Ганс Чурбан[другой перевод] Ганс Христиан Андерсен

        Ганс Христиан Андерсен
        Ганс Чурбан [другой перевод]
        Стояла старая усадьба. У старика-владельца ее было два сына, да таких умных, что и половины хватило бы. Они собирались посвататься к королевне. Это было возможно — она сама объявила, что выберет себе в мужья человека, который лучше всех сумеет постоять за себя в разговоре.
        Оба брата готовились к испытанию целую неделю — больше времени у них не было, да и того было довольно: предварительные знания у них ведь имелись, а это важнее всего. Один знал наизусть весь латинский словарь и местную газету за три года, одинаково хорошо и с начала, и с конца. Другой основательно изучил все цеховые правила и все, что должен знать цеховой старшина. Значит, ему ничего не стоило рассуждать и о государственных делах, думал он. Кроме того, он умел вышивать подтяжки — вот какой был искусник!
        —Уж я-то добуду королевскую дочь! — говорили оба.
        И вот отец дал каждому по прекрасной лошади. Тому, который знал наизусть словарь и газеты — вороную, а тому, который обладал цеховым умом и вышивал подтяжки — белую. Затем братья смазали себе уголки рта рыбьим жиром, чтобы они быстрее и легче двигались, и собрались в путь. Все слуги высыпали на двор поглядеть, как баричи сядут на лошадей.
        Вдруг является третий брат. Всего-то их было трое, да третьего никто и не считал; далеко ему было до своих ученых братьев, и звали его попросту Ганс Чурбан.
        —Куда это вы так вырядились? — спросил он.
        —Едем ко двору «выговорить» себе королевну! Ты не слыхал разве, о чем барабанили по всей стране?
        И ему рассказали, в чем дело.
        —Эге! Так и я с вами! — сказал Ганс Чурбан.
        Но братья только засмеялись и уехали.
        —Отец, дай мне лошадь! — закричал Чурбан. — Мне страсть как охота жениться! Возьмет королевна меня — ладно, а не возьмет — я сам ее возьму!
        —Пустомеля! — сказал отец. — Не дам я тебе лошади. Ты и говорить-то не умеешь! Вот братья твои, те — молодцы!
        —Коли не даешь лошади, я возьму козла! Он мой собственный и отлично довезет меня! — И Ганс Чурбан уселся на козла верхом, пришпорил его пятками и пустился вдоль по дороге.
        Эх ты, ну как понесся!
        —Знай наших! — закричал он и запел во все горло.
        А братья молча ехали себе потихоньку. Им надо было хорошенько обдумать все красные словечки, которыми они собирались щегольнуть в разговоре с королевной — тут ведь надо было держать ухо востро.
        —Го-го! — закричал Ганс Чурбан. — Вот и я! Гляньте-ка, что я нашел на дороге!
        И он показал дохлую ворону.
        —Дурак! — сказали те. — Куда ты ее тащишь?
        —В подарок королевне!
        —Ну-ну! — сказали они, расхохотались и уехали вперед.
        —Го-го! Вот и я! Гляньте-ка, что я еще нашел! Такие штуки не каждый день валяются на дороге!
        Братья опять обернулись посмотреть.
        —Дурак! — сказали они. — Ведь это старый деревянный башмак, да еще без верхней половинки! И это тоже подаришь королевне?
        —И это ей! — ответил Ганс.
        Братья засмеялись и уехали от него вперед.
        —Го-го! Вот и я! — опять закричал Ганс Чурбан. — Нет, чем дальше, тем лучше! Го-го!
        —Ну-ка, что ты там еще нашел? — спросили братья.
        —Ах, просто и сказать нельзя! Вот обрадуется-то королевна!
        —Тьфу! — сказали братья. — Да ведь это грязь из канавы!
        —И еще какая! — ответил Ганс. — Первейший сорт, в руках не удержишь, так и течет!
        И он набил себе грязью полный карман.
        А братья пустились от него вскачь и опередили его на целый час. У городских ворот они запаслись, как и все женихи, билетами и стали в ряд. В каждом ряду было по шесть человек, и ставили их так близко друг к другу, что им и шевельнуться было нельзя. И хорошо, что так, не то они распороли бы друг другу спины только зато, что один стоял впереди другого.
        Весь народ собрался около дворца. Многие заглядывали в окна — любопытно было посмотреть, как королевна принимает женихов. Женихи входили в зал один за другим, и как кто войдет, так язык у него сейчас и отнимется.
        —Не годится! — говорила королевна. — Вон его!
        Вошел старший брат, тот, что знал наизусть весь словарь. Но, постояв в рядах, он позабыл решительно все, а тут еще половицы скрипят, потолок зеркальный, так что видишь самого себя кверху ногами. У каждого окна по три писца да еще один старшина, и все записывают каждое слово разговора, чтобы тиснуть сейчас же в газете да продавать на углу по два скиллинга — просто ужас! К тому же печку так натопили, что она раскалилась докрасна.
        —Какая жара здесь! — сказал жених.
        —Да, папаше сегодня вздумалось жарить петушков, — сказала королевна.
        Жених и рот разинул — такой речи он не ожидал и не нашелся что ответить, а ответить-то ему хотелось как-нибудь позабавнее.
        —Не годится! — сказала королевна. — Вон его!
        Пришлось ему убраться восвояси. За ним явился к королевне другой брат.
        —Ужасно жарко здесь! — начал он.
        —Да, мы поджариваем сегодня петушков, — ответила королевна.
        —Как, что, ка-а..? — пробормотал он, и все писцы написали: «Как, что, ка-а..?»
        —Не годится! — сказала королевна. — Вон его!
        Тут явился Ганс Чурбан. Он въехал на козле прямо в зал.
        —Вот так жарища! — сказал он.
        —Да, я поджариваю петушков, — ответила королевна.
        —Чудесно! — сказал Ганс. — Так и мне можно будет зажарить мою ворону?
        —Можно, — сказала королевна. — А у вас есть в чем жарить? У меня нет ни кастрюли, ни сковороды!
        —У меня найдется! — сказал Ганс. — Вот посудинка, да еще с ручкой!
        И он вытащил из кармана сломанный деревянный башмак и положил в него ворону. — Да это целый обед! — сказала королевна. — Но где же нам взять подливки?
        —А у меня в кармане! — ответил Ганс. — У меня ее столько, что девать некуда, хоть выбрасывай.
        И он зачерпнул из кармана горсть грязи.
        —Вот это я люблю! — сказала королевна. — Ты скор на ответы, за словом в карман не полезешь, тебя я и возьму в мужья! Но знаешь ли ты, что каждое наше слово записывается и завтра попадет в газеты? Видишь, у каждого окна стоят три писца да еще один старшина? А старшина-то хуже всех — ничего не понимает!
        Это все она наговорила, чтобы испугать его. А писцы заржали и посадили на пол кляксы.
        —Вишь, какие господа! — сказал Ганс Чурбан. — Вот я сейчас угощу их!
        И он, недолго думая, вывернул карман и залепил старшине все лицо грязью.
        —Вот это ловко! — сказала королевна. — Я бы этого не сумела сделать, но теперь выучусь!
        Так и стал Ганс Чурбан королем, женился, надел корону и сел на трон. Мы узнали все это из газеты старшины, а на нее лучше не полагаться.