего спасения, братья, вы должны мне кое-что обещать.
        — Говори же, Царь, — молвили все разом, упав на колени. — Мы слушаем тебя.
        — Возвращайтесь в горы, — медленно проговорил Леонций. — Оставьте этот город, в котором вы обрели богатство, но не покой души. Скиньте с себя эти смешные наряды. Выбросьте ваше золото. Избавьтесь от пушек, ружей и другой чертовщины, которую вы переняли от людей. Станьте снова такими, какими были раньше. Как славно нам жилось в уединённых пещерах, открытых всем ветрам. Не то, что в этих унылых дворцах, покрытых пылью и кишащих тараканами! Лесные грибы и дикий мёд покажутся вам самыми вкусными лакомствами на свете. Пейте чистую родниковую воду, а не вино, убивающее здоровье. Я знаю, вам будет грустно расставаться со многими прелестями теперешней жизни. Знаю. Но после вы будете этому только рады и станете ещё красивее. Мы все порядком растолстели, друзья мои, это правда. Мы отрастили себе непомерные животы.
        — Прости нас, Царь-батюшка, — отвечали медведи. — Обещаем исполнить твою волю.
        Царь Леонций приподнялся на подушках, чтобы вдохнуть благоухающий вечерний воздух. Спускалась ночь. Из распахнутых окон был виден город. Он сказочно переливался в последних лучах заходящего солнца. Цвели сады. Вдали поблескивала небесно-голубая полоска моря. Всё это казалось сном.
        Стояла полная тишина. Неожиданно запели птицы. Они влетали в комнату через окно. Каждая держала в клюве по цветочку. Нежно порхая, птицы бросали их на постель умирающего медведя.
        — Прощай, Тонино, — прошептал напоследок Леонций. — Мне пора. Прошу вас, если это не в тягость, отнесите в горы и меня. Прощайте, друзья. Прощай, любимый народ. Прощай и ты, Де Амброзиус. Твоя волшебная палочка ещё поможет образумить моих зверушек!
        Леонций закрыл глаза. Ему почудилось, что дорогие сердцу тени, призраки древних медведей — его предков, отца, павших в бою товарищей, подходят к нему, чтобы увести в далёкий медвежий рай, где царит вечная весна. И он ушёл из жизни с улыбкой.
        Назавтра медведи тронулись в путь.
        К великому изумлению людей (и к некоторому их сожалению, ведь, в конце концов, люди привязались к зверям), медведи оставили дворцы и дома как есть, не взяв с собой даже булавки. Они побросали на площади оружие, одежду, награды, шляпы с перьями, парадную форму и прочее — и всё это подожгли. А потом молча двинулись колонной по той самой дороге, по которой победно шествовали тринадцать лет назад.




        Говорят, толпы людей стояли на вершине крепостных стен и громко рыдали, когда четыре медведя богатырского сложения вынесли из главных ворот тело Царя Леонция. Его окружал целый лес факелов и знамён. Быть может, и вам немного жаль расставаться с ним навсегда.
        ДЕТИ:
        Медвежата, не уходите!
        Мы вас просим, останьтесь с нами.
        Обещаем, если хотите,
        игры новые выдумать сами.
        Будем вместе играть в индейцев,
        запускать воздушного змея,
        снаряжать кораблики в рейсы,
        пока совсем не стемнеет.
        Кстати, как раз темнеет:
        на дороге вас поджидают
        духи и злые феи,
        а здесь — огни зажигают.
        Крепости, замки, вулканы
        из песка будем строить на пляже,
        будем играть в великанов,
        как волчок крутить, вам покажем.
        Мы вам отдадим все конфеты,
        что нам папа привёз из-за моря.
        Мы научим вас новым куплетам
        и вместе петь будем в хоре.
        МЕДВЕЖАТА:
        Ах, милые дети, не надо,
        мы и сами в слезах и в горе:
        вас больше не будет рядом,
        а нас забирают в горы.
        Нам тоже хочется с вами
        на лугу играть и резвиться,
        пока солнце вдали за холмами
        не спеша на запад катится.
        Но судьбу изменить мы не можем,
        так велел голос нашего бога.
        Мы по вас скучать будем тоже.
        Делать нечего, надо в дорогу.
        По белой дороге, уходившей в сторону гор, двигался бесконечный поток медведей. Наконец последний отряд вышел из города. Он повернулся для прощального приветствия.
        Постепенно длинная вереница становилась всё короче. Ближе к закату она превратилась в тонкую чёрную полоску, ползущую вдалеке по склону холма. (А ещё дальше, на неизмеримом расстоянии, сияли высокие горные вершины, опоясанные льдами и окутанные одиночеством.) Затем исчезла и она.
        Где похоронили Царя Леонция? В сосновом ли бору, на зелёном ли лугу, на крутом ли утёсе? Этого так никто никогда и не узнал. Наверное, и мы никогда не узнаем. А что же делали медведи в своём древнем царстве? Эту тайну навеки сохранили горы.
        О медведях напоминал лишь незаконченный памятник. Голова у него была сложена наполовину. Памятник ещё долго высился над крышами столичных домов. Однако непогода, ветер и время сделали своё дело, разрушив и его. В прошлом году от памятника оставалось всего несколько камней, источенных до неузнаваемости. Их свалили в углу одного из парков.
        — Что это за странные булыжники? — спросили мы у прохожего старичка.
        — Как? — искренне удивился он. — Разве вы не знаете? Это остатки древней статуи. Видите ли... В стародавние времена...
        И он начал свой рассказ.




        Перечень иллюстраций
        1. В стародавние времена два охотника охотились на медведей в древних горах Сицилии. И поймали они маленького медвежонка Тони, сынишку медвежьего Царя Леонция. Случилось это задолго до начала нашей истории.
        15. Гонимые холодом и голодом, медведи спускаются на равнину. Они вступают в бой с войском Эрцгерцога. Его солдаты закалены в сражениях и готовы дать медведям отпор. Однако бесстрашный медведь Верзила обращает в бегство полчища Эрцгерцога.
        25. Боевые кабаны Правителя Мольфетты неожиданно напали на медведей. Звездочёт Де Амброзиус произносит волшебное заклинание и превращает кабанов в воздушные шары. Их тут же подхватывает свежий утренний ветерок. С той поры и пошло предание о летающих кабанах из Мольфетты.
        33. Профессор Де Амброзиус завлёк медведей в страшный Замок Духов, населённый привидениями. Он думал, что медведи умрут там от страха. Мог ли он себе представить, что всё это кончится самым настоящим праздником с музыкой, песнями, вальсом и менуэтом на развалинах старинного Замка?
        43. В мрачном ущелье Мохнатых гор на медведей напал кровожадный Котище-Страшилище. Одни медведи спасаются бегством, другие понапрасну палят из ружей. Кто прячется, кто бросается в пропасть, только бы не попасть в лапы небывалого чудища.
        51. Под предводительством Царя Леонция медведи идут на штурм Пеликаньей Крепости, стоящей на подступах к столице. День, ночь и ещё день продолжался жаркий бой. Наконец крепость пала благодаря хитроумным изобретениям и устройствам медведя Умельца.
        59. Вот так сцена в столичном театре Эксельсиор! Туда ворвались победоносные медведи. Царь Леонций узнаёт в медвежонке-канатоходце своего сына, похищенного ещё совсем маленьким. В отместку Эрцгерцог стреляет прямо в медвежонка.
        65. Завоевав Сицилию, геройские полки медведей проходят парадом по главной площади столицы. На параде присутствует и юный принц — медвежонок Тони. Его спасло волшебное заклинание звездочёта. Но Тони ещё слабоват. Он потерял много крови. Пока что он сидит в кресле-каталке.
        67. К вечеру, под звуки лучших оркестров, медведи устроили танцы в городских парках, освещённых тысячью огней. Профессор Де Амброзиус немного пришёл в себя. Правда, в таком возрасте особо не попляшешь. Да ему и не хочется: он просто смотрит на медвежье гулянье со стороны.
        73. После того, как у профессора Де Амброзиуса украли волшебную палочку, Царь Леонций обратился с речью ко всем гражданам. Он призвал вернуть бесценную палочку. В противном случае виновный будет сурово наказан. Леонций в ярости.
        81. Появились новые доказательства того, что медведи ведут распутный образ жизни. Профессор Де Амброзиус видел, как в погребах загадочного дворца медведи непотребно предавались безудержному разгулу. Рассказ профессора озадачил и расстроил Царя Леонция.
        83. Кто напал тёмной ночью на Большой Всемирный Банк и выкрал все его запасы? Камергер Франт внушает Царю, что налёт совершён людьми по наущению волшебника. Хотя, очень может быть, что дело было совсем не так.
        89. По совету медведя-сыщика, прозванного Следопытом, Царь Леонций пришёл в особняк на улице Ля-Брюйер и обнаружил там игорный дом. Мало того. Он застал в игорном доме своего сына Тони. Войдя в азарт, тот пустил по ветру всё своё состояние.
        91. Дабы развеять царскую печаль, камергер Франт приказал поставить в честь Царя Леонция исполинский памятник. Но радоваться пришлось недолго. Вдалеке видны бегущие фигурки испуганных рыбаков. У них наверняка плохие вести.
        99. На небольшом паруснике Царь Леонций выходит сразиться со страшным Морским змеем, грозящим погубить город. Он убивает чудо-юдо ударом гарпуна! Но коварство Франта — сами увидите! — повергает ликующий народ в глубокий траур.
        105. Повинуясь последней воле своего доблестного и несчастного Царя, медведи расстаются с богатством, роскошью и беспутством. Они возвращаются к себе в горы. Медведи растянулись в длинную вереницу. Мы их никогда больше не увидим. Прощайте, прощайте!

        Содержание
        Главные герои
        Место действия
        Глава первая
        Глава вторая
        Глава третья
        Глава четвёртая
        Глава пятая
        Глава шестая
        Глава седьмая
        Глава восьмая
        Глава девятая
        Глава десятая
        Глава одиннадцатая
        Глава двенадцатая
        Перечень иллюстраций